II

К тому времени, когда они, зайдя внутрь, сняли пальто, обувь и едва не уронили кулич на ковер, перед тем как устроить его на столе, Ёдзи почти успокоился. Ему давно пора было привыкнуть к Аиным причудам. Но, когда тот говорил такое вот дерьмо, и так при этом выглядел... Ёдзи не мог не думать о том, как он будет жить, если Аи больше не будет.

Он провел пальцем по белой глазури, дочиста облизал его, выбрал сверху клубничку. Это явно из-за них так поднялась цена на кулич. Но оно того стоило. Он надкусил ягоду, стараясь, чтобы сок не стек на подбородок.

Подняв взгляд, Ёдзи увидел, что Ая наблюдает за ним. Лениво улыбнувшись, он слизнул с ягоды глазурь.

– Хочешь немного?

Ая шагнул ближе и просунул пальцы за ремень джинсов Ёдзи.

– Да, – сказал он.

– Ты не сможешь выкинуть меня сегодня из своей постели. Ты пригласил меня остаться, и я не собираюсь спать на чертовой кушетке.

Наклонив голову, Ая поцеловал его в шею.

– Я не буду тебя никуда выкидывать.

Ёдзи отложил клубнику в сторону, сгреб в горсти оранжевый свитер и притянул Аю ближе к себе. Но, уже почти коснувшись его губ, остановился. Прошло столько времени. Он был уверен, что будет чувствовать себя неловко, но ничего подобного не происходило. А Ая смотрел на него с таким ожиданием, что Ёдзи неожиданно захотелось отодвинуться. Это не должно было быть так легко.

Ёдзи сглотнул.

– Хочешь кулича? – спросил он. От Аиного рта его собственный отделяло всего несколько миллиметров – достаточно, чтобы ощутить тепло собственного дыхания, отраженного от чужой кожи.

Ая, наклонившись вперед, лизнул уголок его рта и Ёдзи, не сдержавшись, застонал. Он дернул любовника на себя так резко, что рука Аи, наполовину забравшаяся Ёдзи в джинсы, оказалась зажатой между телами. Их губы сомкнулись, делясь теплотой, влагой и нежностью, и он задрожал, почувствовав, как язык Аи проник ему в рот.

Руки Ёдзи забрались Ае под свитер, пальцы пробежались по острым позвонкам. Он раскрыл рот шире, все теснее прижимая Аю к стоящему сзади столу.

На вкус рот Аи ничем не отличался от любого другого, разве из него никогда не несло перегаром, чем редко могли похвастаться девчонки, встречавшиеся с Ёдзи. Рот как рот, да и целовался Ая не так уж хорошо, хотя уже намного лучше, чем в первый раз. Ничто не заставляло Ёдзи, так вцепившись в него, впиваться в рот, всасывать язык. Но остановиться он не мог.

Ая приподнялся, чтобы сесть на стол, и обхватил бедра Ёдзи ногами, сцепив каблуки за его спиной. Он был возбужден; его кожа полыхала жаром, а когда зубы Ёдзи царапнули чувствительное местечко за его ухом, судорожно выдохнул. Высвободив руку из джинсов любовника, Ая сдернул свой свитер через голову и отбросил назад.

– Спальня, – сказал Ая. – Мы должны…

Но прозвучало это не слишком убедительно, так что Ёдзи занялся облизыванием его горла, оставляя небольшие, красные метки на шее и выше, под его ухом, там, где даже высокий ворот не смог бы их скрыть.

Ая принялся было расстегивать пуговицы на рубашке Ёдзи, но, когда тот нежно укусил его за мочку уха, сдался. Он резко дернул ткань, отрывая оставшиеся пуговицы, а затем стащил рубашку вниз. В результате руки Ёдзи оказались заведенными ему за спину и зафиксированными в таком положении застегнутыми манжетами.

– Кровать, – прошипел Ая, соскользнув со стола и всем телом прижавшись к Ёдзи, прежде чем отстраниться.

Ёдзи чувствовал и свое учащенное дыхание, и почти до боли напряженный член, а, когда рука Аи схватилась за ткань, удерживающую его руки сзади, и подтолкнула вперед, услышал вырвавшийся из собственного горла непроизвольный стон.

Ая почти неслышно рассмеялся и лизнул его ухо, заставив член дернуться в тесных штанах.

– Не знал, что тебя тенет на извращения, – сказал Ёдзи, неспособный заткнуться вовремя. – А то захватил бы наручники.

– С чего ты взял, что у меня их нет? – ровно спросил Ая.

– Нет, – сказал Ёдзи. – Я бы знал. Ты заковал бы меня в них тогда, когда я первый раз ущипнул тебя за задницу посередине рабочего дня.

– Может быть, я берег их для особенного случая, – сказал Ая и толкнул его на кровать.

Бросив на него быстрый взгляд, Ёдзи завертелся, стараясь подвинуться так, чтобы не лежать на руках.

– Правда?

– Извини, что разочаровываю, – Ая перевернул его на живот и провел рукой по спине.

Ухватив рубашку, он дернул ее так, что пуговицы на манжетах тоже оторвались, позволив Ае стянуть ее и бросить на пол.

– Не то, чтобы мне очень хотелось, – отметил Ёдзи. Он машинально потер запястья и попытался сесть.

Рука Аи легла ему на спину, не давая подняться.

– Вытяни руки за голову, – тихо сказал он.

– Что? Не глупи, я…

– Держись за спинку.

Ёдзи задумался было, что грозит ему в случае неповиновения, но обнаружил, что ему гораздо интереснее узнать, что будет, если подчиниться. Он ухватился за перекладину спинки кровати и оглянулся поверх плеча на Аю.

– Ну?

Рука Аи, легкая и немного прохладная, прошлась по его спине вниз к округлой заднице, пальцы пробежались по шву джинсов. Вздрогнув, Ёдзи раздвинул ноги.

– На колени, – сказал Ая. Его ладонь проскользнула между ног Ёдзи, прижалась к яйцам, заставив гладкую ткань трусов натянуться.

Локтями и руками упираясь о кровать, Ёдзи встал на четвереньки и, оглянувшись назад, увидел, как Ая, опустившись на колени между его ног, расстегивает пуговицу и молнию на его джинсах.

– У тебя даже нет смазки, да? – спросил Ёдзи. – В смысле, откуда бы ей взяться. Все это время ты был один. Не могу представить тебя, отправившегося кадрить кого-нибудь на улице. Единственное, на что ты способен, это кидать злобные взгляды, пока тебя не начнут умолять… оххх.. мля…,- вырвалось у него, когда прохладная рука Аи сомкнулась на его члене.

– Ох, мля! – повторил он, когда скользкая и быстро согревшаяся о горячую плоть рука принялась ласкать его. – Видимо, смазка у тебя все же есть.

– Я взял тюбик с собой, когда уезжал. Сейчас он почти пуст, – Ая стянул штаны с его задницы и поглаживал пальцем между ягодицами, легонько нажимая на сжатое отверстие, пока Ёдзи не сдался и не застонал.

– Но ведь ты… – задыхаясь, проговорил Ёдзи, стараясь звучать разборчиво. – Ты ведь.. не с кем…

– Только сам, – отозвался Ая. – Вот так…

Его палец исчез и снова вернулся – влажный и скользкий, настойчиво проникающий внутрь. Второй последовал за ним почти мгновенно. Ёдзи опустил голову и вцепился зубами в простыни, чтобы не закричать. Он представлял Аю: с пальцами, засунутыми в собственную задницу, и бедрами, приподнимающимися над кроватью в такт ласкающей член руке. Вот так, именно так, как он делает сейчас с ним.

– Хватит, – выдохнул Ёдзи. Перекладина врезалась ему в ладони; влажные от пота волосы липли к шее. – Хватит. Трахни меня.

Но Ая, продолжая медленно и осторожно растягивать его, наклонился вперед, чтобы, убрав волосы  с шеи, прикоснуться губами к незащищенной коже.

Ёдзи заерзал под ним, прикусил губу, еще сильнее вжимаясь лицом в простыни.

– Сейчас, – сказал он. – Трахни меня, сейчас же!

Но уверенная, теплая рука просто слегка сжимала его член, оставаясь неподвижной, а пальцы скользили внутри, каждый раз задевая простату. Ёдзи понял, что может кончить только от этого, но он хотел другого – он хотел, чтобы Ая оказался внутри него, чтобы желал его так же отчаянно и безнадежно, как он сам.

– Пожалуйста, – пробормотал он в простыни, так тихо, что Аи не должен был его расслышать.

Так или иначе, но пальцы Аи исчезли, и Ёдзи услышал звук расстегиваемой молнии, а затем ощутил прижимающуюся к нему, входящую в него жаркую плоть и судорожно втянул воздух, когда член Аи скользнул в его тело на всю длину, головкой достав до простаты.

Оставаться неподвижным стало весьма затруднительно. Ёдзи подался вперед в руку Аи, и тут же обратно на его член, услышав в ответ шумный выдох и почувствовав, как сжимаются пальцы вокруг его плоти.

– Трахни меня, Ая, – прошептал он, жестко толкнувшись назад. – Сколько раз я должен просить?

– Ты мог бы, – Ая резко вошел в него; горячее дыхание и рычащие нотки в голосе выдавали степень его возбуждения. – Ты мог бы попытаться сказать «пожалуйста», вместо того, чтобы… черт… требовать.

Ёдзи заставил свое тело сжаться вокруг члена Аи, чувствуя почти болезненное натяжение внутренних мускулов. Ая подался назад и снова резко толкнулся вперед, и это было больно, обжигающе больно, но со следующим толчком острота ощущений смягчилась.

– Зачем? – задыхаясь, проговорил Ёдзи. – Если я и так получил…

Ая резко остановился, его бедра застыли, удерживая любовника в позиции, когда внутри его тела оставалась лишь головка члена.

– Не все будут давать тебе то, что ты хочешь только потому, что ты обаятельная, беспринципная сволочь, Ёдзи. Когда-нибудь ты это поймешь.

– Я не такой.

– Ты даже не знаешь, что значит слово принцип, да?

– Знаю. У меня есть принципы. Я храню их там же, где и мозги.

Ёдзи почему-то был твердо уверен, что Ая едва сдерживает смех.

– И все равно, ты сволочь, – сказал Ая.

– Это ты сволочь. В данный момент, во всяком случае.

Теперь позади него точно послышался смешок.

– Пожалуйста, – тихо сказал Ёдзи, подаваясь назад настолько, насколько это позволяла ему сделать лежавшая на бедре рука любовника. – Пожалуйста, трахни меня.

Это оказалось не так уж трудно сказать, когда он знал, что Ая сам умирает от желания, когда тот в ответ толкнулся в него так сильно, что Ёдзи проехался вперед, сминая руками простыни.

– Черт, – выдохнул он. – Господи, блин, Ая, ох..

Ая начал двигаться в равномерном ритме. В его голосе отчетливо слышалось самодовольство, когда он произнес:

– Можешь прекратить умолять. Одного раза вполне достаточно.

Но Ёдзи уже не мог замолчать, так что он заглушал свои слова и стоны простынями, пытаясь понять, почему же это было так невероятно хорошо.

Может быть, ему просто нравилось, когда его трахали, и ничего особенного в Ае вовсе не было. Ему было не с чем сравнивать – Ая, сам того не зная, был единственным кому он это позволил. Поэтому, вполне вероятно, что все объяснялось очень просто и не имело никакого отношения к тому странному чувству теплоты оттого, что возле него, внутри него, был именно Ая.

Ёдзи снова толкнулся навстречу любовнику, изогнувшись так, что его член выскользнул из Аиной руки. Ая погладил его головку большим пальцем, одновременно впиваясь зубами сзади в шею. Ёдзи кончил, содрогаясь всем телом, и выдыхал имя Аи, пока тот трахал его все сильнее, быстрее и, наконец, остановившись, тоже кончил, не издав при этом ни звука.

Пряди волос Аи мягко щекотали щеку Ёдзи, теплое дыхание согревало кожу. Они медленно опустились на кровать, где их одежда, ноги и простыни спутались в один большой клубок. Ая всем телом лежал на Ёдзи, и тот спиной ощущал, как бьется его сердце. Хотелось курить, но не настолько сильно, чтобы заставить себя двинуться с места.

– Что ты мне купил? – спросил Ая, отстраняясь.

– Что?

– Подарок, – Ая скатился с него вбок и оторвал руки Ёдзи от спинки кровати. Он перевернул их ладонями вверх и провел пальцем по отпечатавшимся на них красным линиям. – Что ты купил мне в подарок?

– Я не могу сказать. Это должно быть сюрпризом.

– Тогда сходи, принеси его, чтобы я мог его открыть.

Продолжая массировать ладони Ёдзи, чтобы восстановить кровообращение и тепло, Ая наклонился вперед и коснулся губами его запястья.

– Это несправедливо, – сказал Ёдзи. Его веки уже закрывались, и он был уверен, что Ая прекрасно знает, как ему не хочется двигаться.

– Жизнь вообще несправедлива, Кудо.

– Пушистые тапочки, – пробормотал Ёдзи.

Ая перестал массировать его руку.

– Что?

– Что слышал.

– Ты купил мне мягкие тапочки.

– Твои ноги все время мерзнут, – пробормотал Ёдзи. В магазине это казалось неплохой идеей. – Я знаю, потому что ты все время засовываешь их между моих ног, чтобы согреть, а здесь нет никого…

Он опустил взгляд вниз, позволив волосам упасть на лицо. Простыни были.. на редкость захватывающим зрелищем.

– Я подумал, что они согреют твои ноги. Вот и все.

– Ты.. – начал Ая, но осекся, поднялся с постели и ушел.

Ёдзи опустил голову на руки и вздохнул. Он понял, правда, немного поздновато, что эти тапки – не очень подходящий подарок, но он старался. Будет несправедливо, если из-за них его выставят на улицу в снежную бурю.

Он не двигался. Если Ая хочет, чтобы он ушел, пусть скажет это сам.

Ая вернулся через несколько минут, но ничего не сказал. Он вытер Ёдзи теплой, влажной тканью и ткнул его в бок.

– Подвинься.

Ёдзи повернулся и, сев, принялся выпутываться из своих штанов. Ая сел рядом с ним, скрестив ноги, с завернутым в упаковку подарком на коленях.

– Это, правда, тапки? – спросил Ая.

Ёдзи просто кивнул, наблюдая, как он осторожно отдирает ленту и развертывает бумагу.

– Ты собираешься ее еще раз использовать или что?

– Возможно. У меня для тебя ничего пока нет, в том числе и оберточной бумаги.

«Это «пока» звучит обнадеживающе», – подумал Ёдзи. Может быть, его все-таки не вышвырнут вон.

Ая открыл коробку и вытащил мягкие тапочки. Они были красными с глазами-бусинками и черными дьявольскими рожками. Он натянул их на ноги и, оценивая результат, склонил голову набок.

– Почему именно мягкие тапочки?

– Подумал, что будет забавно, если ты на самом деле их оденешь, – пробормотал Ёдзи. И это действительно было забавно. Он старался не смотреть, чтобы не рассмеяться.

– Они теплые, – наконец сказал Ая, нагнулся и поцеловал Ёдзи в щеку. – Спасибо.

Ёдзи смотрел, как Ая скинул тапочки на пол и отправил вслед за ними штаны. Они забрались под покрывало, и Ая выключил свет.

– Ты завтра утром поедешь рано? – спросил он.

Ёдзи заколебался.

– Я думаю, что могу немного задержаться. Не помешаю?

Ая пододвинулся ближе, так что они не оказались лежащими рядом, слегка соприкасаясь руками.

– Не очень. Тебе никуда не надо торопиться?

– Не, – ответил Ёдзи. – Ничего важного.

Он даже почистил холодильник, прежде чем уехать. Недоумевая в процессе, зачем этим занимается, если уезжает всего лишь на одну ночь.

Ёдзи повернулся на бок и положил руку на грудь Аи, чьи холодные ноги уже переплелись с его собственными и начали согреваться.

– Мы не убрали кулич.

– С ним до утра ничего не случится. Кулич на завтрак.

– Это отвратительно.

Аи обнял его одной рукой, пальцы другой запустив ему в волосы и слегка массируя кожу.

– Ммм…- согласился Ёдзи.

Его глаза закрылись. Засыпая, он успел подумать, что вполне может сдать свою квартиру в аренду. Все равно Манкс хотела, чтобы он уехал из Токио.

 

* * *

 

Проснувшись, Ая обнаружил, что лежит, свернувшись в клубок, на самом краю кровати. Ёдзи вольготно раскинулся на оставшейся ее части. Солнце отливало золотом в его волосах и, что было менее привлекательно, посверкивало на слюне, скопившейся в уголке рта. Надеяться на его пробуждение в течение ближайших часов было бессмысленно.

Ая свесил ноги с кровати и замер. Пушистые тапочки с демонами, казалось, смотревшими прямо на него, выглядели слишком зловеще, для того чтобы рискнуть засунуть в них ноги, но в комнате было прохладно, а пол был еще холоднее.

Он надел их и прошел в гостиную, чтобы закрыть окно, оставленное нараспашку прошлой ночью. Это была вина Ёдзи, отвлекшего его.

Из спальни послышался раскатистый храп. Ёдзи храпел редко, но уровень звука компенсировал частоту звучания. По опыту зная, что, проснувшись, тот захочет кофе, Ая решил заняться его приготовлением.

Снаружи все еще шел снег, и из окна стоявшая около дома машина казалась белым холмиком. Заметивший его сосед, отвлекся от разгребания снега, чтобы помахать рукой. Ая помахал в ответ и шагнул назад, уходя из поля зрения.

Он никак не мог привыкнуть к тому, что люди относятся к нему, как к обычному человеку. Знал, что сейчас живет именно так. Что Вайсс остались позади. Знал, но не смог принимать, как должное, то, что соседка может принести ему домашнюю выпечку и несколько минут беспечно болтать о погоде, как это было вчера.

Теперь голос матери в его голове твердил, что необходимо что-то дать взамен, хотя он понятия не имел что именно. По крайней мере, печь пирожки он совершенно точно не собирался.

Приготовив кофе, Ая сел за стол, поставил перед собой чашку, из которой шел горячий пар, и принялся разглядывать свои тапочки. За исключением сумки с «hello, kitty», которую ему подарила и почти сразу же стащила себе Ая-чан, они были самым нелепым подарком, который он когда-либо получал. И при этом совершенно не вписывались в образ Ёдзи.

Ёдзи преподносил своим девушкам шоколад, цветы и украшения. Однажды Ая поклялся самому себе, что если Ёдзи подарит ему что-нибудь в этом роде, то между ними все будет кончено.

Но Ёдзи ничего такого не подарил. Он шантажировал Манкс, три часа провел за рулем, чтобы увидеть его, привез ему кулич и пушистые тапочки. Он старался. И тапочки были очень трогательны, хотя Ая никогда бы в этом не признался. Они смотрели на него, и он, улыбнувшись в ответ, отрезал кусочек кулича.

Еще один раскатистый всхрап донесся из спальни; за ним последовало ворчание и скрип кровати. Минутой позже на кухню нетвердым шагом, почесывая задницу, вошел облаченный в боксеры хозяина дома Ёдзи – с мутными ото сна глазами.

– Проснулся от собственного храпа? – спросил Ая.

– Пошел ты. Я не храплю.

Ёдзи отхлебнул глоток кофе из Аиной кружки и попытался поцеловать его. Ая уперся рукой в его грудь, удерживая.

– Почисти зубы.

– Забыл зубную щетку.

– Можешь взять мою.

Ёдзи скривился и сел рядом.

– Как пошло. Что это с тобой?

– Ёдзи, твой язык побывал во рту у половины женщин Токио. По сравнению с ним моя щетка новее нового.

– Теперь ты оскорбляешь части моего тела? Отличный способ продемонстрировать свою симпатию.

Ёдзи подтянул к себе тарелку Аи и принялся за кулич, против чего тот в принципе и не возражал. Кулич на завтрак действительно был отвратителен.

– Мне надо вернуться в аэропорт, – сказал Ёдзи. – Кто знает, как долго их не будет.

Ая взялся за чашку кофе, подняв ее так, чтобы теплый пар грел ему лицо, а кружка скрывала непроизвольно скривившийся рот. Конечно, Ёдзи уезжает. Он что, в самом деле, думал, что тот останется?

– Еще мне надо поговорить с Манкс, – Ёдзи вертел в руках вилку, рисуя ей узоры на глазури. – Она довольно настойчиво советовала мне уехать из Токио. И я подумал… раз тут есть и лыжная база, и гейзеры, и все такое…

Ая оторвался от созерцания своего кофе.

– Я найду что-нибудь себе, конечно, – продолжал Ёдзи. – Но я подумал, что мог бы пожить здесь, пока ищу. Ты ведь не против?

Он задумчиво смотрел на кулич, выглядя при этом преувеличенно рассеянным.

– В доме не курить, – помедлив, сказал Ая.

– Нет. Конечно, нет. Даже и мечтать об этом не смею.

Это, без сомнений, было вранье. Он будет это делать при малейшей возможности.

– Когда ты поедешь возвращать машину?

– Через пару часов. Вернусь до темноты.

– Со своей машиной. Той самой – «довольно заметной».

Ёдзи пожал плечами.

– Это моя машина.

Ая кивнул. Он и не рассчитывал на то, что Ёдзи выдержит разлуку со своей машиной больше чем пару дней. Кроме того, если бы кто-нибудь хотел их найти… Юная девушка в коме отслеживается гораздо легче автомобиля.

– Хорошо, – сказал он.

– Хочешь поехать? – спросил Ёдзи, наконец взглянув на него. – Это будет здорово.

– Нет, – ответил Ая. – Мне надо купить выпечку. Или что-нибудь еще.

Ёдзи отпил еще глоток его кофе.

– Для меня?

– Нет. Не для тебя, – Ая замолчал. Вообще-то это было его дело, а не Ёдзи. – Для моей соседки. Она меня угостила. Вчера.

– Поехали вместе. Мы можем купить слоеное печенье на обратном пути, и ты можешь преподнести его, пока оно теплое, и притвориться, что это ты его сделал. Плюс, мы можем съесть то, что от него останется.

Неожиданно Ае, без особой на то причины, неудержимо захотелось его поцеловать. Он никогда не думал, что нормальная жизнь может включать в себя поедание слоеных пирожных со своим… с Ёдзи. Или с кем-либо другим, если на то пошло.

– Хорошо, – сказал он.

Если сейчас поцеловать Ёдзи, то тот, разумеется, заявит, что он тоже не чистил свои зубы. И вполне вероятно, они будут препираться по этому поводу, пока не доберутся до Токио.

Но Ая все равно поцеловал его.

 

конец