-6-
…Решают проблемы…
- Это было… ненормально, вот что. Я был дома, а он - нет. Обычно все наоборот.
*
- Это же Кроуфорд, Кудо. Нет, я, конечно, мог бы надеяться на то, что он одумается, поймет, что был неправ, и приедет именно поэтому, а не потому что его задолбал бардак в доме и пустой холодильник. Но тут нам придется вернуться к началу разговора: это же Кроуфорд. Мозг которого не обрабатывает информацию, содержащую хоть какое-то сомнение в его непогрешимости.
*
- Фатализм в чем-то оправдан, кстати. И предназначение. Если тебе что-то суждено, так или иначе это произойдет. Шульдиху суждено создавать проблемы. Глобальные, мелкие, беспочвенные, существенные, для себя, для окружающих, для тех, к кому он не имеет никакого отношения, всех видов и со всеми возможными последствиями. А мне, видимо, суждено всю жизнь проблемы решать, так что в конечном счете мы, наверное, не такая уж плохая пара.
- Как будто.
- Это же очевидно.
- Ты не можешь просто признать, что тебе его не хватало?
- Вздор. В общем, мириться пришлось ехать мне.
*
- Алло.
- У нас ужин в «Даниэль» через час. Собирайся.
- Разве у тебя не было видения, что ты поедешь туда один? Странное дело, потому что все к тому и идет.
- Не паясничай. Нам есть, что обсудить.
- Кроуфорд, что-то ты не ведешь себя, как человек, который хочет, чтобы его простили.
- Обговорим это за ужином.
- День, когда я поеду с тобой ужинать…
- Сегодня. Я внизу. Не спустишься через пятнадцать минут – пеняй на себя.
*
- Знаешь, Кудо, я конечно злился на него. Но, черт, этого-то мне и не хватало. Чтобы тебя взяли за шкирку, встряхнули и заставили делать так, как нужно. А не эти его хреновы «Ну ладно. Не хочешь, как хочешь».
*
Шульдих демонстративно молчал, отметив про себя со злорадным удовольствием, что Кроуфорд, выбиравший вино, не выглядел таким уж довольным жизнью.
- Как насчет «Монраше»?
- Как насчет развода? – рыжего явно не смущал выжидающий рядом официант.
- Отлично, значит, «Монраше». Остальное – как обычно.
- Как обычно? Ты же не ешь спаржу. Или недельное голодание все же пошло тебе на пользу, и мы уже не воротим нос от всего на свете? – ехидно поинтересовался Шульдих, складывая что-то невообразимое из льняной салфетки.
- Меня сейчас не спаржа волнует.
- Если ты скажешь, что предмет твоих треволнений не имеет прямого отношения к тебе самому, то поразишь меня в самое сердце.
Принесли еду. Кроуфорд кивнул официанту, явившемуся с бутылкой вина на пробу, дождался, пока тот наполнит бокалы.
- Шульдих, перестань. Ты предвзято…
- Я? – рыжий цапнул за рукав уходившего гарсона. – Не торопитесь.
- Месье? – почтительно протянул тот с замечательным французским акцентом.
- Как вас там зовут? – поинтересовался телепат сквозь зубы, не сводя глаз с Кроуфорда.
- Франсуа, месье.
- Как насчет маленькой ролевой игры, Франсуа? Срань господня, ну и имечко…
- Шульдих, отпусти его. И выражайся культурней. Мы…
- Ах культурней. Извольте, сэр,- он манерно протянул гласные, зло сощурившись. – Так что же вы нам скажете, Франсуа?
- Месье?... – растерянно затянул официант.
- Сделаем вид, что вы согласны. Представьте себе, дорогуша, что вы живете с редкостным засранцем. Вот с ним, к примеру, - Шульдих кивнул в сторону Кроуфорда. Тот закатил глаза. Да уж, обед обещал быть просто незабываемым…
- Шульдих, угомонись.
- Отстань, я пытаюсь понять, не слишком ли я предвзят, а то потом скажешь, что я нарочно. Итак, Франсуа. Вы женаты на вот этом уважаемом господине, чей внешний вид оставляет нам с вами достаточный полет для фантазии и создает иллюзию воспитанности и благопристойности… Я достаточно культурно выражаюсь, Кроуфорд? Это я к тому, что ты лицемерный сукин сын.
- Месье? – у официанта нервно дрогнул краешек рта. Кроуфорд сдернул с носа очки, потер висок, понимая, что рыжего сейчас и известие о конце света не заткнуло бы.
- Так вот, этот двуличный… простите, часто меняющий свои мнения и пристрастия молодой человек однажды возымел достаточно наглости и бессердечности, чтобы впутать вас в жуткую историю, которую он сам – вы не поверите, дорогой мой Франсуа – называет «браком».
- Месье… - предостерегающе начал официант, начиная нервничать и понимать, что он и в самом деле попал в переделку.
- Да-да, я в курсе, что у вас жена и все такое, но сейчас представьте себе, что вы сами – жена. Вы готовите… Вы же готовите?
- Месье,- начало было решительным, но под не менее решительным кивком Кроуфорда, который призывал соглашаться со всем, что будет сказано, напор стих, поскольку пророк, видимо, был признан самым разумным из них всех. – Да, месье.
- Чудно. Отныне вы только и делаете, что готовите. И убираете. И тратите все свое свободное время на вашего несравненного мужа… - все еще достаточно культурно, Кроуфорд?.. Прекрасно, а то я чуть было не сказал, что ты самодовольная эгоистичная сволочь. Так вот. Вы больше не смотрите спортивный канал, не играете в покер, не ездите на рыбалку и к вашей… маме? О господи, Франсуа, сколько вам лет, в конце концов…Но вы не переживайте, мама Кроуфорда к вам обязательно заглянет. В общем, у вас больше нет хобби, нет времени, у вас нет вообще ни черта, кроме семейной жизни.
- Месье… - жалобно проблеял официант, не зная, куда деваться.
- Мои поздравления, Франсуа, вас эксплуатируют. И даже не делают вид, что хоть капельку благодарны за усилия. Довольно печальное положение дел, вам так не кажется?
- Это все я, видимо, - мрачно протянул Кроуфорд, наблюдая за этим цирком.
- Да, именно,- Шульдих кивнул.
- Мои извинения, Франсуа, я, кажется, испортил вам жизнь,- процедил пророк, глядя на рыжего в упор.
- Месье!
- Конечно, испортил! Как еще это можно назвать. Франсуа, вы три года страдали в домашнем рабстве у этого тирана, вы что же, спустите ему с рук измену?
- Измену? Шульдих, не будь идиотом, я ничего такого…
- Да, Кроуфорд, это измена! Когда кто-то втихую делает что-то, что нельзя делать, а потом пытается надуть второго! Франсуа, вам изменили после трех лет бессовестной эксплуатации.
- Франсуа, имейте в виду, что вы, мягко говоря, преувеличили действительность, потому что никто никого не пытался надуть,- Кроуфорд мысленно прикидывал, какая сумма чаевых была бы способна стереть из памяти несчастного официанта воспоминания о чудовищных трех годах семейной жизни с первым встречным.
- Нет, правда что ли? – взвился Шульдих. – Франсуа, вы женаты на лжеце! Культурно выражаясь.
- Еще раз приношу вам мои извинения, Франсуа. Вообще-то я просто не хотел вас беспокоить, но вы все-таки приняли все близко к сердцу.
- Я… я прощаю вас, месье? – ошалело проговорил официант, сверля Кроуфорда озадаченным взглядом.
- А вот это черта с два, Франсуа! – прервал его Шульдих. – Вы скорее умрете, чем спустите ему с рук этот кошмар! Так что вы правильно сделали, что уехали и предоставили этого монстра самому себе. Большего он не заслуживает.
- Месье… - простонал официант.
- Правильно? Безо всяких объяснений? Не дав даже слова сказать?
- Того вранья, которое ты на ходу придумывал, было вполне достаточно, правда, Франсуа?
- Месье!
- Так что же, Франсуа? Не слишком ли вы были предвзяты, отправив вашего упертого, как стадо ослов, супруга куда подальше?- Шульдих с покровительственной нежностью посмотрел на несчастного гарсона. – Скажите уже нам что-нибудь.
- Да ну вас к черту! Обоих! – вместо французского прононса вдруг прорезался чистейший бруклинский выговор, Фрэнки, сдернув с руки салфетку, швырнул ее на стол и удалился, проклиная тот день, когда устроился сюда на работу. - Лучший ресторан в городе!.. Черт знает что…
- Видишь? – с ледяным спокойствием поинтересовался Шульдих, проводив беднягу взглядом. – Он и пятиминутного брака с тобой не выдержал. А я терпел почти три года, Кроуфорд. Представляешь, насколько я социально опасен?
- Ладно, но имей в виду, ты меня вынудил, - тот вздохнул, отставил бокал с вином. – Извини меня, Шульдих, я был неправ. Передай мне соль.
- Потрясающая проницательность,- Шульдих сердито фыркнул, подтолкнув к пророку солонку. Салфетка у него на коленях все больше напоминала жалкий гофрированный комок. - Я все еще не представляю, что могло бы заставить меня изменить мнение.
- Что еще ты хочешь от меня услышать? Мне жаль, что так вышло. Я был неправ, и я это признаю.
- О, величайший подвиг. Как земля в другую сторону вращаться не начала, не представляю. Съешь оливки?
- Давай сюда,- Кроуфорд освободил немного места в тарелке.- Прекрати делать из мухи слона. Это была необходимость.
- Необходимость – это когда ты при смерти, Кроуфорд. Нет. Это когда я при смерти. Или что-нибудь настолько же ужасное, - рыжий опомнился, только переложив в чужую тарелку пятую оливку. Они… менялись едой. Вот же… дерьмо. Даже разругавшись в хлам, даже не разговаривая неделю и будучи на грани развода, как бы громко это ни звучало… Нет. Нет-нет-нет.
- … спаржу?
- Что? – он нервно выдохнул.
- Спаржа, Шульдих. Заберешь мою?
- Нет. Ненавижу спаржу.
О господи. Оливки! Спаржа… Твою мать, чем они занимаются?..
- И давно ли? – Кроуфорд вскинул бровь.
- Какая разница?
- В чем проблема, Шульдих?
- В метаболических процессах. У меня спарженепереносимость. Жуткая аллергия с отеком Квинке.
- Не будь идиотом, ты всегда ее ел, сколько я тебя знаю, и я не о дурацкой спарже. В чем твоя проблема?
Шульдих бросил на стол приборы. Чудесно. Он правда хочет знать?.. Ладно.
- В чем проблема? Твою мать, Кроуфорд, да мы… мы женаты! Вот в чем проблема. Ты ходишь на работу, я готовлю, по выходным мы завтракаем в «Модерн» и катаемся в сраный Манхэттен за покупками. Мы ездим в отпуск, дважды в год, на две недели, в одно и то же место, и я задолбался привозить оттуда пледы из овечьей шерсти только потому, что они там, мать их, лучшие в мире! Меня тошнит от того, что тебе плевать, какие шторы висят у нас на кухне, и тошнит от необходимости делать вид, что мне это важно. Я знаю всех твоих секретарш по имени, и мне даже в голову не приходит ревновать, потому что ты предсказуемее дрессированной собачки и не посмотришь в их сторону, даже если они будут ходить по офису голыми! Да господи, ты ненавидишь спаржу и каждый раз заказываешь здесь одно и то же, зная, что она там и что я съем ее за тебя, и - самое ужасное - я делаю тоже самое с проклятыми оливками, будь они неладны. Пора уже признать, что мы конченная семейная парочка, Кроуфорд, и нам самое время либо разводиться, либо лечиться у придурка, который берет полштуки за час трепа. Знаешь, через пару недель будет три года, как мы вляпались во все это, а я совсем не уверен, что протяну еще столько же.
*
- Я думал, он уйдет. Сейчас же. Ну а ты бы как сделал, если бы твою жизнь, которую ты вроде как любишь, обозвал унылым говном не самый посторонний тебе человек?
*
- Фудзимия, это было как манна небесная. Ничего более разумного я от него за все время нашего знакомства не слышал. Правда… я понял, что мы три года провели по-идиотски из-за собственной мнительности.
- Я думал, ты разбираешься в людях.
- Я прекрасно разбираюсь в людях. Но дело касалось Шульдиха, который вздумал лицемерить и прикидываться. Шансы угадать, в чем дело, стремились к нулю со скоростью света.
*
- Тебе никогда не казалось, что в этом что-то есть? Дом, семья, отпуск, покупки по выходным, никакой крови и параноидальных подозрений, что тебя вот-вот пристрелят. Можно спать, не пряча револьвер поблизости… Да и вообще… можно спать. Каждую ночь. Постареть вместе… - Кроуфорд рассеянно глядел в сторону соседнего столика, за которым доисторического вида бабуля перекладывала брокколи на тарелку мумии, которая, видимо, была ее мужем.
Шульдиха передернуло от отвращения. Это надо же? Постареть вместе…
- Нет.
Кроуфорд вздохнул с явным разочарованием.
- Вот и мне нет.
Шульдих молча пожевал листочек салата.
- Мм, я не силен в этом твоем… кроуфордианском наречии, так что не очень понял, что ты имел в виду.
- Я имел в виду, что мы два кретина. И что мы сию же минуту завязываем с этой самой… семейственностью, иначе даже я не смогу предсказать исход всего этого бардака.
*
- Сам факт признания Кроуфордом, что он кретин, был… пугающим. Настолько, что я просто решил не думать об этом. Главное, что он, похоже, передумал быть главой семейства, так что я приписал это все заботе о моей тонкой душевной организации. Хорошее оправдание, по-моему.
*
- Если бы Шульдих узнал… реальные масштабы провальности всех этих трех лет… Мы бы не обошлись одним уволившимся официантом. Вымерло был пол-Манхеттена. Так что я просто сделал вид, что мне разонравилось. Не самый плохой выход из положения.
*
- И… это все? Мы просто…
- Другой уровень отношений, если тебе угодно.
- И ты думаешь, я так легко возьму и прощу тебя? Только потому что мы… открыли новую дверь и всякое такое?
- Да.
- Не думаю.
- Я тебе говорю.
- Ты преувеличиваешь.
- Ни капли.
- С чего бы тогда?
- С того, что у меня к тебе дело, так что я буду рад, если ты в кои-то веки выбросишь из головы проклятые занавески и готовку и займешься кое-чем нужным.
Кроуфорд достал из внутреннего кармана пиджака несколько фотографий и бросил на стол.
- Что это? – напряженно поинтересовался рыжий, моментом забыв об обидах.
- То, из-за чего ты не сможешь привезти домой очередной плед из овечьей шерсти,- Кроуфорд фыркнул без улыбки. – И из-за чего я лишаюсь отпуска.
- Работа? – Шульдих чувствовал себя ребенком в Рождество, прилагая при этом титанические усилия, чтобы сохранить покерфейс.
- Работа. И пока будешь думать над системой безопасности объекта, будь так добр, съешь спаржу, - Кроуфорд столкнул горку овощей на чужую тарелку, брезгливо покривившись, - она мне… мешает.
*
- Вообще-то это был самый счастливый день за последние три года, но признаться в этом значило дать Шульдиху повод для всяких чудовищных манипуляций, чего я допустить не мог, разумеется. Это было бы слишком.
*
- Господи, Кудо, ну не мог же я, в самом деле, признаться, насколько рад. Ты не представляешь себе, что может случиться, если дать Кроуфорду повод для шантажа. Я не хотел лишиться счастья так быстро.
