Глава пятая. Опасное наследие
Ая чувствовал себя как-то странно, когда смотрел на такого Кроуфорда. Он очень долго ненавидел Шварц и боролся с ними, так что ему казалось неестественным испытывать к кому-то из них другие чувства.
«Но что ты испытываешь ко мне на самом деле, Кроуфорд? Ты думаешь, что я просто подходящий сексуальный партнёр, или это всё твоя привязанность к «Аяну», которая распространяется и на меня? И была ли эта привязанность чем-то большим, чем то, что обычно испытывают к домашним животным? Я не намерен терпеть такое к себе отношение… А не зоофилия ли это с его стороны? Мало ли какие бывают извращённые фантазии. Я так много хочу сказать… и о многом спросить».
И вдруг комната вокруг Фудзимии закружилась, и ему показалось, что он падает.
«Что здесь происходит?»
Когда Ая пришёл в себя, оказалось, что он находится на лесной поляне, и он снова был в облике кицунэ. Сквозь листья каких-то неизвестных ему деревьев просачивался мягкий солнечный свет, судя по всему, солнце ещё не вошло в зенит, значит, была первая половина дня. Фудзимия инстинктивно заскулил – он чувствовал себя очень несчастным и не имел никакого представления о том, как выжить в лесу в обличье маленького лиса.
«Что это за место? Что-то подсказывает мне, что я больше не в мире людей. Это то, что Ирака-сан называл Тайным царством? Истинный дом всех кицунэ? Как я сюда попал? И самое главное – как мне вернуться домой, к Брэду?»
И вдруг Ая услышал, как зашуршали листья – кто-то шёл через лес прямо к нему.
«Что делать? Что делать?»
Фудзимия решил прыгнуть в кусты в надежде, что кто бы не производил этот шум, он его не найдёт или, по крайней мере, не окажется любителем нежного мяса детёнышей кицунэ.
«Малыш, что ты тут делаешь совсем один?» – спросил в аиной голове чей-то голос. От удивления Ая чуть не подскочил. Этот голос явно принадлежал кицунэ, но не походил на голос Ираки-сана. Он отличался басовитым тембром, и от него исходила слабая чёрная аура, но это, несомненно, был голос кицунэ.
«Я не знаю», – в той же манере ответил Фудзимия.
«Ты потерялся? Где твои родители?»
«Я не знаю, думаю, что я сирота. Я живу в мире людей, но как-то очутился здесь».
«Тогда, значит, твои силы проснулись, детёныш», – из кустов высунулась покрытая шерстью соболиного цвета голова кицунэ, по крайней мере, в три раза больше аиной. От такой неожиданности он даже немного подпрыгнул. Окончательно добило Аю то, что незнакомец от всей души его лизнул. – Поэтому добро пожаловать домой, дитя. Добро пожаловать в родные земли – земли клана ногицунэ. – Карие глаза незнакомца сверкнули.
– Ногицунэ?
– Да, малыш, ногицунэ. По всем признакам ты выглядишь так, словно рождён в клане Огня. В твоих жилах течёт кровь ногицунэ, иначе твои силы привели бы тебя в другое место.
– Как мне вернуться в земли людей? – Фудзимия знал, что должен быть твёрдым, но не смог справиться с жалобными нотками в голосе. Он с трудом сдерживался, чтобы не заскулить.
– Ты должен, по крайней мере, взглянуть на достопримечательности и встретиться кое с кем из клана. Кстати, меня зовут Ясн, а тебя?
– Ран.
– Это человеческое имя, – тон кицунэ, которым это было сказано, давал понять, что это не очень-то и хорошо.
– Моя приёмная семья дала мне это имя, – Ая ответил довольно нейтрально, но шерсть у него на загривке встала дыбом. Ему совсем не понравился этот лис.
«Он не такой, как Ирака-сан. Он ощущается как-то «неправильно». Но если он не собирается научить меня тому, как вернуться домой, то, может, среди членов клана найдётся кто-то…»
– Хорошо, я пойду с тобой.
Фудзимия попытался встать, но с удивлением обнаружил, что земля ушла у него из-под лап. Он понял, что кицунэ подхватил его, и почувствовал, как у него на загривке аккуратно сжались челюсти.
«Путь слишком долог для маленьких лапок и коротких ножек. Я понесу тебя».
«Спасибо», – достаточно вежливо ответил Ая, хотя внутри у него всё кипело.
«С чего это он решил, что я хочу, чтобы он мне помогал? И я ему не младенец!»
На протяжении всей дороги ветер и листья ерошили его мех, а сам он болтался в воздухе, удерживаемый на весу надёжной хваткой Ясна. Всё это было так странно и непривычно, совсем не похоже на то, что принято у людей.
«Полагаю, что это должно быть заложено на уровне инстинкта – получать удовольствие от того, что тебя так несут».
На него нахлынули смутные воспоминания, в них были красный мех, любимые голос и запах.
«Кто это? Моя мать или отец? И почему они оставили меня в человеческом мире на воспитании у людей? Не то, чтобы я сомневался в чувствах того, кто оставил меня приёмным родителям. Уверен, этот кто-то знал, что они будут любить меня как собственное дитя. Или это был не «он», а «они»?»
Так сам себе говорил Фудзимия, успокаивая себя тем, что родители его любили, хотя мысли его по-прежнему полнились сомнениями. Он признал перед самим собой, что сомнения эти поселились в его душе давно, с тех самых пор, как Ирака рассказал о его происхождении. В нынешней жизни Ае всё было в новинку, и у него не было времени на то, чтобы предаваться праздным размышлениям. Ему и так хватало проблем с Кроуфордом и остальными Шварц, но теперь… Теперь он здесь, и мог бы попытаться разузнать хоть что-то о своих родителях и собственном прошлом. Близкие его оставили, поэтому он понимал, что сведения, которые удастся добыть, вряд ли его порадуют, но всё равно надеялся.
У Фудзимии было дурное предчувствие, его волновало это путешествие в неизвестность. Он уже привык к тому, что его несут за шкирку, хотя ему это и не нравилось, но теперь впереди показалось лисье логово, и ему стало интересно, что за приём окажут ему сородичи. Ведь судя по тому, как повёл себя Ясн, Ая «неправильный» лис. Ему здесь не место. Он не отсюда.
– Это логово семьи Ареш, они благородного происхождения и занимают высокое положение в клане Пустоты. Ты можешь оставаться там, сколько пожелаешь, малыш Ран. Все кицунэ будут рады принять детёныша у своего очага.
– Спасибо. А нет ли способа, узнать, кто мои родители?
Фудзимия заранее ощетинился при мысли, что члены клана Пустоты тоже будут звать его малыш Ран. Его раздражал оттенок снисходительности, который слышался в мысленном голосе Ясна.
– Есть такой способ. Я думаю, ты и сам знаешь, кто были твои родители. Но лучше спросить у Голоса Крови, и только тогда делать выводы. За последние пятьдесят лет брак между членами кланами Огня и Пустоты заключался только однажды, но лучше всё проверить.
– Голос Крови?
– Это магическое испытание, которое проводится тогда, когда семья встречает своего предполагаемого родича. К счастью, тот кицунэ, о ком я думаю, живёт неподалёку. Его дом – логово соседнего клана, если хочешь, то через три часа он будет здесь.
– Хочу.
– Будет сделано. Я отправлю соседям весть о тебе.
Ая сидел на мягкой шелковистой постели в просторной комнате в логове кицунэ и думал о том, что же сейчас делают Шварц. Стены логова, окружавшие его, были сложены из серого камня, и только узоры в форме спиралей смягчали их строгость. Здесь обитало множество лис со шкурами всех оттенков чёрного, и они собирались сделать всё, что в их силах, лишь бы он чувствовал себя как дома. Все взрослые проявляли к нему дружелюбие – вылизывали его и ласково ерошили ему шерсть, опрокидывали на спину и тормошили, чистили ему мех, поднимали его и спрашивали, куда он направляется, утверждая, что ему незачем утруждать свои маленькие лапки. Они относились к нему, как к одному из своих детёнышей, но Фудзимия испытывал неловкость. Это не то, к чему он привык. Он хотел человеческих проявлений любви и симпатии – ему хотелось обниматься, чтобы его гладили и самому гладить кого-то, хотелось, чтобы к нему прижимались и самому прижиматься в ответ. Но здесь вели себя иначе.
«Я действительно неправильный лис. Мне здесь не место. Моё место рядом с Кроуфордом, и Шульдихом, и Наги, и… и Фарфарелло».
И пока его никто не видел, свернувшийся на кровати маленький красно-рыжий лис жалобно заскулил:
– Я хочу домой.
– Малыш Ран, он уже здесь. Мы можем прямо сейчас спросить Голос Крови, если хочешь, – сообщила ему Кизи, хищная пятихвостая лисица из семьи Ареш. Ае она понравилась больше, чем Ясн. У неё были добрые карие глаза, и от неё пахло свежестью и совсем чуть-чуть мускусом. Правда, Фудзимию изрядно раздражал тот факт, что она, как и остальные женщины-лисы, постоянно пыталась отнести его к одной из кормящих матерей, чтобы «малыш попил молочка».
«Я не ребёнок. Не надо мне молока, спасибо».
– Я готов, бабушка Кизи, – откликнулся Ая, выскакивая из мягкого гнезда.
По крайней мере, хоть что-то будет сделано.
Никто по-настоящему не знал, что делать с Аей. Будучи детёнышем, он в то же время отличался от остальных. Его жизненный опыт был очень велик даже по меркам взрослого человека, но он не знал и азов того, как быть кицунэ. Все, однако, настаивали на том, что он должен изучить свою родословную и познакомиться с теми землями, в которых живёт его клан, прежде чем вернуться в мир людей. Поэтому обучать его тому, как использовать свою силу для возвращения домой, никто не желал.
«Меня вот что беспокоит – как они воспримут мои отношения с Кроуфордом? Что-то подсказывает мне, что лучше держать это при себе».
– Вот мы и пришли, лисёнок. Теперь по второму коридору и налево. И… удачи тебе, – нерешительно напутствовала Фудзимию Кизи.
– Бабушка Кизи, что тебя беспокоит? – спросил Ая, состроив умильную мордочку, которая служила ему основным оружием в деле получения правдивых сведений от взрослых кицунэ. Сопротивляться его обаянию у них получалось ещё хуже, чем даже у Шварц или Вайсс. Он начинал свой жизненный путь здесь с большим багажом, чем все остальные детёныши. Не то, чтобы он проводил с лисятами столько же времени, сколько со взрослыми – их интересы касались, в основном, мелких проделок и игр. Они были истинными детьми и душой, и телом, в то время как он сам походил на ребёнка только с виду.
«Не ребёнок, я совсем не соответствую подлинному смыслу этого слова. Я слишком много видел, слишком много сделал, слишком много убивал, чтобы быть таким же невинным, как они. Птенец не может вернуться обратно в яйцо, так и убийца не может стать чистым, как младенец, и не важно, что об этом думают остальные».
– Мне не нравится твой вероятный двоюродный брат, только и всего. Я почти желаю, чтобы… Ох, не обращай на меня внимания.
– Что ты имеешь в виду?
– Он… он испорчен. Я знаю, что не следует говорить плохо о родиче, особенно о более высокородном. Он происходит от самой Госпожи, но… говорят, у него дурная кровь. Так что просто будь осторожен, малыш, – и без всякого предупреждения Кизи сначала подняла его, чтобы серьёзно и сосредоточенно заглянуть ему в глаза, а потом плюхнула Аю на пол и принялась приводить в порядок его мех.
– А теперь иди, повидайся с Шан-сама, – сказала бабушка Кизи и мордой подтолкнула Фудзимию в нужном направлении.
Внезапно коридор расширился, потолок стал выше, так что под ним мог свободно пройти человек, и Ая почувствовал себя намного комфортнее. Он вошёл в просторную круглую комнату, где его уже ждали два человекоподобных существа. Один был с лисьей головой, в нём Фудзимия с трудом – да и то только по запаху – узнал главу семьи, Ареша, но вот второй? Он был незнаком Ае, и стоял к нему спиной.
«Должно быть, это мой потенциальный двоюродный брат, тот самый, которого бабушка Кизи советовала остерегаться».
Оставаясь незамеченным, Фудзимия осторожно вошёл в комнату. Он хотел изучить того кицунэ, который претендовал на родство с ним. Лис походил на человека гораздо больше, чем все остальных кицунэ. Насколько Ая мог судить со спины, мехом у него были покрыты только уши и хвост.
«Чего он добивается? Он что, думает так расположить меня к себе, если будет так выглядеть? Ну, со мной такое не работает».
Потом «человек» обернулся и поприветствовал Фудзимию лёгкой улыбкой, и у него перехватило дыхание:
– Кроуфорд, здесь? Нет…
Ая ответил негромким приветственным ворчанием, снова внимательно всмотрелся в лицо кицунэ, и увидел разницу – небольшие отличия в разрезе глаз, форме губ, также носа и скул.
«Нет. Но он, конечно, похож на Кроуфорда. Это случайное совпадение, или он нарочно?»
Когда Оракул проснулся, уже перевалило за полдень. Едва выйдя из комнаты, он тут же наткнулся на Шульдиха.
– А ты сегодня бодрячком. Что ещё нужно, кроме хорошего траха и небольшого отдыха, да, Кроуфорд? – завидев шефа, тут же поинтересовался Кукловод.
– Шульдих, ты о чём? – ответил Кроуфорд, недоумевая, о чём его спрашивают.
«Он что, знает, что я фантазирую об Аяне вот уже больше недели?»
– Мои поздравления, но как ты собираешься включить Аю в нашу повседневную жизнь, раз он теперь человек?
– А, так вот ты о чём, – Оракул вспомнил, как он долго пытался забрать лиса обратно в свою комнату. Он вспомнил, как преследовал любовника из своих снов, который, казалось, больше интересовался Кукловодом, и всячески стремился показать Аяну, на кого ему следует обратить своё внимание. Но о чём говорил Шульдих, Кроуфорд не понимал.
– Кроуфорд, ты что, вообще ничего не помнишь?
– Помню что?
– Аян превратился в Фудзимию Аю прямо посреди моей спальни. И ты начал гоняться за ним, не слушая никаких доводов. Он хотел поговорить, но ты не мог дождаться, как бы затащить его в ближайшую кровать и затрахать там до потери сознания.
– И я это сделал? – спросил Оракул, заливаясь краской.
«О господи… Если эти мои сны реальны…»
– Ты мне просто мозги пудришь, – сказал Кроуфорд, с трудом контролируя желание придушить телепата на месте.
«Что за игру он затеял? Он пытается заставить меня признаться в противоестественных наклонностях? Тогда ему не повезло. Я не собираюсь из-за этого расставаться с Аяном. Прошлой ночью… было что-то невероятное. И теперь я знаю, что нет способа заставить меня отпустить его. Мы вместе, но у нас мало времени, ведь жизнь лисицы короче жизни человека. И я не собираюсь терять ни минуты».
– И не начинал. Спроси Наги. Кстати, раз уж речь зашла об Аяне, где этот коварный искуситель? До меня только что дошло, его надо бы поздравить с тем, как успешно он тебя соблазнил, – ухмыльнулся Кукловод.
– Его нет в моей комнате, вероятно, ему понадобилось посетить свой лоток, – тихо сказал Оракул.
– Наги, то, о чём говорит Шульдих, правда? – спросил Кроуфорд, завидев, как Наоэ вышел ко второму завтраку. Наги проснулся очень поздно, но в субботу с ним такое бывало нередко.
– О чём это он?
– Об Аяне.
– Ну, я и правда не знаю, но прошлой ночью… точнее, сегодня утром, я слышал, как вы, парни, устроили грандиозный шум в комнате Шульдиха, так что я пошёл на разведку. Когда я вошёл в комнату, то увидел тебя, сидящего на коленях у обалдевшего Аи, у которого были лисьи уши и хвост… у голого Аи. Я подумал, что вам нужно уединиться, поэтому вернулся в свою комнату и лёг спать. Больше ничего не знаю.
Оракул застонал.
«Лучше бы я ещё несколько дней не просыпался… Так это не сон… По крайней мере, теперь я знаю, что не схожу с ума. Но что сейчас обо мне думает Ая? Шульдих говорит, будто я повсюду гонялся за ним, совершенно не слушая то, что он мне говорил. Пришёл ли он ко мне по своей воле, или просто потому, что как-то очутился на территории Шварц? Если он превращался только в ночное время, то иногда ему, наверное, приходилось потакать моему вожделению. Он вообще думал обо мне хоть с какой-то симпатией или же исходил из чисто практических соображений, рассчитывая на мою защиту? Но он так прижимался ко мне...»
Поток мыслей Кроуфорда прервал ворвавшийся в кухню Кукловод:
– Аяна здесь нет? – запыхавшись, спросил он.
– С чего бы это? Его завтрак нетронут, а он всегда вылизывает свою миску дочиста.
– Значит, его вообще нет нигде в квартире. Я даже под кроватями проверил.
– Так он исчез? – Оракул обнаружил, что ему трудно поверить в отсутствие лиса.
«Может, он подумал, что я просто хотел воспользоваться им как шлюхой, ведь я преследовал его вместо того, чтобы выслушать».
– Может быть, он решил уйти? – высказал предположение Кроуфорд, и его голос звучал не так самоуверенно, как обычно.
«Аян обманывал меня, когда спал со мной. И весь тот беспорядок, что он раньше устраивал… Но в целом, чтобы успокоиться и всё прояснить нужно только найти его. Если, конечно, у нас получится».
– Он не сделал бы этого, по крайней мере, до тех пор, пока не высказал тебе свою точку зрения. Он хотел поговорить с тобой. Сказал, это будет долгий разговор, разговор с большой буквы «Р» о ваших отношениях. Пусть и с помощью бумаги и ручки, если он снова будет в облике лиса. Он был настроен очень серьёзно. Поэтому вряд ли его исчезновение можно объяснить простой случайностью.
– А за этим не могут стоять Вайсс? – жуя тост, предположил Наги.
– Исключено, нет никаких признаков взлома. Кроме того, если они в состоянии сюда проникнуть, то почему мы всё ещё живы?
Хоть Оракул и погрузился в свои мысли, но вполуха он слушал и Наоэ, и Шульдиха.
«Почему, чёрт побери, ко мне не приходило об этом видения? Аян важен для меня, а я не предвидел, что это случится».
– Итак, кого вы подозреваете?
– Ветеринара. Вы оба были слишком заняты Аяном в ту самую ночь, когда его ранили, поэтому и не заметили того, что аянов облик как-то подозрительно заинтересовал доктора. Он сказал, что уже лечил похожих пациентов, но Аян среди них – самый симпатичный. Я не стал бы утверждать, что исчезновение Аян-тяна связано с магией, но увидев то, как он превратился в человека, скажу, что нет ничего невозможного.
– Пошли, разберёмся с этим ветеринаром прямо сейчас, – сказал Кроуфорд, поднимаясь со своего места.
– Есть, – ответил Кукловод, вскакивая, чтобы присоединиться к шефу, пока дверь за тем не закрылась.
– Здравствуй, лисёнок. Я Шан, а ты? – приятным баритоном по-японски спросил Фудзимию незнакомый кицунэ.
– Меня зовут Ран, – ответил он, и в облаке тёмного тумана снова принял человеческий облик. Сходство Шана с Кроуфордом только усилило его подозрительность. Ая решил по мере возможности не выдавать никакой лишней информации.
– Х-м-м, а ты даже и не догадываешься, что способен на дальнейшие превращения, – Шана произошедшее не только удивило, но и развеселило, хотя в его тоне не было никакого снисходительного отношения к новичку. Казалось, он искренне удивлён способностями своего новоявленного кузена.
– На самом деле я знаю об этом, – тихо ответил Фудзимия.
– Твои глаза и то, как ты держишься, напоминают тётю Решку, но, может, нам следует это проверить?
– Да.
– Тогда начнём.
Глава семьи Ареш начал петь, и всё заволокло тёмным туманом.
Скрытый туманом от взгляда своего двоюродного брата, Шан самодовольно ухмыльнулся.
«Скоро, очень скоро, ты, истинный сын своей матери, станешь таким же красивым. Ну, мой прекрасный...»
– Доктор Канзаки, вы пойдёте с нами, – сказал Кроуфорд после того, как девушка с кошкой ушла.
– Что за спешка, Кроуфорд-сан? – поинтересовался ветеринар, и его рассеянный взгляд стал намного пристальней, чем обычно.
– Нам нужно задать вам один вопрос по поводу нашего лиса, доктор, – неприятным тоном ответил ему Шульдих.
– Что за вопрос?
– Поговорим об этом, когда приедем на место.
– Хорошо. Господа, позвольте мне захватить свой чемоданчик, и можем отправляться, – Канзаки взял маленький кейс и присоединился к Шварц уже в «Порше» Кукловода.
– Итак, доктор, кто вы на самом деле, и что вам известно о нашем Аяне? – спросил Шульдих, когда все расселись по местам в пустынной гостиной конспиративной квартиры Шварц. Это была та же квартира, куда они привозили ветеринара в ту ночь, когда Аян-тян поранился.
– Зачем вы спрашиваете? – спокойно поинтересовался Канзаки, глядя на Кукловода без всякого страха.
– Потому что Аян исчез, – вклинился в разговор Оракул.
– Чёрт! Кроуфорд, мы же вроде как его допрашиваем, а не сообщаем информацию, – высказался Шульдих, мгновенно подобравшись, хотя до этого он весьма вальяжно развалился на диване.
– Остынь. То, что случилось, находится далеко за рамками наших представлений о психических феноменах. Не думаю, что у нас есть выбор, кроме как доверится хорошему доктору.
– Ваш начальник дело говорит, – всё так же спокойно ответил Канзаки.
– Начальник, никакой он мне не начальник, – вспылил Кукловод. Оракул понимал, что Шульдих безуспешно пытается скрыть информацию о Шварц.
– Вам что-то о нас известно?
– Вы группа наёмных убийц, ваши противники Вайсс. Малыш Ран был или является членом Вайсс. К вам он попал в качестве домашнего питомца. Я «говорил» с Аяном, или мне следует называть его Ран?
– Как вы с ним говорили? Как вы вообще это смогли?
– Мне представилась возможность поговорить с ним, пока я лечил его, потому что я… – и светящийся потрескивающий голубой туман скрыл доктора Канзаки, – …сам кицунэ. – Прямо перед Шварц возникла человекоподобная фигура с лисьей головой и лисьим мехом.
– Проклятье! Я это вижу, но не могу в это поверить, – воскликнул Кукловод.
– А почему это у Аяна не было лисьей головы и меха, когда он принял человеческий облик? – с нарочитым равнодушием поинтересовался Кроуфорд.
– Интересно. Значит, он сумел превратиться? Вероятно, это потому, что он считает себя в большей степени человеком, чем большинство кицунэ. Он ведь вырос среди людей. Но давайте не будем тут рассиживаться и заниматься пустой болтовнёй. Где он исчез? Вы можете отвезти меня туда, чтобы я смог по запаху поискать улики, которые бы проливали свет на произошедшее? – спросил полулис-получеловек, снова принимая человеческий облик.
– Х-хорошо, – согласился Оракул.
– Можете завязать мне глаза, если хотите, – любезно предложил доктор Канзаки, что Шварц и сделали, когда повели его обратно к машине.
– Так что же случилось перед тем, как малыш Ран исчез? – спросил ветеринар, когда он и Кроуфорд уселись на заднее сиденье машины, а Кукловод сел за руль.
– Ну-у, мы… Кстати, а почему вы называете его «малыш Ран»? – в свою очередь задал вопрос Оракул. Его очень смущала необходимость рассказывать о том, чем он и Фудзимия занимались. Не то, чтобы он возражал против этого теперь, когда узнал, что Аян человек, но всё же. Он по-прежнему ощущал некоторую неловкость, оставшуюся с тех пор, когда Кроуфорд думал, что его чувства – это нечто нездоровое.
– Потому что он и есть малыш – детёныш кицунэ. Кицунэ взрослеет к двумстам годам, а по-настоящему взрослым становится в двести тридцать. Рану же только двадцать три.
– Ух ты, из зоофила в педофилы! Сегодня явно не твой день, Кроуфорд, – сказал Шульдих, давясь смехом. Он так развеселился, что пришлось останавливать машину, пока они ни во что не врезались.
– О чём это он? – повысил голос доктор Канзаки. Судя по интонации, у него возникли кое-какие подозрения.
– Ну… э-э-э…
«Я не буду душить Шульдиха. Он ценный член моей команды. Я не буду душить Шульдиха», – начал мысленно убеждать себя Оракул.
– Что он имел в виду, Кроуфорд-сан? – продолжал допытываться ветеринар, теперь он по-настоящему рассердился.
– Ну, я сплю с Аяном. Он меняет облик, и мы…
– Они трахали друг друга почти каждую ночь вот уже целую неделю.
– Извращенец! – завопил доктор Канзаки и со всей силы огрел Оракула по голове своим чемоданчиком, после чего завёл лекцию о недопустимости подобного поведения.
А в это время в Тайном царстве Ая тоже испытывал неловкость от того, что новоявленный двоюродный брат усадил его к себе на колени. Он снова стал лисёнком, и кузен взял его на руки и прижал к себе точь-в-точь так, как это делают люди. Голос Крови полностью подтвердил их родство – он доказал, что Фудзимия и этот самый Шан – кузены. Ая оказался сыном тёти Шана – Решки и её мужа Люрена. И теперь его учили тому, как использовать свою магическую силу.
– …возможно, от отцовского клана ты получил силу управлять стихиями. Кицунэ из клана Пустоты, также известные, как ногицунэ, могут творить иллюзии и создавать проходы в другие измерения. На самом деле, все кицунэ обладают подобными способностями, но мы культивировали их специально на протяжении столетий.
– Чем ещё мы владеем? – Фудзимия едва сумел справиться со своим голосом, чтобы тот звучал ровно. Он не очень-то доверял Шану, особенно после того, как добился от бабушки Кизи откровенного признания в собственных подозрениях. Шан был сыном Альше, главы клана. Именно отец Шана повинен в гибели родителей Аи. Он убил их ради амбиций, ради власти.
«Так же, как Такатори, поступил с моими приёмными родителями. Но этот случай ещё преступней. Он мой дядя. Моя мать – его сестра, пусть и двоюродная, но тем не менее. И кицунэ не должны убивать, кроме как обороняясь или ради еды. Мой бедный отец – он, должно быть, совсем отчаялся, если решил оставить меня с людьми».
Сегодня Фудзимия узнал ещё кое-что, что заставило его держать большую часть своей человеческой жизни в секрете от своих новых родственников. Он уже почувствовал, что Кизи испытывает к подобному отвращение, и поэтому был рад, что не стал обнародовать многие подробности из своего прошлого, когда впервые встретился с кланом.
«Они больше не будут питать ко мне симпатию. Они будут возмущены, как и любое приличное существо. Но я их не виню – убийство любого живого существа не является чем-то правильным».
– Мы обладаем способностью контролировать чужой разум. Ей поддаются люди и другие низшие существа. Это полезное умение, если ты собираешься провести какое-то время в мире людей.
– Так ты провёл какое-то время среди людей? – мысленно спросил Шана Ая. Ему требовалось время, чтобы переварить услышанное.
«Означает ли это, что я… что Кроуфорд… что я… Нужно в этом убедиться».
– Да, благодаря этому я приобрёл свою четвёртую форму – ту, которую ты видишь. Я провёл двадцать лет в мире людей.
– Как это работает? И как ведёт себя тот, кто подвергается воздействию?
– В первую очередь ты должен встретиться с ним взглядом, или он должен увидеть твои хвосты.
«Вот значит как, неприятная новость. Когда Кроуфорд принёс меня в ванную, какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, а потом он прижал меня к себе».
– Потом установи связь, чтобы перехватить контроль над его разумом. Это должно случиться непроизвольно, не надо прилагать сознательных усилий. Затем передай им какие-нибудь мысленные образы, и после этого реальность и иллюзия сливаются для человека воедино, и он не в состоянии отличить одно от другого, до тех пор, пока ты ему не позволишь.
«Прости меня, Кроуфорд. Я не хотел так поступать. Я не знал… Так значит, его чувства ко мне – это всего лишь иллюзия, и сила этих чувств зависит только от того, как сильно я хочу, чтобы это оказалось правдой. Сам по себе я его не интересую. Вероятно, я испытывал потребность в любви, вот и создал такую иллюзию. Я принудил его почти так же, как если бы приставил к его спине пистолет и изнасиловал его. Прости меня».
– Существуют люди, которые могут разрушать иллюзию, например, монахи или адепты тайных искусств. Но здесь, в Тайном царстве, наши иллюзии столь же реальны, сколь реален мир действительный. Это логово, например, создано умами нескольких кицунэ, которые объединились, чтобы придать своим фантазиям форму и закрепить её в реальном мире. После этого иллюзия начала существовать сама по себе, и теперь она может исчезнуть только в результате действия естественных причин, как и любой материальный объект. По этой причине в Тайном царстве мы, кицунэ, очень ценимся как строители. Временами наши философы выдвигают тезис о том, что всё царство – это чистая иллюзия.
Остальные объяснения Шана Фудзимия слушал уже равнодушно. Его сердце болело и тосковало, так что даже предстоящее применение полученных знаний на практике больше не казалось таким уж захватывающим занятием. Оказалось, помимо иллюзий он может создавать и врата между мирами, но идти ему всё равно некуда.
«Я даже не знаю, хочет ли Кроуфорд моего возвращения. По-настоящему я не нужен никому – ни Вайсс, ни Шварц, ни даже клану. Я когда-нибудь найду место, где я буду дома?»
– Мы на месте, – сказал Оракул, помогая доктору Канзаки выйти из машины. Он испытывал облегчение, что поездка, наконец, закончилась, и ветеринару теперь придётся думать только о том, как перемещаться с завязанными глазами по незнакомой квартире, а не искать повода, чтобы приставать к нему с нравоучениями.
«Хотя какие уж там нравоучения… Ну и дела. Я чувствую себя как старик, которого поймали за тем, как он щупает мальчишек. Ну, в приниципе это верно, хотя так да не так – у меня же не было особого выбора, меня вело моё подсознание. Ага, давай, обманывай сам себя…»
– Итак, что случилось перед тем, как малыш Ран исчез? «Секс-часть» своего рассказа можете опустить, – распорядился доктор Канзаки, хотя, судя по его голосу, эта «часть» всё ещё вызывала у него гнев. Он с завязанными глазами сидел на диване вместе с Кроуфордом и Шульдихом и ждал ответа.
«А он страшный, когда злится».
– Ну, у нас с ним вышло что-то вроде ссоры, он избегал меня, даже ушёл спать в комнату Шульдиха. Мне его очень не хватало, поэтому на вторую ночь я попытался вернуть его. Шульдих, расскажи дальше ты, то, что случилось потом той ночью я помню смутно.
– Аяна окутал какой-то сверкающий чёрный туман, и он превратился в Фудзимию, чёрт бы его побрал, только с лисьими ушами и хвостами. Да ещё и с голым задом. Кроуфорд пытался вытащить Аяна из тумана, но вместо этого очутился на коленях у Фудзимии. Видели бы вы его обалдевшее лицо, когда он к нему прижимался. И даже слушать ничего не стал – сразу начал гоняться за этим лисохвостым по всей комнате. Не могу его за это винить, видели бы вы Фудзимию – он был великолепен. Голый, с развевающимися за спиной хвостами…
– Шульдих! – рыкнул на Кукловода Оракул, совершенно не пытаясь скрыть угрозу в голосе.
«Аян мой, не говоря о том, что он ещё мал, и не говоря о том, что он не вполне человек. Он мой… Я думал, что переживу его, ведь жизнь животных коротка, но, судя по всему, он переживёт меня. Что за ирония…»
– Чёрный туман? Вы уверены, что он был чёрного цвета? Не красного?
– Абсолютно уверен.
– Точно? Что-то здесь не так.
– Чертовски уверен. Именно это я имел в виду.
– Но он из клана Огня, по крайней мере, он обладает некоторыми из их способностей. Приведите меня туда, где всё это случилось. Можете не развязывать мне глаза.
Они подошли к комнате Шульдиха, Шварц остались у двери, а ветеринар направился прямиком туда, где сидел Ая, когда случились все невероятные события прошлой ночи.
– Хм, судя по запаху, он не из клана Огня, во всяком случае, не чистокровный кицунэ из этого клана. Этот кто-то происходит от Госпожи, точно. Всё сходится, – бормотал про себя доктор Канзаки.
– Что сходится? – спросил Оракул, довольный, что может занять свои мысли чем-то, кроме размышлений о своей одержимости кицунэ.
– Всё сходится. Мне следовало догадаться и раньше. Малыш Ран – выжившее дитя Решки и Люрена. Он обладает всеми способностями, которые могли бы быть у плода этого трагического союза.
– Что вы имеете в виду?
– Более двадцати лет назад случился скандал в клане Пустоты. Вы зовёте их ногицунэ. Их нынешний глава, Альше, смог возглавить клан после отречения своей сестры, принцессы Решки. Несколько лет назад она решила стать послушницей при храме Инари. Кицунэ-жрицы при этом храме хранят целомудрие, но не дают обета безбрачия. И принцесса же в то самое время влюбилась в кицунэ из клана Огня по имени Люрен. Она принесла потомство, которое имело право претендовать на власть, причём не только в клане Пустоты, но и в клане Огня, потому что Люрен состоял в родстве с главой своего клана. Он был полноправным принцем, хотя в порядке наследования власти стоял далеко. Узнав об этом, глава ногицунэ пришёл в безумную ярость и начал преследовать Решку и Люрена. Он преследовал супругов до самой их смерти. Ходили слухи, что вместе с ними погибли и все их детёныши. Разразился грандиозный скандал, потому что ни один кицунэ не должен убивать другого, разве только в порядке самообороны, при наличии самых серьёзных оснований, или же, защищая дитя. Глава клана Пустоты потерял большую часть уважения к себе и едва сохранил свой титул. По-видимому, Люрен, не желая начинать войну, сбежал в мир людей, где и скрылся, но сумел всё-таки спасти одного детёныша. Я думаю, что этот детёныш и есть Ран.
– Так что же всё это значит? – растерянно спросил Кроуфорд.
– Это означает, что в какой-то степени вы не можете отвечать за то, что спали с детёнышем. Контроль над чужим разумом является одной из способностей кицунэ и отличительной чертой членов клана Пустоты, потому что они из поколения в поколение активно культивируют эту способность. Он отвечал на ваши чувства?
– Думаю да, потому что иначе он мог в прямом смысле слова испепелить меня. Он ведь кицунэ, а они, кажется, обладают способностью к пирокинезу, – сказал Оракул.
– То есть вы хотите сказать, что это малыш Аян управлял, как хотел, своим папиком? – поинтересовался Шульдих, которого страшно забавляла мысль о том, что самый сдержанный член Вайсс, старавшийся по максимуму подавлять свои желания, мог делать что-то настолько сексуальное, чтобы соблазнить Кроуфорда в его же собственной постели.
– Не совсем так. Ран молод, а кроме того, он ведь не из тех, кто будет управлять другим существом?
Оракул кивнул, уловив в тоне ветеринара вопросительные нотки. Ая, определённо, был не из таких. Он проявлял благородство в тех вопросах, в которых бы сам Кроуфорд ни за что не стал этого делать, но, тем не менее, в глубине души он восхищался этой чертой аиного характера, хотя признаваться в этом не хотелось. Лидер Вайсс не опустился бы до подобного, во всяком случае, сознательно.
«Не то, чтобы теперь меня это особо смущало, я ведь и сам внёс немалый вклад в эту непристойную эскападу. Спать с малолеткой… И не важно, что частично в этом есть и его вина».
– Он, вероятно, уловил некие сигналы от Кроуфорда-сан, и бессознательно захотел угодить ему. Я сильно сомневаюсь, что малыш Ран не чувствовал к вам никакой привязанности, Кроуфорд-сан. Из моего краткого знакомства с ним у меня сложилось впечатление, что он ласковый и любящий лисёнок. Но его воспитали люди, и до недавнего времени он считал себя одним из вас. Этим, скорее всего, и вызвано его необычное развитие. Способности кицунэ неустойчивы, особенно, если их обладатель не знает даже азов владения ими. В этом случае, они будут подчиняться импульсивным желаниям, а не воле. Да, вот ещё что – кто-нибудь из его приёмной семьи жив?
– Сестра, но он боится, что осквернит её своими кровавыми делами, хотя всё это он сделал ради того, чтобы она выжила, – ответил Оракул.
– Хорошо, что она есть. Кицунэ ценят родственные узы, и когда у нас нет семей, мы их создаём.
«Так значит, в том, что он стал таким, есть и моя вина. Он любит меня, на свой лад, но, к несчастью, это может быть всего лишь юношеским увлечением. Кицунэ ведь, кажется, живут очень долго. Мне надо отступить – пусть найдёт себе такого же, как он сам, такого, чья жизнь не так хрупка, а век не так короток, как мой. Но я хочу его, у него есть всё, а он выбрал меня. Пусть я и эгоистичный ублюдок, но я всегда был таким, и у меня нет ни необходимости, ни желания что-то менять. По сравнению с его долголетием нам отпущено мало времени, но это значит, что надо просто постараться и успеть сделать всё, что в наших силах. Но буду ли я чувствовать то же самое, когда состарюсь, а он будет всё ещё молодой, сильный и, что самое главное, в расцвете своей сексуальности? Что я буду делать, когда ему захочется порезвиться, а я буду слишком стар? Нет, не буду думать об этом. Я хочу его, и он сейчас меня хочет, вот и всё, что имеет значение».
– Всё это очень интересно, но какой нам от этого прок? – прервал размышления Кроуфорда раздражённый голос Кукловода.
– Отведите меня туда, где вы в последний раз видели малыша. Я думаю, что там мы найдём последний кусочек этой мозаики, который и будет ответом на наш вопрос.
И они направились в комнату Оракула.
– Он отправился в Таинственное царство. Его силы развиваются слишком быстро. Я не учил его этому, потому что силы нужно тренировать тогда, когда ему будет несколько сот лет. Вероятно, прямо сейчас он находится в землях клана Пустоты.
– Почему именно там? – спросил Кроуфорд.
– Потому что неосознанно он использовал одну из основных способностей кицунэ из клана Пустоты, чтобы открыть врата между мирами. Это нехорошо. После смерти принцессы Решки политический курс клана неустойчив. Дело в принце Шане – амбициозном сыне брата Решки, Альше. Он использовал трагические события прошлого как предлог для разжигания скрытой розни внутри клана. Так возникла партия, которая поддерживает мать принцессы – она до сих пор жива. Эта партия была создана потому, что, по их мнению, Альше и его отпрыски слишком непостоянны и ненадёжны… Каждая из враждующих партий утверждает, что действует, исходя из интересов всего клана ногицунэ, но честолюбцы из разных партий имеют каждый собственную программу действий. Некоторые из их идей, несомненно, принесут клану пользу, но их амбиции… амбиции. Если Ран с чистым сердцем угодит во всё это, то…
– Каждая из партий попытается прибрать его к рукам. Главе клана, вероятно, следует уничтожить его раньше, чем Рана используют против него.
– Так и есть. Мне следует найти его, увидеть, хотя это должно держаться в строжайшей тайне. Мне не стоит ходить по землям чужого клана, но я чувствую себя в ответе за малыша. Я скоро вернусь, – доктор Канзаки снял с глаз повязку, положил её в карман и с тихим хлопком исчез в неизвестно откуда взявшемся облаке голубого тумана.
– Малыш Ран, ты кажешься печальным с того самого полудня, когда тебя научили управлять собственными силами. В чём дело? – спросил Фудзимию Шан, ероша его мех так, как это обычно делали люди.
«Ни в чём».
– Ты знаешь, что слишком зрелый для своего возраста? – после долгого молчания спросил кицунэ. Он задал свой вопрос мысленно, но повторил его вслух.
«Да».
– Я любил Решку, как собственную мать, которой у меня не было.
«Так…»
– Нас с тобой связывает даже более отдалённое родство, чем двоюродных братьев. Знаешь, а мы могли бы заключить брак.
«Что?»
– Я делаю тебе предложение, глупое дитя. Я хочу, как говорят люди, жениться на тебе. Я хочу защищать тебя. Я хочу любить тебя, но не как брата. Я хочу иметь право предвидеть все трудности на твоём пути, и помогать тебе их преодолевать. Я буду ждать, пока ты не вырастешь, и мы не сможем стать полноценными партнёрами. Что скажешь?
«В тебе говорят твои амбиции? Или тебе просто жаль осиротевшего детёныша?»
«Нет, я и правда думаю, что мы можем стать партнёрами. Что же до остального, то ты наследник главы клана, и ты не сможешь избежать той ответственности, что придёт к тебе со временем. Но меня заботит вовсе не это. Я хочу видеть тебя счастливым и помогать тебе с любыми трудностями, которые ждут тебя впереди».
«Ты даже не знаешь меня».
«Я знаю достаточно».
Ая встретил взгляд своего двоюродного брата и то, что он там увидел, заставило его на мгновение почувствовать сильнейший соблазн поверить Шану. Но только на мгновение, потому что сквозь любовь и заботу проступала тьма, которая подтачивала веру в искренность его слов. Ощущение опасности заставило Фудзимию задрожать.
«Дело, конечно, не в амбициях, но это ни настоящая любовь, ни… Но какой выбор у меня есть?»
«Да. Я принимаю твоё предложение».
Ветеринар вернулся только через полдня, и выглядел вне себя от беспокойства.
– Всё хуже, чем я думал, – сказал он, повесив хвосты. Ирака так обессилел, что не мог принять полностью человеческий облик, поэтому выглядел как получеловек-полулис.
– Что случилось? – с явным нетерпением в голосе спросил Оракул.
– Сын Альше, заручившись основательной поддержкой и прикрываясь смертью тётки, пытается лишить своего отца власти. На первый взгляд, он не выказывает особых амбиций, кажется, он просто хочет отомстить за пролитую кровь своих родичей. Во всяком случае, так он говорит. Шепчутся, что он испытывал кровосмесительные чувства к своей сводной тётке, Решке, и он с великой охотой приветствует союз с любым из её выживших отпрысков. И в данный момент в клане Пустоты он сам и его партия, которая стоит за то, чтобы к власти пришёл лидер, не запятнанный кровью близких, набрали силу. Поговаривают о союзе между ним и его выжившим двоюродным братом. И это может означать только одно – какая-то из партий заполучила Рана. Так как наш малыш уже зрелый и может вступать в брак, но в то же время ещё не достиг официального совершеннолетия, то его сводный двоюродный брат Шан, вероятно, заключит с ним брачный союз. Ран унаследовал сиреневые глаза и стать своей матери. Я знаю это, потому что видел жрицу Решку во время одной из церемоний. Храм, в котором она служила, находился на границе земель кланов Грома и Пустоты. А Шан в то время был совершенно одержим своей сводной тёткой, так говорит мой информатор, и я не вижу причин не доверять ему.
– Только через мой труп, Ая мой! – Кроуфорд почти кричал.
– Я ничего не могу с этим поделать, да и вы не можете – вы ведь человек.
– Что это вы имеете в виду? Я не могу допустить, чтобы кто-то воспользовался Аей!
– Вы в этом так уверены? Вы не кицунэ, и не вам тягаться с нашими способностями, – негромко заметил доктор Канзаки.
– Что вы хотите этим сказать? – снова спросил Оракул.
– Чтобы помешать их браку, вы должны сразиться с Шаном и победить его, а вы не можете даже попасть в наше царство.
– Но хоть что-то я могу сделать? Я не могу просто сидеть здесь, сложа руки. В конце концов, в этом частично есть и моя вина, – почти умоляюще сказал Кроуфорд.
– Прекрати, Кроуфорд! Мы уже поняли, что не можем помочь Аяну. Всё, точка, – осадил его Шульдих.
«Я не хочу, чтобы мой Ая вступал в брак с каким-то незнакомцем. Я не хочу, чтобы мой Аян-тян стал пешкой в чьей-то игре. Он слишком хорош для этого. У него в душе есть что-то, чего не коснулось его прошлое и настоящее в роли убийцы. Невинное дитя, которое расцвело, встретив чью-то привязанность, которую раньше никто не дарил ему. И вот за это я его так сильно люблю».
– Есть способ… но он потребует жертвы с вашей стороны, – медленно произнёс ветеринар.
– Что за жертва? – спросил Оракул.
– Готовы ли вы ради того, чтобы быть с Раном, рискнуть навлечь на себя гнев божества?
– Вы о чём?
– Мы могли бы попросить о помощи или Инари, или Госпожу, как это принято у кицунэ, но вы не из нас, поэтому за их заступничество придётся заплатить.
– Я готов попробовать.
– Решайте сами – готовы или нет, потому что третьего не дано.
– Готов, – ответил Кроуфорд, хотя у него и мелькнула мысль, во что, собственно, он ввязывается, но решил пойти на всё, чтобы оставить Аяна себе.
– Вы просто нечто, – заметил доктор Канзаки.
– Так какого бога нам просить?
– Я предлагаю просить Госпожу. Она мать всех кицунэ, богиня с тысячей хвостов. Это имеет смысл, потому что Аян пока всего лишь детёныш. Госпожа особо печётся о детёнышах.
– Как нам просить её?
– Просто смотрите мне в глаза, и я перенесу нас туда, где обитает Госпожа. Каждый кицунэ может попасть туда, даже самые малые из нас, это наше право по рождению.
– Хорошо, – согласился Оракул, глядя ветеринару в глаза.
– На счёт три. Раз… два… три! – Взрыв света, странные дымчато-голубые глаза Канзаки исчезли, и перед взглядом Кроуфорда возникла полная звёзд пустота, в центре которой возвышался трон из молочно-белого мрамора.
– Ирака, дитя моё, зачем ты привёл сюда человека? – раздался звонкий, музыкальный голос, бесплотный, но заполняющий собой всё безграничное пространство и исполненный великой силы. Он исходил от сидящего на троне существа. Это была кицунэ-женщина, и, несмотря на свою хрупкость, она внушала благоговейный трепет. У неё были длинные волосы, лисьи уши и великое множество хвостов, а на заострённом человеческом лице сияли зелёные звериные глаза.
– Он хочет просить тебя о милости, Мать.
– Чего он хочет?
– Это касается благополучия детёныша.
– Рана, – уточнила Госпожа.
– Да.
– Разве этот человек нем, что тебе приходится говорить за него? – с презрением спросила Мать.
– Нет, ваша милость. Но мне казалось невежливым заговаривать с вами, не будучи представленным, – ответил Оракул, слегка кланяясь.
– По крайней мере, он вежливый, – и Госпожа рассмеялась прекрасным мелодичным смехом, отзвук которого звенел в воздухе, как звенит на морозе лес в зимний день.
– Как ему угодить вам?
– Вопрос не в том, как угодить мне – он должен оказаться хорош для детёныша. Лучше, чем Шан, – серьёзно заметила Мать.
– Ран любит меня, и я люблю его. Я готов заботиться о нём, – сказал Кроуфорд.
– Это так, но детская любовь слепа, да и ты не понимаешь, о чём говоришь. Готов ли ты быть с ним терпеливым, пока он ещё дитя? Лисята причиняют больше хлопот, чем человеческие детёныши – твои товарищи по команде рассказывали тебе далеко не о всех его проделках.
– Я видел достаточно. Он мне нужен, со всеми его проказами.
– А когда он попросит тебя не убивать, ты снесёшь и это? Рано или поздно, но его истинная природа возьмёт своё, а кицунэ не убивают, разве что ради пищи или защищаясь, причём последнее для нас – скорбный долг.
– Я готов сменить профессию.
– А как быть с тем, что твоя жизнь быстротечна? Ты готов оставить его одного, на произвол судьбы, после нескольких мимолётных лет? Шан может предложить ему много, много больше. Целую вечность, в течение которой он будет избавлен от всех забот, высокий титул и богатство, а что можешь предложить ему ты? Ты даже не увидишь, как он возмужает. Как ты можешь заявлять, что любишь его? – презрение в её голосе окатило Оракула как огромная волна.
– Я… никто не знает, что нам готовит жизнь, всё знать наперёд не могу даже я, хотя я могу видеть будущее. Шана могут убить сегодня или завтра, к тому же он любит только образ Решки, отражение которого он видит в Ране. Всё, что я могу предложить ему – это моё будущее и та любовь, что я к нему испытываю.
– Хорошо сказано, человек. У тебя есть характер. А теперь поглядим – сможешь ли ты выдержать то, о чём, сам того не понимая, просишь.
Госпожа простёрла к Оракулу руки, и из её ладоней вырвались потоки света. Он напомнил себе, что надо оставаться на месте, а свет в это время приближался, и наконец, полностью поглотил его. Было уже не убежать, да и куда бежать отсюда, из места вне времени и пространства. Свет охватил его, и всё исчезло, кроме боли, бесконечной, жгучей боли, которая меняла изнутри само его тело. Когда всё закончилось, Кроуфорд с удивлением осознал, что все ещё стоит на старом месте, по-прежнему неподвижный, но сзади ощущалось что-то новое – колыхание нескольких хвостов. Он обонял странный запах этого места, которого раньше не чувствовал, и слышал отдалённую незнакомую музыку. И при этих звуках он почувствовал, как шевельнулись его уши, и понял, что они у него теперь большие, как у лисы.
– Вот так, Брэд, дитя моё. С этого дня ты не человек, а кицунэ. И поскольку тебя привёл сюда Ирака, то отныне он в ответе за тебя и твои действия, он и его клан. Я дала тебе пять хвостов – это отличительная черта кицунэ из клана Грома. Тебе понадобятся все способности, что отличают носителей пяти хвостов, чтобы не уступать такому непокорному и сильному лисёнку, как Ран. Счастливо тебе, Новичок, до той поры, пока мы не встретимся вновь!
– Да, Мать, – ответил Оракул одновременно с доктором Канзаки, которого на самом деле, как он теперь знал, звали Ирака. Всё казалось правильным, хоть и непривычным. Таинственное место растаяло, и Кроуфорд снова очутился в гостиной Шварц.
«Это не то, о чём я просил, но, может быть, именно это мне и требовалось. А на что ещё я рассчитывал…»
– Дерьмо! Это всё ещё ты, Кроуфорд? У тебя сейчас какие-то смешные мысли, да ещё эти хвосты и уши! – воскликнул Шульдих.
– Это всё ещё я, – дрожащим голосом ответил Оракул, который начал задумываться, во что же он вляпался.
«Я думал, что Госпожа задавала мне все эти вопросы потому, что собирается вернуть Аяна назад, как ни в чём не бывало, без всяких приключений, но вместо этого…»
– Боги так не поступают. Они даровали нам свободную волю, поэтому не могут вмешиваться напрямую в наши дела. Мы несём полную ответственность за свои действия, – сказал доктор Канзаки, нет, Ирака, и Кроуфорд даже не заметил, что говорил он на языке кицунэ.
– А вам и не надо было ничего говорить, у вас всё на лице написано. Вам предстоит многое узнать, но вот времени на это слишком мало. Бракосочетание совершится через десять дней, когда взойдёт полная луна, – сказал Ирака, когда Оракул бросил на него вопросительный взгляд.
– Итак, когда начинаем?
– Я бы не хотел, чтобы нас слышали люди. Ваша прежняя конспиративна квартира вполне подошла бы, при условии, что ваш коллега не будет подглядывать. Он, кажется, такой же любопытный, как и мы, кицунэ. Интересно, почему малыш Ран выбрал не его, а вас? – От пули в лоб доктора Канзаки спасло только то, что, судя по голосу, он просто дразнил Кроуфорда. Хотя не только это.
«Я не буду пытаться убить своего нового собрата по клану. Кицунэ не убивают. Я не буду пытаться убить своего нового собрата по клану. Кицунэ не убивают».
– Шульдих, отправляйся на несколько дней к своему белому котёнку. Только не говори ему ничего.
– Ладно. Только скажи мне вот что – что ты там увидел в своём видении про Аяна? Ради чего мы выкрали его у Вайсс? Давай, а то я просто ума не приложу.
Оракул вздохнул. Временами Кукловод был невыносим.
– Ну, скажи.
– Мы похитили Аян-тяна потому, что у меня мелькнуло смутное видение, связанное с ним – я видел огонь. Неясное видение, но там был огонь, и он, вроде как, охватывал нас. И я решил принять меры предосторожности. Тогда я не мог понять, что к чему, но полагаю, теперь, когда мы узнали о его способностях, всё становится на свои места.
– Понятно. Значит, Вайсс со временем раскрыли бы его секрет и использовали бы его против нас, так?
– Не Вайсс. Критикер.
– Ясно. Пока! – И Шульдих, как и обещал, отправился на свидание к своему «белому котёнку».
– Ваше видение и не должно быть ясным, Брэд-сан. Кицунэ – полубоги, и их судьбы несколько отличны от человеческих. Такова наша природа, потому что таков дар нашей Богини-Матери. Например, умение отпирать замки – это дар Инари-сама. Поэтому, осмелюсь предположить, что теперь, когда вы кицунэ, ваш пророческий дар не будет распространяться на людей, как раньше он не срабатывал на кицунэ. Смысл дара в том, чтобы видеть судьбы тех, кто таков же, как и ты. Ведь я правильно всё понял – вы Провидец? – спросил Ирака-сан, как только Кукловод оказался вне пределов слышимости.
– Да.
– Это может быть полезно в нашей борьбе с Шаном…
