Вальс в три шага

Chisako

Бета: Scarlet Charlotte (главы 1-12), Triss Shandey(13-20); eva13 (21); с двадцать второй - не бечено
Моральная поддержка: Yuko

Назад Пауза Далее

Глава Раз

Ах, карнавал, удивительный мир,
Где перемешан
Париж и Каир.
Запах жасмина и горький миндаль.
Жаль мы не встретились раньше, как жаль.
Ах, карнавал, мой придуманный мир,
Где ты сверкаешь как нежный сапфир.
Жизнь маскарад, а любовь карнавал,
Но сброшены маски тебя я узнал.
(с. Назаров В. «Ах, карнавал»)

Париж летом прекрасен. Нет других слов. Они будут лишними. Что бы ты ни пытался описать – тепло ветра, запах пропитанного солнцем города, бесконечную вереницу огней. Ран вздохнул и чуть опустил плечи, рукой опираясь на парапет балкона. Он вышел на воздух, спасаясь от шума. Тридцать второй этаж давал прекрасный вид на Левый Берег. Место, где Ран хотел бы побывать, но вряд ли успеет. Его удел – Правый Берег. В этом году он поступил в университет и отец решил, что он достаточно взрослый, чтобы помогать ему. Видят Боги – Ран ни о чем не жалел. Просто старые здания Левого Берега манили его к себе.

В одиночестве была простая возможность чуть опустить плечи. Не то чтобы осанка ему тяжело давалась. Ран чувствовал себя так, словно у него палка в заднице. Когда скользишь по доскам в додзе – осанка естественная, а здесь она словно панцирь. Грудь вперед и «смотрите, какой я замечательный наследник». Ран тихо вздохнул. Наверное, он привыкнет. Отец же привык.

– Сегодня шумно, – сказал кто-то. Ран спокойно повернулся и посмотрел на мужчину стоящего рядом. Он видел его чуть раньше в зале. Похоже, он работал в охране сенатора. Ран не слышал, как он подошел и встал рядом, тоже рассматривая город внизу. Мужчина был высоким, подтянутым и судя по акценту – американцем.

– Да, – наконец ответил Фудзимия и снова расправил плечи.

– Отсюда прекрасный вид, – сказал мужчина по-японски. Ран даже вздрогнул. – Париж и ночь. Что еще нужно, чтобы быть счастливым?

– Вы прекрасно говорите по-японски, – Фудзимия невольно улыбнулся. Слышать родную речь было приятно.

– Да, – мужчина поправил очки.

Ран заново взглянул на него. Какой охранник? Он держался так, словно мог купить и продать всех в этом здании. Очень дорогой костюм, невозмутимость, уверенность в себе. И то, что Ран понял не сразу – мужчина был очень молод.

– Извините, я не представился, – он протянул Рану руку. – Брэд Кроуфорд.

– Фудзимия Ран, – он пожал руку. Ладонь Брэда была холодной и сильной. – Вы здесь работаете в охране?

– Да. Нас наняли на сегодняшний вечер.

– Вас?

– Мою команду. Мы всегда работаем вместе.

– Понятно, – Ран снова посмотрел на город. Говорить ничего не хотелось. Ритуал вежливости соблюден. Что еще нужно?

Брэд стоял рядом молча. Он тоже был не любитель лишних слов. Или Рану только это казалось.

– Ран, подойди, – окликнул его отец. Парень вздохнул и повернулся, чтобы вернуться в шумный зал и быть представленным очередному важному лицу.

Брэд кивнул ему на прощание.

Чуть позже, уже в машине Ран убедился, что от внимания его отца не ускользает ни единой мелочи. Стекло между ними и водителем было поднято, Фудзимия-старший потер висок и посмотрел на сына, словно собирался что-то сказать.

– Что? – спросил Ран.

– Ты говорил сегодня с Кроуфордом.

– Да, отец.

– Будь осторожнее с этим человеком.

– Почему? Он ведь в охране сенатора, – удивился Ран.

– Он лидер команды, которая охраняет многих политиков и в Европе и в Японии.

– Я догадался. Он хорошо говорит по-японски.

– О них ходят странные слухи.

– Какие именно? – спросил Ран, не скрывая своего пренебрежения. Он уже давно убедился, что слухам не стоит верить.

– Они псионы, Ран. Ты знаешь, что это такое?

– Люди с паранормальными способностями, – парень удивленно приподнял бровь. – Ты в это веришь?

– Такатори хотел нанять их и наводил о них справки. Не знаю, насколько верна информация, но эффективность их группы почти стопроцентная.

– Интересно, – Ран пожал плечами. – С ними стоит познакомиться, раз твой партнер собирается их нанять. Заодно и убедимся, насколько правдивы слухи о них.

– Возможно, – отец задумался. – Завтра будет прием в доме сенатора. Попробуй снова поговорить с Кроуфордом.

– Хорошо, – Ран кивнул. Впервые за долгое время поручение отца не вызывало раздражения. Брэд ему понравился. Уверенный в себе человек, не слишком болтливый и к тому же говорящий по-японски.

– Господин Фудзимия, а вы что думаете по этому поводу?

Ран натянуто улыбнулся, не зная как уйти от ответа.

– Такими делами занимается мой отец, – он успел заучить эту фразу до автоматизма. Она у него выходила уже даже без акцента.

Ран хорошо говорил по-английски, но французский давался ему с трудом. Начинала болеть голова.

– Извините, – он коротко кивнул и с достоинством прошел мимо гостей. Дом сенатора был полон народу, и спрятаться было практически негде. Рану хоть на минуту требовалась тишина. Голова гудела, как мотор гоночной машины. Казалось, все окружающие слышат этот гул.

– Я отлучусь на минуту, – сказал он отцу и, стараясь не привлекать внимания, вышел в холл. Здесь тоже было людно. Входная дверь манила к себе. И он шагнул к ней. Всего несколько минут на свежем воздухе. Всего несколько минут не слышать французский. Он пересек холл и вышел на улицу. Со стороны его поведение могло показаться бегством. Впрочем, именно им оно и было.

Широкое крыльцо было ярко освещено. У двери стоял швейцар в ливрее. Ран посмотрел на темный парк вокруг дома. Сумерки были густыми и пряными. Радовали глаз. А тишина – слух.

– Фудзимия-сан? – Кроуфорд снова подошел бесшумно. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Да. Вполне, – Ран почувствовал, что рад его видеть. Не из-за приказа отца – снова поговорить с ним, а просто так. Брэд был чем-то естественным. Почти как сумерки и тишина парка. Чем-то, что не играет ролей, оставаясь вещью в себе. Возможно, это чувство рождала родная речь. Возможно.

– Я видел, как вы выходили.

– Я просто хотел подышать воздухом.

– И насладиться тишиной? – Брэд понимающе усмехнулся.

– Да, – Ран почувствовал, что краснеет. Совершенно без причины. Словно его поймали на чем-то постыдном.

– Пройдемся по парку? – предложил Брэд.

– Спасибо, Кроуфорд-сан, – Ран с готовностью ухватился за возможность совместить приятное с полезным. Раз уж они оба хотят убежать от шума, то смогут и поговорить.

Брэд спустился по ступеням и пошел по дорожке. Ран хмыкнул и последовал за ним.

– Все решат, что мы обсуждаем какие-нибудь тайные дела, – Кроуфорд снова усмехнулся. Выглядел он при этом очень молодо.

– Сколько вам лет, Кроуфорд-сан? – спросил Ран, разглядывая его лицо.

– Двадцать пять, – был спокойный ответ.

Ран удивленно на него посмотрел, но ничего не сказал. Двадцать пять – подумать только! И уже один из лучших телохранителей в Японии и Европе. Отец прав – что-то за этим кроется.

– Вы ведь американец? – спросил Ран задумчиво.

– Да. Но я редко бываю на своей старой родине.

– Это грустно.

– Отнюдь, – Брэд улыбнулся. – Мне нравится работать в Японии. Мы с командой вернемся туда, когда закончится наш контракт с сенатором.

– Это хорошо. Один из партнеров отца хотел вас нанять.

– Хотел – не значит, наймет, – Брэд пожал плечами.

– Да, – согласился Ран и замолчал. Он и так задал слишком много вопросов.

– Вежливость требует от меня спросить, сколько вам лет, – Брэд посмотрел на Рана, блеснув очками.

– Восемнадцать, – он снова почувствовал, что краснеет. – И можно просто – Ран.

– Хорошо, Ран, – Брэд улыбнулся совершенно искренне. Словно заслужил великую честь. – Тогда просто – Брэд.

– Хорошо, Брэд, – Фудзимия был смущен дальше некуда. Какой черт его дернул перейти на «ты»? Но это было так естественно. Тем более что вокруг лежал Париж, свободный от предрассудков и японские обороты вежливости казались излишне вычурными.

– Отец не станет тебя искать? – спросил Брэд.

– Нет, – Ран покосился на спутника. – А тебе не надо возвращаться к охране?

– Там мои товарищи. Они за всем присмотрят.

– Хорошо, – вздохнул Ран.

Они несколько минут шли по парку. Редкие фонари почти не рассеивали темноты. Ветер был теплым. Ран чувствовал себя уставшим. Брэд казался островом спокойствия среди хаоса чужого города.

– Ты уже был на острове Сите? – внезапно спросил Кроуфорд.

– Нет, – Ран не смог скрыть разочарования в голосе. – У меня не было на это времени.

– Почему? – казалось, Брэд удивился. – Это самая красивая часть Парижа. Уехать, так и не увидев ничего – глупо.

– Отец считает это лишним. У нас много работы здесь, – юноша, наконец, смог придать своему голосу твердость.

– А если я приглашу тебя на экскурсию – он отпустит тебя? – задумчиво спросил Брэд.

– Я… я не знаю, – Ран растерялся.

– Это будет большим разочарованием, если ты не увидишь ничего кроме Правого Берега. Раз уж ты здесь – давай я покажу тебе достопримечательности.

– Я бы не хотел тебя затруднять, – Ран задумчиво дернул себя за прядь волос. Отец его, наверное, отпустит, если он скажет, что пошел с Кроуфордом. Это будет отличный предлог. Ран сам не понимал – предлог для чего. Позволить Кроуфорду показать город, а под предлогом этого выяснить необходимое? Или сказать отцу, что пошел выяснять, а под этим предлогом увидеть, наконец, город?

– Ты меня очень обяжешь, если согласишься, – Брэд улыбнулся. – Давай завтра в одиннадцать.

– Я спрошу отца, – Ран кивнул. – Думаю, я ему завтра не очень нужен.

– Отлично.

Они снова молча пошли по аллее.

Ран сдержанно сказал отцу о приглашении Кроуфорда – посмотреть город. Фудзимия-старший привычно потер висок и дал добро. Ран кивнул. Потом вышел в холл, чтобы найти Брэда или хотя бы кого-то из его товарищей.

Кроуфорд стоял у лестницы и выжидающе смотрел на Рана. Словно знал, что он ищет его.

– Я на завтра свободен, – сказал ему Ран.

– Хорошо.

Они обменялись карточками, и юноша уже собирался вернуться к отцу. Гости начинали расходиться, и ему предстояло со всеми попрощаться. Высокий рыжий парень остановился за спиной Брэда и облокотился на его плечо. Ран удивленно на него посмотрел. Рыжий ему ослепительно улыбнулся.

– Это мой напарник, – даже не повел бровью Брэд. – Познакомься, Ран.

– Шульдих, – рыжий протянул ему руку.

– Фудзимия Ран. Очень приятно, – он пожал ее.

– Взаимно.

– Мне нужно идти, Брэд, – Ран улыбнулся американцу. – До завтра.

– До завтра, Ран.

Юноша развернулся и ушел не оглядываясь.

– Почему ты здесь? – не оборачиваясь, спросил Кроуфорд.

Шульдих стоял на ступеньку выше и по-прежнему опирался острым локтем на его плечо.

– А что?

– Ты должен быть рядом с сенатором.

– Он в сортире. Мне что, пойти ему подержать? – фыркнул телепат.

– Ну, это только по личной инициативе, – Брэд смотрел, как стройная фигура Рана исчезает из виду.

– Красивый мальчишка, – мурлыкнул Шульдих.

– Да.

– А на фоне этих раздувшихся от самодовольства индюков он смотрится просто роскошно.

– Да.

– Впрочем, и без них тоже.

– Да.

– Смотри не влюбись в него, Брэд.

– Боюсь уже поздно.

Ран задумчиво смотрел в шкаф, куда неделю назад поместил все свои вещи. Он совершенно не знал, что должен надеть. Большая часть одежды – костюмы, рубашки, галстуки. Нормальной совсем мало. Но и она вызывала сомнение.

Надо ли говорить, что обычно его одевала сестра? Сам он плохо разбирался в таких вещах. Он три года носил один и тот же плащ, пока Айя-чан его просто не выкинула. Правда, это было еще в средней школе. С тех пор она обновляла его гардероб новыми вещами еженедельно. Может, так она выражала свою любовь. Может, ей просто нравилось ходить по магазинам. Ран не знал.

Наконец он остановил выбор на джинсах и черной рубашке. Конечно, будет жарковато, но зато эта была единственная неофициальная рубашка. Ее покупала Айя-чан. Настроение у нее в тот момент было видимо не очень, так как черное она вообще-то не любила. Рубашка была с длинным острым воротником и с карманами нашитыми в авангардном порядке.

Ран оделся. Мельком глянул на себя в зеркало. Вроде выглядит сносно для прогулки по городу. Не слишком вызывающе и не слишком официально. Фудзимия сам не понимал, почему так волнуется. В его планы вовсе не входило увидеть Париж и умереть. Это был просто прекрасный город. Залитые солнцем бульвары. Старинные здания. Скорее его волновал спутник. Он так легко предложил себя в гиды, как что-то само собой разумеющееся. Ран смог удивиться этому только на утро. Ему предстояло провести день с охранником сенатора, и по возможности узнать действительно ли он псион. Но последнее как-то отходило на второй план.

Фудзимия поправил воротник, сунул кошелек в карман джинсов и вышел из номера, стараясь не думать, а просто плыть по течению.

Они договорились встретиться на площади. Брэд нервно глянул на часы. Две минуты. Он знал, что Ран придет. Парень был наивен, как только может быть наивен умный сын банкира в восемнадцать лет. Наивен без налета идиотизма, присущего девушкам в этом возрасте. Он просто не знал, с какими намерениями мужчина может пригласить его на прогулку по городу. Но Кроуфорд гордился собой. Он пригласил на свидание самого красивого парня в Париже. И сделал это так, что тот даже ничего не заподозрил.

– Брэд? – Ран подошел к нему и улыбнулся чуть растерянно.

Оракул посмотрел на него и на секунду лишился дара речи. К черту костюмы! Ран в джинсах и рубашке смотрелся восхитительно. Он был не просто красив, он был ослепителен.

Розенкройц никогда не тягаться с природой. Никогда им не создать чего-то более совершенного руками, чем-то, что создает природа мимоходом. Так и псионы у них выходили с дефектами. Хотя природа создала Оракула и Кукловода, словно и не стараясь. Никакого генетического отбора, никакой селекции, никаких инкубаторов. Так и красота Рана. Она была единственной и неповторимой. Никогда такой красоты нельзя будет создать искусственно. Вместе с тем Ран держался так, словно и не понимал, как он выглядит со стороны.

Кроуфорд владел собой слишком хорошо, чтобы позволить нечаянным эмоциям отразиться на лице. Но молчание несколько затянулось.

– Ты… гхм… хорошо выглядишь без костюма, – наконец сказал Брэд.

– Спасибо, – казалось, Ран немного удивился. – А ты снова в костюме?

– У меня нет другой одежды.

– Да? – юноша удивленно приподнял бровь. – Мы будем странно смотреться рядом.

«О, нет! – подумал Брэд. – Мы будем смотреться чудесно».

– Я могу снять пиджак, если тебя это смущает, – сказал он вслух.

– Я не это имел в виду, – Ран рассмеялся. Брэд впервые увидел, как он смеется. И с удивлением понял, что то что сказал вчера Шульдиху – чистая правда. Он влюбился в мальчишку. В его ослепительную красоту, в наивность, в замкнутость, которая и свела их тогда на балконе. Все. Баста. Приехали. И что теперь с этим делать? Однажды Оракул уже был влюблен, и ничем хорошим это не закончилось. Он даже не знал, что с тех пор остался способен хоть на какое-то чувство. И вот, пожалуйста! Является такое чудо, смотрит на него аметистовыми глазами, говорит пару слов, дергает себя за прядку над ухом и готово. Идиотская ситуация. Особенно если учесть, что мальчишке восемнадцать лет и он чист, как первый снег. И что прикажете с ним делать? Валить и трахать? Такой порыв вряд ли будет оценен по достоинству.

– Я припарковал машину рядом, – Брэд кивнул. – Идем.

– Ты на машине? – Ран обрадовался. – Это хорошо.

– Без этого было бы сложно работать, – они прошли к его машине. Брэд все-таки снял пиджак и бросил его на заднее сидение, оставшись в одном жилете. Было жарко. Утро уступало свое место полудню.

Ран сел в машину и пристегнулся.

– Едем?

– Да, – Брэд на секунду замер, пережидая видение.

Ран сидит в машине точно так же как и сейчас. Лица не видно, он смотрит в другую сторону. А в ухе блестит длинная золотая сережка.

Видение короткое и рваное – будущее отдаленное. Оракул усмехнулся – значит, они еще увидятся.

Несколько часов экскурсии смогли утолить даже энтузиазм Рана. Они осмотрели Сите, и достопримечательности старого города. Брэд видел, как загораются глаза Рана, каждый раз, когда он привозил его к очередному древнему зданию.

– Тебе стоило выбрать исторический факультет или что-то вроде культурологии, – сказал ему Брэд чуть позже, когда они оба усталые и счастливые сидели в маленьком открытом кафе над Сеной.

– Возможно, – Ран отломил вилкой кусок пирога и вздохнул. – Но это все бесполезные мысли.

– Ты говорил, что будешь учиться на экономическом?

– Да. Отец счел это наиболее полезным.

Брэд с сожалением на него посмотрел. Ран выполнял волю отца иногда скрепя сердце, иногда сожалея, но никогда не сомневаясь, словно тот по умолчанию был прав. И это было удивительно для такого человека, каким был Ран. Человека с живым умом и сильной волей. Как его отец смог, не прилагая усилий, добиться того, что Розенкройц не смогли добиться от своих адептов ни уговорами, ни похвалой, ни угрозами? В чем здесь была тайна?

– Почему у тебя такое лицо, Брэд? – Ран улыбнулся. – Словно решаешь сложную задачу.

– Я пытаюсь понять, как ты можешь так беспрекословно принимать на веру слова отца и выполнять все, что он говорит. Тебя это не тяготит?

– Как сказать, – Ран дернул себя за прядь над ухом. – Иногда это сложно понять. Это не потому, что он мой отец. Просто он такой человек. Я никогда не усомнюсь в его честности и силе. Я чувствую себя так, словно служу достойнейшему.

– Служишь достойнейшему? – Кроуфорда нелегко было удивить, но мальчишке это удавалось каждый раз. – Некоторым людям вообще не знакомо слово «служение».

– Я знаю, – серьезно кивнул Ран. – Но это не в силу характера самих людей. Просто нельзя заставить быть верным идеалам, которые люди не разделяют. Это как строить песочные замки. Он вроде стоит и даже красив, но любой толчок, или даже сильный порыв ветра – разрушит все. Есть люди, для которых принципиален порядковый номер среди достигающих цели, а не сама цель. Я думаю, что если цель твоя и есть люди, которые разделяют ее, то неважно винтик ты или главная шестеренка. Главное – цель достигнута.

– Ран… – Брэд смотрел на мальчишку, который ковырял вилкой пирог. Он не мог! Не мог говорить о столь серьезных вещах! Как он мог понимать это!? Ему восемнадцать лет! Почему же Брэд чувствует себя так, словно они говорят о нем, о целях, которые нельзя заставить разделить, если это не твои цели!?

– Извини, – Ран смутился. – Я говорю странные вещи.

– Нет-нет, – Брэд посмотрел ему в глаза. – Ты все правильно говоришь.

– К тому же, я знаю, что отец любит меня и ценит, – юноша пожал плечами. – Может, я действительно способен больше к истории, но я должен быть там, где принесу больше пользы.

– Ран, – Кроуфорд отставил чашку и накрыл ладонь Рана своей. – Я понимаю.

– Брэд, – Ран снова ему улыбнулся. – Спасибо.

Кроуфорд убрал руку и кивнул официанту, который принес им новое блюдо. Ран чуть покраснел. Оракул совсем не хотел его смущать, но результат превосходил ожидания. Юноша стал еще красивее. Он опустил взгляд в тарелку и вздохнул. Длинные черные ресницы дрожали. Вот черт! Брэд смотрел на него, не отрываясь. Что-то было в мальчишке. Стальной стержень, внутри внешней трепетности. Необходимо найти повод, чтобы снова его увидеть.

– Вы еще долго пробудете с отцом в Париже? – спросил он.

– Неделю, – юноша вздохнул. – Мы улетаем в следующее воскресенье.

– Мы можем снова увидеться?

Ран вскинул на него взгляд.

Брэд больше всего хотел спросить его сейчас – кто он ему. Но для этого было слишком рано. Оракул не знал сомнений в своих стремлениях. И принимал влюбленность как должное, как человек, живущий в нескольких временах одновременно. Для него подчас не было разницы между будущим и уже свершившимся.

– Когда? – спросил Ран.

– Завтра.

– Мне нужно спросить отца.

– Он ведь почему-то отпустил тебя сегодня? – Кроуфорд внезапно понял то, что ускользало от него весь день.

– Тебе интересны причины?

– Очень.

– Он хочет знать, насколько верны слухи, окружающие вашу команду.

Брэд почувствовал какое-то болезненное разочарование. Всем нужны их чертовы способности. И именно поэтому Ран пришел сегодня.

– Какие именно? – сухо спросил Кроуфорд.

– Говорят, что вы псионы, – Ран отложил вилку.

– Да неужели.

– Брэд, – юноша сам поймал его руку и прижал к столу. – Ты обиделся? Извини. Я просто хотел быть с тобой до конца честным.

– Поэтому ты здесь? – Кроуфорд чувствовал, как подрагивают на его запястье сильные пальцы, но ничего не мог с собой поделать. Он ненавидел быть пешкой. Однажды он перестанет ей быть…

– Я здесь, потому что хотел увидеть город, – Ран удивленно вздернул брови. – Ты мне не веришь?

Кроуфорд молчал почти минуту. Как Рану можно было не верить? Он хотел сбежать и увидеть Париж. Оракул дал ему эту возможность. Отец нагрузил его дополнительным заданием. Но разве в этом есть вина Рана? Он действительно пытается быть честным.

– Верю, Ран, – Брэд выдохнул. – Извини.

Ничего из бушевавших внутри эмоций не отразилось на его лице, но Ран каким-то неуловимым образом все понял.

– Мне и самому интересно, – признался юноша. – Любому бы было интересно. Но отец хочет знать точно. Не для себя. Для партнера.

– Понятно, – Брэд улыбнулся. Любопытство Рана – единственное, что заслуживало внимания из перечисленного.

Они так и сидели, сцепив руки. Ран все еще держал его за запястье, словно боялся, что Брэд убежит от него.

– Ешь, – наконец кивнул на его тарелку Кроуфорд, – а потом мы поедем и еще что-нибудь посмотрим.

– Так ты не скажешь, – разочаровано протянул юноша, отпуская его и снова возвращаясь к вилке.

– Не скажу что? – Брэд откинулся на спинку стула и прищурился. Он вступил на опасный путь. Но приз того стоил.

– Вы действительно псионы?

– Я скажу завтра, – усмехнулся Кроуфорд.

– Завтра? – Ран смотрел в его лицо несколько секунд, а потом улыбнулся. – Это шантаж.

– Да, – кивнул Брэд. – Только не тебя, а твоего отца.

– Чтобы он отпустил меня?

– Конечно. С чего я должен бесплатно раскрывать коммерческие тайны, если не получу с этого хотя бы приятной компании? – прозвучало немного резковато, но Ран понял его правильно.

– Это должно сработать, – согласился он. – Я ему передам.

– Вот и договорились.

– Про приятную компанию я, пожалуй, умолчу, – Ран улыбнулся. – А то звучит так, словно я торгую собой.

От его слов у Кроуфорда в животе стало холодно. Он вовсе не имел в виду ничего подобного. Он никогда не покупал своих любовников, не шантажировал. Тогда почему он делает это сейчас? А ведь именно это он и делает. Он готов удержать Рана рядом с собой любой ценой, даже силой. Черт! Неужели он успел влюбиться настолько? Или влюбится позднее, и это отголосок того, что будет с ними в будущем? Эти мысли запутывали все еще сильнее.

– Что случилось? – Ран испуганно на него посмотрел. – Брэд? Я снова обидел тебя? Я пошутил. Не думай об этом. Извини. Дурацкая шутка.

– Нет, – выдавил из себя Брэд. – Все нормально.

– Я не думаю о тебе ничего такого, – честные глаза Рана напротив, и в них невозможно смотреть.

– Да, – невпопад проронил Оракул и допил кофе. – Идем?

Ран лежал в постели. Он очень устал за день. Столько новых впечатлений за раз просто выбивали из колеи. Брэд оказался самым интересным гидом, о котором только можно было мечтать. Он все время что-то рассказывал. Называл даты построек, описывал какие-то события. Ран не был уверен, ради чего он так старается. Но день прошел незаметно. Рядом с высоким американцем, без акцента говорящим по-японски было удивительно свободно. От него исходила властность, как и от отца, но в отличие от Фудзимии-старшего, она была словно направлена внутрь, на себя. И мысль о том, что Брэд возможно псион – просто будоражила воображение.

Ран не особенно верил в такие вещи раньше, но отец говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Неужели Брэд умеет делать что-то такое? Завтра он узнает. Отец пожал плечами и сказал, что если Ран хочет – может идти. Он всегда чувствовал такие моменты, когда поводок начинал особенно давить Рану и умел отпускать его. Вечером будет очередной прием, с утра у них обсуждение сделки с партнером, а в промежутке Ран будет свободен. Кроуфорд встретит его в том же месте, в то же время.

Фудзимия вздохнул. С Брэдом было хорошо. Свободно. Между ними возникало какое-то особенное понимание без слов. У Рана не было друзей по большому счету. Весь его мир заключался в семье, в сестре. И сейчас он был оторван от нее и ощущал пустоту. Брэд каким-то невероятным образом заполнял ее. Своими ироничными комментариями, заботливостью. Он смотрел на Рана, как на кого-то особенного. Словно они были знакомы не три дня, а намного дольше.

Ран закрыл глаза и почувствовал, что засыпает. Завтра будет прекрасный день – впервые он в этом не сомневался.

– Ран! – Брэд обхватил парня за бедра, вторгаясь в горячее тело под собой.

Юноша выгибался под ним и стонал. Аметистовые глаза горели лихорадочным огнем, губы, опухшие от поцелуев, что-то шептали. Наконец он вскрикнул особенно громко и расслабился, нежно поглаживая пальцами руки Кроуфорда.

Оракул вжался в партнера, позволяя оргазму катится через все тело, потом выдохнул и выпустил юношу. Тот блаженно улыбнулся.

Брэд провел ладонью по его лицу. Эти глаза, эти волосы, эта улыбка. Бледную кожу тронул румянец. Парень закрыл глаза. Не каждый раз его ласкали после секса, тем более так нежно. Через несколько минут он уже спал.

Кроуфорд встал, оделся, положил на тумбочку деньги и вышел в коридор.

– Шульдих, зачем ты это сделал? – спросил он у тощего рыжего парня, который, как бы между прочим, подпирал собой стену коридора.

– Тебе не понравилось?

– Зачем ты это сделал? – уже прорычал Оракул.

– Я хотел сделать тебе приятное, – не то чтобы Шульдих испугался, но решил, что честный ответ обойдется ему дешевле. – Парень – опытная шлюха. Ему все равно, каким именем ты его зовешь в постели. Он даже не понял, что ты действительно видел вместо него другого.

– Не делай так больше, – коротко приказал Брэд, застегивая пиджак.

– Почему? – удивился телепат. – Не лучше ли делать это с тем, кто тебе нравится?

– Вот поэтому и не делай, – Кроуфорд поднял голову и посмотрел на него почти злобно, потом черты его смягчились. – Ты не понимаешь, да?

– Ты… – Шульдих наклонил голову. – Ты думаешь, что я этим пачкаю его?

– Давай оставим эту тему, – Брэд поправил очки. Он не хотел признаваться, что так и есть.

– Ох, Брэд, – Шульдих закатил глаза. – Ты сам себе противоречишь. Ты так хотел трахнуть своего ангела, что просто снял этого парня в баре. И делал это, думая о нем. Почему думать о нем в постели с проституткой – можно, а видеть перед собой – нельзя. Тебя сам черт не разберет.

– Шульдих, ты лезешь в это только потому, что тебе нравится играть с людьми?

– Играть в людей, – поправил его Шульдих, широко улыбнулся и хлопнул Брэда по плечу. – Идем, напарничек.

– Ты опять оставил Фарфа одного? – Брэд широким шагом пошел к лестнице. Телепат едва за ним поспевал.

– Он местами адекватен.

– Вот именно.

– Брэд, останови! – Ран дернул его за рукав.

– Я не могу здесь, – Оракул оглянулся. – Сейчас припаркуюсь.

– Да, извини, – юноша смотрел в окно.

Когда Кроуфорд остановился, Ран выглядел смущенным.

– Что ты увидел? – спросил Брэд.

– Башню.

– Эйфелеву башню? – Кроуфорд улыбнулся. – Ее видно откуда угодно.

– Давай… – Ран покраснел. – Давай поднимемся.

– Почему бы и нет, – Оракул отстегнул ремень. – Отсюда можно дойти пешком.

– Да. Я тоже так подумал.

Они вышли из машины. Ран чувствовал себя как идиот. Зачем он так дернулся к этой башне? Просто они проезжали так близко. Брэд отнесся к его порыву, как и всегда, спокойно.

Они прошли через аллею. Люди на них оглядывались. Ну, как на них. Скорее на Рана.

– Почему они смотрят на меня? – спросил Брэда юноша, когда они вошли в лифт.

– Ты только заметил? – Кроуфорд усмехнулся.

– Вчера было то же самое, но я был слишком увлечен, чтобы обращать внимание, – признался Ран. – Это потому что я японец?

– Не совсем, – Оракул прикинул, как лучше сказать, чтобы не обидеть парня.

– Почему ты так ухмыляешься? – Ран пихнул его в бок.

– Я думаю, как бы тебя не обидеть.

– Чем?

– Мне надо сказать, что ты самый красивый парень в Париже и именно поэтому люди оглядываются на тебя. И думаю, как ты отреагируешь…

– Прекрати так шутить, – обиделся Ран. – Я серьезно.

– Я тоже, – заверил его Брэд. – Ты действительно выглядишь как модель.

– Ты, правда, не шутишь?

– Правда.

– Но какое имеет значение, как я выгляжу? – пожал плечами Ран. – Я же не девушка.

– Никакого, – не совсем искренне согласился Кроуфорд. – Но чисто эстетически – приятно.

Ран в ответ только фыркнул. Похоже, он не поверил ни единому слову. Как Брэд и предполагал – Ран даже не представлял, как на самом деле красив. И в этом равнодушии к внешнему, была какая-то невинность, граничащая с мудростью.

Они вышли на верхней смотровой площадке. Ветер мгновенно растрепал волосы. Они подошли к самому краю. Ран облокотился о поручень и подставил лицо ветру.

– Красиво, – вздохнул он.

– Да, – согласился Брэд. Правда, смотрел он в этот момент не вниз, а на юношу.

Они молча стояли и смотрели на город. Шли минуты. Молчание не тяготило их. Париж лежал у их ног. Чуть дальше на площадке стояла парочка. Они о чем-то перешептывались, а потом поцеловались.

Кроуфорд посмотрел на них, потом на Рана. Который словно впитывал горячую вольную атмосферу Франции.

– Ты можешь передать отцу – то, что он слышал о нас – правда, – сказал Оракул. Он привык исполнять обещания. Хотя эта ниточка, удерживающая Рана и была для него пока единственной.

Юноша вскинул голову и посмотрел ему в глаза, словно не веря.

– Ты – псион? – тихо спросил он.

– Да, Ран.

– И что вы умеете? – огонек интереса в глазах вспыхнул мгновенно.

– Ты хочешь знать? – Брэд повернулся к нему. – Нужно ли это тебе или твоему отцу?

– Мне, – решительно сказал Ран. – Я хочу больше знать о тебе.

– Нас трое. Фарфарело, Шульдих и я, – Брэд вздохнул. – Я возглавляю команду. Фарфарелло – берсерк, его таланты специфичны. Шульдих – телепат, он читает мысли на расстоянии.

– А ты? – Ран подался к нему.

– Я Оракул. Предсказываю будущее, – ну вот он и сказал. Осталось Рану только узнать, что они команда профессиональных убийц и можно сказать – он будет знать все.

– Предсказываешь будущее? – брови Рана удивленно вздернулись. – Как это возможно?

– У меня бывают видения.

– И часто?

– В зависимости от частоты важных событий.

– И что? – Ран сам, похоже, не замечал, как близко они стояли друг к другу. Они говорили тихо, так чтобы никто их не услышал.

– Я могу менять будущее, так как знаю, что должно случиться.

– То есть ты видишь возможное будущее?

Брэд несколько минут молчал, разглядывая его лицо, а потом ответил.

– Я не знаю.

– Не знаешь?

– Будущее знаю только я и потому только я могу его изменить. Все остальные будут неумолимо двигаться в будущее, которое я предвижу. У них нет выбора. Все, что бы они не сделали, какие бы не принимали решения – все учтено и взвешено. И я вижу конечный результат.

– И в драке то же самое? – неожиданно спросил Ран.

– Да, – Брэд ответил помимо своей воли. – Я вижу удар еще до удара.

– А последствия?

– Какие последствия? – не понял Кроуфорд.

– У каждого дара – есть последствия. Природа не дает ничего, не забрав что-то взамен, – сказал, как о чем-то само собой разумеющемся, Ран.

– Мы стареем быстрее, наша жизнь короче. И еще есть личное у каждого… У Шульдиха – постоянный шум мыслей в голове, так что он не отличает своих мыслей от чужих. Хотя мне кажется, что он и от этого научился получать удовольствие.

– А у тебя? – Ран взял его за запястье, как вчера в кафе, словно прислушиваясь к биенью его пульса.

– Я все время живу в нескольких временах одновременно. Мне иногда кажется – грядущее уже случилось. И если можно вспомнить, что события, изменившие тебя, еще не произошли, то стать тем человеком, которым был до увиденных событий – уже невозможно.

– Я не понимаю…

– Я начинаю ненавидеть задолго до события вызвавшего ненависть. Прощать до того, как раскается. И любить, до того, как появится сама любовь…

– Брэд… – слабым голосом сказал Ран, когда Оракул склонился над ним. Он не дернулся, не пытался убежать. Все сказанное, казалось, огорошило его настолько, что он не мог двинуться. Кроуфорд поцеловал его. Сначала осторожно, и когда это не вызвало сопротивления, углубил поцелуй. Брэд сам не верил, что делает это – терзает губами рот Рана. Глаза юноши были широко распахнуты. Брэд обхватил его одной рукой за талию, притягивая к себе, второй зарылся в алые волосы. Горячее тело дрожало в его объятьях. Сколько прошло минут, прежде чем Ран начал вырываться – Оракул бы не сказал с точностью. У него были сложные отношения со временем.

– Отпусти меня! – Ран покраснел до корней волос и уперся ладонями в грудь Кроуфорда, отталкивая его от себя. – Черт! Зачем ты это сделал?

– Ран, – Брэд начал понимать насколько глупо поступил. Он напугал его, хотя должен был быть осторожен. Теперь то будущее, в котором они есть вдвоем может никогда не случиться. – Ран, послушай…

– Отпусти меня, – юноша разозлился. Не много найдется людей способных удержать его с такой легкостью, с какой делал это Брэд. – Ты извращенец!

– Да! – Кроуфорд схватил его за плечи и тряхнул. – Да, пусть я извращенец, но я тебя люблю, или буду любить – это не имеет для меня никакого значения.

– Любишь меня? – Ран заглянул ему в лицо. Словно ища подтверждения, что все это шутка. Немного затянувшаяся, но все-таки шутка. – Брэд, очнись. О чем ты говоришь?

– Просто не уходи. Дай мне сказать, – Оракул осторожно разжал руки. Юноша отступил от него на шаг и замер. – Ты был со мной честным с самого начала, и я пытаюсь закрепить эту традицию.

– Хорошая попытка, – Ран скрестил руки на груди. – Но целовать меня было совершенно не обязательно.

– Я знаю, но мне показалось, что ты не против.

Юноша красноречиво покраснел.

Кроуфорд шагнул к нему.

– Не подходи ко мне, – Ран попятился.

– Послушай…

На этаже раскрылся лифт, и юноша метнулся к нему. Он чуть не столкнулся с выходящими людьми.

– Ран!

Но лифт уже закрылся. Люди оглядывались на Брэда. Он стоял с каменным лицом. Все эмоции направлены внутрь. Что он натворил? Он его больше никогда не увидит. Единственного человека, в которого мог влюбиться, он никогда не увидит.

Глава Два

Нет мне оправданья, слезы драгоценные твои,
Разочарованье в таинствах любви.
Смелый шаг навстречу и вернется сладостная дрожь
Я тебе отвечу, ты меня поймешь.
(с. Еманов «Я создан для тебя, а ты для меня»)

Ран выбежал на улицу. Лицо пылало. Он чувствовал, как кровь стучит в висках. Как такое могло с ним произойти? И слово то какое Брэд подобрал! Не «нравишься», не «хочу», а «люблю». И если первые два Рану доводилось слышать, то что делать с последним признанием – он просто не знал. Брэд говорил, что для него смешиваются настоящее и будущее. И в глубине души Ран знал, что начал что-то чувствовать к Брэду с самого первого дня их знакомства.

Айя-чан говорила, что любимый братик не умеет справляться с чувствами. Ни со своими, ни с чужими. Он всегда сам в себе. Но Брэд был точно таким же. Ран остановился, тяжело дыша, и прижал ладонь к губам. Что это был за поцелуй? Брэд был словно в лихорадке. И его губы были горячими, требовательными. Ран знал, что если позволит ему – Брэд возьмет от него все. Все до капли. Ран боялся, что от него самого тогда ничего не останется. Он не мог себе этого позволить.

Чувства проходят. Остается только воля. И Ран не собирался ничего менять в своей жизни. Через шесть дней он вернется в Токио и жизнь войдет в прежнее русло. Он будет проводить вечера с Айей. И забудет. Забудет, черт возьми, горячие губы на своих губах и сильные руки прижимающие его к себе. Он не хотел чувствовать эту слабость. Он хотел отодрать ее от себя, пусть даже и вместе с кожей. Никаких иллюзий Ран не питал. Да, Брэд мужчина и хочет от него вполне определенного. От мыслей об этом Рана снова бросило в краску. Он не сможет ему этого дать. Почему же сейчас он мечется так, словно у него есть выбор? Словно он может вернуться к Брэду и сказать – «я подумаю»? Но «я подумаю» – уже будет означать согласие. Он даст надежду человеку, который был искренен с ним, который не обидел его ни единым словом. Зачем Ран станет мучить его, если знает – он не сможет? Его гордость, его воля не позволят ему этого.

Ран сел на какую-то скамейку. Надо найти такси и вернуться в гостиницу. Это все, что ему сейчас нужно. Почему же сил совсем нет? Словно он бежал кросс и никак не может отдышаться. Ноги держали его не совсем уверенно, губы горели, горел затылок и спина – там, где Брэд касался его. Ран ненавидел слабости в себе. Он вытравливал их, словно они были сорняками.

Сколько можно копаться в себе – пока человеку не опостылеет это занятие, или пока он не поймет, что так или иначе не найдет ответа?

Ран встал и пошел к стоянке такси. Первый же водитель услужливо открыл перед ним дверь.

– Куда вам?

Ран протянул ему карточку с адресом отеля и сел на заднее сидение.

Возможно, если бы он не был так поглощен собственной внутренней борьбой – все сложилось бы иначе.

– Ничего если я с вами? – спросил мужчина, открывая другую дверь.

Ран неопределенно пожал плечами – ему было все равно. Мужчина счел это приглашением. Он сел, заняв разом полмашины. На нем были тяжелые армейские ботинки и защитного цвета брюки. Он был почти такой же высокий, как и Брэд. Ран мельком глянул в его лицо. Щеку пересекал шрам, волосы подстрижены коротко по-армейски. И господи, как он посмотрел на него! В ту же секунду Фудзимия почувствовал опасность и дернулся из машины, но сзади его обхватили ловкие руки и прижали к лицу вонючую тряпку. Ран задержал дыхание и рванулся. Мужчина со шрамом схватил его за локти. Того, кто стоял сзади, Ран не видел, но сразу почувствовал, что в ту сторону будет легче вырваться. Он пнул ногой громилу и вывернулся из рук, отрывая ткань от лица. Сзади ойкнули, но не отпустили. Ран дернулся вновь, поворачиваясь к выходу, и почувствовал удар. В глазах потемнело. Еще секунду он держался за ускользающее сознание, а потом лицо снова накрыла тряпка, и он провалился в пустоту, горячую, как поцелуи Брэда.

– Ты не убил его, Трэш?

– Не суетись, Фокс. Я знаю, что делаю. Садись за руль. Гони отсюда, пока нас никто не увидел.

Брэд так и стоял на том месте, где они расстались. Он смотрел на город с высоты и думал о том, что так ничему и не научился. Он никогда не перестанет грубо хватать руками то, что рассыпается от одного прикосновения. Возможно, Ран полюбил бы его со временем. Возможно… Что теперь гадать?

Видение ослепительно белоснежное.

Ран лежит на расхристанной постели. Руки прикованы к изголовью кровати. Он смотрит на мужчину перед собой, но взгляд мутный, словно он ничего не видит. Мужчина со шрамом берет его пальцами за подбородок, смотрит на него и смеется. Ран шевелит губами, но говорит слишком тихо. Брэд не слышит его. Юноша раздет. Точнее на нем только его тонкая черная рубашка, и та расстегнута. Мужчина разводит его длинные обнаженные ноги. А потом… Он берет его. Долго, безжалостно. Ран запрокидывает голову. Не кричит, не стонет. Он, похоже, вообще не замечает того, что с ним делают.

Кроуфорд дернулся. Видение слишком четкое, явное. Это ближайшее будущее. Сегодня. Оракул успел рассмотреть и лицо, того, кто насиловал Рана и того, второго, кто был в комнате. Слишком ясное видение. От одного до трех часов.

Брэд выхватил телефон уже на бегу.

– Брэд? – голос телепата в трубке обеспокоенный. Он чувствовал Оракула даже на таком расстоянии.

– Где вы? – спросил Кроуфорд, голос не дрожал. Зато дрожала рука с телефоном.

– Дома. Или как там это называется у нас. Что случилось?

– Вы нужны мне. Оба. Сейчас же.

– Что-то с мальчишкой? – догадался Шульдих.

– Да, – Брэду казалось, что лифт едет слишком медленно и он нетерпеливо стучал пальцами по двери. – У меня было видение. Времени совсем мало.

– Не волнуйся, – голос телепата серьезен как никогда. – Мы сейчас приедем. Ты у башни?

– Да.

– Жди нас, – и дал отбой.

– Фарфарелло, – Шульдих вытащил из стола пистолет Брэда и две обоймы к нему. – Собирайся. Мы идем на миссию.

– С чего вдруг? – удивился берсерк, но встал и щелкнул ножом.

– Кто-то украл у Брэда любимую игрушку. Он рвет и мечет.

– Хм, – Фарфарелло взял два запасных ножа и без лишних слов пошел к двери. – Вернем же ему игрушку.

– Главное целой, – вздохнул Шульдих и сунул оружие в кейс.

Трэш похлопал парня по щекам. Тот смотрел на него, но очевидно не видел.

– Ты с дозой не переборщил?

Фокс поморщился.

– Не учи ученого. Когда будем отдавать заказчику – будет в состоянии даже ходить. Я вколол стандартную дозу.

– Может, стоило поменьше? – все еще с сомнением протянул Трэш. – Он же маленький.

– Это не он маленький. Это ты большой, – окрысился Фокс. – Он здоровее нас с тобой. Ничего ему не будет.

– Эй, Белоснежка! – Трэш снова похлопал их жертву по лицу. – Проснись. К тебе пришел твой принц.

Ран только моргнул.

– Отлично, – мужчина расстегнул на нем джинсы. – Будем будить.

– Трэш, ты снова за старое? – Фокс почесал нос и отвернулся. – Делай, что хочешь, но так чтобы он не кричал.

– Не будет, – Трэш погладил Рана по голове. – Он же хороший мальчик. А хорошие мальчики не кричат.

– Если это опять окажется драгоценный любовник заказчика, то отвечать будешь сам, – буркнул Фокс. Если честно, ему даже нравилось смотреть, как напарник возится с их жертвами. Но Фокс никогда в этом не признавался. Он просто останется посмотреть и все. Мальчишка был красивым, и грешно было даже сомневаться, что озабоченный напарник упустит такую возможность.

Трэш тем временем расстегнул на мальчишке рубашку, а потом, не спеша, стянул с него джинсы. Мурлыкнул что-то себе под нос и снял с парня белье.

– Классное тело, – он провел руками по прессу, выступающим ребрам, запусти руку ему между ног. От последнего прикосновения парень вздрогнул.

Трэш рассмеялся и взял его пальцами за подбородок.

– Убью, – сухими губами прошептал Ран. Взгляд не фокусировался, но умом он понимал, что происходит.

– Белоснежка проснулась, – Трэш выглядел счастливым. – И угрожает мне. Ты только оцени это, Фокс.

– Ты с ним осторожнее, – посоветовал тот. – Не думаю, что у него когда-нибудь был такой опыт.

– Ему восемнадцать, – громила возился со своим ремнем. – Неужели ты думаешь, с такой внешностью он может все еще оставаться девственником?

– Все возможно, – Фокс почесал нос, разглядывая обнаженного парня.

– Тоже хочешь его? – ухмыльнулся Трэш.

– Нууу, – Фокс посмотрел в подернутые поволокой фиалковые глаза.

– Решайся, – напарник спустил свои штаны и теперь дрочил себе, поглаживая Рана ладонью по животу. Парень подавал весьма слабые признаки жизни. Пошевелил пальцами, так что звякнули наручники, и уронил голову на бок.

– Так ты будешь его? – Трэш уже был во всеоружии.

– Буду, – решился Фокс. – Только после тебя. Я хочу посмотреть.

– Ладно. Я надену резинку. Все будет нормально…

Договорить он не успел. Фокс как ошпаренная кошка отпрыгнул от двери за секунду до того, как она рухнула внутрь комнаты. Кто-то выбил замок одним выстрелом, и одновременно с этим вынес дверь.

Фокс не дожил бы до своих тридцати лет, если бы хоть иногда расставался с оружием. Он начал палить еще до того, как дверь успела упасть. Но все закончилось слишком быстро.

Фарфарелло влетевший в комнату раньше, чем успел разобрать приказ Кроуфорда, не был ранен скорее чудом. Берсерк выдернул стилет из горла своей жертвы. Убитый им человек был тощим, с мелкими неприятными чертами лица.

– Иди, – заглянул в его потухающие глаза Фарфарелло. – Твой Бог с тобою. Пусть это и будет твоим наказанием.

Брэд вошел в комнату, прогрохотав каблуками по лежащей на полу двери. Дуло его пистолета смотрело в лоб громилы, который нависал над Раном.

– Отойди от него, – коротко велел Брэд.

– Кто вы, твою мать, такие? – ощетинился громила. Брэд зло усмехнулся – наемник не знал страха, но это никогда не было уважительной причиной, чтобы не умирать.

– Отойди от него, – ровно повторил Брэд. Он не выстрелил до сих пор только потому, что не хотел, чтобы Рана окатило кровью.

– Так все дерьмо из-за этого щенка? – взвыл наемник, и протянул к нему руку. Лучше бы он этого не делал. Брэд выстрелил. Пуля пробила руку насквозь. Алые брызги окропили Рана. Наемник взревел, попытался встать запутался в своих спущенных штанах и рухнул на пол, прямо к ногам Оракула.

Кроуфорд бросил взгляд на дверь, где, подперев косяк, с отрешенным видом стоял телепат. Шульдих кивнул. И Брэд разрядил в громилу всю обойму до конца. Впервые в жизни он испытывал настолько сильное омерзение. Эта тварь своими руками касалась его Рана… Рана, которого он сам боялся даже поцеловать.

Брэд перешагнул через тело и склонился над кроватью. У Рана был точно такой же взгляд, как и в его видении. Мутный, как дымчатое стекло. На безупречной белой коже груди и живота капли крови… Кроуфорд чувствуя себя последним из ублюдков на этой земле, развел его ноги в стороны, не встречая никакого сопротивления. Не похоже было, чтобы мальчишку кто-то успел тронуть. Оракул выдохнул и поспешил накрыть его покрывалом. Брэд опустился на колени рядом с кроватью и прижался лбом ко лбу Рана.

Тот слабо пошевелился.

– Брэд, – выдохнул он.

Кроуфорд обнял его.

– Я здесь, – сказал он и обернулся к Фарфарелло. – Найди ключ от наручников.

– Он вооон у того, – от двери ткнул пальцем Шульдих. – Которого Брэд в фарш превратил.

Фарфарелло молча обшарил карманы трупа и передал Кроуфорду ключ.

Брэд уложил Рана на постель и накрыл одеялом. Пока Кроуфорд нес его на руках, и пока они ехали в машине, Ран не сказал больше ни слова, периодически закрывая глаза и проваливаясь в забытье. Как только Брэд уложил его на кровать, Ран тут же заснул, словно почувствовав себя в безопасности.

Кроуфорд сел на край постели и погладил Рана по волосам. Тот только вздохнул во сне. Брэд знал, что было бы сейчас, если бы они не подоспели вовремя. Но знал так же, что если бы Ран никогда с ним не встретился – он бы вообще не попал в такую ситуацию. Время относительно только для Оракула. Для прочих оно неумолимо.

– Брэд? – Шульдих заглянул в комнату.

– Тише, – Брэд встал, последний раз глянул на спящего юношу и вышел из комнаты, тихо притворив дверь. – Рассказывай.

– Ты всю дорогу его тискал, – Шульдих усмехнулся. – Оставь его в покое. Пошли на кухню.

– Я его не тискал, – холодно сказал Кроуфорд.

– Ну да, конечно, – телепат заправил прядь за ухо. – Он тебя узнал даже под дурью. Чем ты так его очаровал?

Брэд молча прошел на кухню.

– Ну, давай же, – Шульдих шел за ним и дергал за рукав. – Можешь даже не говорить. Просто подумай об этом.

– Шульдих, отстань! – Брэд дернул рукой. Этой привычкой дергать его за рукав немец ему напомнил Рана.

– И то хлеб, – вздохнул Шульдих. – Хотя я хотел узнать несколько другое.

– Лучше скажи, кто и зачем заказал Рана этим извращенцам, – Брэд сел за стол.

Фарф бесшумно вошел на кухню.

– Семейный совет? – хмыкнул он. – Можно присоединиться?

– Да, Фарф. Послушай и ты, – Шульдих сунулся в холодильник, порыскал по полупустым полкам. Ничего не нашел и грустно закрыл дверцу. – Эти двое: Трэш и Фокс. Известные специалисты по похищению людей. Рана им заказал Франсуа Котьен. Я его не помню, но похоже он был на одном из приемов. Там он увидел твоего мальчишку, Брэд. Влюбился, но Ран на него смотрел, как на пустое место. Он на всех так смотрит – ты это знаешь?

Брэд только нахмурился в ответ.

– Не знаешь? Странно. Он с самого начала относился к тебе как-то по-особенному.

– Ты копался в его голове? – Брэд попытался приморозить телепата взглядом к холодильнику.

– Совсем чуть-чуть, – Шульдих замораживанию не поддался. – Чтобы убедиться, что он в порядке.

– Шульдих!

– Ну, извини! Извини! Он выглядел так, словно сошел с ума. Я… я немного за него испугался, – уже тише признался немец.

– Ладно. Продолжай, – махнул Брэд с раздражением.

– Этот меценат нанял лучших наемников, чтобы они достали для него Рана, как экзотического раба. Эти двое всегда используют определенную дурь, чтобы держать заложников в повиновении. Они должны были передать Рана его новому хозяину сегодня в семь.

– Мы его убьем? – спросил Фарфарелло, поигрывая лезвием ножа.

– Это должен решать Ран, – сказал Кроуфорд.

– Но, Брэд,- удивился Шульдих. – До семи он вряд ли придет в себя, чтобы принять такое решение.

– Ну и пусть живет, – Кроуфорд снял очки и неспешно протер платком. – У нас есть дела поважнее.

– Какие, например? – хмыкнул телепат, уже подозревая, что основная часть задачи ляжет на него.

– Ты пойдешь к Фудзимии-старшему и скажешь ему, что Ран останется у нас. И погостит, допустим, два дня.

– И как я это ему объясню? – Шульдих криво улыбнулся.

– Как хочешь, – отрезал Брэд. – Пой. Танцуй. Но чтобы он не догадывался, что с Раном что-то случилось.

– Ну, песни и пляски не по моей части, – вздохнул немец. – Но внушение я ему сделаю. Два дня продержится.

– Хорошо.

– Ты думаешь, что это разумно – не ставить его в известность? – спросил Фарфарелло.

– Я думаю, Ран будет в бешенстве, если отец узнает, в каком он находился положении. Он слишком гордый.

– Слишком – не подходящее слово, – Шульдих поставил на плиту чайник. – Чай будете?

– Я буду, – подал голос Фарфарелло.

– Шульдих, – поморщился Брэд.

– Ну что? – рыжий суетился над заварником. – Будешь каждый раз так трястись – поседеешь, и твой мальчишка тебя разлюбит.

Брэд промолчал очень красноречиво. Он все время забывал, что Шульдих сам еще мальчишка. Ему в этом году исполнилось двадцать.

– Я попрошу! – телепат ткнул в его сторону ситечком. – Я, между прочим, все слышу!

– А мне вот интересно, – Фарф отложил нож и пододвинул свою кружку. – Как ты собираешься ему объяснить бойню, произошедшую у него на глазах.

– Победителей не судят, – усмехнулся Кроуфорд.

– Вполне возможно, – Шульдих снял с плиты чайник. – Но как знать?

Когда Ран открыл глаза, в комнате было темно. Он дернулся, вспомнив, что с ним произошло. Сел на постели. Голова немного болела. Но в целом он чувствовал себя нормально. В комнате никого не было. На тумбочке стоял стакан с водой.

Ран потянулся за ним. Пальцы были неловкими. Взять его удалось только со второй попытки, не уронив и не расплескав чудом. Он жадно напился и поставил обратно. Обвел комнату взглядом. Рядом на стуле лежала его одежда. Было так тихо, что слышно, как ветер шумит за окном.

Юноша посидел на кровати, восстанавливая в памяти произошедшее. Вспоминалось с трудом. Он помнил двух мужчин в машине, а потом в номере гостиницы. Помнил, как появился Кроуфорд, его рыжий напарник и еще один, видимо третий член команды. Помнил, как уверенно и легко Брэд держал пистолет, а потом стрелял, не дрогнув лицом. Помнил его горячие ладони. Ран вздохнул. Он дотянулся до своей одежды и стал одеваться. Застегнул рубашку, надел белье и джинсы.

В дверь постучали так неожиданно, что Ран вздрогнул.

– Можно я войду? – это был голос Брэда.

– Эмм, – юноша замешкался. – Да, конечно.

Кроуфорд вошел и замер на пороге.

– Зачем ты встал?

– Мне нужно вернуться в гостиницу…

– Не нужно. Ты не можешь показаться в таком виде отцу. Он начнет задавать вопросы.

– У меня нет выбора, – Ран знал, что Оракул прав.

– Ты долго спал. Шульдих ходил к твоему отцу. Он знает, что ты гостишь у нас и ждет только через два дня, – сказал Кроуфорд. – Я решил, что так будет лучше для тебя.

Ран не нашел в себе сил рассердиться за самоуправство.

– Да. Спасибо, – он кивнул

– Ты не против, если я зажгу свет?

– Нет.

Брэд щелкнул выключателем. Ран посмотрел на него и улыбнулся. Наконец он видел его в чем-то кроме костюма.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Оракул.

– Ты без костюма, – сказал Ран.

Кроуфорд был облачен в черные брюки и серую рубашку, расстегнутую до середины.

– И как?

– Хорошо.

– Спасибо, – Кроуфорд усмехнулся. – Я могу подойти?

– Брэд, – Ран нахмурился. – Я не стеклянный. Со мной ничего не случилось и это благодаря тебе и твоим ребятам. Не изображай из себя хозяина пугливой собаки…

Оракул рассмеялся и подошел к нему. Он был такой высокий, что Рану сразу стало неуютно. Сенсей говорил: чем больше шкаф, тем громче падает. Но рано или поздно ты встречаешь такой шкаф, уронить который тебе просто не по силам.

– Ты, правда, в порядке? – спросил Кроуфорд.

– Да. Могло быть хуже, – Ран похлопал по постели. – Сядь. Нам надо поговорить.

Брэд сел и посмотрел ему в глаза.

Ран долго молчал. Брэд смотрел на него. Еще несколько часов назад он думал, что потерял его навсегда. Теперь же он так близко. Протяни руку и… И что, собственно? Кроуфорд поймал себя на мысли, что ничем не отличается от человека, нанявшего похитителей. Он тоже готов взять силой то, что хочет. Когда делаешь это сам, смотрится не так паршиво, как со стороны.

– То, что ты сказал мне – правда?

– О чем? – уточнил Оракул, но тут же улыбнулся. – Впрочем, не важно. Да. Все что я сказал – правда.

– Хорошо, – Ран снова замолчал.

– Ты хочешь, чтобы я повторил это? – Брэд осторожно взял его руку.

– Я не знаю.

– Ран, я люблю тебя.

Юноша вздрогнул и посмотрел на него.

– Я не знаю, что с тобой делать, – признался он. – Я солгу, если скажу, что мне все равно. И боюсь дать тебе ложную надежду…

– Что ты хочешь этим сказать? – Брэд увлеченно гладил его длинные пальцы.

– Мы можем продолжать общаться? – неуверенно спросил Ран.

– Конечно.

– И это не будет для тебя в тягость?

– Сложнее будет не видеть тебя.

– Хорошо, – юноша улыбнулся. – Давай на этом и остановимся.

– Если ты этого хочешь.

– Я боюсь, что ты будешь надеяться.

– Я буду.

– Почему?

– Если я скажу – ты обидишься.

Ран удивленно приподнял брови.

– Если я пообещаю не обижаться, ты скажешь?

– Тебе надо на эту тему пообщаться с Шульдихом, – Кроуфорд хмыкнул. – Он научит тебя не давать обещания, которые не уверен, что сможешь выполнить.

– И все-таки.

– Мы будем вместе, – Брэд сжал его пальцы. – Можешь звать это судьбой. Что бы ты ни делал, ты не сможешь этого изменить.

– Брэд! – возмутился Ран и, похоже, тут же вспомнил об обещании. – Твой тон только все запутывает. Ты ведь не бахвалишься. Ты – действительно знаешь…

– Да.

– Я не смогу ничего изменить? – Ран задумался. – А ты?

– Я могу. И тогда на башне я почти разрушил наше с тобой будущее…

– Всегда знал, что излишняя разговорчивость только вредит, – улыбнулся Ран. – Сколько уже времени?

– Два ночи.

– Так поздно?

– Да. Тебе надо принять ванну. Фарф принес туда чистую одежду. Вы с Шульдихом почти одного роста, поэтому не удивляйся, если одежда будет немного странной…

– Хорошо, – Ран облегченно рассмеялся. Они снова вернулись к привычному стилю общения. – Где ванная?

– За той дверью, – Брэд встал.

– Спасибо, – юноша повернулся, чтобы уйти, но Кроуфорд удержал его, обняв сзади за плечи.

– Ты не боишься меня?

– Ты совсем не это хочешь спросить, да? – Ран похлопал его по руке. – Я видел, как ты убивал. И видел твой взгляд в этот момент. И знаешь что? Мне он понравился.

Потом он освободился и молча ушел в ванную.

Брэд еще немного постоял, глядя ему вслед. Похоже, он только сейчас начал понимать, почему влюбился в мальчишку. У него несгибаемый внутренний стержень. Образ ангела исчезнет со временем, а стержень останется.

Ран вошел на кухню. Пять глаз воззрились на него одновременно. Брэд отложил газету и улыбнулся.

– Мы тебя не разбудили?

– Нет. Я давно проснулся, – юноша смутился. Ему всегда было неуютно быть гостем в малознакомом доме.

– Садись, – Брэд показал на стул рядом с собой. – Хочешь кофе или чай?

– Чай, пожалуйста, – Ран сел и посмотрел на молодого парня напротив него. Он думал, что вчера ему показалось, но сейчас он убедился – у того не было одного глаза, а оставшийся был желтым, словно у кошки. Видимо, это и был Фарфарелло, о котором упоминал Кроуфорд.

– Брэд, – Шульдих высунул голову из-за дверцы холодильника. – Представь Фарфа. А то это смущает твоего парня.

– Извини, – Оракул усмехнулся, словно пропуская последнее высказывание мимо ушей. – Ран, это Фарфарелло. Мой коллега.

– Скорее подчиненный, – спокойно уточнил одноглазый.

– Спасибо, – Ран перевел взгляд с Фарфа на Шульдиха. – За то, что вытащили меня вчера.

– Брэда благодари, – рыжий сунул пиццу в микроволновку, а вазочку с печеньем поставил на стол. – Если бы не его дар – мы бы тебя не нашли.

– Я догадался.

– Что бы ты хотел на завтрак? – телепат посмотрел на него, и мордочка у него стала расстроенная. – Эммм… У нас этого нет. Может что-то другое?

Ран, который не успел даже рот открыть, покраснел. Брэд же говорил, что Шульдих телепат. Выходило, что Ран ставит их в неловкое положение своими запросами. И даже скрыть их не имеет возможности.

– Извини. Ничего не надо, – сказал он. – Просто чай.

– Не стесняйся, – немец хлопнул его по плечу. – Будь как дома.

– Спасибо.

– Шульдих, – Брэд не глядя, протянул ему чашку. – Ты сегодня останешься. Мы с Фарфом пойдем одни.

– Если ты думаешь, что я расстроюсь, то заблуждаешься, – немец фыркнул. – Я рад хотя бы в последний день не видеть этих индюков. Они у меня уже в печенках.

– Побудешь с Раном.

– Хорошо.

– Это не обязательно, – юноша попытался вмешаться. – У вас же работа.

– Все в порядке, Ран, – Брэд ему улыбнулся. – Это лучше, чем отпустить тебя, а потом снова искать.

– Я не ребенок, чтобы говорить мне такие вещи.

– Да. Извини, – Кроуфорд коснулся его руки. – Я просто волнуюсь.

– Я знаю, – Ран нахмурился. – Но я не о том.

– Конечно, – Оракул встал. – Идем, Фарфарелло.

– Брэд! – Ран покраснел от злости.

– Он злится, – сказал Шульдих удивленно.

– Совершенно не надо этого говорить… – начал Ран.

– Угу. Это и так видно, – буркнул берсерк, которого эти препирательства уже достали.

– С Шульдихом пусть и странно общаться, но зато не скучно, – сказал Брэд и вышел из кухни.

Через несколько минут Ран и Шульдих остались в доме одни.

– Почему ты так сердишься? – удивился телепат.

– Со мной никогда так не обращались, – Ран вздохнул. Усилие требовалось, чтобы вспомнить, что он гость в их доме, и чем он обязан этим людям.

– Значит, тебя никогда прежде не любили, – немец поставил перед ним пиццу. – Пусть это и не мисо, но пахнет хорошо.

– Спасибо, – юноша взял самый маленький кусочек. – Извини. Я ничего не имею против тебя. Просто все это так странно.

– Я знаю, – Шульдих сел напротив. – Сегодня истекает наш контракт с сенатором. Нам надо возвращаться в Японию. Они не задержатся в офисе.

Ран впервые об этом слышал, но не подал виду.

– Он не сказал тебе? – телепат вздохнул. – Он слишком сильно тебя бережет.

– Мне тоже так кажется, – сдержанно ответил Ран.

– Он любит тебя.

Юноша кивнул.

– Да. Наверное.

– Не сомневайся, – Шульдих рассмеялся. – Ты действительно странный. Неужели ты думаешь, что Брэд еще с кем-то обращается так же как с тобой?

– Это ничего не значит…

– Страх в таких вещах – дело нормальное, но не злоупотребляй им. Брэд слишком сильный. Я всегда думал, что он слишком сильный и для такого чувства, как любовь.

– Так не бывает.

– Теперь я знаю. Чтобы наш непробиваемый Оракул показывал такую гамму эмоций – большая редкость. Наверное, ты действительно – его судьба.

– Тебя не смущает, что я парень? – Ран немного грустно на него посмотрел.

– Ну и что? – Шульдих налил себе чая и откинулся на спинку. – Он же не просит тебя родить ему ребенка.

– Шульдих!

– Какой ты скромный! Хорошо, что ты себе хотя бы сам процесс представляешь.

– Это последнее, что я хотел бы себе представлять.

– Ну не скажи, – телепат прищурился. – Тебя не смущает, что я читаю мысли?

– Нет, – Ран пожал плечами. – Я и сам был бы не прочь в них разобраться.

– Это хорошо. Так что ты решил с Брэдом?

– Ничего.

– Ты так ему и сказал?

– Да.

– Странный ты парень.

– Знаю. Но я ничего не могу ему обещать.

– И не надо, – Шульдих изменился в лице, мгновенно посерьезнев. – Прибереги обещания до тех пор, пока не будешь уверен.

– А если такой день никогда не наступит?

– Значит, ничего не обещай.

– Я и не собирался.

– Хорошо, – немец облегченно вздохнул. – Никогда не обещай того, чего не можешь выполнить. Это пагубное заблуждение.

– А если от тебя ждут обещаний?

– Ни под каким предлогом, – Шульдих нахмурил свои рыжие брови. – Обещание – это как секс. Только ты вправе решать, кому давать, а кому нет. Что значит обещание под принуждением?

– Изнасилование?

– Бинго! Быстро учишься.

– Шульдих, но он ждет от меня чего-то.

– Секса?

– Ну, наверное, – Ран покраснел.

– Ты очень красивый и добрый мальчик, – телепат полюбовался, как он краснеет. – Я не могу судить Брэда. Но решать тебе.

– Я знаю.

– Он тебе не нравится?

– Не знаю.

– И, правда, не знаешь, – согласился Шульдих. – Разберись в себе.

– Как?

– А вот этого не знаю я. Я слишком хорошо понимаю Брэда. Мы работаем вместе больше года. Он вытащил меня из такого дерьма, в которое за мной никто больше не полез бы. И я как бы на его стороне.

Ран вздохнул и отставил чашку:

– Ты тоже странный.

– Ага. Но я не буду вас друг к другу подталкивать, иначе это плохо кончится.

– Неужели?

– Несомненно. Но я буду рад, если он тебя добьется.

– Я не девушка, чтобы меня добиваться…

– Ну, так и методы будут нестандартные, – Шульдих широко улыбнулся. – Поверь мне – для Брэда все это тоже в новинку. Или ты думаешь, что он влюбляется в каждую красивую задницу?

– Нет. Я так не думаю.

– Хорошо.

– Что он за человек? – Ран посмотрел на телепата. И Шульдих почувствовал в нем настоящий неподдельный интерес.

– Умный. Сильный. Жестокий. Он потерян между настоящим и будущим. Я иногда чувствую, какое ему требуется усилие, чтобы оставаться здесь и сейчас.

– Он говорил.

– Но ты не понимаешь?

– Это трудно понять.

– Если ты не телепат – трудно, – Шульдих зевнул. – Может, пойдем в гостиную? На кухне неуютно.

– Да? А мне кажется наоборот, – сказал Ран, но поднялся вслед за немцем.

– Чем ты хочешь заняться? – спросил Шульдих.

– Не знаю. А чем обычно занимаетесь вы?

– Работаем в основном, – вздохнул немец. – Брэд не дает нам расслабляться.

– Неужели? – Ран улыбнулся.

– Он помешан на работе.

– Мне так не показалось.

– Ты знаешь его совсем с другой стороны.

– Неужели? – юноша откровенно рассмеялся. Ему было трудно представить себе Брэда трудоголиком. Но с другой стороны он и сам говорил, что у него нет другой одежды, кроме костюмов.

– О! – осенило Шульдиха. – У нас где-то была касета с записью прошлого Нового Года! Хочешь посмотреть?

– Эммм… Да. А можно?

– Думаешь Брэд там в каком-нибудь смешном состоянии? – хихикнул телепат. – А ты фантазер. Напротив. Я хочу показать тебе Кроуфорда таким, какой он есть на самом деле.

– Он не рассердится?

– Да мне все равно. Что он мне сделает? Отшлепает?

Ран покраснел.

– Я ж говорю! – восхитился Шульдих. – Хорошая фантазия!

– Извини.

– За что? – немец поворошил касеты, чихнул и, наконец, выудил одну. – Сейчас посмотрим! Только учти – я буду смеяться.

– Над чем?

– Будет над чем.

Шульдих вставил касету в плеер и плюхнулся на диван рядом с Раном.

Юноша жадно уставился в экран. Немец покосился на него с улыбкой. Ран хотел знать о Брэде все. И не скрывал этого. Какой откровенный мальчик.

Шульдих прыснул, когда увидел запись. Это был их первый Новый Год. Они еще были в Германии. И все трое, впервые вырвавшиеся из-под опеки Розенкройц, жаждали чего-то нового. Идея праздника пришла в голову конечно Шульдиху. Рождество они не праздновали из-за Фарфа, но его с успехом заменил первый день года. На экране Брэд был хмурым, с ледяным неприступным видом, таким, каким они его и знали всегда. Иногда на его лицо выползала ехидная ухмылка, но это чаще во время работы. Оракулу нравилось сводить воедино настоящее и будущее. И Рану эту его улыбку видеть совсем не обязательно. Он с интересом разглядывал своего Брэда. Хмурого, который грозно сверкнул очками на веселящегося Шульдиха. За тридцать минут записи он не разу не улыбнулся.

– Он такой хмурый, – сказал Ран, когда диск закончился.

– А то!

– Он всегда такой?

– Вообще-то да.

– Странно.

Шульдих открыл рот, чтобы сказать, что Ран, похоже, разобрался в своих чувствах, но не успел. В прихожей хлопнула дверь.

Брэд как по волшебству оказался рядом с Раном. Хмуро глянул на Шульдиха:

«Много ты выболтал?»

«Не очень много».

Шульдих послал ему лучшую улыбку из своего арсенала.

– Вы уже вернулись? – юноша посмотрел на Оракула, пытаясь найти в его лице приметы того человека, которого он видел в записи.

– Да. Хочешь, поедем в город?

– Конечно, хочу!

– Тогда собирайся, – Брэд ему улыбнулся. От Шульдиха не ускользнуло, как дрогнули пальцы Кроуфорда. Он хотел коснуться плеча Рана, но сдержался.

– Эммм… – смутился юноша. – Мне нечего собираться. Все мои вещи на мне.

– О, да. Точно. Я и забыл.

«Не ври ему, Брэд. Он мне нравится».

Брэд вскинул голову.

«Тронешь его – и ты покойник».

«Не в этом смысле».

«Придурок».

– Идем, Ран.

Юноша встал и пошел за ним. Из коридора долетел обрывок их разговора:

– А куда мы поедем?

– Не хочешь, чтобы был сюрприз?

Хлопнула дверь. В гостиную вошел Фарфарелло.

– Брэд увел выгуливать своего парня? – спросил он у Шульдиха.

– Ага. Тот никогда не видел Париж так близко.

– Тут не на что смотреть.

– Наверное, чтобы увидеть, нужны оба глаза.

Фарф фыркнул.

Глава Три

Разведи огонь,
Если твёрдо выбираешь меня,
Разведи огонь
И посреди холодного дня
Скажи мне, я приду,
Я тебя не подведу.
(с. Меладзе «Разведи огонь»)

– Это и есть Булонский лес?

– Да. Нравится?

– Странно немного. Похоже на большой парк.

– Это и есть большой парк. Пойдем, прогуляемся? – Брэд заглушил двигатель.

– Конечно, – Ран отстегнул ремень.

Брэд посмотрел на него. Юноша приподнял брови.

– Что случилось?

– Ниче…

– Брэд, – тонкие пальцы Рана в его волосах. Горячее дрожащее тело. Юноша издает долгий стон и льнет к нему. Кроуфорд понимает, что он уже в нем. Весь. И Ран дрожит и стонет...

Кроуфорд дернулся. Видение оборвалось, оставив после себя гулкое чувство опустошения.

– Брэд, что случилось? – Ран обеспокоенно подался к нему, схватил за рукав. Оракул дернулся от юноши, как от чумы. Если бы Ран сейчас додумался посмотреть ему не в глаза, а ниже, то неизвестно кто бы от кого шарахался.

– Видение. Сейчас. Подожди, – Кроуфорд снял очки и потер переносицу. Надо было успокоиться. Немедленно.

– Ты в порядке?

– Ох, – Брэд бы дал сейчас пятьсот баксов, чтобы просто отдрочить. Никогда собственный член не причинял ему такого неудобства. Даже когда он был подростком. Надо отпустить видение. Не думать о нем. Иначе через минуту Ран все поймет. Кроуфорд не хотел снова пугать его. Пусть Ран выглядит, как самая красивая кукла в мире, но он ею не является. Он слишком умный мальчишка. И это было одно из качеств, за которые его Брэд и любил.

А Ран в этот момент просто смотрел на Оракула широко распахнутыми глазами. Он до этого никогда толком не видел его без очков. У Брэда были глубокие карие глаза и правильные черты лица. Слишком красивые для мужчины. Ран понял, что любуется им помимо своей воли, и немедленно покраснел. Да что с ним происходит? Почему Брэд на него так влияет? Неужели совершенно невозможно вести себя нормально рядом с мужчиной, зная, что он в тебя влюблен? Ран не был дураком, а если уж совсем честно, то и девственником не был. Но на парней его никогда не тянуло. Тем более мужчин. Даже если они высокие, красивые, властные… Кроуфорд надел очки и вымучено улыбнулся ему. Стало немного легче. Эти стекла словно обладали магическим эффектом. Или этим же эффектом обладала энергия, которая еще минуту назад исходила от Оракула и сейчас пошла на спад.

– Ты как?

– Нормально.

– Тебе не больно? – осторожно спросил Ран.

– Нет. Это не больно. Просто само видение было странным. – Кроуфорд выдохнул. – Мы можем идти.

– Если тебе нехорошо, то давай еще посидим, – предложил юноша. Ему не нравилась бледность Брэда и его порывистые неровные движения.

– Я же сказал – все нормально!

Ран шарахнулся от него. На него никто никогда не повышал голоса.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, словно пытаясь что-то понять, потом выдохнули почти одновременно.

– Извини, – сказал Брэд.

– Что ты видел? – Ран снова протянул пальцы к его руке, но не коснулся. Опустил руку.

– Я не могу сказать.

– Ты говорил, что видишь только важные события…

– Еще бы иногда понять – почему они важные, – буркнул Кроуфорд. – Извини, Ран. Все хорошо. Давай пройдемся.

– Давай, если тебе станет легче.

Брэд точно знал, что надо сделать, чтобы ему стало легче. Но предложение прозвучало бы сейчас неуместно.

Они шли по аллее, как и в свою вторую встречу. Оба молчали. Было около трех дня. Солнце припекало, пахло травой и круассанами из ближайшей кофейни. Не каждому удается встретить лето в Париже. Кроуфорду это было не в первой. Но впервые рядом с ним шел любимый человек. Ран наклонил голову и улыбнулся ему.

– Что?

– Любуюсь тобой, – сказал Оракул.

– Прекрати, – Ран покраснел. – Тебе нравится меня смущать?

– Не то чтобы нравится. Но ты так мило краснеешь.

– Извращенец, – фыркнул юноша, но, похоже, не обиделся.

Брэд не знал достаточно ли пяти дней знакомства, чтобы попробовать предпринять что-то серьезное. Ран казался немного обеспокоенным его состоянием, но во всем остальном беспечным. Интересно, о чем они разговаривали с Шульдихом. Немец – просто находка для шпиона при определенных обстоятельствах. Точнее был бы ей, если бы не был телепатом.

– Мы с Шульдихом смотрели кассету, – словно подслушав его мысли, сказал Ран, разглядывая низкое здание среди деревьев парка.

– Какую? – заинтересовался Брэд.

– Запись с прошлого Нового Года, которую Шульдих сам сделал.

– На что ты там смотрел? – фыркнул Брэд. Он помнил, как телепат носился с камерой по их еще полупустому дому в Германии и доставал всех дурацкими вопросами.

– Ну, на тебя в основном, – вздохнул Ран. Брэд улыбнулся его откровенности.

– И как?

– Ты действительно такой, как говорит Шульдих?

– Гм… – Кроуфорд на секунду задумался. – Возможно. Он меня хорошо знает. Тебя это пугает?

– Нет, – юноша покачал головой. – Я понимаю, что есть вещи, о которых мне лучше не спрашивать. Например, твое прошлое. Не случайно вы ведь втроем оказались вместе.

– Да. Мы универсальная боевая единица.

– Я догадался.

– Нас называют Шварц, – сказал Брэд, хотя Ран действительно ни о чем не спрашивал. Все, что Кроуфорд говорил Рану – была только открытая информация, для работодателей. И Оракул испытывал потребность поведать ему что-то такое, что никто о нем не знает, чтобы привязать его к себе сильнее. Но интересы команды требовали молчания.

– Шварц, – повторил Ран. – Красиво.

– Спасибо.

Юноша остановился посреди дорожки. Впереди на лавочке целовалась парочка. И принять одного из них за девушку было просто невозможно.

Брэд шутливо прикрыл ему глаза ладонью и повел дальше.

– Не нравится – не смотри.

– Европа – странное место, – смущенно сказал Ран.

– В Японии это ничуть не реже встречается.

– Ну не среди бела дня же!

Кроуфорд не выдержал и рассмеялся, глядя в его смущенное лицо.

– Все-таки вы – ханжеская страна. Если это есть, и все об этом знают – какой смысл прятать? Шило в мешке не утаишь.

– Брэд! – Ран возмутился. – Только не говори, что ты это одобряешь!

– Ну, как сказать…

– Мы на улице целоваться не будем! Даже не думай об этом!

– Да я… Эээ… Что ты сказал? – рука Оракула предательски дрогнула на плече Рана. И юноша покосился на нее с явным подозрением.

– Ну, ты же сам сказал, что мы будем вместе неизбежно. Вот я заранее и предупреждаю.

Пол минуты Брэду потребовалось, чтобы понять – юноша сам не понял, что сказал. Или Брэд сходит с ума от вожделения, или Ран дал ему понять, что он, в конечном счете, не против.

– Я что-то не то сказал? – юноша удивленно на него посмотрел.

– Нет. Все.. кхм… в порядке, – Кроуфорд привычным жестом поправил очки.

– Ладно, – с сомнением протянул Ран и дернул его за рукав. – Смотри – озеро.

– Да. Оно искусственное.

– Пойдем ближе.

Брэд поплелся за ним. Ран шел быстро и уверенно. Джинсы обтягивали узкие бедра, безупречная осанка, алые волосы трепал ветер. Он был так невероятно красив, что, казалось, любой, кто его увидит – влюбится сразу же и непоправимо. И как зверь, живущий по своим законам он был невинен в непонимании своей собственной красоты.

Ран подошел к озеру и оперся о перила. Оракул, находясь по-прежнему в состоянии прострации, подошел к нему и осторожно обнял сзади.

– Брэд! – удивился Ран. – Что случилось?

– Ничего, – Кроуфорда сейчас бы не оттащили от талии юноши все Розенкройц в полном составе. – Дай мне побыть так.

– Брэд… – голос Рана стал мягче, но он ничего не добавил. Просто вздохнул.

Кроуфорд уткнулся лицом в его волосы. Как долго они смогут быть вместе? Скоро они вернутся в Японию, и что с ними будет там? Сейчас Ран одурманен Парижем и позволяет себе то, что в других обстоятельствах бы не позволил. Когда он вернется в строгость пуританских нравов Японии, что останется Брэду? Воспоминания?

– Ран? – Брэд старался не шевелить руками, чтобы не напугать его, хотя желание погладить роскошное тело под рубашкой было невероятно сильным.

– Что?

– Мы увидимся в Японии?

– Да. Конечно! – горячо откликнулся юноша. – Я хочу познакомить тебя с сестрой!

– У тебя есть сестра?

– Я никогда не говорил? – Ран очень удивился.

– Нет. Она красивая?

– Да! Очень!

– Не сомневался, – тихо рассмеялся Брэд ему в волосы.

– Она не только красивая. Она еще и умная! Она мечтает стать кондитером. Наверное, когда окончит школу, будет учиться во Франции.

Ран понимал, что рассказывает Брэду о своей сестре. Какая она замечательная. Самая красивая. Самая умная. Самая-самая!

А сам думал, как Айя-чан отнесется к Брэду и к их отношениям. Поймет ли она брата, как понимала всегда? Ран думал об этом как о чем-то решенном. Он заразился от Кроуфорда его относительностью ко времени. Если нет сейчас, то будет в будущем. Гордость фыркала и упиралась, требовала убрать руки от драгоценной задницы. Но Ран стоял, откинув голову на плечо Брэда и ему было так хорошо, словно он был в этих руках всегда. Он еще не знал, перед чем падает гордость, но вчерашнее происшествие что-то задело в нем. Какие-то ублюдки похитили его, и Брэд примчался за ним и убивал ради него. Вчерашний день требовал долгого осмысления, но мысли не шли. Все просто случилось и обошлось. Зачем думать «а если бы…»? Нет, об этом лучше не думать. Тем более что Брэд обнимает его, и это так приятно. И вокруг никого. Их никто не видит.

А еще разговор с Шульдихом. Телепат был во всем прав. Ран ничего не обещал Брэду и потому чувствовал себя свободно.

Кроуфорд, наверное, не понравится Айе-чан. Она не любит высоких. А Брэд почти на пол головы выше Рана. Впрочем, не ей же с ним спать… Ран покраснел. О чем он только думает! Черт!

– Что такое, Ран? – Брэд насторожился.

– Да в голову всякое лезет, – юноша вздохнул и неосознанно потерся щекой о плечо Оракула. – Пойдем уже?

– Да, – Кроуфорд нехотя его выпустил, проведя пальцами по бокам, от чего Ран вздрогнул. Ничего себе приласкал!

Все прежние страхи разом вернулись к Рану. Он расправил плечи, словно на светском приеме и пошел по дорожке через парк, словно ничего и не случилось. Брэд догнал его в два шага и они, как и прежде, пошли рядом.

– Здесь есть одно здание, – сказал ему Оракул. – Тебе понравится…

Ран кивнул.

Кроуфорд припарковал машину. Казалось, Ран этого даже не заметил. Он смотрел в окно и о чем-то думал. Оракул подождал несколько минут, ожидая, когда юноша обратит на него внимание. Но он уже начал понимать, что Рана иногда надо отвлекать от собственных мыслей, иначе он может провести в них всю жизнь.

– Ран, – Кроуфорд тронул его за плечо.

– А? – юноша вздрогнул.

– Мы приехали.

– Да? Извини, я задумался.

– Я заметил. О чем?

– Да так. О тебе. О сестре. Об отце.

Брэд снова почувствовал, как в животе становится холодно. Ему самому нечего было терять. Его семья – Шварц. В этом году к ним обещали направить психокинетика. Четыре человека – более чем достаточно для семьи. А у Рана нормальная семья. Она никогда не одобрит их отношения. Брэд способен победить любого врага, кроме такого. Ведь они тоже любят Рана.

– Все так плохо? – спросил он, помолчав.

– Да нет, – юноша пожал плечами. – Но тебе придется очаровать Айю.

– Почему? – Брэд, как и всегда не мог поспеть за ходом его мыслей.

– Она не любит высоких, – со вздохом признался Ран. – Да и… иностранцев не очень.

– Гайдзинов, ты хотел сказать, – усмехнулся Брэд.

– Я не хотел тебя обидеть, – юноша смутился.

– Я не обиделся, – Оракул подался вперед, разглядывая лицо Рана. – Как бы долго я не жил в Японии, я все равно останусь гайдзином.

– Извини.

– Ты за всю Японию пытаешься извиниться? – Кроуфорд усмехнулся.

– Брэд? – Ран понял, что происходит, только когда лицо Брэда оказалось в сантиметре от его собственного. Он подался вперед помимо своей воли.

Брэд целовал его осторожно, положил руку ему на затылок, прижимая к себе. Рот Рана был горячим. Брэд пил его дыхание. Юноша издал приглушенное «мммм» и закрыл глаза. Оракул знал, что будет всего через несколько минут, но не мог отказаться. Что бы там ни говорил Ран, но ему определенно это нравилось. Он почти не отвечал на поцелуй, только открыл рот. Ран обмер в его руках, как мышонок и Кроуфорд поспешил этим воспользоваться. Он погладил его по спине, притягивая ближе. В машине становилось все более неудобно. И если верить видению, то произойдет это между ними в другом месте…

Ран открыл глаза.

Неужели уже все? Брэд помедлил секунду прежде, чем отпустить юношу. Тот дернулся из его объятий.

– Зачем ты это сделал? – выдохнул он.

– Ран, – Кроуфорд моргнул. У него запотели очки. – Не начинай снова…

– Ты всегда… это так неожиданно… я даже не успеваю подумать…

– Ты гораздо честнее, когда не думаешь…

– Черт! – Ран неожиданно дернул дверь и выскочил из машины.

Брэд метнулся за ним, опасаясь, что юноша сейчас убежит, но он быстрым шагом шел в дом.

Шульдих сунул в рот палочку Поки и пошел в гостиную. Он даже не успел сесть на диван, когда дверь глухо хлопнула, словно ей ударили со всей дури. Потом еще раз.

– Ран! Подожди! – голос Брэда из коридора дал понять телепату, что это не террористы к ним вломились, а явилось дорогое начальство и его будущий любовник.

– Оставь меня! Ты не видишь – я зол! – голос Рана не был громким, но каждое слово падало, как камень. Даже Шульдих поежился.

– Из-за чего? – Кроуфорда этим было не остановить. – Все было хорошо.

Они оба влетели в гостиную, даже не разувшись. Шульдих попятился, уперся в диван и сел. Ему казалось, что посреди комнаты бушует черно-алый ураган. Брэд, наконец, догнал юношу и схватил его за руку, разворачивая к себе.

– Какая муха тебя укусила?

– Эта муха – ты, – Ран поджал губы. – Не тебе рассуждать о моей честности!

– Я не имел в виду ничего серьезного, – Брэд был непреклонен. – Но тебе же понравилось! Я это чувствовал!

– Какое это имеет значение!? – Ран начал повышать голос. – Я ведь просил тебя! Я тебя предупреждал! Ты меня не слушал похоже!

– Я слушал тебя! Но мне казалось, что и ты меня понял!

– Я… – Ран задохнулся. Было похоже, что его возмущение никак не примет осознанную форму. Шульдиха они не замечали совершенно. А тот прикрыл глаза. Он чувствовал, как его давит и разрывают эмоции, исходящие от этих двоих. Чувства Рана были противоречивыми. Брэд ему нравился. Ран не хотел отпускать его и не хотел приближать слишком сильно. Он был возбужден горячими поцелуями, но боялся этого еще больше. Страх, отчаяние, неуверенность, стыд, боль и похоже… любовь, которая порождала все первые чувства. Брэд источал волны вожделения и любви. Его мысли были рваными. В них были видения будущего, с весьма интимными подробностями. Он терпел все. Но и его терпение было на исходе. Природная жестокость рвалась из него. Чем больше кричал Ран, тем слабее сопротивление Брэда собственным страстям. Страстям почти невозможным для человека настолько холодного во всем остальном. Он не понимал, из-за чего Ран в таком состоянии. Как может не понимать человек не знающий страха.

– Может, мне и понравилось бы, если бы ты так не давил на меня! Ты из штанов выскакиваешь…

– Ран, я люблю тебя. Это нормальная реакция!

– Да ты хоть понимаешь, каково мне?

– Понимаю…

– Ни черта ты не понимаешь! Я с тобой сойду с ума! С тобой и твоими предсказаниями!

– Я не виноват, что будущее такое, какое оно есть! Я его просто вижу!

– Ты специально меня запутываешь, старый извращенец!

– Я ни разу тебе не солгал!

– Откуда мне знать!

– Да ты просто боишься!

– Не смей мне этого говорить!

– Это правда! Ты ведь позволяешь мне себя целовать! А потом только вспоминаешь, что не надо было!

– Да мне иногда кажется, что ты на меня прямо залезешь!

– Ран!

– Брэд!

– Хватит! – рявкнул Шульдих, вскакивая. Его голова не выдержит этого больше ни секунды. Ран и Брэд стояли друг напротив друга и орали, похоже, сами не заметив, когда перешли на крик. Они удивленно уставились на немца, который подскочил к ним. Он чувствовал, что встревает между молотом и наковальней, но выбора у него уже не было.

– Шульдих?

– Что ты…

– Хватит, я сказал! – снова рявкнул телепат. – Вы два безмозглых, влюбленных идиота! Найдите себе другого телепата и над ним издевайтесь! Я этого терпеть не намерен! Я это решу раз и навсегда!

Он уперся ладонью в лоб Брэда, а второй в лоб Рана и коротко выдохнув, выплеснул содержимое каждого из них в другого.

Брэд привычный к таким фокусам, замер с открытыми глазами. Он чувствовал теперь, что Ран его любит, но ужасно боится. Не отношений. Силы, которую источал Брэд. Она его подавляла. Он боялся потерять себя. Чувствовал, что сгорит, если они будут вместе. И вместе с тем была жесткая уверенность, что Брэд прав. Между ними было что-то с самого начала. Проскочившая искра упала в сухую траву их мыслей и чувств, в пять коротких дней сделав их самыми близкими на свете людьми. И воля Рана противилась этому. Противилась не ради морали, ради сохранения самой себя. Брэд в глазах Рана обладал каким-то невероятным, подавляющим могуществом и этим напоминал ему отца.

Ран коротко вскрикнул. Шквал, обрушившийся на него, едва не лишил его чувств. Словно в один момент он сам все это почувствовал. Не как с экраном на который ты смотришь и оцениваешь. Все это было слишком своим, личным, все чувства Брэда разом стали его собственными. Пусть на секунды, но своими. От которых нельзя отмахнуться. Ими можно только захлебываться. Видение Брэда о сексе между ними такое жаркое, такое возбуждающее. И понимание того, что это не фантазия, а событие будущего. Еще не случившееся, но от этого не менее реальное. И любовь Брэда жжет сердце и разум, окутывая. Он не понимал, как давит на Рана. Он просто любил его. Чувство, непривычное для самого себя, которое раскалывало лед в душе и бередило старые раны, которых не хотелось касаться. Раны ребенка без отца и матери, брошенного на алтарь собственного дара. Брэд тянулся к нему, нуждался в нем, боялся его испугать, но не мог остановить себя. Так много эмоций за непроницаемым лицом.

Шульдих быстро отступил на шаг назад, отпуская их. Они стояли оглушенные, а потом Ран рванулся к Кроуфорду, словно силился спасти утопающего. Он обнял Брэда за шею и поцеловал его. Впервые сам, по собственной воле. Немного неумело, но со всей страстью, на которую был способен. Оракул тут же обхватил его руками, и прижал к себе. Ран не возражал. Через минуту они уже жадно ласкали друг дуга. Пальцы Брэда расстегивали рубашку Рана. Юноша зарылся пальцами в его волосы. Поцелуя они не прекращали.

– Кхм, – прокашлялся Шульдих. – Что прямо здесь?

Они на секунду разорвали поцелуй и посмотрели друг другу в глаза. Потом Брэд прижал Рана к себе крепче и потащил обратно в коридор. Шульдих хмыкнул, интересно до чьей комнаты они доберутся. Дверь хлопнула через полминуты. Значит до комнаты Рана. Она на первом этаже. Ну и правильно. До комнаты Брэда, на второй этаж, они бы просто не дошли. И все случилось бы прямо на лестнице. Не слишком романтично.

Шульдих вздохнул с чувством выполненного долга, сунул в рот палочку Поки и сел на диван. Может, зря он так с ними? И все должно было происходить естественно? Они должны понять чувства друг друга и свои собственные без посторонней помощи. Но телепату сегодня была особенно дорога его крыша, которую эти двое ему чуть не взорвали только что. На периферии сознания плескалось черное и алое, но теперь оно пахло страстью и сексом.

Брэд толкнул Рана на кровать и придавил всей тяжестью своего тела, снова впиваясь в его губы. Юноша неловкими дрожащими пальцами распустил его галстук. Губы Рана горели огнем. Брэд делал с ним что-то невероятное, заставляя чувствовать дрожь, страх и страсть. Он возьмет его. Сделает своим. Своим навсегда.

Они разомкнули губы. И Ран осторожно снял с Оракула очки, заглядывая в глубокие, как бездна глаза. Положить очки было некуда и юноша, не понимая, что делает, просто держал их в руке.

– Брэд, – выдохнул он. – Прости меня. Я люблю тебя.

– Я не буду тебя подавлять. Я обещаю.

– Не надо. Ничего не надо обещать. Обними меня… – Ран не успел договорить, Брэд бросился на него так, что Ран выронил очки куда-то на пол. – Мммм.

Оракул не мог поверить, что это с ними происходит. Они целовались. Кроуфорд жадно и судорожно раздевал Рана. Он хотел добраться до его бледной восхитительной кожи, облизать его всего, любить его. Любить всего.

Все происходило слишком быстро. Ран имел подобный опыт только с женщинами, но там все было не так. На секунду ему стало страшно. Но это был другой страх. Страх животный, перед болью, перед напором сильного мужчины, из-под которого он бы уже не смог вырваться, даже если бы захотел. Оракул был как безумный. Он расстегнул на нем рубашку, джинсы. Горячие ладони Брэда были везде, трогали его самые чувствительные места.

– Брэд! – Ран дернулся и понял, что ничего уже не зависит от его желания. – Брэд!

Оракул поцеловал его в ответ и сдернул рубашку с плеч юноши. Ран испугано вскрикнул. Кроуфорд только от этого очнулся. Что он делает? Еще несколько минут и он бы его изнасиловал. Примитивно и, возможно, грубо. Ран был возбужден и напуган. Брэд успел почти раздеть его, так он стремился к его телу.

– Прости, – Оракул поцеловал его в плечо и осторожно расстегнул манжеты на рубашке Рана, поцеловал в ладонь. Юноша выдохнул и посмотрел на него.

– Я… понимаю…

Брэд снял с него рубашку, осторожно целуя бледную сладкую кожу сантиметр за сантиметром. Ран тяжело дышал. Брэд был возбужден просто безумно. Юноша потянулся к нему, тоже стал его раздевать. Расстегнул жилет. Кроуфорд сунул пальцы за ремень джинсов Рана.

– Можно? – тихо спросил Оракул.

– Да.

Брэд старался изо всех сил не торопиться, но получалось все равно судорожно. Он снял с Рана джинсы. Юноша покраснел и потянулся к нему. Брэд теперь видел, что Ран возбужден ничуть не меньше его самого.

– Разденься… – прошептал Ран.

Кроуфорд неуверенно снял с себя жилет, но потом как-то забыл об остальном. Снова стал целовать Рана – в шею, плечи – осторожно гладить его. Руки дрожали от возбуждения.

– Мммм, – юноша откинулся на постели. – Хоть штаны сними… Неудобно же…

– Сейчас, – Брэд опускался поцелуями ниже, по его груди, животу. Ран был в трусах. Брэд погладил рукой его возбужденный член. Ран принадлежал ему. Он ему все позволял. Он хотел его.

Кроуфорд поцеловал член Рана через ткань. Тот вскрикнул и вцепился в его волосы. Брэд спустил с него белье, любуясь видом обнаженного юноши. Ран прикрыл глаза. Лихорадочный румянец тронул его щеки, придавая лицу одновременно невинное и развратное выражение. Оракул почти не думал о том, что делает, когда наклонился и взял в рот член Рана. Но он был награжден долгим стоном.

– Брээээээд!

Кроуфорд поднял взгляд, чтобы посмотреть на дивную картину. Юноша извивался под его умелыми ласками. В планы Оракула на сегодня входило сначала доставить ему удовольствие, а потом перейти к сладкому. Главное было самому не кончить раньше. Член Рана был темным от прилившейся крови и очень горячим. Брэд взял его в рот полностью, чувствуя себя вопреки расхожему мнению не униженным, а наоборот повелителем этого прекрасного существа, которое дрожало под ним.

– Брэд, я сейчас… – Ран всхлипнул и зажал рот рукой.

Брэд ничего не ответил, а только пососал головку его члена, проводя языком по самому кончику. Все-таки Ран был слишком молод. Он вцепился в волосы Кроуфорда и толкнул бедрами, кончая.

– Мммммм, – юноша тяжело дышал и дрожал.

Оракул облизнулся и поцеловал Рана в живот, в сгиб ноги, в бедро.

– Брэд, – выдохнул Ран, приподнимая голову. – Ты.. Тебе… Давай, я тоже…

– Заманчиво, – Кроуфорд усмехнулся. – Но я бы хотел кое-чего другого.

Он коснулся зажатого входа в его тело. До этого Брэд думал, что покраснеть сильнее нельзя, но Ран умудрился.

– Я… я никогда этого не делал… – юноша никак не мог восстановить дыхание.

– Ран, – Брэд убрал руку. Он на самом деле не собирался заставлять его этого делать, если он не был готов.

– Нет! – Ран поймал его за запястье и потянул к себе.

Брэд поднялся и обнял юношу. Тот теперь мог чувствовать, насколько Оракул возбужден. Ран вздохнул и почувствовал, что готов на все, лишь бы стать тем, кто утолит это желание.

– Давай… давай, сделаем это, – прошептал он, опуская взгляд.

– Ран… Ты понимаешь, – Брэд сам не верил, что говорит это. – Это будет больно.

– Пусть, – еле слышно выдохнул Ран.

От его горячего шепота и самих слов Кроуфорд чуть не взвыл.

– Черт! – оргазм был, как глухой отзвук. Он не принес удовлетворения. Ран был прав – штаны лучше было снять заранее.

– Брэд? – Ран чувствовал, как напрягся Оракул всем телом, а потом расслабился.

– Полежи минутку, – Брэд чмокнул его в шею и встал.

– Ты куда? – растеряно произнес юноша.

– Надо кое-что принести. Не двигайся.

– Хорошо, – покорно согласился Ран, хотя ничего и не понял.

Кроуфорд вышел в коридор и едва ли не бегом бросился в ванную. На пороге он столкнулся с Фарфарелло, который уставился на него так, словно у шефа выросли крылья, копыта и пара рогов.

– Отвали! – рявкнул на него Брэд, вламываясь в ванную и одним движением сгреб все пластиковые коробки и бутылочки с полки. Они посыпались на пол, как кегли. Тюбик со смазкой сиротливо лежал в глубине полки. Брэд схватил его и точно так же метнулся обратно в комнату, где его ждал самый красивый парень в Париже, согласный сейчас на все.

Ран действительно даже не двинулся. Когда вошел Брэд он протянул к нему руку.

– Иди ко мне.

– Сейчас, – Оракул расстегнул на себе рубашку и сбросил ее в кресло. В брюках было мокро и неприятно. Их Брэд расстегнул и тоже снял. Полностью обнаженным он склонился над Раном. Тот смотрел на него широко открытыми глазами.

– Ты… Ты… Брэд… Ты… – Ран, похоже, не мог найти никаких слов.

Кроуфорд его поцеловал. О своей эрекции он не волновался. Она вернулась после второго поцелуя, просто чувствуя рядом горячее желанное тело, сладкий дурманящий запах его кожи, тонкие пальцы в волосах.

Они, наконец, оба были полностью обнажены, и желание обоих было очевидно.

Брэд пообещал себе, что будет с ним осторожен. Теперь, когда первое желание схлынуло – он даже был рад этому. Теперь они смогут сделать все нормально. Ран лежал, раздвинув ноги, почти так же, как тогда, когда Брэд пришел за ним, чтобы спасти. Оракул даже заглянул ему в глаза, чтобы убедиться – юноша понимает, что делает. Ран ответил ему горячим взглядом из-под чуть опущенных ресниц и потерся щекой о его ладонь. Это движение чуть все и не испортило. Кроуфорд едва не шарахнулся от него. Ран вел себя, как ребенок, который просто не понимает, что с ним делают.

– Ран…

– Брэд, ты ведь знаешь, что нужно делать? – выдохнул юноша и снова потерся об его руку.

– Д-да, – Брэд склонился над ним и поцеловал в шею, потом ниже, провел языком вверх до самого уха.

– Ах! – Ран вздрогнул.

Брэд слабо понимал, что делает, когда раскрутил тюбик и выдавил смазку на пальцы. Его надо подготовить. Если бы еще Оракул мог поручиться, что сможет это сделать и не сорвется… Было жарко. Кровь стучала в висках. Ран разметался по постели и тяжело дышал. Он не привык, чтобы с его телом так обращались. А Брэд продолжал ласкать его одной рукой, спускаясь от груди к животу и снова поднимаясь, пока Ран не стал выгибаться на постели, жадно ловя каждое прикосновение. Кроуфорд осторожно коснулся его между ног. Ран в пылу страсти, похоже, не заметил этого прикосновения, и Брэд уже увереннее, провел пальцами, распределяя смазку медленными массирующими движениями.

– Брээээд, – юноша всхлипнул.

– Сейчас, – Оракул сжал зубы до хруста. Да что с ним самим происходит? Он возбужден. Он безумно возбужден. И что с того, что он уже один раз кончил? Ран рядом с ним, под ним и хочет его. Он позволил сделать себе минет. Одного этого Кроуфорду хватило бы на месяц эротических фантазий. А секс… От одной мысли, что он сейчас причинит Рану боль, его мутило. Но это уже было не остановить. Они сорвались с обрыва и не остановятся, пока не достигнут дна в познании друг друга.

Брэд втолкнул в него палец. Ран снова всхлипнул. Оракул вытащил из него палец, добавил смазки и снова ввел, на этот раз осторожнее. Ему все время приходилось останавливать себя, чтобы не сделать что-то по-настоящему грубое. Ран – не та шлюха, которую он трахал позавчера. Того парня можно было нагнуть в любом направлении и иметь сколько хочешь. Ран казался Брэду почти хрустальным. Правда, если учесть, что юноша был сильным и уверенным в себе человеком, то это было немного странным. Но странности этой Брэд не замечал.

– Поцелуй меня, – взмолился Ран, и Брэд выполнил его просьбу немедленно, отвлекая от ощущения своих пальцев внутри, которые он медленно двигал и проворачивал, растягивая его.

Они исступленно целовались. Ран как-то естественно перехватил инициативу, лаская рот Оракула. Только сейчас Брэд стал понимать, что так, наверное, Ран вел себя с женщинами, но лежать под кем-то ему довелось впервые. И для первого раза он неплохо справлялся. Брэд осторожно ввел в него уже два пальца.

– Мммм, – Ран вжался в постель. Тело инстинктивно старалось уйти от вторжения, но вот он выдохнул и слабо улыбнулся Брэду, провел ладонью по его лбу, стирая бисеринки пота. Похоже, мысль, что это так сложно и болезненно не для него одного, но и для партнера тоже – укрепила его решимость.

Кроуфорд провернул пальцы и коснулся простаты. Обретенный с таким трудом самоконтроль мгновенно покинул Рана. Он вскрикнул и заметался.

– Что… что… ты… – задыхался он.

– Тебе нравится? – Брэд тяжело дыша, склонился над его лицом. Собственный член пульсировал и требовал внимания, но обе руки были заняты Раном.

– Да, – юноша выдохнул и рванулся к нему, обхватил руками и поцеловал. – Да. Да. Да.

Брэд усмехнулся и вытащил пальцы. Это было слишком жестоко. Ран всхлипнул разочарованно. Но Оракул только добавил смазки, чтобы и внутри было все готово принять его. Ран подался всем телом, когда желанные пальцы вернулись и снова коснулись той точки.

– Брэд! Ты можешь уже…

– Еще немного, – Кроуфорд поцеловал своего мальчика в мокрый от пота висок.

– Мне так странно…

– Я знаю, – снова поцелуй.

– Брэд! Брэд, пожалуйста! – Ран сам не понимал, о чем просит. Но Брэд понял его. Он слишком мучил его.

Пальцы уже входили легко с влажным звуком, который ударял Брэду в голову. Это было невероятное действие. Лучше самого секса. Он растягивал Рана, чтобы он мог принять в себя его член. От мыслей об этом возбуждение становилось нестерпимым.

Наконец, Кроуфорд вытащил из него пальцы. Ран зашипел, как рассерженная кошка.

– Скажи, если будет больно, – прошептал Брэд и подхватил юношу за талию, устраиваясь между его ног.

– Не скажу, – выдохнул Ран, обнимая Оракула за шею.

Брэд усмехнулся. Упрямый мальчишка. За это он его и полюбил.

Кроуфорд нанес смазку, оставшуюся на пальцах, на собственный член и прижался к входу в тело Рана. Юноша чуть развел ноги и напрягся всем телом.

– Расслабься…

– Я…

– Выдохни. Не задерживай дыхание.

Ран послушно выдохнул и в тот же момент Брэд подался вперед.

– Ааах! – юноша не сумел сдержать крик. Из его глаз брызнули слезы. Он зарылся пальцами в волосы Брэда.

Оракул уже видел этот момент. И он был именно таким. Он сделал все, чтобы он стал именно таким.

Он вошел в Рана полностью.

– Он… он весь там? – прошептал юноша. На щеках у него были мокрые дорожки. Брэд поцеловал их, собирая губами слезы.

– Мн… Да.

– Хорошо, – Ран откинулся на подушку.

Он не понимал, какое усилие требуется Брэду, чтобы не двигаться, пока он привыкал. В этот момент Кроуфорд готов был разорвать тело под собой. Оно должно принадлежать ему. Ему одному. Оракул качнул бедрами и Ран вскрикнул. Никто больше не должен слышать, как он стонет. Никто не должен знать, какая тонкая, почти девичья, у Рана талия. Никто не должен прикасаться к нему так глубоко внутри.

Юноша извивался под ним. Движения обоих были рваными, аритмичными. Они никак не могли попасть в такт друг другу. Но чувство близости, которое рождалось между их телами, компенсировало все это.

Брэд чувствовал, как туго его обхватывает Ран. Двигаться было страшно. Он боялся порвать его. И не двигаться было уже невозможно. Ран вскрикивал, но его руки не отпускали Брэда, скользили по спине, волосам, лицу, груди.

Секс между мужчинами всегда выходил за грань морали. В нем только собственное тело становилось мерилом всех вещей. Брэд не хотел, чтобы Ран разочаровался в нем. На секунду он замер. Ран испуганно распахнул глаза.

– Брэд… почему ты…

Кроуфорд дрожал от сдерживаемого возбуждения, от желания рвать на части, владеть, уничтожать.

– Брэд.

От ласкового голоса воля просто рассыпалась в прах. От нежных прикосновений Оракул чувствовал, как плывет в глазах.

Ран. Его Ран с ним. Черт! И пусть он мальчишка, почти ребенок. Кто их осудит? Кто, кроме них самих?

– Я люблю тебя, – губы сами сказали это. Брэд не хотел говорить этого в такой момент. Это звучало так, словно относилось только к сексу. Но слова сорвались и их не вернуть.

– Я тоже, – Ран вздохнул.

Оракул снова начал двигаться. Ран вскрикнул – боль и удовольствие смешались друг с другом. Брэд подхватил его за бедра и задрал его ноги так, что почти сложил Рана пополам. Юноша только застонал. Так Брэд проникал в него еще глубже. И это, наконец, позволило им двигаться в одном ритме.

Ран казался ему ужасно маленьким, дрожащим, горячим. Особенно его задница, в которую Брэд входил, встречая каждый раз тугое сопротивление мышц.

Кроуфорд положил руку на член Рана и начал дрочить ему, в такт собственным движениям внутри. Юноша придушено вскрикнул, его глаза закрылись. Он что-то прошептал. Слишком тихо. Брэд не смог разобрать ни слова.

Оракул продолжал трахать Рана, теперь уже слишком быстро. От узды, сдерживающей Брэда в начале почти ничего не осталось. Он только хотел, чтобы Ран кончил под ним, и кончить самому. Он уже видел, что Ран на пределе, если не помочь ему кончить сейчас, то он просто отключится.

Брэд погладил большим пальцем головку его члена. Ран застонал, не открывая глаз. Дыхание его было рваным, хриплым. Казалось, он наслаждался тем, что делал с ним Брэд. Наслаждался, несмотря на боль.

Он снова что-то прошептал.

– Ран? – Брэд опирался рукой в кровать рядом с его головой. Он согнул ее в локте и уперся лбом в лоб Рана и только тогда расслышал.

– Еще, Брэд. Еще… – почти беззвучная мольба.

Брэд застонал, сцепив зубы, и кончил. Проклятье! Слишком быстро… Ран еще не…

Ран распахнул глаза. У него даже не было больше сил закричать. Он дернулся, выгибаясь на кровати, и тоже излился в руку Брэда.

Кроуфорд улыбнулся. Почти одновременно. Они это сделали!

Он осторожно отпусти ноги Рана, и вышел из него. Юноша издал какой-то протестующий звук, но Кроуфорд тут же поцеловал его.

Брэд целовал его и поглаживал, чувствуя, как Ран просто отключается у него в руках. Для него это было слишком много. У него наверняка-то и с женщинами еще не было ничего серьезного. И тут сразу такое.

Брэд повозился, укладываясь рядом. Благо кровать была широкой. Ран перекатился на бок, обнял Оракула и уткнулся носом куда-то в сгиб шеи.

– Спи, мой хороший, – Брэд погладил его по волосам.

Никто и никогда не сможет сказать, что Брэд Кроуфорд влюбился в труса. Смелость этого мальчишки граничила с безумием. Он бросил под ноги все моральные нормы и потоптался по ним. Он боялся силы Оракула, но страх его не остановил. Ран его любил. Это единственное, что было важно.

Кроуфорд сам закрыл глаза. Кровь еще бешено стучала в висках. Он смог. Он почти сдержал себя. Он не был груб или жесток. Он все сделал правильно. Пусть не так нежно, как Ран заслуживает, но Брэд старался. И видение сбылось…

Фарфарелло прислушался. Крики из гостевой комнаты были настолько однозначного происхождения, что ошибиться было трудно.

– Шульдих? – он посмотрел на немца. – Твоя работа?

– Ага, – Шульдих пялился в телевизор.

– Гм, а с мальчишкой точно все будет в порядке?

– Ага. В полном, – отмахнулся немец, не отрываясь от экрана. – Отстань.

– Хитрый какой! – возмутился берсерк. – Ты-то ведь все чувствуешь. А мне интересно.

– Ну, отсоединись и загляни. Брэд тебя сейчас даже не заметит.

– Неоправданный риск, – вздохнул Фарфарелло.

– Тогда не приставай.

– Он его не убьет?

– С каких пор тебе не все равно? – Шульдих поднял на него взгляд.

– Не знаю, – берсерк сел в кресло. – Мне кажется, они подходят друг другу. Если Брэд ему что-нибудь сделает, то сам же об этом пожалеет.

Телепат помолчал, к чему-то прислушиваясь.

– Знаешь, – вздохнул он. – Они друг друга стоят. Ран ничем ему не уступит в извращенности.

– Шульдих, а ты не завираешься? – подозрительно спросил Фарфарелло. – Ран показался мне совсем невинным мальчишкой.

– Ты Брэда разве не знаешь? – фыркнул немец. – Он способен трахнуть что угодно.

– Трахнуть – это ясное дело. Но мне кажется, он над ним трясется, как курица над цыпленком.

– Есть такое дело.

– И что с ними будет?

– Фарф, я телепат, когда Оракул проспится – у него и спросишь.

– Нда… – берсерк прислушался. – Затихли вроде.

– Они почти закончили. Оооо… Вот теперь закончили.

– Шульдих, – Фарфарелло откровенно смеялся.

– Что? – очнулся немец.

– Тебе нужно в ванную, – он кивнул на его штаны.

Шульдих посмотрел вниз на предательскую эрекцию. С ним это бывало, когда он ловил не свои чувства.

– Нда… – телепат встал. – Надеюсь, они не будут и дальше продолжать это делать здесь.

– В Японии придется дом новый снять. Побольше, – вслух подумал берсерк.

– Ты думаешь, Брэд позволит ему жить с нами? – ужаснулся Шульдих и исчез в ванной.

– Ну, как знать… – вздохнул Фарфарелло.

Глава Четыре

Если хочешь остаться, останься просто так,
Пусть тебе приснятся сны о тёплых берегах,
Давно за двенадцать, а ты еще в гостях,
Ты думаешь остаться, так останься просто так.
(с. Дискотека Авария)

Ран открыл глаза. Тело наполняла сладкая истома. В комнате было светло, значит уже утро. Через минуту он вспомнил, что вчера случилось, и в ужасе зажмурился. Господи! Что он натворил! Что они натворили!

Он переспал с Брэдом! Рану даже не надо было оборачиваться, чтобы понять: Брэд спит рядом на постели. Тяжелая ладонь по-хозяйски лежала у Рана на бедре. Юноша тихо вздохнул. Он хотел бы пожалеть о вчерашнем, но у него не получалось. Первый ужас схлынул и пришли воспоминания. Он сам просил Брэда об этом. Не просто воспользовался человеком, который его любит, но понял, что сам этого хочет. Брэд был такой странный. Как он его согнул! Ран думал, что отключится. Юноша из приличной семьи, он имел представление об анальном сексе весьма смутное. До вчерашнего дня. Это было… было… что-то. Ран чуть не застонал в голос. Ему понравилось. Да, ему, черт возьми, понравилось! Брэд смотрел на него шальными глазами. И обращался с ним, словно Ран хрустальный. Почему-то это беспокоило юношу больше всего. Он лежал, не шевелясь и боясь побеспокоить Брэда. Ведь тогда придется посмотреть ему в глаза. А как он это сделает? Если сам не знает, что думать.

Может, Брэд в нем теперь разочарован? Ран чувствовал себя неопытным мальчишкой. Как со своей первой женщиной. Брэд был искусным любовником. Очень искусным. Ран даже подумать боялся, где он всему этому научился. Неужели семь лет такая большая разница? Наверное…

Господи. Ран не хотел открывать глаза и вообще просыпаться. Вчерашний вечер был чем-то невероятным. Утро все развеяло в клочья. Сожаления по-прежнему не было. Был страх. Что после того, что произошло, Брэд оставит его. А Ран уже понимал, что любит его. Пусть он мужчина, пусть он гайдзин, пусть он Оракул, пусть он убийца – Ран все равно его любит.

Кроуфорд зашевелился в постели и юноша обмер, затаившись, как мышь под веником.

Брэд посмотрел на голую спину Рана. Одеяло сползло и прикрывало только бедра. На шее был алый засос. Кроуфорд даже не помнил, когда его поставил.

Юноша все еще спал. Он засыпал в объятиях Брэда, а ночью ему стало жарко и он откатился на край кровати, что, в общем-то, нормально для человека, который не привык делить с кем-то постель. Кроуфорд погладил его по бедру. Тело Рана было горячее, изгиб талии притягивал взгляд.

Оракул несколько минут смотрел на его спину, вспоминал прошлую ночь. Ран был прекрасен. Он странно себя вел. Словно… Брэд похолодел от этой мысли. Только не это! Сейчас Ран проснется и во что превратится их первая ночь? Если только Брэд прав.

«Шульдих» – позвал он.

«Чего?» – немедленно откликнулся телепат.

«Что ты вчера сделал с Раном?»

«Я? А я тут причем?»

«Не прикидывайся идиотом. Ты что-то ему внушил?»

«Хе-хе-хе» – мысленный голос Шульдиха рассмеялся по-настоящему весело.

«Шульдих!»

«Ты параноик, Брэд. Не веришь, что такое счастье может упасть в твою постель?»

«Если ты что-то с ним сделал…»

«Я ничего с ним не делал. Просто поделился твоими чувствами. Они его тронули»

«То же самое, что и со мной?»

«Да. Это не внушение. Оно длится всего несколько секунд – ты это и сам знаешь»

«Если он сейчас проснется и пожалеет, то я тебя убью»

«Брэд, вообще-то он уже давно не спит, если тебя это так волнует»

«Что!?»

Кроуфорд разорвал контакт и посмотрел на Рана. Только сейчас он понял, как напряженно выглядит его спина. Он не спал с самого начала.

Брэд придвинулся ближе и погладил его по спине.

– Ран, я знаю, что ты не спишь.

Юноша вздрогнул, но не повернулся.

– Доброе утро, – Брэд поцеловал его в шею.

Ран промолчал. Только напрягся еще сильнее. Брэд снова почувствовал, что холодеет. Неужели это все?

– Ран, скажи что-нибудь. Я… все так плохо?

Юноша резко повернулся. Взгляд у него был испуганный. Он помолчал, глядя Оракулу в глаза.

– Доброе утро, Брэд, – сказал он, наконец.

Голос у него был чуть хрипловатым. Накричался он вчера. Видимо Ран и сам не ожидал, что его голос прозвучит так. Брэд приподнял брови и улыбнулся.

– Все хорошо? – спросил он, разглядывая своего драгоценного любовника. Тот был покрыт засосами, встрепанный, покрасневший.

– Да. Извини.

Они молча лежали и смотрели друг на друга. Брэд перебирал рукой алые волосы.

– Не жалеешь? – спросил он.

– Нет, – Ран улыбнулся. – А ты?

– И не надейся.

Юноша тихо и облегченно рассмеялся.

– Хорошее утро.

– Хорошая ночь, – откликнулся Оракул.

– Да.

Брэд провел пальцем по его губам.

– Можно я тебя поцелую? – спросил он, немного подумав.

Вместо ответа Ран потянулся к нему. Они целовались долго, изучающе. Ран поглаживал его ладонью по груди, а Брэд обхватил Рана за талию, словно по-прежнему опасаясь, что любовник от него сбежит.

– Ну, хватит, – остановил его Брэд, отстранил от себя.

– Да? – Ран улыбнулся. – Почему?

– Ну, как тебе сказать, – Оракул прижал его теснее, так, чтобы Ран почувствовал его эрекцию. Спали они обнаженными. Юноша мгновенно залился краской.

– Ты снова хочешь?

– Разве не очевидно? – Кроуфорд отпустил его, но Ран от него не отодвинулся.

– Мы можем… если хочешь…

Брэд уставился на любовника, словно увидел его впервые.

– Ран, гм…

– Что? – Ран поднял на него взгляд.

Брэд не выдержал и улыбнулся.

– Ты бы встал и немного прошелся – тогда поймешь.

– Да? – недоверчиво спросил юноша. – А завтра?

– Что завтра? – не понял, обычно догадливый Оракул.

– Завтра можно будет?

– Ран!

– Да что с тобой? – возмутился Ран совершенно искренне. – Ты не хочешь?

– Хочу. Но надо немного потерпеть. Твое тело еще не привыкло к такому.

– Нам обоим придется потерпеть? – недоверчиво поднял бровь юноша.

– Да. Обоим, – не моргнул глазом Брэд, словно и не он третьего дня ходил в бар, снять себе парня.

– Тогда пообещай мне кое-что, – Ран немного от него отстранился.

– М?

– В следующий раз ты не станешь так сдерживаться.

– Я что? – Брэд чуть не поперхнулся. – Откуда ты…

– Я чувствовал. Ты был такой напряженный.

– Я просто хотел, чтобы тебе было со мной хорошо, – Оракул не мог понять, почему он все время чувствовал себя идиотом перед этим мальчишкой. Ран видел его насквозь. И понимал то, чего понимать не мог.

– Я тоже хочу, чтобы тебе было со мной хорошо, – вздохнул Ран и улегся на спину.

Брэд видел, как он вздрогнул. Похоже, он начал чувствовать последствия бурной ночи. Натертая членом задница доставит ему сегодня немало болезненных ощущений. Чтобы это понять – не нужно быть Оракулом.

– Ран, – у Брэда аж опустилось все. – Ты хоть понимаешь, что я за человек?

– Я догадываюсь.

– Интересно как?

– Не знаю, – Ран пожал плечами. – Ты не совсем человек. Шульдих сказал, что ты вытащил его из дерьма.

– Прямо так и сказал?

– Да.

– Хм…

– Так вот, – юноша говорил, глядя куда-то в потолок. – Я не знаю, скольких ты убил, но я не имею права тебя судить. Ты хороший человек. Просто в тебе много сдерживаемой жестокости, но я не хочу, чтобы ты сдерживался. Только не со мной. Я хочу видеть настоящего тебя…

– Ран, – Брэд зажал ему рот ладонью. – Я этого просто не заслужил.

Кроуфорду было так плохо, словно юноша намеренно мучил его. Его доброта окутывала. Кроуфорд знал, что он сам из себя представляет. Он всю жизнь был жестоким ублюдком. Зачем это скрывать? Но впервые ему было от этого так плохо. Ран принимал его таким, какой он есть. И поэтому оставаться собой было почти невозможно.

– Я плохой человек, Ран. Меня не оправдывает ни мое детство, ни опыты проводимые надо мной. Я стал тем, кем хотел стать. Трупами убитых мной можно заполнить целое кладбище. И я никогда ни о чем не жалел.

Юноша убрал его руку от своего лица. Он смотрел на Оракула спокойно и влюбленно.

– Но ты добивался меня?

– Я привык сам творить свое будущее.

– Если бы ты, правда, думал, что ты плохой человек – ты бы не стал меня добиваться. Но ты с самого начала знал, что достоин меня, как я тебя. Поэтому – все хорошо. Давай попробуем быть вместе.

– Давай, – только и смог сказать Брэд, потом потянулся поцеловать Рана.

У него самый лучший любовник. Он не наивный, как могло показаться. Он все понимает. Просто принимает как должное.

– Я люблю тебя, Брэд, – прошептал ему в губы Ран. – Сделанного уже не исправить, но у нас есть будущее.

– Да. Есть, – Кроуфорд поцеловал его.

Солнце пропитывало воздух. Было так ярко. Но Ран пылал ярче. Он повернулся к Оракулу и улыбнулся, так, словно они давно не виделись. Он был старше, чем сейчас. Юноша стоял на самом краю обрыва.

Кроуфорд вздохнул. Очередное видение ни о чем. Очередной узелок их будущего. Только опять не ясно, почему этот обрыв, это солнце и эта улыбка так важны.

– Брэд? – удивленно спросил Ран.

– Давай вставать, – Оракул сел. – Иначе пролежим в постели весь день, а тебе сегодня возвращаться к отцу.

– Ох, – Ран, похоже, сам об этом вспомнил.

– Иди в душ. Потом я тебя отвезу, – Брэд встал и понаблюдал, как осторожно поднимается с постели юноша. А если бы Брэд с ним был вчера еще грубее? Он бы вообще не встал?

– Черт! – Ран покачнулся. – Надеюсь, к этому привыкаешь.

– Вообще-то да, – Кроуфорд смотрел, как обнаженный юноша придерживается рукой о стену. Все его тело было в засосах и даже синяках, хотя откуда они – Брэд не мог понять.

– Не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – пробормотал Ран и поплелся в ванную.

– Сын? – Фудзимия удивленно посмотрел на Рана. – Ты в порядке?

– Да. Все хорошо, – откликнулся тот.

Ну не скажет же он отцу, что у него болит задница от того, что американец трахал его, согнув пополам. Забавно, но Ран не испытывал ничего странного, когда думал об этом. Он не мог избавиться от мысли, что то, что произошло между ними, было в порядке вещей. Мужская гордость? Ран фыркнул. Какое отношение она имеет к заднице? Брэд не унизил его ничем: ни своей любовью, ни самим фактом физической близости.

– Ты читал контракт, который я тебе дал?

– Да, отец, – юноша кивнул. – Тебя устраивают их процентные ставки?

– Думаешь, они слишком высоки? – Фудзимия-старший потер висок.

– А ты?

– Зато график фиксированный, что спасет нас от колебаний рынка.

– Если ты так считаешь, то почему спрашиваешь меня? – Ран вздохнул и отложил бумаги.

– Хотел слышать твое мнение.

– Хорошо. Мы на сегодня закончили?

– Да, – отец внимательно на него посмотрел. – Ты выглядишь усталым. Отдохни. Завтра много работы.

– Я видел твое расписание.

– Вот и замечательно.

Ран встал из-за стола и пошел в свой номер. Почти не верилось, что еще сегодня утром они с Брэдом лежали в одной постели. Это было так далеко, почти нереально.

В номере Ран снял одежду и пошел в ванную. Ему все еще было больно.

Выйдя из ванной, юноша не успел даже завязать пояс, когда раздался стук в дверь.

– Кто там? – удивленно спросил Ран, глянув на часы. Было пятнадцать минут двенадцатого.

– Ран, это я, – услышал он голос Крофорда.

– О! – юноша распахнул дверь. На пороге стоял Брэд. Высокий, подтянутый, в белоснежном костюме и, как всегда, самоуверенный до чертиков. – Входи скорее.

Ран втянул его за рукав в свою комнату.

– Извини, – Оракул поправил очки. – Я знаю, что уже поздно…

– Что-то случилось? – юноша испугано подался к нему.

– Ничего, – Брэд протянул руку и откинул с его глаз мокрую челку. – Я просто подумал, что должен увидеть тебя.

– Ты мог позвонить, – Ран растерялся. – Я был в ванной. Ты недолго стучал?

– Нет, – Кроуфорд качнул головой. – Я знал, что ты в душе.

– Ах, да, – юноша улыбнулся. – Извини. Все время забываю.

– Я сейчас уйду. Мы с утра так сумбурно расстались.

– Отец меня сразу припахал, – Ран снова потянул его за рукав. – Проходи.

– Ты выглядишь усталым. Как ты себя чувствуешь?

– Ты это прекрати, – сурово велел ему Ран. – Я не хрустальный.

– Неужели? – саркастически улыбнулся Брэд.

– Мне прямо сейчас надо это доказывать? – приняв его правила игры, приподнял бровь юноша.

– Нет-нет, – засмеялся Оракул и прошел в комнату.

– Ну, смотри, – погрозил ему пальцем Ран. – Я немного устал. Но это вина наших партнеров по бизнесу. Отец хочет, чтобы я знал все о делах. Последние два дня я пропустил, а это как в школе – потом еще труднее.

– Бедненький, – Брэд развернулся и Ран тут же оказался в его объятиях.

– Ох, Брэд, – юноша уткнулся носом в его рубашку. – Как хорошо, что ты пришел.

– Как-то глупо было бы не прийти, – Оракул погладил его по плечам.

Ран вскинул голову и потребовал.

– Поцелуй меня!

Кроуфорд взял его за подбородок и потянул к себе. Разница в росте была не такой уж большой. Ран и сам был не маленького роста. По крайней мере, для японца. Брэд жадно его поцеловал. Юноша с удовольствием подставил ему губы и приоткрыл рот.

Рану никогда не доводилось целоваться с кем-то, кто был выше него ростом, но странно он себя не чувствовал. Скорее он чувствовал себя очень хорошо.

Ему хотелось убедиться, что все, что произошло ночью и утром – настоящее, реальное. И губы Брэда убедили его в этом быстрее всего остального.

Они отстранились друг от друга. Ран увидел, что у Брэда снова запотели очки и спросил с улыбкой.

– Ты не думал носить линзы?

– Думал. Но очки мне нравятся. Они производят нужный эффект на клиентов.

– Неужели?

– Ран, не смейся.

– Почему?

– Потому что я тогда сниму очки, а потом не найду тебя, чтобы поцеловать.

Ран широко улыбнулся, представив, как Брэд будет искать его на ощупь в постели.

– Я не замечал раньше, что у тебя есть чувство юмора.

– Его у меня и нет. Я полностью серьезен, – не моргнув глазом, ответил Оракул и приподнял бровь, когда Ран начал смеяться, уткнувшись ему лбом в плечо.

– Брэд, – простонал юноша. – Ты себе просто не представляешь, как это будет выглядеть.

– Так забавно?

– Не то слово.

Кроуфорд тем временем скользнул рукой ниже, опуская ее с талии Рана на бедро. Тело юноши отреагировало мгновенно. Горячая дрожь прошла по спине, и он вскинул глаза на Оракула.

– Брэд, что ты делаешь?

– Трогаю тебя.

– Зачем, если сам сказал, что секс нам не светит в ближайшую пару дней?

– Но трогать-то тебя я могу, – Брэд поглаживал его одной рукой по талии, второй по заднице. Ран прикрыл глаза и застонал.

– Брэээд…

– Да?

Ран впился в его губы, сминая в ладонях костюм на груди Кроуфорда.

Брэд долго жил в Японии. Иногда он даже думал, что слишком долго. Теперь же этот красивый японский парень заставлял его чувствовать странные вещи. Он приехал к нему, едва ли не через пол Парижа, просто потому что под вечер ему стало казаться, что они расстались слишком быстро и Ран может плохо о нем подумать. Но он по-прежнему ничего не понимал в загадочной японской душе. Ран едва ли не кидался на него. И что теперь делать? Мужчина Брэд или нет? Куда отступать, когда любимый человек в руках и в некотором смысле готов на жертвы.

– Ран, – Брэд поцеловал юношу в шею, за ухом, в ключицу. – Ты не против, если мы сделаем кое-что?

– Это кое-что – секс? – задыхаясь, спросил Ран, подставляя шею под поцелуи.

– В некотором роде…

– Мммм… А подробнее…

Брэд сделал шаг вперед, подталкивая его к кровати. Господи! Как бы он сейчас разложил Рана на ней и снова почувствовал его быстрое дыхание и горячие пальцы в своих волосах. Впрочем, что им мешает?

– Здесь тонкие стены? – спросил Оракул, развязывая пояс на халате юноши.

– Нет… Ах, – Ран уткнулся ногами в кровать и чуть не упал. – Что мы будем делать?

– Побережем твою задницу.

– Да что с ней будет, – пьяным от возбуждения голосом отозвался юноша.

– С ней – ничего. Просто ты удовольствия не получишь.

– Это вряд ли, – Ран дрожал и прижимался к Брэду.

Кроуфорду снова пришлось напомнить себе, что Ран очень молод. Он и сам в его возрасте тоже быстро заводился и питался, казалось, одними гормонами.

Оракул наклонился к самому уху Рана и горячо прошептал:

– Не хочешь попробовать сделать это ртом?

Юноша судорожно выдохнул.

– Брэд… Я не умею…

– Хочешь или нет? – по-прежнему в ухо шептал Кроуфорд, хотя искушение посмотреть сейчас в алое от смущения лицо Рана было невероятным.

– Ты делал мне вчера…

– Я помню. Если не хочешь – мы еще что-нибудь придумаем.

– Хочу, – почти простонал Ран, прижимаясь к нему, так что его твердый уже член потерся о бедро Брэда.

– Давай попробуем, – Оракул решительно толкнул его на кровать.

Ран охнул и упал на спину. Халат распахнулся, обнажая все, на что Брэд еще не успел насмотреться.

– Разве это делают лежа? – растеряно спросил юноша.

– Это по-разному делают. Но мне нужно раздеться.

Кроуфорд быстро снял с себя пиджак и повесил на стул, развязал галстук, расстегнул жилет и рубашку. Ран наблюдал за ним горящими от возбуждения глазами. Брэд усмехнулся. Он снял ботинки, часы. Только потом рубашку и жилет. Ран завозился на постели, садясь, чтобы лучше видеть. Оракул расстегнул ремень на брюках. Это был не стриптиз. Это было просто очень интимное действие. Он раздевался для Рана. Хотя для парней, которых снимал раньше – не всегда даже расстегивал рубашку. Он словно подводил черту. Ран – его любовник, в некотором смысле его судьба, с ним все по-иному. Хотя Кроуфорд давно перестал верить в сантименты, он все-таки не был слепцом, чтобы не узнать любовь, когда она пришла к нему. Он снял брюки, подумав немного, и белье тоже.

Ран протянул к нему руки, словно говоря: «иди сюда» и Брэд повиновался. Он снова повалил Рана на кровать, выпутывая его из гостиничного халата. Тот ерзал под ним.

– Брэээд.

– Сейчас. Дай мне тебя поцеловать сначала.

– Мнммм.

Кроуфорд все-таки отпустил его губы и чуть откатился в сторону. Ран сел и задумчиво осмотрел тело Оракула от макушки до кончиков пальцев, особенно задержавшись в области паха.

– Может, ты лучше сядешь? – глядя, не моргая, спросил он.

– А ты?

– А я на пол.

– Хм? – Оракул удивленно приподнял бровь.

– Я видел такое однажды, – Ран покраснел.

– В порнухе?

– Да. Ребята из школы смотрели…

Брэд сел и привлек его спиной к своей груди. Он наклонился к самому уху, уже поняв, что это нравится Рану.

– Какие ужасные ребята, – пробормотал он. – Учили плохому моего мальчика.

Кожа у юноши была белоснежной и напоминала на ощупь шелк. Брэд провел по ней раскрытыми ладонями, потом откинул волосы с его шеи и поцеловал туда же, где был засос, оставшийся с прошлой ночи, словно подтверждая свое право. Потом он подтолкнул Рана вниз и тот послушно опустился на колени перед ним. Вид у него при этом был возбужденный и смущенный одновременно.

– Скажи, что я должен делать, – прошептал он, опуская взгляд. – Ты что-то делал такое, что было очень хорошо. Я хочу, чтобы тебе было так же.

– Ран, – голос мгновенно сел, горло перехватило. Брэд судорожно вдохнул. – Это во многом получается естественно. Ты сам поймешь, что нужно делать.

Юноша наклонился к его члену и лизнул кончиком языка, словно пробуя. Брэд вцепился в его плечо. Ран уже увереннее обхватил член губами и пососал головку. Брэд еще помнил, как сам делал это впервые. В Розенкройц безнаказанность была возведена в культ. Оракул только надеялся, что Ран никогда не узнает, как много черных пятен в прошлом его любовника. Сейчас юноша обнаженный, на коленях перед ним был так невероятно прекрасен, что не работал ни дар, ни мозг, только огненное желание скопилось внизу живота.

Ран неловко прижал головку члена к своему небу языком. Оракул вздрогнул. Юноша вскинул на него взгляд.

– Извини, – прошептал он, обхватывая его член рукой и медленно поглаживая.

– Ран, – Брэд положил ладонь ему на затылок.

– Глубже, да? – Ран снова взял в рот член, потом глубже, до самого горла. Он даже не задохнулся. У него это получалось, действительно, естественно. Ран стал медленно насаживаться своим горячим ртом на член.

– Языком, – простонал Брэд.

Ран приглушено застонал. Мысль, что он доставляет Брэду удовольствие, была такой сладкой. Оракул сам не заметил, как стал инстинктивно толкать ему в рот. Ран не протестовал, просто пытался попасть в тот ритм, который они оба смогли держать.

Брэд прикусил губу, чтобы не давить на затылок юноши. Ран говорил, что не хочет, чтобы он сдерживался, но это было невозможно. Оракул боялся за своего любовника даже в такой ситуации. Движения Рана становились все более уверенными, даже несколько осмысленными. Он, по-прежнему, тихо постанывал, прикрыв глаза. Кроуфорду даже начало казаться, что Рану это нравится. Нет, ему это тоже понравилось, но далеко не сразу.

Ран двигал языком. Брэд вцепился в его волосы, чувствуя, что в основании позвоночника зарождается оргазм. Юноша вскрикнул, когда Брэд оторвал его от себя практически силой. Ран испугано на него посмотрел.

– Я что-то не так…

Кроуфорд рыкнул, дернул его за волосы сильнее, заставляя прогнуться назад, и кончил ему на грудь. Белые капли потекли по безупречной коже. Ран тяжело дышал, не пробуя вырваться. Брэд не понимал, почему он так странно послушен. Потому ли, что ему самому это нравилось, или потому что не видел грань из-за собственной неопытности, и считал, что так и нужно.

Оракул выпустил его волосы и схватил за плечи.

– Прости, Ран. Не больно?

– Нет, – выдохнул юноша, восстанавливая равновесие и опираясь Брэду на колени. – Это было… интересно.

– Иди сюда, – Кроуфорд поднял его и посадил рядом на постель. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Ран по-прежнему в настроении. Его член стоял, но юноша даже не думал заняться собой сам, пока доставлял удовольствие Брэду.

– Ты будешь… – Ран даже не мог больше смущаться.

– Я буду тебя, – хмыкнул Брэд, размазывая пальцами сперму по его груди. Нашел сосок, сжал. Юноша вскрикнул. – Тебе будет хорошо.

– Да, Брэд…

Оракул проснулся. Он слышал, как Ран встал чуть раньше, но чувство беды молчало, и Кроуфорд снова заснул, уткнувшись носом в подушку любовника, вдыхая сладкий горячий запах. Теперь он проснулся окончательно, почувствовав, что Рана давно нет рядом. В комнате было тихо. Брэд безошибочным движением взял с тумбочки очки и надел их.

После вчерашних ласк они заснули на постели Рана, обнявшись. Всю ночь юноша возился в его объятьях, но Брэд его не отпускал. В итоге они как-то пристроились друг к другу и под утро заснули особенно крепко. Последние три ночи выдались для них обоих бурными, и им нужен был отдых.

– Ран? – позвал Кроуфорд, уже понимая, что любовник ушел, но, не понимая – почему он его не разбудил.

На столе у окна лежала записка. Оракул встал и, не одеваясь, подошел к окну. Брэд впервые увидел острый, красивый почерк Рана. Всего несколько строчек.

«Извини, что не разбудил. Ты выглядел уставшим. Надеюсь, у тебя сегодня нет никаких дел, и ты никуда не опоздаешь. В коридоре меня ждет отец. Мы с ним поедем в офис к партнерам. Вернусь после обеда. Завтрак – на столе. Вода – в душе. Твой костюм – в шкафу. Созвонимся. Целую».

На последнем слове Брэд фыркнул. Было, похоже, что рука и у Рана дрогнула при его написании. Иероглиф был с завитком, но видно, что дописан в последний момент.

Брэд наспех умылся, позавтракал, оделся, завязал галстук любимым узлом. Все это время он старался не думать ни о чем важном.

В прошлом он один-единственный раз был влюблен. И это была женщина. Сильная и насмешливая. Чем-то похожая на Рана. Но с ней было проще. Потому что, все-таки, женщина. А Ран парень, и с возрастом его характер будет становиться только жестче, если Брэд хоть что-то понимал в людях. Но, наверное, Оракул был мазохистом. Ему нравились такие люди.

Он со вздохом отдернул полы пиджака и вышел из номера. Уже в машине он подумал, что, наверное, должен был оставить записку в ответ, но он никогда не разбирался в таких тонкостях.

Шульдих встретил его едва ли не у порога.

– Ну, как все прошло? – посмеиваясь, спросил он.

– Хорошо, – сдержанно ответил Брэд, разулся и прошел в гостиную. Там сидел Фарфарелло, покручивая в руке нож. Похоже, его подопечным нужна была работа. Они слишком давно никого не убивали. Шульдих, по совести сказать, вообще этого дела не любил, хоть никогда и не признавался. Брэд догадывался, что при убийстве происходит какая-то отдача, которая касается телепата и неприятна ему. Но немец тоже скучал. Охранять «индюков» ему не нравилось почти так же сильно.

– Как Ран?

– Хорошо, – снова ответил Кроуфорд. Хотя попытки утаить что-то от любопытного телепата почти всегда были безуспешны.

– Ты чем-то расстроен? – казалось, что и Шульдих расстроился.

– Сделай мне чаю.

– Эммм… Хорошо.

Телепат ушел на кухню.

Фарф посмотрел на шефа единственным глазом и спросил:

– Когда возвращаемся?

– Послезавтра, – ответил Брэд.

– Чудно.

– Наша работа в Японии еще не закончена.

– Знаю. Нам еще многих предстоит убить, чтобы самим стать себе хозяевами.

– Да, Фарф. Многих.

– Брэд, ты думаешь о Сильвии? – донесся с кухни голос. – Почему?

– Не знаю. Вспомнилась сегодня.

– Просто красивая сучка, – Шульдих показался с чашкой чая в руке.

– Сам знаю, – Брэд поморщился.

– Ты ничего не видел? Может, однажды я ее пристрелю?

– Ты же знаешь, я не вижу так далеко.

– Почему далеко? – не понял телепат, а потом расхохотался. – Так ты что-то видел! Совсем короткое. Да? Да? Скажи мне!

– Любопытство сгубило ни одну кошку.

– Но ни одна кошка, уверен, ни о чем не пожалела!

– Мертвые не жалеют, – жестко ответил Кроуфорд и отобрал у него чашку с чаем.

– Возвращаться нам надо, – вздохнул телепат и взъерошил волосы.

– Послезавтра.

– Знаю.

– Как там Ран?

– Не выйдет, Шульдих, – Брэд прищурился. – Я не куплюсь.

– Черт! – телепат рассмеялся и пристроился на подлокотнике его кресла. – Ты же знаешь, как я люблю чужие мысли. Особенно приятные. А твои мысли о мальчишке всегда сладкие, как мед.

– Тебе бы только сладкое жрать, – скривился Кроуфорд.

– Разве? – немец прижался к нему плечом. Оракул знал, что физический контакт облегчает телепату чтение мыслей и манипулирование сознанием. И если к последнему он был устойчив, то первым Шульдих пользовался.

– И ничего я не пользуюсь, – пробормотал телепат. – Мне просто интересно…

– Ну, хватит! – Брэд резко встал. Ему не нравилось, как замутился взгляд Шульдиха. Словно он урвал себе кусочек их с Раном прошлой ночи.

– Не жадничай! – возмутился Шульдих, пытаясь поймать Оракула за рукав.

– Займись чем-нибудь. Мне нужно работать.

– Вот такого Брэда я знаю! – Шульдих тряхнул головой. – Деловой по-старому. А то ты совсем размяк из-за мальчишки.

Кроуфорд уставился на него немигающим взглядом. Шульдих поежился.

– Шульдих, я предскажу тебе твое ближайшее будущее прямо сейчас, если ты не заткнешься.

– Да ладно…

Брэд не услышал остальной фразы. А когда видение схлынуло, то поразился насмешливости судьбы. Видение настолько короткое, почти неуловимое. Такие посещают всех людей, но они научаются не видеть их. Чувства Оракула были обострены в этом отношении. Он умел выхватывать самые тонкие астральные колебания.

– Примерно два года, – прикинул вслух Кроуфорд.

– Что? – не понял Шульдих, который даже не заметил видения, настолько оно было короткое.

– Я посмеюсь над тобой так же через два года.

– Однако, ты злопамятный, – протянул Шульдих, а потом до него дошел смысл фразы. – Чтооооо!?

– Ничего. Я работать.

Брэд быстрым шагом ушел в коридор.

– Эй! Постой! – завопил рыжий. – Ты чего имел в виду!?

– Ты тоже содомит? – спокойно осведомился Фарфарелло, по-своему поняв пророчество.

– Я – что? – немец наклонил голову на бок.

– Спишь с мужчинами.

– Только если сверху, – буркнул телепат, который не любил оставаться в дураках, но с Брэдом у него почему-то иначе не выходило.

– Какая разница, – пожал плечами берсерк. – Грех, есть грех.

– О! – очередная безумная идея посетила рыжую голову, и он заорал на весь дом. – Брэд! Брэд, а ты бы лег под своего мальчишку?

– Шульдих, заткнись! – донеслось из коридора. Потом хлопнула дверь кабинета.

Телепат надулся.

– Пошли в магазин, что ли сходим, – решил он через минуту.

– Пошли, – легко согласился скучающий Фарф.

Ран в очередной раз дернул удавку галстука. Она ему мешала. Традиционная японская одежда, к которой он привык, не стесняла движений и уж тем более не душила. А это, что? Просто мазохизм какой-то. Но Брэд же носит и не жалуется.

Наверное, для этого нужна особая медитация, – с сарказмом подумал Ран и поправил ворот, так чтобы он закрывал засос на шее. Хорошо, что Брэд не оставил его выше. Пришлось бы пластырем заклеивать.

– Ран? – отец наклонился к нему. – Ты прочел?

– Да, – юноша передал ему контракт. – По-моему идеально. Можно подписывать.

– Не терпится?

– Это ведь цель нашей поездки. Не стоит откладывать подписание на последний день.

– Разумно, – Фудзимия-старший кивнул.

– Значит сегодня?

– Да, – отец повернулся к переводчику. – Сато-сан, скажите, что нас все устраивает, и мы хотим подписать.

Партнеры заулыбались, когда услышали перевод. Ран прикрыл глаза. Ну вот, их поездка почти подошла к концу. Этот контракт последний. Юноша себе уже не представлял, как он сможет вернуться в Японию в привычную колею. Как это возможно? Если он привезет с собой Брэда и представит сестре, как своего любовника. О родителях Ран почти не думал. Он был уверен, что они никогда ничего не узнают. За ним никогда не было тотального контроля. Вот уже лет пять он сам распоряжался своей жизнью. Сейчас он понимал, что отец этим хотел воспитать себе помощника, более верного, чем просто сын. Именно поэтому Ран выбрал экономический факультет и теперь сидел здесь и читал самый нудный контракт в своей жизни, наполовину состоящий из цифр. И это после ночи с Брэдом. Очень бурной ночи. Язык не поворачивался сказать, что между ними не было секса. Что это было тогда? Брэд был почти сам собой, настоящий, немного грубый, но как он смотрел на него! Юноша тихо вздохнул и потер засос на шее. Оракул был сумасшедшим. Это совершенно точно.

– Ран?

– А? – он посмотрел на отца. – Прости, я задумался.

– Я говорю, что сегодня будет прием по поводу подписания контракта. Совсем узкий круг.

– Хорошо, – Ран склонил голову. Это значит, что сегодня он Брэда не увидит. Как мало им осталось времени провести вместе в Париже. Юноша уже начал подумывать, как они будут видеться в Токио. Может в каком-то отеле? Шульдих ему, конечно, в определенной степени нравился, но его всепроникающее присутствие смущало. Фарф тоже пугал его просто своим единственным немигающим глазом. Впрочем, видеть их иногда все равно придется. Ведь они семья Брэда.

Фудзимия-старший склонился над контрактом, оставляя на нем свою весомую печать и подпись.

Чуть позже Ран говорил по телефону с сестрой. Она чирикала, как редкая птица. Говорила, что скучает, спрашивала – успевают ли они вернутся в срок. Голос брата ее успокоил.

– Ты слышишься счастливым, – сказала она и рассмеялась.

– Так и есть.

– Париж тебя изменил?

– Мммм… Да. Очень.

– Я тоже хочу! – захныкала она. – Я хочу объездить весь мир!

– Для этого тебе придется не работать.

– Неееет, – обиделась Айя-чан. – Я хочу по работе объездить мир.

– Даже не знаю, что тебе нужна за работа. Ты же хотела стать кондитером. Уже передумала?

– Нет. Но я что-нибудь придумаю.

– Ну да.

– Ты не любишь свою маленькую сестренку!

– Люблю, конечно.

– То-то же!

– Мне нужно идти.

– Хорошо, – вздохнула она. – Привези мне подарок!

– Обязательно.

Ран положил трубку и вздохнул. Подарок сестре он уже купил, но, похоже, придется купить еще один. От имени Брэда. Чтобы задобрить. У юноши мурашки бежали по спине только от того, как он представлял высоченного американца и Айю-чан в одной комнате. Малышка его не испугается, но саркастические подколки из нее посыпятся, как из рога изобилия. Ран очень хорошо знал свою сестру, но все равно ее любил.

– Сын? Ты готов? – отец заглянул к нему в комнату.

– Да. Идем, – Ран сменил пиджак и умылся. Они собирались пообедать в ресторане гостиницы.

Фудзимия-старший был доволен сделкой и находился в самом благодушном настроении.

Они спустились на лифте в просторный светлый холл. Мимо куда-то спешили парижане и гости города. Отец смотрел на это спокойно. Ран нервничал. Он ловил себя на мысли, что не любит людей. Иногда это чувство притуплялось, иногда становилось сильнее, но никогда не проходило совсем.

Они сели за заказанный заранее столик. С выбором блюд у Рана никогда не было проблем. Он выбрал и отдал меню официанту. Отец смотрел несколько дольше.

– Ты много общался с Кроуфордом, – сказал он, не глядя на сына.

– Да, – Ран чуть заметно улыбнулся.

– И как он тебе показался?

– Он профессионал своего дела.

– Ты узнал то, что нам нужно?

– Да, – юноша взял вилку и стал крутить ее в пальцах. – Шварц – группа паранормов. Кроуфорд обладает даром предсказывать будущее.

– Как интересно, – отец приподнял брови. Это была его крайняя степень интереса.

– Я даже видел его дар в действии.

– Так это правда?

– Более чем. Они сильны. Очень сильно. Можешь сказать своему партнеру, что любые деньги, которые он им заплатит, не будут слишком большими.

– Хорошо.

– Зачем Такатори телохранитель?

– Ему пророчат пост премьер-министра, знаешь ли.

– Вел бы дела честно – не нужен был бы телохранитель.

– Не будь наивным, Ран. Человеку такого полета нужна охрана, вне зависимости от того, как он ведет дела.

– Тебе виднее, отец.

– Я не люблю, когда ты так говоришь.

– Понимаю. Но добавить мне нечего.

– Понятно. Тебе понравился Кроуфорд?

– Мы в некотором роде подружились.

– Это хорошо.

– Ты не против?

– Почему я должен быть против?

– Он не обычный человек. Иногда совсем не человек.

– Раз тебя это не пугает, то почему меня должно?

– Как знать.

Пришел официант и поставил перед ними тарелки. Они ели в молчании. Ран впервые чувствовал себя по-настоящему взрослым. Отец всегда говорил с ним, как с равным. Но этого было недостаточно. Что-то должно было измениться в нем самом. И оно изменилось. Возможно, с позапрошлой ночи. Он принял решение сам. Заранее зная, что отец его не одобрит, но изменить собственного решения не мог. Он даже не мог о нем пожалеть. Брэд в этом отношении сделал его мужчиной гораздо больше. Он научил его принимать правильные решения, руководствуясь своей волей, и не оглядываться назад.

– Брэд, – Ран прижимал телефон к уху плечом, а сам снова возился с галстуком.

– Да, Ран.

– Ты долго спал после того, как я ушел?

– Не очень. Наверное, полчаса.

– Тебя никто не видел?

– Не волнуйся. Никто.

– Хорошо.

– Как прошла сделка?

– Нормально. Сегодня будет прием, а завтра я буду свободен.

– Прекрасно, – голос Брэда повеселел. – Что бы ты хотел еще посмотреть? Осталось не так много времени. Давай куда-нибудь съездим.

– Хм… – юноша смог, наконец, завязать галстук. – Я бы хотел посмотреть твою спальню, если ты не против.

– Ран!

– Это будет завтра.

– Ты сумасшедший.

– Но это твоя вина.

– Согласен. Но мы же не будем весь день валяться в постели. Как на счет хорошего ресторана?

– Может лучше клуба?

– Тебе не кажется, что я слишком стар, чтобы ходить по клубам?

– Брэд, тебе двадцать пять лет, а не пятьдесят пять!

– Мне не нравится эта идея, но если хочешь – мы сходим.

– Ладно. Давай без этого. Я просто так предложил. Пусть будет ресторан.

– Вот и договорились.

– Как легко тебя осчастливить.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю. Время покажет.

– Ладно. Тебе надо бежать.

– Ага.

– Целую, – голос Брэда просто искрился смехом.

И Ран рассмеялся.

– Извини. Это я приписал в порыве.

– От чего?

– От твоего сонного вида с утра пораньше.

– Звучит замечательно.

– Выглядело тоже хорошо.

– Верю на слово.

– Беги. Тебя отец ждет.

– Ага. До завтра.

– До завтра.

Ран закрыл телефон и положил в карман. Все тело наполняла сумасшедшая энергия. Он верил Брэду, и это было все, что нужно. Айя-чан иногда говорила, что предел человеческого счастья лежит очень близко. Она говорила – «под кожей» и называла такое счастье инстинктивным. Но Ран впервые понимал, о чем она говорила. Женщины много знают о том, как должно выглядеть счастье, даже если его никогда не видели. Эта информация генетическая. По крайней мере, Айя-чан так говорила.

Весь вечер Ран томился на приеме. С тех пор, как у него появился Брэд, подобные сборища стали еще больше раздражать его. Но он обладал завидным терпением, привитым ему отцом. И потому продолжал улыбаться и кивать, как фарфоровый болванчик. Думая только о том, что завтра поедет к Брэду, а в Японии познакомит его с сестрой. Его мысли застревали на этих двух событиях и никак не шли дальше.

Он не хотел думать, что будет с ними потом. Впервые будущее одновременно радовало и пугало. Оракул не выглядел человеком ветреным, но впечатление может быть обманчиво. Как бы ни был неопытен Ран, он понимал, что искусность Брэда в постели – вряд ли результат заочных курсов. Юноша мысленно утвердился в мысли, что об этом надо просто спросить Брэда. Он ему не соврет. Только ему казалось, что подобный разговор переведет их отношения в новую фазу. В фазу – «должен». От мысли, что Брэд будет ему что-то должен, пусть даже просто объясняться, Рана передергивало. Словно это он сам должен был объясняться.

– Фудзимия-сан? – переводчик впервые за вечер обратился к нему прямо. Ран вздрогнул и посмотрел на юношу.

– С вами все в порядке?

– Да, Сато-сан, – Ран улыбнулся. – Благодарю.

– Вы выглядите как-то странно.

– Странно?

– В Париже людей с таким лицом принимают за влюбленных.

Ран покраснел помимо своей воли. Неужели так заметно? Он посмотрел на отца. Тот разговаривал с партнером метрах в пяти, у столика.

– Извините, – Сато-сан улыбнулся. – Не хотел вас задеть.

– Вы меня не задели, – Ран поежился под его взглядом. Парень так странно на него посмотрел. На него так никто никогда не смотрел, кроме Брэда. А Сато-сан у Рана вызывал стойкую ассоциацию с тенью. Он приходил, делал свою работу и исчезал.

Потом юношу внезапно посетила дикая мысль. Он обвел зал взглядом, впервые вглядываясь в людей. Господи! Да на него так смотрела треть присутствующих мужчин! У него что, на заднице написано – «даю мужикам»? Какого черта они на него смотрят? Ран покраснел на этот раз от злости.

Оставшийся вечер прошел для него как в тумане. Погруженный в свои мысли он вернулся в гостиницу и долго не мог заснуть, терзая пальцами край одеяла. Он решительно не понимал, что происходит вокруг него. Он не хотел! Не хотел! Чтобы кто-то кроме Брэда так смотрел на него. Он заснул только перед рассветом. Утром его никто не разбудил. Отец знал, что сегодня он снова поедет с Кроуфордом смотреть город. На завтра у них были билеты на самолет, и Фудзимия-старший дал сыну очередной отгул в честь удачно заключенной сделки.

Проснулся Ран от звонка телефона. Вздрогнул, схватил трубку, к которой успел привыкнуть за время, проведенное в Париже. Через несколько секунд он понял, что это не будильник, а входящий вызов. Он нажал прием.

– Да? – спросил он хрипло.

– Ран? – голос Брэда был удивленным. – Я тебя разбудил?

– Ага, – потом до юноши, наконец, стало доходить. – Сколько времени?

– Двенадцать.

– Ты уже час ждешь меня! – испугался Ран. – Извини! Извини! Я забыл включить будильник. Я сейчас… Ты на площади?

– Я в кафе рядом с площадью. Я увидел, что ты не придешь.

– Почему ты сразу не позвонил? – юноша встал с постели и совершенно беспорядочно заметался по комнате.

– Я… Не важно, – Оракул запнулся. – Все в прядке. Я сейчас за тобой подъеду.

– Да. Хорошо. Давай.

Кроуфорд положил трубку. Ран остановился посреди комнаты. Бросил телефон на постель. Два раза ровно выдохнул и пошел в ванную умываться.

Когда он через двадцать минут вышел на крыльцо, машина Брэда стояла у входа. Ран сел в нее и виновато заломил брови.

– Извини.

– Ничего. Бывает, – Брэд улыбнулся, но его слова не успокоили юношу.

– Ты подумал, что я не приду? – тихо спросил он.

– Да.

– И все равно позвонил?

– Да.

– Ты смелый мужчина.

– Я знаю.

– Давай поедем куда-нибудь, – вздохнул Ран, откидываясь на сидении.

– Ты голоден? – Брэд развернул машину.

– Я не завтракал.

– Тогда я знаю отличное кафе.

– С тобой – куда угодно, – юноша ему улыбнулся.

Брэд на него посмотрел. С ног до головы лаская взглядом тонкую юношескую фигуру. От его взгляда Рана охватила дрожь. Оракул хотел его настолько явно, что Ран подался к нему. Брэд усмехнулся.

– Что-то случилось вчера? Ты выглядишь не выспавшимся.

– Ничего, – Ран смутился. – Просто вечер прошел странно.

– И что же из вчерашнего вечера так тебя расстроило? – продолжал допытываться Кроуфорд.

– Не расстроило. Скорее рассердило, – юноша закатил глаза. Поделиться своими переживаниями хотелось, но он абсолютно не представлял, как на это отреагирует Кроуфорд.

Брэд терпеливо ждал продолжения рассказа. Они встали на светофоре.

– Один… мужчина, – Ран понял, что покраснеть просто уже не в силах. – Смотрел на меня странно. Ты сам так на меня смотришь. Так не смотрят даже на женщин. Женщинами восхищаются в каком-то роде, а он смотрел так, словно хотел меня… ну, ты понимаешь.

Юноша пошевелил пальцами, пытаясь объяснить взгляд, и мельком глянул на Брэда. Тот смотрел на светофор.

– Так вот. Потом я огляделся и понял, что на меня так смотрят многие. Почти треть мужчин. Я конечно не пересчитывал… Но такое ощущение, что у меня табличка на спине приколочена с указанием моей ориентации и мелкой припиской «уже было»…

Светофор сменил цвет на желтый, потом на зеленый. Они по-прежнему стояли. Оракул молчал и смотрел перед собой.

– Брэд? – Ран тронул его за локоть. От этого прикосновения Кроуфорд, казалось, очнулся. Он посмотрел на Рана. Во взгляде было плохо скрываемое бешенство.

– Брэд, ты… что?

Оракул развернулся и схватил его за запястье.

– Я убью любого, кто к тебе прикоснется, – голос был ровный, но Рана прошиб холодный пот. – Если кто-то приставал к тебе вчера, то я…

– Нет! – Ран обхватил его руками и закрыл ему глаза ладонями. – Они просто смотрели. Не бесись. Успокойся. Я хотел с кем-то об этом поговорить. Меня это беспокоит. Я не думал расстраивать тебя. Ты ведь не сомневаешься во мне?

– Нет, Ран, – Брэд погладил его горячие ладони. – Я сомневаюсь в них. Ты забыл, на что эти люди готовы пойти, чтобы получить тебя?

– Я все помню… – позади их машины раздались гудки, и Ран убрал ладони. – Поехали.

Брэд вжал педаль газа.

– Мы почти на месте.

– Хорошо.

– И я смотрю на тебя не так, как они.

– Неужели? – Ран ласково улыбнулся.

Кроуфорд пододвинул к себе чашку с кофе и посмотрел на Рана. Тот сидел напротив и увлеченно ел омлет. Как мальчишке удалось успокоить его всего несколькими словами и прикосновениями – он не понимал. Но сравнение с ублюдками, которые жаждали задницы Рана, коробило. Неужели он, действительно, такой? Или даже хуже – Ран думает, что он такой? Тогда почему он с ним?

– Ран.

– Ммм?

– Ты, правда, думаешь, что я смотрю на тебя так же?

Юноша внимательно на него посмотрел и отложил вилку.

– Тебя это обидело?

– Если ты, действительно, так думаешь, то – да, – Брэд нахмурился.

– Ну, как тебе сказать, – Ран постучал пальцами по столу. – Не то чтобы я считал тебя таким же, но что-то общее есть. Для меня это все очень странно. И я думал, ты объяснишь мне причину. Ведь ты с самой первой встречи воспринимал меня в сексуальном плане.

– А ты меня нет? – рассудительная интонация Рана снова успокоила его.

– Нет, – юноша задумчиво на него посмотрел. – Но потом ты что-то такое сделал со мной.

– Ты имеешь в виду…

– Нет, – Ран протестующее замахал. – Не в постели. До этого. Я словно загорелся от тебя. И твой огонь превратился в пожар. А они смотрят так, словно не хотят меня зажечь. Им достаточно собственного желания. Я не могу лучше объяснить.

– Ты очень хорошо все объяснил.

– Да? Ну, тогда ладно, – Ран улыбнулся. – А может, все дело в опыте. Я не имел представления о том, что тебя возбуждало во мне.

– Возбуждает, – мгновенно поправил Оракул.

– Ладно. Пусть будет в настоящем времени. Но почему на меня пялятся так, словно я гейша, все мужики, у которых еще стоит? Я этого не понимаю.

– Ты думаешь, я шутил на счет самого красивого парня в Париже? – прищурился Кроуфорд.

– Брэд, эти комплименты тебе лучше оставить для моей сестры, – Ран хмуро отодвинул тарелку.

– Ран, – Оракул вздохнул.

Юноша решительно не понимал, о чем он ему говорил. Брэд видел, что Ран красив. Имеющий глаза – да увидит. В эти моменты Кроуфорд жалел, что его не окружают слепые. И они тоже видят Рана. Видят, как он сногсшибательно прекрасен, его волосы, тонкие пальцы, постоянную искру смеха в фиалковых глазах, тонкий изгиб талии. Но это было не все. Брэд понимал, о чем Ран говорит. С их первой ночи прошло два дня. И что-то изменилось в юноше. Он стал испускать какие-то невероятные флюиды. От него тянулся тонкий аромат секса и счастья. И мужчины, как собаки, чуяли его. Брэд не любил шутить такими вещами. Тот, кто тронет его Рана – умрет. Причем не в переносном смысле, а в самом прямом. Кроуфорд хотел навсегда остаться единственным. Он вспомнил, как Ран горячими ладонями закрыл ему глаза. Никто и никогда не прикасался к Брэду с такой нежностью.

– Брэд?

– Я не знаю, как объяснить тебе, если ты не хочешь слушать.

– Я слушаю, но ты говоришь какие-то глупости, которые надо произносить перед женщинами.

– Ран, красота не имеет пола. Ты даже не представляешь, какое впечатление производишь на людей. Я не предлагаю тебе этим пользоваться. Просто хочу, чтобы ты понял. Ты – тешишь чувство прекрасного у любого человека.

– А, так вот в чем дело, – Ран засмеялся. – У меня нет вкуса, поэтому я не могу тебя понять.

– Наверное, это моя удача, – кисло улыбнулся Брэд.

– Э?

– Нет. Ничего. Пойдем. Мы еще многое хотели посмотреть.

– Ладно, – согласился юноша и встал. Было видно, что он не до конца понял, но не хочет спрашивать.

Глава пять

Где лучшее из времен,
Кажется, что оно
Только не здесь не рядом.
Мне лучшее из имен
Трудно произнести
Трудно, но очень надо.

И я не могу принять
Эту свою судьбу
Если она с твоей не схожа.
И я не могу отнять, сердце твое у тех,
Кто без тебя уже не сможет.
( с. Гости из будущего)

– Красиво, – вздохнул Ран и сел в машину.

– Куда теперь поедем? – Оракул легким движением поправил ему волосы и юноша тут же ухватил его за руку, прижал к лицу.

– К тебе, – тихо сказал он.

– Ран, – внизу живота мгновенно завязался тугой узел желания.

Ну, кто сможет отказаться, когда любимый мужчина так настойчиво требует внимания?

– Может, в отель? – Брэд поспешно завел машину.

– Лучше к тебе. Представляешь, что о нас подумают в отеле?

Кроуфорд мысленно чертыхнулся. Еще не хватало, чтобы их кто-то увидел. Репутация Рана слишком дорогая вещь, чтобы трепать ее попусту. Он не парень на одну ночь. Он парень на всю жизнь.

– Ладно. Но там Шульдих и Фарф.

– Они меня не смущают.

– Врешь ведь, – ухмыльнулся Оракул, видя, как покраснел юноша.

– Вру. Но не сильно.

Брэд отнял у него руку и положил ее на руль. Требовалось усилие, чтобы усмирить бунтующую плоть и не накинуться на Рана прямо в машине. Какая пошлость – взять его в машине. Он даже со случайными партнерами этого не делал.

Пока они ехали, Ран молчал и смотрел на него. Их сегодняшняя прогулка оказалась короткой. Похоже, их обоих интересовали несколько иные достопримечательности. Брэд вовсе не дразнил Рана. Просто не был уверен в собственной сдержанности.

Когда они приехали, Ран выскочил из машины и пошел к дому. Брэд даже не успел закрыть свою дверцу, когда на пороге уже появился Шульдих, сверкающий белозубой улыбкой.

– Привет, Ран!

– Добрый день.

– Я заварил свежий чай. Будешь?

– Нет. Спасибо. Мы перекусили в городе.

– Жаль, – немец подмигнул Брэду. – Но думаю, у вас есть дела поважнее.

– Какой ты заботливый, – фыркнул Оракул и, приобняв Рана за плечи, повел его в дом.

– Не ценишь ты меня! – крикнул ему вслед телепат.

Кроуфорд, не задерживаясь, пошел к лестнице. Юноша следовал за ним. Смущенный и решительный одновременно.

Они вошли в комнату Оракула. Ран с интересом огляделся.

– Ты минималист, Брэд.

– Ты не знал?

– Я, пожалуй, догадывался.

В комнате не было лишних вещей. Шкаф, кровать, тумбочка и все. Два больших окна пропускали золотистый дневной свет.

– Тебе это не нравится?

– Я не знаю. Ты и в привязанностях такой?

Кроуфорд сел на кровать.

– Да. И ты входишь в необходимый минимум.

– С каких пор? – усмехнулся Ран.

– Уже почти неделю.

– Это долго?

– Для меня – да. Я видел, каким ты будешь через год и через два. Мы не расстанемся. Я тебя не отпущу.

– Однако, ты собственник, – Ран подошел к нему и поставил колено на край постели, между его ног. Брэд медленно, словно в собственном видении, поднял руки в желании обнять его за талию. Замер. Стараясь не выдать собственнической, жадной и страстной дрожи.

– Брэд, – горячие пальцы погладили его по лицу. – Не сдерживайся. Все хорошо.

– Ран, – Оракул все-таки коснулся его, осторожно, словно накрывая рукой бабочку. – Я очень жестокий человек.

– Я знаю. Я видел.

– Ты еще ничего не видел…

– Уверен, у тебя есть на это причины. Но я здесь не для того, чтобы любоваться твоей маской. Мне нужен ты сам.

– Ты тоже собственник.

– И я этим горжусь.

Брэд рассмеялся и притянул юношу к себе, уткнулся лицом ему в живот. Ран гладил его по голове. Ласка была странной и отнюдь не братской, скорее любовной прелюдией. Потом юноша наклонился, обнимая его за шею, и прошептал в самое ухо.

– Моей заднице сегодня достанется? – Брэд вздрогнул. – Обещай.

– Ран, ты псих.

– Да? – юноша усмехнулся. – Возьми за это ответственность на себя.

– Договорились, – Кроуфорд сгреб его в охапку и повалил на постель. Ран ойкнул и засмеялся.

– Брэд, это сумо или секс?

– Дай подумать, – Оракул с легкостью прижал его запястья к постели одной рукой и посмотрел на свою добычу. Ран лежал с закинутыми над головой руками, футболка задралась до груди, щеки пылали огнем. Какие бы смелые слова он не произносил – все равно оставался неопытным мальчишкой. В его глазах было интереса пополам со страхом.

– Брэд, – юноша поерзал. – Поцелуй меня хотя бы.

– Все, что ты захочешь, – Кроуфорд накрыл его губы своими. Ран сразу открыл рот, впуская его язык с нетерпением. Брэд даже не понимал раньше, как на него самого действуют флюиды красноволосого. Запах Рана кружил ему голову. Особенно, когда они целовались. Юноша источал жар, в котором Кроуфорд просто горел. Ран сказал, что Брэд зажег его, но это не было правдой. Ран был огнем изначально. Нельзя зажечь огонь. Просто, когда встречаются два огня – возникает пламя. И в центре Парижа они столкнулись, словно две звезды.

Брэд почувствовал, что Ран задыхается, и отстранился.

– Как хорошо, – выдохнул юноша.

Брэд второй рукой погладил Рана по голому плоскому животу, потом выше, еще выше, нашел пальцами твердый уже сосок и сжал.

Юноша вскрикнул и дернул руками. Через секунду он понял, что Брэд все равно сильнее, и он его не отпускает, лаская одной рукой и целуя в шею. Ран всхлипнул и откинул голову, позволяя делать с собой все, что любовнику хочется.

Кроуфорда его беззащитность только возбудила еще больше. Он прошелся языком по артерии на шее, потом прикусил мочку уха юноши, вызвав новый стон.

– Брэд… – прошептал Ран, блаженно прикрывая глаза. – Брэд…

– Да?

– Отпусти мои руки. Я тоже хочу тебя обнять.

– Чуть позже, – Оракул поцеловал его в шею, надавил языком на ложбинку между ключиц.

Он продолжал его ласкать свободной рукой от живота к груди и снова вниз, расстегнул джинсы, чувствуя, как Рану тесно в них. Брэд сам был все еще в костюме. Ему нужно было раздеться, но для этого надо было отпустить любовника. Перестать хоть на минуту прикасаться к его шелковой идеальной коже без единого изъяна. Какая гейша? О чем Ран говорил? Ни одна женщина не сравнится с ним ни красотой, ни кожей, ни чувствительностью. Медь великолепных волос рассыпалась по подушке. Брэд так часто проливал кровь, что ничуть не удивился, когда у посланного ему небом, оказался такой цвет волос.

Не удивительно, что на него заглядывались всякие ублюдки. Но Кроуфорд никому его не отдаст. Пока Ран хочет быть с ним – его никто не сможет забрать.

Юноша смотрел на него и тяжело дышал. Брэд нехотя отпустил его запястья, иначе они просто не смогут заняться сексом. Ран тут же вцепился в его воротник, развязал галстук, начал расстегивать жилет. Движения были суматошные. Оракул обхватил его за плечи, и они сели на постели. Юноша продолжил его увлеченно раздевать.

– Почему на тебе так много надето? – пробормотал он, судорожно вытягивая его рубашку из брюк и расстегивая ее.

Брэд с улыбкой посмотрел на него.

– Чтобы ты меня раздел.

– Неужели?

Ран встал на колени на постель и стянул с него пиджак, бросил на пол. Брэд проводил его взглядом. Помнется ведь. Но Ран уже стягивал его жилет и рубашку. Кроуфорд обнял его рукой и погладил по заднице.

– Притормози.

– Почему? – Ран сдул прядку с лица.

– Сначала манжеты.

– А, да! Извини, – юноша расстегнул рукава его рубашки и без всякого перехода стал расстегивать ремень на брюках. Сам он так и оставался в задранной футболке и расстегнутых джинсах. Но даже в таком виде он выглядел сексуально. Брэд позволил ему раздеть себя, только брюки снял сам. Последними снял очки и бросил поверх одежды.

Ран как-то естественно остался без футболки, а потом и без джинсов. Все время пока раздевались, они цеплялись друг за друга. В итоге их возни Кроуфорд снова оказался сверху, нависая над Раном.

– Ты прекратишь когда-нибудь смущаться? – спросил он, посмеиваясь. Юноша так отчаянно в нем нуждался, но все равно выглядел невинным и растерянным.

– Когда-нибудь, – одними губами ответил Ран, опустил взгляд, разглядывая Оракула, и залился краской еще гуще.

– Ну что? – Брэд его поцеловал, потом еще раз.

– У тебя такое тело, – Ран положил свои узкие ладошки ему на грудь, накрыв соски. – Ты выше меня и сильнее.

– Это хорошо?

– Пожалуй.

– Ты ведь хочешь меня?

– Очень хочу, – выдохнул Ран.

– Тогда все в порядке.

Потом Брэд наклонился и долго его целовал, пока Ран не стал постанывать и тереться об него всем телом. Оракул лег на бок и за талию привлек к себе любовника. Ран вскрикнул, когда их члены тесно прижались. Он посмотрел на Кроуфорда широко распахнутыми глазами.

– Это так странно, – прошептал он.

Кроуфорд за его спиной тем временем вытащил из-под подушки смазку и, стараясь, чтобы руки не дрожали, выдавил себе на пальцы.

– Более странно, чем это? – Брэд провел пальцами между его ягодиц.

– Да! – Ран выгнулся, чем Оракул тут же воспользовался, обновляя засос на его шее.

– Тогда попробуй так, – Брэд взял ладонь Рана и положил ее на свой и его члены, так чтобы юноша мог обхватить их оба. Ран весь задрожал. Он машинально двинул рукой, обхватывая Брэда и себя. Пальцы скользили, но он стал двигать рукой, так как если бы удовлетворял себя сам. При этом член Брэда доставлял ему гораздо больше удовольствия.

– Потрясающе, – по-прежнему шепотом сказал Ран. – Словно ты – это тоже я.

Брэд зажмурился. До развязки было еще далеко, но Ран так интересно делал это рукой. Брэд попытался поймать этот сильный и медленный ритм, поглаживая и смазывая его задницу. Было не очень удобно.

Оракул поцеловал юношу в губы и попросил.

– Можешь закинуть ногу мне на бедро?

– М? – Ран несколько секунд осознавал сказанное, а потом послушно развел ноги и сделал так, как Брэд попросил. Теперь Кроуфорд без труда мог ласкать его задницу. Ран, казалось, не понимает, как эротично смотрится. Он откинул голову и постанывал. Брэд разрывался между желанием просто наблюдать и чувствовать, как Ран дрочит им обоим, тесно сжимая головки их членов, и желанием немедленно войти, разорвать изнутри это прекрасное тело. Оракул толкнул рукой, вставляя сразу два пальца в Рана. Тот задохнулся от этого. Брэд погладил его изнутри, вызывая томную дрожь и давая привыкнуть.

Через несколько секунд юноша расслабился и снова застонал от удовольствия. Его губы, его член, его задница – Брэд был везде и его пальцы внутри были приятны, почти естественны. То, что происходило, было так восхитительно, что не могло быть чем-то ненормальным. Ран освободил вторую руку, зажатую между их телами, и погладил Оракула по лицу.

– Брэд… Так хорошо.

– Ран, ты готов? – Брэд поцеловал его ладонь.

– Да.

– Тогда развернись.

– Ммм… Как?

Брэд чуть отстранился, вызвав у юноши протестующий стон. Потом сам перевернул Рана лицом вниз.

– Согни ноги.

Юноша послушно встал на четвереньки.

– Так?

– Да, – Брэд сглотнул, пытаясь немного расслабиться. Ран посмотрел на него через плечо.

– В чем дело?

– Ни в чем, – Оракул погладил его рукой по спине. – Я вхожу.

– Давай.

Одну руку Брэд положил на тонкую талию Рана, а второй направил себя внутрь. Слишком быстро, слишком резко. Юноша вскрикнул. Брэд прижался к его спине на секунду, целуя шею, плечи, а потом сразу начал двигаться. Ран вскрикивал от каждого толчка. Оракул знал, что причиняет ему боль, и невероятная покорность мальчишки почти сводила его с ума. Внутри него было жарко. Брэд чувствовал, как судорожно сжимаются мышцы вокруг его члена. Тело Рана сопротивлялось такому резкому вторжению. Брэд гладил его руками по спине, потом юноша стал привыкать. Его сильное тело было очень выносливым. И вскрики перешли в долгие стоны. Оракул схватил Рана за плечи и толкнул грудью на подушку, заставляя приподнять задницу выше. На коже юноши остались алые отметины от пальцев. Так вот откуда на Ране взялись те синяки. Брэд не понимал, как сильно хватал его. А кожа у его любовника была белоснежной, как рисовая бумага.

– Брэд, – простонал Ран, выгибаясь. Он пытался развернуться так, чтобы увидеть Кроуфорда. Тот вжался в него и наклонился вперед, обнял за шею и поцеловал в губы. Юноша застонал ему в рот. Ему было так хорошо, что в этот момент он хотел, чтобы это никогда не прекращалось. Чтобы Брэд всегда был в нем. Всегда ласкал его так жадно и больно. Ран чувствовал, что Брэд почти разрывает его. Дрожь в теле Оракула была болезненной. Неужели это еще не все? Неужели может быть еще лучше? Когда Брэд перестанет бояться причинить ему боль.

– Брэд, сильнее, – выдохнул Ран.

И тот глухо рыкнул, снова качнув бедрами и задевая членом внутри Рана какую-то точку, которая превращала юношу из человека в стонущее похотливое животное. Через секунду Брэд уже жадно целовал его шею, прикусывая нежную кожу и не прекращая двигаться. Ран впился пальцами в простыню и замотал головой, пытаясь восстановить контроль над собственным телом, которое в руках Брэда было просто безвольным. Оно умело только получать удовольствие. Нервы, как оголенные провода: любое прикосновение – и разряд через все тело.

Юноша помимо своей воли стал двигать бедрами. Брэд рычал, сорвавшись с катушек, он схватил Рана за волосы и дернул, заставляя неестественно выгнуться, снова укусил за шею, провел ногтями по груди, по животу, обхватил пальцами член. Ран вскрикнул и рухнул на кровать, содрогаясь от оргазма, чувствуя внутри себя член Брэда и его горячее дыхание на своей спине. Брэд стиснул его так, что затрещали ребра, и тоже кончил с коротким звериным рыком.

Они лежали приходя в себя. Брэд уткнулся лбом ему в плечо. Ран поднял руку, которая все еще подрагивала, и погладил его по волосам. Юноша не мог посмотреть ему в лицо и даже пошевелиться не мог, так как Брэд придавил его к постели всем своим немалым весом. И самое интересное – он все еще был в нем.

– Брэд? – Ран поворошил его волосы. – Мне немного тяжело.

Оракул вздрогнул. Слова любовника выдернули его из состояния блаженной эйфории, в которой он пребывал.

– Ран, – Брэд приподнялся, с трудом покидая измученное тело под собой.

Ран пошевелился, перекатываясь на бок, и улыбнулся любовнику.

– Ты в порядке?

– Да.

Брэд посмотрел на улыбающегося Рана, и извинения застряли у него в горле. Секс был великолепным.

– Иди сюда, – юноша потянул его за руку к себе.

Брэд лег рядом с ним и обнял за плечи. Ран чуть заметно поморщился. Его шея и плечи – были одним сплошным засосом. Ребра болели. Задница… Ну ладно. Можно сказать, что заднице в данный момент было хорошо. Больно будет потом.

Кроуфорд посмотрел на него и провел пальцем по длинной царапине на груди. Во время секса это было так естественно, а сейчас ему было невыносимо жаль идеальную кожу Рана, которую он так разукрасил. Ему нравилось видеть ее безупречной, белоснежной, почти мерцающей от собственной белизны. Но он ни о чем не жалел, ведь Ран ему улыбался.

Оракул взял любовника за подбородок и поцеловал. Долго и нежно. Пытаясь сказать поцелуем то, что не мог выразить словами. Ран его понял. Прильнул к нему, отвечая на поцелуй.

Фарфарелло вошел в гостиную, помахивая на ходу ножом. Шульдиха он заметил не сразу. Телепат лежал на диване, уронив рыжую голову на бок. На нем были спущены джинсы, на полу гора салфеток. Берсерк хмыкнул. В мужском коллективе к подобному относились спокойно, но не в гостиной же.

– Шульдих, – окликнул его Фарфарелло, включая телевизор. – Спрячь свой член в штаны и прибери здесь.

Немец не пошевелился. Фарфарелло удивленно присел на корточки рядом с ним, убирая волосы от его лица. Телепат был не здесь. В прямом смысле. Берсерк похлопал его по щеке.

– Слышишь меня?

– А? – Шульдих вздрогнул и очнулся.

– Ты за ними подглядывал? – Фарфарелло указал взглядом на потолок.

– Не специально, – немец приподнялся на локте и поморщился. – Черт. Надо ему сказать, чтобы больше не водил его в дом.

– Ааа, – догадался Берсерк. – Тебя просто зацепило.

– Ненавижу это. Словно меня трахнули помимо моей воли.

– Раньше тебя так не трогал секс, даже если он рядом с тобой, – Берсерк скинул ноги Шульдиха с дивана и сел.

– Угу. Когда это не настолько… настолько страстно. Вот уж парочка, – телепат оглядел себя и поморщился. – Чертовщина какая-то.

Он встал и застегнул джинсы.

– Свинство просто, – бурчал он под нос, собирая салфетки.

– Чего ты жалуешься? – пожал плечами Фарф. – Уверен – ты получил удовольствие.

– Я бы предпочел получить его несколько другим способом…

– Когда ты успел стать таким щепетильным?

– Не знаю. Но, глядя на них, чувствуешь зависть.

– Хорошее чувство, – ухмыльнулся одноглазый. – Тебе бы просто хотелось чего-то подобного. Но только своего, а не объедков с чужого стола.

Шульдих поднял на него злой взгляд. Фарф даже чувствовал его холодные осторожные пальцы в своей голове.

– Если ты считаешь это моей слабостью, то спешу тебя обрадовать – ты ничуть не лучше, – фыркнул немец и отвернулся.

– Это ты нашел в моей голове или говоришь, чтобы позлить меня? – Фарфарелло проводил немца взглядом, который ушел на кухню выбросить салфетки и через минуту вернулся с чашкой чая.

– Остыл, – пожаловался он и сел в кресло. – Ты ищешь Божьей любви так же отчаянно, как Брэд искал любви Рана. Поэтому ты ничуть меня не лучше. Но моей вины хотя бы нет в том, что меня накрывает волной идущей от них. А ты это прекрасно осознаешь.

– Ты думаешь, я хочу, чтобы Бог простил меня? – криво усмехнулся Фарфарелло. – Ты оптимист. Я давно не испытываю сожаления. Нельзя простить того, в чем сам не раскаиваешься.

– Почему нельзя? – телепат прислушался к чему-то слышному ему одному. – Мне случалось прощать людей за их поступки, даже если сами они не жалели прощения.

– Посмертно? – невинно уточнил берсерк.

– Нет. Отчего же. Например, сейчас я прощаю Брэда за то, что я из-за него в таком состоянии, хоть сам он и не жалеет.

– Это так мелко…

– Тебе легко рассуждать. Не твои мозги выворачивает наизнанку.

– Может быть, – легко согласился Фарфарелло. – И все-таки – Бог это нечто другое. Ему самому незнакомо сожаление. И он не вправе ждать его от меня.

– Неужели?

– Его любовь, как воздух – она везде. Я один лишен ее. У него нет права судить меня. Он сотворил меня таким, и таким, каков я есть, он должен меня принять. Я не хотел таким родиться. Он один во всем виноват.

– Ты, правда, в это веришь?

– Да.

– Хорошо. Потому что только вера тебе и остается.

– Шульдих, не зли меня попусту, – сдержанно предупредил его берсерк. – Я не виноват в том, что с тобой происходит. Если хочешь – иди наверх, вломись в комнату Брэда и выскажи все претензии ему. А еще лучше – сразу Рану. Он смутится, и ты порадуешься. Тебе ведь нравятся необычные чувства.

– Дурак ты, – беззлобно откликнулся телепат, допивая чай. – Ты бы видел, что за милую картинку они сейчас собой представляют. Ни за что на свете не стал бы ломать такую идиллию.

– Что они делают? – с интересом спросил Фарфарелло.

– Ничего особенного, – Шульдих пожал плечами. – Лежат. Разговаривают. О, вот сейчас целуются.

– Пусть. Завтра им предстоит расстаться, хоть и ненадолго.

– Угу. Неужели привязанности каждого из нас так влияют на команду?

– Это неизбежно.

– Это плохо, – поморщился Шульдих, вспомнив непонятное предсказание Брэда.

– Это хорошо, – не согласился Фарфарелло. – Воздержание – придумал Бог, чтобы нами было легче управлять.

– А ты совершал грех мужеложства, Фарф? – спросил Шульдих и коснулся разума собеседника.

– Для этого не обязательно читать мои мысли, Шу, – берсерк усмехнулся. – Ты ведь тоже был в подвалах Розенкройц. Там для этого не спрашивают ни согласия, ни вероисповедания.

Телепат вздрогнул.

– Не думал, что тебе это причиняет боль, – признался он.

– Я не знаю боли – ты ведь помнишь. Это просто воспоминание. Одно из многих. Я смеялся над ними и тогда. Было немного забавно и все.

– Понятно, – Шульдих улыбнулся. – Для психа ты неплохо рассуждаешь.

– Насколько я псих, судить не мне.

– Оставишь эту честь мне?

– Если хочешь.

Аэропорт гудел. Ран стоял у терминала сразу за отцом и мял в руках билет. Он оглядывал зал. Он знал, что Брэд и его команда отбывают другим самолетом, но ему все время казалось, что любовник где-то здесь. Ран оставил ему свой телефон в Токио и взял у Брэда карточку. Отчего же такая дрожь в коленях? Можно подумать они больше не увидятся. Это всего лишь перелет в несколько долгих часов. Но почему Брэд не мог лететь тем же самолетом? Париж-Токио – популярный рейс. Брэд летел с пересадкой. От объяснений он уклонился, и Ран не стал настаивать. Его любовника постоянно окружала аура опасной тайны. Юноша вспомнил, как Брэд стрелял. На его лице тогда не дрогнул ни один мускул, и рука не шевельнулась от отдачи. Ран покраснел, вспомнив то, как Оракул удерживал его запястья одной рукой.

Как же им было хорошо вчера. Просто невероятно. Кроуфорд проводил его до гостиницы и поцеловал. Сказал, что позвонит сразу, как окажется в Японии. Ран не сомневался, что так и будет.

– Ран, ты уснул? – удивленно спросил отец.

– Извини. Задумался.

Уже через пятнадцать минут они сидели в самолете.

Юноша тут же пристегнул ремень, откинулся на спинку и закрыл глаза. Отец углубился в чтение очередного контракта. Ран знал, что сейчас будет немного трясти, и приготовился с терпением это перенести, а потом возможно вздремнуть немного. Но через минуту он уже спал. Слишком уж он устал за последнее время. Брэд был способен утомить кого угодно, а не только своего неопытного партнера.

Ран спал почти весь перелет. Отец попытался его разбудить, чтобы спросить, будет ли он есть, но он что-то буркнул в ответ и отвернулся к окну. Фудзимия-старший улыбнулся. Сын в отличие от него самого успел осмотреть весь Париж. Будет что рассказать. И пусть немного устал, но оно того стоило. Он молод и быстро восстановит силы.

Перед посадкой он стал настойчиво трясти Рана, пока тот не дернулся и не подскочил на сидении. Словно ему что-то снилось.

– Что? – юноша сонно поморгал. – Что случилось, отец? Я только заснул.

– Мы уже садимся, – посмеялся Фудзимия-старший. – Пристегнись. Я тебя отстегнул. А то ты так с ремнем и заснул.

– А. Да. Хорошо, – Ран несколько минут неловкими со сна пальцами сражался с ремнем.

– Выспался?

– Не знаю пока, – привычно ответил юноша и потер глаза. – Пока еще не проснулся.

Отец рассмеялся.

Ран ему улыбнулся. Он считал, что у него лучший отец, которого можно пожелать. Прекрасная мать. И сестра, которую он обожал. И теперь у него есть Брэд. Высокий, стройный гайдзин, который его любит. И что самое главное – которого любил он. Наверное, он сейчас ждет самолет. Если Ран что-то понимал, то пересадку Оракул будет делать в Пекине или Москве. Юноша тряхнул головой. Неужели он был прав? Брэд захватывает его мысли после того, как смог подчинить тело. Когда же сдастся воля? Ран прикрыл глаза. Самолет трясло на посадке. Токио снова принимал его в свои объятья. Жестко, как настоящий отец.

С трапа Ран спускался еще сонным. Голова гудела от мыслей. Тело было немного усталым от прошлой ночи и оттого, что он спал в не слишком удобной позе в кресле столько часов подряд.

Сонливость с него слетела только когда, уже в зале, на него маленьким ураганом обрушилась Айя.

– Папа! Братик!

Она чмокнула отца в щеку и повисла на Ране.

– Какой ты сонный! Ты спал в самолете? Как тебе Париж? Я тоже хотела поехать!

– Если бы сдала математику, то поехала бы, – сказал Ран и положил ладонь ей на макушку.

Сестра искрилась, как всегда. Самое дорогое, самое любимое его существо. До недавнего времени. Ран бы смог выбрать между Брэдом и родителями. Но никогда бы не смог выбрать между Брэдом и сестрой. Поэтому она должна все знать. Юноша, как никто, понимал, что его сестра иногда бывала еще той стервой, но все равно любил ее.

– Ран? – удивленно приподняла брови Айя. – Ты еще не проснулся?

– Не очень.

– Они с другом исколесили весь Париж, – сказал отец, любуясь своими детьми.

Не зря он всегда старался жить правильно. Не иначе, Боги благословили его такими детьми.

– Ты мне все расскажешь! – Айя повисла у него на руке. – Я хочу все знать!

– Все. И даже больше, – Ран улыбнулся и пошел к выходу с висящей на нем сестрой.

Та разоделась к их прилету. На ней были голубые джинсы с вышивкой и синяя блузка. В ушах были сережки-гвоздики. Она недавно проколола уши и очень этим гордилась. Она была прекрасна. Ран с дрожью представил, как расскажет ей о Брэде. Его мысли качались, как маятник, от сестры к любовнику и обратно.

Дома их ждал роскошный ужин. Или обед. Сложно определить, если на часах четыре часа дня. Мать обняла Рана и спросила, здоров ли он. Юноша улыбнулся и ответил, что более чем. Потом он поднялся в комнату и переоделся. У него было всего две водолазки. И он задумался над обновлением своего гардероба. Водолазка скрыла засосы, синяки и царапины оставленные на нем Брэдом. И Ран спустился к столу уже более уверенным в себе. Они ужинали и разговаривали. Отец много смеялся, трепал Айю-чан по голове. Мать только улыбалась и все повторяла:

– Поешь, дорогой. Потом расскажешь. Ты совсем ничего не ешь.

– Ну что ты! Я скучал по твоей стряпне.

– А я недавно сама варила суп, – похвасталась Айя.

Для нее это и впрямь было достижение. Все ее увлечения лежали между собственным гардеробом, гардеробом брата, школой и клубом по легкой атлетике.

– Как все прошло? – спросила мать, переставляя тарелки.

– Очень хорошо, – кивнул отец, не вдаваясь в подробности. – Просто отлично. Завтра поеду в банк и покажу контракт.

– Ты просил напомнить, что тебе надо позвонить Такатори, – сказал Ран, глядя на то, как Айя копается в подарках.

– Да. Спасибо, Ран.

– Угу, – юноша откусил кусочек рыбы. Вот чего ему действительно не хватало, так это нормальной японской еды. Интересно, а как Брэд-то это ест? Поймав себя на очередной мысли о любовнике, Ран закатил глаза к потолку. Да может он когда-нибудь теперь не думать о нем? Хотя бы с семьей. Через минуту понял – нет, не может.

Они много смеялись в тот вечер, а когда стемнело, убрали со стола и погасили свет в гостиной.

Ран запер дверь в ванную и снял одежду. Он вымылся и залез в ванну.

– Брат, – под дверью поскреблись.

– Айя, я сейчас выйду.

– Не торопись. Я подожду.

– Хорошо, – Ран откинул голову на бортик.

Горячая вода местами причиняла боль. Но – как и прикосновения Брэда – это была приятная боль.

Когда Ран вернулся в комнату – Айя-чан сидела на постели и покачивала ногами. На ней была только длинная ночная рубашка, почти до самых пяток. В ней она казалась еще меньше, чем была.

– Ты почувствовал волшебство Парижа? – спросила она, когда он вошел.

– Можно и так сказать, – вздохнул он, пытаясь приготовится к важным словам. – Знаешь, я не все тебе рассказал.

– Ммм? – удивленно подняла она брови, откладывая в сторону фотографии.

– Отец не знает. Тот друг, который водил меня по Парижу, он работал в охране сенатора… Он… Его зовут Брэд.

– Хорошее имя, – Айя улыбнулась. – К чему ты все это говоришь?

– Он… Он мой… – Ран зажмурился. – Он мой любовник.

– Кто? – глаза у сестры стали большие-большие.

– Я в него влюбился, понимаешь? Я хотел, чтобы ты знала. Извини.

– Это правда? – недоверчиво переспросила она.

Ран повернулся к ней и кивнул.

– Ничего себе – съездил, – пробормотала она и задумалась.

Но через несколько минут встрепенулась.

– Ты меня разыгрываешь, да? – улыбнулась Айя. – Это из-за того, что я перед отъездом сказала, что ты не способен на чувства. Я не хотела тебя обидеть…

– Айя.

– Это шутка! Я все поняла!

– Айя! – остановил ее Ран. Он стянул через голову футболку и повернулся к ней спиной. – Разве это похоже на шутку?

Сестра сдавленно ахнула и зажала рот ладонью.

Когда Ран повернулся, в глазах у нее стояли слезы. Юноша сам подозрительно всхлипнул, подошел, сел на пол и уткнулся ей лицом в колени.

Он почувствовал ее холодные пальцы на своей спине и шее. Она погладила каждый синяк, каждый засос и царапину.

– Ран, как же так, – прошептала она. – Как же ты так…

– Прости меня, – выдохнул он.

– За что, глупенький? – она вытерла набежавшую слезу и улыбнулась.

– За то, что я действительно его люблю…

– Ран, посмотри на меня, – Айя заставила его поднять голову и посмотреть себе в глаза. – Что бы ни случилось – я всегда буду с тобой. Если родители выгонят тебя – я уйду тоже. Ты же знаешь, какие они строгие.

– Знаю.

– И все равно решился?

– Да. Прости.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – она зарылась пальцами в его челку. Почти интимно. Они всегда ходили по самому краю. Уже много лет.

Она заговорила тихо и быстро, как всегда, когда говорила не о тряпках и школе, а о чем-то важном, словно стесняясь.

– Тебе тоже иногда кажется, что когда мы падали в воздух мира – мы были одной душой. И упав, разбились на два тела. Нам всегда будет не хватать друг друга, как не хватает части целого. Но, наверное, в том, что произошло, есть какой-то смысл. Мы должны научиться любить кого-то кроме себя самого. В тебе так много моего, а во мне – твоего. Но оно будет пусто, если не найдет иного… Ты чувствуешь это?

– Да, Айя.

– Хорошо. А то мне иногда казалось, что я схожу с ума.

– Нет. И именно за это прости меня.

– Если я попрошу выбрать между мной и им, кого ты выберешь?

– Не знаю, – честно ответил Ран.

– Тогда я никогда не буду просить тебя выбирать.

– Спасибо.

– Все будет хорошо, – сказала она и поцеловала его в щеку. – Даже лучше, что он мужчина. Мне бы казалось, что любая из женщин тебя недостойна.

– Неужели? – Ран сумел улыбнуться.

– Твой… Брэд, да?

Юноша кивнул.

– Сколько ему лет?

– Двадцать пять.

– Хорошо, – облегченно вздохнула она. – А то я подумала, что он совсем старый.

– Он молодой и красивый. Правда, очень высокий.

– Черт! Он же гайдзин! – вспомнила она. – Как вы с ним общались?

– Он очень хорошо говорит по-японски.

– И то, слава богу! – облегченно вздохнула она. – Он остался в Париже?

– Нет, – Ран помялся – он до сих пор не получил от любовника никаких вестей. – Он сегодня должен вернуться в Токио.

– Ты его мне покажешь? – лукаво улыбнулась сестра.

– Обязательно, – горячо заверил ее Ран.

– Вот и договорились. Вставай. Нечего тебе у меня в ногах валяться.

Ран рассмеялся и сел на постель рядом с ней. Сестра тут же положила голову ему на плечо.

– Он добрый?

– Нууу, – юноша задумался. – Только ко мне и своей команде.

– Странно.

– Почему?

– Мне всегда казалось, что если ты кого-то полюбишь, то это обязательно будет добрый человек.

– Возможно, он бы стал добрым. Но жизнь распорядилась иначе.

– Так не бывает, Ран, – вздохнула Айя. – Боги дают нам лишь то, что у нас и так есть. И доброта из тех качеств, которые нельзя взять или дать.

– Ты слишком легко об этом рассуждаешь.

– Разве?

– Да. Жизнь бывает разной.

– Хочешь сказать, что и я с возрастом стану иной?

– Обязательно.

– Интересно какой.

– Тут никогда не угадаешь.

– Как в лотерее?

– Почти.

– Посмотрим. Ты мне напомнишь потом об этом разговоре?

– Хорошо.

– Я хочу скорее его увидеть.

– Кого?

– Брэда. Кстати, как его полное имя? А то он почти на десять лет меня старше.

– Брэд Кроуфорд.

– Ку-ро-у-фо-ру-ду, – по слогам повторила она.

– Да. Правильно.

– И это настоящее имя? – недоверчиво переспросила она.

– А в чем дело? – не понял Ран.

– «Кроу» по-английски – «ворон».*

– Он не похож, – рассмеялся юноша.

– Тогда ладно, – сестра отстранилась. – Надень футболку – вдруг кто-то из родителей войдет.

– Да. Действительно.

Ран встал и начал надевать футболку. Сестра задумчиво посмотрела на глубокие царапины на его груди.

– Ран, – задумчиво спросила она. – Он у тебя садист?

Юноша закашлялся.

– Не… Нет. С чего ты взяла?

– Ты весь в синяках и царапинах.

– Это не синяки, – Ран покраснел. – Это засосы.

– Да? – фыркнула Айя. – Ни за что бы не догадалась! Я про синяки на плечах.

– Ты не понимаешь просто. Это нормально.

– И ему не жалко портить твою кожу?

– Жалко. Но без этого невозможно.

– Ну, он разве не может немного сдерживаться? – Айя заломила брови.

– А на кой оно мне надо? – Тут же рассердился Ран, словно ему наступили на больную мозоль. – Еще не хватало, чтобы он сдерживался!

– Ну, когда любовь – неизбежны мелкие жертвы друг другу…

– Компромиссы хороши, когда нужны обоим. Незачем идти на жертвы, если это не нужно ни одной из сторон.

– Что-то ты темнишь, брат, – прищурилась Айя.

– Извини, – юноша снова сел на постель. – Просто это такая тема. Брэд все время трясется надо мной, словно я хрустальный.

– Я рада это слышать.

– Меня это раздражает.

– Почему?

– Не знаю, – буркнул Ран и замолчал.

– Ох, – вздохнула девушка. – Скорее бы увидеть твоего ворона.

– Не называй его так!

– Ладно-ладно. Давай спать?

– Ага.

– Поцелуй меня в носик на ночь. Как в детстве, – потребовала Айя.

Ран чмокнул сестру в нос.

– Спокойной ночи.

– Спокойной, – девушка босая в длинной ночной рубашке и с косой, завязанной как попало, прокружилась по его комнате и выскочила за дверь.

Ран лег на постель, придвинул к себе телефон и закрыл глаза. Он не понимал почему Брэд не звонит.

Через два дня беспокойство превратилось в панику. Неужели с Брэдом что-то случилось? Он должен был сделать какую-то опасную работу, но не сказал Рану, чтобы он не волновался. Юноша уже не мог ни спать, ни есть. В школе снова начались уроки. Ран не понимал ни слова из того, что ему говорили. Ему было все равно. Он и так не был первым учеником в классе.

Айя волновалась вместе с ним, хоть и не подавала виду. И если Ран боялся за жизнь любовника, то она подозревала Брэда в элементарной ветрености. Ран это чувствовал и от этого злился еще больше. Брэд его не бросит! Надо было видеть глаза Оракула, чтобы это понять. И чем больше Ран вспоминал свое с ним расставание в Париже, тем больше ему казалось, что Брэду предстояла неприятная работа, которую хоть и не хочется, а надо делать.

Звонок раздался на третий день, когда Ран был доведен уже до предела истощения. А его сестра была готова вытащить из папиного сейфа пистолет и пойти искать «этого подлого гайдзина».

– Да? – спросил юноша в трубку, хоть и узнал номер.

– Ран?

– Да, – юноша сжал телефон так, что захрустел корпус. – С тобой все в порядке?

– Нормально. Я недавно прилетел. Меня задержали дела.

– Так и не скажешь, где был?

– В Германии.

– Вот как. Я так волновался за тебя.

– Прости. Я знаю, – голос Брэда стал мягким, обволакивающим. – Я люблю тебя. Ты ведь в этом не сомневался?

– Я бы не сомневался в этом, даже если бы ты никогда ко мне не вернулся.

– Узнаю своего Рана, – Оракул засмеялся. – Тут, понимаешь, такое дело вышло…

– Да? – юноша очень вовремя подошел к кровати.

– Представляешь – я стал отцом.

Ноги у Рана подкосились, и он сел на постель. Его словно ударили чем-то тяжелым.

– И что теперь? – тихо спросил он.

Потом до него начало доходить, что ребенок-то был зачат гораздо раньше, чем они с Брэдом познакомились. И он сказал вещь, за которую ему впервые стало стыдно еще до того, как он закончил говорить.

– Надеюсь тебе не нужно на ней жениться?

– На ком? – не понял Брэд.

– На матери твоего ребенка, – терпеливо пояснил Ран.

– Ран! Ты что!? – Брэд на том конце телефона казался ошарашенным. – Я эту женщину никогда не видел, а если бы увидел – задушил бы. Так довести мальчишку.

– Так это мальчик?

– Да.

– Большой?

– Ему тринадцать лет.

Ран удивленно замолчал.

– Ран, у меня теперь есть приемный сын. Понимаешь?

– Брэд, – юноша потерял дар речи на несколько минут, а когда смог говорить, то начал смеяться от облегчения. – Брэд, с этого надо начинать было!

– Извини! Я не думал, что ты про меня такое подумаешь!

– Какое «такое»? – передразнил его Ран. – Говоришь так, словно ты старый импотент.

– А разве я не старый?

– Если по сравнению с кедром на Ханкае, то нет.

– Ран!

– Ты сам виноват. Напугал меня до полусмерти!

– Я уже извинился.

– Я слышал. Но шок у меня никак не пройдет. Как говорит моя сестра: ничего себе – съездил.

– Кстати, о твоей сестре – когда ты нас познакомишь?

– Как только скажу ей о твоем возвращении. Прямо сейчас она на тебя точит, хорошо если маникюр.

– А если «плохо»? – смеясь, уточнил Брэд.

– Пилку для ногтей!

– Опасное оружие, – согласился Оракул дрогнувшим голосом.

– А твой сын… Кстати, как его зовут?

– Наги Наоэ.

– Он японец?

– Да.

– Повезло тебе.

– Не то слово. Мне кажется ваша страна – моя судьба. Сначала – ты. Теперь – сын.

– Звучит так, словно я твоя жена.

– Ты против?

– Весьма.

– Тогда как на счет должности мужа?

– Ты еще от Германии не оправился, что ли?

– Не то слово.

– А у твоего сына тоже есть дар?

– Есть. Он психокинетик.

– Мммм… – Ран задумался. – Вещи двигает на расстоянии?

– Двигает – мало сказано.

– Ты нас познакомишь?

– Он немного… гм… нелюдим.

– Он точно не твой настоящий сын?

– Не издевайся.

– Это месть за то, что ты так долго не звонил.

– Ну, если так, то я переживу. Давай завтра встретимся. Я днем свободен.

– Я понимаю, – Ран грустно улыбнулся. – Но некоторым надо ходить в школу.

– Какой ужас, – вздохнул Брэд. – Я встречаюсь со старшеклассником.

– Надо было это на Эйфелевой башне вспомнить.

– Ну, прекрати свои колкости. Я же извинился.

– Я и не сержусь больше. Может, заберешь меня завтра после школы?

– Хорошо. Где твоя школа?

– Нет, не от самой школы, а то пойдут слухи. Знаешь севен-элевэн** на десятой улице?

– Не знаю. Но найду.

– Как удобно, – улыбнулся юноша.

– Ты будешь с сестрой?

– Я спрошу ее.

– Договорились.

– Целую, – сказал Ран.

– И я тебя.

Похоже, это становилось традицией. Веселой, а не милой, но все же традицией.

Ран постучал в комнату сестры.

– Входи, Ран, – отозвалась она из-за двери.

Он вошел и полюбовался, как Айя стоит на мостике посреди комнаты.

– Тренируешься?

– Просто, решила отдохнуть от уроков.

– Мне звонил Брэд.

– Да? – Айя от удивления села на пол. – Все в порядке?

– Ага, – самодовольно улыбнулся Ран. – Он только недавно прилетел из Германии. Задержался по работе. Сразу отзвонился.

– Нда, – с сомнением протянула сестра. – Ну, и когда я смогу его увидеть?

– Завтра после школы, если хочешь.

Она немного подумала.

– Ты сам его не видел три дня. Я там буду лишней, – решила она. – Может, он сможет в субботу?

– Я спрошу.

– И сразу давайте в каком-нибудь кафе. Чтобы нас не видели на улице с гайдзином.

– Отец знает, что я с ним дружу.

– Но я-то нет!

– Ладно. Может, «Клавьер» подойдет?

– Не слишком ли шикарно?

– Ну, не в караоке же его вести.

– И то верно, – Айя посмотрела на брата. – Я тебя тысячу лет не видела таким счастливым.

– Правда, что ли? – Ран улыбнулся.

– Может, к тебе и аппетит вернулся?

– Есть и, правда, хочется, – задумчиво пробормотал юноша.

– Передай Брэду, что этого я ему не прощу.

– Чего?

– Твоего трехдневного бессонного голодания.

– Не преувеличивай!

– Тогда пошли, купим мороженого!

– Своеобразно женское мышление…

– Брат!

– Ладно. Пошли, – покорно согласился Ран, которого вовсе не тянуло в уличную жару из кондиционированной комнаты.

---

* Айя-чан не различает слова "ворон" и "ворона".

** Севен-элевен – сеть магазинов в Японии (и не только).

Глава шесть

И вновь за пеленой непроглядных штор
Немедленно начнем древний разговор
И сбросив в темноте грусть иных забот
Продолжим до утра призрачный полет

Ночное рандеву на бульваре роз
Ночное рандеву в фейерверке грез
Ночное рандеву - час разлуки
Ночное рандеву - шанс от скуки
Ночное рандеву на бульваре роз
(с. К.Кавалерян «Ночное рандеву»)

Ран подошел к магазину и огляделся. На нем была школьная форма его академии. И он надеялся, что Брэд его узнает в школьном пиджаке. Ран не знал, какая у Брэда машина в Японии. Вряд ли он возит с собой свою через весь мир. Да и руль у французской его машины не с той стороны.

Рядом так резко затормозил черный джип с тонированными стеклами, что Ран шарахнулся в сторону, разом вспомнив историю со своим похищением, которое так и осталось тайной между ним и Шварц.

– Ран? – окно опустилось, и Брэд поманил его пальцем.

Юноша, не оглядываясь, ринулся в машину, захлопнул за собой дверцу. Оракул на него смотрел улыбаясь.

Ран приподнял бровь.

– Ты меня даже не поцелуешь?

Кроуфорд к нему повернулся. На левой скуле было два пластыря, и Ран тут же погладил их пальцем.

– Что это?

Брэд чмокнул его в губы.

– Подарок от сына.

– Чем он в тебя кинул?

– Шульдиховской пилкой для ногтей.

Глаза у Рана округлились.

– Зачем?

– Случайно.

– Нет. Зачем Шульдиху пилка для ногтей?

– А кто его знает.

– Ты свободен в субботу? Моя сестра хотела бы с тобой встретиться.

– Днем?

– Да.

– Свободен, наверное.

– Наверное?

– Если меня не потребует работа или Наги.

– Понятно.

– Ты не обиделся?

– Нет. Я понимаю.

– Хорошо, - Брэд положил руку ему на колено и сжал. Ран вздрогнул. – Я скучал.

– Я тоже. После приезда я все рассказал Айе. И когда ты не появился – она решила, что ты меня бросил.

Оракул поморщился.

– Ран, я, правда, не виноват. Я себе не принадлежу.

Юноша помолчал, глядя на дорогу. Он давно это чувствовал. Брэд не принадлежит себе и ему не принадлежит. Кто-то злой и всесильный способен одним словом отнять их друг у друга. Это было странно и страшно.

– Они знают о нас? – спросил он.

– Ран, ты ничего не должен знать. Иначе… даже я не смогу тебя защитить, - Брэд зло крутанул руль.

– Но ты попытаешься?

– Сомневаешься?

Ран посмотрел на него.

– Да.

– Ран, - Оракул бросил на него быстрый взгляд. – Почему ты так говоришь?

– Всем нашим силам есть предел. И те, кто держат тебя под контролем – сильнее. Нет смысла идти против сильнейшего.

– Приходит и такой день. И наш день придет, - сказал Кроуфорд и поморщился. Что он мог сказать своему Рану? Мальчишка понимал, что Оракула окружает тайна и ничего не спрашивал. Верил, что Брэд его любит и довольствовался этим. Это было выражением его любви. Но именно из-за того, что он ничего не знал, он не мог и понимать, что однажды Брэд пойдет против тех, кто сделал его тем, что он есть. Ради него, ради себя, ради Шульдиха, Фарфарелло, Наги. Однажды все изменится. Но сколько времени пройдет до того – не знал и Оракул. Он не видел так далеко.

– Поехали к морю, - сказал Ран неожиданно.

– Хорошо, - Брэд перестроился в правый ряд.

– Туда где тихо.

– Хорошо.

Побережье было пустынно. Солнце опускалось за горизонт. Брэд припарковал машину и Ран вышел на песок.

Оракул последовал за ним.

Морской ветер был пряным и теплым. Лето горело над Токио жарким пламенем. Но скоро пройдут последние фестивали, и станет холоднее. А что будет с ними? Оракул понимал, что слишком опасно приводить Рана в их убежище в Японии. Да и Шульдих настоятельно его об этом просил. И следовало хоть раз к нему прислушаться, раз в кои-то веки он не лез в голову Кроуфорда, а наоборот старался оставить их друг другу.

– Ран, - Брэд обнял парня за талию и потерся щекой о его волосы. – Я понимаю, что ты почти ничего не знаешь обо мне. И это тяжело. Возможно, однажды все изменится. Наши сексуальные привязанности не контролируют. Мы можем спать с кем хотим. И я… часто менял партнеров.

– Я догадался, - в голосе Рана была насмешка, но не злая.

– Это хорошо для нас. Никто не удивится, увидев меня с тобой.

– Значит, для всех – я твоя очередная шлюха?

– Да. Но только для всех. Ты же знаешь, что значишь для меня?

– Знаю. Я не стану требовать от тебя ничего. Просто будь со мной. Пока у нас еще есть время.

– Ран, ты лучший.

Юноша пожал плечами и ничего не ответил.

Брэд поцеловал его в шею. Ран пах так сладко и вздрагивал от прикосновения его губ.

– Ты восхитительный. Самый сладкий, - Оракул продолжал его целовать, оттянув ворот школьной рубашки. Ран откинулся на него и только вздыхал. – Мне так тебя не хватало. Твоей кожи. Твоего голоса. Твоих волос. Прикосновения твоих пальцев.

– Брэд, - простонал Ран, поглаживая рукой его бедро. Он не мог не чувствовать, как любовник хочет его.

– Ран, твоя задница…

– Ммм?

– В порядке?

– Да. Наверное.

Кроуфорд тяжело дышал прямо ему в ухо. Он расстегнул форменную куртку Рана и залез рукой ему под рубашку. Не то чтобы его возбуждали мальчишки в школьной форме, но Ран восхитительно смотрелся в чем угодно. А лучше всего совсем без ничего. Брэд осторожно раздевал его, пока Ран не очнулся от сладкой эйфории его прикосновений, вспомнив, где они находятся.

– Брэд, что ты делаешь? – возмутился он, впрочем, не пытаясь вырваться, а просто ухватив любовника за локоть. – Нас могут увидеть!

– Кто, интересно? – усмехнулся Оракул, прижался к Рану теснее и потерся возбужденным членом о его задницу.

– Мммм, - юноша отпустил его руку. – Может, тогда в машине?

– Здесь нормально, - Кроуфорд оглядел пустой маленький пляж. – Тебе не нравится?

– Секс на пляже?

– Да, - Оракул стянул с Рана его пиджак и осмотрел шею. – Мои метки почти зажили.

– Это плохо?

– Наоборот. Я не хотел портить твою кожу.

– Ты говоришь, как моя сестра.

– Она умная девочка.

– Брэд, - Ран выгнулся в его руках, когда Оракул сжал его соски, осторожно целуя в шею. – Что ты со мной делаешь?

– Я тебя люблю.

– Ах! Мммм, - ноги у юноши подкосились, и он обвис на руках у любовника.

Тот осторожно сел и опустил его на песок. Ран в расстегнутой рубашке прижимался к нему спиной.

– Брэд, песок, - он поднял руку и запустил пальцы в волосы Оракула. – Как мы… Он же…

– Не волнуйся, - Брэд снял очки и положил их рядом. – Мы осторожно.

Кроуфорд был уже на пределе. Он начал покусывать кожу Рана. Юноша трепетал в его руках, как бабочка, пойманная или желающая быть пойманной.

– Поцелуй меня, - взмолился Ран.

Оракул развернул Рана к себе в пол оборота и впился в его губы. Тот завозился в его объятьях. Брэд его поглощал. Было слишком хорошо. И хотелось большего.

– Брэд, ты такой твердый. Давай уже…

– Черт! – Оракул одним движением сдернул с себя пиджак и с преступной небрежностью бросил его на песок. Он избавил Рана от рубашки и подтолкнул его в спину, заставляя встать на четвереньки.

Юноша расстегнул на себе брюки и опустился на колени. Песок его отвлекал. Но он услышал знакомый звук – Брэд расстегивал на себе брюки. Ран всхлипнул. Он чувствовал себя влюбленным до одури, готовым на все, возбужденным дураком. Ему хотелось быть под Брэдом, даже если это противоестественное желание.

Руки Оракула вернулись, поглаживая его спину и задницу.

– Ран, ты такой красивый, - прошептал Брэд хрипло.

– Я люблю тебя, Брэд. Пожалуйста…

– Сейчас, - Кроуфорд ухватил его брюки за пояс и стянул вместе с бельем. Юноша только вскрикнул, чуть не упав носом в песок.

Оракул вытащил из кармана плоский одноразовый пакетик смазки и разорвал зубами ребристый край.

Ран оглянулся, не понимая, что любовник делает. Глаза Брэда горели лихорадочным огнем. Он выдавил содержимое пакетика Рану между ягодиц. Тот застонал, потому что вместе с этим ласковые пальцы Брэда оказались в нем, двигаясь глубоко и слишком быстро, причиняя боль.

– Брэд!

Оракул даже почти не разделся. Он вытащил из Рана пальцы и провел ими по его члену, вызывая стоны и проверяя, готов ли любовник. Потом уже ни о чем не спрашивая, обхватил его за талию и вошел. Юноша не вскрикнул, скорее взвыл от боли. Ему на секунду показалось, что Брэд разорвал его тело пополам.

Кроуфорд, оказавшись, наконец, в нем, замер, жадно поглаживая тело Рана.

– Больно? Извини, - шептал он, целуя его в плечи. – Извини.

– Ммм… Нормально, - выдохнул юноша, когда слезы перестали застилать глаза. – Можешь двигаться.

– Ты такой узкий, словно мы никогда этого не делали, - голос Брэда дрожал от сдерживаемого возбуждения.

– Не говори таких слов, - Ран почувствовал, как кровь ударяет в виски. – Просто… просто трахни меня.

– Ран, - Брэд рыкнул и двинул бедрами. Он чувствовал, что терзает тело Рана, но уже не мог остановиться. Оракул только положил ладонь на его член, чтобы чувствовать, что и любовник получает удовольствие. Уже через минуту Брэд двигался в бешеном ритме, одновременно с этим лаская Рана рукой. Он понимал, что груб, но эти три дня были для него слишком тяжелыми. Остатки самоконтроля ушли на хоть какую-то прелюдию.

На три проклятых дня его оторвали от Рана. Три проклятых дня он провел в жарких воспоминаниях об их ночах в Париже. Об этих фиалковых глазах, алых волосах, тонкой талии и узкой заднице. Все в Ране сводило его с ума.

Брэд обнял его за шею, заставляя повернуться для поцелуя, и увидел, что его мальчик снова плачет. Это были невольные слезы, но это ничего не меняло.

Оракул замедлил движения, хотя и чувствовал, как близка собственная разрядка. Ран был напряжен, как струна. Кроуфорд целовал его, ласкал, шептал на ухо какие-то пошлости.

– Брэд, - простонал Ран. – Брэд!

– Я здесь, хороший мой.

– Не останавливайся. Я сейчас кончу…

– Подожди, - Кроуфорд, снова глубоко погрузился в его тело, чувствуя, как выгибается и дрожит Ран.

Брэд все равно кончил первым, вжимаясь бедрами в задницу любовника и покусывая основание его шеи. Через минуту вскрикнул и Ран. Он рухнул на песок, забрызгав спермой руку Брэда.

Кроуфорд вышел из него. Ран слабо и протестующе застонал.

– Я принесу салфетки, - Брэд встал, оставив любовника лежать на песке, надел брюки и, чуть пошатываясь, пошел к машине.

Солнце село, летние сумерки были густыми. Море еще алело от последних лучей солнца. Брэд вытащил из машины упаковку салфеток и вернулся к Рану. Тот позволил вытереть себя, потом сел, пытаясь рукой пригладить волосы.

– Подай мои брюки, - слабым голосом попросил он.

– Надо отряхнуть, - Оракул поднял с песка их разбросанную одежду.

– Какая уже разница, - улыбнулся Ран. – Все равно песок везде. От него невозможно избавиться.

– Ну, надо, чтобы хоть выглядело прилично, - Брэд отряхнул свой пиджак, надел его и стал приводить в порядок одежду Рана.

– Надеюсь, он хоть внутрь не попал, - задумчиво пробормотал юноша, натягивая белье.

– Если бы попал – ты бы почувствовал.

– Наверное.

Ран встал, надел брюки, пиджак и оглядел себя.

– Как я выгляжу?

– Как после секса на пляже, - усмехнулся Брэд и подошел к нему вплотную.

Ран обнял его и уткнулся в плечо.

– Брэд, я не хочу с тобой расставаться.

Оракул тяжело вздохнул и положил ладони ему на талию.

– Мы сделаем все, что в наших силах. И даже чуть-чуть больше.

– Этого достаточно, - кивнул Ран, не поднимая головы. – Но Боги мстительны.

– О чем ты? – удивился Брэд.

– Неважно.

– Неужели?

– Да. Это просто так говорят.

– Ран, - Брэд взял его пальцами за подбородок и заставил на себя посмотреть. – Мы сами почти Боги.

– Шварц – возможно, но я-то – нет.

– С некоторых пор ты - часть меня.

– Это странно звучит.

– Неужели?

– Брэд… - Ран коротко поцеловал его в губы. – Все хорошо. Я верю тебе.

– Это все, что мне нужно.

– Ты меня никогда не предашь.

– Да.

– Даже если ты исчезнешь – я буду тебя ждать.

– Всегда?

– Долго, - поправил его Ран. Он не любил слова «всегда».

– Хорошо. Я буду к тебе возвращаться. Даже если ты будешь солидным и толстым главой банка.

– Брэд!!! – в ужасе воскликнул юноша. – Это предсказание?

– Нет. Это шутка.

– Господи, зачем меня так пугать.

– Я говорил – у меня нет чувства юмора.

– Ничего. Твоя ироничная серьезность его с успехом заменяет. Поэтому не пробуй больше шутить.

– Я постараюсь.

– Отвези меня домой, - попросил Ран. – Мои родители уже, наверное, волнуются.

– Хорошо.

Они сели в машину. Брэд завел мотор, и они выехали с пляжа.

– Ты весной заканчиваешь школу?

– Да.

– Жду не дождусь.

Ран рассмеялся.

– Братик! – зашипела на него сестра. – Я тебя отмазала перед родителями, но ты так больше не делай.

– Извини, - смутился Ран. – Они ничего не подумали?

– Я сказала, что ты задержался в клубе кендо.

– Хорошо.

– И тебе неплохо было бы туда и правда заглянуть, - продолжала бурчать она, пока они поднимались по лестнице. – Меня после школы поймали твои ребята.

– Что они хотели? – насторожился Ран. Парни в его клубе были лихие, а сестра – завидная красавица.

– Узнать, будешь ли ты по-прежнему в клубе и куда ты сгорел сразу после уроков.

– И что ты им сказала?

– Что ты уехал с любовником, - фыркнула Айя. – Ну что я им могла сказать? Наплела что-то по поводу дел с отцом.

– Спасибо.

– Ладно уж, - отмахнулась она и вслед за ним вошла в комнату. – Он тебя хотя бы покормил?

– Нет. Я голодный.

– Ну и о чем он думал? – рассердилась Айя.

– Мы просто не вспомнили об этом.

– Тааааак, - она сложила руки на груди. – Когда я его увижу?

– Он постарается в субботу.

– Сегодня четверг.

– Ты сама предложила субботу.

– Знаю, - вздохнула она. – Я его не знаю, но почему-то все время на него сержусь.

– Ты придираешься.

– Не исключено, - она откинула косу за спину. – Пойду, принесу тебе поесть.

– Спасибо, - крикнул ей вслед Ран.

Айя-чан надела свою самую короткую юбку. Туфлей на каблуках ей мать еще не разрешала носить, но длина ее ног с успехом это компенсировала. Она оделась как на омиаи. Заплела волосы в две косы и чуть накрасилась. Она даже сама не понимала – хочет она понравиться любовнику брата или вызвать его раздражение. Само словосочетание «любовник брата» приводило ее в ужас. Но она хорошо держалась. Ей не хотелось расстраивать Рана. Но видеть человека, который трахает ее брата, она обязана. Пусть ее одобрение или осуждение ничего не решит. Рану важно ее мнение. И он его получит в лучшем виде.

Она вышла в коридор и постучала в комнату брата.

– Я готова.

– Заходи. Я сейчас.

Айя вошла и с улыбкой посмотрела на Рана, который расчесывался у зеркала.

– Ты хорошо выглядишь, - сказала она.

Сердце щемило. Брат был так невероятно красив в джинсах и своей бледно-голубой рубашке со шнуровкой, что хотелось запереть его в этой комнате и никуда не выпускать.

– Ты сама купила мне эту рубашку.

– Разве?

– В прошлом году.

– Аааа, - она почесала кончик носа. – Просто раньше ты ее не носил.

– Она выглядит несколько вызывающе.

– Чтобы очаровать тебя, мне, оказывается, надо было родиться парнем, - вздохнула Айя с сожалением.

– Айя!

– Это шутка. Шутка, - она улыбнулась. – Ты и так мой брат. Ближе, чем есть, мы уже не будем.

Ран положил расческу и подошел к ней. Обнял и чмокнул в лоб.

– Ран! Я уже не ребенок, - сказала она и похлопала его по руке. – Идем уже. Ты не девушка – тебе не пристало опаздывать.

– Я скажу, что это ты долго собиралась, - усмехнулся юноша.

Они спустились, попрощались с матерью и вышли на улицу.

– Она думает, что мы пошли за покупками, - сказал Ран.

– Ага. Надо будет тебе что-нибудь купить.

– Почему мне?

– Ну, ты вроде как для этого ходил со мной.

Они шли вдоль дороги. Было еще по-утреннему свежо. Ночью прошел дождь и теперь ярко светило солнце.

Айя-чан покачивала сумочкой и дергала себя за косу.

Ран думал о любовнике, которого сейчас увидит.

Когда они подошли к кафе, было уже почти десять.

– Как ты думаешь – он уже там?

– Он всегда приходит вовремя, - с какой-то непонятной интонацией сказал Ран.

– Тогда вперед.

Они вошли в кафе. Ран тут же увидел Брэда за дальним столиком у окна. Надо ли говорить, что Айя-чан тоже его увидела и сразу узнала. Одинокий гайдзин в Японии поневоле привлекает внимание.

– Это он? – прошептала Айя, кивая на Кроуфорда.

– Да.

– Какой он страшненький.

– Айя!

– Ну, извини! Ладно, хоть не блондин…

– Идем, - Ран потянул ее за руку к Брэду. Тот поднял глаза и увидел их.

От Айи-чан не ускользнуло, каким взглядом он окинул ее брата, задержавшись на зашнурованном вырезе его рубашки. Вот же сволочь! Хоть бы постеснялся!

Когда они подошли, Кроуфорд встал из-за стола, приветствуя их. Айя-чан задрала голову и удивленно моргнула. Ран говорил, что он высокий, но не говорил, что в этом жирафе почти два метра!

– Ран. Фудзимия-сан, я Брэд Кроуфорд, - Брэд кивнул им.

– Здравствуйте, - чуть поклонилась она. – Я Айя. Сестра Рана.

– Очень приятно. Вы похожи.

– Благодарю, - Айя глянула на брата и вздохнула. Тон ей придется сменить. Ран так улыбался этому американцу, что это могло тронуть даже ее, несмотря на новый приступ ревности.

– Ран, - Брэд, казалось, что-то хотел сказать ему, но передумал и снова обратился к Айе. – Садитесь, Фудзимия-сан.

– Прошу, просто – Айя, - умоляюще отозвалась она. – Мне всего шестнадцать.

– Вы, действительно, похожи, - Кроуфорд улыбнулся ей, глядя прямо в глаза.

– Да, - согласилась девушка, не отводя взгляда. – Значит ты тот человек, которого любит мой брат.

– Это я, - подтвердил Брэд, не моргнув глазом.

– А ты его любишь?

– Да, Айя.

– Даже не знаю, что сказать, - она задумалась и придвинула к себе меню. – Кем ты работаешь?

– Я телохранитель, - ответил Брэд и почему-то вопросительно посмотрел на Рана.

– Братик, - Айя нежно посмотрела на юношу. – Сходи, сделай нам заказ. Я бы хотела поговорить с Крофордом-сан наедине.

– Хорошо, - согласился Ран и повернулся к любовнику. – Что тебе взять?

– Я уже заказал себе, - Брэд невольно отметил, что у сестры он этого не спросил.

У него возникло странное чувство. Словно они были не братом и сестрой, а супругами, прожившими вместе лет десять. Они смотрелись рядом правильно и органично.

Ран молча встал и ушел к стойке.

– Брэд-сан - начала она. – Я не спрашивала у брата подробностей. Ты ведь понимаешь, что это бы смутило его. Но я не вижу ни одной причины так ему в тебя влюбляться.

От ее откровенности Кроуфорд на несколько секунд растерялся.

– Ему виднее, наверное, - наконец нашелся он.

Милая молодая девочка в одно мгновение превратилась в раздраженную стерву. Такой двуликости от сестры Рана он просто не ожидал.

– Ты не понимаешь, да? – она прищурилась. – Он не просто мой брат. Он для меня – все. А я - все для него. Так всегда было. И я хочу понять, почему он так тебя любит, что готов пойти против родителей, общества и даже себя самого.

– А может, ты просто ревнуешь? – усмехнулся Брэд, принимая правила игры.

– Нет, - она захлопнула меню. – Я просто боюсь, что ты плохой человек и причинишь ему боль.

– Может быть, я не самый лучший человек, - раздельно произнес Кроуфорд. – Но я люблю твоего брата. И если сделаю его несчастным, то только своей смертью.

– Интересная перспектива, - фыркнула она. – Где ты был эти три чертовых дня? Он не ел, не пил, не спал. И все из-за тебя!

– Меня задержал сын.

– У тебя есть сын? – лицо Айи вытянулось. – Прекрасно. Почему я впервые об этом слышу?

– Это приемный ребенок.

– Это разительно меняет ситуацию! – она поджала губы и посмотрела на него почти зло. – Моему брату очень не хватало любовника-гайдзина, в возрасте, с опасной работой и ребенком!

– Мне всего двадцать пять, - напомнил Кроуфорд, зная, что выглядит старше.

– Ему месяц назад исполнилось восемнадцать!

– Мне это известно.

– Черт! – она вопросительно заломила брови. – Как ты его завоевал?

– Мне пришлось за ним побегать.

– Это утешает. А тебе в голову не приходила мысль, что Ран слишком хорош для тебя?

– Приходила, - серьезно кивнул Оракул. – Приходит все время. Но я утешаю себя мыслью, что никто не будет любить его сильнее, чем я.

Айя погрустнела.

– Тогда все не так плохо, - сказала она. – Пойми меня правильно: я не осуждаю вас. Все, что делает Ран для меня по умолчанию хорошо. Все чего он касается – для меня свято. Ты поймешь со временем. Я просто боюсь за него.

– Это нормальный страх.

– Знаю. Но меня это мало утешает.

– Тогда почему ты решила мне все это высказать?

– Ран знает о моем характере, если ты об этом, - она усмехнулась. – Но если ты обидишь его – я тебя из-под земли достану.

Брэд даже не смог улыбнуться в ответ на эти нелепые угрозы. Слишком в разных они были весовых категориях.

– Я всегда буду на его стороне. Я прикрою вас, если будет надо. Всегда помогу. Пока Ран любит тебя – я тоже буду любить.

– Интересное заявление в свете угроз.

– Зато честное. И еще одно, - Айя посмотрела, как Ран берет поднос у стойки. – Не мог бы ты быть аккуратнее?

– В каком смысле?

– У него нежная кожа.

– Это не твое…

– Мое! – оборвала его Айя. – По нему не сразу понятно - из-под тебя он или из-под землетрясения вылез.

– Айя-чан!

– Что «Айя-чан»? – она погрозила ему пальцем. – Я предупредила.

– Ты совершенно не понимаешь, о чем говоришь.

– Неужели?

– Брэд. Айя, - Ран подошел и перевел взгляд с любовника на сестру. – Вы уже ругаетесь?

– Да, брат, - легко согласилась девушка. – Я ругала его за твою испорченную кожу.

– Айя! – юноша покраснел. – Оставь мою кожу в покое. Можно подумать ты собралась из нее делать барабан.

Девушку перекосило.

– Как в той легенде?

– Да.

– Черт! Но мне жалко до слез! Я же не лезу к вам в постель, просто прошу быть аккуратнее.

– Айя-чан, - Брэд поправил очки. – У тебя самой есть любимый человек?

– Только брат, - растерянно ответила девушка, глянув, как Ран тянется рукой к Брэду и накрывает ладонью его запястье, словно пытаясь успокоить.

– Я ведь не это имел в виду.

– А разве мой ответ можно трактовать двояко? – от злости или волнения она всегда начинала говорить довольно сложно, используя длинные предложения и устаревшие слова.

– Нет. Нельзя, - согласился Кроуфорд. – Тогда представь, что Ран будет приходить к твоему мужу с подобной просьбой.

– Я как-то в фантастике не сильна, - хмыкнула девушка. – О, еда!

Она шлепнула по их сплетенным рукам папкой с меню, пока этого безобразия не увидел официант.

Парень принес заказ Брэда, поставил перед ним, коротко поклонился и ушел.

Они принялись за еду. Айя посматривала то на Рана, то на Брэда. Брат улыбнулся любовнику и спросил тихо:

– Как твоя щека?

– Нормально. На мне все заживает быстро.

– Хорошо. А как Наги?

– Он хороший мальчик. Немного нелюдимый и несдержанный и ему многому предстоит научиться, но из него получится хороший член команды.

– Ты сегодня работаешь?

– Да. Вечером.

Ран странно на него посмотрел. Айя-чан не знала у него этого взгляда раньше, и потому его значение от нее ускользнуло. Это ее немного разозлило, и она сжала зубами коктейльную соломинку.

– Позвони мне, когда… все закончится, - по-прежнему тихо сказал Ран, глядя в тарелку.

– Ладно, - Брэд посмотрел на Айю и ухмыльнулся. Она до сих пор не понимала, как этот уродливый гайдзин сумел увести у нее брата. Но теперь не оставалось сомнений – Ран его любил. И пусть болезненно для самого себя, но неизменно, как делалось все в их семье. И ради брата, ради семьи, ради сохранения любви – она должна была смириться.

Они доели.

– Ран, - она положила салфетку. – Я пойду, наверное. Оставлю вас наедине.

– Это не обязательно, - попытался остановить ее брат, словно чувствуя свою в вину в том, что она уходит.

– Все в порядке, братик, - она потрепала его рукой по волосам. – Мы увидимся вечером. До встречи, Брэд-сан.

– Было очень приятно познакомиться, Айя-чан.

Девушка вышла из-за стола и наклонилась к уху Оракула, так чтобы не слышал брат.

– Я за вами слежу, - прошептала она и выпрямилась.

– Я тоже, - ухмыльнулся Брэд.

Они посмотрели друг на друга с полным пониманием и враждебностью одновременно. Айя развернулась и ушла из кафе.

– Она интересный человек, - сказал Брэд Рану, когда они остались одни.

– Она тебе не понравилась? – вздохнул юноша, который во время еды все больше помалкивал.

– У девочки есть характер, и она любит тебя, - Оракул пожал плечами. – Не могу сказать, что она мне не понравилась. Скорее, я немного удручен ее позицией.

– Ты первый человек, который нравится мне и не нравится ей.

– Неужели?

– Я раньше думал, что такое невозможно.

– Все дело в том, что я не японец?

– Возможно. Я уже говорил – она не любит высоких.

– Я понял теперь, почему. Она такая гордая, что это ее задевает.

– Я не прошу тебя любить ее. Просто хотел, чтобы вы знали друг друга.

– Теперь мы знаем.

– Вот и хорошо.

– Но одно достоинство есть у твоей сестры.

– Какое? – удивился Ран, который был уверен, что двое его любимых людей возненавидели друг друга с первого взгляда.

– Она такая же красивая, как и ты.

– Брэд!

– Ладно. Если мы доели, то, может, поедем куда-нибудь? – сказал Кроуфорд, пристально глядя на любовника.

– На пляж? – усмехнулся Ран.

– Я на самом деле не любитель дикой природы. Как на счет отеля?

– Брэд… - Ран покраснел. – А если нас увидят?

– Я заказал и оплатил номер заранее. Никто не увидит.

– Тогда поехали, - Ран дернул себя за прядь волос и прикусил губу.

– Если хочешь – мы не поедем, - удивился Брэд такой реакции.

– Нет-нет, все нормально, - запротестовал Ран. – Просто завтра будет прием, на котором я должен быть с отцом.

– Я буду осторожен, - вздохнул Брэд, понимая, что любовник просто не может попросить его об этом.

– Да. Извини.

В отеле, когда Ран снял рубашку, Брэд невольно вспомнил слова Айи. Юноша действительно выглядел так, словно выбрался из-под обвала. Особенно со спины.

– Как я тебя, - Кроуфорд с сожалением погладил ладонью его спину.

– Если это тебя возбуждает, то пусть будет, - Ран повернулся к нему и снял с него очки.

Оракул помедлил, разглядывая лицо Рана, потом они долго целовались. Брэд старался ласкать его осторожно. Не было нужды в бешенстве по поводу того, что его оторвали от Рана. Он принадлежал ему. И всегда будет принадлежать. Но все равно все происходило слишком быстро. Уже через несколько минут они оказались в постели и Брэд жадно ласкал его ртом. Юноша только выгибался под ним и хватал за волосы.

Они провели в постели несколько умопомрачительных часов. Кроуфорд глянул на часы. Ему надо было возвращаться через час. Ран лежал у него под боком, прижавшись к нему, как котенок. Горячий и все еще влажный от пота. На плече и груди у него были новые засосы. Брэд провел по ним пальцем. Юноша вздрогнул и посмотрел на Оракула.

– Тебе пора?

– Почти, - вздохнул Брэд и прижал его к себе. – Я завтра тоже работаю.

– Скажешь где?

– На приеме. В охране Косазавы.

– Я тоже там буду, - тихо сказал Ран.

– Ты? – Брэд улыбнулся. – Так ты об этом приеме говорил?

– Да.

– Значит, я увижу тебя завтра.

– Вечер будет не таким скучным, - Ран повозился, вытаскивая свою ногу, зажатую между ног Брэда. – Давай вставать.

– Ран, - юноша сел на постели и Брэд провел рукой по его спине. – Извини.

– Ты был очень нежным сегодня.

– Я старался.

– Мне больше нравится как обычно.

Тихий хриплый голос Рана сводил Оракула с ума. И как мальчишке удавалось каждый раз говорить то, что он хотел услышать?

– Я тебя отвезу.

– Не надо, - Ран обернулся. – Лучше поторопись домой. Тебе ведь придется сменить костюм.

– Да, - Брэд опустил руку ниже, поглаживая задницу Рана. Тот выдохнул и чуть отстранился.

– Брэд.

– Что?

– Зачем ты это делаешь?

– Мне просто нравится к тебе прикасаться.

– Я заметил.

Брэд придвинулся ближе и обнял его второй рукой за живот, не давая сбежать. Пальцы второй как-то естественно оказались внутри Рана. Тот вскрикнул.

Оракул с наслаждением подвигал пальцами. Внутри Рана было влажно после их марафона.

– Брэд, я больше не могу, - простонал он, одновременно с этим насаживаясь на его пальцы.

Кроуфорд чуть наклонил его вперед, чтобы было удобнее, и сам встал на колени позади него.

Ран дернулся, уже всерьез пытаясь вырваться, но Брэд его не отпустил. Он погладил шею Рана, его лицо, коснулся пальцами губ. Юноша послушно открыл рот и облизал его пальцы. Оракул засунул их прямо ему в рот. Ран застонал, посасывая его пальцы. Он выглядел настолько развратно, что устоять было невозможно. Брэд чувствовал, что любовник уже в той степени экстаза, когда любое действие причиняет больше муки, чем удовольствия.

Задница Рана вызывала массу приятных ощущений. Кроуфорд двигал в нем уже тремя пальцами. Звуки были влажными. Ран был хорошо растянут. Брэду даже пришла мысль, что он сможет засунуть в него руку. Любовник ему это позволит. Он все ему позволял. Нет… Оракул провел языком по шее Рана. Очень осторожно, не оставляя отметин. Юноша всхлипнул. Мышцы сжались вокруг пальцев Кроуфорда. И тот блаженно прикрыл глаза. На еще один раунд он сам был уже не способен, но Рана он доведет до разрядки. Брэд вытащил влажные пальцы из его рта и положил ладонь на его член.

– Ммммм, - бедра Рана дернулись, словно его ударило током. – Брэд… Брэд… Хватит… Я не могу… больше…

– Еще чуть-чуть, - прошептал ему Оракул в самое ухо. – Кончи для меня еще раз.

– Брэд!

– Давай, малыш.

Пальцы Брэда были внутри него и снаружи, нежные, жадные, сильные… Юноша изогнулся, сам не понимая, хочет ли он усилить ощущения или избавиться от них. Брэд пах мускусом, болью, опасностью и любовью. Требовательной, как сам ад.

Кроуфорд задевал внутри него какую-то точку, касаясь ее вновь и вновь. Его рука на члене двигалась в том же ритме. Губы Брэда осторожно прижимались к артерии на шее. Ран не мог этого выносить. Он подался назад, пытаясь принять пальцы глубже. Их было недостаточно, но он так страстно хотел кончить. Он положил собственную руку на член, заставляя Брэда двигаться быстрее, сильнее, и скорее опрокинуть его в черный омут. И оргазм пришел, сотряс все тело, опустошил. Спермы почти не было. Ран с криком забился в руках Брэда в спазмах сухого оргазма.

Оракул вытащил из него пальцы и судорожно прижал к себе. Он никогда не слышал, чтобы Ран так кричал. Юноша последний раз застонал и попытался от него отстраниться. Панику Брэда нельзя было в этот момент описать. После секса Ран обычно прижимался к нему, целовал, гладил по волосам. Почему он теперь вырывается? Неужели он довел его? Ран дернулся снова.

– Пусти, - слабо попросил он.

– Ран, - Брэд только стиснул его крепче.

– Брэд, пожалуйста, отпусти, - уже взмолился Ран. – Я… мне… нехорошо…

Кроуфорд осторожно отпустил его. Ран тут же рухнул с постели на пол и замер на четвереньках тяжело дыша.

– Ран?

Юноша не ответил. Оракул боялся его тронуть. Зачем он вообще это начал? Если любовник бросит из-за этого – он даже не сможет винить его. Ран ведь попросил быть сегодня осторожнее.

– Брэд, - Ран потряс головой.

– Ты в порядке? – Кроуфорд проклял себя и свою садистскую натуру, не знающую, когда надо остановиться.

– Более или менее, - вздохнул юноша, не поднимая глаз.

– Ты меня еще любишь? – Оракул спустился к нему на пол.

– Мммм, - Ран сел и помотал головой. – Что ты спросил?

– Ничего, - Брэд улыбнулся. – Теперь я могу тебя обнять?

– Можешь. Только учти – еще одного оргазма я не переживу.

Кроуфорд рассмеялся и обнял его.

– Ты лучший.

– Я должен то же самое сказать тебе, - Ран обвил его руками. – Никогда не думал, что это можно делать таким образом. Что на тебя нашло?

– Я увидел твою обнаженную спину, и ты был такой влажный, что я не сдержался.

– Дурак, - буркнул на него юноша и вздохнул. – Это было прекрасно. Только слишком много за один раз…

– Я понял.

– Не делай так больше, - Ран подумал и добавил. – Без моего разрешения.

Кроуфорд поцеловал его в губы.

– Обещаю.

– Я запомню, что не должен поворачиваться к тебе голой спиной, - Ран улыбнулся, потом испугано распахнул глаза. - Брэд, сколько времени? Ты опоздаешь!

– Черт! – Оракул хотел подскочить, но не успел.

«Я тебя нашел! Теперь ты водишь!» - раздался веселый голос телепата в его голове.

«Шульдих, ты где?»

«Я дома. Присматриваю за Наги. Хотел узнать – где ты».

«А почему было просто не позвонить?»

«Это было бы скучно…»

«Собирайтесь. Я через пятнадцать минут за вами заеду».

«Как скажешь, босс!»

«Шульдих, не подавай дурной пример Наги».

«О! У тебя прорезался отцовский инстинкт?»

«Не исключено. Отсоединяйся».

«Мур. Не могу. Дай посмотреть на Рана».

«Обойдешься».

«О! Все. Я увидел уже».

«Шульдих, не забывайся».

«Сложная задача. Боюсь, не справлюсь».

– Брэд? – Ран обеспокоенно на него смотрел. – Ты… говорил с Шульдихом?

– Да. Как ты догадался?

– У тебя лицо стало раздраженное, - Ран подмигул. – Одевайся скорее. Я выйду после тебя.

– Договорились.

Брэд быстро оделся в местами мятый костюм. Но это не имело значения. Они сегодня идут далеко не на прием.

– Я пошел? – спросил он Рана, который сидел на кровати уже в белье и рубашке, но задумчиво смотрел на свои джинсы.

– Будь осторожен, - поднял взгляд на него Ран.

– Обязательно, - Брэд чмокнул его в губы и вышел из номера.

Юноша улыбнулся ему вслед, встал и, морщась, натянул на себя джинсы. Он по-прежнему не мог понять хорошо ему или плохо.

Глава Семь

Восемь часов после побега
Лампа луны, музыка снега
В замке из двух сдвинутых кресел
Мы празднуем ночь и ты снова весел

Тихая ночь, вдруг быстрые кони
Трепет свечи и крики погони
Нам бы к утру до церкви добраться
Чтобы войти и обвенчаться.
( с. К. Орбакайте)

Брэд выстрелил жертве в голову и отступил на шаг.

– Шульдих, есть еще кто-то?

– Да, – кивнул телепат. – Здесь есть люк, который ведет на чердак. Я не могу его найти. Просто чувствую там людей.

– Наги, – Брэд посмотрел на сына.

– Я понял, – ребенок нахмурился. – Сейчас.

Он медленно закрыл глаза, и часть потолка рухнула вместе с людьми, словно под собственным весом.

Фарфарелло щелкнул ножом и воткнул его в тело ближайшего охранника. Его движения были такие точные и ровные, что берсерк казался почти нормальным.

«Брэд, не думаешь, что одного из них надо оставить Наги?»

«Согласен».

– Фарфарелло, – холодный тон Кроуфорда мог остановить кого угодно. – Оставь одного.

Ирландец ухмыльнулся. Он прошел, раскидывая доски и добивая людей, которые валялись среди обломков, как куклы.

– Скучно, – сказал берсерк, переворачивая одного из них ногой. – Этот живой.

– Наги, – Оракул, не глядя, кивнул на жертву. – Убей его.

– Как? – скучно поинтересовался мальчишка.

– Как хочешь.

– Лучше быстро, – вставил Шульдих.

Наги посмотрел на предложенный ему экземпляр и шея человека хрустнула. Он обмяк.

– Так хорошо? – поинтересовался Наги.

– Отлично, малыш! – Шульдих весело похлопал его по плечу. – Прекрасная работа!

– Сзади, – Наги вскинул голову.

Брэд обернулся на секунду раньше предупреждения. И начал стрелять. Его дар работал, как часы. Он по-прежнему видел. Хотя сегодня с утра ему начало казаться, что дар изменил ему. Нападающих было всего трое. Шульдих только прищурился, не двигаясь.

Фарфарелло рыкнул и рванулся вперед. Но не успел. Первого пристрелил Кроуфорд. Остальных Наги разметал по стенам, так что кровь капала даже с потолка. Фарфарелло подставил ладони.

– Красиво, – сказал он.

– Чрезвычайно, – буркнул немец, у которого, как и у Брэда было менее своеобразное чувство прекрасного.

Наги осмотрел огромное помещение, полное трупов. Потом заинтересовано поднял взгляд на своих новых напарников. Они были совершенно ненормальные. Альбинос-берсерк, рыжий взбалмошный телепат и непробиваемый Оракул. Они ему нравились. Шварц убивали, как единый отлаженный механизм. Пройдет немного времени, и он станет их органичной частью. Его новый отец был далеко не простой человек, но к Наги отнесся почти с радостью.

«Это потому, что ты японец» – к вездесущему голосу Шульдиха Наги начал привыкать только на третий день.

«Я не понимаю».

«Ты еще такой ребенок».

«Если я достаточно взрослый, чтобы убивать, то достаточно взрослый для чего угодно», – улыбнулся Наги.

«У Брэда любовник – японец».

«Неужели», – Наги внимательно посмотрел на своего приемного отца.

Тот был похож на собственный пистолет. Холодный, идеально собранный, но внутри порох. Повезло же его любовнику.

«Повезло», – согласился Шульдих.

Наги наклонил голову на бок. Он даже горд тем, что Розенкройц направили его в Шварц. Он предпочитал быть среди лучших, чем первым среди последних. Но он все время чувствовал, что мысли остальных Шварц закрыты от него. Только Шульдих болтал, как вслух, так и телепатически, но его щиты были психокинетику не по зубам. Вообще люди, у которых телепатия – основной дар, редко бывают нормальными. Шульдих балансировал на самой грани нормальности, словно день за днем вел бой с собственным даром.

Наги вздохнул. Сегодня он впервые убивал вместе со Шварц. Ему не делали скидок. Скорее, сами пытались приспособиться под него. Психокинетик понимал, что он еще ребенок, но и предел своей силы он знал, и даже если предел этот был велик, то остальным Шварц он не соперник. Берсерк – почти неуязвим. Шульдих – поджарит мозги раньше, чем он успеет что-то сделать. А Оракула просто не удастся поймать. Тот увидит любую опасность еще до того, как она реально появится. Для него даже неважно намерение. Для него реально только время. Как Розенкройц умудряются держать их под контролем? Они же почти всемогущи.

– Наги, – Брэд посмотрел на него. – Идем. Наша работа на сегодня закончена.

– Как скажите.

Оракул переглянулся с телепатом. И они пошли на улицу. По пути Шульдих ухватил за шиворот Фарфарелло и потащил следом.

– Насмотришься еще, – сказал он ему. – Сколько еще будет трупов – ой-ой-ой…

Когда они вернулись в убежище, Наги попросил разрешения уйти в свою комнату. Шульдих, которому, наконец, вернули его привычную кухню, сунулся в холодильник, сделал два бутерброда, достал пластиковую банку с соком. Он отдал все это Наги, потом ухватил за плечо.

– Малыш, – Наги даже обидеться не мог на это обращение. Он был Шульдиху чуть выше пояса.

– Да?

– На будущее, если ты еще не понял, – рыжий широко улыбнулся. – У нас принято ужинать всем вместе.

– Я должен? – уточнил Наги.

– Нет. Но мне будет приятно, – телепат огляделся и, убедившись, что на них никто не смотрит, взъерошил его волосы. – В этом доме готовлю я. Разве не хочешь попробовать?

– Завтра. Хорошо? – подумав, решил Наги.

– Ты больше не в Розенкройц. Нет нужды в субординации.

Упоминание о школе заставило мальчика помрачнеть.

– Мы все там были. Нечего скрывать, – Шульдих почесал в затылке. – Прими прошлое таким, какое оно есть. И радуйся будущему. Тебе тринадцать и ты уже направлен в группу. Я жил там до восемнадцати лет.

– Шульдих? – Наги хотел уйти, но последние слова его остановили. – Зачем ты это мне говоришь?

– Не знаю. Ты подавлен. Это подавляет и меня. Я слишком часто касаюсь твоего разума во время миссии, вот и пытаюсь подбодрить.

– Как эгоистично, – усмехнулся мальчик.

– Ага. Я знаю. Но разве тебе не все равно? Мы сильнее богов. И они нам завидуют, поэтому и не дают легкой судьбы, – Шульдих подумал и добавил. – По крайней мере, так Фарф говорит.

– Вы странные.

– Других не делают.

– Знаю.

Наги ушел наверх, поэтому ужинали они втроем. Фарфарелло ел все, что ему давали. Иногда телепат сомневался, чувствует ли он вообще вкус.

Брэд не любил японскую кухню. Она по-прежнему оставалась для него больным местом. А про самого Шульдиха Оракул говорил, что дай ему волю – он бы питался одними конфетами. Это было, конечно, не правдой. Но не так уж и далеко от нее.

– Долго они будут мотать нас от одного индюка к другому? – спросил Шульдих и поставил на стол блюдо со спагетти. – Накладывайте.

– Пока не выберут самого жирного индюка и не возложат на него свои надежды, – Брэд взялся за вилку. – Сядь уже. Хватит мельтешить по кухне.

– Раз стоишь – подай мне сок, – попросил Фарфарелло. – Как долго мы собираемся зайти в выполнении их приказов, пока не скажем «хватит»?

– До самого конца, – ответил Оракул и передал ему тарелку.

– Что будем делать с малышом? – спросил немец, присаживаясь на свой стул и кивая на пустующее место.

Брэд помолчал. Шульдих чувствовал – он перебирает видения, как четки.

– Он не захотел спуститься к ужину?

– Сказал – завтра.

– Хорошо.

– Брэд, о чем ты только думаешь? – зашипел Шульдих.

– А то ты не знаешь, – хмыкнул Оракул.

– Ты прекрасно знаешь, что я чувствую только то, что ты сам позволяешь мне. Внутри тебя три потока времени, в которых не разобраться даже мне.

– Три? – казалось, Кроуфорд удивился, но не подал виду.

– Неважно, – отмахнулся Шульдих. – Мы ходим по лезвию ножа. Одно неверное движение или мысль – и от Шварц останутся только воспоминания.

– Не паникуй, – остановил его Оракул. – Я ничего такого не предвижу.

– А кто паникует? – фыркнул телепат. – Я просто предлагаю вербовать малыша.

– Так и будет. У нас нет иного пути.

– Ох, Брэд, твоя самоуверенность не доведет нас до хорошего.

– Как и твоя болтливость, – ответил берсерк, вместо Брэда. – Малыш – тот еще бунтарь. В тихом омуте…

– Тебя во сколько распределили на оперативную работу? – перебил его Шульдих.

– Ты прекрасно знаешь. В пятнадцать, – пожал плечами Фарф.

– Меня в восемнадцать. Брэда – в двадцать два. О чем это говорит?

– И о чем же? – берсерк покрутил на вилке кусок мяса. – Ты бекон резал или рубил?

– Жри, что дают! – прикрикнул на него телепат. – Это говорит о благонадежности. Разве нет? Если его в таком возрасте отправили к нам – значит, уверенны в нем.

– Или может ему больше нечему учиться? – остановил Брэд размышления Шульдиха. – Он сильнейший психокинетик. И частично телепат. Мой дар требовал огромной подготовки. А тебя – вообще никогда не намеревались выпускать. Фарфарелло уникален. Они долго пытались что-то сделать с ним, но в итоге решили, что такой как есть – он наиболее полезен.

– Твоя логика убивает.

– Неужели?

Брэд доел и отодвинул тарелку.

– Тебе нравится Наги?

Шульдих задумался с несвойственной ему серьезностью на лице.

– Да. Пожалуй. Мне нравится ход его мыслей и даже то, что он считает тебя отцом.

Брэд едва заметно улыбнулся и встал.

– Мне надо позвонить.

– Рану?

– Да.

– Фарф, прибери, а? – Шульдих побежал за Оракулом в комнату. – Брэд, подожди!

– Что тебе? – нахмурился Брэд.

– Сегодня что-то произошло? – телепат подергал его за рукав. – Почему во время миссии ты подумал, что твой дар изменил тебе?

– Я сегодня встретил сестру Рана, – спокойно сообщил ему Брэд.

– И что? – не понял телепат. – Причем тут твой дар?

– Я не предвидел, какой оборот примет этот разговор.

– Это досадно, Брэд, – Шульдих хмыкнул. – Но это говорит лишь о том, что каким бы не вышел ваш разговор – это ничего бы не изменило.

– Мне не нравится, что мой дар сам выбирает, что для меня важно, а что нет.

На лице Оракула не дрогнул ни один мускул, когда он это произнес, но Шульдих почувствовал, что он раздражен. И его раздражение относится не только к сестре Рана, но и к чему-то произошедшему позже между ним и его мальчишкой.

– Ты боишься, что если Рану будет что-то грозить – ты не увидишь? – догадался телепат.

– Да.

– Думаю, у тебя нет поводов для беспокойства. В Париже ты увидел, хотя его жизни ничего и не грозило.

– Я помню.

– Тогда в чем дело?

– Тебе так нужно знать?

– Ну, мы же почти семья, – расплылся в улыбке немец. – И теперь у нас даже есть сын.

– Не хотел бы я, чтобы ты был матерью моих детей.

– Я оскорблен! – Шульдих повис у него на руке. – Я прекрасно готовлю. Я идеальная мать семейства! И какие бы чудесные у нас вышли ублюдки!

– Избавь меня даже от мысли об этом.

– А я и ничего и не имел в виду пошлого. Я про то, сколько с нас взято генетического материала – можно сделать маленькую армию.

– Пусть хотя бы одного сумеют повторить, – фыркнул Кроуфорд.

Его пренебрежение к экспериментам Розенкройц было заразным. Со временем даже Шульдих поверил, что он такой, каким его задумала природа, а не ее уродливый выкидыш.

– Брэд, – телепат положил подбородок ему на плечо. – Все хорошо. Ран любит тебя. Уж мне-то поверь.

– Не лезь к нему в голову.

– Его это не пугает.

– Его ничто не пугает. Это не оправдание.

– Знаю. Вы странные и иногда мне хочется копаться в ваших чувствах до бесконечности. Но чаще – я хочу быть от вас подальше. Ваш секс – убивает меня.

– Я догадался. Извини, – Брэд погладил его по голове, как кота. – Противоречия – твоя сильная черта.

– Рад это слышать.

– Теперь дай мне поговорить, – Брэд отпихнул его и приложил телефон к уху.

Телепат вышел в коридор и уже оттуда услышал.

– Алло, Ран. Это я.

Вечер воскресенья выдался суетливым. Рану пришлось ехать к отцу в офис. Он даже жалел, что в его школьной форме не было галстука – он бы к нему быстрее привык. Но сегодня Ран даже был ему рад – он стягивал ворот рубашки, и засосы не было видно. Вчера он вернулся, упал и заснул. Разбудил его звонок Брэда. Голос любовника был мягкий, обеспокоенный.

Из офиса Ран с отцом поехали в дом министра Косазавы. Там уже собирались гости. Их встретил хозяин. За плечом у него стоял Брэд. Ран впился в него взглядом. Оракул ему чуть заметно улыбнулся.

Юноша разочарованно вздохнул и стал приветствовать хозяина. Даже, если отец и знает, что они подружились, но все равно приветствовать охранника раньше хозяина дома – было бы верхом неприличия.

Наконец, долгая церемония обмена любезностями окончилась, и Ран отошел к стене, стараясь стать незаметным. Брэд ушел вслед за Косазавой. Юноша вздохнул и проводил взглядом его высокую фигуру. Ран напомнил себе, что он здесь тоже по делу и должен провести время с пользой.

«Привет!» – голос телепата прозвучал так неожиданно, что Ран чуть не подскочил.

«Шульдих?»

«Да. Это я. Ты узнал меня по мысленному голосу?»

«Я догадался. Ты где? Почему я тебя не вижу?»

«Я этажом выше. Сканировал всю эту толпу и заметил тебя».

«Ты держишь связь с Брэдом?»

«Да», – телепат тихо рассмеялся.

«Передай ему, что я люблю его».

«Он это и так знает».

«Передай, пожалуйста. А то мы не смогли даже поздороваться».

«Хорошо. Ну как тебе можно отказать?»

«Спасибо».

– Добрый вечер, – Ран поднял взгляд и увидел секретаря Такатори, он же его старший сын.

– Добрый.

– Скучаете?

– Нет, просто задумался.

– Интересно о чем? – Хирофуми хмыкнул. – Не похоже, что о деньгах.

– Зачем о них думать, – Ран пожал плечами. – Это приходящее.

– А вы философ? Вы станете хорошим преемником вашего отца.

– Я стараюсь.

– Как ваша прекрасная сестра?

Рана передернуло от голоса, каким это было сказано. Айя-чан давно нравилась Хирофуми. Точнее ему нравился ее невинный образ.

– Она в порядке. Спасибо, – юноша сумел не выдать своих чувств. – А ваш брат? Он сегодня здесь?

– Масафуми? – младший Такатори оглядел зал. – Вон он.

Ран посмотрел в указанном направлении.

– Кто эта женщина рядом с ним?

– Его старая подруга.

– Невеста? – уточнил Ран.

– Надеюсь, что нет.

– Почему? Они выглядят красивой парой.

– Возможно, – Хирофуми поморщился. – Вполне возможно. Но это был бы бесперспективный брак.

– Перспектива в этом деле не главное, – сказал Ран, глянув в ту сторону, куда ушел его любовник.

– Я не знаю, что по этому поводу думает сам Масафуми. Но он должен следовать интересам отца. Вы ведь понимаете?

– Понимаю, – на самом деле юноша подумал о сестре. Не у каждого такие отношения, как у них. Большинство братьев и сестер часто живут в параллельных мирах, почти не пересекаясь. Только они с Айей такие странные. Или, может быть, это у них все правильно, а остальные ошибаются.

– Вы уже видели моего отца? – спросил Хирофуми, так и не поняв, почему Фудзимия поглядывает на Косазаву.

– Нет. Извините. Еще не удалось, – юноша посмотрел ему прямо в глаза.

Младший Такатори подумал, что Ран выглядит невероятно хорошо. Последний раз они виделись два месяца назад, но тогда в юноше не было ничего необычного, кроме его алых волос и фиалковых глаз. Сейчас он больше напоминал сестру. Обрел какую-то почти уродующую его индивидуальность. На таких людей надо смотреть. Говорить с ними почти невозможно. Хирофуми с ужасом представлял, что когда-нибудь этот мальчишка сменит своего отца, и им придется все время вести совместные дела. А Фудзимия был почти таким же патологически честным, как и его отец. Это раздражало Хирофуми. Белые овцы в стае волков. Или волки в белых овечьих шкурах. Нельзя вести бизнес патологически честно – это известно всем. Они же возводили невозможность в принцип.

– Извините. Я подойду к отцу, – Ран коротко поклонился и пошел через зал.

Хирофуми вздохнул и поискал глазами официанта. Ему хотелось выпить и закурить разом.

До отца Ран так и не дошел. Его остановили их партнеры по прошлой сделке. Двое молодых людей унаследовали от отца свой бизнес всего два года назад. Братья Хатаки переглянулись между собой и заулыбались.

– Фудзимия-сан, приветствуем вас, – сказал старший из братьев, пожимая ему руку. – Вы отлично выглядите.

– Спасибо. Как ваш бизнес?

– Отлично. Просто отлично, – сказал младший. – Во многом благодаря вам.

Ран помнил их. Отец хорошо отзывался об этих молодых людях. Братья, казавшиеся в самом начале обормотами и транжирами, оказались весьма способными молодыми людьми. Они не потеряли фармацевтическую фирму отца, а дрались за нее и победили. Они были самыми перспективными женихами в этом зале, исключая сыновей Такатори. Раньше Рану казалось, что они странные. Теперь он в этой мысли утвердился. Они переглядывались и, казалось, понимали друг друга без слов.

– Ссуда, которую мы тогда получили, позволила нам встать на ноги.

– Вы почти выплатили ее, – сказал Ран, с трудом, правда, вспомнив об этом.

– Да. Мы открыли два новых завода в Китае, и это оправдало себя в первый же год, – сказал старший из братьев.

– Вас поддерживает репутация вашего отца.

– А кого из нас нет? – хитро прищурился младший.

Братья снова переглянулись и улыбнулись друг другу почти синхронно.

– Что вы делаете после приема, Фудзимия-сан? – спросил старший Хатаки. Имя его Ран не помнил.

– Эммм, – юноша растерялся. – Я не знаю.

– Может, вы хотите поехать с нами? – младший многообещающе на него посмотрел. – Здесь скучно. У нас на сегодня более веселые планы.

Ран готов был провалиться сквозь пол. Он бросил взгляд в ту сторону, где был Брэд и, как назло, не увидел его. Оракул успел куда-то уйти. Его место занял Фарфарелло, который смотрелся не так представительно, как высокий американец, но гораздо более устрашающе, со своей скупой мимикой и единственным желтым глазом.

Ран не знал, что ответить. Он уже жаловался Брэду один раз на то, что к нему, как магнитом, тянет извращенцев, теперь это с ним повторялось. Не так откровенно, как в Париже, но, не допуская иных трактовок. Ран не думал о себе, как о гее. Он понимал, конечно, что это так, но он любил Брэда и только поэтому спал с ним, а не потому, что этого требовал его сексуальный вкус. Брэд, говоря по совести, вообще не был в его вкусе. Однако мужчины чувствовали, что Ран гей как-то безошибочно и почему-то решали, что он и с ними не против. А он был, черт возьми, против!

Ран задумчиво посмотрел на братьев Хатаки. Младший положил пальцы ему на локоть.

– Ну, решайтесь.

– Хатаки-сан… – начал юноша.

– Вы не пожалеете, – поддержал брата старший и одарил Рана жарким взглядом, задержавшись на его шее. Юноша едва удержался, чтобы не поправить ворот рубашки. Он был уверен, что Брэд не ставил засосы слишком высоко.

– Ты смущаешь его, брат, – одернул его младший. – Фудзимия-сан… Ран…

Юноша вздрогнул.

– Простите, – пробормотал он. – У меня есть дела…

– Вы не понимаете, от чего отказываетесь, – прошептал младший, опуская ресницы.

– Не думаю, – Ран прокашлялся. Он помимо своей воли представил, как эти двое делят одну постель. Зачем он им? Разве двоих для секса недостаточно? Ран не испытывал к ним отвращения. Скорее, какое-то невероятное понимание. Они с Айей могли бы тоже так жить. Они бы и жили так. Если бы не вырвались из порочного круга собственной любви. Если бы не понимание, что он и Айя-чан почти одно и то же. Как она сказала?

Мы были одной душой, а упав, разбились на два тела.

Брэд стал чем-то, что спасло их от подобной судьбы.

– Вы, наверное, не помните, – старший достал визитку. – Я – Томохару Хатаки. Мой брат – Широ Хатаки. Если передумаете – звоните.

– Я вас понимаю, – Ран нашел в себе силы улыбнуться. – Но не думаю, что смогу согласиться.

– У вас очень ревнивая девушка? – приподнял брови младший, который, как показалось Рану, был если не более догадливым, то более чувствительным к таким вещам.

– Очень, – кивнул Ран.

– Как жалко, – вздохнул Широ.

– Не стоит ни в чем себя ограничивать, – посмеялся старший. – Никто этого не стоит.

– Томо, – шикнул на него младший. – Говори за себя.

– Извините, – Томохару коротко поклонился, все еще улыбаясь. – Но если передумаете – не пожалеете.

– Я не передумаю.

– Вы очень красивый, Фудзимия-сан. Очень, – без всякого кокетства заверил его Широ. Он смотрел на Рана как-то почти нежно, в отличие от жадного похотливого взгляда его брата.

Широ был на пол головы ниже Рана, но это его абсолютно не смущало.

«Этот мальчишка на тебя сейчас залезет», – голос Шульдиха вернулся так неожиданно, что Рану пришлось приложить усилие, чтобы не вздрогнуть.

«Шульдих, где Брэд?»

«Прямо у тебя за спиной», – хихикнул телепат.

«Почему ты раньше не сказал?»

«А зачем? Тем более, что я залюбовался. Младший хочет, чтобы ты трахнул его. А старший сам не прочь поиметь тебя. Два похотливых придурка. Жизнь им, что ли, не дорога…»

«Я совершенно не хочу этого знать!» – Ран залился краской и повернулся.

– Кроуфорд, – он натянуто улыбнулся Брэду.

Оракул холодно посмотрел на братьев Хатаки. Очки отсвечивали, не давая рассмотреть выражение глаз. Ран немного забеспокоился.

– Добрый вечер, – ровно произнес Брэд. – Фудзимия-сан, можно вас на минутку?

Рану впервые случилось общаться с любовником в такой официальной обстановке, и его холодный тон ему не нравился.

– Да, конечно. С вашего позволения, – Ран кивнул братьям.

– Было очень приятно пообщаться, – старший из братьев неприязненно посмотрел на Брэда. В его взгляде была даже доля презрения. Еще бы! Приходит какой-то гайдзин и уводит у них законную добычу.

Ран поспешил вслед за Брэдом. Тот шел молча. Он не торопился, не привлекал внимания, и они покинули зал, никем не замеченные.

– Брэд, куда мы идем? – шепотом спросил Ран, хотя в коридоре никого не было.

– Сюда, – Оракул поднялся по лестнице на второй этаж.

Юноша, уже совсем ничего не понимая, следовал за ним. Наконец, Брэд дернул ручку одной из дверей. Ран вошел. Это была ванная.

– Брэд? – юноша чувствовал, как бесится Кроуфорд. Казалось, воздух дрожал вокруг него. – Все в порядке?

Оракул развернулся к нему и схватил за плечо, толкнул к двери.

– Брэд, прекрати! – запротестовал юноша, ударившись спиной. Почти не больно, но ощутимо.

Через секунду он был зажат между дверью и горячим телом Брэда.

– Ты… ммммм, – начал Ран, но не успел договорить. Оракул поцеловал его долго и жадно. Они делали это только вчера, но, похоже, Брэд уже успел забыть об этом. Он расстегивал на любовнике пиджак.

– Мнннн, – Ран замолотил его руками по плечам, зажатый, как в тисках и теперь еще и лишенный слова.

Брэд втолкнул свой язык ему в рот, лишая дыхания, поглощая. Ран закрыл глаза и не отвечал. Ему это совсем не нравилось.

Наконец, Оракул отпустил его губы.

– Что ты делаешь? – зашипел на него Ран. – Отпусти меня. Ты понимаешь, где мы?

– Прекрасно понимаю, – Кроуфорд снял запотевшие очки. – Сюда никто не зайдет.

– Я не об этом.

– Эти двое заигрывали с тобой.

– А я здесь причем? – рассердился юноша.

– Ты хотел с ними поехать? – резко спросил Брэд, наклоняясь к нему.

Ран ударил его по лицу наотмашь. Пощечина получилась звонкой и обидной.

– За кого ты меня принимаешь? – разозлился юноша, покраснев. В глазах выступили злые слезы.

– Ран, – Брэд приложил ладонь к горящей шеке.

– Отпусти меня, придурок, – юноша толкнул его, но с таким же успехом он мог пытаться сдвинуть скалу. – Отпусти, я сказал!

Брэд притиснул его к двери еще сильнее и снова поцеловал. Ран укусил его.

– Я не девушка, чтобы успокоить меня поцелуями! – зашипел он.

– Ран, – похоже, неподдельный гнев любовника остудил Оракула. – Прости, Ран.

– Брэд! – юноша всхлипнул. – За что? Я… Разве я…

Он замолчал, не в силах закончить мысль, и уткнулся лбом Брэду в плечо.

– Прости, Ран, – Кроуфорд обнял его. – Я не думал так о тебе. Я просто разозлился.

– Знаю, – выдохнул Ран. – Все равно… Но это… Мне так плохо…

– Ран. Хороший мой. Ты такой красивый. Я боюсь, что кто-то уведет тебя.

– Только если под наркозом, – ответил юноша, не поднимая головы.

– Они и это могут.

– Я буду сопротивляться.

– Уверен в этом. Ты простишь меня?

– Только на этот раз, – Ран поднял взгляд. – Один раз.

Кроуфорд похолодел. Ран бросит его и не оглянется. Он был гордым. За время их бурного романа Оракул успел об этом забыть. Ведь Ран позволял делать с собой все, на что была способна фантазия Брэда.

– Хорошо. Я понял, – покорно согласился Кроуфорд, поглаживая любовника по плечам. – Больше это не повторится.

– Ты можешь сколько угодно беситься по поводу того, как на меня смотрят другие, но не смей во мне сомневаться, – прошептал ему в губы Ран и сам его поцеловал.

Брэд чувствовал кровь во рту. Поцелуй получился с привкусом железа. Только сейчас он понял, как Ран доверял ему все это время. Брэд был сильнее, но любовник знал, что он его никогда не обидит, и не боялся. Теперь нить доверия между ними была натянута до предела, но чтобы порвать ее – произошедшего было недостаточно.

– Ран, – Оракул прижал его к себе, поглаживая. – На тебя все так смотрят…

– Если ты скажешь, что я должен сделать, чтобы они не смотрели – я сделаю, – ответил юноша уже спокойнее. Он погладил Брэда по щеке, на которой красовался алый след от его пятерни и еще не до конца затянувшиеся две царапины от пилки.

– Не знаю. Но ты ведь понимаешь, что они тебя хотят?

– Пусть хотят, – Ран улыбнулся. – А можно – только тебе. Разве это не возбуждающе?

– Весьма, – согласился Оракул, понимая, что имеет в виду Ран.

Мысль, что все остальные могут удавиться от зависти, его невероятно возбуждала. Он развязал на юноше галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.

– Прямо здесь и сейчас? – Ран запустил пальцы в его волосы.

– Немедленно, – подтвердил Кроуфорд, судорожно расстегивая на нем одежду.

– Нас услышат.

– Не услышат, – Брэд погладил его грудь и живот. Ран отозвался мгновенно. Задрожал и коротко застонал.

Оракул пытался не мять их одежду. Он снял свой пиджак и повесил рядом с каким-то халатом. Через минуту туда же последовал пиджак Рана и его галстук. Брэд разделся сам и раздел Рана ровно настолько, чтобы можно было заняться сексом.

Юноша положил руки Брэду на грудь.

– Здесь неудобно…

Оракул его поцеловал, погружая в чувство сладкой эйфории. Ран легко поддавался его порывам. Все что делал Брэд, словно продолжалось в нем.

Кроуфорд опустился перед любовником на колени и расстегнул на нем брюки. Он сдернул их с бедер Рана, поглаживая его между ног. Юноша судорожно втянул в себя воздух. У него начиналась эрекция, как только Оракул его касался. Ран чувствовал, что это одновременно стыдно и естественно. Брэд поцеловал его в живот, трогая через трусы. Ран постанывал.

– Тише, – прошептал Кроуфорд, освобождая его от белья.

«Брэд! Вы опять!?»

«Отвали».

Брэда этот короткий разговор даже не отвлек, он уже ласкал Рана ртом. Тот вцепился одной рукой ему в волосы, второй зажал себе рот, чтобы не стонать на весь дом. Ноги подкашивались, только сильные руки Брэда, прижимающие его к двери не давали позорно сползти на пол.

Оракул поднял на него взгляд. Ран выглядел настолько развратно, что можно было потерять голову только от этого. Он сладострастно двигал бедрами, толкая в рот любовнику.

Брэд расстегнул свои штаны и положил руку на собственный член. Все чего он сейчас хотел – это оказаться внутри Рана и трахать его, прижимая к двери, упиваться его стонами. Оракул выпустил изо рта влажный член и поднялся. Ран ахнул и чуть не рухнул, потеряв опору. Брэд развернул его лицом к двери одним движением, и прижал всем телом. Юноша уперся локтями в дверь и обернулся. Кроуфорд обнял его руками за талию, заставляя чуть приподнять зад, и потерся членом между его ягодиц. Ран всхлипнул.

– Брэд, смазка…

– Обязательно, – Оракул сдернул рубашку с его плеча и поцеловал.

Он достал из кармана брюк одноразовый пакетик со смазкой. Ран следил за движениями Оракула возбужденным взглядом. Зачем Брэду смазка в кармане? На экстренный случай?

– Много у тебя их с собой? – прошептал он, глядя, как Кроуфорд осторожно отрывает ребристый край.

– Две, – ответил Брэд и посмотрел ему в глаза. – Зачем нам больше?

Ран покраснел. Он знал, что стоит смазать его один раз, и он будет влажным еще очень долго. Брэд это тоже знал, но вопрос Рана понял по-своему.

– Если тебе больно – можно взять и вторую, – сказал он.

– Нет, – Ран поерзал, зажатый между ним и дверью. – Совсем не больно. Давай же.

– Хорошо, – Брэд поцеловал его в плечо и выдавил содержимое любовнику между ягодиц. Ран дернулся. Смазка была немного холодной.

– Скорее, – простонал Ран. – Брэд!

Оракул рыкнул. Голос Рана был хриплым и возбужденным. Он хотел этого так же сильно.

У юноши кружилась голова. Он знал, что вокруг полно людей. И его отец всего в десяти метрах от них. Но ему хотелось секса с Брэдом. Только Кроуфорд может его трахать. Только он один. Никто больше не возбуждает его так сильно. Никто не уничтожает его. Не растворяет в себе.

Член Брэда терся об него. У самого входа в его тело. Ран постарался расслабиться.

– Брэд, войди в меня. Чего ты ждешь?

Кроуфорд зажал ему ладонью рот и стал входить. Он не растянул его, только смазал. Рану было больно. Оракул чувствовал, как любовник дрожит. Но Ран дернулся, подаваясь назад, заставляя Брэда войти до конца.

Оракул начал двигаться, положив руку на член юноши. Ран приглушено стонал в ладонь Брэда. Ему хотелось кричать. Уже через минуту они двигались абсолютно синхронно. Ран чувствовал Брэда в себе – горячего, возбужденного. Хриплое дыхание Оракула над самым ухом. Юноша схватился рукой за косяк, позволяя вбивать себя в дверь быстро и жадно. Внутри все горело.

Оракул был опытным. Он знал, как доставить удовольствие и как его получить. Ран кончил всего через несколько минут. Он сдавлено замычал, сжимая Брэда внутри себя. Тот рукой влажной от спермы, провел по груди Рана, наслаждаясь их близостью, тем как они были соединены, прекрасно и естественно.

Кроуфорду было недостаточно. Он убрал руку от лица Рана и взял его за руки, распял на двери, продолжая трахать, хотя любовник был уже изможден. Голая грудь Рана прижималась к холодному лакированному дереву, сам он был расслаблен и только стонал от каждого толчка.

Оракул сам не заметил, как стал кусать его шею. Ран всхлипнул.

– Брэд, я люблю тебя…

Кроуфорд прижался к любовнику, чувствуя, что кончает. От того, что Ран, такой прекрасный и недоступный, теперь с ним. Он его любовник. Он почти его собственность. Брэд зализал языком укусы на шее. Юноша освободил свои руки и, не оборачиваясь, погладил Брэда по волосам. Тот подался назад, но Ран протестующе застонал.

– Подожди.

– Ран?

– Побудь так немного. Такое странное чувство…

Юноша прикрыл глаза, поглаживая Оракула по виску своими тонкими пальцами.

Брэд замер, давая любовнику осмыслить это «странное чувство». Все равно это не продлится долго. Физиология возьмет свое.

Наконец, они разъединились, и Ран повернулся к нему лицом.

– Подай салфетки, – попросил он.

Брэд передал ему несколько.

Больше времени, чем на секс, им пришлось потратить на приведение себя в порядок. В итоге они добились вполне пристойного вида для Рана, а вот Оракулу было сложнее. Даже слепой бы увидел, что кто-то дал ему пощечину. Рука у Рана не была легкой, и потому отпечаток получился гротескно четким.

– И что делать будем? – спросил Ран, прикладывая к щеке Брэда мокрую холодную салфетку.

– Пусть будет. Мне все равно, – пожал плечами Оракул. – Я это заслужил.

– Подожди-ка, – юношу вдруг озарило. – Ты предвидел, что я тебя ударю?

Брэд промолчал, перевязывая галстук.

– Должен был видеть, – Ран бросил салфетку в урну. – Ты сам мне говорил, что в драке предвидишь удары.

– Это была не драка, – мягко ответил Кроуфорд, поправляя галстук и на шее Рана.

– Но ты видел?

– Да. Видел, – признался Брэд. – Секунд за тридцать до удара.

– Тридцать секунд? – поразился Ран.

– Что тебя удивляет?

– Ты знал, за что я тебя ударю? И все равно сказал?

– Нет, – качнул головой Оракул. – Я не знал за что. Только увидел, что ударишь.

– Это так странно.

– Разве?

– Почему ты не уклонился, если видел заранее?

– Ран, ты не понимаешь. Я вижу узлы будущего. Те моменты, которые важны, которые что-то могут изменить.

– И что это могло изменить?

– Я не знаю.

– Но ты же видел!

– Ран, – Брэд вздохнул. – Будущее не видят. Будущее – создают.

Юноша ошарашено на него посмотрел.

– Иногда я совсем тебя не понимаю.

– Это нормально. Я – Оракул.

– Хм…

– Не сердись, – Кроуфорд надел очки. – Я все равно люблю тебя.

– Оправдание на все случаи жизни? – усмехнулся Ран.

– Конечно.

– Я выйду первым. Побудь здесь, – юноша расправил плечи и открыл дверь.

– Хорошо.

Ран вышел. Брэд подождал несколько минут и пошел в комнату охраны. Похоже, был сегодня еще один человек, перед которым он должен извиниться.

Шульдих выглядел встрепанным и сердитым. Он зло посмотрел на шефа и что-то сказал Наги. Мальчик кивнул и вышел.

– Брэд, ты – сволочь, – с места в карьер начал телепат.

– Извини, – Кроуфорд сел в кресло и прикрыл глаза. – Не думал, что так получится.

– Позволь спросить – чем ты думал? – ядовито уточнил Шульдих. – Головой или тем местом, которое как магнитом тянет тебя к мальчишке?

– Не знаю.

– Вот как? – немец сел перед ним на корточки и уже совсем другим голосом спросил. – Что случилось?

– Все хорошо. Уже.

– Вы поссорились?

– Нет, – сказал Брэд и поправился. – Точнее тут же помирились.

– Как вы мирились, я почувствовал, – хмыкнул телепат.

– Было очень неприятно?

Шульдих фыркнул.

– Напротив. Было очень приятно. И это мне и не нравится. Все дело в том, что я не могу полностью закрыться от тебя. Связь все равно остается. Это как нить жизни. И я чувствую очень многое, что мне не предназначается.

– Когда тебя это смущало?

– Никогда. До недавнего времени, – Шульдих присмотрелся к Кроуфорду. – Что у тебя с лицом?

– Ерунда.

– Ничего себе ерунда! – телепат вскочил и повернул его лицо к свету. – Он ударил тебя?

– А что, разве не видно?

– И ты его не убил?

– Я понял, что не могу. И никогда не смогу.

– Это слабость Брэд. Нам не позволительно их иметь.

– Знаю.

– Ты дождешься того момента, когда он будет связывать тебя по рукам и ногам?

– Нет. Я помню, что Эсцет следят за нами. И однажды мы столкнемся в открытую. А до этого момента мы можем только готовиться и строить планы.

– Ран – хороший мальчик, – сказал Шульдих. – Не вмешивай его в нашу войну. Он может этого не пережить.

– Даже мы можем этого не пережить.

– Если понимаешь, то зачем оставляешь врагам такой роскошный шанс для своего шантажа?

– Я не брошу Рана. Он не поймет и никогда не простит меня.

Телепат вздохнул.

– Ты зациклился на нем. Как раньше на работе. Никогда не думал, что ты такой увлекающийся человек.

– Я тоже.

– За что он тебе врезал? – хихикнул Шульдих, разглядывая опухшую щеку шефа.

– За дело.

– Ааааа, – понятливо протянул немец. – Я уже увидел. Можешь не прятать. Поверить не могу…

– Шульдих, не надо, – поморщился Брэд и прижал к щеке холодный пустой стакан.

– Как ты мог такое о нем подумать? Ты совсем рехнулся от любви? Он влюблен в тебя, как мартовский кот. Братьям, которые его приглашали развлечься, он скорее сочувствовал. Они бывшие партнеры его отца и он не мог их обидеть.

– Я знаю все это…

– Тогда почему?

– Не знаю. Эти ублюдки так на него смотрели.

– У твоего мальчишки красивая задница – грех не посмотреть.

– Шульдих!

– Да ладно. Ты же знаешь, что я не по этой части. Я просто дразню тебя.

– Не надо. Спустись в зал.

– Я послал туда Наги.

– Он не справится с Фарфом, если ему что-то стукнет в голову.

– Он справится с кем угодно. В крайнем случае, удержит силой.

Все-таки, Шульдих встал.

– Иди.

– Иду. Передам Рану привет.

– Не надо, чтобы его видели с нами.

– Поздновато.

Ран пришел домой, поцеловал мать, сказал, что не голоден, и сразу поднялся к себе в комнату. В дверь тут же постучали.

– Входи, Айя.

– Брат? – девушка вошла. На ней было домашнее платье и лосины. Она как всегда была босая. – Ты еще не переоделся. Извини.

– Что ты хотела?

– Какие у тебя планы на четверг? – спросила она, шаркая ногой по полу.

Ран рассмеялся.

– Я весь в твоем распоряжении.

– Я думала, ты забыл, – она немного надулась.

– Айя! – юноша бросил неразвязный галстук и обнял ее. – Как я мог забыть? Это же твой день рождения!

Сестра с готовностью обняла его.

– В городе будет праздник. Я хочу пойти вечером.

– Конечно. Как скажешь.

Айя принюхалась и тут же скривилась.

– От тебя пахнет им.

– Чем? – не понял Ран.

– Брэдом. От тебя пахнет Брэдом. Его одеколоном.

– Да? – не поверил юноша и понюхал собственный рукав. – Я ничего не чувствую.

– Господи! – Айя ткнула его под ребра. – Какие же вы мужики невосприимчивые. Ты пахнешь в точности, как он. Я не только одеколон имею виду.

– Но, Айя… – Ран хотел возразить, но вдруг вспомнил, как в Париже очень сильно чувствовал этот запах, а потом перестал. Он думал, что привык. Оказалось, что он сам теперь пахнет Брэдом, его потом, одеколоном, его кожей.

– Ох, братик, – сестра зажала нос и отстранилась. – Иди-ка ты в душ. Может, тогда где-то под запахом Брэда я найду своего брата.

– Айя!

– Ну, правда!

– Почему он тебе так не нравится?

– Да нравится он мне. Нравится, – беспечно утешила его девушка. – Успокойся. Пусть у него опасная работа, ребенок, склонности маньяка-садиста, да и вообще он старый…

– Он не старый! – возмутился Ран, который только сегодня вечером имел возможность убедиться, что некоторым частям тела Кроуфорда старость не грозит еще долго.

– Ну, это с чем сравнивать!

– Айя, зачем ты так? – юноша сел на кровать. – Что он тебе сделал?

– Ну, Ран! – Айя кинулась к нему, увидев, что по-настоящему его расстроила. – Извини. Я шутила. Просто шутила. Если он нравится тебе – этого достаточно.

– Я бы хотел, чтобы он тебе тоже нравился.

– Ран, ну он такой высооооокиииий! – жалобно протянула Айя, вызвав этим у брата улыбку. – Ты не мог найти кого-нибудь поменьше ростом?

– Извини. Не смог.

– Не мог сестренку порадовать, – вздохнула девушка.

– Как мало тебе надо для радости.

– Браааааат, – Айя повисла на нем. – Я хочу подарок.

– Какой? – с улыбкой поинтересовался он.

– Пока не знаю. Купишь то, что мне больше всего понравится. На фестивале будут всякие интересные вещи продавать.

– Ты хочешь какую-нибудь безделушку?

– Наверное. Что-нибудь простое и красивое.

– Я куплю все, что скажешь.

– Я тебя люблю, братик! – Айя чмокнула его в щеку. – Все. Я пошла спать. Вы с отцом такие деловые – приходите с приемов так поздно. Я думала, не дождусь.

Девушка умчалась к себе. Ран встал и стал раздеваться. Костюм нуждался в стирке. Рубашка была мятой. Сам юноша чувствовал себя изможденным и одновременно счастливым. Он просто заставил себя пойти в душ. А хотелось лечь и блаженно растянуться на футоне. И заснуть, вспоминая, что они делали сегодня с Брэдом. Ран раньше не понимал, что значит слово «перепихнуться». Теперь он не просто понял, но еще и сделал это. Юноша никогда не думал, что они будут делать это стоя, в туалете, на приеме в чужом доме.

Ран быстро принял душ. На ванну его сил сегодня просто не было. Он пожелал спокойной ночи родителям, которые о чем-то говорили на кухне, дополз к себе в комнату, рухнул на футон и закрыл глаза.

Ему снился Брэд, который почему-то женился на Айе-чан. Она была в белом кимоно. Торжественная и прекрасная. Сестра дергала его за руку и все время спрашивала, рад ли он за нее. Он отвечал, что, конечно, рад. Она говорила, что обязательно найдет ему жену. Брэд смеялся над ней и говорил, что она глупая и Ран будет жить с ними. Ран смущался и отвечал что-то невразумительное. Потом пришли братья Хатаки и стали играть в пачико, чтобы выяснить, кому из них достанется Ран. Сестра возмущалась и говорила, что никому его не отдаст.

Чем сон закончился, Ран не помнил…

Шульдиху в эту ночь напротив не спалось. Он ворочался в своей постели, прислушиваясь к дрожанию нитей. Брэд спал спокойно, как всегда, сном без сновидений. Шульдих чувствовал это очень хорошо. Фарфарелло нервно вздрагивал во сне. Ему снилась боль. Яркая, желанная и недоступная для него. Телепату не нравились его сны. В них всегда была путаница. В такие моменты он знал, что Фарф сумасшедший. Нормальному человеку не снятся такие сны. Берсерку иногда снился сам Шульдих. Он был в любимом белом френче и кровь не оставляла на нем следов. Он был приближен к образу Бога в этих снах. Сам Шульдих знал, что это лишь потому, что он тянет на себя разум Фарфарелло, не давая захлебнуться в пучине христианской ереси и желания крови. Надо быть очень сумасшедшим, чтобы уметь оставаться им даже в присутствии телепата. Берсерку нравилось быть иногда нормальным. И даже если в реальности он не понимал, что является источником этой нормальности, то сны были мудрее.

Новая нить была еще очень хрупкой. Она тянулась к Наги. Она была только потому, что малыш позволял ей быть. С сегодняшнего вечера, с удивлением обнаружил Шульдих, она стала крепче. Мальчик тоже спал. Впервые за долгое время чувствуя, что он в безопасности.

Телепат снова потянулся к Брэду. Шеф спал. Вот он вздрогнул во сне, чувствуя ментальную близость, но не проснулся – значит, опасности не было. Шульдих улыбнулся. Кроуфорд был единственным человеком, которого он мог назвать другом. Пусть их свели корыстные обстоятельства и у них жестокая цель, но зато общая. Оракул и Кукловод решились на бунт. Бунт против сильнейших. Против системы. Против того, чтобы кто-то еще повторил их судьбу. Берсерк узнал об их планах позднее и долго переводил взгляд с одного на другого, а потом сказал «я с вами».

Шульдих закрыл глаза. Он сам сказал Наги: «Прими прошлое таким, какое оно есть».

Ему самому надо следовать этому совету. Почему же ему не спится только из-за одной фразы, брошенной Брэдом?

Я понял, что не могу. И никогда не смогу.

Мысль о существовании человека, которого не может убить Брэд, не давала ему спать.

И прошлое стояло перед ним, как будущее стоит перед Оракулом. Зримо, нагло, не давая отмахнуться от себя и просто заснуть.

Шульдих был на пределе. Ему все время казалось, что он на пределе. Что он больше не может. Но это продолжалось. День за днем. Час за часом. Вчера он видел человека. Впервые за долгое время. Тихие успокоительные мысли, ни капли жалости, как и у всех в Розенкройц. Шульдих успел до него дотянуться. Коснуться мыслей. Теперь мысленный вакуум вокруг него не казался таким беспросветным. Что-то было снаружи него.

Телепат сидел в белоснежной камере. На полу, в самом углу. Понимали ли его мучители, что он слышит пустоту вокруг себя. Намеренно ли они мучили его? Или просто старались оградить себя. За исключением опытов его не выпускали из камеры. И те происходили все реже и реже. Они успели изучить его вдоль и поперек.

Что-то изменилось. Шульдих поднял голову. У двери снова стоял человек. Тот же, что и вчера. Высокий, в очках. Телепат потянулся к нему мысленно. Услышать. Услышать хоть мысль. Хоть что-нибудь.

«Ты слышишь меня?»

«Да», – пришел спокойный ответ.

Телепат вздрогнул и опустился на четвереньки. Длинные рыжие волосы были спутанными и грязными.

«Кто ты?»

«Я – Оракул».

«Как тебе пустили ко мне?»

«Меня не пускали. Я здесь по собственной воле».

«Зачем? Ты разве не знаешь, как я опасен?»

«Ты читаешь мысли?»

«Да. Все. Абсолютно все. Я их не фильтрую».

«И не сходишь с ума?»

«Они думают, что облагодетельствовали меня, заперев здесь. Ты тоже так думаешь?»

«Нет».

Шульдих не верил в происходящее. Дверь в камеру открылась. Герметичность нарушилась. Мысли, мысли, мысли текли как мед. Незнакомец стоял в дверях. Он прострелил замок и выломал дверь к нему в камеру. Его мысли четкие, как грани кристалла. Почти все поверхностные, глубже – три стремительных потока, в которые нельзя опуститься, слишком быстрые.

– Мммм, – телепат упал на пол ничком.

– Тебе плохо? – склонился над ним незнакомец.

– Мне хорошо, – сухими губами прошептал Шульдих. Он не мог двинуться. Он был подавлен, разорван, осчастливлен мыслями всех, кто думал сейчас в этом здании.

– Ладно, – сказал Оракул и легко поднял его с пола. Телепат почти ничего не весил. Он был тощим мальчишкой семнадцати лет. Оракул закинул его на плечо, как мешок, и пошел прочь из камеры. Телепат все еще не верил в происходящее. Он висел на плече у Кроуфорда почти безвольно. Рыжая грива свесилась и болталась на ходу, как веник.

В коридоре Оракула остановили.

– Что ты делаешь? Это же Виновный! Он должен быть заперт! Как ты его достал?

– Мне сказали, что я могу выбрать любого. Я хочу его.

– Он не адекватный. Он не телепат, он телепатический генератор. Он ловит все мысли вокруг себя.

– Я хочу его, – жестко повторил Оракул.

– Это будешь решать не ты.

– Хорошо. Пусть не я. Но мое решение принято.

Он пронес телепата мимо охраны.

Шульдих чувствовал, что Кроуфорд снял его с плеча и положил на кровать в какой-то комнате.

– Кроуфорд… – произнес телепат, разглядывая незнакомца.

– Ты читаешь мои мысли?

– Немного.

Оракул откинул волосы с его лица.

– Придется тебя подстричь.

– Только не коротко, – сил протестовать более решительно не было.

– Так это ты сам отрастил? – удивился Оракул. – Я думал, они тебя просто не стригли.

– Сам.

– Тогда ладно.

– Зачем? – Шульдих смотрел на человека, который вытащил его из персонального белого ада.

– У меня было видение. Жизнь снаружи не опасна для тебя. Они ошибаются.

– Тебе нужен член команды?

– Да.

– Ты выбрал меня?

– Да. Ты будешь работать со мной. Я это видел.

– Странно.

– Почему?

– Ты не кажешься мне добрым самаритянином, спасающим рыжих телепатов из заключения.

– Ты будешь мне полезен.

– Если… – телепат моргнул, пытаясь отсеять его мысли от остальных. – Если я предам тебя – ты меня убьешь?

– Да.

– Хорошо, – прошептал телепат и потерял сознание.

Шульдих вздохнул. Проклятое прошлое висит на них словно цепи на заключенных. Они движутся в будущее, но волокут эти цепи за собой. С тех пор прошло около двух лет. Шульдих обрел прежнюю уверенность и наглость. Фарфарелло научился работать в команде. Брэд стал холодным генератором жестоких идей. Шварц такие, какие есть. Такие, какими их видел Оракул. А Ран? Его существование не вписывалось в схему их будущего.

Шульдих потянулся мысленно к мальчишке. Это требовало больше сил и времени. Но он нашел его. Ран спал. Ему снились какие-то милые глупости. Немец вздохнул и отключился от него. Повозился, устраиваясь удобнее, и, наконец, задремал.

Глава Восемь.

Нежное утро, ветер беспечен,
Лишь в моем сердце огненный зной.
Эта минута – целая вечность,
Как бесконечность, до встречи с тобой.

Дороги, дороги…
Снова дурманят.
Каждая манит, зовет за собой.
Дороги, дороги…
Если б вы знали,
Как мое сердце рвется домой.
(с. А.Далински)

В понедельник Ран все-таки пошел в клуб кендо. Соскучившиеся ребята весело хлопали его по плечу. Однако переодеваться Рану пришлось уйти в туалет. Тренировка была отличной. Она вернула жизнь в привычное русло. Вечером они шли вместе с сестрой домой. Она покачивала сумкой и рассказывала, какое роскошное юката ей купила мама. Ран улыбался.

И только вечером он почувствовал, что что-то не так. Отец задержался на работе. Его долго не было. Мать явно волновалась, но детям сказала, что все в порядке. Они поели без отца, что в их доме было совсем-совсем против обычаев.

Айя чмокнула маму в щеку и ушла спать пораньше. Ран почему-то нервничал. Он долго принимал ванну, думая о дне рождения сестры, о Брэде, о тренировке, об отце. Он говорил себе, что все в порядке, что его беспокойство надуманное. Потом надел домашнее юката и вышел в коридор. Отец был уже дома.

– Дорогой, может быть это какая-то ошибка?

– Нет. Ошибки быть не может. Деньги исчезли.

Ран замер у лестницы, прислушиваясь к разговору. Голос отца был нервный и усталый одновременно.

Родители разговаривали очень тихо. Мать успокаивала отца, говорила, что все уладится, он непременно найдет способ все исправить. Ее уверенность в светлом будущем не раз была единственной опорой их семьи.

Потом голоса затихли. Видимо, родители ушли на кухню. Ран поднялся по лестнице, раздумывая, что бы это могло значить.

Во вторник Брэд заехал за ним, и они уехали в отель.

После секса юноша прижался к любовнику и долго лежал так, впитывая его силу и уверенность в будущем – то, чего ему самому не хватало. Брэд гладил его по плечам и ни о чем не спрашивал. Они и так были самой сумасшедшей парой во всем мире.

– У Айи в четверг день рождения, – сказал Ран, когда они уже одевались.

– Да? – Оракул усмехнулся. – Наверное, я должен купить ей подарок.

– Она будет рада, если ты просто не придешь в этот день, – улыбнулся Ран.

– Ну, такой подарок я могу ей сделать, – согласился Оракул.

– Извини.

– Ничего страшного, – Брэд обнял его за талию сзади.

– Но подарок можешь ей купить, – Ран держал в руках брюки, как раз собираясь их надеть. – Она любит все красивое.

– Я что-нибудь придумаю.

– Хорошо, – юноша повернулся и поцеловал его. – Дай мне одеться.

– Все в порядке? – с сомнением спросил Кроуфорд, не спеша его отпускать.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Ты немного беспокойный.

– Даже если и так, то ты меня уже успокоил, – Ран отстранился и начал надевать брюки. – Это не связано с тобой. Скорее, с бизнесом отца.

– Вот как, – Брэд смотрел, как любовник облачается в свою школьную форму. Он выглядел в ней гораздо моложе. Ему можно было дать лет пятнадцать, не больше.

Они еще раз поцеловались и Ран ушел.

Оракул вздохнул. И долго они так будут встречаться? Ран скрывает его от родителей. Сам Брэд скрывает его от Эсцет. Просто тайная порочная связь. Успокаивало то, что Рана это, казалось, не беспокоило. Наверное, у его отца действительно не все гладко.

В четверг Ран даже не заглянул в клуб кендо. Они с сестрой шли домой. На улице было по-вечернему. Где-то вдалеке гудели машины. Айя прямо светилась от счастья.

– Он сегодня не придет? – спросила она у брата.

Ран вздохнул. Сестра по возможности старалась даже не называть Брэда по имени, ограничиваясь «он» и «этот».

– Нет. Он знает, что у тебя день рождения.

– Хм, – Айя-чан запрыгнула на высокий бордюр и пошла по нему, помахивая руками для равновесия.

– Брэд подарит тебе подарок, если ты не возражаешь, – сказал Ран и взял ее за руку, придерживая, чтобы она не упала.

– Не возражаю, – ответила она гордо и хитро улыбнулась. – А он хорошо зарабатывает?

– Очень хорошо, – кивнул юноша.

– Еще один плюс ему, – она придержала школьную юбку, которую задрало порывом ветра.

– Ты бы ее еще до подмышек дотянула, – буркнул Ран, глядя на ее бесстыже-голые коленки.

– Мне нравится короткое, – вздохнула сестра. – Но мама не разрешает.

– И правильно делает, – поддразнил он ее.

– Нуууу, брат! – она спрыгнула и пошла рядом. – Не тебе меня судить. Мне уже шестнадцать!

– Подумать только, – покачал Ран головой. – Уже такая большая.

– Да! – сестра забежала вперед и пошла перед Раном. – Смотри, какие длинные у меня ноги!

– Ноги – это не самое ценное, что в тебе есть, – усмехнулся брат.

– Это хорошо!

Они подошли к дому. Ран отодвинул дверь, пропуская вперед сестру. Она разулась и поднялась в дом.

– Мама, мы пришли! – крикнула она.

– Хорошо, – мать выглянула из гостиной. – Я готовлю ужин.

– Мы с Раном пойдем гулять. Я только сниму форму и надену юката.

– Не задерживайтесь, – сказала она Рану. – Папа сегодня придет пораньше.

Юноша кивнул. Он очень хотел спросить у мамы о разговоре, который он нечаянно подслушал. Что-то о пропавших деньгах. Но она была очень радостной. И он не стал. Мать была в домашнем разовом платье, волосы заколоты на затылке. С возрастом Айя становилась все больше похожа на мать. Только сестра обладала зарядом энергии, которая часто была направлена не в то русло, но исключительно по причине своего избытка. Мать была спокойна, как горное озеро. Наверное, поэтому отец на ней когда-то и женился. Ее доброжелательная уверенность компенсировала кипучую работоспособность отца.

Айе достался папин характер и мамина внешность, что, по мнению Рана было идеальным сочетанием. Мать говорила, что Ран похож на отца в молодости и посмеивалась, умалчивая, что сын унаследовал от нее только характер.

– Я тоже переоденусь, – юноша пошел наверх.

Он снял форму и повесил в шкаф. Надел джинсы и белую футболку. Посмотрел на себя в зеркало. Вздохнул и полез в тумбочку за пластырем. Аккуратно заклеил засос, оставленный слишком высоко. Вроде ничего больше не было видно.

Ран спустился вниз. Айя показалась только минут через десять. На ней было синее юката.

– Мама, – позвала она. – Завяжи на мне оби. Я сама не могу!

Мать вышла с кухни, вытерла руки и с улыбкой осмотрела дочь.

– Ты прекрасно выглядишь. Повернись.

Айя повернулась, притопывая на месте от возбуждения. Мать с легкостью завязала на ней оби.

– Все? – нетерпеливо спросила девушка.

– Да, – мать поправила ей волосы. – Идите. Поздно не возвращайтесь.

– Хорошо, – Айя схватила брата за руку и потащила на улицу. – Пошли, пошли!

Брэд проверил почту и уже начал писать отчет, когда видение окатило его.

Ран резко поворачивается.

– Айя, беги!

Сестра пятится к выходу.

У ног Рана два мертвых тела. Отец и мать.

Сам юноша вскакивает и толкает сестру к выходу. Раздается взрыв. Рана заваливает досками. Айю отбрасывает вперед. Она несколько секунд лежит перед домом, а потом встает.

– Брат? – она видит Рана, который слабо пошевелился. – Брат!

Юноша с трудом поднимает голову, но только для того, чтобы увидеть, как черная машина на огромной скорости мчится к его сестре. Он рвется вперед. Но уже поздно. Тело Айи отлетает на несколько метров и падает в грязь.

Видение оборвалось. Брэд несколько секунд приходил в себя. Что это было? Видения не давали ни причин, ни следствий. Только сухую констатацию факта. Видно было все до последней детали. Значит меньше двадцати минут. В видении на улице было уже темно. Значит, Брэд все еще может остановить. Он глянул за окно, где уже опускались сумерки. И взял телефон. Он набрал номер Рана и с ужасом услышал:

– Абонент находится вне зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позже.

Оракул вскочил, опрокинув кресло. Он знал, что не успеет. Слишком далеко. Но все равно должен был попытаться. В коридоре он столкнулся с Шульдихом.

– Брэд, что случилось?

Кроуфорд послал ему видение. Телепат попятился.

– Что? Почему? Кто?

– Я не знаю, – Оракул выбежал из дома. На улице собирался дождь.

Кроуфорд завел машину и выехал. Одной рукой он продолжал набирать номер Рана. Каждый раз слыша занудный женский голос.

Брэд не понимал, что и зачем делает. Знал только – он должен это остановить. Ран не переживет этого. Его семья, его сестра были для него всем.

Брэд вывел машину на дорогу, посмотрел на телефон и, уже не думая о последствиях, набрал номер Фудзимии-старшего. Но только для того, чтобы услышать:

– Абонент на ваш вызов не отвечает.

Со злости Брэд чуть не швырнул телефон в окно. Но мысленно сосчитал до десяти и снова набрал Рана. Если он не возьмет трубку – Брэд уже ничем не сможет ему помочь.

– Я хочу их, – Айя показала брату на простые позолоченные сережки. Они были длинные, совсем не похожие на все остальное, что продавалось на том же лотке.

– Ты уверена, что хочешь именно их в подарок на свое шестнадцатилетие, – с сомнением протянул Ран, разглядывая безделушку.

– Да! Они мне очень нравятся! – Айя подергала брата за руку. – Скорее. Сам ведь говорил, что папа с мамой ждут нас. Пожалуйста!

Девушка сложила ладошки перед лицом и улыбнулась.

Ран усмехнулся. Он полез за деньгами в карман. Расплатился и забрал подарок.

– Пошли, – сказал он сестре.

– Ага, – она побежала по дорожке между фонарей, стуча деревянными гэта по камням.

Шульдих несколько минут метался по дому, потом резко остановился. Брэд сошел с ума. Он не успеет доехать. Но ему и следует сходить с ума от любви. А почему мечется Шульдих? Он точно знает, что должен делать.

Телепат лег на пол в гостиной, даже не утруждая себя тем, чтобы дойти до дивана, и потянулся к Рану. Точно так же, как вчера. Тогда была ночь, и найти его было несложно. Сейчас бодрствовало слишком много людей, но разве это помеха для Виновного? Он тянулся, искал, отбрасывал прочь ненужное. Нашел! Ран бежал с сестрой по улице.

Ран смеялся. До дома было каких-то двадцать метров. Дождь был теплый и он почти прекратился.

«Ран!» – голос Шульдиха в голове разорвал реальность. От него пришла боль.

«Шульдих?»

«Остановись. Немедленно»

«Почему?»

«Стой на месте, твою мать!» – взвыл телепат, так что ноги у Рана подкосились.

– Брат? Что с тобой? – Айя остановилась, глядя на разом побелевшего юношу, который прислонился к забору.

«Возьми ее за руку», – не просьба, приказ.

Ран дернулся помимо своей воли и схватил сестру за ладошку.

«Шульдих, почему?»

«У Брэда было видение. Твоя сестра умрет меньше чем через минуту».

«Что? Почему?»

Ран притянул к себе Айю и обнял так крепко, как только мог.

«Сейчас не важно. Видишь столб чуть впереди? Прячься за него, вместе с сестрой. Не выходи на дорогу. Не иди к дому. Просто стой!»

«Хорошо».

Ран бездумно повиновался.

Айя всхлипнула.

– Ран, что происходит? Ты чего? Я вся промокла. Пошли домой.

– Нет. Нельзя, – через силу произнес юноша, прислоняясь спиной к столбу.

«Умница. Хороший мальчик. Жди. Брэд едет к тебе».

«Шульдих, что происходит?»

«Не двигайся с места, даже если на Токио упадет ядерная бомба. Ты меня понял?»

«Да».

«Я не могу дольше держать связь. Что бы ни случилось, ради Айи-чан, оставайся на этом месте».

«Я понял».

Голос Шульдиха исчез, и в следующую же секунду раздался взрыв. Огнем осветило улицу. Ран держал сестру мертвой хваткой. Она забилась у него в руках.

– Ран! Это дом! Это наш дом! Ты слышишь?

Она захлебывалась слезами.

– Там мама и папа! Отпусти меня!

Юноша даже не шелохнулся. Он стоял, упираясь спиной в столб, и держал вырывающуюся сестру.

– Что с тобой, брат!? – плакала Айя. – Отпусти. Я пойду туда. Это, наверное, газ. Мама с папой ранены…

Мимо промчалась черная машина и остановилась. К ней подбежал человек в светлом костюме. Ран, не отрываясь, смотрел на того, кто сидел на пассажирском месте. Он видел его много раз и будет еще много раз видеть в кошмарах. Такатори Рейджи. Айя обмякла в его руках. Ран не слышал, о чем говорил бывший партнер отца, но лицо его вплавлялось в память, как в воск.

Машина уехала. Никто не заметил в тени деревьев Рана и Айю.

Юноша сполз на землю, по-прежнему, крепко прижимая к себе сестру. Ее он спас. Хотя бы ее он спас.

Сколько они просидели так – он не знал. Айя навзрыд плакала у него на плече. От отчаяния и обиды. Она не понимала, что происходит.

Знакомая машина выехала из-за поворота и затормозила рядом с ними. Девушка вздрогнула и с ужасом посмотрела на нее. Дверь открылась. И Ран подал первый признак жизни.

– Брэд, – позвал он.

Кроуфорд вышел из машины и быстрым шагом подошел к ним. Он почему-то сперва ощупал Айю.

– Ты в порядке? – спросил он у нее.

– Да, – всхлипнула девушка. – Но папа и мама…

– Они мертвы, – холодно отрезал он. – Ран, ты можешь встать?

– Да. Возьми у меня Айю.

Брэд поднял девушку на руки и юноша с усилием поднялся. Его сестра брыкнулась в руках Кроуфорда.

– Поставь меня на землю, шкаф с антресолью.

– Садись в машину, – сказал Брэд Рану, не обращая внимания на девушку. – Нам надо уезжать отсюда как можно скорее. Пока они не узнали, что вы живы.

Юноша послушно пошел к машине и сел на заднее сидение. Брэд передал ему Айю.

– Брат, что происходит? Надо вызвать полицию. Там мама и папа.

– Ты же слышала – они погибли, – тихо сказал Ран.

– Откуда ты знаешь?

– Они были мертвы еще до взрыва, – сказал Кроуфорд, садясь за руль и запирая все двери.

– Почему ты веришь ему!? – снова заплакала от непонимания сестра.

– Айя, – Ран обнял ее. – Брэд не совсем человек. Он – Оракул. Предвидит будущее.

– Я не понимаю!

– Если бы он не предупредил меня – ты бы тоже погибла.

– Я?

– Да.

Ран опустил голову и замолчал. Айя перевела взгляд на Кроуфорда. Тот кивнул. Девушка снова заплакала. Тихо и горестно, как обиженный ребенок.

Брэд довез их до гостиницы, с дороги он позвонил в отель и заказал номер. Он оставил машину на стоянке и открыл заднюю дверь. Брат и сестра сидели обнявшись. Айя дрожала. Ран с трудом выбрался из машины и помог вылезти Айе. Брэд смотрел на них. Они были как в полусне. Девушка задрожала сильнее. Брэд снял с себя пиджак и накинул ей на плечи.

– Держись, – сказал он ей.

Она подняла на него взгляд и молча поплелась к гостинице.

В номере она села на кровать, кутаясь в пиджак Кроуфорда. Она была босая, мокрая, но живая. Брэд заказал бутылку горячего сакэ и налил сначала ей, потом Рану. Юноша выпил и не поморщился. Айя хлебнула и закашлялась. Они молчали. Сказать было нечего. Их дом лежал в руинах. Их жизнь разлетелась вдребезги. В одно мгновение они стали сиротами.

Через десять минут Айя заснула. Ран сидел рядом с ней и поглаживал по волосам.

– Ран? – Брэд сел рядом.

– Спасибо, – тихо сказал ему юноша.

– Прости. Видение было слишком поздно. Я не успел спасти твоих родителей, – Оракул положил ладонь ему на плечо.

– Ты сделал все, что мог. Главное – она жива.

– Я не знал, что Шульдих сможет тебя найти. Твой телефон был недоступен.

Ран встал.

– Отвези меня к отцу в офис.

– Зачем?

– Наши счета. Я должен успеть…

– Ран, сейчас ночь.

– Да. Наверное, – юноша стал мерить шагами комнату. – Что же делать?

– Приляг, – посоветовал Оракул. – Сейчас ты ничего не можешь сделать.

– Я не смогу заснуть.

– Тебе это просто кажется.

– Возможно.

– Ран, иди сюда.

Юноша подошел к нему. Брэд посадил его рядом с собой. Он никогда не умел утешать и говорить какие-то правильные слова, поэтому просто обнял Рана. Тот обхватил его руками и затих.

Утром Ран добрался до компьютера и обнаружил, что все их счета пусты. В газетах были публикации о самоубийстве директора банка из-за растраты. Ран чувствовал, что падает. В одно мгновение с вершины, на дно жизни. Брэд был рядом. Он охранял их, отлучаясь только на работу.

Через неделю Ран понял, что его преследует лицо Такатори. Он пришел в свой зал кендо и забрал меч, который там хранился. Его собственный меч. Отец ему подарил его, когда они были в прошлый раз на выставке катан. Он был изготовлен недавно, не такой дорогой, как древние мечи, но достаточно острый, чтобы избавить мир от одной-единственной твари.

Ночью он надел плащ, взял меч, постоял над спящей сестрой и ушел в ночь. В глубине души он надеялся, что не вернется. Ему не было страшно. У него были люди, которых он любил, и они будут по нему плакать. И именно поэтому ему не было страшно. Брэд не оставит его сестру и отомстит, если он не вернется.

Офис Такатори был в самом центре Токио. Ран пришел к нему. Двери были заперты. Только на самом верху горел свет. Юноша сунул катану за пояс и вскарабкался по стене до пожарной лестницы. Он поднимался по ней долго. Выносливости ему хватало. Месть чистая, как вода, двигала его тело. Ран выбрался на крышу и огляделся. Было холодно и пусто. До двери, ведущей с крыши внутрь здания, каких-то двадцать шагов. Ран обнажил меч и пошел к ней. Он даже не сразу заметил девушку. Она появилась бесшумно, держа в вытянутой руке пистолет.

– Остановись, – сказала она.

Ран замер под дулом пистолета.

– Кто ты? Охранница Такатори? – он напрягся всем телом, готовясь к прыжку.

– Нет, – девушка качнула алыми локонами. – Успокойся. Давай поговорим.

– Нам не о чем говорить, – ощерился Ран. – Я пришел убить Такатори. Если ты будешь мне мешать – я убью и тебя.

– Ты даже не знаешь, кто я.

– Мне все равно.

Девушка в алом костюме усмехнулась доброжелательно, но пистолет не опустила.

– Если я скажу, что существует организация, которая желает смерти Такатори – тебя это заинтересует?

– Я убью его сам. Мне все равно кто вы.

– Ты понимаешь, что ты находишься на крыше офиса Такатори? Между тобой и им почти сто человек охраны. Ты неопытный и горячий мальчишка.

– Заткнись! – Ран поднял меч. – Я убью всех, кто стоит между мной и им.

– Ты умрешь на пути к нему, Фудзимия Ран.

Юноша вздрогнул.

– Ты знаешь, кто я?

– Мы знаем. И мы предлагаем тебе возможность отомстить. Такатори. И всем ублюдкам, что плюют на человеческие жизни, но до них нельзя дотянуться силой закона.

– Какое интересное предложение, – усмехнулся Ран. – А что взамен?

– Работай на нас. Мы могущественная организация и сможем защитить тебя и твою сестру.

– Не трогай мою сестру!

– Почему? – удивилась девушка. – Когда тебя не станет – они доберутся и до нее. Ради чего ты здесь? Ради чего я здесь? Ты – ради мести. Я – принесла тебе добрую весть: твоя месть возможна. Так радуйся!

Ран опустил меч.

– Как твое имя?

– Меня называют Эрикой.

– Как я могу знать, что ты не лжешь, Эрика?

– Потому что я еще не убила тебя и продолжаю уговаривать.

– Я должен верить тебе?

Девушка опустила пистолет.

– Посмотри в мои глаза, Фудзимия Ран. Разве в них не горит тот же огонь, что и в твоих? Я тоже жажду возмездия. И я творю мир таким, каким хочу его видеть. Со мной люди, которые разделяют мои цели. И я предлагаю все это тебе.

– Почему?

– Мы не приходим к каждому обиженному. Но ты здесь. Значит, готов убивать и быть убитым. Полиция до сих пор ищет вас с сестрой. Приходите к нам. Мы защитим. Обучим. И дадим возможность отомстить.

– Заманчиво.

– У тебя есть время подумать. До завтрашнего вечера.

– Если я соглашусь, что будет?

– Ты будешь подчиняться приказам нашей организации – Критикер. И уничтожать ублюдков по всей Японии.

– Я не останусь в Токио?

– Нет. Ты должен будешь пройти обучение. И тогда вернешься, чтобы отомстить. И сотня охранников уже не будет для тебя препятствием.

– Я согласен, – решительно ответил Ран. – Если вы спрячете мою сестру.

– Мы будем ждать вас обоих. По этому адресу, – она протянула ему карточку. – Завтра. В восемь.

– Мы придем.

– Тогда иди. Твоя месть не отменена. Она отсрочена.

– Хорошо, Эрика. До завтра.

– До завтра, Фудзимия Ран.

Юноша ушел тем же путем, что и пришел.

Он вернулся в гостиницу. Разделся, спрятал меч и сел на кровать к сестре.

– Айя, проснись, – он тронул ее за плечо. Она открыла глаза и посмотрела на него.

– В чем дело, братик?

– Айя, я сегодня пытался убить Такатори, – она резко села на постели и схватила его за руку. – Я встретил женщину, которая предложила нам защиту и месть.

– Рассказывай, – тихо сказала она.

Было два часа дня, когда Кроуфорд приехал к гостинице. На сей раз видение пришло гораздо раньше. Когда он только садился в машину. Ран его бросит сегодня. Он сложит руки на груди и скажет, что они больше не увидятся. И все.

Брэд снова позвонил с дороги и заказал еще один номер. Он был готов, но изменит ли это что-нибудь?

Ран встретил его в дверях. Айя приветственно кивнула Брэду и посмотрела на него со странной смесью жалости и злости.

– Брэд, – начал Ран, но Оракул не дал ему договорить.

– Давай, выйдем, – Кроуфорд взял его за руку и вытянул из номера.

– Куда мы? – удивился Ран.

– Недалеко, – Брэд открыл дверь номера напротив. – Заходи. Здесь поговорим.

Юноша вошел и встал у окна.

– Ты уже знаешь, да? – тихо спросил он.

– Знаю, Ран. Но я хочу знать причину, – ответил Кроуфорд с плохо скрываемой злостью. – Что я сделал не так?

– Брэд, – Ран вздохнул. – Я люблю тебя. И это уже не изменится.

Кроуфорд приподнял бровь.

– Тогда почему ты бросаешь меня?

– Мы не расстаемся. Мы просто больше не увидимся.

– Ран! – Брэд шагнул к нему. – Объясни. Я не понимаю.

– Я… Мне предложили работу.

– Какую?

– Я не могу сказать.

– Я ведь узнаю, если захочу, – Кроуфорд схватил его за локти. – Почему, твою мать!?

– Брэд!

– Ответь мне! Неужели так все и закончится?

– Да! – рыкнул Ран, вырываясь. – Вчера ночью я взял меч и пошел к Такатори…

– Ран!

– Меня остановила женщина и предложила присоединиться к ним. Я дал согласие. Сегодня в восемь мы с Айей встретимся с ними. Меня отправят на обучение. Я не знаю, куда. Вот и все.

– Это не все! Я тебя не отпускал! – взбесился Кроуфорд.

Этот мальчишка! Как он смеет! Он бросает его? Ради чего? Ради мести человеку, который и так скоро сдохнет сам.

Брэд схватил Рана за плечи и жадно поцеловал в губы. Юноша вздрогнул, но не оттолкнул его. Наоборот потянулся к нему, обнял за шею. Кроуфорд отпустил его губы и поцеловал в шею.

– Брэд. Брэд, – прошептал Ран, зарываясь пальцами в его волосы. – Хороший мой. Я люблю тебя. Я так тебя люблю. Отпусти меня. Я прошу тебя. Я умоляю. Отпусти меня… Я должен. Я должен быть там. Это мой долг. Ты ведь знаешь, что такое долг…

– Ран, – Кроуфорд отстранился и посмотрел ему в глаза. – Он умрет и без твоей помощи. Неужели ты думаешь, что стоит класть свою жизнь на алтарь мести. Во что ты хочешь себя превратить?

– Это не важно. Это все уже не важно. Я убью его. Я не смогу ни спать, ни есть, ни смотреть в глаза сестре. Пойми меня…

Брэд прижал его к груди.

Было бы легче, если бы он не понимал. У него тоже был долг. Уничтожение Эсцет – они сами избрали свою цель и сами идут к ней. Нет никакой нужды в этом. Можно смириться. Можно оставаться рабами вечно. Как семья Рана может оставаться не отмщенной, но что-то мешает. Что-то сильнее тебя самого.

– Я понимаю, Ран, – сказал он.

– Я знал, что ты поймешь.

– Когда мы только встретились, у меня было два видения о тебе. Одно должно сбыться через год. Второе – через два.

– Ты говорил.

– С тех пор ничего не изменилось.

– Брэд, – Ран судорожно прижался к нему. – Если будет хоть малейшая возможность вернуться к тебе живым – я это сделаю. Но я не знаю, сколько пройдет времени.

– Я буду ждать.

– Не надо, – тихо ответил Ран. – Я не стану тебя винить…

– Я буду ждать, – повторил Кроуфорд.

– Хорошо.

Они стояли обнявшись. Ран поглаживал Брэда по спине.

– Прости меня, – вздохнул юноша. – Ты так много сделал для меня. Ты спас мою сестру. И меня тогда в Париже. Благодаря тебе я узнал, что такое любовь.

– Ран, – Брэд в ужасе крепче обнял его. – Не говори так, словно мы никогда больше не увидимся.

– Просто, если меня убьют – я хочу, чтобы ты это знал.

– Ты никак не сможешь держать связь со мной?

– Не знаю. Мне могут не позволить. И я не знаю, где окажусь завтра.

– Если ты будешь в Токио – Шульдих сможет тебя найти.

– Хорошо, – Ран улыбнулся. – Передай и ему мою благодарность за все.

– Передам.

– Я так и не увидел твоего сына.

– Он бы тебе понравился.

Ран посмотрел в лицо Брэду.

– Поцелуй меня.

Кроуфорд поцеловал его долго и сладко. Злость сменилась обреченностью. Он не увидит Рана очень долго. За что он благодарил его? Ран был для него всем. Он сумел научить любить бесчувственного от природы Оракула. Заставил его гореть безумием и страстью. Как его можно отпустить? Брэд еще не упился им. Было слишком мало. Слишком мало времени для них двоих. Но отпустить надо.

Оракул поднял Рана на руки и понес к постели. Если им суждено расстаться, то пусть это будет самое безумное расставание в мире.

Юноша гладил его пальцами по лицу и только повторял.

– Брэд. Брэд. Брэд.

Они занимались сексом долго и неистово. Брэд терзал его, кусал, целовал, не стыдясь более оставлять на нем следы. Он хотел пометить Рана, его кожу, его сердце, оставить след внутри него.

Ран кричал, срывая голос.

У них обоих ничего больше не осталось, кроме любви. И на нее им только несколько часов.

Когда они оба упали на простыни мокрыми и изможденными, тяжело дыша, Ран посмотрел на часы.

– Мне пора собираться.

– Еще немного, – Кроуфорд погладил его по груди. – Побудь со мной еще немного.

– Брэд, – Ран прижал его ладонь к своему лицу. – Организация, в которую я вступаю, называется Критикер. Женщина, которая меня пригласила, назвалась Эрика. Это все, что я знаю. Меня отправят на обучение за пределы Токио, а Айю спрячут.

– Ран, – Кроуфорд посмотрел ему в глаза. – Шварц работают на организацию под названием Эсцет. Мой дар развивался многодневными пытками в школе Розенкройц. Это больше, чем я имею права сказать тебе.

– Не… не нужно было говорить, – Ран подозрительно всхлипнул. Информация о пытках выбила его из колеи. Он знал, что Брэд не позволит его жалеть. И понимал, что у жестокости Брэда были свои причины, но не знал, что они такие.

– Извини, – Кроуфорд отпустил его и Ран смог встать.

Ран надел черные брюки и черную обтягивающую футболку. Они с сестрой носили траур уже неделю. А что им оставалось делать?

Брэд встал и тоже оделся.

Они вернулись в номер к Айе. Она мерила нервными шагами комнату.

– Вы долго, – буркнула она на них.

– Совсем не долго, – ответил ей Брэд.

– Ты готова? – спросил ее Ран.

– Да.

– До свидания, Айя-чан, – сказал Оракул.

– Прощай, Кроуфорд.

– Брэд, – Ран посмотрел в глаза человеку, которого любил, и которого – знал наверняка – может больше не увидеть.

– Увидимся, Ран, – Брэд поцеловал его осторожно, как целуют только на прощание. Счастлив тот, у кого никогда не было таких поцелуев.

– До свидания.

– Я отвезу вас.

– Нет. Не надо, – Ран покачал головой. – Ты не должен этого делать. Давай расстанемся здесь.

– Хорошо, – согласился Брэд. – Иди. И возвращайся ко мне, при малейшей возможности.

– Обещаю.

Они с Айей вышли из такси перед указанным им зданием. Девушка взяла брата за руку.

– Идем?

– Да.

Айя знала, что их всегда было двое. Почему они с братом не родились одним человеком – вот чего она не знала.

На ней было простое черное платье до колен, которое ей купил Кроуфорд, и туфли на каблуках. Американец просто не знал, когда покупал, что она не носит каблуков. Она на него рассердилась для порядка, но в душе была им рада. И одновременно с этим чувствуя вину за то, что делает запрещенное родителями.

Ран сжал ее ладошку и посмотрел на нее. Он словно повзрослел за эти несколько дней. Тот Ран, которого Айя знала, никогда бы не взял катану и не пошел с ней убивать виновника их бед. Хотя девушка и не могла судить брата за это.

Ран улыбнулся сестре. Все ее мысли, как и всегда, отражались на лице.

– Не бойся, – сказал он ей, когда они поднимались по ступеням.

– Я не боюсь, – прошептала она, осторожно ступая на своих первых в жизни каблуках. – Нам уже нечего бояться. Все, что могло с нами случиться – случилось.

Ран толкнул тяжелую дверь, и они вошли в большой сумрачный холл. Лестницы уходили вдоль стен вверх, как серпантин. У стойки сидела девушка в сером костюме, на стенах висели пыльные картины с изображениями каких-то побоищ. Все было словно из прошлого Европейского века.

– Вы пришли, – по лестнице спускалась Эрика. – Мы рады видеть вас Фудзимия Ран и Фудзимия Айя.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Айя-чан, разглядывая девушку. Она выглядела эффектно. На ней был алый костюм с короткой юбкой. И волосы, уложенные в пышные локоны.

– Я провожу вас и все объясню, – сказала она с улыбкой. – Следуйте за мной.

– А ваше имя? – спросила Айя, поглядывая на брата.

– Меня называют Эрикой.

– Очень приятно, – ответила Айя-чан и потянула брата за руку, вслед за их новой знакомой.

Им задавали вопросы, заполняя узкие столбики анкет. Ран отвечал быстро, и не думая. Его больше волновало, что сестру увели в соседнюю комнату для такого же тестирования.

– Это стандартная процедура, – успокаивала Эрика. – Не волнуйся. Она будет жить некоторое время среди наших девушек и ребят. И нам нужно знать, чего от нее ожидать. А твой потенциал важен для работы и твоего будущего места обучения.

Ран кивнул. Уравновешенная доброжелательность Эрики успокаивала. Она не держала никакого тайного зла, но если будет надо, с такой же улыбкой пустит ему пулю в лоб. Пока Ран не видел толком других Критикер, и Эрика стала для него их голосом и лицом.

– Почему ко мне прислали тебя? – спросил он после тестирования.

– Время твоих вопросов еще придет, – качнула она головой. – Будь терпелив.

– И в мести тоже быть терпеливым? – зло прищурился Ран.

– Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным, – расхожей фразой ответила она. – Теперь тебе предстоит попрощаться с сестрой. Через час самолет отвезет ее в Кагосиму.

Ран на секунду потерял дар речи. Он не был к этому готов.

– Почему так быстро? – сдавленно спросил он.

– У нас все делается быстро. Люди у нас становятся профессионалами или умирают. Через месяц ты уже будешь выполнять свои первые миссии. Само собой с тобой будут люди, которые научат. Но у нас принято «бросать под танк». Поэтому прими, как должное.

– Айя будет в безопасности?

– В полной.

Они забрали Айю из комнаты тестирования.

– Было интересно, – сказала она и повисла у него на руке. – Это как на профориентации в школе.

– Айя, тебя сейчас заберут и спрячут, – сказал Ран, поправляя ей волосы.

– Что? – возмутилась сестра. – Почему? Я хочу быть с тобой!

– Это невозможно, Айя. Меня ждет… работа.

– Я тоже буду работать!

– Это не та работа, которую может выполнять женщина, – Ран положил ей руки на плечи.

Сзади сдавлено кашлянула Эрика.

– Вы можете пройти в гостиную и попрощаться там. У вас десять минут.

– Хорошо. Спасибо.

В гостиной было светло. Одно большое окно почти в половину стены было завешено прозрачной тюлью, в середине стоял диван. На стене висел огромный экран.

Айя подождала, пока за ними закроется дверь, и повисла у брата на шее.

– Нет, Ран! Не оставляй меня! Я не хочу! Я буду делать все, что они скажут, только пусть они не разлучают нас.

Юноша обнял ее.

– Айя, так надо. Это было одно из условий, на которые я согласился. Тебя спрячут, и ты будешь в безопасности.

– Мое мнение не принимается в расчет? – со вздохом спросила она.

– Прости, но нет.

– Ты прямо, как отец, – она горько улыбнулась. – Ты так хочешь мести?

– А ты нет?

– Я тоже, – она серьезно посмотрела ему в глаза, потом достала из кармана белый бумажный сверток, осторожно развернула свой подарок. Который одновременно был для нее напоминанием их спасения и смерти их родителей.

– Твои сережки, – Ран грустно улыбнулся.

– Возьми, – она протянула ему одну из них. – Пусть будет у тебя, а вторая у меня.

Ран бережно взял безделушку.

– Ухо еще не заросло? – спросила она.

– Не знаю, – Ран ощупал мочку левого уха. – Наверное, нет.

Он осторожно вдел сережку и застегнул.

– Хорошо, – Айя сняла «гвоздик» из правого уха и вдела свою сережку.

– Давай прощаться, – Ран кивнул, и сережка качнулась в ухе. Странно и непривычно. Когда он полгода назад проколол ухо, то носил маленькую сережку, пока отец не выругал его и не заставил снять. Теперь сережка стала символом того, что они потеряли.

– Давай, – Айя обняла его и поцеловала в щеку. – Держись, братик.

– Береги себя, – Ран в ответ поцеловал ее в носик.

Эрика забрала Айю-чан и увела куда-то. Теперь сестра будет жить в Кагосиме. Там ее точно никто не найдет. Странно, но Ран почувствовал облегчение. Больше не было никого, кого он должен был защищать. Он оставил Брэда. Он отправил от себя Айю. Он был свободен.

В комнате, отведенной для него, он вытащил из ножен меч.

Судя по размаху – Критикер могущественная организация. И он теперь ее часть. Он уничтожит ублюдка, который убил его отца и мать. Они забрали у него все. Они забрали все у Айи. Этому не может быть прощения. Не может быть прощения тому из-за кого они не смогли даже вернуться на развалины своего дома и посетить похороны родителей. Он научится. Он научится всему.

Прошло две недели. Ран чувствовал, что готов взорваться. Они испытывали его терпение. Эрика не появлялась три дня. Ран жил в учебном центре, тренировался, но ничего не предпринимал. Критикер относились к нему, как к новобранцу. Во всем поощряли, все рассказывали и ничего не давали делать.

Иногда, некоторые из ребят возвращались ранеными. Ран спрашивал их о миссиях. Они отвечали односложно. Женщин в Токийском отделении Критикер почти не было. В основном это были молодые люди. Ран скучал по сестре. И особенно скучал по Брэду. Юноше никто не запрещал покидать здания, но он чувствовал, что за каждым его шагом следят. Казалось, от него чего-то ждут. По ночам он все чаще мучился кошмарами. Вскакивал с криком на постели, а потом долго ворочался и не мог заснуть. Лицо Такатори всплывало в памяти. Дождь бередил эту рану каждый раз.

От нечего делать Ран считал дни, проведенные в Учебном Центре. На пятнадцатый день вернулась Эрика.

Она вошла в комнату Рана и встала перед ним. Юноша угрюмо на нее посмотрел.

– Чего от меня ждут? – спросил он ее.

– Ничего, – ответила она и улыбнулась.

– Тогда какого черта происходит! – взбесился Ран. – Почему меня заперли здесь!? Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как работают другие!

– Ты злишься? Это хорошо.

Ран вскочил. Он был выше нее, но она его не боялась. Эта женщина не боялась ничего.

– И что в этом хорошего!?

– Я ждала этой реакции очень долго. Ты крепился ради сестры, но больше нет нужды сдерживаться. Твоя злость. Твоя жажда мести. Отпусти это все. Ты должен пережить все это и отпустить. Иначе твоя импульсивность возьмет верх в самый неожиданный момент.

– Не заговаривай мне зубы, – прорычал Ран.

– Мариголд сегодня принял решение относительно твоего назначения, – словно и не замечая его гнева, сказала Эрика. – Ты отправишься на север, в Сендай.

– В Сендай? – переспросил Ран, мгновенно остывая.

– Да. Там тебя обучат.

– Когда?

– Завтра, – Эрика развернулась. – Надеюсь, ты готов.

– Я готов, – кивнул юноша.

Ночью Ран не мог уснуть. Ему предстояло завтра лететь в Сендай. Он много думал. Вспоминал сестру. Думал, как она там совсем одна. Когда они увидятся снова? Он старался совсем не думать о Брэде. Не представлять, как Оракул там без него. Но тело не понимало, за что с ним поступают так. Оно горело. Ран ворочался. Он не мог избавиться от этого желания, от этой тоски по теплу рук любовника. Он слишком быстро привык к нему. К сексу. К жару. И теперь мучился неудовлетворенным желанием и старался не думать о том, что чувствует сейчас сам Брэд.

«Ран?» – голос Шульдих – беззвучный, холодный – позвал его.

«Шульдих!»

«Ты не спишь – это хорошо».

«Как… как там Брэд?»

Ран тут же забыл, что старался не думать о любовнике.

«Рвет и мечет» – грустно усмехнулся телепат.

Юноша чуть не взвыл от тоски.

«Ну-ну. Пожалей мои мозги. Мне и так тяжело было найти тебя».

«Извини. Передай ему… Что я улетаю в Сендай завтра»

«Хорошо. Передам. С тобой все в порядке?»

«Да. Вокруг меня хорошие люди. Айя-чан в Кагосиме. Они спрятали ее там».

«Понятно»

«Шульдих, он… он… меня ненавидит?»

«Он любит тебя. Ему очень плохо без тебя, но он все понимает. Не думаю, что он когда-нибудь сможет полюбить кого-то другого. Поэтому… возвращайся».

«Когда отомщу».

«Ран, дороги ведут только в ад. Обратно нет путей».

«О чем ты?»

«Ты поймешь позже. Просто запомни».

«Хорошо» – покорно согласился юноша.

«Я попробую дотянуться до тебя, когда ты будешь в Сендае».

«Разве это возможно?»

«Иногда. Ночью, когда все спят».

«Понятно».

«Мне нужно идти. Я не могу дольше».

«Шульдих, передай ему, что я люблю его!»

«Может мне его за тебя еще и поцеловать?»

«Только не глубоко».

«Извращенец!» – фыркнул Шульдих и исчез.

Ран расслабился. Разговор с телепатом облегчил его душу. Он послал любовнику весть о себе. И значит все не так плохо, как было еще пять минут назад.

Глава Девять

Что-то же делать придётся, хоть зло
Старается пуще добра,
Забытая песня мне дарит тепло,
Как будто всё было вчера.

Может, не совсем я забыл
Время, когда радость меня любила,
Может быть один взгляд назад
Мне откроет в будущее глаза.
(с. К. Никольский)

Ран опаздывал. Катастрофически опаздывал. Он должен был быть в Центре Икебаны Аоба в шесть. Было почти ровно шесть, когда он бегом пересек улицу и увидел нужную вывеску. Он открыл дверь и вошел.

Ран не ожидал, что работа в Критикер допускает такую долю свободы. Он сошел с самолета и оказался предоставлен сам себе. Ему дали адрес, куда он должен был прибыть для обучения и работы. Он мог исчезнуть, не сказав ни слова, и никто бы не смог его остановить. Ран начал понимать, что служба в Критикер может быть только добровольной. Тебя могут уговаривать или убить, но никогда не заставят работать на них насильно. Критикер – энтузиасты своего дела. Каждый из них пришел туда по доброй воле и нес это бремя по доброй воле. Его тоже не держали. И именно это держало его крепче всего. Ему верили. И он собирался пойти до конца.

Члены Сендайского отделения Критикер оказались весьма странными ребятами. Их глава, Сион, узнал Рана сразу же и сказал, что Эрика говорила о нем.

Сион посмотрел на новичка спокойным взглядом, темным и долгим. У Рана от него прошел мороз по коже. Успокаивала только веселая доброжелательность Кикё.

Юноша ожидал чего угодно, кроме моря цветов, в котором он должен был возиться теперь каждый день. Он вообще цветы не любил. Он снова начал злиться, но однажды вечером увидел, как Сион обращается с мечом. Ран не знал, по этой ли причине Эрика выбрала Сендайское отделение для него, но техника Сиона завораживала.

Когда он начал учить Рана, тот чувствовал себя почти счастливым. Он ненадолго забыл и о сестре, и о Брэде. Он только тренировался и не давал своим мыслям уйти дальше кончика меча.

Сиона раздражала его вспыльчивость, но он учил его. Ран не понимал, почему Кикё решил ему помочь и уговорил Сиона тренировать его, но был благодарен. Однако, Сион злился, когда Ран забывался и звал его, как в додзе, учителем.

Жизнь юноши шла в разнос. Временами он чувствовал злобу и почти бешенство, временами – глухую апатию и тоску. Он хотел что-нибудь делать, хоть что-нибудь, чтобы выплеснуть собственный гнев, горе и одиночество.

До первых его миссий оставалось чуть больше месяца.

Брэд смотрел в монитор, по которому лениво ползли столбцы цифр. Они складывались в информацию, которая была нужна для сегодняшней миссии.

Наги хорошо вписался в команду. Сделав их практически неуязвимыми. Теперь даже Фарфарелло доставалось реже.

Дела шли в гору. Эсцет доверяли им. Влияние Шварц усиливалось.

Шульдих даже пошутил на тему, что отъезд мальчишки благотворно сказался на работоспособности Брэда. На что последний прищурился на телепата, а потом послал на миссию вместе с берсерком. Немец вздохнул, сказал, что пожалуется Рану на него, и удалился.

Брэд никогда не думал, что мир может казаться более беспросветным после пребывания в застенках Розенкройц. Мир без Рана был тусклым. Но мир ничуть не изменился. Он все так же рвался на куски из-за денег и власти, и Брэд продолжал работать, как хорошо взведенный механизм. Он стрелял, не промахиваясь. Он планировал, не ошибаясь. Он спал без сновидений. Только любое упоминание о Ране, который где-то на Севере учится быть членом тайной организации, шпионом и убийцей, выводило Кроуфорда из равновесия. Впервые знание будущего не успокаивало его. Да. Пройдет время, и они снова будут вместе. Но Ран был нужен ему сейчас, здесь.

В голове роились какие-то совсем неприличные сексуальные фантазии. Ран в них всегда был невероятно соблазнительным.

Осенью Эсцет не давали им вздохнуть, заваливая работой. Никому из Шварц не приходилось скучать. Шульдих веселился. Фарфарелло точил и чистил ножи. Наги ходил в школу. Вечерами Шварц превращались в гидру, сеющую смерть. Дважды еще им приходилось работать в охране высокопоставленных чиновников. Детей Фудзимии объявили пропавшими без вести. Поговаривали, что их убили. Брэд вспоминал Айю-чан теперь почти с такой же теплотой, как и Рана. И что, что стерва, она ведь все равно его сестра.

В один из таких серых дней Брэд работал за столом. Было уже очень поздно, когда в кабинет без стука ввалился Шульдих. Не вошел, а именно ввалился. Кроуфорд посмотрел на телепата поверх очков. Тот улыбнулся, как чеширский кот, и покачнулся, но ухватился рукой за спинку кресла.

– Брээээээд, – протянул он.

– Шульдих? – не веря собственным глазам, спросил Кроуфорд. – Ты пьян?

– Ааааабсолютно!

– В честь чего, позволь узнать? – Оракул дернул бровью.

Он никогда не видел своего телепата пьяным. Тем более до такой степени, что он едва держался на ногах. Впрочем, безумные идеи в рыжую голову приходили часто. И Брэд почти не удивился.

– А какой сегодня день? – радостно спросил Шульдих, подбираясь к столу.

– Седьмое ноября, – холодно ответил Брэд.

– Вот видишь! Праздник! – обрадовался телепат еще больше и оперся ладонями о стол, нависая над Кроуфордом.

– День севен-элевен? – удивился Оракул, который никогда не замечал за Шульдихом привычки напиваться в этот день, хоть он и любил эту серию магазинов.

– Шшшш, – Шульдих приложил палец к губам. – Я никому не скажу.

И тут Брэд понял, что за праздник, от чего помрачнел еще сильнее.

– Откуда ты узнал?

– Ты думал об этом сегодня за завтраком, – радостно сообщил Шульдих, пытаясь обойти стол, что ему никак не удавалось.

– Это абсолютно не объясняет твоего непотребного состояния, – Брэд встал и подхватил шатающегося телепата.

Тот дохнул ему в лицо пряным запахом коньяка.

– С Днем Рождения, Брэд.

– Черт бы тебя побрал, – Оракул поморщился. – Иди, проспись.

– Не-не-не, еще рано, – засмеялся Шульдих. – У меня подарок.

– И где он? – скептически поинтересовался Кроуфорд.

На немце были только брюки и футболка. Оракул даже думать не хотел, что рыжий ему приготовил и куда засунул.

– В… В Сендае, – пояснил Шульдих.

– Что? – Брэд за шкирку, как шкодливого кота, встряхнул телепата. – О чем ты говоришь?

– Я в обычном состоянии не могу достать его. Слишком далеко. Я выпил твой поганый коньяк, чтобы… мммм… черт, как же это называется…

– Шульдих? – Брэд уже бережнее повернул Шульдиха к себе лицом. – Алкоголь обостряет твои способности?

– Ага. Я соединю тебя с Раном. Ненадолго. Насколько хватит сил, – уже более связано пояснил телепат.

– Давай, – сердце пропустило удар.

– Подожди… Поставь меня куда-нибудь, где не больно будет падать. Я могу не удержаться на ногах во время сеанса.

– Я подержу тебя, – с готовностью предложил Брэд.

– Избавь меня от этого… И так мутит, – усмехнулся Шульдих.

Кроуфорд поставил его рядом с креслом.

– Так нормально?

– Ага… Ты сможешь поговорить с ним сам. Контакт будет по возможности полным.

– Когда?

– Ты поймешь.

Ран только лег на футон и прикрыл глаза. Тело гудело. На руках были синяки. Как ни странно, но в последнее время тренировки стали ему даваться гораздо легче, хотя Сион больше не делал ему поблажек.

Юноша приходил к себе в комнату и мгновенно забывался от усталости. Это только в тех случаях, когда у них не было миссий.

Они были передовым разведывательным отрядом в тылу врага. Чужие имена. Жизнь под постоянным прикрытием. Вне книг и фильмов это вовсе не было романтично. Это выматывало.

Ран подумал о Сионе, который сегодня ткнул его ножнами в живот, чтобы юноша не зевал. Потом о сестре Кикё, которая была давно мертва, но продолжала выматывать душу своего брата.

Были ли они с Кикё чем-то единым, как он с Айей – Ран не знал. Но даже мысль о том, чтобы повторить их судьбу, приводила его в ужас. Чтобы осталось от него самого, если бы с сестрой тогда что-то случилось? Если бы Брэд не предвидел и не предупредил? Ран не знал. Он не хотел знать. Эта чаша его миновала и теперь настоящее – было единственно возможным. Другого не могло и быть.

Ран подумал о Брэде. Раньше юноше казалось, что со временем разлука станет переноситься легче. Он ошибался. С каждым днем это становилось все тягостнее. Словно расстояние между ними наполнялось чем-то. Что-то происходило с любовником, чего Ран не знал. Не ранен ли он? Как он ладит с сыном? Вспоминает ли он его самого?

Ран почти заснул под эти мысли, когда до него дотянулся голос Шульдиха.

«Ран, солнышко, не засыпай».

«Шульдих!»

«Это я. Рядом со мной Брэд», – голос Шульдиха был странным, но достаточно громким.

«Как ты меня нашел?»

«Это было трудно. Ты хочешь увидеть Брэда?»

«Почему ты спрашиваешь? Конечно, хочу! Как он?»

«Ну, увидеть ему тебя не удастся, а вот услышать…»

«Не понимаю».

«Не сопротивляйся. Расслабься. Я войду в твое сознание полностью, и ты увидишь его моими глазами».

«Я готов».

«Расслабься, я сказал».

Ран почувствовал холод, словно его головой макнули в воду, и через минуту увидел Оракула. Его взгляд был обеспокоенным. Он смотрел прямо на него.

– Ран?

– Брэд, – юноша чувствовал, как тяжело поднять руку, словно она чужая, но он сделал это. Прижал ладонь к щеке Кроуфорда. – Я так скучал.

– Ран, – повторил Брэд, разглядывая лицо Шульдиха. Оно изменилось до неузнаваемости. Глаза стали отливать фиалковым оттенком Рана, выражение лица сделалось таким знакомым, что нельзя было обознаться, изменился даже запах. Прикосновение ладони к щеке – так его никто не касался, кроме Рана.

– Как ты? – голос любовника звучал чуть более хрипло, чем это помнил Брэд, но все равно знакомо.

– У тебя ломается голос? – Брэд придерживал телепата за плечо, тот предательски покачнулся.

– Неужели слышно?

– Да.

– Ты похудел, – Ран наклонил голову, разглядывая его.

– Да, – ноги у телепата подкосились, и Брэд подхватил его за талию. – Ран, как ты там?

– Хорошо. Я много тренируюсь.

– Понятно.

На несколько секунд они замолчали. Потом Брэд прижался лбом ко лбу Рана.

– Когда ты вернешься?

– Я не знаю.

Пальцы Рана скользили в его волосах.

– Ран, – Брэд судорожно погладил его по лицу. – Ран.

– Все хорошо, Брэд, – лицо Рана-Шульдиха дрогнуло. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – Кроуфорд прижал к себе тело Шульдиха, надеясь, что Ран почувствует его прикосновение. – Ты… Ты уже убил кого-то?

– Нет, – голос Рана дрогнул. – Сказали, что мы не имеем на это права. Мы только расследуем.

– Хорошо.

– Неужели?

– Ран! – Брэд тряхнул его. – Будь осторожен.

– Брэд, ты как всегда слишком обо мне волнуешься, – Шульдих улыбнулся улыбкой Рана. – Ты же сам говорил, что у тебя было видение обо мне.

– Да. В одном ты сидел ко мне спиной, во втором ты был гораздо старше. В правом ухе длинная сережка…

– Брэд, – остановил его Ран. – Мы с сестрой разделили ее пару сережек.

– Ты проколол ухо? – усмехнулся Брэд, пытаясь представить, пойдут ли его любовнику сережки.

– Оно было проколото.

– Я не знал.

– Извини, – Ран вздохнул. – Я так по тебе скучаю. По тебе и Айе. Прости, что бросил тебя.

– Ты меня не бросил, – Оракул отрицательно покачал головой. – Просто ты работаешь далеко.

– Ох, Брэд. Если тебе так приятнее думать.

– Если бы мы расстались – мы бы сейчас не разговаривали.

– Да, наверное, – губы Рана дрогнули.

Кроуфорд понял, что еще секунда, и он его поцелует. Не остановит даже то, что ни Ран, ни Шульдих его не поймут.

– Мне тебя не хватает, – сказал Брэд.

– Мне тебя тоже, – Шульдих залился рановским румянцем.

От одной мысли о сексе с Раном у Брэда начиналась эрекция. Как бы он его сейчас трахнул! Рана ломался голос, обретая приятную хрипотцу. Брэд бы не отказался послушать, как он будет этим голосом стонать его имя.

– Тебя никто… не трогает? – осторожно подбирая слова, спросил Кроуфорд.

– Нет. Что ты! – возмутился Ран. – Ты ведь не думаешь снова, что я могу тебе изменить!?

– Конечно, нет. Я тебе верю.

– Хорошо, – успокоился Ран.

– А меня ты о том же не спросишь? – усмехнулся Брэд, прижимаясь к нему лбом.

– А надо? – голос юноши прозвучал немного иронично. – Я ведь сказал, что ты не обязан меня ждать.

– Я буду тебя ждать.

– Это причина вернуться, – согласился Ран.

Тело Шульдиха в руках Брэда содрогнулось. Оракул вцепился в него так, словно мог удержать любовника.

– Ран!

– Брэд, Шульдих говорит, что дольше невозможно. Он сейчас вернется, – быстро заговорил Ран. – Давай прощаться.

– Увидимся, – Оракул откинул длинные рыжие пряди от лица.

– Да. Увидимся.

Шульдих снова вздрогнул и закрыл глаза, расслабляясь. Брэд прислушался – дыхание телепата было ровным. Он спал.

Шульдих застонал и открыл глаза. Лучше бы он этого не делал. Голова взорвалась болью, а комната поплыла, от чего его замутило.

Шульдих выругался сквозь зубы по-немецки и попытался перекатиться на бок. Чья-то рука взяла его за плечо и помогла перевернуться.

– Ты как? – спросил голос Кроуфорда.

– Ужасно, – пробормотал телепат и поморщился. – Только не ори так.

– Может, отнести тебя в ванную?

– Не надо, – Шульдих потрогал руками голову, пытаясь убедиться, на месте ли она. – Помоги мне сесть и дай воды.

Кроуфорд взял его за плечи и, со всей осторожностью, на которую был свободен, посадил на постели. Странно, но в сидячем положении Шульдиху стало намного легче. Голова болела по-прежнему, зато комната не крутилась, и не мутило. В руку ему ткнулся стакан. Немец взял его.

– Спасибо, – буркнул он.

– Возьми, – Кроуфорд подал ему две таблетки. – Выпей.

Шульдих с трудом проглотил таблетки и выпил залпом весь стакан.

– И люди добровольно этим занимаются, – посетовал телепат, растирая виски.

– Не все, – усмехнулся Оракул. – Но ты просто не привык.

– И не собираюсь привыкать, – Шульдих с трудом поднял взгляд на Кроуфорда.

Тот стоял рядом с кроватью в мятой рубашке.

– Ты не спал? – с подозрением спросил Шульдих.

– Спал, – спокойно ответил Оракул и кивнул на кресло в углу.

– Ты отнес меня в комнату и стерег всю ночь? – телепат воззрился на него как на архангела.

– Я не знал, как подействует на тебя такая доза алкоголя. У меня не было выбора.

– Ох, Брэд, – Шульдих улыбнулся. – Ты в своем репертуаре.

– Не понимаю, о чем ты.

– Подожди, – немец судорожно себя ощупал. – Ты не делал со мной ничего противоестественного?

– Нет, – Кроуфорд усмехнулся. – Если ты так хотел – надо было сказать заранее.

– И ты бы воспользовался? – поразился Шульдих.

– Нет. Стерег бы внимательнее, – Оракул откровенно над ним посмеялся.

Телепат улыбнулся в ответ.

– Тебе понравился подарок?

– Да, – кивнул Брэд. – Лучший подарок, который я когда-либо получал.

– Везет тебе, – вздохнул Шульдих завистливо. – Ты хотя бы знаешь, когда у тебя День Рождения. Я не помню. И Фарф не помнит. Надо Наги еще спросить…

– Я поздно попал в Розенкройц.

– Знаю.

– Шульдих, – Кроуфорд наклонился к нему. – Я не знаю, зачем ты это сделал, но спасибо.

– В мою природную доброту ты не веришь?

– Не очень.

– Ну и правильно, – телепат хмыкнул. – Твоя угнетенность меня раздражала.

– Ты, как всегда, эгоист.

– Некоторые вещи не меняются.

– И это хорошо.

– Ну да. Ну да, – Шульдих уцепился за него. – Давай, помоги мне встать. Я пойду в ванную. Может, голова перестанет болеть.

Ран спал и не видел кошмаров. Вот уже третью ночь с тех пор, как поговорил с Брэдом. Кошмары отступили, хоть и ненадолго. Юноше снился Брэд. Словно они снова на том пляже и занимаются сексом. Горячее дыхание любовника на плечах, его ладони, ласкающие спину. Во сне Ран застонал и раздвинул ноги. Он так хотел этого. Он просто умирал от желания. Но Брэд медлил.

Сион склонился над спящим Раном. Юноше явно снилось что-то приятное. Он тихо постанывал во сне, сжимая пальцами подушку. Он лежал на животе, но Сион был готов спорить, что у его вспыльчивого ученика сейчас стоит. Покрывало сползло с юноши, обнажая спину. Сион хмыкнул. Ран спал совершенно не одетым. Откуда у ученика такая богемная привычка – он не понимал. Юноша застонал громче. Его волосы были темными от пота. Одна капля стекла по шее, потом пробежала по спине и остановилась только во впадинке на талии.

Сион опустился радом с футоном и отдернул вверх рукав юкаты. Он положил ладонь Рану между лопаток. Юноша вздрогнул, но не проснулся. Сион осторожно погладил его острые лопатки, которые в полумраке были похожи на крылья, которые только начинают расти.

Он никогда вслух не звал его учеником. Но Ран каким-то непостижимым образом им являлся. Сион провел ладонью вдоль его спины, растер капельку пота пальцем. Ран спал, по-прежнему постанывая во сне. Похоже, то что делал учитель, сочеталась с его сном как нельзя лучше.

Сион осторожно стянул с него покрывало полностью. Ран лежал, чуть согнув в колене правую ногу. У него была красивая маленькая задница. И учитель не ошибся, у юноши была эрекция. Все вместе это давало потрясающий вид. Особенно поза Рана, словно он умолял взять его. Он был так открыт и доступен, что не верилось, что он спит. И спит крепко. Так что его не разбудили даже чужие прикосновения. Сион погладил его по заднице. Интересно, он проснется, если учитель немного потрогает его изнутри.

Кикё подошел бесшумно, как тень. Он взял Сиона за запястье и покачал головой. Сион отдернул руку и зло посмотрел на незваного гостя. Кикё усмехнулся ему в полумраке комнаты. Не так, как днем. Призывно, почти распутно. Потом потянулся к нему. Сион показал глазами на Рана и встал. Кикё последовал за ним. И уже через минуту Сион втолкнул его в свою комнату и задвинул дверь.

– Что на тебя нашло? – спросил он у Кикё, который сел на его футон как ни в чем не бывало.

– А что нашло на тебя? – вопросом на вопрос ответил Кикё, распуская свои длинные волосы и рассыпая их по плечам. – Зачем тебе Ран? Он еще совсем мальчишка.

– Я не собирался ничего с ним делать, – усмехнулся Сион. – Я просто услышал, как он стонал и зашел проверить, все ли в порядке.

– Проверил? – Кикё призывно улыбнулся. – Понравилось то, что увидел?

Сион резко опустился рядом с Кикё.

– А что там делал ты?

– Искал тебя, – Кикё обнял его за шею и потянул к себе. – Тебя ведь возбуждает Ран. Я ведь вижу, как ты на него смотришь. Его обнаженная спина. Его взгляд, который всегда горит. Его упрямство. Его невинность.

– Я не думаю, что он невинен, – хмыкнул Сион, обнимая Кикё одной рукой, а второй развязывая на нем пояс. – Он не ты, но что такое секс с мужчиной, он знает.

– Неужели, – Кикё позволил уложить себя на спину и притянул к себе Сиона за пояс. – И как ты это определил?

– По стонам, которые он издавал, – Сион склонился ниже и поцеловал его, запуская руку под юката и поглаживая его уже твердые соски. Кикё дернулся и прильнул к нему сильнее.

– Не трогай его, – прошептал он, когда их губы разъединились. – Если тебе так хочется секса, то почему ты так редко зовешь меня?

– Мне не нужен Ран. Мне достаточно тебя.

– Неужели? Почему же ты не прикасаешься ко мне, с тех самых пор, как он здесь появился? – Кикё говорил ровно, мягко и плавно, как и всегда, но в его речи была искра гнева.

– Ты… Ты ревнуешь, – Сион посмотрел ему в глаза. – Но не меня. Его.

Кикё усмехнулся.

– А если и так? Не станешь меня трахать? У тебя уже стоит. Только оттого, что ты касался его рукой.

– Да.

Сион снял собственную одежду и раздел Кикё, поглаживая его стройные ноги, пропуская между пальцами длинные пряди волос. Кикё чуть ниже Рана ростом, но такой же тонкий в кости. Аристократически тонкий.

– Ты тоже красивый, – сказал Сион.

– Я знаю, – усмехнулся Кикё. – Как ты хочешь это сделать?

– Мне все равно, – потом в его глазах появилась шальная искра. – А как бы ты хотел сделать это с Раном?

– Опасная игра, – Кикё поерзал под Сионом, стараясь устроиться так, чтобы потереться возбужденным членом о партнера.

– Тогда я сам угадаю, – прошептал Сион, склоняясь к его уху, одновременно обхватывая пальцами член Кикё. – Ты бы хотел трахнуть его…

Кикё застонал, двигая бедрами.

– Или нет? – Сион касался губами его уха. – Ты хочешь видеть, как я буду трахать его.

Кикё застонал громче и зарылся пальцами в темные тяжелые волосы Сиона.

– Хочу. Да, я этого хочу, – выдохнул он. – Хочу смотреть, как ты входишь в него и двигаешься. Как белые капли текут по его ногам. Как он кончает, выгибаясь у тебя в руках…

Сион втолкнул скользкие от смазки пальцы в задницу Кикё. Тот блаженно выдохнул.

– Что потом?

– Потом… Я хочу трахнуть его сам. Влажного и горячего от твоей спермы.

– И слушать, как хрипло он стонет?

– Да!

Последнее восклицание уже не ясно к чему относилось. Сион вошел в него. Нет, скорее ворвался. Именно так, как хотелось им обоим. Кикё обхватил его ногами.

– Двигайся, – попросил он. – Сион… Ран…

– Сука, – Сион поцеловал его жадно и жестко. – Ты ведь лжешь. Ты любишь, когда тебя трахают. Ты не можешь кончить, если в тебе нет члена. Как на счет того, чтобы мы с Раном трахнули тебя?

– Мммммм… – Кикё двигал бедрами, пытаясь насадиться как можно глубже. Ему все время казалось, что Сион слишком медлит. – Сильнее…

– Как насчет того, чтобы я и Ран трахали тебя одновременно? Медленно или быстро?

– Быстро. Быстрее… – Кикё вцепился в плечи Сиона. – Еще. Сильнее!

– Твою задницу имело все полицейское управление, поэтому ничего страшного, если Ран войдет в тебя, когда в тебе буду я. Ты будешь так растянут, как тебе нравится. Мы будем трахать тебя…

– Да, – простонал Кикё, обхватывая пальцами собственный член и двигая рукой.

– Нам будет хорошо внутри тебя. Так тесно. Член Рана будет прижиматься к моему внутри тебя…

Сион грубо толкнул его на футон и врубался в него жадно и быстро.

Кикё двигал бедрами и надрывно стонал. Потом вскрикнул и кончил.

Сион зашипел сквозь зубы и кончил тоже.

Кикё откинулся на подушку и пытался отдышаться.

– Сион, это было нечто…

– Да…

Они несколько минут восстанавливали дыхание и пытались избавиться от мысли, что их не двое, а трое.

– Иди к себе, – сказал Сион, кидая Кикё его юката.

– Ага. Сейчас, – Кикё приподнялся, приводя в порядок волосы.

Потом встал и не спеша оделся. У двери он замер.

– Ты единственный, о ком я буду скучать.

– Интересно, почему?

– Никто меня не удовлетворяет так, как ты.

– Даже Ран бы не смог? – Сион с усмешкой на него посмотрел. Они оба вели двойную игру. И оба догадывались об этом.

– Не знаю. Я не пробовал, – Кикё вышел, тихо притворив дверь.

– Сука, – усмехнулся Сион, лег на свой футон и поймал пальцами длинный волос, оставшийся на подушке.

Шварц собирались в Германию. Лица у Наги с Шульдихом были особенно грустные. Наги еще не отрастил такую толстую кожу, как у Брэда, и не обладал прирожденным равнодушием Фарфа. А Шульдих просто не имел намерения скрывать своей нелюбви к их школе. Он злился и фыркал.

В аэропорту они сидели в зале ожидания всего несколько минут. Шульдих грыз какую-то конфету. Вторую он протянул Наги.

– Нет, спасибо, – мальчик покачал головой. – Я не люблю сладкое.

– Жаль. Успокаивает, – вздохнул телепат и покосился на Кроуфорда.

«Все в порядке, Брэд?»

«Да. Они ничего не знают».

«Хорошо. Но я все равно волнуюсь. Почему они вызвали нас так внезапно?»

«Очередная проверка. Ничего важного».

«Ты так спокоен».

«Да. Все будет хорошо».

Фарф тронул Оракула за рукав. Шульдих тряхнул волосами, подсоединяя его к разговору.

«Кроуфорд, ты уверен, что Наги ничего не знает?»

«Не уверен».

«А если нас будут сканировать?»

«Им не хватит сил».

«Неужели», – фыркнул Шульдих и посмотрел на мальчика.

«Он наше слабое место», – кивнул берсерк.

«Будем действовать по обстоятельствам», – спокойно сказал Кроуфорд.

«Это значит – дождемся твоих видений?» – телепат скривился.

«Да, Шульдих, это значит именно это».

– Вы разговариваете? – поднял на них взгляд Наги.

– Да, малыш, – Шульдих потрепал его по голове. – Терпи. У взрослых свои секреты.

Их поселили на самом верхнем этаже. Можно сказать, что это был даже жест уважения к одной из самых эффективных команд, выпущенных школой.

Кроуфорд предстал перед начальником школы в день прилета. Шульдих стоял у него за плечом. Фарфа и Наги они отправили в комнату.

Криштофер окинул взглядом своих птенцов. Оракул стоял, заложив руки за спину. Он был спокоен и уравновешен. Криштофер знал это состояние. Оно называлось – ожидание видений. Брэд был одним из трех оракулов, выпущенных за все время существования школы. И самым успешным из них. Ему от природы достался холодный ум и жестокость, которую он не обнаруживал без причины. Кукловод рядом с ним источал нервозность, пополам со злостью. Но, как уже убедились в Роценкройц, слушался Оракула с полуслова.

– Я смотрю – вы сработались, – сказал Криштофер, переводя взгляд с Кроуфорда на Виновного и обратно.

– Да, – ответил Оракул и замолчал.

Криштофер хмыкнул. Вот уже три года, как Брэд, был отправлен на оперативную работу, и больше года, как собрал свою команду. Возможно, Виновного отдали ему намеренно, стараясь наказать за упрямство. Кто тогда мог предположить, что Шварц станут так сильны?

– У меня будет для вас некоторая работа, – Криштофер опустился в кресло. Он становился стар и предпочитал вести беседы сидя. – Как обычно. На проверку лояльности.

– Почему? – коротко спросил американец, глядя на шефа поверх очков. – У нас было много работы в Японии.

– Работы всегда много. Всей не переделать, – отмахнулся Криштофер. – Эсцет строят планы. И вы в их планах играете не последнюю роль.

– Мы заметили, – буркнул Шульдих, но осекся под взглядом Кроуфорда.

– До конца зимы вы останетесь здесь. После этого вернетесь в Японию и поступите в полное распоряжение Эсцет.

– Почему так долго? – холодно спросил Оракул.

– Потому что мы так решили. Еще есть вопросы?

– Нет, – Кроуфорд коротко поклонился. – Мы можем идти?

– Идите. Располагайтесь. Завтра вам расскажут о той работе, которую вы должны сделать.

– Хорошо, – Оракул повернулся к двери. – Идем, Шульдих.

Они вышли. За дверью телепат шумно выдохнул.

«Он ломился в мои щиты».

«Он всегда так делает».

«Я знаю. От этого не легче».

«А должно быть».

«Легко тебе говорить. Ты свои мысли контролируешь».

«Я на тебе тренировался».

«Какое коварство!»

«Согласен».

«Старый урод», – Шульдих передернул плечами и быстро пошел по коридору. Кроуфорд не спеша шел за ним. Они выглядели мирно и молчаливо. Ни одна камера не зафиксирует их разговора.

«Это ты обо мне?»

«Это я о Криштофере».

«Понятно», – Брэд улыбнулся.

«Поверить не могу, что он когда-то тебя…»

«Шульдих».

«Но это правда! Урод больной!»

«Это было почти пятнадцать лет назад».

«Разве это что-то меняет?»

«Это меняет все».

«Тебе нравится думать о том, как ты убьешь его?»

«Иногда».

«Хорошо».

Ран не ожидал, что первое его дело окажется настолько мерзким. Куски плоти и цветы. Наверное, цветы теперь всегда будут у него ассоциироваться со смертью. Потом ему пришлось идти к проститутке в садо-мазо клуб. Ран немного был в прострации, как только ступил на его порог. Но он выполнял миссию. И никакое смущение его не могло остановить.

Наоми оказалась приятной девушкой. Она легко поверила, что он писатель и не стала навязывать свои специфические услуги.

Хотя то, что она с первого взгляда оценила его как мазохиста, Рана не то чтобы обидело, но заставило задуматься. Ему всегда нравилось то, что делал с ним Брэд. Неужели он действительно мазохист? Ран с сомнением оглядел инвентарь, развешенный по стенам. Он не мог с уверенностью сказать, возбуждало его это или нет. Ран остановил взгляд на длинном, как хвост беса, шипастом хлысте. Пожалуй, возбуждало. Только Ран отчего-то был уверен, что Брэд не станет его бить.

– Спасибо, Наоми, – сказал он.

Девушка назвала его милым и чмокнула в щеку.

Ран вышел из клуба смущенным и задумчивым.

Кикё хлопнул его по плечу и улыбнулся ему.

Еще вчера Ран плакал на его плече. Сегодня было странно, но не стыдно. Кикё обнимал его не так, как Брэд. В нем юноша тоже чувствовал желание, но другое, какое-то скрытое. Он действительно считал Рана «добрым мальчиком».

Но Ран уже ступил на странный путь покорения собственных страстей. Он уже не боялся ни смерти, ни боли.

Однажды Сион усмехнулся и сказал ему:

– Твой дух окреп. Теперь ты можешь встретить все, что уготовила тебе судьба и станешь только сильнее.

Ран и сам это чувствовал. Он кивнул учителю.

В тот день Сион отдал ему свой меч.

Кикё поднял голову и посмотрел на спину Сиона.

– Ты отдал Рану свой меч?

– Да.

– Почему? Он ведь дорог тебе.

– Ничего не иметь…

– Помню-помню, – засмеялся Кикё. – Не повторяй. Я читал. И все-таки – почему?

– Я не знаю.

– Знаешь, но не хочешь мне говорить, – Кикё прижался к его спине, рассыпав свои длинные волосы по его плечам. – Я не скажу никому.

– Оденься, – сказал ему Сион. – Не хочу, чтобы тебя увидели голым в моей комнате.

– Не все ли уже равно? – Кикё обхватил его руками и прижался всем телом.

– Возможно.

– Ты не ответил насчет меча.

– Что ты хочешь услышать, Кикё? – Сион чуть повернулся. – Я отдал Рану меч, потому что он достоин носить его.

– Почему? – Кикё поцеловал Сиона в плечо. – Потому что он добрый и пытается быть похожим на тебя?

– Он покорил собственные страсти, но что-то окружает его.

– М? – Кикё приподнял бровь. – Что его окружает?

– Любовь, Кикё. Его окружает любовь.

– Я… Я догадывался. Только ты в таких вещах разбираешься лучше.

– Он любит кого-то. И это сильнее страстей. И кто-то любит его.

– У него есть сестра, – сказал Кикё. – Я слышал, она сейчас тоже с Критикер.

– Возможно, она. Возможно, кто-то еще.

– Думаешь, у него есть мужчина?

– Уверен.

– Почему? – Кикё прищурился.

– Я слышал, он звал во сне кого-то.

– Он назвал имя?

– Да. Он звал его «Брэд».

– Интересно, – Кикё вздохнул и отстранился. – Только любовь еще никого не спасла.

– Откуда тебе знать? – усмехнулся Сион. – Иди уже к себе.

– Как ты мне надоел, – Кикё тряхнул волосами. – Я думал, ты захочешь еще раз.

– Я сегодня не в настроении.

– Жаль, – Кикё молча оделся и ушел.

Сион посмотрел ему вслед. Иногда ему казалось, что они уже давно играют друг против друга, забыв обо всех остальных. Эту связь надо было давно разорвать. Они оба не там, где должны быть. И скоро, уже совсем скоро они поставят все на свои места.

– Сион! – пуля входит в тело Рана.

Юноша только чуть морщится, прислушивается и кидается к выходу из темного здания. Взрыв бросает его вперед. Еще одна пуля бьет рядом, высекая искры из пола, следующая снова достается Рану. Он скрипит зубами, зажимая рану в боку. Потом прислоняется к стене и начинает медленно по ней сползать.

Брэд вскочил на постели.

Ран! Его Ран! Его убьют сегодня! Кроуфорд посмотрел на часы. Будущее сойдется с настоящим всего через несколько минут.

– Брэд? – Шульдих без стука заглянул к нему в комнату. – Что происходит?

– Видение, – Оракул обхватил руками голову. Он ничего не может сделать. Совершенно ничего. Их разделяют полмира.

– Что-то с Раном? – у телепата испуганные глаза.

– Да… Его убьют.

– Когда?

– Через десять минут.

– Черт, – Шульдих опустился на колени рядом с постелью и взял Брэда за руку. – Ты не ошибся?

– Не знаю. Я видел, как в него стреляют. Попали дважды, – Кроуфорд посмотрел на руку Шульдиха.

– Возможно, его только ранили?

– Не знаю. Я не знаю. Проклятье!

– Тихо. Тихо, – Шульдих гладил его по руке. – Ты так сильно фонишь. Учителя почувствуют. Успокойся. Нам не нужны вопросы.

– Ран…

Шульдих чувствовал, что сейчас заплачет. Просто потому, что Брэд не мог этого сделать сам.

– С ним все в порядке. Он выберется. Я уверен. Он упрямый.

– Шульдих, иди спать, – Кроуфорд не глядя, оттолкнул его руку.

– Никуда я не пойду, – ощетинился немец. – Давай подумаем, что можно сделать.

– Что можно… – Брэд поднял голову. – Он слишком далеко.

– Успокойся. Подумай. Может, есть хоть что-то, что мы можем сделать? – Шульдих цеплялся за него, пытаясь успокоить его мысли.

Тут лицо Кроуфорда изменилось. Значит, у него уже есть идея.

– Шульдих, ты видел, как тренируют Оракулов?

– Нет. Никогда не видел, – удивился телепат.

– Вставай. Пошли, – Брэд сорвался с постели и судорожно стал одеваться.

– Сейчас. Подожди. Я штаны хоть надену.

Через минуту Шульдих в штанах и пижамной рубашке, выглянул в коридор.

– Куда мы идем?

– В северный корпус. В лабораторию. Там должно быть все необходимое… – сказал Кроуфорд, надевая обувь.

– Я с вами, – раздался тихий голос.

– Фарф? – Шульдих обернулся.

Из своей комнаты вышел берсерк. Он был полностью одет, в руке любимый нож.

– Идем, – кивнул Оракул.

– А как же Наги? – телепат покосился на дверь в комнату мальчика.

– Не важно, – Кроуфорд вышел в коридор и быстрым шагом пошел в сторону лестницы.

Шульдих и Фарфарелло переглянулись и поспешили за ним.

В северном корпусе было холодно. Свет горел только в коридорах. Шульдих поежился. Он полжизни провел в таких условиях. Эта атмосфера, медицинский запах, белизна – заставляли его дрожать, помимо своей воли. Брэд шел вперед быстро и целеустремленно. У одной из лабораторий он остановился.

– Сюда.

Шульдих посмотрел на ничего не значащую вывеску: «Сектор В. Подгруппа ВА».

Они вошли внутрь. Персонала не было. Только стол посередине и стеллажи с колбами у стен.

– Что дальше? – Шульдих огляделся.

Брэд включил свет и подошел к стеллажу.

– Иди сюда, – велел он телепату.

Тот подошел, и тут же Оракул сунул ему в руку какую-то бутылку.

– Это на капельницу прикрепи.

– Но…

– Быстро!

Шульдих побежал выполнять, озираясь на Брэда, тот продолжал перебирать склянки.

– Давно они, видать, не готовили Оракулов… Вот. Нашел, – Брэд с еще несколькими склянками подошел к столу. Разложил их. Достал шприцы. Стал набирать в них какую-то смесь, попутно давая указания:

– Когда я лягу, Фарфарелло, закрепишь меня, – он кивнул на стальные крепежи для рук и ног. – Будь внимателен. Если я вырвусь – тебе придется меня держать. Шульдих, при сеансе всегда должен быть телепат. То, что я увижу – я могу не запомнить, поэтому это твоя задача. Если я увязну – вытаскивай, но не сразу. Дай мне увидеть все, что я только смогу.

– Брэд, – Шульдих осмотрел разложенные на столе препараты, два скальпеля и набор игл. – Ты убьешь себя…

– Нет.

– Зачем это? – телепат кивнул на пузырек с кислотой.

– Искусственное стимулирование способностей Оракула, должно сопровождаться пытками или иным нанесением телесных повреждений, – сухо пояснил Оракул

– Для чего, твою мать!? – обозлился Шульдих.

– Разум Оракула устроен таким образом, что автоматически ищет выход из ситуации. Чем больше боль и сильнее угроза, тем четче и дольше видение, тем больший промежуток времени оно охватывает.

– Я… Я не буду этого делать, – телепат попятился.

– Фарф, – Брэд посмотрел на берсерка. Тот кивнул. – Хорошо. Никогда не думал, что буду делать это добровольно, но… что уж теперь… – Капельницу мне хотя бы сможешь установить? – Брэд посмотрел на немца.

Тот подозрительно всхлипнул и подошел.

– Не делай этого…

– Если я не могу ему помочь – я должен знать, что его ждет, – Брэд кивнул на столик. – Начинайте сразу после укола. Эта дрянь расходится мгновенно. Потом капельница. Иглы… ну сам понимаешь…

– Под ногти? – уточнил Фарфарелло.

– Да, – Брэд снял очки, рубашку, обувь и сел на ледяной стол. – Боль должна быть ужасной. Понимаешь?

– Нет. Я не знаю, что такое боль.

– Шульдих?

– Я буду рядом.

– Тогда начнем. Фарф.

– Что? – берсерк развел крепления для ног.

– Если понадобится – я надеюсь на твой нож.

– Хорошо.

Шульдих взял дрожащими руками шприц.

– А кислота зачем?

– На самый последний случай, – Кроуфорд лег. – Если придется воспользоваться… не испорть мне лицо.

– Договорились, – Шульдих слабо улыбнулся.

Фарф закрепил шефа на столе спокойно и уверенно. Пытать ему доводилось и прежде. Просто никогда его жертвы не были добровольцами. Приятное новшество.

Шульдих откинул волосы, чтобы не мешались, и сделал Брэду укол. Тот замер, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Потом зрачок медленно заполнил радужку.

– Давай, – Шульдих кивнул берсерку.

Фарф склонился над Оракулом. Прижал рукой его ладонь к столу и почти нежно ввел первую иглу под ноготь. Медленно, чуть проворачивая. Брэд дернулся и тяжело задышал. Он еще был в сознании.

– Шульдих… – позвал он. – Кляп.

– Да. Сейчас, – телепат скальпелем отхватил часть собственного рукава. Ничего больше в поле зрения на роль кляпа не годилось. – На.

Он впихнул свернутую ткань в рот Брэда и увидел, как он сжал ее зубами.

Потом Шульдих, стараясь не смотреть на то, как Фарф вводит под ноготь вторую иглу, поставил капельницу. И обошел стол.

Глаза Брэда смотрели в потолок. Шульдих прикусил губу и положил пальцы ему на виски. Ничего себе стимуляция дара. Боль текла через Брэда. Он дергался. Потом пришли видения.

Шульдих закрыл глаза.

Ран живой и здоровый стоял на залитом солнцем утесе.

– Давно не виделись, – сказал он и улыбнулся.

Как же мальчишка изменился. Голос стал хриплым, очертания лица и губ, потеряли мягкость, но он все еще был красив. И во взгляде прежняя искра. Отчего-то Шульдих знал, что это их первая встреча после долгой разлуки.

Второе видение рваное и черно-серое.

– Уйди, – Ран поднял меч, направляя его на Брэда. По его лицу стекают капли дождя.

– Ран, это ничего не изменит, – говорит Брэд.

Третье более четкое и почти белоснежное.

Ран лежит в больничной палате. Потом встает. Отстегивает от себя все датчики и, чуть пошатываясь, идет к шкафу с одеждой.

Четвертое совсем ясное:

Наги смотрит на Брэда, потом на Шульдиха.

Телепат впервые увидел себя глазами Брэда. Обычно он не пускал его так глубоко. Он был ярким и шумным в восприятии Брэда. Шульдих обнял Наги и закрыл глаза. Телепат понимал, что они о чем-то говорят мысленно, но не слышал.

Пятое, шестое, седьмое…

Бред метался и глухо рычал, пытаясь освободить руки. Фарф трудился с энтузиастом палача. Шульдих не смотрел, что он делал. Только слышал, как берсерк взял скальпель.

Сколько это продолжалось, Шульдих не мог сказать. Наверное, часа два. Потом Брэд затих.

Телепат открыл глаза. Фарфарелло собирал иглы. Брэд был весь в крови.

Шульдих огляделся. Взял пузырек с антисептиком. Руки дрожали. То ли от количества видений – важных, непонятных и совсем не важных – то ли от боли, которую телепату пришлось пропустить через себя.

Шульдих стирал с Брэда кровь.

– Я не глубоко его порезал, – сказал Фарф и улыбнулся. – Будет даже красиво.

Немец недоуменно моргнул и провел по залитым кровью порезам ватным тампоном.

– Ты больной ублюдок, – проинформировал Шульдих берсерка, разглядывая то, что он сделал.

Слева на груди Кроуфорда скальпелем был вырезан иероглиф «Орхидея».

– Да? – Фарфарелло освобождил ноги Кроуфорда. – Я думал, это понравится ему гораздо больше, чем просто шрамы.

– Ну не знаю…

– Профессиональное шрамирование, дорого стоит, – со знанием дела кивнул берсерк. – Даже если будет против – уже поздно.

Шульдих еще раз стер набежавшую кровь и похлопал Брэда по щекам.

– Брэд? Ты слышишь меня?

Оракул с трудом открыл глаза.

– Все? – спросил он.

– Да.

– Хорошо. Быстро на этот раз…

Шульдих вздохнул.

– Взять тебя на ручки? Или сам дойдешь?

Глава Десять.

Если однажды горячее солнце
Станет холодным как утренний лед,
Если зима жарким летом вернется
И на песок белый снег упадет,

Если беда что ничем не измерить
Рухнет на землю косою звеня
Я буду знать, всё равно, что ты веришь
Я буду знать, что ты любишь меня
(с. Д.Майданов «Вечная любовь»)

Ран пришел в себя в больнице. После разговора с Эрикой стало тошно. Он был единственным выжившим из Сендайского отделения. Он никогда не думал, что быть единственным выжившим – так отвратительно.

Жажда мести вспыхнула с новой силой. Такатори. И не только Такатори. Остальные ублюдки. Те, кто убили Сиона. И те, что убивают других невинных. Режут женщин. И смеются.

Ран скрипел зубами. Обезболивающее уже почти не действовало. Он отомстит. За себя. За сестру. За Сиона. К черту доброту! К черту! Она еще никого не спасла.

Эрика сказала – на Цусиму. И ее тоже к черту! И Эрику, и Цусиму. Сначала он найдет тех, кто его сюда отправил.

Но пока он беспомощен, как спеленатая кукла. Тугая повязка на груди мешала дышать. Боль мешала спать. Все это сводило Рана с ума.

А где-то там – Брэд и Айя. Он не предстанет перед ними трусом. Он пройдет то, что отмерено до конца.

Три огнестрельных ранения? Ерунда. Месяц, и он вернется в строй. И не позволит себя никуда отправлять. Но сначала ему надо поправиться. Хоть немного.

Брэд был весьма доволен результатом. Шульдих его оптимизма не разделял. Он вывалил на Брэда все его видения, предоставляя ему самому разбираться с этим. Телепату половина из них казалась сумбурной и не важной, но Кроуфорд умел видеть нужное. Он остался доволен видениями о Ране и Наги. Хотя Шульдих не видел в них ничего хорошего.

– Ты не понимаешь, – отмахнулся Брэд. – То, что предсказано – можно изменить.

– А тот момент, где он кидается на тебя с мечом?

– Не кидается, а просто стоит, подняв меч, – уточнил Брэд и улыбнулся. – Я постараюсь изменить этот момент в свою пользу.

– Ты оптимист.

– Я – Оракул.

– Слова-синонимы, – хмыкнул Шульдих и покосился на его руки. – Как ты, кстати?

– Нормально. Я почти отвык от всего этого. Освежил в памяти.

– Тебя радует, что тебе сейчас тоже больно, как и Рану?

– Возможно, – Кроуфорд посмотрел на часы. – Собирайся. Пойдем к Криштоферу. Сегодня он нам даст работу.

– Его работа всегда проста, – буркнул Шульдих. – И радует только Фарфа.

– У Розенкройц много врагов.

«Не удивительно».

На побег Ран решился через две недели. Критикер, как и раньше, не следили за ним. И предоставленный сам себе Ран все больше погружался в свои мрачные мысли.

Как бы поступил Брэд на его месте? Если бы хоть одного члена его команды тронули, он бы начал убивать – Ран не сомневался. И он собирался поступить так же. Страхи и страсти покинули его. Юноша поглаживал пальцами катану учителя – это успокаивало.

Ран встал. Посидел на краю кровати, приходя в себя, потом снял с себя все провода. Одеваться было сложно, но юноша справился.

Живые требовали защиты. Мертвые требовали отмщения. И это требование двигало Раном.

Он вышел из больницы, совершенно не понимая, куда должен идти.

Ран только знал, что вернется в Сендай и найдет тех, кто убили Сиона, Кикё и остальных. У него не было с собой денег, но он шел к станции.

Агентов Критикер Ран узнал сразу. Они шли, раздвигая толпу. Их было двое. Они заметили его. Юноша метнулся на проезжую часть. Визг тормозов. Ругань водителей.

Ран перебежал улицу и затерялся в толпе. От резкого рывка раны напомнили о себе. Но он должен спрятаться… Он должен… Ран нырнул в переулок и там силы оставили его. Он упал на мокрый асфальт. Снова начинался дождь.

– Мне понравилась работа, – сказал Фарфарелло.

– А мне не очень, – буркнул Шульдих.

– Ты не умеешь ценить прекрасное.

– Да что ты говоришь!

– Шульдих, – Брэд поморщился.

– А я что? Я ничего, – насупился телепат и уставился на дорогу.

Наги молча посмотрел на них и улыбнулся. Он никогда не видел людей, которые бы больше были похожи на обычную семью, чем Шварц. Сегодня они уничтожили больше тридцати человек. А ругались так, словно возвращались из парка развлечений.

«Жить просто» – сказал Шульдих.

«Мне никогда так не казалось», – ответил ему Наги.

«Поверь мне. Я старше. Жить просто. Умирать просто. Все в мире просто, если не усложнять».

«Ты гуру в таких вещах».

«Именно. Простота – мое второе имя».

«Да что ты говоришь», – передразнил его Наги. Шульдих засмеялся и ткнул Брэда локтем.

– Сын-то растет.

– Куда он денется, – усмехнулся Оракул.

Наги на него посмотрел. Кроуфорд был странным в последнее время. Все время закрывался, но и из-под щитов сочилась боль.

«С ним все в порядке. Не лезь в это», – посоветовал телепат и вслух добавил.

– Я так есть хочу. А в школе как готовили баланду, так и готовят. За десять лет ничего не изменилось.

– Мы можем поесть в ресторане в городе, – предложил Оракул.

– Только переодеться надо, – вздохнул Шульдих. – Ладно. Лучше чуть потерпеть и нормально поесть.

Фарф осмотрел себя и хмыкнул. Он был весь в крови, но находил это вполне эстетичным.

– Ран, – Эрика внимательно на него посмотрела. – Ты все-таки вернулся.

– Да, – юноша снова был в комнате, которую ему выделили в Токийском учебном центре.

– Почему?

– Почему ушел или почему вернулся?

– Почему ушел – я знаю, – она качнула алыми локонами. – Хочу знать, что изменилось с тех пор, и что заставило тебя вернуться.

– Я понял, что мной двигала не месть.

– А что тогда? – удивилась девушка.

– Желание умереть.

– Ран!

– Это правда. Я живу так, словно желаю смерти. Но мне есть ради чего жить.

– У каждого из нас это есть, – сказала она странно дрогнувшим голосом. – Ты среди друзей.

– Я хочу стать сильнее. Когда я поеду на Цусиму?

– Когда поправишься окончательно. Твои раны открылись. Это плохо.

– Знаю.

– Ты стал немногословен, – она улыбнулась. – Кто мог подумать, что Сион так на тебя повлияет.

Ран помрачнел.

– Извини, – она кивнула на меч. – Он отдал тебе меч?

– Да. Не знаю почему. Я так до конца его и не понял. Но он помог мне успокоить сердце.

– У Сиона есть сердце? – хмыкнула она. – Это для меня, пожалуй, новость.

– Эрика!

– Ничего. Забудь, – она отмахнулась. – После Цусимы ты получишь позывной. Неудобно обращаться по имени.

– Почему? – удивился Ран.

На самом деле он вспомнил Брэда, который говорил про себя – Оракул. Значит это позывной.

– Не все должны знать твое имя. Только те, с кем ты непосредственно работаешь. Да и страсти вокруг взрыва вашего дома еще не улеглись. Тебя могут узнать.

– Понятно, – Ран опустил голову. – Я могу поговорить с сестрой?

– Хм… – Эрика задумалась. – Не знаю. Я спрошу ее.

– Да, спасибо.

– Тебе нехорошо?

– Нормально.

– Тогда это все, – она пошла к двери. – Поправляйся.

– Спасибо.

Эрика вышла, и Ран лег на кровать. Он лежал довольно долго. Он должен жить. Ради сестры и ради Брэда, который ждет его. Юноша понимал, что все еще не может к нему вернуться. Воспоминания о любовнике часто было последним, что удерживало его на пути мести. Брэд все это прошел. И Ран сможет. Эрика сказала, что Ран изменился. Он и сам это чувствовал. После трагедии в Сендае он стал иначе смотреть на вещи. Или, может быть, боль его первых ран отрезвила его. Вернулись кошмары с Такатори. В этих вязких снах Айя всегда погибала, и Ран вскакивал на постели, чтобы вспомнить, что сестра жива и в безопасности. Критикер позаботятся о ней. Но хотелось услышать ее голос.

Хотелось к Брэду. К его рукам, губам, жестоким ласкам. Хотелось вновь засыпать на его плече. Но Ран понимал, что изменился. И примет ли его Брэд таким, каким он стал – еще предстояло выяснить. Наверное, Ран поэтому и не спешил увидиться с ним, несмотря на то, что скучал, как только может скучать человек. Сердце билось неровно. Ран знал, что не станет иным. Необходимость отмщения стояла перед ним. Мертвые товарищи лежали позади него. И он один в пути, который ведет в никуда. Его жизнь никогда не станет больше прежней. Ран коснулся рукой длинной сережки в ухе. По крайней мере – Айя в безопасности, и это главное.

– Да, и еще одно, – сказал Криштофер, когда Оракул уже собирался покинуть его кабинет.

– Да? – Брэд остановился.

Криштофер внимательно на него посмотрел. Кроуфорд выдержал этот взгляд. Он уже имел к нему завидный иммунитет. То, что было между ним и этим человеком – не зачеркнет ничто, но видеть его старым и немощным было почти так же приятно, как будет приятно видеть его мертвым.

Как же быстро стареют паранормы. Сейчас Криштоферу было едва за пятьдесят. Когда Кроуфорд увидел его впервые, тому было тридцать семь. Но в прошлое нет возврата.

– Наги ненадолго заберут на обследование. Надеюсь, это не проблема?

– Нет, – Кроуфорд качнул головой. – Не проблема.

– Тогда за ним придут через час.

– Хорошо, – Брэд коротко поклонился и вышел.

Он вернулся в их комнату и сел на диван. Рядом как по волшебству оказался телепат.

«Что случилось?»

«Они собираются сканировать Наги. Позови его».

«Черт! Мальчишке и так от них досталось».

Шульдих заглянул к Наги в комнату.

– Малыш, подойди к папе с мамой.

Наги вышел к ним улыбаясь, но увидел Кроуфорда и изменился в лице.

«Мне только что сказали – тебе придется пройти сканирование. Ты справишься?» – сказал Брэд и поманил его рукой.

«Нет», – Наги стал озираться, словно за ним уже пришли.

«Ну, успокойся», – сказал Шульдих. – «Это неприятно, но терпимо. К тому же недолго».

«Нет!» – Наги посмотрел на Брэда, потом на Шульдиха. – «Я не могу. Я знаю… знаю, что вы затеяли. Если они проверят меня, то узнают тоже. Вам не простят предательства».

«Наги», – Брэд внимательно посмотрел ему в глаза, и мальчик отважно встретил его взгляд.

«Я вас не предам».

«Шульдих?» – Брэд перевел взгляд на телепата.

«Брэд, они сломают любые мои блоки. Я сильнее, но их больше».

«Тогда стирай», – Наги схватил Шульдиха за рукав, – «Ты ведь можешь стереть эти воспоминания».

«Могу», – телепат задумался. – «Но их невозможно будет восстановить потом».

«Брэд?»

«Выполняй».

Шульдих обнял мальчика.

«Сними щиты».

«Обещай мне».

«Что?»

«Когда все закончится – вы снова мне все расскажите».

«Расскажем, Наги» – пообещал Брэд.

«Тогда стирай, пока не поздно» – мальчик зажмурился.

– Айя…

– Это я, братик, – голос сестры веселый. – Я так рада тебя слышать.

– Я тоже рад, – Ран глянул на Эрику. Она кивнула и без слов вышла. – Ты в порядке?

– Да. У меня все хорошо. Ты даже не представляешь, насколько хорошо!

– Что бы это значило?

– Ничего такого, – засмеялась она. – Я слышала, что произошло с твоим отделением. Мне очень жаль. Ты как?

– Я ранен. Немного. Скоро поправлюсь.

– Хорошо, – она вздохнула. – Я так хочу быть рядом с тобой.

– Я тоже. Но это опасно.

– С тобой – мне не страшно.

– Глупая.

– Возможно. Очень возможно, что у тебя самая глупая сестра на свете.

– Ну, прямо уж – самая? – Ран начал улыбаться помимо своей воли.

– О, да!

– Но какая красивая.

– Утешай меня, утешай, – сказала она сладко. – Мне нравится слушать твой голос.

– Айя!

– Я пытаюсь тебя развеселить.

– Не надо. Мне больно смеяться.

– Ой, прости! – ойкнула она. – Я не знала.

– Ничего. Заживет.

– Куда ты теперь?

– На Цусиму.

– Господи! – воскликнула она. – А еще дальше они тебя не могли послать? Например, в Корею?

– Не знаю, чем они руководствовались.

– Ну, там хотя бы природа красивая. Будешь с леопардами воевать.

– Айя, это не смешно.

– Я знаю.

– Я продолжу тренировки на Цусиме и вернусь, чтобы отомстить.

– Пламя мести все еще горит в тебе, брат?

– Его погасит только кровь.

– Не говори так, – грустно сказала она. – Надеюсь, на Цусиме тебе станет лучше.

– Я бы хотел более активное отделение.

– Вроде Сендайского?

– Таких больше нет.

– Возможно. Где сейчас Брэд?

– Я… Я не знаю.

– Почему? – удивилась сестра. – Разве ты не в токийском отделении?

– Да.

– Ты не хочешь его видеть?

– Очень хочу.

– Тогда почему не позвонишь ему? У тебя же есть номер.

– Айя, – Ран понизил голос до шепота. – Я не могу.

– Братик, – она помолчала. – Вы поссорились?

– Нет. Наоборот.

– Я, наверное, сейчас скажу то, что ты от меня меньше всего ждешь, – сказала Айя задумчиво. – Но Брэд тебя любит. Я уверена, он ждет тебя. Ты боишься не его. Ты боишься себя. Неужели, ты так изменился? Я слышу только твой голос. Он стал немного другим, но я бы, как и прежде, узнала его из тысячи.

– Ты моя сестра.

– Я даже больше, чем твоя сестра, и ты это знаешь.

– Да.

– Братик, все хорошо. Ты меняешься, и это нормально. Я меняюсь тоже. Прими изменение, как должное.

– В Сендае, – тихо сказал Ран. – В Сендае Сион учил меня усмирять собственные страсти. Я смирил сердце. Но Брэд… Он моя самая сильная страсть и самое сильное искушение. Я не могу от него отказаться.

– От мести ты тоже не можешь отказаться, хотя если бы не помощь Эрики – она бы привела тебя к смерти в ту ночь.

– Месть – это то, что должно свершаться живыми ради мертвых, – сказал Ран твердо. – Это единственное, в чем я сейчас уверен.

– Тогда продолжай тренировки, – легко посоветовала сестра. – И подумай сам над тем, почему ты не хочешь видеть Брэда, хотя и скучаешь.

– Я должен над этим подумать?

– Да. Считай это домашним заданием, – она засмеялась. – До следующей нашей встречи.

– Хорошо.

– Я тебя обнимаю крепко-крепко.

– Я тебя тоже.

Ран положил трубку и задумчиво посмотрел за окно. Что-то происходило с сестрой. Возможно, она влюбилась. Но почему тогда не сказала ему? Нет. Это слишком странно, чтобы быть правдой. Ответ наверняка не так прост. Или, наоборот, проще, чем кажется.

Наги вернулся к ним только через три дня. Шульдих кинулся к нему и сразу же обхватил руками его голову.

– Как ты, малыш?

– Нормально.

– Ты меня узнаешь?

– Почему я должен тебя забыть, – мальчик усмехнулся, – мам.

– Фу, – телепат облегченно вздохнул. – Вроде нормальный.

– Ну, если это – норма, – с сомнением протянул Кроуфорд.

Наги осмотрел своих товарищей по команде. Они казались ему странно-родными, и было чувство, что он дома. Впервые за долгое время.

Работы у них накопилось много. Розенкройц их стараниями, похоже, решили избавиться от всех своих врагов сразу.

Наги видел как Брэд и Шульдих иногда понимающе переглядывались над его головой, но ни о чем не спрашивал. Он знал причины, по которым пока ничего не должен знать. Чуть позже, когда они вернутся в Японию.

Брэд включил воду, снял очки, осторожно положил их на столик, расстегнул рубашку. Он до сих пор не мог смотреть на свое новое украшение без дрожи. Шрамы будут идеально ровными, когда заживут окончательно. Иероглиф у Фарфа вышел на удивление хорошо. Все три основных элемента читались довольно ясно. Даже слепой престарелый японец понял бы, что на груди Оракула вырезано имя «Ран».

Кроуфорд провел пальцами по заживающим ранам. Орхидея.

Брэд питал ненависть к различного рода шрамам. Он провел полжизни, зарабатывая их и еще пол, чтобы вывести большую часть из них. Этот новый шрам вызывал смешанные чувства. Он был единственным, который он получил добровольно и потому уже не имел возможности пожаловаться. Нанес ему его Фарф, ненавидеть которого Брэд просто не мог. И само слово «Орхидея» отдавало пряным запахом поцелуев Рана.

Но сам Ран будет очень недоволен – Брэд мог ручаться. Возможно, ему придется свести шрам, но не сейчас. Чуть позже. А пока пусть будет. Пусть будет хотя бы имя.

Брэд разделся окончательно и встал под душ. Розенкройц кроили их по своему замыслу, заставляли убивать своих врагов, проверяли на прочность и преданность. Но Шварц давно уже были больше преданны друг другу, чем школе или Эсцет. Они повиновались с послушностью автоматов, но это была лишь иллюзия. Они ждали возможности уничтожить верхушку. Убить дракона, отрубив его голову. И прежде чем Розенкройц вырастят новое поколение – они разрушат основы.

Коуфорд подставил лицо под струи воды. Было горячо. Он так часто чувствовал холод в последнее время. Тепло осталось где-то в прошлом, там, где Ран лежал в его постели, сонно ворочаясь в объятьях. Каждого должно согревать что-то. И это что-то для Брэда, сейчас училось жить по-новому.

До конца зимы они пробудут в Германии. А Ран? Оправился ли он после своих ранений?

Брэд мог только надеяться.

Ему иногда казалось, что все было сном. Словно Ран ему приснился. И Брэд поверил в это недолгое видение. Вот только… Оракул никогда не видел снов. Но разве это могло быть правдой? Скоро будет полгода, как они расстались. Кроуфорд мог получить секс от любого. Но тогда бы само ожидание потеряло всякий смысл. Он хотел, чтобы Ран вернулся в его постель, снова обнимал его и говорил «как же я люблю тебя». Брэд хотел снова стоять на той площади в Париже и ждать Рана. И он бы пришел. Ведь нить, связавшая их, по-прежнему существовала. Никто кроме них двоих не в силах ее разорвать. Ни время, ни расстояние.

О чем думал сейчас Ран? О мести? Его толкнули на этот путь помимо его воли. Брэд знал, что он за человек еще тогда, в Париже, но все равно влюбился. Ран не был бы Раном, если бы даже не попытался отомстить за погибших родителей, за уничтоженную карьеру, за рухнувшую жизнь, за слезы сестры. Ран всегда был мечом. Просто раньше он был вложен в ножны и был счастлив в выполнении своего мирного долга. Теперь меч вынут из ножен и не остановится, пока не прольется чья-то кровь. Кровь ублюдка Такатори. Ран не умел жить по-иному. И именно поэтому Брэд любил его – за то, что Ран не умел быть другим. За то, что не требовал, а просил отпустить его. И даже если Кроуфорд жалел иногда, что не попытался удержать его, все равно продолжал его ждать.

В начале весны, когда раны зажили, Ран отправился на Цусиму, где стал главой Цусимского отделения Критикер и его единственным членом. Там он встретил девушку, удивительно напомнившую ему сестру. И впервые осознал, что его жизнь изменилась навсегда.

При любой возможности он хватался за меч, словно это было решение всех проблем. И если бы сейчас ему пришел приказ – убей, его бы рука не дрогнула. Потому что он просто садовник. Он вырывает сорняки и делает это с корнем, чтобы новые не выросли никогда.

Таё была прекрасной девушкой. Она стала первым человеком, с которым Ран мог говорить нормально впервые за много месяцев. И, наверное, он мог назвать ее другом.

Цусима не была похожа на Сендай. Здесь обучение сменилось самосовершенствованием. Ран много тренировался. Разговаривал с Таё. Его сны раз от раза наполнялись кошмарами. В них было много смерти, много крови. Он видел то сестру, то Брэда, то Таё… В кошмарах всегда шел дождь. Иногда Рану просто снился Брэд. Без всякой причины. Они говорили о чем-то. Кроуфорд был без очков, много улыбался, касался его.

А потом. Потом Ран оказался в центре конфликта, защищая Реабилитационный Центр. Доктор вернул ему меч и Ран пустил его в ход. Словно так всегда и было, словно так и нужно, словно ему есть что защищать. Потом уехала Таё, оставив Рана одного. Он долго стоял у обсерватории, провожая взглядом ее корабль. Девушка поняла, что есть вещи, которые она должна делать, вне зависимости от того какие ее терзают мысли, она возвращалась к жизни, к миру, к брату.

Ран сел на землю и посмотрел за горизонт. Он просто садовник. Так почему он никак не может позвонить Брэду и хотя бы сказать, где он находится. Почему он боится любовника? Неужели есть иная причина, кроме того, что Ран идет своей дрогой? Разве Брэд помешает ему в чем-то? За последние месяцы Ран передумал слишком много всего. Он кинулся мстить, он присоединился к Критикер – ради мести, ради самобичевания. Он оттолкнул от себя Брэда… потому что… потому что боялся, что Брэд действительно его остановит. В его объятьях всегда было тепло, проходили все беды и черные мысли. Ран не хотел быть исцеленным его любовью. Не хотел с самого начала. И это было единственной причиной, по которой он оттолкнул Оракула. Ран хотел погрузиться в собственное горе и мысли о мести. Только когда Таё уехала навстречу жизни и тем, кто ее любил, Ран понял, какого это требует мужества.

Кроуфорд вышел из аэропорта. И снова Япония. Шульдих пошел искать такси, когда у Брэда зазвонил телефон. Оракул посмотрел на высветившийся незнакомый номер и сердце ударило гулко где-то в горле. Он нажал на прием.

– Ран?

– Да, это я, – голос у юноши был чуть хриплый, но спокойный.

– Где ты?

– На Цусиме.

– Где? – переспросил Оракул. География Японии никогда не была его сильной стороной.

– Это остров на юге, – усмехнулся Ран. – Недалеко от Кореи.

– Тебе разрешили звонить?

– Я глава отделения Критикер на Цусиме, – снова смешок. – Кто мне запретит?

– Действительно, – Брэд так долго не слышал его и просто не знал, что сказать. – Я знаю, что ты был ранен.

– Откуда? – удивился Ран.

– Мне было видение. Я даже думал, что ты погиб.

– Брэд, – голос был растерянный. – Прости… Ты… Ты, наверное, сходил с ума.

– Да. Но потом я понял, что ты выжил.

– Со мной все хорошо. Не волнуйся. Где ты сам?

– В аэропорту. В Токио.

– Улетаешь или прилетаешь?

– Прилетел.

– Из Германии?

– Да.

– Хорошо…

– Ран.

– Что?

– Я могу к тебе приехать, – сказал Брэд.

Честно говоря, он не знал – может ли. Но был уверен – если Ран захочет… позволит ему, то завтра же он будет не то что на какой-то неизвестной Цусиме, а на северном полюсе.

– Ты уверен? – голос Рана немного растерянный.

– Да.

– Приезжай.

Брэд рассмеялся так, что на него начали коситься люди. Они не виделись почти восемь месяцев.

– Брэд! – Шульдих подбежал к нему, но увидел его лицо и улыбнулся. – Ран, да?

Оракул кивнул.

– Ну, разговаривай. Таксист подождет. Фарф, Наги, чего встали? Идем.

Берсерк безразлично подхватил свою сумку и пошел к машине. Наги удивленно посмотрел на Кроуфорда, но ничего не спросил.

– Ран, я постараюсь приехать завтра.

– Завтра? – юноша очень удивился. – Брэд, сюда не летают самолеты, а морем – долго.

– Я найду самолет.

– Ты сумасшедший.

– Не исключаю. Я хочу тебя видеть.

– Я… Я тоже хочу.

– Где именно мне искать тебя на этой Цусиме?

– Я работаю в Реабилитационном Центре. Садовником.

– Кем? – Оракулу показалось, что он ослышался.

– Садовником, – Ран рассмеялся. – Тюльпаны сажаю.

– Неужели?

Первое удивление прошло, и Брэд понял, что это такое оригинальное прикрытие.

– Ран, жди меня.

– Жду.

Брэд отобрал у Шульдиха свою сумку.

– Шварц на тебе, – сказал он телепату.

– Чтооооо? – Шульдих оторопел от такого поворота событий.

– Я вернусь в аэропорт и найму частный самолет.

– Это я понял. Куда?

– На Цусиму.

– Где это?

– Понятия не имею, – Брэд решительно повернулся обратно.

– Брэд, подожди! – Шульдих уцепился за него. – Ты хорошо подумал?

– Шульдих…

– Понятно. Ты совсем не думал, – немец вздохнул. – Ты помешанный. Мы только прилетели. Что если Эсцет потребуют нас сегодня же?

– Придумаешь что-нибудь.

– Брэд! – Шульдих взвыл дурным голосом. – Не бросай меня!

Народ вокруг уставился на них.

Брэд остановился и посмотрел на телепата поверх очков.

– Ты справишься.

– Ты никогда меня не оставлял, – немец вцепился в него мертвой хваткой. – Я не умею управлять командой.

– Не говори глупостей, – Брэд протащил телепата за собой несколько шагов, потом снова остановился. – Чего ты от меня хочешь? Максимум, что я могу – это сократить время своего отсутствия до двух дней. Но я все равно улечу.

– Черт! Тебя что-нибудь кроме его задницы интересует?

– Шульдих! – Брэд попытался стряхнуть его с руки, но безуспешно. – Прекрати это. Ты сейчас скажешь что-нибудь, чего я не хочу слышать. И мы оба об этом пожалеем.

«Брэд, пожалуйста!»

«Из-за чего ты так паникуешь? Вам надо прожить два дня в Токио без меня. Можно подумать, я контролирую вас каждую секунду. Вы меня почти не замечаете, помимо заданий».

«Я волнуюсь не из-за жизни или заданий».

«Тогда из-за чего?»

«Из-за себя. Ты ведь знаешь, что я отпущен из Школы под твою ответственность».

«Я это прекрасно помню».

«Если я что-то сделаю не так – меня заберут. И тебя не будет рядом, чтобы не отдавать меня».

«Шульдих, ты не вещь, чтобы тебя просто так можно было забрать».

«Не смешно».

«Шульдих… Шу, я должен лететь. Я не видел его восемь месяцев. Я не знаю, что на него нашло, но он хочет меня увидеть».

«Скажи лучше, что у тебя не было секса восемь месяцев, и ты сходишь с ума», – телепат ослабил хватку.

«Ты справишься. Я не думаю, что мы сразу потребуемся Эсцет. Но если так случится – выполняйте задание или тяните время. Уж что-что, а дурить голову ты умеешь мастерски».

«Брэд. Мне страшно».

«Два дня. Я прошу два чертовых дня для себя. Неужели это так много?»

«Нет, Брэд. Совсем не много».

«Тогда отпусти меня и иди к Фарфу и Наги. Они волнуются».

– Хо… хорошо, – Шульдих выпустил его. – Не задерживайся.

– Позаботься о Шварц.

– Так мне доверяешь?

– Как себе, – Брэд усмехнулся.

Он хлопнул телепата по плечу и пошел к дверям аэропорта.

– Мне бы твою веру, – вздохнул Шульдих ему вслед.

Он так и не сказал Брэду того, что собирался. Причину, по которой он не может работать ни в какой другой команде, кроме Шварц.

Кроуфорд поднимался по холму к реабилитационному центру. Солнце светило ярко, пронизывая остров.

У ворот он столкнулся с человеком в халате врача. Тот остановился и посмотрел на Брэда вопросительно.

– Вы говорите по-японски?

– Да, – Кроуфорд возвышался над ним почти на полметра. Доктор бесстрашно задрал голову и посмотрел американцу в глаза.

– Тогда чем могу помочь?

– Я ищу… вашего садовника.

– Рана? – казалось, доктор не удивился, просто махнул рукой в сторону моря. – Он там.

– Спасибо, – Брэд развернулся и пошел в указанном направлении

– Вы его друг? – вслед ему спросил доктор.

– Более чем, – на ходу ответил Оракул.

Рана он увидел еще издали. Он стоял на самом краю утеса. Волны в бешенстве кидались на скалы.

Сердце билось где-то в горле. Восемь месяцев. Он увидит его. Он сейчас увидит его. Ран стоял к нему спиной. Между ними оставалось всего десять шагов, когда юноша повернулся.

Он улыбнулся Брэду.

– Давно не виделись.

Оракул задохнулся. Голос Рана изменился. В нем появилась хрипотца и едва заметная стальная нотка.

Волосы юноши немного отросли. В левом ухе покачивалась длинная золотистая сережка. На нем была свободная белая рубашка и джинсы. Он был так невероятно красив, но уже совсем другой красотой. Он был похож на ограненный бриллиант. В нем все было совершенно.

– Ран…

– Брэд, – юноша заломил бровь. – Я так изменился?

– Да.

– И… что теперь?

Только сейчас Оракул понял, что Ран почти дрожит. Он боялся. Боялся чудовищно. Брэд не сразу понял причину его страха. Так много времени прошло с тех пор как они виделись в последний раз, а Ран стоит перед ним, как чужой.

– Иди сюда, – Кроуфорд протянул ему руку, и юноша повиновался, как и раньше.

Он шагнул к Брэду. Тот преодолел остальное разделяющее их расстояние и обнял Рана за талию.

– Брэд.

– Ран, ты боишься меня?

– Нет, – юноша качнул головой и опустил взгляд. – Всё мое мужество ушло, чтобы позвонить тебе. Страха не осталось.

– Спасибо, что позвонил.

– Не думал, что ты приедешь.

– Я скучал.

– Я тоже.

– Ты такой красивый, – Брэд взял его за подбородок. – Я не понимаю, чего ты боишься.

– Я больше не тот мальчишка, в которого ты влюбился.

– Это неправда, – Оракул осторожно поцеловал его в сомкнутые губы. Ран пах ветром и солнцем. – Я люблю тебя.

– Ты не обязан этого говорить…

– Я не говорил тебе этого очень долго, поэтому ты начал во мне сомневаться.

– Не поэтому, – Ран прижался к нему и тоже обнял. – Я старался забыть тебя. Но это сильнее меня.

– Зачем меня забывать? – удивленно спросил Брэд, поглаживая Рана по спине. – Я всегда буду рядом.

– Теперь я это знаю, – юноша вздохнул и уткнулся лицом ему в грудь. – Ты так приятно пахнешь.

– Хорошо, – Брэд чувствовал желание по-варварски закинуть Рана на плечо и унести… так, а куда, собственно, его нести? – Ран.

– Ммм?

– Здесь очень красиво, но я бы хотел увидеть, где ты живешь.

Ран рассмеялся и поднял на него веселый взгляд.

– Ты совсем не изменился. Тебе по-прежнему нравятся те же вещи.

– Если ты сейчас же не скажешь, где твоя кровать, то мне очень понравится этот утес, – с серьезной ироничностью сказал Кроуфорд, понимая, как невероятно пошло это звучит, но он не мог ничего поделать. Он хотел Рана. Хотел немедленно.

– Брэд, – Ран улыбнулся широко и искренне. – У меня нет кровати.

– Нет? – Брэд растерялся. – А где же ты спишь?

– У меня есть небольшой дом. Совсем рядом.

– Ну, стол-то там хотя бы есть? – решил прийти к компромиссу Оракул.

– У меня есть футон.

– Пойдет. Веди.

Ран отстранился и взял Брэда за руку. Они сплели пальцы. Юноша потянул его за собой.

– Здесь? – Брэд посмотрел на хижину. – Ну и развалюха.

– Я не прихотлив, – Ран смутился. – Извини.

– За что?

– Ты не привык к такому…

– Ты здесь живешь, и потому это место прекрасно.

– Не говори глупостей, – Ран покраснел.

Брэд притянул его к себе. Юноша чувствовал себя идиотом. Брэд примчался к нему через всю Японию, бросил команду, работу и черт знает что еще, просто, чтобы заняться сексом. Ладонь Кроуфорда скользнула ему под рубашку, и все остальные мысли вылетели из головы. Как же хорошо, когда к тебе прикасается так любимый человек. Ран шумно выдохнул, стараясь унять дрожь. Его кожа была невероятно чувствительной. Все это время он, оказывается, жаждал именно таких прикосновений.

– Брэд, – Ран повернул голову и посмотрел на любовника. – Может, мы все-таки зайдем?

– Ага, – Брэд чуть ли не поволок Рана к дому, отодвинул дверь, окинул взглядом комнату, нашел взглядом расстеленный футон и улыбнулся. Это лучше, чем совсем ничего.

Юноша закрыл за ними дверь и повернулся к Оракулу.

– Брэд, знаешь…

– Что? – Кроуфорд снял с себя пиджак, галстук и бросил их на стул.

– У меня теперь шрамы…

– И я мечтаю их увидеть, – мурлыкнул Брэд, прижимая его к двери.

– Тебя заводят шрамы? – Ран взял его за ремень брюк и прижал к себе, так что они почувствовали возбуждение друг друга.

– Да, – Оракул поцеловал юношу осторожно и медленно, лаская языком его рот, потом оторвался и закончил. – Надеюсь, тебя тоже.

Ран взглянул на него испугано.

– Где?

– Здесь, – Брэд коснулся своей груди.

Ран отстранил его и быстро и судорожно принялся расстегивать на нем рубашку. Брэд глядел в его лицо, ожидая, что он скажет, когда увидит.

Ран распахнул его рубашку и оторопел.

– Что это? – смог спросить он только через минуту.

– Шрамирование, – Брэд улыбнулся ему. – Нравится?

– Нет! – возмутился юноша. – Что… Зачем ты?

– Я не специально. Потом расскажу, – Брэд снова потянулся его поцеловать, но Ран красный от возмущения отвернулся.

– Нет. Сейчас. Сейчас же!

– Но Ран… – Брэд многозначительно посмотрел вниз. – У нас есть дела поважнее.

– Порезы были глубокими, – юноша провел пальцем по ровным линиям шрама. Ничего более эротичного он сделать просто не мог. Брэд почувствовал, что от этого прикосновения кровь ударяет в голову. И не только в голову.

Оракул подхватил Рана за бедра и приподнял, прижимая к себе. Тому ничего не оставалось, кроме как обхватить его ногами. Кроуфорд развернулся и отнес любовника на футон. Ему казалось, что поговорить они смогут и после секса, когда хотя бы у них обоих стоять не будет.

Они опустились на постель. Ран по-прежнему обнимал его ногами за талию, но смотрел непреклонно.

– Брэд, объясни мне, как это можно сделать не специально?

– Это не я. Это Фарфарелло.

– Чем? – Ран заметно испугался.

– Скальпелем.

– Почему ты ему это позволил?

– Это долгая история… Давай потом…

– Сократи как-нибудь, – Ран прищурился и снова провел пальцем по шрамам. – У тебя на груди вырезано мое имя… Я чувствую себя садистом.

– А разве не садизм то, чем ты занимаешься прямо сейчас, – Брэд весь дрожал от прикосновения его пальцев.

– Брэд.

– Это вымогательство под предлогом секса?

– Да.

– Это было зимой, когда тебя ранили. Я думал, что ты погиб, и чтобы искусственно стимулировать свои способности и увидеть, что с тобой случилось на самом деле, мне пришлось пойти на крайние меры. Мой дар обостряется под пытками. И Фарф мне помог. Но в процессе у него прорезался талант к каллиграфии, а так как японский он знает неплохо – я получил это украшение. Ты удовлетворен?

Брэд проговорил это быстро, с одинаковой ровной интонацией и посмотрел на Рана.

– Бедненький мой, – юноша крепче прижался к нему. – Прости меня. Я так виноват…

Кроуфорд выдохнул сквозь стиснутые зубы. Они сидели так, что если бы не джинсы Рана и брюки Брэда, то Оракул мог бы войти в него в этом положении.

– Хороший мой, – Ран, как и прежде, запустил пальцы в его волосы. – Я должен был сразу позвонить.

– Ты ни в чем не виноват. Это было мое решение, – Брэд стал расстегивать его рубашку. – Если хочешь – я выведу его потом.

– Нет. Пусть будет, – неожиданно ответил Ран и улыбнулся. – Мне нравится.

– Можешь считать, что ты меня пометил.

– Да. И тебя больше никто не возьмет, потому что ты мой, – Ран поцеловал его. – Только мой.

– Договорились. Только твой, – Брэд поцеловал его. Оракул бы не остановился сейчас, даже если бы у него было видение, что после секса Ран пустит ему пулю в лоб.

– Брэд, – Ран ласкал его руками везде, где мог дотянуться. – Ты мне так часто снился.

– Это было хорошие сны? – Брэд расстегнул на любовнике рубашку и нашел на ощупь пальцами небольшие шрамы на его безупречной коже. Ран застонал.

– Очень… Очень хорошие.

– В твоих снах… я говорил, что люблю тебя?

– Нет… не помню, – Ран вздохнул, а потом сдернул с Оракула рубашку, расстегнул брюки и запустил руку ему под белье. Он нашел пальцами скользкий член и сжал. Брэд чуть не взвыл. Что Ран с ним делает? Он совсем сошел с ума.

– Ран, – Кроуфорд провел пальцами по шее любовника. – Дай я тебя раздену…

– Да, – он чуть отстранился, нехотя выпуская его член. – Давай скорее.

Они судорожно разделись и Ран снова сел на колени Брэда. Совершенно обнаженный, с разведенными ногами он был так невероятно доступен, что от этого сносило крышу. Брэд понимал, что на прелюдию он просто не способен – Ран горел в его руках, ерзал, стараясь, чтобы их члены соприкоснулись. Потом он не вытерпел и обхватил ладонью их возбужденные члены, прижимая друг к другу. Брэд вытащил из кармана брюк смазку, зубами разорвал пакетик, второй рукой придерживая Рана за талию.

– Брэд…

– Мммм? – Брэд одной рукой выдавил содержимое пакетика на ладонь.

– Скорее.

– Сейчас, – Оракул опустил ладонь и одним движением нанес смазку Рану между ягодиц, потом оттолкнул руку юноши и смазал собственный член.

Ран застонал – к нему так давно никто не прикасался там.

– Брэд, вставь его… – лихорадочный румянец тронул его щеки, и он уже не понимал, что говорит.

Кроуфорд посмотрел ему в глаза. Неужели Ран так хотел этого? Брэду всегда казалось, что, несмотря на то, что они делали это, Ран давал ему, потому что Кроуфорд хотел этого. Ему самому это всегда причиняло боль.

Оракул поцеловал любовника в губы и втолкнул в него пальцы. Ран вскрикнул, стараясь раздвинуть ноги шире. Он так безумно скучал. Он был кретином, когда пытался отказаться от всего этого. Прикосновения Брэда, как и раньше сводили его с ума, заставляли чувствовать себя невероятно хорошо. Пальцы Брэда были уже внутри него. Ран выгнулся, откидываясь назад и опираясь на руки.

Кроуфорд поцеловал его в шею. Юношу от его поцелуев словно било током.

– Брэд, – выдохнул он. – Я так скучал…

Оракул вздрогнул и, снова не веря, посмотрел на любовника. Это не могло происходить. Это было настолько невероятно. Ран был так прекрасен, выгибаясь в его руках. Его хриплый голос завораживал. Казалось, это было так давно между ними в последний раз и все равно так естественно.

– Ран, – Брэд горячо целовал его шею и плечи. Пальцы юноши скользнули по его груди, нашли узор шрама и замерли там.

Кроуфорд, как можно осторожнее двигал пальцами. Ран постанывал и гладил шрамы на груди Оракула.

– Так не пойдет, – Брэд привстал, укладывая любовника на спину. Тот протестующе застонал.

– Не надо…

– Так будет лучше.

– Я хотел… – Ран почувствовал, что пальцы Брэда все еще в нем и улыбнулся. – Впрочем, не важно. Давай уже. Я дольше не выдержу.

– Уверен?

– Как никогда.

– Тогда ладно, – Оракул вытащил из него пальцы и развел его колени.

Ран лежал, раскинув руки, покрасневший, его член стоял, задница была влажной от смазки.

– Ты выглядишь великолепно.

– Неужели?

– Поверь мне.

Брэд подался вперед. Черт! Ран совершенно не расслабился. Член входил в него туго. Глаза юноши замутились – словно ему совсем не было больно. Брэд вошел до конца и замер. Ему казалось, что еще одно движение, и он кончит.

– Ран, тебе не больно? – Кроуфорд выдохнул сквозь зубы. Он сам слишком хорошо знал эту боль, но Ран качнул головой.

– Ты во мне. Это не может быть больно.

Что-то не так с его мальчиком. Что-то совсем не так.

Брэд склонился ниже и поцеловал его в губы.

– Что с тобой?

– Все хорошо, – Ран зарылся пальцами в его волосы. – Все очень хорошо. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– Тогда двигайся…

– Ты слишком тугой…

– Это странно?

– Нет.

– Только ты можешь быть во мне, – Ран перемежал слова поцелуями. – Только ты, Брэд. Давай же. Не бойся. Я не хрустальный.

И Кроуфорд начал двигаться, сначала медленно, стараясь не входить полностью, только настолько, чтобы коснуться простаты. Ран выгнулся.

– Да! Хорошо…

– Ран, – казалось, что их тела сплавляются между собой. Так хорошо. Юноша расслабился. Двигаться становилось легче.

Но это не могло продолжаться долго. Восемь месяцев их не было друг у друга. Ран смотрел Брэду в глаза и снова провел ладонью по шраму на его груди.

Брэд кусал его шею, как и прежде оставляя следы на его коже.

Потом юноша выгнулся, обхватывая его ногами, и кончил с коротким вскриком. Брэд вжался в горячее послушное тело и чувствовал, что изливается внутри Рана.

Секс был странным. Невероятно сладким, но странным.

Оракул не торопился покидать его, поглаживал ладонями. Ран удовлетворенно застонал.

Глава Одиннадцать

Былые встречи – миражи.
Меня ждет путь нелегкий дальний.
Тебя – венок из ожиданий
На всю оставшуюся жизнью.
Все обещанья – звук пустой,
О них не может быть и речи,
Но знаю ты дождешься встречи -
Я прилечу часов на сто.
(с.Лоза Ю. «Сто часов вдвоем»)

Ран лежал, уткнувшись носом в плечо Брэда. Его запах – мускус, пот, одеколон – возбуждал и успокаивал одновременно. Это было именно то, чего Рану не хватало больше всего. Он даже не понимал, как был напряжен все это время. Только сейчас его отпустило это чувство.

В Париже все было не так. Тогда это было ново, странно и страстно. Теперь – страсти не убавилось, но это стало необходимо. Как вода. Как воздух. Ран нуждался в присутствии Оракула. Все, что произошло с ним в последнее время, было, как страшная сказка. Реальна только любовь. Брэд поглаживал его по плечу. И Ран открыл глаза и посмотрел на любовника. Брэд ему улыбнулся.

– Ты странный сегодня, – сказал он.

– Возможно, – Ран вздохнул. – Мне все время кажется, что если я буду с тобой, то забуду о мести, о долге, о том, что должен делать, и чего не должен…

– Я не имел намерения мешать тебе делать то, что ты хочешь.

– Я знаю, – Ран прижался к нему теснее. – Я объясняю тебе причину, по которой сбежал. Когда я оказался в Критикер, выяснилось, что никто не контролирует меня. Я был волен звонить, кому хочу, встречаться с кем хочу. Но не связался с тобой. Я тебя боялся.

– Ты боялся меня? – Кроуфорд посмотрел ему в глаза. – Почему?

– Потому что ты спасаешь меня, даже если сам того не понимаешь. А у меня есть долг…

– Ран, ты посеял злость и упрямство, чтобы собрать урожай из чистой жажды мести. Я не тот, кто может тебя винить. Мы точно такие же.

– Мы? Ты говоришь о Шварц?

– Да. Извини, что не могу сказать больше…

– Ничего. Я привык к тайнам.

– Понятно.

– В Сендае, когда я был ранен… Мои товарищи – они погибли. Все мое отделение. С тех пор я почти не чувствую боли…

– Ран.

– Извини. Я должен был сказать раньше?

– Нет, – Кроуфорд усмехнулся. – Это пройдет.

– Думаешь?

– Уверен.

– Мне нравится ничего не чувствовать.

– Почему? – Оракул откинул волосы с его глаз.

– Не знаю. Это удобно.

– Ран, я люблю тебя. Всегда буду любить. Что бы ни случилось – возвращайся ко мне.

– Ты тоже, – юноша ткнулся в него лбом. – Эта зима не была простой и для тебя.

– Да. Слишком много смерти и теней прошлого. А в моем прошлом нет ничего хорошего.

– А в настоящем?

– В настоящем – есть ты. А в ближайшем будущем… – рука Брэда скользнула ниже, – еще и секс.

– Мне нравится, как ты произносишь слово «секс», – Ран улыбнулся. – Мне сразу хочется.

– О, так это хорошо!

Ран толкнул Кроуфорда в плечо, опрокидывая на постель, потом закинул ногу и оседлал его бедра. Он стал водить пальцем по шраму.

– Так странно видеть это.

– Почему?

– Странно знать, что я всегда был там, где меня не было.

– Ран, – Брэд положил руки ему на талию. – Ты изменился. У тебя притупились одни чувства и обострились другие. Но я с самого начала знал, что у тебя за характер. Это не остановило меня тогда. Не остановит и теперь. Ты всегда со мной.

– Теперь я вижу, – юноша, как слепой, обводил пальцем тонкие линии шрама. – Мне от тебя не сбежать.

– Нет. Никогда.

– Хорошо, – Ран склонился и провел языком по шраму.

– Тебе он нравится?

– Это странно?

– Нет.

Юноша поцеловал его в губы.

– Когда тебе нужно уезжать?

– Послезавтра. Утром.

– Хорошо. Значит, у нас есть время, – Ран прижался к нему всем телом, словно желая стать с Брэдом одним целым. – Поцелуй меня.

Оракул обнял его, поглаживая, и поцеловал в припухшие губы. Ран приоткрыл рот, ловя язык Кроуфорда. Несколько минут они просто целовались, вспоминая друг друга. Первый секс был слишком судорожным. Они оба понимали, что его недостаточно. Возможно, будет второй, а если получится то и третий. Почему-то Оракул в своих силах не сомневался. Если бы кто-то еще год назад сказал ему, что он будет осознанно отказываться от секса, чтобы раз в год сделать это с единственным человеком, то он бы рассмеялся. То, что кажется нам невероятным – становится естественным так просто. Ран выпрямился, упираясь руками Брэду в плечи, и посмотрел на него взглядом, в котором было желание и нежность.

Оракул погладил юношу по обнаженным ногам, которыми тот обхватывал его.

– Хочешь?

– Очень, – Ран улыбнулся и потерся о член Кроуфорда задницей.

– Тебе нравится эта поза?

– Да.

– Я так и понял.

Нельзя сказать, что Брэд эту позу не любил, просто так он почти терял контроль над ситуацией, а это было непривычно. Но если Ран задался идеей объездить его, то он не станет ему мешать. Юноша смотрел на него хищным взглядом, от которого член начал твердеть.

– Мммм, – задумчиво протянул Ран и снова об него потерся. – Ты уже почти готов.

– Я слишком долго тебя не видел.

– Хорошо.

– Я так не думаю.

– Брэд, – Ран провел рукой по его лицу. – Брэд.

Оракул вполне понимал его чувства. Он тоже никак не мог насмотреться на любовника. На его жемчужно-бледную кожу, на которой уже успели выступить привычные глазу синяки и царапины. На искры в фиалковых глазах. На алые волосы, которые только оттеняли его красоту.

Ран чувствовал ладонью короткую жесткую щетину на лице Кроуфорда. Похоже, он брился последний раз вчера или позавчера. Ладони Оракула мягко поглаживали его по ногам. Приятное прикосновение. Нежное. Ласкающее. Никакой секс не передаст того, что давал взгляд Брэда и это прикосновение.

Послезавтра Ран вернется к службе в Критикер. А сегодня он хотел быть просто счастливым. Юноша чуть сполз вниз и принялся ласкать рукой влажный член Кроуфорда, медленно и уверенно. Брэд выдохнул. Ран чувствовал себя извращенцем, возбуждая любовника, чтобы снова почувствовать его внутри. Юноша прикусил губу. Хотелось, чтобы Брэд был глубже в нем. Как можно глубже. До боли.

Когда на кончике члена выступила прозрачная капля, Ран погладил любовника по животу.

Брэд за плечи подтянул его выше и поцеловал. Юноша прижимался к нему и нетерпеливо ерзал.

– Давай, – Кроуфорд отпустил его и Ран выпрямился, снова оседлав его бедра. – Только осторожно.

– Ничего. Я готов, – не очень уверенно сказал юноша.

Он снова обхватил член любовника ладонью и стал опускаться на него. Быть сверху было непривычно. Ран часто задышал, но не остановился, пока Брэд не оказался в нем полностью. Юноша опустил бедра до предела и сжал любовника коленями. Внутри все было заполнено и горело огнем. Было странно, но невероятно хорошо. Брэд дрожащими руками поглаживал его по ногам.

– Ты можешь двигаться? – спросил он.

– Да. Прости. Сейчас, – юноша вовсе не хотел двигаться. Ему нравилось то, что он сейчас испытывал. Но Брэд тоже не железный. И если Ран не хочет, чтобы он его повалил на спину и доделал все сам, то надо было начинать что-то делать. Он уперся коленями в постель и чуть приподнялся, чувствуя, как выскальзывает из него член. Ран застонал и опустился обратно, снова до упора, чувствуя почти боль от невероятной заполнености.

Ран положил ладони Кроуфорду на живот. Если он хочет двигаться быстрее, то рукам нужна опора. Юноша посмотрел Брэду в глаза и снова приподнялся и опустился на его члене. Оракул зашипел сквозь зубы.

– Ран…

– Ммм… Да, – юноша начал двигаться равномерно, насаживаясь на член любовника. – Так?

– Быстрее…

– Брэд…

Ран откинул назад голову, двигая бедрами. Он не хотел его из себя выпускать. Каждый раз, когда Ран медленно опускался – он чувствовал вспышку внутри себя. Он даже не представлял, что это может быть так приятно. С Брэдом это всегда было приятно, но сейчас особенно.

Ладони Кроуфорда нетерпеливо ласкали его ноги, заставляя двигаться быстрее.

Оракул смотрел на любовника, на его напряженную прекрасную фигуру, мокрые волосы и скрипел зубами. Слишком медленно. Ран сжимал его, и двигался так, словно наслаждался каждым движением. Но для Брэда это было похоже на пытку. Он не мог убыстрить темп, не мог коснуться плеч любовника, не мог даже поцеловать его. Мог только смотреть, как медленно и ритмично двигаются бедра Рана, и слушать его удовлетворенные стоны.

Кроуфорд понял, что у него уже плывет в глазах от этой сладкой пытки. Он приподнялся на локте и погладил юношу по животу, потом выше, сжал правый сосок. Ран вскрикнул и замер. Брэд боялся, что любовник сейчас кончит и им придется разъединиться.

Оракул осторожно сел и, обхватив Рана рукой за талию, прижал к себе крепче. Ран сначала возмущенно на него посмотрел, а потом улыбнулся и обнял за плечи. Так было гораздо удобнее.

Брэд сразу же впился в его шею, облизывая и покусывая, провел рукой по его спине, потом положил ладони Рану на задницу. Их движения стали быстрее. Брэд с силой приподнимал Рана и опускал его на себя, задавая свой собственный более быстрый ритм. Юноше только оставалось ему подчиниться, раздвинуть ноги еще шире и чувствовать, как собственный член трется о живот Кроуфорда при каждом толчке.

– Брэд… я сейчас…

– Еще чуть-чуть, – Оракул жадно поцеловал его.

Ран снова провел пальцами по лицу любовника и застонал, выгибаясь в его руках. Он бы не выдержал больше не секунды. Оргазм накрыл его. Ран вцепился в плечо Брэда, а второй обхватил свой собственный член, брызгая спермой на живот. Он до сих пор не понимал, как можно чувствовать себя так хорошо, когда в тебя засовывают что-то настолько большое, как член Брэда. Тело стало словно чужим, ватным. Ран уткнулся лбом в плечо Брэда, вяло понимая, что тот еще не закончил с ним. Три глубоких толчка… Теперь это почти больно. Четыре… Ран застонал. Пять… Он непроизвольно сжался. Шесть… Брэд зарычал и прижал его к себе. Внутри стало влажно. Ран расслаблено выдохнул. Вот теперь хорошо.

Они еще несколько минут сидели, обнимаясь, потом Оракул приподнял любовника, покидая его тело, и уложил на постель. Ран потянул его к себе. И Брэд лег рядом.

Юноша зарылся в его волосы пальцами.

– Как хорошо…

– Ммм… – невнятно ответил Кроуфорд, целуя его в шею.

Ран тихо рассмеялся.

Мир – чудовище. Мир – гидра. Мир – Левиафан. Он сотворен из скверного и уродливого. В нем умирают невинные и живут виновные. Но в такие моменты Ран понимал, что все это не зря, что пока есть такое спокойное счастье – у всего есть и цель, и смысл.

Юноше казалось, что они оба сейчас так и заснут, вымотанные сексом. Но, похоже, он плохо знал своего любовника. Брэд стал поглаживать его по спине, потом поднял голову и поцеловал в губы. Ран ответил на поцелуй, поражаясь, как у Кроуфорда еще хватает на это сил. А ведь Брэд двигался гораздо больше.

Оракул долго целовал его, потом мягко перевернул его на живот и стал гладить выступающие лопатки, целовать плечи и шею.

– Брэд, – Ран не мог даже отпихнуть его. – Ну, хватит. Ложись уже…

– Еще немного, – Брэд обжигал дыханием его спину. – Я так давно тебя не видел…

– Брээээд, – юноша прикрыл глаза, чувствуя, как пальцы Оракула пробегают по его спине, ногам, плечам, шее.

Ран уткнулся лбом в постель и только стонал. Брэд двигался в нем быстро и сильно. Даже если юноше казалось, что он не способен сделать это еще раз, то отказать Брэду он просто не мог. Не то чтобы он думал, что Брэд бросит его за один отказ в сексе. Просто любовнику так ощутимо хотелось, что Ран раздвинул ноги и кивнул. Оракул благодарно поцеловал его в висок и через секунду уже снова был в нем. Теперь юноше ничего не оставалось, кроме как балансировать на грани между болью и возбуждением, стонать, чувствуя, как Оракул двигается.

– Ран, – Кроуфорд прижался к нему. – Ран. Ран.

– Ммммм, – юноша сжал простынь в горсти. Ему казалось, что он сейчас умрет. Брэд снова кончил в него. Тело было сверх чувствительным. Болезненно. Ран ощущал себя, как кукла, не способная двигаться. Любовник снова погладил его по спине и вышел. Ран вскрикнул от ощущения боли, пустоты, наслаждения почти невыносимого, и реальность поплыла…

Брэд понял, что что-то не так в ту же секунду.

– Ран? – он тронул его за плечо. Пережитый только что оргазм все еще не растворился в крови, мешая соображать нормально. – Ран?

Юноша лежал неподвижно, уткнувшись лбом в простыни.

– Ран? – Брэд сел на постели.

Все равно никакой реакции.

Оракул, уже всерьез испугавшись, схватил Рана за плечо и перевернул на спину. Его тело было безвольным. Причина обнаружилась сразу же. Ран был без сознания. Брэд склонился ниже – дыхание юноши ровное. Было похоже, что он просто спит.

– Малыш, – Кроуфорд провел пальцами по его припухшим губам. – Ран.

Юноша лежал, раскинув руки. Брэд подтянул сброшенное в самом начале одеяло и укрыл его. Сам он лег рядом и обнял его. Нда… долгое воздержание явно не пошло на пользу им обоим. В планы Оракула вовсе не входило заездить любовника в первый же день. Хотя… Кому он врет? Он прекрасно понимал, что Ран больше не выдержит, когда начинал последний раунд и все равно сделал это. Согласие Рана было великодушным, но Брэд сам должен был почувствовать грань. У юноши было крепкое выносливое тело. Только оно отвыкло от такого сложного чувственного удовольствия.

Брэд закрыл глаза. За окном только начинало вечереть, но он намеревался проспать до утра. И никак не меньше.

Ран проснулся оттого, что ему стало жарко. Он осторожно выскользнул из-под руки Брэда, сел и чуть не охнул. Задница болела так, словно вчера он провел день в постели не с Брэдом, а с целым полком солдат. И они все его… Черт! Ему срочно нужен был душ и завтрак. По утрам он тренировался, а потом шел в сад работать.

Ран посмотрел на спящего Кроуфорда и улыбнулся. Тот не просыпаясь, пошарил рукой по постели в поисках любовника. Ран погладил его пальцы.

– Спи. Я в ванную.

– Угум.

Ран усмехнулся и вышел из комнаты.

Когда он вернулся, Оракул все еще спал. Юноша подумал, что пока не станет его будить. Ран взял катану и вышел во двор. Возможно пробежка вокруг Центра ему сейчас не по силам, но он может размять спину и руки.

Ран встал в стойку. Несколько минут он успокаивался, а потом плавно двинулся, описывая мечом круг вокруг себя. Он потерял счет времени. Движения успокаивали и завораживали. Он все время ждал, когда ему снова удастся применить их в бою. Но Критикер молчали. Короткий обмен отчетами раз в месяц – разве это диалог?

Брэд вышел на крыльцо. На нем была мятая расстегнутая рубашка и брюки без ремня.

– Обуйся, – сказал ему Ран и улыбнулся. – Роса еще не высохла.

– Ты же сам босиком, – усмехнулся Оракул.

– Я тренируюсь.

– Я видел. Скаканье босиком по холодной земле – тоже часть тренировки?

– Да, – Ран вложил меч в ножны и подошел к нему. – Я вчера отключился?

– Я решил считать, что ты просто заснул.

– Извини.

– Это ты меня, – Брэд сел на крыльцо. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – юноша сел рядом. – Даже хорошо.

Брэд притянул его к себе и поцеловал в губы.

– Ты лучший.

– Неужели?

Ран погладил его по щеке.

– Тебе надо побриться, если ты не собираешься отращивать бороду.

– Ты против того, чтобы я отращивал бороду? – Брэд приподнял бровь.

Ран посмотрел на него с серьезной задумчивостью, видимо пытаясь себе это представить.

– Нет, – решил он. – Не против. Это твое лицо… делай, как хочешь.

– Ран, – Брэд растерялся. – Я вообще-то пошутил.

– Да? – Ран улыбнулся. – Ну, вдруг тебя всерьез посетит такая мысль. Хотя…

– Что?

– Будет щекотно.

– Ран! – Оракул рассмеялся и прижал его к себе. – Я люблю тебя. У меня нет намерения отращивать бороду. Это просто не принято в тех кругах, в которых я вращаюсь.

– Ну, ты же не станешь отращивать ее по колено. Можно просто красивую эспаньолку.

– Я не понял. Ты меня уговариваешь?

– Нет. Развиваю мысль.

– Ты меня убедил. Я сейчас пойду и побреюсь.

– Хорошо, – Ран чуть отстранился. – Я займусь завтраком.

– Проголодался?

– Ужасно.

– Не удивительно.

Ран встал и ушел в дом. Брэд посмотрел ему вслед, а потом на сад вокруг. По-весеннему зеленый и цветущий. Ран жил здесь, и это место подходило ему. Уединенное, неприхотливое, приспособленное для тренировок. Однако Оракул надеялся, что Рана переведут в Токио. Так они смогут чаще видеться. Иначе такие долгие перерывы или доконают Рана, или толкнут самого Брэда на измену. Чего Оракул вовсе не хотел.

Ран расставлял чашки на столе, когда Кроуфорд вышел из ванной.

– Садись, – он кивнул Брэду. – Почти готово.

Оракул вздохнул и присел к низкому столику. Он не был приспособлен к жизни в японском доме. Он не очень умел сидеть на полу, тем более в брюках от костюма. Брэд с тоской посмотрел на завтрак. Японская еда.

– Брэд? – Ран посмотрел на него. – Что-то не так?

– Все нормально.

– Вот рис, – юноша поставил перед ним тарелку. – Почему у тебя такое лицо?

– Ты это ешь каждый день?

– Да, – недоуменно ответил Ран.

– Не удивительно, что ты такой худой, – Брэд посмотрел на рис, рыбу, какие-то непонятные зеленые водоросли, вареные яйца в кляре, чай и две тарелки с чем-то совсем непонятным.

Ран сел к столику и внимательно взглянул на любовника.

– Брэд, да что случилось?

Оракул с мукой на него посмотрел. Он ненавидел рис, не ел водоросли, терпеть не мог пресную рыбу, а все остальное не имел желание пробовать. Но как об этом сказать Рану? Он ведь готовил все это сам.

– Ран…

– Ты не хочешь есть?

– Очень хочу, но…

Ран моргнул и, наконец, догадался сам.

– Тебе не нравится еда?

– Выглядит хорошо. Действительно хорошо.

– Брэд, я тебя сейчас убью! – разозлился юноша. – Ты что не можешь мне чего-то сказать?

– Я не ем японскую еду, – вздохнул Оракул и виновато посмотрел на Рана.

Юноша уставился на него, а потом начал смеяться. Он никогда не думал, что у них с Брэдом будут такие примитивные бытовые проблемы.

– Извини, Ран.

– Не извиняйся, – юноша отсмеялся и стал собирать тарелки со стола. – Ты должен был мне сказать заранее.

– Наверное.

– Есть еще что-то, чего я о тебе не знаю? – Ран убрал большую часть продуктов в холодильник. Рис собрал обратно в рисоварку и почему-то стал раздеваться.

– Есть, – Брэд улыбнулся. – Я не умею сидеть на полу. Японский язык учил с помощью Шульдиха. Но обычно это незаметно.

– Я уже забыл, как живет элита, – Ран натянул футболку и джинсы. – Но я понимаю, что ты работаешь в охране тех, кто не так сильно привержен традициям.

– Мы куда-то идем?

– Да. В Центр. Там есть кафе, где тебя нормально покормят.

– Отлично, – Брэд с удовольствием поднялся на ноги, которые уже стали затекать.

В кафе действительно подали прекрасный завтрак. Тосты, джем, омлет, сосиски, кофе.

Ран заказал себе почти тоже самое.

Когда они сели за столик Оракул спросил:

– В Париже я видел, что ты ел европейскую еду.

– Да. Но я не прихотлив.

– Я уже понял.

– Ран, – к их столику подошел тот самый человек в белом халате, у которого Брэд вчера спрашивал дорогу. – Могу я присоединиться?

– Директор, – Ран улыбнулся. – Конечно, присаживайтесь.

– Познакомьте меня со своим другом, – доктор кивнул Оракулу.

– О, да. Извините, – Ран вопросительно посмотрел на Брэда, тот кивнул. – Это Брэд Кроуфорд. Мой… мой друг.

– Неужели? – доктор усмехнулся. – Очень приятно. Я Директор этого Центра.

– Мне тоже приятно, – Оракул кивнул. – Надеюсь, Ран не доставляет вам проблем?

– Напротив, – директор хитро прищурился. – У него весьма оригинальный способ их решать. Знаете, он любит помахать мечом.

– Похоже, вы не тренировки имеете в виду.

– Да. Совсем не тренировки.

– Простите его.

– Он хороший мальчик…

Брэд усмехнулся. Директор, скорее всего, как и прочие, дал ему гораздо больше лет, чем на самом деле.

Ран пихнул любовника под столом ногой, чтобы он не болтал глупостей. Брэд ему улыбнулся.

После завтрака они вышли на улицу.

– Вернемся ко мне? – спросил Ран.

– Наверное… – с сомнение протянул Кроуфорд, понимая, что если они останутся одни, то это снова закончится сексом.

– Все в порядке, – улыбнулся Ран, тронув его за руку. – Идем.

Следующим утром Брэд собирал свою сумку. Ран сидел за столиком и смотрел на него, не отрываясь.

Оракул надел пиджак и подошел к нему.

– Пойдешь меня провожать?

– Нет, – Ран покачал головой.

– Ну и правильно, – Брэд сел рядом с ним. – Давай прощаться.

– Давай, – вздохнул юноша.

– Ну, что ты такой грустный? – Оракул притянул его к себе. – Я постараюсь снова вырваться к тебе, как только смогу.

– Знаю, – Ран потерся носом о его плечо. – Но не надо. Я понимаю, что ты и так оторвался от дел, нанял самолет, бросил команду и работу…

– Это ничего. Главное, что я увидел тебя.

– Дурак, – вздохнул Ран. – Я надеюсь, что меня скоро переведут в новое отделение.

– Ты мне позвонишь, как только это произойдет?

– Ммм…

– Это да или нет?

– Позвоню.

– Вот и хорошо, – Кроуфорд погладил его по волосам, пропустил прядки между пальцами. – Мне не хочется уезжать.

– Знаю. Но ты должен возвращаться к своим делам, а я – к своим.

– Надеюсь, тебя переведут в Токио.

– Я тоже.

– Брэд…

– Что?

– Иди уже. Ненавижу прощаться, – Ран отстранился.

– Хорошо, – Оракул поцеловал его.

Губы у юноши были опухшие. За последние два дня они сделали это столько раз, что это могло утомить кого угодно.

Кроуфорд нехотя встал и пошел к двери.

– Брэд, – окликнул его Ран, тот обернулся. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Оракул вышел, задвинул за собой дверь и пошел прочь, не оглядываясь.

Ран несколько минут сидел неподвижно, а потом ткнулся лбом в стол. Брэд был нужен ему, как воздух. Но они должны продолжать делать то, что делают, иначе они не будут собой.

Брэд вернулся в Токио только вечером. Когда он вошел в дом, там было тихо.

Оракул поставил сумку у входа, разулся. Наги и Шульдих были в гостиной. Телепат лежал головой на коленях Наги. Малыш успокаивающе гладил рыжие волосы.

– Я вернулся, – сказал Брэд, разглядывая эту милую картинку.

Шульдих подскочил на диване. Похоже, он успел задремать.

– Брэд? – спросил он щурясь.

– Уже поздно. Почему вы все еще не спите? – Кроуфорд расстегнул пиджак и прошел в гостиную.

– Фарфарелло уже лег, – сказал Наги.

– С ним не было проблем?

– Нет, – покачал головой Шульдих и улыбнулся. – Хочешь чаю?

– Да. Очень хочу, – Брэд сел в кресло и откинул голову.

– Сейчас, – немец подскочил и убежал на кухню.

Наги посмотрел ему вслед.

– С ним что-то не так, – сказал он Кроуфорду.

– Что именно? – Оракул насторожился. Еще когда он уезжал – поведение Шульдиха настораживало.

– Не знаю. Он вчера уже начал казаться неадекватным.

– И как это выражалось?

– Сложно сказать. Какие-то мелочи, – мальчик пожал плечами. – Вчера вечером я застал его на кухне. Он сидел на полу за холодильником.

– Как сидел? – уже догадываясь о чем-то, спросил Кроуфорд.

– Не двигаясь.

– Я имел в виду – в какой позе?

– Обхватив колени руками.

– Понятно. Что-то еще?

– Сегодня он не отпустил меня в школу.

– Почему?

– Он не объяснил.

– Что с Эсцет?

– Он ездил к ним вчера.

– Плохо, – вздохнул Оракул.

– Поговори с ним. Может он тебе расскажет.

– Я поговорю. Спасибо.

– Я рад, что ты вернулся, папа, – Наги встал. – Я пойду спать.

– Спокойной ночи.

Мальчик ушел наверх. Он выглядел очень усталым. Похоже, он весь день просидел с Шульдихом, не понимая, что происходит.

Телепат вернулся из кухни и подал Кроуфорду его любимую кружку, полную ароматного горячего чая.

– Как съездил? – спросил Шульдих, присаживаясь на диван. Выглядел он немного нервно.

– Хорошо. Что ты сказал Эсцет насчет меня?

– Сказал, что ты ушел в запой, – отмахнулся телепат.

Брэд чуть не выронил чашку.

– Не шути так.

– Я не шучу.

– Шульдих!

– Ох, Брэд, – немец прикрыл глаза. – Мне начало казаться, что ты не вернешься.

– Что за глупости ты говоришь?

– Глупости?

Брэд чувствовал его холодное присутствие в своей голове.

– Что с тобой?

– Не знаю, – поморщился телепат, не открывая глаз.

Оракул отставил чашку и встал. Он подошел и склонился над немцем, взял его за подбородок.

– Что с тобой случилось? – спросил Кроуфорд. – Ты уже был странный, когда я уезжал.

– Брэд, – Шульдих взял его за руку и посмотрел на него чистыми синими глазами. – Все хорошо. Теперь ты вернулся.

– Твое состояние может затронуть всю команду. Ты что-то от меня скрываешь?

– Да. Скрываю. Но я не думал, что тебе нужно это знать, – признался телепат.

– Шульдих, рассказывай. Наги говорит, что ты сидел на кухне за холодильником. Это как-то связано с твоим прошлым?

– Все-то ты понимаешь, – вздохнул телепат. – Да. Связано. Я не хотел, чтобы ты знал… Это как-то почти стыдно…

– Я не понимаю.

– Ты очень нормальный. Ты знаешь? – неожиданно спросил Шульдих и улыбнулся. – Знаешь, наверное. Я все время слышу голоса. Одни громче, другие тише. Иногда это почти приятно, иногда – раздражает. Но я слишком много времени провел в той камере. Я сам не умею находиться в покое. Все это время – ты был моим якорем. Раз в день я должен возвращаться в твой разум, иначе… иначе я становлюсь собой. Неадекватным. За что в ту камеру и попал.

– Почему я этого раньше не знал?

– Ты никогда не отпускал меня надолго. Присматривал. Потом это стало привычкой. Когда ты вытащил меня тогда и сказал, что я смогу жить снаружи – я тебе просто поверил. Ты был до чертиков самоуверенным молодым Оракулом.

– Я до сих пор такой, – Брэд усмехнулся. – Что потом?

– Только позднее я понял, почему нам так легко работается вместе. Я вгрызался в твой разум, пытаясь удержаться. Когда я это понял, то попытался отсоединиться от тебя. Настроил многослойную защиту. Это чуть не стало концом.

– В прошлом году, после нового года?

– Да. Тогда. Я понял, что плыву между чужими мыслями. Становлюсь ничем. Абстракцией. Генератором – так обо мне говорили в Розенкройц. Мне пришлось поступиться гордостью. Я принял, как должное, что должен быть один человек, на которого настроены мои мысли. И этот человек – ты. Ты второй раз сцепился со Школой из-за меня и снова вернул в Шварц.

– Я рисковал тогда. У меня не было видений о тебе на тот момент.

– Знаю. Я не понимаю, почему так, почему это должен быть ты. Потому ли, что ты Оракул. Или это свойство твоего холодного расчетливого разума и не связано с твоими способностями. Я знаю одно – если тебя не станет, на третий день я вернусь в свою белую комнату.

– Не преувеличивай. Помимо меня есть другие Оракулы, да и свойство моего разума, таким, каким ты его описал – не уникально.

– Я знаю. Наги на тебя в этом отношении очень похож.

– Вот почему ты не пустил его в школу?

– Да. Но он телепат, хоть и слабенький. Щиты у него неплохие.

– Вот как?

– Угу.

– Тебе лучше?

– Да. Уже гораздо лучше. Плохо было сегодня днем и вчера вечером.

– Прости.

– За что? – Шульдих пожал плечами. – Ты же не знал.

– Я должен был понять, когда ты волочился за мной в аэропорту.

– Тебя ведь позвал Ран. И он тот человек, который имеет на тебя гораздо больше прав. Я просто – напарник.

– Но ты – самый лучший напарник, – Брэд сел рядом с ним на диван. – Наши отношения никогда не были чем-то большим.

– Ты не в моем вкусе, – фыркнул Шульдих, придвигаясь к нему ближе и откидываясь на спинку дивана.

– Неужели? – Оракул глянул на него насмешливо.

– Не люблю высоких, – признался телепат.

Брэд попытался сдержать улыбку, но не смог.

– Чего ты улыбаешься? – не понял Шульдих. – Да еще так весело.

– А обычно я как улыбаюсь?

– Злорадно.

– Интересное наблюдение, – Кроуфорд тихо рассмеялся. – Ты говоришь, как сестра Рана. Она тоже терпеть не может высоких. И я ей не понравился с первого взгляда именно поэтому.

– А я-то думал, потому что ты соблазнил ее любимого брата!

– Я его не соблазнял! – возмутился Брэд.

– Ладно-ладно, – отмахнулся рыжий.

Шульдих полулежал на диване, блаженно прикрыв глаза. Ему было хорошо. Брэд вернулся, и можно расслабиться. Можно не думать о каждом движении, которое делаешь – нормальное ли оно. Все хорошо. Оракул на месте, и с миром все в порядке. Даже их вечные переругивания давно приятны им обоим.

– Так вот, – немец со значением поднял палец. – Мне нравятся девушки. Маленького роста.

– Шульдих… – Оракул усмехнулся. – У тебя будет парень.

– Ублюдок, – буркнул на него телепат. – Я знал, что ты какую-то дрянь обо мне видел.

– Ну, извини. От меня это не зависит. И судя по тому, что видел я этот момент почти за два года до его происшествия – это изменит гораздо больше, чем может показаться.

– Он хотя бы миленький? – с надеждой спросил Шульдих.

На самом деле в сексуальном плане он не был так разборчив, как хотел казаться. Пребывания в Розенкройц ему хватит на полжизни. Особенно экспериментов по действию сексуальности на его способности.

– Ну, я видел всего несколько секунд. Можно сказать, что он и миленький. Только у него глаза убийцы, – признался Брэд, чувствуя, что Шульдих снова задумался о прошлом.

– Вот как, – телепат мечтательно прикрыл глаза. – Значит, мы с ним столкуемся.

– Почему ты так решил?

– У тебя такие же глаза.

Сообщение о переводе в Токийский офис пришло Рану через две недели. Он не знал, радоваться ему или нет. Удача казалась невообразимой. Он собрал вещи в полчаса. Встретил приемника – опытного агента из отделения в Хиросиме, который был недавно ранен и теперь очень медленно восстанавливался. Ему ничего не пришлось объяснять. На прощанье они только кивнули друг другу.

Ран сел на пароход. Все его скудные пожитки уместились в одной небольшой сумке, которую он забросил на плечо. Катана была в мягком непромокаемом чехле. Ран привязал ее к сумке.

Пароход шел мучительно медленно. Ран стоял на корме и смотрел на воду. Почему все думали, что его укачивает? Вот уж чем он не страдал – так это морской болезнью. Он любил воду. Она успокаивала.

В Токио они прибыли рано утром. Было по-апрельски прохладно, но сакура была в самом цвету.

У главного офиса она цвела особенно густо. Деревья были старые, высокие. Ран прошел мимо них, чтобы снова встретить Эрику. Она, как и прежде, ждала его на лестнице – яркая, но холодная, как огнестрельное оружие.

– Идем, Ран, – сказала она и повела его вверх.

Он вошел в комнату. Ту самую, в которой когда-то прощался с сестрой. В комнате была еще одна женщина. Высокая, стройная, одетая в короткую юбку и жакет, под губой родинка.

– Это он? – спросила она у Эрики.

– Да.

– Ран, правильно? – обратилась она к юноше.

– Да.

– Ты хорошо поработал. Мэриголд заинтересовался тобой. Ты бы хотел работать в Токио?

– Да, – не раздумывая, ответил Ран. – Цусима – слишком спокойное место. Мне нужно действующее отделение.

– Тогда иди. Когда решение будет принято – тебя известят.

– Хорошо, – Ран повернулся.

– Еще одно, – жестом остановила его Эрика. – Мэриголд велел тебе передать: займись собственными мыслями.

– Это задание? – непонимающе спросил Ран.

– Да, – кивнула девушка. – Выполняй.

– Хорошо, – юноша кивнул и вышел из комнаты.

Ферзь посмотрела ему вслед, потом перевела взгляд на Эрику.

– Хороший мальчик.

– Более чем просто хороший. Он отличился при работе в Сендае и на Цусиме. У него хорошие логические способности и отличные боевые качества.

– Его учил Сион? – Ферзь плавно опустилась в кресло.

– Да. Недолго.

– Заметно. Король решил сделать ход Ладьей. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Ты сомневаешься в успехе? – удивилась Эрика.

– Мои мальчики потребуют проверки, – усмехнулась Ферзь. – Ты же их знаешь. Команда Бишопа* давно сработалась. Заменить одного из них не так-то просто.

– Твои мальчики избалованы свыше всякой меры, – фыркнула Эрика и села в кресло напротив. – Ран уже почти девять месяцев в Критикер. У него отличные рекомендации. Он один из лучших. Он не знает страха и умеет выполнять приказы.

– Я слышала, что он бывает несдержан и все время ходит по самому краю, – Ферзь повела пальцами в воздухе, пытаясь без слов объяснить свои опасения.

– Он еще никого не убил, – нахмурилась Эрика.

– Это вопрос времени, дорогая.

Секретарши понимающе переглянулись.

– И все-таки я уверенна – ему место в боевом отделении. Он не создан для расследований, – вздохнула Эрика.

– Старая лиса, – фыркнула Ферзь. – Ты хочешь, чтобы он получил боевой опыт. Потому что через полгода соберут новых Вайс. И ты хочешь, чтобы Ран был там.

– Более того, – усмехнулась Эрика. – Мэриголд хочет, чтобы он их возглавил.

– Как сближает людей общий враг, – Ферзь иронично развела руками.

– Не то слово, – Эрика улыбнулась. – Ран прирожденный боец. И в любом случае, все, что он делает – его выбор. Он волен уйти.

– Сомали знает, что ты прочишь его в Вайс?

– Да.

– Тогда все в порядке.

Через день Рана приняли в Крашерс.

Команда показалось ему немного сумасшедшей с самого начала.

Пешка был забавным. Показная недружелюбность Коня Рана совсем не смущала. А вот Бишоп Рану сразу понравился. Он понимал, что это потому, что он похож на Брэда, но поделать с собой ничего не мог.

Первая же миссия не заставила себя ждать.

И они с честью выполнили ее.

Конь злился на Рана, который стал носить позывной – «Ладья», но тот только посмеивался над ним. Юуси напоминал ему его самого, только гораздо моложе. Он был прихотливым и капризным мальчиком. Ран впервые встретил человека, которого хотелось дразнить, как сестру когда-то в детстве.

Брэду он позвонил через день после своей первой миссии в качестве Ладьи.

Оракул казался ужасно усталым.

– Брэд, ты спал? – догадался юноша.

– Да. Это неважно. Где ты?

– В Токио.

– Это правда? – казалось, Кроуфорд мгновенно забыл про сон.

– Да. Я теперь в другой группе.

– Когда я смогу тебя увидеть?

– Я… – Ран растерялся. – Я не знаю. Моя новая команда очень любопытная. Мне надо немного освоиться.

– Хорошо. Пары дней тебе хватит?

– Брэд, – Ран засмеялся. – Куда ты торопишься?

– Я о тебе волнуюсь.

– Не стоит. Моей группой управляет не глупый человек. Знаешь…

– Что?

– Он так на тебя похож. Просто поразительно. Носит белый костюм и очки, все время что-то просчитывает на пять ходов вперед, и прирожденный лидер…

– Ран.

– Что?

– Мне не нравится слушать, как ты говоришь о другом мужчине, – голос Брэда был раздраженным.

– Но он возглавляет мою команду. Разве тебе не интересно?

– Мне интересно. Но твой голос такой восторженный, что я прямо теряюсь – кого к нему послать Фарфа или Шульдиха, чтобы помучился.

– Не надо никого к нам посылать, – испугался Ран. – Брэд, это же не серьезный приступ ревности?

– Нет, – усмехнулся Оракул. – На серьезный меня сейчас не хватит. Я слишком устал.

– Как мне повезло, – вздохнул юноша. – У тебя была тяжелая ночь?

– А до этого тяжелый день, а до этого еще одна тяжелая ночь, – признался Брэд. – Но слышать твой голос – все, что сейчас нужно.

– Не говори глупостей, – Ран был счастлив, что любовник не видит, как он покраснел. – Тебе нужно поспать. Я позвоню послезавтра.

– Хорошо, – нехотя согласился Брэд. – Я буду ждать.

– Вот и договорились. Приятных снов.

– Что это? – Юуси ощутимо передернуло.

– Это? – Ран посмотрел в зеркало. – Мой костюм для миссий. Не нравится?

– Господи! – Конь почувствовал, что левый глаз у него начинает дергаться, и поспешил отвернуться. – Почему у тебя плечи голые?

– А что такого? – не понял Ран, разглядывая себя.

Честно говоря, костюм ему помогал выбирать Пешка. И у мальчика оказался весьма странный вкус. Но Рану, в общем, нравилось. Плащ окутывал его. Ремни все это крепили надежно и позволяли двигаться свободнее, не опасаясь, что что-то где-то разорвется. Плечи действительно остались голыми, но не так чтобы очень сильно.

– Ты выглядишь вульгарно, – фыркнул Конь и снова посмотрел на напарника. – А на шее зачем ремни? Выглядит так, словно ты в ошейнике.

– Неужели, – Ран еще раз себя осмотрел. – Главное удобно.

– У меня другое представление об удобстве.

– Дождись, пока запутаешься кордон-д`аржаном в шарфе – тогда и поговорим, – снова не удержался от колкости Ран.

– Как ты мне надоел, – вздохнул Конь. – Почему я тебя не убил?

– Не смог, – сочувственно ответил Ран.

Юуси фыркнул. Новый Ладья раздражал его абсолютно всем, и в особенности самим своим присутствием. Его манера держаться, говорить, улыбаться – все это бесило Коня просто до невозможности. А Ран только насмехался. И иногда Юуси думал, что сам его на это провоцирует, но не мог перестать поражаться вслух его вульгарности.

Бишоп всегда только вздыхал, глядя на то, как они переругиваются. И если Юуси начинал беситься уже через несколько минут, то Ран в этом был неутомим.

– Ты выглядишь, как гей, – сказал Конь уже просто, чтобы поддеть Ладью.

– Ты тоже, – пожал плечами Ран. – Но я же не лезу к тебе с этой информацией.

– Да ты!..

Ран посмотрел ему в глаза. Во взгляде привычная искра смеха, но и предупреждение. Конь почувствовал, что этот корыстный, вульгарный ублюдок действительно опасен. Играть с ним можно до определенного предела, а потом им обоим придется взяться за оружие. И Юуси впервые не был уверен, что победит. Рана в Критикер приняли явно не за красивые глаза. Хотя – да, глаза действительно красивые.

Ран хмыкнул и удалился к себе.

Конь только скрипнул зубами. Как же ему надоел этот мальчишка.

В комнату вбежал Пешка. Войти он не мог по определению. Пешка посмотрел на Юуси.

– Ты видел Рана?

– Лучше бы не видел, – вздохнул Конь, развязывая шарф. Ему было невыносимо жарко.

– Это я его так одел! – обрадовано сообщил Пешка.

– И зачем, позволь узнать?

– Психическая атака! – малыш со значением поднял палец. – Вот, даже на тебя подействовало.

– Ничего на меня не действовало! – возмутился Конь.

– Конечно-конечно! – Пешка хихикнул. – Надо Бишопу показать. Он в таких вещах восприимчивее.

– В каких «таких»? – взбеленился Юуси. – Ты на что намекаешь!?

Коню хотелось сорвать злость хоть на ком-нибудь.

– Бишоп! – Пешка побежал к лидеру, совершенно не обращая внимания на злость напарника. – Иди сюда!

– В чем дело? – из кабинета выглянул Бишоп. – Они опять ругаются?

– Нет! Мы купили Рану костюм, – малыш потянул его за руку. – Ты должен увидеть.

– Да. Интересно, – их лидер отложил какую-то папку и вышел в комнату.

Они квартировались в гостиничном номере люкс на время этой миссии. У каждого была своя спальня. Пешка заглянул к Рану.

– Подожди! Не раздевайся! – засмеялся он. – Застегнись. Покажись Бишопу.

Ран что-то тихо ответил.

– А чего это ты вдруг засмущался? – с подозрением спросил Пешка.

Ран снова что-то ответил. Конь и Бишоп переглянулись.

– Я это уже видел, – Юуси отвернулся к окну.

Пешка вытащил Рана из комнаты буквально волоком. Юноша тряхнул головой и встал прямо.

– Ну, как? – спросил он у лидера.

Бишоп кашлянул, поправил очки, снова кашлянул, потом только посмотрел на Пешку.

– Ты это специально?

– Ага, – счастливо ответил малыш.

– Ран, ты выглядишь хорошо, – поспешил успокоить Ладью Бишоп. – Просто Пешка переборщил с деталями.

– С какими именно? – уточнил Ран.

– Нуууу… – лидер посмотрел на его ошейник, голые плечи, плащ, который оставлял открытой только одну ногу, словно намеренно имитируя разрез на платье. – Со всеми.

Ран фыркнул.

– А ты что скажешь, Конь? – Бишоп покосился на Юуси.

– Если он будет в таком виде – я с ним на миссию не пойду.

– Я попрошу уважать мои старания! – вклинился Пешка. – Я же говорю – психическая атака.

– А, ну если так подумать, – усмехнулся лидер, – то я тоже одобряю.

– Бишоп! – возмутился Конь. – Он выглядит как… как…

– Как кто? – холодно уточнил Ран.

– Не знаю! – выкрутился Конь. – Но явно неприлично!

– Сильно сказано, – Ран усмехнулся. – Я оставлю этот костюм.

– Потому что это бесит Юуси? – догадался Бишоп.

– Да.

Пешка счастливо улыбнулся.

---

* "Бишоп" – здесь шахматная фигура "Слон". Позывной. Дан без перевода, но кирилицей. Дословно означает "Епископ".

Глава Двенадцать

Слепят глаза снега, тысяча вёрст до юга
Кто не имел врага, тот не оценит друга
Мне удалось найти средство от бед простое
Я не один в пути, будь за меня спокоен.
(с. С. Беликов «Будь за меня спокоен»)

Ферзь принесла им новую миссию. Разоблачение очередного магната должно было пройти гладко, несмотря на то, что Юуси смотрел на Рана волком.

Ран оделся в свой костюм, как ни в чем не бывало, взял катану и подмигнул Юуси. Коня перекосило. Ран выглядел просто похабно – это нельзя было отрицать. Тонкая душевная организация аристократа этого не могла вынести. Он и сам бы себе не признался, почему Ладья на него так действует. Но он догадывался и от того бесился еще больше.

Ран в свою очередь видел болезненное внимание Юуси к своей персоне, но если раньше в Париже он говорил Брэду, как его это раздражает, то теперь он стал находить в этом определенный юмор.

Ночью они минировали фабрику по производству фальшивых лекарств. Размах, с которым велась эта нелегальная деятельность, просто поражал.

– Подержи, – Пешка дал Рану в руки небольшой черный ящик, а Коню – конец какого-то провода. – Ладья, не тряси это. Там замазка.

– Хм… – сказал Ран и посмотрел на ящик с уважением.

– Пешка, – зло сказал Юуси. – Не давай ему таких опасных предметов. Он не умеет с ними обращаться.

– Держи провод, – фыркнул на него Ран. – И молчи. Сойдешь за умного.

– Человек, который ТАК одет – не имеет права мне этого говорить, – ощетинился Юуси.

– Конь, Ладья, – сказал Бишоп в наушник. – Можете отложить ваши препирательства до конца миссии?

– Они не смогут, – улыбнулся Пешка. – Между ними молнии скачут. Того и гляди сдетонирует.

Они в молчании закончили ставить взрывчатку и пошли к следующему месту.

Там их и ждала охрана. Ран вытащил меч и задвинул Пешку себе за спину.

– Не убивай, – напомнил ему Юуси.

– Много им это поможет, когда все здание взлетит на воздух, – окрысился Ран и рванулся вперед. Послышались выстрелы. Охрана начала стрелять без предупреждения, хотя Крашерс никто не должен был здесь ждать.

Юуси посмотрел, как Ран пробегает под градом пуль. Ни одна из них его не задела. В этом было что-то почти сверхъестественное. Конь вскинул оружие и поспешил Ладье на помощь.

Они оглушили охрану.

Пешка не спеша стал укладывать последний детонатор.

– Вынесите их оттуда, – скомандовал Бишоп. – Рванет совсем рядом.

– Почему я должен их таскать? – удивился Ран. – Пусть лежат.

– Они погибнут, – с презрением, словно особо тупому, напомнил ему Конь.

– Пусть, – пожал плечами новый Ладья. – Когда я работал в Сендае – мы этим не озадачивались.

– Крашерс – не убивают.

– И зря, – фыркнул Ран.

– Делай, что я сказал, – голос Бишопа не терпел возражений.

– Хорошо, – Ладья без усилия закинул на плечо одного из охранников. – Пешка?

– Готово. Идем, – мальчишка помчался вперед. – Торопитесь.

Юуси поднял второго охранника и пошел следом.

Во дворе они сложили спасенных на землю. Юуси почти с ненавистью посмотрел, как ветер треплет полы плаща Рана. Ноги у Ладьи были красивые. Да, твою мать, он весь был красивый! Почти идеальное существо. Если бы еще не его плебейские замашки и слишком острый язык, то Юуси бы с ним даже смирился.

Ран поднял на него взгляд и усмехнулся. Они несколько минут переглядывались. Ни один из них не хотел сдаваться первым.

Бишоп подогнал машину, и Пешка мгновенно в нее запрыгнул.

– Чего вы ждете? – спросил лидер.

Боевая часть команды играла в гляделки прямо на миссии. Бишоп подозревал, что однажды это не доведет до хорошего, но не ожидал, что это случится так скоро. Первая пуля должна была достаться Рану, но прошла над его плечом.

– Ложись! – рявкнул Бишоп.

Ладья и не подумал повиноваться. Он выхватил меч и повернулся в сторону маленького флигеля, из которого по ним стреляли.

– Придурок! – Юуси повалил его на землю и подмял под себя. На секунду выстрелы стихли, а потом снова возобновились, не давая им подняться. Их спасло то, что дорога в этом месте шла вниз, и лежа они оказались вне досягаемости стрелка.

– Конь, – зашипел Ран.

– Ты что – бессмертный? – обозлился на него Юуси. Спасаешь этого придурка, и что в благодарность?

– Слезь с меня, – Ладья пихнул его в плечо.

– Чтобы ты совершил очередную пробежку под перекрестным огнем?

– Меня не заденут.

– Откуда такая уверенность?

Они уставились друг на друга. Между их лицами было сантиметра два, колено Юуси упиралось Рану между ног.

Конь впервые увидел, как Ладья краснеет. Потом глаза его опасно сузились.

– Слезь. С. Меня, – раздельно произнес он.

– И не подумаю.

– Чего ты от меня хочешь?

– Ничего.

Они зло смотрели друг на друга, потом Конь сказал в микрофон:

– Бишоп, сделай что-нибудь. Мы на линии огня.

– Сейчас будет взрыв.

– Замечательно.

Ран только фыркнул. Ему абсолютно не нравилось, что Юуси так к нему прижимается. И он это ему еще припомнит. Но потом раздался взрыв. Звук был глухой, так как первый заряд был в глубине здания. За ним последовали остальные. Пальба прекратилась. Один из взрывов задел флигель.

– Пошли! – сказал Ладья.

И Конь отпустил его.

Они вскочили, опрометью бросились к машине и захлопнули двери почти одновременно.

– Какая у вас синхронность, – нервно сказал Бишоп и вывернул руль, увозя команду с места преступления.

Юуси уехал домой. Пешка заснул в своей комнате, не желая тащиться в другой конец города, чтобы поспать.

Ран чистил катану в гостиной и смотрел новости. Бишоп выглянул из столовой.

– Ладья…

– Бога ради! – поморщился юноша. – Просто – Ран.

– Хорошо, Ран, – Бишоп улыбнулся. – Хочешь чаю?

– Да. Очень.

Юноша отложил меч и пошел в столовую. Бишоп, копающийся с чайником, неожиданно болезненно напомнил ему рыжего телепата. Тот всегда был рад его видеть и напоить чаем. Эта европейская привычка нравилась юноше.

– Ты не голоден? – спросил лидер.

– Нет. Спасибо.

– Никогда не хочется есть после миссии?

– Откуда ты знаешь? – удивился Ран.

– Я очень давно в Критикер и многое знаю.

Юноша на него посмотрел. Бишоп поправил очки и ответил вопросительным взглядом.

Ран покраснел. Лидер был похож на Брэда, и юноша не мог избавиться от мыслей об этом сходстве. Он не хотел их сравнивать, провоцируя очередной приступ ревности у любовника и странные мысли у Бишопа.

– Ран…

– А?

– Со мной что-то не так? – лидер сел за стол напротив.

– Нет. Все в порядке.

– Я же вижу, что ты теряешься в моем присутствии.

– Да, немного, – Ран улыбнулся. – Ты очень похож на одного человека. Очень дорогого мне человека.

– Неужели? – Бишоп удивился. – И чем же?

– Многим. Правда, есть и отличие.

– Интересно. Какое?

– Он американец.

Лидер рассмеялся.

– Так это из-за моего роста?

– Да. И из-за очков. Он так же поправляет их.

– Вот как, – Бишоп вздохнул. – А я все никак не мог понять, почему ты иногда на меня так смотришь.

– Как? – насторожился Ран.

– Словно… гм… хочешь меня.

Юноша покраснел до корней волос.

– Я не… почему ты…

– Я никому не скажу, – подмигнул ему лидер. – В конце-концов это твое личное дело. Я просто чувствую облегчение, наконец. Значит, я на него похож?

– Да. Сильно, – Ран вздохнул, признавая свое поражение перед эрудицией этого человека. – Помимо всего прочего он тоже очень опасен, как и ты. И любит костюмы светлых тонов.

– В них я кажусь еще выше.

– Я запомню, – Ран, наконец, расслабился. Бишоп узнал, что у него есть мужчина, но отреагировал абсолютно спокойно.

Они допили чай, и лидер встал, чтобы отправиться спать.

– Бишоп, – окликнул его Ран, тот обернулся. – Не говори…

– Юуси?

– Да.

– Ни за что на свете, – усмехнулся Бишоп. – Это был бы слишком большой ему бонус в вашем противостоянии.

Ран ему улыбнулся. Бишоп похож на Брэда, но не он.

Кроуфорд и Шульдих вернулись от Эсцет. Телепат выглядел довольным. Ему нравилось ходить в офис Эсцет с Брэдом. Самого Шульдиха там боялись, а Брэд их нервировал своей всезнающей ухмылкой. Он подавлял.

Шульдих почти гордился им.

– Брээээд!

– Что?

– Давай, когда все закончится, взорвем этот офис к чертям.

– Не возражаю.

– Спасибо, – счастливо улыбнулся рыжий и мечтательно прикрыл глаза.

Оракул опустился в кресло и включил телевизор. У него было видение, что Ран позвонит ему через полчаса. До этого времени надо было чем-то себя занять. Брэд пролистал каналы и остановился на новостях. Рассказывали о взрыве на какой-то фабрике, на которой производили нелегальные препараты.

Звонок раздался неожиданно, в тот момент, когда он уже почти перестал его ждать, наблюдая за двумя корреспондентами обсуждающими, кто же будет фаворитом на следующих выборах.

– Ран?

– Мое имя у тебя вместо «алло»? – усмехнулся родной голос в трубке.

– Да.

– Это приятно слышать.

– Ты в хорошем настроении?

– Неужели?

– По голосу похоже.

– Возможно.

– Мы сегодня увидимся.

– Эм… – юноша замялся. – Я, наверное, не смогу сегодня. У нас… работа.

– Ран, – Брэд улыбнулся. – Это был не вопрос.

– Тыыы! – возмутился юноша. – Опять твои пророчества.

– Они не зависят от моего желания.

– Я помню.

– Где мы увидимся?

– Я найду тебя.

– Брэд, не надо, – стушевался Ран. – Я буду с командой.

– Они мне не помешают. Все будет нормально.

– Ну, раз ты так говоришь…

– Верь мне.

– Только это мне и остается, – вздохнул Ран.

– Увидимся, – Брэд положил трубку и посмотрел на довольно скалящегося Шульдиха. – Что?

– Ничего-ничего.

– Шульдих!

– Я ничего не могу с собой поделать. Когда ты говоришь с ним или просто думаешь о нем, от тебя идет волна.

– Волна чего?

– Чувств. Желания. И чего-то совсем странного.

Брэд дернул бровью. Он уже привык, что его отношения с Раном являются достоянием всей команды, но рассуждения Шульдиха его все равно раздражали.

– Это любовь ощущается так странно, – продолжал размышлять телепат, словно не чувствуя раздражения шефа. – Словно что-то чужеродное человеческой природе. Что-то такое до невозможности яркое, сладкое, сильное и болезненное…

– Шульдих, хватит, – остановил его Кроуфорд. – Ты пытаешься разложить на составляющие то, что даже я не могу проанализировать. Не бери на себя слишком много.

– Чего ты? – насупился немец. – Я никогда не видел любовь так близко. Мне иногда кажется, что когда Ран рядом, ты и меня любишь.

– Такие мысли заведут тебя далеко, – усмехнулся Оракул.

– Пожалуй, – согласился Шульдих. – Однако, я не так уж далек от истины. Ты стал совсем другим человеком, чем еще год назад. Он тебя изменил. Он и твое собачье ожидание его возвращения.

– Не говори «собачье», – Брэд поморщился. – Что бы ты в этом понимал.

– Тут ты прав, – легко согласился телепат. – Я ничего в этом не понимаю.

– Вот и помолчи, раз тебе нечего сказать.

– Злой ты все-таки, – Шульдих прищурился. – Однако я рад, что некоторые вещи не меняются.

– Угу. Моя злость и твоя болтливость именно из таких вещей.

Шульдих рассмеялся.

Ран вложил катану в ножны и вздохнул. Сегодня он был близок к убийству, как никогда. Еще чуть-чуть и он станет этого откровенно желать. Некоторые ублюдки просто должны умирать. Тут не может быть альтернативы.

На этот раз его остановил Бишоп. Он оглушил охранника и посмотрел на Ладью понимающе. Ран ему улыбнулся. Не он один ходит по краю. Не ему одному хочется иногда развернуть катану заточенной стороной к врагу.

– Идем в машину, – сказал Бишоп. – Конь и Пешка закончили.

– Да, – Ран перешагнул через бесчувственное тело.

Они прошли по узкому переулку и вышли к дороге. Их машина была припаркована чуть дальше. Черный джип вылетела из-за поворота, промчалась мимо них и затормозила всего в нескольких метрах впереди. Ран улыбнулся. Пророчества Брэда всегда сбывались, если сам Оракул хотел этого.

– Бишоп, – юноша смущенно на него посмотрел, потом на машину. – Я могу уйти?

– Это он? – догадался лидер без лишних слов.

– Да.

– Твой мужчина очень пунктуален.

– Бишоп, пожалуйста… – Ран покраснел.

Лидер улыбнулся.

– Иди. Разрядка – это то, что тебе сейчас нужно.

– Спасибо, – пробормотал Ран и пошел к машине.

Бишоп перешел дорогу и оглянулся. Ран открыл дверь и улыбнулся мужчине, сидящему внутри.

Лидер дернул бровью. Шварц. Файл номер сто десять. Потенциально опасны. Ну, Ран…

– Ран… – Брэд не мог оторвать от любовника взгляда. – Что на тебе надето?

Юноша усмехнулся и потянулся поцеловать его.

– Мы так долго не виделись, а это все, что ты можешь сказать? – произнес Ран и чмокнул Кроуфорда в губы. Брэд тут же обнял его рукой и притянул к себе, жадно целуя.

– Привет, – сказал он через минуту, когда отпустил Рана.

Юноша тяжело дышал.

– Вот так гораздо лучше.

– И все-таки, – Брэд огляделся и тронул машину с места. – Ты ходишь в таком виде по улицам?

– Только на миссии, – Ран придирчиво себя осмотрел, потом забросил меч на заднее сидение. – А что?

– Ты выглядишь… впечатляюще, – Брэд с трудом отвел взгляд от его обнаженных плеч, но наткнулся на бедро в вырезе плаща, обтянутое тонкой черной кожей с застежками, словно из арсенала садо-мазо.

Ран вздохнул.

– Я не понимаю, что вы все имеете в виду.

– Все – это кто? – уточнил Оракул.

– Вся моя команда. Пешка сказал, что это психическая атака. Конь заявил, что я выгляжу вульгарно.

– А что сказал твой лидер? – Брэд постарался, чтобы вопрос прозвучал спокойно.

– Он выразился так расплывчато, что я не понял, – Ран усмехнулся. – Ты снова, да?

– Что снова?

– Ревнуешь.

Брэд припарковал машину и повернулся к нему.

– Чуть-чуть.

– Неужели?

Вместо ответа Кроуфорд поднял руку и провел пальцами по его обнаженным плечам. Ран вздрогнул всем телом.

– Тебя любой может коснуться так, – сказал Брэд и погладил ладонью по ремням на его ноге, которые так притягивали.

– Не может, – юноша вздохнул. – Прекрати.

– Почему?

– Я… Мы… Может… – Ран посмотрел в его лицо. – Тебя это возбуждает?

– Чрезвычайно, – Брэд склонился к нему, снова целуя в губы. Его рука скользнула под плащ Рана, поглаживая застежки, расположенные в самых неожиданных местах.

– Ты с ума сошел, – вздохнул юноша.

– Любой сойдет, когда увидит тебя в этих тряпках.

– Брэд!

– Что?

– Давай… – Ран снял с него очки. – Давай хоть на заднее сидение пересядем.

– Ран…

Юноша зарылся пальцами в его волосы.

– Я тоже очень хочу. Я так скучал.

Брэд рыкнул и дернул ручку своей двери. Перемещение на заднее сидение заняло у них меньше полуминуты. Они сели тут же и рванулись друг к другу, словно утопающие. Ран обхватил его плечи руками и оседлал бедра. Язык Брэда был у него во рту, руки раздвинули полы плаща и возились с многочисленными застежками.

– Раздеть тебя будет сложно, – пробормотал он.

– А ты постарайся, – усмехнулся Ран, прижимаясь к нему.

Брэд сначала избавился от его ремня. Потом осторожно стянул с него плащ и перекинул через переднее сидение. Ран отстранился и посмотрел ему в лицо, погладил пальцем его губы.

– Ты по мне скучал?

– Да, – Брэд поцеловал его пальцы, продолжая расстегивать многочисленные ремешки на его ногах.

– Сильно?

– Да.

– Хорошо.

– Что именно хорошо?

– Что я не один чувствую это, – Ран улыбнулся. – Со временем мне не хватает тебя все больше.

Брэд застрял на одной из застежек, которая никак не поддавалась.

– Я хотел поговорить с тобой…

– После, – выдохнул юноша, начиная раздевать Кроуфорда.

Ран чувствовал себя странно. Каждая их близость была иной. Всегда немного иной. Но после Цусимы он стал чувствовать себя голодным. Словно Брэд только раздразнил его и бросил. Ран хотел секса, хотел снова почувствовать себя удовлетворенным. И почему-то он знал – только Брэд сможет удовлетворить его. Все произошло так, как юноша и боялся. Его тянуло к любовнику с такой силой, что все остальное просто переставало существовать. Пока его не было рядом – он словно бы в порядке. Когда же они оказывались друг от друга на расстоянии вытянутой руки, то словно сходили с ума. Ран чувствовал себя разом и животным, привыкшим знать только одного хозяина, и собственником этого сильного человека. Эти два чувства смешивались в нем и были неразрывны.

– Брэд, – Ран поерзал на его коленях.

– Помоги мне, – сказал Оракул, заставляя его приподняться.

Юноша улыбнулся – костюм ему уже нравился не так сильно. Горячие руки Брэда ласкали его тело, но застежки ему явно мешали.

Ран сам нетерпеливо принялся их расстегивать, словно освобождая себя из пут. Он действительно такой? Затянутый ремнями самоконтроля. И эти ремни не нужны только в присутствии любовника. И это хорошо. Это правильно. Это в природе вещей. Ран позволил, наконец, стянуть с себя брюки и стряхнул обувь. Брэд прижал его к себе одной рукой, второй потянул вверх футболку, обнажая его живот, грудь и спину.

– Что ты… – Ран чувствовал себя уязвимым и каким-то доступным. – Мммм…

Горячие пальцы Оракула прошлись вдоль позвоночника, чертя невидимые узоры на спине от одной чувствительной точки к другой.

– Все хорошо, – прошептал Кроуфорд, прижимая его к себе еще теснее и касаясь языком одного из сосков, горячего и напряженного.

Ран со стоном выгнулся в его руках, сминая в ладонях рубашку на груди Брэда.

Кроуфорд всегда это подозревал, но теперь уверился – заниматься сексом в машине неудобно. Но в их случае альтернатива была небольшой: дом Шварц или отель. Проблема была в том, что ни туда, ни туда они бы не доехали. Максимум до чего они смогли добраться – это заднее сидение. Ран был горячим и нетерпеливым. Он порвал на рубашке Кроуфорда две пуговицы, прежде чем запустил под нее руки, прикусив губу, чтобы не стонать и провел пальцами по знакомым очертаниям шрама.

Секс был судорожным, суматошным. Они цеплялись друг за друга, поцелуи переходили в покусывания. Ран только успел почувствовать, как скользкие пальцы любовника проникают в него, заставляя выгибаться в экстазе. Потом пальцы выскользнули, оставляя внутри ноющую пустоту. Юноша застонал. Он уперся коленями в сидение и приподнялся. Брэд обхватил свой член ладонью, собираясь войти медленно, но Ран коротко выдохнул и опустился сам.

– Черт! – процедил Кроуфорд сквозь зубы.

– Брэд! – юноша посмотрел ему в глаза. Ему было так хорошо, что он не мог передать этого словами. Брэд был в нем. Внутри. Глубоко. Растягивая его до предела. Возбуждение горячее, как вино, ударяло в голову, заставляя стонать и вздрагивать от откровенных прикосновений.

– Ран… – Оракул заставил его прогнуться назад, обхватив рукой за талию, и они начал двигаться почти синхронно. Ран обхватил его так туго, почти судорожно. Ни тени боли. Словно они единое целое. Их двое. Они разные. Очень разные. Но они созданы друг для друга. Ни с кем другим они не будут счастливы. Каждый из них знает это. Осознает так глубоко, почти интуитивно. У Рана есть сестра, которая почти едина с ним. У Брэда есть команда – его единственная семья. Но это ничего не меняет. Более того – так и должно быть.

Ран вскрикивает, хватаясь за плечи Брэда. Оракул снова задрал его черную футболку, чтобы кусать, лизать, теребить его соски. Юноша выгибался, продолжая по инерции двигать бедрами.

Кроуфорд притянул его сильнее, засаживая глубже. Ран ахнул, чувствуя, как внутри него становится влажно. Брэд замер в напряжении. Стон юноши вышел разочарованным помимо его воли.

Оракул поднял на него глаза и улыбнулся, разглядывая лицо Рана – сумасшедший взгляд, искусанные губы, лихорадочный румянец.

– Брэд, пожалуйста… – невнятно прошептал он.

– Сейчас, – Кроуфорд обхватил пальцами его член и начал дрочить. Медленно, так как Ран любил.

Юноша всхлипнул, выгибаясь.

– Еще, – при этом он сжимал Брэда внутри себя, не давая члену выскользнуть наружу.

Оракул продолжил ласкать Рана, второй рукой поглаживая его спину.

– Ах! – юноша содрогнулся и кончил на живот Кроуфорда. Перепачкав спермой и дорогой костюм, и рубашку, и даже галстук.

Ран потянулся к его губам, обнимая любовника за шею.

Брэд его поцеловал и прижал к себе.

Они определенно психи.

Шульдих это называл «дорвались до бесплатного».

Оракул перебирал пальцами волосы Рана, только сейчас заметив, что они отросли еще сильнее, чем на Цусиме. Загривок был мокрым от пота. Юноша пошевелился, чуть приподнимаясь, и член Брэда выскользнул из него.

– Хорошо, – выдохнул Ран и потерся носом о шею Кроуфорда, потом поцеловал его куда-то за воротником. Он был почти полностью раздет, не считая перчаток и смятой под мышками футболки. Одежду Оракула он просто растерзал, похоже, сломав даже молнию на брюках.

– Мы перестарались, – тихо усмехнулся Ран.

– Ничего страшного.

– А твоя одежда?

– У меня есть запасной костюм в багажнике, – Брэд пропустил между пальцев его золотистую сережку, любуясь этой новой приметой их будущего. Рану она шла. Гармонично дополняя его образ.

– Оракул, – с гордостью произнес юноша и чмокнул его в губы. – За это я тебя и люблю.

– Неужели только за это? – Брэд одернул на нем футболку и подал брюки.

– На самом деле я не знаю за что.

Ран соскользнул с его коленей на сидение и стал одеваться. Брэд с сожалением смотрел, как он застегивает ремни на ногах.

– Может, костюм для работы тебе лучше сменить?

– Брэд, ну с чего вдруг? – Ран дернул плечом. – Он нормально выглядит. И самое главное – он удобный.

– Нет, мне, конечно, нравится, – с сомнением протянул Кроуфорд, пытаясь привести свою собственную одежду хотя бы в относительный порядок. – Но я удивлюсь, если хоть один член твоей команды не станет тебя домогаться.

– Почему удивишься? – Ран пригладил рукой волосы и удивленно на него посмотрел.

– Потому что это будет скорее чудо, а в чудеса я не верю.

– Тебя послушать, так я просто покоритель мужских… гм… сердец, – возмутился Ран, но потом ему почему-то вспомнился Юуси, и юноша усмехнулся. – Как залезет, так и слезет.

– Лучше пусть все-таки не залазит, – фыркнул Брэд.

– Я не это имел в виду, – Ран закончил одеваться. Он чувствовал, что внутри него было горячо и влажно. И ему очень нравилось это чувство.

Юноша прислонился к плечу Брэда.

– Ты хотел о чем-то поговорить?

– Да, – Оракул обнял его одной рукой, второй пошарил по сидению, выискивая то, что упиралось ему в спину. Он вытащил катану и показал ее Рану.

– Это твое новое оружие?

– Да, – юноша посмотрел на меч почти нежно. – Это «Сион».

Брэд вздрогнул.

– Сион! – пуля входит в тело Рана.

– Кто такой Сион?

Юноша помолчал, разглядывая меч.

– Ран?

– Он был моим учителем в Сендае, – наконец сказал он и снова замолчал.

– Он погиб?

– Да. Из Сендайского отделения выжил только я.

Брэд прижал его к себе крепче, чувствуя, как быстро и гулко бьется его сердце.

– Я принес тебе подарок.

Ран странно на него посмотрел.

– У меня сегодня не День Рождения.

– Знаю. Просто это тебе нужно, – Кроуфорд нагнулся вперед и вытащил деревянную коробку, лежавшую между передними сидениями. – Возьми.

Ран, немного удивленный, принял коробку с подарком. Она была тяжелой.

– Что это?

– Открой, – кивнул Оракул.

Ран нерешительно сдвинул крышку и заглянул внутрь. Там на черном бархате лежал пистолет. Серебряный, сверкающий, холодный и опасный, как змея.

– Пусть он всегда будет с тобой, – сказал Брэд.

– Это…

– Это Беретта двадцать второго калибра.

Ран вытащил оружие, отложив коробку на сидение.

– Красивая.

– Ран, – Кроуфорд взял любовника за подбородок и повернул его к себе лицом. – Если придется из нее стрелять – не сомневайся.

– Хорошо, – юноша прищурился. Брэд впервые видел у него такой взгляд. Взгляд убийцы. Похоже, он не ошибся с подарком.

Юноша взрослел. У него стал низкий приятный голос. Аметистовые глаза подернулись льдом. На коже остались белесые шрамы от огнестрельных ранений. Но это все еще был Ран. И Брэд ловил себя на мысли, что таким он нравится ему даже больше.

Ран пережил все, что преподнесла ему судьба, и продолжал оставаться таким же упрямцем.

В коробке помещалась еще и кобура из хорошей кожи. Ран вытащил и ее, разглядывая с интересом.

– Ты умеешь делать подарки, – сказал он, наконец.

– Я на это надеюсь, – вздохнул Брэд. – Сними плащ – я помогу тебе ее надеть.

Ран послушно расстегнул пояс.

– Я тоже должен тебе что-то подарить, – вслух подумал он. – Когда у тебя День Рождения?

– Не скоро. В ноябре, – Оракул надел на любовника кобуру и застегнул. – Вот так.

– Я даже не знаю, что ты любишь, – Ран смущенно оглянулся. – Это так странно.

– Что же в этом странного? – Брэд обхватил его руками за талию и прижал к себе. – Это просто значит, что нам надо больше времени проводить вместе.

– Возможно, – юноша погладил его руки. – Все это моя вина. Мы так долго не виделись.

– Теперь это изменится.

– Каждый раз, как я вижу тебя, мне хочется заняться с тобой сексом. Это ведь нормально?

– Ну, если учесть, как редко мы видимся, то да, – Кроуфорд поцеловал его в шею.

– Хорошо, – облегченно выдохнул юноша.

– Как Айя-чан?

– От нее давно не было вестей, – Ран нахмурился. – Мне не нравится, что мне не оставили никакой возможности связаться с ней.

– Ничего, – Оракул перебирал алые прядки. – Она упрямая девочка. С ней все будет в порядке.

– Я на это надеюсь.

– Как тебе новая команда?

– Странные, но нормальные. Они зовут меня «Ладья». Rook.

– Rook? – переспросил Брэд, и Ран удивленно на него посмотрел. Он забыл, слышал ли он когда-нибудь, как Брэд говорит на своем родном языке. Наверное, нет. Ему все время казалось, что родной для Брэда – японский. Но голос любовника странно изменился, когда он произнес всего одно слово по-английски.

– Брэд.

– Что?

– Скажи что-нибудь по-английски.

– Зачем? – Оракул улыбнулся ему.

– У тебя меняется голос, когда ты говоришь не по-японски.

– Неужели? – Брэд приподнял бровь. – Не замечал.

– Я тоже, – Ран со вздохом уткнулся ему в шею.

Знать хоть что-то новое о нем было так приятно.

– I need you, – тихо сказал Кроуфорд и усмехнулся. Ни в одном языке мира нет таких слов, чтобы передать то, что он чувствовал к этому красноволосому мальчишке с жестокими глазами.

– Ты мне тоже нужен, – Брэд почувствовал его улыбку.

Ран вернулся в гостиницу поздно. В общей комнате царил полумрак, словно все уже разошлись спать. Юноша даже не сразу заметил Бишопа, который сидел на диване. И поэтому вздрогнул, когда раздался голос.

– Я отпустил всех по домам.

– Господи! Бишоп, ты меня напугал, – Ран опустил руку с катаной. – Я уже подумал, что что-то случилось. Почему ты сам все еще здесь?

– Мы останемся в этом номере до завтра, пока не придет Ферзь, – лидер казался немного хмурым и разглядывал Рана с каким-то новым интересом.

– Что случилось? – занервничал юноша. – Почему ты так на меня смотришь?

– Я успел увидеть твоего любовника сегодня… – Бишоп строго посмотрел на Рана и облегченно вздохнул – тот, кто умеет так краснеть, не может замышлять дурного. Казалось, у юноши уши просто пылали огнем. Он резко отвернулся к окну.

– И что?

– Как давно ты знаком с Брэдом Кроуфордом?

– Откуда ты?..– Ран обернулся и посмотрел на него с ужасом.

– Ответь на вопрос.

– Давно. Мы были любовниками еще до того, как я стал Критикер. Моя семья тогда еще была жива.

– Понятно, – Бишоп поправил очки «Брэдовским» жестом. – Не расскажешь подробнее?

– Сначала скажи, что известно тебе, – Ран опасно сузил глаза. – И почему тебя это интересует.

Лидер вздохнул. Юноша готов был вцепиться в глотку, защищая любовника. Наверное, Бишоп сам его испугал. Мир накренился, словно Ран стремительно менял сторону. До этого нельзя доводить.

– Ты знаешь, кто он такой? – спросил Бишоп дружелюбно.

– Да, – Ран уверенно кивнул. – Он лидер боевой группы Шварц. В основном они занимаются охраной влиятельных людей в Европе и Японии.

– На их счету несколько грязных операций по зачистке.

– Зачистке чего? – приподнял бровь юноша.

– Людей, Ран, – хмыкнул Бишоп.

– Каких людей? – с нажимом спросил Ран.

– Разных. Чаще это преступные группировки, или даже незаконные банд-формирования…

– Предлагаешь мне их пожалеть?

– Нет, – Бишоп качнул головой. Он, конечно, знал, что жалость никогда не была сильной стороной Ладьи, но не подозревал, что его ожесточенность зашла так далеко.

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем. Я просто хотел убедиться, что ты знаешь, с кем имеешь дело.

– Я знаю, – уверенно кивнул Ран. – Знал еще в Париже.

– Тогда все в порядке, – вздохнул лидер, словно признавая невозможность убедить упрямого и влюбленного человека. – Просто… они ведь преступники.

– Бишоп, – Ран нахмурился. – Я может, тебе сейчас новость скажу, но мы, вообще-то, тоже преступники. То, что мы делаем – вне закона без всяких сомнений.

– Мы другие…

– Ты их не знаешь, – твердо сказал Ран и сжал зубы до хруста.

«Я себе не принадлежу», – Брэда могли толкнуть на любые действия. Заставить делать то, что даже сам Ран не смог бы ему простить. Юноша знал это. Знал заранее. И отказывал себе в праве судить Оракула. По крайней мере, по своей мерке.

– Возможно, – Бишоп внимательно на него посмотрел. – Я никому ничего не скажу. В Критикер собирали сведения о Шварц, полагая их потенциальной угрозой. Но, ни сейчас, ни до этого их пути с Критикер не пересекались. Будем надеяться, что так будет и впредь.

– Будем, – кивнул Ран и улыбнулся. – Спасибо. Это для меня многое значит.

– Ты его любишь? – не то сказал, не то спросил Бишоп.

– Да, – твердо и уже без смущения сказал юноша. – Я его люблю.

Миссия на корабле прошла сумбурно и скомкано. Ран нервничал и из-за этого ехидничал над Юуси больше обычного. То, чего он никак не мог понять – как у этого хвастливого павлина может быть такая добрая сестра, как Таё.

Девушка была настолько же зряча, насколько ее брат был слеп. И наличие глаз в этом вопросе ничего не решало.

Но потом произошло нечто, что надолго заставило Рана забыть обо всем остальном. Его жизнь и так жаловала не слишком сильно, но в последнее время все словно наладилось. Он часто видел Брэда. С какой-то мазохистской радостью Ран любовался не проходящими отметинами на своей коже, которые оставлял на ней любовник. Это было нормально, естественно. Все время, проведенное в разлуке, он нуждался в этом.

А потом произошло это.

Наступила новая осень. И Ран понимал, как близок к убийству. Одно неверное движение и поворот катаны отделяли его от этого. Его злило собственное желание убивать. И злила невозможность сделать это. Он не понимал причины. Некоторые должны умирать, чтобы возмездие было полным. Иначе их работа бессмысленна.

В один из дней пришла Ферзь. Они собрались в привычном номере гостиницы. Секретарша постояла в дверях, разглядывая команду, а потом сказала.

– Ваш Ладья совсем поправился.

Ран вскинул голову. Он не сразу понял, что речь идет не о нем.

Догадался только тогда, когда Юуси улыбнулся. Бишоп был немного хмурым. Он смотрел на Ферзя испытующе.

– Король получил твой отчет, – ответила секретарша на его невысказанный вопрос и перевела взгляд на Рана. – У нас для тебя предложение.

– Говори, – юноша встал.

– Мы образуем новую группу, – сказала Ферзь и сплела пальцы, словно ей сложно было говорить. – Есть вещи, которые мы не можем изменить. Поэтому мы собираем Вайс.

– Вайс? – переспросил Ран.

– Палачи, – пояснила девушка без иронии. – Белые охотники. Они обладают лицензией на убийство.

– Вы предлагаете мне место в этой группе? – догадался Ран.

– Более того, – Ферзь склонила голову, и юноша впервые подумал, что она не одобряет того приказа, который принесла. – Король хочет, чтобы ты ее возглавил. Он отобрал четверых лучших, включая тебя.

– Я согласен, – усмехнулся Ран.

Бишоп посмотрел на него и только кивнул. Он знал, что это лучше, чем ждать случайности на миссии.

– Хорошо, – Ферзь улыбнулась. – Но я не занимаюсь такими делами. Я просто должна была спросить тебя. Вайс будет вести Мэнкс.

– Мэнкс? – какая-то едва знакомая искра был в этом имени.

– Ее звали Эрикой.

Ран кивнул. Он так и думал. Он тоже получит новый позывной, когда войдет в группу.

– Со мной пришла новая секретарша. Она будет помогать Мэнкс вести Вайс. Я хотела бы, чтобы Крашерс знали ее тоже.

Юуси и Бишоп переглянулись. Они боялись, что это страховка на случай, если с Ферзем что-то случится, и они должны будут знать в лицо новую связную.

Ран же подумал, что именно поэтому секретарша так и не отошла от двери.

– Сомали, – негромко позвала Ферзь и дверь открылась.

Туфли на высоком каблуке. Длинные красивые ноги, обтянутые узкими короткими шортами, словно бы имитирующими модные юбки наставниц. Жакет удлиненный, почти до края шорт. Глубокий вырез. Роскошные волосы заколоты на затылке двумя длинными палочками, словно предназначенными для еды. В правом ухе покачивается золотистая сережка. Косметики минимум. Да ей и незачем. Она еще совсем девчонка.

Ран невольно попятился, не зная, как ему вести себя. Но вот Айя-чан перевела взгляд на брата и весело ему подмигнула – мол, все в порядке.

Юноша открыл рот, чтобы что-то сказать, но сестра опередила его.

– Меня называют Сомали. Я связная для группы Вайс, но так же по возможности буду дублировать Ферзя, поэтому я пришла познакомиться с вами.

– Очень приятно, – Бишоп встал ей на встречу. – Вы обворожительны.

– Благодарю, – кивнула новая секретарша с благосклонностью королевы.

Ран смотрел на сестру, словно никогда прежде не видел ее. Она была немного надменной, как все секретарши, она была вызывающе одета, а слева на боку жакет смотрелся неровно. Точно так же как у самого Рана плащ. Там был пистолет. И Айя-чан держалась с достоинством умеющего им пользоваться человека.

Он не видел сестру больше года. Что они сделали с ней? Почему? За что? Они обещали, что она будет в безопасности! Черная ярость охватила Рана. Он найдет виновного и покарает его.

– Мне нужно поговорить с Раном, если вы не возражаете, – сказала Айя-чан и улыбнулась брату, совсем как раньше. – Идем.

Ран на негнущихся ногах прошел в соседнюю комнату. Девушка вошла следом и закрыла дверь.

– Извини, что не предупредила о своем приезде, – начала она. – Приказы для Вайс пришли так неожиданно. Я даже боялась, что не успею.

– Айя…

– Брат, – она улыбнулась немного смущенно. – Прости, брат…

– Что они сделали с тобой? – лицо юноши перекосило в гримасе боли и злости. Девушка испуганно рванулась к нему и обняла.

– Никто не виноват, – тихо сказала она. – Я все решила сама. Мне пришлось нелегко, но я довольна результатом. Я едва ли не стояла на коленях перед Эрикой, умоляя взять меня в Критикер. Король позволил мне.

– Ты не могла…

– Я смогла, – она подняла на него глаза. – Я была ранена. Я убивала. Я предавала. И была предана. Я все преодолела и теперь я здесь, с тобой. Таково мое решение.

Ран осторожно, словно боясь почувствовать под рукой кого-то другого, погладил сестру по волосам. Ее мягкое тепло было таким знакомым. Это была она. Повзрослевшая. Сменившая имя, получившая работу, но она. Гнев схлынул. Никто не виноват. Все это она сделала с собой сама, а на нее Ран никогда не умел сердиться.

– Зачем ты?

Она посмотрела на него и улыбнулась спокойно.

– Где ты, Кай, там и я, Кая, – сказала она и опустила голову, словно доверяя брату все, что ей принадлежало. Все мысли и чувства.

Ран крепко обнял ее. Он понял все, что она хотела сказать. Айя-чан пойдет до конца. Ему ее не остановить, как когда-то она не могла остановить его. Они упадут вместе или вместе научатся летать. Ее пистолет уперся ему в ребра, но он не отпустил ее, только сжал крепче.

Ему казалось, что он шел один в темноте. Но он не был один. Никогда не был. Даже когда ему казалось, что он оставлен, забыт, предан, раздавлен. Они шли рядом с ним. Рычал от боли на столе Брэд, желая дотянуться до него даром. Ползла по холодным грязным камням Айя, зажимая рану на животе.

Так и должно было быть. Всегда. Иначе было бы против природы, воли и совести. Неправильно было бы сестре жить в мире, когда брат ушел на войну. Возможно, где-то жили такие женщины, которые смогли бы, но Айя не знала и не хотела знать иной судьбы.

Где ты, Кай, там и я, Кая.

Глава Тринадцать.

Усталость иногда сожмет у сердца грудь.
Настигнет нас беда, чтоб осложнить нам путь.
Пройдем любви закат и встретим с ней рассвет,
Поймем – пути назад у жизни просто нет.
(с. Ю. Антонов «Поверь в мечту»)

Айя прижалась спиной к стене, стараясь вжаться в нее. Это была ее последняя миссия. Завтра она станет связной для Вайс. Это проверка. Сомали не знала, почему послали именно ее. И надеялась, что это, потому что она самая дерзкая и быстрая из всего своего отделения. В Токио работали лихие ребята. Можно было послать их, но Персия не послал. Персия вызвал ее, дал папку и приказал узнать, кто убирает людей Синегавы. Весь клан за последнюю неделю словно стерла гигантская рука. Персия жаждал информации. Айя подозревала, что виною тому не простое любопытство. Он боялся, что у них появились соперники. И если Критикер под руководством шефа полиции еще сохраняли иллюзию законности, то эти неизвестные явно работали на заказ.

Мимо Айи прошла охрана. Два человек. Оба с пистолетами. В тени двери они не могли разглядеть хрупкую девушку. Их удача, что она не убийца. Но удача шлюха еще та. Сомали убеждалась в этом не раз. И эта шлюха покинула охранников Синегавы уже через пять метров.

Звук был такой, словно кто-то спрыгнул на пол с верхнего этажа. Предсмертный хрип одного из охранников заставил девушку покинуть убежище. Она вылетела на середину коридора и повернулась к лестнице. Дом наполнился звуками. Где-то наверху начали стрелять. Прямо перед Сомали стоял человек с короткими белыми волосами, он выдернул стилет из шеи охранника и оттолкнул от себя громоздкое тело. Оно рухнуло на пол в брызгах крови.

Убийца повернулся к девушке, сверкнув единственным желтым глазом.

Сомали вскинула пистолет. Если он сделает шаг – его мозги украсят лестницу. Человек был безобразен. Девушка поморщилась. Забрызганные кровью белые одежды, и бинты наводили на мысли о сумасшедшем доме.

Но вот безумец по-собачьи наклонил голову.

– Ран? – спросил он.

Айя вздрогнула. То, что это «нечто» знало имя брата, не убедило бы ее в том, что его не надо убивать. Убедило ее то, что, произнося «Ран» странный человек опустил нож, словно боясь даже ненароком ранить его.

– Ран – это мой брат, – спокойно пояснила Сомали, смутно догадываясь, что где-то видела это лицо, но не вживую. Возможно в файлах Критикер.

– Тогда ты – Айя, – вынес вердикт человек и даже улыбнулся, – Ты выглядишь так же, как Ран.

Сомали поморщилась. Она не терпела психов. Скорее всего, просто потому, что не знала, как к ним подступиться.

– Кто ты? – она чуть опустила пистолет.

– Мы – Шварц, – псих ткнул рукой в потолок, словно предлагая послушать какофонию выстрелов.

И тут Айя вспомнила. Она видела досье Шварц, когда искала что-то про Кроуфорда. Это его группа и его люди.

– Брэд здесь? – спросила она, уже бесстрашно убирая пистолет в кобуру

– Да, – псих улыбнулся. – Тебя проводить?

Сомали еще раз осмотрела собеседника. Он больше не казался ей уродливым. Все Шварц – псионы, – это она помнила хорошо.

– Почему ты спутал меня с моим братом? – спросила она, не надеясь на разумный ответ.

– У вас одинаковые души, – спокойно пояснил псих и вытер нож о ближайший труп. – Не похожи, а именно одинаковые.

– Ты… – Сомали запнулась, пытаясь вспомнить хоть что-то про Шварц. Информации было мало катастрофически. – Ты видишь души?

– Да. Когда хочу, – он улыбнулся.

Айя тяжело втянула в себя воздух. Так значит это правда. У них с братом одна душа. Это был не бред. Ей не казалось. Так на самом деле есть.

– На что мы похожи? – тихо спросила она.

– Твои волосы и его глаза. Немного странное сочетание, но в целом приятное, – безумец усмехнулся доброжелательно и Айя подумала кто же из них двоих более странен – он, с одинаковым спокойствием убивающий и видящий души, или она сама, наделенная лишь частью души.

Тут Айя вспомнила то, что еще год назад мучило ее.

– Скажи, – зачарованно глядя в желтый глаз одного из Шварц спросила Сомали. – Какого мы пола?

– Ты думаешь, это что-то решает? – удивился псих.

Сомали рванулась и замерла лицом к лицу с ним.

– Какого мы пола!? – срывая голос, спросила она

– Женского, – усмехнулся безумец. – Только не пола, а рода. Души не имеют пола, только род, как вещи материальные.

Айя постояла, раздумывая над услышанным. Должна ли она сказать это брату? Наверное, все таки должна.

– Отведи меня к Брэду, – почти приказала она и пошла по лестнице вверх.

Фарфарелло хмыкнул и побрел следом, помахивая на ходу ножом.

Шульдих перезарядил пистолет и поморщился.

– Ненавижу работу.

– А мне казалось, тебе было весело, – удивился Брэд. – Еще кто-то остался?

– Из врагов – всё, – телепат раздраженно потер висок, а потом неожиданно улыбнулся. – Брэээээд?

– Что? – подозрительно спросил Оракул. Обычно с такого тона не начиналось ничего хорошего.

– У тебя случайно нет женщины?

– С собой – нет, – отрезал Кроуфорд, не намеренный слушать очередные глупости. – Пошли, Наги.

Малыш кивнул и повернулся к выходу. Он тоже уже научился относиться спокойно ко всему, что делал и говорил рыжий.

– А, похоже, что есть, – ехидно протянул Шульдих.

По лестнице навстречу им поднималась девушка в шортах строгого покроя. Они бы выглядели по-деловому, если бы не были такими короткими. Ноги у красавицы были длинными и сильными. Высокие каблуки их даже немного портили.

Брэд посмотрел ей в лицо и едва не отшатнулся. Знакомое, и не знакомое разом. Он знал Айю-чан совсем недолго и потому узнал ее с некоторым запозданием. Сначала он все-таки увидел золотистую сережку в правом ухе. Появилось чувство странного дежавю. Словно еще три дня назад он пропускал ее между пальцами, лаская совсем иные губы.

– Айя… сан, – от взгляда Кроуфорда не укрылась ни кобура под левой рукой, ни дерзкий взгляд, ни уверенная походка.

– Брэд! – голос девушки эхом прокатился от стены до стены. Она оглядела бойню вокруг и нахмурилась, – Во имя всего святого, что Шварц не поделили с людьми Синегавы?

– Власть, – Оракул пожал плечами. У него было ощущение, что его отчитывает тёща, которая какая бы зараза не была, а любить ее надо.

– Мой брат об этом знает? – она встала перед ним и посмотрела в глаза. Странно. Она выросла совсем немного, но разница в росте перестала быть такой заметной.

– Догадывается.

– Замечательно, – протянула она. – И что мы будем делать?

– Мы? – Брэд приподнял брови

Шульдих за спиной фыркнул.

Девушка перевела на телепата взгляд.

– Пофыркай мне еще, – неприятным голосом сказала она. – Я к тебе вообще не обращалась. У меня нет не единой мысли, как объяснить это брату и Шефу, а это рыжее недоразумение фыркает!

Рыжее недоразумение казалось, поперхнулось очередным смешком.

– Айя-сан, это не касается Рана, – холодно сказал Брэд и сам тут же понял, что лжет. Касается. Еще как касается. Любовник знает, чем он занимается. Но в только в общих чертах. Он никогда не спрашивал подробности, но отнюдь не потому что не хотел знать.

– Сомали, – поправила его девушка.

– Что?

– Меня зовут теперь Сомали, – она откинула с лица прядь. – Ты ведь знаешь, на кого работает Ран.

– Знаю. Но впервые слышу, чтобы Критикер имели связь с Синегавой.

– Напротив, – она пожала плечами. – Мы хотели убить его сами. Вы опередили нас.

– И что теперь? – безразлично спросил Оракул. – Не все ли равно кто его убил?

– Нет, не все равно! – зашипела Айя. – Шеф заинтересовался вами! Я должна сдать ему Шварц, ты понимаешь?

– Так в чем же дело? – Кроуфорд ответил так, словно ему все равно.

– Я слишком многое о тебе знаю, не находишь? – она уперла руки в бока.

– Но злишься ты не из-за этого, – подал голос Шульдих, предварительно спрятавшись от этой мегеры за плечом Брэда. – Ты знаешь, что ничего не можешь рассказать, потому что это поставит под удар и Рана тоже. Это и есть настоящая причина.

– А ты не злился бы, если бы, не мог выполнить то, что должен? – она посмотрела на телепата.

– Нет, – Широко улыбнулся Шульдих. – Слова «должен» в моем словаре нет.

– Придурок, – отмахнулась она и снова посмотрела на Брэда. – Я расскажу о том, что видела здесь. В этом у меня нет выбора. Убийство клана Синегавы не удастся списать на кого-то другого.

– Хорошо, – кивнул Оракул. – Делай, как знаешь.

– И это твой ответ? – она устало вздохнула, наконец, перестав сердиться.

– Ты не понимаешь, Сомали, – Кроуфорд посмотрел на девушку, – У нас нет выбора. И Ран знает это.

– Он может простить тебе очень многое, – Айя отступила на шаг. – Но если так будет продолжаться, то между вами ляжет море и оно будет из крови.

– Я знаю, – жестко ответил Брэд.

– Хорошо. Не делай того, что может причинить ему боль.

– А ты не опекай его излишне сильно, – не остался Кроуфорд в долгу.

Она только ухмыльнулась.

– Мы еще встретимся, – сказал ей в след Оракул.

– Обязательно, – она отодвинула со своего пути Фарфарелло. – Уйди, чудовище.

Когда звук ее каблуков затих в глубине первого этажа, Шварц переглянулись.

– Ну не стерва ли? – почти восхищенно спросил Шульдих.

– Ано… – подал голос Наги до этого молча стоящий в стороне. – А кто это такая?

Кроуфорд только вздохнул.

– Теща, – ответил за него телепат.

Ран простился с Крашерс и вернулся в Токийский учебный центр. Через несколько дней он должен войти в новую группу. В некотором роде он был рад, что Критикер пришло к мысли о создании палачей. Без этого больше было нельзя. Назрел тот момент, когда буква закона должна быть забыта во имя духа закона. И Ран с удовольствием думал о себе, как об охотнике, который будет убивать ублюдков и однажды он доберется до Такатори.

Прощание с Крашерс было немного растерянным. Юуси казался недовольным. Впрочем, он всегда казался недовольным. На этот раз причина была Рану не ясна. Он уходит. Разве Конь не должен радоваться? Бишоп на прощание сказал, что Юуси не одобряет саму идею создания Вайс. Ран пожал плечами. Достаточно того, что он ее одобряет.

Ждать сестру с задания было сложнее. Она вернулась без единой царапины, но раздраженной до такой степени, что приближаться к ней было опасно. Айя-чан стремительно, как всегда входила Эрика, влетела в его комнату и резко села на постель.

– Что случилось? – осторожно спросил ее Ран.

– Я встретила Брэда, – без предисловия начала она, зло сверкая глазами.

В гневе она была прекрасна. Красной, растрепанной, пальцы выбивали нервную дрожь на левом колене. Она дернула себя за сережку.

– Где? – спросил юноша севшим голосом.

– Меня послали узнать, кто убирает людей Синегавы, – сказала она. – Там я встретила твоего Брэда и его команду. Это сделали они.

– И что с того? – равнодушно пожал плечами Ран.

– Тебя это не волнует?

– Я знаю, чем он занимается. И, нет, меня это не волнует. Туда Синегаве и дорога.

– Ран…

– Что?

– Нет. Ничего, – сестра вздохнула. – Наверное, все в порядке, раз ты так говоришь. Но Персия заинтересовался ими.

– Почему?

– Они убийцы.

– Мы тоже, – упрямо сказал юноша и посмотрел на сестру. – У них тоже есть долг, который они должны выполнять.

– Возможно, – она закусила губу. – Ты что-то знаешь о тех людях, что стоят за ними?

– Почти ничего, – признался Ран. – Я просто знаю, что у Шварц нет выбора.

– Понятно. Значит пусть так и будет, – она встала. – Я хотела поговорить о другом.

– О чем? – юноша улыбнулся, довольный тем, что она сменила тему.

– У Брэда в команде есть странный человек.

– Который? – почему-то Ран сразу подумал о Шульдихе.

– С белыми волосами и одним глазом, – Айя прикрыла ладошкой глаз, пытаясь изобразить лицом Берсерка.

– Фарфарелло, – кивнул юноша.

– Он паранорм. Видит души.

– Возможно, – Ран растерялся. О Фарфарелло он не знал почти ничего, кроме того, что он мастерски владеет ножом.

– Он принял меня за тебя.

– Почему? – удивился юноша. Они с сестрой были, конечно, похожи, но не до такой же степени!

– Из-за души, – Айя опустила глаза. – То, что я говорила тебе – правда.

– Айя, – Ран шагнул к ней и обнял. Она прильнула к нему, обхватывая руками.

– Мне страшно, брат, – прошептала она. – Как мы можем быть одним целым, если мы такие разные…

– Наверное, можем, – тоже шепотом ответил он.

Ран не виделся с Брэдом с тех пор, как оставил Крашерс. Его это немного беспокоило. У него было дурное предчувствие.

Ему дали новый позывной. Абиссинец. Сестра на него странно посмотрела, когда узнала об этом. Надо сказать, что Ран не разбирался в породах кошек. Айя знала об этом и ничего ему не сказала.

Абиссинец ждал, когда прибудет его новая команда. Он сам бы себе не признался, что волнуется. До этого ему всегда нравились группы Критикер в которых доводилось работать. Там всегда были сильные лидеры. Теперь ему самому предстояло стать лидером. И он совсем не был в себе уверен. Мысли о Такатори, которого он убьет, как ему и было обещано приятно грели, словно были чем-то хорошим.

В один из таких дней-ожиданий Айя сидела на его кровати, покачивая ногой, и теребила пальцами сережку.

– Когда ты вступишь в Вайс, мы станем редко видеться, – вздохнула она.

– Да, – согласился Ран.

– Но мы справимся.

– Да.

– Обещай мне, что будешь осторожен, – она посмотрела на него, и во взгляде впервые появилось что-то от той прежней Айи.

– Буду, – он сел рядом и взял ее руку. – Ты тоже будь осторожна.

– Благоразумие никогда не числилось среди моих достоинств, – Сомали улыбнулась. – Я же связная.

– Знаю. Мне до сих пор странно, – Ран улыбнулся, глядя на сестру. Из-под идеальной секретарши Критикер, словно из-за стекла на него смотрела сестра. Родная до боли, красивая до жара, такая невероятно упрямая, как и он сам.

– Ран, – она обняла его. – Я люблю тебя. И счастлива зная, что у тебя есть человек, которого ты любишь больше меня. Я тоже хочу найти такого человека.

– Айя…

– Я буду помогать. Я пока могу немногое. Но буду помогать, – она склонилась к самому его уху. – Я сделаю так, что честь убить Такатори достанется тебе.

– Сестра, – юноша стиснул ее плечи.

Его любимые люди – сумасшедшие. Точнее это он сошел с ума, а они падают вместе с ним. Брэд, который дарит ему Беретту. И Айя, которая хочет позаботиться о том, чтобы он свершил свою месть.

– Наша месть только этап, – тихо говорила она. – Нам есть ради чего жить. Нам есть ради чего сражаться.

– Да, – Ран кивнул, вспоминая, каким обреченным иногда бывал взгляд Брэда.

– Знаешь, – она уткнулась носом ему в плечо. – Я видела файлы ребят, с которыми ты будешь работать.

– И как они тебе? – спросил Ран. Это была та информация, которая его сейчас волновала особенно сильно.

– Ничего так, – вздохнула сестра. – Я о другом. Там есть один человек, к которому у меня есть долг. Это волнует меня, хотя и не должно.

– Ты о ком?

– Узнаешь позже. Мне просто надо было это кому-то сказать. Я очень перед ним виновата.

– Айя, все в порядке?

– Теперь, да. Я наберусь мужества снова посмотреть ему в глаза. Просто потому, что это неизбежно.

– Я не понимаю…

– Да. Извини, – она отстранилась. – Все хорошо. Это было еще в Кагосиме. И прошло. Туда нет возврата.

– Что ты сделала?

– Я не хочу говорить.

– Это так плохо?

– Не очень. Но он, похоже, так не считает.

Айя вздохнула и отстранилась.

– Хватит о прошлом. Прости. Что-то я раскисла. Пойду к Мэнкс. Нам еще сегодня в тир.

– Увидимся, – Ран поцеловал ее в носик.

Она улыбнулась.

Ран осмотрел магазин и снаружи. Опять цветы. Он ненавидел цветы. Это всегда смерть.

Юноша вошел в магазин и постоял, вдыхая странные новые запахи. Его новая команда должна уже быть здесь. Он уверенным шагом пошел к лестнице.

Внизу трое парней похоже уже ругались. Ран вздохнул. Это так живо напомнило ему о Юуси.

– Прекратите ругаться, – тихо сказал Абиссинец. – Вы здесь не для этого.

Он перевел взгляд с блондина на подростка. А шумный брюнет уставился на Рана так, словно в комнату вошло привидение.

– А ты чего раскомандовался? – тихо спросил он.

– Меня зовут Абиссинец. Мы будем работать вместе.

– Очень приятно, – встрял малыш, – Я – Оми. Бомбеец.

Ран кивнул ему. Мальчишка напоминал ему неугомонного подрывника Пешку. Блондин открыл рот что-то сказать, но не успел.

Брюнет фыркнул и шагнул к Рану.

– Ты мне кого-то напоминаешь.

Юноша поднял на него взгляд.

– Ты из Кагосимы?

– Да.

– Как тебя зовут?

– Хидака Кен.

– Понятно, – Ран усмехнулся. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему этот неугомонный злится на его сестру, что бы она ему ни сделала.

– Зачем мы здесь? – спросил Оми, переглядываясь с блондином.

– Были отобраны четверо лучших в команду палачей, – ответил Абиссинец. – Теперь мы Вайс.

– Ты много знаешь, – хмыкнул Хидака Кен. – Откуда ты сам взялся?

– Я из Токийского отделения, – сказал Ран и фыркнул. – Я очень сожалею, но нам придется работать вместе.

– Значит мы теперь друзья, – саркастически сказал Кен.

– Если Вайс действительно лучшие, – начал злиться Ран. – То, что здесь делает такой, как ты?

– Закрой рот, – Кен рыкнул и шагнул к нему.

– Ты я смотрю сильный, – Абиссинец имел немалый опыт в словесных перепалках, натренировавшись на Юуси. – И видимо бесстрашный.

Кен уставился на него, словно узнавая в нем кого-то другого.

– Что смотришь? Нравлюсь? – усмехнулся Ран.

– Ах ты! – Кен без всякого перехода рванулся вперед.

Такой оборот дискуссии у Рана не принимали никогда. Он даже не успел толком отреагировать. Зато успел пожалеть о своем длинном языке и оценить миролюбие Юуси.

Они сцепились с Кеном и покатились по комнате.

– Ёджи-кун, – спросил Оми робко. – Может, стоит их разнять?

– Может, – согласился блондин. – Но как?

– Они же убьют друг друга…

– Все мужчины такие, – Ёджи пожал плечами. – Для тебя это новость?

– Нам же работать вместе! – возмутился его хладнокровию мальчишка.

– Ладно-ладно!

Ран и Кен сбили стол и все стулья, что-то трещало, то ли кости, то ли обломки. Кто-то из них двоих невнятно ругался.

Ёджи с сомнением пошел к ним.

– Эй, ребята. Брэйк!

Ран ударил коленом Хидаку под дых, тот рыкнул и приложил Абиссинца головой о край стола. Тот беззвучно закрыл глаза, и драка распалась сама собой. Кен все еще держал его за грудки, когда к ним подбежал Оми.

– Ты его убил?

– Нет… Не знаю, – Кен растеряно выпустил юношу и попытался подняться, но зашипел и осел на пол.

– Сукин сын, он мне ребро сломал, похоже.

– Ты сам виноват, – буркнул Оми. – На слово надо отвечать словом.

– Почему это? – Хидака поднял на него глаза, один из которых уже заплывал.

– Потому что, убить кого-то всегда найдется более весомый повод, – жестко ответил малыш.

Ёджи только хмыкнул и присел на корточки рядом с Абиссинцем. Тот дышал ровно.

– Что происходит? – злой женский голос вернул их к реальности.

На лестнице стояла Мэнкс. Она смотрела на неподвижно лежащего Рана. Абиссинец был бледен, как мел.

– Вы что, убили его?

– Вроде дышит, – Ёджи внимательно посмотрел на ее ноги.

– Я спросила, что здесь произошло, – девушка перевела взгляд на Кена. – Сибиряк?

– Мы… повздорили, – пробормотал Кен, опуская глаза.

Мэнкс вздохнула. Хорошо, что она не взяла с собой Сомали, иначе трупы здесь все-таки были бы.

– Извини… – Оми чувствовал вину, что не разнял парней, пока это не зашло слишком далеко. – Раз мы новая команда, то кто наш лидер?

Мэнкс молча кивнула на неподвижного Абиссинца.

Ёджи и Оми одновременно посмотрели на Рана, потом на Кена.

Сибиряк сидел на полу, как пристыженный пёс. Если бы у него были уши – он бы их прижал.

Ну что за идиот, – клял он себя. – Ничего такого особенного красноволосый ему не сказал. Просто вся его внешность была вызывающа. И глаза, словно уже виденные где-то. – Нда… – протянул Ёджи и почесал в затылке. – Драться с начальством нехорошо, какое бы оно не было.

– Точно, – подтвердил Оми.

– Балинез, будь добр позаботься об Абиссинце, – уже спокойнее сказала Мэнкс. – Надеюсь с ним ничего серьезного.

– А я надеюсь, что он не злопамятный, – Ёджи осторожно поднял юношу и поволок вверх по лестнице. Он был совсем не тяжелым. Мэнкс посторонилась, пропуская его. И ей, наверное, показалось, что блондин мимоходом погладил ее пониже спины.

Оми вздохнул и огляделся. Аптечка нашлась на нижней полке у стены. Малыш ее вытащил и присел рядом с Кеном.

– Давай я тебя посмотрю.

– Не нужно.

– Нужно, – Оми открыл аптечку. – Не дергайся.

Мэнкс вздохнула. Драка превратила ребят в какое-то подобие команды. Они уже работали сообща.

Ран метался в лабиринте сна. Он почти понимал, что спит, но не мог вырваться.

Ему снилась сестра. Она убивала его.

Ран лежал на полу у ее ног. Она опустила перед ним на корточки и приставила холодное дуло к его виску.

– Айя, – прошептал Ран. – Айя.

– Я здесь.

– Зачем ты это делаешь?

– Ты – это я. А с собой я делаю, что хочу.

Юноша онемел. У него не было слов, чтобы возразить.

– Не сердись, – ее голос был тих и печален. – Ты убил меня в себе гораздо раньше. Пришла моя пора убить тебя во мне.

– Не надо…

– Прости.

Дуло вдруг убрали от виска, и Ран перевернулся на спину, чтобы посмотреть, что происходит.

Брэд стоял над ним. Он держал Айю за руку. Они боролись. Хрупкая девушка в жизни никогда не смогла бы так яростно перетягивать пистолет с Оракулом. Но во сне иные законы. Брэд обхватил ладонью дуло, медленно и неотвратимо задирая его вверх. Его лицо ничего не выражало.

– Айя, – Ран смотрел на сестру, на лице которой отразилось яростное ожесточение.

– Ты мертва, – сказал Брэд. – Я видел тебя мертвой. Ты лежала на асфальте.

– Я мертва, – согласилась Айя. – С тех пор, как ты забрал его у меня. Я мертва.

– Нет! – Ран рванулся между ними.

Девушка вырвала пистолет из рук Оракула и снова направила на брата.

– Ты меня простишь?

– Да, – выдохнул Ран, чувствуя, как ладони Брэда ложатся ему на плечи.

– Тогда все в порядке.

– Айя, – Ран протянул к ней руку.

– Все не так, – она качнула головой. – Ты все не так видишь.

Ран моргнул и понял, что перед ним не Айя. Он смотрит в свои собственные глаза. И к груди приставлен не пистолет, а холодная сталь катаны. Он сам убивал себя.

Юноша обернулся, пытаясь поймать взгляд Брэда, но его уже не было за спиной.

– То, чего ты не простишь – это предательство, – выдохнул тот второй Ран и юноша понял, что видит не свой сон. Он – Айя. Сережка оттягивала ухо не слева, а справа. Он меньше, слабее, но упрямее и жестче.

– Айя.

Меч дрогнул в руках стоящего напротив и одним резким движением вошел в тело.

Ран почувствовал странную сладость, оседая на пол.

– Айя…

Тот Ран усмехнулся.

– Айя…

– Ты и есть Айя…

– Айя!!!

Ран дернулся и вывалился из сна.

– Ну, здравствуй, Айя, – над ним склонился блондин. – А я – Ёджи.

– Айя! – Оми заглянул в подсобку. – Я не могу найти ту каттлею, которую привезли вчера вечером.

– Я ее продал, – отозвался Абиссинец. Он уже начал привыкать к новому имени. Оно звучало так естественно и правильно, что не отозваться было невозможно. Айя. Их двое. Он тоже Айя.

Иногда Ран ловил себя на мысли, что это похоже на сумасшествие, но потом эти мысли уходили, а имя оставалось.

Они работали вместе уже третий день. Ненавистные цветы окружали Абиссинца.

Хидака втащил в подсобку какой-то мешок и чуть не столкнулся с Раном.

– Айя, – Кен вздохнул. – Куда это положить?

– Туда, – юноша безразлично кивнул на полку.

Сибиряк посмотрел на него и снова вздохнул. Айя казался замкнутым и неулыбчивым. Словно новая команда его тяготила.

– Айя, – Кен тронул его за рукав. – Я же извинился…

– О чем ты? – Абиссинец пожал плечами. – Там еще остались мешки?

– Да, – кивнул Кен, но махнул рукой. – Погоди! Ты все еще сердит на меня?

Ран приуныл, понимая, что от разговора ему не сбежать и повернулся лицом к новому напарнику.

– Чего ты от меня хочешь, Кен?

– Не знаю. Ты хмурый с тех пор, как мы подрались, – Хидака смущенно почесал в затылке. – Я не знал, что ты наш лидер. Да и парень ты, в общем, не плохой… Я дурак, это все в Кагосиме знали.

– Кен, – Айя невольно улыбнулся. – Ты конечно дурак, но за драку я на тебя не сердит.

Хидака закашлялся увидев, как Абиссинец улыбается.

– Да? Почему ты тогда такой хмурый?

– По личным причинам, – хмыкнул Айя. – Еще неизвестно кто из нас кому больше лицо попортил.

– Понятно, – Сибиряк облегченно вздохнул.

– Брэд, – Шульдих попытался поймать его за руку, но тот отдернул ее.

Телепат едва поспевал за размашистым шагом Оракула и все время старался его коснуться, чтобы успокоить его мысли. Но Брэд не желал успокаиваться. Желваки ходили на его скулах. Шульдих не понимал, как он не задушил Такатори прямо в кабинете. Смешно. Они должны охранять этого человека.

Брэд коротко поклонился и принял приказ, но вот он вышел из кабинета, и его лицо окаменело. С него сползла его вечная самодовольная ухмылка. Немец даже услышал, как он скрипнул зубами, пытаясь совладать с собой. Все мысли Брэда сейчас были только о его мальчишке. Только у них с Раном все наладилось. И если разлад между Шварц и Критикер можно было пережить. Из-за такой ерунды Ран бы не бросил любовника, но если Брэд станет охранником Такатори… они столкнуться лбами.

– Брэд, – Шульдих все-таки ухватил его за ладонь.

Оракул что-то рыкнул, но руку у Шульдиха уже невозможно было отобрать. Он повис на ней, пытаясь остановить бешеные загнанные мысли Оракула, черные, с запахом безысходности. Да что же это? Видение о направленном на него мече Рана промелькнуло, как рыбка и растворилось в темноте. Неужели, это все? Все что между ними было закончилось. Брэд не мог нарушить приказ. Пока не мог.

Вспышка ослепила даже Шульдиха. Брэд резко остановился, словно налетел на стену. Вспышка-видение. Ран убьет Такатори. Оракул выдохнул так, словно не дышал все это время.

Шульдих выпустил его руку и слабо улыбнулся. Еще минуту назад ему казалось, что Кроуфорд сейчас помешается. Опасность миновала. Дар спас Оракула, почувствовав угрозу.

Брэд с коротким стоном потер переносицу, пытаясь собрать обрывки видений в нечто целое.

«Ты в порядке?»

«Да».

«Брэд, не говори ему», – посоветовал Шульдих.

«Это ничего не изменит. Он узнает».

«Но это произойдет не завтра».

«Время мне ничего не даст», – Брэд горько усмехнулся. – «Как ни крути – это предательство с моей стороны. Он ведь хочет смерти этого человека. И рано или поздно он до него доберется. Что мне делать тогда? Драться? С Раном?»

«Нда… Единственная борьба, которую вы с ним освоили – это в постели», – Шульдих хмыкнул. – «Ты все равно сильнее. И не проиграешь мальчишке».

Брэд перевел на него ошалевший взгляд.

«Не говори так».

«Как?»

«Так, словно мы с ним можем стать врагами».

«Это неизбежно. Ты сам это понимаешь. Видения тебе говорят об этом».

«Все, что ты говоришь – я знаю и так. Но будущее не предрешено. Я еще могу его изменить».

«Не сомневаюсь, что ты попытаешься. Но подумай, сможем ли мы сейчас пойти против Эсцет? Даже ради Рана…»

«Не сможем», – согласился Оракул.

«Тогда, может вам расстаться? Ненадолго. А когда все закончится и он убьет ублюдка, то вы снова сможете быть вместе».

«Как я это ему объясню? Ты смеешься надо мной?»

«Нет. Мне не до шуток. Я хочу найти способ обойтись малой кровью».

«Я просто скажу ему все, как есть».

«Он будет в ярости, когда узнает, что ты охранник Такатори. Что ты не свернул ему шею, как только увидел».

«Возможно».

«Брэд, не говори ему. Это будет конец».

«Возможно».

– Брэд!

– Я не стану ему лгать.

– Черт! – Шульдих дернул головой, понимая, что переупрямить Оракула ему не удастся. – Делай, как хочешь.

– Куда мы едем, Брэд? – Ран глядел в окно.

Они ехали в машине Оракула уже минут пятнадцать.

– Ко мне, – коротко ответил Кроуфорд.

Юноша удивленно на него посмотрел.

– Почему?

– Просто так. Ты не хочешь увидеть, где я живу?

– Хочу, – Ран улыбнулся. – Что-то случилось? Почему не в отель?

– Почему бы и нет, – уклончиво ответил Брэд.

Ран хмыкнул. Он не собирался спорить. Если будет нужно – Брэд скажет ему сам. Абиссинец и так сегодня еле выбрался из магазина. Кто бы мог подумать, что это окажется на порядок сложнее, чем в Крашерс.

Он только переоделся и спустился вниз, а рядом уже маячил вездесущий блондин.

– Айя! У тебя свидание?

Ран промолчал и отвернулся к двери.

– Эй! – Ёджи со смехом облокотился о стену. – Кто она?

– Не думаю, что это твое дело, – сдержанно ответил юноша.

– Мое! Когда дело касается женщин! – Еджи взъерошился, словно его попытались оскорбить.

– Хм… – непонятно ответил Ран.

– Ребята, у Айи свидание! – крикнул Балинез в гостиную.

– Ну и чего ты к нему привязался, – буркнул Оми.

– Правда? С кем? – почти одновременно с ним, спросил Кен.

Ран рыкнул и засобирался быстрее. Зашнуровал ботинки, накинул плащ и взялся за ручку.

– Я ушел.

– Будешь поздно?

– Не твое дело, – повторил Абиссинец и почти поспешно выскочил за дверь.

– Подожди! Может у нее есть подружка? – заорал ему вслед Еджи, так что слышно его было на всю улицу.

Рана перекосило, но он не обернулся.

– Ран? – Кроуфорд тронул его за руку. – Мы приехали.

– Да? – Абиссинец посмотрел на дом. – Выглядит обычно.

– А что бы ты хотел увидеть? Замок с подъемным мостом? – невесело усмехнулся Брэд.

– Нет. Прости, – юноша открыл дверь и легко спрыгнул на тротуар. – Шульдих дома?

– Конечно, – хмыкнул Оракул. – Он мало куда ходит.

– Почему?

– Сложно сказать, – Брэд тоже вышел.

Ран подождал, пока он закроет машину, и пошел следом за ним к дому. Дверь они, как обычно, открыть не успели.

Шульдих широко улыбнулся стоя на пороге.

– Привет, Ран.

– Здравствуй, – Абиссинец усмехнулся.

Рыжий телепат был просто бесплатным приложением к Брэду и юноша с этим смирился. Если бы он не был семьей Оракула, то, наверное, раздражал бы Рана. У него всегда вызывали опасения люди, которые старались казаться хуже, чем они есть. Не зря ведь они стараются.

Шульдих впустил их в дом, бросив на Кроуфорда многозначительный взгляд. Настолько многозначительный, что Ран не взялся бы его толковать.

– Я заварил чай, – рыжий отвел взгляд. – Будете?

– Да, спасибо, – кивнул юноша и прошел в гостиную. По планировке дом был похож на тот, в котором они жили в Париже. Направо кабинет, налево гостиная, из нее дверь в кухню, в конце коридора лестница наверх и вниз.

– Наги! – громко позвал Шульдих. – Спустись.

Ран посмотрел на Оракула и улыбнулся. Тот казался немного странным и задумчивым, но улыбнулся в ответ.

Мальчик спустился через несколько минут и вошел в кухню, где уже расселись за столом Ран, Брэд и Шульдих. Телепат кивнул ему на стул.

– Садись. Чаю выпей.

Наги внимательно посмотрел на незнакомого красивого парня, который сидел на их кухне с таким видом, словно имел на это полное право.

– Что-то случилось? – напряженно спросил он Оракула.

– Вот веришь, малыш, или нет, – таинственным шепотом поведал ему рыжий. – Я не твоя настоящая мать.

– Я давно об этом догадывался, мам, – не моргнув глазом, ответил мальчик.

Незнакомый парень переглянулся с Брэдом и засмеялся. Наги облегченно вздохнул.

– Это и есть твоя настоящая мать. Его зовут Ран.

– Айя, – мгновенно поправил красноволосый. – Теперь меня зовут Айя.

– Ну вот! Тем более! – поддакнул телепат.

– Нда, – Наги внимательно посмотрел на Рана. – Кормили меня явно не грудью.

– Шульдих, – Кроуфорд не мог удержать улыбки, но голос его был, как и всегда тверд. – Хватит паясничать.

– Почему это? – надулся телепат. – По-моему в самый раз.

– Наги, – Ран протянул ему руку. – Приятно познакомиться. Я много о тебе слышал.

– О! – мальчик с уважением пожал его жесткую ладонь. – Ты тот парень, в которого влюблен отец?

– Да.

– Ты красивый.

– Спасибо, – юноша заметно смутился.

– Извини.

– Ничего. Ты же его сын, – он посмотрел на любовника и усмехнулся.

– Ран! – попытался возмутиться Брэд и остановить этот безумный разговор. – Прекрати.

– Вы действительно похожи.

– Больше, чем ты думаешь, – встрял Шульдих.

– Ран? – в кухню заглянул Фарфарелло. – Я услышал твой голос. Думал, мне показалось.

– Здравствуй, – юноша улыбнулся и ему.

– Мы недавно видели твою сестру.

– Я знаю. Она о тебе рассказывала.

– Приятно, – кивнул Берсерк и собрался уйти.

– А чай? – спросил ему вслед Шульдих.

– Спасибо. Я уже пил, – сдержанно ответил ирландец и ушел в гостиную.

– Мы тоже пойдем, – Брэд встал и коснулся руки Рана. Тот кивнул и растерянно улыбнулся. Как-никак здесь теперь был ребенок.

– Брэд! – телепат умоляюще уставился на Оракула.

Тот качнул головой и потянул за собой Рана. Они поднялись по лестнице. Брэд отпустил его руку, только в своей комнате.

– Что происходит? – растерянно спросил юноша.

– Нам надо поговорить, – попытался начать нейтрально Брэд.

Ран на него посмотрел, как на ненормального и с опаской уточнил:

– Да?

– Шварц получили постоянное назначение.

– Зачем ты мне это говоришь? – удивился Абиссинец. – Я не спрашиваю тебя о твоей работе, хотя по словам моей сестры то, что я могу услышать – мне совсем не понравится. Но я не могу убедить тебя не делать твою работу…

– Ран, – оборвал его Кроуфорд, отступая от него на несколько шагов.

– Что?

– Шварц теперь охраняют Такатори Реджи.

Ран неверяще поднял на него взгляд. Могилы отца и матери. Могилы, которые они с сестрой так и не смогли посетить. Их деньги. Их дом. Их будущее. Он взял у них с Айей все. Такатори Реджи брал все, что принадлежало Рану легко и играючи. Он рвал в клочья его мир. И иногда юноша не был уверен, что Такатори вообще заметил, как обратил его жизнь во прах. И вспомнит об этом только, когда Ран воткнет в него меч. И теперь… теперь он забирал у него последнее. Он забирал у него даже Брэда. Даже его.

Лицо Оракула в этот момент было не передать словами. Он смотрел на любовника обреченно. Он знал, что это конец. Именно поэтому он привел его к себе домой. Здесь у него было больше шансов удержать его. Точнее шансов у него не было изначально, но здесь они хотя бы не равнялись нулю.

Брэд смотрел, как меняется лицо Рана, превращаясь в маску Абиссинца. Ожесточенную. Глаза стали холодными. Никогда Ран не смотрел на него таким взглядом. Брэд стоял напротив него и ждал решения. Любого. Он чувствовал себя, как перед судом. Перед последним судом.

Молчание затягивалось.

– Ран…

– Нет! – Абиссинец рванулся к нему и схватил за грудки. – Нет!

– Ран, я должен сказать еще…

– Я сказал – нет! – рявкнул Ран и тряхнул Кроуфорда, словно он ничего не весил.

Брэд замолчал, понимая, что юноша его сейчас просто не слышит. Но сколько же силы у него в руках! Столько и не заподозришь за хрупкой с виду фигурой. Брэд положил ладонь поверх руки Рана, под которой трещала ткань рубашки.

– Ран… – он мог только звать его по имени, не надеясь дозваться.

Абиссинец мотнул головой, словно не соглашаясь с чем-то, и дернул Брэда к себе, заставляя нагнуться к своему лицу.

– Он не встанет между нами, – прошептал Ран ему почти в губы. – Ты – мой.

Оракул моргнул. Вот почему у него не было видений об этом. Для Рана это ничего не меняло.

– Я – твой, – согласился Брэд. От облегчения у него чуть не подкосились колени. – Ран…

– Он взял у меня все, – глаза у Абиссинца были по-прежнему сумасшедшие, – Взял все…

– Но я еще здесь, – Брэд коротко поцеловал его в губы. Ран моргнул.

– И даже… тебя…

– Я здесь, – Кроуфорд поцеловал его еще раз. Губы Рана были жесткими и холодными. – И я буду здесь, когда ты убьешь Такатори. У меня было видение об этом…

– Брэд… это правда?

– Да.

– Когда?

– Не знаю. Не скоро.

– Жаль…

– Знаю, – Кроуфорд провел пальцем по губам Рана, чувствуя его горячее прерывистое дыхание. – До этого времени мы будем охранять его. Ты ведь понимаешь, что у нас нет выбора?

– Да. Понимаю, – Абиссинец качнулся к нему и обнял.

Оракул положил руки ему на плечи. Неужели нет больше ничего, что могло бы их разлучить? Они прошли испытание временем, болью, предательством… Они все выдержали. Ран обнимал его. И это было правильно.

– Мы будем охранять его для тебя, – пообещал Брэд и наконец, почувствовал, что Ран улыбнулся.

– Мне нравится эта мысль.

Кроуфорд принял его улыбку, как добрый знак и притиснул к себе любовника теснее.

– Брэд…

– М?

– Что ты делаешь?

– А на что похоже?

– На то, что ты раздеваешь меня…

– Хорошо, что похоже, – Оракул чувствовал невероятное облегчение, которое перетекало в желание.

Он весь день провел с мыслью о том, что Ран бросит его сегодня. И сейчас больше всего на свете хотел убедиться в обратном.

– Ну что? – Фарф дернул Шульдиха за рукав.

– Ммммннн, – телепат не открыл глаз.

Он сидел на диване поджав ноги.

– Что они делают? – не отставал Берсерк.

– Мирятся, – выдохнул Шульдих и открыл-таки глаза. – Поверить не могу. Ран простил его. Он чуть с ума не сошел. Но простил. Он понял.

– Брэд сказал ему правду?

– И ничего кроме правды, – ухмыльнулся немец. – Как на исповеди.

– Оракул вроде не верующий, – нахмурился Фарфарелло. Ему не понравилось сравнение,

которое привел Шульдих.

– Конечно, – хмыкнул телепат. – У него свой собственный Спаситель.

– Ррррр, – Берсерк ткнул немца в плечо, так что тот упал на спину. – Ты ведь знаешь, как

меня это бесит.

Шульдих рассмеялся. Он казался немного пьяным.

Наги заглянул в комнату.

– О чем вы говорите? – он посмотрел на старших товарищей. Шульдих смеялся.

Фарфарелло рычал.

– Тебе еще рано об этом знать, – ответил телепат и дрыгнул ногой.

– Успокойся, – Берсерк пнул его. – Ему не три года. А вот тебя основательно зацепило.

Иди в ванную.

– Не хочу… – капризно протянул Шульдих. Смотрел он в потолок мутными глазами, что не оставляло сомнений в какой именно стадии находится примирение между Кроуфордом и его мальчишкой.

– Что с ним? – Наги удивленно покосился на телепата. Берсерк сейчас выглядел более нормально.

– Брэд и Ран, – Фарфарелло указал в потолок. – Мирятся.

– Мирятся? – мальчик совсем запутался. Он не заметил, чтобы они ругались.

– Ммммнннн, – Шульдих выгнулся на диване дугой, хватая ртом воздух.

– А с ним что? – не понял Наги.

– Малыш, – Берсерк был патологически серьезен. – Они занимаются сексом. А Шульдих чувствует это.

– Бедный, – мальчик с сочувствием на него посмотрел.

– Не думаю, что он так уж мучается, – хмыкнул Фарф, потом встал, стащил Шульдиха с дивана за шкирку и поволок в коридор.

Наги проводил их взглядом. Он так ничего и не понял. Но сделал себе заметку на будущее – разобраться, когда станет старше.

Ран лежал на животе, уткнувшись носом в подушку. Брэд осторожно водил рукой по его затылку, пропуская между пальцами короткие красные прядки. Потом он наклонился и поцеловал его в шею. Ран вздохнул.

– Все в порядке? – Оракул все еще немного боялся.

– Да.

– Извини.

– За что?

– За то, что мы чуть не поссорились.

– Мы не станем ссориться из-за этого ублюдка, – глухо ответил Ран.

Кроуфорд прижал его к себе.

– Извини. Давай забудем.

– Я забуду, – Абиссинец хмыкнул. – Когда передо мной будет лежать его труп. А пока… я не знаю, как ко всему этому относиться. Знаю только, что не могу потерять еще и тебя…

– Это радует меня, – Брэд поцеловал его в шею. Он хотел сказать что-то еще, но так и не смог найти слов.

Юноша снова тихо вздохнул. Оракул видел, что он, наконец, расслабился. Абиссинец снова превращался в Рана. Брэд провел рукой между его лопаток. Его собственные предплечья были в синяках. Это Ран хватался за него во время секса, словно силясь удержать.

Абиссинец повозился в объятьях Кроуфорда, разворачиваясь к нему лицом.

– Меня теперь зовут Айя, – сказал он.

Брэд поцеловал его в губы.

– Я слышал. Мне тоже тебя так звать?

Ран смутился.

– Нет. Не обязательно.

– Хорошо, – Оракул притянул его ближе и раздвинул его ноги коленом. Они лежали тесно переплетясь телами. Ран был горячий и пах сладко.

– Что?

– Ты пахнешь цветами.

– Я ненавижу цветы, – юноша сморщился.

– Почему?

– Они… – Ран уткнулся ему в плечо. – Не важно.

– Поспи, – Брэд гладил его и целовал в шею. – Завтра у тебя миссия.

– Откуда ты…

– Ран.

– А, ну да, – Абиссинец усмехнулся. – Забываю.

– Мне это нравится.

– Что? – Ран повел плечом, и Брэд его немедленно поцеловал.

– Ты забываешь, что спишь с Оракулом.

– Для меня это как бы не главное.

– Знаю, – Кроуфорд не понимал, как выразить словами то, что Ран любил его таким, какой он есть. С его работой, даром, природной жестокостью.

– Я люблю тебя, – Абиссинец поднял на него взгляд. – Кем бы ты ни был.

Брэд вздохнул. Несказанным повисло: «Даже если ты охранник Такатори».

Шульдих закрутил кран и посмотрел в зеркало. Лицо было бледным, зрачки расширенны, с волос капала вода. Телепат оперся ладонями о раковину. Он сжал зубы и сдавленно всхлипнул. Да что же он девка, что ли? Не станет он реветь. И из-за чего? Из-за того, что эти двое любят друг друга? Или из-за того, что Шульдих не мог закрыться от их чувств, которые хлестали через край. Это было чудовищно. Телепат не мог понять чужие ли это чувства или уже его собственные. Не мог понять был ли у него только что секс или нет. Он запутался. И, Господи… Неужели Фарф был прав? Он хочет чего-то своего, но настолько же страстного.

У тебя будет парень.

– Скорей бы уж, – выдохнул Шульдих сквозь зубы. Ему уже было все равно парень это или девушка, лишь бы он наконец появился в его жизни. Где же он ходит этот человек с глазами убийцы?

Рыжий телепат яростно растер лицо полотенцем и прислушался. На грани сознания тлело алое и черное. Они не спали. Разговаривали, словно мира вне них и не существовало.

Глава Четырнадцать.

По одной дорожке бродим
Этот слеп, a этот зряч
Жизнь не жизнь, a что-то вроде
В свете призрачных удач.

Память в дрожь, судьба на ветер
Мысль кругами по воде
Все на свете, все на свете
От беды к беде.

Может кто-то, я не знаю
Смысл иной во всем постиг
Может истина иная
Всех помирит и простит.

Пусть терпение продлится
До скончания веков
Пусть запомнят наши лица
У последних берегов.

Каждый день – подарок неба
Каждый миг – игра судьбы
Стань таким, каким ты не был
Иль останься тем, кем был.

В вечный путь, не зная срока
Сам себя благослови
Есть же где-нибудь дорога
От любви к любви.
(с. Никольский К. «От любви к любви»)

Утро в цветочном магазине было спокойным. Они только готовились к открытию. Айя пришел час назад и Ёджи все никак не мог отстать от него.

– Она красивая? – донимал он Абиссинца. – Ну, скажи хоть что-нибудь.

– Что-нибудь, – буркнул Айя.

– Я не это имел в виду!

– Иди, поработай для разнообразия.

– Я работаю.

– Не заметил.

– Не мудрено! После такой бурной ночи я бы тоже ничего не замечал!

– Кудо, – Абиссинец опасно покачал в руке горшок. – Ты мне надоел.

– Ну, хоть словечко, – Блондин сделал жалостливое лицо. – Какая она? Красивая?

– Безумно, – сквозь зубы ответил Айя. – Достаточно?

– Айя, – Кен подошел к нему и забрал горшок. – У тебя, между прочим, засос на шее.

Ран коснулся шеи справа.

– И что?

– Ничего, – Хидака хмыкнул, подмигнул Ёджи и пошел оформлять витрину.

– А она шустрая, – с уважением протянул Балинез, разглядывая засос. – Люблю таких.

– Вряд ли, – фыркнул Абиссинец, взял лейку и пошел за водой.

– Я всяких люблю! – заорал ему вслед Ёджи. – Познакомь нас! Спорим, я отобью ее у тебя за сутки?

Наверное, это был первый раз, когда команда услышала Айин смех. Он смеялся долго и искренне, пока Ёджи не обиделся всерьез.

– Что я сказал смешного? – буркнул он.

– Среди женщин встречаются и верные, – философски рассудил Кен.

– Ну да. Конечно, – саркастически протянул Ёджи.

– Прекратите вы оба, – Оми был красным от смущения. – Это не место обсуждать подобное.

– А почему нет? – блондин оглядел пустой магазин.

– Это личное дело Айи. Разве нет? – малыш ссыпал в кассу мелочь и ровной стопочкой сложил накладные. – Вы ведете себя как идиоты.

– Все мужчины любят хвастаться своими подвигами, – Ёджи пожал плечами. – Готов спорить, Айе не терпится нам рассказать. Он просто стесняется.

– Нет, – Абиссинец все еще улыбаясь протянул ему лейку. – Не стесняюсь. Просто страшно боюсь, что ты ее отобьешь.

– Что в ней особенного?

Айя сделал задумчивое лицо, а потом снова улыбнулся.

– Не скажу.

– Ты зануда! – Балинез приуныл.

– Не исключено.

– Ты самый большой зануда, которого я когда-либо видел.

– Не многое ты, значит, видел в жизни.

– Ёджи, правда, – Оми опустил глаза. – Не всякий, кто не хочет говорить с тобой о сексе – зануда.

– Неужели?!

Айя усмехнулся последний раз и взял вторую лейку. Мысль о том, как Ёджи будет отбивать у него Брэда, определенно стоила того, чтобы над ней подумать.

Вечером пришла Мэнкс. Постояла в дверях, оглядывая магазин. Ёджи обернулся первым.

– Здравствуй, красавица.

– Заметили, – она улыбнулась.

– Красивую женщину я чую за версту.

– Этого нет в твоем досье, – связная усмехнулась. – Закрывайтесь. Все равно у вас нет покупателей.

– Сейчас, – Кен пропустил ее в магазин и опустил рольставни над дверью. – Готово.

– Тогда, идем, – Мэнкс уверенной походкой прошла через торговый зал.

Все члены Вайс собрались в подвале. Мэнкс поставила кассету. На экране появился темный силуэт. Высокий мужчина. Айя удивленно переглянулся с Кеном, а Оми почему-то опустил голову, похоже, он знал человека на экране. Впрочем, малыш явно был не последним человеком в Токийском отделении. Он не мог не знать Короля… Персию – одернул себя Ран.

На экране замелькали картинки. Небольшая группировка занималась продажей людей. Ловили на улицах и продавали, как скот в страны третьего мира. Ран нахмурился – не верилось, что где-то еще цветет рабство, словно двадцатый век так никогда и не наступал.

Ёджи кусал губы.

– Ублюдки, – буркнул он, наконец, когда мелькали фотографии женщин.

Потом темный силуэт вернулся.

– Пусть эти твари тьмы не увидят нового рассвета, – произнес он, и запись закончилась.

Мэнкс вышла вперед.

– Я прекрасно понимаю, что это ваша первая миссия, – сказала она в своей спокойной и уверенной манере. – Но я знаю – вы справитесь. Запрет, который вы знали до этого – Критикер не убивают, он снят с вас. Вы, и только вы, наделены этими полномочиями. Так используйте их во благо. Спасите живых, отомстите за мертвых. Убейте тварей.

– Мы не подведем, Эри… Мэнкс, – кивнул Оми. – Мы все понимаем.

– Здесь нет трусов, – Кен хмыкнул. – Если это то, что мы должны сделать – мы сделаем это.

– Некоторые не должны жить, – Ёджи сунул в рот не зажженную сигарету.

Айя вздохнул.

– Мы беремся, – сказал он.

Он еще не знал, как часто ему придется повторять эту фразу, отвечая за всю команду.

Мэнкс улыбнулась им. Они действительно лучшие. Каждый по-своему.

Айя купил новый плащ. Который висел в шкафу уже несколько дней. Он не понимал, почему сделал это. Скорее всего, потому что Брэд возбуждался просто невероятно, когда видел его в старом одеянии. Несколько раз он брал его прямо в машине, не успев доехать до какого-либо места, в котором есть кровать. Только по его реакции Ран начал понимать, что выглядит как-то… ну, не так. Брэд уверял, что такой же эффект его одежда производит на всех, но ему хотя бы можно вытряхнуть любовника из этих садо-мазо тряпок и сделать с ним все, на что хватит фантазии, а остальным это к счастью недоступно. Немного подумав Ран решил, что если Брэд прав хотя бы частично то это жестоко.

Одежду для миссии он поменял. Сегодня будет шанс ее надеть.

Новые брюки, новая футболка, новый плащ. Айя переоделся и глянул на себя в зеркало. Он выглядел строго. Почти сурово. Ему это понравилось. Он до сих пор вспоминал, как Юуси прижимал его к земле всем телом. Это воспоминание не давало покоя, заставляя мучиться совестью, что не рассказал об этом Брэду. Впрочем, в следующую секунду Айя одергивал себя – какая разница, кто на нем лежал во время миссии. Он не думал ничего такого о Юуси, так зачем рисковать его жизнью, рассказывая об этом любовнику?

Айя спустился вниз. Там уже сидел на диване Кен. Он нервно смотрел телевизор. Абиссинец раньше не знал, что это можно делать нервно, но Хидака умудрялся. Он щелкал рычагами на ладонях. С каждым щелчком из перчаток в районе костяшек пальцев вылетали пять чуть загнутых лезвий.

– Это багнаки? – кивнул ему Айя.

– А? Да, – Кен усмехнулся. – Ими я владею лучше всего.

Абиссинец промолчал, хотя подумал, что это оружие максимально ближнего боя. Практически для рукопашной. Ими пользуются те, кто привык чаще полагаться на собственные кулаки.

Ёджи спустился, одетый в похожий на Айин, плащ. Оми только сменил куртку и надел перчатки.

– Мы готовы? – спросил малыш, проверяя арбалет.

– А твое оружие? – Абиссинец повернулся к Ёджи.

Тот усмехнулся.

– Всегда со мной, – он развел руки, и между ними оказалась тонкая леска, которая тянулась из часов.

– Хорошо, – Айя кивнул.

Кен встал. На нем была старая мотоциклетная куртка, джинсы, на поясе повязан какой-то мятый свитер. Видок еще тот. Айя отвернулся. Похоже, ревновать его Брэду к новым членам команды не придется.

Он тряхнул головой. О чем он только думает?

Абиссинец рванулся вперед. Меч вошел в плоть легко. Работорговец рухнул, не издав ни звука. Чистая смерть. Правильная. Почти казнь.

Мимо лица что-то промелькнуло. Это был дротик. Выпущенные из арбалета эти игрушки обретали убойную силу, в чем он уже имел возможность убедиться.

Они дрались сосредоточенно и остервенело. Все четверо. Они почти не смотрели друг на друга, не говоря уж о помощи. Это было сражение каждого с самим собой.

Когда врагов не осталось, Айя опустил меч и осмотрелся. Он ждал, что в груди что-то шевельнется, но там было тихо. Совесть и стыд умерли в нем гораздо раньше, чем он поднял руку на человека.

Оми собирал дротики, проходя по залу и переворачивая трупы.

Ёджи закурил, и опустил солнечные очки на нос.

Кен вытирал свои когти какой-то тряпкой, потом бросил ее на пол.

– Надо найти жертв, – сказал Абиссинец, – Они должны быть здесь.

– Да, – Оми на всякий случай перезарядил арбалет. – Мне кажется, я слышал плач в соседней комнате. Женский плач.

Ёджи дернулся.

– Я посмотрю.

– Давай, – Айя кивнул. Вот уж в чьих способностях успокоить женщин он не сомневался.

– Я пойду в машину, – Кен хлопнул Оми по плечу.

Уже через несколько минут они все были в машине. Ёджи сел за руль. Он выглядел довольным, словно убедившись, что то, что он делал – правильно.

– Я выпустил девушек. Их было семь. Они доберутся домой сами.

– Удивительно, что ты не вызвал им такси, – фыркнул Айя.

– Я собирался, – серьезно кивнул Балинез. – Но у меня нет с собой денег.

Все они немного нервничали, и старались не срываться друг на друге, но получалось плохо.

Домой они приехали поздно ночью. Вошли в магазин. Айя осмотрел свою новую команду. Они закончили первую миссию с честью. Твари, которые не должны жить – больше не увидят рассвета. Они сделали хорошо. Но почему у всех такие лица? Наверное, у Айи и самого такое лицо. Он вздохнул.

– Идемте на кухню. Я сделаю чаю.

– М? – Оми удивленно на него посмотрел. – Надо отчет написать…

– Ты умеешь?

– Наверное. Мне не доводилось. Но это не сложно. Просто написать, как все было. Мы были…

– Мы были хороши, – фыркнул Кен.

– Да, – Айя улыбнулся.

Он старался вести себя, как Бишоп или Сион, а выходило, как у Шульдиха или Брэда. Они тоже считали чай – панацеей. На самом деле – это ведь не важно. Главное просто что-то делать вместе. Им сейчас нельзя быть одним.

Он отвел свою команду на кухню и заварил крепкого чаю, решив, что отчет подождет полчаса.

– Айя, – позвал его Ёджи, глядя, как командир мешает заварку и вытаскивает из полки чашки.

– Что? – миролюбиво отозвался Абиссинец.

– Какая она?

– Кто? – не понял Айя.

– Твоя девушка.

– Ты опять?

– А что я такого спрашиваю? – вяло возмутился Ёджи. – Я же вижу, что ты ее любишь.

– Видишь? – усмехнулся Абиссинец. – Даже если и люблю, то причем тут ты?

– Нам интересно, – ответил вместо него Кен. – Когда тебя спрашивают о ней, у тебя лицо меняется, и складка между бровей разглаживается.

– И ты, Брут? – Айя поставил перед ним чашку. – По-моему, вам больше поговорить не о чем.

– Ну, девушек Ёджи мы уже обсудили, – вздохнул Кен.

– Что правда, то правда, – пробормотал покрасневший Оми.

– Учись, пока я жив! – щелкнул его по носу Балинез.

Айя сел за стол и улыбнулся.

– Господи, – пробормотал Кен. – Айя…

– Что? – Абиссинец отхлебнул из своей чашки и зажмурился.

У Шульдих получался чай получше, но сносно.

– Посмотри на него, – Кен пихнул локтем Ёджи.

Балинез тоже уставился на Айю.

– Не улыбайся так.

– Как?

– Соблазнительно.

Айя поперхнулся чаем.

– Чего?

– Ёджи, – Оми смотрел в стол. – Что ты такое говоришь?

– А сам-то ты, почему глаза не поднимаешь? – продолжал веселиться Ёджи.

– От стыда боюсь умереть.

– От него не умирают.

– Откуда тебе знать? У тебя его отродясь не было, – Оми умоляюще посмотрел на Абиссинца. – Не слушай их, Айя. Они придурки.

– Да мне то что, – Айя снова улыбнулся. – Я не первый раз такое слышу.

Но если это услышит Брэд, он повесит их за такие шуточки за яйца. Айя очень надеялся, что любовник об этом разговоре не узнает. Ребята ничего не имели в виду, но Ораулу этого не докажешь. А они пусть болтают. Им сейчас надо о чем-то говорить.

Самому Айе хотелось к любовнику, как никогда раньше. Хотелось уткнуться ему в плечо и так сидеть. А Брэд поймет. Он будет гладить его по спине и молчать. У него тоже были первые трупы.

Айя тряхнул головой.

– Ладно, – он встал. – Давайте. Надо чистить оружие и одежду, писать отчет и поспать в конце концов. Завтра открывать магазин.

– Я напишу отчет и принесу тебе посмотреть, – Оми отодвинул чашку.

– Хорошо, – Айя направился к выходу. – Ёджи, помой кружки.

– Почему я!? – возмутился блондин.

– Потому что тебе не нужно чистить оружие и писать отчет.

– Но это…

– И потому что я так сказал!

– Ты совсем не милый, – пробормотал Балинез, собирая посуду со стола.

– То-то же, – Айя самодовольно усмехнулся и пошел в свою комнату.

– Шульдих? – Абиссинец замер на пороге. – Здравствуй.

– Привет, Ран! – телепат широко улыбнулся. – Проходи. Брэда неожиданно вызвали. Он вернется через час. Или даже быстрее.

– А… хорошо, – юноша растерялся.

Они договорились встретиться с Кроуфордом. Ран приехал к нему домой. Впервые сам. Ему было немного неуютно. Но не то чтобы совсем. В конце концов, это дом Брэда. Проводить день с Шульдихом он совсем не планировал.

– Эй! Это грубо!

– Извини, – Ран улыбнулся. – У меня вчера была тяжелая ночь.

– Я заметил.

Они прошли в гостиную.

– Почему он мне не позвонил, что уехал? Я бы пришел позднее.

– Его очень срочно вызвали. Чуть ли не из душа выдернули, – рыжий невесело улыбнулся. – Ненадолго. Чаю хочешь?

– Очень хочу, – Ран научился ценить эту особенность коммуникации.

– Тогда пошли на кухню.

– А где Фарфарелло? – юноша прислушался. В доме было тихо.

– Ты вряд ли хочешь это знать.

– С ним все в порядке? – испугался Ран. Неужели с одноглазым что-то случилось? Как же они без него…

– Да у него роликов в голове просто не комплект, – фыркнул Шульдих. – Он в подвале. Его Брэд запер, а то он буянил и Наги пригрозил свернуть ему шею, если его не избавят от проповедей. Мы-то с Брэдом притерпелись, а малыш нервный.

Ран почувствовал, что у него дергается глаз.

– Странные у вас порядки.

– А то!

– А Наги где?

– Как где? В школе конечно!

– Он еще и в школу ходит?

– А куда он, по-твоему, должен ходить? – передразнил его телепат. – Ему пятнадцать лет!

Ран вспомнил Оми и приуныл. У Бомбейца хотя бы был выбор. Он сам решил заканчивать старшую школу, словно собирался учиться и дальше. А Наги получается еще в средней.

– Это… сложно, – вздохнул юноша и взял протянутую чашку. – Спасибо.

– Как ты? – Шульдих встал напротив него, облокотившись на разделочный стол.

– Нормально, – Ран пожал плечами.

– Знаешь, – телепат почесал в затылке. – Я до сих пор не люблю убивать. Фарф любит. Ну, так он и сидит в подвале…

– Я не уверен, что хочу это обсуждать, – перебил его юноша.

– Разве? – немец усмехнулся. – А я думал, что ты поэтому приехал.

– Я приехал к Брэду. Извини, – Ран поставил чашку на стол и встал. – Я могу подождать в его комнате?

– Ран, – Шульдих схватил его за руку. – Я не хотел тебя обидеть.

– Я не обиделся.

– Да. Ты уже не тот мальчишка, которого мы спасали в Париже. Ты солдат, – телепат странно на него посмотрел. – Ну, прости меня…

– Шульдих.

– Что?

– Что-то не так?

– Все нормально, – рыжий сжал его руку крепче. – Значит, твоя новая команда считает, что ты соблазнительный, когда улыбаешься?

Ран покраснел.

– Они просто придурки.

– Я бы так не сказал.

– Шульдих, ты же не скажешь Брэду? – испугался юноша.

– О! У тебя появились от него секреты? – наконец Ран понял, что не так. Даже не странное выражение глаз. Брэдовские интонации в речи – вот что его удивило.

– Шульдих, ты… ты говоришь, как Брэд.

– Неужели? – это любимое словечко Оракула убедило юношу, что он прав.

– Шульдих!

Телепат толкнул его к столу и сграбастал в охапку. Ран придушено и испугано вскрикнул.

– Что ты делаешь?

– Ничего… – рыжий чувственно потерся носом о его шею.

Возможно Ран бы взбесился и принялся отбиваться, но… но он верил Шульдиху. Телепат был тем человеком, который когда-то и свел их с Брэдом. Тем, кто спас сестру и его самого. Тем, кто помогал им все это время. Даже в Сендае, хотя это ему немалого стоило.

Руки телепата лежали чуть повыше его талии и не совершали никаких поползновений, а взгляд оставался мутным.

– Если бы ты знал, как он тебя любит, – пробормотал Шульдих.

– Я знаю, – Ран улыбнулся. – Отпусти меня, а то я чувствую себя странно.

– Подожди, – рыжий прижался теснее. – Твой запах в его мыслях немного другой.

– Что у вас с ним за отношения? – что-то больное кольнуло сердце.

– Я слишком часто бываю в его голове. Слишком часто.

– Неужели? – Ран поджал губы.

А чего он ждал? Брэду приходиться жить с телепатом под одной крышей. Не удивительно, что они очень близки. Ран чувствовал себя погано. От того, что Шульдих так близок к Оракулу. Впервые он всерьез ревновал любовника. Ведь если между этими двумя что-то произойдет, то он ничего даже не узнает. И одновременно с этим он чувствовал себя дураком, потому что знал – ничего такого не было. Брэд не стал бы.

– Шульдих, что происходит? – Ран постарался, чтобы голос звучал спокойно.

– Все нормально. Я немного пьянею от вас. А так – нормально, – телепат снова потерся носом о его шею. От этого движения у юноши побежали по спине мурашки.

– Отпусти.

– У тебя такая нежная кожа. Гладкая. И пахнет цветами…

– Шульдих!

– Черт! – телепат неожиданно выпустил его и отшатнулся. – Что я…

Вид у него был виноватый и почти испуганный.

– Я ничего такого не сделал?

– Ты вполне невинно обнял меня, – Ран облегченно выдохнул. – Я просто не ожидал.

– Хорошо, – телепат потер переносицу. – Совсем с ума уже схожу. Мне казалось, что я Брэд… и ты мой…

– Прекрати! – юноша вспыхнул. – Всё! Держи себя в руках.

– Да. Я уже.

– Вот и хорошо. Я молчу об этом. Ты молчишь о придурках в моей команде. Договорились?

– Какая практичность, – Шульдих рассмеялся.

– Я серьезно.

– Договорились.

– Тогда налей мне еще чаю.

– Ран.

– М?

– Прости.

– Ты ничего не сделал.

– Я бы мог.

– Это не твоя вина, – юноша потер то место на шее, где он к нему прикасался. – Ты, правда, столько времени проводишь в голове Брэда?

– Его тайные мысли не известны даже мне. Я только поверхностные могу читать. Грубо говоря, только то, что он сам мне позволяет. Дальше идут потоки времени, в которые мне не опуститься. А он в них живет, – Шульдих говорил негромко стоя спиной к Рану. – Я не могу без него. Его мысли нужны мне. А он любит тебя и потому мне бывает немного не хорошо. Я никогда не думал о тебе так.

Ран почувствовал, что все гораздо хуже, чем телепат говорит, но в целом это правда.

– Прости.

– Ничего.

В тишине они оба услышали, как хлопнула дверь.

– Брэд пришел, – Шульдих усмехнулся.

Кроуфорд быстрым шагом вошел в кухню.

– Ран, извини, – он быстро дышал, словно после бега. – Так получилось…

– Все нормально, – юноша протянул к нему руку.

Брэд сжал его ладонь, притянул к себе и поцеловал в губы.

– Как ты?

– Хорошо. У меня сегодня выходной в магазине.

– Да? – Оракул приподнял бровь.

– Ну, я же командир, – Ран улыбнулся широко и искренне. – Я сказал – значит, выходной.

– Мне нравиться твоя политика. Возьму на вооружение.

Кроуфорд перевел взгляд на Шульдиха, и выражение его лица изменилось.

– Что случилось?

– О чем ты? – телепат прошел мимо него и стал рыться в холодильнике.

– Вы что, ссорились?

– Нет. С чего ты взял?

– Ран?

– Мы не ссорились. Просто разговаривали, – поспешно ответил юноша. Слишком поспешно.

– Уверен?

– Конечно.

– Идите уже к себе, – Шульдих закрыл холодильник. – Я, пожалуй, пойду погуляю.

– Да, хорошо, – Брэд прижал к себе любовника.

Ран тут же почувствовал, как его тело откликается. Дрожь прошла по спине, животу и сконцентрировалась в паху. Только Брэд умел делать с ним что-то подобное. Только на него он реагировал так.

Уже через несколько минут они оказались в спальне Кроуфорда.

Оракул прижал его к постели и поцеловал. Долго, сладко, успокаивающе. Ран отвечал, скользя языком по губам любовника, пока не начал задыхаться. Брэд чуть отстранился и посмотрел на юношу. Тот лежал поверх покрывала, волосы разметались, губы опухли, зрачки расширены. Поверить, что Ран принадлежит ему, было все еще сложно. Особенно в моменты, когда он так безумно прекрасен. Но оставались еще вопросы, на которые Оракул хотел знать ответы, прежде чем начать раздевать это горячее стройное тело.

– Что у вас произошло с Шульдихом? – спросил он спокойно.

– Ничего, – Ран отвел взгляд. – Почему ты спрашиваешь?

– Ты лжешь мне, и я это вижу, – Брэд нахмурился. – Почему? Что произошло?

– Мы просто разговаривали. Он сказал, что слишком часто бывает в твоих мыслей, и я ревновал тебя.

– Ран, это глупо.

– Я знаю. Ты все еще хочешь, чтобы я выставлял себя идиотом?

– Немного, – Брэд наклонился и поцеловал его легонько. – Что-то ты мне не сказал.

– Это неважно.

Кроуфорд сузил глаза, видя, как недвусмысленно покраснел любовник.

– Он прикасался к тебе?

– Что? – юноша вскинул взгляд. – Не говори ерунды!

– Ран.

– Черт! Да! – вспылил он. – Ты это хотел услышать? У твоего телепата крыша едет, ты хоть знаешь это? Ему плохо. На самом деле! Он просто обнял меня. И все. Он не лез ко мне в штаны. Хотя как тебе это докажешь? Ты же всех в этом подозреваешь!

Ран отпихнул его от себя и сел на постели.

– Я не…

– Брэд, должен тебе сказать, что ты умеешь испортить настроение.

– Ран, – Кроуфорд ухватил его за локоть и дернул обратно на постель. – Я даже ничего не успел сказать. Может, ты дашь мне слово?

– Говори, – хмыкнул юноша, лежа на спине и не делая попыток снова сесть.

– Я не думаю, что Шульдих тебя всерьез домогался. Ты не в его вкусе.

– Ух ты! Есть такие люди у которых я «не в его вкусе»? – саркастически протянул Ран.

– Ну не будь таким колючим, – Оракул поцеловал его в краешек губ. – Я хотел сказать, что видел будущее Шульдиха. Он будет счастлив с другим человеком. И да, я знаю, в каком он бывает состоянии. Просто ты мне лгал. Это меня встревожило. Ты никогда мне не лгал. Даже в мелочах.

– Я… – Ран посмотрел на него. – Извини.

– Ничего.

– Брэд.

– Ну что? – Кроуфорд легко провел пальцами по его груди. – Настроение вернулось?

– Возможно. Чуть-чуть, – Ран перекатился и легко оседлал бедра Брэда, придавливая к постели теперь его.

– Я люблю тебя, – Брэд погладил его по ногам. – Я иногда бываю слишком жестким или ревнивым. Но я вовсе не хотел вынуждать тебя лгать мне. Это моя вина.

– Чуть-чуть, – повторил Ран и наклонился поцеловать его.

Они встретились губами, ловя дыхание друг друга. Поцелуи стали настойчивее и жарче. Ран нуждался в этом. Со вчерашней ночи, когда он впервые убил человека. Ему нужно было, чтобы его жадно обнимали эти руки. Нужнее всего, что мог предложить ему мир.

Брэд что-то видимо почувствовал и через минуту подмял под себя Рана, жестко вдавливая в кровать. Тот часто возбужденно задышал.

– Брэд…

– Да? – Оракул покусывал его шею, медленно расстегивая рубашку.

– Сделай это… быстро.

Кроуфорд усмехнулся.

– Грубо, ты хотел сказать?

– Да, – выдохнул Ран, запуская пальцы в его волосы.

– Как ты захочешь, – Брэд расстегнул ремень на его брюках, дернул вниз молнию и двумя резкими движениями вытряхнул из них любовника.

Юноша застонал.

Кроуфорд расстегнул свою рубашку и сбросил на пол. Ран коснулся пальцами шрама на его груди. Он никогда не забывал, что любовник носит это болезненное украшение. И прикасаться к нему было приятно, тем более что Брэду это нравилось.

Юноша скользнул рукой ниже. Провел ладонью по подтянутому животу, погладил по ширинке. Член под плотной тканью был уже твердым.

– Давай же…

Оракул усмехнулся. Ему пришлось привстать, чтобы снять с себя брюки и белье.

Ран развел ноги, чтобы он мог устроиться между ними.

Брэд склонился над ним, поглаживая одной рукой его ноги, а второй сжал один из сосков. Юноша часто задышал. Он льнул к любовнику, стараясь коснуться его везде, но Кроуфорд перехватил его руки.

– Сейчас, – он обхватывал оба его запястья одной рукой.

Ран дернулся, проверяя крепость его хватки. Вырваться он не мог.

– Брэд…

– Сейчас, – повторил Оракул и второй рукой сдернул с себя развязанный галстук.

Юноша не сразу понял, что он делает. Сообразил, только когда двойная петля обхватила его запястья. Кроуфорд дернул его связанные руки вверх. Ран ахнул. Брэд притянул его руки к спинке кровати и привязал каким-то странным узлом. Потом Кроуфорд склонился к его лицу.

– Так гораздо лучше.

– Думаешь? – Ран повел лопатками. Руки были привязаны крепко, но это не причиняло боли.

– Увидишь, – Оракул склонился над его грудью, целуя и кусая соски.

Ран застонал и заметался, невольно пытаясь вырвать руки. Брэд поднялся, прошелся горячими поцелуями по его шее. Поцеловал его в губы, руками лаская откровенно разведенные ноги любовника.

– Мммммммм, – Ран поплыл. Кровь ударила в голову. Тело горело, словно в адской печи. Он яростно дергал руки, силясь обнять Брэда. Кровать дрожала.

Кроуфорд кусал его шею, оставляя алые следы. Прикусил мочку уха так, что Ран вскрикнул. Потом он достал смазку из-под подушки, куда положил ее еще утром. Юноша смотрел на него своими фиалковыми глазами с паволокой.

Брэд прикусил губу. То чего ему сейчас действительно хотелось, это развести ноги Рана шире и вставить ему. Можно даже без смазки. Он мотнул головой. Это не то, чего хотел Ран, а Оракул желал удовлетворить его, и даже больше. Хотя член пульсировал. Он хотел быть внутри горячего тела, которое дрожало от возбуждения рядом.

– Брэд, – застонал юноша.

Кроуфорд выдохнул сквозь зубы. Он быстро выдавил прозрачный скользкий гель на пальцы и втолкнул их в Рана. Тот вскрикнул, но скорее удовлетворенно, чем болезненно.

Брэд уже не мог сдерживаться. Он нанес остатки смазки на свой член и раздвинул ноги любовника шире. Он полюбовался им секунду. Ран дрожал, обнаженный и открытый для него. Он дергал руками, словно силясь вырваться из пут. И Брэд не мог понять нравиться любовнику его положение или нет. По крайней мере, он не сказал ни слова против, и даже был возбужден больше обычного. Брэд облизнулся, глядя на стоящий член Рана, и подался вперед, в жаркую одуряющую тесноту его тела.

Юноша застонал исступленно, дергая руками еще сильнее. Он обхватил любовника ногами, прижимая его к себе крепче, практически не давая двигаться.

– Ран, – Кроуфорд поцеловал его в губы. – Расслабься.

Юноша ответил только стоном.

Брэд подался назад, с трудом преодолевая сопротивление, обхватывающих его стройных ног.

– Нет! – Ран застонал.

Оракул положил одну ладонь ему на живот, второй накрыл твердый сосок, погладил его, надавил, сжал. Юноша всхлипнул.

Кроуфорд снова подался вперед. Ран выгнулся под ним, запрокидывая голову.

Брэд жадно припал к его шее, кусая и собирая губами чувствительную кожу, которая казалось, пахла цветами и персиком. Оракул понимал, что это только игра его собственного воображения. Запах Рана терпкий и приятный, но конечно не цветочный.

Тело юноши было чувствительнее чем обычно. Оно дрожало. Брэд входил в него, сначала медленно, но с каждым толчком все быстрее и яростнее.

Ран сорвался на крик.

Его голос был хриплым от желания. Он извивался, льнул к Брэду, терся об него.

Оракул чувствовал, как сжимается задница Рана, вокруг его члена. Горячо, тесно, сладко.

Кроуфорд сжал его сосок до боли, но юноша этого даже не заметил. Он стонал, прикрыв глаза.

Брэд опустил руку и обхватил пальцами его член. Юноша взвыл. И Оракул потерял голову окончательно. Ран обнаженный, связанный, возбужденный, нуждался именно в этом. Кроуфорд вдавил его в покрывало, быстро и резко двигаясь, лаская член любовника.

Ран вскрикнул и распахнул глаза. Брэд зарычал. Горячая сперма Рана плеснула ему на руку, и Оракул последовал за ним через секунду, взорвавшись внутри него.

Тело юноши расслабилось. Брэд поцеловал его, поспешно протянул руку и одним движением развязал узел, удерживающий запястья у спинки кровати.

Ран тихо выдохнул.

– Сейчас, – Кроуфорд вышел из него очень осторожно, но Ран все равно застонал. Не так как раньше. Ему было больно.

Брэд снова поцеловал его, уложил на бок. Тело было безвольным. Узел вокруг запястий затянулся очень крепко. Оракулу пришлось с ним повозиться, прежде чем он смог его развязать. Ему уже хотелось просто разрезать его. И плевать, что галстук стоит тысячу баксов. Но ножницы были в гостиной, и чтобы сходить за ними придется оставить Рана одного, а этого Кроуфорду совсем не хотелось. Наконец он распутал узел. Пальцы юноши были холодными. Брэд испугался не на шутку. Он связал его достаточно умело, но, похоже, Ран с такой силой дергал руки, что передавил запястья, и кровь туда не поступала.

Оракул быстро растер его ладони. Юноша открыл глаза.

– Что ты делаешь?

– Прости. Твои запястья передавило.

– А. Да, – вяло ответил Ран. – Я их почти не чувствую. Онемели, да?

– Немного.

– Оставь, – юноша попытался отобрать у него руки. – Лучше ложись рядом.

– Подожди, – Брэд усмехнулся. – Я хочу, чтобы ты смог нормально держать меч.

– Я смогу.

– Конечно, – Кроуфорд посмотрел на его руки. Они стали теплыми, в них возвращалась кровь. На запястьях проступили синяки. Он лег рядом и осторожно поцеловал их.

– Брэд, – Ран придвинулся к нему и уткнулся в плечо. – Спасибо.

– За секс? – Оракул обнял его за талию.

– За то, что ты есть.

– Ран.

– М?

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

– Хорошо.

Они лежали, обнявшись, и молчали. Брэд перебирал его волосы. Ран прислушался к своему телу. Оно было спокойным и немного болело. Любовник не перешел какую-то видимую им одним грань жестокости, хотя Рану на секунду казалось – он это сделает. Сделает с ним что-то по-настоящему болезненное. Но Брэд сделал ему только хорошо. Даже очень хорошо.

– Когда вернется Наги? – спросил он, наконец.

– Часа в три, – ответил Оракул. Ему не нужно было смотреть на часы, чтобы знать сколько времени. Был всего час дня.

– Угу, – юноша отодвинулся от него и посмотрел в глаза. – Где ты был сегодня?

– Ран.

Юноша усмехнулся.

– Это я к вопросу о честности.

– Ран, – Брэд сжал руку на его бедре. – Этот разговор…

– Зачем ты понадобился этому ублюдку с утра пораньше? – холодно спросил Абиссинец.

– Встреча с послом, – признался Оракул, в очередной раз, признавая свое поражение.

– Понятно, – Ран хмыкнул. – Хоть не убивать кого-то ездили и на том спасибо.

– Прости.

– Мы это уже обсудили, – он мотнул головой.

– Да.

– Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом, – Ран повозился, и в итоге пристроил голову на локте Кроуфорда.

– О чем? – Брэд улыбнулся.

– Ты сказал, что у тебя было видение о личной жизни Шульдиха.

– Сказал.

– И кто этот человек?

– Я не знаю, – Оракул пожал плечами. – Я никогда его не видел в жизни. Только в видении.

– Его?

– Это парень.

– Забавно, – Ран вздохнул. – Я не мог о нем такого подумать.

– Тебе ли не знать, что все это очень относительно.

Брэд прекрасно знал о прошлом телепата, но почувствовал бы себя предателем, если бы рассказал такие подробности любовнику. В конце концов, это не его тайна.

– Согласен, – юноша улыбнулся и поцеловал его в губы.

– Надеюсь, у него все будет хорошо.

– Я это точно знаю.

Шульдих отщипнул от булки еще кусочек и кинул в воду. Четыре утки кинулись к нему. Телепат решив быть справедливым, отщипнул еще три и тоже кинул в воду.

Парк был тихим в середине буднего дня. Иногда Шульдих думал, как это жить по расписанию. Знать, что в такие-то дни у тебя выходные, а с мая по июнь отпуск? Отделять жизнь от работы, которая как бы таймаут для жизни? Ему просто было интересно. Его жизнь и его работа неотделимы друг от друга. У него нет отпусков и выходных. У него нет социальных связей вне команды и Школы. Он всегда на работе. Хотя сам он любил думать, что он всегда не на работе. Он просто живет. И за это ему платят. И платят неплохо.

Даже его лучший друг – Брэд. Он же его начальник.

Шульдих кинул новый кусок булочки уткам. Те с шумом и плеском принялись его делить.

Даже в этом парке в двух километрах от дома он чувствовал его. Любовь, секс, желание, боль, страх потери. Сегодня этого было особенно много. Чертов Такатори смешал им планы с утра. Если бы не он, между Шульдихом и Раном ничего бы не произошло.

Телепат откусил булочку. Она была сухой, но сладкой.

Что на него сегодня нашло? Он напугал Рана, а ведь он ему верит. Он хороший мальчик и любит Оракула. У них есть какая-то странная связь, которую не понять даже телепату.

– Совсем крыша едет, – пробормотал рыжий, кроша остатки булки в воду.

Если так продлиться еще какое-то время то Фарфу придется потесниться. Оборудуют ему тоже комнатку в подвале. Приедет бригада и обобьет стены чем-нибудь мягким. А Брэд будет его запирать.

Шульдих вздохнул. До этого конечно еще далеко, но не так чтобы очень. Иначе бы он не торчал сейчас, как пугало посреди парка и не кормил уток вчерашней булочкой.

Надо отдать должное Кроуфорду – они с Раном и так постоянно ошиваются по отелям. И это при наличии своего дома. Телепат чувствовал себя виновным в этом. Он часто чувствовал себя виновным. Интересно учителя дали ему это имя поэтому? Хотя откуда им было знать, что он чувствует.

В глубине души Шульдих подозревал, что все его трудности от глухой неудовлетворенности. У него не было секса с тех пор как Брэд забрал его из лаборатории. Долго. Слишком долго. Некоторое время он думал, что привык, но когда рядом Брэд и Ран у него срывало резьбу. Он не мог пойти к любой проститутке. Брэд так делал. Когда-то. До встречи со своим мальчишкой. Шульдих не мог тогда, не мог и сейчас. Это бы ничего ему не дало. Разрядка нужна не его телу, а его мыслям. Его должны вожделеть, чтобы он мог лечь с кем-то в постель. Женщины и мужчины в этом отношении были для него одинаковы. Никакая проститутка с ее грязными путаными мыслями о деньгах не смогла бы его удовлетворить. Хотелось отпустить себя. Нырнуть и проверить насколько хватит дыхания. И возможно… захлебнуться потоком чужого желания и будь что будет.

Телепат отряхнул руки и сосредоточенно посмотрел на них. Потом принялся загибать пальцы, считая месяцы.

– Летом, – произнес он, наконец.

Он сам не понял, когда это произошло, но он стал ждать того человека, которого предсказал ему Брэд. Ждать с нетерпением и вожделением. А времени до его появления было еще много. Оставалось надеяться, что Оракуловское «примерно два года» значило чуть меньше, а не чуть больше.

Шульдих прислушался. Можно возвращаться. И, похоже, Ран рассказал Брэду о том, что произошло. Мальчишка совсем не умеет ему врать. Они мало практиковались. Телепат находил это… милым.

Айя вернулся вечером. Ребята уже закрыли магазин и сидели на кухне.

– Привет, – Оми улыбнулся командиру. – Хочешь есть, Айя? Я приготовил пасту.

– Нет. Спасибо. Я поел, – Абиссинец остановился в дверях кухни, разглядывая команду.

Они выглядели странно. Несколько мужчин на одной кухне – всегда странно.

Айя развернулся, чтобы пойти к себе.

Ёджи переглянулся с Кеном и открыл рот.

– Ни слова, Кудо, – предупредил его Фудзимия. – Если не можешь сказать ничего умного, то лучше молчи.

– А я? – встрял Хидака.

– А ты хочешь что-то спросить? – Айя посмотрел на него, не мигая.

– Ээээ… Да нет.

– Хорошо.

Абиссинец вышел, но даже из коридора услышал голос Ёджи.

– Ты видел его губы?

– Ага. Зацелованые.

– Она явно горячая штучка. Очень горячая.

– Ёджи, бога ради! – это обреченный вопль Оми.

– Оми! – крикнул Айя из коридора.

– Да? – тут же отозвался мальчик.

– Завтра суббота и у тебя выходной в магазине.

– Хорошо. Спасибо, – счастливо отозвался Бомбеец.

Абиссинец готов был спорить, что он показал язык Ёджи и Кену, но не стал возвращаться, чтобы проверить свою догадку.

Айя спал, как убитый. Ему не снились его первые трупы. Он вообще учился спать без сновидений с верой, что все сделал правильно.

Он проснулся на рассвете, задолго до звонка будильника и лежал, глядя в потолок. Было немного прохладно. Вчера вечером он не закрыл окно, а на дворе стояла середина октября. Но даже это было приятно. На секунду Раном овладело чувство вины за то, как хорошо ему было, не смотря на то, чем он занимался.

Юноша сел на постели. Он подумал о Брэде, и чувство вины прошло. Наверное, их отношения имели какой-то больший смысл. Айя говорила, что они должны научиться любить кого-то кроме себя. Так и было. Брэд поддерживал его. Точнее образ жизни Брэда давал надежду думать, что он справиться с чувством вины, если все будет делать правильно. Он спасает жизни. Он казнит преступников и спасает невинных.

Ран встал и выключил будильник, чтобы он не зазвенел. Потянулся. То, чего ему сейчас хотелось по настоящему это не мучиться, а принять душ и побриться. Чем он и занялся. В коридоре было тихо. Все еще спали. Абиссинец заперся в ванной комнате. Она была еще немного необжитой. Флаконы в беспорядке стояли на стиральной машине и полке. Полотенца висели вперемешку. Ран улыбнулся. Сюда бы его сестру – она бы навела порядок. В ванной сразу же флаконы и коробки встали строем, зеркало засверкало и все нужное лежало бы в ящике. У них там пока помещалась только аптечка.

Абиссинец открыл воду и встал под душ. Мурашки пробежали по спине, когда горячая вода из нагревателя потекла по телу и волосам. Он стоял так довольно долго, греясь и расслабляясь.

Потом он вышел, растерся полотенцем и склонился над раковиной. Свой крем для бритья удалось найти не сразу. И он был такой же, как у Кена. Ран взвесил в руках оба флакона, пытаясь сообразить, какой из них его. В итоге он взял тот, который был тяжелее. Его крем был новый, так что, скорее всего, он не ошибся.

Ран открыл воду и намылил лицо. Щетина его раздражала. Хотя он и предлагал когда-то Брэду отрастить бороду, сам бы он не стал этого делать.

Вайс – палачи. Рану нравилась эта мысль, несмотря на свою кровожадность. Вайс… Ран дернул рукой.

– Черт! – порез защипало, но выругался он не поэтому.

Почему до него так долго доходит то, что лежит на поверхности? Вайс значит «белый». А Шварц… Кто, черт возьми, выбирал название для их команды? Шварц значит «черный». Словно кто-то хотел их противопоставить друг другу. Возможно, не намеренно. Ран не любил такие шутки судьбы. Хорошее настроение смыло, словно его и не было.

Абиссинец добрился. Кровь сочилась из пореза на шее. Это тоже раздражало.

Айя промыл бритву и умылся. Он поискал взглядом что-то, что можно было приложить к ранке, но ничего не нашел. Потом только сообразил, что аптечка-то рядом. Он сунулся в нее, оторвал кусочек ватки и приложил к порезу. Щипало, но в принципе терпимо.

Ран обернул полотенце вокруг бедер и открыл дверь.

– Черт! – он отшатнулся.

На пороге стоял Ёджи. Он зевал во весь рот и, похоже, не видел куда шел. Он как раз протянул руку к ручке, когда Айя открыл дверь.

Блондин был в одних трусах. Он уставился на Абиссинца сонно и дружелюбно.

– Айя, ты что катаной брился?

– Нет, – Ран неожиданно поймал себя на том, что разглядывает Балинеза.

Худой, высокий, крепкие мышцы рук, привычные к любой физической работе. На левом плече татуировка: птица и какая-то надпись, которую Ран не успел разобрать. Наверное, Брэд прав. Он никогда не говорил этого прямо, но он был прав. Дело не в мужчинах вокруг Айи, дело в нем самом. В том, как он смотрел на парней. Не с желанием, конечно. А так словно оценивая, сравнивая не с собой, а с любовником, тело которого вызывало в нем вожделение, без всякого сомнения. Он смотрел с интересом. Не здоровым интересом.

Ран вздохнул. Он идиот, и не должен сердиться на ревнивость Брэда.

– Айя! – Еджи, наконец, продрал свои сонные глаза и смотрел на него почти восхищенно.

– Ну что еще? – Абиссинец почувствовал себя голым под его взглядом. Хотя Балинез смотрел куда-то вниз и вбок.

– Ничего себе! – блондин схватил его за руку и поднял на уровень глаз. – Вот это да!

Синяки на запястьях были словно нарисованными, гротескно четкими, словно кто-то дважды провел кистью.

Айя почувствовал, что краснеет. Он отнял у напарника предательскую руку и посторонился.

– Проходи. И дай выйти мне.

– Тебе нравятся такие вещи? – Ёджи широко улыбнулся, никуда не торопясь. – Однако, ты испорченный мальчик. Чем она тебя связала? Чулками?

– Это не твоего ума дело, – сдержанно ответил Абиссинец.

Если он вспылит сейчас, то это только повеселит блондина. Но стыдно было неимоверно. Потом Айя с ужасом вспомнил, как выглядит его шея и испытал желание закрыться руками, как ученица средней школы застигнутая сталкером в раздевалке. Само собой, он не пошевелился.

– Да ладно тебе. Что с того, что она у тебя агрессивная? Такие лучше всего! – продолжал рассуждать Ёджи, не торопясь уйти с дороги.

– Кудо, – Абиссинец посмотрел ему в глаза. – Я не намерен тешить твое любопытство, и буду благодарен, если ты дашь мне пройти. Мне холодно.

– Самое вежливое «иди на х…й» которое я когда либо получал, – присвистнул Балинез и послушно посторонился.

Каким бы клоуном он не казался, но мозги в его голове водились. И он чутко чувствовал грань терпения Айи, хотя они и были знакомы совсем недолго.

Ран вышел и, стараясь не ускорять шаг, и скрылся в своей комнате.

Там он облегченно вздохнул и поспешил одеться. У него было немного вещей, и в основном летние. Среди них был только один свитер. Оранжевый, мятый, купленный мимоходом на какой-то распродаже еще на Цусиме. Ран с каким-то мазохистским удовольствием натянул его. Больше всего ему сейчас хотелось выглядеть пугалом. Брэд его и так будет любить, а остальным незачем на него пялиться.

Понедельник выдался тихим. Покупателей было немного.

Айя возился с розами. Ёджи хмурился, подстригая сухие листья на цветах в горшках, которыми был уставлен весь стеллаж. Кен и Оми наводили порядок в подсобке. За бурное рабочее воскресенье пол там покрылся ровным слоем земли.

Мэнкс входила бесшумно, но не для Айи. Он поднял взгляд и серьезно посмотрел на девушку. Она кивнула.

– Наш ангел здесь! – воскликнул Ёджи, бросая опостылевшие цветы.

Абиссинец выжидающе посмотрел на дверь. Сомали не заставила себя ждать. Она перешагнула порог, огляделась. В магазине не было покупателей. Она посмотрела на рольставни. Они был слишком высоко, чтобы она могла опустить их сама. Ран даже улыбнулся – вот поэтому она и не любила высоких.

Оми и Кен выглянули в зал, увидели Мэнкс и посерьезнели.

– Это моя помощница, – кивнула секретарша на Айю-чан, давая понять, что чужих здесь нет, и можно закрываться.

– Очень приятно, – проворковал Ёджи, выдергивая из одного из букетов маргаритку и протягивая его Сомали.

– На тебе, Боже, что мне негоже, – вздохнула она, но цветок взяла.

Ран встретился глазами с сестрой. Ему показалось или она очень нервничала? Потом он вспомнил то, о чем не должен был забывать. Он резко обернулся и посмотрел на Кена. Лицо Сибиряка бледнело. Он превращался из привычного уже милого рубахи-парня в озлобленного зверя.

Ёджи опустил рольставни. В магазине стало чуть сумрачнее.

– Меня называют Сомали, – негромко сказала Айя-чан и посмотрела прямо на Кена. – Здравствуй, Сибиряк.

Ран резко распрямился и в два шага оказался между ними. Он посмотрел на сестру, потом на напарника.

– Кен, нет, – сказал он таким тоном, что дрогнули стекла в витринах.

Кен сжимал и разжимал кулаки. Это движение не ускользнуло от взгляда Рана. Хидака либо забыл, что не в багнаках, либо очень хотел сейчас их ощутить.

– Мы пройдем в подвал? – спросила Мэнкс.

В магазине было холодно. Или так только казалось.

– Да, конечно, – Оми натянуто улыбнулся.

Никто не двинулся с места.

– Кен, – Ран повел рукой. – Не сейчас. Успокойся.

Хидака наклонил голову на бок и посмотрел на него.

В такие моменты Айе он особенно сильно напоминал пса. Злобного. Привыкшего слышать только командный голос. И это возымело нужный эффект.

– Здравствуй, Сомали, – процедил он сквозь зубы. Его плечи чуть расслабились, и Ран облегченно выдохнул.

– Ёджи, – Оми дернул Балинеза за руку. – А разве Сомали это не длинношерстная Абиссинка * ? Это вроде одна порода.

– Ничего общего, – пробормотал блондин, разглядывая ноги Айи-чан.

– А… ну может я что-то путаю, – мальчик отпустил его, понимая, что ничего не добьется от напарника пока рядом женщины.

Мэнкс пошла первой. Оми за ней. Ёджи приостановился, пропустить вперед девушку, но она подтолкнула его в плечо.

– Иди.

Тот что-то пробормотал, но пошел.

– Кен, – Ран показал рукой, чтобы он шел вперед.

Хидака фыркнул, встряхнулся, как пес и зашагал.

Абиссинец переглянулся с сестрой. Она ему слабо улыбнулась.

– Все в порядке, брат.

– Айя…

– Все в порядке.

---

* Оми прав.

Глава Пятнадцать – Глава Шестнадцать.

То ли воля, то ли неволя,
Мне без любви даже рая не надо,
Рай без любви называется адом,
В нём так горько и безотрадно.
( с. Осиашвили С. «То ли воля, то ли не воля»)

Сомали подала Мэнкс кассету и все повторилось. Темный силуэт на светлом фоне, четкий голос, отдающий им приказ убивать. И новое дело – группа террористов, взорвавших недавно два административных здания. Количество их жертв превысило пятьдесят человек. Это надо было прекратить. Фотографии четырех целей были немного мутными, снимали явно скрытой камерой.

Ран усмехнулся. Он мог оценить хорошую работу токийского отделения Критикер. Он сам занимался этим же в Сендае.

– Вопросы есть? – спросила Мэнкс, когда Сомали включила свет.

– Нет, – Абиссинец посмотрел на каждого члена своей команды. Задержался взглядом на хмуром лице Кена.

– Сибиряк?

Тот только раздраженно дернул плечом.

– Мы беремся, – кивнул Айя.

– Хорошо, – Сомали задумчиво постучала каблуком по полу. Смотреть в лицо брата она не могла, на Сибиряка – тем более. Бомбеец был такой серьезный, что делалось страшно. В итоге она остановилась на Ёджи. Блондин ей улыбался широко и искренне. Отшивать таких она научилась в первый же месяц работы в Критикер, но сейчас это успокаивало. Он как-то уравновешивал негативную энергию, исходящую от Сибиряка.

– Хорошо, – повторила она. – Персия получил ваш отчет. Он очень доволен проделанной работой. Деньги, которые вы должны получить перечислены на ваши счета. Можете пользоваться. Вопросы есть?

– Есть! – Ёджи подался вперед. – Твое имя, дорогая.

– Сомали – я же сказала, – удивилась девушка.

– Нет. Настоящее имя.

– Просто Сомали.

– Твои родители большие оригиналы.

– Не исключено, – она усмехнулась. – На этом все. Мы ждем вашего отчета по выполнении.

– Хорошо, – Ран кивнул.

Мэнкс выглядела довольной. Сомали – становилась идеальной секретаршей. Ей даже не мешало, что ее брат в этой группе. Никакого панибатства, ничего личного, никакой грубости. Персия сделал весьма удачный выбор.

Они поднялись в магазин проводить девушек. Ран увидел, как Кен приотстал. Айя-чан тоже. Словно она хотела что-то сказать Сибиряку, но никак не могла остаться с ним наедине.

Абиссинец тоже остановился. Он не собирался рисковать.

– Кен, – Сомали огляделась и, увидев, что никого кроме брата в коридоре больше нет, осторожно тронула за рукав Сибиряка. Тот отдернул руку.

– Ты этого хотела? – тихо и зло спросил он.

– Кен, я…

– Высоко же ты взлетела. Рад, что смог помочь.

– Сибиряк… Я… Прости меня.

– Что? – тот опешил. – Не смей извиняться. Прошло полгода.

– Я бы извинилась раньше, но что бы это изменило?

– Ничего. И сейчас ничего не изменит.

– Возможно, – сказала она твердо. – Но я хочу, чтобы ты знал – мне жаль.

– Ты не изменилась.

– Ты тоже. Но мы были друзьями… – Сомали помимо своей воли снова потянулась взять его за руку.

– Были, – Кен посмотрел на нее, потом на Рана. – Мы вместе начинали служить в Критикер.

– Я догадался, – сдержанно кивнул Абиссинец. – Нас ждут.

– Иди, – кивнул девушке Хидака.

– Мы поговорим еще, – предупредила она. – Я не жду, что ты всерьез простишь меня. Но нам снова бегать в одной стае и надо привыкать.

– Я знаю, что ты была ранена в живот в той операции. Это единственная причина, по которой я не стал искать тебя, чтобы задушить.

– Как мне повезло, – она вздохнула. – Мы делаем то, что делаем. Не осуждай меня. Я хорошо тебя знаю – ты тоже способен предать друга.

Она развернулась и пошла к выходу. На ходу она хлопнула брата по плечу. Ран видел, что она не раскаивается по-настоящему. Она уверена и сейчас, что поступила правильно.

Что было между этими двумя? На минуту Рану показалось, что они не просто друзья, но потом это ощущение прошло. Они были одной стаей. Они служили в одном подразделении. Они были вместе в самый сложный из периодов в своей жизни. Они были друзьями. Когда-то. До предательства.

Казалось, что вторая кровь должна даваться легче. Но это было не так. Легче станет позже. По крайней мере, Ран надеялся, что станет.

Они вломились в гараж, где обитали террористы.

Все сегодняшние цели были молоды. Не дети, конечно. Но не больше двадцати пяти каждому. Вайс должны были справиться быстро. Молодые подрывники не сразу поняли, что происходит. Возможно, они думали, что это полиция. Они не ждали палачей.

Айя рассек мечом ближайшего к нему парня. Оми выстрелил. Попал в ногу. Кен разорвал стреноженному горло и повернулся к остальным.

Абиссинец увидел, что Ёджи замер над одной из целей, натянув леску между рук. Чего он ждет?

Но он был слишком далеко. Четвертый террорист, почти совсем мальчишка вскрикнул, глядя на двоих обезглавленных друзей. Оми выстрелил в него. Дротик пробил горло и малолетний подрывник булькая, осел на пол. Абиссинец добил его.

– Сибиряк! – Айя ткнул в Ёджи.

Кен был ближе всего к Балинезу и все понял сразу. Он прыгнул к Ёджи. Абиссинец не раз уже видел, как прыгает Хидака. С места, без разбега, тело разжималось как пружина. Выстрел прозвучал глухо в замкнутом пространстве гаража. Сибиряк повалил блондина на землю на секунду раньше.

Оми снова выстрелил. Дротик воткнулся в руку. Цель выронила пистолет. Кен рванулся вперед и вогнал багнак в горло террористу.

Айя подошел ближе. Его замутило. Это был не террорист. Это было террористка. Девушка. Коротко стриженная. Довольно красивая.

– Женщина? – спросил Ёджи слабым голосом, приподнимаясь на локте.

– Да, – просто ответил Сибиряк и фыркнул. – Они должны были нас предупредить.

– Пол не важен, – холодно сказал Абиссинец. – Важны полсотни трупов, которые на ее совести.

– Да. Прости, – Балинез встал. – Я замешкался. Не ожидал просто. Подумал, вдруг это не террористка, а просто случайная девушка.

– Нет, – Оми подошел ближе, разглядывая ее лицо. – Это она была на фотографии.

– Фотографии были не очень хорошие. Я боялся ошибиться.

– Она чуть не пристрелила тебя, – Кен был хмурым.

– Это не важно, – отмахнулся Ёджи. – Это риск, на который я готов пойти, чтобы не убить невиновную.

– Ёджи… – Оми посмотрел на него и судорожно сглотнул.

– Что?

– Ничего, – малыш отвернулся. Оглядел поле боя, словно запоминая данные для отчета.

– Уходим, – скомандовал Абиссинец.

Ему хотелось высказаться насчет поступка Ёджи, но он не стал. В конце концов, это его жизнь и пусть он делает с ней, что хочет. Хотя… это нехорошо.

После миссии они снова сидели на кухне, и пили заваренный Айей чай. Никому не хотелось особенно шутить, но и плакать было пока не с чего.

Первым не выдержал Ёджи.

– Вы видели, какие ноги у Сомали? – мечтательно вздохнул он, одним глотком отпив пол кружки.

Айя дернул бровью, но промолчал. Он до сих пор для себя не решил, должна ли команда знать, что связная его сестра и не повредит ли это их отношениям. Но слушать рассуждения Балинеза было противно.

Сибиряк к удивлению Ёджи промолчал. Обычно он был за любой кипеш.

– Кен? – Балинез ткнул его локтем. – Ты чего?

– Мы с ней служили в одном подразделении, – буркнул Хидака. – Я эти ноги видел и в фас, и в профиль, и даже один раз пяткой в глаз.

– Она тебя? – поразился Оми.

– Ага.

– Черт! Мне такие нравятся. Может мне за ней приударить? – Ёджи вопросительно посмотрел на Кена. – Ты не против?

– Хоть съешь ее, – ответил Сибиряк и встал. – Все. Давайте спать.

Ран молча кивнул. Он боялся, что первое же слово выдаст его. Если они скажут что-то по-настоящему грязное о его сестре – он не сдержится. Но, похоже, тема была закрыта. Ёджи зевнул и пошел спать. Оми со вздохом удалился писать отчет.

Абиссинец поднялся к себе, снял плащ, вытер оружие, подождал несколько минут и пошел к Кену. Тот сидел на полу и полировал тряпкой левый багнак. Кровь оставалась между когтями и плохо оттиралась.

– Айя? – он поднял голову. – Что случилось?

– Можно? Надо поговорить.

– Хм… – Кен пожал плечами. – Проходи.

Ран вошел и сел на край софы, огляделся. Он здесь еще не был. Комната выглядела уютно. На сетке у стены висели кепки и сумки. В углу стоял музыкальный центр. Сам Айя был минималист. Никакой техники кроме настольной лампы он в комнате не держал.

– Ты о происшествии с Ёджи хочешь поговорить? – не отрываясь от работы, спросил Кен.

– Нет, – Ран качнул головой. – О Сомали.

Сибиряк уставился на него и долго изучающее смотрел.

– Кто она тебе? – наконец спросил он.

– Сестра, – ответил Айя и замолчал.

– Вы похожи, – кивнул Хидака и вернулся к полировке.

– Кен.

– Что?

– Что между вами произошло?

– Тебе так нужно это знать?

– Да. Она не сказала мне. Не было причин хранить это в тайне. Ведь я работаю с тобой и все равно бы узнал, но мне показалось, она не хочет рассказывать сама. Словно я должен был спросить тебя.

– Ты любишь сестру? – Кен отложил оружие, и сел скрестив ноги.

– Да. У меня больше никого нет. Она для меня – всё.

– Тогда тебе не понравится то, что я скажу. Подумай дважды. Может лучше тебе не знать? – Сибиряк почесал в затылке.

– Я хочу знать. Я должен, – Ран подался вперед. – Что бы это ни было.

– Вопрос на вопрос. Договорились? – предложил Кен с долей азарта.

– Хорошо, – Айя не замедлил с ответом, хотя и знал, что это опасно.

– Мы с ней служили вместе – это я уже говорил. Отделение в Кагосиме небольшое. А мы оба были новичками. Мы сошлись. Вместе в тир, вместе на первое задание. Ничего такого не думай. Она была совсем ребенок. Я ее жалел, хотя она в этом и не нуждалась. Она все делала хорошо. Бегала, стреляла, дралась. Все наравне с парнями.

Полгода назад нам было поручено расследование. Не так важны подробности. Но была боевая группа в горах, которую мы никак не могли найти. Туда надо было попасть. Возможно, стать своим. У меня почти получилось. Я вышел на человека, который свел меня с проводником. Меня обещали принять в эту группу. Все шло гладко. Когда я прибыл туда – Сомали была уже была там. Она попала туда на день раньше. Я знал, что она тоже работает над этим делом, но тогда я находился под прикрытием и не связывался с Критикер, чтобы не выдать себя. Ее появление в той группе было для меня сюрпризом. Но в ее верности там сомневались. Она хотела ее доказать, чтобы быть принятой. И когда я появился – меня ждали. Она сдала меня без всякого сожаления, чтобы поднять свой статус в их группе. Когда их брали на следующий день – ее ранило в живот. Я, к сожалению, не знаю подробностей, как там ее штопали. Но суть в том, что она отличилась. Ее оценили. Ведь она практически в одиночку раскрыла дело, над которым корпело все отделение не первый месяц. Ее перевели в Хиросиму, и я ее больше не видел. Она стала считаться одной из самых лучших. Я тогда был ранен в ногу, а тот парень, что привел меня – погиб. Веришь ли – я многое могу понять, – Кен прикрыл глаза. – В интересах расследования, для спасения жизней, или хотя бы своей жизни – она могла бы меня даже пристрелить, и я бы не осудил ее. Но причина ее предательства – она же причина моего гнева. Она карабкалась вверх. Она хотела стать лучшей в Критикер и получить место связной самого Персии. Ей нельзя отказать в дальновидности, правда?

– Ты презираешь тщеславие? – Ран почувствовал, как свело скулы. Он понимал причину. Айя всегда была немного тщеславной, но и верной, как собака. Причина ее поступка лежала на самой поверхности, но утешит ли она праведный гнев Сибиряка?

– Да, – Хидака потер ногу, словно рана на ней все еще болела. – Это худшая из причин для преступления. Ради него умирают и убивают. Ради воздуха, ради ничтожного взгляда в спину. Человеку нужно совсем немногое чтобы жить счастливо, но ради тщеславия люди об этом готовы забыть.

– Ты мог подумать так о ней?

– Нет, – Кен качнул головой. – Не мог. И потому ее предательство стало таким болезненным. Она всегда была для меня «хорошей девочкой», честной, прямолинейной, возможно стервой, но своей стервой.

Ран улыбнулся. Сибиряка выдавало то, с какой теплой интонацией он говорил об Айе. Мертвых – нельзя вернуть, но живых еще можно помирить.

– Кен, я знаю ее семнадцать лет. Она училась ходить, держась за мою руку. Я бы отдал за нее жизнь. И я все еще привыкаю, что и она бы отдала свою за меня. В том, что она сделала – ты не можешь винить ее, – произнес Ран.

– Почему? Очень даже могу.

– Кен, – Абиссинец пересел с софы на пол, рядом с Хидакой. – Посмотри на меня.

В глазах Сибиряка появилось понимание.

– Это ради тебя?

– Да. Все, что она сделала – это из любви ко мне. Меня ранили зимой. Весной она сделала все, чтобы подняться. Я возможно не должен этого говорить… Она не хотела предавать тебя и ей до сих пор больно от мыслей об этом. До того, как я пришел в Вайс – она говорила мне о тебе. И в ее голосе была та же теплота, с которой ты говоришь о ней. Ты много для нее значишь. Но дело в том, что я значу больше.

– Когда я увидел тебя, то подумал, что ты на нее похож, – тихо сказал Кен. – И так же быстр на язык. И глаза те же самые.

– Неужели?

– За ту драку… ты меня тоже прости.

– Ты уже извинялся.

– Значит можно считать, что я отомстил ей за предательство, когда кинулся на тебя.

– Если учесть, что я и есть причина, то – да. Ты простишь ее?

– Не сразу, – Сибиряк покачал головой. – Но то, что она сделала это не ради собственного тщеславия, а ради того, чтобы оказаться рядом с братом – многое извиняет.

– Хорошо.

– Я поговорю с ней.

– Спасибо. И…

– Что?

– Присмотри за Ёджи. А то я сломаю ему то, чем он потянется к моей сестре. И ему повезет, если это будет рука.

– Сомали трем парням сломала пальцы, когда к ней приставали особенно настойчиво в Кагосиме. Так что ты зря о ней волнуешься.

– Она моя младшая сестра. Я всегда буду о ней волноваться.

– Может ты и прав.

Абиссинец встал и направился к двери.

– Айя, – окликнул его Кен. – Я тоже хочу задать вопрос.

– Да? – Ран обернулся.

– Я знаю, что ее зовут Айя Фудзимия. Тебя зовут так же. Почему?

– Меня зовут Ран, – спокойно сказал Абиссинец. – Ран Фудзимия. Айя – это имя моей сестры. Я ношу его, потому что мы разделили судьбу.

– Вы очень близки?

– Ближе чем ты можешь себе вообразить, – он взялся за ручку. – Я думал, ты спросишь о… моей девушке.

– Черт. Надо было, – улыбаясь, сказал Сибиряк.

Ран понял, что на самом деле – он ценил его право на тайну больше, чем хотел показать.

– Спокойной ночи, – сказал Айя и вышел.

– Брэд, – Ран разгладил рукой простынь, которую они успели порядочно смять.

– Да? – Оракул поймал его за запястье и притянул к себе ближе.

Ему не нравилось, когда любовник лежал в постели слишком далеко от него. Ран придвинулся и послушно развел ноги, когда Брэд надавил коленом. Кроуфорд любил его прижимать к себе так, словно хотел поглотить, вдавить в себя.

– Ты все знаешь о времени?

– Нельзя знать всё.

– Но ты знаешь больше всех.

– О времени? Да пожалуй, – Брэд с усмешкой на него посмотрел. – Почему ты спрашиваешь?

– Ты чувствуешь время иначе, – Ран смотрел спокойно и серьезно. – Есть ли то, чего никто не может изменить?

– Есть, – не задумываясь, ответил Оракул. – Не многое. Но есть вещи, встречи, поступки, которые случатся в любом случае. Для вас время линейно. Для меня – многогранно. Но есть то, что и я не могу изменить.

– Это…

– Это то, что зовут судьбой.

– Мне кажется, я чувствую иногда такие моменты.

– Вполне возможно.

– Откуда берутся паранормы, Брэд?

– Не знаю, Ран, – Кроуфорд пожал плечами. – Я просто родился. У меня была обычная семья. Потом меня забрали.

– Мне жаль.

– Ничего. Это было давно, – Оракул провел пальцами по его губам. – Теперь у меня есть ты и мне кажется, что мы всегда были вместе.

– Мне тоже, – Ран прижался к нему.

– Меня раздражает, что мы так редко видимся.

– Редко? – юноша усмехнулся. – Ты не видел меня всего четыре дня.

– По-твоему раз в неделю это нормально?

– Не знаю, – Ран внимательно на него посмотрел, пытаясь понять, говорит ли он серьезно. – У меня не было других отношений.

Оракул помолчал, разглядывая его лицо.

– Спрашивай, – подтолкнул его юноша.

– Та… что была с тобой до меня…

– Почему ты думаешь, что кто-то был? – Ран отвел взгляд.

– О таких вещах не спрашивают, – согласился Брэд и опустил руку ниже, погладил любовника по бедру. Ран мгновенно отозвался. Чуть вздрогнул и прижался к нему.

– Вот и не спрашивай.

– Не спрашивают, потому что в ответ на такие вопросы обычно лгут, – пояснил Кроуфорд. – Но ты мне не солжешь.

– Никого не было, Брэд, – вздохнул юноша.

– Ран…

– Это была модель. Красивая до умопомрачения. Мне было тогда только шестнадцать. Она была пьяна. Я тоже. Только один раз. Гостей тогда было много. Никто не заметил, как она меня увела. Я был совсем мальчишкой и был польщен. Не более того.

Он замолчал. Брэд усмехнулся. Он понял из этого путаного рассказа гораздо больше, чем Ран хотел сказать.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что рассказал.

– Брэд, пожалуйста… – Оракул впервые за долгое время снова увидел, как он краснеет. – Хватит. Это было много лет назад. Мне двадцатый год. Неудачное время, чтобы вспоминать ошибки юности.

– Да, наверное. Но мне приятно слышать это.

– Почему?

– Не знаю. Просто приятно. Ты не лжешь, не жалеешь, немного стыдишься, что я для тебя не был единственным…

– Боже, – Ран спрятал горящее лицо, уткнувшись ему в шею. – Ну, я же тебя не спрашиваю!

– Моя история не такая забавная. Никаких пьяных моделей в моем прошлом нет.

– Неужели?

– Меня изнасиловали, когда мне было четырнадцать.

Сказано это было так буднично и просто, что смысл до Рана дошел не сразу. А потом кровь отхлынула от лица. Брэд даже почувствовал, как он похолодел.

– Этот человек… Теперь он мой начальник теперь. Я вижусь с ним каждый раз, когда летаю в Германию.

Юноша ощутимо вздрогнул в его руках.

– Брэд, это… Зачем ты это говоришь мне?

– Тебе противно?

– Нет! – Ран вскинул голову. – Я не это имел в виду.

– А что?

– Ты такой… знаешь… Тебя сложно жалеть. И мне почти не верится…

– Я не всегда таким был, – Брэд улыбнулся. – Тогда я был лохматым близоруким подростком. Напуганным. Но очень упрямым. Там… куда я попал, умели ломать волю.

Ран внимательно посмотрел ему в глаза. Брэд говорил это не только для него, но и для себя. Он, наверное, никогда никому этого не рассказывал. Гордый. Слишком гордый даже для того, чтобы признать, что когда-то был напуганным ребенком.

– Тебя они не сломали, – сказал Ран и опустил взгляд.

– Смею на это надеяться, – руки Брэда скользили по его спине, шее, волосам, словно успокаивая.

– Я не знаю, что сказать.

– Ничего не говори.

– Прости…

– Я не думал, что ты так сильно расстроишься, – вздохнул Оракул. – Это прошлое, Ран. Оно не имеет надо мной больше власти.

Юноша кивнул. Брэд уже жалел, что начал этот разговор. Ран был словно оглушенный. Полтора года потребовалось Кроуфорду, чтобы суметь сказать это любовнику. Без этого в их отношениях оставалась какая-то ложь. Он снял груз со своей души. Но теперь Ран лежал в его объятьях притихший и бледный.

– Ран, – Брэд стал гладить его настойчивее, наклонился и поцеловал в шею.

Юноша тихо выдохнул.

– Что ты… мммм…Брэд…

– Пытаюсь вернуть настроение.

– Я чувствую.

– Хорошо.

– Ты когда-нибудь устаешь?

– Спроси об этом лет через пятнадцать.

– Я раньше умру под тобой, – юноша зарылся пальцами в его волосы и улыбнулся.

– Это не то, чего бы мне хотелось.

– Неужели?

– Да, – Оракул поцеловал его в губы.

Запах и вкус любовника пьянили. И то, как он отвечал на поцелуй, жадно ловя его язык. Брэд перевернул его на спину и Ран застонал.

– Что ты со мной делаешь…

– Посмотрим, – Кроуфорд провел рукой ниже, погладил его член.

Ран выгнулся.

– Мммммннн.

Юноше было приятно, но прошлый раз был слишком бурным, чтобы он мог по-настоящему возбудиться. Брэд это прекрасно понимал. Он ухмыльнулся, как обычно и скользнул вниз, целуя соски, живот пока, наконец, не добрался до главного.

– Ах! – Ран схватил его за волосы.

Стремление Брэда вернуть настроение было очень настойчивым. Он развел ноги любовника в стороны и ласкал его ртом. Юноша лежал под ним, вздыхая и выгибаясь и в этот момент он был совсем непротив умереть так.

– Доброе утро, Персия-сама, – Сомали позволила себе чуть наклонить голову. – Я принесла отчет по миссии.

– Хорошо. Положи на стол, – шеф кивнул секретарше и снова отвернулся к окну.

– Я еще нужна вам?

– Нет, – сказал он и тут же поправился. – Да. Один вопрос.

– Я слушаю, – она стояла перед столом. Строгая, подтянутая, серьезная.

– Как тебе Вайс? – спросил он, не поворачиваясь.

– Они хорошие ребята, – подумав, ответила девушка. – Исполнительные. Собранные. Профессионалы.

– Тебя совсем не волнует, что твой брат среди них?

– Не так, как вы думаете, – она чуть улыбнулась. – Если это то, чего он хочет, то я его поддерживаю. Это не скажется не на моей работе. Ни на его. Если вы об этом.

– Нет. Не об этом, – Персия повернулся и посмотрел на нее чуть грустно. – Вы с ним странные.

– Возможно. Но мы не подведем вас.

– Я в это верю, – мужчина кивнул и сел в кресло. – Ты свободна.

– Благодарю, – Сомали поклонилась и, цокая каблуками, удалилась.

Ран долго изучал витрину. Он чувствовал себе немного неуютно. Ему впервые доводилось покупать такие вещи. Он не чувствовал в себе сил одному войти в магазин, а сестра запаздывала. Это было важно для него.

Айя-чан появилась из-за поворота. Она шла, помахивая сумочкой. На ней были брюки клеш и бежевое приталенное пальто до колена. Она смотрелась роскошно. Мужчины оборачивались ей в след.

– Здравствуй, брат, – она поцеловала его в щеку. – Извини, что запоздала. Шеф задержал меня с последним вашим отчетом.

– Что-то не так? – Ран чмокнул ее в нос.

– Нет. Все хорошо. Но он хотел уточнить незначительные детали. Мне придется сегодня поговорить с Бомбейцем или Балинезом.

– Почему с ними? – юноша сжал ее ладошку, обтянутую тонкой кожаной перчаткой.

– У Оми хорошие логические способности. А Кудо когда-то был детективом, – она вздохнула. – И как ни грустно мне это признавать – очень хорошим детективом.

– Вот как.

– Все. Забыли, – она тряхнула головой. – Давай не будем сегодня о работе.

– Хорошо, – легко согласился Ран и снова посмотрел на витрину.

– Ты уже что-то выбрал? – Айя-чан проследила за его взглядом.

– Нет, – смутился юноша. – Я думал, что ты мне поможешь.

– Ты словно в секс-шоп пришел. Это всего лишь подарок на день рождения.

– Я никогда ему ничего не дарил.

– О, Ран! – воскликнула она. – Он будет рад, даже если ты подаришь ему карандаш!

– Откуда тебе знать?

– Догадываюсь, – усмехнулась она и дернула себя за сережку. – Тебе не холодно?

– Нет. Нормально, – пожал плечами Ран. – А что?

– Что на тебе за тряпка?

– Это свитер.

– Брат, если я говорю, что это тряпка, то значит так и есть, – Айя-чан нахмурилась. – И где твой шарф?

– Мне не холодно.

– О, да! Не думаешь, что с гриппом на миссию я тебя не отпущу?

– Я никогда не болею, тебе ли не знать.

– Угу. Но разницу между закаливанием и сквозняком ты понимаешь?

– Айя.

– Что?

– Ты говоришь, как мама.

Девушка замолчала, надувшись. Она была похожа на ребенка, у которого отбирают любимую куклу. Наконец она вздохнула.

– Может быть, – а потом жалостливо добавило. – Если у тебя нечего надеть, то давай купим.

– Айя! Я здесь, чтобы купить подарок Брэду. У меня нет намерений ходить по магазинам.

Юноша заметно испугалась. Сестра повисла у него на рукаве. Она сама была словно рекламой всех модных брендов разом, а брат такой красивый и так ужасно одет! Это было больше, чем она могла бы вынести. Она попробовала с другой стороны.

– Неужели ты в этом пойдешь к Брэду? У него же праздник. Оденься красиво. Порадуй его.

– Нууу, – юноша заколебался. – Не то чтобы там действительно был праздник…

– Какое это имеет значение?

– Наверное, ты права… – растеряно произнес Ран.

– Конечно, права! Всего пару вещей! Чтобы ты выглядел, как тебе подобает.

– Хорошо, – скрепя сердце согласился юноша. – Но сначала подарок!

– Договорились. Идем! – сестра потянула его за руку.

Они вошли в магазин.

Консультант появился перед ними, как из воздуха. В такие магазины не заходят поглазеть.

Ран с ужасом посмотрел на ряды выставленных в витрине часов. Они все показались ему совершенно одинаковыми. Айя-чан уже оживленно болтала с продавцом.

Идея с часами возникла внезапно. Но была банальной, пока Ран не увидел этот магазин. Цены были не просто высокими. Астрономическими. И он с каким-то непонятным недоумением понял, что может себе это позволить. За полтора года проведенные в Критикер его счет пополнялся регулярно и весьма немалыми суммами. Он ничего не тратил. Совсем. На Цусиме он умудрялся жить на две тысячи йен в месяц. Как мама говорила – на печеньки. Теперь он собирался купить любовнику дорогие часы. Оракулу они были не очень нужны, но не во времени же дело. В статусе, который подчеркивали эти часы. И Рану хотелось подарить что-то такое. До безумия дорогое, подходящее ему, символичное.

– Вот, смотри, – Айя отвлекла его от размышлений.

Оказывается, за это время она успела сузить выбор до пяти моделей. И теперь они стояли перед ним, на стекле.

Ран склонился над ними.

Продавец разглядывал своих покупателей с интересом. Девушка явно была не бедна. Ее мужчина выглядел похуже. Хотя был красив. Очень. Такие способны выпотрошить кошелек не только богатенькой дурочки, но и серьезного мужчины.

Брат с сестрой в этот момент не подозревали о его мыслях, а разглядывали часы.

Ран даже не силился понять, в чем разница между стоящими перед ним наручными часами. Похожие друг на друга браслеты из настоящей кожи, корпуса, наверное, из разных сплавов, но он в этом не разбирался. Он хотел уже ткнуть в одни наугад, но перевел взгляд в сторону и замер. Пусть это было не совсем то, зачем он пришел, но уйти без этого он теперь бы не смог. Под стеклом, отдельно от всех остальных лежали часы. Не наручные. Карманные. На толстой цепочке из золота. Ран сразу понял, что пришел сюда за ними. Они выглядели немного старомодно, строго и в то же время естественно. Они были символом временем и подходили тому, кто живет в двух временах.

– Эти, – указал юноша.

– Брат, ты уверен? – Айя немного удивилась, но в принципе не была против.

– Да. Я уверен, – Ран поймал удивленный взгляд продавца, который он бросил на Айю, когда она назвала его братом.

– Прекрасный выбор, – все-таки служащий магазина улыбнулся девушке.

– Заверните, – велела она. – У вас есть подарочные коробки?

– Конечно.

– Красные?

– Конечно.

– Давайте, – она махнула рукой, отпуская его.

Тот засуетился, заворачивая покупку.

– Подождите, – остановил его юноша.

– Да?

– Вы можете сделать гравировку?

– Конечно, – продавец достал лист бумаги. – На крышке?

– Да. Наверное.

– Что написать?

– Инициалы: «Б.К.», – Ран залился румянцем, словно его поймали на чем-то постыдном.

Айя тихо фыркнула у него за спиной.

– Ты еще его портрет в профиль выбей.

– Сестра!

– А, ну да, – она обняла его за талию. – Лучше выбить твой, чтобы он носил его у сердца.

– Ну, прекрати, – он положил ладони поверх ее рук.

Продавец выдал ему корешок квитанции.

– Вы сможете забрать их завтра. Как будете оплачивать?

Ран вытащил из кармана джинсов кошелек, покопался в нем, достал карточку и улыбнулся сестре.

– Тысячу лет ей не пользовался.

– По тебе видно, – она закатила глаза. – Что ты за динозавр, брат? Ты словно живешь в прошлом веке.

– Не правда.

– Ладно. Оплачивай, и идем, – она кровожадно потерла руки. – Вспомним прошлое? Сегодня я сделаю из тебя человека.

– Мне уже страшно, – пробормотал юноша.

Ран сидел в кафе. Он был усталым и раздраженным. Сестра поставила перед ним поднос и села напротив.

– Не дуйся.

– Я не дуюсь.

– Ага. А я мать Тереза.

– Айя!

– Мы прекрасно провели день.

– Мы шесть часов ходили по магазинам.

– Так долго? – она немного удивилась. – Впрочем, неважно. Главное, что мы все купили.

– Мы купили больше, чем все, – Ран вздохнул.

У него появились сегодня новые шарф, два свитера, куртка, пальто, джинсы, двое брюк, четыре рубашки, туфли, кроссовки, майка, футболка, ремень и даже пиджак и галстук. Он перевел взгляд на гору сумок и пакетов. Он даже представить себе не мог, как со всем этим придет в Конеко. Но сестра выглядела счастливой. И это немного компенсировало все остальное.

– Ты будешь пудинг? – Айя подтолкнула к нему стаканчик.

– Я не люблю сладкое.

– Это полезно. Для мозгов.

– Тогда я отдам это Кену, – усмехнулся Ран.

Айя искренне рассмеялась.

Странный был день. Небо было тяжелым и серым. Предснежным. Начало ноября выдалось довольно холодным, но сегодня, словно перед снегом было тепло.

Ран пил горячий крепкий и горький кофе. За окном кафешки спешили куда-то люди. Сестра сидела напротив, покачивая ногой, и блаженно улыбалась. На секунду юноше даже показалось, что ничего не было. Словно эти полтора года они прожили в родительском доме. Он учился в университете и помогал отцу. Айе сдавать в этом году последние экзамены. И она как обычно таскает брата за собой по магазинам и говорит о глупостях.

Сестра расстегнула пальто. И слева под ее рукой Ран скорее почувствовал, чем увидел кобуру с пистолетом. На ней был пиджак, который всегда удобно распахнуть и выхватить оружие. И чувство нереальности прошло. Напротив него сидит Сомали. Та, в которую превратилась его сестра с возрастом. Девушка. Нет, женщина способная на предательство и убийство. И не смотря ни на что по-прежнему любимая.

Они доели в молчании, потом Ран со вздохом собрал сумки и они вышли на улицу.

– Будет снег, – посмотрев в небо, сказала Айя-чан.

– Наверное. Ты сейчас к нам?

– Да, – она вздохнула. – Нужно возвращаться к работе.

Когда они вышли из такси возле Конеко, Ран отобрал у сестры все пакеты. Выглядел он при этом, как вьючный мул.

– Я отнесу все наверх, а ты поговори с ними, – сказал он.

– А, хорошо, – согласилась она и проводила его взглядом.

Ран обогнул магазин и пошел к черному входу. Он не знал, что о нем подумала сестра, но позориться по-прежнему не хотел.

Покупки он свалил на кровать в своей комнате, с ужасом понимая, что ему же придется все это разбирать, хоть и чуть позже.

Когда он спустился в магазин, Айя-чан о чем-то разговаривала с Оми и одновременно отмахивалась от Ёджи. Кен невозмутимо копался в цветах, откладывая то, что уже не годилось в продажу.

Балинез крутился вокруг его сестры, как кот. Ран почувствовал, что у него дернулся глаз.

– Твоя сестра пришла, – тихо сказал Сибиряк, когда Абиссинец встал рядом с ним. – Донимает Оми расспросами о последней миссии. Там должен был быть какой-то человек, который интересует Персию.

– Да, я знаю, – Айя не стал им мешать. – Давай я тебе помогу.

– Не, все нормально, – Хидака отмахнулся. – У тебя же сегодня выходной. Я сам.

– Тогда я закрою магазин.

Ран пошел опустить жалюзи.

Сомали в это время закончила расспрашивать Бомбейца и повернулась к Ёджи.

– Балинез? У тебя есть что добавить?

– Я скажу «да», если это заставит тебя задержаться хоть на минуту, – он широко улыбнулся.

– Не паясничай.

– Тогда нет.

– Тогда всё, – она застегнула пальто и, не обращая внимания на Балинеза, вышла из-за прилавка.

– Подожди, – тот побежал за ней.

– Ран, я ушла, – махнула она рукой.

– Увидимся, – кивнул Абиссинец.

Ёджи сунул в рот сигарету и выскочил следом за Сомали на улицу.

– Спорим, она сломает ему палец? – подал голос Кен.

– Надеюсь, – процедил сквозь зубы Ран.

– Это вредно для здоровья, – сказала Айя, когда Ёджи вышел вслед за ней на крыльцо и чиркнул зажигалкой, прикуривая.

– Не любишь курящих мужчин? – блондин томно на нее посмотрел.

Балинез уже понял, что она упрямая, но он еще не встречал в своей жизни по-настоящему неприступных женщин. И потому не терял надежды. Впрочем, он ее никогда не терял.

– Я не об этом, – она вздохнула. – Ты замерзнешь в одной рубашке.

– Я горячий, – мурлыкнул он.

– Откуда вы все такие закаленные на мою голову, – она протянула к нему руку. – Дай сигарету.

Ёджи охотно подал ей пачку. Она тонкими пальцами вытянула себе сигарету и вопросительно посмотрела на него. Балинез поспешно прикрыл огонек зажигалки ладонью и поднял к ее лицу, с любопытством наблюдая за тем, как она судорожно затягивается.

– Ты мне нравишься, – прямо сказал он.

– Тебе все нравятся, Балинез, – вяло отмахнулась она. – Я видела твое досье. Ты волочишься за каждой юбкой.

– Как жестоко, – он закатил глаза. – Как такая красивая женщина, может говорить такие жестокие вещи?

– Не паясничай, – повторила она. – Это ни к чему не приведет. Хотя я могу допустить, что ты просто не можешь вести себя иначе.

– Сомали.

– Что?

– Свидание. Завтра у меня выходной.

– Зато у меня нет, – отрезала она. – Я не хочу ломать тебе ничего, поэтому будь хорошим мальчиком.

– Я буду, – Ёджи сделал шаг к ней, оказавшись почти вплотную.

Она подняла голову, разглядывая его.

– Не люблю высоких, – она выдохнула дым ему в лицо.

Блондин закашлялся, несмотря на то, что сам курил.

– Ты… гх… такая…

– Какая?

– Красивая.

– Ты неисправим, – она бросила окурок в урну. – Мне нужно идти.

– Я рад, что мы пообщались, – сказал он ей вслед.

– Увидимся, Балинез.

– Обязательно.

Ёджи смотрел, как девушка уходит вдоль улицы. Она была… прекрасна. Высокие каблуки выбивали равномерную дробь, и даже под пальто было видно, какая тонкая у нее талия. Силуэты Сомали и Аски сливались в его сознании. Сильные женщины не должны умирать.

– Кудо, – Ран стоял в дверях, скрестив руки на груди.

– Что это за хмурое лицо? – рассмеялся Ёджи. – Только не говори, что сам положил на нее глаз…

Абиссинец не дал ему договорить, шагнул вперед, взял его за грудки, развернул и приложил спиной о дверь.

– Убери от нее руки. Навсегда, – прорычал он.

– Почему это? – опешил Балинез.

– Ей еще нет восемнадцати.

Такой довод огорошил блондина. Он открыл рот и закрыл, став похож на рыбу.

– Но… – наконец выдавил он. – Она мне все равно нравится.

– Неужели? – Абиссинец прищурился. – Вот тебе еще один довод, чтобы держаться от нее подальше – она моя сестра.

– Аааахренеть, – протянул Ёджи.

Ран выпустил его. Блондин почесал в затылке.

– Слушай, извини, а? Я же не знал.

– Да, – Абиссинец отвернулся и тоже посмотрел в ту сторону, где скрылась Сомали.

– Вот теперь, когда ты сказал, я вижу, что вы похожи. Даже характер! – Балинез рассмеялся.

Не то чтобы он был против сестер своих друзей. Но сестра Айи! Это перебор даже для такого камикадзе, как Ёджи. К тому же, похоже, у этих двоих навязчивая идея его покалечить!

Абиссинец фыркнул.

– Больше, чем ты думаешь. Не трогай ее, – он подумал и добавил. – Без ее разрешения.

– Письменного? – уточнил Балинез и на недоуменный взгляд пояснил. – А как я тебе иначе потом докажу, что она мне его дала?

– Придурок.

– Просто хочу уточнить.

Айя фыркнул и ушел в дом. Балинез достал еще одну сигарету. Это дело явно стоило перекурить.

Ран надел рубашку, которую купила ему сестра. Он уже давно забывал смотреться в зеркало. Сегодня он поймал себя на мысли, что это тоже связано с Брэдом. Ран был уверен в его любви. Даже если он придет в мешке из под риса, любовник будет рад. Еще бы! Его гораздо легче снимать! Но сегодня он оделся как на свидание. Это вызывало приятные воспоминания о Париже и их первых встречах. Даже инцидент с похищением вспоминался, как что-то хорошее. Он тогда впервые увидел смерть и это его не испугало. Не пугало и теперь, когда он сделал смерть своей работой.

Юноша поправил воротник, положил обтянутую красным шелком коробку в бумажный пакет и вздохнул. Теперь ему предстояло прорваться через заградительный бастион из любопытных напарников и добраться до дома Шварц. Сегодня у его любовника День Рождения и он намерен провести вечер с ним во чтобы то ни стало. Даже если…

– Айя, Мэнкс пришла! – голос Оми вырвал его из приятных мыслей.

Ран неверяще посмотрел на пакет в своих руках, потом поставил его на постель и пошел вниз.

Все уже были в подвале. Сомали встретила его жалостливым взглядом.

– Прости… – начала она.

– Ничего, – оборвал он сестру. – Давайте к делу.

– Айя! – Ёджи увидел его и округлил глаза. – Ты чего так разоделся?

– Я собирался уходить, – пояснил Абиссинец.

– На свидание? – Кен пихнул его локтем.

– Не ваше дело.

– Господи, она счастливица! – Ёджи осмотрел Айю, словно сам собирался его пригласить выпить.

Сомали закашлялась.

– О, прекрати, – Абиссинец поморщился. – И так тошно.

– Дааааа, сочувствую, – протянул Балинез и уселся на диван. – Включай. Быстрее начнем – быстрее закончим.

– Брэд? – Шульдих выглянул с кухни. – Когда Ран придет?

Оракул сидел в гостиной, бесцельно листая какую-то книгу.

– Он задержится.

– А точнее?

– Сейчас семь, – Кроуфорд задумался, как всегда, когда пытался рассчитать промежуток между видением и событием. – В одиннадцать. Или в полдвенадцатого.

– Ничего себе! – телепат расстроился. – Почему так поздно?

– Его задержали, – Брэд перевернул очередную страницу. – Можете есть. Я его дождусь.

– Вот еще! – Шульдих надулся. – Пойду, уберу все в холодильник.

– Я не просил тебя делать из этого событие, и уж тем более столько болтать, – хмуро ответил Оракул.

– Мог бы отвести его в ресторан, – подал голос Наги, который сидел на полу и что-то читал с ноутбука.

– Шульдиха? – не понял Кроуфорд.

– Рана, – пояснил мальчик, не поднимая головы. – Ты же хотел отметить это только с ним.

– Я вообще не имел намерения отмечать, – качнул головой Оракул. – Как и последние двенадцать лет.

– Ну да, конечно, – Наги посмотрел на отца. – Если бы у меня был такой любовник, я бы нашел, что у него попросить на свой День Рождения.

– И часто у тебя такие фантазии? – мурлыкнул телепат, присаживаясь рядом с ним и обнимая за шею.

– Какие?

– Что Ран твой любовник.

– Извини, – мальчик вздохнул. – Мне жаль тебя разочаровывать, но у меня, скорее всего, традиционная ориентация.

– О, так ты уже определился? – рыжий потрепал его по голове. – Похвально. Весьма похвально.

– Опять же мне жаль, что ты до сих пор не смог определиться. Но я в этом не виноват.

– Мини-Брэд, – улыбнулся Шульдих. – Правда, Фарф?

– Подрастет – узнаем, – философски заметил Берсерк.

Он играл сам с собой в шахматы, устроившись на диване.

Дом Шварц напоминал тихое отделение дурдома.

Брэд перевернул очередную страницу. Видение его беспокоило, но волноваться пока не стоило.

Ран припарковал машину.

Сейчас он был рад, что получил права, хотя на Цусиме ему это казалось дурацкой идеей.

Он торопился, но все равно приехал так поздно, что не был уверен, ждет ли его еще Брэд.

Юноша вышел из машины. Идти было недалеко. Меньше трехсот метров. Он прекрасно понимал, что уже поздно. Но седьмое ноября ведь еще не закончилось! Ран перешел на бег.

Он не успел переодеться после миссии. Коробка с часами лежала за пазухой, словно он украл ее где-то. К дому Шварц он домчался за несколько минут, поднялся на крыльцо, пытаясь отдышаться. Дверь перед ним распахнулась. Ран вскинул голову и встретился взглядом с Оракулом.

– Брэд, извини…

– Ты бежал?

– Да. От парковки, – Ран подался к нему. – Извини… Я…

– Все в порядке, – Кроуфорд втянул его в дом и прижал к себе. – Я знал, что ты придешь.

– Ран! – Шульдих высунулся из гостиной. – Мы все ужасно голодные! Иди скорее!

– Вы… вы ждали меня? – юноша выдохнул и чуть отстранился от любовника. Он и так уже сомневался, что от коробки что-то осталось.

– Да, – Оракул взял его за подбородок и посмотрел в лицо. – Ты как?

– Нормально, – юноша вымучено улыбнулся.

Брэд наклонился вперед и провел языком по его щеке. Ран вздрогнул. Он только сейчас вспомнил, как выглядит. Во время миссии ему оцарапало лицо, и струйка крови успела добежать до подбородка. Вытереть ее у него не было времени.

Кроуфорд поцеловал его в губы, слизывая капельки крови. Ран мгновенно растаял у него в руках, отвечая на поцелуй.

– Брэд! Ран! Ну, где вы? – голос Шульдиха вывел их из прострации. – Ран! Как тебе не стыдно такое обо мне думать?

– Извини! – крикнул юноша и улыбнулся. – Мы уже идем.

Он быстро разулся, снял плащ, повесил его на вешалку и вытряхнул из-за пазухи коробку. Вид она и правда приобрела непотребный. Мятая, ободранная на углах. Спасло то, что внутри картонной коробки лежала коробка основная, и она была из красного дерева.

– Брэд, прости, – Ран протянул ему подарок. – Это не Беретта, конечно, но я хотел тебе подарить что-то особенное. Извини, что в таком состоянии. Она побывала со мной на миссии. Я боялся, что не успею заехать потом домой…

– Ран, – остановил его Кроуфорд. Для этого ему пришлось прижать палец к губам юноши. – Сделай мне еще один подарок – перестань извиняться. Ты пришел – и это главное.

– Да, изви… – Абиссинец улыбнулся. – Я люблю тебя. С Днем Рождения.

Брэд принял коробку, открыл ее и вытащил часы.

– Это…

– Часы. Мне показалось, они тебе подойдут.

– Они стоят целое состояние.

– Да, – Ран смущенно улыбнулся. – Айя помогала мне выбирать.

– Теперь я по-настоящему владею временем, – Брэд поцеловал любовника. – Они мне очень нравятся. Спасибо.

– Идем, – юноша потянул его. – А то Шульдих меня съест.

– Он это может.

Поздний ужин протекал почти по-домашнему.

Вопреки обыкновению, Шульдих не готовил его сам, а заказал в ресторане. И теперь дулся, что все остыло и ему пришлось разогревать.

После ужина все тихо разошлись. Хотя телепат и предлагал совместно поорать в караоке. Наги нужно было на следующий день в школу. А Фарфарелло тактично пожелал спокойной ночи и ушел спать пораньше.

– Ты останешься на ночь? – прошептал Брэд на ухо Рану.

Тот вспыхнул.

– Да. Конечно.

– Хорошо.

– Идем к тебе?

– Да идите уже! – прикрикнул на них Шульдик, который собирал тарелки со стола. – Празднуйте, пока есть возможность. Это ваш первый совместный праздник.

– А ты?.. – Брэд не договорил.

– Все нормально, – телепат усмехнулся. – Расслаблюсь и получу удовольствие. Не думай об этом.

– Хорошо. Спасибо, – Кроуфорд потянул Рана за собой.

– Глупости, – рыжий опустил голову, изучая столешницу.

Когда любовники ушли наверх, он еще некоторое время переставлял тарелки с места на место, потом у него начала кружиться голова. Шульдих стиснул зубы и взял тряпку. Он вытер со стола. Потом возбуждение стало накатывать волна за волной. Телепат чувствовал себя слишком хорошо, чтобы думать о чем-то другом. Он покачнулся и чуть не упал. Они ласкали друг друга и, похоже, говорили о чем-то. Шульдих спотыкаясь, вышел с кухни и прислушался. Фарфарелло спал в подвале. Телепат чуть ли не кубарем скатился с лестницы вниз и вломился в камеру Берсерка.

– Тебе плохо? – Фарф приподнялся на локте, разглядывая обезумевшего напарника.

– Напротив, – пьяно засмеялся Шульдих. – Мне очень и очень хорошо.

– Ты тоже решил запереться в подвале?

– Амммммнн, – телепат осел на пол. Ноги отказались его держать. – О, Господи! Черт!

– Господа я тебе не обещаю, – усмехнулся Берсерк, встал и направился к нему. – А вот Черта…

– Что угодно… Что угодно… – глаза Шульдиха закатились. – Только останови это. Черт, как же хорошо…

Фарфарелло взял его за шиворот и оттащил к своей постели. Разложил его на футоне и принялся раздевать. Шульдих метался и тяжело дышал. Берсерку даже не хотелось думать, что сейчас происходит в комнате Брэда. Он сдернул с телепата штаны и положил ладонь на его болезненно напряженный член. Шульдих застонал и толкнул ему в руку.

– Ну, давай же. Приди в себя, – Фарф стал быстро дрочить ему, углубляя его муку и давая облегчение телу. Наконец телепат вскрикнул и кончил. Он еще несколько минут постанывал. Но это было уже эхо.

– Спасибо, – наконец прошептал он, едва сумев разлепить губы.

– Они еще не закончили?

– Нет. И боюсь, нескоро закончат, – рыжий чуть отодвинулся. – Ложись.

Берсерк невозмутимо улегся рядом.

– Не думай, что я буду помогать тебе с этим все время.

– Угу.

– Это и так второй раз подряд.

– Угу.

– Ты меня слышишь?

– Да. Прекрасно слышу, – Шульдих слабо улыбнулся. – Я побуду здесь, хорошо?

– Я думал, ты смотаешься из дома.

– Я хотел. Но уже ночь и боюсь, утки могут не оценить юмор.

– Причем тут утки? – не понял Фарфарелло.

– Не важно, – телепат еще немного отодвинулся. – У тебя есть снотворное?

– Где-то было.

– Дай.

– Вот, дьявол, – Берсерк нехотя поднялся и стал рыться в аптечке, что стояла у стены. – Только в ампулах.

– Так даже лучше. Давай.

– Я не умею делать уколы.

– Я сам. Просто набери.

Фарфарелло со вздохом распаковал шприц и сбил стеклянное горлышко ампулы. Набрал два куба и стряхнул воздух.

– Держи, – он вручил шприц телепату.

Тот трясущимися руками уколол себя в руку и откинулся на подушку.

– Надеюсь, подействует до того, как они начнут снова.

– Почему ты так на это реагируешь? – Берсерк улегся обратно. – Я же видел. Тебе было просто хорошо. А ты ведешь себя так, словно тебя пытают.

– Ты не понимаешь, – Шульдих закрыл глаза, говорил он все медленнее. – Это все так странно… Словно это я и не я. Брэд… Связь с ним в такие моменты особенно сильна. Не знаю почему. Просто это течет сквозь меня, словно оно мое… а оно не мое…

– Это просто гордость, – Фарф зевнул. – Ты сам себе создаешь проблемы.

– Может… быть… Прости…. Я ничего к тебе…

– Знаю, – Берсерк потрепал его по рыжей макушке. – Скажи спасибо и заткнись.

– Спасибо… Где же он… ходит… С ним будет легче… Я это знаю… откуда… то…

Шульдих отключился буквально на полуслове.

Фарф натянул на них одеяло и закрыл глаза. А они еще говорят, что это он сумасшедший! На себя бы посмотрели сначала.

Еще на лестнице Брэд притиснул его к себе и положил руки на его зад. Ран усмехнулся и, вцепившись в его плечи, обхватил его талию ногами, поэтому в комнату Оракул его внес.

– Ты такой легкий, – пробормотал Кроуфорд, снова проводя языком по царапине на его лице.

– Разве? – Ран прижался к нему. – Во мне почти шестьдесят пять килограмм.

– Так мало? – они опустились на постель. – Не удивительно, если учесть, чем ты питаешься.

– М? – юноша тихо засмеялся и провел руками по его плечам. – Это просто ты большой неуклюжий гайдзин.

– Не говори так, – Брэд поглаживал его по спине.

– Сколько ты весишь? – Ран с интересом на него посмотрел.

– Девяносто семь килограмм, – признался Брэд.

Ран качнулся вперед и опрокинул любовника на спину, по-прежнему упираясь ему в плечи.

– Большой шкаф – громко падает, – пробормотал он, низко склоняясь к его лицу.

– Неужели? – Оракул его поцеловал.

– Я хотел подарить тебе что-то особенное.

– У меня уже есть нечто особенное, – Брэд сжал ладонями его задницу так, что юноша задрожал. – То, чего ни у кого больше нет.

– Может быть, ты все-таки чего-то хочешь, – прошептал ему на ухо Ран.

Брэд тяжело выдохнул, чувствуя, как член твердеет, однозначно реагируя на родной сладкий аромат. Он наверное никогда не привыкнет к тому, какой эффект на него производит любовник.

– Очередной подарок, – Брэд усмехнулся. – Что-то типа фартука на голое тело?

Ран красноречиво залился краской.

– Ты сделаешь что-то подобное для меня? – продолжал дразнить его Кроуфорд.

– Все… все, что захочешь, – пробормотал юноша.

– Мммм, – Брэд легко поцеловал его в губы. – Не думаю, что я фетишист.

Ран иронично приподнял бровь.

– Ну, может быть мне нравятся необычные места, – со смешком признался Оракул.

– Пляж, ванная, машина… – стал перечислять Ран.

Брэд уже откровенно засмеялся.

– Было дело. Хотя машина – нет. Мне не нравится. Там тесно.

– Это в твоей-то?

– В любой.

– Надо еще учесть, что пляж был посреди города, а ванная в чужом доме, – напомнил юноша.

– О, да. Самые сладкие воспоминания.

Ран принялся расстегивать его рубашку.

– Лежи.

– Ран…

– Просто лежи, – юноша чуть сполз вниз и накрыл губами его сосок, провел пальцами по шраму со своим именем.

– Ох, черт!

Было что-то пугающее в том, как Ран ласкал его и раздевал. Брэд поймал себя на этом страхе. Неужели что-то осталось в нем? Что-то из прошлого? Шульдих говорил «три потока времени». Настоящее, будущее и прошлое. Но оно не властно ничего изменить. Оракул положил ладонь на голову юноши, когда он опустился ниже, интимно целуя его живот и расстегивая ремень на брюках. Горячее дыхание обжигало. Ран спустил его брюки до колен, замешкался, а потом стянул их полностью. Они ему мешали.

Любовник словно намеренно мучил его. Ран целовал Брэда. Живот, внутренняя сторона бедра. Пока не подобрался к самому главному. Он лизнул головку члена, обхватывая его рукой у основания.

– Ран!

– М?

Юноша обхватил головку губами и подался вперед. Член Брэда был слишком большой, чтобы он мог взять его в рот полностью.

Оракул схватил его за волосы, чувствуя, как сокращаются мышцы горла вокруг члена. Ран сделал несколько глотательных движений и подался назад, потом снова вперед. Языком он поглаживал головку и ствол. Кроуфорд застонал сквозь зубы. Любовник выглядел просто потрясающе. Он скользил губами по его члену, каждый раз доставая до своего горла. Глаза он прикрыл. Щеки тронул румянец.

Брэд смотрел на него, зарывшись пальцами в его алые волосы, и чувствовал, что долго так не продержится. Ран второй рукой погладил его по животу, поднялся выше, сжал сосок, потом коснулся шрама. Казалось, он притягивал юношу.

Оракул вздрогнул всем телом, когда член выскользнул из одуряюще сладкого и горячего рта. Ран провел языком по яичкам, облизывая и играя с ними.

– Черт! Ран!

Юноша не отозвался, проводя большим пальцем по жестким темным волоскам у основания члена. Потом он снова наклонился и взял в рот, двигаясь на этот раз быстрее, помогая себе рукой. Он хотел, чтобы любовник кончил.

Брэд не продержался и минуты после этого. Ран посасывал его головку, лаская член ладонью. Кроуфорд зашипел сквозь зубы. Дрожь в паху стала нестерпимой, и он содрогнулся от оргазма. Юноша не выпустил его изо рта, глотая горьковатые соленые капли. Он продолжал облизывать его и посасывать, даже когда член начал опускаться.

– Иди сюда, – Брэд потянул его к себе вверх.

Ран прильнул к нему. Кроуфорд чувствовал, что любовник сам немного дрожит.

– Глотать было не обязательно, – прошептал Оракул, ловя его за подбородок, так как юноша попытался отвернуться от поцелуя.

– Извини.

– Я надеюсь, что ты ни на ком, кроме меня не тренировался, – с улыбкой сказал Брэд, проводя пальцами по его припухшим губам.

– Почему ты такое спрашиваешь? – выдохнул Ран.

– Уж очень хорошо у тебя получается.

– Я… я хотел это сделать. Но никак не было случая.

– Тебя это возбуждает? – Кроуфорду не нужно было слышать ответ. Он и так знал это по дрожи, которая сотрясала все тело Рана.

– Да, – юноша снова отвернулся, когда любовник потянулся поцеловать его.

– Прекрати, – Брэд, наконец, поймал его губы и жадно поцеловал. – В следующий раз только скажи.

– Я умру от стыда раньше, – прошептал ему в губы Ран.

– Ну, это вряд ли, – Брэд чуть отстранил его от себя. Он хотел позаботиться о любовнике и с недоумением обнаружил, что тот все еще полностью одет.

Оракул с нетерпением стал вытряхивать Рана из его одежды. Тот невнятно запротестовал.

– Брэд, я сам…

– Мне нравиться тебя раздевать, – Кроуфорд прервал его возражения очередным поцелуем. – Словно разворачиваю подарок.

– Если бы я знал, что тебе так нравится разворачивать подарки я бы завернул часы получше, – он улыбнулся, – и сам оделся бы тщательнее.

– Оба подарка мне нравятся без обертки.

Брэд осторожно расстегнул рубашку Рана. Ее воротник был в крови и, похоже, не собственной. Брюки Оракул бросил на пол следом за его рубашкой. Юноша лежал на белых простынях, раскинув руки. Он был возбужден. Его шелковая кожа была горячей.

– Я могу… – Брэд погладил любовника между ягодиц.

– Что угодно, – Ран прикрыл глаза.

Кроуфорд усмехнулся. Его мальчик был таким податливым. Но ровно настолько, насколько это могло нравиться. В этом не было ничего от вседозволенности шлюх. Просто Ран ему верил.

Брэд вытащил тюбик с любрикантом и смазал собственные пальцы. Он погладил зажатую задницу юноши и тот расслабился, чуть ерзая в нетерпении на постели. Оракул медленно ввел в него два пальца, чувствуя, как раскрывается для него привычное к подобным ласкам тело. Ран сладко застонал. От его голоса член Брэда твердел. Но Кроуфорд не был уверен, что любовник продержится хоть сколько-нибудь долго, и потому не стоило даже начинать. Лучше было немного потерпеть, а потом начать новый раунд.

Он трахал Рана пальцами, задевая внутри простату, а второй рукой лаская его член. Юноша начал стонать громче, похоже, забыв, где находится. Он подавался всем телом навстречу горячим рукам любовника, выгибаясь. Наконец, он схватил его за локти и вскрикнул. Брэд еще пару раз провел рукой по его члену, словно стараясь выжать все до капли. Ран открыл глаза и посмотрел на него мутным взглядом.

Брэд тут же поцеловал его.

Они несколько минут лежали, а потом юноша перекатился на бок, прижимаясь к любовнику.

– Не говори только, что тебе этого достаточно, – прошептал он.

– Нет. Совсем недостаточно, – Кроуфорд поглаживал любовника, прикидывая, можно ли снова начать более серьезные ласки.

– Тогда давай, – выдохнул Ран, словно угадав его мысли.

Брэд подмял его под себя и заглянул в глаза.

– Не хочешь немного сменить местоположение?

– М? – юноша поднял на него удивленный взгляд. – Что ты придумал?

Оракул кивнул на подоконник.

– Всегда хотел это попробовать.

– Трахнуть меня так, чтобы пол улицы видело?

– На дворе ночь – никто не увидит.

Брэд поднял его с постели и перенес к окну. Ран сел на подоконник и раздвинул ноги.

– Чего именно ты хочешь?

Кроуфорд, откровенно погладил его от груди к паху, обхватил пальцами полувозбужденный член.

– Хочу оказаться внутри тебя и почувствовать, как ты стонешь и кончаешь от этого.

– Брэд… – юноша задрожал, подчиняясь его сильным рукам. – Ты сумасшедший. Этот… подоконник… Я потом не смогу смотреть на него спокойно….

– Вот и прекрасно, – выдохнул Оракул ему в рот.

– Мммм? – Кроуфорд поднял голову, пытаясь понять, что издает мерзкий звук, который его разбудил.

Это был телефон Рана. Юноша только натянул повыше одеяло и не проснулся.

Брэд дотянулся до телефона и посмотрел на него. Будильник. Всего лишь будильник.

– Ран, – Оракул потряс любовника за плечо.

– Ммм?

– Ран, вставай. Твой будильник звенит.

– Ёджи, отстань…

Брэд на подобное заявление настолько опешил, что забыл и про сон и про будильник, который так и не выключил.

– Что еще за «Ёджи»? – Кроуфорд сердито сдернул с юноши одеяло. – Ты где находишься?

– Ох, Брэд? – Ран, наконец, разлепил глаза. – Я думал, что я в Конеко…

– Еще одна такая оговорка и мне придется провести ревизию в твоем Конеко… – зло процедил сквозь зубы Оракул.

– Злишься с утра пораньше, – юноша зевнул и сел. – С чего вдруг?

– Ты назвал меня «Ёджи»!

– А, – Ран отмахнулся. – Наверное, что-то снилось.

– Ничего себе оправдание!

Юноша рассмеялся.

– На твоем месте я бы начал волноваться, если бы я назвал тебя «Ёджи» вчера ночью.

– Ладно, – Кроуфорд поморщился, но он знал, что любовник ему не врет.

– Мне надо идти, – Ран встал и стал собирать свои вещи по полу. – У меня сегодня смена в магазине.

– Я не знал… Ты же вчера работал.

– Ох, – Ран с трудом разогнулся, натягивая брюки. – Ты просто животное.

– Спасибо, – Брэд встал, повернул его к себе и застегнул на нем рубашку. – Кто такой Ёджи?

– Новый напарник, – сказал юноша с улыбкой. – Волочится за моей сестрой.

– Он красивый?

– Да, пожалуй, – Ран пожал плечами. – Он высокий блондин, немного придурок, постоянно курит.

– Явно не твой тип, – Брэд успокаивающе поцеловал его.

– Ага, – юноша окинул похотливым взглядом обнаженного любовника. – Мой тип стокилограммовый медведь-гайдзин.

– Редкое животное.

– Не то слово.

– Я провожу тебя, – Оракул поискал взглядом свои брюки.

– Не надо, – Ран кивнул на разворошенную постель. – Досыпай. Я захлопну дверь. Мне надо спешить.

– Ладно.

Юноша чмокнул его в губы.

– С прошедшим. Я позвоню.

– Хорошо, – Брэд напоследок не удержался и хлопнул его по заднице.

– Животное, – Ран шлепнул его по руке и вышел из комнаты.

В доме было тихо. Он спустился к двери, обулся, снял с вешалки свой пыльный плащ для миссий, оделся и вышел на улицу. Дверь за ним мягко захлопнулась.

Юноша огляделся. Шел мелкий снег. Он успел припорошить дорогу и тротуары. Было по-зимнему морозно. Ран поднял воротник. Он еще не отошел ото сна и горячей постели с запахом одеколона Брэда. Дыхание мгновенно превращалось в пар, окутывая его морозным облаком.

Юноша встряхнулся и зашагал к парковке, где оставил машину.

Ёджи поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет новой миссией. Потому что в эти дни в магазин приходила Она. Красивая, длинноногая, уверенная в себе девушка «которой не было восемнадцати». Сомали следовала за Мэнкс тенью и обрывала любые попытки навести к себе мосты. Над Балинезом она посмеивалась, но благодушно. Надо сказать, что знание, что Сомали сестра Абиссинца немного охладило пыл Ёджи, но менять стиль общения сложно. Иногда просто невозможно.

Когда она пришла сегодня. Ёджи тоскливо смотрел на нее. Она поздоровалась со всеми, отдала кассету с миссией, похвалила последний отчет.

Когда они вышли из подвала, как всегда немного подавленные, Кен отозвал ее в сторону. Балинез следил за этим со смешанным чувством удивления и ревности. Они о чем-то тихо говорили. Лицо Сомали сначала хмурое, неожиданно просветлело. Потом она порывисто обняла Сибиряка. Тот засмеялся и похлопал ее по спине. Они о чем-то еще поговорили, и она пошла к выходу, махнув на прощанье брату.

Ёджи помимо своей воли последовал за ней. На крыльце они молча стояли рядом. Балинез закурил и протянул сигарету ей. Она без слов взяла ее, и он поднес ей зажигалку.

Это время, проведенное с ней наедине, всего три минуты, пока горит сигарета, принадлежало только им двоим. И Ёджи впервые за много лет понимал, что счастлив. Сигарета и красивая женщина рядом – что еще нужно в жизни?

– Что ты сказала Кену? – спросил он, пока их время совсем не вышло.

Сомали покосилась на него и призналась.

– Я пригласила его на ужин.

– Он тебе нравится?

– В некотором роде, – она пожала плечами. – Он мой друг. До него у меня не было друзей-мужчин.

– В этом нет ничего странного.

– Возможно, – она выдохнула горький дым и прикрыла глаза. У нее они были почти такого же цвета, как и у брата.

– Он согласился, судя по всему.

– Да. И это, как знак прощения.

– Прощения?

– Не важно. Долгая история.

– Да, – Ёджи посмотрел на кончик своей сигареты. Времени у них оставалось немного.

– Ты ведешь себя, как хороший мальчик. Почему? – она весело глянула на него.

– У нас был разговор с твоим братом.

– О! Так ты знаешь, – она стряхнула пепел. – Хорошо иметь такого брата, правда?

– Наверное.

– Он отпугивал от меня всех мальчишек еще в школе.

– Ты говоришь так, словно жалеешь об этом.

– Возможно, – она подумала. – Немного. Совсем немного.

– Звучит так, словно мне можно вести себя с тобой по-прежнему.

– Возможно, – она бросила окурок и весело сверкнула глазами. – Кто сказал, что я люблю парней, у которых палка в заднице?

– Разве девушка может говорить такие вещи! – притворно закатил глаза Ёджи.

– Синоним будет «слишком серьезных»? – поинтересовалась она и фыркнула. – Прости. Чего только не нахватаешься, живя и работая с лихими парнями.

– Кто сказал, что мне не нравятся женщины, которые умеют называть вещи своими именами?

Она усмехнулась последний раз и ушла вдоль по улице.

Середина декабря выдалась холодной и бесснежной.

Ёджи затянулся. Сомали сняла перчатку и взяла сигарету.

– Скоро Рождество, – сказала она.

С недавних пор она сама заговаривала с Балинезом. Мэнкс не раз удивлялась, как она с ним общается. Ее саму его навязчивое внимание раздражало.

– Сомали, – Ёджи на нее покосился.

– Аю?

– Где ты будешь его встречать?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Какая разница.

– Я могу пригласить тебя?

Она закашлялась.

– Ку… куда?

– В ресторан. Наверное.

Ёджи выглядел немного неуверенно.

– Ты чего? – она воззрилась на него с удивлением.

А кто бы не удивился, когда тебя приглашает встретить Рождество человек, с которым тебя связывает одна сигарета в неделю?

Ёджи улыбнулся ей.

– Это отказ.

– Нет, – она помахала сигаретой. – Просто хочу знать причины.

– Какие нужны причины, чтобы пригласить красивую девушку в ресторан?

– Балинез, – она растянула губы в пошловатой улыбке. – Тебя что, отшила твоя подружка?

– Ну, можно и так сказать, – Ёджи почесал в затылке. – Так ты согласна?

– Не лучше ли тебе пригласить ту, с которой у тебя больше шансов? – Сомали вздохнула, отворачиваясь.

– Я не имею в виду ничего такого…

– Я об это и говорю. Не лучше ли тебе найти девушку, которая тебе точно даст. А не рисковать со мной.

Балинез улыбнулся ее откровенности. Своей речью она все чаще напоминала ему Аску. Та тоже всегда говорила, что думала.

– Я не буду ставить тебе это в вину, – с показным сожалением сказал Ёджи.

– Я на это надеюсь.

– Это значит «да»?

– Да. Это значит «да», – она хлопнула его по плечу. – Не пожалей потом.

– Не пожалею, – он широко улыбнулся. – Двадцать четвертого. Вечером. В девять. Где мне встретить тебя?

– А куда мы пойдем? – Сомали бросила окурок и с интересом посмотрела на него.

– Я заказал столик в «Клариссе».

– Заказал? – она рассмеялась. – Какая предусмотрительность. Впрочем, чего это я? Ты бы все равно нашел, кого пригласить.

– Конечно! – не стал отпираться Кудо.

– Встретимся у ресторана, – вынесла она вердикт.

– Договорились, – Ёджи смотрел, как она натягивает перчатки, перехватывает сумочку и, махнув рукой, уходит.

Она никогда не прощалась. И это создавала впечатление, что она никогда и не уходит.

– Айя! – Ёджи окликнул Абиссинца, который стоял над сковородкой, на которой шкворчал омлет.

– Что? – спросил тот, не оборачиваясь к блондину.

– Ты проведешь Сочельник со своей пассией?

– Я не думал об этом.

– Слушай, она что страшненькая, что ты боишься нам ее показать? – ехидно спросил Балинез.

– Нет, – коротко ответил Айя и закрыл омлет крышкой.

– Что «нет»?

– Не страшненькая.

– Господи! До чего ты разговорчивый парень! – Ёджи схватился за голову.

– Нормальный. Просто ты лезешь не в свое дело.

– Проведи Сочельник с ней. Для девушек это важно. Хотя это конечно американский праздник… Это у них есть дух Рождества.

– Американский, говоришь? – пробормотал Айя и прикусил губу.

Возможно, Ёджи по-своему прав. Для Брэда Рождество что-то значит. Наверное, в детстве он собирался вместе с родителями. Елка, игрушки, подарки, смех. Что-то большее, чем просто повод. В детстве не бывает атеистов.

– Ну, так что? – не успокаивался блондин.

– Я приглашу ее. Спасибо.

– Об этом надо было думать заранее! – неподдельно возмутился Ёджи. – Теперь вряд ли ты сможешь заказать где-нибудь столик!

– Мы решим эту проблему, – усмехнулся Айя.

– Какой ты самоуверенный!

– Взаимно.

– Я заказал столик в «Клариссе». Лучший столик.

– Похвально.

– Но я иду с другом.

– Не с девушкой? – Айя вовсе не хотел проявлять любопытство, просто так показал удивление.

– С девушкой. Но она друг.

– Что-то мне не верится.

– А зря.

Абиссинец фыркнул и снял сковороду с плиты.

Ёджи собирался сказать, что идет с его сестрой, но так и не решился.

– Брэд, – Ран поцеловал его в плечо. – Как насчет Сочельника?

– А что с ним? – не понял Кроуфорд.

Он взял со столика очки, надел и повернулся к любовнику.

– Ты хочешь отпраздновать его с командой?

– Я не люблю праздники. Эта честь у нас принадлежит Шульдиху.

– Извини, – юноша вздохнул.

– Почему ты спросил?

– Я хотел быть с тобой в этот вечер.

– Ран…

– Что?

– Ты, правда, хочешь?

– Почему бы и нет. Повод ничем не хуже остальных.

– Я атеист, но твой подход мне нравится.

– Хорошо. Но до Рождества десять дней…

Оракул внезапно улыбнулся.

– Слушай, – сказал он. – Мы ведь никуда не ходим вместе.

– Да, – согласился Ран. – Но на это куча причин.

– Один раз можно.

– Но Ёджи сказал, что сейчас невозможно заказать столик…

– Опять Ёджи! – возмутился Кроуфорд и сел на постели.

– Ага, – юноша потянулся. – Так что насчет столика?

– Были бы деньги, – хмыкнул Брэд, разглядывая, как Ран прогибается в спине.

– Мррр, – одобрительно ответил юноша.

Брэд погладил его ладонью по животу.

– Прекрати, – буркнул Ран. – Тебе еще недостаточно?

– И никогда не будет достаточно, – Оракул наклонился и поцеловал его в губы.

Тело любовника притягивало его, как магнит. Особенно, когда оно обнаженное, горячее и так близко.

– Как ты жил без меня все те месяцы? – юноша отстранил его и тоже сел. – Я начинаю сомневаться…

– Зря, – Брэд придвинулся и обнял его за талию. – Тебя никто не заменит.

– Прекрати, – Ран усмехнулся. – Ты все время говоришь такие вещи…

– Какие?

– Сладкие.

– Неужели?

– Я не люблю сладкое.

– Неужели?

– О, перестань! – юноша рассмеялся и встал, выскользнув из его объятий. Подобные разговору у них возникали часто, но ничем не заканчивались.

Он стал одеваться под пристальным взглядом любовника, стараясь сам на него не смотреть. Иначе он вообще никогда от сюда не уйдет.

– Я решу проблему с рестораном, – сказал Оракул, чуть позже, когда они оба успели одеться.

– Хорошо, – Ран поправил ему галстук.

– И позвоню тебе.

– Хорошо, – повторил юноша.

Когда Брэд стоит перед ним вот так, разница в росте слишком заметна. В постели это не так мешает. Рану пришлось задрать голову, чтобы поцеловать его.

Ёджи покрутился перед зеркалом последний раз и удовлетворился увиденным, он глянул на часы и кивнул. Пора.

На лестнице он столкнулся с Айей. Они посмотрели друг на друга оценивающе.

– Как я выгляжу? – не выдержал первым Балинез.

– Сносно, – ответил Абиссинец.

Надо признать, что Ёджи выглядел хорошо. Светлая рубашка с поднятым воротником, низкие брюки с широким поясом, волосы завязаны в хвост. Ничего лишнего. Просто и элегантно. Возможно, немного вызывающе. Но совсем немного.

На Айе тоже были брюки, черные и узкие. Рубашка тоже была черной, со шнуровкой.

– И ты неплох. Только почему черное?

– Не знаю, – Абиссинец пожал плечами.

– Что-то символичное? – не сдался Ёджи.

Нюх его еще никогда не подводил.

– Не скажу, – хмыкнул Айя и пошел вниз по лестнице.

– Значит угадал!

– Отвяжись.

– Куда вы идете?

– Секрет.

– Айя! Сегодня Сочельник. А ты огрызаешься, как обычно. В тебе нет духа Рождества, – патетично воскликну Балинез.

– Не хами.

Кен выглянул из гостиной.

– Уже уходите?

– Да.

– Оми, наши красавцы уходят!

– Приятно провести вечер, – откликнулся мальчик.

– Кен, а ты ни с кем не встречаешься сегодня? – Ёджи обхватил его за шею и потрепал по волосам.

– Нет. Я уж лучше посплю, – рассмеялся Сибиряк. – Да и Оми нужна компания.

– Не занимайтесь ничем противоестественным без нас, – Балинез выпустил его.

Айя уже обувался.

– Ладно. Дождемся вас.

Ёджи нагнулся зашнуровать ботинки и уставился на ноги Абиссинца.

– Айя, у тебя туфли на каблуке?

– Это сестра купила мне.

– У нее есть вкус, – Балинез почему-то смутился.

– Ёджи, – заговорщески прошептал Кен. – Знаешь, что это значит?

– Что?

– Подумай.

– Что девушка Айи высокая! – Балинез рассмеялся. – Бинго, Кен! Ты умнеешь прямо на глазах!

– Просто у меня когда-то были такие же туфли.

– Прекратите! – возмутился Айя. – Я же сказал, что я их не покупал! Их купила Айя!

Даже Оми высунулся из гостиной, чтобы посмотреть.

Абиссинец не сразу понял, почему Ёджи так уставился на него.

– Что? – нервно спросил Айя и снял с вешалки пальто.

– Айя? – Балинез дернулся вперед и схватил его за ладонь обеими руками. – Твою сестру зовут Айя?

Абиссинец прикусил язык, но потом выдохнул. Что теперь поделаешь?

– Да, – сказал он и кивнул Сибиряку.

Кен и так знал. Поэтому тайну из этого делать поздно.

– А почему тебя…

– Все. Хватит, – оборвал его Абиссинец. – Не порть мне настроение, а то я испорчу тебе лицо.

– Испугал, – буркнул Ёджи, но заткнулся.

– Ты возьмешь Севен?

– Да. Хоть это и не самая подходящая машина для зимы.

– Это вообще не самая подходящая машина, – фыркнул Оми.

– Я попрошу! – Балинез поднял палец. – Эй! Подожди меня!

Айя уже выходил на улицу.

Ран смотрел, как Брэд разливает вино. За окном был морозный токийский вечер. Они сидели в ресторане, который располагался на верхнем этаже небоскреба. Внизу лежал город. И сегодня он не погаснет допоздна.

– Ран.

– Что?

– О чем ты думаешь?

– О Рождестве.

– Забавный праздник, – согласился Оракул и поднял бокал.

– Да, – Ран взял свой.

Они чокнулись и выпили по глотку.

– Ты какой-то грустный, – Брэд обвел взглядом зал. В основном парочки, воркующие между собой, склонившись над столиками. Несколько нешумных компаний. Свет был приглушенным. На них никто не обращал внимания.

– Я думаю о том, как ты справлял Рождество в детстве, – признался Ран.

Кроуфорд помолчал, качая бокал в руке. Юноша уже начал думать, что он не ответит. Но Брэд все-таки вздохнул и сказал.

– Это было слишком давно.

– Ничто не бывает «слишком» давно.

– Я многое уже не помню, – Оракул пригубил вино. Оно было густое и красное, как кровь. – Помню отца, который много смеялся в этот день и мать, хлопочущую на кухне. И обертки подарков. Я всегда знал что внутри. И то Рождество, на которое за мной пришли я тоже помню. Оказалось, знание о том, что тебе подарят – билет в один конец.

– Прости, – Ран тронул его ладонь. – Я не знал, что тебя забрали на Рождество.

– Это уже не причиняет боли, – Брэд вздохнул и сжал его пальцы. – Есть вещи намного страшнее, чем так и не раскрытые подарки.

– Да. Наверное.

– Я не хочу потерять тебя, – Кроуфорд чуть наклонился, так что его взгляда не было видно из-за стекол очков. – Без тебя я бы умер…

– Брэд… о чем ты…

– Я не знаю, в какой момент изменились наши жизни. Возможно, все должно было сложиться не так. Возможно, мы не должны были встречаться. Более того – я это знаю. Что стало бы с нами порознь – можно угадать.

– Встретились два одиночества, – Ран улыбнулся и наклонился вперед, приближая лицо к нему. – Я не должен был быть в тот день в Париже. Я опоздал к времени отлета. Но самолет задержали по погодным условиям. И я улетел с отцом. Что-то или кто-то хотел, чтобы мы встретились. Прими это, как атеист.

– Я вообще-то крещеный, – усмехнулся Оракул.

– Тогда прими, как католик, – юноша поднял бокал и легко чокнулся с Брэдом. – Некоторые вещи случаются и всё. Откуда нам знать, как могло бы быть иначе? Каким человеком стал бы я, каким – ты, что бы случилось с Айей и как все это сказалось бы на наших командах. Этого уже не случится.

– Ты прав, – Брэд поцеловал его в ладонь. – Наверное, осознание того, что хорошее все-таки случается и называют духом Рождества.

Ран тихо засмеялся.

Их первое свидание за два года можно было назвать удачным.

После ресторана они спустились на этаж вниз. Кроуфорд снял для них комнату размером с пол этажа. По крайней мере, юноше так показалось.

– Брэд, – он осуждающе посмотрел на любовника. – Зачем так шиковать? Ты же не хочешь впечатлить меня своими деньгами?

– Нет, – Оракул обнял его сзади и поцеловал в висок.

– Тогда, зачем? – Ран усмехнулся. – Помнится, нам в свое время хватало и узкой ванной комнаты.

– Просто других номеров не было. Твой Ёджи был прав в некотором роде.

– Он не мой!

– Ты вроде его командир.

– Ну, если в этом смысле, – Ран не отрываясь, смотрел на заснеженный город за стеклом. Они стояли у окна. Оно было огромным, от пола до потолка и от него веяло прохладой.

– Тебе не холодно?

– Немного.

– Рубашка такая тонкая, – Брэд красноречиво погладил его пальцами от груди до талии. – И тоже напоминает мне о Париже.

– Я этого и добивался, – Ран повернулся в его объятиях. – Идем в постель.

Рождественское утро было холодным и пряным. В воздухе еще плыло ощущение чуда, которое развеется к вечеру.

Айя надела свое роскошное черное пальто отороченное мехом, застегнула сапоги. Взялась за ручку двери, но не ушла. Постояла на пороге и вернулась в комнату.

Ёджи спал так крепко, что даже не слышал, как она собиралась.

Девушка покачала головой. Во что утро превращает ночь – страшно знать.

Блондин был хорошенький даже сейчас. Весь такой мягкий, покорный, как домашний кот. И такой же ласковый.

Айя вздохнула.

– Ну, я и дура.

Потом решительно развернулась и ушла, тихо притворив дверь, чтобы не потревожить сон золотистого кота.

То, что вчера произошло, было взаимной ошибкой. Они не должны были этого делать. Просто не должны. И дело не в праве на счастье. Дело в том, что Ёджи никогда не будет ей верным. А иного она не примет.

Возможно, она тоже искала счастья. Но ее брат никогда бы не изменил тому, кого полюбил. И Айя знала, что пока не найдет такого же для себя – она будет искать. И найдет, или умрет в поисках. Оба варианта ее устраивали.

Балинез проснулся, когда солнце стояло уже высоко.

– Айя, – позвал он и рывком сел на постели. – Айя!

В номере было тихо.

– Черт! – он вскочил с постели так резко, что закружилась голова.

Ёджи не обратил на это внимание. Он заметался, уже понимая, что слишком поздно.

Сомали ушла не прощаясь.

Пытаться сделать ее своей все равно, что ловить туман.

Но ему хотелось надеяться, что эта ночь и для нее что-то значила.

Она смеялась, когда он вчера расстегнул молнию на ее платье. И все казалось волшебным. Что сделало с ними утро? Зачем?

Девушка с характером Абиссинца и ногами модели ушла, как уходит все волшебное. Тихо и не прощаясь.

Лучше уж бы она сердилась. Но она не лгала вчера, когда обнимала его. И не хотела лгать с утра. И потому ушла.

Ёджи сел на постель.

Они еще увидятся. Обязательно. И у него еще будет шанс. Возможно, им стоило начать все с начала.

– Черт! – Балинез ударил по постели кулаком. Никогда прежде он не злился так оттого, что его девушка свалила от него с утра.

Зачем он был ей вообще нужен?

Ёджи тряхнул головой. Что за странный вопрос. Но ответ на него был самым важным, что он хотел сейчас услышать.

Ран проснулся сам. Без всякой причины. Это было приятно, просыпаться без будильника.

Брэд тоже открыл глаза, когда любовник завозился в его объятиях.

– Прости. Я тебя разбудил? – юноша провел кончиками пальцев по его щеке.

– Все в порядке.

Вчера они угомонились довольно поздно и теперь еще оба не поняли, выспались они или нет.

– С Рождеством, – сказал Ран и улыбнулся.

– Далось тебе это Рождество, – Кроуфорд притянул его ближе. – Впрочем, годится любой повод.

– Согласен, – юноша положил голову ему на плечо и с любовью на него посмотрел.

Брэд близоруко сощурился. В такие моменты он выглядел беззащитно, открыто и очень естественно. Ран потянулся его поцеловать.

– Ты такой горячий, – сказал Оракул, когда они поцеловались. – Ты не простыл?

– Я никогда не болею.

– Это похвально, но вчера ты был так легко одет.

– Прекрати меня опекать, – юноша легонько ткнул его в ребра. – Мне хватает для этого сестры.

– Неужели?

– Она неисправима, – пожаловался Ран. – То, что в меня стреляют на миссиях – это нормально. А если я вышел из дома без шарфика – это катастрофа. Кто-нибудь может понять женщин?

– Не я, – рассмеялся Кроуфорд. – Спроси Шульдиха.

– Он специалист по женщинам?

– Он специалист по чужим мозгам.

– По твоим, в том числе, – буркнул Ран.

– Ревнуешь.

– Немного.

– Дурак.

– Ты не лучше.

Это, как и все их препирательства, проходило тихо, перемежаясь поцелуями.

– Это я должен ревновать, – вздохнул Брэд. Он не выпускал любовника из объятий. Ран и не пытался встать, обводя пальцем шрам на его груди.

– К кому? – все-таки поинтересовался юноша.

– У тебя тоже есть команда.

– И что с того?

– Они на тебя смотрят.

– Обязательно, – серьезно кивну Ран. – Куда ж им еще смотреть. Тебя ведь рядом нет.

– И никто тебе не делал никаких предложений?

– Нет, – юноша фыркнул. – Среди людей попадаются и нормальные.

– Неужели?

– Брэд, прекрати, – Ран поцеловал его. Долго и красноречиво.

– Тебе пора? – понял Оракул, когда любовник отстранился.

– Да. Нечестно, что мы с Ёджи отдыхали вечером, а ребятам так никуда и не ходившим придется еще и самим открывать магазин с утра.

– Зачем он вообще вам нужен?

– Магазин?

– Да.

– Не знаю, – обреченно вздохнул Ран. – Сам его ненавижу. Дурацкое прикрытие. Начальство решило, что сложнее всего найти то, что находится на самом видном месте.

– Это не лишено смысла.

– Кто ж спорит, – юноша хотел выскользнуть из-под его руки, но Кроуфорд его не выпустил. – Ну, что?

– Хоть полчаса-то у тебя есть? – Оракул хитро улыбнулся.

Ран запустил руку под одеяло и сам расплылся в улыбке.

– Ого.

– А ты думал, я тебя просто отпущу?

– Была такая надежда, – юноша нетерпеливо прильнул к нему. – Но это уже не важно…

– Так значит, полчаса у нас есть?

– Думаю, есть даже целый час.

Кроуфорд перекатился по постели и подмял любовника под себя.

– А знаешь, что я успею сделать с тобой за час?

– Знаю, – выдохнул Ран.

И он действительно знал.

Брэд был жадным и нетерпеливым. Хотя вчера они делали это долго и почти нежно. Рану нравились обе крайности. И когда Оракул его любил, и когда просто брал. Юноша обнял любовника за плечи, чувствуя, как легко входит в него член. Его задница все еще была достаточно влажной от смазки и спермы. Ему даже казалось, что если Брэд кончит в него еще раз, то у него побежит по ногам. Но сопротивляться этому приятному вторжению у Рана не было никакого желания.

Кроуфорд низко склонился над ним, подхватив его ноги и широко разводя их в стороны.

– Брэд! – юноша выгнулся под ним.

Оракул на секунду замер, давая ему возможность привыкнуть.

Ран застонал и закрыл глаза. Ему было хорошо. Быть взятым любовником прямо с утра – больше, чем просто удовольствие. И юноша чувствовал, как сильно, почти до предела растянут. Это давно не причиняло боли. Все-таки его любовник американец, а у них все большое, а не только самолюбие.

– Двигайся, – выдохнул Ран. – Чего ты ждешь?

– Согласия, – Брэд коротко поцеловал его и начал двигаться. Резко и быстро. Словно стремясь, как можно быстрее отправить их обоих за грань.

Ран чувствовал, что просто не может не стонать, когда любовник выделывал с ним подобное. Пальцы Брэда обхватили его член, заставляя выгибаться, подаваться вперед, вскрикивать.

– Брэд!

– Да, малыш.

– Ох, черт. Как хорошо… – Ран выгнулся под ним, опираясь на постель только задницей и затылком.

Брэд содрогнулся, крепче обхватывая его горячее тело. Он чувствовал, что кончает внутри него. Хотя там и так было влажно, но ничто не заставило бы его сейчас вытащить член из этой горячей тесноты.

Оракул последний раз провел рукой по члену Рана и тот с тихим стоном кончил ему в ладонь.

Они почти всегда кончали одновременно. Брэд понятия не имел, как у них это получается. Ни с кем у него не было ничего подобного раньше. Они, похоже, настолько чувствовали друг друга, что иначе было невозможно.

Кроуфорд опустился на любовника и осторожно стал целовать в шею.

– Оо, Брэд, хватит, – выдохнул юноша, не открывая глаз. – Я сейчас умру.

– Не надейся.

– Я, конечно, люблю тебя, – Ран стал перебирать его волосы. – Но ты тяжелый…

– Угум, – Оракул приподнялся и чуть подался назад, покидая его тело. Юноша вскрикнул почти болезненно. Чувство опустошения было ужасным.

Брэд встревожено на него посмотрел.

– Ты как?

– Ох, хорошо, – Ран уткнулся ему в плечо. – Так много за раз у нас давно уже не было.

– Да, пожалуй, – Кроуфорд прижал его к себе. – Некоторое время… мы… гм… возможно не сможем этого делать.

– Что? – юноша испугано вскинул голову. – Ты снова уезжаешь?

– Нет, – Брэд качнул головой. – Не хочу говорить – вдруг обойдется.

– Тебя подстрелят, – догадался Ран. Он слишком хорошо его знал и этот чуть виноватый взгляд. Оракул всегда смотрел так, когда не мог ничего изменить. Точнее когда мог, но не хотел, когда его устраивал результат.

– Да, – признался Кроуфорд. – Меня подстрелят на следующей неделе. Пока я не вижу альтернативы. Точнее вижу, но она еще ужаснее, а третьего варианта пока нет.

– Я не понимаю…

– И не нужно, – Оракул чмокнул его в губы. – Забудь. Я не хотел тебе говорить.

– Брэд, и что… тебя… – Ран запнулся и посмотрел вниз. – Прямо туда подстрелят?

– Нет, слава Богу! – тот рассмеялся вполне искренне. – В руку.

– Ну, тогда воздержание тебе не грозит, – с хитрой усмешкой Абиссинца сказал юноша.

– Обещаешь?

– Обещаю, – Ран лизнул его в ухо.

Мэнкс зашла в магазин первой. Ёджи смотрел, словно сквозь нее, на идущую следом Сомали. Секретарша даже немного обиделась. Да что она пустое место что ли?

Они все спустились в подвал.

Ёджи ловил взгляд Сомали, но та и не скрывала его. Кивнула ему, как старому приятелю и пошла поздороваться с братом.

Тот обнял ее и что-то тихо спросил. Она рассмеялась. Потом к ней подошел Кен, и она хлопнула рукой по его ладони.

Мэнкс сухо кашлянула и все заняли свои места. Сомали достала кассету.

После получения миссии они поднялись наверх. Мэнкс ушла почти сразу. Сомали задержалась, обсуждая последний отчет с Оми. Мальчик серьезно кивал, а она загибала пальцы, что-то перечисляя. Наконец, она попрощалась и вышла на крыльцо. Ёджи метнулся за ней. Она не глядя, протянула к нему руку.

– Сигарету, – почти потребовала она.

– Извини, – Балинез замешкался. – Я забыл их в магазине…

– А зачем ты тогда вышел? – удивилась девушка.

– Айя! – блондин схватил ее за локоть. – Мне что, нужен повод, чтобы увидеть тебя?

– Ох, Ёджи, – она покачала головой. – Не строй из себя оскорбленную невинность. То что произошло было взаимно и приятно, но это все.

Он судорожно выдохнул, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость.

– Я был у тебя первым, – сказал он.

Она улыбнулась.

– Ну, кто-то же должен.

– Почему я?

– Ты мне нравишься, – без всякого стеснения призналась Сомали. – Это тебя ни к чему не обязывает. Не суетись, пожалуйста. Я этого не люблю.

– Если так, то можно мне снова тебя пригласить? – Ёджи придвинулся к ней вплотную. Ей пришлось задрать голову.

– Балинез, – она прикусила губу. – Давай все проясним. В тебе сочетается все, что я люблю с тем, что я не люблю и никогда не полюблю. Ты умный, веселый, сильный, настойчивый, но при этом я прекрасно понимаю, что ты никогда не будешь мне верен, что ты легко лжешь, а я всего лишь похожа на какую-то из твоих подружек. Не стоит делать вид, что на мне свет клином сошелся. На кого бы я ни была похожа – я не она. И тебе предстоит это понять. Желательно сейчас, а не тогда когда все зайдет слишком далеко.

Ёджи заметно побледнел, но схватил ее за плечо.

– Высказалась? – процедил он сквозь зубы.

– Да, – Сомали надела перчатки. – Это всё?

– Нет. Теперь скажу я! – Кудо склонился к ее лицу, пытаясь понять причину ее злых слов, но она смотрела на него с участливым вниманием, и это немного остудило его. – Сомали… Айя, я прекрасно осознаю, что ты не Аска. Не делай из меня шизофреника. Но у каждого есть свой тип женщин. Возможно, я любил тебя в ней, а не ее в тебе сейчас. Все относительно. И будет нечестно, если ты даже не дашь мне шанса. Ты так легко рассуждаешь о моей верности и вообще о вещах, которые я даже сам о себе не знаю…

Она тихо фыркнула.

– Побойся Бога, Балинез. Женщины возведены для тебя в абсолют. Не вешай мне лапшу…

– Айя! – он тряхнул ее за плечи. – Все, что ты говоришь – правда, но есть одно большое «но».

– Какое? – она иронично приподняла бровь.

– Я люблю тебя.

Она помолчала, отводя взгляд, потом снова посмотрела на него.

– А ты уверен?

– Так дай мне шанс убедиться самому и доказать тебе, – Ёджи повертел головой и, убедившись, что улица пуста, рухнул перед ней на колени.

– Простудишься, придурок, – тихо и обреченно прошептала она.

– Айя, дай мне шанс.

– Я не приму измены и лжи, – она покачала головой. – Я пристрелю тебя как собаку, если узнаю о чем-то подобном.

– Хорошо, – он поймал ее руку и поцеловал. – Все, что скажешь. Только останься.

– Господи, – она шагнула вперед и обняла его, зарывшись пальцами в волосы. – Почему у меня чувство, словно я совершаю самую большую ошибку в своей жизни?

Ёджи сдавленно всхлипнул, уткнувшись ей в живот.

– Айя…

– Все хорошо, Ёджи. Я здесь.

– Айя…

– Ну что?

– Твой брат убьет меня.

– Обязательно, – «утешила» его Сомали, поглаживая по голове.

Ёджи понял, что невольно улыбается.

Этот день так и останется в его памяти. Ее злые слова, и ее нежные прикосновения, и то, как он стоял перед ней на коленях. У него было чувство, что в тот день ему было прощено всё. Он снова любим лучшей из женщин. Бог слишком добр к нему. Он этого не заслужил.

– Я уверена, что заслужил, – тихий смех Аски за спиной. – Любовь должна спасать.

Ёджи кивнул. Эту женщину он ни за что не отпустит. Третьего шанса ему уже не будет дано.

Балинез не знал, что в один из дней любовь разорвала порочный круг. Любовь Брэда спасла Айю, ее любовь к брату превратила ее в Сомали и привела сюда, чтобы сейчас он мог стоять перед ней на коленях, как перед иконой и тоже быть спасенным.

– Ну, хватит, – Сомали заставила его подняться. – Возьми куртку, сигареты и пошли сходим в кофейню. Я замерзла, да и ты тоже.

– Хорошо, – Ёджи вытер набежавшую слезу. – Только отпрошусь у твоего брата.

– Давай, – она хлопнула его по плоскому заду.

Балинез поспешно исчез в магазине.

– И все-таки, я дура, – вздохнула Айя ему вслед. – Правда, Аска?

– Мы обе дуры, – снова тихий смех. – Но разве он того не стоит?

– Не знаю, подруга. Не знаю, – покачала Сомали головой. – У него странный вкус на женщин.

– Женщина, которая стреляет, ничуть не хуже женщины, которая дерется.

– Нда. Огромный золотистый кот. Не думаю, что это то, чего я хотела. К тому же он высокий…

Дверь открылась и запыхавшийся Ёджи выскочил на крыльцо уже в куртке.

– С кем ты говорила? – спросил он.

– Идем, – Айя взяла его под руку. – Я тебе потом расскажу.

– Ой, не могу. – Кен утер набежавшую от смеха слезу. – И что было потом?

– Ничего, – Сомали ковырнула ложечкой пирожное. – Стью сказал, что я стерва и ушел.

– Ну, в этом-то мы никогда не сомневались.

– Сволочь! – Айя попыталась пнуть Сибиряка под столом, тот увернулся и снова заржал.

– Рукоприкладство!

– Скорее уж, ногоприкладство, – он сползла по сидению и все-таки пнула его в коленку.

– Ну, все! Травмировала ценного бойца!

– Тебя не травмирует даже бетонная плита, если упадет на голову.

– На счет плиты ты преувеличиваешь, – Кен придвинул к себе тарелку.

– А на кого упал кирпич тогда? – она ткнула в него ложечкой. – Ты его, по-моему, даже не заметил.

– Во-первых, он упал не с десятого этажа, а со второго. Во-вторых, это было полкирпича. А в-третьих, мне было больно!

– Ага. Я тогда три новых слова узнала. Футболистов, что специально таким словам учат?

– Не то, чтобы учат, – Сибиряк задумчиво изучал содержимое тарелки. – Просто тренера как-то надо понимать. Приходится учить.

Айя захихикала.

– Ну что ты смотришь? Ешь давай.

– Прости. А что это? – Кен потыкал вилкой, словно ожидая, что два аккуратных кулечка из чего-то печеного убегут из его тарелки.

– Это блинчики. Фаршированные ягодой. Никогда такого не ел?

– Я не силен в европейской кухне. Я бы предпочел пудинг.

Айя почему-то снова засмеялась.

– Чего ты ржешь?

– Ой, ничего, – она отмахнулась. – Ты кушай-кушай.

– Ладно. Если отравлюсь, то виновата будешь ты.

– Хорошо. Я даже напишу об этом отчет Персии. Мол умер Сибиряк от недостатка пудинга в организме.

Кен откусил блинчик и зажмурился.

– Сносно.

– Вот видишь!

– Что у тебя с Ёджи, – неожиданно спросил Кен.

Сомали поперхнулась.

– Почему ты спрашиваешь?

– Он смотрит на тебя.

– Тоже мне повод!

– Нет, ты не поняла, – Сибиряк хитро на нее посмотрел. – Он больше ни на кого так не смотрит.

– Его счастье, – фыркнула девушка.

– Ну, мне-то уж ты можешь сказать, – Кен ткнул ее ногой под столом. – Что у вас?

– Только брату не говори, – она вздохнула. – Мы встречаемся. Всерьез.

– Всерьез? С Ёджи? – Сибиряк расхохотался.

– О, хватит, – она уткнулась в ладони. – Я и так чувствую себя дурой!

– Ёджи! Из всех мужчин! Почему?

– Не знаю. Он мне правда нравится.

Кен посерьезнел.

– Айя, ты уверена в том, что делаешь?

– Не совсем. Но… – она виновато посмотрела на друга. – Я ему верю.

– Надеюсь, он этого заслуживает. И давно?

– Вторую неделю.

– Короткий срок для отношений.

– Ну, извини.

– Прощаю, – махнул на нее рукой Сибиряк. – И как он в постели?

– Не твое дело! – она покраснела, став почему-то еще больше похожей на брата, хотя Кен и никогда не видел его краснеющим.

– Ну, хоть полслова!

– Какие же вы мужчины… – она зашипела сквозь зубы.

– Какие?

– Похотливые животные.

– И твой брат?

– Не трогай Рана, – она ткнула в него ложечкой. – Он лучшее, что могла родить ваша дефективная игрек-хромосома.

Кен заржал, чуть не подавившись.

– Я за тобой записывать буду.

– Разрешаю, – царским жестом махнула на него Айя.

– Беру свои слова обратно. Беееедный Ёджи. Он с тобой попал.

– Еще как попал!

Сомали зажмурилась. Когда заводишь кота – хлопот всегда прибавляется. Но он того стоит.

Глава семнадцать.

Невозможное можно зачеркнуть.
Я не прочь, но посоветуй ты,
Что поможет весь мир перевернуть,
Почему мне такие снятся сны.
Что нам нужно сейчас?
Что порадует нас?
Расскажи, как надо любить,
Чтоб от счастья птицей взлететь.
Что нам не продать, не купить,
Покажи мне это.
Расскажи. как надо любить,
Чтоб от счастья птицей взлететь.
(с. Легостаев)

– Брэд, ты как? – Шульдих обхватил его пальцами за ремень, так как шеф начал сползать с его плеча.

– Нормально, – слабым голосом ответил Кроуфорд. – Как Наги?

Телепат обернулся. Фарфарелло шел следом, закинув мальчика на плечо, как мешок.

– Без сознания.

– Черт!

– Эй, держись! – рыжий тряхнул его. – Давай. До машины недалеко.

– Да… Я в порядке…

Берсерк обогнал их и уложил Наги на заднее сидение. Кровь заливала лицо мальчика. Оракул посмотрел на него и прикрыл глаза.

Хорошо хоть Фарф и Шульдих были в относительном порядке. Звуки стали глухими. Кровь, казалось, хлюпала даже в ботинке, хотя прострелено было плечо. Наверное, это просто игра воображения.

– Брэд! Брэд!

– Ммм…

– Черт, не теряй сознания! Не сейчас!

Шульдих сгрузил его на сидение. Кроуфорд безвольно уронил голову набок. Телепат оббежал машину и сел за руль.

– Фарф, садись!

Берсерк не сказав ни слова, залез внутрь и придвинул Наги к себе, чтобы того не трясло в дороге.

Телепат ругался сквозь зубы. Остатки здания рушились как карточный домик. Огонь опалял лицо через открытое окно машины.

Шульдих выдернул из бардачка свою старую резинку и перетянул лезущие в глаза волосы, тряхнул рыжим хвостом и вдавил педаль газа.

В больницу Брэда ему пришлось почти вносить.

– Давай я, – тронул его за плечо Фарф. – Я сильнее. Понеси Наги.

– Я сам, – огрызнулся телепат, рывком поднимая шефа.

В коридоре Оракула подхватили руки немногословных людей в белых халатах и уложили на каталку. Тот еще был в сознании и бессвязно застонал.

Шульдих всхлипнул и сел в первое попавшееся кресло. Почему? Почему он это сделал? Ублюдок. Он должен был это предвидеть.

– Наги тоже увезли, – Берсерк сел рядом. – Ты как?

– Хреново.

– Ранен?

– Нет. Брэд… он… закрыл меня. У него не было больше патронов… Он должен был предвидеть это!

– Он наверняка предвидел.

– Зачем тогда?

– Очнется – у него и спросишь, – Фарфарелло заткнул нож за пояс. – Это больница Такатори. Они не станут болтать.

– Такатори меня волнует в последнюю очередь!

– Что тогда?

– Что я скажу Рану!?

Берсерк рассмеялся хриплым смехом.

– У тебя шок.

– Причем культурный, – огрызнулся телепат. – Я был в тот момент связан с Брэдом на прямую. И было ощущение, словно он ждал чего-то подобного.

– Кто может понять Оракула, – Фарф пожал плечами.

Абиссинец вздрогнул. Он больше не был один в комнате. Кто-то стоял за спиной.

Ран медленно обернулся и не поверил глазам.

– Фарфарелло?

– Да, – Берсерк кивнул.

– Что ты… Как ты…

– Мы не знали, как иначе тебя найти, – Фарф был чуть прозрачным и светился, словно призрак. – Шу сейчас не в лучшей форме. А Брэд…

– Его подстрелили? – обреченно спросил Ран.

– Да. Ты знал?

– Он предвидел это. Где он? Я могу его увидеть?

– Он в госпитале Касатуры в Чибе.

– Я приеду.

– Хорошо. Он пока без сознания, но его зашили. Все будет нормально.

– Угу, – юноша кивнул. – Спасибо.

– Увидимся, – силуэт Берсерка растаял прямо в воздухе.

Ран сел на постель. Значит, Брэд так и не нашел третьего пути.

Абиссинец еще минуту бесцельно посидел, а потом встал и стал собирать сумку. Было раннее утро. Если выехать сейчас, то через несколько часов он уже будет в госпитале.

Айя натянул свитер, надел куртку.

Внизу он зашел на кухню, чтобы черкнуть записку напарникам и оставить ее на холодильнике. Но столкнулся с Кеном. Тот бросил грязный мяч у входа и теперь пил молоко прямо из пакета.

– Ты чего? – уставился на него Сибиряк.

– Я уезжаю, – Айя замешкался. – Моя… девушка в больнице. Я должен ехать. Если будет миссия – позвони мне, и я вернусь.

– Хорошо, – Кен закашлялся. – Я понял. Удачи.

Абиссинец взял сумку и вышел из дома.

– Привет ей от нас передавай! – крикнул ему вслед Сибиряк.

Айя закинул сумку на заднее сидение и сел за руль.

Когда он приехал в больницу, то думал, что готов к тому, что увидит.

– Ран, – Оракул улыбнулся ему.

Юноша судорожно втянул воздух.

– Брэд…

Его любовник полусидел полулежал на постели. Он был бледным, как мел. На плечи была накинута просторная рубашка.

– Я так плохо выгляжу?

– Просто ужасно.

Ран поставил сумку у входа и подошел к нему.

– Я предупреждал.

Кроуфорд покосился на капельницу и переложил здоровую руку поудобнее.

– Мне от этого не легче, – признался ему юноша.

– Даже не поцелуешь? – усмехнулся Брэд.

Ран осторожно наклонился вперед и поцеловал его. Долго и сладко.

– Так лучше?

– Гораздо лучше, – улыбнулся Оракул и облизнулся. – Спасибо.

– Я побуду с тобой. Ты не против? – юноша сел рядом с его постелью.

– Нет. Но через пять минут здесь будет шумно. А через час мне на процедуры.

– А шумно почему? – недоуменно спросил Ран.

Было похоже, что несмотря на паршивое самочувствие Брэд находился в самом прекрасном расположении духа.

– А вот почему, – Кроуфорд кивнул на дверь, где через секунду нарисовался лохматый и злой Шульдих.

– Тыыыыыы… – дурным голосом взвыл телепат, переходя в область ультразвука. – Как ты мог? Ты ведь знал! Знал! Не отпирайся.

– Шульдих, послушай… – юноша попытался вставить слово.

– Уже приехал, – кивнул ему немец и снова вернулся к объекту своего гнева, теперь тыкая в Рана пальцем. – Ты кого пытался в могилу вогнать? Меня или его? Я думал, что не довезу тебя. Что бы я потом ему говорил?

– Какая забота, – Брэд улыбнулся.

Телепат резко замолчал, заметив его довольное выражение лица. Кроуфорд слушал его ругань, как лучшую музыку.

– Чего ты улыбаешься? – подозрительно спросил Шульдих. – Я спал в холле больницы. Я злой, а вовсе не веселый. Если ты предвидел это, то почему допустил? Я требую объяснений!

– Убить должны были тебя, – со вздохом признался Оракул. – Я пробовал любой из вариантов, и пришлось выбрать тот, который с наименьшими потерями. Если бы убили тебя, ты не смог бы оглушить Наги и мы бы не вытащили и его. Это был бы конец Шварц. Я поступил правильно.

– Ну, ты и сволочь, – протянул телепат. – Я еще и виноват?

– Не говори глупостей, – отмахнулся Брэд. Ран успокаивающе положил ладонь поверх его руки. – Что с Наги?

– Вне опасности, но в себя еще не приходил, – Шульдих надулся. – У меня есть подозрение, что ты просто хотел, чтобы Ран над тобой поворковал.

Кроуфорд посмотрел на любовника с мукой.

– Если учесть, сколько нам теперь не светит нормальный секс, то вряд ли я поступил мудро.

– Брэд, – юноша невольно отметил это «нормальный секс». Значит, ненормальный у них все-таки будет?

– Извини.

В палату заглянул высокий мужчина в очках и белом халате.

– Это что еще тут за консенсус? – командный голос тут же выдал в нем лечащего врача.

– Все в порядке, – Оракул стиснул пальцы любовника. – Это друзья.

– Да хоть враги! – врач замахал на Шульдиха и Рана папкой. – Вы, крашеные, оба пошли отсюда. А, вам, Кроуфорд-сан, я не разрешал садиться. Лягте и лежите. Сейчас придет медсестра, и мы посмотрим, что с вами делать.

– Я выйду, – Ран встал. – Пошли, Шульдих.

Брэд еще секунду удерживал любовника за руку. Юноша обернулся и улыбнулся. Ну как его можно не поцеловать, когда он так смотрит?

Ран коротко чмокнул его в губы и отстранился. И, о чудо, ему было в этот момент абсолютно все равно, что подумает о нем доктор! Лишь бы любовник был доволен.

– Мы в коридоре.

– Хорошо.

– Позаботьтесь о нем, сенсей, – юноша коротко поклонился доктору и вышел, прихватив за рукав телепата.

В коридоре тот плюхнулся в кресло.

– Вот останусь вдовой, – буркнул он. – И что буду говорить сыну?

Ран усмехнулся.

– На покойника Брэд пока не похож.

– Ты его вчера не видел.

– Наверное. Как это случилось?

– Да я сам не понял, – Шульдих поморщился. – Помню перестрелку. Потом Наги закричал. Здание начало дрожать. Одновременно Брэд поймал пулю, словно специально оказавшись на линии огня. Крыша начала рушиться. У дома, в смысле. Хотя и у меня тоже. Я смог дотянуться до Наги и отключил его. Подбежал к Брэду, а тот на ногах едва стоит. Пуля навылет прошла. Пока к машине тащил, тот отключился. Крови он потерял столько, что не понимаю, как выжил. Вот ненавижу, когда он так делает!

– Как именно? – Ран сел рядом с ним.

– Строит из себя всесильного.

– Но он сказал, что это был лучший вариант…

– Угу. Еще бы он меня заранее предупредил. Нет же! Надо играть только своими картами.

– Тебя бы эта пуля убила.

– Знаю. Но она с таким же успехом могла убить и его.

– Не преувеличивай.

– Хорошо тебе говорить! А я его тащил. Ты хоть представляешь, сколько он весит!?

– Девяносто семь килограмм, – юноша улыбнулся. – Тебе стоит больше ему верить.

– Ну, нет, – телепат фыркнул. – Верить ему – это твоя участь. Мне он по гроб жизни должен будет. И Наги в ужасном состоянии. Надеюсь, выкарабкается. У него был всплеск силы. Давно таких не видел. С тех пор, как Школу оставил.

– Оставил?

– Ну, да. – Шульдих откинулся на спинку и прикрыл глаза. – Это Брэд ее закончил. А я просто оставил. Никто другой меня бы не взял в команду. Только полоумный Оракул, помешанный на чувстве собственного превосходства.

– Не преувеличивай, – Ран не сдержался, и положил руку ему на лоб. – Съездил бы ты домой. Переоделся и поспал. Я побуду с ним.

– Да, наверное, – телепат с удовольствием потерся лицом о его холодную ладонь. – Спасибо, что приехал. Он ужасный пациент. Завтра же потребует отпустить его домой. Попробуй уж его здесь удержать.

– Хорошо.

– Ты такой спокойный. Совсем не волнуешься?

– Он меня предупредил еще на Рождество, что его подстрелят. Я был готов.

– Вот же сволочь, – процедил сквозь зубы Шульдих. – Никогда ему не прощу.

– Ты совсем не злишься. Только делаешь вид, – юноша посмотрел на дверь палаты. – Где Фарфарелло?

– В холле. Ждет новостей о Наги.

– Дааа, – Ран вздохнул. – Потрепало вас. Нам еще так не доставалось.

– Ну, так мы и старше.

– Неужели? – юноша невесело рассмеялся. – Значит, нам еще все предстоит.

– А где Айя? – спросил Ёджи, зевая.

– Уехал к своей пассии, – пояснил Кен и поставил тарелку на стол.

– Прямо с утра?

– Она у него в больницу попала.

– Понятно, – Оми печально вздохнул. – Он, наверное, переживает.

– Не знаю, – признался Сибиряк. – По его лицу никогда невозможно ничего определить.

– Интересно, а в постели хоть у него выражение лица меняется, – встрепенулся Ёджи, – Или так и остается непроницаемым. У его девушки либо очень крепкие нервы, либо она слепая.

– Ну, нет! – неожиданно снова встрял Оми. – Она явно не слепая.

– Согласен, – Кен поставил завтрак на стол и сел на свое место. – Айя хоть и напоминает иногда памятник, но до чего красивый!

– Рождает же таких земля, – почти завистливо вздохнул Балинез.

Все ненадолго замолчали, разгребая рис, омлет и сосиски по тарелкам.

– Люблю, когда готовит Кен, – счастливо вздохнул Бомбеец. – Вкусно.

– Ну, извини, – ядовито отозвался Ёджи, приняв это на свой счет. – У меня есть дела поважнее, чем готовка.

– Хочешь, я подарю тебе поваренную книгу? – усмехнулся Кен. – Порадуешь свою девушку.

Балинез нахмурился, пытаясь представить свою неудачную попытку подать Сомали кофе в постель. И как этот кофе окажется у него на голове. По-крайней мере Аска бы надела на него кружку, как тюбетейку. А Айя ей ничем не уступала в крутости своего нрава. Поэтому сомневаться не приходилось.

– Сам куплю, – буркнул он к удивлению напарников. – Чего?

– Ээээ… – Сибиряк закашлялся, видимо представив то же самое. – Ничего-ничего.

– Да научусь я готовить! – вспылил Ёджи. – Куда я денусь!

– Прямо на глазах в человека превращается, – умилился Оми. – С чего бы это такое похвальное рвение?

– Слушай, – возмутился Балинез. – Ты тоже в этом не ас. Мы до сих пор не отравились только потому, что кухней занимаются Айя и Кен.

– Так я еще даже школы не закончил, – прикинулся дурачком Бомбеец. – Вот закончу и пойду в ученики к Кену.

Сибиряк заржал.

– Примите ли вы меня, сенсей? – кристально-чистыми глазами ребенка посмотрел на него Оми.

– Ыыыы, – выдавил Кен. Что одинаково могло сойти и за «да», и за «нет» и за «ща подавлюсь».

Ёджи не поленился, дотянулся через стол и дал малому щелбан.

– Ты, актер неудавшийся, на целях будешь практиковаться, а не на нас. Мы на твои щенячьи глаза не купимся.

– Ну, вот, – Оми сморгнул и посмотрел уже нормально. – А я так старался.

Они доели завтрак и Балинез подскочил.

– Я помою посуду!

– С чего бы это? – недоверчиво воззрились на него ребята.

– Ааа… ну я хочу уйти завтра пораньше. У меня свидание!

– Пользуешься тем, что Абиссинца нет, – буркнул Оми, но возражать не стал.

Что с этих лоботрясов взять? Одни девушки на уме. Хорошо еще, что Кен не сбегает по подобному поводу. Ему спокойно в его одиночестве. Или так только казалось?

– Ран, – Брэд полюбовался любовником, который сидел рядом с его постелью и читал какую-то книгу.

– Что, – он поднял на него взгляд. – Тебе что-нибудь принести?

– Нет. Просто хотел спросить, как много тебе успел выболтать Шульдих.

– Совсем немного, – юноша закрыл книгу и улыбнулся. – Он, в основном, жаловался на то, что останется вдовой.

– Он в своем репертуаре, – Оракул посмотрел на густые зимние сумерки за окном. – Уже так поздно.

– Я останусь, – пояснил Ран. – У меня с собой вещи. Я посплю в холле.

– Тебе не обязательно…

– Я останусь, – твердо повторил юноша, отложил книгу и подсел ближе. – Кто-то же должен за тобой присмотреть.

– Я уже в порядке. Завтра можно будет…

– Брэд, – Ран осторожно наклонился вперед и положил ладони на лицо Оракула, поворачивая его к себе. – Ты должен отдыхать. Завтра. И желательно еще и послезавтра.

– Тиран… – Кроуфорд обнял его за талию здоровой левой рукой и притянул к себе.

– Прекра… мммм…

Поцелуй длился долго. Юноша, несмотря на возражения, все-таки не пытался сопротивляться. Он уперся одной рукой в постель и наклонился вперед, чтобы Брэду было удобнее. Наконец, они запыхавшись, отстранились друг от друга.

– Что-то ты не похож на умирающего, – подозрительно сказал Ран, пальцами отводя каштановые прядки со лба любовника. – Наверно, Шульдих преувеличил.

– Я совсем не умираю, – рука Кроуфорда спустилась чуть ниже, втискиваясь сзади под джинсы любовника.

Ран тяжело выдохнул.

– Брэд… Ну, прекрати. Можно подумать, что ты сейчас на что-то способен.

– Не знаю. Давай проверим?

– Чтобы твой врач убил меня? – усмехнулся юноша.

– Есть гораздо более насущная проблема.

– И какая же?

Брэд указал глазами вниз. Ран проследил за его взглядом и хмыкнул.

Только слепой бы не заметил подозрительную выпуклость под тонким одеялом.

– Ну, с этим я думаю, справлюсь, – юноша положил на нее ладонь. – Только не двигайся. Тебе это вредно.

– Как скажешь, – Кроуфорд снова притянул его для поцелуя.

Губы у Рана были мягкими, горячими и послушными. Такими, какими Брэд их запомнил еще в Париже. Любовник подрагивал под его рукой. Его желание было ничуть не меньше. Однако у него не было склонности к ненужным безумствам, вроде секса в больнице. Но Оракул не шутил, когда говорил о любви к странным местам. Всю эту атмосферу он находил безумно сексуальной.

Юноша осторожно поцеловал его в шею и нетерпеливо откинул мешающее одеяло. Он немного замешкался, потом опустился на колени рядом с кроватью. Чтобы высвободить член Брэда из пижамных штанов у него ушло полминуты, потом он склонился над ним, одним движением заглатывая до самого горла.

– Ран, – застонал сквозь стиснутые зубы Оракул.

Вот сейчас ему уже казалось, что он умрет. Юноша сам постанывал, пока ласкал его ртом. Брэд запустил пальцы в его волосы. Плечо горело огнем.

– Ран. Ран, – Брэд за волосы оторвал его от себя.

Любовник облизнул губы и посмотрел на него.

– Тебе больно? Мне остановиться?

– Иди ко мне, – Кроуфорд нетерпеливо потянул его к себе.

– Нет, – Ран уперся. – Я могу задеть плечо… Будет только хуже. Не сходи с ума.

– Уже сошел, – Оракул жадно смотрел на него. – Я тоже хочу прикоснуться к тебе. Ну, иди же.

Ран встал и расстегнул на себе джинсы, стянул их и бросил на пол.

– Лежи. Не двигайся.

Юноша осторожно опустился на колени на край постели, потом перекинул через него ногу, и придвинулся.

– Вот так?

– Да, – Брэд здоровой рукой обхватил член любовника. – Ты так возбужден…

– Конечно. Заставить меня делать это в таком месте…

Ран прикусил губу и Кроуфорд усмехнулся. Не стонать в голос сложно. Они не привыкли сдерживаться. Юноша положил ладонь поверх его руки, сжимая их члены.

Оракул тяжело дышал, наблюдая, как они трутся друг о друга. Ноги Рана были так широко разведены. Он был такой доступный в этот момент.

Брэд убрал свою руку. Юноша разочарованно застонал.

– Что ты…

Кроуфорд сунул пальцы в рот, смачивая их слюной. Ран наблюдал за этим, широко распахнув глаза. Он уже понял, чего хочет любовник и прогнулся в спине, когда влажные пальцы коснулись его ануса.

– Брэээээд, – застонал он. – Я… не надо…

– Почему нет? – Кроуфорд втолкнул в него палец.

Ран всхлипнул и зажал рот ладонью.

Оракул осторожно трахал его пальцами. Возбуждение было просто невероятным.

– Расстегни рубашку, – попросил его Брэд.

Ран убрал руку с его члена и словно во сне расстегнул все пуговицы.

Кроуфорд зашипел сквозь зубы. Одна рука – это слишком мало. Соски Рана были твердые и наверняка горячие. Их хотелось коснуться.

Неожиданно юноша оттолкнул его руку. Пальцы выскользнули из него.

– Ран.

– Лежи! – хриплым от возбуждения голосом приказал Ран, сунул собственные пальцы в рот, провел ими между своих ягодиц и чуть подался вперед, так чтобы член Брэда оказался между его ног.

Кроуфорд чуть не кончил от этого зрелища. Похоже, его любовник помешался. Почему в такие моменты под рукой нет ничего, что можно использовать вместо смазки? Ран обхватил его член рукой и стал опускаться на него.

– Черт! Дьявол! – Брэд рухнул на постель.

Возможно, любовник прав. Они так часто делали это, что он сможет принять его практически без смазки. Но, черт возьми, как тесно! Рану должно быть больно. Но об этом практически невозможно думать, когда член сжат его задницей.

– Ах! – юноша опустился до конца и запрокинул голову, кусая губы.

– Ран, ты можешь двигаться? – Кроуфорд потянулся к нему рукой, обхватил его член, стал поглаживать настойчиво и сильно.

– Сейчас, – простонал любовник. – Еще секунду… Ты черт возьми, большой… для меня… даже теперь…

– В тебе хорошо… лучше, чем в раю…

– Идиот…ммм…

Ран приподнялся и опустился вновь. Член в нем не скользил как обычно. Он шел туго. Больно и приятно одновременно. Юноша часто задышал, чувствуя, как внутри все горит.

Бесчисленное число раз этот член трахал его, заставлял стонать и кончать. Память об этом была сильнее боли. Чувствовать его в себе снова – приятно, несмотря ни на что.

Ран двигался равномерно, упираясь в постель коленями. Он хотел, чтобы любовник кончил. Он мог сделать это и ртом, как и собирался в начале. Но видеть, как выгибается в экстазе тело Брэда, и чувствовать его внутри – это безумство того стоило.

Рука Оракула на его члене слишком настойчива. Ран не выдерживает и стонет в голос.

– Черт… я сейчас…

– Давай.

Кроуфорд выдыхает это слово, и любовник кончает ему в руку, брызгая спермой на живот. Ран сжимает его в себе, так крепко, почти больно. Тело дрожит, как натянутая струна. И, черт, за ним невозможно не последовать.

Брэд с рычанием кончил внутри него. Ран вздрогнул от этого, потом безвольно опустился. Подался назад, сползая и позволяя члену выскользнуть из себя. Он лежал так несколько минут, пытаясь отдышаться. Оракул гладил его по волосам. Ему сейчас больше всего хотелось стиснуть любовника в объятьях, но проклятая рука не позволяла и этого.

Наконец, Ран поцеловал его в живот и приподнял голову. Глаза под влажной алой челкой блестели сумасшествием.

– Доволен?

– Более чем.

– Занеси больницу в наш список.

– Хорошо, – Брэд улыбнулся ему. – Можно я тебя поцелую?

– Тебе все можно, – юноша поднялся на четвереньки и осторожно подобрался вверх, к лицу Кроуфорда.

Они поцеловались.

– Как рука? – спросил Ран.

– Нормально. – Брэд погладил его рукой по талии, так как ниже не дотягивался. – А как у тебя там?

– Хорошо, – юноша улыбнулся. – Немного странно, но хорошо.

– Было больно?

– Немного, – Ран тряхнул головой. – Отпусти. Мне надо одеться. Вдруг кто-то войдет.

– Еще пять минут назад тебя это не волновало.

– Волновало, но говорить об этом было несвоевременно.

Юноша сел на постели и Брэд увидел, как он поморщился. «Немного»? Черта с два. Оракул надеялся, что хоть не порвал его, но спрашивать не стал. Ран ни за что не признается. Юноша оделся и снова сел рядом с постелью.

– Только не говори, что снова сейчас начнешь читать, – сказал Кроуфорд, когда любовник укрыл его одеялом.

– Почему нет? – Ран посмеивался и глядел на него… влюбленно.

Брэд поймал этот взгляд и похотливо улыбнулся.

– Потому что я уверен, моя сперма еще вытекает из тебя.

– О, поверь, чтению это не мешает. Даже делает его приятным.

Кроуфорд положил ладонь на его колено и вздохнул.

– Шульдих меня убьет.

– Ну, вы вообще… – сказал телепат, переводя взгляд с одного на другого.

– О чем ты? – невинно поинтересовался Брэд, передавая книгу Рану и что-то черкая в ней ногтем. – Вот здесь посмотри…

– Ты-то ладно. В тебе я давно не сомневался. Но, Ран! Как ты мог пойти на поводу у этого старого извращенца?

Юноша едва заметно покраснел, но было видно, что и ему ничуть не стыдно.

– Я принес то, что ты просил, – Шульдих поставил сумку на стул. – Хотя, по-моему, у тебя и так здесь повышенный сервис…

Договорить он не успел. Дверь в палату распахнулась.

– Наги пришел в себя, – с порога заявил Фарфарелло. – Есть проблема.

Вот теперь заставить Кроуфорд лежать уже ничто не могло. Он встал, опираясь на плечо Рана.

– Давай его в кресло-каталку посадим и покатим, – предложил Шульдих.

– Иди к черту! – огрызнулся Оракул.

Ран удерживал его легко и не спорил. Он сам бы пополз, если бы что-то случилось с сестрой или Брэдом. Поэтому не имеет никакого права удерживать любовника. Он вывел его в коридор. У двери в палату мальчика их остановил доктор.

– Кто вы? – спросил он, разглядывая высокого гайдзина опирающегося на плечо парня с холодными глазами.

– Я отец мальчика, – сказал Кроуфорд. – Могу я его увидеть?

– Можете, но он вас вряд ли узнает, – растеряно ответил доктор. Никто не сказал ему, что отец мальчика тоже лежит здесь. Да и не был похож он на его отца.

Ран открыл дверь в палату.

Наги сидел на постели. Он перевел на вошедших растерянный взгляд.

– Малыш, – Шульдих отпихнул Брэда и сел на кровать.

– Наги? – Оракул смотрел на сына.

– Я вас знаю? – мальчик потрогал забинтованную голову.

– Мать родную не узнает! – Шульдих придвинулся ближе к нему. Ему нужен был физический контакт, чтобы лучше понять, что с ним происходит.

– Ээээ… И кто из вас моя мать? – не понял ставшей уже привычной для них шутки Наги.

Телепат осторожно взял его за руку и прикрыл глаза.

– Ты! – Наги дернулся. – Ты в моей голове!

– Потерпи, – сказал Брэд. – Он знает, что делает.

– Кто ты?

– Я твой отец.

– Это тоже шутка?

– Нет, – Ран подвел его ближе. – Я действительно твой приемный отец…

– Брэд отойди, – тихо прошептал Шульдих. – Он тебя боится.

– Меня? – опешил Оракул.

– Нда… Все плохо, – телепат открыл глаза и посмотрел на мальчика. – Ты можешь восстановить барьеры?

– Нет… Не… Я не понимаю, – вот теперь Наги испугался по настоящему.

Вокруг него стояли не люди. Точнее не совсем люди. Чего они хотели от него? Кто он? Мать? Отец? Что за глупости…

– Моя мать Китада Наое, – медленно сказал мальчик. – Отец Есиаки Наое. Как я здесь оказался? Я должен вернуться к родителям.

Остальные Шварц замолчали и переглянулись. Ран не понимал, что происходит. Было чувство, что Наги сказал не просто глупость, а почти святотатство. Нечто настолько ужасное, что оно не поддавалось осмыслению.

– Я же говорю – проблема, – хмыкнул Фарфарелло.

– Наги, малыш, – как можно мягче заговорил Шульдих. – Твои родители тебя не ждут… Они отказались от тебя и продали на эксперименты.

– Вы лжете, – мальчик закрыл глаза.

– Нет. Мы друзья. Верь нам, – Шульдих снова потянулся к нему, но Наги отдернул руку.

– Не прикасайся ко мне.

Телепат растеряно посмотрел на Брэда. Тот покачал головой.

Они вышли из палаты. Немец кусал губы. Ран давно заметил, что все эмоции отражаются на его лицо очень ясно. Сдержанность он явно считал чем-то вроде недостатка.

Оракул качнулся и схватился за плечо любовника.

– Я отведу тебя в палату, – сказал юноша. – Поговорим там.

Кроуфорд вздохнул и посмотрел на дверь, за которой остался малыш. Ему все казалось, что он должен что-то сделать. Причем немедленно. Собственное бессилие убивало.

– Да, – вздохнул он.

Они вернулись в палату.

– Ран, – Брэд сжал ладонь любовника. – Извини, но…

– Я понял, – Ран вздохнул. – Схожу к автомату, куплю нам попить.

– Спасибо, – Оракул улыбнулся. – Возьми мне холодный кофе.

– Хорошо, – юноша вышел, оставляя любовника наедине с его командой. Есть вещи, которые ему по-прежнему не нужно знать о Брэде. И почему-то раньше это переносилось спокойнее. Юноша не понимал, что со временем их эмоциональная связь стала глубже и потому тайны между ними стали так болезненны.

– Ну? – спросил Брэд.

Фарфарелло подпер спиной дверь, а телепат стал нервно ходить по палате.

– Шульдих? – не выдержав его молчания, снова позвал Оракул.

«Черт! Не могу я! – мысленный голос прозвучал так неожиданно, что вздрогнул не только Кроуфорд, но и Берсерк. – Слов не хватает».

«Что с Наги? Его амнезия излечима?»

У Брэда уже рябило в глазах от мелькания немца по комнате.

«Брэд, понимаешь тут какое дело… Его амнезия не следствие удара по голове. Скорее уж наоборот».

«Я не понимаю».

«У него был всплеск. И сейчас его состояние странное… Не могу иначе сказать. Он не держит никаких щитов. Словно он… он больше не владеет своим даром».

«Шульдих, ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Дар – не грипп, он не проходит».

«Я не сказал этого, – телепат схватился за голову, взбивая волосы в всклокоченную шевелюру. – Я специалист по мозгам. Но ты не представляешь, как редко мне удавалось общаться таким образом с паранормами. Я ничего в этом не понимаю. Я лишь говорю то, что вижу. У Наги не амнезия вследствие удара. У него нет тромбов и черных пятен, как бывает в таких случаях. Он словно… словно… не могу объяснить».

«Попробуй», – подал голос Фарфарелло.

«Он не владеет даром. Его дар владеет им. Ему должно быть четырнадцать, возможно уже пятнадцать. Вспышка, которую мы наблюдали во время миссии, произошла внезапно. Причину я сейчас не возьмусь определить. – Шульдих потер виски. – Много стреляли. Наги много убивал. Ловил пули. Он мог перегрузить дар, хотя это и кажется мне неправдоподобным. Он слишком силен. Сейчас не могу вспомнить, произошла ли вспышка до того, как ты поймал пулю или во время этого. Возможно причина в этом. Но дело в том, что такие вспышки не характерны для его возраста. Его дар уже полностью сформировался. Он встроился в психику и, в некотором роде, неотделим от нее. Это как речь или мимика – способ самовыражения. Без него сознание кастрируется».

«Это я знаю, – оборвал его Брэд. – Это не объясняет амнезии».

«Я пытаюсь объяснить, как умею! – вспылил Шульдих. – Его дар словно обернут вокруг него. Он находится в латентном состоянии. Так бывает у детей до полового созревания, то есть до того момента, когда дар проявится явно. Время, проведенное в Розенкройц, и с нами словно выпало из его памяти. Судя по психологическим реакциям ему сейчас лет девять или десять. Например, он боится Брэда. И боится по-настоящему».

«Но почему именно меня?»

«Он испугался, когда увидел тебя. Это интуитивная реакция ребенка. Ты высокий гайдзин…»

«Ты вообще-то тоже не японец. Да и рост у тебя не намного ниже. Это очень странно...»

«Не могу объяснить. Увидев меня, он почувствовал удивление и даже симпатию. Словно я впечатался в его память четче. Ты стерся полностью. И вызываешь страх. Ростом, манерами, всем. Его разум открыт. Его барьеры обычно крепкие – сейчас не существуют. Не стоит забывать, что помимо того, что он психокинетик, он еще и телепат. Я могу стереть чужие воспоминания. Но я никогда не пробовал стереть свои собственные. У Наги, похоже, получилось. Несмотря на то, что его телепатический дар очень слаб».

«Ты встречал такое раньше», – Оракул не спрашивал, а утверждал.

«Да. Один раз. У взрослых это не сопровождается амнезией. И оно восстанавливается. Память хранит дар, человек пробует им пользоваться и однажды это получается».

«Сэн, – Кроуфорд внимательно посмотрел на Шульдиха. – С Сэном было то же самое?»

Телепат резко вскинул голову и, не мигая, уставился на Брэда. Без злости, но с раздражением.

«Да».

«Нам сейчас не до твоих чувств. Если это поможет Наги…»

«Брэд, Сэн надорвался на одной из миссий. Он был психокинетиком на порядок слабее Наги. Он вернулся в Школу, чтобы восстановиться. Думаешь, его опыт нам подходит?» – мысленный голос стал ядовитым.

«Возможно».

«Мы не должны отдавать им Наги. Даже если он нас не помнит – он один из нас».

«Я знаю».

«Тогда что нам делать?»

«Я думал, что ты мне скажешь».

«Брэд, я не работаю и никогда не работал с паранормами потерявшими дар, – Шульдих сцепил пальцы. – Это сложно. Я социопат и ты это знаешь».

«Ты не социопат. Ты просто очень много времени провел оторванным от общества, не имея никаких социальных связей, сходя с ума…»

«Почему мы вдруг говорим обо мне?» – Шульдих покосился на Фарфа.

«Сэн восстановился?»

«Да»

«Как быстро?»

«Ему понадобилось около года».

«Это нам не подходит».

«Случаи не идентичны. Я не думаю, что Наги надорвался. Я думаю, он испугался за тебя», – телепат фыркнул и часто заморгал, отводя взгляд.

«Все-таки ты думаешь, что это шок, – Брэд тяжело откинулся на спинку кровати и поморщился от боли. – Просто из-за пули пробившей мое плечо? Это странно. Я, в конце концов, ему не настоящий отец».

«Это ты так думаешь, – немец дернул головой, отбрасывая волосы за спину. – Хочешь того или нет – ты его отец. Он подумал, что тебя убили. Это его испугало. Страх настолько сильный, что он пожелал забыть».

«Я не понимаю», – Оракул прикрыл глаза.

«Господи! Брэд, ты иногда такой придурок! Я сам чуть не грохнулся в обморок, когда увидел, как ты с непроницаемым лицом дергаешь курок, а выстрелов нет – патроны закончились и ты делаешь шаг вперед, становясь под огонь. Потом эта крыша чертова! – телепат скрипнул зубами. – А что ты хочешь от ребенка? Ран не единственный, кто любит тебя, если ты этого не знал».

«Шульдих…»

«Все! Давай подумаем, что нам делать с Наги».

«Мы должны будем сообщить в Школу. Одним нам с этим не справиться».

«Возможно, ты прав».

«Я прав».

«Я еще раз осмотрю его. Попробую понять, что он сделал со своими воспоминаниями. То что я их не нашел – еще не значит, что их нет. Скорее всего, он их закуклил. И они все еще внутри него».

«Это было бы гораздо лучше».

«Да».

В дверь постучали.

– Вы закончили? – Ран заглянул в палату.

– Да. Иди ко мне, – Брэд протянул к нему руку.

Юноша подошел и подал ему банку с холодным кофе. Потом спохватился, забрал ее, открыл и вернул.

Фарфарелло хмыкнул и вышел в коридор. Шульдих задержался на пороге. Оракул вскинул на него взгляд.

«Что?»

«Напоминать мне о Сэне… Это жестоко».

«Извини».

«Ты извинился? Я обведу этот день в календаре красным!»

«Я подарю тебе набор фломастеров для этого»

Шульдих усмехнулся и вышел.

– Вы разговаривали только что? – Ран нахмурился.

– Да. Прости, – Брэд отхлебнул кофе. – Как ты понял?

– Не знаю. Я научился узнавать это как-то. У тебя меняется взгляд.

– Ты сердишься? – Кроуфорд недоуменно на него посмотрел. – Почему?

– Не обращай внимания, – юноша махнул рукой. – Сам не пойму.

– Ран…

– Все в порядке. У вас сейчас проблемы побольше. Что будет с Наги?

– Я не знаю. Мы будем решать это, – Оракул вздохнул. – Он сейчас ведет себя, как обычный ребенок. Для Вундеркинда это патология. Нам бы хотелось вернуть его, каким бы странным он не был раньше.

– Вы переглянулись, когда он говорил о родителях. Твои родители они… – Ран помолчал. – Они тоже продали тебя?

– Да, – Брэд пожал плечами. – Розенкройц купили меня у родителей, как породистого щенка. Мне было тринадцать.

– А в четырнадцать…

– Да, – снова сказал Кроуфорд. Его голос в такие моменты ничего не выражал. Таким голосом можно читать список покупок.

– Не могу в это поверить, – юноша качнул головой. – За деньги?

– Не за тринадцать серебряников, – Оракул безразлично хмыкнул. – Но да, Ран. За деньги. За очень большие деньги.

– Ты бы никогда не продал Наги. Ни за какие деньги.

– Значит все к лучшему, – Брэд поморщился от боли в плече. – Ошибки прошлого должны быть, чтобы их не было в будущем.

– Наверное.

Шульдих вышел на крыльцо. Было морозно и солнечно. Он никогда не перестанет чувствовать это иначе, чем все остальные люди. Это было не последнее, о чем он скучал сидя взаперти. Сейчас он думал, что, то время было странным сном, и никогда не вспоминал о нем. Ни о белой комнате, ни о Сэне. Для Шульдиха это было похоже на пребывание в утробе. Он был в ней. А потом родился. Шварц приняли его и жизнь прекрасна. Но какая же сволочь Брэд! Напоминать ему о прошлом… У всех у них есть больные места. Оракул верит, что прошлое над ними не властно, оно сделало их тем, что они есть, сделало сильнее, умнее, хитрее, живучее, сделало их Шварц. Но…

Карие глаза с золотом, горячая рука на щеке.

– Как ты, малышка?

– Хорошо, Сэн.

Пальцы на губах.

– Тебе пора.

– Уже?

– Да. Прости.

– Я понимаю.

– Скажи, что любишь меня.

– Сэн…

– Скажи.

– Я…

– Иначе я больше не приду.

– Я люблю тебя.

– Хорошая девочка.

И тихий смех…

– Шульдих? – Фарфарелло тронул его за плечо.

– Что?

– Ты странный.

– Я всегда странный, – телепат усмехнулся. – У тебя нет сигареты?

– Не курю, – Берсерк развел руками.

– Ничего. Я тоже.

– Кто такой Сэн, о котором упоминал Кроуфорд?

– Тебе какое дело? – не зло откликнулся Шульдих.

– Просто интересно.

– Он был охранником в моем боксе.

– И все? – Фарф ухмыльнулся. – Ты ведь спал с ним.

– Я никогда не отрицал, что у меня были подобные отношения с мужчинами, – пожал плечами телепат.

– Нет. Не отрицал. Но этот охранник… Мои меня никогда не трогали.

– Ты себя в зеркало видел? – фыркнул Шульдих и хитро улыбнулся. – А я был красавчиком.

– Ты и сейчас ничего.

– О, благодарю.

– Так все-таки, что с этим охранником?

– Почему ты думаешь, что мне хочется откровенничать на эту тему?

– Хочется. Иначе бы я не спрашивал.

Самоуверенность психа действовала успокаивающе.

– Он был… особенным.

– Ты любил его?

– Нет, – Шульдих качнул головой. – Но он меня любил. Наверное. Не знаю. Он позволял мне выходить из бокса, когда была его смена. Он знал, что иначе я схожу с ума.

– А взамен?

– Секс. Много секса. Он звал меня «своей девочкой». Это его возбуждало.

– Обращаться к тебе в женском роде?

– Ага. Смешно, да? – телепат хихикнул. – Редкий придурок. Особенно если учесть, что уже тогда я был выше него, быстрее и сильнее. Он был тронутым.

– Но тронутым на тебе.

– Думаешь, мне это хоть в какой-то мере льстило?

– Почему тебе тогда так больно его вспоминать? – Берсерк наклонил голову на бок.

– Не знаю, Фарф. Он был первым в Розенкройц, кто хоть немного походил на человека… Хотя эти отношения…

– Что?

– Они были тяжелыми для меня. Не знаю, когда Брэд стал таким. Он всегда трахал парней, сколько я его знаю. Я… мне этого не хотелось… Я вообще не гей. Хотя Сэн и не был моим первым…

– Я догадался.

– Тебе ли не знать.

Фарфарелло сделал шаг вперед и обнял телепата со спины. Тот откинул голову ему на плечо.

– Было что-то еще? – нежности в объятьях Берсерка было столько же, сколько могло бы быть у медведя положившего тяжелые лапы на дрессировщика.

– Много, что было.

– Сколько это длилось?

– Чуть больше года.

– И где он теперь?

– Не знаю. С тех пор, как Брэд забрал меня я его больше не видел.

– Это хорошо.

– Да. Возможно, именно он научил меня быть такой самоуверенной сволочью.

– Ты преувеличиваешь, – серьезно сказал Фарфарелло. – Уверен, у тебя это врожденное.

Шульдих рассмеялся. Звонко и искренне.

К черту все. В Розенкройц никому из них не было хорошо. Так что теперь? Они хотя бы выжили и стали сильнее. А многие не выжили. Наверное, поэтому Брэд такой самоуверенный. Он знает, что так или иначе – они победители.

На крыльцо поднялся медбрат, увидел двух обнимающихся гайдзинов, плюнул:

– Голубые, – и шаркающей походкой пошел к двери.

Шульдих растянул губы в ехидной усмешке и обернулся ему вслед.

– Не надо, – одернул его Фарфарелло.

– Поздно, – телепат улыбнулся шире. – Теперь у него новая фобия.

– Малыш? – Шульдих заглянул в палату. – Можно к тебе?

– Да. Наверное, – Наги немного подумал. – Ты ведь все равно войдешь?

– Ты такой умный, – телепат рассмеялся, тихо прикрыл дверь и подошел к его постели. – Весь в отца.

– В отца?

– В Брэда я имею в виду, – уточнил рыжий и бесцеремонно уселся на край постели отодвинув его ноги.

– Он не мой отец, – мальчик нахмурился.

– Не говори так, – обиделся Шульдих. – Он тебя любит. Мы все тебя очень любим. И хотим помочь. Он ведь не виноват, что у тебя амнезия.

– А у меня амнезия? – удивленно поднял на него взгляд Наги. – Почему вы так решили? Я все помню.

– Вот, – телепат протянул ему карманное зеркало. – Посмотри.

Мальчик взял его и несколько минут задумчиво рассматривал свое отражение. Голова перебинтована, но не похоже, что его проломило, даже не особо больно. Лицо, как лицо. Наги не находил в нем ничего странного, пока Шульдих не спросил:

– Сколько тебе лет?

– Я… десять… – вот теперь мальчик испугался.

Его отражение в зеркале было явно старше.

– Тебе пятнадцать исполняется в этом году, – вздохнул рыжий. – Теперь ты мне веришь?

– Не знаю… – Наги отложил зеркало и посмотрел в окно. – Я ничего не помню.

– Давай сыграем в игру, – предложил телепат. – Называется «верю – не верю, да – нет».

– Я не люблю игры, – мальчик удивленно на него посмотрел. – Или это нужно для чего-то?

– Нужно. Я попробую установить насколько все плохо с тобой. И чем мы можем помочь.

– А мне нужна помощь?

– Конечно, – горячо его заверил Шульдих. – Ну что? Давай начнем. Я буду говорить утверждения, а ты отвечать «верю» или «не верю», «да» или «нет», если не захочешь говорить можешь кивнуть или покачать головой. Возможно, будет сложно, но попробуй отвечать честно.

– Что это будут за вопросы?

– Они будут касаться тебя того, что ты помнишь и того о чем забыл.

– Ладно. Я попробую, – решился мальчик.

– Не возражаешь, если я возьму тебя за руку, – Шульдих сжал его ладошку.

– Вообще-то возражаю.

– Тогда потерпи. Так нужно.

– Хорошо.

– Вопрос первый: Ты помнишь меня?

– Нет. Когда ты вошел в палату утром я видел тебя впервые.

– Меня зовут Шульдих.

Мальчик помедлил и качнул головой.

– Верю.

Телепат улыбнулся. Это вообще-то был не вопрос, но ответ ему понравился. Еще бы он не верил! Ведь это единственное имя, которое у Шульдиха есть.

– Тебе больно?

– Да. Немного.

– Тебе страшно?

Наги помедлил и неуверенно кивнул.

– У тебя амнезия.

– Верю.

– Мы твои друзья.

Мальчик уставился на него.

– Что?

– Мы – это кто?

– Я, Фарфарелло (это который с повязкой на глазу) и Брэд.

– Не верю, – честный ответ.

– Мы кажемся тебе странными?

– Да.

Шульдих внимательно на него посмотрел.

– Ты умеешь двигать предметы силой мысли.

Вот теперь Наги испугался по настоящему. Его ладошка похолодела. Шульдих стиснул ее.

– Отвечай.

– Д-да, – выдавил мальчик.

Рыжий покусал губу, изучая его лицо.

– Тебя наказывали, когда ты делал что-то подобное?

Судорожный кивок.

– У тебя бывали всплески?

В ответ удивленный взгляд.

– Ну, когда предметы начинают летать вокруг, падает мебель, крыша, в общем, когда происходит полный…. Ээээ… в общем, когда твой дар бесчинствует…

Наги отчаянно затряс головой. И Шульдих с удивлением понял, что он ему лжет. Но если это его хоть немного оправдывало, то он делал это из страха.

– Все в порядке, Наги, – телепат ему широко улыбнулся. – Это весело. Ни о чем беспокоится. Мы все такие. Мы паранормы.

– Верю. Я чувствую твои пальцы в своей голове.

– Пальцы? – рыжий удивился. – Ты так это ощущаешь?

– Да.

– Забавно.

– Ты… смешной.

– Очень мило, Наги. Ты даже не пробуешь понять, что мы сейчас чувствуем, правда?

– А что вы чувствуете?

– А как бы ты чувствовал себя, если бы кто-то близкий забыл тебя? Мы многое пережили вместе, а сейчас ты сидишь здесь, как чужой.

– Я… не знаю. Наверное, мне было бы плохо.

– Ты не должен бояться собственного дара. За последние пять лет ты достиг определенного совершенства в его использовании. Ты один из сильнейших психокинетиков. И ты нам нужен.

– А как же мои родители?

– Мы не знаем их, – Шульдих нахмурился. – Забудь о них. Они плохие люди.

Наги попробовал выдернуть у него свою руку.

– Не говори так о моих родителях!

– А почему нет? – в свою очередь ощетинился телепат. – Они продали тебя садистам и извращенцам.

– Но они мои родители!!!

– И что с того? – они перетягивали руку мальчишки. – Все люди бывают сволочами. И то, что они умудрились родить тебя, не делает их лучше. Ты никогда не встречал ублюдков? И ты думаешь, что у них не бывает детей? У всех бывают дети. Ты не виноват, что они такие. Будь рад тому, что ты лучше.

– Шульдих?

– Да.

– Ты всегда говоришь такие злые вещи?

– А ты всегда мне достойно отвечал. Ты старался походить на Брэда. И я хочу снова это услышать.

– На Брэда?

– Снова страх. Почему?

– Не знаю, – Наги вздохнул. – Я не говорил, что боюсь…

– Не нужно говорить, чтобы я тебя услышал.

– Я догадался.

– Пообещай мне, что не будешь сопротивляться нашей помощи. Брэд умный. Он придумает, как вернуть тебе память.

– Я…

– Ты не уверен, что хочешь этого?

– Да.

– Скажи, когда будешь уверен, – Шульдих встал. – Я вернусь домой. Привезу тебе одежду.

– Мою одежду?

– Да. Может тебе привезти твой ноутбук? Или врач еще не разрешал?

– Не знаю.

– Я спрошу его. Отдыхай, малыш.

Телепат подмигнул Наги и вышел из палаты. Мальчику показалось, что рыжий был немного подавлен. Возможно, он прав. Им тоже тяжело видеть его таким.

Наги лег на постель. В голове шумело. Значит ему почти пятнадцать. Как странно.

Он лежал и разглядывал потолок. Мысли сменяли друг друга, но ему словно не хватало какого-то важного куска, чтобы понять, что на самом деле он чувствует, кроме растерянности.

За окном успел наступить морозный вечер. Наги сел на постели, нащупал ногами тапочки и встал. Прямо на пороге он столкнулся с медсестрой.

– Тебе нельзя еще вставать! – всплеснула она руками. – Куда ты собрался?

– Я хочу видеть… отца, – хмуро отозвался мальчик.

– О! – девушка удивилась. – Он тоже ранен? Ладно. Сейчас. Ты знаешь, где он лежит?

– Я… нет… не знаю… – Наги обежал глазами зал и встретил еще один внимательный взгляд.

Фарфарелло встал и направился к ним.

– В чем дело, Наги? – спросил он.

Что-то было в его повадках ненормальное. Движения иногда резкие, иногда плавные, на лице несколько мелких шрамов и повязка, закрывающая глаз. Но самое интересное, что и он не вызывал страха.

– Вы знакомы? – а вот медсестра испугалась.

– Я не знаю, – хмыкнул мальчик. – У меня амнезия.

Одноглазый не обратил на девушку внимания, по прежнему разговаривая только с мальчиком.

– Тебе помочь?

– Проводи меня к отцу.

– Хорошо. Идем.

Медсестра открыла рот, но под взглядом единственного желтого глаза закрыла его и отступила на шаг.

Наги пошел за этим странным мужчиной. Идти оказалось недалеко. Палата Брэда была в противоположном конце коридора.

– Фарфа… релло, правильно?

– Да.

– Извини.

– За что?

– Я не помню тебя.

– Ну, хочешь, проповедь прочту? – предложил одноглазый с каким-то непонятным сарказмом.

– Нет, спасибо, – на всякий случай поспешно отказался Наги.

Фарфарелло хрипло рассмеялся и хлопнул по плечу.

– Вот его палата. Я подожду здесь.

– Угу.

Мальчик толкнул дверь и вошел. В комнате не горел верхний свет, только торшер рядом с кроватью. Брэд сидел, прикрыв глаза. Похоже, ему было больно. В кресле рядом с ним спал красноволосый парень, его рука лежала на постели поверх руки гайдзина. Сцена была настолько однозначной, что мальчик растерялся. Но было в этом какое-то узнавание. Неужели это возвращается память?

– Наги? – Брэд открыл глаза и посмотрел на него.

– Да…

– Кроуфорд. Меня так зовут.

– Кроуфорд-сан… я хочу вспомнить все.

– Я знаю, малыш, – американец внимательно посмотрел на него. – Даже если это будет сложно?

– Да. Я готов.

– Откуда вдруг такая решимость, что ты даже преодолел свой страх?

– Недостаток информации убивает, – серьезно ответил Наги.

Брэд улыбнулся и тут же поморщился от боли.

– Вундеркинд.

– Что?

– Не зря тебя так зовут.

– А меня так зовут?

– Да.

– А тебя?

– Оракул. Я предсказываю будущее. Мы попали в переделку, и нас потрепало. Я видел это заранее, но не мог предположить, что последствия окажутся хуже, чем моя прострелянная рука и шишка у тебя на голове.

– А Фарфарелло?

– Берсерк.

– Он предложил прочесть мне проповедь.

Брэд рассмеялся. Юноша, который спал, открыл глаза и посмотрел на него, потом на Наги.

– Это Ран, – запоздало представил его Кроуфорд.

– Ээээ… очень приятно.

– Отдыхай, малыш, – кивнул ему Брэд. – У меня есть идея. И мы сделаем все возможное, чтобы ты к нам вернулся.

Мальчик кивнул и вышел.

Ран зевнул.

– Я задремал. Почему ты меня не разбудил?

– Зачем? – пожал плечами Оракул. – Ты так мило смотришься, когда спишь.

– О, Брэд, прекрати, – юноша зевнул.

– Ты видел его?

– Наги? – Ран отложил книгу. – Да, видел. А что?

– Он боится. По-прежнему. Старается не подавать вида, но боится. Именно меня.

– Тебя так это волнует?

– Волнует. Когда он увидел меня впервые, тоже боялся, но совсем недолго.

Ран фыркнул.

– Даже я, когда увидел тебя впервые, испугался. А что ты хочешь от ребенка?

– Ты? – Брэд уставился на любовника. – Не смеши меня. Почему?

– У тебя взгляд такой, – юноша повел плечами. – Так смотрят убийцы и пророки. А ты и то и другое.

– Тебя это и сейчас волнует? – Оракул подался вперед.

Шульдих когда-то между словом сказал, что у него глаза убийцы. Но до этого он не думал, что смотрит на любимого человека такими же глазами.

– Нет, – Ран наклонился и чмокнул его в губы. – Не думай об этом. Завтра поедешь домой, если будешь хорошим мальчиком.

– А если буду плохим? – Брэд положил здоровую руку на его колено и погладил.

– Не знаю, – усмехнулся Ран. – Попробуешь?

– Айя? – Ёджи сорвал целлофан с новой пачки сигарет.

– Аю? – отозвалась девушка.

– Когда ты начала курить?

Она грустно улыбнулась и уткнулась в чашку. Официантка поставила перед ними тарелку с вишневым чизкейком и ушла. Сомали проследила за ней взглядом и ответила.

– Когда убила своего первого человека. Ребята напоили меня и дали закурить.

– Ты плакала?

– Нет, – она качнула головой.

Сегодня вопреки обыкновению она не заколола волосы и они тяжелой волной лежали на ее плечах.

– Тогда зачем они поили тебя?

– Не знаю. Наверное, им самим было плохо, и они хотели о ком-то заботиться.

– И ты в это веришь? – Ёджи протянул ей сигарету.

Он-то заметил, что своих сигарет у нее никогда не было.

– Немного, – она благодарно кивнула.

– А как по-настоящему зовут твоего брата? Ведь я правильно догадался, что родители не назвали вас обоих одним именем?

– Правильно конечно, – вздохнула Айя. – Его зовут Ран.

– Как «орхидея»? – уточнил Балинез.

– Да.

– Как так получилось, что вы оба работаете в Критикер?

– Ну, зачем ты спрашиваешь? – поморщилась она. – Неужели ты думаешь, что это хоть сколько-нибудь веселая история?

– Просто ты все знаешь обо мне. А я о тебе очень мало. Это немного нечестно, – Ёджи подался вперед.

– Знать все – это часть моей работы, – она подперла подбородок кулаком и посмотрела на него долгим взглядом. – Тебя это не устраивает?

– Устраивает, – он совершенно не хотел спорить с любимой. – Но могу я хотя бы знать что-нибудь о твоих… ваших родителях?

– Они погибли, – отрезала она.

– Всегда хотел жениться на сироте, – без улыбки сказал Ёджи.

Айю не просто было удивить, но блондину это каждый раз удавалось. Она моргнула несколько раз, раздумывая, а не обидеться ли ей, но потом улыбнулась.

– Мечтай-мечтай.

– Договорились, – он положил руку на ее ладонь. Маленькую, хрупкую, почти хрустальную. – Может, поедем сегодня… куда-нибудь?

– Только не в «Конеко», – быстро сказала она.

– Знаю. Сверхзаботливый брат – это катастрофа, – Балинез наклонился вперед. – А ты ведь еще несовершеннолетняя.

– Почему ты так думаешь? – делано удивилась она.

– Айя сказал…

Он задумался. Странно было называть их обоих одним именем.

– Ты же видел, что я ношу оружие? – она двинула левым плечом.

Ёджи кивнул.

В прошлый раз, когда он раздевал ее, ему пришлось снимать и кобуру.

– Я бы не смогла поручить разрешение на ношение, если бы была несовершеннолетней. У меня новое имя и новые документы. По ним я старше.

– Это хорошо, – мурлыкнул Ёджи.

– Я уже согласна на отель любви, – она тоже наклонилась вперед, так что они почти соприкоснулись носами.

– Я знаю хороший загородный домик…

– Да ну его, – усмехнулась она.

Ёджи никогда не перестанет поражаться этой женщине. С ней было просто говорить, с ней было просто идти в бой, с ней было просто смеяться, с ней было просто курить и мечтать. Однако любить ее было сложно. Но это была приятная сложность.

Легкую женщину Балинез никогда бы и не смог полюбить.

– Тогда хорошая гостиница, – решил он.

И тут у нее зазвонил телефон. Она поморщилась, откинусь на спинку и достала его.

– Да, Персия-сама.

У Ёджи возникло подозрение, что их планы на ночь начальство решило круто обломать. Правильно, какое Персии дело до того, что Балинез три дня не видел любимую женщину?

Айя продолжала сосредоточенно кивать.

– Да, Персия-сама. Да. Да. Поняла. Да, Персия-сама. Буду.

Она закрыла телефон.

– Айя?

– Подожди, – махнула она. – Я один звонок сделаю.

– Ага, – Ёджи с тоской посмотрел в окно.

Сомали приложила телефон к уху.

– Брат? Привет. Как Бр… – она запнулась, глянув на Балинеза. – Как твоя девушка? Да? Это хорошо. Передавай привет. И остальным тоже. Мне жаль, брат, но завтра тебе надо быть в магазине. Да. Ну, можешь приехать утром. Мы будем в обед. Хорошо? Все. Тогда до связи. Целую.

Когда она отложила телефон, Ёджи скорчил огорченную физиономию.

– Только не говори, что тебе надо уходить.

– Надо. Извини, – она махнула официантке, чтобы та принесла счет. – Ты же слышал – меня вызывает Персия.

– А зачем ты ему нужна, на ночь глядя? – подозрительно спросил блондин.

– Ооо, – она широко улыбнулась. – Это так неприлично, что я не могу тебе сказать.

– Айя!

– Ну что? – она хмыкнула. – Не думаешь же ты, что мой начальник и вправду имеет меня на своем рабочем столе.

Ёджи судорожно сглотнул.

– А почему нет? Я бы и сам не против…

– Извращенец! – она заметно покраснела, но вряд ли от стыда.

– Ты даже не представляешь насколько.

– Все. Пошли, – она встала и взяла сумочку. – Похоже, вам придется вернуться к выполнению одной из миссий.

– Которой?

– Завтра узнаете.

Глава Восемнадцать

Я не готова пить вдвоем остывший чай,
И слушать вечный твой рассказ про обстоятельства.
Будь идеальным, обижая невзначай
Останься честным, даже совершив предательство.
(с. Ева Польна)

Айя тяжело вздохнул. Кен на него покосился. Не было похоже, что Абиссинцу нравится в Италии. Правда, надо заметить, что Ёджи хандрил точно так же.

Этих двоих ждали в Токио, и красота Европы им была в тягость. Впрочем, они все еще и порядком устали. Кен пытался даже подремать в аэропорту, пока Айя и Ёджи помятые, но не сломленные, сидели и хандрили. Потом Оми принес билеты. Их вылет был всего через несколько часов.

– Айя, как твоя девушка? Ей уже лучше? – участливо спросил мальчик, усаживаясь рядом.

– Да… хм… – Абиссинец заметно смутился.

– Ты ей звонил?

– Нет. Но я знаю, что все в порядке.

– Это хорошо.

Ёджи вздохнул особенно надрывно. Кен не удержался и прыснул в кулак. Как-то так получилось, что только он один знал об отношениях Балинеза и Сомали. А тайны лучше него умеют хранить только мертвые. Он не представлял себе Айю-чан в каком-то ином качестве, кроме агента Критикер. Она не из тех, кто сможет жить простой жизнью, ходить в школу или институт, завести мужа или детей. Она была быстрой, она была сильной, она была хитрой, как лиса, она давала фору большинству мужчин. Но не это делало ее Сомали. Оне знала страха. Иногда ей было противно, иногда она раздумывала над тем, как правильнее поступить, иногда ей было тоскливо видеть и свою работу и то, что происходит, если их работа не будет делаться. Но страха не было никогда. Кену время от времени казалось, что она родилась уже такой. Он посмеивался над этим. Но ровно до тех пор, пока не познакомился с ее мужской версией. В жилах Абиссинца текло то же самое бесстрашие. Айя, может быть, и не знал, чем так славилась его маленькая сестра, но иногда был очень на нее похож. И тогда Сибиряк думал, что они подобны на Адаму и Еве, первым людям, с которых все началось и уже не разобрать, кто и когда был чьей частью. И все же они продолжали жить своими жизнями. Айя-чан и Ёджи – более забавного тандема нельзя было представить.

Из раздумий Кена вывел тычок под ребра.

– Ты чего? – спросил его Балинез. – Вставай. Наш вылет объявили.

Огромная старая сакура, которая росла перед токийским отделением, цвела. Пышно и прекрасно, словно в последний раз.

Тонкая серебряная леска была обмотана вокруг самой толстой ветки. Труп качало ветром. Айя-чан шла к нему среди высокой травы. И ей очень хотелось понять, кто это. Женщина или мужчина? Друг или враг? Но путь, казавшийся таким коротким, был долог. Она шла и шла, пытаясь узнать повешенного. Но вихрь веток и лепестков не давал ничего толком разобрать. И в этом силуэте ей мерещились раз от раза разные люди. Ее глупый золотистый кот… Ёджи, нет, кто угодно, но пусть это будешь не ты, моя самая большая ошибка, мой единственный правильный выбор, – думалось ей, и она шла. Вне зависимости оттого, что она увидит – она хотела знать правду.

Ее наставница, Мэнкс. Ее Шеф, Персия. Ее друг, Кен. Бирман. Ферзь. Оми. Брэд. Рыжий насмешливый телепат из команды Шварц, имя которого она даже не помнила. Ее прошлый начальник отделения в Кагосиме. А дорога все не заканчивалась, и начинало казаться, что она шла всегда. Всегда. Чтобы однажды прийти и увидеть мертвыми их всех.

И только одно она знала точно – среди них нет ее брата. О его смерти она узнает первой. Как можно не узнать? Ведь он часть ее. Разве можно не заметить собственную смерть?

И страшнее всех этих смертей было признать правду – она давно узнала ту, чье тело мерно качалось под ветром. Она стоит за плечом у Ёджи, и имеющий глаза, сможет ее увидеть. И почему так страшно увидеть именно ее? Именно ее.

И идти совсем немного… Еще чуть-чуть и она сможет сказать точно… Развеять все остальные страхи и посмотреть в глаза подруге и сопернице. Подруге – потому что она тоже любит Ёджи и желает ему добра. Сопернице – потому что ее холодная рука все еще лежит на его сердце. На сердце мужчины, который теперь принадлежит ей, Айе…

Только с мертвыми трудно бороться. Да и незачем…

Только бы убедиться, что это она…

И в какой-то момент приходит чувство нереальности происходящего. Это только сон и она почти проснулась… Айя бросается вперед, она бежит среди высокой травы. Туда! Вперед! Она должна успеть! Она должна узнать! Но ее тянет сила, которой нельзя ничего противопоставить… Реальность. Айя вскакивает на постели, тяжело хватая ртом воздух. Не успела. Черт! Девушка тихо ругнулась сквозь зубы. Она все-таки не успела.

Странный сон. Не кошмар. Не приятная дремота. Болезненный. Надрывный. Словно что-то должно случиться. И уже совсем скоро.

– Ран! – Шульдих открыл дверь и улыбнулся. – Ты вернулся!

– Привет, – юноша вошел и облегченно вздохнул.

– Запах, да? – телепат отступил, давая ему разуться.

Юноша промолчал, расшнуровывая ботинки. Он не пробовал спорить с телепатом. Конечно, этот дом пахнет Брэдом. И ему нравится этот запах.

– Тебя долго не было, – рыжий хлопнул его по плечу и заорал во всю глотку. – Брэд, Ран пришел!!!

Юноше пришлось зажать ухо пальцем. Он не понимал, зачем Шульдих орет, если ему стоит только подумать.

– А так веселее, – пояснил телепат.

Кроуфорд выглянул из кабинета.

– Ран!

– Как твоя рука? – юноша поспешил к любовнику и тут же попал в капкан крепких объятий. – О, вижу, что почти нормально…

– Как давно я тебя не видел, – Брэд отстранил его и посмотрел в лицо. – Ты загорел.

– Может быть немного.

– Что-то случилось в Италии?

Ран отвел взгляд. Две его жизни никак не сойдутся в одну. Жизнь, которая работа, и жизнь, которая любовь.

Шульдих заметно передернул плечами. Значит, он уже знает, что именно произошло.

– Потом расскажу, – вздохнул юноша.

Такие разговоры им больше удавалось вести в постели. Особенно после бурного секса.

– Чаю? – спросил телепат.

– Было бы неплохо.

Они прошли на кухню. В доме было непривычно тихо.

– Где Наги? – спросил Ран, усаживаясь к столу.

– Брэд его пристроил в одно место, где ему помогут, – Шульдих поставил перед ним чашку.

– В госпиталь? – юноша удивился. – Но амнезия не болезнь… С ним же все в порядке.

– Мы знаем, – Брэд положил ладонь на его руку. – Это не госпиталь. Это церковь. Просто старая церковь, в которой работают с трудными детьми.

– Ему это действительно нужно? Может, лучше было бы ему находиться рядом с вами…

– Все будет хорошо, – Оракул самодовольно улыбнулся. – Иногда нужно поступить неправильно, чтобы получить правильный результат.

– Аааа, у тебя было видение, – догадался юноша и тяжело выдохнул.

Кроуфорд гладил его руку. Медленно вел пальцами от запястья к ладони, чувственно поглаживал линии и пару мелких шрамов.

– О, Брэд, – раздосадовано протянул телепат. – Оставь его хоть на минуту. Дай поговорить. У тебя только одно на уме!

– Да… кхм, – Ран кашлянул. – Да у меня, в общем, тоже.

– Ну, тогда допивай чай и марш в постель, – Шульдих заглянул в холодильник. – Шоколадку хочешь?

– Нет, спасибо. Только чай.

– Ты устал, – догадался рыжий. – Перелет был долгим.

– Не то слово…

У Кроуфорда зазвонил телефон, он нахмурился и встал из-за стола.

– Извини, Ран. Я сейчас.

Он вышел в гостиную, на ходу доставая трубку.

Шульдих метнул быстрый взгляд в спину Брэда, потом на Рана, который заметно изменился в лице.

– И часто Такатори ему звонит? – тихим, от сдерживаемой ярости голосом спросил он.

– О, Боже, Ран! – Шульдих встал перед ним. – Мы же на него работаем! Чего ты хотел?

– Я хочу его убить, – телепат имел честь впервые лицезреть Абиссинца во всей красе.

– Ран…

– Меня зовут Айя.

– Извини. Никак не привыкну, – рыжий ухмыльнулся и склонился к нему. – Странный ты парень, Фудзимия.

Ран поднял на него взгляд.

– Кто я для вас? Очередная игрушка Брэда?

– Ты злишься и потому говоришь то, во что сам не веришь, – Шульдих склонился ниже. – Мы не монстры. По крайней мере, не большие, чем вы. Ты неприкосновенен для нас для всех. Тебе этого мало?

– Вы все так суетитесь вокруг меня словно я…

– Словно ты его любимая женушка? – хихикнул немец.

Ран открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог и просто усмехнулся. Эта была та шутка, которая наполовину правда. На ту, совсем не обидную половину, с которой не поспоришь.

– Он бредит тобой. И я рад, что в его жизни появилось хоть что-то кроме злости. И за это мы любим тебя, – Шульдих склонился ниже и чмокнул его в губы. – Прекрасный убийца.

– Шульдих! – юноша отшатнулся и прижал ладонь к своим губам.

– Вот теперь ты снова Ран, – обрадовался телепат.

– Умеешь ты… переключить внимание, – вздохнул юноша.

– Конечно, – Шульдих налил ему еще чаю. – Терпение. Все будет. Просто не сразу.

– Меня и так слишком долго уже заставляют ждать.

– Поверь – мы ждем гораздо дольше.

– Ну, если посмотреть с этой стороны, – Ран кивнул.

Брэд вернулся на кухню и подозрительно посмотрел на Шульдиха. Тот широко и обезоруживающе улыбнулся.

– Я пойду, прогуляюсь, – сказал он и хлопнул Оракула по плечу. – Утки ждут!

Когда немец ушел, Брэд сел за стол.

– Неудобно перед ним как-то, – признался юноша, украдкой облизывая губы.

– Неудобно на потолке спать, – буркнул Кроуфорд.

– Что? – не понял Ран.

– Да ничего, – Оракул отмахнулся. – Один мой наниматель так говорил.

– Ну, с ним трудно спорить, – согласился юноша. – Действительно неудобно. Но я ведь не о том. Он уходит из-за своих способностей?

– Да. Не может переносить, когда мы вместе.

– Мне жаль…

– Ничего, – Брэд погладил его по бедру. – Пошли наверх.

– Хм, – Ран чувствовал, как от ласкающей его руки по телу разливается тепло. – А чем тебя не нравится кухня?

– Нравится, – Кроуфорд наклонил голову, так что блики пробежали по очкам. – Но в постели все-таки лучше.

– Стареешь, – философски заметил юноша и поднялся со стула. Спальня, так спальня. Он совсем не был против. Наоборот, просто дразнился.

Брэд резко встал и дернул его к себе, прижимая спиной к груди. Ран судорожно выдохнул. Было в этом движении, что-то почти звериное. Оно напоминало о прошлом. Об их первых ночах в Париже, об их долгих расставаниях. Брэд тогда был почти безумным. Он причинял ему боль так часто, что юноша переставал это замечать. Теперь все стало иначе. Мягче, горячее, нежнее, взаимнее…

– Что такое? – Ран осторожно погладил любовника по рукам.

– Я… – Кроуфорд сбился и замолчал.

Юноша удивленно обернулся насколько позволял стальной захват.

– Я что-то не так сказал?

– Ран…

– Ты только в одном случае можешь так невразумительно изъясняешься. Когда боишься меня обидеть.

– Неужели? – Оракул прижался губами к его виску.

– Брэд?

– Ты думаешь, что я действительно старею?

Ран нервно и облегченно разом рассмеялся.

– Ты что с ума сошел? Тебе еще тридцати нет!

– Это… не имеет никакого значения, – голос Оракула был тихий и ровный. – Паранормы стареют гораздо быстрее, чем обычные люди. Мы когда-то, очень давно говорили об этом. Ты, наверное, и не помнишь…

– Быстрее. Что значит быстрее? – Ран не на шутку встревожился. – Насколько?

– А на сколько я выгляжу?

– На тридцать.

– Ран, – осуждающе протянул Кроуфорд.

– Ну, на тридцать пять, – признался юноша.

– Вот видишь.

– Мне это ни о чем не говорит. Многие люди выглядят старше. Тем более что ты так выглядишь совсем по другим причинам. Ты что-то предчувствуешь?

– Возможно. Оно пока не оформилось в видение.

– Не думай об этом, – Ран откинул голову ему на плечо. – Я тебя все равно люблю.

– Даже если у меня не будет стоять? – пошло ухмыльнулся Оракул и погладил любовника по талии, потом по животу. Юноша судорожно выдохнул.

– Разве так важно, занимаемся мы сексом или нет? – спросил он, прикрывая глаза.

– Тебе это нравится.

– Очень, – Ран усмехнулся. – А разве не должно?

– Должно. Однако ты будешь стареть почти вдвое медленнее меня…

– Брэд, – в голосе едва различимые металлические нотки Абиссинца. – Никто не даст гарантии, что я переживу следующую миссию.

– Почему никто? – удивился Кроуфорд. – Я дам. Если с тобой что-то случится – я узнаю заранее…

– Но не факт, что успеешь помочь, – мягко прервал его юноша. – Давай не будем загадывать. Каждый из нас делает то, что должен…

– Я не хочу тебя потерять, – Оракул стиснул его сильнее, так что у любовника перехватило дыхание. – Обещай, что сделаешь все возможное, чтобы выжить. Ты обещал всегда возвращаться ко мне…

– Брэд… я…

– Что?

– Я не могу тебе этого обещать. Все может случиться. Моя жизнь, она, недорого стоит теперь. Но у нас есть сегодня, а если будет и завтра – тем лучше, – Ран тихо усмехнулся. – А твоей потенции еще долго ничего не грозит. Почему ты так разволновался?

– Один человек… – казалось, Кроуфорд осторожно подбирает слова. – Он умирает от старости. Он паранорм. Мой начальник…

– И ты боишься, что с тобой произойдет то же самое?

– Я не боюсь. Я это знаю. А тебе всего двадцать…

– И что из этого? – голос юноши снова стал жестким. – Ты думаешь, что лет через десять я тебя оставлю, потому что мы не сможем заниматься сексом? Если это произойдет. И если я переживу эти десять лет.

– Да. Я так думаю.

– За кого ты меня принимаешь? – Ран дернулся.

– Не обижайся.

– Давай оставим вопрос твоей старости на то время, когда он действительно станет актуальным, – юноша осторожно расцепил его руки и повернулся к нему лицом. – И подойдем вплотную к вопросу твоей потенции.

– Да? – Брэд поднял брови.

– Пошли наверх. Я хочу проверить, что все работает, как надо.

– Брэээээд, – Ран протяжно застонал, сминая в руках простыню.

Оракул целовал его в шею так нежно и горячо, что это почти причиняло боль.

– Брэд, – имя любовника – единственное, что он мог сейчас произнести.

Ему было хорошо. Как никогда прежде не было. Юноша даже не понимал, как Брэду удается доводить его до такого состояния. Но сейчас он был на грани помешательства. Он выстанывал имя Кроуфорда и задыхался.

Брэд двигался в нем мучительно медленно, осторожно. Он вжимал его в постель всем телом. Ран распластался под ним, чувствуя на себе его вес. И это было приятно. Так тяжело, так глубоко, так нежно, словно это был их первый раз. Или последний. Ран выгнулся. Его собственный член был прижат к простыни и чувственно терся об нее, при каждом толчке. Оракул чуть приподнял юношу и положил ладонь ему на живот. Ран закрыл глаза. Он не хотел терять сознания, но было слишком хорошо… Во что Брэд превратил его тело? Оно было горячим, жаждущим, похотливым до невозможности. Он страстно желал именно этих рук и этих поцелуев. И еще его запах сводящий с ума.

– Брэд… Господи…

Кроуфорд что-то рыкнул ему на ухо и опустил руку на его член, сжимая его. Ран вскрикнул. Он никогда не захочет секса ни с кем другим. Никогда не сможет… Все, что происходило, было настолько сильно и сладко, что этого нельзя забыть.

В движениях Брэда было столько нежности, столько любви, столько тоски. Он никогда не сможет сказать, как сильно скучал по Рану, ревновал его, безумно в нем нуждался. Но его тело было гораздо красноречивее. Безумство его жестокости и безумство его любви были двумя сторонами одного меча.

Юноша не сомневался в том, что любовник может его заездить, но не думал, что Оракул же может довести до слепого исступления так медленно лаская его.

– Сильнее, Брэд… – Ран даже не понял, в какой момент стал умолять об этом. – Сильнее…

– Нет, – хрипло выдохнул Оракул.

Ран всхлипнул, содрогаясь. Сознание уплывало. Никто другой не смог бы заласкать его до такого полуобморочного состояния.

Член Брэда наполнял его. Сколько это уже продолжалось? Час? День? Год?

Ладонь любовника такие жадные, губы такие горячие…

– Брэд… Я люблю тебя…

– Я тоже люблю тебя, малыш…

– Брэд… Брэд!

– Что, малыш?

– Я… сейчас…

Ран вскрикнул, прижатый к постели. Поза была такой странной, непривычной. Она давала массу новых ощущений. Так, наверное, могли бы заниматься любовью супруги. Пальцы Кроуфорда настойчиво гладили его член, мягко и нежно, снова заставляя уплывать. Юноша нетерпеливо приподнял задницу, насаживаясь до конца, и со стоном кончил в руку любовника. Брэд последовал за ним через секунду. Ран чувствовал, как сперма горячими толчками вытекает в него. Чувство было правильным, привычным и таким естественным.

– Брэд…

Оракул вжался в него, покусывая его шею.

Юноша был обессилен. Он даже не мог понять, почему именно Брэд такой странный, почему их секс оказался таким, словно он был последним. Сколько любви было во всем, что произошло сейчас, что просто не верилось.

Они, наконец, разъединились, и Кроуфорд перевернул его на спину. Осторожно поцеловал в губы.

– Люблю тебя.

– Ммм… Да, – Ран бессильно закрыл глаза. – Что-то случилось?

– Возможно, – Оракул прижал его к себе. – Спи. Ты устал… Потом поговорим.

– Всегда потом, – юноша уткнулся в него носом и через минуту уже спал.

Брэд лежал, перебирая пальцами его влажные волосы, и смотрел в потолок.

Звонок из Германии выбил из колеи. Криштофер умирает. Осталось совсем немного... И дар шепчет что-то. Похоже, они должны лететь. Как всегда не вовремя… Ран только вернулся. И опять расставание с ним неизвестно насколько.

К счастью или несчастью даже Оракул не всесилен. Он не видел, что завтра его Ран встретит в кафе Кена с девушкой, а вечером того же дня получит новую миссию – убить женщину, которая лечила Наги, и малыш пообещает убить Сибиряка. Впрочем, Кроуфорд предвидел, что через два дня дар вернется к Вундеркинду, но, как и всегда, о причинах мог только догадываться.

– Брэд, – прошептал во сне Ран, прижимаясь к нему.

– Спи, – Оракул натянул на него повыше одеяло и поцеловал в плечо. – Завтра будет трудный день.

Наги сидел в кресле, неестественно прямой и напряженный.

Брэд вздохнул и наклонился к нему.

– Хочешь пересесть к Шульдиху?

– Нет. Все нормально, – ответил мальчик.

– Боишься летать?

– Нет.

– Правильно.

Наги хмыкнул в ответ.

– Брээээд, – Шульдих отстегнул ремень и обернулся.

– Что? – Оракул посмотрел в необычайно серьезные синие глаза.

«Ты знал, что Наги сам убил свою мать?»

«Знал. Это было в отчете Розенкройц, когда я брал его в команду. Это было десять лет назад…».

«Черта с два! Это было, когда ему было десять. И тетка эта из церкви – она ему мать напомнила».

«Это хорошо или плохо?»

«Не знаю. Для Наги – плохо. Для нас – хорошо».

«Неужели?»

«Он убил мать… защищаясь. Понимаешь?»

«Не вполне».

«Она думала, что родила чудовище. И побои не самое страшное, что ему пришлось переносить. Она пыталась его убить. Наполнила ванную, втащила туда десятилетнего сына и попыталась утопить».

«Дрянь».

«Он был ребенком. Ему было страшно. Ее разорвало почти в клочья от телекенетического удара. Дар бережет его, как и каждого из нас».

«Когда ты все это узнал?»

«Вчера. Когда он все это смог вспомнить. А монашка эта повернутая – она такая же больная была… Похоже у мальчика странная слабость к душевно больным и жестоким женщинам. Вот такой вот привет от его матери с того света».

«Нашел повод острить».

«А какой повод тебе понравится?»

«Никакой».

«Ты опять думаешь о Криштофере?»

«Да. У меня было видение о том, как он умирает».

«Волна будет?»

«Да».

«Тогда о чем ты еще раздумываешь?»

«Мы сделаем Наги хуже».

«Ему и сейчас не очень».

«Неужели?»

«Знаешь… а ты ведь привязан к нему».

«К Наги?»

«Нет. К этому старому извращенцу».

«Не говори глупостей».

«Не спорь с телепатом».

«Шульдих, это слишком даже для тебя», – Брэд отвел взгляд, и стал смотреть в окно на проплывающие под крылом облака.

«Ты знаешь, что я прав. Он умрет. Для тебя, живущего в трех временах – он уже умер. Но он продолжит жить в тебе, и с этим ничего не поделаешь».

«Мне противно тебя слушать».

«О, Брэд, не будь ханжой. Что в этом такого?»

«Как это можно объяснить человеку с твоим складом характера?»

«Не надо ничего объяснять. Я знаю, что я прав».

«Я не тащил Рана в свою постель силой…»

«О, Господи! Уж я-то это знаю. Но я ведь не о том. Все зло, что тебе причинил этот человек – не умерло. Ты всю жизнь стараешься не быть на него похожим. И у тебя хорошо получается, хотя ты и родился сволочью».

«Сволочами не рождаются».

«Как знать. И до встречи с Раном, ты был на него похож гораздо больше, чем сейчас».

«Давай прекратим этот разговор».

«Ладно. Но лететь долго. Мне скучно».

«Я хочу поспать, если ты не возражаешь».

– Фарф! – Шульдих дернул Берсерка. – Брэд не хочет со мной разговаривать…

– Да я тоже с тобой наговорился на целую жизнь вперед, – хмыкнул тот.

Телепат надулся и скрестил руки на груди.

Он занял себя тем, что перебирал вытащенное из памяти Наги.

Команда Рана была пожалуй интересной. Высокий красивый блондин, мальчишка и третий в какой-то потертой куртке… он стоял спиной к Наги. Лица не разобрать.

А Ран такой серьезный, что мурашки по коже. Почти такой же, как тогда на кухне перед поцелуем.

– Ты все-таки прилетел, – Алан встал навстречу Брэду. – Он хотел видеть тебя.

– Я знаю. Мы все равно собирались возвращаться.

– Я знаю о ваших проблемах с мальчиком, – глава лаборатории оглядел Шварц. Они даже сейчас выглядели сплоченнее, чем все остальные команды.

– Криштофер умрет сегодня? – Брэд чуть наклонил голову, чтобы скрыть промелькнувшую по лицу тень.

– Да. Наши Оракулы подтвердили это.

– Где он?

– В шестом боксе.

– Мы можем его увидеть?

– Все вместе?

– Да.

Алан пожал плечами. Пока он только заместитель, а сегодня станет и главой немецкой Школы. Но никогда не будет иметь над Кроуфордом такой власти, какую имел Криштофер, старый телекенетик, телепат и извращенец.

Дверь в бокс была металлической и герметичной. Когда она открылась, первым вошел Фарфарелло – ему всегда чужды были любые страхи и колебания.

Брэд шагнул внутрь. Бокс был просторным, единственная кровать в центре, в окружении белых больничных ширм навевала тоску. Переплетение прозрачных трубок над кроватью наводило на мысли о пытках.

– Что-то не так? – тихо спросил Наги.

Кроуфорд обернулся. Шульдих уперся на пороге, как мул. Мальчик смотрел на него непонимающе. Телепат был бледен.

– Шульдих, Бога ради… – начал Брэд, но рыжий его оборвал.

– Это глушилка.

– Я знаю. Она погасит любую Волну, поэтому он здесь.

– Я сюда не войду!

– Шу, идем, – Брэд протянул ему руку. – Ничего не случится – верь мне.

– Брэд, я не могу… – немец казался нервным.

– Ты нужен нам. Волну не удержать без тебя.

– Знаю, – процедил он сквозь зубы и… вошел. Он двигался неестественно прямо, словно комната на него давила. Возможно, так оно и было. Брэд был практически лишен телепатического дара, и с его утратой для него ничего не менялось.

Наги шел последним. Он не боялся, просто был растерян. Место казалось поразительно знакомым.

– Будьте добры – отключите машину, – вежливо попросил Кроуфорд у оператора, который впустил их внутрь.

– Да. Я знаю, – улыбнулся парень. – Криштофер просил об этом сам.

Оператор отошел к терминалу у стены и через минуту Шульдих облегченно выдохнул.

Брэд подошел к кровати. Все вокруг было белым. Стены, пол, потолок, ширмы, постель… Дурнота подкатила к горлу. Криштофер лежал на кровати. Он не казался старше, чем в прошлый раз, но было видно, как он изможден.

Брэд сел на край постели и посмотрел в лицо старика. Тот выдохнул и улыбнулся, слабая рука едва заметно двинулась.

– Брэдли, мальчик мой, ты все-таки пришел.

– Да, – тихо ответил Кроуфорд.

– Я умираю.

– Знаю.

Они встретились взглядами. Брэд не знал, что можно разглядеть за его очками, но Криштофер снова улыбнулся.

Оракул тяжело выдохнул. Что их связывало? Стокгольмский синдром? Или может то, что с возрастом Брэд стал понимать своего учителя лучше. Или страх, что однажды так над его постелью склонится Ран, все еще молодой и прекрасный.

Узкая ладонь Шульдиха легла на плечо. Незримые щиты воздвиглись вокруг Оракула.

– У тебя хорошая команда, – произнес Криштофер, почувствовав это.

– Самая лучшая, – хмыкнул Кроуфорд, бросая взгляд на Фарфа и Наги.

– Наверное, мне поздно просить прощения у тебя за что-либо, мой мальчик, – старик прикрыл глаза. – Я сам сделал так, чтобы ты желал моей смерти больше чем кто-либо.

– Да, – легко согласился Брэд. – Не говори, что жалеешь. Я не поверю.

– Ты теперь кажешься хозяином, – взгляд Криштофера был чистый, зрячий, осознанный, не подернутый ни страхом надвигающегося на него, ни сомнением. – Но ты был и останешься животным, которое само нуждается в хозяине.

Оракул хмыкнул.

– Возможно.

– Какой покладистый.

– Неужели?

– Хех… – старик усмехнулся. – Я сделал из тебя чудовище. И я этим горжусь…

Шульдих приглушено застонал.

– Убери щиты, Виновный. Дай нам поговорить нормально.

– Нормально – это когда вы равны, – огрызнулся телепат. – Ты телепат, а он – нет.

– Мой дар не состарился вместе со мной… Он существует вне тела. И то, что ты научился дерзить, не прибавит тебе сил.

– Убери, Шульдих, – коротко приказал Кроуфорд.

Рыжий отдернул руку от его плеча.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Как и всегда.

– Криштофер, – Брэд склонился над стариком. – Ты знаешь, зачем я пришел?

– Да, мой мальчик.

– Ты поможешь?

– Если ты попросишь меня.

– Я прошу тебя. Он мой сын.

– У тебя много детей.

– То не дети, Крис. То клоны.

Старик вздрогнул.

– Ты много лет не звал меня этим именем.

– Знаю.

– Забавно. Когда стало действительно плохо, ты все равно пришел ко мне.

– Мне больше некого просить.

– Потому что я умираю и унесу твою тайну в могилу?

– И поэтому тоже.

– Только одно… Тот твой Токийский мальчишка.

– Он… – глаза Брэда сузились. – Не трогай его.

– Он любит тебя?

– Какое тебе дело?

– Узнаешь, – выдохнул Криштофер и посмотрел на Наги. – Подойди.

Фарфарелло подтолкнул мальчика в спину.

– Возьми его за руку.

Наги неуверенно подошел и взялся за ладонь старика.

– Что вы задумали? – тихо спросил он у отца.

– Мы пробуем вернуть тебе тебя.

– Глядя на это место, я не уверен, что хочу этого.

– Пусть оно тебя не пугает. Это необходимость, делающая нас сильнее.

– Хорошие слова, мальчик мой, – хрипло произнес Криштофер.

Брэд кивнул Фарфарелло.

– Задержи оператора. Не убивай.

Берсерк послушно прикрыл глаз, сосредотачиваясь.

Шульдих снова обхватил Кроуфорда за плечи.

– Ты не удержишь, Виновный, – едва заметно качнул головой старик. – Не пытайся даже.

– Твой умирающий дар разорвет реальность, время и пространство, – поморщился Шульдих. – Без щитов нам этого не выдержать.

– Выдержите. Вы же лучшие. Брэдли?

– Да?

– Дай на тебя посмотреть последний раз.

Оракул снова наклонился к нему и долго разглядывал его лицо, знакомое и не знакомое, старость не изуродовала его, яркие живые глаза, губы даже сейчас изогнутые в усмешке, твердые и приятные черты, какие бывают только у немцев. Брэд вздохнул.

– Спасибо, Крис. Я тебя прощаю. За всё.

Криштофер кивнул.

Оракул не спеша, отключил все приборы, с помощью которых еще теплилась жизнь в неестественно старом теле.

– Наги, расслабься. Дай Волне пройти сквозь тебя. Не сопротивляйся.

– Брэд, отойди, – посоветовал Шульдих.

– Все нормально…

Холодные пальцы Криштофера дрогнули в ладошке Наги. Фарф понял это даже с закрытым глазом. Его тело осталось стоять, но сам он отсоединился. Оператор заполошно вскрикнул, увидев показания датчиков, и протянул руку к терминалу. Берсерк появился перед ним и ухватил за запястье.

– Не двигайся.

– Волна сомнет нас! – испугался парень.

– Переживешь.

– Подожди. Я узнал тебя! Ты… ты Мотылек, да?

Фарфарелло только жестко усмехнулся.

Брэд сначала не почувствовал ничего. Щиты Шульдиха приняли основной удар. Сам телепат поморщился, из носа у него брызнула кровь. Наги застонал и начал заваливаться на бок. Кроуфорд подхватил его.

Волна потому и зовется волной, что расходится вокруг умирающего паранорма, вызывая стихийные всплески дара даже у обычных людей. Любой паранорм это искривление в ткани мира, и сейчас оно разглаживается, вырывая с корнем все, что встает на пути. У попавших под Волну случались инфаркты, инсульты, нарушение речи, зато проходили неизлечимые психические заболевания и амнезия. И Криштофер согласился умереть просто ради этой попытки. Но терять ему было нечего. При любом раскладе его бы не стало к вечеру.

Щиты Шульдиха лопнули, как мыльный пузырь.

Брэд старался не думать, контролировать мысли, но Волна катилась через него.

Последнее прикосновение человека, которому он простил то, что нельзя простить. И с Волной приходит знание. Этот старый ублюдок пытал его и насиловал, но и любил его тоже… Всю жизнь гордился им, как собственным творением, и с болью узнал, что у его мальчика есть любимый человек…

Брэд застонал сквозь зубы. Ран… он знал о Ране… Успел ли он кому-нибудь рассказать?

Потом все прошло.

Оператор обвис в кресле. Фарфарелло вернулся в собственное тело и по-собачьи тряхнул головой, восстанавливая привычное зрение.

Наги Оракул держал на руках. Шульдих запрокинул голову, приложив рукав к носу.

Тело Криштофера лежало неподвижно. Все закончилось.

– Ты как? – гнусаво спросил телепат у Брэда.

– Нормально. Давайте убираться и вызовем врачей оператору.

– Угу.

Наги пришел в себя в полумраке комнаты. Было тихо, только слышно как за стенкой где-то шумит вода. Похоже кто-то из ребят в ванной.

Мальчик сначала не понял в чем странность всего происходящего. Одна из спален в здании Розенкройц. Шварц заняты своими обычными делами.

Потом усилие потребовалось, чтобы поднять щиты. И вспомнилось, в каком состоянии он провел последние месяцы. Ребята носились с ним, рисковали ради него, даже Фарфарелло. Наги вспомнил свой страх перед Кроуфордом и улыбнулся. Он боялся не его, а за него, но когда он заключил свою память в невидимые барьеры, страх остался в таком трансформированном виде.

Дети часто боятся совсем не того, чего действительно стоит бояться. Наги чувствовал сейчас эту грань. Брэд не был страшным. В нем не было беспричинного гнева, все его существование было подчинено логике и самым простым вещам: свободе, деньгам, работе, товарищам по команде, любимому человеку. Только болвану могло показаться, что он страшный. Мальчик с удовольствием вспоминал, каким был болваном. Он счастливо улыбнулся. Он снова целый. Он Вундеркинд. Его отец – Брэд Кроуфорд. Его семья – Шварц. А та стерва, что произвела его на свет – ничего не значит. У него есть дар. Самый прекрасный дар!

Наги сел на постели.

Он должен увидеть остальных.

В гостиной на диване лежал Шульдих с мокрой тряпкой на лице. Когда мальчик появился на пороге, телепат приподнялся на локте.

– Наги?

– Привет! – мальчик еще успел почувствовать, как ткнулся Шульдих в его щиты.

– Наги!!! – рыжий восторженно заорал и протянул к нему руки.

Вундеркинд просто подбежал к нему и резко обнял. Рыжие волосы щекотали лицо и пахли почему-то бензином.

Никого из Шварц Наги никогда прежде не обнимал. Но повод был, пожалуй, достойный.

– Здравствуй, мать, – тихо рассмеялся мальчик.

– Черт, как же ты нас всех напугал, – Шульдих вздохнул. – Не делай так больше.

– Я не специально.

– Знаю. Но все равно не делай.

Из ванной вышел Кроуфорд, на ходу вытирая волосы полотенцем. Без очков, с прической «мокрый ежик», он выглядел почти мальчишкой.

– Кроу… Брэд! – Наги повернулся к нему и рассмеялся, рассматривая непривычно молодо-выглядящего Оракула.

– Наги…

– Обними отца, – Шульдих хлопнул его по заднице. – А то меня можно, а его нет?

Мальчик нерешительно подошел к Оракулу. Брэд был высокий, но и это теперь не пугало. Кроуфорд обнял его одной рукой и похлопал по спине.

– Я рад, что ты в порядке.

– Как твоя рука? – Наги судорожно вцепился в халат у него на груди.

– Уже и думать о ней забыл, – хмыкнул Брэд.

– Прости меня.

– Главное, что тебе лучше.

– Да…

– Не знаю, как вы, – телепат свернул мокрую тряпку и бросил на столик. – А я ужасно хочу чаю.

– Я тоже, – Наги улыбнулся, отстраняясь от отца. – Где Фарфарелло?

– Разговаривает с оператором. Тот у него автограф попросил.

– Неужели? Фарф обратил его в свою веру?

– Нет, просто в Розенкройц нормальных не берут. У парня слабый дар телепатии и еще более слабый телекинеза, поэтому он больше теоретик. А природа силы Фарфа его весьма интересует.

– Позови его, – Оракул надел очки. – Поедем в город.

Руки Ёджи такие страстные, суматошные. Они везде.

Ран застонал под их умелыми ласками.

Балинез склонился над его лицом и поцеловал в губы. У поцелуя был сладко-горький вкус, с запахом табачного дыма.

Ёджи раздвинул ноги Рана, поглаживая его, так интимно и невинно, словно он хрустальный.

Потом острое чувство проникновения. Ран выгнулся и застонал.

– Больно? – шепотом спросил блондин.

– Нет… хорошо…

– Айя…

– Да…

Отдаваться ему так естественно. Это восстанавливает баланс сил. Тело горит…

– Мммм, – Ран чуть двигает бедрами, пытаясь получить больше.

Глаза Ёджи напротив – зеленые, ласковые, честные… Какими он никогда не видел их прежде. Толчки внутри тягучие и плавные, заставляют выгибаться в исступлении…

Ран дернулся сильнее и…. проснулся. Он тяжело дышал. Что это был за сон? За какое преступление он ему послан?

Тело бунтовало, требуя разрядки. Юноша положил ладонь на член. Он почти кончил во сне. По пробуждении все видение казался смешной и нелепой пародией. Он и Ёджи? Нет. Этого не может быть! Он никогда не думал о напарнике так! Неужели он так много размышлял о Брэде, о его приступах ревности, о том, каким был их последний раз, что подсознание склеило это как попало и выдало этот дурацкий сон?

Ран прикусил губу и кончил, пачкая постель. Думал он в это время о своем любовнике, который уехал в Германию. О его руках и губах.

Ёджи насвистывал что-то под нос, подрезая цветы. Он просто светился от счастья.

Айя мрачно сидел за кассой. Брэд уехал всего две недели назад, и волноваться еще рано. Но на дворе стояло начало апреля. Весна всегда вселяла в Абиссинца странное беспокойство.

Кен прибежал с тренировки, бросил мяч у входа и забегал по магазину. Сколько же в нем энергии! Она вообще когда-нибудь иссякает? Повезет же той, что будет делить с ним постель!

Айя тут же ужаснулся этим мыслям. О чем он думает? Отсутствие любовника плохо на нем сказывается. А вроде уже и не март. Нет, он, конечно, не думал, что абиссинцы из тех котов, которые бесятся именно в марте, но сейчас он чувствовал себя ужасно из-за утреннего сна. И даже почему-то виноватым. Картинка была такой реальной. Только что-то было в ней не так. Немного подумав, Айя покраснел. Чувство проникновения было иным. И дело здесь не в размере, к которому он привык и которым вряд ли обладал напарник. Это просто был не его сон. Он видел их прежде. Но в последние несколько лет очень редко. Им с сестрой с детства, бывало, снились одинаковые сны, как близнецам. Потом это почти прекратилось. По подсчетам Рана это случилось, когда у Айи начались первые месячные. В тот момент они стали дальше друг от друга. Они стали мужчиной и женщиной. Почему теперь? Неужели они теперь похожи больше, чем еще полгода назад?

Айя мрачно вздохнул.

Он не хотел об этом думать.

Словно в ответ на его молитвы в дверях появилась Мэнкс. За ней тенью следовала Сомали.

Абиссинец почти радостно вскочил. Убить какую-нибудь Тварь Тьмы – вот что его сейчас отвлечет.

– Брэд? – Шульдих заломил брови. – Ты не позвонил Рану, что мы прилетели. Почему?

– Я не хочу говорить об этом.

– А если я сам ему позвоню?

– Ты этого не сделаешь.

– Почему это?

– Потому что я так сказал.

– Прекрати! Что на тебя нашло? Ты сегодня снова идешь с этим ублюдком, Такатори. Словно его жирная задница важнее Рана.

– Это наша работа.

– Могу пойти я или Фарф!

– Нет. Дело щепетильное. Пойду я.

– Что случилось?

– Ничего.

– Неужели!? Ты хочешь бросить Рана?

– Что ты несешь!? – Брэд чуть не швырнул в телепата чашку с недопитым чаем. – Нет! Я не хочу его бросать!

– Тогда почему по прилету ты звонишь Такатори, а не ему?

– Криштофер…

– Что?

– Он знал про меня и Рана. Знал все.

– И что? Он умер. Все. Капут. Радуйся жизни.

– Кто-то еще может знать. Если за нами следят, то Ран… может пострадать из-за меня…

– О, мой Бог! – Шульдих схватился за голову. – Ты помешался на нем.

– Я знаю. Нас не должны видеть вместе хотя бы некоторое время.

– Конспиратор хренов…

– Шульдих.

– Что?

– Заткнись. Без тебя тошно.

Брэд собрался и ушел. Ночью его должны были сменить Фарфарелло и Наги. А их утром – Шульдих. Такатори теперь все чаще требовалась круглосуточная охрана.

Поведение Кроуфорда беспокоило телепата. После того, как умер Криштофер – Оракул изменился. Он замыкался в себе часами. Ни единой мысли не проскальзывало по той поверхности, которую еще мог читать Шульдих. И временами от этого ему бывало действительно страшно. И все время казалось, что если Ран появится, то все образуется как-то само собой. Может Криштофер был прав? Ран хозяин Кроуфорда. А их позиция в постели лишь условность, которая обманчива.

Шульдих вздохнул. Было просто похоже, что в Брэде сломалось что-то последнее со смертью старого извращенца. И он боится увидеть Рана, когда сам в таком состоянии. Боится, что его жесткий любовник не примет слабости. Даже такой кратковременной.

Телепат прикрыл глаза и потянулся мыслью сначала за Кроуфордом. Тот стоял за плечом Такатори. Вокруг странная комната со стеклянной стеной. Оракул едва заметно ухмыльнулся, почувствовав присутствие телепата.

«Беспокоишься?»

«Да».

«Зря. Отдыхай. Утром тебе его охранять».

«Почему мои смены всегда по утрам?»

«Потому что по утрам у него нет официальных приемов. Тебе же легче».

«Ну, спасибо, дорогой».

Шульдих отсоединился от него и помимо своей воли потянулся мыслью к Рану. К его удивлению мальчишка обнаружился совсем рядом. В том же здании, двумя этажами ниже. Вокруг него чужие нервозные мысли, а он стоял, как соляной столб – неподвижный и спокойный.

Телепат в ужасе снова метнулся к Кроуфорду.

«Брэд! Ран здесь!»

«Дома?» – мысленный голос настороженный и обрадованный одновременно.

«Нет! В том же здании, что и ты! Он на миссии…»

Вспышка. Эмоции бешеные, рваные, чудовищные. И сдавленное:

«Вижу».

Ран поднимался на Арену, чтобы сыграть в Человеческие Шахматы.

Шульдих вздохнул:

«Я тебя предупреждал».

«Заглохни», – короткое и злое.

Телепат вздохнул. Самое время устранится и дать Брэду разобраться во всем самому. Оракул ненавидит, когда голос его в голове звучит в самый неподходящий момент. Но Шульдих остался. Стараясь касаться и разума Рана.

Мальчишка дрался на арене. Скупые осторожные движения профессионала.

Потом все начало взрываться. И Брэд испытал почти облегчение.

– Нам лучше уйти, – сказал он Такатори, тот рассеяно кивнул.

Но Абиссинец заметил их раньше. Шульдих не взялся бы предположить, что удивило Рана больше: вид Такатори, или вид Кроуфорда у него за плечом. Ярость затопила его разум. Телепат мгновенно закрылся от него. Юноша кидался как цепной пес. Шульдих мало понимал, что на самом деле происходит. Только чувства Брэда и Рана бушевали, как два урагана. Ненависть Рана была искренней. Сознание Брэда чистое, как белый лист – он старался не думать, даже тогда, когда перекинул через себя любовника и уложил на обе лопатки. Глаза юноши расширились от осознания того, что происходит. Он с усилием поднялся, чтобы продолжить преследование.

Никто. Даже самый внимательный взгляд не заподозрил бы, что они знакомы. И тем более так близко, как было на самом деле.

Только когда вертолет оторвался от земли, Шульдих отключился. Он сел на диване и обхватил голову руками.

– Мам? – Наги опустился перед ним на колени, и заглянул в лицо. – Все в порядке?

– Нет, – выдохнул рыжий и потер глаза. – Мы… похоже потеряли Рана. Не знаю, что будет с Брэдом… Он же чокнется без него…

– Его убили?

– Нет. Они с Брэдом подрались на миссии.

– Подрались? – ужаснулся мальчик. – Почему?

– Ран в приступе ярости напал на Такатори.

– А Брэд?

– Защитил его.

– Ну, это наша работа…

– Ран бы не был в такой ярости, если бы знал, что Кроуфорд вернулся в Японию еще позавчера.

– Мы что-то можем сделать? – Наги погладил Шульдиха по руке. В такие моменты, когда дар терзал его больше обычного, рыжий язвительный засранец, превращался во вполне милого парня.

– Да, – телепат кивнул. – Смените Брэда. Он наверняка в ужасном состоянии.

– Хорошо, – мальчик встал. – Пойду Фарфа позову.

– Они в офис Такатори направляются.

– Понял.

Кен впервые видел Абиссинца в таком бешенстве. Обычно такой спокойный, уравновешенный, чуть ироничный парень, вдруг озверел. И когда Сибиряк повис у него на плечах – почти не заметил этого, стряхнул, как собака какой-то репей и снова рванулся вперед.

После миссии Кен не спускал с Айи глаз. Тот был взвинчен, отвечал односложно или вообще молчал. Дома он даже не переоделся. Припарковал машину и снова направился куда-то. Лицо у него при этом было такое решительное, что Хидака насторожился. Похоже, их командир задумал глупость. У него явно личные счеты с Такатори. А у кого из них нет таких личных счетов? Но неужели он задумал пойти к нему в одиночку. Абиссинец ушел, как был – в рабочем плаще, даже с катаной. Последнее обстоятельство пугало сильнее всего.

Кен вышел следом за Айей, но тот его, похоже, не замечал, погруженный в свои мысли. Он сел в другую машину и завел мотор. Кен вытащил телефон. Он собирался звонить Сомали. Если есть на свете человек, способный остановить Абиссинца, то это только она. Но в последний момент Кен передумал. А если Айя не задумал ничего самоубийственного? Ему может, просто нужна быстрая езда, гладкая трасса или ночной воздух.

Сибиряк сунул телефон обратно и вывел байк. В детстве его, конечно, учили, что следить не хорошо, но в Критикер умудрились убить в нем почти все детские привычки.

Брэд вошел в дом. Дверь он не закрыл. Шульдих посмотрел на него, кусая губы. Сказать было нечего. Оракул выглядел плохо. Правда, заметить это мог только хорошо знающий его человек.

Галстук чуть ослаблен и сдвинут вправо. Челка стоит дыбом – видимо он ехал с открытым окном. На стекле очков отпечаток пальца. Бледность почти смертельная.

– Брэд, – телепат протянул ему чашку с чаем. Крепким и горьким, на травах.

Все слова застряли у Шульдиха в горле. Да он и знал, куда его пошлют с его нравоучениями и соболезнованиями. Поэтому молчать было самое лучшее.

Кроуфорд взял чай и, не сказав ни слова, ушел наверх.

Рыжий знал, что сейчас он стоит с чашкой посреди комнаты. Он даже не пьет – не хочет успокаиваться. Выбор, который он принимал – слишком сложный. На одной стороне Ран и его безопасность, на другой месть и жизни самих Шварц.

Какое-то видение промелькнуло в мыслях Брэда. Шульдих даже не успел заметить. Потом еще одно. И еще. Брэд дернулся, расплескивая чай на бежевое ковровое покрытие своей спальни. Потом нервно рассмеялся. Поставил чашку на столик у кровати, спустился в свой кабинет.

Телепат наблюдал за ним неотрывно. Как кролик за удавом. Все эти непонятные мелкие действия, которые Брэд производил – всегда не понятны, но столь же всегда результативны. Оракул, мать его.

Кроуфорд снова поднялся к себе, сел на постель и сделал глоток чая.

В эту же секунду входная дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену.

Шульдих подскочил. В коридоре он нос к носу столкнулся с разъяренным Абиссинцем. Тот вломился в дом. Выглядел он примерно так же, как и его любовник. Бледный, растрепанный, но вдобавок еще и злой.

– Ран, – Шульдих тронул его за плечо. – Ран, пожалуйста…

– Где он!? – рявкнул Абиссинец ему прямо в лицо.

– В комнате. У себя.

Ран решительно отодвинул с дороги телепата, но тот столь же решительно ухватил его за ножны меча.

– С этим ты туда не пойдешь.

– Шульдих… – зашипел Абиссинец.

– Оставь оружие в гостиной.

– У него пистолет.

– Он не станет в тебя стрелять.

– Да что ты говоришь? До сегодняшнего дня я тоже так думал…

– Ран, – телепат не выпустил меча. – Я знаю, что он не сможет тебя убить. А в тебе я сейчас не уверен. Ты взбешен.

– И у меня, черт возьми, есть на это право!!!

– Есть. Но ты бы видел, в каком состоянии он пришел домой…

– А я в каком состоянии?

– Ран. Отдай меч – будь хорошим самураем, – переспорить Шульдиха сумел бы только Кроуфорд. Впрочем, и отобрать меч силой – тоже.

Абиссинец разжал руки и позволил забрать у себя оружие. Телепат хлопнул его по плечу.

– А вот теперь – иди.

Ран решительно пошел к лестнице.

Комната Кроуфорда первая справа, он толкнул дверь и вошел.

Оракул встал ему навстречу. Шульдих не преувеличивал, когда говорил, что он выглядит плохо.

– Ну что, любимый, – зло процедил Абиссинец сквозь зубы. – Есть, что мне сказать?

– Ран…

– Я уже двадцать лет Ран!

– Послушай…

– Нет! Это ты меня послушай! – юноша сграбастал его за полы пиджака и тряхнул. – Нравится играть со мной? Кто я тебе? Твою мать, Кроуфорд, я тебе верил! Верил больше, чем себе! Хочешь драки? Ты ее получишь!

– Ран! – Брэд стиснул его запястья, но Абиссинец этого даже не заметил.

– Нравилось меня трахать? Это все, что было нужно? Я согласился подождать с Такатори! Ты знал, как это сложно для меня! Но я согласился! Только чтобы не потерять тебя!!! Какого черта тебе еще от меня надо? Где ты был все эти две недели!? На побегушках у этого ублюдка? А если бы мы не встретились? Когда ты собирался сказать что ты в Токио? Если я тебе надоел – надо было так и сказать, а не вешать мне на уши… Я тебе не барышня из кордебалета!

Ран орал и тряс Брэда за грудки. Силы ему было не занимать, а помноженная на ярость – она вообще была разрушительной.

– Ран! – Брэд тряхнул его за руки. Лучшее средство от истерики конечно пощечина, но ударить Рана второй раз за вечер было для Оракула превыше сил. Абиссинец и так мертвенно бледный вначале разговора теперь был тронут лихорадочным сумасшедшим румянцем.

– Кроуфорд, твою мать… Как ты мог? Ты солгал мне что улетел, ты защитил этого ублюдка, ты ударил меня… – голос Рана стал тише. – Зачем я пришел?

Он отпустил Брэда и отступил на шаг. Губы юноши предательски дрогнули.

– Дай мне сказать, – Оракул теперь сам вцепился в любовника. – Просто дай мне сказать, Ран.

– Сказать?

– Я в городе всего полтора дня.

– Неужели? – выплюнул Ран, передергивая плечами. Брэд только сильнее стиснул их.

– Я все расскажу. Все до последней минуты. Только успокойся.

– Ты меня пытался убить сегодня?

– Нет, – Кроуфорд смотрел ему прямо в глаза. – Я пытался сделать это мягче. Ты первый нарушил соглашение. Такатори нельзя убивать сейчас. Еще немного времени. Он еще должен пожить. Я просто остановил тебя.

– Ты смотрел на меня, как на чужого… – неожиданно сказал Ран.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь прочесть друг в друге каждый что-то очень для него важное.

– Извини, – Брэд помимо воли потянулся поцеловать любовника.

Ран резко наотмашь ударил его по лицу. Из рассеченной губы Оракула брызнула кровь.

– Ты из меня чуть дух не вышиб, – рассерженным абиссинским котом зашипел Ран.

– Я пытался быть мягче.

– У тебя не получилось.

– Извини.

– Извинения принимаются, – неожиданно хмыкнул юноша и попытался отступить на шаг. – Убери от меня руки.

– Нет.

– Еще раз хочешь? – недобро прищурился Ран.

– Дай мне сказать, – выдохнул Оракул, – А потом можешь уйти, если захочешь.

– Вот как мы заговорили!?

– Черт! Да выслушай меня!

– Я тебя слушаю. Но ты пока ничего не сказал.

– Когда мы были в Германии, умер мой начальник. Его звали Криштофер… – когда он произнес это имя, лицо его на секунду исказилось. Кровь тоненькой струйкой бежала из рассеченной губы. Ран с ужасом понял, что ничего не хочет сейчас так сильно, как обнять любовника, потому что он знал, о ком он говорит.

– Тот… самый? – сдавленно спросил юноша.

– Да, – кивнул Кроуфорд. – Он на мне открыл некоторые наиболее эффективные методы пыток. Но он много значил для меня. Его смерть снилась мне так часто, что я сбился со счета. Поэтому я, как никто другой, понимаю твои чувства к Такатори… Не думай, что что-то изменилось. Видение неизменно – ты убьешь его. То, что сегодня так получилось – моя вина. Криштофер знал о нас. Если бы я по прилету сразу связался с тобой… это бы поставило под удар тебя. Я не знал, кто еще кроме Криштофера знал о нас.

Лицо Рана выглядело озадаченным. Похоже, он терял нить рассуждений Кроуфорда.

– Брэд…

Оракул улыбнулся. То, что любовник перешел с «Кроуфорда» на «Брэд» было добрым знаком.

– Я испугался за тебя. Не знаю, как Криштофер узнал, но я не хотел рисковать. Если за мной следят, то нам лучше не давать им повода.

– И это все? – недоверчиво спросил Ран.

– Почти. Криштофер любил меня.

– Как это? – не понял юноша.

– Как ты. Много лет. И, возможно, Шульдих прав – я боялся тебя увидеть. Боялся, потому что смерть учителя испугала меня.

– Испугала? Почему? – уже совсем спокойно спросил Ран.

– Потому что он умер от старости. Он был старше меня лет на пятнадцать. И я не мог избавиться от мысли, что меня ждет такая же судьба. Я не хочу умирать от старости на твоих глазах. Возможно, ты прав… нам все это надо прекратить сейчас, чтобы спасти хоть что-то.

– Прекратить? – юноша побелел, как полотно.

Он уже забыл, что только что хотел уйти сам.

– Ты хочешь меня бросить?

– Не бросить…

– Называй, как хочешь! Ты сказал, что все, что произошло сегодня стечение нелепых случайностей – смерти твоего начальника, слежки за тобой, моего обещания не трогать до времени Такатори, твоей работы его телохранителем… И когда я почти понимаю тебя – ты выдаешь такое!

– Знаешь Ран, – Брэд погладил его по плечам. – Себя мне уже не переделать. И я точно такой же, как Криштофер.

– Ты не боишься, – Ран фыркнул. – Ты хочешь наказать себя, но черта с два я тебе дам это сделать!

– Когда я говорил, что мы не пара – я лгал. Я тогда не осознавал этого. Только сейчас осознаю по-настоящему. Я такой же, как он. Я ломаю твою жизнь…

– Мою жизнь сломал Такатори. Ты единственный, кто меня спасал все это время. Хочешь сказать, что ты больше не любишь меня?

– Люблю. Даже больше чем в Париже. Я люблю тебя таким, какой ты стал.

– Тогда, – Абиссинец толкнул его к стене и прижал всем телом. – Я тебя не отпускаю.

Ран обхватил его за шею и впился в губы жадным поцелуем.

Движения Оракула скорее инстинктивные – он опустил руку на талию любовника, поглаживая, потом стал расстегивать на нем плащ. Он действительно животное – без Рана он умрет, как рано или поздно умирает любой прирученный зверь, безжалостно выпущенный на волю.

Они неистово целовались и раздевались.

– Все еще хочешь бросить меня? – тяжело дыша, спросил юноша, чуть отстраняясь и расстегивая на любовнике брюки.

– Нет, – короткий и честный ответ.

– Хорошо. Но я все еще сердит.

– Я люблю тебя.

– Я тоже очень тебя люблю, – Ран стер кровь с его подбородка ладонью и облизал ранку. – Но твой страх только все портит. Я не боюсь ничего. И ты за меня не бойся. Пусть все будет, как есть. И если нам суждено умереть – то пусть так и будет. Но мы останемся вместе.

– Ты так решил?

– Я так решил, – юноша сунул руку в его брюки.

Оракул чуть не застонал. Ран дышал ему в лицо. Очки мгновенно запотели.

– Люблю тебя.

– Люблю тебя… ублюдок бессердечный.

– Называй, как хочешь, – Брэд бросил взгляд на кровать и снова его поцеловал. – Было действительно больно?

– Да. Я так разозлился. Я мог бы тебя убить…

– Меня это устраивает.

– Ты говоришь, как японец.

– Неужели?

– Брэд, – Ран ласкал его рукой, прижимая к стене.

– Да? – почти стон.

– Я не Оракул, но я тоже кое-что знаю о будущем.

– Что, малыш?

– Я буду любить тебя всегда. И когда оно отгорит, я останусь с тобой…

– Зачем? – вот теперь это уже неприкрытый стон. Удовольствие пополам с мукой.

– Чтобы целовать твои руки, – тихий смешок. – Мой глупый Оракул.

Брэд резко подхватил его за талию. Ран легко обнял его ногами. Всего несколько шагов и они упали в постель.

Глава Девятнадцать

Пройдя сквозь царстие теней, я стану чище и нежней,
Добрей, но только чуточку старее.
Я пламенею словно ад, от мысли, что вернусь назад,
Приди, возьми меня скорей.
(с. Динамик)

Шульдих прислушивался к происходящему наверху. Черное и алое плескалось через край. Телепату казалось, что над их домом стоит зарево.

Сколько продолжалась разборка, он не понял, но то, как резко это повернуло к сексу, стало для него полной неожиданностью.

Связь с Брэдом была слишком плотной. Шульдих стал задыхаться. Член встал, словно это его ласкал рукой Ран.

Рыжий, покачиваясь, пошел к двери. Куда угодно. В ночь. К уткам. К черту на рога. Только бы подальше от дома. Этого нельзя вынести. Это даже видеть больно, а чувствовать… можно помешаться. Телепат и так не слишком прочно держался в своем уме, а когда крышу срывало у этих двоих, то и подавно. Интересно кто из них кого сегодня трахнет.

Ран все еще злой и от этого еще более возбужденный. Но он чувствует себя виноватым за все злые слова, которые успел наговорить. Брэд впервые готов подчиниться. И тоже чувство вины, пополам со счастьем.

Когда Шульдих уже положил руку на ручку двери, в нее постучали. По звуку чем-то железным. Рыжий закусил губу. Он прекрасно понимал, как сейчас выглядит со стороны – глаза черные от возбуждения, штаны топорщатся в самом естественном месте, руки дрожат, ноги подгибаются.

Шульдих рывком открыл дверь. Он прекрасно понимал, что на дворе уже за полночь и вряд ли это почтальон.

На пороге стоял хмурый зеленоглазый парень. Телепат узнал его сразу. Он тот человек из воспоминаний Наги и Рана. Один из Вайс.

Сибиряк с не меньшим удивлением уставился на рыжего гайдзина, открывшего дверь.

– И что дальше? – чуть покачиваясь, поинтересовался Шульдих.

– Где Айя?

– Айя? – немец соображал сейчас медленно.

Наверху парочка перешла к более глубоким ласкам.

– Я видел, что Айя вошел сюда. Я его напарник. Могу я его видеть?

– Можешь. Но вряд ли захочешь, – пьяно рассмеялся телепат. – Он наверху. Занимается сексом.

– Я не понял, – Сибиряк рассвирепел. – Это что, бордель?

– Мне тоже иногда так кажется, – совершенно искренне пожаловался рыжий и протянул ладонь. – Я Шульдих. Мы друзья Рана.

По расширившимся глазам парня он понял, что сказал что-то не то.

– А! Прости! Вы зовете его Айей, – спохватился он.

– Да ничего, – Сибиряк пожал его руку. – Я Хидака. Хидака Кен.

– Приятно, – голос сорвался на стон.

– Что с тобой? – Кен подхватил его за плечи, потому что Шульдиха ощутимо качнуло.

– Ни… ничего. Извини, – рыжий вцепился в его руку, пытаясь удержаться на ногах.

– Я понял! – озарило Сибиряка. – Это дом… здесь живет его девушка!

– Ну, можно и так сказать, – Шульдих закрыл дверь и привалился к стене.

– В каком смысле? – Кен недоуменно моргнул.

– О, мой Бог! – телепат снова рассмеялся. – Кен, котенок, ты ведь давно обо всем догадываешься. Здесь живет его мужчина. И сейчас этот мужчина трахает его наверху в интересной позе. Я бы не рекомендовал тебе ходить и проверять. Они оба сегодня немного не в себе.

– Я ни о чем не знал…

– Я телепат, – отмахнулся Шульдих. – Читаю мысли. Я знаю, кто ты. Я знаю, чем ты занимаешься. Я знаю, что в пазах перчаток у тебя стальные когти. И сейчас ты раздумываешь, а не воткнуть ли их в меня.

– Черт! – Кен схватил его руку. – Кто ты такой?

– Я же сказал – я Шульдих. Просто Шульдих. Боевая группа Шварц. Разрешите представиться! – телепат панибратски обнял его одной рукой за шею. – А тебя я узнал.

– Айя рассказывал обо мне?

– Он вспоминал о тебе, а я это видел.

– Ты странный, – Кен присмотрелся к его лицу.

– Нет. Я не обкуренный, и не псих. Я телепат. А эти двое наверху… я собирался уйти, потому что их секс меня просто убивает.

– Убивает? – Сибиряк прислушался. Вот теперь он совершенно отчетливо слышал стон-вскрик со второго этажа. Похоже это действительно голос Айи. Невероятно. Впрочем, рыжий прав – он давно догадывался. Просто боялся поверить.

– Убивает, – подтвердил телепат, взял Кена за запястье и положил его руку себе на ширинку. – Понимаешь?

Глаза Сибиряка вспыхнули. Ни удивления, ни страха, ни смущения, зато возбуждение мгновенно окрасило все его мысли. Рыжий, красивый до умопомрачения гайдзин так откровенно себя предлагает. Кто бы отказался? Уж точно не он.

– Ничего, что я парень? – прошептал ему на ухо Шульдих.

– Ничего. Если сверху буду я, – Кен погладил его возбужденный член через ткань джинсов. – Хотя размер хороший.

– Мммм, – телепат дернул его на себя и впился в его губы.

Мальчишка с глазами убийцы. Шульдих так долго его ждал, что ему уже было абсолютно все равно где и как у них будет секс.

– Ты чувствуешь то, что они делают наверху?

– Да, – простонал телепат. – Слишком хорошо. Даже не секс, а любовь. Они вместе уже несколько лет, а с я каждым разом переношу это все хуже. Они такие близкие, такие родные, они вплавляются друг в друга… Это так… чудовищно.

– Однако, тебя торкнуло, – Кен хищно улыбнулся. – Но ты красивый.

– Я знаю, котенок. Оставим комплименты на потом. Ладно?

Шульдих погладил Сибиряка по плечам, притягивая к себе. Кен послушно подался к нему, обхватывая руками.

– Какой ты худой, Шульдих.

– Извини, – телепат провел языком по его нижней губе. Кен был гораздо ниже, но зато шире в плечах. – Это проблема?

– Нет. Мне нравится.

– Хорошо.

Они целовались и обжимались прямо в коридоре, рядом с дверью. Рыжий повел сумасшедшим взглядом, пытаясь подумать хоть чуть-чуть. Это было трудно. Кен прижался губами к его шее, ловя бешеный пульс.

Шульдих понимал, что он сам сейчас изучает похоть. И это подло с его стороны по отношению к другу Айи. Он тянет его. Кен почти не понимает, почему так яростно возжелал почти незнакомого парня. Впрочем, сколько в этом собственного желания Кена – не смог бы сейчас сказать и сам телепат. Но Шульдих хотел его. И он его получит. Слишком долгим было ожидание.

– Идем, – рыжий потянул его дальше по коридору.

– Куда? – Кен не отпустил его. И это было хорошо. Ноги телепата держали не слишком уверенно.

– Сюда, – Шульдих толкнул дверь, и они ввалились в кабинет Кроуфорда.

Там горел свет. На столе стоял ноутбук. Сибиряк в некоторых вещах отличался отличной сообразительностью. До стола он Шульдиха почти доволок. Рыжий гладил его пальцами по лицу и смеялся.

– Хочу тебя. Ты тоже меня хочешь… Я знаю, что хочешь.

– Ты так любишь поболтать в процессе? – Кен оттащил его к окну, и толкнул к столу. Шульдих оперся о столешницу руками, посмотрел на ноутбук, отодвинул его на самый край.

Сибиряк бесцеремонно запустил руки под горячее тело телепата и расстегнул на нем джинсы. Тот застонал, откидывая назад голову. У него уже полчаса, как стояло. Но эти двое наверху еще не скоро угомонятся.

Кен тяжело дышал. Рыжий красавчик казался обкуренным, но податливым и страстным. Он действительно хотел, чтобы незнакомец трахнул его на этом столе? Ну, что ж, пусть получит то, что хочет.

Телепат лег грудью на столешницу и помог стащить с себя джинсы. Короткая футболка абсолютно ничего не прикрывала.

Кену было давно уже тесно в своих собственных рабочих джинсах. Хотелось достать член и резко вставить. Так, чтобы рыжий выгибался и кричал в его руках.

– Господи, Кен, как хочешь… – Шульдих обернулся через плечо. – Давай же, сделай меня своей девочкой.

Телепат сам не понимал, что говорит Кену те слова, которые говорил когда-то Сэну.

Сибиряк вскинул на него горящий взгляд. В два движения сдернул с себя перчатки, расстегнул на себе джинсы и медленно погладил его между ног. Шульдих зашелся стоном.

– Черт, – выдохнул Кен. – Классное ощущение…

– Неужели? – хрипло спросил телепат.

У него кружилась голова так, что кабинет плясал вокруг.

– Шульдих, – Сибиряк втолкнул в него палец.

Его опасения подтвердились – рыжий выгнулся, как от боли.

– Ты делал это раньше с парнями? – спросил Шульдих отдышавшись.

– Нет, – Кен наклонился вперед, откинул волосы с его шеи, впился зубами, посасывая, покусывая кожу, и пробормотал. – Но не думаю, что есть какая-то разница.

– Ты прав, – выдохнул телепат. – Я не могу больше. Брэд с ума сошел… Он его похоже порвал к черту… Так больно… И хорошо тоже… Очень хорошо…

– Шульдих, – Сибиряк потерся членом о его голую задницу. – Брэд – это любовник Айи?

– Да.

– Понятно.

Кен обвел кабинет взглядом. На глаза не попадалось ничего, что могло бы помочь им в процессе. Шульдих горячий и дрожащий под его руками. И можно, наверное, и так. Но, черт возьми, рыжего красавца жалко. Портить такое тело – преступление. Хотя хотелось. Чудовищно хотелось, войти, разорвать, терзать, как на миссии…

– Не думай об этом, – пьяным голосом попросил телепат. – Просто сделай…

Сибиряк нервным движением выдвинул ящик стола и ухмыльнулся. Что бы это значило? Ран тоже полеживал на этом столе? В ящике был неоткрытый флакон смазки с недвусмысленной картинкой на этикетке.

Кен вытащил его и показал Шульдиху.

– Вот засранец, – ругнулся телепат и прикрыл глаза. – Действуй, котенок.

– Не зови меня «котенок», – Хидака хлестнул его ладонью по голому заду.

– Ох… Мммм, – Шульдих уткнулся лбом в стол. – А ты умеешь обращаться с парнями…

– Не думаю. Но я быстро учусь, – Кен судорожно и быстро выдавил прозрачный гель на ладонь.

Он знал что это, но использовать его прежде не доводилось. И надо было торопиться. Телепат был на пределе. Казалось, что он хочет, но просто не может кончить.

Пальцы вошли с влажным чмокающим звуком. Шульдих кто угодно, но не шлюха. Вряд ли он дает каждому.

– Нет. Совсем не каждому, – простонал рыжий.

– Тогда почему мне? – прошептал Кен и укусил его за мочку уха.

Пальцами он продолжал медленно трахать его.

Шульдих стонал хрипло и надрывно, его глаза закатились. Состояние было полуобморочным.

– Эй, Рыжик, – Сибиряк куснул его за шею. – Приди в себя.

– Я… в порядке, – пробормотал тот в ответ. – Только давай уже…

– Как скажешь.

Кен вытащил из него пальцы и смазал себя.

Шульдих вскрикнул, когда он стал входить. Сибиряк зашипел сквозь зубы. Тесно. Теснее, чем в кулаке. Но приятно, скользко, горячо.

Первый же толчок заставил телепата снова уткнуться лбом в стол. Он мотал своей роскошной рыжей гривой, но остатки его мыслей разорвало в клочья. В голове пусто.

Так хорошо, когда тебя касаются любимые руки… И внутри тоже жарко…

– Брэд, медленнее… немного, – голос сорвался.

Кен дернул его за волосы, заглядывая в лицо. Он так и знал – телепат не здесь. Синие глаза, словно заволокло туманом.

Сибиряк с размаху шлепнул его ладонью по заднице. Шульдих вздрогнул. Он снова почувствовал свое тело, горячие руки на нем, и то, что наполняло изнутри.

– Меня зовут Кен, – зло сказал Хидака. – Я хочу, чтобы ты знал с кем трахаешься…

– Прости, Кен, – одним выдохом. – Ты себе представить не можешь … Черт, Кен. Кееееен…

– Вот так лучше, – мурлыкнул Сибиряк, отпуская его волосы.

Шульдих стонал громко и исступленно, словно силясь заглушить голоса в голове, или перекричать Абиссинца, которого сейчас трахал Брэд. Сознание Рана сладко плыло. В теле огненная боль. Он обхватил Оракула ногами, подаваясь навстречу толчкам. Они трахались, не прекращая целоваться.

Шульдих впервые за долгое время мог чувствовать это как что-то внешнее. Кен хлестал его ладонью каждый раз, когда ему казалось, что телепат не в себе. Физическая боль возвращала в тело и возбуждала просто неимоверно. Задница горела от шлепков, голос охрип от криков, а Кен продолжал двигаться. Сильно, ритмично, глубоко. Шульдих обернулся через плечо и посмотрел на него. Горящий взгляд, влажные губы, растрепанные волосы. И в голове ни единой лишней мысли. Так разве бывает? Все его внимание принадлежит сейчас телепату, разметавшемуся под ним на столе. Его узкой заднице, экзотическому шелку волос, гладкой светлой коже.

– Поцелуй меня, – выдохнул Шульдих.

Кен ухмыльнулся, наклонился вперед, в очередной раз погружаясь в его тело до конца и припал к губам, лаская их и покусывая. Не слишком удобная поза… Впрочем, ничего. Шульдих выдохнул ему в рот. В следующий раз они попробуют другую.

– Господи, как хорошо… – прошептал телепат.

Никогда ему не было так хорошо с мужчиной. Да и с редкой женщиной бывало такое.

Кен умел делать это жестко и долго – так как и было надо.

Никаких промежуточных раундов. Один сплошной марафон.

Кен приглушено застонал и сжал плечи Шульдиха.

– Подожди… – простонал тот, но было поздно.

Сибиряк кончил прямо в него, поглаживая его дрожащей рукой по спине.

Телепат всхлипнул, оргазм прокатился по телу, заставляя забыть о непривычном ощущении чужой спермы внутри. Его оргазм. Его собственный. Только его и Кена.

Хидака уткнулся ему головой между лопаток, осторожно целуя.

Шульдих пошевелился, приподнимаясь на локтях. Кен отстранился. Когда он вышел, сперма двумя тягучими каплями потекла по внутренней стороне бедра. Для телепата это был совершенно новый опыт. Он с удивлением опустил взгляд. Ладно, стол Кроуфорда они извазюкали, но чтобы по ногам текло!

Шульдих развернулся лицом к Кену и тот тут же обнял его, без усилия посадив на стол.

Телепат рассмеялся и обнял Хидаку ногами и руками.

– Кеееееен, – сладко протянул он. Впервые он так говорил другое имя. Обычно этим ласковым тягучим тоном произносилось только «Брэээээд».

– Шульдих, – Сибиряк его бесцеремонно поцеловал.

После секса это было так естественно.

– Что, Кен?

– У тебя трудное имя.

– Разве? – рыжий пожал плечами. – Зови, как хочешь.

Хидака хрипло рассмеялся.

– Нет. Так не пойдет. Я же не Ёджи. Это он всем дает имена и клички. Я лучше привыкну.

– Ёджи – это ваш блондин?

– Да, – Кен зарылся пальцами в его волосы и Шульдих почувствовал волну удовольствия, идущую от Сибиряка.

– Нравятся рыжие? – насмешливо спросил телепат.

– Вообще-то, нет, – признался Кен. – Но мне нравишься ты.

– Я смею надеяться.

– Было заметно? – хитрый прищур.

– Было хорошо ощутимо, – фыркнул Шульдих.

По-совести говоря, сидеть ему было мокро, да и вообще не слишком комфортно, но он еще не придумал повода увидеть вновь своего мальчишку с глазами убийцы, и потому не торопился.

– У меня чувство, словно я тобой воспользовался, – пробормотал Кен, перебирая его волосы.

– Назначь мне свидание и это чувство пройдет, – хихикнул телепат.

– У меня выходной во вторник.

– Договорились, – ответ даже слишком поспешный.

Кен опустил руку и погладил его по заднице.

– Было классно.

– Я знаю. Я телепат.

– Я не очень разбираюсь в подобном.

– Расскажу в следующий раз.

Кен еще раз поцеловал его в шею и отстранился. Шульдих нехотя отпустил его.

– Уже уходишь?

– Да, – не слишком уверенное.

– Может, останешься? Ненадолго.

Сибиряк окинул его взглядом, задержался на члене. Телепат чувствовал его сомнение. Он за все это время ни разу не прикоснулся к члену Шульдиха, и даже позу выбрал такую, в которой его не было бы видно. У него явно не было гомосексуального опыта раньше. И каким бы Шульдих не был красавцем – он оставался парнем.

– Нет. Я пойду.

Телепат спрыгнул со стола, подхватил с пола свои джинсы.

– Я передам Айе, что ты заходил.

Кен покраснел.

– Лучше не надо.

– Извини, придется, – вздохнул рыжий. – Брэд слышал, как кто-то пришел. Он все равно спросит. Чего ты боишься?

– Ничего, – Хидака пожал плечами.

– Того, что трахнул меня на столе?

– Нет. Айя спросит, как я здесь оказался.

– Не хочешь признаваться, что следил за ним?

– Да.

– Не думаю, что он рассердится. Он поймет, – Шульдих фыркнул. – Впервые встречаю парня, который в подобной ситуации станет думать о том, что его обвинят именно в слежке.

– Возможно, – Кен пошел к двери. – Я приду во вторник.

– Да. Хорошо.

Хидака уже на пороге задержался, еще раз притянул к себе Шульдиха и поцеловал. Раздвинул языком послушные губы, обласкал рот.

– Я приду. Извини, если что не так, – сказал он отстранившись.

Телепат кивнул. Все было так. Просто слишком быстро. Слишком быстрая встреча. Слишком быстрое расставание. Осталось слишком много несказанным.

Но он еще успеет все сказать. Дверь за Кеном закрылась.

Шульдих прислонился спиной к стене и сполз по ней на пол. Он чувствовал себя опустошенным. Брэд и Ран лежали сейчас в постели обнявшись. Брэд рассказывал ему о Германии. Его любовник слушал, не спрашивая ни о чем.

А Кен ехал по длинной пустой трассе. Ветер бил ему в лицо.

Понадобилось усилие, чтобы собрать все свои мысли. Не касаться никого. Стать хоть на секунду вещью в себе.

Шульдих отдавал себе отчет, что Кен не понимал, что произошло. Он только-только начал отходить от бешеного секса. И кто из них кого трахнул на самом деле – большой вопрос. Телепат знал, что нельзя начинать отношения именно так. Сибиряк мог никогда не вернуться, когда действие наведенного возбуждения сойдет на нет. Шульдих знал, что он ему предсказан, но знал также, как хрупко будущее. Один неверный шаг и все распадется на сотню пазлов, из которых никогда не собрать одной картинки.

Внутри было влажно. Шульдих действительно чувствовал себя девочкой из-за этого. Ощущение такое мягкое, почти приятное. С Сеном подобного никогда не было. Тот неизменно использовал презервативы. Он говорил, что это для того, чтобы «его девочка» не залетела. Но телепат знал – что это только потому, что Сен находил резинки ужасно эротичными.

С утра Шульдиху надо идти в офис Такатори и охранять его большую часть дня, но спать не хотелось. Он нехотя поднялся с пола. Наверное, стоит принять душ. Но смывать с себя прикосновения Кена – дерзкого мальчишки с глазами убийцы – тоже не хотелось абсолютно. Телепат заглянул в кухню, взял из стола пару тряпок и поплелся вытирать стол Кроуфорда, ибо доброта Оракула тоже имеет свои границы. Брэд знал, что это произойдет сегодня – Кен и Шульдих встретятся и устроят разврат в его кабинете, и даже оставил флакон в ящике стола. Этот маленький жест заботы и злил и трогал одновременно.

Шульдих зашел в кабинет и тяжело вздохнул. Заляпанный спермой стол – не самое худшее. В процессе они даже не заметили, как уронили на пол ноутбук. Он был выключен, и о повреждениях было трудно судить. А потом телепат глянул на диван и рассмеялся.

Багнаки Кена так и лежали там, куда их бросил хозяин.

Шульдих смеялся все сильнее, уже понимая, что это истерика, но остановиться он не мог. Ему казалось невыразимо забавным, что Хидака мог уйти без оружия. Проще казалось забыть голову.

Телепат, смеясь и вытирая наворачивающиеся от смеха слезы, отмыл стол и водрузил на него обратно ноутбук. Потом он сел на диван и взял багнаки. Они лежали на коленях, как две послушные кошки. Шульдих сунул в них руки. Удобно. И пахнет кровью. Скольких Кен с их помощью подбросил до ворот ада? Но думать об этом странно-приятно.

Шульдих, все еще похихикивая, повалился на диван. Черт! Задница болит. Он уже совсем отвык от этого чувства. И Кен кончил в него. Просто и естественно, словно так было и надо.

Телепат сам не заметил, как заснул.

Проснулся он от того, что свет бил в глаза. Шульдих приподнялся и часто заморгал. Он спал в перчатках Кена на диване Кроуфорда. Было уже утро. И кто-то успел укрыть его одеялом.

Телепат сел, скинул одеяло и сладко потянулся. Приятно спать без снотворного. А диван удобный. На нем столь же приятно просыпаться.

Шульдих зевая, вышел из кабинета. С кухни доносились тихие голоса. Он пошел на них и увидел Рана и Брэда сидящих за столом, они завтракали и разговаривали. Смотрелись они как два голубка.

– Доброе утро, – сказал Ран.

Брэд только кивнул, мол, доброе-доброе, добрее некуда.

– Ага, – улыбнулся Шульдих.

Но юноша уже смотрел на его руки.

– Что это?

– А, это, – телепат достал из полки бумажный пакет. – Это Кен забыл вчера. Верни ему.

– Кен? – Ран ужаснулся. – То есть, Хидака был здесь?

– Ну, был, – пожал Шульдих плечами. – И что?

– Так его зовут Кен? – уточнил Брэд. – Это один из твоих напарников?

– Да, наверное… – растерялся юноша.

– Это он, – подтвердил телепат, присаживаясь к столу. – Он искал тебя.

– А нашел тебя, – фыркнул Кроуфорд.

– Тоже верно.

– Подождите! – Ран бледный и растерянный переводил взгляд с одного на другого. – Вы про что? Я чего-то не знаю? Что с Кеном? Шульдих, ты ему ничего не сделал?

– Я с ним переспал, – широко улыбнулся рыжий.

– На моем столе, – поддакнул Оракул. – Ты его, паршивец, хоть помыл?

– Помыл, не волнуйся.

Юноша не нашел в себе сил даже улыбнуться.

– Вы не шутите?

– Нет, – Брэд встал, чтобы выключить тостер. – Я же рассказывал тебе, что у меня было об этом видение.

– Так тот человек, о котором ты говорил – Кен? – юноша чуть не схватился за сердце. – Да прекратите надо мной смеяться! Хидака не такой!

– Ран, ну перестань! – Шульдих кинул в него кусочком тоста. – Этот «не такой» вчера трахал меня, перегнув через стол, и отнюдь не жаловался!

– Ты с ним что-то сделал, – мгновенно догадался юноша. – Я знаю его полгода. И до этого ничего такого за ним не замечал.

– Он просто не любит рыжих, – фыркнул телепат.

– Что-то я твоей логики не уловлю, – Ран поморщился. У него было ощущение, что из него делают идиота. Он вообще себе слабо представлял Сибиряка занимающегося сексом. Он был одинаково ровным и добродушным в отношении ко всем.

– Ран, ты же не собираешься ему ничего говорить? – Шульдих подался к нему и прищурился. – Все-таки собираешься.

– Мне придется вернуть ему оружие.

– Верни.

«Ран, – Шульдих от волнения забыл говорить и подался вперед. – Я тебя прошу».

«О чем?»

«Я вчера был не в себе. Он бы, наверное, и так меня захотел, но ты прав, я его подтолкнул. Совсем чуть-чуть. И то не специально. Я просто не мог держать это в себе и фонил».

«Брэд, говорил, что ты будешь с ним счастлив».

«Я не знаю! Я только вчера с ним познакомился! Но он мне очень нравится. Он сумасшедший, жестокий, психованный, и во время секса думает только обо мне».

«А в этот момент можно думать о чем-то другом?» – юноша улыбнулся.

«Не подкалывай», – телепат надулся. – «Я прошу не портить мне личную жизнь и не говорить ему о моих способностях… раньше времени. Понимаешь?»

«Это все о чем ты хочешь меня попросить?»

«Да».

«Я не буду ему ничего говорить. Ты сам расскажешь».

«Ран!»

«Ты думаешь только о себе».

«Возможно».

«У меня нет никакого желания смотреть, как ты совращаешь моего напарника».

«Я знаю»

«Тогда о чем мы говорим?»

«Я прошу тебя поверить мне. Всем надо с кем-то спать. Тебе легко говорить, у тебя есть Брэд! Дай шанс и нам с Кеном!»

«Дать шанс?»

«Ты многое о нас знаешь. Ты в силах все разрушить сейчас, когда оно так хрупко».

«Шульдих».

«Ну, что?»

«Я бы подумал, если бы ты так не всполошился. Он тебе действительно нужен?»

«Очень нужен».

«Почему я чувствую себя работорговцем?»

«Может, вы уже прекратите?» – спросил Брэд и посмотрел на Шульдиха. – «О чем ты его просишь? Ран командир твоего Кена, но он не может приказать ему прийти к тебе на свидание».

«Не надо этого приказывать», – надулся телепат и сел на место. – «Просто не мешайте».

– Не буду, – вслух сказал Ран и снова улыбнулся. – Пусть все идет, как идет. Но, все же, расскажи ему, почему так получилось.

– Я же говорю – это было не специально. Если бы он действительно не хотел – он бы все равно отказался.

– Надеюсь на это, – Фудзимия вздохнул и посмотрел на Оракула. Может оно действительно того стоит.

– Кен! Где ты был вчера? – ехидно спросил Ёджи.

– Не скажу, – Кен вспомнил рыжего гайдзина и тяжело выдохнул. Классная у него все-таки задница.

Было странное ощущение, что вчера они оба были под кайфом. Ну, Шульдих – без всякого сомнения, а что нашло на него самого – Сибиряк не понимал. Но, черт возьми, как давно у него не было такого секса.

– Ты заговорил, как Айя, – Ёджи фыркнул. – Признайся – это была девушка?

– Слушай, ну ты же не треплешься о твоих отношениях с Сомали. Почему я должен?

– Только не говори, что ты закадрил вчера Мэнкс! – Балинез занервничал. Его старые инстинкты охотника давали о себе знать.

– Нет. Не Мэнкс.

– Тогда, кто?

– Ты не знаешь ее.

Кен с ужасом понял, что его ложь поразительно похожа на ложь Айи.

Зато теперь Хидака многое понимал. Брэд. Увидеть хоть этого Брэда. Что за человек может трахать Абиссинца? У него, наверное, стальные нервы и такой же член. Надо будет попросить рыжика рассказать. Интересно, а какой он, когда не торкнутый. Внезапное сомнение окутало Кена. А что если Шульдих утром и не вспомнит о нем? Ему нужно было трахнуться, и Хидака удачно подвернулся. Где гарантия, что проспавшись, он снова его захочет? Какой мужчина в здравом уме согласится лечь под другого? Телепат был возбужден и согласен на все, хотя казалось, что он этим давно не занимался, если занимался вообще.

Ёджи посмотрел на друга в задумчивости кусающего губы, махнул рукой и пошел в магазин. Надо было поднять рольставни. И если быть честным, то Кен действительно очень тактично относился к его отношениям с Айей.

– Сибиряк, – Хидака удивленно вскинул голову.

Он не слышал, как Фудзимия подошел.

Они долго испытующе смотрели друг другу в глаза, а потом оба выдохнули.

– Не трепись, о том, что знаешь. Особенно перед Ёджи, – Айя сел к столу. Голос у него был ровный. Но если Кен не ошибался, в нем была едва уловимая насмешка. Интонации Айи всегда так тонки, что разобраться в них сложно.

– Побойся Бога, Айя, – Сибиряк фыркнул. – Я еще хочу жить.

– Держи, – Абиссинец поставил на пол пакет. – И больше не забывай. Я тебе не служба доставки.

Он спокойно налил себе чай и, не глядя на Кена, стал пить маленькими глотками.

Кен заглянул в пакет и с ужасом узнал свое оружие. Он его забыл? Ни ночью, ни утром он об этом даже не вспомнил. Черт! Рыжий действительно был хорош!

– Спасибо, – выдавил он, краснея.

Айя усмехнулся. Похоже, ему совершенно не было стыдно за то, в какой щекотливой ситуации он оказался. Кен тоже не чувствовал себя особенно виноватым, но взгляд напарника стал ощущаться, как что-то горячее.

– И вот еще, – Абиссинец протянул ему сложенный листок.

– Что это? – Хидака взял лист и развернул.

Номер. Написанный красивым Айиным почерком.

– Это телефон Шульдиха.

– Эээ… спасибо, – Кен растеряно улыбнулся.

– Не то чтобы он просил об этом, – Фудзимия хмыкнул, разглядывая свои пальцы, обнимающие чашку. – Просто я решил – пусть будет. В конце концов, это ваше дело.

– Да, ты прав, – Сибиряк сунул лист в карман. – Ты видел его с утра?

– Да, – короткий и емкий ответ, как и всегда.

– И… как он?

– Какое бы я сравнение не применил – оно будет ничтожно, – Айя прикрыл глаза и словно нехотя добавил. – Он рад. И волнуется.

– Отлично! – Кен вскочил. – Это все, что я хотел услышать.

– Хидака, – остановил его Абиссинец. – Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Похоже, что нет, – Сибиряк улыбнулся. – Но я постараюсь узнать и как можно быстрее.

Шульдих услышал его заранее, еще до того, как он поднялся на крыльцо.

Телепат замер за дверью, давая возможность ему позвонить, как нормальному человеку. Было бы слишком распахивать дверь перед его носом, как это всегда было с Раном.

Раздался короткий звонок, прокатившийся по дому, и только тогда Шульдих открыл.

– Привет, – неуверенно сказал Кен, разглядывая рыжего.

Тот улыбнулся в ответ и обнял его за шею, целуя в губы. Сибиряк помимо своей воли обнял его и ответил на страстный поцелуй.

– Скучал, – мурлыкнул Шульдих и отстранился. – Надеюсь, ты тоже.

– Да… наверное.

– Подожди, – телепат бросил на него очень горячий взгляд и обернулся к лестнице. – Ребята, я ушел!

– Зачем ты все время орешь? – раздался еще даже не начавший ломаться мальчишеский голос. – Кто-то пришел?

Наги спускался по лестнице, почесывая голову в том месте, где зудел уже затянувшийся шрам.

А потом они с Кеном увидели друг друга.

Немая сцена длилась несколько минут.

– Тыыыыы, – протянул Наги, расставляя ноги шире, так словно собирался перетягивать канат.

Шульдих шагнул вперед и одним движением задвинул Кена себе за спину.

Наги поднял взгляд на него. Кукловод прищурился.

– Отойди, – велел ему Вундеркинд.

– Наги, – Шульдих качнул головой. – Это моё.

– Отойди, – зло повторил мальчик.

Телепату не нужны были никакие движения, чтобы использовать свой дар, но он поднял руку, раскрытой ладонью вперед. Это не было особо нужно. Но Наги понял всю серьезность его намерений.

– Попробуешь? – спросил Виновный. – Я не хочу драться с тобой. Но это принадлежит мне.

– Он убийца и предатель.

– Мы тоже.

– Шульдих.

– Наги.

– Я обещал убить его.

– Ты был не в себе. Теперь ты вернулся. Осознай, что все это было бредом. Та женщина ничего не значила.

Мальчик молчал. Он не знал, какие у него шансы против телепата. Удар Шульдиха спечет мозги любому, он проломится сквозь любые щиты. Но удар Наги тоже будет смертелен. Он сможет убить их обоих.

– Ты хочешь разрушить Шварц? – Наги наклонил голову, понимая всю мизерность своих шансов.

– Нет. Я хочу, чтобы ты уважал мое право собственности. Если ты убьешь меня – мы проиграем. Брэд тебе никогда не простит.

– Ты пытаешься давить на меня авторитетом отца?

– Я хочу, чтобы ты подумал. За что ты хочешь его убить? Оно того стоит?

– Я обещал.

– Наги, – Шульдих опустил руку. – Я тебя очень прошу. Как друга.

– Это нечестно…

– Для Кена то решение было тоже не простым. Она заменила ему мать… Ты должен понимать его, как никто другой. Но она была сумасшедшей. Она уже в аду. Не стоит ссориться из-за этого теперь.

– Все мы будем в аду.

– Я атеист.

– Тем более.

– Шульдих, – Кен положил ему руки на спину. – Пусть убьет, если хочет. Не мешай ему.

– Нет, – отрезал телепат, тряхнув волосами. – Я не для того ждал тебя два года, чтобы сейчас потерять.

– Это наше дело. Только мое и Кена, – Наги спустился с последней ступеньки и замер.

– Малыш, что я должен делать? Просить? Угрожать? – Шульдих, двинул плечом, сбрасывая руки Кена. – Я его не отдам.

– Почему? – мальчик наклонил голову.

– Потому что… это сложно объяснить… – телепат прищурился. – Просто поверь мне.

– Дай мне узнать.

Шульдих почувствовал, как опускаются щиты Вундеркинда и расстояние уже ничего не значит. Телепат выдохнул и вылил на мальчика все, что было. Наги опустил голову, словно оно давило на него.

«Так плохо?»

«Да, малыш. Он мой. Оставь его мне».

«Забирай».

Мальчик поднял взгляд и встретился с глазами Кена. Без страха, без сомнения, ладони Хидаки лежали на плечах Шульдиха и, черт возьми, они с Виновным смотрелись вместе.

«Я признаю твое право», – сказал Наги телепату.

«Это все, что я хотел».

«Я не буду убивать его. Только ради тебя».

«Спасибо, малыш».

«Возможно, ты прав. То обещание дал не совсем я».

«Тебе хочется в это верить. А я это знаю».

– Кен, – мальчик впервые обратился напрямую к Сибиряку. – Что ты почувствовал, когда убил Сестру?

– Вину, – коротко сказал Хидака, взгляд его мгновенно стал стеклянным, каким был тогда в церкви. – Вину и неизбежность.

– Я тоже. Когда убил собственную мать, – Наги пожал плечами. – Пожалуй, нам найдется о чем поговорить.

Кен ему улыбнулся.

– У всех людей больше сходств, чем различий.

– Черт, Шульдих…

– Мммм…

Телепат вцепился ногтями ему в спину, оставляя кровавые следы.

Кровать опасно скрипела. Но Сибиряку нравился ее равномерный яростный скрежет.

– Кеееен, – Шульдих разметался по постели, прогибаясь навстречу толчкам. Он обхватил Кена ногами и стонал, как безумный.

– Тише-тише, – Хидака поцеловал его в губы.

Он зря сомневался тогда. Рыжий его хотел. Хотел быть «его девочкой», как он выражался. За этой фразой было что-то. Что-то болезненное. Кену совсем не нравилось то, как он это произносил, но он не хотел в этом признаваться.

Член Шульдиха был твердый и горячий. Он упирался Сибиряку в живот. И, возможно, он больной извращенец, но его это возбуждало. Возбуждало то, что у его партнера тоже есть член. Кен коснулся его пальцами. Рыжий чувствительно отозвался, прильнув всем телом. И это тоже возбуждало. Невозможно думать ни о чем другом. Только мерный скрип непрочной гостиничной кровати стоял в ушах. Кен терзал податливое тело, вырывая стоны больше похожие на вскрики. Шульдих уже расцарапал ему всю спину в порыве страсти. Но Кен не возражал. Совсем не возражал. Оказывается, ему нравилась боль.

Наконец Сибиряк заставил постель заскрипеть в последний раз и кончил, вздрагивая от оргазма. Шульдих застонал и потянулся рукой к собственному члену. Но Кен все понял и так. Он опередил его, погладил пальцем влажную головку, потом равномерно задвигал рукой вверх-вниз. Делать что-то подобное было странно, но очень хотелось. Чувство благодарности за классный секс, за то, как Шульдих стонал его имя, за то, как выгибался под ним, было непреодолимым. Кен дрочил ему быстро и сильно, разглядывая его лицо. Шульдих кусал губы, потом вскрикнул и кончил. Густая белая жидкость брызнула Кену на живот.

Сибиряк осторожно вышел. Его собственный член уже почти опустился, позволяя не причинить никакой новой боли.

Телепат открыл глаза и посмотрел на Хидаку.

– Кен, – выдохнул он.

– Да? – тот все еще нависал над ним.

Шульдих провел ладонями по его бокам. Сильные руки, четкий рельеф мышц на спине, влажные дорожки от пота, горячие глубокие царапины от ногтей.

– Кен…

– Ну, что? – Хидака улегся рядом и притянул к себе рыжего.

Такая простая грубоватая мужская ласка.

– Кен…

– Все нормально?

– Да.

Шульдих обвил его шею руками и прильнул к его губам. Кену не оставалось никакого выбора. Они целовались долго и самозабвенно. Наконец телепат отстранился.

– Потрясающе, – выдохнул он.

– Шульдих… ты это так говоришь, словно у тебя тысячу лет не было секса, – Кен зарылся рукой в его роскошные волосы, разделяя их на пряди и раскладывая по подушке.

– С мужчиной? – уточнил телепат, жмурясь от удовольствия. – Очень давно не было… Разве не похоже?

– Похоже.

– Сам не пойму почему это так потрясающе… Никогда на задницу не был особенно слаб.

Хидака фыркнул, а потом не выдержал и рассмеялся.

– Ты как скажешь.

– Ну, я же твоя девочка, – мурлыкнул Шульдих и лизнул его в губы.

– Что-то ты не больно похож на девочку, – буркнул Кен.

– А ты умеешь замечать детали, – рыжий прижался к нему.

– Твою «деталь» было трудно упустить из виду.

Они оба засмеялись, продолжая ласкаться, и касаться друг друга, словно еще не были удовлетворены полностью.

– Кровать скрипит только, – пожаловался телепат и пнул ногой спинку, что вызвало новый скрежет. – Нас, наверное, слышала вся гостиница.

– Ну и пусть.

Сибиряк посмотрел ему в глаза.

– Ты что-то хотел мне рассказать до того, как мы… отвлеклись.

– Да, – Шульдих улыбнулся. – Я уже тебе говорил, что я телепат.

– Я помню. И что?

– Тогда, в первый наш раз… Я… ты…

Кен недоуменно посмотрел не него.

– Было плохо?

– Нет. Хотел сказать, что ты не просто так меня захотел. Я на тебя надавил. Я умею… Это было не специально.

– Не понимаю.

– Внушение. Я умею заставлять людей делать что-то, чего они делать бы не стали.

Кен промолчал, но говорить ничего и не требовалось.

– Ты догадывался, – кивнул Шульдих.

– Да.

– Так получилось.

– Понимаю. Не делай так больше.

– Я постараюсь. Иногда это от меня не зависит.

– Твоя команда знает, что ты телепат?

– Да. Они все тоже паранормы. Ты же видел, что может Наги.

– А Брэд?

– Что Брэд?

– Что может он?

– Он Оракул. Предсказывает будущее, – Шульдих вздохнул. – Давай не будем о сложных вещах. Он говорит, что я находка для шпиона. Я сболтну что-нибудь, а потом пожалею.

– Но мне интересно.

– Ты хочешь узнать про Рана? – удивился рыжий. – Он тебе нравится что ли?

– Нет, – коротко ответил Кен.

– Ладно. Извини, – примирительно сказал телепат, поглаживая его ладонью по груди. – Мы с ним давно знакомы. Этим летом будет вот уже два года. Все это началось задолго до того, как Ран вступил в вашу благородную организацию.

– А его любовник?

– Вас познакомить с Брэдом?

– Познакомь, – Кен пожал плечами.

– Ты ничего не боишься, да?

– А надо?

– Нет. Пожалуй, не надо.

Они молча лежали. Шульдих гладил пальцем царапины на спине Кена.

– Тебе нравится боль, – сказал рыжий, наконец.

– Тебе тоже.

– Когда ты успел это понять?

– В прошлый раз.

– Когда шлепал меня?

– Да. Ты так сжимался каждый раз…

Шульдих понял, что вопреки всякой логике заливается краской.

Что такого сказал Кен и, более того, что он подумал?

Это ведь правда.

– Разрешаю меня шлепать, – выдохнул Шульдих ему на ухо. – Раз тебе это так нравится…

Оми вздохнул. Теперь довольными до отвращения выглядели все трое напарников.

Впрочем, по Айе это было почти незаметно. Ёджи и раньше все время шутил и улыбался. А Кен отлучался не так уж часто. И если бы Балинез не сказал с уверенностью специалиста, что у того кто-то есть, Оми не за что бы ни догадался.

Кен жарил блинчики. Бомбеец давно заметил, что лицо у Хидаки при этом становилось просветленное. Сковородка плевалась маслом, но тот, похоже, этого не замечал. Сам Оми сразу же отдергивал руки в таких случаях и нередко этим портил всю стряпню.

В кухню вошли Айя и Ёджи.

Балинез с самого утра доставал командира.

Кен хмыкнул. Похоже, Ёджи решил, что если спит с сестрой Айи, то он бессмертный. У Сибиряка на этот счет было свое мнение. Он думал, что пора бы им рассказать братцу о том, что между ними происходит. Или Ёджи боится, что Фудзимия заставит его жениться, как честного человека? Кен напряг воображение, но представить себе Сомали в белом свадебном кимоно не смог. Ее женственность была агрессивной, самобытной и в чем-то правильной. Она охотно представала в воображении Кена в белых же европейских свадебных кружевах. Хидака совсем размечтался, представив, как она одной рукой подхватила длинный подол, задрав его повыше, так что видно резинки чулок, а второй рукой волочет за собой Ёджи, который не упирается, только из уважения к даме.

– Кен! Горит! – огорченно воскликнул Оми, не делая впрочем, попытки помочь.

– О, мой Бог! – Хидака одним движением скинул со сковородки блинчик на общую горку и раздраженно посмотрел на результат своих трудов.

Вполне приличная горка получилась.

Кен выключил плиту и повернулся. Он еще успел поймать насмешливый взгляд Айи брошенный на него, но не понял к чему бы это он.

Они сели есть. Магазин никто не торопился открывать. Работать там не нравилось никому, кроме Оми, и то иногда. Кен чувствовал себя дебилом-флористом. У них был один такой в классе, разводил кактусы, футбольного меча в руках не держал. Кто бы сказал, что сам Кен однажды станет флористом, Сибиряк бы ржал дня три.

– Ну, Айя, – видимо Ёджи сегодня решил проявить упорство. – Ну почему бы не поговорить иногда и о сексе с хорошим товарищем?

– Как только найду хорошего товарища – я тебе сообщу, – защита Айи всегда глуха и стара, как мир. Пробиться через нее – работа не для начинающих.

– Ну, сам посуди, – продолжал разглагольствовать Балинез. Было видно, что у него сегодня отличное настроение и ему не терпится им поделиться. – Все в мире – секс и власть.

– Это психоанализ? – встрепенулся Оми. – Я читал недавно.

– И что? – поднял взгляд от тарелки Айя.

– Ничего не понял, – с гордостью признался мальчик. – Отдал книгу Кену.

– Думаешь, он поймет? – во взгляде Абиссинца появилось веселье.

– Нет, – вздохнул Оми. – Но пусть он тоже ничего не поймет. Хоть не один дураком буду.

– Оригинальный подход, – кивнул Фудзимия и снова опустил взгляд.

Хидаке казалось, что командир сейчас рассмеется в голос. Но это вряд ли было возможно. Айя не позволял себе проявлять эмоции больше, чем требовалось. Хотя он умел, и смеяться, и хандрить. Они все в этом успели убедиться. Кен вздохнул – сколько в этом было заслуги его любовника? Того самого мифического Брэда, который сумел растопить непробиваемого Абиссинца?

– Так вот! – не отставал Ёджи. – В свете этого – давай поговорим о сексе!

– А давай я лучше проявлю власть? – хмыкнул Айя. – И отправлю тебя открывать магазин.

– Это нечестно! – возмутился Балинез. – Вы же завтракаете.

– Ну, так тоже завтракай – кто тебе мешает, – Абиссинец пожал плечами.

– Я не могу есть по утрам, и ты это знаешь.

– Тогда иди в магазин.

– Не пойду, – уперся Ёджи. – Мало того, что голодный, так еще и работать должен?

Оми посмотрел на своих товарищей и умилился. Интересно Критикер специально подбирали такие несовместимые характеры? То, что они все еще не перегрызлись, было в основном заслугой долготерпения Абиссинца и его ироничного взгляда на вещи. Если бы он был хоть чуточку жестче, то им приходилось бы совсем туго. Что-то поддерживало его. Незримо. Но очень ощутимо для людей его окружающих. Это «что-то» тревожило в Оми странные струны. Словно когда-то любили и его самого. Мальчик не был наивным. Он знал, что не родился семилетним, что у него должны быть, и мать, и отец, но не до конца сознавался себе, что не хочет вспоминать. Но где-то там, за пределом, который он сам себе положил, тоже была любовь.

Айя… он был… настоящим. Все вокруг было словно игрой сорвавшегося с цепи больного воображения. И во всем этом настоящим был только сам Айя. Он жил правильно. Он любил. Он знал честь, превыше всего остального. И главное, где бы он ни был – его ждали назад живым. Оми ему даже чуть-чуть завидовал. А еще он стал замечать, как они иногда переглядываются Хидакой. Не заговорчески. Скорее понимающе.

Бомбеец доел блинчик и понял, что больше не может. Он просто сейчас лопнет от жадности. Работать захотелось еще меньше. Утро было солнечным, теплым и ярким. И день обещал быть таким же. И вдвойне приятней, когда это суббота.

– Пошли, Ёджи-кун, – Оми сполз со стула и хлопнул напарника по плечу. – Никаких секретов у Айи ты сегодня не выведаешь. Пойдем, и правда, поработаем.

– И так изо дня в день, – вздохнул блондин и поплелся за мальчиком с показной грустью.

Фудзимия посмотрел на Кена с тем же насмешливым выражением, что и чуть раньше.

– Что? – насторожился Хидака.

Он не любил, когда над ним посмеивались, особенно втихую.

– Ты бы поосторожнее со словами, – посоветовал ему Айя и все таки улыбнулся.

– О чем ты? – не понял Кен.

– Никогда не думал, что ты можешь подцепить шульдиховское «О, мой Бог!».

Кен зло посмотрел на Рана, при упоминании имени рыжего. Они вроде бы договорились не болтать об этом… Но потом до Сибиряка дошло, что имеет ввиду Абиссинец. И это показалось ему невероятно забавным.

– А что я говорю обычно? – широко улыбнувшись, спросил Кен.

– «Черт!»

– Точно!

– У него нетипичная речь, поэтому будь осторожнее.

– А у Брэда значит типичная?

– Шульдих разболтал? – Айя дернул бровью. Сибиряк усмехнулся, оказывается прикосновение к имени любовника, беспокоило не только его.

– Он вообще большой любитель поболтать.

– Угу, – Айя отставил чашку. – Найди его рту более достойное применение.

Кен с секунду смотрел на него, а потом заржал.

– Подожди-подожди… – Хидака облокотился о разделочный стол. – Я сейчас позову Ёджи, и пусть он послушает, то о чем мечтал – как ты говоришь о сексе.

– Прекрати, – Айя нахмурился и покраснел.

– Извини, – Кен не мог остановить смех. – Но ты… я не могу просто…

– Кеееен, – уже с угрозой в голосе протянул Абиссинец.

– Ой, сейчас, – Сибиряк похлопал себя по груди. – Извини. Все-все. Не злись. Ну, правда, познакомь меня с Брэдом.

– Зачем тебе это?

– Интересно.

– Попроси Шульдиха.

– Попрошу, – кивнул Кен. – Он мне сам предлагал.

– Вот между собой и разбирайтесь. В конце концов, Брэд начальник твоего Шульдиха.

– Он не мой.

– Неужели? – Айя фыркнул. – Пошли в магазин. Пора работать.

Шульдих был тяжелый. Кен гладил его по плечам, пока тот пытался отдышаться после их последнего раунда. Рыжий лежал на нем, прильнув всем телом. Было слышно, как быстро и гулко бьется его сердце. Шелковая копна волос пахла чем-то ванильным. Сибиряк по привычке запустил в нее пальцы. Шульдих мурлыкнул. Ему нравилось, когда Кен возился с его волосами. Это было так… мило, что ли?

– Как это – читать мысли? – тихо спросил Хидака, глядя в потолок.

– Мррр, – телепат поднял голову и посмотрел на него. – Вообще – весело.

– Вообще?

– Иногда бывает хлопотно, – Шульдих улыбнулся. – Особенно чувствовать секс, когда у самого его не было несколько лет.

– Никак не пойму, почему у тебя его не было так долго, – Кен провел пальцами по его губам. – Ты красивый. Умеешь манипулировать людьми. Ты можешь получить все, что захочешь.

– Могу, – не стал отпираться телепат. – Сначала мне это просто не было нужно. Так сказать… отбили охоту. К тому же я предпочитаю женщин.

– Разве в Токио проблема с женщинами? – не понял Кен.

– Ты иногда такой глупый, – Шульдих фыркнул. – Конечно не проблема. Но чаще я не могу закрыться от чужих мыслей. Они текут сквозь меня так, что я не отличаю свои от чужих. А женщины… они так много и шумно думают. Даже во время секса. Особенно во время секса.

– Значит, я тебе нравлюсь, потому что мало думаю?

– И поэтому тоже, – рыжий блаженно прищурился. – Но в основном потому что, когда ты во мне – ты во мне и мыслями тоже. Это так… невообразимо. У меня никогда не было так прежде…

Шульдих замолчал.

– Я не понимаю. Я ведь не женщина…

Телепат поерзал так чтобы упереться коленом ему в член и снова мурлыкнул.

– Нет. Определенно, ты не женщина.

– О, прекрати, – Кен засмеялся. – Иначе будет плохо.

– Ну почему же плохо? – удивился рыжий. – Мне так точно будет хорошо…

– Шульдих!

– Но в одном ты прав – ты мне нравишься. А женщины, они как шоколад. Я люблю их, но если у тебя диабет, то любовь к шоколаду причиняет только муку. Понимаешь?

– Да, – вздохнул Кен.

Его и самого вечно тянуло не туда. Он совершенно не разбирался в людях. Он умел просто верить. Как умеют только собаки.

– Говорят, все псы попадают в рай, – Шульдих склонился над его лицом.

– Говорят, – согласился Сибиряк.

Телепат долго на него смотрел, опершись рукой о подушку.

– Ну что? – не выдержал Хидака.

– Ничего, – рыжий чмокнул его в губы. – Ничего, Кен. Просто я рад, как ребенок, который, наконец, дождался своих рождественских подарков.

– Это я подарок?

– Конечно.

– Хм…

– Долгожданный подарок, – Шульдих прижался к нему еще теснее, хотя казалось, что это невозможно. – Я ждал почти два года. В позапрошлом августе Брэд сделал мне предсказание.

– О чем? – Кен нахмурился.

Телепат ощутил его беспокойство и дискомфорт, но не понял причины и пояснил.

– О тебе. Он сказал, что ты придешь ко мне. Ты тот самый человек с глазами убийцы, которого я так долго ждал…

Сибиряк обхватил его за плечи, отстранил и резко сел на постели.

– Кен? – рыжий недовольно поерзал. Ему было так хорошо, еще секунду назад.

– Черт! – Хидака встал и Шульдих забеспокоился по-настоящему.

– Кен, в чем дело? С чего такая злость?

– Так все из-за этого? – Сибиряк подобрал свои джинсы и принялся их натягивать. – Вот почему ты бросился ко мне. Твой босс так сказал.

– О, мой Бог, Кен! – телепат тоже сел. – Прекрати. Все не так…

Хидака подхватил свою футболку и вышел из номера, хлопнув дверью. Шульдих остался сидеть на постели. Он чувствовал себя дураком. Он почти отвык от этого чувства. Не бежать же за ним голышом по коридору! Хотя зрелище было бы эффектным. Впрочем, Шульдих в жизни ни за кем не бегал и в этом отношении не собирался ничего менять.

Мысли Кена были раздраженными и злыми.

Он шел по лестнице вниз и тоже чувствовал себя дураком, шахматной фигурой в какой-то непонятной партии. Он ему предсказан? И это все? Все что между ними есть? Кен сам не совсем отдавал себе отчет, в том, что бы он хотел, чтобы между ними было. Он ведь думал, что у них просто классный секс. Они оба даже не геи. Пара-тройка встреч в маленьком мотеле, где публика не особенно любопытна. И тот первый их секс на столе. И это все потому, что Шульдих знал, что он придет. Ему так сказал Брэд. Качество секса тут не причем. Не причем, кто такой сам Кен и о чем он думает. Он просто подарок на Рождество.

Злость вспыхнула с новой силой. Можно подумать, он игрушка набитая ватой. Его подарили. Подарили Шульдиху, и сделали это заранее. Черт! Вот же черт!

Никогда Кену не доводилось быть персонажем пророчества. И он даже не подозревал, что это может настолько разозлить. Он делает что-то не по собственному желанию, а потому что Оракул так сказал. За кого они его принимают?

Хидака оседлал байк, и повернул ключ. Уже через минуту он летел по шоссе. Ветер обжигал руки. Куртку он оставил дома – так спешил к Шульдиху. Но больше он не придет. Хватит. Он только сам распоряжается собственной жизнью.

Шульдих вернулся домой, разулся и поплелся в душ.

Брэд вышел из кабинета, но телепат прошел мимо, словно и не заметив шефа. Кроуфорд ухватил его за руку.

– Шульдих.

– А? – тот поднял на него взгляд.

– Что случилось?

– Привет, – невпопад ответил телепат и попытался отнять руку.

– Шульдих, – Брэд посмотрел на него внимательнее. – Что-то с Кеном?

– Да… он меня бросил…

– Тебя? – Оракул, наверное, второй раз за всю жизнь по-настоящему удивился. – Не смеши.

– Сам ухохатываюсь, – буркнул рыжий и все-таки выдернул у него руку. – Я рассказал ему, что он мне был предсказан, и он… просто пулей вылетел из номера. Разозлился, так словно я в чем-то виноват.

– Может, не надо было ему говорить? – Брэд задумчиво поправил очки. Он не совсем понимал, на что тут можно злиться. Он имел дело с пророчествами каждый день. Для него это была такая же обыденность, как и сон.

– Немного поздно предупреждать, – ядовито отозвался Шульдих.

– Странно… – Брэд помолчал, раздумывая.

Шульдих чувствовал, как он перебирает видения.

– Ничего не изменилось. Вы все равно будете вместе…

– Может мне за ним побегать? Цветы подарить? Шоколад? Котенка? – разозлился телепат. – Хватит, Брэд. Хватит! Твое предсказание – единственное, что нас связывало…

– Ты дурак, – безапелляционно заявил Кроуфорд.

– Других в Шварц и не берут, – рыжий тряхнул головой. Волосы все еще пахли Кеном. От этого запаха заныло в паху.

– Я не о том. Причем тут мое предсказание? Оно вторично по отношению к реальности. Я только вижу то, что произойдет. Оно происходит само. Без нашего вмешательства.

– Да ты сам придурок! – вспылил телепат. – Если бы не твое предсказание я бы не ждал его так долго! А если бы не ждал – ничего бы между нами тогда и не произошло!

– Произошло бы, – твердо сказал Оракул. – Я видел это.

– О, прекрати…

Брэд внимательно посмотрел на него и усмехнулся.

– Может вам стоит начать немного с другого?

– Ну, знаешь, – Шульдих фыркнул. – Не сравнивай нас с собой Раном. Что мы должны сделать? Обняться с криком «я люблю тебя!»? Меня тошнит от этого…

– Когда же ты повзрослеешь, Шу? – Кроуфорд криво улыбнулся.

– Никогда, – огрызнулся телепат.

– Ты думаешь, что я не люблю Рана?

– Я знаю, что ты его любишь. Мне не надо об этом думать, – буркнул рыжий. Спорить с Кроуфордом у него никогда особенно не получалось.

– Ты думаешь, в этом чувстве есть что-то смешное? Забудь же все дурацкие сказки, которые ты читал в детстве. Смотри своими глазами.

– Прекрати мне читать нотации!

– Любовь случается. Она жестче, грубее, требовательнее, чем в книжках. Пора тебе повзрослеть и понять это. Наивно в нее не верить. Она такая же часть мира, как и все остальное…

– Я не люблю его!!! – вспылили Шульдих.

– Возможно, – кивнул Брэд. – Но ты его хочешь и этого уже достаточно.

– Достаточно для чего?

– Чтобы быть вместе.

– О, прекрати… – телепат махнул на него рукой и пошел к лестнице. – Я в душ и спать. Оставь себе свои нравоучения.

– Давно хотел спросить, – Ёджи поставил перед Айей-чан коктейль. – Ты знаешь девушку своего брата?

– Да, – усмехнувшись, ответила она.

– И что она… за человек?

– Зачем тебе? – она всегда это спрашивала прежде чем ответить на вопрос. Балинез уже успел это понять. Словно причина вопроса могла изменить и сам ответ. Или на самом деле могла?

– Любопытство.

– Тебе не кажется, что ты им злоупотребляешь?

– Нет, не кажется. А должно?

– Должно, – она поймала губами соломинку и весело на него посмотрела.

Ёджи знал, что бы он ни сказал и не сделал – она любит его таким, как есть. В этом женская любовь совершенна. Мужчины в этом отношении избирательны, как маньяки. Любят волосы, руки, глаза. А женщины умеют любить целиком. И Ёджи часто казалось, что рядом с ней он становится лучше. И даже лучше, чем сам о себе думает.

– Ну, так все-таки? – он подался вперед. Ему было весело. Балинез любил загадки и истории про любовь. А тут и одно и другое. – Мы уже выяснили, что она высокая…

Он загнул палец. Айя приподняла бровь.

– Во-вторых, она красивая (так Айя сам сказал), в-третьих, у нее стальные нервы и характер (я подозреваю, что она знает, кем он работает)…

– Ладно, – Сомали посмеивалась, глядя на своего любовника. – Раз ты так много узнал. Вот тебе завершающий штрих – она не японка.

– Точно! – Ёджи чуть не подскочил, но опомнился и остался сидеть. – Теперь все складывается. И из какой она страны?

– Из Америки.

– Ооооо! Блондинка?

– Нет, – Айя качнула головой. – Брюнет…ка, хорошо говорит по-японски.

– Вот оно что, – Балинез на секунду задумался. – А познакомь меня с ней!

– Нет, – коротко, в стиле своего брата ответила девушка.

– Почему? – поразился такой категоричности Ёджи.

– Потому что брат не давал мне такого разрешения.

– С каких пор тебе нужно его разрешение?

– С самого рождения, – фыркнула она. – Это ведь его дело. Лучше подумай, когда ты познакомишь его со своей девушкой.

– Ну вот, – Балинез подпер подбородок кулаком. – Умеешь ты обломать веселье.

– Ну, извини, – она тронула его за руку. – Может, хватит о личной жизни брата? А то я уже начинаю ревновать.

– Кого? – уточнил Ёджи.

– Обоих, – с нескрываемым сожалением вздохнула девушка.

Глава Двадцать

Счастье ты моё, горе ты моё,
Пожалей меня, мне не до сна,
Счастье ты моё, горе ты моё,
Посмотри в окно, это весна.

Счастье ты моё, лучше нет поры
Воскресить опять нашу любовь,
Горе ты моё, пусть огнём горит
Всё, что мы с тобой натворили.

Ты не стой у окна,
Не грусти о погоде,
Кто сказал, что весна
Приходит и уходит.
(с.Глызин «Счастье ты мое»)

Шульдих метался по постели в полусне. Он не мог заснуть и не мог окончательно проснуться. Ощущаемая даром реальность , и сон смешивались.

Кен прислонился спиной к стене и разминал плечо. В коридоре стреляли. А Сибиряк просто ждал, давая себе передышку. Он убивал, как хорошо заведенная машина. Сегодня он даже оставил позади Абиссинца. И счет им не сравнять.

Шульдих чувствовал, как острая боль прошивает плечо, пот заливает глаза, чужая кровь пропитала одежду, а охраны еще так много, а он так устал… он так давно нормально не спал… Сейчас бы усталым псом свернуться в ногах у рыжего и к черту все остальное…

– Кен! – телепат вырвался из сна, вскочив на постели.

Тело ломило, словно это он был сейчас на миссии, а не Кен.

Шульдих подскочил с кровати, и стал натягивать брюки. Кожа была влажной от пота. Шульдих рычал и торопился, но от этого было только хуже. Наконец, он надел брюки и носки, а рубашку натягивал уже на ходу. Брэд спал в соседней комнате своим обычным сном без сновидений.

Телепат понимал, что делает глупость, но еще большей глупостью было бы не делать ничего. Кен на таком же пределе, как и он сам. Он тоже нуждается в нем. Но у Шульдиха есть преимущество – он все это знает. А Кена не зря зовут Сибиряком. До него может слишком медленно доходить. Может ему и понадобилось целых две недели, чтобы понять, что он хочет к Шульдиху несмотря ни на что.

И рыжий знал, что если не придет к нему сейчас, то возможно не увидит его больше никогда. А пророчества Брэда… Ну что пророчества? Сколько раз Брэд видел то, что они потом предотвращали. Взять хотя бы смерть сестры Рана.

Шульдих взял ключи от машины и вышел из дома. Он поедет к Кену, пока того просто не пристрелили на миссии.

Сибиряк выдохнул и рванулся вперед. Охранник был выше него почти на голову, но это ничем ему не помогло. Кен разорвал ему горло когтями и отпрянул за угол, когда снова началась пальба. Да когда у них уже патроны закончатся!? Сейчас он даже не представлял, где остальная часть команды. Словно в ответ на его мысли зашипел наушник.

– Сибиряк, ты где? – спросил голос Бомбейца.

– В конце коридора на четвертом этаже.

– Там пост охраны…

– Я знаю.

– Абиссинец идет к тебе.

– Не надо, – оскалился Кен. – Пусть занимается целью. А я охраной.

– Ладно, – вздохнул Оми и исчез в море помех.

Кен снова прислонился к стене. Плечо болело все сильнее. Он вроде не падал и его не зацепило. Неужели нагрузочный перелом? Это было бы плохо. Кен осторожно ощупал руку. Нет. Скорее просто вывих. Но боль все равно возбуждала. Как его рвал ногтями Шульдих. Как он кричал при этом… Неужели все это могло быть подделкой? И почему он думает об этом теперь? Пора забыть. Его работа – смерть, и ей ему надлежит заниматься.

Кен повернулся всем телом к очередному охраннику, высунувшемуся из своего укрытия. И… холодное дуло уперлось ему в висок.

– Не двигайся.

Кен зарычал. Он не видел, не слышал и не чувствовал, как к нему подошли сзади.

– Повернись, – приказал голос.

Сибиряк медленно повернулся и уставился на очередного охранника. В потолке черным провалом зияла дыра вентиляционного входа. Вот почему он его не слышал. Что ж… достойные противники.

– Это бесполезно, – Кен повел плечами. – Ваш босс уже должно быть мертв. Что вы защищаете?

– Честь, – коротко ответил охранник.

– Достойная причина для смерти, – раздался из-за его спины ироничный голос с мягким рычащим акцентом.

Охранник не успел обернуться. Выстрелом ему снесло пол черепа. Он упал. Шульдих дернул дулом в сторону второго и снова выстрелил.

В коридоре стало смертельно тихо.

Кен смотрел, как рыжий едва заметно морщится, словно у него болела голова.

– Ты в порядке? – спросил он, не глядя на Кена.

– Да, – Сибиряк не двигался с места. Их разделяло всего несколько шагов. – Откуда ты здесь?

– Мимо пробегал.

– Вот как.

Кен, наконец, посмотрел ему в глаза. Это оказалось совсем не сложно. Взгляд у Шульдиха был немного насмешливый и прямой.

– Ты против, чтобы я был здесь?

– Нет.

Сибиряк окинул взглядом его фигуру. Казалось, что он еще больше похудел, а волосы стали длиннее.

– Так две недели прошло, Кен, – ответил Шульдих и вскинул к лицу пистолет. – Еще охрана.

– Где? – Сибиряк выпустил когти.

– В той комнате, – телепат указал на двойные двери, ведущие в какой-то зал. – Четверо.

Они пошли вперед почти одновременно. Кен рванул двери и вкатился внутрь, когтистым клубком. Шульдих вошел следом, резко поводя дулом. Он успел сделать два выстрела, прежде чем Кен закончил с остальными.

– Вот теперь все, – подытожил телепат, убирая пистолет за пояс.

– Шульдих…

– Что?

Сибиряк развернулся к нему.

– Что ты здесь делаешь?

– Убиваю для тебя, – рыжий оперся о стену и скрестил на груди руки. – А на что это похоже?

– Я этого не просил, – Кен подошел к нему вплотную. – Кто тебе сказал, что я вообще хотел тебя видеть?

– Не обязательно говорить, чтобы я слышал, – Шульдих жадно втянул знакомый уже запах. Пот, кровь, и какой-то едва заметный, похожий на что-то пряное, привкус. Господи, как же Шульдих его хотел. Прямо сейчас. Но Кен зол. Для него все это слишком много. Он не любит сложных вещей.

– Не лезь в мою голову. Ты еще не наигрался со мной? – Сибиряк придвинулся еще ближе. Кулак в перчатке впечатался в стену, рядом с лицом рыжего, но тот только хмыкнул. Его нелегко было напугать.

– Кен, знаешь…может ты в чем-то прав, – Шульдих свободно положил руку ему на талию. – Возможно, нуждаться в чем-то – это слабость. Но я хочу научиться принимать себя таким, как есть. Даже если у меня есть такая слабость, как ты…

– О чем ты говоришь? – Хидака поморщился.

– Кен.

Сибиряк вздрогнул. Этот самый голос снился ему в последнее время так часто.

– Кен…

– Чего ты хочешь?

– Вернуть тебя, – откровенно признался телепат. – Я не виноват, в конце концов, что Брэд все время пророчит. Но я тебя так ждал. И секс был хорош… Разве этого недостаточно?

– Шульдих… ты скотина…

– Угу, – рыжий прижал его к себе и дышал ему прямо в губы. Он дразнил, но не делал первого шага. – Мне хорошо было с тобой, с тобой во мне… впервые хорошо. Кен, я не умею просить. И мне не за что извиняться. Но давай все вернем?

– Шу… – Кен смотрел, как телепат обезоруживающе ему улыбается и не мог понять, чего хочет на самом деле. Оттолкнуть его? Поцеловать? Трахнуть прямо здесь?

– Кееееен, – Шульдих тяжело выдохнул. – Ход твоих мыслей мне нравится…

И Сибиряк его поцеловал, стискивая в объятьях. Наверное, он больной, раз повторно делает одну и ту же ошибку.

– Ты, правда, этого хочешь? – проводя языком по его губам, спросил Кен.

Шульдих улыбнулся снова.

– Быть твоей девочкой?

Хидака поморщился и взял Шульдиха за плечи. Он долго смотрел в его лицо, а потом сказал.

– Я не знаю, кому ты это говорил раньше, но я не хочу этого слышать.

– Чего? – не понял телепат.

– Этот бред про «девочку», – Кен опустил руку и погладил его член, прямо через брюки. – Если я сплю с парнем, то хочу это слышать. Ты не моя девочка. Ты мой любовник.

– Меня повысили или понизили? – Шульдих чуть прогнулся навстречу ласкающей руке. – Кен, что ты…

– Ты мой парень…

– Неужели?

Сибиряк глухо зарычал.

– Ты хочешь, чтобы я доказал, что не вижу в тебе женщину?

– Нет… Ох, черт!

Кен расстегнул на нем брюки. Белья под ними не было. Пальцы Кена обхватили его член и принялись поглаживать.

– Кееееен, – Шульдих рванул его на себя и впился в губы.

Сибиряк скользнул языком в его рот, заставляя принять жесткий, жадный поцелуй.

Телепат заерзал под ним. Стена была жесткой, а Кен пах так сладко.

Хидака отстранился, несколько секунд смотрел в его одурманенные глаза.

– Мы вместе не из-за пророчества.

– Да, – выдохнул рыжий.

– А потому что нам самим так хочется.

– Да.

– И потому что у нас классный секс.

– Да.

Кен выскользнул из его рук, опускаясь на колени. Шульдих сразу понял, что он собирается делать. И его член дернулся от одной мысли об этом, но это так… это же… совсем по-другому… неправильно…

– Кеееен, не надо, – испуганно выдохнул телепат.

– Почему? – Сибиряк трогал его так чувственно и настойчиво. – Почему нет? Я хочу, чтобы ты понял, что ты не «моя девочка»…

– Я понял… Не надо… – Шульдих закусил губу. – Это неправильно… Тебе будет плохо от этого… Я не хочу…

Кен фыркнул и без всякого перехода взял его член в рот.

Телепат вскрикнул. Это было нечто. Ему делали минет и прежде, но никогда мужчина… Рот Кена был горячим, язык влажным, он скользил по головке…

– Кееееен!

Сибиряк прижал его к стене, Шульдих зарылся пальцами в его волосы и откинул голову. Сколько в этом было удовольствия и унижения для самого Кена? Телепат захлебывался… Но Хидака был не из тех, кто останавливается на полпути, особенно, когда делает что-то настолько приятное.

Абиссинец шел по коридору. С меча капала кровь. И то, что его было даже нечем вытереть – раздражало. Сибиряк в одиночку перебил всю охрану, пока они с Ёджи возились этажом выше, а Оми засел на крыше.

Кен не отвечал уже минут двадцать. Оставалось только надеяться, что с ним все в порядке.

Айя огляделся. Двое охранников были застрелены. Он никогда не видел прежде, чтобы Сибиряк стрелял. Ближний бой был ему проще и естественнее.

Стон он услышал неожиданно и повернулся к залу, откуда он доносился. Стон был странным, хриплым, сорванным.

Абиссинец рванулся к дверям, распахнул их и замер на пороге. Ничего подобного он раньше не видел. И никогда не хотел бы видеть. Шульдих стоял у стены, его волосы растрепались, щеки тронул лихорадочный румянец, он стонал. Кен на коленях перед ним…

Айя чувствовал, что кровь ударяет ему в голову. А эти двое его даже не заметили, так они были увлечены.

Фудзимия сам не понимая, что делает, подлетел к ним и ухватил Кена за волосы, отрывая его от Шульдиха. Он успел увидеть всё и даже тонкую ниточку слюны от губ Сибиряка к тому от чего он его оторвал.

– Какого хрена вы делаете? – зашипел он.

– Мммм… Ран? – телепат приоткрыл глаза. Он был в предоргазменном состоянии и не мог думать ни о чем другом.

– Айя, отпусти, – Кен мотнул головой, пытаясь высвободить свои волосы. – Какого черта?

– Это я спрашиваю! – Айя выпустил его. – Ты на миссии! Ты ответить не мог? Где твой наушник?

– Не помню, – отозвался Сибиряк. – Наверное, на мне…

– Пошли вон отсюда! – взорвался Айя. – Вы оба стоите друг друга, придурки! Так не терпелось потрахаться, что до машины не дотянули?

– Ран… я… – Шульдих вцепился в его плечо. – Вряд ли могу ходить сейчас.

Абиссинец отшатнулся.

Телепат излучал, как солнце. Горячее плотское желание. То, для которого не важно, ни место, ни время…

– Иди сюда, – рыжий потянул его к себе за руку. – Всегда хотел тебя поцеловать…

Кен зарычал. Айя шарахнулся прочь.

– Да делайте что хотите! Только убирайтесь отсюда быстрее.

Он вылетел из зала.

– Кен, – Шульдих погладил его по губам. – Ты видел – он покраснел.

– Видел, – Сибиряк поглаживал его рукой. – Зачем ты его дразнишь?

– Ничего… мммм… ему полезно. А то ему кажется иногда, что член есть только у Брэда.

– Интересно, – Кен снова облизал головку. – Не думаю, что сам захочу увидеть еще чей-то…

– Надеюсь…

Хидака снова принялся посасывать его член, мягко обволакивая его языком. Он делал это инстинктивно, и не был вполне уверен, что все делает правильно.

Вмешательство Айи вовсе не лишило их настроения. Напротив. Кен усмехнулся при мысли, в каком виде его застал Абиссинец.

Сибиряк поднял глаза на Шульдиха. Их взгляды встретились. Телепат прикусил губу и смотрел на него, не отрываясь. Кен подался вперед, так что головка уперлась в горло.

– Кеееен, – Шульдих дернулся. – Господи, я сейчас…

Хидака чуть отстранился, снова оставив во рту только головку и продолжая ее сосать.

Рыжий исступленно застонал, больно хватая его за волосы. Кен ладонью погладил его по члену, осторожно касаясь яичек. Тело у Шульдиха было красивым. И красивым абсолютно везде. Кен не до конца был уверен, что способен принять то, что сейчас произойдет, но у этого должно быть логическое завершение и он хотел попробовать…

Шульдих снова вздрогнул и коротко застонал. Кен почувствовал во рту горячую, соленую влагу. Он в жизни не думал, что когда-нибудь получит удовольствие оттого, что парень кончил ему в рот. Было немного странно и приятно. Самолюбие приятно мурлыкало – это сделал ты. И почти гордость за то, каким растрепанным, покрасневшим и сексуальным был Шульдих.

– Ты бы видел себя сейчас, – усмехнулся телепат.

Он смотрел, как Кен отстраняется и судорожно сглатывает. Шульдих чуть не кончил от этого еще раз. Сибиряк сидел на полу у его ног. Глаза сумасшедшие, губы опухшие, пальцы, которые он положил на ремень телепата, чуть подрагивают.

– Шу… Шульдих…

– Котенок, – рыжий сполз по стене и прижал его к себе. – Ты псих…

– Я же просил… не звать меня котенком, – выдохнул Кен и поцеловал его в шею.

– Извини, – Шульдих рассмеялся и провел ладонью по его животу.

– Ты на машине? – спросил Кен неожиданно, чуть отстранившись.

– Да, – удивленно ответил телепат.

– Тогда давай свалим отсюда.

Шульдих оглядел комнату, в которой в дурацких позах лежали четыре трупа, о которых они забыли к черту, и кивнул.

Звонок в дверь вывел Брэда из задумчивости. Он встал и пошел открывать. Наверное, это курьер или посыльный. Мысли о последнем счете не шли из головы. Длинный столбик цифр, понятный только ему, раздражал своей нерешенностью.

– Да? – спросил Кроуфорд, не глядя, открыв дверь.

– Брэд… – Ран рванулся к нему.

– Ран, ммммм… – Оракул поймал любовника за талию, но тот уже впился в его губы, словно умирающий от жажды в источник воды.

Кроуфорд чуть попятился и захлопнул дверь. Рана он стиснул в объятьях, поглаживая прямо поверх рабочего плаща. Юноша был возбужден до безумия, он прильнул к нему всем телом, вздрагивая и приглушенно постанывая, хотя рот и был занят.

Оракул еще не совсем понял, что происходит, зато похоже, его член все понял прекрасно.

– Ран… – Брэд с усилием оторвал от себя любовника. – Притормози… а то на мне штаны разойдутся…

– К черту твои штаны, – зашипел Абиссинец. – Купишь себе новые… Я хочу тебя.

– Ну, раз ты так ставишь вопрос…

Оракул резко закинул Рана на плечо, тот возмущенно вскрикнул.

Брэд понес любовника по лестнице вверх. Юноша извивался и шипел.

– Упадешь, – рассмеялся Кроуфорд, поглаживая его по заду.

– Поставь меня…

– Лучше я тебя положу, – Брэд открыл ногой дверь в свою комнату.

Из своей спальни на секунду высунулся Наги, увидел отца, покраснел и шмыгнул обратно.

Оракул положил любовника на постель. Ран тут же ухватит его за ворот рубашки, и повалил на себя, снова впиваясь в губы.

Брэд расстегнул на нем плащ и запустил руки под него, поглаживая сильное горячее тело. Похоже, Ран приехал к нему прямо с миссии. От него возбуждающе пахло потом и кровью.

Они судорожно раздевались. Юноша рывком расстегнул на себе брюки, Брэд сдернул их.

Ран разорвал на нем рубашку.

Больше они не разговаривали, слышался только треск ткани, тяжелое дыхание, звуки поцелуев.

Кроуфорд перевернул Рана на живот, тот послушно встал на колени и прогнулся в спине. Прикосновение холодного геля между ягодиц. Юноша развел ноги шире и Брэд вошел в него одним движением.

Ран вскрикнул. Оракул начал двигаться сразу, не дав ему привыкнуть, наполняя, разрывая его. Юноша закричал, хватаясь за спинку кровати.

– Ран, – выдохнул Кроуфорд ему в шею, целуя и покусывая нежную кожу.

Фудзимия только вскрикнул от нового толчка. Он начал подаваться назад с каждым новым движением. Брэд делал это прекрасно. Ран хотел именно этого и именно так…

– Сильнее, – выдохнул он, встряхивая волосами так, что капли пота брызнули на постель. – Еще… Сильнее…

– Ран…

Оракул взял его за плечи и дернул на себя, заставляя подняться. Ран сел, чувствуя, как погружается в него член любовника до самого конца. Брэд без усилия подхватил его за талию, продолжая быстро и жестко трахать. Юноша выгнулся. Было так глубоко… невыносимо… Он закинул руку назад, поглаживая любовника по волосам, по виску, задел очки, они слетели и упали куда-то на пол.

– Брэд…

Кроуфорд укусил его за шею, оставляя глубокую отметину.

– Брэээээд!

Ран кончил, обрызгав их обоих спермой. Оракул прижал его теснее. Пожалуй, это объятье было бы смертельным для половины людей. Юноша чувствовал, как оргазменная дрожь проходит по телу любовника. И через минуту они оба повалились на постель.

– Я убью твоего телепата, – прошептал Ран, когда, наконец, смог говорить.

– М? – Брэд непонимающе на него посмотрел. – О чем ты?

Юноша перевернулся так, чтобы оказаться к нему лицом. Кроуфорд близоруко щурился и Ран не выдержал и улыбнулся.

– Не важно.

– Шульдих, я так понимаю, сейчас не у себя в комнате.

– Ты совершенно верно понимаешь, – Ран хмыкнул. – Он сейчас с Кеном.

– Они помирились? – удивился Оракул.

– А они ссорились? – еще больше удивился Фудзимия.

– Ну, как сказать, – Брэд пожал плечами. – Кен его бросил.

– Кен что сделал?

– Ну, Ран…

– Ладно, извини. Я просто удивился, – юноша положил голову на плечо Кроуфорда. – Значит то, что я видел, было просто примирением.

– А что ты видел?

– Они… занимались прямо на миссии тем, чем надлежит заниматься в спальне.

– Угу. Или в больничной палате, – поддакнул Оракул.

– Брэд!

– Ну, прости-прости, – Кроуфорд погладил его по животу, по бедру, провел пальцами выше, к груди. – Хорошо, что они помирились.

– Не дразни меня, – Ран поерзал.

– Почему? Если тебе недостаточно – мы можем повторить.

Юноша усмехнулся.

– Чуть позже… Я еще от этого раза не отошел… Знаешь, Шульдих хотел меня поцеловать.

Оракул помрачнел.

– Надеюсь, у него не получилось.

– Нет. Я думаю, он просто дразнился, потому что я прервал их. Но он тронул меня за руку и… ну…

– У тебя встало, – с убийственной серьезностью предположил Брэд.

– Скажем так – я захотел к тебе, – усмехнулся Ран.

– Понятно.

– Я люблю тебя…

– Я знаю.

Юноша поцеловал его в плечо.

– Не злись.

– Я не злюсь.

– Я же вижу.

– Это я на Шульдиха. Он просто оружие массового… разложения. Морального.

– Неужели?

– Его надо отдать нашим врагам. Они сразу забудут, что собирались делать…

– Это ты к чему?

– Ни к чему.

– Ладно, – подозрительно сказал Ран. – Чем ты был занят, когда я пришел?

– Баланс сводил.

– Я помешал?

– Конечно! – Брэд прикусил его за ухо. – Ужасно помешал. Но я не против.

– Ты меня всего искусал! – юноша пихнул его локтем. – Я уже боюсь перед напарниками раздеться.

– А зачем тебе перед ними раздеваться? – в свою очередь насторожился Кроуфорд.

– У нас общий душ.

– Похоже, ты живешь в кошмарных условиях.

– Я неприхотлив – ты же знаешь.

– И как ты объясняешь все засосы и укусы на себе?

– Они думают, что ты – моя девушка.

– Я – твоя девушка? – поразился Кроуфорд.

– Да. И ты очень агрессивная дама.

– Какое жестокое их ждет разочарование.

– Не то слово.

– Вы звали меня, Персия-сама? – Сомали подошла к его столу и замерла.

– Да, – шеф полиции выложил на стол дело. – Это то, что успели собрать наши агенты по «Райот».

Айя молча взяла папку и раскрыла в самом начале, несколько минут задумчиво листала ее.

– Здесь хватит на десять смертельных приговоров для каждого, – сказала она, наконец.

– Знаю.

– Вы хотите поручить это Вайс?

– Да. И ты знаешь почему.

– Из-за Балинеза.

– Да. Он имеет право отомстить.

– Он будет рад, – Сомали захлопнула папку и посмотрела на шефа. – Что-нибудь еще, Персия-сама?

– Да. Мэнкс вернется завтра. Тогда вы и отдадите им эту миссию. Если хочешь… можешь не ходить. Она сделает сама.

– Мэнкс рассказала вам, да? – Айя наклонила голову.

Она чувствовала угрызения совести и знала все, о чем сейчас думает Персия. Она слишком молода, чтобы быть секретаршей. Мэнкс или Ферзь никогда бы не позволили себе таких отношений. А она? Всего три слова и одна красивая задница, и она готова забыть и служение, и месть. Готова забыть все, кроме брата.

Шеф молча на нее смотрел.

– Простите, – наконец выдохнула Сомали. – Если хотите, я подам рапорт о переводе в полевую группу.

– Не хочу, – Персия встал и обошел стол.

Сомали подтянулась. Она не могла смотреть в лицо младшему Такатори. Словно влюбившись в Балинеза, она подвела его. А может, так и было? Они машины. У них есть функции и они должны их выполнять…

– Ну, вы же, в конце концов, не машины, – словно в ответ на ее мысли хмыкнул он. – Расслабься.

– Простите, Персия-сама. Вы хотите, чтобы я порвала с ним?

– Порвала? – удивился шеф. – Нет, что ты. Напротив. Я даю ему шанс осуществить свою месть, и после этого он потеряет смысл не только борьбы, но и существования. Хорошо, что в это время с ним будешь ты.

– Если вы знаете, что отомстить за напарницу все, что ему нужно, то зачем вы даете ему эту миссию?

– Иногда человеку надо дать всё, чтобы он понял, что ему нужно на самом деле, – пожал плечами Персия.

– Вы думаете, что когда все закончится, мы с братом тоже оставим вас? – она подняла не него глаза и впервые в жизни посмотрела ему прямо в лицо.

– Я мечтаю об этом дне, – мужчина грустно улыбнулся. – Отомстить, и научится жить дальше – большой труд.

– Но… мы ничего больше не умеем, – Сомали слабо улыбнулась. – Вы подобрали нас, когда до нас никому не было дела, вы научили нас всему и дали шанс отомстить. Мой брат был бы мертв, если бы Мэнкс не пришла к нему тогда.

– Ты так это видишь?

– Да. Так.

– Каждый из Вайс уникален. Как уникальна, и ты, и Мэнкс. Ты знаешь, почему погибли первые Вайс?

– Нет, – Сомали качнула головой. – Я думала, что они были недостаточно умелы.

– Это не так, – Персия стоял перед ней, скрестив руки на груди. – Когда собирали первых и вторых Вайс мы совершали одну и ту же ошибку. Мы брали людей, которые хотели просто убивать, но это оказалось не то, что нужно.

– Первых Вайс устранили, – Айя, как всегда умела замечать главное.

– Да, Сомали. Их устранили. Мы собрали третьих Вайс из людей совсем другого сорта. Они не хотят убивать. Они принимают это, как наказание. И пока они терзаются тем, что делают – у них есть шанс. И у нас он есть.

– Я понимаю. Ничто не оградит их от зла, кроме них самих.

– Да. Ты верно поняла, – Персия кивнул. – Вайс остаются Вайс, пока несут альтернативное правосудие, как Белый Крест.

Сомали помолчала, потом кивнула, положила папку на стол и вздохнула.

– Персия-сама.

– Да, Сомали.

– Крест, который несете вы – много тяжелее.

– С чего ты взяла? – он отвел взгляд.

– Когда я была маленькой, – неожиданно сказала она, сцепив руки в замок. – Я спросила у отца, почему он работает столько же, как и отец Ямады, девочки из параллельного класса, а я могу себе позволить новый велосипед, а она нет. Знаете, что ответил мне отец?

– Что же?

– «Банкир Фудзимия отвечает за очень много вещей, он ответственен за каждого служащего, которому платит зарплату, за каждого человека, чей дом заложен в его банке, за процветание всех фирм, которые взяли у него ссуду. Он несет ответственность. За все. За каждого. Он спит с ней, ест, ложится и встает. Это его крест. И именно поэтому он больше получает. А отец Ямады отвечает только за то, правильной ли формы вышла болванка на конвейере».

– К чему ты это говоришь?

– Персия-сама, вы называете цели – мы убиваем. Ребята это понимают. Ответственность лежит на вас. Но и права на ошибку вы не имеете. В отличие от нас.

– Я это знаю, – жестко ответил он и отвернулся к окну. – Ты свободна.

Сомали послушно пошла к двери, но взялась за ручку и остановилась.

– Я хочу, чтобы вы знали – мы все в вашей руке, – сказала она. – И я, и ребята. Мы верим вам. Не потому что вы не ошибаетесь, а потому что ваш крест тяжелее нашего. Вы несете его с достоинством и со всеми силами, что у вас есть, как нес мой отец. Нас от бездны отделяет только ваша совесть, потому что вы не пошлете убить невиновного, даже если он будет неудобен. И вы все делаете правильно. Спите спокойно.

Она вышла и бесшумно прикрыла дверь.

– Благодарю, – обронил Персия в пустоту.

Почему-то ему казалось, что он создал нечто большее, чем просто старое, как мир альтернативное правосудие. Он привнес субъективность доброты туда, где ранее правил логичный закон. Он принес веру в правду и спасение. И все это сохранится, даже если не станет его самого.

Хотя раньше он думал, что породил гидру из собственной ненависти к брату, к его делам, к тому, что он собой представлял. А ненависть рождает только ненависть. Но, возможно… может быть… Сомали права? И все это просто его совесть. То, что делает брат – должно иметь противовес. И этот противовес – он. А кровное родство не имеет значения. Если бы он никогда не знал Рейджи, облегчило бы это борьбу с ним?

– Глупо все закончилось, – пробормотал Ёджи.

Айя погладила его по волосам. Дело организации «Райот» было закончено и сдано в архив. Ёджи лежал, уткнувшись носом в ее голые коленки. Сама Айя была одета только в большое пушистое полотенце, обернутое вокруг тела.

Балинез чувствовал, как скользит по виску ее холодная ладошка, больше привыкшая к пистолету, чем к ласке.

– Мне кажется, – вздохнула Сомали. – Ничего еще не закончилось.

– Почему ты так говоришь? – блондин приоткрыл один глаз и посмотрел на нее.

– Иногда я чувствую такие вещи, – снова вздохнула она. – Просто чувствую, что мы еще к этому вернемся.

– Не хотелось бы…

– Знаю. Твоя месть, наконец, закончена. Ты доволен?

– Разве можно быть довольным после такого?

– Как ни странно, но можно, – она пожала плечами. – Ты сделал все возможное.

– Меня подстрелили, как собаку. А Маки погибла.

– Маки действительно жалко, хоть я ее и не знала, – Сомали было сейчас не до ревности.

Мертвые женщины окружали Балинеза, но, ни одна из них не была на него зла. Все они по-разному, но любили его. И только призрак Аски какой-то иной, болезненный, почти плотский.

– Она была молодец…

– Да. Но ты не виноват в ее смерти, – голос Айи стал жестче. – Я хочу, чтобы ты понял, дорогой, в мире достаточно вины. Не надо брать на себя лишнюю. В ее смерти виноваты те, кто ее убил, а не те, кто ее не спас. Если ты возьмешь на себя эту вину – ты снимешь часть ответственности с них, а это недопустимо. Это будет значить, что то, что мы делаем – не нужно.

– Почему же я чувствую себя виноватым?

– Потому что мы все-таки люди, – она хмыкнула. – Знаешь… вина – это не абстрактное понятие. Виноватые существуют, даже если не чувствуют за собой вины. Тот, кто стреляет и тот, кто отдает приказ стрелять – делят эту вину поровну. И только. Мы караем виновных. Мы караем их по совести. И это всё.

– Всё, что мы делаем?

– Да. Иногда… поступать по совести, значит поступать жестоко. Но не поступать так, значит забыть о том, что ты человек.

– Зачем ты это мне говоришь?

– Я пытаюсь снять груз с твоей души.

– Я в порядке, – Ёджи сел. – Правда, в порядке. Просто все это так болезненно… Тяжело привыкнуть.

– Ты уже почти привык.

– А как привыкала ты?

– Не знаю, – она посмотрела в потолок. Маленькая спальня на втором этаже Белой Виллы была уютной и теплой. В камине горел огонь.

– Айя…

– Не знаю, Ёджи. Я никогда не сомневалась. После смерти родителей я поняла, что не могу жить иначе. Брат отослал меня от себя, чтобы я не видела, как он меняется. Он выбрал свой путь. И когда я поняла это, то выбрала и свой собственный. Если он думает, что слишком плох, жесток, ужасен, даже чтобы просто жить рядом со мной, то я стану еще хуже. Я умылась кровью раньше и гуще, чем мой брат. Ради мести, ради любви, ради справедливости… И еще потому, что кто-то все-таки должен это делать.

– Ты добрее, чем хочешь казаться, – Балинез обнял ее за плечи и притянул к себе. – Прости. Что-то я совсем раскис. Ты права. Отвечать буду не я. Отвечать будут те, кому положено.

– Вот и хорошо, – она прижалась к нему. – Я люблю тебя, Ёджи.

– Ты все-таки это сказала.

– Да.

– Я рад.

Шульдих нетерпеливо притиснул Кена к стене, дергая вниз молнию его мастерки.

Сибиряк взял его за ворот и выдохнул в губы любовнику:

– Что это за чертовщина?

– Френч.

– Сними его к черту.

– Давай хотя бы до кровати доберемся, – предложил Шульдих.

До нее, и правда, оставалось всего несколько метров.

– Ты первый начал.

– Это потому что ты думал такое.

– Какое «такое»?

– Развратное.

– Неужели?

– И я хочу немедленно всё это осуществить, – телепат обнял его и пробежал пальцами по спине, умудряясь даже там находить какие-то эрогенные точки.

– Шульдих…

– Да, котенок.

– Не зови меня «котенок»…

Кен выгнулся под его руками, так откровенно его ласкал рыжий.

Они оба изголодались. И особенно по прикосновениям друг друга и по поцелуям. Сибиряк чувствовал, как проникается чем-то непонятным по отношению к Шульдиху. Он возбуждался при одной мысли о нем. Для него давно перестало иметь значение, что он парень, телепат, гайдзин. Все становилось неважным, когда они начинали целоваться, так и не сумев дойти до кровати.

– О, мой Бог… – прошептал Шульдих, сдергивая с его плеч кофту и проводя ладонями по плечам. – Какой ты классный…

– Перестань, – Кен провел языком по его шее, зная, что там есть чувствительное место, от прикосновения к которому рыжий начинал дрожать.

– Ох… ммм… Что перестать?

– Болтать.

– Не могу, – телепат опустил ладони ниже и сжал его задницу. – У тебя потрясающее тело. Такое сильное.

– Ты никогда не спал со спортсменами? – Сибиряк никогда не думал, что его перекаченные руки и задница могут вызывать такой восторг. Он всегда считал, что он довольно компактная модель. А Шульдих был еще и выше ростом. Но тот просто тащился. Трогал его раскрытыми ладонями, обводил каждый контур его тела.

– Спроси, был ли у меня секс с мужчинами по моему желанию, – усмехнулся телепат.

Кен дернулся.

– Извини-извини, – Шульдих поцеловал его в нижнюю губу и потянул к постели. – Не хотел портить настроения.

– Ты не испортил.

– Ты еще не понял, что врать мне бесполезно?

– Понял.

– Тогда даже не пытайся.

– Ты прав, – Кен сел на кровать и прижался лицом к животу телепата. – Я ничего не хочу знать. Не рассказывай мне.

– Хорошо, – рыжий поворошил его волосы. – Хорошо, котенок.

Потом он легко толкнул Сибиряка на кровать и оседлал его бедра.

– Шульдих…

– Хочу тебя, – мурлыкнул рыжий и стал расстегивать ремень на его брюках. – О, вижу и ты тоже.

Кен усмехнулся. Беспардонность и болтливость телепата не переставали его поражать и радовать.

Рыжий мурлыкая себе под нос, стянул с него джинсы и белье, попутно раздеваясь сам. Кен всегда путался в его шмотках, а у Шульдиха похоже был определенный навык.

Телепат склонился над ним, снова целуя.

Кен в жизни столько не целовался, сколько с Шульдихом. Губы горели, язык рыжего хозяйничал внутри, заставляя дрожать в предвкушении большего. Каждый его поцелуй был как обещание. Обещание безумного секса, который за ним последует.

– Хочу тебя, – повторил Шульдих и заглянул ему в глаза, нависая, так, что кончики волос падали по обеим сторонам лица Кена.

– И чего ты ждешь? – Сибиряк погладил его по голым ногам.

– Ты не понял, – телепат соблазнительно улыбнулся. – Я. Хочу. Тебя.

Кен вздрогнул. До него дошло, о чем говорит его любовник. Ну что? Хотел почувствовать, как это спать с парнем? Самое время сбежать или сделать что-нибудь.

Хидака облизнул губы и положил ладонь на член рыжего.

– И чего ты ждешь? – повторил он свой вопрос.

Шульдих приглушено застонал и перегнулся через него, судорожно выворачивая карманы своего френча в поисках заветного тюбика.

Кен никогда в жизни не чувствовал себя таким голым и открытым, как когда Шульдих развел его ноги. Было страшно. И интересно было тоже. Рыжий всегда так стонал, когда он брал его.

Телепат поцеловал его в сосок и поднял на него взгляд.

– Я попытаюсь быть осторожнее.

– Иди в задницу.

– Как скажешь, – мурлыкнул телепат и открыл колпачок тюбика.

Кен вздрогнул, положил руки ему на плечи и потянул к себе, чтобы еще раз поцеловать, перед тем, как это произойдет. Он не находил это унизительным. После того, как он позволил ему кончить себе в рот прямо на миссии, к этому все шло.

Шульдих уселся у него между ног и посмотрел на него, любуясь, потом погладил его по коленям.

– Согни их. Будет удобнее.

Сибиряк сделал, как он сказал, даже не представляя, как сейчас выглядит со стороны, но похоже, зрелище Шульдиху понравилось. Он тяжело задышал. Потом быстрым движением выдавил смазку на пальцы. От первого прикосновения Кен вздрогнул. Он еще помнил, как сам разложил рыжего на столе. Голова тогда была пьяной, но хотелось просто вставить и двигаться.

– Шульдих…

– Потерпи, – телепат втолкнул в него скользкий от смазки палец.

И Кен застонал. Странное чувство. Очень странное. Шульдих двигал внутри него сначала одним пальцем, потом добавил второй. Движения были плавные, мягкие. Гораздо мягче, чем был с ним Кен в первый раз.

– Потому что я знаю, каково это, – телепат поцеловал его в живот. – Но не надейся на многое…

– Я не умею надеяться, – выдохнул Сибиряк, чувствуя внутри движение скользких пальцев.

Это было больно.

Шульдих нетерпеливо подался вперед.

– Я не могу больше…

– Тогда сделай это уже.

– Сейчас, котенок, – телепат его поцеловал и приподнял его ноги.

– Что ты… – начал Кен, но почувствовал, как в его вход уперлось что-то горячее и большое. Слишком большое. Он распахнул глаза. Ужас, похоть и какое-то непонятное извращенное желание захлестнули его. Член Шульдиха был большим, твердым и не верилось, что они могут это сделать.

Телепат зашипел сквозь зубы, подаваясь вперед и вжимая любовника в постель. Кен беззвучно выгнулся под ним. Боль затопила сознание, прежде чем они соединились полностью.

– Кен…

Тот только хватал ртом воздух.

Рыжий не понимал, как это может быть так больно. Да, боль нравилась Сибиряку. Но эта была своеобразной, чистой, как вода…

– Боже, Кен, расслабься хоть немного. Ты сам себе делаешь больно…

Хидака не слышал его, он слепо шарил рукой по постели, его тело было словно сведено судорогой.

– Кен… – Шульдих не двигался, давая ему привыкнуть. – Кен, котенок…

– Не… зови… меня… «котенок», – сквозь стиснутые зубы выдохнул Сибиряк.

– Расслабься, – телепат поцеловал его, чувствуя, что это как раз то, что надо.

Они снова целовались. Шульдих положил руку на его член и удивленно выдохнул. Он почти опустился. У него самого чуть все не опустилось. Но внутри Кена было дурманяще жарко, мышцы пульсировали, туго обхватив член.

Рыжий оторвался от его губ и улыбнулся.

– Сейчас будет лучше.

– Ммм, – невнятно отозвался Хидака, прикрывая глаза.

Мыслей у него в голове не было. Только пьяный алый туман.

Шульдих качнул бедрами и Кен снова выгнулся. Он не сопротивлялся. Не пытался его оттолкнуть. Он почти наслаждался болью.

– Боже, как туго, – телепат выдохнул. – Зачем ты сопротивляешься?

– Я… не сопротивляюсь… – Кен помотал головой.

Он чувствовал, как чужой член входит в него, двигается. Сибиряк чувствовал себя открытым, разорванным. Почти нестерпимо. Он видел только чистые синие глаза напротив. Реальность дробилась и плыла. Горячо было губам, там, где их целовал Шульдих. Горячо было в паху, там, где их тела соединялись.

– Тебе не нравится? – телепат ласкал рукой его член, гладил пальцем головку, при этом, не прекращая медленных ритмичных толчков внутри.

– Не… знаю… – Кен облизнул губы. – Не знаю.

– Расслабься… – телепат почувствовал, как член любовника твердеет и наливается жаром. Теперь прикосновение к простате должно было ощущаться по-другому.

Сибиряк содрогнулся от болезненного удовольствия.

– Что это?

– Ммм… так ты не знаешь?

– Нет… Черт!

– Как же ты делал это раньше? – Шульдих с удовольствием чувствовал, что двигаться стало чуть легче.

Хидака снова зашипел сквозь зубы.

– Кто тебе сказал, что я делал это раньше?

– Ммммм, – протянул телепат, склоняясь над ним. – Значит ты у нас девственник…

– Шульдих, – Кен ухватил его за волосы и рванул к себе.

– Да? – рыжий выдохнул ему в губы.

Сибиряк коротко застонал, глаза у него горели шальным огнем. Голос напоминал тихий низкий рык.

– В следующий раз… Я так тебя отделаю…

– Неужели?

– Я трахну тебя в твой болтливый рот…

– Жду не дождусь, – мурлыкнул телепат, прижимая Кена к постели и чувствуя, как он расслабляется.

Хидака обнял его ногами и выдохнул, казалось, что он все это время не дышал.

– Лучше?

– Да.

Шульдих с умилением посмотрел на любовника. Кен чувствовал его в себе, и даже если чувство было для него непривычным, но его нельзя было назвать неприятным. Боль мягко отступила, оставляя ощущение наполнености и острого удовольствия от прикосновения к простате. Телепат старался двигаться мягче, но получалось все равно грубовато. Он вторгался в любовника глубоко и резко, наслаждаясь стонами и жаром его тела.

– Шульдих, – простонал Кен, выгибаясь и цепляясь за его плечи. – Шуууульдих…

– Котенок…

Сибиряк сжал его коленями.

– Шу…

– Сейчас.

– Шуууууу!

Рыжий его поцеловал жарко и долго, не прекращая двигаться, терзая его тело. Он ласкал рукой твердый и скользкий член Кена, чувствуя, как близка его разрядка, но его собственный оргазм был еще ближе.

Шульдих выгнулся, погружаясь в задницу любовника, так глубоко, как только мог. Кен задохнулся. По телу телепата прошла уже знакомая Кену дрожь. Шульдих мотнул головой, хлестнув Сибиряка волосами по лицу.

Кен зажмурился. Он хотел умереть. Телепат кончил в него и не спешил выходить, пытаясь перевести дыхание.

– Извини, – прошептал Шульдих и снова принялся ласкать его рукой.

– Шу, я не могу… это… слишком много… – Кен не мог открыть глаза, по телу проходили странные волны. – Я сейчас…

– Кончишь?

– Сознание… потеряю…

– Кен, ну давай же, – телепат закусил губу.

Он пробегал своими умелыми ласковыми пальцами по члену любовника. Он умел обращаться с этим. По крайней мере, он на это надеялся.

– Сладкий мой, – Шульдих поцеловал его и подался назад, выходя из его горячего тела.

Кен вскрикнул. Телепат чуть опустился, пытаясь заставить любовника кончить. Он не думал, что это будет так непросто.

Сам он всегда кончал, когда Хидака трахал его. Руки Кена были настойчивыми и сильными. Он не терзал его, он брал.

Шульдих провел языком по его груди, укусил сосок.

Сибиряк слабо застонал, приподнимая бедра. И кончил любовнику в руку.

Телепат тихо рассмеялся.

– Вот так…

– Придурок, – сухими губами прошептал Кен.

– Это придурок тебя трахнул.

– Первый и последний раз.

– Посмотрим, – мурлыкнул Шульдих, поднял ладонь к своему лицу и внимательно посмотрел на обляпанные семенем пальцы.

Кен открыл глаза и посмотрел на него.

Телепат медленно облизал один палец, потом второй.

Сибиряк улыбнулся.

– Прекрати…

– Почему?

– Это отвратительно.

– Неужели? Тогда почему ты улыбаешься?

– Потому что я сплю с придурком.

– Было так плохо? – Шульдих нахмурился.

– Нет. Просто непривычно, – Кен прижал ладонь к его щеке. – Но я не думал, что это настолько больно.

– Ты просто был очень напряжен. Настолько больно не было даже мне в первый мой раз.

– И сколько тебе было?

– Четырнадцать, – телепат подумал и уточнил. – Или пятнадцать.

– Не помнишь?

– Помню слишком хорошо, – Шульдих придвинулся к нему, тесно прижимаясь. – Просто я не знаю, когда у меня день рождения.

– А сколько тебе лет? – Кен удивленно на него посмотрел.

– Говорят двадцать два уже, – телепат уткнулся носом в его шею. – Какая разница?

– Ну, хорошо, что не сорок. А то бы я удивился, – Сибиряк запустил пальцы в рыжую гриву и осторожно перебирал ее по волоску.

Шульдих фыркнул.

Ему было так странно лежать, обнимая кого-то. Не было ничего чужеродного. Мысли Кена не тревожили, просто текли сквозь них обоих. Телепат выдохнул и постарался прижаться еще сильнее.

– Ты чего? – Кен удивленно на него покосился.

– Ничего.

Шульдих, и правда, почувствовал себя идиотом. Неужели это так неизбежно? Он бегает за этим мальчишкой, тащится как девчонка от его сильных рук, говорит с ним о глупостях. Такое ощущение, что они возлюбленные, а не просто партнеры по сексу. Шульдих отогнал эту мысль и закрыл глаза. Гостиница была хорошей, номер оплачен, они могут поспать. Кен уж точно вряд ли сможет ходить… и на байке ездить ему пару дней будет весьма неудобно. Но Шу не спешил ему об этом говорить. Сибиряк дал ему себя трахнуть и даже кончил от этого. Но телепат не был уверен, что сам захочет этого еще раз. Это был жест доверия и равноправия. Пусть он им и останется.

Кен гладил его по волосам и не думал ни о чем. Ему было и больно, и хорошо. Он знал, что любовник слышит его мысли, но ему было все равно. У него не было никаких тайных мыслей. Он просто хотел, чтобы рыжий всегда так судорожно прижимался к нему, а еще заснуть, и чтобы задница перестала болеть. А еще, возможно, трахнуть Шу завтра с утра… Но это будет завтра. Зачем так далеко загадывать?

Айя видел, как творилась месть. Видел каждый день. И ждал своего дня. Он даже в чем-то завидовал Ёджи. Он теперь был свободен.

Абиссинец тоже хотел освобождения. Освобождения от долга мести. Но его время еще не пришло.

А Кен… Он снова и снова делает одни и те же ошибки. Хотя возможно он единственный из Вайс, кто еще умеет просто верить. Даже такому, как Казе. Айя смотрел на это и ждал. Ждал два дня, чтобы увидеть, как Кен превращается в человека. Как он постигает что-то кроме верности, как к нему приходят сожаление, обида, долг и честь.

Сомали сказала в тот вечер Сибиряку, что поступать по совести – всегда жестоко.

И Айя был согласен с сестрой, как никогда.

Но даже если ты знаешь, что твоя жестокость оправдана и, более того, единственно правильная, это мало что меняет.

Кен ушел от тела Казе иным человеком. И Айя не решился идти за ним. Сейчас Кену нужен был другой. Совсем другой.

Абиссинец пробежал глазами отчет, который принес Оми и кивнул. Потом оделся и вышел в коридор. В комнате Кена горел свет. Наверное, ему не спалось… А кому бы спалось на его месте?

Абиссинец взял машину из гаража и поехал дорогой, которую теперь мог найти бы и с закрытыми глазами. К дому Шварц.

На крыльце он замер, ожидая чего-то… не совсем понимая чего.

Шульдих открыл дверь, широко и ехидно улыбаясь.

– Меня ждешь?

– Наверное, – Айя вошел в дом и снял обувь.

– Все еще дуешься за прошлый раз?

– Я не умею дуться.

– Разве?

– И тебе не стыдно? – Айя посмотрел на его довольную мордаху, на которой не было даже следа стыда.

– За что? – удивился Шульдих. – Вот если бы ты меня с Брэдом застукал…

– Еще чего не хватало!

– Да шутка это, – рассмеялся телепат, хлопая его по плечу.

– Я на это надеюсь, – сквозь зубы процедил Айя.

– Ран? – из кабинета выглянул Кроуфорд, увидел любовника и протянул к нему руки.

Юноша без всяких сомнений подался к нему и поцеловал.

– Извини. Я не помешал?

– Нет. Все в порядке. Я не занят.

– Ран… – Шульдих неприкрыто хихикал. – А почему мне должно быть стыдно, а тебе нет?

– А мне за что? – поразился юноша.

Брэд посмотрел телепату в глаза, тот фыркнул и отвернулся. Конечно, Ран не знал, как именно сходил с ума Шульдих, когда они занимались сексом. И Брэд хотел избавить его от таких подробностей.

– Как прошла миссия? – Брэд тронул сережку в ухе любовника, она качнулась.

– Не знаю… – Ран тряхнул головой. – Не важно. Давай не будем об этом.

– Давай. Идем в кабинет.

Юноша удивился, что Шульдих не последовал за ними, оставив наедине. И вообще словно сгинул. Его не было даже слышно, когда они потом поднимались в комнату.

Кен лежал на постели, уткнувшись носом в стенку. Было… пусто. Просто пусто. Словно ничего больше не осталось вне него. Ветер усилился, а потом пошел первый весенний дождь. Холодный и свежий. Он барабанил по карнизу. Где-то в темноте шелестела благодарная дождю листва. Кен не шевелился. Люстра горела ярко. Свет раздражал, но встать и выключить его не было сил.

Чувство одиночества было сильным, почти непереносимым. Взгляд Казе, его слова, его предательство… Зачем Богу нужно его одиночество?

Странный шум вторгся в его замкнутый мир. Словно что-то мокрое бьется об стекло, потом пара нецензурных слов.

Кен моргнул и с усилием пошевелился. Он повернулся к окну и вздрогнул. Шульдих сидел на подоконнике. Сибиряк даже тряхнул головой, пытаясь прогнать видение.

– Я не исчезну, – проинформировал его рыжий. С него капала вода. Мокрые волосы облепили лицо. Он сплюнул лезущую в рот прядку и спрыгнул на пол.

– Шульдих?

– Я это. Я, – сварливо отозвался телепат, подошел к нему и сел на корточки рядом с кроватью.

– Как ты здесь оказался? – Хидака не мог понять рад его приходу или хочет вернуться к своим бесцветным мыслям.

– Ран пришел к Брэду. Он думал о тебе. Что-то случилось?

– Да… Нет.

– Так «да»? Или «нет»? – Шульдих положил руки ему на колени и погладил. – Я хреновый слушатель. И больше люблю поболтать сам. Но я умею понимать.

– Я не хочу говорить, – Кен отвел взгляд от любовника, и уставился в стену.

Телепат хмыкнул и подался вперед. Сибиряк невнятно запротестовал, но Шульдих повалил его на постель, жарко целуя в губы.

– Не сопротивляйся, – засмеялся рыжий, расстегивая на себе френч и отбрасывая его в сторону.

– Я… – Кен обнял его за плечи. – Я…

– Все в порядке. Не нужно ничего говорить.

Шульдих сам не понимал, почему пришел. Ему совсем не понравилось то, о чем думал Абиссинец. Хидаку била крупная дрожь. Телепат трогал его волосы, лицо, плечи, спустился рукой до талии.

– Кен…

– М?

Сибиряк смотрел в потолок. Влажные пятна расползались по его футболке от прикосновений любовника.

– Поцелуй меня и все пройдет, – Шульдих улыбнулся.

– Правда что ли? – Кен с усилием перевел взгляд на его улыбающуюся физиономию.

– Ты все сделал правильно.

– Я знаю.

– Тогда почему ты хандришь?

– Я не хандрю.

– Тогда почему бы нам не заняться сексом, раз я пришел?

– Я не в настроении, – Кен снова отвернулся.

– А если я не буду сильно кричать? – усмехнулся рыжий.

– Я же сказал, что я не в настроении. Ты зря пришел.

Шульдих и не подумал с него слезть, наоборот, повозился, укладываясь удобнее, и широко улыбнулся.

– Тогда просто согрей меня. Я так промок…

– Шульдих, зачем ты это делаешь?

– Сам не знаю, – честно признался телепат. – Брэд сейчас трахает Рана на нашем столе…

Кен не выдержал и усмехнулся.

– Ну, вот ты и улыбнулся.

– Просто скажи, что тебе стало меня жалко.

– Кен, котик, боюсь, это чувство мне давно не знакомо, – с сожалением вздохнул рыжий. – Не льсти мне.

– Хорошо, – Кен обнял его уже увереннее. – Я ни о чем не жалею. Он заслужил ту собачью смерть, которую получил.

– Как его звали?

– Казе. Он был мой лучший друг… Я верил ему. Но после того, что вышло с Сомали, я зарекся доверять тем, кто зовет себя моими друзьями.

– И ты надел бронежилет.

– Да. Я верил ему. И не верил. Даже не так… Я видел, что Айя ему не верит, а я привык доверять Айе даже чуть больше чем себе…

– Я ревную, – усмехнулся Шульдих. Ему казалось естественным признаться в этом. Особенно учитывая то, что Кен и не воспринял это заявление всерьез. Он только улыбнулся и прижал любовника к себе крепче.

– Зря.

– Знаю.

Телепат наклонился к его лицу и раздвинул языком его губы, скользнул внутрь, лаская и посасывая.

Кен расслабился не сразу. Сначала перестали дрожать кончики пальцев, потом плечи и спина. Шульдих продолжал его целовать, бережно, осторожно, словно девушку.

Наконец они разорвали поцелуй.

Кен горячо выдохнул ему в лицо.

– Так лучше? – спросил рыжий.

– Гораздо.

– А ты говорил «не в настроении»…

– Да.

– Ладно, – Шульдих снова присосался к нему, как пиявка.

Они целовались, пока хватало дыхания, потом Кен запустил пальцы в его мокрые волосы. Телепат чуть не замурлыкал. Он стал осторожно раздевать любовника. Сибиряк не сопротивлялся, смотрел в насмешливые синие глаза напротив и ни о чем не думал.

Рыжий тоже скинул с себя мокрую одежду и бросил ее на пол.

Прильнул обнаженной кожей к коже.

– Кеееен.

– Шу, ну хватит…

– Почему? Я хочу.

– А я – нет.

– У тебя стоит.

– Потому что ты по мне ерзаешь совершенно голый.

– Мне просто холодно.

– Укройся одеялом.

– Я не могу! – возмутился рыжий. – Ты на нем лежишь!

– Мне встать?

– Не надо. Я упаду.

И тут Кена разобрал беспричинный смех.

Он захохотал, крепко прижимая к себе Шульдиха. Тот улыбнулся. Возможно, он добивался совсем не этого эффекта, но все равно был доволен.

Сибиряк был горячий, сильный, хищный, такой естественный и простой, что это возбуждало сильнее, чем что-либо другое.

Телепат погладил его рукой по животу, потом ниже.

Кен нетерпеливо двинул бедрами.

– Знаешь, что? – прошептал ему на ухо Шульдих.

– Да?

– Трахни меня.

И Шульдих судорожно облизнул губы. Кен сегодня был странный, словно он пуст изнутри. Словно в последнем пожаре сгорели веревочки, что заставляли двигаться его, как марионетку. И теперь марионетке предстоит научиться двигаться самой.

Телепат слышал оглушительную пустоту в его мыслях. Она не была болезненной. Только очень одинокой. И Кен хотел быть снова наполненным. Шульдих поцеловал его снова и заглянул в глаза.

– Давай?

– Я не хочу.

– Вредина.

– Я хочу спать.

– Давай, – легко согласился телепат, укладывая голову ему на плечо.

– Прямо так?

– Ага.

– Сумасшедший.

Сибиряк вздохнул и все таки чуть перекатился вместе с Шульдихом вытягивая из под себя одеяло, укрыл их обоих и закрыл глаза.

– Кен, – телепат поцеловал его в нос, потом в глаза.

– Еще в лоб поцелуй, как покойника, – буркнул Сибиряк, не открывая глаз.

– Кен.

Шульдих покусал губы, разглядывая любовника. Ну почему он такой пустой? И почему у него такое чувство, что он должен что-то сделать. Может ничего и не надо делать?

– Просто полежи рядом, – тихо сказал Кен, словно угадав его мысли.

– Это я могу.

– И помолчи.

– Это я могу с трудом.

– Шульдих.

– Ну, ладно-ладно. Я молчу.

Шульдих тоже закрыл глаза. Иметь любовника так утомительно. Почти как завести ребенка. Но телепат уже не представлял себя без него.

Глава Двадцать Один

Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало.
Все горело светло,
Только этого мало.
(с. Тарковский "Только этого мало")

Айя прошел в кухню, зевая на ходу. Он только что вернулся от Брэда. Он ненавидел покидать с утра любовника, но сегодня в магазине была его смена.

Остальные еще спали. У него было время, и принять душ, и позавтракать. Хотя лучше наоборот… Айя резко остановился.

У холодильника стоял Шульдих. Он облокотился на открытую дверцу и пил молоко прямо из пакета. Телепат в Конеко смотрелся так нелепо… как… как Кен в опере.

– Шульдих…

– Угум, – булькнул в ответ рыжий, не отрываясь от пакета.

– Какого черта ты тут делаешь?

– Ран, – Шульдих вытряхнул последние капли молока в рот и облизнул губы.

Абиссинец мгновенно покраснел. Это выглядела приразвратно.

– Я у Кена ночевал.

– А если тебя кто-нибудь увидит? – вспылил Айя, стараясь превратить смущение в гнев.

– Ран… – Шульдих повернулся к нему. – Чего ты такой злой, а? Брэд тебя что, не удовлетворил?

– Да ты!... – Абиссинец шагнул к нему с явным намерением придушить.

– Ладно-ладно, вижу, что удовлетворил, – обезоруживающе поднял руки телепат. – Ну, чего ты? Тебе можно ночевать у Брэда, а мне у Кена нельзя?

– Да ночуй, но зачем так светиться!?

– Я знаю, что все спят. Не забывай – я телепат.

– Такое, пожалуй, забудешь, – буркнул Айя и отвернулся. – Как Кен?

– Плохо.

– И ты не утешил его? – в голосе Абиссинца было сарказма пополам с сочувствием.

– Он не захотел меня, – обижено пожаловался Шульдих. – Представляешь?

– Представляю. Я бы тебя никогда не захотел.

– Да? – рыжий подошел к нему со спины и положил ему подбородок на плечо. – Ты такой странный. Собираешься всю жизнь хранить верность Брэду? Может, стоит хоть раз попробовать с кем-нибудь другим.

Вопреки ожиданиям Айя не разозлился, а просто хмыкнул.

– Я не хочу.

– Откуда тебе знать?

– Откуда-то, но знаю.

– И тебе никогда не хотелось попробовать с кем-то еще?

– Как может хотеться есть, когда уже наелся? – вопросом на вопрос ответил Абиссинец. Он не отстранялся, словно ему не было до Шульдиха дела.

– Что ж, – улыбнулся телепат. – Удовлетворись тем, что Брэд очень и очень хорош в постели.

– Откуда тебе знать?

– Я знал его еще до того, как у него появился ты. И даже один раз помогал.

– Что!? – Айя повернулся к нему непонимающе.

– Он тогда только встретил тебя и боялся даже дышать в твою сторону. Ты был такой красивый, невинный, хрупкий мальчик. А он старый извращенец, перетрахавший всех шлюх в Париже.

Айя поморщился. Ему было странно это слышать. Брэд казался ему самым верным человеком в мире.

– Он снял парня в одной из гостиниц, – продолжал рассказывать Шульдих, явно кайфуя от этого. – И трахал его. А я сделал так, чтобы он видел вместо мальчишки тебя…

– Прекрати, – Айя повел плечом. – Я не хочу этого слышать.

– Ну, ты же знаешь, что это правда.

– Знаю.

– И тебе не интересно?

– Мне противно. Ты злишься, что вчера у тебя не было секса. И поэтому достаешь меня.

– Возможно. Но сейчас я в настроении пойти растолкать Кена и сделать пару грязных штучек, которые вы обычно делаете с Брэдом.

– Мы не делаем ничего грязного! – возмутился Айя.

– Неужели?

– Я терплю тебя сейчас только потому, что ты нужен Кену. Поэтому вали наверх, и чтобы я тебя больше не видел здесь.

– Злой Ран.

– Меня зовут Айя!

– Я знаю Айю. Она обозвала меня «рыжим недоразумением»

– Моя сестра умная девочка.

– Женщина, – поправил Шульдих.

– Какая разница. Отцепись от меня, а то ты мне Ёджи напоминать начинаешь.

– А вот это уже оскорбление, – обижено буркнул телепат, но отцепился.

– Ты как? – спросил Ёджи, шаря рукой в поисках зажигалки.

Айя вздохнула, натянула одеяло повыше и неопределенно качнула головой. Иногда Кудо казалось, что он спит с ее батом. Что-то было между ними поразительно общее, ну хотя бы их способность переносить любую температуру не морщась, и при этом тяга к теплу, особенно в постели.

– Ты уже пришла какая-то словно пыльным мешком ударенная, – он наконец-то нашел зажигалку.

– Балинез, если ты собираешься закурить в постели, то я тебе эту сигарету в задницу запихаю, – сказала девушка.

Тон у нее был не злой, но совершенно серьезный.

– Эээ. Да. Извини, – Ёджи смутился и отложил пачку. – Просто я подумал, что ты ведь и сама куришь…

– Ну не в постели же.

– Ну что случилось? – он перекатился к ней под бок и скользнул рукой под одеяло, обнимая ее за талию.

– Ничего. Это… по работе.

– Персия?

– Дался тебе Персия! – она фыркнула.

– Тогда что?

– Я не могу об этом говорить.

Ёджи несколько минут внимательно смотрел в ее лицо, а потом спросил.

– Я или брат?

– Что? – она посмотрела на него недоуменно и почти испугано.

– По работе что-то связано со мной или твоим братом.

– Откуда ты… С чего ты взял?

– У тебя все на лице написано.

– Неправда!

– Правда, – он повел ладонью вверх, она судорожно выдохнула. – Ты хорошо владеешь собой. Просто я все равно вижу.

– Хвастун.

– Не исключено.

– Ёджи.

– Вы с братом так похожи.

– Чем же? – она улыбнулась, благодарная смене темы.

– Не знаю. Просто похожи.

– Ты прав, – она поймала под одеялом его шаловливую ладонь. – Мы больше чем похожи.

– Да? – он заинтересовано придвинулся.

– Не хочу тебя пугать.

– Я не из пугливых.

– Есть вещи…

– Айя.

– Прости, – она замолчала.

– Так что там с твоим братом?

Она молча посмотрела ему в глаза. Он выдержал этот взгляд. Что бы там ни было, он хочет знать. Для него это ничего не изменит. Его любовь не нуждается в подтверждениях. Просто она ничего о себе не рассказывает. Иногда это действительно больно.

– Ты его любишь? – спросил Кудо, когда молчать дольше стало невозможно.

– Он же мой брат, – Айя отвела взгляд.

Ёджи прикрыл глаза, стараясь переварить полученную информацию. Такое иногда случается. Но чтобы Абиссинец… нет, в это сложно поверить.

– Ёджи.

– Ты любишь его, – уже утвердительно сказал он. – А он тебя?

– Почему ты все время делаешь это?

– Что?

– Вычисляешь.

– Приходится. Ты же мне ничего не говоришь.

– Все совсем не так, – она откинула одеяло, и села на постели.

– Не так? Так он не нравится тебе больше, чем должен нравиться брат?

– Балинез, ты настоящий придурок, – бросила она, не оборачиваясь.

– Айя.

– Дело не в том, что он мне нравится не как брат. Просто… он мне больше, чем брат. Мы одно целое. До того, как родиться, мы были одной душой. И сейчас я не целая. Только половина.

– Ты так уверенно говоришь о таких вещах, – Ёджи растерялся. Это было больше, чем он ожидал.

– Есть человек. Он видит души. Он сказал мне это. Точнее подтвердил. Я всегда это знала.

– Прости, – он погладил ее по спине. – Я не хотел тебя обидеть.

– Ты не обидел, – она пожала обнаженными плечами. – Мы могли бы с братом… ну ты понимаешь. Просто любить саму себя было бы странно, не находишь?

– Значит, – он по-кошачьи подполз и прижался к ее спине. – В какой-то мере я сплю не только с тобой, но и с ним?

– В какой-то мере, – она рассмеялась. – Только Рану это не скажи.

– Убьет?

– Его «девушка» тебя убьет.

– Ой, как страшно, – блондин поцеловал ее и повалил обратно на постель.

– Я чувствую себя странно, – сквозь зубы процедил Кен.

Айе чудом удавалось сохранить невозмутимое лицо. Ёджи же распирало от смеха так заметно, что его хотелось стукнуть.

Сибиряк в надежде на поддержку посмотрел на Оми. Тот только улыбнулся.

– Потерпи, Кен-кун. Скоро мы уже приедем домой и переоденешься.

Абиссинец вел машину и старался не смотреть на напарников.

Ёджи всхлипнул от смеха и выдавил.

– Да ладно тебе, Кен. Я бы тоже надел, но у меня ноги неподходящие.

– А у меня значит подходящие? – взбесился Хидака, пытаясь вскочить.

– Я бы так классно, как ты, не смотрелся.

Они ехали с миссии. Был вечер. На улице уже стемнело.

В целом миссия удалась, хотя с самого начала казалось сложной.

– Абиссинец, скажи что-нибудь! – потребовал Кен. – Прикажи ему заткнуться.

– Сибиряк, – Айя все-таки улыбнулся. – Мне сказать, что ты плохо смотришься в юбке стюардессы?

– О, мой Бог!

– Оми же терпит. Потерпи и ты.

– Ненавижу косплей, – Хидака откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. Разрез на юбке распахнулся. Кен чертыхнулся и сел ровно.

– По-моему это забавно, – Бомбеец, незаметно ущипнул ржущего на переднем сидении Ёджи. – Тем более так нужно было для дела.

– Знаю, – ворчливо отозвался Сибиряк. – Но все равно, чувствую себя странно. Почему мне все время достаются какие-то подозрительные роли?

– Мы не в театре, – сдержанно сказал Айя и свернул к магазину.

Ёджи еще раз глянул на Кена и снова заржал.

– Нет, ну до чего хорошо смотрится, а? Прям, хоть сейчас влюбляйся!

– Ёджи, ты очень рискуешь, – уже сквозь зубы процедил Хидака.

Они въехали в гараж.

Оми вылез из машины.

– Все, Кен-кун, ты можешь идти переодеться.

– Я не выйду, пока дверь в гараж не закроется, – заупрямился тот.

– На дворе ночь. И нет никого, – сказал Айя.

В какой-то момент это действительно было забавно. Но сейчас уже стало надоедать. Впрочем, ни перед миссией, ни во время он не услышал от Сибиряка не слова возражения. Одел, что приказали, и пошел. Зато после – вон как разошелся.

«Ран».

«Шульдих?» – юноша оперся о дверь машины, – «Что-то случилось?»

«Нет. Просто ты не брал трубку. Брэд волнуется, хотя и не подает виду. У него сегодня выходной. Он ждал тебя».

«Я не знал», – Айя вздохнул. – «Я приеду. Только переоденусь».

«То о чем ты сейчас подумал…» – мысленный голос телепата прозвучал как-то придушено.

«Шульдих, ты конкретно о чем?»

«О моем котенке».

«О Кене?»

«У меня нет другого котенка!»

«Ты с ума уже сходишь что ли?»

«Ран, ну он же рядом, да?»

«Да».

«Ну, будь человеком – посмотри на него. В твоих воспоминаниях это не совсем то. Точнее то, но ты не туда смотрел».

«Никуда я не смотрел!» – юноша покраснел и повернулся, чтобы Шульдих мог увидеть Кена его глазами. Чувствовал он себя ужасно, но и причины для отказа не мог подыскать.

Хидака как раз вылез из машины. Ран на секунду почувствовал, что его взгляд ему не подчиняется, опускаясь все ниже. У Кена были потрясающие ноги. Действительно. Кроме шуток. Маленькая упругая задница обтянутая темно-синей юбкой – это нечто. Ран в ужасе зажмурился. Он не хотел Кена. Он не хотел хотеть Кена.

«Шульдих, прекрати!»

«Ну, Ран», – почти заскулил рыжий. – «Я его хочу».

«А я тут при чем?»

«Скажи ему».

«Сам скажи».

«Да я уже еду».

«Опять?»

«Ничего, я посвищу у Кена под окошком».

«Делайте что хотите. Считай, что я уехал к Брэду».

– Айя? – это уже недоуменный Кен, заметивший столбняк командира.

– Нет. Ничего, – Абиссинец встрепенулся и, не оглядываясь, вышел из гаража.

– Она хорошая девочка, – Ран потерся носом о плечо любовника.

– Неужели? – усмехнулся Брэд.

– Не смейся.

– Я не смеюсь. Я ревную.

– Опять? – юноша поднял голову и посмотрел ему в глаза.

– Все время, когда ты не со мной.

– Маньяк.

– Да, – Оракул жадно и собственнически его обнял. – Так что с этим ребенком?

– Она не такой уж ребенок. Просто она похожа на Айю.

– Таких, как твоя сестра, больше нет.

– Ты помнишь, как впервые встретил ее?

– Да.

– Вот Сакура сейчас такая.

– Какой кошмар, – Брэд все-таки рассмеялся.

– Ты! – Ран навалился на него.

Кроуфорд мгновенно перекатился по постели и подмял его под себя. Юноша уставился на него, тяжело дыша.

– И что дальше?

– Догадайся, – Брэд его поцеловал. Ран мгновенно расслабился в его объятиях и запустил пальцы в волосы, ероша их.

Когда юноша уже был уверен, что сейчас это закончится вторым раундом, Оракул отстранился и лег рядом. Ран едва сдержал разочарованный вздох, но потом просто придвинулся к любовнику и погладил пальцем шрам на груди.

– Шульдих куда-то уехал в спешке, – пожаловался Брэд.

– Я знаю. Он к нам уехал.

– Тогда ладно. Пусть развлекается. Он заслужил.

– Ты такой добрый начальник, – протянул Ран.

– Ты говоришь это с сарказмом?

– Ну, Брэд, – юноша приподнялся на локте. – Он лазит в окно к Кену! Он что в средней школе?

– Могу я уточнить, в чье окно ты лазил в средней школе? – Кроуфорд, растрепанный, без очков, необычайно довольный смотрел на него снизу вверх и улыбался.

Ран почувствовал, как екнуло сердце, но тут же одернул себя – ну и что, что он выглядит так молодо и редко бывает таким довольным. Наверное, все и правда складывается хорошо. Или сложится. С ним никогда нельзя быть уверенным.

– Ни в чье.

– Хорошо.

– О, прекрати! Брэд, я серьезно.

– Я тоже.

– Я говорю о Шульдихе.

– Пусть развлекаются. Это на пользу.

– Уверен?

– Да.

– Ладно, – Ран вздохнул. – Но мы сегодня работали в некотором роде под прикрытием.

– То-то он умчался такой возбужденный.

– Он увидел Кена в платье.

– О, – только и сказал Оракул.

– У него фетиш по этому поводу?

– Вполне возможно.

Юноша странно прищурился.

– Что это за нотки понимания в твоем голосе?

– Ничего такого.

– Брэд.

– А что ты хотел? Шульдих в него влюблен, конечно, его возбудила такая картинка.

– Хочешь сказать, – с подозрением спросил Ран, – Если я надену платье, то ты тоже придешь в восторг?

– Короткое. Черное. И чулки, – Кроуфорд закинул руки за голову и мечтательно уставился в потолок.

– Стринги. Лифчик. Шпильки, – услужливо подсказал юноша.

– Дааа.

– Брэд, тебя в последнее время не кусал Шульдих?

Кроуфорд не выдержал и рассмеялся.

– Извини. Шучу, конечно. Мне больше нравится без всего, – горячая ладонь погладила по бедру.

– То-то же, – Ран к нему прильнул и поцеловал. – Я скорее ожидаю, что ты предложишь мне заняться сексом где-нибудь на крыше мэрии.

Оракул судорожно сглотнул.

Ран на четвереньках, прогибается по ним, стонет: Нас… могут увидеть… Брэд, о, Брэд!

Его фарфоровая кожа в синяках и царапинах…

– Брэд?

– Нет. Ничего.

– Это было видение?

– Да, – Кроуфорд прижал его теснее. Он не хотел начинать второй раунд. У Рана завтра будет тяжелый день, но это уже казалось не так важно.

– Шульдих…

– Мур, – отозвался рыжий снизу.

Кен согнулся, цепляясь руками за любовника.

– Дай… дай мне раздеться…

– Нет, – телепат на секунду выпустил член изо рта, его руки скользили по ногам Кена, изучая каждую линию. – Ты такой потрясающий в этих шмотках. Я сейчас с ума сойду.

Он снова запустил ладони ему под юбку.

– Извращенец, – рыкнул Кен.

– Ты тоже, – рыжая шевелюра снова исчезла под краем юбки.

Сибиряк содрогнулся, когда горячий рот вернулся на свое место. Как же классно рыжий это делал. Где он только этому научился. На ком? Точнее сколько их было до Кена? Вот черт! Почему он об этом думает? Он же сам говорил, что не хочет знать. Хидака ухватил телепата под локти и потянул вверх.

– Иди сюда.

Глаза у Шульдиха горели шальным огнем. Он с жаром подался вперед и оседлал его бедра. Совершенно обнаженный и даже уже влажный.

– Кен, ты в юбке. Твой член торчит из-под нее. Я сейчас кончу просто.

– Болтун, – Сибиряк запечатал его рот поцелуем, прижимая к себе. Рука сама собой с бедра соскользнула на обнаженный зад Шульдиха. Тот завозился, приподнялся, и Кен насадил его на себя. Рыжий вскрикнул. Ему нравилась неуклюжая грубость Сибиряка. Это было так… откровенно. Смешно сказать, но, сколько было у него недобровольного секса, никто и никогда не был с ним жесток. Забавно.

Шульдих обхватил Кена ногами и содрогнулся в экстазе.

– Классно, – выдохнул он.

Хидака без какого-либо усилия приподнимал его за бедра и насаживал на себя. Рыжий изогнулся у него в руках, цепляясь за плечи. Жесткая ткань юбки, которую Шульдих так и не дал ему снять, а просто задрал повыше, терлась о кожу. Телепат даже не мог найти слов. Он хотел сказать Кену, как он делает ему хорошо. Как потрясающе. Как ему нравится. Но слов не было. Остались только бессвязные стоны.

– Как ты разошелся, – Сибиряк рыкнул, когда ногти рыжего особенно сильно впились в его плечи. – Неужели тебя так это возбуждает?

– Юбка на тебе? О, да. Да!

– Псих, – Кен чувствовал, как обычно послушное тело, судорожно сжимает его. Туго. Жарко. И оргазм так близко. Сибиряк прижал к себе Шульдиха, он не хотел снова кончать первым. Он знал, что все равно утянет телепата в свой оргазм и, значит, он тоже кончит, но дело было не в этом.

– О, мой Бог, Кен, – рыжий обхватил его голову руками. – Не думай. Только не думай ни о чем…

– Хорошо.

Они горячо поцеловались. Хидака прижимая партнера к себе одной рукой, второй дрочил ему.

– Шу?

– Да, – выдох-стон.

– Если ты кончишь первым – ты меня утянешь за собой?

– Нет… нет, если не захочу специально…

– Сделай это, – он двинул рукой и сжал.

Шульдих вскрикнул и забился в оргазме, царапая плечи Кена.

Сибиряк чуть с ума не сошел. Его словно ударило чем-то в висок. На одну короткую секунду он стал ими обоими. Рыжий на его коленях выгибался от удовольствия. Его ощущения были обжигающими. Внутри он так растянут, почти до боли, похоже, он еще не привык к этому. Сам Кен кончает внутри горячего тесного тела. Пальцы Шульдиха на его плечах. Все!

Хидака повалился спиной назад на постель. Рыжий вслед за ним. Молча уткнулся в изгиб шеи. Сибиряк обнял его. Похоже… он выиграл главный приз. Самый главный.

– Почему ты так раньше не делал? – сухими губами спросил Кен, глядя в потолок.

Шульдих… просто промолчал. Впервые промолчал на обращенный к нему вопрос. Вот так повседневно чудеса и случаются. Кен крепче его обнял.

Оми чувствовал себя матерью распутного семейства. Айя пришел первым, занялся завтраком. Кен появился через пять минут, заглушил байк и проскользнул наверх, наверное, в душ. Ёджи вернулся немного задумчивым и присоединился к Айе на кухне.

Все были заняты своими делами, и в то же время одним и тем же. Они даже открыли магазин чуть позже обычного.

Каникулы закончились уже давно, и поэтому этот воскресный день был тих и приветлив. Оми взял метлу и вздохнул. Лето было совсем близко, уже дышало в лицо. Интересно придет ли сегодня Оука? Мальчик смутился. Ну вот. Мысли о похождениях напарников привели его к мыслям об Оуке. Она была хорошей девушкой, немного странной, но хорошей. Только вот Оми не любил настырных. Или думал, что не любил.

Кен сел за кассу и мечтательно уставился в окно. На лице была полная умиротворенность. Они все научились в какой-то мере играть на публику, но Оми умел различать их настоящие лица. И Кен сейчас был спокоен. Он был как горное озеро, в которое упал камень. Круги разошлись по воде, и она успокоилась. Но камень остался лежать в глубине. Но сколько их, таких каней, не счесть. Однако сегодня, впервые со смерти Казе он выглядел умиротворенным.

– Вот что с человеком делает хороший секс, – прокомментировал Ёджи, разглядывая его довольную рожу.

Оми покраснел, а Кен усмехнулся.

– Похоже, секс был действительно хорош, – почти восхищенно протянул блондин, разглядывая его усмешку.

– Не то слово, – Хидака мечтательно прикрыл глаза.

– Кто она?

– Отвяжись.

– Ёджи, – Айя окликнул болтуна. – Иди-ка ты в подсобку и принеси мешок земли.

– Эй! Я не создан для тяжелой работы.

– Иди.

– Тиран, – Кудо удалился.

Айя переглянулся с Кеном и вернулся к розам, которые рассаживал. Оми ничего не понимал в делах сердечных, но даже ему было понятно, что Абиссинец знает больше, чем говорит.

– Оми-кун! – Оука появилась в дверях магазина.

Бомбеец затравленно оглянулся. Кен прыснул в кулак, даже Айя улыбнулся. Паразиты! Им бы таких поклонниц. Он так поседеет раньше остальной команды. Мальчик старался не признаваться, что в присутствии девушки он ужасно трусил. Словно шел на свою первую миссию. Да лучше миссия десять раз! Там все просто. Там мир рассечен на черное и белое, там есть правильное и неправильное, там есть приказы и собственная дурь.

– Саяка в последнее время такая подавленная, – продолжала болтать Оука.

Оми тихонько вздохнул и постарался улыбнуться. Он профессионал. Он сможет все сделать правильно. Но почему женщины бывают такими настырными?

– Нет! – Айя одним движением смела со стола бумаги. Они разлетелись по комнате.

Девушка издала сдавленный всхлип.

– Отвратительно, – она осела на пол. Коленки были ватными. – Я отвратительна…

Никогда за все время работы стопка отчетов не повергала ее в такой шок и панику. Она понимала, что это неприемлемо, что это надо остановить в себе немедленно, но было трудно. Как трудно не думать о Ёджи.

Айя закрыла лицо руками. Мир раскалывался над ней. Она осколок, она нить из гобелена, она часть чего-то большого. В ней было что-то, что заставляло чувствовать себя другой. Пустым сосудом. Не наполненной.

– Сомали ты в порядке? – встревоженный голос за дверью.

Айя подняла голову. Истерика прекратилась почти мгновенно. Она отбросила волосы, упавшие на лицо и отозвалась.

– Все хорошо, Бирман. Папка упала.

– Ла-ладно, – неуверенно сказала подруга, и ее каблуки застучали дальше по коридору.

Айя села на край постели и потерла виски пальцами. На полу у самых ног лежала выпавшая из отчета страница. С нее строгим невидящим взглядом смотрела одна из Шраент. И времени на раздумья почти не осталось. Айя обхватила себя руками. Она справится. Она сможет. Но сможет ли Ёджи? Нехорошо сомневаться в любимом. Или нормально? Особенно если это блудливый золотистый кот.

Все это нечестно. Нечестно по отношению ко всем троим. И смерть станет освобождением только для одного. Если не будет выбора, то Айя убьет ее сама. Она снимет этот груз с любимого. Даже, если он ее никогда не простит. Даже, если они после этого больше не смогут быть вместе. Все равно. Если будет надо – убьет. И рука не дрогнет, как не дрожала никогда, стреляя.

Возможно. Только возможно, Ёджи не узнает ее. И тогда все обойдется.

Но в глубине души Айя знала – так не будет. Разразится буря. И если не сейчас, то чуть позже. И ее не миновать. Как не миновать неприятного разговора с Персией. Сомали понимала – она не может оставить эту миссию так. Слишком много недомолвок. Цель должна быть ясна, как день. А она не ясна. Персия хочет бросить жребий с судьбой. Не слишком ли это?

Айя собрала с пола бумаги и положила на стол. Сняла со стула пиджак и вышла из комнаты.

Мэнкс встретила ее быстрым взглядом и тут же отвела глаза. Она сидела за столом в приемной. Примерная секретарша. Более чем примерная. Лучшая.

– В чем дело, Сомали?

– Есть разговор.

– Извини…

– Я прочла новое задание для Вайс.

– Давай не будем об этом.

– Будем! – Айя уперлась в ее стол руками и раздельно произнесла. – Это. Собачье. Дерьмо.

– Не тебе решать, – тут же вскинулась Мэнкс.

– Поговори с ним, – на тон ниже попросила девушка. – Тебя он послушает.

– Ты переоцениваешь мое влияние на Персию.

– Не думаю.

– Я говорила ему…

– И что?

– Он сказал, что знает о том, что его решение должно быть окончательным.

– И все?

– Все.

– И что это должно значить?

– Сомали…

– Он у себя?

– Да.

Айя развернулась на каблуках и пошла к кабинету шефа. Коротко постучала и вошла.

Персия удивленно поднял на нее взгляд.

– В чем дело?

– В миссии.

– Я не буду это обсуждать.

– Почему?

Сомали чувствовала, что он колеблется. Но на самом деле не знала, как его подтолкнуть в нужную сторону. Она выдохнула и заговорила тише.

– Отдайте прямой приказ убить Масафуми. Вы ведь уже все решили.

– Масафуми – мой племянник.

– А Абиссинец – мой брат.

Она и Персия уставились друг на друга. Они молчали.

– Сомали, это… сложно…

– Вы не хотите?

– Не хочу.

– Тогда, – Айя расстегнула пиджак, вытащила из кобуры пистолет и положила его на стол перед шефом. – Вам придется меня пристрелить.

– Почему это? – брови Персии удивленно приподнялись.

– Если вы начнете сомневаться, то начну и я. А это дорога в один конец.

– Сомали, ты перегибаешь палку, – шеф отодвинул от себя пистолет и опустил взгляд. – Забери свое оружие и возвращайся к работе.

– Нет.

– Сомали.

Они снова уставились друг на друга. Даже в такие моменты, когда Айя чувствовала, что раздражает шефа, все равно не было ощущения, что он относится к ней несерьезно. Впрочем, сложно относится несерьезно к лучшему стрелку Критикер.

– Я все равно скажу Вайс, в чем состоит их миссия. Я отдам им тот приказ, который вы хотите отдать, а не тот который отдаете, – она кивнула на пистолет. – У вас есть еще выбор, Персия-сама.

– Это шантаж?

– Это констатация факта. Или вы хотите, чтобы я сделала это втайне от вас?

– Не хочу.

– Тогда почему?

– Я не знаю.

– Вы давно решились. Я это знаю. Это знает даже Мэнкс. Корпорация «Корин» должна быть уничтожена. И уже давно не важно, чей Масафуми сын или племянник. Мы караем его за его собственные преступления, а не за преступления его отца.

– Для тебя человеческая жизнь ничего не стоит, да? – шеф криво улыбнулся, разглядывая решительно настроенную девушку.

Айя почувствовала, как лицо заливает удушливая краска.

– Стоит, – она убрала ладони со стола Персии. – Но не то, что для вас.

– Разве?

– Для меня это не право, а привилегия. Мне нравится, что нас бояться. Мы провели линию, что отделяет тьму от света. И Твари Тьмы боятся ступить за нее, потому что за ней их будем ждать мы. Мне нравится их страх. И за отсутствие страха они должны расплачиваться жизнью.

– Сколько тебе лет?

– Вы знаете сколько, – девушка насупилась. Эта тема была ей неприятна. Неужели они не понимают, что она не может взрослеть быстрее, даже если ей прикажут?

– Ты поймешь со временем. То, что кажется простым в семнадцать, в тридцать семь уже не так просто.

– А теперь вы льстите себе.

Персия рассмеялся.

– Ты права. У вас это общее с братом. Привычка упрямиться и быть всегда правыми.

– Они все равно выйдут на Масафуми. И убьют его, – Айя скрестила руки на груди, став еще сильнее похожей на брата. – А то, что вы знали и не сказали – они запомнят. Вам это надо?

– А вот теперь ты говоришь, как агент Критикер.

– Я и есть агент Критикер. Я ваша секретарша. И выбрали вы меня ведь не за красивые глаза.

– Верно.

– Меня выбрали, потому что Абиссинец возглавляет Вайс. И вы подумали, что через меня им будет легче управлять. Пока я отдаю ему приказы – это вроде как семейное дело.

Шеф промолчал, разглядывая девушку с новым интересом. Она выдержала его взгляд.

– Они убьют Масафуми. И пусть лучше они оценят вашу непредвзятость в вопросах выбора цели.

– Тебя так заботит, что они подумают обо мне?

– Заботит, потому что я вас знаю. Знаю, что вы за человек. Знаю, какую борьбу вы ведете каждый день, и чего вам стоило возглавить Критикер. Они ничего этого не знают. Для них вы просто тень на экране. И пока это авторитетная тень – все в порядке.

– Сомали, ты…

– Я права. И вы знаете, что я права.

Персия сцепил пальцы перед лицом.

– Позови Мэнкс. Я изменю список целей для этой миссии.

– Благодарю, – Айя поклонилась. – Я знаю, чего вам это стоит.

Она пошла к двери.

– А я знаю, что это значит для тебя, – сказал он ей в след.

Девушка вздрогнула.

– Чтобы убить Масафуми, им придется переступить через Шраент.

– Значит так и будет, – она решительно дернула дверь.

– Пистолет забери, – снова окликнул ее Персия.

– Наги! Блин! – Кен закатил глаза. – Ну, сколько тебе говорить? Руками! Руками мяч ловить надо. Ну, в крайнем случае, ногами! А он у тебя сам ловится!

– Он не сам! – возразил мальчик. – Это я. Просто рукой не дотянулся.

– Не дотянулся – значит, не дотянулся! Зачем выдумывать что-то. Это футбол, а не водное поло.

– Да я не специально, – начал оправдываться телекенетик. – Это рефлекторно.

– Ты совершенно не умеешь проигрывать.

– Это ты так думаешь.

Брэд стоял на крыльце, скрестив на груди руки. Шульдих подошел к нему и улыбнулся.

– Любуешься?

– Сыном.

– Надеюсь, что не Кеном.

– Не в моем вкусе.

– Зато в моем, – немец окинул похотливым взглядом спортивную фигуру любовника.

– Он странный парень.

– Тебе понравился?

– Он… – Брэд замешкался, подыскивая слово. – Он тебе подходит. И вообще если стоит в кого-то влюбляться, то в такого парня.

Кен промчался мимо крыльца, Наги за ним.

– Никто не говорит про какую-то любовь, – поморщился Шульдих.

Кроуфорд посмотрел на влюбленный взгляд, которым рыжий проводил футболиста и хмыкнул. Настанет ли когда-нибудь день, когда Шульдих научится читать свои собственные мысли, ну хотя бы со словарем? Наверное, этот момент наступит так не скоро, что Брэд не может его увидеть.

– Я думал, ты сразу потащишь его в постель, – Оракул следил за тем, как раскрасневшийсяя от бега Наги, забывшись, снова хватаем мяч телекинезом. И снова останавливается игра, а Кен заводит свою лекцию о духе футбола. Эта короткая передышка нужна обоим.

– Я хотел, – Шульдих отвернулся. – Но он давно обещал научить Наги играть в футбол.

– Вот как.

– Слушай, Брэд, – рыжий резко вскинул голову. – Я тебя о сексе хотел спросить.

– Шульдих, – Кроуфорд не смог сдержать усмешки. – Ты сам можешь вести мастер-класс по технике секса. Что такого тебе могу сказать я?

– У меня никогда не было с мужчинами… так.

– «Так»?

Телепат снова проследил взглядом за Кеном. Тот улыбнулся ему. Сердце у Шульдиха трепыхнулось где-то в горле, и он одернул себя. Да что он, в самом деле?

– Ладно. Забудь, – стушевался рыжий и помахал любовнику.

Тот кинул мяч Наги, и они пошли к дому.

– Тебе нужно в душ, – сказал Шульдих, целуя Кена в губы. – Я потру тебе спинку.

– Мать, ты вообще уже, – возмутился мальчик. – Хоть какие-то приличия соблюдай.

– Зачем? Мы же дома, – беспечно пожал плечами немец

– Мы на улице.

– А мне без разницы.

– Идиот.

– Ты как с матерью разговариваешь?

Кен прыснул. Шварц были абсолютно сумасшедшей командой. Они нашли друг в друге семью. Кроуфорд Хидаке понравился. Примерно так он себе и представлял человека, с которым может спать Абиссинец. Человек-скала. Даже ничего не делая, он подавлял своим присутствием. Но команда его любила. И его любил Айя. Этого для Кена было достаточно. Он верил Айе. И теперь учился верить Шульдиху. Своему сумасшедшему любовнику, который умел читать мысли.

– Чаю? – спросил рыжий, ероша влажные волосы Кена.

Тот кивнул.

Брэд расцепил руки пошел вслед за ними. Кен уже успел понять, что кухня – это сердце этого дома. Как немец – сердце команды. Пока Шульдих заваривал чай, Кроуфорд уселся за стол. Кен посмотрел на него. Брэд приподнял бровь.

– Может тебе сходить умыться. Или хотя бы вытереться?

– Э, – Кен чуть смутился. – Да. Хорошо.

Он ушел в ванную. Шульдих бегал по кухне.

– Брэээд, – протянул он, зарывшись в холодильник по пояс.

– Ну?

– Ран пришел. Иди открой.

Кроуфорд покачнулся на табуретке, чуть не потеряв равновесие. Он хотел сказать Шульдиху пару слов, но не стал и просто пошел встречать любовника.

Ран действительно стоял перед дверью. Вид у него был растерянный.

Брэд открыл дверь и впустил его.

– Почему ты не позвонил?

– Просто я быстрее обычного развез заказы и решил приехать, – пояснил юноша, расстегивая плащ.

– Нет, – Брэд поцеловал его сзади в шею. – Почему не позвонил в дверь?

– А, это, – Ран довольно мурлыкнул. – Не знаю. Шульдих обычно открывает раньше, чем я успеваю это сделать.

– Сейчас его мысли явно заняты другим.

– Вот как.

– Проходите на кухню! – прокричал рыжий, так что его слышал не только весь дом, но и, наверное, соседи тоже.

Ран пошел на запах еды. Что Шульдих делает с чаем, чтобы он получался таким вкусным? Или чай тут совсем не при чем и дело в привычке?

Немец махнул ему рукой.

– Добрый день.

– Добрый, – юноша облокотился о барную стойку.

– Чего ты сегодня такой красивый?

– Как обычно, – Ран усмехнулся.

Оракул обнял его за талию, притягивая к себе и утыкаясь носом в волосы.

– Брэд?

– Угу.

– Ну, Брэд.

Юноша развернулся у него в руках и тут же оказался прижат к стойке.

– Что случилось? – Ран заметил, что с начала недели любовник прибывает в самом лучшем настроении.

Оракул улыбнулся.

– Ничего.

– Лжешь.

Кроуфорд его поцеловал, чтобы не отвечать на вопрос. Ран не любил, когда он так делал, но на сегодня решил уступить, раз уж это что-то хорошее.

– Айя?

Кен зашел на кухню с полотенцем, накинутым прямо на волосы. Судя по всему – он сунул голову в раковину и вытерся, вот и все водные процедуры. Юноша пошел красными пятнами от смущения. Он бы разозлился, но было не на кого. Хидака только усмехнулся, вспоминая, в каком положении их с Шульдихом заставал Айя и решил считать себя отмщенным.

– Не знал, что ты здесь, – наконец сказал Ран и чуть отстранил любовника.

– Я тоже не знал, что ты придешь, – Кен не собирался оправдываться. – Я учил Наги играть в футбол.

– Вот как.

– Правда получается у меня не очень, – Наги вошел в кухню. За ним тащился Фарфарелло.

Хидака воззрился на него с немым удивлением.

– О, – Шульдих заметно обрадовался. – Фарфарелло, кто тебя выпустил?

– Я, – ответил мальчик, хватая со стола банан. – Раз уж все здесь.

– Добрый день, Ран, – сдержанно поздоровался Берсерк и тоже воззрился на незнакомого парня.

– Это мой Кен, – представил его рыжий.

От Хидаки не ускользнуло это «мой». Он уже успел заметить, что при всей кажущейся радушности, Шварц ужасные собственники, а заповедь «не убий» явно отвалилась где-то в процессе их социализации. Они легко убивали, но трепетно относились к своим правам и данным обещаниям. И мораль у них была одна на всех.

– Наги, – желтоглазый псих усмехнулся. – У тебя нет ощущения, что Вайс к нам постепенно переезжают?

– Эй! – возмутился Шульдих. – Кен, не слушай его. Это Фарфарелло. Я про него рассказывал.

– Я догадался, – Сибиряк ревниво проследил за тем, как немец шутливо пихает напарника локтем и шипит на него.

Ран поколебался полминуты, но все же сел за стол.

Телепат поставил на стол тортик и конфеты.

– Итадакимас, – буркнул Хидака.

– Ты чего? – рыжий сел рядом с ним. – То, что ты подумал – это неправда.

– Я знаю.

– Тогда что?

– Ничего.

Ран вздохнул горестно и придвинулся к Брэду. Тот положил руку ему на колено и сжал.

– Нам нужен стол побольше, – высказался Наги.

– Ах, – Ран выгнулся.

Секс с Брэдом всегда был потрясающим. Но иногда Оракул бывал жадным. Он опустошал. Юноше казалось, что он вынимает из него душу и держит в своей руке. Это была близость. То, что родилось из их любви со временем.

Ран обнял любовника за плечи. Каждое движение отзывалось сладкой истомой во всем теле. Брэд приподнимал его и снова опускал на себя. Глубоко, почти до боли.

Чувствительность вернулась к телу, как и говорил Кроуфорд. Вернулась, помноженной на сотню. Теперь Ран чувствовал иначе. Более остро, более ярко. Он теперь и мир воспринимал так.

– Почему ты такой довольный? – прошептал юноша в губы Оракула.

– Не сейчас.

Ну конечно. Ран знал, что любовник плохо соображает в такие моменты.

– Почему?

Кроуфорд недовольно рыкнул и повалил его на постель. Юноша вскрикнул. Еще глубже, еще больнее.

– Брэд!

– Ты сам виноват.

– О, ну тогда ладно, – Ран погладил его по лицу.

Тело горело. И не осталось ни одной мысли. Ему нравилось быть сверху, но когда Брэд подминал его под себя – это было что-то другое, жаркое и потрясающее. С этого все начиналось. Этим все должно закончиться.

Ран кончил, прогибаясь в спине и протяжно застонав. Оракул тоже содрогнулся и вдавил его в постель всей тяжестью своего веса.

– Брэд, – юноша прижался к нему еще теснее, чувствуя под пальцами горячую влажную кожу. – Я люблю тебя.

Оракул поцеловал его в шею.

– Я тебя тоже. Не спрашивай пока ни о чем. Я скажу, когда будет можно.

– Ладно, – Ран уткнулся лбом в его плечо. Ему было тяжело. Все-таки Брэд весил почти сто килограмм. Но он не хотел, чтобы они так быстро разъединились. В последнее время ему все время казалось, что секса мало, хотя на самом деле его было даже больше, чем прежде. Просто Ран еще не осознал, что его потребность в любовнике росла с каждым днем. Каждое расставание – как навсегда. Каждая встреча – почти счастье. Каждый секс – как в первый раз. Разве можно любить больше? Юноша тихонько вздохнул.

Потом они долго целовались и не о чем не разговаривали. Ран понимал, что скоро все изменится. И верил. Возможно впервые с тех пор, как умерли родители, верил по-настоящему.

– Да? – Брэд снял трубку.

– Не разбудила?

– Нет, Айя. Все в порядке, – не нужно было быть Оракулом, чтобы узнать этот голос, когда-то умеющий меняться с веселого на стервозно-недовольный, а сейчас словно застывший. Брэд знал, что женщины меняются иначе, чем мужчины. Он бросил взгляд на спящего Рана. Тот уткнулся в подушку, алая челка падала на глаза. Что-то оставалось в нем от того Рана, с которым он начал встречаться. Под кожей убийцы жил прежний мальчишка, который принимал решение сердцем. Давно не наивный и давно не невинный. Видевший и испытавший слишком многое, он все равно был Раном. А Айя… женщины не гнутся. Они ломаются. От той девчонки давно ничего не осталось.

– Ты уже знаешь? – спросила она, как о решенном.

– О Масафуми?

– Да.

– Знаю.

– Шеф волнуется. Я не стала говорить ему, что у меня есть преимущество.

– Просто позвонить телохранителю вашего врага?

– Ага, – она усмехнулась.

– Масафуми больше не нужен Такатори. Он ждет его смерти. Если вас не смущает, что вы помогаете ему – то действуйте. Его никто не защитит.

– Шраент, – коротко и зло сказала девушка.

– Просто девчонки.

– Знаю.

Брэд уловил беспокойство в ее голосе.

– Что не так?

– Все в порядке, – она замялась. – Ты сказал Рану?

– Нет. Я думал, ты захочешь сказать сама.

– Он рассердится, когда поймет, что ты знал.

– Возможно. Совсем немного. В любом случае я справлюсь.

– Крутой?

– Дальше некуда, – Кроуфорд поймал себя на том, что улыбается. Он сел на постель и погладил Рана по волосам. Тот только вздохнул во сне. – Нам нужно встретиться и поговорить.

– Нам с тобой?

– Да. Мне есть что сказать.

– Ты все-таки выбрал сторону?

– Я всегда на стороне Рана. Потому что больше на его стороне нет никого.

– Есть я.

– Да. Есть.

– Давай встретимся. Предсказания нам сейчас не помешают.

– Твоему шефу будет интересно.

– Ты хочешь, чтобы я передала что-то ему?

– И ему в том числе.

– Это касается Такатори?

– Это касается ближайшего будущего.

– Хорошо, Брэд. Помнишь кафе, где мы встретились впервые?

– Да.

– Тогда там.

– Завтра?

– До того, как ты отдашь Вайс миссию.

– Хорошо. Тогда в полдень.

Она повесила трубку. Кроуфорд хмыкнул. Что за девушка? И все равно он испытывал к ней какую-то непонятную симпатию. Возможно, потому что она единственное, что уцелело из прошлой жизни Рана. Ничего личного. Просто она была его сестрой. Она была его частью. Самостоятельной, упрямой, иногда злобной, и почти всегда недружелюбной, но частью.

Любовник повозился в постели и открыл глаза.

– Брэд, – спросил он хрипло. – Я долго спал?

– Не очень. Около часа.

– Мммм, – Ран потянулся. – Я должен возвращаться в магазин.

– Неужели? – Оракул наклонился и поцеловал его.

– Да, – с сожалением ответил он. – Кен еще здесь или уже ушел?

– Так вот, что тебя беспокоило.

Ран хмыкнул.

– Не правда. Меня беспокоит твоя зловещая ухмылка.

– Она зловещая?

– Конечно, – юноша сел на постели. – Как и всегда.

– И за что ты меня только любишь? – Брэд придвинулся к нему и легко поцеловал в губы. Ран поворошил его волосы и сдвинул ему очки на кончик носа.

– Не заставляй меня этого говорить.

– Вот оно как.

– Конечно, – юноша наклонился и подобрал с пола свои джинсы. – Ты же меня тоже любишь, хотя и не за что.

Кроуфорд пожал плечами.

– Ты хороший человек. Ты людей спасаешь.

– Я не спасаю людей, – неприятным резковатым тоном отозвался Ран и встал. – Я их убиваю.

– Вот поэтому ты и хороший.

– Потому что от меня пользы, как от тамагочи?

– Потому что ты не оправдываешь поступки целями. Ты говоришь о поступке, но цель все равно есть. Хотя иногда за деревьями и не видно леса.

– О, Брэд, прекрати.

– И у тебя все еще есть выбор. Ты можешь делать то, что ты делаешь, а можешь не делать.

Повисло неловкое молчание. Ран в одних джинсах подошел к любовнику и обнял его, притянув к своему обнаженному животу.

– Я знаю, что у тебя нет выбора. И по большому счету никогда не было. Не стоит оправдываться.

– Я не оправдываюсь, – Оракул обнял его за талию и потерся щекой о его живот. – Я констатирую факт. Но знать, что где-то есть человек, который все тебе простит это…

Он не договорил.

– Что случилось? – в который раз за вечер спросил Фудзимия.

– Пока ничего.

– Очень смешно.

– Неужели?

– Брэд, ну что с тобой? – Ран запустил пальцы в его волосы.

– Со мной? – Брэд наконец понял, о чем его спрашивает любовник. Какой же он идиот. Ран совсем не о том спрашивал. Он сам в своих секретах запутался. – Я просто чувствую злость. На этого ублюдка, на организацию, которая делает из нас послушных кукол…

Юноша прижал его к себе. Оракул никогда не жаловался. Даже сейчас это вряд ли можно было назвать жалобой. Он бился в клетке собственного бессилия. Слишком умный, чтобы об этом забыть. Слишком амбициозный, чтобы это простить. И снова на лицо выползает та ухмылка, которую Ран не любил.

– Когда это закончится?

– Не скоро, Ран.

– Понятно. Жаль.

– Я пока не вижу, чем все это закончится.

– Что ты имеешь ввиду под «все это»?

– Все.

– «Все» заканчивается только смертью, – Ран улыбнулся, – но вряд ли ты это имеешь ввиду.

– Да. Не это, – Брэд потянул его к себе на колени. – Иди сюда.

– Мне нужно идти, – но юноша повиновался.

– Чуть позже.

Оракул обнял его, прижимая к себе. Ран казался ему хрупким, но он таким не был. Под шелковой горячей кожей таилась сила. Прирученная. Любимая. Но без сомнения грозная. Только в присутствии любовника Брэд чувствовал, как злость отступает. Но знал – потом она вернется с новой силой. Ему хотелось… рвать и метать, стрелять, взрывать. Чтобы ничего не осталось. Вырвать из себя Розенкройц и сравнять с землей Эстет. Вот только это невозможно, пока Такатори возглавляет Токийское отделение Эстет. Но ждать осталось недолго. Совсем не долго. А что потом? Новый ставленник Эстет? Или они доверятся Шварц. Первое – волновало Оракула. Второе – было более вероятно. Они лучшая команда паранормов. Они всегда исполняли все, что от них требовали. Не может быть сомнений в их верности. Тем сокрушительнее будет удар.

– Мур, – Шульдих уткнулся Кену в шею.

Тот усмехнулся.

– Что?

– Они трахаются.

– И ты тоже хочешь?

– Ужасно, да? – рыжий терся щекой и носом о его шею, потом прижался к партнеру сзади. Кен задницей почувствовал его эрекцию и тяжело выдохнул.

– Поехали куда-нибудь, – предложил он, так как его мысли тоже приобрели определенное направление. Возбужденный Шульдих представлял собой потрясающее зрелище. И им стоило любоваться.

– Зачем? – не понял телепат. – У меня есть прекрасная просторная комната. И в ней чудная кровать, которая не скрипит.

– Вполне возможно, – Кен с наслаждением зарылся пальцами в его волосы. – Но только мне не хочется слушать, как ты снова забывшись, зовешь меня «Брэд».

– Я уже извинялся, – Шульдих куснул его за ухо. – Ты что, ревнуешь?

– К Брэду – нет, – коротко сказал Сибиряк.

– К Рану?

– Нет.

– Вот и хорошо. Я же не специально. Они так… фонят. Ты даже не представляешь.

– Ну почему же. У меня хорошее воображение.

– Хочешь увидеть?

– Нет, – Кен содрогнулся.

Телепат уже терся об него всем телом.

– Ты, правда, не хочешь. Странно. Впрочем, не всем же быть эксгибиционистами.

– Ты сейчас о себе?

– Нет. Не о себе, – Шульдих горячо дышал ему в шею, – Ты как хочешь, а я сейчас начну тебя домогаться. Возможно, грязно.

– Испугал, – Кен с удивлением понял, что и сам уже на взводе.

Он возбужден. От тех мест, где его касается рыжий, разлетаются искры по всему телу. Куда они могут пойти в таком состоянии?

– Покажешь мне свою комнату? – спросил он, сдаваясь.

Шульдих довольно заурчал.

– Обязательно.

– Никаких «О, Брэд, сильнее». Понял?

– А иначе ты меня накажешь? – телепат явно кайфовал от всего этого.

– Обязательно.

Кен повернулся, и они стали целоваться, шаг за шагом сдвигаясь в сторону коридора. Кухня в этом доме явно предназначена для другого.

Шульдих запустил руки под его футболку, жадно поглаживая. Он терял остатки мозгов и был этому рад. Все в порядке, если это Кен. Все в порядке. Ран наверху толкнул Брэда на кровать и оседлал его бедра. Ему так нравилось объезжать своего любовника, что он пользовался любым шансом. Оракул не очень любил эту позу, так как не любил терять контроль над ситуацией, но, даже не будучи телепатом, он чувствовал, как именно хочет этого Ран, и уступал. Их отношения всегда были похожи на вальс. Твой шаг вперед – значит шаг назад партнера. И обратно. И так до бесконечности. Умение так танцевать, значит чувствовать, когда стоит делать шаг вперед, а когда назад. Ритм. Сладкий до боли ритм во всем теле.

Кен зарычал прямо ему в рот. Он тоже знал, когда Шульдих не здесь. Рыжий улыбнулся, возвращаясь к действительности. Они почти дошли до лестницы. Шульдих нехотя отстранился. Футболка футболиста была задрана до самых подмышек, рубашка телепата расстегнута. Они преодолели лестницу и добрались до его спальни.

Фарфарелло выглянул из одной из комнат, но промолчал.

Шульдих уловил его насмешливую мысль, что их дом все больше и больше похож на бордель. И это классно. Телепат захлопнул дверь, потянул с Кена футболку и толкнул к кровати, даже не давая оглядеться. Тот сел и похлопал ладонью по постели.

– Действительно хорошая кровать.

– Да тебе все равно, где меня трахать.

– Да. Все равно. Но кровать хорошая.

Немец стряхнул с себя рубашку и повалил партнера на кровать.

Было что-то, что он хотел сказать Хидаке до секса, но это что-то он уже не мог вспомнить. Возбуждение накатывало волнами. Ран и Брэд целовались. Близко. Слишком близко. И толщина стен не имела значения. В восприятии телепата они были так близко, что он их почти видел. Усилие требовалось, чтобы не видеть. Глазами Рана даже легче. Брэд все-таки Оракул.

– Потанцуй со мной, – Шульдих склоняется к самым губам Кена.

Котенок гладил его по заднице, потом начал расстегивать джинсы сначала на нем, потом на себе.

– Шульдих.

– Кен, котенок.

Рыжий ерзал по нему, больше мешая снимать джинсы, чем помогая.

Кен уже сам ничего не соображая от возбуждения, взял его за талию и ссадил на постель, отстранился, чтобы снять с себя лишнее.

– Нет. Куда? – Шульдих снова прилип к нему.

Хидака рассмеялся. Телепат целовал его шею и обводил языком ухо, пока он раздевался. Потом он стащил джинсы с Шульдиха и подмял его под себя. Тот дрожал от желания и предчувствия.

– Хорошо… – он оборвал фразу, рвущуюся из горла, но Кен все равно понял и зло сверкнул глазами.

Он отстранился. Рыжий обхватил его обнаженными ногами и застонал. Он же не сказал «Брэд». Не сказал ведь? Он сдержался.

Кен бесцеремонно, словно у себя дома, открыл тумбочку и начал рыскать в ней в поисках смазки. Он был уверен, что она должна быть где-то здесь.

Шульдих укусил его за шею.

– В нижнем ящике, – прошептал он.

Хидака захлопнул верхний ящик и открыл нижний. Флакон со смазкой лежал поверх каких-то тряпок и распотрошенной пачки презервативов. Кен достал его и захлопнул ящик, возвращаясь к партнеру, который, изнывая от желания и постанывая, ерзал по нему всем телом.

– Ну, тише.

– Не могу, – Шульдих шире, приглашающе развел ноги. – Ран его…

– Заткнись, – Кен куснул его за нижнюю губу.

Телепат ойкнул. Боль всегда возвращала его в нужное место и время. Только как это понял Кен – вот что непонятно. Но хватает этого ненадолго. Хидака успевает выпутать из его волос бандану, прежде чем Шульдих вскрикивает.

– Брэд!

Он опомнился почти сразу же, но Кен все равно зарычал и снова отстранился, встав над ним на четвереньки. Член Шульдиха стоял колом. Твердый и большой. Кен помнил насколько он большой. От этого воспоминания возбуждение стало только жарче. Но он не потерпит никого третьего в их постели. Никого.

– Ну, Кееен, – Шульдих почти заскулил. – Я не буду…

– Я тебе не верю.

Возбуждение боролось с возбуждением. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Обнаженные. Так близко. Телепат знал, что от чего-то придется отказаться. Брэд же отказывается. Ран медленно опустился на него. Шульдих выгнулся и забился в экстазе. Кен прав. Он не сможет. Он не выдержит. Он сорвется, и будет звать то Кена своим сорванным голосом, то Брэда голосом Рана. Сумасшествие. Можно ли винить Хидаку?

Усилие потребовалось, чтобы поднять руки. Рыжий свел вместе запястья и протянул их Кену. Тому не понадобилось объяснять, что партнер хочет от него, что предлагает и чем жертвует. Шульдих почувствовал, как возбуждение вспыхнуло внутри Кена, своим заревом затмив даже парочку влюбленных в соседней комнате. О, да. Он хочет. Его это возбуждает. За свою недолгую, но бурную жизнь Шульдих успел узнать, что это почти всех возбуждает.

– Перевернись, – хрипло попросил-потребовал Кен.

Рыжий изогнулся, целуя его в губы в последний раз перед тем, как партнер его привяжет, и они почти потеряют возможность касаться друг руга языками.

Поцелуй вышел влажный, горячий, чувственный, почти безумный. Потом Шульдих перевернулся на живот и вытянул сведенные запястья над головой. Кен одним движением притянул их к спинке и привязал, дважды туго обернув запястья. Немец поднял взгляд и улыбнулся. Кен использовал бандану, которой он обычно подвязывал волосы, чтобы они не падали в глаза. Шульдих на пробу дернул руками – достаточно крепко, но мягко. В самый раз.

Руки Кена вернулись, поглаживая его бедра.

– Как ты теперь?

– Я здесь, – Шульдих опустил голову.

Он не мог бы сейчас сказать, что чувствует. Возбуждение, похоть, желание. Немного страха. И доверие.

– Хорошо, – Хидака куснул его за плечо. – Сейчас.

– Кен. Кен…

– Вот так мне нравится, – Сибиряк щелкнул колпачком.

– Ммммм, – рыжий дернул руками. Ему сейчас казалось, что его мозг одна сплошная эрогенная зона. И эти трое насилуют его. Как же хорошо…

Кен хмыкнул. Он чувствовал, что партнер плывет. Он, то здесь, то там. Мысль что Шульдих помимо своей воли стонет чужое имя, казалась кощунственной. Собственнические чувства боролось с жалостью. Похоть с нежностью. Привязанный рыжик был таким покорным. Он только вздрагивал всем телом и иногда дергал руками, видимо, пытаясь повторить движения Брэда или Рана. И он почти все время молчал. Только стонал бессвязно. Кен подозревал, что если бы он болтал как обычно, то снова бы запутался в именах.

Сибиряк отложил открытый тюбик и принялся поглаживать любовника по ногам, между ягодиц, по спине, целовать плечи, провел руками по бокам, по животу, запустил руку ему в пах, обхватил член.

– Кен, нет! – рыжий забился в его руках. – Нет. Не мучай меня… не… не мучай…

– Я просто трогаю тебя.

– Где ты меня трогаешь?

– Где захочу, – Хидака усмехнулся ему в затылок. – Так я хотя бы уверен, что ты со мной.

– Я и так с тобой.

– Телом.

Шульдих закрыл глаза. Он не знал, как долго так продержится. Но если Кен его не трахнет, то он с ума сойдет. Он даже кончить не может. Казалось, в голове сейчас что-то перемкнет. Навсегда.

– Кен, – прошептал он. – Помоги мне… я не могу больше…

– Шульдих? – Хидака склонился к его лицу.

Телепат впервые потянулся к нему мысленно.

«Кен»

Сибиряк вздрогнул.

«Кен. Я сейчас с ума сойду. Я… Сделай уже со мной что-нибудь».

– Что-нибудь?

«Что угодно».

Кен подумал. Шульдих содрогнулся в экстазе.

«Давай».

– Уверен?

– Ммммм.

– Понял.

Хидака свесился с кровати и вытянул из своих брюк ремень. Хороший кожаный. Телепат выгнулся. Он не привык к насилию. Но он хотел попробовать. Хотел, чтобы боль соединила его со своим собственным телом. Первый удар обжег, как плетью. Трещали и рвались нити, связывающие его со всем миром. Шульдих дергал связанными руками. Он слышал все. Он чувствовал все. Тяжелое горячее дыхание Кена. О, как Сибиряк был возбужден. Его членом, наверное, можно было сейчас забивать гвозди. Вот упрямый жадина. Такой стояк, да в… нужное место бы. Ремень снова и снова обжигал обнаженные ягодицы. Рыжий вскрикивал. Он привык, что тело покорно мыслям. Но Кен знал другую правду – мысли также покорны телу. Он погладил его рукой по заднице, горячей от ударов.

– Хорошо, – выдохнул Шульдих.

Ему действительно было хорошо.

Все нити, что тянулись из его мыслей к другим людям, треснули и разорвались. Связь с Фарфом, с Наги, с Раном. Ничего не осталось. Только связь с Брэдом оставалась. Она пульсировала, как линия жизни. Шульдих потянулся к партнеру.

«Я уже достаточно горячий для тебя?»

Кен мотнул головой, смахивая пот со лба, и отбросил ремень. Он упал, стукнувшись железной пряжкой о пол.

– Достаточно.

Он рывком развел его ноги. Ему самому не терпелось. Почти до боли. Один мазок геля, палец скользнул внутрь и исчез. Хидака прижался своим железным членом к его заднице. Шульдих дернулся ему на встречу, желая, наконец, получить свое. Только свое удовольствие. Кен овладел им быстро, пронзив, Шульдиху показалось до самого горла.

– Бля, – выдохнул он. Ему было больно. Ему было хорошо. Он запутался.

– Черт, тугой, – Хидака двигался мучительно медленно, глубоко. – Расслабься, Шульдих. Ну что с тобой?

Он вошел до конца и дернул партнера за волосы, заставляя повернуться, и поцеловал.

Да. Так было гораздо лучше. Телепат расслабился в его в руках. Происходящего в соседней комнате он уже не чувствовал. Нет. Определенно порка была самой лучшей идеей Кена. Вообще самой лучшей идеей для них обоих. Хидака трахал его все быстрее. По его сдавленному рыку Шульдих понял, что он сейчас кончит. Он и сам был на пределе. Еще немного. Еще…

Долгий тугой толчок. И Кен кончил. Он слишком долго терпел. Шульдих растворился в его оргазме и кончил сам. Все было где-то за гранью. Он обвис в своих путах, больше не пытаясь вырваться. Нет, если бы Кен его просто трахнул – не было бы так потрясающе.

Фыркнув ему в затылок, Сибиряк потянулся его развязать. Какой-то мудреный узел, который он завязал, распустился, когда он потянул всего за один конец. Кен перевернул его на спину.

– Ты как?

– Потрясающе, – признался немец. – Ай, черт!

Кен прижал его волосы локтем, когда попытался улечься рядом.

– Извини.

– Ничего, – Шульдих, тряхнул гривой, отбрасывая ее за спину. – Но ты псих, котенок.

– Не зови меня «котенок».

– Где ты этому научился?

Кен улегся рядом и поцеловал его в губы.

– Нигде. Просто… меня раздражает, когда ты не со мной.

– О, это я могу понять.

– Нет. Я чувствую, когда ты мыслями где-то.

– Глупости, – телепат хмыкнул. – Никто не может этого чувствовать.

Он, наконец, вспомнил, что хотел сказать партнеру перед сексом, хотя сейчас было уже немного поздно.

– Тебе обязательно в меня кончать?

– М? – Сибиряк удивленно на него посмотрел. – А куда?

– Кен, а с девушками у тебя как было? Можно подумать, что с такими привычками у тебя уже целый выводок детей. От этого вообще-то залетают, если ты не знал.

– Ты боишься забеременеть? – Хидака иронично приподнял бровь.

– Угу, – Шульдих отчаялся что-либо объяснить. – Мне только второго ребенка не хватало.

– Один уже есть?

– Ага. Но парни между собой тоже… – рыжий замолчал. Впервые в жизни он не знал, как сказать.

– Ты хочешь, чтобы я надевал резину? – прямо спросил Кен.

Телепат фыркнул и взял его за руку.

– Пощупай здесь.

Он направил его пальцы вниз. Задница все еще была чувствительной после соития.

Дыхание Кена сразу участилось. Шульдих улыбнулся, – кобель, чтоб его.

– Ты скользкий.

– Совершенно верно.

Хидака подвигал пальцами.

– Потрясающе.

– Ублюдок, – телепат отпихнул его руку. – Ты последние мозги на мне оставил что ли?

– Так это мозги были, – Кен едва сдерживал смех.

– Я тебя ненавижу, – Шульдих потерся носом о его шею. – Ладно. Черт с тобой. Купишь мне десяток плавок.

– Зачем?

– Потому что все мои в твоей сперме.

– Какой ужас, – в голосе Кена не было ни грамма раскаяния.

Телепат расслабился в его объятиях. Больно почти не было.

Хидака заворочался и снова прищемил его волосы.

– О, мой Бог, – рыжий дернул головой. – Да что же ты такой неуклюжий?

– А почему бы тебе просто не подстричься?

– Мне? – Шульдих от удивления аж сел на постели и схватился за свои волосы, словно его прямо сейчас собирались стричь. – Ты в своем уме?

– А что я такого сказал?

– Я? Подстричься?

– Зачем парню такие волосы?

– А девушке они зачем? – взвился телепат.

– Эй, ты чего? – Кен сел и попытался его обнять. – Ну, подумаешь стрижка. Вот мне очень даже удобно.

– Подстричься как ты? – Шульдих зажмурился от ужаса и отстранился.

– Да ты чего?

– Ничего! Тебе не нравятся мои волосы!

– Нравятся, – Хидака немного смутился. – Я думал тебе неудобно с ними.

Телепат прислушался к его мыслям и немного успокоился.

– Мне удобно. И мне нравится, как ты запускаешь в них пальцы.

– Вот как, – Кен тут же запустил руку в пушистую рыжую гриву. – Ты красивый.

– Я знаю, – Шульдих мурлыкнул и подался к нему. – Никогда. Никогда-никогда не проси меня подстричься.

– Я не просил. Я просто предложил.

– Все равно.

Телепат хмыкнул.

– И зачем сразу ругаться?

– Я стриженым выгляжу, как… как… идиот.

Кен так и не понял, как волосы связаны с умственными способностями, но решил промолчать.

Сумерки спускались на Токио. Ран застегнул рубашку. Это было сложно, если учесть, что сзади его обнимал Оракул и, не переставая, целовал в шею.

– Мне действительно надо идти, – юноша чуть отстранил его. – Брэд, пожалуйста.

– Я понял.

– Тогда прекрати меня целовать.

– Сейчас.

– Ты это уже полчаса говоришь.

– Ладно, – Кроуфорд отступил на пару шагов, продолжая любоваться любовником. – Позвони мне завтра.

– Что-то должно случиться? – Ран замер.

– Просто позвони.

– Ладно, – он сдался, понимая, что ничего из него не вытянет.

– Идем, – Брэд погладил его по заднице.

Они спустились вниз. На кухне в раковине лежала недомытая посуда. Глупо было надеяться, что Шульдих ее домоет, когда у него под рукой Кен.

С лестницы раздался какой-то шум, и на кухню спустился Кен. Был он еще более мокрым и взъерошенным, чем после футбола. Ран вынужден был признаться, что так он выглядит действительно очень мило. Ну, может быть чуть больше, чем просто мило. Он выглядел так, словно только что занимался сексом.

– Айя, – Кен хмыкнул, но явно пришел к мнению, что смущаться в его положении уже поздно. – Ты уже домой?

– Да.

– Ты на машине?

– Нет, – Абиссинец вздохнул. – Я пешком. Я успел только заехать и оставить служебную машину. Если бы я стал брать порше – меня бы увидел Ёджи.

– Ёджи? – в кухню вошел Шульдих. Вид у него был еще более затраханный, чем у его партнера. Но надо отметить, что оба выглядели вполне счастливыми.

Ран до сих пор чувствовал, как на голове шевелятся волосы, когда он представлял вместе этих двоих. Но Брэд говорил, что это любовь, а она иногда рождает и более нелепые пары.

– Это который блондин? – продолжал допытываться телепат.

– Да, – Кен отмахнулся и обратился к Абиссинцу. – Я на байке. Подвезти тебя?

– Да. Спасибо, – кивнул тот.

Брэд недобро прищурился, но промолчал.

В кухню вошли Наги и Фарфи, видимо услышав голоса, и стало совсем тесно и шумно.

Шульдих обнял Наги, так что мальчишка пискнул.

– Ты чего?

– Ничего, – телепат восстанавливал свои связи, которые разорвались во время безумного секса. Потом он отлип от Наги и коснулся висков Фарфи.

Теперь занервничал Кен, но, взяв пример с Оракула, тоже промолчал.

Шульдих казался немного пьяным. Ран уже видел его таким, хотя и не слишком часто. Рыжий тряхнул волосами и поманил пальцем Абиссинца.

– Ран, можно тебя ненадолго.

Юноша неуверенно оглянулся на любовника. Тот пожал плечами. Он не очень хорошо понимал, что происходит с его телепатом. Ран отошел с Шульдихом к окну. Тот положил пальцы ему на виски.

«Потерпи».

«Что ты делаешь?»

«Восстанавливаю связь с тобой».

«Хорошо», – юноша немного успокоился.

Телепат вздохнул, зарываясь в мысли Рана глубже, чем того требовало восстановление канала связи. Ну, да, конечно. Вот оно. Он ничего не делает с тем, что Брэд кончает в него. Ему это просто нравится. Всегда нравилось. Он находил это ощущение… приятным. То, что у Рана странное чувство прекрасного, Шульдих подозревал еще с тех пор, когда тот только начал встречаться с Оракулом. Брэд был мужчиной красивым, сильным, властным, жестоким. Такие, без сомнения, умеют нравиться. Но только Ран мог находить его милым. В полном смысле этого слова.

Юноша осторожно убрал руки телепата со своих висков, словно что-то почувствовав.

– Мне пора.

– Идем, – Кен растеряно оглянулся. – Шу, куда я куртку положил?

– Ты ее не положил, – рыжий усмехнулся. – Ты ее бросил. А я ее повесил в коридоре. На вешалку.

Футболист фыркнул и вышел в коридор. Ран торопливо поцеловал любовника, пока думал, что их никто не видит, и поспешил за напарником. Шульдих поборол желание шлепнуть мальчишку по заднице.

Кен оседлал байк и надел шлем. Второго не было. Да Айя и не спросил. Он скептически посмотрел на место позади Хидаки, представляя, как должен будет ехать. Но все равно это лучше чем пешком.

– Садись, – Сибиряк повернул ключ зажигания. – Надеюсь, ты не боишься скорости.

– Надеюсь, ты не будешь слишком гнать, – в тон ему ответил Айя.

Сумерки сгустились в настоящую вечернюю мглу. Пряную, пахнущую морем, бензином и сексом.

Абиссинец сел позади Кена. Хидака улыбнулся.

– Садись ближе и держись за меня крепче.

Айя нехотя придвинулся. Кен чувствовал, как он прильнул к его спине. Горячий.

Байк рыкнул и сорвался с места. Айе пришлось крепко обнять Сибиряка за талию. Огни вывесок замелькали.

Они с Кеном словно были соучастниками.

– Тебе нравится Шульдих? – спросил Абиссинец.

Хидака хмыкнул.

– Нравится. Разве он может не нравится?

– Может.

Кен был рад, что командир не видит его лица. Шульдих оставался такой влажный после их секса. Просто потрясающе. Брэд точно так же помечал Айю. Изнутри. Глубоко. Байк вильнуло, но Сибиряк выровнял дыхание, крепче впиваясь в руль. Не думать об этом. Не думать! Ужас какой! Горячий разморенный сексом Абиссинец прижимался к его спине.

– А Брэд тебе нравится? – вернул вопрос Кен.

– Я люблю его, – был ответ.

Ветер и гул.

Сибиряк улыбнулся. Любит. Наверное, только настоящая любовь смогла толкнуть Абиссинца на такое безумство, как связь с мужчиной. Но они с Брэдом друг другу подходили идеально. Или Кену просто хотелось в это верить. А ведь Айя-чан наверняка знает обо всем этом. И молчит. А еще говорят, что женщины не умеют хранить тайны.

Глава Двадцать два

В моей душе осадок зла,
И счастья старого зола,
И прежних радостей печаль.
Лишь разум мой способен в даль
До горизонта протянуть
Надежды рвущуюся нить
И попытаться изменить хоть что нибудь.

Пустые споры, слов туман,
Дворцы и норы, свет и тьма,
И облегченье лишь в одном -
Стоять до смерти на своем,
Ненужный хлам с души стряхнуть
И старый страх прогнать из глаз.
Из темноты на свет шагнуть,
Как в первый раз.
(с.К.Никольский)

Стук каблуков был слышен задолго до того, как появлялась сама их хозяйка. Походка Айи была не по-женски тяжелой. Она шла, словно вбивала каблуками гвозди. Но при этом умудрялась покачивать бедрами. Девчонка. Девчонка, не закончившая даже старшей школы.

Брэд кивнул ей. В своих коротких шортах и жакете она смотрелась дико и органично одновременно. На нее оглянулось несколько парней, и даже бармен. Она села за столик, напротив Брэда.

– Добрый день.

– Добрый, – согласился Оракул.

Айя встряхнула салфетку и постелила ее на колени. Подошел официант и подал ей меню.

– А это место стало лучше, – хмыкнула она. – Раньше здесь подавали только всякую ерунду.

– Возможно, – Кроуфорд ухмыльнулся.

Он не тот, с кем она могла тягаться в терпении. Годы под гнетом Эсцет научили его терпеть, ждать и не меняться в лице, что бы ни происходило. Айя похоже это поняла. Она отдала меню официанту.

– Кофе. Двойной. Спасибо.

Молодой человек коротко поклонился и отошел.

– Давно не виделись, Брэд, – лицо ее чуть смягчилось. – Все в порядке?

– Да. Благодарю.

– Как у тебя с моим братом?

– Хорошо, – Кроуфорд постарался, чтобы лицо осталось бесстрастным.

– Ты делаешь это ради него?

– Ради нас всех. Вы знаете об Эсцет?

– Да, – девушка посерьезнела. – Это та организация, которая прислала вас охранять Такатори.

– Более того, – Брэд подался вперед, опасно блеснув очками. – Такатори – член Эсцет.

– Твою ж мать, – выдохнула Айя. – Мы подозревали, что кто-то очень сильный прикрывает его задницу. Но это даже круче, чем мы думали.

– За ним стоят большие силы.

Девушка сцепила руки, так что побелели костяшки пальцев.

– Хочешь сказать, что он нам не по зубам, да?

– У него есть личная армия, – как ни в чем не бывало, – продолжил Оракул. – Но это не то, что я хотел вам сообщить.

– Про армию – Персия знает.

Она с ужасом поняла, что впервые назвала позывной шефа в присутствии не-Критикер. Но было поздно. Кроуфорд не подал вида.

– Он станет премьер-министром. Этой стадии ему не миновать, но его предательство, обернется благом для нас всех, – уверенно заговорил Брэд.

Айя прямо заслушалась. Кофе остывал. А она смотрела в спокойное лицо любовника своего брата и верила. Не факт, что сама она переживет все это. В Критикер не любят предателей, и причины им не важны. Но сейчас она здесь, и она постарается выжить. Она и раньше выживала.

– Вайс, у вас новая миссия.

Айя увидела, как на секунду дрогнуло лицо брата.

Они оба знали Масафуми. Не близко. Просто два кивка друг другу на какой-нибудь вечеринке. Но все-таки.

– Масафуми Такатори, – продолжала говорить Мэнкс. – Организовал корпорацию «Корин». В ней проводят опыты над человеческим геномом. Вы уже сталкивались с последствием его действий, но теперь пора искоренить зло в корне.

– Корень зла – не там, – выплюнул Абиссинец.

Он стоял у стены, словно готовый к обороне, закрывшийся и напряженный.

– Не перебивай, брат, – коротко попросила Сомали. Она редко называла его братом в присутствии остальных.

– Такатори, – он прикрыл глаза и замолчал.

– Масафуми Такатори охраняют. У него есть личные телохранители, – На экране появились фотографии. – Это Шраент.

– Девчонки? – фыркнул Хидака.

– Телохранители, – с нажимом повторила Мэнкс.

Ёджи нахмурился. Он не любил убивать женщин. Не любил так сильно, что каждый раз, когда ему это приходилось делать, он словно совершал самоубийство.

Айя не дрогнула. Она промолчит. Она выдержит. Она не скажет.

– Это лаборатория «Корин». А это, – картинка сменилась, – их последняя жертва. Перед тем, как уничтожить лабораторию, вам придется его убрать.

– Ты сказала, что он жертва, – тихо напомнил Оми.

– Это ничего не меняет, – Мэнкс пожала плечами. – Для него нет пути назад. Все, что мы можем сделать – это отомстить за него.

Абиссинец сухо хмыкнул. Все остальные промолчали.

Когда все выходили из подвала, Айя поймала за руку Ёджи.

– Будь осторожен, любимый, – сказала она.

Тот поперхнулся каким-то смешливым комментарием, который вертелся у него на языке и только кивнул.

Сомали знала, какой трудной будет эта миссия для всех Вайс, но ничего не могла изменить. Она сделала для них все, что могла. Облегчила им путь до цели и открыла правду. Но этого может оказаться недостаточно.

– Наааги! – Шульдих шел за мальчиком, – Ты меня слушаешь?

– Честно говоря – нет, – признался Наое.

Фарфарелло достал нож и начал вертеть его в руке. Они шли по улице, но была уже глухая ночь и никто их не видел. А даже если бы и увидел, то на этот случай у них есть телепат.

– Наги, – рыжий поравнялся с ним. – Я знаю, что я тебе не мать. Но это ведь не просто игра?

– Я знаю, – мальчик едва заметно покраснел. – Я не против, чтобы ты был моей матерью время от времени.

– Так вот, – Шульдих затормозил и развернул его к себе за плечи. – Что значит это твое «если придется»?

– Оно значит ровно то, что значит. Тебе перевести на немецкий?

– Наги, я тебе как мать говорю, не связывайся с Тот, – телепат склонился к его лицу. – Почему ты, черт возьми, все время делаешь одну и ту же ошибку?

– Не понимаю о чем ты, – Наое нахмурился.

– Она больная. Уехавшая абсолютно, – терпеливо пояснил Шульдих.

Наги молчал и смотрел куда-то в сторону.

– Но тебе она все равно нравится, да? – тише уточнил телепат. – Это все из-за той стервы, что тебя родила.

– Прекрати, – мальчик поморщился. – Можно подумать, я не понимаю всего этого.

– Тогда почему? К чему это представление с лепестками? Ты только сегодня увидел ее в офисе. Не говори, что успел влюбиться за какие-то несколько часов.

– Я не знаю…

– Мама.

– Я не знаю, мама.

Шульдих обнял его.

– Не надо. Не дружи с ней. Плохо будет. Ты войдешь в старую колею. В психах есть что-то притягательное – я согласен, – немец погладил его по волосам и покосился на ухмыляющегося Фарфарелло. – Что-то между жертвенностью, болью и спасением. Но это не так. По крайней мере, не так для тебя. Чужое сумасшествие разрушает тебя.

– Твоего парня тоже не назовешь абсолютно нормальным, – хмыкнул Наги.

– Почему это? – обиделся за партнера Шульдих.

– Он спит с тобой. Этого уже достаточно, чтобы считаться ненормальным.

– Он хороший.

– А Тот?

– А Тот плохая.

– Почему? Она не виновата, что она такая, какая есть. Но в ней нет зла.

– Она выполняет приказы Масафуми. А он ублюдок, – телепат отступил на шаг. – Ты хорошо помнишь Розенкройц? А тех, кто испытывал пределы твоего дара? А обязательный курс по влиянию сексуальности на твои способности? Все эти люди тоже исполняли приказы. Значит, их не в чем винить?

– Ты отвратителен, – Наги скривился. – Мы, знаешь ли, тоже не ангелы.

– А мы и не просим снисходительности к нам.

– И потому она ее не заслуживает?

– Шульдих прав, – поигрывая ножом, сказал Фарфарелло. – Может быть впервые в жизни. Лови момент.

– Ты поэтому со мной поперся? – оглянулся на него рыжий, забыв на секунду про свои нравоучения.

– Может быть мне просто скучно, – псих щелкнул ножом.

– Вы иногда бываете такими, – Наги скрипнул зубами, – Такими… Я даже слов таких не знаю.

– Нет, дослушай, – телепат сдул с лица прядь. – Тебя влечет ко всяким больным. И мы все знаем причину. Но не поддавайся. Борись. Ты сумеешь увидеть главное. Тот не нужна любовь. Ей нужен врач. Ты для нее игрушка. Пока безопасная, потому что ты телохранитель Такатори. Но как только все изменится…

– Я знаю.

– Наги. Ее протухшим мозгам три года. Ты себя хорошо помнишь в три года?

Мальчика ощутимо передернуло.

– Я тебя понял, мать.

– Точно понял?

– Да. Она ребенок не отличающий добра от зла.

– Люди вообще так устроены, – Фарфарелло сложил нож. – Может мы, все-таки, пойдем?

– Идем, – Наое сунул руки в карманы и пошел вперед.

Шульдих погрозил психу кулаком и пошел следом. Он не был уверен, что Наги его понял. А если понял, то не факт что поступит правильно.

– Ты сказал позвонить.

– Ран…

– Я не сержусь. Ты это предвидел, да?

Кроуфорд усмехнулся.

– У меня не было выбора.

Если бы Ран мог, он бы улыбнулся сейчас.

–Я знаю. Уже скоро?

– Да. Совсем скоро.

– Я люблю тебя, – с чувством произнес юноша.

Брэд тяжело вздохнул. Всегда, когда Ран говорил о Такатори, его голос звучал ниже и глуше, с какими-то рычащими нотками. Сказанное таким голосом «люблю тебя» имело отношение скорее к благодарности, чем к любви, но они уже давно миновали тот период отношений, когда можно было сомневаться друг в друге.

– Я знаю, – сказал Оракул.

– Хорошо.

– Будь осторожен.

– Я всегда…

– Не осторожен.

– Брэд!

– Ладно. Извини. Все сложится так, как сложится и у нас уже нет особого выбора.

– Я понимаю.

– Надеюсь.

– Когда ты приедешь?

– Не знаю. Миссия будет сложной. Мы с таким еще не сталкивались.

Они оба помолчали в трубку. Сказать было нечего. В такие моменты они просто целовались. Телефон только все портит.

– Я пошел, – сказал Ран.

– Давай. Увидимся после всего.

– Да.

Юноша положил трубку. Брэд тоже отложил телефон и откинулся на спинку стула. О чем сейчас думает Ран? Вспоминает свою прошлую жизнь? Думает о будущем? О сестре? Об отце и матери? Кроуфорд почти не помнил отца своего любовника, как ни ужасно это звучит. Он так и остался для него тенью, сгинувшей среди других теней. Иногда он думал, что не прав в таком своем отношении. Но ничего не мог поделать. Его отношение к собственным родителям накладывалось на его восприятие. Он помнил, что да, они были, они его продали. Подростковая ненависть давно прошла, оставив после себя равнодушие с кисловатым привкусом. Потом был Криштофер, Розенкройц, своя команда. И все, что было до этого, казалось иногда просто прологом к тому, что есть сейчас. А тогда, в свое время мнилось, – пытки никогда не закончатся, мнилось, что навсегда – холод стола под обнаженными лопатками, боль от игл, и удушливый дурман от наркотиков. Но уже тогда он жил в будущем. Уже тогда ему казалось, что кто-то ждет его. И его ждали. Шульдих, зажатый в белых стенах, своей камеры, Ран, идущий в школу за руку с сестрой, Наги, не понимающий, почему собственная мать смотрит на него с ужасом, Фарфарелло вырезающий свою семью. И все случится в свой срок, как и предначертано. Шварц станут Шварц, а Оракул – Оракулом, Вайс станут Вайс, а Абиссинец – Абиссинцем. Для Кроуфорда все это еще случается, все это только готовится случиться, все это уже случилось.

Айя сжала пальцы. Сейчас. Они сейчас на миссии. Вчера они убили парня, над которым ставили эксперименты в Корин. И сейчас решается многое. Не только судьба Масафуми. Но и судьба самой Сомали. Если Ёджи узнает, то ее маленький мирок рухнет. Мирок, в котором есть брат, друг, любимый и племянник шефа. Она построила его сама. Из иллюзий, из смертей и предательств. У нее не было и не будет другого шанса. Она бы молилась сейчас только об одном – пусть он не узнает ее. Молилась бы, если бы это не было так эгоистично. Мать всегда молилась о хорошем. Только о хорошем. И сейчас, закрывая глаза, Айя, только могла повторять – «пусть будет, как будет, пусть придет, что придет, я всё приму». Но в глубине души она все еще верила – хорошее случается. Возможно не с ней, возможно не сейчас, но случается. А может она просто не заслужила? Но Ёджи, он то заслужил!

Раздался звонок. Телефон запрыгал по столу. Сомали взяла его, и рука не дрожала.

– Мы закончили, – сказал Ёджи.

Голос у него был усталый, немного надтреснутый.

– Было сложно? – спросила она, проглотив не вырвавшийся стон.

– Да. Сложно.

– Ты в порядке?

– Да. Мы все почти в порядке.

Айя открыла рот, чтобы спросить, что случилось со Шраент, но закрыла его, так и не спросив. Она не будет дергать лису за хвост. Она просто дождется отчета Оми.

– Вы молодцы.

– Я знаю, – похоже, Ёджи улыбнулся. – Я никогда не думал, что такое и вправду может быть. Он… превратился в чудовище.

– Он ставил эксперименты на себе? – Айя удивленно приподняла брови.

– Мы так и не поняли.

– Понятно. – Она вздохнула. – Все хорошо?

– Я ранен, устал, и мне пришлось драться с женщинами. Нет, мне не хорошо.

– Ты выдержишь.

– Я знаю. Просто скажи, что все еще любишь меня.

– Люблю тебя, – послушно согласилась девушка.

– Это все, что нужно.

– Давай встретимся завтра.

– На Белой Вилле?

– Почему бы и нет.

– Тогда до завтра, – Ёджи положил трубку.

Айя сжала телефон. Что же случилось со Шраент? И что случилось с той, чей призрак неотступно следовал за любимым? Сомали поборола желание швырнуть телефон об стену и набрала Кроуфорда. Если еще осталось что-то во что можно верить, так это любовь.

Комната была пустой и гулкой. Абиссинец лежал, отвернувшись к стене. Он не мог успокоить мысли. Он не мог даже позвонить Брэду.

По телу иногда проходила мелкая дрожь. Он словно все еще ощущал прикосновения монстра. Масафуми. Айя ведь знал его. Знал, когда еще был Раном. Он не был Оракулом, но перед глазами стояло видение, так ясно, словно это происходит сейчас и здесь.

Ран смотрит на Хирофуми

– А ваш брат? Он сегодня здесь?

– Масафуми? – младший Такатори оглядел зал. – Вон он.

Ран посмотрел в указанном направлении.

– Кто эта женщина рядом с ним?

– Его старая подруга.

– Невеста? – уточнил Ран.

– Надеюсь, что нет.

– Почему? Они выглядят красивой парой.

– Возможно, – Хирофуми поморщился. – Вполне возможно. Но это был бы бесперспективный брак.

– Перспектива в этом деле не главное, – сказал Ран, глянув в сторону Брэда.

Ран все помнил. И тот зал, и братьев, и даже безумный секс с Брэдом в ванной после ужасной и, к чести сказать, одной из самых последних, сцен ревности.

Как жизнь сложилась так? Такатори одним движением разрушили их с Айей жизни. И если бы не Кроуфорд, то не стало бы и самой Айи. Ничего бы не было. Ран закрыл глаза ладонью. Подруга Масафуми наверное действительно его любила. Но что это меняет? Абиссинец не будет сомневаться. Сестра говорит ему – «убей» и он убивает. Персия знает лучше, какие сорняки следует вырывать с корнем. И значит Масафуми тот самый сорняк. Хирофуми, смазливый ублюдок, придет и его время. Убить его – почти то же самое, что убить самого Такатори. Его старший сын – его правая рука, ведет его дела и предан ему, как пес. Сейчас редко встретишь таких сыновей. Яблоко от яблони. Самое что ни наесть. Даже Ран не был таким преданным сыном, хотя и с легкостью постигал все дела отца. Но они были счастливой семьей. Самой счастливой.

И что-то в душе все еще шевелится и призывает мстить. Он почти привык к жизни в Вайс. Но месть должна свершиться. Она святая. Бескорыстная. И она налагает обязательства. Даже если придется бросить напарников – Абиссинец пойдет до конца. Когда Такатори испустит последний вздох, только тогда и можно будет жить.

Как он будет жить после этого? Он посвятил мести всего себя. И она привела его на те пути, которыми он идет сейчас. И дала ему мысли, которые иначе не пришли бы к нему сами. Однажды сломанное не срастется. Ему не стать прежним. Он не сможет забыть, как легко сталь входит в плоть, как Айя никогда не забудет отдачу в руке от выстрелов по живым мишеням. Они не научатся вновь бояться. Но они будут жить дальше. Не вопреки, а ради чего-то. Ради друг друга, ради команды, ради своих любимых.

– Да иди ты к черту! – Наги запустил в Шульдиха книгой.

– Дослушай!

– Не стану я тебя слушать!

– Да причем тут я!? – тоже заорал обиженный телепат.

Наги не ответил. Только кинул в Шульдиха еще одной книгой. Тот увернулся, но это уже начало ему надоедать.

– Прекрати, в конце концов!

– На ком-то же я должен вымести гнев! – резонно отозвался Наги.

– И я самая подходящая цель? – возмутился рыжий.

– Ты мать. Ты потерпишь, – с непередаваемым сарказмом произнес мальчик, но метать предметы в напарника перестал. И если уж честно разобраться, то если бы он и правда хотел попасть в Шульдиха – он бы попал.

– Я думал, ты обрадуешься.

– Чему? – Наги резко отодвинул стул и сел за свой компьютер.

– Тому, что Шраент теперь в Эсцет. И живы все четверо. Даже твоя психованная.

– С чего это должно меня радовать? Эсцет ничего не делают просто так. Они пустят этих девчонок на фарш. Иначе бы мы не бунтовали против них.

– В чем-то ты конечно прав, – телепат почесал в затылке. – Но быть живыми в Эсцет лучше, чем быть мертвыми под развалинами дома.

– Думаешь?

Шульдих рухнул в кресло.

– Что же мне делать с тобой, а? И ведь голову свою тебе не приставишь, – посетовал он, глядя в потолок. – Может мне просто сходить и пристрелить ее? От скольких проблем мы сразу избавимся!

– Ты не любишь убивать, – но голос Наги все равно дрогнул.

– Не люблю. Но иногда выбора нет.

– Сейчас он есть.

– Наги, – рыжий посмотрел на него долгим взглядом. – Ты не успокоишься пока она не сдохнет.

– Я могу заставить бежать кровь даже в мертвом теле, – мальчик встретил его взгляд. – Могу.

– Не надо.

– Сам не хочу.

Шульдих фыркнул.

– Может тебе найти парня?

– Еще чего, – поморщился Наги.

– У Кена и Рана есть симпатичный напарник.

– Который из?

– Да оба симпатичные, но блондин, увы, занят.

– Я не гей.

– И это мне говорит ребенок! – телепат расхохотался. – Не все ли равно в твоем возрасте в кого засовывать.

– Значит не все равно, – Наги угрюмо замолчал.

Он знал, что Шульдих в чем-то прав. Даже больше – что он во всем прав. Только что-то мешало это принять. Тот была прекрасна. Потустороннее существо. Нездешнее. С ней тоже плохо обращались в детстве. Наги понимал ее. Или ему казалось, что понимал?

Шульдих снова уставился в потолок. В рыжей голове зрел какой-то план – было видно по взгляду. И взгляд этот мальчику определенно не нравился.

Рука поверх руки. Узкая женская ладонь скользит вдоль мужской. Айя словно была там и словно смотрела со стороны. В ладони Кроуфорда лежали часы. Те самые, которые они с братом купили ему на День Рождения. Гравировкам в виде инициалов. Айя берет их. Никто не может владеть временем. С сухим щелчком, похожим на звук снимаемого предохранителя она открывает часы. Стрелки идут в обратную сторону.

Она стоит посреди пустой темной комнаты. Впереди только светлеющий квадрат окна. За окном ночь. Ран сидит на низком подоконнике, обнимая катану. У нее в руках лежат часы с идущими в обратную сторону стрелками. И время словно утекает сквозь пальцы. Еще секунду в комнате есть только она и брат, который сидит, откинув голову назад и прикрыв глаза. Потом рыжий телепат появляется в комнате. Он проходит через Айю, словно она призрак. Подходит к Рану и касается его лица. Тот словно спит.

Девушка держит ладони лодочкой, баюкая свое время. Свое маленькое время. Отведенное только ей. Сзади ее обнимают знакомые руки. Ёджи. Она не видит его, но знает, что это он обнимает ее.

Из комнаты исчезает Шульдих и из тела Рана поднимается второй призрак, подобный ей. Он выходит из брата, словно до этого они были едины и разъединились ненадолго. Он идет к Айе и останавливается напротив. Во сне он не кажется таким высоким. Кроуфорд.

На секунду ей хочется, чтобы они были в этой комнате с братом одни. Ее одолевает такая смертельная тяга к одиночеству. Практически невыносимая. Но Кроуфорд смотрит на нее и протягивает руку. Она медлит прежде чем, вернуть ему часы. Потом протягивает их. Руки соприкасаются. Часы летят на пол. Сейчас брызнет во все стороны стеклянная крошка…

Айя проснулась за секунду до их удара о пол.

Безмолвный сон полудвижений и полутонов отпустил ее так же легко, как и взял.

Она обвела взглядом свою комнату, сидя на постели, потом подтянула колени к груди и уткнулась в них. Все сейчас пройдет. Дурное наваждение. Просто дурное наваждение. Она слишком много думает.

Сколько она так просидела – девушка не помнила. Зазвенел будильник. Она встала и стала собираться, двигаясь механически.

Душевая настолько маленькая, что в ней нельзя даже сесть. Но ее все устраивало. После месяцев в горах, даже такой маленький душ, начинает казаться роскошью. Горячая вода вернула к реальности. Айя вышла из ванной, рассеяно бросила мокрое полотенце прямо на постель и стала одеваться. Нижнее белье, колготки, рубашка, кобура, шорты, жакет, туфли. Потом она села к зеркалу, выпутала из волос свою длинную сережку и вздохнула. Вид у нее был такой, словно ее всю ночь терзали кошмары. Волосы она завязала в пучок на затылке и сколола палочками. Вот теперь она больше похожа на секретаршу Персии, чем на перепуганную девчонку, которая паникует из-за дурацкого сна.

И на ближайшее время намечен еще один неприятный разговор с шефом.

Иногда Айя сама хотела стать Вайс. Просто стрелять и ни о чем не думать. Избежать всех разговоров и оставить только дело, да вот только ей приходилось расставлять приоритеты. И выбора у нее особенного не было.

– Котенок, – Шульдих сам по-кошачьи ткнулся носом ему в шею.

– Не зови меня «котенок»! – привычно возмутился Хидака и потрепал телепата по волосам. – Куда ты меня привез?

– Тебе понравится.

– Это не ответ.

– Пошли и увидишь, – рыжий отлип от любовника и выскользнул из машины. Кен со вздохом последовал за ним. Шульдих был… азартным. Нельзя, наверное, сказать иначе. Если что-то приходило в его сумасшедшую голову, то это непременно надлежало исполнить. Сегодня он посадил Кена в машину и повез куда-то, светясь от счастья, как лампочка.

– Чем тебе не нравится моя машина? – обернулся на ходу Шульдих.

– Нормальная машина, – не стал вступать в спор Хидака.

– Ты никогда не катал меня на своем байке, – задумчиво протянул рыжий и добавил. – А Рана катал.

– Катал и вез – разные вещи, – возмутился Кен.

– О, неужели? – Шульдих рассмеялся. – Тогда я хочу, чтобы ты меня покатал.

– Покатаю.

Сибиряк невольно тоже улыбнулся. Рыжий вообще очень заразно смеялся. Хотя Кену иногда казалось, что телепату не особо радостно.

Шульдих провел его под каменной аркой и толкнул одну из дверей. Кен успел прочесть вывеску и хмыкнуть, но вошел следом.

– И что же ты хотел купить? – спросил он, приобнимая любовника за талию, так как магазин был пуст.

– Не знаю, – рыжий повернулся в его руках и оказался с ним лицом к лицу. – Но всегда хотел прийти в такое место со своим парнем.

Кен иронично приподнял бровь.

– С девушкой, вообще-то, – тут же поправился Шульдих. – Но сейчас мне без разницы.

– Тебе с самого начала было без разницы.

– Ну, извини, что я такой неразборчивый.

Хидака покосился на обильный ассортимент магазина.

– И что же ты хотел.

– А что бы хотел ты? – рыжий чувственно потерся о него бедрами.

– Что-нибудь не слишком… – Кен не закончил свою мысль, надеясь, что любовник поймет и так.

– Не слишком, так не слишком, – согласился телепат и ухмыльнулся. – И надо купить что-то в подарок Брэду и Рану.

– Дарить будешь ты, – мгновенно сориентировался Хидака, который хоть и казался иногда чокнутым, но самоубийцей не был. По крайней мере, не настолько, чтобы дарить Айе игрушки из секс-шопа.

То, что Шульдиху хотелось сейчас больше всего – это залезть на Кена прямо здесь. Все эти фаллосы, наручники, шарики непонятного назначения, кожа, костюмчики его заводили. Кен снова скептически хмыкнул. Это ничего. Завести его не стоило труда. Телепат чувствовал, как текут спокойные нормальные мысли партнера и знал, что стоит задеть его, потереться об него, поцеловать, коснуться, или даже просто жарко посмотреть и в голове Хидаки что-то щелкает. Он находил Шульдиха потрясающим. Именно его и никого другого. Да и не было у него никого другого. Кто-то был. Давно. Так давно, что на теле не осталось и памяти о прикосновениях.

Шульдих перегнулся через плечо Кена и взял с одной из полок странную формочку.

– Знаешь, что это?

Хидака несколько секунд задумчиво смотрел, а потом кивнул. Рыжий почувствовал, как любовник словно завибрировал от вожделения. Анальная затычка не из тех предметов, которые легко возбуждают, но Кен обладал роскошной фантазией, которая прекрасно дорисовала все, что они могли бы с ней сделать.

Сибиряк шагнул к соседней полке, так что чуть не вжал в нее Шульдиха и поднял с нее черный кожаный кляп с шариком для рта и надежной железной застежкой.

– Тебе больше подойдет это.

Телепат прыснул.

– Так хочется иногда меня заткнуть?

– Ужасно, – почти в рот ему выдохнул Кен.

– Э, парни, – продавец все же изволил вылезти из-под кассы. – Вы что-то покупаете?

– О, да, – почти простонал Шульдих.

Сейчас ему хотелось купить весь магазин.

А неплохая идея, между прочим. Хоть и не своевременная.

– Ладно, – продавец окинул их насмешливым взглядом, – тогда выбирайте.

– Выберем, – рыкнул на него Кен, который из-за смущения всегда становился агрессивным.

Парень снова окинул их долгим заинтересованным взглядом, задержался на Шульдихе и пошловато улыбнулся.

«Он думает, что я тебя трахаю», – проинформировал любовника телепат.

Хидака пожал плечами. Он не нанимался кому-то что-то доказывать. Тем более, что для них все относительно.

Длинный магазин с рядами полок был освещен голубыми и красными лампами. В глубине тихо жужжал кондиционер. Продавец, отвлекшись от своих интересных покупателей, что-то напевал под нос, щелкая мышкой компьютера, невидимого за стойкой.

Шульдих даже пожалел, что тут нет тележек, как в супермаркете.

Они свалили покупки на заднее сидение и как только уселись в машину, принялись целоваться. Кен задыхаясь, отцепил от себя Шульдиха, понимая, что с их олимпийско-короткими прелюдиями они сами не заметят, как начнут заниматься сексом.

Телепат выглядел ошалевшим: лохматый, зрачки расширены. Видимо он держался из последних сил. Но он дернул головой, словно отгоняя что-то и сел ровно, положив руки на руль.

– Поехали?

– Почему бы и нет, – Кен с трудом оторвал от него взгляд и покосился на заднее сидение, где валялись пакеты. – Что ты купил Айе? Ты даже не дал мне посмотреть.

– О, ну это скорее Брэду, – рыжий завел машину и недвусмысленно погладил руль. – Но и Рану тоже понравится.

– Почему же ты взял это только для них? – Шульдих чуть не рассмеялся в голос, Кен так насторожился, словно пес, почуявший неладное.

– Остынь, – телепат ткнул его кулаком в плечо. – Нам это не нужно.

– Средство от импотенции? – в зеленых глазах Кена заплясали насмешливые огоньки.

– Вот еще! – рыжий гнусно хихикнул, поглядывая на светофор. – Импотенцию я лечу наложением рук.

– Так все-таки – что это?

– Любопытный ты какой. Одна вещица. Просто немного разнообразия в их долгие отношения.

– Интересно…

– Я расскажу тебе, – Шульдих бросил на него взгляд. – На ухо. Когда мы будем заниматься этим.

Кен усмехнулся, но возражать не стал. Идея была не такой уж плохой.

– Мэнкс, ты сама виновата, – Сомали отвернулась, чтобы та не видела ее лица. – То, что он спросил тебя об этом – не неожиданность. Это был вопрос времени.

– Я знаю, что Оми уже не ребенок…

– Он ребенок. Просто вы сами заставили его повзрослеть слишком быстро.

Мэнкс откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

– Он его племянник, – сказала она.

– Он Вайс. И должен делать свою работу.

– Он и делает.

– Завтра мы пошлем их убить Хирофуми. Это тебя не волнует?

– Должно.

– Решайтесь скорей.

– Мы решились.

– Медленнее, чем приходят приказы.

– Сомали, – Мэнкс открыла глаза и недовольно глянула на нее. – О чем ты?

– Выборы совсем скоро, – напомнила Айя, хотя хотела сказать совсем не это.

– Персия помнит, – секретарша встала. – Но Такатори неприступен, как и тогда, когда твой брат хотел убрать его в одиночку.

– Главное начать.

– Возможно, – Мэнкс встала и ушла к Персии.

Сомали посмотрела ей в след. Оми было жалко. Не больше, чем всех остальных, но жалко. Племянник все-таки.

Хирофуми Такатори не стало в одну из летних ночей. Оми сам спустил курок.

Была ли нужна ее жалость, Сомали так и не узнала.

Ран иногда ненавидел себя за то, что приходит сюда.

Крыльцо дома, в котором жили Шварц было знакомо ему до мелкой выщерблены на верхней ступеньке.

Сейчас его чувства были в безумном смятении. Кто с нетерпением жаждал и ждал чего-то дурного, поняли бы его. Все смешалось: запах крови и запах секса, блеск стали и блеск таких знакомых очков, предсмертные хрипы и долгие сладострастные стоны. Ран больше не понимал, кто он и что делает. Убийца ли он, беспощадный и наказанный за это небом. Влюбленный ли он, которого всегда ждут. Оми – Мамору Такатори. И Хирофуми мертв. И до низвержения зла осталось совсем недолго.

И сердце заходится радостным предвкушением убийства. В такие моменты Ран хотел обхватить голову руками и бежать. Бежать от собственной жажды мести, жестокости и отчужденности. Таких нужных, таких сладких.

– Ран! – Шульдих распахнул дверь. – Ты чокнулся что ли!?

– Может быть, – юноша привалился к стене рядом с дверью.

– Тааак, – телепат втолкнул его в квартиру. – Заходи. На кухню.

– Чаетерапия?

– Лучше, – немец усадил его, а сам полез в шкаф и достал оттуда странного вида коробочку, размером с пол ладони. – Подарок. Бери и не благодари.

– Что это?

– Догадайся.

Ран не мудрствуя, перевернул коробочку и прочитал: «Вибратор анальный. Использование…»

Шульдих с удовольствием полюбовался, как Ран заливается краской от ворота до корней волос, и подсказал.

– Инструкцию все-таки дочитай. Он используется, как…

– Мне… нам это не нужно, – выдавил юноша и хотел отставить от себя предательскую коробочку.

Телепат довольно хмыкнул. Главное в его подарке было – переключить внимание, начавшего сходить с ума мальчишки. Это ему удалось, остальное не важно.

– Какой консервативный. Не хочешь сделать приятное Кроуфорду?

Ран рассерженно на него посмотрел. Это было просто нечестно.

– Где Брэд? – вместо ответа, спросил он.

– Спускается, – просиял Шульдих, поняв, что его подарок принят.

Ну, вот как просто! А Кен боялся! Хидака просто не представляет, каким покорным может быть несгибаемый Абиссинец. Очень и очень покорным. Когда его немного отпускает его Такатори-мания.

Немец разминулся с Оракулом в дверях кухни. Кроуфорд недоуменно посмотрел на подмигнувшего ему телепата, но не стал задумываться о том, что за фейерверк там снова в его рыжей голове.

– Ран?

Юноша спрятал руку за спину и встал ему на встречу.

– Привет.

– Привет, – Брэд его поцеловал. – Что ты прячешь?

– Подарок Шульдиха.

– С каких пор он дарит тебе подарки?

– Спроси у него, – Ран покраснел.

– Обязательно спрошу, – Кроуфорд обнял его и взял коробку.

Изучал он ее гораздо дольше. За это время можно было не только прочесть инструкцию, но и в деталях представить использование.

– Скажи уже что-нибудь? – слабо улыбнулся Ран.

– Не знаю даже…

Абиссинец хмыкнул.

– Если тебе нравится – мы попробуем.

– В голосе нет энтузиазма, – Брэд поднял на него веселый взгляд.

– Я ни с чем подобным не сталкивался. Это кажется… искусственным.

– Неужели? – Кроуфорд отставил коробку и положил руки на края стола, рядом с бедрами любовника.

– Хочешь меня на вашем обеденном столе? – Ран поднял на него смеющийся взгляд.

– А что если – да? – Оракул наклонился ближе к его лицу.

– Я не сяду за него больше – если так, – выдохнул юноша ему в губы.

– Сядешь.

– Хочешь попробовать?

Их губы встретились. Кроуфорд обхватил его за бедра и одним рывком посадил на стол. Ран развел ноги, обхватывая его коленями. Он не хотел сейчас думать о плохом. Только не о плохом. Наверное, Шульдих прав – он сходит с ума. Нельзя все это чувствовать разом. Нельзя думать о Такатори, о сестре, об Оми, о Персии… Сейчас он хочет чувствовать только любовь.

– Ты давно такой?

– Какой – такой? – огрызнулся Кен.

– Злой, – Шульдих опустил руку ему на задницу.

– Я очень часто злой. Ты, кстати, тоже.

– Я – Тварь Тьмы. Мне положено, – усмехнулся рыжий и ближе придвинулся к обнаженной спине любовника. – А вот ты злишься.

– И можно подумать, что ты не знаешь из-за чего.

– Главное, что не из-за меня. Во всем остальном я стараюсь не копаться.

– Эгоист.

– Конечно, – Шульдих обхватил его руками и потерся всем телом. – Так, почему?

– Это из-за моего товарища по команде.

Рыжий бы разозлился, если бы мог вообще злиться на Кена. Подумать только – какой-то товарищ по команде мешает им заниматься сексом. Шульдих не был удовлетворен минетом. Даже двойным минетом. Он хотел секса. И ненавидел себя за это. Какой смысл покупать игрушки, если не использовать их? Кен пришел уже не в себе. Удивительно, что Шульдиху удалось раскрутить его хоть на что-то. Но сказал он не это.

– Дай я посмотрю.

Кен дернул плечом.

Телепат хмыкнул и положил ладонь ему на висок. Помолчал, а потом спросил.

– Ты из-за того напарника, который спит с твоей подругой? Или из-за того, который с амнезией?

– Шульдих, не будь сволочью.

– Как я могу не быть собой?

– Зачем ты в это лезешь?

– Мысли людей похожи на мед.

– Даже мои?

– Особенно твои.

– Особенно?

– Да. Ты для меня, как наркотик.

– Ты такой честный, – Кен усмехнулся, но к любовнику не повернулся.

А Шульдих не убрал ладонь с его виска. Осторожно погладил.

– Я тебя за это иногда по-настоящему ненавижу.

– Так убей меня.

– Возможно когда-нибудь, – телепат сел на постели. – Когда тебе прикажут меня убить.

– И тогда ты убьешь меня?

– Ты ведь не надеешься, что я дам тебе воткнуть в меня свои когти? – Шульдих откинул волосы за спину. – Но вообще мысль, чтобы ты в меня что-нибудь воткнул – я нахожу эротичной.

Кен перевернулся на спину и посмотрел на обнаженного рыжего, сидящего на кровати.

– Чего ты хочешь?

– Честно?

– Честно.

– Заниматься с тобой сексом пока не сдохну. И даже возможно немножко после.

– Не хочу трахать твой труп, – Хидака улыбнулся.

– Ты не хочешь трахать мое молодое красивое тело? – наиграно ужаснулся рыжий.

– Шульдих…

– Котенок, ты же просто ненормальный…

– Не зови меня «котенок».

– Ты такой упрямый.

Телепат посмотрел на него сверху вниз по-собачьи наклонив голову. Когда это с ним началось? Он не хотел разрядки, не хотел облегчения, он хотел секса с этим сумасшедшим мальчишкой. Хотел, почувствовать в себе движение и жар. Как давно он этого не хотел? И хотел ли вообще когда-нибудь? Одно дело впервые добровольно хотеть секса. И другое дело осознать это желание.

Шульдих перекинул ногу через любовника, сел ему на бедра и наклонился к его лицу.

– Ты меня не удовлетворил, – прошептал он ему в рот.

Кен снова улыбнулся.

– А ты, по-твоему, нормальный?

– Мне пофигу, – Шульдих погладил его по рукам от плеч до ладоней, переплел свои пальцы с его, сжал. Хидака оказался под ним распятый на кровати. Он тяжело втянул воздух. Телепат чувствовал, как Кен возбуждается. Горячие образы. Очень горячие.

– Шульдих…

– Кен, мне на все плевать, – заговорил рыжий, почти касаясь его губ своими. – Люди, как куклы для меня. Мне плевать, что мы с тобой по разные стороны баррикад. Мне плевать, что там с вашим малышом. Но я хочу, чтобы ты меня трахал. Хочу, чтобы у тебя стояло, и твои мозги работали.

– Ты хочешь, чтобы я жил, – перевел Хидака и тоже сжал его пальцы. – Ты такой сентиментальный.

– Ублюдок.

– Да. Возможно, – Кен дернул его к себе и перевернулся, подминая под себя.

Шульдих позволил себя поцеловать. У губ Кена все еще был солоноватый привкус спермы. Возбуждающий до одури вкус.

Телепат застонал и обхватил плечи Кена.

– Ну, нет, – тот чуть отстранился, и стал переворачивать любовника на живот – Так не пойдет.

– Почему? – возмутился рыжий. Он уже был возбужден и хотел.

– Ты царапаешься. А у меня возможно завтра миссия.

– Сволочь.

– Ты сильно царапаешься.

– Я знаю, что тебе это нравится, – Шульдих приподнял зад и потерся о пах любовника, – Ты просто хочешь меня лицом вниз.

– Возможно. Но у меня вся спина в незаживающих шрамах от твоих ногтей, – голос Кена стал глуше и в нем появились рычащие нотки. Он, как и Фарфи рычал, когда был возбужден. Но Шульдих не собирался ему этого говорить. Нет, совсем не собирался.

– Знаешь, – вместо этого сказал он. – Брэд и Ран сейчас трахаются.

Кен на секунду замер, потом осторожнее погладил его по спине.

– Так тебе поэтому хочется?

– Нет, – телепат тряхнул волосами и чуть повернул голову, чтобы видеть любовника. – Они слишком далеко.

– Точно?

– Да. На таком расстоянии я могу закрыться от Рана.

– А от твоего Брэда?

– Нет. Не могу.

– Тогда…

– У меня с ним постоянная связь, но она не слишком глубокая. Он же Оракул…

– Ты же знаешь, что я в этом не разбираюсь, – Кен прижался к нему всем телом. Шульдих поерзал под ним, чувствуя задницей возбужденный член партнера.

– Котенок, ты меня дразнишь? – сдавленным шепотом поинтересовался телепат.

– Ты так думаешь?

– Смазка.

– Да, конечно.

Кен зашуршал новым пакетиком из секс-шопа. Запахло клубникой.

– О, Мой Бог! – застонал Шульдих. Его член уже пульсировал от напряжения. Обычно Кен бывал гораздо быстрее в прелюдиях. И еще запах клубники.

Влажные уверенные пальцы прошлись между его ягодиц. Телепат приглашающе раздвинул ноги.

– Засунь в меня пальцы, – сдавлено попросил он. – Давай же.

– Вот так? – Кен втолкнул в него пальцы. Одним резким движением. Сразу два.

Шульдих тяжело задышал.

– Дааа. Так. Именно так…

Хидака рыкнул, раздвинул ему ноги шире и вошел. Так резко, что рыжий вскрикнул и упал на кровать, цепляясь пальцами за простынь. Кен задвигался короткими рваными толчками, вколачивая любовника в матрас. Шульдих закрыл глаза. Он был рад, что Хидака не видит его лица. На нем сейчас он бы прочел ощущение полного кайфа.

– Кен… котенок… – только два слова на выдохе.

– Да, – Сибиряк наклонился ниже, делая более глубокие и короткие толчки, почти не доставая член из него. Жарко. Очень жарко. Шульдих чувствовал, как Кен целует его плечи и шею. И слышал его мысли, как собственные.

– Однажды я научу тебя пользоваться презервами, – прошептал рыжий.

Кен зарылся пальцами в его волосы.

– Я плохо поддаюсь обучению.

– Я заметил. Но ты… о, черт… больной ублюдок… даже не пробовал…

– И не хочу.

– Я же не шлюха.

– Знаю.

– Не знаешь. Веришь. Мммм, – Шульдих прикусил губу.

– Ты такой тесный, – Хидака рыкнул. – А потом становишься такой влажный…

– Брэд и Ран тоже ими не пользуются.

– И я даже знаю почему, – Кен укусил его за шею.

– Не знаешь, – телепат снова застонал. – Они кончают одновременно. Они так думают. Ммм. Но это не так. Брэд первый… о, черт… а Ран от ощущения его спермы в себе. Ему нравится.

– Какие подробности, – Кен обхватил его за талию. – Нравится болтать непристойности?

– А тебе нравится их слушать.

Шульдих содрогнулся. Удовольствие поднималось по позвоночнику, оплетало. Кен мог бы убить его сейчас. Свернуть шею одним движением. Он бы не смог его остановить. Слишком хорошо ему было.

– Я подарил им анальный вибратор, – телепат говорил, не открывая глаз. Он словно покачивался на волнах удовольствия, пока Кен его трахал. – Маленькая такая штучка. Не те, что мы видели в магазине. Ее можно засунуть вместе с членом. Внутрь. Это приятно…

– Ты говоришь так, словно знаешь.

– Знаю. Я же телепат…

– Даже не представляю…

– Зря, – Шульдих вскрикнул, – от телепатии классные ощущения. Я чувствую, как тебе нравится внутри меня. Тесно, жарко. Тебе нравится ощущение моих волос. И вкус моей кожи. Я это чувствую… Я могу кончить только от этого…

– Потерпи, – выдохнул ему в самое ухо Кен.

Рыжий застонал громче. Он терся членом о постель, и не понимал, что рвет пальцами простыню.

– Сильнее. Да! Еще сильнее! – он уже не понимал, что кричит и чьи это чувства.

Горячие губы на шее, руки пробегающие по спине и бедрам, член твердый и горячий. Шульдих вскрикнул и кончил, коснувшись разума любовника, так что тот тоже захрипел, кончая. Тесно прижимаясь, они упали на кровать. Несколько минут они только тяжело дышали. Потом Хидака скатился с него и придвинулся, обнимая любовника. Он закрыл глаза с явным намерением заснуть.

– Не спи, – Шульдих его поцеловал. – Мне придется скоро возвращаться.

– Да. Хорошо, – Кен открыл глаза. – Мне тоже.

– С вашим мальчишкой все будет в порядке.

– Ты об Оми?

– Да.

– Оука – девушка, которая ему нравится… она его сестра.

– Мыльный сериал какой-то, – хмыкнул рыжий. – И откуда он узнал?

– Ее мать сказала.

– Подожди, – Шульдих приподнялся на локте. – Он Мамору Такатори?

– Да, – Кен лег на спину и погладил любовника по бедру.

– Она ему не сестра.

– Что? – Хидака замер.

– Ты не останавливайся – гладь-гладь, – подбодрил его рыжий. – Я говорю – она ему не сестра.

– Откуда ты…

– Я охранник Ренджи Такатори.

– Это я успел понять, – Кен нахмурился, но поглаживания возобновил. Шульдих зажмурился от удовольствия.

– Мамору не сын этому говнюку. Мамаша приблудила на стороне.

– Значит… – Кен улыбнулся, – они не родные. Надо ему сказать…

– Притормози на поворотах, – осадил его рыжий. – Во-первых: как ты ему докажешь? Скажешь, что твой любовник телепат копался в голове своего нанимателя и выудил эту информацию, когда Такатори думал о детях? Он тебя в дурдом сдаст. Или куда похуже. А во-вторых: бывшая жена Такатори идя на сторону – ушла не так далеко. Ровно до его родного брата.

Шульдих посмотрел в растерянное лицо Кена и хмыкнул.

– Так что – они все-таки родные в некотором смысле.

– Как у тебя все это помещается в голове? – вместо ответа спросил Хидака.

– Я выкинул здравый смысл – освободилось место.

Кен тихо рассмеялся.

– Не думай об этом, – Шульдих погладил его по лицу. – Все уладится. Обещаю.

– Я тебе не верю.

– А стоило бы.

Хидака убрал руку с его бедра и разгладил пальцем дырки на простыне. Телепат проследил за его движением и тоже рассмеялся.

– Ты прав – я сильно царапаюсь. Бедная-бедная простыня.

Персия задумчиво посмотрел на выложенный на стол пистолет. Потом на Сомали. Потом снова на пистолет.

– Это входит у тебя в привычку? – спросил он, наконец.

– Наверное, – она слабо улыбнулась шефу.

Иногда она понимала Мэнкс. Персия тот мужчина, в которого можно влюбиться. Есть такие мужчины, на которых смотришь и думаешь, что вот его можно полюбить. И Младший Такатори из таких. А есть такие мужчины, про которых думаешь, что никогда в них не влюбишься. И влюбляешься. Йоджи как раз из этих.

– Я не могу говорить то, что собираюсь сказать, когда при мне оружие.

– При мне тоже оружие, – напомнил Персия, и положил подбородок на сплетенные пальцы.

– Но я профессиональный стрелок Критикер. А вы…

– Старый и немощный?

– А вы провалили последний тест в тире, – девушка хмыкнула.

Она не из тех, кто думает, что работодатель ценит ее за дерзость. С дерзостью мирятся. Но к этому что-то должно прилагаться. Что-то очень существенное. И это не только результаты тира. Она не знала что. Просто верила, что обладает этим. И боялась, что это из-за молодости. Хватит! Она остановила себя. Хватит самокопаний.

– То, что хочешь сказать – говори, – подбодрил ее шеф.

– Я не знаю с чего начать, – Сомали выпрямила спину, выдохнула и продолжила. – У Такатори Ренджи есть личные охранники. Они работают на Эсцет.

– Я знаю. Шварц. Группа наемников- паранормов.

– Их лидер Кроуфорд. Брэд Кроуфорд.

– Я все это знаю. К чему ты это?

– Когда пройдут выборы они его предадут. Он станет уязвим. И мы сможем…

– Сможем, – покладисто согласился Персия. – Но ты уверенна, что он выиграет выборы?

– Да.

– Понятно, – он уставился в стену за спиной девушки.

– Персия-сама…

– И вряд ли тебе это сказала любимая гадалка.

– Я не хожу к гадалкам, – обиделась девушка, несмотря на всю серьезность ситуации.

– Тогда расскажи мне всё, – Персия перевел на нее мрачный взгляд.

– У меня был разговор с Кроуфордом, – Сомали смотрела на свой пистолет на столе шефа. Все что она хотела – это сейчас почувствовать его. Или любой другой метал под пальцами. И запах пороха. В этом ее опора и уверенность.

– Чего он хочет?

– Сотрудничества. Он хочет смерти Такатори и разрушения его империи. Он его сдаст. И тех, кто стоит за ним.

– А взамен?

– Ничего. Просто, чтобы мы их не подставляли, – девушка поджала губы и посмотрела шефу в глаза, отрываясь от пистолета. – Можете ему верить.

– Ты все ему рассказала? О нас. О Критикер. Обо мне, – Персия положил руку на ее пистолет. – Так, Сомали?

– Многое. Еще больше он знал до этого.

Мысли были о Ёджи и брате. О том, что Ран переживет ее смерть, а Ёджи может и нет…

– Сомали…

– Скажите, Ёджи, что меня убили на миссии, – тихо прошептала она и опустила голову. – Пожалуйста.

Это было признание и поражение. Если бы она не чувствовала своей вины, то до конца бы смотрела в глаза.

– У меня еще есть вопросы к тебе.

– Я отвечу.

Персия встал.

– Почему только сейчас?

– До этого у Шварц не было уверенности в том, что он станет премьер-министром. Если бы не стал – его бы легко устранили сами Эсцет. Идти против него опасно. Против Эсцет – сумасшествие.

– Ты не поняла вопроса, – шеф отвернулся к окну.

– Простите, – она удивленно посмотрела на его спину.

– Я знал, что вы знакомы.

– Вы… – она в страхе распахнула глаза. – Знали?

– Знал. Знал, что твой отчет по уничтожению клана Синегавы был подделан. Знал, что Кроуфорд оплатил номер в гостинице, в которой вы с братом жили, после нападения. Неужели ты думаешь, что мы бы не проверили?

– Но почему тогда?

Сомали задохнулась от ужаса – неужели она подставила брата?

– Я думал, что вы встречались. Ты и лидер Шварц.

– Я? – удивленно вскрикнула она и тут же опомнилась. – В каком смысле?

– В том, в котором ты сейчас встречаешься с Балинезом.

– Но… это… я… – девушка замолчала. Шеф сбил ей красивое признание в предательстве. И если она сейчас скажет еще хоть слово, то выдаст брата. Пусть считает ее кем хочет – стервой, шлюхой, извращенкой или просто дурой, только бы не узнал правды.

– Не знаешь, что сказать?

– Я люблю Ёджи, – зато правда.

– Верю. Но Кроуфорд неравнодушен к тебе.

– Он… хороший человек.

– Да? – Персия оглянулся. – Мне никогда так не казалось. Я ведь его тоже знаю. Он охраняет моего брата.

– Он хороший человек, – с уверенностью повторила она.

– Это только значит, что ты ему веришь. Ведь веришь? – Персия бросил на стол ее пистолет. – Забирай. И возвращайся к работе. О том, что сказал тебе Оракул – напиши подробный отчет.

Сомали взяла пистолет, сунула в кобуру, вздохнула.

– Вы поэтому меня взяли? Потому что знали – я с ним связана.

– И потому, что Шварц – слабое место моего брата. Он много раз оставался жив только благодаря ним. Таких – лучше иметь друзьями.

– Вы правы. Как и всегда.

– Стреляешь ты тоже хорошо, если тебя это успокоит, – Персия усмехнулся и пожал плечами. – Сложно с тобой. Такой молодой секретарши у меня еще не было.

– Так зачем я вам? Манипулировать Шварц через меня – глупая трата времени, – обозлилась девушка.

– Я не собираюсь ими манипулировать. Просто даже решившись предать моего брата, они бы не пошли на сделку с нами, если бы среди Критикер не было кого-то, кого они знают.

– Вы правы.

– Знаю.

– Во многом знании…

– О, замолчи, – он отмахнулся. – Хорошо, что они вышли на тебя после стольких лет. Хорошо, что они все еще верят тебе. Хорошо, что мы теперь знаем больше. Знание – вообще хорошо.

– Как скажете.

– Иди.

– Отчет будет к вечеру.

– Ты… молодец. Ты все сделала правильно. Даже твой страх был правильным.

Айя подняла не шефа взгляд, долго смотрела, потом качнула головой.

– Вам неоткуда этого знать.

Она вышла и прислонилась спиной к двери. Коленки были ватными. Ужасно. Если бы Персия знал, как все запутано на самом деле. То, что связывало ее с Кроуфордом – не любовь. Это была ненависть. Или почти ненависть. Он забрал ее брата. Он забрал ее саму у нее самой. Но любовь сильнее. Айя способна смириться ради того, чтобы брат был счастлив. Она готова умирать каждый день, чтобы Кроуфорд дышал, чтобы билось его сердце, чтобы брат мог обнимать его. Все былое всколыхнулось в ней. Трещал по швам образ. Она любовница Брэда? Смешно. Да она бы убила его, если бы могла. Но Ран любит его. Важнее этого только то, что Кроуфорд любит Рана. Неужели ее сердцу все еще может быть больно из-за этого? Даже после того, как Ёджи почти исцелил его? Сумасшествие. Нет. Пусть лучше Персия думает о ней, как о потаскухе. Нельзя ему говорить. Ран не оставит любовника. Она не оставит брата. Ёджи не оставит ее. Сколько еще этих нитей? От нее, от Кена, Оми, Ёджи, брата, и как туго они переплелись? Они повязаны. Навсегда. И пусть никто не увидит этих связей. Тугих, как перетянутые струны. Они не отдадут их. Эти связи делают их теми, кто они есть. Их любовь и их ненависть неотделимы.

Оми завистливо посмотрел вслед Ёджи, который вышел прокурить на крыльцо.

Почему он сам не курит? Было бы куда себя деть.

Мысли сами собой возвращались к братьям и Оуке, которую мать отправила в Англию. Два дня. Ее нет два дня. Но ужас клубком свернулся в душе. Он почти влюбился в собственную сестру? Такое вообще возможно? Разве это не удел разных глупых фильмов. И как странно узнать, как много в этих фильмах правды. Можно никогда не узнать, насколько темным было твое прошлое.

Ёджи вернулся, потянулся, надел обратно фартук и не спеша поплелся в подсобку. Кен прикусив губу оттирал от земли столик, Айя подрезал розы. Временный мир. Хрупкий. И потому такой ценный.

На пороге появилась Мэнкс. Она посмотрела на них и почти с сожалением сказала:

– Есть работа.

Глава Двадцать Три

Я мечтаю вернуться с войны,
На которой родился и рос
На руинах нашей страны
Под дождями из слез.

Но не предан земле тиран
Объявивший войну стране
Но не видно конца и края
Этой войне.

Я пророчить не берусь,
Но точно знаю, что вернусь
Пусть даже через сто веков
В страну не дураков, а гениев
(с.И.Тальков)

Брэд провел руками по ногам Рана. Восхитительная кожа. Шелк.

Юноша приоткрыл глаза и посмотрел на него, явно не испытывая ничего кроме удовольствия.

– Что ты делаешь?

– Любуюсь тобой.

– Такой момент подходящий…

– Да.

Брэд чувствовал горячую тесноту вокруг своего члена. Но то, что видели глаза, было много прекраснее. Ран лежал под ним, закинув ноги ему на плечи. Послушный, гибкий, страстный, жаждущий, горячий. Когда он уйдет из спальни Брэда, он снова станет Айей. А сейчас с ним Ран.

Кроуфорд двигался медленно и глубоко, так как нравилось им обоим. Без адреналиновой ярости, которая раз от раза просачивалась в их секс. А что можно с этим сделать? У них такая работа. Да и раньше Брэду было сложно сдерживать свой садизм. И Ран никогда не поддерживал его стремление к контролю.

– Ммммм, – юноша выгнулся под ним. – Поцелуй меня.

Они поцеловались. Брэд яростно ласкал языком рот Рана. Тот вздрогнул и сжался. Оргазм совсем близко. Так близко. Кроуфорд положил руку на член Рана и стал двигаться быстрее. Еще быстрее. Пока не вырвал из горла юноши потрясающий стон-вскрик.

Они кончили, переплетясь так тесно, что их почти невозможно разделить. Телом, душой, разумом.

Ран только вздохнул, когда Брэд вышел из него. Почти так же как секс он любил лежать после этого в постели рядом с любовником. Кроуфорд обнял его, чувствуя под рукой влажную и горячую кожу. Видение заставило вздрогнуть. Хорошо, что не пятью минутами раньше. Юноша повернул голову и посмотрел ему в глаза. Без очков это опасно. Слишком много можно увидеть.

– Что случилось?

– Все хорошо.

– Это было видение?

– Да, – Брэд привстал, но только для того, чтобы укрыть их одеялом. – Все будет хорошо.

– О чем ты? – Ран слишком удовлетворен сексом, чтобы встревожиться его странным поведением.

– Ни о чем.

Юноша замолчал, больше не спрашивая. Все слишком запуталось для него.

Он не помнил, как задремал. Проснулся от того, что Брэд уже не обнимает его. Совершенно раздетый любовник сидит на краю кровати и говорит по телефону. Большей частью ответы односложные.

– Да. Да. Понятно. Да, но это не так просто. Я свяжусь с тобой.

Он положил трубку.

– Брэд? – Ран приподнялся на локте. Он хотел спросить, кто звонил, но не стал. Скорее всего, ответ ему не понравится.

Оракул обернулся.

– Ты проснулся?

– Я долго спал?

– Около часа.

– Мне нужно идти, – Ран тоже сел на постели, посмотрел на обнаженную спину любовника, придвинулся ближе и прижался к ней. Грудью, ладонями, щекой.

Брэд вздрогнул.

– Ран.

– Да.

– Ты веришь мне?

– Да, – не задумался. Даже не удивился.

Кроуфорд повернулся к нему и обнял. Ран вздрогнул от неожиданности. Таким быстрым и судорожным было это объятие.

– Брэд… – он все еще без очков, со слишком отросшей челкой выглядит моложе и почему-то не таким спокойным. Его встревожил звонок? Или ведение?

– Ран, – но голос Оракула тихий и уверенный, как и всегда. – Обещай.

– Что? – юноша, обнял любовника, осторожно поглаживая по шее и плечам.

– Верить мне. Что бы ни случилось – верь мне.

Сказать, что Ран испугался – значило бы ничего не сказать. Что сделают с ними? Что заставят вынести еще? Сколько можно их мучить? Сколько?

– Я буду… я буду тебе верить, – только и смог сказать он. Что еще добавить?

– Хорошо.

Абиссинец открыл дверь. Был уже поздний вечер. Магазин закрыт. Наверное, команда успела поужинать. Айя вообще не очень хотел есть. Поэтому, если они поели, то просто выпьет чай и пойдет спать.

Секс всегда помогал ему думать. Хотя признавать это было стыдно.

После разговора с Брэдом они еще долго целовались и касались друг друга.

Теперь губы были опухшие, а на шее виднелся новый засос, который было никак не прикрыть воротником. Айя боялся, что товарищи по команде снова будут задавать глупые вопросы, а Ёджи еще и отпускать пошлые шуточки.

В доме было тихо, но слышно, как в гостиной работает телевизор.

– Айя! – в коридор выскочил Оми. Глаза у него были испуганные. – Ты должен это увидеть.

Абиссинец замер на полужесте (он как раз хотел снять плащ).

В гостиной было сумрачно. Ёджи сидел в кресле, откинувшись на спинку. Лицо отсутствующее. Кен замер на диване, подавшись вперед, как изваяние на краю крыши.

Айя непонимающе обвел взглядом комнату. Команда выглядела так, словно получила новую миссию. Но это была не миссия. Запоздало Айя обратил внимание на телевизор. Наверное, секс сделал его слишком расслабленным. Не готовым к худшему. Не готовым к жизни.

По телевизору шел репортаж о взрывах, за которые взяла на себя ответственность террористическая группа Вайс.

Айя тяжело привалился к стене. Ну, вот и открытое объявление войны.

Теперь и правда осталась только вера.

– Доброе утро, – Сомали села напротив Кроуфорда за столик.

– Доброе, – сдержанно поздоровался он с девушкой.

– Будешь кофе? – спросила она, открывая и тут же, словно спохватившись, закрывая меню.

Если бы не этот нервный жест, то можно было бы сказать, что она выглядит очень хорошо. Несмотря на предстоящие выборы, на взрывы, и все, что на них свалилось.

– Я уже заказал, – ответил Оракул.

Айя кивнула понимающе, и жестом, не терпящим возражений, подозвала официанта.

Парень принял у нее меню с поклоном и ушел за заказанным кофем.

Оракул не помнил всегда ли она была такой. И всегда ли так много в ней было от ее брата. Сквозь большое окно в кафе падал свет. Айя сидела, словно вся в золоте. Волосы, собранны на затылке просто и элегантно. В ухе покачивается длинная сережка. Знакомая и не знакомая разом. Если присмотреться можно увидеть, что ее сережка выглядит более поношенной, в мелких царапинках и вмятинках. Брэд не представлял, что надо делать с сережкой, чтобы добиться такого. Или может просто Ран обращался со своей бережней. Девушка выглядит старше, чем есть. Взгляд слишком серьезный. А в остальном – женщина, как женщина. И не заподозришь в ней агента Критикер. Поэтому Оракул и не любил женщин.

– Выборы через два дня, – сказала она. – Ты из-за этого мне позвонил, Кроуфорд?

– Да. Когда объявят результаты – он взбунтуется против Эсцет. Он захочет избавиться от навязанной ему охраны, в виде моей команды.

– Все что ты говорил до этого – я передала Персии.

– Хорошо, – он выложил на стол конверт. – Это для тебя.

– Это что? – Сомали растеряно тронула пальцами конверт из плотной желтой бумаги.

– Пророчество.

– Твое?

– Да.

– Но я думала… ты не записываешь их.

– Не записывал. Это первое, – согласился Брэд. – Это для тебя. Лично.

– Но почему? – вот теперь она испугалась по-настоящему.

– Откроешь, когда будешь одна. Прочтешь, запомнишь и уничтожишь, – он пододвинул его к Айе. – Поняла?

– Да, – она сжала пальцы в кулак. – Но ты не ответил – почему.

– Так надо. Когда придет время, ты должна будешь выбрать сама, менять ли что-то, или оставить как есть. Я не смогу ничего изменить, но ты – сможешь, – Оракул едва заметно поморщился. Почему он должен пояснять такие вещи? Он делится с ней свой силой. И это впервые для него.

– Понятно.

Она действительно поняла или просто больше не хочет ни о чем спрашивать, чтобы не выглядеть глупо?

Подошел официант, поставил перед ними кофе. Черный крепкий, перед Оракулом. И двойной эспрессо с шоколадной стружкой, перед Сомали.

Брэд не помнил, когда он впервые поймал себя на мысли, что не любит женщин. Когда встретил Селию? Или чуть позже? Где-то так. Но не любить он их начал гораздо раньше. До того, как осознал это.

Сомали ни в чем не уступала мужчинам. И была лишена всего того, за что обычно не любят слабый пол. Но оставалась женщиной. И кроме этого выглядела, как реинкарнация Рана. Чудовищное ощущение. Брэд не представлял, что сможет когда-нибудь привыкнуть. Гораздо проще знать, что она есть где-то и не видеть ее.

Айя отхлебнула кофе и вздохнула.

– Когда ты смотришь на меня так – я рада, – сказала она.

Кроуфорд ухмыльнулся.

– Почему?

– Рада знать, что наша ненависть взаимна.

– Возможно, – он отсалютовал ей чашкой со своим кофем и сделал глоток. – А возможно ты слишком броско одета.

Она тихо рассмеялась, потом выставила из под стола свою длинную голую ногу и посмотрела на нее с каким-то новым интересом. Из-за шорт, которых было почти не видно под полами жакета, когда она сидела, казалось что на ней вовсе нет юбки. Выглядело это одновременно шокирующее и сексуально.

– Не думаю, что все так просто.

– Неужели?

– Кроуфорд, – Айя посмотрела на него. – Знаешь, в японских школах носят форму.

– Знаю, – он хмыкнул. – Я видел в ней Рана. Ему не очень шло.

– Форму приходится носить всем. И тем, кому она идет, и тем кому – нет.

– И к чему ты ведешь?

– Японские школьницы по-своему выражают свой бунт. Бандитки носят длинные юбки…

– Бандитки?

– Якудза или из банд. Это словно знак, – продолжала рассуждать Айя, словно не замечая его иронии, – означающий – «не подходи ко мне, не приближайся, я опасна». А некоторые другие девочки носят слишком короткие юбки. Их нельзя подрезать, поэтому их подтягивают повыше. Это тоже бунт. Он означает – «я не такая, я лучше, посмотрите на меня».

– Буря в стакане.

– Да. Возможно. Но нельзя относиться к этому несерьезно. Это первые попытки бунта. Пусть и в очень узких рамках правил, но есть способ отличиться.

– Сомали, – Кроуфорд допил кофе и отставил чашку. – О чем ты говоришь?

– О тебе, – она хмыкнула. – Вы тоже зажаты в рамки, но бунтуете. Как можете, конечно. Но это все равно лучше, чем совсем ничего.

Оракул почти с умилением подумал, – какой же все-таки стервой она выросла. Ему почти ничто не могло причинить боль. Тем более сделать это, у мало знакомого человека, не было шансов. Но она все равно сумела. Их планы, их ненависть к Школе, их предательство, их прошлое и будущее – буря в стакане. Они не вольны вырваться за его пределы.

– Плохое сравнение, – только и сказал он.

– Возможно, – не стала спорить Айя.

– Твой брат…

– Я знаю. Можешь ничего не говорить.

О, возможно он тоже может сделать ей больно.

Ветер качал деревья, и словно весь мир качался.

Оми сел рядом с дядей на скамейку. Тот глянул на него и снова уставился на деревья.

– Дядя Шуичи…

Персия кивнул. Оми замолчал, собираясь с духом. Люди всегда для него были сложными. Общение с ними – почти предельным напряжением. Если что-то в ближайшее время не изменится, то эти стены вокруг себя невозможно будет уже разрушить.

Как камень в глубине воды в нем теперь лежали воспоминания. О матери, об отце, о братьях, о дяде, и о сестре. Последнее яркое, сладкое, приносящее удовольствие и муку. Хорошо, что у него их больше никто не возьмет. Возможно он здесь для того, чтобы остановить отца и братьев. Братья уже не причинят вреда. Безопасны. Почти все мертвые безопасны. Так его научил дядя. Но как хотелось бы иметь семью, любимого человека, все то, что для него невозможно иметь. Почему люди хотят невозможного? Собственные мысли ужасали Оми. Он все еще человек? Или уже чудовище, как Масафуми? Неужели он забыл о ценности жизни и хочет собственного счастья?

– Я знаю, как это сложно для тебя, – сказал Персия.

Оми не знал, отражаются ли мысли на его лице так ясно, что любой может их прочитать, или дядя просто догадался. Лучше второе.

– Отец… должен заплатить за все, что сделал, – сказал Оми.

Он не знал, что еще можно добавить. Кроме этого ничего не осталось. Этого и ощущения команды. Оми знал, что уже не забудет этого. Если у него не было семьи, то теперь она у него есть. Утро в магазине, Ёджи такой сонный, что не может даже шутить, Айя вернувшийся полчаса назад с опухшими от поцелуев губами, Кен, искрящийся энергией. Они его семья. Какая есть. Папочка, мамочка и старший братик. Абиссинец убил бы его за такие мысли! И теперь у него есть дядя и сестра. Чувства к дяде противоречивые. Что-то между страхом, благодарностью, уважением и пониманием. Чувства к сестре, – глубокие, темные, он никогда не испытывал такого прежде. И старался об этом не думать. Он уверен, что разберется чуть позже. Это надо переждать.

– Должен. И он заплатит, – Персия встал.

Оми посмотрел ему вслед. Отец для него ничего не значил. Семья – это не кровь. Это тот, кто придет за тобой в логово террористов. У Оми есть семья. И он готов избавиться от крови. Раз и навсегда.

Стекло магазина сверкающее. Оно бесит только больше. Внутри Рана что-то клокотало. Взгляд раз от раза застилало красным. Он почти не говорил, а когда говорил – рычал. Сестра не приходила. Она тоже словно боялась посмотреть ему в глаза. Это по-настоящему бесило. Она связная. Она должна принести миссию ему. Она должна приказать ему убить Такатори. Их мать и отец мертвы, их жизни лежат в руинах, они убийцы на службе тайной организации. Почему Персия тянет? Почему Айя ничего не сделает с этим?

Брэд не звонит. Тоже боится. Боится, что сила гнева Рана и его жажда мести пересилят любовь. Кроуфорд телохранитель Такатори. И иногда Ран погружался в безумные кошмары, в которых он бьется насмерть с Брэдом. Он видит напротив себя знакомые любимые глаза, но не может остановиться. Они сражаются на мечах, как равные, как безумные. Кровь и песок. Больше из этих кошмаров Ран ничего не помнил. Весь мир ему казался сейчас враждебным.

Он не сможет дольше. Даже если Брэд попросит ждать еще. Он уже больше не может. Хватит чужой крови. Должна пролиться самая грязная. Такатори не должен стать премьер-министром. Это отвратительно. Даже хуже того, что кто-то использует их имена для терроризма.

Кен смотрит телевизор и грязно ругается. Он тоже на взводе. Обычно он следит за своим языком гораздо лучше.

– Я звал Айю, – сказал Абиссинец, когда Менкс подошла к нему.

– Она не могла прийти. Она на задании.

– Думаешь, я поверю?

Секретарша пожала плечами, давая понять, что он может думать все, что хочет.

Айя скрипнул зубами. Что за игру они с ним ведут?

– Почему больше нет заданий? Если мы ударим сейчас…

– То попадете в ловушку.

– Эрика, – он поднял на нее безумные горящие глаза. – Моя цель Такатори Рейджи. Не ты ли мне это обещала?

– Не время еще…

– Хватит!

– На Вайс идет охота.

– Если Вайс мешает, а не помогает моей мести – то к черту Вайс! – Почти рявкнул Абиссинец и пошел прочь.

– Айя! – похоже Менкс хотела сказать что-то ему в след, но не стала.

Он клокотал. Если все его предали, то он все сделает сам. Когда сестра вернется – месть уже будет свершена. Они наверняка отослали ее куда-то, чтобы она не мешала. А Такатори не отпускает от себя Оракула перед выборами. Айя чувствовал, что остался только он. Значит, он должен закончить все один. Сам. И никак иначе.

Он сделает это завтра. Нет такой цены, которую он не согласен был бы заплатить. Даже жизнь. Кому она нужна? Это его жизнь и он может распоряжаться ей так, как считает нужным.

Забыть на время того, кем он был когда-то. Забыть того, кем он бывал лежа в горячих объятиях любовника. Забыть того, кого знали, как флориста. Стать мечем. И нанести удар.

Сомали развернула сложенный втрое лист бумаги. Четкий, ровный почерк Оракула. Хотя видно, что иероглифы писались неправильно.

Она уже прочла пророчество. Сейчас она все обдумает. Перечитает еще раз и сожжет его. Потом соберет все необходимое, поспит пару часов, и приступит к выполнению. Что-то подсказывало ей, что Персии и Менкс сейчас не до нее. И завтра будет тем более. Это ее собственная миссия.

Кроуфорд – Оракул. Он имеет власть над будущим и на завтрашний день она наделена этой властью. Пожалуй, она даже понимала, почему он был таким самодовольным ублюдком. Такая власть не может не испортить. Эта власть абсолютна. Пугает мысль, что есть кто-то, кто контролирует абсолютную власть.

Если есть возможность все переделать, то почему бы не попытаться? Ведь никто так и не узнает, что было суждено, если оно не случится.

Она перечитала. Не сможет забыть, даже если захочет. Смяла лист и положила на блюдце от кофейной чашки. Достала из кармана зажигалку Ёджи и подожгла пророчество. Горело оно секунд пятнадцать. Не больше.

Сомали встала, достала маленький кейс, сложила в него все необходимое, закрыла, разделась, положила пистолет под подушку и легла. Она не будет ни о чем думать. Не будет крутить свои планы в голове, пробуя найти идеальный вариант. Она должна поспать. А завтра – будет завтра.

Она быстрая, она умная, она справится.

Смена Шульдиха закончилась несколько часов назад. Его сменил Наги. Такатори вообще собирается спать до объявления результатов выборов?

Телепат ворочался в постели. Чтобы прошла усталость и тревога надо поспать. Но почему от усталости и тревоги он никогда не может заснуть? Это какой-то замкнутый круг. Шульдих решил, что это от того, что у него умственная работа больше чем физическая. Хотя физическая тоже, но реже. Его главное оружие – его мозг. Обидно, что он не может заснуть. Почему Брэду так повезло? Он спит без сновидений. Хотя вчера ночью Шульдих чувствовал, как Оракул дернулся от видения и сел на постели, тяжело дыша и прижимая руку к пульсирующему шраму на груди. Его впервые разбудило видение. Все случается впервые. Может быть, однажды Брэд даже поймет – как это видеть сны.

Шульдих перевернулся на другой бок. Глаз он не открывал, надеясь, что это поможет ему быстрее заснуть. Он мысленно потянулся к своему котенку. Кен не спал. Лежал и смотрел в потолок. Думал о своей команде. Мысли сладкие как мед. Горячее пульсирующее сознание. Такое близкое. Шульдих мысленно погладил его. Он просто не мог удержаться. Кен содрогнулся и мгновенно возбудился.

«Шульдих?»

Телепат чуть не засмеялся.

«Я. Кто еще может тебя так трогать?»

«Ты что-то сделал сейчас? Я почувствовал».

«Ты такой чувствительный. Мне это нравится», – Шульдих замурлыкал, непроизвольно перебирая пальцами по одеялу. – «Я просто тебя погладил».

«Это… так странно».

Кен подумал, что чувство настолько необычное, что он никогда его не ощущал. Словно он чувствует призрака. Что-то коснулось его. Коснулось изнутри. Такое вообще бывает?

«Бывает».

Кен подумал, что Шульдих никогда так не делал.

«Делал. Когда мы занимались сексом. Ты сам меня тогда попросил».

«Помню», – от Хидаки исходило желание, усталость, горечь и уверенность, что… он завтра умрет.

Телепат поморщился. Он не хотел его потерять, но у него нет права его останавливать. Даже Брэд ничего не говорит Рану, когда дело доходит до долга. У Шульдиха еще меньше прав. Кен ему даже не совсем любовник. Просто партнер по сексу.

«Я хочу тебя», – прошептал телепат. По крайней мере, он попытался сделать так, чтобы это чувствовалось как шепот.

Внутри Кена все окрасилось красным от возбуждения. Кобель, – с умилением подумал Шульдих. Его кобель.

– Шульдих, – вслух выдохнул Кен.

«Господи, как эротично звучит мое имя в твоих устах».

– Прекрати.

«Зачем? Я возбужден. Ты возбужден. Но мы так далеко… Потрогай себя. Я все почувствую».

– Ты с ума сошел… Я не делаю этого.

Шульдих застонал, выгибаясь на своей постели. Не делает. Конечно, не делает этого сам. Он обычно слишком устает для этого. Напряжение он сбрасывает физической работой. Шульдих – его самые долгие в жизни отношения. Как много всего. Слишком много информации. Телепат даже не попытался прикрыться от нее.

«Потрогая себя. Давай», – он легонько подтолкнул его.

Кен вспыхнул ярче. Вожделение. Если бы Шульдих был рядом – они бы уже катались по постели и пуговицы бы летели в разные стороны. Рука Хидаки заскользила по обнаженной груди. Горячо. Вниз. К возбужденному члену. Шульдих спустил с себя белье. Да. Вот так. Хорошо.

Что он будет делать без него? Снова кормить уток в парке и страдать неудовлетворенностью?

Кен дрочил, хватая ртом воздух, трогая собственные соски. Шульдих плавился в нем, ласкал и трогал его изнутри. Еще чуть-чуть.

Они кончили.

Телепат чувствовал его и свои липкие пальцы. Эхо близости. Он снова коснулся Кена. Глубоко-глубоко, как никто его никогда не касался. И никто никогда не коснется.

«Не умирай», – сказал Шульдих тихо, чувствуя себя действительно до ужаса сентиментальным придурком.

Кен снова вздрогнул. Он лежал на мокрой от пота и спермы простыне. Возможно в последний раз…

«Не выйдет», – подумал он.

Телепат не знал что сказать. Он не мог сказать ему – не ходи. У него нет такого права. Он чувствовал, что Кен не может иначе. Только одна дорога. Выбора уже нет. Он должен выполнить долг. Должен себе, команде, подруге. Шульдиху нравилось это в нем. Неудержимость. Он как лавина идущая с гор. Если падение началось – уже не остановить. Кен и был лавиной. Всегда. Его нельзя остановить, не изменив его природу. Шульдих не хотел его менять, но впервые за долгое время он почувствовал что-то. Что-то похожее на боль. Он просто не понимал почему. Люди – глупые, жадные, ничтожные… Со многими скучно даже играть. Люди – ничто. Когда Кен успел обрести для него индивидуальность? Когда он перестал быть просто способом удовлетворения?

Не выйдет?

Шульдих чувствовал, как Хидака ждет его ответа. Очень важного ответа. Но что он должен сказать? Кто он, чтобы говорить ерунду?

«Умрешь – можешь ко мне не возвращаться», – сказал Шульдих. Это было лучшее, что он мог придумать.

Это прозвучало почти весело. Кен улыбнулся. Шансов почти нет. Но он будет бороться.

Начинался дождь. Айя чувствовал, как тело дрожит от холода и ярости. Ярость, все, что еще двигало его тело.

Он уже перестал верить, что машина покажется. Но он охотник света. И он ждет добычу. Свою законную добычу. Единственную – предназначенную только для него.

Пальцы свело судорогой на рукояти катаны. Он уже не уверен, что сможет ударить точно. Но удар будет точным.

Машина показалась. Но глаза так устали, что он увидел ее не сразу.

Один рывок может все закончить. Один точный удар.

Тело двигала великая сила. Неотвратимость.

Брэд говорил, что есть вещи, которые нельзя изменить.

Абиссинец прыгнул. Меч вошел в крушу легко. Как он и думал. Но достаточно ли глубоко?

Машина резко затормозила. Айя рванулся в сторону, ожидая выстрелов. Он замер упираясь коленом в холодный асфальт. Сердце билось бешено и гулко.

Дверь машины открылась. Из нее вышел Брэд. Лицо его было непроницаемо. Тот, кто знал его хуже, не понял бы всего того, что отражалось на нем. Айя видел такое выражение у любовника только однажды. Когда Кроуфорд стрелял в похитителей тогда в Париже. Выходит, это его рабочее лицо? Замкнутое, жесткое, скулы отвердели, губы чуть изогнуты, словно он готов улыбнуться.

Айя не мог сказать, что удивлен. Где-то в глубине души он ждал, чего-то подобного. Ждал, что все будет как в его снах. Любовь не спасает. И их она не спасет.

– Такатори нет в этой машине, – сказал Брэд. – У меня было ведение, что ты нападешь.

Ярость застлала глаза. Он предвидел. Предвидел. И стоит перед ним. Смотрит. Он вообще собирался дать ему отомстить?

– Мне жаль, что ты не можешь видеть будущее, как я.

Ран встал и поднял меч.

– Будущее – это не то, что видят. Это то, что создают. Ты сам мне так говорил.

– Ран…

– Айя. Меня зовут Айя.

– Ран.

Абиссинец рванулся вперед. Он не станет слушать. Больше не станет. Хватит!

Меч ударился о сталь. Фарфарелло, о котором они оба забыли, выставил свой нож. И меч Айи ударился об него. Полетели искры.

– Не делай этого, – сказал псих. – Ты пожалеешь.

Айя посмотрел на него. Фарфарелло выглядел более безумным, чем обычно. Наверное, из-за полнолуния.

– Отойди, – велел ему Кроуфорд.

Они стояли под дождем. Мокрые. Почти чужие друг другу.

– Ран, – сказал Брэд. – Ты слишком долго ждал.

– Да, слишком долго.

Айя тяжело дышал. Он только что поднял руку на любимого человека. Это было все равно, что попытаться ударить сестру. Голова прояснилась. Пришел ужас.

– Завтра, – Брэд сказал это почти мягко. – Это случится завтра.

– «Это»?

– Такатори. Ты убьешь его завтра.

– Ты это видишь? – он не должен испытывать такую надежду и веру. Не должен. В нем не могло это остаться. Но слова Брэда… словно он дунул на почти остывшие угли и снова зажег пламя.

– Иди сюда, – Кроуфорд протянул ему руку.

Айя смотрел на протянутую ему руку. Он колебался полминуты, а потом сделал шаг навстречу.

Он снова поверит. За последние несколько минут мир поднялся вокруг него, как волна цунами, опрокинул, смел, разметал стены, города, и вернул, снова поставив на ноги. Снова дав почувствовать, что важно, а что нет. Он подался к Брэду. Тот обнял его. Ран все еще держал меч. И его все еще колотило от холода и пережитого. Но Брэд обнимал его, гладил по спине, кажется даже что-то говорил. Ран уткнулся ему в плечо. Брэд пах знакомо, успокаивающе и маняще, как и всегда.

Завтра. Никогда это слово не звучало так упоительно. Брэд на его стороне. Он знает, что нужно ему. И даст ему это завтра. А сегодня…

Они даже не разделись толком. Кроуфорд чувствовал, какие холодные у Рана пальцы. Влажное дрожащее тело.

Брэд расстегнул его плащ, и ремень на брюках. Ран все еще был в перчатках, и хватался за него, словно утопающий.

Что они с Сомали натворили? До чего они довели Рана? За своими хитроумными планами по спасению они забыли о том, кого спасают. Она не могла связаться с братом. Сейчас у нее и так много хлопот. А сам Брэд обезумел от предсказаний и попыток все переиграть.

Они с Раном целовались. Его губы такие холодные. Сколько он просидел под дождем?

Ран дернул его рубашку, и расстегнул брюки.

– Твои губы холодные, – сказал Кроуфорд.

Юноша улыбнулся.

– Так отогрей.

И они снова поцеловались. Брэд языком провел по его губам и скользнул внутрь. Ран застонал, закрыл глаза и когда Кроуфорд принялся целовать его шею, выдохнул:

– Быстрее. Сделай это…

Брэд улыбнулся. Ран не собирается извиняться за то, что чуть не убил его. Он, как и всегда, надеется, что любовник поймет его и так. И он понимал. Брэд дернул его брюки вниз. Ран судорожно и возбужденно выдохнул.

Пакет со смазкой Кроуфорд разорвал по ребристому краю и одним движением нанес содержимое. Ран смотрел на него из-под ресниц. Возбужденный, покрасневший. Брэд почти не подготовил его. Даже не снял с Ран брюки, просто спустил до колен и задрал его ноги, так чтобы можно было войти. Один короткий толчок и Ран издал протяжный стон. Внутри хорошо, туго, жарко. Юноша вцепился в его руки, оставляя синяки и царапины. Они бывали не слишком осторожны друг с другом. Не всегда. Но сейчас они восстанавливали связь. Боль дает ощущение доверия. Ран двигал бедрами навстречу каждому его толчку. Он старался не стонать. По крайней мере, не так громко как обычно. Но стоны все равно вырывались вместе со вздохами. Горячими. Брэд трахал его словно впервые. Ран отдавался ему словно впервые. Ран вскрикнул громче. Как близко. Влажное от дождя тело горело жаром. Они редко занимались сексом не раздевшись. Непривычные ощущения. Особенно от пальцев любовника в перчатках.

Брэд чувствовал, что Ран сжимается. Туже. Еще туже. Горячее.

– Я сейчас кончу, – выдохнул юноша.

– Кончай.

– Ты… ты первый.

– Если хочешь.

– Да, – следующий толчок заставил Рана выгнуться. – Да!

Брэд кончил и двинул рукой по его члену. Напряженному до предела. Ран с протяжным стоном кончил ему в ладонь. Кроуфорд нехотя подался назад, чтобы любовник мог опустить ноги. Ран поцеловал его в шею, оставляя засос. Брэд погладил его по лицу.

– Я люблю тебя.

– Знаю. Я тоже тебя люблю.

– Завтра.

– Завтра я буду свободен.

– И будешь только моим.

Юноша согласно прикрыл глаза. Он понимал, как никто, что Брэду приходится делить его с жаждой мести. Как ему приходится делить Брэда с его работой.

Кроуфорд отстранился.

– Тебе нужно одеться.

– Но я… – юноша растеряно моргнул. Он успел забыть о мире вокруг них.

– За тобой сейчас приедут.

– Кто? – Ран сел на сидении и натянул брюки.

– Твой шеф.

– Зачем?

– Твоя команда сражается. И если ты сейчас не вернешься – у тебя больше не будет команды, – Брэд снял перепачканные спермой пиджак и жилет.

Ран тряхнул головой.

– Я не думал возвращаться.

– Ран, – Кроуфорд повернул его лицо за подбородок к себе. – Команда – это важно. Если ты не сможешь обрести в них свою силу – они никогда не станут сильнее.

– Думаешь? – юноша улыбнулся. – Ты всегда ревновал меня к ним.

– Я ревную тебя даже к твоей катане, но это не значит, что я не понимаю, – он ухмыльнулся. – Завтра вы должны быть вместе. Ты понимаешь?

– Да, – Ран поправился, смахнул со лба пряди. – Они важны для меня. Важнее чем ты можешь представить. Просто сегодня… мне было уже все равно.

– Знаю. Идем.

Они вышли под дождь. К ним подъехала машина, открылась дверь. Брэд посмотрел на Персию, тот только кивнул. Не друзья, но сообщники.

– Садись, Абиссинец, – сказала Мэнкс. Она даже не посмотрела на Оракула. Именно в такие моменты Кроуфорд ненавидел женщин больше всего. Рану понодобилась вся его ярость, чтобы забыть ненадолго о любви. Женщины не забывают. Их сердце двигает их тело. И никогда иначе.

Айя сел в машину. Дверь захлопнулась и они уехали.

Ёджи сел прямо на грязный пол. Сейчас канализация казалась ему милым любимым домом. Они это пережили. Такого боя у них еще не было. Боя. Они палачи. Они не должны сражаться в открытую.

Кто бы мог подумать, что Кен такой упрямый. Как он сказал? Не собирается сдаваться до самого конца? А обычно-то он выглядит, как самоубийца. Словно появилось что-то важное для него. Он сражался яростнее их всех вместе взятых. Безумный Сибиряк.

Больше всего Ёджи беспокоило то, что он не знал где сейчас Айя. Что она делает? Он не был наивным и понимал, что если ударили по Вайс, то ударили и по всем Критикер. Но его девочка выкарабкается. Она как Аска – всегда приземляется на ноги. Но Аска мертва. А Айя жива. Обязательно жива.

Абиссинец присел перед ним на корточки.

– Как ты?

– Нормально.

– Я перевязал раны Кена и Оми. Ты ранен?

– Немного, – Ёджи нравилась серьезность Айи. Он скреплял их команду. Пока он есть – они Вайс. Хотя иногда удержаться от подколок было сложно. Особенно когда он вспоминал, что спит с сестрой Абиссинца. От этого он чувствовал иронию, страх и что-то еще, непонятное. Слишком уж они бывали похожи – Абиссинец и Сомали.

– Сними плащ, – Айя чуть улыбнулся. – Я посмотрю, как ты. Может из-за адреналина ты не чувствовал, как тебя ранило.

– Мое тело не способно выделить столько адреналина.

– Снимай.

– Хорошо-хорошо.

И даже интонации Сомали.

– Что мы будем делать дальше? – спросил Кен. Он сидел в паре метров, как и Ёджи облокотившись на стену.

– Нам надо переждать, – сказал Оми.

– Не надо, – сказал Айя, не поднимая взгляда. – Мы ударим сегодня. Или уже никогда.

– Да, наверное, – Ёджи сейчас больше волновало, где, черт возьми, его девушка и как с ней связаться.

– Это будет наша последняя миссия, – Бомбеец попытался устроится так, чтобы можно было отдохнуть.

– Да. Возможно, – кивнул Абиссинец. Он казался самоуверенным, как и всегда. Ёджи подозревал, что источник его уверенности – некая высокая американка. И это злило. С пассией Абиссинца, наверное-то, все в порядке. А его Айя может быть в опасности. Балинез понимал, что в опасности скорее те, кто будет ей угрожать, но беспокойство не проходило.

Он уже потерял однажды любимого человека. Он не хочет снова это испытать.

– Поверить не могу, – протянул Шульдих.

Кроуфорд зло на него посмотрел.

– Я тебя не читаю, – показал ему язык телепат. – Точнее не тебя.

Фарфарелло хмыкнул.

– Но, поверить не могу, – Шульдих погладил психа по голове, как большую собаку. – Они занимались этим прямо при тебе. Бедненький. Тебе понравилось?

– Это было красиво, – сказал Фарфарелло. Было видно, что он старается сдерживать приступ. Ему бы сейчас убить пару десятков человек. Но поговорить с телепатом почти так же приятно, как убивать.

– И Рану было все равно, что вы в машине не одни? – это уже снова вопрос Брэду.

Оракул молчал, словно набрал в рот воды. Он и так старается думать о Ране меньше, а больше о деле. Тем более, что ему нечем было крыть. Они просто забыли о Фарфарелло. Псих умел быть очень тихим. Даже слишком.

– Ты просто волнуешься за своего котообразного, – сказал Фарф Шульдиху. Кроуфорд бросил на него почти благодарный взгляд.

– О, мой котенок когтистый. Он выберется, – наиграно небрежно бросил телепат. Но надулся и замолчал.

Он не представлял, как можно смотреть на секс Брэда и Рана, и при этом не присоединиться. Хотя бы мысленно. Фарфарелло бывал до ужаса асексуальным.

Дверь в комнату неожиданно распахнулась. Вошли солдаты и мистер Такатори.

Шульдих отчетливо слышал, как в голове Кроуфорда тикает, – ну давай же, пес, сделай это.

Солнце садилось за окном. Сомали посмотрела на часы. Уже.

Она открыла кейс и достала ампулу, срезала горлышко, набрала шприц. Уколоть себя она могла только в левую руку. Хотя рука ей понадобится. Черт.

Она сделала укол и откинула голову назад. Яд. Она говорила себе, что не сделает этого второй раз. Тогда в горах она была ранена, и у нее не было выбора. Она хотела жить. Ради брата. Теперь она делает это вновь, и снова не для себя. Хотя… если вспомнить о Ёджи… и для себя тоже.

Звуки стали четче. По коридору прошли люди – судя по шагам охрана. Она сидела в неприметной комнате. Ее не найдут. Сомали открыла глаза. О, да. Мир стал глубже. Цвета ярче. За окном совсем стемнело. Сейчас они будут здесь. Айя глянула на часы. Нет. Они уже здесь. Пора!

В кейсе лежала разобранная винтовка и запасные обоймы к пистолету. Обоймы она рассовала по карманам. И собрала винтовку. Быстрые четкие движения. Все видно даже в темноте. Она встала, ощупала стекло. Она вырезала его заранее. Теперь нужен только один толчок.

Айя надавила. Часть огромного оконного стекла выпала наружу. О, Господи, какой громкий звук. Когда она начнет стрелять, то совсем оглохнет. Она встала на край окна. Ветер поднимался вдоль стены здания. Полы пиджака затрепало ветром. Айя сдвинула на глаза очки для стрельбы и вскинула винтовку. Пять, четыре, три… Внизу раздался взрыв. И она начала стрелять. Слишком высоко и темно, но сегодня она не ошибется.

Двое охранников упали. Айя вскинул голову. Кто-то стрелял с верхних этажей здания.

Кен подбежал к нему.

– Я закончил с машинами, – сказал он, безразлично перепрыгивая через трупы. – Что такое, Абиссинец?

Айя не успел ответить. Появились еще охранники. И снова огонь сверху. Теперь голову задрал Кен.

– Там стрелок Критикер? – спросил Айя, вытирая катану и, окидывая взглядом путь до дверей. К ним подбежал Балинез.

– Круче, – Кен оскалился. – Там лучший стрелок Критикер.

– Айя, – одини губами выдохнул Ёджи и улыбнулся.

Только сейчас Кен понял, как блондин волновался за нее.

Абиссинец кивнул, словно так и должно было быть.

– Вперед, – скомандовал он.

И они побежали.

Снайперскую винтовку пришлось бросить. Для драки в коридорах он не годилась. Сомали хватит пистолета и ножа. Ей бы добраться вовремя. Брэд дал ей только приблизительное время. Настолько точное, насколько мог.

Ей пришлось сменить шесть обойм, пока она добралась до кабинета Такатори. Атака Вайс только усиливала панику. Все бегали. В ней не сразу признавали врага. Именно поэтому она и предпочла свой костюм секретарши сегодня, вместо чего-то удобного и более подходящего для боя.

Яд растекся по крови, обостряя чувства и реакции. Она это ненавидела. Особенно звуки. Они были слишком громкими.

Шварц этажом выше. Они выберутся сами. Не маленькие.

На ближайшего охранника у кабинета Такатори она напала со спины. Коротко ударила ножом в горло, и, прикрываясь его телом от пуль, трижды выстрелила. Ей не нужно смотреть, чтобы знать, где стоят остальные. Она ненавидела работать ножом. И ненавидела принимать наркотики. Тогда почему сердце так бьется? Почти сладко.

Сомали отбросила ненужное уже тело охранника, послужившее ей в качестве щита, сунула нож в чехол на бедре и подошла к двери. За ней кто-то говорил. Голос Персии и голос убийцы ее родителей. Они спорили. Обвиняли друг друга. Это их личное. Они с Раном не имеют к этому отношения. Сейчас важно совсем не это.

Дверь офисная. Она сможет стрелять через нее. Ей не нужно видеть.

Она приставила дуло к двери. Пластик и фанера не погасит выстрел полностью, но вполне достаточно.

Голос из-за которого она плакала последний раз в жизни, произносил:

– … ты забрал его, назвал его Оми и превратил в убийцу. Но на самом деле ты превратил в убийцу собственного сына. Отправляйся в ад искупать свои грехи…

Сейчас! Она нажала на курок. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Нет, все-таки ее раньше. Сомали ударила дверь ногой.

Персия стоял посреди комнаты. Такатори увидел появившуюся в дверях Айю. Она была страшна, как сам гнев господень. Глаза черные от наркотика, кровь испачкала ее, пусть и совсем немного – она была достаточно быстра, волосы растрепались.

Шеф покачнулся, но устоял. Выстрел пришелся ему в ногу. Айя знала, что это не ее пуля. Такатори дернул рукой, когда она попала в него.

– Вы в порядке, Персия-сама? – спросила она, не сводя дула с Такатори.

– Почти, – ответил он

– Ты жив только потому, что я стреляла в руку, – сказала она убийце своих родителей. – Вставай.

– Даже твои сучки смелее тебя, брат, – Такатори встал. По его ладони бежала кровь.

Айя повела дулом в сторону двери.

– Беги.

Такатори приподнял бровь. Он не понимал что происходит.

– Беги, – снова велела ему Сомали. – Беги так быстро, как можешь. За тобой уже идут Вайс. Я даю тебе фору. Беги.

Такатори побледнел. Упоминание Вайс его напугало? Похоже на то. Он бросился из кабинета опрометью.

Персия со стоном осел на пол. Айя опустилась рядом с ним.

– Как вы, шеф?

– Нога…

– Да. Я вижу, – ей пришлось положить пистолет на пол, чтобы разрезать штанину и наложить жгут и повязку. Похоже, тот даже не заметил, что она подготовлена лучше, чем должна была бы.

– Зачем… зачем ты отпустила его?

– Знаете, – она подтянула его к столу и облокотила на него. – Я смогу жить, не отомстив, а мой брат – нет.

– Я думал никого не осталось…

– Вы ловко вывели Мэнкс. Но я и Вайс все еще здесь.

Персия посмотрел на нее с горькой улыбкой.

– Ты такая… молодая. Почти ребенок.

– Оми ваш сын?

– Ты слышала?

– Да.

– Это может быть правдой?

– Это правда.

Выстрелы и взрывы раздавались уже на этом этаже.

Сомали встала навстречу Вайс, когда они вошли в кабинет.

Первым пришел в себя Ёджи.

– Айя! – он хотел броситься к ней, но она остановила его одним бешеным взглядом.

– Дядя! – Оми склонился над Персией. – Что с тобой?

– Жить буду, – шеф положил ладонь на его голову. – Я хочу многое тебе сказать, но позже. Готовы к миссии?

Вайс кивнули.

– Тогда казните Такатори Рэйдзи. Он использовал преступные организации типа "Крипер" и "Райот", организовывал убийства и воровал деньги, чтобы добиться нынешнего положения.

Глаза Абиссинца почти засветились изнутри. Он развернулся к двери.

– Иди, Оми, – Сомали подтолкнула мальчика. – Кен, не тормози. Ёджи, тебя никто не будет ждать. Идите.

Они все встали.

– Пусть он не увидит рассвета, – криво и зло улыбнулся Персия.

Айя знала, что что-то должна сказать Рану. Они так долго к этому шли. Они так много для этого сделали. Так много принесли в жертву.

– Брат, – окликнула она его, и он обернулся. Их взгляды встретились. Он не знал, что от нее ждать. Но она впервые знала нужные слова. И она их скажет, как бы ужасно они не звучали – он поймет. – Брат, принеси мне его сердце.

Он кивнул и бросился бежать по коридору. Это все, что он хотел слышать сейчас.

– Значит, ты решила так? – спросил Кроуфорд.

Они стояли в коридоре. Айя тяжело облокотилась о стену. Действие яда начало проходить, и голова была тяжелой.

– Да. Решила. Думаешь, будет хуже?

– Я не вижу этого пока. Но ты изменила то, что было суждено.

– Спасибо, – она кивнула, не открывая глаз. – Это все благодаря тебе.

– Не все, – Оракул хмыкнул. – Я не стал бы его спасать.

– Он важен.

– Неужели?

Из кабинета раздавались сдавленные всхлипы. Менкс плакала, обнимая Шуичи. Он что-то тихо ей говорил. Но она не слушала. Только плакала. Но можно было быть уверенной, что с ней он в большей безопасности, чем с кем-либо еще.

– Спасибо, – снова сказала Сомали.

– Не за что.

– Сейчас приедут врачи. Я помогу вывести Персию, – она оторвалась от стены. – Позаботься о моем брате.

– Я всегда о нем забочусь.

– Ставить на нем засосы – еще не признак заботы, – фыркнула она и пошла в кабинет.

Кроуфорд покачал головой. Бог создал женщин ему в наказание? Он не удивился бы, если бы так и было.

– Ну все, Менкс, – Айя отстранила плачущую женщину. Та была перемазана кровью. Она прошла сюда с боем. Но она бы не успела. – Давай. Помоги мне вывести его.

Шульдих куда-то исчез. Наги стоял в стороне и смотрел вопросительно. Да. Он прав. Больше задерживаться нельзя. Это вызовет подозрения. Фарфарелло уже успел где-то развлечься, судя по перепачканной одежде и довольной физиономии. Ну и пусть его. Полнолуние все-таки.

Кен рассмеялся от облегчения. Неужели всё?

Ёджи сжал его плечо. Они все переглянулись.

Абиссинец подошел к ним. Ему явно был нужен врач. Ожоги и раны. В чем только держалась душа. Но Айя выглядел так, словно обрел мир. Он улыбнулся.

– Все целы?

– Да.

– Тогда идем. Если не поторопимся – пламя охватит все здание, – Айя пошел к лестнице.

– Пожарная система уже сработала, – Оми шел последним. Ему тоже не верилось, что все закончилось.

– Кен! – из-за поворота вылетел рыжий ураган, в котором можно было с трудом опознать, виденного мельком, одного из охранников Такатори.

Идущий впереди Абиссинец даже не вздрогнул, пропуская «это» мимо себя. Ёджи в недоумении опустил леску, которую успел выдернуть из часов.

– Шульдих! – Сибиряк протянул к урагану обе руки и тот распался, явив собой улыбающегося рыжего гайдзина, который повис на шее у Кена.

– Как ты приятно пахнешь, – Шульдих уткнулся носом ему в шею. Пот, кровь, порох, жизнь. У Кена не было сил возмущаться. Он был жив. Все остальное неважно.

Сибиряк зарылся пальцами в рыжие мягкие волосы и прямо на глазах у напарников поцеловал Шульдиха в губы. Тот обвил его словно плющ, испуская радость и возбуждение. Что они делают?

Ёджи смотрел, открыв рот. Потом закрыл его, но так и не сумел оторвать взгляда от целующихся парней.

– И как это называется? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это называется – гей, – подсказал тактичный Оми.

– Ну, замечательно! – возмутился до глубины души блондин. – Нам только геев не хватало!

– Ёджи, – Абиссинец обернулся на лестнице.

– Что?

– Заткнись и иди.

– Но они…

– Сами разберутся, – твердо сказал Айя. И Ёджи поверил. Конечно. Эти разберутся. Вон они еще чуть-чуть и начнут разбираться прямо здесь.

Ладони Кена скользнули с волос на спину рыжего, а потом и ниже. Ёджи закашлялся и отвернулся.

«Твой напарник смотрит на мою задницу», – усмехнулся Шульдих мысленно

«Пусть смотрит», – разрешил Кен, продолжая его целовать. – «Только это ему и остается. Если он что-то сделает – Сомали сделает из него евнуха».

«О, какая потеря».

Они разорвали поцелуй. Кен посмотрел в веселые синие глаза.

– Зачем ты пришел? Теперь они думают, что я гей, – сказал он, хотя в голосе не было ни капли сожаления.

– Ты им стал, когда завалил меня на стол в кабинете Брэда.

– Какие потрясающие воспоминания.

– Бежим отсюда, – Шульдих потянул его за руку. – Пока это чертово здание не рухнуло нам на голову.

– Мы почти на крыше. Если что и рухнет, то скорее пол, – усомнился Кен, но пошел вслед за напарниками.

Они поравнялись. И Ёджи кашлянул.

– Ну, представь нас что ли.

– Это Шульдих, – Сибиряк удержал телепата за пояс штанов, когда тот подался к Балинезу поздороваться. – Он мой любовник.

– А, ну да…

– А если кто-то собирается пройтись по этому поводу, то пусть заказывает место в хирургии, – Кен опасно прищурился.

Ёджи не выдержал и засмеялся. Ну что с этим поделаешь теперь?

– А Вы разве не работали на… – начал Оми.

– На Такатори? – Шульдих оскалился. – Мы союзники, мальчик. Персия тебе расскажет. Он тебе много интересного сегодня расскажет.

– С ним все будет в порядке, – сказала Айя.

Менкс кивнула. Чуть размазанная косметика – все, что выдавало пять минут ее слабости.

Больницы такие умиротворяющие. Сомали села рядом с наставницей.

– Действие Фурии почти прошло, – сказала та.

– Да, – Айя не собиралась стыдиться, всего, что сделала сегодня. – Дашь мне еще одну ампулу?

– Позже, – Менкс качнула локонами. – Это опасно.

– Ситуация была критической.

– Знаю.

– Он не должен был выжить, – Айя уставилась в стену.

Звуки затихали, оставляя горький осадок. Ей будет хуже. Но чуть позже.

– Твой Оракул сказал?

– Да.

– Хорошо, – Менкс тронула ее за руку. – Иди. Тебе не обязательно тут сидеть. Я справлюсь со всем сама.

– Знаю, – Айя улыбнулась. – Просто не хочу быть одна сейчас.

– А Ёджи?

– Не хочу, чтобы он видел меня такой.

– Какой – такой?

– Наркоманкой.

– Фурия – не наркотик.

Сомали иронично приподняла бровь.

– Ну ладно, наркотик, – сдалась Менкс. – но это не тот наркотик.

– Вот когда перестану видеть в темноте – тогда и пойду к нему, – Айя откинулась назад и помассировала шею. – Хочу его увидеть.

– Молодость – это хорошо.

– Оставь свой сарказм.

– Это не сарказм.

– Он понимает. Не может не понимать, что он для тебя.

Они замолчали. Менкс встала, прошлась туда-сюда.

– В моем возрасте страшно что-то менять. Я уже не могу протянуть руку и взять, как ты. Нет того отчаяния.

– Ты вообще не похожа на такую девушку, которая собиралась бы жить быстро и умереть молодой, – Айя расколола волосы и стала собирать из них косу, – Поэтому не смей пенять на возраст. Тебе еще нет тридцати.

– Для нашей профессии – это почти старость.

– А я тогда Мать Тереза.

– Сомали!

– Да ладно тебе, – девушка завязала косу и отбросила ее за спину. Она почувствовала себя легче, когда волосы перестали лезть ей в глаза. – Я плохо разбираюсь в делах сердечных и не собираюсь давать советы. Просто пытаюсь тебя поддержать.

– Я знаю.

– Но поддержки с меня, – она развела руками. – Не очень много.

– Все равно спасибо. Бирман приедет вечером. Ферзь и Крашерс сейчас в Сингапуре. Они будут позже.

– Мы выиграли бой, а не войну, да?

– Совершенно верно.

– Пойду я, – Айя встала, тело тяжелело с каждой минутой. Ей скоро надо будет лечь.

– Да. Отдыхай. Увидимся завтра.

– Послезавтра.

– Это подробности.

Айя накинула плащ, подняла воротник и пошла к выходу. Ее немного вело, но в целом почти сносно.

Они остановились в гостинице.

В комнате Кена за стеной что-то упало. Ёджи закатил глаза. Он ничего не хочет знать! Ужас какой! Рыжий любовник Сибиряка был красивым, но по настоящему пугающим. Он так неожиданно появился. Надеялся, что усталость боя легче позволит им принять его? Да. В тот момент им действительно было почти все равно. Ёджи удивился скорее по привычке. Но откровенность – это было нечто новое между ними, и это стоило уважать.

Они прошли через огонь и остались Вайс.

В стену с противоположной стороны что-то ударилось, потом еще раз. Спинка кровати?

– Кен! – Ёджи возмущенно заколотил в стену. – Совесть у тебя есть?

С той стороны стало тише.

В дверь неожиданно постучали.

Балинез дернулся и, держа руку на часах, спросил:

– Кто там?

– Это я, Ёджи, – голос Сомали.

– О! – он открыл дверь.

Девушка стояла, привалившись к косяку. Вид у нее был усталый и довольный. Поверх обычного жакета был накинут длинный черный плащ, видимо, чтобы скрыть следы крови.

– Можно войти?

– Нужно, – он потянул ее в комнату.

– Я почти умираю от усталости. Позволишь поспать у тебя? – спросила она, скидывая плащ и бросая его в кресло.

– Все мое – твое.

– Да, – она начала снимать жакет. – Все твое – мое.

Ее одежда действительно была в крови и прожжена в нескольких местах.

Сомали просунула палец в одну из дыр и со вздохом посетовала.

– А ведь это был пиджак от Иф Роше.

– Нашла о чем грустить.

– Мы всегда жалеем о мелочах, – она расстегнула туфли. – Я приму у тебя душ?

– Готов помочь! – обрадовался Ёджи, хотя сам уже принимал.

– Я сама, – она вытащила из шкафа халат. – Ложись. Нагрей постель. Я выйду из душа и заберусь к тебе.

– Звучит заманчиво.

– Ты мне льстишь, – она поцеловала его и заперлась в ванной.

Ёджи понял, что секса сегодня не дождется, погасил свет и забрался в постель. В комнате Кена снова что-то упало. Что они там делают, извращенцы?

В ванной шуршал душ, потом он стих и Айя тихо проскользнула под одеяло. Ёджи ее обнял, чувствуя себя живой грелкой и подушкой в одном лице.

– Кен в своей комнате не один? – спросила он, пододвигаясь и устраиваясь.

– Ага, – наверное, она услышала эти подозрительные звуки.

– Мммм… – она закрыла глаза, расслабляясь, и сонно пробормотала. – Там Шульдих, да?

– Да. Откуда ты…

Но она уже спала.

– Да, котенок, – простонал Шульдих.

– Не так громко, – Кен погладил его по спине.

– Ладно-ладно. Только давай уже, – телепат старался не захныкать. Сколько можно уже? Хидака стащил его с постели, как только этот несносный блондин стал стучать в стену. Ёджи был забавным. В соседней комнате вспыхнуло знакомое сознание. Сестра Рана. Что-то странное. Что-то очень странное в ней было. Словно у нее был шаровой передоз и винтовой отходняк разом. Как она на ногах-то стоит? О, уже не стоит. Легла рядом со своим ненаглядным. Заснула почти сразу. Скорее даже – отключилась.

Кен взял его за волосы. Грубо.

– Ты где?

– Здесь, – Шульдих засмеялся. – Ты собираешься это сделать или нет?

– Собираюсь.

Еще бы он не собирался. На Кене из одежды были только бинты. И стояло у него что надо. Шульдих посмотрел на него через плечо. О, да. Его котенок.

Хидака наклонился вперед, поцеловал его в шею.

– Готов?

– Да.

Кен вошел одним движением. Резко. Почти больно.

Телепат застонал. Да. Так. Именно так.

Неужели это то, что ему было нужно? Сначала кататься по постели, срывая друг с друга одежду, а потом опуститься обнаженным на четвереньки рядом с постелью. И позволить своему мальчишке трахать себя.

Кен трогал его руками, языком, членом изнутри. Хорошо. Не может быть так хорошо. Шульдих прогнулся в спине. Еще! Еще! Раствориться в этом. В разуме Кена желание отражается как в зеркале. Кожа Шульдиха такая горячая, он такой сладкий, тесный. Трахать его так невыносимо приятно. Телепат уже не был до конца уверен, что не внушил это любовнику. Они трахаются, словно хотят остаться друг в друге навсегда.

Кен прошелся языком по его шее, вставляя так глубоко, что Шульдих, вскрикнул.

Ему все равно. Пусть все слышат насколько ему хорошо. Пусть им, черт возьми, завидуют.

Вожделение Шульдиха было совершенно безумным. Кен двигался, как машина. Быстро, безжалостно, почти яростно. Он хотел быть живым. Он был рад, что жив. Раненый, пропахший гарью и кровью, он все равно больше всего хотел обнимать Шульдиха. Ранения – мелочь. Они заживут. Запах – смоется. А Шульдих останется с ним.

Телепат читал в его мыслях так же ясно, как в открытой книге. Собственничество, чуть-чуть садизма и желание. Пьянящий коктейль. Не потому ли он чувствует себя пьяным?

Шульдих кончил со стоном, брызгая спермой на мягкий бежевый ковролин пола. Кен придержал его не давая упасть, и еще дважды толкнулся в него.

– Туго, – зашипел он сквозь зубы и кончил.

Телепат растекся бы блаженной лужей, но черт, они на полу. Неудобно-то как!

– Теперь можно в кровать? – спросил он, не оборачиваясь.

Кен усмехнулся.

– Ну, если ты на сегодня все.

Шульдих тихо засмеялся. Вот кобель. Он еще даже не вытащил из него, а уже хочет еще.

– Вытаскивай свой член из меня и пойдем в душ, – предложил телепат и чуть пошевелился, приподнимая голову и оборачиваясь.

Кен отстранился, что вызвало у Шульдиха судорожный вздох.

– Пойдем.

Легкое сомнение. Телепат блаженно потянулся и сел на край постели.

– Что не так, котенок?

– Не зови меня «котенок».

– Не уходи от вопроса. Ты не хочешь в душ?

Это было странно. Кен любил быть чистым.

– Бинты намокнут, – Хидака поморщился, словно это было слабостью.

– Ну и что? – Шульдих взял его за руку. – Я перевяжу тебя потом заново.

Если бы он не был телепатом, то ничего бы и не заметил.

– А я считаю, что это эротично, – ответил он, на невысказанный поток эмоций. – Думаешь, что если ты позволишь мне себя перевязать – я стану хуже к тебе относиться? Кто бы мог подумать, что ты такой тщеславный.

– Шульдих…

Телепат поцеловал его в раскрытую ладонь и прижал к своему лицу.

– Я в твоей голове, котенок. Я все о тебе знаю. Ничто меня уже не оттолкнет…

Кен хрипло рассмеялся.

– А как тогда на счет того, чтобы быть сегодня не только в моей голове?

Шульдих облизнулся.

– Зачем ты хочешь сделать себе больно?

– Но тебе же не больно от этого.

– Я – это я.

– Шульдих.

– Я трахну тебя, – телепат дернул его на себя, и они упали на постель. – Но только в кровати. Твой напарник и его подружка уже спят. Так что все в порядке.

Они перекатились по постели. И Шульдих навис над любовником. Хидака лежал и улыбался ему. Такое странное чувство. Похожее на… Шульдих не стал додумывать, а просто наклонился и поцеловал Кена, так как он того заслуживает.

Боль приходила медленно.

Тело привычное ко всему словно осознало ее не сразу.

Сладкая истома от мести начала проходить.

Неужели это все? Все, что есть и все что было? Как пусто. Глухо.

Чего он ждал, что сестра скажет – «не делай этого»? Она больше не та маленькая девочка, которую он спасал от взрыва. Она выглядела почти безумной. Перемазанная кровью, в облаке запахов пороха и дыма. Они разделили имя. Они разделили судьбу. Что дальше? Что с ними будет дальше?

Они все сделали правильно.

Защищать. А если защищать некого – мстить. Так гласит им инстинкт.

И сегодня они с сестрой были едины, как никогда.

«Брат,принеси мне его сердце».

Идея вырезать экс-премьер-министру сердце и принести его сестре, как подарок – была соблазнительной. Такой соблазнительной… Но он понял, что она говорила не об этом. Она хотела сказать, – «если все еще сомневаешься, то сделай это ради меня, потому что я не сомневаюсь».

Она та часть его души, что не знает сомнений. Не сдается, не останавливается, идет только вперед. Он может обманываться, но ее глаза всегда широко открыты.

Сколько бы времени не прошло – они все еще едины. Он понимает ее, даже если она ничего ему не рассказывает.

Она знает его тайные мысли и желания, даже те, о которых нельзя рассказать.

Ожоги болели особенно сильно. Символично. Нельзя пройти через огонь и выйти невредимым. Можно просто потом зализать раны.

Брэд бы утешил его быстрее и эффективнее. Но Ран хотел успокоиться сам. Осознать свершенную месть и то, что ему надлежит делать дальше.

Они словно прошли перевал. Теперь предстоит большая работа. Восстановить то, что было разрушено, залечить раны, собрать осколки. Во всех смыслах.

А потом снова война. Будет ли у нее конец?

Ран хотел вновь обрести мечту.

Они с Брэдом никогда не говорили о будущем более далеком, чем смерть Такатори.

Но пока Брэд с ним – мечты приложатся.

Завтра он поедет к любовнику. И будет стонать, пока тот будет обводить пальцами его шрамы, ожоги и раны. Завтра.

А сегодня впервые спать спокойно.

Война еще не окончена.

Кофе пах потрясающе.

Настоящий. Свежий. Мелко помолотый. Правильно сваренный.

Кроуфорд иногда акцентировал внимание на ничего не значащих мелочах. Он наполнил свою чашку. Входная дверь хлопнула. И ведение пришло одновременно с этим.

Шульдих влетел в кухню.

– Послушай, что я узнал… – он замер, увидев лицо Кроуфорда.

Тот медленно сел на стул, слишком ошарашенный, чтобы устоять на ногах.

– Вот черт! Ты лишаешь меня всей радости сообщать тебе новости! – возмутился телепат.

Выглядел он все равно счастливым. Просто, похоже, не понимал, чем это грозит.

– Ты все-таки скажи это, – попросил Оракул. – Иначе я не поверю до конца.

– Сестра Рана – паранорм! – обрадовано сообщил Шульдих. – ее зовут Сомали, правильно? Она была всего в нескольких метрах от меня вчера. Я был слишком занят, чтобы что-то анализировать. Понял только утром.

– Ты уверен?

– Да! Совершенно! Она – паранорм. Одна из нас. Может именно это портит ее характер? Хотя тут и не скажешь наверняка, – болтая Шульдих сунул нос в турку, обнаружил там кофе ровно на еще одну чашку и обрадовано полез за своей чашкой.

– Я ничего не замечал до этого, – Кроуфорд немного успокоился и начал думать. – Почему?

– Дар хороший. Ровный, – телепат забрался на стул напротив Оракула. – Но выходит она не такая умненькая, как все о ней думают. Она просто – ясновидящая.

Брэд кивнул. О сути дара он и сам догадался, когда узнал о его наличии.

– Самый трудно-уловимый дар. Даже пророка найти проще. Хороший аналитический ум вполне может сойти за ясновидение. И наоборот.

– Почему я не заметил раньше? Почему ты не заметил? – Кроуфорд раздраженно отставил чашку.

– Чего ты ругаешься? – обиделся Шульдих. – Я с ней почти не знаком. Я знаю ее больше по воспоминаниям других. Твоим, Рана и Кена.

– Если Эсцет узнают о ней…

– Ну как они узнают? – отмахнулся телепат. – Она же не в школе учится, а служит в Критикер! Им ее не найти, и если найдут – не достать. Они забирают детей, но она уже не ребенок.

– Почему она не сказала мне? – странно, но в целом понятно.

– Да она сама не знает – вот в чем весь юмор! – Шульдих снова выглядел довольным. – Она что-то приняла вчера вечером. Что-то очень похожее на то, что принимал ты, тогда в Германии. Но не это. Другое. Я не разбираюсь. И она не разбирается. Им дают одну ампулу. И новую они не получат пока не используют предыдущую. Наркотик обострил все ее способности. Зрение, слух, реакции и дар. Хотя последнее, конечно, не планировалось. В ее маленькой хитрой головке так и тикало: я вижу, я не промахнусь, я знаю, я вижу, я не промахнусь…

– Ну, хватит, – Брэд остановил этот поток слов. Ему было неприятно. Она сестра Рана.

– Можно подумать я ее чем-то обидел, – хмыкнул Шульдих. – Да я бы и внимания не обратил, если бы она вчера вечером не коснулась меня своим даром. Она проделала это играючи. Получила информацию и даже не поняла, откуда приходит к ней знание. А я, между прочим, был занят. И она меня отвлекла.

– Какая потеря, – усмехнулся Кроуфорд.

Ему еще предстоит придумать, что делать с этим новым знанием. Может безопаснее ей не знать и дальше? Какова вероятность, что если она узнает и начнет тренировать дар, то привлечет внимание Розенкройц и Эсцет? И вероятность того, что она засветится не специально, именно из-за незнания? Собственный дар молчит. Не важно? Или еще не время?

– Я бы на твоем месте сказал ей, – высказал свое мнение телепат, хотя его никто и не спрашивал. – Тренированный дар, всегда лучше не тренированного. А она сейчас просто не понимает, что делает. Ясновидение – это так сложно для понимания. Тем более что это не совсем «видение», а скорее «знание».

– Когда-то она грозила мне, что если я обижу ее брата – она найдет меня под землей, – Кроуфорд улыбнулся. – Похоже, что мне стоило начать бояться ее еще тогда.

– Брэд, когда ты начнешь чего-то бояться – это будет Армагедон, – Шульдих встал из-за стола. – Поверить не могу, что скоро третий год пойдет, как вы с ней бьетесь за любовь Рана. Вам не надоело?

– Ты говоришь ерунду.

– А ну да, конечно! У вас обоих есть то, в чем другой его никогда не превзойдет. Она – его сестра, и этих уз тебе не разорвать. А ты его трахаешь, что ей, к счастью, не грозит.

– Большую часть времени я о ней вообще не думаю.

– Ну да – ну да.

– Шульдих! – возмутился Кроуфорд. Он привык, чтобы все его слова принимали в серьез.

– Я спать. Мой котенок меня утомил, – телепат улизнул из кухни, оставив Оракула в тяжелых раздумьях.

Глава Двадцать четыре

Ты видел дом восходящего солнца
Выстроил свой и был ему рад
Только не знал, что из окон всё время придётся
Смотреть на закат

А я так хотел стать солдатом удачи
Но далеко меня унесло
Пусть всё сложилось не так
Просто, лучшее время ещё не пришло
(с. Кутиков)

Ёджи выдохнул дым и с подозрением покосился на ведро с водой, которое поставили рядом с ним, всем видом давая понять, что не понимает намека. Кен получил такое же ведро. Вид у него был бодрый до ломоты в зубах.

– Мыть окна, – пояснил Айя и указал на витрину.

– Я не понял, – возмутился Ёджи, выбрасывая окурок. – А уже чистые стекла вставить они не могли?

Кен покрутил пальцем у виска, взял свое ведро и ушел от него в дальний конец, чтобы начать мыть оттуда.

Бригада Критикер закончила ремонт в их магазине позавчера. Теперь это место снова принадлежало им. Айя вел себя почти, как и прежде. Возможно, немного более спокойно.

Починка магазина и установка нового оборудования заняла три недели. Иногда Ёджи казалось, что проще было бы приобрести новый магазин. Но владеть недвижимостью в центре Токио это роскошь. Видимо еще одну такую роскошь Персия решил себе не позволять.

– Доброе утро, – поздоровался Оми, выходя из магазина. – Я пойду к… отцу.

Он все еще не привык называть его так.

– Привет Сомали передавай, если увидишь, – сказал Балинез.

– Ага, – мальчик неспешно пошел вдоль улицы.

Айя покосился на блондина. То ли из-за упоминания о сестре, то ли потому что противостояние «Ёджи и ведро» перешло ко второму акту.

Кен насвистывая, мыл витрину. Вот парень без проблем.

Ёджи сел на корточки и окунул в воду тряпку. А почему бы и нет? Он всегда хотел нормальной жизни. Этот временный мир почти похож на эту самую жизнь. Да и лучше не злить Айю лишний раз. Ёджи собирался рассказать ему о своих отношениях с его сестрой. Но все никак не мог найти случая. Да и жить ему еще хотелось. Надо хоть узнать, когда ей восемнадцать исполняется, чтобы оправдание иметь.

У Абиссинца моющего витрину был мечтательный вид. Ну, еще бы! Он два дня где-то пропадал. И Ёджи подозревал, что не в медитациях в горах он тратил свое время. Да они в общем-то с Сомали тоже не были примерными убийцами, и развлекались как могли. Она стала чаще смеяться. Возможно он и сам тоже. Призраки устают рано или поздно.

– Кроуфорд, да ты, ёб твою мать, головой вмазался что ли? Это что за хуйня! – Сомали уже минут десять грязно ругалась. Оракул слушал с каменным лицом, а Шульдих с заметным интересом. Он даже порывался что-то записать, но под суровым взглядом Брэда не стал рисковать.

Наконец, запас ругательств у девушки закончился, и она обессилено села на диван.

Видения не было, но Кроуфорд решил, что дом Шварц идеальное место для этого разговора. Он не ошибся. Они бы превлекли слишком много внимания в кафе. Он даже и не знал, что Айя может так долго и заковыристо ругаться. Если мать Кроуфорда еще жива, то ей сейчас икалось, как никогда в жизни. И матери Шульдиха тоже. Хотя тот вообще не был уверен, что она у него когда-нибудь была.

– С чего вообще вы это взяли? – она обреченно подняла на них глаза.

– Я вижу в тебе дар, – Шульдих согнал с лица саркастическую улыбку и пожал плечами. – Все остальное не важно.

– Важно будет, если я тебя сейчас нос разобью, – снова обозлилась Сомали.

Брэд закатил глаза. Телепат, что, специально ее провоцирует? Она только успокоилась.

– Сначала догони! – усмехнулся Шульдих.

Она посмотрела на него с недобрым прищуром.

– Ты специально, да?

– Ты забавная.

– Я не забавная! Я злая, как черт!

– Это я и имел в виду.

– Заткнись, отродье!

– Айя, прекрати, – сказал Брэд, надеясь, что прозвучало это достаточно весомо.

Она вздохнула.

– Прости, Кроуфорд. Я просто не знаю, насколько можно верить в то, что вы говорите. И даже если верить можно, то, что мне делать с этим знанием, – она прошлась по комнате, от дивана до окна.

– Обычно начинают практиковаться, – подсказал Шульдих, – но в целом ты владеешь азами.

– Ничем я не владею! – Она нахмурилась.

На ней были узкие серые шорты до колена и бежевый кашемировый свитер с закатанными рукавами. Она выглядела так, словно недавно вернулась с миссии. Или, что более вероятно, выбралась из чьей-то постели.

– Ясновидящая – это звучит, как глупое объявление в желтой газете, – пожаловалась она. – Я не понимаю. Я же не вижу будущее. Я бы такое заметила!

– Я вижу будущее, потому что я пророк, – Кроуфорд понял, что разговор заладился. Она пытается разобраться, значит защита неверия сломана. – Я не ясновидящий. Это разные способности.

– Хотя, со стороны может показаться, что они похожи, – снова вставил слово Шульдих.

– Они не похожи, – с нажимом сказал Брэд. – я вижу то, чего еще нет. А ты знаешь то, что уже есть.

– Разница между «вижу» и «знаю» принципиальна?

Кроуфорд усмехнулся. Все-таки Шульдих не прав. Она умненькая. Это не только ее дар.

– Да.

– Понятно, – она снова села на диван, глядя на них снизу вверх. – Значит такой всесильной, как ты мне не стать.

– Совершенно верно.

– Это печально.

– Есть люди, – Кроуфорд перешел к главному. – Которые ищут паранормов. И находят. И тебя они найдут, если ты не научишься прятать свой дар.

– Так вы рассказали мне не для того, чтобы я его использовала, а для того, чтобы пряталась? – она казалась оскорбленной.

Ну конечно! Она же Фудзимия, а они не прячутся и не бегут. Слишком гордые для этого.

– Эти люди опасны, – Шульдих сел рядом с ней. – Ты забавная. Но Рану будет больно тебя потерять.

– Я сама выбираю, кому служить. И мой брат тоже, – Сомали скрестила руки на груди. – Вы не заставите меня бояться. Тем более если речь идет об Эсцет.

– О них, – согласился Кроуфорд, – но они не занимаются паранормами сами. Для этого есть специальные школы. Если тебя найдут, то тебя ждут опыты и эксперименты. Потом дрессировка. И работа на них.

– Я все равно не испугаюсь, – она хмыкнула. – Выходит, что я уже родилась такой?

– Да, – нехотя признался Шульдих. – Такими всегда рождаются. Ни один из экспериментов по попытке привить способности обычным людям – не увенчались успехом. Насколько я знаю.

– Тогда ничего не случится. Они не нашли меня до сих пор. И не найдут. Да и зачем я им нужна?

– Их планы иногда трудно понять, – Кроуфорд испытывал противоречивые желание ударить ее и погладить по голове. – Позднее к нам пришлют нового представителя Эсцет. Хотя я был уверен, что они доверят управление делами в Японии моей команде.

Она изменилась в лице. Стала серьезней и сосредоточенней. Желание жалеть ее тут же прошло, впрочем, как и желание бить. Перед ними – уверенный в себе профессиональный агент Критикер.

– Они сомневаются в вашей лояльности?

– Они всегда сомневаются.

– Тогда мне не надо было приходить, – она встала. – За вашим домом могут следить.

– За ним не следят. Шульдих и Наги об этом заботятся, – Кроуфорд жестом остановил ее, и она снова села. – Тебе нужно учиться. Обычный человек в тебе не заподозрит дара. Но хороший телепат достаточно близко от тебя, все поймет.

– Ты бессознательно касаешься даром вещей и людей, – пояснил Шульдих. – Когда ты меня коснулась, это было даже приятно. Но уж очень заметно.

Сомали сделала предобморочное лицо. Отлично! Оно кого-то как-то там трогает!

– Вы научите меня управлять этим, – спросила она, все обдумав.

Кроуфорд и Шульдих переглянулись.

– Не думаю, что это хорошая идея, – телепат замялся. – Мы не до конца знаем, как работает твой дар. Я знал только одного ясновидящего, и у него не было страсти к лекторству.

– Это редкий дар, – согласился Брэд. – Очень редкий. И очень опасный. Ясновидящих никто не любит.

– Да что-то у меня ощущение, что у пророков тоже не открыт свой фан-клуб, – огрызнулась Сомали, но скорее по привычке.

– Пророков еще меньше. Но их на самом деле мало. А ясновидящих просто не ловят, – пояснил Оракул.

Он видел ее смятение. Может, зря они это затеяли? Может жила бы в неведении? Нет. Если он чему и научился, так это тому, что надо все исправлять заранее. Иначе потом может быть поздно. Критикер объявляют войну Эсцет. Она может оказаться на задании под прикрытием или еще где. Ее поймают и выпотрошат.

– Как это работает? – почти с мольбой в голосе спросила она. – Я не понимаю!

– Никак, – Шульдих потянулся к ее лицу, но она отпрянула. – Дай мне тебя коснуться. Иначе я не разберусь.

Она с недовольным видом позволила положить ладонь себе на висок.

– Ты хочешь что-то знать. И узнаёшь это, – Шульдих говорил медленно и закрыв глаза. – Ты не заостряешь внимания на том, как движется твой дар. Ты его даже не видишь. Он похож на щупальца вокруг тебя. Они двигаются плотно и беспокойно до того момента, как ты пожелаешь что-то узнать. Тогда одно из щупалец словно выбрасывается вперед.

– Какие-то порнографические у тебя аллегории, рыжий, – она поморщилась.

– Это тебе не надо смотреть хентай на ночь, а я говорю то, что вижу, – не остался в долгу телепат и уже примирительно добавил. – Меня зовут Шульдих.

– Да знаю я, как тебя зовут!

– Так и зови по имени.

– У тебя дурацкое имя!

– Вас с Кеном, наверное, в одном инкубаторе вырастили, – приуныл Шульдих.

– Так тебе и надо.

– Будешь скалить зубы – вообще не буду тебя учить!

– Да ты и так не учишь!

– Прекратите, – остановил их Кроуфорд. Вот что значит, нашла коса на камень. Встретились два человека, уверенных, что мир вращается вокруг них. – Айя, ты чувствуешь что-нибудь?

– Нет, – она пожала плечами.

Шульдих задумчиво хмыкнул и спросил.

– Что сейчас делает… ну, например, Ёджи?

Она бросила на него злой взгляд. Но пугать ей было его просто нечем. Купить тоже.

«Мое молчание можно купить».

Девушка вздрогнула, услышав мысленную речь. Глаза мгновенно стали черными, как от возбуждения или страха. Но она нашла в себе силы ответить:

«Чем?»

«Зови меня Шульдих».

«Договорились».

– Что делает Ёджи? – снова вслух спросил он. – Ну, давай же. Чем он занят? Ты знаешь.

– Откуда мне…

– Ты знаешь! Что делает Ёджи?

– Черт! Да окна он моет! – взорвалась она. – Чего ты от меня хочешь?

Телепат убрал руку от ее головы и рассмеялся.

– Просто чудо. Она пользуется им без усилий. И принимает на веру все, что притаскиваю ее щупальца.

– Пойду, наколю себе осьминога на пояснице, – кисло сказала она.

– Придется, видимо.

Оми возвращался к магазину.

Недавно отбушевал один из летних тайфунов, и было совсем не жарко. Асфальт расчерчен как мрамор узорами из мокрого и сухого. Один из дней в начале лета всегда помнится лучше прочих. Оми не знал, почему именно так. В жизни много вещей, которые случаются помимо нашего желания, и не подлежат изменению. Отец хотел, чтобы он снова взял имя Мамору. Это было не просто. Как не просто перестать быть Оми. Он все еще не готов. Он хочет возвращаться к тем людям, которые стали ему семьей.

На повороте он почти столкнулся с Сомали. Девушка улыбнулась ему немного вымучено, но искренне.

– Возвращаешься домой?

– Да, – Оми серьезно кивнул. – Домой.

– Хорошо.

– Ты принесла миссию?

– Нет. Просто пришла чем-нибудь помочь.

Они дошли до магазина. Айя заканчивал протирать окно снаружи. А Кен и Ёджи уже приступили к мытью внутри.

– Помощь нужна? – Сомали помахала им рукой. – Я пришла помочь.

– Помочь мыть окна? – поразился Ёджи, сверкая на нее глазами. Девушка совсем не смутилась, подмигнула ему и обратилась к Абиссинцу.

– Брат, одолжи мне одну из своих рубашек. Я помогу с витринами и уборкой.

– Хорошо, – он улыбнулся и снял перчатки.

Через пять минут Айя сменила свой свитер на рубашку брата, завязав ее узлом на животе, и работа закипела с прежним энтузиазмом.

Оми позвонил и заказал обенто. В доме просто не было продуктов, чтобы что-то готовить.

Они восстанавливают разрушенное. И пока они здесь, есть возможность собрать осколки и построить что-то новое.

– Давайте сменим вывеску, – сказал Кен, сидя над ведром и выжимая тряпку.

– А что не так с вывеской? – спросила Айя, отставляя средство для стекол и едва сдержав чих.

– «Дом, где живут котята» – разве не глупо звучит?

– Звучит мило, – Сомали показала отлынивающему Ёджи кулак, и тот бодренько побежал за новой водой.

– Но мы здесь живем.

– Значит, вы котята.

Кен мученически на нее посмотрел.

– Издеваешься, да?

– Ну, только если чуть-чуть, – она хихикнула. Ну вот. Она ведет себя как девчонка!

– Я включу кондиционер, – сказал Оми и задумчиво добавил. – Если найду пульт.

Абиссинец недовольным взглядом оглядел торговый зал. Непонятно что нанесло больше урона – погром или сам ремонт. До открытия магазина придется еще многое сделать. Дырки от пуль заделали, технику поставили новую, сменили проводку, а кое-где даже трубы. Все цветы погибли. За исключением лимонного дерева, которое уцелело скорее чудом. Пули разбили кадку в которой оно стояло и застряли между корней. Но оно даже не начало сохнуть. Айя очень надеялся сохранить хотя бы его. Хотя прежде совершенно не обращал на него внимания. Как что-то, что ты едва замечал, может быть таким ценным?

Айя собрал осколки кадки. Похоже, кто-то из строителей поливал дерево по чуть-чуть. Земля вокруг корней была влажной.

– Кен, – позвал Абиссинец. – Брось окно. Помоги мне пересадить дерево.

– А? – Хидака бросил тряпку и снял перчатки. – Хорошо. Иду.

Сомали обернулась и посмотрела на дерево, Оми тоже, вошел Ёджи и проследил за их взглядами.

– Единственный выживший? – спросил он.

– Похоже на то, – согласился Айя. – Но если оставить все как есть – то это ненадолго.

Кен присел на корточки и потрогал дерево.

– Попробуем спасти. Нужна новая кадка, немного земли, подкормка и вода.

Они все собрались вокруг дерева. Ёджи незаметно взял Сомали за руку. Та взглянула благодарно. Глупость, конечно, спасать единственное дерево, но если таков их путь…

– А к чему относятся фарфор? – спросил Кен, так и не сумев решить самостоятельно дилемму сортировки мусора.

– Давай помогу, – Абиссинец присел рядом с ним.

– Оми, ты обещал найти пульт от кондиционера, – возмутилась Сомали, вытирая лоб тыльной стороной руки.

Парням хорошо – они разделись до маек, а ей снимать было особенно нечего. На ней были только шорты, босоножки и рубашка брата. Это не считая белья. Хотя еще чуть-чуть и она согласна домывать окна в одном лифчике.

– Я не нашел, – пожаловался мальчик.

– Блин, ну жарко же, – Ёджи стянул намокшую майку через голову и бросил на единственный уцелевший стул.

Сомали посмотрела на него с завистью. Тот только приподнял бровь. Мечтатель. Кому может захотеться, когда в Токио лето? Кен встал, размял ноги, подхватил один из мешков с пластиковым мусором и поволок в подсобку. Вернулся он тоже без майки. Хотя по его кислому лицу было видно, что легче ему не стало.

Ран посмотрел на них осуждающе. Устроили тут разврат в присутствии его сестры. Но Сомали только вздохнула горестнее.

– Кен, смени меня, – попросила она. – Я сама поищу пульт.

Хидака подошел к ней и принял перчатки и губку. Девушку было жалко. У нее волосы намокли до кончика единственной тугой косы, которую она заплела перед началом уборки.

Сомали занесла руку, чтобы хлопнуть друга по плечу, но вздрогнула и опустила ладонь.

Хидака непонимающе на нее покосился. Глаза у девушки стали большие-большие и почти черные.

– Надень майку обратно, – сдавлено приказала она.

– А что… – начал Кен и попытался проследить за ее взглядом. Не получилось. Она смотрела на его спину.

Вот черт!

Сомали вздохнула и отвернулась.

Кен почти смутился. Он совсем об этом забыл. Спина то вся расцарапана. Чертов Шульдих и его сумасшедшие пальцы. Некоторые царапины старые, но такие глубокие, что оставили шрамы. Некоторые совсем свежие, еще болезненные. Ну, отлично!

Кен бросил губку в ведро и быстрым шагом ушел в подсобку, где оставил майку.

– Оми! – уже нормальным голосом возмутилась Сомали. – А вот это что на стене!?

– Без понятия…

– Да это же и есть пульт от кондиционера!

– Какого черта он в стену вмурован? – спросил в свое оправданий мальчик.

– Без разницы уже, – взмолился Ёджи. – Включай его.

Кен натянул майку и попытался заглянуть себе за спину. Вроде прикрывает. Увидит Ёджи и так пройдется своими шуточками, что душ будешь в одежде принимать. Хорошо, что успела заметить только Сомали.

Уборки в зале, подсобке и подвале и так на неделю.

– Может, поедим? – спросил он, выходя обратно. В зале стало заметно прохладнее.

– Брат? – девушка покосилась на Абиссинца все еще сортирующего мусор.

Он кивнул.

– Да. Давайте. Все равно сегодня уже не закончим.

– Отлично, – Ёджи заулыбался. Этому только дай повод не работать.

Привезенные обенто были на кухне. Их можно было даже не греть. Все равно все свежее, хоть и чуть остывшее.

Оми раздал коробки. Все устроились, как придется – стульев еще не было. Сомали запрыгнула на разделочный столик, Ёджи прислонился рядом. Они переглянулись и улыбнулись друг другу.

– Когда все закончится, – сказал Оми. – Мы могли бы просто заниматься магазином.

Айя задумчиво посмотрел на него и пожал плечами:

– Работа, как работа.

– Не о такой я мечтал, – усмехнулся Ёджи.

– Но мы могли бы продолжать жить вместе и заниматься общим делом, – с горячностью предложил мальчик.

– Вряд ли «это» когда-нибудь закончится, – Кен был полон здорового скептицизма по поводу работы.

– А если мы все будем здесь, то ты останешься?

– Да, – без всякого сомнения ответил Хидака. – Если все останутся.

– Ёджи? – Оми посмотрел на блондина.

Тот улыбнулся и ответил.

– Если моя будущая жена будет согласна.

Сомали незаметно ткнула его в спину, чтобы не болтал глупости.

– Это будет жуткая картина, – пробормотал Айя, опуская взгляд в коробку с обенто.

– Что именно? – обиделся Оми.

– Если все обзаведутся семьями и переедут сюда.

– Ну, недостатка комнат у нас нет, – Сомали улыбнулась, глядя на то, как брат смущается. О чем он думает? О Кроуфорде? Да, представить его как свою невесту вряд ли удасться.

Но Оми в голову иногда приходят странные и забавные мысли. Невыполнимые, конечно. Но интересные.

Айя попыталась представить себя владелицей цветочного магазина. Все равно в воображении получался какой-то боевик.

– Эсцет проведут ритуал этой осенью.

– Я помню, – сказал Брэд в трубку. И голос звучал спокойно и чуть иронично.

Алек помолчал. Возможно, он завидовал той власти, которую имел над Кроуфордом его предшественник. Но сейчас он возглавлял Розенкройц и явно этим кичился. Простой возможностью отдавать приказы.

– Они все еще ищут подходящую оболочку.

Оракул поморщился. Кто в своем уме станет им помогать в этом?

– Мы бы помогли, если бы знали, что именно они ищут, – в итоге сказал он.

– Они не говорят. И они поручили поиски оболочки команде девушек… кажется, Шраент.

– Да. Мы встречались с ними пару раз, – Кроуфорд придержал телефон плечом, развязывая галстук. – Они охраняли сына мистера Такатори.

– Они так хороши?

– Сложно сказать. Но если Эсцет доверили это им, то пусть так и будет.

– Хорошо. Но я хотел бы точно знать, что это не от того, что они не доверят вам.

– Вы хотите, чтобы мы вникали в замыслы Старейшин или следовали приказам? – иронично спросил Кроуфорд.

– Раньше вы умели совмещать.

– Это когда Такатори был лидером Эсцет в Японии? Мы работали на него и на старейшин. Но они никому не верят. И это не наша вина, – тон Оракула стал холоднее.

– Да. Согласен. Но окажите им поддержку.

– Все, что в наших силах.

– В ваших силах очень многое.

– Я знаю.

– Если Лидер это то, что нужно Эсцет, то дайте им его.

– Они приедут на ритуал? – какое сладкое предвкушение свободы.

– Скорее всего.

– Хорошо. Мы будем их ждать.

– Сначала оболочка.

– Уверен, они найдут подходящую, – Кроуфорд усмехнулся.

– Да. До связи.

Алек положил трубку.

Брэд злорадно улыбнулся своему отражению в зеркале. Если все будет идти, как идет, то все получится. Будут жертвы. Но они будут, так или иначе. Шварц должны стать свободными. Все, как в видении. Главное теперь плыть по течению. Оно плавно вынесет их к тому будущему, которое неизбежно случится. Оракул – единственный кто знает. И он не рассказывал всего даже Шульдиху. Что может изменить такое прекрасное будущее? Оно было настолько важно, что видения о нем посещали Брэда почти за пять лет до него. Он уже и не помнил первого. Но одно знал наверняка – пока никто не знает, они продолжают двигаться в то самое будущее, которое им нужно.

Он знал, что на алтаре будет лежать девушка. Но черта с два он скажет это Эсцет. Пусть ищут сами. Тем более, что он не помнил лица. И эта девушка ходит где-то сейчас и еще не знает, что осенью ей предложат стать хозяйкой всего мира, вместилищем чужого и темного разума.

Неужели Эсцет настолько наивны, что верят, будто Лидер станет делиться с ними властью? Он уничтожит всё. Уничтожил бы. Но Шварц остановят ритуал, убьют старейшин, разрушат школу, а потом, объединившись с Критикер, втопчут в грязь осколки Эсцет. Так будет. Он видел. Он видел это еще до того, как встретил Рана и тот стал членом Критикер. Судьба играет длинные комбинации.

– Если ты будешь ругать меня такими словами, то я не стану тебе помогать! – Шульдих скрестил руки на груди.

– Я молчала! – возмутилась Сомали.

Они сидели в гостиной.

Сегодня Айя была одета в голубую рубашку, поверх майки и короткие черные шорты. Волосы, как обычно сколоты на затылке в пучок. С косой телепат ее видел только в воспоминаниях других.

– Зато такое думала!

– Вряд ли я могу перестать думать, – она тоже скрестила руки на груди. – Тем более, что ты вряд ли думаешь обо мне лучше, чем я о тебе.

– Я пытаюсь тебе помочь.

– Потому что тебя попросил Кроуфорд.

Шульдих закатил глаза. Знал бы он пару лет назад, кого спасает! Лучше б ее та машина нафиг сбила! Ради чего, спрашивается, старался?

– Если ты заткнешься на минуту, то мы продолжим.

– Ладно, – она расцепила руки. – Что я должна делать?

– Я положу руку на твой висок.

– А ты не можешь просто взять меня за руку? – ей почему-то очень не нравилась эта мысль.

– Ну, вот когда ты начнешь думать руками – то обязательно! – рассмеялся Шульдих. Сил сердиться больше не было. Она абсолютно уверенна, что жизнь – сказка и она главная героиня этой сказки. Возможно. Только возможно, она не так уж и далека от истины.

Он прижал ладонь к ее голове.

– Я буду тебя читать. Я хочу, чтобы ты почувствовала свой дар. Его движение вокруг себя. Моменты, когда он работает, а когда нет, – пояснил Шульдих. Девушка тоже приняла серьезный деловой вид и кивнула. Ей все еще не верилось в происходящее.

– Псионический дар всегда похож на отпечатки пальцев, – продолжил лекцию Шульдих, решив поощрить ее серьезный настрой. – Он уникален для каждого. Нет двух похожих. Часто это связано с тем, что дар редко бывает единственным. И я хочу, чтобы ты забыла все фильмы, которые смотрела об этом. Все не так. Или не так в большинстве случаев, что не меняет сути.

– Я теряю нить твоих рассуждений, – недовольно призналась она.

– На примерах будет легче, – подбодрил он ее. – Наги психокинетик, но его дар не единственный. Помимо этого он пирокинетик и телепат. Именно это сочетание и делает его таким опасным.

– Пирокинетик?

– Да. Слабый. Он может менять температуру воздуха, что облегчает ему манипуляцию с предметами. Брэд частично телепат.

– Я не знала, – призналась она. – А ты?

– Я отдельный случай. Фарфарелло же – просто живая иллюстрация того о чем я говорю. Он проектор.

– Это что за хрень?

– Переносит свой мысленный образ куда захочет.

– Это как… телепортация?

– Нет. Его тело не движется. Наоборот, в такие моменты оно наиболее уязвимо. Но его мыслеобраз плотный и опасный. Он может оказаться за спиной, хотя тело все еще стоит перед тобой. Я подозреваю, что он может создавать более одного мыслеобраза, но он никогда так не делал. Возможно, именно из-за этого он и поехал однажды крышей – размножился и не собрался, – Шульдих одернул себя, – впрочем, разговор не об этом. Его мышление, его восприятие обусловлено его даром.

– Он сказал мне, что видит души, – вспомнила Сомали. В ее сознании всплыл образ темного коридора и обрывки разговора. – И что у нас с братом одна душа.

– Ну, это если ты допускаешь существование души, как таковой, – хмыкнул телепат.

– А ты, что – нет? – поразилась она.

– Я атеист, – Шульдих поморщился. – С чего мы говорим обо мне?

– Мы говорили о душах.

– Да. То, что Фарф видит – он называет «душами». Насколько это верно судить сложно. Но это религиозное название мысленных образов. Возможно, ваши с братом похожи из-за множества сходств между вами, генетических, психологических, социальных, вы даже воспитание получили одинаковое.

– Много «возможно».

– Тогда оставим эту тему и вернемся к тебе, – Шульдих погладил ее по виску. – Не паникуй.

– Я спокойна!

– Я и вижу.

Она выдохнула, но в спор вступать больше не стала.

– Продолжай.

– Я учу тебя основам. Твой дар меняет твое восприятие мира. Скорее всего, он проявился у тебя сразу после полового созревания.

Девушка едва заметно покраснела. Шульдих кивнул.

– Да. Именно тогда, когда вы с братом перестали видеть общие сны, – похвалил он ее догадливость и встрепенулся. – У вас были общие сны? Как интересно.

– Мы были детьми, – возмутилась она. – Нам снилась всякая ерунда!

– А теперь тебе снится что-то важное? – Шульдих спросил это просто так, чтобы подколоть. Он не ждал такого отчаянного страха в ответ. Мелькание образов. Быстрое. Ран, Брэд, даже сам Шульдих, комната, часы. Сакуры в цвету, мертвая девушка. Много. Всех снов она даже не помнила.

– Значит, твой дар работает даже во сне, – констатировал он. – Это интересно.

– Так эти сны не просто так? – она взволновано подалась вперед.

– Уверен, что нет, – телепат, подумал, что она сейчас в отчаянии бросится ему на грудь, но она снова отстранилась. – То о чем ты только что подумала…

– О чем? – не поняла она.

Сомали по большому счету вообще не понимала, как можно читать чужие мысли. Их так много у нее одной. А если людей несколько? Как можно в этом разобраться?

– Ну, в своих же ты разбираешься, – хмыкнул Шульдих. – А у меня просто канал больше. Способ обработки тот же. Ничего нового природа не изобретает. Вернемся к твоей последней мысли. Мы находим все больше и больше проявлений твоей способности. Ты очень сильно веришь во все, что читается твоим даром. Так сильно, что тебе не требуются факты в подтверждение. Не часто встретишь такую веру. Была бы ты монашкой, то ходила бы по воде.

– Монашество мне не грозит. Я людей убиваю, – невесело буркнула она.

– Вот к мертвым людям и перейдем, – кивнул Шульдих.

Она поняла его мгновенно. Судорожно сглотнула.

– Аска, – почти шепотом.

– Ты видела незнакомую девушку. Мертвую девушку. И тебя это, мать твою, не смутило!?

– Она не мертва, – Сомали судорожно отстранила его руку от себя. – Подожди. Мы… давай прервемся…

– Тебе плохо?

Девушка обхватила себя руками и наклонилась вперед. Ее тошнило. Шульдих почувствовал, что ее тошнота передается ему. Пришлось поставить щиты, чтобы закрыться. Она все-таки справилась с дурнотой, но еще какое-то время дрожала.

– Э, ну ты в порядке? – Шульдих тронул ее за плечо.

– Да. Почти. Подожди минуту. Она ведь живая… но я видела ее как Аску. А не Ной. Я ведь ее видела. И до сих пор вижу рядом с Ёджи.

– Ты больная. Вся в брата. Неужели тебя это не удивило?

– Удивило… не знаю. Я в тот момент не думала об этом.

– Попробуем на этом закрепиться, – телепат осторожно опустил щиты. – Все что тебе неоткуда знать – это твой дар. Если ты не можешь почувствовать движение дара, то можешь ощутить собственную веру.

Она подняла на него глаза.

– Думаешь, получится?

– Ты должна попытаться.

– Почему в гостинице? – спросил Ран, прикрывая дверь и прислоняясь к ней спиной.

– С моей работой не все спокойно, – Брэд с улыбкой на него посмотрел. Он сидел в кресле у окна. По бокалам было разлито вино и стояло на столике. Ран не двигался с места. Он смотрел на своего любовника. Вспомнить все, что они пережили за эти два года, было бы невозможно даже перед смертью. Они ссорились, мирились, мечтали, смеялись. С ним Ран чувствовал себя обычным человеком, мальчишкой, влюбленным мальчишкой. Как Ран боялся его в Париже, в тот день на Эйфелевой башне, его силы и страсти. Мир каждый раз взметает его, как волна – вверх, вниз, вверх, вниз. От счастья к потерям. Сейчас его сердце нуждалось в утешении и надежде. Брэд единственный, кто мог ему это дать. Всегда спокойный, всегда ироничный, всегда готовый абсолютно ко всему. Ран смотрел на любовника. Если и правда есть душа, то его душа нуждалась в Брэде. Его присутствии, его молчании, его одобрении, его поддержке, соприкосновении с его душой. Можно вечно искать и не найти кого-то, чья душа будет касаться твоей. Наверное, Ран не ценил собственной удачливости. Но так же, как сердце, в присутствии Брэда нуждалось и тело. Один взгляд. Оракул смотрит на него с желанием, словно тигр перед прыжком. И Ран чувствует, как отзывается его тело на этот взгляд, на открытую расслабленную позу Брэда. Юноша хочет. И знает чего. Спустя два года Ран находил своего любовника красивым, красивее всех мужчин, с которыми он был знаком. По коже словно идет огонь. Брэд любуется им, стоящим у двери. Ни о чем не спрашивает. Просто любуется.

Ран хотел улыбнуться, но не смог. Путь был слишком длинным. А цель была так близка. Ему двадцать лет. Что он? Кто он? Только в одном он уверен – Брэд будет с ним. Снова и снова заставит гулять шальной огонь по его телу. Заставляя желать.

Ран сделал шаг вперед. Еще шаг. Брэд хотел протянуть ему бокал с вином, но юноша преодолел два последних шага и опустился на колени, рядом с его креслом.

– Ран? – Кроуфорд тронул ладонью его волосы. – Что случилось, Ран?

– Ничего, – Юноша возбужденно потерся о его бедро щекой. – Оставь вино на потом.

– Плохая идея, – возбужденно выдохнул Оракул и отставил свой бокал.

– Отличная идея, – Ран надавил, заставляя его развести ноги, и положил пальцы на ширинку. – Отличная.

Волосы Рана были мягкими на ощупь. Юнова расстегнул его брюки, и Брэду оставалось только жадно хватать ртом воздух. Когда он этому научился? Ран отсасывал ему, влажно и жарко двигая языком, его горло сжималось, когда он брал особенно глубоко. Оракулу только и оставалось, что зарыться пальцами в его волосы и почувствовать всё. Он хотел кончить и не хотел. Но Ран сделал все, чтобы Брэд забыл об этом противоречии.

Кроуфорд дернул его за волосы, когда кончил. Юноша даже почувствовал в этом определенное извращенное удовольствие. Но потом он закашлялся, подавившись. Слишком глубоко.

– Ран? – Брэд отстранил его и посмотрел ему в лицо.

Юноша еще раз кашлянул и облизнулся, собирая языком с губ последние капли.

– Извини, – прошептал он. – Мне это было нужно…

– Все хорошо. Идем в постель, – Кроуфорд легко подхватил его на руки.

В кровати он стянул с юноши футболку, пока тот расстегивал пуговицы его рубашки. Они поцеловались. Чуть горьковатый и соленый привкус. Брэд рыкнул от возбуждения и повалил любовника на постель. Кожа Рана была такой бледной, такой красивой. Они раздевали друг друга. Вещи летели на пол, пока они не остались полностью обнаженными, задыхающимися от страсти, прижимающимися друг к другу.

Ран развел ноги. Черт, он так часто раздвигал ноги перед Брэдом, что чувствовал почти нестерпимое возбуждение от предвкушения секса. Шрам над сердцем Оракула был чуть белесый, манящий. Ран обвел его пальцем. Орхидея. Его Брэд. Только его.

Кроуфорд вздрогнул и чуть отстранился.

– Сделаешь еще кое-что для меня?

– Что? – юноша смотрел на него из под влажной челки.

– Подарок Шульдиха.

Ран покраснел и чуть отвернулся.

– Давай, – почти шепотом.

Брэд зашелестел упаковками. Ран чувствовал возбуждение, нетерпение, страх. Это затягивало. Это не может быть плохо. Что бы Брэд не сделал.

Влажные пальцы прошлись между его ягодицами, заставляя раскрыться еще сильнее, стать еще податливее. Еще смазки. Кроуфорд осторожно втолкнул в него пальцы, смазывая и растягивая. Ран задышал быстро и судорожно. Хорошо. Да, это было хорошо. Привычно. Приятно. Что-то холодное коснулось его тела. Маленькое. Дюйм в диаметре, если верить надписи на упаковке, которую Ран так и не дочитал. Сейчас он об этом почти жалел. Он не знал чего ожидать. Это было почти страшно.

– Не бойся. Это не больно.

– Знаю.

Брэд надавил, пальцами погружая «это» в его тело. Ран все-таки вскрикнул. Странные ощущения. Непривычные. Игрушка была твердой, тверже, чем член. И холодной. Правда, холод прошел почти сразу.

– Ты как? – Кроуфорд повернул его пылающее лицо к себе и поцеловал в губы.

– Странно, – выдохнул юноша. – Непривычно. Но нормально…

Брэд придвинул его ближе, заставляя приподнять бедра. Ран застонал, когда почувствовал головку его члена. Возбужденного. Горячего. Кроуфорд рукой направил себя внутрь. Медленно, осторожно. Его член надавил на игрушку внутри, проталкивая ее глубже, задевая простату. Ран застонал и вцепился в плечи любовника. Это было почти идеально.

– Давай же, – взмолился он, чувствуя, что партнер не двигается. Только растягивает его до предела.

– Я сейчас включу его. Готов?

– Мммм, – юноша запрокинул голову, уже плохо соображая.

Брэд повернул регулятор на пульте. Реакция превзошла все его ожидания. Ран закричал, вцепляясь в его плечи крепче, до синяков. И одновременно с этим Оракул начал двигаться. Короткими медленными толчками. Вибрация ощущалась потрясающе. Невероятно.

Глаза Рана расширились. Он тоже это чувствовал. Внутри себя.

– Внутри тебя все вибрирует, – выдохнул Брэд ему в рот.

Крики Рана перешли в долгие стоны. Ему определенно нравилось. Он подавался навстречу каждому толчку, стремясь почувствовать больше, глубже.

Кроуфорд понимал, что с такой двойной стимуляцией не продержится долго. Член был зажат словно в тисках, и вибрация, казалось, добиралась до позвоночника.

Ран изогнулся под ним и с криком кончил. Это было почти неожиданно. Брэд еще раз толкнул и тоже кончил в эту влажную вибрирующую тесноту. Оргазм туманил мозг, но Кроуфорд еще помнил, где находится. Он повернул регулятор на пульте обратно и осторожно вышел. Ран лежал обессиленный, тяжело дышащий, глаза закрыты. Таким зрелищем надо просто любоваться. Брэд поцеловал его в краешек губ и попросил:

– Еще секунду потерпи.

Он втолкнул пальцы в его влажное отверстие, глубоко. Засунуть игрушку было проще, чем достать. Но Брэд ее вытащил. Ран судорожно вздохнул, когда она вышла.

Кроуфорд улегся рядом и прижал любовника к себе.

Некоторое время они молчали. Восстанавливали дыхание. Ран так вообще не был уверен, что когда-нибудь теперь сможет нормально соображать. Это было… черт! Это было классно. Но признаваться в этом было стыдно. Впрочем, Брэд скорее всего и так все понял по его стонам.

Ран прижимался спиной к его груди, рука Брэда легла поверх его, поглаживая пальцы. Тесно. Тепло.

– Брэд.

– Что? – Оракул водил пальцами по его пальцам и внутренней стороне ладони, словно читая линии жизни.

– Я люблю тебя.

– Я знаю. Я тебя тоже.

Ран прижался теснее и закрыл глаза. Он словно под защитой. И что с того, что ему не нужна защита? Он давно уже сам может защитить кого угодно. Но Брэд – это же Брэд. Он не станет слабее. И в его объятиях всегда, словно под защитой.

– Всем привет! – Шульдих нарисовался на пороге уже закрывающегося магазина.

– Привет! – жизнерадостно отозвался Оми.

Ёджи приветственно поднял руку и продолжил читать распечатку с заказами.

Кен закрыл за рыжим дверь.

– Если ты за цветами, то мы еще не открылись, – усмехнулся он.

– Я за одним цветком, – телепат жарко посмотрел на Сибиряка. – И это цветок обещал меня покатать на своем байке.

– Я деградировал от котенка до цветка, – уныло констатировал Кен.

Шульдих шлепнул его по заднице. Ёджи закрылся распечаткой, чтобы все уж точно поняли, что его это не касается, а Оми прыснул в кулак. Он уже знал о Шварц. Отец рассказал. Не враги. Не союзники. Скорее сообщники.

– Ну, раньше это был «Дом, где живут котята», а теперь просто «Магазин цветов». Это так уныло, – Шульдих подкрался к Кену, пока тот стоял к нему спиной, закрывая жалюзи, и обнял за плечи. – Поехали кататься.

– Ладно. Я только переоденусь.

– Иди. Я закончу, – махнул ему Оми.

Кен пошел наверх. Шульдих за ним.

– Спускайся в гараж, – на ходу сказал Хидака. – Я через минуту.

– Ладно, – Телепат проводил его взглядом и завернул в гараж.

Когда Кен спустился Шульдих сидел на его байке. Дверь на улицу была открыта. В свете заката рыжий смотрелся особенно ярко. Он запрокинул голову, откидывая волосы назад, и подставляя обнаженную шею, словно под поцелуи.

– Классная машина, – сказал он Кену, поглаживая ручки байка. И его движения были далеки от пристойности.

Хидака рыкнул. Телепат открыл глаза и посмотрел на него.

– Я хочу ехать без шлема. Это так эротично.

– Убиться это эротично?

– Хорошая кожа, – вместо ответа, сказал Шульдих и двинул бедрами.

У Кена дыхание перехватило. Этот… этот… трахался с его байком!? Он терся об него бедрами, медленно и эротично. Было видно, что у него уже стояк.

– Шульдих, что ты делаешь?

– Возбуждающая машина. Возбуждающая твоя машина, – он и не подумал остановиться. Наоборот застонал, приоткрывая рот, и двинул бедрами сильнее. Кожа сиденья заскрипела с таким звуком, словно издала стон. Телепат продолжал трахать его байк. Кен смотрел на это зрелище почти обезумевшими глазами. Как смотрел бы любой, у которого встретились два фетиша в одном месте. Шульдих и байк. Хидака шагнул к ним, чувствуя почти ревность.

– О, нееет, – простонал Шульдих. – Про тебя мы не забыли.

– Ты опять расцарапал мне спину, – сказал Кен, когда они выехали на прибрежную трассу.

Шульдих почти обвился вокруг него. Тесно прижался бедрами, обнял руками за талию и положил подбородок ему на плечо, чтобы лучше слышать.

– Ты трахал меня в своем гараже. У стены. Мне не за что было больше держаться, кроме тебя, – ответил он и потерся об него.

Хидака сжал коленями байк, и ровно сказал.

– Не делай так.

– Интересно, а можно заняться сексом на байке, во время езды? – мечтательно спросил телепат.

– Можно, – согласился Кен, – Если это последнее, что ты хочешь сделать в жизни.

– Тогда я подумаю.

– Хорошо.

Океан едва светился красным, отдавая последние отблески севшего солнца.

– Сомали видела твои царапины? – спросил Шульдих.

– Да. И мне было очень неудобно, – Кен хмыкнул, но за ветром этого было почти не разобрать.

– Уверен, ей понравился вид твоей расцарапанной спины. У девочки хорошее воображение.

– Откуда тебе знать?

– Мы знакомы.

– Вот как.

– Ты что? Ревнуешь? – Шульдих рассмеялся. – Меня? К женщине? Я не стану с ней спать.

– Уверен, что не станешь. Она, как и ее брат умрет, прежде чем решится на измену.

– Да. Ран такой.

Кен затормозил на откосе. В сумерках трава и море казались почти черными, неразличимыми.

– Ясновидящих никто не любит, – сказал Шульдих вместо приветствия.

– Ну и зашибись! – вырвалось у Айи, но потом она спохватилась. – Ты не первый раз мне это говоришь. Но я не знаю, почему.

– Любой ясновидящий – потенциально опасен. Вы исключительная поисковая система. Вам не нужно ничего лишнего. Вы просто находите. Люди, которые прячутся, этому вряд ли обрадуются.

– И им все равно, что я и сама этому не рада?

– Ну, типа, да.

Шульдих широко улыбнулся. Девушка села в кресло рядом.

– Я стану страшным оружием, если пойму как это работает, – сказала она, подумав.

– Какие-нибудь сдвиги с прошлой недели? – спросил телепат, задирая рукав и кладя ладонь ей на висок. Из-за этого Сомали чувствовала себя то, как на томографии мозга, то, как на приеме у психиатра.

– Нет. Кроме двух кошмаров, – сказала она.

– Покажи мне эти кошмары.

– Я их не помню.

– Жаль. Наверное, в них было что-то важное.

– Я так и не поняла, чем мой дар отличается от дара пророка.

– У тебя были проблемы с временами английских глаголов?

– Нет, – она слегка удивилась.

– Тогда какого черта ты не можешь понять разницу между настоящим и будущим? – слегка рисуясь, спросил Шульдих.

Она поморщилась. Никто не любит, когда ему хамят.

– Я понимаю.

– Вот и хорошо. Осмысли эту разницу. Ты не можешь знать, что будет. Только то, что уже есть.

– И это опаснее чем видеть будущее?

– В некотором роде. Пророки видят важное для них. А Кроуфорд еще и постоянно параноит, что видит мало. Хотя по мне так, вполне достаточно. И они не могут вызывать видения по желанию, – он запнулся и уточнил. – Сами не могут. А еще они видят иногда то, чего совершенно не понимают. Но все эти недостатки при должном обращении можно превратить в достоинства. От пророка не скрыть важного для него, видения все равно придут, даже если он не будет ждать угрозы, и видеть иногда важнее, чем знать. Его дар – это вихрь. Твой – это кокон.

– Дурацкое сравнение, – Сомали передернула плечами.

– Да. Наверное.

– Я все еще не могу этого чувствовать. Я слишком много думаю, и иногда мне кажется, что я прихожу к тем или иным выводам сама. И как отличить это от дара я не понимаю.

– Эта и есть причина, по которой ясновидящих так трудно найти и обучить.

– А как их обучают в вашем конц-лагере? – спросила она с опаской.

Шульдих пожал плечами.

– Да черт его знает, честно говоря.

– И хорошо, наверное, что не знаешь, – она попыталась улыбнуться.

– Давай попробуем снова, – предложил телепат. – Нам надо сесть рядом. У меня рука так затекает.

Айя прыснула. Впервые в его присутствии она рассмеялась искренне. Жуткая девушка.

Они пересели на диван. Сомали явно не подозревала Шульдиха в каких-то поползновениях, поэтому позволила ему привалиться к себе.

– Теперь подумай о брате. Что он делает?

Она едва заметно напряглась.

– Что ты пытаешься сделать? – спросил недовольный телепат.

– Почувствовать, – растеряно ответила она.

– Нет. Не правильно, – возмутился он. – Оно не снаружи. Оно внутри.

– Я не понимаю…

– Ты знаешь.

– Что?

– То, что пытаешься узнать – ты уже это знаешь.

– Он витрину опять протирает, – убитым голосом сказала она.

– Да! – Шульдих подскочил. – Ты почувствовала!

– Чертовщина какая-то, – она выглядела очень растеряно.

– Тогда, в здании Такатори, ты все время повторяла – «я знаю», «я вижу». Теперь поверь в это без всякой «дури». Ты знаешь. И ты видишь.

Она смутилась и задумалась. Лицо у нее выражало гораздо больший спектр эмоций, чем лицо ее брата. Маленькая стервочка.

Сомали, наконец, решительно кивнула.

– Давай еще раз. Спрашивай.

Мэнкс вошла в магазин. Они еще даже не открылись. Им пока привезли только многолетние растения. И они расставляли их по стеллажам.

– Миссия? – спросил Айя, встретившись с ней взглядом.

– Нет, – женщина качнула локонами. – Просто немного информации.

Вслед за ней вошла незнакомая девушка. Ее можно было назвать красивой, но совершенно непримечательной. Строгий костюм странного лилового оттенка, каштановые волосы, неброский макияж.

– Это Бирман, – представила Мэнкс. – Она будет новым секретарем. Я все объясню.

Вайс прикрыли роль-ставни и спустились в подвал.

Бирман посмотрела на них с интересом. Айя встретил ее взгляд угрюмым выражением лица. Напарники знали, что это его защитная реакция. Оми кивнул новой секретарше, как знакомой. Ёджи некоторое время разглядывал ее ноги, пока не получил тычок под ребра от Кена.

Мэнкс вставила диск, экран слабо засветился.

– Бирман – новый секретарь Персии, – сказала она. – Она переведена из разведывательной группы.

– Ему бы пару охранников, а не пару секретарш, – проворчал Ёджи.

– Одно другому совсем не мешает, – Бирман улыбнулась. – Будем знакомы.

– Очевидно будем, – согласился за всех Айя.

– Если не случится непредвиденного, то в ближайшие пару месяцев миссий не будет, – сказала Мэнкс и запустила видео. – Но это – Шварц. Мы уничтожаем все файлы Критикер по ним.

Кену показалось, что Абиссинец вздрогнул. Но тот, кто его не знает, не заметил бы этого.

– Возможно, вы их уже знаете…

– А некоторые даже знают очень хорошо, – пробурчал Ёджи и попытался увернуться от очередного тычка под ребра.

– Теперь вы будете знать их как союзников. Не мешать им ни в чем. При конфликте интересов обратится к нам, – сказала Мэнкс, и посмотрела на них так, словно они были ее сыновьями, позорящими ее перед подругой. – То, что они перешли на нашу сторону – информация секретная. И передача ее оперативникам – исключительный случай. Мы сотрем все файлы по ним. Никто не узнает, что они знакомы с нами.

– Типа кротов глубокого залегания? – неуверенно уточнил Ёджи.

– Да, – Бирман кивнула. – Типа того. Все сложнее, но, в общем, верно. Они будут неотличимы от ваших врагов, когда мы столкнемся с Эсцет. Но можете им доверять. За них поручились. И они уже оправдали это доверие.

– Главное не выдайте их, – добавила Мэнкс. – Они нам нужны живыми.

– Их никто не выдаст, – сказал Айя и мрачным взглядом обвел Вайс, задержавшись на секунду на Кене. Тот хмыкнул. Их с Шульдихом не выследить. Телепат всегда осторожен. Даже когда сам Хидака – нет.

– Мы все сделали, – Мэнкс встала в дверях, глядя на Шуичи с улыбкой.

– Хорошо.

– Базы чисты. Словно ничего и не было. Сохранен только первичный файл в графе «потенциально опасны». Вайс предупреждены.

– Хорошо, – снова сказал Персия.

– Вам нужно отдохнуть. Нога еще не восстановилась.

Он посмотрел на нее и отвернулся. Она вздохнула.

– Я ничего не жду от вас, – сказала Мэнкс.

Она не лгала Сомали, когда говорила, что уже не может просто брать. Она научилась ценить свободу и служение.

– Знаю, – Персия встал и прошелся по кабинету, чуть прихрамывая. – Но мне нужно время.

– У нас все время, что осталось нам до смерти, – женщина сдержала порыв подойти ближе. Она совсем не хотела все испортить.

– У меня для тебя есть задание, – сказал Шуичи и посмотрел на нее. – Когда вернешься… я буду готов.

Мэнкс судорожно сглотнула. Нельзя испытывать надежду. Это давно забытое чувство. Лгал тот, кто сказал, что последней должна умирать надежда. Последней умирает вера. Мэнкс давно так жила. Никой надежды: либо она верит, либо нет.

– Что за задание, – спросила она.

– Ты поедешь в Лондон.

– Лондон?

– Найти Такатори Оуку.

Секретарша задумалась. Она помнила Оуку. Смелая, наглая, бескомпромиссная, как и все Такатори.

– Я найду ее, – сказала Мэнкс.

– Из Лондона она должна вернуться членом Критикер.

– Это будет сложно.

– Поэтому я и посылаю тебя.

– Я сделаю, все возможное.

– Я знаю.

Они обменялись многозначительными взглядами.

Ей не впервой делать за него что-то, что не одобрили бы другие. И она снова это сделает. Если надо завербовать ребенка – она завербует. Но у Оуки нет права оставаться в стороне. Она уже родилась причастной. Осталась только она и Оми. Они разделят власть, богатство и тяжесть семейных грехов.

А вернувшись, Мэнкс получит ответ от своего мужчины. Ее устроит любой ответ. Лишь бы он был окончательным.

– Айя! – трагический вопль Оми был слышен до жилого этажа.

– Что случилось? – Фудзимия выглянул из подсобки.

– Ты посмотри, что нам привезли! – Бомбеец обличительно указал на цветы. – Это не розы. Это мусор!

– Так отдай обратно, – Айя снова скрылся за дверью. – И найди другого заказчика.

– Старый заказчик не хочет с нами работать. Слишком много возвратов.

– Найди нового и сократи закупки.

Голос из подсобки доносился глухо, но вполне отчетливо. Оми вздохнул. Неужели магазин никого не волнует кроме него? Он еще раз обреченно поглядел на розы, потом на безразличного курьера и решительно сказал:

– Забирайте. Пусть сами это продают.

Тот молча забрал ящики и унес в машину.

В зал заглянул Кен.

– Я слышал, розы привезли.

– Как привезли, так и увезли.

– Такими темпами мы никогда не откроемся.

Оми вздохнул особенно горестно. Можно подумать он этого не понимал. Словно ему в школе мало проблем. У него школьная экскурсия на носу. И надо решать ехать или нет. Можно поехать, конечно. А вдруг миссия? Почему нельзя раздвоиться?

– Лилии пахнут слишком резко, – пожаловался Кен.

– Ты просто отвык.

Оми посмотрел в окно. Ему показалось, он видел там женщину. Но ее уже не было.

– Будешь чай? – спросил Шульдих.

Сомали села за кухонный столик и кивнула:

– Да. Буду.

Телепат завозился с заварником. Он впервые предложил ей чай. Можно считать, что он принял ее существование.

Шульдих поставил перед ней чашку и сел на соседний стул.

– В чем дело? – спросила Айя.

Чай пах потрясающе. Черный, крепкий, с густым горячим ароматом.

– Ты встречаешься с Ёджи?

– Да, – она немного растерялась, но постаралась не подать виду. – А что, нельзя?

– Кто же тебе, сиротке, запретит, – телепат улыбнулся как-то почти грустно.

Похоже, Айя впервые видела, как неугомонный рыжий хандрит.

– Шульдих, ты чего? – она тронула его за руку.

Тот вздрогнул.

– Ты меня жалеешь? – с сомнением посмотрел он на нее.

Она отдернула ладонь, вспомнив, что физический контакт облегчает ему чтение мыслей.

– Облегчает, – согласился он. – Но если ты уберешь руку – я все равно тебя читаю.

Она едва заметно покраснела.

– Мне показалось, – она уткнулась в кружку, – что ты какой-то странный.

– Странный?

– Ну… – она пожала плечами. – Взъерошенный какой-то. Я такая бываю после кошмаров.

– И поэтому меня пожалела?

– Да что ты прицепился? Не жалко мне тебя. Успокойся.

– О, злая Сомали, – он усмехнулся. – Так привычней.

– Почему ты заговорил со мной о Ёджи? – Айя решила обойти тему жалости с другой стороны и вернуться на исходные. – Я думала, что мы договорились об этом молчать.

– Так нас никто и не слышит.

– Все равно.

Шульдих встал и повернулся к ней спиной, открыл и закрыл чайник, помешал заварку, снова поставил греть воду.

– Ты его любишь? – наконец спросил телепат.

– Почему ты спрашиваешь? – и почему она вспоминает расцарапанную спину Хидаки?

– Не знаю. Ответь, если тебе не сложно.

Сомали вздохнула. Телепат не ехидничал. Он просто просил. Что редко случалось.

– Я его люблю.

– И все?

– А что ты еще хочешь услышать? Что я прыгну ради него в горящий поезд?

– Не передергивай, – Шульдих повернулся к ней. – Я хочу понять, что ты чувствуешь. Я тебя читаю, но твои мысли и эмоции слишком запутаны.

– Ты читаешь эмоции? Я думала – только мысли…

– Ты в своем уме? – он покрутил пальцем у виска. – Как можно их отделить? Мысли всегда окрашены чувствами.

– Слушай, я в своем даре разобраться не могу. А ты предлагаешь еще и в твоем разбираться?

– Ты уходишь от темы.

– Ухожу, – она подперла щеку кулаком и уставилась в окно. – Я не знаю что сказать.

– Но ты его не всегда любила?

– Нет. Не всегда.

– И как ты поняла, что влюбилась?

– Не знаю. А как это обычно происходит? Мы вроде как встречались. Он просил дать ему шанс. И я согласилась. Хотя он мне и до этого очень нравился, иначе бы я не провела с ним ту ночь на Рождество. Он хороший. Не могу лучше объяснить.

– И не надо, – Шульдих снова сел напротив нее. – И что?

– И всё, – она улыбнулась. – Я попалась.

– Что ты чувствуешь?

– Я не знаю, Шульдих, – Сомали вздохнула. – Но на счет поезда я не шутила. У меня иногда чувство, словно я могу смотреть на него вечно. Но это все глупости. Я его люблю. Это нельзя разъять на части. И это непреодолимая тяга.

– Говоришь об этом почти с сожалением, – заметил телепат, подливая ей чай.

– Может быть. Я искала этой слабости. И не верила, что найду ее.

– Ты не верила, что способна полюбить кого-то, кроме брата?

– Ну да, – не стала она скрывать этого.

Шульдих невольно ощутил уважение. Это уважение к хищнику, который по собственной воле идет против природы.

– Мне показалось, – задумчиво сказал Оми, расставляя новые розы, – что я вчера видел одну из Шраент.

– Неужели? – равнодушно сказал Айя.

Ему и в самом деле было все равно. Во-первых, Оми могло просто показаться, а во-вторых, они больше не работают на Такатори.

Ёджи поднял голову и задумчиво посмотрел на малыша.

– Ты уверен? – спросил он, наконец.

– А в чем дело? – Кен поставил коробку с семенами, прямо на прилавок.

– Одна из них мне напоминает мою бывшую знакомую, – пробормотал Ёджи и опустил взгляд.

Абиссинец недобро взглянул на него. Кен даже не понял с чего такая злость.

Глава Двадцать Пять

А я забирался по лестнице в небо
Воздух там был хмельнее вина
Но всё получилось не так
Всё нелепо и небо я выпил до дна

Наливай!
Это, мой друг, не последний бой
Для нас с тобой
Наливай!
Это ещё не последний шаг
И пусть будет, пусть будет так

(с. Кутиков)

– Фарф, ну давай же.

Шульдих потеребил окровавленного с ног до головы напарника.

– Может, мы его прикопаем тихонько, и домой пойдем? – саркастически предложил Наги. Телепат на него посмотрел сердито. Тоже, нашелся еще один остряк!

Кроуфорд вздохнул.

– Никого мы закапывать не будем. Грузите его в машину и поехали.

Шульдих перетащил психа на заднее сидение машины и привалил к собственному плечу, ощупывая его голову. Не мысли, а бурелом. Знать бы еще у всех ли проекторов так. Или только их такой исключительный. Телепат по-своему любил каждого из членов своей команды. Но только к Фарфарелло он испытывал такие чувства: благодарность, заботу и почти нежность. Псих в нем нуждался, чтобы поддерживать собственную стабильность.

Но сегодня он был безумнее, чем обычно. Он сбежал. И они следовали за ним по кровавому следу. Поймали только в третей по счету церкви.

Спящий Фарфарелло выглядел почти умиротворенным. Наги его вырубил, из страха, что он кинется на собственную команду. Хотя такого раньше не случалось.

Они отвезли его домой, и заперли в подвале. Шульдих посидел с ним немного, но не стал ждат,ь пока он очнется.

Сегодня Кен работал в магазине. И телепат собирался наведаться туда и присмотреть за тем, чтобы на его котенка не вешались разные девки.

Смена вывески пошла магазину только на пользу. Народу поубавилось. Да и слухи после военного положения ходили странные. Было тихо и мирно. Как перед бурей.

Уже несколько месяцев Вайсс работали в прежнем режиме.

Айя полил лимонное дерево из лейки. Оно все-таки выжило, несмотря ни на что. Они даже ценника на него не повесили. Для них дерево было если не бесценно, то слишком символично, чтобы его продавать.

Кен ушел с какой-то монашкой. Он был единственным, кто не испытывал неприязни от церквей. Хотя с ними у него тоже было связано мало хорошего.

Ёджи в футболке с короткими рукавами, дремал в кресле перед магазином, заняв освобожденное Хидакой место. Оми еще не вернулся из школы. Абиссинец вышел полить цветы на улице. На руке у Ёджи была татуировка. Глупо. Айя считал, что делать нечто такое со своим телом глупо. Их жизнь и без того оставила много отметин на их телах. Зато он впервые смог разглядеть татуировку полностью. «Грешник, когда же ты научишься?» Интересно, а если он все-таки научится? Сведет тогда татуировку?

Может Балинез и бывал надоедливым, но он был своим парнем. Не таким, как Кен – простым, как рычаг тормоза. Ёджи был сложнее, со своими секретами, иллюзиями и мечтами. Но он был – Вайсс. Искатель счастья на пути мести.

Кен повернул Шульдиха лицом к стене и прижался всем телом. Потерся о его задницу возбужденным членом. Телепат по кошачьи изогнулся. Он чувствовал вожделение партнера. Оно лилось как патока. Густая, обволакивающая. Хоррррррошо. Хидака трогал его, так словно имел на это полное право. Его руки в обрезанных мотоциклетных перчатках скользили по спине, потом по груди, забрались под рубашку. Шульдих беспокойно заерзал.

– Хочу быть к тебе лицом, – выдохнул он, подставляя шею под поцелуи.

– Ты царапаешься, – Кен тут же прошелся по ней языком и зубами, оставляя метки.

– Я не буду, – Шульдих выгибался и терся об него. – Честно.

Как долго они уже играют в эту игру? Покорность и своеволие, боль и удовольствие, честность и ложь, сила и слабость. Но Кен не питал на его счет иллюзий, – уж это Шульдих знал. По большому счету Хидака вообще не задумывался об этом. Ему нравился секс. Ему нравился Шульдих. Часто телепат с ним вел себя, как испорченный мальчишка, именно для того, чтобы спровоцировать. Брэд, например, знал его, как напарника, пошлость которого никогда не шла дальше шуток и любопытства.

Иногда Шульдиху казалось, что они заигрались.

Кен расстегнул на нем брюки и сунул руку ему в трусы, нащупал его член и начал дрочить. Мучительно медленно. Он хотел, чтобы ему было приятно. У этой заботы был странный, почти знакомый привкус, который Шульдих не мог узнать. Он сильнее заерзал, постанывая, и выдохнул:

– Хочу видеть твое лицо.

Он, правда, хотел. Даже зная, что снова расцарапает любовнику спину. Все равно хотел видеть его лицо в момент, когда они занимаются петингом. Похоже, Кен понял. Он чуть отстранился и повернул его к себе лицом. Шульдих почти растаял под его взглядом. Кен пробежал взглядом от его расстегнутой ширинки, выше, к распахнутой рубашке, зацелованной шее. Их взгляды встретились. Шульдих ему улыбнулся.

Возможно в том, что они вместе нет ничего кроме случайности. Кен был искренним. А Шульдиху тогда просто хотелось, и было почти все равно с кем. А потом они поняли, что могут получить друг от друга классный секс и решили не упускать шанса. А потом… что было потом? Они привыкли друг к другу? Похоже, так и было.

Кен наклонился к его лицу, и они поцеловались. Шульдиху нравилось целовать Кена. Трахаться с ним языками, словно борясь за превосходство. Но иногда он просто впускал его, позволяя его языку скользить внутри. Горячо. Уже слишком горячо.

– Пошли в постель, – простонал Шульдих.

Рука Кена лежала на его члене, вторая трогала соски, язык по-хозяйски обыскивал рот.

– Да. Сейчас, – Хидака снова поцеловал его в шею.

Ему нравилось прижимать телепата к стене. Но заниматься сексом стоя он тоже не любил.

Они медленно, шаг за шагом, не выпуская друг друга из объятий, дошли до кровати. Шульдих сдернул с Хидаки футболку и расстегнул его джинсы.

Наконец с последним шагом они упали на постель.

Шульдих завозился, пытаясь дотянуться до ширинки Кена.

– Выпусти его, – прошептал он. – Ему же тесно.

Хидака усмехнулся, но привстал. Пока он снимал джинсы, Шульдих тоже стянул с себя брюки и бросил их куда-то на пол. Кен стоял над ним на коленях. Волосы, шея, грудь взмокли от пота и были чуть блестящими. Освобожденный член победно стоял. Шульдих глянул на него и облизнулся. В такие моменты Кен бывал особенно красив. Одежда только портила все. Обнаженным он был пределом любых мечтаний. Спортивный, подтянутый, почти безупречный.

Шульдих потянулся к нему, уже сам заваливая Кена на кровать. Тот повалился спиной назад с коротким гортанным смехом. Шульдих взял в рот его член. До самого горла. Кен зашипел и вцепился в его волосы. Слишком резко для него. Член только что сухой, возбужденный и требовательный оказался в жаркой, влажной тесноте рта. Шульдих сосал ему быстро и жадно. Кен только чувствовал, как сокращаются мышцы горла телепата, словно он давился.

– Шульдих, – Хидака выгнулся, – Шульдих! Черт! Я сейчас кончу!

Если он надеялся его этим остановить, то зря. Телепат обхватил его член рукой и с силой провел, заставляя кончить. Кен рыкнул и излился прямо ему в рот. Шульдих судорожно сглотнул. Он только успел подумать, что сперма Кена не такая отвратительная на вкус, как у других. Он посасывал опускающися член, перебирая пальцами по яичкам Кена, словно играя с ними. Когда к Хидаке вернулась чувствительность после пережитого оргазма, это было первое, что он почувствовал.

– Шульдих…

– Мммм? – довольно промурчал телепат.

– Ты с чем там играешь?

Рыжий поднял на него взгляд, не выпуская изо рта влажного члена. Кена пробрала дрожь от этого. Шульдих выглядел возбужденным и очень доступным. Слишком доступным.

Он продолжал облизывать и трогать, пока не почувствовал, что Кен снова заводится. Хорошо. Прекрасно.

– Кен! Кен! – Шульдих вцепился в его спину.

Боль. Такая сладкая. Любовник раздвинул его ноги и вошел, погружаясь полностью. Склонился к его лицу. Они переплелись так тесно.

Кен двигался сначала медленно, потом быстрее. Пока каждый его новый толчок не стал опрокидывать Шульдиха, как волна. Внутри все было противоестественно счастливо этому вторжению, почти насилию. Так вкусно. Так больно. Вернуть это удовольствие и боль ничего не стоило. Пахло кровью. Шульдих уже не понимал, что со всей своей немалой силы засаживает ногти в спину партнера. Кена это только подстегивало, как зверя. Он трахал его еще сильнее. И еще. Шульдих видел его обезумевшие глаза. Тело прошивал восторг. Мысли плавились.

– Кен! – ногти впились в спину сильнее. Под руками стало влажно. Запах крови усилился. Но он только сильнее завел их обоих.

Кен рывком приподнял его бедра. Шульдих со стоном повиновался, позволяя согнуть себя в такой неестественной позе. Он почти уперся коленями на постель рядом со своей головой. Кен продолжил его трахать быстро и безжалостно. Шульдих закрыл глаза, чувствуя, как оргазм огромной волной сейчас накроет их обоих. Пальцами он мог дотянуться теперь только до плеч Кена. Он вцепился в них, оставляя красные разводы из пота и крови.

Кен согнул его так, что Шульдих видел собственный член почти перед своим лицом. Это было безумно возбуждающе. Хидака, чувствуя их общий предел, обхватил его член рукой, дроча в том же безумном быстром ритме, в котором трахал его в задницу. Шульдих вскрикнул и кончил прямо себе на лицо, чувствуя, как внутри становится влажно и по телу Кена проходит знакомая дрожь.

– Кен… О, мой Бог… Кен, – простонал телепат.

Хидака дышал так, словно только что бежал кросс. Он осторожно опустил бедра Шульдиха на постель и взглянул в его лицо.

– Ты специально это сделал? – телепат тронул свои губы, только сильнее размазывая по ним сперму. – Я… вот черт… в своей собственной…

Кен наклонился и поцеловал его, потом лизнул в щеку, потом еще раз. Шульдих довольно прищурился. В таком ракурсе, все выглядит не так уж плохо. Когда Хидака по кошачьи вылизал его дочиста (а еще огрызается, что он не котенок!), они уже почти успокоились.

– Кто-то обещал мне не царапаться, – со смешком сказал Кен, все еще нависая над ним.

Шульдих пододвинулся и похлопал по постели.

– Ложись.

Кен осторожно лег на живот.

Телепат живо перекатился на бок, чтобы хорошо можно было рассмотреть плоды своего труда.

– До крови, – он провел пальцем по ранкам. – Глубоко. Как в тот раз, от которого шрамы остались.

– Выглядишь довольным.

Шульдих скептически хмыкнул.

– Не то, чтобы я специально. Мне твоя спина нравится и без украшений. Просто ты сам виноват.

– Так это моя вина? – благодушно усмехнулся Хидака.

– Большей частью, – Шульдих улегся ему под бок и закинул на него ногу и руку. Ближе. Быть еще ближе. Теснее. – Ты же себя совершенно не контролируешь.

– Я думал, тебе это нравится.

– Нравится. Но я же не только под тобой. Я еще и в твоей голове. Не забываешь?

– Иногда забываю, – Кен обнял его одной рукой и уже увереннее произнес. – Значит это моя вина.

– Да.

– Но весь следующий месяц – ты все равно лицом вниз.

Шульдих скривился.

– Может, мы что-нибудь другое придумаем?

– Что? – Кен заинтересовано повернул к нему лицо.

– Наручники, например. Или веревки. Зря покупали что ли? – они лежали близко-близко, так, что между их лицами было расстояние в одну ладонь.

Кен подался к нему. Шульдих думал, он его поцелует, но Хидака потерся носом об его нос.

– Котенок, – с непонятным ему самому умилением, сказал телепат. «Котенок» только рассерженно на него посмотрел, но промолчал.

Шульдих чувствовал, что Кен хочет у него спросить что-то очень личное. Он часто хотел, но никогда не спрашивал. Словно отгораживаясь своим нежеланием знать. Но он хотел знать. Почему это так важно? Ведь это прошлое. Совсем прошлое. Шульдих прижался к нему теснее и ответил.

– Трое.

Кен вздрогнул.

– Что «трое»?

– Ты хотел знать, сколько у меня было мужчин до тебя. Я отвечаю. Их было трое.

Хидака помолчал. Можно было сказать, что он растерялся.

– Я не о чем тебя не спрашивал, – наконец, сказал он.

– Я знаю. Но ты хотел знать, – Шульдих улыбнулся ему, стараясь, чтобы улыбка вышла ободряющая, а не из разряда «трахни меня еще раз».

Кен положил ладонь на его щеку.

– Трое – это немного, – сказал он.

Телепат блаженно вздохнул. Полное взаимопонимание. Почти как у Рана с Брэдом. Только вот ни один из них не телепат, что несколько смазывало впечатление.

– Ты можешь… – Шульдих почти вытолкнул из себя последнюю фразу. – Спрашивать меня.

– Но ты не спрашиваешь, – ему показалось, или это прозвучало с оттенком обиды?

– Какой же ты все-таки кретин, – они так и лежали лицом к лицу. И фраза прозвучала почти умиленно. – Я не спрашиваю, потому что я и так знаю.

Кен полминуты думал над его словами. Шульдих наблюдал за ходом его умственной работы с удовольствием. Кен хмыкнул и в итоге спросил:

– Трое?

– Да. Мужчин. Женщин больше. Не помню сколько. Секс может быть разрушающим, ты знаешь ведь.

Хидака кивнул.

– Ты упоминал про недобровольный секс.

– Неужели ты запомнил? – Шульдих хмыкнул. Ему понадобились все силы, чтобы не смутиться.

– Да.

– Не смей меня жалеть.

– Хорошо.

– Первый – из группы эксперементаторов. Они исследовали мои способности. И влияние секса на них. Мне было четырнадцать или пятнадцать. Второй – один из надсмотрщиков. Это вообще-то не входило в его обязанности, но когда волосы немного отросли, я стал ему нравиться. Третий – охранник в моем боксе, уже после того, как меня заперли. Последний… он был другим. Я до сих пор о нем вспоминаю.

Что-то всколыхнулось в Кене. Шульдих видел и раньше эту черную вуаль в мыслях других. Ревность.

Он посмотрел на Хидаку. Неужели это возможно?

– Ты все равно меня жалеешь.

– Я не специально, – Кен обнял его за талию крепче.

Неужели это все-таки возможно… быть так близко?

Шульдих не верил в чудеса. Он верил в то, что полуправда – такая же ложь.

– У тебя не было секса с парнями до меня, – сказал он. В душе было чувство, что он устраивает краш-тест своему непрочному картонному домику.

Кен кивнул, одной рукой перебирая его волосы, второй поглаживая по бедру. На его плечах и спине запеклась кровь, образовав затейливый красный узор.

– Но петтинг с парнями у тебя был.

Рука Кена сбилась с ритма, но он снова просто кивнул.

– Передергивать с кем-то это ведь не значит заниматься сексом? – Шульдих усмехнулся. – Правда?

До Кена дошло почти сразу.

– И с кем же ты… передергивал? – спросил он осторожно. Он знал, что ответ ему не понравиться. Шульдих чувствовал его тревогу, ревность, злость (во многом и на самого себя) и предчувствие. Он ведь почти знал. Почти догадался.

– Фарфарелло. У нас не было секса. Даже орального, – Шульдих старался говорить по-прежнему спокойно. – Представить не могу, чтобы я ему отсосал. Но он иногда помогал мне…

– Шульдих.

– М?

– Заткнись.

Они замолчали. Телепат ожидал более шумной реакции.

– А где Шульдих? – Сомали прошла в дом.

Дверь ей открыл Кроуфорд. Кивнул в знак приветствия и пригласил на кухню.

– У него свидание.

– И зачем я тогда пришла? – но она все-таки уселась на высокий стул возле кухонного стола.

– Сегодня тебе урок дам я, – Кроуфорд поставил перед ней чашку кофе.

Она попыталась не улыбнуться. Шульдих обычно предлагал чай.

– Звучит не очень хорошо.

– Неужели?

Она уже стала замечать, что это одно из его любимых слов. Оно ничего не значило, но всегда заставляло усомниться в сказанной перед этим фразе. И это слово ее уже бесило!

– Между нами не все гладко, Кроуфорд.

– И это большей частью твоя вина, – он криво улыбнулся. – Я не прав?

– Не вали все на меня, – она отмахнулась. – Я не самая чуткая девушка в Токио, но и ты тоже далеко не подарок.

– Я бы не хотел сейчас обсуждать это. Возможно ли, отложить сравнительный анализ наших характеров?

Айя рыкнула и вцепилась в чашку крепче.

– Хорошо. О чем ты хотел говорить?

– О твоем даре. Пока не стало поздно тебя предупреждать.

Она насторожилась и угрюмо посмотрела на него.

– И?

– Я знал одного ясновидящего.

– Поздравляю. Теперь знаешь двух.

– Айя! – повысил он на нее голос.

– Извини, – смутилась она неожиданно. Бросила на него быстрый взгляд и снова опустила голову. – Не смотри на меня так.

– Как?

– Как мой отец, – она сказала это едва слышно, процедив слова сквозь зубы.

Кроуфорд ухмыльнулся, хотя готов был рассмеяться в голос. Наверное, ее отец часто вскрикивал «Айя!» и смотрел на нее осуждающе. Страшное оружие в умелых руках. Но Брэд не станет играть в ее отца. Ради Рана.

– Я не хотел, – он положил подбородок на руки. – Посмотри на меня.

– Да? – она вскинула голову, сережка в ухе качнулась.

– Просто послушай то, что я хочу тебе сказать. Амриш Карн один из сильнейших ясновидящих Розенкройц. Он возглавляет одну из команд.

– Он…

– Просто слушай!

– Хорошо.

– Ясновидение странный дар. С каждым днем тебе будет все сложнее и сложнее. Ты будешь знать не только события и вещи, но и суть этих вещей и событий. И в какой-то момент ты должна будешь остановиться. Сама. Тебя никто больше не остановит. Только сама. Амриш страшный человек. Для него человеческая жизнь ничего не стоит. Потому что он перестает видить частности…

Айя вздрогнула. Похоже, он попал в самое больное место.

– Он видит слишком широко. И однажды ты тоже станешь так видеть, если не остановишься. Не требуй от дара многого. Обращайся с ним, как с ядом. Мера решит – яд он для тебя или лекарство. Ты понимаешь?

– Да.

– Хорошо. Амриш умеет создавать иллюзии. Это никак не связано с его даром ясновидения. Он может видеть глазами своей ручной птицы. И это возможно как раз и есть часть его дара. Скорее всего, ты тоже сможешь.

– Я попробую.

– Чистый дар редко встречается. Смешанные чаще.

– Шульдих сказал, что ты частично телепат.

Кроуфорд усмехнулся.

– Совсем немного и только «на прием».

Айя вспыхнула.

– Я не имела в виду, что ты использовал это на моем брате.

– А прозвучало как обвинение.

– Ну, извини.

– Я не хочу, чтобы ты «потерялась». Мы на самом деле не знаем, как ясновидящих обучают в Розенкройц. И сейчас ты учишься ясновидению у телепата. А они гребут под себя все. Тебе же стоит быть избирательней.

– Звучит так, словно ты за меня волнуешься.

– Волнуюсь, – Кроуфорд усмехнулся, – почему тебя это удивляет? Ты его сестра.

– Вот как.

– Бери осторожнее. И не пробуй понять сути вещей, больше чем положено понимать человеку.

– Звучит пугающе.

– Амриш любит говорить: глаза могут обманывать, ясновидение – нет.

– Я понимаю, о чем он.

– И когда ты собираешься рассказать об этом Рану?

– Не знаю, – она замялась. – Это сложно.

– Открыть рот и сказать – сложно?

– Иногда – да.

– Не тяни с этим.

– Хорошо.

Шульдих присел рядом с Фарфарелло. Тот открыл глаз, посмотрел на него и снова закрыл.

– Ну как ты? – спросил телепат.

– Зачем ты выпустил меня?

– Просто так.

– Плохая идея.

Шульдих вздохнул.

– Не хочешь пообещать вести себя хорошо?

– Нет.

– Плохой Фарфи, – это ведь не звучит заигрывающе? – Ты всегда дерганый становишься в конце лета. Но в этом году ты переборщил. Кроуфорд не одобряет бессмысленных убийств.

– Мне все равно. Они должны заплатить.

– За что?

– Ты знаешь за что.

– Фарфарелло, – Шульдих положил руку на его лоб. – Когда же ты успокоишься. Скольких тебе надо еще убить?

В голове психа шум, голоса-голоса-голоса. Как он живет с этим? Это уже не вопрос веры. И никогда не был вопросом веры, если уж разобраться.

– Иногда я слышу женский голос, – тихо сказал Берсерк. Он лежал на спине неподвижно и закрыв глаза. – Он зовет меня. Не так как остальные. Иначе. Это незнакомый голос.

– Совсем с ума сходишь, – Шульдих погладил его по голове. – Ну, кто тебя может звать?

– Бог.

– Его же нет.

Фарфарелло фыркнул и отвернулся от него к стене.

Телепат вышел и прикрыл дверь, но запирать не стал. Фарфарелло станет лучше. Ему всегда становилось. Пусть о лишних трупах волнуется Брэд. Шульдиха они не очень волновали. Люди умирают каждый день. Больше или меньше, какая разница.

Фарфарелло еще долго лежал, разглядывая узор из трещин на стене.

Женский голос утих. Стало легче оставаться в неверии, когда она не повторяла раз за разом его имя.

Влюбленный Шульдих стал ощущаться как-то мягче, теплее. И он может сколько угодно говорить, что у них с «котенком» только секс. Секс так не меняет. Тем более, такого как Шульдих. Телепат барахтался в этом чувстве, как не умеющий плавать кот, который на земле всегда приземляется на лапы. Выплывет ли он – зависит только от них. Как многих надо еще убить. Тех, кто сделал их такими. И того, кто заставлял Шульдиха говорить ему «люблю», пока телепат не начал бояться этого слова. И даже пример Брэда его ничему не научил.

Фарфарелло сел на постели. Он знал, что должен поесть. Голода он не чувствовал, но знал что иначе ослабнет даже он.

На кухне все было вымыто. И когда только у Шульдиха хватает на это времени? В холодильнике стояли герметичные контейнеры с едой. На одном из них желтый стикер с именем Фарфарелло. Маленькое проявление заботы.

Он съел все, почти не чувствуя вкуса. Наверное, Шульдих хорошо готовил. И в обычное время Берсерк даже мог это оценить. Сейчас он был слишком потерян.

Он вышел в гостиную. Наги сидел за компьютером, посасывая сок из пакетика. Вид у него был рассеянный. Похоже, он тоже думал о своем.

– Ну и шуму ты наделал, – сказал ему Наги, когда поднял голову и увидел стоящего перед собой психа.

Даже не вздрогнул. А ведь он не знал, что Шульдих выпустил Фарфарелло из подвала.

– Так им и надо, – оскалился Берсерк. – Что пишут?

– Говорят, что ты – группа фанатиков, – Наги криво улыбнулся.

Иногда он старался походить на Кроуфорда больше чем мог себе позволить.

– О, а это что?

Фарфарелло заинтересованный обошел диван и заглянул в экран ноутбука. Гобелен…

– А твой парень знает, что ты запал на монашку? – ухмыльнулся Ёджи, когда Кен уже собирался уйти.

Хидака хмыкнул. Ну, пошляк он, что ему можно объяснить? Но решил все-таки, что маленькая месть не повредит.

– А я ведь могу и Айе рассказать, как ты себя ведешь в ее отсутствие, – тихо сказал он.

– Ха! – сказал Ёджи, но было заметно, что он струсил.

Еще бы! Сомали стоило бояться!

Кен удалился с видом человека одержавшего маленькую победу.

Только у церкви он почувствовал странное беспокойство. Зачем он продолжает приходить сюда? Это так глупо. Он единственный крещеный из Вайс. И иногда ему казалось, что он единственный кто все еще верит в Бога. Ёджи верил в грех. Но грех его привлекал и отталкивал в равной степени. Айя мало знал о католицизме в принципе. Интересовался – да. Но как чем-то абстрактным. Как ничего не значащим учением. У Оми был свой собственный Бог. И этот Бог – его совесть. Сразу видно – сын Персии. Можно было догадаться, даже не зная наверняка. Кен же верил. Верил, что мир был сотворен, что его судьба принадлежит не только ему.

Но зачем же он продолжает сюда ходить?

Глупо это. Рут – не его покойная мать. И не заменит ему ее. Смешно даже пытаться.

Кен повернулся спиной к церкви. Это не его дом. Не его.

– Шульдих! – Наги ворвался в его комнату, как ураган.

– Блин! – тот выронил из рук книгу.

Рыжий умеет читать? – Наги удивился исключительно мимоходом.

– Фарфарелло сбежал.

– Куда?

– Как? – в дверях появился Кроуфорд.

– Я его выпустил, – Шульдих даже не смутился. – Он казался мне стабильным.

– Специалист, – сквозь зубы процедил Брэд. Лучше бы обругал.

– Но это все странно…

– Он увидел страницу сайта, которую я тогда смотрел и его словно переклинило.

– Показывай, – коротко велел Кроуфорд.

Наги повел их вниз и развернул к ним ноутбук. Шульдих и Брэд чуть не столкнулись лбами, перед экраном. Наги нервно хихикнул. Дурдом какой-то.

– Джей… – пробормотал Шульдих.

– Это ведь имя Фарфарелло? – Кроуфорд спросил, просто чтобы убедиться.

– Да.

– Чудесно. Кто-то ищет нас.

– Не нас, а его.

Шульдих сел на диван и закрыл глаза. Несколько минут Брэд и Наги напряженно смотрели на него. Телепат вздохнул.

– Не отзывается. Он не дается мне. Выворачивается. Словно с ума сошел.

– Для тебя это что – новость? – возмутился Наги.

– Что бы ты понимал! О! – Шульдих снова замолчал, погружаясь в мир, как в воду.

– Наги, смотри за ним. Я подгоню машину, – холодно велел Кроуфорд и ушел.

«Кен! Зайди в церковь!»

Если это Бог, то у него Шульдиховские гортанные нотки в голосе.

«Шульдих, блин!»

«Котенок, милый, дорогой…» – телепат говорил быстро и сбивчиво.

«Что случилось?» – сердце у Хидаки помимо его желания судорожно ударилось в грудную клетку.

«Фарфарелло в церкви…»

Кен бросил мотоцикл, схватил свое оружие и рванулся обратно. Убийства священников… Значит это Фарфарелло. Чертов ублюдок. Он надел багнаки на бегу.

«Кен!» – в голосе Шульдиха почти мольба.

Хидака только мотнул головой.

«Кен! Останови его, но не… не убивай».

«Он псих».

«Но он наш псих!»

До двери слишком далеко. Сибиряк прыгнул в окно. Стекло разлетелось огненной и снежной крошкой. И эта крошка еще не осела на пол, а он уже видел Фарфарелло. Да. Он пришел за сестрой Рут. Та что-то говорила ему, протягивала к нему руки.

С сухим щелчком разложились когти. Берсерк встретил их клинком. Но потом разглядел, с кем дерется и отступил на шаг.

– Уходи, – велел он хрипло. – Это не твое дело.

– Мое! – Кен оскалился. – Не трогай ее.

– У нас с ней старые счеты.

– Кен-кун, уходи, – взмолилась монашка. – Я сама искала его. Это только наше дело.

Но Сибиряк уже не слушал. Он нападал снова и снова. А Фарфарелло отбивал его когти своим ножом, больше похожим на стилет. Они дрались между рядов скамей в церкви.

Короткая и яростная потасовка длилась совсем недолго.

Фарфарелло сбежал, забрав с собой сестру.

Она звала его Джей.

– Он как пес идет по его следу до той самой церкви, где обычно бывает Фарфарелло, – проговорил Шульдих и открыл глаза.

– И кто натравил этого пса? – недовольно спросил Наги.

– Я? – возмутился телепат. – С какой стати!

– Ну, должна же быть причина, по которой твой парень гоняется сейчас за твоим напарником, – сказал Кроуфорд, отключая телефон. – Вайс уже едут.

– Прекрасно, – Шульдих сложил руки на груди, став похож на обиженного кота.

Не может быть, чтобы Кен делал это из ревности. Просто не может этого быть. Шульдих просто дразнил его. Ну, может быть чуть-чуть переборщил. Но Кен должен сделать ему скидку на то, что он совершенно не знает, что следует, а чего не следует говорить. Если Фарфарелло ранит Кена, то это будет плохо.

Было что-то еще. Сибиряк защищал монашку. Так в чем же настоящая причина? В убийствах, разнице их веры, Шульдихе?

Снова дрожь. Телепатические связи дрожали как солнечные струны.

– Брэд! – Шульдих судорожно схватил Кроуфорда за плечо.

– Что? – тот сидел за рулем, и лишь повел в его сторону головой.

– Нам… нам не надо в это вмешиваться.

– Почему?

– Она его мать. Она виновата. И должна заплатить.

– А Кен? – немного обеспокоено спросил Наги.

Можно было подумать, что мальчик беспокоится о бывшем футболисте. А когда-то хотел его убить. Переходный возраст это всегда сложно, а переходный возраст среди убийц, паранормов и геев, и того сложнее. Кен нравился Наги. Но это была чистая симпатия. Шульдих чувствовал, это. Мальчик не хотел повалить его на кровать и мучить, как иногда хотелось самому телепату.

Кроуфорд резко затормозил. Они приехали.

Ёджи накинул плащ уже выбираясь из машины. Из-за этого он отстал от Айи и Оми буквально на несколько шагов. С другой стороны к воротам церкви быстро шли Шварц. Рыжего Ёджи уже видел раньше. Невеселый подросток азиатской внешности тоже был знакомым. Так или иначе, всех их они видели. Первым шел высокий мужчина гайдзиновской наружности. Абиссинец сосредоточенно кивнул ему, как знакомому. Ёджи даже немного растерялся. Оми тоже поздоровался, немного сгладив этим впечатление.

– Не стоит вламываться туда всей толпой, – сказал Кроуфорд.

– Пойду я, – сказал Шульдих и бросил взгляд на Вайсс. – Айя, пойдем со мной.

– Почему только Айя? – удивился Оми, который заметно волновался, потому что не знал, как держать себя с командой паранормов.

– Кен его хоть немного слушается, – телепат ухватил Абиссинца за руку и потянул за собой. – Быстрее. Если понадобится помощь – мы вас позовем. Ждите здесь.

Если бы Ёджи не разглядывал так бесцеремонно новых людей, то и не заметил бы, каким странным взглядом американец одарил Абиссинца. Зато совершенно точно он не заметил, как Айя закатил глаза и пошел за немцем.

Оми с опаской и интересом рассматривал двух оставшихся Шварц.

– Я – Ёджи, – блондин смело протянул американцу руку.

Тот ее пожал, ухмыльнувшись как-то недобро.

– Много о тебе слышал.

Балинезу внезапно очень захотелось, чтобы это было просто оборотом речи. Этот человек подавлял. Тягаться с ним в крепости упрямства мог бы разве что Абиссинец.

Шульдих рывком распахнул широкие двери церкви. Монашка лежала на полу. Мертвая. Или смертельно раненая. А эти двое дрались рядом с алтарем. Походило это на какое-то мистическое представление. Оба даже не заметили вошедших.

Кен такой сосредоточенный. В Фарфарелло пульсирует сладкое чувство мести, горя, боли, тревоги. Она была его матерью.

Абиссинец удивился, когда Шульдих вместо того чтобы разнять дерущихся, воспользовался тем, что они их не заметили и присел на корточки рядом с монашкой. Повернул ее за подбородок к себе.

Она смотрела на него мутными глазами. Еще живая.

– Шульдих, – Айя подошел ближе. – Может ее перевязать?

– Уже бесполезно, – сказал он и наклонился ниже. – Ну, здравствуй, Рут.

Она открыла рот, словно хотела что-то сказать. Из-под ее ладони толчками текла кровь густая, удушливая. Айя нахмурился. Женщина умирала – это совершенно очевидно.

– Маленькая развратная ведьма, – Шульдих улыбнулся. – Недолго тебе пришлось быть его матерью.

– Ты… – она вытолкнула это слово с усилием.

– Теперь я забочусь о твоем сыне. Ты можешь умереть. Но и это не послужит тебе оправданием. Ты родила его. Ты продала его. Тебе здесь нет места. Умри уже навсегда.

Она покорно закрыла глаза.

Шульдих встал и отряхнул руки. Айя так и не понял, что произошло.

– Фарфарелло, Кен! – Шульдих пошел к дерущимся.

От них искрило злостью. Звенела сталь о сталь. Пахло потом и кровью. Они даже не посмотрели на телепата.

– Фарфарелло! – повысил голос тот. – Какого черта ты делаешь?

– Да вот… – рыкнул тот, отбивая когти своим стилетом.

– Кен! – Абиссинец рявкнул так, что дрогнули стекла. – Сибиряк! Ты понимаешь, что делаешь?

Кен молчал, только грозно сопел.

– Держи его, а я – Фарфа – шепнул Шульдих.

Потом была короткая потасовка, в которой Шульдих и Айя сумели растащить драчунов на значительное расстояние.

– Прекрати! – Абиссинец боролся с рвущимся в бой Кеном.

Фарфарелло перестал вырываться почти сразу. Он скосил единственный глаз на обвившего его за талию руками, Шульдиха и заявил почти обижено:

– Он первый начал.

– Верю-верю. Ты молодец, – телепат погладил его по шее и волосам.

Кен рыкнул и рванулся сильнее. Абиссинец перехватил его по-другому, примериваясь, как бы так его еще и стукнуть, чтобы успокоить окончательно.

Шульдих взглянул на любовника. Айя не мог понять, что было в его взгляде. И боялся понять, что за немой вопрос был в нем.

– Он убил сестру Рут, – глухим от сдерживаемой ярости голосом сказал Хидака.

– Она это заслужила, – огрызнулся Шульдих, не дав открыть рот Фарфарелло.

– Вот как? – Сибиряк недобро прищурился. – И дело совсем не в том, что ее убил твой друг.

– Кен! – телепат вспыхнул. – Не смей трогать его!

– Еще как трону.

– Я тебе запрещаю, – вставил Айя в эту перебранку влюбленных. Почему он чувствует, что они с психом тут лишние?

Кен его словно не услышал. Коротко оскалился и снова дернулся.

Абиссинцу стала надоедать его роль нечаянного зрителя, и он тряхнул Кена, так что тот вскрикнул.

– Ты чего? – он все-таки обернулся через плечо.

– Я не припомню, чтобы у тебя был приказ на Фарфарелло, – холодно сказал Айя. – Мы союзники. И Персия не одобрит твоего самоуправства.

– Я защищаю то, во что верю. Почему ты тоже его защищаешь? Он убил невинную женщину.

– Это женщина – мать Фарфа, – Шульдих шагнул вперед, загораживая сумасшедшего напарника своей спиной.

Кен судорожно вздохнул.

Айя не понял, что происходит. Сибиряк был шокирован не словами. Чем-то, что Айя не мог знать…

Шульдих посмотрел на Кена и кивнул.

Впервые за их отношения Хидаке стало некомфортно из-за того, что телепат читает его мысли. Шульдих заслонил своей спиной Фарфарелло от Кена, так же как когда-то заслонил самого Кена от Наги.

Рыжий сделал шаг к Кену. Айя вдруг понял, что он что-то говорит Сибиряку, но не словами. Хидака перестал рваться и замер.

Абиссинец осторожно опустил руки, отступил на шаг и кивнул Фарфарелло на дверь. Похоже, стоит оставить их наедине.

«Я буду его защищать. Он мой напарник. Почему тебя это удивляет?»

«Не удивляет».

«Лжешь, мой хороший».

«Не удивляет. Просто шокирует. Он убийца и псих».

«Фарф счел бы это комплиментом».

Шульдих подошел еще на шаг. Поднял руку. Коснулся его щеки. Ну да, это же облегчает ему телепатический контакт.

«Да. Помимо того, что мне просто нравится тебя касаться».

Телепат улыбнулся. Кен подумал, что странно слышать его голос и видеть, как губы его не двигаются. Но он уже привыкал к этому.

«Кен, дорогой, я не хочу с тобой ссориться. Пожалуйста».

Шульдих погладил его по щеке.

«Я тебе ничего и не говорил. В том, что произошло, виноват только Фарфарелло».

«Послушай… Она отдала его в Розенкройц, думая, что малыш спятил. Она приблудила его от незнакомого мужчины, хотя уже была монашкой. Она – виновна. В том, какой Фарф сейчас она виновна, так же как и он сам. И она это знала».

Кен упрямо нагнул голову. Он не умел перекладывать вину на других.

«Достаточно того, что она отдала собственного сына в Розенкройц. Как ты думаешь, он бы попал туда в столь юном возрасте?»

«Я об этом не думал».

«Кен. Это их старые счета. И кем бы она ни была для тебя, кого бы ни символизировала – это их с Фарфи разборки. Такие же, как были у тебя с Казе».

« То – было другое».

«Другое? Речь не шла о доверии, предательстве и сломанной жизни? Или шла?»

«Ты сам все знаешь».

«Знаю».

Шульдих подошел совсем близко. Обжигал дыханием кожу на шее Кена.

«Не вини его. Он такой из-за своего дара. Это жестоко судить нас по себе. Мы – не вы».

«Мы?»

«Паранормы».

«Понятно».

– Кен, – после долгого молчания голос Шульдиха прозвучал неожиданно резко. – Он мне… не знаю кто… но тебе не стоит чувствовать того, что ты чувствуешь.

Хидака обнял любовника, прижал к себе, сильно и судорожно.

– Ревность на вкус – как горький черный кофе, – сказал телепат ему в шею. Потом помолчал и добавил. – Не люблю кофе.

Кен невольно усмехнулся.

– Фарфи мне как сын, как брат, как семья… – Шульдих не поднимал головы. – Но он не станет для меня тобой. Ты понимаешь?

Кен молчал, обнимая его. Он свихнулся от ревности. Почему он решил, что имеет право прерывать чью-то месть? То, что Фарфарелло псих – еще не делало его автоматически неправым.

Телепат судорожно кивнул.

Сибиряк не знал, с какого времени их стало связывать это чувство. Но он было глубокое, сильное, невероятно болезненное и сладкое. С каких пор?

Они занимались сексом. С самой первой встречи. Приятно. Их первая ссора. Их расставание. Их новая встреча прямо на миссии. И снова секс. И то, что говорил ему Шульдих, когда Кен уходил в тот день, когда не ждал вернуться.

Волосы телепата пахли потрясающе. Они мягко щекотали лицо. Сам Шульдих прижимался к нему, пряча лицо. Если бы это был кто-то другой, то Кен предположил бы что он смущен до нельзя. Но это был Шульдих. Кен погладил его по спине.

Его рыжик. Красивый. Умный. Его.

– Шульдих…

– Что?

– Я могу… похоронить ее? Я понимаю, что перед Фарфарелло у нее есть несмываемые долги. Но я… хочу ее похоронить, как подобает по ее вере.

– Если тебе хочется, – телепат поднял на него удивленные глаза. – Не думаю, что Фарф будет против.

– Хорошо.

Ёджи видел, как Айя вывел Фарфарелло из церкви. Он что-то говорил ему на ходу. И в этот момент Ёджи мог поклясться, что Абиссинец и псих знакомы.

– Что там произошло? – спросил Кроуфорд, бросая хмурый взгляд на Берсерка.

Айя вздохнул.

– Он убил ее.

– Фарфарелло?

– Она получила то, что заслужила, – ответил он и замолчал.

– Ты выглядишь лучше, – сказал Наги.

– Мне лучше, – Фарфарелло криво оскалился, – насколько это возможно вообще.

– Ты все равно будешь наказан, – неприятным голосом сказал американец. – Я не одобряю бессмысленных убийств. Ты это знаешь.

– Знаю, – снова коротко ответил Берсерк.

Ёджи почувствовал удушливую дурноту от всего происходящего. Он убил женщину. А они стоят и обсуждают это, как какое-то мелкое происшествие. И Айя стоит чуть ближе к Шварц, чем к Вайсс. Он хмурится, но ничего не говорит.

– Где Кен? – подал голос Оми. Мысли, которого текли в сходном направлении.

– Он с Шульдихом, – коротко ответил Айя.

И в этот момент Ёджи показалось, что он понял. Айя знал о Шварц раньше, чем им объявили о них, и об отношениях Кена он тоже знал.

– Я сообщу Персии о том, что произошло, – сказал Оми.

– Да, – Кроуфор кивнул ему. – Мы не возражаем. Но не забудь упомянуть, что эта женщина сотрудничала с Эсцет и отдала им собственного сына.

Ёджи вновь почувствовал дурноту. Неужели что-то такое можно сделать с собственным ребенком?

– Думаете, тогда он не будет против ее убийства? – голос Бомбейца звучал задумчиво.

– Нам все равно, – отмахнулся Кроуфорд. – Они наши хозяева и наши враги. Смерть Эсцет и Розенкройц – основа нашего договора с Персией.

Айя чуть заметно улыбнулся. И эта улыбка не понравилась Балинезу.

– Мы уходим, – Оракул сделал жест в сторону машины. – Шульдих хочет остаться. Мы не будем его ждать.

– Хорошо, – Айя снова коротко и странно взглянул на Кроуфорда и кивнул.

Шварц ушли.

Дверь церкви открылась. Шульдих помог Кену вынести тело монашки. Похоже, любовники пришли к полному взаимопониманию. Айя поморщился снова и подошел помочь. Оми тронул Ёджи за руку.

– Если ты не можешь – посиди в машине, – сказал он.

Ёджи вздохнул.

– Нет. Ничего. Среди Эсцет будут и другие женщины.

Кроуфорд сел за руль. Наги забрался на соседнее сиденье. Псих сел сзади и закрыл дверь.

Без Шульдиха было странно и неуютно.

– Ты понимаешь что сделал? – спросил Брэд, оборачиваясь к Фарфарелло.

– Она это заслужила.

– Неужели?

Берсерк уставился в окно.

– Личная месть хороша, когда не мешает общему делу. Мы могли засыпаться, – продолжал Кроуфорд.

– Ты этого не предвидел?

– Я вижу не все.

– И хорошо, – псих снова оскалился. – Одной монашкой больше. Одной меньше. Какая разница.

– Разница есть.

– Наги тоже убил собственную мать, но ему ты нотаций не читаешь.

Наги побледнел. Кроуфорд не мог не восхититься такой наглостью.

– Он тогда не был Шварц.

– У вас у всех есть что-то личное. У меня тоже.

– Возможно. Но тебя все равно ждет подвал.

– Ну и пусть.

Оракул не стал больше спорить. Просто поехал к дому. Там Фарфарелло спустился в свой подвал. Было ощущение, что если бы он мог – он бы сам там заперся. Кроуфорд не стал возражать. На самом деле он не сердился на Берсерка. По крайней мере, не так сильно, как хотел бы показать. Он мог сорвать им сделку с Персией. Пока тот верит, что они убивают только из нужды и по приказу – они жертвы. Фарфарелло мог показать какими жестокими и целеустремленными охотниками они сами могут быть.

Кроуфорд расположился на кухне. И когда была готова вторая порция кофе – вернулся Шульдих. Он был почти сияющим от счастья. Растрепанным и почему-то грязным.

– Ты что делал? – удивленно спросил Оракул, отчаявшись догадаться самому.

– Мы хоронили мать Фарфа, – все так же радостно сообщил он.

– Ну, это хотя бы объясняет следы земли на твоей одежде, – согласился Кроуфорд.

Шульдих отмахнулся, налил себе чая и мурлыкая залез на высокий стул. Глаза у него сияли. Вид он имел закончено счастливый, совершенно не походя на человека, вернувшегося с похорон.

– Случилось что-то хорошее? – не удержавшись, спросил Оракул.

– Ничего особого, – телепат подпер подбородок рукой. – Просто мы с котенком научились говорить друг с другом.

– Вы и раньше говорили.

– Да. Но теперь мы друг друга слышим.

– Это хорошо, – Кроуфорд усмехнулся. – Больше он не будет пытаться убить Фарфарелло?

– Я все ему объяснил. Наверное, это действительно была ревность.

– А для нее были причины? – удивленно приподнял бровь Оракул.

– Ну, было… кое-что, – Шульдих счастливо улыбнулся. – Все в прошлом. Теперь Кен меня полностью удовлетворяет.

– Это заметно… – он не успел договорить.

– Кен! Кен! – Шульдих обнимает холодное безжизненное тело.

Хидака лежит на песке. Они оба мокрые. Волосы телепата облепили лицо и шею. Он плачет навзрыд, обнимая любовника. Лица Кена не видно. Шульдих прижимает его голову к груди. Его рыдания похожи на стоны. Словно он ранен.

– Кен!

Серое небо. Океан. Песок…

Видение оборвалось так же резко.

Брэд поднял взгляд. Шульдих сидел напротив такой же счастливый, как и мгновение назад. Его глаза почти светятся.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего, – Кроуфорд отвел взгляд.

Снова настоящее и будущее смешиваются между собой. Видение короткое, но ясное. Совсем скоро.

– Это было видение?

– Да.

– О чем? – телепат нахмурился. – Что-то плохое? Ты помрачнел.

Едва ли кто-то другой заметил бы это неуловимое изменение его настроения.

– О тебе.

– Обо мне?

– Потом, – Оракул сделал над собой усилие. – Расскажу позже. Мне надо это обдумать.

– Хм… Ну ладно, – нехотя согласился Шульдих.

Сомали открыла дверь номера и вошла в темную комнату. Торшер тускло горел.

Она сняла туфли. Почему-то они были без каблуков. Пистолета при ней не было. Она стянула через голову водолазку и села на край постели. Мужчина лежал к ней спиной. Он заворочался во сне.

– Долго ждал меня? – тихо спросила она и тронула его пальцами. Погладила через одеяло.

Он перекатился на спину. Без очков его взгляд странный, словно ищущий что-то.

– Но дождался.

– Брэд…

Она рванулась из сна, как из плена. Вскочила на постели, тяжело дыша. Дурнота подкатывала и отступала, словно волны.

Чужой сон. Не ее. Рана.

Это ее дар. Она его совершенно не контролирует, когда спит. Тянется к брату.

Сомали встала и бесцельно побродила по комнате. Можно поехать к Ёджи? Или позвонить ему? Нет. Не стоит его сейчас беспокоить. У них завтра миссия. Странная музыка сводит людей с ума. Очередной сумасшедший из Эсцет.

Ее мальчики справятся. Если не случится непредвиденного. Жаль только, что все время случается что-то непредвиденное.

Она села к столику. Перебрала заколки.

Потом взяла телефон. Поговорить с кем-то надо. Кем-то кто развеет ее странные страхи. Она пролистала последние вызовы. Есть ли человек, которому она может позвонить в такое время? Наверное, есть.

Кен заснул. Он часто ворочался во сне. Сейчас лежал тихо.

Музыка Эсцет повредила некоторые связи. Ничего непоправимого. Особенно для того, кто спит с телепатом такого уровня.

Шульдих осторожно погладил любовника по виску. Тот вздохнул во сне.

Уязвимый котенок. Сумасшедший.

На запястьях Шульдиха остались следы от веревки.

Сегодня было немного больно. Но телепат делал скидку на состояние Кена. Он был не виноват. Последствия такого психического воздействия могли бы быть серьезнее. Теперь все обойдется.

На тумбочке задребезжал телефон. Телепат недовольно поморщился. Какой он предусмотрительный, что переключил его со звонка. И кто это может быть в такое время?

На экране телефона появилась картинка с кошкой.

Шульдих опустил босые ноги на пол и отошел к окну, чтобы не разбудить любовника.

– Да? – спросил он.

– Шульдих? – голос у Сомали был неуверенный. – Извини, что в такое время.

– Ничего, – он хмыкнул и оглянулся на постель. – Кен уже заснул.

– О, – она тихо рассмеялась. – Вот как.

– С тобой все в порядке?

– Да. Просто дар не дает мне нормально спать.

– Значит, ты видела плохой сон?

– Можно и так сказать.

– Я тебе что – вместо подружки? – Шульдих фыркнул.

– Почему бы и нет.

– До чего я дожил.

– Не прикидывайся.

– Так что там за сон? Сильно страшный?

– Насколько страшно оказаться в постели с Кроуфордом?

– Аааа, – догадливо протянул телепат. – Сон Рана, да? Он сейчас к нему поехал.

– Я знаю.

– Не представляю чем тебе помочь. Ваша связь слишком сильная. Можно только надеяться, что она ослабнет сама со временем.

– Она уже ослабла. Два года назад она была еще сильнее.

– Я не знал тебя тогда.

– Звучит как-то слишком радостно это из твоих уст.

– О, меня разоблачили.

– Шульдих!

– Ну, извини-извини. Я пытаюсь тебя взбодрить.

– Спасибо. Мне уже лучше.

– Хорошо. А то я хочу вернуться в постель к моему котенку.

– Дай ему отдохнуть. У них завтра миссия.

– Не думаю, что он так сильно устал трахая меня.

– Шульдих!

– Ты покраснела? Покраснела? – он рассмеялся. – Видеть бы сейчас тебя.

– Ты мог бы дотянуться до меня телепатией.

– Мог бы. Но тебе сейчас это не требуется. Ложись и спи.

– Да. Так и сделаю.

Шульдих нажал отбой. Бросил телефон на подоконник и вернулся в постель. Под теплый бок к своему котенку. Сомали странная и забавная. Ей сейчас тяжело, как и всем паранормам поначалу. Нельзя оставлять ее совсем без поддержки. Шульдих уткнулся носом в шею Кена и, наконец, задремал.

Ран проснулся просто от того, что выспался. Тихое размеренное дыхание любовника успокаивало. Юноша перевернулся на другой бок и вздохнул. Какой же Брэд у него терпеливый. Вчера Ран смог прийти только поздно ночь. Было около двух, наверное. Брэд уже спал, отчаявшись его дождаться. Ран просто разделся и забрался к нему в постель. Оракул положил свою горячую ладонь на его бедро, и они оба уснули, слишком уставшие для чего-то еще.

Утро просочилось сквозь шторы. Свет упал на лицо Кроуфорда. Он вздохнул во сне, потом провел рукой по постели, словно ища что-то. Или кого-то. Ран лежал от него слишком далеко. Брэд открыл глаза, несколько раз растеряно моргнул.

– Доброе утро, – Ран чуть придвинулся и тронул пальцами его губы.

– Ты здесь, – констатировал факт Кроуфорд.

– Думал – я тебе приснился? – Рану непреодолимо захотелось придвинуться еще ближе, поцеловать любовника, прижаться к нему такому с утра теплому и родному.

– Бывает, – непонятно ответил Оракул.

Ран хмыкнул.

Брэд обнял его за талию и притянул к себе. Он не хотел говорить сейчас о том, что иногда чувствует. О том, как он спит без сновидений. О том, что каждый день просыпаясь, он смотрит на календарь, чтобы понять где он. В какой временной точке. Возможно, он все-таки видит сны. Просто не помнит их. Говорят – так бывает. Но иногда ему кажется, что все еще не произошло. Что он все еще стоит на пороге того балкона и смотрит на красивую хрупкую фигуру юноши. Еще незнакомого. Лица, которого он даже толком не успел разглядеть. Он сейчас заговорит с ним. Заговорит и жизнь изменится. Та развилка. Тот узел, который иногда так сложно разглядеть. Эта тонкая фигура на фоне черного парижского неба. Она еще станет иной. Станет поджарой и хищной, как у убийцы, тело покроют шрамы. Но пока юноша стоит к нему спиной. Они даже незнакомы. Шумит огромный светлый зал.

Брэд все еще там. В том моменте, в котором еще можно что-то изменить. Но с того дня прошло два года. Ран лежит рядом с ним. Смотрит своими невероятными глазами, похоже, пытаясь понять, о чем он думает. А Брэд все еще решает для себя – заговорить ли с ним тогда.

– В чем дело? – голос у Рана почти обеспокоенный.

– Ни в чем, – Кроуфорд понял, что уже проснулся. И может осознать, где он.

Ран потянулся за поцелуем, не желая ждать пока в голову Оракула придет правильная мысль. Время суток его совсем не смущало. Тем более что они так бездарно потратили ночь. И большей частью по его вине.

В том, чтобы спать без одежды есть свои преимущества. Ласки Брэда всегда были такими… такими откровенными. Уже через пять минут Ран стонал и выгибался. Не было даже сил думать, каким чувствительным его сделал любовник. Иногда Рану казалось, что Брэд создал его тело из ничего. Каким же чувствительным он его сделал. Почти распутным. Как легко он раздвигает перед ним ноги, и как легко принимает в себя.

Словно в ответ на эти мысли, Брэд развел его ноги. Он смотрел. Он всегда на него смотрел. Ран потянулся к любовнику. Брэд лег на него. Тяжелый. Скрипнула кровать. Юноша чувствовал, как любовник возбужден. И снова поцелуи. И пальцы Брэда. Везде. Словно обыскивают, словно снова и снова создают его тело из ничего. По шрамам вниз к паху, и снова вверх. Почти мучительно. Ран обхватил его ногами, терся об него, извивался. Он чувствовал. Он это чувствовал. Любовь. Желание. Счастье.

Брэд потянул его за волосы, заставляя задрать голову, и впился в его шею, целуя и кусая. Ран закрыл глаза. Хорошо. Как же хорошо. От этого тягучего густого запаха. Так пах Брэд. Так пахла любовь.

Первый толчок всегда немного болезненный. Даже несмотря на смазку. Ран вскрикнул. Но Брэд всегда давал ему время привыкнуть. Минуту они просто целовались. Юноша чувствовал, как внутри тела пульсирует горячее, большое… Он застонал и двинул бедрами. Еще. Так. Сильнее. Оракул придерживал его ноги и входил в него раз за разом. Медленно. Сладко. Жарко. Пока Ран не начинал стонать в голос и хватать любовника за руки. Потом толчки становились сильнее. Вот так. Брэд себя уже не сдерживал. Он знал, что не сломает его. Быстро, безумно. Неистово. Они целовались. Ран уже почти бился в экстазе, и только горячие руки любовника вновь и вновь бросали его в наслаждение, как в омут. Ран чувствовал, что скоро кончит. Собственный член так напряжен.

Кроуфорд опустил на него руку. Одно-два движения и будет все… Но еще рано. Внутри. Он хочет почувствовать внутри себя еще. Брэд раздвигает его ноги шире, хотя они и так уже лежат у него на плечах. Ран чувствует, словно он вывернут наизнанку. Весь перед любовником, такой как есть. Такой похотливый, такой жаждущий, готовый принять все. Последний толчок медленный, тягуче-приятный. И оргазменная дрожь от одного тела к другому. Внутри влажно. Ран кончил в ладонь Брэда.

Оракул уткнулся ему в шею, целует, снова оставляя алые метки и зализывая их языком. И юноша впервые подумал, что изменился не только он сам. Кроуфорд тоже стал другим. Горячее, мягче, терпеливее.

Ран погладил его по плечам. Только одно осталось неизменным – привычка любовника наваливаться на него после секса. Может это хорошо? Брэд несколько минут после оргазма совершенно ничего не соображает. И в такие моменты у Рана ощущение, что его поймали. Не сбежать. Хотя… он ведь никогда и не пробовал от него сбежать по-настоящему. Зачем ему это могло бы понадобиться?

– Брэд, – позвал Ран. Голос прозвучал хрипло. – Ты тяжелый.

– Извини, – Кроуфорд лег на бок, давая любовнику, наконец, вздохнуть.

Они несколько минут просто молчали. Оракул перебирал алые влажные от пота пряди. Ран потерся носом о его плечо. Ему было немного странно.

– Брэд, – снова позвал он, словно выводя его из какого-то гипнотического транса.

– Только не говори, что тебе сейчас надо встать и пойти на работу, – усмехнулся он. – Я тебя тогда привяжу к этой кровати.

– Правда, что ли? – Ран не собирался выбираться из постели. Сегодня у него есть право отдохнуть.

– Нет. Но мысль соблазнительная, – Брэд прижал его к себе и просунул ногу между его бедер. Юноша только судорожно выдохнул.

– Будешь вино или шампанское? – спросил Ёджи, разглядывая содержимое бара.

– Ни то, ни другое, – девушка поморщилась. Пить не хотелось. Курить тоже. Настроение было припоганое. Но она совершенно не собиралась выплескивать это на Ёджи. Он сегодня с миссии. Усталый. Ему хочется любви, разговоров, чего-то такого, чтобы почувствовать себя лучше. Обычным человеком. Это тяжело, если учесть, что сама она уже забыла, как выглядит обычная жизнь.

– Почему? – он обернулся.

– Просто не хочу, – она забралась с ногами на постель, – иди ко мне.

– Вот так сразу? – он бросил жадный взгляд на ее обнаженные ноги в коротких шортах.

– Нет, – она рассмеялась, хотя вышло не очень весело. – Разговор есть.

Ёджи отставил так и не открытую бутылку и подошел к кровати.

– Почему в устах девушек эта фраза звучит так пугающе? – спросил он.

– Садись, – она хлопнула рукой рядом с собой.

– Я постою, – настороженно ответил Балинез и остался стоять над ней. Интересно он хоть понимает, как ее это раздражает? То, когда над ней кто-то возвышается.

– Господи, дорогой! – она махнула на него рукой. – Не делай такое серьезное лицо. Все в порядке. Просто я думаю, что должна это рассказать тебе и брату. Попробую сначала на тебе…

– Я что – жалкая замена Абиссинца? – он почти обиделся.

– Ну, не такая уж и жалкая, – иронично протянула она. – Так ты послушаешь то, что я хочу сказать?

– Да. Конечно, – он кивнул и уставился на нее выжидающе.

Она сцепила пальцы и задумчиво протянула.

– Ты уже знаешь о существовании паранормальных способностей. Ты видел Шульдиха и остальных, – она хотела сказать «Брэда и остальных», но решила не заострять внимание любовника на американце.

– Да. И что? – насторожено, спросил Ёджи.

Ну, вот зачем он такой умный на ее голову, а? Лучше отбросить вступления и перейти к главному, пока он не догадался сам.

– Я – паранорм, – сказала Айя и замолчала, разглядывая лицо любимого.

Тот только удивленно приподнял брови и промолчал.

– Ясновидящая. Я узнала совсем недавно. Шульдих обучает меня управлять своим даром. Пока выходит так себе, – она развела руками. – Не знала, как сказать.

– И это все? – уточнил Ёджи.

– Да, – она испытующе посмотрела на него. – Все.

– Ты не собираешься из-за этого делать какие-то глупости?

– Глупости? – возмутилась она. – Что ты имеешь в виду? Это ты должен предпринять попытку сбежать от меня.

– О! – сказал Балинез, так словно эта мысль ему в голову не приходила. Вышло довольно забавно, но Айя все равно рассердилась.

– Я тебя сейчас стукну! – возмутилась она. – Я тут исповедуюсь, а он паясничает!

– Айя, – Ёджи все-таки сел рядом с ней на постель. – Ты ведь понимаешь, что говоришь ерунду, правда? Ну, куда я от тебя денусь? Ну, стала ты ясновидящей – подумаешь какая важность…

– Ты издеваешься?

– Нет, – он погладил ее по голове. – Ты себя сама-то видела? Ты стрелок Критикер, ты и без того достаточно чудная. Ясновидение ничего не прибавит и не убавит уже.

– Пытаешься меня успокоить? – она шмыгнула носом, стараясь не разреветься.

– А ты волнуешься по этому поводу?

– Только о том, как вы все к этому отнесетесь.

– Все – это я и твой брат?

– Да.

Ёджи повернул ее лицо к себе и осторожно поцеловал. Она совсем расслабилась.

– А теперь о Шульдихе, – сказал он, посмеиваясь.

Сомали подняла на него возмущенный взгляд.

– А что с Шульдихом?

– Он не кажется мне человеком, стоящим доверия.

– Ты ревнуешь! – возмутилась она.

– А не должен?

– Ёджи!

Они рассмеялись. И Балинез повалил ее на постель.

Глава Двадцать Шесть.

От автора:

Чем дальше в лес, тем толще партизаны!

– Вот, – Шульдих бросил на стол колоду карт.

Сомали заметно оживилась.

– В карты? На раздевание? – азартно предложила она.

Телепат от возмущения аж рот открыл. Это он хотел сказать! Она украла его фразу!

Ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы напустить на себя серьезный вид.

– Это урок, – сказал он резче, чем следовало. – Два в одном.

– Ты обиделся что ли? – удивилась девушка. – Да не стала бы я с тобой играть на раздевание. Больно охота на твои кости смотреть.

– На себя посмотри, – возмутился Шульдих и бросил взгляд на ее фигуру. Хм… А фигура та и правда стала вполне себе ничего.

– Чего ты меня разглядываешь? – Сомали опасно прищурилась, став, как и всегда в такие моменты, похожей на Абиссинца.

– У тебя грудь стала больше, – сказал телепат, глядя на нее взглядом патологоанатома.

– Мне всего восемнадцать, придурок! Я еще расту, – она покраснела.

– Ну, да. Я и забываю, – он указал на карты. – Я покажу тебе разницу наших способностей и ошибки, которые ты можешь допускать.

– Валяй.

Шульдих сел за стол напротив нее. Раздвинул чашки с чаем и выложил карты веером.

– Вытяни карту, – велел он. – Так чтобы я не видел.

Айя охотно послушалась. Мельком глянула на оборот и снова уложила перед собой рубашкой вверх.

– Что теперь? – спросила она.

– Ничего, – телепат широко улыбнулся. – Валет червей.

– Ты меня читаешь! – Сомали перевернула карту и бросила в колоду.

– Конечно, – невозмутимо согласился он. – Еще раз.

На этот раз она только мельком бросила взгляд, на то, что вытянула.

– Зараза, – высказал свое мнение Шульдих. – Ты специально не рассмотрела карту. То чего ты не знаешь – не могу знать и я.

Она самодовольно хмыкнула.

– Теперь ты, – телепат вытянул карту и положил перед ней.

Она насупила нос. Шульдих чувствовал, как колышется плотное разрозненное поле вокруг нее. Она подняла руку и провела ей над картой. Есть!

– Девятка крести, – не совсем уверенно сказала она.

– Почему так скромно? – Шульдих перевернул карту. – Конечно девятка. Еще раз.

Она угадала еще трижды.

– Семерка червей, – уверенно ответила она.

Шульдих рассмеялся и перевернул карту.

– Дама пик. Не угадала.

– Но как!? – она вскочила бы, если бы стул не был высоким барным, и ей бы не приходилось сидеть на нем, опираясь ногами о перекладину.

– Ответ не всегда однозначен, – телепат ловко двинул пальцами – из под дамы пик показалась семерка червей.

– Их было две? – растеряно спросила она.

– А в жизни их будет больше. Когда ты хочешь знать ответ на свой вопрос – это просто ответ на твой вопрос и ничего больше. Ведь вопрос тоже может быть неправильным.

– Ясновидение не может обмануть, – насупилась она.

– Ты говоришь, как Амриш, – Шульдих швырнул в нее картой с домой пик. – Все может обманывать. Глаза, уши, руки, телепатия, эмпатия, ясновидение и даже видение будущего. Все.

На кухню вошел Кроуфорд, открыл холодильник, достал бутылку с водой, мельком глянул на них и уже собрался уйти, когда Шульдих вытянул из колоды карту и обратился к нему.

– Брээээд…

– Двойка треф, – ответил Кроуфорд и вышел с кухни.

Телепат перевернул карту, показал ее Айе.

– Может, конечно, на счет видений будущего – я переборщил.

Она прыснула в кулак.

Бирман поймала ее за локоть.

– Зайди к Персии, – сказала она, почему-то пряча глаза.

– А в чем дело? – девушка насторожилась.

– Новая миссия для Вайсс.

– А, – она развернулась и зашагала в кабинет начальника.

Персия стоял перед окном. Трость он прислонил к столу. Когда он не двигался, его хромоты было совсем незаметно. И все словно, как и прежде.

– Вы меня звали, Персия-сама? – спросила она, замирая перед столом.

– Да, – он обернулся. – Как там Вайсс?

– Хорошо, – Айя немного удивилась, но не подала виду. – Они только закончили с этим сумасшедшим адвокатом. Это было сложно для Оми.

– По его отчету это незаметно, – он нахмурился.

– Я умею читать между строк. Когда вы заберете его из полевой группы?

– Я уже предлагал ему. Он отказался. Сказал – не время. Сказал, что так пока принесет больше пользы.

– Понятно, – девушка пожала плечами. – Вайсс прекрасно справились. Паранормов Эсцет губит их же собственное самодовольство.

– А твой собственный дар?

– Потихоньку, – уклончиво ответила она.

– В Критикер кроме тебя есть еще трое паранормов, – как бы невзначай сказал шеф.

Айя подняла на него удивленный взгляд.

– Вы не говорили.

– Не было случая.

– Ваша страсть к тайнам – никогда не приводила ни к чему хорошему, – она хмыкнула. Трое – это уже толпа.

– Я пытался тебя взбодрить.

– Не надо меня бодрить, – Сомали вздернула подбородок. – Вы же знаете – я всегда в порядке.

– Именно за эту черту я тебя и нанял.

– За умение быть всегда в порядке?

– Да.

– Мне это льстит.

Она замолчала.

Персия взял со стола папку, открыл ее, посмотрел внутрь и закрыл, сделал к Айе шаг, чуть приволакивая ногу, словно хотел передать документы.

Сомали почувствовала нарастающее беспокойство. Подступила привычная уже дурнота. И она… почувствовала это. То о чем говорил Шульдих. «Это» двигалось вокруг нее тугим коконом. Оно было почти осязаемо. Айя хотела знать, что ей сейчас отдадут. Но это же Персия! Она не должна использовать дар на нем. Не должна. Она даже не осознавала этого противоборства, пока не почувствовала «это» вокруг себя. Она его впервые обуздала осознанно и поэтому только смогла почувствовать. А чувствуется не так мерзко, как описывал это рыжий извращенец. Даже приятно.

Сомали поняла, что Персия стоит прямо перед ней. А она, увлеченная самокопанием, даже не заметила этого.

– Извините, – она протянула руку. – Это новая миссия для Вайсс?

– Да, – шеф отдал ей документы. – Извини. Ты знала, что к этому шло.

Айя поспешно распахнула папку.

Персия видел, как она смертельно побледнела. Зрачки сжались в точки. Она выронила бумаги и совершенно беззвучно начала оседать на пол. Если бы он не стоял так близко, то не успел бы ее подхватить.

– Сомали! Вот черт! – ругнулся он сквозь зубы.

Впервые на его памяти секретарша падала в обморок.

– Тесты вы, конечно, сделайте, – спокойный уверенный голос. – Но я знаю и так.

– Мэнкс? – Айя открыла глаза.

Наставница склонилась над ней.

– Ты как?

– Где я? – Сомали пошевелилась. Лежать было невообразимо приятно. Тело словно гудело.

– Ты в лазарете, – Мэнкс погладила ее по голове. – Ты упала в обморок.

– Яаааа? – девушка ошалела. – Ты шутишь?

– Нет, – Мэнкс посмеивалась. – Ты до этого теряла сознание?

– Эээ… ну когда по голове били, наверное, – Айя попыталась вспомнить, было ли это два или три раза. Нет. Точно три. Один раз ей Кен на тренировке засветил.

– Так я и думала.

– Что это за самодовольный вид? – Сомали попыталась встать, но старшая кошка ее удержала. – Когда ты вернулась?

– Полчаса назад. И нашла тебя в объятиях Персии на полу его кабинета.

– Боже, стыд какой, – Айя закрыла лицо руками.

– Ну, твое бессознательное состояние тебя оправдывает.

– Что Персия обо мне подумает! – продолжала стенать девушка.

– Вопрос так не стоит, – Мэнкс присела на край ее кровати. – Вопрос – как долго?

– Как долго – что?

– Как долго ты беременна?

Айя уставилась на нее, примерно, так как смотрела на Кроуфорда, когда он сказал, что она паранорм.

– Ты с ума сошла? – тихо и заботливо спросила Сомали.

– От чего же, – наставница откровенно посмеивалась. – Балинез не очень смахивает на голубя, чтобы считать такое зачатие непорочным.

– Да с чего ты взяла?

– Твоя грудь. Она стала больше. И ты никогда не падала в обморок раньше.

Айя судорожно ощупала предательскую грудь.

– Так как долго? – переспросила Мэнкс.

На этот раз Сомали действительно задумалась. Она закатила глаза и принялась что-то считать в уме. Когда она загнула третий палец и удивленно воззрилась на эту конструкцию, Мэнкс уже откровенно сгибалась от хохота.

– И ты… ой, Боже, не могу… не заметила?

Айя пошла красными пятнами.

– У меня такое и прежде бывало. Из-за нагрузок!

– Ну, вот тебе и последняя нагрузка.

– Я еще могу работать, – Сомали нахмурилась и все-таки села. – Вы не уберете меня от дел только из-за этого.

– Но причина более чем уважительная.

– Плевать! – рыкнула Айя. – Я пока могу работать!

Мэнкс отметила про себя, что разговор о том, чтобы избавится от ребенка даже не идет.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – девушка искоса глянула на нее. – Но я уже взрослая. Мне девятнадцатый год. Я смогу родить и воспитать ребенка. У меня есть деньги…

– И у тебя есть Ёджи, – подсказала наставница.

Айя только кивнула.

Скрип кровати возбуждал Шульдиха. Он провел рукой по спине Кена, прикасаясь к каждой царапине. Сибиряк выглядел так, словно его партнер садист. Царапины от ногтей могут быть очень болезненными. Некоторые только-только зажили. Розовые шрамы, поверх более старых, уже белесых.

– Готов?

Кен коротко застонал. Это согласие. Шульдих вытащил из него пальцы. Горячее отверстие такое узкое. Оно почти сразу закрылось, словно не желая вторжения. Почему Кен позволяет ему это делать?

Телепат опустил руку на его спину, скользнул ей на живот любовника, обхватил его член. Кен вздрогнул. Он почти предвкушал боль.

Шульдих направил себя внутрь его тела. Оно всегда сопротивлялось, словно боролось, чтобы остаться девственным. Но Шульдих все равно его трахнет. Медленно, осторожно. Кену понравится. Это их третий раз в такой позиции. Слишком часто – было бы неправильно. Но иногда… Да, для разнообразия это то, что нужно.

Кен вскрикнул, когда Шульдих вошел полностью. Как же туго. Телепат боялся дышать, чтобы ненароком не кончить. Он прижался к спине любовника и стал медленно и сильно дрочить ему. Но даже когда Кен немного расслабится – это будет почти незаметно. Иногда Шульдиху хотелось, чтобы Сибиряк и оставался таким тугим, нетронутым, таким естественным и девственным. Но он умел ценить такие краткие минуты покорности своего хищного любовника. Кен начал стонать почти в голос. О, он чувствовал себя так странно. Шульдих упивался этим. Его ощущением растянутости, уверенной руки на своем члене. Потрясающе.

Телепат облизнулся и начал двигаться. Кен зарычал от боли и удовольствия. Совсем дикий. Необъезженный. Но только Шульдиху он доверяет настолько, чтобы позволить подобное. Напарникам он доверяет свою спину. А телепату – свою задницу.

Шульдих чуть не засмеялся, когда подумал об этом. Но было слишком кайфово, чтобы смеяться и он продолжил толкаться в горячее непокорное тело, пока оргазм не свел судорогой тело. Кен откликнулся мгновенно. Он кончил, рыча и постанывая. Шульдих не отказал себе в удовольствии оставить свою сперму глубоко в нем. Вот так действительно хорошо. Он еще раз провел руками по сильной спине Кена, тронул его плечи. Под кожей играли мышцы. Сильный, уверенный, такой родной… Шульдих улегся на постель и притянул его к себе, целуя во влажный затылок. Сибиряк все еще тяжело дышал. В голове ни мысли. Наслаждение прокатилось по его сознанию, сметая все на своем пути.

– Было достаточно больно? – спросил телепат, между поцелуями.

Этот вопрос вернул Кена в реальность.

– Да. Спасибо, – сказал он.

Шульдих рассмеялся. Кен не мазохист, просто… просто на него иногда находит.

– Ты хочешь купить новый байк? – спросил Шульдих.

Хидака усмехнулся.

– Да. Ты же меня читаешь.

– Читать твои мысли после секса – особая форма удовольствия.

– Хорошо, если так.

Шульдих потерся об него всем телом. Немного отдохнуть и еще раз трахнуться – было бы сейчас идеальным. Он хотел, чтобы Кен ему все вернул. И он вернет, судя по тому, как уверенно легла на бедро телепата его рука.

Мэнкс вошла в палату и остановилась на пороге.

Айя разглядывала папку с каким-то мазохистским вниманием. Секретарша понимала, что этим Сомали делает себе только больнее.

– Может, хватит? – спросила она.

– А? – Айя подняла на нее взгляд. – Когда я могу уже встать?

– Когда будут готовы тесты. Если все в порядке – встанешь. Но я не об этом спрашивала.

– А о чем?

– О фотографиях Шраент. Может, хватит их рассматривать?

– Да, – Сомали захлопнула папку. – Мне надо отдать ребятам миссию. Люди умирают, пока я лежу здесь.

– Пара часов ничего не изменит.

– Откуда тебе знать?

– Не злись. Это вредно для ребенка.

– Ничего. Пусть привыкает, – Айя пожала плечами и упала спиной на подушки.

– Ты не рада. Не хочешь от него избавиться, но ты не рада, – Мэнкс прошла в палату и остановилась перед ее постелью.

– Не вовремя, – коротко ответила Айя.

– А, по-моему, очень вовремя.

– Мэнкс! – Сомали хмуро на нее посмотрела. – Ты издеваешься?

– Отчего же. Этот ребенок возможно единственная возможность для тебя выбраться из всего этого.

– Я не брошу брата.

– Ну да. Конечно.

Айя кинула в нее подушкой.

– Я еще могу работать. Мы сильнее, чем кажемся.

Мэнкс не могла не заметить этого «мы». Так Айя стала говорить о себе и ребенке.

В палату зашла медсестра, подала секретарше результаты тестов и молча, вышла.

– Ну что ж. Вы с малышом в хорошем состоянии, – констатировала Мэнкс. – Ты можешь вернуться к себе. Через час пойдем к Вайсс.

Она повесила планшет на кровать и направилась к двери.

– Мэнкс! – окликнула Айя. – А где твои вещи? Ты же только прилетела.

– Я оставила их у Шуичи.

– О, поздравляю.

Секретарша ослепительно улыбнулась и вышла.

Ёджи получил папку. Просмотрел ее.

Кен поморщился.

– Что за ненормальные это делают? – спросил он.

– Это Шраент. Вы с ними уже встречались, – сказала Сомали. – Страницу переверни.

Ёджи, который уже успел перевернуть, тяжело вздохнул. Почему это опять должны быть женщины?

Айя испытующе на него посмотрела, словно спрашивая, сможет ли он.

Он кивнул. Он уже сможет. Не впервой.

– Они заплатят, – Абиссинец захлопнул папку. – Мы начнем осмотр лабораторий сегодня же ночью.

– Будьте осторожны, – Мэнкс скрестила руки на груди. – Шраент теперь работают на Эсцет. Они опасны, фанатичны, жестоки и целеустремленны. Шварц хотели бы вам помочь, но это вызовет подозрения. Вы должны справиться собственными силами.

– Мы справимся, – это Оми. Пытается оправдать ожидания отца.

– Справьтесь, – почему в устах Сомали это звучит как просьба?

Она села к зеркалу. Минутная борьба с привычной, и теперь объяснимой дурнотой увенчалась успехом. Она сидела у зеркала босая и растрепанная. Какая страшная ночь.

Айя положила руку на живот.

– Что я делаю с твоим отцом? – вслух сказала она. – Что я с ним делаю?

Ничего. Она не делает ничего. Она просто сидит и ждет, когда Вайсс убьют Шраент. И призрак за плечом Ёджи обретет вес и плоть. Так будет, когда Аска действительно станет мертвой.

Они сейчас сражаются. И Айя чувствует, как собрался вокруг нее ее дар, сжался, словно в страхе.

Если Ёджи не узнает ее и теперь, то все пройдет хорошо. И она ничего ему не расскажет. Пусть он оплакивает ее в своем прошлом, тогда, когда она умерла для него впервые.

Она просила Персию дать ей право убить хотя бы Ной, если не всех Шраент. Он не поверил, что она справится в таком состоянии. Но она знала, что справится. Она чувствовала себя хорошо теперь, когда знала причину.

Только шеф мог наделить ее правом убивать. Но в сравнении с собственным счастьем и спокойствием Ёджи – это все было не так важно.

Сердце билось гулко и быстро.

– Терпи, малыш.

И малыш терпел. Матерей то не выбирают.

– Ёджи! – Абиссинец был бледен от гнева. – Какого черта ты делаешь?

– Это Аска.

– Да плевать мне кто это! Ты не убил ее! Ты притащил ее в дом, – Айя в гневе наступал на него.

Балинез никогда не видел, чтобы сдержанный Фудзимия так злился. Словно он… словно Ёджи оскорбил его, словно он своим поведением делает ему больно.

– Она пришла в себя. И она ничего не помнит.

– Плевать! – рявкнул Айя. – Если ты не убьешь ее, то я убью.

– Она ничего не помнит! – почему-то это кажется Ёджи самым важным.

– И что? – с непередаваемой злостью и ехидством спросил Абиссинец. – Забыла – значит, не было? Она позвоночники из людей вырезала. Персия приговорил ее к казни – и ты должен просто исполнить приговор.

– Она… не виновата. Дай мне время, – Балинез попятился к стене, от его разъяренного взгляда.

– Время для чего?

– Время узнать – она ли это… Она похожа. С ее памятью что-то сделали… Подумай об этом!

– А ты! – Абиссинец ударил кулаком в стену рядом с его лицом. – Ты подумал хоть секунду о моей сестре?

Они замерли друг напротив друга. Глаза в глаза.

– Когда ты узнал? – тихо спросил Ёджи.

– Давно.

Айя ничего не сказал про общие сны. Это было бы лишним. Он просто стоял и смотрел.

– Ты не понимаешь, – наконец, выдавил Кудо и отвел взгляд. – Она – Аска.

– Она – Тварь Тьмы.

– И это тоже, – тихо, почти неслышно.

– Делай что хочешь, – Абиссинец отвернулся. – А я звоню Сомали.

– Нет! – Ёджи схватил его за руку.

– Почему – нет?

– Не надо.

– Ты трус! – бросил Айя и пошел прочь.

Ёджи закрыл лицо руками. Что он творит. Айя ждет его. Его Айя – его женщина. Но Аска жива…

– В чем дело, Ёджи? – дверь его спальни приоткрылась. Девушка стояла в одной рубашке. Взгляд потерянный.

– Ни в чем. Тебе надо отдыхать, – он подтолкнул ее в комнату. – Ложись.

– Ты не ляжешь со мной? – почти детская доверчивость в глазах.

– Нет. Я… посплю в кресле.

– Персия-сама! – она облокотилась на его стол. – Пожалуйста!

– Ты все понимаешь.

– Он запутался! Он дурак, но он не предатель.

– Сомали…

– Шуичи, – Мэнкс тронула его за плечо. – В миссии ничего не было о сроках. Он поймет, что она такое. Все случится в свое время.

– Ты так в этом уверенна? – он посмотрел на секретаршу.

– Да.

– Почему?

– Сомали уже сказала – он дурак, но не предатель.

– Вы обе верите ему?

– Да, – Айя снова подалась вперед.

Ей хотелось плакать. Живот болел. Она держалась из последних сил.

– Персия-сама, я умоляю вас. Дайте им время.

– Ладно, – сдался шеф. – До тех пор, пока живы остальные Шраент – это не играет большой роли. Но приказ я отдал на всех четверых.

– Я помню, – Сомали выдохнула и встала ровно. – Позвольте идти?

– Иди. Делай, что считаешь нужным.

Айя вышла из кабинета. Коленки дрожали. Ее тошнило. Она несколько раз глубоко вздохнула и направилась в свою комнату. Переоделась. Вооружилась. Она все сделает правильно. Сейчас ей почти на все плевать. Она это сделает.

В чувство ее вернул телефон.

Это брат? Что-то случилось?

– Алло? – она нажала на прием.

– Айя.

– Что?

– Они исчезли.

– Кто? – она села на кровать.

– Ты же получила отчет Оми. Ёджи забрал ее и увез. Мы не знаем, где их искать.

– Брат…

– Я все знаю. О тебе. О Ёджи. Но я такой бесполезный… Чем я могу помочь в такой ситуации?

– Ничем, – она улыбнулась и поняла, что по лицу текут слезы. Слезы боли? Облегчения? Стыда? – Прости меня.

– Ничего. Наверное, я плохой брат.

– Ран! Ты не виноват. Это я. Я сама!

– Если бы я был хорошим братом…

– Нет! Дело не в этом! – она судорожно сглотнула. – Брат! Дело совсем не в этом!

– А в чем? – в его голосе столько нежности. Словно ей все еще три года и он объясняет ей, почему нельзя есть песок.

– Брааааат, – она зарыдала в голос. – Он же идиот! Он придурок… Как я могла в такого влюбиться! Брааат!

Он молчал и ждал пока она отплачется. Наконец, она шмыгнула носом и сказала:

– Я еду к вам. Мы его найдем.

– Я тебя жду.

Кен спустился по лестнице и увидел Сомали. Она судорожно цеплялась за брата, а он обнимал ее, словно стараясь защитить от всего. Железная Сомали подозрительно хлюпала носом.

Хидака хотел незаметно уйти, но Абиссинец увидел его. Айя тоже обернулась.

– Кен! – она снова шмыгнула и отстранилась от брата. – Найди Оми. Мы едем за Балинезом.

– Ты знаешь, где он? – Хидака смутился, но не подал виду.

Видеть подругу в таком состоянии – было слишком сильным потрясением.

– Я его… – она сделала паузу, – под землей найду.

И Кен поверил. Эта – найдет.

Сибиряк кивнул и пошел звать Бомбейца и собирать оружие.

Когда Кен вышел, Айя подняла виноватый взгляд на брата.

– Почему ты не сердишься?

– А должен? – Ран погладил ее по голове. – Я ведь тоже…

– Угу, – она стала хмурой. – Только на этом еще не все.

– Ты о чем?

– Я жду от этого козла ребенка.

Ран побледнел. Он открыл рот что-то сказать и не смог.

– У тебя будет племянник, – Сомали отвернулась, резким движением собрала волосы на затылке и стянула их в хвост. Теперь она готова двигать горы.

– Айя…

– Знаю, – резче, чем следовало, ответила она. – Но ребенка я оставлю. У меня есть голова и руки. Мы и без Ёджи проживем.

– Он знает?

– Нет.

Ран выдохнул. В какой-то мере он считал это незнание – оправданием.

– Но я его все равно убью, – наконец сказал Ран.

– Не стоит, – Айя повернулась к нему, снова собранная и ироничная. – Брэд – не подарок. Ёджи и того хуже. У нас с тобой ужасный вкус, брат.

Тот нервно усмехнулся.

– Неужели?

Айя поморщилась от этого слова, но кивнула.

Они ехали в машине. Оми иногда оглядывался на сидящих на заднем сидении Рана и Айю, но ничего не говорил. Кен вел машину. И смотрел только на дорогу. Он считал поведение Ёджи отвратительным. Но он понимал, что иногда с прошлым сложнее расстаться, чем кажется. Ему пришлось убить Казе, чтобы остаться с Шульдихом. Казе, конечно был еще той тварью, но что это меняет?

Ран и Айя молчали. Они держались за руки, так же, как в детстве, когда шли на Хани-мацури. Словно они боялись потерять друг друга в толпе.

Айя боялась. Брат повел себя, как взрослый. Выходит это она еще не до конца повзрослела? Почему она ждала от него другой реакции? Даже жаждала ее. Почему он обнимал ее и говорил какие-то тихие, успокаивающие слова? Брат должен был трясти ее за плечи и называть лгуньей! Винить за ее скрытность. Она, должно быть, причинила ему этим много боли. Почему она не рассказала все раньше? Она боялась потерять брата в толпе. Боялась, что он перестанет быть для нее особенным.

Их сплетенные руки лежали на сидении. Еще вчера они были детьми. Еще вчера их рук было не разъять. Что же случилось? Брат чувствует вину за то, что у него есть Брэд? Но он тогда пришел к ней сразу. Пришел и рассказал все, как на исповеди. А она? Почему она не пришла к нему после той ночи на Рождество? Или после, когда они с Ёджи уже были вместе. Она не хотела рвать ту оставшуюся между ними нить. Какая же она сука. Правы были ребята в Кагосиме. Прав был Брэд и Шульдих. Она стерва. Она не может отпустить брата от себя. Она хочет оставаться смыслом его жизни. Или хотя бы просто оставаться в его жизни чем-то значимым. Но почему она продолжает делать ему больно? Скрывать. Вилять. Почему она никак не повзрослеет? И почему он не сердится? Он должен на нее сердиться. Он не может прощать ее столько раз подряд. Он не слеп. Он всегда знал, какая она. И такой ее любил. Она не заслужила такого брата.

Ран бросил взгляд на ее профиль. Волосы, завязанные в хвост на затылке, придавали ее лицу какое-то незнакомое выражение. Совсем-совсем незнакомое и взрослое. Но это она. Это Айя. Это его сестра. Это часть его судьбы.

Когда она сказала про Ёджи… Ему хотелось трясти ее и наконец-то спрашивать ее – почему. Почему она не говорила ему этого так долго. Наверное, он плохой брат и не стоит доверия. Но как он может ее в чем-то обвинять? Он первым оставил ее ради того, чтобы найти любовь. Ради того, чтобы засыпать и просыпаться с Брэдом. Он начал разрушать их связь. Почему же теперь так больно? Словно тело отделяется от тела. Словно душа отделяется от души. Виной ли тому то, что она призналась в том, что любит Ёджи? Или в том, что она носит его ребенка? Совсем взрослая. У него нет права в чем-то ее винить. Если кто-то виноват, то это он сам. Но как же больно… как страшно оставаться без нее. Одно имя, одна судьба. Как это возможно – разделить их.

Когда-то она пообещала, что никогда не попросит его выбирать между собой и Брэдом. И с тех пор она не нарушала обещаний. А он? Когда понял, что у них с Ёджи роман, что сделал он? Может чуть зорче приглядывал за напарником на миссиях. И только. Он ждал, когда она скажет. Но проходили месяцы и она молчала. Оставались только сны. Он плохой брат. Она отчаянно-смелая, но недостаточно, чтобы признаться ему.

– Сомали, это здесь? – спросил Кен с переднего сидения.

Ран и Айя вздрогнули одновременно, и посмотрели в окно.

– Здесь, – процедила она сквозь зубы, расстегнула пиджак и достала пистолет.

– Аска! Аска! Как ты мне надоел!

Ёджи попятился от нее. Лицо девушки исказилось гневом. Он никогда не видел у нее такого лица. И снова сомнение, как стена – это не она, у нее не могло быть такого лица. Даже когда она дралась.

– Ты слабохарактерный дурак! – выплюнула Ной.

Как же тяжело поверить, что тот, кто не осознает себя, может испытывать такие сильные чувства.

– Аска, – сказал Балинез, словно все еще на что-то надеясь.

– Достал уже! – Ной поморщилась.

Ее лицо такое настоящее. Почти больно.

– Добро пожаловать, Вайсс, – сказал голос откуда-то сверху. На галерее стояли Шраент. Ёджи судорожно оглянулся. Да, Вайсс в полном составе.

Мир вокруг него кружился в безумном танце. Раздался взрыв, ушел вниз пол, Кен и Оми оказались в ловушке, Абиссинец дрался с остальными Шраент. И это последнее привело в чувство.

– Айя! – Ёджи дернул из часов проволоку.

Но перед ним встала Ной. Она смотрела на него. Ёджи попятился снова. Если бы он мог сбежать! Но он не может бросить Абиссинца здесь. И сражаться он не может. Только не с ней! Даже не до конца уверенный, что это она – его Аска. Его напарница, друг и любовница. Все с приставкой «экс».

– Аска.

– Ты ничтожество, – ухмыльнулась девушка. – Ты не годишься в подметки моему любимому Масафуми. Сколько раз тебе повторять – я не Аска! Я – Ной, Я помощник Такатори Масафуми, его телохранитель и его любовница.

– Замолчи! – неужели это его голос звучит так жалко?

Мир взрывался. Мир рушился. Аска не сказала бы такого. Она – не Аска. Тварь Тьмы, Чудовище. Она – оскорбляет его память о ней!

– Ной! – от этого голоса в голове стало кристально ясно.

Ёджи обернулся.

Сомали стояла, широко расставив ноги. Дуло ее пистолета смотрело в голову Ной. Выражение лица Айи невозможно было прочитать. Но она не смотрела на любовника. Даже не удостоила короткого взгляда. Ёджи же смотрел на нее не отрываясь. Она здесь ради него?

Она говорила ему, что любит его. Но иногда это было сложно почувствовать. В это было сложно поверить. Это было сложно понять. Неужели в этом дело? Дело в ее сдержанности? Или в том, что он не верил – его можно полюбить. Ёджи был уверен – ей нельзя убивать Ной. И Сомали поплатится за нарушение приказа.

Айя улыбнулась Ной одними уголками губ.

– Отойди от него, – тихо сказала она. – Я соединю тебя с твоим призраком навсегда.

Ёджи судорожно втянул воздух. Она была… прекрасна. В своей ревности, в своем тихом кипящем гневе. Она стояла ровно. Безупречные ноги. Рука с пистолетом не дрожит. Она знала о призраке. Она его прощала все это время. И все это время любила больше, чем он мог представить, больше, чем он заслуживал.

Грешник, когда же ты научишься?

Научишься чему?

Научишься не грешить? Научишься не спотыкаться снова и снова?

Научишься.

Аска – существует только в его воспоминаниях. А Айя здесь. Живая. Любимая. Верная ему одному. Да, иногда скрытная до боли. Иногда до боли сдержанная, как и ее брат. Иногда импульсивная. Иногда смешная. Но она сильна той силой, которой когда-то была сильна Аска. Силой своей веры, силой своего характера. Силой своей неутомимости и силой своей любви, которую нельзя предать, которая не может ошибаться.

Где-то там Абиссинец дрался с остальными Шраент. Казалось что все, кроме этих двух женщин стоящих друг напротив друга и Ёджи между ними, находится в другой вселенной. Его будущее и прошлое. Выбор и отсутствие выбора. Всё здесь. Всё только сейчас.

Наверное, прошли всего несколько секунд. Ёджи понимал это умом. Для него прошли века.

– Ты кто такая? – хмыкнула Ной.

– Какая разница? – Айя выстрелила.

Сомали не могла посмотреть на Ёджи. О чем он думает? О чем он, черт его возьми, думает сейчас?

Ной. Аска. Что она такое? Сомали не было дела. Она сделает то, зачем пришла. Аска не хотела бы продолжать жить так. Этот чертов призрак никогда не был ей врагом. Даже сейчас. Ной это Аска. И это не она.

Главное – не смотреть на Ёджи. Иначе сердце дрогнет. А этого нельзя позволить сейчас. Однажды он поймет.

Она выстрелила. Ной ушла вправо. И уже через секунду они катились кубарем по полу. Балинез что-то закричал.

Какая же она сильная.

Искаженное гневом лицо Ной так близко.

– Вы все умрете, – зашипела она. – Все кто угрожает Масафуми…

– Да он уже мертв, – выплюнула Айя.

Она почти освободила пистолет, но Ной ударила ее по руке и они снова покатились. Шраент прижала ее к полу.

Снова кто-то закричал. Кажется брат. Ной ударила ее в висок, но не смогла вырвать пистолет. Пальцы на рукояти свело судорогой. Они боролись. И вдруг Айя почувствовала свободу. Она подняла глаза. Ной обхватила руками шею, перетянутую проволокой. Ёджи стоял над ними. На его лице была ожесточенная решимость. Черт! Она все-таки посмотрела на него!

Сердце забилось судорожно и невпопад.

Ной что-то прошептала о любви к Масафуми и ее тело обмякло.

Какое-то время Ёджи еще продолжал тянуть проволоку, потом опустил руки. Всё.

Айя подхватила бездыханную Ной.

– Помоги моему брату, – сказала Сомали и отвела взгляд.

Ёджи развернулся и нетвердой походкой пошел к остальным.

Они выбрались из здания в гулкую осеннюю ночь.

Здание полыхало за спиной. Айя оставила Ной там, на полу. Достойное погребение.

Ёджи сел на траву. Он слышал, как за спиной Айя сказала брату:

– Идите. Оми нужна помощь. Я побуду с Ёджи.

– Ты уверенна? – спросил Абиссинец.

Боги, ну какой у него голос, когда он говорит с ней!

– Да. Идите.

Гулкие удаляющиеся шаги.

Сомали подошла и села рядом.

– Ёджи, – сказала она.

Балинез тронул рукой свое лицо. Он плачет. Почему он снова и снова оплакивает ее?

– Плакать не стыдно, – сказала Сомали и вздохнула. – Прости меня.

– Айя, – он посмотрел на нее.

Она была растрепанная, в ссадинах и ушибах. У нее не было шансов против Ной. Сомали – стрелок. В ближнем бою она стоит немногого. Зачем она пришла? Чтобы у него был повод, настоящий повод, убить Ной? Она знала – он не позволит убить ее саму. Но и он в глубине души знал, что все равно сделал бы тоже самое. Не из-за приказа. Ради спасения своей команды. Ради спасения того, что осталось от Аски – своих воспоминаний.

– Я ведь даже не был до конца уверен, что она Аска, – сказал Ёджи.

– Она – Аска. Точнее была ей когда-то.

Вот теперь ему по-настоящему больно. Только непонятно почему эта боль приносит такое облегчение?

Они немного помолчали.

– Остальные Шраент сбежали, – сказала Айя. – Мы их найдем.

– Да, – рассеяно ответил Балинез.

Пламя ее погребального костра такое красивое. Оно не должно быть таким красивым. Аски больше нет. Ее давно нет.

– Я все пойму, Ёджи, – Сомали вздохнула. – Какое решение бы ты не принял – я его пойму.

Он кивнул. Да. Это только его выбор.

Грешник, когда же ты научишься?

Когда ему кололи эту татуировку – он верил, что никогда. Он верил в неизменность. Он верил, что он – это всегда он. А Аска – всегда Аска. Так почему же мир не всегда так однозначен?

– Если бы Аска знала Ной, – тихо-тихо сказала Айя. – Она бы убила ее. Если бы Аска была мной, и если бы она была здесь… она бы убила ее, защищая тебя, или умерла бы сама. Я не могла по-другому. Ты поймешь однажды. Тебе нужно время.

Сомали встала. Ёджи схватил ее за руку раньше, чем понял, что именно делает.

– Останься, – попросил он.

– Ты уверен?

– Да.

Она снова села рядом. Сжала его пальцы.

Ёджи кивнул. Скоро наступит рассвет. Но Аска не увидит его. Он давно это знал. Но только сейчас осознал полностью.

– Спасибо, – он отбросил с лица волосы.

– За что? – она кажется немного удивленной.

– Я так долго оплакивал ее. И ты мне это прощала.

– Это было не трудно.

– Она бы убила тебя.

– Возможно.

– Я защищал тебя.

– Знаю.

– Все, что я делал и сделаю ради твоей защиты – не может быть неправильным.

Она слабо улыбнулась.

– Ты ищешь себе оправдание?

– Это так выглядит? – он посмотрел на нее. На лице Айи отблески от пожара.

– Все зависит от того, как смотреть.

– Я оплакал ее уже давно, и я не хотел начинать оплакивать тебя.

– Как эгоистично, – но она снова улыбнулась.

– Я не мог с ней проститься. Но сегодня я сказал ей – «прощай». То «прощай» которое не мог сказать так долго.

Она кивнула. Ёджи чувствовал, что в этот момент она гордится им.

– Они не имели права так с ней поступать, – продолжил он.

– Жизнь это нечто большее, чем просто биение пульса, – сказа Айя и снова посмотрела на пожар. – Наша жизнь – это наша сила, наша вера, наши убеждения. Они отняли у нее жизнь. Не ты. Если ты возьмешь вину на себя – они выйдут чистыми. Это недопустимо.

– Но в этом биении пульса что-то есть, – только и ответил Балинез.

– Возможно.

Они переплели пальцы. Ёджи нестерпимо хотелось уткнуться ей в коленки. Он всегда так делал после сложных миссий. Но она не обязана его жалеть за то, что он убил свою бывшую, точнее то, что от нее осталось. Это было бы слишком даже для всепрощения Айи.

– Я знал, что найду тебя здесь, – сказал Кроуфорд.

Ран оглянулся. Он почти испугался.

– Брэд, – растеряно сказал он. – Что ты делаешь здесь?

– Я пришел за тобой.

На крыше было ветрено. Все еще горячий осенний ветер трепал алые пряди волос. Ран в одежде для миссий. Кроуфорд не так часто видел его в этом облачении. Вспомнилась его прошлая одежда для миссий: кожа, ремни, обнаженные плечи. И как Оракул снимал все это с него.

У Рана странно потухший взгляд. Руки в перчатках тискают поручень ограды.

– Собираешься прыгнуть? – спросил Брэд, кивая вниз. Больше сорока этажей.

– Нет.

– Что случилось? – Кроуфорд подошел совсем близко, отцепил его пальцы от ограждения, повернул Рана к себе.

– Айя.

– Что с ней?

Оракул успел подумать, что эта мелкая зараза продолжает тянуть жизнь из своего брата. И поспешно запихал эту мысль поглубже.

– Она встречается с Ёджи.

– Неужели?

– Я знал, – Ран прижался щекой к его руке. – Давно уже догадывался, но не хотел верить.

– Разве это плохо?

– То, что они встречаются? Нет. Не плохо.

– Почему тогда у тебя такой вид?

– Я ее потерял.

Кроуфорд нахмурился. Как же горестно это прозвучало.

– Айю?

– Да. Она выросла. Я ей больше не нужен. Она проживет и без меня.

– Она должна была однажды вырасти.

– Да.

Ран вдруг судорожно подался вперед и прижался к Кроуфорду. Тот обнял его. Гибкое горячее тело под плащом. Такое желанное. О чем Ран скорбит? О своей сестре? О Сомали? Как же сложно это понять. Чем она так дорога ему? Наверное, этого не стоит понимать. Стоит просто принять.

– Ран, она твоя сестра. И всегда ей останется.

– Она ждет ребенка.

Оракул замолчал. Вот это действительно неожиданность. Но он сказал:

– Это хорошо.

Ран прижался теснее. Он что, боится потерять и любовника, после того, как сестра от него отдалилась? Дело в этом?

Брэд осторожно заскользил руками по его телу. Он знает способ доказать то, что он здесь, с ним и останется с ним. Ран судорожно вздохнул. Так гораздо лучше.

Ран не понимал, почему делает это. Он сегодня совсем себя не понимал.

Брэд прикасался к нему. Он здесь. Такой близкий. Такой родной. Такой невообразимо желанный. Неужели Айя тоже самое чувствует к Ёджи? Тогда, со стороны ее брата эгоистично думать о себе. Эгоистично даже желать, чтобы у нее этого не было.

Для него сестра была первой любовью. Как и он для нее. Но не той любовью. Брэд был для него страстью, жизнью, надеждой, тем, кто владел телом и душой, тем, кто имел над ним власть и тем, над кем он сам имел власть. Брэд был огоньком души в желанном теле. Тело сестры было подобно храму. Священное. Неприкасаемое. Если мир действительно дан людям, чтобы в нем создавались души. И если Айя права – они с ней были одной душой. То их любовь разорвала единое на части. Сделав одну душу – двумя. Айя сейчас в том же возрасте, в котором был он, когда встретил Брэда. Голова от этих мыслей совсем тяжелая.

Брэд его поцеловал. Долго, страстно. Они так давно вместе. Всякие бывали у них поцелуи. Усталые, нежные, жадные, поцелуи-встречи и поцелуи-прощания. Сейчас это был поцелуй – «я здесь». И Ран способен это услышать. Даже сейчас, когда боль от разрыва с сестрой так остра. Брэд здесь. С ним. Ран ответил на поцелуй. Кроуфорд прижал его к себе еще сильнее, словно хотел соединится с ним, вплавить тело в тело. Юноша чуть раздвинул ноги, позволяя колену любовника оказаться между ними. Дыхание Брэда сбилось. Ран потерся об него. Да. Как хорошо, когда они так близко. Ласки такие откровенные, руки Оракула такие горячие. Ран уткнулся в шею Брэда, целуя его под воротником. Знакомый запах одеколона, пота, мускуса. Юноша потерся уже возбужденным членом о бедро любовника. Брэд стиснул его, явно борясь с собой, пытаясь подчинить себе собственное тело и не сорваться.

– Все в порядке, – прошептал Ран ему в шею. – Давай сделаем это.

Ран прогибался под ним. Спина влажная от пота. Юноша упирался руками и коленями в свой плащ, который Кроуфорд бросил прямо на цементный пол. Они оба почти полностью одеты. Черная одежда Рана только еще больше оттеняет белизну его кожи. Мелкие шрамы на руках. Перчатки неожиданно мягкие, сохраняющие чувствительность пальцев. Брэд толкнулся вперед. Ран вскрикнул, сжимая пальцами плащ. Он казался не совсем в себе. Контраст остывающего городского воздуха и обжигающе-горячей кожи любовника мог навести беспредел в любой голове. Красные прядки закрывали лицо Рана. Кроуфорду приходилось напоминать себе где он, с кем он. И все равно каждый раз, как в первый. Ран его любил.

Кроуфорд прижался к его спине, чувствуя горячую пульсацию вокруг своего члена. Его Ран. Его. Стонущий. Желанный. Юноша вскрикивал от каждого толчка. Со стороны это похоже на сумбурный секс, а совсем не на утешение. Но Ран хотел именно этого. Хотел почувствовать свое тело. Себя. Любовь к себе. Он не мог просить этого иначе. Ран подавался навстречу каждому толчку. Отдавался этому. Оракул положил ладонь на его напряженный член. Почти невыносимо. Юноша уронил голову на скрещенные руки. Еще рано. Брэд убрал руку и положил ладони на его бедра. Горячие. Ран почти всхлипнул. Его голос, запах его кожи. Кроуфорд сходил с ума по всему этому, так же как и два года назад. Теперь он мог гладить пальцами шрамы на руках любовника, теперь он не боялся его сломать. Он толкнулся сильнее. Да. Ран принимал все. Принимал так, словно брал. Словно требовал, хотел этого.

– Брэд, – выдохнул юноша. – Сильнее…

– Если я сделаю это сильнее, то сломаю тебя, – Брэд поцеловал его в шею.

– Так сломай, – почти неслышно.

Кончить от этих слов было не сложно. Ран вскрикнул и тоже кончил. Даже не помогая себе рукой. Брэд обнял его. Уткнулся носом в шею.

Ран тяжело дышал. Головы он не поднимал.

Так не страдают по сестре. Так страдают по себе самому.

Аска стояла в дверях, опираясь локтем о косяк. Такая свободная поза. Да, она определенно девушка, которая дерется.

Айя улыбнулась. Неужели она и сама так выглядит со стороны? Неужели это и есть тот тип девушек, который нравится Ёджи?

Аска вошла в комнату. Села на постель рядом с Айей. Если это и призрак, то до ужаса живой. Такой она, наверное, была при жизни. Такой она стала после смерти.

Девушки посмотрели в глаза друг другу.

– Спасибо, – сказала Аска.

– За что?

– Ты знаешь, за что, – бывшая Шраент улыбнулась. – Я не хотела закончить свои дни убийцей и подстилкой для серийного маньяка. Я бы умерла раньше, если бы могла.

– Не я тебя… освободила.

– Я знаю. Но с тобой ему это легче.

– Хочется верить.

– Спасибо еще раз. Позаботься о нем…

Айя распахнула глаза. Сон? Какой реальный сон.

Она лежала в постели, закутавшись в одеяло. Камин давно потух. В чуть приоткрытое окно тянуло первой осенней прохладой. Белая Вилла всегда давала им пристанище, когда нужно уединение.

– В чем дело? – спросил Ёджи, его дыхание совсем рядом в сумраке комнаты.

– Ни в чем, – ответила она и прижалась теснее. – Просто сон.

– Плохой?

– Нет. Не знаю, – Сомали немного подумала. – Наверное, хороший.

– Ты неуверенна?

– Ясновидение не дает ответов на такие вопросы.

– Хорошо, что ты знаешь не все ответы, – в его голосе слышалась усмешка, хотя ему сейчас тоже невесело.

– Тебе было бы скучно, если бы я знала?

– Возможно.

– Но я тебя нашла.

– Я знал, что найдешь, – снова усмешка.

– Ты уже полагаешься на мой дар больше чем я сама.

– Ну, кто-то же должен.

Ран кричал и всхлипывал. Брэд вел руками по его телу. Знакомая карта эрогенных зон. Он касался так, как надо и там где надо. Ран отдался этому полностью. Его стройные ноги были закинуты на плечи Кроуфорда. Юноша был как прекрасная картина – белая кожа, горячие прикосновения, алые волосы, горящий взгляд. Но Ран едва ли понимал это. Он чувствовал в себе движение. Сладкое и болезненное. Ему было хорошо. Он уже не помнил, почему так страдал. Брэд его любит. Брэд здесь.

Очередной сильный толчок вызвал новый вскрик. Оракул трахал его как безумный. Позволяя только стонать и принимать этот безумный натиск. Тело уже давно перестало подчиняться Рану. Сейчас оно принадлежало Брэду. И он делал с ним все, что хотел.

Член входил в него раз за разом. Почти разрывая. До предела. Он скользкий от спермы и смазки. И возможно даже от крови. Не важно. Ран никогда в жизни не бывал так возбужден. Даже в тот первый раз, когда впервые переспал с Брэдом, поддавшись порыву чувств. Взгляд у Кроуфорда жадный, обезумевший. Он почти не сдерживается. Остатки самоконтроля он оставил еще на той крыше. Его ладони горячие. Его безумие заразно.

Ран кончил, рыча и извиваясь на члене любовника. Брэд припечатал его к постели, двинулся еще дважды, вгоняя на всю длину в, ставшее слишком чувствительным, тело и тоже кончил. Юноша притянул его к себе. Желая почувствовать на себе тяжесть его веса. Запах его пота. И его любовь.

– Ран, – прошептал Кроуфорд.

– Обними меня. Просто обними меня. И не отпускай.

Это бы звучало жалко, если бы они не знали друг друга так долго. Брэд стиснул его.

– Все хорошо, – сказал он, сам не зная, что имеет ввиду.

– Я знаю, – кажется, Ран улыбнулся.

Ёджи курил на крыльце, когда Кен подошел к дому. Блондин ему улыбнулся и вяло махнул. Хидака встал рядом с ним, спрятавшись под козырек. Осеннее небо изменчиво. И яркий безоблачный рассвет превратился в сумрачный вечер. Дождь накрапывал не сильно, но вполне ощуримо.

Кен тряхнул головой, как собака избавляющаяся от воды в ушах. Ёджи усмехнулся, но ничего не сказал. Хидака выглядел так, словно только недавно выбрался из постели. И скорее всего так и было. Балинез старался не думать о рыжем любовнике Сибиряка. Но в такие моменты ни о чем другом не думалось. Трудно поверить, каким спокойным и счастливым Шульдих сделал Хидаку. Что-то подобное Ёджи и сам ощущал рядом с Сомали. Спокойствие и счастье. Ощущение словно ты там, где и должен быть. И совсем не страшно. Нет того болезненного ощущения, что жизнь проходит мимо и зря. И пусть даже они всегда глупо и смешно смотрятся рядом.

– Ты как? – спросил Кен. Он не смотрел на напарника.

– Нормально, – Ёджи пожал плечами. – А ты?

– Хорошо.

Они замолчали.

Почему же у Балинеза такое ощущение, что они ждут чего-то?

Словно тронется лед и все придет в движение. И все важное станет совсем не важным.

– Какая гадость, – сказал Шульдих, разглядывая посылку.

– Что там? – Брэд оторвался от монитора.

– Белые костюмы. Для ритуала, – Шульдих с омерзением закрыл крышку коробки.

Была бы его воля – он бы вышел в сад и закопал эти коробки там.

Кроуфорд хмыкнул и вернулся к работе. В его голове крутились хитро устроенные шестеренки. Он второй день только и занимался тем, что строил планы. В обычное время это только радовало телепата. Сейчас это вызывало паранойю. Старейшины в городе. И времени почти не осталось.

Шварц так долго строили планы, что забыли как сильны Старейшины, и какую они имеют власть над ними. Забыли, как ужасающе могущественны Эсцет. Шульдих чувствовал почти удушье Кроуфорда. В обычное время ошейник Эсцет так не жал ему. Скорее наоборот. Он оправдывал ложь, кражи и убийства. Теперь все иначе. Так близко к концу. Шульдих никогда об этом особо не думал. Он просто верил видениям Кроуфорда. Сейчас, глядя на то, как Оракул стоит планы – было немного жутковато.

В дверь позвонили.

– Это Сомали, – сказал Брэд, не поднимая взгляда. – Открой ей. У нее новости от Персии.

Шульдих вышел в коридор.

Айя выглядела хорошо. Может быть даже чуть лучше, чем в последнее время.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась она.

Им понадобилась чертова уйма времени, чтобы она стала проявлять вежливость по отношению к Шварц.

– Привет, Айя! – сказал Шульдих и посмотрел вниз, на ее живот. – Привет, малыш!

Вид у Сомали стал кислый.

– Уже знаешь?

– Не знал, что ты это скрывала.

Она отмахнулась от него, и по хозяйски прошла в дом, заглянула в кабинет Кроуфорда.

– У меня новости.

– Проходи, – Оракул отодвинул ноутбук и посмотрел на нее.

На его лице не отразилось ничего. Он этого не позволит. Но самому себе он не привык лгать. Она была… обычной. Как что-то настолько обычное может заставлять Рана сходить с ума? Просто девчонка. Да, наглая, да, одаренная, но таких девчонок каждая десятая. И что с того? Что делает такой важной для Рана именно ее? Слова – «она его сестра» для Кроуфорда были чистой словесной конструкцией. Он понимал. И не понимал.

Он тряхнул головой.

– Присаживайся. Тебе сейчас неудобно стоять.

– О, прекрати, – она поморщилась, но села. – Я надеру еще не одну задницу прежде чем стану беспомощна. И еще столько же после этого.

– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Брэд.

– Персия одобрил наш план?

– Он сказал – да, – Сомали хмуро на него посмотрела.

– И что значит этот взгляд? – Кроуфорд честно старался над ней не иронизировать.

– Слишком велик риск.

– Для Критикер?

– Для Шварц! – она разозлилась, что он заставил ее сказать это.

– Не так уж велик.

– Почему вы не бросите их сейчас? Почему именно во время ритуала? – Сомали подалась вперед.

– Самодовольство сделает их более уязвимыми.

– Надеюсь это не единственная причина.

– Помимо очевидных? – равнодушно спросил Оракул. – Помимо очевидных – единственная.

– Мы могли бы их выследить, – предложила она. Предложение явно в обход Персии. Кроуфорд это оценил.

– Выслеживать паранормов дело не благодарное. Мы нанесем удар во время ритуала. Там у нас больше всего шансов.

– Твои видения?

– Да.

– Тогда ладно.

Она научилась верить дару больше, чем логике.

– Мы сообщим, когда место ритуала станет известно.

Она кивнула и встала.

– Хорошо. Я пойду.

– До свидания.

Сомали вышла из кабинета. Прошлась по полупустому дому. Заглянула на кухню.

– Шульдих, я ухожу, – сказала она.

– Уже? – телепат поставил на стол стаканы и вытащил из полки тяжелую квадратную бутылку. – Может, выпьешь со мной?

Она посмотрела на него уничтожающе.

– Я не могу, – сдержанно ответила она.

– О! – похоже, Шульдиха запоздало озарило. – Забыл.

– Надеюсь, что забыл, а не прикалываешь меня.

– Не прикалываю, – он вернул бутылку в буфет. – Я заварю чай. Садись.

– Ладно, – девушка прошла и легко заняла свой любимый высокий стул. – Только чай.

Телепат ничего не сказал на счет того, что ей до смерти хочется выпить. Но она решила стать хорошей матерью с самого начала. И не собиралась поддаваться на провокации.

– Ты не сказала Ёджи о ребенке, – Шульдих резал тортик на маленькие кусочки, и даже не посмотрел на нее, когда сказал это.

– Это не твое дело.

– Когда ты звонишь мне среди ночи – мое, а днем – не мое? Не логично, – он выложил кусочек на блюдце и пододвинул к ней. – С клубничкой.

– Извини, – она сняла с тортика клубничку и стала ложечкой соскребать сливки. Что-то подсказывало Шульдиху, что шоколадный коржик она есть не станет.

– Так почему не сказала?

– Не знаю. Ему сейчас и так тяжело. Это наложит на него кучу обязательств, а он слишком мягкосердечный. Он поступит, как должен.

– Ты этого не хочешь?

– А я похожа на девушку, которая собирается жить правильно?

– Может быть, – телепат улыбнулся. – Немного похожа.

– Это оскорбление, – но она улыбнулась.

– Что ты собираешься делать, когда Эсцет не станет?

– Ты меня или себя спрашиваешь? – Сомали прищурилась.

– Пока – тебя.

– Не знаю. Останутся другие враги.

– Всю жизнь работать в Критикер?

– Говорю же – не знаю. Возможно, со временем я остепенюсь. Хочу, чтобы сначала остепенился Ёджи.

– Боишься за него?

– Для него это все сложнее.

– Ты все время это повторяешь. Но что это значит?

– Я ведь связная, – она отпила чаю. – А он солдат. Ему возвращаться с этой войны будет труднее. И даже если мы все остепенимся – то я все равно не смогу навсегда забыть о Критикер. Они дали мне дом, надежду и месть. Я им обязана. Персия говорил когда-то, что ждет того дня, когда мы сможем уйти и жить нормальной жизнью. Тогда Такатори был еще жив, и мне не верилось, что такой день настанет.

– А теперь?

– Теперь верю. Я должна позаботиться о ребенке. Дать ему жизнь лучшую, чем сейчас есть у меня. Ту, которую отняли у меня.

– Впервые хочешь сделать все правильно?

– Да.

– Понятно.

– А вы? Что будут делать Шварц?

Шульдих странно на нее посмотрел.

– Мы тоже изменились.

Она слабо улыбнулась в ответ.

– Изменились сильнее, чем ты думаешь. То чем мы были в начале пути несравнимо с тем, что мы есть сейчас. Ты даже не представляешь, как Ран изменил Брэда. А я боюсь представить, чем Брэд стал бы без твоего брата. Его воспитывали в Розенкройц. А это скажу я тебе – ничего хорошего.

– Ты… – она растерялась. – Ты что манипулируешь мной? Не надо этого. Я и так знаю, что они нужны друг другу. Я была первой, кто защищал их отношения и поддерживал их.

– Тебе не нравится Брэд.

– Но это не значит, что я хочу от него избавиться. Я уважаю желания своего брата.

– Идеальная сестра, – хихикнул Шульдих. – Прямо таки Сестра Милосердия!

– Я уже и забыла, какой ты можешь быть занозой, – уныло констатировала она.

– Приму как комплимент.

– Придурок.

– Брэд не говорит, но мысль об обычной жизни вместе с Раном все чаще приходит ему в голову. Ран бы открыл додзе…

– Вряд ли это ему по душе, – перебила Айя. – Скорее уж школу икебаны.

– Да хоть Институт Бонсая, – фыркнул Шульдих. – А Брэд хочет играть на бирже.

– Звучит хорошо, – нехотя согласилась Сомали. Ей все еще трудно признавать, что она сдала брата в надежные руки? Похоже, она не вырастет, даже когда вырастит собственного ребенка.

– Дело в тебе.

– Почему во мне?

– Потому что пока ты там – Ран не уйдет.

– Наверное, ты прав.

Шульдих наклонился над столом.

– Тебе стоит отойти от дел и найти себе мирное занятие.

– Но Эсцет…

– Мы поможем, при необходимости, но не стоит посвящать этому жизнь, – телепат положил ладонь поверх ее руки.

– Ты говоришь так эгоистично, – она скривилась. – Критикер стоят на принципе – «если не я, то кто?». И ты сейчас просишь меня отказаться от этого?

– Не отказаться. Просто подумать о себе и будущем ребенке. Ты думаешь, что Ёджи пора уходить. Но тебе тоже пора.

– Ты говоришь так, словно я старуха. Мне всего девятнадцатый год.

– Так уходи пока можно.

– Тебе ведь на меня плевать, – девушка отобрала у него свою руку. – Ты хочешь покоя для своей команды. А если не уйду я – не уйдет и Ран. Если не уйдет Ран – не уйдет и Брэд. А вы последуете за ним.

– Я этого не скрываю.

– Какая феноменальная честность.

– Я никогда не вру.

– Завраааался, – протянула она с усмешкой.

Шульдих понял, что она снова пытается вывести его из себя и решил не поддаваться.

– После того, как мы закончим со Старейшинами – уходи. Тебя отпустят из-за ребенка. Уходи.

– Посмотрим, как все сложится, – Сомали вздохнула. – Вы хотите уйти. Я же не уверенна до конца, что хочу этого.

– У тебя комплекс Бога. Ты думаешь, что если тебя там не будет – все рухнет. Но незаменимых нет, – телепат пытался давить в правильном направлении, но на стороне девчонки были воля и упрямство.

– Я это знаю, – ответила она.

– Тогда уйди. Отпусти нас всех. Кен хочет цветочный магазин. Брэд играть на бирже. Ёджи хочет жениться на тебе. Оми останется помогать отцу, хоть и не как оперативник. Ран хочет… он сам не знает чего хочет, главное чтобы вы все были с ним, хоть и не признается в этом. Но он талантливый мальчик – он найдет себе дело. Я хочу продолжать быть мамочкой Шварц…

– И волочиться за Кеном, – подсказала Сомали.

Шульдих фыркнул.

– Что, выглядит так, словно я за ним волочусь?

– Иногда.

– Хорошо! – Шульдих просиял.

Айя вздохнула. С тех пор, как телепат стал ее учить – ей все труднее его обидеть. Почему ей от этого досадно?

Когда поздний вечер успел превратиться в раннюю ночь? Кроуфорд встал, размял рукой затекшую шею. Хватит. Надо поспать. До ритуала полтора дня. Старейшины все еще ищут оболочку. Но до соответствующего расположения звезд – ночь, день и еще одна ночь. Времени у них остается не так много.

Шварц с улыбочками прихлебателей ходят вокруг Старейшин на цыпочках. Критикер переведены в полную боевую готовность. Осталось только узнать место. Видения не приходят. Вероятность колеблется. Странно, что видений о чем-то столь важном приходится так долго ждать. Хотя еще пять лет назад они были довольно отчетливыми. Лиц, конечно, не разобрать. Но тех, кого уже знаешь, можно было узнать. Кроуфорд бессчетное количество раз прокручивал те видения снова и снова. Свою команду, Вайс, Старейшин, несколько незнакомых девушек.

Кроуфорд едва помнил себя тогда. Но то, что он помнил – это свое желание избавится от гнета, от рабства. Не было бы цены, которую он не был согласен тогда заплатить. И сейчас ничего не изменилось. По крайней мере, он так думал.

На кухне все еще горел свет, и слышались голоса. Неужели Шульдих и Сомали просидели здесь все это время? Вот уж нашли друг друга. Кроуфорд никогда бы не подумал, что то, что нужно Шульдиху – это подруга-женщина. Оракул не стал их тревожить и пошел спать. Им всем понадобятся силы завтра ночью. Все их силы.

Ран не глядя, кивнул официантке, которая принесла ему чай. Ему не спалось. Он проворочался в постели несколько часов, потом оделся и вышел на улицу. Маленькое круглосуточное кафе напротив их магазина было удобным. Не слишком уютным. Не из тех, что когда-то они любили посещать с сестрой. Но удобно расположено и там делали вполне сносный чай. А это сейчас все, что нужно.

Ран отпил чаю. Горячий. Терпкий. Он надеялся, что он поможет ему уснуть. Запах мяты и ромашки заставлял думать о чем-то хорошем. О прошлом. О доме. О сестре. О Брэде. Слишком много мыслей накопилось. В прошлый раз они занимались сексом с Брэдом так… странно. Ран требовал еще и еще от любовника. И тот был готов дать ему все.

Чего Ран хотел по-настоящему? Забыться или, наконец, вспомнить? Он кричал, как потаскуха. И ему было все равно. Он не собирался ничего менять. Это и есть его жизнь. Даже если они с сестрой когда-то были единым целым, то теперь он понимал, что у нее своя жизнь, а у него своя. И возможно именно он этому виной. И (он боялся об этом думать) это не так уж и плохо.

Ран ощутил что-то странное слишком поздно. Кафе было пустым. Где-то в глубине зала сидел еще один посетитель. Юноша увидел, как качнулся полутемный зал кафе. Странно. Взвыло чувство опасности. Странно! Голова стала тяжелой. Его опоили? Но кто? Ран покачнулся и уронил голову на стол, чай расплескался, чашка покатилась по столу. Он еще чувствовал, как кто-то трогает его за плечо. Разум еще сопротивлялся, но тело было не способно что-либо сделать. Ран пытался открыть глаза. Но это было бесполезно. Все вокруг казалось расплывчатым, тусклым, ненастоящим. Единственное, что он понял, что над ним склонилась женщина. И эта женщина не его сестра.

Глава Двадцать Семь

Но я доволен был любым уделом,
Вычерпывал и тратил сколько было.
И, даже если смерть меня хотела,
Моя любовь всегда меня хранила

От черных дел и неразумных трат,
От адских петель в скрипе райских врат.
(с. Зимовье Зверей)

Шульдих побледнел и выронил чашку. Айя недоуменно посмотрела не него. Что это значит? Телепат несколько секунд смотрел в пустоту, не моргая и, похоже, даже не дыша.

– Шульдих? – Айя успела по-настоящему испугаться.

– Брэд, – выдохнул рыжий и сорвался с места.

Девушка бросилась за ним, хотя еще ничего не поняла.

Шульдих выбежал из кухни и кинулся к лестнице. Айя за ним не поспевала. В движении телепат был похож на ураган. Он распахнул дверь одной из спален и издал странный вскрик. Сомали еще подумала, что лицо у него приобрело странно-ошарашеное выражение, словно он видит что-то, что никогда в жизни не видел. И даже не представлял себе такую возможность.

С криком:

– Брэд! – Шульдих ворвался в спальню.

Айя положила руку на пистолет и заглянула в комнату из-за косяка. Она была готова к худшему. Как минимум – увидеть труп Оракула. Но она не была готова к тому, что увидела. Кроуфорд беззвучно выгибался на постели, беснуясь, словно в припадке эпилепсии. Он выглядел, как одержимый дьяволом.

– Господи Боже, – с чувством прошептала Сомали и отпустила пистолет. Она не знала, что делать. Она не врач. Да и врач тут явно не поможет. Это было что-то… что-то не связанное с телом. Шульдих стоял у кровати на коленях, придавив плечи Оракула к постели.

– Брэд! Брэд! – звал он его, но тот его не слышал. Глаза были закрыты. – Брэд!

Оракул конвульсивно дернулся в последний раз и затих.

– Шульдих, что происходит? – спросила Айя, тоже склоняясь над Кроуфордом.

– Ему что-то снится, – ответил телепат.

У Сомали вырвался нервный смешок. Снится? И всего лишь? Но по настоящему позлорадствовать она была не способна. Кроуфорд выглядел слишком уязвимым. Она привыкла, что любовник ее брата – человек-скала. И даже гордилась, что брат выбрал именно такого, словно в этом была и ее заслуга. Сейчас, без очков, одетый в пижаму, неровно дышащий, в поту, с закрытыми глазами он выглядел уязвимо. Что же случилось на самом деле?

– Брэд? – в голосе Шульдиха послышался вопрос.

Оракул застонал, открыл глаза и резко сел, едва не столкнувшись с напарником лоб в лоб. Он непонимающим взглядом обвел комнату.

– Ран, – только и сказал он.

Сердце Сомали словно рухнуло в пустоту.

Шульдих чувствовал себя беспомощным. Разум пророка словно замкнулся в себе. И внутри плескался его дар. Видения были похожи на гулкий рой внезапно ворвавшийся в голову Кроуфорда. Это произошло, когда он спал, и благополучно обернулось сном. Первым в жизни сном пророка. Довольно неприятный опыт. Но вот Брэд внезапно сел и взгляд его медленно прояснился.

Телепат чувствовал рядом горько-сладкое присутствие Сомали. В ее чувствах было даже что-то от заботы. Как мило.

– Ран, – сказал Кроуфорд и в его взгляде был… ужас.

Шульдих почувствовал дурноту от страха. И почти сразу его словно ударило. Это Сомали. Ужас-ужас-ужас, падение, пустота, ужас, словно под ногами разворачивается бездна. Шульдих сам не понял, как вскочил на ноги и вцепился в ее локти, пытаясь унять.

– Прекрати! – он ее тряхнул.

Девушка посмотрела на него невидящими глазами. Ее дар взметнулся вокруг нее. Шульдих чувствовал, как она пытается ухватить что-то, но каждый раз чувствует только пустоту.

– Брат, – выдохнула она. – Он… словно без сознания.

Телепат оглянулся на Оракула. Вид у того был не менее растерянный. Почему? Ведь пророчество должно было быть раньше, чем событие. Иначе, какое оно пророчество?

Что, черт его дери, происходит?

– Все должно было быть не так!

Кроуфорд метался по кабинету, как загнанный зверь.

– А как? – Сомали сидела на диване. Ее тихо кипящий гнев и страх, как волны катились по комнате.

Шульдих встал подальше от этих двоих, почти у самой двери.

Наги и Фарфарелло по очереди уже заглянули в кабинет, но телепат только качал головой, и они уходили. Все вопросы потом. Сейчас время решить важнейшее.

– Рана забрали Старейшины, – пояснил Кроуфорд, на секунду замирая перед окном, за которым начинало светать.

– Это из-за тебя, – зашипела Сомали. – Из-за твоей связи с ним.

– Этого не может быть. Для ритуала нужен особый человек. Тот, кто сможет стать оболочкой. Не подойдет кто угодно! Иначе бы они не искали так долго, – Кроуфорд снова начал мерить шагами комнату.

– Тогда почему Ран? – Сомали вскочила.

Шульдих представил, как она тоже начнет бегать по комнате. Если так, то телепат сбежит. Пусть они бегают тут вдвоем.

– Я не знаю! – Кроуфорд резко развернулся к ней. – Это вообще должна была быть женщина!

– Ты не говорил! – Сомали наступала на него.

Брэд даже не шелохнулся.

– Если бы они не нашли тело – не было бы ритуала. А без ритуала мы бы не имели возможности уничтожить их, – холодно сказал он.

– В твоих мечтах только все так просто! – взвилась девушка.

Похоже, эти двое просто ищут виноватого.

Шульдих вздохнул. Встревать между этими двумя не хотелось, но речь шла о Ране.

– Послушайте, – сказал он.

Кроуфорд обернулся к нему. Неужели на его лице надежда? Или Шульдих ударился головой? Сомали на него глянула со злостью. Похоже сейчас это ее единственная эмоция.

– Я понимаю – вы оба в шоке, но вы ведь понимаете, что ритуал завтра ночью?

И Айя и Брэд промолчали.

– Мы все равно собирались быть там, – продолжал Шульдих. – Мы все равно собирались пойти против Эсцет завтра. Ничего не изменилось. Мы не дадим им провести ритуал… – телепат сбился, но смело продолжил, – …кто бы не был оболочкой.

– Ты не понимаешь!

Шульдих фыркнул. Надо же – почти в один голос. А ведь между ними ну ни капли сходства. Вообще ничего общего, кроме любви к Абиссинцу.

– Я не могу понять, где он находится, – сказала Сомали. – Мое ясновидение блокируют. Хотя понятия не имею, как это возможно.

– Все сбывается не так, как было предсказано, – Кроуфорд бросил сомневающийся взгляд на девушку. – Я предсказывал совершенно другое будущее. Но изменить его никто не в силах.

– Кроме тебя, – подсказал Шульдих.

– Хочешь сказать – это моя вина? – зло спросил Брэд.

– Нет. То есть – да. Черт! – Шульдих махнул на него рукой. – Ты меня не слушаешь.

– Говори, – все еще зло, но уже более спокойно сказала Сомали. – Говори, что хочешь сказать. Моя голова, например, уже совершенно не работает.

– Что ты видел во сне? – спросил телепат у Кроуфорда.

Тот немного подумал и стал медленно рассказывать.

– Я видел большой зал. И Рана на алтаре. Я видел Старейшин и остальных членов Эсцет собравшихся на ритуал. Ран открыл глаза. Он словно был одержим. Или под наркотиками.

Шульдих чувствовал, как в Сомали что-то переворачивается от этих слов.

– Нас. Ты видел нас? – спросил телепат. – Шварц, Вайс. Хоть кого-нибудь?

– Нет. Никого, – коротко ответил Кроуфорд.

– Я так поняла, что это отличается от первого сценария? – сухо спросила Айя

– Да. Значительно. Но, то видение было об отдаленном будущем. Оно не было ясным. Много размытых черт. Много незнакомых людей. Но в целом: там были Старейшины, Эсцет, Шварц, девушка на алтаре, еще какие-то люди.

– Какие люди? – разозлилась она.

– Он не помнит, – вступился Шульдих за напарника. – Он не ясновидящий. Он пророк!

Они все замолчали, хмуро переглядываясь. За окном уже совсем рассвело.

Телепат вздохнул.

Ёджи проснулся так резко, словно его что-то разбудило.

День за окном был серым. Уже совсем осенним.

Ёджи сел на кровати, и попытался понять, что его разбудило.

Возможно, ему что-то снилось? Он не помнил ничего. По крайней мере, ничего определенного.

Но он знал, что должен сделать сегодня. Ёджи принял душ, оделся. В доме было тихо. Наверное, еще все спали. Странно это. Абиссинец обычно встает рано.

Кудо вышел на улицу. Постоял на крыльце, выкуривая первую сигарету за день.

Сегодня у него есть важное дело.

Критикер готовятся к решающему бою с Эсцет. А сам Ёджи уже готов. Осталось только одна вещь, которую он хотел бы сделать.

Он сожжет мосты. И оставит себе только один путь – это путь вперед.

Наверное, это его и разбудило. Внезапно затлевшая в нем надежда.

«Кен», – Хидака дернулся.

«Шульдих?»

«Не разбудил?»

«Нет», – Кен насторожился, мысленный голос телепата ощущался как-то странно. – «Я только встал. Что случилось?»

«Кен, приезжай ко мне».

«Хорошо», – Хидака бросил зубную щетку в стакан, вытер лицо. – «Сейчас приеду. Что-то случилось?»

Он еще успел подумать, что вряд ли бы Шульдих звал его ради утреннего секса. Скорее уж он бы забрался к нему в окно. Может что-то серьезное?

«Да. Здесь Брэд и Сомали рвут друг другу глотки… Ран пропал».

«Как пропал?» – растерялся Хидака.

Он выскочил в коридор, дернул дверь в спальню Абиссинца. Там все было так, словно хозяин отлучился на минуту и скоро вернется. Постель не застелена.

«Как пропал?» – повторил Кен.

«Его украли Эсцет. Это сложно объяснить. Приезжай», – что-то в его голосе насторожило Хидаку.

«Ты собираешься делать что-то опасное?»

«Да. Похоже на то. Приезжай. Ты мне нужен».

Почти откровенная просьба о помощи? Не похоже на Шульдиха. Кен натянул футболку, джинсы, выскочил в коридор, толкнул дверь в спальню Балинеза.

– Ёджи…

Блондина в комнате тоже не было. А этот-то куда делся?

Шульдих не ответил, хотя Кен все еще чувствовал его присутствие в себе. Это было… почти возбуждающе.

«Котенок!» – раздался осуждающий мысленный возглас телепата. – «О чем ты думаешь? Тут у нас земля под ногами горит, а ты!»

Кен даже не попытался изобразить сожаление. Только хмыкнул и спустился в гараж к байку.

Шульдих прокашлялся и сказал.

– Я потяну дар Сомали. Это может быть немного болезненно.

– Я переживу, – девушка поморщилась.

– Делай что нужно, – кивнул Брэд.

Телепат вздохнул. Ну, где же Кен? Он ему сейчас так нужен. Больше чем когда-либо. Шульдих ничего не сказал ни Брэду, ни Сомали о том, чем он сам рискует. Какой в

этом смысл? Тот вооружен, кто знает, на что идет. И если они здесь и сейчас не поймут, почему одно видение сменилось другим, то их шансы спасти Рана и выйти живыми становятся ничтожными.

– Ложись, – решительно приказал Шульдих Кроуфорду и указал на диван.

Сомали молча встала, освобождая место. Оракул поколебался секунду, но решил, что нет никакого смысла падать на пол, и лег. Шульдих сел на колени рядом и положил пальцы на его лицо.

– Что делать мне? – спросила девушка.

– Ничего. Просто сядь рядом. И терпи, – коротко приказал телепат.

Айя послушно села на пол рядом с ним. Она просто излучала страх и злость, но держалась.

– Брэд, постарайся вспомнить старое видение, как можно подробнее. Думай о нем. Остальное я сделаю сам.

– Хорошо.

Шульдих выдохнул и дернул дар Сомали на себя. Девушка скрипнула зубами, но промолчала. Это было последнее, что еще слышал телепат, потом он словно упал в черную воду. Разум Кроуфорда причудливый. Всегда кажется, словно он не здесь. В нем, как в зазеркалье приходится бежать изо всех сил, чтобы просто остаться на месте. Три потока. Было. Будет. Сейчас. Они словно текут во всех направлениях разом. В них не опустится. Из тонкой прослойки поверхностных мыслей туда, вниз, нет пути. По крайней мере, для телепатии. Но сегодня Шульдих впервые спустился сюда вооруженным. Он учил Сомали пользоваться ясновидением, но сейчас чувствовал, что совершенно не представляет, что делать с этим бесформенным месивом ее дара. Брэд вытолкнул воспоминание о видении в поверхностные мысли. Оно немного в прошлом, немного сейчас, и немного в будущем. Эта раздробленная структура и не позволяет увидеть его ясно. Шульдих ухватился за видение. Они узнают, что и когда пошло не так. Они должны узнать. Они спасут Рана.

Дверь Кену открыл Фарфарелло. Они смерили друг друга оценивающими взглядами. Псих молча отошел, пропуская Хидаку в квартиру.

– Шульдих звал меня, – Кен чувствовал потребность что-то сказать.

– Они в кабинете, – Фарфарелло махнул рукой дальше по коридору. – Что-то затихли.

Сибиряк снял обувь и поспешил в кабинет. Что же на самом деле произошло?

Когда он открыл дверь, то увиденное поразило его и парализовало на несколько секунд.

Кроуфорд лежал на диване, свесив свои длинные ноги. На полу сидела Сомали, она скорчилась от боли, обхватив руками живот. И посреди всего этого был Шульдих. Живое, яркое пятно. Телепат был не здесь. Не в себе.

Кен присел рядом с Айей.

– Ты как? – спросил он.

– Хорошо, – она выдохнула. – Все хорошо. Я потерплю. Шульдих вырвал мой дар. Болит. Не знала, что без него будет так больно…

– Это временно?

– Да, – она прикрыла глаза и опустила голову, почти уткнувшись лбом в пол. – Отстань, а?

Кен сел рядом с Шульдихом. Зачем телепат звал его? Он сказал – «Ты мне нужен».

Хидака придвинулся ближе к опустевшему телу любовника, осторожно обнял. Он мог только надеяться, что это поможет.

Минута за минутой ничего не происходило. Сомали тяжело дышала. Кроуфорд не выглядел бессознательным. Скорее погруженным в себя. Как при медитации. Что же на самом деле делают эти трое? Кен гладил Шульдиха по волосам. Чем он еще мог помочь?

Прошло еще минут пять, прежде чем что-то изменилось.

Сначала среагировала Сомали. Она облегченно вздохнула и разогнулась. Кроуфорд дернулся. Шульдих безвольно повалился спиной назад, и Кен подхватил его, вцепился в его руки, словно пытаясь удержать. Оракул сел и посмотрел на Айю, так словно собирался ее убить.

Телепат застонал и тоже открыл глаза.

– Кен, – Шульдих потерся о любовника всем телом. Почти непристойно. Хидака судорожно вздохнул и отстранил его. – Спасибо. Я тебя чувствовал.

– Не за что, – Сибиряк улыбнулся.

– Все из-за тебя, – Оракул встал. Он, по прежнему, смотрел только на Сомали.

Девушка и так прибывала на грани срыва. Она встала и повернулась к нему.

– Из-за меня? – вид у нее был воинственный. Стало ясно, что она никому не позволит ни в чем себя обвинять просто так.

– На том алтаре должна была лежать ты!

Сомали открыла рот, чтобы ответить, но не нашла слов.

– Брэд, – осуждающе произнес Шульдих и встал. – Это правда. Но не вся правда.

– Неужели?

– Ты что думаешь, мне прислали приглашение, а я отказалась? – зашипела на Оракула девушка. – Да если бы я могла – я бы поменялась с ним местами. Он мой брат. Ты, может, и найдешь себе другого любовника. А я не найду себе нового брата!

Кроуфорд дернулся. Еще секунда и он ее ударит. Никто, наверное, не смог бы сделать ему сейчас больнее, чем уже есть. Но она смогла. Как это возможно?

Шульдих ухватил Сомали за плечо, развернул к себе и ударил ладонью по лицу.

И напряжение спало. Словно схлынуло. Айя прижала руку к щеке. Кроуфорд фыркнул. Если бы он ударил ее, то гораздо сильнее. И возможно потом их отношения никогда бы не наладились. То, что это сделал Шульдих, выставляло дурой именно ее. Она посмотрела на телепата из-под лобья, словно спрашивая – действительно ли все так плохо.

– В тебе говорит злость, – сказал Шульдих. – Не смей оскорблять никого из нас из-за этого. Брэд любит твоего брата. И ты с этим ничего не можешь сделать.

– Прости, – она глянула на Кроуфорда, все еще потирая щеку, и повторила. – Прости. Но обвинять меня – это тоже не честно.

– Тебя никто не обвинял, – телепат отмахнулся. – Ты не так поняла. В первом видении оболочкой должна была стать ты. Это так. Я очень четко рассмотрел тебя. Не такой, какая ты сейчас. Моложе. Они выбрали тебя, потому что во время взрыва дома тебя ранило, и все два года ты провела бы в коме. Ты бы не старела.

– Но это невозможно, – подал голос Кен.

Все оглянулись на него.

– Люди в коме все равно стареют, – ничуть не смутившись, продолжил Хидака.

– В видении ты выглядела… – Шульдих задумался. – Пустой.

– Пустой? – не поняла Сомали.

– Брэд? – телепат повернулся к нему за помощью. – Ты это почувствовал?

– Твое тело не старело, потому что тебя в нем не было. Это единственное объяснение, – согласился Оракул. – И там были Вайсс. Они сражались со Старейшинами.

– Было ощущение, что все мы совершенно не знакомы, – кивнул Шульдих.

– Погодите, – жестом остановила их Айя. – Если меня не было внутри собственного тела, то где же я была?

– Ты была… – Шульдих с опаской глянул на Кроуфорда. – Внутри Рана. Я видел его в видении. В нем была твоя неудержимая злость. Когда твое тело стало бы не способным давать тебе приют, ты бы залезла в брата и стала бы жить там.

– Господи! – ноги у нее подкосились и она села на диван.

Она поверила в это мгновенно. Не было никаких сомнений. Так бы и было. Он бы стал Айей и жил за них двоих. Мстил бы за них двоих. А ее тело лежало бы бесполезной пустой оболочкой. А еще он бы встречался с Ёджи. Или правильнее сказать *она* бы встречалась с Ёджи?

– Шульдих, – слабым голосом сказала она. – Я бы… не сделала этого добровольно.

– Возможно, это произошло инстинктивно, – предположил телепат. – Ваши души изначально готовы к слиянию.

– Ты не веришь в душу, – хмуро упрекнула его Айя.

– Зато ты веришь.

Все замолчали. Шульдих потер переносицу. Сомали закрыла лицо ладонями. Кроуфорд смотрел в никуда. Кен встал, подошел к телепату и положил руку ему на плечо.

Если все должно было случится так, как в первом видении, то все обернулось бы победой или поражением? Кроуфорд не знал ответа на этот вопрос.

Но он не мог перестать думать об этом. В жизни полно бесполезных вещей. Жизнь, как мусорная яма наполнена ими от края до края. Видения проводят грань между нужным и ненужным. Между важным и хламом.

Первое видение было важным. Оно принесло весть о свободе и мести. Теперь, когда Шульдих поработал с видением, можно было разобрать много больше. Оно, как и всегда, словно находилось за стеклом. Но теперь это стекло было чистым. Детали. Будущее состоит из деталей.

Телепат был прав. В будущем, которое Брэд предсказал пять лет назад – не было Рана. Был только Айя. Не Сомали. Нечто среднее между ними. Слияние брата и сестры. Но для этого, той ночью девушка должна была покинуть тело. Шварц спасли ее. Кроуфорд помнил ее – маленькую, дрожащую, заплаканную, но живую. Только Оракул мог изменить предсказанное будущее. И он сделал это. Сам. Никто не виноват. Но если подумать, то вряд ли они бы слились с сестрой после того, как Ран стал его любовником. Выходит он разрушил виденное будущее, когда заговорил с Раном? Поэтому последние два года не было видений? Он разломал все собственными руками. И теперь впереди лежит новое будущее. Жалеет ли он, Брэд Кроуфорд, хоть на миг, что поступил так, как поступил? Нет. Не жалеет. Он зря злится на Сомали. Он не хотел бы им той судьбы. Страх за Рана заставил его сказать девушке злые слова. Но, нет, он не хотел бы видеть этого во плоти.

Он мог бы прожить жизнь, не зная Рана. Никогда его не обнимая. Никогда не чувствуя, как сильно тебя могут любить. Никогда так и не узнав, как сильно ты можешь любить сам.

Чего стоят все эти перепалки с Сомали? Они оба неправы. То будущее, где на алтаре лежит она – печальная пародия на жизнь. Битва за свободу обернулась бы для них агонией. Вайсс все равно появились бы. Этого им не избежать. Персия гнил бы в гробу. Шульдих сходил бы с ума от одиночества и злобы. Но неужели, чтобы избежать всего этого в жертву должен быть принесен Ран? На что надеются Старейшины? Не найдя пустого тела, они нашли то, которое можно сделать пустым? Тонкие нити от души к душе между Раном и Айей могли ли послужить каналом?

– Почему ты на меня так смотришь, Кроуфорд? – хмуро спросила Сомали.

– Если мы не спасем твоего брата от ритуала…

– Никаких если, – разозлилась она.

– Если мы его не спасем, – с нажимом повторил он. – Он сможет продолжить жить в тебе?

– Я… не знаю, – она растерялась.

Кроуфорд кивнул.

Новое будущее складывалось по новому страшно. Если в первом видении был страшен только бой с тремя сильными паранормами в окружении их приспешников. Чтобы решиться на это ничего не требовалось кроме смелости. А ее Шварц доставало с избытком. То новое будущее сулило перемены и неизвестность.

Шульдих вздохнул и отошел к окну. Сколько они уже здесь? Солнце уже высоко.

Он не удивился, когда сзади его обнял Кен.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, – Шульдих чуть подался назад, откидываясь на него всем телом.

За спиной, чуть успокоившись, переговаривались Брэд и Сомали. Она собиралась ехать к Персии. Кроуфорд – звонить Старейшинам. Это уже начинало напоминать остов плана. Шульдих почувствовал, как Кен зарылся лицом в его волосы. Хорошо. Телепат стиснул его руку. Еще чуть-чуть и они все станут свободны. Шульдих поклялся себе, что после всего – впишется в Конеко на неделю и будет трахаться с Кеном до полного изнеможения. А потом они обязательно куда-нибудь пойдут вместе. А потом… они что-нибудь придумают. Лишь бы спасти Рана, лишь бы вместе, лишь бы рядом, лишь бы все были живы. Он размяк, наверное. Сегодня мягкости нет места. Сегодня он станет тем самым Шульдихом из-за которого в свое время получил свое имя. Сегодня он будет убивать, как всегда это делал – без желания, но и без жалости. Что это? Влияние ожесточения и решимости Сомали и Брэда? Или возвращение к естественным реакциям, после того, как жизнь приласкала, подарила нечто хорошее? Какая разница? Он никогда не умел отделять себя от мира, свое от чужого. Иногда он сомневался, а есть ли Шульдих вообще. Есть он сам? Наверное, есть. Или все его составляющие части были так же влюблены в Хидаку.

Кен поцеловал его в ухо.

– Соберись, – шепнул он.

– Я собран, как никогда.

– Хорошо. А то ты кажешься рассеянным.

– Нет. Все в порядке, – Шульдих развернулся к нему лицом. – Тебе нужно будет вернуться сейчас к Вайсс.

– Знаю, – Кен криво улыбнулся. Он подумал о том, какие же они Вайсс без Абиссинца. Но они нанесут удар в любом случае. С согласия Персии. Или без него. Со Шварц. Или без них.

Телепат улыбнулся. Упрямый Сибиряк.

– Шульдих, – окликнула Сомали.

– Да?

– Нам требуется твое мнение.

– Что случилось?

Они с Кеном подошли к Айе и Брэду.

– Насколько точно по времени должен быть рассчитан обряд? – задумчиво спросила девушка.

– Обряд воскрешения лидера? – телепат сморщился, словно съел что-то кислое.

– Что это за лицо? – хмуро спросила Сомали. – Не хочешь же ты сказать, что этот обряд нам ничем не грозит?

– Вера опасна фанатиками, – вздохнул Шульдих. – Ну неужели ты веришь, что душа их ненаглядного лидера и в самом деле может возродится в новом теле?

– А ты – нет? – кажется она спросила это с надеждой.

– Я уже тебе говорил – если ты допускаешь существование души, как таковой, то можешь считать и так. По мне так три злобных старых сильных телепата пытаются записать личность на пустое сознание. Такую личность, какой она сохранилась в их памяти. И совершенно не обязательно, что она окажется жизнеспособной. Хотя может статься, что и окажется.

– То есть время ритуала ничего не решает? – выделила главное Сомали, силой воли отбросив мысли о том, что кто-то сегодня попытается переписать сознание ее брата.

– Айя, – подал голос Кен. – Я бы на твоем месте принял обряд на веру. Шульдих не верит. Но это не значит, что этого не может быть.

– Кен! – возмутился телепат.

– Извини, – тот развел руками. – Речь идет о жизни Абиссинца.

– Все. Хватит, – оборвала их Сомали. – Я еду к Персии. Кен возвращайся. И пусть Вайсс будут готовы выступить. Кроуфорд я жду от тебя сигнала.

– Хорошо, – сдержанно кивнул он.

Девушка вышла, хлопнув дверью. В коридоре послышался голос Наги и все затихло.

Кроуфорд снова кивнул и вышел.

Шульдих с жалостью посмотрел ему вслед. Такой удар это для Оракула. Видения спутались, Рана похитили. Жизнь снова непредсказуема. Жизнь, как ураган. А Ран ему нужен. Теперь Шульдих понимал своего друга и напарника, как никто другой. Есть черта, за которой ничего нет.

Кен коснулся его плеча.

– Проводи меня. Я вернусь в магазин. Надо еще найти Ёджи.

– Хорошо, котенок, – Шульдих поймал его ладонь и сжал.

Брэд теряет Рана. Так страшно. Словно устоявшийся мирок распадается. Словно и Кену грозит опасность. Большая, чем им всем.

Хидака обулся и повернулся к нему, чтобы что-то сказать, но не успел. Шульдих ринулся к нему и жадно поцеловал. Кен обвил его руками, поглаживая по спине. Телепат чувствовал, как нужен ему. Как сам он нуждается в Кене ничуть не меньше. Он запустил пальцы в его волосы, прильнув всем телом, не разрывая поцелуя, трахая языком его рот. Кен рыкнул и притиснул его к стене. Шульдих помнил, до опьянения помнил, как тесно в его объятиях. Они разорвали поцелуй. Кен посмотрел в его лицо, осторожно убрал длинную рыжую прядку с его лица.

Шульдих положил пальцы на его ремень и прошептал:

– Трахни меня, котенок.

– Сейчас? – в темно-зеленых, словно кошачьих, глазах огни желания.

– Немедленно.

Кен поцеловал его, расстегивая его брюки и стаскивая их ниже. Шульдих гладил его по плечам, плавая в вожделении, как в патоке. И когда Сибиряк совсем стащил с него брюки и белье, мимоходом поцеловав в бедро, телепат вздохнул и раздвинул ноги. Кен жадно сглотнул, встал, огладил руками послушное тело в своих объятиях. Шульдих выгибался, льнул к нему и как всегда выглядел немного под кайфом.

– Трахни меня, – повторил он, закидывая ногу на бедро Кена и пробегая пальцами от его задранной до сосков футболки к расстегнутой ширинке джинсов.

Сибиряк его поцеловал, обнял за бедра и привлек к себе. Шульдих выгнулся. Ему было страшно в этот момент. Страшно за свою рушащуюся жизнь. Кен овладел им быстро и больно. Телепат только удовлетворенно застонал. Как же туго он обхватывает член Кена.

– Трахни меня, – повторил Шульдих. – Трахни.

Сибиряк стиснул его бедра и начал двигаться. Он брал его быстро и жестко прямо стоя у стены в прихожей. Там где они когда-то впервые поцеловались. Шульдих стонал ему в рот, обвив любовника руками так тесно, словно их кто-то собирался разлучить.

Не удивительно, что все кончилось слишком быстро. Телепат вскрикнул и вцепился в футболку Кена, сминая ее руками. Оргазм омыл тело и душу. Хидака кончил через секунду, чувствуя бешеную смесь запаха пота, горячих прикосновений, жарких поцелуев и туго сжимающие член мышцы. Они никогда не делали это без смазки. Это был первый раз.

Шульдих позволил ему выйти из него и прижался всем телом, положив на плечо свою пушистую голову. Кен погладил его.

– Все будет хорошо, – сказал он.

– Знаю, – вздохнул Шульдих.

А когда-то было время, когда ему не нужен был трах, чтобы собраться с мыслями и начать действовать. Когда-то ему не нужен был Кен.

Сомали вошла в здание. В нем было непривычно пусто. Все агенты разосланы. Все при деле. На лестнице она столкнулась с Бирман. Та кивнула ей ровно и приветливо. Это чуть не вывело Айю из, с таким трудом обретенного, равновесия. У нее брат пропал! Его взяли Эсцет для ритуала! А они ничего не знают! Какой в них вообще смысл!?

Она едва удержала себя в руках. Кивнула в ответ и прошла к Персии. Стол Мэнкс пустовал. Дверь в кабинет была закрыта неплотно. Так обычно делают, чтобы заранее увидеть, если кто-то идет. Сомали не удержалась от злой усмешки и толкнула дверь. Вопреки ожиданиям все было вполне благопристойно. Мэнкс пристроилась на подлокотнике кресла Персии и что-то ему рассказывала, положив руку на его плечо. Шеф чуть улыбался и кивал. Давно он не улыбался.

Они оба посмотрели с удивлением на вошедшую без стука Сомали. Мэнкс, лучше любовника умеющая читать по лицам, посерьезнела и встала.

– Что случилось? – спросил Персия.

– Эсцет нашли тело для ритуала, – сказала Айя. Говорить разумно ей сейчас было почти физически трудно. Но она связная. Она Сомали. Она стрелок Критикер. Она сможет.

Шеф помрачнел, но кивнул.

– Значит сегодня ночью. Вайсс готовы…

– Не совсем так, – она не дала ему договорить. – У Вайсс проблемы. Они привыкли работать вчетвером. Одного из них нет сейчас. Его Эсцет и забрали для ритуала.

Сомали увидела, как на лицо Персии легла тень, а Мэнкс стоит, словно пораженная громом.

– Они забрали моего брата, – подтвердила Айя. – Он станет их новой оболочкой. Я говорила со Шварц. Они готовы нанести удар вместе с нами. Они будут там присутствовать.

Шеф сцепил пальцы перед лицом и помолчал несколько минут. Сомали была уверенна – он знает, какой она хочет услышать от него приказ.

Мэнкс снова положила руку ему на плечо. Странный жест. Что он значит? Простое – «я здесь, я рядом»? Не похоже на то.

– Хорошо, – сказал Персия, наконец. – На время операции ты станешь Вайсс.

Сомали кивнула. Ей передают полномочия убивать. Не первый раз. Но все же…

– Веди их. И… спаси Абиссинца, – продолжил он.

– Да, Персия-сама, – возможно только Мэнкс увидела в ее лице признаки благодарности, облегчения и предвкушения.

Сомали кивнула и вышла.

Кроуфорд знал, что ему позвонят.

Знали ли Эсцет, когда брали Рана, кто он для Оракула? Знают ли теперь? Среди них есть телепаты.

Брэд присел на край кровати, ожидая звонка. Они будут сопротивляться. Даже если Шварц уже разоблачены. Они будут сопротивляться.

Ран. Кроуфорд понял, что неосознанно сжимает и разжимает кулаки. Он словно сознательно старался не думать о том, как там Ран. Сосредоточится на действии, плане, спасении. Но не думать плохо ли ему приходится. Какими наркотиками накачали, готовя к переписыванию сознания, или переселению душ, – тут у них и внутри команды возникли разногласия.

Если у Старейшин все получится, то Ран перестанет существовать. И им повезет, если он сможет продолжить жить в своей сестре. И Кроуфорду было почти мучительно стыдно признаться, что он не знал – сможет ли любить его с прежней силой, если часть его будет в Сомали. Значит ли это, что его интересует только тело Рана? Прекрасное, почти совершенное, со знакомыми шрамами и чувствительными точками. Его тело. Машина для убийства. Страстная оболочка его души. Тело Рана принадлежало Брэду. Помнило только его прикосновения. Наравне с прикосновениями огня, стали и пороха. Но даже если Шульдих не верит в переселение душ, это не значит, что Кроуфорд и сам не верит в существование душ как таковых. Ран его убеждал не раз, что он не просто тело. Где-то в глубине его фиалковых глаз всегда тлел живой огонь. Что-то внутри его прекрасного тела было неприкосновенным. И это что-то тянулось к Брэду. Любило его. И сейчас его не хватало, как никогда.

Кроуфорд все бы отдал, лишь бы Ран сейчас был с ним. Они, каждый, сражались на своей войне. Каждый служил своим королям. Каждый делал свою работу. Но их мир находился только друг в друге. Можно делать все что угодно, можно воевать, служить, работать, если есть к кому возвращаться. Если возвращаться не к кому – ничто другое и не будет иметь смысла.

Брэд закрыл глаза и представил, как Ран входил в комнату, приближается и обнимает его, прижимая тяжелую голову любовника к животу. Юноша, когда-то хрупкий, невинный, чистый, как слеза. И он же – Абиссинец, жестокий, непреклонный, гибкий и сильный. Это все Ран. Не его прошлое и его настоящее. Это все он. Один единственный.

Телефон зазвенел. Оракул снял трубку и сказал:

– Слушаю.

– Шульдих.

Телепат обернулся на голос.

Наги смотрел на немца, развалившегося на диване, осуждающе.

– Чего?

– Ты бы хоть предупреждал что ли? – мальчик покраснел. – Коридор – это, между прочим, общественное место.

– О, извини, – Шульдих вздохнул. – Просто вдруг нашло что-то.

– Настолько внезапно, что до комнаты не могли дойти? – Наги подошел и сел рядом на краешек дивана.

– Представь себе – да! – Шульдих посмотрел на своего почти-сына с задумчивым выражением. – Просто вдруг показалось, что если я не трахну его сейчас, то не трахну уже никогда. И он стоял в дверях такой… такой… красивый.

Наги показалось, что Шульдих хотел сказать что-то другое. Например «такой родной», или «такой любимый». Но он, как и всегда, выбрал нейтральные слова. Наги не мог сейчас разобраться в собственных чувствах. Он видел муку на лице Кроуфорда. Увидеть ее мог только тот, кто хорошо его знает. То, что случилось с Раном, причинило Брэду чудовищную боль. Как же сильно это должно задеть Шульдиха, если даже Наги чувствует? Неужели эта боль и есть любовь? Кем надо быть, чтобы разлучать Рана и Кроуфорда? Наги не очень хорошо успел узнать любовника своего отца, но он ему нравился. Он был вежливый, красивый, чувственный как зверь. Глядя на него можно было понять гомосексуальные связи, к которым Наги относился с равнодушием выпускника Розенкройц. А в любви Шульдиха всегда было что-то от голода. Его нельзя скрыть и стыдно признать. Так и Шульдих. Он словно вечно голоден. И только Кен – убийца, предатель, клятвопреступник мог понять этот голод и мог его утолить. Наги не жалел, что оставил его жить. Так было нужно.

Мальчик погладил «мать» по волосам. Шульдих лениво улыбнулся.

Брэд спустился по лестнице. Взгляд у него был, как у зверя. А в остальном он держался хорошо.

– Шраент доставили Рана на маяк, – ровно сказал Кроуфорд, убедившись, что Фарфарелло высунулся с кухни.

– Сучки, – веско сказал Шульдих и сел, стряхивая руку Наги.

Мальчик стушевался.

– Не думай о ней! – прикрикнул на него телепат. – Не смей! Она эгоистичная сумасшедшая сука!

Несказанным повисло – «смотри что она сделала с Брэдом». Наги кивнул. Никто не смеет обижать его семью. Никто. Тем более, что Шульдих прав – она сумасшедшая, как и его собственная мать. Он не попадется снова. Не попадется!

– Наги, – Шульдих обвил его как змей. – Позволишь мне или Фарфу кончить ее? Или ты сам сможешь?

– Я смогу, – сказал мальчик. Никто не тронет его семью. Никто.

– Нам велели переодеться для церемонии, – негромко сказал Кроуфорд.

Шварц переглянулись. Ну если Старейшины хотят умереть при полном параде, то они могут это устроить.

Было уже за полдень, когда Ёджи вернулся домой. Магазин был закрыт. Это и не удивительно, учитывая какой сегодня день. Блондин остановился на крыльце, закурил, сунул руку в карман и в очередной раз достал это на свет. Коробочка была красной, открывалась с едва слышным щелчком и кольцо, лежащее внутри, было из двух переплетенных полосок – золота и платины. Простое – сразу видно, что обручальное. Маленькое. Ёджи надеялся, что угадал с размером. Он закрыл коробку, сунул ее в карман и вошел в магазин. Он подарит его перед сегодняшней миссией. Если его не станет сегодня – он умрет, зная ответ.

Внутри дома тоже оказалось удивительно тихо.

– Эй! – позвал Ёджи. – Я дома! Есть кто?

– Ёджи-кун! – Оми выглянул с кухни. – Слава богу, хоть кто-то нарисовался! Я уже начал волноваться!

– А где Айя и Кен?

– Не знаю!

Ёджи пожал плечами.

– Ну, им есть к кому пойти перед важной миссией.

– Думаешь? – с сомнением посмотрел на него мальчик. – Обычно они так не делали.

– Ну, сегодня вообще все не так, как всегда. Сделай мне кофе.

Оми фыркнул, явно пытаясь сказать, что он не прислуга, но все-таки пошел делать кофе.

А Ёджи еще раз подумал об Айе. Он выбрал такую женщину, ответ которой не придется ждать долго.

И почему ему до сих пор любопытно, кто же избранница Абиссинца? Воображение отказывалось воспроизводить уже известное. Хотя при слове «американка» у Кудо, как и у любого японца возникали странные образы и фантазии: обязательно блондинка, высокая, длинноногая, пышногрудая, с голубыми глазами. Но представить это чудо рядом с Абиссинцем было уже невозможно. Образ мгновенно терялся. И, да, Ёджи знал, что девушка Айи не блондинка. Но ничего при этом не менялось в его попытках представить ее.

О Кене думать не хотелось. Точнее всякий раз, когда Ёджи думал о рыжем парне Сибиряка, мозг словно взрывался. Этого понять было невозможно. Принять то, он уже это принял. Да и попробовал бы кто-нибудь что-то сказать против выбора Сибиряка. Он мог быть очень грубым и очень прямолинейным. А за свою рыжую пиявку он совершенно точно мог расквасить нос даже напарнику. Шульдих выглядел так, словно на досуге жонглирует младенцами над костром, но было ощущение, что он привязан к Кену невидимым поводком. Понимал ли это сам рыжий? Вполне может быть, что и нет. В мире множество бесплотных союзов, но иногда плоды, которые они приносят просто не видны чужому глазу.

Ёджи сжал в кармане коробку с кольцом. Новая жизнь. Возможна ли она для них?

Осенний ветер пах листьями, дымом, ветром. Хотя не было не листьев, ни дыма, да и ветра почти не было. Сомали обхватила себя руками. На балконе было зябко.

Собирается ли она вернуться в свою комнату после всего? И как она собирается жить дальше? Потом. Принести своего ребенка сюда? И здесь его растить?

Наверное, Шульдих прав – ей пора уходить. Ей пора обрести то, за что они так долго сражались. Не счастье. Но ту жизнь, которую она сама себе выбирает. Которую они сами себе выбирают. Она не станет домашней кошкой. Она убийца, она солдат. Но пора. Пора вернуться с войны. Если не возвращаться с войны, то стоит ли вообще воевать? Пора обнимать любимых, растить детей, пора вложить мечи в ножны. Ёджи уже готов. Он иногда на нее так смотрел, что она знала – он готов уйти.

Она еще не знала, как будет просить Персию. Но Мэнкс не позволит ему наделать глупостей.

Но стоит еще вернуть брата. А после этого… Все! Хватит! Надо сосредоточиться на актуальном. На спасении брата. Будущего может не наступить, если думать только о будущем и забыть о настоящем.

Сейчас она была уверенна, что сегодня они будут сражаться со всеми силами, которые у них есть. На карте жизнь Рана, на карте судьба мира.

– Сомали, – девушка обернулась на голос. Мэнкс стояла в дверях балкона. – Айя.

– Да.

– Ты готова?

– Иду через минуту.

Наставница окинула взглядом девушку. Да, она готова. Высокие черные кожаные сапоги без каблуков и длинный черный плащ, скрывают оружие и кевларовый черный комбинезон. Давно она не видела Сомали в таком виде. С тех пор, как та ушла из полевой группы.

– Бери, – Мэнкс протянула узкий кожаный чехол, похожий на чехол для ножа, но более выпуклый.

Сомали уставилась на него.

Понимала ли старшая кошка, какие чувства рождает в Айе то, что она предлагала? Какую безумную бурю. Как сотрясает ее до самых основ. Мэнкс расстегнула чехол и показала острое горлышко ампулы с мутной жидкостью. Сомали примерзла к месту. Прикипела взглядом к ампуле с Фурией.

– Бери, – повторила наставница и Айя почувствовала – она знает что предлагает.

Рука сама поднялась. Сомали потянулась к ампуле.

Выбор есть всегда. Один укол и она потеряет ребенка. Один укол и она спасет брата. Все, что есть, все, что она есть, она готова была отдать ради его спасения. Все. Все ли? Их с братом не станет рано или поздно, как не стало их отца и матери. Сегодня она сделает все, чтобы выжить. Но Фурия вывернет ее организм наизнанку. Предстоит сражаться с сильными паранормами. Возможно, эта ампула ее единственный шанс выжить и спасти брата. Без Фурии у нее нет шансов. Без нее она просто малолетняя девчонка с пистолетом и неразвитым даром. Правда ли Мэнкс предлагает ей принести в жертву собственного ребенка, ради спасения брата? Правда. Предлагает.

Айя уронила поднятую руку. Она не может. Это ребенок Ёджи. Это внук ее отца и матери. Это все, что останется от семьи Фудзимии, после того, как их с братом не станет. Если она спасет Рана такой ценой – он не простит ей этого. Но что-то гадкое в душе, что-то, что помогало ей выживать все эти годы, нашептывало ей, что ребенка еще нет, и никто не узнает, о том, что она сделает. Ребенка можно будет сделать нового, а нового брата у нее уже не будет. Краска бросилась в лицо. Не то же ли самое она сказала Кроуфорду? Как что-то настолько легко заменяемое может быть таким ценным? И не в этом ли его ценность? Для Кроуфорда не будет нового Рана. Если сегодня они его не спасут, то с годами сердце Оракула заживет, и он утешится в чьих-то других объятиях. Но это не будет Ран. Только потому, что это он, один, уникальный, любимый и другого такого же уже не будет, только поэтому стоит сражаться и умирать. И свою уникальность вещи обретают в том, чем мы готовы ради них жертвовать. Все обернется благом рано или поздно. Стыдно, наверное, агенту Критикер верить в то, что все обернется благом. Но Айя верила. И где-то между жертвой и обретаемым в итоге благом и рождается уникальность. Ее ребенок сейчас тоже уникален. Будет другой. Но этого не будет. Что-то она утеряет. И если она не будет сражаться до последнего за то, что имеет – иного блага ей не будет дано.

– Не надо, – сказала она, отворачиваясь от Мэнкс. – Мне это не нужно.

– Айя…

– Я приложу все силы, что у меня есть для спасения брата. Но ребенком я не пожертвую.

– Тебя могут убить. И ребенка с тобой, – сурово сказала наставница.

– Знаю. Но не я буду его убийцей.

– Как знаешь, – Мэнкс убрала чехол с ампулой. – Не пожалей потом.

– Не пожалею.

Шума моря почти не слышно за воем ветра. Кен сбросил скорость на повороте, а потом и вовсе остановился. Байк лег в траву. Хидака стянул шлем и глубоко вздохнул. Осень.

Горячий воздух с запахом моря и дыма проникал в легкие. Кружил голову. На теле еще горели горячие прикосновения Шульдиха.

Может сегодня будет его последняя миссия. Его последний бой.

Если так, станет ли он о чем-либо жалеть?

Может быть только о том, что любил Шульдиха слишком недолго. О том, что обнимал его недостаточно. О том, что так и не сказал ему чего-то самого важного. О том, что так мало времени им довелось провести вместе.

Шу говорил «трахни меня», и это значило «люблю тебя». Неужели Кен, и правда, услышал это только сейчас в его голосе, увидел в его глазах, почувствовал в его прикосновениях?

Хидака чувствовал собственное сердце. Оно трепыхалось, оно билось, оно каждым ударом заставляло чувствовать боль. Он живой. Он здесь. Он сейчас. Он любим. И он влюблен. И по сравнению с этим знанием грядущая миссия и сама возможная смерть, казались не такими уж и важными.

Дверь хлопнула.

– Кен? – крикнул Ёджи. – Где тебя носило?

– Ёджи, – осуждающе посмотрел на него Оми.

Хидака вошел в кухню. Вид у него был не совсем трезвый. Зрачки расширены. Кудо прищурился. Ну да, и губы чуть припухшие тоже.

– Кееен, – протянул Балинез, ухмыляясь.

Хидака бросил на него странный взгляд, ничего не сказал, прошел мимо, налил себе воды и жадно напился.

– Осталось дождаться Айю, – сказал Оми со своей обычной улыбкой.

– Он не придет, – хрипло сказал Кен, прокашлялся и повторил. – Он не придет.

– Почему? – растеряно спросил, еще ничего не понявший, Бомбеец.

Ёджи наоборот почувствовал дурноту, как от долгого катания на карусели. Что-то в голосе Сибиряка было такое, что он понял – всё, баста.

– Эсцет забрали его ночью, – коротко ответил Кен.

– Забрали? – Ёджи встал.

– Да.

– Абиссинца? – Оми побледнел.

Маленький растерянный убийца.

– Да, – снова односложно ответил Хидака.

– Что ты дакаешь? – Ёджи вскочил и схватил его за ворот футболки. – Говори толком что произошло? Где Айя?

– Не ссорьтесь, Вайсс, – в дверях стояла Сомали, одетая в черное. – У меня для вас новая миссия.

Ёджи выпустил Кена. Оми прижал ко рту ладонь, словно собирался заплакать, хоть и не мог позволить себе такой роскоши. Хидака кивнул девушке.

– Вайсс, у вас новая миссия. Трое Старейшин Эсцет сегодня ночью прибыли в Японию. Они планируют уничтожить мир, в котором мы живём, и создать идеальное общество. Охотники света, отправляйтесь по следам тварей тьмы!

Голос Персии затих.

Сомали обвела взглядом команду.

Оми смотрел на нее со страхом – он никогда ее такой не видел. Кен видел и знал, что это означает. Ёджи смотрел с… желанием. Он хотел ее даже такую, одетую в черную кожу и кевлар.

– На эту миссию вас поведу я, – ровно сказала она. – Эсцет схватили Абиссинца.

– Что с ним? – тихо спросил Оми.

– Они хотят вселить в него душу своего лидера, вытеснив его душу в мое тело, – Балинез судорожно вздохнул, – Шульдих говорит, что они просто попытаются переписать его личность. Мы не знаем, какая из версий верна, но одно точно – сегодня ночью верхушка Эсцет соберется для ритуала. Мы должны уничтожить их и спасти Абиссинца. Место нам известно от Шварц.

– Мы все понимаем, – Оми встал. – Доверься нам.

– Хорошо. Собирайтесь, – коротко велела она и посторонилась, давая им пройти.

– Ёджи, – она замерла на пороге.

Блондин уже надел плащ и перчатки для миссий. Он был почти готов. На кровати в беспорядке лежали вещи.

– Ёджи, – повторила Сомали.

Он обернулся и посмотрел на нее.

– Айя, – он улыбнулся.

Что-то внутри нее взбунтовалось происходящему. Она хотела рвануться вперед, обнять его, велеть остаться здесь и никуда не ходить. Впервые так ясно она понимала, что его могут убить. Приказать ему остаться. Приказать ему жить. Она сама пойдет. Она сама справится. Да, возможно она из тех женщин, которые готовы спрятать мужа под собственной юбкой. Да, скорее всего она такая и есть. И это тоже ей сегодня предстоит преодолеть.

– Ёджи, – в третий раз повторила она. – Ты знаешь, что стоит на кону.

– Да. Жизнь твоего брата, – ровно ответил он. – Ты боишься, что я сбегу?

– Нет. Ты не сбежишь, – она улыбнулась. – Но ты же знаешь…

– Айя, – оборвал он ее. – Я хочу тебе кое-что сказать.

– Что? – спросила она.

– Я… – он порылся в куче одежды на кровати, – Да где же оно? Черт! А вот!

– Дорогой, ты что делаешь? – растеряно спросила она.

– Айя, – он повернулся к ней и протянул что-то на ладони. – Выходи за меня!

Девушка не сразу поняла, что он протягивает ей коробку с кольцом. Она уставилась на него, понимая, что не может выговорить ни слова. Да что же сегодня за день такой? День личных потрясений Фудзимии Айи? Она никогда не хотела, чтобы предложение руки и сердца от любимейшего из мужчин, было самым меньшим потрясением за день.

– Ёджи, – наконец выговорила она. – Это действительно не вовремя.

– Знаю, – кисло улыбнулся он, но руки с кольцом не опустил. – А еще знаю, что возможно у меня не будет другого шанса услышать твой ответ.

Сомали понимала, как нелепо это выглядит. Они оба в одежде для миссий. Почему именно сейчас? Но Ёджи прав – другого шанса может не быть.

– Да, – она взяла кольцо, стянула перчатку и надела его на палец. – Мой ответ тебе – да.

И в этот момент она поняла, что не ошиблась. Он улыбнулся ей ослепительно и ярко, потом судорожно обнял ее. Она задрала голову и взяла его лицо в ладони. Черт, все-таки такой высокий.

– Но будь меня достоин, Ёджи, – тихо сказала она. – Мы идем на миссию. И вернемся с нее со щитом или на щите. Ты меня понимаешь?

– Да, – ответил Балинез. И он понимал. Она не станет любить труса. Она сестра Абиссинца. Можно ли ждать от нее чего-то иного?

Кровь на белом костюме. Она идет горлом. Рядом рык Фарфарелло. Шульдих лежит на боку с остекленевшим взглядом. Если он и жив, то ведет свою телепатическую битву где-то внутри. Так глубоко внутри, что уже не вернется. Наги не видно, но и его бой проигран. Он сопротивлялся очень шумно. Теперь все стихло. Только рычит Фарфарелло, все еще пытаясь жить. Ему умереть гораздо сложнее, чем всем им.

Кровь расползается по полу. Ее слишком много потеряно, чтобы суметь выжить…

– Твою ж мать! – заорал Шульдих.

Кроуфорд разжал сведенные судорогой на руле пальцы. Видение было ярким, внезапным и острым, как то лезвие, что прошло через его легкое.

Телепат сдул с лица прядь и посмотрел на Оракула со смесью гнева и тревоги. Шульдих все еще держался одной рукой за руль, но успел отстегнуться и вдавить педаль тормоза до упора, потеснив Кроуфорда и наступив ему на ногу.

– Что произошло? – серьезно спросил Наги.

– Планы меняются, – Брэд поправил очки, и кивнул Шульдиху, чтобы тот убрал ногу, словно тормозить машину в случае видений входило в прямые обязанности телепата.

– Чтоб я тебя еще раз за руль пустил, – пробурчал тот, но отодвинулся.

– Мы не едем к Старейшинам, – сообщил Кроуфорд. – Мы явимся прямо на ритуал.

– Почему? – Наги облокотился на спинку его сидения и подался вперед.

– Они убьют нас, когда мы явимся к ним.

– Из-за предательства или из-за Рана? – уточнил Шульдих.

– Не знаю, – ответил Брэд. Он старался сейчас не думать о том, что они могли прочесть в голове Рана. Он знал не так уж и много. Но сама его связь с Оракулом, его доверие к нему. Сердце словно сжали ледяной перчаткой. Как в видении, где один из Старейшин сжимает его сердце.

– Сомали сказала, что он под наркотиками, – это Шульдих пытается его утешить. – Под наркотой человека очень сложно читать.

Кроуфорд кивнул.

– Поехали? – спросил Наги. – Прямо к маяку?

– Да, – Брэд кинул телефон Шульдиху. – Звони Сомали.

Солнце садилось медленно и неотвратимо.

Сомали сидела за рулем.

Она натянула перчатки, когда спустилась к машине, но Кен успел заметить тусклую полоску золотого металла на ее пальце. Неужели они решились сейчас? Но возможно именно потому, что сейчас такое время они и решились.

Они подъехали к маяку. На фоне потухающего неба он выглядел гротескной громадиной.

– Шварц еще не приехали? – спросил Кен, выходя из машины.

– Едут, – ответила Айя, задумавшись на секунду. – Начнем без них.

Она обвела набережную каким-то странным невидящим взглядом и сказала.

– Стрелки Критикер… они мертвы. Почти все наши люди. Здесь опасно оставаться. Идем внутрь.

Ёджи бросил на асфальт недокуренную сигарету. Он не посмел сказать, что внутри не может быть безопаснее.

Айя на ходу достала пистолеты. Вид у нее был разом и смешной и грозный.

– Действуем по плану, – сказал Оми, смотря на часы. – Я займусь арсеналом, а вы найдите Абиссинца.

– Убивайте, все что движется, – велела Сомали. – Бомбеец, постарайся, чтобы заряд не угробил нас же самих. Арсенал прямо под главным залом. Нам понадобится время, чтобы выйти. Сибиряк, Балинез – за мной.

И они побежали в разные стороны. Кен бросил только один короткий взгляд на Айю и сосредоточился на охране. Чтобы понять, о чем думает эта девушка, ему понадобится помощь Шульдиха. Иначе, бури царящие в ее голове невозможно постигнуть.

А она думала о том, достаточно ли тихо будет стрелять ее оружие. Глушители делали пистолеты слишком громоздкими и лишали их привычного баланса. А когда Кен рванулся вперед на одного из охранников – она уже ни о чем не думала.

Наги отбросил в сторону труп и Кроуфорд набрал код на двери. Сработало. Она открылась.

Никогда прежде Шварц не были так едины.

В подземный этаж башни вела винтовая лестница.

Шульдих шумно втянул воздух.

– Что? – спросил Фарфарелло скосив на него единственный глаз.

– Мой котенок здесь. Он дерется.

– Не удивительно, – прокомментировал Кроуфорд и начал спускаться.

Был риск, что этот вход окажется заблокированным. Но коды не сменили. И они уже внутри. Сомали и Вайсс можно было смело доверить центральный вход, охраняемый более тщательно. Задача Шварц сейчас – нанести удар в спину Старейшинам. Настолько сильный, что они от него не оправятся.

Лестница вывела их в тускло освещенный коридор. Они пошли по нему, пока Шульдих жестом не заставил их остановиться. Он всмотрелся в темноту и криво улыбнулся.

– Ну, видимо такова судьба. Выходите, кошечки. Я знаю, что вы меня слышите.

– Вам это не поможет.

Трое Шраент показались впереди. Кроуфорд поправил очки. Такой нервный жест. Шульдих давно его не видел. Фарфарелло выпустил лезвие ножа с сухим щелчком. Никто не двинулся.

Наги чувствовал, что вся команда словно ожидает от него чего-то. Его решения. Они поступят так, как он решит. Его выбор. Тот стояла среди своих сестер. Шульдих говорил и раньше, – заставь людей платить за их ошибки и тебя назовут жестоким, не заставляй платить и тебя назовут слабаком. И раньше Наги не понимал.

– Вот не думала, что нам придется драться с вами, – сказала Хелль.

– Поверьте, это продлится очень недолго, – сказал Наги, и по стенам зазмеились трещины. Шраент разметало по стенам, как кукол. Фарфарелло прошел вперед и добил ножом Хелль и Шен. Склонился над Тот. В своем костюмчике девочка напоминала неживую марионетку. Псих не тронул ее, осторожно переступил и пошел по коридору.

– Вынеси ее наверх, Наги, – посоветовал Шульдих.

– Ты сказал, что ее надо убить.

– Но я не сказал, что это надо сделать немедленно, – телепат пожал плечами. – Вынеси ее. Пусть живет.

– Живет, так и не расплатившись по своим долгам? – мальчик нахмурился.

Шульдих покачал головой и пошел вслед за Фарфом. Наги оценил щедрость его предложения.

– Тот? – он склонился над девочкой. – Тот?

Та не открыла глаз. Ну что ж, так даже милосерднее.

Сомали материлась сквозь зубы. Она присела за каменным выступом, перезаряжая пистолет. Большой паники они еще не подняли. Но ритуал начнется с минуты на минуту. Они не успевали. Там ее брат.

Она собрала свой дар и выстрелила не глядя. Охранник упал замертво.

– Вот так, – Айя положила руку на живот. – Я тебе потом расскажу, как ты с мамой ходил спасать дядю. Если выживем.

Ёджи подбежал к ней.

– Ты в порядке?

– Да. Впереди чисто?

– Да.

– Тогда двигайся! – прикрикнула на него она. – Мне не нужна помощь! Доберитесь до Старейшин.

Ёджи хмуро кивнул и двинулся вперед.

Айя чувствовала, как воздух словно стал гуще. Ритуал. Это он и есть? Он словно отражает ее дар, не давая узнать. Что-то противоестественное появилось в воздухе. Запах пепла, тлена, черный удушливый дым. Она тряхнула головой. Это просто иллюзия. Они должны двигаться вперед. Там Ран.

– Ран. Ран.

Юноша почувствовал мягкое прикосновение к своим плечам. До этого он не мог даже понять лежит ли он на спине, или на животе.

– Ран, ты слышишь меня? Ран.

Снова ласковое прикосновение. Потом поцелуй в шею. И снова.

– Брэд, – юноша улыбнулся, так и не сумев открыть глаза.

– Это я.

Ран знал умом, что это Брэд, это его прикосновения, но тело реагировало странно, словно не узнавало любовника. Это из-за наркотиков. Да, наверное, так и есть.

Прикосновения стали откровеннее. Ран быстро задышал.

– Брэд, что ты…

Такое сильное тело прижималось к нему сзади. Обнаженная кожа к обнаженной коже.

– Впусти меня, Ран.

Глава Двадцать Восемь. Последняя.

И я выбросил мусор, а остатки поставил на кон,
Я дал третий звонок и повесил на стенку ружьё,
А после этого стал за версту обходить закон -
Я вне закона, пока в законе ворьё!

И я пробовал петь, не различая нот,
Я брал аккорды на ощупь, а чаще – совсем не брал,
Но моя птица, мой свет и мой голос сказали: "Вперед!"
Мол: наплевать на условности, главное, чтобы не врал!

И я мог бы соврать, но меня уберёг Господь,
И всё, что было прямым, тут же замкнулось углом.
И кто-то сверху хотел мне подсунуть новую плоть,
Но ограничился новой кровью и битым стеклом.

И, когда я пою, я предчувствую вновь и вновь,
Как возможность солгать сводит мой голос к нулю, -
И я всё чаще забываю это странное слово Любовь;
Особенно, если чувствую, что люблю.
(с. "Иждивенческая баллада" Зимовье зверей)

Кроуфорд теперь стрелял, почти не полагаясь на дар. Видения просто не успевали приходить. Шульдих шипел от злости и телепатической боли. Наги и Фарфарелло шли чуть впереди, расчищая дорогу.

Псих обернулся и сказал:

– Ритуал начался.

Телепат откинул с лица волосы и на секунду замер. Голоса-голоса-голоса. Потом все резко стихло. Что же на самом деле происходит?

– Да, – согласился он. – Нам надо спешить.

И Шварц побежали. Коридоры напоминали клубок змей. Кто это вообще построил?

Охрану они снимали тихо, пока не взвыла сирена. Похоже, кто-то из Вайсс попался. До зала оставалось совсем немного, когда всей команде пришлось метнуться к стенам и спрятаться под перекрестным огнем. В коридоре шла яростная перестрелка.

– Там Сомали, – крикнул Шульдих Кроуфорду. – Она хорошо стреляет, но их слишком много.

– Наги, – Крофорд кивнул ему.

Мальчик выставил щит, на что Шульдих вскрикнул:

– Убери! Убери сейчас же! Ее же заденет рикошетом! Вот черт!

– Я не вижу ее. Где она? – мальчик выглянул из-за угла.

– Вон там. Между двумя каменными львами.

– Ага. Сейчас накрою щитом.

Шульдих вскинул пистолет.

Кроуфорд дернул дулом в сторону коридора, по которому они пришли, но опустил оружие.

– Вайсс, – кивнул он блондину.

Ёджи держал наготове проволоку, но, похоже, он узнал Шварц раньше, чем они его.

– Где Сомали?

Кроуфорд на секунду даже подумал, смог ли бы он сам так спокойно говорить о Ране, если бы им довелось сражаться бок о бок. Ёджи был несокрушимо уверен в своей подруге. В ее силе, даре и живучести.

– Там, – ответил Оракул, показывая дулом в простреливаемый коридор.

Выстрелы, то чуть стихали, делаясь реже, то возобновлялись с прежней интенсивностью.

Балинез чуть побледнел, но не утратил уверенности. Видимо он заключил то, что понял бы любой: раз стреляют, значит, она жива.

Шульдих не глядя, махнул рукой Ёджи и скомандовал Наги:

– Теперь накрой щитом меня – я пойду вперед.

– Лучше я, – с улыбкой сказал мальчик. – Откат от смертей тебя всегда чуть притормаживает. Я пойду, а вы можете идти за мной.

Ёджи бросил на Шульдиха ревнивый взгляд, но тут же отвернулся. Кроуфорд кивнул Наги и мальчик пошел вперед. Рикошет от короткой автоматной очереди напоминал взрывы питард. Наги прошел дальше по коридору, где стрельба постепенно сменилась вскриками и стала затихать.

К удивлению Балинеза, Шульдих опередил его, добежав до Сомали первым. Рыжий гайдзин склонился над девушкой, которая сидела, упершись спиной в подножие статуи и зажимала рану на плече.

– Пришли, – сказала она ему, просто констатируя факт.

– Прости, – Шульдих засуетился над ней. – Руку сильно задело? Это когда Наги нас щитом закрыл – рикошет тебя задел, я почувствовал.

– Царапина, – она улыбнулась, хотя на лбу была болезненная испарина.

Телепат опустился на колени рядом с ней и положил руку ей на живот:

– Как ребенок?

– Нормально, – ответила она и подняла взгляд, улыбка медленно сползла с ее лица. За плечом Шульдиха она увидела Ёджи.

– А это, – телепат растерянно оглянулся. – Ты что, так ему и не сказала?

– Нет, – девушка отняла руку от раны, оперлась на плечо Шульдиха и встала. – Это сейчас не важно.

– Айя, – Балинез смотрел на нее с недоверием. – Что это…

– Подумать только. Бесстрашные девочки тоже чего-то бояться, – пробурчал Шульдих и обратился к Ёджи. – Она ждет от тебя ребенка. Просто боится сказать. Извини, с собой нет сигары.

Блондин перевел ошалевший взгляд с телепата, на невесту, потом на рану на ее плече:

– Айя?

– Да, – она покраснела и отвернулась. – Да. Все правильно. Но сейчас не время об этому думать. Ритуал начался.

– Айя! – Ёджи ухватил ее за руку.

– Что? – она напряженно на него посмотрела.

– Будь осторожна, – сказал он.

Она кивнула. Да, она понимает. Быть осторожной за двоих. Но он не понимает, чем она уже пожертвовала, чтобы попытаться спасти этого ребенка. И никогда не поймет.

– Ладно, счастливый отец, двигаем дальше. Времени нет, – подбодрил их Шульдих, не давая подумать и обсудить что-то настолько важное.

Сомали перезарядила пистолеты и, не оглядываясь, поспешила за Кроуфордом, который был уже на лестнице.

– Вот так, – горячие поцелуи в шею сзади, прикосновение к бедрам чуть прохладных рук.

Ран стонал, задыхаясь. Все мешало ему думать. Собственное тело. Ласки и поцелуи.

– Брэд, – выдохнул он. – Брэд, что-то не так…

– Все хорошо, Ран. Все хорошо. Не думай ни о чем. Не сопротивляйся

Как в огне.

Это странный огонь. Слишком странный.

– Брэд…

Что-то заставляет сопротивляться почти сдавшееся тело. Что-то не дает раздвинуть ноги и впустить любовника. Хотя эти знакомые ласки обещают, что будет очень хорошо. Он наполнит его одним сильным движением, будет в нем. Сколько в их сексе было от любви, а сколько от похоти – Ран никогда не думал об этом, а сейчас думать совершенно не возможно.

– Ран, – снова поцелуи и ласки, заставляющие прогнуться в экстазе. – Давай же, Ран. Послушный, хороший мальчик. Впусти меня. Раздвинь ноги.

Юноша всхлипнул. Сил сопротивляться почти не осталось. И почему он вообще сопротивляется? Словно это остаточная реакция тела. Руки любовника по-хозяйски скользили по его телу. Душный жар телесного вожделения. И почти животный интуитивный страх.

Юноша чувствовал, как бесстыдно выгибается, почти позволяя делать с собой все, что угодно.

Брэд. Странный человек, похитивший его сердце. Странный человек в одночасье изменивший его жизнь. Странный человек, за несколько лет ставший его жизнью. Да, он стал так важен. Его образ – такой горячий, такой желанный, такой сильный. Что соединяло их? Все что может привлечь одного мужчину в другом мужчине. Сила.

Тело жаждало чего-то, дыхание вырывалось с хрипом.

Ран распахнул невидящие глаза.

–На! – Кен полоснул когтями.

Оми всегда подташнивало от того, как работал Сибиряк. Он рвал в клочья все, до чего мог дотянуться.

– Кен!

– Беги! – В месиве тел не понять, жив ли еще Хидака, но вход он перегородил.

Оми выстрелил из арбалета дважды, пытаясь, хоть как-то помочь напарнику и стал медленно отступать в основной коридор.

Кен отпихнул от себя последнее тело и выбрался из кучи трупов, отряхнулся по-собачьи, огляделся и поспешил за Оми. Ритуал. Надо его остановить, чем бы он ни являлся на самом деле.

В коридоре много тел. Здесь словно прошел ураган.

Среди трупов можно было узнать аккуратную работу Сомали. На телах, оставленных ею – обычно всего одно входное отверстие. Остальные взорваны, растерзаны. Наверное, это Наги. Чуть менее меткая стрельба – это, скорее всего, Шульдих. Колотые раны и отсеченные конечности – это уже работа Фарфарелло. Несколько задушенных проволокой – это Ёджины. Кен ухмыльнулся. От запаха крови он становился совсем дурным.

Он шел по трупам, словно по следу из хлебных крошек.

Оми ушел вперед. Сибиряк миновал коридор, поднялся по лестнице, и пошел по еще одному коридору. У него было чувство, что он заблудился и при всем желании не сможет вернуться назад. Как хорошо, что об этом не надо думать.

Движение на самом краю зрения. Кен развернулся, щелкая когтями.

– Котенок!

За секунду до движения Сибиряк опустил руку. Телепат налетел на него, жадно поцеловал в губы, слизывая кровь.

– Шульдих! – зло прикрикнула на него Сомали.

– Извини, – рыжий отцепился от любовника, прощально лизнув его в щеку. – Уже иду.

Кен погладил его по заднице. Телепат ему улыбнулся.

– Боялся, что ты опоздаешь к веселью, – сказал он. – Впереди вход в главный зал.

Кроуфорд и Сомали переглянулись, словно вели понятный одним им диалог. Девушка сняла с пистолетов глушители. Скулы Оракула затвердели.

Шульдих бросил еще один жаркий взгляд на Кена. Кровожадность Фарфа, Кроуфорда, Сомали и Хидаки делала его малоуправляемым. Люди слишком подвержены своим инстинктам. Как бы долго они не эволюционировали, они остаются животными. Убивать – первейший из инстинктов. И в такие моменты Шульдиху он казался лучшим из всех. В обычное время – он испытывал определенную долю брезгливости к смерти, как к ремеслу, из-за телепатии и чувства противоречия. Но сейчас он готов был убить всех, кого встретит. И чувство вины его не будет мучить. Ни сейчас. Ни потом. Убить всех, а потом трахаться до потери пульса, двигаться на горячем члене своего любовника и царапать его спину ногтями.

– Шу, – Фарфарелло сжал его плечо. – Держи себя в руках.

В устах психа это прозвучало почти смешно, но отрезвляюще.

Шульдих кивнул. Надо взять себя в руки. Слишком многое на кону. Не убивать. Они здесь не для того, чтобы убивать. Они здесь для того, чтобы побеждать.

Сомали и Кроуфорд шли чуть впереди. Соперники и соучастники разом. Он в белом, а она – в черном. Если в этом и была какая-то символичность, то Шульдих ее не понимал.

Они толкнули двери в зал.

Кроуфорд, чувствовал, как кипит рядом Сомали.

– Успокойся, – тихо сказал он ей. – Мы все хотим спасти Рана.

– Я себя плохо контролирую, – так же тихо ответила она, чтобы не слышали остальные члены Шварц и Вайсс, идущие следом.

– Тебе лучше было остаться у входа, – сказал он. – Это опасно.

– Для меня не опаснее, чем для других.

– Это не правда.

Девушка помолчала, а потом сказала:

– Ты меня прости за то, что я сказала тогда. О том, что ты найдешь себе другого. Это неправда – я знаю. Но я должна оставаться на стороне Рана, потому что больше на его стороне никого нет.

– Есть – я, – ответил Кроуфорд.

– Да, – она серьезно кивнула. – Теперь есть.

Оракул бросил на нее последний взгляд, и они с ней одновременно толкнули створки дверей.

То, что предстало их глазам, по-настоящему потрясало. Старейшины собрались вокруг импровизированного алтаря. Похоже, было на то, что они читают какое-то заклинание.

Кроуфорд запомнил все, словно расслаивающимися картинками видений. Взгляд метался от экзальтированных лиц стариков, на толпу и остановился на Ране, который застонал и прогнулся, распахивая глаза. Только тот, кто знаком с языком тела Абиссинца, так как знаком был Брэд, мог испытать такой ужас от того, что увидел. Его тело словно не повиновалось ему. Глаза были невидящими. Они сменили цвет на желтый. Ран выгибался на алтаре, как мог бы выгибаться во время секса. Свободная белая рубашка и такие же брюки не скрывали того, как напряжено все его тело, словно он чему-то сопротивлялся.

Чтобы увидеть все это Кроуфорду потребовались какие-то секунды. Рядом Сомали издала какой-то невнятный стон. И они начали стрелять.

Один из Старейшин увидел их и вскинул руку, закрываясь щитом от пуль. Оми и Кен бросились в разные стороны, откатившись за колонны. Наги поднял собственный щит, защищая их от рикошета.

– Да убери ты его нахрен! – разозлилась Сомали. – Я же стрелять не могу!

– Надо торопиться, – сказал Оми из-за колонны. – Сейчас уже будет взрыв.

– Очень вовремя, – процедил Кен, прикидывая на глаз расстояние до Старейшин. На фотографиях они казались легкими мишенями. Там ничего не было сказано про их силу, настолько страшную и древнюю, что вокруг дрожал воздух.

Но старики сами сделали первый шаг к поражению, – они отошли от алтаря.

– Предатели, – провозгласил лысый старик. – Предатели-Шварц. Мерзкое отребье, вы не войдете в наш новый мир.

– Не очень то и хотелось! – возмутился до глубины души Шульдих, не прекращая стрелять.

– Мы живем сотни лет, – сказала старуха. – И вам не победить!

– Я не справлюсь со всеми, – прошептал Наги.

– Знаю, – ответил Кроуфорд.

Его сын силен, но сейчас главное быть едиными.

– Брэд! – закричала Сомали, указывая в сторону Рана.

Юноша вскрикнул и прогнулся, приподнимаясь на лопатках.

– Прикрой меня! – крикнул в ответ Оракул.

Наги схватился со старухой. Их силы столкнулись и по полу поползли трещины. Оми выстрелил в лысого старика, Ёджи метнул в него проволоку. Айя шла вперед обстреливая Майера с обеих рук, не давая ему ни минуты, чтобы убрать щит и обратить внимание на Кроуфорда.

В воздухе летали пули по самым причудливым траекториям. То, что они все еще никого не задели – было скорее чудом!

«Фраф, отвлеки деда. Мы с Кеном займемся старухой» – сказал Шульдих.

«Которого деда?» – поинтересовался псих, поднимаясь и сплевывая кровью после того, как его в очередной раз отбросило к стене.

«Да лысого, чтоб его!»

«Понял!»

Шульдих позволил себе закрыть глаза на пол секунды. Если вам кажется, что в бою происходит слишком много и за всем не успеть, то вы не были телепатом. Мир глубже, мир многограннее. Пули, сталь, кровь, порох, крики, рикошет, крошево мрамора – только верхушка айсберга. Под ней то, что по настоящему создает реальность – мысли.

Буйство Фарфарелло, который раз за разом нападает, хотя и не может достать Фладда мечом и его беспокойство (слишком нормальное чувство для психа!) за свою команду, его страсть и его желание боли, и его разочарование каждый раз, когда он не чувствует ее.

Оми чувствует страх, почти переходящий в ужас. Он один понимает, что до взрыва остались минуты (точнее думает, что он один). Но мальчик по-настоящему отважен, не так как отважно безумие Фарфа. Младший котенок покорил страх, и сделал его своим оружием. Страх позволяет ему выживать. Он метает свои опасные игрушки с безупречной точностью. Его страх на вкус, как смелость.

Кен. Горячая буря эмоций и порывов. Для него в бою нет смерти. И страха нет. Сейчас как никогда он похож на Фарфарелло. Почему Шульдих не замечал этого сходства раньше? И все же Кен ощущается не так. Он думает о команде. Об Оми, о Ёджи, о Ране на алтаре (для него он – Айя). Его беспокойство о Сомали другое на вкус. Почти суеверное. Его беспокоит, что она стреляет с двух рук. Он знает, что девушка плохо стреляет с левой. А о самом Шульдихе он почти и не перестает думать.

Наги один бесконечный контроль. Он один бесконечный дар. Все паранормы в той или иной мере подконтрольны своему дару. Их мир, их мышление, их мироощущение – все лежит в пределах дара. И Наги сейчас состоит только из дара. Он сражается. Ему страшно. Он не боится проиграть. Он боится стать единственным выжившим. Ему кажется, что он все теряет.

Ёджи совсем не похож на убийцу. Наверное, только такой и мог забрать Сомали из ее мира. Он все еще верит. Он все еще чувствует. Он и видит иначе. Пули выбивают крошево мрамора рядом с его головой. Он сражается, почти не глядя на невесту. Он чувствует боль, страх и надежду. Она ему сказала, – «со щитом или на щите». И он будет достоин. Словно это важнее самой жизни. Или на самом деле важнее…

Сомали… Шульдих не знал таких слов. Надо быть женщиной, чтобы чувствовать так глубоко и больно. Именно поэтому телепату всегда так трудно рядом с ними. Сомали горит болью, верой, злостью, страхом и любовью. И даже ее любовь причиняет ей боль. Она так сильно любит. Именно сейчас, в эту секунду, стреляя в Майера, стоя напротив него, понимая, что от смерти ее может отделять два вздоха. Она видит, как Кроуфорд бежит к ее брату. Она видит, как сражается Ёджи. Она коротким движением меняет обоймы и снова стреляет.

Кроуфорд… Шульдих не понимает, что происходит с ним. Нельзя коснуться даже поверхностных мыслей. Он как и Наги, как Сомали, и возможно, как и сам Шульдих сейчас, – один беснующийся дар. Он рвется вперед.

Шульдих открывает глаза.

«Кен!»

Любовник понял его без объяснений. Телепат начал беспорядочно стрелять в старуху. Та зашипела, выставляя щит. Шульдих ударил ментально. Ее щит задрожал, но выдержал. Еще раз. Она подняла руку, видимо собираясь вернуть должок. Ее глаза потемнели. Но она не успевает сделать что-то еще – когти Кена выходят у нее из груди. Слишком легко.

Кроуфорд бежал. Эти двадцать метров казались ему почти бесконечностью. Ран стонал, глядя перед собой невидящими глазами. Сомали стреляла. Остальные дрались.

Эти двадцать метров наполнены бесконечностью вариантов.

Лицо Сомали приобретает ошарашенное выражение. Она медленно падает лицом вперед. Пуля от рикошета вошла ей прямо в сердце.

Нет!

Шульдих смотрит невидящим взглядом в пустоту. Рыжие волосы в крови. Телепат лежит поверх бездыханного тела своего любовника. Пистолет, из которого Шульдих застрелился все еще в его руке. В нем был только один патрон.

Нет!

Ран встает. Его тело двигается неверно. Кровь течет по подбородку. Он живет и умирает. Ничто мертвое не обретает новой жизни. Только забирает ее.

Нет!

Тихое осеннее кладбище. Это мемориал семьи Фудзимия. Брэд был здесь два года назад. Это место мало изменилось. Только три новые могилы. На одной из них плачет красноволосая женщина. Мужчина рядом с ней держит ее за плечи.

Нет!

Фудзимия Ран. Фудзимия Айя. Две могилы. Два цветка. На могиле девушки приписка о ребенке. И левее ее могилы – могила ее не случившегося мужа. В видении Брэд знает, что блондин повесился в тот же вечер.

Нет!

Уже нельзя быстрее. Но он делает еще один рывок. Сердце едва ли успело ударить трижды. И этот короткий рывок меняет видения, на новый и новый веер вероятностей.

Сомали поднимает ребенка на вытянутых руках. Маленькая девочка в зеленом платье заливисто хохочет.

Раз.

Ран читает книгу прямо в постели и оборачивается к нему, щурясь от яркого света.

Два.

Шульдих спит пьяным на столе. Забавное зрелище. Они опять поругались с Кеном. И все знают, что завтра они снова помирятся. Так зачем напиваться?

Три.

Ёджи и Кен вешают какую-то новую вывеску над входом в магазин и переругиваются. На улице зима.

Четыре.

Брэд схватил Рана за плечи и перекувыркнулся, стягивая того с алтаря. И это вызывает новую серию видений, еще более странных и нелепых, чем все предыдущие.

Кроуфорд видит себя бегущим по незнакомой улице. Обе руки у него заняты. Он держит мальчика и девочку – пяти-шести лет. Дети не плачут и не сопротивляются. Девочка шмыгает носом и что-то говорит ему со знакомыми рассудительными интонациями.

Раз.

Сомали старше и, что поразительно, еще красивее, чем сейчас, сидит на кухне, скрестив руки на груди. Молодого мужчину и женщину перед ней узнать сложнее. Это Оми и его сестра Оука. «Мы скорбим о вашей потере, но… », – говорит Сомали.

Два.

Ран кладет катану на подставку. Усмехается. Брэд видит себя, он обнимает любовника. Ран привычно гладит его по волосам. Совсем седым волосам.

Три.

«Кроуфорд!» – незнакомая девушка склоняется над ним, – «Мой Бог! Мы так испугались! Ты как? Вставай». Она что-то еще говорит и даже ругается, помогая ему встать. У нее зеленые глаза, а лицо почти узнаваемое. Кроуфорд тяжело опирается на ее плечо и с другой стороны его подхватывает такой же незнакомый парень, неуловимо похожий на девушку. «Хочешь, чтобы отца удар хватил?», – бубнит он в другое ухо Брэду.

Четыре.

Брэд сжимает Рана в объятиях. Два удара сердца. Стреляет в спину Майеру. Старик поворачивается к нему.

«Шульдих!»

Времени говорить нет. Он даже не знает, когда случится первое из ведений. Может, эта пуля уже выпущена… Шульдих принимает от него колючий шар видений, мгновенно меняясь в лице.

Сомали самая легкая мишень сейчас. Она стоит посреди зала и продолжает стрелять. Она понимает это и ей все равно. Кроуфорд не знал раньше, что это и есть любовь. Такое знание приходит, как вспышка, как озарение. Эта болезненная зависимость, эта несвобода собственного выбора, это и есть любовь. Айя бросает все. Жизнь мужа, жизнь ребенка и свою собственную. Все. Абсолютно все. Нет такой цены, которую она не согласна была бы платить. И это и есть любовь. Какими мелкими показались в этот момент все их предыдущие распри. С самой первой – два года назад, до последней – сегодняшней. Кроуфорд прижал к себе Рана. Это и есть любовь. Теперь Брэд знает. И у него и самого больше нет выбора. Он повинуется. Он не владеет собой. Он должен защищать Рана, свою команду и даже Вайс.

Шульдих подлетает к Сомали сзади и коротко бьет ее ладонью куда-то в область шеи. Девушка беззвучно повалилась спиной назад, прямо в руки телепату.

Ёджи обмотал леской Флада, пока тот боролся с Наги, а Фарфарелло воткнул в него меч, резко дернув вверх. Кровь ударила фонтаном.

Майер что-то закричал и упал с дротиком Бомбейца торчащим из глаза.

В толпе раздались взрывы. Здание содрогнулось у самого основания.

– Ран, почему ты сопротивляешься? – голос похож на шипение.

И в нем появились незнакомые нотки.

– Не трогай меня, – выдохнул юноша. – Не трогай…

– Почему нет? Впусти меня.

– Нет! – это прозвучало почти враждебно.

Мягкие ласки, сменились стальным захватом.

– Значит так? Значит, ты хочешь, чтобы я сделал это силой?

– Нет, – Абиссинец рванулся, в ужасе осознав, что тот, кто касается его – незнакомец. Как он мог принять его за Брэда? Незнакомец холодный, словно мертвый.

Где он? Где он вообще находится?

В голове словно развеялся наркотический дурман.

Где он? Где Брэд? Что происходит?

– Не прикасайся ко мне! – юноша попытался вывернуться из захвата чужих рук, но ему это не удалось.

– Ты будешь моим. Неужели ты думаешь, что я упущу свою единственную возможность?

– Что ты такое?

– Оболочке совсем не обязательно знать это.

– Нет! Никогда! – Ран рванулся с остервенением Абиссинца.

– Хорошее тело, – голос стал шипящим. – Послушное. Но в нем мы оба не поместимся.

– Тварь…

Тела словно коснулся горячий свет. Что это? Словно кто-то зовет его. Где-то там впереди, за белой пеленой, беззвучной и безликой, что-то происходило. Кто-то касался его. Кто-то звал. Кто-то сражался ради него.

– Брэд… Айя…

– Какая тебе разница здесь ли они?

– Значит, есть разница.

И как-то само собой разумеющееся Ран понял, что все это иллюзия, галлюцинация, он лежит на полу, его обнимают горячие и по-настоящему знакомые руки Брэда.

– Нет! – взвыл незнакомый голос.

Ран не знал, что в этот момент умер последний из Старейшин. Последний кто еще помнил о Лидере.

– Брэд, – тихо позвал он.

Одновременно с этим содрогнулось здание. Взрыв заглушил его голос. Но видимо Оракул что-то почувствовал, он повернул его лицо к себе и улыбнулся.

– Все будет хорошо, – пообещал он.

Ран попытался сосредоточиться, но сознание ускользнуло, снова уронив его, но на этот раз в черный омут без снов и видений.

Кроуфорд перекинул любовника через плечо и махнул рукой:

– На выход. Все! Быстро!

– Держи! – Шульдих закинул на спину Ёджи безвольное тело Сомали.

Блондин благодарно кивнул, и осторожно придержал девушку, подсаживая ее выше.

Шульдих сунул за пояс брюк ее пистолет. В нем хотя бы оставался еще один патрон. Его собственный был пуст.

Пол дрожал. Они бегом спустились в коридор. Пол кренился, словно нижние этажи начали оседать.

– Быстрее! Быстрее! – подгонял их Кроуфорд.

– Мы не успеем! – перекрикивая шум оседающих перекрытий, проорал Оми.

– К окну! Прыгайте! – он перехватил Рана поперек тела и вскочил на широкий подоконник галереи. Внизу была черная вода.

Сомали застонала и открыла глаза.

– Что происходит? – спросила она.

Ёджи ссадил ее на пол.

– Нет времени, – сказал он и схватил ее за руку. – Надо прыгать.

– Ладно.

Кроуфорд прыгнул, за ним последовал Наги, за ними Ёджи и, еще не до конца пришедшая в себя, Сомали.

– Оми! – Кен пинком загнал его на подоконник. – Быстро.

– Там высоко!

– Плевать! – Кен подтолкнул младшего товарища в спину.

Тот только пискнул и ласточкой полетел в черную воду.

– Шу… – Хидака обернулся. – Шульдих!!!

В следующую секунду все изменилось. Кен вытолкнул телепата из под рушащейся на него плиты потолка. Одновременно вздыбился пол. Шульдих закричал. Он не мог понять, как это произошло. Брэд его предупреждал. Брэд ведь его предупреждал! Он же все время был рядом! Он ни на шаг не отходил от Кена! Телепат рванулся вперед, по оседающему в море полу, пытаясь схватить любовника за руку. Камни осыпались под ногами. Сибиряк упавший без сознания от удара плиты, которая должна была достаться Шульдиху, безвольным телом скатился по, ставшему неожиданно крутым, полу и исчез в одном из разломов.

– Кееен! Кен! Кен! – кажется, он даже плакал. Он не помнил. Потом весь этаж рухнул в воду.

– Господи, – сдавленно прошептала Бирман.

Мэнкс кусала губы.

Взрыв повторился. Земля под ногами дрожала, словно корчась от боли. Страшное эхо взрывов донеслось и до набережной, на которую только что выехали женщины.

Здание рушилось медленно. Оседали перекрытия, падали в воду переходы и вывороченные оконные рамы. В темноте мало что можно было рассмотреть. Через несколько минут здание начало оседать в воду. И исчезло в черном месиве осколков и воды, подняв волну, которая в ярости ударила о берег.

– Мост рухнул, – сказала Бирман. – Они не выбрались?

– Не знаю, – ответила Мэнкс. – Я не знаю.

– Светает, – невпопад сказала Бирман, и они замолчали.

Над заливом медленно светлело. Так медленно, словно в последний раз.

Абиссинец пришел в себя от холода. Он безвольным грузом висел на плече любовника, а тот брел по грудь в воде.

– Ты как? – спросил он, увидев, что юноша поднял голову и ошалело оглядывается.

– Я? Нормально. Наверное, – он попытался встать, но Кроуфорд его удержал.

– Подожди. Здесь слишком глубоко для тебя.

– Что произошло? Где все? Где Айя? – Ран стучал зубами от холода. Он вообще не понимал, что происходит.

– С ней все в порядке, – устало пояснил Оракул. – Не волнуйся.

– Почему мы в воде?

– Маяк рухнул в море.

– Понятно.

Они замолчали.

Ран озирался. Брэд брел по воде. Было холодно. Едва начало светать.

С мокрых волос текла вода. В ботинках хлюпало. Когда стало не так глубоко, Ран пошел сам. Так они и выбрались из воды, плечом к плечу, и повалились на черный вулканический песок.

– Брэд, – выдохнул Ран. – Все закончилось? Вы убили Старейшин?

– Да.

– Что они пытались сделать со мной?

– Не знаю. Похоже, вселить в тебя душу какого-то покойника.

Они лежали бок о бок, лицом к светлеющему небу.

– Он мне явился в твоем обличии.

Кроуфорд нащупал его руку и сжал. Он понял, все, что хотел сказать Ран, и не стал спрашивать. Потом придет время. Потом. Не сейчас. Сейчас они живы. Они выбрались. И они свободны! Мир так прекрасен. И Ран рядом. Такой горячий. Такой любимый. Что почти не верится в собственное счастье.

В предрассветной дымке по черному песку к ним шли Айя и Ёджи. Они держались за руки. Красивая пара.

– Брат! – Сомали подбежала и обняла его. – С тобой все хорошо?

– Да, – он погладил ее по голове. – Все хорошо. Как ты? Как ребенок?

– Мы? – девушка улыбнулась. – Мы – хорошо!

– Я не понял, – обижено сказал Ёджи. – Про ребенка знали все, кроме меня?

– О, будущий отец недоволен! – с другой стороны подошел Оми. – Ну, я не знал, если тебе от этого легче.

– Не легче!

– Дорогой, – Айя посмотрела на него. – Не бурчи, а?

Похоже, она чувствовала нечто похожее на эйфорию Кроуфорда. Запах свободы и победы кружил ей голову.

– Где остальные? – спросил Оми, озирая пустой пляж.

– Не знаю, – призналась Айя. – Вы никого больше не видели?

Что-то болезненное кольнуло Оракула под сердцем, и он резко сел. Шульдих. Где Шульдих?

Телепат не отозвался на мысленный зов.

– Брэд? – Ран ухватил его за руку. – Что произошло?

– Пока не знаю.

Ёджи уставился на то, как Ран и Брэд держатся за руки и глаза у него стали круглые-круглые. Айя встала и, смеясь, потянула его в сторону.

– Милый, на пару слов.

– Американка, да? – только и сумел выговорить блондин.

Оми все понял, медленно покраснел, и отвернулся.

– Кроуфорд! – голос Наги был едва слышим за шумом моя.

Оракул встал. Вместе с ним Ран. Обернулись остальные. Наги тащил из воды упирающегося Шульдиха. Телепат взахлеб рыдал и вырывался. Больше всего походило на то, что у него истерика. Кроуфорд вбежал в полосу прибоя и ухватил его подмышки. Наги благодарно выдохнул. Битва измотала его. Он никак не планировал тащить Шульдиха на себе, да еще и упирающегося.

Оракул вытащил на берег телепата и усадил на песок. Рыжие волосы облепили лицо, но тот даже не замечал. Он встал на четвереньки и пополз обратно к воде, словно не совсем соображая, что происходит вокруг.

– Шульдих! – Брэд ухватил его снова и попытался усадить. – Шульдих, прекрати!

– Кееен, – сказать, что телепат плакал, было бы ничего не сказать. Он бился в истерике. Рыдания душили его. – Кееен! Пусти меня! Пусти! Кен!

– Успокойся, – Брэд сглотнул горький комок в горле и насильно усадил напарника. – Что произошло?

– Из-за меня… Это из-за меня… – Шульдих судорожно всхлипнул и уже более связано, но все равно путано пояснил. – Он из-за меня погиб. Он же без сознания был, когда падал в воду. Он не мог выплыть…

Оми сел на песок. Видимо ноги его больше не держали.

– Не лезь в воду, – Брэд сжал его плечо. – Сам утонешь.

– Я… должен найти хотя бы тело, – телепат утерся мокрым рукавом. Лучше определенно не стало.

– А где Фарфарелло? – попытался отвлечь его Кроуфорд, которому еще не верилось в произошедшее.

– Не знаю, – Шульдих отдирал мокрые волосы от лица и шеи. – Что ему будет! Он же не горит и не тонет…

– Вон он, – сказал Ран, показывая рукой.

Берсерк тоже брел в полосе прибоя. Шульдиху было совершенно не интересно, что там происходит, и почему все так неожиданно замолчали. Он все еще позорно всхлипывал и отдирал просоленные волосы. Голову он поднял довольно поздно, когда Фарфарелло подошел почти вплотную.

Псих потерял в воде свою повязку на глаз, а под мышкой без видимого усилия, как мешок нес неподвижное тело Сибиряка. Он обвел единственным глазом свою команду, словно пересчитывая, потом по-собачьи встряхнулся и бросил Кена к ногам Шульдиха.

– Тебе не кажется, что топить котят еще не сезон? – хрипло спросил он.

Телепат вскрикнул и рванулся к любовнику, перевернул его лицом вверх, обнял и разрыдался еще сильнее.

Сомали и Кроуфорд переглянулись у него над головой.

– Шу, он… он… – Айя не смогла договорить.

– Живой, – между всхлипами ответил телепат. – Живой.

Оми издал настолько тяжелый вздох облегчения, словно все это время и вовсе не дышал. Ёджи вымучено улыбнулся.

Ран стиснул ладонь Брэда.

– Надо выбираться отсюда. Мы замерзнем, – сказал Абиссинец.

– Да, – согласился Кроуфорд. – Пошли, найдем какой-нибудь транспорт.

Шульдиху было абсолютно все равно, что о нем думают остальные. Под рукой медленно поднималась и оседала грудь Кена. Он дышал. Просто дышал. Он был таким красивым. Шульдих никогда не видел никого красивее.

– Кен, – телепат отвел от его лица спутанные прядки и прижался лбом к его лбу. – Кен.

Несносный, смелый мальчишка. О чем он думал, когда спасал Шульдиха. Скорее всего, он как и всегда не думал. Но как бы он жил без своего мальчишки с глазами убийцы? Шульдих прижался к любовнику всем телом, пытаясь хоть как-то согреть. Обхватил его шею руками. Почему же так хочется плакать? Глупость какая.

– Живой, – едва слышно снова вздохнул Шульдих. – Живой.

Потом он скажет спасибо Фарфу. Потом. Потом он поерничает над тем, что Брэд и Ран больше не скрывают своих отношений. Потом.

Кен застонал. Шульдих только крепче в него вцепился. Первое что почувствовал Сибиряк, когда пришел в себя это жар прижимающегося к нему тела. Уши заложило. Он почти ничего не слышал. Глаза удалось открыть тоже не сразу. Горячий вес с запахом соли ощущался от паха до шеи. Шульдих почти лежал на нем, сжимая коленями.

Хидака открыл глаза.

Рыжий заглянул ему в лицо и что-то сказал. Кен качнул головой, давая понять, что не слышит. Несколько минут они смотрели друг на друга.

«Я люблю тебя», – сказал Шульдих. Он не мог ждать, пока к любовнику вернется слух.

«Я знаю», – Кен коснулся его щеки. – «Я тебя тоже люблю».

Мэнкс и Бирман нашли их только минут через десять.

Грязных, мокрых, с ранениями различной тяжести. Кого-то зацепило пулей, как Сомали. Кто-то пострадал от рушащихся камней, как Кен. Но в целом руки-ноги были целы и все живы.

Пока Бирман вызывала транспорт, Мэнкс осмотрела всех пострадавших.

Конец сентября все-таки не зима, но все выжившие успели продрогнуть до костей.

Шварц и Вайс выглядели, словно одна разношерстная команда.

Сомали обняла оторопевшего Кроуфорда, что-то сказала ему. Тот только кивнул. Девушка встала, сняла промокший плащ, перчатки, с горем пополам сколола волосы на затылке и подошла к Мэнкс. Та смотрела на нее так, словно увидела впервые.

– Я хочу уйти, – сказала Сомали.

И Мэнкс поверила. Не потому что девочке было пора, не потому что она сделала все, что могла, а потому что Сомали улыбалась. Она была счастлива. Такой, какая есть, она сможет жить.

– Хорошо, – кивнула Мэнск. – Хорошо.

– Уйти из Критикер.

– Я поняла.

– Я заберу с собой Вайсс. Вам придется собрать новых.

– Соберем, – пожала плечами старшая кошка.

И что могло бы удержать сейчас Сомали? Персия обязан ей жизнью.

Мэнкс посмотрела на Абиссинца. Формально в данный момент он был главой Вайсс. Он сидел на песке, рядом с лидером Шварц.

– Мы хотим уйти, – сказал он ей. – У нас еще есть дела.

– Позволите позаботиться о вас в последний раз? – спросила она.

Абиссинец кивнул.

Значит так и должно быть? Значит это конец истории? Значит, дальше будет что-то, о чем Мэнкс не узнает. Они заживут собственной жизнью. Нити, связывавшие их с Критикер, ослабеют и со временем исчезнут. И когда-то, через двадцать лет они со странным чувством вспомнят, – а правда ли было что-то? Правда ли они служили в Критикер? И сами себе с трудом поверят.

Кроуфорд помог встать Абиссинцу. Шульдих подставил плечо Хидаке. Сомали взяла Ёджи за руку.

Бирман подогнала длинный фургон и две команды, как одна погрузились в него.

Кроуфорд чувствовал, как Ран дрожит под промокшей одеждой. Надо будет, чтобы Шульдих осмотрел его. Возможно, Старейшины нанести какой-то вред, пока не видимый глазу. Юноша бросил на него вопросительный взгляд. Брэд качнул головой. Нет, ничего. Все потом. Пока согреться, а дальше будет видно. Впереди вся жизнь. Своя собственная жизнь. Без рабства. Убийств. Лжи.

Они сели в машину. Ран прижался к нему. Он так явно тянулся к любовнику, что это успели заметить и понять все, кто еще не был посвящен в суть их тайны. Кроуфорд обнял его. Перед кем и что уже скрывать? Юноша прижался еще теснее.

– Холодно? – спросил Оракул.

Ран качнул головой. Это значило, холодно, но дело не в этом.

Кроуфорд засунул руку ему под рубашку, положил на талию.

– Я здесь.

– Знаю.

Они замолчали. Бирман и Мэнкс на переднем сидении совещались, куда отвезти своих пассажиров. Некоторым из них требовалась медицинская помощь.

– Отвезите нас в магазин, – попросила Айя. – Раны пустяковые. Мы сами их обработаем. Переохлаждение сейчас гораздо большая опасность.

– Хорошо, – нехотя согласилась Мэнкс.

Ран сжал руку Кроуфорда.

– Я останусь, – тихо сказал Брэд ему. – Не волнуйся. В вашем магазине найдутся запасные спальные места?

– Некоторым они не понадобятся, – Ран с улыбкой кивнул на Шульдиха и Кена. Рыжий терся об любовника, только что не мурлыкая от счастья и удовольствия. Еще пару минут и его поведение выйдет за границы всякой пристойности. Кен улыбнулся и положил руку ему на колено, успокаивая. Похоже, они вели какой-то неслышимый остальным разговор.

Ран потерся щекой о плечо Брэда и сказал:

– Тебе надо было снять пиджак.

– Он почти высох, – это было правдой. – Снимешь его с меня сам, когда доедем.

Ран бросил на него странный взгляд. Кроуфорд не понял, что он значил. Любовь, забота, страх, обещание и что-то еще.

– Ран?

– Ничего, – юноша опустил взгляд. – Потом.

– Хорошо.

Кроуфорд и сам не хотел говорить при остальных. Будущее такое огромное и пугающее лежало перед ними. Будет еще достаточно времени. Даже того небольшого времени, которое отпущено на быструю жизнь паранорма, им хватит. Даже оно сейчас казалось бесконечностью. Но было нечто важное, что надо было сказать сейчас.

– Ран.

– Что? – он уже отогрелся и больше не дрожал, просто наблюдал за сестрой и Ёджи. Она заправила ему прядку за ухо и что-то тихо говорила. Выглядела она смущенной. Значит, разговор шел о ребенке. Почему Сомали все еще смущала собственная беременность?

– Я хочу, чтобы у тебя был ребенок, – сказал Кроуфорд.

Абиссинец посмотрел на любовника ошарашено. Помолчал несколько секунд, видимо раздумывая, не ударился ли кто-то из них головой сильнее, чем нужно.

– От тебя? – наконец уточнил он, видимо решив, что не ослышался и головой таки ударился Кроуфорд.

– Ран! – полушепотом возмутился Оракул.

– Вот и я про то же, – хмыкнул юноша, обрадованный, что они оба еще в своем уме.

– Я найду суррогатную мать. Из тех к услугам, которых прибегали Роценкройц, чтобы выращивать нужных им детей…

– Зачем? – перебил его Ран, взгляд его стал тяжелым.

Брэд почувствовал, что ступает по самому краю.

– Так надо, – мягко сказал он. – У меня же есть сын.

– Наги твой сын только формально…

– У меня есть и обычные дети. Просто я ничего о них не знаю.

Ран замолчал, обдумывая полученную информацию.

– Ты не говорил, – наконец сказал он.

– Знаю. Нам нельзя было об этом распространяться. Но теперь это не имеет значения.

– Зачем мне дети? Я не умею с ними обращаться.

Видимо Ран живо представил, как ему сдадут на руки пищащий ворочающийся кулек и эта картина его не обрадовала. Что он будет с ним делать?

– Айя, – обратился Кроуфорд к Сомали. – Ты возьмешь на воспитание племянника?

Девушка смерила его взглядом, но видимо она слышала часть их разговора и не стала уточнять, откуда сей племянник вдруг возьмется.

– Возьму, – коротко ответила она.

– Вот видишь, – с преувеличенным оптимизмом сказал Кроуфорд.

Ран вздохнул.

– Все равно не понимаю, зачем все это нужно.

– У тебя должны быть дети. Твой род не должен прерваться.

– Я рада, что хоть кого-то это заботит, – вставила Сомали.

Они с Ёджи сидели через проход. И, похоже, она все-таки не только ворковала со своим блондином, но и по привычке прислушивалась ко всему, что происходит вокруг.

Ран вздохнул. Видимо он и сам об этом думал, но никакого желания думать об этом сейчас снова у него не было.

– Род не прервется, – сказал он. – У Айи будут дети.

– Да, но ты видел их отца! – вырвалось у Брэда.

– Я попрошу! – возмутился Ёджи.

Айя только широко ухмыльнулась. Похоже ей не просто не стыдно за свой выбор, но она еще и горда этим. Это у нее новый способ эпатировать окружающих.

– Хорошо, – сдался Ран, чтобы не продолжать этот разговор.

– Если у Рана будет ребенок, то кем ему будешь приходиться ты? – ехидно уточнила девушка.

– Никем, – холодно ответил Кроуфорд. – А что обязательно надо кому-то кем-то приходиться?

– О, какие мы серьезные, – она рассмеялась.

– Не ссорилась бы ты с нами, – сказал Оракул. – Когда по твоей детской начнут летать вещи – тебе понадобится помощь Шварц.

Она от возмущения открыла рот и не сразу смогла ответить.

– Еще чего не хватало! – выдавила она, наконец, и отвернулась к Ёджи.

Тот что-то одобрительное сказал ей на ухо, видимо, что-то о том, как классно иметь ребенка-паранорма. Она смягчилась, видимо решив, что если это не расстраивает мужа, то и ей нечего расстраиваться.

– Как назовем, если будет сын? – спросила она, обращаясь и к мужу и к брату разом.

Фарфарелло громко фыркнул, видимо представив себе, какие будут варианты, и как будет выглядеть обсуждение, закрыл единственный глаз и откинулся на спинку, давая понять, что собирается поспать, а в какой позе – так ему все равно.

Оми и Наги переговаривались между собой. О чем они могут говорить – для Кроуфорда было загадкой.

Шульдих обвил своего любовника как плющ. Он бы к нему и в штаны залез, не постеснялся, только Хидака не дался. Вид у него был немного заторможенный, после того, как он пришел в себя, но взгляд вполне осознанный и он определенно не хотел огрести от Самали по первое число.

– Будет девочка, – тихо сказал Кроуфорд, но Айя услышала.

– Да? – повернулась она к нему. – Ты уверен?

– Я не УЗИ, – Брэд поморщился. – Я – Оракул. Конечно, я уверен.

– Тогда назову – Юко, – просияла она.

Шульдих потерся носом о шею любовника. Теплый, живой. Он все еще не мог отойти от потрясения. Кен вздохнул едва слышно. Телепат положил руку ему на висок.

«Все в порядке?»

«Да», – так же мысленно послал ему Кен.

«Ты меня не обманешь».

Если все остальные еще не успели заметить, это не значило, что Шульдих так же невнимателен. С тех пор, как Кен пришел в себя – он не сказал ни слова.

«Ты не слышишь», – констатировал факт телепат и поцеловал его в ухо. – «И боишься не услышать собственный голос».

Кен ему криво улыбнулся. Какой смысл скрывать что-то настолько очевидное от телепата.

«Я ничего не боюсь», – только и ответил он.

«Хорошо», – Шульдих потерся об него и снова поцеловал в ухо. – «Мы приедем к вам, и я осмотрю тебя. Но даже если слух не вернется – меня-то ты слышишь».

«Ужасная перспектива – всю оставшуюся жизнь слышать только твой голос», – сказал Кен и улыбнулся.

«Эта мысль определенно возбуждает», – признался телепат и прижался еще теснее. Несмотря ни на что ему было безумно хорошо. По сравнению с тем, что еще пятнадцать минут назад он считал любовника мертвым, прочее казалось мелочью. Кен обнял его за талию. Такой мокрый, раненый, с разводами крови на одежде, такой родной и любимый.

«Кен».

«Что?»

«Я люблю тебя», – второй раз слова дались труднее. Теперь он вполне осознавал, что именно он говорит. Но он хотел это повторить. Повторить, чтобы котенок понял – это было сказано всерьез. Эти слова больше не причиняли боли.

«Скажи, что любишь меня».

«Люблю тебя, Сэн»

Ложь, отделенная от правды бездной времени, странным причудливым опытом и пониманием.

«Шульдих».

«Да?»

«Прости меня».

«За что?»

«За то, что так долго…» – Кен не сумел договорить. Но Шульдих понял и так, почувствовал. За все, что между ними было. За то, что Шульдих обнимал его, доверял ему. За то, что в этом было так много любви. И за то, что сам Кен не умел этого понять.

Телепат кивнул. Они оба немного виноваты.

«Я не стал бы жить без тебя», – только и сказал Шульдих. Он не умел сказать лучше. Он бы хотел. Но не умел. Как вместить в слова те обрывочные видения, которые пришли от Кроуфорда. Как объяснить, что Шульдих вовсе не считает самоубийство таким уж геройским выходом. Но он бы не стал жить. Не потому что его горе было бы таким уж непосильным. Горе Брэда от потери Рана было бы не меньшим. Но Оракул бы никогда не сделал с собой ничего подобного. А Шульдих знал – он сам бы сделал. Он бы не стал жить после того, как обнял остывающее тело любимого.

«Прости», – сказал Сибиряк.

«Да».

Никто не слышал их разговора.

Фарфарелло дремал, все остальные негромко разговаривали.

Они подъехали к магазину. Кен встал, почти не опираясь на любовника, и самостоятельно выбрался из фургона. Правда, он все еще молчал.

Брэд и Ран, как и всегда, представляли собой черно-алое марево совместных страстей и мыслей. Они ушли в комнату Рана. Сомали и Ёджи тоже поднялись наверх. Фарфарелло осмотрел гостиную и без приглашения устроился на диване. Хорошо быть психом. Так мало нужно в жизни. Оми увел Наги к себе в комнату. Мальчишки явно спелись.

Кен поднимался по лестнице медленно и не совсем уверенно, словно прислушиваясь к своему телу. Шульдих хотел ему помочь, но не решился. Откуда в нем вдруг взялась эта нерешительность?

Хидака дошел и повалился на кровать лицом вверх, раскинув руки. Телепат сел на постель рядом с ним.

«Кен. Надо снять мокрую одежду».

«Она почти высохла».

«Я все равно сниму», – Шульдих перекинул ногу через него и оседлал его бедра.

Кен тяжело выдохнул. Телепат склонился к его лицу и осторожно поцеловал. Провел языком по открытым губам. Облизнулся.

«Соленый», – сказал Шульдих, нависая над ним.

Он обхватил пальцами голову Сибиряка и глубоко зарылся. Кен похоже это почувствовал и напрягся всем телом. Телепат мысленно пробегал от одной связи к другой. Так же, как собирал осколки тогда, когда Кен наслушался той музыки.

Шульдих прикрыл глаза, склонившись низко-низко, касаясь губами губ любовника.

Вот так. И здесь разрыв. Здесь можно починить прямо на месте. Здесь восстановится само. В целом, ничего непоправимого. Повреждения не физические. Скорее психические.

Шульдих чуть отстранился.

– Попробуй что-нибудь сказать, – велел он вслух.

Кен вздрогнул. Услышал.

– Шульдих, – сказал Кен.

– Обалденно звучит.

– Странное ощущение.

– Я восстановил твой слух настолько, насколько было возможно. Остальное заживет само. Даже если бы я ничего не делал – оно бы со временем восстановилось…

– Лжец, – сказал Кен, улыбаясь и поглаживая любовника по ногам.

От этих плавных ласкающих движений телепат испытывал противоречивые чувства – возбуждение и страх. Возбуждение по вполне понятным причинам. И страх, потому что это была любовь. Шульдих теперь вполне отдавал себе отчет, что так долго боялся влюбиться из-за своего прошлого. А Кен просто подыгрывал ему, позволяя строить их отношения, так как ему вздумается.

– Когда ты понял? – спросил Шульдих, поглаживая любовника по лицу, словно слепой изучающий скульптуру.

Уточнять вопрос не потребовалось. Понятным, но несказанным осталось «когда ты понял, что любишь меня». Кен хмыкнул.

– Вчера. Когда ты налетел на меня в коридоре.

– О, видимо я был очень хорош.

– Шульдих, – осуждающе.

– Прости, котенок.

– Не зови меня…

Телепат заломил брови домиком. Хидака прыснул.

– Кен?

– Зови, как хочешь.

– Да? – неверяще переспросил рыжий. – Правда? Можно?

– Правда. Хотя это и пошлость.

– Ну, ты же котенок, – Шульдих снова прильнул к его губам и горячо зашептал. – Такой красивый. Такой когтистый. Такой страстный.

Он потерся пахом о член любовника прямо через свои брюки и его джинсы. Кен дернулся. Его член заметно отвердел.

– Шульдих, это плохая идея, – выдохнул он.

– Даже если ты будешь сопротивляться – мы этим займемся, – предупредил его телепат, впиваясь пальцами в плечи любовника. – Я хочу этого. Твои раны вовсе не оправдание… Трахни меня.

– Как скажешь, – Кен прикоснулся к его щеке. – Не цепляйся за меня так. Я уже не сбегу.

– Знаю, – Шульдих выпустил его плечи и начал судорожно и быстро раздевать.

Он снял его оружие, стянул с него джинсы и задрал до подмышек футболку. От обуви и куртки они избавился еще раньше. Кен тяжело, возбужденно дышал и порыкивал.

– Разденься, – попросил он, когда Шульдих почти полностью одетый стал целовать его плечи, оставляя влажные дорожки языком.

– Потом, – не отрываясь от поцелуев ответил телепат.

Он гладил, трогал, ласкал, целовал и лизал, пока Кен не начал иступлено выгибаться под его руками. Шульдих хотел проверить каждый сантиметр любимого тела. Хидака позволил ему делать все.

Телепат поцеловал его в живот, полюбовался на вставший темный от прилившейся крови член, лизнул влажную головку. Кен рыкнул. Потрясающий звук… Но не надо торопится. Скоро, очень скоро этот член окажется там, где ему следует быть. Шульдих снова сел на бедрах партнера, сжимая их коленями. На губах вкус соли и поцелуев.

Внезапно все его тело прошила истома. Невероятное желание. Ран в руках Брэда. Так горько, так сладко, так больно… Нет! Нет! После всего, что произошло связи такие болезненно-открытые, как раны.

Кен даже не успел о чем-то подумать. Только что Шульдих смотрел на него с таким желанием. Такие светлые глаза. Кен когда-то думал, что не привыкнет к ним. Сколько они уже вместе?

Шульдих расстегивал на себе рубашку, обнажая бледную кожу, но вдруг замер и издал стон больше похожий на всхлип. Секунда понадобилась Кену, чтобы через туман возбуждения сообразить, что происходит. Телепат смотрел на него, но не видел. Его глаза заволокло уже давно привычным маревом. Однако что-то было не так как обычно. Шульдих попытался отстраниться от любовника. Кен сел и ухватил его за руку.

– Шульдих…

– Нет… – простонал телепат, упираясь. – Нет же…

Обычно он бывал очень настойчивым, когда попадал под чье-то воздействие. Он хотел секса, и ему не было дела с кем он в постели. Его тело становилось управляемым, послушным и жадным до ласк. Кен старался не задумываться, что это отголосок того, что происходит с Абиссинцем. Он не знал Айю таким. И боялся узнать. Сейчас же Шульдих уперся.

Кен дернул его к себе, обнял одной рукой, а второй стал расстегивать его брюки. Телепат снова всхлипнул и прикусил губу. Его спутанные волосы рассыпались веером. Хидака и это мягкое прикосновение к плечам и груди находил возбуждающим.

– Не трогай меня, – Шульдих попытался оттолкнуть партнера. – Подожди. Не трогай…

Понять, кто и кому это говорит было сложно. Кен развернулся на постели так, чтобы сидящий на его коленях рыжик не навернулся на пол, и повалил его на одеяло, попутно стягивая брюки.

– Кен! – вскрикнул телепат.

Хидака на секунду замер. Что происходит?

Шульдих судорожно пытался восстановить контроль над собственным телом. Он не хочет звать по имени кого-то другого, когда он с Кеном. Не хочет. Котенку это не нравится. И совершенно справедливо. Как сам бы Шульдих отреагировал, если бы Кен стал звать его в постели чужим именем? Это никуда не годится. Ужасно.

Но как же хорошо. Тело прошивает настоящий восторг. Телепат снова вскрикнул.

– Ты здесь? – спросил Кен, заглядывая ему в лицо.

– Да, – едва слышно выдохнул тот. – Я похоже… преодолел это… прости.

– Ничего, – Сибиряк навис над ним. – Ты же телепат. Это не твоя вина.

– С каких пор тебе кажется это забавным?

– Не кажется.

Шульдих вскрикнул. Так вот в чем дело. Кен вылил на пальцы смазку и мучительно медленно ввел их, заставив любовника широко развести ноги.

– Развратник, – простонал телепат, не понимая стоит ли ему сердится на то, как хорошо любовник знает его тело. Даже не знает, скорее интуитивно чувствует. Всего две минуты Кену понадобилось, чтобы вернуть его. Шульдих находил его пальцы в своей заднице очень даже приятными. Он обнял своего котенка за плечи, трогая старые шрамы от собственных ногтей. Если на груди Брэда вырезано имя Рана, то весь характер Шульдиха вырезан на спине Кена и отображает его максимально точно.

– Примериваешься? – хмыкнул Хидака.

– Ну да, – сквозь дурман пробормотал Шульдих, плавая между чужими и своими собственными ощущениями.

– Так не пойдет.

Кен отстранился. Телепат недовольно зашипел, когда из него выскользнули пальцы любовника. Так пусто. Неприятно. Но оказаться лицом вниз Шульдих совершенно не хотел. Он извернулся и снова повалил котенка на спину, оседлав его бедра. В голове Кена было не совсем ясно. Шульдих чувствовал это, так же как и волны чужих прикосновений пробегающих по собственной коже. Он едва сдержался, чтобы не ругнуться в голос. Брэд – сукин сын. Ведь знает же. Хоть бы закрылся получше, что ли. Ну да, конечно, какое ему дело до половой жизни напарника, когда у него постанывающий неудовлетворенный Ран в руках! Но у Шульдиха тоже есть чем заняться. Его котенок требует не меньше внимания. Кен жадно смотрел на него. Телепат сидел на его бедрах, упираясь ладонями в мускулистый подтянутый живот любовника. Шульдих потерся задницей о его твердый член. Глазами Кена он был сейчас невероятно хорош. Растрепанный, раскрасневшийся, в расстегнутой рубашке чуть прикрывающей бедра и совсем не прикрывающей стоящий член. Шульдих не знал, правда ли что у него самого такой жадный похотливый взгляд, или это только воображение Кена.

Телепат приподнялся и обхватил ладонью основание его члена. Насаживаться пришлось медленно, почти осторожно. Шульдих откинул голову назад и наслаждался проникновением. Да, так и должно быть. Кен зарычал, положив руки на его бедра и мучительно мечтая вломится в желанное тело сильно и быстро. Овладеть им яростно, сумбурно, почти болезненно, так как им обоим нравилось. Шульдих опустился на член полностью и покрутил задницей, пристраиваясь и ища подходящий угол. Хидака сжал его бедра, глаза его стали черными.

– Двигайся, – прохрипел он.

– Ммм, – Шульдих тряхнул волосами. – Ты так глубоко во мне…

– Ублюдок, – Кен ругнулся и сам двинул бедрами, толкнувшись в задницу любовника.

Телепат вскрикнул. Хидака задел внутри все нужные точки.

Шульдих слепо шарил руками, пока Кен не поймал его ладони и не сжал, переплетя пальцы. Обретя хоть какую-то опору, телепат смог двигаться, приподнимаясь и опускаясь. Он ловил от секса чистый, ничем не замутненный кайф. Вообще-то это было больше заслугой и виной Кена, потому что этот сумасшедший мальчишка относился к этому именно так.

– Кен, – Шульдих опустился до упора, чувствуя задницей даже напряженные яички партнера. – Кен…

Он склонился к его лицу и повторил:

– Кен.

Хидака зарычал, хватая его за бедра до синяков, и заставляя приподняться и опуститься, снова почувствовать внутри это потрясающее движение.

– Не люблю быть лицом вниз, – выдохнул Шульдих.

– Знаю, – коротко ответил Хидака.

– Сэн… Сэн брал меня так. Поэтому…

Он не успел договорить. Когда рука Кена поднялась и зарылась в густые рыжие волосы? Он дернул любовника за волосы к себе, запечатывая рот поцелуем.

Шульдих не понимал, какого черта он сам себе ломает кайф. Он хочет научить Кена думать во время секса? Так он за то его и любил, что котенок мало думал. Он состоял из одних порывов. Нужных и правильных порывов. Убивать, любить, сражаться, трахаться, ревновать, защищать.

Кен не дал ему отстраниться, укусил куда-то в шею, в чувствительное место, о котором не знал и сам Шульдих, пока не начал спать с котенком.

Телепат кончил, содрогаясь всем телом и изливаясь на живот любовника. Он не хотел, но затянул его в собственный оргазм. Кен зарычал, стискивая Шульдиха до боли. А тот с удивлением обнаружил, что опять впился ногтями в Кена, расцарапав на этот раз плечи. Он хотел отдернуть руки, но, похоже, было уже поздно.

– Я на тебя перчатки буду надевать, – пробормотал Хидака.

– Оооо, – не удержался, лежащий на нем в луже спермы Шульдих. – Косплей. Японская народная секс-забава…

– Паршивец, – Кен дернул его за прядь волос.

Шульдих ойкнул и сдвинулся чуть вперед, чувствуя, как тело покидает уже обмякший член любовника. Что-то влажное и тягучее вылилось следом. Телепата всегда прошивала странная дрожь от этого ощущения.

– Надену перчатки не раньше, чем ты наденешь презерватив, – сказал он и уткнулся носом в шею Кену и уже оттуда продолжил свою жалобу. – Откуда ее только в тебе столько берется при регулярном то сексе, жеребец-осеменитель. Я потом несколько часов хожу влажный, как девчонка. Засранец!

Последнее восклицание относилось к заметно дернувшемуся от таких слов члену Сибиряка.

Свет в комнате загорелся не сразу. Старая лампочка сначала мигнула, а потом только зажглась. Брэд закрыл дверь и прислонился к ней спиной, оглядывая комнату. Ран смущенно отвернулся к окну, расстегивая манжеты рубашки. Она явно была с чужого плеча. Но даже и без этого высыхающая просоленная одежда доставляла мало удовольствия. И еще он чувствовал смущение. Как давно они с Брэдом вместе? Уже несколько лет. Больше двух лет, если быть точным. Но никогда Кроуфорд не был в его доме, в его комнате. Ни тогда, ни теперь. Почему это смущает?

– У тебя так мало вещей, – сказал Брэд.

Ран улыбнулся. Разве не то же самое он говорил самому Кроуфорду когда-то давно, когда впервые увидел его спальню. Кто бы мог подумать, что они так похожи.

– И ты входишь в необходимый минимум, – ответил он, справившись, наконец, с пуговицами на манжетах.

Кроуфорд усмехнулся. Он помнил. Он все помнил.

– Как ты себя чувствуешь? – Брэд отстал от двери и подошел к Рану. Тот только пожал плечами.

– Не знаю. Я помню, что пошел ночью в кафе. Мне не спалось, а оно через дорогу. Потом упал. Мне снился странный сон. Потом я очнулся в воде. Вот и все. Я замерз, как и все, но если и должны быть какие-то последствия ритуала, то я не знаю, в чем они должны проявиться…

Брэд повернул его к себе и заглянул глаза. В них ничего не осталось от того безумия, которое он видел в видении. Красивые глаза. Осторожный взгляд.

– Все будет хорошо. Я видел, – твердо пообещал Кроуфорд.

Взгляд Рана смягчился.

– Хорошо, – ответил он.

Действительно хорошо. Он сказал Мэнкс, что уходит. Если сестра больше не там, то и ему нечего делать в Критикер. Они исполнили свою месть. Исполнили до конца. До конца ли?

– Если Эсцет снова появятся… – начал Ран.

– Давай не будем сейчас об этом, – перебил его Оракул.

Юноша вопросительно на него посмотрел. Брэд стоял перед ним. Обычная ухмылка, была сейчас похожа на улыбку. Он чуть склонил на бок голову и рассматривал Рана. Рассматривал как-то по-новому. Словно давно не видел.

– В чем дело? – спросил Ран, так и не сумев понять, почему ему адресован такой взгляд.

Брэд мягко его обнял и привлек к себе.

– Я за тебя испугался, – только и сказал он.

И Ран понял. Оракул боялся за него, они сражались ради него, они его спасали.

– Знаю. Прости.

Брэд уткнулся лицом в его волосы. Разве может быть что-то важнее – Ран здесь. Сегодня Кроуфорд потерял связь со школой, сражался с Эсцет, убивал своих бывших союзников. И сейчас все это позади.

– Сними одежду, – сказал юноша, отстраняясь. – Я чувствую, что ты совершенно мокрый под пиджаком.

– Да? – Брэд нехотя отпустил его.

– Я не лягу спать в таком виде, – Ран дернул себя за слипшуюся от соли прядь. – Пойдем в душ.

– Вместе? – уточнил Оракул, снимая пиджак, который когда-то был белым.

– Почему бы и нет.

– Ты говорил, что у вас общая ванная.

– Да.

В коридоре было тихо и сумрачно. Просторная ванная обнаружилась в конце коридора. Ран зажег свет и закрыл дверь. Брэд с улыбкой наблюдал, как любовник вытаскивает из полки чистые полотенца, потом включает воду.

– В чем дело? – он бросил взгляд на Кроуфорда. – Раздевайся.

– Хорошо.

Оракул снял рубашку, брюки, белье. Когда он закончил Ран уже стоял под душем, откинув голову и ловя ртом воду. От горячей воды поднимался пар. Ран выглядел как ангел. Его бледная кожа, яркие волосы, стройная фигура. Кроуфорд подошел к нему в плотную, положил на талию ладонь. Юноша бросил на него странный взгляд.

– Пытаешься соблазнить меня? – с улыбкой спросил Брэд. Горячая вода была очень приятной, было видно, что Ран совсем согрелся. Его белая кожа, расчерченная случайными штрихами шрамов, стала похожей на влажный шелк.

– А надо? – спросил Ран и провел пальцами по шраму на груди любовника.

– Думаю, дело стоящее, – Кроуфорд закрыл дверцу душевой кабинки. В ней как раз хватало места для двоих.

Вода тихо шуршала, стекая по их телам. Ран уткнулся головой ему в плечо. Брэд чувствовал его быстрое горячее дыхание. Он уже не помнил, когда они прошли точку невозвращения. Той ночью в Париже? Раньше? Позже? Когда они стали парой? Когда слова «единое целое» перестали казаться смешной метафорой?

– Люблю тебя, – сказал он, поглаживая любовника по спине.

Ран кивнул, не поднимая головы. Брэд медленно ласкал его, сгоняя ладонью горячую воду с его спины.

Что он сегодня спасал? Это сильное гибкое тело? Или то, что лежит глубоко внутри него? Как бы они жили, если первое видение сбылось?

– Не думай об этом, – тихо сказал Ран. Ему не надо было быть телепатом, чтобы понять, о чем думает его любовник.

– Это сложно.

– Знаю, – ладонь Рана накрыла шрам на груди Кроуфорда. – Наверное, стоит все-таки его свести.

– Зачем?

– Выглядит ужасно.

– Он довольно чувствительный, – хмыкнул Кроуфорд. Это правда. От прикосновений к шраму он чувствовал себя странно. Когда Фарфарелло вырезал его скальпелем – вряд ли он рассчитывал на такой эффект. Но нервы были, как оголенные провода. Прикосновение к шраму – вызывало дрожь, похожую на оргазменную.

Ран продолжал водить по нему пальцем. Чего он этим добивается? Секса? Так за Оракулом никогда особая сдержанность и не водилась.

– Ран? – имя-вопрос.

Юноша только улыбнулся.

Брэд за плечи решительно притянул его к себе и поцеловал. Губы Рана были горячими от ветра и соли. Горячее чем обычно. А потом мир словно взорвался. Кроуфорд толкнул любовника к стене, целуя жадно, глубоко и сильно. Ран отвечал, закрыв глаза от удовольствия. Брэд стиснул его в объятиях. Он сам не понимал. чего хочет. Забраться под кожу любовника, задушить его, затрахать.

В глазах Абиссинца, словно эхо, вспыхнули такие же безумные огоньки. Он прильнул к Кроуфорду, с жестко вцепляясь в его плечи. Ни одна сила в мире сейчас не способна была их растащить. Ран закинул ногу на его бедро. Он открывался перед ним без всякого смущения. Для Брэда это было словно призыв, горячее всех слов. Это значило – «Возьми меня. Я твой». Он опустил руки на ягодицы Рана, сжал. Член стал твердым, словно Кроуфорд хлебнул виагры. Абиссинец тоже был возбужден, он потерся своим членом о член Брэда, немыслимо изгибаясь в его руках.

Оракул нетерпеливо погладил пальцами вход в тело любовника. Ран задышал быстрее. Взглянул из под длинных влажных ресниц. Его взгляд опалял так же сильно, как и его поцелуи. Кроуфорд ввел палец, не отрываясь, глядя в лицо любовника. Когда он стал двигать им, Ран вскрикнул и прикусил губу.

Брэд трахал его пальцами. Он не мог понять, какие ощущение причиняет ему горячая вода, попадая внутрь. Ран только стонал и цеплялся за него. Наверное, все-таки это приятное чувство.

– Ты меня сейчас им проткнешь, – хрипло прошептал Абиссинец и выразительно посмотрел вниз на твердый член Кроуфорда упирающийся ему в живот.

Оракул зарычал. Засмеяться он сейчас просто не мог. Он, и правда, готов был сорваться и овладеть Раном без смазки и подготовки, не сходя с места, и чтобы шум от их траха стоял такой, чтобы слышали соседи, а не только остальные члены обоих команд.

Ран вывернулся из его рук и развернулся лицом к стене, оперся о нее руками и бросил Кроуфорду:

– Давай.

Брэд обнял любовника и вошел, придерживая его бедра. Член встретил непривычное сопротивление от отсутствия смазки. Ран застонал протяжно и хрипло, явно испытывая удовольствие. Брэд прижал его к себе. Как же хорошо. Как невероятно потрясающе. Ничто с этим не сравнится. Как же он любил его в этот момент. Он всегда его любил. Когда спасал его, когда не видел подолгу, когда думал о нем и когда думал о чем-то другом. Каждый день. Каждое мгновение их жизни, их танца.

Брэд поцеловал Рана в шею и почувствовал, как он вздрогнул от этого и сжался, стискивая его член. Это не может продолжаться долго. Как жаль, что это не может продолжаться дольше. Он начал двигаться. Каждый глубокий толчок вызывал новый стон. Прямо перед собой Брэд видел алые прядки на покрытой алыми отметинами шее любовника. Ран подавался навстречу его толчкам.

Это был его любовник. Его партнер. Он принадлежал ему полностью и без остатка.

Ран вцепился ногтями в руку, пытаясь унять дрожь и слишком громкие стоны. Он уже потерялся в удовольствии, в горячем терпком запахе, исходящем от Брэда. Знал ли Кроуфорд, что у Рана встает только на его запах? Наверное, догадывался. Он до многого догадывался интуитивно. Как сейчас, когда он быстро и сильно трахал его, давая именно то, что нужно, именно так, как нужно. Даже боль была приятной. Ладони Брэда, как всегда скользили от сосков к паху и обратно, по пути касаясь отметин шрамов. По спине стекала горячая вода. Кроуфорд уже целовал его в шею, не отрываясь. Ран чувствовал его горячие губы и язык. Какой-то частью сознания он понимал, что назавтра шея будет одним сплошным засосом. Но это даже хорошо. Им больше нечего скрывать.

Они не говорили друг с другом. Точнее не так. Они говорили на языке, понятном только им двоим. Никто больше не смог бы понять значения этих переплетенных пальцев, этих резких толчков и движений навстречу, этих стонов, этих поцелуев-укусов. Это был танец только для двоих. Их вальс.

Они кончили одновременно. Брэд почувствовал, как Ран содрогнулся, словно не ожидал этого, медленно вышел, хорошо, что он все еще придерживал его за бедра. Юноша закрыл глаза и покачнулся.

– Ран?

Кроуфорд его подхватил. Абиссинец судорожно ухватился за стену, тяжело дыша.

– Пошли в постель, – выдохнул он.

– Пошли, – Брэд улыбнулся – Ран был просто картинка: бледная кожа в засосах, опухшие губы, стройный, обнаженный, влажный, горячий.

Юноша бросил на него столь же голодный взгляд из-под полуопущенных ресниц и добавил:

– Но заснуть тебе вряд ли удастся.

Брэд трахал его так быстро и глубоко, словно пытался вколотить в постель. Ран судорожно сжимал в горсти простынь и вскрикивал, забыв о каких-либо приличиях. Кроуфорд зарылся лицом в его волосы на затылке, обжигая дыханием. Его прикосновения словно прожгли кожу. Ран чувствовал себя безумным, счастливым, обнаженным. Все сразу. Горячий всплеск спермы внутри и юноша кончил, ощущая себя переполненным. Брэд помедлил, прежде чем выйти. Короткий и сладкий миг. Ран любил его, этот миг. Ощущение тяжести тела любовника, который быстро опомнился и чуть отстранился, ложась рядом.

Ран вздохнул. Вот теперь он полностью удовлетворен. Между ног было влажно от спермы Брэда.

Оракул прижал его к себе, словно боясь отпустить хоть на миг. Хотя, возможно так и было. Они еще ни на минуту не расставались с тех пор, как выбрались из воды.

За окном пошел дождь. В комнате было темно, тепло и пахло сексом. Брэд задышал ровнее. Ран улыбнулся, разглядывая лицо любовника в темноте. Он еще никогда в жизни не видел его таким уставшим. Это был очень длинный день, и все они заслужили право на отдых.

Абиссинец лежал, и слушал, как над Токио идет холодный осенний дождь. Мир был таким же, как всегда, но что-то в нем изменилось. Наверное, он просто наполнился возможностями.

Ран тихо выскользнул из-под руки Брэда и сел на постели. Спать совершенно не хотелось. Он встал, надел футболку и джинсы, помедлил, а потом решительно взял катану и вышел из комнаты.

Сомали не поняла, отчего она проснулась. Впрочем, спала она плохо, в полглаза. Ёджи спал крепко, раскинувшись на всю постель. Она села, подтолкнула одеяло ему под бок, там, где только что спала сама, свернувшись калачиком. Будущий муж, только ногой дернул. Девушка несколько минут умиленно его разглядывала, потом все-таки встала.

В комоде нашлась чистая рубашка, которой она охотно завладела.

Рубашка оказалась ей длинноватой, чуть ли не до колена, зато не такой уж и широкой. Например, в пиджак Кроуфорда, в который он ее одел в день смерти родителей, ее можно было завернуть трижды. Неприятное воспоминание. Она тряхнула головой и вышла из комнаты. Ей послышался какой-то звук.

Сомали поджала пальцы на ногах. В коридоре было довольно холодно. Она пошлепала босиком по коридору в ту сторону, откуда ей послышался звук.

И не один из тех звуков, из-за которых ей пришлось принимать душ на первом этаже. Парни давно утихли. Даже брат с Оракулом. От звуков, которые доносились из их спальни, у нее просто уши горели. Первые пару раз. А потом она даже привыкла. Тем более, что ей пришлось успокаивать Ёджи, который воспринял это через чур чувствительно. И ее заверения, что ее брат гей не для того, чтобы насолить лично Ёджи, а просто так получилось – не сразу дошли до него. Тем более, что за соседней стенкой энергично шумели Кен и Шульдих.

«Стены нам надо звуконепроницаемые», – с тоской подумала девушка и резко остановилась. В конце коридора была пустая комната, с которой Айя поравнялась. Видимо она планировалась, как еще одна спальня. В полной темноте, неподвижно на подоконнике сидел Ран. Из-за того, что он не двигался – она даже не сразу его заметила.

Он выглядел ужасно далеким. В худшие моменты их жизни – он никогда не бывал так далек от нее. Он думал о чем-то.

Сомали вошла, нарочно ступая громче, чем следовало. Ран вздрогнул и обернулся. Потом улыбнулся ей. Она выглядела словно призрак в белой просторной рубашке, с бледными коленками и распущенными волосами.

– Айя, – сказал Ран, глядя на нее с любовью.

– Значит, это ты меня разбудил, – констатировала факт Сомали. – Почему ты не спишь? Уже глубокая ночь.

– Знаю, – он пожал плечами и снова отвернулся к окну. – Просто не спится.

– Ну да, – она усмехнулась, – в отличие от нас, у тебя было время выспаться.

– Сестра! – возмутился он.

– Прости, – она подошла и села на пол, под подоконником, спросила, теперь уже не глядя на него. – А зачем тебе катана?

– Просто, – голос Рана прозвучал неуверенно. – С ней лучше… думается.

– Лучше думается с мозгами, – невесело сообщила она, – Но если тебе для этого нужна катана, то это не самый худший вариант. Главное чтоб на сеппуку не потянуло.

– С чего бы? – удивился он.

– Меня иногда тоже тянет, – привела она довод, понятный только им одним.

– Нет, – ответил Ран. – Просто это Сион, он моя работа.

– У нас больше нет работы, – она поджала ноги. – Думал над тем, чем хочешь заняться?

– Пытаюсь.

– Плохо выходит, да?

– Да.

– А Шульдих мне говорил, что Кроуфорд хочет играть на бирже, – тут же не сдержалась и наябедничала она.

– Я знаю, – судя по голосу, брат улыбнулся. – Он иногда об этом говорит.

– Так чем хочешь заниматься ты?

– Я все еще думаю.

– Понятно, – она вздохнула. – Ты слышал тогда в машине, да? О том, что я паранорм.

– Слышал.

– И что думаешь?

– Честно говоря, я об этом совсем не думал, – честно признался он.

– Ну да, ты занимался кое-чем другим.

– Не в этом смысле, – он хлопнул ее по макушке. – Просто, я не удивился. Наверное, что-то такое мы всегда подозревали.

Айя даже немного обиделась. Подумать только, – он не удивился! Да она сама три дня отходила от таких новостей. А он не удивился.

– Прости, – сказал Ран, почувствовав ее настроение.

– Ладно, – она махнула рукой. Сердится на брата – это все равно, что сердится на саму себя. Можно, но бесполезно.

– А что будешь делать ты?

– Сначала – рожать дочь, а там поглядим, – твердо сказала Сомали.

– Хорошо.

Они замолчали. За окном лежал ночной город. Дождь уже перестал, и было тихо. Где-то глубоко в доме, наверное, на первом этаже, тикали часы. Айя не знала, что это за чувство. Словно ничего не было. Словно не прошли годы. Словно они не стали убийцами, предателями, мстителями. Словно она спала и проснулась.

– Ран, – тихо позвала она.

Он опустил руку и коснулся ее плеча.

– Ран, – повторила она, – давай начнем все с начала, а?

– Не получится, – так же негромко сказал он.

– Знаю. Но если попробовать…

– Мне это не нужно, – Абиссинец усмехнулся. – Я проживу и так. Я не о чем не жалею.

– Я тоже! – горячо воскликнула она. – Но я же не о том.

– О том, – остановил он ее. – Но ничего нельзя вернуть. Мы сами это выбрали.

– Ран… – Сомали прижала его ладонь к своей щеке. – Ты любишь его?

– Брэда? – он удивился. – Да. Ты же знаешь это.

– Без него… без него что бы мы… нас бы не было.

– Возможно.

– Он самовлюбленный придурок.

Ран промолчал. Он не знал, что на такое ответить.

– Но мне нравится Шульдих, – продолжила Сомали. – Может, мы пока поживем вместе?

– Здесь? – уточнил брат.

– Да. Мы же не бедные. Мы сможем выкупить магазин у Персии, правда?

– Я спрошу Брэда, – ответил Ран.

Сомали знала, что мысль была хорошей. Мысль, конечно, никому не понравится, но все подумают и согласятся. Потому что кроме друг друга у них нет иной семьи и кроме этого места у них нет иного дома.

Ран вернулся в комнату уже под утро. Они с сестрой то сидели молча, то говорили о пустяках. Словно у них было все время мира. Ей впервые не нужно было уходить. Ему впервые не было стыдно. Они даже смеялись. Говорили о детях, о свадьбе, о путешествиях, о будущей работе.

Когда рассвело, Айя зевнула, как котенок и сказала:

– Пошли спать. А то наши партнеры переполошатся не найдя нас поутру под боком.

– Брэд не такой, – только и сказал Ран, но с подоконника слез.

В коридоре Айя взялась за ручку двери в комнату Ёджи (так странно входить сюда не таясь!), но потом повернулась к брату, порывисто поцеловала его в щеку.

– Спокойной ночи, – сказала она и скрылась за дверью.

Ран улыбнулся и пошел к себе.

Брэд спал. Абиссинец облокотился спиной о дверь и посмотрел на него. В бледном предрассветном свете было видно немного. Кроуфорд крепко спал своим обычным сном без сновидений, лежа на спине. Одеяло сползло до сосков, обнажая сильные плечи. Одна рука лежала на животе, вторая на постели рядом, словно он, как у него бывало, шарил по постели во сне, пытаясь найти Рана. Голову Оракул уронил набок. Лицо во сне такое спокойное, словно вчерашний день не потряс их жизни до основания.

Ран подошел к кровати, снял одежду, тихо сел на край, потом лег и прижался к горячему от сна телу возлюбленного. Брэд не просыпаясь, обнял его, вздохнул, словно бы облегченно. Всему свое время, и всё на месте.

Эпилог

Осень горела ярко, быстро, почти невыносимо.

Ран вышел из кафе, прижимая к груди пухлый пакет. Французские глазированные булочки даже сквозь толстую бумагу пахли одуряюще. Он пошел вдоль улицы. Прохожие спешили по своим делам, безразлично проходя мимо. Было холодно и пасмурно. Ран поднял пушистый воротник куртки, нехотя отняв руку от теплого пакета. Возможно, даже снег будет в этом году рано.

Он почувствовал укол предчувствия и поднял голову. Посдери улицы стояли Кроуфорд и Айя-чан. Он в длинном черном пальто. Очки в новой, узкой оправе. Он стоял – руки в карманах, и, кажется, даже немного посмеивался. Айя-чан за последние два месяца поправившаяся едва заметно, была одета в бежевый свингер и сапоги без каблуков. На ней не было шапки, но на улице было тихо и безветренно.

– Что вы делаете здесь? – спросил Ран, поравнявшись с ними.

– Ждем тебя, – ответила сестра и пошла вперед. – Мы привезли вывеску.

– И не убили друг друга? – Ран покосился на пошедшего рядом (очень близко, даже касаясь его рукой) Кроуфорда.

– Твоя сестра с каждым днем беременности, становится все несноснее, – хмыкнул Кроуфорд негромко. При желании Айя могла бы его услышать, но она шла на пять шагов впереди и сделала вид, что не слышит. Иногда Рану казалось, что ему никогда не надоест наблюдать за этой вечной борьбой компромиссов.

Они шли к зданию, бывшему когда-то цветочным магазином «Конеко».

Ран бросил на любовника вопросительный взгляд. Тот кивнул.

Юноша бывший когда-то Абиссинцем, догнал сестру и спросил:

– Вывеска, какая она?

– Сейчас сам все увидишь, – пожала плечами, та, которая когда-то была Сомали.

Кроуфорд моргнул, ловя очередное видение. В последнее время их было много. Будущее впервые было так многогранно. Ран с сестрой смеялись, идя вдоль улицы.

Вот так же, со спины, Брэд его когда-то и увидел впервые. И, как и два с половиной года назад – бывший Оракул был готов влюбиться сразу и навсегда.

С неба упали первые, почти невидимые снежинки, застревая в длинных волосах Айи и взъерошенной челке Рана. Кроуфорд достал свои карманные часы, открыл их. Было без четверти четыре. Без четверти четыре какого дня? Он все еще живет во всех временах сразу. Но теперь во всех временах, есть нечто постоянное. Ран поудобнее перехватил пакет и поправил воротник. Айя одобрительно потыкала пальцем в упакованную выпечку. Ела она не то что за двоих, а скорее за четверых. Но почти совсем не поправлялась. Где там в ней помещалась будущая Юко Кудо, племянница Рана и дочь Балинеза – было совершенно не ясно.

С ними со всеми еще много чего произойдет, еще не известного даже бывшему Оракулу. Фарфарелло встретит ведьму, а Ран своего бывшего учителя, появится и погибнет Эпитафия, Оми и Оука возглавят Критикер. Много всего. Впереди ждало много битв. Много побед и поражений.

Брэд снова моргнул. Он больше не допустит прошлых ошибок. Он будет следить за их будущим внимательно и строго.

– Вот она! – Айя побежала вперед.

Вывеска стояла на тротуаре перед бывшим магазином.

Шульдих, Кен, Ёджи, Оми, Наги и Фарфарелло тоже были на улице.

– Вы привлекаете внимание, – сказал Ран осуждающе.

– Ничего страшного, – Шульдих облокотился на плечо Хидаки и любовался новой вывеской. – Странные цвета.

– Здание мое, – возмутилась Айя. – Могу я хотя бы цвет вывески выбрать!

Это было правдой. Персия подарил здание магазина Сомали. Очень дорогой подарок. Хотя они и предлагали его выкупить. Но, похоже, старый кот, решил вернуть долг за спасение своей жизни.

На вывеске было написано оранжевым по черному «Детективное агентство «Конеко».

Пускай они не семья. Но они новая команда.

Fin

Назад Пауза Далее

Вверх

Разрешение на публикацию не было получено

Тем не менее, мы взяли на себя смелость опубликовать работу - с целью сохранения наследия ру-фандома Weiss Kreuz.

Weiss Kreuz - Side B

Вальс в три шага

Глава Раз

Глава Два

Глава Три

Глава Четыре

Глава пять

Глава шесть

Глава Семь

Глава Восемь.

Глава Десять.

Глава Одиннадцать

Глава Двенадцать

Глава Тринадцать.

Глава Четырнадцать.

Глава Пятнадцать – Глава Шестнадцать.

Глава семнадцать.

Глава Восемнадцать

Глава Девятнадцать

Глава Двадцать

Глава Двадцать Один

Глава Двадцать два

Глава Двадцать Три

Глава Двадцать четыре

Глава Двадцать Пять

Глава Двадцать Шесть.

Глава Двадцать Семь

Глава Двадцать Восемь. Последняя.

Эпилог