Договор
Шульдих вихрем ворвался на кухню. Там сейчас был один Фарфарелло, выглядящий очень впечатляюще, весь в черной коже, в старых и свежих шрамах, розовом фартучке и милых домашних тапочках, имитирующих кроличьи морды. Покосившись на эти тапочки, а потом на лицо внимательно изучающего его штатного психа, Шульдих вдруг понял, что явился не в добрый час.
Фарфарелло был на кухне, он готовил обед и – о боже! – у него в руках был здоровенный тесак для разделки мяса. Джей снова осмотрел рыжего своим единственным желтым глазом, и решил простить на первый раз тому его ошибку. Вместо того чтобы сделать немцу харакири столовым ножиком, он вполне мирно поинтересовался:
– Чего тебе тут надо? Не видишь, я готовлю, – в подтверждение своих слов он кивнул головой на кипящий куриный бульон и поджаривающиеся бифштексы. Рядом, накрытая крышкой, исходила аппетитным паром поджаренная картошка.
Телепат решил пойти ва-банк.
– Фарфи, – деликатно обратился к психу телепат, – Я... Брэд сказал покормить Рана и...
– Ясно, – спокойно отозвался Фарфарелло, – Я, кстати, ему бульон и готовил, ты же не догадаешься. Хорошо, хоть Брэд о чем-то думает.
C этими словами он налил в глубокую чашку исходящий паром бульон, всучил его телепату и начал выпроваживать того с кухни.
– Сначала напоишь его бульоном, – наставлял Шульдиха Фарфарелло, все так же непреклонно вытесняя его с оккупированной территории. – Потом придешь, и я выдам что-нибудь посущественнее.
Телепат быстро кивнул и умчался вверх по лестнице. Фарфарелло вернулся к своим бифштексам и с усмешкой подумал: «Ну и кто из нас псих?»
Шульдих ворвался в комнату к Фудзиимии, сверкая улыбочкой во все лицо и искрясь нездоровым энтузиазмом. Ран покосился на чашку в его руках с нескрываемым опасением, но попытался придать лицу безразличное выражение.
Телепат бодро промаршировал к постели и уселся рядом со своим котенком. Тот слегка попятился.
– Ну-с, – бодренько начал телепат. – Сейчас тебе нужно поесть.
Фудзимия поспешно замотал головой.
– Я не голоден, – он постарался, чтобы его голос был таким же сдержанным, как и всегда, но получалось плохо.
Шульдих же, почувствовав невероятный подъем сил после разговора с Брэдом, даже и не подумал послушать протесты своего котенка.
– Кто тебя спрашивать будет? – мило удивился он. – Давай ешь.
Абиссинец упрямо сжал челюсти и покачал головой. Тот тон, каким было все это сказано, не позволял ему соглашаться с телепатом, и подбивал противоречить просто из вредности. Шульдих скользнул в мысли Рана и расплылся в гадкой ухмылке.
– Вот оно что... – протянул он. – Гордость твою задели...
Глаза Айи потемнели. Он стал еще мрачнее, на челюстях заходили желваки.
– Ну, раз так, – продолжал веселиться телепат. – Тогда мне придется кормить тебя самому...
У Рана дернулся уголок рта.
– Что? – «удивился» Шульдих. – Не хочешь? Тогда я позову Наоэ, он быстро тебя обездвижит и заставит съесть все, что приготовил для тебя Фарфарелло. Поверь, у него получится.
Ран сидел и тихо сатанел. Мало того, что его притащили сюда, поймав прямо на улице, мало того, что приковали к кровати наручниками – это еще можно было бы понять, например, если бы его захватили с целью выпытать какую-либо информацию. Так с ним обращаются достаточно неплохо, не бьют, не издеваются, даже пытаются накормить... В чем дело?!
– Для чего я вам нужен? – тихо спросил он, повернув к телепату лицо, чем тот беззастенчиво воспользовался: сунул ему в рот ложку горячего еще бульона.
Рану обожгло язык, но от неожиданности он проглотил содержимое ложки, и попытался возмутиться. В этом он тоже не преуспел: Шульдих немедленно наклонился к нему и запечатал возмущенные губы легким поцелуем. Абиссинец отшатнулся, но двигаться дальше было некуда: он и так упирался в спинку кровати. Телепат некоторое время молча смотрел на него, а потом выдвинул условие:
– Давай договоримся, Ран, – котенок настороженно уставился в лукавые глаза. – Ты попьешь бульончику, потом слопаешь пару бифштексов, и я отвечу на твой вопрос.
– Ты соврешь, – упрямо мотнул головой Айя, и Шульдих чуть не засмеялся, с трудом сдержав порыв еще раз поцеловать его. Вместо этого он торжественно прижал ладонь к сердцу и пообещал:
– Честное слово, не совру! Ну же, ты решил устроить голодовку?
Ран недовольно заворчал и протянул свободную руку за чашкой. Шульдих отодвинулся и запротестовал:
– Нет уж, я сам! Давай, Абиссинец, открывай ротик, будем кушать! – дурашливо пропел он. – А потом я все-все тебе объясню!
Последний аргумент сыграл решающую роль. Красноволосый страдальчески вздохнул, и послушно приоткрыл рот, телепат снова скормил ему ложку бульона, не забыв предварительно подуть на нее. Где-то на пятой ложке Ран замотал головой, отказываясь от шестой.
– Ты с ума сошел, Фудзимия?! – возмутился телепат. – Ты постоянно так мало ешь? Теперь я понимаю, почему ты такой худющий! Ну, уж нет, давай до конца!
Еще через восемь ложек в глазах Рана плавали такие неподдельные страдания, что Шульдих решил сжалиться над ним.
– Насколько я могу судить, бифштексы ты уже не осилишь, – подвел он итог, и страдалец с облегчением кивнул, безмерно благодарный за понимание. – Хорошо, тогда отдыхай.
– А как же... – возмутился Ран, а Шульдих улыбнулся своей фирменной улыбочкой во все шестьдесят четыре:
– Конечно, я же обещал... Раз обещал, значит, обещал.
Ран внимательно уставился на рыжего телепата, который безмятежно улыбнулся и начал рассказ:
– Начну издалека, чтобы было понятно от начала до конца, – Айя кивнул, и тот продолжил. – Ты уже в курсе, что я телепат, что я могу читать чужие мысли, эмоции, моделировать их по своему желанию и так далее... Для того чтобы чужие мысли не мешали мне спокойно жить, у меня, да и у любого другого телепата, есть наработанная уже до автоматизма защита. Эта защита поддерживается в любое время суток, вне зависимости от того, в сознании телепат или нет. Иногда по различным причинам защита начинает давать слабину и рушится. Это ненормально, но вполне обычно.
– И? – подал голос Ран. – Какое это имеет отношение к тебе? Что-то с твоей защитой? Тогда при чем тут я?
– Стоп, не все сразу, – прервал его Шульдих. – Нарушенную защиту может восстановить только долгая терапия, которая обладает очень неприятными побочными эффектами, или другое уникальное в своем роде явление – так называемые Доноры. Их не очень много, эти люди обычно имеют врожденную силу исцеления. В общем, явление редкое.
Ран притих. Он внимательно вслушивался в каждое слово телепата, впитывая новые для себя знания.
– Теперь непосредственно к делу, – Шу перешел к самому главному. – Я... послушай меня очень внимательно, мне важно, чтобы ты понял всю ситуацию. Не знаю почему, но около двух недель назад моя защита рухнула. Я не мог нормально уснуть, чужие мысли буквально сводили меня с ума, – он вдруг погрустнел, вспоминая боль, пронзившую его мозг. – Эти две недели я почти не спал. И вдруг у Брэда видение. Единственный способ привести меня в нормальное состояние и восстановить защиту – Донор. Он нашел Донора. Как ни странно, но им оказался ты. И, поверь, Фудзимия, – Шульдих восторженно улыбнулся. – Одно прикосновение к тебе наполняет меня такой энергией, что... Я просто не могу описать это словами. Сегодня я впервые выспался за две недели. Ты... Ты мощный Донор, Ран, и поэтому ты здесь.
– За мной придут, – машинально ответил Абиссинец.
– Нет, – Шульдих помотал головой. – Кен в Бразилии со своей командой, Кудо распутывает в США какое-то сложное дело, Оми весь в заботах, а ты... Ты в отпуске, Ран, на месяц. Не волнуйся за своих товарищей, они в безопасности. Кроуфорд просто позаботился о том, чтобы никто не путался у нас под ногами.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Ран напряженно думал, пытаясь осмыслить поступившую в его мозг информацию. Значит, вот в чем дело. У Шварц проблемы. Телепат не может нормально функционировать, что делает команду уязвимой. Кроуфорд, естественно, не может допустить, чтобы состояние телепата повлияла на боеспособность его подопечных. Вот в чем дело.
Шульдих незаметно следил за ходом мыслей Абиссинца. Тот размышлял об открывающихся перспективах, но никак не мог определиться, с какой стороны подойти к проблеме.
– Ран, ты можешь раздумывать сколько угодно, но...
– Я не уйду отсюда до тех пор, пока твоя защита не будет полностью восстановлена? – договорил за него котенок, понятливо кивнув. – Хорошо, но только несколько условий – я смогу свободно передвигаться по дому, уйду отсюда в тот же момент, когда ты будешь полностью здоров, и никто не пострадает. Взамен ты сможешь черпать мою энергию, восстанавливать свою защиту, и я никуда не смоюсь до окончания срока.
– Хорошо, – мгновенно согласился телепат, порадовавшись, что так легко отделался. – Я согласен.
Они еще немного помолчали. Потом Шульдих вскочил, подхватил чашку с остывшим уже бульоном и направился, было, в сторону двери, но его остановил внимательный взгляд, который буквально чувствовался кожей. Он обернулся:
– Что?
Ран молча пошевелил прикованной к спинке кровати рукой. Телепат, опомнившись, вытащил из кармана «позаимствованные» у Кроуфорда ключи и, подойдя к Фудзимии, сказал:
– Смотри, Абиссинец, – он отстегнул наручник. – Я свое обещание выполняю, и надеюсь на ответное доверие.
Его глаза при этом были необычно серьезными. Ран кивнул. Сначала у него была такая мысль: стукнуть телепата по голове чем-нибудь тяжелым, когда представится такая возможность, и сбежать. Но теперь, дав обещание, он просто не имел права так поступить. Какие-то остатки гордости у него еще имелись в наличии. Обещал помочь – значит обещал. К тому же, в доме еще три человека, и его действия были бы просто неразумными.
Шульдих направился обратно к двери. Голова снова начала ныть, он поморщился.
– Я сейчас вернусь, – сказал он. – Посиди и, пожалуйста, не пытайся сбежать.
Фудзимия снова кивнул и отвернулся, растирая затекшее запястье.
Телепат хмыкнул и вышел за дверь, быстрым шагом направляясь на кухню.
Терапия
Шульдих снова метеором промчался на кухню, спеша поскорее вернуть посуду Фарфарелло, и опасаясь, что Ран либо сбежит, либо попытается выкинуть какую-нибудь пакость.
Фарфарелло, все так же облаченный в розовый фартучек и милые тапочки, покосился на подозрительно довольного жизнью немца, подкинул на ладони ножик, поймал его за лезвие и присмотрелся к телепату более внимательно. Потом он обратил внимание на почти полную чашку остывшего бульона, которую Шульдих держал в руках. Светлые брови удивленно поползли вверх:
– Это все, что он съел? – забыв даже погрозить рыжему лишним ножиком в легких за проникновение на чужую территорию, поинтересовался Берсерк.
Дождавшись согласного кивка, Фарф негромко фыркнул:
– Тогда ясно, почему он такой задохлик. Его же перешибить – раз плюнуть!
– Не вздумай, – возмутился телепат. Фарфарелло широко ухмыльнулся:
– Даже и не думал, это же твоя игрушка! Кстати, он знает, что ему придется провести тут как минимум пару недель?
Шульдих кивнул:
– Да, мы заключили договор. Он даже согласился добровольно делиться со мной энергией, лишь бы его не запирали, позволяли нормально перемещаться по дому и не трогали его дружков! Прикинь, а?
Фарф понимающе улыбнулся:
– Ну, он же не дурак. В конце концов, понимает, что отсюда ему вряд ли выбраться. Кстати, – он заинтересованно глянул на друга. – А он знает, каким именно образом ему придется питать тебя энергией?
Шульдих невинно улыбнулся, уже разворачиваясь в обратную сторону:
– Знает, конечно, но не все... Я сказал, что при тактильных контактах, но... – голубые глаза лукаво блеснули. – Держанием за ручку я не удовлетворюсь. К тому же, тактильные контакты бывают разные! И он такой симпатяшка!
С этими словами размечтавшийся о приятном телепат умчался обратно к своему драгоценному Донору. Фарфарелло ухмыльнулся и вернулся к прерванному занятию – мытью посуды.
В этот момент рыжий хитрец уже заходил в комнату своего котенка. Голова ныла немилосердно, но сейчас ему было на это наплевать. Фудзимия сидел на постели в той же позе, что и тогда, когда телепат уходил. Он повернул голову на звук закрывшейся двери и Шульдих бодро подошел и сел рядом, нагло потеснив хмурого Рана, и широко улыбнулся:
– Ну-с, доктор Фудзимия, давайте начнем наше лечение прямо сейчас! Снимайте вашу футболку, дабы обеспечить телам наибольшую площадь соприкосновения, и ложитесь поудобнее! – и телепат бодренько взялся за расстегивание пуговиц на своей рубашке. Абиссинец уставился на него со смесью недоверия, подозрительности, опасения и удивления. Плюс раздражения.
– Извини, что? – переспросил он таким ледяным голосом, что Шульдиху сразу стало прохладно, по телу пошли мелкие пупырышки.
Рыжий посмотрел на него оценивающе: котенок шипел так угрожающе, будто у него в руках была катана. Или ножик для разделки мяса. Или просто очень острые зубы – во всяком случае, голос был такой, словно еще чуть-чуть – и Абиссинец вцепится ему в горло. Телепат терпеливо вздохнул.
– Я говорил, что мне понадобятся тактильные контакты с тобой, что непонятно? Снимай, в конце концов, свою майку. Ты сам обещал делиться со мной энергией. Или твои обещания совсем ничего не стоят? – лукаво улыбнулся он.
Ран вспыхнул. Хоть он и не был дураком, и прекрасно понимал, что последняя фраза была сказана специально для того, чтобы он послушался, он ничего не смог поделать. В конце концов, действительно обещал. К тому же, чем быстрее этот рыжий нахал придет в форму, тем быстрее Ран выберется из их логова.
– Угу, из змеиного, – гадко захихикал Шульдих. – Да ладно тебе, не напрягайся так! От тебя сейчас не требуется ничего, кроме как стянуть эту дурацкую майку и просто лечь рядом. Обнять желательно.
Ран посмотрел на телепата таким убийственным взором, что тому захотелось свернуться в бантик и спрятаться под шкаф. Однако он только снял с себя рубашку, швырнул ее в близстоящее кресло, докуда сия деталь туалета не долетела, и взялся за футболку Фудзимии. Тот, вспоминая свое обещание и тихо сатанея, едва сдерживаясь, чтобы не въехать этому улыбчивому козлу по роже, послушно поднял руки и телепат стянул-таки с него эту разнесчастную футболку. Проделав эту нехитрую манипуляцию, Шульдих с нескрываемым восхищением начал разглядывать обнаженную до пояса фигуру Абиссинца. Гладкие мышцы, тонкая фарфоровая кожа, под которой легко можно было проследить ниточки вен, длинные нервные пальцы и изящный изгиб шеи так и манили телепата, подбивая его на что-то более смелое, чем просто разглядывание этой безупречной хрупкой красоты. Фудзимия, напрягшись под таким откровенно изучающим взглядом, неожиданно покраснел, как девица. Шульдих заметил едва заметный румянец, появившийся на бледных щеках, и умиленно вздохнул. Вот в его распоряжении абсолютное совершенство. Такое нежное, хрупкое, и... недосягаемое. У «совершенства» был одновременно злой и смущенный взгляд, руки нервно теребили край простыни, а рот кривился так, будто перед ним был не вполне симпатичный молодой человек, коим Шульдих себя считал, а, по меньшей мере, огромный гадкого вида таракан, которого надо прибить тапком.
Телепат с трудом оторвал взгляд от своего неприступного Донора, и начал раздеваться сам. Рубашка уже валялась рядом с креслом, дело пошло дальше – следом отправились брюки, ботинки, носки и даже бандана. Абиссинец смотрел на него молча, не шевелясь, но в его глазах отчетливо читалась все нарастающая паника, кое-как прикрытая льдом, который как раз начал подтаивать, не выдерживая такого бешеного напора.
– Ты... Зачем? – прошептал он, удивленно наблюдая за Шульдихом, на что тот только мило улыбнулся.
– Ран, мне нужен полноценный контакт, – он невинно посмотрел в фиалковые глаза и повелительным тоном «добил» запаниковавшего Донора. – Так что тоже раздевайся!
Ран послушался автоматически, не подумав. Когда он закончил этот невольный стриптиз, в ходе которого у телепата повысились сразу и температура, и давление, и вопросительно посмотрел на рыжего, его глаза уже успели приобрести свое обычное бесстрастное выражение, так что его чувства выдавал только легкий румянец на щеках. Телепат собственнически отметил, что это ему удивительно идет.
Шульдих счастливо вздохнул, и обвил Абиссинца руками за плечи:
– Ну, а теперь просто обними меня. Думаю, можно подремать пару часиков, не возражаешь?
Даже если бы Ран возражал, ему было бы начхать. Потому что любое, даже самое малейшее прикосновение к этой прозрачной коже вызывало столько положительных эмоций, что телепат был почти уверен: даже когда он восстановит силы, то котенка уже не отпустит.
«Я эгоист», – с удовольствием подумал Шульдих, осторожно укладывая Рана себе под бок и обвивая его руками и ногами. – «Не отдам теперь никому».
Ран напряженно дышал ему в шею, боясь лишний раз шелохнуться. Телепат начал поглаживать ладонями окаменевшие мышцы, стараясь немного их расслабить. Котенок сжимался еще сильнее, и Шульдиху это совсем не нравилось. Он, не прерывая ласки, поцеловал Донора за ушком и погладил того по голове. Ран прикусил губу, изо всех сил останавливая руку, рвущуюся к горлу телепата. В голове у Рана сейчас был такой сумбур, что ныл затылок. Куда-то в мозжечок долбилась испуганная мысль: «оттолкни его, ты хоть ПОНИМАЕШЬ, ЧТО он делает?!» «Он» тем временем, устав от застывшей куклы, в которую превратился вполне живой Абиссинец, обнял того за талию, спустился чуть ниже, и начал покрывать беззащитную тонкую шею своего Донора легкими поцелуями. Ран заскрипел зубами, но промолчал.
Шульдих, увлекшись и не совсем соображая от нахлынувшей эйфории, кого именно он сейчас обнимает, начал поглаживать Рана по животу осторожными вкрадчивыми движениями, постепенно пробираясь ниже. Энергия мощным потоком шла в его тело, приятные искорки танцевали на коже, в голове было легко и пусто, а на душе – очень здорово.
Когда наглая ладонь рыжего телепата добралась туда, куда ей было добираться не положено, Ран не выдержал. Сначала он попытался отодвинуться. Когда телепат подвинулся следом, Ран зашипел. Когда наглая ручонка снова вернулась на облюбованное место, Абиссинец несильно ткнул Шульдиха острой коленкой куда-то в бедро. На него поднялись невинные голубые глаза, в которых не было ни одной связной мысли.
– Что? – таким же невинным голоском поинтересовался телепат, и Ран обалдело приоткрыл рот, не в силах прийти в себя от такой наглости.
– Убери руку с моего... – Ран запнулся и покраснел, когда Шульдих посмотрел на него слишком изучающее и внимательно. – Слышишь?!
– Угум, – беспечно отозвался телепат, скользя ладонью по боку Абиссинца.
– Главное, не нервничай так.
Ран дернулся и перехватил руку телепата. Сжал тонкое запястье.
– Еще раз такое повторится, и я нарушу договор, – сузив злые глаза, прошипел он, и телепат только кивнул.
Ему вдруг стало страшно. В голосе Абиссинца была такая убежденность, что и Шульдих ему поверил.
«Ладно, пойдем другим путем», – подумал он, а вслух произнес:
– Ладно, Ран, все. Я успокоился, – он мирно обнял своего Донора, как любимую игрушку, положил голову ему на грудь, и счастливо вздохнул. Сон накатил быстро и практически незаметно...
Непонимание
На ковре в комнате четко обозначились полосы заходящего солнца. Темные занавески были отдернуты, зеленая листва немного заслоняла окно, в приоткрытую форточку влетела большая разноцветная бабочка. Она немного покружила под потолком, посидела на пыльном зеркале, а потом села спящему Фудзимии на нос. Тот слегка нахмурился, но не проснулся. Бабочка прошлась вдоль тонкого носа, потом вернулась на самый кончик, оккупировав это чем-то полюбившееся ей место. Ран смешно сморщил нос и по-кошачьи чихнул. Бабочка сложила яркие крылья, но улетать явно не собиралась. Шульдих умиленно улыбнулся и глянул на умиротворенное лицо своего Донора. Длинные ресницы слегка подрагивали, губы чуть приоткрыты – сплошной соблазн, если говорить честно. Немец с трудом удержался от того, чтобы не прикоснуться к этим губам. Ран снова чихнул, и бабочка, наконец, снялась с места, а Абиссинец медленно открыл глаза, глядя куда-то в потолок сонным томным взглядом, вздохнул и улыбнулся. Ему почему-то было очень хорошо – по телу плясали мягкие приятные искорки, по венам будто циркулировало тепло. Шульдих уютно прижимался к его боку, положив рыжеволосую голову на его грудь и обнимая его одной рукой. Другая рука была просунута под спиной Рана и мягко поглаживала его по правому боку.
– Ты чувствуешь? – вдруг спросил телепат. – Тепло, эту энергию?
Абиссинец далеко не сразу понял, что он имел в виду. Это тепло и ощущение уюта и покоя, доходящее почти до эйфории, казалось таким естественным и родным, что не сразу отделялось от других чувств.
Ран неуверенно кивнул. Немец вздохнул, осторожно проводя ладонью по обнаженной груди Донора, и пояснил:
– Это та энергия, которую ты мне даешь. Я... я открыл сейчас свои эмоции для тебя, чтобы ты примерно представлял, что именно я чувствую, когда прикасаюсь к тебе.
Ран несмело накрыл ладонью руку телепата, и сразу почувствовал увеличившийся поток энергии – ему стало так здорово, будто он принял какой-то наркотик. И он совсем не сопротивлялся, когда Шульдих накрыл-таки желанные губы осторожным, пробным поцелуем – простым прикосновением губ, не решаясь пока на что-то более серьезное. Эйфория на несколько мгновений затопила оба сознания, слившиеся в одно единственное, заставила все мысли вылететь из головы и полностью погрузиться в обжигающие, невыносимые эмоции, чувства, ощущения. Шульдих, замычав от удовольствия и не в силах заставить оторвать себя от губ красноволосого Донора, подтянулся вверх, навис над Абиссинцем, и продолжил поцелуй с куда большим пылом. Ран, затерявшись в круговороте чужих эмоций, не только не сопротивлялся, но и отвечал. Это заводило телепата еще больше, он опустил руку вниз и накрыл ладонью заметную выпуклость на плавках Рана, ощущая его возбуждение через тонкую ткань. Слегка сжал напряженную плоть, погладил и попытался забраться под плавки.
Абиссинец тут же пришел в себя. Собрав остатки силы воли, он слабо затрепыхался и оттолкнул телепата настолько, насколько смог. Шульдих, тяжело дыша, сел на постели и с обидой посмотрел на своего котенка. Сейчас тот выглядел еще более возбуждающе – раскрасневшийся, со сбитым дыханием, с приоткрытыми пунцовыми губами и с ошалевшими глазами.
Телепат с каким-то опустошением в душе отметил, как энергетический поток прекратился. Ран закрылся, обособился и снова стал недоверчивым. Аметистовые глаза, потеряв всю свою томность, словно покрылись корочкой непрозрачного льда, непроницаемого и обжигающе холодного. Телепат поежился, накинул на плечи одеяло и отодвинулся от Рана еще дальше. Тот посмотрел на него сначала со злостью, но потом злость в его глазах превратилась в ледяное безразличие. Снова каменная статуя.
Телепат независимо тряхнул рыжей шевелюрой:
– Что опять не так? – хмуро поинтересовался он, постепенно раздражаясь, хотя прекрасно понимал, в чем дело и почему тот начал его отпихивать. Шульдиха распирало от нарастающей в нем злости: он был уверен, что Абиссинец тоже хочет его, но из-за каких-то своих глупых принципов тот отказывается от того, что желает.
Ран глянул на него искрящимся метелью взглядом:
– Я предупреждал тебя, чтобы ты не смел прикасаться ко мне кроме как для получения энергии, – холодно произнес он, нахмурившись. Шульдих поежился, почему-то подумав, что Абиссинец врет. Впрочем, на данный момент, он понимал, что лучше не приставать сейчас к нему с такими «обвинениями». Он мог не сдержаться – он так сильно хотел этого упрямого холодного парня, так хотел зажечь его, так хотел снова ощутить это непередаваемое ощущение бегущей по венам энергии в сплетении двух разумов и тел, что боялся сделать сейчас что-то такое, о чем придется потом пожалеть.
Шульдих поднял глаза на подобравшегося котенка, насмешливо улыбнулся:
– Если ты так трясешься над своей честью, Абиссинец, – с убийственной вежливостью произнес он. – То постараюсь оградить тебя от таких отвратительных для тебя прикосновений. Хотя, насколько я понял, ты тоже хотел этого, – не удержался телепат, красноречиво глянув на плавки Фудзимии.
Тот покраснел – то ли от злости, то ли от смущения – и прошипел:
– Я тебя предупредил. В следующий раз, если подобное повторится, я сверну тебе шею и уйду.
Телепат фыркнул и соскочил с постели.
– Я в душ, – гадко улыбнувшись, сообщил он. – Если захочешь присоединиться – можешь не стучаться.
Фудзимию перекосило, а довольный Шульдих закрыл за собой дверь ванной.
Когда хлопнула дверь, Ран понял, что дрожит.
«Проклятый телепат», – злобно подумал он.
– Я все слышу! – сквозь шум воды проорал «проклятый».
