- Я хочу кое-что у тебя спросить.
Кроуфорд носовым платком стер кровь с протянутого ему Шульдихом пистолета.
- Что именно?
Шульдих обхватил себя руками в надежде немного согреться. Он частенько забывал, какими суровыми могут быть зимы в Альпах.
- Веришь ли ты в любовь? – чтобы не смотреть Кроуфорду в глаза, он уставился на останки Сильвии Лин. Кровь уже перестала растекаться вокруг нее и впиталась в снег предгорий Альп. Снег продолжал падать и уже припорошил то, что осталось от ее головы. Очень скоро он окончательно поглотит ее и остальных членов Фарблос, считавшихся лучшей командой Розенкройц. Шульдих бы посмеялся, не будь здесь так чертовски холодно. А доставать отброшенную в схватке с Сергеем куртку было лень.
Кроуфорд усмехнулся, не обращая внимания на раскинувшуюся перед ними жуткую сцену, поднял с заснеженной земли куртку и отряхнул ее. Волосы его растрепались, и Шульдих был готов сделать что угодно, только бы привести их в порядок. Разумеется, он изо всех сил противился этому желанию. Зачем создавать впечатление, что ему есть до этого хоть какое-то дело.
- Только дураки верят в любовь, - с этими словами Кроуфорд набросил куртку на плечи Шульдиха. Тот вздохнул.
- Что стряслось? – тон Кроуфорда едва заметно изменился. – Сергей испортил твою куртку?
Шульдих поплотнее запахнулся и бросил на него взгляд. - Nein. Все в порядке.
Он вздрогнул, и Кроуфорд обхватил его руками – привычным для них обоих жестом – и притянул ближе к себе.
- Что-то ты размяк к старости, - пошутил Шульдих.
- Смерть от гипотермии тебе не пойдет на пользу. Здесь тебя никто не найдет.
Шульдих шутливо ткнул его локтем. – Ты найдешь. Ты точно знаешь, где я.
Они пошли – ну, точнее, Кроуфорд пошел, а Шульдих поковылял – туда, где в снегу на коленях стоял Наги, а рядом Салли суетилась над тем, что Фарфарелло настырно именовал «мелкими царапинами».
Прежде чем остальные их увидели, Кроуфорд убрал руку с плеч Шульдиха. В конце концов, надо же заботиться о репутации. Да и Шульдих может что-нибудь заподозрить.
… С другой стороны, если проводишь рядом с телепатом достаточно времени, ему уже не нужно читать твои мысли, чтобы знать, что там творится. Шульдих держался так, будто это всего лишь обычный день для Шварц, и это здорово действовало на нервы.
Как будто все почти нормально.
* * *
Если верить будильнику, было два тридцать утра. Кроуфорд подозревал, что будильник просто издевается над ним.
Простыни рядом с ним зашевелились.
Повеяло холодом.
- Шульдих.
Немец шевельнулся, застонал, перевернулся на спину и забросил руку поперек груди Кроуфорда. Тот сел и потянул телепата за собой. Слишком много запланировано на сегодня, чтобы спать.
- Шульдих.
Шульдих вырвал руку и приподнялся на локте, простыни едва прикрывали их обоих. Телепат устроился так, чтобы лучше видеть Кроуфорда, пусть даже за окном стояла глухая ночь и шторы были задернуты.
Выглядел он ужасно, волосы торчали во все стороны, рассыпались по плечам. И подумать только, Шульдих вчера действительно угрожал, что подстрижется… Он провел рукой по волосам, пытаясь, несмотря на тьму, привести себя в презентабельный вид. - Ja?
Кроуфорд молчал, Шульдих ждал. Мысли Кроуфорда легко можно было прочесть – он совершенно не прикрывал их щитами, но уважение к Кроуфорду превосходило любопытство. Шульдих подождет, когда тот изволит высказаться, пусть даже за окном несусветная рань и все рациональные мысли сквозняком выдувает в окно.
Кроуфорд притянул его к себе и завладел его ртом.
Вот теперь я проснулся. А почему он вообще очутился в постели Кроуфорда? Неужто тот именно сегодня собирается сказать Шульдиху «пошел вон»? В конце концов, это всего лишь секс, об этом вообще думать не следует … Сначала поцелуй, а затем: «Пошел к черту из моей постели…» И с каких пор ему не все равно? Это же просто…
- Я дурак, - шепнул ему Кроуфорд прямо в губы.
Поначалу Шульдих не понял, что имеется в виду, отстранился и бросил вопросительный взгляд.
- Дурак?
Кроуфорд улегся и принялся ждать. Ждать, когда же до Шульдиха дойдет. Казалось, его пристальный взгляд пронзает тьму, и Шульдих тоже уставился на него, надеясь, что ответ волшебным образом возникнет у него перед глазами.
А затем Шульдих расхохотался. Сначала медленно, с легкого смешка, который постепенно перерос в хохот.
- Брэд Кроуфорд – дурак.
Кроуфорд усмехнулся. Он не слишком любил, когда над ним смеются, но теперь Шульдих по крайней мере понял, что он подразумевал под словом «дурак».
- Видимо, это означает, мы можем валять дурака вместе, Шульдих наклонился и поцеловал его, после чего Кроуфорд схватил его за руки и опрокинул на матрас, наваливаясь сверху.
