Снова взошло солнце, его лучи проникли сквозь щелочки в шторах гостиной. Шульдих провел ночь на диване. Опять. Не по собственному выбору, и не по своей прихоти, а потому что Кроуфорд взял и запер дверь в спальню. Вторую ночь подряд.
*Или он действительно не хочет, чтобы я узнал, что он приготовил мне в подарок на Рождество, или дела с акциями обстоят хуже, чем хотелось бы. Или же он просто ублюдок.*
Он сел, застонав от боли в спине, и потянулся, чтобы размять суставы. На ёлке все еще горели лампочки. Шульдих знал, что это может послужить причиной пожара, но ему было плевать.
Поднявшись, он потопал на кухню, чтобы сварить кофе, и надеясь, что аромат выманит Кроуфорда из комнаты, а потом, может быть, они поговорят, или же займутся утренним сексом на кухонной стойке, или еще чем-нибудь – он был не слишком придирчив насчет того, что или где произойдет сначала. Приготовление кофе заняло чертову уйму времени, в ожидании, Шульдих барабанил пальцами по стойке. Закончив с этим, он направился в душ, дабы обрести свою обычную сексапильность. И заодно избавиться от блесток – прошлой ночью обнаружилось, что все рождественские украшения прямо-таки до неприличия усыпаны ими.
Сегодня Сочельник, вспомнил Шульдих, включая душ на максимально горячую воду, а у него все еще нет подарка для Кроуфорда. Ну, кое-что есть, но он не уверен, что это подойдет.
Надо было купить ему тот галстук, размышлял Шульдих, промывая волосы шампунем. Безопасный вариант. По крайней мере, известно, что Кроуфорду нравятся галстуки.
Но он и за миллион лет не научится выбирать безопасные варианты. Жизнь в стиле Шульдиха – все равно что игра со спичками, бултыхаясь в бензине. Действовать осмотрительно он не умеет. Это Кроуфорд у нас – сама осторожность, он из тех, кто легко разводит костер, используя прутики и методы бойскаутов, Шульдих же из тех, кто заливает костер бензином и надеется при этом не обжечься.
Ополаскивая волосы с добавлением кондиционера, он мог поклясться, что слышал, как отворилась дверь ванной комнаты. Конечно, нет ничего странного, что Кроуфорд зашел в занятую ванную. Они оба взрослые мужчины, в конце концов, и оснащение у них не сильно отличается. Вдобавок, они уже довольно давно делят квартиру и даже спальню – половина одежды Шульдих находится в шкафу Кроуфорда, а туалетные принадлежности Кроуфорда – в ванной Шульдиха. Несмотря на то, что у Кроуфорда имеется собственная ванная, он почти никогда ею не пользуется.
Если, конечно, там нет Шульдиха.
– Не изведи на себя всю горячую воду, – послышался голос, немедленно опознанный им, как голос Кроуфорда. Даже будь он глухим, все равно узнал бы его.
– Если хочешь получить шанс на горячую воду, – подначил Шульдих. – Запрыгивай ко мне.
Дверь закрылась, щелкнул замок, и минуту спустя Шульдих ощутил дуновение холодного воздуха и соседство другого тела.
– Ты ведь помнишь, что у тебя есть собственная ванная, ja?
Рот Кроуфорда прижался к шее Шульдиха, пропутешествовал вниз до ее изгиба и укусил за плечо.
– Да.
– Так почему вечно вламываешься в занятую мной?
Кроуфорд толкнул телепата к стене душевой кабины, вплетая пальцы в его влажные, покрытые пеной волосы.
– Ты только что ответил на свой вопрос.
Шульдих впился ногтями в его спину, не заботясь, что от намыленных рук остаются жгучие царапины, тем временем Кроуфорд приподнял его ногу и завладел губами.
– В соседней комнате спит Наги, – напомнил Шульдих, не переставая ласкать скользкое тело партнера. – Мы же не хотим разбудить его.
– Ну так не шуми.
Шульдих расхохотался. – Вряд ли это возможно.
Кроуфорд медленно вошел в него, наслаждаясь ответным горловым стоном.
– А ты постарайся.
* * *
Наги ненавидел снег. В Японии снегопады тоже случались, на Токио выпадало так называемое «оптимальное» количество – достаточно, чтобы резвиться, но не так много, чтобы затруднять жизнь. Как правило. Но здесь в Баварии, снега имелось в избытке, вдобавок, Наги терпеть не мог холод. Он повернулся к водителю.
– Так зачем именно понадобилось тащить меня с собой?
Кроуфорд пересек границу с Австрией, задержавшись на таможне только чтобы помахать паспортом, и рванул дальше. Наги натянул капюшон на голову, а руки засунул в карманы пальто.
– Потому что, если я возьму Шульдиха, это испортит саму цель поездки, – ответствовал Кроуфорд. – Я собираюсь пройтись по магазинам и купить ему рождественский подарок, хотя понятия не имею, что именно подарить.
Наги поигрывал ремнем безопасности.
– А я, значит, имею? Я не слишком много знаю о Шульдихе, за исключением его пристрастия к пистолетам, пиву и умения портить жизнь ни в чем не повинным людям.
– Хочу купить ему что-то особенное, – как будто не слыша его, продолжал Кроуфорд. – Каждый год я дарю ему одно и то же. У него уже столько оружия, что можно создать склад размером с Лихтенштейн, а пользуется он только двумя пистолетами.
– Так закажи на пистолете гравировку. Особенную такую, чтобы ему понравилось.
– Было. Первый его пистолет я подарил ему на восемнадцатилетие.
– А другой?
– На двадцать второй день рожденья.
Наги вновь уставился в окно. Сидеть спокойно он не мог. Никогда раньше он не ездил с Кроуфордом один на один, и теперь чувствовал себя несколько скованно.
– Так почему на этот раз тебе приспичило подарить ему нечто особенное?
Ровным тоном, будто беседуя о погоде, Кроуфорд сообщил Наги свои планы. Телекинетик распахнул глаза и уронил челюсть.
– Так это значит…
– Пожалуйста, не произноси этого вслух, – пальцы Кроуфорда сдавили руль, костяшки побелели.
– Думаешь, Шульдих согласится?
Кроуфорд едва избежал аварии, и то только потому, что Дар подсказал ему это еще два светофора назад. В результате, машина, которая чуть не поцарапала их, сама угодила в аварию и врезалась в ближайший столб.
– В том-то и проблема. Я не уверен.
Наги захотелось постучаться головой о стекло.
* * *
– Дядя Шульдих!
Отворяя дверь, Шульдих никак не ожидал, что трое детишек схватят его за ноги и назовут «дядя Шульдих». Когда живешь с пророком, который может сказать, что случится в следующие полчаса, и вдруг происходит нечто непредвиденное – это напрягает. Особенно, если речь идет о детях. Шульдих ненавидел детей.
– Вы не упоминали, что привезете с собой детишек, – стоя столбом, выговорил Шульдих. Салли хихикнула и покрепче прижала к себе восседающую на ее руках кроху. – Джей ищет место для парковки, – объяснила она. – Я думала, что Мюнхен более…
Шульдих уловил еще не произнесенное слово.
– Провинциален. Все бы не так страшно, но Кроуфорд обожает жить в центре большого города и сейчас сочельник, – он сделал приглашающий жест. – Я бы проводил вас, но я тут немного в плену…
Салли изобразила извиняющуюся улыбку и загнала детей в дом, освободив тем самым Шульдиха.
*Теперь я точно вспомнил, почему ненавижу детей.*
– Где Кроуфорд? – Салли размотала простой белый шарф с бахромой на концах. Явно ручная вязка, решил Шульдих. Возможно, связан одним из детей, а может и ею самой. Вряд ли ее матерью, поскольку никто в Розенкройц родителей своих не помнил и не трудился их отыскать.
– Отправился за покупками вместе с Наги.
Шульдих оставил дверь открытой, чтобы Фарфарелло мог войти, когда надумает.
– А кто эта очаровательная юная леди?
Не выпуская из рук чашку с чаем, Тот уставилась на Салли так, будто у нее выросло три головы и парочка дьявольских рожек.
– Это подружка Наги, То… Нанами, – у Шульдиха не было настроения знакомить их по всем правилам.
– Кто это? – по-японски спросила Тот, указывая на трех детишек перед телевизором и одного на руках у Салли.
– Двое рыженьких – это Молли и Колин, блондинка – Мойра, а та, которая на руках, это… – Шульдиху никак не удавалось выудить ее имя из головы Салли.
– Адрианна, – помогла Салли. – Моя любимица.
Вот что бывает, когда женишься и заводишь детей, Шульдиху совершенно не хотелось стать таким же.
По крайней мере, Фарфарелло не изменился, решил Шульдих, когда тот, как всегда молча, зашел в дом.
Да, Фарфарелло выглядел в точности таким же как и раньше – при виде него Тот, сама не понимая почему, вскрикнула.
Уупс, я и забыл, что именно Фарфарелло убил ее, проткнув насквозь, подумал Шульдих, как о чем-то вполне нормальном. Вот и говорите после этого о воссоединении семьи.
* * *
– Почему меня таскают сегодня за собой все кому не лень? – заныл Наги, стоило только Шульдиху захлопнуть за собой дверь квартиры. – Сначала Кроуфорд, теперь ты.
– Это важно, – сообщил Шульдих. – Кроуфорд прихватил тебя, чтобы ты запугал нашего финансового советника летающим пресс-папье, – проигнорировав смущенный взгляд Наги, он направился к месту парковки своего феррари. – А мне ты нужен, чтобы докупить рождественский подарок для Кроуфорда.
– Докупить?
Шульдих скользнул на водительское сиденье и включил зажигание, вызвав заинтересованные взгляды со стороны девушек, которые по возрасту могли бы быть одноклассницами Наги. Одобрительно глянул на них и по-немецки поинтересовался: «не желают ли девочки прокатиться со мной на машине?». К тому моменту, как Наги поднял воротник и неохотно уселся на пассажирское сиденье, кучка девчонок уже всучили ему свои телефонные номера.
– Передай ему, ja? – подмигнув, попросила главарь девичьей шайки, прежде чем уйти.
– Коварный ты тип, – обличил Наги, пристегиваясь. – Они, вероятно, моего возраста!
– А сколько тебе лет, Нагичен?
– Двадцать один. А им, может быть, вообще восемнадцать, – он уставился на приборный щиток. – И все равно ты коварный.
– Можно подумать, мне тридцать три, а не мои сексуальные двадцать восемь.
Шульдих еще не успел выехать с парковки, как Наги пробурчал: – Кроуфорду тридцать три, а ты смотришь на него точно так же.
– Пора бы тебе понять, что мне нравятся мужчины старше меня самого.
Наги был почти уверен, что Шульдих несколько раз превысил скорость. Пока он не вспомнил, что в Германии вообще-то нет скоростных ограничений.
* * *
Опять повалил снег, типично для этого времени года. Улицы Мюнхена запорошило мягкой белизной, но вот на тротуарах гадкая слякоть упорно пыталась налипнуть на ботинки Шульдиха. Тот пинками расшвыривал ее, прежде чем ступить на тротуар. Наги топал следом.
– А куда именно мы направляемся… – Наги замер на пороге магазина, куда собрался войти Шульдих. – Ювелирный магазин?
– Кроуфорд позабыл купить запонки, – с легкостью соврал Шульдих, пытаясь попасть внутрь. Прочитав табличку, он скривился. – Закрыто на выходные, мать их. Я же вижу, там внутри люди.
– Это рабочие…
Шульдих ухитрился-таки открыть дверь; Наги вздохнул.
– Guten Tag, сэр, – приветствовал один из служащих. – Прошу прошения, но мы закрыты…
– Ах, какая жалость, – разыграл свою лучшую сцену Шульдих. Наги был хорошо знаком этот его слегка потемневший взгляд.
– Видите ли, у меня сложилось впечатление, что вы открыты…
Под влиянием шульдихова внушения, мужчина жестом пригласил их зайти внутрь.
– Чем я могу Вам помочь?
– Я пришел забрать заказ для Андреаса Тиллермана.
Шульдих подмигнул Наги, и тот только вздохнул, подходя к прилавку.
– Ты и вправду коварный тип, – на выходе из магазина, сообщил Наги.
– Ja, ich weiss, Нагичен, можешь не повторять, – слякоть хлюпала под ногами, пока они пробирались к феррари.
– Под этим именем теперь выступает Кроуфорд? «Андреас Тиллерман»?
– Нет, – ответил Шульдих, отпирая машину. – Это мое имя.
– Твое? – Наги нырнул в машину, но сначала стряхнул с ботинок грязь.
– Ja, Наги, – забравшись в машину, немец пристально уставился на телекинетика. – Ты задаешь слишком много вопросов.
И внезапно Наги сложил два и два. Шульдих завел мотор.
– Не слишком задавайся, – ответил на его невысказанную мысль Шульдих. – Ты сообразил не первый. Кроуфорд додумался раньше.
Наги ухмыльнулся.
– Могу поспорить, в постели он называет тебя кошмарными прозвищами, вроде «Андичен»?
Взгляд, брошенный на него Шульдихом, мог запалить костер.
– Пошел ты, – не дождавшись воспламенения, произнес Шульдих. – К твоему сведению, Кроуфорд называет меня «Шульдих». Всегда так называл и всегда будет, потому что знает правила.
– Именно так он отвечает, когда ты называешь его «Брэд»? – искренне удивился Наги. – Говорит «Пошел ты»?
Шульдих резко газанул, чуть не спровоцировав аварию. Наплевав на этот факт, он показал средний палец и беззаботно продолжил путь.
– Какого черта…
– Я слышал вас, ребята, этим утром. Сплошные «Ах, Брэд! Tiefer, tiefer! Fick mir hardisch!» И пусть я не понимаю, что эти слова означают, но я знаю, что Кроуфорда зовут «Брэд», а остальное – это либо оговорка, либо…
– Где у тебя кнопка «Выключить»?
– Ты что… покраснел?
Шульдих резко затормозил, едва не столкнувшись с другими машинами, и выдал Наги очередное:
– Пошел ты!
– Ты размяк.
– Ты же понимаешь, что я могу – и так и поступлю – выстрелить в тебя, не отвлекаясь от процесса вождения? И бросить твою истекающую кровью тушку на обочине.
Наги притих.
– А еще, помоги тебе Боже, если расскажешь Кроуфорду про мой ему подарок на Рождество. Потому как, если он не обосрется от счастья и удивления, я тебя пристрелю нахрен.
– Зачем мне ему что-то говорить?
– Понятия не имею. Даже думать об этом не смей.
