Ну и ночка выдалась! Что за убогое место? Лампы не горят, темень везде, лифты уже отключены. До Нового года еще две недели, а на каждом этаже уже не по одному кадомацу*. Они ужасны. Им стоит пристрелить своего дизайнера, вместо того чтобы платить ему за работу. Спускаемся на второй этаж, лестница – «чисто». Холл. Оглядываю окружающее пространство. Кажется все нормально.
Это еще что? Что беспокоит тебя?
Я поворачиваюсь спросить, и вопрос «Что не так?» умирает на моих губах.
И это «не так» – дуло твоего пистолета, нацеленное мне в грудь. Мир вокруг нас замер, и я тоже не двигаюсь. Губы сами собой складываются в привычную ухмылку – Конечно, когда, если не сейчас? Не жалко будет оставить меня здесь?
Чушь сморозил. Жалость – не твой профиль.
Нет, даже не надейся, я не подниму оружие против тебя. Я уверен, социум слишком много мне должен, так что разбирайся с ним сам.
Ты так близко, что я, скорее всего, оглохну от выстрела.
Твои пальцы крепко сжимают рукоять береты. Я помню эту обманчивую податливость спускового крючка, но мне никогда не кружила голову власть, которую обретаешь с пистолетом в руке. Простое оружие, как инструмент – слишком скучно.
Я моргаю, и, наверное, поэтому пропускаю выстрел. Просто пол оказывается так неправдоподобно близко перед глазами. И когда я успел упасть? Я не слышал ни звука, ужасно тихо вокруг.
Скорее по привычке, чем по необходимости я считываю тебя. Не самый вкусный коктейль, но напоследок – сойдет. Сердишься, удивлен и чуть-чуть напуган. Ну еще бы! Разочарован? Все слишком просто? Прости, сейчас я не буду спорить. Больно. У меня нет сил даже закрыть глаза, и я продолжаю смотреть на тебя. Что же ты молчишь? Звук твоего голоса – самая нужная мне на свете вещь. Разбей тишину, скажи мне хотя бы «Прощай»…
* * *
Наблюдать как телепат рухнул на пол, уверенный что Кроуфорд наконец решился пристрелить его как собаку было несколько неожиданно, хотя и забавно. Вот только выстрел не состоялся. Не опуская пистолета, Оракул сделал шаг вперед и прорычал:
– Выходи, Цукиено, и держи руки на виду, будь уверен – с такого расстояния я не промахнусь.
Цукиено Оми, аналитик команды Вайс поднялся из-за стойки администратора и положил руки на ее поверхность, показывая что больше нападать не собирается. Испуганным он не выглядел.
– Какого черта ты творишь и что за дрянь у тебя в дротиках?
– Всего лишь Плаза-3. Нервно-паралитический состав. Если соблюсти определенные условия, он выживет. – Оми кивнул он в сторону телепата. – Рекомендую закрыть ему глаза, сам он не сможет. Ты же не хочешь, чтобы в добавок к остальным неприятностям, он еще и ослеп?
Не выпуская из внимания Цукиено, Кроуфорд опустился на корточки рядом с телепатом. Препарат вовсю действовал, лицо было искажено судорогой. Чтецу явно было больно. Невозможно было определить в сознании тот или нет. Глаза слезились, невозможность прикрыть веки чтобы омыть глазное яблоко видимо еще добавляла боли. Как сказал Цукиено – неприятно, но не смертельно. Кроуфорд провел ладонью по знакомому лицу. Кожа под пальцами была горячей и сухой. Он стер слезную дорожку и прикрыл телепату веки. Что бы он там себе ни навоображал в последний момент, зрение ему все-таки стоило поберечь.
– Как долго эта Плаза действует?
– Он получил суточную дозу. В зависимости от обмена веществ в организме – может пройти больше или меньше времени. В лучшем случае, ему потребуется несколько дней на восстановление, если он вообще придет в себя. Пристрели его, я заметил, ты ведь это и собирался сделать.
– Не сейчас. Вообще-то, целился я в тебя. Я знал, что если придется стрелять, его не будет на линии огня, но что таким образом я не предвидел. Скажи мне, почему я объясняю все это тебе? Почему я вообще разговариваю с тобой, вместо того, чтобы пристрелить?
– Информацию за информацию. Ты же хочешь облегчить его участь?
– Может да, а может, и нет. Что будет если не оказать помощь?
– Если бросить его так, состояние скорее всего перейдет в глубокую кому. Сколько времени он протянет в этом положении без медицинской помощи, я не знаю. Но без нее он в любом случае обречен. Первоначально, ему нужна хотя бы капельница с физраствором. И врач, который будет наблюдать его состояние. Поторопись, если собираешься с ним возиться.
– Ты очень разговорчив, Цукиено. И ты не в праве советовать мне, что делать. Не твоих интересах так же злить меня. Помни, пока ты не создаешь мне дополнительных проблем, у тебя есть шанс остаться целым. Какого черта ты вообще все еще здесь? Твои товарищи заждались тебя. Но учти, если я лишусь телепата, твою команду не спасет даже чудо. Уходи.
Неслышной тенью Цукиено выскользнул из холла, оставив Кроуфорда разбираться с бессознательным Чтецом.
– Ты как всегда неаккуратен, Шульдих. – с этими словами он поднял не такого уж и легкого телепата на плечо и вышел из помещения вслед за Цукиено. Когда Кроуфорд добрался до машины, Наги и Фарфарелло уже расположились на заднем сидении машины. Первый хандрил, а второй был недоволен и бурчал под нос ругательства. Игнорируя вопросительные взгляды, он с мгновение поколебался, но так я не решился засунуть телепата в багажник. Примостил безжизненное тело на переднее сиденье и сел за руль. Если Цукиено не лгал, необходимо быстро добраться до дома.
* * *
Ты пока без сознания, но хотя бы мышцы расслабились. Тебя уже не сводит судорогой. Трубка в вене, мерный отсчет капель. Раз в три часа врач заменяет пакет. Запах медикаментов медленно расползается по дому. От него хочется бежать.
Вторые сутки и никакого прогресса. Сколько еще ждать? Как определить, есть ли что-то там, за закрытыми веками.
Ты все еще здесь? Со мной?
Клянусь, еще пара часов ожидания и я буду готов убить Цукиено голыми руками.
Тебе обеспечены лучшие лекарства, если произойдут изменения в состоянии, врач будет у тебя через минуту. Его рекомендации выполняются с точностью до слова. Но все равно прогресса нет. Ты все еще не пришел в себя. Спать в кресле так неудобно. Я не могу заставить себя выйти из дома даже на минуту. Больше того, я боюсь покидать кабинет. Отчаянно цепляясь за то, что «мне надо работать». На самом деле я не ответил ни на одно сообщение с тех пор, как мы вернулись. Смысл слов ускользает, как только я поворачиваюсь к экрану, я вижу только твое безжизненное лицо.
Наги время от времени заглядывает в кабинет, чтобы сообщить как идут дела. Я не думаю, что он спал хотя бы минуту из этих суток. Глаза на его лице кажутся еще больше и темнее. Он не отводит взгляд. Он может смотреть на тебя. Я – нет. Не хочу видеть тебя таким, мне это не нравится. Я хочу видеть эти твои вечные ухмылки и отвечать на едкие замечания. Ругаться из-за твоей способности сеять хаос везде, где бы ты ни оказывался.
Тебя нет со мной чуть больше суток, а я успел соскучиться. Как ты мог подумать, что я хочу убить тебя?
Пожалуйста, открой глаза и посмотри на меня.
* * *
Человек в белом халате с сосредоточенным выражением на лице вошел в рабочий кабинет Кроуфода и остановился в двух шагах от стола:
– Мистер Кроуфорд, я могу поговорить с вами?
– Да, доктор Вейлен, прошу вас, проходите, садитесь. Я вас внимательно слушаю.
– Вы странно себя ведете, молодой человек. Не ходите к нему, не спрашиваете меня о его состоянии. Почему? Хотя это и не мое дело, но вы же – команда?
– Я его не чувствую, следовательно, он не пришел в себя. Вы – здесь и хотите предложить что-то другое. Я готов выслушать ваши рекомендации. Я не слишком сильный провидец, но анализировать входные данные я могу. Так что вы хотите мне сообщить?
– Поступила информация о препарате, который был вколот пациенту. Плаза-3 – это одна из последних разработок Критикер. Как ни странно, данные тестирования на обычных людях не показали никаких отклонений. Все лабораторные исследования и полевые испытания дали относительно стабильные результаты. Препарат не вызывал подобных реакций ни у одного из подопытных. Видимо, здесь мы имеем дело с индивидуальной реакцией организма. Очень странной реакцией.
– Чем ему это грозит?
– Вы уже знаете, благоприятный прогноз не оправдался. Сутки прошли. Виновный из комы не вышел. Боюсь, что дело в барьере, за которым он спрятался от действительности. Сейчас барьер особо прочен. Пациент не может преодолеть его. Я могу только предположить: либо он сам не может преодолеть его, либо не хочет. Точно сказать не могу. Возможно, если бы он пытался это сделать, то были бы всплески активности, но таковых я не наблюдаю. Если он не хочет сам, то и тут я бессилен, медикаментозно его не вытащить, – врач замолчал, разглядывая человека сидящего перед ним. Он был опытным врачом, часто имеющим дело с командами наподобие этой. Обычно его вызывали для консультаций или оказания помощи раненым агентам, но, как правило, дело касалось физических повреждений. Здесь же картина была несколько иной. Он обеспечил поддержку физических функций организма, но психические отклонения – не его профиль. Сутки, проведенные в этом доме, сказали ему многое. Команда переживала, по крайней мере, та часть, которую он видел. К тому же, пострадал один из самых сильных телепатов. Ущерб достаточен, но не критичен. Чтобы вывести пациента из комы, необходим тот, кто сможет пробиться через барьер в сознание и выяснить причину невозможности вернуться в реальный мир.
Кроуфорд поморщился, и будто через силу спросил:
– Как долго оно сможет оставаться в таком состоянии? Я имею ввиду без ущерба его способностям?
– Я могу сказать, что долгосрочный прогноз не утешительный. Состояние стабильно. Он не выходит из комы, с другой стороны и не погружается глубже. Его физические показатели в норме. Реакции несколько замедлены, но это нормально. Всплесков мозговой активности нет, но это снова не показатель. Точнее может сказать только специалист. Боюсь, вынужден рекомендовать обратиться к помощи Проводника. Он сможет вытянуть Виновного. В противном случае пациент, конечно, будет оставаться в таком состоянии известное количество времени, но в итоге его все равно придется подключать к аппаратам жизнеобеспечения. Проще выяснить всю картину сразу, чем оставлять его в таком состоянии надолго. Но должен сразу предупредить, Проводник может дать отрицательный ответ и тогда Виновного придется ликвидировать. В любом случае, он не выберется сам – ему нужен помощник. И чем скорее, тем лучше.
– Хорошо, доктор. Я обращусь к руководству и выясню, когда прибудет специалист. Я извещу вас об итогах переговоров. Вы можете порекомендовать кого-то конкретного для такой работы?
– Попросите прислать Треймена. Он хотя бы молод, и он способен вести диалог с пациентом почти на равных, учитывая то, что я слышал о Виновном. У него несколько иной телепатический профиль, но он не зашорен, как многие из стариков. Возможно, ему удастся убедить Виновного вернуться. Удачи вам, мистер Кроуфорд. Мне пора проверить как там мой пациент, – врач поднялся с кресла и вышел.
Кроуфорд потянулся к телефонной трубке…
* * *
Опаньки, и где это я? Что, больше никого нет? Э-э-эй! Почему так тихо? Где все?
Похоже, я тут один. Один, сам с собой наедине? Боже! Как скучно. Что это за место?
Последнее, что я помню – Кроуфорд сделал себе подарок на Новый год – пришил меня, было больно. Теперь – нет. А может просто, я не чувствую ничего? Ух-ты, похоже, что чувствовать мне особенно нечем: тела-то нет. Ничего нет. Я состою из ничего. Только чем же я тогда думаю? Я же думаю, откуда-то эти мысли берутся? Я – то, во что я превратился после смерти? Я – душа? У меня есть душа?! Ха, однако похоже, что это мой индивидуальный ад. Если бы ад был коллективный – было бы не так скучно. Кстати, может тут хотя бы черти есть? Все – развлечение.
А что если я в раю? Не-ет, тоже мне, рай. Определенно нет. Тут же нет никого, даже словом перекинутся не с кем.
А вдруг я не умер? Не умер?… Что со мной тогда? Где мое тело? Где Кроуфорд?! Ты же меня убил, убил и бросил! Ты меня все-таки бросил? Или нет? Где же ты? Так далеко, что не дотянуться… Кроуфорд! Кроуфорд!!! КРОУФОРД!!! Почему ты бросил меня?! Да где же ты?!!!
Тихо, тихо… Спокойно… Говорят, покойники не испытывают эмоций, но я же испытываю. Значит я не 100%-й/совсем покойник. Черт, ну почему я один? Я никогда не бываю один, значит, надо только поискать. Кто-нибудь да найдется. Может он объяснит мне, что происходит. Надо что-то предпринять: вишу в каком-то киселе… может, если начать куда-то двигаться, то я куда-нибудь приду? Все равно куда, в любую сторону, а можно посидеть и подождать: вдруг кто-нибудь объявится. Должен же здесь быть хоть кто-нибудь... Эй, кто-нибудь!!!…
* * *
Через сутки утром в дверь позвонили. Наги спустился в прихожую и распахнул входную дверь. Высокий человек в кожаной куртке со спортивной сумкой через плечо стоял на пороге. Немного хриплым, низким голосом он произнес:
– Здравствуй, Наоэ. Моя фамилия – Треймен. Я – Проводник.
– Да, входите.
Проводник шагнул через порог. Украдкой Наги разглядывал вновь прибывшего. Очень высокий, почти как Оракул, но более сухощавый, одетый в шерстяной свитер и твидовые брюки. Ботинки блестят, словно он только что из обувного магазина, а не пересек весь континент, добираясь сюда. По-видимому, Треймен был очень высокого мнения о своей внешности. И не без основания. Он поправил перед зеркалом свои длинные волосы, забранные в хвост заколкой довольно экзотического вида. Наги поморщился, раздраженный задержкой.
– Оставьте здесь сумку. Идемте в кабинет.
– Меня зовут Рой. Не бойся, я не буду сканировать тебя, только его. Изменений, как я понимаю, нет? – Треймен ни капли не стеснялся раздраженного вида подростка.
– Пока нет. Проходите. Доктор и Кроуфорд уже ждут вас.
– Не волнуйся. Посмотрим, что я смогу сделать. Свари мне кофе, пожалуйста. Остальные, я думаю, тоже не откажутся, – с этими словами Треймен перешагнул порог кабинета:
– Здравствуйте, господа. Извините, руки не подаю. Я считываю при физическом контакте. Вам это не нужно. Я попросил младшего – Наоэ – приготовить кофе. Через минуту я буду готов выслушать вас, доктор.
Кроуфорд, поднявшийся было поприветствовать вновь прибывшего, опустился в привычное кресло, с которым уже особенно тесно сжился за последние несколько суток. Он разглядывал молодого человека, попутно отмечая его дорогую одежду, прическу; Треймен не выглядел усталым, хотя большую часть суток, несомненно, повел в дороге. Сможет ли он помочь? Вернет Шульдиха или вынесет ему приговор? Скоро все выяснится. Вошел Наги и поставил на стол поднос с кофе. Не считая необходимым прислуживать, отошел и устроился на диване. Треймен покосился, но, видя, что Кроуфорд молчит, прогонять не стал. Решение все равно будет принимать старший. Допив кофе, он заговорил:
– Мистер Кроуфорд, как я понимаю, член вашей команды, Виновный, получил дозу некоего препарата и оказался за посттравматическим барьером, выбраться из-за которого либо не может, либо не считает нужным. Необходимо провести проверку и разрешить ситуацию в ту или иную сторону. Я верно обозначил задачу?
– Да, – голос Кроуфорда был сух. – Верно. Вы можете изменить его состояние? Вернуть его назад?
– Если он захочет, я проведу его через барьер. Если нет... То, вероятно, я узнаю, по какой причине он отказывается вернуться. Прежде всего, я должен убедиться, что он вообще сохранил личность. Есть ли мне с чем работать. Для этого необходимо провести хотя бы поверхностное сканирование. Должен сразу предупредить: если я узнаю что, произошел распад личности – мои рекомендации будут очень жесткими – немедленная ликвидация, без отсрочки по любым причинам. Но такие случаи крайне редки. Доктор предупредил меня, что особой активности нет, но возможно, что он просто очень глубоко внутри себя, – Треймен потянулся в кресле. – Я долго ехал и должен немного отдохнуть, хотя бы пару часов, прежде чем начать сканирование. Тем временем доктор его подготовит. У вас найдется свободная комната или мне ехать в отель?
По мнению Кроуфорда, проводник не выглядел усталым, хотя ему, должно быть виднее. Нужно просто еще немного подождать.
– Найдется, мистер Треймен. Наги проводит вас.
– Рой, мистер Кроуфорд. Так будет несколько проще. Зовите меня – Рой. Может, перейдем на ты? Мне претят эти формальности… раз уж я все равно собираюсь некоторое время повести в вашей компании, так будет несколько проще.
– Хорошо. Тогда просто – Кроуфорд, – Оракул не испытывал потребности в сближении, но раз Проводник настаивал, лучше было бы не настраивать его против себя. Ему сейчас была нужна любая помощь. – Наги...
– Доктор, я думаю, что сначала взгляну на Виновного, а потом пойду отдыхать. Заодно обговорим процедуру. Кроуфорд, ты с нами?
На мгновение Оракул заколебался, потом резко встал с кресла и тряхнул головой.
– Да, с вами, – надеясь что его нерешительность осталась не замечена. Доктор покачал головой, но комментировать не стал.
Они прошли в спальню Шульдиха. Здесь ничего не изменилось, если не считать добавившегося в углу кардиомонитора и стойки с капельницей. И бледного, неподвижно лежащего под белой простыней, Шульдиха. Простыня едва заметно поднимается в такт дыханию. Яркие волосы убраны под шапочку. Когда они успели это сделать? Лицо очень худое, кажется, что нос заострился еще больше. Ресницы кажутся очень длинными… поэтому под глазами такие глубокие тени? Если бы не оборудование – можно было бы решить, что он просто вымотался и спит. Только спит он уже третьи сутки. Цукиено заплатит. Заплатит за все. Вот только Шульдих проснется, тогда он придумает такую месть, что Токио содрогнется от ужаса. Его размышления были прерваны удивленным голосом Проводника:
– Надо же. Я слышал, что он довольно красив, но не думал что настолько. Даже в таком состоянии он вполне ничего, каков же он будет, когда очнется? У него все еще рыжие волосы? – Рой потянулся и приподнял шапочку, вытянул из-под нее длинную прядь пронзительного оранжевого цвета. – Вот это да! Какая роскошь!
Кроуфорд скрипнул зубами. Чужой человек прикасается к Шульдиху. Шульдих беспомощен, не может ответить… как он смеет так нагло прикасаться к нему? Но он сдержался.
– Что вы чувствуете? Он все еще там? – бесстрастно спросил он.
– Помилосердствуй, Кроуфорд. Я не сканирую его. Просто я так много о нем слышал. Вот и не удержался: он ведь почти легенда. Но теперь, когда я увидел его – поверьте, я приложу все усилия, чтобы он выкарабкался. Я хочу посмотреть ему в глаза, и возможно пожать ему руку. Считайте это личным интересом, – Проводник повернулся к доктору. – Так вот, доктор, прежде чем мы приступим, я хочу, чтобы вы сделали следующее...
* * *
Смотрю на тебя, не могу поверить… Твое лицо такое неподвижное и бледное, даже цвет волос изменился. Я попросил помощи. Ты слышишь? Я признал, что мне нужна помощь. Мне плевать на то, что обо мне подумают. Если это для тебя.
Наги не ходит в школу. Я не гоню его. Мы делаем вид, что ничего страшного не происходит. Но когда он заглядывает в кабинет, чтобы в очередной раз сообщить о том, что пора поесть, я вижу в его глазах тревогу. Мы молчим.
Они прислали какого-то Проводника. Я не собираюсь пресмыкаться еще и перед ним, я достаточно унижен. Ты вернешься, так или иначе. Ты нужен команде. Ты нужен мне.
Этот червяк, кажется, весьма заинтересовался тобой. Личный интерес в таком деле может помочь.
Почему ты упрямишься и не хочешь возвращаться? Я с тобой поседею.
Всего два часа ожидания до приговора. Пока не слишком поздно, я хочу побыть с тобой. Я и так потерял много времени. Врач готовит тебя, я отлучусь на пятнадцать минут принять душ. А так я все время здесь. Я жду…
* * *
– Кроуфорд… Кроуфорд! Просыпайся. Пора начинать, – Треймен тряс его за плечо. – Ты заснул прямо здесь, в кресле. Виновный готов, я тоже. Если не в силах присутствовать – отправляйся отдыхать. Полагаю, мы с доктором справимся.
– Нет, я останусь. Это не обсуждается, – Кроуфорд снял очки и потер переносицу. – От меня что-то требуется?
– Нет. Просто посиди здесь, в уголке. Сейчас я не полезу глубоко, а просто проверю реакции. Мне нужно будет найти проход за барьер. Ломиться напрямик не принесет пользы ни мне, ни ему. Просто познакомимся вначале.
Треймен снял ботинки и лег на кровать рядом с телепатом. Доктор тут же подсоединил его к монитору, на экране появилась вторая линия. Проводник улыбнулся и взял руку Чтеца в свои.
– Ну, я пошел, – он закрыл глаза и улыбнулся. – Он теплый, так хорошо. Тепло – это…
Больше Треймен ничего не успел сказать. Казалось, он заснул с этой счастливой улыбкой на губах. Потом улыбка медленно сошла с его лица, дыхание замедлилось и удивительным образом синхронизировалось с дыханием телепата. Линии на экране настолько четко повторяли друг друга, что казалось – разные датчики подсоединили к одному организму.
Время шло, врач замер около постели, готовый к самым неприятным сюрпризам. Кроуфорд неподвижно сидел в кресле и отсчитывал минуты. Около часа ничего не происходило. Затем монитор начал фиксировать едва заметную разницу в показателях, с каждым мгновением она становилась все заметнее. Вместе с этим дыхание обоих участилось, хотя у Шульдиха не слишком сильно. Но его ресницы начали чуть заметно подрагивать. Казалось, вот-вот и он откроет глаза. Треймен перевернулся и, не открывая глаз, ткнулся телепату в шею носом, увеличивая телесный контакт. Кроуфорд содрогнулся от такого зрелища. Сильно прижавшись всем телом, Проводник, казалось, был не в силах оторваться от Чтеца. В тот момент, когда разница на мониторе достигла максимума, он открыл глаза. Минуту его взгляд был несколько расфокусированным, затем сосредоточился на Кроуфорде; последовал глубокий вздох. Руки все еще держали ладонь Шульдиха. Оракул вскочил, готовый броситься к ним по первому зову. В ту же секунду Проводник заговорил:
– Все как я и думал – он просто не хотел преодолеть барьер, – голос был хриплым и усталым. – Не стоит тянуть с этим. Кроуфорд, иди сюда. Давай, встань с его стороны и прикоснись к нему. И просто позови.
Кроуфорд опустился на колени рядом с постелью и прижал тыльную сторону ладони к щеке телепата. Отросшая за три дня щетина неприятно царапалась.
– Шульдих, – неуверенно позвал он – Шульдих, ты мне нужен.
Он перевел взгляд на прижавшегося с другой стороны Проводника. Тот кивнул и закрыл глаза. Кроуфорд уловил едва заметное ментальное прикосновение и позвал еще настойчивей:
– Шульдих, ты мне нужен, вернись ко мне. Шульдих!
Ресницы дрогнули еще раз и глаза приоткрылись, недоверчиво уставились на Оракула.
– Так какого черта ты меня пришил? – голос был тихий, но насмешливый. – Но я тебя прощу, если скажешь мне это еще раз.
Кроуфорд даже задохнулся от облегчения. Это его телепат, все такой же язвительный и насмешливый.
– Обойдешься, к тому же мы не одни.
Он кивнул на Треймена.
– Да-да, стоило загулять немного, как ты тут же мне мужика в постель приволок. Мог бы и сам справиться. Что тебе стоило просто позвать меня? А ты не звал. Я решил, что не нужен тебе. К тому же ты в меня стрелял. Ты знаешь – было чертовски больно.
– Ты ошибаешься. Ну подумай, зачем мне в тебя стрелять? Ты и сам себя отлично угробишь. Посмотри, ты даже не ранен. Разве сейчас где-нибудь болит?
– Да я вообще тело с трудом чувствую, может и болит, только докторишка по просьбе Роя наколол меня незнамо чем.
– Ваше тело в порядке, ран или других физических повреждений нет. А анестетики не позволят вам начать двигаться слишком активно. Но действие лекарств скоро пройдет. Вы уже почти здоровы, – доктор ровным голосом прочел лекцию, не реагируя на эскапады Шульдиха. – Постарайтесь не нервничать. Все обошлось.
Дверь приоткрылась и в комнату проскользнул Наги.
– Эй, Наги, малыш. Рад тебя видеть. Как ты?
– Как ты?!– отозвался Наги. – Снова с нами?
– Почему ты не возвращался? Что тебе стоило подать хотя бы знак, что ты еще здесь? – Кроуфорд решил вернуть внимание телепата к основному вопросу.
– Мне надо было подумать, отдохнуть. Может, поэтому я и не торопился. Кроме того, я вообще не мог решить стоит ли уходить оттуда. Там и правда было ничего, только пока не пришел Рой немного скучно.
– Ты сидел там только потому, что не мог решить – идти тебе или остаться?! Ты хоть знаешь, чего мне это стоило? Трое суток! Трое!- взвился Оракул.
– Тише, Кроуфорд, не стоит так кричать. Он все еще слаб, – отозвался Проводник с другой стороны кровати.
Шульдих тут же перенес свое внимание на другую жертву, но после трех суток комы, да еще и накачанный под завязку лекарствами, не смог развернуться в полную силу. Единственное, на что его хватило – это огрызнуться:
– А-а-а, Рой, какого черта ты на меня улегся, я к тебе в подушки не набивался. Слезь с меня.
– Спихни меня, если сможешь. Из тебя очень хорошая подушка. Ты – теплый.
– Я знаю, что я теплый. Все телепаты теплые. Только такие как ты – с отрицательной полярностью – мерзляки. Тяжело, слезь… можешь просто рядом полежать, – Кроуфорд отметил, что Треймен не спешит разрывать контакт. Проводник с трудом отодвинулся, но рук не разжал. Впрочем, Шульдиха это, похоже, устраивало. – Да, так значительно лучше. Рой, это ты хочешь спать?
– Пожалуй, ты вымотал меня, я вообще-то тебя сегодня будить не собирался. Но стоило за тебя зацепиться – и уже не отвяжешься. У меня от тебя голова кругом, Виновный. – под пристальным взглядом Кроуфорда он все же выпустил руку Шульдиха. Потянулся и потер глаза. – Я бы поспал здесь. Не знаю, стоит ли тащиться в гостевую. Что скажешь?
– Оставайся, я бы тоже поспал. Твоя усталость действует и на меня. Как насчет разделить сон на двоих?
– Ладно, только не слишком увлекайся. Тебе еще рано делать глупости. Вот когда полностью восстановишься…
– Кроуфорд, мы пожалуй поспим, а ты займи чем-нибудь докторишку: он достаточно надо мной поизмывался. Мы не надолго.
– Вы собираетесь спать так? Наги может доставить тебя в твою комнату, Рой, – голос Оракула был холоден.
– Не надо, ты уже доверил Виновного мне. Ничего плохого с ним не случится... Кроме того, я немного подправлю его показатели, пока мы будем спать. Оставьте нас, доктор все объяснит тебе.
– Я бы на твоем месте не очень ему доверял, – даже зевающий и усталый Шульдих уже откровенно нарывался. Похоже, что он уже вернул себе всю прежнюю наглость и задиристость.
Это позабавило Кроуфорда. Он усмехнулся и ответил в тон:
– Я и не доверяю, но в данной ситуации он слаб так же, как и ты. Милуйтесь, котятки, если сможете. Идемте, поговорим в более спокойной обстановке, доктор, – с этими словами он подхватил врача под локоть и они вышли из комнаты. Последнее, что они услышали, был возмущенный возглас:
– Котятки?..
* * *
Боже, что за день. Сначала принудительная побудка, теперь еще и это! Рой! Нет, ты слышал – нас обозвали котятками! Рой, если я смогу сейчас встать – этот дом запомнит меня надолго. Ро-о-ой? Кто-то обещал разделить сон, чем займемся? Поговорим? Не смеши, поговорить и не во сне можно. Ну, не знаю. Голова кружится. Почему именно ты пришел ко мне? Личная просьба Кроуфорда? Он тебя попросил?! А где вы познакомились? Что значит – здесь? Тогда откуда... Вейлен – этот докторишка?
А я тебя помню, ты проходил обучение на пару лет старше меня. Так и работаешь на них? Судя по твоему виду – неплохое место. Ты почти не изменился. Косу отрастил… длинные волосы – это сексуально. Нет? А зачем тебе тогда коса? Ну не упрямься – расскажи мне.
Нет, команда – это не плохо. Ты мог бы латать нас время от времени. Мы не так часто влипаем в неприятности, но бывает. Да-да, дар конечно у тебя редкий. Они неплохо заботятся о тебе. Ты вернешься в Европу? Когда? Подожди, останься хоть не надолго; я покажу тебе Токио. Здесь есть, где развернуться. Новогодние распродажи, елки на площадях и все такое…
Тут зимой вместо снега идет дождь. Я покажу тебе все – рестораны, витрины, сувениры. Японцы такие смешные в праздники, впрочем, они всегда смешные. Ты увидишь.
Ты считал его? Что значит – косвенно? Через меня? И как он тебе? Крутой, да? Нет, конечно. Зато, как начальник, он лучше многих. Но он никогда не зовет меня, вот и сейчас: если бы только он позвал, я бы услышал. Ага, даже не задумываясь. Почему? Уверен? Конечно, хочу.
Да, пора. Так как на счет прогулки по Токио…
* * *
– Полагаю, что я должен кое-что объяснить вам, мистер Кроуфорд, – доктор Вейлен удобно устроился в кресле напротив рабочего стола Кроуфорда. Казалось, трехсуточное бодрствование никак не отразилось на его самочувствии. Взгляд врача был так же внимателен, как и в начале их знакомства.
– С большим удовольствием выслушаю вас, доктор, – сейчас, когда напряжение от ожидания спало, Кроуфорд чувствовал себя намного более привычно, нежели когда был обеспокоен состоянием Шульдиха. Возвращение последнего в реальный мир, казалось, придало сил Оракулу. Скорбная складка между бровями разгладилась, отчего лицо выглядело более открытым и спокойным. – Так что вы хотите мне рассказать?
– Хочу немного пояснить природу дара Проводника, чтобы у вас не возникало ненужных предположений, которые в последствии могут затруднить общение с ним. Я заметил, что, несмотря на вашу сдержанность, вы испытывайте определенный дискомфорт в его присутствии. В тоже время вас задевает, что Виновный так расположен к нему. Поверьте, у Вас нет никаких оснований для беспокойства. Виновный, несомненно, был знаком с ним ранее и весьма дружелюбно принял его сейчас. Рекомендую сделать вам то же самое. Если знать некоторые аспекты, это не сложно.
– Вы очень наблюдательны, доктор Вейлейн, – почти с угрозой произнес Кроуфорд.
– Это часть моей профессии. Позволяет точно ставить диагнозы и избегать неприятностей с пациентами и их родными. Если хотите – это мой дар. Я вижу и замечаю неочевидное. Поэтому я, наверное, так долго и успешно работаю с группами, подобными вашей, –заявил доктор, лучась от самодовольства. – Так вот, о Проводниках. Они – разновидность эмпатов. Обладают талантом чувствовать и находить потерянные души. Как сказал Виновный – люди с обратной полярностью. Их просто притягивает к таким как он. При этом, Проводники всегда имеют силу с точностью до наоборот соответствующую силе цели их поиска. Неизвестно, как им это удается. Если объект слаб – они слабы, если силен, что бывает чаще всего – они могущественны точно так же. Природа этого явления толком не изучена. Но есть предположения о меняющемся биохимическом составе организма. Но точно не знает никто. Возможно, здесь работает старый как мир принцип парности целей. Минус притягивает плюс и наоборот. Такие как Треймен – обученные, с высоким потенциалом и незамутненным сознанием – большая редкость. Их берегут и обучают очень тщательно. Они – элита. Правда, быстро сгорают. Те, кто сохранил к тридцати годам способность управлять своим талантом – дороги в двойне. Я удивлен, что вам не отказали и прислали именно его. Это говорит мне о вашем не последнем месте в организации.
Кроуфорд пожал плечами и проигнорировал последнее заявление. Доктор, по его мнению, и так «слишком много знал».
– Какие показатели Шульдиха он собирается подправлять? Разве его работа не закончена?
– О, это еще одна удивительная способность Проводников. Они могут чувствовать баланс, равновесие организма. Восстанавливать стабильность нервной системы. Но не все, только некоторые из них обладают даром лечить; речь не о физических повреждениях, разумеется. Такие как Виновный не стабильны по определению, по своей природе, зато такие как Треймен могут на некоторое время выровнять их состояние, чтобы организм мог придти в относительную норму. Поэтому они тянутся друг к другу. Как я заметил, вас это тревожит?
– Не особенно. Шульдих конечно увлекается, но так же быстро остывает. Я бы не хотел, чтобы он привязался к Треймену из-за своего нынешнего состояния. Сейчас он ослаблен и влияние Треймена велико. Но раз он так ценен, в конце концов ему придется уехать. Я бы не хотел, чтобы Шульдих разрывался на два фронта. Его работа здесь. И его команда.
«И вы – здесь». Добавил про себя доктор, но в слух благоразумно не стал озвучивать.
– Это неизбежно на данном этапе, но у вас нет оснований тревожиться. Как только они перестанут контактировать, все придет в норму. Проводники распространяют свое влияние исключительно через физический контакт. Как только они перестанут касаться друг друга – чувство привязанности ослабнет само собой. Как вы верно заметили, раньше или позже, но Треймен обязательно уедет. И химия рассыплется, растворится. Кроме того, как я упоминал – он профессионал. Он может это контролировать. Не думаю, что он пойдет на сознательное закрепление подобной связи: это не в его интересах, раз объект будет находиться на другом конце света. Проводников в первую очередь учат контролировать собственные эмоции. А Треймен – один из лучших. Кроме того, возможно вы и не обратили внимания, но вы заинтересовали его не меньше, чем Виновный. Думаю, вам еще предстоит столкнуться с этим.
Кроуфорд поморщился:
– С чего вы взяли? Мой баланс не нуждается в дополнительном выравнивании.
– Нет, дело не в балансе. Скорее тут сыграла свою роль физическая привлекательность, ваша репутация в определенных кругах, слухи. Могут быть любые причины. От себя могу дать вам совет – не отказывайтесь, это интересный опыт.
Кроуфорд не нашел что ответить. Доктор поднялся и протянул руку для прощания:
– На этом, я думаю, я могу вполне оставить вас и своего пациента. Он в надежных руках. В прямом и переносном смысле. Мне нужно вернуться в клинику. Я и так задержался у вас непозволительно долго. Приятно было с вами работать. Передавайте мои наилучшие пожелания Виновному и Проводнику. Всего доброго, мистер Кроуфорд.
Доктор покинул кабинет, оставив Оракула в смешанных чувствах.
– Этот парень слишком многого хочет, – пробормотал Кроуфорд, сам не зная, кого имеет в виду. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
* * *
Этот доктор... Пристрелить его, что ли?.. Какого он тут нёс? Информация, конечно, полезная, но чего она стоит без проверки? Как далеко он может зайти в своих умозаключениях? Ладно, пока он молчит – я его не трону.
Шульдих, Шульдих, Виновный... Кажется, я сам виноват. Дурак, не сообразил, что нужно просто позвать тебя. Ты бы пришел? Пришел бы! Но я испугался. Я так перетрусил, что боялся даже к тебе подойти. Не было бы сейчас никакого Треймена. И доктора бы не было. Только ты и я. Пожалуй, с тобой я буду разбираться отдельно. Ты ответишь за все свои выходки. И я еще не решил как. Но будь уверен – наказания тебе не избежать.
Проводник Треймен. Дополнительная переменная. Со счетов сбрасывать нельзя. Кто он? Помощь команде? Твоя очередная блажь? Угроза моему спокойствию? Избегать физического контакта. Любым способом. Выставить нельзя. Директива была четкой – содействовать во всем. Делить тебя с ним? Или его с тобой? Как долго?
Устал. Надо выспаться и решать на свежую голову.
Ты заплатишь, Шульдих…
* * *
Сейчас он ощущал собственное тело гораздо лучше. Во сне Треймен снова крепко прижался к нему, стоило чуточку пошевелиться, и обнимавшие его руки сжались.
– Думаю нам стоит познакомиться чуточку поближе, – голос звучал хрипло, но тон не оставлял сомнений в намерениях Проводника.
– Думаешь?
– Да, нам не помешают? Хотя я был бы не против видеть здесь еще кое-кого…
Телепат мысленно потянулся к своей команде:
– Не помешают. Кроуфорд и Наги спят. Фарфарелло заперт и нас не побеспокоит. Докторишку я не чувствую, наверное – ушел.
– Сними футболку. Я хочу увеличить контакт. Я давно так не согревался. Ты – вкусный, и мне легко работать с тобой.
– Я – просто работа? – телепат сделал вид, что надулся. И был тут же полностью подмят под себя Проводником. Руки Треймена двигались по его телу, поглаживая и лаская теплую кожу.
– Конечно, нет, – усмешка могла бы соперничать с лучшей из шульдиховских. – Ты же сам чувствуешь, что не просто…
Ртом Проводник прижался к впадинке между ключицами, лизнул, затем втянул кожу и легонько прикусил. Голос стал серьезным:
– Я еще могу остановиться. Что скажешь?
В ответ телепат только со свистом втянул в себя воздух и выгнулся на встречу ласкам. Футболка и остальная одежда отправились на пол.
Тело Треймена ощущалось почти как собственное благодаря странному дару Проводника. Чувства от прикосновений отдавались эхом в его собственном сознании так, как будто он прикасался к себе. Просто и сложно. И одновременно он знал, что то же самое испытывает и Проводник.
– Мы разделим не только сон. Давай разделим и пробуждение, – прошептал Треймен. – Позволь мне…
– Да, разделим, – легко согласился Шульдих и потянулся за поцелуем. Первое прикосновение губ почти смутило его. Губы Проводника были мягкими и прохладными. Но в следующую секунду, отвечая на второй поцелуй, он ощутил их жар и этот жар волной разливался по телу, грозя затопить его сознание.
– Эй, не так быстро. Ты спалишь меня, – Треймен оторвался от немца, переводя дыхание. – Давай-ка помедленнее.
Шульдих почувствовал, что волна, накрывшая его, откатила. Он снова мог дышать. Губы Треймена скользили по его груди вслед за руками. Шульдих погладил его по плечам, поднялся выше и нащупал застежку заколки. Освобожденные волосы рассыпались, и Шульдих тут же носом зарылся в них. К его удивлению, волосы ничем не пахли. Зато были мягкими на ощупь. Треймен сместился ниже и потерся животом о полностью вставший член Шульдиха. Шульдих вздрогнул и на мгновение потерял ориентацию в пространстве. В следующий момент он почувствовал прикосновение к своим губам. Треймен втянул его в поцелуй, продолжая тереться об него всем телом. Прикосновение кожи к коже вызывало ощущение погружения в тягучую, теплую жидкость. Руки Треймена прошлись по его бедрам и сжали ягодицы.
– Нам нужно кое-что для продолжения, – сказал Проводник. – Чем мы располагаем?
– Не знаю, – откровенно признался Шульдих. – Что-то было, надо поискать.
Разорванный физический контакт позволил им немного придти в себя. На половину использованный тюбик и упаковка с презервативами нашлись во втором ящике прикроватной тумбочки.
– Позволь помочь тебе. В конце концов, ты достаточно меня лапал, – Шульдих распечатал презерватив и, сжав его кончик, надел на член Треймена. Заворожено провел несколько раз по нему рукой, смакуя ощущения, которые испытывал сам, но был тут же остановлен.
– Ты же не хочешь, чтобы все закончилось так? Поворачивайся, я хочу войти в тебя.
Треймен отвернул крышечку и выдавил гель на пальцы. По комнате поплыл запах фруктов.
– Ароматизированный? Ну и вкусы у тебя, – он улыбнулся и провел скользким пальцем между ягодиц немца.
После небольшой подготовки Треймен аккуратно погрузился в тело немца и начал двигаться. Шульдих позволил себе поплыть в этих ощущениях. Проводник постепенно ускорял темп. Наконец, с силой несколько раз толкнулся в него и кончил. Вспышка его оргазма была настолько яркой, что Шульдих тут же кончил даже без помощи рук. Выждав несколько секунд, Тремейн вышел из немца, мягко перевернул его на спину и прижался к нему. Вымотанные, они лежали, обнявшись, и молчали. На слова не было сил. В них не было необходимости: они и так чувствовали друг друга. Немного отдышавшись, немец поднялся и прошествовал в ванную, оставив Проводника смаковать подробности произошедшего.
* * *
Кто бы что ни говорил, а живым быть хорошо. Мышцы все еще болят. Но это пустяки. Рой классно трахается. Такое послевкусие, даже жалко смывать все это. Ни с кем так не было. М-м-м, интересно, а как было бы с Кроуфордом?
О, господи! Кроуфорд. Опять убьет меня. Когда узнает. Узнает? Уже наверняка знает. Надеюсь, он нас не «видел». Чё-ё-ё-ёрт!!!
* * *
Утром, когда Кроуфорд вошел на кухню за привычной чашкой кофе и тостами, Шульдих, одетый в свободную футболку и домашние брюки, заправлял кофе-машину.
– Через минуту будет готово. Садись.
Кроуфорд подошел и положил ему руку на плечо, вынуждая повернуться:
– Как чувствуешь себя сегодня?
– Ничего. Почти в норме, – Шульдих пожал плечами. – Читать тяжело, голова гудит. Но это пройдет.
Он попытался отстраниться. Низкий вырез футболки позволял видеть отметины зубов на горле телепата. Кроуфорд провел по ним пальцем.
– Как наш гость? Все еще спит?
– Нет, – Шульдих изо всех сил старался не отодвинуться от руки Кроуфорда. – Он в душе. Скоро спустится.
Повисла тишина, нарушаемая только шипением готовящегося кофе. Очень неловкая тишина. Наконец прозвучал сигнал, возвещающий о том, что чашки наполнены, и Шульдих, схватив свою, с заметным облегчением плюхнулся на стул.
Кроуфорд прошел к холодильнику, вытащил хлеб и сунул пару кусков в тостер. Повернувшись к телепату, он разглядывал его с видимым удовольствием. Шульдих решил, что лучше не молчать:
– Что? – немец не собирался сдаваться без боя. – Разочарован?
– Нет. Все так, как я и ожидал, – голос Кроуфорда был сух. – Ты в курсе произошедшего?
– То, что я получил дротик от Цукиено? Да, Рой рассказал, когда мы были там…
– Рой?
– Ага, а ему – докторишка.
– Рой доволен тобой? – резко сменил тему Кроуфорд. Однако телепат сдаваться не собирался.
– Да, я благодарен тебе за знакомство с ним, это было… интересно.
– Благодари себя. Кто подставился Цукиено? – Кроуфорд еще раз внимательно оглядел Шульдиха. Слегка бледный, но по-прежнему очень самоуверенный, немец не выказывал ни малейшего признака раскаяния, хотя Кроуфорд ясно дал понять, что знает о том, что его телепат и Проводник времени даром не теряли.
– Разберемся. Знаешь, с Роем… это было познавательно. Он…
В этот момент в кухню вошел Треймен и Шульдих замолчал.
– Делишься впечатлениями? – весело спросил он, подходя к немцу и оставляя легкий поцелуй на его губах. Волосы проводника были влажными, а ноги босыми. Теплый джемпер закрывал до кистей руки. Телепат погладил его по щеке.
– Опять замерз? – не отвечая на вопрос, съехидничал Шульдих. – Кофе?
– Если только он горячий. Я всегда мерзну. Это часть моего обаяния, – Проводник сел рядом с Шульдихом и обратился к Кроуфорду. – Найдется что-нибудь к тостам?
– Джем, сыр. Что будешь?
– Джем. Ты ешь так?
– Да. Я не любитель. Возьмешь сам? – Кроуфорд пожал плечами.
– Я достану, – Шульдих поднялся из-за стола. Банка с джемом и масленка перекочевали из холодильника на стол. Чашка с кофе тоже.
– Виновный, ты помнишь, что я сказал прошлой ночью?
– Да, и я не возражаю. Мог бы и не спрашивать.
– Мог бы. Но это было бы не вежливо. А я люблю быть вежливым.
– Ты много чего любишь…
Наблюдая за ними, Кроуфорд не видел сильной привязанности телепата к Треймену. Это удивляло. По его предположениям, Шульдих должен был вцепиться в Проводника, а тот должен был не отпускать его ни на минуту, пока тот был в пределах досягаемости. Но ничего подобного не происходило, тон их разговора не предполагал никаких особых отношений. Почувствовав его настроение, Шульдих поднял глаза на Кроуфорда. Его лицо было абсолютно серьезным.
– Я не ревнивый. Ты же знаешь – я весь твой. Просто позови. – Шульдих поставил кружку в раковину и покинул кухню.
Кроуфорд и Треймен остались одни.
– Ты не хочешь этого, – спокойно констатировал Треймен. – Я не сделаю ничего, чтобы принудить тебя.
Кроуфорд со злостью посмотрел на него:
– Ты получил его, разве тебе не достаточно?
– Нет. Он понимает мои чувства. А ты не можешь разобраться в своих, – внезапно он поднялся и положил руку на шею Кроуфорда. Кроуфорд вздрогнул от прикосновения, но ничего не почувствовал кроме прохладной ладони на своей коже.
– Видишь, ничего не происходит. Я контролирую свой дар, когда хочу. И уж тем более не стану убеждать тебя в том, что ты совершаешь ошибку. Ты уже большой мальчик, – выделив последнее слово, Треймен вышел, оставив Кроуфорда обдумывать сказанное.
* * *
Отлично! Какое великодушие! Думаю, он мог бы врубить свой дар на полую катушку. И я бы не устоял. Но он этого не сделал. Не понимаю. Не хочет получить бессмысленную куклу? Альтруист. Зачем ему мое согласие?
Он трахнул Шульдиха. Это очевидно. И, похоже, тот не остался обиженным. Тогда почему они так себя ведут? Как будто ничего важного не случилось. На Шульдиха его дар не действует? Или он просто держит дар в рамках? Почему?
Ладно, Шульдих. Он может опасаться моей реакции, но Треймен четко дал понять, что делает то что хочет. Не хочет привязывать Шульдиха? А зачем ему я? Собирает трофеи? Одного ему недостаточно?
Что за цирк они тут устроили? В смысле, что Шульдих имел в виду говоря «это интересно», доктор, кстати, говорил также. Совпадение? Что Треймен говорил Шульдиху обо мне? Похоже, повторного разговора не избежать. Ну что же, придется пойти и спросить прямо.
А черт! Клиент звонит…
* * *
Когда поздно вечером Кроуфорд вернулся со встречи с клиентом, он нашел почти всю свою команду (за исключением Фарфарелло) расположившимися в гостиной. Треймен сидел на диване, пытаясь смотреть телевизор, а Шульдих спал, положив голову ему на его бедро. Руки Проводника гладили волосы телепата, перебирая их прядь за прядью. Наги сидел в кресле и наблюдал за обоими. Все молчали.
– Наги, – Кроуфорд прищурился – Почему ты еще не спишь?
– Сейчас пойду, Кроуфорд. Как быть с ним? – он подчеркнуто игнорировал Проводника и имел в виду только Шульдиха.
– Думаю, стоит отправить его наверх. Наги, тебе ведь не трудно? – вмешался в разговор Треймен.
Кроуфорд нахмурился:
– Он что, сам не дойдет? Ты не проводишь его?
– Не стоит его будить. Пусть восстанавливается. Я зайду к нему позже. Нам надо поговорить.
– Наги…
Телепат, буксируемый телекинетиком, мягко поплыл в направлении спальни. Кроуфорд опустился в кресло, которое покинул Наги. Он устал. Он встречался с клиентом. Он устраивал дела, он работал. И сейчас он чувствовал, что волна глухого раздражения, накопленного за день, готова выплеснуться через край. Он снял очки.
– Что будет, если я просто пристрелю тебя? – Кроуфорд положил руки на подлокотники и закрыл глаза.
– Ну, это ты у нас провидец. И аналитик тоже – ты. Воспользуйся своим даром или головой и узнаешь, – тон был откровенно насмешливым. – Я не боюсь смерти. Но и жизни – тоже.
Кроуфорд счел, что война объявлена и решил попытаться напасть с другой стороны:
– Скажи мне, Треймен, как он тебе в постели?
– Ты не заденешь меня так, Кроуфорд. Мы взрослые люди. Я говорю тебе это в последний раз, – Треймен смотрел на американца с интересом трехлетнего ребенка, разглядывающего жука. – Если ты боишься сделать это сам, не злись на тех, кто сделает это за тебя. Это не конструктивно.
– А что конструктивно? Трахать все, что движется? Как на счет Фарфарелло?
– Я могу убрать твою злость. Могу дать тебе то, что дал ему. Ты можешь взять это сам. Это не суть важно. Ты должен был бы уже устать бояться, Кроуфорд.
В руке Оракула оказался пистолет.
– Поэтому ты здесь? Какова твоя задача?
– Когда я вошел – этот дом был просто пропитан страхом. Твоим страхом, что Виновный не очнется. Страхом Наги, что ты сходишь с ума. Страхом Виновного, что он не нужен тебе. Я – Проводник. Я выравниваю баланс. Это моя задача.
– Кроуфорд! Какого черта здесь происходит? – в дверном проеме стоял Шульдих, обозревая вполне однозначную картину. – Ты решил охранять свою честь даже с помощью пистолета?
– Заткнись, Шульдих, – в унисон прорычали два голоса.
– Ну-ну, простите, что помешал. Чей бы труп не оказался здесь с утра, помните – убирать придется Наги, – Шульдих развернулся и направился в кухню. Кроуфорд и Треймен одновременно вскочили, готовые следовать за ним, но тут же остановились.
– Ну, что же ты стоишь? Иди к нему, – тон Кроуфорда был острым как нож.
– Спасибо, я не отказываюсь от таких предложений, – голос проводника был безукоризненно спокойным. Никакой издевки, только просьба:
– Присоединишься?
– Не могу отказаться. Ты так вежливо просишь.
– Умница. Так гораздо лучше. После Вас,- не мог не съязвить Проводник.
Мужчины прошли в кухню. Шульдих уже бухнул чайник на плиту и с нетерпением ждал, пока тот закипит. Кроуфорд опустился на стул.
– Что? Там все еще чисто? Даже крови нет? – на Шульдихе красовалась самая блистательная из его ухмылок.
– Может быть – позже. Виновный, почему ты встал? – Треймен подошел и обнял его за талию. Шульдих прислонился к нему.
– От вас идет такая волна, что даже мертвого разбудит.
– Прости. Тебе надо отдыхать. И ему тоже надо, – Треймен кивнул на Кроуфорда. – Пей чай и отправляйся в кровать.
– Да, мамочка и папочка, уложите меня в постельку.
– Шульдих, – с угрозой начал Кроуфорд. – Ты…
– Кроуфорд, ты можешь просто плыть по течению, хотя бы немного? Не контролировать всех и вся, не просчитывать каждый шаг. Просто жить? – Шульдих выбрался из объятий Проводника и подошел к нему. Опустившись на колени, он обнял Кроуфорда за талию и прижался к его груди. – Ну давай, попробуй. Это легко.
Поколебавшись, Кроуфорд обнял его в ответ. Он чувствовал тепло, исходившее от телепата. Чувствовал, как тот прижимается к нему. Он чувствовал себя очень усталым. Еще он видел, как Треймен улыбается ему с кружкой в руках. Он встал и поднял телепата с колен.
– Пойдем, мы уложим тебя в постельку. Нам всем пора отдыхать.
Они добрались до спальни Шульдиха. Телепат тут же забрался под одеяло и похлопал руками по обеим сторонам от себя:
– А поцелуй и сказку на ночь?
– Кошмары потом мучить не будут? – Кроуфорд не спешил выполнять требование телепата. Зато Треймена подгонять не пришлось, он с удобством расположился в кровати.
– Кроуфорд, это то, о чем мы с тобой говорили. Или ложись, или уходи и не мешай нам. Что ты выбираешь?
Кроуфорд, не колеблясь, снял пиджак и расстегнул рубашку. Раздевшись до белья, он опустился на кровать с другой стороны Шульдиха. Забравшись под одеяло, он положил руку поперек его тела и встретился с рукой Треймена, расположившего свою точно так же. Прикосновение не было отталкивающим. Рука чувствовалась странно приятной, отодвигаться не хотелось.
– Давайте спать. Завтра у нас работа.
Прежде чем уснуть, Кроуфорд подумал о том, что телепат всегда умел устроиться с комфортом.
* * *
Ты не спишь, Рой? Нет, это твоя заслуга. Как тебе удалось убедить его остаться здесь? Он тебе этого не простит. Уверен? С ним такие фокусы не проходят. Что он скажет, когда проснется? Надеюсь, что ты знаешь что делаешь.
Да, было хорошо. Всегда бы так. Нет, мечтатель у нас – Наги. Согрелся? Давай помогу. Ты не можешь уехать так быстро. Ты обещал пойти со мной, и потом ты же еще здесь. Н,у если ты не хочешь, мы не будем шататься по всем барам. Только парочка самых известных. Ты же совсем тут ничего не видел. Так просто я тебя не отпущу. Считай, договорились.
Конечно, он мне нужен. Нет, не согласится. Пока мы все здесь – это будет непросто. Поверь, я лучше знаю. Тебе должно понравиться…
* * *
Кроуфорд не торопился вставать; тот, кто прижимался к нему, был очень теплым. Он лежал на спине, прижимая к себе это уютное тепло, ощущая чужое дыхание на своей груди и руку поперек живота. Из-под одеяла выбираться не хотелось. Обняв прижимающегося, он провел рукой его по спине. Кожа под пальцами была гладкой, от прикосновения по его телу побежали мурашки.
Он отчетливо помнил, что, засыпая, обнял Шульдиха, но сейчас не был уверен, что это именно Чтец. Оракул открыл глаза и отшатнулся.
– Треймен…
– Опять сбегаешь? – каштановые волосы Треймена рассыпались по плечам, глаза все еще закрыты; он и не думал шевелиться.
– Шульдих ушел.
– Да, он думает, что ты его стесняешься. Хорошо выспался?
– Твоя работа?
– Наша. Погладь меня еще.
– Ты что – кошка?
– Да, и я хочу ласки. Тебе же это ничего не стоит.
– У меня паршивое предчувствие, – Кроуфорд снова попытался отлепить от себя Проводника. Утренняя эрекция давала о себе знать. – Я не собираюсь спать с тобой. Ты сказал, что не используешь свой дар…
– Это просто реакция твоего организма. Приятно было? – Треймен потянулся и чуть потерся об него, позволяя Оракулу полнее ощутить прикосновение. Покалывание усилилось – Кроуфорд, ты хочешь получить лекцию по физиологии или удовольствие? Гладь!
– Я об этом пожалею, – руки уже сами скользили по плечам Проводника.
– Позже…- последовал довольный ответ.
Горячая, местами шершавая кожа просто горела под пальцами. Каждое касание отзывалось вспышкой на его собственной коже, хотя Проводник в этот момент гладил совсем в другом месте. Исследуя тело Оракула, он уже использовал не только руки. Зубы жадно впивались в самые чувствительные места. Укус сменялся прикосновением губ и языка. Ощутив, как на коже появляется очередное повреждение, Кроуфорд, в отместку, впился зубами в то место, до которого сумел достать. Им оказалось бедро Треймена. Последовал обмен «любезностями». Извиваясь и стараясь добраться друг до друга, они за считанные секунды превратили кровать осиное гнездо. После очередного укуса Кроуфорд поднял голову, обозревая поле битвы. Одеяло давно валялось на полу. Разгоряченные, они уставились друг на друга. По крайней мере, на Оракуле еще были трусы. Треймен был абсолютно голый и очень возбужденный.
– Мы в неравном положении. По-моему, кое-что надо исправить, – прорычал Проводник, придвигаясь ближе.
– Почему ты такой горячий? Шульдих говорил, что ты все время мерзнешь.
– Сейчас я с тобой. Я грею тебя. Я знаю, чего хочет твое тело, как никто, хотя и буду с тобой в первый раз.
– Но, ты же…
– Заткнись, Кроуфорд. Что за дурацкая привычка – «хочу все знать». Пока можешь – просто живи, – повторил он слова Шульдиха.
Рванувшись, Треймен подмял под себя Кроуфорда, стараясь прикоснуться к его члену. Оракул дернулся, пытаясь вывернуться из под Проводника, что было не очень-то легко, учитывая примерно равные физические данные. Через секунду Треймен просунул руку под ткань и обхватил член пальцами. От нахлынувших ощущений у Кроуфорда потемнело в глазах. Совершенно от себя не ожидая, он выгнулся, толкаясь в чужую ладонь.
Проводник быстрым движением приспустил ему трусы, освобождая налившийся член. Не выпуская член из руки, он устроился между ног Кроуфорда и прикоснулся к нему губами. Кроуфорд замер и зажмурился. Он ожидал укуса, но почувствовал только, как мягкий язык прошелся по головке и исследует уздечку. Он открыл глаза и посмотрел. Проводник захватил головку целиком и втянул ее достаточно глубоко. Двигаясь вверх-вниз, Треймен ублажал его ртом, помогая рукой. Другой рукой Проводник гладил свой член.
От ощущения двойного прикосновения Кроуфорд весь горел. Он вцепился в простыни, игнорируя настойчивое желание вцепится Треймену в волосы. Ему хватило всего нескольких движений. Он прикоснулся к Треймену, показывая что уже скоро. Тот убрал рот и усилил стимуляцию рукой. Кроуфорд кончил. Спустя несколько движений кончил и Треймен. Отдыхая, Проводник опустил голову ему на бедро. Потом потянулся и прикоснулся губами к сперме на животе Оракула, пробуя ее на вкус. Кроуфорд поморщился, но промолчал.
– Ладно, пойду в душ, – нарушил молчание Треймен, поднимаясь с кровати. – Не засни. Впрочем, время завтрака мы уже пропустили, а работа у тебя только вечером.
Он поднял с пола одеяло и бросил Оракулу. Кроуфорд поймал его и накрылся, отворачиваясь к окну.
* * *
Вот так. Я мог бы догадаться, что этим кончится. Нет, повелся как дурак на бессмысленный спор. Шульдих тоже хорош! Хотя, скорее всего он меня и сдал. Я и не заметил, как он сбежал утром. Ночью с ним было хорошо. Спокойно. Я так мало помню. Только что обнял его и все. Почему он не остался? Я хотел бы прикоснуться к нему. Это было бы так же? Или так только с этим? Вот как работает его дар.
Согрел меня. Вот именно – согрел. Так странно. Вроде бы не поранил нигде, кожу не саднит. Хорошо, аптечка не понадобится. Надо признать, приложил он меня крепко. Во уж точно – «интересный опыт». У меня такое ощущение, что я занимался сексом сам с собой. С Шульдихом будет так же? Или по-другому? Какой у него вкус? А кожа? Он тоже должен быть теплым. Вот и будет греть меня. В общем-то, это его вина. Конечно, он же – Виновный.
То, что я позволил этому – непростительно. Увижу его еще раз – пущу ему пулю в лоб. Плевать и на начальство и на то, что к нему чувствует Шульдих. Он должен понять, что пересек черту.
Надо встать. И идти в душ. Бесполезно валяться тут – уже ничего не изменишь. Сегодня есть работа…
* * *
– Помнишь меня? – раздался над ухом насмешливый голос. Цукиено вздрогнул и отвел взгляд от монитора ноутбука. Конечно, глупо было надеяться на чудо... Надо было заправить дротик кураре. Против этого бессильны даже такие существа.
– И почему я не удивлен? Ты выжил, – сказал он уже в слух.
– Какая наблюдательность. Пора оплачивать счет, куколка, – Шульдих открыто насмехался над ним.
– Что же ты можешь предъявить мне к оплате?
– Как насчет твоих друзей по команде? Испытаем на них какую-нибудь экспериментальную дрянь. В лабораториях Эсцет есть насущная потребность в лабораторных крысах. Правда, у них почти нет шансов пережить даже первую стадию испытаний. Какая жалость, они умрут слишком быстро. Но Эсцет нуждается даже в таком материале, так что я думаю, их примут с благодарностью.
– Они не сдадутся так просто. Ты не можешь...
– Кроуфорд сейчас занят этим. Не думаю, что это у него не получится.
– Абиссинец, Балинез – ответьте! Сибиряк – прием! – Цукиено почти кричал в микрофон.
– Что ты кричишь, Оми! Мы работаем. Есть новые данные? – отозвались Вайс, каждый на свой лад. Цукиено перевел дух и поднял глаза на Шульдиха. Тот улыбался:
– Уйми их, еще рано. Давай-ка сначала поболтаем. Ты ведь правдиво ответишь на все мои вопросы?
Оми зажал микрофон рукой и облизнул пересохшие губы.
– Мне нет смысла лгать. Ты все равно узнаешь, что я думаю.
Убрав руку с микрофона, он ответил товарищам:
– Все в порядке, продолжайте, но будьте внимательны.
– Так-то лучше. Молодец, куколка. Они – мои игрушки, а я не люблю, когда игра кончается слишком рано или когда игрушки быстро ломаются.
– Не трогайте их, они даже не знают о том, что я стрелял в тебя.
– Пока ты говоришь со мной, никто не пострадает. Слишком сильно, по крайней мере.
– Я не собираюсь извиняться. Ты убил Оку.
– Ну вот, ты испортил мне веселье. Я еще спросить не успел, а ты уже все рассказал. Придется усложнить тебе задачу, – телепат помолчал пару минут, потом объявил – Я только что сказал Кроуфорду, что он может взять одного котенка. На свой выбор. Я думаю, он выберет Абиссинца, тот ближе всего к нему сейчас. Попрощайся с ним, куколка.
Цукиено побледнел.
– Ты же сказал, что не тронешь их, если я все расскажу! Ая! Ая! Уходи немедленно! Бросай все и выходи из здания!
Ответом ему был только хрип в наушнике.
– Балинез, Сибиряк! Тревога! Всем – немедленно покинуть здание! – рация замолчала. Цукиено посмотрел на телепата. – Ты солгал мне. Верни их! Они ни причем! Я не понимаю, чего ты добиваешься!
– Ты такой сладкий, куколка. Твой страх просто лакомство для меня. Может пойдем, поищем их? Если они еще здесь, конечно.
Оми вскочил на ноги. И сразу остановился – телепат перегораживал ему выход из офиса охраны, в котором они находились. Минуту он насмешливо смотрел на Цукиено.
– Ой, прости! Проходи, пожалуйста, – Шульдих развел руками в понимающем жесте и отодвинулся. Оми бросился вон. Добравшись до вестибюля, он опять остановился и огляделся в растерянности. Здание такое большое. Их целью на сегодняшней миссии был один из директоров этой компании, провинившийся перед законом и, как обычно, недостижимый для него. Но успели ли Вайс подняться туда? Его сомнения прервал смешок, гулко отдавшийся в пустом помещении.
– На твоем месте я бы поискал на верхних этажах, – Шульдих прислонился к одной из резных колонн, украшавших холл. – Возможно, где-то в офисах руководства компании.
Оми бросился к лифтам. Отключены.
– Нет-нет, куколка. Лестница тебя ждет, – Оми оглянулся – у колонны уже никого не было.
Оми поднялся на предпоследний этаж и замер, увидев что в проеме двери стоит Фарфарелло. Тот молча отодвинулся, освобождая проход. Оми вошел в темный холл. Одна из дверей, ведущих в кабинеты, была открыта, внутри горел свет.
– Бу, куколка. Как ты долго. Я устал ждать, – Шульдих поднялся из кресла для посетителей. Оказавшись за спиной Цукиено, он толкнул его в направлении двери. – Они тоже устали и легли вздремнуть. Не хочешь разбудить их?
Оми вошел в кабинет. Его товарищи по команде лежали на ковре перед рабочим столом владельца кабинета. Крови на них не было, но все трое были без сознания. В кресле сидел Кроуфорд, на шаг позади него стоял Наги. Кроуфорд сверкнул очками.
– Цукиено, я же обещал, что мы встретимся. Жаль, что не все присутствующие могут сейчас высказать свое мнение об этой встрече... но я думаю, ты им расскажешь, почему они оказались в такой ситуации. Ты разочаровал меня – как аналитику команды, тебе непростительны такие ошибки. Я полагаю, ты осознаешь, что своими действиями поставил под угрозу всю команду? В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем переходить дорогу Шварц!
Оми молчал. Он ни капли не сожалел о том, что бросил дротик в телепата. Но он должен был посоветоваться хотя бы с Аей или Йоджи, попросить поддержки у них. Возможно, тогда он не оказался бы в таком глупом положении.
– Он злится, Кроуфорд. И он ничуть не сожалеет о том, что натворил. Они и правда должны оставаться живыми? – Шульдих уселся на край стола и болтал в воздухе ногой.
– Да. Еще некоторое время, по крайней мере, – Кроуфорд поднялся с кресла и подошел вплотную к Цукиено. - Знаешь, что делают с непослушными котятами? Теми, кто не знает свое место? Их топят. Без малейшей жалости. Кстати, сейчас нечаянно сработала сигнализация, и полиция будет тут через минуту. А нам, пожалуй, пора. До следующей встречи, Вайс.
Через мгновение Цукиено остался один.
* * *
Вайс. Глупые котята. Слепые, смешные котятки. Что за дураки!
Кроуфорд назвал котятками нас с Роем. Секс Роем стоил того. Хоть Кроуфорд и упирался, все же Рой умеет получить то, что хочет. Боже, они так искрили Это и сексом-то назвать можно только с некоторой натяжкой – больше на драку было похоже. Хорошо, что вовремя смылся. На мне бы живого места не осталось Я обещал показать Рою новогодний Токио, пока он здесь. Пошляться по улицам, поглазеть на витрины. Интересно каково это – провести с ним время, просто погулять. Нельзя упускать такую возможность. Потом он уедет, а Кроуфорд останется здесь. Со мной.
Заманчиво – ты весь мой…
* * *
– Его нет, Кроуфорд. Его нигде нет, – убито сказал телепат, едва переступив порог дома. – Он уже уехал!
– Что я могу сказать, Шульдих. Я не расстроен, – Кроуфорд отлепил от зеркала в прихожей записку и протянул ее Шульдиху. – Это тебе.
– Я совсем не чувствую его. Вероятно, он уже вылетел из страны, – Шульдих развернул записку. – Тут всего два слова: «горячо – холодно». Что это за бред?
– Нет, не тебе, – усмехнулся Кроуфорд. – Я понял. Возможно, если бы я не был так зол на него, я бы сказал ему спасибо.
– Ты зол на него? А как же то утро страсти?
– С чего ты взял, что это была страсть, Шульдих? – прищурившись, спросил Кроуфорд. – Что заставляет тебя так думать?
– Ну, заботой и нежностью я бы это точно не назвал. Если бы хоть один из вас был пирокинетиком, нам сейчас было бы негде жить.
– Любопытство сгубило кошку, – пожал плечами Кроуфорд и сделал шаг к кухне. – Кофе будешь?
– Обязательно.
– Тогда сделай и принеси в кабинет, – Кроуфорд сменил направление и скрылся за дверью.
Шульдих хмыкнул и двинулся выполнять поручение.
Удобно расположившись на диване, Шульдих пил кофе и наблюдал за тем, как Кроуфорд приводит в порядок бумаги на рабочем столе. Он с наслаждением вытянул ноги.
– Ты повеселился? – Кроуфорд сложил несколько документов в отдельную папку.
– Да. Котенок такой забавный в своей уверенности.
– Эта уверенность чуть не стоила тебе жизни. – Кроуфорд покачал головой.
Шульдих поморщился.
– Ты знаешь, он сильно испугался за них, – телепат помолчал, думая, как продолжить. Он хотел спросить, боялся ли за него Кроуфорд, хотя уже знал ответ: да, боялся. Но вместо этого сказал: – На самом деле у нас не было никакой работы сегодня, нам никто не заплатил. Ты организовал это специально для меня?
– Для тебя, Шульдих. Но это было не только развлечение, от тебя требуется усвоить следующее: твоя задача прикрывать каждого из нас. Следить за обстановкой и обеспечивать нам безопасность, – Кроуфорд оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на телепата. – Ты должен быть серьезнее на заданиях. Это тот урок, который ты должен был выучить. Мы – команда. Помни об этом. Береги нас.
– Да, я буду беречь… – после недолгой паузы Шульдих встал с дивана и сделал шаг к двери. – Ты можешь заняться этим позже?
– Могу, – Оракул поднялся из-за стола. – В моей комнате.
Шульдих просто кивнул и двинулся по лестнице на второй этаж, уверенный в том, что Кроуфорд идет следом. Перед входом он остановился, пропуская вперед Оракула. Прислонившись к дверному косяку, он наблюдал, как тот снимает пиджак и развязывает узел галстука.
– Тебе требуется помощь? – Кроуфорд неторопливо расстегивал манжеты рубашки.
– Нет, я справлюсь сам. Мне просто нравится смотреть на тебя и знать, что это для меня, – он отлепился от двери и занялся своей одеждой.
– Стриптиз окончен, – Кроуфорд сел на кровать и начал снимать носки. Матрас за его спиной прогнулся, и он почувствовал мягкие руки на шее. Простое прикосновение, никаких «спецэффектов». Теплое прикосновение. Он оглянулся. Голый телепат сидел позади него и массировал ему плечи.
– Я – не он, – тихо сказал Шульдих. – Я так не умею.
– Уверен, у тебя масса других достоинств, – пробормотал Оракул, откидываясь назад и прижимаясь спиной к груди телепата. Руки, обнимающие его, и подбородок, устроенный на плече, давали такое нужное ему тепло. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.
– Ты замерзаешь, давай заберемся под одеяло, – руки разжались, Шульдих мягко оттолкнул его от себя. – Помощь нужна?
Кроуфорд наградил его недобрым взглядом и начал снимать брюки. Полностью раздевшись, он залез под одеяло и подтянул к себе Шульдиха. Тот с готовностью потянулся к нему. Кроуфорд прижался щекой к его щеке и запустил пальцы в его волосы. Легонько потянув за длинные пряди, он слегка отстранился и прикоснулся к губам телепата. Шульдих приоткрыл рот, отвечая. Поцелуй получился глубоким и неспешным. Шульдих запрокинул голову, открывая для ласки шею. В ямке между ключицами темнела отметина Проводника. Кроуфорд осторожно прикоснулся к ней губами. Шульдих судорожно выдохнул и закрыл глаза. Положив ладонь ему на грудь, Оракул чувствовал как сильно бьется его сердце.
– Как ты меня хочешь? – Кроуфорд с трудом нарушил молчание.
– Все равно, только не спеши. –выгнулся под его руками Шульдих.
– Не буду, у нас достаточно времени…
* * *
Ну почему все домашние дела вечно сваливают на меня? Я что, профессиональный уборщик? Я – убийца, а не поломойка. Перед праздниками могли бы и помочь мне, хотя бы раз в году. Хорошо хоть моти в ресторане заказали. Мне еще только готовки не хватало.
И эти двое еще смеют учить меня жизни? Ну ладно – Кроуфорд. Как никак – начальство, должность, так сказать, обязывает. Но – Шульдих? Хотя в том, как этот бес добился-таки своего что-то есть. Уложил Кроуфорда в койку. Молодец… правда, чего ему это стоило!
Треймен наконец-то убрался. Что за придурок. Стоило большого труда не размазать его по стенкам. Пусть лучше не попадается мне больше, в следующий раз я не буду так милосерден.
Эти опять в спальне. Неплохо. Может, если займутся друг другом, то оставят в покое меня. А мне пора заняться делами. Столько всего еще надо сделать…
* – кадомацу — новогодняя композиция из сосны, срезанного бамбука, соломы и дерева сливы, приносящая в дом удачу.
