«Я люблю тебя. Ты принадлежишь только мне». Шульдих выцарапал бы эти слова на спине Кроуфорда, если бы тот позволил. Но оракул не разрешит. Он, может быть, хмыкнет, покачает головой и скажет, что Шульдих извращенец.

И тогда телепат ухмыльнется и ответит: «Конечно, нормальные люди не влюбляются в компьютеры».

Но Кроуфорд всё равно не разрешит.

Поэтому Шульдих и не спрашивает.

Он вздрагивает, когда оракул касается его плеча вечером в гостиной.

Это их сигнал. Тайный.

Немец усмехается.

Это идея пророка.

Рыжему всё равно, если об этом будут знать Наги и Фарфарелло. Они и так в курсе, просто не подают вида.

Этот сигнал значит, что Шульдих должен ждать американца сегодня.

Телепат никогда не делает первого шага. Первый шаг – привилегия Кроуфорда. Это одно из правил их…

Отношений?

Немец не решился бы назвать это «отношениями». Как угодно, но только не так.

Это…

Секс?

Да, «секс» подходит больше

Оракул заходит в комнату. В углу горит торшер. Бежевый абажур скрывает яркую лампочку и комната погружена в приятный полумрак.

Романтики бы назвали его «интимным».

Шльдих не называет его никак.

Он сидит на стуле, обхватив спинку руками и положив на неё подбородок.

Кроуфорд закрывает за собой дверь и облокачивается на стену.

Второй шаг тоже принадлежит ему.

Телепат смотрит на него.

Высокий, худой… Ему двадцать четыре, но выглядит он куда как старше, надежнее, опытнее. Эти его извечные костюмы и имидж большого босса…

Широкие плечи, сильные руки и лицо с тонкими аристократическими чертами. Это кажется неестественным и безумно привлекательным одновременно.

Кроуфорд снимает очки. Его чертовы сексуальные очки, на которые немец когда-то повелся. И отталкивается от опоры.

В то же мгновение Шульдих встает со стула.

Каждая их встреча расписана по привычному сценарию. Пророк не любит неожиданностей. А телепат не уверен, что хочет что-то менять.

Сейчас он подойдет к оракулу и медленно разденет его, наслаждаясь прикосновениями к обнаженной коже…

Его руки распускают узел галстука.

Взгляд Кроуфорда внимателен и спокоен. Он всегда контролирует ситуацию.

Шульдих думает, что это раздражает.

Он тянет американца к себе за ворот рубашки и мягко, словно устало, касается его губ. Пророк не протестует.

Тогда рыжий углубляет поцелуй.

Пиджак, а за ним и рубашка соскальзывают на пол.

Телепат отстраняется, чтобы расстегнуть ремень на брюках Кроуфорда.

И тот по прежнему стоит, не предпринимая никаких активных действий.

Всё по сценарию.

Всё давно продумано.

Пошаговая игра.

Шахматная партия.

Интересно, кто играет черными?

Шульдих думает об этом, опрокидывая пророка на постель.

А ещё он думает, что убьет каждого, кто хотя бы попытается повторить его действия с оракулом. Задушит голыми руками, вырвет горло. Или сердце?

Наверное, эмоции отражаются на его лице, потому что Кроуфорд непонимающе хмурится.

Немец прячет ярость и беспричинную ревность, жадно целуя шею пророка. Тот запрокидывает голову, расслабляясь.

Шульдих опускается ниже.

Он всё ещё одет, но сейчас это не играет никакой роли.

Кроуфорд издает низкий хриплый стон, когда немец проводит языком по внутренней стороне его бедра.

И Шульдих думает, что это самый восхитительный звук из всех, которые он когда-либо слышал.

Он усмехается и отстраняется.

Он стягивает футболку и расстегивает джинсы, уже ставшие слишком тесными.

Оракул лежит, опираясь на локти, и смотрит немцу в глаза из-под лохматой челки. Сейчас, без обычной брони, он выглядит совсем мальчишкой.

Шульдих снова усмехается, поймав эту мысль, и думает, что ему нравится такой Кроуфорд.

Ноги пророка широко раздвинуты, предоставляя обозрению на самом деле возбуждающее зрелище. Он наблюдает за тем, как немец ищет тюбик со смазкой в тумбочке.

Телепат склоняется к нему, устраивает ноги оракула на своих плечах и одним резким толчком входит в него.

Американец запрокидывает голову с громким стоном.

И Шульдих пытается думать о том, как Кроуфорд может полагать, что Наги и Фарфарелло не знают про эти встречи, издавая такие звуки.

Он двигается, постепенно ускоряя темп, и пророк впивается пальцами в его плечи. Завтра там появятся синяки. Оракул стонет в голос.

Немец даже и не предполагал, что американец такой громкий в постели до их первого секса.

Возбужденный член Кроуфорда упирается Шульдиху в живот. Телепат думает, что ему нравится это трение и возбуждается ещё больше. Он запускает руку между их телами и обхватывает горячую плоть ладонью.

Пророк хрипло вскрикивает.

Очень громкий…

Очень-очень громкий в постели.

Шульдих улыбается.

Сейчас он рад, что Кроуфорд не смотрит на его лицо и с зажмуренными глазами полностью отдается ощущениям.

Они лежат рядом, тяжело дыша.

Пророк никогда не уходит сразу.

Сейчас он переворачивается на живот и трется лицом о подушку.

Шульдих приподнимается на локте и смотрит на него.

У Кроуфорда очень красивая спина. В слабом свете лампы она влажно блестит и кажется очень загорелой, хотя это совсем не так.

Немец сглатывает и думает, что может заниматься сексом с оракулом бесконечно.

– Знаешь… – голос звучит глухо и незнакомо.

Пророк поворачивает голову и смотрит на телепата. Выражение его лица полностью подтверждает, что Кроуфорд сейчас расслаблен и доволен.

– Что?...

Телепат отводит взгляд.

– Я хочу выцарапать на твоей спине, что ты моя частная собственность, – это звучит настолько глупо, что Шульдих и сам не может поверить, то действительно произнес эти слова вслух.

Он испуганно смотрит на оракула.

Тот несколько секунд молчит, и немец чувствует себя полным придурком.

А потом на лице Кроуфорда появляется улыбка.

Конец