Мир Ёдзи был соткан из неонового света, мерцал экранами, на которых сплетались тела, сиял блеском, который мог быть настоящим, а мог быть иллюзией, создаваемой слепящими дискотечными прожекторами, оглушал музыкой, такой громкой, что ее даже не было слышно. Он ощущал вибрирующее биение басов в животе, но все остальные звуки тонули в общем гуле.

Он провел пальцами по ее руке, по руке девушки, с которой танцевал, девушки, которая его не знала и никогда не узнает. Он водил пальцами по ее руке, вбирая подушечками пульсацию музыки на коже.

– Давай уйдем отсюда куда-нибудь? – прокричал он, хотя она не могла расслышать его слов. Он ткнул большим пальцем в ту сторону, где, как ему смутно помнилось, был выход.

Разумеется, она только и ждала приглашения. Таковы были правила игры, в которой Ёдзи стал мастером. Те, кто считали, будто знают его, знали и об этом.

Он обнял ее за талию и вывел на улицу. Было прохладно, и небо казалось бурым из-за облаков, поглощавших свет уличных фонарей, вывесок и витрин.

Она задрожала, и он накинул на ее обнаженные плечи пиджак. Тонкие алые бретельки платья придавливали пряди ее прямых черных волос, соскальзывали по плечам словно нарочно для того, чтобы их можно было поправить. Он усадил ее в Севен, склонился к ней, чтобы пристегнуть ремень безопасности, подцепил бретельку, притянул девушку к себе и поцеловал. У ее губ был вкус гвоздичных сигарет. Ёдзи ненавидел гвоздичные сигареты.

Но он все равно улыбнулся, облизнул свои губы, потом ее.

– Какая ты сладкая.

Он прекрасно знал, как играют в эту игру.

Она улыбалась всему, чему угодно, но только не ему, и сказала, как ее зовут. Ему не должно было быть плевать, как там ее имя, и обычно ему не было плевать, но только не этой ночью. Этой ночью он был не в состоянии думать еще об именах. Она не спросила его имя в ответ, и он его так и не назвал.

Они остановились у круглосуточного магазинчика, и, не став глушить мотор, он быстро сбегал за выпивкой. Потом они сидели в машине на стоянке у парка, в котором Кен тренировал детишек, и пили виски, знаменитое «Wild Turkey». Рука Ёдзи неуклонно перемещалась выше по ее бедру.

– Нам лучше куда-нибудь пойти, – бормотала она.

– Хочешь, чтобы я перестал? – шептал он, пробравшись рукой под ее блузку, сжимая грудь сквозь лифчик.

– Нет, – выдохом. Ее дыхание обдавало лицо зловонным испарением гвоздик, виски и похоти.

Он зашел бы дальше, но она отрубилась. Наверное, уже пила сегодня. Ёдзи не удивился. Именно по этой причине он их, как правило, и подцеплял, но даже если он не выискивал подвыпивших девушек, иногда они сами находили его.

Что тоже его вполне устраивало. Так он мог избежать неприятной части совместного вечера. Он любил такие ночи, ночи почти галлюциногенной свободы в удовольствиях, но не любил вопросов.

«Почему ты не хочешь зайти?» «Почему я не могу к тебе прикоснуться?» Или даже хуже, от девчонок посмелей: «Ты разве не хочешь меня трахнуть?»

Конечно, хочет. И они обязательно развлекутся. Потом. Когда-нибудь. Не сегодня. Вечное «не сегодня», сколько бы ночей ни проносилось в потоке спиртного, сигаретного дыма и грохочущей музыки. Ёдзи не пытался докопаться до причин. Он и так их знал. И почти каждую же ночь старался о них не думать.

Он покружил вокруг парка, пока сегодняшняя девушка не проснулась. И потом ему пришлось подъехать к тротуару, потому что ее начало тошнить от всего, что она успела выпить за вечер, а он обнимал ее за плечи и придерживал ей волосы. Никто не посмел бы сказать, что Ёдзи Кудо не настоящий джентльмен. Ей хотелось вернуться к себе, и он ее отвез. Даже довел до постельки и подоткнул одеяльце.

Потом он снова сел в Севен, и поехал по продуваемым ветром пустынным улицам ночного города, поехал домой.

Домой. В цветочный магазин с голыми комнатами обитателей и несколькими пустующими этажами над ними, потому что в Критикер не хотели, чтобы в здании жили ни о чем не подозревающие люди. Теоретически он был согласен. На практике же выходило, словно они жили в карантине. Четыре Джекила-Хайда, запертые в уединении и охраняемые от всего мира, чтобы никто не подцепил от них инфекцию. Ёдзи сомневался, что их болезнью можно заразиться, но никогда нельзя быть на сто процентов уверенным. Лучше перестраховаться, чем впоследствии жалеть.

Не удивительно, что в Критикер закатили истерику, когда после всех проблем со Шварц и попытки воскрешения демона (или что там за херня на самом деле происходила), Ая настоял на том, чтобы его сестра переехала к ним. С другой стороны, девочка не совсем подпадала под категорию ни о чем не подозревающих людей. В Критикер едва ли могли рассматривать ее в таком качестве после того, как там попытались выкачать из нее информацию, которую, по их мнению, девочка могла получить, пока была в коме.

Ёдзи припарковался на улице и приглушил негромко стучащий двигатель. Опять что-то засбоило. Придется завтра заглянуть под капот, если, конечно, им не дадут миссию. В комнате Аи-тян до сих пор горел свет, и в прямоугольнике окна четко вырисовывался ее силуэт, хотя все они тысячу раз ей говорили так не подставляться и не делать из себя легкую мишень.

Он вытащил сотовый и набрал номер.

– Алло?

– Что-то ты больно живенькая для двух ночи.

– Ёдзи-кун!

В ее голосе всегда звучало столько счастья, когда он, наконец, объявлялся. Она всегда его обнимала, когда утром он сползал вниз. Кого другого на ее месте он бы уже давно убил за такую жизнерадостность, но она всегда заставляла его улыбнуться. Даже сейчас.

– Эй, ребенок. Я звоню тебя отругать.

– А что я сделала?

– Ты сейчас где?

– Я – дома! И ты это прекрасно знаешь, глупый. Ты же мне сюда позвонил.

– Ага. Дома, значит. В своей комнате. А где именно в комнате?

– У... Ой. – Ее силуэт исчез, задернулись занавески. – Кхм. Не у окна? – спросила она в ответ.

– Ну, конечно, нет. Потому что ты хорошая девочка и помнишь, как с ума сходит твой старый добрый дядюшка Ёдзи, стоит ему представить, что тебя могут обидеть.

– Прости.

– Я знаю, что ты раскаиваешься, милая. Постарайся больше не забывать, хорошо? Я понимаю, фигово вот так жить, но ничего уж тут не поделаешь. Могло быть хуже, да?

– Да, – согласилась она. – Я правда больше не забуду. А ты что делаешь? Ты где-то рядом?

– Твой личный маньяк сейчас на улице прямо у входа.

Она захихикала.

– Тебе пора спать. Ты завтра работаешь в утреннюю смену. Вместе с Аей.

Когда девочка только очнулась, Ёдзи решил, что ее брат снова начнет пользоваться настоящим именем, но ошибся. Она же на удивление легко привыкла звать его своим именем, так же легко, как, казалось, привыкла и ко всему остальному. Ая, похоже, был доволен явно нормальным состоянием ее психики. Ёдзи же в любой момент ждал срыва, когда она, наконец, все осознает. Забавно, действительно забавно, скорее, пессимистом должен был оказаться Ая.

– Сейчас лягу. Немного тут посижу и лягу.

– И покуришь? Вот почему это мне нельзя даже к окну подойти, а тебе убивать себя каждой затяжкой можно?

– Очень образно. Хотя и неточно.

– Наоборот, совершенно точно. Я для школы доклад делала. Знаешь, сколько в прошлом году людей умерло от рака легких?

Он вздохнул.

– Слушай, ты дашь мне передохнуть или нет? Знаешь, какие у меня шансы дожить до рака легких?

Тишина. Черт, черт, черт.

– Блин, малыш, прости. Я не то... – Уже бесполезно. Она приглушенно всхлипывала, наверняка отодвинув от себя подальше телефон, чтобы Ёдзи не услышал.

Он что-то плел в трубку, жалея, что сейчас не рядом с ней наверху, и не смея сделать шаг. Он все только испортит. Он всегда все портит.

Её голос сорвался как раз, когда она говорила ему, что с ней все в полном порядке, все хорошо, и что-то горячее так сдавило ему горло, что он просто нажал кнопку отбоя.

Он смотрел на телефон, пока не погасла подсветка. Таймер на тускло светящейся панели Севен мерно отщелкивал пролетающие минуты. Ёдзи выругался, еще раз и еще. Сначала про себя, потом шепотом и, наконец, громко и вслух:

– Ты долбаный, придурочный кретин.

– Просто мои слова.

Ёдзи поднял голову. Над ним, упершись рукой в дверцу машины, возвышался Ая. Его лица было не разглядеть в тени. Все, Ая его убьет.

– Только побыстрее, – пробормотал Ёдзи, сгорбившись над рулем. Кажется, он набрался сильнее, чем предполагал.

Молчание. Ёдзи не очень хорошо умел молчать.

– С ней все в порядке? – наконец спросил он.

– Все хорошо. Она не хочет рассказывать, что ты ей наговорил.

Снова молчание. Вот Ая хорошо умел молчать. Это вообще был один из главных его талантов. Ёдзи вздохнул, поняв, что в этой игре он, как всегда, проиграл.

– Сказал, что я не проживу столько, чтобы умереть от курения.

Ая отвесил ему подзатыльник, несильный, по крайней мере, не такой сильный, каким мог бы его наградить, но и этого хватило, чтобы Ёдзи полетел вперед и врезался лбом в руль. Кудо не стал жаловаться. Заслужил.

– Двигайся.

Одно дело стукнуть. Вести его машину – совершенно другое.

– Нет.

– Поживей, Ёдзи.

– Ты не сядешь за руль моей машины.

– А ты не станешь доводить мою сестру до слез.

– Ая... – Неизбежные, но от этого не менее ужасные, жалобные нотки прокрались в его голос. – Это моя машина.

– А она моя сестра.

Он мог бы привести и другие аргументы и знал об этом. Но Ая, положив скрещенные руки на дверцу машины, склонился ниже, оказался так близко, что пряди его волос, сдуваемые ветром, задевали лицо Ёдзи. Взгляд Аи был загадочными и спокойным, в нем появилась непривычная рассудительность, и это каждый раз невероятно нервировало Ёдзи. Слишком он привык к Фудзимие с полыхающим взором и такой ненавистью внутри, что она выстуживала все, до чего бы он ни дотронулся. Ёдзи сполна испытал это на собственной шкуре: он столько раз морозил руки и все остальное, пытаясь прикоснуться к Ае, что уже со счета сбился.

– Но... – Раньше у него лучше выходило спорить с Аей, пока Ая, черт его возьми, не стал настолько благоразумным.

– Ёдзи.

Тот вздохнул и подвинулся, при этом зацепившись ногами за рычаг переключения передач, но Ая ухватил его за ремень и не дал рухнуть на сиденья. Рука Аи мазнула по его бедру, вынуждая отодвинуться, когда меньше всего ему хотелось отодвигаться, и, наверное, в этом и заключалось самое честное объяснение, почему он совершенно разучился спорить с Фудзимией.

– Будь с ней понежней. Она ко мне привыкла. Кроме меня, на ней никто не ездил.

Длинные пальцы Аи сжали руль. Большим пальцем правой руки он поглаживал обшитый кожей набалдашник рычага переключения передач.

– Прости, – сказал Ёдзи. Слова прозвучали резко, словно он произнес их, вдруг испугавшись чего-то.

– Тебе перед ней надо извиняться.

– Я извинился. Перед тем, как повесил трубку.

– Идиот.

С этим он даже не собирался спорить.

– Куда мы едем? – спросил Ёдзи. Ая свернул на шоссе к побережью.

– Не беспокойся об этом.

Он откинулся на сиденье, смотрел на разматывающуюся перед ними в свете фар пустую трассу и абсолютно ни о чем не беспокоился. Как же все-таки просто делать то, что ему говорит Ая. Так было всегда, но особенно явственно проявлялось сейчас. Ая теперь стал гораздо спокойнее, и хотя Ёдзи всякий раз, получая тому лишнее подтверждение, чувствовал себя как-то неуютно, тем не менее – по крайней мере, в теории – считал данное обстоятельство обнадеживающим. Должен же в их компании быть хоть кто-то трезвомыслящий, и этим кем-то ему явно не быть.

Он закрыл глаза, чувствуя, как ветер ласкает волосы, словно пропуская их сквозь невидимые пальцы. Время перестало существовать. Наверное он уснул. А когда открыл глаза снова, в воздухе пахло солью, и пальцы в его волосах принадлежали отнюдь не ветру.

Он хотел позвать Аю, но голос его не послушался. В горле слишком пересохло, язык словно разбух.

Машина стояла, заехав передними колесами на песок уединенного пляжа. За облаками, тяжелыми громадами повисшими у горизонта, проглядывала луна.

– Что... Что ты делаешь?

Ая убрал руку.

– А ты что делаешь, Ёдзи?

– Не понимаю, о чем ты.

– Я наблюдал за тобой.

Он действительно наблюдал. Ёдзи заметил, что после того, как они вернули Аю-тян, фокус внимания Фудзимии-старшего повернул в другом направлении. Но то, как сейчас это произнес Ая, больше походило на угрозу.

– Зачем?

– Расскажи мне об Аске.

Слышать ее имя, особенно от Аи, было сродни физическому удару. У них сложилось своего рода негласное правило касательно прошлого: ты не задаешь никаких вопросов, и сам ни о чем не рассказываешь. Хватало и собственной боли. Никто был не в силах разобраться еще и с чужой. Ая не должен спрашивать. Это меняло все.

– Я...Я не могу... Не могу, Ая.

Ая заправил выбившуюся прядку за ухо Ёдзи. Быстро отвел руку, прохладные пальцы задели шею.

– Можешь. – Твердый голос. Неумолимый. – Расскажи мне.

– Ая... – Снова эти жалобные интонации. Но теперь к ним примешивалась мольба: «Не заставляй меня рассказывать». Потому что сейчас Ая мог его заставить. Когда же все так изменилось? Раньше он без проблем мог послать Фудзимию.

Ёдзи допустил ошибку, наклонившись навстречу этому мимолетному прикосновению к шее. Посмотрел в глаза Ае и увидел спокойную сосредоточенность, которой у него самого никогда не будет.

– Почему ты хочешь знать? – прозвучало скорее как: «С каких пор тебе не похер?». Честный вопрос, даже если он раскрывал куда больше, чем хотелось бы Ёдзи.

Ая поерзал на водительском сидении.

– Потом объясню. Ответь мне.

Фудзимие хотелось отвечать на вопрос Ёдзи не больше, чем самому Ёдзи хотелось отвечать на его. Нежелание проявлялось не в голосе Аи и не в том, как он сидел, или еще в чем-то, что можно было бы заметить. Ёдзи просто знал о нем, потому что уже сто раз видел, как Ая выпускает кому-то кишки. Потому что когда ты видишь, как человек убивает, то узнаешь о нем нечто такое, что не знает больше никто другой.

– Но ты скажешь мне?

– Потом.

– Потом – это когда? Потом – сегодня вечером? До того, как ты умрешь?

От этих слов губы Фудзимии сжались в тонкую полоску, он прищурился. Таким он становился, когда старался не рассмеяться. Это выражение лица было из новых, и очень нравилось Ёдзи. Он помнил недавнее прошлое, когда Ае не требовалось учиться сдерживать улыбки.

– Сегодня вечером. Рассказывай, Кудо.

Молчание, которое за последние несколько часов не перешло в разряд талантов Ёдзи. Шум набегавших на берег волн прибоя где-то дальше, на кромке пляжа. Воцарилась такая тишина, что он, наверное, мог бы услышать, как лунный свет скользит по воде.

– Я встретил ее, когда мне было шестнадцать.

Фудзимия все еще смотрел на него. Ёдзи видел отражающиеся в необычных сиреневых глазах отблески света далеких уличных фонарей. Они придавали глазам Аи зеркальное сияние, отчего совершенно невозможно было понять, что же скрывалось в их глубине.

– Я работал на двух работах, чтобы помочь маме заплатить за съемную квартиру. После школы – в аптеке, а в ночную смену – в магазине с кассетами для взрослых. – При упоминании последней работы губы Аи дрогнули. – Да, да. Я уже тогда был полным извращенцем.

Ая качнул головой, но ничего не сказал.

– Она тоже работала в том видео-магазине. В одну смену со мной. И была на два года старше. Она всегда отдавала мне половину своего ужина, потому что у меня его никогда не было. Приглядывала за кассой, пока я дрых втихаря. Я тогда просто с ног валился. Запорол экзамены почти по всем предметам. Она помогла мне с математикой.

Она кормила его, когда он голодал, обнимала, когда он был расстроен. Всегда давала ему именно то, в чем он нуждался. И она была чертовски сексуальной, хорошей и доброй, а еще у нее было самое непристойное чувство юмора из всех его знакомых. Это она рассказала ему тот анекдот про арбуз, порно-звезду и монашку, вспоминая который, он до сих пор смеялся. Просто он не мог подобрать правильных слов, чтобы Ая все понял.

– Я любил ее. – О, да. Наверно, именно эти слова он и пытался подобрать. – Ну, ты знаешь, как это бывает, когда кто-то, кого ты любишь, входит в комнату, ты смотришь на него, и тебе, блядь, больно? Просто оттого, что смотришь на человека? Только потому что... Потому что это так много. Это все, и это прекрасно, и если... Ну, ты знаешь. Если.

Ая кивнул. Он знал. Ёдзи понимал, что он знает, потому что видел, как Фудзимия смотрел на Аю-тян после того, как они спасли ее. Словно все это – просто сон, и когда он проснется, ему останется только убить себя, потому что он не сможет жить дальше, если все, что было, исчезнет, словно мираж.

– Я сказал ей однажды. Что люблю ее. Она ответила, что тоже меня любит. Поцеловала меня в щеку и погладила по голове. – Он заметил, как Ая поморщился. – Да. Но, понимаешь, это было неважно. Потому что я был с ней, а на все остальное мне было плевать.

Глубокий вдох. Ничего себе. Прозвучало просто жалко. Но Ёдзи решил, что ему все равно. Он не станет ничего приукрашивать ради Аи. Хотя бы раз в жизни не станет притворяться кем-то другим.

– Мама умерла, когда мне было семнадцать. Сердечный приступ. Я нашел ее, когда вернулся домой из школы. Спустя две недели меня вышвырнули из квартиры. Я не смог заплатить за аренду без ее заработка. Я не говорил Аске, но, в конце концов, она сама догадалась, потому что от моей одежды начало вонять, и потому что заметила, что я не хотел возвращаться домой после своей смены. Она взяла меня к себе.

И он целых четыре часа прорыдал весь в слезах и соплях. Нет, об этом он не станет рассказывать. Может быть, ничего плохого и не случится, если немного приукрасить правду? Он помнил, как она приготовила ему горячие бутерброды с сыром и сидела с ним, пока он, всхлипывая и икая, пытался их съесть, и что ему было все равно, что она вела себя скорее как мать, чем его возможная девушка. Она, как и всегда, давала то, что ему было нужно. И стоило только этим воспоминаниям вернуться, как у него защипало глаза. Проклятье. Ёдзи заморгал.

– Как вы сменили работу в видео-магазине на детективное агентство?

Об этом рассказывать было легче. Спасибо, Ая.

– Из-за какой-то дурацкой книжки. Она учила английский, поэтому читала все, что только попадалось под руку, а кто-то забыл ту книгу в магазине. Она называлась «Ты хочешь стать частным детективом?» Думаю, это была детская книжка. Она ее перечитывала снова и снова. Потом магазин ограбили, и ей в голову втемяшилась сумасшедшая идея найти того, кто это сделал. И мы его действительно нашли. Мы были обалденной командой.

– И вы начали свое дело.

– Она поцеловала меня, – услышал свои слова Ёдзи. Слова, которые он не собирался произносить, и о которых его не просили, слова, сошедшие на его губы прямо из воспоминаний. И теперь он вынужден был продолжать, потому что Ая ждал объяснений. – Когда мы получили вознаграждение за то, что сдали того типа в полицию. Она была так счастлива, и просто... поцеловала меня. В первый раз. И в последний.

– А потом? – Голос Аи был почти нежен.

– Потом ничего. Мы выполнили несколько заказов. Я снял собственную квартиру. Потом.

– Клуб «Райот».

– Да.

– Расскажи мне.

– Они застрелили ее. Критикер нашли меня. Я хотел убивать. Кого угодно. Всех. Они дали мне такую возможность.

Ая посмотрел на него так, что у Ёдзи зародились подозрения, что они обязательно вернутся к обсуждению этой темы.

– А потом?

– Нет никакого «потом». Ты хотел знать об Аске. Я тебе рассказал.

– Та девушка.

– Какая девушка?

– Кёко.

– Кёко не... Она была никем. Ничего не было. Я и знал-то ее всего один день.

– Ты спал с ней.

Он не знал, как воспринимать такой тон Аи.

– Я не спал с ней. Почему все думают, что я с ней переспал? Она была не такая.

Ладно. Она была такая. Немного. В конце концов, она ведь поехала с ним в горную виллу на выходные. Скорее, он был не таким парнем.

– Ботан сказал, что ты стоял на балконе ее комнаты полуголым.

Опять этот тон. Сумасшествием было думать, что Ая ревнует к Кёко. Вообще – к кому-то. По любому, это же полный бред?

– Нужно было где-то курить.

– Ты мог открыть окно.

– Я смотрел, как она спит, понятно? Она выглядела... так...

– Ты не спал с ней.

– Нет, я, блядь, с ней не спал.

– Ной?

– Ты спрашиваешь, переспал ли я с Ной, когда думал, что она – Аска.

– Да.

Ёдзи ему врезал. Костяшки пальцев засаднило от удара по зубам. Одного удара ему было мало, но Ая перехватил его кисть, тогда Ёдзи поднял колено и почти сумел пнуть его в лицо.

Ая распахнул дверцу автомобиля, потащил его за собой, и они выкатились наружу, прямо на песок, Фудзимия поймал запястья Ёдзи, не давая вырваться, и когда они, наконец, остановились у подножья небольшой дюны, прижал, заведя ему руки за голову. Тяжело дыша, сел на него.

– Что, черт возьми, на тебя нашло, Кудо?

– Трахал ли я девушку, решив, что она – Аска? Воспользовался ли ей, когда она не могла меня вспомнить, зная, что она не захотела бы меня, если б помнила? Воспользовался шансом залезть ей между ног, когда... – Его голос сорвался на последнем слове. – Когда я... Когда я только вернул ее? За кого ты меня принимаешь, Ая? – Молчание. – Она была для меня всем.

Снова молчание, но на этот раз Ёдзи не мог его заполнить. Больше нечего было говорить, да он все равно не смог бы выдавить из себя ничего, кроме шепота. Слишком сильно ему сдавило горло.

– Всем? – спросил Ая.

Ёдзи едва не ответил «да». Всем, всегда, на веки вечные, аминь. Так это было для него. Когда она умерла, он забыл, каково это – хотеть кого-то, кроме нее.

Но он заглянул в спокойные глаза Аи и не сказал «да».

– Ты собирался мне объяснить, почему так хотел об этом знать.

– Потом.

– Уже потом. Я засек время.

Тут Ая улыбнулся, впервые по-настоящему улыбнулся и уставился куда-то в песок рядом с лицом Ёдзи. Молчание.

– Ну, так как, Ая? – Он чуть поерзал под придавившим его телом. Подергал запястьями, которые все еще сжимал Фудзимия, чтобы проверить, много ли у него пространства для маневра. Не очень. – У тебя катана в кармане, или это ты просто так рад меня видеть?

Если у Ёдзи когда-то лучше получалось посылать Аю, то у Аи гораздо лучше получалось не смеяться над дурацкими шутками Ёдзи. Ёдзи чувствовал, как его едва не трясет от усилий сдержать смех.

– Я тебя ненавижу, – сказал Ая, его губы подрагивали.

– Если бы ты сказал это вчера, я, может быть, и поверил.

– Правда, ненавижу, – повторил Ая, наклоняясь ближе. Теплое дыхание с запахом роз щекотнуло ему лицо. Ая опять тайком поживился у сестры французскими конфетами.

Ёдзи поднял подбородок, чуть запрокинул голову и приоткрыл рот. Он хотел этого. Губы Аи были так близко, он почти чувствовал их вкус.

– Я пытался понять, – пробормотал Фудзимия, – почему ты так себя ведешь. Но все равно не понимаю. Зачем все эти девочки, Ёдзи? Если никогда не было никого, кроме нее, тогда зачем?

– Должен же я был продолжать искать? Не мог просто так сдаться.

– Она бы не хотела, чтобы ты сдался.

Ёдзи снова сглотнул слезы, ненавидя Аю за то, что он знал, а еще больше – за то, что произнес эту правду вслух.

И каким-то непостижимым образом Ая понял и это тоже.

– Прости, – сказал он. – Все идет не так, как я планировал.

Ёдзи вздохнул.

– Если ты не собираешься меня целовать, тогда слезь с меня на хер, ладно? Я хочу курить.

Ая не слез с него. Он отпустил его запястья, выпрямился, вытащил зажигалку и сигареты у Ёдзи из кармана. Прикурил одну и сжал губами, изучая лицо Кудо.

Ёдзи гадал, что же на нем сейчас отражалось, потому что настолько сексуального зрелища, которое являл собой курящий Ая, ему давно не доводилось наблюдать. Вытащив сигарету изо рта, Фудзимия зажал сигарету между большим и указательным пальцами, покрутил, изучая, потом повернул кончиком к себе.

– Это просто сигарета, Ая.

«Она тебя не укусит», – имел он в виду, но фрейдистские ассоциации дошли до него уже после того, как он открыл рот. И тут как раз Ая снова взял сигарету губами и затянулся, втянув щеки.

Оказывается, до этого момента у Ёдзи по-настоящему не стояло.

Ая выдохнул дым невероятно идеальными колечками и с легкой усмешкой встретился взглядом с Ёдзи.

– Ты ведь не куришь, – не смог удержаться Ёдзи.

– Я хотел научиться пускать колечки, когда мне было четырнадцать. Бросил в шестнадцать.

– А почему бросил?

– Услышал кое от кого, с кем тогда встречался, что у меня от этого рот по вкусу как пепельница.

Кое от кого, отметил про себя Ёдзи. Не от девушки.

– А ты не спросил, сколько пепельниц надо перецеловать, чтобы так хорошо знать вкус?

– Спросил. Но все равно бросил.

Он вложил сигарету в губы Ёдзи. Ёдзи затянулся, наслаждаясь сохранившимся на ней теплом губ Аи и перетекшим в легкие успокаивающим дымом.

– Ты все еще на мне сидишь.

– Да.

Ёдзи многозначительно посмотрел на упиравшуюся ему в живот выпуклость в штанах Аи, но Фудзимию этот факт, казалось, совершенно не беспокоил.

– Тебя просто невозможно смутить?

– Бесполезное занятие.

Ёдзи поднял бровь, выдохнул облачко дыма и снова скользнул взглядом вниз.

– По мне, так не похоже на бесполезное занятие.

Видимо, Аю все-таки можно было смутить, потому что после этого замечания он покраснел. Румянец залил его уши, спустился ниже, окрасив щеки. Ёдзи никогда прежде не доводилось видеть, как Фудзимия краснеет. И он хотел бы полюбоваться этим редким зрелищем еще раз.

– Почему ты здесь, Ая? Почему мы посреди ночи играем в вопросы и ответы?

Ая больше на него не смотрел. Он снова глядел на море или, может быть, просто куда-то в темноту над головой Ёдзи.

– Ты сам знаешь. Хочешь, чтобы я сказал, и ты мог посмеяться?

– Ая. – Ёдзи положил руку ему на бедро и сжимал, пока Ая не посмотрел на него снова. – Я не стану над тобой смеяться.

– Ты мне нравишься, – выпалил Ая. Как будто признавался в чем-то неприличном и извращенном. Румянец вернулся. Фудзимия выглядел почти рассерженным. – Я пытался тебе помочь.

– Не знал, что мне нужна помощь.

– Три девушки за неделю, Ёдзи? Те ночи, когда ты возвращаешься домой трезвым, по пальцам пересчитать можно. Ая-тян волновалась. – Молчание. – Я волновался. В лучшем случае, ты подцепишь какую-нибудь ужасную болезнь, – сбивчиво закончил он.

– Если это называется помощью, то спасибо, обойдусь. Прекрасно проживу без того, чтобы меня обзывал блядью парень, который мне едва не в лицо свой член сует.

– Три девушки за неделю, Ёдзи!

– И, естественно, ты тут же решил, что я их всех трахал?

– Разве нет?

– Нет!

Ая, казалось, слегка удивился. А вот сам Ёдзи был более чем удивлен. Два года он позволял им думать о нем все, что заблагорассудится, а теперь вдруг решил защитить свою репутацию? Ему плевать, кем там Ая его считает.

– Хорошо, и со сколькими из них ты переспал?

Именно этого вопроса он хотел избежать, пытаясь заставить всех поверить в то, что он безостановочная секс-машина. Ёдзи открыл рот и, не издав ни звука, закрыл.

– Ну и?

Краска заливала щеки Аи. Это было заметно даже под выбеливающим кожу лунным светом. Нетерпеливые и требовательные нотки звучали в его голосе, а взгляд уже не был таким спокойным. Почему-то именно это подтолкнуло Ёдзи к ответу.

– Ни с одной, – пробормотал он.

– Ни с одной?

– Ты что, оглох? Да, ни с одной, понял?

Похоже, Аю это признание привело в замешательство.

– Тебе нравятся парни?

– Нет. Обычно – нет, – решил подстраховаться Ёдзи, поскольку маловероятно было, что Ая не заметил стояк, тыкающийся ему в задницу.

– Но... никаких девочек?

– Нет.

– Но кто-то же есть... Кен?

– Нет. Что? Блядь! Кен? Нет!

Лицо Аи расслабилось.

– Хорошо. Он к тебе что-то чувствовал.

– Кен? Ты обкурился?

– Нет, я серьезно. Я думал... Он кое-что говорил. Ты никогда?..

– Какую часть «блядь, нет» ты не понял?

– Хорошо.

Молчание.

– Ты со мной на сегодня закончишь? Или дашь мне кончить? На твой выбор.

– И ты еще удивляешься, почему мы считаем, что ты... ведешь беспорядочную половую жизнь?

Он ведет беспорядочную половую жизнь. Как мило.

– Что я шлюха, ты хотел сказать.

– Значит, ты ни с кем не спишь.

– Нет.

Молчание.

– Серьезно, Ая. Не хочешь ничего сделать? Что-нибудь?

Ая опять смотрел на него этим спокойным, сбалансированным, пугающим взглядом. Все взвесил, оценил и пришел к заключению, что хочет, внезапно пронеслось в голове Ёдзи.

– Что ты с ними делаешь? – спросил Ая.

– С кем?

– С девушками. Я знаю, что ты уходишь из клубов с ними. Раз в мусорных контейнерах не находят каждый день по женскому трупу, полагаю, ты их не убиваешь. – Самое страшное было в том, что Ая высказал свое предположение так, словно оно могло стать разумным объяснением происходящему. – Так что ты с ними делаешь?

Ёдзи пожал плечами.

– То же, что все делают на свиданиях в старших классах. Целуемся. Обжимаемся. Я стараюсь, чтобы они вернулись домой счастливыми.

– А ты? Ты возвращаешься домой счастливым?

– Наверно, примерно таким же счастливым, как любой парень после школьного свидания.

– У меня их немного было в старших классах.

– А как же некто, любящий целоваться с пепельницами?

– Он долго не продержался.

– Он?

– Он. А у тебя?

– Я был застенчивым, тощим и прыщавым, пока мне не исполнилось шестнадцать, потом работал весь день и еще полночи.

– А потом ты встретил Аску.

Отрезвляюще, словно какая-то волна вдруг докатилась до пляжа и накрыла обоих.

– Да.

– И больше никого не было, пока ты оставался с ней.

– Нет.

– И после нее тоже никого не было. Потому что ты все еще ищешь.

Он понял, что не может больше смотреть Ае в глаза.

– Я не то имел в виду... Я не...

Ая вытащил сигарету изо рта и бросил в песок, снова наклонился, его волосы повисли по обе стороны лица Ёдзи, покачиваясь под соленым ветром и щекоча. Теперь Ая пах розами и табачным дымом. Он был так близко, что Ёдзи не мог сфокусировать взгляд на его лице.

– Можно тебя поцеловать? – пробормотал Ая навстречу его губам, совсем рядом, почти касаясь их своими.

Слова Ёдзи. Его слова ко всем тем девушкам, на которых ему было плевать. Если и Ая подразумевал под ними то же самое, это его убьет. Он открыл рот, но не смог ответить. Просто запнулся, запутавшись, попав в ловушку, ничего больше не сознавая.

Ая все равно его поцеловал.

Поцеловал и вплел пальцы в волосы Ёдзи. Оперся локтями на песок и накрыл своим телом, словно одеялом. Осторожные поцелуи, несущие аромат роз, осыпали его губы. Ая был так нежен. Чуть запрокинул ему голову и целовал снова, снова и снова, пока их губы не стали влажными. Ёдзи приоткрыл рот, и Ая, проведя языком по его губам, скользнул внутрь, принеся вкус сахара, роз и сигарет, сладкий и острый.

Ёдзи цеплялся за рубашку Аи, собирая ткань в пригоршни, не в силах ни отпустись его, ни привести мысли в порядок и сделать что-то в ответ. Пальцы массировали ему голову, и Ая снова накрыл его рот поцелуем, теплый и скользкий язык коснулся неба. Отступил, и они разъединились с влажным звуком.

Кончики пальцев на щеке Ёдзи, широко распахнутые глаза Аи, его влажные и блестящие губы.

Ёдзи думал о том, сколько раз прежде он был так же близок с кем-то, но потом понимал, что раз это не Аска, то ничего не получится. Столько девушек. Пара парней. Со всеми это было неправильно, никто не был тем, что он хотел. Еще один своеобразный выверт его психики. Он искренне полагал, что у него никогда больше никого не будет.

– Хочешь, чтобы я остановился?

Ёдзи покачал головой.

– Нет. Но я не... Черт, Ая. Я не... Твою мать, я даже сказать про это не могу. Все, это плохая идея.

– У тебя просто кошмарный лексикон. И Ая-тян как-то на днях сказала «гребаная домашка». Я считаю, что это ты повлиял.

Ая высказал свое обвинение так серьезно, что Ёдзи не выдержав, рассмеялся, уткнувшись ему в плечо, ухватившись за него и гадая, сможет ли когда-нибудь отпустить.

Фудзимия перекатил их на бок, по-прежнему обнимая Ёдзи, крепко прижимая к себе.

– Плохая идея, – прошептал он в шею Аи.

Он не мог представить, что Фудзимия будет терпеть его так же, как Аска. Не мог представить, что после того, как все произойдет, он сможет обходиться без Аи. Теперь он с трудом мог это представить.

– Ты мне нравишься. – Ая поцеловал его в висок. – Не знаю, почему, но, правда, нравишься.

– Этого будет мало.

– Никто из нас не проживет столько, чтобы умереть от рака, Ёдзи. Я не стану давать обещаний, которые не смогу сдержать.

– Я не прошу у тебя обещаний. Я ничего у тебя не прошу.

– Расслабься.

Ая поцеловал его снова, и он обмяк, возбужденный и покорный под его руками. Как же все-таки просто делать то, что говорит ему Ая.

– Все в порядке?

Нет. Не в порядке.

– Я знаю, что ты еще этим не занимался. Об этом я, по крайней мере, догадался. Не надо лишний раз объяснять. Но я должен знать, что... Что с тобой все хорошо. Я не хочу... Скажи что-нибудь? Пожалуйста? Я не знаю, о чем ты думаешь.

– Сделаешь это – и ты надолго со мной застрял. – Жалкое подобие предупреждения, которое он только и сумел придумать.

Ая прижал его к себе сильнее.

– В этом весь смысл.

Ёдзи издал долгий вздох.

– Ладно, – сказал он. – Тогда ладно.

– Да?

– Да.

– Хочешь, пойдем в другое место?

– Нет. Здесь... нормально.

«Здесь», по крайней мере, было рядом. Ему страшно даже думать было о поездке в отель, точнее, о самой дороге туда. Молчание будет просто невыносимо, попытки разговора – еще хуже.

– Как-то без энтузиазма.

– Что поделать, прости. Наверное, из-за того, что я боюсь до чертиков.

Ая приподнялся и посмотрел на него.

– Нам не обязательно, если...

– Меня не секс пугает.

– О.

Молчание. Неуклюжее молчание. Ая выглядел таким юным и неуверенным сейчас, что Ёдзи пришлось себе напомнить, что по-настоящему глубокие эмоции Фудзимия испытывал раньше только к сестре. Не очень успокаивает. Но Ёдзи боялся не самого сексуального контакта, кроме того, физический акт мог отвлечь их обоих.

Он толкнул Аю в плечо, переворачивая на спину, наклонился и поцеловал. Очень отвлекающе и почти идеально. Провел ладонью по руке Аи и залез под рубашку, чувствуя каждый мускул на его животе. Сдвинулся ниже и потянул ткань вверх.

Гладкая кожа с солоноватым привкусом и прогибающийся под ним Ая, едва заметно вздрагивающий и вздыхающий, когда он находил чувствительное местечко. Так хорошо...

– Ёдзи...

Рука на плече потянула его вверх. Он перехватил ее и прижал к земле. Ая, несомненно, считал, что он тут командует. В теории это не вызывало у Ёдзи никаких затруднений, но только не на практике.

Облизывая, губами обводя скрытые под кожей мышцы, проступавшие кости, он поднимался к груди Аи. Соски Аи напряглись от прохладного ночного бриза, и Ёдзи лизнул сначала один, потом другой.

Оставшаяся свободной рука Фудзимии вплелась ему в волосы, сжимая.

Бледно-розовые на фоне кремовой кожи, словно мятные леденцы. Ёдзи обвел ореол языком, сужая круги, поднялся к вершине и снова двинулся назад. Губами и зубами сжал, посасывая.

– Ёдзи... Ёдзи, о боже, ты ведь...

Да. Он сделает все.

Он снова отстранился от Аи, отпустил его запястье и принялся расстегивать ему штаны, потянул их вниз, Ая едва приподнял бедра, помогая.

– Тебе не обязательно... – начал было Фудзимия.

Кто-кто, а Ая проявит благородство даже в такой ситуации. Ёдзи гладил его сквозь плавки, подушечкой пальца потер ткань трусов, там, где на ней проступило влажное пятно, чувствуя, как напрягся Ая, стараясь не податься навстречу прикосновенью. Ёдзи вовсе не казалось странным делать это. Напротив, вполне естественным. Наконец-то правильным, после стольких раз, после стольких ошибок.

– Ая.

Ая открыл глаза и приподнял голову, наблюдая, как Ёдзи вытаскивает его член из плавок и наклоняется к нему.

Он слизнул выступившие на головке капельки, и Фудзимия зажмурился, широко раскрыв губы, жадно втягивая воздух.

– Я весь твой, Ая. Как ты хочешь?

Ая сел, схватил его за плечи, притянул близко-близко и отчаянно поцеловал, зубами и языком, силой безжалостно заставляя его раскрыть рот, проникая внутрь. Руки Аи скользнули по его плечам, сомкнулись на запястьях. Толкнули его на землю, путаясь в не до конца снятой одежде. Ая сдернул свою рубаху, потом потянул рубаху Ёдзи через голову, но оставил болтаться на локтях.

– Ая... – Он попытался стряхнуть ее окончательно, но Фудзимия прижал его к песку, покачав головой.

Ёдзи остался лежать так и, в свою очередь, смотрел, как Ая снимает с него брюки.

Шум проезжавшей машины едва не заставил его повернуть голову, но он не заметил всполоха фар, кроме того, звук казался отдаленным, и ему было плевать. Обнаженный Ая сидел на его бедрах, склонялся к нему.

– Черт возьми, Ёдзи... – Губы прижимались к его шее, целовали, прихватывая кожу, зубы сжали мочку.

– Ты специально, да?

– Чт... Специально... – Слова дались бы легче, если бы Ая не начал облизывать ему ухо.

– Сводишь меня с ума. – Ая остановился, прижавшись к его щеке. – Ты все время так делаешь. Я старался не смотреть на тебя. Но у меня никогда не получалось. Даже раньше.

– Раньше?..

– Раньше. Когда я не мог прикоснуться к тебе.

– Ты всегда мог прикоснуться ко мне, – возразил ему Ёдзи, только наполовину осознавая, что говорит, что значат такие слова. – Всегда.

Ая покачал головой, но не стал объяснять. Он положил руку на ширинку Ёдзи, расстегнул пуговицу, молнию и втиснул внутрь ладонь. Вытащил его член. Грубое прикосновение ткани и теплое – от мозолистых от рукояти меча пальцев Аи, поглаживающих его.

– Теперь ты мой? – спросил его Ая.

– Твой, да, навсегда, – и еще какие-то слова, обгоняющие друг друга и бессвязные, одним дыханием.

– Как бы я ни захотел?

Потемневшие спокойные глаза смотрели на него, полные чего-то необъяснимого, дававшего Ае неоспоримую власть над ним. Чего-то необъяснимого, приведшего Ёдзи сюда, на этот пляж, где он лежал с руками, заведенными за голову, упираясь пятками в песок, извиваясь под медленными и уверенными прикосновениями Фудзимии.

– Хочу тебя, Ая, пожалуйста, пожалуйста...

Ая наклонился, запечатал его губы поцелуем, одной рукой больно придавив запястья Ёдзи к земле, другой лаская все быстрее и быстрее, пока он не начал прогибаться, уже дойдя до грани. Ая прижался к нему, укусил за нижнюю губу, и Ёдзи кончил короткими быстрыми рывками. Под его веками вспыхивало обжигающее белое марево.

Закрыв глаза, Ёдзи лежал на земле, его тело наливалось тяжестью. Ая поднялся с него, он услышал шорох ткани и умудрился приоткрыть один глаз. Фудзимия одевался.

– Эй, ты что, собрался...

У Аи до сих пор стояло, даже под штанами было явно видно.

– Новый план, – коротко бросил Ая. – В гостиницу.

– А здесь что не так?

– Песок.

Ёдзи шевельнулся и поморщился. В некоторые места, причем в те, куда ему этого меньше всего хотелось бы, уже успел попасть песок. Тут Ая был прав. Ёдзи натянул через голову рубашку, предпринял неудачную попытку вытряхнуть песок из брюк и, сдавшись, застегнулся. Ая поднял его на ноги.

Песок был просто везде, и сколько бы они ни отряхивались, похоже, его оставалось ровно столько же, сколько и было. Они оба выглядели примерно так, словно только что занимались сексом на пляже и не довели дело до конца, что только добавит пикантности ситуации, когда они доберутся до отеля. Возможно, поездка будет только к лучшему. Ёдзи подобрал рубаху Аи и направился к машине.

– Она мне еще понадобится, – возразил Ая.

– Я не согласен.

Губы Аи дрогнули.

– Я замерзну.

Ёдзи вытащил с заднего сиденья свой пиджак и бросил ему.

– Я могу надеть твой пиджак, но не свою рубашку?

– Я хочу воспользоваться возможностью и всю дорогу пялиться на твою грудь.

Ая надел пиджак и прекратил спорить. Ёдзи старался не улыбаться во весь рот. Кожей Аи можно было любоваться часами. Он облокотился о дверь с пассажирской стороны и занялся именно этим. Фудзимия, отделенный от него корпусом «Севен», смотрел в ответ.

Потом обошел машину, встал рядом с ним, и усмешка Ёдзи исчезла. Ая толкнул его на дверцу и принялся посасывать нижнюю губу так, что буквально через три секунды Ёдзи застонал. Ая, вцепившись в его бедра, теснее прижал их друг к другу, и он чувствовал, как сильно у того стоит. Поцелуй все длился и длился, Ая терся об его пах, и Ёдзи бросил все попытки сдержать стоны. Наконец, Ая с вздохом оторвался от него, закрыв глаза и опустив голову. Раскрасневшееся лицо, припухшие и блестящие губы. Ёдзи не смог сдержаться; он наклонился, чтобы все начать по новой.

Ая положил ладонь ему на грудь, останавливая, но все равно поцеловал, на этот раз нежно, не размыкая рта, просто скользя губами по его губам, и открыл перед ним дверцу машины, как всегда делал для Аи-тян, хотя она каждый раз на него за это ругалась.

В автомобиле, снова выехав на шоссе, Ая смотрел на дорогу, а Ёдзи - на Аю. Челюсти Фудзимии были напряженно сжаты, побелевшие пальцы стискивали руль.

– Что-то не так?

Когда Ая все-таки ответил, молчание и ветер стерли вопрос, и Ёдзи сам уже не знал, спрашивал ли он что-нибудь. Голос Аи прозвучал поразительно громко, даже сквозь шум ветра и колес по асфальту.

– Кроме меня, ты никогда ни с кем не был?

– Нет, – коротко ответил Ёдзи.

– Никто к тебе не прикасался. Ты ведь не начнешь просто искать... – Ая встряхнул головой. – Кажется, теперь я убью любого, кто до тебя дотронется. Так что не надо. Пожалуйста.

Молчание на мгновенье, которое Ёдзи пытался совладать с внезапно обдавшим все тело жаром и ответить хоть что-то. Такие слова не должны были его завести. Нет, правда, не должны.

– Ёдзи?

– Не начну.

– Я думал, что сейчас мне будет легче. Я был немного... не в себе. Раньше.

– Ты был совершенно долбанутый.

Ая глянул на него.

– Неуравновешенный. Немного.

– Совершенно. Долбанутый.

Пауза. Раздраженное постукивание пальцев по рулю.

– Ладно, хорошо. Да. Совершенно.

Ёдзи улыбнулся.

– Не стоит благодарности. Тебе стало лучше, а мы этим похвастать не можем.

– С тобой все в порядке.

Ёдзи фыркнул.

– Если бы мне пришлось все перечислить, то я и не знал бы с чего начать.

Ая свернул с шоссе, потом направо, к съезду в подземный гараж Токийского Шератон Гранд Отеля.

– Ая, мы не можем себе это позволить.

Фудзимия припарковал машину и заглушил двигатель.

– Тебе и не надо ничего позволять. Я плачу.

– Но...

– Всего на одну ночь.

– Тебе не обязательно...

– Ёдзи. Заткнись. Немедленно.

Ёдзи заткнулся. Поймал Аю за руку, когда тот уже собрался выйти и потянул назад. Поцеловал его. Очень осторожно, чтобы все не закончилось сексом прямо в машине.

– Спасибо, – сказал он.

Ая буркнул что-то, что можно было понять как «не за что» и вышел из машины.

– Эй, Ая.

– Что?

– Тебе может понадобиться рубашка.

Ёдзи бросил ее в него, и она попала прямо в лицо Фудзимие.

Ая поймал ее, скомкал и швырнул назад. Скинул пиджак Ёдзи и отправил следом. Завел руки за голову и потянулся так, чтобы обнажалось горло и заиграли мускулы, чтобы у Ёдзи слюнки потекли.

Кудо мотнул головой.

– Твою мать. Можно, я на тебя прямо тут залезу?

– Нет. Но можешь отдать мне рубашку, чтобы мы могли снять номер. – Ая вздохнул. – Залезешь на меня? Это постараться надо, чтобы все так...

– Опошлить? Ты, значит, живое воплощение романтики, а я об этом даже не подозревал?

– Заткнись.

Ёдзи перелез через водительское сиденье, покачнулся и очутился прямо в объятьях Аи. Всего на какую-то секунду, и он знал, что снова должен бы поблагодарить его, но не мог. Как не мог перестать вмешиваться в Аин продуманный сценарий соблазнения. Он не знал, что чувствовать. Ему хотелось бежать сломя голову, но теперь это было невозможно. Ему хотелось остаться так навечно, но это было невозможно тоже.

Ая надел свою рубаху и помог Ёдзи расправить верх над Севен. Они прошли через гараж; рука Аи лежала на талии Ёдзи, и от этого Ёдзи чувствовал себя нелепо и в то же время почему-то очень тепло.

Под влиянием минутной неуверенности он немного отстал от Аи, пока они подходили к стойке администратора, и, ожидая, когда Ая с ним переговорит, Ёдзи стоял в сторонке, сунув руки в карманы и нацепив привычную маску спокойствия. Но спокойным он себя не чувствовал. Скорее, наоборот. Возбужденным, неуклюжим, оголодавшим. Какого Ая там так долго возится? Если у них нет свободных комнат...

Но они были, и пять минут спустя сердитый взгляд Аи заставил коридорного унести из их номера ноги и закрыть за собой дверь.

Ёдзи огляделся по сторонам.

– Неплохо.

Пол покрывал толстый и мягкий ковер. Рассеянный свет наполнял комнату теплым сиянием, высвечивавшим яркие прядки в волосах Аи. И не то чтобы он циклился на мелочах, но, черт возьми, кровать была просто громадной.

Ая, развернувшись к нему вполоборота, прижался спиной к входной двери так, что его рубашка задралась, и Ёдзи видно было полоску кожи между ее краем и поясом брюк.

– Иди сюда, – позвал Ая.

Ёдзи подошел к нему, и Ая сжал его лицо в ладонях и целовал до тех пор, пока Ёдзи с вздохом не прижался к нему. У него дрожали колени.

Фудзимия отстранил его от себя. Стянул с него рубаху и поцеловал обнажившееся плечо.

– Давай ляжем, – предложил Ая. – Пока мы не слишком увлеклись.

– Правильно.

Он шел к кровати, словно в тумане, чувствуя прикосновения губ Аи к коже, ощущая их вкус своими. Жар расползался по всему телу, испепеляя мысли. Он сел, чтобы снять ботинки, а когда выпрямился, Ая уже стоял прямо перед ним. Ткань штанов натянулась под напором его эрекции. Ёдзи не мог отвести взгляд.

Он смотрел, как Ая скинул рубашку, свернул ее и положил на кресло.

Ёдзи обхватил его за бедра и привлек к себе. Ему казалось, что он сначала должен попросить разрешения. Как будто Ая ему откажет.

Ая, не отодвинувшись ни на шаг, расстегнул штаны. Ёдзи убрал руки, чтобы он мог снять брюки вместе с нижним бельем, и тут же вернул ладони на место. Обнаженная кожа, такая гладкая и теплая под его пальцами. Он провел по бокам, снова спустился вниз. Бледная плоть дрожала под его прикосновениями.

Ёдзи наклонился к напряженному члену Аи.

– Не надо.

Ёдзи посмотрел на него.

– Что?

– Не надо. Я не выдержу. И я хочу... Если ты не против?

– О. – Он почти забыл об этом. – О. В смысле, да. Да. Давай.

Тогда Ая поднял его на ноги, крепко прижимаясь к нему и сжимая ягодицы. Член Аи обжигал даже сквозь брюки. Фудзимия раздевал его, стянул облегающие штаны Ёдзи на бедра и, гладя его по лодыжкам, икрам, бедрам, животу, опустился на колени, что помочь ему окончательно их снять. Снова встав, Ая взял его за руку и повел в сторону от кровати.

– Куда мы идем?

– В душ. – Ая состроил гримасу. –У меня песок где надо и не надо.

Ёдзи рассмеялся и позволил ему утащить себя за собой.

Ванная ослепляла блеском мрамора и хромированного металла. В потолок была встроена инфракрасная лампа. Пока Ая настраивал температуру воды, Ёдзи включил ее и повернул к лампе лицо. Он медленно ласкал себя, закрыв глаза, почти засыпая.

Ая увлек его под струи воды, притягивая в свои объятья, Ёдзи с готовностью подчинился. Теплая вода намочила волосы, когда он прижался спиной к плечам Аи.

– Как хорошо.

Смешок Аи пощекотал ухо.

– Судя по голосу, ты вот-вот начнешь мурлыкать под моими руками.

– Может, и начну. А еще могу заснуть. Присмотри, чтобы я не утонул.

– Я не разрешаю тебе засыпать.

Ая провел ладонью по его груди к животу, ниже, обхватил его член. Он ласкал его безостановочно, другой рукой выводя мыльные круги по телу Ёдзи. Пена покрывала кожу, делая каждое прикосновение жарким, возбуждающим. Ая терся об него, и Ёдзи чувствовал, как скользит между ягодиц его член, горячий и влажный.

Они развернулись под бьющими струями воды, смывая мыло и песок. Ая толкнул его к стене и опустился на колени позади.

– Что ты?.. – Ёдзи запнулся, потому что между его ягодицами проник язык Аи, заскользил вверх-вниз, вылизывая сжатое отверстие, и – о бля! – вошел внутрь. Расслабляя, пока Ёдзи не начало казаться, что он упадет, словно все его мышцы были связаны с нервными окончаниями там. Язык выскользнул из него, и Ёдзи стоял, ослабев от удовольствия, тяжело дыша, пытаясь ухватиться за скользкую стену душа, чтобы удержаться на ногах.

Ая поднялся и прижался к его спине, теперь их тела снова соприкасались каждой клеточкой, теплые и мокрые.

– Ты уверен?

– Да.

– Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

– Не будь... – Он вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание. – Не будь сволочью, Ая. Я хочу. И ты знаешь, что я хочу. Пожалуйста.

Ая слизнул воду с его шеи, и Ёдзи задрожал.

– Просто хотел удостовериться.

Фудзимия потянул его бедра назад, и в тело Ёдзи вошел палец, скользкий не только от воды, но и от чего-то еще. Странное ощущение. Неправильное. Палец двинулся глубже, шевельнулся, изгибаясь. А потом глубоко внутри слепяще-белой, невозможно яркой вспышкой взорвалось какое-то новое удовольствие.

– О блядь, о боже, Ая...

В этих словах звучала мольба о большем, и Ая исполнял его желание, снова, снова и снова. Осторожные толчки, от которых искры пробегали по позвоночнику, от которых Ёдзи жмурился, прижимаясь лбом к прохладной плитке, все продолжались и продолжались.

– Ая, боже, пожалуйста...

– Ещё?

– Да, все что угодно, пожалуйста.

– Подожди.

Конечно, потому что сначала в него вошел еще один палец, растягивая и открывая. Теперь Ая избегал прикасаться к той точке внутри. Без волн удовольствия, он чувствовал только натяжение, странную наполненность и легкое беспокойство за то, насколько сильнее станет ощущение, когда внутри окажется Ая.

– Расслабься, Ёдзи. Будешь напряжен, ничего не получится.

– Ты ведь уже занимался этим раньше?

– Да.

– Часто?

Ая вздохнул ему в ухо.

– А ты что хочешь от меня услышать?

– Хм. Сам не знаю.

Ая просунул руку ему под живот и погладил член Ёдзи, снова заставив его напрячься. Поцелуи в шею, касание языка за ухом.

– Доверься мне, Ёдзи, – шептал Ая, так тихо, что Ёдзи едва мог его расслышать сквозь шум воды. – Пожалуйста, доверься мне.

Его бедра потянули назад еще сильнее, и он оперся о стену, кусая губы, пытаясь заставить свое тело расслабиться.

Пальцы ушли, и он почувствовал головку члена у входа в свое тело. Боже, какой твердый. Такой горячий, теперь внутри, так растягивает его. Только головка, и Ая остановился. Шипение воды, его собственное хриплое дыхание и стук сердца. Ая, уткнувшийся лбом ему в плечо.

– Ещё, – пробормотал Ёдзи. Пытаясь представить, что почувствует, когда Ая войдет в него до конца, начнет двигаться, касаясь той точки внутри. – Ая...

Губы Аи скользнули по его шее, осторожно посасывая кожу, зубы погрузились в плоть, несильно, только чтобы он мог почувствовать укус. Ая медленно дрочил ему. Тело Ёдзи расслабилось, и Ая проскользнул внутрь.

Они долго-долго стояли, не шевелясь, Ая едва двигался внутри, головка его члена упиралась прямо в простату Ёдзи. Ая продолжал ласкать его, пока Ёдзи не стал извиваться на месте, желая большего, нуждаясь в большем. Он толкнулся в мозолистую ладонь, но из-за этого член Аи почти вышел из него. Он резко качнул бедрами назад, не желая потерять новое ощущение, и закрыл глаза от накатившего удовольствия.

Ая снова перехватил инициативу, одной рукой стиснул его бедро, удерживая на месте, и входил в него, раз за разом безошибочно задевая ту точку внутри. Пальцы Ёдзи сжимались, в попытке уцепиться за гладкую плитку, но не находили опоры. Член наливался тяжестью, и ему казалось, что он кончит от любого движения пальцев Аи.

– Обещай, – шептал ему Ая.

Ёдзи не ответил, не был даже уверен, что не выдумал эти слова.

– Ёдзи. – Ая обнял его за талию, не давая двигаться.

– Что? – выдавил он.

– Обещай – больше не будет никого.

– Ая... – Он все еще ласкал его член, быстро, уверенно. Так чертовски близко.

– Обещай.

– Обещаю, – сказал Ёдзи. Едва дыша, ослабев, больше всего желая кончить.

Ая двинулся назад и снова врезался в него, глубоко, задевая именно там, где хотелось Ёдзи во вспышке каленого наслаждения, затмившего даже прикосновение к члену, и он, прикусив губу, кончил так, что все перед глазами заволокло алым, выгнувшись, словно леска в полете.

Ая не давая сползти на пол, рывками погружался в него, заставляя дрожать всем телом.

– Хороший, – безостановочно хриплым выдохом шептал Ая. – Хороший, красивый, мой...

Кажется, он сам не осознавал, что говорит, произносил эти слова так тихо, что Ёдзи не мог разобрать и половину, но они звучали снова и снова. Ёдзи повернулся к нему и захватил губы Аи в коротком поцелуе.

– Твой, – согласился он.

Ая зажмурился, приоткрыв рот, его лицо замерло в выражении, которое Ёдзи видел лишь, когда они ехали в больницу, и даже Фудзимие невозможно было вытерпеть боль. И кончил, вбиваясь в него короткими глубокими и резкими толчками.

Ая уронил голову на плечо Ёдзи и покачнулся, отступив на шаг, придавив его к стене. Прохладная плитка спереди, мокрый и теплый Ая позади. На мгновенье Ёдзи удерживал их обоих на ногах и подумал, что они все-таки соскользнут на дно душа. Фудзимия пришел в себя секунду спустя, но даже после того, как он вышел из Ёдзи, его голова тяжело давила ему на плечо.

Ёдзи прикоснулся к руке, все еще лежащей на животе, и Ая сжал его пальцы своими и не отпускал. Поднял голову. Его дыхание шелестело над ухом Ёдзи, постепенно успокаиваясь.

Фудзимия выключил воду и вытащил его из душа. Пока они неторопливо вытирались, Ёдзи боролся с желанием что-нибудь сказать. Но эту тишину хотелось сохранить подольше.

Он снова потянулся к руке Аи, чувствуя себя дураком и наплевав на это. Фудзимия встретился с ним взглядом, поцеловал его ладонь и повел к кровати.

Ёдзи уснул прежде, чем Ая успел укрыть их одеялом.

***

Он проснулся от звона Аиного сотового. Звук сменил приглушенный и сонный голос Фудзимии.

– Что? – Пауза. – Нет, я не умер. Мертвые не разговаривают по телефону. Я же сказал тебе ночью, что пошел за Ёдзи. – Снова молчание. – Нет, он тоже жив... Хорошо. Даю.

Он сунул телефон Ёдзи.

– Да?

– Все в порядке? – встревожено спросила Ая-тян.

– Все хорошо, ребенок. А ты как?

– Нормально. Прости, что сорвалась. Просто... Я часто об этом думаю. Ты ведь понимаешь?

– Понимаю. И ты меня прости.

– А вы сейчас где? Вы так и не вернулись домой. Я уже было решила, что он убил тебя и избавился от трупа, или еще что.

– Мы в гостинице. – Он глянул на Аю и только тут понял, что, наверное, не должен об этом рассказывать. Проще всего свое пробуждение рядом с Фудзимией можно было объяснить тем, что они заснули в машине. – Мы попозже приедем. Ты как раз вернешься из школы. Эй, ты ведь пошла в школу, да? Потому что даже если твой брат и утопил мой труп в заливе, то это вовсе не отмазка для прогула.

Она вздохнула.

– Да, пошла. Кен меня заставил. Кстати о птичках, он распсиховался из-за того, что ему пришлось отработать вашу смену. А вы что сейчас делаете?

Ёдзи открыл рот, но не смог издать ни звука. В его голове крутились только картинки из прошлой ночи, и он не мог ни черта придумать. Ая нахмурился и забрал у него сотовый.

– Тебе пора на урок, – сказал он. – Ладно. Тогда тебе пора на ленч. Да, мы приедем. Хорошо. – Его лицо смягчилось. – Я тоже тебя люблю. Все, клади трубку. Пока.

Он нажал кнопку отбоя, бросил телефон на прикроватную тумбочку и откинулся на подушку.

– Мы должны сказать ей. Она все равно догадается, – произнес Ая.

– А ты хочешь?

– Да, – ответил он после паузы. – Ты?

Ёдзи фыркнул.

– Я бы на небе это написал, если бы ты разрешил.

Ая приподнялся на локте и поглядел на него.

– Я думал, ты не захочешь рассказывать. Так тебе свою репутацию надолго не сохранить.

– На хер мою репутацию.

– Ты серьезно?

– Да. Думаю, да.

– А ты...

– Что?

– Возьмешь меня с собой как-нибудь?

Ёдзи выгнул бровь.

– В любой вечер, когда ты захочешь. Но ты же ненавидишь тусовки?

– Хочу дать им понять, что ты занят.

Ёдзи придвинулся к нему поближе и поцеловал, водя большим пальцем по едва заметному синяку, оставшемуся на челюсти Аи от его удара прошлой ночью. Он не знал, чем еще ответить на такие слова. Или, наверное, знал.

– Ая? Ты мне тоже нравишься.

Тело Аи чуть расслабилось, и только тогда Ёдзи, наконец, осознал, как же Фудзимия напряжен.

– Мне пофиг моя репутация, Ая. Я... – Он запнулся, не зная, как высказать то, что хотел сказать. – Тебе не придется из-за меня беспокоиться.

Ая отодвинулся и снова посмотрел на него.

– Точно?

– Точно. – Ёдзи коснулся его губ своими. – Ни сейчас, никогда.

– Хорошо, – прошептал Ая. Уткнулся носом в шею Ёдзи. – Мы расскажем им, когда Ая-тян вернется из школы. Сразу всем.

– Судя по тону, ты бы лучше кишки себе катаной выпустил.

– Такой вариант кажется весьма заманчивым.

– Ну спасибо.

– Она моя младшая сестра, Ёдзи. Я не хочу, чтобы она что-то знала о моей сексуальной жизни. Или о чьей-то еще. Особенно о твоей.

– Не понял?

– Неважно.

– Ну уж нет. – Ая попытался отодвинуться. Ёдзи его не пустил. – Особенно о моей? До прошлой ночи у меня ее вообще не было. Ты моя личная жизнь, Ая. Если ты все еще думаешь, что я плохо влияю на твою невинную маленькую сестренку...

– Она в тебя влюблена.

– Ох, да нет же. Сначала Кен, теперь Ая-тян? Ты, мать твою, просто параноик.

– Ты с ней так хорошо ладишь. Если честно, то гораздо лучше, чем со мной. Она где-то выкопала фото Аски, когда искала в твоей комнате ту шляпу, которую ты ей разрешил поносить. И хотела сделать стрижку, как у нее. Я запретил.

– Она... Она твоя младшая сестра! Она же ребенок.

– Знаю.

– Даже если бы она действительно что-то ко мне испытывала – а она ничего не испытывает, – ты же не мог и вправду подумать, что я... что-нибудь с ней сделаю?

Ая пожал плечами.

– Я не гребаный педофил.

– Жизнь меня все время только ранит. Если бы ты остался с ней... Это было бы еще одним ее способом поквитаться со мной.

– Ая...

– Я знаю. Все совсем не так. Жизни плевать на нас всех. Но кажется все время по другому. Она была бы так похожа на Аску с той стрижкой. И... Мне пришлось бы радоваться за вас обоих.

Ёдзи провел рукой по его обнаженной спине, обводя проступающие под согретой сном кожей позвонки. Прикоснулся к его волосам, все еще спутанным из-за того, что он уснул с мокрой головой.

– Ая... Блин, вот дерьмо. Не знаю, что и сказать. Разумеется, я не собираюсь спать с твоей сестрой. И если жизнь до сих пор таит на тебя злобу, вряд ли я смогу что-то сделать. Но все равно я всегда буду рядом.

– Правда будешь?

– Меня трудно убить. И я уже говорил, что ты со мной попал. Что мне еще сделать, чтобы тебя убедить?

– Брось курить, – тихонько попросил Ая.

Ёдзи перебирал волосы Аи, расплетая спутавшиеся пряди, глядя на прямоугольник солнечного света в изножье кровати. Он проснулся всего десять минут назад и уже хотел курить. Но все равно не надеялся пережить свое тридцатилетие.

– Кончено, – согласился он. – Без проблем.

Ая поднял голову и заглянул ему в глаза.

– Серьезно?

– Серьезно.

Ая ничего не ответил. Просто обнял его еще крепче и снова опустил голову ему на плечо. Его руки напряглись, сделав объятье таким сильным, что Ёдзи стало почти больно.

Ёдзи слушал его дыхание и продолжал перебирать его волосы. Теперь он, наконец, тоже смог услышать. Шепот красного шелка по коже. Шелест простыней, стоило кому-то из них шевельнуться. Гул кондиционера и приглушенное бормотание телевизора в соседнем номере. И ему совсем не хотелось нарушать тишину.