Глава 2. Разговоры, проливающие свет

Йоджи смотрел через перила на оживленную улицу. Пешеходы спешили туда-сюда, делая вид, что им нужно сделать что-то важное. Он уже давно ничего такого не испытывал.

– Эй, Йоджи, я не собираюсь вешать твое белье вместо тебя!

Сбросив сигарету вниз, он повернулся и подошел к Кену, развешивающему постиранные вещи. У него была целая корзина мокрого белья, в основном простыней, и той одежды, которая не требовала специального ухода. Йоджи ненавидел стирку и откладывал ее целую неделю, что провел в Ханабатаке, и только сейчас сдался, потому что понадобились чистые простыни. Он хотел было отдать все в чистку местным работникам, но это оказалось слишком дорого. Конечно, платить Момоэ за уборку в квартире все равно приходилось, но за стирку его грязного белья Кудо не собирался никому отдавать такие деньги.

– Ладно-ладно, я просто любовался городом, Кен. Ты мог бы быть помягче с новичком, вообще-то, – Йоджи насупился и начал развешивать свои простыни. Несмотря на сказанное раньше, когда Кен расправился со своим бельем, он поспешил на помощь блондину. Очень скоро несколько веревок были заняты их вещами.

– Спасибо за помощь, Кен. Может, зайдешь сюда через пару часов и снимешь их за меня?

Кен улыбнулся. – И почему мне кажется, что если я сделаю ошибку и соглашусь, то буду делать это за тебя все время? – похоже, парень был немного умнее, чем выглядел.

Глядя на небо, Хидака покачал головой. – Сегодня тепло и солнечно, и ветер хороший. Простыни высохнут за пару часов, и тебе придется снять их, иначе это сделает кто-нибудь другой. И поверь, тебе это не понравится, – он хихикнул, глядя на погрустневшего Йоджи, – они так помнут все, что придется еще раз стирать и сушить. Некоторые здешние жильцы терпеть не могут, когда веревки заняты уже сухими вещами.

Хмыкнув, Йоджи взглянул на оранжерею, находившуюся на другом конце крыши, и на вещи, развешанные перед ней. Там сохли, в основном, полотенца и простыни, а если приглядеться, можно было заметить фигуру, двигающуюся внутри цветника.

– Он из таких? – Йоджи махнул рукой в ту сторону.

– Кто, Айя? – Кен бросил взгляд туда, куда махнул блондин, и покачал головой. Он сел на настил крыши и сделал глоток энергетика из бутылки, которую принес с собой. Парень выдернул Йоджи из постели сразу после своей пробежки и заставил устроить стирку, а потом еще и потащил сюда, чтобы все развесить.

– Нет, с ним у меня никогда не было проблем по поводу вещей. Он встает раньше почти всех и обычно управляется со своими делами до того, как здесь появится кто-то еще, – Кен еще минуту смотрел на оранжерею, а потом повернулся к Йоджи. – Почему он так тебя интересует? По-моему, каждый раз, когда мы видимся, ты расспрашиваешь о нем.

Ну, частично это было из-за того, что Кен был очень разговорчивым, когда речь шла о других людях, но о себе рассказывал мало, не скрывая лишь тот факт, что жил со своим другом Казе.

Другом, которого Йоджи еще ни разу не видел, хотя с Кеном встречался, по меньшей мере, раз в день. И который трудился допоздна, в отличие от Кена, у которого, похоже, не было работы. Во всяком случае, достойной, о которой можно было говорить. Раз Йоджи не мог ничего узнать о самом Кене, он сосредоточился на другой тайне, которой в данный момент оказался Айя.

– Потому что у него я уж точно ничего не смогу спросить. Его единственная реакция на меня – злобный взгляд, когда наши дороги пересекаются, – и снова тихий голос внутри, от которого Йоджи так и не смог избавиться, напомнил ему, что в таком положении вещей Айя был виноват не меньше, чем его новый сосед. Айя ни слова не сказал ему после того разговора в коридоре.

Кен вздохнул, вытянул ноги и откинул голову, подставив лицо солнцу. – Я не знаю, почему ты ждешь ответов именно от меня. Я разговаривал с ним от силы раз пять за все время. Один раз это было, когда он сказал, чтобы я не.., – Кен провел рукой по лицу, на котором на мгновение появилось выражение боли. – В общем, он сказал, чтобы я осторожнее упражнялся здесь, на крыше, возле его оранжереи. Поэтому я теперь бегаю. Еще один раз он сказал мне «доброе утро», когда мы развешивали белье, а в другой – сказал «пока», уходя из спортзала. Последний разговор был о том, чтобы он нормально обращался с Сакурой и не обижал ее, и с тех пор он со мной больше не общался.

Йоджи аж присвистнул. – И ты не побоялся задеть красавчика? Я удивляюсь, как тебя не выкинули отсюда за такую храбрость.

– Ну, он не разозлился. Он казался взволнованным чем-то и немного грустным. Все, что он ответил тогда, это чтобы я не лез не в свое дело и что он никогда не обидит девчонку, во всяком случае, намеренно. Он даже сказал, что она ему почти как сестра, – Кен прикрыл глаза на секунду. – Казе чуть не убил меня, когда узнал. Я сделал ошибку, оскорбив Айю в спортзале, в присутствии других людей.

Йоджи заправил прядку волос, свесившуюся ему на лицо. – Чего он так разозлился на тебя?

– Он боялся, что Айя может выкинуть нас отсюда, – Кен открыл глаза и щурился на солнце несколько секунд, потом перевел взгляд на сохнущие вещи. Йоджи заметил небольшой румянец, расцветающий на лице друга. – Мы не владеем этой квартирой, Казе просто снимает ее через кого-то. Ему нравится говорить людям, что живет здесь, он говорит, что это круто и отсюда ему ближе до работы. Айя с легкостью мог от нас избавиться, если бы захотел.

– Так он пытался что-нибудь сделать?

– Нет, во всяком случае, я ничего не знаю об этом. Вскоре после нашего разговора, мы встретились, он выглядел так, как будто его избили, и две недели после этого не разговаривал ни с кем, кроме Аюми и Сакуры. Я думаю, ему было о чем волноваться, кроме меня и моих претензий.

Зажигая еще одну сигарету, Йоджи внимательно смотрел на оранжерею. – Его часто избивают?

– Я.. чтобы настолько сильно – такое я видел только раз за все свое время здесь, а это уже почти два года. Я не знаю, кто это сделал – его спонсор или Кимура, или кто-то еще, – в голосе Кена появились нотки удивления. – Не знаю, заметил ли ты, но Айя не из тех, с кем можно просто поболтать обо всем на свете. Если я не могу обсудить с ним, кто выиграет Кубок Мира, то о том, почему он ходит весь в синяках, я и подавно не спрошу.

– Да, пожалуй, ты прав, – при упоминании о спортивных достижениях Йоджи вдруг начал что-то вспоминать, но вид открывающейся двери оранжереи отвлек его. Айя, одетый в красную юкату такого же цвета, как и его шевелюра, вышел из стеклянного домика с корзиной цветов в руке. Его длинные волосы, достававшие до поясницы, были заплетены в косу и перекинуты через плечо, спадая в корзину. Он спокойно проверил свои сохнущие на веревке вещи перед тем, как направиться к лестнице. Его взгляд скользнул по Йоджи и Кену, но Айя повел себя так, будто вовсе их не увидел, и продолжил свой путь.

Поняв, что зажатый в пальцах окурок уже их обжигает, Йоджи выругался и выкинул его. – Черт, а у него серьезные проблемы с общением.

– Йоджи, это Айя. Я тебе советую прекратить столько о нем думать и просто принять тот факт, что он всегда будет заниматься своими делами и вести себя так, будто тебя нет на свете, – Кен поднялся, чтобы расправить одну из своих простыней. – Кроме того, начинает казаться, что ты им всерьез заинтересовался. Я думал, ты предпочитаешь женщин, – сказал Кен, бросив на Йоджи оценивающий взгляд.

Чуть не сказав, что да, по большей части так оно и есть, блондин подумал, что едва не начал защищать свою сексуальность от того, кто сам толком ни в чем разобраться не мог. Йоджи знал, как выглядят на простынях пятна от любриканта, и хотел уже посоветовать Кену либо использовать смазку на водной основе, либо купить хороший порошок для стирки, но потом все понял.

– Я люблю красоту, Кен. Пока клиенты понимают, что вести в наших отношениях буду я, и при этом хотят меня, и сойдутся со мной в цене, конечно – я не против хорошо провести время. Какое тебе дело до этого?

Снова покраснев, Кен сглотнул и продолжил приводить в порядок свои вещи. – Мне все равно, с кем ты спишь, Йоджи, раз это не дети. Но Айя не для тебя, и это даже не смешно. Тебе придется ему заплатить, и никак иначе. А насколько я знаю, Хирофуми платит достаточно большие суммы денег за право держать его в своей постели. Черт, я слышал, что Айя настолько взял его в оборот, что Такатори даже оплачивает некоторые счета Аюми. Он построил для своего любовника эту оранжерею, чтобы тот мог возиться с землей, и переделал спортзал, чтобы ему было, где заниматься кендо. Почему-то я сомневаюсь, что ты сможешь себе позволить нечто настолько дорогое, как Айя.

Этот факт уязвлял гордость Йоджи. Он привык привлекать к себе внимание, а сделав это – заполучать практически кого угодно в свои сети. Черт, он мог одним движением заставить Кена покраснеть. Но добиться хоть какой-то реакции от Айи не получалось, кроме грустного взгляда тем вечером, когда он оскорбил его. Нужно было обязательно увидеться с Аюми. Вообще-то, старые женщины не вызывали у блондина особого интереса, но тот факт, что она игнорировала его, заставлял волноваться. К бывшей гейше прислушивались в Ханабатаке, и Йоджи знал, что на него косо посматривают некоторые жильцы как раз из-за того, что он не понравился Аюми. Теперь в ближайшее время придется принять ее приглашение на чай и выяснить, сможет ли он все исправить. Что касалось Айи…

Йоджи мог признаться себе, что действительно считал парня привлекательным. Этот факт застал его врасплох, когда они как-то ехали вместе в лифте. Кудо не мог оторвать глаз от длинных красных волос, ниспадающих по айиной спине, восхищаясь тем, как прекрасно тот выглядел в темно-синем кимоно, украшенном светлячками. Блондин обычно не чувствовал такого притяжения к мужчинам, но Айя был настолько красив, что устоять было невозможно. Жаль, что он оказался сволочью.

Таким образом, Йоджи оказался в тупике: он хотел кого-то, но этому кому-то было на него наплевать. Кудо уже давно не испытывал настоящего влечения, отличного от простого желания получить секс и сбежать от воспоминаний на какое-то время. Это чувство вызывало беспокойство, и Йоджи хотелось от него избавиться. Но Айя был таким чертовски безразличным, что он не мог выкинуть его из своей головы. Обычно он просто получал, что хотел, и шел дальше… но Кен был прав насчет Айи – тот был вне досягаемости Йоджи.

Может, у Айи и была интрижка с той девчонкой, Сакурой, может, и нет, но, кроме того единственного раза, когда от него пахло сексом, он не показывал никакого желания спать с кем-либо. Кудо решил, что Такатори отлично платил за привилегию держать Айю только для себя одного. Йоджи не выносил, когда не мог чего-то добиться, поэтому продолжал упорно пытаться это получить. Однако, голос в голове, заменявший ему совесть, служил напоминанием о том, чем закончилась его последняя попытка достичь недостижимого. И Йоджи не собирался обжигаться снова.

* * *

Айя только закончил менять простыни, когда раздался стук в дверь. Он поспешил из спальни, чтобы впустить гостя.

– Здравствуй, Айя. Как дела? – поприветствовал его пришедший подросток.

– Все хорошо, Мамору. А у тебя? – он провел младшего брата своего любовника на кухню. Там уже стояла тарелка с выпечкой, и Айя наполнил электрический чайник водой, чтобы заварить чай.

– Нормально все. Ой, с креветками! Спасибо, Айя, – Мамору взял печенье и вгрызся в него, усаживаясь за стол. Покончив с выпечкой, он вытащил ноут из сумки и подключил его к телефонной розетке возле стола. Следом появились и несколько учебников.

– Пожалуйста, – пока грелась вода, Айя заканчивал прибирать на кухне. Ему мало что приходилось делать по дому, но если бы Хирофуми пришел и застал его за уборкой, то горничным Ханабатаке снова влетело бы. Айя этого не хотел. Ему нравилось наводить порядок, это позволяло занять себя хоть чем-то. Кроме того, мысль о том, что кто-то чужой будет хозяйничать в его квартире, вызывала неприязнь. Айя предпочитал уединение.

Когда вода закипела, он налил им обоим чая и сел напротив подростка.

– Почему у тебя так много домашних заданий, ведь учеба только началась?

Мамору улыбнулся ему и потянулся за новым печеньем. – Ты знаешь, как это, Айя, в начальной школе. Мне кажется, наши учителя делают ставки, сколько из нас не выдержит.

Айя вспомнил свои годы в школе, и ему пришлось глубоко вздохнуть, чтобы унять боль в груди. Вся работа, все попытки попасть в лучший колледж… все это у него отобрали, когда цель была, наконец, достигнута. Сосредоточившись на горячей чашке в руке, Айя прогнал воспоминания. У него больше не было ни прошлого, ни будущего. Shikata ga nai. С этим нужно смириться.

– Тогда, может, ты объяснишь мне, почему сейчас читаешь книгу, по которой, я знаю, ты в прошлом году уже писал реферат? – Айя вопросительно поднял книгу. Мамору покраснел и наклонился, чтобы подуть на чай, будто пытаясь его остудить. Одновременно он что-то бормотал.

– Что?

– Потому что Ока должна прочитать ее к одному из уроков, и я пообещал ей помочь.

– А-а, – это следовало понимать так, что Мамору должен был написать реферат за нее, что было неудивительно. Девчонка вертела им, как хотела. Казалось, это обычное дело для младших сестер и старших братьев. – Как твоя сестра?

Мамору улыбнулся и спрятал книгу обратно в сумку. – У нее все отлично, Айя. Ее мама просила сказать тебе, что на следующей неделе она снова устраивает ужин омакасе в своем ресторане. Она интересовалась, хотите ли вы с Аюми прийти.

Айя минуту подумал и решил, что его подруга будет очень рада пойти туда. – Я зайду к ней завтра и оставлю деньги. Если у меня не получится составить ей компанию, Аюми возьмет с собой Коми, – Айя не знал, будут ли у Хирофуми планы на него в этот вечер.

– Хорошо, Айя, – Мамору сделал глоток из своей чашки и уткнулся в ноутбук. Оставив чайник включенным, чтобы гость мог налить себе еще чая, если захочет, Айя вернулся в спальню. Он собирался закончить уборку, пока Мамору будет делать домашнее задание. Начав прибираться, Айя подумал о том, как ему не хватало мальчика весь прошедший месяц. Хорошо было провести несколько часов в приятной компании у себя дома, причем в такой компании, которую не надо было развлекать, и которая не мешала ему заниматься своими делами. Айя с тоской подумал о сестре. Он ужасно по ней скучал, но ей было гораздо лучше в Гарварде. Там она могла осуществить свою мечту и стать доктором. Здесь у нее не было бы ни единого шанса.

Следующая пара часов прошла в относительном молчании, пока Айя заканчивал уборку и готовил ужин. Он помог Мамору с заданием по английскому, и как раз мыл посуду, когда открылась входная дверь. Айя уже вытирал руки, когда Хирофуми, улыбаясь, прошел в кухню. Он подошел к Айе и обнял его, горячо целуя.

– Хм, ты замечательно выглядишь в красном, – Хирофуми шепнул ему на ухо перед тем, как отстраниться. – Привет, Мамору.

– Привет, Хиро, – мальчик начал собирать свои учебники и выключил компьютер. – Машина еще внизу?

– Да, и Чоши ждет тебя, так что поторопись, – когда Мамору проходил мимо, Хирофуми протянул руку и взъерошил светлые волосы мальчика.

– Кто кормил тебя сегодня: Сакаки или Айя?

– Айя. У Оки были друзья в гостях, поэтому я побыстрее сбежал оттуда, – мальчик закатил глаза. – Они спорили, на ком я женюсь. Спасибо за ужин, Айя. Можно я приду завтра?

– Да, – Мамору улыбнулся и пожелал им доброй ночи перед тем, как уйти из квартиры. Как только дверь закрылась, Хирофуми снова притянул к себе Айю.

– Знаешь, ты не обязан нянчиться с ним. Если не хочешь, чтобы Мамору заглядывал сюда почти каждый день, он будет сразу идти домой.

Домой, где его не очень-то ждали, и Мамору знал это. Хирофуми был единственным, кто по какой-то причине заботился о мальчике, и Айя был достаточно умен, чтобы не спрашивать о ней. Особенно, если подозрения Кикё были правдой.

– Хиро, я рад его здесь видеть.

Хирофуми хмыкнул и провел рукой по юкате Айи. – Ты уже поел, верно?

– Да, – Айя обвил руками шею Хирофуми и задрожал, когда мужчина развязал пояс юкаты.

– Хорошо. Чай может подождать, сейчас я слишком сильно тебя хочу, – Хирофуми начал пятиться к спальне, гладя руками грудь Айи. – Сегодня был просто ужасный день, и единственное, что помогло мне его пережить – это мысль о тебе.

Айя не сказал ничего, пока они шли в его комнату, и просто стряхнул юкату с плеч, позволяя яркому хлопку упасть на пол. Руки Такатори стянули с него белье, и через секунду он лежал на кровати обнаженным. Быстро сняв костюм и отложив в сторону очки, горящий желанием Хирофуми лег на Айю, накрывая его своим телом. Он поцеловал его, засовывая свой язык к нему в рот, а руками старался вызвать ответную реакцию его тела. Айя лежал на своих высушенных солнцем простынях и полностью отдавался ощущениям, медленно нараставшим внутри.

* * *

Йоджи пришел домой и сразу направился на кухню. Открыв холодильник, он вытащил бутылку сакэ. Через секунду алкоголь уже лился в его горло ручейком, довольно долго не прекращавшимся. Неохотно опуская бутылку, он вытер рот рукой и решил, что надо принять ванну. Сакэ он забрал с собой.

Через пару минут он стоял под горячей водой, такой горячей, какую только мог вытерпеть. Бутылка сакэ ждала на полу, понемногу запотевая. Йоджи тер кожу мочалкой до тех пор, пока та не покраснела. Потом он просто позволил воде литься на него.

Обслуживая Генсая, он всегда чувствовал себя грязнее, чем обычно, но сегодня было просто хуже некуда. Йоджи мечтал, чтобы мужчина быстрее понял, что ему нужен садо-мазо специалист, и перестал звонить. Он опять вернулся к своему решению не работать больше с ним.

Сегодняшняя встреча переполнила чашу его терпения, и только факт, что он заранее согласился на визит, удержал его от того, чтобы повернуться и уйти из квартиры клиента.

Он должен был догадаться раньше, когда Генсай продолжал просить его быть грубее в сексе в последние разы. Йоджи любил использовать силу, если партнер этого хотел, но он любил удовольствие, а не насилие. По крайней мере, Генсай сегодня не хотел ничего, кроме действительно жесткого секса, и Йоджи пришлось одеть два презерватива, чтобы защитить себя, на случай, если один презерватив порвется, а у клиента пойдет кровь. Он не знал, что было хуже – согласиться на секс без смазки или сделать фистинг этому придурку. Это было так ужасно, что Йоджи отказался повторять. Он также не собирался выяснять, каких еще извращений мужчина потребует от него в следующий раз.

Это напомнило ему о том, что на этой неделе нужно было сходить на обследование. Йоджи был абсолютно чист, чему искренне удивлялся, вспоминая, как провел первые месяцы после смерти Аски, но некоторые из клиенток требовали подтверждения его здоровья. Было бы нехорошо, если бы чья-то жена или какая-то местная знаменитость подхватила какую-нибудь болячку. Йоджи всегда предохранялся и отказывал всем клиентам, которые требовали незащищенного секса. Он не мог так рисковать.

«Ну да, зачем позволять СПИДу прикончить тебя, когда с этим прекрасно справятся цирроз печени и рак легких?» – подумал Йоджи, выключая воду. Все, что его заботило – чтобы его труп хорошо выглядел. Он вышел из душа, схватил бутылку раньше полотенца, и, только сделав несколько глотков, начал вытираться.

Отбросив намокшую ткань, Йоджи обнаженным прошел к кровати, сел на чистые простыни и прикончил сакэ. Жаль, водки было не так много, ему бы сейчас пригодилась вся выпивка, которую только можно в себя залить. Йоджи ненавидел ощущать себя грязным и порочным, и злился на себя за то, что, грубо врываясь в тело Генсая, представлял вместо него Айю, умоляющего трахнуть его еще сильнее. Он отдал бы что угодно за то, чтобы это случилось, чтобы красноволосый упрямец умолял его о.. чем угодно.

Йоджи отставил бутылку на тумбочку и скользнул в постель. Он фантазировал, пока не заснул. Ему так хотелось поиграть с этими длинными красными волосами, увидеть метки своей страсти на этой бледной коже. Поглаживая себя, Йоджи позволил эротической мечте убаюкать себя, и в первый раз за многие месяцы уснул без мыслей об Аске.

* * *

Айя вытащил только что постиранные простыни из стиральной машины и сложил в пластиковую корзину, чтобы вынести на крышу и там развесить их. Хирофуми купил ему сушилку, но Айя предпочитал сушить белье на свежем воздухе, если была такая возможность. Тем более что он все равно проводил наверху час или два, занимаясь своими цветами.

Стук в дверь заставил Айю нахмуриться и подумать о том, кто это мог быть. Аюми всегда звонила перед визитом, Мамору был в школе.

Хирофуми ушел час назад и не вернется до завтрашнего вечера как минимум. «Кроме них, приходить некому», – думал Айя, идя к двери.

Посмотрев в дверной глазок, Айя почти улыбнулся. Он открыл дверь и обнаружил Кикё, прислонившегося к стене, и Цубаки, стоящего за ним в коридоре.

– Что вы здесь делаете?

– И тебе доброго утра, Айя, – длинноволосый мужчина протянул руку и заправил одну из прядей айиных волос тому за ухо. – Разве так встречают друзей, проделавших столь долгий путь, чтобы увидеть тебя?

Отступая в сторону, чтобы гости могли войти, Айя наконец поддался желанию улыбнуться. Он скучал по Кикё и переживал, что им так мало удалось побыть вдвоем во время его последней поездки в Киото. Даже несмотря на то, что друг вытащил его в тот безумный поход по магазинам.

– Как вам удалось сбежать на целый день? – радуясь их визиту, Айя все равно хотел знать, как Кикё и Цубаки смогли оказаться у него на пороге.

Кикё, одетый в официальное кимоно с настолько мелким черно-белым узором, что оно издалека казалось серым, разулся и, нацепив тапочки, прошел на кухню. Цубаки, плотную фигуру которого скрывали серые брюки, белая рубашка и синий пиджак, последовал за своим подопечным и другом, поставив на пол их сумки. Закрыв дверь, Айя пошел за гостями.

– Айя, я очень хочу выпить чаю. А потом мы с тобой потренируемся, потому что у меня все тело затекло после поезда, – Кикё наполнил чайник водой и начал искать свой черный чай, оставленный здесь ранее. Он предпочитал этот сорт зеленому, который Айя обычно пил.

Хозяин с усмешкой наблюдал, как парень продолжал открывать и закрывать разные шкафы, но никак не мог найти нужный. – А что, если у меня нет времени развлекать вас сегодня?

Хитро улыбаясь, Кикё прекратил свои поиски и прислонился к раковине.

– Я проверил расписание Хирофуми и знаю, что он будет очень занят ближайшие два дня. Это значит, что ты свободен для развлечений. На это у нас с тобой было слишком мало времени в Киото, так что я уговорил Сайдзё позволить мне поехать в Токио для небольшого похода за покупками.

Внутренне застонав при мысли, что Кикё собирается снова таскать его по магазинам, Айя открыл шкаф, в котором хранил его чай. Потом выбрал глубокий синий чайник с белыми розами и отсыпал в него ароматные листья.

– Я как раз шел развешивать белье перед вашим приходом, – Айя наполнил изящный сосуд горячей водой и поставил перед гостями. – Так что вы посидите здесь и попейте чай, пока я займусь этим.

Цубаки поднялся и подхватил корзину с мокрым бельем. – Позволь мне, Айя. Я еще могу проверить твои цветы, пока буду наверху, – добавил он радостным голосом.

Зная, что приятель будет очень рад на пару часов избавиться от своей роли телохранителя, Айя кивнул. Кикё и Цубаки приехали сюда, чтобы сбежать от всего: Кикё – от любовника и этикета, навязанного им, Цубаки – от работы, на которую он согласился, чтобы быть поближе к своему другу детства. Айя был совсем не против дать им возможность хоть ненадолго забыть обо всем. Пока они будут здесь, он сможет отвлечься от монотонности дней, которая его окружает.

Цубаки сразу же ушел, оставив Айю наедине с Кикё. Он налил чай и сел за кухонный стол, самый «западный» предмет мебели во всей его квартире. – Итак, где вы остановились?

– Я надеялся, что ты позволишь нам ночевать здесь, поскольку я не хочу останавливаться в доме Рейджи или в гостинице, – Кикё вздохнул от удовольствия, отпив горячего настоя. – Ты не против?

– У меня есть футоны, и ты знаешь, что это не проблема, пока Хирофуми не приходит ко мне, – Айя играл с прядью своих волос в ожидании, пока чай остынет. Такатори не понравится, если во время его визита в квартире будут гости, даже если один из них – любовник его дедушки, ни больше, ни меньше.

Услышав смешок, парень поднял глаза и вопросительно посмотрел на Кикё, за что получил еще одну хитрую улыбку. – Он не придет, Айя. Ему придется быть с отцом, пока они работают над новым бюджетом. Не беспокойся об этом и расслабься. Я приехал, чтобы веселиться, а не покупать новые кимоно, – Кикё выразительно на него посмотрел. – И даже не пытайся сказать мне, что у тебя есть дела поинтереснее, чем стирка и цветы.

Кикё знал, что Айе нечем больше было заниматься, потому что и ему самому ничего не оставалось, кроме как тратить деньги любовника и присматривать за стариком. Парень не был уверен, кому из них жилось хуже. Сайдзё не требовал от Кикё секса слишком часто, но жизнь парня была четко регламентирована, и от него требовались определенные вещи. Айя ублажал Хирофуми гораздо чаще, но в свободное время мог заниматься, чем хотел, в определенных рамках, конечно.

– Нет. Какие у тебя планы? – Айя спросил устало, не уверенный, что хочет услышать ответ. Кикё любил изменять своему любовнику, и имел дурную привычку таскать за собой друга.

– Ага, я знал, что уговорю тебя, – теперь Кикё улыбнулся ему по-настоящему, мягкой улыбкой, и допил свой чай. – Я хочу еще, а потом мы устроим поединок. После этого, я думаю, мы должны потратить безумное количество денег, потом поужинать… а потом мы устроим что-нибудь этакое. Распустим волосы, так сказать, – Кикё рассмеялся, отбрасывая назад свои длинные волосы, и с его лица исчезло то хитрое выражение, с которым он планировал неприятности, в которые они могли бы попасть. Айя с нетерпением ждал, когда Кикё расслабится, сбросит маску насмешника и шута и станет собой.

Настолько, насколько он еще может быть собой. Айя допил чай и поднялся. – Тогда я пойду переодеваться.

* * *

Бормоча что-то про свое легкое похмелье, Йоджи вышел из лифта и помахал на прощанье оставшейся внутри приятельнице, четырнадцатилетней Изуми. Он вдруг подумал, что это было преступлением – чтобы такая прекрасная девушка тратила свою юность на то, чтобы быть подстилкой какого-то якудза, но если он не мог спасти себя, то чем он мог помочь ей. Качая головой, Йоджи направился в спортзал.

Он стал достаточно популярным среди молодежи Ханабатаке, а более старшие жильцы относились к нему прохладно. Но Йоджи мог с этим справиться, когда вокруг было столько молодых и красивых женщин, желающих с ним подружиться. Пока они оставались его подругами, все было отлично. У Йоджи не было желания быть избитым каким-нибудь ревнивцем за то, что он тронул его девушку. До сих пор якудза не создавали ему проблем, особенно потому, что он ни разу не приводил сюда ни одного своего клиента из числа мужчин.

Сегодня утром он проснулся раньше обычного, голова болела от выпитого сакэ. Он решил, что от похмелья легко можно избавиться с помощью упражнений. Кен где-то бегал, поэтому Йоджи придется позаниматься в одиночестве, а потом, позже, можно будет пойти с ним куда-нибудь поесть.

Поскольку до обеда было еще далеко, зал был почти пуст. В углу пара женщин смеялась и пыталась заниматься аэробикой. Йоджи подошел к одному из тренажеров, как вдруг услышал стук дерева о дерево. Он увидел двух мужчин, одетых в доспехи и занимающихся кендо, и очень этому удивился. Йоджи знал, что Айя увлекается этим, но думал, что тот был единственным во всем доме.

Кем бы ни был второй мужчина, он был немного ниже Айи и оказался почти таким же хорошим фехтовальщиком, как красноволосый. Занимаясь, Йоджи поглядывал на их поединок, замечая, что каждый наносил противнику примерно одинаковое количество ударов. Он не так много знал о кендо, но ему казалось, что все происходящее перед ним делалось правильно. У этих двоих кендо выглядело как ритуал или танец, но не как спорт. Как раз тогда, когда его тело решило, что с него достаточно, те двое еще раз поклонились друг другу и сняли свои шлемы. Айя развязал платок, который удерживал волосы, и вытирал им прилипшие к его раскрасневшемуся лицу мокрые пряди. На секунду Йоджи представил, что таким Айя был во время секса, румяным, взъерошенным и выглядящим, как обычный человек, а не какой-то искусно одетый музейный экспонат.

Компаньон Айи тоже был длинноволосым, хотя густые пряди, достигавшие середины спины, были более-менее привычного черного цвета. Незнакомец выглядел на несколько лет старше Айи, ему было около тридцати, как Йоджи осмелился предположить. Он был высоким, изящно сложенным и с симпатичным лицом. Мужчина поймал взгляд Йоджи и улыбнулся, лениво помахав рукой перед тем, как подойти к нему.

– Похоже, ты здесь недавно. Я – Кикё, – он слегка поклонился Йоджи. Удивленный, что друг Айи может быть таким простым и приветливым, Кудо улыбнулся ему и наклонил голову. – Я Йоджи. Ты живешь здесь?

– Нет, я приехал к другу на пару дней. Что-то вроде неформального отпуска, – Кикё рассмеялся и оглянулся на Айю. На его лице появилось озадаченное выражение, когда друг не подошел ближе и не присоединился к разговору. Он наклонил голову и нахмурился, а потом снова повернулся к Йоджи, опять улыбаясь, но уже гораздо прохладнее.

– Ты не знаешь каких-нибудь новых клубов, случайно? Чтобы там было весело и не очень тесно?

Йоджи немного подумал, постоянно сползая взглядом на Айю. Тот стоял на некотором расстоянии, опустив глаза на деревянный меч, который сжимал в своих руках.

– Есть новый клуб «Шинджу», в нем было просторно те пару раз, что я там был. Он находится на восьмом этаже здания Хаяшибара, – Йоджи немного удивился, почему его спрашивали о клубе, но Кикё сразу же откланялся, получив ответ, и отошел,  поблагодарив. Айя собрал их доспехи и последовал за другом, не удостоив соседа даже взглядом, когда прошел мимо. Сжав зубы, Йоджи наблюдал, как пара выходит из зала, затем мрачно задумался над поведением Айи. Ему нужно было оставить свое высокомерие до того, как Йоджи либо трахнет его, либо просто изобьет.

* * *

Кикё улыбнулся обескураженной продавщице, наслаждаясь неудобным положением, в которое он поставил женщину. – Пожалуйста, запишите все это на счет Цукиено, – он наблюдал за тем, как взлетели ее брови от упоминания о владельце счета и от суммы, которую нужно было стребовать. Кикё гордился этим раундом шоппинга. Он сомневался, что у Айи когда-нибудь будет возможность одеть все юкаты, которые он сейчас приобрел, но смысл покупки был не в этом. Главной целью было потратить как можно больше денег Такатори, и раз Айя отказывался швыряться деньгами любовника, Кикё нужно было наверстать упущенное за него.

Он дал продавщице код к счету, который установил для него Сайдзё, и адрес Айи, чтобы покупки доставили туда завтра после обеда. Покончив с этим, он позволил утащить себя из магазина. Цубаки шел за ними – несчастный друг, превращенный в телохранителя приказом Сайдзё. Ха, это было смешно. Если бы с ними что-то случилось, то скорее он или Айя уладили бы проблему, а не его мягкий приятель.

– Кикё, зачем ты потратил там столько денег? – голос Айи был ледяным, и Кикё понял, что ему уже не удастся затащить друга в то множество магазинов, в которое собирался. Нервы парня, должно быть, уже были на пределе от постоянного внимания, которое привлекали их кимоно и прически. Он ненавидел, когда на него глазели, и это было одной из причин, почему он редко выходил из Ханабатаке. Айя совершенно не был рад тому, что его редкая внешность выделялась в толпе и делала его запоминающимся.

Если Кикё привык к тому, что на него смотрели, и даже научился щеголять своей странной внешностью на публике, то Айя был слишком скромным, чтобы выработать подобное отношение к происходящему. Этому мешало и то, что в магазине кимоно и магазине фарфора, куда они тоже зашли, работники не могли полностью скрыть свое неодобрение, зная, кем и чем парни являлись. Даже несмотря на то, что эти двое были их лучшими покупателями. «Конечно», – горько подумал Кикё, – «как можно ждать от уважаемых людей, что они будут нормально относиться к таким извращенцам, как Айя и я?»

– Потому что я помогаю экономике, Айя. Кроме того, подумай, как обрадуется твоя сестра, когда получит все эти юкаты и платья, которые ты ей купил, – чтобы заставить Айю расстаться с деньгами, нужно было дать ему возможность потратить их не на себя, а на тех, кто ему дорог. Он спокойно купил чайный набор для Аюми, украшенный цветками сливы и шмелями, на замену тому, который разбился пару недель назад. Потом – несколько подарков для сестры. Но Айя никогда не покупал ничего для себя за деньги Хирофуми, поэтому Кикё взял дело в свои руки.

Он подхватил Айю под локоть и потянул притихшего друга через дорогу.

– Что скажешь насчет того, чтобы немного поесть, а потом сделать последнюю на сегодня остановку в магазине? – им нужна была новая одежда на вечер, и за нее они заплатят наличными. Сайдзё и Хирофуми не открывали для них счетов в магазинах клубной одежды. Мужчины были особенно против того, чтобы Айя и Кикё ходили по клубам и общались с тамошними весельчаками. Нет, Айя и он должны были соответствовать какому-то дурацкому идеалу, и свободные развлечения им не разрешались. Такатори ненавидели, когда их обманывали в том, что касалось их собственности, и не допускали и шанса, что кто-то мог прикоснуться к их любовникам, не говоря уже о чем-то более приятном.

Прогоняя темные мысли, которые только делали Кикё грустным и злым, каким он не хотел быть в день прогулки с друзьями, он потащил упирающегося приятеля в небольшой ресторан. Когда официантка, не перестававшая пялиться на них во время заказа, отошла от столика, мужчина вздохнул и потянулся, чтобы погладить Айю по руке.

– Слушай, я ломаю себе голову последние пару часов. Кто был тот парень в зале? Яркий блондин с убийственной улыбкой? – Айя закатил глаза и вытер руки одним из влажных полотенец, что принесла официантка. – Это был мой новый сосед. Он сволочь, – Айя отбросил ткань в сторону и занялся разламыванием своих палочек для еды.

Кикё обменялся взглядами с Цубаки, который кивнул и внезапно встал из-за стола, направляясь к туалету. – Сволочь? Он мне таким не показался, но я ведь не живу рядом с ним. Что случилось, Айя? – Кикё пристально смотрел на друга, взглядом давая понять, что не оставит эту тему, пока тот не расскажет все в подробностях. Они должны были быть достаточно плохими, чтобы так разозлить обычно невозмутимого Айю, как это сделал Йоджи. – Здесь только мы, рассказывай.

Айя взглянул на пустой стул Цубаки и оглядел маленький ресторан. Потом он пожал плечами и налил себе чай. – Ничего особенного, Кикё. Мы встретились не при лучших обстоятельствах, и с того момента все только ухудшается. К тому же, он постоянно допоздна развлекает своих клиенток, и мне приходится проводить вечера в спальне, если хочется покоя и тишины.

Зная, что это не вся история, Кикё подпер голову рукой и уставился на Айю. Тот немного покраснел, но не стал продолжать рассказ, а его лицо постепенно принимало свое обычное бесстрастное выражение. Ситуация между Айей и его соседом должна была быть действительно ужасной, раз он так злился при одном его упоминании.

– Квартира принадлежит ему или его.. покровителю? – Кикё старался говорить спокойно, но по его глазам Айя понял, что друг имел в виду.

– Не надо выгонять его, Кикё. Квартира его, и если он уедет.. – Айя покружил чай в своей чашке пару секунд. – Лучше пусть моим соседом будет грубая сволочь, чем еще один ребенок. Следующий жилец вполне может оказаться еще хуже.

– Не окажется, если ты попросишь Хиро купить квартиру для тебя и держать ее пустой. Ты знаешь, он сделает это в мгновение ока. Или его брат может приобрести ее для двух своих девушек.

Айя поморщился при этой мысли. – Их отец взбесится, если такое произойдет. Это будут выброшенные деньги, и он не согласится, чтобы пассии его сыновей жили в соседних квартирах.

– Но давняя любовница и дочь этого лицемера живут всего парой этажей выше, – Кикё снова напомнил себе, что не собирался злиться на Такатори сегодня – это был день веселья, а не горечи. Для нее и так было слишком много времени.

Айя ничего не ответил, и Кикё покачал головой. – Скажешь мне, если Йоджи продолжит тебя обижать. Мы сможем что-нибудь сделать, чтобы он оставил тебя в покое. Может, пригрозим сбросить его с балкона, или что-то вроде, уверен, Цубаки сделает это для тебя. Или Хиро может поговорить с ним, – ему удалось добиться призрачной улыбки от парня.

Увидев своего друга, возвращающегося за стол, Кикё подмигнул Айе и откинулся на спинку стула. – Не забывай об этом, ладно? Я знаю замечательное кимоно, которое обязательно надену, когда мы решим спихнуть его с крыши Ханабатаке. Я обязательно куплю его, когда вернусь в Киото.

Айя снова вздохнул и кинул в него бумажной оберткой от палочек. – Кикё, есть в мире хоть одна вещь, которую ты никогда не купишь?

– Нет, Айя. Я превратил это в искусство за все эти годы, – Айя понимал приятеля как никто другой. Они оба продали себя Такатори за деньги и власть клана, и Кикё старался, чтобы цена его гордости и чести окупалась втройне. Если для всего окружающего мира он теперь был дорогой шлюхой, то он намеревался быть шлюхой безумно дорогой.

* * *

Йоджи выпил четвертый виски за этот вечер и зарычал от удовольствия, которое ему доставил дорогой напиток, скользящий по горлу и оставляющий за собой горячую дорожку. Он улыбнулся бармену и развернулся, чтобы обнять за плечи свою сегодняшнюю спутницу. Умеко была занята разглядыванием толпы на танцполе, но придвинулась ближе, почувствовав его прикосновение. Это была бизнес-леди лет тридцати, намеревавшаяся провести свои лучшие годы, пытаясь прыгнуть выше головы на работе, вместо того, чтобы выйти замуж и завести семью. Йоджи виделся с ней примерно раз в месяц, они ужинали, пили вино, потом он возил ее в клуб, а после они ехали к ней и занимались сексом. Он иногда задумывался, спит ли она с кем-то еще, кроме него, но, в целом, ему было наплевать. Она была хорошей клиенткой, и он был не против провести с ней вечер, особенно когда девушка действительно расслаблялась.

– Готова к танцам? – выдохнул он ей в ушко, остановился, чтобы быстро лизнуть его, и отстранился. Умеко слегка вздрогнула и повернулась к стойке, чтобы заказать выпивку. Йоджи поглаживал ее спину, пока они ждали бармена с заказом.

«Шинджу» не был любимым заведением Кудо, он был недостаточно модным и многолюдным для такой чести. Но Умеко предпочитала клубы поменьше, и он не смог удержаться и не привезти ее сюда, после того, как сегодня сказал об этом месте другу Айи. В восьмой раз за прошедший час Йоджи оглядывал зал в поисках длинноволосых парней. Кикё ведь не просто так спросил его про клуб, и он сказал, что будет здесь всего несколько дней.

Как раз когда бармен принес Умеко ее заказ, Йоджи заметил знакомую гриву волос. Он вздрогнул от удивления, когда Айя подошел к стойке почти рядом с ним. Его волосы были убраны назад, только две длинные прядки обрамляли лицо, и были заколоты парой серебряных булавок, тесные кожаные штаны обтягивали стройные ноги, а сверху был свободный серебристый топ с узкой сеткой, спускавшейся по левому рукаву. Йоджи выругался, когда увидел следы подводки вокруг глаз парня, подчеркивавшей их фиолетовый цвет еще больше, и блеск на его губах. Айя выглядел как гламурная рок-звезда: немного андрогинно, но совершенно не женоподобно.

Потом Йоджи заметил Кикё, который подошел к Айе сзади и слегка обнял, делая заказ и протягивая бармену деньги. Он был одет в красные кожаные штаны, такие же обтягивающие, как и айины, и белый топ в китайском стиле, с длинными рукавами и застежками в виде лягушек. Топ облегал его тело сверху, спускался до бедер и расходился разрезами на боках. Его волосы также были убраны и собраны в пучок, только несколько прядок спадали на шею, обрамляя лицо. Йоджи снова увидел макияж, но скорее театральный, чем женственный.

Кикё заметил внимание Йоджи, холодно ему улыбнулся и потянулся за стаканами. Он что-то сказал Айе, и тот повернулся, чтобы посмотреть на Йоджи. Их глаза на секунду встретились, потом красноволосый перевел взгляд на тесные штаны блондина и черный топ, в которые тот был одет. Затем Айя отвел взгляд, развернулся и направился на танцпол. Кикё еще раз мрачно ухмыльнулся Йоджи и последовал за другом.

Засмотревшись, как они растворяются в толпе, Йоджи подпрыгнул, когда почувствовал прикосновение к своей руке.

– Йоджи, я уже готова танцевать, – голос Умеко был немного раздраженным, а слова невнятными, наводя на мысль, что алкоголь уже сделал свое дело.

– Что? – Йоджи посмотрел на Умеко, проводя рукой по волосам. – Ты хочешь танцевать?

– Было бы неплохо, – отрезала она. Потом женщина вздохнула, поставила стакан на стойку и посмотрела туда, куда и Кудо. – Ты знаешь этих двоих?

Качая головой, Йоджи потянул Умеко на танцпол. – Нет, не знаю. Я просто думал, где этот парень так покрасил волосы? Может, мне перестать быть блондином и стать рыжим, как думаешь? – он очаровательно улыбнулся спутнице.

Умеко хихикнула и поиграла одной из его светлых прядей. – Я думаю, тебе идет быть блондином. Твой натуральный цвет прекрасно подходит к цвету кожи. Даже несмотря на то, что у тебя зеленые глаза, ты будешь странно смотреться с красными волосами. Чтобы краситься в такой оттенок, нужно быть таким же бледным, как тот парень.

Он пошел в мать цветом глаз и волос, а в отца – цветом кожи. – Ладно, значит, тогда я просто куплю парик, – он нашел для них свободное местечко на площадке и обхватил руками талию Умеко. – Не хотелось бы тебя разочаровывать.

– У тебя пока что получается этого не делать, – промурлыкала Умеко, прижимаясь к Йоджи. – Это-то мне в тебе и нравится.

Он усмехнулся и притянул девушку поближе, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в нос, затем начал танцевать. Они проведут здесь еще какое-то время, выпьют по стаканчику, а через пару часов Йоджи отвезет ее домой и завершит свою работу. Ему просто хотелось закончить все это и отправиться к себе. Бывали моменты, когда его новый стиль жизни становился невыносимым, и сегодняшний вечер как раз был таким. Пока Йоджи не увидел, сколько презрения может уместиться в одной паре фиолетовых глаз, он так себя не чувствовал.

Раз за разом он видел Айю и Кикё, танцующих то с женщинами, то друг с другом, но по их поведению ничего нельзя было заподозрить. Они просто выглядели друзьями, желающими хорошо провести время. Осознав, что язык тела, которым они общались, не был языком движений любовников, Йоджи из всех сил постарался забыть о них и сосредоточить свое внимание на Умеко. Это было трудно, его взгляд постоянно возвращался к Айе, танцующему с незаметной улыбкой на лице и полностью отдающемуся ритму. Таким Йоджи представлял бы парня в самую последнюю очередь – румяным от алкоголя, модно одетым и танцующим с такой грацией, как будто он делал это регулярно. Этот сексуальный Айя совершенно не соответствовал той мрачной его версии, одетой в кимоно, которую Кудо видел последние пару недель. Он удивился, как Айя делал это: как он переключался с одного на другое. Йоджи пытался избавиться от боли с помощью секса и выпивки, но оказался загнанным в тупик. То, что начиналось, как способ забыться, стало образом жизни, и он не знал, как вернуться к тому, что было раньше, или как сменить эту жизнь на что-то новое. Но сейчас он увидел своего высокомерного и неприятного соседа без его обычной ледяной маски. Йоджи не думал, что такие перемены вообще возможны, и когда он смотрел на танцующего парня, плюющего на тот ад, что мог ждать его потом в Ханабатаке, то ненавидел его. Ненавидел за то, что тот мог забыться, хотя бы на одну ночь, а он сам был на это не способен.

* * *

– Айя, это прекрасно, – восхищалась Аюми, нежно касаясь белых и золотых лилий, цвет которых подчеркивался прозрачной черной вазой, в которую ее друг их поставил. Зеленые стебли просвечивали прожилками сквозь стекло вместе с коричневыми и зелеными камнями на дне. Это была прекрасная композиция, одна из лучших, что когда-либо видела Аюми, несмотря на те годы, что она провела, обучая учеников искусству икебаны. Айя склонил голову, позволяя волосам скрыть лицо, и подвинул цветы к гейше. – Спасибо.

С поклоном принимая подарок, Аюми отодвинула вазу в сторону и спрятала руки в рукава кимоно. – Это одна из твоих лучших композиций, Айя. Я горжусь таким учеником, как ты. Тебе следовало бы открыть магазин и продавать свои творения, я знаю многих, кто был бы рад купить нечто настолько красивое.

– Почему-то я не представляю себя владельцем цветочного магазина, Аюми, – Айя выпрямился и покачал головой. – Для этого потребуются большие деньги, да и в Токио достаточно мест, где можно купить икебану.

Сначала Аюми хотела продолжить свои мечтания, сказать Айе, что он мог бы достать необходимую сумму, а она позаботилась бы о покупателях. Это была ее любимая игра для развлечения клиентов – пространно размышлять о том, чем бы мог заниматься загруженный работой политик или бизнесмен, если бы окончательно устал от своей напряженной деятельности. Однако у Айи не было возможности оставить нынешнюю жизнь и начать новую, и подобные мечты были бы только жестокой насмешкой. Ее клиентам было забавно представлять себя торговцами в костюмах, актерами, борцами сумо или даже гангстерами. Но Айе не принесут радости размышления о том, что никогда не будет ему позволено. Он принадлежал Хирофуми, и Аюми была уверена, что Такатори никогда его не отпустит.

– Думаю, ты прав. Сейчас не лучшее время для бизнеса, особенно с этим экономическим кризисом, – Аюми театрально содрогнулась. Все было не так плохо, как в годы войны, но, после долгих лет процветания, снижение экономики было тяжелым ударом для многих людей. Будучи гейшей, она привыкла к непостоянству удачи и просто надеялась, что ее профессия сможет пережить тяжелые времена и недостаток богатых спонсоров.

– Пожалуйста, Аюми. Я достаточно слышу об экономике от Хирофуми. – застонал Айя. – Мне цифры уже снятся, это ужасно.

Аюми хихикнула и похлопала себя по губам. – Боже-боже, извини, что причинила тебе боль, Айян. Я не хотела поминать при свете дня ужасные привидения и красные бюджеты, – она не смогла удержаться и продолжила смеяться, когда Айя сердито посмотрел на нее. – Нам остается только сделать свой вклад в экономику. Я великодушно позволю тебе угостить меня ужином сегодня, – улыбнулась она другу. Айя вздохнул и убрал волосы с лица. – Ты говоришь точно как Кикё. Я могу только представить, как Рейджи отреагирует, когда увидит, какие суммы ушли со счетов, пока он был в городе, – на губах Айи даже появилась тень улыбки. Он не питал никаких симпатий к отцу своего любовника. Рейджи всегда смотрел на него с таким презрением.

– Вот из него вышла бы отличная гейша. У Кикё было бы множество покровителей, исполняющих любое его желание, и все они пригодились бы, чтобы оплачивать его причуды. Может оно и к лучшему, что он родился мужчиной.

– Хн, – Айя провел пальцем по столу, прослеживая бледный узор завитков. – Он стал таким, как сейчас, только из-за Сайдзё.

Аюми кивнула, перебирая пальцами рукава кимоно. Она знала нескольких таких людей, как Кикё, пойманных в ловушку жизни, которую они ненавидели, и прячущих свою обиду за маской фальшивых улыбок и наигранного веселья. Элегантный молодой человек был великолепным актером, мало кто мог пробиться через его притворство, и уж тем более это не удавалось Такатори. Разве что Сайдзё знал, как несчастен был его любовник, и наслаждался страданиями Кикё. Может быть, это объясняло тот факт, что он ничего не сказал, когда Хирофуми заставил Рана стать Айей, превратив парня в копию его любовника. Или может просто двое мужчин слишком увлеклись фантазиями и не осознавали, что объекты их страсти тяготились своими ролями. И так было не только у Айи с Кикё. Многие жильцы Ханабатаке были вынуждены носить те или иные маски, чтобы удовлетворять ожидания своих хозяев. Аюми вздохнула, подумав о них. По крайней мере, от нее требовалось только никогда не выглядеть уставшей или несчастной. Она справлялась с изнурительной чередой гостей с улыбкой на лице. Было просто выглядеть игривой и счастливой, когда заставляешь смеяться других, и она могла провести весь вечер выпивая, шутя, играя на сямисене или танцуя. Ей никогда не требовалось делать то, чего требовали от ее соседей почти каждый день – продавать себя.

– Куда ты хочешь пойти ужинать, Аюми? – вопрос Айи застал ее врасплох, и Аюми потребовалось время, чтобы избавиться от мрачных мыслей и подумать над ответом.

– Может быть, пойдем к Сакаки? Мне нравится, как ее новый повар готовит черную треску, – ей хотелось бы еще раз попробовать это блюдо, и Рейджи не сможет пожаловаться, что Айя выкидывает деньги Такатори на ветер, если он будет делать это в ресторане его пассии.

– Тогда я вернусь к шести, – Айя поднялся на ноги, его природная грация вызвала укол ревности в груди Аюми. Она давно уже не двигалась так свободно, артрит, усилившийся за последние пару лет, даже заставил ее отказаться от учеников. Женщине не хватало компании и дополнительных денег, которые бы она зарабатывала для себя. Хотя, взамен, боги послали ей Айю.

– Я буду ждать тебя, Айя, – это будет прекрасный вечер, они вдвоем сбегут из своих квартир и будут наслаждаться компанией. Может, они даже посмотрят на витрины или сходят в кино, если Айя наберется смелости. Бедный мальчик до сих пор боялся, что его кто-нибудь узнает на улице. Аюми обожала необычный цвет его волос и глаз, но вынуждена была признать, что именно они делали Айю таким запоминающимся.

Скорее всего, именно поэтому Хирофуми не позволял своему любовнику красить волосы или прятать глаза. Он должен был благодарить богов и за свою удачу, и за позор Айи, мужчина уж точно не терял времени, когда ему выпал шанс заполучить свою давнюю и недоступную прежде мечту. Когда Айя поклонился и вышел из комнаты, Аюми снова поразилась тому, каким везунчиком был Хирофуми. Она не верила, что можно было быть настолько удачливым.

* * *

Гадая, не совершает ли он сейчас ошибку, Йоджи переложил празднично упакованную бутылку сакэ из правой руки в левую и постучался. Женщина, которую он мельком видел раньше, открыла дверь и подозрительно посмотрела на него. Он постарался выдать самую обворожительную из своих улыбок.

– Здравствуйте, я Кудо Йоджи. Я пришел на чай к Аюми-сама, она меня приглашала, – во всяком случае, так это выглядело. Все, что она тогда сказала, было, что им следует как-нибудь встретиться за чаем. Йоджи подумал, что сейчас как раз подходящий момент. Он надеялся, что Аюми не нужно было предупреждать о визите заранее. Это же просто чаепитие, ничего особенного. Однако, учитывая то, что Айя до сих пор вел себя так, как будто Йоджи не было на свете, ему не хотелось рисковать: он мог позвонить перед приходом и получить отказ.

Женщина фыркнула и неохотно впустила его в квартиру, указав жестом, что он должен ждать около двери, и поспешила в комнаты. Когда она ушла, Йоджи отстраненно отметил, что мандариновый цвет не шел ей, и что в кимоно она смотрелась полноватой. Поскольку эта одежда, надетая правильно, прятала все женские изгибы, нужно было быть или очень тонкой, или очень изящной, чтобы не выглядеть, как колода. Подумав об Айе, Йоджи добавил к этому списку еще и рост. Молодой человек действительно выглядел изящным в кимоно благодаря своему росту и широким плечам. На его стройном и мускулистом теле такой наряд смотрелся отлично, хотя Йоджи предпочел бы видеть парня одетым как в тот вечер, пару недель назад.

Прошло всего несколько секунд, и женщина вернулась с кислым лицом. – Аюми-сама ждет вас, – когда Йоджи сделал шаг вперед, она зашипела. – Ваша обувь! Снимите ее!

Понимая, что привык разгуливать по своей квартире обутым, Йоджи быстро разулся и нацепил самую большую пару тапочек, какую смог найти под дубовым столиком. К его удивлению, тапки были приличными и только немного жали. Размер обуви, благодаря маминым американским корням, создавал ему много проблем. Часто приходилось либо покупать импортную обувь, либо делать ее на заказ.

Следуя за седой женщиной, имени которой он не знал, Йоджи шел по татами мимо кремовых стен с несколькими рисунками, выполненными тушью. Женщина раздвинула бумажные двери и пригласила его войти в такую же комнату, как та, которая в его квартире оставалась пустой. Зайдя, Йоджи увидел помещение, выдержанное в кремовых и коричневых тонах, с маленькой нишей на одной стене, в которой была еще одна картина и прекрасная цветочная композиция. Одновременно с этим он ощутил запах цветов, наполнявший всю квартиру, и вспомнил, что в прихожей на дубовом столике стоял довольно большой букет.

– Аюми-сама, я надеюсь, что вы не против моего неожиданного визита. Я прошу прощения, что не договорился с вами заранее, – сказал Йоджи, кланяясь пожилой женщине. Он протянул ей бутылку сакэ.

Аюми слегка кивнула, принимая подарок, затем взглянула на вторую женщину. – Коми, принеси, пожалуйста, сливовый чайный набор. Спасибо, – потом она остановила взгляд на Йоджи и указала ему на подушку возле низкого столика, напротив нее.

– Пожалуйста, садитесь.

Вздыхая при мысли, что придется сидеть на полу неизвестно сколько, Йоджи медленно заставил свои ноги устроиться в таком положении, чтобы и быть близко к столу, и удобно сидеть. Почти удобно. Ему нужно было это предвидеть и одеть штаны посвободнее. Сейчас парень был рад, что не сидит спиной к двери, иначе входя в комнату, Коми увидела бы слишком много. Он сделал себе мысленную пометку никогда не надевать брюк с такой низкой талией, если собираешься сидеть на полу, или, по крайней мере, подбирать к ним длинную рубашку. Тот обрезанный свитер, что был на нем в данный момент, ситуацию не спасал.

Гадая, должен ли он что-то сейчас говорить, Йоджи просто смотрел на Аюми, которая сидела напротив него и одобрительно кивала, рассматривая бутылку рисового вина, что он принес. Минутой позже снова появилась Коми с черным лаковым подносом в руках. На нем стоял фарфоровый заварочный чайник, две соответствующие ему чашки и тарелка со сладостями, которые были, если Йоджи правильно догадался, из красных бобов. Он ненавидел красные бобы. Коми поставила поднос перед Аюми и тихо вышла из комнаты.

Пожилая гейша наполнила заварочный чайник горячей водой из чайника электрического, который стоял на столе, взболтала воду внутри и вылила ее в небольшую миску. Затем она отмерила в заварник немного зеленого чая-пороха и вновь наполнила его водой. Аюми поставила сосуд и посмотрела на Йоджи своими светло-карими глазами, которые казались почти золотыми.

– Итак, Кудо-сан, чем я заслужила то удовольствие, которое мне доставил ваш визит? Большое спасибо за отличный подарок.

– Не стоит благодарности. Вы сказали, что мне следует зайти к вам на чай когда-нибудь, поэтому я так и сделал, Аюми-сама, – повторил Йоджи, перебирая пальцами края своих джинсов. Ему внезапно стало неудобно, и он стянул тапочки, чтобы они не очень сильно жали. Почему он чувствовал себя так, как будто его заставляли что-то делать? Аюми просто смотрела на него некоторое время, а потом легонько кивнула.

– Да, так и было. Хотя я должна признаться, что вы удивили меня. Не ожидала, что вы примете мое предложение, ведь столько времени прошло. Я думала, вы забыли про приглашение, – Аюми подвинула поднос со сладостями к нему. – Пожалуйста, угощайтесь.

Йоджи покачал головой. – Нет, спасибо, я не голоден, хотя выглядит угощение замечательно, – он начинал жалеть о том, что пришел сюда, и все благодаря окружающей его обстановке. Сидя в комнате с интерьером 19 века, напротив женщины, которая вписывалась в это окружение лучше, чем в современность, Йоджи чувствовал себя не в своей тарелке, и не мог ничего с этим поделать. Он ненавидел это чувство, хотя должен был уже к нему привыкнуть.

– Жаль, оно действительно прекрасное. Надеюсь, чай вам понравится больше, – Аюми налила немного настоя в одну из чашек и протянула ее Йоджи. Он принял напиток, кивнул в знак благодарности и отставил фарфоровую пиалу в сторону. Ему следовало догадаться, что придется это пить, когда Аюми упомянула чай.

– Как вам жизнь в Ханабатаке, Кудо-сан?

– Пожалуйста, зовите меня Йоджи, Аюми-сама. Я не часто соблюдаю формальности, – Йоджи поднял чашку и заставил себя отпить немного горького настоя. – Мне будет очень приятно, если вы станете обращаться ко мне по имени. И да, я вполне счастлив здесь.

Качая головой, Аюми провела пальцем по своей чашке. – Это так странно для старой женщины, вроде меня, видеть, насколько неформально ваше поколение. Оно кажется чужим иногда. Это почти шокирует.

– Я думаю, мое поколение должно казаться странным вашему. Я помню, как нам еще в школе говорили, насколько испорченной стала наша культура, – сказал Йоджи, стараясь не допустить в свой голос горечь. Его самого, полукровку, рассматривали как яркий пример вестернизации Японии. Когда он понял, что никогда не сможет стать таким же японцем, как все, Йоджи почти полностью отказался от своей родной культуры.

Аюми кивнула и улыбнулась ему. – Мне так трудно запоминать новые слова. Кажется, что каждый день возникает еще одно, а мой английский никогда не был хорошим. Айе приходится постоянно все мне объяснять. Я чувствую себя такой старой, когда это случается.

Йоджи задумался: означало ли это, что Айя знает английский. Если это было так, ему следовало быть осторожнее, обзывая парня на этом языке. Йоджи начинало надоедать, что его не замечали, и становилось все труднее держать язык за зубами и не говорить ничего лишнего при встрече с Айей.

– Да что вы, такой красотке, как вы, не может быть и дня больше сорока, Аюми-сама, – Йоджи улыбнулся женщине самой искренней своей улыбкой.

Она тихо засмеялась и стрельнула в него глазами. – Ах, Кудо-сан, я вижу, вы льстец. Осторожнее со словами, или я не устою перед искушением соблазнить такого красивого молодого человека, как вы.

– Я буду ждать этого с нетерпением, Аюми-сама, – Йоджи обнаружил, что расслабляется благодаря этому флирту. Он начинал жалеть, что так долго тянул с визитом к Аюми. – Если вдруг решите прийти и исполнить мои немногочисленные фантазии – вы знаете, где я живу, – он позволил себе сделать улыбку немного хитрой.

Аюми покачала головой, смеясь. – Вам должно быть стыдно, Кудо-сан. Вы так торопитесь. Боюсь, я немного старомодна, но я предпочитаю, чтобы мужчина приходил ко мне, – она наклонила голову и кинула на Йоджи такой соблазняющий взгляд, что, даже несмотря на ее возраст, все его внимание было приковано к ней. – Я предпочитаю, чтобы мои мужчины тоже были немного старомодны, чтобы не чувствовать себя отставшей от времени.

– Поэтому вы так любите Айю? Потому что он старомоден? – вопрос вырвался у Йоджи до того, как он успел подумать, как грубо это прозвучит. Красноволосый часто занимал мысли Кудо, поэтому неудивительно, что он спросил о нем при первой возможности. Кроме того, Йоджи не знал, сколько еще Аюми будет терпеть его присутствие, поэтому не стал извиняться и пытаться опустить свой вопрос. Оставалось только надеяться, что женщина ответит ему перед тем, как выгнать. Может быть, узнав больше об Айе, Йоджи сможет перестать задевать его и оставит в покое.

Аюми взглянула на него из-под ресниц, делая глоток чая. Она поставила чашку и спрятала руки в рукава своего бледно-голубого кимоно. – Почему вы так решили? Потому что он так одевается, или потому что он знает, как следует себя вести, Кудо-сан?

Скрипя зубами от того, что Аюми отказывалась называть его по имени, Йоджи отставил свою чашку. – Я счастлив, что вы видите в нем это, Аюми-сама, но, возможно, вы также заметили, что мне не так повезло, как вам. Мне кажется, я не нравлюсь Айе, и я совершенно не могу понять, почему. Я извинился за то столкновение.

Рука Аюми поднялась, чтобы прикоснуться в нижней губе, пока она думала над тем, что он только что сказал. – Кудо-сан, я первая признаю, что вы с Айей встретились не при лучших обстоятельствах. Я также признаю то, что Айя иногда может быть высокомерным. Но слушать, как на него клевещет человек, не давший ему и шанса показать себя с лучшей стороны, я не буду. Если вы пришли за этим, можете уходить.

Йоджи вздохнул и наклонился к низкому столу. Все так хорошо шло, а он разрушил атмосферу доверия одним вопросом. – Аюми-сама, я пришел не за тем, чтобы причинить боль вам или Айе. Вообще-то я пришел совсем за другим. Я чувствую, что вы на меня сердитесь, и не знаю, что нужно, чтобы исправить то неверное впечатление, что у вас обо мне сложилось. Я не надеюсь, что смогу сделать это с Айей, но с вами я рассчитывал наладить хорошие отношения.

Оценивающе глядя на него своими светлыми глазами, Аюми вернула руку в рукав, покачав головой. – Лично у меня к вам, Кудо-сан, нет никакой враждебности. Но я знаю, что вы расстроили моего друга, и мне это совсем не нравится. Айе совершенно не нужны проблемы с вашей стороны, – пожилая женщина замолчала на некоторое время, опустив голову и рассматривая чайный набор перед собой. Она подняла свою чашку и обхватила ее ладонями. Посмотрев несколько секунд на прекрасный фарфор, она взглянула Йоджи в глаза с серьезным выражением.

– Я боюсь показаться грубой, но есть несколько вещей, которые должны быть абсолютно ясными для вас. Поймите, пожалуйста, что я не позволю вам причинить ему боль. Я знаю, что вы не единственный, кто виноват в том, что случилось между вами и Айей, но, тем не менее, если вы не можете уладить отношения с ним, то хотя бы перестаньте его оскорблять. Или вас здесь не будет. Больше я ничего не буду вам объяснять.

Его горло внезапно пересохло, а руки сжались в кулаки, когда Йоджи подумал о том, что может потерять свою квартиру здесь, в Ханабатаке.

– Это звучит как угроза, Аюми-сама. Должен сказать, не ожидал ничего подобного от вас. К тому же, я не понимаю, как вы исполните свою угрозу. Квартира принадлежит мне, и я не собираюсь переезжать в ближайшем будущем. И точно не из-за стервозного педика. Квартира моя, и моей останется.

Глаза Аюми посерьезнели, стали темно-золотыми, и в них появился гнев. – Если я еще услышу такое в адрес Айи, вы будете бездомным, Кудо-сан, – ответила она тихо, но ее руки тряслись вокруг чашки, которую держали. – Вы окажетесь на улице в течение дня. Не думайте, что я – ветхая старушка с пустыми угрозами. Это действительно случится.

Женщина казалась настолько серьезной, что Йоджи сдержался, не стал отвечать и просто смотрел на нее. Губы Аюми были плотно сжаты, руки продолжали дрожать, и в целом она казалась напряженной, как если бы сдерживала себя из последних сил. Он не собирался сердить ее, но угроза насчет квартиры серьезно его задела. Даже если Йоджи не был уверен, что Аюми действительно сможет сдержать свое обещание сделать его бездомным.

Внезапно он вспомнил, что Кен говорил ему о связях и власти, которые у нее были. Йоджи видел нескольких ее гостей, обычно это были менеджеры Апартаментов и пожилые мужчины, которых он видел в компании с разными премьер-министрами прошедших лет. У нее действительно были влиятельные друзья. Сложив одно с другим, он прищурился, глядя на Аюми.

– Это ведь вы, не так ли? Это вы избавлялись от всех, кто мешал Айе жить.

Аюми не отрицала его догадку, наоборот, она кивнула и поставила чашку на стол. – Именно так. Я забочусь о своих друзьях, Кудо-сан, и не боюсь пользоваться своим влиянием на здешнее руководство. Если бы я хотела вас выселить, к чему я сейчас очень близка, вы бы не жили здесь. Продолжайте обижать Айю и вы лишитесь дома, – Аюми снова приложила руку к губам, выглядя взволнованной. – О боже, угрозы за чаем. Я совсем не так представляла себе нашу встречу, Кудо-сан.

Йоджи поднял свою забытую чашку и сделал глоток остывшего напитка, пытаясь понять ситуацию. Кен сказал, что Айя избавлялся от всех, кто ему мешал, а теперь Аюми брала всю вину на себя. Этот факт не сочетался с тем образом, который Йоджи успел для себя составить. Но что еще ему было делать? Похоже, Айя наслаждался тем, что морочил ему голову без особых усилий.

Прочистив горло, Йоджи начал говорить в самой вежливой манере, на которую был способен. – Пожалуйста, Аюми-сама, ответьте на мой вопрос, и я уйду.

Аюми согласно кивнула, немного подумав. – Почему вы так о нем заботитесь? Что в нем особенного? Может, если я увижу его вашими глазами, то смогу понять, почему я должен относиться к нему лучше.

– Это очень личный вопрос, Кудо-сан, – она потянулась к его пустой чашке и налила в нее еще чая перед тем, как наполнить свою. – Ваша прямота снова меня шокирует, но, возможно, мой ответ заставит вас пересмотреть свое отношение.

Аюми отпила чай и обхватила чашку ладонями. Ее золотые глаза не отрывались от хрупкого сосуда. – Я забочусь об Айе.. потому что он самый заботливый, самый преданный и щедрый человек из всех, кого я знаю, – в ответ на приглушенное хмыканье Йоджи она подняла глаза и сердито на него взглянула. – Молчите и слушайте ответ на свой вопрос. Вы знаете его несколько недель, я знаю его больше четырех лет. Вы видите только маску, которой он закрывается от мира, в основном – из-за таких людей, как вы.

– Он пожертвует чем угодно ради тех, кто ему дорог, поэтому таких людей очень мало, – взгляд Аюми снова опустился к чашке, а голос наполнился грустью. – Я не буду говорить о его прошлом, только скажу, что случилось нечто, что заставило его отказаться от надежд на будущее ради того, чтобы кто-то другой мог осуществить свою мечту. Он отказался от жизни, за которую многие отдали бы все, и выбрал позор вместо нее. Это было сделано сознательно, ради любимого человека.

Аюми аккуратно поставила чашку перед собой. – И он продолжает жертвовать, по сей день. Я никогда не просила Айю о чем-то, кроме дружбы, а он дал мне все, чего я хотела и в чем нуждалась. Он оберегает меня, как я стараюсь оберегать его, и я знаю, что он обо мне охотно позаботится. Все это потому, что я могу видеть сквозь его маску и понимаю его боль. Многие здесь думают, что он просто дорогая шлюха, и сильнее чем они ошибиться трудно.

Она смотрела на Йоджи, и он почувствовал себя неуютно под этим взглядом. – Я знаю о тебе многое: твое прошлое, как ты получил свой новый дом. Я знаю о женщинах и мужчинах, которые тебе платят. Если кто-то здесь и является шлюхой, то это ты. И здесь ты не один такой. У тебя были свои причины, чтобы выбрать такую жизнь, хотел ты этого или нет. У любого здесь таких причин великое множество. Не думай, что знаешь историю каждого, иначе будешь делать ложные выводы. Не думай, что знаешь все про Айю. Ему слишком много пришлось вытерпеть, поэтому тех, кто имеет честь знать о нем все – мало.

Немного обиженный правдивым и метким комментарием про шлюху, Йоджи вздохнул, поднял свою чашку и выпил еще немного горького чая. Он пришел сюда подружиться с женщиной и получить ответы на вопросы, но вместо этого у него появилось еще больше вопросов и, кажется, новый враг.

Какое у Айи было прошлое, и почему он пожертвовал им? Ради кого? Зачем прятался за маской безразличия? Навыки и чутье, которые Йоджи старался подавлять последние пару лет, снова проснулись в нем, как только он столкнулся с первой за все это время загадкой. Он обнаружил, что, по какой-то странной причине, ему хотелось найти ответы на все эти вопросы.

– Большое спасибо за честный и откровенный ответ, Аюми-сама. Вы были так добры, что просветили меня на этот счет. Я, наверное, этого не заслуживаю. Я сожалею, если наше чаепитие прошло не так, как вы хотели, – Йоджи глубоко вздохнул, отставляя чашку. – Я пришел с надеждой познакомиться поближе, а вместо этого только рассердил вас. Прошу, поверьте, я не хотел.

Йоджи поднялся и коротко поклонился Аюми. – Спасибо за чай. Я прошу прощения за свое поведение и ту боль, которую мог вам причинить. Я подумаю над тем, что вы сказали, и постараюсь не враждовать с Айей. Но вы должны признать, что одного меня в случившемся винить нельзя.

Аюми вздохнула и кивнула головой. – Да, нельзя. Но, зная Айю, я скажу, что он еще некоторое время будет неприветливым с вами, даже если ваше отношение к нему изменится. Я свое решение также не изменю.

– Я понимаю. Спасибо еще раз за чай и разговор. Приятного дня, – Йоджи повернулся к выходу, и тут Аюми тихо его окликнула.

– Кудо-сан, – он оглянулся. – Я хочу, чтобы вы знали. Я не всегда провожу чайную церемонию так, но нам действительно нужно было уладить некоторые вопросы. Будь мы вежливее друг к другу, они бы даже не возникли. Если учтете все, что я вам сказала, возвращайтесь сюда, когда захотите, и мы проведем настоящую чайную церемонию, как два друга, – Аюми вдруг улыбнулась блондину самым очаровательным образом. – Ко мне не часто приходят такие красивые молодые мужчины, как вы.

Не в силах сдержать улыбку, Йоджи поклонился снова. – Тогда, я думаю, вы меня еще увидите, Аюми-сама, – он ожидал, что она отмахнется от официального имени, но когда Аюми всего лишь кивнула и пожелала ему хорошего дня, Йоджи только незаметно покачал головой и ушел. Что-то подсказывало ему, что дружбу гейши нужно будет заслужить, и это ему нравилось. С тех пор, как он встречал кого-то, не поддающегося его чарам и заставлявшего вести себя прилично, прошло слишком много времени.

В первый раз он не почувствовал обычного укола боли, когда подумал о том, кто был последним таким человеком.

* * *

Вздыхая и потирая глаза, Айя отключил компьютер и поднялся со стула. Маленький стол, на котором стояла машина, прятался от чужих взглядов в углу его кабинета, за прекрасной ширмой, украшенной карпами.

Заставляя затекшее тело двигаться, Айя пожурил себя за то, что сидел за компьютером так долго. Но он хотел проверить, все ли в порядке с его сестрой и ее денежными фондами. Она не тратила все деньги, что присылал ей Хирофуми, и вид растущего банковского счета на ее имя в некоторой степени успокаивал Айю. Его сестра думала о будущем, и в тот момент, когда деньги перестанут поступать, у нее все будет хорошо. Конечно, это не случится раньше, чем она получит образование и найдет достойную работу, разве что по воле случая. Айя не оставит свою сестру, пока не будет уверен, что она в состоянии о себе позаботиться.

Он вошел в гостиную, чтобы закрыть раздвижные двери, оставленные открытыми для прохладного вечернего ветра. Хорошо, что Хирофуми не будет в городе еще пару дней, а то он бы очень рассердился, увидев, что двери были не заперты так поздно вечером. Конечно, преступник должен быть полным идиотом, чтобы вломиться в Ханабатаке, ведь это был один из лучших районов города, но Хирофуми не нравилось, когда безопасность Айи находилась под угрозой. Он чудом отговорил своего любовника от идеи, чтобы за ним повсюду ходил телохранитель, как за Кикё. Просто Айя очень редко покидал здание, и практически никогда – в одиночку.

Закрыв гостиную, он перепроверил все на кухне и направился в спальню. Проходя по коридору, он услышал стук. Остановившись на секунду, парень задумался над тем, что же на этот раз затеял Кудо.

Единственным соседом кроме него, с которым Айя общался, был Харада, но тот обычно не возвращался до рассвета, так что шуметь мог только Кудо.

Почти скрывшись в спальне, Айя снова услышал стук, на этот раз сопровождавшийся стоном. Любопытство пересилило, он медленно открыл дверь и выглянул в коридор. Не уверенный, что именно он ожидал там обнаружить, возможно, Кудо, трахающего клиентку в холле, или что-то вроде, Айя не был готов увидеть того распростертым на полу и стучащим рукой в его же собственную дверь.

Сначала молодой человек хотел закрыть дверь и пойти спать, но если бы кто-нибудь еще на этаже проснулся и нашел Йоджи в таком виде, поднялся бы немалый шум. Кроме того, Аюми недавно попросила его быть повежливее с новым соседом, и если она узнает об этом, то расстроится.

Вздыхая, Айя открыл дверь полностью и шагнул в холл. – Кудо-сан, какого черта вы здесь делаете? – прошипел он тихо.

Один глаз Йоджи был заплывшим, но второй медленно открылся. Опустившись на колени, Айя понял, что он, очевидно, побывал в драке, и вышел из нее явно не победителем. По крайней мере, надеялся, что Кудо не был победителем, потому что, глядя на его испорченную одежду и окровавленное лицо, Айе совсем не хотелось видеть побежденного. Он подумал, что, возможно, Йоджи разозлил кого-то из якудза, державших здесь своих любовниц.

Айя осмотрелся, проверил руку, которой Кудо стучал по двери, но нигде не нашел ключа. Так что вариант – открыть квартиру парня и просто затащить его туда – отпал. Прикидывая, как Аюми будет ему обязана за это, Айя вздохнул и начал поднимать блондина на ноги. Ну, или пытаться поднимать, потому что тот еле соображал.

– Айя?

– Хн, – Айя отвернулся, когда Йоджи дыхнул на него. Стало ясно, почему парень в таком состоянии – от него разило алкоголем и рвотой. Сейчас, скорее всего, он был слишком пьян, чтобы ощущать боль. Идиот.

– А-айя. Что ты делаешь у меня в квартире? – Кудо пробормотал довольно громко.

– Тихо. Мы не у тебя в квартире, – Айя поднял Йоджи на ноги и практически затащил к себе домой. Ему ни капли не было стыдно, когда Кудо врезался в дверной косяк и застонал от боли. Дурак, он это заслужил. Айя умудрился дотащить соседа до гостиной, прислонил его к стене и приказал стоять так. По тому, насколько мутным был взгляд Кудо и как он начал сползать по стене вниз, Айя понял, что времени у него мало.

Он почти побежал к шкафу с футонами и в секунды достал пару, сложил один на другой и накрыл простынями. Затем подтащил Йоджи к этой импровизированной постели и просто дал ему упасть, следя за тем, чтобы тот приземлился на спину. Кудо застонал и пошевелился, когда Айя опустился на колени рядом с ним.

– Тебя тошнит? – Айя шлепнул его по щеке, затем повторял вопрос до тех пор, пока зеленый глаз не открылся и более-менее не сфокусировался на нем. Он не хотел, чтобы Йоджи вырвало на его татами.

– Нет.. Больно.. – Йоджи положил руку на грудь и поморщился. Решив, что его можно оставить на минуту одного, Айя поспешил за необходимыми вещами. Он схватил ведро, которое обычно использовал для уборки, аптечку, ножницы и юкату из тех, что купил Кикё в его последний приезд, и понес все это в комнату.

– Будет тошнить – воспользуешься этим. Я убью тебя, если испортишь мне полы, – пробормотал Айя, размахивая ведром перед лицом Йоджи, прежде чем поставить его в изголовье. Затем он взял ножницы и начал срезать с блондина одежду. Синие джинсы и рубашка из спандекса были слишком тесными, чтобы пытаться их стянуть, и к тому же напрочь испорченными. Судя по брызгам на них, Кудо уже тошнило раньше. Айя скривился от отвращения, скомкал рубашку и кинул в ведро. Срезав штаны, он немного покраснел, не ожидая, что под ними ничего не окажется. Хотя, джинсы были настолько узкими… Он должен был догадаться, что Кудо не носит белья. Грязные штаны отправились в то же ведро после того, как Айя почистил их карманы. Блондин остался лежать раздетым, весь в крови и грязи.

Как можно было довести себя до такого состояния? Пьяный, избитый и грязный. Айя надеялся, что Йоджи не работал. Может, это клиент был виноват во всем? Хотя все это его не касалось.

Кудо, кажется, наконец-то отключился, так что Айя смог принести воды и как-то привести его в порядок. Он удивился шрамам на груди парня, в задумчивости проводя пальцами по расчерченной полосами золотой коже. Когда Айя понял, что делает, то сосредоточился на том, чтобы почистить Йоджи и проверить, нет ли у него ран. Молодой человек не был врачом, но научился некоторым вещам от сестры, когда они еще жили вместе, и у него был опыт самостоятельного лечения. Он не думал, что ребра Кудо были сломаны, но они точно будут болеть, судя по синякам, которые их покрывали.

Кровь текла из разбитой губы, и после того, как Айя умыл лицо Йоджи и втер мазь в порезы, он приложил лед к самой большой опухоли. Он также вытер волосы парня, насколько смог, с удивлением наблюдая, как медово-золотые пряди начали завиваться, когда намокли. Йоджи, должно быть, старался их распрямлять, потому что обычно не выглядел кудрявым.

Позаботившись о своем незваном госте, Айя одел его в бело-сине-зеленую юкату. Кудо стонал, когда его переворачивали, но не просыпался. Было почти жаль прятать стройное, мускулистое тело парня и его золотую кожу, но если вдруг каким-то образом Хирофуми вернется из Тайваня раньше и найдет Йоджи в гостиной Айи, объяснить ситуацию будет легче, если парень будет одет.

Ликвидировав беспорядок и поменяв ведро, Айя посмотрел на своего соседа. Кудо, конечно, не будет счастлив завтра утром, но он сделал все, что мог, и, возможно, парень не будет слишком ужасно выглядеть с утра. Это, наверно, трудно – привлекать клиентов с опухшим от ударов лицом. Так почему же Йоджи позволил такому случиться? Айя едва знал парня, но тот не казался настолько отчаявшимся, чтобы соглашаться на таких клиентов. Нет, он был просто безразличной сволочью. Сволочью, которая переночует у Айи на полу.

– Хоть бы тебя не стошнило ночью. Боги, Аюми просто обязана это оценить, – молодой человек провел рукой по лицу и оставил шторы на балконных дверях не задернутыми. Так оставалось достаточно света, чтобы Йоджи мог разглядеть что-нибудь, если проснется ночью. Хотя, учитывая то, как от него несло алкоголем, Айя не удивится, если парень проспит весь завтрашний день. Лучше бы он этого не делал, конечно, Айе не хотелось объяснять Мамору, почему у него в гостиной спит чужой мужчина. Он просто надеялся, что никто ни о чем не узнает, особенно Хирофуми.

– Надо было оставить тебя в холле, – сказал Айя, направляясь в спальню. Что за чертовщина с квартирой 13Е и ее жильцами, врывавшимися в его жизнь? Все, чего он хотел – чтобы его оставили в покое. И что? Пьяные идиоты спали у него на полу. Он с нетерпением ждал того дня, когда сможет избавиться от всего этого.

Глава 4. Реальность, приносящая боль

Кен наблюдал за тем, как Йоджи механически вешает свои простыни, едва в состоянии сцеплять их вместе прищепками. У Кудо были красные глаза, он выглядел уставшим и был настолько тихим, что Кен действительно пожалел, что разбудил его, чтобы вместе развешивать белье.

– С тобой точно все в порядке, Йоджи?

– Ага, Кен, – Йоджи подавил зевок. – Я всю ночь развлекал клиента и не выспался. Дай мне еще пару минут, и я проснусь.

– Я дал тебе уже полчаса, ты, ленивец, – он ухмыльнулся другу, который в ответ на подколку показал ему язык. Кен решил прекратить подшучивать.– Почему ты тогда просто не сказал мне проваливать и не остался в постели? – Кен был немного в шоке от состояния Кудо и его присутствия в таком виде на крыше. У него сложилось впечатление, что его новый друг больше всего на свете хотел остаться в кровати и поспать, но почему-то не стал возражать насчет стирки.

Сдавшись и бросив вешать мокрое белье, Йоджи сел на пол и вытащил сигареты. – Мне нужно было устроить стирку, и у меня есть планы на сегодня. Если бы я выспался и проснулся в свое обычное время, то ничего бы не успел: ни постирать, ни высушить все, – он зажег сигарету и удовлетворенно вздохнул, затянувшись. – Так что нужно было либо встать и еще подремать попозже, либо остаться без чистых простыней. А они мне нужны.

– Я могу представить, – щеки Кена загорелись, когда он подумал о том, для чего именно Йоджи нужны были простыни. Его до сих пор удивляло то, что парень был… шлюхой. Он не вел себя так, как другие мужчины, живущие здесь, или как большинство здешних женщин. Кен на мгновение задумался о том, как Йоджи дошел до такой жизни.

Кудо откинулся на локти и растянулся на крыше, явно наслаждаясь солнечным светом. Кен сжалился над своим другом и закончил развешивать простыни за него. Пока Йоджи курил, а Кен занимался бельем, дверь на крышу открылась, и кто-то вышел на площадку. Йоджи быстро глянул на дверь, и его плечи поникли, когда он узнал Маки. Он снова принялся смотреть на небо.

«Должно быть, он думал, что это Айя», – подумал Кен. Он не знал, что происходило между двумя соседями, но знал, что там что-то было. Йоджи выходил развешивать белье гораздо раньше, чем делал это пару недель назад, примерно в то же время, когда Айя работал в оранжерее или тоже развешивал свою стирку. Кен также заметил, что между соседями больше не было вражды. Ему было известно, что они вдвоем ходят к Аюми – все здание сплетничало о том, как женщина постоянно заманивает к себе двух молодых и красивых парней. Похоже, многие завидовали старой гейше.

– Какие у тебя планы на сегодня?

Его вопрос, казалось, напугал Йоджи, потому что тот сел и улыбнулся ему, когда увидел все свои простыни висящими на веревке. – А, я иду с Аюми по магазинам. Она настояла, чтобы я посетил несколько летних фестивалей вместе с ней, и для этого мне нужно подобающе выглядеть. Женщина уговаривает меня купить юкаты, представь себе. – Йоджи закатил глаза и поправил очки на носу. – Я с детства не носил ничего подобного на людях.

– Скоро мы будем путать тебя с Айей, – поддразнил Кен. Он вежливо помахал Маки, когда она начала развешивать свое белье возле них. – Он обычно ходит с ней на фестивали, вообще-то. Ты, должно быть, действительно с ней подружился, раз она берет тебя вместо него, – добавил Кен, ожидая, что Йоджи скажет что-нибудь про Айю. Он не верил, что тот не пойдет с Аюми на праздники, и подумал, не пойдут ли они туда в этом году втроем.

Йоджи только хмыкнул и снова лег на крышу. Кен нахмурился, снова задумавшись о том, что же было между ним и Айей. Кудо перешел от постоянных вопросов о нем к тому, что почти никогда его не упоминал, особенно после того, как они втроем провели какое-то время вместе с Аюми. Он подумал… Кен помотал головой при этой мысли. Он не мог представить себе Айю, заводящего любовника – тем более, Йоджи в качестве такового. Даже зная, что у его друга есть клиенты-мужчины, Кен с трудом мог назвать его геем. Йоджи не был похож на содержанцев, живших здесь и обслуживающих мужчин. Он не выглядел «таким».

– Хороший день сегодня, правда? Что вы делаете после обеда? – Маки улыбнулась Йоджи, задавая вопрос, но выражение ее лица немного изменилось, когда она посмотрела на Кена. Он с ней не ладил. Кен не обращал внимания на сплетни, а она называла его педиком, потому что он не захотел спать с ней. Кен не дотронулся бы до этой женщины и трехметровой палкой, якудза передавали ее друг другу постоянно, и, к тому же, она была не в его вкусе.

Она не обрадовалась, когда никто ей не ответил, и начала дуться. Кен знал, что с ней не стоит заговаривать, и Йоджи, похоже, это понял тоже, что было прекрасно. Хидака знал, что она была одной из нескольких женщин Ханабатаке, которые не отказались бы развлечься с любым желающим этого мужчиной, но Йоджи был умнее и предпочитал проводить время с Аюми и Кеном. Он даже признавался другу, что не хотел бы быть избитым какими-нибудь гангстерами из-за здешних женщин. Если ему нужна была женская компания, то он предпочитал проводить свое время с Аюми, которая была умной и не втянула бы его в неприятности. Кен немного завидовал, потому что гейша никогда не уделяла ему особенного внимания.

Ветер усилился, и Кен уже собирался ткнуть Йоджи носком обуви, чтобы тот поднялся, и они пошли бы вниз, как вдруг одно из полотенец Маки вырвалось из ее рук и полетело по воздуху.

– Мое белье!

Йоджи сел и огляделся, потом со вздохом поднялся и поспешил за полотенцем, лежащим возле оранжереи. На мгновение он задержался, поднимая мокрую ткань, и пристально посмотрел на небольшой домик, а потом вернулся к Маки и отдал ей полотенце.

– Думаю, это придется постирать снова.

– Спасибо, Йоджи-сан, – она улыбнулась ему и откинула назад свои длинные мелированные волосы, выставляя при этом внушительную грудь. – Я собиралась приготовить сегодня что-нибудь, но я ненавижу готовить только для себя. Почему бы вам не зайти на обед? Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы вас отблагодарить.

– Нет, спасибо, у меня уже есть планы, – Йоджи улыбнулся ей и отвернулся, направляясь к месту, где он лежал, чтобы подобрать свои сигареты. Кен попытался сдержать смех, когда увидел выражение лица Маки, получившей отказ. Похоже, это у него не получилось, потому что она злобно посмотрела на него и швырнула полотенце в свою корзину.

– Тогда как насчет завтра?

Йоджи покачал головой. – Извини, милашка, но у меня все расписано на неделю вперед. Я уверен, ты сможешь найти, кого позвать на обед, – он даже не смотрел на нее, наклоняясь за их с Кеном корзинами.

– С кем ты собираешься провести день, с Аюми или Кеном? Одна слишком стара для тебя, а другой занят, разве не так? Или ты любишь составлять ему компанию, когда его приятель уезжает? – поддела его Маки. – Я думала, тебе нравятся женщины, а ты просто еще один педик, – фыркнула она.

Кен почувствовал, как его лицо горит от унижения, но, прежде чем он смог что-то сделать, Йоджи шагнул к женщине и улыбнулся. Поразительно, каким угрожающим было выражение его лица. Он заставил Маки посмотреть на него, подняв пальцем ее подбородок.

– Мне действительно нравятся женщины, дорогуша, у меня проблемы только с такими сучками-сплетницами, как ты. Я знаю, какие слухи ты пустишь про меня, если я не сделаю того, что ты от меня ждешь. Что касается моих друзей, то я могу общаться с людьми, не трахаясь с ними, но я сомневаюсь, что ты хоть когда-нибудь пробовала так делать, – несмотря на такие слова, его голос оставался спокойным, и, на самом деле, даже почти очаровательным.

Маки покраснела и отпихнула руку Йоджи. – Ты обычная шлюха, Йоджи.

– Прошу уточнить. Я – очень разборчивая шлюха, и спасибо за комплимент, – он улыбнулся и поклонился женщине. – Я не трахаюсь со всеми, кто скажет мне «привет».

Теперь его улыбка стала хитрой и, прежде чем Кен успел понять это, Йоджи обнял его рукой за талию и прижал к себе.

– К тому же, Кенкен гораздо симпатичнее тебя, Маки. Я в любом случае предпочту это, – он погладил Кена по заднице, – такой сучке, как ты. Прощай, – он утащил приятеля за собой в сторону двери.

Кен подождал, пока они спустятся на один лестничный пролет, затем отпихнул руку Йоджи. – Тебе понравилось злить ее? Она теперь, наверное, сбросит наше белье с крыши. И тогда именно ты будешь все перестирывать и развешивать заново.

– Нет, не сбросит, потому что все, что мне останется сделать, это пожаловаться Аюми, и у Маки будут неприятности, – заметил Йоджи. – Я слышал о ее прошлых выходках, но с друзьями Аюми она не связывается. Эта замечательная дама достаточно часто ставила ее на место, чтобы та, наконец, признала ее авторитет.

Кен подумал немного. – Да, ты прав, Маки никогда даже не трогает Айю, а ведь она ненавидит геев. Я думаю, она сердится из-за того, что они гораздо красивее, – он улыбнулся Йоджи. – Единственная причина, почему она до сих пор здесь – это потому что один из ее друзей принадлежит к якудза, но, скорее всего, она здесь надолго не задержится. От нее слишком много проблем.

Потом он посмотрел на Йоджи. – И да, спасибо за последний комментарий. Теперь все будут думать, что мы с тобой трахаемся, а у меня, знаешь ли, гораздо более высокие стандарты, чем ты думаешь.

Йоджи невинно улыбнулся и пожал плечами. – Я не против. Ты очень симпатичный, Кенкен, и ты не найдешь никого лучше меня, – он рассмеялся, когда Кен закатил глаза в ответ на последние слова. – Если честно, то извини. Я не подумал. Черт возьми, да что ж такое со сплетнями в этом доме? – его улыбка растаяла, и, казалось, он над чем-то задумался. Йоджи молчал всю дорогу до своей квартиры.

– С тобой все в порядке? – Кен не привык видеть друга таким тихим, особенно после того, как они только что шутили и дразнили друг друга.

– Ага, только немного устал. Хочешь чего-нибудь выпить? Я бы выпил сейчас… – Йоджи потер глаза. – Воды. Да, я бы выпил воды.

Не думая о том, что собирался сказать его друг сначала, Хидака ответил, что тоже не отказался бы от воды. Скорее всего, Йоджи хотел чего-то покрепче, и Кен был рад, что он передумал. Кудо в последнее время стал гораздо меньше выпивать. Кен не видел ничего плохого в паре пива иногда, но ящик в день – это было многовато.

Пока Йоджи был на кухне, зазвонил телефон. Скоро включился автоответчик, и после веселого записанного послания хозяина квартиры послышался мужской голос.

– Йоджи, ты дома? Это Генсай. Я… я просто звоню узнать, свободен ли ты сегодня. Я надеялся с тобой встретиться. Перезвони мне, ладно?

Кен смотрел на телефон даже после того, как незнакомец повесил трубку, он задумался над тем, как выглядели клиенты Йоджи мужского пола. В голосе этого, например, не было ни капли женственности, которую он ожидал бы от мужчины, платившего Кудо за секс. На самом деле, его голос был по-настоящему мужским и явно принадлежал хорошо образованному человеку.

– Держи воду.

Он вздрогнул при звуке голоса Йоджи, схватил предложенную бутылку и подчеркнуто не смотрел на друга, когда тот подошел к телефону и стер сообщение.

– Ты разве не будешь ему перезванивать? – нерешительно спросил Кен.

– Нет. Я отказываюсь сотрудничать дальше с этим больным придурком, – он посмотрел на телефон со злостью, а потом сделал большой глоток воды. – Я не люблю те вещи, которые он просит меня делать.

– О, – Кен задумался, что это могло означать, а потом начал думать о том, был ли Йоджи тем, кто трахал, или тем, кого трахали? Если дело было в этом, то как Йоджи переключался туда-сюда с мужчин на женщин?

– Ты гей? – вопрос вырвался быстрее, чем он успел сообразить, что говорит.

Йоджи, как раз пивший воду, поперхнулся и закашлялся. Кен метнулся к парню и хлопал его по спине, пока тот не отдышался.

– Господи, Кен, ты чего? – выпалил Йоджи.

– Я..э…, – Кен сдался и занялся своей бутылкой воды. Он не знал, зачем задал этот вопрос, тем более что Йоджи знал, что они с Казе спят вместе. Кену действительно было все равно, гей его друг или нет, это его не волновало. Он просто.. он понял, что привык видеть стереотипных уке, как большинство парней, живущих здесь, и не мог представить Йоджи на месте кого-то из них, когда тот был с мужчиной.

– Я би. Я уже говорил, что люблю красоту, – Йоджи пожал плечами. – Меня привлекают те, кто привлекают, хотя чаще это женщины. Женщину легче подцепить, не боясь, что тебе отобьют все внутренности, если ты ошибешься с сексуальной ориентацией человека, – потом он поморщился. – Бояться нужно только их ревнивых дружков.

Потом Йоджи посмотрел на него с любопытством, заправляя волосы, падавшие на лицо, за уши. – А ты? Ты би или гей?

– Я не гей, – отрезал Кен автоматически, краснея при этих словах.

Йоджи недоверчиво посмотрел на парня, а потом прищурился. – Ты знаешь, что слово «гей» обычно означает секс с человеком того же пола, правда, Кен? Я только хочу узнать, кто из вас девушка – ты или Казе?

Кен сжал зубы и запустил руку в волосы. – Я знаю, что значит это слово, Йоджи, так что не язви. Мы оба парни, и мы не геи. Мы с Казе дружим с детства, у нас были девушки, просто… – он не знал, зачем завел этот разговор. Обычно Кен избегал даже мыслей об этом. На мгновение ему почудился голос отца Тимоти, описывающего ад, ждущий содомитов, и слова его бывшего партнера по команде.

– Я не какой-нибудь женоподобный гомик, а Казе уж тем более. Мы просто... мы можем доверять друг другу, и мы всегда рядом, когда это нужно. Мы никогда не спали с другими парнями, и секс – это не единственное, что мы делаем вместе, – он нахмурился, глядя на Йоджи, надеясь, что не перегнул палку с этим разговором, как ему показалось. – У меня не было нормальных свиданий в последнее время, а Казе занят работой. Мы.. помогаем друг другу расслабиться, – он замолчал на несколько секунд, а потом неуверенно улыбнулся. – И какого черта я перед тобой оправдываюсь?

Йоджи просто смотрел на него, сжав губы, а потом покачал головой. – Ладно, Кен, ты не гей. Но не каждый гей является «женоподобным гомиком» или «педиком». Ты видел тренировки Айи. Скажешь, он не сможет надрать тебе задницу, если захочет? Я бы мог познакомить тебя с некоторыми своими клиентами. Они платят мне, потому что я сохраню их тайну, ведь они не хотят рисковать, ища себе нового партнера. И они уж точно совершенно не похожи на то, как ты себе представляешь геев, – Йоджи выразительно смотрел на друга какое-то время, потом вздохнул и пошел к балкону. Раздвинув двери, он вылил недопитую воду в цветы, которые недавно приобрел.

Кен остался в гостиной, гадая, следует ли ему уйти или нет. Йоджи, наверно, обиделся на его слова, но он не знал, как извиниться. Кен никогда не желал другого мужчины так, как желал женщин. Казе был единственным человеком, которого он любил в своей жизни, но это была связь не страстная, а скорее удобная. Казе столько для него сделал, когда все другие отвернулись, и это было так приятно – знать, что он мог дать человеку то, в чем тот нуждался.

Услышав, что Йоджи вернулся в комнату, Кен быстро проглотил остатки воды и протянул пустую бутылку своему другу. – Мне пора. Хочешь, я сниму и твои вещи заодно, когда пойду за своим бельем? Если оно, конечно, еще там.

– Да, я был бы очень рад, Кен, – Йоджи улыбнулся, и парень вдруг почувствовал себя намного лучше. – Думаю, мне стоит немного полежать, у меня такое предчувствие, что Аюми будет меня сегодня таскать по всему городу.

– Нет проблем. Кроме того, я думаю, что тебе не стоит встречаться с Маки некоторое время. Твое белье может быть в безопасности, но она может не удержаться и сбросить тебя с крыши, если вы опять окажетесь там вдвоем, – Кен покачал головой, когда Йоджи картинно закатил глаза. – Ты должен знать, что если разозлить женщину, то это всегда выходит боком.

– Я знаю, Кенкен, но меня волнуют только те, кто мне действительно небезразличен, а не какие-то стервозные сплетницы, – Йоджи зевнул, идя с другом к двери. – Кстати, хотел тебя спросить. Ты когда-нибудь слышал фамилию Фуджимия?

В голосе Йоджи была странная нотка, которая не сочеталась с чрезвычайно небрежным тоном вопроса. Кен искоса взглянул на него и задумался. – Я.. она мне знакома, но ничего в голову не приходит. Это фамилия твоего.. ээ.. клиента?

– Нет, не клиента, – эта странная нотка снова зазвучала в голосе Йоджи, он выразительно помотал головой. – Я услышал ее недавно и с тех пор не могу успокоиться, мне кажется, я должен ее знать, – потом он пожал плечами. – А, ладно, как только я перестану об этом думать, то сразу вспомню.

Кен кивнул. – Ага, я тоже так делаю обычно. Что будем делать завтра? Может, посмотрим фильм или поедим чего-нибудь? – он не выходил из здания уже почти неделю, не считая пробежек и походов в магазин, и начинал потихоньку сходить с ума. Он ненавидел моменты, когда Казе уезжал так надолго, потому что не любил куда-то выходить один. Всегда оставалась вероятность, что его узнают, а он никогда не знал, как себя вести в таких случаях. А когда Кен выходил куда-то с Йоджи, большинство людей замечали только красивого блондина, а не его.

– Хмм. Извини, Кен, но завтра у меня дела. Не знаю, сколько времени они займут, поэтому вообще ничего на этот день не планирую, – Йоджи открыл дверь и отдал Кену его корзину. – Может, послезавтра?

– Хорошо, увидимся тогда, – он помахал другу, выходя в коридор, и вернулся к себе. Может быть, по телевизору будут показывать игру, тогда он сможет себя занять на пару часов и избавится от скуки. Кен надеялся, что Казе вернется побыстрее.

Йоджи сидел перед компьютером в библиотеке университета Токио, надеясь, что не забыл, как пользоваться интернетом, и что никто не попросит его показать студенческий билет. Вообще-то, ему пришлось прокрасться сюда, смешавшись с толпой студентов, входящих и выходящих из помещения. Окику уже выпустилась, так что он не мог рассчитывать на ее помощь, пока будет просматривать архив новостей. Он надеялся, что у нее все в порядке. Йоджи всегда обожал флиртовать с ней перед тем, как рыться в файлах, даже несмотря на то, что это ужасно злило Аску.

Он написал «Фуджимия» в строке поиска и ограничил выборку статьями за последние пять лет. Аюми сказала, что знает Айю больше четырех лет, так что он начнет с этого промежутка, а потом добавит еще год, если не найдет ничего. По крайней мере, он не искал ничего связанного с именами Ватанабе или Судзуки.

Поиск занял несколько минут, но программа выдала довольно объемный результат. Йоджи отбросил все, что было больше четырех лет назад, и отсортировал оставшийся приличных размеров список по дате. Он открыл файл, который сразу привлек его внимание.

По всей видимости, Фуджимия Ютака совершил самоубийство в своем офисе из-за какого-то скандала. Йоджи поплохело, когда он вчитался в детали: мужчина совершил сеппуку, а секретарша нашла его тело на следующий день – вакидзаши все еще торчал из тела, а кровь и внутренности были на полу. Боги, какой же сумасшедший выберет этот самый мучительный способ самоубийства? Если бы Йоджи когда-нибудь решил прекратить свое существование, он сделал бы это быстро: прыжком с крыши какого-нибудь здания или встав перед скоростным поездом. Главное – быстро и никаких шансов выжить.

Статья разожгла любопытство, и Йоджи продолжил изучать информацию о мужчине. Похоже, Фуджимия был замешан в каком-то финансовом скандале. Его обвиняли в присвоении средств… Йоджи не сдержал удивленный возглас, когда прочитал следующее имя. Компания Фуджимии работала на правительство, поскольку Ютака был близким другом Такатори Рейджи, сегодняшнего премьер-министра и, случайно или нет, отца любовника Айи. Фуджимию обвиняли в переводе денег, предназначенных для благотворительности и различных организаций, на его собственные счета. Конечно, мужчина отрицал все обвинения и совершил сеппуку, чтобы защитить свою честь.

Теперь Йоджи вспомнил этот скандал, хотя в то время не уделял ему большого внимания. Он привлек его внимание в основном из-за ужасного самоубийства и того факта, что в стране мог появиться новый премьер-министр. Некоторые люди обвиняли Такатори в предательстве друга, но, в конечном итоге, все оказалось просто бурей в стакане. Следственный комитет, созданный в связи со скандалом, не нашел никаких доказательств участия в этом премьер-министра, и единственное, в чем его можно было обвинить, так это в неправильном выборе друзей. Да и об этом вскоре забыли, поскольку доверять прибыльные связи своим компаньонам было обычным делом, а Фуджимия не был замечен ни в чем предосудительном до того, как разразился этот скандал.

Зная, что точно движется в нужном направлении, Йоджи сосредоточился на поисках информации о Фуджимии Ютаке. Мужчина сделал несколько заявлений о своей невиновности, а потом совершил самоубийство. Его высмеяли в прессе за то, что он сбежал от ситуации, как трус, не обращая внимания на способ, который он выбрал для этого, и мало кто за него заступился. Постоянно цитировался Такатори, сказавший, что ему трудно поверить в то, что человек, которого он знал больше двадцати лет, мог так поступить, но ему нечего противопоставить найденным уликам и доказательствам.

Йоджи еще почитал обличительные статьи и узнал, что если бы Фуджимия не убил себя, то его ожидала бы тюрьма и жизнь, полная позора. Это было странно – то, что почти никто за него не заступился, и то, как мгновенно его осудили и признали виновным.

Кудо поискал упоминания о семье мужчины. Некролог дал ему первую зацепку – в нем говорилось, что Фуджимия оставил после себя жену и двоих детей. Йоджи заметил, что программа нашла еще одно упоминание о смерти, связанное с фамилией Фуджимия, вышедшее спустя почти четыре месяца, и обнаружил, что это был некролог Фуджимии Юри, жены Ютаки. В нем было сказано, что она умерла в больнице от осложнений. Быстрый поиск выдал статью о ее неудачной попытке самоубийства. Женщина пыталась повеситься, но дети нашли ее и вытащили из петли.

Йоджи запустил поисковик на все статьи о Фуджимии Ютаке за последние десять лет. Большинство заметок касались его инвестиционной компании и контрактов с правительством, и все вместе они составляли образ успешного человека. Разительный контраст по сравнению с тем, что о нем говорили после скандала. Однако в этих статьях было мало упоминаний о его родственниках, в основном слова о том, что у него есть жена, сын и дочь.

Огорченный, Йоджи провел еще час, пытаясь найти хоть что-то о семье мужчины. Наконец, ему повезло – он нашел статью в общественном разделе «Ahashi Shimbun». Фуджимия давал интервью у себя дома для специального выпуска под названием «50 наиболее влиятельных бизнесменов Токио».

На фотографии мужчина был с семьей, торжественно выглядевшей перед камерой. Ютака был в темном деловом костюме, его жена, милая женщина с короткими волосами, была в кимоно. Йоджи сразу же узнал девушку возле нее – она была примерно одного возраста с Сакурой и одевалась, как мать.

Йоджи провел пальцем по изображению сына Фуджимии, стройного тинейджера, который не очень уютно чувствовал себя перед объективом. Айя смотрел на Йоджи с фотографии сквозь густые, коротко обрезанные волосы, и только две длинных прядки спускались по его щекам. Мальчик был в белой рубашке и черных брюках и прятал руки за спиной, стоя возле отца.

Подпись гласила: Фуджимия Ютака, Юри, Ран и Айя. Прочитав статью, Йоджи узнал, что сына звали Раном, а дочь – Айей. Это решало загадку с отправителем письма из Америки. Теперь он ломал голову над тем, почему Айя взял имя сестры.

Поиск по именам детей не дал почти ничего. Они оба были лучшими в школе, а в одной статье было упоминание о том, что Рана приняли в Токийский университет. Йоджи задумался, учился ли Ран когда-нибудь в колледже.

Кудо поискал еще немного, пока за его спиной не встал студент и не откашлялся многозначительно. Зная, что если у него попросят документы, начнутся проблемы, Йоджи собрал несколько распечатанных статей, в том числе и ту, где была фотография Айи, и отошел от компьютера. Он поспешил выйти из огромного здания, спеша вернуться домой и начать думать над тем, что только что нашел.

В статьях говорилось, что все активы Фуджимии были конфискованы, даже его компании. Его имя перемывалось всем Токио и, без сомнения, всей страной. Что произошло с его детьми? За несколько месяцев они стали сиротами и потеряли все, что имели.

Аюми сказала, что Айя пожертвовал своим будущим ради близкого человека, вспомнил Йоджи, выруливая в поток машин. Должно быть, она имела в виду его сестру, которая сейчас училась в Гарварде. Скорее всего, Айя согласился быть любовником Такатори ради сестры. Знала ли девушка, что брат для нее делал? Знала ли она, что он продавал себя, чтобы она могла посещать школу? Йоджи не верил в это, думая о том, как письмо пересылалось в Ханабатаке с другого адреса. Аюми также сказала, что Айя всеми силами старался скрыть настоящего себя от окружающих людей, и Йоджи готов был поспорить, что сестра Айи тоже входила в их число.

Он хотел знать, каким образом было сделано это предложение. Фуджимия Ютака и Такатори Рейджи были друзьями много лет – он понял это из прочитанного, так значит Хирофуми был знаком с Айей? С чего бы ему делать такое предложение сыну человека, из-за которого его отец чуть не потерял свое положение? Может, из-за этого Айя сменил имя и спрятался в Ханабатаке? Но разве Кен не рассказывал ему, что Рейджи держит здесь свою собственную любовницу? Старший Такатори наверняка знал, кого его сын выбрал себе в любовники.

– Отлично. Я заработаю себе адскую головную боль, пытаясь разобраться в этой свалке, я уверен, – однако все это было слишком интересным, чтобы бросить начатое.

Айя снова умудрился поразить его. Йоджи не ожидал узнать, что прошлое нового знакомого включало в себя крутую частную школу и принадлежность к одной из богатейших семей Японии, и что тот не был полукровкой, как Йоджи. Каково это было – видеть, как опорочена семья, потерять обоих родителей и лишиться всего, не будучи в этом виноватым? Айя не был активным соучастником своего падения, в отличие от Кудо.

Это объясняло многое, например, маску, которой он закрывался от мира. Последние пару недель у Йоджи был шанс заглянуть за этот холодный фасад, когда он разговаривал с Айей и видел, как тот общается с Аюми и Мамору. Парень был образованным, преданным, заботливым, когда дело касалось близких ему людей, и немного замкнутым. Вот кем он не был – так это высокомерным, грубым придурком, которого Йоджи видел в первые недели жизни в новом доме. Он вынужден был признать, что Айя превосходно отвращал от себя людей, желающих с ним подружиться. Наверно, так было из-за того, что случилось с его отцом.

Йоджи разгадал одну загадку, но осталось еще несколько, и он знал, что они не будут такими легкими. Одна из них – как именно Айя стал любовником Такатори Хирофуми, и какую роль в этом сыграла его сестра, кроме очевидной. Он также не мог забыть о Сакуре и о том, что Хирофуми действительно избивал Айю от случая к случаю.

Кудо зажег сигарету, пока стоял у светофора. Он чувствовал знакомое жжение в груди, которое появлялось каждый раз, когда он начинал новое расследование и принимался раскапывать все необходимые материалы, чтобы собрать головоломку. Он уже давно не испытывал ничего подобного, и еще больше времени прошло с тех пор, когда его это в последний раз действительно волновало. Именно это обстоятельство больше всего удивляло – как на самом деле важно было докопаться до правды об Айе. У Йоджи было впечатление, что скоро нужно будет начинать беспокоиться из-за своих эмоций, и это было таким шоком – что-то чувствовать снова после всех этих лет. Он знал, что следует бояться, учитывая последний раз, когда он испытывал нечто подобное к другому человеку, но это было слишком приятно – обнаружить, что внутри него еще осталось что-то живое.

Скорее всего, он был дураком и открывался навстречу еще одному сокрушительному удару в сердце. Если повезет, то, когда все случится, это добьет его. Йоджи знал, что не сможет снова вынести боль. И все равно, он чувствовал, что наткнулся на что-то, что стоило такого риска. Все, что нужно было сделать – это подумать о том, как Айя ему улыбается, и страхи отступали.

Йоджи поморщился, вылезая из машины и направляясь через подземную стоянку к лифту. Айя убьет его, если узнает, что кто-то копался в его прошлом. А разве у него был выбор, если парень был так неразговорчив? Теперь у него имелись некоторые ответы, и он может подождать, пока Айя упомянет о том, кем он был до того, как сменил имя и переехал сюда. Йоджи знал – было важно, чтобы Айя сам сказал ему правду.

Войдя в квартиру, он убрал ключи и положил статьи на один из столиков возле дивана, чтобы почитать их еще раз перед тем, как уйти на ночь. Он машинально проверил свой автоответчик и увидел, что тот мигает. Его ожидало четыре сообщения. Одно от Кена, насчет того, чтобы посмотреть футбол завтра после обеда, еще одно – от Аюми, с приглашением зайти на чай в ближайшие дни. Он решил перезвонить обоим и согласиться.

Когда он прослушал оставшиеся два сообщения, его хорошее настроение быстро испортилось. В первом Генсай умолял вернуть его в список клиентов, а второе звучало немного угрожающе – мужчина говорил, что знает, где Йоджи живет, и обещал зайти как-нибудь вечером и убедиться, что больше его не будут игнорировать. Придется позвонить охране внизу и сказать, чтобы Генсая задержали, если он действительно решится осуществить свою угрозу.

Запустив руку в волосы, Йоджи направился к холодильнику за пивом, которое поможет ему успокоиться и сосредоточиться на выяснении айиного прошлого.

* * *

Айя поставил чашку кофе перед Йоджи. Он встретил его по пути в оранжерею, когда тот возвращался домой, и, поскольку все остальные соседи еще спали, пригласил на завтрак. Пришлось признаться себе, что приятно завтракать с таким человеком, которого ты мысленно не умолял побыстрее доесть и оставить тебя в покое.

– Спасибо, Айя. Знаешь, для человека, который не любит пить кофе, ты отлично его варишь, – Йоджи устало улыбнулся, потягивая горячий напиток.

– Я никогда не говорил, что не люблю кофе, просто для меня в нем слишком много кофеина, – заметил Айя, идя к плите. Он решил приготовить омлет этим утром, с сыром, устрицами и красным перцем, и хотел убедиться, что еда не пригорает. Айя не так часто делал что-то, кроме риса, мисо и рыбы на завтрак. Его мать не верила в питательную ценность западных блюд и всегда приводила в пример то, какими тучными были американцы. Айя подумал о ней с грустью, вспоминая, как Айя-тян с каждым годом становилась все больше и больше похожа на нее. Он был рад, когда голос Йоджи прервал его грустные раздумья.

– И это говорит человек, который пьет.. сколько чашек чая в день? Я удивляюсь, что ты не летаешь после часа или двух, проведенных у Аюми. Что с ней вообще такое? Кажется, она не может разговаривать без чая или сакэ, – Йоджи поморщился, ставя чашку на стол. – Я просто не могу за вами угнаться. Мне нужен мочевой пузырь побольше.

Айя сдержал улыбку, готовя посуду для завтрака. Когда он только познакомился с Аюми, то чувствовал себя точно так же, но сейчас для него было странным вести разговор без того, чтобы предложить гостю угощение или что-то, чтобы освежиться.

– В зеленом чае меньше кофеина, чем в кофе. А по поводу Аюми, я думаю, это просто привычка с прошлых лет, когда она развлекала людей, – Айя расставил еду перед Йоджи и сел на свое место. – Она всегда следит за тем, чтобы у ее собеседников было достаточно еды и напитков, особенно напитков. Кроме того, тогда человеку есть чем заняться во время разговора. Если тебе нечего сказать, ты можешь притвориться, что пьешь, и всегда есть чем занять руки, – он налил себе немного чая перед тем, как взять палочки.

Йоджи тихо хмыкнул, поднося кусочек омлета ко рту, и, прожевав его, улыбнулся Айе. – Ты прекрасно готовишь, ко всему прочему. Думаю, ты прав, но все равно, я выпил больше зеленого чая за последний месяц, чем за последние пять лет.

В это можно было поверить, видя, как часто Йоджи бывал по утрам здесь или у Аюми, и учитывая, насколько по-западному он жил большую часть времени. Айя, в конце концов, отучил своего соседа от привычки входить в квартиру, не снимая обувь. Однако он ничего не ответил, молча расправляясь с омлетом и наслаждаясь компанией, которую не надо было развлекать и перед которой не надо было притворяться. Особенно по утрам, когда Йоджи сводил к минимуму свой флирт, желая просто немного поговорить, поесть и выпить кофе. Обычно он был слишком уставшим после «рабочей» ночи, вернувшись от клиента, и ничего не требовал.

Айя был этому очень рад, учитывая обстоятельства. Если бы Йоджи не был таким компанейским и легким в общении, он не приглашал бы его раз за разом. Дружить с ним только ради Аюми было бы слишком большим риском. И если честно, то Айе нравился флирт, даже при том, что он не мог на него ответить. Йоджи был осторожен и не заходил слишком далеко, не вынуждая Айю прекратить его визиты, чего никому не хотелось бы. Было так приятно разделить с кем-то пищу, начать день с непринужденной беседы и пары шуток, обычно со стороны Йоджи. Ему не было так одиноко, и он так давно не общался с другим мужчиной, кроме Кикё и Хирофуми. Айю удивляло то, насколько ему было приятно общество соседа, и это немного беспокоило. Тем не менее, последнее чувство никогда не останавливало его, поэтому он приглашал Кудо почти каждое утро.

Заметив, что чашка Йоджи почти опустела, Айя поднялся и налил другу еще кофе. Тот поднял бровь и кивнул благодарно, но ничего не сказал, пока не доел омлет.

– Спасибо, Айя, это было восхитительно, – он отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула. – Что делаешь сегодня?

– Я должен помочь Аюми убрать ее весенние кимоно и достать летние, – он будет пользоваться машиной и шофером, которых заказал для него Хирофуми. Парень почти вздохнул, подумав о том, что его любовник должен зайти этим вечером, и напомнил себе купить продуктов, пока будет вне дома. Ведь Хирофуми останется на ужин, да и на завтрак тоже.

Йоджи обхватил чашку ладонями и смотрел на коричневую глазурь. – Она когда-нибудь носит что-то кроме юкаты и кимоно? В том смысле, что я знаю, сколько ей лет, но другие женщины ее возраста носят брюки и тому подобное. Да и современные гейши не носят кимоно все время.

– Она никогда и не подумает одеться во что-то другое, если только это не будет какой-то особый случай, – тихо ответил Айя. Он снова поднялся из-за стола, чтобы собрать посуду и положить ее в мойку. – Я не думаю, что она делает это из-за своей профессии, – поймав озадаченный взгляд Йоджи, он облокотился на стол и начал теребить прядку своих волос, выбившуюся из-под завязки. – Она носит их не потому, что гейша, а потому, что ей в них удобнее. Я думаю, это напоминает ей о молодости, до того, как умер ее покровитель и она заболела артритом. Аюми.. – Айя замолчал на минуту, гадая, не говорит ли он лишнего. Он уважал тайны других так же, как свои, но Йоджи жил здесь уже пару месяцев и был другом Аюми. Айя не рассказал бы ему ничего такого, чего тот не заметил бы сам, – иногда Аюми живет в смешении прошлого и ее воображения, как мне кажется. Это ее спасение.

Йоджи кивнул.

– Я думаю, что знаю, о чем ты говоришь. Мы с ней на прошлой неделе как-то пришли в булочную, которая ей нравилась, и обнаружили, что она закрыта. Аюми не могла успокоиться, пока мы не вернулись домой и не выпили чаю. А потом… – Йоджи поднял свою чашку и понес ее Айе. – Она вдруг стала такой радостной, говорила и смеялась, пока мы пили, и смешила меня почти весь вечер. Зашел разговор о Хоккайдо, и она начала планировать путешествие для нас троих. Она так увлеклась, что я просто соглашался с ней, хотя и знал, что мы не сможем туда поехать, – Йоджи нахмурился и поставил чашку в мойку. – Но она думала, что мы просто возьмем вещи и поедем следующим утром, забыв обо всех назначенных встречах, о моих клиентах и …

– И о Хиро, – Айя обнаружил, что наклоняется в ту сторону, где стоит Йоджи, бессознательно подвигаясь ближе к гостю, и заставил себя выпрямиться. Он напомнил себе, что если для Йоджи флиртовать было обычным делом, то для него это было невозможно. – Да, ее воображение разыгрывается временами, и она совершенно забывает, как обстоят дела на самом деле. Если бы у нее не было кимоно и чайных церемоний, я думаю, она не смогла бы так легко прятаться в своих фантазиях. – Однако он и не собирался просить женщину измениться. Хотя Аюми иногда и поддавалась своим мечтам, и ему пару раз пришлось за это расплачиваться, она была счастлива, и он – тоже. Реальность, в которой они жили, не была приятной, поэтому любое избавление приветствовалось.

Йоджи постоял рядом с ним еще немного, и Айя понял, насколько четко он ощущал присутствие друга. От него неуловимо пахло сексом, одеколоном и чем-то пряным, что заставляло Айю желать сократить дистанцию между ними, прижаться к высокому парню, спрятаться носом в изгибе его шеи и глубоко вдохнуть. Чувствуя, как загораются его щеки, Айя резко отвернулся и начал мыть посуду.

– Что ж, я, пожалуй, пойду, – медленно произнес Йоджи и на секунду наклонился еще ближе к Айе. – Знаешь, я должен тебе пару завтраков, и сегодня я, скорее всего, рано освобожусь. Может, зайдешь завтра, а я что-нибудь для тебя приготовлю? – Йоджи дотронулся до его плеча, и Айя повернулся, чтобы взглянуть на парня. Тот улыбался ему, а его темно-золотые волосы свисали на лицо так, что Айе захотелось поправить их. – Я, конечно, не так хорошо готовлю, но я тебя не отравлю, честное слово.

– Я не смогу, Йоджи.. я.. буду не один утром, – Хирофуми спрашивал, что из его одежды осталось у Айи, и упомянул, что придется взять с собой смену, чтобы пойти на деловую встречу на следующий день.

Йоджи на секунду нахмурился, а потом неуловимым движением подхватил клочок мыльной пены из раковины и мазнул пузырьками по айиному носу. – Ну ладно, у тебя есть отговорка. Но я заставлю тебя попробовать мою стряпню в другой раз, обещаю. Пока, Айя.

Ворча и вытирая пену с лица, Айя неодобрительно посмотрел на друга и продолжил мыть посуду. Ополаскивая тарелку, он понял, что широко улыбается.

* * *

Давясь членом, Кикё всей душой желал полететь в Америку и убить того гениального фармацевта, который изобрел Виагру. Если бы не этот чертов препарат, он не стоял бы сейчас здесь, на коленях, и не ублажал бы ртом человека, которого ненавидел. Старого извращенца, которого заводил не столько сам минет, сколько унижение Кикё.

Руки парня сжали ткань кимоно Сайдзе, усиленно работая языком, он заставил мышцы своего горла глотать. Кикё принялся сосать еще сильнее и, в конце концов, был вознагражден, когда его партнер вскрикнул слабым голосом и кончил. Он подавился горьким семенем, которое заставил себя проглотить. Когда Сайдзе расслабился, Кикё отодвинулся от паха мужчины и еле удержался, чтобы не вытереть рот рукой.

Сайдзе улыбнулся ему, он выглядел удовлетворенным и удивленным. Кикё хотелось ударить его, достать веер с острыми краями, спрятанный у правой ноги, и раскроить ублюдку горло. Однако каким бы Сайдзе ни был извращенцем, он соблюдал условия их сделки, так что Кикё тоже должен был им следовать. Он надеялся, что Кейко была довольна его местью, где бы она ни была.

– Что-нибудь еще сегодня, господин? – поразительно, как вежливо он мог разговаривать, как совершенно его маска могла спрятать его истинные чувства. В конце концов, у Кикё было десять лет, чтобы довести ее до такого совершенства. Он говорил так, словно действительно хотел остаться здесь и делать все, что старому ублюдку еще придет в голову, хотя, на самом деле, все, что ему хотелось сделать – это убежать и смыть вкус Сайдзе из своего рта, и прикоснуться к коже, которая не будет сухой и морщинистой.

– Нет, сейчас я готов спать. Пришли Чию помочь мне, – Сайдзе схватил прядь длинных черных волос Кикё до того, как тот успел встать, и пропустил ее между пальцами. – Ты все еще очень красив, Кикё, – сказал он. – Возвращайся завтра вечером, – судя по ухмылке мужчины, на этот раз Кикё одним минетом не отделается. У Сайдзе всю неделю было хорошее настроение, и он был более требовательным, чем в последние два месяца. Кикё действительно хотел прикончить его нового врача.

Получив разрешение уйти, он поспешил по коридорам старого замка, стараясь оказаться как можно дальше от мужчины. Хотелось бежать, не останавливаясь, пока он не окажется так далеко от Такатори, как только возможно в этой жизни.

В конце концов, он успокоился и сообразил, где находится, и постарался, чтобы его никто не заметил. Большинство слуг уже спали, а те немногие, что ходили по коридорам, были охранниками и, значит, не помешали бы ему. Он прошел мимо пары из них на своем пути, и те старательно отводили глаза.

Через несколько минут он добрался до своего убежища. Проскользнув в комнату, и даже не позаботившись постучать в дверь, он увидел Сиона, лежащего на постели с бутылкой пива в руках. Кикё выхватил бутылку, стремясь избавиться от вкуса во рту. Выпив ее всю, он рухнул на постель рядом со своим любовником.

– Кикё, – мужчина помассировал ему плечи и поцеловал сзади в шею, собрав волосы Кикё одной рукой. – Ты в порядке?

– Честно говоря, нет, – он поставил пустую бутылку и устроился рядом, перебирая руками волосы Сиона, почти такие же длинные, как и у него самого. Это успокаивало – гладить густые темные пряди. Одно присутствие любовника успокаивало. Мужчина помогал ему забыть ужасы и позор его жизни. Может, он и начал спать с ним, только чтобы досадить Сайдзе, но сейчас Кикё нуждался в Сионе, чтобы просто не сойти с ума.

– Ага, – Сион продолжил массаж, пока Кикё не почувствовал, как напряжение оставляет его тело. Здесь он был в безопасности. Люди Сиона будут молчать, как делали это последние два года. Давно прошел тот момент, когда он надеялся, что Сайдзе узнает об их связи, теперь все, что имело значение – это возможность провести как можно больше времени с Сионом.

Вскоре он заурчал от удовольствия. – Если не прекратишь, я засну.

– Тогда засыпай, Кикё. Я не против.

– Врешь, – Кикё прижался спиной к Сиону, зажав его член между их телами.

Мужчина усмехнулся и перевернул его, так что они оказались лицом к лицу. – Нет, не вру. Я, конечно, буду более чем счастлив, если ты еще немного подождешь со сном, но я могу дать тебе немного отдохнуть, – Сион ухмыльнулся. – Я просто разбужу тебя через несколько часов, и мы сможем насладиться друг другом.

Но Кикё он нужен был именно сейчас, ему нужно было почувствовать вкус Сиона, прикосновение и запах, выжечь ими следы Сайдзе. Кикё потянулся и поцеловал мужчину. Он хотел его прямо сейчас. Его самого поразило, насколько сильно он его хотел.

Сион, казалось, понял это, потому что больше разговоров о сне не было. Его большие, мозолистые руки медленно освобождали Кикё от одежды, и скоро они оба были обнаженными, прижимаясь кожей к коже. Ощущение мускулистого тела мужчины, прильнувшего к нему, заставило Кикё застонать, желая большего. Сион застонал в ответ и перекатился на спину, притягивая Кикё к себе на грудь.

Чувствуя себя счастливым от возможности забыться в удовольствии, подаренном любовником, Кикё охотно отдался Сиону. Все его маски были сброшены, когда он, полностью обнаженный, нежился в надежных объятиях любимого человека.

* * *

Йоджи перехватил поудобнее сумки в левой руке и улыбнулся Аюми. – Так как, ты поделишься тем бисквитным тортом, который я помогал тебе нести?

Она засмеялась легким беззаботным смехом и похлопала парня по правой руке.

– Йоджи, как не стыдно. Может, я берегу этот торт для кого-то особенного?

– Да, и этот кто-то – я, – он сам засмеялся, когда женщина снова похлопала по его руке. – Ладно, Аюми, я тут надрываюсь, таская за тобой все эти сумки. Мое бесстыдство нуждается в энергии, чтобы его хватило до вечера.

Она поцокала языком и покачала головой. – Теперь я не смогу отпустить тебя, совершенно измотанного, домой, верно? Я думаю, я должна тебя накормить, когда вернемся, чтобы отблагодарить за помощь с покупками, – женщина взяла Йоджи за локоть. – Жаль, что Айя не сможет присоединиться к нам. Он так любит кофейные бисквиты.

– Это странно, потому что он никогда не пьет кофе, – заметил Йоджи. Он продолжал идти по улице, удивляясь тому, насколько расслабленным чувствовал себя сейчас. У него, как и у Айи, вечером была работа, но она казалась такой далекой, пока он шел в Ханабатаке под руку с гейшей, неся ее покупки. Это было так... нормально. Единственное, чего не хватало – это Айи, его тихого присутствия возле Аюми и низкого голоса, отмечающего мелкие детали происходящего вокруг, которые Йоджи никогда не заметил бы сам.

– Айя… странный, это верно, – Аюми помотала головой. – Нет, я хотела сказать, уникальный. Он вряд ли похож на странного в мире, где все такие.

Это было хорошим описанием. Йоджи кивнул, соглашаясь с Аюми. Когда они подошли к Апартаментам, в его мыслях был только его сосед, но тут он заметил темно-серый седан иностранной марки, подъезжающий к Ханабатаке. Пока он смотрел, шофер вышел из машины и открыл пассажирскую дверцу. Высокий мужчина быстро выскользнул из иномарки и стремительно направился к входной двери здания.

– Это Хиро, – тихо пояснила Аюми. – Он приехал немного раньше. Хорошо, что я не просила Айю пойти с нами в магазин, – ее тихий голос звучал обеспокоено.

Они вошли в здание, и Йоджи рассмотрел Такатори Хирофуми, когда они подошли к лифту. Он был рад, что темные очки скрывали его глаза, когда мужчина точно так же рассмотрел его самого.

– Хиро-сама, как я рада вас видеть. Вы замечательно выглядите. Как поживаете? – Аюми отпустила руку Йоджи, чтобы поклониться мужчине, пока они ждали лифт.

Он ответил поклоном. – Все хорошо, Аюми-сама, я рад видеть вас такой же красивой, как и прежде. Вам понравился недавний ужин с Айей и билеты в театр?

Аюми кивнула и захлопала в ладоши, – О, да, большое спасибо. Это был замечательный вечер, и я уже несколько месяцев не видела настолько хорошо поставленной пьесы. Жаль, что вы не смогли пойти вместе с Айей, – с легкостью соврала она. Йоджи знал, что Айя гораздо больше радовался возможности пойти туда с Аюми, а не со своим любовником, и что гейша тоже предпочла бы, чтобы там с ней был Айя.

Двери лифта открылись, и они втроем вошли в кабину. – Я вижу, вы ходили по магазинам, Аюми-сама. Это бисквитный торт, да? Айя будет рад, когда зайдет к вам на чай в следующий раз, – Хирофуми выразительно перевел взгляд с сумки на Йоджи.

Аюми это заметила и постучала пальцами по нижней губе пару раз перед тем, как начала говорить. – Да, он будет доволен. Позвольте вам представить моего друга, Хиро-сама. Это Кудо Йоджи, – Аюми похлопала парня по руке, а потом потянула за нее, пока Йоджи не поклонился с неохотой. Это был первый раз, когда он видел Такатори Хирофуми собственными глазами, и ничего особенного в мужчине не нашел. Такатори был высоким, немного худым, красивым и казался мирным из-за очков и приглаженных назад волос. Однако в его карих глазах Йоджи заметил искры гнева.

– Приятно познакомиться, – пробормотал Йоджи, выпрямляясь.

– Мне тоже. Я – Хиро, – мужчина едва заметно поклонился Йоджи. – Так значит вы – сосед Айи. Должен признать, вы совсем не такой, как я себе представлял, Кудо-сан.

– О, мне жаль, – Йоджи почувствовал, как сжалась рука Аюми на его локте, и взглянул на женщину. Ее лицо казалось бледным, а улыбка – натянутой, а когда он снова посмотрел на Хирофуми, то заметил, что гнев из его взгляда пропал, но Йоджи все равно чувствовал себя странно неуютно в его присутствии. Он не мог понять, что разозлило Такатори, и у него было смутное подозрение, что это был он сам.

Атмосфера в лифте продолжала накаляться, но тут, к счастью, раздался звонок, и двери открылись. Аюми снова поклонилась Хирофуми и потянула за собой Йоджи, придерживая его за рукав рубашки. Они не произнесли ни слова, пока не вошли к ней в квартиру и Коми не забрала покупки на кухню.

– Что случилось, Аюми? И не говори, что ничего, потому что ты чем-то расстроена. Это из-за Хирофуми? Что с ним такое было? – спрашивал Йоджи, усаживаясь перед низким столиком.

Она села, не вынимая рук из рукавов. – Я беспокоюсь, потому что Хирофуми выглядел разгневанным, и это может сказаться на Айе. Он не выглядел обрадованным встречей с тобой.

– Что я такого сделал? Почему я ему не понравился и почему он отыграется за это на Айе? – после того, как женщина не сказала ни слова, он наклонился и дотронулся до ее руки. – Аюми, чего ты боишься?

Она вздохнула и покачала головой. – Наверно, это все чепуха и обычные страхи старой женщины. Я надеялась, что Хирофуми тебя никогда не увидит, потому что я боялась, что он будет ревновать. Он, скорее всего, думал, что ты… такой же, как и другие парни, живущие здесь. Айя не сказал ему, что ты красив, потому что это разозлило бы его любовника. Теперь Хирофуми будет думать, что ему солгали, и будет искать причину, почему Айя не сказал ему правду.

– Он злится, потому что я не педик? – когда женщина нахмурилась, Йоджи сморщил нос. – Не надо лекций, пожалуйста. Ты же знаешь, именно так называют большинство здешних парней, и я не отношу Айю к их числу. Почему это так важно – что Хирофуми обо мне думает? Неважно, на кого я похож, между мной и Айей никогда ничего не было.

– Потому что... – она снова покачала головой. – Он считает Айю своей собственностью, и тому приходится плохо, когда Хиро считает, что его обманывают. Айя никогда не давал ему повода так думать, но это иногда случается, причем из-за гораздо менее подозрительных вещей, чем дружелюбное отношение Айи к симпатичному соседу. Я надеюсь, Хиро не забудет о своем обещании, – последние слова она почти прошептала с испуганными глазами.

Коми вошла в комнату как раз в этот момент, неся поднос с чайным набором и тарелку с тортом. Она улыбнулась, но когда ни Йоджи, ни Аюми на ее улыбку не ответили, она нахмурилась. Однако по незаметному жесту Аюми женщина тихо ушла.

Йоджи дал Аюми несколько минут, чтобы справиться с эмоциями, пока она готовила чай. Когда чайник был наполнен водой, он прокашлялся. – О каком обещании, Аюми? Это как-то связано с тем последним случаем, когда Айю избили?

Женщина подняла взгляд от фарфорового чайника в полном удивлении. Потом она прищурилась. – Откуда ты узнал об этом? От своего друга, Хидаки?

Йоджи кивнул, и она медленно выдохнула, постукивая пальцами по нижней губе. – Я скажу тебе правду, потому что, скорее всего, ты слышал только вранье. Айя дружил с Сакурой, он относился к ней, как к сестре. Заботился о ней, как мог, и старался развеселить, слушая ее рассказы и даря цветы. Однако некоторые местные жильцы, – она фыркнула, – не поняли настоящей природы их отношений. Они говорили, что у этих двоих роман, и было только делом времени, чтобы эти слухи дошли до Хирофуми.

Аюми спрятала руки в рукава и начала немного покачиваться. – Он... – она покачала головой. – Я до сих пор помню, как выглядел Айя наутро после скандала. Все его лицо было сплошным синяком, а глаза настолько заплыли, что он едва видел. У него несколько недель потом болели ребра.

– Ублюдок избил его, – руки Йоджи сжались в кулаки при мысли о том, что Айе причинили такую боль. – Почему Айя ничего не сделал? Почему он не ушел?

– Йоджи, мы не должны говорить об этом. Такого больше не повторится. Я просто старая женщина, которой мерещатся ужасы, и все, – она улыбнулась парню, но в улыбке не было радости.

– Скажи мне, почему Айя не ушел от мужчины, который избил его, Аюми? Или почему он не дал Хиро сдачи за то, что тот посмел его ударить. Скажи мне правду, а не то, что я могу вытянуть из Кена или кого-то еще из местных, – он пристально смотрел на подругу. – Я устал от сплетен и хочу знать правду. Айя мне ничего не скажет, так что остаешься только ты.

– Йоджи, Айя не обрадуется тому, что я рассказываю тебе о его проблемах, – сказала она, наклоняя голову и пряча глаза. – Я и так уже рассказала тебе о его прошлом больше, чем должна была. Давай выпьем чаю и поговорим о чем-то другом, – она потянулась за чайником.

Он поймал ее руки и осторожно задержал в своих. – Пожалуйста, расскажи. Как я могу быть другом Айи, если не знаю, что из моих поступков может ему навредить, а что – нет? Аюми, мне нужно знать правду, и ты единственная, кто может мне помочь. Ты сказала, что хочешь, чтобы мы были друзьями, но это невозможно, если он останется для меня полнейшей тайной, – Йоджи отпустил руки Аюми, когда она подняла голову и посмотрела на него. – Почему он не ушел?

– Он не может, – Аюми начала наливать чай трясущимися руками. – Хирофуми… Я не назвала бы это любовью, хотя он думает, что это она. Хирофуми верит, что любит Айю, и никогда его не отпустит, – она села и сплела руки. – Йоджи, никогда не говори Айе, что это я рассказала тебе обо всем. Он очень на меня обидится. Возможно, будет лучше, если ты будешь в курсе. Ты должен понимать, насколько осторожным нужно быть с Айей, – теперь Йоджи был совершенно сбит с толку этим замечанием и гадал, насколько Аюми догадывалась о настоящих его чувствах к их общему другу.

– В первый раз он ударил Айю через пару месяцев их «отношений», и я убедила его уйти, думая, что так будет лучше. Айя не сделал бы этого, он говорил, что Хирофуми ему нужен, я уговорила его уехать на пару дней, чтобы подумать обо всем спокойно и дать успокоиться Хирофуми. Это было ошибкой, и во всем была виновата я. Все, чего я хотела – чтобы у мужчины было время подумать о том, что он сделал, и устыдиться, и чтобы Айя убедился, что он может никогда не возвращаться сюда и быть свободным.

Йоджи пораженно смотрел, как по щеке Аюми катилась слеза, и молчал.

– Хирофуми нашел его меньше чем за день. Он так сильно избил Айю, что того пришлось везти к врачам, но Такатори не позволил ему остаться в больнице. Он привез его обратно, как только врачи с ним закончили, и оставался с Айей пару дней, пока тот приходил в себя. Хирофуми, казалось, стыдился своего поступка и постоянно просил прощения за свой гнев, – она вытерла слезу, но вместо нее потекли новые. – Он пообещал принимать лекарства, чтобы контролировать себя, и большую часть времени он это делает, но иногда все равно теряет контроль, например, когда думает, что Айя ему изменяет или собирается от него уйти. Он показал всем предельно ясно, что ни тому, ни другому он случиться не позволит.

– Он знает, что это ты уговорила Айю бросить его? – спросил Йоджи через минуту.

– Нет, иначе Айе было бы запрещено со мной разговаривать, – женщина прижала ладонь ко рту. – Айя сказал, что это была его идея. Ты хоть немного представляешь, как я себя чувствовала после того, что с ним случилось? Я знала, что виновата в том, что моему дорогому другу причинили боль. Поэтому, Йоджи, я тебе все это рассказываю. Тебе нужно быть осторожным с Айей. Если бы он не нуждался в ком-то, с кем можно поговорить, ком-то, кто понимал бы его и предложил бы свою поддержку, я бы давно уже избавилась от тебя. Йоджи, он медленно умирает внутри, как бы я не старалась предотвратить это, – голос Аюми был таким грустным, что ее больно было слушать. – Я рассчитываю на тебя, на то, что ты спасешь его. Я думаю, ты хочешь ему помочь, как и я, и, делая это, ты поможешь себе. Просто будь осторожен, потому что за любые наши ошибки расплачиваться будет он один.

– Теперь я это понимаю, – она была права, он хотел спасти Айю, сделать так, чтобы друг улыбался, и он не мог отрицать своих чувств, какими бы сумасшедшими они не были. Йоджи протянул руку и нежно вытер ее слезы. – Почему он до сих пор с ним, Аюми? Он мог бы уйти, если бы действительно хотел. Мог бы сбежать достаточно далеко, чтобы быть свободным, – Хирофуми вынужден был бы осторожничать с поисками Айи, чтобы пресса не узнала о его отношениях с другим мужчиной.

Аюми покачала головой. – Он не может, Йоджи. Или, я бы сказала, он просто этого не сделает.

– Из-за сестры, так? – увидев ее удивление, Йоджи грустно улыбнулся и вложил пиалу с чаем в руку женщины. – Он не уйдет из-за нее.

– Йоджи, как ты узнал об этом? Айя сказал тебе? – Аюми отставила чай и пристально посмотрела на парня, настолько пристально, что тот покраснел.

– Ну… нет. Я видел фотографию его сестры, когда Айя позволил мне переночевать у него, тогда. А потом я… просто сложил два и два, – он поежился от того, как Аюми продолжала на него смотреть. – Она ведь его сестра, или я ошибся в догадках? Кен сказал мне, что к Сакуре Айя относился как к сестре, а они похожи.

Аюми просто сидела, спрятав больные руки в кимоно, и отказывалась смотреть на парня.

– Почему ты мне не отвечаешь, Аюми? Почему ты так неохотно говоришь обо всем, что касается Айи? Он мне почти ничего не рассказывает, и ты туда же, – он дернул себя за волосы. – Я устал от всех этих здешних секретов, от того, что пока что-нибудь плохое не случится, я ничего не узнаю. Мне надоело быть в неведении. Кажется, люди здесь настолько потерялись в своих секретах и отрицании очевидного, что забыли правду.

Аюми продолжала смотреть на стол, ее щеки порозовели. – Я думаю, у тебя хватит ума не упоминать девушку при Айе, – ее голос пылал гневом. – Я даже описать не могу, насколько Айя будет зол, когда узнает, что ты шастал по его квартире.

– Я не шастал, фотографии стоят на виду, вообще-то, – вздохнул Йоджи. Он вдруг почувствовал себя уставшим, а до работы оставалось не так много времени. – Аюми, я клянусь, что спрашиваю обо всем не для того, чтобы навредить тебе или ему. Я просто хочу получить ответы. Какую власть Хирофуми имеет над Айей?

Аюми отпила чай, и по ее глазам казалось, что она смотрит в далекое прошлое. – Очень сильную, Йоджи. Такую, что мне не верится, что ее можно разрушить.

– Я бы не был так уверен в этом, – хмыкнул блондин, окончательно устав от того, что ему опять не говорят правды, хотя он все же узнал что-то новое. – Я думаю, он может освободиться, если достаточно постарается. Такатори могущественны, но и они всего лишь люди.

– Ты знаешь, но не понимаешь, – Аюми поставила чашку. – У Айи нет семьи, только сестра. Все, что они имели, было у них отнято, и все, что у них есть сейчас – все это дал им Хирофуми. Айя... у него впереди было такое будущее, и вдруг его не стало. Он должен был сам заботиться о сестре, и он сделал все, чтобы хоть у одного из них была достойная жизнь. Я не буду больше ничего объяснять, просто скажу, что его семья была опозорена, а у него не было выбора.

Она спрятала руки в рукава. – Я многого не знаю, Йоджи, он о многом отказывается говорить. Но из того, что мне удалось собрать, ясно, что, когда Хирофуми обратился к нему со своим предложением, Айя сразу же согласился. Я сомневаюсь, что он думал, будто у него есть выбор. Такое впечатление, что Хирофуми не терял времени и побыстрее спрятал его здесь. Он устроил все, чтобы сестра Айи посещала школу в США. Он остался совершенно один.

Неудивительно, что Айя привязался к Аюми, которая по непонятной причине была к нему так добра. Он отдал все, что у него еще оставалось, ради матери, которая вскоре умерла, и младшей сестры, и остался в полном одиночестве из-за этого. Йоджи не знал, смог ли бы он сам сделать что-то подобное для тех, кого любил.

– А как же Хирофуми? Почему он связался с опозоренным? – он подумал о том, каким собственником был Такатори. – Зачем ему рисковать, ведь если кто-то узнает о его связи с мужчиной – будет скандал?

– Не знаю, Йоджи, – Аюми наклонила голову и стала пить чай. У Йоджи осталось ощущение, что она с ним не до конца откровенна, но он достаточно хорошо знал женщину, чтобы не настаивать больше. Он уже получил несколько ответов, несколько новых кусочков головоломки. Вопросов все равно оставалось море, но сейчас не было времени заниматься этим конкретным делом.

– Аюми, мне жаль, что ты не одобряешь мою настойчивость по поводу разгадывания тайн Айи, но я просто должен это сделать. Я был бы рад поговорить с тобой еще, но мне нужно идти. Можно, я зайду к тебе завтра? – он надеялся, что Аюми не очень на него разозлится, потому что в последнее время он стал высоко ценить ее дружбу.

– Конечно, Йоджи, – она слегка постучала пальцами по губам и немного нахмурилась. – Похоже, я не могу на тебя сердиться из-за твоих поисков правды, поэтому я много рассказала тебе сегодня, игнорируя просьбу Айи молчать. Однако ты должен понять, с чем ему приходится сталкиваться. Будь осторожен с ним. Не давай Хирофуми поводов сердиться, прошу тебя. Пусть этот наш разговор тебя не пугает. Хотя ты и представляешь угрозу, но я все равно чувствую, что ты принесешь Айе больше пользы, чем вреда.

– Я знаю, и я не сделаю ничего, что может навредить ему, даю слово, – Йоджи поднялся и поклонился женщине. – Только тебе не кажется, что я могу навредить ему, как раз если не буду знать всех подробностей?

– Ты прав, Йоджи, я подумаю об этом, – Аюми подняла голову, чтобы он мог поцеловать ее в щеку. – Будь осторожен сегодня, пожалуйста. Не заставляй старую женщину волноваться.

– Не думай о плохом. Я буду осторожен, специально для тебя, – Йоджи улыбнулся и шагнул к выходу, а потом вспомнил про торт и наклонился, чтобы цапнуть пару кусочков. – Увидимся завтра.

Айя встрепенулся, когда услышал, что дверь в его квартиру открылась. Только у Хирофуми и Аюми были ключи, но Аюми никогда бы вот так просто не зашла к нему. Взглянув на часы, Айя нахмурился, заканчивая завязывать пояс вокруг талии. Хирофуми пришел немного раньше, наверное, он захочет что-нибудь выпить перед тем, как они уйдут вдвоем.

Он как раз закончил расправлять свое черное кимоно, украшенное синими и белыми волнами по краям, когда Хирофуми вошел в спальню. Айя мгновенно насторожился, заметив, как хмурился мужчина. Обычно Такатори улыбался, когда видел его.

– Добрый вечер, Хиро? Как прошел твой день?

Хирофуми подошел к Айе и схватил его за руку, дергая к себе. Парню пришлось сдержаться, чтобы не дать сдачи, настолько он был напуган таким развитием событий. Что случилось с мужчиной? На что он злился? Айя рассеянно подумал, не забыл ли Хирофуми принять свои лекарства, потому что никакой другой причины так обращаться со своим любовником он придумать не мог. С чего бы ему так злиться? Айя ничего не сделал, чтобы вызвать гнев мужчины, во всяком случае, ничего такого, что он сделал бы сознательно.

Другой рукой Хирофуми схватил его за подбородок и вздернул его голову так, что их глаза встретились. Мужчина действительно был чем-то разъярен, и Айя вдруг замер, готовясь к тому, что его будут бить.

– Расскажи мне о своем новом соседе, Айя, – голос Хирофуми кипел злобой, а его хватка на запястье Айи стала такой крепкой, что он почувствовал, как сдвигаются кости. Он пытался не морщиться от боли, не зная, не разозлит ли это мужчину еще больше.

– Я.. Это Кудо Йоджи, Хиро. Я рассказывал тебе о нем, – рассказывал, что Йоджи был проститутом, и позволил сделать выводы самостоятельно. – Он немного старше меня, и он… продает себя, потому что у него нет постоянного покровителя, – Что, черт возьми, Хирофуми мог узнать, что так его разозлило? Кто-то пустил слух про них с Йоджи? Кто-то узнал про их совместные завтраки?

Такатори хмыкнул и отпустил руку Айи только для того, чтобы пихнуть его на кровать. Мужчина мгновенно оседлал его бедра и схватил любовника за длинные волосы, грубо дергая за них до тех пор, пока Айя не застонал от боли. Другая рука Хирофуми поднялась, и Айя уже ждал удара.

– Хиро..

От нового рывка у него на глазах выступили слезы. – Я только что видел его, Айя, – прошипел Хирофуми. – Он не совсем такой, как я себе представлял, как ты мне его описывал. Он очень красивый мужчина. Почему ты общаешься с ним, а? Что вы делаете вместе? – он снова и снова дергал Айю за волосы.

Айя заставил себя дышать ровно, оставаться спокойным перед разъяренным Хирофуми. Должно быть, он пропустил прием лекарств, и что-то его разозлило. Никто не взялся бы предсказать, что могло случиться, если бы мужчина сорвался. В последний раз, когда такое случилось, Айя остался с подбитыми глазами, трещинами в ребрах и россыпью синяков.

– Я просто разговариваю с ним, Хиро, – он старался говорить успокаивающе, без паники, стыда и ненависти, которые ощущал в этот момент. – Я вежлив с ним, когда мы где-то встречаемся, и когда Аюми приглашает его куда-либо с нами. Он… – он чуть не сказал «хороший», но решил, что Хирофуми это может не понравиться. – Он мой сосед и друг Аюми, поэтому я общаюсь с ним, по-дружески.

– Он шлюха, Айя, – глаза Хирофуми распахнулись, он тяжело дышал, наклонившись ближе, и снова потянул Айю за волосы. – Он предлагал себя тебе? Или наоборот, он хочет тебя, хочет тебя поиметь? – пальцами он впился в голову Айи и дернул ее на себя, сгибая шею парня под болезненным углом. – Ты позволяешь шлюхе трахать тебя?

– Нет, Хиро. Я бы не сделал этого, я не изменил бы тебе, – Айя приготовился к новым оскорблениям. Он вдруг почувствовал себя таким уставшим и опустошенным, ему хотелось только одного – побыстрее покончить с болью. Позволить Хирофуми избить его и успокоиться после сделанного, чтобы уже не волноваться пару месяцев, до следующего припадка. Он ненавидел себя за это, за то, что просто принимал ситуацию, как есть, и все больше и больше хотел только того, чтобы Хирофуми избил его и ушел, чтобы после спокойно доползти до шкафа и покончить со всем раз и навсегда.

Хирофуми раздвинул его ноги и устроился между ними, еще больше вжимая Айю в мягкий матрас и еще сильнее запрокидывая ему голову. Парень еле слышно всхлипнул от боли. Ему так хотелось закрыть глаза, но Хирофуми продолжал неотрывно смотреть на него, все еще злясь и ожидая малейшего проявления слабости. Айя подумал о том, как это было бы – иметь любовника, которого не нужно будет бояться, вокруг которого не нужно будет ходить на цыпочках, чтобы не спровоцировать побои, и ему пришлось быстро прервать эти размышления, когда он начал думать о Йоджи. Нужно было сосредоточиться на том, что было здесь и сейчас, на том, чтобы успокоить Хирофуми. Аюми расстроится, если он придет к ней весь в синяках, а о спасении говорить было еще рано.

– Я никогда не изменял тебе, Хиро. Клянусь. Зачем мне это? – он должен был думать о сестре, об оплате ее счетов, о том, чтобы она могла провести лето с друзьями. Об Аюми, которая так радовалась походам в рестораны и магазины. Они зависели от него, и он не мог их подвести. Айя смотрел на Хирофуми и еле сдерживался, чтобы не показать свое отвращение к мужчине, спровоцировать избиение и быстрее покончить с этим. Он презирал себя за то, что лежал вот так, принимая оскорбления и практически желая побоев, но выбора у него не было.

Мужчина смотрел на него какое-то время, не выпуская волосы Айи и держа его голову над постелью, а потом его хватка постепенно ослабла. – Нет, ты такого не сделал бы, я знаю, Айя, – он сменил гнев на милость и осторожно опустил голову парня на кровать. – Ты мой, и ты никогда не сделаешь ничего подобного. Прости, любимый. Мне жаль, что я причинил тебе боль. Я не хотел, я... пожалуйста, Айя, я не могу вынести и мысли о том, что ты мне изменяешь.

Все произошло внезапно. Секунду назад его чуть не избили, а сейчас Хирофуми целовал его, засовывая язык к нему в рот и прижимаясь бедрами к бедрам. Айя тихо вскрикнул. Он предпочел бы оскорбления. Боль можно было вытерпеть, но сейчас его настолько переполняли эмоции, что позор был невыносимым. Он не хотел вспоминать, кем на самом деле являлся. Он не хотел быть шлюхой Хирофуми.

Мужчина возился с его одеждой, и вскоре черное кимоно и синяя нижняя рубашка лежали на скамеечке у кровати. Он снова страстно и собственнически поцеловал Айю, расстегивая собственные брюки. Справившись с ними, он перевернул Айю на живот. Парень услышал, как открылась тумбочка, а потом почувствовал руку Хирофуми на своем бедре.

– Айя... скажи, чего ты хочешь.

Айя хотел, чтобы Хирофуми ушел и никогда не возвращался. Он хотел открыть шкатулку из своего шкафа и использовать ее содержимое по назначению, чтобы навсегда прекратить свой позор. Но он знал, чего от него ждут. Хотя слова были ему ненавистны, он все равно их произнес, зная о том, что может сделать Хирофуми в таком настроении, как сегодня. Всегда оставалась вероятность, что мужчина отыграется за Айю на Аюми или его сестре, как он не раз уже угрожал в прошлом.

Рука на бедре начала сжиматься, причиняя боль, и он вспомнил о недавнем гневе. Пару секунд он молчал, наполовину надеясь, что Хирофуми снова сорвется и ударит его, а потом заговорил.

– Тебя... я хочу тебя, Хиро, – у слов был вкус пепла, и ими было трудно не подавиться, но он делал то, что от него требовалось.

– О, Айя, – Хирофуми наклонился и поцеловал парня сзади в шею, одновременно толкаясь в него скользкими пальцами, чересчур быстро, так что это не было приятно. – Я тоже хочу тебя. Я хочу трахнуть тебя и услышать, как ты будешь кричать мое имя. Мое. Я – единственный любовник, который у тебя когда-либо будет, – Айя сжал зубы и попытался расслабиться под натиском пальцев Хирофуми и его грубого голоса. Хотелось, чтобы все это скорее закончилось, чтобы Хирофуми просто трахнул его и прекратил унижать. Тогда он сможет жить спокойно, хотя бы до следующего раза. Но он знал, что так просто не отделается.

Неприятные ощущения продолжались несколько минут, казалось, пальцы Хирофуми поначалу намеренно избегали прикосновений к простате Айи, а потом мужчина приподнял его бедра и обхватил другой рукой член. Плоть постепенно твердела, и волна удовольствия накрыла Айю.

– Кого, Айя? Кого ты хочешь? – голос Хирофуми был резким и несколько злым, и мужчина немного переместился за спиной у парня.

– Тебя, я хочу тебя, – ложь едва успела сорваться с его губ, когда мужчина снова прикоснулся к той чувствительной точке, заставляя Айю кричать.

А потом Хирофуми ворвался в него, двигая бедрами с достаточной силой, чтобы полностью погрузиться в тело парня. Айя был растянут как раз настолько, чтобы лишь немного застонать от боли, когда его начали вбивать в постель. Его голова оставалась на матрасе, а зад был поднят вверх, словно он по собственному желанию предлагал себя Хирофуми.

– Айя. Я люблю тебя, Айя, – вздыхал Хирофуми, врываясь внутрь и выходя из его тела. Айя едва не рассмеялся, чувствуя, как отделяется от этого безумного мира, поймавшего его. Такатори любил его. Разве того не стоили все унижения и оскорбления, чтобы мужчина, к которому он никогда ничего не испытывал, кроме утерянного уважения и дружеского отношения, «любил» его? И сделал его шлюхой?

– Хиро... Ах..! – любовник приподнял бедра Айи так, чтобы задевать его простату с каждым толчком, и тело парня взяло верх над разумом, освобождая его от боли и стыда на короткое время. Он прятался в удовольствии, отчаянно желая сбежать от реальности настолько, насколько возможно.

Но в глубине души он все же предпочел бы боль.

* * *

Йоджи стоял на балконе и курил. Вода с его волос, которые он не озаботился высушить, а только промокнул полотенцем, выйдя из душа, медленно капала ему на плечо и стекала вниз по груди, заставляя вздрагивать время от времени. Он только что вернулся от одного из своих клиентов-мужчин и, приняв душ, подхватил бутылку сакэ, и вышел сюда посмотреть на город и подумать о том, что ему раньше сказала Аюми. Ему не хотелось вспоминать о вспышке ярости, увиденной в глазах Хирофуми, о том факте, что Айя сейчас был где-то с мужчиной, и о том, что сам Йоджи ничего не мог с этим поделать.

Если смотреть влево, можно было увидеть неоновый свет одного из оживленных районов Токио, но перед Ханабатаке и так происходило много такого, что еще не успело наскучить. Со всех сторон доносились голоса соседей Йоджи, разговаривавших и смеявшихся. Ночь была прекрасной, и многие вышли на свои балконы или оставили балконные двери открытыми.

Он наблюдал за улицей минут десять, пока не увидел знакомую серую машину, подъехавшую к Ханабатаке. Йоджи подошел к краю балкона и высунул голову, чтобы лучше видеть происходящее. Он увидел Айю с поникшей головой и ссутуленными плечами, который вышел из темного седана. По крайней мере, так показалось Йоджи. Гадая, не было ли это вызвано лишь игрой его воображения и большим расстоянием, заставлявшими думать, что он видел Айю согнутым пополам, как старика, Йоджи выбросил окурок и пошел в квартиру. Задержавшись, чтобы поставить большую бутылку сакэ на стол, и не подумав даже накинуть рубашку, он просто открыл дверь и, убедившись, что в коридоре никого не было, прислонился к дверному косяку.

Айя добрался до тринадцатого этажа всего за пару минут. Йоджи оказался прав, и он действительно жутко ссутулился, не поднимая взгляд от ковра перед ним. Он брел по коридору, потеряв свою обычную грацию и ускоряя шаги по мере приближения к своей квартире.

– Эй, Айя, с тобой все в порядке? – Йоджи протянул руку и схватил рукав айиного кимоно, когда понял, что иначе тот просто пройдет мимо. Айя поднял голову, его глаза были красными и припухшими, а лицо – бледнее обычного. Йоджи был рад, что на лице приятеля не было синяков, но это не объясняло, почему он выглядел так, будто сейчас расплачется.

– Что, черт возьми, с тобой случилось?

– Йоджи, – Айя потер глаза рукой. – Ничего не случилось. Отпусти, – он достал ключи и направился к своей двери, и Кудо заметил, что у него дрожали руки.

Желая узнать, что так сильно расстроило Айю, Йоджи нахмурился и дернул за рукав, притягивая друга ближе к себе. Тот вскрикнул от неожиданности и злости, когда шатнулся в сторону Кудо, но прежде чем он успел что-либо сделать, Йоджи утащил его в квартиру и закрыл за ними дверь.

– Отпусти! – Айя зашипел и дернул назад рукав своей одежды, но Йоджи не собирался подчиняться, пока не получит ответа на свой вопрос. Он выпустил ткань и вместо нее схватил Айю за руку, насильно таща рассерженного парня в гостиную.

– Ты с ума сошел? Отпусти меня. Подожди, я же в обуви, Йоджи! – Айя начал подпрыгивать на ходу, пытаясь разуться, а Йоджи просто пихнул его на диван одним движением. Потом встал напротив, наблюдая, как Айя ругается и пытается сесть нормально.

– Ты рехнулся, – щеки Айи пылали, волосы растрепались и свисали на лицо. Йоджи заметил, что сегодня Айя был с распущенными волосами, и подумал, как прекрасно тот выглядит, и как черное кимоно с белыми и синими волнами делает его кожу бледнее, а волосы – еще ярче. Потом он заметил синяк на запястье Айи, и вспомнил, зачем притащил парня сюда.

– Я рехнулся уже давным-давно, Айя. Теперь рассказывай, что случилось, потому что я не выпущу тебя, пока ты этого не сделаешь. Черт, ты выглядишь так, как будто рыдал, и я помню, что сегодня утром у тебя еще не было этого синяка.

Айя зло смотрел на него, а потом потер глаза. – Я не рыдал, и ничего не случилось. Сегодня был трудный день, и я устал, поэтому дай мне уйти, – он нахмурился.

– Пожалуйста, – слово было сказано так, как будто у него рот был полон осколков стекла – с болью, коротко и хрипло.

Вздыхая, Йоджи покачал головой. – Что-то пошло не так, Айя? Я знаю, что у вас с Хиро были планы на этот вечер. Он причинил тебе боль? Это он оставил этот синяк? – он почувствовал, как закипает от гнева, поднимающегося у него в груди при одной только мысли об этом.

– Нет, он не делал мне больно, – Айя откинулся на спинку дивана, подобрав колени, спрятав руки в рукава и прижав их к груди. Голова повисла, как если бы у него не было сил держать ее прямо. – Он ничего мне не сделал. Пожалуйста, я хочу уйти. Я хочу просто принять ванну и выспаться, – Айя дрожал, все его тело было в таком напряжении, что почти гудело.

Йоджи сел рядом с другом. – Что произошло, Айя? Я не отпущу тебя, пока не расскажешь, – он никогда не видел приятеля настолько потерянным и, честно говоря, боялся оставлять его одного, учитывая историю его семьи. Увидев бутылку со спиртным, Йоджи перегнулся за ней через Айю, на мгновение прижимаясь к нему и наслаждаясь запахом лаванды и кедра, исходящим от шелковой одежды.

– Вот, выпей, – он был немного удивлен, когда Айя выхватил у него бутылку и принялся пить прямо из горлышка. Йоджи знал, что Айя достаточно медленно пьянеет – он провел пару вечеров, выпивая сакэ с ним и Аюми – но пить таким образом было плохой идеей. Когда он попытался отобрать спиртное, Айя просто отпихнул его руку. Примерно через минуту Айя поставил бутылку к себе на колени, откашлялся и сделал несколько глубоких вдохов. Он не отдал сакэ, а расслабился на диване, подтягивая колени к груди и укладываясь на них головой.

Не зная, что делать теперь, Йоджи поддался желанию, преобладавшему над всеми остальными, и начал гладить Айю по волосам. Тот вздрогнул от первого прикосновения, но затем, повернув голову и понаблюдав за ним удивленным взглядом, закрыл глаза и начал расслабляться. Йоджи вытащил пряди, зажатые между диваном и спиной Айи, и перекинул через плечо друга, расчесывая и распутывая их пальцами.

– Так что там сегодня случилось? – Йоджи говорил тихо и не прекращал расчесывать волосы.

Айя сделал еще глоток сакэ и начал говорить, не открывая глаз. – Мы пошли на ужин с клиентом Хиро. Я видел его пару раз раньше. Хиро однажды приказывал мне провести для него чайную церемонию. Мы были в отдельном зале, вчетвером. Он привел... парня с собой. Он гей, этот клиент Хиро.

Айя глотнул еще сакэ. – Мы немного выпили, съели по паре блюд, а потом... – он снова приложился к бутылке, дрожа все сильнее и сильнее. Когда он снова опустил бутылку, то с усилием потер глаза руками. – Его спутник не знал японского, поэтому мы говорили по-английски. Вернее, они говорили. Мне было нечего сказать. Я просто должен сидеть и прислуживать гостям и Хиро, как чертова гейша. Я уверен, они в половине случаев даже не знают, что я не девушка. Но этот мужчина знал и продолжал глазеть на меня. Я чувствовал, как злится Хиро. Он и так был мной недоволен сегодня... но я думал, что он успокоился и забыл об этом. Я сидел там, пока его клиент пытался ко мне прикоснуться, и я хотел, чтобы этот вечер скорее закончился, до того, как что-нибудь случится, – он мельком прикоснулся к синяку на своем запястье.

– Иностранец заговорил о походе в клуб и продолжении веселья. Он стал наливать мне выпить и хотел, чтобы я пил больше сакэ, – Айя поднял бутылку, собираясь глотнуть еще, но передумал и опустил ее. Он продолжил говорить с явной злостью в голосе. – Потом ни с того, ни с сего он спросил Хиро, не может ли тот одолжить меня. Он хотел получить меня на ночь и пообещал Хиро, что не навредит мне и вернет в хорошем состоянии. Как будто я был какой-то... игрушкой, что ли... Он даже предложил «поменяться мальчиками», как он сказал, и его парень просто сидел рядом с ним, как будто ничего не происходит, – Айя все же решил глотнуть еще алкоголя.

Йоджи поправил пряди, падавшие на лицо Айи. – Что сказал Хиро? – спросил он, стараясь, чтобы голос был ровным.

– Он ему отказал, – Айя открыл глаза и уставился на Йоджи, отодвинув бутылку буквально на пару сантиметров ото рта, чтобы иметь возможность говорить. – Сейчас они вместе гуляют по клубам, чтобы тот нашел себе кого-нибудь на ночь, – его глаза горели яростью. – Мне было сказано отправляться домой, и я, как «хороший мальчик», подчиняюсь приказам хозяина. Я всегда делаю то, что от меня хотят, неважно, чего я сам при этом хочу. Даже тогда… – Айя смотрел в никуда и снова начал пить, поглаживая пальцами поврежденное запястье руки, держащей бутылку.

Чувствуя облегчение от того, что Хиро не приказал Айе переспать с другим мужчиной, Йоджи продолжал гладить его по волосам. Когда тот продолжил напиваться, Кудо забеспокоился и попытался снова отобрать спиртное. Айя уже почти прикончил сакэ, а ведь он уже выпивал сегодня вечером.

– Айя, по-моему, тебе хватит. Тебя будет тошнить, если ты не остановишься, – блондину удалось схватить бутылку и выдернуть ее из рук парня.

– Меня уже тошнит, – Айя дернулся за спиртным, но теперь его вел не только гнев. – Меня от себя тошнит. Отдай, я не хочу себя больше так чувствовать.

– Нет, – поскольку в бутылке осталось совсем немного, Йоджи опрокинул остатки рисового вина в себя. Пока он пил, Айя колотил его кулаками по груди и плечам с такой силой, что Йоджи морщился, но не остановился, пока не допил всё сакэ. Потом Кудо отпустил бутылку, давая ей упасть за диван, и притянул друга к своей груди.

– Успокойся, я не дам тебе заблевать весь мой диван, – Айя злобно взглянул на него и боролся еще с минуту, а потом внезапно силы оставили его. Он обмяк в руках Йоджи и потер глаза, прижимая к ним ладони, как будто стараясь сдержать слезы.

– Нет, я хочу еще, Йоджи. Я все еще чувствую себя грязным... Все, о чем я мог думать, было то, что после всего пережитого меня чуть не обменяли, как.. не знаю.. проклятую лошадь или ещё что-то, и я ничего не мог с этим сделать. Я никогда еще в своей жизни не был таким беспомощным. А потом мне было так противно, когда Хиро отказал ему, потому что это должен был сделать я, а он мог запросто согласиться, и я пошел бы с этим ублюдком. Я бы позволил какому-то незнакомцу трахнуть меня. А почему нет, ведь я позволяю ЕМУ делать это, когда только он захочет.

Убрав руки Айи от его глаз, Йоджи устроился на диване, держа друга у себя на коленях. Он был таким теплым, так замечательно пах и был весь укутан шелком кимоно и его собственных волос. Осмелев от выпитого сакэ, Йоджи позволил себе сначала потереться о его шею, а потом уткнуться в макушку Айи, удивляясь, когда это вдруг лаванда и кедр начали так прекрасно пахнуть вместе.

– Я знаю, Айя, я знаю, что ты чувствуешь, – самое ужасное, что он не врал. Йоджи помнил, как жил в полном дерьме: ни работы, ни денег, ни дома – ничего. Ему тогда ничего не хотелось, кроме еще одного стакана выпивки, чтобы утопить в нем свои несчастья, и чтобы женщина, с которой он флиртовал весь вечер, заплатила за них двоих и пригласила его к себе. Он помнил, как это было – проснуться на следующее утро в ее постели, получить немного денег и оказаться выставленным за дверь. А потом снова встретить ее вечером и знать, как все будет, если он согласится на ее предложение выпить вместе. Можно было усомниться в том, так ли уж неохотно он все это делал, и то же самое можно было сказать об Айе, который спал с клиентом за деньги. Да, они могли отказаться… но на самом деле у них не было выбора. Никто бы этого не понял, не оказавшись на их месте.

– Как ты избавляешься от этого омерзения? – голос Айи был таким отчаявшимся и юным, без следа гнева. Он прижался ближе к Йоджи, обхватил его руками за шею и положил голову ему на плечо.

Йоджи обнял его покрепче. Он часто представлял парня в своих объятиях, но… это должно было быть по-другому. Не сейчас, когда Айя так страдает. – Я не знаю, Айя, честно. Я знаю только, что это нельзя утопить в алкоголе. Я пытался последние два года, и у меня ничего не выходило.

– Мммм, – Айя подвинулся, чтобы посмотреть снизу вверх на друга. Его глаза были покрасневшими, а взгляд – нечетким. – Я так устал от всего. Я просто хочу уйти, Йоджи. Хочу, чтобы все это прекратилось, пока не стало еще хуже. Я хочу уйти навсегда.

От этих слов Йоджи протрезвел и вспомнил фотографию залитого кровью офиса, где отец Айи убил себя, которую нашел во время своего расследования. Потом он вспомнил, что мать парня тоже покончила с собой. У него возникло нехорошее подозрение, как именно Айя хотел уйти.

– А как же Аюми и я, Айя? Как же Мамору? Если тебя не будет, мы будем грустить. Как же твоя сестра? – он не хотел упоминать ее и чертыхнулся про себя за оговорку, когда Айя отодвинулся еще дальше, нахмурившись.

– Моя сестра? Как ты узнал о ней? – потом Айя погрустнел. – Я не могу ничего сделать сейчас. Нужно подождать, пока она не сможет заботиться о себе. Я так устал от ожидания, Йоджи, но я не могу ее бросить вот так. Мне нужно просто смириться с тем, что происходит.

Айя выглядел таким грустным и потерянным в этот момент, что до того, как Йоджи понял, что делает, он наклонил голову и прикоснулся губами к губам друга. Потом начал целовать его, запустив руку в длинные алые пряди и приподняв лицо Айи, чтобы сделать поцелуй еще глубже. Айя, казалось, оцепенел на мгновение, а потом Йоджи почувствовал, как его целуют в ответ. Он застонал и прижал Айю к себе, в шоке от собственной страсти, вспыхнувшей вдруг внутри. Он хотел, чтобы это мгновение никогда не кончалось.

У Айи был вкус сладкого сакэ, и Йоджи толкнулся языком еще дальше, желая получить как можно больше этого вкуса. Айя повернулся в его объятиях и сел на Йоджи верхом, насколько это позволяла одежда. Йоджи схватился за пояс кимоно, стремясь развязать его и убрать тяжелый шелк с тела, о котором он мечтал уже два месяца.

Он почти справился с узлом, когда Айя отодвинулся, жадно глотая воздух. – Голова кружится, – он положил голову Йоджи на грудь, задыхаясь, и всем телом распластался на нем.  Кудо напомнил себе, что Айя пьян, и если бы он с ним сделал что-нибудь сегодня... тот никогда бы его не простил. Айя открылся перед Йоджи, и если бы он этим воспользовался, то больше никогда не услышал бы от Айи ни слова. Не говоря уже о том, что с квартирой можно было бы попрощаться, когда обо всем узнала бы Аюми. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться.

Они просидели так несколько минут, а потом Айя попытался отстраниться.

– Прекрати, – сказал Йоджи, держа его еще крепче.

– Мне нужно вернуться к себе, – промычал Айя. – Хиро.. он может вернуться ночью. Мне нужно быть там, когда он придет.

Запуская руку в волосы друга, Йоджи отказался его отпустить. – Я отнесу тебя обратно, Айя, обещаю. Просто отдохни, ты говорил, что устал. Поспи, моя радость, – Айя что-то пробормотал, но быстро сдался и уткнулся головой под подбородок Йоджи, еще больше расслабившись.

Йоджи продолжал расчесывать волосы Айи пальцами, пока не понял, что тот крепко уснул. Это было так приятно – сидеть и держать его, давая хоть какое-то утешение. И наслаждаться взамен его присутствием. Он не чувствовал себя так с того времени, когда Аска еще была жива, но она его никогда не утешала. Она, скорее, была уверенной за них двоих. Ее никогда не унижали так, как Айю.

Следующий час он просидел, просто перебирая айины волосы и слушая его дыхание, и не двигался, пока не услышал, что шаги в холле стихли. Айя даже не заметил, как Йоджи поднял его, хмыкнув от неожиданной тяжести, не заметил он и того, как Кудо взвалил его на плечо, чтобы отнести в квартиру. «Айя действительно отключился», – подумал Йоджи, пройдя пару шагов. И весил он точно больше, чем казалось с виду. Убедившись, что взял ключи от квартиры соседа, он направился к выходу.

Йоджи возился с замком, удерживая Айю на плече и волнуясь, что в любой момент кто-нибудь может выйти в холл и увидеть их вдвоем, и что может уронить друга. Он вздохнул с облегчением, когда наконец открыл дверь и вошел в темную квартиру. Нащупав выключатель, Йоджи понес Айю в спальню.

Там он уложил парня на кровать и закончил развязывать его оби. За секунды он снял с него кимоно и хакама, сложив их аккуратно, убрал, и вернулся к Айе. На низкой тумбочке у постели он заметил пару завязок для волос и заплел айины длинные волосы в косу, чтобы они не запутались, пока он будет спать.

Снимать с него белье или нет? Йоджи понятия не имел, как обычно спит Айя, и у него чесались руки стащить фиолетовый шелк с этого стройного тела. Решив, что его бушующие гормоны наживут ему проблем, он неохотно оставил боксеры на парне и начал откидывать покрывало, чтобы уложить Айю на простыни. Еще раз подняв его, Йоджи несколько минут просто крепко держал друга на руках, больше всего на свете желая присоединиться к Айе в постели, провести с ним ночь и проснуться рядом. Однако все его нынешние проблемы померкнут перед новой, если Хирофуми неожиданно решит прийти сюда.

Поэтому он уложил Айю и пошел в ванную в поисках стакана. Найдя необходимое, Йоджи наполнил емкость водой и, немного поискав аспирин, взял и его с собой, чтобы оставить на тумбочке. Кое-кто будет утром страдать от похмелья.

Позаботившись обо всем, Йоджи снова нагнулся, отвел с лица айины волосы и поцеловал его открытые губы, наслаждаясь лаской пару секунд перед тем, как подняться и уйти. Он еще задержался у двери в спальню, просто чтобы посмотреть, как Айя спит, а затем ушел к себе.

Глава 6. Новые мысли

Айя наблюдала, как волны накатывают на берег, посмеиваясь, когда холодная вода щекотала ей ноги. Вскоре придется или уйти с пляжа, если она не хочет замочить не только ноги, или просто сидеть здесь и позволить приливу утопить себя. Эта мысль вдруг показалась ей не такой уж плохой, но когда волна плеснула ей выше колен, она решила вернуться в дом. Все равно не стоит дольше находиться здесь одной.

Ян и Мия, скорее всего, уже спят. Они говорили что-то про ранний подъем завтра, про то, что будут искать красивые раковины, которые может принести приливом и про то, что ей стоит присоединиться. Она была единственной на пляже в такое позднее время, и даже несмотря на то, что они снимали дом в «благополучном» районе Outer Banks, Айя не думала, что будет разумно оставаться здесь допоздна.

Но ей так хотелось еще посмотреть на звезды и попытаться придумать, что подарить Рану на приближающийся день рождения. В этом году ему будет двадцать три, тот возраст, когда большинство молодежи заканчивает колледж и начинает самостоятельную жизнь. Только Ран потерял возможность учиться в университете Токио из-за «банковской ошибки» и не пробыл на занятиях ни дня.

Она скрипнула зубами и шлепнула руками холодный песок, стараясь не расплакаться. Это до сих пор доводило ее до слез, даже после прошедших лет – мысли о том, чего они лишились. Нет, чего лишился Ран. Было больно думать о смерти родителей. Не проходило и дня, чтобы она не думала о них, но Ран страдал гораздо сильнее. Ведь она все-таки была здесь, на пляже в США, проводила лето в замечательном доме, выходящем окнами на океан. Когда придет осень, она вернется в Гарвард и начнет свой третий год обучения в колледже, будет ездить на новой машине и приглашать друзей позаниматься у нее в квартире.

Она снова задумалась, как Ран жил и чем занимался там, в Токио. У нее было желание пойти в дом, схватить паспорт, пару самых нужных вещей и полететь домой, увидеться с братом. Проблема была в том, что Ран настаивал на том, чтобы она не возвращалась, пока не закончит учебу. Даже если бы она и ослушалась, то все равно понятия не имела, где он живет и как с ним связаться, помимо почтового ящика и номера телефона. Он тщательно скрывал свой адрес от нее, и уходил от объяснений того, чем занимался, чтобы достать деньги на новую машину или квартиру для сестры.

Он дал ей честное слово, что не вступил в мафиозную банду и не продавал наркотики. Он не был убийцей или вором. Она даже спрашивала его прямо – не стал ли он, упаси боги, проституткой, и он ответил ей в письме, что не работает ни в каком клубе и не продает себя на улицах. На этом ее фантазия касательно самых вероятных незаконных способов заработать большие деньги истощилась.

Может, он работал на какого-то богача, может – на кого-то из правительства, в качестве помощника, работая с иностранными гостями и применяя на практике те умения, которые приобрел, помогая отцу все прошлые годы. Он был достаточно умен, чтобы заработать стипендию в самом престижном колледже Японии, так что ему было что предложить своим работодателям. Но ей было известно, сколько стоила ее квартира, машина, не говоря уже о деньгах, каждый месяц поступавших на ее счет в банке. Там было что тратить, и даже больше. Не говоря уже об этих каникулах. Потом она прибавила к этому те суммы, которые Ран должен был тратить на себя, и снова не смогла понять, как ему это удавалось.

Ей было противно говорить ему о домике на пляже, но брат спросил, какие у нее планы на лето и не поедет ли она в Торонто с подругой, Аико. Поэтому она рассказала ему о предложении Яна и Мии, и о том, что она надеялась найти работу здесь, чтобы платить свою часть денег за аренду дома. Честно говоря, она не ожидала, что он положит на ее счет достаточно денег и на аренду дома, и на питание, и на все прочие расходы. Она думала отказаться, но в своем следующем письме Ран почти умолял ее поехать. Он написал, что не сможет взять отпуск этим летом, скорее всего потому, что будет отрабатывать подаренные ей деньги, и что это порадует его – если он будет знать, что она наслаждается летом, проведенным на пляже с друзьями. Ран даже упомянул их ежегодные семейные поездки к океану, то, как они были неразлучны, даже будучи подростками, и как они проводили все каникулы, плавая, гуляя по берегу и болтая.

Поэтому она приехала сюда, отставив все сомнения, и каждый вечер перед сном писала письма о том, что делала в этот день, чтобы он знал, насколько ей хорошо здесь и как она ему благодарна. Каждый раз она упоминала, как его любит, и не упускала возможности намекнуть, что было бы неплохо следующее лето провести в Токио.

От мысли о возвращении в Японию она слегка вздрогнула. Ей так хотелось увидеть брата, услышать его смех и поддразнивания, увидеть, как от ее улыбки он из серьезного молодого человека становится тихим и счастливым. Ей очень хотелось найти способ, чтобы он смог приехать к ней. Не хотелось возвращаться в Японию и снова слышать, как люди шепчут их фамилию и сплетничают о том, каким подлецом был их отец, что так подставил своего друга. Не хотелось встречаться с бывшими одноклассниками, дружившими с ней до обвинений против ее отца, и отвернувшихся от нее потом и издевавшихся над ней до окончания школы. Не хотелось пройти по улице и знать, что люди сразу же узнают его из-за его ярких волос и бледных глаз, точно так же, как они узнавали ее темно-синие глаза. Их старый сосед назвал их проклятыми и носящими отметину отцовского позора, сказал, что их необычная внешность отличает их от честных людей.

Но она все равно вернулась бы обратно, если бы это означало встречу с Раном. Она так скучала по нему и хотела, чтобы он к ней приехал. Она бы обнимала его целый час, не желая отпускать, пока не убедится, что он действительно с ней, а потом узнала бы, почему он так редко ей звонил, почему не позволял к нему приехать или узнать, где он живет и чем занимается.

Ран никогда ей не врал, во всяком случае, пока. Она в это верила. Но она знала, что что-то он от нее скрывает, и гадала – что же пропустила в своем списке криминальных занятий и профессий. Раз в год Ран посылал ей свою фотографию, и все они стояли у нее на столике живым доказательством того, как изменился ее брат за прошедшие годы. Он стал выше и тоньше, его плечи стали шире, а кожа – бледнее. Сначала Айю шокировало то, что он не перекрасил волосы – она бы на его месте сделала это в первую очередь. В последнее время волосы всегда были собраны сзади, так что трудно было сказать, настолько ли они длинные, как ей казалось на этих редких фотографиях. Самой разительной переменой оказалось то, что теперь Ран практически не улыбался, а свет в его глазах становился все слабее и слабее. Наверно, это все были игры ее воображения, но ей казалось, что Ран из серьезного подростка превратился в отстраненного молодого человека, очень красивого, но почему-то выглядящего неприкасаемым. Это было еще одной причиной, почему она будет держать его в объятьях не меньше часа, когда увидит – чтобы доказать себе, что до него действительно можно дотронуться.

– Тю, Айя, ты идиотка. Он не превратился в привидение, – ее голос так неожиданно прозвучал в грохоте освещаемых луной волн, и она покраснела, поняв, что сказала это вслух по-японски. Обычно она старалась как можно больше говорить на английском, чтобы избавиться от акцента. Но, потерявшись в мыслях, невольно вернулась к родной речи. Она снова, не в первый раз за последние четыре года, ощутила, как на нее накатила тоска по дому. Тоска не столько по Японии, сколько по брату.

Решение вырисовалось у нее в голове. –  Через год, Ран, я вернусь домой. Я хочу увидеть тебя, убедиться, что с тобой все в порядке и что я не придумываю всякую чепуху. Я встречусь с твоим начальником и проверю, забылся ли скандал, могу ли я действительно вернуться домой насовсем и может даже пойти в медицинскую школу в Японии. И я не приму отказа, – единственное, в чем она не была уверена, так это в том, стоит ли говорить брату о своем решении, или просто позвонить ему из Токийского аэропорта. У нее был номер телефона, которым она могла пользоваться в экстренных случаях, хотя он скорее всего раскричится на нее за такой поступок. Вообще-то, если она не скажет ему, что собирается приехать, он все равно на нее раскричится, так что переживать не стоило.

Обрадовавшись своему решению, Айя еще посмотрела на волны, подкрадывающиеся к ней, и ушла, раздумывая над подарком для Рана.

* * *

Айя услышал, как Хирофуми вошел на кухню, и вскоре почувствовал руку на своей талии и губы, прижавшиеся к его правой щеке. Он оставил мытье посуды и повернулся в объятии своего любовника, чтобы оказаться к нему лицом. Хирофуми был одет в один из деловых костюмов, которые держал в этой квартире – серый с тонкими черными полосками. Айя поправил серебристый галстук, чтоб был на мужчине и разгладил руками пиджак из прекрасной шерсти.

Хирофуми наклонился, и Айя приоткрыл рот, позволяя поцеловать себя и чувствуя вкус зубной пасты, которой Хирофуми только что пользовался. Мужчина крепко обнимал Айю, одна его рука была на пояснице парня, другая – на его плечах. Поцелуй продолжался несколько минут, и, несмотря на сильную хватку, был удивительно нежным. Когда Хирофуми отстранился, он улыбнулся Айе и прижал ладонь к его щеке, просто смотря на любовника какое-то время.

– Как бы я ни скучал по тебе, когда ты уезжаешь, но я думаю, что стоит чаще отправлять тебя с Аюми на горячие источники. После поездки ты выглядишь гораздо лучше, – пальцы мужчины прошлись по алым волосам, собранным сзади в свободный хвост. – Сегодня я весь день буду занят, но завтра смогу заехать на пару часов после обеда, – потом мужчина вытащил из кармана бумажник, выбрал оттуда несколько банкнот и положил на стол рядом с Айей. При этом он не поднимал глаз и вел себя так, как будто чувствовал себя неудобно.

– Пожалуйста, Айя, сходи сегодня куда-нибудь с Мамору – на ужин или в кино. Я знаю, он очень старается в школе, так что вечер отдыха не повредит. Убедись... убедись, что с ним все в порядке, – его голос стал мягче, пока он говорил.

Айя кивнул и взял деньги, пряча их в рукав своей темно-синей юкаты. – Думаю, мы можем сходить в кино, если он захочет, – он прикоснулся к плечу Хирофуми. – Я уверен, он знает, что ты не хотел, Хиро. Он знает, что ты заботишься о нем.

Хирофуми посмотрел на него и грустно улыбнулся. – Я не хотел ударить его, Айя. Я.. так устаю на работе, что иногда забываю принять свои таблетки, или не могу найти уединенное место, чтобы сделать это, – он прикоснулся к щеке Айи, проводя большим пальцем по скуле. – Это не причина бить его и тебя, я знаю, но... Мне жаль. Я ненавижу это повторять, но больше мне сказать нечего.

– Я знаю, Хиро. Знаю, что ты не хотел этого делать, и что ты постоянно перегружен стрессами, – привычные слова легко текли с губ Айи, а потом он поменял тему. Было бы неразумно муссировать тему слишком долго, поскольку это заставляло Хирофуми нервничать, а это ни к чему хорошему не приводило.

– Хочешь, я завтра что-нибудь для тебя приготовлю, какое-то конкретное блюдо? – его обрадовал тот факт, что Хирофуми зайдет завтра всего лишь на пару часов, но он даже не надеялся, что все, чем они будут заниматься – это сидеть и разговаривать. Когда Хирофуми был настолько напряжен, неважно – из-за семьи или работы – он всегда искал разрядки в сексе.

Хирофуми улыбнулся ему, на этот раз не с грустью, а с заметным желанием во взгляде.

– Все, чего я хочу – это ты. Не нужно ничего готовить, у меня на вечер назначен ужин. Можешь разве что запастись пивом и терпением, чтобы выслушивать мои рассказы о прошедшем рабочем дне, – мужчина притянул Айю поближе и его руки скользнули вниз, чтобы приласкать задницу парня.

– Как скажешь, Хиро, – новый поцелуй, весьма страстный, заставил Айю забеспокоиться о том, что Хирофуми сейчас не пойдет на работу, но в следующую секунду мужчина уже шел к двери, подхватив по пути свой портфель с документами. Айя проводил его, и когда дверь закрылась, он просто привалился к ней, почувствовав, как накатила усталость. Он был на грани еще со вчерашнего вечера, когда Хирофуми неожиданно приехал, не застал Айю в квартире и узнал о проступке Мамору. Айя ждал, что Хирофуми накинется и на него, но обошлось – он успешно отвлекал своего любовника до тех пор, пока тот не успокоился, и они большую часть ночи провели в спальне. К такому развитию событий Айя за четыре года уже до боли привык. Он только надеялся, что его терпения хватит до того, как к Хирофуми вернется  мирное настроение. Во всяком случае, этот приступ был не таким ужасным, как предыдущий.

Как только Айя заставил себя отойти от двери, собираясь отмыться от всего и поваляться остаток утра в ванне, раздался громкий стук. Гадая, кто мог тревожить его в восемь утра, он подумал, что, может, Мамору вчера пошел к Аюми, когда его выгнали, а теперь она пришла проверить, как у него дела. Если так, то он собирался сделать подростку внушение, когда снова его увидит – Мамору уже должен был знать, что не нужно рассказывать Аюми о таких происшествиях. И так было невыносимо, когда она узнавала о тех случаях, после которых у Айи оставались заметные синяки или повреждения.

Он был удивлен, открыв дверь и увидев Йоджи, с синяками под глазами и щетиной на лице. Айя едва успел заметить, что он был в старых домашних штанах и полинявшей футболке, как тот прошмыгнул мимо него и прошел в квартиру. Айя пару секунд смотрел, как Йоджи исчезает на кухне, потом закрыл дверь и пошел за ним.

Айя обнаружил Йоджи, когда тот наливал себе кофе, облокотившись на стол, как будто дико устал. Он поуже затянул пояс юкаты, сложил руки на груди и уставился на незваного гостя. – Кто дал тебе право врываться сюда вот так? Если ты хотел сегодня позавтракать, пойди и приготовь себе сам.

Йоджи глотнул кофе и опустил чашку. Сделав три шага, он оказался возле Айи, схватил его за подбородок и повертел его голову туда-сюда, пристально рассматривая. Потом отпустил подбородок и сцапал его руки, проверяя запястья и даже закатывая рукава юкаты.

Айя выругался и отступил назад, выдергивая руки из рук Йоджи. – Ты с ума сошел? Не трогай меня, – он чувствовал себя грязным, до сих пор ощущая на себе пот Хирофуми и все места, где любовник касался его или целовал.

– Я хотел убедиться, что у тебя нет синяков, как вчера у Мамору. Под халатом что-нибудь есть? – Йоджи махнул в сторону пояса айиной юкаты, заставив Айю опустить руки в защитном жесте.

– Он ничего со мной не сделал, – когда стало очевидно, что Йоджи не будет распускать руки, Айя потер глаза и рухнул на стул. – Вчера Мамору пошел к тебе? – он подумал, что так было лучше, чем если бы подросток пошел к Аюми, но не намного.

– Да, он почти весь вечер провел у меня. Почему-то ему не хотелось идти домой, – Йоджи потянулся за своей чашкой кофе и сел за стол напротив Айи. – Неудивительно, ведь у него есть брат, который его избивает.

– Хиро не избивает его, Йоджи, – устало возразил Айя. Когда его друг собрался спорить, Айя поднял руку и покачал головой. – Я не говорю, что он его не бьет, но я никогда не слышал о чем-то более серьезном, чем пара пощечин, – это была правда. Казалось, мужчина приберегает более энергичные побои для Айи и других.

Йоджи тихо хмыкнул и обхватил чашку ладонями. – Ты не думаешь, что и это – чересчур? Айя опустил взгляд на стол, неспособный ответить на вопрос. – Какого черта вы двое общаетесь с этим психом? Сначала он ставит тебе синяк на запястье, потом бьет Мамору. Почему бы не послать его на хрен?

Айя не ответил, а потом услышал вздох Йоджи. – Иногда я сам хочу тебя ударить, знаешь. Чтобы ты сказал хоть что-нибудь, – потом Айя почувствовал руку, прикоснувшуюся к его волосам и скользнувшую сквозь пряди, чтобы остановиться на его шее. Сначала он дернулся от прикосновения, но тепло руки быстро успокоило его. Когда он поднял голову, Йоджи смотрел на него с нескрываемой заботой.

– Он не всегда такой. Иногда… только на пару недель время от времени ему становится хуже, а потом все опять возвращается в норму. Это из-за стрессов, и он никогда не бьет нас специально, – по крайней мере, в последние несколько раз, подумал Айя и сжал правую руку.

Ладонь Йоджи оставалась на шее Айи, и не задумываясь, он наклонил голову и потерся щекой о руку друга, прижимаясь к ней на пару секунд. Он так устал, и иметь рядом кого-то, чьи прикосновения ему нравились, и не бояться этого жеста, было так приятно. Потом он откинулся на спинку стула, разрывая контакт, и опустил глаза.

– Почему ты здесь, Йоджи? Судя по твоему виду, тебе нужно все еще быть в постели, – он надеялся увести разговор от обсуждения себя и своей жизни к менее болезненной теме.

– Хм.., – Йоджи сделал большой глоток кофе. – Я совершенно не мог заснуть прошлой ночью и смотрел что-то по телевизору, когда услышал, как открывается и закрывается твоя дверь. Поэтому я решил зайти проведать тебя, – он немного поерзал на стуле, а когда заговорил снова, его голос был гораздо более веселым. – Ты точно не приготовишь мне завтрак?

Айя рискнул взглянуть на парня и обнаружил, что Йоджи с тоской смотрит на него и чешет живот. – Мне просто необходимо что-нибудь съесть, может, это поможет мне уснуть. Трудновато заснуть, когда страдаешь от голода.

Зная, что его разыгрывают, и абсолютно не обижаясь, Айя фыркнул, но все равно поднялся и пошел к холодильнику. Как бы ему ни хотелось принять ванну, он вынужден был признать, что сидеть здесь и отдыхать в присутствии Йоджи было приятнее. Айя начал по-настоящему наслаждаться их совместными завтраками, а на то, чтобы принять ванну и отдохнуть, у него будет еще целый день. – Я могу сделать тебе омлет с грибами и сыром, больше у меня ничего нет. Мне нужно будет сегодня идти за покупками.

– Отлично, Айя. У тебя все равно больше еды, чем у меня. В моем холодильнике лежит только плесневелая говядина и пиво, – Йоджи снова выглядел счастливым, поднимаясь, чтобы налить себе еще кофе. – Ты не против, если я пойду за покупками с тобой? Можем поехать на моей машине.

Разбивая яйца для омлета, Айя остановился и подумал над предложением. Вообще-то, ему следует пойти одному. Нехорошо, если его слишком часто будут видеть вдвоем с Йоджи, да еще и без Аюми, но втроем, да еще с покупками, они ни за что не поместятся в машине Йоджи. Но у него целый день был свободен, и ему не хотелось стеснять себя желаниями Хирофуми ни в каком виде.

– Хорошо. Если ты не против, я бы хотел поехать около часа дня, – Айя поставил омлет готовиться и вылил в свою чашку остаток кофе. Ему нужен был дополнительный кофеин, да и выражение йоджиного лица, когда тот увидел, как Айя сделал глоток, того стоило.

– В час так в час. Я тогда успею еще поспать и привести себя в порядок, – Йоджи поморщился, проведя рукой по волосам. – Мне нужно еще кофе, – он шмыгнул носом и выразительно посмотрел на Айю перед тем, как залезть в холодильник и вытащить оттуда пакет с молотыми зернами.

– Как ты собираешься заснуть, если пьешь его в таком количестве? – Айя закончил натирать на терке сыр и высыпал его с грибами в жарящиеся яйца.

– Нуу, я быстро трачу энергию, поэтому мне надо запасаться ею в таком количестве, – Йоджи налил воды в кофеварку и улыбнулся, когда она начала работать. Он подошел к плите и встал за Айей, поглядывая через его плечо на омлет. – Пахнет восхитительно.

Всей кожей чувствуя, насколько близко к нему был Йоджи, Айя согласно хмыкнул и выключил огонь под омлетом и горшочком мисо, оставшимся от завтрака Хирофуми. Он только потянулся за чашками, а Йоджи их ему уже протягивал. Айя кивнул в знак благодарности, напил в них суп и отступил назад, ожидая, что Йоджи посторонится. Он врезался в гостя, а тот внезапно подхватил его за талию.

Они замерли на мгновение, удивленно смотря друг на друга, и у Айи возникло неодолимое желание сократить расстояние между ними и поцеловать Йоджи. Он подумал о том, что знает, какой у Йоджи будет вкус – вкус сигарет и сакэ, губы мягкие, а подбородок немного колючий…

Волна желания, захлестнувшая его, шокировала, и заставила Айю отступить на шаг и вжаться в плиту. Он никогда не чувствовал желания настолько сильного, и уже годами не испытывал желания вообще, за исключением нескольких раз с Хирофуми. Он знал, что Йоджи привлекал его, и пытался сначала держать его на расстоянии, а потом подумал, что сможет дружить с ним и подавлять влечение. Судя по тому, что он только что ощутил, его чувства к Йоджи только росли, и он вдруг растерялся, не зная, что с ними делать.

Он сверкнул глазами на Йоджи и подтолкнул его к столу. – Садись, я все принесу, – Айя заметил, что его голос был хриплым, а руки тряслись, когда он выкладывал омлет на две тарелки. Он поставил их и чашку супа перед Йоджи, который не сводил с него глаз, и сел напротив с другой чашкой супа.

– Ты не будешь омлет? Его же две тарелки, – голос Йоджи тоже был хрипловатым, он немного поерзал на стуле, но не переставал смотреть на Айю.

Айя ощутил, как возвращается его усталость, и он поставил локти на стол, копаясь в своем супе. – Я ел с Хирофуми перед его уходом. Кроме того, ты выглядишь по-настоящему голодным, – он подумал, что его желудок все равно ничего бы не принял сейчас, настолько он разволновался. Хорошо, что хоть руки перестали трястись.

– Ну, раз ты уже поел, – Йоджи наконец перестал смотреть на него и радостно принялся за омлет, а потом и за мисо. Айя наблюдал за ним с минуту, а потом поднялся, чтобы приготовить себе чай. Выпить кофе он сейчас точно не смог бы. Когда Йоджи доест, он выпроводит его из квартиры и наконец-то насладится желанным отдыхом и ванной и попытается расслабиться.

Хорошо, что он успел насыпать заварку в фарфоровый чайник и поставить его к тому моменту, как Йоджи заговорил снова. – Айя, можно задать тебе личный вопрос?

– Мм, – он потянулся за электрическим чайником.

– Э.. ты на самом деле гей? – Йоджи быстро выпалил вопрос, и Айе понадобилось время, чтобы понять мешанину слов. Когда он разобрал ее, то порадовался, что ничего не держал в руках в этот момент.

Он выиграл для себя несколько секунд, пока наливал воду в фарфоровый чайник и нес его на стол. Ему хотелось спросить Йоджи, какого черта ему вдруг вздумалось задавать такие вопросы, но он боялся повторения того, что случилось здесь всего несколько минут назад.

Так что он решил ответить вопросом на вопрос. – А почему ты думаешь, что я не могу им быть? Насколько я понял в последний раз, Хиро – мужчина.

Йоджи, который пристально смотрел на Айю, покраснел и опустил взгляд на свою пустую тарелку, потом пожал плечами и снова посмотрел на друга. – Просто, если ты спишь с ним, то это ничего не значит. Я просто…, – он откинулся на спинку стула и вздохнул. – Я знаю некоторых девушек, которые устраивают шоу для удовольствия клиентов, а на самом деле ни лесбиянками, ни би не являются.

Снова Айе захотелось сказать, что ему задали очень личный вопрос и не объяснили почему. Ясно было, что Йоджи это понимает, потому что он слегка покраснел, но все равно смотрел на Айю. Тот налил себе еще чая.

– Я гей, Йоджи, – он вернулся мыслями на несколько лет назад, к своей первой влюбленности, своему однокласснику Аки, который был очень хорош в кендо и из-за которого Айя начал заниматься фехтованием. Влюбленность ни во что не переросла, но в клубе кендо Айя встретил Хидео, почти ставшего его парнем, во всяком случае, настоящих отношений до Хирофуми у него ни с кем не было. Все, на что у них с Хидео хватило смелости – это пара поцелуев до того, как… – Я гей.

Он давно перестал ощущать стыд от этой мысли. Кроме этого было достаточно вещей, которые позорили его гораздо больше. Айя признал то, кем и чем он являлся, и способность принимать то удовольствие, которое Хирофуми мог заставить его ощутить, было той деталью, которая делала весь их договор терпимым. Если бы Айя продолжал стыдиться своей ориентации, к этому добавился бы позор его нынешнего положения, и он уже давно бы поддался желанию умереть. Но Айя принял реальность, с помощью Аюми, и использовал это для собственного выживания. Изменить свое положение он был не в силах. "Shikata ga nai."

Йоджи удивленно моргнул, и Айя понял, что последние слова произнес вслух. – Что ты говоришь, Айя?

Он чуть не спросил, откуда такой интерес к его ориентации, но быстро отмел эту мысль. Йоджи не должно волновать, какой пол он предпочитает. Айя этого не допустит. Некоторые вещи в этой жизни были для него недосягаемы, и Йоджи был из их числа.

– Я спросил, хочешь ли ты еще кофе, – похоже, что Йоджи не купился на это, но все равно кивнул и протянул свою чашку. Казалось, он чего-то ждал, и начал хмуриться, когда Айя только лишь налил ему кофе и сел обратно, пить чай.

– Ну, наверно теперь мне все понятно. Я думал, что ты можешь быть би, как я, потому что…, – Йоджи вдруг замолчал и глотнул кофе, хотя тот наверняка был ужасно горячим.

Айя подождал, пока он допьет, и задал относительно безобидный вопрос. – Ты думал, что я би, потому что…? – когда Йоджи не ответил, взгляд Айи стал сердитым. – Это не имеет отношения к определенным слухам, которые здесь ходят, не так ли? – Йоджи молчал, и Айя гневно прищурился. – Пора бы уже научиться не верить ни слову из сплетен, что здесь рассказывают. Ты думаешь, что я спал с... Сакурой, да?

Йоджи удалось одновременно и покачать головой и показать, как ему неудобно. – Нет, я не думаю, что ты с ней спал. Я просто... я не могу тебя понять, Айя. Ты ведешь себя не так, как те, кого я знаю, и каждый раз, когда я уже думаю, что раскусил тебя, я понимаю, что ошибся, – он наклонился вперед, положив руки на стол, в сантиметрах от рук Айи, которому было трудно сдержаться и не прикоснуться к Йоджи, но он не хотел отвлекать его, пока все не выяснит.

– Почему ты остаешься здесь? Почему позволяешь избивать себя? Ты умный, талантливый и красивый. Ты можешь заниматься кучей других вещей. Черт, ты можешь найти себе кого-нибудь такого же богатого, как этот ублюдок. Или оставить и забыть эту жизнь. Что за власть он над тобой имеет?

Айя холодно посмотрел на друга. – Я не убегу к тому, кто заплатит больше, Йоджи, или к какому-то незнакомцу, – его кулаки сжались при этой мысли, и он отказывался думать об американце, Тайсоне. – У меня есть причины, почему я выбрал то, что я выбрал, и почему я остаюсь с Хиро, которого ты едва знаешь. Тебя не касается то, о чем ты сейчас спрашивал. Ты не имеешь права судить меня или думать, что ты знаешь, что для меня лучше, и что я мог бы сделать по-другому. Я не учу тебя жить, – он не говорил ему, что не стоит так много выпивать, не говорил бросить курить и заняться собой. Его не должно это волновать, но он не мог заставить себя прекратить переживать. По крайней мере, у него хватало ума не озвучивать свои чувства.

Казалось, Йоджи вдруг выдохся. – Нет, ты вообще почти ничего мне не говоришь, не так ли? Тебе искренне наплевать на мое прошлое. И на то, как я зарабатываю на жизнь. Тебя вообще хоть что-нибудь волнует, Айя? Что-нибудь, кроме Аюми и той девушки на фотографиях?

Айя буквально вскипел при упоминании о сестре, он как-то заметил, что Йоджи рассматривал ее фотографии, возвращаясь с перекура на балконе. Потом Айя сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться. Он был на грани после визита Хирофуми, и знал, что если не перестанет об этом думать, то скажет Йоджи что-нибудь такое, что навсегда его отпугнет. Он часто так делал, когда был младше, до того, как обстоятельства заставили его быть более осторожным в словах и действиях.

– Ты скоро поймешь, Йоджи, что это не то место, где спрашивают о прошлом. Обычно это приводит к боли. Я не спрашиваю про твое прошлое, потому что не вижу в этом пользы, и точно знаю, что это принесет вред, – Айя подумал обо всех жильцах Ханабатаке, с которыми он встречался за эти годы, и тех, кто покинул это место, живыми или мертвыми. Чаще – мертвыми. За последние несколько месяцев здесь не случилось ни одного самоубийства, что само по себе было редкостью.

– Что касается того, как ты зарабатываешь на жизнь, то ты уже взрослый, так что я думаю, что ты сам решил, кем тебе быть. И у меня нет права осуждать тебя, – Айя горько улыбнулся. – Тогда мне придется осуждать и себя, – это был самый странный и самый грустный разговор за завтраком за всю его жизнь, а это уже о чем-то говорило.

Йоджи посмотрел на него и тоже грустно улыбнулся. – Тебя что-нибудь волнует, Айя? Такое впечатление, что на собственную жизнь тебе наплевать, поскольку ты отказываешься выбираться из этого дерьма. Похоже, что тебе вообще на все наплевать.

Он хотел соврать и сказать, что это не так, но за последние четыре года все его мысли были заняты только побегом. – Меня волнует судьба Аюми и той девушки на фотографиях, – он нахмурился. – Не спрашивай про нее, Йоджи. Есть вопросы, на которые я не буду отвечать.

– Что ж, я рад, что тебя хоть что-то заботит, Айя, – протянул Йоджи с оттенком злости в голосе. – Хотя с другой стороны, получается, что если есть вопросы, на которые ты не ответишь, то есть и такие на которые ты ответишь. Почему мне кажется, что оба эти утверждения – вранье?

Теперь настала очередь Айи быть застигнутым врасплох, причем и тем, что Йоджи сказал, и тоном, которым это было сказано. Он сказал себе, что не нужно ничего объяснять, но потом его рот открылся и он сделал именно это. – Я переживаю за людей. Только за нескольких, но..., – Айя заправил за ухо прядь волос и закусил нижнюю губу. – Я никогда не волновался о многих вещах, но за некоторые я действительно переживаю, и это не изменилось за годы. О некоторых людях я забочусь, – это были его сестра, Аюми, Мамору и Кикё… и к собственному растущему ужасу, он понял, что за прошедшие недели в этот список каким-то образом попал и Йоджи. Он стал чем-то большим, чем просто друг. Как эти тихие утренние завтраки и чаепития смогли так быстро и незаметно расположить его к Йоджи?

– А ты переживаешь из-за чего-то? – спросил Айя, и его голос был чуть громче шепота.

Йоджи смотрел на него несколько секунд, а потом вдруг очень заинтересовался глубинами своей чашки с кофе. Он молчал несколько секунд, потом прочистил горло. – Знаешь, если бы ты спросил меня пару месяцев назад, я бы честно сказал, что нет. За последнее время я угробил кучу сил на то, чтобы не чувствовать вообще ничего. Особенно к другим людям, – слегка усмехнулся он. – Я, наверно, старею, или что-то вроде того, потому что я снова чувствую и переживаю.

Он оставил свои поиски чего бы то ни было в чашке, и смотрел на Айю. Молчание тянулось, а потом Йоджи прервал его, с горькой улыбкой на лице. – Чертовски больно, да? Чувствовать что-то к другому человеку, особенно когда очень стараешься этого не делать, – Айя мог только кивнуть и обхватить руками чашку с чаем.

– Больно, – Йоджи глотнул кофе и откинулся на стуле, всем видом изображая беспечность. Он начал наматывать прядь своих волос на палец. – Я думаю, нам было бы лучше, если бы мы были такими, как... ох, не знаю, Маки или Кане. Рано или поздно человек, который тебе небезразличен, предает тебя, или, что еще хуже, ты его предаешь, и ты чувствуешь себя так, словно у тебя вырвали сердце, а на его место насыпали битого стекла. Да, нам точно было бы лучше быть такими пустыми и красивыми оболочками, которыми могут пользоваться другие люди, и никогда не испытывать боли, – он говорил спокойным голосом, но его глаза выдавали внутреннюю боль, которая привлекла внимание Айи и не позволяла ему отвернуться. – Думаю, именно поэтому ни один из нас не задумывается о будущем. Мы не можем быть такими оболочками, и для нас существует только боль. А еще я думаю, что мы оба уже почти на пределе.

Он снова засмеялся, напугав Айю до того, что он вздрогнул всем телом и пролил чай себе на руки. Йоджи протянул ему салфетку и продолжил говорить. – Знаешь, я всегда думал, что стереотип шлюхи с золотым сердцем – это полный идиотизм, а сейчас, когда я – шлюха – я уверен в этом. В фильмах всегда показывают этих женщин, обожающих сопливые истории, и каких-то правильных засранцев, которые никогда не посмотрят на них, не вспоминая об их занятии. Или, как вариант, посмотрят, и отдадут ради них все, что имеют. Самое ужасное – это когда все приводят к счастливому финалу, где шлюха обретает любимого человека и новый шанс в жизни. Как будто это действительно настолько просто, – Йоджи обмяк на стуле. – Как будто действительно есть вероятность, что с нами такое произойдет. В этой профессии надежд на спасение мало.

Их нет. Айя снова подумал о тех жильцах, которые покинули Ханабатаке. О том, что многие из них либо перешли к другим покровителям или в другие подобные места, или выбрали другой, более решительный путь к спасению. О тех немногих, что ушли отсюда с твердым намерением больше не заниматься проституцией, никто больше ничего не знал, кроме немногочисленных грустных слухов.

Он знал, как уйдет сам, планировал это сразу, как очутился здесь. Он последует примеру отца, еще немного боли перед тем, как разделаться с ней навсегда. Своим последним поступком он докажет, что не был слабохарактерной подстилкой, и возможно, как он надеялся, у него получится хоть немного оправдаться в глазах предков. Выбора у него не было, на самом деле. Если бы он попытался уйти живым, Хирофуми нашел бы его и притащил обратно, как раньше, а он отказывался проводить остаток жизни в Ханабатаке, в качестве игрушки для мужчины.

Голос Йоджи вытряхнул его из мрачных размышлений. Он думал, что разговор был закончен, но оказалось, что это была просто пауза для кофе. – И все равно я отказываюсь думать, что все это абсолютно безнадежно, – он улыбнулся Айе и махнул в его сторону чашкой. – Мы просто дураки, если думаем, что какой-нибудь рыцарь в сияющих доспехах придет к нам на помощь. Если мы и выберемся из этого дерьма, то только своими силами. Объединившись. Я думаю, что единственное, что может спасти одну шлюху – это другая шлюха. Кто-то, кто знает, насколько все должно было быть плохо, чтобы выбрать такую жизнь, кто-то, кто оказался способен выжить в этом аду и сохранить частичку своей души. Нам нужен кто-то, кто поймет, через что мы прошли, и не будет осуждать нас за содеянное.

– Похоже, это и есть то, что не давало мне заснуть этой ночью. Я имею в виду обдумывание всего этого, – Йоджи встал из-за стола, чтобы налить себе еще кофе, а потом прислонился к кухонной стойке, потягивая напиток и не сводя глаз с Айи. – Последнюю пару месяцев... было приятно разговаривать с кем-то, кто все понимает, и я надеюсь, что ты чувствовал то же самое. Это..., – он пожал плечами, подыскивая следующее слово. – Это дает тебе ощущение, что ты не один, что есть надежда, несмотря ни на что. Потом я подумал, что если бы у меня был хоть один шанс быть кем-то кроме шлюхи до конца моих дней, мне пришлось бы снова переживать о чем-то. Это чертовски пугает, и что еще страшнее – я знаю, что придется рискнуть и открыться, возможно, навстречу новым страданиям. Но что будет, если я снова начну надеяться, заботиться о чем-то больше, чем о себе самом, а потом все закончится неудачей или болью? Надежда – это слишком опасное чувство, – он замолчал и занялся кофе, смотря на Айю поверх чашки.

Айя несколько секунд смотрел на своего соседа и обдумывал его слова. Это было так похоже на то, что Аюми годами пыталась ему сказать, и напомнило о том, что сказал Кикё, когда год назад поделился своим секретом. Еще он думал, что Йоджи прав, они могут открыть себя навстречу еще большим страданиям, если рискнут, но при этом он знал, что еще немного – и он сорвется. Случай с Тайсоном пару недель назад это доказал. Ему пришлось задуматься над тем, было ли правильным избегать страданий, не используя подворачивающиеся шансы спастись. Он знал, что его сестра хотела бы, чтобы он сбежал, так же, как Аюми и Кикё. Он просто не мог представить, как сможет и дальше помогать сестре и Аюми, если воспользуется таким шансом. Однако он не был настолько глуп, чтобы притворяться, что избранный им способ спасения не причинит им ужасную боль. Оставалось только решить – чего же он на самом деле хотел.

Йоджи продолжал смотреть на него, и он задумался, не должен ли он что-нибудь сказать. Он не знал, что сказать, стоит ли давать надежду или лучше промолчать и подумать обо всем еще немного. Потом Йоджи снова удивил его тем, что опустил свою чашку на стол и, внезапно наклонившись вперед, поправил прядку волос, постоянно падавшую Айе на лицо.

Теплое дыхание Йоджи коснулось его уха, когда тот тихонько засмеялся. – Похоже, ты действительно слушаешь то, что я говорю. Думаю, будет честно предупредить тебя, что я в какой-то мере безответственный идиот, – прошептал он на ухо Айе, пододвигаясь ближе. – Я всегда хотел рискнуть, всегда думал, что за ошибки буду расплачиваться только я, пока жизнь меня не научила. Я думал, что усвоил урок после того, как.. как потерял что-то очень мне дорогое, но, похоже, все, что я действительно узнал – я еще больший идиот, чем думал. Даже после всего, через что я прошел, я все равно хочу попробовать еще раз, даже если это принесет мне новую боль. Может, кто-то назовет это смелостью. Может, кто-то с этим не согласится. Так что у меня остается только один чертов вопрос. А ты смелый, Айя?

Потом Йоджи просто развернулся и ушел, забрав с собой свое тепло и оставляя Айю с ощущением холода и замешательства. Оставляя гадать, не померещилось ли ему все, что только что случилось. Как, черт побери, все так обернулось из обычного завтрака? Чтобы человек, которого он едва знал, но за которого, тем не менее, уже переживал, предложил ему шанс на спасение, на побег из этой клетки, в которой его заперли? Shikata ga nai. Слова эхом звучали у Айи в голове, мысль, которая помогала ему столько раз за эти годы. Но что если некоторые вещи не нужно было терпеливо сносить? Что если Йоджи был прав?

Он не был уверен, каким был ответ на этот вопрос, и его поиски явно займут много времени. Ему придется хорошо подумать над тем, что сказал Йоджи, и решить, осталось ли у него хоть немного смелости. Затем ему придется сравнить свои желания и потребности сестры и Аюми, потому что независимо от силы его желаний, на кону стояло не только его счастье.

Однако с одной вещью из сказанных Йоджи, Айе пришлось согласиться, пока он шел в ванную. Надежда действительно была очень опасным чувством.

* * *

Йоджи как следует затянулся сигаретой и наклонился к цветам, которые Айя ему подарил. Он выбрал львиный зев и георгины, и это буйство цвета всегда заставляло Йоджи улыбаться. Его матери всегда нравился львиный зев… У Айи на балконе росли хризантемы и небольшой кустик жасмина, который цвел сейчас в гордом одиночестве. Когда Йоджи спросил своего друга, почему тот не выбрал для каменных кадок какой-нибудь более ранний цветок, Айя спокойно ответил, что по его мнению, хризантемы стоили ожидания, и когда у всех остальных цветы увянут, у него они будут цвести до глубокой осени. Для такого грустного молодого человека это была довольно оптимистичная картина.

Ну разве не глупость – так разговаривать с Айей этим утром? Йоджи так устал и испереживался, что не мог нормально соображать, и все из-за Айи. Всю ночь провел в мыслях, что Айю обижают, пока он сидит здесь и ничего не делает. Он не мог убедить самого себя, что если сейчас сорвется и побежит ломиться к Айе в дверь, то не сделает хуже. Потом понял, что если настолько волнуется, то увяз по уши. Черт, ему было бы абсолютно все равно, если бы Номи, его другая соседка, оказалась бы к утру порезанной на кусочки, такой тщеславной и болтливой сучкой она была. Но при одной мысли о том, что Айю снова бьют…

Когда он успел так увлечься? Разве он ничему не научился до сих пор? Волноваться о ком-то – значит испытывать боль, видеть их умирающими на своих руках и оставаться разбитым на мелкие кусочки. Сначала его отец, потом мать, и в конце концов – Аска. Он поклялся себе, что она будет последней, но нарушил эту клятву, начав, даже так незаметно, что-то чувствовать к Айе. Даже когда понял, что что-то происходит, не задумался об этом всерьез, и вот, теперь он говорил Айе, что нужно воспользоваться своим шансом, позволить себе чувствовать что-то друг к другу и посмотреть, к чему это их приведет. Может, это будет путь к свободе, может, и нет. Учитывая их везучесть, скорее всего второй вариант.

Однако он решился и сказал, что хотел, желая снова чувствовать, желая чего-то большего, чем разговоры ни о чем за завтраком. Он был таким дураком, и, скорее всего, он останется ни с чем. Айя, наверное, не захочет больше иметь с ним никаких дел, и за покупками они не поедут.

Йоджи вздохнул, выкидывая сигарету, и пошел в ванную, чтобы почистить зубы. Сейчас он уже не выглядел таким уставшим, что было хорошо, учитывая, что поспать после завтрака ему удалось всего пару часов. Из одежды он выбрал обтягивающую зеленую футболку, подчеркивавшую цвет глаз и выделявшую его торс, и такие же облегающие синие джинсы. По какой-то причине ему хотелось приодеться для Айи…

«Потому что ты определенно решил, что трахнуть – это именно то, что ты хочешь сделать с этим человеком, Кудо», – сказал себе Йоджи. Он хотел Айю, уже давно. Это было вот так вот просто, и, учитывая, как давно он ничего не хотел на самом деле, это было страшно. И хотя он и мог упиваться своей виной в большинстве случаев, отказываться он не привык и не умел. Возможно, потому, что если уж он чего-то хотел, то всем своим существом, и притворяться, что ничего не происходит, было трудновато.

Когда, выйдя из квартиры и постучав к Айе, он не получил никакого ответа, то почти поверил, что не зависимо от силы желания, Айю он все равно не получит. Похоже, что он отпугнул его раз и навсегда. Выругавшись сквозь зубы, Йоджи чуть не пошел спать дальше, но потом вспомнил, что ему все равно нужно было ехать за покупками, и уныло пошел к лифту. По пути вниз ему встретились несколько человек. Суми и Мина радостно поприветствовали его, однако он только промычал что-то в ответ, зайдя в лифт. Весь путь вниз, в гараж, он ни с кем не говорил.

Йоджи подошел к машине, раздумывая при этом, не позвонить ли Аюми и не спросить ли, что ей нужно в магазине. Он не хотел брать ее с собой, потому что сейчас не было настроения слушать ее постоянные разговоры об Айе. Она быстро догадается, что он чем-то расстроен, и будет допытываться, чем именно. Объяснять, что случилось утром, у него настроения тоже не было.

Дойдя до машины, он замер, удивленно смотря на Айю, одетого в простое серое кимоно и хакама, который ждал, прислонившись к стене. Заметив его, Айя выпрямился и подошел к машине.

Йоджи не смог сдержать улыбку, выискивая ключи в кармане. Он не отпугнул Айю утренним разговором. Это, конечно, не означало, что Айя всерьез задумался над его предложением, но само по себе уже было хорошим знаком. Вряд ли Айя был бы здесь, если бы не согласился со сказанным, или если бы не хотел с ним больше общаться.

– Ну что, готов к походу по магазинам? – спросил он отвратительно счастливым голосом, удивительно звучавшим даже в его собственных ушах.

Айя фыркнул и сложил руки на груди. – Я надеюсь, что мы поедем, если ты, конечно, собираешься открыть свою машину.

– Боже, погоди секунду, я отключу сигнализацию, – Йоджи разобрался с этим и открыл свою дверцу, на секунду подумав, стоит ли сбегать и сделать то же для Айи. Но это может быть уже слишком. Поэтому он просто скользнул внутрь и оттуда открыл дверь для друга. Тот немного задержался, странно посмотрев на него, а потом залез в машину.

Йоджи начал разговор только когда они выехали на улицу. – Я не знал, что ты ждешь меня внизу. Я постучал к тебе, и решил, что ты передумал, когда не дождался ответа.

– Ну, ты сказал, что поедем на твоей машине, поэтому я решил, что и встречаться мы будем здесь, – пробормотал Айя, проводя рукой по шелку, закрывавшему его бедра. – Поедем в магазин возле станции Онаримон, там обычно самая хорошая рыба, – сказал он, когда они подъехали к перекрестку.

Жаль, Йоджи не знал об этом пару недель назад, когда Аюми отправила его за покупками – это сэкономило бы ему время на поиски. – А я подумал, что мы спустимся к моей машине вместе, – потом он понял, почему Айя ждал его внизу. В гараже было достаточно темно, так что вряд ли кто-то его заметил. Если бы они встретились наверху, то нашлись бы свидетели их совместного ухода, случись кому-то выйти в коридор или зайти в лифт. – Ты боишься, что о нас пойдут сплетни, так?

Айя вздохнул и кивнул. – Я знаю, что мы не сможем избежать их полностью, потому что есть люди, которые извратят что угодно, но мне удобнее быть… твоим другом, если наши отношения выглядят как обычные отношения соседей.

Заметив паузу, возникшую у Айи, Йоджи улыбнулся еще шире. – Думаю, ты прав. Плюс, два сексуальных парня вроде нас определенно привлекают внимание, как бы они не старались этого не делать, – он притворился, что поправляет волосы, пока Айя бормотал что-то очень похожее на «тщеславные блондины». – Я слишком роскошен, а ты выделяешься своими платьями.

– Если бы ты не был за рулем сейчас, я бы тебя ударил, – это было предупреждение. – Никогда больше не называй это платьем, – голос Айи был искренне злым.

– Извини, – сказал Йоджи и они замолчали на несколько минут. – Хотя ты должен признать, что ты выделяешься из-за кимоно и юкаты. И ты не одеваешься так на наши киношные посиделки.

Айя прислонился к дверце машины и теребил край кимоно. – Для наших посиделок мне практически не нужно даже из квартиры выходить.

– Я не понимаю, почему ты не ходишь в джинсах и футболке хотя бы в магазин. Так было бы проще для тебя и экономнее для химчистки. Думаю, сегодня никто не увидел, как ты уходил, и вряд ли у Хиро есть шпионы на рынках, – Йоджи заехал на парковку и повернулся, чтобы посмотреть на Айю. – Ведь их там нет, я прав?

Айя слегка улыбнулся, качая головой, но выражение лица осталось невеселым. – Нет, но я не могу рисковать, что меня увидят в нормальной одежде здесь или в магазине. Я могу одеваться нормально только в особых случаях, и обычные домашние заботы в их число не входят. Кроме того, это привлечет внимание к тому, куда я направляюсь, и с кем я…, – он поднял бровь. – Что будет не совсем хорошо. Все происходящее можно выдать за то, что ты просто делаешь мне дружеское одолжение и подвозишь до магазина, но если я буду одет так же как ты, пойдут слухи, – он наклонил голову и рассматривал наряд Йоджи. – Ну, не совсем как ты. У меня вкус лучше, – сказал он, открывая дверцу и выходя из машины.

Раздумывая над комментарием по поводу его одежды, Йоджи поправил свой зеленый топ и догнал Айю на стоянке. Они зашли в магазин вместе, и Йоджи прихватил корзину для всех их покупок. Потом заработал еще один удивленный взгляд от Айи, когда не дал ему взять вторую корзину для себя, но комментариев вслух не последовало. Они шли по магазину, осматривая каждый ряд витрин и часто останавливаясь, чтобы что-то выбрать. Айя сердился, что Йоджи выбирает только вредные вещи, вроде замороженных обедов, лимонада, тонн лапши и прочего, а потом просто насильно оттащил того к отделу свежих продуктов.

– Айя, если это не полуфабрикаты и не растворимая еда, то я понятия не имею, как это готовить, – сказал он, наблюдая, как его друг копался в свежих овощах и выбирал что-то для них обоих. – Еще есть доставка из ресторанов, а это всегда свежая еда.

Айя фыркнул, запихивая редиску в пакет. – Неудивительно, что ты такой худющий. Некоторые вещи готовятся не так долго, Йоджи. Кроме того, ты экономишь деньги, если готовишь сам.

– Я уж лучше потрачусь, – вздохнул Йоджи и облокотился на корзину, отказываясь идти дальше. – Я не умею готовить, и сразу об этом говорю. Все, что сложнее яичницы и разогревания в микроволновке – не для меня, поэтому я только один раз предлагал тебе завтрак, – Айя отвлекся от грибов и посмотрел на него, поэтому он продолжил свои откровения. – Не знаю, заметил ли ты, но я не обычный японец, и меня воспитывали не совсем традиционно. Моя мама была американкой, и рис был единственным японским блюдом, что она готовила. Я понятия не имею, что делать с большинством того, что ты накидал в эту чертову корзину, – Аска тоже не любила готовить, и постоянно с удовольствием заказывала еду на дом.

 Единственное, что Йоджи получил в ответ на свои откровения, было хмыканье, а потом из-под него вытащили корзину, так что он едва не упал. – Теперь мы пойдем за рыбой, – Айя подождал, пока Йоджи догонит его, и пошел дальше по магазину. – Знаешь, и в западной кухне есть полезные блюда. Она их тебе не готовила?

– Она жаловалась на дорогое мясо, и на то, что она не может готовить бифштексы так часто, как ей хотелось бы, – Йоджи почесал за ухом и усмехнулся, увидев выражение айиного лица. Потом он подумал, пробовал ли его друг бифштекс хоть раз в жизни. Воспитываясь в богатой семье, он, наверное, всегда получал здоровое полноценное питание и не сталкивался с американской кухней или фастфудом.

– Она занималась обработкой данных в какой-то американской компании здесь, и всегда составляла бюджеты то для одного проекта, то для другого, – непонятно, с чего вдруг он взялся рассказывать Айе о своем прошлом, о личных вещах, посреди магазина, больше того – в очереди за рыбой. – Ее не интересовала культура, а японский она выучила ровно настолько, чтобы нормально работать. Черт, у нее даже был помощник, который переводил все, кроме цифр. Дома она была мало, поэтому редко готовила и вся наша еда состояла из того, что она покупала по пути домой.

– Хмм. Подожди здесь, – Айя жестом оставил его стоять там же, где они были, а сам направился к прилавку с рыбой. Похоже, он был знаком с продавцом, стоящим там, и, поговорив пару минут, тот начал показывать Айе разные куски рыбы. Айя выбрал несколько и вернулся к Йоджи, пока рыбу заворачивали.

– Ватанабе всегда дает мне самую свежую рыбу, – объяснил он. – Я и для тебя попросил немного нарезать. Надеюсь, ты любишь тунца и камбалу.

Когда Йоджи вздохнул, Айя наклонился к корзине, так что они почти прикоснулись друг к другу. – Я покажу тебе, как ее готовить, Йоджи. Это не сложно, поверь. Я.. моя мать всегда гордилась, что сама каждый день готовила для нас, и я никогда не старался у нее ничему научиться, – глаза Айи погрустнели, когда он это сказал, и Йоджи поразился тому, что Айя наконец рассказывает о своем прошлом. – Мне пришлось научиться готовить, когда.. когда я остался один. Я немного знал, только простые и полезные блюда. Я научу тебя готовить за неделю, обещаю.

Может быть, Айя действительно серьезно воспринял его слова. По крайней мере, его не отпугнули сумасшедшие разговоры Йоджи. Ведь он продолжал проводить с ним время. Йоджи не смог сдержать улыбку, услышав предложение, и решил немного подразнить Айю. – Не знаю, похоже, что ты облегчаешь себе задачу. Давай так – если ты научишь меня готовить за неделю, то приготовишь мне десять ужинов и сходишь со мной в клуб, – от недоверчивого взгляда Айи он еще шире улыбнулся. – Я хотел вытащить тебя на пьянку с того вечера, когда увидел тебя с твоим другом в Шинджу. Мы бы там вдвоем устроили!

– А что получу я, если ты научишься готовить за неделю? – спросил Айя, слегка нахмурившись.

Он обдумал вопрос. – Ну, если я скажу, что приготовлю что-нибудь для тебя, то ты поймешь, что я постараюсь проиграть в этом споре. Как насчет того, чтобы приготовить мне десять ужинов и похода в клуб?

Айя закатил глаза и направился к прилавку, чтобы забрать свою рыбу. – Как насчет того, чтобы постараться изо всех сил, или я вообще не буду для тебя готовить?

Йоджи надулся от такого предложения и пошел за Айей к выходу. – А что насчет клуба?

– Может быть, если будешь хорошо себя вести, – Айя наградил его необычной улыбкой, в которой было как раз достаточно намека на разврат, чтобы заставить сердце Йоджи затрепетать. Он хотел сказать что-то остроумное и такое же развратное, но вовремя вспомнил, что в общественном месте флирт с Айей был плохой идеей.

Они расплатились за покупки и направились к машине. – Так когда мы начнем уроки? Сегодня я ужинаю с Кеном, так что может быть завтра? – на мгновение он подумал, не отменить ли сегодняшний план, но понял, что Кен расстроится.

– Я.. я занят сегодня вечером и завтра. Нужно пойти с Мамору поужинать, потом в кино, и..., – Айя не продолжал, да и не надо было. Йоджи только подумал, будут ли у Айи завтра синяки. – Мы можем начать с завтрака, если хочешь. Ты сегодня работаешь?

– Да, но не до утра. Пусть это будет поздний завтрак, и мы договорились о свидании, – он подмигнул Айе, заставив его вздохнуть и покачать головой. Потом они завернули за угол, к парковке. Йоджи сделал несколько шагов и понял, что возле его машины кто-то стоит.

На этот раз это был неприятный сюрприз. Его руки сжались в кулаки, когда он узнал мужчину, одетого в камуфляжные штаны и белую хлопковую рубашку с закатанными рукавами, открывавшую накачанные руки. Генсай как-то его выследил. Йоджи решил, что мужчина, наверное, прочесывал район в поисках его машины.

Он чуть было не развернулся и не ушел обратно, но потом отказался оставлять свою машину на растерзание этому ублюдку. Кроме того, с ним давно надо было разобраться, и было бы еще лучше, если бы Айя при этом не присутствовал. Тот замедлил шаги вместе с Йоджи и переводил взгляд с него на Генсая.

– Подожди здесь, Айя, мне нужно несколько минут, чтобы разобраться с этим, – тихо сказал Йоджи, чтобы только Айя мог его слышать.

– А, так ты его знаешь, – Айя коротко кивнул и остановился. – Будь осторожен. Я не хочу снова тебя лечить.

Йоджи мельком улыбнулся и передал ему свои пакеты перед тем, как подойти к машине. Генсай улыбнулся, но Йоджи только нахмурился и остановился вне досягаемости мужчины. – Что ты здесь делаешь? Ты теперь следишь за мной?

Генсай покраснел и выпрямился, словно пытаясь подействовать на Йоджи своим ростом. – Я только хотел поговорить, Йоджи, раз ты не отвечаешь на мои звонки. Я не могу войти в Ханабатаке, поэтому иногда проезжаю мимо в надежде, что случайно застану тебя вне дома.

Отлично, значит за ним следили. Генсай должен был днем работать в гольф-клубе. – Я скажу это еще раз. Оставь меня в покое, черт побери. Я не хочу тебя больше видеть. Это значит, что не нужно больше подарков, звонков и тем более неожиданных встреч, пока я хожу за покупками. Вообще – никаких больше встреч, абсолютно. Насколько яснее я должен выразиться, чтобы ты меня понял? – его голос из сердитого превратился в злой. Что, черт возьми, было с мозгами у этого типа, если он не мог забыть съемную шлюху вроде него?

Его бывший клиент снова покраснел и шагнул ближе, вызывая желание отступить на шаг назад, но Йоджи не сдвинулся с места. – Что с тобой, Йоджи? Я был твоим клиентом почти год, и платил отлично. Теперь у тебя есть жилье, и ты резко стал слишком хорош для меня? – Генсай махнул в сторону Айи. – У тебя теперь есть подружка? Это поэтому ты теперь не встречаешься со мной? Я знаю, что ты не перестал трахать парней, я проверял. Я видел тебя на твоих «свиданиях».

На секунду ему захотелось рассмеяться, в основном потому, что Генсай принял Айю за женщину. Боги, а может сказать Айе об этом и позволить ему порвать ублюдка на клочки? – Я не хочу видеть тебя потому, что ты больной придурок. Тебе нужна помощь или такая же сумасшедшая шлюха, как ты сам, поскольку я больше не буду делать то, что ты хочешь, – он теребил свою серьгу, сверля глазами своего бывшего клиента. – Я трахаю людей, это правда. Я не причиняю им боль и не делаю извращений, которые ты придумываешь. Найди себе кого-то другого для этих занятий и отвяжись от меня наконец.

Генсай, с красным от гнева лицом, внезапно ринулся вперед и схватил Йоджи за руку. – Послушай меня, проклятая шлюха, не указывай мне что делать. Я плачу тебе, и ты лучше...

Они оба в шоке смотрели на нож, который вдруг появился у самого глаза Генсая. Айя держал нож ровно и спокойно, что было очень хорошо, поскольку иначе Генсай лишился бы глаза, настолько близко к нему был клинок. Айя прочистил горло и сказал тихим голосом. – Мне кажется, он сказал, что не хочет тебя больше видеть. Убирайся.

Генсай пару раз сглотнул и осторожно шагнул назад от ножа. Он побледнел и вспотел. Йоджи был уверен, что и руки у него тряслись. Генсай открыл рот, чтобы что-то сказать, но Айя двинулся вперед, держа нож наготове. – Я сказал, уходи и держись подальше, черт тебя дери, – мужчина быстро развернулся и ушел.

Йоджи проводил его взглядом, а потом обернулся и увидел, как Айя идет обратно к их пакетам, брошенным на землю. Он заглянул в один из них. – Хорошо, похоже, яйца не разбились, – он поднял пакеты и пошел к машине. – Думаю, нам тоже следует убраться отсюда.

Это заставило его сдвинуться с места. Йоджи понял, что у него трясутся руки, когда полез в карман за ключами. – Ээ.. Хорошо, – он открыл машину и помог Айе расставить пакеты за сиденьями.

Сев в машину, он завел мотор и повернулся к Айе. – Что... где, блин, ты прячешь этот нож? Почему ты вообще ходишь с ножом? Ты представляешь, что он мог с тобой сделать, если бы добрался до тебя? Генсай ужасно сильный.

– Если бы он что-то затеял, лишился бы глаза, – спокойно ответил Айя. – Поехали.

Неуверенный, как понимать тот факт, что Айя говорил о том, что покалечил бы мужчину, тем же голосом, каким говорил, например, Мамору не съедать весь попкорн, Йоджи сделал, как было сказано. – Ты не ответил на другие вопросы.

Айя хмыкнул и провел руками по кожаной обивке машины. – Я знаю, как о себе позаботиться, Йоджи. Хиро... позаботился о том, чтобы меня научили самообороне, потому что я не терплю нянек, если мне нужно куда-то выйти одному, а также из-за всех посетителей и якудза, которые часто бывают в Ханабатаке. Я ношу нож на тот случай, если кто-то попытается что-то сделать, – он повернул голову, чтобы смотреть прямо на Йоджи. – А что касается того, где я прячу нож, то я не думаю, что тебе нужно это знать.

В ответ последовал смешок. – Нужно? Нет. Хочется? О, да. Почему мне кажется, что это очень счастливый нож?

– Хмм, – Айя откинулся на сиденье. – Так кто такой этот Генсай, кроме того, что он бывший клиент?

Йоджи скривился и остановился у светофора. – Он больной придурок, которому нравится, чтобы ему причиняли боль. Поэтому я посоветовал ему найти кого-то, кто захочет это делать и оставить меня в покое.

– Это он посылал тебе подарки? – Айя нахмурился, когда Йоджи кивнул. – Я надеюсь, ты предупредил охрану Ханабатаке о нем?

– Да, уже давно, – Йоджи фыркнул и вдавил педаль газа. – Я не дурак, знаешь ли. Я сам до этого додумался, – потом он махнул рукой, чтобы избавиться от атмосферы, созданной его злым ответом. – Извини, этот случай почти довел меня. Я никогда не думал, что он начнет следить за мной.

– Наверное, это потому, что ты такой чертовски сексуальный, – реплика Айи огорошила его, и он отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на еле заметно улыбающегося друга.

Улыбаясь тоже, Йоджи кивнул. – Это точно. Попробовав меня один раз, ты сражен навсегда, – по крайней мере, он на это надеялся и не знал, радоваться ли тому, что Айя не помнил их поцелуй, или нет.

– Высокомерный дурак, – только и сказал Айя. Несколько минут они молчали, поскольку никому больше не хотелось шутить на эту тему. – Тебе, наверное, стоит позвонить в полицию, Йоджи.

Замечание застало его врасплох. – Что я им скажу, Айя? Что какой-то тип, уважаемый менеджер высококлассного гольф-клуба, сначала платил мне за то, чтобы я его трахал, а сейчас не может оставить меня в покое? Я не уверен, чего от них ждать в ответ больше – смеха или злобы и отвращения.

– Я... я знаю нескольких полицейских, которые воспримут тебя всерьез, – ответил Айя. После этого он как-то ушел в себя, а его лицо стало бесстрастным. Йоджи понял, что Айя задумался о чем-то неприятном.

Тут до него дошло, кем был дядя Хирофуми. Действительно, Айя мог заставить прислушаться к нему кого-то из полиции, если Такатори Шуичи знал, кто он такой. Кроме того, что он – сын Фуджимии Ютаки. Возможно, мужчина даже участвовал в расследовании, касавшемся старшего Фуджимии. Почему об этом ничего не писалось в статьях? Там не было никаких упоминаний брата премьер-министра, который возглавлял полицейский департамент Токио, где велось расследование скандала. Это было не в его власти или он позволил кому-то другому уладить это дело?

Они заехали в гараж Ханабатаке, и направились к лифту, быстро разобрав пакеты. – Почему бы тебе не пойти вперед, Айя? Я поднимусь через несколько минут, – он был уверен, что Айя не хочет, чтобы их видели вместе.

– Мы были вместе в магазине, Йоджи, так что не имеет значения, если кто-то нас сейчас увидит. Наоборот, было бы подозрительно, если бы мы вернулись по отдельности после того, как были где-то вдвоем, – Айя объяснял ему все, словно ребенку. – А теперь пойдем.

И почему он постоянно делал то, что ему говорил Айя? Он недовольно заворчал и шагнул в лифт. – Тогда почему ты не спустился со мной раньше?

– Потому что люди начали бы сплетничать, пока нас не было, и сочинять дурацкие истории о том, где мы можем быть. Теперь, увидев нас с покупками, они не смогут этого сделать. По крайней мере, это будет сложнее, – Айя немного поморщился и покачал головой. – Ненавижу сплетни.

– Я тоже, – искренне согласился Йоджи. – Так ты сегодня идешь куда-то с Мамору? Ты об этом говорил в магазине, вроде бы?

– Да, – на секунду показалось, что Айя хотел сказать что-то еще, но потом просто покачал головой. – Он еще не знает об этом. Это должен быть сюрприз, поскольку мы редко куда-то ходим.

– Я могу представить, учитывая то, кто его отец. Я удивлен, что он вообще может свободно гулять где угодно, как он это постоянно делает, – двери открылись, и они вышли в холл своего этажа.

– Он мало где бывает, и чаще всего приходит сюда. Кроме того, его отец хотел, чтобы ему позволили жить спокойно, так что пресса предпочитает преследовать старших членов семьи, – Айя дошел до своей двери и обернулся. – Спасибо, что подвез сегодня, Йоджи.

– Мне было приятно, Айя. Спасибо... спасибо, что помог мне, – Йоджи секунду поиграл волосами, а потом быстро окинул взглядом коридор. – Эмм.. Одиннадцать?

Казалось, Айя о чем-то раздумывал перед тем, как ответить.

– Десять.

– Десять? – Йоджи поставил часть сумок на пол и свободной рукой притворно схватился за грудь. – Десять? Ты меня убиваешь.

– Я знаю. Десять, – он мог поклясться, что Айя улыбался, входя в свою квартиру и закрывая за собой дверь.

* * *

Мамору тянул Айю за руку, пытаясь заставить друга идти быстрее. И правда, у Айи ноги длиннее, так почему же он идет так медленно? Если не поторопится, они пропустят фильм.

– Айя, вообще-то я хочу увидеть весь фильм. Из-за тебя мы пропустим начало, – Мамору сдвинул шляпу назад, чтобы умоляюще посмотреть на него. 

Айя вздохнул и пошел быстрее. – У нас еще целых двадцать минут до начала, Мамору. Успокойся.

– Хм. Посмотри на эту очередь и скажи, чтобы я расслабился, – кинотеатр был забит людьми, и он забеспокоился, что билеты кончатся раньше, чем они доберутся до кассы. Американский фильм постоянно рекламировали в последние две недели, и рассказы посмотревших о нем тоже впечатляли. – Лучше бы мы купили билеты до того, как пошли ужинать.

– Да уж. Почему так много людей? – Айя ссутулился, неуютно чувствуя себя в толпе. Мамору стало жалко друга, особенно когда девушки, стоявшие за ними в очереди, начали обсуждать волосы Айи. Они гадали, где можно покраситься в такой же цвет.

– Айя, тебе точно нужно чаще смотреть телевизор. Рекламу этого фильма крутят неделями, – нужно было чаще вытаскивать его из квартиры, подумал Мамору. Это будет трудно, учитывая то, что сегодня Айя пошел с ним, чтобы загладить вину за вчерашний поступок Хирофуми. Мальчик дотронулся до больной щеки. Ночь веселья стоила полученной пощечины, и теперь он мог попросить брата купить ему новый ноутбук. Конечно, он должен был стыдиться мыслей о том, как воспользоваться виной Хирофуми, но раз была такая возможность, он не собирался ее упускать.

– Мы не увидим этот фильм, – заныл он, когда очередь через пять минут не сдвинулась с места. На секунду Мамору задумался, не воспользоваться ли своим именем, чтобы получить пару билетов, но Айя убил бы его за это, а потом отец сделал бы то же самое, когда Мамору вернулся бы домой. Люди заметят, что с ним был красноволосый японец, некоторые узнают Айю, и будут проблемы. К списку людей, желающих его убить за подобную глупость, прибавится еще и Хирофуми.

Внезапно ему под нос сунули билеты как раз на тот фильм, который он так хотел посмотреть. – Вы же за этими билетами стоите, не так ли? – он увидел Йоджи, широко улыбающегося, а потом снова посмотрел на четыре билета, которые тот держал, и недоверчиво помолчал пару секунд. Потом выдал громкий вопль радости.

– Йоджи-кун! Где ты достал билеты? Что ты здесь делаешь? – Мамору подпрыгивал на месте, задавая вопросы, надеясь, что Йоджи не решил просто подразнить его билетами.

Йоджи засмеялся и махнул в сторону парня, стоящего рядом с ним, в котором Мамору, еще раз задрав голову, чтобы заглянуть под шляпу незнакомца, узнал Хидаку Кена. Похоже, он старался замаскироваться, как и Мамору.

– Мы стояли в очереди за своими билетами, когда увидели вас двоих. Айю трудно не заметить с его волосами, хотя даже у меня ушло некоторое время, чтобы узнать его, – Йоджи медленно осмотрел Айю с ног до головы, явно наслаждаясь его видом  – черные штаны и рубашка с длинными рукавами, под цвет его глаз. – Отлично выглядишь, милый, – Йоджи протянул последнее слово, а его глаза искрились от смеха.

Айя сердито взглянул на него и сложил руки на груди. – Я тебе не милый. Ты ждешь друзей? – он указал на билеты.

– Ну, я подумал, раз меня повысили до «Йоджи-куна», то тебе тоже следует придумать особое прозвище. – Йоджи показал Айе язык. – А билеты... когда я увидел вас, то понял, что вы пришли на тот же фильм, что и мы, поэтому я купил билеты на всех. Я не ошибся? – Мамору и Айя кивнули. – Тогда почему бы вам не выйти из очереди, чтобы мы могли пойти в зал и занять свои места?

Все, решено. Теперь он обожал Йоджи. Мамору подпрыгнул и обнял друга. – Теперь ты навсегда Йоджи-кун. Пойдем, – он отпустил Йоджи, но только для того, чтобы схватить за руки его и Айю и потащить их в зал.

Он услышал, как кто-то смеется, а когда оглянулся, обнаружил Хидаку, который зажимал рот рукой, пытаясь сдержать смех. Он подмигнул ему. – Ты идешь? Извини, у меня нет свободной руки для тебя.

– Ой, конечно иду, просто нечасто я вижу Айю и Йоджи, которыми командует кто-то вполовину меньше их самих, – усмехнулся Хидака. Потом улыбка быстро пропала с его лица, наверное, потому, что Мамору и два его друга недовольно нахмурились в ответ. Мамору ненавидел, когда над ним подшучивали из-за его возраста или роста. Еще он ненавидел замечания по поводу своих волос и глаз, в чем они были солидарны с Айей, хотя Мамору не выделялся так сильно из толпы, как его друг.

Через пару минут они уже сидели в креслах, Мамору и Айя в середине, Йоджи с одной стороны и Хидака – с другой. Конечно, Йоджи занял место рядом с Айей, поэтому мальчику было немного жаль Хидаку, который сидел, сгорбившись в своем кресле, окруженный незнакомцами. К тому же, Мамору еще должен был извиниться за вчерашний случай на крыше, но здесь об этом говорить не следовало. Так что он повернулся спиной к Айе, которого Йоджи донимал разговорами о кожаных штанах и том, почему Айя их не носит, кроме всего прочего, и улыбнулся Кену.

– Ты что-нибудь знаешь об этом фильме, ээ…? – вдруг стало ясно, что не стоит на публике обращаться к бывшему спортсмену по имени.

Хидака напрягся, но когда не услышал своего имени – медленно опустил плечи. – Все нормально, зови меня Кен. Да, я видел рекламу и говорил с теми, кто его уже видел, так что я примерно представляю, что будет, – он улыбнулся в первый раз с того момента, когда на него все хмурились. – Я рад, что мы пришли за билетами раньше. Похоже, на всех стоящих в очереди билетов не хватит.

– Я знаю, именно этого я и боялся, когда увидел толпу. Я рад, что Йоджи заметил нас, – он счастливо улыбнулся и даже подпрыгнул на месте. – Намечается отличный вечер! – причем настолько, что ему не хотелось идти домой. Тут он понял, что ему и незачем было туда возвращаться. Уж точно не для того, чтобы переодеться и сделать уроки на завтра. Его школьная форма осталась у Айи, где он переодевался в оставленные там раньше джинсы и футболку, а у Сакаки была еще запасная одежда на случай, если он останется там на ночь. Его отцу все равно, вернется он домой или нет. Только Хирофуми и, может быть, Масафуми будут ругаться, но Хирофуми еще несколько дней будет прощать ему все что угодно. Может быть, стоит уговорить Айю и остаться у него на ночь. Тогда можно гулять допоздна. Это было так весело – сначала поход в его любимый ресторан, сейчас – отличный фильм, который отец не одобрил бы, и Мамору не хотел, чтобы этот вечер кончался.

– Вы с Йоджи куда-то идете после фильма? Я думал, мы можем сходить поесть чего-нибудь вкусного, – он понизил голос, поскольку свет потихоньку гас и начинался фильм.

Хидака посмотрел на него, потом за него, на Йоджи. – Не знаю.. Йоджи нужно вернуться домой после этого, но я не против.

Что ж, было бы хорошо, если бы Йоджи пошел с ними, но Мамору не позволит ничему разрушить его планы. – Хорошо, мы справимся втроем, без него. Я знаю отличную мороженицу здесь, недалеко, – он улыбнулся Хидаке, который все еще сомневался. – Пойдем, ты должен любить мороженое.

– Я не знаю... Я люблю мороженое, но что на это скажет Айя?

– Он не будет против, если я его попрошу. Значит, идем! – и после этого, может быть, они смогут ненадолго зайти в зал игровых автоматов. Если это задумывалось, как его вечер, то он получит от него все возможное. Нечасто выпадала такая возможность, и еще реже Айя присоединялся к нему. Он будет умолять Айю о походе за мороженым и играми, если придется, ему действительно не хотелось идти домой сразу после кино. Если веселье все равно кончится, то пусть оно кончится попозже – разве он просил слишком много?

Казалось, Хидака задумался над этим, и в полумраке кинотеатра Мамору увидел, как он вдруг улыбнулся. – Ну, если ты уговоришь Айю, и я смогу на это посмотреть, то я иду. Все равно мне сегодня особо нечем заняться.

– Отлично! Начинай думать, какой десерт ты хочешь, уже сейчас, – он улыбнулся в ответ и устроился в своем кресле. Йоджи наконец перестал говорить Айе что-то о полезном для внешности лишнем часе утреннего сна, и они вчетвером замолчали, наблюдая, как по экрану пошли начальные титры.

* * *

Айя еще раз проверил кухню, убеждаясь в том, что от их прошедшего кулинарного урока не осталось ни следа. Кухня была безупречной, так что ему не о чем было волноваться, и, несмотря на то, сколько усилий потребовалось, чтобы вернуть ее в обычное сверкающее состояние, учить Йоджи готовить было очень приятно.

Йоджи не шутил. Он действительно не имел понятия, как приготовить простой завтрак, который Айя выбрал для их первого урока, но быстро учился. Если закрыть глаза на беспорядок, Йоджи отлично справился, и они, довольные, сели и съели плоды своего труда. Радуясь тому, что следующий урок будет только через день и у него есть время прийти в себя после урока сегодняшнего, Айя все равно с нетерпением ждал возможности провести время в компании Йоджи. У него будет повод стоять с ним рядом и вдыхать его пряный аромат... Йоджи, должно быть, пользовался мылом или лосьоном с гвоздикой. Айя не мог придумать другой причины, чтобы Йоджи пах гвоздикой.

Он заставил себя переключиться с этих мыслей, перестать думать о том, как хорошо было стоять рядом с Йоджи, чувствовать его тепло и запах. Сегодня Йоджи не сказал ни слова о том разговоре, и Айя был ему за это благодарен. Он до сих пор не понял, как относился к сказанному. Логика подсказывала, что сумасшествием было даже обдумывать предложение Йоджи, однако он не мог собраться с силами и держаться подальше от друга, как следовало бы. Поэтому пока что притворялся, будто этого разговора не было вообще.

Пиво остывало в холодильнике, и он зажег несколько свечей в комнате, надеясь, что их лавандовый аромат поможет Хирофуми сохранять спокойствие этим вечером. Закончив с этим, он направился на балкон, проверить цветы, и провел несколько минут, подстригая хризантемы, прекрасно разраставшиеся. С такой скоростью они вырастут даже больше, чем в прошлом году.

– Я думаю, ты был садовником императора в прошлой жизни.

Айя поднял голову от цветов и увидел Хирофуми, стоящего в проеме раздвижных дверей, с задумчивым выражением лица. Он быстро отложил сорванные листья и стебли в сторону и поспешил к мужчине.

– Хиро, я не слышал, как ты вошел. Как прошел день? Хочешь пива? – говоря все это, Айя помог Хирофуми снять пиджак. Когда они оказались в гостиной, Хирофуми притянул его к себе для поцелуя. Айя ощутил, как твердая плоть любовника прижимается к его бедру, да и поцелуй был очень страстным. Айя почти задыхался, когда мужчина оторвался от него. Он почувствовал, что тлеющее желание, оставшееся в его теле еще с визита Йоджи, начало усиливаться от прикосновений Хирофуми. Впервые он был не против избавиться от напряжения излюбленным способом мужчины.

Хирофуми улыбнулся и провел пальцем по нижней губе Айи. Тот, радуясь тому, насколько расслабленным выглядел мужчина, улучил момент и лизнул палец, скользивший по его коже. – Боги, Айя, ты заставляешь меня поверить, что день прожит не зря, и в то же время делаешь новости, которыми я должен поделиться, еще ужаснее, – простонал Хирофуми, наклоняясь для нового поцелуя и начиная расплетать руками косу, в которую была заплетены волосы Айи.

– Ммм, день был просто ужасным, – руки Хирофуми распутывали волосы Айи до тех пор, пока пряди не заструились свободно у него по спине. – Пиво не помешало бы, и у меня есть для тебя подарок от Кикё.

– О, давай я уберу это и принесу пиво, – ответил Айя, слегка задыхаясь. Он расправил ладонью темно-коричневый пиджак и пошел к шкафу, куда можно было его повесить. По пути он заметил большую сине-золотую коробку, стоявшую на низком столике в гостиной. Аккуратно убрав пиджак, он пошел за пивом.

Вернувшись в гостиную, где среди подушек сидел Хирофуми, Айя задумался. Почему он чувствовал такое сильное влечение к Йоджи, а не к своему любовнику, с которым был уже четыре года? Хирофуми был привлекательным, его тело хоть и не было таким красивым, как у Йоджи, но все равно мужчина поддерживал себя в форме постоянными тренировками и охотой. Многие люди сочли бы Хирофуми отличной находкой, и не только из-за семейных связей... Это если забыть о душевных проблемах. Однако все, что Айя когда-либо чувствовал к мужчине – это дружескую симпатию и уважение, которые за годы сменились терпением, смешавшимся с отвращением, когда они стали любовниками, и редкие вспышки страсти, когда тело Айи требовало разрядки.

Он поставил пиво на стол, рядом с коробкой.

– Позволь, я помогу, – он убрал руки Хирофуми и закончил за него то, что он начал – развязал темно-золотой галстук и расстегнул пару пуговиц на светлой рубашке. – Ты сказал, подарок от Кикё? – спросил он, глядя на коробку немного нахмурившись. Что на этот раз затеял его друг?

Хирофуми кивнул и провел руками по голубому поясу, державшему запахнутым айино темно-синее с серым кимоно. Не пытаясь развязать пояс, он вместо этого потянулся к бутылке пива.

– Да, он прислал его с человеком из семейной охраны и выразил сожаление, что опоздает на твой день рождения на день или два. Он хотел, чтобы ты получил подарок заранее, до его приезда в Токио.

Немного расстроившись, что не сможет отметить свой день рождения вместе с Кикё, Айя очень осторожно открыл празднично украшенную коробку. Подняв картонную крышку, он увидел темное синее кимоно, украшенное светлыми веерами и красивыми пейзажами. Приподняв край кимоно, Айя обнаружил подходящий по цвету хаори с таким же рисунком, повторенным на светлых участках накидки, светло-синюю нижнюю рубашку и темные синие хакама. Даже если учесть тяжесть плотного шелка, коробка все равно была тяжелее, чем следовало, поэтому Айя не стал ничего из нее доставать. Он подождет, а потом выяснит, каким был настоящий подарок Кикё.

– Я отправлю ему письмо с благодарностями и сожалением, что он не сможет приехать вовремя, – ответил Айя, отставляя подарок в сторону. Глотнув пива из своей бутылки, он посмотрел на Хирофуми, внезапно вспомнив, о чем мужчина говорил раньше. – Ты сказал про новости, и не очень хорошие, – он глубоко вздохнул, гадая, не провоцирует ли он сейчас бурю, поднимая эту тему. – Что случилось?

Хирофуми покачал головой, быстро допил пиво и притянул Айю к себе на руки, усаживая  верхом на своих бедрах. Потом начал развязывать пояс: 

– Ты помнишь, я упоминал поездку в Южную Америку после твоего дня рождения?

– Да, – от ощущения теплых рук, скользнувших под кимоно и поглаживающих грудь, его плоть начала твердеть и он подумал, что сегодня Хирофуми не придется особенно стараться, чтобы добиться реакции. – Ты будешь сопровождать отца во время его визитов в некоторые страны. Так…? – его дыхание сорвалось, когда кимоно и нижняя рубашка были стянуты с его плеч, а руки оказались в ловушке плотного шелка. Хирофуми занялся свободными штанами, остававшимися на Айе. – Тебя не будет почти две недели? – он с таким нетерпением ждал этого.

Его бедра приподняли, и через пару секунд штаны исчезли, вместе с бельем, оставив его полностью обнаженным. Хирофуми снова устроил его на себе, и Айя продолжил расстегивать его рубашку. Если новости были не очень хорошими, то нужно было убедиться, что Хирофуми не сердится, и впервые Айя был не против такого задания.

– Ты такой замечательный, Айя, – один из его сосков лизнули, заставив задержать дыхание. – Это должна была быть короткая поездка, но я только сегодня узнал, что ее продлили. В США будет проходить неформальная встреча по поводу Северной Кореи, и отца пригласили провести там пару недель, в том числе погостить в частном поместье президента во время выходных в честь Дня Независимости, – Хирофуми освободился от рубашки. – Нас не будет почти месяц, и уезжаем мы на следующей неделе.

Ему снова пришлось подвинуться, на этот раз для того, чтобы Хирофуми стянул свои брюки, выудив по пути что-то из карманов, сложить их и убрать вместе с рубашкой и галстуком.

– Я хотел что-нибудь разбить, когда услышал об этом, – Хирофуми выдохнул ему в шею, притягивая Айю к себе и одновременно раздвигая руками его ягодицы, заставляя их члены тереться друг о друга. – Я даже спросил отца, могу ли я приехать после праздников, но он требует, чтобы я был с ним во время всей поездки. Извини, любимый, но я пропущу твой день рождения.

Хирофуми поцеловал его шею несколько раз, медленно приближаясь к губам.

– Ничего, Хиро. Мы устроим что-нибудь, когда ты вернешься, – он не сильно стремился идти на шикарный ужин в отдельном зале какого-нибудь эксклюзивного ресторана, и не спешил получать кучу подарков, которые появятся, когда мужчина вернется.

Рот Хирофуми накрыл его губы, потом послышался звук чего-то рвущегося, а потом скользкие пальцы прижались ко входу в его тело. На секунду Айя представил, что это Йоджи целует и подготавливает его, и не смог сдержать стон до того, как снова обрел власть над своим буйным воображением. Хирофуми отстранился, смотря на него полузакрытыми от желания глазами и, улыбаясь, надавил пальцем глубже.

– Такой прекрасный, и весь мой. Я так хочу тебя, Айя, хочу до боли, – рука Хирофуми провела по плоти Айи, заставляя его толкнуться в свободный захват, и вскрикнуть от удовольствия, вспыхнувшего в его теле.

– Хиро... пожалуйста.., – он не хотел, чтобы сегодня его дразнили, ему нужно было избавиться от этого тянущего желания.

– Скажи это, Айя, – приказали ему резким голосом, когда в него вошел и повернулся еще один палец.

Впервые ему было наплевать на ложь, которую он должен был говорить, потому что сейчас он знал, к чему эта ложь приведет.

– Я хочу тебя, Хиро. Пожалуйста.

Со сбившимся дыханием Хирофуми снова двинул пальцами: 

– Что, Айя?

Его любовник, несомненно, наслаждался происходящим, наслаждался необычной требовательностью Айи. Он провел руками по бокам Хирофуми, а потом прочертил ногтями вниз по его спине, точно так, как мужчина любил, одновременно ерзая у него на коленях, прижимаясь к нему и его сочащемуся члену.

– Трахни меня, Хиро.

– Ох, боги, Айя. Я так хотел растянуть удовольствие сегодня, но..., – он поднял бедра Айи, расположил его над своим членом и медленно опустил. Айя ахнул, когда ощутил, как мышцы раздвигаются от вторжения. Толстая, горячая плоть вжималась в него, и он двинул бедрами вниз, вбирая ее еще быстрее. Он воспользуется этой редкой вспышкой похоти, чтобы подстегнуть Хирофуми, получить собственное удовольствие и побыстрее закончить этот визит мужчины. Закончится один день, один из той недели, после которой он будет свободен на месяц. Одна только эта мысль заставила его вскрикнуть от восторга, и он сделал это снова, когда Хирофуми зарычал и толкнулся в него, задевая самую приятную точку.

Затем он внезапно толкнул Айю так, чтобы он оказался спиной на татами, а бедрами на подушках. Хирофуми стоял на коленях между его бедер и размашисто вламывался в его тело, поддерживая его ноги руками.

– Ты этого хочешь? – рычал Хирофуми, двигая бедрами еще быстрее и все глубже погружаясь с каждым толчком. – Этого?

– Да... – он чувствовал, как приближается к разрядке, чувствовал приятное напряжение, которое будет нарастать и в один момент рассыплется, и на этот раз он не замечал ни пота, капавшего на него сверху, ни рук, сжимавших его бедра с такой силой, что синяки от них будут сходить несколько дней.

Хирофуми застонал и нагнулся, чтобы быстро лизнуть грудь Айи, а потом продолжил двигаться:

– Я вобью тебя в пол, Айя. Я заставлю тебя кричать, снова и снова. Я хочу оставить тебя опустошенным и заполненным мной, хочу, чтобы твои крики стояли у меня в ушах, когда я буду сидеть на этом ужасном ужине сегодня. Чтобы все, что мне нужно было сделать – это закрыть глаза и снова услышать тебя и почувствовать твое тело под собой.

Хирофуми не отступал от своих слов, заставляя Айю выкрикивать свое имя, мотая головой так, что его волосы разметались и прилипли к скользкой от пота коже. Рука мужчины начала ласкать оставшийся без внимания член Айи и внезапно напряжение прорвалось криком и разрядкой.

Хирофуми толкался в него еще минуту, дрожа всем телом и выдыхая имя Айи снова и снова, а потом и он кончил, изо всех сил толкнувшись вглубь. После этого он упал вперед, на грудь Айи, переводя дыхание.

Теперь, когда удовольствие угасло, Айя ощутил боль от жесткого секса, поверхность циновки, к которой были прижаты плечи и спина, и волосы, зажатые под ним и между их телами. Их кожа слиплась от пота и семени, и внезапно он почувствовал себя грязным, его посетило непреодолимое желание отмыть и отскрести кожу до тех пор, пока он не перестанет ощущать прикосновения мужчины. Забытье, добровольное или нет, никогда не продолжалось долго, и реальность снова обрушивалась на Айю.

Он подвинулся и понял, что Хирофуми все еще был внутри. Когда он шевельнулся снова, его любовник схватил его за бедра и удержал на месте. Потершись носом о шею Айи, Хирофуми поднялся на руках и посмотрел на него.

– Айя... У меня еще четыре часа до этого проклятого ужина, и потом до отъезда я смогу уделить тебе не больше пары часов. Позволь мне ощущать тебя вокруг моей плоти, пока есть возможность, и снова заняться с тобой любовью, пока еще есть время. Мне нужно что-то, что поможет смириться с мыслью о четырех неделях без тебя, – голос Хирофуми был хриплым, а в глазах были и грусть, и тень знакомого сумасшествия.

Выбора не было, и желания Айи опять никого не интересовали. Однако ради месяца свободы он мог слабо улыбнуться Хирофуми и кивнуть, приоткрывая рот и изображая некоторое подобие ответа на поцелуй.

– Айя.. ты не представляешь, как сильно я тебя люблю, и что я ради тебя делаю. Я не хочу, чтобы ты грустил, чтобы тебе было больно. Я буду заботиться о тебе, твоем счастье, всегда, – Хирофуми провел рукой по его лицу. Взгляд мужчины светился почти что безумием, которое хоть и не содержало ни капли гнева, но все равно заставляло чувствовать себя неуютно. От него мурашки бежали по коже. – Я позабочусь обо всем, обещаю.

Айя сглотнул и потянулся за лаской:

– Я знаю, Хиро. 

Хирофуми снова поцеловал его и провел рукой по его телу. Айя закрыл глаза и постарался не думать о том, какими ласковыми были поцелуй и прикосновение, потому что все, чего он хотел – это чтобы следующие четыре часа и следующая неделя прошли скорее. На секунду он задумался о том, замечал ли когда-нибудь Хирофуми, что Айя никогда не говорил о своей любви. Такая ложь была ему не под силу, только не с его посредственным актерским мастерством. Возможно, несмотря на все иллюзии, в которых Хирофуми жил, он понимал, что это будет уже слишком. Сердце Айи принадлежало его сестре и Аюми, двум самым важным людям в его жизни, ради которых он терпел эти страдания. Айя не думал, что сможет кого-то еще полюбить.

Пока поцелуй продолжался, Айя представлял, что у этого поцелуя был вкус сакэ и сигарет, и что он чувствует прикосновения небритого подбородка и длинных волос, падающих на его лицо. Это вернуло искру желания, которая поможет пережить еще несколько часов, приближающих его к месяцу спокойствия.