Название: Благие намерения приводят Вайсс
Слоган: Они сэкономят ваше время на пути в ад.
Автор: Гедиминас
Иллюстратор: Ayumi Lemura
Бета: *JD*, d-umka, Мария Карела
Вэбдизайн: Dr. Dormouse
Ссылка на сайт: blagoweiss.hut1.ru
Пейринг: мультипейринг
Основные персонажи: Брэд, Кен, Ая, Шульдих, Фарфарелло, Хлоэ
Рейтинг: NC-17
Жанр: триллер
Категория: слэш
Дисклаймер: отрекаюсь
Саммари: Во время исполнения заказа старшие Шварц подверглись нападению противника, равного которому они ещё не встречали. Бой был проигран не начавшись, и теперь Кроуфорду понадобятся все силы его разума, чтоб избежать превращения в кровожадную тварь и спасти от той же участи Шульдиха.
К чему приведёт появление на сцене бывших Вайсс – Фудзимии и Хидаки? Помогут ли они или станут жертвами новообращённых вампиров?
Кого ищет Фарфарелло в Англии? Кто и зачем напал на Хлоэ?
И, наконец, кто же стоит за охотниками на вампиров?
На все эти вопросы Кену и Брэду необходимо найти ответ до того, как станет поздно.
Комментарии: вампирская АУ
Особые благодарности: ~Solinary~, .Рен.

 

На столе в пыльной, замусоренной комнате лежат три толстых тетради, крупный позолоченный медальон, несколько диктофонных кассет, старинная шкатулка изящной работы и фотография. На фоне какой-то металлической конструкции можно разглядеть шестерых – высокого брюнета-европейца, обнимающего за плечи широко улыбающегося парня среднестатистической азиатской внешности; рыжего типа с лукавой усмешкой слева от них, шепчущего на ухо коротко стриженому седому мужчине, покрытому шрамами; и двоих мужчин, наиболее выделяющихся, стоящих так близко, что их волосы переплетаются. Красноволосый азиат смотрит мрачно, буравя взглядом камеру, а блондин, наоборот, расслабленно разглядывает что-то вне кадра. На фотографии стоит дата – апрель, 2131.

15 июня 2003 года
Воскресенье

Возможность вести дневник мне сейчас необходима. Хотя само обучение в Розенкройц должно внушать веру в сверхъестественное, сейчас я переживаю так называемый кризис веры в собственный разум. До сего момента я считал фольклор неотъемлемой частью народной культуры, отражающей примитивные верования. Однако эти самые «примитивные верования» сегодня атаковали меня и Шульдиха.
Я чувствую внутри себя что-то враждебное, паразитирующее. Оно хочет захватить мой разум. Мне нужны эти записи, чтобы сохранить рассудок и, внимательно проанализировав все произошедшее, найти выход из сложившейся ситуации.
8 июня мы получили на мэйл задание - один из наших старых клиентов в Лондоне желал получить старый молитвенник, который хранился в склепе на кладбище святого Джеймса.
Почему я согласился на это дело?
Почему не обратил внимания на полное отсутствие каких-либо видений? Сейчас я могу предполагать, что то, с чем мы столкнулись, просто заблокировало все мои видения, но я должен был подумать, что если уж клиент нанимает паранормов для такого, казалось бы, несложного задания, там всё не так просто.
Из-за моей халатности пострадали и я, и Шульдих. Однако если сейчас я могу назвать свое состояние относительно стабильным, то мой напарник находится на грани.
Тогда задание показалось мне вполне приемлемым. Шварц больше нет, группу невозможно добрать из-за отсутствия свободных паранормов, а мы находились в состоянии финансового кризиса.
И к тому же Шульдих становится неуправляем и опасен. Его дар требует постоянного использования, иначе мозг не выдерживает постоянного «рабочего шума». Поездка в Лондон показалась мне наилучшим выходом. Как я мог оказаться таким идиотом?
Мы прибыли на место ровно в полночь. Шульдих отпускал шуточки на кладбищенские темы, однако казался успокоенным и деятельным. Он использовал свой дар, чтобы отвести глаза случайным людям, занять сторожей. Мы вошли в склеп. Там оказалось шесть больших гробов и два детских. Я выбрал правую сторону склепа. Сейчас мне даже кажется, что уже тогда я чувствовал что-то страшное, что-то тревожащее – но просто не смог отреагировать, точнее, мне не дали это сделать.
Последующие события стороннему человеку покажутся бредом сумасшедшего. Я тоже не до конца уверен в них - мы могли попасть под сильное внушение. Хотя кого я обманываю? Все это происходило в действительности.
Крышки гробов оказались очень тяжелыми. Я сдвинул первую, меня обдало запахом тления. Я отвернулся, сдерживая тошноту. Шульдих за моей спиной издал странный звук, будто хотел закричать, но сил не хватало. Я обернулся.

Один из детских гробов был открыт. Шульдих склонился над гробом, как-то странно опираясь на него руками. Только потом я заметил, что на самом деле он пытается отстраниться. Из гроба поднимался ребенок - мальчик, лет девяти, одетый в старомодный камзол и брючки. Одной рукой он удерживал Шульдиха за галстук, одновременно сдавливая ему горло. Лицо моего напарника исказил ужас, я и не думал, что его можно так напугать. Я никогда не видел его в таком ужасе, я никогда сам не был настолько напуган…
Крышка одного из гробов со скрежетом сдвинулась, а потом рухнула на пол, разбившись. Я вытащил пистолет, с трудом перебарывая свой ужас, но стрелять в ребенка не решался, потому что мог задеть Шульдиха. Да и потом, к своему стыду, меня окончательно сковал вязкий, практически нереальный ужас. В гробу, открытом мною, в это время медленно села женщина.
Дальнейшие ощущения сложно описать. На спаррингах Шульдих иногда пробовал использовать телепатию, чтобы запутать меня. Но это оказалось в несколько раз сильнее, даже сильнее, чем гипноз, которому я подвергался в лабораториях Розенкройц. И самое ужасное, в тот самый момент я не мог представить кого-то более важного для меня, чем она. Страх, отвращение и желание всегда быть рядом с этой женщиной, хотя бы просто иметь возможность видеть её смешались в моей голове, переплелись так, что отчленить одно от другого просто не представлялось возможным.
Я испытывал ужасное отвращение - я так и не смог перебороть природную брезгливость за время работы на лабораторию, и в тоже время - желал, чтобы она подошла. Руки перестали меня слушаться, и пистолет упал на пол.
Она подошла ко мне, зная, что уже победила. Ребенок с ужасной гримасой, больше похожей на оскал хищника, клонил голову Шульдиха набок, держа его уже за волосы. Глаза у того закатились.
Я пытался побороть – не знаю, кого – себя, её, подсознание, пытался вернуть контроль, заставить себя наклониться, подобрать пистолет и разнести ей череп, но не мог.
Последнее, что я помню - отвратительный запах гниющей плоти. Потом только какие-то отрывки. Мы куда-то шли, даже нет, нас скорее тащили. Шульдих что-то шептал на латыни, похоже, молился. Иногда он срывался на истерический смех.
Мне не хотелось молиться, еще не придумали молитв к здравому смыслу. Потом помню только бесконечные коридоры, голоса и вкус крови на губах. Не знаю и не хочу знать чьей.
На этом я на сегодня закончу. Шульдих готов обсудить сложившуюся ситуацию. Нужно использовать это, пока он не лишил себя жизни.

 

28 июня 2003 года
Суббота

Кроуфорд велел мне это писать. Дневник вести. Что писать я не знаю. Он сказал записывать все, что я чувствую, что происходит со мной, с Аей. Сказал начать сначала.
Сначала – это, наверное, с того дня, как мы с Аей сюда попали? Поскольку Кроуфорда сейчас рядом нет, спросить не у кого. Шульдих внизу, а я заперт в спальне, потому что телепат, как сказал Кроуфорд, «нестабилен и может меня убить». И Ая, впрочем, тоже.
Да, я живу в спальне Кроуфорда. Потому что здесь я в безопасности от остальных, и потому что я – бесплатный завтрак.
Нет, я не шучу. Черт, попробую еще раз начать сначала.
В тот раз мы отправились на миссию втроем. Я, Х. и Ая гнались за остатками разгромленной нами банды, занимавшейся сбытом интер...[тщательно вымаранное слово, но первые буквы читаются] наркотиков. Я должен был прорваться им наперерез и позволить Ае с Х. выгнать их прямо на меня по Джон-Раскин-стрит. Но Ая был ранен – не представляю, как Х. это допустил! Естественно, Ая велел ему продолжать погоню – ведь иначе я бы остался один, а Ая всегда думает о нас, но никогда – о себе.
Впрочем, Х. не справился – и они ушли стороной. Х. отправился к М. и Ф., а я вернулся оказать Ае помощь. Когда я подошел, над ним склонился Шульдих – эту рыжую тварь я где угодно узнаю. Я бросился на него, но неожиданно встретился взглядом с Кроуфордом.
Дальше я плохо помню – все стало мутным, остались только его глаза и шепот. Он что-то говорил мне, а я хотел слушать его, хотел сделать все, что он прикажет.
Знаете, а это страшно. В самом деле. Даже в Вайнрот я не чувствовал такого ужаса – там я не расставался с оружием, я мог сражаться.
А здесь я очнулся в его руках – он держал меня за плечи и улыбался. Я все понимал, все чувствовал – но не мог вырваться.
Нет. Не так.
Не хотел.
И всё равно шёл.
До сих пор мурашки по коже, как вспомню. Я знал, конечно, что он силен – он ведь умудрялся Аину катану руками удерживать, а я только вооруженным могу Ае дать отпор; но я и не подозревал, что он силен настолько. У меня возникло ощущение, что он может сломать мне позвоночник, просто чуть сильнее сжав.
А потом он наклонился ко мне, а я, будто так и надо – откинул голову назад. Он скользнул губами по моей шее, а потом укусил, да, просто укусил, а я ничего не мог поделать с его властью надо мной, и ненависть, ярость, отвращение, злоба – всё это не помогло мне ни капли. Да, самое мерзкое в том, что мне нравилось то, что я чувствовал. В тот момент я бы многое отдал за то, чтобы всегда находиться в его руках. Не знаю, что произойдёт дальше со мной, не представляю, как с этим смирится Ая, и оставят ли они меня человеком – но я могу сколько угодно ненавидеть Кроуфорда и Шульдиха, когда их нет рядом, это ничего не изменит. Как только Кроуфорд оказывается в поле моего зрения, все меняется. А когда он дотрагивается до меня, я с трудом могу вспомнить, что он – мой враг, ненавистный, отвратительный враг, который пока гораздо сильнее.
Потом он что-то сказал, и я потерял сознание. Вряд ли они с Шульдихом тащили нас с Аей на руках – скорее всего, это я нес Аю, загипнотизированный. Или зачарованный?
Очнулся я в этой самой комнате, спальне оракула, в доме на Саутварк-Бридж-роуд. Меня долго мутило от слабости, я мало что помнил из последних двух дней. Телепата я тогда не видел вообще – и решил сначала, что Кроуфорд запретил ему приближаться к своей «игрушке» − именно так я себя чувствовал. Впрочем, тогда Кроуфорд мог со мной что угодно сделать и без своего гипноза – я слишком хотел знать, жив ли Ая и что с ним.
Иногда мне начинало казаться, что все это дурной сон – как мог я, столько лет сражающийся с Тварями Тьмы, вдруг встретить настоящих вампиров? В том, что Шварц – вампиры, сомнений у меня не оставалось. И ясно, что стали они ими уже после того, как мы виделись в последний раз, почти год назад. Тогда у них не было подобных талантов, иначе Эпитафия не стала бы такой проблемой.
Сначала я думал, что Кроуфорд убьет меня – но вместо этого он отнес меня в душ, принес мне нормальную одежду вместо моего костюма для миссий. Я спал в его кровати, он регулярно поил меня бульоном и вином. Впрочем, что тут можно сказать – некоторые виды насекомых тоже заботятся о тех, на ком паразитируют.
Ну вот, внизу хлопнула дверь. Наверное, это вернулся Кроуфорд.
Точно. Крики. Шульдих последнее время очень агрессивен – и я действительно рад, что Кроуфорд запирает меня от него. Жаль только, что он не позволяет мне видеться с Аей. Ах да, я ж не рассказал про Аю.
Кроуфорд сказал мне, что Ая оказался слишком серьезно ранен, он погиб, если бы мы с Х. попытались отвезти его в больницу. Поэтому Кроуфорд и его превратил в вампира. Там что-то с адаптационным периодом – я вижу, как тревожится Кроуфорд за Шульдиха – а может, и за Аю тоже. Думаю – не знаю точно, но догадался – что он шантажирует Аю моей жизнью.
Да, оракул хорошо устроился – я не брошу Аю здесь одного, даже если бы мог сбежать, а Ая не позволит Кроуфорду меня убить. Ая вообще очень любит жертвовать собой.
Ну вот, Кроуфорд идет сюда. Можно, конечно, понадеяться, что они с Шульдихом перегрызут друг другу глотки – но, если честно, я боюсь того, что не справлюсь с Аей один.

 

Шульдих небрежно прижал пальцы к вискам запрокинутой головы черноволосого вампира.
- Его имя – Рамиро, - Шульдих хмыкнул. – Знойная штучка. Но о его жизни при жизни, - телепат ухмыльнулся каламбуру, - ни единой мысли. Похоже, стёрто. Или самим или кем-то посторонним.
- Что-нибудь ещё? – Кроуфорд настороженно озирался по сторонам.
- Да. Здесь все воспоминания этого парня, Хлоэ.
- Считай. Вероятно, там есть что-то полезное для нас.
Шульдих кивнул. Память Хлоэ лежала пластом, нужно только подковырнуть нужный момент – не стоит лезть слишком глубоко. Самое главное для телепата – не потеряться, не стать другим человеком – но это Шульдиху не грозило уже давно, слишком крепкие отношения связывали его с Кроуфордом, да и огромный опыт тоже не позволял забыться.

Хлоэ оказался растерян, он не привык к подобной мистике. Аю серьёзно ранили, но его приказ не бросать Хидаку одного звучал слишком убедительно. Вообще Хлоэ давно понял, что та связь, которую обычно демонстрировали японцы, никакому анализу не поддавалась, и если Ая сказал, что Хидаке нужна помощь, значит, так оно и есть.

[Нераспознаваемые эмоции]

Бандиты разбежались, Фри и Мишель, караулившие западную часть района, уничтожили ещё двоих, но остальные попрятались. Единственное, что радовало – вряд ли они рискнут в ближайшее время поднять головы.
Помня о раненом Ае, Хлоэ поторопился вернуться, но обнаружил лишь лужу крови и ни единого следа Аи или Хидаки.
Опрос возможных свидетелей ничего не дал. Микрофоны и наушники нашёл Юки в квартале от того места, где был оставлен Ая. Что это значит? Похищение?
У Хлоэ не имелось ответа, но он хотел знать. Он не мог без Аи, в его планах тот уже довольно долгое время стоял первым номером – с того самого момента, как Хлоэ смог оправиться от смерти Кристины.

[Нераспознаваемые эмоции]

И если уж Хлоэ решил, что Ая должен быть рядом, то отступать казалось глупым – да и Хлоэ первое время не сомневался, что он его найдёт, он не мог представить, что сможет потерпеть поражение.
Криптонбранд отчасти себя изжили – вот и оставалось им только гоняться за жалкими наркоманами, ворами и изредка убийцами. Масштабные дела закончились, а то, чем они занимались, прекрасно могли бы выполнять и государственные органы.
Хлоэ мечтал уйти, забрав с собой Аю. В идеале – без Хидаки, но тут Хлоэ ничего поделать не мог.

[Нераспознаваемые эмоции]

Хидака явился как раз тогда, когда Хлоэ впервые посмотрел на Аю не как на объект для флирта, призванный скрывать отчуждённость и тоску по Кристине, а как на реального возможного партнёра. Красноволосый японец, невероятным образом сочетавший в себе холодность и яростность, казался выходцем из совершенно незнакомого Хлоэ мира. У него были строгие рамки, но лишь те, что он поставил себе сам. Хлоэ, выросший в мире этикета, привыкший, что все вокруг скрывают свои эмоции, даже Мишель, самый открытый из них, был поражён двойственностью японца. Великолепные манеры в мгновение ока сменялись животными инстинктами.
Хидака в этом плане походил на бунтующего подростка, который никогда не думает о том, что говорит.
Вот и тогда…
«Ты мой бог, я пришёл за тобой, я сделал свой выбор…»
Хлоэ завидовал ему, зная, что никогда не смог бы сказать подобного, глядя в глаза и искренне скаля зубы.
А Ая принял всё как должное. Не занимались они сексом, не имели никаких сумасшедших чувств, в которых нередко путаются влюблённые. Хлоэ казалось, что они от него что-то скрывают – но между японцами просто имелась связь, которая всегда позволяла им без слов понимать друг друга.
Ае была свойственна некоторая грубость, он иногда заставлял Хидаку делать то, что тому явно не нравилось – но тот всегда слушался, даже если его подчинение бывало весьма… бурным.
На миссиях Хидака вообще ассоциировался с чистой яростью, он сражался с противниками глаза в глаза, выворачивая багнаками грудные клетки, сметая головы с плеч. Впрочем, Ая от него не далеко ушёл.

[Нераспознаваемые эмоции]

В этом плане Хлоэ никогда не понимал их обоих. Он предпочитал наносить удары из тени, не светиться, всегда не то что красивый, а откровенно великолепный. Но зато Ая всегда знал, что делать. И он, и Хидака, с легкостью находили выходы из самых безнадёжных ситуаций. Хлоэ же не знал куда смотреть, не знал, за что браться. Как теперь искать их обоих?
Юки и Мишель не вылезали из-за своих компьютеров, но толку... Никто ничего не знал, ни одна камера в округе не засекла ничего странного.
Нана и Ричард даже звонили в Японию, разговаривали с Такатори. Тот вроде бы заволновался и обещал помощь – но с тех пор от него не поступило ни одного сообщения.
Ночные прогулки всегда успокаивали Хлоэ, даже если это выглядело весьма неразумно – шататься по Саутварку. Ночью, невидимого в тени, вооружённого, его сложно было обнаружить, ещё сложнее – остановить. Да и вообще, возможности Хлоэ сильно возрастали в сравнении с дневными, а тоска по Ае становилась заметно меньше.

 

[Не слишком разборчивый голос]

После смерти Салли ему, этому Розенкройцевскому ублюдку, стало плохо, о, я рада, что ему плохо, он должен страдать, мучиться, должен жить в мучениях, чтоб познать ад на земле, как познала его я, о, этот чёртов ублюдок!

[Слышен звон разбиваемого стекла, истеричные всхлипывания]

Он убил всех, кто мог ему помочь, кто мог его спасти, всех, рядом с кем он слышал голоса разума, а не холода, голода, жажды и похоти. Он убил сестру Рут, убил Салли Шумарс, потерял Шульдиха.
Он всё же смог понять, что с ним творится что-то неладное…

[Смех и надсадный кашель]

Он хотел найти Шульдиха, искал его, но Шульдих пропал… О, я постаралась, чтоб он исчез навсегда!
Чтоб никто ему не помог, никто не лишил этого животного безумия!
Ему ещё хватило разума, чтоб проверить почтовый ящик Шварц, найти моё письмо и отправиться за Шварц в Лондон. О да, Лондон! Сосредоточение сил, там вам всем придёт конец, ты застанешь только их мёртвые тела, тебе никто не вернёт разум, тебе от меня никуда не деться, ублюдок, ублюдок, ублюдок! Рано или поздно сущность берсерка полностью завладеет твоим сознанием, и тогда я буду торжествовать!

[Громогласный хохот, сменяющийся всхлипываниями]

Он сумел добраться до Лондона, и его даже выпустили из аэропорта раньше, чем нашли труп стюардессы в туалете. Почему люди никогда не замечают очевидного?!
Лондон производил впечатление своими размерами на туристов, но Фарфарелло направился к центру так уверенно, будто его что-то вело. Но нет, это невозможно, Шварц наверняка давно уже мертвы, их тела валяются в склепе обескровленными, если там ещё вообще есть, чему валяться…
Деньги у него кончились, но, как и я, теперь он прекрасно мог обойтись без них. Он ведь больше не жил в уютном и хорошеньком домике, не платил за бензин на ближайшей заправке и не возил Салли Шумарс в магазин, чтобы купить индейку к ужину, потому что дьявольский ублюдок убил! Убил Салли Шумарс, убил!

[Слышен вой и мерный стук. Постепенно женщина успокаивается, и голос становится спокойным, как у диктора радио]

Но ему всё равно нужна была еда – и он её находил. Осколки первой разбитой витрины изрезали ему все руки, но сущность берсерка уже вырвалась на свободу, а за ней волочились нечувствительность к боли, повышенная регенерация и звериное чутьё. Именно поэтому Шульдих не запечатал берсерка навсегда в глубине его сознания – это шанс на выживание в тяжёлой ситуации. Надо было тогда убедить его, что это необходимо… Оооо…

[Унылые завывания]

Он бродил по городу, предпочитая днём отсыпаться, а ночью разыскивая Шульдиха. Он не знал, зачем ищет, хотелось надеяться, что он забыл совсем, но цель явно отложилась в его подсознании, он прочёсывал Лондон кругами, наводя ужас даже на криминальный Саутварк. Люди постепенно впадали в панику, слушая рассказы тех, кому пришлось встретиться с ним, но посчастливилось выжить.
Маршруты его не повторялись, поэтому полиция ровным счётом ничего не могла поделать в ответ на жалобы владельцев магази…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]

29 июня 2003 года
Воскресенье

Происходящее беспокоит меня всё сильнее. Я потерял способность наблюдать будущее. Возможно, так проявилась реакция моего организма на стресс, есть вероятность, что это лишь остановка в работе, вызванная перегрузкой мозга и временным шоковым состоянием.
Мой напарник при этом не потерял возможности воздействовать на окружающих телепатическими импульсами. Он свободно читает мои мысли, когда я позволяю, и передаёт мне информацию, полученную от наших пленников, которые являются ещё одной проблемой.
Можно было бы избавиться от них – четверо производят гораздо больше шума и привлекают совершенно нежелательное внимание, но Фудзимия стал вампиром из-за нетерпения Шульдиха, и это можно использовать. Он являлся человеком, в отличие от нас с Шульдихом, и он станет для нас сравнительным замером.
Сведут ли его с ума новые возможности быстрее и надёжнее, чем нас? Или наоборот? Пока на эти вопросы нет ответов, а гадать неоправданно бессмысленно.
Хидака же не пострадал, но и от него будет польза.
Я с лёгкостью смог подчинить его взглядом, хотя навыками гипноза никогда в полной мере не владел. Что это мне даёт? Власть над людьми? Или конкретно Хидака почему-то склонен к подчинению?
Систематизируя.
Насколько быстро Хидака перестанет иметь возможность сопротивляться мне?
Выдержит ли его разум?
Обладает ли Фудзимия такими же возможностями?
Как мне кажется, наличие Хидаки рядом позволяет мне оставаться более-менее адекватным. Кто бы мог подумать.
Кроме того, чтение дневника, который ведёт Хидака, даст мне понять, всё ли я помню и верно ли я оцениваю ситуацию.
Вот Хидака точно оценивает её неверно. Многие его выводы излишне эмоциональны и совершенно не совпадают с тем, что он делает. Впрочем, здесь я не сомневаюсь, что дело не в моём влиянии на него, а в несовершенном строении его психики.

Я пытаюсь вспомнить, что же всё-таки произошло после того, как нас обратили. У меня складывается впечатление – и Шульдих его подтверждает – они сразу каким-то образом почувствовали, что мы сильнее обычных людей, и что можем оказаться полезными. Наверное, они рассчитывали удержать нас в узде – в литературе очень популярной является ярко выраженная вертикальная иерархия «мастер – птенцы». Но, скорее всего, это лишь художественный вымысел, подтверждением тому является несомненная и окончательная смерть тех, кто нас обратил, и тот факт, что Фудзимия не стремится выполнять приказы Шульдиха.
Так вот, я пришёл в себя в подземном зале, куда вёл ход из склепа. Вампиры сломанными куклами валялись по периметру, словно кто-то необыкновенно могучий уничтожил их. Притом, что мы с Шульдихом не только выжили в этой бойне, но и не получили серьёзных повреждений, можно сделать только один вывод – мы сами же их и убили. Свечи, странный напиток, запах ладана – всё это говорит о том, что над нами пытались провести какой-то ритуал.
[Пометки на полях тетради]

Правомерно ли использовать слово «ритуал»?

[Ниже, почерком Шульдиха]

Хватит умничать, какая разница???

[Ниже, снова почерком Кроуфорда]

Остаётся надеяться, что мы сможем контролировать эту силу, если она снова вырвется наружу.
Кстати, опыты с солнечным светом дали положительный эффект. То есть, находиться на солнце мы практически не можем – лучи обжигают.
Чеснок Шульдих употребляет совершенно спокойно, в зеркале отражается. Я проанализировал литературу, посвящённую вампирам, и пришёл к однозначному выводу, что практически всё – домыслы и запугивание любопытных.
Мы покинули склеп сразу же. И никаких провалов в памяти больше не возникало. Возможно, то, что произошло, можно как-то объяснить тем, что с нами сотворили. Предположим, нашим телам требовалось время на перестройку – мало ли какие реакции мог выдать в процессе мозг. Больше всего меня беспокоит, что что-то могло измениться фатально, а я этих изменений не замечу. Надеюсь, ведение дневника даст мне ответ на все эти беспокоящие вопросы. Если что-то пойдёт не так, я наверняка обнаружу.

 

30 июня 2003 года
Понедельник

Я дремал, хотя перед этим проспал весь день. Но я все никак не мог придти в себя, как вдруг меня выдернули из сна, подняв на руки. Я попытался вырваться, врезал оракулу под дых – ну а кто еще мог так со мной поступить? – а он, даже не заметив моих попыток, опустил в кресло и сунул тарелку с супом.
Пока я ел, он пролистал мой дневник, изредка поглядывая на меня. Такими взглядами, по-моему, оделяют, например, картины, купленные для украшения дома.
Неужели я действительно для тебя игрушка, Кроуфорд? Если я нужен тебе для смирения Аи, можно держать меня в каком-нибудь чулане, совершенно не обязательно запирать в спальне.
Кроуфорд выглядел расстроенным. По-настоящему. Я ему даже посочувствовал – вот только не знаю, мои ли это эмоции. Наверняка не мои. Я скорее вырвал бы ему глотку и со спокойной душой ушёл.
Я доел – действительно, как и обещал Кроуфорд, очень вкусно, интересно, кто готовит? Впрочем, после стряпни Наны, что угодно покажется манной небесной.
Кроуфорд встретился со мной взглядом – и снова поднял меня на руки, как будто я сам не в состоянии дойти до постели. Да, меня мутит, меня шатает – но мне приходилось чувствовать себя и хуже. Кроуфорд, может тебе котёнка купить?
На постели, поверх обыкновенного покрывала лежала тигриная шкура. Когда он успел ее расстелить? Неужели снова заморочил мне голову? Или я просто утратил бдительность?
Не удержавшись, я потерся о шкуру щекой. Не знаю уж почему, но прикосновение к меху меня всегда успокаивает – я даже жилетку себе купил с меховой оторочкой.
Неожиданно Кроуфорд дернул меня за плечо, перекатывая на спину. Я подчинился, чувствуя предательскую слабость – потому что какая-то часть меня хотела, чтобы он снова меня укусил.
Но Кроуфорд пока медлил, рассматривая меня – будто я все же вещь, его собственность. Я прикрыл глаза, скрывая ненависть. Я здесь ради Аи. Ради Аи. Ради Аи. Ради него я готов раз за разом поддаваться, уничтожая себя.
Наконец Кроуфорд просто лёг рядом, обнимая меня за талию и притягивая к себе. Я чувствовал страх и одновременно пустоту – чего-то не хватало.
Оракул накрыл нас обоих одеялом, и я провалился в сон, хотя страх никуда не исчез.

Кроуфорд, мне обязательно нужно все это прописывать? Мало того, что я это чувствую…

[Ниже, почерком Кроуфорда]

Ты не игрушка, Кен. Я уже говорил. Просто потерпи и делай то, что я говорю.

[Ниже, снова почерком Кена]

Почему я должен тебе верить? Ты не человек, ты спишь днем, ты пил мою кровь. Ты загипнотизировал меня. Что еще ты со мной сделаешь?! Зачем мне вести этот дурацкий дневник?! Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненави… [текст превращается в сплошную линию – будто у пишущего вырвали ручку]

 

Шульдих выдохнул, поправил выбившиеся пряди. Частью сознания он видел Кроуфорда, что-то выговаривающего Кену, а частью продолжал считывать воспоминания Хлоэ. Пока особо интересного ничего не происходило, хотя Рамиро явно не смог считать всё – часть мыслей Хлоэ осталась им просто непонятой.

Ночь проходила за ночью, а Хлоэ всё ещё не мог найти никаких улик. Даже Юки, скучающий по Ае, постепенно успокоился, а Куруми прекратила оплакивать Хидаку круглосуточно.
Хлоэ же не мог сдаться, он осознавал, что Аю и Хидаку могли убить – но тела до сих пор никто не обнаружил, и пока он просто не желал верить в их смерть.
- Говори! Что вы сделали с японцами?! – Хлоэ прижал парня, который выжил в ночь облавы и занял место погибшего главаря, к стене и угрожал ему габиси, уткнув лезвие в горло.
- К-какие японцы? – тот был в панике, что и неудивительно – серьёзный настрой Хлоэ был очевиден. Пожалуй, впервые после встречи с леди Глэй в колледже, он хотел именно спасать, а не мстить окружающим за свои обиды. Родители, одноклассники, Сайд А… Ая Фудзимия был совершенно из другого мира.
- Те, что преследовали вас двадцать шестого июня, - раздражённо ответил Хлоэ. – Соображай быстрее или я лишу тебя чего-нибудь важного!
Отличным подтверждением слов Хлоэ были два трупа у входа – пришлось пробиваться с боем. Юки бы это не одобрил – Ричард запретил команде лезть сюда, пока не придёт ответ от Такатори, и Хлоэ мало того что нарушил приказ, так ещё и не взял прикрытие.
- Не надо, я всё скажу! – взвыл пленник. – Не видели мы никого, сбежали и всё, не видел никого, не видел… - он завыл от страха, дёрнулся, и по груди побежала кровавая струйка.
Хлоэ колебался. Казалось, что он не лжёт – но что, если он просто не в курсе?
- Кто ещё остался в живых? – Хлоэ пришлось врезать парню по лицу, чтоб тот снова смог отвечать, а не истерически всхлипывать.
- Ещё трое сбежали, сказали, что лучше жить без лёгких денег, - по лицу пленника отлично читалось, что сейчас он готов отдать что угодно, чтоб его в тот момент посетила такая же гениальная мысль. – Осталось только несколько женщин…
Хлоэ поморщился. И Ая, и Хидака делили всех людей на преступников и жертв, а не на мужчин и женщин. Хлоэ же так не мог, женщины в его представлении являлись существами ранимыми и хрупкими, таких защищать надо, а не убивать.
Но он склонялся поверить незадачливому преступнику. Похоже, к исчезновению Аи и Хидаки они действительно не причастны.
Он отвёл руку, отступая назад.
- Не уби… - пленник захлебнулся кровью.
Хлоэ огляделся, убеждаясь, что не забыл ничего важного, и ушёл, оставив за собой три трупа и розу на полу.
Столько смертей – и до сих пор никаких следов, никаких улик. Сколько ещё надо убить, чтоб узнать хоть что-то?
Хлоэ брёл по улице, обдумывая всё, что ему известно.
От Аи осталась только лужа крови. Достаточно большая для констатации сильного ранения, но не являющаяся основанием для вывода о смерти. Нет уж, последнее предположение Хлоэ не желал делать ни при каком раскладе. Пока он собственными глазами не увидит тело, он никому не поверит.
Хидака пропал вообще бесследно – но он наверняка вместе с Аей. Глупо предполагать, что они оба исчезли в одно и то же время по разным причинам.
Если бы Хидака отвёз куда-то Аю – в больницу или к неожиданно встреченным знакомым, он бы наверняка сообщил Нане, чтоб хотя бы Куруми и Юки не переживали.
Если их хотели убить, то почему Аю не добили сразу и не бросили тело там, где нашли – ведь виновником-то наверняка назвали банду. А вот исчезнувшее тело это уже серьёзная причина для долгих поисков.
Значит, если это всё же похищение, то оно явно не с целью их обоих убить. Но кому могли понадобиться двое убийц? Кто мог без лишнего сопротивления справиться с Хидакой?
Вывод получался только один – кто-то из прошлого Вайсс, кто знает их сильные и слабые стороны. Значит, действительно, помощи нужно просить у Такатори. Но что, если это именно его вина?
Только он знал, где находятся бывшие Вайсс, только он мог с лёгкостью подослать им кого угодно. И главное – судя по словам Аи, тот больше не доверял бывшему товарищу, хоть Хидака и защищал Такатори с пеною у рта, но Хидака и так всем известен своей наивностью.
Это означает, что ответ от Такатори так и не придёт, зря Ричард ждёт. А тем временем, каждый час ожидания играет против нас. Против Аи.

[Нераспознаваемые эмоции]

Хлоэ с досадой пнул ни в чём не повинную урну. Ну что ещё он может сделать? Как отыскать напарников?
Маска Аи осталась валяться там, где его ранили, Хлоэ сам видел, как она упала, а сигнал Хидаки просто исчез из эфира чуть позже, значит, его маску уничтожили. Это подтверждало догадку Хлоэ с похищением.
Может быть, нанять профессионального сыщика? Конечно, это опасно – ему придётся слишком многое рассказать, но для Аи и Хидаки это может оказаться единственным шансом на спасение.
Наверное, стоит рискнуть…
Хлоэ остановился посреди плохо освещённой улицы, припоминая знакомых детективов. Человек должен быть надёжным и опытным, глупо соваться прямо с улицы неизвестно к кому.
- Юноша, юноша! – перед Хлоэ, будто из ниоткуда появилась сморщенная старушка, опирающаяся на крючковатый, явно самодельный посох. От женщины буквально несло грязью. Хлоэ смотрел на неё с подозрением и брезгливостью. – Вы ведь хотите знать, что случилось? Я могу подсказать…
- Случилось с кем? Женщина, если вам нужны деньги, так и говорите, - Хлоэ незаметно обернулся назад – никто к нему не подкрадывается, пока старуха зубы заговаривает?
- Я знаю всё, сынок. Я не так стара, как кажусь, но гораздо старше, чем ты можешь подумать. Из окна этого человека видна вся улица, - женщина сунула ему в ладонь визитную карточку. – Ты ведь понимаешь, о чём я?
- Откуда вы зна… - Хлоэ оторвал взгляд от визитки, но улица перед ним оказалась пуста. Он потёр глаза, не уверенный, что это был не обман уставшего сознания, но визитка никуда не делась.
«Профессор Дж. Митчелл, - значилось на ней, - профессор культурологии».
Строкой ниже был адрес и телефон. Часы приёма – с 23.00 до 06.00.
Хлоэ растерялся, он озирался по сторонам, пытаясь понять, куда делась странная бабка, и что вообще происходит. Вполне вероятно, что некий профессор и существует на самом деле, но откуда такие часы приёма? Какой нормальный человек станет обращаться к профессору за советом ночью? И откуда у вонючей бабки его визитная карточка?
Это казалось странным, но, с другой стороны – чего только не бывает? Может он просто сумасшедший. И самое главное, Хлоэ чувствовал, что не может не позвонить. А вдруг профессор и в самом деле что-то видел, даже если он полный псих из него всё равно что-то можно выжать.
Поскольку часы только что пробили третий час ночи, а дом находился прямо перед ним, Хлоэ решил, что он ничего не потеряет, если позвонит и запишется на приём. Зачем – он пока и сам не знал, но не сомневался, что в этом есть определённый смысл хотя бы потому, что иных идей не имелось вообще. Он устал и отчаялся, хотел бы всё бросить, но не мог. Он слишком хорошо помнил, как не сдавались люди вокруг него, как шли до конца.
Он хорошо знал историю Аи и Хидаки, знал, через что прошёл Хидака, чтобы быть с Аей, чтобы всего-навсего быть его другом.
Разве мог он прекратить поиски?

[Нераспознаваемые эмоции]

После нескольких гудков в трубке раздался голос – хриплый, кашляющий, незнакомый.
- Джон Митчелл у телефона. С-слушаю.
- Здравствуйте… - Хлоэ запнулся. – Мне сказали, что вы сможете помочь. Могу я встретиться с вами? При личной встрече разговаривать, как мне кажется, удобнее.
- Разумеется. Я с-свободен до самого утра. Приезжайте прямо с-сейчас, - Джон продиктовал адрес, совпавший с адресом на визитке. – Я вас-с жду, - в голосе явно зазвучало радостное возбуждение.
Профессор культурологии. Какое он может иметь отношение к исчезновению Аи и Хидаки? Почему явно радостно ждёт его? Что происходит?
Но Хлоэ решил все свои ответы найти на месте. Он заколебался - не позвонить ли Фри – но передумал. Не хотелось медлить.
Через двадцать минут Хлоэ звонил в двери. Та распахнулась немедленно, будто хозяин квартиры поджидал, глядя в глазок.
- Проходите, - Хлоэ увидел высокого плечистого мужчину, одетого во всё чёрное, с полумаской на лице. Едва Хлоэ вошёл, как мужчина захлопнул двери, предварительно выглянув на площадку. – За вами не с-следили? Да нет, не должны… Они не ус-спели бы уз-знать.
- Они? Кто они? – Хлоэ понимал, что надо промолчать и подождать немного, но страх за Аю и надежда что-то узнать заставляли его торопиться.
- Идём, - мужчина быстро направился вглубь квартиры, в одной из комнат отвернул угол ковра, открыв люк. – С-спускайтесь.
Это являлось самым настоящим сумасшествием.
- Быс-стрее! – прикрикнул на него провожатый. – Иначе они почуют и убьют вас-с!
Хлоэ вдруг как ледяной водой окатило. Квартира пульсировала – в прямом смысле. Стены и потолок багрового цвета, с более тёмными прожилками то сжимались, то разжимались, а стоящий перед ним мог являться кем угодно, но точно не человеком. Глаза его странно светились, голубоватые белки подчёркивали зрачок неправильной формы, какой-то сплющённой. Между губами то и дело мелькал змеиный кончик языка.
- Быс-стрее! – Хлоэ выхватил из-под полы плаща одну из верных спиц, но, раньше чем он успел атаковать, змееобразное существо толкнуло его в грудь и он загремел вниз по лестнице, больно ударяясь о ступеньки и молясь только о том, чтоб не оказаться нанизанным на собственные же габиси…

[Щелчок включаемого диктофона]

Он не мог найти Шульдиха так долго, что я окончательно воспрянула духом… Но мне этого мало, я должна позаботиться о том, чтоб выжившим точно оказалось не до него. Дар Кроуфорда уже приглушён, я чувствовала, как он мечется, пытается воспользоваться своей силой – и не может, забредя в тупик своего сознания, но всё равно, слишком близко к нему – опасно – он мог найти Фарфарелло через меня. Ничего, я заманю в ловушку Шварц, всех Шварц, вместе с их новыми друзьями, точнее, именно с их помощью… Хе-хе-хе…

[Истерическое хихиканье переходит в кашель, затем женщина успокаивается и снова начитывает текст, как диктор]

И всё равно Фарфарелло повиновался какому-то заложенному инстинкту или хорошо заученной команде, он продолжал крутиться в городе, днём отсыпаясь на чердаках и в подвалах, а ночами рыская по улицам.
Излучая явную ауру опасности и безумия, он редко с кем-то сталкивался – и люди, и животные боялись его и избегали. Не могу сказать, что не понимаю их.
Он утолял голод и жажду, а иногда и иные желания, не особо интересуясь у попавшихся на пути путан, хотят ли они того же. От продажных женщин, стоящих на улицах, так разило быстрым, лёгким сексом, что он не сдерживался… Он не стал хранить верность убитой им Салли Шумарс! Бедная, бедная Салли…

[Всхлипывания, завывания]

Несколько раз он натыкался на подростков, обкуренных настолько, что они не могли даже уползти, только глупо хихикали и несли какую-то чушь. Он их игнорировал, ибо пахли они как тяжело больные, и звериная сущность предпочитала держаться подальше. Почему, почему он не убивал их? Почему он убил Салли Шумарс?

[Неожиданный вдох, скрежет ногтей по стеклу, явно сдерживаемая истерика и неестественно спокойный голос]

Я почувствовала, как сильно его потряс знакомый запах, хотя и изрядно изменившийся, а вот картинка осталась той же – рыжие длинные пряди, мурлыкающий голос, тяжёлые шлепки, резкая, но приятная боль, торопливые движения, чужие пальцы на ягодицах, впивающиеся до крови…
Это невыносимо! Невыносимо ощущать всё это, как будто мерзкий телепат лучше Салли!

[Дикий вой сменился звуками разбивающегося стекла]

Ублюдок, ублюдок, ублюдок! Как он может вспоминать такое, когда Салли, его любимая, Салли Шумарс, мертва?!

[Ногти скрипят по стеклу, на фоне слышится безутешный, горький плач]

Он направился по знакомому следу и обнаружил обкуренного подростка, ничего не соображающего. Вокруг него пеленой стоял тяжёлый аромат крови.
Фарфарелло ощущал неправильность, какую-то странность в сочетании с хорошо знакомым запахом. Он принюхался и решительно побежал по оставшемуся в воздухе следу.
Он легко мчался по улицам, перепрыгивая препятствия, кое-где выбираясь на крыши, оставаясь в глазах сторонних наблюдателей лишь мелькнувшей тенью.
Почему он всё ещё такой сильный, такой бодрый и счастливый?! Почему, почему?
Я доберусь до него, я его уб…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]

 

1 июля 2003 года
Вторник

Кажется, у меня снесло крышу. Я наорал на Кроуфорда, я швырнул в него дневником.
Вместо того чтобы разозлиться, Кроуфорд рассмеялся и, схватив меня за руки, обнял. Он прижал меня к себе, чтобы я не мог вырваться, а я чувствовал, как у него бьется сердце.
Никогда бы не подумал, что такой факт сможет меня обрадовать. Но оно действительно билось, а его кожа согревала мои замёршие пальцы. Даже если он вампир – то есть, почему «даже если», вампир-то он несомненно – это делало его менее пугающим.
Я прекратил вырываться, считая удары – а он вдруг спросил, не хочу ли я увидеть Аю.
− Издеваешься? – ответил я. – Конечно хочу.
− Завтра, − пообещал он и вдруг поцеловал меня, развернув на своих коленях.
Я хотел вырваться. Я не хотел всего этого. Но у меня даже сейчас дрожат руки. Проклятое тело!
У него во рту – совершенно нечеловеческие клыки. Но он меня не поранил, не укусил, хотя и не казался осторожным.
В тот момент больше всего на свете я хотел найти в себе силы сопротивляться – а сейчас я не понимаю, куда эти силы пропали. Я знаю, что если сейчас он войдет в комнату и скажет «подойди», я подойду. Я позволю обнять себя, позволю целовать. Я вообще не смогу отказать ему ни в чем. Больше всего меня испугала мысль, что он возьмет и скажет мне «убей Аю» − и я убью. Тогда я и себя убью.
Мне до боли в сжатых в кулаки пальцах хотелось встать и разнести к чертям всю спальню. Порвать всё, что рвётся, сломать всё, что ломается. Я ненавидел Кроуфорда, ненавидел себя, свой слабый разум, неспособный защититься от его грёбанного гипноза.

[Страница была скомкана, местами порвана, потом разглажена]

Ах да, он ведь отведет меня к Ае. Какой у меня сумбурный рассказ получается. Кроуфорд уже ругал меня за это, но я все равно сбиваюсь. К тому же, он же сам просил эмоции… Да, и он запретил мне сообщать Р., что мы живы. Я решил, что это и к лучшему – они не смогут нас найти, если не будут иметь зацепок, а значит, и не пострадают. Бедная К., надеюсь, Н. о ней позаботится.

У Аи шикарная комната, большая, красиво обставленная, много книг – как я успел заметить, именно то, что он любит. Похоже, Кроуфорд заботится не только обо мне. Вот только Ая явно живет один – и исключительно взаперти. Причем двери и решетки на окнах такие, что смогли бы удержать и взбесившегося гризли.
Я понял, что Ая рад меня видеть – хотя, как обычно, и не показал этого внешне.
− С тобой все в порядке? – спросил я, прекрасно понимая, что задаю глупый вопрос. С ним точно не всё в порядке, но он же не признается.
− Да, − коротко ответил он – впрочем, он всегда так отвечает. – Кроуфорд, − он подошел к нам, − зачем это? – он поддел пальцем ошейник на моей шее.
Так, кажется, я о нем не писал. Ошейник оракул надел мне на шею в первый же день. Он широкий, кожаный, и как раз закрывает место укуса. Мне Кроуфорд не ответил – зачем, но запретил снимать.
− Это защитит его от Шульдиха… и от тебя, − ответил Кроуфорд. Зря он это сказал. Ая разозлился.
− А от тебя кто его защитит? – когда Ая так понижает голос, все вокруг разбегаются.
− Я в состоянии держать себя в руках. Я гораздо более стабилен, чем вы с Шульдихом. Кроме того, − он протянул руку и взлохматил мне волосы, − Кен помогает мне сдерживаться. Но я не могу оставить его с тобой − ты его убьешь. Я не шучу, Ая.
Как будто мы можем решить, что это шутка. Ха-ха, как смешно.
Интересно, а Кроуфорд действует на Аю так же как на меня? Не похоже.
Потом оракул сказал, что мы можем побыть вместе до обеда – и даже отдал мне ключ от комнаты, велел оставаться всё время настороже, и если мне что-то покажется в поведении Аи странным, немедленно уходить, заперев Аю внутри.
Ая, конечно же, фыркнул – зная его, проще предположить, что он скорее убьет себя сам, чем причинит мне вред.
Так в общем-то и произошло – то есть, нет, Ая никому ничего не сделал, ни мне, ни себе – просто перед обедом Кроуфорд забрал меня и велел идти в спальню. По дороге я столкнулся с Шульдихом – он кивнул мне, будто наши отношения давно стали дружескими, и прошёл мимо.
Видимо, с Шульдихом что-то пошло на лад – и Кроуфорд стал меньше нервничать. Это хорошо для нас с Аей.
Кроме того, Кроуфорд обещал, что больше не будет читать мой дневник, если не случится чего-то серьёзного, пока я обещаю записывать абсолютно все.
Я обещал – потому что это важно для Аи.

2 июля 2003 года
Среда

Сегодня все не заладилось с самого утра. Именно с утра, а не с вечера.
Я проснулся, пока Кроуфорд спал, собственнически положив руку мне на талию.
Рука казалась тяжёлой, но, по крайней мере, не холодной. Да и мертвым он тоже не выглядел – его грудь поднималась и опускалась. Я осторожно высвободился, не зная, может ли он проснуться днем. Наверное, все же может – иначе охотники с легкостью истребили бы всех вампиров.
Спать мне почему-то не хотелось. Посмотреть, что ли, какое-нибудь кино?
Я взглянул на часы. Они показывали только полвторого. Это часы Кроуфорда, они очень красивые, с длинными изящными стрелками, чёрными завитушками цифр. Когда я на них смотрю, я почему-то вспоминаю Х. Это он у нас любит красивые вещи, а мы с Аей предпочитаем функциональные.
Осторожно, чтобы не хлопнуть дверью, я вышел в гостиную. Где-то здесь должен валяться пульт.
Я не успел ничего понять, как что-то тяжелое врезалось сверху, прижимая меня к дивану.
− Ая?! – испуганно вскрикнул я, поняв, кто именно меня атаковал. − Ая, я очень рад тебя видеть, но…
Я определенно не ожидал, что он может так со мной поступить – я ждал подвоха от Шульдиха или Кроуфорда, но не от Аи.
Он с легкостью удерживал мои руки, но я и не пытался вырваться.
Ая наклонился к моему лицу, обнюхивая.
− Ая?
С лица он переместился на шею – и мне стало совсем страшно, хотя я и помнил про ошейник, закрывающий кожу. Но что ему стоит его разорвать?
− Нет, Ая, не надо… − мой голос звучал испуганно и пискляво – но я ничего не мог поделать. Я хотел сопротивляться, но практически не мог – как и Кроуфорду.
Он рванул мои брюки; ткань не выдержала и разошлась – фланелевая пижама как-то не предназначалась для защиты от вампиров, и я оказался полностью обнажен.
Аин взгляд метался снизу вверх – от моего паха к моей же шее. Нет, я не хотел этого видеть.
− Ая! – я вскрикнул от неожиданности, когда он вздернул мои ноги практически себе на плечи. – Твою ж мать, Фудзимия, очнись! – я мог только орать, перепуганный, паникующий, потому что сопротивляться моё тело отказывалось.
− Фудзимия! – громогласный оклик – и я свободен. В тот момент я чувствовал только невероятную благодарность Кроуфорду. Хорошо, что я мог хотя бы кричать, а то нашёл бы Кроуфорд, проснувшись, моё обескровленное тело…
Ая лежал, скрючившись, у стены. Попытался приподняться. Тогда я испугался, что с ним что-то случилось, но сейчас понимаю, как это глупо – бояться за него.
− Шульдих, займись им.
Кроуфорд аккуратно поднял меня на руки, чтобы унести.
Я не сопротивлялся – меня колотило.
− Кен, − он осторожно положил меня на постель и закрыл одеялом. – Ая не хотел причинять тебе боль. Просто он на грани, понимаешь? Он чуть не погиб, и теперь за это нужно платить.
Я молчал, всё же осознавая, что он говорит это не просто так, а для того, чтоб надёжнее привязать меня к себе, утешение и жалость действуют не только на девиц, а дрожь тем временем не унималась. Мне стало казаться, что если я сейчас встану, то немедленно растянусь на полу.
Кроуфорд вздохнул и положил руку мне на затылок.
− Ты испугался, Кен.
− Не говори глупости, - мне хотелось с ним спорить даже из-за очевидного. Лишь бы он что-то говорил в ответ.
− Ая еще не умеет себя контролировать. Он попытался сломать тебя, действуя напрямую, на твое сознание. Ты не можешь этого осознать, но ты перепуган до полусмерти.
− Я…
− Это пройдет через некоторое время, − больше ничего не спрашивая, Кроуфорд обнял меня, прижимая к своей груди, но я вырвался, ударив его в челюсть. Отчасти мне хотелось, чтоб он ответил, пусть даже и избил бы меня до полусмерти, но он только хмыкнул и отвернулся, оставшись в постели.
Я все понимаю, но как иногда тяжело то, что они, все трое, так сильны. Наверное, все дело в том, что я не привык быть слабым. Не привык подчиняться силе, а не уму, да ещё и вопреки своему желанию.
Наконец, меня перестало трясти, и я сумел кое-как успокоиться. Уже в полудреме я обнаружил, что Кроуфорд каким-то образом успел меня обнять – но он спал, и я не стал вырываться. Пусть подавится.

В итоге я проснулся поздно ночью. Кроуфорд уже давно встал – дверь спальни была приоткрыта, я слышал внизу голоса на повышенных тонах.
− …тебя, Шульдих, это тоже касается. Учитесь оба контролировать себя.
− Я должен поговорить с ним, − тихий, хриплый голос Аи.
− Ты уверен, что этого хочет он? – никакой насмешки в голосе. Я ожидал, что он попытается надавить на Аю – а он молчал. Странно.
Тишина. А потом, наконец, ответ.
− Нет.
Я не выдержал – вскочил, выбежал на лестницу.
− Я хочу поговорить, Ая!
Кроуфорд странно посмотрел на меня – я не понял. Я испортил какой-то его план? Или, наоборот? Не просто ж так дверь была открыта?
− Оденься, Кен, − посоветовал он.
Я исчез в спальне, натянул джинсы и майку, и кубарем ссыпался вниз через минуту. Ая стоял, глядя себе под ноги. Шульдих сидел на диване, закинув нога на ногу, с обычной ухмылкой.
Несмотря на произошедшее, сейчас я не боялся Аю и даже как-то смутно помнил, что именно случилось. То есть, я все помнил, но это будто не со мной происходило.
− Убей меня, − Ая резко поднял голову, ловя мой взгляд. – Убей меня, Кен.
Дальше я всё очень хорошо помню. Это был спектакль, спектакль для меня и Аи. Мы являлись зрителями, а Кроуфорд – единственным актёром, знающим, что мы следим за каждым его движением и ожидаем настоящего чуда.
И вот я растерянно смотрел на Кроуфорда. Неужели он ничего не скажет?
«Брэд велел передать тебе, что избавит Фудзимию от этой навязчивой идеи, если ты проявишь покорность».
Я мысленно хмыкнул. Как будто я не покорен. Смешно.
Кроуфорд подошёл ко мне со спины.
− Понимаешь, Фудзимия, − он смотрел на Аю, опираясь на мои плечи, − если тебя не станет, то Кен проживет ровно столько, сколько выдержит в качестве моей игрушки.
- Ты сделал меня монстром, - голос Аи ни разу не дрогнул, но смотрел он только на Кроуфорда.
- Ты сам себе монстр, Фудзимия, - Кроуфорд усмехнулся. – Посмотри, что стало с Кеном из-за тебя. Ты ведь не думаешь, что сможешь спокойно уйти отсюда? Но я отдам его тебе, как только ты научишься себя полностью контролировать. Когда сможешь равнодушно пройти через скотобойню, - пальцы Кроуфорда впились в кожу под рёбрами с такой силой, что я боялся вдохнуть. А сейчас там здоровенные синячищи.
Ая молчал, лишь желваки играли на лице.
− Иди наверх, Кен, - приказал мне Кроуфорд, и я не ослушался. Не в первый раз.
− А я? – заговорил Шульдих. – Фудзимию ждет такой сладкий приз, а что достанется мне?
− Ты тоже не пожалеешь, − Кроуфорд ухмыльнулся, я слышал это в его голосе.
− Отлично, − Шульдих радовался так искренне, что у меня не осталось сомнений в том, что Кроуфорд ему что-то сказал мысленно.
Я закрыл за собой дверь спальни.
Я покорен?
О да. Несомненно.
Дерьмо.

Поднявшись, я снова лег – делать нечего, а у меня почему-то голова болит.
Н-да, хреново ощущать себя вот такой вот жертвой. Ладно, Шварц – с ними все ясно, мы с Аей никуда не денемся – но мне-то нужно остерегаться и того, из-за которого я здесь. Замкнутый круг.
− Кен?
Это было что-то вроде «Ты спишь?», правильно я понял?
− Да?
− Ты в порядке?
Я кивнул, не собираясь задавать лишних вопросов.
Я надеялся, что Кроуфорд оставит меня в покое и займется своими делами.
Не прокатило.
Одним движением он перевернул меня на спину, подминая под себя.
В такие моменты я счастлив, что вампиром они сделали Аю, а не меня. Потому что Ая покончил бы с собой – явно или просто умер бы от нежелания жить.
Я не могу пожаловаться на грубое обращение с его стороны – он ни разу не причинил мне боли… намеренно, − но это ведь не означает, что я должен смириться?
− Ты такой вкусный, Кен, − его глаза, незащищенные очками, смеются. Он знает, что я уже слышал эту фразу. Только тогда мне ее говорили отнюдь не с гастрономическим интересом.
Он целует меня, я отвечаю. Кроуфорд знает, что делает, он умеет доставлять наслаждение. Он снимает с меня ошейник, касается шеи губами, затем острые клыки протыкают кожу – я даже слышу легкий щелчок, с которым поддается ткань. Это и правда не больно, лишь возникает легкое онемение. Я слышу, как он глотает. Кормится.
Это мерзко, страшно, отвратительно до такой степени, что кружится голова. Зато не больно.
Ни капли не больно, грёбаные вампиры!
Брэд приподнимается, прижимается ко мне всем телом и снова целует – но только теперь на его губах вкус моей собственной крови. Пока я чувствую себя совершенно нормально, но знаю, что если встану, закружится голова.
Я вздыхаю, стараясь расслабиться, чтоб самому себе не стать врагом – и вовремя. Он ласкает меня, не желая, видимо, повредить мне излишней резкостью. Я все же вскрикиваю, не удерживаясь – а он замирает, водя ладонью по моей груди. О да, это отвлекает…
Кроуфорд, наверное, красив, и я отстраняюсь от неприятных ощущений, разглядывая его. Черные волосы падают на шею, глаза у него очень выразительные.
Боль исчезает, остается одно незамутненное удовольствие от его движений – теперь уже резких и стремительных. Все так, как он любит, я уверен.
Наконец он падает на меня, обессиленный, а я тяжело дышу, пытаюсь вытряхнуть из головы ненормальный, щенячий восторг. Как это мерзко, чувствовать себя старшеклассником, впервые трахнутым крутым мужиком. Счастье и лёгкость в сознании настолько явно не мои собственные, что хочется разбить себе голову обо что-нибудь. Но Кроуфорд снова касается меня губами – лениво, устало, и единственное, на что меня хватает, это выползти из-под него, чтобы подтянуть колени к животу – так легче.
− Поспи, тебе нужно отдохнуть, − он целует меня в висок, хотя я старательно отползаю. – Спи, Кен, − в последних словах – телепатический приказ. И я не умею ему сопротивляться, когда он так близко. Не умею пока.

3 июля 2003 года
Четверг

Проблемы растут как снежный ком. Я начинаю сомневаться в том, что мы способны выйти невредимыми из этой передряги.
Мой дар начал восстанавливаться – и это безмерно радует. Прошлым днём пришло видение, которое точно спасло Кена и Фудзимию, а вероятность того, что мне не пришлось оказать Шульдиху, рехнувшемуся от обилия крови прямо у меня на глазах, последнюю услугу, являлась менее двадцати процентов.
Но как будто этого мало, выяснилось, что Шульдиху недостаточно донорской крови, которую нам доставляют. Он тайком выбрался на улицу и напал на подростка. Тот был накачан наркотиками так, что Шульдиху даже не понадобились его новые способности. Шульдих явился совершенно обкуренным. Если он сорвётся, я его убью.
Меня беспокоит то, что Шульдих выбрался из дома тайком, но он хотя бы не сорвался и никого не убил. Видение пьющего Шульдиха застало меня слишком поздно – я уже не мог остановить его, но зато оно оказалось таким ярким, чётким и буквально пылающим, что я решил, что это какая-то новая способность. Шульдих стоял на коленях перед человеком, я видел его отражение – хищного, опасного, невыносимо прекрасного – в мутных зрачках жертвы. Потом с видением пришёл и аромат крови, столь насыщенный, что мне захотелось немедленно найти Кена.
Видение закончилось видом чуть покачивающегося Шульдиха, уходящего вдаль по улице, и подростка, привалившегося к стене. Тот явно чувствовал себя хорошо.
Я беспокоился тогда за Шульдиха, но он благополучно вернулся домой. Впрочем, беспокойство совсем не помешало мне, взбудораженному ароматом крови, получить свою порцию от Кена. Тот даже не ворчал на этот раз – попросил только отвести его потом снова к Фудзимии. Пришлось пообещать – но позже, сразу после нельзя, от него слишком сильно будет пахнуть кровью, а вдруг Фудзимия не справится с соблазном?
Я должен радоваться, что у меня есть Кен. Если бы Шульдих так необдуманно не обратил Фудзимию, то сейчас все мы, скорее всего, лежали бы в гробах под землёй. Кен каким-то образом помогает мне оставаться в своём уме. Его прикосновения мгновенно разгоняют сумасшедшие вспышки ярости, которые регулярно меня атакуют.
Удивительно, какими полезными оказались Вайсс – не первый раз же, а ведь обыкновенные люди, куда им конкурировать с паранормами.
Когда я анализирую наши встречи с Вайсс, мне начинает казаться, что дело нечисто. В Японии мы пересекались на каждом шагу – но тогда это представлялось логичным, мы работали на Такатори, интересы пересекались. Их появление на маяке фактически спасло Шварц от уничтожения. Но позже?
Какова была вероятность, что именно они окажутся на нашей стороне в сражении с клонами Розенкройц? Если б не они, даже помощи Фарфарелло могло бы не хватить.
И теперь – снова. Опять Вайсс спасают нас.
Единственное, что я сейчас могу – это не сдаваться и использовать Кена в своих исследованиях. Впрочем, прямо сейчас я просто хочу заняться с ним сексом. В конце концов, от этого тоже есть несомненная польза.

 

Сквозь завесу чужих мыслей Шульдих ощутил прикосновение к плечу, тепло улыбнулся. Кроуфорд рядом, даёт понять, что всё в порядке. Приятно, когда тебя прикрывают, и ты можешь делать свою работу так, как положено.

Голова слегка кружилась, но, по крайней мере, не тошнило – что позволяло надеяться, что сотрясения мозга нет.
Он был жив, не ранен, разве что несколько синяков, что не в счёт, но находился неизвестно где. Вокруг царила абсолютная, непроглядная темнота, пол напоминал каменный – гладкий и холодный.
Хлоэ нащупал оружие и поднялся. Он хотел выбраться оттуда. Непонятно только пока как – и кого опасаться при этом.
Кто такие таинственные «они», которые должны убить его, если почуют? Что за чушь с пульсирующим домом?
Хлоэ попытался найти лестницу, но та исчезла. Вокруг – одни стены. Либо её втянули наверх, либо падал он совсем не сюда. Но выход всё равно надо искать, промедление ни к чему хорошему не приводит.
Хлоэ шёл вдоль стены, держась за неё рукой и прислушиваясь. Но в темноте царило полное безмолвие, ни единого шороха. Он шёл долго, наверное, не менее часа, но единственное, чего добился – это осознания того, насколько велика вероятность хождения по кругу.
Стараясь не отчаиваться, он перешёл к противоположной стороне и пошёл уже вдоль неё. Тактика принесла свои плоды – он обнаружил крутой поворот, за которым темнота не рассеивалась, но зато появились странные звуки – будто дыхание спящего.
Хлоэ остановился, ободранный при падении локоть засаднило. Идти вперёд или не рисковать? Но если не рисковать, то что делать? Позади только темнота и коридор, из которого нет выхода.
Неожиданно дыхание сменилось чавканьем – и Хлоэ замер, боясь вдохнуть. Звуки казались отвратительными – кто-то не ел, нет, жрал. Люди так не умеют, это точно какое-то животное. Или те самые «они»?
Хлоэ выставил габиси острием вперёд, собрался, сосредоточился, вспоминая Аю. Вот кто бы колебаться не стал. Как и Хидака, впрочем.

[Нераспознаваемые эмоции]

- Наконец-таки он наелся, - женский голос раздался так близко от Хлоэ, что тому показалось, что женщины можно коснуться.
- Молодняк всегда голоден, - ответил мужчина. – Но такими темпами мы наживём неприятности. Это не пара-тройка бомжей в неделю.
Хлоэ не понимал, о чём речь, но весь обратился в слух. Он сделал ещё пару шагов вперёд и обнаружил крутой поворот. За ним находилась пещера – или, точнее, помещение, отделанное мрамором, вполне себе человеческого происхождения. В пещере тоже царила тьма, зато из примыкавшего коридора просачивался свет. Там-то и стояла пара – женщина в длинном пышном платье и невысокий мужчина, опирающийся на трость. Перед ними виднелась решётчатая дверь, за которой находилось что-то странное. Зловоние Хлоэ чувствовал даже со своего места.
- Мы уничтожили Лондонскую основную верхушку. Осталось лишь несколько одиночек, которые не сумеют противостоять нам. Но без этих тварей нам их не найти, - женщина повернулась лицом к мужчине, и Хлоэ смог рассмотреть её. Японка!
Хлоэ моргнул, но лицо женщины, а точнее девушки, не изменилось.
- Вот понаехали… - неслышно произнёс Хлоэ. Ладно Ая с Хидакой – они прибыли по обмену из аналогичной расформированной команды, наверняка к этому причастна Нана – поэтому и неудивительно. Ая привёз Юки, который хотя бы вырос в Америке, несмотря на то, что родился японцем. Но потом появилась Куруми, которая каким-то чудом умудрилась попасть именно к ним. Затем тот подозрительный тип – Ито, которого знали и Ая, и Хидака, да ещё и с женой-японкой. И вот снова. Не слишком ли много японцев на квадратный метр?
- Мы закончим и уедем. Это случится уже скоро, как только город будет чист. Отправимся куда-нибудь подальше.
- Хорошо, - мужчина бросил взгляд на существо в камере и направился вглубь коридора. – Смотри, ошибёшься – и я тебя саму им скормлю.
Женщина не ответила. Хлоэ видел, с какой силой она сжала кулаки.
Как это понимать? Они убивают тех, кого велел остерегаться профессор или же это их нужно остерегаться? Лондонская верхушка – это кто? О чём идёт речь?
На рожон Хлоэ лезть не собирался. Он собирался осторожно проследить за женщиной и найти выход.
Женщина постояла, глядя вслед мужчине, затем повернулась к камере, что-то говоря – но Хлоэ не мог расслышать.
Минуты через три она двинулась по коридору. Хлоэ подождал какое-то время и, завернувшись в плащ, двинулся за ней, держа наготове габиси.
Прямой и узкий коридор освещался только пыльными, тусклыми лампочками высоко под потолком.
Хлоэ остановился у камеры, у которой стояли собеседники. Внутри, скрючившись, лежал… лежало существо – худое, грязное, злобно сверкающее красными глазами. Назвать человеком это нечто просто не поворачивался язык – Хлоэ не мог ошибиться. Он видел монстров, которых создавал интерлейкин. Людьми никто из них не являлся.
Неужели Гранкостер Уэльс не закончила своё существование? Криптонбранд упустили нескольких крыс?
Нужно выбраться и сообщить Ричарду и Нане! Возможно, ещё не поздно что-то сделать, вычистить лондонские канализации. Вероятно, и Аю с Хидакой забрали они же…
Хлоэ содрогнулся при мысли, что ему придётся встретиться с изменёнными Вайсс. Он помнил, каким бешеным стал Фри – а ведь они ещё вовремя успели спасти его. К тому же, они всей командой с трудом утихомирили его одного, а здесь Ая и Хидака, и без того представляющие вдвоём грозную силу.
Нет, они не могут проиграть. Один раз… в Стороне А, он уже отступил. Больше этого не повторится.
Хлоэ знал, что насмешливые, так больно жалящие слова Джека являлись правдой, но радовался, что никто больше ничего не понял. Теперь Джек мёртв и не о чем больше говорить.

[Нераспознаваемые эмоции]

Хлоэ, торопливо, но стараясь при этом двигаться как можно тише, шёл по коридору. Камеры располагались одна за другой, но почти все пустовали, а в тех, где Хлоэ замечал кучу тряпья, не имелось возможности точно определить, есть ли там кто-то.
«Молодняк». О ком же шла речь? О тех, кто только недавно стал принимать интерлейкин?
Коридор закончился открытой дверью, холлом и развилкой на три двери. Хлоэ колебался. Каждый шаг мог привести его как к победе, так и к полному поражению.
Он рискнул открыть левую дверь, за которой оказалась лестница, ведущая наверх. Или выход, или хотя бы что-то максимально похожее.
Лестница не освещалась, и Хлоэ шёл практически на ощупь. К тому же, местами ступеньки оказались сильно выщерблены, и приходилось очень аккуратно ставить ноги. Не хотелось бы с шумом слететь вниз.
Ещё одна дверь – Хлоэ попытался открыть её, но она оказалась заперта, да и выглядела более чем надёжно, но сквозь замочную скважину были видны какие-то кусты, так что риск того стоил. На подобный случай лекарство у Хлоэ имелось – двадцать грамм пластиковой взрывчатки он осторожно затолкал в замочную скважину, установил детонатор, спустился вниз, нажал кнопку. Глухо бухнуло, и Хлоэ помчался обратно.
Целиком замок не выбило, но раскачать остатки и выковырять острием габиси застрявшие элементы оказалось уже совсем не сложно.
Через полминуты Хлоэ оказался на свободе – в заросшем саду. Что он рано обрадовался, стало ясно в тот момент, когда он увидел решётку и ворота, у которых суетились люди. Слышали ли они взрыв?
В ответ на его мысли включилась сирена, поднимая всех по тревоге.
Высота решётки с лихвой перекрывала возможности Хлоэ в прыжках в высоту, а Хидаки с его багнаками рядом не обнаруживалось…

[Щелчок включаемого диктофона]

След Шульдиха он потерял, тот пропал под запахом более тяжёлого чужого – не крови, а мяса, рвоты, боли, ужаса. Почуяв сильного противника на территории, которую уже привык считать своей, он отвлёкся.
Он должен был догнать и разобраться.
Запах становился сильнее по мере приближения к центру города. Неведомый противник тоже предпочитал движение по крышам, облегчая ему слежку.
Ах, как хотелось, чтобы тот оказался сильнее!

[Злобное рычание]

Наконец впереди мелькнул силуэт, запах усилился и Фарфарелло ускорился, прыгая на существо сверху.
Жертва не ожидала подобного, над кварталом разнёсся бешеный собачий вой, противники сверзились с крыши, покатились по улице, сцепившись в клубок.
Фарфарелло действовал молча, орудуя ножом, а тварь, которую он уже несколько раз ранил, огрызалась и пыталась достать его длинными клыками. Если б Фарфарелло мыслил как человек, он бы, несомненно, поразился происходящему, ибо это не считалось нормой даже для Розенкройц, но тогда его, сволочь такую, ничего не удивляло. Скоро тварь затихла, подёргиваясь, истекая розовато-прозрачной жидкостью.
Фарфарелло отошёл чуть в сторону, наблюдая. Некоторые раны ещё зарастали, но в целом победитель оставил их так много, что регенерировать до конца тварь не смогла.
Чего тварь хотела и откуда взялась, Фарфарелло не интересовало. Он победил – что ещё требовалось?
Бросив тело, он деловито направился назад, собираясь раздобыть что-нибудь съедобное. О потерянном следе он не вспомнил, как и о Салли… О Салли, Салли, Салли…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]

4 июля 2003 года
Пятница

Вчера ничего не писал – мы с Кроуфордом ездили за город. Я не выспался, меня все что-то тревожило – хотя сам Кроуфорд спал без задних ног, вцепившись в меня как в любимую игрушку.
Машину вел, разумеется, он – а я улёгся на заднем сиденье, чувствуя себя не самим лучшим образом. К счастью, оракула не тянуло на разговоры.
− Эй, мы приехали! – он потряс меня за плечо.
Я сел, сонно щурясь – и не узнал местность. Дорога – подозрительно сельская. Вокруг – сплошные деревья.
− Где мы?
Оракул проигнорировал мой вопрос, сворачивая куда-то в сторону по узенькой тропинке.
Я поспешил следом, но куда мы идем мне стало ясно лишь когда мы поднялись на холм. Перед нами вдруг вырос настоящий замок. Небольшой, правда, но все же. Сбоку от тропинки стоял старый стенд с афишами и расценками посещений.
− Зачем нам туда?
− Этот замок слишком стар, его давно не реставрировали. Он опасен для туристов. Поэтому он закрыт. И именно там скрывалась часть тех вампиров, которых мы с Шульдихом убили. Нужно посмотреть, не осталось ли чего-то полезного.
− Или кого-то, − фыркнул я, все же нащупывая багнаки. Да, он отдал мне оружие. Дураку понятно, что я на него не нападу. Не потому, что не смогу убить – раз его сердце бьется, значит, смогу – а потому, что мне никогда не справиться с Аей самому.
− Там никого нет, − Кроуфорд обернулся, в стеклах его очков на мгновение отразилась луна. Это действительно смотрелось жутко.
− И все же, что ты рассчитываешь найти? − не удержался я от вопроса.
− Увидишь, когда найду.

Идти оказалось прилично – мне надоело, в отличие от Кроуфорда, я все время спотыкался – луна скрылась за тучами, а мое зрение не позволяло замечать корни и камни.
− Чего ты добиваешься в целом, Кроуфорд? Зачем вам мы с Аей? И зачем тебе я − человек?
− Скоро ты все узнаешь, Кен. Гарантирую, ты не пожалеешь.
Я тогда только хмыкнул. Бесплатная закуска Брэда Кроуфорда – действительно, о чем мне жалеть?
Наконец мы вошли внутрь – м-да, это явно не слишком уютное местечко.
Стены практически рухнули, везде валялись камни и мусор. Вряд ли кто-то возьмется за реставрацию. В наше время памятники архитектуры никому особо не нужны.
− Нам вниз, − Кроуфорд подошел к старой ржавой двери, трогать которую я бы не рискнул.
Итак, мы спускались по узкой темной лестнице, и уже на второй ступеньке я споткнулся, едва не упав.
− Может мне наверху подождать? – поинтересовался я с плохо скрываемой надеждой.
Кроуфорд молча взял меня за руку и потащил вниз. Конечно, хорошо уметь видеть в темноте. Черт, я что, завидую?
− Осторожней, − Кроуфорд удержал меня за талию прежде, чем я сделал шаг вперед. – Здесь обрушились ступеньки.
Мне стало жутко. Такое ощущение, будто за мной наблюдают. Нет, не так, как в Вайнрот – но не менее неприятно.
− Брэд, здесь кто-то есть, − прошептал я, не сразу заметив, что назвал его по имени вслух. Обычно я так делал только во время секса – просто потому, что произносить «Кроуфорд» слишком затруднительно, а молчать у меня не получается.
− Тише, − мы продолжили спуск, он поддерживал меня, направляя каждый шаг, а я видел, что внизу ни капли не светлее, чем на лестнице.
− Ты прав, − оракул заговорил мне прямо в ухо. – Здесь другой вампир.
Я вздрогнул, вглядываясь во тьму, потянувшись за багнаками. Кроуфорд дернул меня к себе, прижимая спиной к груди, держа левой рукой поперек талии. Конечно, это он может драться – а меня этому вампиру достаточно только ударить разок. Еще на свету у меня имелся бы шанс, а так…
− Не доставай оружие, ты можешь сам же пострадать.
Громкий смех раздался будто со всех сторон.
− Привести сюда человека? Мальчишку? – женский голос. – Очень мило. Завтрак с доставкой.
− И даже не мечтай, сука. Кен, позади меня − стена. Сядь там на пол и не двигайся.
Я отступил назад – но вытащил багнаки. Пятнадцать минут назад оракул сказал мне, что здесь никого нет. А если он погибнет? Я не собираюсь ждать, пока прикончат и меня.
Все что я мог – это вслушиваться в шум битвы. Но кроме ударов ничего другого не доносилось.
У меня заболели уши.
Неожиданный грохот заставил меня сжаться в комок – а в помещении вспыхнул свет. Похоже, что здесь когда-то зажигали факелы, висящие на стенах – а в пылу боя Кроуфорд и вампирша разбили бочонок с маслом – и оно загорелось.
Бойцы замерли, щурясь от огня. Вампирша оказалась девушкой в драном платье, не слишком хорошенькой, впрочем, кто останется красивым после боя с Кроуфордом? Ая не в счёт, он бог смерти, ему можно.
− Мальчик, подойди, − она взглянула на меня огромными синими глазами… бездонными, яркими, сияющими… я в жизни не видел подобной красоты. Как Кроуфорд может хотеть убить ее?
− Кен, нет!
− Подойди же, дитя, − и голос… Ее голос так прекрасен.
Я заглянул ей в глаза, мечтая только о поцелуе – разве ее алые пухлые губы не созданы для того, чтобы целовать их?
Она засмеялась – мелодично и звонко. А потом смех перешёл в хрип.
− Браво, Хидака, − сказал Кроуфорд, когда вампирша упала к моим ногам, с раскуроченной грудной клеткой. Признаться, я вложил в этот удар все силы. − Ты только что справился с чарами опытного вампира.
Развернувшись со всей возможной скоростью, я ударил багнаками и его, распоров рубашку, но, кажется, не достав даже до кожи. В запале боя он не мог меня контролировать – и это придало мне сил.
− Почему тогда я не могу справиться с тобой? – напрямую спросил я. Оракул хмыкнул, посмотрев на меня, наклонился и сломал вампирше шею. Наверное, это и правильно – она уже начала шевелиться. И я учту, что это необходимо, Кроуфорд, когда дело всё-таки дойдёт до тебя.
− Я пью твою кровь, я постоянно касаюсь тебя. Это увеличивает мои возможности.
− Хм…
− Правильно мыслишь, отпускать я тебя не собираюсь.
− Все равно не понимаю, зачем я тебе, Кроуфорд.
− Ты держишь Фудзимию.
− Нет. Аю ты бы и так сломал, если бы захотел. Гораздо проще и эффективней угрожать его сестре.
− Слушай, Хидака, хватит давить. Зажги факелы, потуши огонь и осмотрись. А я спущусь ниже, − Кроуфорд кивнул на узенький проем, в котором виднелась еще одна лестница.
Горящее масло я закидал песком и тряпками. Теперь в помещении горели факелы – я зажег все. Не хотелось бы снова оказаться в темноте.
Кроме лестницы вниз, по которой ушел Кроуфорд, я обнаружил две двери. За одной – ванная комната, ничего особенного, а за второй – спальня. Огромная кровать с бордовым балдахином. Из интереса я подошел ближе. И простыни бордовые. Ужас.
− Нашел, − Кроуфорд вошел в комнату, демонстрируя мне шкатулку – самую обыкновенную, из дерева.
− Что это?
− Сам пока не знаю. Но у многих вампиров есть такие. Мы с Шульдихом разберемся, − он задумчиво обвел взглядом кровать. – Думаю, это какой-то артефакт.
− Едем домой?
− Как на счет задержаться? – Кроуфорд осторожно поставил шкатулку на столик и с силой толкнул меня ладонью в грудь. − В соседней комнате – свежий труп… меня это заводит, − он ухмыльнулся, наклоняясь, прижимая меня к постели. Месть за мой удар?
− Черт, как мне это надоело, Кроуфорд, − ответил я, даже не пытаясь сопротивляться.
− А меня не слишком интересует твое мнение, − раздевать меня скоро станет его хобби, это точно.

Потом мы поехали домой.
Я сразу увидел Аю и Шульдиха – они сидели на диване, как раз напротив открытой двери. Шульдих что-то ему втолковывал, а Ая пил из термоса странной формы. Здесь я полностью согласен со Шварц, пусть пьёт донорскую кровь – я видел, как несдержанно может вести себя Ая. Если он из-за своей жажды крови убьет кого-нибудь на улице, он никогда себе не простит.
Кажется, телепат чем-то разозлил Аю – он зарычал и отбросил термос. Тот упал перед дверью – с четким отпечатком ладони. Только бы не попасться ему под горячую руку. Что он сделает с собой, если вдруг убьёт меня?

5 июля 2003 года
Суббота

Кен явно не верит, что он нужен мне лишь для того, чтоб остаться живым, человеком, даже если теперь мы и нелюди.
Но это не важно, главное, что я в любой момент могу протянуть руку и коснуться его. Я слышу движение его крови, иногда мне хочется растерзать его, эти чувства так переполняют меня, что избавиться от них можно только в сексе. Кен устаёт, для него меня слишком много – секс, постоянные потери крови, а тут ещё вынужденный бой с вампиршей. Впрочем, он себя хорошо проявил – но если б не видение, из которого я точно знал, что он справится, я действительно испугался за него. И это странно. Нет, я не робот, не машина, я привязываюсь к людям – но не за считанные же дни.
Только идиоты могут позволять себе привязываться к тем, кого практически не знают.
Мы с Шульдихом прошли всё вышеназванное, как и Фудзимия с Хидакой, впрочем, но не вместе же.
Но я действительно стал слишком эмоционален. И Шульдих тоже. Он целыми днями возится с Фудзимией, но пока от этого мало толку.
Надо разобраться со шкатулкой. Такие мы видели у всех вампиров – разных размеров, разных форм, но они все похожи, словно несут на себе одинаковый заряд.
Итак, шкатулка, небольшая, три сантиметра на восемь. Замочек заперт, но это скорее символ, чем реальный запор. Вскрывается одним движением.
1. Кусок клетчатой ткани
2. Тонкий девичий серебряный браслет
3. Мятная карамелька
4. Дискета
И что же объединяет все эти предметы?
Браслет – самый обыкновенный, дешёвая штамповка. На дискете файл со стихами классиков. Гейне, Фицджеральд, Байрон.
Карамелька – тоже из дешёвых, продающихся в каждом магазине со сладостями. Ткань – обыкновенная, клетчатая, из такой шьют платья и сарафаны.
Зачем? В чём суть?
Я ломал голову несколько часов, перебрал уйму вариантов. К тому времени, как проснулся Кен, я окончательно сдался.
Нахальный мальчишка зевнул, потянулся, выполз из-под одеяла и уставился на предметы.
- Это что?
- Из шкатулки вытащил, - хмуро ответил ему я.
- Наверное, это её вещи, - Кен приподнял браслет. – С тех пор, как она была человеком.
- С тех… Что?! – я не сразу понял, насколько он прав. – Конечно!
Вот зачем им эти шкатулки! Это память, может быть, человечность. То, что позволяет им помнить и не превращаться в кровожадную безмозглую тварь!
Я высказал эти мысли вслух, поблагодарив Хидаку. Заслужил.
- А почему именно шкатулки?
- Наверное, традиция, - предположил я. – С тем же успехом могли быть кулоны, и какие угодно хранилища для вещей. Я стал вести дневник – наверное, это тоже аналог шкатулки. А Шульдих каждый день фотографии в ноутбуке пересматривает.
- А Ая? – немедленно спросил Кен.
- Ая… - тут я понял, что действительно совершил промах. «Вещью» Фудзимии был Кен. Хорошо, что Фудзимия видел его достаточно регулярно – и то, этого, похоже, не хватало. – Кен, не хочешь навестить его?
Кен был всегда готов – тут же вскочил, готовый немедленно мчаться к ненаглядному Фудзимии.
Шульдих впустил Кена, я велел ему тщательно присматривать за обоими. Фудзимия, конечно, раньше себе руку отгрызёт, чем тронет Хидаку, но тот и сам может выкинуть какую-нибудь глупость. Причём он может надумать это настолько внезапно, что я даже со своим даром не успею вмешаться. Тут скорее надежда на Шульдиха – если он не отвлечётся, ибо, по его жалобам, мысли Кена на редкость однообразны и содержат всего три вещи – Аю, мою персону и футбол. Я так и не смог решить, является ли подобное соседство оскорблением или наоборот – допущением в святая святых.
Вниз я спустился через час. Кен сидел на диване, рядом с Фудзимией, а тот, с блаженным видом, прикрыв глаза, поглаживал его плечо. Хм, это напоминает поведение Фарфарелло, когда того надолго оставляли без стабилизатора, а потом возвращали.
Кажется, шкатулки имеют гораздо большее значение, чем я думал. Это в своём роде действительно очень мощный артефакт, ведь дать человеку аномальные силы, как продемонстрировали нам и Вайсс, и Масафуми – проще простого, а вот вернуть человечность… На это способны лишь сами люди.
Но Фудзимии пора пить кровь, а Кену – возвращаться ко мне.

 

- Поторопись, - донёсся до Шульдиха голос Кроуфорда. – Наверху какой-то шум.
Шульдих кивнул, не разрывая связи, немного ускорился.

Мобильник вырубился при падении в туннель, похоже, с концами, и Хлоэ оставалось только сражаться за свою жизнь. Для начала он попытался спрятаться и вылавливать охранников по одному – но те не сходили с освещённых дорожек и постоянно перекрикивались. Что-то неправильное, чуждое виделось в таком поведении Хлоэ – они вели себя так, будто заранее знали, что он очень опасен, точнее, опаснее, чем есть.
Может быть, они ожидали не его?
Хлоэ забрался на дерево, сожалея, что ни одно не растёт рядом с оградой – но охрану этого особняка явно планировал не идиот.
Найдут ли его Криптонбранд? Сигнал маячка шёл исправно, но он слишком далеко от дома, да и где вероятность, что кто-то не спит и следит за мониторами? Мишель и Юки много тренируются и ночами спят без задних ног, а Фри вообще жаворонок и предпочитает ночью спать, если у них нет миссий.

Шульдих зацепился за момент встречи Рамиро и Хлоэ. То, что в саду появился новый персонаж, Хлоэ не понял, пока не стало поздно. Он не видел мужчину с черными волнистыми волосами и заметным носом с горбинкой, который стоял у парадного входа и нюхал воздух. Не видел он и реакции на него окружающих, споро шарахающихся в стороны при его приближении.
Шульдих же наблюдал за воспоминаниями самого Рамиро с большим интересом. Очень, очень силён. Хлоэ сидел лицом к нему, когда Рамиро его унюхал, но смог почувствовать лишь дуновение сквозняка – прежде чем его сбросили с дерева, и он с силой ударился спиной о землю. На мгновение из Хлоэ вышибло дух, а когда он смог вздохнуть, вдыхать, по его ощущению, оказалось нечего…
Рамиро же принюхался и, выпустив клыки, вонзил их в шею Хлоэ. Впрочем, пить кровь из бессознательного тела было не слишком приятно, рыкнув, Рамиро взвалил Хлоэ на спину и куда-то потащил.

Хлоэ очнулся в полной темноте. Кажется, его подвесили за вывернутые руки – так подсказывали ощущения. Голова слегка кружилась, спину саднило, стоять приходилось на носках.

Он слышал только назойливое «кап-кап-кап», больше ни единого звука. Хлоэ не мог не подумать, что это просто сведёт его с ума, если, конечно, раньше с ним не разделаются как-нибудь иначе.
Больше всего, пожалуй, сейчас его пугала вероятность стать завтраком той твари, которую он видел в подвале. Это представлялось ему не столько страшным, сколько омерзительным – и совершенно не эстетичным.
Прошло, наверное, не меньше часа, но ситуация не изменилась. Темно, тихо. Руки болели всё больше, а разглядеть что-либо так и не удалось – ниоткуда не проникало ни одного, даже самого жалкого, лучика света.
Хлоэ не раз пытался пальцами нащупать конструкцию, удерживающую его запястья, но пальцы только скользили по гладкой то ли резине, то ли коже, а до верёвок добраться никак не могли. Любые другие попытки освободиться приводили только к сильной боли в плечах.
Кап. Кап. Кап.
Хлоэ облизал губы – он начал чувствовать голод и жажду. Он отчаянно прислушивался, более всего мечтая услышать боевой клич Мишеля и спокойный голос Фри, но на это пока точно не стоило рассчитывать. К тому же, он не знал, где маячок – слетел ли он в саду, когда его сбросили с дерева или же его обыскали, а маячок нашли и уничтожили?
Кап. Кап. Кап.
Что его ждёт? Какие могут иметься планы на его счёт у похитителей? Допросить и выяснить, кто он и зачем сюда явился? Может как раз сейчас они копают, выясняют, кто он и откуда мог взяться – чтобы не начинать допрос с пустыми руками.
Хлоэ не строил особых иллюзий – он расскажет всё, что они захотят узнать, если дело дойдёт до пыток. Значит, дезинформацию необходимо спустить раньше – задолго до того, как его начнут пытать.
Легенду на подобный случай в Криптонбранд разработали давно – но сейчас Хлоэ почему-то засомневался в её действенности. Как он объяснит своё присутствие здесь? Сказать правду про Джона Митчелла? Вообще-то, это именно он виноват в произошедшем, так что жалеть его нечего. Хлоэ задумался, пытаясь предположить, как бы поступили японцы на его месте. Почему-то выходило, что ни один, ни другой на его месте просто бы не оказались. Хидака бы смог покинуть сад через решётку, Ая бы вступил в неравный бой и вышел бы победителем. Или, по крайней мере, просто пробил бы себе путь на свободу. Ая никогда не отличался способностями супермена, но едва оказывалось задето что-то важное для него, как он словно с цепи срывался и уничтожал всех на своём пути, раскатав не хуже катка.

[Нераспознаваемые эмоции]

Кап. Кап. Кап.
Хлоэ снова слегка сменил положение, насколько мог, чтобы дать рукам отдохнуть. Боль угнетала сознание, тупая, постоянная и гнетущая.
Сколько же можно? Они ждут, пока он сломается? И как долго они станут ждать? Появится ли у него шанс бежать?
Хлоэ снова облизал губы. Где-то неподалеку находилась вода, а он вынужден страдать от жажды.
Кап. Кап. Кап.
И тихий шелест чьих-то шагов. Хлоэ напрягся, не зная, чего ждать…

 

[Щелчок включаемого диктофона]

То ли ему до этого везло, то ли соперники охотились раньше в других районах – но теперь он ежедневно натыкался на следы, приводившие его в неизменную ярость. То, что кто-то охотится на его территории, являлось прямым вызовом, но принять его пока не получалось – соперники успевали исчезнуть раньше, чем он появлялся на месте убийства. К тому же они не просто убивали, что он пережил бы, но они при этом воняли. Именно запах заставлял его реагировать так остро.

[Спокойствие женщины сменилось нервным хихиканьем. Лишь успокоившись, она смогла продолжить рассказ]

Оставалось только одно – выследить их гнездовье. Такое количество тварей в одной нише должны жить вместе, управляемые кем-то достаточно сильным, чтоб подчинить их себе.
Ведомый инстинктами, которые и подсказали ему, что следует делать, он отслеживал следы и запахи, подбираясь всё ближе к эпицентру. Иногда он сбивался и уходил в сторону, но более резкий и свежий след возвращал его на правильный путь.
Почему он не оказался так же твёрд раньше, когда можно было спасти Салли Шумарс?!

[Рык ярости срывается в злобный вой]

Наконец он добрался до большого здания, окружённого высокой решёткой, между прутьями которой не пролез бы и трёхлетний ребёнок.
Он вёл себя достаточно осторожно, чтоб не вторгаться сразу на неизведанную территорию, на которой явно находился не один враг. Сначала стоило провести разведку.
Он затаился неподалёку и наблюдал. Твари выпускались по трое с началом сумерек. Выпускал их через ворота черноволосый мужчина, от которого ощущение опасности просто зашкаливало.
Я знала, что он не обыкновенный хищник, иначе он бы поджал хвост и поторопился убраться, но человеческая суть позволяла ему оставаться на месте, только грозно скалясь.
Он такой сильный… Такой… Почему он не спас Салли?! Почему Салли Шумарс должна умереть?!!

[Тихий плач, стоны, бряканье стекла]

Всего тварей он насчитал девять, как только одна тройка возвращалась, выпускалась следующая.
Он сначала решил разделаться с тварями поодиночке в городе, хотя не знал точно, что произойдёт, если он убьёт первых трёх. Остальных выпустят, а особняк перейдёт в осадное положение? Если так, то правильнее напасть изнутри, чтоб не дать им времени на подготовку.
Человек просыпался в нём, смиряя звериную сущность, ибо сейчас именно в этом заключалось самосохранение. Ошибка могла бы стоить ему жизни, а он не собирался прекращать существование.
Дождавшись очередной тройки, он поспешил за выбранной жертвой, даже не вспомнив о ней, о Са…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]
 

7 июля 2003 года
Понедельник

Благодаря пониманию сущности артефакта, мы сильно продвинулись вперёд. Фудзимия видит Кена минимум трижды в сутки, благодаря этому теперь он гораздо более спокойный. Фотографии Шульдиха я на всякий случай скопировал на сторонний носитель.
Наш следующий шаг – разобраться с угрозой со стороны. Втроём мы справимся.
Наши противники, видимо, вампиры – достаточно могущественные и опасные, разбирающиеся со своими способностями много лет, в отличие от нас.
Из найденных записей я понял некоторые вещи – популяция вампиров мала, сделать вампиром любого желающего невозможно, пей его кровь или пои его своей – в большинстве своём вампирья кровь человеком отторгается. Фудзимии фантастически повезло, что у него имелась предрасположенность.
Существуют какие-то охотники на вампиров, которые разыскивают вампиров и уничтожают. Они бывают опасны, их действительно стоит опасаться, но в данный момент у нас есть более приоритетные проблемы.
Мы полностью уничтожили создавшую нас группу, теперь нас могут искать, стоит нанести удар первыми. У той вампирши, что уничтожили мы с Кеном, имелось письмо с предложением сотрудничать. Обратным адресом был обозначен крупный особняк в центре города. Вероятно, именно туда нам и стоит наведаться, как только мы окончательно разберёмся с проблемами контроля.
Надо провести ещё один эксперимент с Кеном. Если выйдет, я поверю в наши силы.

 

7 июля 2003 года
Понедельник

Кажется, я смирился. Окончательно. Нет, я и раньше не особо страдал – Брэд носится вокруг меня и моего дневника как псих, − но все же только сейчас я перестал все время вспоминать, что я здесь лишь пленник.
Вчера, когда время потихоньку подбиралось к рассвету, Брэд читал, уже под одеялом, а я дописывал произошедшее за ночь. Почему-то последнее время Брэда интересует, чтобы я описывал именно его реакции и поступки. А, еще он хочет, чтобы я немедленно сказал, если мне что-то покажется странным или необычным – даже если это покажется совсем мелочью.
Дописав, я отложил дневник. Спать мне еще не хотелось, но на улице царили холод и сырость, и в большинстве помещений дома – тоже. Действительно согреться можно в нашей спальне, в кухне и в спальне Шульдиха с Аей, и то, мне все казалось, что промозгло даже в этих трех комнатах. Подумав, я решил, что вполне могу просто полежать в постели под теплым боком Брэда. Глядишь, может он отложит книжку и поговорит со мной. Я люблю его слушать.
Мои ожидания не оправдались – похоже, Брэд не собирался отрываться от чтения.
Заскучав, я провел ладонью по его груди, а он вздрогнул. Я действительно удивился. С его-то реакцией?
Он посмотрел на меня как-то удивлённо, а потом отложил книгу.
- Чего ты хочешь, Кен? – он лежал, сложив руки, хотя в другое время уже начал бы меня лапать.
- Я замёрз.
- Отлично. Предлагаю тебе согреться, а заодно и поработать.
- В смысле? – не понял я.
- Хочу проверить своё терпение. Чтобы ты ни делал, я не остановлю тебя и не стану вмешиваться. Разве тебе не хочется?
Я удивился и не сразу поверил, что он серьёзно. Но Брэд не улыбался.
- Это поможет нам обоим, - закончил убеждать Брэд. Можно не сомневаться, что больше он ничего не скажет, оставив меня принимать решение. Брэд всегда так делает, когда считает, что всю необходимую информацию он уже дал. В этом он похож на Аю.
Я провёл рукой по его груди, а он действительно только проследил взглядом. Он лежал расслабленно, как-то даже не похожий на самого себя, всегда собранного, активного. Я хотел сначала отказаться – какого дьявола, он и так использует меня как хочет! – а потом передумал. Пусть сам терпит.
Я уселся ему на бёдра.
- Значит, решил поэкспериментировать? Проверить? А я, в очередной раз, подопытная крыса?
- Почему же. Просто раз уж ты здесь, почему бы не воспользоваться твоей помощью?
Помощью, значит?! Сам не знаю почему это меня так разозлило.
Я вспомнил свою попытку убить Кроуфорда, но багнаков на сей раз под рукой не оказалось – и я просто врезал ему по челюсти. Хорошо так врезал, звук меня несказанно порадовал.
Я ожидал чего угодно – что он вырвется и изобьёт меня, придавкнет к постели и отымеет так, что я неделю только ползать буду, но всё же я уже имел возможность наблюдать, что он держит своё слово. Так и вышло. Он сдержался.
Он сплюнул выбитый зуб, а изо рта потекла кровь.
Интересно, а зубы у вампиров отрастают заново? Вот и узнаем, всё на благо науки, Кроуфорд.
- Это всё или тебе хочется повторить?
Я немного успокоился. Нет уж, не дождёшься. Это слишком просто – дать себя убить Шульдиху, который не выдержит, увидев подобное зрелище.
- Ты сам разрешил делать всё, что мне захочется. Терпи, Кроуфорд, - последняя фраза привела меня буквально в моральный экстаз.
Я оценил имеющееся поле деятельности в виде обнажённой груди Кроуфорда и принялся за работу.
Погладить, потрогать, потеребить сосок, даже поцеловать, оставив небольшой, но весьма ощутимый засос на груди.
Кроуфорд издал какой-то неопределённый звук, который я не сумел расшифровать, но и это уже являлось достижением.
Я прикусил кожу на ключице, оставил ещё несколько засосов, раздумывая над дальнейшими действиями. Не думаю, что из меня особо хороший любовник – ласкать девушек как-то гораздо проще, а нормального (читай – добровольного) секса с парнем у меня со времён Лиги не было.
Тихие стоны всё же раззадорили меня, и я содрал с него бельё. До этого я никогда не видел его члена так близко, а тут он оказался весь перед глазами. Я едва только прикоснулся к нему, а он дёрнулся и встал. Итак, Кроуфорду понравилось.
А вот мне понравилось испытывать его реакцию, смотреть, как он покорно отзывается на все мои действия, как нет-нет, но и срывается с его губ едва слышный стон.
Интересно, много у него имелось любовников?

[Зачириканная запись на полях почерком Шульдиха, местами совсем нечитаемая]

Ещё …дин та…й эк…ери…нт … … себ… не отвеч…

В любом случае, вряд ли он меня воспринимает как любовника. Я ему не равный. Да и у меня нет особого желания, признаться, делать с ним то, что он делает со мной.

[Ещё одна зачириканная запись почерком Шульдиха, местами совсем нечитаемая]

По…робыв…л б!!! Ха!!! Не бо…зей, Хид…а!!!

Я коснулся пальцами его члена, поводил вверх-вниз, заставив Кроуфорда ещё больше напрячься. Я бросил взгляд на Кроуфорда, который уже весьма тяжело дышал, и наклонился к его члену, собираясь коснуться его ртом.
- Д-да… - сорвалось с губ Кроуфорда.
Я засмеялся, и это, чёрт побери, оказалось просто великолепно. Я слез с него, встал с постели.
- Я удовлетворён экспериментом, Кроуфорд. Надеюсь, ты тоже, - с этими словами я скрылся в душе.
Мылся я тщательно – ведь обоняние у Аи теперь гораздо сильнее, и он легко может учуять запах Кроуфорда, а нам всем совершенно не нужна его злость.
Ая разговаривал с Шульдихом – они сидели на диване, где я часто их видел. Шульдих зло оскалился, когда я вошёл – кажется, ему что-то не нравится. Это я разозлил его или Ая?
- Уйди, Шульдих, - приказал Ая, заметив меня – и телепат подчинился. Сначала я удивился, но, с другой стороны, если уж Ая строил Йоджи, то с Шульдихом он точно мог бы управиться.
- Привет, - я сел рядом на диван.
- Как ты? – вместо приветствия спросил он, внимательно разглядывая моё лицо.
- Я в порядке – как будто я в принципе мог ответить ему что-то другое. Наверное, поэтому он мне и не поверил.
- Ну да, - его взгляд задержался на моей шее. Из-за частых укусов там образовались синяки.
- Ну да, - повторил я, потом тряхнул головой:
- Да честно, Ая. Он меня не обижает. И к тебе пускает.
- Хорошо, - Ая потянулся к книге, устроился поудобнее, но читать пока не стал, только рассматривал меня.
- Что случилось, то случилось, да, Ая? – я хотел как-то отвлечь его, но, кажется, опять брякнул какую-то глупость.
- Да. Но многое ещё можно изменить.
- Тебя изменить уже нельзя, - возразил я. – И поэтому тебе нужно остаться здесь – с Брэдом и Шульдихом.
Ая пристально смотрел на меня, не отвечая. И я понял, не мог не понять.
- Я не могу обещать.
Клясться в том, что я сделаю всё возможное, я не стал – Ая прекрасно это понимает. Он хочет, чтобы хотя бы я имел шанс. Но о чём может идти речь, если я – уже просто наркоман? Да, знаю, я не признавался в этом открыто даже самому себе, но что теперь скрывать? Это правда, пусть и крайне неприятная.
Мне плохо, если Кроуфорд не пьёт мою кровь, у меня начинает болеть где-то в груди, мне безумно хочется подойти и подставить шею ему под клыки.
Слышишь, Кроуфорд, я – наркоман! Радуйся, я никуда от тебя уже не денусь, я весь твой, готовый на всё ради дозы.
Ненавижу!!!

[Следующая запись сделана ручкой другого цвета, видимо, через какое-то время]

Ая отпустил меня, когда Шульдих вернулся. Телепат злился – я слышал краем уха, как он орал на Кроуфорда.
Похоже, пока я успокаивался, он нашёл мой дневник и прочёл его – за что ему попало от Кроуфорда. Он тут даже что-то накарябал, а Кроуфорд небрежно зачеркнул, но я не стал разбирать – почерк у него и так будто курица лапой писала. Вот у Кроуфорда очень красивый почерк, аккуратный, каллиграфический.
Ая действительно стал укротителем телепатов. Шульдих у него как шелковый становится – не орёт и в тапочки не гадит. Ну, я имел в виду, что он такой тихий, смирный, кровь Ае носит, книги. Сидит рядом, иногда они даже о чём-то разговаривают – но очень тихо, я ни разу не слышал ни слова, а расспрашивать Аю не хочу. Может ему легче станет от того, что Шульдих – собеседник, а не психованный враг.
Я же всегда могу поговорить с Кроуфордом – он меня понимает… кажется. По крайней мере, он может ответить на мои вопросы, когда они возникают.
Хотя сейчас мне важно знать, что будет с Аей, но раз уж Кроуфорд не представляет даже что произойдёт с ним и Шульдихом…
Ничего, Кроуфорд сдаваться не станет, и я тоже. Он что-нибудь придумает, а я сделаю.
И… он действительно ничего мне не сделал за все мои выходки. Стерпел. А ведь мог бы...

 

Шульдих вздрогнул вместе с Хлоэ, когда кто-то коснулся плеча того, и картинка ненадолго раздвоилась – телепат воспринимал одновременно и испуг Хлоэ и судорожное желание Рамиро.

Разглядеть что-либо всё ещё представлялось невозможным, но кто-то в темноте гладил его, раздевая. Этого кого-то явно не смущало отсутствие света, в отличие от Хлоэ – и, хотя это казалось невозможным, после всего увиденного, Хлоэ уже не мог удивляться.
Незнакомец то медленно и осторожно расстёгивал пуговицы, то полосовал ткань чем-то острым, царапая кожу.
Пульс бился у Хлоэ в горле, ощущение собственной уязвимости царапало изнутри не хуже, чем незнакомец снаружи. Болели плечи, затекли руки, судорогами сводило ноги.
И всё же Хлоэ оставался Хлоэ – Шульдих уловил сожаление и опасение, что царапины изрядно попортят ему внешность.
Скоро Хлоэ оказался полностью обнажён и сразу ощутил лёгкие дуновения сквозняка.
Кроме дуновений и лёгкой боли в порезах некоторое время больше ничего не чувствовалось, а потом руки незнакомца снова принялись трогать его – теперь грубо, резко, как-то жадно. Тяжёлое дыхание обожгло Хлоэ щёку, пальцы впились в ягодицы, раздвигая их силой.
Хлоэ задёргался, пытаясь удержать равновесие. Заметив это, незнакомец что-то сделал с верёвкой, так, что Хлоэ смог встать, но затем его сильно толкнули в спину, он потерял равновесие, а секунду спустя одна его нога оказалась высоко задрана и закреплена – так, что лодыжка оказалась на уровне плеча. Страх и отчаянье затмили собой все остальные чувства, Хлоэ вскрикнул, его голос эхом разнёсся по помещению.
Кто-то глухо заурчал над ухом, чьи-то губы впились в шею, сначала в поцелуе-засосе, а потом острые клыки просто прорвали кожу. Острое ощущение полной беспомощности почему-то напомнило детство, всплыли многочисленные ненавистные воспоминания…
«Глянь, какие волосы! Вампир, вампир! Рыжий! Трус!»
Хлоэ знал, что должна прийти Кристина, она должна была спасти его, Кристина, его счастье, его ангел, но она почему-то не приходила, а детское прозвище атаковало его в реальности, и выяснилось, что оно куда страшнее, чем любой кошмар, от которого просыпаешься в липком поту.
Тут у Хлоэ закружилась голова, почему-то боль смешалась с удовольствием, которое нарастало, как бурный поток, несущийся откуда-то сверху, с которым бессмысленно казалось бороться…
Чудовище из кошмаров чавкало его кровью над ухом, но самое ужасное заключалось в том, что Хлоэ этого хотел, хотел, чтоб оно выпило всю его кровь до капли, не останавливаясь.

[Нераспознаваемые эмоции]

Шульдих полностью потерял ощущения Хлоэ – остался только Рамиро, насыщающий голод чужой кровью. От жажды у Шульдиха вытянулись клыки, он жадно заскрёб ногтями.
- Шульдих! – громко окликнул его Кроуфорд, отдёргивая от тела, но Шульдих успел получить ещё несколько сумбурных воспоминаний.
Незнакомец насиловал Хлоэ, но вместо боли он ощущал желание – покориться, отдаться, раствориться… Это желание и позволяло ему не сойти с ума и не слишком пострадать от массивного члена Рамиро.
Незнакомец трахал его, грубо, рыча, не как человек, а скорее как животное… Хлоэ кричал, но что звучало в этом крике… Страх, желание, надежда, попытки сопротивляться и облегчение.
Сквозь реальную боль и иллюзорную пелену наслаждения Хлоэ почему-то видел только одно – алые пряди волос, вздрагивающие в немом выдохе губы, прикрытые глаза, вздёрнутый подбородок.

[Нераспознаваемые эмоции]

- Ого, - вслух произнёс Шульдих, но оторваться от воспоминаний и посмотреть на Фудзимию он пока не мог.
Рамиро кончил, вышел, как-то обыденно перестав быть зверем. Сперма медленно потекла вниз, заставляя Хлоэ ёжиться. Он не кончил, и член теперь неприятно саднило, хотелось продолжения, несмотря на вернувшийся страх перед насильником.
Рамиро ходил вокруг Хлоэ, изредка касаясь кожи, покрытой мурашками. Шульдих чувствовал интерес Рамиро к Хлоэ, но не мог понять, с чем тот связан. Дело ведь не во внешности – Рамиро плевать на то, как выглядит еда и жертва, и не в силе – Хлоэ не паранорм, его кровь не дала Рамиро ничего, кроме привычной сытости.
В чём же дело?
Возбуждение Хлоэ спало, взамен пришло отчаянье, затмившее всё. Хлоэ наконец в должной мере осознал, что ему не выбраться, что никто его не спасёт, и, что самое ужасное – его ждёт не просто смерть от клинка или пули.
Рамиро расхохотался, ему эти эмоции казались приятными, он буквально заворачивался в них, наслаждался, питался…
Шульдих фыркнул – страх жертв его не возбуждал. То ли дело Фудзимия…
Телепат отвлёкся, позволив себе вспомнить одну из их ночей, когда Фудзимия вошёл в его спальню, постоял несколько секунд на пороге, повернулся и ушёл к себе. Шульдих дураком не являлся, намёк понял и поспешил за своим обращённым. Изменой Кроуфорду отношения с Фудзимией он не считал – Кроуфорд вообще не делал разницы между изменой и предательством, раз Шульдих его не предал, то и факт измены значения не имеет. К тому же Кроуфорд регулярно трахал трогательного синеглазого котёнка – и вот это уже – ревность чистой воды, и Шульдих надеялся, что заставляет Хидаку чувствовать то же самое в отношении Фудзимии.
Так вот, в ту ночь Шульдих обнаружил ещё одну сторону своей вампирской сущности. Он чувствовал Фудзимию – и это не банальное чтение мыслей, а нечто восхитительное, почти физически-твёрдое. Ая напоминал ему мерцающую лампочку. Страх-сомнение-твёрдость-нежность-злость-желание-сосредоточенность… При этом в нужный момент Фудзимия безошибочно откидывал всё лишнее. Настоящий самурай.
Секс с Аей был совершенно не таким, каким его Шульдих пытался представить. Он явно толком не знал что делать, но очень чутко следовал за партнёром, готовый поддержать при необходимости и даже взять всё в свои руки, если что-то пойдёт не так. Шульдих завидовал Кену, который боготворил своего командира, пока не вспомнил, что Кроуфорд, в общем-то, Фудзимии не только не уступит, но и переступит через него.
Да, секс был крышесносным, и Шульдих ловил каждое мгновение жадно, хватал всей своей сущностью, впитывал, переваривал. Но это удовольствие, жаркий взрыв оргазма и томная нега после всего. Там отсутствовал страх, который напоминал телепату копошащиеся в массе чувств личинки, отвратительные, вонючие белые личинки. Вместо него была нежность, в которую Шульдих не мог поверить, потому что точно знал – ни он, ни Ая на такое не способен. Откуда взялась? В любом случае, с Аей он чувствовал себя по-настоящему хорошо, Шульдих безошибочно определял, что ему можно доверять.
Здесь же Рамиро собирал всякую мерзость, всё то, что Шульдих недолюбливал, будучи ещё просто телепатом. От необходимости ощущать тоже самое Шульдиха едва не вырвало, мерзость поступила к самому горлу отвратительным, липким комком.
Рамиро вновь наклонился к шее Хлоэ, зарычал, наводя панику – чтоб кровь, щедро сдобренная страхом, стала вкуснее, - а потом впился клыками, высасывая не только жизнь, но и с ней вместе всю память, все воспоминания, всё то, чем Хлоэ дорожил с самого детства.
Шульдиха затрясло, он словно попал во временную петлю – вот он, считывает эту информацию, ту, что ещё не существует…
Тяжёлая рука Кроуфорда легла на его плечо, напоминая о своём присутствии.
- А… я… - сорвалось с губ Хлоэ прежде, чем он потерял сознание. Рамиро обнажил клыки, шипя от удовольствия.
Он оставил Хлоэ висеть, не изменив неудобной позы, и ушёл – потому что его звали. Кто звал и зачем, Шульдих уже прочесть не смог – эту информацию тщательно затёрли.

 

[Щелчок включаемого диктофона]

Он уничтожал тварей одну за другой, настигал их, пока они не успели насытиться, и разрывал на куски, не давая регенерировать. Расправившись с теми, кого выпустили наружу, он снова занял свой наблюдательный пункт. Он чувствовал, как заходятся следующие три в голодном вое, но черноволосый не торопился выпускать их. Охраны стало заметно больше – и он решил найти обходной путь.
Почему в нём, когда он животное, тупое животное, просыпаются инстинкты, которые могли бы спасти Салли?! Почему он ничего не сделал тогда?!

[Крики и вой переходят в тяжёлое дыхание]

Жаль, что я больше не могу управлять им, не могу нашептать… Теперь он сам по себе, а я – сама по себе, но я убью его, и тогда всё опять будет как раньше!

Он спустился куда-то в канализацию, долго там ползал, воняя дерьмом, но что-то нашёл. Я чувствовала его возбуждение от близости добычи. Он разломал какую-то стену, чтоб проникнуть внутрь, и там оказалось очень, очень много тех тварей, которых он любил убивать. Некоторые явно были чем-то вроде детей… личинок… они только хотели жрать, игнорируя всё остальное.
Всех он убить не смог, пришлось отступить, но они даже не поцарапали его толком. Ничего, он ещё туда вернётся, и наверняка его будут ждать. Тогда-то он и почувствует всю мою боль!

[Стоны переходят в озлобленное шипение, а потом затихают, сменившись редкими всхлипами]

Он устроил себе логово – прямо под резиденцией тварей. Такой смелый… Дурак, за что только Салли любила его? Как она могла оказаться такой слепой?!
Он убивал всех, кого находил, но в главное логово пока не совался. Он бы, наверное, скоро забыл и ушёл, но там знакомо пахло, он вспомнил – очень, очень старый запах, я почувствовала – это что-то из Японии. Этот запах он связывал с Шульдихом и потому крутился вокруг, выманивая тварей поодиночке и парами. В узких туннелях они не могли напасть со спины, не могли спикировать сверху, он владел всеми преимуществами.

Я впитывала его азарт, его охотничью гордость, а его животные инстинкты переплетались с человеческими эмоциями, становясь единым целым, превращая его в опаснейшего врага для любого.
Я понимала, что соваться к нему опасно, моих сил хватит лишь на один удар.
Но рано или поздно я подберу для этого подходящий момент! За Салли! За милую девочку, Салли Шумарс, которая не делала никому ничего плохого…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]

 

9 июля 2003 года
Среда

Фудзимия окончательно пришёл в норму. Эксперимент, безусловно, удался. У него окончательно прошли приступы необоснованной агрессии, он соизмеряет свою силу, и я больше не боюсь оставлять с ним Кена. Более того, Кен проводит рядом с ним минимум четыре-пять часов – и теперь меня беспокоит совсем другое. Если Кен – «вещь» Фудзимии, что с ним станет, если Кен исчезнет?
Спустя какое-то время адекватность и умение контролировать себя остаются насовсем или же вампир, лишившийся артефакта, превращается в животное, монстра?
И узнать мы это сможем только опытным путём… Получается, что и меня успокаивал не сам Кен, а именно то, что он – тоже часть моего человеческого прошлого, пусть и не такая большая, как у Фудзимии.
Что ж, осталось только выяснить всё, что связано со здешними вампирами в целом. Людей пропадает много, но не больше, чем в любом другом мегаполисе. Жёлтые газетёнки толком не давали никакой информации.
Только одна заметка привлекла моё внимание.
«Профессор культурологии Джон Митчелл сделал сенсационное заявление…»
Дальше шла речь о каких-то обнаруженных профессором надписях в катакомбах под кладбищем, но заинтересовало меня не это. Если этот самый профессор там копался, он мог заметить и что-то подозрительное, а где скрываться вампирам, как не в катакомбах, подземельях и склепах?
Надо встретиться с профессором – и разговаривать с ним пойдёт Кен, это ведь надо сделать днём.
Как ни странно, но с моей идеей категорически не согласились ни Шульдих, ни Фудзимия. Первый беспокоился, что Кен может напортачить, а второй – за самого Кена. Пришлось согласиться.
- Хорошо, Кен ты позвонишь ему в приличное время и договоришься о встрече – поздно вечером. И сходим все вместе. Если повезёт, сразу устроим вылазку на местности.
Всё будет нормально. Мы разберемся с вампирами, потом займёмся охотниками. А потом уедем за границу, куда-нибудь, где легко затеряться.
Я выписал номер телефона, чтоб не потерять ненароком и решил, что с делами покончено. Я слишком мало развлекался последние три недели.
- Кен? – позвал я. Конечно, для развлечений годился и Шульдих, но мне почему-то хотелось именно Кена, замирающего при прикосновениях, всё ещё осторожничающего, хотя я давно запомнил, с какой силой нужно брать его, да и до того самыми серьёзными повреждениями были синяки.
Он пришёл – растрёпанный, отчего-то сияющий, так, будто ему очень хорошо.
- Иди сюда, - попросил я, садясь на постели. И он подошёл, чуть приглушив своё счастье. Таким иногда бывал Шульдих, в самом начале, до того как он без раздумий не мог ответить на вопрос «Сколько десятков жертв на вашей совести?»
Даже странно – ведь Кен убил немногим меньше. Но почему-то этот груз, который точно ощущался ещё во времена Эпитафии, теперь куда-то исчез.
Я притянул его к себе, чувствуя, что не желаю отпускать. Шульдих слишком самостоятельный, вечно приходится расхлёбывать последствия его гениальных планов. Может мне и нужен вот такой, как Кен – покорный, предприимчивый только в строго заданных ему рамках? Жаль только, что рамки ему до сих пор задаёт Фудзимия, пусть иной раз и косвенно.
Кен послушно разделся, помогая моим рукам сдирать с себя одежду, забрался вглубь постели, к стене. У него на теле всего шесть родинок, а шрамов много, но они мне нравятся. Шульдиха шрамы почему-то совсем не украшают, а Кена – очень даже. Я чувствовал, что хочу его – и не потому, что жажду его крови, а потому, что он – это он.
- Ну хватит уже улыбаться, по-моему, ты чего-то другого хотел, - он немного раздражён, потому что не любит пристального внимания. В этом он схож с Фудзимией, только тот переходит в режим «я здесь – король, вы – никто», а Кен смущается и злится.
- Точно, - ответил я и прижал его к постели одной рукой. Он смотрел с укором, но возбуждался – и это я оценил, гипнотизировать его совсем не так интересно.
- Ах, какая сцена, - иронично произнёс Шульдих, стоя в дверях.
- Шульдих! – я обернулся, набросив на Кена одеяло. – Что тебе нужно?
- Ая контролирует себя просто прекрасно. Он, чтоб доказать свой контроль, сделал это, - Шульдих протянул мне букет из сухих цветов. Я не сразу понял, в чём дело, но глухо охнувший Кен заставил меня взглянуть на работу иначе. Бурые стебли были такими не изначально – они были тщательно пропитаны кровью, на листьях был мельчайший узор, который явно вырисовывался долго и осторожно чем-то острым. – Он просил передать тебе, что скотобойни рядом, к сожалению, нет.
Я кивнул, вспомнив своё опрометчивое обещание.
- Он требует Кена прямо сейчас?
- Точно.
- Одевайся, Хидака, - мой голос звучал зло, наверное, поэтому Кен слетел с постели как молния. А может он просто хотел побыстрее от меня избавиться.
Мы все трое вышли на лестницу. Фудзимия ждал внизу, запрокинув голову. От поделки в руках Шульдиха до сих пор пахло кровью.

 

9 июля 2003 года
Среда

Брэд улыбался – как-то странно, в этой улыбке имелось все сразу – и облегчение, что все получилось, что мы, все четверо, прошли по тонкому канату над пропастью; и опасение, что впереди нас ждет много неприятностей; и – самое, пожалуй, главное – знание, что сейчас придется расплачиваться. Наверное, ему жаль отдавать меня.
− Иди, − он толкнул меня, вроде и не сильно, но я влетел в Аины объятия.
Шульдих пытался скрыть желание – но получалось у него чертовски плохо.
Брэд хмыкнул и пошел в спальню. Шульдих захлопнул за ними дверь.
Мы с Аей остались одни.
Я не знал, что сказать, я чувствовал себя уязвлённым – Брэд действительно отдал меня Ае, не спрашивая моих желаний. Впрочем, когда он вообще меня спрашивал?
Наверное, мне стоило ощутить ещё и обиду, но я догадался, что произойдет за закрытыми дверями спальни. Брэд Кроуфорд окажется снизу.
− Кен, − я вздрогнул, и перевел взгляд на Аю. Я и забыл о нем – а вот он обо мне совсем нет. И голос у него был странный.
− Да?
Он сглотнул и отвел взгляд.
Черт. Брэд, ты сволочь.
Ая красивый. Ая невероятно красивый. Но я никогда не собирался с ним спать.
− Идем, − я взял его за руку и направился вниз, в Аину спальню. Ему нельзя дать сорваться.
Нет, я не думаю, что он может причинить мне вред – он скорее убежит и запрется где-нибудь, но вот ему это точно вред причинит.
В конце концов, с моей стороны, после всего, что я пережил с Брэдом, это уже вообще ни разу не жертва.
Я старался не сделать ничего, что позволило бы Ае сделать в свою очередь какую-нибудь глупость.
Когда я сел на постель, в его глазах блеснуло понимание.
− Уйди, Кен. Просто уйди.
− Дурак. Брэд знает, что делает.
− И ты смиришься?
− Смирюсь с чем? С тем, что он отдал меня тебе? Напомнить, что когда он обещал это сделать, ты согласился?
− Тогда я думал о твоей жизни.
− А сейчас? Ая, Брэд ничего не делает просто так. Он нашел ключик. Нашел то, что заставило и тебя, и Шульдиха удержаться. Но это не конец. Каждый из вас все еще уязвим.
− Кажется, я понимаю, почему тебя он так и не обратил.
− А кто откажется от бесплатного завтрака в постель? – я хмыкнул. Теперь я легко мог шутить над этим вслух. – Иди сюда, Ая. Нам совершенно не нужно, чтобы ты сорвался. Стоит закрепить полученный результат.
Он вздрогнул, но не подошел. Черт, если он продолжит себя ломать, это действительно закончится плохо. Я уже успел убедиться, что без секса у вампиров крышу сносит так же хорошо, как и без крови.
Вздохнув, я подошел к нему. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать его.
Мгновение Ая стоял как столб, а потом рванулся вперед, прижимая меня к себе, едва ли не с рычанием.
Я попытался отшатнуться, но уже не смог.
Это меня пугало, что и говорить. Брэд контролировал себя великолепно. Ни разу, целуя, он не поранил меня.
− Видишь?! – Ая сам оттолкнул меня. – Я убью тебя – и даже не замечу, Кен!
− Я не котенок, − я вспомнил, как Брэд учился сдерживаться, когда позволил мне делать с ним что угодно. – Ляг на постель.
Ая все же послушался. И на том спасибо.
- Ты не монстр, Ая. Пойми это. Брэд и Шульдих справляются – и ты справишься.
Я быстро разделся, оставшись пока в одном белье, и сел ему на бедра.
− Не шевелись. Ты ничего не должен делать, ясно? Просто лежи.
Он кивнул, судорожно сглотнув.
Я расстегнул его рубашку, нагнувшись, целуя грудь. На ней были следы старых засосов – Шульдих не церемонился.
Не торопясь, я стянул с него и брюки. Белья под ними не оказалось, что привело в замешательство нас обоих.
Сверху донесся грохот и стоны – похоже, Шульдих не стеснялся, получая обещанный приз.
Я сжал зубы, не собираясь показывать, насколько меня это задевает. Кроуфорд мне не принадлежит. Наоборот, это я принадлежу ему. Захотел – отдал Ае.
Ая вскрикнул, когда я с силой прикусил сосок. Ну прости, Ая. Тебе это все равно не повредит.
Его возбуждение ощущалось так, что я не понимал, как он все еще сдерживается.
Аналогичное понимание отразилось на его лице – и, мгновение спустя, я оказался все же на спине, погребенный его тяжелым телом.
− Давай, − шепнул я, когда он порвал мои боксеры. Шепнул – потому что голос мне отказал. В тот момент я хотел Аю. Хотел, чтобы он заставил меня забыть Брэда – силой, если понадобится.
Теперь я принадлежу Ае. С ним буду просыпаться, его поить своей кровью. Ему доверять свою жизнь и помнить, что если он разозлится, то сможет оторвать мне голову или сломать позвоночник одним ударом.
Брэд всегда осторожничал, но вот терпения во время секса не проявлял, поэтому вторжение Аи в мое тело не доставило мне мучительной боли. Дискомфорт исчез, едва только он начал двигаться – с помутневшими глазами, опухшими губами, сильный и красивый, да. Красота никуда не делась.
Он слишком хотел меня – и потому закончилось все гораздо быстрее, чем могло бы. Впрочем, вампиры действительно неутомимы. Он целовал мое лицо, обнимал меня и что-то шептал.
Я пытался слушать – но не мог.
Чей это был стон? Рехнувшегося от вседозволенности Шульдиха или Брэда, наконец-таки получившего любовника, с которым не нужно думать о том, что убить его проще, чем сорвать цветок?
Не слушать. Сосредоточиться на Ае. На Ае, который так красив, что перехватывает дыхание.
Или дыхание перехватывает все же от стонов, доносящихся сверху?

 

9 июля 2003 года
Среда

Шульдих едва ли не подпрыгивал от счастья. Конечно, Фудзимия отличный любовник, к тому же они вполне смогли договориться на счет того, кто когда снизу, но поиметь меня… Об этом он и не мечтал.
- Да, неудивительно, что ты так поладил с Хидакой – с огромными синими глазами и трогательным личиком тот просто создан для того, чтобы раздвигать под тобой ноги, хотя характерец у него еще тот, - хмыкнул Шульдих, рассматривая меня с предвкушением. - Пожалуй, стоит радоваться, что ты до сих пор не обратил его.
- Твои синие глаза ничуть не хуже, - я усмехнулся, дёрнул его за длинную прядь волос и позволил практически вбить себя в матрас, разрывая одежду. Переворачивать меня на живот Шульдих, разумеется, не собирался – не имея возможности видеть выражение моего лица, он потерял бы три четверти удовольствия.
Конечно, по мнению Шульдиха, было бы очень здорово, если б это давало ему какие-то новые преимущества, но, увы, единственное, что он мог – получить удовольствие. Впрочем, он собирался воспользоваться возможностью на полную катушку, он вообще отличается практичностью.
Шульдих не хотел торопиться, но и остановиться не мог.
Впрочем, уже спустя три минуты я совершенно не жалел о происходящем. С Кеном приходилось проявлять заботу и осторожность, хотя Кен умел принимать все, что дают, и, несмотря на общую неуравновешенность, потрясающе легко воспринимал все происходящее. Я сам вряд ли смог бы смириться с тем, что произошло с Кеном и уж точно не смог бы подчиняться с таким видом, будто так и надо.
Я видел, что произойдет – знал, что сделает Фудзимия. Видел, что Кен справится. Но от этого не становилось намного легче. Впервые в жизни я чувствовал себя… почти предателем. И все же, заниматься сексом с Шульдихом, с которым можно не церемониться, зная о том, что мы переживём любые повреждения, способные убить Кена – это прекрасно.
Тем временем Шульдих, которого терзало лишь желание, но никак не совесть, полностью избавил нас от одежды, целуя, не жалея ни меня, ни себя, вовсю используя клыки, оставляя вместо привычных легких поцелуев Кена кровавые отпечатки.
Я откинулся на подушках, наслаждаясь, а Шульдих, сверкая глазами, устроился между бедер, недвусмысленно показывая, что собирается сделать.
Минет Кен не делал никогда – я не заставлял, а он не предлагал. Теперь же мне пришлось вцепился в простыни, едва телепат принялся за дело, а я успел забыть, насколько Шульдих хорош, как он умеет доставлять удовольствие, если хочет.
«Интересно, Фудзимии ты выдал весь спектр услуг?»
«Какая тебе разница? Ты сам этого хотел. Не отвлекайся!»
Впрочем, я уже и не слышал, что там говорил Шульдих – я только чувствовал свое горящее от желания тело, настойчивые руки Шульдиха, его язык, горячий рот, пальцы в своем теле, холод внутри и жар снаружи…
Ни один из нас так и не понял, кто же застонал первым – но сдерживаться больше не имелось сил.
Я ничего не успел понять, как телепат вошел одним рывком. Всхлип, сорвавшийся с моих губ, заставил Шульдиха расплыться в довольной улыбке. Он всегда точно знает, когда одержал победу.
− Давай…
Шульдих не ответил – его движения заставляли огромную кровать подпрыгивать нам в такт. Я уже не сдерживал стонов, подаваясь вперед, наслаждаясь каждым мгновением бешеного секса. В какой-то момент я почти хотел пожалеть о том, что подобное не повторится, как бы Шульдих ни старался. В конце концов, даже сейчас я не отдавался, а принимал даваемое.
И Шульдих это понимал.
Телепат вскрикнул, кончая, а кровать развалилась; упав вниз, я забыл, как дышать − такой силы был сокрушительный оргазм.
«Я хочу быть с тобой, Брэд, − произнес телепат, не слезая с меня. – Ая хорош, но мне плевать на секс. Просто хочу быть с тобой».
«Я не оставлю тебя, Шульдих. Обещаю».
«Хочу быть в твоей постели, Брэд. Каждый день. Понимаешь?»
Я не сразу ответил. В его словах содержалось гораздо больше доверия и любви, чем во всем, сказанном нами друг другу за многие годы.
«Я не могу выгнать Кена», − наконец ответил я.
Шульдих ухмыльнулся:
«Это не проблема».
«Ты не тронешь его ни при каких обстоятельствах».
«И не собирался. Я хотел только сказать, что кровать все равно сломалась. Кто мешает заказать нам кровать покрепче? И пошире? На троих… Нет, на четверых. А?»
Я рассмеялся, ловя лицо телепата в ладони и целуя его.
«Ты прав. Вот только согласится ли Фудзимия?»
«Оставь это мне».

9 июля 2003 года
Среда

Наверху раздался грохот. Они что, сломали кровать?
- Спасибо, - произнёс вдруг Ая, не обращая внимания на шум, и утыкаясь носом мне в ключицу.
Мне стало легче. Не зря всё это, не зря. И Брэд, как обычно, знает, что делает. Он не предал меня, не бросил – он просто сделал то, что нужно. И я должен поддержать его, а не набрасываться с обвинениями.

[Почерком Кроуфорда]

Спасибо, Кен. Я это ценю, правда.

[Почерком Кена]

Эй, ты же говорил, что больше не читаешь то, что я пишу?!

[Почерком Кроуфорда]

Ты бросил дневник на моём столе в открытом виде.

[Почерком Кена]

Тьфу! Если я его спрячу, его прочитает Шульдих, потому что «он же был спрятан, я не смог пройти мимо!»

[Следующая запись сделана другой ручкой]

Не знаю, какое ставить число… Брэд сказал, что имеет смысл записать всё, хотя, на мой взгляд, в этом нет необходимости – теперь-то, когда всё почти закончилось. Но раз Брэд настаивает, я, конечно, запишу – мне даже начинает это нравиться. Брэд говорит, что для человека, который читал в жизни так мало, как я, у меня очень литературный язык и хороший стиль. Не знаю, честно, но это приятно.
Ну вот, всё произошло примерно так.
Шульдих и Ая уехали в замок убитой вампирши, Шульдих сам хотел всё осмотреть, а Брэд велел ему взять с собой Аю. Потом Брэд пошёл спать, а я остался в гостиной смотреть телевизор. Потом – кромешная темнота, а очнулся я от шепота Брэда:
− Кен? Ты меня слышишь?
− Да, − с трудом ответил я, открывая глаза. На руках оказались наручники, а мой уже ставший привычным ошейник заменен другим – очень тонким и с цепью, ведущей куда-то в темноту. – Что произошло? Где мы?
− Что ты помнишь?
− Эээ… − я попытался вспомнить хоть что-то, но память меня подвела – я помнил только утро и передачу, которую смотрел. Об этом я Брэду и сказал.
− Ясно. Можешь подойти ко мне?
Голова немного кружилась, но в целом я чувствовал себя вполне сносно. Цепь на моем ошейнике другим концом оказалась закреплена в кольце как раз над головой Брэда, что я выяснил, подойдя к нему вплотную. Самого Брэда заковали в цепи с головы до ног – и вряд ли он смог бы освободиться. О том, чтобы справиться с его оковами я мог только мечтать. Зато я выяснил преинтересную вещь – длина моей цепи регулировалась самим Брэдом – достаточно ему опустить вниз правую руку, и цепь натягивалась, заставляя меня оказаться к нему вплотную.
− Очень странно, − пробормотал я, разглядывая конструкцию. Из-за полумрака я плохо видел и легко мог что-то упустить.
− Ничего странного, − мрачно ответил Брэд. – Вдруг я проголодаюсь, а ты откажешься кормить меня?
− Ты что, шутишь?! – я в ужасе уставился на него. Нет, меня испугала не сама ситуация, а то, насколько хорошо продумана данная конструкция. Ведь это означает, что мы здесь не первые.
Проигнорировав мою реплику, Брэд начал рассуждать вслух, заодно напоминая мне о том, что я забыл:
− На нас напали при свете солнца. Я спал, их оказалось много. Видимо, тебя атаковали со спины. Наши похитители явно профессионалы. Думаю, Кен, им и в голову не пришло, что ты живешь со мной добровольно.
Я хмыкнул вполголоса. Добровольно. Ну, сейчас, может и да.
− Но эта адская конструкция явно предназначена для человека-жертвы. Значит, я нужен им живым. Иначе слишком велика вероятность, что меня прикончили бы прямо в доме.
− Получается, сначала ты выпьешь меня, а потом сам сдохнешь от голода? Такой вариант мне нравится.
− Не истери. Это все не имеет смысла. Вероятно, им нужна моя кровь.
− Зачем? Чтобы тоже стать вампирами?
− Не думаю. Скорее они нашли или еще ищут способ стать сильнее, не утратив человечности. Вполне возможно, что они правы в своих изысканиях.
− И что будем делать мы?
− Ты – играть и наблюдать.
− Играть?
− Да. Притворись жертвой, Кен. Готовься сражаться за свою жизнь.
Я промолчал. Сражаться я всегда готов. Но вот только мы явно находимся в руках людей, а Брэд – вампир. И жертва здесь он, а не я. Даже если он сам считает иначе.
− Сейчас тебе нужна кровь? – поинтересовался я.
− Пока нет, − Брэд чуть усмехнулся, облизывая губы, и неожиданно опустил правую руку вниз – меня швырнуло натянувшейся цепью прямо на него. Я попытался упереться ладонями ему в грудь, чтобы оттолкнуться, но не смог – слишком велика разница в силе. Наклонившись, Брэд поймал губами мои губы.
Позволяя целовать себя, прижимаясь к нему, я продолжал прислушиваться к происходящему вокруг. Интересно, Брэд что, уверен, что за нами не наблюдают? Что здесь нет камер или микрофонов?
− Плохая система, − произнес я, выровняв дыхание и чуть отодвигаясь. – Твои руки заняты, ты вынужден будешь ловить добычу зубами. Если я – жертва – впаду в панику и начну вырываться, ты либо сразу убьешь меня, либо просто не сможешь оставить аккуратный укус, и я умру от кровопотери.
− Это я и проверял, − Брэд кивнул. – Значит, ты одноразовый завтрак.
− Или они вынуждают тебя применить гипноз.
− Возможно, − Брэд о чем-то задумался, отпустил меня, и я сел у его ног, благо обладал хоть какой-то возможностью двигаться и менять позы.
Я думал о том, что Шульдих и Ая непременно придут нас спасать. А они оба гораздо опаснее обычных вампиров. А Брэду мало что может действительно повредить – уж я-то видел. Значит, все, что мне нужно – позаботиться о собственной безопасности.
Вероятно, это будет не так уж и невозможно.
Ждали мы долго – переговаривались изредка, но больше вслушивались. Несколько раз мне показалось, что я слышал чей-то стон – но, может быть, дело просто в моей разыгравшейся фантазии.
Каждая минута играла на нас. Шульдих и Ая вернутся, обнаружат, что нас похитили и поспешат на помощь. Нам с Аей не раз приходилось искать людей, он знает, с чего начинать. Какие-то следы остались наверняка.

 

[Щелчок включаемого диктофона]

Он продолжал устраивать набеги на подземелья, уничтожая всех, кто попадался на пути. Я видела, как забеспокоилась охрана, как начали нервничать те, кто устроил это логово. Но он наплевал на все их беспокойства – инстинкты проклятого вели его, заставляя убивать, уничтожать, выгрызать победу клыками и когтями, даже когда враги многократно превосходили его количеством.
Я надеялась, что его ранят так, чтоб я успела добить, мне нужно всего несколько секунд, чтоб отомстить за Салли, чтоб вернуть Салли…
Но он всегда оказывался быстрее и опаснее, никто ничего не мог противопоставить, а я не могла никак помешать, единственный удар, который я могла нанести – по нему.

[Рычание, скрежет зубов]

Это продолжалось долго, пока я не ощутила его волнение… возбуждение… знакомый запах! Нет, даже не запах, тень запаха. Как, как он это почувствовал?! Он не должен обладать такой чувствительностью, нет…
Он мчался по тёмным, вонючим туннелям, едва касаясь ногами тухлой воды. Любой на его месте уже сломал бы себе шею, а он даже не замедлился ни разу, поворачивая в нужных местах так, будто родился и вырос в этом жутком месте.
Он остановился у канализационной решётки, выводящей в тёмное помещение. За ним его глазами я видела тёмный силуэт – мужчина, подвешенный на крюке. Вокруг него крутилось несколько тварей поразумней – похоже, из низменных инстинктов здесь победила жажда секса, а не еды.
Они трогали его, кусали – в воздухе нестерпимо терпко пульсировал аромат свежей крови – и трахали. Омерзительное зрелище, хотя Фарфарелло оно понравилось… Он жадно смотрел, не нападая, чего-то ожидая.
Мужчина изредка вскрикивал, приходя в себя, и снова терял сознание. Он находился в ужасном состоянии, судя по всему. Фарфарелло снова оказался умнее, чем то животное, которым я привыкла его считать – он напал только тогда, когда твари отошли от пленника.
Он разметал их, размазал по стенам… Отвратительное, тошнотворное зрелище, даже для меня, а ведь я видела и не такое, когда меня тащили в Розенкройц…
Все твари сдохли, просто сдохли, растеклись зловонными лужами, из которых торчали конечности. Впрочем, дурно себя чувствовала только я, он даже не посмотрел на них лишний раз, он направился к пленнику, обнюхал его, и образы один за другим потекли в его мозг.
Красноволосый японец, потом мальчишка с опасными когтями, резкое возбуждение… Какой-то дом, больница, выстрелы, умирающая девочка на руках у подростка, рушащиеся стены, вода, много воды, кашляющий Шульдих…
Фарфарелло осторожно снял с крюка пленника – так осторожно, будто мог позаботиться о нём… Как же так?! А Салли? Неужели Салли, запах Салли вызывает меньше воспоминаний?! Ну почему-у… Почему-у…

[Вой, крики, мерные звуки ударов]

Он вытащил пленника и унёс в своё логово. Зачем? Это не Шварц, какой в этом смысл? Почему он не убил или не бросил, как других? Почему?
Но он не просто принёс, он позаботился о нём… Принёс питьевую воду, промыл раны и укусы.
Если б он так заботился о Салли Шумарс, которую убил…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]

 

12 июля 2003 года
Суббота

Я стараюсь записывать по порядку, так, как всё происходило, но Ая рассказывает слишком кратко, упуская важные моменты, а Шульдих завирается, невозможно толком понять, где правда, а где его фантазии.
Я уже мог убедиться, что Шульдих умён и весьма ответственен – но только и исключительно тогда, когда это нужно ему или Брэду.
Вот и сейчас заткнуть его не представляется возможным…
- Ая крошил тварей налево и направо, - Шульдих увлечённо рассказывал всем, кто готов был слушать. – Я в это время делал ему минет, а он так эротично постанывал, о…
- Заткни его, Брэд, иначе мы оставим здесь его хладный труп, - шепнул я, глядя на каменное лицо Аи.
- Шульдих, не увлекайся.
- Я не увлекаюсь! Я говорю чист… - судя по тому, как он заткнулся, ему прилетело мысленно.

[Дописано сбоку корявым почерком Шульдиха]

Это правда! Я супербыстр! Я мог бы даже трахнуть его на лету!

Так вот, потом Шульдих и Ая вернулись домой, догадались, что нас похитили – телевизор остался включён, пульт валялся на полу, а на лестнице – следы чужих ботинок. Зацепок у них не имелось, кроме обсуждаемого накануне Джона Митчелла. К нему-то они и пошли. Ая описал его как крайне неприятного типа, нервного и психованного. Шульдих его убил, когда тот пытался спихнуть Аю в подвал. Впрочем, вниз они всё равно пошли, только добровольно.
Шульдих расказывал очень подробно, так что записываю с его слов, раз уж Ая буркнул только «Шли долго».
«Мы пробирались узкими вонючими туннелями, Ая тыкал катаной в каждую тень, не слушая меня, я-то знал, что поблизости никого нет.
Оказывается, паранойя иной раз очень полезна – эти мерзкие твари могут не мыслить! По-моему, они какие-то недовампиры – очень сильные, но тупые. Ая рубил их в капусту, как настоящий самурай, он бросался в самую гущу битвы, только полы плаща хлопали при резких движениях. О, это оказалось такое восхитительное зрелище, я и забыл, что мне тоже нужно принимать участие. Лицо Аи забрызгало кровью, он напоминал бога смерти».

Я понимаю Шульдиха, я тоже никогда не мог спокойно смотреть на сражающегося Аю. Он отдаётся бою целиком и полностью, он не сомневается, мгновенно принимает решения, не раз мы побеждали только потому, что он способен предлагать нестандартные ходы прямо в процессе сражения. Его противники теряются и мало что могут ему противопоставить.
Я пошёл за ним, потому что он не просто бог смерти, он – мой бог. И сражаться с ним спина к спине - это самое прекрасное, что я могу представить.
Кроуфорд может выглядеть сильным, опасным, желанным – но он не бог, вот и всё.
«Тут он повернулся ко мне и рявкнул, что я торчу без дела. Пришлось присоединиться, хотя убивать этих тварей, знаете ли, удовольствие малоприятное. Они воняют, внутри у них, по-моему, не кровь, а какая-то отвратительная зловонная жижа, хоть и красная. Тьфу, тошнотворно.
После этого я уже не мог восхищаться Аей – меня едва не вывернуло при мысли, что эта мерзость у него на лице. А ему хоть бы что».
В этом месте Ая красноречиво хмыкнул, и Шульдих слегка поумерил свою фантазию, уже гораздо короче рассказав, как они добирались по туннелям, заплутав поначалу и уйдя куда-то в сторону, где и встретили Фарфарелло и Хлоэ. Впрочем, это-то их и спасло – не факт, что вдвоём они добрались бы до нас с Брэдом живыми.

 

[Щелчок включаемого диктофона]

Он проснулся посреди ночи, вынуждая встать и меня. Я думала, кто-то из тварей нашёл его логово – но нет, всё оказалось гораздо хуже!
Он не смог найти Шварц, ничего у него не получилось, кроме того, что он приволок раненого, который стонал и кричал, пока Фарфарелло не вырубил его. Но Шварц! Шульдих! Он сам, сам пришёл!
Я ощутила его присутствие точно так же, как и сам Фарфарелло – прохлада, свежесть, в голове резко просветлело. Пока ещё он не пришёл в себя до конца, но очевидно, что до этого недалеко.
Почему? Как им так могло повезти?
Как я теперь исполню свой долг?!

[Завывания, отдельные яростные вскрики, стоны «Салли… Салли Шумарс…»]

Он радовался, я чувствовала его эмоции. Он почти сразу заговорил, и я ощутила, как Шульдих копается в его голове. Мне пришлось серьёзно постараться, чтоб он не почувствовал меня и моё проклятие.
Как же я ненавижу его! Их! Всех!
Следить за ним я пока больше не могла – слишком это стало опасно. И времени у меня оставалось всё меньше, если не поторопиться, то я не успею… Но нет, я не могу предать Салли. У меня есть только один вариант…
Он сам придёт ко мне, и тогда я его прикончу. Я справлюсь, я больше не буду ждать удобных случаев, я просто убью его, мне хватит одного удара, только бы успеть первой…

[Плёнка обрывается, раздаётся характерное шуршание]
 

12 июля 2003 года
Суббота

То, как легко незваные гости обошли защиту дома и справились с Кеном, говорило об их профессионализме. Возможно, даже нападение не случайно произошло в день, когда Фудзимия и Шульдих отсутствовали – атаковавшие просто побоялись не справиться с тремя вампирами и разумно подстраховались.
Но вся эта конструкция… Чего они добивались?
Ясное дело, что мне бы скоро захотелось есть. Да, Кен дал бы кровь добровольно – но сколько бы он смог отдать раньше, чем обессилил?
При таком раскладе гуманнее казалось и в самом деле выпить его за один раз, и смерть тогда точно оказалась бы лёгкой и приятной.
К счастью, до этого дело не дошло. Более того, даже никто не пришёл к нам отчитаться за содеянное. Кен явно ждал, когда появится таинственный злодей и начнёт подробно рассказывать, что он и зачем сделал.
На тот момент единственным нашим шансом на спасение казалась та могучая сила, которая однажды спасла нас с Шульдихом, но проблема заключалась в том, что я так и не смог понять, как же её вызвать. Да я и не имел абсолютной уверенности в том, что это действительно мы с Шульдихом её вызвали. А если это просто какое-то невероятное совпадение, а выжили мы случайно?
Когда за дверью раздался шум, я воспрянул духом – хозяева бы так не шумели.
Дверь действительно вылетела буквально через пару минут, и в наше узилище вломился… Фарфарелло. В жёлтых глазах горел азарт боя, а его самого покрывала корка грязи и крови. Из одежды на нём остались только штаны, порезанные, впрочем, так, что опознать их оказалось сложно.
- Они здесь, - по его голосу я сразу понял, что он уже очень давно не разговаривал вообще. Что он здесь делает? Выходит, что-то случилось с Салли.
- Привет, напарник, - Шульдих вошёл, ухмыляясь, будто в гости заглянул. – Ого, смотрю, тебя устроили с большим комфортом.
- Быстрее, Шульдих.
Вот где не хватало Наги, жаль, что он выбрал Такатори, хотя успех ему там обеспечен. Я сам научил его не забывать о личной выгоде, зачем теперь жалею?
- Фудзимия, иди, спасай своего сибирского котёнка, - Шульдих, несомненно, чувствовал себя счастливым, что можно безнаказанно подкалывать всех.
Ая вошёл не один – поддерживал незнакомого мне парня одетого в какие-то вонючие лохмотья вместо одежды. Позже я ознакомился с его историей – и тогда уже я не мог не оценить степень его идиотизма, передающегося, видимо, от Вайсс – надо же, не имея никаких следов, никаких улик, докопаться до сути и в одиночестве отправиться искать пропавших коллег и, главное, найти. Похоже, ему очень нужен Фудзимия – не Кен же так интересует его.
Хлоэ, так звали парня, на ногах держался с трудом. Похоже, ему изрядно досталось.
Ая передал его Шульдиху, а сам подошёл, рассматривая наши цепи.
- Зажмурьтесь и не шевелитесь, - велел он нам с Кеном, поднимая катану. Раздался лязг, звон лопнувшей цепи. Ае пришлось повторить это несколько раз, прежде чем мы оказались на свободе.
- Надо выбираться отсюда, - Кен спешно натягивал свои смертоносные багнаки, предусмотрительно захваченные Фудзимией. Я в это же время с некоторой долей неудовольствия надевал изрядно помятый костюм. Хорошо, что они догадались захватить для меня одежду и обувь, хоть я и не замёрзну, но одетым чувствую себя гораздо более комфортно, нежели в одном белье.
- Мы не можем просто уйти, необходимо вырезать эту злокачественную опухоль под самый корень, - Фарфарелло так хищно усмехнулся, что Кена заметно передёрнуло. Но Фарфарелло правильно говорил. Если сейчас мы просто уйдём, они затаятся и в следующий раз мы сможем и не найти их, а вот мы будем у них как на ладони.
- Согласен, - кивнул я. – Времени нет, надо действовать решительно.
Хлоэ пришлось поручить Кену – как самому беззащитному и потому бесполезному. Вперёд ушли Фарфарелло, который похоже, неплохо тут ориентировался, и Шульдих. За ними следовали мы с Фудзимией и замыкали Кен с Хлоэ.
По-видимому, те твари, что толпами ходили по туннелям, низшие, практически животные. Отпугивали смельчаков, пытавшихся пролезть вниз. Потому они и не способны на осмысленные действия, их ведут только инстинкты.
В подвалах особняка мы столкнулись с другими – с тварями сильными и опасными, но тоже безмозглыми. Они умели выполнять какие-то простейшие команды и больше напоминали собак – «фас» и «домой» достаточно для того, чтоб этими тварями управлять.
Я не уверен, считались ли и те, и другие когда-то в прошлом людьми – скорее, их каким-то образом вырастили. В любом случае, с ними мы разделались, не замедляя шага. В том, что произошло дальше, я виню только себя – я оказался слишком самоуверен, решил, что ничего опаснее у противника на этом уровне нет.
Он затаился под потолком, подождал, пока мы пройдём, и атаковал сзади.
К счастью, Кен не расслаблялся, именно ему пришлось вступить в бой с существом, которое оказалось гораздо опаснее всех тех, с кем мы уже сталкивались.
Он оттолкнул Хлоэ, ударил когтями, вспорол воздух, уворачиваясь от ответного выпада.
Я обернулся на шум и увидел, как они замерли друг напротив друга, напряжённые, одинаково готовые умереть в бою. Кена спасло только то, что на него посторонние вампирские трюки уже практически не действовали. Он становился всё опаснее, находясь рядом со мной, но в тот момент я действительно нервничал – справится ли он?
Шульдих не мог помочь – они с Фарфарелло впереди завязли в бою, оставались только мы с Аей, но я не имел оружия, Шульдих, в отличие от Фудзимии, не позаботился обо мне.
Фудзимия торопился, но он тоже не мог вмешаться в бой с разбегу – так мог пострадать Кен, вывести его из-под удара не так-то просто.
Кен же времени не терял, точные и продуманные удары характеризовали каждую его атаку, он сражался как человек, который не первый десяток лет держит в руках своё оружие, который чувствует направленные на него удары шестым чувством. Кен парировал те удары, которые в принципе не мог успеть парировать; на какой-то момент мне показалось, что он закрыл глаза, а может, так оно и произошло, я не спрашивал. Впрочем, определённый смысл в этом имелся – его невероятная интуиция могла помочь, если никто и ничто не отвлекало.
Но всё же, хоть напавший и не был полноценным вампиром – он явно не мог очаровать Кена – но всё же его сила превосходила в разы, да и скорость была несопоставима со скоростью Кена. Я подбирался всё ближе, надеясь кинуться на черноволосого мужчину, но меня опередил Фудзимия. Он очень точно ударил клинком плашмя по затылку. Удар был так силён, что тот сразу рухнул на колени.
К этому моменту вернулись и Шульдих с Фарфарелло. Кен тяжело дышал, и я, наплевав на всё, обнял его.
- Шульдих, разберись, что это за тип.
Он кивнул, небрежно прижал пальцы к вискам запрокинутой головы черноволосого вампира.

- Его имя – Рамиро, - Шульдих хмыкнул. – Знойная штучка. Но о его жизни при жизни, - телепат ухмыльнулся каламбуру, - ни единой мысли. Похоже, стёрто. Или самим или снаружи.
- Что-нибудь ещё? – я озирался по сторонам, опасаясь иных сюрпризов.
- Да. Здесь все воспоминания этого парня, Хлоэ. Похоже, он их просто высосал.
- Считай. Вероятно, там есть что-то полезное для нас.
Шульдих кивнул, принимаясь за дело. Сколько ему понадобится времени, я сказать не мог, зависело от многих факторов, которых все равно никто кроме телепата не поймёт.
Ему явно пришлось нелегко – он время от времени вздрагивал, дёргался – пришлось отвлечься от Кена и положить руку ему на плечо, чтоб он сквозь чужие мысли и воспоминания чувствовал реальный мир, знал, куда ему возвращаться. Вообще-то Шульдих очень опытен, но страховка ещё никому не мешала.
- Там что-то происходит, - сообщил Фарфарелло. – Стоит закончить с этим.
- Поторопись, - попросил я Шульдиха. – Наверху какой-то шум.
Он кивнул, но спустя пару минут был в той же позе, а потом задёргался, явно принимая что-то неприятное.
- Шульдих! – крикнул я, отдёргивая его от тела силой.
- Тьфу, - он встал, слегка покачиваясь. В его взгляде превалировала жадность. И смотрел он на Аю, помогающего Хлоэ встать.
- Есть что-нибудь важное? – поинтересовался я
- Он работал вместе с нашими Вайсс на Криптона, втюрился по уши в Фудзимию, - Шульдих говорил вполголоса, но я знал, что Кен слышит. – Пытался найти его, но попался нашей знойной штучке. К счастью для него, его спас Фарфарелло.
- Что ж, значит ещё одна жертва нашего бога смерти, - не удержался я от комментария, глядя на Кена.

 

13 июля 2003 года
Воскресенье

Брэд велел не торопиться, но всё же записать всё побыстрее – иначе, мол, я всё позабуду. Неправда, у меня хорошая память.
Как только Шульдих и Хлоэ были готовы, мы пошли к лестнице наверх. Широкая, с перилами, массивная такая лестница. Вот только кто знает, что ждёт нас по ту сторону?
- Идите все по правой стороне, - велел Брэд. Понятно, видение. Они пока у него какие-то странные, как он сам жаловался.
На этот раз Хлоэ прикрывал Ая, а меня Брэд решил держать поближе к себе. То ли это знак доверия, то ли наоборот…

[Дописано на полях]

Не глупи.

За дверью нас ждали уже люди. Никаких вампиров не наблюдалось, и это радовало. Зато у них имелись автоматы, и это не радовало совершенно. Может, вампиры и смогут пережить очередь, а вот мы с Хлоэ, да и Фарфарелло - вряд ли.
- Огонь! – скомандовала женщина, опирающаяся на балюстраду балкона под потолком зала.
Вампиры – все трое – среагировали мгновенно. Нас с Хлоэ зашвырнули обратно за дверь, я чуть не скатился вниз башкой, повезло, что Хлоэ успел перехватить меня за локоть. Куда делся Фарфарелло, я, признаться, не понял.
Пули мерно стучали по стенам, прошивая полузакрытую дверь, пролетали у нас над головами.
- Ты как здесь оказался? – спросил я, решив совместить приятное с полезным.
- Вас искал, - хрипло ответил Хлоэ. Я знал из мыслей Шульдиха, что с ним сделали, и понимал, что именно это стало причиной его изменившегося поведения. Он стал замкнутым, напряжённым, куда-то девалась его обычная лёгкость. – Что за чертовщина здесь творится?!
- Брэд и Шульдих сделали Аю вампиром, чтоб спасти его жизнь, - сообщил я, на случай, если он ещё не понял. – Понятия не имею, что произойдёт с нами дальше.
- А ты? – спросил Хлоэ, рассматривая синяки на моей шее.
- А я – закуска Кроуфорда, - пошутил я, судя по всему – неудачно.
Хлоэ смерил меня странным взглядом.
- Да что такое? – удивился я.
- А эти кто? – он кивнул на двери, не отвечая на мой вопрос.
- Не знаю. Наверное, охотники на вампиров.
Хлоэ молча переваривал информацию, а я осторожно выглянул за дверь.
- Та сука, которая отдала приказ, сбежала, - Шульдих облизывал окровавленные пальцы. Я видел, как он проломил рёбра последнему оставшемуся в живых автоматчику, и просто сжал в кулаке сердце.
Брэд держался, хотя я чувствовал, как хочется ему напиться крови. Ая тоже терпел, стоял, белый как снег, с крепко сомкнутыми губами.
- Шульдих, - предостерегающе произнёс Брэд.
- Но почему?! – возмутился телепат. – Я убил его, хочу крови! Я потратил много сил, прыгая тут как ёбаная белка.
- Эти люди знали, что будут сражаться с вампирами. Я бы на их месте оставил пару приятных сюрпризов. Я не настолько хорошо знаю нашу физиологию, чтобы не иметь сомнений.
Услышав слова Брэда, я, уже не колеблясь, подошёл к нему.
Брэд покачал головой:
- Шульдиху нужнее.
- Я ему дам, - Фарфарелло осклабился, подходя к телепату. Шульдих заржал, явно оценив шутку
- Тогда, Кен, Ая.
Я шагнул уже к Ае, когда услышал всё ещё хриплый голос Хлоэ:
- Можно мне? Я хочу помочь. От меня всё равно никакого иного толку.
Я хотел возразить, потому что Хлоэ слишком слаб, но Брэд опередил меня:
- Ты и так потерял много крови, Хлоэ. Не думаю, что тебе стоит в этом участвовать. Кена хватит на нас обоих.
Я бросил косой взгляд на Аю, чтоб увидеть его лицо, но его эмоции, как всегда, были скрыты. Впрочем, не надо быть Шульдихом, чтоб знать, что он испытывает.
Он подошёл ко мне, взял меня за руку. Ая ещё ни разу не пил мою кровь…
Вместо того чтобы просто укусить, Ая зачем-то опустился на колени, утыкаясь подбородком в мою ладонь, прижался губами к запястью… Мой бог… Бог смерти.

Брэд в это же время вполне привычно оприходовал шею.
Я слышал смешок Шульдиха – он явно оценил зрелище. Я постарался представить, как мы выглядим со стороны. Огромный зал, оформленный в бело-голубых цветах, всюду валяются изломанные тела – ещё бы, столкновение с вампиром, мчащимся на бешеной скорости, пережить не легче, чем столкновение с грузовиком. Кровавые кляксы на белом же полу, а в центре – мы втроём. Брэд, высокий, широкоплечий, обнимает меня, а у моих ног – Ая на коленях, его волосы только подчёркивают яркость струйки, сбегающей по Аиному подбородку и моим пальцам. У него пока слишком мало опыта, чтоб пить аккуратно.
Я чувствовал, как глотает Брэд, слышал, как булькает моя кровь во рту Аи. Я случайно бросил взгляд на Хлоэ. Он не был напуган, чему бы я не удивился. Он смотрел только на Аю, я понимал, как сильно он хочет его. Раньше я почему-то не осознавал причины, по которой Хлоэ всё время вьётся вокруг Аи.
Наконец оба моих вампира оторвались от меня. Брэд поддержал меня, но, кроме легкого головокружения, никаких последствий я не ощутил.
- Обалденный коктейль, - Шульдих, словно слегка опьянев, поцеловал Фарфарелло в губы. Меня бы стошнило, честно, ибо Фарфарелло выглядел так, будто выполз с помойки, и вонял соответственно.
Хлоэ и Ая продолжали стоять вплотную, словно общаясь друг с другом мысленно.
- Идёмте, стоит поторопиться, - велел Брэд. – Если мы не прикончим женщину, она снова начнёт всё сначала. Кроме того, там может находиться кто-то ещё.
Шульдих и Ая, повинуясь его кивку, буквально взлетели под потолок, на тот самый балкончик, выломали дверь и поспешили внутрь.
Мы вчетвером пошли тем же путём внизу.
- Из них вышла отличная боевая двойка, - заметил я.
- К сожалению, они оба слишком склонны к риску. Гораздо лучше, если б один из них был спокойнее, а не вспыхивал как спичка от малейшего напряжения.
На это я ничем не смог возразить, и замолчал, идя позади Брэда, поддерживая Хлоэ. Ему явно с трудом давался каждый шаг, но он терпел.
Фарфарелло рыскал кругами, как собака.
- Впереди помещение, вроде бункера, - Шульдих спрыгнул откуда-то сверху. – Ая караулит.
- Идём, - кивнул Брэд. – Надо добить.
Бункер действительно оказался именно бункером – он бы сдержал кого угодно, но вот в понятие «кто угодно» у людей вампиры не входят, потому что их не существует.
Шульдиху и Ае, слаженно действующим, потребовалось около двадцати минут, чтоб выломать двери.
Внутри находилось трое – женщина в плаще, со скрытым лицом, мужчина лет пятидесяти и девочка в белом платье, жмущаяся к ногам женщины.
- Вот и всё, - хмыкнул Шульдих. В его голосе отсутствовала и капля жалости.
Девочка беззвучно заплакала от звука его голоса, её хрупкие тонкие плечики нервно затряслись.
- Она не человек, - безошибочно определил я, заранее подозревая что-то подобное.
- Будьте осторожны, - вполголоса велел Брэд.
Фарфарелло и Ая напали первыми – и шагнувшая вперёд девочка просто вытолкнула их из бункера – они даже не коснулись её!
Ая с силой ударился о дверь, женщина почему-то вскрикнула.
Девочка шагнула вперёд, на этот раз ей навстречу метнулся Шульдих, которому Брэд явно что-то подсказывал мысленно. Наверное, передавал видения.
Я тоже попытался подступиться сбоку, но она только глазами зыркнула, и я врезался сначала в Хлоэ, а потом в стену. С таким оружием автоматчики были совершенно ни к чему.
Шульдих более-менее держался, хотя один удачный выпад девочки образовал кровавую рану на его бедре.
Шульдих, воя от боли, покатился по полу, а девчонка, не обращая на нас внимания, шла на него.
Я отвлёкся от них, интуитивно что-то почувствовав, и тут же бросился на Брэда, швыряя его на землю. Пуля, выпущенная мужчиной из пистолета, пролетела мимо, а сам он осел на землю – с вырванным горлом ещё никому не удавалось пойти дальше. Ая брезгливо отряхнул руки, а я отполз в сторону, понимая, что сбил Брэду концентрацию, и что если он срочно её не восстановит, Шульдиху конец.
Фарфарелло поднял пистолет и разрядил остаток обоймы в девочку. На этот раз у него вышло лучше, чем когда он стрелял в Токио, но эффект, увы, оказался ещё меньше - она даже не вздрогнула.
Женщина в бункере сползла по стене, и, кажется, опасности не представляла. Мы с Аей синхронно атаковали девочку сзади. Мы делали это миллион раз, я чувствовал каждое его движение, знал, что он делает каждую секунду. Мне не нужно смотреть на него, чтоб знать, что в этот самый миг катана разрубает воздух, приближаясь к жертве. Точно также он знает, куда ударят мои багнаки, как я завершу удар, с какой силу нанесу его.
Шульдих бросился нам навстречу в нужный момент – спасибо, Брэд! – и мы втроём одновременно нанесли удар.
С мерзким чавкающим звуком тело монстра расползлось, дёрнулось, но не встало.
Шульдих со всхлипом боли опустился на пол – и к нему поспешил Фарфарелло. Он занялся раной, та оказалась слишком опасна даже для вампира.
- Говорите, - Брэд, убедившись, что мы в порядке, а Шульдихом занимается Фарфарелло, обратился к женщине.
Та дёрнулась назад, вжимаясь в стену, но Брэд за руку выволок её наружу. Он стащил с неё капюшон, и мы с Аей узнали её одновременно.
- Сакура?!
Да, это была она. Изменилась, но не слишком сильно. Выросла, стала красивой женщиной, полностью утратила сходство с Аей-тян.
- Сакура? – нахмурился Брэд. – Это та девочка, что спасала твою сестру?
- Да, - кивнул Ая.
- Говори, - приказал Брэд. – Ты всё это организовала?
Она молчала так долго, что я думал, что Брэд сейчас снова попросит Шульдиха всё выяснить – потому что это быстрее и надёжнее, чем пытки. Но она всё же заговорила, сбиваясь и всхлипывая.
- Ты убил Кавадзи у меня на глазах! Ты сказал, что не можешь ответить на мои чувства! Что не заслуживаешь любви! Я поверила тебе! Я старалась! Я окончила университет во Франции, я практиковалась на кафедре генетики. Я узнала о человеческом интерлейкине и смогла проводить опыты с ним. Потом моего наставника убили, а мне угрожали. И они не являлись людьми, но я тогда не знала, кто они. Я применила интерлейкин в сочетании с другими препаратами – и получила результат. Сначала он показался мне ужасным, ужаснее, чем те твари, что сейчас внизу. Но постепенно получалось всё лучше. Я уехала сюда, надеясь, что здесь меня не тронут, но вышло ещё хуже… Гранкостер Уэльс хотели являться единственными распространителями, хотя я никому не давала интерлейкин, я использовала его сама, на тех, кого приводили Берт, - взгляд Сакуры на мгновение упал на лежащего на полу мужчину, – и Джон Митчелл. Со временем я научилась получать более-менее стабильные экземпляры. Лучшими были Рамиро и Тая.
У меня потемнело в глазах. Она угробила столько народу, чтоб создать монстров?!
Впрочем, сколько таких психов мы уничтожили в Японии? Наверняка и их кто-то любил, знал в детстве.
- Мы уничтожали кланы вампиров, а одного-двух обычно оставляли и проводили на нём несколько экспериментов. Интерлейкин на вампирской крови оказался гораздо сильнее. Ая, разве я не делала то, что и ты?! Я ведь спасаю людей от монстров! Почему же ты пришёл помешать мне?
Она сошла с ума, это очевидно. Почему люди так часто творят зло во благо? То, что она уничтожала вампиров – это, конечно, замечательно. Но зачем создавать монстров, зачем все эти интерлейкиновые эксперименты? Только потому, что так легче справляться с вампирами? Где-то я это уже видел. Воистину, благие намерения приводят только в ад.
Кажется, на этот раз Хлоэ со мной согласился. Что ж, я тоже не сразу понял, что женщина не всегда беззащитная жертва.
- Ты хотела сделать мир лучше. Я – выполнял приказ, - лицо его стало злым. Я понял, что это означит. Он не пожалеет её.
Кроуфорд тоже это понял.
- Я сам, - Ая отвёл руку Брэда. Он лишь мгновение смотрел ей в глаза, прежде чем снести ей голову катаной.
Как всегда. Вайсс, во имя справедливости…

 

13 июля 2003 года
Воскресенье

Вышли мы, несомненно, победителями. Позади нас остался пустой дом, наполненный трупами. Шульдих заморочил голову водителю микроавтобуса, и мы спокойно доехали до дома.
Шульдих, уже вышедший из душа, куда пришлось ходить по очереди, лежал в постели и ныл, пользуясь моментом. Вокруг него терпеливо хлопотал Кен, потому что все остальные, включая Фарфарелло, внезапно оказались страшно заняты.
Когда он потребовал «порцию крови», я велел Кену уйти в нашу спальню, хотя спать там всё ещё негде – новую кровать мы заказать не успели.
- У тебя есть Фарфарелло. Он с удовольствием даст тебе и крови, и чего пожелаешь.
- Ты бессердечная сволочь, Кроуфорд!
Я не мог с ним не согласиться, что вызвало ещё большее негодование. Впрочем, убедившись, что все члены моей команды заняты своими делами, я сам открыл унесённую из особняка Сакуры рукописную книгу.
Она явно имела отношение к вампирам и, похоже, была ими же и написана. Для молодняка или же это просто оказались чьи-то какие-то записи – не знаю. Автор – или авторы - писали на какой-то дикой смеси староанглийского и латыни, поэтому я понимал с пятого на десятое, но определённые выводы сделал.
Кен будет жить столько же, сколько и я, если я регулярно стану поить его своей кровью. Как я понял, можно провести параллель с лекарством и ядом. Десять миллиграмм спасут жизнь, два грамма – убьют. Кровь надо давать постоянно, маленькими дозами, раз в две-три недели.
Задумавшись, я вспомнил сцену, которую Кен описывал в своём дневнике – то, как мы с Фудзимией пили его кровь. Фарфарелло от Шульдиха никуда не денется – и если сначала я хотел сделать и его вампиром, то теперь думаю, что в этом нет нужды, наоборот, он станет сильнее и опаснее, если связать его с Шульдихом окончательно. Его безумие тогда перестанет являться проблемой.
Остаётся Фудзимия. Хлоэ влюблён в него, это заметно и без подтверждений Шульдиха. Что, если уговорить его стать человеком Фудзимии?
Тогда у нас будет три укомплектованных пары, и никакие клоны Розенкройц не смогут больше нам угрожать.
И будем мы одной крови… Я хмыкнул. Шутки шутками, но меня ведь это устраивает.
Решено. Завтра, едва Шульдих придёт в норму, соберёмся и уедем.
Я отложил книгу, поднялся к Кену. Он писал в дневник, пришлось его отвлечь.
Я уже понял, что сила, которая между нами появляется, имеет и обратный эффект – он становится мне всё дороже, всё ближе.
- Брэд? – он смотрел спокойно, я не мог понять, что же он чувствует.
- Мы уедем завтра. Вшестером.
- Хлоэ с нами?
- Да, потом объясню, - мне не терпелось ощутить его вкус.
Кен вздохнул, но сам подался навстречу.
- Нет, ты уже никогда никуда не денешься, - прошептал я ему на ухо. Он восхитительно, потрясающе пах чистой кожей и немного мылом.
- Я знаю, - ответил он, и я снова не понял, что это означает. Он просто смирился?
Но я сделал всё, что мне хотелось – нацепил на него обратно ошейник, хотя он и пытался убедить меня, что в этом нет необходимости, пришлось надеть силой. Ну как объяснить ему, что когда он в ошейнике, особенно полуголый и с засосами на коже, то у меня от желания мурашки по коже бегут?
Потом мы занимались сексом – долго и медленно, потому что мне казалось, что секс у нас отсутствовал целую вечность, и я никак не мог насытиться ощущением его в моих руках.
Ну и напоследок я пил его кровь, а он засыпал. Будить его я не стал, он так и спал у меня в объятиях, а я лежал и смотрел на него. Наша жизнь круто изменилась – и Шварц, и Вайсс. Но, похоже, впереди у нас гораздо больше, чем осталось позади.

- Фарфарелло ушёл! – в спальню ворвался Шульдих. Кажется, рана его мало уже беспокоила.
- Куда ушёл?
- Не знаю. Кажется, я немного увлёкся, мы потрахались, потом я пил его кровь. Он был какой-то вялый, сказал, что сходит в душ. Я отпустил, а потом смотрю в окно – идёт по дорожке, шатаясь, как пьяный. Я бросился за ним, а он оттолкнул меня, и раз – на крышу. Я споткнулся, потерял его из виду.
Я забеспокоился. Фарфарелло был Шварц, своим, что бы он ни сделал. А я даже не выяснил, что же случилось с Салли.
- Убил он её, - прочитал мои мысли Шульдих. – Я не вдавался в подробности. Она что-то нахимичила, пыталась проверить его на что-то там, он потерял связь, берсерк почувствовал опасность и прикончил её. Но сейчас я его практически не ощущаю.
- Что-то не так, - согласился я. – И утро, как назло. Отправлять за ним Кена бесполезно – не сумеет выследить.
- Мы можем поехать, если оденемся. Машину поведёт Кен, будем кружить по городу, пока я его не почувствую.
- Хорошо, - согласился я. – Зови Аю. Хлоэ оставь, пусть отдыхает.
Через пять минут мы стояли у машины – Кен полуодетый, а мы трое в брюках и куртках, с закрытыми головами. Зрелище для июля ещё то. Прежде чем мы успели отъехать, выскочил Хлоэ, проснувшийся от шума. Просить его остаться я не стал. Если что, он хотя бы окажет помощь Кену.
- Езжай пока прямо, я скомандую, если надо будет повернуть, - велел Шульдих.
К счастью, след нашёлся быстро. Он вёл на кладбище святого Джеймса, в тот самый склеп, где всё началось.
Зачем Фарфарелло пошёл туда? Почему он так странно себя ведёт?
Мы успели вовремя.
Фарфарелло лежал на мраморном полу, а над его головой склонилось зловещее существо, похожее на сморщенную старуху, длинными грязными ногтями она вела по его горлу, явно собираясь прикончить его.
- Эй! – не смолчал Кен, бросаясь вперёд.
Но прежде чем он успел ударить, перед ним выросла дрожащая пелена с фиолетовыми искрами. Старуха что-то шептала, делала руками пассы – и пелена явно принадлежала ей.
Кен, не привыкший сдаваться, пытался прорваться насквозь, но пелена легко пружинила и не пропускала его.
- Это та ведьма, которая отправила меня к профессору! – сообщил Хлоэ, рассматривая её.
- Вы не спасёте его, он мой! Он мой, он всегда являлся моим по праву! – старуха шипела, иногда её шипение переходило в кашель. – Безумный, кто обретёт любовь, свободный, кто убьёт своё безумие, - она завыла, делая шаг к Фарфарелло.
Кен заорал яростно, отрывисто, вновь атакуя багнаками пелену. Бесполезно – и присоединившийся Фудзимия, который молча и решительно рубил её катаной, тоже делу не помог.
Шульдих пытался хоть как-то пробиться ментально, достать тварь, но тоже не мог – пот ручьями тёк по его лицу от напряжения.
Один Хлоэ рылся в куче какого-то хлама – но не с его оружием и физическим состоянием долбиться вместе с этой парочкой неутомимых психов.
Я пытался увидеть вариант будущего, но не получалось, сплошной туман, и в этом явно можно винить тварь перед нами.
Неожиданно шипение смолкло, как отрезали, а голос старухи стал спокойным, по-женски мягким.
- Я всё сделала правильно. Почему вы до сих пор живы?
- Какая удивительная ведьма, - прокомментировал Хлоэ, демонстрируя мне нетбук, подключённый к сети.
- Ведьма – это очень мягко сказано, - прорычал Шульдих, выхватывая машину у Хлоэ. – Смотри, Брэд, наша почта!
Я бросил взгляд на страницу. Действительно… вот, значит, благодаря кому мы теперь такие, какие есть.
- Вы умрёте, умрёте, умрёте! – бесновалась старуха, снова используя другой голос. – Убирайтесь, - она неожиданно сменила пластинку, - и никогда не возвращайтесь. Тогда я не трону вас. Уходите!
- Фарфарелло – часть моей команды, - ответил я. – Мы не уйдём.
От нашей сообразительности зависела жизнь Фарфарелло, а мы никак не могли ничего придумать, старуха в любой момент могла убить Фарфарелло, медлила она наверняка потому, что ситуация стала патовой – ей некуда деваться. Она одна, она в тупике, а нас много. Мы можем её просто голодом уморить. Но Фарфарелло мы тогда потеряем несомненно.
«Шульдих?»
«Ничего пока не могу. Защита полная».
«От действий Вайсс есть толк?»
«Никакого».
- Кен, Ая, отбой. Не тратьте зря силы.
Кен подчинился сразу же, Фудзимия – только спустя минуту.
- Отпусти Фарфарелло, и мы отпустим тебя, - предложил я старухе.
- Не-е-ет, - завыла та. – Он не уйдёт! Он убил Салли! Он будет страдать! Салли… Бедная Салли…
Она явно выжила из ума.
«Есть! – сообщил вдруг Шульдих. – Я зацепился. Отвлеки её».
- Отомстив, ты умрёшь, - заговорил я. – А так у тебя есть шанс выжить. Ты ведь совсем не хочешь умереть прямо сейчас, правда?
Я говорил что-то ещё, Кен и Фудзимия, как цепные псы, напряжённо ожидали момента, когда они смогут атаковать.
- Да! – азартно заорал вслух Шульдих, завеса мигнула и погасла.
Существо отпрянуло, завыло, а потом бросилось на Фарфарелло, буквально когтями и зубами пытаясь растерзать его. Раньше чем Кен дотянулся до существа багнаками, Фудзимия пронзил его катаной. Тварь завизжала, забилась в предсмертных судорогах, на мгновение показалось, как позже выяснилось, не мне одному, что на катане Аи висит молодая девушка, а не сморщенная старушонка. Я девушку опознал.
- Салли Шумарс! Ведьмой родилась, ведьмой и померла, - сплюнул Шульдих. Ещё бы, ему есть, что неприятного вспомнить. Впрочем, Розенкройцевские женщины, все как одна, приносили нам с ним одни неприятности.
- Смотрите, - Фудзимия нашёл коробку, заполненную диктофонными кассетами, рядом же лежал и диктофон, весьма потрепанного вида, с покосившейся крышкой.
- Возьми с собой, - велел я, осматривая Фарфарелло. Кажется, мы успели вовремя – он всего лишь без сознания.
Побыстрее спрятавшись от света обратно в машину, мы поехали домой. Теперь уж, надеюсь, не имея никаких врагов в прошлом, которые бы преследовали нас.
Разговор с Хлоэ прошёл легко – ему достаточно оказалось пообещать, что он на долгие годы останется таким молодым, как сейчас, да ещё и приобретёт силу, как Кен, и он согласился, даже до того, как я сообщил ему, что с Фудзимией они отныне станут неразлучны. Фудзимия пытался возразить, но я поинтересовался, не хочет ли он собственноручно прикончить свидетеля – и это решило дело.
За билетами съездил Кен, Хлоэ и Фарфарелло остались отдыхать.
Улетали мы ночным рейсом, но спокойно я вздохнул только тогда, когда мы пересекли границу.
Однажды я прощался с семьёй и думал, что начинается новая жизнь, без постоянного контроля. Однажды мы с Шульдихом покинули Розенкройц, будучи уверенными, что вот она, совершенно иная, свободная жизнь. Однажды мы с Шульдихом окончательно расстались с Фарфарелло и Наги, нам казалось, что Розенкройц считает нас мёртвыми, а у нас с ним – действительно вольная жизнь.
Что ж, в четвёртый раз я наступаю на те же грабли, но не могу пройти мимо. Уж в этот-то раз получится?
Должно получиться, ведь с нами теперь Вайсс, удача столько лет расчищала им дорогу, не бросит же она их и сейчас.
 

11 сентября 2003 года
Четверг

Надеюсь, это последняя запись в моём дневнике. Мне осточертело писать дословно всё, что происходило за день, к тому же всякие сволочи потом читают и комментируют.

[Запись на полях корявым почерком Шульдиха]

Сам дурак!

У нас всё в порядке, никаких проблем. Нашим вампирам не надо никого убивать, потому что я, Хлоэ и Фарфарелло даём им достаточно крови для жизнеобеспечения, хотя это вынудило нас сидеть на определённой диете.
Мы же трое с каждым днём становимся всё сильнее. Я могу чувствовать Брэда за несколько километров, у Хлоэ и Фарфарелло результаты похуже, но они навёрстывают.
Живём мы на самом деле в дурдоме. Шульдих зачем-то подарил Хлоэ медальон, в который поместил те воспоминания, что считал с Рамиро. Для Хлоэ этот подарок, во-первых, бесполезный, потому что прочесть его может только другой телепат, если Шульдих вообще не врёт, что подобное возможно, а во-вторых, весьма болезненный – как его перекосило, когда Шульдих напомнил, брр.

[Запись на полях корявым почерком Шульдиха]

Я никогда не лгу, запомни это, придурок.

[Запись на полях почерком Кена]

Только недоговариваю, обманываю и подставляю!

Хлоэ вообще тяжело пришлось, но он не мог не справиться и пережить. Правда, для этого он однажды попросил Фарфарелло трахнуть себя. Мы все знали, что он делает это ради Аи, потому что его-то точно бесполезно просить.

 

30 сентября 2003 года
Четверг

Я решил вести дневник. Кроуфорд так много говорит о том, что выплеснуть свои мысли на бумагу - лучшее средство разобраться со своими проблемами, что я решил проверить.
Разумеется, это будет личный дневник, а не как у Хидаки.
Вчера я наконец решился… Мне хотелось собрать себя воедино, я до сих пор плохо сплю, а ведь прошло два с половиной месяца.
Я приходил к Ае, просил его помочь мне, но он… отказался. Сообщил, что не хочет сделать мне больно. То, что мне куда больнее от его отказа, он не понял.
Я решил, что он спит с Хидакой, даже спросил у того. Но он странно ответил:
- Он – мой бог. А с богами не спят, - и ушёл. При этом бросил на меня такой жалостливый взгляд, будто я прокажённый.
Я уже знаю, что если просто взять всё в свои руки, то Ая никуда не денется. Но я не могу – а вдруг страх окажется сильнее? Попытка наверняка будет только одна…
Пока Ая только пьёт мою кровь, но делает это обязательно где-нибудь в гостиной или тренажёрном зале, когда там есть кто-то ещё.
Поэтому вчера я подошёл к Фарфарелло, выбрав момент, когда все остальные были в столовой.
Слова дались мне не слишком легко, но я тренировался. Я сразу решил, что это будет Фарфарелло – один раз он уже меня спас.
Никому не пожелаю пережить тот кошмар, но когда я очнулся, первое, что я увидел – его глаза. Он смотрел на меня, настороженный, опасный, но спаситель. Я, конечно, не сразу понял, что всё кончено, да и не мог я тогда ни соображать внятно, ни даже просто встать, чтоб уйти. А он возился со мной, промывал раны, кормил, поил.
Я уже почти оклемался, когда появился Ая. Я решил, что это настоящее чудо. Я искал его, столько вытерпел, а он сам пришёл. Но, прежде чем я успел поверить в то, что Ая там ради меня, выяснилось, что спасает он Хидаку. Как всегда…
В общем, Фарфарелло хмыкнул, скривив губы, и велел приходить ночью.
Я и пришёл. Дверь его комнаты была открыта, Шульдиха, к счастью, не наблюдалось. Я остановился на пороге.
Разговаривать Фарфарелло не любит, словесной терапии от него точно не дождаться. Он просто встал и разделся. Я не мог не отметить, как пропорционально он сложен. Очень красив – от мускулистого пресса до слишком пухлых для мужчины губ. Конечно, с изящностью Аи ему никогда не сравниться, но всё же он очень хорош. Гораздо красивее аляповатого Шульдиха.
- Я, конечно, могу отыметь тебя и у двери, но на кровати это гораздо удобнее.
Я вздрогнул и поспешил подойти, хотя сердце колотилось как бешеное, я никак не мог избавиться от ощущения чужих рук на теле, от жара чужого дыхания, от звучащего в ушах пыхтения.
Фарфарелло едва слышно зарычал – и я испугался, что он передумает, еле гнущимися пальцами стал раздеваться, торопясь, путаясь в пуговицах.
Наверное, он надо мной сжалился – я видел, как он трахает Шульдиха. Сплошная агрессия, мощь, какая-то звериная энергия. А со мной он был ласков и терпелив, сначала положил, потрогал, потормошил, даже поцеловал. Я действительно чувствовал себя хорошо, пока его пальцы, измазанные смазкой, не проникли вовнутрь…
Я сжал зубы – а что ещё оставалось? – и терпел.
- Открой глаза, - приказал Фарфарелло, когда я зажмурился. Я видел по его лицу, что он не остановится, но когда он попытался поставить меня на колени, запротестовал – я слишком нервничал, чтоб лежать лицом в подушку.
Фарфарелло нахмурился, рыкнул зло, но быстро уложил меня на спину, прижался членом…
Я закусил губу, впился пальцами в покрывало. С трудом заставил себя расслабиться, представив, как перекошено лицо.
Фарфарелло вошёл в меня на всю длину – я с трудом удержался от всхлипа.
Забыть, убедиться, что теперь всё будет хорошо.
Кроуфорд знает точно, Хидака уверен, почему я сомневаюсь?
Фарфарелло довольно мурлыкал, очень странно слышать от него такие звуки, но он точно чувствовал себя отлично – он двигался всё быстрее, потом впился зубами в моё плечо. Укус словно отрезвил меня.
Да, я занимаюсь сексом, просто потому, что хочу.
Я толкнулся ему навстречу, он одобрительно зарычал, ускоряясь ещё.
Я застонал, цепляясь за спину Фарфарелло, он заставил меня кричать от наслаждения, пока мы оба не кончили. Он сполз с меня, щуря кошачьи глаза, облизывая пальцы – он испачкал их в моей сперме.
- Вообще-то, ты мог попросить Шульдиха помочь тебе забыть, - сообщил Фарфарелло, довольно ухмыляясь.
- И быть ему должным по гроб жизни? – парировал я.
- А ты думаешь, мне ты теперь не должен? – он придвинулся ко мне, прижимаясь всем телом. – Оставайся, - он потянулся, демонстрируя себя, - Шульдих сегодня не придёт, хочет развести Хидаку и Кроуфорда на секс втроём.
Я согласился – потому что в таком состоянии всё равно идти к Ае нельзя, да и вообще вопрос, как далеко я уйду. Уж больно Фарфарелло был... активен.
Но завтра всё изменится. Это точно.

[Запись на полях почерком Шульдиха, не слишком корявым, он явно старался]

Прочитал, подрочил, пойду найду автора и трахну. Если Ая будет возражать, его тоже.

Конец.