– Йоджи, вставай! – страшный шепот в ухо настойчиво будил спящего плейбоя. Должно было случиться нечто экстраординарное, чтобы Оми осмелился побеспокоить напарника в столь ранний час. Приоткрывшему один глаз, Кудо захотелось сделать младшему замечание, которое давно напрашивалось. О том, что Цукиено на самом деле давно вырос из коротких штанишек и уже может примерить что-нибудь более взрослое. Но когда малыш принялся елозить на мужчине поверх одеяла, тот передумал и пробормотал:

– Что такое? Айя-кун вернулся вместе с Айя-тян раньше срока?

После чудесного выздоровления девушки семейство Фудзимии отправилось в путешествие в качестве награды за пережитое.

– Нет, кое-что другое… Проснись, пожалуйста, умоляю ради Персии и других стран Востока, а я пока поищу Кена… – выпалив это, парнишка умчался в соседнюю комнату.

Заинтригованный плейбой нацепил очки, засунул зубную щетку в рот и спустился вниз. А в маленьком дворе вайс застыл у садовой тележки, потрясенно созерцая ее содержимое. Там, свернувшись калачиком, спал парнишка в некогда белом, а теперь донельзя грязном и окровавленном костюме, с седыми волосами и повязкой на глазу. «Нарушить безмятежный сон или прикончить, не поздоровавшись?», пока Кудо ломал голову над сложной нравственной дилеммой, единственный глаз незваного гостя открылся… Юный ирландец зевнул и сонно произнес:

– Что, рыжий, с гидроперитом перемудрил? А я тебе говорил, Шульдих, не экспериментируй с красками для волос…

– Как ты меня назвал? – потрясенный Йоджи не узнал свой собственный голос.

– Ну что у вас там? – недовольно спросил Кен, выходящий из дома. По случаю посещения банка он был облачен в деловой костюм и чувствовал себя как каторжник в колодках. Пока плейбой пытался подобрать подходящий ответ, Фарфарелло выпрыгнул из тележки и опасливо буркнул, искоса глядя на элегантного Хидаку:

– Добрый день, Брэд, я типа задержался и все такое…

Футболист только покрепче ухватил портфель, едва не выпавший из-под мышки.

– Ну и кто его прикончит? – меланхолично поинтересовался Кудо, перекатывая зубную щетку как сигарету из одного уголка рта в другой. После разрушения Цитадели никто из шварц не беспокоил обитателей «Конеко», и появление безумного ирландца было неожиданным как снег на цветущую сакуру.

– Он совсем свихнулся. Надо его сдать в больницу от греха подальше, – попытался проявить гуманность Кен, невольно поглядывая в сторону незваного гостя. Берсеркер, которого вайс невежливо оставили одного, невозмутимо сидел на тележке и болтал ногой. Судя по всему, он чувствовал себя в «Конеко» как дома.

– А мне его жалко… – прошептал Цукиено, и в его больших глазах что-то подозрительно задрожало. – Он потерял всех своих друзей. Где-то бродил, одинокий, гонимый… И вот когда он думает, что вернулся домой, вы собираетесь его прикончить! А ведь он так обрадовался, увидев меня… Называл «дружище Наги». Шварц для него семья, как мы друг для друга…

Семья и дом оставались болезненной темой для Оми. И любой из старших терялся, когда на маленького компьютерщика накатывали подобные настроения. Ни разрешение забить мяч в ворота, ни коллекция эротических карт не могли утешить мальчика.

– Но почему он принимает нас за Шварц? – яростно возмутился Кен, не желавший сдаваться. Сравнение с Кроуфордом, конечно, ему польстило, но он не очень верил в то, что недавний противник не разыгрывает их с неизвестной целью.

– Сублимация подсознательного отрицания действительности, – так же отстраненно предположил Кудо, пытаясь стряхнуть с зубной щетки пепел. Плейбоя наличие чужих галлюцинаций не смущало. Ему бы со своими видениями справиться…

– Я ему покажу сублимацию! – прошипел Хидака и с портфелем наперевес вернулся к тележке.

– Тебя не смущает мой цвет лица, Фарфарелло? – напрямую поинтересовался он у пришельца. Кошачье око равнодушно глянуло на футболиста.

– Поживешь с Такатори, еще и не так пожелтеешь, – пожал Джей плечами. – А завтрак я уже пропустил?

– Мы его еще и завтраком должны кормить? – проворчал в макушку Оми Балинез. Сегодня была его очередь готовить.

– Я все возьму на себя… Сейчас, Джей, минуту… – Цукиено опять утащил друзей подальше. – Пусть побудет хотя бы денек… Отпускать его нельзя, он может кого-нибудь нечаянно обидеть. А вечером решим, что с ним делать… Пока он думает, что мы Шварц, он для нас безопасен.

– Ты уверен? – Хидака держал портфель наизготовку, словно собираясь метнуть его в ирландца.

– Ну… – в юном наследнике славной фамилии Такатори проснулся семейный дар убеждения, – если спасся Фарфарелло, то могли выплыть и другие… А если он поживет немного у нас, то мы можем осторожно расспросить его и узнать побольше об остальных шварц... Вдруг пригодится…. Только не забудьте, как мы теперь должны называть друг друга…

– Только не это, – простонал Кудо, метким щелчком отправляя зубную щетку в урну как окурок.

Несмотря на факты, упрямый ирландец напрочь отказывался принять мрачную действительность. Он даже не удивился, когда после завтрака мстительный Кудо велел ему перетаскивать тяжелые мешки с удобрениями. Но едва подошло время открытия магазина, Йоджи понял, что может использовать ирландца более рационально. Предвкушая, какой шок вызовет среди малолетних посетительниц «Конеко» одноглазый, покрытый шрамами новичок, Кудо с улыбкой маньяка-садиста открыл дверь, впуская первую очередь экзальтированных школьниц. Ошарашенное молчание послужило наградой плейбою, измученному непрерывным девичьим щебетанием.

– Что желаете? – Фарфарелло с готовностью провел языком по лезвию садового ножа, демонстрируя свое трудовое рвение.

Впервые за время работы в цветочном магазине Балинез наслаждался тишиной и покоем, дарованным усердным Фарфарелло. У него даже нашлось время, чтобы заняться одним особым экземпляром, который Кудо растил для души. Мурлыча под нос песню про маленькую лошадку, Йоджи поливал растение, за которым всегда ухаживал сам. Бесшумно подкравшийся Фарфарелло задышал Балинезу в шею. И тот сразу напрягся, готовый отбить удар.

– Это единственное, что у тебя могло вырасти, рыжий, – безапелляционно заявил ирландец, заглянув в горшок. – Распробуем вместе, и я обещаю ничего не говорить Кроуфоду.

– Так ты знаешь, что это такое? – поразился Йоджи, чувствуя, что в нем просыпается нечто вроде уважения.

– Тоже мне засекреченный ботаник, – хмыкнул одноглазый.

Понимающий всю свою ответственность за поведение безумного шварца, Оми решил и ночью не спускать глаз с нового жильца. Притаившись под дверью комнаты, выделенной для Берсеркера, юный боец ждал, что будет дальше. Его опасения оправдались. Около полуночи зашуршали жалюзи и послышался скрип отворяемых ставней.

– Ты куда? – строго спросил Цукиено, появившийся на пороге. Фарфарелло замер у окна, освещенный луной.

– Прогуляться, – неопределенно ответил он.

– Я с тобой, – таким же непререкаемым тоном ответил Оми. Шварц покладисто пожал плечами и спрыгнул с подоконника. Решительный Цукиено не преминул последовать тем же путем.

Юные убийцы шли по пустынной, безлюдной улице, прислушиваясь к недоброму шороху листьев.

– Тебе нравится наш магазин? – осторожно спросил Бомбеец.

– Потянет, – равнодушно ответил желтоглазый.

– Это хорошая маскировка, – пояснил Оми на всякий случай.

– Кроуфорду виднее…

– А ты вообще любишь цветы? –Цукиено не оставлял попыток завязать разговор. Как ни странно, Фарфарелло задумался. Кажется, раньше его не спрашивали о таких простых вещах.

– Надо расширить бизнес, – наконец изрек ирландец. – Мы могли бы изготовлять венки для похорон…

– Отличная мысль! – подхватил идею восхищенный котенок. Беседа о возможностях нового бизнеса потекла как по маслу.

Утром Кудо понял, что проспал непривычно долго. Его никто не беспокоил, а в доме царила подозрительная тишина. Насторожившийся Балинез постучал в дверь футболиста. Ему никто не открыл. А Оми… Похоже, что мальчик так и не ложился этой ночью. Ужаснувшийся Йоджи воочию представил, как свалившийся на их голову псих перерезал его товарищей, и поэтому, держа часы наготове, словно тень прокрался в комнату, отданную для парня из команды Шварц.

К его изумлению Оми и Джей спали на кровати валетом, непринужденно закинув ноги друг на друга. Живые и невредимые.

– Я это предвидел, – пробурчал появившийся из ниоткуда Кен, заглянув через плечо друга и поднимая указательным пальцем сползающие очки. – И когда это кончится?

– Ты оракул, ты и скажи, – не преминул съязвить Йоджи.

– А ты попробуй прочитать мои мысли, телепат, – парировал гордый Хидака. Больше всех от появления Фарфарелло пострадал именно он. Как исполняющему обязанности Кроуфорда ему запретили даже голову поворачивать в сторону футбольного мяча и уж, тем более, ослаблять узел галстука. Бедняга был вынужден весь день париться в костюме и изображать сложную мыслительную деятельность без перерывов на обед.

– Ну, зато хоть в магазине тихо как в библиотеке, – немного позже попытался утешить друга плейбой. Но, войдя в торговый зал, понял, как ошибся. Вчерашние посетительницы привели с собой новых. И те со страхом и изумлением поглядывали на ирландца, жутковато улыбающегося потенциальным покупательницам, как ему и рекомендовал Оми. После прошедшей ночи Берсеркер безоговорочно доверял такому большому специалисту по продаже «цветущих веников», каковым оказался Наги. А кто-то из школьниц шепотом уже пересказывал добытые сведения о новом цветочнике:

– Он сирота. Его мама была монахиней и умерла…

– Бе-е-е-едненький, – всхлипнула другая.

– Джей, помоги мне разобраться с традесканцией на шкафу, – тоном счастливого обладателя тут же обратился к своему новому приятелю Цукиено. Одноглазый беспрекословно повиновался. Проигнорировав стремянку, он посадил худенького вайса к себе на плечи, осторожно придерживая его бедра обеими руками. Вознесшийся к потолку Оми кинул пренебрежительный взгляд поверх девичьих голов и принялся неторопливо смахивать пыль с фиолетовых листьев под восхищенные и завистливые комментарии.

«Йоджи, вставай!», страшный шепот в ухо снова настойчиво будил спящего плейбоя.

– Айи вернулись? – спросонья выдавил из себя Кудо. Потом, вспомнив, как недавно начиналось такое же утро, с ужасом воззрился на Цукиено.

– Шульдих здесь, – пробормотал поникший Бомбеец.

– Ты нашел в тележке телепата?

Йоджи схватился за голову.

– Нет, – Оми протянул товарищу часы. – телепат нашел тележку, в которой спал Фарфарелло. Кен сейчас внизу с обоими шварц.

Присвистнув, Балинез ринулся вниз, едва натянув джинсы. Ничего хорошего от этой пары ждать не приходилось. Вытянувшись в струнку возле входной двери в торговый зал, он осторожно выглянул в проем.

Среди толпы онемевших школьниц рыжий шварц возвышался как султан, окруженный одалисками. Затаив дыхание малолетние фанатки наблюдали, как телепат привычным жестом поправляет галстук на оторопевшем футболисте.

– Ты как всегда неотразим, Брэд, – Шульдих нежно разгладил лацканы пиджака и подмигнул. – Ты позволишь забрать с собой Фарфарелло?

– Я поручаю тебя телепату, – неуверенным тоном, словно прислушиваясь к чему-то, обратился Хидака к ирландцу, собиравшему у его ног осколки разбитого горшка. – Вы подыщете нам…эээ… другую конспиративную квартиру…

– Мы больше не будем работать здесь? – уточнил одноглазый, тут же роняя собранное на пол.

– Судя по моим видениям, нет, – покачал головой Кен, искоса поглядывая на неугомонного немца в ожидании нового подвоха. По залу пронесся разочарованный стон.

– Пока, девочки! – у двери стремительный Шульдих оглянулся и послал воздушный поцелуй. Кен почему-то покраснел.

– Шульдих, Шульдих… Его зовут Шульдих, – пронеслось по «Конеко».- Какой симпатичный гайджин…

– Какой стильный…

– Мне так нравятся банданки,

– Ах, у него глаза синие!

– Нет, зеленые,

– Дура ты, Юи-тян, это пиджак у него зеленый, а глаза синие!

– Надо догнать их, пока они не ушли…

Шум захлопнувшейся двери заглушил вопросы девичьей стайки, умчавшейся из цветочного магазина вслед за шварц.

– Ушел? Ушел насовсем? – не верящий своему счастью Кен был готов начать радостный стриптиз прямо в торговом зале.

– Представляю, как обрадуется Кроуфорд, когда эта парочка приведет за собой всех кавайных школьниц Токио, – появившийся в дверях Балинез хищно улыбнулся, воображая Оракула, отбивающегося от обезумевших поклонниц.

И только Оми не разделял всеобщих восторгов. Он бросился к двери, но сиротливо застыл, так и не открыв ее.

– Джей… – прошептал мальчик и погладил стекло, за которым виднелась удаляющаяся фигурка. – Не забывай, чему я учил тебя той ночью… Никогда не ставь рядом герань и тюльпаны…