Альтернатива

Бета: helen267

От автора: Огромное спасибо героической бете и музе helen267!!

«Альтернатива (от латин. alternus – попеременный) – выбор одного
из двух единственно возможных решений».
Толковый словарь

Часть первая. Заговор.

1. С добрым утром

Кроуфорд высунул руку из-под одеяла, отработанным движением нажал кнопку будильника и только потом приоткрыл один глаз. Как обычно, точно за пять секунд до звонка. Он самодовольно улыбнулся, собрался было перевернуться на другой бок, но вспомнил, что спал один, вздохнул и выбрался из кровати.

Через пятнадцать минут безукоризненно одетый, аккуратно причесанный и благоухающий модным одеколоном лидер боевой группы Шварц вышел из своей спальни, готовый направлять, командовать и осуществлять общее руководство. Квартира встретила его гулкой тишиной – подчиненные дрыхли, как сурки. Кроуфорд покачал головой и заглянул в комнату Наги.

Мальчик спал за компьютером, сидя, босиком и в пижаме, уронив голову на заваленный распечатками стол. На экране под ритмичное попискивание динамиков дрыгались какие-то нарисованные монстры, мелькали слова: “Просыпайся! Доброе утро!”, но мирный сон Наги эта вакханалия не нарушала.

– Заведи себе нормальный будильник, – посоветовал Кроуфорд с порога. Телекинетик встрепенулся, смахнул на пол упаковку ДВД-болванок и чудом не упал со стула. – Наги, я говорил, никаких полуночных бдений до шестнадцати лет! Еще раз такое увижу – буду на ночь забирать клавиатуру. Сегодня работаем сверхурочно, мне нужно, чтобы ты был в форме.

– Я буду, – пообещал Наги, протирая глаза. – Я просто… Шульдиха вчера дома не было, я волновался, не мог спать… Он пришел?

Кроуфорд нахмурился, и мальчишка молча сполз со стула и поплелся в ванную.

У запертой двери в комнату Берсерка Кроуфорд помедлил, прислушиваясь. Истеричных воплей, всхлипываний и молитв до него не доносилось, но это еще ничего не значило.

– Фарфарелло? – негромко позвал Брэд, вынимая ключ из кармана.

– Доброе утро, Кроуфорд, заходи.

Боевик Шварц мирно лежал на кровати и читал Библию. Это тоже ничего не значило. Иногда во время приступа он выглядел совершенно нормальным, пока не начинал бросаться на товарищей по команде.

– Как ты себя чувствуешь? – фальшиво спросил Брэд, держа руку на дверной ручке.

– Отлично. Вот, послушай, какие интересные вещи говорит Бог. Оказывается, если кто-нибудь изнасилует девушку в черте города, то богоугодным делом будет убить и насильника, и ее. За то, что слишком тихо звала на помощь. Ты когда-нибудь насиловал девушку, а, Кроуфорд?

Брэд скрипнул зубами и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. По крайней мере, у Берсерка не было приступа, просто дрянное настроение.

– Эй, Шульдих вернулся или нет? – крикнул Фарфарелло ему вслед. – Я его ждал всю ночь, хотел поговорить!

– Замечательно, еще один будет сонный, – пробормотал Кроуфорд и без стука ворвался в спальню всеобщего любимца, известного также под именем “рыжая сволочь”.

Он, разумеется, вернулся, даже разделся и принял душ. Разметавшиеся по подушке волосы все еще были чуть влажными, от нагретой утренним солнцем кожи пахло мылом и Шульдихом. Кроуфорд не удержался, присел на кровать и тихонько погладил выглядывающее из-под одеяла смуглое плечо. Сонные глаза тут же сверкнули под растрепанной челкой, ярко-синие, хитрые, завораживающие.

– Нагулялся? – холодно спросил Брэд.

– Вполне, – Шульдих потянулся, сбрасывая с себя одеяло, бесстыдно демонстрируя длинные мускулистые руки и гладкую грудь. Над левым соском виднелось небольшое пятнышко. Может, след поцелуя, может, просто синяк. – Мне начинает нравиться в Японии. Скучали без меня?

– Наги волновался. Фарфарелло тосковал по общению.

– А ты?

– А что я?

Шульдих скользнул по кровати и ткнулся щекой в коленку Кроуфорда. Его запрокинутое лицо казалось странно открытым, почти беззащитным.

– Иногда, – сказал телепат, заглядывая снизу вверх ему в глаза. – Я совсем тебя не понимаю. Ты единственный человек, о котором я знаю только то, что ты сам говоришь, и это никак не складывается во внятную картину. Я тебе нравлюсь?

– Очень.

– Ты меня любишь?

– Нет, – ответил Кроуфорд, и недоуменно моргнул. Немец никогда не задавал таких странных вопросов.

Шульдих протянул руку и коснулся его переносицы, нежно разглаживая нахмуренные брови.

– Тогда почему ты на меня злишься?

Кроуфорд оттолкнул его руку и подвинул рыжего обратно на подушку.

– Где ты вчера был? Ты на себя не похож.

– В лесбийском клубе, – охотно поделился телепат. – Я очень другой? Это иногда бывает. Тебе интересно?

– Ты спал с лесбиянками? – изумился Кроуфорд. Шульдих ухмыльнулся, поймал его за руку, поцеловал в ладонь и принялся нежно посасывать один палец, обвивая его языком.

– Господи, – пробормотал Кроуфорд, беспомощно оглядываясь по сторонам. – Да, мне интересно. Подожди, я закрою дверь.

Когда он снова обернулся к кровати, одеяло валялось на полу, а Шульдих раскинулся на простыни лицом вниз, с задранной кверху очаровательной задницей. На его спине красовались длинные красные отметины, видимо, от когтей лесбиянок. Брэд сбросил пиджак, избавился от галстука и рубашки, прыгнул на кровать, провел языком по одной из полузаживших царапин. Рыжий тихо зашипел, выгибая спину, запустил пальцы в волосы Кроуфорда и притянул к себе для поцелуя.

Организованный человек всегда точно знает, в каком кармане у него что лежит. В левом кармане брюк Оракула были зажигалка, носовой платок, запасная обойма и тюбик смазки. Иногда там лежали еще и презервативы, но дома они были ни к чему. Кроуфорд отвинтил крышку, выдавил немного прохладного геля себе на ладонь и принялся осыпать поцелуями расцарапанную спину телепата, одновременно осторожно лаская его скользкими пальцами, снаружи и изнутри.

– Ммм… Ты лучше всех, – сказал Шульдих. Он часто это говорил, и, наверное, не кривил душой. В конце концов, ему было с чем сравнивать.

Кроуфорд легонько укусил его между лопаток, заставив распростертое под ним тело сладко вздрогнуть. Сегодняшний, “другой” Шульдих был отзывчивый, нежный, терпеливый и покорный. Это было непривычно, но по-своему приятно. Сонные, теплые мышцы податливо расслаблялись под рукой, раскрывались ему навстречу, и Брэд, решив больше не тянуть, торопливо расстегнул брюки. Шульдих застонал, легонько подался вверх; Кроуфорд одним движением скользнул внутрь, утопая в мягкой тесной глубине. Они молча покачивались на кровати, прижимаясь друг к другу всем телом, погружаясь в гипнотический, медленный ритм. Глаза Шульдиха были закрыты, он глубоко дышал в такт их движениям, бессильно распластавшись под пригвоздившим его к постели весом, тихо, благодарно принимал это вторжение, позволяя партнеру единолично диктовать все условия. Кроуфорд смахнул с его разрумянившегося лица спутанные рыжие волосы и поцеловал в висок. Шульдих был невероятно красив, особенно в такие минуты.

– Ты любил кого-нибудь? Ну, хоть раз? – неожиданно спросил телепат.

– Нет, – ответил Кроуфорд сквозь зубы.

– И я нет. А ты хотел бы?

– Нет.

– А я хотел бы, – задумчиво сказал Шульдих, заводя руки назад и обнимая Кроуфорда за шею. – Тебя.

– Чертовы бабы, – прохрипел Оракул, зажал немцу рот ладонью и вмял его в матрас сильным рывком бедер. Шульдих тихонько пискнул и больно дернул его за волосы, но Кроуфорд только ускорил темп. Телепат замычал ему в пальцы, не пытаясь высвободиться, схватил за другую руку и потянул ее вниз, с трудом просовывая между кроватью и тесно прижатым к ней собственным животом. Они сплели пальцы на горячем, твердом члене Шульдиха, принялись сжимать его в одном ритме с рывками, продолжая яростно двигаться навстречу друг другу. Кроуфорд прижался лицом к покрытой испариной спине рыжего и услышал, как совсем рядом колотится его сердце.

– Брэд, – пробормотал Шульдих ему в ладонь и уронил голову на подушку, судорожно вздрагивая. Оракул почувствовал под их сцепленными пальцами напряжение, пульсацию, а потом – влажное тепло. Шульдих счастливо выдохнул, тут же обмяк всем телом, как будто упал в обморок, а Кроуфорд высвободил руки, чтобы поудобнее опереться о постель, и принялся иметь своего телепата всерьез: быстро и сильно. Шульдих прикусил губу, не прекращая блаженно улыбаться, и ступней погладил его по голени.

Кроуфорд кончил, не произнеся не звука, и упал на кровать рядом с рыжим. Тот прижался к нему и начал рассеянно ластиться, а Оракул смотрел в потолок и, сжав челюсти, пытался думать о работе.

Он ненавидел эти мгновения после секса. Шульдих никогда не лез к нему в мозги; возможно, он и не смог бы пробиться сквозь поставленную в Розенкройц ментальную защиту, даже если бы захотел. Но иногда Кроуфорд терял бдительность, ронял щиты, и его мысли и чувства вырывались наружу, заставая телепата врасплох, и тот читал их, сам того не желая. В определенные моменты удерживать блок было особенно трудно. Например, сейчас, когда в голове у Брэда звенело, в груди сладко ныло, и все его существо было переполнено глупой, безнадежной, многолетней любовью к похотливому рыжему мерзавцу. Любовью, которая бурлила во всем теле, зудела под кожей и мечтала выплеснуться наружу и заорать о себе на весь мир.

Если бы Шульдих узнал правду, это не принесло бы ничего, кроме неловкости и унижения. Немец считал моногамию психическим расстройством, и удержать его в одной постели можно было только с помощью наручников, да и то ненадолго, как показывала практика. В глубине души ни в какую любовь он, скорее всего, не верил, да и сам Оракул придерживался тех же взглядов. В начале их знакомства...

Когда телепат встрепенулся и объявил, что завтрак готов, Кроуфорд вздохнул с облегчением, встал и принялся одеваться.

Рыжий выплыл на кухню во всем своем великолепии, непристойный, как картинка из порнографического журнала: сияющий, всклокоченный, одетый только в ярко-зеленые пижамные брюки. Рядом с застегнутым на все пуговицы Кроуфордом он выглядел особенно ослепительно. Завтрак был сервирован по упрощенной схеме: Наги приготовил себе мисо, а для гайдзинов выставил коробку шоколадных хлопьев и пакет молока. Фарфарелло промямлил что-то про картошку и копченую рыбу, но покорно взял ложку и принялся хрустеть полезными для здоровья злаковыми.

– Программа на сегодня, – провозгласил Кроуфорд. – Шульдих, твоя задача – обработать Такатори так, чтобы он думал, что мы охраняли его весь день, как минимум до полуночи.

Шульдих кивнул, не задавая лишних вопросов.

– В семь вечера идем брать Акашиму, как и собирались.

– Мы собирались в следующем месяце, – напомнил Наги.

– Его сегодня убьют, так что тянуть нельзя. Обеспечь планы его дома. Фарфарелло, я видел, что там будет около двадцати охранников, но может быть и больше.

Ирландец меланхолично пожал плечами:

– Главное, чтобы не меньше.

– Твоя самонадеянность тебя когда-нибудь угробит, – пообещал Кроуфорд. – По крайней мере, научись стрелять, я теряю связь с твоим будущим каждый раз, как ты прыгаешь на вооруженную толпу.

– Во-первых, стрелять – это скучно. Во-вторых, я умею стрелять. Это попадать я не умею.

– А кто его убьет-то? – спросил Наги. – В смысле Акашиму?

– Да так, – ухмыльнулся Кроуфорд. – Энтузиасты.