Шульдих вернулся с очередного задания почти перед рассветом, абсолютно вымотанным. Он, как зомби, прошел мимо вышедшего им навстречу Брэда, предоставив Наги самому давать отчет о проделанной работе. Он, пошатываясь, шел по коридору. В комнату. В спальню. Туда, где на его кровати, раскинувшись, спал Ран. Он уже не думал о том, что должен остаться за дверью. Сейчас ему необходимо было оказаться рядом с Раном, так близко, как только сможет.

Шу буквально рухнул рядом с постелью, уронив голову на матрас. В голове противно толпились чужие мысли, перед закрытыми глазами мелькали чужие тайны. И так отчетливо стало тошнить, что Шульдих невольно заскрипел сжатыми зубами.

– Что с тобой? – испуганный голос Рана каким- то чудом проник через толщу чужих мыслей, но он все еще не мог оторвать голову от постели.

– Шу! Ты слышишь меня, Шу?

Пальцы настойчиво зарылись в его волосы, массируя голову, и измученный телепат даже замурлыкал от удовольствия, такое облегчение несли ему эти руки. Ран осторожно, но настойчиво приподнял его голову. И испуганные фиалковые глаза, заглянувшие в его лицо, были такими близкими и огромными, что Шульдих мягко улыбнулся, пытаясь его успокоить, не понимая, насколько вымученной выглядит эта улыбка.

– Что с тобой? – повторил Ран одними губами, как будто понял, что звук его голоса тысячекратно отдается в несчастной голове телепата.

– Ничего, котенок, – надтреснутым шепотом отозвался Шу. – Это просто задание.

Ран нахмурился и помотал головой.

– Нет, не просто. Я никогда раньше не видел тебя таким. Что происходит, Шу?

Он не хотел отвечать. Он не хотел, чтобы Ран хоть как- то был в курсе условий его сделки с Кроуфордом, но Ран продолжал настаивать, а у него было слишком мало сил, чтобы сопротивляться слишком долго.

– Скажи мне, пожалуйста…

Окрепшие руки затянули его на кровать, стянув только ботинки, и укутали одеялом. Телепат закрыл глаза, пытаясь расслабиться в обвивающих его руках. Но его трясло все сильнее и сильнее.

– Шшш… – губы Рана прикоснулись к горячему лбу телепата. – Успокойся, рыжик. Я с тобой, Шу, слышишь? Я с тобой.

Пальцы Рана снова зарылись в его волосы, неся облегчение. Он прижался всем телом к теплому, знакомому и наконец- то настолько близкому телу Рана, и уткнулся носом в его грудь, чувствуя, как начинает стихать эта дрожь.

– Скажи мне, Шу, пожалуйста… – снова прошептал Ран.

– Это – особое задание Брэда… – сдаваясь, еле слышно выдохнул телепат.

Пальцы на секунду замерли в его волосах, но тут же снова начали массировать его виски.

– Просто немного другой способ работы с чужими мыслями. Так нужно, котенок. Завтра со мной все будет в порядке, – засыпая, пробормотал телепат. – Завтра все будет хорошо…

Ран так больше и не сомкнул глаз, каждый раз начиная поглаживать рыжие волосы, когда Шульдих ворочался и тяжело вздыхал во сне. В комнате постепенно светлело, за окном все громче и громче щебетали птицы. И когда стрелки часов показали девять, Ран осторожно освободился из обвивающих его рук, тихо оделся и выскользнул в коридор.

 

* * *

 

– Зачем ты с ним это делаешь, Кроуфорд?

Брэд поднял голову, глядя на застывшего в дверях Рана, и понадеялся, что ему удалось не выказать своего удивления: Абиссинец действительно поправлялся очень быстро. Так быстро, что его походка снова стала бесшумной.

Брэд откинулся на спинку кресла, положив руки на стол.

– А ты действительно изменился, Абиссинец. Раньше ты бы уже мчался на меня с выпученными глазами, вопя «шинэ» на всю округу, а сейчас сначала спрашиваешь. Или это потому, что катана висит на ковре у меня за спиной и тебе нечем размахивать?

Ран с трудом заставил себя оставаться спокойным.

– Раз Шульдих так слепо подчиняется тебе, значит, в этом есть какой- то смысл. Я хочу знать, зачем он соглашается с тем, что ты его убиваешь.

– Все в этом мире имеет свою цену.

Ран непонимающе нахмурился.

– И за что платит Шу?

– За твою жизнь, котенок. А ты не знал?

Ран задохнулся, его рот приоткрылся, но он только судорожно сглотнул. Он смотрел на Брэда широко раскрытыми фиалковыми глазами, в которых американец, как в открытой книге, читал недоверие, радость, изумление, боль. Все то, что никогда не отражалось на бесстрастном лице молодого человека.

Еще мгновение, и Ран, сорвавшись с места, выбежал из кабинета.

 

* * *

 

Он вылетел в сад и обессилено рухнул прямо на влажную после утреннего дождя траву.

«Что же ты наделал, Шу? Зачем? Если бы ты не выкупил мою жизнь… Но если ты не выдержишь, то все бессмысленно… И почему мне больше не кажется, что ты предал меня тогда? Почему сейчас меня волнует только, почему ты пошел на это ради меня? Почему, Шу…»

– Что ты делаешь? – возмущенный голос Шульдиха заставил его вздрогнуть. – Не сиди на мокрой траве!

– А ты? – тут же вскинул голову Ран. – Что делаешь ты? Ты готов убить десятки невинных людей и себя, чтобы я выжил?

Сильные руки телепата рывком поставили его на ноги.

– Кто тебе это рассказал? – почти прокричал Шульдих прямо ему в лицо. – Кто посмел?!? – и тут же осекся.

– Рассказал? Посмел? – переспросил Ран. – Значит, это правда?

– Правда в том, что я не должен их убивать. Не этих, не сейчас. Я должен проверить их мозги и уйти, стерев из их памяти встречу со мной. Так что все теперешние жертвы – мой недочет. Все люди слишком разные, некоторые не выдерживают моего вмешательства. А некоторые просто бесят меня своим сопротивлением… Дозировать вмешательство и блокировать память труднее, чем просто убить.

Телепат опустил голову, чтобы не видеть огромные фиолетовые глаза, и попытался отодвинуться, но теперь уже руки Рана не дали ему отойти.

– Почему, рыжик? – так неправдоподобно мягко спросил Айя, что Шульдих вскинул голову. – Разве моя жизнь того стоит?

И он увидел ответ в зеленых глазах еще до того, как Шу произнес это вслух.

– Для меня твоя жизнь стоит намного дороже, Ран.

И в этот момент Айя вдруг понял, что для него изменилось восприятие не только того, что случилось между ними два года назад, но что-то стало другим и в их теперешних отношениях. Он больше не чувствовал себя младшим. Шу по-прежнему называл его «котенком», но он воспринимал это прозвище совсем по-другому. Ласковое имя, произнесенное равным. Раньше тон всегда задавал Шу: делал первый шаг, ожидая его решения, а он только шел следом, соглашаясь и почти никогда ничего не отвергая. Но он никогда ничего не предлагал сам. Может, тогда он просто стеснялся, как мальчишка, показать Шу свои чувства? Но тогда он и вправду был потерявшимся в своем горе неопытным мальчишкой, а Шульдих казался взрослым, опытным мужчиной…

И только теперь, глядя в зеленые глаза и отчетливо осознавая, что для него значит этот человек, Ран понял, что он тоже перешагнул рубеж своего детства, оставив позади деление мира только на черное и белое. Теперь он мог воспринимать полутона. Они стали действительно равны. И теперь было еще кое-что, что он мог сказать Шульдиху…

– Я с тобой, Шу.

– С убийцей невинных людей, предавшим тебя два года назад?

– Шульдих, я тоже знаю, что убийство – самый простой способ стирания памяти. Я с тобой, – твердо повторил Ран. – Помнишь, я сказал тебе это сегодня ночью.

– Я думал, что мне это приснилось.

– Нет. Я… Я всегда боялся, что мне придется сделать выбор. Прямо на миссии, столкнувшись с тобой лицом к лицу. Но мне повезло, а тебе уже пришлось через это пройти. А теперь ты убиваешь за меня… И я не в праве тебя судить. Я – такой же, как и ты. И… – Ран поднял руки, беря в ладони лицо Шульдиха. – Ради тебя я бы поступил точно также.

 

* * *

 

Брэд стоял у окна, наблюдая всю сцену с самого начала. Сначала выбежал взволнованный Абиссинец и, как подкошенный, рухнул на траву. Потом к нему подлетел Шульдих, рывком поднявший его на ноги. И они так вцепились друг в друга, как будто больше не собирались расцепляться. Никогда. Пылающее лицо Рана поднялось к не менее взволнованному лицу телепата. Потом бесконечно долгие мгновения, в течение которых они смотрели друг другу в глаза. И вот Абиссинец поднял руки, взяв лицо Шульдиха в свои ладони, и заговорил. А потом твердо притянул его к себе, потянувшись губами к его губам.

Кроуфорд довольно улыбнулся и отошел от окна.

 

* * *

 

Так уж повелось, что по собственной воле раньше всех вставал только Брэд, первым делом спускаясь на кухню и выпивая чашку крепкого кофе. Затем он пару часов занимался делами в кабинете, и только потом шел на полноценный завтрак. Обычно в это время он заставал на кухне Фарфа и Наги, а вот Шульдих мог проваляться в постели и до обеда. Так что если требовалось присутствие телепата, то приходилось заворачивать к нему в комнату, и буквально стаскивать с кровати бурчащего проклятия сонного и всклокоченного немца.

Но в этот день, второй раз спускаясь на кухню, Кроуфорд сначала почувствовал очень вкусный аромат, а потом услышал именно голос Шу.

– Пусть я лопну, но положи мне еще кусочек, а?

– И мне, – подал голос Наги.

Брэд остановился в дверях.

За столом сидели все трое членов его команды. Перед ними стоял Ран, держа на разделочной доске что- то очень аппетитное даже по виду, а уж по запаху… Шу и Наги с горящими глазами протягивали к нему свои пустые тарелки, а Фарф, хоть и дулся, но тоже что- то проворно уминал из своей миски.

– Осталось, три амаэби и парочка кани, кому что? – спросил Абиссинец.

– Все равно, только мне три! – Тарелка Шу подтянулась повыше.

– Почему тебе три, а мне только две? – Возмутился Наги. – Ты же всегда ныл, что тебе не нравится местная кухня!

– Я старше, я больше, и я хочу это съесть! – Скороговоркой выдал Шу, неотрывно наблюдая, как суши перекладываются с доски к нему в тарелку. – Видимо, меня водили не в те рестораны.

Темноволосый юноша горько вздохнул.

– Я сейчас сделаю еще, – сжалился Ран.

– Что здесь происходит? – Брэд решил, что уже пора заявить о своем присутствии.

– Завтрак, Брэд! У нас наконец-то нормальный завтрак!

Впервые со времени заключения их сделки Шульдих ответил ему без отстраненности и скрытой неприязни. А Наги, сбросив свою новоприобретенную загадочность, улыбнулся ему, уминая суши за обе щеки. И даже в поднявшихся на него желтых глазах Фарфарелло блестели радостные искорки, хотя он, как собака, охраняющая свою территорию, все еще боролся против появления еще одного члена в стае.

– Кофе? – обернувшись к нему, поинтересовался Ран.

Брэд сузил глаза. Надо же, только вчера это был дрожащий мальчишка, и откуда только взялось это спокойствие и уверенность в себе?

– Да, пожалуйста, – Брэд присел к столу, наблюдая, как Ран по всем правилам колдует над туркой. И, как истинный ценитель этого напитка, уже по одному запаху понял, что вкус обещает быть не менее впечатляющим.

– Отменно, – не удержался он, сделав первый глоток.

– Я знаю, – нескромно отозвался Абиссинец и улыбнулся. – Суши не предлагаю. Яичница с беконом подойдет?

– Он каждый день ее ест! Почему вдруг не подойдет? – удивился Шульдих.

– Тебе он тоже не нравится, Брэд? – вдруг спросил Фарфарелло.

– Кто?

– Любовник Шульдиха, – тонкие пальцы ласково гладили острый сервировочный нож, а желтые глаза, намеренно провоцируя, немигающе, уставились на Рана. – Можно, я его убью?

Кроуфорд нахмурился, немец развернулся к ирландцу, готовый в любую секунду выполнить свою угрозу. Наги перестал жевать, решив, что вмешается, если дело дойдет до метания колюще-режущих предметов. Ран стоял посреди кухни, холодно глядя на Фарфа, сжав в руке разделочный нож.

– Фарф, мы снова будем голодными, – пробормотал Наги.

– Псих, Шварцев останется только трое, – предупредил Шульдих.

– Джей, лучше не стоит, – жестко произнес Кроуфорд.

Противники по- прежнему сверлили друг друга взглядами.

– Хочешь еще мяса? – вдруг поинтересовался Ран.

Фарфарелло удивленно моргнул.

– С кровью? – уточнил он.

– Я специально не дожарю щега яки, – провокационно поднял бровь Ран.

– Хочу, – маниакально улыбнулся в ответ ирландец и перестал поглаживать нож.

Шу и Наги облегченно вздохнули и расслабились. Брэд, попивая кофе мелкими глотками, наблюдал, как Абиссинец, ловко управляясь ножом, нарезает тонкими ломтиками свинину для обещанного Фарфарелло блюда, не забывая поглядывать на сковородку, где поджаривался бекон для его яичницы.

Когда-то, несколько лет назад, для создания Шварц, Брэду предлагались и более способные, и более целеустремленные, и менее проблемные кандидаты. Но он выбрал именно этих: неуравновешенного подростка с телекинетическими задатками, ненавидящего Бога психопата, не чувствительного к боли, и безалаберного телепата, играющего своим даром ради собственного удовольствия. И с тех пор ни разу не пожалел о своем решении.

Может быть потому, что Брэду по-своему нравился каждый член его команды. Вряд ли тогда он смог бы предвидеть их будущую, без преувеличения смертельную эффективность.

Тогда же, в самом начале их работы, он взял себе за правило составлять что- то типа досье на каждого из основных и значимых противников, составляя на них коротенькие резюме. Особенно на тех, кто по каким- то причинам пока оставался в живых. Вайсс не попали в категорию «основных», но определенно остались под грифом «значимые». Характеристика Абиссинца гласила: «Способен на многое, если задеть что- то лично значимое для него. И именно из-за этого слишком вспыльчив и предсказуем».

Не бог весть что, бывали противники и посерьезнее…

Но Брэду начинал нравиться этот новый Ран.

 

* * *

 

Когда Шульдих и Фарфарелло отбыли на очередное задание, Кроуфорд совершенно не удивился, увидев в дверях кабинета Абиссинца. На сей раз, он только ненадолго задержался на пороге, а потом прошел в комнату, усевшись напротив Брэда по другую сторону стола.

– Я хочу знать все, – твердо заявил Ран.

– Похвальное желание для молодого человека твоего возраста, – съязвил Брэд. – И чему же ты хочешь, чтобы я тебя научил, Абиссинец?

– Вряд ли у тебя есть лицензия на что-либо подобное, – отбил удар Ран. – Я хочу, чтобы ты мне все рассказал. Мы, кажется, не договорили в прошлый раз.

– Кое-кто так быстро сбежал, что я подумал, что мы все уже обсудили.

– Ты плохо обо мне думал, Кроуфорд, я вернулся. Продолжим?

Брэд Кроуфорд всегда считал, что противника не стоит недооценивать. Даже если перед тобой сидит тот же самый мальчишка, у которого только вчера можно было так легко выбить почву из-под ног. Тем более, что сейчас он действительно считает его, Кроуфорда, своим противником, угрожающим жизни его любовнику. Брэд прикинул, что он может рассказать, а что стоит все еще скрывать от Абиссинца, а следовательно, и от Шульдиха, и спросил.

– Так на чем мы остановились?

– Я хочу знать, почему ты решил, что Шульдих должен умереть за то, что я буду жить? – холодно поинтересовался Ран.

– Если бы все было так просто, Абиссинец. Но нет, цепочка намного длинней. Шульдих должен использовать все свои новые возможности, чтобы выжили мы все.

– Что?!?

Брэдли усмехнулся. Котенок, конечно, поднабрался терпения, но по- прежнему не может контролировать свои чувства, глядя собеседнику в лицо. Как будто прочитав его мысли, Ран на секунду прикрыл глаза, а когда снова открыл их, то уже был спокоен.

– Я хочу знать правду, Брэд. Всю правду. Откуда ты это знаешь?

– Ну, если ты наконец- то перестанешь сыпать вопросами и решишь меня послушать… – Снова не смог отказать себе в удовольствии подколоть его Брэд. – Впрочем, терпение никогда не было одной из твоих добродетелей, не так ли?

Ран скрипнул зубами, но заставил себя смолчать. Кроуфорд про себя похвалил его, а вслух продолжил:

– Как ты, вероятно, уже знаешь, мы все не совсем обычным путем усилили свои способности.

Ран кивнул.

– Фарф стал еще быстрее. Нам удалось избавить его от физического увечья и немного «переключить» его объект оскорбления Бога: он больше не истязает себя. Только других. В бою он – идеальное оружие. Главное только задать ему нужное направление и вовремя остановить.

Наги – один из самых сильных телекинетиков мира. Сотворить вторую Хиросиму для него так же просто, как для тебя взмахнуть катаной.

Твой Шульдих способен за несколько минут опустошить весь Токио, расплавив мозги его жителей. Или за несколько часов профильтровать все их тайны и грехи.

Хорошая команда, правда?

Лицо Рана стало чуть бледнее.

– А ты? Чем обогатился ты, Брэд?

– Я?… Я тоже усилил тот аспект, который касается предвидения. Раньше видения были хаотичны и близки по времени к событию. Я мог предвидеть удар противника или увидеть исход предстоящей схватки. Но не мог вызывать их сам. Это было что-то наподобие вспышки интуиции в виде картинки. Пока понятно?

– Да.

– Хорошо. Так вот, иногда между моим предвидением и самим событием было так мало времени, что было уже поздно что-то менять… Но теперь… Теперь я вижу так далеко, что могу попытаться что-то изменить. А потом проверить, изменилось ли от моего вмешательства будущее.

Брэд легко встал с кресла и подошел к бару.

– Выпьешь?

– Да.

Ни один из них не имел привычки пить так рано, но в данный момент явно был особый случай. Брэд вернулся за стол и протянул Рану стакан, сделав хороший глоток из своего.

– Три недели назад я увидел нашу смерть. Всех Шварц. И я начал свою игру. Потому что тот, кто через несколько дней вспомнит о нашем существовании и решит убрать, как предателей, со своей дороги – пока не знает, насколько ему следует нас опасаться. Но как только он это поймет, счет пойдет на минуты.

Ран пригубил из стакана. Виски приятной, горячей волной растеклось по горлу.

– Какова роль Шу? – спросил он.

– Что он рассказал тебе? – ответил вопросом на вопрос Брэд.

– Что ты запретил ему, как обычно, фильтровать информацию, выбрасывая ненужное. Он задыхается в чужих мыслях. Его раздирает на части.

Голос Рана звучал спокойно, но Брэд смотрел на его руку, сжавшую стакан так, что костяшки пальцев стали совсем белыми.

– Со дня на день он и сам поймет, что я был прав, толкнув его на это.

– Он уже понял. Он уже сказал, что ты был прав. Теперь Я хочу знать, почему он, слабея с каждым днем, считает, что ты прав. Я не понимаю: ты запретил ему убивать других, но разрешаешь убивать себя?

Ран говорил так же спокойно, как и отвечал ему Брэд. Они как будто передвигали фигуры на шахматной доске, а не говорили о значимых для них живых людях. Ран по- прежнему прятал глаза и сжимал стакан в своих руках, но именно это контролируемое спокойствие так импонировало Брэду.

– Поставь себя на место противника. Ты сидишь в центре огромной паутины, дергая за ниточки. И вдруг одна из них, а то и несколько сразу, начинают обрываться где-то с самого конца, становясь все короче и короче. Только идиот не догадается, что кто-то начал свою охоту.

– Значит надо сохранять видимость того, что все идет, как раньше, – произнес Ран.

– Вот именно, – согласился Брэд. – И сейчас все зависит только от Шульдиха. То, что он принесет в себе сегодня, может стать недостающим куском мозаики к тому, что уже лежит у него в голове день, три, неделю. И он сам понимает, что это так. Сейчас только он, через десятки, сотни, тысячи людей, которые иногда и сами не знают, что за информацию они несут, может найти убежище того, кто нас убьет.

– И нет смысла беречь себя, если будущего нет. – Тихо закончил Ран.

Брэд посмотрел на него даже с каким-то восхищением, пользуясь тем, что молодой человек на него не смотрит.

– Он поправится потом, Ран, если сейчас у него все получится, – очень мягко сказал он. – Мы все удивительно быстро регенерируем.

Абиссинец молчал, глядя в свой стакан. Кроуфорд тоже молча сделал еще глоток.

– Будущее меняется, Ран, – продолжил Брэд через минуту. – Оно уже изменилось. Жертвы осталось всего две.

– Кто? – так же спокойно спросил Ран, почему- то предчувствуя ответ.

– Джей и Шульдих.

– Они знают об этом? – тихо спросил Абиссинец.

– Нет. Это знает только Наги.

– Почему ты не сказал им?

– Ран, Джей – просто ребенок. Он псих, убийца, идеальный солдат, но там, где дело касается мозгов, от него никакого толка. А Шульдих… Если бы я просто разрешил тебя спасти, без условий и сделок, Шу сейчас спорил бы со мной, действовал бы, как всегда, избавляясь от ненужной, по его мнению, информации прямо на месте. И выбросил бы вместе с мусором те крохи, которые так нужны нам, чтобы остаться в живых. Он слишком упрям и беспечен.

– Но разве он не имеет право знать, что уже смог что-то изменить? – наконец поднял голову Ран, и в его глазах было такое же упрямство и холод, как и на его лице. – Он еще не спас себя, но у него уже что-то получилось. Ему станет хоть немного легче.

Брэд кивнул.

– Я скажу ему, когда он вернется.

Ран поставил стакан на стол и поднялся с кресла, но уже в дверях он притормозил и снова обернулся.

– Кого вы ищите, Брэд? Кто…

– Я и так рассказал тебе достаточно, Абиссинец, – холодно произнес Кроуфорд. – Остальное тебе знать совсем не обязательно.

– Разве? Какой смысл теперь молчать, Брэд? Или ты просто будешь воспитывать во мне терпение до тех пор, пока счет не пойдет на минуты?

Два твердых, как сталь, взгляда схлестнулись, и Брэд подумал, что из потерянного котенка действительно вырос матерый хищник.

– Пожалуй, ты прав. Сейчас самое время бросить все карты на стол. Это – недобитый тобой старейшина Эстет. У кого еще может быть в руках такая сила против Шварц?

 

* * *

 

Несколько дней прошли в нарастающем напряжении. Брэд хмурился и думал. Шульдих уставал все сильнее, но пытался изобразить беззаботность. Наги заметно нервничал, но старался сохранять невозмутимость. Фарфарелло злился и огрызался больше обычного, видимо, заражаясь общей тревогой. Ран, помня их разговор с Кроуфордом и понимая, что времени остается все меньше, ожидал развязки, не видя для себя какого- то определенного места во всей этой ситуации.

Все закрутилось, как и обещал Брэд, с ошеломляющей быстротой.

– Я знаю, где он прячется, Брэд! – так орал в кабинете Шульдих, что не услышать его было просто невозможно. – Подземный Храм! Уже два человека привели меня туда!

– Шу, надо еще раз все проверить! Если и сегодняшний свидетель подтвердит…

– Нет, надо сходить в Храм, хотя бы на разведку! Я никого не чувствую там, понимаешь? Ни одной мысли. Но это не то, что там никого нет, пусто. Это – как черная дыра! Кто-то сознательно защищает это место от внутреннего вмешательства!

– Хорошо, уговорил. Вы, все трое, отправляетесь на разведку. Фарфарелло – на случай непредвиденных обстоятельств. Слышишь, Джей? Никаких трупов, никакого шума. Это просто разведка. Только не напортачьте. Только не в этот раз!

Ирландец что-то проворчал.

– Мне пойти с Шу или остаться снаружи с Фарфом? – уточнил Наги.

– Посмотри по обстоятельствам.

– Не бойся, Брэд, все будет хорошо, – успокоил Шульдих.

Ран не стал дальше слушать и отправился на кухню. Медленно, одну за другой, он собирал оставшиеся от обеда тарелки, ставя их друг на друга, вытаскивая из них приборы, складывая ложки и вилки в отдельную кучку. «Все будет хорошо», убеждал он себя, опуская аккуратную стопку в мойку. «Все будет хорошо», покрытая пеной губка, заскользила по фарфору, смывая остатки соуса и прилипших рисовых зернышек. «Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо», шептал Ран, глядя прямо перед собой, в сотый раз проводя губкой по ослепительно сверкающей тарелке…

 

* * *

 

То, что с ним не все в порядке, Ран понял примерно через час, когда обнаружил себя перед раковиной полной грязной посуды с одной-единственной вымытой тарелкой в руках. Он вздохнул, и минут за пятнадцать управился с оставшейся посудой.

То, что все остальное тоже далеко от идеала, Ран понял, спускаясь на первый этаж, после того, как несколько часов промаялся в комнате, пытаясь хоть чем-то себя занять. Но он не мог сосредоточиться на тексте книжки, а с уборкой получалось, как с мытьем посуды, долго и безрезультатно.

Дверь в кабинет Брэда, против обыкновения, была прикрыта лишь на половину, а голосок Наги тарахтел сбивчивой пулеметной трелью.

– Там огромная такая лаборатория. Старик просто клонирует себе еще двух старейшин. Так что быстро они с места не сдвинутся. Ну, относительно быстро. Пара часов у нас еще есть. И старик сам будет следить за перевозкой своего инкубатора. Это то, что мне успел передать Шу, прежде чем… – Наги всхлипнул.

Ран дернулся вперед, но у самой двери почему-то застыл.

– Там серьезная охрана. Они оставили меня в лаборатории, а сами пошли дальше, – теперь заговорил и Фарфарелло. – Я только считал охрану и смотрел за их передвижениями. И там даже не было камер. Но меня не видели только минут пятнадцать. Потом пришлось защищаться.

– Мы с Шу тоже были осторожны. Брэд, Старик просто сильнее и хитрее. Нас засекли сразу. Но мы увидели внутри все, что нас интересовало. Шу велел мне забрать Фарфа и уходить, чтобы предупредить тебя, а сам попытался придержать их. У него получилось, раз уж мы здесь… – Наги запнулся и тихо продолжил. – Старик запер его в энергетическую ловушку.

– Я знаю, – ответил Кроуфорд. – Черт, как иногда противно столько знать!

В груди что-то болезненно сжалось и чуть- чуть отпустило. Ран оперся на стенку, на какое- то время даже перестав слышать, что говорилось в кабинете. Шу еще жив, и это было самым важным.

– Когда мы вернемся, – тем временем снова заговорил Наги, – моих сил хватит только сломать барьер вокруг Шу и, если повезет, пробить оставшуюся энергию Старейшины. Охранников набежит много. Даже вы с Джеем не сможете удерживать их слишком долго.

– А мы можем попасть сразу внутрь Храма, как можно ближе к Старейшине?

– Внутрь – может быть, в лабораторию. Еще ближе к нему – вряд ли. Он все еще слишком силен. Если я потрачу столько сил, то не смогу потом пробить его защиту.

Брэд стал рассуждать вслух.

– Значит, мы попадаем внутрь Храма, в большой зал. Мы с Джем задерживаем охрану, при этом надо обязательно уничтожить инкубатор. Шу бесполезен, запертый в энергетической ловушке и наверняка подвергнутый воздействию. Во главе Эстет дилетантов не было. Так что ты сразу идешь дальше и работаешь с защитой Старейшины, но вот убить его, получается, некому. Все впустую. Нам не хватает одного человека даже для самого безумного плана.

Ран распахнул дверь. Фарф сидел на полу, опершись спиной на кресло. Наги что- то колдовал над его плечом, все время оглядываясь на Крофуорда, который опирался на стол, скрестив руки на груди. А теперь все они смотрели на него.

– Теперь в живых уже трое, да, Брэд?

– Да. Мы можем исчезнуть, спрятаться, раствориться, и периодически сталкиваться с Эстет. Ты же слышал, что клоны уже на подходе. Что ж, бывшие хозяева, могут стать постоянным раздражителем в нашей дальнейшей жизни, пока кто-то из нас не придумает, как избавиться от соперника. – Брэд спокойно смотрел в застывшие фиолетовые глаза. – Мы можем уйти сейчас, но нам бы этого не хотелось.

Ран шагнул через порог и молча пошел через комнату. Три пары глаз, так же молча, следили за ним. Он обогнул стол, и аккуратно снял с подставки катану. Длинная рукоять меча привычно легла на ладонь, и рука напряглась от приятной тяжести.

– Я пойду с вами.

– Ты уверен, Абиссинец? Это не твоя миссия. Ты пойдешь убивать.

– Там Шу, – просто ответил Ран, спокойно посмотрев на Брэда. – Остальное не имеет значения.

 

* * *

 

Для него и правда не имело никакого значения, что он прорубает себе дорогу катаной: те, кто защищал цель, всегда были «пушечным мясом». Но именно тогда, когда он вспомнил о тех, кто выполняя свою работу, мешал ему осуществить миссию, и кого он, не задумываясь, убирал со своей дороги, именно тогда он понял, что нет темных и светлых, как нет добра и зла в чистом виде. Они все были убийцами, просто оправдывающими себя разными мотивами. И своя собственная причина всегда казалась более значимой и важной, а та, которой руководствовался противник, никогда не принималась в расчет. Наверное, так оно и должно было быть?

Он безжалостно пробивался вперед, чувствуя, что Наги идет за ним след в след, уже начав свою борьбу со Старейшиной, зная, что с каждым взмахом меча он приближается к Шу.

Брэд и Фарф остались где-то позади, в огромном зале, сдерживая натиск все прибывающих охранников. А их путь лежал дальше, вглубь вырубленного в скале Храма, туда, где сейчас находился, так не к стати вспомнивший о Шварцах последний и пока еще единственный старейшина Эстет.

– Мы пришли, – задыхаясь от быстрого бега, прошипел Наги, вытянув руку и указав на маленькую неприметную дверь.

Ран, даже не задержавшись, распахнул ее и ворвался внутрь. В небольшой пещере было только два человека: седой старик, стоящий посередине, и свернувшийся на боку калачиком, не подающий признаков жизни Шу за еле заметной глазу стеной чуть более плотного, искажающего пространство воздуха.

Старик развернулся к вошедшим и поднял перед собой руку, растопырив пальцы. Наги просто уставился на него спокойными, немигающими глазами. И тут же где- то между ними вспыхнули зеленые искорки. Свечение все разрасталось, разливаясь в одну сияющую, гибкую стену между противниками, прогибающуюся то в одну, то в другую сторону.

– Как только где-то в ней появится проход, убей Старейшину, и ловушка Шу исчезнет сама собой, – бросил Наги, не оборачиваясь к Абиссинцу, но стена ощутимо прогнулась в их сторону, и юноша больше не стал отвлекаться.

Ран, не отрываясь, следил за прозрачной стеной, дав себе слово не смотреть на Шу. Глаза чуть слезились от яркого света. Он слышал, как все тяжелее становится рядом дыханье Наги, но капельки пота на лбу Старейшины тоже становились все виднее: старик выдыхался. Стена дрожала мелкой рябью.

Наги тихонько застонал, Ран стиснул зубы и покрепче сжал рукоять катаны в руке. И вот свет чуть потускнел, прозрачная поверхность стала пористой, как губка, потом рисунок изменился так быстро, что Абиссинец уже увидел, как надуваются огромные пузыри, превращая стену в кипящую массу. Сноп яркого света ударил так внезапно, что Ран еле успел заслонить ладонью глаза, и тут же из- под руки увидел черную зияющую щель в самом центре белого слепящего пятна.

Он, не раздумывая, бросился вперед. После яркого света в лицо, окружающая полутьма встретила его абсолютной слепотой. Рядом каркающим, старческим смехом разразился последний Эстет.

– Ты полез не в свою игру, Вайсс. И теперь ты на моей стороне барьера.

Что-то метко ударило в спину, и он со всего маху влетел в каменную стену. Катана звякнула где-то рядом, и, с трудом поднимаясь на ноги, он снова подхватил ее в руку. Темнота казалась абсолютной. Странно, но в эту сторону от стены не шел свет, и на ней больше не было черной щели, и Наги больше не стоял по ту сторону преграды, а скорчившись лежал на каменном полу. Справа поток такого же зеленого света окутал по- прежнему неподвижного Шу. Теперь ловушка захлопнулась и за ним.

– Шварц – глупцы. Они решили, что смогут обыграть меня?

Новый толчок в спину, и он врезался в зеленую стену, обжигаясь о ее струящуюся поверхность, поднимаясь с еще большим трудом.

«А глаза Шу все равно зеленее и ярче, чем понастроенные каким-то стариком ловушки…», почему-то подумал Ран.

Он выпрямился, берясь за рукоять обеими руками, и закрыл глаза. Темнота, тишина, промозглый холод подземной пещеры, и еле ощущаемая теплота чуть сзади, за спиной…

– Ты готов к смерти, Вайсс? – прошипело сразу со всех сторон зловещее эхо.

Воздух со свистом разрезался пополам, и вслед за жутким воплем, раздался не менее оглушительный грохот.

– А ты, Эстет?

Ран открыл глаза, ловя удивленный, затухающий взгляд мертвого Старейшины, оседающего на пол двумя раздельными половинами, а из дрожащих стен пещеры уже с грохотом падали огромные камни. Зеленые стены погасли, как будто кто- то повернул выключатель, и Шульдих, мгновенно встрепенувшись и вскочив на ноги, буквально вывалился в середину комнаты.

– Идем отсюда, быстрее! – телепат умудрялся одновременно тащить его к выходу и поглаживать по руке.

– Мы должны забрать Наги!

– Ты думаешь, я о нем забыл?

Они, расцепившись, с двух сторон подхватили все еще бесчувственного юношу, и бегом покинули пещеру.

 

* * *

 

В лаборатории было настоящее побоище.

«Дежа вю», подумал Ран, только сейчас, как следует, рассматривая зал. Когда он пробивался в ту сторону, то не смотрел по сторонам, оставляя всю грязную работу шварцам. Теперь же он как будто вернулся на два года назад, в тот огромный зал, в котором они тоже сражались с Эстет. Так же терялся в темноте потолок, и устремлялись ввысь каменные колонны, поддерживающие свод. Так же дрожала под ногами земля, сыпалась каменная крошка, и выпадали сами камни. И к концу их битвы пол тоже оказался усеян еще теплыми, но уже неподвижными человеческими телами…

А вот огромная серая махина с кусками покореженных трубок и разбитыми стеклами, напоминала инкубатор уничтоженный совсем недавно, на последней миссии Вайсс. Только в этом монстре было место для двух обитателей…

Рухнула еще одна колонна, подняв тучу белесой едкой пыли и погребя под своими останками нескольких охранников. Но их все еще было слишком много.

Где-то из глубины раздался раздосадованный рык Фарфарелло и ответный крик его противника. Брэд метким выстрелом прикончил еще одного и укрылся за упавшей колонной, прислонившись к ней спиной и оказавшись теперь лицом к вошедшим. Он чуть улыбнулся, и устало опустил оружие. Но их появление не прошло незамеченным и для противника. Несколько черных дул развернулось в их сторону.

– Держи-ка его, – сказал Шу, передавая Наги Абиссинцу и чуть выступая вперед.

Один из охранников выпустил оружие и рухнул на землю, даже не успев закричать.

Наги на руках Рана, вдруг дернулся и слабо застонал, открывая глаза.

– Ты убил его?

– Да.

Юноша откинул голову, посмотрев на битву. Ран видел капельки пота, заблестевшие на его лбу, но больше ни одна из пуль не мешала работе телепата.

Упал еще один охранник. Потом следующий, и еще один, и еще. Некоторые успевали вскрикнуть, некоторые умирали молча, даже не успев отреагировать на убивающую их силу. Брэд тоже вдруг вздрогнул и потер висок.

– Ох, прости, Брэдли. Немножко перепутал, – улыбнулся телепат, и американец только бессильно скрипнул зубами.

Через несколько минут все было закончено: ни один противник не подавал признаков жизни. Наги устало закрыл глаза.

– Фарф там, я заберу его, – сказал Шульдих, направляясь куда- то в глубину зала. – Он еще жив.

Кроуфорд, пошатываясь, направился к Рану, держащему на руках Наги. Они посмотрели друг другу в глаза над темноволосой головой и чуть заметно улыбнулись. Шульдих уже тащил в их сторону повисшего на нем, покрытого кровью Фарфарелло.

– Псих, не вздумай умирать, – сквозь зубы бормотал телепат, – я хочу сам тебя когда- нибудь убить… Доставь мне это удовольствие…

Наконец, все оказались рядом.

– Наги, мы готовы, – позвал Брэд. – Сейчас тут все рухнет.

– Боюсь, мягкой посадки не получится, – вымученно улыбнулся телекинетик.

– Главное, не ошибись хотя бы городом, – великодушно разрешил Шу.

 

* * *

 

Они расположились прямо в саду, не дойдя всего каких- то несколько метров до двери. Но именно этот маленький путь оказался для вымотанных сверх- людей невыполнимой задачей.

– Ладно, посидим тут чуть-чуть, – пробормотал Брэд, устало откидываясь на ствол ближайшего дерева, как на спинку любимого кресла.

Шульдих сделал то же самое, заставив Рана откинуться на него.

– А у тебя самое комфортное местечко, Абиссинец! – жалобно протянул рухнувший на траву ничком Наги, пытаясь лягнуть подвигающегося к нему Фарфарелло. – Отстань, энергетический вампир! Я остановил тебе кровотечение! Я перенес нас всех домой! У меня больше нет сил!

Психопат-убийца грустно вздохнул, растянулся рядом и, мурлыкнув, потерся головой о плечо Наги.

– Похоже, он подсел на меня, как на наркоту, Брэд! – простонал несчастный телекинетик.

– Причем давно и крепко, – согласился американец.

– А не устроить ли нам пикничок и отметить второй день рождения, а? – предложил Шу.

– Чудесная идея, – опять согласился Брэд. – Завтра выберем место и время.

– Только не надо больше Трансильвании!!! – взмолился Наги. – Вы-то с Шульдихом болтали у костра, а меня этот монстр, – он опять предпринял безуспешную попытку отпихнуть от себя Фарфарелло, – таскал по окрестным кладбищам!

– Я хотел показать тебе, как просыпаются настоящие вампиры! – тут же поднял голову Фарф, преданно глядя в глаза Наги.

– А откапывали мы их тогда зачем? Чтобы помочь им вылезти?

– Конечно, – удивился недогадливости телекинетика ирландец.

Шульдих уже давно хихикал, уткнувшись носом в волосы Рана.

– А ты-то чего копал, а, Наги? – давясь от смеха, спросил он.

– А все равно больше делать было нечего! Вы разговаривали, а Фарф все равно бы не остановился, пока кого-нибудь не выкопал. И вообще, я так давно пользуюсь только телекинезом, что так захотелось сделать что-то необычное просто руками…

– Вот в этом дурдоме я и живу, – наклонившись к Рану, сказал Шульдих.

Молодой человек вздрогнул и, как будто очнувшись, обвел Шварцев таким взглядом, словно видел их впервые. Брэд смотрел на него и улыбался.

– Добро пожаловать в реальный мир, Абиссинец. Мы другие, но ничто человеческое нам не чуждо.

А Ран думал о том, что Вайсс, считавшим себя друзьями, никогда не приходило в голову поехать вместе на пикник. Пусть у них не было возможности ткнуть пальцем в глобус и выбрать любую точку мира, но им не приходила в голову даже сама идея провести где-то свободное время всем вместе. Они сталкивались только тогда, когда это было необходимо, ту же разбредаясь по своим углам, как только выпадала такая возможность. И Персия… Чем он лучше других «тварей тьмы», раз не постеснялся сделать убийц из обиженных мальчишек, заставляя их нести смерть еще и еще, найдя у каждого болевые точки, накинув на каждого свой, индивидуальный поводок. Чем он лучше, к примеру, того же самого Брэда Кроуфорда, в любой момент способного потянуть за ниточки каждого члена своей команды, заставить их делать то, что он считает нужным, но он-то и сам по уши во всем этом…

– Ты знал все с самого начала, да? – тихо спросил Ран, обнаружив, что Брэд, все так же с улыбкой, по-прежнему смотрит на него.

– Я не знаю, что считаешь началом ты, Ран, но, когда мы заключали сделку с Шульдихом, я ничего не знал о твоей будущей роли во всей этой истории. Тогда мне был нужен только он. Если бы ты умер, Шу было бы наплевать и на свою жизнь, а уж на наши-то и подавно. Поэтому я показал ему то, что с тобой случиться. Легче было тебя спасти, чем потом скрывать от него, что ты умер.

И это тоже было новым. Сначала четко решить, что он расскажет, а что нет. Зато то, что он решил раскрыть, будет сказано понятно, бесстрастно и жестко, без вымученных сожалений и оглядок на приличия.

– Не получилось бы. Я бы почувствовал, что с ним что-то случилось, – совершенно не обидевшись на слова Кроуфорда, выступил Шульдих, только его руки чуть сильнее прижали к себе Абиссинца.

– Ну, что-то типа этого я тоже предполагал, – кивнул американец. – И вообще, Ран, я же не волшебник, чтобы, расставив фигуры по местам, проиграть всю партию до конца с предсказуемой победой в конце. Зато я могу предвидеть, что желаемый результат не складывается и успеть расставить фигуры иначе, чтобы сыграть заново. И так – пока мне не понравится то, что получается в итоге. Время мне не подвластно. Я видел нашу гибель, знал, сколько примерно времени до этого у нас осталось. И я просто попытался выстроить другой ход событий, предусматривая ВСЕ варианты развития сценария, и подготавливая ответы на любой из них.

– Этакий альтернативный бизнес-план, – хихикнул Шу.

– Где ты этого понабрался? – удивился Наги, отчаявшись отодвинуть от себя Фарфарелло, и теперь стоически терпя украшательство своих волос длинными колючими травинками.

– Ты забыл? Предпоследний информатор учился на экономическом факультете, но мы даже не знали его имени. Я еще вычистил не весь мусор…

– О… – выдохнул юноша. – Хорошо, что я не телепат.

– И я был ответом на одно из твоих ответвлений сценария? – не дал себя отвлечь Ран.

– Да. Я никогда не знал, в какой последовательности мы, Шварц, будем выпадать из этого списка жертв. Но о тебе я вообще не думал, пока ты не очнулся. Зато, когда это случилось, в картинке поменялось очень много деталей. Но даже тогда я не понял, что это из-за тебя. Я подумал, что это из-за душевного подъема Шу. Что же, я тоже ошибаюсь.

– К счастью, не фатально, – улыбнулся Наги и зевнул, встряхивая головой.

– Ладно, на сегодня хватит разговоров. – Кроуфорд решительно поднялся на ноги. – Сейчас всем надо хорошенько отдохнуть. Вставай, Джей, я помогу тебе сделать перевязку.

– Твоя катана, – Ран тоже встал и протянул меч.

– Оставь ее себе, – улыбнулся Кроуфорд.

– Я не один из вас, Брэд, – очень спокойно, даже чуть ли не с горечью, сказал Ран.

– Разве? – мягко переспросил провидец.

– Я сделал это только из-за Шу. Я не хочу больше убивать.

– Никто не хочет убивать просто так, котенок, – встрял Шульдих. – Ну, кроме Фарфа, конечно.

– Можно подумать, что если бы в клетке сидел кто-то другой, а Шульдих пошел его освобождать, ты не пошел бы вместе с ним?

Ран опустил голову.

– Оставь его, Брэд, – влез Шульдих, тоже вставая, полный решимости защищать своего котенка.

– Подожди, Шу. Я… Я бы пошел, – вдруг твердо ответил Ран.

– Тогда, в чем вопрос? – усмехнулся Брэд.

Шульдих зыркнул на него, и развернул Рана к себе.

– Что тебя так мучает, котенок? Как будто кто-то заставляет тебя подписать кровью договор с самим дьяволом.

– А как же хаос? Как же ваша конечная цель?

– Почему все думают, что хаос – это кромешная тьма с прячущимися по углам разными тварями? – откликнулся поднимающий Фарфарелло Кроуфорд. Наги обретал вертикальное положение без посторонней помощи.

– Библейские заблуждения, – поддакнул Шульдих. – Ох, прости, Фарф. – И даже погладил мгновенно ощетинившегося ирландца по голове. И опять посмотрел в глаза Рана.

– Котенок, оглянись вокруг. Здесь светит солнце, ходят люди… Но это и есть хаос. Не первозданный, зато более привычный. Нам хорошо в нем. А тебе?

– Мне тоже, – медленно ответил Ран.

– Тогда – всем отдыхать! – скомандовал Брэд, поддерживая Фарфарелло и направляясь к дому. За ними потянулся зевающий Наги.

– Мы еще посидим тут, – помахал рукой отбывающим Шульдих, снова устраиваясь под деревом.

Ран уселся рядом, прислонив голову к его плечу.

– Так, ты, значит, следил за мной все это время? – спросил он через какое-то время, чуть приподняв голову.

– Ну, я бы это так не назвал, – телепат немного отодвинулся, чтобы видеть его лицо. – Я не влезал в твои мысли, я не видел тебя, я просто ощущал твое присутствие. Иногда очень, очень редко, я позволял себе подойти чуть ближе, и понять, хорошо тебе или плохо в этот момент, радостно или грустно. Вот и все. Тоненькая, еле осязаемая нить. Но я бы сразу почувствовал, если бы она оборвалась.

– Ты – удивительный, Шу. Ты…

– Я сейчас лопну от гордости, – пробормотал Шульдих, пытаясь скрыть смущение.

– Как ты себя чувствуешь? – пожалел его Ран, переводя разговор.

– Отлично! Я полон сил, – тут же хитро хмыкнул телепат, притягивая его к себе, – а ты такой заботливый, котенок…

– А как же чужие мысли? – нахмурился Ран.

– Я оставил их Старикану, на память, – беспечно отмахнулся Шу. – Ну, не все, но значительную часть. Чем еще можно заниматься, лежа три часа в энергетической одиночке, как не чисткой мозгов? – пояснил он на вопросительный взгляд Рана.

– Ты невозможен, Шу!

– Ты снова меня хвалишь! – улыбнулся телепат. – А вот кто-то слишком серьезен, котенок! Этой проблемой мы сейчас и займемся!

– Прямо в саду?

– А что? Это так романтично… Знаешь, была у меня мысль, моя, собственная, утащить тебя в романтическое путешествие, когда вся эта фигня закончится. Только ты и я… Голубое небо, зеленая трава, целое поле с бордовыми розами…. – пафосно надрывался Шульдих. – Так поэтично! Но потом я подумал, во что превратиться твоя задница от шипов этих роз…

– Шу!!!

– Ну, я и выкинул ее тоже из головы!

– Кого? Мою задницу? – поинтересовался Ран, с трудом сдерживая улыбку.

– Скажешь тоже! – ужаснулся Шу. – Это одна из самых приятных моих мыслей! Я никогда с ней не расстанусь!

– С задницей или с мыслью? – не выдержав, захохотал Ран.

 

* * *

 

Сонный Наги подошел к окну и, не глядя в сад, захлопнул створки: громкий смех и… иные звуки резвящихся молодых людей мешали ему спать.

Брэд принимал душ и ничего не слышал.

Свежеперебинтованный Фарф сердито выглянул с окно и так и замер, разглядывая катающихся по зеленой траве, хохочущих молодых людей. И ему стало любопытно, что же будет дальше.

Шу и Ран ничего не видели.

– Трава намного удобнее колючек, даже если они от роз. Правда, котенок?

– Думаю, что да. Но ты твердо решил это проверить… Ты – сумасшедший, рыжий…

– Это я тоже считаю за комплимент…

 

* * *

 

Как почти все жестокие люди Брэд Кроуфорд был весьма сентиментальным человеком. Этот свой недостаток он тщательно скрывал от окружающих, но, при этом, ничего не мог с собой поделать. Также, он питал слабость к гармоничным сочетаниям ярких оттенков. А еще, в чем он никогда никому не признавался, он любил романтические, прямо таки пасторальные картины.

Вроде той, что сейчас была у него перед глазами.

Ярко-изумрудные глаза в облаке рыжих, настолько подсвеченных огнем, волос, что они сами казались язычками ожившего пламени, и сияющие темно-фиалковые глаза в обрамлении красных, неровно выстриженных прядей. Оба молодых человека сидели у камина прямо на ковре, лицом друг к другу, переплетя чуть согнутые в коленях, расставленные ноги, и смеялись. Периодически то один, то другой наклонялись, чтобы прошептать что-то на ушко своему собеседнику. Их волосы смешивались, превращаясь в пестрое полыхающее полотно. Руки сталкивались, когда они начинали жестикулировать, подчеркивая свои слова. Их пальцы переплетались, и не только тогда, когда они передавали друг другу бокал с вином, глотая из него по очереди, а просто так, как будто какое-то неуловимое притяжение действовало на них, провоцируя эти касания.

Брэд старался не подглядывать, но трудно было сосредоточиться на книге, когда от этой хихикающей пары шла такая чувственная волна, что просто хотелось погреться где- то хотя бы на самом ее краешке. Брэд в очередной раз поднял голову, как раз когда две головы, нарушив очередность, вскинулись разом, и оба молодых человека замерли, глядя друг другу в глаза, сразу же забыв, о чем они хотели сказать. Потом их ресницы так же синхронно дрогнули, опускаясь вниз, и они потянулись друг к другу… А дальше Брэд просто закрыл глаза, откинув голову на кресло.

– Пошли отсюда вон, оба, – беззлобно сказал он. – И лучше сразу в свою комнату. И никаких заходов на кухню, а то все остальные опять, как на днях, останутся без ужина. И никаких сказок о книге, которую вам срочно понадобилось найти: Наги сегодня собирался обосноваться в библиотеке. И никаких прогулок по саду перед сном, а то Джей опять насмотрится и у нас снова будут проблемы с местным гей-клубом. В спальню. – Брэд открыл глаза и строго посмотрел на «поджавших ушки» молодых людей. – Прямиком в спальню, – четко повторил он.

Шульдих вскочил на ноги, поднимая за собой Рана, и парочка, вцепившись друг в друга, вывалилась в коридор.

Брэд удовлетворенно вздохнул.

«Мое предвидение, телекинез Наги, быстрота и беспощадность Фарфа, телепатия Шульдиха, катана Абиссинца… И абсолютная готовность смести все, что угрожает лишить их друг друга – со стороны двух последних… Теперь композиция наконец-то завершена, и мы действительно свободны и непобедимы».