Глава 4.

 

Слева на матрасе был бугор, вероятно, он давил на какой-то особо чувствительный участок тела. Сам матрас имел яму посередине – как бывает, если спишь все время на одном месте. К несчастью, он никак не мог найти удобное положение.

Вероятно, это карма, или какое-нибудь иная экзистенциальная или феноменологическая чушь, если судить по тому, как вышеупомянутый матрас ощущался. Честно говоря, он скучал по своей декадентской, почти вызывающей коллекции пышных матрасов и шикарных простыней, являвшейся обычным местом отдыха телепата. Все символы, соответствующие его приятной и легкой жизни теперь исчезли, взамен пришла стоическая функциональность, вызывающая у него депрессию.

Все происходило слишком медленно, расплывалось, будто спрятанное за завесой. Наркотики. Он под действием наркотиков, вероятно чтобы продержать его без сознания максимально долго. Хорошо, что его метаболизм так же быстр, как и он сам.

Окружающий мир принял Шульдиха обратно, и он осознал, что его мысли переплетаются с мыслительным процессом студента-выпускника, обитающего в дешевой квартирке за соседней дверью. Студент прилагал все силы, чтобы подготовиться к сдаче теста, о котором знал вот уже месяц, но так и не собрался позаниматься.

/Почитай немного Канта./

А еще он вспомнил, что его спасли, и сейчас он находится на попечении сомнительного милосердия Абиссинца.

Увязая в депрессии студента, который как раз пытался продраться через категорический императив – саму идею которого Шульдих находил бесконечно забавной – он попытался принять сидячее положение.

После первого сокрушительного взрыва боли, который он искусно спихнул в другие находящиеся по соседству мозги, Шульдих пришел к выводу, что треснувшие ребра являются его наименее любимым ощущением. Следом за целибатом и Кроуфордом в плохом настроении.

Кроуфорд.

Телепат оскалился в самой злобной из своих гримас – единственное видимое выражение недовольства ситуацией – пока его ум сканировал большую часть города, рефлексивно разыскивая источник своей ярости.

Никого не обнаружив, он разъярился еще больше.

Оракул. Вундеркинд. Берсерк. Погибли на дне моря.

По крайней мере, они не лежат пластом на кровати в лачуге врага.

– О, как низко пали великие, – прошипел Шульдих. Или попытался прошипеть. Его до предела пропитанные водой, измученные легкие яростно возразили против попытки озвучить свою мысль приступом душераздирающего кашля. Что повлекло за собой вспышку боли в ребрах, не говоря уж про поврежденную диафрагму.

Шульдиху было больно. Шульдих был несчастен. Шульдих был голоден. Шульдиху хотелось пить и его совершенно не привлекал тепленький, благоухающий чем-то полезным для здоровья чай, стоящий на прикроватном столике.

Рецепт катастрофы.

Подчинив себе разум парнишки-соседа, который все равно провалит завтрашний тест, Шульдих направил своего новоприобретенного поклонника за двумя жизненно необходимыми вещами – пивом и пиццей. И телевизором. Просто удивительно, как это Абиссинец обходится без телевизора.

Быть прикованным к постели не так плохо, когда у тебя есть бесконечный источник радостей жизни.

 

* * *

 

Айя неторопливо допил чай, убедился, что Шульдих, удобно устроенный в постели, спокойно спит под действием наркотика, и выскользнул из квартиры, чтобы проверить, добрался ли кто-то еще из его команды до точки экстренного рандеву.

В кафе он вошел со своей самой вежливой улыбкой и спросил официантку, не оставляли ли для него сообщений. Четверо молодых людей были здесь завсегдатаями, и им случалось разминуться в деловой текучке. Эту систему придумал Оми на случай критической ситуации, чтобы обеспечить способ перегруппироваться не возбуждая подозрений.

Ничего.

Айя поблагодарил ее и уселся за обычный столик, заказав чашку кофе. Не стоит привлекать лишнее внимание слоняясь вокруг и задавая вопросы, а потом просто уйти. Как и нет смысла беспокоиться. Прошло менее суток с момента падения башни. Им просто нужно время прийти в себя. И Шульдих уверил его, что они все живы. Но подождать не повредит.

Айя скривился, успокоил официантку, что это не из-за кофе, и задумался, какого черта он настолько доверяет мнению телепата. Нет никаких доказательств, что Шульдих говорил правду, его утверждение было голословным. Это вообще мог быть бессвязный бред дезориентированного телепата. Не более. Да еще не стоит забывать, что этот ублюдок говорил правду только тогда, когда это служило его целям.

Или когда хотел создать проблемы.

Айя допил кофе, расплатился, оставив щедрые чаевые, и зашагал домой. Внезапно он уже не был так уверен, что больной и одурманенный Шульдих – это безопасный Шульдих.

 

 

Глава 5.

 

Шульдих являл собой воплощение по меньшей мере трех главных смертных грехов. Он валялся в неудобной позе посреди кучи перепутанных и скомканных одеял, волосы разметались около головы почти идеальным кругом, легкая морщинка трогательно пересекала его лоб, губы изогнулись в очаровательно-недовольной гримасе.

Без мерзкой ухмылки, с запрокинутой обнаженной шеей, белая кожа слегка порозовела от лихорадки…

Внимание Айи отвлек запах пиццы, и в тот же момент его взгляд упал на кучу громоздящихся на ночном столике коробок – жирные пятна уже пропитали картон, рядышком стояла позабытая чашка чая.

Заглянув внутрь, он обнаружил, что Шульдих сумел сделать приблизительно три укуса от первого же куска пиццы, прежде чем почувствовал себя слишком плохо для поедания горячего, жирного сыра вкупе с мясом сомнительного происхождения.

А уж появление телевизора и вовсе ни в какие ворота не лезло.

– Нужно было дать тебе утонуть.

/Твоя ложная мораль заставила тебя спасти меня, теперь смирись с последствиями и помоги мне выбраться из кровати. Мне нужно пописать./

Окончательное унижение. Технически, смущаться должен тот, кто не может самостоятельно добраться до ванной и сделать все свои дела без посторонней помощи.

К несчастью, Шульдих очевидно засунул свой стыд в ту же коробку, где хранил мораль и этику, а саму коробку зарыл в безымянной могилке в чистом поле.

/Аххх, как мило. Ты заметил, что я бесстыдный и неэтичный ублюдок./

– Может, наконец, уймешься?

/Не-а. От разговоров я кашляю./

– Тогда заткнись, – Айя действовал чуточку грубее, чем необходимо, помогая Шульдиху выбираться из постели.

/Разве я когда-нибудь затыкаюсь?/

– Откуда мне знать. Я никогда не испытывал потребности в разговорах с тобой, – Айя скрипнул зубами, он уже был готов молиться любым богам, лишь бы телепат замолчал.

/Это твои штаны? Серые. Как… уныло./

– Просто сделай свои дела, чтобы я мог умыть после тебя руки.

/О, моя бедная гордость,/ – ментальный голос Шульдих искрился смехом, он получал все больше удовольствия от очевидного дискомфорта Абиссинца.

Дело было не в самом акте, Айе случалось помогать своим товарищам по команде добираться из ванной в кровать и обратно чаще, чем он мог сосчитать. Дело было в Шульдихе и всём, что с ним связано. И совершенно не помогало, что Шульдих прекрасно знал об айной оскорбленной чувствительности, это его только раззадоривало. Даже будучи раненым, он ухитрялся отравлять людям существование.

/Это я сейчас еще очень хорошо себя веду./

– Что-то сомневаюсь.

/О, поверь мне, котенок, я могу быть очень, очень плохим./

Айе совсем не понравился тон, которым это было сказано, как и нехороший блеск в глазах Шульдиха: 

– Держись подальше от моей головы.

/А ты меня заставь./

Айя с большим удовольствием повиновался. В конце концов, совсем не трудно вырубить кого-нибудь уже и без того больного и раненого.

Он подхватил телепата еще до того, как тот свалился и ударился об пол.

Из этой маленькой схватки за главенство он должен выйти победителем. Айя уложил Шульдиха обратно в постель и вздохнул. Вероятно, Кроуфорд знал какой-то прием, чтобы держать этого невыносимого мерзавца на поводке. Айе тоже не мешает побыстрее овладеть этим искусством, прежде чем он в приступе отчаяния прикончит ублюдка.

Он направился на кухню, пытаясь избавиться от ощущения, что его жизнь превратилась в сущий кошмар.

 

 

Глава 6.

 

/Большое тебе спасибо, теперь у меня голова болит./

– Пожалуйста, – Айя перевернул страницу в книге, даже не поднимая головы.

– Эти… – Шульдих скривился, его сотряс особенно сильный приступ кашля, прервавший хриплые попытки заговорить вслух, – эти веревки так необходимы?

– Да.

Телепат недовольно дернулся, пытаясь отпихнуть сбившийся комок простыней под его левой рукой – единственное доступное ему движение. Ноги, руки, торс – все было привязано профессионально и эффективно.

Айя поднял взгляд и нахмурился, почувствовав легкое прикосновение к своему сознанию.

– Прекрати!

– Я мог бы заставить тебя развязать меня, – прорычал Шульдих. Или сделал попытку прорычать.

Айя смотрел, как Шульдих кашлял до тех пор, пока его лицо по цвету не приблизилось к волосам.

– Сироп от кашля на ночном столике.

Шульдих достаточно громко подумал кое-что очень грубое и оскалился. /Я не могу пошевелить руками./

– Какая жалость.

/Что случилось с твоим извращенным чувством сострадания? С твоим комплексом мученика? Разве ты не должен наслаждаться мазохизмом, помогая мне?/

– Можешь мне поверить, мучеником я себя уже чувствую, – Айя дочитал страницу, потом главу, затем встал и взял ложку, пока несчастного Шульдиха донимал следующий приступ кашля. – Если бы ты не дергался, то и не кашлял бы.

/Я кашляю, когда дышу./

– Ну, ты всегда можешь перестать дышать, – Ая налил немного густого сиропа на ложку и улыбнулся, в точности копируя злобное выражение лица Шульдиха. – Открывай рот.

/Брось меня обратно в океан./

– Нет. А теперь прими лекарство.

– Я ненавижу тебя, Абиссинец.

Даже будучи в ярости от своей беспомощности, Шульдих позволил Айе влить в себя лекарство и вскоре кашель поутих.

Немного отдышавшись, Шульдих опять заснул, по большей части от скуки, ну и под действием лекарства. Айя опять опустился в кресло и попытался вернуться к чтению, стараясь не думать о том, какую животную панику вызвал сам факт связывания у его незапланированного гостя. Эта мысль возникала у него в голове всякий раз, когда Шульдих дергал связывающие его веревки.

Так трудно сопротивляться желанию развязать спящего телепата.

– Убирайся из моей головы, – привычно рявкнул Айя.

Шульдих не удостоил его ответом.

 

* * *

 

Тяжело жить за пределами черно-белого мира.

Айя бросил последний внимательный взгляд на телепата, неэлегантно раскинувшегося во всем великолепии, и захлопнул дверь. Должно быть, тот все-таки провернул какой-то зловредный трюк – ничем иным нельзя объяснить слабую довольную улыбку, играющую на полных губах, и небольшую морщинку, перечеркивающую лоб Шульдиха.

Он не должен хотеть убрать челку с глаз спящего, не должен хотеть разбудить и оградить от кошмаров.

Никогда раньше он не считал Шульдиха мужчиной, всего лишь признавал его принадлежность к человеческому роду. Теперь это беспокоило его.

Никогда раньше ему не приходила в голову мысль, что телепат может быть уязвим.

Шульдих – очень непростой монстр.

Монстр самой опасной породы.

– Нужно было дать тебе утонуть, – Айя потуже запахнул плащ и направился вниз по улице к кафе. Надеясь, что на этот раз для него там будет послание.

Шепот прозвучал у него в голове, вклиниваясь в запутанные переживания, как

постоянный призрак, нежеланное напоминание, что его гость очень даже может за себя постоять.

/Да. Вероятно./

Глава 10.

 

По ощущениям это состояние напоминало простуду, только без раздражающего насморка, мозг будто обернули толстым слоем ваты, заглушающим мысли, или вкололи синтетический наркотик, притупляющий все ощущения.

Он был под кайфом от мириада различных наркотиков, его член ныл от похоти всех тех, кто соприкасались с ним. Весь его гнев выгорел дотла еще несколько часов назад под отравляющим давлением человеческой массы, утонул в возбуждении и всеобъемлющем желании посмотреть-потрогать-лизнуть-потискать – как результат переизбытка гормонов на таком небольшом пространстве. Его личность и разум почти сошли на нет, остались только инстинкты и рефлексы. Он стал сердцем вечеринки, королем каждого клуба, куда забредал, сторицей возвращая окружающим все ощущения. Люди вокруг него немедленно подсаживались на этот наркотик, который они не могли идентифицировать, но все равно хотели …

На мгновение Шульдиха захлестнула паника, когда он почувствовал, как его личность растворяется в толпе. Его мозг заметался в поисках привычной опоры, пытаясь удержаться и не утонуть в чужих мозгах полностью; вспомнив, что его «предохранителя» больше нет, он зарычал и позволил себе утонуть.

А затем ничто больше уже не имело значения.

 

* * *

 

Некоторое время Айю обуревали мрачные мысли – он уже почти жалел, что недавно прогнал телепата. Ну откуда ему было знать, что этот ублюдок – настоящая ходячая бомба с часовым механизмом, причем неисправным? Он переступил через откинутую безжизненную руку, пробираясь через зал, больше всего напоминающий сцену резни. Люди лежали там, где они упали, застывшие гримасы на их лицах варьировались от ужаса до высшего наслаждения. И иногда они были очень похожи. Посредине зала в счастливом состоянии кататонии сидел Шульдих – как падший бог, обозревающий Свой Последний Акт Разрушения.

– Надо бы оставить тебя здесь.

Стоит только кому-то зайти в клуб в поисках загулявшего супруга или чтобы пропустить последний стаканчик перед сном и наткнуться на этот кошмарную картину, он немедленно вызовет полицию. Айе совершенно не хотелось играть по такому сценарию. Он смотрел, как какой-то бедолага споткнулся о торчащую из-под стола ногу и грохнулся на пол, из его носа и с губ текла кровь.

– Мне и вправду лучше бы бросить тебя.

Но он не мог этого сделать, не после того, как отчаянный, полный ужаса голос, зовущий Кроуфорда, ворвался в его мозг, отдаваясь эхом внутри черепа и вызывая мигрень, которая до сих пор не прошла, что вовсе не улучшало настроения.

Неумолимый Абиссинец умеет сочувствовать? Йоджи бы подавился сигаретой.

Будто прикасаешься к мотку колючей проволоки. Айя ожидал отпора, когда, обхватив за плечи, вздернул Шульдиха на ноги, но ничего не почувствовал, кроме легкого пощипывающего ощущения, бормотания на грани восприятия, слишком невнятного и тихого, чтобы его разобрать. Больше ничего не указывало, что в мозгах Шульдиха вообще происходят какие-то процессы.

Чувство вины всегда было для Айи одной из самых сильных мотиваций. Он ощущал ответственность за то, что Шульдих сбежал из квартиры, пылая яростью. Ответственность за гору трупов, «украшающих» танцевальный пол.

По крайней мере, думал Айя, в том, что касается Шульдиха, причиненный вред еще возможно исправить. Не то, чтобы ему каждый день случалось приводить в чувство телепатов с поджаренными мозгами, но ему приходилось нянчиться с Йоджи во время тяжелого отходняка после грандиозного похмелья. В данном случае должно быть что-то похожее.

 

 

Глава 11.

 

Айя скучал по своим спокойным, скучным вечерам. Он скучал по чтению нудных романов и экспериментам по удалению пятен крови с различных материалов. Теперь его вечера напоминали плохое паранормально-криминальное чтиво, с клише типа выкрутасов судьбы и наилучшими намерениями, приводящими к плохим результатам.

Когда Шульдих после «выхода из себя» собрал свои мозги обратно, то первым делом он кинулся в драку. Дикий и быстрый, плюющийся, царапающийся и кусающийся, немец рвался из рук Айи. Почти физически ощутимая Сила пульсировала в комнате, как бьющееся сердце, а сам Шульдих скорчился в дальнем углу кухни посереди разбитых осколков чашки, сметенной им по пути. Айя противился инстинктивной потребности зажмуриться, оградить себя от вспышек боли, распространяемой вокруг искрящим яростью телепатом, и пытался не упускать его из вида.

Со свирепой легкостью изголодавшегося хищника при виде легкой добычи, Шульдих ворвался в мозг Айи, что-то разыскивая.

И не находя.

Телепат зарычал и бросился вперед, его невероятная скорость лишила Айю возможности предугадать его движения и успешно уклониться от удара костлявого плеча, врезавшегося в его живот.

– Не лезь ко мне, ты, идиот, – складываясь пополам, выдохнул Айя сквозь стиснутые зубы. Идиотом был именно он, посчитав Шульдиха безопасным и вменяемым. И скоро будет мертвым идиотом, если телепат не приведет свои мозги в порядок и не успокоится.

Шульдих копался в его голове, это ощущение напоминало сотрясение мозга вкупе с употреблением психотропных наркотиков. Если так себя чувствовали его жертвы… Айя сглотнул и дернулся, ощутив, как рука Шульдиха обхватывает его шею и головная боль усиливается.

– Прекрати!

/Ктотыктотыктотыктоты…/

Слова звучали отчаянно, агрессивно и не совсем правильно, но в них уже можно было узнать голос Шульдиха.

– Приходи в себя и возвращайся, – хватка на его горле была слишком сильной, но Айя изо всех сил старался вытерпеть и остаться максимально неподвижным, чему немало способствовал тот факт, что ему было слишком больно, чтобы отбиваться.

/Ктояктояктояктоя…/

– Нужно было дать тебе утонуть, ублюдок, – Айя закашлялся, его горло было слишком крепко сжато, чтобы должным образом выразить испытываемую им злость.

Приличная доза паники вперемешку с яростью – и Айя оказался прижатым к стене, нос к носу с агрессивным телепатом.

– Ты так не думаешь, – усмехнулся Шульдих, неудачно имитируя свое обычное пренебрежительное выражение.

– Ты прав, – хотел бы Айя знать, как работает телепатия у этого ублюдка. Странно видеть того, кто обычно успешно контролировал любую ситуацию, настолько выбитым из колеи и запутавшимся. Айя никогда бы и в голову не пришло, что ему будет не хватать Кроуфорда…

/Кроуфорд/

Это был спасательный круг, который Айя никогда бы раньше не додумался бросить, но сейчас решил рискнуть. Почти по наитию – будь у него время хорошо подумать, он бы поморщился от того, насколько глупая это идея – Айя изо всех сил постарался припомнить во всех подробностях Брэдли Кроуфорда – от раздражающего высокомерия до невыносимой самоуверенности.

Кто бы мог подумать, что телепат настолько зависим от источника стабильности?

Шульдих вздрогнул, вспомнив, где он, кто он и что произошло. Дезориентация и стресс отступили, как только Шульдих начал быстро восстанавливать свои щиты, притворяясь, что недавнего срыва просто не было.

– Пусти меня, – почти спокойно потребовал Айя.

Пальцы телепата разжались, оставляя синяки, происхождение которых будет очень сложно объяснить.

Айя моргнул, уловив последний кусочек информации, просочившийся за почти восстановленные ментальные стены телепата. Так вот как Кроуфорд справлялся с его странной уязвимостью…

Шульдих начал отодвигаться, неуклюже пытаясь изобразить, что все нормально, но рука Айи остановила его. Оба мужчины, равно удивленные, уставились на точку соприкосновения.

А затем Айя вздохнул, слегка откашлялся, приводя пострадавшее горло и легкие в норму.

– Тебе надо отдохнуть.

– Конечно, – пожал плечами Шульдих, непринужденно поворачиваясь к дивану.

– Можешь занять кровать.

Долгий напряженный момент немец смотрел на него, опасаясь опустить еще неустойчивые щиты и прочитать намерения Вайсса.

– Конечно, – осторожно согласился он.

Айя прислушивался к тихому шороху одеял и пытался убедить себя забраться в эту же кровать.

 

 

Глава 12.

 

Кофейная кружка была близка к тому, что зеленая краска с нее будет стерта. Айя мыл ее с рассеянным отчаянием, не замечая, что следы от кофе давно уже оттерты. Грязная посуда – самое обыденное, что вообще может быть. Мир может катиться в тартарары, но тарелки по-прежнему нужно мыть.

И подметать полы. Пол на кухне стал следующей айиной мишенью, и был атакован с той же яростью, которая обычно доставалась его жертвам. Ни одного уголка не осталось нетронутым, ни одному кусочку грязи не удалось спрятаться вокруг ножек кухонной стойки. Каждый длинный рыжий волос был пойман щеткой.

К несчастью, даже с учетом неожиданного соседа по квартире, обитать рядом с которым было все равно, что жить с членом общества анонимных алкоголиков, количество объектов уборки, которые Айя мог использовать, чтобы отвлечься, все равно подошло к концу.

Была пара моментов, когда Айя серьезно обдумывал, не стоит ли сделать миру одолжение и положить конец безрадостному существованию нестабильного и несчастного телепата.

Несчастного настолько, что это ощущалось уже почти физически. Шульдих представлял опасность для всех, оказавшихся в зоне досягаемости его непредсказуемых выходок и непонятных смен настроения. Это будет только правильно…

Ему действительно надо было дать ублюдку утонуть.

Он слишком долго тянул. Решение пришло неожиданно. Не то, чтобы оно ему особенно нравилось…

Запутавшийся, потерянный, одинокий и злой... такой злой…

Осколок разбитой кружки порезал ему палец. Эта боль принадлежала ему. Все остальное – Шульдиху. Черт, как же трудно все разделять и рассортировывать. Если бы это был идеальный мир, Шульдих бы уже заснул…

Минуту или две Айя прикидывал, есть ли шанс, что Шульдих действительно уже спит и бессознательно проецирует отчаяние и злость …

Внезапно кроуфордовский метод решения проблем показался более привлекательным.

И… Шульдих нуждается в нем.

Шульдих достаточно проснулся, чтобы осознать, что он в постели уже не одинок, и немедленно попытался нанести превентивный удар. Но обе его руки были зажаты в сильной и умелой хватке, а его телепатия увязла в стоическом чувстве долга, достаточно решительном, чтобы обуздать его свирепую реакцию.

Знакомо…очень знакомо…

Успокаивающе.

Кто-то другой будет принимать решения, прикрывать отход и вызывать огонь на себя.

В окружающем мире снова воцарился порядок.

Айя старался лежать тихо, превозмогая чувство тревоги и неудобство от ощущения чужого тела рядом с собой, ног, перепутанных с его ногами, острого подбородка, прижимающегося к его плечу. После той полусонной атаки Шульдих угомонился и прилип к Айе с упорством изголодавшейся пиявки. И если бы ублюдок не излучал такое самодовольное удовлетворение, находиться рядом с ним было бы совсем невыносимо.

Айе было ужасно неудобно, он тщетно пытался игнорировать щекочущее его горло чужое дыхание. Его нервные окончания утверждали, что это не такое уж и плохое соседство, а здравый смысл и чувство самосохранения возмущенно завывали.

В этом весь Шульдих – раздражающая и сводящая с ума масса противоречий.

А распроклятый телепат улыбался.

Это не то же самое, но достаточно близко.

Шульдих проснулся и приступил к задаче собирания себя в единое целое, восстанавливая щиты. Чувствуя себя в безопасности, ощущая, что Айя прикрывает его сзади, он не тратил энергию на охрану ментального периметра. Прошло много времени, с тех пор, как он мог заняться базовыми установками, уделяя им нужное внимание.

/Что-то ты долго соображал./

Айя вздрогнул и затем нахмурился. Комментарий прозвучал тихо, но он уловил в тоне слабый намек, почти случайное подтверждение, что так все и должно было произойти.

– Шульдих…

Немец воспользовался возможностью уткнуться носом в изгиб айиной шеи, и пока тот пытался решить: стоит ли ему отбиваться или просто сбежать из кровати (хотя Шульдих всегда предпочитал третий, менее известный вариант – трахнуться), Шульдих решил сделать перерыв и на волнах удовольствия отбыл в страну сновидений.

Айя чувствовал, как напряжение оставляет телепата, расслабляются стиснувшие стальной хваткой его рубашку пальцы.

Ему было неудобно.

Но почему-то он не рассчитывал, что Шульдих отцепится от него в ближайшем обозримом будущем.

Глава 16.

 

Кроуфорд бы предвидел, что это произойдет.

Кроуфорд бы отчитал его, окидывая взглядом с выражением утомленного долготерпения.

Кроуфорд бы отослал его домой, протрезветь и перестать дуться.

Кроуфорд, Кроуфорд, Кроуфорд…

Шульдих зарычал на свое пиво, ненавидя кружащиеся в голове мысли – будто летучие мыши, объевшиеся амфетаминов – ненавидел повторяющееся в мозгу, колотящееся о череп имя.

Он всегда ухитрялся желать то, что не мог получить.

Взгляд Абиссинца был бесподобен – изумление плюс нежеланная похоть. Бесподобно, но не идеально.

Кто-то посмел присесть на соседний стул. Ментальный рык Шульдиха заставил мужчину убрести прочь в убеждении, что он – потерявший мамочку ребенок.

Кроуфорд бы приподнял одну элегантную бровь и выразил свое неудовольствие и осуждение отстраненным молчанием.

Бармен просто поставил перед ним еще пива.

Шульдих глотнул слабенькое японское пивко, едва ощущая вкус, и изо всех сил пытаясь не взмолиться кому-нибудь, чтобы найти путь через эхо повторяющегося имени Кроуфорда и услышать ответ.

Черта с два он признается, что ему одиноко.

Его телепатия бессознательно металась по сторонам, в поисках знакомого островка – одержимого контролем придурка, давным-давно привлекшего его внимание. Это была игра внутри игры – следовать планам Кроуфорда и валять дурака с растерянными маленькими убийцами. Просто жестокая маленькая игра, а затем этому мерзавцу надо было все усложнить, спасая ему жизнь.

– Могу поспорить, что ты это предвидел, гребаный ублюдок.

Это хотя бы объясняло ту насмешливую терпимость, с какой Кроуфорд наблюдал за играми телепата.

Айя на вкус был сладким: кофе и сахар на языке, густой сироп шока в его мыслях…

Шульдих поймал себя на том, что он разыскивает Айю,и недовольно рыча отозвал свои ментальные поисковые нити, оставляя по пути серию преднамеренно вызванных мигреней. Его напряжение достигло даже самых дальних уголков паба, доводя бармена до ручки.

Он чувствовал себя обеспокоенным, взволнованным… Поблизости не было Наги, которого можно было бы подразнить, не было Фарфарелло, с которым можно было бы подраться, не было Кроуфорда, с которым можно было бы потрахаться…

Шульдих поднялся, бросил на стойку явно слишком мало денег и с вызовом оскалился на бармена, который решил, что деньги не стоят того, чтобы из-за них рискнуть жизнью.

Накинув на плечи тонкое пальто, Шульдих потопал в солнечный полдень. Нет такого плохого настроения, которое не лечится небольшим кровопролитием.

 

* * *

 

Айя никогда не рвался отвечать за чокнутого, злобного убийцу. Никогда, даже в самых ярких кошмарах, он не представлял, что будет безоружным бегать по задворкам в поисках неуловимого телепата.

Отголосок мыслей Шульдиха выдернул Айю из кафе, беспокойство сжало его губы в твердую линию. Товарищи по команде окликали его, не подозревая об услышанных обрывках смеха и разговора, которые побудили Айю к действию.

Это будет тот еще денек.

Сдерживать больного и мечущегося в бреду телепата было трудно. Тем более Айе не хотелось разбираться со вполне здоровым Шульдихом, пребывающем в гнусном настроении. Черт, в данный момент его единственным планом было установить тесный контакт между своим кулаком и головой Шульдиха. Учитывая, разумеется, что удастся подобраться достаточно близко.

Он даже не пытался убедить себя, что это хороший план.

Кровь имеет вполне конкретный запах. В сочетании с вонью человеческих экскрементов получается запах загнанного в ловушку ужаса. Шульдих стоял, небрежно засунув руки в карманы и созерцая мужчину, сидящего в нескольких футах от него посреди ошеломляющего ассортимента человеческих выделений.

Айя поморщился, ощутив направленную в его сторону волну телепатии.

– Шульдих…?

– Как прошел обед?

Айя слегка пожал плечами, пытаясь полностью переключить на себя внимание телепата. Не то чтобы его предыдущая игрушка была в состоянии куда-нибудь сбежать. …

– Я оставил Оми расплачиваться.

Удовольствие Шульдих хлестнуло по нему, как хлыст, и Айя попытался не показать, как он потрясен происходящим шоу.

– Как тебе не стыдно!

– В прошлый раз платил Йоджи. Теперь очередь Оми, – как обыденно это звучит…

Но пока его слова удерживают Шульдиха от идеи вывернуть наизнанку мозги сидящего на земле бедолаги…

Шульдих ухмыльнулся с тем самым маниакальным выражением, от которого у Айи желудок скручивало узлом.

Лицо Абиссинца приняло твердое выражение. Нет у него терпения для всего этого. Как и желания идти на поводу у дурацких причуд телепата.

– Шульдих, оставь этого ублюдка в покое!

Телепат сузил глаза, развлечение уступило место холодному расчету: 

– Нет.

– Немедленно! – нахмурился Айя, чувствуя, как ментальные пальцы телепата перебирают его мозг. – Прекрати!

– Заставь меня.

Некоторое время Айя развлекался тем, что обдумывал, не врезать ли Шульдиху еще разок, в красках и с подробностями представляя себе, как приятно будет почувствовать свой кулак, бьющий в скулу.

– То, что для тебя – домашнее насилие, для меня – предварительные ласки, – хмыкнул Шульдих, расслабляясь, действительно расслабляясь, хотя и чуть-чуть. Он дернул плечом в направлении трясущегося обломка человеческого существа, жавшегося в сторонке. – Ты разозлился?

– Тебе не компаньон нужен, а сторож, – рявкнул Айя.

– Странно, все так говорят, – Шульдих опустил глаза на свои ботинки и вздохнул. – Эта кровь никогда не отмоется.

– Надо было подумать об этом до того, как пойти в разнос.

– Кто бы говорил, – телепат двинулся вперед, извиняющаяся улыбка, должно быть позаимствованная у Йоджи, возникла на его лице.

– Только попробуй сейчас меня тронуть … – Айя никогда еще так сильно не хотел почувствовать в руке свой меч …

– Ну да, ну да, – усилием мысли Шульдих прикончил свою жертву, потеряв к ней интерес.

– Еще раз выкинешь что-нибудь такое – и я натравлю на тебя Вайсс.

– Так нечестно. Знал бы ты, что твой Кенкен хотел со мной проделать.

– Не смей его так называть.

– Как скажешь.

Вообще-то, стремительно крепнущий дух товарищества должен был бы беспокоить Айю, учитывая кто шел с ним бок о бок, когда он уходил как можно дальше от покойника.

И он бы действительно беспокоился, если бы не возникшее чувство, что Шульдих почти отчаянно обрадовался, увидев его.

Если такое случится опять, он просто убьет ублюдка.

 

 

Глава 17.

 

Чтобы уснуть Айе понадобилось всего пять минут, тихое поскуливающее сопение Шульдиха звучало почти успокаивающе – оно означало, что тот спит, а следовательно не будет лезть в неприятности, и у Айи будет возможность немного передохнуть. Матери могут спокойно выпустить детей погулять, близлежащие бары более не представляют опасности – Шульдих спит. Айя установил будильник, освободился от одежды, а затем погрузился в сон, лишь только его голова опустилась на знакомую вмятину в старой подушке.

Где-то посреди одного из тех кошмаров, когда ты стоишь голый перед толпой смеющихся или ужасно шокированных людей, Айя резко пробудился.

Почти час ушел на то, чтобы свыкнуться с тем, что он в постели не один. Немедленный импульс покалечить или убить пробравшегося к нему под бок наглеца растаял при запахе корицы, и Айя смирился с чувством дискомфорта, постоянно возникающим в присутствии Шульдиха.

Еще два часа он привыкал к тому, что во сне Шульдих представлял собой некое теплонаводящееся оружие. Как бы далеко Айя не пытался вывернуться и отползти, Шульдих следовал за ним, сонным бормотанием выражая свое неудовольствие. Будь это кто-либо другой, это могло бы быть приятным, или даже вызывать ответный порыв. Но в исполнении Шульдиха оставляло по себе чертовски жуткое ощущение, по крайней мере, с точки зрения Айи.

Следующий час Айя провел, пытаясь напомнить себе, что это Мастермайнд, тот самый ублюдок, который получает кайф, разрушая чужие мозги, наслаждаясь собственным превосходством, и чье представление о приступе плохого настроения включает в себя изобретательные пытки и кровавые убийства. Дьявольски трудно сопоставить этого спящего мужчину с тем холодным убийцей. Фирменную злобную ухмылку заменила хмурая морщинка, разглаживающаяся только тогда, когда он тесно прижимался к Айе. Растрепанные волосы. Он выглядел … нормальным.

Айя вздохнул и нахмурился – Шульдих, похоже, уловил его беспокойство. Всякий раз, как Айя пытался разобраться в нагромождении проблем, появившихся вместе с непрошенным соседом, телепат скрипел во сне зубами.

– Надо было положить тебя спать на диване, – безопасная обыденно-нейтральная тема.

/…там бугры…/

Значит, остается всего один вариант. Айя попытался выпутаться из телепата и одеял, собираясь перебраться на диван и хоть немного поспать, пока солнце не выполнит свою угрозу и все-таки не встанет.

/ …останься…/

Иногда Айе было очень нелегко поверить отчаянным ноткам в мыслях Шульдиха. В полусонном состоянии, когда телепат не мог до конца их спрятать, они были гораздо более заметны, спокойно ощущать такие эмоции не мог никто. Насколько было бы легче, если бы Айя мог притвориться, что ничего не чувствует, и пинком вышибить телепата прочь от себя. Насколько легче было бы опять вернуться в модус холодного Абиссинца и разобраться с ситуацией с обычной для миссий жестокой практичностью.

– Надо было дать тебе утонуть, – буркнул Айя, признавая свое поражение и укладываясь на бесформенном матрасе.

Утонуть – это все еще вариант. Для обоих

 

* * *

 

– Я уже упоминал, что ненавижу «жаворонков»? – с мрачным взглядом поинтересовался Шульдих

– За сегодня? Три раза.

– Ха, а ведь еще даже не полдень. Не укладываюсь в норму.

– Только не перенапрягайся.

Юмор у Айи был такой же степени едкости, как и сверх-крепкое варево, которое по утверждению телепата, являлось кофе – Шульдих ухмыльнулся от пришедшего в голову сравнения. Аромат крепкого кофе? – На месте. Шуршание газеты? – На месте. Обмен шуточками? – На месте. Не хватало только постукивания клавиатуры и одного-двух неуместных комментариев психа из угла. Настолько близко к ощущению дома, как можно надеяться с учетом текущей ситуации. Черт, Айя своим стоицизмом доводил его до белого каления в точности, как Кроуфорд. Шульдих телепатически покатался в знакомых эмоциях – как кот в зарослях валерьянки, с глуповатой улыбочкой кошачьего опьянения на лице.

– Ты выглядишь что-то слишком счастливым для моего душевного равновесия, – пробормотал Айя, просматривая спортивную колонку.

/Тебе даже не интересно, кто выиграл игру прошлой ночью. Черт, ты вообще знаешь, что эти цифры означают?/

– Шульдих…

/Здорово! Смотри, как…/

– Пользуйся голосом, ты, ублюдок, или проваливай отсюда!

– Это и есть мой голос.

Айя удержался от желания ущипнуть себя за переносицу, подозревая, что тем самым доставит Шульдиху еще большую радость. – Еще слишком рано.

– Почти полдень, – услужливо подсказал немец.

Айин ответ, будучи невербальным, тем не менее, был недвусмысленно оскорбительным.

 

 

Глава 18

 

Айя натягивал перчатки и изо всех сил старался думать на скучные темы. Уходить было еще рано, но если уйти позже, то мнимый «поход за продуктами» станет недостоверным. Последнее, что было нужно Айе – Шульдих, с любопытством обнаруживающий, что он далеко не так расслаблен, как хотел казаться. Вайсс решили не убивать телепата только из принципа, но это не означало, что они обрадуются, если он заглянет на их оперативную базу в последние минуты приготовлений к вечерней операции.

– Хмм? – отозвался с кухни Шульдих, скорее всего, уловив свое имя в мыслях Айи.

– Держи свои мозги при себе, – рявкнул Айя больше по привычке.

– И что в этом будет забавного?

В его голосе так и слышалась эта проклятущая ухмылочка. Смех Шульдиха протанцевал вниз по айиной спине, вызывая мурашки и воспоминания о теплом дыхании и о тесном переплетении рук и ног.

Айя подхватил свой плащ и выскочил наружу, яростно убеждая себя, что он не убегает, а просто отдаляется от телепата на максимальное расстояние, дабы скрыть месторасположение своего секретного хранилища. Смех Шульдиха преследовал его еще некоторое время, но сам телепат остался в безопасности дома. Айя совершенно не хотелось становиться буфером между товарищами по команде и тем, кто по всем параметрам, заслуживал смерти от их рук. 

 

* * *

 

Шульдих ненавидел, когда его пытались обдурить. Никто, даже Айя, не может потратить более часа для покупки продуктов. Черт, этот парень вообще почти не ест. Зачем ему столько продуктов? Должно быть, котятки пошли поиграть, оставив бедного старого Шу развлекаться в одиночестве.

Свои развлечения Шульдих начал с того, что поменял местами тщательно расставленные в алфавитном порядке книги Айи. Затем он постарался, чтобы отпечатки кофейной чашки украсили стойку, кухонный стол и даже тумбочку Айи. Газеты были смяты и перемешаны в соответствии с прихотями Шульдиха, формочки для льда опустошены.

Небольшое раздражение переросло в скуку, и Шульдих решил подтолкнуть Айю к возвращению домой. Они бы посмотрели вечером какое-нибудь дурацкое кино, такие фильмы интересно смотреть только в компании. Телепатически потянувшись, он обнаружил своего невольного хранителя – и замер.

Мысли Айи источали запах кожи и вкус крови. Густой и резкий, обостренный болью… это точно не вечеринка с друзьями. Если только твои друзья не убийцы.

Боль.

Айя ранен.

Не тратя времени на возню с волосами, Шульдих выскочил из квартиры, оставляя по пути за собой волну домашнего насилия.

 

* * *

 

Глупо. Он должен был догадаться, что так и будет. Айя, задыхаясь, пытался сморгнуть с левого глаза кровь, наблюдая, как все новые охранники заскакивают в комнату. Кто-то в Критикер на этот раз плохо выполнил свою домашнюю работу. Легко вошли – легко вышли? Черта с два.

– Абиссинец?

– Я занят, Бомбей.

– С этой стороны тоже шумно, Бомбей.

– Балинез идет к тебе, Сибиряк.

– Лучше бы ему поторопиться.

– У меня небольшие проблемы, Сибиряк. Скоро буду у тебя.

Айя попытался на глаз прикинуть количество направленных на него стволов, и на ледяной маске Абиссинца появилась трещинка – хмурая морщинка.

– Абиссинец, я на подходе.

– Оставайся на месте, – рявкнул Айя. – Нет смысла давать им еще одну мишень.

– Вайсс, отступление.

– Я бы с удовольствием, но эти ребята, похоже, серьезно настроены оставаться между мной и выходом, – протянул Йоджи. Кокетничает даже под огнем. В любой другой ситуации Айя счел бы это раздражающим.

– Похоже, они точно знали, где нас ждать, парни.

– Я заметил, Сибиряк.

Айя напрягся, приготовившись вжаться в пол, как только начнется стрельба.

– Стоп!

Возникло непривычное ощущение – приходилось напоминать сердцу, что нужно биться. Айя захлебнулся дыханием, его легкие последовали прозвучавшему в комнате приказу, ворвавшемуся в каждый нейрон мозга.

Так же непривычно, как и видеть Шульдиха, с подчеркнутой беззаботностью выходящего из за спин нападавших, засунув руки в карманы. На самом деле в нем не было ничего беззаботного, да и вообще, в прищуренных глазах телепата, в том, как он скорее летел, чем шел, было мало от человека. Первый охранник, которого миновал Шульдих, грохнулся с жалобным воплем, закатив глаза, и едкий запах мочи добавился к пороховой вони. Телепат глянул на другого охранника, и тот немедленно выронил пистолет и стиснул голову, рот распахнулся в беззвучном крике, в широко распахнутых глазах мелькали кошмары. Третий проявил инициативу и выстрелил себе в лицо еще до того, как Шульдих закончил ментальную команду.

– Умный мальчик, – пропел Шульдих.

Последний продержался дольше и, превозмогая панические спазмы, даже отчаянно попытался отступить. Шульдих протянул к нему руку и с улыбкой погладил его по щеке.

– Ты не знал, что этот мой, да? – охранник смог издать только придушенный всхлип, а потом Шульдих что-то шепнул ему на ухо.

Айя был рад, что ничего не услышал. Ему хватило взгляда на лицо этого человека.

– Абиссинец?

Четвертый охранник начал слегка раскачиваться, невидящие глаза дергались, силясь рассмотреть то, чего не было, а Айя обнаружил себя в центре внимания Шульдиха. Телепатический импульс пробежался через его мозг, в то время как глаза Шульдиха вглядывались в каждое пятно крови на его теле.

– Шульдих?

– Абиссинец? Шульдих там? – в голосе Оми не было удивления. Или удовольствия.

– Тебе надо бы получше тренировать свою домашнюю зверюшку.

– Балинез, тихо, – Айя всматривался в Шульдиха, на глаз прикидывая степень беспокойства пополам с яростью, излучаемых телепатом. – Шульдих, нам надо уходить. Помоги мне вывести остальную команду.

– Черта с два.

– Тихо, Сибиряк!

– Но ты же не можешь… ребята, это же Шульдих.

– И он только что вырубил полную комнату охранников, – голос Оми звучал натянуто и устало. – Шульдих, прикрой Абиссинца.

– Не ты отдаешь мне приказы, котенок, – оскалился в злобной улыбке телепат.

– Мои приказы ты выполнишь, – резко произнес Айя. – Мы уходим. Сейчас.

– Я рассчитываю на вознаграждение позже.

И Айя даже не знал, что беспокоило его больше – демонстрация силы или этот намек.

Глава 22.

 

У Айи был шанс испортить всего одну аранжировку и отпугнуть двоих покупателей до того, как Йоджи в небывалом порыве ответственности объявил, что в таком состоянии работать нельзя и отослал его из магазина. Через несколько минут выяснилось, что Кен добровольно вызвался развести заказы, в результате чего Айе стало решительно нечего делать, кроме как слоняться вокруг или сдаться и пойти домой.

Отстранен от работы. Его отстранили от работы. Защищая свою территорию и не доверяя ему, они предпочли убрать его подальше. Даже не присутствуя лично, Шульдих все равно ухитрялся портить ему жизнь. И Айя не сбежал, когда он повесил свой фартук и подхватил пальто, выходя за дверь. Он принял тактическое решение. Вопросы с Вайсс будут решаться, когда самый разумный член команды вернется из школы.

А сейчас самое время разобраться со своим проклятием, погубившим его здравый смысл и то, что еще оставалось от его сомнительной морали. Размышляя над текущей проблемой он не замечал полуденной толкотни, через которую пробирался, окружающие люди в его планах не фигурировали.

Когда он вошел в квартиру, там было пусто. Натянутая улыбка скривила его губы, он извлек катану и устроился лицом к входной двери в кресле на кухне, ожидая возвращения Шульдиха домой.

 

* * *

 

«Домой попозже» может означать множество вещей. Например, остановку в симпатичном магазинчике, заход в парк, или бесцельную прогулку по городу, заполненному слишком ничтожными мозгами, чтобы подумать о чем-нибудь интересном. Насвистывая намеренно не в тон, Шульдих пробирался сквозь кучку идиотов, которых прямо-таки распирало от зашкаливающего тестостерона и притворяющихся, что не замечают стайку девушек через дорогу, пожирающих взглядами их татуированные бицепсы. Идиоты забурчали далеко не лестные реплики насчет пидоров, и у Шульдиха возникло впечатление, что они не собираются предложить ему закурить.

От первого удара он увернулся с привычной легкостью – волосы развеваются, глаза смеются – и ответил своим ударом. Ничто так не вылечит оставленный Балинезом синяк, как небольшая драчка. Так значит, его по ошибке приняли за легкую мишень? Смех Шульдиха захлестнул и поглотил их злость – его личный способ снятия стресса. Это была настоящая коррида – его длинные волосы, как красный флаг для бычков. Противники попались здоровенные и тупые, что явно не способствовало их преимуществу и позволило Шульдиху поднять свою самооценку и убедиться в превосходстве своих талантов.

Восстановив эго и вернувшись к привычным грозным замашкам, Шульдих хладнокровно стер память о себе из мозгов разъяренных идиотов и двинулся домой, посмеиваясь над их замешательством. Айя должен быть доволен. Его вспышка темперамента вылилась всего лишь в несколько фингалов и небольшой переполох. Никто не истекал кровью, если не считать разбитой губы, и никто не умер. Шульдих улыбнулся.

А вот теперь можно идти домой.

 

 

Глава 23.

 

Айино настроение впилось в мысли Шульдиха, как ногти вонзаются в спину во время секса – агрессивно-оргазмическое, приправленное атавистическим насилием. Инстинкты убийцы вперемешку с возбужденным интересом настолько запутались и переплелись, что больше подошли бы неуравновешенному подростку; и Шульдих вошел в квартиру, нашептывая в Айин разум подначки и поощрения, дразня и измываясь...

Он ожидал смертельно точного выпада мечом в сердце, отклоняясь с траектории удара, когда проскальзывал в дверь. Чего он не ожидал, были губы, с приглушенным рычанием впивающиеся в его рот. Впитывая в себя как возбуждающий наркотик айину потребность контролировать ситуацию, доминировать всеми возможными способами, Шульдих буквально вплавился в другого убийцу, вжимаясь в тело, в кои-то веки не отвергающее контакта. Все его внимание сконцентрировалось на данном моменте, каждое биение сердца выталкивало его из одной секунды в следующую, захватывая его, вызывая из полуспячки все его таланты. Айя ненавидел его, хотел защитить, ненавидел Вайсс, хотел защитить Вайсс.

/Бедный котенок, нельзя получить все./

Нет, Айя не мог получить все, но скользя по этому рациональному разуму, в данный момент закрученному в восхитительно дикий клубок, телепат уловил, что именно Айя понял из его психотических срывов. Все Айя получить не мог, но он собирался навести порядок, установить правила, так, чтобы Шульдих их понял. Так же, как это раньше использовал Кроуфорд. Рациональное решение, подогреваемое сверхъестественным темпераментом. Какое изысканное сочетание точного расчета и непредсказуемости, идеальные поводок и ошейник. Те единственные узы, которые Шульдих признает – пальцы с силой стискивающие его руки, бедра вжимающие его в дверь квартиры.

В конце концов, даже воплощению хаоса требуется контролирующий фактор, метод удержания стабильности посреди экстатической неразберихи.

/Тук, тук,/ – шепнул Шульдих в разум Айи – небольшая уступка общепринятой вежливости и затем вломился.

Это была плохая идея. Айя мог честно признаться в этом. Нарушится так много границ, который он пытался удержать, и появятся несколько новых, которые он предпочел бы игнорировать. И без того натянутые узы, держащие Вайсс вместе, теперь станут еще тоньше. Но тут Шульдих ворвался в его мозг, излучая одобрение, поощрение и поддержку. Тело Шульдиха скользило вдоль его тела, бесшабашно наслаждаясь жизнью. Это неправильно – целовать рот похитителя его сестры, впиваться губами в шею манипулятора и убийцы, который пакостил и мешал им при каждой возможности. Но такого контакта, такой близости к другому человеку он не ощущал уже очень давно.

Лихорадочная настойчивость двух людей, которым уже почти нечего было терять, гнала их, спотыкающихся, через кухню, разрывающих молнии и пуговицы и сдирающих каждый мешающий клочок одежды. Принять существование серой зоны между добром и злом, которую Айя игнорировал, сколько мог себя вспомнить; принять мужчину, лежащего под ним и встречающего его взгляд полными желания глазами из-под полуприкрытых век, слегка вздыхающего разбитыми кровоточащими губами.

Это была плохая идея, но Шульдих был не слишком вменяем, поглощенный путешествием через разум Айи, как кот, настырно помечающий своим запахом каждый уголок мебели. Это пугало. Это завораживало.

Это была плохая идея, но Шульдих обвил длинными сильными ногами талию Айи и подтянул его поближе, покачиваясь и ласкаясь, полностью разделяя его возбуждение и приглашая. Эта плохая идея показалась вполне приемлемой. Это – Шульдих.

Который, хрипло вскрикивая при каждом рывке Айи, принял решение:

– Убей меня, или трахни, но только не прогоняй.

Свой шанс убить телепата он уже упустил. Остался только один вариант.

Это сработает. Будет кровь, будет ругань, но, в конце концов, они придут к соглашению. Это случится позднее, они будут уже другими, не теми, что сейчас, но в данный момент Айя был слишком занят, чтобы размышлять.

 

 

Глава 24.

 

Айя чуть не докатился до того, чтобы перерыть все скудные пожитки телепата в поисках припрятанной бутылочки с источником этого запахом. Корица вперемешку с потом и сексом придавали Аиной спальне, некогда почти пугающе стерильной, аромат будуара дорогой шлюхи. Не хватало только пикантных предметов одежды, живописно разбросанных по полу. Возможно, свисающий с лампы носок придаст необходимую дерзкую нотку.

Уткнув лицо в наименее бугристую из подушек, Шульдих хихикнул, уловив отголосок удовлетворенных, неторопливых мыслей Айи, /Если ты попытаешься оставить кучку банкнот на ночном столике, я тебя прибью./

/Держи свои руки при себе,/ – какая знакомая команда. – /За собой смотри,/ – почти рефлекторное требование. Айи провел ладонью вниз по спине Шульдиха, раздумывая, когда же его жизнь проделала такой скачок в сторону от нормальности.

/Ну да. Ведь предыдущие несколько лет были совершенно нормальными. Немного левее, если не трудно,/ – ментальный голос Шульдиха был опасно близок к счастливому. – /И наблюдения свои держи при себе,/ – буркнул Шульдих, уловив растянувшую уголок рта Айи улыбку. – /Мне нужно поддерживать свою репутацию порочного и злобного типа./

Постельная перебранка с шварцевским Мастермайндом. С одной стороны, Айе хотелось похоронить эту ошибку поглубже и потемнее, где никто не найдет тела. С другой стороны…

С другой – ему почти нравилось ощущение растянувшегося рядом теплого тела, пахнущего специями и сексом. Он пребывал в состоянии необычного умиротворения, прямо таки чувствовал, как расслабляются мускулы в унисон с каждым довольным вдохом закопавшегося в подушку телепата. Его ногти оставили отметины вдоль спины Шульдиха, его зубы – бордовые следы укусов.

И, черт побери, Йоджи ведь можно при каждой новой фазе луны развлекаться с новой женщиной, это, видите ли, его плохая привычка. Оми – тот и вовсе Такатори. Шварц больше нет. Все границы уже размыты. Подумаешь, ну что такого, небольшая интрижка с бывшим врагом?

– Небольшая интрижка, значит?

Айя опустил глаза, встретившись взглядом с единственным видимым глазом. В молчании Шульдиха крылось глубокое ледяное неудовольствие, он вопросительно уставился на Айю. К несчастью, Айя не привык объяснять свои слова, не говоря уж о мыслях, и ощутил себя очень неловко. Его ладонь, исследовавшая спину телепата, замерла, он торопливо подыскивал, чтобы такое сказать, что не звучало бы извинением, но уменьшило бы возникшее в маленькой комнате напряжение.

Стук в дверь – не совсем то, на что он рассчитывал. Двое убийц, уже находящиеся на грани, сначала напряглись, а затем Шульдих фыркнул и перекатился на спину: 

– Это к тебе.

– Разумеется. Я здесь живу, – Айя сел, нахмурясь. – Кто это?

Или Шульдих успешно овладел искусством засыпать в мгновение ока, или же он намеренно не желал помогать. Тряхнув головой, Айя встал с кровати и, натягивая по пути на себя одежду, потопал к входной двери.

– Айян? Ты там?

Айя приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы хмуро обозреть очень сконфуженного Йоджи.

– Да?

– Аа… привет, Оми вернулся и мы тут подумали, может, сходим пообедаем…

– И?

– Ну, мы решили – а вдруг ты захочешь к нам присоединиться. Все ребята в сборе и все такое, – Йоджи поскреб голову, на его лице играла смущенная улыбка. – Мы чувствуем себя неловко насчет сегодняшнего и вообще.

– Проваливай, – рявкнул Шульдих выходя из спальни, из одежды на нем было только айино любимое покрывало. Айя повернул голову, чтобы приказать телепату не вмешиваться, тем самым давая Йоджи достаточно обзора, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Шульдих встретил взгляд Йоджи, улыбнулся и приспустил покрывало настолько, чтобы Йоджи догадался, что штанов на нем в данный момент нет, как и прочей одежды. Телепат ухмыльнулся, склонил голову набок, приглашающее поглаживая оставленный Йоджи синяк на скуле и демонстрируя оставленные Айей засосы на своей шее.

– Шульдих, – смущенно, обиженно и, как ни странно, ревниво, оскалился Айя.

– А вот теперь мне стало лучше, – засмеялся телепат. Он подтянул свое покрывало повыше чуть ли не чопорным жестом. – /«Небольшая интрижка», да?/ – с куда большим, чем требовалось, покачиванием бедрами, Шульдих направился обратно в спальню. – Я буду ждать, – окликнул он, прежде чем скрыться из вида.

– Думаю, мы пойдем пообедаем в следующий раз, – попятился Йоджи. – Похоже, у тебя и так руки заняты.

Айя очень хотелось, чтобы его руки были заняты стискиванием шеи телепата: 

– Видимо, так.

– Созвонимся.

– Хорошо, – Айя захлопнул дверь, бормоча под нос слова, которые, как он очень надеялся, не знакомы его сестренке. И еще надеясь, что дверь закрывает достаточную часть его анатомии и скрывает тот факт, что устроенное Шульдихом маленькое шоу, напрягло его во многих отношениях.

Во что же, черт побери, он вляпался?

Глава 27.

 

«Да», «не совсем» и «чего тебе надо» – эти фразы достаточно точно суммировали мысли Вайсс. Шульдих выказал фантастическое самообладание, стараясь не захихикать. Оми смерил команду взглядом, обещающим выволочку позже, и вновь переключил свое внимание на Айю.

Но это не просто какая-то команда, это ЕГО команда. Мысленно поправил себя Шульдих, и оставил себе заметочку внимательнее присмотреться к самому мелкому Вайссу. Впоследствии это может спасти его от мучительной смерти. Встретив взгляд Оми, телепат слегка кивнул. У мальчишки яйца ничуть не уступают мозгам. Малыш Вайсс повзрослел.

– Мы уже собирались сделать заказ, – взгляд Оми метнулся от Шульдиха к Айе. – Присоединитесь к нам?

Приглашение вместо вступления. Айя кивнул и занял пустой стул между Оми и Кеном. Что ставило телепата перед выбором: где ему разместиться за столиком, рассчитанным на четверых.

– /Ну, я могу присесть к тебе на коленки, станцевать прямо на столе…/

– /Или ты можешь просто придвинуть себе стул./

– /Ба! Это слишком напоминает работу./

Мысленный смех паутинкой защекотал в голове Айи, немец направился к ближайшему незанятому столику, нагнулся над ним настолько низко и так надолго, что у Йоджи возникло косоглазие, и вернулся к столу со своим трофеем. В порыве тактического озарения, Шульдих решил не нарываться и поставил стул между предупредительно отодвинувшимся Айей и Оми.

Кудо сузившимися глазами рассматривал Айю, а тот в свою очередь, посматривал на Кена, который враждебно уставился на телепата, обменивающегося вежливыми репликами с Оми. Вот так и возникает расстройство желудка. Официантка порхала вокруг, озабочено стараясь подвести их всех к мысли сделать заказ. К ее чести, она едва вздрогнула, когда Айя с ледяной четкостью выпалил свои пожелания, и удержалась от мысли сбежать, когда Шульдих и Йоджи с улыбками Чеширских котов продиктовали свои заказы.

– Простите, если прервал вас раньше, – пробормотал Йоджи в тишине, воцарившейся после ее ухода.

Телепат откинулся на спинку стула, блестя глазами: 

– Ничего, все в порядке. В конце концов, ты же постучал. Да мы и… закончили.

Взгляд Айи информировал немца, что если тот еще раз откроет рот, то они «закончат» навсегда.

– Мне жаль, что я был таким засранцем, – вымученное извинение Кена прозвучало натянутым и недовольным, зато честным.

Маленькая нестандартная семейка Вайсс, хоть и была создана на насилии и трагедии, была решительно настроена оставаться вместе.

Шульдих рассматривал четырех своих сотрапезников, с трудом выдавливающих из себя извинения за реальные и воображаемых прегрешения, и старающихся, чтобы все было хорошо, чтобы со всеми было все в порядке. Чтобы никто из них не ушел.

Айя нахмурился, мурашки побежали по его рукам. Что-то…

Он бросил быстрый взгляд на Шульдиха. Тот являл собой воплощение расслабленности, если конечно не обращать внимания на легкие морщинки около глаз и некоторую натянутость улыбки. Мысленно Айя припомнил все неприличные и нецензурные выражения, которые знал или слышал от Кудо, когда у того в душе неожиданно кончалась горячая вода. Он-то знал, хоть и невольно, как много значила команда для Шульдиха…

– /Пенни за твои мысли,/ – немец поднялся и чуть улыбнулся, видя, как вздрогнули трое убийц от его неожиданного движения. – Простите за вторжение, – бросил на стол кучку банкнот в уплату за блюдо, к которому он даже не прикоснулся, и сверкнул Вайссам улыбочкой. – Пойду, прогуляюсь немного, Айя. Звони, если понадоблюсь. /Восстанавливай связи с командой. Встретимся дома./

Оми задумчиво смотрел, как уходит Шульдих: 

– Он в порядке?

– Да просто валяет дурака. Вероятно, хочет, чтобы Айя побежал за ним.

– Ну, не знаю, Кен…

– С ним все будет в порядке, – Айя вдохнул еле ощутимый запах корицы. Слова «когда-нибудь» и «я надеюсь» не прозвучали, но ясно читались в его сузившихся глазах.

– Эй, ребята, если вам нужно что-нибудь… – начал было Йоджи, не уверенный, не нарушает ли он какие-нибудь незримые границы, но полный решимости проявить участие.

Кен одобрительно кивнул, выражая поддержку: 

– А это ничего, вот так дать ему просто уйти? Садисткий убийца-телепат в паршивом настроении пошел погулять в город?

– Хочешь вызваться добровольцем, чтобы проследить за ним? – ухмыльнулся Кудо.

Чудесно. Впервые с момента падения башни Вайсс сплотились. Стресс и неуверенность, потеря той безумной движущей силы, которая провела их через финальную битву, после которой уже не осталось сил на необузданные выходки. Солидарность перед лицом общего врага. И за это нужно благодарить… Шульдиха.

– /Потом поблагодаришь./

Небольшое дружеское предложение, переданное телепатом в дополнение к фразе, вынудило Айю скрестить ноги и скривиться: 

– /Надо было дать тебе утонуть./

– /Возможно,/ – последовал привычный ответ.

Айя спохватился:

– / … куда это ты направляешься, в такой одежке?/

– /Много хочешь знать. Наслаждайся обедом. Счет я оплачу./

– Черт! – присвистнул Кен, любопытство вынудило его покопаться в кучке оставленных немцем на столе банкнот. – Надеюсь, он не ожидает сдачу?

 

 

Глава 28.

 

Шульдих никогда не причислял себя к людям, пьющим коктейли с зонтиком, но парень, ссутулившийся по соседству… Телепат за несколько мгновений перерыл затуманенные алкоголем мозги в поисках его имени, наконец сдался и сам придумал ему имя… Сам Шульдих фруктовых напитков не пил, хотя этот маленький меч выглядел очень привлекательно, а вот тип, только что переименованный в Дженса, как раз пил, и это единственное, что имело значение.… Да, вот вам и вершина социальной эволюции – чувство солидарности с соседом по стойке бара. Что-то вроде психологической групповой поддержки, поскольку Шульдих был более чем уверен, что если он заявится домой после еще одной дикой выходки, Айя опять выгонит его спать на тот ужасный диванчик.

Будучи в легком подпитии, Дженс по собственной инициативе купил еще выпивки (если можно считать пару стаканов с содержимым ядовито-оранжевого цвета, разукрашенных мелкими фруктами и пластиковыми декоративными штучками, выпивкой.) Мужчина был заворожен длинными мягкими волосами Шульдиха, его победной улыбкой, не говоря уж про невозможные штаны и крохотную рубашку. В его мозгу мелькали знойные фантазии, в которых он отвозил немца домой, чтобы должным образом утешить его в несчастье. Шульдих решил считать эти мысли комплиментом, пока тот угощает.

На его колено осторожно опустилась ладонь, Шульдих улыбнулся, сверкнув зубами, тонко намекая, чтобы эта ладонь больше никуда не заползала. Дженс залпом допил свой напиток, и телепат хмыкнул. Это все конечно очень весело и забавно, пока кое-кто не потеряет глаз, а Дженс только что чуть не повторил трагическую судьбу Циклопа, едва не выколов себе глаз зонтиком.

Мелочи жизни.

Шульдих задумчиво уставился в свой стакан, удивляясь, как кто-то может решать наполовину полон стакан, или наполовину пуст, потом решил, что он не в настроении для экзистенциалистской чепухи. От этого только голова разболелась, и он вспомнил Фарфарелло. Напиток был решительно выпит, и он бросил взгляд на Дженса, надеясь на следующую порцию…

Увы, у бедного Дженса кончились деньги. Он удрученно убедился, что только что впустую убил два часа, ставя выпивку парню, который все равно не пьянел и не заводился…

Временами телепатия – отличнейшая вещь. Дженс покинул бар с улыбкой на лице, легким креном в походке и убеждением, что у него был фантастический секс в сомнительной роскоши туалета. Немец подавил усмешку и стал обдумывать, стоит ли заказать еды в баре.

Решил заказать еще выпивки. Пить в одиночку совсем не так удручающе, как есть в одиночку.

 

* * *

 

Айя гонял кусочки салата по тарелке, в пол-уха прислушиваясь к яростной перебранке между Кеном и Йоджи, и пытаясь не обращать внимания на нервное подергивание мускулов от желания двигаться.

– Айя, ты зайдешь сегодня вечером? Мне нужна помощь в домашнем задании.

Он кивнул, отодвигая от себя растерзанные остатки сандвича: 

– Конечно. А когда?

– О, думаю, где-то в девять. Мне еще нужно привести в порядок заметки.

– Договорились, – Айя встал. – Дай мне уладить кое-какие дела дома, и я приду.

– Спасибо!

– До скорого, Айя, – помахал рукой Йоджи, обманчиво-небрежно улыбаясь. – Желаю удачи.

– Она тебе потребуется.

– Кен!

Айя тряхнул головой, чувствуя привычную смесь удовольствия и желания убить кое-кого на месте, и смылся, надеясь, что его уход не будет чересчур поспешным.

Первейшей задачей сегодняшнего вечера являлось обнаружение своего телепата, прежде, чем придется прослеживать его путь по следам разрушений прямо до их улыбающегося источника. А затем ему нужно будет улизнуть из дома, чтобы принять участие в разборе миссии…

Жизнь была намного легче, когда он был просто убийцей с сомнительными перспективами, отвечающим только за совершенные им же кровопролитие и разрушения.

 

Глава 31.

 

Когда Вайсс ворвались в квартиру, Шульдих восседал на стойке, чопорно скрестив ноги, тем самым пытаясь соблюсти приличия в банном халате, и безмятежно пинал ногой труп, валяющийся на айиной кухне. У телепата был такой вид, будто у него десятикратное похмелье, он натянут как струна и безумен настолько, что Айя начал нервничать, но тут Шульдих расплылся в почти дружелюбной улыбке и указал вглубь квартиры.

– Если кто-нибудь будет так любезен – один невезучий придурок пытался убежать. До пожарной лестницы он не дотянул. Скорее всего, висит где-нибудь на видном месте, а это привлекает внимание.

Кен пробормотал что-то насчет безмозглых идиотов.

Шульдих раздвинул ноги.

Кен не успел вовремя удрать и заняться «чисткой».

– Шульдих… – рявкнул Айя, в то время, как Йоджи пытался для себя решить – оскорбляться или проявлять любопытство, а Оми изобразил на вспыхнувшей мордашке профессиональный взгляд и приступил к проверке трупа у ног Шульдиха.

– /Ты снимаешь стресс по-своему, я – по-своему./

Шульдих и стресс поначалу казались совершенно несовместимыми понятиями. Айя моргнул, нахмурившись, и внимательнее присмотрелся к напряженной старательности, с которой Шульдих изображал ленивую беззаботность. Но в его глазах мелькала агрессивность, в улыбке ощущался налет отчаяния.

– /Никто не любит просыпаться и слышать мысли об убийстве,/ – телепат склонил голову набок. – /Давай поясню. Мысли об убийстве прямо с утра – мое любимое занятие, но только если это Я буду убивать./

– /Йоджи и Оми нужна кровь для мыслительного процесса. Будь так любезен, сдвинь ноги или слезай оттуда,/ – Айя попытался придерживаться золотой середины между потребностью самому поглазеть на Шульдиха и желанием излупить своих товарищей, имевших дерзость сделать то же самое. – Что случилось?

– У меня была плохая ночь. Я пытался отоспаться. А эти идиоты были настолько глупы, что неожиданно меня разбудили, – что-то очень мрачное и не вполне нормальное кружилось в его глазах.

Йоджи позавидовал Кену, который сейчас занимался «уборкой» где-то неподалеку.

– Ты что, вывернул им мозги наизнанку?

– В точку.

– Черт.

– Шульдих, а ты получил какое-нибудь подтверждение, что они работают… работали… на нас, прежде чем… – Оми махнул рукой, подыскивая вежливую формулировку для описания того, что проделал телепат.

– Не, я тогда еще не настолько проснулся.

Все присутствующие уставились на Шульдиха одинаково недоверчивыми взглядами.

Тот поскреб руку, в кои-то веки чувствуя себя неловко: 

– Они знали, кто я. Для меня этого было достаточно.

– Этого и для меня достаточно, но я свои мысли ТАК не выражаю, – Оми пожевал нижнюю губу.

– Что ж, мы можем позвонить в полицию, пусть они забирают этих несуществующих оперативников Критикер, – пробормотал Йоджи.

– Есть идея получше. Мы заставим Критикер убрать трупы неизвестных убийц, которые вломились в квартиру Айи, пока того не было дома, с очевидным намерением его убить, – Оми подтолкнул единственное видимое оружие, зажатое в руке трупа, хотя какой прок от пистолета против телепатии? В выражении лица парнишки было что-то очень самодовольное, когда он звонил с аиного домашнего телефона и потрясающе достоверно изображал усталость и беспокойство. После меньшего, чем обычно, количества «благодарю вас», он повесил трубку. – Шульдих, тебе лучше исчезнуть. Они уже в пути и вероятно только и ищут повода, чтобы свалить вину за этот бардак на тебя или просто пристрелить, как только увидят.

– В прошлый раз им это не слишком удалось, – телепат спрыгнул со стойки, сверкая на всю комнату в процессе. – Ну и куда, черт побери, мне податься? Я не в такой хорошей форме, чтобы играть в мою обычную игру прятки-трахалки.

– Можешь отсидеться у меня.

Айя смерил Йоджи взглядом, который обычно приберегал для остальных членов семейства Оми.

– Кудо…

Ладони блондина вскинулись вверх в универсальном жесте «ой-черт-прости-прости», а сам он шарахнулся на несколько шагов назад.

Шульдих облапил Айю со спины, как игривый пес.

– Почему бы тебе не поехать со мной? – Шульдих. Глас разума. Это была настолько непривычная концепция, что Айя сменил гнев на милость. Вдобавок, немец ухитрился прижаться бедрами к его заднице наводящим на вполне определенные размышления образом. Прямо перед его товарищами по команде. – Я иду одеваться. Не убивай никого в мое отсутствие.

– Пойду помогу Кену, – демонстрируя бесконечную мудрость объявил Йоджи.

– А я подожду снаружи, – пробормотал Оми.

Никому не хотелось находиться поблизости, когда Айя выйдет из ступора и осознает, в каком неудобном положение оказался.

Оми честно пытался выбрать между тем, ужасаться ему или наслаждаться моментом, но совершенно не хотел, чтобы Айя увидел на его лице любое из этих чувств. Он поймал брошенные ему Йоджи ключи и стал ждать двух событий: когда двое мужчин в квартире разберутся между собой, и прибытия группы чистильщиков. Его рот искривился в выражении, которое Шульдих бы узнал и оценил. У Бомбея было несколько вопросов к этим милым людям, и эти вопросы им не понравятся.

 

 

Глава 32.

 

Квартира Йоджи благоухала одеколоном, сигаретами и ароматическими палочками, которые должны отбивать запах сигарет. В целом, такой «холостяцкий дух» Шульдих находил очень уместным. Всего-то и нужно было добавить одну-две грязных тарелки, или небрежно брошенную на кресло рубашку. Одинокий мужчина, занимающийся делом, не должен быть… аккуратистом. У Айи просто-напросто не было такого количества вещей, да и по характеру он являлся помешанным на порядке индивидуумом. Йоджи на протяжении всей своей жизни собирал различные безделушки и бесполезный хлам, не позволяя однако этому хламу захлестнуть квартиру. Очаровательно!

– Шульдих, прекрати!

С книжной полки, на которую налетел Шульдих, с радостным лязгом грохнулись

гантели.

Айя насторожился, отметив морщинки вокруг глаз телепата и некую натянутость в его «кошка-съевшая-канарейку» ухмылочку.

– Ох, да ладно тебе. Это всего лишь головная боль, – Шульдих небрежно отмахнулся и вернулся к исследованию жилища Кудо.

– Шульдих…

– Да говорю же, тут не о чем беспокоиться. Черт, сам попробуй прикончить несколько человек усилием мысли. Это изматывает. А учитывая, что у меня на тот момент уже было дьявольское похмелье, головная боль неизбежна. Лучше помоги мне обнаружить йоджин тайничок с порнухой, – голубые глаза блеснули нездоровой смесью боли и вредности когда Шульдих полез под кушетку.

Опустившаяся на его плечо рука и тревога, которая сквозь его головную боль пробилась от Айи, вынудили Шульдиха с гадкой ухмылкой обернуться к Айе, ибо, как ни крути, характер у телепата действительно мерзкий. Если уж Айя решительно настроен позаботиться о нем… «Кис-кис» – выдохнул он сквозь стиснутые зубы больше с вызовом, чем спрашивая или предлагая.

Терпение Айи было уже на пределе от резких перепадов настроения телепата и решительного нежелания признать, что у него есть слабости или потребности. Его выходки невозможно ни предсказать, ни вычислить, и нет никакой возможности договориться с телепатом цивилизованным способом, особенно когда они оба только и ждали повода сцепиться. Поэтому Айя стиснул зубы, готовясь ответить на вызов.

Оба мужчины попытались перехватить контроль над ситуацией, что вылилось в небольшую схватку, которая вполне могла сойти за предварительные ласки. Колени блокировали движения противника, зубы до крови впивались в шею и горло в дикой пародии на чувственность. В конце схватки Айя оказался сверху, хватая ртом воздух.

Шульдих смотрел на него снизу вверх – губы приоткрыты и окрашены айиной кровью от особенно удачного укуса, грудь вздымается в бешеной ярости. При всем его легкомыслии, комбинация собственных призраков и решимости Критикер избавиться от него измотали Шульдиха, а Айя был не в том настроении, чтобы спустить дело на тормозах. Являя собой воплощение смертоносной, окровавленной красоты, телепат, сузив глаза, продолжал вырываться из хватки Айи.

– Если я тебя отпущу, тогда угомонишься и будешь смотреть гребаный телевизор?

Шульдих обмяк, с подозрительной покорностью расслабляя все мускулы. – /Конечно/.

Айя натянуто улыбнулся. Телепатия скользила через него с нежностью смертельной угрозы. Наклонившись вниз, продолжая крепко прижимать руки Шульдиха к полу, и с большей чем требовалось силой прижимая его бедра своими, добавив совсем необязательное трение, Айя легким поцелуем прикоснулся к окровавленным губам телепата. – Постарайся не заляпать кровью вещи Йоджи, – и затем отодвинулся.

– О, но он бы сделал такие интересные выводы, – промурлыкал Шульдих, неторопливо, с животной чувственностью потягиваясь и только потом поднимаясь на ноги. – Нам не удастся выкинуть ничего такого, чтобы сравниться с его воображением. Поверь мне. Воображение у него…, – головная боль притупила чувство юмора, взгляд Шульдиха устремился к кушетке, он разрывался между искренним желанием посидеть на чем-нибудь комфортабельном и рефлексивным нежеланием слушаться.

– Сам не знаю, чего я с тобой связался, – вздохнул Айя, тыльной стороной ладони вытирая губы, его чистоплотная натура не одобряла такой импровизированной губной помады.

– На меня приятно посмотреть, – объяснил Шульдих, забираясь на кушетку и с довольным мычанием плюхаясь на потертые пуфики.

Айя оглядел телепата и придя к выводу, что на данный момент тот безопасен, уселся рядом с ним кушетку. У него болели мышцы, не имеющие никакого отношения к работе, и были засосы в тех местах, которые будет трудно объяснить боевыми ранениями, а не символами сексуального мастерства.

– Считай слово «сексуальный» комплиментом и успокойся на этом.

– Не лезь ко мне в голову, – автоматически пробормотал Айя, очень смущенный.

– Не могу.

– Черт.

Несколько минут они пялились в телевизор, пока Шульдих наконец не сдался и не включил его. Когда он уставился на какое-то нудное игровое шоу, Айя с утомленным видом перехватил пульт и стал переключать каналы, нигде подолгу не задерживаясь. Он старался не обращать внимания на привалившегося к нему Шульдиха, и изо всех сил сдерживал улыбку, когда тот начал похрапывать.

Угнездившись на кушетке рядышком с врагом-превратившимся-в-обидчивого-любовника, Айя старательно не думал о том, чем на этом удобном предмете мебели в прошлом занимался Йоджи…

Легкий смешок скользнул через его сознание, и Шульдих прильнул поближе, Айя поморщился, когда тот послал ему часть своих сновидений. Он свернулся клубочком на йоджиной кушетке вместе со своим сволочным любовником, усиленно стараясь не поддаваться на сексуальные призывы, щедрым потоком изливавшиеся от спящего телепата. И пытаясь не обращать внимания на вдохновленную ими эрекцию.

Он не будет заниматься сексом в квартире товарища по команде. Не будет и всё.

И не имеет значения, что Шульдих считает эту идею очень забавной.

 

Глава 35.

 

Оми пытался избавиться от кислого вкуса во рту с помощью сверхкрепкого чая, разговор с Йоджи был ничуть не приятнее, чем тот, что был у него с Мэнкс несколько минут назад. Разумеется, Критикер не имели ни малейшего понятия, кто вломился в квартиру Абиссинца. Разумеется, они все изучат и сделают все от них зависящее, чтобы такого не повторилось впредь.

Да уж, повторения налета ждать не приходится. У Оми было чувство, что тот, кто еще раз попробует подобраться к Шульдиху, огребет по полной.

Все необходимые улики Шульдих вытянул из их мозгов когда он сделал…. то, что сделал. Но такие доказательства не используешь, их не швырнешь в лицо Критикер в качестве обвинения.

Оми не привык к чувству беспомощности.

Пальцы летали по клавиатуре, бессмысленный набор знаков и щелканье клавиш оказывали удивительно терапевтическое действие, Оми раздумывал над следующим шагом.

Что ему сказать Айе.

У Вайсс нет другого выбора, придется смириться с невероятным прибавлением в лице Мастермайнда. Опыт свидетельствовал, что Шульдих обожал игры с разумом, но в то же время, Оми не думал, что тот играл. Шварц больше не было, Шульдих сам по себе. Оми знал, как выглядит искреннее горе. Все Вайсс знали. Телепат сказал правду.

В результате, у Вайсс на шее оказался телепат – к великому неодобрению их хозяев. Шульдих станет ценным приобретением, если, конечно, они сумеют уговорить его работать в рамках их мотиваций и морали. Хотя вряд ли Критикер видят все в таком свете.

Оми закрыл глаза, пытаясь придумать другой способ заставить события подчиниться его воле. Вздох, глоток остывающего чая, и Оми поднял телефон. Вайсс – команда из четверых. Такой она и останется. Он должен выполнить семейные обязательства и заодно решить текущие административные проблемы Вайсс.

 

* * *

 

Шульдих слегка склонил голову влево – по опыту Айи это означало, что телепат обнаружил в чужих мозгах что-то интересненькое.

– Кен внизу. И кое-что так глубоко впивается в его задницу, что у него разболелась голова, – лицо Шульдиха молниеносно изменило выражение с хитрого на ничего не выражающее. – Ах, похоже, ваши хозяева не собираются играть по-честному и в открытую.

– Будешь продолжать в том же духе, и он не захочет подниматься сюда и разговаривать с нами, – буркнул Йоджи, сидя на кушетке. – И они нам не «хозяева».

Немец оскалился в отдаленном подобии улыбки. – Не волнуйся. Хорошие новости я позволю ему сообщить.

Айя нахмурился, с этим конкретным выражением лица Шульдиха он был слишком хорошо знаком, чтобы чувствовать себя уютно. В прошлом оно обещало насилие, физическое и ментальное, и что-то не похоже, что оно утратило хоть крупицу своего специфического… обаяния в настоящем. Всплеск адреналина – это хорошо. А вот предвкушение такого всплеска было незнакомым.

– /Не волнуйся,/ – голос Шульдиха прошелестел по мозгу Айи необычной смесью соблазняющего шарма и наждачной бумаги. – /Не буду я никого убивать. Если только сами не напросятся./

Спустя несколько секунд Йоджи распахнул дверь, чтобы впустить слегка запыхавшегося Кена. – Отлично. Все здесь, – Кен неохотно включил Шульдиха в число присутствующих. Слава богу, Шульдих целиком погрузился в выуженную из его головы информацию и не вставил никакого едкого комментария.

По крайней мере, вслух.

– /Ты не вооружен, верно?/

– Чего? – Айя уставился на телепата в тот самый момент, когда Кен начал говорить.

– Критикер включили Шульдиха в состав Вайсс, – Кен осторожно избегал использования слова «член», потом торопливо продолжил, жестом останавливая Йоджи, уже раскрывшего рот с явным намерением поинтересоваться «как нынче в аду с погодой?» – По прямому приказу Персии Критикер были вынуждены принять Шульдиха.

Йоджи захлопнул рот.

– Шульдих, что ты…- айины глаза сузились.

– Это не моя игра, красавчик.

– Бомбей больше не входит в состав Вайсс, – продолжал Кен. – Оми занял пост Персии.

– Твою мать.

Изумленное восклицание Йоджи очень подошло к ситуации.

 

 

Глава 36.

 

– Я не собираюсь отзываться на какую-то идиотскую кошачью кличку, – оскорбленно заявил Шульдих, глядя на мир с легким утомлением. Скучающий, отстраненный, весь где-то там…

Айя удивлялся, почему никто больше не ощущает, как подобно кончику хвоста разозленной кошки, дергается из стороны в сторону разум телепата. Атмосфера в комнате сгустилась.

Йоджи старался не смотреть на Шульдиха. Кен отчаянно делал знаки Йоджи, вероятно намекая, что неплохо бы выйти для личного разговора. Внимание Шульдиха не было сосредоточено на чем-то конкретном, следовательно, он копался в нескольких мозгах одновременно.

– Кен, мою квартиру уже привели в порядок?

Кен отвел глаза, очевидно расстроенный сложившейся ситуацией и совсем не ожидающий столь обыденного вопроса. – Ага.

– Шульдих, я иду домой, чтобы проверить, какой нанесен ущерб.

– Можно подумать, я кого-нибудь там застрелил. С квартирой все в порядке, – Шульдих медленно моргнул, на секунду обращаясь к Айе и тут же вновь переключая свое внимание за пределы комнаты.

– Пулевые ранения объяснить было бы проще.

– Да ладно тебе, я уверен, что Критикер легко поверят, что Айя так злобно на них посмотрел, что они испугались до смерти, – йоджина попытка уменьшить напряжение оказалась неудачной, Кен неодобрительно фыркнул, а Шульдих был по-прежнему слишком отвлечен, чтобы выдать остроумную реплику.

– Шульдих, – голубые глаза скосились в айину сторону казалось бы совершенно невозможным образом, без поворота головы. -/Шу./

– /Как он посмел? Это не ему решать. Не ему. Никому. Я никому не принадлежу. Мое решение. Нужен. Желанен. Не его собственность. Гребаный Такатори. Гребаный Кроуфорд. Не собственность. Не имущество. Инструмент. Нестабильный телепат. Чертовски неудобно, сказал он. Как он посмел…/

Последнее, чтобы было сейчас нужно Айе, – это еще один небольшой съезд крыши у Шульдиха прямо посередине квартиры Йоджи, особенно если он хочет их убедить, что телепат достаточно стабилен и с ним можно работать. В несфокусированных голубых глазах уже кружилось сумасшествие, угрожая перерасти в разрушительную ярость, если его вовремя не остановить.

– Шульдих. Домой. Сейчас же.

Глаза телепата сузились, рот сжался в натянутую злую линию.

Айя почувствовал, как раздражение и негодование, кипевшие в Шульдихе, сосредоточились на нем. Прекрасно. Он развернулся, и вышел, не дожидаясь Шульдиха, все его инстинкты вопили, что не стоит поворачиваться спиной к столь явной угрозе.

Он добрался до дома, всю дорогу напрягая мускулы в ожидании так и не последовавшей атаки. Поднялся по лестнице и вошел в квартиру.

Лишь только его уставшие мышцы расслабились, как его обхватили и швырнули к стене.

– /Персия захотел полезный инструмент, хмм? Разве можно упускать такое приобретение, а вдруг противник наложит на него лапу? Абиссинец нашел такой инструмент для команды, он будет держать телепата оттраханным и счастливым? Не забудь убрать за своим домашним любимцем. Это я уже проходил. Осторожнее, телепаты кусачие и если их загнать в угол, они дерутся./

– Шу.

– /Псих. Должно быть, он псих. Телепаты, они такие. Все это знают. Обращаться с осторожностью. Не забывать наказывать. Не желаю осторожно-трахательного обращения/.

– Ну и отлично, – Айя с силой ударил лбом в лоб Шульдиха, и как только рыжая голова телепата откинулась назад, впился поцелуем ему в горло.

Боль выдернула Шульдиха в реальный мир. Из его глотки вырвалось что-то среднее между яростным и одобрительно-страстным рычанием.

– /Не надо. Ты не…/

– Если собираешься объяснять мне, чего хотеть, а чего не хотеть, я тебя убью, – рявкнул Айя. – И не лезь в мою голову, твою мать!

– Какие выражения… – Шульдих выдавил неуверенную усмешку.

Айя вдохнул аромат мускуса, пота и корицы, аромат Шульдиха, позволяя себе немного остыть. – Оми ни с кем из нас не поговорил. Даже со мной. Но он сделал это не для того, черт побери, чтобы иметь под рукой полезный инструмент. Он бы так не поступил, – Айя нежно потерся носом об оставленные его зубами метки на горле Шульдиха, с удовольствием прислушиваясь к издаваемым телепатом звукам.

– Я псих, ты же знаешь.

– Угу, мы все тут психи. Справимся, – Айя отодвинулся немного и с упрямой насмешкой тряхнул головой. – Ты ведь знал, что так и будет. В следующий раз предупреждай меня.

– И что же в этом будет забавного?

– Любишь ты играть на нервах, ублюдок.

– Годы практики.

– И как ты еще жив?

Шульдих улыбнулся – эта улыбочка никогда не означала ничего хорошего для того, кому была адресована: 

– Я могу быть очень убедительным.

Хрупкие вещи требуют осторожного обращения, Шульдих представлял собой обещание и угрозу в одном флаконе. Исковерканный, подвергшийся тщательной обработке, после которой его личность представляла собой нечто большее и одновременно нечто меньшее, чем любой другой человек. Айя даже не притворялся, что понимает все, что происходит в этих нестабильных мозгах, но где–то между их драками и установлением личных границ, чувство ответственности переродилось в нечто очень близкое к привязанности. В итоге получилась гремучая смесь обыденности и опасного безумия. Но под всеми неврозами и тщательно культивированными психозами прятался кто-то, кто стоил затраченных усилий.

И этот кто-то далеко не всегда вел честную игру.

Айя зашипел, почувствовав навязанную Шульдихом вспышку возбуждения. В деле соблазнения телепат не прибегал к тонким намекам. В руке, скользящей вниз по его груди, дразня через рубашку, чувствовалась уверенность.

– Не в этот раз, – выдохнул Айя, криво ухмыляясь и подсекая ногу Шульдиха под левым коленом, тем самым заставляя его потерять равновесие и опереться на Айю.

Скоро он позвонит Оми и выяснит, что произошло. Скоро он соберет команду вместе, и они попытаются создать новые взаимоотношения и новые границы. Скоро дела преобладают над удовольствием.

Но, как отметил Шульдих, Айе нужно научиться иногда просто сидеть и наслаждаться жизнью. А прямо сейчас он решительно настроился наслаждаться удивленно-довольным взглядом, преобразившим лицо телепата, сделавшим его более мягким, почти открытым.

 

* * *

 

Офис был не совсем таким, как представлял себе Оми. Присутствовал типичный громадный стол, за которым любой человек, имевший право сидеть в этом комфортабельном кресле, казался карликом, но на этом классический образ и заканчивался. Кресло было потертым; подлокотники выглядели так, будто их предыдущий владелец имел привычку регулярно вытягивать нитки из обивки. Стол был завален невероятным количеством ручек, стену украшали несколько вмятин размером с кулак, уголок ковра заляпан пятном от кофе.

В целом, не похоже, чтобы кто-то действительно мог удобно расположиться в кабинете, наслаждаясь сомнительной привилегией быть Персией.

Оми установил свой лэптоп рядом с плоским экраном монитора посередине стола и решил присесть. В конце концов, теперь это его кресло. Всех своих сопровождающих он на несколько минут выгнал прочь, чтобы устроиться и обжиться.

Вдобавок, ему не хотелось, чтобы кто-нибудь болтался поблизости, когда в его офисе раздастся неизбежный гневный телефонный звонок.

Глава 39.

 

Список того, что Айя никак не считал возможным занятием для себя вечером, был достаточно коротким, и дружеская попойка с Йоджи, имея на буксире Шульдиха, располагалась в самом конце этого списка, где-то в районе «ни за что на свете».

Но, будучи одетым в брюки, которые Шульдих счел «достаточно облегающими», и до смешного короткую рубашку, Айе оставалось только надеяться, что освещение в баре будет настолько слабым, чтобы затеряться в нем.

В противоположность ему, Шульдих …. никакой полумрак не смог бы приглушить блеск в его глазах или сияние волос. Этот ублюдок провел невероятное количество времени прихорашиваясь, расчесываясь и напевая про себя, а затем счастливый вышел из ванной в облаке пара, демонстрируя потертые джинсы и рубашку, которая выглядела так, будто ее долго жевал хищник, отчего она приобрела приятную мягкость и массу дыр в нужных местах и колыхалась с каждым движением своего владельца.

Пойти куда-нибудь было йоджиной идеей, за это предложение Шульдих уцепился, как за последнюю надежду на спасение. Айя нахмурился, в который раз пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу рубашки и делая в уме пометку заставить Йоджи очень сильно пожалеть об этом легкомысленном приглашении. Кен откланялся, улыбнулся и сделал ручкой, что никого не удивило – кто же будет ожидать от Кена согласия провести неполезный для здоровья вечер, выпивая и танцуя в клубах дыма и никотина. Это стихия Йоджи, логово разврата и греха, зажигающая огоньки в глазах Шульдиха.

Что обрекало Айю на участь водителя и надсмотрщика за телепатом.

Видимо, весь мир сошел с ума и встал с ног на голову. Оми руководит Критикер, у Айи появилась сексуальная жизнь, а Йоджи предается раздумьям на тему этики и морали, разглядывая задницу телепата. Мастермайнд посещает трущобы вместе с Вайсс, Критикер потихоньку превращаются в организацию убийц. Но бары еще открыты и прогулка по городу предпочтительнее, чем оказаться в четырех стенах вместе с одуревшим от скуки телепатом.

Почему-то на Айю Шульдих не произвел впечатления человека, проводящего вечер за чашкой чая и просмотром новостей.

– Ну что, идем? – Шульдих ухмыльнулся, якобы случайным жестом перебросил гриву через плечо, получилось неубедительно, зато соблазнительно-возбуждающе. – Или появимся стильно – под занавес?

– Я готов.

Палец телепата провел линию вдоль щеки Айи: 

– В следующий раз используй подводку для глаз, чтобы подчеркнуть их.

Айя отшатнулся: 

– Не хочу я ничего подчеркивать.

– Я хочу, – и прежде чем Айя успел решить: покраснеть ему или взбеситься, Шульдих вихрем корицы и мускуса покинул квартиру.

– Всегда оставляет за собой последнее слово, – прорычал Айя, хватая ключи и с такой силой захлопывая за собой дверь, чтобы весь дом понял, как он недоволен.

 

* * *

 

– С каких пор «местечко, чтобы посидеть и пропустить пару стаканчиков» превратилось в «притон для отбросов колледжа, у которых на уме только, как бы подцепить кого-нибудь на танцполе»? – Айя бросал смертельные взгляды на Йоджи, улыбающегося с опытным и непроницаемым видом.

– Ты сам хотел выйти и повеселиться. Вот это и есть веселье, – Йоджи пожал плечами, явно не собираясь извиняться.

– Для тебя.

– Смотри на мою задницу. Гарантирую – тебе станет весело, – Шульдих крутанул упомянутой частью своей анатомии и затем ускользнул на танцпол.

– Шульдих…

–/Расслабься. Ты натянут сильнее, чем счета Кроуфорда/, – хитрые дразнящие нотки прорывались через телепатию, в то время как сам телепат затеял завлекательный танец с ничего не подозревающим очарованным им первым встречным. – /Давай, котенок. Если ты не пойдешь танцевать со мной, то это сделает кто-то другой./

Йоджи не особенно рассчитывал на танцевальное шоу в дополнение к выпивке этим вечером, но возражать не собирался, черта с два. Честно говоря, если Шульдиху удастся вовлечь Айю в социальную активность, не включающую в себя убийство, Йоджи готов засчитать очко в его пользу.

Секундой позже, Йоджи забыл про выпивку.

Он не знал, что Айя умеет танцевать.

И уж конечно никогда и предположить не мог, что Айя умеет ТАК танцевать. Шульдих являл собой воплощение нечестивого искушения, плыл сквозь людское море, затевая с Айей что-то вроде игры в кошки-мышки. Как только Айе удавалось поймать своего любовника, Шульдих вознаграждал его жадными руками и изобретательным ртом. Он давал Айе время сбросить еще несколько чопорных запретов, а потом смеясь ускользал с новым партнером, предоставляя Айе выбор: отступить или вернуть свое. Честное слово, это было изумительно. Йоджи попытался отвести глаза от Айи, прижимающегося к спине Шульдиха, в то время, как тот танцует с другим мужчиной, и отсалютовал Шульдиху своим амаретто.

Мир мог взорваться прямо сейчас и Йоджи умер бы счастливым, его мозги кипели от образа Айи, засовывающего свой язык глубоко в глотку Шульдиха, чтобы стереть любой намек на другого партнера, которого Шульдих имел дерзость поцеловать во время танца.

Кажется, у Айи появилось новая одержимость. Оставалось только надеяться, эта одержимость окажется несколько более здоровой.

Залпом проглотив остатки выпивки, Йоджи ответил на приглашающую улыбку скользнувшей к нему дамочки и повел ее на танцпол. Черта с два сегодня только Айя будет развлекаться.

Деловыми вопросами об убийствах и смене руководства они займутся позже. Позже румяна сменятся на кровь, ну а пока, к дьяволу дрянные клише и здравый смысл, он собирался поразвлечься, как следует напиться и надеялся, что проснется в чужой кровати. И они вместе примут душ.

 

 

Глава 40

 

Толпа дразнила и отвлекала его внимание волнами тревоги, восхищения и похоти. Чья-то девушка целовалась с незнакомцем, чей-то приятель бросал вороватые взгляды на чужую задницу… это был вихрь из неуверенного флирта и борьбы за доминирование. Заманчивое опьянение, желание погрузиться и утонуть в обольстительных волнах ночной жизни. Шульдих оскалился в усмешке, в которой проглядывало едва сдерживаемое безумие, усиленное его собственным взрывом похоти и возбуждением от пребывания в переполненном гормонами помещении, где все двигались в одном танцевальном ритме. Чужие эмоции и ощущения коварно подтачивали его самосознание, но лишь до определенной степени. В центре его мира твердо стоял мужчина, не слишком расположенный делиться.

Телепат издал триумфальный вопль, когда мелодия затихла и началась другая, более спокойная, дающая танцорам возможность перевести дух и пропустить стаканчик в баре.

– Ты ставишь себя в глупое положение, – шипел Айя на ухо Шульдиха, прижимаясь к нему сзади и властным жестом обхватывая рукой его талию.

– Совсем наоборот, – засмеялся Шульдих, вжимаясь задницей в эрекцию партнера. – Они все меня хотят.

Айя буркнул нечто неразборчивое, в нем заговорил примитивный инстинкт собственника, и Шульдих запрокинул голову, подставляя обнаженную шею и горло его зубам.

– Держись подальше от моих мозгов, – зарычал Айя, прихватывая зубами горло телепата.

– Не хочу, – Шульдих слегка покачивался, бессознательно следуя ритму музыки. – И ты не хочешь.

Айя мог бы поспорить, но про себя лишь облечено вздохнул. Меньше тикающей бомбы и больше шального эгоистичного существа, которое он помнил…

– /Благодарю за комплимент./

Шульдих далеко не совершенство…

– /Как и ты./

Но оно и к лучшему.

– /А еще лучше было бы, если бы на нас с тобой было поменьше одежды./

– Не лезь, черт побери!

– Твой внутренний монолог предсказуем и скучен. Я добавил немного специй.

– Ты сам хотел предсказуемого и скучного.

– Я хотел основательности. Без занудства я вполне обойдусь.

– Я не зануда, – Айя отпустил Шульдиха, желание настоять на своем мнении возобладало над выяснением отношений.

Шульдих со смехом кружился вокруг, как дервиш с длинными оранжевыми волосами. У Айи было всего несколько секунд, чтобы заметить огонек в его глазах и всего одно сердцебиение, чтобы успеть забеспокоиться, а затем Шульдих опустился перед ним на колени и взглянул вверх очень хорошо знакомым Айе образом, совершенно неприемлемым на танцевальном поле клуба.

– /Скромник/.

– Шульдих, если ты только… – слова перешли в шипение, рука Айи опустилась на рыжую голову. Он собирался оттолкнуть настырного ублюдка, отчаянно цепляясь за чувство приличия и достоинства. Вместо этого предательские пальцы стиснулись, ухватив полную горсть длинных волос, а проворные пальцы Шульдиха расстегнули его брюки, и немец хмыкнул при виде его эрекции. – Шу…

– /Не волнуйся, / – телепатическая мысль пробилась сквозь смущение и напряжение Айи, обращая его внимание на отсутствие реакции окружающих на их маленькое выступление. -/У телепатии так много областей применения, а времени так мало…/, – легкий телепатический посыл – и люди вокруг отводят взгляды.

– Ублюдок, – Айя не мог удержаться от смеха, затем задохнулся, потому что Шульдих постарался убедить его использовать ругательства новым, оригинальным образом. Удивительно нереальное ощущение – видеть как клубные огни отсвечивают в гриве Шульдиха, что-то восхитительно декадентское в возможности совершить столь непристойный акт, как минет посреди толпы. Новая разновидность адреналинового всплеска, только без крови и страха. На удивление привлекательная.

– /Не стоит недооценивать мои таланты соблазнителя./

Уж эту ошибку Айя точно не собирался совершать. Он всегда стремился к поставленной цели. Только задание. Не гоняться за чем-то столь преходящим, как физическое наслаждение.

Ошибкой было бы предположить, что Шульдих – это наслаждение плоти. Он заполонил каждый нейрон, включился в каждый мысленный информационный поток, ухитрился превратить каждое переживание, каждое ощущение во что-то большее, чем представлял себе Айя.

– /Добро пожаловать в мой мир/, – Шульдих стискивал бедра Айи, удерживая его на месте и посылая свое возбуждение прямиком в разум любовника. Айя кончил с криком, который, как он сам был уверен, заглушил музыку, побелевшие костяшки пальцев с силой вцепились в волосы телепата. – /По крайне мере, в самую забавную его часть./

– Поднимайся!

– В следующий раз – моя очередь,- несмотря на игривое выражение, глаза Шульдиха хищно поблескивали.

– А с чего ты решил, что будет следующий раз?

– Знаменитое последнее слово, – глаза Шульдиха смеялись над вызывающим видом любовника, он демонстративно вытирал со своего лица капли свидетельства неосмотрительности Айи.

Телепатический приказ смотреть в другую сторону, только не на них, щекотал краешек айиного мозга, оставляя неприятное чувство, как метель из хрупких осенних листьев на тротуаре. Удостоверившись, что брюки застегнуты, Айя хмуро глянул на Шульдиха: 

– Зачем ты продолжаешь… это делать?

– За нами следят. По-моему, сейчас самое подходящее время улизнуть.

Два и два сложились вместе, и Айя сумел выдавить только: 

– Так все это было…

– Мы можем смыться через заднюю дверь.

– Ты…

– Забыл, с кем трахаешься. Как мило, – Шульдих усмехнулся, чмокнул Айю в щечку и затем легкими шагами двинулся прочь. – Идем?

– Беги. Сейчас же.

– Ты пропускаешь меня вперед. Теперь я знаю – это любовь, – Шульдих смеясь и встряхивая рыжей гривой уклонился от айиного удара. Жизнь не могла быть лучше.

Глава 43.

 

К тому времени, как они добрались до айиной квартиры, Шульдих превратился в измученный неподвижный груз и молчал только потому, что Айя немедленно начинал громко думать, что ему, Айе, стоит лечь спать отдельно и предоставить склочному раненому ублюдку побольше пространства. Жестокий ход, но эффективный, действуя таким образом значительно легче удалось устроить Шульдиха на полу ванной. Даже учитывая порожденные годами практики навыки оказания экстренной медицинской помощи, Вайсс предпочли бы не слышать бесконечной череды возражений и оскорблений во время обработки и зашивания раны.

Айя облизнул нижнюю губу, ощутив ссадину и кровь, и задаваясь вопросом, когда же его ударили. Под привычное бормотание Йоджи и тихие ответы Кена адреналин уже выветрился. Обычная обстановка после миссии, не хватало только ритмичного стука клавиатуры.

– /Ностальгия – та еще сука, правда?/

– Я же сказал тебе – заткнись, – буркнул Айя, не в состоянии сейчас даже по-настоящему разозлиться.

Почти забавно, как быстро его товарищи по команде привыкли слышать только половину диалога. Кен уже почти не дергался, а рефлекторная хмурая гримаса Йоджи с недавнего времени приобрела оттенок любопытства.

Кровь на плитках пола, запах спирта и мыла, витающий в воздухе, негромкое ворчание Шульдиха – дом, милый дом.

Айе хотелось то безумно расхохотаться, то с мечом в руках выгнать всех отсюда.

Спасительный островок его здравомыслия стал слишком многолюдным.

– Если меня уже заштопали, вы двое можете проваливать, – Шульдих скрипнул зубами и поднялся, на периферии его сознания беспокойство Айи неприятно смешивалось с его собственным физическим дискомфортом.

– Я думал, тебе нужны таблетки.

– Айя меня вырубит, – Шульдих отмахнулся от руки Йоджи, порхавшей рядом с его плечом, подобно колибри. – Раненый – это не инвалид. А теперь отвали, пока я не вывернул твои мозги наизнанку.

– Черт, какая неблагодарность.

– Сходи выкупайся в кислоте, Кенкен. Кажется, я немножко закапал тебя своей кровью, а учитывая, где я побывал…

С гибкостью, порожденной годами профессиональной спортивной подготовки и отточенной долгой работой убийцей, Кен, ругаясь, шарахнулся от Шульдиха.

– Похоже, сейчас самое подходящее время перебраться в другое место, желательно – к себе на диван, к пивку и сигарете, – Йоджи вытер руки одним из девственно чистых айиных полотенец, выбрался из тесной комнатушки и, помахав рукой на прощанье, покинул квартиру.

Шульдих пропустил мимо ушей йоджино мысленное сердитое бормотание, как и более откровенную неприязнь Кена. По крайней мере, у Йоджи менее профессиональный интерес к Шульдиху, даже когда он развлекался мыслями, как и где подвесить труп телепата.

– Увидимся завтра, Кен, – попрощался Айя, выпроваживая Кена, пока Шульдих пытался перегруппироваться и выяснить, куда подевались последние несколько минут. Он выпутался из чужого неудовольствия и сконцентрировался на факте, что его подстрелили и протащили через весь город, а потом заставили пройти через варварские медицинские процедуры, хотя и эффективные, но от которых и орда гуннов бы поморщилась. Моргая по-совиному в плохо освещенной ванной, Шульдих собрал все, что осталось от его достоинства, и попытался не слишком шатаясь от боли и истощения добраться до спальни.

– Позволь мне…

– Отвали.

Не обратив внимания на ругань, Айя, не помогая напрямую, ненавязчиво убирал валяющиеся ботинки и кресла, оказавшиеся на пути телепата. Тот пробормотал несколько гадостей касательно рыцарственных придурков, которые долго не живут, пока Айя придерживал для него дверь спальни.

Во всех сказках, после счастливого спасения принцессы от страшной опасности, благородный рыцарь укладывал ее отдохнуть. В «сказках для взрослых» принцесса всегда с радостью выражала рыцарю свою благодарность. Шульдих – не принцесса, да и Айя – явно не рыцарь в сияющих доспехах, несмотря на все свои лучшие намерения. Айя стоял и смотрел, как Шульдих устраивается в кровати, неуклюже снимая брюки и, наверное, радуясь, что рубашку с него уже срезали во время вспышки медицинского энтузиазма. Телепат закопался в одеяла, завладел всеми подушками и разлегся таким образом, что занял почти всю кровать. Как только он более-менее устроился, Айя погасил свет и приютился на оставшемся небольшом участке матраса.

Во всех сказках упоминается про объятия и нежности перед тем, как герои засыпают. Реальность очень далека от сказки, что подтверждается тем фактом, что Шульдих рявкал каждый раз, когда Айя осмеливался пошевелиться – легкое движение колыхало кровать, а следовательно и телепата, уничтожая последние остатки его терпимости к человечеству.

Диван казался все более и более заманчивой идеей…

Но каждый раз, как эта мысль посещала Айю, пятка Шульдиха больно била его по голени. Шульдих шипел от боли и пока Айя пытался разобраться, чья боль более убедительна – его или Шульдиха, он через некоторое время сдавался и засыпал. Айиной спине придется смириться с неудобной позой на крошечном участке постели. В противном случае, Шульдих будет ему должен очень продолжительный сеанс массажа.

 

 

Глава 44.

 

Оми уже был готов возненавидеть телефон – его звонок возвещал призыв к выполнению обязанностей, а обязанности никогда не бывают приятными. Ровным тоном, идеально выражавшим профессиональный интерес, Оми ответил на звонок и мысленно возблагодарил высшие силы, за то, что отказался от услуг предложенной ему секретарши. Никому не пожелаешь услышать Шульдиха еще до полудня.

– Привет, босс.

Удивительно, сколько непочтительности можно ухитриться уложить в два простых слова.

Оми нахмурился от профессионального неодобрения и досады. – Шульдих.

– Мне нужно с тобой поговорить. /Наедине/.

Усталость, боль и недоброе возбуждение крутились в мозгу Оми и вылились в слова. – У меня есть свободное время сегодня днем.

– К черту. Я возвращаюсь в постель. /Поиграй в солитер. Уверен, ты играешься с компьютером, как и все остальные люди, когда скучаешь или отлыниваешь от работы./

– Если ты передумаешь, всегда можешь позвонить и назначить встречу.

Выпалив череду ругательств, Шульдих повесил трубку, а Оми уселся в свое кресло и, несколько минут поработав на компьютере, занялся предложенной игрой.

– /Прямо сейчас Абиссинец направляется к тебе в офис. А когда я говорю «Абиссинец», я именно это и подразумеваю. Если не хочешь, чтобы какую-нибудь бедную офисную мартышку на ресепшене проткнули мечом, предлагаю отослать людей на обед, оставив дверь открытой, или еще чего-нибудь.

Нахмуренные брови Оми легко можно было объяснить задумчивостью над игрой, как и движение, каким он перебирал документы на своем столе.

– /А теперь поговорим о том, что завязало узлом хвост Абби. Малыш, твой маленький клуб безнадежно прогнил. И так же безнадежно катится в направлении смерти и хаоса. Тебе придется разбираться с большим количеством фракций, чем у меня фетишей. Они собираются подтолкнуть тебя к вульгарной отставке и решили что лучший способ для этого – уничтожить твоих разлюбезных Вайсс. А поскольку кое-кто очень умный включил меня в их состав, то я тоже вхожу в список./

Оми рассеянно передвинул красного короля и, якобы в раздумьях, начал постукивать мышкой, внешне он был целиком поглощен игрой, а внутренне – звучащим у него в голове монологом.

– /Как только я оправлюсь от дырки в боку, то собираюсь прогуляться и нанести визит в офис моего бесстрашного лидера. Кстати, это ты. Я согласился на эту работенку, поскольку все вокруг считают, что у меня есть некоторый личный интерес в Вайсс. Я делаю это не потому, что тебе так захотелось, а потому что кто-то в меня стрелял и потому что альтернатива – это уничтожить всех твоих маленьких агентов, а это не понравится Абиссинцу. Пока мы это дело не уладим, я буду играть по правилам. Правила определяю я. Итак, веди себя хорошо с Абиссинцем и не забудь поблагодарить меня за предупреждение и инструктаж когда мы увидимся в следующий раз. Сейчас я собираюсь принять несколько этих милых таблеточек, которые лежат на ночном столике и заснуть к черту./

Головная боль мучила его все время, пока Шульдих вываливал на него информацию, Оми закрыл игру и потянулся. Надо сделать вылазку из логова Персии. Обманчиво стерильный офис производил гнетущее впечатление, особенно если принять во внимание количество возможных молчаливых наблюдателей во всех вероятных местах. Каждый уголок кричал «шпион!», а омина паранойя им согласно подвывала.

Но, как говорится, разве это паранойя, когда за тобой действительно охотятся?

Подхватив пиджак, Оми покинул офис, надеясь встретить Айю снаружи и, возможно, уговорить его сходить вместе на обед.

Можно было догадаться, что так легко это у него не получится. Айя как раз входил, когда Оми пытался выйти, и, судя по постановке плеч друга и совершенно нейтральному выражению его лица, Оми мог утверждать, что придется иметь дело с весьма решительно расстроенным Абиссинцем. Улыбнувшись старшему товарищу, Оми приветственно протянул руку и когда ее игнорировали, с легкостью, порожденной годами практики, продолжил: – А я как раз собирался на обед. Не присоединишься?

От пристального взгляда Айи девушка на ресепшене хлопнулась бы в обморок, и Оми порадовался, что последовал совету Шульдиха. – Мне нужно кое-что обсудить, – хотя голос был тихим, но очевидная требовательность тона была очень хорошо слышна.

– А мы не можем поговорить за бенто или кофе? Мне нужно хоть ненадолго уйти из офиса, – Оми почесал висок, прикасаясь к левому уху жестом, который на миссиях всегда означал «в комнате жучки».

Айя прищурился, но кивнул: 

– Кофе было бы неплохо.

Глава 47.

 

Телепат насвистывал, внося дисгармонию в захлебывающиеся рыдания мужчины, съежившегося около стены и прикрывающего голову ладонями. Каждый выдох сопровождался хлюпаньем, дыхание со свистом вырывалось через стиснутые зубы, время от времени человек принимался молотить по воздуху руками, отбиваясь от призрачных ужасов над головой.

– Летучие мыши. Как неоригинально, – телепат заглянул за вызванную им же самим минуту назад фобию и почти сразу же заскучал. – Что мы имеем: наемник обыкновенный, – объяснил он отсутствующим зрителям – старые охотничьи привычки легко не уходят. – Разбирается в оружии, шлюхах и дешевом пиве. Чего он совершенно не знает, так это кто его нанял, где этот мерзавец живет и скольких его детишек мне придется прикончить, чтобы донести свою мысль, – затянувшись украденной сигаретой, Мастермайнд скривился от резкого дыма и изучил этикетку. – С тем же успехом, можно вдыхать дым костра, – он с пренебрежением отшвырнул пачку. – Итак, в его незнании есть хорошие и плохие стороны. Хорошо то, что теперь у меня есть оправдание, чтобы поиграть еще немножко. Плохо, что я предвкушал чудное послание в виде кровавой бани, а затем хороший дорогой обед. Полагаю, теперь я оказался перед необходимостью предпринимать случайные акты насилия, пока не наткнусь на нужного наемника.

В последний раз в порядке эксперимента затянувшись сигаретой, он щелчком отправил ее в полет, найдя вкус столь же отвратительным, как и минуту назад. – Теперь ты можешь обмочиться и умереть, – его жертва повиновалась.

 

* * *

 

Йоджи относился к тому типу убийц, которые убивают жертву с близкого расстояния, но это не означало, что ему нравится пробираться по аллее по колено в крови и экскрементах и разгребать за кем-то другим бардак.

– Еще свеженький, – пробормотал Йоджи в коммуникатор. Труп был еще теплый, слюна и сопли еще не высохли на его щеках.

– Абиссинец понял. Балинез, оставайся на позиции, направляюсь к тебе.

– Постой, Сибиряк.

Йоджи попятился от трупа, перешагнув через пачку настолько дешевых сигарет, что лично он скорее сдохнет, но не станет такое курить, и остановился. Сигарета еще тлела, когда ее отбросили, сгорело меньше четверти.

– Скоро у нас появится компания, причем быстрее, чем мы рассчитывали.

 

* * *

 

Айя мог поклясться, что уловил нотку запаха специй посреди окружающей убогости, где проходила его охота, дразнящий намек на корицу и гвоздику под вонью разлитого горючего, гниющего мусора, немытой плоти и одежды. В воздухе или в мозгу, в любом случае это свежий след. Была у Шульдиха такая привычка – заполнять собой окружающее пространство. Упрямый, экзистенциальный, не стоящий всех тех неприятностей, через который им пришлось пройти.

– /Ох, да ладно…/

Айя резко повернулся, выхватывая меч прежде, чем успел напомнить себе, что это не миссия. Но ощущение угрожающего голоса, скользящего через его мозг, сразу же воскресило в памяти прежние конфликты.

Шульдих непринужденно стоял, прислонившись к стене не далее ста ярдов от него, уверенный в себе и харизматичный.

– Какого черта ты вытворяешь? – рявкнул Айя.

– Решаю проблему, – улыбнулся Шульдих, на шальном лице сверкнули белые зубы.

Перед ним стоял Мастермайнд, обходительный и смертоносный. Айя ощетинился в ожидании вполне вероятной атаки.

– Ты должен был отдыхать.

– Тебе платят почасовую зарплату, чтобы нянчиться со мной? – телепатия пробежалась сквозь мозг Айи с любовью и участием панически мчащейся толпы. – Нет… ты действительно беспокоился… – Шульдих нахмурился. – Но не обо мне. Никогда обо мне, не так ли?

Айя сделал паузу, стиснув зубы, чтобы не выпалить поток грубых оскорблений и вопросов в адрес своего неуравновешенного и беспокойного любовника. В глазах Шульдиха появился знакомый нехороший блеск, а в его позе – выжидающая настороженная неподвижность. Это напомнило Айе возвращение домой – ощущение, что Шульдих чего-то ждет. Ждет, что сделает Айя.

Айя позволил себе разозлиться, а своему кулаку – нанести давно желаемый удар. Он ожидал, что Шульдих уклонится, он проецировал свое намерение достаточно громко. Вот поэтому за ударом рукой последовал удар рукоятью катаны.

При всем своем огромном высокомерии, Мастермайнд этого не заметил. А Шульдих, прежде чем погрузиться в блаженное забытье, щекотнул разум Айи благодарным смешком.

– Цель выведена из строя.

– Перегруппируемся на базе, Абиссинец.

– Понял.

Минуту Айя рассматривал своего бессознательного компаньона, задаваясь вопросом: кто же проснется? Насколько бы неприятной не казалась идея связывания, похоже, это будет самым предусмотрительным шагом. Меры предосторожности никогда не бывают чрезмерными, особенно, когда имеешь дело с призраком порочной улыбочки Мастермайнда и ядовитой телепатии, воскрешающими в мыслях Айи прошлые предубеждения и столкновения.

 

 

Глава 48.

 

Прекрасная смесь ночного кошмара и белиберды. Он видел, как истекает кровью его мать и кричит его отец. Видел взгляд Кроуфорда за секунду до падения, слышал почти торжествующий вопль Фарфарелло, чувствовал смятение и напряжение Наги. Снова и снова его мир рушился…

А он всегда как-то ухитрялся выползти из развалин.

Потягиваясь и неторопливо возвращаясь в сознание, он чувствовал аромат кофе, слегка обжаренного и восхитительно горьковатого. Ему тепло, он уютно устроился в кровати, вероятно, в безопасности.

Но настоящей безопасности не бывает никогда. Жизнь такого не допускает.

Где-то поблизости находился Айя – само воплощение неодобрения – вооруженный и очень, очень опасный. Несет вахту, чтобы удостовериться, что плохой человек не проснулся и не принес хаос и разруху в его размеренную маленькую жизнь.

Разбитые осколки личности сошлись и накрепко соединились, как в последнем уровне игры Jenga, и Шульдих открыл глаза. Голова болела почти непереносимо, к ней добавлялось постоянное пульсирование раны в боку. Шуточка, которой он собирался приветствовать своего раскипятившегося любовника, умерла в зародыше, трясущаяся рука Шульдиха высунулась из-под одеял и не слишком изящно, зато крепко, вцепилась в пузырек с таблетками, стратегически размещенными на ночном столике.

– Надо было убить тебя.

– Вот уж не знал, что ты поклонник убийства из чувства сострадания, – горло слишком пересохло, чтобы глотать таблетки без воды. Телепат зажмурился, намереваясь чистым упрямством победить головную боль.

– А кто говорил о сострадании?

Айя прошлепал по полу и остановился около кровати. Шульдих приоткрыл один глаз, затем с благоговением, как к священному артефакту, потянулся к стакану воды в руке Айи.

Холодная вода смыла болеутоляющие таблетки и утренний вкус во рту. Мир все еще на месте – на этот раз. С раздражением, ощущая легкую тошноту, Шульдих выпутался из одеял и принялся молча рассматривать своего любовника. Напряженность и боль отражались в прекрасных фиолетовых глазах, и Шульдих подавил легкую усмешку. Не идеально, но чертовски хорошо.

– Нет.

– Я ничего не говорил, – Шульдих хрустнул шейными позвонками, размял пальцы и на минуту отвлекся, рассматривая засохшую под ногтями кровь. – Спасибо.

Этого Айя не ожидал. Его удивление искоркой сверкнуло в мозгу Шульдиха, подобно углекислоте щекочущей кончик носа. Немец улыбнулся с необыкновенно благостным выражением, при виде расцветающего раздражения Айи его улыбка расползлась шире, показывая зубы.

– Я тебя не понимаю, – буркнул Айя, пряча эмоции за своей обычной маской ледяного неодобрения.

– К несчастью, думаю, понимаешь, – Шульдих глубоко вздохнул и постарался встать. Дом там, где кофе, и он все еще чувствовал его горький, милый аромат во всем великолепии. Айя отошел в сторону, а Шульдих попытался с неким подобием своей обычной грации добраться до кухни. Никто из них не произнес ни слова, пока Шульдих наливал себе чашечку кофе, сваренного Айей, прежде чем тот занял пост у постели Шульдиха. К несчастью, Шульдих не был тихим созданием, а значит, атмосфера спокойного общения погибла в зародыше.

– Узнал что-нибудь? – поинтересовался Шульдих, молчание в комнате слишком контрастировало с хаотичным бормотанием внутри его головы.

– Да. И когда вернулся, чтобы поделиться, обнаружил, что ты уже решил взять все в свои руки.

Неодобрение ощущалось как грязь пополам с желчью, с ноткой кайенского перца – гнева. Шульдих поднял прищуренные глаза: 

– Небольшое возмездие не даст им расслабиться.

– Какого черта…

– Я не желаю, чтобы они трогали тебя, твою мать! – рявкнул Шульдих в свой кофе, недовольный собственной честностью.

– Я – гребанный убийца! Я сам могу о себе позаботиться!

– Да, у тебя это великолепно получилось…

– Все было прекрасно, пока ты не заявился.

«И дальше без тебя все будет прекрасно», – осталось невысказанным, и гнев в глазах Шульдиха превратился в леденящий холод.

– Эй, как только вы, ребята, будете готовы… – всунул голову на кухню Йоджи. Его смелость испарилась, а дерзкая улыбочка поблекла при виде двух пар взбешенных глаз, устремленных на него. Он попятился. – Не надо на меня так смотреть. Я вытянул короткую соломинку. Если вы можете перенести свою домашнюю склоку на попозже, мы все вас ждем.

–/У меня без тебя все прекрасно не будет,/ – прошипел Шульдих, вонзая ментальные ногти в разум Айи. Давая понять свою точку зрения. Напоминая, как это больно. Как обиженный ангел, телепат прошествовал мимо Айи, внешне не показывая, как яростно кипел его мозг, и ничто в его движениях не намекало на пулевую рану в боку.

Стиснув кулаки, чтобы перетерпеть боль и удерживаясь от желания несколько подпортить невероятно отстраненное выражение лица Шульдиха, Айя оставался на месте, пока приподнятая бровь Йоджи не побудила его последовать за телепатом в гостиную, где уже ждала остальная команда.