***
Шульдих выругался и нащупал на тумбочке мобильник. Интересно, какая сволочь звонит в четыре утра? И почему бы этой сволочи не поднять свою американскую задницу из кресла и не разбудить его лично, раз уж так приспичило?
– Какого чёрта, Кроуфорд? – со сна голос рыжего звучал хрипло. Ответа не последовало. "Выжидает, зараза", подумал Шульдих и ещё раз выругался. Мысленно, разумеется. Затем, слегка успокоившись, прокашлялся и произнёс: – Что случилось, Кроуфорд?
Услышав ответ, Шульдих на мгновение онемел от возмущения. Писклявый девичий голосок извинился за неправильно набранный номер и исчез. Немец ещё некоторое время вслушивался в доносившуюся из трубки тишину, потом ожесточённо захлопнул телефон и опять выругался – на этот раз долго, с толком, и на всех известных ему языках. Даже больше – знал он всего четыре языка, а ругаться мог на пятнадцати. Пару лет назад ему довелось провести неделю среди грузчиков в международном порту, а они матом не только разговаривают, но и думают... Вот и нахватался.
Помянув родословную разбудившей его девицы до пятнадцатого колена, Шульдих выдохся и запоздало пожалел, что виновница его предстоящей бессонницы так дёшево отделалась. А в том, что ему предстоит провести остаток ночи без сна, Шульдих не сомневался.
Конечно, можно было бы найти мерзавку и промыть ей мозги – поделиться бессонницей, или подарить ей один из любимых кошмаров Фарфарелло. Но это слишком много возни, а Шульдих слишком ценил своё время. Вернее, ему было лень.
Рыжий честно попытался заснуть – накрылся с головой, устроился поудобнее и закрыл глаза. Но уже через десять минут это занятие ему чертовски надоело, а глаза распахнулись сами собой. Сон не шёл. Раздражённый до предела, Шульдих перевернулся на другой бок и принялся придумывать себе развлечение.
Можно было бы встать и пойти куда-нибудь. Например, навестить Фарфарелло и побеседовать о боге. Или завалиться к Наги и подразнить его. Или даже зайти к Кроуфорду, хоть он и зануда. Проблема заключалась в том, что все трое уже давно спали. Можно было, конечно, кого-нибудь разбудить, но... рыжий никогда не был настолько жестоким. Убить, свести с ума, замучить – это он мог. Это было частью работы. Но разбудить без повода кого-то из членов команды было бы чрезмерным садизмом. И мазохизмом, потому что насильственно вырванный из объятий Морфея Фарфарелло наверняка ухитрится укусить, чибик вполне может не просыпаясь сломать руку или пару рёбер, а Кроуфорд... С невыспавшегося Кроуфорда вполне станется "увидеть" в будущем Шульдиха какую-нибудь пакость – и претворить её в жизнь.
Можно, конечно, совершить прогулку по чужим снам. Но это довольно скучно – соседям-обывателям редко показывают интересные сны, Фарфу наверняка снится что-нибудь скучно-кровавое, Наги – что-нибудь нудно-порнографическое или очередной сюжет из жизни компьютеров, а Кроуфорду – биржевые сводки... Да, именно биржевые сводки – аккуратные колонки красных и зелёных цифр напротив символов акций, то бегущих по экрану сознания с огромной скоростью, то замедляющихся, чтобы дать шанс полюбоваться результатом особо удачной сделки. Когда Шульдих во время очередного приступа бессонницы впервые подсмотрел сон Кроуфорда, он чуть не задохнулся от удивления. Сначала он даже подумал, что на самом деле Оракул не спит, и эта картинка – щит, способ выдворить телепата из собственного сознания... Но Кроуфорд спал, в чём рыжий убедился, прокравшись по коридору к его комнате и подсмотрев в замочную скважину. В последствии Шульдих выяснил, что лидер Шварц смотрит подобные сны с завидной регулярностью, и даже начал иногда использовать их в качестве снотворного – при виде такого количества цифр телепата всегда клонило ко сну.
Подумав об этом, Шульдих немного оживился. Возможно, ему всё-таки удастся ещё чуть-чуть поспать. Правда, иногда Кроуфорду снились другие сны – о миссиях, или о самих Шварц, или что-то и вовсе непонятное... Но это был шанс, и Шульдих не собирался его упускать. Он решительно потянулся к сознанию Оракула...
На этот раз Шульдиху не повезло – Коуфорду снились отнюдь не цифры. До такой степени не цифры, что телепат даже подумал, что ошибся мозгами и вместо Оракула залез к переживающему подростковый гормональный всплеск Вундеркинду. Ошеломлённый Шульдих пулей вылетел из головы лидера и, отдышавшись, полез к Наги. Просто чтобы убедиться, что мир окончательно не сошёл с ума.
У подростка было всё в порядке – он бродил по лабиринту с бензопилой в руках, время от времени препарируя крупных собаковидных демонов с лицами школьных учительниц и лидеров Эстет. Бензопила была огромной, чуть ли не больше Вундеркинда ростом, и Шульдих едва не захихикал, представив себе, как истолковал бы это дедушка Фрейд. Кровищи вокруг было столько, что Фарфарелло бы обзавидовался, а откуда-то сверху лилась непритязательная, но запоминающаяся мелодия, позволяющая идентифицировать это безобразие как арену "Квейка".
Шульдих потряс головой, отгоняя чужой сон. Итак, чибик готовится одновременно к экзаменам и к предстоящей заварушке с Эстет, а Кроуфорд смотрит порнуху. Чем занимается во сне ирландец, Шульдих решил не выяснять.
Ладно, от Наги и не такое можно ожидать. Но Кроуфорд! Кто бы мог подумать, что Мистер Ледяная Статуя способен трахаться не только с компьютером! Кстати, интересно, с кем же он там развлекается? Возможно, это можно будет впоследствии как-нибудь использовать... С этой мыслью Шульдих вновь потянулся к сознанию лидера Шварц.
Лучше бы он этого не делал. Теперь он точно спать не сможет... Ни этой ночью, ни следующей. Ну Кроуфорд, ну и извращенец, это же надо...
***
Кроуфорд занимался любовью. Эту фразу часто используют, чтобы избежать слова "секс", но американец всегда предпочитал называть вещи своими именами.
Он занимался любовью. С тем единственным человеком, к которому он мог – хотя бы мысленно – применить это выражение. И даже мысленно это было опасно, но за годы проживания под одной крышей с ненормальным рыжим телепатом он прочно усвоил, когда можно позволить себе расслабиться и подумать об этом, а когда лучше отгородиться мыслями о миссиях и биржевых сводках.
Но сейчас Кроуфорд не думал об этом. Он вообще перестал думать – в первый же миг, едва успев понять, что сейчас произойдёт...
Это было неожиданно – заметить тень сомнения в глубине искрящихся глаз. Уловить растерянность в знакомых жестах, почувствовать внезапно появившееся, едва заметное напряжение в осанке... Быстро, словно опасаясь спугнуть – себя? его? – коснуться щеки кончиками пальцев – и увидеть, как рассыпается в пыль извечная маска, уступая место растерянности и... любопытству? или всё-таки – желанию? Медленно, изматывающее -медленно приблизить свои губы к его – почти вплотную, но оставляя ему право выбирать. И целую вечность ждать, вдыхая его запах, ощущая тепло его тела, гоня прочь мысль о том, что существует более одного варианта ответной реакции, боясь заглянуть в будущее... И едва сдержать стон, когда реакция оказалась именно такой, как нужно.
Зарыться пальцами в мягкие волосы на затылке. Обхватить за плечи. Прижать к себе – крепко, почти до боли. Проглотить первый сорвавшийся с его губ стон – и тут же отстраниться, чтобы заглянуть в непривычно-серьёзные глаза. Вновь поцеловать уже успевшие припухнуть губы и скользнуть дальше, по подбородку, вдоль линии челюсти, за ухо – и опять вниз, вдоль бешено пульсирующей жилки на шее. Залезть под одежду и легко пробежаться пальцами по горячей коже, вызывая дрожь, слушая неровное дыхание, наслаждаясь одновременно собственными ощущениями и его реакцией...
***
...Кроуфорд проснулся с улыбкой на лице. Полежал несколько минут в темноте, наслаждаясь ощущениями во всём теле и вспоминая ускользающий сон. Затем с сожалением вздохнул, поднялся с постели и направился в ванную, по дороге усиленно думая о предстоящей деловой встрече и биржевых сводках – Шульдих мог проснуться в любую минуту...
***
Шульдих был в шоке. Ему и раньше доводилось возбуждаться, подглядывая чужие мысли или сны, но он никогда не позволял себе настолько увлечься, чтобы перепачкать простыни. Ну Кроуфорд, ну даёт! Вернее, давал как раз не Кроуфорд, но это ситуацию отнюдь не улучшало. Скорее наоборот. Интересно, он действительно так хорош в постели или ему это только снится?
Поймав себя на этой мысли, телепат застонал и пару раз стукнулся головой о подушку. Думать о сексуальной жизни Кроуфорда казалось неправильным – почти таким же неправильным, как думать о сексуальной жизни... Фарфарелло. Или Такатори Редзи. Или Старейшин Эстет. Или... Кто там ещё достаточно стар, уродлив или отвратителен?
Хотя, если честно, Кроуфорд ни в одну из этих категорий не вписывается. Если уж совсем честно, он не так уж плох. И если бы не его вечное занудство, начальственные замашки и стремление контролировать каждую ситуацию, он мог бы быть вполне ничего...
Шульдих вновь с отчаяньем стукнулся головой о подушку, пытаясь прогнать странные мысли о начальстве. Но мысли никуда не делись.
"Ничего, он у меня за это заплатит!" мрачно подумал Шульдих, направляясь в ванную. Как именно Кроуфорд будет за это платить, телепат не совсем знал, но в одном он был уверен: предстоящий завтрак обещал быть весьма интересным.
***
Кроуфорд сидел на кухне в дорогом светлом костюме, читал газету и пил кофе. Одетый в школьную форму Наги тихонько спал над своей тарелкой, а Фарфарелло увлечённо расчленял сосиску. Шульдих вытащил из тостера чуть подгоревший хлеб и мрачно посмотрел на товарищей по команде.
– Хреново выглядишь, – бросил Фарфарелло, не отрываясь от своего занятия.
– О ком ты? – встрепенулся Наги.
– Ты тоже, – ответил Бресерк, по-прежнему глядя в тарелку. Кроуфорд хмыкнул.
На этот раз ирландец поднял голову и посмотрел на лидера. Вернее, на газету, которую лидер читал.
– Да, похоже, все мы сегодня хреново выглядим, – с усмешкой протянул Шульдих. Фарфарелло перевёл на него взгляд и медленно покачал головой.
– Хреново – только ты и мелкий. Кроуфорд выглядит... – Фарфарелло снова посмотрел на скрывавшую предмет разговора газету и закончил, – странно.
– Странно, хреново... Какая разница? Меньше надо порнухи во сне смотреть – тогда и выглядеть нормально будешь.
Произнося эти слова, Шульдих внимательно смотрел на Кроуфорда. С того места, где он стоял, ему была видна часть лица Оракула. Кажется, он чуть заметно дёрнулся... Обрадовавшись этому, телепат решил попытаться развить успех, и уже приготовился изречь следующую двусмысленность.
Но его опередили.
– Нечего в чужие сны подглядывать!
– Это оскорбляет Бога!
Шульдих ошалело посмотрел сначала на внезапно покрасневшего Наги, потом на плотоядно ухмыляющегося Фарфарелло и покачал головой. Похоже, прошлой ночью не только Кроуфорду снилась непотребщина.
Стоп, Чибик же вроде...
– Ты же вроде охотился на своих учительниц с бензопилой в лабиринтах Квейка?
Наги покраснел ещё сильнее.
– Ещё раз полезешь ко мне в голову своей телепатией – убью.
Шульдих картинно выкатил глаза и покачал головой.
– Ну и молодёжь пошла! Ты хоть их... До или после?
– Иди в задницу! – почти крикнул Наги, вскакивая из-за стола. Шульдих усмехнулся.
– Интересное предложение, но ты не совсем в моём вкусе. Да и молод ты для этого.
Кроуфорд отложил газету и строго посмотрел на телекинетика. Под этим взглядом подросток съёжился и, и пробормотав извинения, вылетел из кухни. Он вовсе не боялся Кроуфорда, но выдержать этот взгляд было невозможно. Иногда Наги казалось, что этот взгляд вызывал желание извиниться и убежать даже у неодушевлённых предметов... Куда уж тут Шульдиху с его телепатией!
– Подростки... – изрёк Шульдих и мученически закатил глаза.
– Ты его достал, – ответил Кроуфорд.
– Я его не доставал. Он сам... достался. Одно слово – подросток...
– Постарайся, чтобы он больше так не доставался. По крайней мере, за завтраком.
– Ему тоже снилась порнуха, – неожиданно изрёк ирландец.
– Тоже? Фарф, и ты туда же?
Тот пожал плечами.
– Это обижает Бога. Он любит девственниц. Зачем доставлять Ему удовольствие, отправляя на небеса девственниц?
Кроуфорд неожиданно хмыкнул.
– Чего? – дёрнулся рыжий. – Можно подумать, ты сам лучше.
Оракул лишь пожал плечами.
– Во-первых, не вижу в этом ничего плохого. Во-вторых, Наги прав – подглядывать чужие сны невежливо.
– Ты даже не отрицаешь этого! – Шульдих был ошеломлён таким ответом. Он ожидал совершенно другой реакции – угрозы или приказа заткнуться и заняться делом... Похоже, Кроуфорд предвидел всё это и просто развлекается.
– Было бы глупо отрицать то, что ты сам видел.
– Но почему... – Шульдих осёкся и посмотрел на Фарфарелло. Ирландец криво усмехнулся.
– Я завтракаю. Хотите секретничать – отправляйтесь в другое место.
– Я ещё не закончил пить кофе, – ответил Кроуфорд. Он явно наслаждался ситуацией. Шульдих хотел было задать вопрос телепатически, но передумал – Кроуфорд терпел телепатические переговоры только в случае крайней необходимости, и вряд ли ответит... Или подробно ответит вслух, что будет ещё хуже.
– И всё-таки, – произнёс телепат, тщательно подбирая выражения, – меня удивляет твой выбор партнёра.
Кроуфорд усмехнулся и глотнул остывший кофе.
– Извини, но я не способен контролировать то, что мне снится.
– И часто тебе снится такое?
Кроуфорд смерил телепата задумчивым взглядом и покачал головой.
– Такое – впервые, – ответил он, и вновь потянулся за своей газетой.
В его выражении лица было что-то... странное. Настолько странное, что Шульдих, наплевав на возможные последствия, попытался прочитать его мысли. Но это не помогло – мысли Кроуфорда вертелись вокруг предстоящей встречи и биржевых сводок. Щит. Как всегда.
Кроуфорд что-то сказал, и звук его голоса заставил Шульдиха вздрогнуть.
–...готов к шести. У нас есть задание.
Услышав слово "задание", телепат мгновенно собрался, выкинув из головы ненужные мысли. Разбирательство с Кроуфордом придётся отложить.
– Какое задание?
Кроуфорд усмехнулся.
– Ничего сложного. Вечеринка, музыка, девочки... Форма одежды – парадная, и постарайся не забыть пистолет. И надень перчатки.
Шульдих усмехнулся в ответ. Перчатки... Это может означать необходимость придушить кого-нибудь, не оставляя отпечатков – но для этого гораздо эффектнее использовать телекинетика. Значит... Вайсс и котёнок с проволокой. Это обещало быть интересным.
***
– Шульдих, ложись! – голос Кроуфорда в наушнике казался встревоженным. Одновременно пришла ментальная картинка – автоматная очередь откуда-то снизу и слева, и он сам, тяжело оседающий на холодную лестницу с полудюжиной дырок в груди.
Стрельба началась секунду спустя, но Шульдих уже падал на лестницу, одновременно отыскивая стрелка и нанося телепатический удар. Автоматная очередь умолкла.
– Спасибо, – бросил он в микрофон. От сочетания адреналина и резкого телепатического усилия слегка кружилась голова.
– Ты в порядке? – будничным тоном спросил Кроуфорд. Как будто это не он только что не своим голосом орал "ложись". Шульдих хмыкнул:
– В следующий раз я предпочёл бы быть предупреждён заранее. Секунда – это неплохо, но всё же...
– Не стоит благодарности. Ты почти у цели. Постарайся не упустить его.
– Есть, Сэр! – Шульдих поднялся на ноги. Кажется, он ухитрился ушибить колено при падении, но это было терпимо.
Цель оказалась лёгкой, а потому скучной. В другой раз Шульдих наверняка попытался бы поиграть с жертвой, чтобы сделать задание чуть более интересным, но сегодня он просто открыл дверь, сделал два выстрела, убедился, что дело сделано и ушёл. Он был зол – на себя, за то что не заметил автоматчика, на Кроуфорда, который вывел его из равновесия своим дурацким сном, на автоматчика, который мог бы думать и погромче, на Кроуфорда, который не предупредил о нападении заранее, на Вайссов, которые, оказывается, застряли в пробке на шоссе и лишили его очередного развлечения, на Кроуфорда, который этого не предвидел, на идиотку, которая разбудила его прошлой ночью, на Кроуфорда... В общем, он был зол на весь мир, и Кроуфорд был в этом виноват.
Поглощённый этими мыслями, Шульдих дошёл до машины, вокруг которой уже собрались остальные Шварц.
– Ты ранен, – произнёс Наги. Шульдих бросил на него непонимающий взгляд и пожал плечами. Да, он немного ушиб колено, когда падал на лестницу, но на это вряд ли стоит обращать внимание.
– Это надо перевязать, – сказал Кроуфорд и протянул руку к его плечу. Шульдих скосил глаза и едва сдержал изумлённый возглас – он был весь в крови. В своей собственной.
– Я не заметил, – ляпнул он.
– Ты становишься слишком похож на Фарфарелло, – язвительно произнёс Наги, доставая из багажника аптечку. Ирландец возмущённо фыркнул, но ничего не сказал. – Уже боль не чувствуешь... Лезь на заднее сидение.
Шульдих пожал плечами и послушался. Это было неприятно, но по-прежнему не больно – хотя должно было быть.
– Ты пытаешься обозвать меня психом? Папа Кроуфорд будет тобой недоволен...
Севший с другой стороны Наги оторвался от аптечки, смерил его презрительным взглядом и вдруг ухмыльнулся.
– Психом ты сам себя обозвал. Не то чтобы мне хотелось с этим спорить. Я говорил только о чувствительности к боли.
С этими словами телекинетик потянул прилипшую к ране ткань рубашки.
– Ау! Осторожнее, больно же! – взвизгнул Шульдих. И добавил, уже спокойнее, – Похоже, твоя теория не подтвердилась.
Подросток не ответил – то ли счёл ниже своего достоинства, то ли не придумал достойного ответа, то ли был слишком занят перевязкой...
***
Шульдих валялся на диване, смотрел выключенный телевизор и пытался успокоиться. У него не получалось – простреленное плечо ныло, а в голову без конца лезли неприятные мысли. О невнимательности во время миссии. О том, что он в очередной раз выжил только благодаря Кроуфорду. О Кроуфорде и его сне... Впрочем, эти мысли были не совсем неприятными. Скорее... возбуждающими. Хотя, с другой стороны, если бы не этот сон – не было бы невнимательности, не было бы ранения. И ведь даже не придраться не к чему – Кроуфорд действительно не может контролировать то, что ему снится, а подглядывать в чужие сны не совсем этично... И всё-таки – чёртов провидец!
Провидец...
С этой мыслью Шульдих вскочил с дивана.
***
Кроуфорд сидел за столом в своём кабинете и читал что-то с экрана ноутбука. Услышав открывающуюся дверь, он схватился за пистолет – и тут же отпустил, увидев вошедшего.
– Шульдих, – сухо произнёс он вместо приветствия. Он не предвидел появление Шульдиха в своём кабинете, а потому не знал о чём пойдёт речь. Это ему не нравилось – телепат слишком любил игры, и мог играть часами, прежде чем сказать, что же ему надо. А Кроуфорд был не в настроении играть, всё что ему хотелось – это как можно быстрее закончить дела и завалиться спать.
Но на этот раз Шульдих сразу перешёл к делу.
– Тебе не снятся просто сны. Так?
Кроуфорд захлопнул ноутбук и откинулся в кресле.
– Не снятся.
Шульдих кивнул.
– Когда это произойдёт?
– Не знаю. Не слишком скоро.
– Что в данном случае означает "не слишком скоро"?
– После того, как заживёт твоя сегодняшняя рана. От неё останется шрам – едва заметный, но всё же останется.
Шульдих вздрогнул и машинально дотронулся до перевязанного плеча. Кроуфорд разглядел его шрам. До того, как его ранило. Он хотел было спросить, были ли на нём и другие новые шрамы, но вместо этого задал совсем другой вопрос.
– Это... можно предотвратить?
Кроуфорд запнулся всего на долю секунды, но Шульдиху это показалось вечностью.
– Можно.
– Как?
– Тебе достаточно сказать "нет".
Была ли усмешка Кроуфорда грустной – или ему только показалось? Шульдих вновь потянулся к сознанию лидера – и вновь наткнулся на щит из цифр и биржевых сводок. И этот щит сказал ему больше, чем могло бы сказать неприкрытое сознание.
– Ты... Ты не хочешь это предотвращать. Тебя устраивает такое развитие событий. Ты... хочешь меня. Так, Кроуфорд?
Оракул на мгновение застыл и прикрыл глаза. Видение. Шульдих попытался прочитать его, но у него ничего не вышло – слишком неожиданно, слишком быстро...
– Что это было?
– Ты знаешь, что это было.
– О чём?
Кроуфорд секунду помедлил, прежде чем ответить.
– Неважно. Тебя это не касается.
– Я тебе не верю.
– Это твои проблемы. Пока твоё недоверие не отражается на твоей работе – оно меня не интересует.
Шульдих усмехнулся и прислонился к дверному косяку.
– Работа здесь не причём. Не отклоняйся от темы.
Кроуфорд снял очки и потёр переносицу.
– Шульдих, а ты уверен, что ты хочешь беседовать на эту тему? Ты уверен, что хочешь услышать ответы на свои вопросы и готов их принять?
Телепат опустил голову. Да, ему хотелось бы разобраться с Кроуфордом. Заставить того выразить свои желания вслух. Услышать подтверждение того, что у него есть этот козырь, который можно будет при случае разыграть.
Проблема в том, что Кроуфорд всё это отлично осознаёт, и никогда не позволит использовать это против себя. Он помешан на контроле, и скорее убьёт Шульдиха и навсегда лишится шанса получить желаемое, чем позволит тому шантажировать себя. Более того – он скорее сам застрелится, чем потеряет свой чёртов контроль.
Этот разговор лишён смысла.
– Спокойной ночи, – бросил Шульдих вместо ответа, развернулся и ушёл к себе. Чёрт бы побрал Кроуфорда! Почему даже столь явная слабость должна была оказаться бесполезной?
***
Огонь в крови, огонь в глазах. Жар сильного, гибкого тела. Холодный водопад воздуха на обожжённой поцелуями коже. Свет – тёплый, янтарный свет его глаз. Страсть – горячая, словно ветер в пустыне. Нежность – мягкая, словно летнее облако. Любовь – лёгкая и хрупкая, словно бумажный журавлик. Любовь... Любовь? Иллюзия. Любви, как и бумажным журавликам, не место среди всего этого огня. Власть – жёсткая и ненужная, словно отброшенная в сторону одежда. Счастье... Мимолётное и бесконечное, как сон.
***
Шульдих проснулся с улыбкой на лице. Полежал несколько минут, не открывая глаз, прислушиваясь к ощущениям и вспоминая ускользающий сон. Всё-таки интересно – Кроуфорд действительно настолько хорош, или только в снах? Этих повторяющихся ночь за ночью, каждый раз немного разных – но всегда таких восхитительных снах...
Он поднялся с кровати и направился в ванную. Его улыбка постепенно таяла, а к ощущению удовлетворённости и радости примешивалась капля разочарования. Он – не Кроуфорд, и его сны – это просто сны... А Кроуфорду ночь за ночью снятся будущие миссии и биржевые сводки.
И всё-таки, это же надо было так вляпаться! Из шести миллиардов возможных кандидатов на роль потенциального любовника ухитриться выбрать самого неподходящего – собственного босса. А ведь это Кроуфорд во всём виноват. Он, его сны, и та малолетняя идиотка, которую теперь уже бесполезно искать...
Можно, конечно, просто пойти к Кроуфорду. Наплевать на гордость, распрощаться с идеей когда-либо одержать над ним верх, расписаться в собственной слабости и неспособности сопротивляться чужим желаниям – и пойти к Кроуфорду. Он примет, он ничего такого не скажет, он даже обрадуется... Но равенства в этих отношениях не будет никогда.
Этого Шульдих допускать не собирался.
Конечно, был ещё сон Кроуфорда – тот самый, с которого всё это началось. Кажется, один-единственный – но ведь был же. И в этом сне Кроуфорд не был боссом. Не чувствовал превосходства. Не смотрел свысока. Был... равным.
Возможно, не всё так безнадёжно.
Шульдих усмехнулся, вспоминая месячной давности разговор и потянулся рукой к свежему шраму на плече. Как тогда Кроуфорд сказал? "Тебе достаточно сказать нет"?
Значит, когда придёт время, он скажет что-нибудь другое.
