Я пытался уйти от любви,
Я брал острую бритву и правил себя.
Я укрылся в подвале, я резал
Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь.

Наги сидит на диване в гостиной и читает книгу. Рядом с ним Фарфарелло, задумчиво разматывающий бинт на руке.

- Эй, Фарф…

Ирландец поднимает голову и смотрит на подростка своим единственным глазом.

- А ты знаешь, что любовь радует Бога?

- Любовь?

- Да, любовь. Когда он видит, что кто-то любит кого-то – он радуется. Он просто счастлив.

- Ты предлагаешь мне побегать по паркам, вырезая влюбленные парочки? – На губах Берсерка играет усмешка.

- Да нет. – Наги нехорошо ухмыляется, – Просто знаешь… странно как-то видеть твою нежность к Шульдиху, при твоей нелюбви к Всевышнему. И что вы все в нём находите…

Фарфарелло хмурится. Бинт, неопрятной кучей валится к его ногам. На руке несколько свежих шрамов.

Я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой.
Я хочу быть с тобой,
И я буду с тобой

В комнате с белым потолком, с правом на надежду.
В комнате с видом на огни, с верою в любовь.

Кроуфорд расхаживает по комнате. В его руках несколько маркеров. На магнитной доске лист бумаги, испещренной значками. За окнами сияет вечерний Токио.

- Всем всё понятно? Какие-нибудь вопросы?

- Я должен буду взорвать здание сразу же? – Шульдих проводит рукой по волосам. В рыжей гриве появилось несколько седых прядей. Немец выглядит гораздо старше, чем он есть. Кажется, он так и не бросил свой стимулятор.

Фарфарелло чувствует, как что-то в груди болезненно сжимается. Он бросает злой взгляд на телекинетика.

[- Пошел к Дьяволу, пошел к Дьяволу!!! Мне плевать. Он мой. Слышишь?! Мой! И мне плевать на твоего Бога!!!]

- Наги?

- Да, всё ясно.

- Фарфарелло?

Твое имя давно стало другим,
Глаза навсегда потеряли свой цвет.
Пьяный врач мне сказал – тебя больше нет,
Пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел.

Грохот взрыва. Каменные брызги летят во все стороны. Альбинос поднимает руку в непроизвольном жесте защиты. Несколько осколков впиваются в его предплечье. Сквозь грохот падающего здания он слышит невнятный крик Кроуфорда.

- …ПОДНИМИ ЭТУ ПЛИТУ!!! – Голос лидера впервые на памяти Фарфарелло срывается.

- Я не могу. – Наги стоит, спокойно, даже с каким-то равнодушием глядя на руины.

- МОЖЕШЬ!!! – Оракул хватает подростка за плечи и начинает его трясти.

- Убери руки. – Глаза Наоэ прищурены, тон предельно холоден, – Я сказал, что не могу, – неожиданно он усмехается, – в любом случае, уже поздно.

Американец залепляет юноше пощечину.

Впрочем, Фарфарелло не замечает этого. Его взгляд устремлен на багровое пятно, выползающее из-под бетонной плиты. Ему кажется, что в нём плавают рыжие… нити?

Но я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой.
Я хочу быть с тобой,
И я буду с тобой

В комнате с белым потолком, с правом на надежду.
В комнате с видом на огни, с верою в любовь.

Шульдих уже неделю не заходит к нему. С той самой миссии, когда Кроуфорд ударил Наги. Фарфарелло не обижается. Мало ли, что могло случиться. Только вот в груди кто-то скребется и иногда так больно, что хочется выть на луну. Вот только выть он не умеет, да и луны из его окна не видно. Тогда ирландец берет нож и терзает свои предплечья, вырезая иероглифы. Получается красиво, и он серьезно подумывает о том, чтобы участвовать в конкурсе каллиграфов.

За окном всё так же мерцает вечерний город.

Я ломал стекло, как шоколад в руке.
Я резал эти пальцы за то, что они
Не могут прикоснуться к тебе.
Я смотрел в эти лица и не мог им простить
Того, что у них нет тебя и они могут жить.

Наги сидит в гостиной. На его коленях лежит толстый фолиант, юноша листает его при помощи своего дара, кажется, особо не вдаваясь в смысл написанного.

- Привет.

Фарфарелло стоит в дверях, не решаясь входить – по его пальцам на пол стекают капли крови, а Кроуфорд всегда злится, обнаружив пятна на ковре.

- Привет. Ты что-то хотел? – Голос юноши звучит устало. И только сейчас ирландец замечает глубокие тени, прячущиеся под глазами телекинетика.

- Шульдих… – Наоэ хмурится, – где он?

- Сдох. – Зло выплевывает японец.

- Что? – Фарфарелло неуверенно улыбается, – Что за чушь…?

- Ты прикидываешься, Фарф? – и снова усталость в интонациях, – Две недели назад. Его прихлопнуло взрывом… детонатор сработал раньше времени, – усмешка, – так иногда случается, – теперь на лице подростка появляется злая улыбка.

Но я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой.
Я хочу быть с тобой,
И я буду с тобой

В комнате с белым потолком, с правом на надежду.
В комнате с видом на огни, с верою в любовь.
В комнате с белым потолком, с правом на надежду.
В комнате с видом на огни, с верою в любовь.

Наверное, уже глубокая ночь. Кроуфорд всё ещё не вернулся с какой-то чертовски важной встречи. Интересно, когда они успели похоронить Шульдиха? Где? И почему оракул не сказал?

Ирландец сидит на полу гостиной и смотрит в окно. Токио так красив ночью.

Возможно, стоит пойти к себе – лечь спать… возможно.

Фарфарелло тихо вздыхает и проводит рукой по лицу, стаскивая повязку.

У его ног неподвижно лежит Наги.

Ковер залит кровью.

Наверное, Кроуфорд рассердится.

Конец