Работать Шульдих не любил. Это знали все.

– Не советую, – отговаривал Кроуфорд, не теряя лица. – Сломает все, до чего дотянется.

Но Фудзимия был непреклонен.

– Женюсь, – твердил он. – Перевоспитаю.

Кроуфорд заглянул в будущее, подавил крик ужаса, и все так же не теряя лица удалился, мысленно подсчитывая убытки.

Кроуфорд остановился перед дверью и опасливо прислушался. Потом Кроуфорд вспомнил, что он все еще действующий глава вооруженной преступной группировки и раздраженно дернул за ручку.

– Верни нашего мальчика, – с порога потребовал он.

Шульдих лежал на диване и блаженно улыбался. Фудзимия сидел в ногах и чесал ему пятки.

– Еще чего, – подал голос рыжий гад. – Я сам по себе мальчик! Свой собственный!

– Мальчики сами по себе не бывают, – достойно парировал Кроуфорд. – Мальчики всегда чьи-нибудь.

И сделал шаг вперед. Фудзимия предупреждающе зарычал.

Кроуфорд вышел и закрыл за собой дверь. Не теряя лица.

– Тебе посылка от Такатори, – сказал Кроуфорд, с удовольствием наблюдая, как дернулся Фудзимия. – Младшего, – уточнил он, выдержав паузу.

– Давай! – обрадовался Шульдих. – Это мое фоторужье.

– Зачем тебе фоторужье? – поперхнулся Фудзимия.

– Я загадочный, – нетерпеливо приплясывал на месте Шульдих. – Ну, давай же!

– Не дам. У тебя документов нет.

– Но ты же сам их отобрал, – заорал Шульдих. – И сжег! Все мои пятнадцать паспортов! Во имя секретности!

Кроуфорд кивнул и направился к выходу.

– Я теперь так и буду ходить, – пообещал он.

По квартире плыли клубы черного дыма. Пахло чем-то горелым и невкусным. В открытую форточку сыпали первые снежинки. На столе, завернувшись в одеяло, сидел Шульдих и дулся. Фудзимия сидел на диване, погрузившись в созерцание обгоревшей микроволновки, разбитых тарелок и залитого кетчупом ковра.

– Ты его съел? – с надеждой спросил Кроуфорд.

– Я с ним не разговариваю, – шмыгнул носом Шульдих. – Много чести для какого-то япошки.

В воздухе вжикнула катана и воткнулась в обломки кухонного шкафчика.

– Косой, – прокомментировал Шульдих.

Кроуфорд вспомнил вертолет и злорадно промолчал.

Фудзимия не теряя лица встал, величественно пересек помещение и вручил Кроуфорду какую-то бумажку.

– Утюг – 1000 у.е., тостер – 2000 у.е. кофеварка – очень много, – прочитал Кроуфорд и затосковал.

– Утрись! – взвыл Шульдих. – А кто говорил “разогрей суп, Шульдих, это просто, Шульдих, просто нажми эту кнопку”? Ты еще носки вспомни!

Фудзимия оживился, вытащил блокнотик и что-то записал. Шульдих испуганно затих.

Кроуфорд тяжело вздохнул и полез за чековой книжкой.

На сей раз красно-рыжая парочка занималась и вовсе неожиданным делом. Ран стучал по столу и выжидательно смотрел на Шульдиха. Рыжий скалился и объяснял Фудзимие, куда ему следует идти на трех языках.

– Что он делает? – спросил Кроуфорд, не теряя лица, и на всякий случай отодвигаясь подальше.

– Хочет, чтобы я говорил “кто там?” на стук в дверь. Воры подумают, что хозяева дома, испугаются и убегут.

– Ты телепат, – напомнил Кроуфорд, стараясь дышать ровнее. – И убийца. Он… – Кроуфорд помедлил, – тоже убийца.

Фудзимия перестал шинковать морскую капусту и не мигая уставился на Кроуфорда.

– Телепатии не бывает, – перевел Шульдих. – А убивать людей – плохо.

– До чего нашего мальчика довели, – пробормотал Кроуфорд и постучал Фудзимию по лбу деревянной ложкой.

– Кто там? – среагировал Шульдих.

Фудзимия превращал капусту в фарш и улыбался.

Кроуфорд осторожно вдвинулся в гостиную и осмотрел вражескую территорию. Фудзимия кружил по комнате и пока не представлял угрозы.

Кроуфорд принюхался и направился в сторону кухни. На столе красовалась доска с роллами. Кроуфорд вспомнил, что последний раз ел позавчера.

– Не мельтеши, – строго сказал он. – Сядь.

Подцепил палочками ролл и принялся жевать. Надо признать, готовил Фудзимия отлично.

– Это ты виноват, – поучительно начал Кроуфорд. – Все ему позволял. Вот он и разбаловался.

Роллы кончились. Кроуфорд перевел дух и придвинул к себе какое-то сложносочиненное японское блюдо.

Фудзимия прервал свой немой монолог и уставился на Кроуфорда.

Кроуфорд дожевал последний кусочек мяса и почувствовал, что счастлив.

– Кофе бы, – попросил он.

Фудзимия раздраженно метнулся к новенькой кофеварке.

– Ты не умничай, – вдруг заговорил он и Кроуфорд уронил вилку. – Ты лучше скажи, как нам нашего мальчика вернуть.

– Объявление подай, – буркнул Кроуфорд. – Пропал мальчик, глаза голубые. И так далее. Фото в профиль и фас. Кто найдет – сам виноват.

Шульдих дожевал колбасу и потянулся к тушеной капусте. Наги умиленно наблюдал, сложив на столе бледные лапки. Фарфыч суетился возле плиты и размахивал любимым тесаком.

– Похудел, – сокрушался он, – отощал! Что этот негодяй с тобой сделал?

– Требовал, чтобы я лежал на диване и ел. Суши, бенто, сашими и чего-то там еще. Каждый день.

– Изверг!

Наги вздрогнул и побелел еще больше.

– Пиво есть? – прошамкал Шульдих с набитым ртом.

В дверь постучали.

– Кто там? – бодро откликнулся Шульдих.

– Свои, – пробурчали за дверью.

– Свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят – отбил Фарфыч.

Наги посмотрел на пробитый дротиком экран и промолчал.

Кроуфорд отложил газету. Будущее разворачивалось перед ним во всем своем кровавом ужасе.

– Открывайте, – обреченно сказал он. – Это он.

Шульдих насупился.

Дверь открылась. На пороге возник Фудзимия. В руках он держал большой пакет с сардельками и упаковку пива.

Шульдих просиял.

– Фудзимия, я твой навеки, – пропел он и упорхнул.

Кроуфорд взял газету и продолжил чтение.

За дверью было непривычно тихо. Там не летали катаны и, кажется, никого не убивали. Кроуфорд вспомнил, что он все еще страшный и непобедимый Оракул и тихо прошел внутрь.

Шульдих стоял на кухне и жарил блинчики. Фудзимия сидел рядом и чинил утюг. Он с видимым усилием оторвал взгляд от шульдиховой задницы и грозно посмотрел на гостя.

– Перемирие? – кисло спросил Кроуфорд.

– Любовь! – поднял лопатку Шульдих.

Кроуфорд закатил глаза.

– С чего вдруг?

– Потому что совместный труд – для моей пользы – он объединяет! – изрек рыжий и нежно почесал Фудзимию за ухом ручкой лопатки. Фудзимия довольно заурчал.

Кроуфорд тяжело вздохнул, сел за стол и придвинул к себе вилку и нож.

Не теряя лица.