Странные времена

.

Перевод: 

.

Оригинальное название: Strange Times

Примечание: /……/ - обозначение телепатической речи 

Глава 1.

 

Некоторые действия противоречат логике. Если бы у него хватило мозгов не поддаваться внезапному безумному порыву, Айя дважды бы подумал и вышвырнул свою ношу обратно в море. По крайней мере, плечи бы так не болели. Его одежда для миссий совершенно точно не предназначалась для заплывов, и добавочный вес бессознательного тела в его руках не делал жизнь легче.

Забавно, но он не кинулся спасать Йоджи, Оми или Кена… они были его коллегами и раньше всегда справлялись своими силами. Он верил в их способность позаботиться о себе, завершить миссию и дотащиться до дома.

Рыжий же тип, в данный момент прилагающий все усилия чтобы утянуть его с собой на дно, всегда казался неутомимым и смертельно опасным. Но когда он стал тонуть, то выглядел таким жалким – с рассеченным лбом, с остекленевшим, расфокусированным взглядом.

Айя был не из тех, кто поддается порывам сострадания, особенно по отношению к человеку, приложившему руку к похищению его любимой сестренки.

Но…

Должно быть, он тоже получил удар по голове падающим обломком. Ничто другое не объясняло внезапный порыв симпатии, понимания и неожиданный приступ чувствительности.

Нельзя во всем винить оружие. А члены Шварц были ничем иным, как оружием. Инструментами. До тонущего, слишком оглушенного, чтобы спастись самостоятельно, Шульдиха, было рукой подать. Наверно, это совершено нелогично – выволакивать своего самого опасного противника на поверхность и плыть с ним до мучительно далекого берега – но это было правильно.

Идеализм Оми должно быть заразителен, особенно в сочетании с преувеличенным, хотя временами наигранным, оптимизмом Йоджи. Что не мешало Айе недовольно хмуриться, выкачивая воду из легких обмякшего телепата и морщиться, делая искусственное дыхание рот в рот.

Губы у Шульдиха упругие и мягкие, несмотря на голубоватый оттенок от холода и близости смерти.

/А я уж думал, что ты не заметишь./

Айя вздрогнул, переводя взгляд на зеленые глаза, радужка которых почти полностью перекрывалась зрачком – верный признак сотрясения мозга и мигрени – в которых проглядывал почти неуловимый оттенок паники. – Не делай этого.

–/Извини. Сейчас у меня вышло само собой. Честное скаутское./

– Ну конечно.

–/Из меня только что вытекло небольшое соленое озеро. В ближайшее время придется обходиться без разговоров. Эта дрянь обжигает горло хуже дешевого виски, которое я пил на прошлой неделе/

–Хн, – уверенный, что если Шульдих может отпускать шуточки, то угроза его жизни миновала, Айя занялся выжиманием волос. Плаща. Выливанием воды из сапог…

– /Есть еще шанс на искусственное дыхание рот в рот?/

– Я могу просто убить тебя.

– /Тогда не беспокойся./

Далее последовал момент блаженной тишины, когда Айя опять мог сделать вид, что Шульдих не читает каждую его мысль. А ведь должен бы знать, что ничто хорошее не длится вечно.

– Абиссинец...

Это прозвучало хриплым, болезненным подобием обычной харизматично-яркой злобности телепата, Айя стойко прилагал все усилия, чтобы не переживать за ублюдка.

– Чего?

– Можешь, по крайней мере, перевернуть меня на бок? Грудь болит.

– Полежишь так, пока я проверю, не сломаны ли ребра.

– Будешь меня лапать?

– Заткнись.

У какого-то божества должно быть проснулась совесть, дежурный Рок наконец-то обратил внимание на нарушенное равновесие, поскольку – чудо из чудес – Шульдих послушался. Настала долгая, благословенная тишина, нарушаемая только шумом волн и хриплым, рваным дыханием телепата.

– Они все еще живы, – Шульдих сообщил это тихо, спокойно, в кои-то веки без своих обычных раздражающих штучек.

– Разумеется. А твои?

Телепат прикрыл глаза, не желая отвечать.

 

 

Глава 2.

 

Очень удачно, что Айя не пользовался дорогим постельным бельем, поскольку грива Шульдиха оставалась мокрой ужасно долго. Забавно, раньше никто не замечал, какие у этого мерзавца роскошные волосы. Невероятно густая шевелюра, и даже несмотря на запутанность, колтуны и налет соли, совершенно очевидно, что телепат ее холит и лелеет.

– Хорошо, что ты без сознания, так как сейчас будет больно, а мне не хочется слышать твое проклятое нытье.

Уж что-что, а ныть Шульдих умел, усовершенствовал это умение почти до формы искусства. Сначала поводом для нытья был впивающийся в бок камень, когда он лежал на берегу, затем – что Айя слишком сильно его сдавил, когда они плелись к машине. Потом, что Айя ведет машину недостаточно ровно. Или недостаточно быстро. А нельзя ли остановиться ненадолго? А сколько им еще ехать?

Айя уже почти не улавливал, когда звуковые жалобы сменялись телепатическими, заставляя себя игнорировать рваное и хриплое дыхание Шульдиха, пока бормотание не затихло, и воцарилась благостная тишина.

Приблизительно через десять минут Айя едва не пожелал, чтобы его невольный компаньон опять очнулся и сказал какую-нибудь гадость. Просто, чтобы разрушить странное впечатление уязвимости телепата.

Рыжий телепат слишком напоминал ему Йоджи, склочничающего и ноющего по пустякам, чтобы отвлечь внимание от серьезных ранений. Ему совершенно не хотелось привыкнуть к мысли, что шварцевский убийца – тоже человек. Это только добавит излишней сложности в его и без того перевернутую с ног на голову жизнь.

А в данный момент транспортировка бессознательного телепата от машины до его квартиры уже сама по себе достаточно ее усложняла.

Лицо Айи выражало предельную концентрацию, когда он старался протащить долговязое тело несколько пролетов вверх и не слишком его при этом растрясти. Похоже, ребра все-таки сломаны и пропади все пропадом, если преодолев все трудности, он случайно прикончит Шульдиха проколов ему легкое. Если уж Айя соберется его убить, то сделает это намеренно.

Выуживание ключей из кармана превратилось в настоящее испытание.

Противиться желанию попросту свалить свою тяжкую ношу на диван было почти невозможно.

От его постели будет разить так, будто ее неделями вымачивали в особенно грязном морском заливе.

– Я не жду, что ты это оценишь, – Айя глубоко вздохнул, пытаясь подавить отчаяние при мысли о недостаточности своих медицинских познаний, затем приступил к обработке нескольких сломанных ребер и вывихнутого плеча.

Должно быть, это случилось во время падения. Или во время спонтанной спасательной операции.

Или во время подъема по ступенькам.

К чему Айя был совершенно не подготовлен, так это к тому, что даже в бессознательном состоянии телепатия у этого ублюдка продолжала работать. Ментальный вопль, когда он вправлял ребро, так потряс Айю, что он едва не добавил телепату еще один перелом в дополнение к уже имеющимся. Вся процедура прошла в напряжении: Шульдих мысленно попеременно то изрыгал ругательства, то умолял перестать причинять ему боль.

Айя прикусил язык и пытался игнорировать обещания Шульдиха хорошо себя вести, больше этого не делать, только перестаньте… перестаньте делать ему больно.

– Вот и хана всем моим стараниям не видеть в тебе человека, – шипел Айя, вкалывая телепату лекарство. Он угомонился только после того, как напряженные события этого дня вконец измотали его; рискнул расслабиться, только когда обезболивающие препараты подействовали, и непрерывные мольбы Шульдиха стихли.

Немного вздремнуть.

А уж потом связаться с Оми. И прикинуть, что делать дальше…

 

 

Глава 3.

 

Айя скривился. Должно быть, он спал с открытым ртом, в результате горло пересохло и во рту ощущалось мерзкое сочетание утреннего вкуса и соли. Он потянулся, пытаясь разработать затекшие от неудобной позы шейные позвонки – вчера он настолько измотался, что заснул, наполовину свесившись с кровати – и замер, ощутив под рукой что-то мягкое

С пугающим его самого интересом он наблюдал, как его пальцы пробираются сквозь длинные рыжие волосы.

Из всех возможных идиотских и неосмотрительных выходок выкинуть такое…

Шульдих слегка пошевелил головой, ощутив прикосновение к своим волосам. Как кот-переросток, он попытался приластиться и с приглушенным вскриком дернулся от боли, вызванной неожиданным движением.

Айя никогда не считал себя способным на заботу о ком-либо, кто не являлся его сестрой. Но это выражение на лице Шульдиха…

– Не лезь ко мне в мозги! – прошипел он, вскакивая, в попытке восстановить некое подобие владения ситуацией, и нахмурился, осознав это намерение.

У Шульдиха такая бледная кожа. Каждый синяк или ссадина резко выделяются, так что повреждения кажутся хуже, чем есть на самом деле. По крайней мере, в этом Айя отчаянно пытался себя убедить. Симпатия – это совершенно чуждая ему эмоция, не говоря уже о симпатии к врагу.

Врагу, которого он спас.

Наверное, в момент падения башни весь мир сошел с ума, судя по тому, что Айя раздумывал, как лучше извлечь своего неожиданного гостя и пациента из постели и дотащить до ванны или душа, или чего-то в этом роде. Что угодно, лишь бы избавить комнату от теперешнего тошнотворного рассольного «аромата». Что угодно, лишь бы привести в порядок эти великолепные волосы, пропустить сквозь них пальцы, насладиться их густотой и мягкостью, смыть соль и кровь…

Но сначала – чай. Затем займемся чисткой и мытьем.

Чай, затем Оми. Не нужно заставлять их «наседку» слишком волноваться. Быстро отметиться и быстро придумать предлог, почему его некоторое время не будет…

Айя сердито нахмурился. – Ублюдок, – рявкнул он на бессознательного человека, занявшего его постель. Выкручиваться. Лгать своей команде. От Шульдиха вечно одни проблемы. И что на него нашло – хоть на секунду подумать, что все может быть по-другому.

Шульдих выбрал именно этот момент, чтобы попытаться перекатиться на другой бок, и вскрикнул от резкой боли. Вскрик перешел в приступ кашля – результат перенапряжения и повреждения легких.

– Надеюсь, что ты подхватишь пневмонию, – зарычал Айя, но, противореча своим же словам, переложил телепата повыше, чтобы облегчить затрудненное дыхание.

– Спасибо.

Айя предпочел игнорировать слабый благодарный шепот, сконцентрировавшись на взбивании подушек под головой телепата. Ответом Шульдиха послужил усталый ментальный смешок, маленькая вспышка удовольствия, а затем телепатическая мыслительная активность затихла.

Айя направился на кухню приготовить две чашки чая.

Глава 4.

 

Слева на матрасе был бугор, вероятно, он давил на какой-то особо чувствительный участок тела. Сам матрас имел яму посередине – как бывает, если спишь все время на одном месте. К несчастью, он никак не мог найти удобное положение.

Вероятно, это карма, или какое-нибудь иная экзистенциальная или феноменологическая чушь, если судить по тому, как вышеупомянутый матрас ощущался. Честно говоря, он скучал по своей декадентской, почти вызывающей коллекции пышных матрасов и шикарных простыней, являвшейся обычным местом отдыха телепата. Все символы, соответствующие его приятной и легкой жизни теперь исчезли, взамен пришла стоическая функциональность, вызывающая у него депрессию.

Все происходило слишком медленно, расплывалось, будто спрятанное за завесой. Наркотики. Он под действием наркотиков, вероятно чтобы продержать его без сознания максимально долго. Хорошо, что его метаболизм так же быстр, как и он сам.

Окружающий мир принял Шульдиха обратно, и он осознал, что его мысли переплетаются с мыслительным процессом студента-выпускника, обитающего в дешевой квартирке за соседней дверью. Студент прилагал все силы, чтобы подготовиться к сдаче теста, о котором знал вот уже месяц, но так и не собрался позаниматься.

/Почитай немного Канта./

А еще он вспомнил, что его спасли, и сейчас он находится на попечении сомнительного милосердия Абиссинца.

Увязая в депрессии студента, который как раз пытался продраться через категорический императив – саму идею которого Шульдих находил бесконечно забавной – он попытался принять сидячее положение.

После первого сокрушительного взрыва боли, который он искусно спихнул в другие находящиеся по соседству мозги, Шульдих пришел к выводу, что треснувшие ребра являются его наименее любимым ощущением. Следом за целибатом и Кроуфордом в плохом настроении.

Кроуфорд.

Телепат оскалился в самой злобной из своих гримас – единственное видимое выражение недовольства ситуацией – пока его ум сканировал большую часть города, рефлексивно разыскивая источник своей ярости.

Никого не обнаружив, он разъярился еще больше.

Оракул. Вундеркинд. Берсерк. Погибли на дне моря.

По крайней мере, они не лежат пластом на кровати в лачуге врага.

– О, как низко пали великие, – прошипел Шульдих. Или попытался прошипеть. Его до предела пропитанные водой, измученные легкие яростно возразили против попытки озвучить свою мысль приступом душераздирающего кашля. Что повлекло за собой вспышку боли в ребрах, не говоря уж про поврежденную диафрагму.

Шульдиху было больно. Шульдих был несчастен. Шульдих был голоден. Шульдиху хотелось пить и его совершенно не привлекал тепленький, благоухающий чем-то полезным для здоровья чай, стоящий на прикроватном столике.

Рецепт катастрофы.

Подчинив себе разум парнишки-соседа, который все равно провалит завтрашний тест, Шульдих направил своего новоприобретенного поклонника за двумя жизненно необходимыми вещами – пивом и пиццей. И телевизором. Просто удивительно, как это Абиссинец обходится без телевизора.

Быть прикованным к постели не так плохо, когда у тебя есть бесконечный источник радостей жизни.

 

* * *

 

Айя неторопливо допил чай, убедился, что Шульдих, удобно устроенный в постели, спокойно спит под действием наркотика, и выскользнул из квартиры, чтобы проверить, добрался ли кто-то еще из его команды до точки экстренного рандеву.

В кафе он вошел со своей самой вежливой улыбкой и спросил официантку, не оставляли ли для него сообщений. Четверо молодых людей были здесь завсегдатаями, и им случалось разминуться в деловой текучке. Эту систему придумал Оми на случай критической ситуации, чтобы обеспечить способ перегруппироваться не возбуждая подозрений.

Ничего.

Айя поблагодарил ее и уселся за обычный столик, заказав чашку кофе. Не стоит привлекать лишнее внимание слоняясь вокруг и задавая вопросы, а потом просто уйти. Как и нет смысла беспокоиться. Прошло менее суток с момента падения башни. Им просто нужно время прийти в себя. И Шульдих уверил его, что они все живы. Но подождать не повредит.

Айя скривился, успокоил официантку, что это не из-за кофе, и задумался, какого черта он настолько доверяет мнению телепата. Нет никаких доказательств, что Шульдих говорил правду, его утверждение было голословным. Это вообще мог быть бессвязный бред дезориентированного телепата. Не более. Да еще не стоит забывать, что этот ублюдок говорил правду только тогда, когда это служило его целям.

Или когда хотел создать проблемы.

Айя допил кофе, расплатился, оставив щедрые чаевые, и зашагал домой. Внезапно он уже не был так уверен, что больной и одурманенный Шульдих – это безопасный Шульдих.

 

 

Глава 5.

 

Шульдих являл собой воплощение по меньшей мере трех главных смертных грехов. Он валялся в неудобной позе посреди кучи перепутанных и скомканных одеял, волосы разметались около головы почти идеальным кругом, легкая морщинка трогательно пересекала его лоб, губы изогнулись в очаровательно-недовольной гримасе.

Без мерзкой ухмылки, с запрокинутой обнаженной шеей, белая кожа слегка порозовела от лихорадки…

Внимание Айи отвлек запах пиццы, и в тот же момент его взгляд упал на кучу громоздящихся на ночном столике коробок – жирные пятна уже пропитали картон, рядышком стояла позабытая чашка чая.

Заглянув внутрь, он обнаружил, что Шульдих сумел сделать приблизительно три укуса от первого же куска пиццы, прежде чем почувствовал себя слишком плохо для поедания горячего, жирного сыра вкупе с мясом сомнительного происхождения.

А уж появление телевизора и вовсе ни в какие ворота не лезло.

– Нужно было дать тебе утонуть.

/Твоя ложная мораль заставила тебя спасти меня, теперь смирись с последствиями и помоги мне выбраться из кровати. Мне нужно пописать./

Окончательное унижение. Технически, смущаться должен тот, кто не может самостоятельно добраться до ванной и сделать все свои дела без посторонней помощи.

К несчастью, Шульдих очевидно засунул свой стыд в ту же коробку, где хранил мораль и этику, а саму коробку зарыл в безымянной могилке в чистом поле.

/Аххх, как мило. Ты заметил, что я бесстыдный и неэтичный ублюдок./

– Может, наконец, уймешься?

/Не-а. От разговоров я кашляю./

– Тогда заткнись, – Айя действовал чуточку грубее, чем необходимо, помогая Шульдиху выбираться из постели.

/Разве я когда-нибудь затыкаюсь?/

– Откуда мне знать. Я никогда не испытывал потребности в разговорах с тобой, – Айя скрипнул зубами, он уже был готов молиться любым богам, лишь бы телепат замолчал.

/Это твои штаны? Серые. Как… уныло./

– Просто сделай свои дела, чтобы я мог умыть после тебя руки.

/О, моя бедная гордость,/ – ментальный голос Шульдих искрился смехом, он получал все больше удовольствия от очевидного дискомфорта Абиссинца.

Дело было не в самом акте, Айе случалось помогать своим товарищам по команде добираться из ванной в кровать и обратно чаще, чем он мог сосчитать. Дело было в Шульдихе и всём, что с ним связано. И совершенно не помогало, что Шульдих прекрасно знал об айной оскорбленной чувствительности, это его только раззадоривало. Даже будучи раненым, он ухитрялся отравлять людям существование.

/Это я сейчас еще очень хорошо себя веду./

– Что-то сомневаюсь.

/О, поверь мне, котенок, я могу быть очень, очень плохим./

Айе совсем не понравился тон, которым это было сказано, как и нехороший блеск в глазах Шульдиха: 

– Держись подальше от моей головы.

/А ты меня заставь./

Айя с большим удовольствием повиновался. В конце концов, совсем не трудно вырубить кого-нибудь уже и без того больного и раненого.

Он подхватил телепата еще до того, как тот свалился и ударился об пол.

Из этой маленькой схватки за главенство он должен выйти победителем. Айя уложил Шульдиха обратно в постель и вздохнул. Вероятно, Кроуфорд знал какой-то прием, чтобы держать этого невыносимого мерзавца на поводке. Айе тоже не мешает побыстрее овладеть этим искусством, прежде чем он в приступе отчаяния прикончит ублюдка.

Он направился на кухню, пытаясь избавиться от ощущения, что его жизнь превратилась в сущий кошмар.

 

 

Глава 6.

 

/Большое тебе спасибо, теперь у меня голова болит./

– Пожалуйста, – Айя перевернул страницу в книге, даже не поднимая головы.

– Эти… – Шульдих скривился, его сотряс особенно сильный приступ кашля, прервавший хриплые попытки заговорить вслух, – эти веревки так необходимы?

– Да.

Телепат недовольно дернулся, пытаясь отпихнуть сбившийся комок простыней под его левой рукой – единственное доступное ему движение. Ноги, руки, торс – все было привязано профессионально и эффективно.

Айя поднял взгляд и нахмурился, почувствовав легкое прикосновение к своему сознанию.

– Прекрати!

– Я мог бы заставить тебя развязать меня, – прорычал Шульдих. Или сделал попытку прорычать.

Айя смотрел, как Шульдих кашлял до тех пор, пока его лицо по цвету не приблизилось к волосам.

– Сироп от кашля на ночном столике.

Шульдих достаточно громко подумал кое-что очень грубое и оскалился. /Я не могу пошевелить руками./

– Какая жалость.

/Что случилось с твоим извращенным чувством сострадания? С твоим комплексом мученика? Разве ты не должен наслаждаться мазохизмом, помогая мне?/

– Можешь мне поверить, мучеником я себя уже чувствую, – Айя дочитал страницу, потом главу, затем встал и взял ложку, пока несчастного Шульдиха донимал следующий приступ кашля. – Если бы ты не дергался, то и не кашлял бы.

/Я кашляю, когда дышу./

– Ну, ты всегда можешь перестать дышать, – Ая налил немного густого сиропа на ложку и улыбнулся, в точности копируя злобное выражение лица Шульдиха. – Открывай рот.

/Брось меня обратно в океан./

– Нет. А теперь прими лекарство.

– Я ненавижу тебя, Абиссинец.

Даже будучи в ярости от своей беспомощности, Шульдих позволил Айе влить в себя лекарство и вскоре кашель поутих.

Немного отдышавшись, Шульдих опять заснул, по большей части от скуки, ну и под действием лекарства. Айя опять опустился в кресло и попытался вернуться к чтению, стараясь не думать о том, какую животную панику вызвал сам факт связывания у его незапланированного гостя. Эта мысль возникала у него в голове всякий раз, когда Шульдих дергал связывающие его веревки.

Так трудно сопротивляться желанию развязать спящего телепата.

– Убирайся из моей головы, – привычно рявкнул Айя.

Шульдих не удостоил его ответом.

 

* * *

 

Тяжело жить за пределами черно-белого мира.

Айя бросил последний внимательный взгляд на телепата, неэлегантно раскинувшегося во всем великолепии, и захлопнул дверь. Должно быть, тот все-таки провернул какой-то зловредный трюк – ничем иным нельзя объяснить слабую довольную улыбку, играющую на полных губах, и небольшую морщинку, перечеркивающую лоб Шульдиха.

Он не должен хотеть убрать челку с глаз спящего, не должен хотеть разбудить и оградить от кошмаров.

Никогда раньше он не считал Шульдиха мужчиной, всего лишь признавал его принадлежность к человеческому роду. Теперь это беспокоило его.

Никогда раньше ему не приходила в голову мысль, что телепат может быть уязвим.

Шульдих – очень непростой монстр.

Монстр самой опасной породы.

– Нужно было дать тебе утонуть, – Айя потуже запахнул плащ и направился вниз по улице к кафе. Надеясь, что на этот раз для него там будет послание.

Шепот прозвучал у него в голове, вклиниваясь в запутанные переживания, как

постоянный призрак, нежеланное напоминание, что его гость очень даже может за себя постоять.

/Да. Вероятно./

Глава 7.

 

Шульдих проснулся с желанием погрызть M&M’s.

Он зевнул и потянулся, наслаждаясь самим фактом, что может зевать и потягиваться не кашляя при этом, не испытывая боли и не ощущая себя связанным, затем обозрел окружающее пространство в поиске вкусных, разноцветных конфеток в шоколадной оболочке. Кто послушно принимал лекарства – заслужил награду.

Его мозг зациклило на чьей-то шоколадной фиксации, но единственное что он обнаружил – забытый кусочек шоколадки Hershey, лежащий рядом с номером National Geographic.

Старый номер, с каким-то едва одетым дикарем на обложке.

Журнал лежал точно посередине стола, рядом со слегка помятой салфеткой, украшенной намеренно оставленным отпечатком кофейной чашки. Доедая украденный кусочек шоколадки, Шульдих ухмыльнулся. Как мило – Айя пытался жить в симпатичной нормальной квартирке, отражающей его симпатичную нормальную жизнь.

Какая жалость, что никто не объяснил ему, что холостяк его возраста должен обитать в значительно большем беспорядке. Возможно, хотя бы одна пустая тарелка в раковине. Откуда-нибудь свисающий носок. Хорошо, что у Айи есть кто-то вроде Шульдиха, чтобы помочь ему все привести в порядок. Шульдих чувствовал себя лучше, пребывал в хорошем настроении и жаждал быть полезным.

 

* * *

 

– Беру обратно все мысли ненасильственного содержания в твой адрес, посещавшие меня за последний месяц.

– Эй, я открыл окно.

– Я имел в виду не курение, – с выражением мрачной покорности судьбе Айя обводил взглядом неопрятную общагу, в которую превратилась его милая аккуратная квартирка.

– Признаю, While You Were Out – не совсем в тему, но я думал, что это добавит комнате некий оттенок тестостерона, – усмехнулся Шульдих. – Я даже раздобыл для тебя календарь Плэйбой.

– Я тебя убью.

– Ты упустил свой шанс.

– Это…

– Танцующая хулу статуэтка? Угу.

– Надо было оставить тебя привязанным к кровати.

Айя поморщился, получив посланный ему ментальный образ. Он подумывал, может, стоит уйти и вернуться попозже, вдруг этот кошмар закончится, и жизнь опять станет нормальной…

/У тебя нет нормальной жизни./

Шульдих искоса посматривал на него, и Айя постарался игнорировать очень конкретную интонацию, которую телепат вложил в слово «жизнь».

– Я только что имел разговор с Оми.

– А-а, ну и как дела у котенка?

– Пребывает в приятной убежденности, что Шварц погибли.

– Ты солгал ради меня! Как мило!

– Ты здоров и раздражаешь меня. Тебе пора уходить.

Вся фонтанирующая энергия телепата моментально испарилась.

– И куда, осмелюсь спросить, ты предлагаешь мне пойти?

Быстрый обмен репликами всегда была прерогативой Йоджи. Айя смог только пожать плечами и приступить к мытью тарелок, артистично разложенных Шульдихом в раковине.

Вся квартира провоняла раменом…

И тем ароматом специй, который, видимо, являлся неотъемлемой частью телепата.

– Убери порно с кухонного стола. В шкафу есть футон, если ты, конечно, не предпочтешь диван, но кровать я забираю обратно.

Айя притворился, что не почувствовал вспышку ликующего триумфа, захлестнувшего его удивительно приятной волной. Это чертовски глупая идея… приведет прямиком к катастрофе…

/С моим участием? Ну, разумеется./

– Будешь продолжать в том же духе – и я передумаю.

– Разве вы, ребята, не приносите домой бездомных зверушек?

– Но не психопатов-убийц.

– Это был Фарфи. Я больше по части социопатии.

– Ты очень плохо себя рекламируешь.

– Вообще-то, нет, особенно хорошо у меня получается с…

– Тихо! Иди убираться.

 

 

Глава 8.

 

– Можно мне войти?

–…Если ты хотел умереть…

– Могу я избавить тебя от лишних усилий и сказать кое-что? Сэкономить твои усилия по приручению дикого телепата? – Шульдих изменил свою ленивую позу на еще более непристойную и очаровательно улыбнулся. Получилось что-то между иллюстрациями из Dick and Jane и Playgirl, и честно говоря, для Айи это было слишком. Уж само по себе плохо, что Шульдих приобрел привычку заканчивать за Айей предложения и постоянно старался его довести…

Поэтому он просто не обращал внимания. Такая тактика приводила к тому, что Шульдих или молча дулся, пытаясь обратить на себя внимание, или разыгрывал трагедию, игнорировать которую было уже невозможно. А иногда телепат лишь пожимал плечами с выражением «тебе же хуже» и возвращался к просмотру ужасно тупых телешоу.

– Я ухожу. Не выходи из квартиры. Вернусь, как только Оми закончит брифинг.

– Кто-то умер, и он стал лидером команды?

На такую подколку просто не существовало логичного, достойного взрослых людей, ответа.

Шульдих увернулся от брошенного в него ботинка. По крайней мере, это не что-нибудь колюще-режущее. Прогресс от смертельных до неопасных объектов означал, что Абиссинец реагирует больше по привычке, чем с намерением убить.

Но ведь реагирует, а значит это по-прежнему весело. Ломать лед Абиссинца невероятно приятно.

Почти так же приятно, как доводить до ручки Кроуфорда.

Его мысли свернули в опасном направлении. Что означало, что пора заняться чем-нибудь конструктивным.

Например, незаметно проследить за Абиссинцем, когда он идет на встречу со своим маленьким клубом.

Ведь он же должен изучить секретное рукопожатие, если тоже собирается принять участие в игре.

Шульдих без цели или направления – опасный Шульдих. В дальнем уголке мозга ощущался настойчивый зуд – предупреждение, что мир вокруг него теряет приятный, комфортабельный порядок, создававшийся Кроуфордом для своей команды. Шульдих не может позволить себе потерять этот порядок и определенность.

Альтернатива будет весьма неприятной.

 

 

Глава 9.

 

Айя потер виски уже, кажется, в седьмой раз за последние полчала и нахмурился. Голова просто разламывалась, а оттого, что ему приходилось вслушиваться в излагаемый Оми план, сопровождаемый нудежом Йоджи и возражениями Кена, боль становилась просто невыносимой.

– Ну?

Айя моргнул, внезапно осознав, что на него уставились три пары обеспокоенных глаз. Черт, если бы он раньше знал, что его мигрень хотя бы на секунду объединит команду, то давно бы уже разбил голову о стену. – Прошу прощения? – очень неудобно признаваться, что последние пять минут он не вслушивался. А когда он смущался, то становился раздражительным и необщительным. Самое время свалить побыстрее.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – глаза Йоджи прищуренные и внимательные. Айя не хотел становиться объектом столь пристального внимания. У Йоджи были свои способы вынудить его признаваться в том, что он предпочел бы скрыть. А сейчас уж точно не хотелось быть загнанным в угол и сознаться, что позволил бывшему врагу разбить лагерь в своей гостиной.

Теперь в любую секунду Оми широко распахнет глаза с выражением невинного участия, и вот тогда все будет кончено.

– Голова болит, – Айя поднялся. Ему хотелось пойти домой и страдать в одиночестве за чашкой чая. – Я позвоню позже.

– Конечно, Айя. Выздоравливай, – Оми являл собой воплощение вежливого участия. – Если тебе что-нибудь понадобится – только позвони.

Жаль, что Айя знал его слишком хорошо. Колесики в головке малыша должно быть сейчас крутятся с ужасающей скоростью. Печально, что никто из них не может принять такое простое объяснение, как головная боль, они будут искать запутанные обманные ходы и скрытые обстоятельства. Айя знал, что все равно не сможет придумать более убедительного объяснения. Он кивнул Оми, притворившись, что не замечает его задумчивого взгляда, повернулся и вышел.

Неприятное чувство, что в спине взглядом прожигают дырку, не исчезло, пока он не отошел от кафе достаточно далеко.

Открыв дверь в свою квартиру и ощутив запах свежезаваренного чая, он немедленно насторожился. Его любимая, потрескавшаяся и облезлая чайная чашка стояла на столе перед его креслом, от нее поднимался легкий парок. Сбоку, на ужасающе аккуратно сложенной салфетке, лежала ложечка.

На кухне стоял Шульдих, неподвижный, как пойнтер, учуявший запах добычи, и пристально глядел на него. В глазах телепата горел нехороший огонек, при виде которого Айе захотелось попятиться и побыстрее сбежать.

К несчастью, он не имел привычки прислушиваться к чувству самосохранения. С нервно подергивающимися ладонями, желая ощутить в них успокаивающий вес меча (в данный момент спрятанного под кроватью), Айя подошел к столу, не спуская глаз с телепата. Необычное напряжение повисло в воздухе, Айя не был уверен, дойдет ли до применения силы, но хотел быть наготове.

И вся натянутость – всего лишь из-за чашки чая.

Он не стал садиться, просто поднял чашку и сделал глоток: 

– Спасибо.

Шульдих, кажется, немного расслабился, почти лихорадочный огонек в его глазах потух. Но спокойным телепата никак нельзя было назвать – его руки теребили все в пределах досягаемости: салфетку, вилку, свои волосы.

– Ты хотел чая.

– Да, – можно не спрашивать, как Шульдих узнал, зато теперь понятно, почему его мозги от боли пытаются вытечь наружу.

– Ну, вот я и приготовил.

– Спасибо.

Стоило ему только начать привыкать к невротической «нормальности» Шульдиха, как этот ублюдок выкидывает какой-нибудь финт, вновь напоминая, насколько же он чокнутый. Айя глазом не успел моргнуть, только вздрогнул, а Шульдих уже терся об него, как огромный, изголодавшийся по ласке кот.

А он даже не увидел, как тот приближается.

– Да что с тобой, черт побери?

Шульдих отодвинулся с разозленным выражением лица, которое через секунду сменилось на насмешливо-раздражительное:

– Я соскучился.

И взмахнул ресницами.

Потрясающе длинными ресницами, но Айя не разрешил себе на них отвлечься.

Напряженная фигура мужчины слегка вздрагивала, тот был на грани взрыва – и Айя почувствовал себя не слишком комфортно: 

– Отвали!

Шульдих зарычал, но подчинился, цапнул со стойки помятую пачку сигарет и выскочил из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Айя поставил чашку с чаем, ущипнул себя за переносицу и присел. Шульдих действительно выглядел … взвинченным.

Наверное, стоило остаться в кафе. У его товарищей по команде, по крайней мере, есть хоть какой-то здравый смысл.

Глава 10.

 

По ощущениям это состояние напоминало простуду, только без раздражающего насморка, мозг будто обернули толстым слоем ваты, заглушающим мысли, или вкололи синтетический наркотик, притупляющий все ощущения.

Он был под кайфом от мириада различных наркотиков, его член ныл от похоти всех тех, кто соприкасались с ним. Весь его гнев выгорел дотла еще несколько часов назад под отравляющим давлением человеческой массы, утонул в возбуждении и всеобъемлющем желании посмотреть-потрогать-лизнуть-потискать – как результат переизбытка гормонов на таком небольшом пространстве. Его личность и разум почти сошли на нет, остались только инстинкты и рефлексы. Он стал сердцем вечеринки, королем каждого клуба, куда забредал, сторицей возвращая окружающим все ощущения. Люди вокруг него немедленно подсаживались на этот наркотик, который они не могли идентифицировать, но все равно хотели …

На мгновение Шульдиха захлестнула паника, когда он почувствовал, как его личность растворяется в толпе. Его мозг заметался в поисках привычной опоры, пытаясь удержаться и не утонуть в чужих мозгах полностью; вспомнив, что его «предохранителя» больше нет, он зарычал и позволил себе утонуть.

А затем ничто больше уже не имело значения.

 

* * *

 

Некоторое время Айю обуревали мрачные мысли – он уже почти жалел, что недавно прогнал телепата. Ну откуда ему было знать, что этот ублюдок – настоящая ходячая бомба с часовым механизмом, причем неисправным? Он переступил через откинутую безжизненную руку, пробираясь через зал, больше всего напоминающий сцену резни. Люди лежали там, где они упали, застывшие гримасы на их лицах варьировались от ужаса до высшего наслаждения. И иногда они были очень похожи. Посредине зала в счастливом состоянии кататонии сидел Шульдих – как падший бог, обозревающий Свой Последний Акт Разрушения.

– Надо бы оставить тебя здесь.

Стоит только кому-то зайти в клуб в поисках загулявшего супруга или чтобы пропустить последний стаканчик перед сном и наткнуться на этот кошмарную картину, он немедленно вызовет полицию. Айе совершенно не хотелось играть по такому сценарию. Он смотрел, как какой-то бедолага споткнулся о торчащую из-под стола ногу и грохнулся на пол, из его носа и с губ текла кровь.

– Мне и вправду лучше бы бросить тебя.

Но он не мог этого сделать, не после того, как отчаянный, полный ужаса голос, зовущий Кроуфорда, ворвался в его мозг, отдаваясь эхом внутри черепа и вызывая мигрень, которая до сих пор не прошла, что вовсе не улучшало настроения.

Неумолимый Абиссинец умеет сочувствовать? Йоджи бы подавился сигаретой.

Будто прикасаешься к мотку колючей проволоки. Айя ожидал отпора, когда, обхватив за плечи, вздернул Шульдиха на ноги, но ничего не почувствовал, кроме легкого пощипывающего ощущения, бормотания на грани восприятия, слишком невнятного и тихого, чтобы его разобрать. Больше ничего не указывало, что в мозгах Шульдиха вообще происходят какие-то процессы.

Чувство вины всегда было для Айи одной из самых сильных мотиваций. Он ощущал ответственность за то, что Шульдих сбежал из квартиры, пылая яростью. Ответственность за гору трупов, «украшающих» танцевальный пол.

По крайней мере, думал Айя, в том, что касается Шульдиха, причиненный вред еще возможно исправить. Не то, чтобы ему каждый день случалось приводить в чувство телепатов с поджаренными мозгами, но ему приходилось нянчиться с Йоджи во время тяжелого отходняка после грандиозного похмелья. В данном случае должно быть что-то похожее.

 

 

Глава 11.

 

Айя скучал по своим спокойным, скучным вечерам. Он скучал по чтению нудных романов и экспериментам по удалению пятен крови с различных материалов. Теперь его вечера напоминали плохое паранормально-криминальное чтиво, с клише типа выкрутасов судьбы и наилучшими намерениями, приводящими к плохим результатам.

Когда Шульдих после «выхода из себя» собрал свои мозги обратно, то первым делом он кинулся в драку. Дикий и быстрый, плюющийся, царапающийся и кусающийся, немец рвался из рук Айи. Почти физически ощутимая Сила пульсировала в комнате, как бьющееся сердце, а сам Шульдих скорчился в дальнем углу кухни посереди разбитых осколков чашки, сметенной им по пути. Айя противился инстинктивной потребности зажмуриться, оградить себя от вспышек боли, распространяемой вокруг искрящим яростью телепатом, и пытался не упускать его из вида.

Со свирепой легкостью изголодавшегося хищника при виде легкой добычи, Шульдих ворвался в мозг Айи, что-то разыскивая.

И не находя.

Телепат зарычал и бросился вперед, его невероятная скорость лишила Айю возможности предугадать его движения и успешно уклониться от удара костлявого плеча, врезавшегося в его живот.

– Не лезь ко мне, ты, идиот, – складываясь пополам, выдохнул Айя сквозь стиснутые зубы. Идиотом был именно он, посчитав Шульдиха безопасным и вменяемым. И скоро будет мертвым идиотом, если телепат не приведет свои мозги в порядок и не успокоится.

Шульдих копался в его голове, это ощущение напоминало сотрясение мозга вкупе с употреблением психотропных наркотиков. Если так себя чувствовали его жертвы… Айя сглотнул и дернулся, ощутив, как рука Шульдиха обхватывает его шею и головная боль усиливается.

– Прекрати!

/Ктотыктотыктотыктоты…/

Слова звучали отчаянно, агрессивно и не совсем правильно, но в них уже можно было узнать голос Шульдиха.

– Приходи в себя и возвращайся, – хватка на его горле была слишком сильной, но Айя изо всех сил старался вытерпеть и остаться максимально неподвижным, чему немало способствовал тот факт, что ему было слишком больно, чтобы отбиваться.

/Ктояктояктояктоя…/

– Нужно было дать тебе утонуть, ублюдок, – Айя закашлялся, его горло было слишком крепко сжато, чтобы должным образом выразить испытываемую им злость.

Приличная доза паники вперемешку с яростью – и Айя оказался прижатым к стене, нос к носу с агрессивным телепатом.

– Ты так не думаешь, – усмехнулся Шульдих, неудачно имитируя свое обычное пренебрежительное выражение.

– Ты прав, – хотел бы Айя знать, как работает телепатия у этого ублюдка. Странно видеть того, кто обычно успешно контролировал любую ситуацию, настолько выбитым из колеи и запутавшимся. Айя никогда бы и в голову не пришло, что ему будет не хватать Кроуфорда…

/Кроуфорд/

Это был спасательный круг, который Айя никогда бы раньше не додумался бросить, но сейчас решил рискнуть. Почти по наитию – будь у него время хорошо подумать, он бы поморщился от того, насколько глупая это идея – Айя изо всех сил постарался припомнить во всех подробностях Брэдли Кроуфорда – от раздражающего высокомерия до невыносимой самоуверенности.

Кто бы мог подумать, что телепат настолько зависим от источника стабильности?

Шульдих вздрогнул, вспомнив, где он, кто он и что произошло. Дезориентация и стресс отступили, как только Шульдих начал быстро восстанавливать свои щиты, притворяясь, что недавнего срыва просто не было.

– Пусти меня, – почти спокойно потребовал Айя.

Пальцы телепата разжались, оставляя синяки, происхождение которых будет очень сложно объяснить.

Айя моргнул, уловив последний кусочек информации, просочившийся за почти восстановленные ментальные стены телепата. Так вот как Кроуфорд справлялся с его странной уязвимостью…

Шульдих начал отодвигаться, неуклюже пытаясь изобразить, что все нормально, но рука Айи остановила его. Оба мужчины, равно удивленные, уставились на точку соприкосновения.

А затем Айя вздохнул, слегка откашлялся, приводя пострадавшее горло и легкие в норму.

– Тебе надо отдохнуть.

– Конечно, – пожал плечами Шульдих, непринужденно поворачиваясь к дивану.

– Можешь занять кровать.

Долгий напряженный момент немец смотрел на него, опасаясь опустить еще неустойчивые щиты и прочитать намерения Вайсса.

– Конечно, – осторожно согласился он.

Айя прислушивался к тихому шороху одеял и пытался убедить себя забраться в эту же кровать.

 

 

Глава 12.

 

Кофейная кружка была близка к тому, что зеленая краска с нее будет стерта. Айя мыл ее с рассеянным отчаянием, не замечая, что следы от кофе давно уже оттерты. Грязная посуда – самое обыденное, что вообще может быть. Мир может катиться в тартарары, но тарелки по-прежнему нужно мыть.

И подметать полы. Пол на кухне стал следующей айиной мишенью, и был атакован с той же яростью, которая обычно доставалась его жертвам. Ни одного уголка не осталось нетронутым, ни одному кусочку грязи не удалось спрятаться вокруг ножек кухонной стойки. Каждый длинный рыжий волос был пойман щеткой.

К несчастью, даже с учетом неожиданного соседа по квартире, обитать рядом с которым было все равно, что жить с членом общества анонимных алкоголиков, количество объектов уборки, которые Айя мог использовать, чтобы отвлечься, все равно подошло к концу.

Была пара моментов, когда Айя серьезно обдумывал, не стоит ли сделать миру одолжение и положить конец безрадостному существованию нестабильного и несчастного телепата.

Несчастного настолько, что это ощущалось уже почти физически. Шульдих представлял опасность для всех, оказавшихся в зоне досягаемости его непредсказуемых выходок и непонятных смен настроения. Это будет только правильно…

Ему действительно надо было дать ублюдку утонуть.

Он слишком долго тянул. Решение пришло неожиданно. Не то, чтобы оно ему особенно нравилось…

Запутавшийся, потерянный, одинокий и злой... такой злой…

Осколок разбитой кружки порезал ему палец. Эта боль принадлежала ему. Все остальное – Шульдиху. Черт, как же трудно все разделять и рассортировывать. Если бы это был идеальный мир, Шульдих бы уже заснул…

Минуту или две Айя прикидывал, есть ли шанс, что Шульдих действительно уже спит и бессознательно проецирует отчаяние и злость …

Внезапно кроуфордовский метод решения проблем показался более привлекательным.

И… Шульдих нуждается в нем.

Шульдих достаточно проснулся, чтобы осознать, что он в постели уже не одинок, и немедленно попытался нанести превентивный удар. Но обе его руки были зажаты в сильной и умелой хватке, а его телепатия увязла в стоическом чувстве долга, достаточно решительном, чтобы обуздать его свирепую реакцию.

Знакомо…очень знакомо…

Успокаивающе.

Кто-то другой будет принимать решения, прикрывать отход и вызывать огонь на себя.

В окружающем мире снова воцарился порядок.

Айя старался лежать тихо, превозмогая чувство тревоги и неудобство от ощущения чужого тела рядом с собой, ног, перепутанных с его ногами, острого подбородка, прижимающегося к его плечу. После той полусонной атаки Шульдих угомонился и прилип к Айе с упорством изголодавшейся пиявки. И если бы ублюдок не излучал такое самодовольное удовлетворение, находиться рядом с ним было бы совсем невыносимо.

Айе было ужасно неудобно, он тщетно пытался игнорировать щекочущее его горло чужое дыхание. Его нервные окончания утверждали, что это не такое уж и плохое соседство, а здравый смысл и чувство самосохранения возмущенно завывали.

В этом весь Шульдих – раздражающая и сводящая с ума масса противоречий.

А распроклятый телепат улыбался.

Это не то же самое, но достаточно близко.

Шульдих проснулся и приступил к задаче собирания себя в единое целое, восстанавливая щиты. Чувствуя себя в безопасности, ощущая, что Айя прикрывает его сзади, он не тратил энергию на охрану ментального периметра. Прошло много времени, с тех пор, как он мог заняться базовыми установками, уделяя им нужное внимание.

/Что-то ты долго соображал./

Айя вздрогнул и затем нахмурился. Комментарий прозвучал тихо, но он уловил в тоне слабый намек, почти случайное подтверждение, что так все и должно было произойти.

– Шульдих…

Немец воспользовался возможностью уткнуться носом в изгиб айиной шеи, и пока тот пытался решить: стоит ли ему отбиваться или просто сбежать из кровати (хотя Шульдих всегда предпочитал третий, менее известный вариант – трахнуться), Шульдих решил сделать перерыв и на волнах удовольствия отбыл в страну сновидений.

Айя чувствовал, как напряжение оставляет телепата, расслабляются стиснувшие стальной хваткой его рубашку пальцы.

Ему было неудобно.

Но почему-то он не рассчитывал, что Шульдих отцепится от него в ближайшем обозримом будущем.

Глава 13.

 

Айя понятия не имел, как разбираться с «а поутру они проснулись…».

Что, черт побери, нужно сказать в тот сложный момент, когда два человека просыпаются в одной постели и обнаруживают друг друга?

Шульдих обвился вокруг Айи, как гигантская лиана, а айин лимит терпимости к чужим прикосновениям исчерпался еще несколько часов назад. Телепат проснулся – телепату пора уходить.

– Брысь!

– Конечно, – пропел Шульдих, и, нарушая все основные законы физики, прильнул еще теснее.

Прикосновение его телепатии напоминало скользкое масло или сальные волосы, и Айя был уверен, что он делает это нарочно. И с чего он вообще взял, что Шульдих нуждается в помощи…

– О, конечно нуждался, – Шульдих потягивался, отодвинувшись в сторону и, видимо, пока наигравшись.

– Если ты чувствуешь себя лучше, можешь проваливать.

– «Лучше» – это весьма относительное понятие, – смущающе-интимное поглаживание носом его шеи вынудило Айю выбирать между вариантами: застыть столбом или убить кое-кого. Шульдих хмыкнул и выбрался из кровати.

Технически это не являлось «утром после». Они по-прежнему были в одежде. Ничего не случилось, кроме того, что забота была предложена и принята.

Разумеется, именно поэтому Айя отчаянно искал в себе признаки привычной ярости вместо неловкости, которую он ощущал, неуклюже пытаясь выказать участие.

Шульдих пах корицей.

Айя несколько часов потратил, пытаясь понять, откуда этот запах исходит. Не от волос, щекочущих его нос, не от дыхания… Вероятно, на этой загадке не стоило зацикливаться, но она не давала Айе уснуть.

А еще мешали уснуть руки телепата, блуждающие по его телу, когда Шульдих засыпал, вцепляющиеся в его майку, если Айя осмеливался пошевелиться, и потрясающе чувственно поглаживающие его, если он лежал неподвижно.

– Попроси вежливо, и я переменю позу.

Приятно, что все вернулось на круги своя. Шульдих по-прежнему ублюдок и по-прежнему занимает слишком много айиного персонального пространства, так что не стоит обращать внимания на тревожные тихие стоны, которые тот издает во сне.

– Убирайся!

С куда большим, чем требовалось, вихлянием бедер, Шульдих покинул комнату.

Вспоминая позже этот момент, Айя должен был понимать, что такая покладистость без единого хлесткого комментария означала неприятности в той или иной форме.

Горячий душ для Айи был почти религией. Он до красноты натирался мочалкой, принюхивался, вытираясь, пытаясь обнаружить хоть намек на запах специй. Наконец, удовлетворенный, он тщательно вытер каждый оскверненный участок кожи, накинул удобную бесформенную рубашку, мягкие разношенные джинсы и с осторожностью вернулся в реальность.

Реальность почему-то уподобилась кулинарной программе.

Шульдих метался по кухне, напевая (намеренно фальшиво) последний шлягер, в данный момент звучащий по радио, с метелкой в одной руке и ложкой в другой. Маленький кухонный стол был сплошь заставлен тарелками, кухонной утварью, яйцами и благоухающими корицей блинчиками.

Телепат отложил ложку и, ухватив дымящуюся кружку, впихнул ее в ослабевшую от потрясения руку Айи.

– Какого черта?

– Идиот в комнате G-4 посещает кулинарную школу. Кто бы мог подумать, что от твоих маленьких соседей может быть польза, – лицо Шульдиха изобразило отдаленное подобие веселой улыбки, демонстрируя при этом слишком много зубов, чем нужно для выражения радости.

Айя подумывал, не стоит ли ему убраться обратно в спальню и спрятать голову под подушку, пока этот мир вновь не вернется к нормальному состоянию.

Но сначала нужно заняться стиркой. Его комната по-прежнему пахнет специями и чужим потом.

Опять же, пока он будет заниматься бытовыми проблемами, ему не нужно биться над решением задачи: как ухитриться выжить бок о бок с домашним Шварцем.

– Старая ведьма в I-2 умеет вязать. Я могу связать тебе новые свитера.

Взгляд Айи расфокусировался еще до того, как достиг глаз.

– Сядь и ешь свой гребаный завтрак, Абиссинец, – рявкнул Шульдих, поворачиваясь к Айе спиной, чтобы приготовить тосты. – Это – моя благодарность. Вот и получай, мать твою.

Иметь дело с Шульдихом определенно было легче, когда телепат находился на острие кончика катаны. Если Айе повезло, Шульдих отравил блинчики, и тем самым избавил его от необходимости разбираться, что, черт возьми, происходит.

 

 

Глава 14.

 

Айя всегда подозревал, что Шульдих сумасшедший.

Но он никогда не считал телепата тупым – до того момента, когда увидел его входящим в кафе, подмигивающим официантке и направляющимся прямиком к столику, где проводили совещание Вайсс.

Когда телепат сверкнул нахальной улыбочкой и издевательским помахал ручкой остолбеневшим убийцам, в голове Айи осталась одна-единственная мысль – зря он пришел на этот завтрак. Невесть с чего у телепата сложилось неверное впечатление. Перемирие с Абиссинцем не означает, что он может вот так нагло прогуливаться около собравшейся команды и…

– Ты это будешь доедать?

Йоджи моргнул, на секунду потеряв дар речи и пытаясь разобраться: надо ли ему защищаться самому или оборонять булочку на своей тарелке.

Собак легче тренировать, чем Шульдиха. Собака будет сидеть по команде. В тот самый момент, когда Айя развлекался воображаемой картинкой, как он привязывает Шульдиха на веревку в несуществующем дворе, телепат подтащил поближе стул, развернул его и уселся лицом к спинке…

– Надеюсь, я ничему не помешал.

Айя убил бы ублюдка на месте, если бы не чувствовал волны телепатии в своем мозгу, цепляющиеся за него, как за какую-то метафизическую опору. Великий Мастермайнд нервничал. Потрясающе. Жаль только, что Айя в данный момент чувствовал себя слишком некомфортабельно, чтобы насладиться этим новым ощущением.

Да еще у Оми появился в глазах знакомый взгляд типа «ищу-что-нибудь-маленькое-и-очень- смертельное».

– Спокойно, Оми. Вокруг люди.

Самая разумная причина, которую Айя мог придумать, чтобы не убивать Шульдиха прямо на месте. К счастью, Оми был обычно самым рассудительным членом команды. И очень удачно, что его рука сейчас находится на плече Кена.

– Айя, что происходит?

К несчастью, Оми был самым рассудительным членом команды. Его глаза сузились, отметив, как близко находился стул Шульдиха от айиного и то, как Айя высказался против небольшого – эффективного и этичного во всех отношениях – убийства. Умненький Оми немедленно сделал выводы, которые Айя старательно пытался не делать.

– Он всего лишь приютил бездомного котенка.

Шульдих никогда не знает, когда нужно помолчать.

– К несчастью, я с трудом поддаюсь дрессировке.

А когда нужно говорить.

Айя сделал первое, что пришло на ум. Он нанес удар, частично от отчаяния, частично от злости, а главным образом – из самозащиты. Голова Шульдиха дернулась вбок с приличным хрустом, он грохнулся на пол вместе со стулом и встревоженный шепот пролетел по кафе. Шепот тут же затих, и как только Шульдих, ощупывая челюсть, тряхнул головой, болтовня за полудюжиной столиков возобновилась.

Айя с отвращением почувствовал легчайшее, сродни шевелению паучьих лапок, прикосновение телепатии: «не обращайте на меня внимания».

– Отличный удар, – пробормотал Кен, скрещивая руки и откидываясь назад с недовольной гримасой.

– Мог бы и посильнее ему врезать, – заворчал Йоджи.

– Да нет, он очень неплохо справился. У меня синяк продержится по меньшей мере неделю.

– Шульдих. Заткнись, – Айя изо всех сил старался не чувствовать вины за то, что ударил и без того нестабильного телепата. Это было все равно, что пнуть раненого, и соответственно, опасного пса. Гордиться особенно не чем.

– Слушаюсь, сэр.

Ощущение присутствия Шульдиха в его мозгу усилилось до степени острого дискомфорта.

– /Не дави так, что бы ты там не делал./

–/Мне так жаль, о бесстрашный лидер./

–/Так я и поверил./

– Оми, я отвечаю за Шульдиха.

С тем же успехом он мог бы сказать, что отвечает за ядовитую змею, притаившуюся в углу комнаты. Смесь неверия и возмущения встретила айино спокойное заявление.

Неверие, возмущение и сузившиеся глаза Оми.

– Как насчет Шварц?

– Видишь ли, какая штука, – Шульдих наклонился вперед, опустил подбородок на спинку своего стула и вздохнул. – Никаких Шварц больше нет.

– И ты поверил этому жуткому ублюдку? – засмеялся Йоджи. – Айя, вот уж не думал, что ты так легко поддашься.

– Он не лжет, Йоджи. Я вытащил его на берег, когда рухнула башня. Он был единственным выжившим.

– Я не лгу. Какого черта я бы связался с мелкой бандой убийц, погрязших в моральных терзаниях, вроде вас, если бы Шварц по-прежнему существовали? – Глаза Шульдиха были как всегда холодными и безжалостными.

Политиком Мастермайнд не был. Но смысл в его словах явно был, и Оми это понимал.

– Хорошо.

Больше ничего сказано не было. Но оружие осталось на месте. Хотя и не все были довольны таким финалом, но, по крайней мере, им не пришлось просить Шульдиха стереть воспоминания о несостоявшейся кровавой разборке из умов остальных посетителей.

 

 

Глава 15.

 

– О чем ты, черт побери, думал?

Шульдих допустил, чтобы его отшвырнули спиной к стене, позволяя Айе показать характер во всей красе. В конце концов, телепат все равно чувствовал мучительную неуверенность и непривычное желание защитить, коварно пустившие корни в душе Айи.

– Я думал, что лучше уж я сам им все расскажу, прежде чем они обнаружат это случайно, – Шульдих чуть наклонился вперед, опираясь на удерживающие его руки, трясущиеся от едва сдерживаемой ярости. – Думаю, все прошло неплохо, учитывая обстоятельства.

Кофе и корица… Шульдих придвинулся слишком близко.

Айя отшатнулся, с рефлекторным отвращением скривив губы.

Какая жалость, что Шульдих не полагался только на внешние факторы.

Усмехнувшись, телепат извлек наполовину выкуренную сигарету, которая от пребывания в кармане не стала выглядеть лучше, и заново ее зажег.

– Мы оба целы, они тебя не возненавидели, черт, Кудо даже заинтересовался кое-какими деталями, знал бы ты какими – сначала бы покраснел, а потом проткнул бы его катаной.

– Не лезь к ним в головы.

/Как я не лезу в твою?/

Шульдих всматривался в Айю, отмечая каждый подергивающийся мускул, даже небольшую дрожь – все, что могло указать на атаку.

– Да ладно, можешь добавить еще один синяк к уже имеющемуся. Докажи себе, что ты контролируешь ситуацию. Своих маленьких дружков ты почти убедил, давай проверим, сможет ли небольшой мордобой убедить тебя.

– Ты мне больше нравился, когда был без сознания, – выдавил Айя сквозь зубы. Завтра челюсть будет болеть.

– А мне нравится иметь поблизости свою команду, чтобы они делали за меня всю работу. Так что у меня ситуация еще дерьмовее, правда? – сделав глубокую затяжку от измятой сигареты, телепат задумчиво задержал дым в горле, затем выдохнул его в сторону Айи. – Ты мог выгнать меня к такой-то матери.

– А ты бы послушался?

– Вероятно, нет, – глаза Шульдиха с такой интенсивностью всматривались в него, что Айе показалось, что его запоминают, изнутри и снаружи. Не очень приятное или успокаивающее ощущение. И вдруг Шульдих отшвырнул окурок в сторону и наклонился вперед, в голубых глазах вспыхнул нехороший огонек.

Йоджи сразу бы понял, что происходит и сумел бы элегантно справиться с ситуацией. Или, по крайней мере, смог бы дать отпор, не утратив достоинства. Айя успел только слегка нахмуриться, это выражение переросло в шок, когда Шульдих прижал свои губы к его губам и язык телепата проложил дорожку с привкусом никотина в глубине его рта.

Не попытка соблазнения, не выяснение вопроса «кто сильнее», а скорее почти скучающее исследование. Шульдих целовался с ленивой чувственностью, позаботившись, чтобы каждый уголок айиного рта запомнил прикосновение его языка, чтобы аины губы приобрели достаточную припухлость и чувствительность, и не забыли о происшедшем. Рука обвилась вокруг Айи и притянула его поближе, приглашая потрогать, погладить…

Шульдих немедленно уловил момент, когда шок перерос в ярость, и отскочил назад с почти такой же невероятной скоростью, как и раньше.

– Иди, закончи обед с котятами. Они как раз говорят о тебе.

У него даже хватило наглости повернуться спиной к чуть не дымящемуся от гнева Айе. Лениво помахав рукой через плечо, он неспешно удалился.

Айя прирос к полу, его персональное пространство только что было нарушено, защита разлетелась вдребезги. Он не помчался вслед и не убил Шульдиха… потому что вокруг слишком много свидетелей. Очень правдоподобное оправдание.

Но все же, только оправдание.

Айя ожидал, что смех Шульдиха пройдется по его мозгу, приготовился к неизбежному раздражению, которое за этим последует… и был обманут в своих ожиданиях, ничего не ощутив.

Даже никакой подначки на прощание.

– Во что, черт возьми, ты играешь, Шульдих?

Глава 16.

 

Кроуфорд бы предвидел, что это произойдет.

Кроуфорд бы отчитал его, окидывая взглядом с выражением утомленного долготерпения.

Кроуфорд бы отослал его домой, протрезветь и перестать дуться.

Кроуфорд, Кроуфорд, Кроуфорд…

Шульдих зарычал на свое пиво, ненавидя кружащиеся в голове мысли – будто летучие мыши, объевшиеся амфетаминов – ненавидел повторяющееся в мозгу, колотящееся о череп имя.

Он всегда ухитрялся желать то, что не мог получить.

Взгляд Абиссинца был бесподобен – изумление плюс нежеланная похоть. Бесподобно, но не идеально.

Кто-то посмел присесть на соседний стул. Ментальный рык Шульдиха заставил мужчину убрести прочь в убеждении, что он – потерявший мамочку ребенок.

Кроуфорд бы приподнял одну элегантную бровь и выразил свое неудовольствие и осуждение отстраненным молчанием.

Бармен просто поставил перед ним еще пива.

Шульдих глотнул слабенькое японское пивко, едва ощущая вкус, и изо всех сил пытаясь не взмолиться кому-нибудь, чтобы найти путь через эхо повторяющегося имени Кроуфорда и услышать ответ.

Черта с два он признается, что ему одиноко.

Его телепатия бессознательно металась по сторонам, в поисках знакомого островка – одержимого контролем придурка, давным-давно привлекшего его внимание. Это была игра внутри игры – следовать планам Кроуфорда и валять дурака с растерянными маленькими убийцами. Просто жестокая маленькая игра, а затем этому мерзавцу надо было все усложнить, спасая ему жизнь.

– Могу поспорить, что ты это предвидел, гребаный ублюдок.

Это хотя бы объясняло ту насмешливую терпимость, с какой Кроуфорд наблюдал за играми телепата.

Айя на вкус был сладким: кофе и сахар на языке, густой сироп шока в его мыслях…

Шульдих поймал себя на том, что он разыскивает Айю,и недовольно рыча отозвал свои ментальные поисковые нити, оставляя по пути серию преднамеренно вызванных мигреней. Его напряжение достигло даже самых дальних уголков паба, доводя бармена до ручки.

Он чувствовал себя обеспокоенным, взволнованным… Поблизости не было Наги, которого можно было бы подразнить, не было Фарфарелло, с которым можно было бы подраться, не было Кроуфорда, с которым можно было бы потрахаться…

Шульдих поднялся, бросил на стойку явно слишком мало денег и с вызовом оскалился на бармена, который решил, что деньги не стоят того, чтобы из-за них рискнуть жизнью.

Накинув на плечи тонкое пальто, Шульдих потопал в солнечный полдень. Нет такого плохого настроения, которое не лечится небольшим кровопролитием.

 

* * *

 

Айя никогда не рвался отвечать за чокнутого, злобного убийцу. Никогда, даже в самых ярких кошмарах, он не представлял, что будет безоружным бегать по задворкам в поисках неуловимого телепата.

Отголосок мыслей Шульдиха выдернул Айю из кафе, беспокойство сжало его губы в твердую линию. Товарищи по команде окликали его, не подозревая об услышанных обрывках смеха и разговора, которые побудили Айю к действию.

Это будет тот еще денек.

Сдерживать больного и мечущегося в бреду телепата было трудно. Тем более Айе не хотелось разбираться со вполне здоровым Шульдихом, пребывающем в гнусном настроении. Черт, в данный момент его единственным планом было установить тесный контакт между своим кулаком и головой Шульдиха. Учитывая, разумеется, что удастся подобраться достаточно близко.

Он даже не пытался убедить себя, что это хороший план.

Кровь имеет вполне конкретный запах. В сочетании с вонью человеческих экскрементов получается запах загнанного в ловушку ужаса. Шульдих стоял, небрежно засунув руки в карманы и созерцая мужчину, сидящего в нескольких футах от него посреди ошеломляющего ассортимента человеческих выделений.

Айя поморщился, ощутив направленную в его сторону волну телепатии.

– Шульдих…?

– Как прошел обед?

Айя слегка пожал плечами, пытаясь полностью переключить на себя внимание телепата. Не то чтобы его предыдущая игрушка была в состоянии куда-нибудь сбежать. …

– Я оставил Оми расплачиваться.

Удовольствие Шульдих хлестнуло по нему, как хлыст, и Айя попытался не показать, как он потрясен происходящим шоу.

– Как тебе не стыдно!

– В прошлый раз платил Йоджи. Теперь очередь Оми, – как обыденно это звучит…

Но пока его слова удерживают Шульдиха от идеи вывернуть наизнанку мозги сидящего на земле бедолаги…

Шульдих ухмыльнулся с тем самым маниакальным выражением, от которого у Айи желудок скручивало узлом.

Лицо Абиссинца приняло твердое выражение. Нет у него терпения для всего этого. Как и желания идти на поводу у дурацких причуд телепата.

– Шульдих, оставь этого ублюдка в покое!

Телепат сузил глаза, развлечение уступило место холодному расчету: 

– Нет.

– Немедленно! – нахмурился Айя, чувствуя, как ментальные пальцы телепата перебирают его мозг. – Прекрати!

– Заставь меня.

Некоторое время Айя развлекался тем, что обдумывал, не врезать ли Шульдиху еще разок, в красках и с подробностями представляя себе, как приятно будет почувствовать свой кулак, бьющий в скулу.

– То, что для тебя – домашнее насилие, для меня – предварительные ласки, – хмыкнул Шульдих, расслабляясь, действительно расслабляясь, хотя и чуть-чуть. Он дернул плечом в направлении трясущегося обломка человеческого существа, жавшегося в сторонке. – Ты разозлился?

– Тебе не компаньон нужен, а сторож, – рявкнул Айя.

– Странно, все так говорят, – Шульдих опустил глаза на свои ботинки и вздохнул. – Эта кровь никогда не отмоется.

– Надо было подумать об этом до того, как пойти в разнос.

– Кто бы говорил, – телепат двинулся вперед, извиняющаяся улыбка, должно быть позаимствованная у Йоджи, возникла на его лице.

– Только попробуй сейчас меня тронуть … – Айя никогда еще так сильно не хотел почувствовать в руке свой меч …

– Ну да, ну да, – усилием мысли Шульдих прикончил свою жертву, потеряв к ней интерес.

– Еще раз выкинешь что-нибудь такое – и я натравлю на тебя Вайсс.

– Так нечестно. Знал бы ты, что твой Кенкен хотел со мной проделать.

– Не смей его так называть.

– Как скажешь.

Вообще-то, стремительно крепнущий дух товарищества должен был бы беспокоить Айю, учитывая кто шел с ним бок о бок, когда он уходил как можно дальше от покойника.

И он бы действительно беспокоился, если бы не возникшее чувство, что Шульдих почти отчаянно обрадовался, увидев его.

Если такое случится опять, он просто убьет ублюдка.

 

 

Глава 17.

 

Чтобы уснуть Айе понадобилось всего пять минут, тихое поскуливающее сопение Шульдиха звучало почти успокаивающе – оно означало, что тот спит, а следовательно не будет лезть в неприятности, и у Айи будет возможность немного передохнуть. Матери могут спокойно выпустить детей погулять, близлежащие бары более не представляют опасности – Шульдих спит. Айя установил будильник, освободился от одежды, а затем погрузился в сон, лишь только его голова опустилась на знакомую вмятину в старой подушке.

Где-то посреди одного из тех кошмаров, когда ты стоишь голый перед толпой смеющихся или ужасно шокированных людей, Айя резко пробудился.

Почти час ушел на то, чтобы свыкнуться с тем, что он в постели не один. Немедленный импульс покалечить или убить пробравшегося к нему под бок наглеца растаял при запахе корицы, и Айя смирился с чувством дискомфорта, постоянно возникающим в присутствии Шульдиха.

Еще два часа он привыкал к тому, что во сне Шульдих представлял собой некое теплонаводящееся оружие. Как бы далеко Айя не пытался вывернуться и отползти, Шульдих следовал за ним, сонным бормотанием выражая свое неудовольствие. Будь это кто-либо другой, это могло бы быть приятным, или даже вызывать ответный порыв. Но в исполнении Шульдиха оставляло по себе чертовски жуткое ощущение, по крайней мере, с точки зрения Айи.

Следующий час Айя провел, пытаясь напомнить себе, что это Мастермайнд, тот самый ублюдок, который получает кайф, разрушая чужие мозги, наслаждаясь собственным превосходством, и чье представление о приступе плохого настроения включает в себя изобретательные пытки и кровавые убийства. Дьявольски трудно сопоставить этого спящего мужчину с тем холодным убийцей. Фирменную злобную ухмылку заменила хмурая морщинка, разглаживающаяся только тогда, когда он тесно прижимался к Айе. Растрепанные волосы. Он выглядел … нормальным.

Айя вздохнул и нахмурился – Шульдих, похоже, уловил его беспокойство. Всякий раз, как Айя пытался разобраться в нагромождении проблем, появившихся вместе с непрошенным соседом, телепат скрипел во сне зубами.

– Надо было положить тебя спать на диване, – безопасная обыденно-нейтральная тема.

/…там бугры…/

Значит, остается всего один вариант. Айя попытался выпутаться из телепата и одеял, собираясь перебраться на диван и хоть немного поспать, пока солнце не выполнит свою угрозу и все-таки не встанет.

/ …останься…/

Иногда Айе было очень нелегко поверить отчаянным ноткам в мыслях Шульдиха. В полусонном состоянии, когда телепат не мог до конца их спрятать, они были гораздо более заметны, спокойно ощущать такие эмоции не мог никто. Насколько было бы легче, если бы Айя мог притвориться, что ничего не чувствует, и пинком вышибить телепата прочь от себя. Насколько легче было бы опять вернуться в модус холодного Абиссинца и разобраться с ситуацией с обычной для миссий жестокой практичностью.

– Надо было дать тебе утонуть, – буркнул Айя, признавая свое поражение и укладываясь на бесформенном матрасе.

Утонуть – это все еще вариант. Для обоих

 

* * *

 

– Я уже упоминал, что ненавижу «жаворонков»? – с мрачным взглядом поинтересовался Шульдих

– За сегодня? Три раза.

– Ха, а ведь еще даже не полдень. Не укладываюсь в норму.

– Только не перенапрягайся.

Юмор у Айи был такой же степени едкости, как и сверх-крепкое варево, которое по утверждению телепата, являлось кофе – Шульдих ухмыльнулся от пришедшего в голову сравнения. Аромат крепкого кофе? – На месте. Шуршание газеты? – На месте. Обмен шуточками? – На месте. Не хватало только постукивания клавиатуры и одного-двух неуместных комментариев психа из угла. Настолько близко к ощущению дома, как можно надеяться с учетом текущей ситуации. Черт, Айя своим стоицизмом доводил его до белого каления в точности, как Кроуфорд. Шульдих телепатически покатался в знакомых эмоциях – как кот в зарослях валерьянки, с глуповатой улыбочкой кошачьего опьянения на лице.

– Ты выглядишь что-то слишком счастливым для моего душевного равновесия, – пробормотал Айя, просматривая спортивную колонку.

/Тебе даже не интересно, кто выиграл игру прошлой ночью. Черт, ты вообще знаешь, что эти цифры означают?/

– Шульдих…

/Здорово! Смотри, как…/

– Пользуйся голосом, ты, ублюдок, или проваливай отсюда!

– Это и есть мой голос.

Айя удержался от желания ущипнуть себя за переносицу, подозревая, что тем самым доставит Шульдиху еще большую радость. – Еще слишком рано.

– Почти полдень, – услужливо подсказал немец.

Айин ответ, будучи невербальным, тем не менее, был недвусмысленно оскорбительным.

 

 

Глава 18

 

Айя натягивал перчатки и изо всех сил старался думать на скучные темы. Уходить было еще рано, но если уйти позже, то мнимый «поход за продуктами» станет недостоверным. Последнее, что было нужно Айе – Шульдих, с любопытством обнаруживающий, что он далеко не так расслаблен, как хотел казаться. Вайсс решили не убивать телепата только из принципа, но это не означало, что они обрадуются, если он заглянет на их оперативную базу в последние минуты приготовлений к вечерней операции.

– Хмм? – отозвался с кухни Шульдих, скорее всего, уловив свое имя в мыслях Айи.

– Держи свои мозги при себе, – рявкнул Айя больше по привычке.

– И что в этом будет забавного?

В его голосе так и слышалась эта проклятущая ухмылочка. Смех Шульдиха протанцевал вниз по айиной спине, вызывая мурашки и воспоминания о теплом дыхании и о тесном переплетении рук и ног.

Айя подхватил свой плащ и выскочил наружу, яростно убеждая себя, что он не убегает, а просто отдаляется от телепата на максимальное расстояние, дабы скрыть месторасположение своего секретного хранилища. Смех Шульдиха преследовал его еще некоторое время, но сам телепат остался в безопасности дома. Айя совершенно не хотелось становиться буфером между товарищами по команде и тем, кто по всем параметрам, заслуживал смерти от их рук. 

 

* * *

 

Шульдих ненавидел, когда его пытались обдурить. Никто, даже Айя, не может потратить более часа для покупки продуктов. Черт, этот парень вообще почти не ест. Зачем ему столько продуктов? Должно быть, котятки пошли поиграть, оставив бедного старого Шу развлекаться в одиночестве.

Свои развлечения Шульдих начал с того, что поменял местами тщательно расставленные в алфавитном порядке книги Айи. Затем он постарался, чтобы отпечатки кофейной чашки украсили стойку, кухонный стол и даже тумбочку Айи. Газеты были смяты и перемешаны в соответствии с прихотями Шульдиха, формочки для льда опустошены.

Небольшое раздражение переросло в скуку, и Шульдих решил подтолкнуть Айю к возвращению домой. Они бы посмотрели вечером какое-нибудь дурацкое кино, такие фильмы интересно смотреть только в компании. Телепатически потянувшись, он обнаружил своего невольного хранителя – и замер.

Мысли Айи источали запах кожи и вкус крови. Густой и резкий, обостренный болью… это точно не вечеринка с друзьями. Если только твои друзья не убийцы.

Боль.

Айя ранен.

Не тратя времени на возню с волосами, Шульдих выскочил из квартиры, оставляя по пути за собой волну домашнего насилия.

 

* * *

 

Глупо. Он должен был догадаться, что так и будет. Айя, задыхаясь, пытался сморгнуть с левого глаза кровь, наблюдая, как все новые охранники заскакивают в комнату. Кто-то в Критикер на этот раз плохо выполнил свою домашнюю работу. Легко вошли – легко вышли? Черта с два.

– Абиссинец?

– Я занят, Бомбей.

– С этой стороны тоже шумно, Бомбей.

– Балинез идет к тебе, Сибиряк.

– Лучше бы ему поторопиться.

– У меня небольшие проблемы, Сибиряк. Скоро буду у тебя.

Айя попытался на глаз прикинуть количество направленных на него стволов, и на ледяной маске Абиссинца появилась трещинка – хмурая морщинка.

– Абиссинец, я на подходе.

– Оставайся на месте, – рявкнул Айя. – Нет смысла давать им еще одну мишень.

– Вайсс, отступление.

– Я бы с удовольствием, но эти ребята, похоже, серьезно настроены оставаться между мной и выходом, – протянул Йоджи. Кокетничает даже под огнем. В любой другой ситуации Айя счел бы это раздражающим.

– Похоже, они точно знали, где нас ждать, парни.

– Я заметил, Сибиряк.

Айя напрягся, приготовившись вжаться в пол, как только начнется стрельба.

– Стоп!

Возникло непривычное ощущение – приходилось напоминать сердцу, что нужно биться. Айя захлебнулся дыханием, его легкие последовали прозвучавшему в комнате приказу, ворвавшемуся в каждый нейрон мозга.

Так же непривычно, как и видеть Шульдиха, с подчеркнутой беззаботностью выходящего из за спин нападавших, засунув руки в карманы. На самом деле в нем не было ничего беззаботного, да и вообще, в прищуренных глазах телепата, в том, как он скорее летел, чем шел, было мало от человека. Первый охранник, которого миновал Шульдих, грохнулся с жалобным воплем, закатив глаза, и едкий запах мочи добавился к пороховой вони. Телепат глянул на другого охранника, и тот немедленно выронил пистолет и стиснул голову, рот распахнулся в беззвучном крике, в широко распахнутых глазах мелькали кошмары. Третий проявил инициативу и выстрелил себе в лицо еще до того, как Шульдих закончил ментальную команду.

– Умный мальчик, – пропел Шульдих.

Последний продержался дольше и, превозмогая панические спазмы, даже отчаянно попытался отступить. Шульдих протянул к нему руку и с улыбкой погладил его по щеке.

– Ты не знал, что этот мой, да? – охранник смог издать только придушенный всхлип, а потом Шульдих что-то шепнул ему на ухо.

Айя был рад, что ничего не услышал. Ему хватило взгляда на лицо этого человека.

– Абиссинец?

Четвертый охранник начал слегка раскачиваться, невидящие глаза дергались, силясь рассмотреть то, чего не было, а Айя обнаружил себя в центре внимания Шульдиха. Телепатический импульс пробежался через его мозг, в то время как глаза Шульдиха вглядывались в каждое пятно крови на его теле.

– Шульдих?

– Абиссинец? Шульдих там? – в голосе Оми не было удивления. Или удовольствия.

– Тебе надо бы получше тренировать свою домашнюю зверюшку.

– Балинез, тихо, – Айя всматривался в Шульдиха, на глаз прикидывая степень беспокойства пополам с яростью, излучаемых телепатом. – Шульдих, нам надо уходить. Помоги мне вывести остальную команду.

– Черта с два.

– Тихо, Сибиряк!

– Но ты же не можешь… ребята, это же Шульдих.

– И он только что вырубил полную комнату охранников, – голос Оми звучал натянуто и устало. – Шульдих, прикрой Абиссинца.

– Не ты отдаешь мне приказы, котенок, – оскалился в злобной улыбке телепат.

– Мои приказы ты выполнишь, – резко произнес Айя. – Мы уходим. Сейчас.

– Я рассчитываю на вознаграждение позже.

И Айя даже не знал, что беспокоило его больше – демонстрация силы или этот намек.

Глава 19.

 

Трудно не обрадоваться при виде человека, только что убившего твоих врагов, но это не означает, что к нему надо проявлять любезность. Кен даже набрался наглости пробормотать «что-то ты слишком долго», стряхивая с когтей окровавленные клочки.

– Не хами, – осуждающе покачал пальцем Шульдих.

Айя старался игнорировать тот факт, что Йоджи не спускает с него тяжелого обвиняющего взгляда, видимо злясь, что он притащил в дом такую неуправляемую и отвратительную личность, как Шульдих.

/Он удивлен, почему ты просто не подобрал кота./

/Я задаюсь тем же вопросом каждый раз, как ты открываешь рот. Или вообще что-нибудь делаешь./

/Что-нибудь?/

– Эй, наша миссия накрылась. Может, вы двое займетесь флиртом попозже?

Айя моргнул, на добрую минуту или даже больше удивление затмило гнев.

/Утром ты себя возненавидишь,/ – услужливо указал Шульдих, это замечание удержало Айю от желания проткнуть катаной воинственного Кена.

– Выйдете из комнаты – поверните налево. Там, справа от вас в нескольких футах должен быть выход, – указания Оми нарушили неловкое напряжение между тремя членами Вайсс и их неожиданным и нежеланным (большей частью команды) спасителем.

– Сейчас все, что нам нужно сделать – это прожить достаточно долго, чтобы туда добраться.

– Балинез, около тебя нет никого из охранников.

– Я имел в виду не внешнюю угрозу.

– Эй, я еще никого не убил.

Шульдих просто обожал быть в центре внимания, и ему было совершенно все равно, положительное это внимание или отрицательное. При виде трех почти идентичных неверящих взглядов (с некоторой долей отвращения – со стороны Айи), он только еще больше расцвел. – Вы все еще дышите, не так ли?

– Только потому, что я, несмотря ни на что, продолжаю тебя защищать, – прорычал Айя.

– Ахх, я тебе нравлюсь.

– Я слишком стар для этого, – скривился Йоджи и направился к выходу, руководствуясь указаниями Оми. Добраться до дома живым означало горячий душ и холодное пиво. И чем скорее, тем лучше.

– Шульдих?

Телепат слегка склонил голову, затем изобразил победно поднятый палец, пародируя Кена.

– Все чисто. Все, кто не убиты, напуганы до чертиков.

Айя никак не отреагировал на штучки телепата, хорошо зная, что выказав раздражение, только его подстегнет.

– Черт, ты меня раскусил.

Вероятно, его кровяное давление уже зашкаливает. Не обращая внимания на тик в левом глазу, Айя последовал за Йоджи.

Кен не спускал глаз с Шульдиха, тот очаровательно ему улыбнулся.

– После Вас.

– Не дождешься, – оскалился Кен.

– Ох, да не беспокойся, котенок. Если я захочу убить тебя, в спину бить не стану.

Кен не почувствовал себя лучше, даже выйдя первым.

Ему чертовски не хотелось еще раз увидеть эту зубастую улыбку.

 

 

* * *

 

– «Разбор миссии позже», как же, вашу мать, – Айя швырнул свою пропитанную кровью и потом рубашку на пол. – Этот идиот считает, что я не пойму, в чем дело? – его отослали прочь, домой, как нашкодившего ребенка…

– Прости.

Айя замер, расстегнув ремень, руки застыли на пуговице брюк. Непривычно подавленный Шульдих маячил в дверях с ничего не выражающим лицом.

– Что?

– Дай я перефразирую. Я не хочу загнать тебя в могилу раньше срока. Они – идиоты, потому что относятся к тебе, как к парии. Можно подумать, мне нужно быть в комнате, чтобы услышать все их грязные маленькие секреты.

Из всего того, с чем Айя столкнулся этой ночью, такой – почти человечный – Шульдих был самой пугающей вещью. Самой опасной. Его одобрения он не хочет, его поддержка ему и даром не нужна.

/Я беспокоился о тебе./

Шульдих грациозно скользнул в комнату, неподвязанные волосы разлетались при каждом шагу.

/Не делай так больше./

Кожа к коже. Шульдих обхватил руками голый торс Айи, игнорируя наскоро перевязанные огнестрельные раны, даже не обращая внимания, что его рубашка пачкается об окровавленные бинты – настолько его волнение затмило обычное тщеславие.

/Не делай так больше./

Как странно – ощущать губы на шее, чувствовать обнимающие его руки. Еще более странно, что он совсем не возражал. Айя прерывисто вздохнул, и с этим вздохом ушло почти все его напряжение. Навалилась усталость, вызванная редким ощущением безопасности.

Безопасность – это не то чувство, которое Айя когда-либо ассоциировал с близким присутствием телепата.

– Отправляйся в постель, – пробормотал Шульдих, с очевидной неохотой отодвигаясь и разворачиваясь к своему диванчику.

– Останься, – вздохнул Айя. Когда Шульдих резко обернулся и в замешательстве на него глянул, он криво улыбнулся. – Все равно ты меня разбудишь, когда ночью залезешь в кровать.

Телепата настолько потряс факт айиного приглашения, что в постель он лег в пижамных брюках.

И если он и делал что-нибудь, кроме того, что свернулся калачиком и заснул, то Айя все равно слишком быстро провалился в сон, чтобы это заметить. Или побеспокоиться на эту тему.

 

 

Глава 20.

 

Айя проснулся и понял, что ни один стиральный порошок в мире не сможет справиться с задачей истребления пряного, присущего только Шульдиху, аромата. Сам Шульдих с ленивой грацией разлегся на нем в картинной позе – одна нога заброшена на ноги Айи, а рука обвивает его талию. Крошечный уголок айного мозга тут же предложил несколько вариантов требуемого усилия и траектории удара для вышвыривания Шульдиха с постели на пол. Айе пришлось приложить титанические усилия, убеждая себя, что он уже проклят. Да и шевелиться не хотелось. Ему было слишком… комфортно. С закрытыми глазами и расслабленным лицом Шульдих выглядел почти человеком.

/Прекрати, а то я могу подумать, что тебе не все равно./

Почти. Некоторым людям удается испортить хорошее настроение, даже не раскрывая рта.

/Ну что сказать, я талантливый./

– Если ты проснулся – вставай.

– Твой рот извергает угрозы, но весь остальной ты счастлив.

Вынужденный самоанализ никогда не был айиным любимым способом проснуться, и уж конечно ему не понравилось ощутить, как веселая телепатия танцует по его нервным окончаниям. Это приводило в замешательство, и было слишком близко к правде, чтобы быть приятным.

– Я не Кроуфорд, так что прекрати дразнить меня и вставай!

От поддразнивая к напряженности – меньше, чем за секунду; не только Шульдих умел быстро и основательно испортить настроение. Телепат напрягся и отодвинулся, чуть ли не вибрируя от недовольства, оставив Айю в кровати в одиночестве и уже чувствующим себя виноватым.

– А я не твоя драгоценная Айя-чан, – Шульдих удалился из комнаты, волоча свое недовольство за собой, как шлейф.

Оставив Айю одного в кровати, как тот и хотел, но почему-то совсем этим не довольного. 

 

* * *

 

– Чего поделываем?

Йоджи всегда считал, что он умрет от рака легких, а не от сердечного приступа. Но его сердце дало сбой и замерло, когда этот вопрос донесся откуда-то сзади и слева; а он даже не услышал, как кто-то подошел.

– Вот зараза, ты хоть топай погромче в следующий раз, когда… а какого черта ты здесь делаешь?

Шульдих держался так, будто ему здесь самое место, как домовой-переросток восседая на полке с цветами по оттенку почти совпадающими с его волосами. 

– Тут лучше, чем дома. Уверен, ты меня понимаешь.

– Тебя? Вот уж вряд ли, – Йоджи опустил глаза на безнадежно помятый им от испуга цветок и попытался сообразить, как закончить свою работу не поворачиваясь при этом к телепату спиной.

– Вы все такие нервные, – с невеселым смехом Шульдих спрыгнул со своего насеста и переместился так, чтобы оказаться прямо напротив Йоджи. – А так. Лучше?

– «Лучше» подразумевает, что ты уберешься отсюда. А «изумительно» было бы опознать в морге твое тело.

– Я не вижу никакой выгоды в том, чтобы убить тебя. А вот ты должен видеть все преимущества от того, что я рядом.

Йоджи разразился смехом, качая головой. Преимущества от наличия телепата поблизости? С тем же успехом можно запустить ядовитых пауков в постель или понаставить мин на тротуаре.

/Не надо мин. Слишком много ошметков тел невинных прохожих будут загрязнять вашу витрину, такие украшения больше в декоративном стиле Фарфарелло./

– Черт! Не делай этого!

– Я просто стараюсь быть полезным, – Шульдих склонил голову набок, и затем на его лице расплылась зловредная гримаска. – Похоже, у вас теперь численное превосходство.

– Где, черт побери, твоя нянька? – рявкнул Кен, входя в магазин и видя Шульдиха.

– Ну, я оставил его в постели. У нас произошла небольшая размолвка, – в улыбке телепата не было ничего приятного. – Хочешь узнать все грязные подробности?

– Только попробуй пасть раскрыть, и я вышибу тебе несколько зубов.

– А кто сказал, что мне надо открывать рот? Хотя сейчас, когда ты об этом упомянул…

Были кое-какие подробности о сексуальной жизни Шульдиха, которые мужчине знать не нужно. Лицо Кена приобрело удивительный зеленый оттенок, он уставился на ухмыляющегося телепата.

Йоджи решил предпринять более активные шаги по разбирательству с Шульдихом, и, воспользовавшись тем, что тот на секунду отвлекся, нанес удар, даже не надеясь, что получится. И поэтому страшно изумился, когда его кулак врезался в висок телепата, и тот рухнул на пол.

– Ты позвонишь Айе?

Йоджи взглянул на Кена и состроил гримасу: 

– Что-то не хочется.

 

 

Глава 21.

 

Аура властности заводит больше, чем любой дорогущий одеколон или специально разработанный наркотик, как и твердая уверенность в том, что каждая минута неизбежно пройдет в соответствии с его волей. Хладнокровный и собранный, уверенный в себе вплоть до невероятного высокомерия. Никогда не удивляющийся, редко нуждающийся в «Плане Б», но всегда имеющий его в запасе, Брэдли Кроуфорд был тем пламенем, которое привлекло и удерживало внимание изменчивого телепата. Начавшись как осторожное признание, возникшее из взаимовыгодной деловой договоренности, это чувство где-то между перестрелками и выбросами адреналина выросло и усложнилось. Дерзкую ухмылку рыжего телепата Кроуфорд находил ужасно привлекательной, а высокомерный блеск в глазах американца приманивал Шульдиха. Кульминация наступила в тот момент, когда шуточный поцелуй, который в приступе неподчинения Шульдих нацелил в щеку Кроуфорда, превратился по воле Оракула в самый настоящий.

Чертовы дураки-поэты были правы в одном – поцелуй действительно может изменить все.

За поцелуем последовал секс. Секс во всевозможных разновидностях, который никогда не походил на своего дальнего родственника – «занятия любовью».

Секс, и осознание того, что Кроуфорд променял свое личное пространство на приличное количество ежевечернего траха. Кроуфорд ругал и наказывал Шульдиха, но делал это больше с целью отбить у кого-либо другого охоту допускать вольности по отношению к своей персоне, чем из настоящего неудовольствия.

Шульдих представлял собой запутанный клубок вероятностей, большинство из которых пытались осуществиться в одно и то же время. Быстрый и непредсказуемый, Шульдих держал Кроуфорда в постоянном напряжении, вынуждал использовать предвидение и оттачивать его, поскольку ему никогда не приходилось иметь дело с чем-то настолько хаотичным. Кроуфорд обеспечивал для Шульдиха якорь к реальности, когда разум телепата улетал слишком далеко, запутавшись в бесконечном клубке личностей, составляющих ментальный слой городской жизнь. Это был симбиоз, в котором каждый из них считал себя главным.

Кроуфорд вышел победителем…

 

* * *

 

Шульдих слышал, что жизнь пробегает перед глазами умирающего, но особенно мертвым себя не чувствовал, и, честно говоря, очень не хотел признавать, что его вырубил один жалкий убийца-вайсс.

– Он что, просто…

Голос Сибиряка. Если он мертв, то это ад. Шульдих повел носом в поисках тепла и комфорта, в то время как его мозг пытался выкарабкаться из бессознательного состояния.

– Отвали и заткнись.

Ах, этот голос он тоже узнает, весь такой рычащий и ворчливый.

Значит, он проснулся. И, вероятно, опять довел Айю до ручки.

– Кончай прикидываться и открывай глаза.

Шульдих слегка приоткрыл один глаз и осторожно огляделся. Один Балинез, пытающийся выглядеть расслабленным, забившись в угол (что ему совершенно не удавалось) – на месте. Один разъяренный Сибиряк рядом с дверью – на месте. Один Абиссинец, сидящий рядом с ним на корточках и выглядящий наполовину разозленным и наполовину обеспокоенным – на месте. Шульдих изобразил зубастую улыбочку и заставил себя подняться на ноги.

– Я проснулся и я в плохом настроении. Ничто так не пробуждает в человеке все его худшие качества, как хороший удар.

– Это была целиком твоя вина, черт побери, – проворчал Йоджи, перестав прикидываться безмятежным и спокойным.

– О, да. Конечно, как я мог забыть. Я вошел и заставил тебя ударить меня.

Йоджи призадумался: 

– А ты заставил?

– Нет. Будь моя воля, ты бы не ударил меня по лицу, – беспокойство и неразбериха – самое приятное, что может быть после короткого отдыха. Освежающе. Бедные котята уже почти уверены, что он сам разыграл этот маленький сценарий в соответствии с неким зловещим планом. И они наполовину правы.

– Шульдих. Иди домой.

Шульдих склонил голову в сторону Айи, его усмешка преобразилась во внимательный, вопрошающий взгляд: 

– И где же это?

На такую уступку перед лицом своей команды Айе идти не хотелось. Не то чтобы они не знали, где поселился телепат, но знать – и вынудить Айю произнести это вслух – две большие разницы. Речь идет о том, кто здесь главный, и Айе тоже захотелось рискнуть и украсить челюсть телепата синяком. Но было нечто ультимативное в том, как Шульдих выжидающе на него уставился.

– Возвращайся в квартиру.

Шульдих кивнул, вновь расслабленный и вяло-безмятежный, как обычно; и сразу же исчезло напряжение, державшее всех четырех убийц на грани того, чтобы схватить оружие.

– Я приду домой позже. – Согласие, но не подчинение.

По правде говоря, Айя был благодарен даже за это.

В конце концов, никто не хотел объяснять Оми происхождение пятен крови, когда он вернется из школы.

Глава 22.

 

У Айи был шанс испортить всего одну аранжировку и отпугнуть двоих покупателей до того, как Йоджи в небывалом порыве ответственности объявил, что в таком состоянии работать нельзя и отослал его из магазина. Через несколько минут выяснилось, что Кен добровольно вызвался развести заказы, в результате чего Айе стало решительно нечего делать, кроме как слоняться вокруг или сдаться и пойти домой.

Отстранен от работы. Его отстранили от работы. Защищая свою территорию и не доверяя ему, они предпочли убрать его подальше. Даже не присутствуя лично, Шульдих все равно ухитрялся портить ему жизнь. И Айя не сбежал, когда он повесил свой фартук и подхватил пальто, выходя за дверь. Он принял тактическое решение. Вопросы с Вайсс будут решаться, когда самый разумный член команды вернется из школы.

А сейчас самое время разобраться со своим проклятием, погубившим его здравый смысл и то, что еще оставалось от его сомнительной морали. Размышляя над текущей проблемой он не замечал полуденной толкотни, через которую пробирался, окружающие люди в его планах не фигурировали.

Когда он вошел в квартиру, там было пусто. Натянутая улыбка скривила его губы, он извлек катану и устроился лицом к входной двери в кресле на кухне, ожидая возвращения Шульдиха домой.

 

* * *

 

«Домой попозже» может означать множество вещей. Например, остановку в симпатичном магазинчике, заход в парк, или бесцельную прогулку по городу, заполненному слишком ничтожными мозгами, чтобы подумать о чем-нибудь интересном. Насвистывая намеренно не в тон, Шульдих пробирался сквозь кучку идиотов, которых прямо-таки распирало от зашкаливающего тестостерона и притворяющихся, что не замечают стайку девушек через дорогу, пожирающих взглядами их татуированные бицепсы. Идиоты забурчали далеко не лестные реплики насчет пидоров, и у Шульдиха возникло впечатление, что они не собираются предложить ему закурить.

От первого удара он увернулся с привычной легкостью – волосы развеваются, глаза смеются – и ответил своим ударом. Ничто так не вылечит оставленный Балинезом синяк, как небольшая драчка. Так значит, его по ошибке приняли за легкую мишень? Смех Шульдиха захлестнул и поглотил их злость – его личный способ снятия стресса. Это была настоящая коррида – его длинные волосы, как красный флаг для бычков. Противники попались здоровенные и тупые, что явно не способствовало их преимуществу и позволило Шульдиху поднять свою самооценку и убедиться в превосходстве своих талантов.

Восстановив эго и вернувшись к привычным грозным замашкам, Шульдих хладнокровно стер память о себе из мозгов разъяренных идиотов и двинулся домой, посмеиваясь над их замешательством. Айя должен быть доволен. Его вспышка темперамента вылилась всего лишь в несколько фингалов и небольшой переполох. Никто не истекал кровью, если не считать разбитой губы, и никто не умер. Шульдих улыбнулся.

А вот теперь можно идти домой.

 

 

Глава 23.

 

Айино настроение впилось в мысли Шульдиха, как ногти вонзаются в спину во время секса – агрессивно-оргазмическое, приправленное атавистическим насилием. Инстинкты убийцы вперемешку с возбужденным интересом настолько запутались и переплелись, что больше подошли бы неуравновешенному подростку; и Шульдих вошел в квартиру, нашептывая в Айин разум подначки и поощрения, дразня и измываясь...

Он ожидал смертельно точного выпада мечом в сердце, отклоняясь с траектории удара, когда проскальзывал в дверь. Чего он не ожидал, были губы, с приглушенным рычанием впивающиеся в его рот. Впитывая в себя как возбуждающий наркотик айину потребность контролировать ситуацию, доминировать всеми возможными способами, Шульдих буквально вплавился в другого убийцу, вжимаясь в тело, в кои-то веки не отвергающее контакта. Все его внимание сконцентрировалось на данном моменте, каждое биение сердца выталкивало его из одной секунды в следующую, захватывая его, вызывая из полуспячки все его таланты. Айя ненавидел его, хотел защитить, ненавидел Вайсс, хотел защитить Вайсс.

/Бедный котенок, нельзя получить все./

Нет, Айя не мог получить все, но скользя по этому рациональному разуму, в данный момент закрученному в восхитительно дикий клубок, телепат уловил, что именно Айя понял из его психотических срывов. Все Айя получить не мог, но он собирался навести порядок, установить правила, так, чтобы Шульдих их понял. Так же, как это раньше использовал Кроуфорд. Рациональное решение, подогреваемое сверхъестественным темпераментом. Какое изысканное сочетание точного расчета и непредсказуемости, идеальные поводок и ошейник. Те единственные узы, которые Шульдих признает – пальцы с силой стискивающие его руки, бедра вжимающие его в дверь квартиры.

В конце концов, даже воплощению хаоса требуется контролирующий фактор, метод удержания стабильности посреди экстатической неразберихи.

/Тук, тук,/ – шепнул Шульдих в разум Айи – небольшая уступка общепринятой вежливости и затем вломился.

Это была плохая идея. Айя мог честно признаться в этом. Нарушится так много границ, который он пытался удержать, и появятся несколько новых, которые он предпочел бы игнорировать. И без того натянутые узы, держащие Вайсс вместе, теперь станут еще тоньше. Но тут Шульдих ворвался в его мозг, излучая одобрение, поощрение и поддержку. Тело Шульдиха скользило вдоль его тела, бесшабашно наслаждаясь жизнью. Это неправильно – целовать рот похитителя его сестры, впиваться губами в шею манипулятора и убийцы, который пакостил и мешал им при каждой возможности. Но такого контакта, такой близости к другому человеку он не ощущал уже очень давно.

Лихорадочная настойчивость двух людей, которым уже почти нечего было терять, гнала их, спотыкающихся, через кухню, разрывающих молнии и пуговицы и сдирающих каждый мешающий клочок одежды. Принять существование серой зоны между добром и злом, которую Айя игнорировал, сколько мог себя вспомнить; принять мужчину, лежащего под ним и встречающего его взгляд полными желания глазами из-под полуприкрытых век, слегка вздыхающего разбитыми кровоточащими губами.

Это была плохая идея, но Шульдих был не слишком вменяем, поглощенный путешествием через разум Айи, как кот, настырно помечающий своим запахом каждый уголок мебели. Это пугало. Это завораживало.

Это была плохая идея, но Шульдих обвил длинными сильными ногами талию Айи и подтянул его поближе, покачиваясь и ласкаясь, полностью разделяя его возбуждение и приглашая. Эта плохая идея показалась вполне приемлемой. Это – Шульдих.

Который, хрипло вскрикивая при каждом рывке Айи, принял решение:

– Убей меня, или трахни, но только не прогоняй.

Свой шанс убить телепата он уже упустил. Остался только один вариант.

Это сработает. Будет кровь, будет ругань, но, в конце концов, они придут к соглашению. Это случится позднее, они будут уже другими, не теми, что сейчас, но в данный момент Айя был слишком занят, чтобы размышлять.

 

 

Глава 24.

 

Айя чуть не докатился до того, чтобы перерыть все скудные пожитки телепата в поисках припрятанной бутылочки с источником этого запахом. Корица вперемешку с потом и сексом придавали Аиной спальне, некогда почти пугающе стерильной, аромат будуара дорогой шлюхи. Не хватало только пикантных предметов одежды, живописно разбросанных по полу. Возможно, свисающий с лампы носок придаст необходимую дерзкую нотку.

Уткнув лицо в наименее бугристую из подушек, Шульдих хихикнул, уловив отголосок удовлетворенных, неторопливых мыслей Айи, /Если ты попытаешься оставить кучку банкнот на ночном столике, я тебя прибью./

/Держи свои руки при себе,/ – какая знакомая команда. – /За собой смотри,/ – почти рефлекторное требование. Айи провел ладонью вниз по спине Шульдиха, раздумывая, когда же его жизнь проделала такой скачок в сторону от нормальности.

/Ну да. Ведь предыдущие несколько лет были совершенно нормальными. Немного левее, если не трудно,/ – ментальный голос Шульдиха был опасно близок к счастливому. – /И наблюдения свои держи при себе,/ – буркнул Шульдих, уловив растянувшую уголок рта Айи улыбку. – /Мне нужно поддерживать свою репутацию порочного и злобного типа./

Постельная перебранка с шварцевским Мастермайндом. С одной стороны, Айе хотелось похоронить эту ошибку поглубже и потемнее, где никто не найдет тела. С другой стороны…

С другой – ему почти нравилось ощущение растянувшегося рядом теплого тела, пахнущего специями и сексом. Он пребывал в состоянии необычного умиротворения, прямо таки чувствовал, как расслабляются мускулы в унисон с каждым довольным вдохом закопавшегося в подушку телепата. Его ногти оставили отметины вдоль спины Шульдиха, его зубы – бордовые следы укусов.

И, черт побери, Йоджи ведь можно при каждой новой фазе луны развлекаться с новой женщиной, это, видите ли, его плохая привычка. Оми – тот и вовсе Такатори. Шварц больше нет. Все границы уже размыты. Подумаешь, ну что такого, небольшая интрижка с бывшим врагом?

– Небольшая интрижка, значит?

Айя опустил глаза, встретившись взглядом с единственным видимым глазом. В молчании Шульдиха крылось глубокое ледяное неудовольствие, он вопросительно уставился на Айю. К несчастью, Айя не привык объяснять свои слова, не говоря уж о мыслях, и ощутил себя очень неловко. Его ладонь, исследовавшая спину телепата, замерла, он торопливо подыскивал, чтобы такое сказать, что не звучало бы извинением, но уменьшило бы возникшее в маленькой комнате напряжение.

Стук в дверь – не совсем то, на что он рассчитывал. Двое убийц, уже находящиеся на грани, сначала напряглись, а затем Шульдих фыркнул и перекатился на спину: 

– Это к тебе.

– Разумеется. Я здесь живу, – Айя сел, нахмурясь. – Кто это?

Или Шульдих успешно овладел искусством засыпать в мгновение ока, или же он намеренно не желал помогать. Тряхнув головой, Айя встал с кровати и, натягивая по пути на себя одежду, потопал к входной двери.

– Айян? Ты там?

Айя приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы хмуро обозреть очень сконфуженного Йоджи.

– Да?

– Аа… привет, Оми вернулся и мы тут подумали, может, сходим пообедаем…

– И?

– Ну, мы решили – а вдруг ты захочешь к нам присоединиться. Все ребята в сборе и все такое, – Йоджи поскреб голову, на его лице играла смущенная улыбка. – Мы чувствуем себя неловко насчет сегодняшнего и вообще.

– Проваливай, – рявкнул Шульдих выходя из спальни, из одежды на нем было только айино любимое покрывало. Айя повернул голову, чтобы приказать телепату не вмешиваться, тем самым давая Йоджи достаточно обзора, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Шульдих встретил взгляд Йоджи, улыбнулся и приспустил покрывало настолько, чтобы Йоджи догадался, что штанов на нем в данный момент нет, как и прочей одежды. Телепат ухмыльнулся, склонил голову набок, приглашающее поглаживая оставленный Йоджи синяк на скуле и демонстрируя оставленные Айей засосы на своей шее.

– Шульдих, – смущенно, обиженно и, как ни странно, ревниво, оскалился Айя.

– А вот теперь мне стало лучше, – засмеялся телепат. Он подтянул свое покрывало повыше чуть ли не чопорным жестом. – /«Небольшая интрижка», да?/ – с куда большим, чем требовалось, покачиванием бедрами, Шульдих направился обратно в спальню. – Я буду ждать, – окликнул он, прежде чем скрыться из вида.

– Думаю, мы пойдем пообедаем в следующий раз, – попятился Йоджи. – Похоже, у тебя и так руки заняты.

Айя очень хотелось, чтобы его руки были заняты стискиванием шеи телепата: 

– Видимо, так.

– Созвонимся.

– Хорошо, – Айя захлопнул дверь, бормоча под нос слова, которые, как он очень надеялся, не знакомы его сестренке. И еще надеясь, что дверь закрывает достаточную часть его анатомии и скрывает тот факт, что устроенное Шульдихом маленькое шоу, напрягло его во многих отношениях.

Во что же, черт побери, он вляпался?

Глава 25.

 

– В чем вообще дело, мать твою? – рявкнул Айя, пересекая комнату, в каждом напряженном мускуле его тела вопила потребность убивать.

– Собаки писают на деревья, – пожал плечами Шульдих, стряхивая с плеч импровизированную тогу-одеяло.

Спустя несколько минут и серию беспокоящих ментальных образов, все стало приобретать смысл, хотя и непривычный. А что с Шульдихом было легко? 

– Ты так «метишь территорию»?

Шульдиху явно не хотелось продолжать этот разговор. Телепат подхватил полотенце Айи и направился в сторону ванной. Подозревая, что запас горячей воды будет быстро исчерпан, и внезапно иррационально обеспокоенный, что от него все еще пахнет чужим мужчиной, Айя перешел к немедленным активным действия.

Шульдих моргнул, обнаружив разозленного мужчину между собой и дверью в ванную.

– Чем могу помочь?

Айя обалдело уставился на него, весь его запал угас перед лицом такого непроходимого пофигизма: 

– Я тебя не понимаю.

– А с чего бы тебе понимать? – протиснулся мимо него телепат, захлопывая и запирая дверь ванной, прежде чем Айя успел перевести дух.

/Ты этого хочешь?/ – Айя стоял на вершине метафизической скалы и был совсем не уверен, что готов прыгнуть вниз; нервировало то, что Шульдих с большой радостью его туда столкнет. Нет, иметь дело с Шульдихом никогда не было легко.

Из ванной донеслось привычное гудение ветхих труб.

– Шульдих?

/Телепат, с которым вы пытаетесь поговорить в данный момент занят, изводя на себя ваш прекрасный шампунь. Ой, какая миленькая люфа. Ею так удобно мыть труднодоступные уголки тела. Попробуйте позвонить позже./

– Шульдих! – у этого ублюдка только шуточки на уме?

/Только на неприятные темы./

Айя хмурясь прислонился к стене: 

– Что не так?

/Эмпатия? У неумолимого Абиссинца? Я в шоке!/

– Прекрати!

/Прошу меня простить, но ты не тянешь на личность, известную своим избыточным участием к судьбе остального человечества./

– Угу, а ты у нас ошеломляющий образец человечности.

/А можно мы пропустим обмен душевными излияниями и сразу перейдем к траху?/

– Это тебе не понравилось быть «небольшой интрижкой».

/Логика ко мне не применима./

– И весь мир знает об этом, – пожав плечами, Айя оттолкнулся я от стены. – А еще, ты запер дверь в ванную, – оставив Шульдиха размышлять над последним замечанием, Айя направился на кухню – сварить достаточно крепкого кофе, чтобы смыть непривычный привкус сострадания и легчайший аромат специй во рту. Его жизнь была намного легче, когда целиком сосредотачивалась на работе вместе с коллегами-убийцами и убийствах вместе с ними же. Никогда, даже в самых душераздирающих, порожденных болью, галлюцинациях ему и примерещиться не могла возможность интимности с конкурентом-убийцей.

Интимность. Вспышки темперамента и отчаяния, зубы и когти, ругань и трах. Не совсем то, что он представлял себе, любуясь на довольное и усталое лицо Йоджи. Опять же, Шульдих – это уникальный экземпляр…

Шульдих выплыл из ванной в клубах пара, обнаженный инкуб, соблазненный песней сирены, то бишь ароматом свежесваренного кофе.

– Окна, – буркнул Айя в свою чашку.

– Хочешь, чтобы я покрасовался в окне и до глубины души поразил твоих соседей?

Айя сверкнул глазами, Шульдих усмехнулся, и добрая часть напряжения растаяла, оба решили не обращать внимания на подначки во имя общей привычки к кофеину.

– Мог бы хоть штаны надеть.

– О? Тебе не нравится то, что ты видишь?

– …отвлекает.

Улыбочка Шульдиха превратилась в полноценную ухмылку. 

– Хорошо.

– Ты же понимаешь, что там затаился как минимум один ужасно шокированный агент Критикер?

– Не порть мне настроение, – вздохнул Шульдих. – Их славные маленькие шпионы следят за тобой?

– Вероятно. Не думаю, что Оми легко повелся на твое выражение доброй воли. А с моим словом хоть и считаются… но…

– Я же Мастермайнд, в конце концов. Я вполне мог трахнуть твои мозги, чтобы ты, ну, трахнул меня.

– Кошмар.

– Знаю, – Шульдих сверкнул широкой зубастой улыбкой, затем углубился в изучение своей кружки. – Сейчас я допью кофе. Надену какие-нибудь штаны и затем попытаюсь по-хорошему поиграть с котятами. Как тебе это?

– Тебе нужен поводок? – губы Айи дернулись в редкой попытке пошутить.

Шульдих наклонился поближе: – Только если ты собираешься его использовать.

Как же трудно притворяться, что совершенно не смущаешься, находясь в компании сильного телепата. Айе не слишком удавалось скрывать свой дискомфорт, смех Шульдиха эхом отдавался у него в голове, в то время как сам Шульдих пошел одеваться.

 

 

Глава 26

 

– Это не брюки.

Шульдих глянул вниз с фальшивой тревогой:

– Ой, ошибочка вышла.

Айя скрипнул зубами. Да, технически, материал, туго обтягивающий ноги телепата являлся штанами. Но при виде этих штанов у любой мамаши пар пойдет из ушей, а папаша схватится за дробовик, припасенный как раз для таких случаев. Они не оставляли никакого простора воображению и демонстрировали то, что даже нудист попытался бы спрятать.

К примеру, вот этот конкретный шрам на левом бедре Шульдиха Айя раньше не замечал. И даже не предполагал, какие заманчивые изгибы у этой задницы…

– Они мне льстят, правда?

– Это неприлично.

– Идеально.

– Мне казалось, ты собираешься хорошо себя вести. – У Йоджи случится кризис либидо, если Айя выпустит Шульдиха в таком виде на люди.

– Я хочу произвести благоприятное впечатление, – взмахнул ресницами телепат, стараясь изобразить застенчивость.

У Айи задергался уголок правого глаза. Шульдих плохо влиял на его кровяное давление. И его темперамент. И его общественную жизнь. И его здравый смысл… С военной аккуратностью исполнив поворот кругом, Айя подхватил бумажник, ключи и покинул квартиру.

– Надень рубашку, – рявкнул он, закрывая дверь.

– Ты лишаешь жизнь всех ее радостей.

 

* * *

 

Айя никак не мог решить – это свидание или выход под присмотром телохранителя. Шульдих оделся, чтобы произвести впечатление, но двигался при этом с осторожной грацией киллера. Все взгляды были прикованы к нему, к его нелепым волосам и прикиду в стиле «фетиш танцклуба». Очень легко был поддаться на улыбку и совершенно пропустить тот факт, что она не достигала глаз. Голубые глаза замечали всех и все, судя по пристальному взгляду можно было предположить, что мозги окружающих также подвергались сканированию. Переключение из режима «юмор» в режим «серьезность» случилось где-то на полдороге между квартирой и улицей, и у Айи не было ни малейшей догадки, с чего такие перемены.

Шульдих оскалился на подошедшего слишком близко мужика, мускулы волнами заиграли под кожей, живо напомнив Абиссинцу несколько былых разгромных столкновений со Шварц. Сегодня это был Мастермайнд, который не желал, чтобы кто-нибудь приближался к его спутнику. Не имело значения, что этот спутник более чем способен постоять за себя.

От прикосновения активной телепатии у Айи мурашки бежали по коже. Шульдих принял окончательное решение, привел себя в порядок и приспособился к новому окружению.

У Айи возникло неприятное чувство, что между ними слишком много общего. На автопилоте двигаясь к кафе, Мастермайнд как бы случайно занял удобную позицию; и Айя решил, что в данной ситуации можно отфильтровывать моральные переживания.

Шульдих собирался вести себя прилично, и тут же начал с привычных подначек и насмешек, как привык общаться с членами Шварц. Но, по крайней мере, он притормозил, когда Айя окликнул: «К ноге». Слишком тонкий поводок и сложная ситуация – все это совершенно неприемлемо для Критикер… Но Шульдих был куда предпочтительней в качестве союзника, чем в качестве противника.

Айя мрачно улыбнулся в ответ на брошенную через плечо ухмылку Шульдиха в ореоле взметнувшихся ярких волос. Их взгляды встретились, они поняли друг друга, и немец потопал в кафе, засунув руки в карманы и подчеркнуто-небрежно сутулясь.

Айя кивнул стоявшему неподалеку мужчине, пытающемуся слиться с окружающей средой, но все равно выглядящему неуместно, хотя и старательно изображавшему беззаботность, которая так чудесно получалась у Шульдиха. У Критикер возникнет куча проблем, если они вздумают захватить Абиссинца и Мастермайнда. Он приложил массу усилий, чтобы спасти телепата, и уже почти приручил его. И теперь черта с два просто так его сдаст.

– /Боже, ну ты и крут. А теперь, давай, спасай меня от своих товарищей. Единственный из них, не вынашивающий планов с летальным исходом – это Балинез./

Когда он перестал вздрагивать от едких прикосновений телепатии, а начал… улыбаться?

Айя ощутил, как улыбка расплывается все шире и вошел в кафе, настроенный использовать это непривычное и неожиданное выражение лица как оружие – чтобы вывести Вайсс из равновесия и удержать от убийства Шульдиха. Если кто и снимет шкуру с этого ублюдка, то это будет он.

– /Напомни мне потом поблагодарить тебя за чувствительность./

– /Не заводись. Помни, что мне надо поддерживать имидж расчетливого и скорого на расправу типа./

– /А ты перестань примазываться к моему,/ – с усмешкой глянул на него немец.

– Йоджи упоминал обед. Надеюсь, я не помешал?

 

Глава 27.

 

«Да», «не совсем» и «чего тебе надо» – эти фразы достаточно точно суммировали мысли Вайсс. Шульдих выказал фантастическое самообладание, стараясь не захихикать. Оми смерил команду взглядом, обещающим выволочку позже, и вновь переключил свое внимание на Айю.

Но это не просто какая-то команда, это ЕГО команда. Мысленно поправил себя Шульдих, и оставил себе заметочку внимательнее присмотреться к самому мелкому Вайссу. Впоследствии это может спасти его от мучительной смерти. Встретив взгляд Оми, телепат слегка кивнул. У мальчишки яйца ничуть не уступают мозгам. Малыш Вайсс повзрослел.

– Мы уже собирались сделать заказ, – взгляд Оми метнулся от Шульдиха к Айе. – Присоединитесь к нам?

Приглашение вместо вступления. Айя кивнул и занял пустой стул между Оми и Кеном. Что ставило телепата перед выбором: где ему разместиться за столиком, рассчитанным на четверых.

– /Ну, я могу присесть к тебе на коленки, станцевать прямо на столе…/

– /Или ты можешь просто придвинуть себе стул./

– /Ба! Это слишком напоминает работу./

Мысленный смех паутинкой защекотал в голове Айи, немец направился к ближайшему незанятому столику, нагнулся над ним настолько низко и так надолго, что у Йоджи возникло косоглазие, и вернулся к столу со своим трофеем. В порыве тактического озарения, Шульдих решил не нарываться и поставил стул между предупредительно отодвинувшимся Айей и Оми.

Кудо сузившимися глазами рассматривал Айю, а тот в свою очередь, посматривал на Кена, который враждебно уставился на телепата, обменивающегося вежливыми репликами с Оми. Вот так и возникает расстройство желудка. Официантка порхала вокруг, озабочено стараясь подвести их всех к мысли сделать заказ. К ее чести, она едва вздрогнула, когда Айя с ледяной четкостью выпалил свои пожелания, и удержалась от мысли сбежать, когда Шульдих и Йоджи с улыбками Чеширских котов продиктовали свои заказы.

– Простите, если прервал вас раньше, – пробормотал Йоджи в тишине, воцарившейся после ее ухода.

Телепат откинулся на спинку стула, блестя глазами: 

– Ничего, все в порядке. В конце концов, ты же постучал. Да мы и… закончили.

Взгляд Айи информировал немца, что если тот еще раз откроет рот, то они «закончат» навсегда.

– Мне жаль, что я был таким засранцем, – вымученное извинение Кена прозвучало натянутым и недовольным, зато честным.

Маленькая нестандартная семейка Вайсс, хоть и была создана на насилии и трагедии, была решительно настроена оставаться вместе.

Шульдих рассматривал четырех своих сотрапезников, с трудом выдавливающих из себя извинения за реальные и воображаемых прегрешения, и старающихся, чтобы все было хорошо, чтобы со всеми было все в порядке. Чтобы никто из них не ушел.

Айя нахмурился, мурашки побежали по его рукам. Что-то…

Он бросил быстрый взгляд на Шульдиха. Тот являл собой воплощение расслабленности, если конечно не обращать внимания на легкие морщинки около глаз и некоторую натянутость улыбки. Мысленно Айя припомнил все неприличные и нецензурные выражения, которые знал или слышал от Кудо, когда у того в душе неожиданно кончалась горячая вода. Он-то знал, хоть и невольно, как много значила команда для Шульдиха…

– /Пенни за твои мысли,/ – немец поднялся и чуть улыбнулся, видя, как вздрогнули трое убийц от его неожиданного движения. – Простите за вторжение, – бросил на стол кучку банкнот в уплату за блюдо, к которому он даже не прикоснулся, и сверкнул Вайссам улыбочкой. – Пойду, прогуляюсь немного, Айя. Звони, если понадоблюсь. /Восстанавливай связи с командой. Встретимся дома./

Оми задумчиво смотрел, как уходит Шульдих: 

– Он в порядке?

– Да просто валяет дурака. Вероятно, хочет, чтобы Айя побежал за ним.

– Ну, не знаю, Кен…

– С ним все будет в порядке, – Айя вдохнул еле ощутимый запах корицы. Слова «когда-нибудь» и «я надеюсь» не прозвучали, но ясно читались в его сузившихся глазах.

– Эй, ребята, если вам нужно что-нибудь… – начал было Йоджи, не уверенный, не нарушает ли он какие-нибудь незримые границы, но полный решимости проявить участие.

Кен одобрительно кивнул, выражая поддержку: 

– А это ничего, вот так дать ему просто уйти? Садисткий убийца-телепат в паршивом настроении пошел погулять в город?

– Хочешь вызваться добровольцем, чтобы проследить за ним? – ухмыльнулся Кудо.

Чудесно. Впервые с момента падения башни Вайсс сплотились. Стресс и неуверенность, потеря той безумной движущей силы, которая провела их через финальную битву, после которой уже не осталось сил на необузданные выходки. Солидарность перед лицом общего врага. И за это нужно благодарить… Шульдиха.

– /Потом поблагодаришь./

Небольшое дружеское предложение, переданное телепатом в дополнение к фразе, вынудило Айю скрестить ноги и скривиться: 

– /Надо было дать тебе утонуть./

– /Возможно,/ – последовал привычный ответ.

Айя спохватился:

– / … куда это ты направляешься, в такой одежке?/

– /Много хочешь знать. Наслаждайся обедом. Счет я оплачу./

– Черт! – присвистнул Кен, любопытство вынудило его покопаться в кучке оставленных немцем на столе банкнот. – Надеюсь, он не ожидает сдачу?

 

 

Глава 28.

 

Шульдих никогда не причислял себя к людям, пьющим коктейли с зонтиком, но парень, ссутулившийся по соседству… Телепат за несколько мгновений перерыл затуманенные алкоголем мозги в поисках его имени, наконец сдался и сам придумал ему имя… Сам Шульдих фруктовых напитков не пил, хотя этот маленький меч выглядел очень привлекательно, а вот тип, только что переименованный в Дженса, как раз пил, и это единственное, что имело значение.… Да, вот вам и вершина социальной эволюции – чувство солидарности с соседом по стойке бара. Что-то вроде психологической групповой поддержки, поскольку Шульдих был более чем уверен, что если он заявится домой после еще одной дикой выходки, Айя опять выгонит его спать на тот ужасный диванчик.

Будучи в легком подпитии, Дженс по собственной инициативе купил еще выпивки (если можно считать пару стаканов с содержимым ядовито-оранжевого цвета, разукрашенных мелкими фруктами и пластиковыми декоративными штучками, выпивкой.) Мужчина был заворожен длинными мягкими волосами Шульдиха, его победной улыбкой, не говоря уж про невозможные штаны и крохотную рубашку. В его мозгу мелькали знойные фантазии, в которых он отвозил немца домой, чтобы должным образом утешить его в несчастье. Шульдих решил считать эти мысли комплиментом, пока тот угощает.

На его колено осторожно опустилась ладонь, Шульдих улыбнулся, сверкнув зубами, тонко намекая, чтобы эта ладонь больше никуда не заползала. Дженс залпом допил свой напиток, и телепат хмыкнул. Это все конечно очень весело и забавно, пока кое-кто не потеряет глаз, а Дженс только что чуть не повторил трагическую судьбу Циклопа, едва не выколов себе глаз зонтиком.

Мелочи жизни.

Шульдих задумчиво уставился в свой стакан, удивляясь, как кто-то может решать наполовину полон стакан, или наполовину пуст, потом решил, что он не в настроении для экзистенциалистской чепухи. От этого только голова разболелась, и он вспомнил Фарфарелло. Напиток был решительно выпит, и он бросил взгляд на Дженса, надеясь на следующую порцию…

Увы, у бедного Дженса кончились деньги. Он удрученно убедился, что только что впустую убил два часа, ставя выпивку парню, который все равно не пьянел и не заводился…

Временами телепатия – отличнейшая вещь. Дженс покинул бар с улыбкой на лице, легким креном в походке и убеждением, что у него был фантастический секс в сомнительной роскоши туалета. Немец подавил усмешку и стал обдумывать, стоит ли заказать еды в баре.

Решил заказать еще выпивки. Пить в одиночку совсем не так удручающе, как есть в одиночку.

 

* * *

 

Айя гонял кусочки салата по тарелке, в пол-уха прислушиваясь к яростной перебранке между Кеном и Йоджи, и пытаясь не обращать внимания на нервное подергивание мускулов от желания двигаться.

– Айя, ты зайдешь сегодня вечером? Мне нужна помощь в домашнем задании.

Он кивнул, отодвигая от себя растерзанные остатки сандвича: 

– Конечно. А когда?

– О, думаю, где-то в девять. Мне еще нужно привести в порядок заметки.

– Договорились, – Айя встал. – Дай мне уладить кое-какие дела дома, и я приду.

– Спасибо!

– До скорого, Айя, – помахал рукой Йоджи, обманчиво-небрежно улыбаясь. – Желаю удачи.

– Она тебе потребуется.

– Кен!

Айя тряхнул головой, чувствуя привычную смесь удовольствия и желания убить кое-кого на месте, и смылся, надеясь, что его уход не будет чересчур поспешным.

Первейшей задачей сегодняшнего вечера являлось обнаружение своего телепата, прежде, чем придется прослеживать его путь по следам разрушений прямо до их улыбающегося источника. А затем ему нужно будет улизнуть из дома, чтобы принять участие в разборе миссии…

Жизнь была намного легче, когда он был просто убийцей с сомнительными перспективами, отвечающим только за совершенные им же кровопролитие и разрушения.

 

Глава 29.

 

Уговаривать пьяного Шульдиха убраться из бара, в котором он окопался, все равно что иметь дело с обозленной дикой кошкой. Ни на минуту нельзя забывать про острые когти и зубы, а также стоит принять во внимание, что у всех конечностей телепата появилось свое мнение, куда им надо двигаться. А учитывая исходящее от Шульдиха лимонно-апельсиновое благоухание с примесью алкоголя, настолько дешевого, что им можно было снимать лак с мебели, Айя принялся серьезно пересматривать свои предыдущие попытки проявить участие.

– И как ты до сих пор жив? – Айя отвернулся в сторону, чтобы не чувствовать дыхания телепата.

– /Сам задаю себе этот вопрос каждый день./

Айя встряхнул обмякшее долговязое тело и заглянул в остекленевшие глаза: 

– Ты еще что-то соображаешь?

– Нет. Не особенно, – Шульдих медленно моргнул. – /Ты же должен быть на обеде./

– Обед окончен, ты, идиот.

– /А где Дженс?/

– Я волоку тебя домой, а ты спрашиваешь про кого-то еще?

– /Ему было одиноко./

– Нет, это тебе было.

– /Мне и сейчас одиноко./

– Ты не одинок, идиот. Ты пьян, – прислонив Шульдиха к стене своей квартиры, он открыл входную дверь, и, придерживая ее бедром, впихнул Шульдиха внутрь.

– /Одиноко…/

Айя едва смог подавить дрожь, услышав этот горестный телепатический шепот. Шульдих не должен горевать. Он же злобный, мстительный убийца. Гадкое создание, для которого важно только свое удовольствие.

Шульдих – существо, которому нужно постоянно находиться среди людей – в одно мгновение потерял всю свою семью и был лишен удовольствия присоединиться к ним.

Это не перечеркивало все его прежние действия и преступления, но создавало перспективу.

Рука Айи чуть крепче, чем требовала ситуация, обняла Шульдиха, пока он тащил телепата вверх по ступенькам.

– С чего это ты одинок? Я здесь.

– /Кто…?/

– А вот это уже оскорбление, – выдохнул Айя, затаскивая телепата в комнату и ногой захлопывая дверь. – Я прошел через такие трудности, чтобы оставить тебя в живых, а стоит тебе влить в себя пару дюжин рюмок, как ты забываешь меня. – Чертовски неудобное ощущение – неуклюжее, опьяненное телепатическое прикосновение телепата, пытающегося определить личность своего благодетеля. Айя морщился, но стоически терпел расцветающую головную боль, подталкивая Шульдиха к кровати.

– Айя, – тихонько выдохнул Шульдих – смесь алкогольных паров и предвкушения блаженства.

– Ладно, думаю, ты пролил на себя по меньшей мере несколько рюмок. Давай-ка избавимся от рубашки.

– Зачем?

– Не хочу, чтобы моя постель пахла, как йоджина рвота. Помоги мне хоть немного, подними руки!

– Зачем? – зашипел Шульдих, вцепляясь ему в горло, и Айя вздрогнул, в полной мере ощущая, как истинное значение вопроса прожигает его мозг. Зачем он протянул руку и спас тонущего врага? Зачем лечил и возился, ставя врага на ноги? Зачем допустил врага в свою удобную кровать? Зачем…

– Ты не враг, – выдохнул Айя. – Больше нет, – и следом быстро – самое важное. – Я хочу, чтобы ты был здесь.

Лицо телепата исказилось в гримасе счастливой агонии, он выпустил горло Айи и начал смеяться. От убийства к безумию – в одно мгновение – туда и обратно. Нестабильный, неприкаянный и несчастный Шульдих шарахнулся от Айи, шлепнулся на пол, и прижался спиной к кровати, когда больше некуда было отползать.

– Чокнутый ублюдок, – прошептал Айя, опускаясь на пол рядом со съежившимся в истерике Шульдихом. – Прекрати, пока тебе не стало плохо, – он смело нарушил столь тщательно оберегаемое им персональное пространство и притянул телепата в тесное объятие.

Признавая, что хочет этого.

– Это последний раз, когда я разрешил тебе напиться, – бормотал Айя в волосы Шульдиху, молча поощряя усики телепатии нервно раскручиваться и извиваться вокруг себя.

Были и другие варианты.

 

 

Глава 30.

 

Айя с чувством близким к ненависти поглядывал на будильник. В постели было тепло и уютно, Шульдих, наконец, угомонился и вырубился, а вот Айе уже через несколько минут придется вставать и выпутываться из объятий телепата. Быть может, тот уже достаточно крепко заснул и не почувствует, как Айя выбирается из постели… но при первом же экспериментальном движении обвивающие его талию руки напряглись и Шульдих послал безмолвный вопрос в мозг Айи.

– Мне нужно вставать, Шу. Я обещал Оми, что помогу ему с отчетом.

– /Лежи,/ – Шульдих с беспокойством начал возвращаться в реальность.

– Я сказал Оми, что мы встретимся в девять. Уже полдевятого. Дай мне встать.

– /Останься/.

– Спи дальше, Шу. Я скоро вернусь.

Волна неуверенности и гнева пронеслась по комнате, глаза телепата судорожно подергивались за закрытыми веками.

Айя вздохнул: 

– Я устал. Ты устал. Одному из нас нужно отдохнуть. Спи. Я скоро вернусь. Обещаю.

Шульдих неохотно отступил; позаботившись, чтобы Айя в полной мере почувствовал его недовольство. Айя не мог в точности описать это ощущение – будто в него насильно запихнули вспышку чужой злости.

– Я случайно не упоминал, что без сознания ты мне больше нравишься? Вероятно, соврал, – Айя сморщил нос от запаха пивного перегара, источаемого валяющейся на полу рубашкой телепата, и зашарил вокруг в поисках собственной. Желательно надеть что-нибудь с высоким воротником, чтобы прикрыть отметины на шее, оставленные Шульдихом при попытках заглушить вскрики. Некоторые вещи Айя не хотел бы этим вечером обсуждать со своей командой, равно как и вдаваться в объяснения.

Все равно они ему не поверят. Его добродетель была опорочена одним присутствием Шульдиха.

Слегка хмурясь, Айя натянул подходящую рубашку. Возможно, удастся убедить их, что ему холодно…

– Скоро вернусь, – он тщательно закрыл и запер дверь, слегка улыбнувшись при мысли: а кого этот замок призван защищать – спящего телепата или кого-нибудь, кому не повезет на него наткнуться?

 

* * *

 

– Абиссинец покинул мишень.

– Заходим.

 

* * *

 

Шульдих страшно не любил, когда за ним наблюдают без его ведома. Сначала возникло ощущение, что за ним следят чьи-то глаза, он как бы видел себя с чужой точки зрения – со стороны он выглядел совсем не так привлекательно, как ему бы хотелось. Это дезориентирует, смущает и чертовски раздражает. Он перевернулся на бок и не почувствовал рядом другого тела, что тут же выдернуло его из почти безмятежного сна, напомнив, что Айя ушел, и Шульдих немедленно пришел в отвратное настроение. Совершенно новое ощущение – просыпаться не на той стороне постели.

Налитые кровью глаза распахнулись, сознание телепата метнулось вокруг, сканируя окружающее пространство и тут же обнаружив нежданную компанию.

 

* * *

 

– Я… не понимаю, – очень неприятное признание, да и Оми совсем не выглядел довольным. Экран перед ними оставался все так же раздражающе черным. Уже пятый раз за несколько минут Оми посмотрел на часы и нахмурился.

Йоджи открыл было рот, но Кен прервал его.

– Если ты опять начнешь ныть, что тебе скучно…

– Я собирался зевнуть, – Йоджи делом подчеркнул свое отношение к событиям, чуть не вывихнув челюсть в процессе. – Малыш, а ты уверен, что инструктаж назначен на сегодня?

– Я встретил Мэнкс по дороге из школы, – Оми поскреб щеку. – Она, похоже, торопилась, но очень настойчиво потребовала, чтобы мы были здесь в девять.

– /Эй, кис, кис, кис…/

Айя едва удержался, чтобы не подпрыгнуть на стуле, услышав неожиданный шепот, змейкой скользнувший по его мозгу. Злой и возбужденный Шульдих проснулся.

– /Ты ждал гостей?/

– ЧТО? – взорвался Айя, на секунду позабыв, что вокруг его товарищи по команде.

– /Они взломали дверь, я взломал им мозги. По-моему, вполне честный обмен. У вас, ребята, никто из коллег не пропал?/

– Что ж, думаю, это все объясняет, – протянул Йоджи, поднимаясь и обманчиво-лениво потягиваясь. – Пошли, парни?

– Никогда бы не подумал, что окажусь по другую сторону, – ворчал Кен, засовывая руки в карманы.

– Он может о себе позаботиться, – прорычал Айя, направляясь к лестнице.

Пальчики Оми торопливо отстучали е-мейл, лицо исказила непривычная раздраженная гримаса, а затем он поспешил наверх, за свой командой. Миссия у них этой ночью все-таки будет, но Оми был уверен, что она будет не совсем такой, как запланировали Критикер.

Глава 31.

 

Когда Вайсс ворвались в квартиру, Шульдих восседал на стойке, чопорно скрестив ноги, тем самым пытаясь соблюсти приличия в банном халате, и безмятежно пинал ногой труп, валяющийся на айиной кухне. У телепата был такой вид, будто у него десятикратное похмелье, он натянут как струна и безумен настолько, что Айя начал нервничать, но тут Шульдих расплылся в почти дружелюбной улыбке и указал вглубь квартиры.

– Если кто-нибудь будет так любезен – один невезучий придурок пытался убежать. До пожарной лестницы он не дотянул. Скорее всего, висит где-нибудь на видном месте, а это привлекает внимание.

Кен пробормотал что-то насчет безмозглых идиотов.

Шульдих раздвинул ноги.

Кен не успел вовремя удрать и заняться «чисткой».

– Шульдих… – рявкнул Айя, в то время, как Йоджи пытался для себя решить – оскорбляться или проявлять любопытство, а Оми изобразил на вспыхнувшей мордашке профессиональный взгляд и приступил к проверке трупа у ног Шульдиха.

– /Ты снимаешь стресс по-своему, я – по-своему./

Шульдих и стресс поначалу казались совершенно несовместимыми понятиями. Айя моргнул, нахмурившись, и внимательнее присмотрелся к напряженной старательности, с которой Шульдих изображал ленивую беззаботность. Но в его глазах мелькала агрессивность, в улыбке ощущался налет отчаяния.

– /Никто не любит просыпаться и слышать мысли об убийстве,/ – телепат склонил голову набок. – /Давай поясню. Мысли об убийстве прямо с утра – мое любимое занятие, но только если это Я буду убивать./

– /Йоджи и Оми нужна кровь для мыслительного процесса. Будь так любезен, сдвинь ноги или слезай оттуда,/ – Айя попытался придерживаться золотой середины между потребностью самому поглазеть на Шульдиха и желанием излупить своих товарищей, имевших дерзость сделать то же самое. – Что случилось?

– У меня была плохая ночь. Я пытался отоспаться. А эти идиоты были настолько глупы, что неожиданно меня разбудили, – что-то очень мрачное и не вполне нормальное кружилось в его глазах.

Йоджи позавидовал Кену, который сейчас занимался «уборкой» где-то неподалеку.

– Ты что, вывернул им мозги наизнанку?

– В точку.

– Черт.

– Шульдих, а ты получил какое-нибудь подтверждение, что они работают… работали… на нас, прежде чем… – Оми махнул рукой, подыскивая вежливую формулировку для описания того, что проделал телепат.

– Не, я тогда еще не настолько проснулся.

Все присутствующие уставились на Шульдиха одинаково недоверчивыми взглядами.

Тот поскреб руку, в кои-то веки чувствуя себя неловко: 

– Они знали, кто я. Для меня этого было достаточно.

– Этого и для меня достаточно, но я свои мысли ТАК не выражаю, – Оми пожевал нижнюю губу.

– Что ж, мы можем позвонить в полицию, пусть они забирают этих несуществующих оперативников Критикер, – пробормотал Йоджи.

– Есть идея получше. Мы заставим Критикер убрать трупы неизвестных убийц, которые вломились в квартиру Айи, пока того не было дома, с очевидным намерением его убить, – Оми подтолкнул единственное видимое оружие, зажатое в руке трупа, хотя какой прок от пистолета против телепатии? В выражении лица парнишки было что-то очень самодовольное, когда он звонил с аиного домашнего телефона и потрясающе достоверно изображал усталость и беспокойство. После меньшего, чем обычно, количества «благодарю вас», он повесил трубку. – Шульдих, тебе лучше исчезнуть. Они уже в пути и вероятно только и ищут повода, чтобы свалить вину за этот бардак на тебя или просто пристрелить, как только увидят.

– В прошлый раз им это не слишком удалось, – телепат спрыгнул со стойки, сверкая на всю комнату в процессе. – Ну и куда, черт побери, мне податься? Я не в такой хорошей форме, чтобы играть в мою обычную игру прятки-трахалки.

– Можешь отсидеться у меня.

Айя смерил Йоджи взглядом, который обычно приберегал для остальных членов семейства Оми.

– Кудо…

Ладони блондина вскинулись вверх в универсальном жесте «ой-черт-прости-прости», а сам он шарахнулся на несколько шагов назад.

Шульдих облапил Айю со спины, как игривый пес.

– Почему бы тебе не поехать со мной? – Шульдих. Глас разума. Это была настолько непривычная концепция, что Айя сменил гнев на милость. Вдобавок, немец ухитрился прижаться бедрами к его заднице наводящим на вполне определенные размышления образом. Прямо перед его товарищами по команде. – Я иду одеваться. Не убивай никого в мое отсутствие.

– Пойду помогу Кену, – демонстрируя бесконечную мудрость объявил Йоджи.

– А я подожду снаружи, – пробормотал Оми.

Никому не хотелось находиться поблизости, когда Айя выйдет из ступора и осознает, в каком неудобном положение оказался.

Оми честно пытался выбрать между тем, ужасаться ему или наслаждаться моментом, но совершенно не хотел, чтобы Айя увидел на его лице любое из этих чувств. Он поймал брошенные ему Йоджи ключи и стал ждать двух событий: когда двое мужчин в квартире разберутся между собой, и прибытия группы чистильщиков. Его рот искривился в выражении, которое Шульдих бы узнал и оценил. У Бомбея было несколько вопросов к этим милым людям, и эти вопросы им не понравятся.

 

 

Глава 32.

 

Квартира Йоджи благоухала одеколоном, сигаретами и ароматическими палочками, которые должны отбивать запах сигарет. В целом, такой «холостяцкий дух» Шульдих находил очень уместным. Всего-то и нужно было добавить одну-две грязных тарелки, или небрежно брошенную на кресло рубашку. Одинокий мужчина, занимающийся делом, не должен быть… аккуратистом. У Айи просто-напросто не было такого количества вещей, да и по характеру он являлся помешанным на порядке индивидуумом. Йоджи на протяжении всей своей жизни собирал различные безделушки и бесполезный хлам, не позволяя однако этому хламу захлестнуть квартиру. Очаровательно!

– Шульдих, прекрати!

С книжной полки, на которую налетел Шульдих, с радостным лязгом грохнулись

гантели.

Айя насторожился, отметив морщинки вокруг глаз телепата и некую натянутость в его «кошка-съевшая-канарейку» ухмылочку.

– Ох, да ладно тебе. Это всего лишь головная боль, – Шульдих небрежно отмахнулся и вернулся к исследованию жилища Кудо.

– Шульдих…

– Да говорю же, тут не о чем беспокоиться. Черт, сам попробуй прикончить несколько человек усилием мысли. Это изматывает. А учитывая, что у меня на тот момент уже было дьявольское похмелье, головная боль неизбежна. Лучше помоги мне обнаружить йоджин тайничок с порнухой, – голубые глаза блеснули нездоровой смесью боли и вредности когда Шульдих полез под кушетку.

Опустившаяся на его плечо рука и тревога, которая сквозь его головную боль пробилась от Айи, вынудили Шульдиха с гадкой ухмылкой обернуться к Айе, ибо, как ни крути, характер у телепата действительно мерзкий. Если уж Айя решительно настроен позаботиться о нем… «Кис-кис» – выдохнул он сквозь стиснутые зубы больше с вызовом, чем спрашивая или предлагая.

Терпение Айи было уже на пределе от резких перепадов настроения телепата и решительного нежелания признать, что у него есть слабости или потребности. Его выходки невозможно ни предсказать, ни вычислить, и нет никакой возможности договориться с телепатом цивилизованным способом, особенно когда они оба только и ждали повода сцепиться. Поэтому Айя стиснул зубы, готовясь ответить на вызов.

Оба мужчины попытались перехватить контроль над ситуацией, что вылилось в небольшую схватку, которая вполне могла сойти за предварительные ласки. Колени блокировали движения противника, зубы до крови впивались в шею и горло в дикой пародии на чувственность. В конце схватки Айя оказался сверху, хватая ртом воздух.

Шульдих смотрел на него снизу вверх – губы приоткрыты и окрашены айиной кровью от особенно удачного укуса, грудь вздымается в бешеной ярости. При всем его легкомыслии, комбинация собственных призраков и решимости Критикер избавиться от него измотали Шульдиха, а Айя был не в том настроении, чтобы спустить дело на тормозах. Являя собой воплощение смертоносной, окровавленной красоты, телепат, сузив глаза, продолжал вырываться из хватки Айи.

– Если я тебя отпущу, тогда угомонишься и будешь смотреть гребаный телевизор?

Шульдих обмяк, с подозрительной покорностью расслабляя все мускулы. – /Конечно/.

Айя натянуто улыбнулся. Телепатия скользила через него с нежностью смертельной угрозы. Наклонившись вниз, продолжая крепко прижимать руки Шульдиха к полу, и с большей чем требовалось силой прижимая его бедра своими, добавив совсем необязательное трение, Айя легким поцелуем прикоснулся к окровавленным губам телепата. – Постарайся не заляпать кровью вещи Йоджи, – и затем отодвинулся.

– О, но он бы сделал такие интересные выводы, – промурлыкал Шульдих, неторопливо, с животной чувственностью потягиваясь и только потом поднимаясь на ноги. – Нам не удастся выкинуть ничего такого, чтобы сравниться с его воображением. Поверь мне. Воображение у него…, – головная боль притупила чувство юмора, взгляд Шульдиха устремился к кушетке, он разрывался между искренним желанием посидеть на чем-нибудь комфортабельном и рефлексивным нежеланием слушаться.

– Сам не знаю, чего я с тобой связался, – вздохнул Айя, тыльной стороной ладони вытирая губы, его чистоплотная натура не одобряла такой импровизированной губной помады.

– На меня приятно посмотреть, – объяснил Шульдих, забираясь на кушетку и с довольным мычанием плюхаясь на потертые пуфики.

Айя оглядел телепата и придя к выводу, что на данный момент тот безопасен, уселся рядом с ним кушетку. У него болели мышцы, не имеющие никакого отношения к работе, и были засосы в тех местах, которые будет трудно объяснить боевыми ранениями, а не символами сексуального мастерства.

– Считай слово «сексуальный» комплиментом и успокойся на этом.

– Не лезь ко мне в голову, – автоматически пробормотал Айя, очень смущенный.

– Не могу.

– Черт.

Несколько минут они пялились в телевизор, пока Шульдих наконец не сдался и не включил его. Когда он уставился на какое-то нудное игровое шоу, Айя с утомленным видом перехватил пульт и стал переключать каналы, нигде подолгу не задерживаясь. Он старался не обращать внимания на привалившегося к нему Шульдиха, и изо всех сил сдерживал улыбку, когда тот начал похрапывать.

Угнездившись на кушетке рядышком с врагом-превратившимся-в-обидчивого-любовника, Айя старательно не думал о том, чем на этом удобном предмете мебели в прошлом занимался Йоджи…

Легкий смешок скользнул через его сознание, и Шульдих прильнул поближе, Айя поморщился, когда тот послал ему часть своих сновидений. Он свернулся клубочком на йоджиной кушетке вместе со своим сволочным любовником, усиленно стараясь не поддаваться на сексуальные призывы, щедрым потоком изливавшиеся от спящего телепата. И пытаясь не обращать внимания на вдохновленную ими эрекцию.

Он не будет заниматься сексом в квартире товарища по команде. Не будет и всё.

И не имеет значения, что Шульдих считает эту идею очень забавной.

 

Глава 33.

 

Вообще-то все происходящее не должно вызывать таких теплых и пушистых эмоций, но когда Йоджи вошел в свою квартиру, на его лице расплылась мечтательная улыбка. По телевизору шла реклама новых усовершенствованных ложек, Айя свернулся клубочком в углу кушетки, а рядышком совершенно невозможным с точки зрения физиологии образом угнездился Шульдих, удобно пристроив голову у него на бедре. Рука Айи покоилась на его голове, пальцы вплелись в длинные оранжевые волосы.

Как мог такой кошмарный тип выглядеть настолько … счастливым? А Шульдих умудрялся выглядеть именно так.

Предельно тихо прикрыв дверь, Йоджи снял ботинки и на цыпочках прокрался в свой собственный дом. Если уж Шульдих смог вот так мирно разоспаться, если Айя расслабился настолько, что задремал, то возможно, и для него осталась какая-то надежа.

В данный момент понятие «надежды» включало в себя просочиться на балкон, насладиться сигаретой, а затем влиться в ряды сонных сплюшек. Главной проблемой была та сумеречная зона, когда засыпающий мозг перебирает последние яркие впечатления. Боги, демоны и давно умершие любимые – все могло привидеться, и некоторые образы были куда желаннее, чем другие. Беспокойство и тоска скрутились в клубок в его животе, приготовившись донимать его всю долгую ночь вплоть до следующего утра и приличной дозы кофеина на завтрак.

– /Не знаю, как ты до сих пор жив./

– И я не знаю, – хмыкнул Йоджи, прежде чем сделать затяжку. Сегодняшние его призраки обладали чувством юмора. Приятное разнообразие.

–/Ну все, хватит, иди в кровать, ты, галлюцинирующий засранец. Твой ангст мешает мне спать./

У Йоджи была всего секунда, чтобы открыть рот и высказать свои претензии и возражения, а затем возобладала неодолимая потребность улечься клубочком в кровати и заснуть. Он только помнил, как отложил сигарету…

 

* * *

 

– /Кофе?/

Йоджи взвизгнул, прикусил язык и рывком сел. Шульдих. Спал на его кушетке. – Это что, твое новое хобби – доводить меня до сердечного приступа?

– /После сердечного приступа от тебя кофеина не дождешься. Так что это не в моих интересах. Как и двигаться в данный момент./

Брюзгливый и заспанный Йоджи почесал живот. – Какого дьявола…, – он спал в джинсах. Черт, даже рубашка все еще на нем. Во рту был неопределенный вкус, как бывает после долгого сна, в сочетании с затхлым сигаретным привкусом…

– /Хорошо выспался? Я вот – хорошо./

Больше всего Йоджи хотелось сейчас отлить. Очень сильно хотелось. Мочевой пузырь требовал внимания почти с такой же настойчивостью, как и забытый на время вкус во рту. Не мог же он приползти вчера домой в таком паршивом состоянии? Уладив все дела с Вайсс, он направился прямиком домой… выкурил сигаретку…

– /А потом на балконе нудел и жаловался на жестокую судьбу, мучаясь слишком громко, чтобы любой бедный телепат, оказавшийся в пределах досягаемости, мог спокойно поспать. Ты благодарить меня должен, знаешь ли./

– Пошел прочь из моей головы.

– /Люди все время это говорят,/ – Шульдих ухитрился звучать обиженно, но с легчайшим намеком на смех.

– Сукин сын… – простонал Кудо, заставляя себя выползти из постели. Видимо, он всю ночь проспал на одном боку. При попытке принять вертикальное положение, мускулы заныли, суставы заскрипели.

– /Эй, Йоджи!/

– По-моему я ясно сказал тебе, не лезть ко мне в голову.

– /Ну, я надеялся, что ты сходишь купить что-нибудь на завтрак или еще куда./

– Не буду я покупать тебе завтрак…

– /Мне. Нужно. Чтобы ты. Пошел. Прогуляться. Айя просыпается, и я надеюсь, что он обратит внимание, где находится моя голова. Но у него, черт побери, есть некоторые возражения против минета, когда его коллеги болтаются поблизости./

– Обязательно нужно было посылать мне эту картинку? – Йоджи нахмурился и затоптался на месте, пытаясь выбрать, что ему нужно больше: туалет или секс. Такое решение просто так не примешь, так что Йоджи ограничился быстрой пробежкой в туалет, душем и чисткой зубов, а затем со всех ног рванул из дома, сжимая в руке бумажник.

Только через несколько кварталов до него дошло, что он понятия не имеет, открыто ли какое-нибудь заведение в восемь часов утра.

 

* * *

 

– /Айя…/

Фиолетовые глаза приоткрылись, затем болезненно сощурились – это шейные позвонки сообщили, что спать сидя на кушетке – отвратительная идея.

– Айя.

Осторожно разминая сведенную шею, он опустил глаза. Шульдих улыбнулся и потерся носом о его бедро, удовлетворенно выдыхая прямо на его пах. – Шульдих…

– С добрым утром, – рука нашла молнию на его штанах, телепат радостно напевал себе под нос.

– Шу…

– В кои веки расслабься и наслаждайся тем, что ты жив, – уверенные руки заставили Айю приподняться, повернуться и стянули штаны вниз, за ними последовали трусы.

– Шу.

– /Мамочка всегда говорила, что нехорошо разговаривать с полным ртом./

– Это… ужасно.

– /Да? Неужели?/

Все мысли о пошлых шутках и неподходящем месте испарились, когда Шульдих проделал языком что-то потрясающее. Вопреки всем благим намерениям, Айя решил последовать совету телепата. В данный момент жизнь была очень приятной.

 

 

Глава 34.

 

Избитый мальчишка, расточительный сынок и смущенный старший братец – трудно быть Шульдихом.

– Я могу быть тем, кем ты захочешь, бэби, – прошептал он однажды на ухо очередной жертве, сообщая ужасающую правду с лживой улыбочкой, постоянно обыскивая подвернувшиеся под руку мозги неудачников в поисках каждой травмы, каждой фобии, какой только мог найти применение.

На мгновение он опустил голову на бедро Айи, хорошо зная, что не стоит нарываться и лезть с поцелуями. С железным самоконтролем игнорируя желание перевернуть слегка ошеломленного мужчину на живот и затрахать его в матрас. Вкус Айи ощущался на его языке, шипение, издаваемое Айей в попытке приглушить свое удовольствие, звучало у него в ушах. Шульдиху становилось все сложнее вести себя хорошо.

Враг, жертва, партнер; быть Шульдихом всегда сложно, но увлекательно.

– Ты уверен, что не хочешь в душ? – бесчисленные грешные жизни сияли в этой улыбке. Каждая возможная зловредная мысль сверкала в голубых глазах.

Шульдих пребывал в хорошем настроении.

Айя сумел-таки сдвинуть настырную голову в сторону, одновременно пытаясь убедить свое тело встать с кушетки.

– А я-то думал, что ты чистоплотный маленький котенок, – облизнувшись, Шульдих хмыкнул, подобрал свои одежки и улизнул в ванную.

Айя натянул штаны, застегнулся и попытался стряхнуть с себя ленивое настроение, от которого хотелось расслабленно валяться в постели. Он все еще слышал одобрительные смешки, ощущал поощрительное вибрирующее гудение, чувствовал, как сжимали и держали его руки Шульдиха. И это нельзя было списать на моментальный порыв, или на взрыв эмоций. Одно движение языка – и настороженность Айи мигом сменилась на энтузиазм, а затем переросла бы прямиком в чувство вины и неудобства, если бы не коварное легкое давление в области затылка и не успокоительное бормотание какой-то ерунды. Осталась лишь неопределенная мысль, что он должен бы испытывать больший дискомфорт, разрешив Шульдиху…

От самого злобного врага до тонущей жертвы, а затем партнера – во множестве увлекательных значений этого слова…

– Не лезь ко мне в голову.

–/Зайди, потри мне спинку./

– Это ванная Йоджи.

–/А там была кушетка Йоджи./

– Оставь мне хоть немного нравственности.

–/И что в этом будет забавного?/

Айя не удостоил его ответом.

Шульдих намылил голову шампунем с лавандовым ароматом, подставил голову под сильную приятную струю воды и опустил намыленные руки к своему обделенному вниманием члену. Дрочить в чужом душе – не самое вежливое занятие, но в этом плане было не так уж много вариантов, поскольку заставлять Айю решать его сексуальную проблему он не собирался. Каким бы снисходительным к себе гедонистом он не был, но без строжайшего самоконтроля нельзя стать сильным телепатом и дожить до такого возраста. Когда речь шла об Айе, Шульдих все равно своего добьется. Может быть, это случится в каком нибудь восхитительно неподобающем месте. Возможно где-нибудь в роскоши. Но это случится. Самоконтроль и решительность были такой же частью его личности, как с готовностью демонстрируемый порочный садизм и бордельная мораль.

По крайней мере, когда он закончил, у него хватило совести протереть стенку в душе.

 

* * *

 

На полдороге обратно, Йоджи задался вопросом: с чего он покупает выпечку и кофе для тех самых людей, которые час назад выперли его из собственного дома. «А всё проклятущий образ милого парня, Кудо. Одни проблемы от него». Беседы с самим собой – это замечательно, но только пока не начинаешь сам себе отвечать. Если, конечно, один из твоих личных призраков не решит добавить свою точку зрения или выдать язвительный комментарий. Шкаф со скелетами хранил благословенное молчание, не мешая Йоджи изобретать новые интересные оскорбления и громко их мысленно транслировать, в надежде что их услышит тот, кто реквизировал его жилище.

– /Сам предложил./

Жонглируя картонной подставкой для кофе, пакетом с выпечкой и ключами, Йоджи вошел в квартиру, скривившись, когда из его рук выхватили пластиковую чашку кофе, и осознав, что никаких предложений помочь не последует. – Спасибо, парни.

– Пожалуйста, – Шульдих с упорством завзятого наркомана присосался к кофе, не обращая внимания на его температуру

– А где…

– В душе.

– Пожалуйста, – пробормотал Йоджи, маневрируя со своей ношей к кухонному столу.

– Спасибо, – метнувшись мимо Йоджи в сторону ванной, Шульдих изобразил что-то пугающе похожее на поцелуй в его затылок. Йоджи понадеялся, что это насмешка, подначка, приставание… все лучше, чем видеть чуть ли не печальную искренность на лице телепата.

– Айя. Йоджи принес кофе. И пакет из булочной. Думаю, там может быть медвежий коготь. И слоновье ухо. Ухо я забираю себе.

– Уйди.

– Айя. Если задержишься, твой кофе остынет. Впусти меня, я помогу.

Йоджи решил, что сейчас самое время позвонить Оми и получить новую информацию о ночном происшествии.

 

Глава 35.

 

Оми пытался избавиться от кислого вкуса во рту с помощью сверхкрепкого чая, разговор с Йоджи был ничуть не приятнее, чем тот, что был у него с Мэнкс несколько минут назад. Разумеется, Критикер не имели ни малейшего понятия, кто вломился в квартиру Абиссинца. Разумеется, они все изучат и сделают все от них зависящее, чтобы такого не повторилось впредь.

Да уж, повторения налета ждать не приходится. У Оми было чувство, что тот, кто еще раз попробует подобраться к Шульдиху, огребет по полной.

Все необходимые улики Шульдих вытянул из их мозгов когда он сделал…. то, что сделал. Но такие доказательства не используешь, их не швырнешь в лицо Критикер в качестве обвинения.

Оми не привык к чувству беспомощности.

Пальцы летали по клавиатуре, бессмысленный набор знаков и щелканье клавиш оказывали удивительно терапевтическое действие, Оми раздумывал над следующим шагом.

Что ему сказать Айе.

У Вайсс нет другого выбора, придется смириться с невероятным прибавлением в лице Мастермайнда. Опыт свидетельствовал, что Шульдих обожал игры с разумом, но в то же время, Оми не думал, что тот играл. Шварц больше не было, Шульдих сам по себе. Оми знал, как выглядит искреннее горе. Все Вайсс знали. Телепат сказал правду.

В результате, у Вайсс на шее оказался телепат – к великому неодобрению их хозяев. Шульдих станет ценным приобретением, если, конечно, они сумеют уговорить его работать в рамках их мотиваций и морали. Хотя вряд ли Критикер видят все в таком свете.

Оми закрыл глаза, пытаясь придумать другой способ заставить события подчиниться его воле. Вздох, глоток остывающего чая, и Оми поднял телефон. Вайсс – команда из четверых. Такой она и останется. Он должен выполнить семейные обязательства и заодно решить текущие административные проблемы Вайсс.

 

* * *

 

Шульдих слегка склонил голову влево – по опыту Айи это означало, что телепат обнаружил в чужих мозгах что-то интересненькое.

– Кен внизу. И кое-что так глубоко впивается в его задницу, что у него разболелась голова, – лицо Шульдиха молниеносно изменило выражение с хитрого на ничего не выражающее. – Ах, похоже, ваши хозяева не собираются играть по-честному и в открытую.

– Будешь продолжать в том же духе, и он не захочет подниматься сюда и разговаривать с нами, – буркнул Йоджи, сидя на кушетке. – И они нам не «хозяева».

Немец оскалился в отдаленном подобии улыбки. – Не волнуйся. Хорошие новости я позволю ему сообщить.

Айя нахмурился, с этим конкретным выражением лица Шульдиха он был слишком хорошо знаком, чтобы чувствовать себя уютно. В прошлом оно обещало насилие, физическое и ментальное, и что-то не похоже, что оно утратило хоть крупицу своего специфического… обаяния в настоящем. Всплеск адреналина – это хорошо. А вот предвкушение такого всплеска было незнакомым.

– /Не волнуйся,/ – голос Шульдиха прошелестел по мозгу Айи необычной смесью соблазняющего шарма и наждачной бумаги. – /Не буду я никого убивать. Если только сами не напросятся./

Спустя несколько секунд Йоджи распахнул дверь, чтобы впустить слегка запыхавшегося Кена. – Отлично. Все здесь, – Кен неохотно включил Шульдиха в число присутствующих. Слава богу, Шульдих целиком погрузился в выуженную из его головы информацию и не вставил никакого едкого комментария.

По крайней мере, вслух.

– /Ты не вооружен, верно?/

– Чего? – Айя уставился на телепата в тот самый момент, когда Кен начал говорить.

– Критикер включили Шульдиха в состав Вайсс, – Кен осторожно избегал использования слова «член», потом торопливо продолжил, жестом останавливая Йоджи, уже раскрывшего рот с явным намерением поинтересоваться «как нынче в аду с погодой?» – По прямому приказу Персии Критикер были вынуждены принять Шульдиха.

Йоджи захлопнул рот.

– Шульдих, что ты…- айины глаза сузились.

– Это не моя игра, красавчик.

– Бомбей больше не входит в состав Вайсс, – продолжал Кен. – Оми занял пост Персии.

– Твою мать.

Изумленное восклицание Йоджи очень подошло к ситуации.

 

 

Глава 36.

 

– Я не собираюсь отзываться на какую-то идиотскую кошачью кличку, – оскорбленно заявил Шульдих, глядя на мир с легким утомлением. Скучающий, отстраненный, весь где-то там…

Айя удивлялся, почему никто больше не ощущает, как подобно кончику хвоста разозленной кошки, дергается из стороны в сторону разум телепата. Атмосфера в комнате сгустилась.

Йоджи старался не смотреть на Шульдиха. Кен отчаянно делал знаки Йоджи, вероятно намекая, что неплохо бы выйти для личного разговора. Внимание Шульдиха не было сосредоточено на чем-то конкретном, следовательно, он копался в нескольких мозгах одновременно.

– Кен, мою квартиру уже привели в порядок?

Кен отвел глаза, очевидно расстроенный сложившейся ситуацией и совсем не ожидающий столь обыденного вопроса. – Ага.

– Шульдих, я иду домой, чтобы проверить, какой нанесен ущерб.

– Можно подумать, я кого-нибудь там застрелил. С квартирой все в порядке, – Шульдих медленно моргнул, на секунду обращаясь к Айе и тут же вновь переключая свое внимание за пределы комнаты.

– Пулевые ранения объяснить было бы проще.

– Да ладно тебе, я уверен, что Критикер легко поверят, что Айя так злобно на них посмотрел, что они испугались до смерти, – йоджина попытка уменьшить напряжение оказалась неудачной, Кен неодобрительно фыркнул, а Шульдих был по-прежнему слишком отвлечен, чтобы выдать остроумную реплику.

– Шульдих, – голубые глаза скосились в айину сторону казалось бы совершенно невозможным образом, без поворота головы. -/Шу./

– /Как он посмел? Это не ему решать. Не ему. Никому. Я никому не принадлежу. Мое решение. Нужен. Желанен. Не его собственность. Гребаный Такатори. Гребаный Кроуфорд. Не собственность. Не имущество. Инструмент. Нестабильный телепат. Чертовски неудобно, сказал он. Как он посмел…/

Последнее, чтобы было сейчас нужно Айе, – это еще один небольшой съезд крыши у Шульдиха прямо посередине квартиры Йоджи, особенно если он хочет их убедить, что телепат достаточно стабилен и с ним можно работать. В несфокусированных голубых глазах уже кружилось сумасшествие, угрожая перерасти в разрушительную ярость, если его вовремя не остановить.

– Шульдих. Домой. Сейчас же.

Глаза телепата сузились, рот сжался в натянутую злую линию.

Айя почувствовал, как раздражение и негодование, кипевшие в Шульдихе, сосредоточились на нем. Прекрасно. Он развернулся, и вышел, не дожидаясь Шульдиха, все его инстинкты вопили, что не стоит поворачиваться спиной к столь явной угрозе.

Он добрался до дома, всю дорогу напрягая мускулы в ожидании так и не последовавшей атаки. Поднялся по лестнице и вошел в квартиру.

Лишь только его уставшие мышцы расслабились, как его обхватили и швырнули к стене.

– /Персия захотел полезный инструмент, хмм? Разве можно упускать такое приобретение, а вдруг противник наложит на него лапу? Абиссинец нашел такой инструмент для команды, он будет держать телепата оттраханным и счастливым? Не забудь убрать за своим домашним любимцем. Это я уже проходил. Осторожнее, телепаты кусачие и если их загнать в угол, они дерутся./

– Шу.

– /Псих. Должно быть, он псих. Телепаты, они такие. Все это знают. Обращаться с осторожностью. Не забывать наказывать. Не желаю осторожно-трахательного обращения/.

– Ну и отлично, – Айя с силой ударил лбом в лоб Шульдиха, и как только рыжая голова телепата откинулась назад, впился поцелуем ему в горло.

Боль выдернула Шульдиха в реальный мир. Из его глотки вырвалось что-то среднее между яростным и одобрительно-страстным рычанием.

– /Не надо. Ты не…/

– Если собираешься объяснять мне, чего хотеть, а чего не хотеть, я тебя убью, – рявкнул Айя. – И не лезь в мою голову, твою мать!

– Какие выражения… – Шульдих выдавил неуверенную усмешку.

Айя вдохнул аромат мускуса, пота и корицы, аромат Шульдиха, позволяя себе немного остыть. – Оми ни с кем из нас не поговорил. Даже со мной. Но он сделал это не для того, черт побери, чтобы иметь под рукой полезный инструмент. Он бы так не поступил, – Айя нежно потерся носом об оставленные его зубами метки на горле Шульдиха, с удовольствием прислушиваясь к издаваемым телепатом звукам.

– Я псих, ты же знаешь.

– Угу, мы все тут психи. Справимся, – Айя отодвинулся немного и с упрямой насмешкой тряхнул головой. – Ты ведь знал, что так и будет. В следующий раз предупреждай меня.

– И что же в этом будет забавного?

– Любишь ты играть на нервах, ублюдок.

– Годы практики.

– И как ты еще жив?

Шульдих улыбнулся – эта улыбочка никогда не означала ничего хорошего для того, кому была адресована: 

– Я могу быть очень убедительным.

Хрупкие вещи требуют осторожного обращения, Шульдих представлял собой обещание и угрозу в одном флаконе. Исковерканный, подвергшийся тщательной обработке, после которой его личность представляла собой нечто большее и одновременно нечто меньшее, чем любой другой человек. Айя даже не притворялся, что понимает все, что происходит в этих нестабильных мозгах, но где–то между их драками и установлением личных границ, чувство ответственности переродилось в нечто очень близкое к привязанности. В итоге получилась гремучая смесь обыденности и опасного безумия. Но под всеми неврозами и тщательно культивированными психозами прятался кто-то, кто стоил затраченных усилий.

И этот кто-то далеко не всегда вел честную игру.

Айя зашипел, почувствовав навязанную Шульдихом вспышку возбуждения. В деле соблазнения телепат не прибегал к тонким намекам. В руке, скользящей вниз по его груди, дразня через рубашку, чувствовалась уверенность.

– Не в этот раз, – выдохнул Айя, криво ухмыляясь и подсекая ногу Шульдиха под левым коленом, тем самым заставляя его потерять равновесие и опереться на Айю.

Скоро он позвонит Оми и выяснит, что произошло. Скоро он соберет команду вместе, и они попытаются создать новые взаимоотношения и новые границы. Скоро дела преобладают над удовольствием.

Но, как отметил Шульдих, Айе нужно научиться иногда просто сидеть и наслаждаться жизнью. А прямо сейчас он решительно настроился наслаждаться удивленно-довольным взглядом, преобразившим лицо телепата, сделавшим его более мягким, почти открытым.

 

* * *

 

Офис был не совсем таким, как представлял себе Оми. Присутствовал типичный громадный стол, за которым любой человек, имевший право сидеть в этом комфортабельном кресле, казался карликом, но на этом классический образ и заканчивался. Кресло было потертым; подлокотники выглядели так, будто их предыдущий владелец имел привычку регулярно вытягивать нитки из обивки. Стол был завален невероятным количеством ручек, стену украшали несколько вмятин размером с кулак, уголок ковра заляпан пятном от кофе.

В целом, не похоже, чтобы кто-то действительно мог удобно расположиться в кабинете, наслаждаясь сомнительной привилегией быть Персией.

Оми установил свой лэптоп рядом с плоским экраном монитора посередине стола и решил присесть. В конце концов, теперь это его кресло. Всех своих сопровождающих он на несколько минут выгнал прочь, чтобы устроиться и обжиться.

Вдобавок, ему не хотелось, чтобы кто-нибудь болтался поблизости, когда в его офисе раздастся неизбежный гневный телефонный звонок.

Глава 37.

 

Мягкость и отзывчивость были такими мимолетными состояниями, если речь шла о Шульдихе.

Айя подумывал, не стоит ли им перебраться в спальню, но эта мысль испарилась еще до того, как успела полностью сформироваться. Даже столь короткое расстояние для нетерпеливого и нерационального Шульдиха оказалось слишком длинным. Умелый толчок и одновременная подсечка стоили Айе потери равновесия, лишь только он попытался отойти от стены. Телепатия обрушилась на него как гнев божий, врываясь в каждый упрямый нейрон, каждый агрессивный инстинкт, но обходя стороной несколько нежных воспоминаний и приятных ассоциаций. Агрессивность затерялась, растворилась внутри, отключая все сигналы тревоги

Трахаться и чувствовать при необходимости могут быть совершенно разными понятиями. Пусть так и остается. И, тем не менее, они скрутились внутри Айи, переплетаясь с его сознательным решением взять на себя заботу о ком-то.

Напряженный и жаждущий Шульдих с вызовом оскалился, затаскивая Айю поверх себя, прямо на дешевый колючий ковер. Отвлечение и защита. Он хотел, чтобы все произошло грубо и быстро, чтобы потом остаться одному и потихоньку зализывать свои раны, пока Айя будет купаться в причудливой смеси вины и посторгазмического кайфа.

Кожа к коже, его зубы с силой впились в нижнюю губу Айи, Шульдих едва сдерживался. Его мысли и порочные желания проносились через сознание Айи с нежностью и мягкостью колючей проволоки. Это был поток насилия.

Но на этот раз Айя не собирался играть по правилам Шульдиха и в соответствии с его желаниями.

– Ну-ка потише, или иди, ищи себе еще кого-нибудь, на ком можно сорвать злость! – Айя растянул губы в неприятной улыбочке прямо напротив оскала телепата. – А когда закончишь, дай мне знать – я сообщу Критикер, где найти тебя и кровавые улики.

Шульдих экспериментально качнул бедрами, надеясь обнаружить щель в броне его решимости. С тем же успехом он мог бы попытаться взломать банк только чихнув и помолившись. Когда Айя этого хотел, его сила воли была непоколебима.

Но сила воли – не проблема. Здесь – ущипнем, там – немного подтолкнем …

– Вон! – эмоции в аином голосе отсутствовали начисто, как и намек на человечность в его глазах. На Шульдиха холодно смотрел Абиссинец в рабочем режиме.

Айя не подыгрывал ему, но и не отступал. Под ледяной отстраненностью Абиссинца скрывался Айя – перепутанный клубок ярости и страсти. Но он все еще прижимался к Шульдиху, наготове и выжидая. Кроуфорд представил бы ему снимать напряжение с помощью собственной руки или холодного душа, дал бы телепату почувствовать свой гнев, оставив его в одиночестве.

Шульдих пошевелился, неловко имитируя жест, который он выловил из серии невероятных сексуальных позиций в мозгах Кудо, и потерся носом об аину шею. Маска Абиссинца смягчилась, но не треснула. Заинтересовавшись, Шульдих взлетел над сплошным стеклянным барьером равнодушной невозмутимости, покрывавшей разум Айи. В таком состоянии разум Айи не считывался. Слепая зона в ее худшем варианте. Его беспокойство билось о щиты Айи трепетанием крылышек сотни потревоженных бабочек, и лицо Айи наконец расслабилось.

– Я встаю, – Айя поднялся.

Паника.

– Хочешь чая? – Айя ослабил модус Абиссинца, разрешив Шульдиху проскользнуть под щитами к себе в мысли. Пытаясь игнорировать, насколько заметным было отсутствие телепата.

– Конечно. Все, что угодно, – Шульдих слегка пожал плечами, поднимаясь и ухитряясь произнести это беспечно-непринужденно, заворачиваясь в разум Айи, наподобие невидимого охранительного покрова.

– /Не слишком расслабляйся, котенок,/ – в его телепатии чувствовался некоторый надрыв, безжалостное и горькое напоминание, что с колесиками в этой яркой голове не все в порядке.

Айя вспомнил мужчину в аллее, сжавшегося в комок в луже собственных выделений, то, как Шульдих убил его с такой же беззаботностью, как швырнул окурок через плечо. Вспомнил жестокую ухмылку человека, похищавшего его сестру. Его кровоточащие губы изогнулись в кривой улыбке. Он вспомнил мужчину в бреду, до ужаса напуганного тем, что его связали, горе человека, потерявшего все, что имел.

Убей меня, или трахни, но только не прогоняй.

– Садись. Думаю, у нас не слишком много времени до семейной встречи Вайсс, – Айя занялся бытовыми делами, хозяйничая у кухонной стойки. – Зеленый чай или белый?

– Какая к черту разница?

– Язычник, – улыбнулся Айя, тактично игнорируя небольшой поддразнивающий изгиб в высокомерной ухмылке телепата.

 

 

Глава 38.

 

– Привет, босс.

Оми с мрачным недоумением рассматривал телефон. Насколько легче была бы жизнь, если бы позвонил Айя. С Айей он знал, как разобраться и как справиться. А это полностью выходило за рамки его опыта. – Добрый вечер, Шульдих. Чем могу помочь?

– Просто замечательно, что ты, наконец, решил спросить.

Несколько резких вариантов ответа вертелось на сжатых губах Оми, но он воздержался от реакции на относительно ленивые телепатские подначки. Ни один ответ не сделает этот разговор более коротким или легким.

– Знаешь, ты это заслужил, – невыразительным тоном, каким обсуждают погоду, Шульдих нарушил подчеркнутое молчание Оми. – Я тебе не новая игрушка.

– Я сделал то, что лучше для Вайсс.

– Ах, да, неожиданно взять да и убрать ключевого игрока из сложившейся группы. Чудная мысль. Черт, даже самоубийцы оставляют записочку, в которой пишут, что они сделали и куда направляются. И они по большей части психи.

– У тебя есть что сказать, Шульдих? У меня полно работы.

– Ах да, карандашики поточить, помастурбировать в новом офисе – не забудь повернуться лицом к скрытым камерам. Устрой хорошее шоу для бедолаг из службы наблюдения.

– Я так понимаю, что нет…

– Слушай меня, Персия. Я – не игрушка. И не инструмент. Так что пока не торопись делать заметки в своей маленькой черной книжечке. Я здесь лишь по одной причине, так что избавь меня от вашего комплекса мученика. Я – не Вайсс.

Еще долго после того как Шульдих повесил трубку, Оми сидел, с задумчивым взглядом прижимая телефон к уху. – Нет, ты не Вайсс. – Но если Айя сумеет потихоньку достучаться до того человека, который находится внутри этого хаоса… – В будущем вполне можешь им стать.

Это была рискованная игра, с учетом подводных течений в Критикер, только и ждущих своего шанса провозгласить Шульдиха слишком опасным и нестабильным. Но если все получится…

 

 

* * *

 

Шульдих вернулся в квартиру с улыбкой на лице, которую Айя обычно воспринимал как намек, что телепат сделал что-то, чего он, Айя, не одобрит. Маленький пакет с продуктами в его руке – убедительное алиби, но Айя с трудом мог поверить, что эта упругость в походке телепата появилась в процессе покупки лапши.

– Ты же не любишь лапшу быстрого приготовления, – заметил Айя, когда Шульдих шмякнул пакет на кухонный стол прямо перед ним.

– Я – нет, но ты любишь. Даже ту, с маленькими сушеными креветками, – показное содрогание, дополненное сильным покачиванием бедер призвано было сыграть роль отвлекающего маневра, когда Шульдих полез в холодильник в поисках чего-нибудь кофеино- или алкоголесодержащего. – Быстрая пробежка в магазинчик на углу не исправит это кулинарное запустение.

– Не сработало. Где ты был?

– Сам знаю, что не сработало. Я был в магазине на углу. Там есть платный телефон.

– А домашним телефоном ты не мог воспользоваться потому, что…?

– Тогда бы ты узнал, что я вытащил из твоих мозгов номер телефона Персии, который тот продиктовал, пока я был в душе, чтобы использовать его для моих личных злодейских целей.

– Шульдих.

– Не волнуйся. Просто мне нужно было поболтать с малышом, и я совершенно правильно предположил, что эта идея тебе не понравится, – со вздохом Шульдих закрыл холодильник. – Давай вернемся к Йоджи. У него есть пиво. Я хороший и неопасный. Ты сможешь всем продемонстрировать безопасного телепата, чтобы Кен перестал исходить яростью, каждый раз как видит меня. Мы могли бы поиграть в карты, или еще во что, хотя должен предупредить – я жульничаю.

Айя нахмурился.

– Если на сегодняшний вечер объявлен целибат, то я не собираюсь сидеть тут без мусорной еды и других пороков. А разве тебе не хочется устроить что-нибудь вроде семейной встречи?

– Я ничего не говорил про целибат, я только…

– Ты хочешь секса. Я хочу трахнуться. Мы оба упрямы, и таким образом сегодня вечером никто из нас не получит то, что он хочет, – Шульдих пожал плечами. – Пошли со мной, или сиди здесь и вышивай крестиком, мне плевать. Я хочу сделать что-нибудь.

Айе не хотелось опять прибирать за Шульдихом. Это был длинный день. Других вариантов не осталось. 

– Я позвоню Йоджи.

– Предварительный звонок, – Шульдих с ухмылкой тряхнул головой. – Ты должно быть где-то здесь держишь руководство по этикету. Может, под кроватью, где у всех нормальных людей лежит порно.

– И я не умею вышивать.

– С такими ручками вполне мог бы, – ухмылка телепата наводила на размышления.

Айя целиком сосредоточился на простой задаче: позвонить Йоджи, прежде чем Шульдих уболтает его на что-то еще, что, скорее всего, займет весь вечер.

 

 

Глава 39.

 

Список того, что Айя никак не считал возможным занятием для себя вечером, был достаточно коротким, и дружеская попойка с Йоджи, имея на буксире Шульдиха, располагалась в самом конце этого списка, где-то в районе «ни за что на свете».

Но, будучи одетым в брюки, которые Шульдих счел «достаточно облегающими», и до смешного короткую рубашку, Айе оставалось только надеяться, что освещение в баре будет настолько слабым, чтобы затеряться в нем.

В противоположность ему, Шульдих …. никакой полумрак не смог бы приглушить блеск в его глазах или сияние волос. Этот ублюдок провел невероятное количество времени прихорашиваясь, расчесываясь и напевая про себя, а затем счастливый вышел из ванной в облаке пара, демонстрируя потертые джинсы и рубашку, которая выглядела так, будто ее долго жевал хищник, отчего она приобрела приятную мягкость и массу дыр в нужных местах и колыхалась с каждым движением своего владельца.

Пойти куда-нибудь было йоджиной идеей, за это предложение Шульдих уцепился, как за последнюю надежду на спасение. Айя нахмурился, в который раз пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу рубашки и делая в уме пометку заставить Йоджи очень сильно пожалеть об этом легкомысленном приглашении. Кен откланялся, улыбнулся и сделал ручкой, что никого не удивило – кто же будет ожидать от Кена согласия провести неполезный для здоровья вечер, выпивая и танцуя в клубах дыма и никотина. Это стихия Йоджи, логово разврата и греха, зажигающая огоньки в глазах Шульдиха.

Что обрекало Айю на участь водителя и надсмотрщика за телепатом.

Видимо, весь мир сошел с ума и встал с ног на голову. Оми руководит Критикер, у Айи появилась сексуальная жизнь, а Йоджи предается раздумьям на тему этики и морали, разглядывая задницу телепата. Мастермайнд посещает трущобы вместе с Вайсс, Критикер потихоньку превращаются в организацию убийц. Но бары еще открыты и прогулка по городу предпочтительнее, чем оказаться в четырех стенах вместе с одуревшим от скуки телепатом.

Почему-то на Айю Шульдих не произвел впечатления человека, проводящего вечер за чашкой чая и просмотром новостей.

– Ну что, идем? – Шульдих ухмыльнулся, якобы случайным жестом перебросил гриву через плечо, получилось неубедительно, зато соблазнительно-возбуждающе. – Или появимся стильно – под занавес?

– Я готов.

Палец телепата провел линию вдоль щеки Айи: 

– В следующий раз используй подводку для глаз, чтобы подчеркнуть их.

Айя отшатнулся: 

– Не хочу я ничего подчеркивать.

– Я хочу, – и прежде чем Айя успел решить: покраснеть ему или взбеситься, Шульдих вихрем корицы и мускуса покинул квартиру.

– Всегда оставляет за собой последнее слово, – прорычал Айя, хватая ключи и с такой силой захлопывая за собой дверь, чтобы весь дом понял, как он недоволен.

 

* * *

 

– С каких пор «местечко, чтобы посидеть и пропустить пару стаканчиков» превратилось в «притон для отбросов колледжа, у которых на уме только, как бы подцепить кого-нибудь на танцполе»? – Айя бросал смертельные взгляды на Йоджи, улыбающегося с опытным и непроницаемым видом.

– Ты сам хотел выйти и повеселиться. Вот это и есть веселье, – Йоджи пожал плечами, явно не собираясь извиняться.

– Для тебя.

– Смотри на мою задницу. Гарантирую – тебе станет весело, – Шульдих крутанул упомянутой частью своей анатомии и затем ускользнул на танцпол.

– Шульдих…

–/Расслабься. Ты натянут сильнее, чем счета Кроуфорда/, – хитрые дразнящие нотки прорывались через телепатию, в то время как сам телепат затеял завлекательный танец с ничего не подозревающим очарованным им первым встречным. – /Давай, котенок. Если ты не пойдешь танцевать со мной, то это сделает кто-то другой./

Йоджи не особенно рассчитывал на танцевальное шоу в дополнение к выпивке этим вечером, но возражать не собирался, черта с два. Честно говоря, если Шульдиху удастся вовлечь Айю в социальную активность, не включающую в себя убийство, Йоджи готов засчитать очко в его пользу.

Секундой позже, Йоджи забыл про выпивку.

Он не знал, что Айя умеет танцевать.

И уж конечно никогда и предположить не мог, что Айя умеет ТАК танцевать. Шульдих являл собой воплощение нечестивого искушения, плыл сквозь людское море, затевая с Айей что-то вроде игры в кошки-мышки. Как только Айе удавалось поймать своего любовника, Шульдих вознаграждал его жадными руками и изобретательным ртом. Он давал Айе время сбросить еще несколько чопорных запретов, а потом смеясь ускользал с новым партнером, предоставляя Айе выбор: отступить или вернуть свое. Честное слово, это было изумительно. Йоджи попытался отвести глаза от Айи, прижимающегося к спине Шульдиха, в то время, как тот танцует с другим мужчиной, и отсалютовал Шульдиху своим амаретто.

Мир мог взорваться прямо сейчас и Йоджи умер бы счастливым, его мозги кипели от образа Айи, засовывающего свой язык глубоко в глотку Шульдиха, чтобы стереть любой намек на другого партнера, которого Шульдих имел дерзость поцеловать во время танца.

Кажется, у Айи появилось новая одержимость. Оставалось только надеяться, эта одержимость окажется несколько более здоровой.

Залпом проглотив остатки выпивки, Йоджи ответил на приглашающую улыбку скользнувшей к нему дамочки и повел ее на танцпол. Черта с два сегодня только Айя будет развлекаться.

Деловыми вопросами об убийствах и смене руководства они займутся позже. Позже румяна сменятся на кровь, ну а пока, к дьяволу дрянные клише и здравый смысл, он собирался поразвлечься, как следует напиться и надеялся, что проснется в чужой кровати. И они вместе примут душ.

 

 

Глава 40

 

Толпа дразнила и отвлекала его внимание волнами тревоги, восхищения и похоти. Чья-то девушка целовалась с незнакомцем, чей-то приятель бросал вороватые взгляды на чужую задницу… это был вихрь из неуверенного флирта и борьбы за доминирование. Заманчивое опьянение, желание погрузиться и утонуть в обольстительных волнах ночной жизни. Шульдих оскалился в усмешке, в которой проглядывало едва сдерживаемое безумие, усиленное его собственным взрывом похоти и возбуждением от пребывания в переполненном гормонами помещении, где все двигались в одном танцевальном ритме. Чужие эмоции и ощущения коварно подтачивали его самосознание, но лишь до определенной степени. В центре его мира твердо стоял мужчина, не слишком расположенный делиться.

Телепат издал триумфальный вопль, когда мелодия затихла и началась другая, более спокойная, дающая танцорам возможность перевести дух и пропустить стаканчик в баре.

– Ты ставишь себя в глупое положение, – шипел Айя на ухо Шульдиха, прижимаясь к нему сзади и властным жестом обхватывая рукой его талию.

– Совсем наоборот, – засмеялся Шульдих, вжимаясь задницей в эрекцию партнера. – Они все меня хотят.

Айя буркнул нечто неразборчивое, в нем заговорил примитивный инстинкт собственника, и Шульдих запрокинул голову, подставляя обнаженную шею и горло его зубам.

– Держись подальше от моих мозгов, – зарычал Айя, прихватывая зубами горло телепата.

– Не хочу, – Шульдих слегка покачивался, бессознательно следуя ритму музыки. – И ты не хочешь.

Айя мог бы поспорить, но про себя лишь облечено вздохнул. Меньше тикающей бомбы и больше шального эгоистичного существа, которое он помнил…

– /Благодарю за комплимент./

Шульдих далеко не совершенство…

– /Как и ты./

Но оно и к лучшему.

– /А еще лучше было бы, если бы на нас с тобой было поменьше одежды./

– Не лезь, черт побери!

– Твой внутренний монолог предсказуем и скучен. Я добавил немного специй.

– Ты сам хотел предсказуемого и скучного.

– Я хотел основательности. Без занудства я вполне обойдусь.

– Я не зануда, – Айя отпустил Шульдиха, желание настоять на своем мнении возобладало над выяснением отношений.

Шульдих со смехом кружился вокруг, как дервиш с длинными оранжевыми волосами. У Айи было всего несколько секунд, чтобы заметить огонек в его глазах и всего одно сердцебиение, чтобы успеть забеспокоиться, а затем Шульдих опустился перед ним на колени и взглянул вверх очень хорошо знакомым Айе образом, совершенно неприемлемым на танцевальном поле клуба.

– /Скромник/.

– Шульдих, если ты только… – слова перешли в шипение, рука Айи опустилась на рыжую голову. Он собирался оттолкнуть настырного ублюдка, отчаянно цепляясь за чувство приличия и достоинства. Вместо этого предательские пальцы стиснулись, ухватив полную горсть длинных волос, а проворные пальцы Шульдиха расстегнули его брюки, и немец хмыкнул при виде его эрекции. – Шу…

– /Не волнуйся, / – телепатическая мысль пробилась сквозь смущение и напряжение Айи, обращая его внимание на отсутствие реакции окружающих на их маленькое выступление. -/У телепатии так много областей применения, а времени так мало…/, – легкий телепатический посыл – и люди вокруг отводят взгляды.

– Ублюдок, – Айя не мог удержаться от смеха, затем задохнулся, потому что Шульдих постарался убедить его использовать ругательства новым, оригинальным образом. Удивительно нереальное ощущение – видеть как клубные огни отсвечивают в гриве Шульдиха, что-то восхитительно декадентское в возможности совершить столь непристойный акт, как минет посреди толпы. Новая разновидность адреналинового всплеска, только без крови и страха. На удивление привлекательная.

– /Не стоит недооценивать мои таланты соблазнителя./

Уж эту ошибку Айя точно не собирался совершать. Он всегда стремился к поставленной цели. Только задание. Не гоняться за чем-то столь преходящим, как физическое наслаждение.

Ошибкой было бы предположить, что Шульдих – это наслаждение плоти. Он заполонил каждый нейрон, включился в каждый мысленный информационный поток, ухитрился превратить каждое переживание, каждое ощущение во что-то большее, чем представлял себе Айя.

– /Добро пожаловать в мой мир/, – Шульдих стискивал бедра Айи, удерживая его на месте и посылая свое возбуждение прямиком в разум любовника. Айя кончил с криком, который, как он сам был уверен, заглушил музыку, побелевшие костяшки пальцев с силой вцепились в волосы телепата. – /По крайне мере, в самую забавную его часть./

– Поднимайся!

– В следующий раз – моя очередь,- несмотря на игривое выражение, глаза Шульдиха хищно поблескивали.

– А с чего ты решил, что будет следующий раз?

– Знаменитое последнее слово, – глаза Шульдиха смеялись над вызывающим видом любовника, он демонстративно вытирал со своего лица капли свидетельства неосмотрительности Айи.

Телепатический приказ смотреть в другую сторону, только не на них, щекотал краешек айиного мозга, оставляя неприятное чувство, как метель из хрупких осенних листьев на тротуаре. Удостоверившись, что брюки застегнуты, Айя хмуро глянул на Шульдиха: 

– Зачем ты продолжаешь… это делать?

– За нами следят. По-моему, сейчас самое подходящее время улизнуть.

Два и два сложились вместе, и Айя сумел выдавить только: 

– Так все это было…

– Мы можем смыться через заднюю дверь.

– Ты…

– Забыл, с кем трахаешься. Как мило, – Шульдих усмехнулся, чмокнул Айю в щечку и затем легкими шагами двинулся прочь. – Идем?

– Беги. Сейчас же.

– Ты пропускаешь меня вперед. Теперь я знаю – это любовь, – Шульдих смеясь и встряхивая рыжей гривой уклонился от айиного удара. Жизнь не могла быть лучше.

Глава 41.

 

Где-то в плохо освещенном подвале или еще каком-нибудь типичном злодейском логове кое-кто торопливо вспоминал, почему охотиться за Мастермайндом, когда тот в хорошем настроении, это очень, очень плохая идея.

Есть некоторая разница между всплеском адреналина, вызванным непосредственной угрозой, и хищником, решившим поразвлечься со своей пищей. Шульдих был не на работе, поэтому решил немного поиграть.

Телепат намеренно шаркал ногами, прислушиваясь к бормотанию впереди. Он стал воплощением паранойи охотника, внезапно превратившимся в робкую жертву.

– Что это там?

– Тихо!

– Пойнт… где Пойнт?

Айя пробирался через темные узкие улочки, не слишком довольный телепатической невидимостью Шульдиха, но волей-неволей признавая его эффективность. И полезность… эти мысли он додумает позже, когда снова попытается вернуть этого ублюдка в команду. А сейчас пришло время дождаться остальных членов шайки неудачников, решивших выследить их с Шульдихом, и теперь отбившихся от своих… Не слишком хорошо оснащенные, пятеро мужчин походили на наемников, видавших лучшие времена. В их руках не было ловкости профессионалов, хорошо владеющих оружием, их снаряжение выглядело поношенным. Наемники из секонд-хэнда. Игрушечные убийцы. И они взялись устранить Мастермайнда и Абиссинца. На чисто профессиональном уровне Айя чувствовал себя почти оскорбленным, но он прекрасно знал, каким обманчиво-безобидным может выглядеть Шульдих. За исключением нехорошей ухмылки и холодного блеска в глазах, на первый взгляд телепат производил впечатление праздного франта, почти невозможно было предположить в нем экстравагантную порочную натуру, проявлявшуюся при каждом удобном случае – если это сходило ему с рук.

Почти час они развлекались неравной игрой в кошки-мышки, Шульдих выместил большую часть своего раздражения на том, кого пустили вперед, и оставил под первой попавшейся дверью труп, который сильно озадачит того неудачника, который на него наткнется. Крови нет, следов насилия нет, только взгляд агонизирующего ужаса. Есть и лучшие способы умереть, но Шульдих слишком наслаждался собой, чтобы особенно выбирать.

Телепат вынырнул из своих приятных воспоминаний, ощутив чье-то присутствие, и встретился взглядом с наполненными ужасом глазами мужчины. Шульдих улыбнулся, лениво прислонясь к уличному фонарю. – Заблудился?

– Бля…! – наемник, словно вспугнутый голубь, рванул прочь.

– Это вряд ли. Разве ты не выполнил домашнюю работу? Я не продаюсь.

Айя подкрался поближе, прекрасно зная, что ему даже не нужна телепатия, чтобы застать наемников врасплох. Они схватились за оружие, их внимание целиком сосредоточилось на Шульдихе, как телепат и планировал.

– У вас ничего не пропало? – Шульдих небрежно бросил ближайшему мужчине аляповатую зажигалку.

– Черт, это был С… – пробормотал один из них.

– Заткнись нафиг, – первый нахмурился, сжимая зажигалку. – Что ты…

– Слышали бы вы, как он орал, – улыбнулся Шульдих.

Один из наемников ринулся вперед, Шульдих уклонился с невероятной легкостью. Айя атаковал серией ударов и парой точных пинков, на всю катушку используя преимущество неожиданности. Шульдих злорадно порекомендовал ему держаться позади, поскольку он не вооружен. Айя нанес особенно сильный удар ногой по колену противника, дробя тому сустав.

– /В кровожадном настроении ты просто прекрасен./

Наемник с непрофессиональным воем грохнулся на землю, и Айя обернулся к Шульдиху, который прижимал к стене самого неудачливого из нападавших.

– Итак, давай-ка посмотрим, кому ты принадлежишь…

Мужчина заскулил, его глаза закатились – Шульдих ворвался в его мозг. Он крушил все на базовом уровне, с равнодушным презрением прорываясь сквозь каждый секрет, каждую уловку и обман. С почти рассеянной жестокостью ребенка, ломающего чужую игрушку, в поисках интересующей его информации он вгрызался в психику мужчины, не обращая внимания на повреждения.

– О, неужели… – выдохнул телепат, злобная улыбка расцвела на его лице.

От созерцания выражения лица Шульдиха Айя отвлек звук выстрела. Пуля попала в цель и Шульдих ошарашено рыкнул.

Последний противник Айи на самом деле оказался далеко не так напуган и парализован страхом, как счел Айя. Пока трясущейся рукой наемник целился для следующего выстрела, Айя ударом ноги сбил его на землю, перекатил на спину и одним хорошо рассчитанным ударом раздробил ему трахею.

Шульдих поморщился, мстительно перекладывая на свою жертву ощущение боли от пулевой раны, пока тот не забился в конвульсиях, а затем отшвырнул дергающееся тело с чувством, близким к отвращению.

– Терпеть не могу истекать кровью.

– Значит, ты неправильно выбрал работу, – рявкнул Айя, стаскивая с себя рубашку и сворачивая ее в импровизированную давящую повязку.

– Правда, было весело? – Шульдих бросил косой взгляд на голую грудь Айи.

– В следующий раз мы останемся дома и возьмем напрокат фильм.

– Сначала закончи с перевязкой, а потом поболтаем. Тебе понравится история, которую я расскажу.

– Что-то сомневаюсь, что я бы использовал здесь слово «нравится», – сказал Айя, прижимая рубашку к боку Шульдиха и с извращенной радостью наблюдая, как красное пятно расплывается на материале. Это была единственная вещь из его гардероба, которую Шульдих счел достойной клуба.

– Вот подожди, сам убедишься.

– Сделай что-нибудь полезное – вызови подкрепление.

 

 

Глава 42.

 

Тонкие намеки – не для Шульдиха. Вечер членов Вайсс был грубо прерван телепатической командой, по ощущениям напоминающей укус здоровенной злющей псины. Айе повезло – он получил приказ о встрече лично. Поморщившись от новой головной боли, он сильнее, чем нужно прижал испачканную рубашку к боку Шульдиха. Имея дело с телепатом трудно реагировать по-взрослому. Шульдих прекратил ухмыляться и показал ему язык, но сразу же перестал радоваться проделанной с Вайссами гадости, осознав, как же ему больно.

– И почему они не создали нас пуленепробиваемыми? Нет, сила разума куда полезнее, это очевидно. Мне бы еще возможность останавливать гребаную пулю силой мысли, – гримаса боли исказила его ухмылку.

– Вундеркинд мог бы…

– Пошел ты.

– И, честно говоря, Оракул знал бы о пуле, и тогда ты бы внушил…

– Дай мне спокойно истечь кровью.

– Заткнись. Будет не так больно, если ты перестанешь болтать.

– Пошел на хрен, – Шульдих немного отодвинулся, стараясь оказаться как можно дальше от своего мучителя, но из этого ничего не вышло, так как Айя и не думал ослаблять хватку.

– Давай же, вставай! Нужно убраться подальше от трупов.

Шульдих злобно уставился на тела: 

– Ну конечно. Можно подумать, что мы – плохие парни.

– Пора бы уже и привыкнуть. Подъем!

– Они первые напали.

– Только после того, как ты прикончил их товарища, – вытаскивание раненного и ощетинившегося телепата уже превратилось в плохую привычку…

– Приглуши свое глупое беспокойство. Меня уже тошнит от него.

– Заботиться о тебе – сущее проклятье.

– Я стараюсь. Зато я замечательно делаю минет…

Перебранка затихла, по мере того, как Шульдих сосредоточился на ковылянии вперед с простреленным боком, а Айя старался подавить чувство вины от желания прибить Шульдиха.

 

* * *

 

–/Кис, кис, кис…./

– Не понимаю, как ему удается одновременно просить о помощи и оскорблять, – Кен старался не обращать внимания на коварный шепоток на границе сознания.

Йоджи скорчил рожу: 

– Что-то мне не кажется, что он «просит».

–/Кис, кис, кис…./

 

* * *

 

Шульдих напрягся и замер, как пойнтер при запахе добычи, затем с усталой усмешкой расслабился: 

– Ребятки здесь.

– Пошел в задницу… – проворчал Йоджи, подходя вместе с Кеном и стараясь держаться на виду. Не стоит подкрадываться к раненному убийце. Те, кто так поступают, заканчивают свой земной путь ужасным образом.

– /Мечтай больше/.

– Я принес бинты и кучу антисептиков. Не доводи меня до того, чтобы я засунул все это тебе в глотку.

– Да уж, подкрепление из вас… – усмехнулся Шульдих.

– Шульдих, заткнись. Йоджи, не обращай на него внимания. Кен, помоги мне, – Айя доверил поддерживание тушки Шульдиха Кену, а сам занялся перевязкой, с благодарностью разминая плечи. – Спасибо.

– Для такого тощего ублюдка ты что-то слишком тяжелый, – попытался сострить Кен.

– А я налегаю.

– Спасибо, – Айя оставил свои бесполезные попытки. – Так что, черт побери, случилось?

Шульдих затрясся, и Кен пережил несколько неприятных секунд, пока до него не дошло, что это телепат так смеется – тихо и недобро. 

– Ты не поверишь, что я выкопал посреди воспоминаний о плохом порно и ужасно негигиеничных наклонностях, – он улыбнулся Айе, его губы растянулись в гримасе, которая ничуть не уменьшала самодовольной агрессивности, поблескивающей в его глазах вместе с отражённым светом уличных фонарей. – /Похоже, в Критикер завелись жучки./

Частично, чтобы утаить информацию от любопытных ушей, частично – из желания изобразить второсортное кино, телепатический шепот Шульдиха в мозгах Вайсс постепенно затихал, пока совсем не замолк.

– Оми бы никогда… – начал Йоджи.

– Не Оми. Его маленький клуб настолько прогнил, что Кроуфорд бы описался от счастья. Вам, ребята, надо разобраться со своей работой. Судя по тому, что знал недавно откинувший копыта некомпетентный наемник, в Критикер больше фракций, чем группировок в начальной школе. И у некоторых из них достаточно денег, чтобы убедить своих мальчиков, что наехать на Абиссинца и Мастермайнда – отличная идея.

Шульдих дал им время осознать информацию, наслаждаясь потрясенным и задумчивым бормотанием в мыслях окружающих:

– Малыш? Им плевать, если ваш Оми узнает. Номинальный глава, безо всякой власти и все такое. Как печально.

– Что-то этот наемный убийца слишком много знал для пешки, которой легко пожертвовали, – нахмурился Айя.

Шульдих склонил голову набок. 

– Не думаю, что этим бедным идиотом собирались жертвовать. Я считаю, что нас трагически – для них – недооценили. Я еще не до конца поправился и вообще нестабилен, помните? Без своей команды Мастермайнд не знает, что делать – это же очевидно. Лишенный надежной опоры в виде злодейского разума Шварц, я не что иное, как псих с тенденцией убивать. Во всяком случае, так считает кое-кто в Критикер. И это кое-кто решил утвердиться в своей правоте, послав наших ныне мертвых друзей. Такие вот данные о Шварц имеются у руководства Критикер. Неполные и в корне неверные данные – по-моему, я сейчас функционирую вполне неплохо, а если у тебя есть язвительные комментарии, Айя, держи их при себе. У них есть деньги и некоторая информация, чтобы все выглядело достоверным.

– Достоверным? – Кен вытянулся, пытаясь стать одного роста с телепатом.

– Кое-кому нужен милый, грязный переворот. Убийство Абиссинца наверняка взъерошит чьи-нибудь перышки, да вот, взять хоть теперешнего Персию, – очаровательно улыбнулся Шульдих.

– По крайней мере, этот «кое-кто» выполнил домашнюю работу, – Йоджи задумчиво постукивал пальцем по губам.

– Более или менее. Было бы славно, если бы у них хватило любезности знать имена своих нанимателей. Даже кодовое имя можно расколоть. Постоянно изображать ходячую мишень – это утомительно. И если в меня продолжат палить, то я за себя не отвечаю, – Шульдих скривился. – Кстати, кто-то обещал мне замечательные и эффективные болеутоляющие таблетки, Кудо?

– Не обещаю, но постараюсь что-нибудь раздобыть, если будешь себя прилично вести.

– Конечно, буду. Накачайте меня лекарствами и стройте заговоры над моим блаженно- бессознательным телом. Если мне повезет, то к моменту моего пробуждения, вы уже уладите свою маленькую проблему.

– Нашу проблему.

Шульдих взглянул на Айю. Можно было поспорить. Или легкомысленно не обратить внимания на комментарий. Можно уехать, найти где-нибудь пляж и уйти на покой, наслаждаясь фруктовыми коктейлями с маленькими зонтиками. Это было одно из тех ключевых решений, которые Шульдих любой ценой старался избегать. Он оскалился, демонстрируя честную, порочную улыбку. 

– Нашу проблему, – согласился он.

Глава 43.

 

К тому времени, как они добрались до айиной квартиры, Шульдих превратился в измученный неподвижный груз и молчал только потому, что Айя немедленно начинал громко думать, что ему, Айе, стоит лечь спать отдельно и предоставить склочному раненому ублюдку побольше пространства. Жестокий ход, но эффективный, действуя таким образом значительно легче удалось устроить Шульдиха на полу ванной. Даже учитывая порожденные годами практики навыки оказания экстренной медицинской помощи, Вайсс предпочли бы не слышать бесконечной череды возражений и оскорблений во время обработки и зашивания раны.

Айя облизнул нижнюю губу, ощутив ссадину и кровь, и задаваясь вопросом, когда же его ударили. Под привычное бормотание Йоджи и тихие ответы Кена адреналин уже выветрился. Обычная обстановка после миссии, не хватало только ритмичного стука клавиатуры.

– /Ностальгия – та еще сука, правда?/

– Я же сказал тебе – заткнись, – буркнул Айя, не в состоянии сейчас даже по-настоящему разозлиться.

Почти забавно, как быстро его товарищи по команде привыкли слышать только половину диалога. Кен уже почти не дергался, а рефлекторная хмурая гримаса Йоджи с недавнего времени приобрела оттенок любопытства.

Кровь на плитках пола, запах спирта и мыла, витающий в воздухе, негромкое ворчание Шульдиха – дом, милый дом.

Айе хотелось то безумно расхохотаться, то с мечом в руках выгнать всех отсюда.

Спасительный островок его здравомыслия стал слишком многолюдным.

– Если меня уже заштопали, вы двое можете проваливать, – Шульдих скрипнул зубами и поднялся, на периферии его сознания беспокойство Айи неприятно смешивалось с его собственным физическим дискомфортом.

– Я думал, тебе нужны таблетки.

– Айя меня вырубит, – Шульдих отмахнулся от руки Йоджи, порхавшей рядом с его плечом, подобно колибри. – Раненый – это не инвалид. А теперь отвали, пока я не вывернул твои мозги наизнанку.

– Черт, какая неблагодарность.

– Сходи выкупайся в кислоте, Кенкен. Кажется, я немножко закапал тебя своей кровью, а учитывая, где я побывал…

С гибкостью, порожденной годами профессиональной спортивной подготовки и отточенной долгой работой убийцей, Кен, ругаясь, шарахнулся от Шульдиха.

– Похоже, сейчас самое подходящее время перебраться в другое место, желательно – к себе на диван, к пивку и сигарете, – Йоджи вытер руки одним из девственно чистых айиных полотенец, выбрался из тесной комнатушки и, помахав рукой на прощанье, покинул квартиру.

Шульдих пропустил мимо ушей йоджино мысленное сердитое бормотание, как и более откровенную неприязнь Кена. По крайней мере, у Йоджи менее профессиональный интерес к Шульдиху, даже когда он развлекался мыслями, как и где подвесить труп телепата.

– Увидимся завтра, Кен, – попрощался Айя, выпроваживая Кена, пока Шульдих пытался перегруппироваться и выяснить, куда подевались последние несколько минут. Он выпутался из чужого неудовольствия и сконцентрировался на факте, что его подстрелили и протащили через весь город, а потом заставили пройти через варварские медицинские процедуры, хотя и эффективные, но от которых и орда гуннов бы поморщилась. Моргая по-совиному в плохо освещенной ванной, Шульдих собрал все, что осталось от его достоинства, и попытался не слишком шатаясь от боли и истощения добраться до спальни.

– Позволь мне…

– Отвали.

Не обратив внимания на ругань, Айя, не помогая напрямую, ненавязчиво убирал валяющиеся ботинки и кресла, оказавшиеся на пути телепата. Тот пробормотал несколько гадостей касательно рыцарственных придурков, которые долго не живут, пока Айя придерживал для него дверь спальни.

Во всех сказках, после счастливого спасения принцессы от страшной опасности, благородный рыцарь укладывал ее отдохнуть. В «сказках для взрослых» принцесса всегда с радостью выражала рыцарю свою благодарность. Шульдих – не принцесса, да и Айя – явно не рыцарь в сияющих доспехах, несмотря на все свои лучшие намерения. Айя стоял и смотрел, как Шульдих устраивается в кровати, неуклюже снимая брюки и, наверное, радуясь, что рубашку с него уже срезали во время вспышки медицинского энтузиазма. Телепат закопался в одеяла, завладел всеми подушками и разлегся таким образом, что занял почти всю кровать. Как только он более-менее устроился, Айя погасил свет и приютился на оставшемся небольшом участке матраса.

Во всех сказках упоминается про объятия и нежности перед тем, как герои засыпают. Реальность очень далека от сказки, что подтверждается тем фактом, что Шульдих рявкал каждый раз, когда Айя осмеливался пошевелиться – легкое движение колыхало кровать, а следовательно и телепата, уничтожая последние остатки его терпимости к человечеству.

Диван казался все более и более заманчивой идеей…

Но каждый раз, как эта мысль посещала Айю, пятка Шульдиха больно била его по голени. Шульдих шипел от боли и пока Айя пытался разобраться, чья боль более убедительна – его или Шульдиха, он через некоторое время сдавался и засыпал. Айиной спине придется смириться с неудобной позой на крошечном участке постели. В противном случае, Шульдих будет ему должен очень продолжительный сеанс массажа.

 

 

Глава 44.

 

Оми уже был готов возненавидеть телефон – его звонок возвещал призыв к выполнению обязанностей, а обязанности никогда не бывают приятными. Ровным тоном, идеально выражавшим профессиональный интерес, Оми ответил на звонок и мысленно возблагодарил высшие силы, за то, что отказался от услуг предложенной ему секретарши. Никому не пожелаешь услышать Шульдиха еще до полудня.

– Привет, босс.

Удивительно, сколько непочтительности можно ухитриться уложить в два простых слова.

Оми нахмурился от профессионального неодобрения и досады. – Шульдих.

– Мне нужно с тобой поговорить. /Наедине/.

Усталость, боль и недоброе возбуждение крутились в мозгу Оми и вылились в слова. – У меня есть свободное время сегодня днем.

– К черту. Я возвращаюсь в постель. /Поиграй в солитер. Уверен, ты играешься с компьютером, как и все остальные люди, когда скучаешь или отлыниваешь от работы./

– Если ты передумаешь, всегда можешь позвонить и назначить встречу.

Выпалив череду ругательств, Шульдих повесил трубку, а Оми уселся в свое кресло и, несколько минут поработав на компьютере, занялся предложенной игрой.

– /Прямо сейчас Абиссинец направляется к тебе в офис. А когда я говорю «Абиссинец», я именно это и подразумеваю. Если не хочешь, чтобы какую-нибудь бедную офисную мартышку на ресепшене проткнули мечом, предлагаю отослать людей на обед, оставив дверь открытой, или еще чего-нибудь.

Нахмуренные брови Оми легко можно было объяснить задумчивостью над игрой, как и движение, каким он перебирал документы на своем столе.

– /А теперь поговорим о том, что завязало узлом хвост Абби. Малыш, твой маленький клуб безнадежно прогнил. И так же безнадежно катится в направлении смерти и хаоса. Тебе придется разбираться с большим количеством фракций, чем у меня фетишей. Они собираются подтолкнуть тебя к вульгарной отставке и решили что лучший способ для этого – уничтожить твоих разлюбезных Вайсс. А поскольку кое-кто очень умный включил меня в их состав, то я тоже вхожу в список./

Оми рассеянно передвинул красного короля и, якобы в раздумьях, начал постукивать мышкой, внешне он был целиком поглощен игрой, а внутренне – звучащим у него в голове монологом.

– /Как только я оправлюсь от дырки в боку, то собираюсь прогуляться и нанести визит в офис моего бесстрашного лидера. Кстати, это ты. Я согласился на эту работенку, поскольку все вокруг считают, что у меня есть некоторый личный интерес в Вайсс. Я делаю это не потому, что тебе так захотелось, а потому что кто-то в меня стрелял и потому что альтернатива – это уничтожить всех твоих маленьких агентов, а это не понравится Абиссинцу. Пока мы это дело не уладим, я буду играть по правилам. Правила определяю я. Итак, веди себя хорошо с Абиссинцем и не забудь поблагодарить меня за предупреждение и инструктаж когда мы увидимся в следующий раз. Сейчас я собираюсь принять несколько этих милых таблеточек, которые лежат на ночном столике и заснуть к черту./

Головная боль мучила его все время, пока Шульдих вываливал на него информацию, Оми закрыл игру и потянулся. Надо сделать вылазку из логова Персии. Обманчиво стерильный офис производил гнетущее впечатление, особенно если принять во внимание количество возможных молчаливых наблюдателей во всех вероятных местах. Каждый уголок кричал «шпион!», а омина паранойя им согласно подвывала.

Но, как говорится, разве это паранойя, когда за тобой действительно охотятся?

Подхватив пиджак, Оми покинул офис, надеясь встретить Айю снаружи и, возможно, уговорить его сходить вместе на обед.

Можно было догадаться, что так легко это у него не получится. Айя как раз входил, когда Оми пытался выйти, и, судя по постановке плеч друга и совершенно нейтральному выражению его лица, Оми мог утверждать, что придется иметь дело с весьма решительно расстроенным Абиссинцем. Улыбнувшись старшему товарищу, Оми приветственно протянул руку и когда ее игнорировали, с легкостью, порожденной годами практики, продолжил: – А я как раз собирался на обед. Не присоединишься?

От пристального взгляда Айи девушка на ресепшене хлопнулась бы в обморок, и Оми порадовался, что последовал совету Шульдиха. – Мне нужно кое-что обсудить, – хотя голос был тихим, но очевидная требовательность тона была очень хорошо слышна.

– А мы не можем поговорить за бенто или кофе? Мне нужно хоть ненадолго уйти из офиса, – Оми почесал висок, прикасаясь к левому уху жестом, который на миссиях всегда означал «в комнате жучки».

Айя прищурился, но кивнул: 

– Кофе было бы неплохо.

Глава 45.

 

Сидеть через крохотный столик от кипящего ледяным гневом Абиссинца было приблизительно так же приятно, как любоваться одной из ухмылок Шульдиха. Даже хуже. Айя являл собой воплощение вежливого внимания, он спокойно отвечал на вопросы о пустяках и передавал молочник, когда его об этом просили. Как только Оми осознал, что разговор застрял на обсуждении прекрасной погоды, он осторожно отставил чашечку, переплел пальцы, расслабил плечи, поставил локти на край стола и сосредоточил на Абиссинце безраздельное внимании Персии.

– Что я могу для тебя сделать?

Проблеск эмоций просочился сквозь холодный фасад Абиссинца. – У тебя проблемы.

– Да, мне уже говорили – проблемы с жучками в офисе.

– И что ты собираешься делать по этому поводу?

Персия сделал деликатный глоточек кофе, глядя в пространство и прикидывая возможности и риски. 

– Мне нужно от них избавиться. Нужно их выманить и уничтожить, – Оми неуверенно улыбнулся сотрапезнику, опуская деловую маску Персии. – Помощь мне бы пригодилась.

Маска Абиссинца пошла трещинами ровно настолько, чтобы Оми мог разглядеть искреннее облегчение Айи от признания существующей проблемы и того, что все будет… улажено. 

– Помощь у тебя будет.

 

* * *

 

Шульдиху снился сон. Само по себе это не было чем-то необычным. Но вот содержание… Ему снился обеденный стол, с безупречно расставленными тарелкам и столовым серебром, пока еще пустыми бокалами и художественно расставленными в центре стола блюдами. Хрустящие салфетки, сложенные с таким изяществом, что мастер оригами обзавидовался бы. Он бросает ложку, она ударяется о локоть подростка, который, сложив ладони, читает вечернюю молитву. Хорошенькая женщина хмурится, а мужчина, который в реальности никогда не был настолько высоким, как в его сне, приоткрывает рот, сердито хмурясь. Где-то во время выговора произносится имя, но как бы сильно Шульдих не напрягался, он не может его разобрать. Не может услышать, как называет его отец…

Шульдих проснулся с ругательством, которое его призрачный отец никогда бы не одобрил, и перевернулся на другой бок. На тот самый бок, с пулевой раной. Спустя несколько новый проклятий, большинство которых были адресованы себе, Шульдих перестал корчиться от боли, распрямился и протянул руку к таблеткам, ожидающим его на ночном столике.

Вот что случается, когда он засыпает без Айи. Был бы он здесь, Шульдих бы закутался в уютное одеяло его вины и кровожадности, видел бы сны Айи и блуждал бы сквозь его неприкаянность вместо того, чтобы поддаться уязвимости бессознательного состояния.

Головная боль добавилась к боли в боку, и Шульдих понял, что вздремнуть все равно не получится. Лучше винить физическую боль, чем боязнь уснуть.

Неприкаянный и страдающий Шульдих застыл и уставился на свое отражение в зеркале ванной, рука с зубной щеткой замерла на полпути по рту. Поджарый, заспанный, глаза полуприкрыты… на него смотрела одомашненная версия знакомого хищника, укрощенный и дрессированный Шульдих, терпеливо ожидающий того, кто позаботится о его проблемах. Телепат плюнул на свое отражение. В него стреляли раньше, и скорее всего, будут стрелять еще не раз. Вся разница в том, что на этот раз он позволил кому-то другому разобраться с нападавшими.

Он вернулся в спальню, всухую проглотил еще несколько таблеток аспирина – просто на всякий случай, пальцами пригладил гриву и повязал ее своей самой кричащей банданой.

Шварц больше нет, но он все еще Мастермайнд, а Мастермайнд не откладывает дело в долгий ящик. Есть места, куда можно заглянуть, люди, которых можно запугать и информация, которую можно вытянуть из тупых голов болванов, пытающихся хранить от него секреты.

Запугивание – это его талант. Злорадный садизм – это форма искусства, и Шульдих намеревался потратить добрую часть дня, демонстрируя это искусство. В последнее время он чересчур счастлив, слишком размяк. Ночной кошмар и немедленное желание иметь рядышком Айю, чтобы успокоиться – впадать в столь жалкую зависимость он никак не желал.

Он разрешил себе быстрый телепатический поиск, чтобы установить, где находится Айя. Шульдих улыбнулся. Пусть котята продолжают свою небольшую деловую встречу и восстановление дружеских связей. А он пойдет прогуляться и одарит магией Шварц ни о чем не подозревающие народные массы. Не нужно обладать даром Кроуфорда, чтобы предугадать, что Абиссинец будет в ярости.

Он рассчитывал на это.

 

Глава 46.

 

Айя разглядывал свою квартиру со спокойствием фаталиста. Ничего не сломано, крови нигде нет. На заднем плане его мыслей, там, где обычно болтался Шульдих, было тихо.

Лучше бы здесь обнаружились следы борьбы. Или хоть истерики.

Он повесил ключи на крючок, сбросил ботинки и с профессиональной внимательностью принялся инспектировать свою обитель. Вещи пребывали в легком беспорядке, указывающем, что здесь живут люди, все на своем месте и не вызывает тревоги. Так, обычная безалаберность Шульдиха, обузданная айиной любовью к порядку – носок, выглядывающий из-под диванной подушки, салфетка под стулом на кухне, кофейная кружка и старая газета на столе.

Айя нахмурился, прикрывая шкаф в спальне. Висящая обычно рядом с джинсами и поношенными рубашками кобура, теперь отсутствовала. Как и небольшой пистолет, лежавший на полке шкафа, по соседству с уродливыми ботинками. Поджав губы, Айя направился к телефону.

 

* * *

 

Йоджи выдохнул струйку дыма, стряхнул пепел и принял другую картинную позу. Парковые скамейки не предназначены быть удобными. Да и дождик вот-вот пойдет. Не совсем идеальные условия чтобы демонстрировать себя прохожим. Сжимая двумя пальцами сигарету, Йоджи поудобнее надел наушники, выбрал следующую песню на плеере и придал своему лицу равнодушное выражение антисоциальной личности, случайно выбравшейся на улицу и жаждущей поскорее убраться обратно в свою нору. Он фиксировал всех проходящих мимо, каждую парочку и стайку детишек.

Все нормально. Никто не ведет себя так, будто немецкий ублюдок контролирует их мозги. Дико хотелось спать, а результат его титанической работы был нулевой.

С обманчивой ленцой зеленые глаза всматривались с бесконечный поток людей, дефилирующих мимо него, отмечая каждый нюанс в их поведении.

Кудо встал, потянулся, полез в карман и выудил мобильник. На третьем гудке на другом конце взяли трубку. 

– Хей, работенка продвигается чертовски медленно. Пойду прогуляюсь.

– Не слишком развлекайся, – ответил Кен.

– Пошел ты.

– Не забудь позвонить попозже, а то мамочка будет волноваться.

 

* * *

 

Ничто не сравнится со вкусом крови. Он заставляет сердце колотиться, а желудок сворачиваться в клубок. Страх, щекочущий его горло, как кусочек попкорна, имел привкус крови. Настырный и коварный, слишком приятный. Наркотик, которого он слишком долго был лишен. Ментальные пальцы Мастермайнда пробежались сквозь мозг прижавшегося к земле человека, чьи руки прикрывали голову в инстинктивной попытке защититься. Телепатия танцевала и вспыхивала на поверхности мозга его жертвы, будто масло на воде, и довольный Мастермайнд любовался рябью, созданной своим присутствием.

Ничего интересного, лишь кровавый привкус страха и кислый оттенок мочи. Легкая закуска перед главным блюдом. Это не виновник, не тот, кто ранил его в бок. Но телепатически разворачивая перед своей несчастной жертвой перечень жутких и болезненных способов смерти, он не мог сдержать улыбки.

Посмеиваясь, он наблюдал за всеми ужасающими и по большей части совершенно физиологически невероятными способами смерти, бурлящими в мыслях мужчины. Люди, убежденные, что сейчас умрут, всегда воображают самые лучшие сценарии. Мозг – замечательная штука. Такая изобретательная. Загнанные в угол люди имеют смешную привычку превращать этот угол в сущий кошмар.

Истинный страх на вкус как кровь, опьяняет, как хороший алкоголь. Он слишком долго обходился без него.

Самая интересная часть представления уже окончилась, пора переключить канал. Усилием мысли Мастермайнд прикончил мужчину и позволил телепатии выскользнуть из восстановленных и укрепленных границ в поисках новой добычи.

Кто-то пытался его убить.

В самом деле, единственный путь отбить охоту к таким нападениям – это убить потенциального убийцу. Предпочтительно в людном месте. На глазах у всех его дружков.

Кто-то пытался убить Айю.

Нельзя допускать, чтобы у людей появилась привычка трогать его вещи. Спустишь с рук одному – и остальные тут же выстроятся в очередь.

Мастермайнд пригладил пальцами гриву, поудобнее пристроил кобуру и снисходительно улыбнулся. Это не их вина, точнее, не только их. Они же не знали, что теперь это его территория. Он надеялся, что сумеет осесть и зажить тихой жизнью наедине со своим позором. Очевидно, никто не предупредил противоборствующую сторону, что угождать всем прихотям Мастермайнда – это единственный способ не громоздить горы трупов.

Позволив себе помечтать, чтобы в этой драке рядом с ним оказался Берсерк, Мастермайнд прислушался к телепатической наводке и свернул налево.

Глава 47.

 

Телепат насвистывал, внося дисгармонию в захлебывающиеся рыдания мужчины, съежившегося около стены и прикрывающего голову ладонями. Каждый выдох сопровождался хлюпаньем, дыхание со свистом вырывалось через стиснутые зубы, время от времени человек принимался молотить по воздуху руками, отбиваясь от призрачных ужасов над головой.

– Летучие мыши. Как неоригинально, – телепат заглянул за вызванную им же самим минуту назад фобию и почти сразу же заскучал. – Что мы имеем: наемник обыкновенный, – объяснил он отсутствующим зрителям – старые охотничьи привычки легко не уходят. – Разбирается в оружии, шлюхах и дешевом пиве. Чего он совершенно не знает, так это кто его нанял, где этот мерзавец живет и скольких его детишек мне придется прикончить, чтобы донести свою мысль, – затянувшись украденной сигаретой, Мастермайнд скривился от резкого дыма и изучил этикетку. – С тем же успехом, можно вдыхать дым костра, – он с пренебрежением отшвырнул пачку. – Итак, в его незнании есть хорошие и плохие стороны. Хорошо то, что теперь у меня есть оправдание, чтобы поиграть еще немножко. Плохо, что я предвкушал чудное послание в виде кровавой бани, а затем хороший дорогой обед. Полагаю, теперь я оказался перед необходимостью предпринимать случайные акты насилия, пока не наткнусь на нужного наемника.

В последний раз в порядке эксперимента затянувшись сигаретой, он щелчком отправил ее в полет, найдя вкус столь же отвратительным, как и минуту назад. – Теперь ты можешь обмочиться и умереть, – его жертва повиновалась.

 

* * *

 

Йоджи относился к тому типу убийц, которые убивают жертву с близкого расстояния, но это не означало, что ему нравится пробираться по аллее по колено в крови и экскрементах и разгребать за кем-то другим бардак.

– Еще свеженький, – пробормотал Йоджи в коммуникатор. Труп был еще теплый, слюна и сопли еще не высохли на его щеках.

– Абиссинец понял. Балинез, оставайся на позиции, направляюсь к тебе.

– Постой, Сибиряк.

Йоджи попятился от трупа, перешагнув через пачку настолько дешевых сигарет, что лично он скорее сдохнет, но не станет такое курить, и остановился. Сигарета еще тлела, когда ее отбросили, сгорело меньше четверти.

– Скоро у нас появится компания, причем быстрее, чем мы рассчитывали.

 

* * *

 

Айя мог поклясться, что уловил нотку запаха специй посреди окружающей убогости, где проходила его охота, дразнящий намек на корицу и гвоздику под вонью разлитого горючего, гниющего мусора, немытой плоти и одежды. В воздухе или в мозгу, в любом случае это свежий след. Была у Шульдиха такая привычка – заполнять собой окружающее пространство. Упрямый, экзистенциальный, не стоящий всех тех неприятностей, через который им пришлось пройти.

– /Ох, да ладно…/

Айя резко повернулся, выхватывая меч прежде, чем успел напомнить себе, что это не миссия. Но ощущение угрожающего голоса, скользящего через его мозг, сразу же воскресило в памяти прежние конфликты.

Шульдих непринужденно стоял, прислонившись к стене не далее ста ярдов от него, уверенный в себе и харизматичный.

– Какого черта ты вытворяешь? – рявкнул Айя.

– Решаю проблему, – улыбнулся Шульдих, на шальном лице сверкнули белые зубы.

Перед ним стоял Мастермайнд, обходительный и смертоносный. Айя ощетинился в ожидании вполне вероятной атаки.

– Ты должен был отдыхать.

– Тебе платят почасовую зарплату, чтобы нянчиться со мной? – телепатия пробежалась сквозь мозг Айи с любовью и участием панически мчащейся толпы. – Нет… ты действительно беспокоился… – Шульдих нахмурился. – Но не обо мне. Никогда обо мне, не так ли?

Айя сделал паузу, стиснув зубы, чтобы не выпалить поток грубых оскорблений и вопросов в адрес своего неуравновешенного и беспокойного любовника. В глазах Шульдиха появился знакомый нехороший блеск, а в его позе – выжидающая настороженная неподвижность. Это напомнило Айе возвращение домой – ощущение, что Шульдих чего-то ждет. Ждет, что сделает Айя.

Айя позволил себе разозлиться, а своему кулаку – нанести давно желаемый удар. Он ожидал, что Шульдих уклонится, он проецировал свое намерение достаточно громко. Вот поэтому за ударом рукой последовал удар рукоятью катаны.

При всем своем огромном высокомерии, Мастермайнд этого не заметил. А Шульдих, прежде чем погрузиться в блаженное забытье, щекотнул разум Айи благодарным смешком.

– Цель выведена из строя.

– Перегруппируемся на базе, Абиссинец.

– Понял.

Минуту Айя рассматривал своего бессознательного компаньона, задаваясь вопросом: кто же проснется? Насколько бы неприятной не казалась идея связывания, похоже, это будет самым предусмотрительным шагом. Меры предосторожности никогда не бывают чрезмерными, особенно, когда имеешь дело с призраком порочной улыбочки Мастермайнда и ядовитой телепатии, воскрешающими в мыслях Айи прошлые предубеждения и столкновения.

 

 

Глава 48.

 

Прекрасная смесь ночного кошмара и белиберды. Он видел, как истекает кровью его мать и кричит его отец. Видел взгляд Кроуфорда за секунду до падения, слышал почти торжествующий вопль Фарфарелло, чувствовал смятение и напряжение Наги. Снова и снова его мир рушился…

А он всегда как-то ухитрялся выползти из развалин.

Потягиваясь и неторопливо возвращаясь в сознание, он чувствовал аромат кофе, слегка обжаренного и восхитительно горьковатого. Ему тепло, он уютно устроился в кровати, вероятно, в безопасности.

Но настоящей безопасности не бывает никогда. Жизнь такого не допускает.

Где-то поблизости находился Айя – само воплощение неодобрения – вооруженный и очень, очень опасный. Несет вахту, чтобы удостовериться, что плохой человек не проснулся и не принес хаос и разруху в его размеренную маленькую жизнь.

Разбитые осколки личности сошлись и накрепко соединились, как в последнем уровне игры Jenga, и Шульдих открыл глаза. Голова болела почти непереносимо, к ней добавлялось постоянное пульсирование раны в боку. Шуточка, которой он собирался приветствовать своего раскипятившегося любовника, умерла в зародыше, трясущаяся рука Шульдиха высунулась из-под одеял и не слишком изящно, зато крепко, вцепилась в пузырек с таблетками, стратегически размещенными на ночном столике.

– Надо было убить тебя.

– Вот уж не знал, что ты поклонник убийства из чувства сострадания, – горло слишком пересохло, чтобы глотать таблетки без воды. Телепат зажмурился, намереваясь чистым упрямством победить головную боль.

– А кто говорил о сострадании?

Айя прошлепал по полу и остановился около кровати. Шульдих приоткрыл один глаз, затем с благоговением, как к священному артефакту, потянулся к стакану воды в руке Айи.

Холодная вода смыла болеутоляющие таблетки и утренний вкус во рту. Мир все еще на месте – на этот раз. С раздражением, ощущая легкую тошноту, Шульдих выпутался из одеял и принялся молча рассматривать своего любовника. Напряженность и боль отражались в прекрасных фиолетовых глазах, и Шульдих подавил легкую усмешку. Не идеально, но чертовски хорошо.

– Нет.

– Я ничего не говорил, – Шульдих хрустнул шейными позвонками, размял пальцы и на минуту отвлекся, рассматривая засохшую под ногтями кровь. – Спасибо.

Этого Айя не ожидал. Его удивление искоркой сверкнуло в мозгу Шульдиха, подобно углекислоте щекочущей кончик носа. Немец улыбнулся с необыкновенно благостным выражением, при виде расцветающего раздражения Айи его улыбка расползлась шире, показывая зубы.

– Я тебя не понимаю, – буркнул Айя, пряча эмоции за своей обычной маской ледяного неодобрения.

– К несчастью, думаю, понимаешь, – Шульдих глубоко вздохнул и постарался встать. Дом там, где кофе, и он все еще чувствовал его горький, милый аромат во всем великолепии. Айя отошел в сторону, а Шульдих попытался с неким подобием своей обычной грации добраться до кухни. Никто из них не произнес ни слова, пока Шульдих наливал себе чашечку кофе, сваренного Айей, прежде чем тот занял пост у постели Шульдиха. К несчастью, Шульдих не был тихим созданием, а значит, атмосфера спокойного общения погибла в зародыше.

– Узнал что-нибудь? – поинтересовался Шульдих, молчание в комнате слишком контрастировало с хаотичным бормотанием внутри его головы.

– Да. И когда вернулся, чтобы поделиться, обнаружил, что ты уже решил взять все в свои руки.

Неодобрение ощущалось как грязь пополам с желчью, с ноткой кайенского перца – гнева. Шульдих поднял прищуренные глаза: 

– Небольшое возмездие не даст им расслабиться.

– Какого черта…

– Я не желаю, чтобы они трогали тебя, твою мать! – рявкнул Шульдих в свой кофе, недовольный собственной честностью.

– Я – гребанный убийца! Я сам могу о себе позаботиться!

– Да, у тебя это великолепно получилось…

– Все было прекрасно, пока ты не заявился.

«И дальше без тебя все будет прекрасно», – осталось невысказанным, и гнев в глазах Шульдиха превратился в леденящий холод.

– Эй, как только вы, ребята, будете готовы… – всунул голову на кухню Йоджи. Его смелость испарилась, а дерзкая улыбочка поблекла при виде двух пар взбешенных глаз, устремленных на него. Он попятился. – Не надо на меня так смотреть. Я вытянул короткую соломинку. Если вы можете перенести свою домашнюю склоку на попозже, мы все вас ждем.

–/У меня без тебя все прекрасно не будет,/ – прошипел Шульдих, вонзая ментальные ногти в разум Айи. Давая понять свою точку зрения. Напоминая, как это больно. Как обиженный ангел, телепат прошествовал мимо Айи, внешне не показывая, как яростно кипел его мозг, и ничто в его движениях не намекало на пулевую рану в боку.

Стиснув кулаки, чтобы перетерпеть боль и удерживаясь от желания несколько подпортить невероятно отстраненное выражение лица Шульдиха, Айя оставался на месте, пока приподнятая бровь Йоджи не побудила его последовать за телепатом в гостиную, где уже ждала остальная команда.

Глава 49.

 

Хотя Вайсс и раньше не были большой счастливой семьей, но прибавка в виде злобного и капризного Шульдиха в корне уничтожила любой намек на подобие соответствия этому понятию. Как высший серафим, исполненный оскорбленного презрения, Шульдих игнорировал оставленный для него уголок кушетки и встал в стороне, прислонившись к стене и с большим интересом изучая свои волосы на предмет секущихся кончиков.

Бурлящая злость телепата была почти осязаема и вносила добавочное напряжение к уже натянутой атмосфере в комнате.

Айя устроился на кушетке, демонстративно игнорируя приподнятые брови окружающих. Часть его осознавала, что он только что принял еще одно неполезное для здоровья решение, но он не желал строить свои действия на прихотях и желаниях Шульдиха. Это было неудачным решением – устроиться посреди своих друзей, оставив Шульдиха снаружи сложившегося товарищества, свободный элемент вне стабильной группы. Часть его всё понимала и делала это назло. Шульдих же решительно вознамерился дать выход темпераменту.

Часть Айи знала, что он ведет себя как подросток с переизбытком гормонов, противоречащий только из принципа, но он сделал свой ход. Будет интересно посмотреть, как отреагирует Шульдих.

Как только Шульдих разрешит себе реагировать.

Глаза телепата сузились, и сверхнапряжение в комнате исчезло со щелчком, который почти можно было услышать. Слишком уж незначительная реакция на столь серьезное отступление от правил со стороны Айи.

Часть его все еще была взвинчена из-за дурацкой выходки Шульдиха и из чистой самозащиты попыталась убрать его от себя подальше, прежде чем тот сделает ответный ход.

Кен поскреб плечо, мысленно перебирая список милых, безопасных тем для беседы, чтобы нарушить молчание. Он уже открыл, было, рот, чтобы сказать «Эй…», как Йоджи решил, что с него довольно выходок товарищей по команде.

– Ладно, парни. Хватит. Или поцелуйтесь и помиритесь, или хотя бы сделайте вид, что потерпите друг друга до конца этого забавного маленького совещания, – Йоджи встретил айин недобрый взгляд и ледяной взор, свысока брошенный на него Шульдихом, и поджал губы, его терпение подходило к концу. – Проткнёте или пристрелите меня позже. Мне плевать. Но прямо сейчас я мог бы быть в постели. А поскольку меня там нет, я хочу закончить работу, чтобы как можно скорее туда попасть. Итак. Шульдих, тебе есть что-нибудь рассказать или показать в этом раунде?

Шульдих изучал свои ногти. 

– Кое-кто прервал меня прежде, чем я нашел нужные мозги.

– Айя?

– Все дело в конфликте фракций внутри Критикер…

– О? Неужели? А я и не знал! – в глазах Шульдиха танцевали смех и злоба, но полный отвращения взгляд Айи заставил его замолчать.

– Сами по себе фракции не направлены на Вайсс или наше прибавление в команде. Это запланированная атака лично против Персии. Существуют противники того, что организация превратилась в… семейный бизнес. Их цель – дискредитировать или уничтожить нынешнего Персию. По случайности Вайсс оказались подходящей мишенью, как группа, воспринимаемая как величайшая слабость Персии. Пока мы не уверены в количестве этих фракций и в том, кто их возглавляет, но у Персии есть пара догадок, над которыми он работает прямо сейчас.

Шустрый паучок телепатии, бегущий сквозь мозг, дал понять Айе, что он привлек внимание Шульдиха. Это был холодный, профессиональный интерес, как у телохранителя, внимательно отмечающего потенциальную угрозу для клиента, вопрос безопасности.

– Уборка в доме. Как забавно. Я участвую, – Йоджи встал и потянулся.

– Что ж, информации для начала хватит. Я участвую. – Кен поднялся, очевидно, больше всего заинтересованный в том, чтобы убраться подальше, пока настроение было относительно безопасным.

– Никому нельзя трогать мои вещи, – Шульдих отлепился от стены и удалился обратно в спальню.

– Поосторожнее с ним, Айя. Не нравятся мне его глаза…

– Йоджи…

– Что? Можно подумать, он не слышит мои мысли. Могу и вслух сказать, – Йоджи пожал плечами. – Хотя, если серьезно, сегодня кое-какие провода перегорели. Не то, чтобы он и раньше был стабилен, но… я не думаю, что прямо сейчас ему доверяю.

– У меня есть кушетка… – с легкой улыбкой предложил Кен.

– Он не тронет меня. По крайней мере, не так, чтобы я не справился, – мрачно улыбнулся Айя. – В конце концов, он же Мастермайнд. Немного злобности для него вполне нормально.

Айя кивнул Кену: 

– Я позвоню.

Проводив товарищей, Айя глубоко вздохнул и вернулся в квартиру. Может быть в настоящий момент ситуация и нестабильна, но будь он проклят, если позволит этому ублюдку запугать себя настолько, чтобы изгнать из собственной спальни.

 

 

Глава 50.

 

Айя ожидал злобы и насилия, достойных древних берсерков. Ждал бешеной ярости и атаки со стороны Шульдиха.

Атака действительно последовала – зубы против его губ – несколько не то, чего ждал Айя. Рубеж был перейден, кровь пролилась, и Айя нанес ответный удар языком, зубами, руками, с лихорадочной торопливостью вцепившимися в гриву Шульдиха и его рубашку. Голос Шульдиха бормотал бесконечную литанию, в которой за долю секунды почтительность сменялась оскорблениями, ненависть и желание сливались в едином порыве невольной честности.

Драться или трахаться, когда речь шла об Айе и Шульдихе, середины, похоже, не существовало. В момент просветления Айя отодвинулся, но ужасающий водоворот собственнической паники затянул его обратно.

Шульдих ненавидел его, хотел его; балансировал между своим шатким самосознанием и его устойчивым эго.

Он нужен Шульдиху.

Эта потребность стабилизировала его собственное размытое чувство цели и целостности. Получился коварный симбиоз. Желания и потребности истекали кровью и балансировали, пока один из них практически не накинулся на другого.

Айя задохнулся, когда ногти Шульдиха сверху вниз процарапали его грудь, зашипел, когда следом в ход пошли зубы.

Шульдих оскалился, когда Айя толкнул его вниз и удерживал на месте, оставляя цепочку яростных засосов на чувствительном горле и шее.

Они боролись за доминирование, ласкаясь и царапаясь, с почти военной точностью пуская в ход поцелуи и укусы, мешая оскорбления и нежные слова, задыхаясь и рыча. Они стремились оказаться как можно ближе, и ничего так не желали, как быть друг от друга подальше.

Оба были слишком упрямы, слишком независимы, чтобы признаться в своих желаниях. И зашли уже слишком далеко, чтобы обойтись без того, что могли предложить друг другу.

Шульдих сломался первым и с подозрительно похожим на рыдание звуком обмяк в хватке Айи. Боевой задор не покинул телепата, но ему больше не нужно было за ним прятаться. Личности и предпочтения сдвинулись, приоткрылись и Айя получил возможность уловить краешек искренних эмоций, с которыми он предпочел бы никогда не сталкиваться.

В этом было больше чувства собственности, чем любви. Необходимости больше, чем влечения, но и влечение было тоже. И взаимное притяжение. В момент истины Шульдиха Айе тоже придется честно признать собственные предательские чувства.

– Я ненавижу тебя, – выдохнул Айя из рефлексивного чувства противоречия.

– /Я лучше знаю,/ – мысленный образ качающего пальцем Шульдиха вместе с резким взрывом горького смеха пронесся сквозь противоречащие друг другу эмоции Айи.

– Надо было дать тебе утонуть, – затасканный, так часто повторяющийся прием.

– Да, – последовал привычный отклик. В голосе Шульдиха звучала страдающая обреченность, горькое откровение, он вцепился в плечи Айи и приглашающе поднял бедра.

– Я не хочу тебя.

– /Не бросай меня./

Можно найти массу оправданий: общие интересы, общие враги, неизбежность возникновения чувства при близком соседстве на столь ограниченном пространстве. Странные времена порождают странных товарищей по постели, и неожиданно с внезапной свирепостью Айя набросился на Шульдиха. Частично – из чувства собственника, частично – из яростного противоречия, он притянул телепата ближе, позволяя тому свернуться клубочком у себя в мозгу, позади обычных упрямых барьеров и защитного отрицания. Эмоции неудобны, честность – это слабость. Айя силой загонял Шульдиха в свой мозг с каждым толчком, требуя от него ответа за любое инстинктивное неврологическое несоответствие, которое червячком пробралось сквозь его обычную отстраненность.

В том, чтобы сдаться, не было ничего особенного, но Айя почувствовал себя опасно близко к удовлетворению, когда Шульдих хватал ртом воздух после сокрушительного оргазма.

Трудно ненавидеть того, кто настолько на тебя похож своей нефункциональностью, что это порождает странные дружественные чувства. Два хищника, шарахавшихся назад при первом намеке на уязвимость, тем не менее, тесно слились на ковре, так и не дотянув до относительной нормальности постели, спины обоих были ободраны ногтями друг друга, тела носили следы укусов.

Ничего не было произнесено вслух, но Шульдих встретил взгляд Айи и кивнул, отмечая и признавая свое поражение.

Вступление и финал перемешались в одном акте лихорадочного секса, физическое выражение решения, которое ни один из них не желал облечь в слова.

Все было и так ясно. Шепот Шульдиха обосновался где-то на заднем участке мозга Айи постоянным источником фонового шума. Это не должно было быть комфортным, но Айя пристроил голову на руке Шульдиха, закрыл глаза и прислушался к бормотанию телепата.

– Гребаный бок болит, – через некоторое время буркнул Шульдих, нарушая почти идеальную тишину.

– Раньше надо было думать, – откликнулся Айя.

Шульдих улыбнулся.