I
Я позвонил Иисусу, его нет дома,
Ну, так я с удовольствием поговорю с тобой…*
Айя иронично обозревал выходящую из его рук аранжировку. Заказчик желал видеть в ней лилии, ну так лилии он и получит, не важно, насколько неуместно они там будут смотреться. Клиентам не стоит говорить, что у них нет вкуса, а поклонниц Вайсс не стоит выдворять прочь, если они ничего не покупают. Так Оми и сказал, отпуская его на перерыв в трейлер, будто Айя ребенок, которого нужно учить хорошим манерам.
Не то чтобы Айю это особо волновало. Тщательно разработанный им образ мизантропа приносил свои плоды. Теперь ему не придется иметь дело с визжащими школьницами или со своими товарищами по команде. Живя вместе с тремя парнями в маленьком трейлере, он и так насмотрелся на них более чем достаточно.
Он оставался только потому, что ему было некуда пойти и нечем заняться, ибо Такатори уже мертв, а его сестра проснулась.
В сущности, он больше скучал по сестре сейчас, когда она вышла из комы. По крайней мере, раньше он осмеливался навещать ее. А теперь он ее вообще не видел.
Дребезжащий на столе мобильник разодрал чудесную тишину отвратительно бодрой песенкой. Должно быть это кто-то звонит, чтобы сделать заказ, хотя вряд ли они его смогут выполнить. Хорошо, что основной доход они получали от убийств, потому что разъездной магазинчик флористов сам по себе быстро бы прогорел. Они никогда нигде не оставались настолько долго, чтобы обзавестись клиентурой, и непонятно, зачем было размещать рекламу с номером телефона, ведь скорее всего они уже будут на другом конце страны, когда кто-нибудь соберется сделать заказ.
Тем не менее… Айя поднял трубку.
– Алло, «Котенок в Доме», цветочные аранжировки.
Остальные редко доверяли ему отвечать на звонки. Йоджи говорил, что у него приятный голос, но вот манеры…
- Я хочу заказать аранжировку, - произнес мужской голос. Он звучал приглушенно, но казался смутно знакомым.
- Что бы Вы хотели?
- Тебя и меня.
Извращенец. Айя нажал отбой и положил телефон.
Омерзительная музыка заиграла снова. Может быть, на сей раз это настоящий покупатель. Вряд ли, но … Айя поднял трубку.
- Алло, «Котенок в Доме», цветочные аранжировки.
Тот же самый голос ответил.
– Это было грубо с твоей стороны.
Вот так вот. Айя бросил трубку, установил режим вибровызова и положил телефон на стол. Тот немедленно начал вибрировать и подскакивать на твердой поверхности. Айя бросил его на середину дивана и опять вернулся к своей убогой аранжировке.
* * *
К закрытию Айя помог занести товар внутрь, а затем забился в уголок дивана с книгой в руках, надеясь, что если создавать видимость чтения, то они оставят его в покое. С Оми и Кеном это обычно срабатывало, но вот Йоджи мог быть занозой в заднице, особенно когда на него находила блажь попытаться изменить айин характер, вытащив его вечером в город.
- Айя! Здесь 20 сообщений! Надо было отвечать на звонки, - сказал Оми.
- Я и отвечал – первые два раза. Это не клиент.
- Мы никогда не получали хороших заказов через эту штуку, так что я не удивлен, - встрял Йоджи. – И кто это был первые два раза?
- Телефонный хулиган.
Прослушав сообщения, потрясенный Оми отчаянно покраснел и положил трубку:
– Не думаю, что мне нужно слушать дальше. Я понял суть.
Йоджи подхватил телефон и начал слушать сам.
– Вот черт. Айя определенно попал. Он должен быть весьма гибким, чтобы проделывать те вещи, о которых говорит этот парень.
- Так ты считаешь, что у Айи появился тайный поклонник? – поинтересовался Кен. – А ты уверен, что звонили именно Айе?
А почему бы и нет? Не то чтобы Айю это интересовало.
- Пока было пять таких посланий, и во всех упоминается его имя, - усмешка Йоджи уступила место обеспокоенности. – Этот парень наводит на меня жуть, Айя, не желаешь послушать?
- Зачем?
- Потому что если это не телефонный хулиган, тебе стоит быть осторожнее.
Вот ведь зараза.
– Я не собираюсь выслушивать 20 подобных сообщений.
- Он сказал, что завтра оставит здесь подарок.
- Он знает, где мы живем? – спросил Кен.
- Если сегодня вечером мы никуда не переедем, то завтра все выясним.
- Может быть, стоит сообщить Критикер? – подал мысль Оми.
В таком случае они просидят тут всю ночь, и Айя решил вмешаться:
– Как предполагаемый объект его страсти, я заявляю, что мы остаемся здесь, выставим ночной дозор и посмотрим, действительно ли он знает наш адрес. Если этот подарок не появится, то все в порядке и Критикер не надо ничего говорить.
- А если появится? – поинтересовался Кен.
- Мы найдем его и убьем.
- Очень смешно.
- До этого вполне может дойти.
* * *
Утром перед дверью обнаружился простой белый ящик. Как кто-то сумел его незаметно оставить – непонятно.
- Может это не оно, - сказал Йоджи.
- А может и оно, - отозвался Айя. – Мы никого не видели и не слышали…
- Давайте занесем его внутрь и откроем! - предложил Кен, поднимая ящик. – Черт, а он тяжелый. Что там может быть?
- Отрезанная голова? – предположил Йоджи.
- Это не смешно, - заметил Оми.
Кен взгромоздил его на прилавок, затем откинул крышку:
– Так, тут полно льда.
- Тогда это точно для Айи, - пошутил Йоджи.
Не удостоив подколку ответом, Айя извлек из-под раковины пару пластиковых перчаток, натянул их и погрузил руки в лед. Нащупав какой-то предмет, он извлек его наружу.
- О, черт, - сказал Кен, а Оми заявил: - Мы извещаем Критикер и уезжаем отсюда. Я пошел звонить.
- Я же пошутил насчет головы, - тихо произнес Йоджи.
Это была не голова. Преисполненный отвращения и, вместе с тем, заинтересованный, Айя внимательно рассматривал упакованное в прозрачный пластиковый пакет сердце. В подколотом к нему отдельном пакетике лежала записка. Айя прочел ее вслух: «Не волнуйся. Оно не твоей сестры.»
Его собственно сердце пропустило удар, а потом учащенно заколотилось. Выхватив телефон из руки Оми, Айя заговорил:
– Мэнкс?
- Да, Абиссинец…
- С моей сестрой все в порядке?
- Насколько мы знаем, да. Ее уже проверяют.
Он не мог ничего расслышать сквозь звук собственного учащенного дыхания и паническое биение сердца. Подаренное сердце он уронил обратно в ящик.
- Она в порядке, - говорила Мэнкс. - Мы увеличим ее охрану. Отправляйтесь на Окинаву. Остальные инструкции и новое задание будет ждать вас там.
Даже теперь Критикер ухитрились избежать напрасной траты ресурсов. Это одновременно ободряло и возмущало.
– Да.
- При следующей встрече мы заберем улики в хранилище.
Ему даже не приходило в голову, что если это не сердце его сестры, то оно все равно кому-нибудь принадлежит:
– Да.
- Увидимся там, - она повесила трубку.
- Мы едем на Окинаву, - сказал Айя остальным Вайсс, столпившимся вокруг и выжидательно на него глядящим.
- Я буду отслеживать все звонки на этот телефон, - предложил Оми.
- Сейчас я бы не отказался от скучной жизни, - заметил Йоджи.
Айя тяжело сел и попытался хоть немного успокоиться Нечувствительность. Что угодно. Он смутно осознавал, что кто-то пытается ему что-то сказать, но не слышал ничего.
* * *
*Существа, которым угрожают, они обожают меня....*
Ему не позволили вести машину. В данных обстоятельствах он не мог их винить, но свободное время оставляло слишком много места мыслям. Не то чтобы он мог охарактеризовать этот процесс гордым словом «мыслить». Дикие идеи вспыхивали в его мозгу, он никак не мог опомниться после испытанного ужаса, когда думал, что держит в руках сердце своей сестры.
Этот «поклонник» знал его. Отсюда следует, что он тоже может его знать.
Все Вайсс избегали смотреть на стоящий на прилавке ящик.
Когда вновь заиграла отвратительно бодрая мелодия, они уставились на мобильник, как будто он может укусить их.
Оми кинулся к своему оборудованию и кивнул Айе, чтобы тот поднял трубку. Ну почему этот ублюдок не мог зафиксироваться на ком-нибудь другом? Йоджи прямо напрашивался на это.
Айя поднял трубку:
- Алло, «Котенок в Доме», цветочные аранжировки.
- Получил мой подарок? – даже приглушенный, этот голос звучал знакомо.
- Да, - Айя видел, как Оми замахал рукой… Нужно продолжать говорить, чтобы отследить звонок. Ну и что он может сказать этому человеку? – Получил. Оно не моего размера.
Кен подавился, а Йоджи хохотнул и сказал:
– Здорово. Теперь он расчленит тебя после того, как изнасилует, и перед тем, как убьет.
- Оно не в моем вкусе, - продолжал Айя.
- Расстроился? Я же сказал, что оно не твоей сестры. С моей стороны было бы извращением, ухаживая за тобой, подарить ее сердце.
- Поскольку это человеческое сердце, я бы не стал недооценивать твою извращенность.
- А ты забавнее, чем я думал. Скоро увидимся, - и «поклонник» повесил трубку.
- Пожалуйста, скажи, что ты его засек, - обратился Айя к Оми.
- Не вышло. Что-то странное с этим сигналом… - Оми выпрямился. – Этот парень профессионал. Или ему помогает профессионал.
- Он сказал, что мы скоро увидимся.
- Нет, если только он не на Окинаве, - сказал Кен, затем спросил: - А он на Окинаве?
- Он знает меня, - произнес Айя. - Так что возможно, я знаю его. Голос знакомый, даже несмотря на попытку его изменить. Кто из наших врагов на такое способен? Не много их осталось в живых.
- Шварц, может быть, - ответил Оми. – Мы так и не нашли их тел после падения башни Эсцет, а мы выжили. Вдобавок, это их стандартная рабочая процедура – играть с головами противников.
И они имели виды на его сестру. По крайней мере, она сейчас в безопасности, хотя и не знает об этом.
Он хотел для нее нормальной жизни…
Он вспомнил Шварц, их голоса и стиль убийства, и заявил:
- Это Фарфарелло. Должно быть, он воспользовался помощью Шульдиха, но я уверен, что это он. Я вспомнил его голос, - наверное, эта парочка работает вместе, ибо тонкость не в стиле Фарфарелло.
- Фарфарелло, который хочет тебя… жуть какая, - сказал Кен.
- Он не хочет меня. Он играется с моими мозгами, мать его, - и за это он умрет. Теперь Айя почти надеялся застать Шварц на Окинаве.
- У нас есть приказ, - положив трубку, сказал Оми. – Мэнкс заберет ящик, когда мы прибудем на место.
* * *
- Пора отправляться в ад, - напутствовал Айя, выдергивая катану из последнего в комнате мужчины. Может, это и плохо, но убивая, он ощущал спокойствие - прохладную, чистую пустоту. Она длилась несколько секунд – пока он не вспоминал, что это вообще-то ужасно, убивать с такой легкостью, и еще ужаснее наслаждаться этим.
Покой. Тишина. Ничто… Затем он снова услышал гул компьютеров и медленный стук капель крови, стекающих с его катаны и белого плаща.
Он начисто вытер катану и вложил ее в ножны, затем встал около двери, прислушиваясь, нет ли других возможных противников. Ничего не услышав, он открыл дверь и увидел лежащее на ковре истекающее кровью тело. Этого человека убил не он. Пригнувшись, Айя метнулся обратно в комнату и запер дверь, и тут же послышался знакомый голос: - Мне надоело ждать. Разве ты не рад, что я избавил тебя от необходимости убивать его?
Ну конечно, разве ему повезет оказаться в ловушке в комнате с окнами. Вентиляционный люк слишком узкий. Значит, придется выходить через дверь.
В коммуникатор он произнес:
- Мой поклонник здесь. Я попытаюсь проскочить мимо него.
- Абиссинец, подожди хотя бы одного из нас, - отозвался Оми.
Фарфарелло колотился в дверь, вопя:
- Не нужно быть таким застенчивым.
Заперт в комнате с мертвецом – идеальная метафора для последних лет его жалкой жизни.
– Я пошел. Конец связи, - он выключил коммуникатор, чтобы не слышать оминых протестов.
Айя вынул катану из ножен и вернулся к двери, прислушиваясь и выжидая. Услышав шорох по другую сторону, Айя отомкнул дверь и рывком распахнул ее, отбрасывая противника. Секунду он подумывал просто убежать, но ведь Фарфарелло последует за ним. Если они не покончат с этим прямо сейчас, то придется разбираться позже. Опять будут звонки по телефону, схватки, подарки… Он атаковал – Фарфарелло парировал.
- Я рад, что ты готов поиграть, - произнес ирландец.
- Я готов убивать.
- Ты всегда готов убивать. Это одна из причин, почему я хочу тебя.
Разъяренный, Айя сражался еще отчаяннее, но даже сквозь лязг стали он слышал слова Фарфарелло:
- Когда Кроуфорд сказал, что пора уничтожить Вайсс, меня осенило, что я буду скучать по тебе.
- Ты понимаешь, что только что сообщил мне, что Шварц живы и планируют убить нас? – отозвался Айя.
- Почему бы и нет? – ухмыльнулся Фарфарелло. – Для нас не проблема убить твоих котят. Но ты особенный. Я бы предпочел оставить тебя в живых. Ты так красиво страдаешь. Шульдих со мной согласен, Кроуфорд считает, что это забавно, а Наги вообще все равно.
- Я тебе не зверюшка, которую можно купить.
- Купить? Нет, мы собираемся ухаживать. Я мог просто вырвать у кого-нибудь сердце тебе в подарок, но взял донорское сердце из больницы. Сердце мертвого человека, пожертвованное добровольно в дар другому. Это более значительно.
Хоть Айя порой и сомневался в собственной вменяемости, по крайне мере, настолько психом он не был. Но его беспокоило то, что он понял, что подразумевал Фарфарелло.
Они сражались. После дней, проведенных в отчаянии и метаниях, Айя наслаждался дракой с конкретным противником, на котором можно выместить свою ярость. Даже лучше - этот противник и был источником его теперешних проблем. Они кружились, сталкивались и наносили удары. Фарфарелло покачнулся, когда Айя шарахнул его по голове плоской стороной катаны, но затем неожиданно рванулся вперед и притиснул Айю к стене, нажимая болевые точки на его запястье, пока тот не выронил клинок.
Айя отчаянно сопротивлялся, но Фарфарелло буквально прилип к нему и не двигался, отчего он тоже не мог пошевелиться. Самое большее, Айя мог немного двигать головой. Псих прижался горячими губами к коже Айи под расстегнутой молнией на рубашке. Прежний костюм для миссий закрывал все тело и такого бы не случилось. Айя продолжал вырываться, пока не сообразил, что это бесполезно, Фарфарелло не двигался, не нападал, а сопротивление его только возбуждало, о чем свидетельствовала упиравшаяся в бедро твердость.
В итоге он замер и ждал, мысли крутились в голове, сердце колотилось. Но Фарфарелло ничего не предпринимал, просто стоял, прижимаясь к нему, дышал, пах металлом и кровью - запахами ночной жизни Айи. Белые волосы щекотали айин подбородок, влажный жар около ключицы отвлекал, и все же Айя начал успокаиваться. Сердцебиение и дыхание обоих замедлялись, и, в конце концов, вошли в единый ритм. Воцарилась тишина и странное спокойствие. Тепло Фарфарелло и его молчание укутывали как одеяло.
Фарфарелло принялся довольно гудеть напротив его кожи, что порождало удивительные волны томного желания...
- Айя! – заорал из коридора Кен.
Передышка закончилась. Фарфарелло отпрыгнул от него и отсалютовал своим мечом:
– Какая жалость, чтоб прибыли остальные котята. Доброй ночи. Я устрою так, что это будет хорошо выглядеть…
Айя обнаружил себя сидящим на полу, голова шла кругом, и он не понимал, как там оказался.
- Балинез, вытаскивай его оттуда! – вопил Оми.
Айя произнес:
- Я…
… И был подхвачен Йоджи и перекинут через его плечо. Какой позор. Головокружение эта поза тоже не уменьшала, но он ничего не сказал, слишком занятый тем, чтобы желудок не выскочил через горло.
В машине Оми суетился над ним, но не нашел никаких ран, кроме шишки на голове и нескольких мелких царапин:
– Что он с тобой сделал?
- Дрался, - ответил Айя. – Хотя, вообще-то больше играл. Он сказал, что взял донорское сердце, потому как это означает совсем другое.
- Псих, - буркнул Кен.
- Он упомянул, что Шварц планируют убить нас.
- Тоже мне, новость, - это Йоджи.
- Думаешь, Шварц постарались заманить нас сюда? – поинтересовался Оми.
- Они явно приложили руку, подарочек Фарфарелло вынудил нас переехать, а Критикер направили нас прямиком к ним, – ответил Айя. – Это возможно, - неприятно думать, что ими манипулировали.
На светофоре Йоджи рассматривал Айю через зеркало заднего вида. Чувствуя себя неудобно, Айя повыше застегнул молнию, а Йоджи вернул свое внимание на дорогу. Не стоит внушать подозрения, демонстрируя, как ему неуютно.
Озадаченный всем происшедшим и усталый, Айя закрыл глаза, задремал и постарался не думать о покое, умиротворении и теплом желании, которое почувствовал. Из всех людей найти покой с… Но пора бы уже привыкнуть к своим неуместным реакциям. В конце концов, он наслаждался убийствами и иногда негодовал на сестру.
- Айя, проснись! У тебя может быть сотрясение мозга, - сказал Оми.
Замечательно! Теперь кто-то из них будет его всю ночь будить.
Приняв душ, он уселся возле кухонной стойки и уставился на мобильник.
- Думаешь, он позвонит сегодня? – спросил Оми.
- Да.
Но Фарфарелло так и не позвонил. Несколько раз Йоджи советовал Айе отдохнуть и лечь в постель, на что Айя отвечал, что поскольку его все равно будут будить, какой прок идти спать. В четыре утра Айя покинул кухню и, забрав телефон, побрел к себе. Спустя несколько минут после того, как он натянул на себя одеяло, телефон завибрировал в руке.
- Алло? – пробормотал он.
- Я хорошо провел время сегодня, - можно подумать, у них было свидание. – А ты?
Айя хотел сказать «нет». Он легко мог это сделать. Но все равно не был до конца уверен, что это правда. Возможно, всему виной была усталость, но он тихо признал:
- Мне понравилась тишина.
Фарфарелло вновь издал то успокаивающее гудение, которое так приятно отзывалось на коже Айи:
– Хорошо, - сказал он и повесил трубку.
* * *
Всю следующую неделю Айе не звонили и подарков не приносили, никто из Шварц его не посетил. Фарфарелло - личность сумасшедшая и непостоянная, вполне мог потерять интерес. Ожидание того, что может и не случиться, действовало Айе на нервы.
Вдобавок, Йоджи, Оми и Кен опасаясь, что Шварц попытаются как-то достать Айю, решили на всякий случай не оставлять его одного. Никогда. Куда бы он ни направился, кто-то из Вайсс шел с ним. Любой другой счел бы их внимание трогательным, но он был слишком озабочен тем, чтобы не поубивать их, чтобы только обрести немного покоя. Как, черт побери, они могут так много болтать? Если он сорвется, возможно, удастся свалить убийство на Шварц.
Как только его хранители уснули, он воспользовался возможностью выскользнуть наружу чтобы побыть в одиночестве. Стоянка, на которой они припарковались, находилась на окраине города, рано утром там было тихо. От холода при дыхании поднимался пар, руки пришлось засунуть поглубже в карманы накинутого поверх пижамы пальто. Да и вместо шлепанец стоило надеть ботинки. И все же, он находил холод бодрящим.
- Твои никчемные дружки горят желанием тебя защитить, - выходя вперед, произнес Фарфарелло.
Ну конечно.
– Ты болтался снаружи трейлера каждую ночь, или Кроуфорд предвидел этот момент?
Лунный свет окрасил его в голубой цвет, белые волосы, казалось, светятся.
- От Кроуфорда есть своя польза. Я не настолько влюблен, чтобы просиживать каждую ночь снаружи вашего трейлера.
Слава Богу.
– Шварц пока не готовы убить нас?
- Кроуфорд верит, что для всего есть подходящее время. Я, со своей стороны, верю, что для убийства всегда подходящее время, - он улыбнулся. – Удивительно, что ты еще не прикончил никого из Вайсс. Я же знаю, как ты любишь тишину.
- Так вот к чему были все эти ухаживания - чтобы вынудить меня убить Вайсс вместо вас?
- Ты забавный. Этого я не ожидал.
- Никто не ожидал, - и когда они перешли к беседе?
Несколько запоздало, Айя сообразил, что Фарфарелло практически прижал его к трейлеру. Но он все еще мог убежать… или драться.
Или позволить этому случиться, что он похоже и делает, поскольку сейчас Фарфарелло уже стоял вплотную. В животе возникло странное чувство. И в других частях тела.
- Я скучал, - произнес Фарфарелло, горячо дыша ему в ухо и дергая застежки его пальто. – Вайсс вечно болтаются поблизости, а Вайсс к этому не имеют никакого отношения.
- Я тоже не имею.
- Обычно. А почему? Ты веришь, что секс снижает боевой настрой?
- Да, - будь у него вообще этот настрой, он бы сейчас сражался, вместо того чтобы сдерживать стоны, когда бедро Фарфарелло втиснулось между его ног, задевая те части тела, которые наслаждались трением.
- И?
- Что «И»?
- Есть еще кое-что. Я знаю, - Фарфарелло терся о его тело и слегка подавался вперед, отчего холодный металл стенки трейлера вдавливался Айе в спину. Это чувствовалось даже сквозь пальто. Руки и лицо Фарфарелло были холодными, но там, где их тела соприкасались - грудь к груди, бедро к бедру - распространялся жар. Так холодно в одних местах и так горячо в других, этот контраст обострял все чувства Айи.
- Я не скажу тебе, - такие создания, как они, не заслуживали любви или освобождения. Если Айя когда-нибудь отпустит себя, можно только пожалеть тех, кто окажется поблизости.
- Хмм, - на затылок Айи легла ладонь, пригибая его голову для поцелуя, создав еще один островок тепла.
Они занимаются сексом на улице, в общественном месте, на холоде, а рядом, по другую сторону стены, спят айины товарищи по команде. Но в своем теперешнем болезненном, жаждущем напряжении Айе было глубоко плевать на все, кроме испытываемого им необычного удовольствия.
Такой пофигизм заставил его заволноваться и задуматься.
– Это дело рук Шульдиха? – выдохнул он.
- Нет, глупый котенок. Только я.
- Нет… в смысле… телепатически заставляет меня…
- Разве тебе не приятно? – мурлыкнул Фарфарелло, затем впился поцелуем в местечко на аиной шее, отчего тот затрепетал.
- Приятно, но…
- Никакой телепатии. Единственная магия здесь – это удовольствие. Бог дал его нам и сделал грехом, потому что Он – злобный ублюдок. Я занимаюсь этим с тем, кто мне не безразличен, и с кем нет риска завести ребенка - это бесит Его и делает меня счастливым. Но это не делает счастливым тебя, что очень печально. Придется поторопиться.
- Что?
Как-то так случилось, что трение и покачивание превратились во что-то… большее, холодные руки Фарфарелло и его горячий рот вытворяли такое, что Айя перестал задумываться о том, насколько это хорошо, и кончил, издавая звуки, которых без сомнения, будет стыдиться потом. Как и того, что вцепился в Фарфарелло, но в тот момент это казалось самым логичным поступком.
Некоторое время просто было тепло, приятно, в голове не осталось ни одной мысли, но затем, несмотря на исходящий от прижатого к нему тела жар, его начала бить дрожь. Фарфарелло загудел снова и нежно погладил его лицо мозолистыми пальцами.
Айя сказал:
- Это не меняет… - Ничего. Все.
Фарфарелло не отвечал, лишь продолжал поглаживать его лицо и прижиматься. Как будто они были последними оставшимися в мире людьми. И Айя вновь поддался этому необычному и желанному покою, перестал думать и просто был.
Так продолжалось, пока Фарфарелло не шевельнулся, пробормотав:
– Мне пора идти.
И тут же Айя почувствовал себя усталым, липким, ему стало неуютно и беспокойно.
– Что это было? – спросил он.
- Тихая неподвижность? Мудрость смирительной рубашки. Когда ты не можешь двигаться или уйти, ты этому учишься, или погибаешь. Мне это даже начало нравиться. Увидимся, - Фарфарелло поцеловал его в нос, затем умчался.
Без него Айе стало еще холоднее, что вполне понятно. Он запахнул пальто и поплелся внутрь, старательно не думая о том, что случилось.
- Хорошая ночка, верно? – произнес Йоджи.
Айя чуть не подпрыгнул от неожиданности, но его голос остался размеренным:
- Допустим.
Что Йоджи увидел или угадал? Из всех Вайс именно он скорее всего сможет распознать запах секса. В темноте был виден только огонек сигареты, так что понять, о чем Йоджи думает, не представлялось возможным. Если он вообще думает.
- Ты же помнишь, кто он, верно? Один из тех ублюдков, которые похитили твою сестру. Он убил сводную сестру Оми. Он даже не скрывает, что его команда планирует нас убить.
Значит, кое-что Йоджи знает. Он смотрел?
- Я знаю, - Айя понимал, что все сказанное - правда, но он не терпел, когда его учили жить.
- Ты знаешь, что один из них – телепат, обожающий дурить людям голову?
- Знаю.
- Ты этого хочешь?
Айя хотел принять душ и пойти спать. И хотел знать, что Йоджи подразумевал под «этим». Как он может отвечать, если не знает о чем идет речь? Скорее всего, Йоджи и не ждет от него ответа.
А потому, он правдиво ответил:
- Я не знаю, чего хочу.
Огонек сигареты вспыхнул.
– Ты…
- Раньше я знал. Все было просто. Но, вопреки всему, она проснулась – и сейчас у меня нет ничего, чтобы заменить это. Я тяну время, Йоджи, выискивая причину, чтобы остаться.
- Айя…
С огромным наслаждением Айя отметил шок в голосе Йоджи.
- Даже мое имя уже устарело.
К несчастью, когда Айя двинулся мимо него в душ, Йоджи уже опомнился:
– Думаешь, ты единственный, кто испытывает боль? Единственный, кто не знает, что делает?
- Нет. Но я не притворяюсь, что понимаю твою боль. Я не могу ее понять. И от тебя жду того же.
Йоджи схватил его за запястье и притянул ближе:
– Что у тебя с ним? Ты пытаешься наказать себя? Настолько изголодался по сексу?
- Ты что-то предлагаешь, Йоджи? Ты смотрел? Неужто казалось, что я наказываю себя? Ты получил удовольствие от шоу? - Айя нашел ядовито-сладким хоть раз откровенно высказаться. Вайс думали, что хотят узнать его получше. Разумеется, не составит особого труда избавить их от этой глупой идеи.
- Если бы я знал, что для того, чтобы получить кусочек тебя, всего-то и требуется – сделать несколько непристойных звонков и послать тебе гребанные части тела…
- И что тогда, Йоджи? Закончи.
- Ты не слишком хорошо обращаешься с теми, кто волнуется о тебе.
Это было совершенно не то, что Йоджи первоначально собирался сказать, но Айя сделал вид, что не заметил:
– Под «волнением» обычно подразумевается желание заставить меня сделать что-то, что я не хочу делать, или прекратить делать то, что я хочу, - типа: Отключите вашу сестру от аппаратуры. Перестань охотиться на Такатори. Продолжай жить. Преврати себя в нечто совершенно противоположное, и тогда люди тебя полюбят.
- Думаю, это самая личная информация о тебе, которую я когда-либо выудил.
- Рад за тебя, - Йоджи как бы между прочим поглаживал запястье Айи и в теперешнем сверхчувствительном состоянии это было слишком приятно.
Выдернув руку, Айя произнес:
- Я не обязан объясняться.
- Ты думаешь, что это ничего, потому что он тоже убивает, и ты не сможешь повредить ему.
- Честно, Йоджи? Я вообще не думал, - и как же было хорошо прекратить думать.
Судя по удивленному восклицанию Йоджи, тот даже в темноте разглядел выражение его лица. Они стояли слишком близко, так близко, что Айя чувствовал тепло тела Йоджи и почти ощущал вспышку от сигареты. Столь тесной близости допускать нельзя.
Айя сказал:
- То, что там произошло, не предназначалось для твоих глаз, и не являлось приглашением. Это было то, что было.
- Хотя ты пока сам не знаешь, что же это было.
Айя зарычал.
- Ребята? – сонно окликнул Оми со своей койки. – Что-то случилось?
- Ничего, Оми, - отозвался Йоджи. – Мы скоро идем спать.
- Хорошо.
- Я ничего не видел, - тихонько сказал Йоджи.
- Но ты слушал? – так же тихо спросил Айя. Йоджи вздрогнул, и это сказало все. Айя почувствовал отвращение. Просто отвращение. Он никогда не был эксгибиционистом.
- Я скажу остальным, что Шварц покопались у тебя в голове.
- И тем самым подпишешь мой смертный приговор, если Критикер узнают.
Недавний ордер на убийство Кена и Оми от Критикер оказался фальшивкой, но Вайс не слишком сильно верили в Критикер.
- Нет, - решил Йоджи. - Этого я не сделаю.
Ему ужасно хотелось помыться, но Йоджи торчал на пути:
– Мне нужно в душ… - и переодеться, - … и поспать. Решай сам, что тебе делать, мое присутствие для этого не обязательно, - и он протиснулся мимо Йоджи.
- Я беспокоюсь о тебе, Айя.
- Я тебя об этом никогда не просил, - запершись в крохотной душевой кабине трейлера, он понадеялся, что Йоджи не заметил, как изменился его голос.
Йоджи разозлил его и сбил с толку, а он оставил Йоджи смущенным и неудовлетворенным. Если не принимать во внимание важность темы последней беседы, это был их типичный разговор.
II
И получать цветы…»
Айя в одиночестве опрыскивал цветы и не думал ни о чем, пока не услышал тихий звук с другого конца небольшой комнаты. Он выхватил спрятанный за горшками нож и развернулся лицом к опасности.
- Ты будешь меня резать или поливать? – поинтересовался Фарфарелло. Капюшон его пальто прикрывал большую часть лица, но резкая ухмылка оставалась на виду.
В другой руке у Айи так и остался разбрызгиватель:
– Подрезать тебя бы не помешало.
- Злишься?
- Да, за то, что ты вломился сюда.
- Вломился? Нет. Наги считает замки развлечением. Я удивлен, что котята оставили тебя здесь одного.
- Он считают, что я в безопасности.
- Что ж, покажем им, как они неправы. Ты бесишься, потому что прошло уже два дня?
- Нет, - учитывая их… таланты, Айя решил, что бесполезно предугадать их действия, поэтому и пытаться перестал. Казалось, что Йоджи расстроен отсутствием гостей из Шварц больше, чем Айя.
Йоджи пока никому не разболтал о взаимоотношениях Айи с Фарфарелло, хотя каждый раз, как они вдвоем оказывались в комнате, посматривал на Айю с беспокойством.
- Хмф. А должен бы, - Фарфарелло явно был недоволен.
- Я не девчонка-подросток.
- Оно и к лучшему. У меня от них уши болят. Вам нужна клиентура поприличнее.
- Мы поменяем своих заказчиков, только чтобы сделать вам приятное. Разумеется, ваша команда может убить нас еще до этого.
- Устаревшая информация. Кроуфорд видел будущее, в котором от вас, котят, будет польза, так что живите пока. Так бывает с желанием убивать. Иногда оно пропадает.
- Но все может перемениться.
- Это всегда может перемениться. Кроуфорд спрашивал у меня, нормален ли ты.
Вот как.
– И что ты ответил?
- Ничего. Он ушел, не получив ответа, как только понял, что я еще долго-долго не перестану хохотать. По какой-то причине ты ему нужен вменяемым. Не знаю, почему. Вменяемость сильно переоценивают, - Фарфарелло откинул капюшон. – Тебе здесь нравится.
Что-то в движениях Фарфарелло, когда он подходил ближе, вызывало в Айе чувство ожидания, ноющую боль…
- Да.
Фарфарелло протянул руку к лилии, кончики его пальцев застыли в миллиметре от одного из белых бутонов:
– Мне здесь тоже нравится.
Разговор с безумцем смущал даже больше, чем секс.
– Зачем ты это делаешь?
- Ты прекрасен.
Это прозвучало до того похоже на реплики Йоджи, что Айя остолбенел. Но затем Фарфарелло продолжил:
- Когда ты забываешься в охоте или сексе, ты прекрасен. Ты целиком отдаешься тому, что делаешь. И я не ожидал, что ты окажешься таким забавным. Я думал, что это будет только физиология, но мне нравится разговаривать с тобой. Кроме Шульдиха, Шварц не слишком часто разговаривают.
- Даже Кроуфорд?
- Все разговоры Кроуфорда – это монологи.
- Никто раньше не восторгался моим талантом собеседника, - и не без причины. – Чего ты хочешь?
- Глупый котенок. Я думал, это очевидно, - от выражения лица Фарфарелло по телу Айи пронеслась теплая волна.
Очевидно. Разумеется. В некоторых вещах он явно тормозит.
– Ты здесь ради этого?
Покрытое шрамами лицо Фарфарелло стало самодовольным.
- Ага.
- Сейчас рабочее время.
Ирландец пожал плечами:
– Если другие котята постучат, рявкни, чтобы оставили тебя в покое, ты всегда так делаешь.
- Я не… - поцелуй оборвал его предложение и ход мыслей. Он позволил Фарфарелло забрать нож и распылитель и отшвырнуть их в сторону.
Он всегда насмехался над Йоджи, которого так легко можно склонить к сексу. Теперь он больше он так делать не станет из опасения оказаться лицемером.
Айе показалось, что звук расстегиваемой Фарфарелло молнии был очень громким, и сам не понял, как оказался лежащим на спине, на жестком полу, сверху восседал Фарфарелло и уверенно избавлял его от одежды, но прямо сейчас он не возражал. Все происходило быстро, ему бы хотелось чуть помедленнее, но его подхватило потоком похоти и утащило на дно. Какая там тишина, сердце колотилось у него в ушах, Фарфарелло издавал влажные звуки, облизывая и обсасывая его член. Он старался не думать о том, что псих может легко откусить его. Руки Айи шарили вокруг, пытаясь удержаться за что-нибудь, скользнули вдоль плеч Фарфарелло, вверх по его подбородку и наконец остановились в его волосах, стискивая короткие пряди.
Утопая в животных ощущениях и густом запахе секса, грунта и цветов, Айя хотел сказать что-нибудь, но мог только издавать невнятные звуки. Похоже, Фарфарелло они пришлись по вкусу, потому что тот замычал в ответ. Было так трудно сдерживаться и не шуметь, чтобы не насторожить остальных.
Ему полагалось бы работать здесь, теперь он никогда не сможет ухаживать за растениями и не вспоминать это.
Финал был близок, он чувствовал, как в области позвоночника зарождается оргазм, и тут Фарфарелло выпустил его изо рта, покинул. Айя чуть не заскулил в смятении. Ухмыляясь, Фарфарелло небрежно облизал пальцы, затем вернулся к аиному члену. Поглупев от секса и обрадовавшись, что этот рот вновь вернулся на законное место, Айя никак не мог взять в толк, что происходит, пока не почувствовал, как что-то вторгается в него, принося боль. Он забился, но Фарфарелло принялся сосать с удвоенной силой, поглаживая его другой рукой и двигая пальцами изнутри Айи, пока не нашел нужной точки, прикосновение к которой породило вспышку наслаждения.
- Черт… - выдохнул Айя.
Фарфарелло пробормотал что-то типа «Я и стараюсь», не выпуская члена изо рта, что свело с ума окончательно.
Кончив, Айя ощутил опустошенность, достигнув идеального момента дарованного наслаждением забвения. А придя в себя, осознал, что Фарфарелло посасывает кожу у основания его шеи и потянулся к члену любовника.
- Помоги мне кончить, - рыкнул ирландец. – Жестко.
Все честно. Айя облизал ладонь, чуть не улыбнувшись при звуке, который при этом издал его партнер, затем засунул руку в расстегнутые штаны Фарфарелло и обхватил горячий, твердый и жаждущий его прикосновения член. Длинные резкие рывки вызывали наилучший отклик, в этом ритме он и продолжал. Все равно что выдергивать оргазм, но Айя находил это странно привлекательным. Кончая, Фарфарелло сильно толкнулся в аин кулак.
Потом они отдыхали на полу, и на некоторое время тишина вернулась, пока Фарфарелло, усмехаясь, не нарушил ее:
– У тебя листья в волосах застряли.
И вероятно грязь на спине рубашки, и на штанах, и на его голой заднице. Лучше не думать об этом.
Разумеется, Йоджи выбрал этот самый момент, чтобы постучаться в дверь и поинтересоваться:
- Ты там в порядке, Айя? Я знаю, ты любишь растения, но что-то ты долго.
- Чем это ты занимаешься с цветочками, что так сильно их любишь? – тихонько спросил Фарфарелло, выуживая листья из аиной шевелюры.
- Это личное, - прошептал в ответ Айя и зажал ладонью рот Фарфарелло, чтобы заглушить его кудахтанье. Обращаясь к Йоджи, Айя заорал: - Скоро закончу, - к несчастью, он выглядел и пах так, будто предавался бурному разврату с растениями.
- Ну, у тебя работа. Не буду мешать, - застегивая брюки, произнес Фарфарелло. – Увидимся.
Они снова занимались сексом. До Айи только сейчас дошло. А в детстве он считался таким многообещающим ребенком… Но он не жалел о сексе. Это было… хорошо, несмотря на боль. Почти расслабляюще.
– Когда?
- Посмотрим. В следующий раз притворись, что скучал по мне.
Фарфарелло смотался, а Айя постарался хотя бы относительно привести себя в порядок. Когда он открыл дверь, Йоджи заметил:
- Черт, я же пошутил насчет тебя и растений.
Твою мать.
– От этого они быстрее растут и лучше цветут.
Йоджи закашлялся:
– Думаю, в те моменты, когда у тебя прорезается чувство юмора, я тебя побаиваюсь.
- Вообще-то, тут случилась небольшая авария, - к счастью или к несчастью – не будем забывать о цене – они с Фарфарелло сшибли один-два горшка, так что получилось вполне правдоподобно.
- Только ничего не говори Кену. Он воспримет это как угрозу себе. Быть источником разрушений – его работа.
Айя не собирался делиться с Кеном:
– Он может оставить ее себе.
* * *
Айя почувствовал знакомое присутствие. Он остановился и обернулся, испепеляя Фарфарелло взглядом. Таким взглядом можно убить на месте.
Не убоявшись его смертельного взора, Фарфарелло произнес:
– Мы не можем продолжать так встречаться.
- Да ну?
- Я серьезно. Мы уезжаем из страны на долгосрочную работу. Не знаю, когда вернемся.
Айя сам не знал, что он должен чувствовать. Надо бы – облегчение.
- Прощай, - Фарфарелло улыбнулся и шагнул на оживленную улицу. Когда проехала машина, он уже исчез. По крайней мере, он не верил в долгие прощания. Айя их ненавидел.
* * *
- Сюрприз.
Уловив внезапное движение сбоку, Айя отразил удар катаной и отпрыгнул назад, не выпуская Фарфарелло из вида.
– Ты пришел, чтобы драться? – Их разведка не упоминала о Шварц на этой миссии, но это ничего не значило.
Фарфарелло осклабился, отчего стал выглядеть немного безумным:
– Неа. Только на свидание.
Облегчение и недоверчивость боролись в Айе. У него есть своя гордость.
– Прошло три месяца, - более чем достаточно, чтобы Вайсс перестали беспокоиться о Фарфарелло и его намерениях.
- Знаю.
- Абиссинец, ты в порядке? – раздался голос Оми в наушнике.
- Да. Ложная тревога, - отозвался Айя.
- Я найду тебя. Увидимся позже, - сказал Фарфарелло и с достоинством удалился. Айя вполне мог бы зарубить его сзади.
Чего он не сделал. И когда Фарфарелло заявился к нему тремя часам позже, он пошел вместе с ним, и после тихого обеда они занимались сексом в аллее. К счастью, Вайсс привыкли, что он уходит и поздно возвращается, так что ему не пришлось объясняться. Да и что тут объяснишь?
На следующее утро Йоджи сварливо прокомментировал улыбку на аином лице.
- Я не улыбаюсь, - запротестовал Айя.
- Для любого другого это и не считалось бы за улыбку.
Просто удивительно, но в каком-то смысле Йоджи знал его очень хорошо, а в чем-то - вообще не понимал. Еще одно противоречие.
* * *
- Мне снова придется уехать. Вернусь, когда смогу.
- Меня это должно удивлять?
- Ты такой отзывчивый, - Фарфарелло крепко поцеловал его, а затем ушел прочь.
Где-то минуту Айя стоял глупо уставясь ему вслед. Он ненавидел прощаться.
* * *
Йоджи и Кен отбыли в Европу, их ожидало задание, которое неизвестно когда закончится. Айя надеялся, что перемена обстановки поможет им, но не слишком в это верил. В последнее время Йоджи выглядел более худым и загнанным и вел себя куда тише, а Кен забывался в ярости и насилии, слишком наслаждаясь убийством.
Для них не было причин так страдать. Они не были айиными друзьями.
Внизу поселились Кё и Сена. Не осталось ни одного члена Вайсс, с которыми начинал Айя.
Этой ночью в комнате Айи было слишком тихо, ожидание душило его. В сложные времена он как-то уже привык ожидать некоего визитера. Может быть, он сошел с ума, хотя в данный момент выглядел вполне вменяемым – по сравнению с Кеном и Йоджи, но у него была своя теория.
Не в силах ни минуты дольше оставаться в комнате, Айя нацепил ножны и плащ и пошел прогуляться. Ноги сами несли его вдаль. Почувствовав, наконец, знакомое присутствие позади, он обернулся, выхватывая оружие и от души нанося удар – с резким металлическим лязгом катана столкнулась с кинжалом Фарфарелло.
- И как далеко в будущее предвидит Оракул катастрофы моей жизни? – прорычал Айя. – Каждый раз, как случается нечто действительно ужасное, ты появляешься чтобы собрать кусочки, - после страшной гибели Мэнкс и Бирман, «воскрешения» айиной первой команды, превратившихся в законченных психов, схватки с аиным учителем, в результате которой сломалась его катана - неизменно объявлялся Фарфарелло. После того, как Оми оставил Вайс, чтобы принять на себя имя и обязанности клана Такатори и стать Персией – снова появился Фарфарелло. Стоило Айе скатиться на самое дно, в его жизни возникал одноглазый маньяк, нес чепуху или трахал его до бесчувствия, возвращая в более стабильное состояние. – Что Шварц делают со мной?
Фарфарелло встретил его ярость и клинок со сводящим с ума спокойствием:
– Настолько далеко он не видит. Далекое будущее расплывчато. Подробно он видит события прямо перед тем, как они случаются. Мы ничего не могли сделать…
-… даже если бы ты хотел.
Золотистый глаз сверкнул искренностью:
– Сейчас я здесь.
Смех Айи больше напоминал кашель и был близок к истерическому.
– Да, ты здесь, - он убрал катану в ножны. Чего волноваться? Зачем вообще о чем-то беспокоиться?
Фарфарелло зарычал. Его клинок втянулся и он его куда-то спрятал. Айя при случае раздевал его, но так и не смог выяснить, где же тот прячет свои ножи.
– Давай уйдем с холода.
Фарфарелло был здесь. Оми, Йоджи и Кена здесь не было. А к своей сестре он близко не смел подойти.
- Конечно. Можем пойти ко мне, - Кё и Сена может быть даже не знают, что Фарфарелло был и все еще может оставаться врагом. Это было до них.
Они проникли в дом незаметно для остальных членов Вайсс. Неужто к ним так легко пробраться? И тем не менее, они просто тихонько вошли. Фарфарелло мог взять его в заложники, вынудить провести внутрь, а они бы ничего и не заметили…
Оказавшись в комнате Айи, Фарфарелло методично раздел их обоих, а затем с минимальной подготовкой и прелюдией оттрахал его - именно то, что было нужно. Он не знал, сможет ли долго вынести прикосновения. В сексе не было страсти, только поддержка и напоминание, что его тело еще живо, пусть даже и закоченело изнутри. Впервые они трахались на кровати Айи, а не в задней комнате магазина или какой-нибудь аллее… Успокоенный, потерявшийся в медленном, равномерном ритме, Айя застонал, когда уже не мог сдерживаться, выдохнул и кончил. Оргазм снял большую часть напряжения с мускулов, принес облегчение. Теперь ему стало немного лучше.
После, Фарфарелло расплел айину косу и принялся пропускать длинные пряди сквозь пальцы, бормоча:
- Красные волны… мне нравится, - волосы покрывали обоих как еще одно одеяло. Айя не нарочно отрастил их такой длины. Просто надоело с ними возиться. Когда они начали мешать, он стал заплетать косу. А время идет.
- Я был в Штатах, - тихо сказал Фарфарелло. – Влюбился в женщину и остался там.
Но сейчас-то он здесь.
– Что случилось? – без особого интереса спросил Айя.
Смех Фарфарелло больше напоминал сухой кашель:
– Ничего не вышло и все закончилось… плохо. Красивая мечта, но человек не тот. И я вернулся к Шварц.
Ну а что еще им делать со своей жизнью? На что еще они годны?
Лежать под одеялом вместе с Фарфарелло было тепло и уютно. Обычно они занимались сексом в таких местах, где Айя не рискнул бы потом задремать. Тело побаливало, но это была хорошая боль, как боль в мышцах после упражнений с мечом. И почти такое же удовлетворение. Это не на долго. Фарфарелло никогда не оставался, и уж разумеется не оставался на длительное время. Собственно, его визиты всегда были столь мимолетны, что остальные Вайс ни разу его не заметили. Хотя, не то чтобы Кен и Йоджи вообще многое замечали в последнее время.
В любом случае, Айе давно уже пора самому стоять на своих ногах.
- Я устал, - сказал Айя, и это было правдой
- Тогда спи, - с Фарфарелло мир становился куда проще.
Когда Айя проснулся, как и следовало ожидать, Фарфарелло уже ушел. Никто не остается. Айя натянул на лицо привычную маску и встал с кровати – нужно сменить простыни и продолжать жить.
* * *
Шварц прибыли на разборку с Цуджи и Эпитафией, но Фарфарелло с ними не было. Когда Айя стал расспрашивать о нем выживших членов Вайсс, те пришли к выводу, что он радуется, что берсеркер не объявился, и Айя не мешал им так думать. Ему хотелось спросить Оракула или Шульдиха, не случилось ли чего, но разве можно верить их ответам? Вполне возможно, что у Оракула есть какие-то свои планы в отношении Айи и Фарфарелло. Как бы там ни было, Айя сомневался, что Фарфарелло окончательно с ними расстался. А Наги, хоть и работает сейчас на Критикер, но верить ему нельзя. Или он ничего не знает.
Быть может, у Фарфарелло все нормально. Айе совершенно незачем беспокоиться.
Но потеряв Сену, Асами и Кё, которых убили, и Йоджи, который впал в кому, он сам в это не верил. Как и он, Фарфарелло был киллером, а люди этой профессии частенько умирают.
Впоследствии Фарфарелло так и не объявился, хотя Айя уже рассчитывал на его присутствие после каждого серьезного эмоционального раздрая. Теперь придется самому разбираться со своей болью, как оно и должно быть.
Все вокруг него страдали и умирали.
Когда Оми предложил ему долгосрочную работу в Штатах, он не видел никого смысла отказываться. Ему нужно уехать, а одному безопаснее.
* * *
Лежа на больничной койке, Айя чувствовал себя ужасно беззащитным, а капельница делала его еще уязвимее. Приходили некие американцы, утверждавшие, что являются коллегами Оми, и уверяли, что ему не о чем волноваться, и здесь он в безопасности. Кажется, Оми организовал его перевод в другую больницу из той, куда его привезла скорая помощь. И все же он не мог им верить. Оми в Японии, а он здесь. За все те месяцы, что Айя проработал в этой стране, он никогда не видел этих типов.
Он решил, что если кто-нибудь за ним придет, можно будет выдрать из руки капельницу и использовать ее шнур и стойку как оружие. Рана его была серьезна, но из строя она его не вывела, и те, кто на него нападут, в этом убедятся.
Айя не видел особого смысла жить, но это не означало, что ему хочется быть убитым на больничной кровати, будучи слишком израненным, чтобы постоять за себя.
- Говорят, что это неплохая больница, - произнес от двери какой-то пациент в больничной одежке, волочащий за собой стойку с капельницей. Рыжеволосый мужчина, с одним зеленым глазом, повязкой вместо левого глаза, и с очень знакомыми шрамами на лице.
- Не знаю, - ответил Айя. – Может быть, я вообще схожу с ума.
Заливаясь смехом, Фарфарелло уселся в кресло возле аиной кровати:
– Так я понимаю тайное проникновение.
- Ты что, сам себе вставил капельницу?
- Подумаешь, проблема. Я же все равно ее не чувствую. С моим-то опытом я почти могу работать врачом. Люблю больницы. Это как большие магазины игрушек. Сувениры я бы забирал домой, - наклонившись ниже, Фарфарелло поцеловал его в бровь. – Мне не хватает твоей косы, я любил с ней играть. Надо тебе вновь отрастить волосы. Найти тебя было чертовски трудно.
Пришлось приложить усилие, чтобы голос звучал ровно. Он решил, что во всем виноваты лекарства:
– Во время штурма школы я тебя не видел. Не знал, что и думать.
- Кроуфорд счел, что твое присутствие и вся эта болтовня Цудзи о Боге может сделать меня слишком безумным, так что он вырубил меня и подвесил в смирительной рубашке к потолку. Я страшно разозлился. К тому времени, как я выпутался, ваш хитрющий главный котенок уже основательно замел ваши следы. Когда я, наконец, тебя догнал, ты лежал съежившись около почтового ящика с ножом в животе.
Теперь Айя понял, кто же был его спаситель/мучитель:
– Так вот кто вызвал скорую?
- Ты не хотел, чтобы тебя спасали. Глупый котенок, - на ухо ему Фарфарелло прошептал: - Я убил тех, кто на тебя напали. Все это гнездо убийц.
Айя поежился.
- Я ушел из Шварц, вот почему мне потребовалось столько времени на поиски, - продолжал ирландец, шепча Айе на ухо, прямо Айе в мозг. – Я ушел окончательно. У меня есть к тебе предложение.
- Слушаю.
- Это большая страна. В ней еще остались тихие уголки. Давай смоемся вместе. Ты мертв для мира и мертв для Критикер. Твой Оми использует тебя как своего ручного киллера-зомби. С сестрой ты попрощался. Давай сбежим. А можем остаться здесь и играть с цветами или трупами. Или с тем и другим – как тебе нравится.
- Новое начало, - эта мысль причиняла почти такую же боль, как его рана.
- Оставайся в больнице, поправляйся, продолжай прикидываться и говорить всем то, что они хотят слышать, а когда тебя выпишут, мы исчезнем. Испаримся. Позабудем свои имена и станем новыми людьми.
Улыбка на лице Айи ощущалась странно и непривычно:
– Предлагаешь сорваться с крючка?
- На всю оставшуюся жизнь.
- В тихое местечко, - вместо того, чтобы впустую ломиться сквозь стену, он может перелезть через нее, прямиком в совершенно новое будущее.
- Куда захочешь.
- Вы должны вернуться в свою комнату, сэр, - окликнула медсестра от двери.
- Мне стало скучно и одиноко, - отозвался Фарфарелло.
- Вы не должны беспокоить других пациентов.
- Да, мадам.
Сейчас Фарфарелло уведут прочь, оставив Айю переживать в одиночестве. Он ухватил ирландца за руку и одними губами произнес:
- Да, - ответная улыбка заставила Айю почувствовать себя очень живым.
* * *
- Медсестры упомянули, что сюда кто-то приходил, - заметил один из самозваных оминых сотрудников. Как бы сильно Айя их не ненавидел, по крайней мере, в бесконечной череде одинаковых дней в больнице они составляли хоть какую-то компанию. Он ненавидел больницы. Они порождали в нем чувство беспомощности. Теперь, когда у него появилась надежда на будущее в лице Фарфарелло дни тянулись, кажется даже дольше, но он не сожалел, что теперь у него есть ради чего жить.
Надо развеять их подозрения:
– Это был обычный пациент. Думаю, он перебрал успокоительных таблеток. Он просто разговаривал со мной.
- Это могло представлять опасность.
Могло. Айины «защитнички» не побеспокоились обеспечить его какой-нибудь защитой.
- К счастью, это оказалось не так.
- Мы приставим кого-нибудь из персонала охранять вас.
Какое счастье!
* * *
«Собираюсь в поездку.
Нельзя отвергать судьбу…»
Каким-то образом Айе удалось пережить скуку и дожить до этого момента. Одно то, что проклятую иглу капельницы извлекли и руки получили свободу, было чудесно. Подписывая бумаги на выписку, он снова заволновался, ибо никак не мог связаться с Фарфарелло и не имел ни малейшего понятия, куда предполагаемые благодетели собираются его отвезти. Оми по телефону поручился за них, но Айя все равно им не доверял.
У обочины ждал лимузин, и Айе захотелось сломать могучую длань, поддерживающую его в данный момент за талию и подпихивающую к машине. Решать надо прямо сейчас - собирается ли он ехать с ними. Их двое мужчин и водитель. Он знал, что несколько размяк во время вынужденного безделья в больнице…
Послышался рев мотоцикла и Айя увидел, как тот летит к нему вдоль тротуара. Должно быть, это за ним. Как только мотоцикл подъехал ближе, Айя вырвался из рук своих сопровождающих и побежал к нему, не обращая внимания на то, что рана могла вновь открыться в любой момент. Но мотоциклист пронесся мимо него, сшиб одного из мужчин а затем боком ударил другого, и тот грохнулся на тротуар. Водитель выхватил пистолет, но мотоциклист всадил ему нож в глаз. И только потом одна рука приглашающим жестом протянулась к нему, а другая на секунду приподняла шлем, открывая светло-карий глаз и наглазную повязку.
Айя взял предложенный шлем, уселся на мотоцикл и ухватился покрепче.
* * *
Несколько позже – Айя не мог сказать точно, все слилось в бесконечном мелькании дороги и все возрастающей боли в животе от тряски мотоцикла – они остановились на стоянке. Фарфарелло снял шлем и сказал:
- Я не прочь спасать тебя каждый день, - рыжина его волос поблекла и носила явно искусственный оттенок.
- Хн, - сказал Айя и поморщился.
- Черт. Дальше поедем на машине. Я оставил ее на этой стоянке.
- Ты приготовил машину?
- Я скучал, пока ты торчал в больнице. Теперь перед нами лежит весь мир, есть куда поехать и на что поглядеть.
- Документы, чтобы заполнить.
- Этим мы скоро займемся, подальше отсюда, когда остановимся на ночь. Голоден?
- Черт, да, - пребывание в больнице вращалось вокруг трехразового питания, и он всегда испытывал голод, по меньшей мере, часа за три до еды.
Фарфарелло пошел, а Айя поплелся к кафе. Усевшись в кабинку, Фарфарелло усмехнулся, и радость обретенной свободы вновь вернулась. Айя спросил:
- Откуда ты узнал, когда меня выписывают?
- У меня был свой человек среди персонала. Я ему заморочил голову насчет нашей запретной любви.
- Запретной любви?
- Наши семейства – нетерпимые засранцы. Особенно твоя семейка, поскольку они имеют что-то против бисексуальных одноглазых ирландцев. Знаешь, ты не обязан ехать со мной.
Фарфарелло всегда неожиданно менял тему разговора, но в данный момент у Айи не было сил следить за ходом его мысли:
– Что? О чем ты говоришь?
- Только потому, что я увез тебя, не означает, что ты обязан оставаться со мной.
Потребовалось некоторое время, чтобы до него дошел смысл сказанного, но как только это случилось, Айя почувствовал, что на его лице зарождается неуверенная улыбка:
– Можешь не поверить…
- Да?
- Но чтобы заставить меня остаться, нужно было именно это.
Фарфарелло весело хмыкнул:
- Надоело отдавать долги?
Айя вспомнил о годах долгов, о том, что он задолжал своим умершим родителям, коматозной сестрице и Критикер:
– Да. Меня уже тошнит от них.
- В должниках ходят лишь до смерти, а мы уже умерли множество раз, - Фарфарелло приподнял стакан воды со льдом. – За то, чтобы исчезнуть.
Айя не знал, что принесет завтрашний день, и прямо сейчас это казалось лучше, чем очутиться одному в новом мире и новой жизни. Очарованный, чувствуя себя легче, чем мог припомнить за долгое-долгое время, он чокнулся с ирландцем и провозгласил:
- За то, чтобы такими и оставаться.
конец
