Солнце еще не встало, а значит, у Кроуфорда была прекрасная возможность уложить все остальные подарки под елочку, создавая у младших впечатление, что приходил Санта Клаус. Все спят, и можно не беспокоиться, что его поймают с поличным.
Ну, это Кроуфорд думал, что все спят. Пока не заметил очень знакомого рыжего, сидящего на коленях под елочкой, причем абсолютно голышом. На нем не было ничего – за исключением красной ленточки, повязанной на стратегическом месте. Надо отдать Шульдиху должное – Кроуфорд удивился.
– Так и знал, что ты рано встанешь, – произнес тот низким соблазнительным голосом, которому соответствовало выражение лица, и Кроуфорд обнаружил, что его пижамные брюки стали вдруг слишком тесными.
– Что ты делаешь? – прошептал он.
– Жду, когда ты распакуешь свой подарок.
Опустившись перед ним на колени, Кроуфорд осторожно развязал ленту.
– Ты же знаешь, что я пошутил, когда сказал, что хотел бы получить на Рождество тебя?
Шульдих мурлыкнул.
– Это не весь твой подарок.
Кроуфорд поднял бровь, но промолчал.
– Остальное получишь позже, – Шульдих заметил маленькую коробочку со своим именем, все еще зажатую в руке Кроуфорда. – Что там внутри?
– Рождественский подарок.
– Чей?
Кроуфорд вздохнул. Этой ночью он почти не спал.
– Твой.
Шульдих наклонился ближе.
– Можно открыть?
Кроуфорд протянул корочку.
– Прошу. Это же Рождество, в конце концов.
Шульдих поднялся и присел на диван, видимо, совершенно позабыв, что он голый. Кроуфорд устроился рядом, его лицо являло собой маску спокойствия, хотя мысли неслись со скоростью пятьсот миль в минуту. Открыв ничем не примечательную коробку, Шульдих обнаружил внутри нее ювелирную коробочку. В темноте было трудно разобрать, что там лежит. Он приоткрыл крышечку, и даже несмотря на тусклое освещение сразу же опознал предмет.
– Кольцо, – с нотками неверия произнес он. Перевел взгляд с кольца на Кроуфорда. – Ты купил мне кольцо.
Кроуфорд забрал коробочку, извлек кольцо и протянул его Шульдиху.
– Какого черта ты делаешь?
Кроуфорд включил ближайший к ним светильник и повернул кольцо так, чтобы Шульдих смог разглядеть надпись внутри ободка.
– Прочти.
«Я дурак».
Шульдих моргнул, на него снизошло озарение. Та ночь, несколько месяцев назад, когда они вернулись из Японии, навестив Наги…
*
– Я дурак, – прошептал Кроуфорд прямо в губы Шульдиха.
Поначалу Шульдих не понял, что тот имеет в виду, отодвинулся и вопросительно взглянул на него.
– Дурак?
Кроуфорд улегся и принялся ждать. Ждать, когда же до Шульдиха дойдет. Казалось, его пристальный взгляд пронзает тьму, и Шульдих тоже уставился на него, надеясь, что ответ волшебным образом возникнет у него перед глазами.
А затем Шульдих расхохотался. Сначала медленно, с легкого смешка, который постепенно перерос в хохот.
– Брэд Кроуфорд – дурак.
*
– Боже правый, – выдохнул Шульдих. – А ты и вправду дурак.
– И у тебя тоже есть кое-что для меня, – заметил Кроуфорд. – Не отрицай.
Шульдих усмехнулся.
– Ладно, ладно, – и пихнул в руки Кроуфорда наспех упакованный подарок. – Теперь счастлив?
Развернув подарок, Кроуфорд улыбнулся, по-настоящему улыбнулся, чем даже немного напугал Шульдиха.
– Именно это ты и сказал той ночью? «Видимо, это означает, что мы можем валять дурака вместе?»
Шульдих взлохматил свою гриву.
– Так и знал, что это будет преследовать меня до конца моих дней. Это был последний раз, когда я напился на свой день рожденья.
Кроуфорд поцеловал Шульдиха, и тот не стал протестовать, когда Кроуфорд надел кольцо на его палец, а потом на свой – подарок Шульдиха.
А потом, разумеется, Шульдих выключил свет и прижал Кроуфорда к спинке дивана.
– Пришло время для третьей части твоего подарка, Брэд, – мурлыкнул он, проворно расстегивая брюки Кроуфорда и опускаясь на колени между его ног.
Пальцы Кроуфорда сжали волосы Шульдиха, а сам он пришел к выводу, что Рождество – это его любимый праздник.
-x-
– Ну-ка все прекратили галдеть возле елки и дали Санте Кроуфорду возможность вытащить подарки, хорошо? – Шульдих влил в себе еще недостаточно эгг-нога (напиток из взбитых яиц с сахаром, ромом или вином – прим. переводчика, а то вдруг кто не знает, я, например, вечно путаю его с гоголь-моголем), чтобы заниматься такой фигней, думал он, кутаясь в свой теплый пиджак. Наги, невесть зачем, раскрыл окна, потому как «ему душно».
Ну я ему покажу «душно»…
Кроуфорд бросил на него нехороший взгляд. *Санта Кроуфорд?*
*Заткнись, детишкам нравится.*
– Мне первому, – заявил Наги. – Как самому младшему члену команды.
Шульдих едва не подавился эгг-ногом.
– Наги-кун, – с укором произнесла Тот. – Ты выпил слишком много…
– Эх, дайте малышу в кои веки позабавиться, – заявил Шульдих, одновременно заехав Наги локтем в бок. – Эй, Брэд! Отдай Наги первому.
Разодрав упаковку своего подарка, Наги разглядел под слоем бумаги слово TOSHIBA. У него сделался такой вид, будто он только что выиграл в лотерею.
– А что насчет Шульдиха-сан? Он получит что-нибудь?
*Сделай что-нибудь* – думал Шульдих.
Кроуфорд извлек из кармана своего пиджака нечто, завернутое в носовой платок. И не говоря ни слова, вручил это Шульдиху.
*Открой и притворись, что удивлен*.
Шульдих послушался: развернул платок и тадам! в его руке оказался сияющий новехонький Глок с гравировкой 110470187–Оракул на боковой поверхности дула. Шульдих взял его так, чтобы надпись оставалась невидима окружающим.
– Ты отлично меня знаешь, но, возможно, нам не стоит ходить в одни и те же магазины, -
Шульдих вытащил из своего кармана и вручил Кроуфорду свой пистолет.
– Что ж, пистолет – это практично, – сообщил Кроуфорд, рассматривая – или притворяясь, что рассматривает – пистолет Десерт Игл с почти такой же гравировкой 032775089 – Шульдих.
– Пора вам, ребята, подарить друг другу что-нибудь новое, – бросил Фарфарелло, поигрывая сделанным на заказ ножиком, подаренным ему женой – от нее и детей.
– Джей, милый, – проворковала Салли, – Ты тоже каждый год просишь одно и то же.
– Как и Наги, – встрял Шульдих. – Боже, до чего же мы стали скучными!
Кроуфорд хмыкнул. – Все лучше, чем тот уродливый свитер от бабушки.
– Или та проникновенная открытка от твоей мамочки, – добавил Шульдих. – Или кольцо от близкого человека.
Все вытаращились на Шульдиха.
– Что? Браки в наши дни слишком переоценивают. Все женятся. В этом больше нет ничего особенного.
*Ловко вывернулся, Шульдих.*
*Данке, Оракул. Это особенно ценно слышать от тебя.*
– Кто хочет еще эгг-нога?
Наги первым пихнул свой стакан в лицо Шульдиху.
*Вот уж не знал, что так любишь выпить.*
*Я и не люблю. Просто хочу позабыть обо всем, случившемся сегодня.*
