-2-

…Делают покупки вместе...

- Шульдих, это просто ковер. 
- Это не просто ковер, Кудо. Это показательный пример того, что этому засранцу на все наплевать! Три года! Три! Тебе и не снилось! Я готовлю. Я дважды в неделю – дважды, Кудо! – убираю дом, выскабливая его сверху донизу. Я езжу в прачечную, чтобы этот монстр прилично выглядел на работе! Ты представляешь, как низко я пал? Если бы это был кто-нибудь другой, я бы уже давно собрал вещи и умотал отсюда. В первые же три дня этого кошмара. Но нет. Я терплю. Потому что это Кроуфорд. И что я получаю в итоге? Это его «мне все равно»? Сволочь! Семейной жизни ему захотелось…
*
- Воскресенье, Фудзимия. Выходной день. День, когда я читаю газеты, смотрю спортивный канал и занимаюсь собой. Я все понимаю, я даже готов попытаться смириться с этой Шульдиховой блажью поиграться в идеальную домохозяйку. Но только не в воскресенье. 
- Что у вас происходит?
- Шульдих возжелал ковер. Немедленно. Сию минуту. Бросить все на свете и поехать выбирать ковер в чертову спальню. Я ему говорю…
*
- … «Завтра съездишь сам!» Понимаешь, да? То есть, «Тебе надо – ты и едь!». Я бы съездил, Кудо. Как будто мне сложно. Но это же, мать его, Кроуфорд! Потом он мне заявит, что ковер не из той шерсти, не того цвета, не того размера, не там сделан, не с тем узором, когда планеты сошлись в неподходящем доме и вообще! Знаешь, я не хочу всю жизнь выслушивать брюзжание насчет того, что когда-то я совершил самую страшную ошибку в своей жизни и посмел не угодить ему ковром. 
*
- Да мне все равно, что будет лежать у нас в спальне. Но когда на Шульдиха находят эти его… припадки создания домашнего уюта… В общем, проще застрелить, чем объяснить, что все отлично и без нового ковра… 
*
- Отличный повод - мне посчастливилось вылить пол-литра кофе на то старье, что валялось у нас в спальне до этого, которое Кроуфорд притащил из Багдада в прошлом году. Так нет же. Надо было оставить тот проклятый пылесборник, и пусть бы у мерзавца была астма от всей пыли, которую это нетленное тряпье в себя набрало. Да я для него же и старался! Мне вообще наплевать! И на ковер, и на все остальное. И на него тоже! Я не какая-нибудь идиотская домохозяйка, которая будет с радостью его, обхаживать, пока он отделывается от нее этим своим… «завтра съездишь»! Я на себя вообще времени не трачу. Может, мне тоже хочется лечь на диван и весь день смотреть бокс, или футбол, или что там еще... 
*
- Нет, я все понимаю. Если бы он целыми днями не выключал «Евроспорт», ел, спал, транжирил деньги – делал все, как раньше… Цены бы ему не было. Но нет, Фудзимия. Я женат на Шульдихе, который, мать его, мутирует в фанатичную жену-манипулятора, которая, кроме всего прочего, еще и любит то, что она делает, судя по-всему. В общем, пришлось тащиться в мебельный салон. Худший день в моей жизни…
*
- Нет, я серьезно, Кудо. Самый худший. Самый отвратительный и ужасный, потому что ничего не может быть хуже…
*
- … чем выбирать ковер с Шульдихом…
*
- … с Кроуфордом. За что боженька так меня не любит?..
*
Заботливые ассистенты обычно говорят: «Купите вот это! Лучшее, что у нас есть. И оно идеально для вас подходит». Оптимальный вариант, если ты ни черта не понимаешь в деталях. Они были бы хорошими покупателями и сделали, как им велят, если бы эта девчонка и в самом деле была заботливым ассистентом и имела своей целью избавить их от проблем. Но нет. Заслышав, что клиентам нужен ковер, она улыбнулась им с нежной плотоядностью и указала ладошкой направо: 
- Проходите вот сюда. У нас новые поступления, отличная коллекция. Какие предпочитаете? 
- Ммм… Прямоугольные? – протянул Шульдих, не совсем поняв вопрос. 
Девица вежливо хихикнула, все еще делая вид, что ничего особенного – особенно опасного - она из себя не представляет, и нанесла первый удар:
- Натуральные, синтетические, частично синтетические? Тканые, валяные, плетеные, из шерсти какого-то определенного вида? Шелковые, может быть? С велюровым ворсом, саксони, фризе, кат-луп? Есть прекрасные скульптурные модели… Для начала подберем вам подходящие материалы и фактуру.
Кроуфорд глянул на Шульдиха с непередаваемым выражением злорадного торжества:
- Ну? Может быть, фризе? Или тебе больше нравится саксони? Выбирай, радость моя, – с убийственной нежностью проговорил он, не собираясь ни на йоту облегчать телепату задачу, и добавил, понизив голос: – Еще мы можем просто оставить старый ковер и обойтись без лишних жертв. Звучит неплохо, м?
- Даже не думай, мы не уедем без ковра,- отрезал Шульдих, направляясь следом за девицей, щебетавшей что-то про образцы из Франции. – И только посмей бросить меня здесь одного!
- Убьешь меня, закатаешь в один из чудесных экземпляров из новой коллекции и заставишь эту пигалицу продать его кому-нибудь? Как эксклюзивный образчик артхаусной культуры? Учти, я ненавижу синтетику.
- Не зли того, кто варит тебе обеды, Кроуфорд. Иногда это плохо кончается. Дачей показаний и безвременным вдовством. 
*
Через два с половиной часа.
- Ну вот, мы почти закончили.
Шульдих, кисло улыбаясь, чувствовал себя так, словно собственноручно перебил весь Французский легион. Он был уверен, что барышня издевается, но это маленькое, хрупкое… мерзкое чудовище и в самом деле ни о чем больше не думало, кроме чертовых ковров. Шульдих проверял, да. Он все это время изнывал от искушения заткнуть ее, навсегда, на час – да хоть на минуту, но проблема была в том, что без ее помощи ему отсюда никогда не уйти с покупкой. От Кроуфорда ничего хорошего ждать не приходилось: засранец исчез через десять минут и довольно нескоро обнаружился в соседнем отделе, где выставлялись кресла, внимательно выслушивающим ассистента, который увлеченно что-то рассказывал о распределении нагрузки на позвоночник при сидячем образе жизни. 
А тут еще эта мерзавка со своим «Взгляните еще вот на этот… А у этого чудесный ворс, не правда ли?... Но у того срок эксплуатации дольше…», стоило только Шульдиху решить, что уже наконец нашел то, что нужно. В общем, он был счастлив, когда наконец с выбором было покончено. 
- Где платить? 
- Погодите, сэр. Нам еще осталось определиться с цветом,- мурлыкнула ассистентка, швырнув на стол каталог расцветок в две Библии толщиной. – Какой оттенок вы хотите?
У него были непростые моменты в жизни. Нет, правда. Как-то раз ему пришлось обезвреживать готовую вот-вот рвануть бомбу, и, выбирая между кучей разноцветных проводков, Шульдих был уверен, что это самый трудный выбор цвета в его жизни. Оказалось, нет.
Через сорок минут. 
- Ну?
- Ммм…
- Кроуфорд, помоги мне хоть чуть-чуть, у меня уже в глазах рябит. Который? 
- Тот, который… справа? 
- Персиковый? 
- Я думал, он бежевый. 
- Да нет же, бежевый вон тот. А этот – персиковый.
- Нда?
- Твою мать, не сбивай меня. Какой: тот или этот? Персиковый - спокойный и оптимистичный, бежевый – цвет комфорта, но он может съесть пространство, а у нас… 
- Вот этот. 
- Думаешь?
- Уверен. 
- Ладно. Точно? 
- Да. 
- Тебе нравится? 
- Да. Поедем уже поедим где-нибудь. 
- Слушай, это серьезное дело. Точно этот, да? 
- Да, Шульдих. Точно. Забирай - и поехали. 
- Нет, погоди. Что-то я сомневаюсь…
*
- Мне эта девица говорит: как насчет вот этих двух? Оба совершенно одинаковые. Но выясняется, что один бежевый, а второй – персиковый. И какой из них какой – хрен разберешь. Ну я и решил: схожу спрошу, чтобы потом его величество не объявил мне, что цвет его не устраивает. 
**
- На что он, интересно, надеялся, притащив мне два абсолютно одинаковых образца?.. 
*
- Мм. Ну и какой выбрали?
- Персиковый. Подходит к общей цветовой гамме. Неплохо вышло. 
*
- Что за вопросы, Фудзимия. На кой черт мне ковер персикового цвета? Да еще в спальне. Бежевый, разумеется…

-4-

… Собираются всей семьей…

После того дня Шульдих поклялся сделать две вещи: врезать в дверь глазок и как следует покопаться в прошлом Кроуфорда, поскольку очередное такое потрясение могло дорого ему обойтись. Хуже всего была внезапность, так что когда в то воскресное утро Шульдих шел ставить кофе, он не подозревал ни о чем таком и меньше всего желал принимать гостей или впутываться в другие сомнительные истории. Как будто нормальные люди таскаются по гостям в такую рань. Никто не стал бы ждать подвоха на его месте. 
Но в дверь все-таки позвонили. Очень настойчиво. И ведь шевельнулось же что-то нехорошее под солнечным сплетением… Но Шульдих уже поворачивал дверную ручку, не особенно настроившись при этом на вежливую беседу. 
На пороге стояла неизвестная дама с чудовищно прямой спиной и самым въедливым взглядом на свете. Шульдих зевнул еще раз, привалился плечом к дверному косяку, закутываясь в халат поплотнее, и хмуро поинтересовался:
- Вам чего? 
- Дом 17, я полагаю,- отозвалась пришелица и поджала губы, явно недовольная таким приемом. 
- Мм,- в голове у мадам только и вертелось, что всякая околовоенная чушь и мысль о том, что уж она-то наведет здесь порядок. Шульдих не стал больше утруждаться чтением мыслей – чего ради, в самом деле?.. – ограничился чудовищным зевком и протянул: - Дайте подумать. Вы какой-нибудь куратор из социальной службы?
- Нет.
- Действительно. У нас ведь никто не лечится от алкоголизма, не пытается завязать с наркотой, не болеет головой и не находится под домашним арестом, так что куратор нам не нужен. Может быть, вы няня? 
- Нет. 
- Точно. Вы не можете быть няней, мы не вызывали ни няню, ни горничную, ни кого бы то ни было, а если бы вызывали, попросили бы прислать кого-нибудь помоложе и посексуальней. Кроме того, мы не собираемся ничего покупать, не отвечать ни на какие вопросы по поводу вымирающих китов в Тихом океане, не ходим в церковь и не собираемся начинать, Боже упаси, простите за тавтологию. Так что, скорее всего, нет.
- Простите?
- Я говорю, НЕТ, в вашем случае это НЕ семнадцатый дом, мэм. Всего хорошего. 
На лице у женщины не дрогнул ни один мускул. 
- Вы, видимо, Шульдих,- протянула она совершенно спокойно, не собираясь ретироваться в бессильном гневе и ярости, как надеялся телепат. 
- Мы что, знакомы? 
- Сейчас будем,- она глянула Шульдиху за плечо. – Доброе утро, Брэд. 
Проходивший мимо с невинным желанием выпить кофе и позавтракать Кроуфорд только сейчас понял, что значили все эти дурные предчувствия с самого утра. И недавнее видение, которое он счел откровенным бредом из-за чудовищной маловероятности осуществления.
- Мам?
Сказать, что Шульдих пережил неприятные мгновения – ничего не сказать.
*
- Вот скажи мне, Кудо, у тебя было когда-нибудь ощущение… обреченности? Когда ты на самом деле понимаешь, что все. Это конец.
- Мм, я прожил с Фудзимией в одном доме кучу времени. Думаю, я представляю, о чем ты.
- Возможно. Возможно, штук пятьсот Фудзимий и сравнились бы с тем, что я увидел у себя на пороге в то утро. 
*
- Она у меня генерал-майор. И мы очень давно не виделись. 
*
- Обойдемся без церемоний,- миссис Кроуфорд шагнула в прихожую с таким видом, будто хозяйничала здесь уже лет сто. 
- Какого… Как ты здесь оказалась? – Кроуфорд-сын торопливо натягивал футболку. Растерянным его Шульдих видел впервые в жизни и наверняка счел бы это забавным, если бы не катастрофичность момента. 
- Что за вопросы, Брэд, села на самолет и прилетела. Или ты думал, что сможешь скрыть от меня то, что ты вернулся в Штаты? Или, может быть, то, что ты… женился? – госпожа генерал-майор глянула на Шульдиха с непередаваемым выражением бессилия и презрения.
- Ты что, следишь за мной? 
- Попридержи язык, ты говоришь со своей матерью. И как твоя мать, я иногда должна за тобой приглядывать. 
- Мне тридцать лет.
- И это говорит только о том, что даже в тридцать лет ты почему-то все еще делаешь глупости,- кивок в сторону Шульдиха был красноречивым. - Вы что, совсем не убираетесь? – она демонстративно чихнула. – У нас в архиве и то чище. 
- Мам, мы…
- Избавь меня от подробностей, Брэд, я протестантка и не желаю знать деталей. Для меня и так кристально ясно, что мой сын попадет в ад за то, какую жизнь он ведет, этого вполне достаточно, так что не будем об этом. 
*
- Зато я начал понимать, откуда у Кроуфорда в деле эта самая пометка про трудное детство…
*
- Зачем ты приехала? – Кроуфорд все еще пытался определить возможные масштабы стихийного бедствия. 
- Не говори глупостей. Мы с тобой не виделись десять лет…
- Пятнадцать.
- Тем более. Я имею право навестить сына. К тому же у меня была пара вопросов к главе вашей миграционной службы. И мы все решили раньше, чем я планировала. 
- Я в США уже три года. 
- Очень жаль. 
- Что ты не собралась к нам пораньше?
- Нет, что ты уехал из Японии, где у тебя были, кажется, блестящие перспективы. Нельзя быть настолько небрежным по отношению к своей карьере. 
- Я сам решу, чем мне заниматься.
- О, разумеется. Главное, чтобы ты не решил заниматься… ерундой,- Шульдиху, который изо всех сил пытался побороть желание втихую слинять в соседний штат, пока Кроуфорды обменивались любезностями, достался еще один недобрый взгляд. - Где здесь кухня? 
- Направо. 
- Чудно. Может, у вас еще и кофе найдется? Хотя судя по тому, какая у вас тут свалка, на лучшее надеяться не приходится. 
Шульдих, который предыдущим днем лично вылизал весь дом, хотел было возмутиться, но Кроуфорд вовремя придержал его за локоть.
«Как думаешь, мы успеем добраться до аэропорта, пока она сообразит, что мы смылись?» - телепат проводил маму-Кроуфорд глазами.
«Иди свари ей кофе».
«Сдурел? Она меня забьет до смерти лопаткой для блинчиков! Я не хочу умереть так глупо».
«Не говори ерунды. Она моя мать в конце концов. И ты мужчина, так что сможешь за себя постоять. Если вдруг что. Иди»,- Кроуфорд решительно подтолкнул его вперед.
«А сам?» - Шульдих скривился, предвкушая самый отвратительный кофе-брейк в своей жизни.
«А я пойду выясню, когда ближайший рейс до Вашингтона. Может, все не так плохо». 
*
- Ладно, я готов закрыть глаза на всякие эти его… девиации. Черт с ним. Может, со временем и прошло бы. Но закрыть глаза на его мать – это, знаешь ли, невозможно. Как можно сделать вид, что не существует угрозы жизни населению земного шара, которая к тому же совершенно внезапно наведывается к тебе на обед! Мне кажется, в Конституции должно быть прописано, что каждый в таком случае имеет право быть предупрежденным. Типа «Эвакуируйтесь!» и все такое. 
*
- Ты представляешь себе всю чудовищность этой парочки? Она и Шульдих. Я в состоянии справляться с ними по отдельности, но когда они вместе и когда они сгорают от желания прикончить друг друга, это серьезный повод беспокоиться за благополучие галактики. И я не утрирую, Фудзимия.
 

Госпожа генерал-майор дегустировала кофе, без всякого зазрения совести заняв место Кроуфорда во главе стола и оглядывая кухню. Шульдих нервно переставлял на плите кастрюли, не зная, куда деваться, и мучаясь вопросом, какого хрена Кроуфорд не возвращается. Отправился звонить в аэропорт из автомата в соседний квартал?.. Хитрый мерзавец.
- Как долетели, мэм?
- Чудно. Вряд ли обычным… няням или кураторам из социальной службы удается часто летать на правительственных самолетах, так что я не жалуюсь, спасибо.
Дело явно принимало нехороший оборот.
- И как там… у вас дела, в Вашингтоне? – черт, да он просто мог сунуться ей в голову и навести там порядок, но она же была мамой Кроуфорда. Наличие в опасной близости от себя злющего сына сей достойной дамы в планы Шульдиха явно не входило.
- Я рада, что вам интересно, - отрезала генерал-майор. – Проверяем деятельность миграционных служб. А то что-то много всякого… сброда поприезжало,- острый недобрый взгляд впился в Шульдиха. Тот фыркнул, с грохотом накрыв кастрюлю крышкой.
- И не говорите, а главное – так внезапно. Прямо не знаешь куда деваться. 
- Да-да. И вроде в собственной стране – в родном доме, если хотите, а за безопасность своих детей и здесь поручиться нельзя,- с назидательной язвинкой проговорила миссис Кроуфорд. - Бог знает, в какую мерзость они окажутся втянутыми. 
- О, я всегда был уверен, что протестанты как никто заботятся о детях. Но, очевидно, до какого-то определенного возраста, да? Лет до десяти? 
- Во всяком случае, я не знаю протестанток, которые подбрасывают своих детей в приют, спихивая свои обязанности на государство…
- А я знаю.
- … и позволяют вырастить из них нахальных, грубых греховодников с дурными наклонностями. В Европе, насколько я понимаю, это распространенная практика, - с очаровательно скромным осуждением в голосе и презрением в глазах договорила госпожа генерал-майор.
- Может, печенья? – Шульдих, белый от бешенства и желания сделать из гостьи умственного инвалида, ляпнул на стол тарелку, на которой жалобно подпрыгнула горка бисквитов. 
- Печенья? – женщина вскинула бровь.
- Ну да. К кофе. Религия, надеюсь, не запрещает, - он жалел, что в коробку с бисквитами никаким чудом не мог попасть, скажем, крысиный яд. Кроуфорд бы осиротел, но отчего-то это не казалось такой уж проблемой… 
- Послушайте, Шульдих. Меня угощали печеньем куда более достойные господа, по сравнению с которыми, будьте уверены, вы не способны произвести на меня хоть сколько-нибудь хорошее впечатление, учитывая то, что еще четверть часа назад обозвали меня настырной непривлекательной старухой. Вы лицемер, ко всему еще и отвратительно воспитанный и неспособный вести хозяйство, и если вы думаете, что я не в состоянии понять, что самое горячее ваше желание сейчас заключается в том, чтобы на меня обрушился потолок этого дома, то вы ошибаетесь,- миссис Кроуфорд прервалась на очередной глоток. – Так вот. Я не считаю, что мой сын сделал хоть сколько-нибудь хороший выбор, если только он не намерен закончить свою жизнь в этом хаосе с язвой желудка и пороком сердца среди полоумных недоразвитых соседей, что, впрочем, не исключено, учитывая то, что он упорствует уже три года. В любом случае, это его дело, так что я не собираюсь вмешиваться. И если вы примените немного смекалки, которая, смею надеяться, у вас есть – вряд ли Брэд связался бы с абсолютнейшим идиотом – вы поймете, что вам не обязательно стараться изображать радушный прием. 
*
- Вот тогда я действительно поверил, что они родственники, Кудо. Сходство прямо на лицо. 
*
- Ну тогда мы можем быть предельно откровенными, мэм,- он уселся на стул напротив, пододвинул к себе тарелку с проклятым печеньем, с хрустом откусил от одного, не спуская глаз с гадюки, с которой ему посчастливилось породниться. – Меньше всего мне хочется в десятом часу утра пытаться заставить вас сделать вид, что вы поверили, что я вам рад. Потому что я ни черта не рад, особенно, когда меня в собственном доме обвиняют в лицемерии и лени, даже если это правда в каком-то смысле. Так что мы договоримся так: я вам обещаю, что не буду иметь никакого отношения к тому, что отношение вашего сына к вам резко ухудшится – ну вдруг - а вы прекратите делать вид, что вы настырная непривлекательная старуха, и портить мне жизнь, страдая от подозрений, что так оно и есть. 
Госпожа генерал-майор улыбнулась одними губами.
- Не люблю договоры между неравными сторонами. Очень смахивает на одолжение. 
- В таком случае, я готов дать вам повод думать, что это вы делаете мне одолжение, а не наоборот. У нас с вами… так сказать, общая сфера интересов,- он кивнул в сторону прихожей, где Кроуфорд разговаривал по телефону, - так что не лучше ли нам завязать с военными действиями? 
Миссис Кроуфорд хмыкнула.
- Вот так-то лучше, Шульдих. Кажется, я начинаю понимать.
- Что именно, мэм?
- С какой стати мой сын угробил ради вас свою карьеру и блестящее будущее. 
*
- Знаешь, входя на кухню, я был уверен, что у меня там уже открылись врата Ада и мама, которая с мрачным удовлетворением пытается загнать туда Шульдиха, вооружившись щипцами для льда. Во всяком случае, это было куда вероятнее того, что я на самом деле увидел.
*
На кухне царила почти идиллия. Миссис Кроуфорд попивала кофе, Шульдих доедал отвергнутое печенье, и нигде не наблюдалось ни жертв, ни разрушений после более тесного знакомства. 
- … в Боснии. У него три недели был чудовищный насморк. 
- Знаете, что я вам скажу? Только одно слово - горчица. Неудивительно, что вы об этом понятия не имеете, так что потрудитесь побеспокоиться о ее наличии в аптечке. В детстве помогало моментально.
- Горчица, значит. Чудесно. Надо запастись. 
- Не откладывайте. У него в сентябре всегда обострения. 
- Съезжу завтра же.
У Кроуфорда возникло выращенное паранойей ощущение, что ему вот-вот кто-то всадит пулю между лопаток.
- Вы это о чем?
- Делимся опытом. Завтракать? – поинтересовался Шульдих, разламывая последнюю печенюшку пополам. Кроуфорд медленно кивнул, пытаясь определить, где подвох. 
Подвоха так и не обнаружилась. Генерал-майор задержалась до обеда, после которого немедленно укатила в аэропорт в правительственной машине, переполошив местное отделение военного департамента и соседей. А Кроуфорд, наблюдая, как Шульдих машет ей на прощанье, решил, что самое время открыть бутылку виски, хранившуюся в баре примерно для таких случаев. 
*
- Ты понимаешь, насколько он ненормален, Ран?..
*
- Она жуткая, конечно. И я был бы рад никогда в жизни ее не видеть. Но это же мама-Кроуфорд. Не найти общий язык с любым представителем этой семейки, даже если он еще или уже ходит под себя – это опасно. Кроуфорды, что с них взять

-6-

…Решают проблемы…

- Это было… ненормально, вот что. Я был дома, а он - нет. Обычно все наоборот. 
*
- Это же Кроуфорд, Кудо. Нет, я, конечно, мог бы надеяться на то, что он одумается, поймет, что был неправ, и приедет именно поэтому, а не потому что его задолбал бардак в доме и пустой холодильник. Но тут нам придется вернуться к началу разговора: это же Кроуфорд. Мозг которого не обрабатывает информацию, содержащую хоть какое-то сомнение в его непогрешимости.
*
- Фатализм в чем-то оправдан, кстати. И предназначение. Если тебе что-то суждено, так или иначе это произойдет. Шульдиху суждено создавать проблемы. Глобальные, мелкие, беспочвенные, существенные, для себя, для окружающих, для тех, к кому он не имеет никакого отношения, всех видов и со всеми возможными последствиями. А мне, видимо, суждено всю жизнь проблемы решать, так что в конечном счете мы, наверное, не такая уж плохая пара. 
- Как будто. 
- Это же очевидно.
- Ты не можешь просто признать, что тебе его не хватало?
- Вздор. В общем, мириться пришлось ехать мне.
*
- Алло. 
- У нас ужин в «Даниэль» через час. Собирайся.
- Разве у тебя не было видения, что ты поедешь туда один? Странное дело, потому что все к тому и идет.
- Не паясничай. Нам есть, что обсудить. 
- Кроуфорд, что-то ты не ведешь себя, как человек, который хочет, чтобы его простили.
- Обговорим это за ужином. 
- День, когда я поеду с тобой ужинать…
- Сегодня. Я внизу. Не спустишься через пятнадцать минут – пеняй на себя. 
*
- Знаешь, Кудо, я конечно злился на него. Но, черт, этого-то мне и не хватало. Чтобы тебя взяли за шкирку, встряхнули и заставили делать так, как нужно. А не эти его хреновы «Ну ладно. Не хочешь, как хочешь». 
*
Шульдих демонстративно молчал, отметив про себя со злорадным удовольствием, что Кроуфорд, выбиравший вино, не выглядел таким уж довольным жизнью. 
- Как насчет «Монраше»?
- Как насчет развода? – рыжего явно не смущал выжидающий рядом официант.
- Отлично, значит, «Монраше». Остальное – как обычно. 
- Как обычно? Ты же не ешь спаржу. Или недельное голодание все же пошло тебе на пользу, и мы уже не воротим нос от всего на свете? – ехидно поинтересовался Шульдих, складывая что-то невообразимое из льняной салфетки.
- Меня сейчас не спаржа волнует. 
- Если ты скажешь, что предмет твоих треволнений не имеет прямого отношения к тебе самому, то поразишь меня в самое сердце.
Принесли еду. Кроуфорд кивнул официанту, явившемуся с бутылкой вина на пробу, дождался, пока тот наполнит бокалы.
- Шульдих, перестань. Ты предвзято…
- Я? – рыжий цапнул за рукав уходившего гарсона. – Не торопитесь.
- Месье? – почтительно протянул тот с замечательным французским акцентом. 
- Как вас там зовут? – поинтересовался телепат сквозь зубы, не сводя глаз с Кроуфорда.
- Франсуа, месье. 
- Как насчет маленькой ролевой игры, Франсуа? Срань господня, ну и имечко… 
- Шульдих, отпусти его. И выражайся культурней. Мы…
- Ах культурней. Извольте, сэр,- он манерно протянул гласные, зло сощурившись. – Так что же вы нам скажете, Франсуа? 
- Месье?... – растерянно затянул официант.
- Сделаем вид, что вы согласны. Представьте себе, дорогуша, что вы живете с редкостным засранцем. Вот с ним, к примеру, - Шульдих кивнул в сторону Кроуфорда. Тот закатил глаза. Да уж, обед обещал быть просто незабываемым…
- Шульдих, угомонись.
- Отстань, я пытаюсь понять, не слишком ли я предвзят, а то потом скажешь, что я нарочно. Итак, Франсуа. Вы женаты на вот этом уважаемом господине, чей внешний вид оставляет нам с вами достаточный полет для фантазии и создает иллюзию воспитанности и благопристойности… Я достаточно культурно выражаюсь, Кроуфорд? Это я к тому, что ты лицемерный сукин сын. 
- Месье? – у официанта нервно дрогнул краешек рта. Кроуфорд сдернул с носа очки, потер висок, понимая, что рыжего сейчас и известие о конце света не заткнуло бы. 
- Так вот, этот двуличный… простите, часто меняющий свои мнения и пристрастия молодой человек однажды возымел достаточно наглости и бессердечности, чтобы впутать вас в жуткую историю, которую он сам – вы не поверите, дорогой мой Франсуа – называет «браком». 
- Месье… - предостерегающе начал официант, начиная нервничать и понимать, что он и в самом деле попал в переделку.
- Да-да, я в курсе, что у вас жена и все такое, но сейчас представьте себе, что вы сами – жена. Вы готовите… Вы же готовите? 
- Месье,- начало было решительным, но под не менее решительным кивком Кроуфорда, который призывал соглашаться со всем, что будет сказано, напор стих, поскольку пророк, видимо, был признан самым разумным из них всех. – Да, месье. 
- Чудно. Отныне вы только и делаете, что готовите. И убираете. И тратите все свое свободное время на вашего несравненного мужа… - все еще достаточно культурно, Кроуфорд?.. Прекрасно, а то я чуть было не сказал, что ты самодовольная эгоистичная сволочь. Так вот. Вы больше не смотрите спортивный канал, не играете в покер, не ездите на рыбалку и к вашей… маме? О господи, Франсуа, сколько вам лет, в конце концов…Но вы не переживайте, мама Кроуфорда к вам обязательно заглянет. В общем, у вас больше нет хобби, нет времени, у вас нет вообще ни черта, кроме семейной жизни. 
- Месье… - жалобно проблеял официант, не зная, куда деваться.
- Мои поздравления, Франсуа, вас эксплуатируют. И даже не делают вид, что хоть капельку благодарны за усилия. Довольно печальное положение дел, вам так не кажется?
- Это все я, видимо, - мрачно протянул Кроуфорд, наблюдая за этим цирком. 
- Да, именно,- Шульдих кивнул.
- Мои извинения, Франсуа, я, кажется, испортил вам жизнь,- процедил пророк, глядя на рыжего в упор.
- Месье!
- Конечно, испортил! Как еще это можно назвать. Франсуа, вы три года страдали в домашнем рабстве у этого тирана, вы что же, спустите ему с рук измену?
- Измену? Шульдих, не будь идиотом, я ничего такого…
- Да, Кроуфорд, это измена! Когда кто-то втихую делает что-то, что нельзя делать, а потом пытается надуть второго! Франсуа, вам изменили после трех лет бессовестной эксплуатации. 
- Франсуа, имейте в виду, что вы, мягко говоря, преувеличили действительность, потому что никто никого не пытался надуть,- Кроуфорд мысленно прикидывал, какая сумма чаевых была бы способна стереть из памяти несчастного официанта воспоминания о чудовищных трех годах семейной жизни с первым встречным.
- Нет, правда что ли? – взвился Шульдих. – Франсуа, вы женаты на лжеце! Культурно выражаясь. 
- Еще раз приношу вам мои извинения, Франсуа. Вообще-то я просто не хотел вас беспокоить, но вы все-таки приняли все близко к сердцу. 
- Я… я прощаю вас, месье? – ошалело проговорил официант, сверля Кроуфорда озадаченным взглядом.
- А вот это черта с два, Франсуа! – прервал его Шульдих. – Вы скорее умрете, чем спустите ему с рук этот кошмар! Так что вы правильно сделали, что уехали и предоставили этого монстра самому себе. Большего он не заслуживает.
- Месье… - простонал официант.
- Правильно? Безо всяких объяснений? Не дав даже слова сказать? 
- Того вранья, которое ты на ходу придумывал, было вполне достаточно, правда, Франсуа? 
- Месье!
- Так что же, Франсуа? Не слишком ли вы были предвзяты, отправив вашего упертого, как стадо ослов, супруга куда подальше?- Шульдих с покровительственной нежностью посмотрел на несчастного гарсона. – Скажите уже нам что-нибудь.
- Да ну вас к черту! Обоих! – вместо французского прононса вдруг прорезался чистейший бруклинский выговор, Фрэнки, сдернув с руки салфетку, швырнул ее на стол и удалился, проклиная тот день, когда устроился сюда на работу. - Лучший ресторан в городе!.. Черт знает что… 
- Видишь? – с ледяным спокойствием поинтересовался Шульдих, проводив беднягу взглядом. – Он и пятиминутного брака с тобой не выдержал. А я терпел почти три года, Кроуфорд. Представляешь, насколько я социально опасен?
- Ладно, но имей в виду, ты меня вынудил, - тот вздохнул, отставил бокал с вином. – Извини меня, Шульдих, я был неправ. Передай мне соль.
- Потрясающая проницательность,- Шульдих сердито фыркнул, подтолкнув к пророку солонку. Салфетка у него на коленях все больше напоминала жалкий гофрированный комок. - Я все еще не представляю, что могло бы заставить меня изменить мнение. 
- Что еще ты хочешь от меня услышать? Мне жаль, что так вышло. Я был неправ, и я это признаю.
- О, величайший подвиг. Как земля в другую сторону вращаться не начала, не представляю. Съешь оливки?

- Давай сюда,- Кроуфорд освободил немного места в тарелке.- Прекрати делать из мухи слона. Это была необходимость.
- Необходимость – это когда ты при смерти, Кроуфорд. Нет. Это когда я при смерти. Или что-нибудь настолько же ужасное, - рыжий опомнился, только переложив в чужую тарелку пятую оливку. Они… менялись едой. Вот же… дерьмо. Даже разругавшись в хлам, даже не разговаривая неделю и будучи на грани развода, как бы громко это ни звучало… Нет. Нет-нет-нет. 
- … спаржу? 
- Что? – он нервно выдохнул. 
- Спаржа, Шульдих. Заберешь мою? 
- Нет. Ненавижу спаржу.
О господи. Оливки! Спаржа… Твою мать, чем они занимаются?..
- И давно ли? – Кроуфорд вскинул бровь. 
- Какая разница? 
- В чем проблема, Шульдих? 
- В метаболических процессах. У меня спарженепереносимость. Жуткая аллергия с отеком Квинке. 
- Не будь идиотом, ты всегда ее ел, сколько я тебя знаю, и я не о дурацкой спарже. В чем твоя проблема?
Шульдих бросил на стол приборы. Чудесно. Он правда хочет знать?.. Ладно. 
- В чем проблема? Твою мать, Кроуфорд, да мы… мы женаты! Вот в чем проблема. Ты ходишь на работу, я готовлю, по выходным мы завтракаем в «Модерн» и катаемся в сраный Манхэттен за покупками. Мы ездим в отпуск, дважды в год, на две недели, в одно и то же место, и я задолбался привозить оттуда пледы из овечьей шерсти только потому, что они там, мать их, лучшие в мире! Меня тошнит от того, что тебе плевать, какие шторы висят у нас на кухне, и тошнит от необходимости делать вид, что мне это важно. Я знаю всех твоих секретарш по имени, и мне даже в голову не приходит ревновать, потому что ты предсказуемее дрессированной собачки и не посмотришь в их сторону, даже если они будут ходить по офису голыми! Да господи, ты ненавидишь спаржу и каждый раз заказываешь здесь одно и то же, зная, что она там и что я съем ее за тебя, и - самое ужасное - я делаю тоже самое с проклятыми оливками, будь они неладны. Пора уже признать, что мы конченная семейная парочка, Кроуфорд, и нам самое время либо разводиться, либо лечиться у придурка, который берет полштуки за час трепа. Знаешь, через пару недель будет три года, как мы вляпались во все это, а я совсем не уверен, что протяну еще столько же. 
*
- Я думал, он уйдет. Сейчас же. Ну а ты бы как сделал, если бы твою жизнь, которую ты вроде как любишь, обозвал унылым говном не самый посторонний тебе человек?
*
- Фудзимия, это было как манна небесная. Ничего более разумного я от него за все время нашего знакомства не слышал. Правда… я понял, что мы три года провели по-идиотски из-за собственной мнительности.
- Я думал, ты разбираешься в людях. 
- Я прекрасно разбираюсь в людях. Но дело касалось Шульдиха, который вздумал лицемерить и прикидываться. Шансы угадать, в чем дело, стремились к нулю со скоростью света.
*
- Тебе никогда не казалось, что в этом что-то есть? Дом, семья, отпуск, покупки по выходным, никакой крови и параноидальных подозрений, что тебя вот-вот пристрелят. Можно спать, не пряча револьвер поблизости… Да и вообще… можно спать. Каждую ночь. Постареть вместе… - Кроуфорд рассеянно глядел в сторону соседнего столика, за которым доисторического вида бабуля перекладывала брокколи на тарелку мумии, которая, видимо, была ее мужем. 
Шульдиха передернуло от отвращения. Это надо же? Постареть вместе… 
- Нет.
Кроуфорд вздохнул с явным разочарованием.
- Вот и мне нет. 
Шульдих молча пожевал листочек салата.
- Мм, я не силен в этом твоем… кроуфордианском наречии, так что не очень понял, что ты имел в виду. 
- Я имел в виду, что мы два кретина. И что мы сию же минуту завязываем с этой самой… семейственностью, иначе даже я не смогу предсказать исход всего этого бардака. 
*
- Сам факт признания Кроуфордом, что он кретин, был… пугающим. Настолько, что я просто решил не думать об этом. Главное, что он, похоже, передумал быть главой семейства, так что я приписал это все заботе о моей тонкой душевной организации. Хорошее оправдание, по-моему.
*
- Если бы Шульдих узнал… реальные масштабы провальности всех этих трех лет… Мы бы не обошлись одним уволившимся официантом. Вымерло был пол-Манхеттена. Так что я просто сделал вид, что мне разонравилось. Не самый плохой выход из положения.
*
- И… это все? Мы просто…
- Другой уровень отношений, если тебе угодно.
- И ты думаешь, я так легко возьму и прощу тебя? Только потому что мы… открыли новую дверь и всякое такое?
- Да.
- Не думаю.
- Я тебе говорю. 
- Ты преувеличиваешь.
- Ни капли. 
- С чего бы тогда?
- С того, что у меня к тебе дело, так что я буду рад, если ты в кои-то веки выбросишь из головы проклятые занавески и готовку и займешься кое-чем нужным. 
Кроуфорд достал из внутреннего кармана пиджака несколько фотографий и бросил на стол. 
- Что это? – напряженно поинтересовался рыжий, моментом забыв об обидах. 
- То, из-за чего ты не сможешь привезти домой очередной плед из овечьей шерсти,- Кроуфорд фыркнул без улыбки. – И из-за чего я лишаюсь отпуска. 
- Работа? – Шульдих чувствовал себя ребенком в Рождество, прилагая при этом титанические усилия, чтобы сохранить покерфейс.
- Работа. И пока будешь думать над системой безопасности объекта, будь так добр, съешь спаржу, - Кроуфорд столкнул горку овощей на чужую тарелку, брезгливо покривившись, - она мне… мешает.
*
- Вообще-то это был самый счастливый день за последние три года, но признаться в этом значило дать Шульдиху повод для всяких чудовищных манипуляций, чего я допустить не мог, разумеется. Это было бы слишком.
*
- Господи, Кудо, ну не мог же я, в самом деле, признаться, насколько рад. Ты не представляешь себе, что может случиться, если дать Кроуфорду повод для шантажа. Я не хотел лишиться счастья так быстро.