I

Айя иронично обозревал выходящую из его рук аранжировку. Заказчик желал видеть в ней лилии, ну так лилии он и получит, не важно, насколько неуместно они там будут смотреться. Клиентам не стоит говорить, что у них нет вкуса, а поклонниц Вайсс не стоит выдворять прочь, если они ничего не покупают. Так Оми и сказал, отпуская его на перерыв в трейлер, будто Айя ребенок, которого нужно учить хорошим манерам.

Не то чтобы Айю это особо волновало. Тщательно разработанный им образ мизантропа приносил свои плоды. Теперь ему не придется иметь дело с визжащими школьницами или со своими товарищами по команде. Живя вместе с тремя парнями в маленьком трейлере, он и так насмотрелся на них более чем достаточно.

Он оставался только потому, что ему было некуда пойти и нечем заняться, ибо Такатори уже мертв, а его сестра проснулась.

В сущности, он больше скучал по сестре сейчас, когда она вышла из комы. По крайней мере, раньше он осмеливался навещать ее. А теперь он ее вообще не видел.

Дребезжащий на столе мобильник разодрал чудесную тишину отвратительно бодрой песенкой. Должно быть это кто-то звонит, чтобы сделать заказ, хотя вряд ли они его смогут выполнить. Хорошо, что основной доход они получали от убийств, потому что разъездной магазинчик флористов сам по себе быстро бы прогорел. Они никогда нигде не оставались настолько долго, чтобы обзавестись клиентурой, и непонятно, зачем было размещать рекламу с номером телефона, ведь скорее всего они уже будут на другом конце страны, когда кто-нибудь соберется сделать заказ.

Тем не менее… Айя поднял трубку.

– Алло, «Котенок в Доме», цветочные аранжировки. 

Остальные редко доверяли ему отвечать на звонки. Йоджи говорил, что у него приятный голос, но вот манеры…

- Я хочу заказать аранжировку, - произнес мужской голос. Он звучал приглушенно, но казался смутно знакомым.

- Что бы Вы хотели?

- Тебя и меня.

Извращенец. Айя нажал отбой и положил телефон. 

Омерзительная музыка заиграла снова. Может быть, на сей раз это настоящий покупатель. Вряд ли, но … Айя поднял трубку.

- Алло, «Котенок в Доме», цветочные аранжировки.

Тот же самый голос ответил.

– Это было грубо с твоей стороны.

Вот так вот. Айя бросил трубку, установил режим вибровызова и положил телефон на стол. Тот немедленно начал вибрировать и подскакивать на твердой поверхности. Айя бросил его на середину дивана и опять вернулся к своей убогой аранжировке.

 

* * *

 

К закрытию Айя помог занести товар внутрь, а затем забился в уголок дивана с книгой в руках, надеясь, что если создавать видимость чтения, то они оставят его в покое. С Оми и Кеном это обычно срабатывало, но вот Йоджи мог быть занозой в заднице, особенно когда на него находила блажь попытаться изменить айин характер, вытащив его вечером в город. 

- Айя! Здесь 20 сообщений! Надо было отвечать на звонки, - сказал Оми.

- Я и отвечал – первые два раза. Это не клиент.

- Мы никогда не получали хороших заказов через эту штуку, так что я не удивлен, - встрял Йоджи. – И кто это был первые два раза?

- Телефонный хулиган.

Прослушав сообщения, потрясенный Оми отчаянно покраснел и положил трубку:

– Не думаю, что мне нужно слушать дальше. Я понял суть.

Йоджи подхватил телефон и начал слушать сам.

– Вот черт. Айя определенно попал. Он должен быть весьма гибким, чтобы проделывать те вещи, о которых говорит этот парень.

- Так ты считаешь, что у Айи появился тайный поклонник? – поинтересовался Кен. – А ты уверен, что звонили именно Айе?

А почему бы и нет? Не то чтобы Айю это интересовало.

- Пока было пять таких посланий, и во всех упоминается его имя, - усмешка Йоджи уступила место обеспокоенности. – Этот парень наводит на меня жуть, Айя, не желаешь послушать?

- Зачем?

- Потому что если это не телефонный хулиган, тебе стоит быть осторожнее.

Вот ведь зараза.

– Я не собираюсь выслушивать 20 подобных сообщений.

- Он сказал, что завтра оставит здесь подарок.

- Он знает, где мы живем? – спросил Кен.

- Если сегодня вечером мы никуда не переедем, то завтра все выясним.

- Может быть, стоит сообщить Критикер? – подал мысль Оми.

В таком случае они просидят тут всю ночь, и Айя решил вмешаться: 

– Как предполагаемый объект его страсти, я заявляю, что мы остаемся здесь, выставим ночной дозор и посмотрим, действительно ли он знает наш адрес. Если этот подарок не появится, то все в порядке и Критикер не надо ничего говорить.

- А если появится? – поинтересовался Кен.

- Мы найдем его и убьем.

- Очень смешно.

- До этого вполне может дойти.

 

* * *

 

Утром перед дверью обнаружился простой белый ящик. Как кто-то сумел его незаметно оставить – непонятно.

- Может это не оно, - сказал Йоджи.

- А может и оно, - отозвался Айя. – Мы никого не видели и не слышали…

- Давайте занесем его внутрь и откроем! - предложил Кен, поднимая ящик. – Черт, а он тяжелый. Что там может быть?

- Отрезанная голова? – предположил Йоджи.

- Это не смешно, - заметил Оми.

Кен взгромоздил его на прилавок, затем откинул крышку:

– Так, тут полно льда. 

- Тогда это точно для Айи, - пошутил Йоджи.

Не удостоив подколку ответом, Айя извлек из-под раковины пару пластиковых перчаток, натянул их и погрузил руки в лед. Нащупав какой-то предмет, он извлек его наружу.

- О, черт, - сказал Кен, а Оми заявил: - Мы извещаем Критикер и уезжаем отсюда. Я пошел звонить.

- Я же пошутил насчет головы, - тихо произнес Йоджи.

Это была не голова. Преисполненный отвращения и, вместе с тем, заинтересованный, Айя внимательно рассматривал упакованное в прозрачный пластиковый пакет сердце. В подколотом к нему отдельном пакетике лежала записка. Айя прочел ее вслух: «Не волнуйся. Оно не твоей сестры.»

Его собственно сердце пропустило удар, а потом учащенно заколотилось. Выхватив телефон из руки Оми, Айя заговорил:

– Мэнкс?

- Да, Абиссинец…

- С моей сестрой все в порядке?

- Насколько мы знаем, да. Ее уже проверяют.

Он не мог ничего расслышать сквозь звук собственного учащенного дыхания и паническое биение сердца. Подаренное сердце он уронил обратно в ящик.

- Она в порядке, - говорила Мэнкс. - Мы увеличим ее охрану. Отправляйтесь на Окинаву. Остальные инструкции и новое задание будет ждать вас там.

Даже теперь Критикер ухитрились избежать напрасной траты ресурсов. Это одновременно ободряло и возмущало.

– Да.

- При следующей встрече мы заберем улики в хранилище.

Ему даже не приходило в голову, что если это не сердце его сестры, то оно все равно кому-нибудь принадлежит:

– Да.

- Увидимся там, - она повесила трубку.

- Мы едем на Окинаву, - сказал Айя остальным Вайсс, столпившимся вокруг и выжидательно на него глядящим.

- Я буду отслеживать все звонки на этот телефон, - предложил Оми. 

- Сейчас я бы не отказался от скучной жизни, - заметил Йоджи.

Айя тяжело сел и попытался хоть немного успокоиться Нечувствительность. Что угодно. Он смутно осознавал, что кто-то пытается ему что-то сказать, но не слышал ничего.

 

* * *

*Существа, которым угрожают, они обожают меня....*

 

Ему не позволили вести машину. В данных обстоятельствах он не мог их винить, но свободное время оставляло слишком много места мыслям. Не то чтобы он мог охарактеризовать этот процесс гордым словом «мыслить». Дикие идеи вспыхивали в его мозгу, он никак не мог опомниться после испытанного ужаса, когда думал, что держит в руках сердце своей сестры.

Этот «поклонник» знал его. Отсюда следует, что он тоже может его знать.

Все Вайсс избегали смотреть на стоящий на прилавке ящик.

Когда вновь заиграла отвратительно бодрая мелодия, они уставились на мобильник, как будто он может укусить их. 

Оми кинулся к своему оборудованию и кивнул Айе, чтобы тот поднял трубку. Ну почему этот ублюдок не мог зафиксироваться на ком-нибудь другом? Йоджи прямо напрашивался на это. 

Айя поднял трубку:

- Алло, «Котенок в Доме», цветочные аранжировки. 

- Получил мой подарок? – даже приглушенный, этот голос звучал знакомо.

- Да, - Айя видел, как Оми замахал рукой… Нужно продолжать говорить, чтобы отследить звонок. Ну и что он может сказать этому человеку? – Получил. Оно не моего размера.

Кен подавился, а Йоджи хохотнул и сказал:

– Здорово. Теперь он расчленит тебя после того, как изнасилует, и перед тем, как убьет.

- Оно не в моем вкусе, - продолжал Айя.

- Расстроился? Я же сказал, что оно не твоей сестры. С моей стороны было бы извращением, ухаживая за тобой, подарить ее сердце.

- Поскольку это человеческое сердце, я бы не стал недооценивать твою извращенность.

- А ты забавнее, чем я думал. Скоро увидимся, - и «поклонник» повесил трубку.

- Пожалуйста, скажи, что ты его засек, - обратился Айя к Оми. 

- Не вышло. Что-то странное с этим сигналом… - Оми выпрямился. – Этот парень профессионал. Или ему помогает профессионал.

- Он сказал, что мы скоро увидимся. 

- Нет, если только он не на Окинаве, - сказал Кен, затем спросил: - А он на Окинаве? 

- Он знает меня, - произнес Айя. - Так что возможно, я знаю его. Голос знакомый, даже несмотря на попытку его изменить. Кто из наших врагов на такое способен? Не много их осталось в живых. 

- Шварц, может быть, - ответил Оми. – Мы так и не нашли их тел после падения башни Эсцет, а мы выжили. Вдобавок, это их стандартная рабочая процедура – играть с головами противников.

И они имели виды на его сестру. По крайней мере, она сейчас в безопасности, хотя и не знает об этом.

Он хотел для нее нормальной жизни…

Он вспомнил Шварц, их голоса и стиль убийства, и заявил:

- Это Фарфарелло. Должно быть, он воспользовался помощью Шульдиха, но я уверен, что это он. Я вспомнил его голос, - наверное, эта парочка работает вместе, ибо тонкость не в стиле Фарфарелло. 

- Фарфарелло, который хочет тебя… жуть какая, - сказал Кен.

- Он не хочет меня. Он играется с моими мозгами, мать его, - и за это он умрет. Теперь Айя почти надеялся застать Шварц на Окинаве.

- У нас есть приказ, - положив трубку, сказал Оми. – Мэнкс заберет ящик, когда мы прибудем на место.

 

* * *

 

- Пора отправляться в ад, - напутствовал Айя, выдергивая катану из последнего в комнате мужчины. Может, это и плохо, но убивая, он ощущал спокойствие - прохладную, чистую пустоту. Она длилась несколько секунд – пока он не вспоминал, что это вообще-то ужасно, убивать с такой легкостью, и еще ужаснее наслаждаться этим.

Покой. Тишина. Ничто… Затем он снова услышал гул компьютеров и медленный стук капель крови, стекающих с его катаны и белого плаща.

Он начисто вытер катану и вложил ее в ножны, затем встал около двери, прислушиваясь, нет ли других возможных противников. Ничего не услышав, он открыл дверь и увидел лежащее на ковре истекающее кровью тело. Этого человека убил не он. Пригнувшись, Айя метнулся обратно в комнату и запер дверь, и тут же послышался знакомый голос: - Мне надоело ждать. Разве ты не рад, что я избавил тебя от необходимости убивать его?

Ну конечно, разве ему повезет оказаться в ловушке в комнате с окнами. Вентиляционный люк слишком узкий. Значит, придется выходить через дверь.

В коммуникатор он произнес:

- Мой поклонник здесь. Я попытаюсь проскочить мимо него.

- Абиссинец, подожди хотя бы одного из нас, - отозвался Оми.

Фарфарелло колотился в дверь, вопя:

- Не нужно быть таким застенчивым.

Заперт в комнате с мертвецом – идеальная метафора для последних лет его жалкой жизни.

– Я пошел. Конец связи, - он выключил коммуникатор, чтобы не слышать оминых протестов.

Айя вынул катану из ножен и вернулся к двери, прислушиваясь и выжидая. Услышав шорох по другую сторону, Айя отомкнул дверь и рывком распахнул ее, отбрасывая противника. Секунду он подумывал просто убежать, но ведь Фарфарелло последует за ним. Если они не покончат с этим прямо сейчас, то придется разбираться позже. Опять будут звонки по телефону, схватки, подарки… Он атаковал – Фарфарелло парировал.

- Я рад, что ты готов поиграть, - произнес ирландец.

- Я готов убивать.

- Ты всегда готов убивать. Это одна из причин, почему я хочу тебя.

Разъяренный, Айя сражался еще отчаяннее, но даже сквозь лязг стали он слышал слова Фарфарелло:

- Когда Кроуфорд сказал, что пора уничтожить Вайсс, меня осенило, что я буду скучать по тебе.

- Ты понимаешь, что только что сообщил мне, что Шварц живы и планируют убить нас? – отозвался Айя.

- Почему бы и нет? – ухмыльнулся Фарфарелло. – Для нас не проблема убить твоих котят. Но ты особенный. Я бы предпочел оставить тебя в живых. Ты так красиво страдаешь. Шульдих со мной согласен, Кроуфорд считает, что это забавно, а Наги вообще все равно.

- Я тебе не зверюшка, которую можно купить.

- Купить? Нет, мы собираемся ухаживать. Я мог просто вырвать у кого-нибудь сердце тебе в подарок, но взял донорское сердце из больницы. Сердце мертвого человека, пожертвованное добровольно в дар другому. Это более значительно.

Хоть Айя порой и сомневался в собственной вменяемости, по крайне мере, настолько психом он не был. Но его беспокоило то, что он понял, что подразумевал Фарфарелло.

Они сражались. После дней, проведенных в отчаянии и метаниях, Айя наслаждался дракой с конкретным противником, на котором можно выместить свою ярость. Даже лучше - этот противник и был источником его теперешних проблем. Они кружились, сталкивались и наносили удары. Фарфарелло покачнулся, когда Айя шарахнул его по голове плоской стороной катаны, но затем неожиданно рванулся вперед и притиснул Айю к стене, нажимая болевые точки на его запястье, пока тот не выронил клинок.

Айя отчаянно сопротивлялся, но Фарфарелло буквально прилип к нему и не двигался, отчего он тоже не мог пошевелиться. Самое большее, Айя мог немного двигать головой. Псих прижался горячими губами к коже Айи под расстегнутой молнией на рубашке. Прежний костюм для миссий закрывал все тело и такого бы не случилось. Айя продолжал вырываться, пока не сообразил, что это бесполезно, Фарфарелло не двигался, не нападал, а сопротивление его только возбуждало, о чем свидетельствовала упиравшаяся в бедро твердость. 

В итоге он замер и ждал, мысли крутились в голове, сердце колотилось. Но Фарфарелло ничего не предпринимал, просто стоял, прижимаясь к нему, дышал, пах металлом и кровью - запахами ночной жизни Айи. Белые волосы щекотали айин подбородок, влажный жар около ключицы отвлекал, и все же Айя начал успокаиваться. Сердцебиение и дыхание обоих замедлялись, и, в конце концов, вошли в единый ритм. Воцарилась тишина и странное спокойствие. Тепло Фарфарелло и его молчание укутывали как одеяло. 

Фарфарелло принялся довольно гудеть напротив его кожи, что порождало удивительные волны томного желания... 

- Айя! – заорал из коридора Кен.

Передышка закончилась. Фарфарелло отпрыгнул от него и отсалютовал своим мечом:

– Какая жалость, чтоб прибыли остальные котята. Доброй ночи. Я устрою так, что это будет хорошо выглядеть…

Айя обнаружил себя сидящим на полу, голова шла кругом, и он не понимал, как там оказался. 

- Балинез, вытаскивай его оттуда! – вопил Оми.

Айя произнес:

- Я…

… И был подхвачен Йоджи и перекинут через его плечо. Какой позор. Головокружение эта поза тоже не уменьшала, но он ничего не сказал, слишком занятый тем, чтобы желудок не выскочил через горло.

В машине Оми суетился над ним, но не нашел никаких ран, кроме шишки на голове и нескольких мелких царапин:

– Что он с тобой сделал? 

- Дрался, - ответил Айя. – Хотя, вообще-то больше играл. Он сказал, что взял донорское сердце, потому как это означает совсем другое. 

- Псих, - буркнул Кен.

- Он упомянул, что Шварц планируют убить нас.

- Тоже мне, новость, - это Йоджи.

- Думаешь, Шварц постарались заманить нас сюда? – поинтересовался Оми.

- Они явно приложили руку, подарочек Фарфарелло вынудил нас переехать, а Критикер направили нас прямиком к ним, – ответил Айя. – Это возможно, - неприятно думать, что ими манипулировали.

На светофоре Йоджи рассматривал Айю через зеркало заднего вида. Чувствуя себя неудобно, Айя повыше застегнул молнию, а Йоджи вернул свое внимание на дорогу. Не стоит внушать подозрения, демонстрируя, как ему неуютно.

Озадаченный всем происшедшим и усталый, Айя закрыл глаза, задремал и постарался не думать о покое, умиротворении и теплом желании, которое почувствовал. Из всех людей найти покой с… Но пора бы уже привыкнуть к своим неуместным реакциям. В конце концов, он наслаждался убийствами и иногда негодовал на сестру.

- Айя, проснись! У тебя может быть сотрясение мозга, - сказал Оми.

Замечательно! Теперь кто-то из них будет его всю ночь будить.

Приняв душ, он уселся возле кухонной стойки и уставился на мобильник. 

- Думаешь, он позвонит сегодня? – спросил Оми.

- Да.

Но Фарфарелло так и не позвонил. Несколько раз Йоджи советовал Айе отдохнуть и лечь в постель, на что Айя отвечал, что поскольку его все равно будут будить, какой прок идти спать. В четыре утра Айя покинул кухню и, забрав телефон, побрел к себе. Спустя несколько минут после того, как он натянул на себя одеяло, телефон завибрировал в руке.

- Алло? – пробормотал он.

- Я хорошо провел время сегодня, - можно подумать, у них было свидание. – А ты?

Айя хотел сказать «нет». Он легко мог это сделать. Но все равно не был до конца уверен, что это правда. Возможно, всему виной была усталость, но он тихо признал:

- Мне понравилась тишина.

Фарфарелло вновь издал то успокаивающее гудение, которое так приятно отзывалось на коже Айи: 

– Хорошо, - сказал он и повесил трубку.

 

* * *

 

Всю следующую неделю Айе не звонили и подарков не приносили, никто из Шварц его не посетил. Фарфарелло - личность сумасшедшая и непостоянная, вполне мог потерять интерес. Ожидание того, что может и не случиться, действовало Айе на нервы.

Вдобавок, Йоджи, Оми и Кен опасаясь, что Шварц попытаются как-то достать Айю, решили на всякий случай не оставлять его одного. Никогда. Куда бы он ни направился, кто-то из Вайсс шел с ним. Любой другой счел бы их внимание трогательным, но он был слишком озабочен тем, чтобы не поубивать их, чтобы только обрести немного покоя. Как, черт побери, они могут так много болтать? Если он сорвется, возможно, удастся свалить убийство на Шварц. 

Как только его хранители уснули, он воспользовался возможностью выскользнуть наружу чтобы побыть в одиночестве. Стоянка, на которой они припарковались, находилась на окраине города, рано утром там было тихо. От холода при дыхании поднимался пар, руки пришлось засунуть поглубже в карманы накинутого поверх пижамы пальто. Да и вместо шлепанец стоило надеть ботинки. И все же, он находил холод бодрящим.

- Твои никчемные дружки горят желанием тебя защитить, - выходя вперед, произнес Фарфарелло.

Ну конечно.

– Ты болтался снаружи трейлера каждую ночь, или Кроуфорд предвидел этот момент? 

Лунный свет окрасил его в голубой цвет, белые волосы, казалось, светятся. 

- От Кроуфорда есть своя польза. Я не настолько влюблен, чтобы просиживать каждую ночь снаружи вашего трейлера.

Слава Богу.

– Шварц пока не готовы убить нас?

- Кроуфорд верит, что для всего есть подходящее время. Я, со своей стороны, верю, что для убийства всегда подходящее время, - он улыбнулся. – Удивительно, что ты еще не прикончил никого из Вайсс. Я же знаю, как ты любишь тишину.

- Так вот к чему были все эти ухаживания - чтобы вынудить меня убить Вайсс вместо вас?

- Ты забавный. Этого я не ожидал.

- Никто не ожидал, - и когда они перешли к беседе? 

Несколько запоздало, Айя сообразил, что Фарфарелло практически прижал его к трейлеру. Но он все еще мог убежать… или драться.

Или позволить этому случиться, что он похоже и делает, поскольку сейчас Фарфарелло уже стоял вплотную. В животе возникло странное чувство. И в других частях тела.

- Я скучал, - произнес Фарфарелло, горячо дыша ему в ухо и дергая застежки его пальто. – Вайсс вечно болтаются поблизости, а Вайсс к этому не имеют никакого отношения.

- Я тоже не имею.

- Обычно. А почему? Ты веришь, что секс снижает боевой настрой?

- Да, - будь у него вообще этот настрой, он бы сейчас сражался, вместо того чтобы сдерживать стоны, когда бедро Фарфарелло втиснулось между его ног, задевая те части тела, которые наслаждались трением.

- И?

- Что «И»? 

- Есть еще кое-что. Я знаю, - Фарфарелло терся о его тело и слегка подавался вперед, отчего холодный металл стенки трейлера вдавливался Айе в спину. Это чувствовалось даже сквозь пальто. Руки и лицо Фарфарелло были холодными, но там, где их тела соприкасались - грудь к груди, бедро к бедру - распространялся жар. Так холодно в одних местах и так горячо в других, этот контраст обострял все чувства Айи.

- Я не скажу тебе, - такие создания, как они, не заслуживали любви или освобождения. Если Айя когда-нибудь отпустит себя, можно только пожалеть тех, кто окажется поблизости.

- Хмм, - на затылок Айи легла ладонь, пригибая его голову для поцелуя, создав еще один островок тепла.

Они занимаются сексом на улице, в общественном месте, на холоде, а рядом, по другую сторону стены, спят айины товарищи по команде. Но в своем теперешнем болезненном, жаждущем напряжении Айе было глубоко плевать на все, кроме испытываемого им необычного удовольствия.

Такой пофигизм заставил его заволноваться и задуматься.

– Это дело рук Шульдиха? – выдохнул он.

- Нет, глупый котенок. Только я.

- Нет… в смысле… телепатически заставляет меня…

- Разве тебе не приятно? – мурлыкнул Фарфарелло, затем впился поцелуем в местечко на аиной шее, отчего тот затрепетал.

- Приятно, но…

- Никакой телепатии. Единственная магия здесь – это удовольствие. Бог дал его нам и сделал грехом, потому что Он – злобный ублюдок. Я занимаюсь этим с тем, кто мне не безразличен, и с кем нет риска завести ребенка - это бесит Его и делает меня счастливым. Но это не делает счастливым тебя, что очень печально. Придется поторопиться.

- Что?

Как-то так случилось, что трение и покачивание превратились во что-то… большее, холодные руки Фарфарелло и его горячий рот вытворяли такое, что Айя перестал задумываться о том, насколько это хорошо, и кончил, издавая звуки, которых без сомнения, будет стыдиться потом. Как и того, что вцепился в Фарфарелло, но в тот момент это казалось самым логичным поступком.

Некоторое время просто было тепло, приятно, в голове не осталось ни одной мысли, но затем, несмотря на исходящий от прижатого к нему тела жар, его начала бить дрожь. Фарфарелло загудел снова и нежно погладил его лицо мозолистыми пальцами.

Айя сказал:

- Это не меняет… - Ничего. Все.

Фарфарелло не отвечал, лишь продолжал поглаживать его лицо и прижиматься. Как будто они были последними оставшимися в мире людьми. И Айя вновь поддался этому необычному и желанному покою, перестал думать и просто был. 

Так продолжалось, пока Фарфарелло не шевельнулся, пробормотав:

– Мне пора идти.

И тут же Айя почувствовал себя усталым, липким, ему стало неуютно и беспокойно. 

– Что это было? – спросил он.

- Тихая неподвижность? Мудрость смирительной рубашки. Когда ты не можешь двигаться или уйти, ты этому учишься, или погибаешь. Мне это даже начало нравиться. Увидимся, - Фарфарелло поцеловал его в нос, затем умчался.

Без него Айе стало еще холоднее, что вполне понятно. Он запахнул пальто и поплелся внутрь, старательно не думая о том, что случилось.

- Хорошая ночка, верно? – произнес Йоджи.

Айя чуть не подпрыгнул от неожиданности, но его голос остался размеренным:

- Допустим.

Что Йоджи увидел или угадал? Из всех Вайс именно он скорее всего сможет распознать запах секса. В темноте был виден только огонек сигареты, так что понять, о чем Йоджи думает, не представлялось возможным. Если он вообще думает.

- Ты же помнишь, кто он, верно? Один из тех ублюдков, которые похитили твою сестру. Он убил сводную сестру Оми. Он даже не скрывает, что его команда планирует нас убить.

Значит, кое-что Йоджи знает. Он смотрел?

- Я знаю, - Айя понимал, что все сказанное - правда, но он не терпел, когда его учили жить.

- Ты знаешь, что один из них – телепат, обожающий дурить людям голову?

- Знаю.

- Ты этого хочешь?

Айя хотел принять душ и пойти спать. И хотел знать, что Йоджи подразумевал под «этим». Как он может отвечать, если не знает о чем идет речь? Скорее всего, Йоджи и не ждет от него ответа.

А потому, он правдиво ответил:

- Я не знаю, чего хочу.

Огонек сигареты вспыхнул.

– Ты…

- Раньше я знал. Все было просто. Но, вопреки всему, она проснулась – и сейчас у меня нет ничего, чтобы заменить это. Я тяну время, Йоджи, выискивая причину, чтобы остаться.

- Айя…

С огромным наслаждением Айя отметил шок в голосе Йоджи. 

- Даже мое имя уже устарело.

К несчастью, когда Айя двинулся мимо него в душ, Йоджи уже опомнился:

– Думаешь, ты единственный, кто испытывает боль? Единственный, кто не знает, что делает?

- Нет. Но я не притворяюсь, что понимаю твою боль. Я не могу ее понять. И от тебя жду того же.

Йоджи схватил его за запястье и притянул ближе: 

– Что у тебя с ним? Ты пытаешься наказать себя? Настолько изголодался по сексу?

- Ты что-то предлагаешь, Йоджи? Ты смотрел? Неужто казалось, что я наказываю себя? Ты получил удовольствие от шоу? - Айя нашел ядовито-сладким хоть раз откровенно высказаться. Вайс думали, что хотят узнать его получше. Разумеется, не составит особого труда избавить их от этой глупой идеи. 

- Если бы я знал, что для того, чтобы получить кусочек тебя, всего-то и требуется – сделать несколько непристойных звонков и послать тебе гребанные части тела…

- И что тогда, Йоджи? Закончи.

- Ты не слишком хорошо обращаешься с теми, кто волнуется о тебе.

Это было совершенно не то, что Йоджи первоначально собирался сказать, но Айя сделал вид, что не заметил: 

– Под «волнением» обычно подразумевается желание заставить меня сделать что-то, что я не хочу делать, или прекратить делать то, что я хочу, - типа: Отключите вашу сестру от аппаратуры. Перестань охотиться на Такатори. Продолжай жить. Преврати себя в нечто совершенно противоположное, и тогда люди тебя полюбят.

- Думаю, это самая личная информация о тебе, которую я когда-либо выудил.

- Рад за тебя, - Йоджи как бы между прочим поглаживал запястье Айи и в теперешнем сверхчувствительном состоянии это было слишком приятно.

Выдернув руку, Айя произнес:

- Я не обязан объясняться.

- Ты думаешь, что это ничего, потому что он тоже убивает, и ты не сможешь повредить ему.

- Честно, Йоджи? Я вообще не думал, - и как же было хорошо прекратить думать.

Судя по удивленному восклицанию Йоджи, тот даже в темноте разглядел выражение его лица. Они стояли слишком близко, так близко, что Айя чувствовал тепло тела Йоджи и почти ощущал вспышку от сигареты. Столь тесной близости допускать нельзя.

Айя сказал:

- То, что там произошло, не предназначалось для твоих глаз, и не являлось приглашением. Это было то, что было.

- Хотя ты пока сам не знаешь, что же это было.

Айя зарычал.

- Ребята? – сонно окликнул Оми со своей койки. – Что-то случилось?

- Ничего, Оми, - отозвался Йоджи. – Мы скоро идем спать.

- Хорошо.

- Я ничего не видел, - тихонько сказал Йоджи.

- Но ты слушал? – так же тихо спросил Айя. Йоджи вздрогнул, и это сказало все. Айя почувствовал отвращение. Просто отвращение. Он никогда не был эксгибиционистом.

- Я скажу остальным, что Шварц покопались у тебя в голове.

- И тем самым подпишешь мой смертный приговор, если Критикер узнают.

Недавний ордер на убийство Кена и Оми от Критикер оказался фальшивкой, но Вайс не слишком сильно верили в Критикер.

- Нет, - решил Йоджи. - Этого я не сделаю.

Ему ужасно хотелось помыться, но Йоджи торчал на пути:

– Мне нужно в душ… - и переодеться, - … и поспать. Решай сам, что тебе делать, мое присутствие для этого не обязательно, - и он протиснулся мимо Йоджи.

- Я беспокоюсь о тебе, Айя.

- Я тебя об этом никогда не просил, - запершись в крохотной душевой кабине трейлера, он понадеялся, что Йоджи не заметил, как изменился его голос.

Йоджи разозлил его и сбил с толку, а он оставил Йоджи смущенным и неудовлетворенным. Если не принимать во внимание важность темы последней беседы, это был их типичный разговор.