Глава третья. Противостояние
Атмосфера в комнате сгустилась от напряженного молчания. Айя стоял, прислонившись к одной стене, Мэнкс расположилась у противоположной. Свет был погашен, единственным источником освещения оставался мерцающий экран компьютера Оми. Этого вполне хватало, чтобы различить резкие черты лица Мэнкс. Она молча рассматривала Абиссинца, изучала лицо и пыталась поймать его взгляд. Ее руки были сцеплены на груди, и вся ее поза выражала готовность к конфронтации. Айя не мог ее винить. Последний раз они общались, по телефону, и разговор длился лишь несколько минут. Он тогда говорил неоконченными фразами, как будто пытался получить ответы на вопросы, которые не осмеливался задать напрямую, вопросы о Шварц и Кроуфорде. А перед этим он прибыл на базу Критикер с улыбкой на лице и Кроуфордом под ручку.
Айя вовсе не жаждал этого разговора, но сохранял внешнюю невозмутимость. Тишину нарушало лишь тихое тиканье часов. Слышно было, как движется секундная стрелка. Он посмотрел в том направлении, разыскивая источник звука. Когда он отвел взгляд, то услышал, как Мэнкс глубоко вздохнула.
– Наверное, нам лучше присесть, – сказала она, наконец, и ее голос прямо-таки звенел от уверенности. – Это будет долгий разговор.
– Мм, – отозвался он отстраненно. У кого из них механические часы? Он направился в ту сторону, откуда доносилось тиканье. Мэнкс задержалась около дивана, наблюдая за ним. У стола Оми он остановился. Тик…тик…тик… Точно так же, как часы в библиотеке в тот день, когда обнаружились Шульдих и Фарфарелло. В тот день он убедил Кроуфорда сходить в кино и пообедать в ресторане. Только теперь Айя смог оценить, чего именно он добился от Кроуфорда, теперь, когда вспомнил, как обычно себя вел Оракул.
Его пальцы нашли небольшие часы, и он поднял их, сжимая в ладони. Это были маленькие часы для маленького запястья. Значит, Оми? Нет… У Оми таких не было. Он задумался, затем опустил их в карман и обернулся к Мэнкс. Она уже сидела и теперь рассматривала его с прохладным выражением лица. Он встретил ее взгляд, подошел и уселся. Маленький кофейный столик разделял их.
Они больше не стояли, но все равно остались по разные стороны.
Он ясно давал ей понять, что будет бороться. Несколько минут Мэнкс молча рассматривала его, затем переплела пальцы на колене. Откинулась назад в демонстративно-расслабленной позе, прислоняясь к диванной подушке. Когда она заговорила, ее глаза были серьезны.
– Пять дней назад, уже почти шесть, здание, в котором находились Вайсс, взорвалось и рухнуло. Начни с этого момента и расскажи, что произошло.
Теперь пришел черед Айи молча изучать ее, затем он медленно откинулся назад и удобно расположился в кресле. Это было кресло Йоджи, его любимое кресло. Он приволок его однажды и провозгласил, что наконец-то нашел свою истинную любовь. Остальные, включая Айю, быстро поняли, что это самый удобный предмет мебели во всем доме, так что соревнование за право пользования креслом было обычным явлением. Йоджи получал огромное удовольствие, вышвыривая из него Кена и Оми. Айю он тоже как-то выкинул, когда спустился в подвал и обнаружил его в кресле, читающим после работы.
Выражение лица Макс слегка изменилось, когда она заметила его расслабленную позу. Она, как и Вайсс, всегда видела его только несгибаемым и холодным. Шварц теперь знали его как совершенно безмятежного парня по имени Ран. Сейчас в нем переплелись обе личности. Сколько времени потребуется Вайсс – и Критикер – чтобы обнаружить разницу?
– Я очнулся и обнаружил, что нас с Кроуфордом отрезало от остальных. Он знал, где искать выход, но у него была сломана рука. Понимая, что с одной рукой далеко не уйдет, он взял меня с собой.
– И ты пошел с ним?
– Или идти с ним, или оставаться умирать. Потолок над нами уже проседал, все вокруг еле держалось. Здание начинало рушиться, и он знал, что скоро оно совсем рассыплется. Я принял решение, и мы заключили временное перемирие.
– Мм, – все, что она выдала в ответ.
Айя припомнил дальнейшие события и обдумывал, как их изложить. К примеру, то, что он вытащил Кроуфорда из здания. Его мотивы были очень просты, но объяснить их было сложно. Это было благородным поступком. Кроуфорд спас его, так что он лишь вернул долг. Вдобавок, во время столкновения групп они чаще всего сражались друг против друга. Вайсс и Шварц разбивались на парные схватки, и противником Айи был Кроуфорд. Прикончить его должен был Айя, а не падающее здание.
– Мы обнаружили коридор, ведущий наружу, и сумели пробраться через завалы. Коридор начал рушиться, Кроуфорду с его сломанной рукой было тяжело выбираться, так что я помог ему, – губы Мэнкс при этом сжались в линию, глаза слегка сузились. – Так я смог отплатить ему за помощь в поиске выхода из здания. Какой-то обломок ударил меня по голове, и я потерял сознание прямо перед тем, как мы выбрались. Когда я пришел в себя, мы были уже снаружи и вдалеке завывали сирены. Я не понимал, что происходит, кто я, и где нахожусь. Увидел рядом с собой на траве раненого мужчину и привел его в чувство. Единственное, что было мне знакомо – это его лицо, ну я и напросился к нему в компанию, когда мы уходили.
– И направились в госпиталь Критикер, – подхватила Мэнкс. – Как же ты туда попал, если ничего не помнил?
– Кроуфорд знал дорогу, а я вел машину.
– А он откуда узнал?
Айя дернул плечом. Мэнкс нахмурилась еще сильнее, увидев этот жест – из-за его значения, и поскольку она не видела у него такого жеста раньше.
– У них в группе телепат, Мэнкс. Шульдих с самого начала знал, кто мы, где мы живем и все про нас. Тогда мы ничего не знали о его даре, так что читать нас было легко. Наверное, он обнаружил это место и сообщил про него Кроуфорду.
… – на секунду Мэнкс прикрыла глаза, затем вновь открыла их. – Продолжай.
– Врачи из госпиталя оказали нам с Кроуфордом помощь, и мы ушли.
– Почему? – настаивала она, подчеркивая вопрос. – Доктора вернулись и обнаружили, что вы исчезли. Почему ты не остался?
Намек на сардоническую усмешку изогнул уголок его рта:
– Я не доверял этому месту. Сама атмосфера там тревожила. Мне не понравились ни доктора, ни ты. Что-то подсказывало мне, что ты опасна и непредсказуема. Я предложил Кроуфорду уйти, и он согласился.
– Разумеется, он согласился, – в ее голосе слышались гневные ноты. – Член Вайсс с амнезией спас его при взрыве здания, напросился в попутчики и пожелал остаться с ним. Если бы один из Шварц потерял память и приплелся сюда, мы бы точно также воспользовались преимуществом.
Контраст сразу бросался в глаза, как белое на черном. Что-то внутри Айи скрутилось от отвращения. /За исключением того, что мы причинили бы ему боль, а они мне нет. Если бы попался Шульдих, мы бы использовали его, чтобы выведать все, что можно: все слабости, все секреты, все страхи. Его вывернули бы наизнанку и воспользовались бы его способностями, чтобы уничтожить остальных Шварц./
\Кроуфорд не причинил мне вреда, потому что видел во мне забаву. Теперь я это понимаю, когда вспоминаю те события. Я был развлечением, пока он поправлялся. Шульдих принял меня по той же причине, а Фарфарелло последовал примеру Шульдиха. Мне разрешалось делать все, что пожелаю, они не мешали мне и ничего от меня не требовали.\
Мэнкс щелкнула пальцами, ее гнев стих так же быстро, как и возник, оставляя ее привычную холодность и отстраненность:
– Продолжай.
– Мы нашли отель и решили остаться там, пока не заживут раны.
Она ожидала от него разъяснений на этом этапе, но их не последовало. Обдумав разные варианты вопросов, она решила использовать другой подход.
– А остальные Шварц – когда они объявились?
– Через пару дней после нас. Шульдих сумел найти Кроуфорда, просматривая ментальный поток Токио. Таким образом, они с Фарфарелло нашли нас, – действительно, полезный талант.
|Рад, что ты одобряешь.|
/Подслушиваешь, Шульдих?/ – сухо поинтересовался Айя.
|Я? подслушиваю?| Шульдих изобразил притворное отвращение. - |Nein, nein, ничего такого тривиального. Ты мысленно упомянул мое имя, ну, я и заглянул проверить, с чего это ты обо мне думаешь. Уже соскучился по моему голоску?|
/Это вряд ли./
/Ch,'/ он почувствовал, как Шульдих отключился.
Мэнкс ожидала ответа, и Айя понял, что пропустил заданный вопрос.
– Что ты сказала? – переспросил он.
Она поджала губы:
– Я спросила, как они реагировали, обнаружив тебя там?
Айя вспомнил, как он радостно приветствовал появление Шульдиха. Напряженный тон, с каким Кроуфорд рассказывал ему про свою команду, было больно слышать. Хотя Оракул и не афишировал этого, было понятно, что он переживает из-за отсутствия других членов Шварц. Как же телепат хохотал по прибытии!
– Шульдих очень развеселился. Однако Кроуфорд запретил ему лезть ко мне, и он придерживался этого запрета. Фарфарелло не обрадовался, но не пытался мне навредить.
– В это трудно поверить. Ты жил в квартире с тремя членами Шварц и никто из них ничего тебе не сделал?
Он спокойно встретил ее взгляд:
– Ага. Единственный раз, когда я разозлился – когда Шульдих притащил меня в Конеко и я понял, что он рассчитывает, что я вспомню продавца из этого магазина. За исключением этого, они оставили меня в покое. Думаю, их больше заботило возвращение в нормальный рабочий режим. То, что случилось, стало для них настоящим шоком, с их-то высокомерием и самоуверенностью.
Ее недовольная гримаса немедленно преобразилась в удовлетворенную улыбку.
– Уверена, так оно и было. Вероятно, Кроуфорда глубоко задело, что он не смог предвидеть этого взрыва, – она склонила голову набок, обдумывая все, о чем они говорили, и перешла к следующему вопросу. – Тебя не было несколько дней. Чем ты занимался все это время?
Он решил, что танцы в клубе лучше не упоминать:
– Я ходил в библиотеку и в кино. Посетил госпиталь. Зашел в цветочный магазин. Со мной постоянно кто-то находился, когда я покидал отель, вплоть до того дня, когда я проснулся и понял, что память вернулась.
Немедленно последовал следующий вопрос:
– В тот день, когда память к тебе вернулась – что привело к этому? Что-то случилось? Какое-нибудь важное событие? Может, ты что-то увидел? Возможно, в новостях?
/Она не упомянула вариант «переспал с врагом»/.
– Память просто вернулась. Когда шок от взрыва прошел окончательно.
Она обдумывала его ответы и несколько минут они молчали. Наконец, она заговорила снова:
– Ты ведь знаешь, что я поняла, что ты кое-чего не договариваешь?
– Конечно, – подтвердил он. – Некоторые события были просто рутинными.
– Например? Когда изучаешь Шварц, ничего не является «просто рутинным». Нам нужно найти способ уничтожить их. Ты получил уникальную возможность наблюдать их жизнь изнутри. Расскажи, что ты узнал – все.
/Например, что Шульдих и Фарфарелло – любовники? Что Кроуфорд и «Я» любовники? Что Кроуфорд любит смотреть утренние новости, Шульдиху нравится разваливаться на весь диван, когда он смотрит телевизор, а Фарфарелло часами может развлекаться, валяясь на стойке и играя с блендером? Ты хочешь, чтобы я рассказал, что Шульдих еще не поправился после взрыва, а болеутоляющие лекарства, которые он принимает, вызывают ужасную сонливость? Что Кроуфорда знают в трех ресторанах, подающих американскую еду – что доказывает, что он бывал там раньше? Что Фарфарелло очень собственнически относится к Шульдиху и страшно ревнив?/
Айя склонил голову набок:
– Они любят якисоба и рисовые шарики.
Мэнкс не ответила на эту реплику. Он произнес фразу просто и без нажима, но этого хватило, чтобы дать ей понять, что он не будет рассказывать все, что знает. Наклонившись вперед, она опять переплела пальцы:
– Ты от меня что-то скрываешь. Не знаю, что это, но могу догадаться. У тебя есть гордость. Иногда ее даже слишком много. Я могу понять, почему они не попытались вытащить из тебя информацию с помощью допроса или пытки – это бесполезно при твоей амнезии. Что не означает, что они не причинили тебе боль просто так. Йоджи видел тебя вчера утром. Он сказал, что ты был явно не в себе и двигался с трудом, как сильно избитый человек.
Двигался с трудом…?
Ах, это… предыдущую ночь он провел с Кроуфордом. Этого он ей не скажет. Не сможет.
Она увидела, как его лицо приобрело прежнее замкнутое выражение, и помрачнела. Он знал, что своим молчанием позволяет ей прийти к собственным выводам – ни один из которых не был верным. Ее следующие слова подтвердили, что она решила, что он подвергся физическому насилию. В каком аспекте, она точно не знала.
– Айя, наши консультанты помогут тебе. Можешь поговорить с ними. Несколько наших агентов подвергались избиению или пыткам. Невозможно делать вид, что ничего не случилось, этим ты только еще больше себе навредишь. И не нужно думать, что ты им чем-то обязан за то, что они позаботились о тебе. То, что ты ощущаешь – это лишь неуместная благодарность, возникшая во время потери памяти.
Кроуфорд пытал его?
Нет. Кроуфорд приютил его, когда он находился в замешательстве. Американец никак его не подталкивал. Это Айя сделал первый шаг и поцеловал его. Это Айя отчаянно старался рассмешить Кроуфорда. Айя попросил взять его. Айя лихорадочно упрашивал в ту ночь, умолял, чтобы его касались, любили, взяли.
Он встал, в глазах – холод:
– Я ничего не делал из благодарности, Мэнкс.
Она пыталась прервать его:
– Айя…
Он продолжал.
– Независимо, веришь ты этому, или нет, я не был пленником Шварц. Я приходил и уходил, когда хотел. Это было мое решение – прийти сюда, когда память ко мне вернулась. Они пальцем не пошевелили, чтобы мне помешать. Дали мне возможность поступить, как я захотел, и приняли мое решение. А знаешь, почему? – Мэнкс только молча покачала головой. – Все время, когда они развлекались, наблюдая за моими поступками – поступками Рана, они ни разу не попытались использовать меня или заставить делать что-нибудь, чего я не хочу. Не судили меня по моим прежним деяниям. Я вернулся сюда НЕ ради Критикер. Я вернулся по собственным причинам. Мне не нужны ваши консультанты, не нужна ваша помощь, не нужны ваши подозрения, предположения и вопросы.
Высказавшись, он развернулся на каблуках и направился к лестнице. Кушетка скрипнула, Мэнкс встала.
– Айя, – окликнула она. – Мы не закончили.
Он не оборачивался и ответил только около двери.
– Закончили, – после чего вышел из подвала и бесшумно прикрыл за собой дверь. Йоджи и Оми находились на кухне, негромко обсуждая, кто будет готовить ленч и что бы такое сделать. Когда он вошел, они замолчали. Не обращая на них внимания, он достал стакан. Под их взглядами налил себе сока. Когда он ставил пакет в холодильник, дверь подвала скрипнула. В дверном проеме появилась Мэнкс. Краем глаза Айя ее видел, но не повернулся.
– Оми, – позвала она, поманив мальчика. – Пойдем со мной. Твоя очередь. – Она ждала, пока Оми встал, взгляд ее не отрывался от Айи, продолжавшего ее игнорировать. Наконец, она ушла и за ней – Оми. Услышав щелчок подвальной двери, Айя отставил в сторону пустой стакан. Йоджи ничего не сказал, и на кухне опять воцарилось молчание.
Тик… тик…тик…
Айя вытащил часы из кармана и положил на ладонь. Некоторое время он их рассматривал.
Тик… тик…тик…
Он стиснул часы в руке и опять убрал их в карман, затем повернулся к Йоджи. Тот смотрел на него с нейтральным выражением, но в глубине зеленых глаз притаилось беспокойство.
– Там на столе стоит горшок с гарденией, ее нужно пересадить. Если тебе нечего делать, можешь этим заняться.
Йоджи промолчал, сообщая, что понял намек. Потом встал и вышел из кухни.
Айя покружил свой пустой стакан на столе, поддерживая его указательным и средним пальцами. Его взгляд обежал комнату и остановился на часах. Время ленча. Остальные двое не рвались этим заняться, а ему все равно больше нечего делать.
Он начал выстраивать на плите сковородки.
