Первое утро после Рождества осчастливило Кроуфорда полной тишиной – не было слышно ни работающего телевизора, ни возни на кухне – и каким-то неуловимым, но удивительно приятным ощущением. Минуту он лежал неподвижно, пытаясь определить, в чем, собственно, дело, потом махнул на это рукой, потянулся и принялся ощупью искать очки.
Очки просто обязаны были лежать, как всегда, на прикроватной тумбочке, но почему-то никак там не обнаруживались. Внезапно рядом, под самым боком у оракула, что-то зашевелилось, невнятно заворчало, придвинулось поближе и замерло, тесно к нему прижавшись.
Кроуфорд застыл. Сказать, что он был совершенно растерян, означало бы не сказать ничего. Благодаря дару, испытывать удивление ему в последние годы почти не приходилось, и теперь это полузабытое чувство здорово его напугало.
Он не имел ни малейшего представления, кто – или что – находится под одеялом.
Очки наконец нашлись, и Кроуфорд поспешно их нацепил, надеясь, что это поможет успокоиться и начать соображать. Кажется, помогло. Решившись, он осторожно потянул одеяло – во всяком случае, то, что было с ним в постели, вряд ли представляло угрозу для жизни, потому что в противном случае он бы вообще не проснулся, и…
Шульдих?!!!…
Это уже не укладывалось ни в какие рамки. Окажись рядом кто-нибудь совершенно незнакомый – Кроуфорд, наверное, был бы шокирован меньше. Он молча смотрел на рыжую голову, удобно устроившуюся на его подушке, и растерянно моргал. Телепат, словно почувствовав его взгляд, вздохнул, приоткрыл глаза, и, обведя взглядом полутемную комнату, сонно пробурчал:
– Я еще посплю, – после чего снова натянул одеяло на голову.
Не найдя достойного ответа, оракул осторожно выбрался из постели и направился в ванную. Стоя под душем, он пытался собрать в кучу разбегавшиеся мысли и понять, наконец, что же вчера произошло.
Прошлым вечером Кроуфорд напился – главным образом потому, что больше ему заняться было решительно нечем. Шульдих в связи с предстоящим отъездом в Японию пребывал в депрессии и практически не выходил из комнаты. Наги по той же причине находился в непривычно приподнятом настроении, предложил поставить на Рождество елку и даже лично закупил для нее украшения – небывалое для него проявление инициативы, не связанной с работой. Вот только справляться с таким объемом положительных эмоций подросток явно не умел: за неделю в доме перегорели почти все лампочки, дважды сработала безо всякой причины пожарная сигнализация, а за день до Рождества вышла из строя отопительная система. Окончательно добило Кроуфорда видение о предстоящем пополнении в Шварц и проблемах, которые повлечет за собой появление Фарфарелло. Понимая, что, раз спокойно провести Рождество в последующие несколько лет не удастся, то глупо было бы не воспользоваться последним шансом, оракул уселся перед телевизором в компании бутылки виски. Он точно помнил, что успел прикончить как минимум половину, смутно – как добирался потом до своей комнаты, а потом… Дальше в памяти был провал, в котором мелькали только обрывки бредовых снов.
Все это никоим образом не объясняло наличие в постели Шульдиха. Вариант «нажрались – завалились на первую попавшуюся кровать – отрубились» не подходил. Во-первых, телепат с ним не пил. Во-вторых, если он набрался в одиночку, то ему совершенно незачем было приходить потом к Кроуфорду. А в-третьих, если бы такое все же случилось, то Шульдих был бы наутро озадачен ничуть не меньше, а он вел себя так, как будто ничего необычного не произошло… Вопрос о том, случилось ли вообще что-нибудь ночью, кстати, тоже оставался открытым. Внимательный осмотр собственной персоны убедил Кроуфорда, что его никто не… хм… с ним ничего делали. А вот делал ли что-то он сам, установить не представлялось возможным. Опять же, судя по умиротворенной физиономии Шульдиха, если что и было – телепат остался доволен…
* * *
Когда мыслительный процесс после двух чашек кофе кое-как пришел в норму, Кроуфорд попытался увидеть, каким боком вылезет ему в будущем загадочное происшествие. Не тут-то было. Предвидение молчало – точнее, охотно показывало Японию, их следующего работодателя, одноглазого психа – но ничего, связанного с Шульдихом. Оракул поморщился. Это означало одно из двух: либо ничего не будет вообще, либо в его жизни может произойти какое-то очень важное изменение, на которое не должен повлиять дар…
Мучительные размышления были прерваны появлением их виновника.
– Доброе утро, – телепат душераздирающе зевнул и, проходя мимо Кроуфорда, легко коснулся его плеча.
Это стало последней каплей. Оракул вздрогнул, пробормотал что-то вроде «Пойду поработаю», и заперся в кабинете…
Никакой работы не получилось. Сначала он усиленно пытался понять, можно ли считать утренний жест немца чем-то необычным. Получалось, что нет – из их команды только Наги явно избегал прикасаться к окружающим, для них с Шульдихом это, похоже, никогда проблемой не было. Кроуфорд пожалел, что утром сразу не спросил телепата, какого черта он оказался там, где не должен был – для только что проснувшегося человека подобный вопрос не был бы чем-то из ряда вон выходящим. Теперь же выглядеть полным идиотом совершенно не хотелось.
За обедом он внимательно наблюдал за Шульдихом. Тот подкалывал Наги – его обычное состояние, отпускал двусмысленные шутки – но он всегда так делал… Тьфу, зараза, ну что вчера все-таки было?!….
Внимательный осмотр комнаты на предмет произошедшего накануне непотребства никаких результатов не дал. Впрочем, гарантией это тоже служить не могло – возможно, они просто ликвидировали последствия еще ночью…
* * *
К вечеру Кроуфорд бросил ломать себе голову и махнул на все рукой. Он просто сделает вид, что ничего не случилось, и дело с концом. От этой мысли сразу стало легче, он выключил компьютер и поднялся в спальню. И замер на пороге.
В его постели, как ни в чем ни бывало, лежал Шульдих и разгадывал кроссворд. Кроуфорду стало нехорошо. Сегодня они абсолютно точно не пили, а…
– Брэд, нас посылают в совершенно кошмарную страну! Нет, ты только посмотри, – телепат продемонстрировал журнал с частично заштрихованным японским кроссвордом. – Мы должны будем работать с людьми, которым нравится разгадывать *такое*! Да я с ума сойду быстрее, чем наш этот новый… как его…
– Фарфарелло, – на автомате ответил Кроуфорд. – Быстрее не получится, он уже сумасшедший. Я сейчас.
Изо всех сил стараясь казаться спокойным, оракул взял пижаму и направился в ванную.
Так, значит, вчера что-то все-таки произошло. Более того – он дал Шульдиху основание считать, что это произойдет снова. И что теперь прикажете делать? В голове мелькали варианты: послать к черту с порога; уйти спать в кабинет – отпадает, в кабинете нет дивана; сказать, что у него сегодня болит голова… наиболее привлекательной казалась мысль бросить все и смыться в Японию, не дожидаясь указаний руководства. Кроуфорд мысленно приказал себе успокоиться, и проверил щиты: если об этом не позаботиться, телепат на близком расстоянии может уловить достаточно сильные эмоции… Ничего умного он сейчас не придумает – значит, придется действовать по обстоятельствам. В конце концов, даже если… даже если, это еще не конец света.
Он вернулся в комнату. Шульдих при его появлении отложил журнал и зевнул. Кроуфорд забрался в постель, стараясь не показать охватившего его смятения, и хрипло спросил:
– Выключать?…
– Угу, – тот завозился, устраиваясь поудобнее.
Кроуфорд протянул руку, выключил свет, и напряженно замер, ожидая поползновений с другой стороны кровати. Их не было. Более того, вскоре телепат прекратил ворочаться, его дыхание стало глубоким и размеренным… в это трудно было поверить, но, похоже, он просто заснул. Кроуфорд перевел дух. Мелькнула дурацкая мысль – может, у Шульдиха сегодня тоже болит голова?…
* * *
Пробуждение было приятным. Даже более чем. Кроуфорду было тепло, под ухом кто-то уютно сопел. «Шульдих» – мелькнуло в голове, и на этот раз мысль почему-то не было пугающей. Телепат лежал рядом с ним, точнее, даже частично на нем – уткнувшись лбом ему в плечо, положив руку на живот и закинув на него ногу, и Кроуфорд чувствовал, что… Черт. Этого еще не хватало.
Впрочем, следовало признать, что *этого* в последнее время действительно не хватало, и подобное состояние по утрам было делом обычным. Вот только присутствие товарища по команде несколько осложняло ситуацию. Кроуфорд глубоко вздохнул и попытался осторожно отодвинуться. Шульдих недовольно засопел и крепче обвил его конечностями. Оракул стиснул зубы – надо было, во что бы то ни стало, добраться до ванной.
Позже, выбравшись из постели и, образно выражаясь, взяв ситуацию в свои руки, Кроуфорд уже не пытался сопротивляться, когда среди беспорядочно мелькавших перед глазами образов периодически возникало знакомое лицо…
* * *
Предвидение, как и вчера, молчало. Кроуфорд, как и вчера, заперся в кабинете, и, тяжело вздохнув, принялся анализировать свои ощущения в связи с перспективой возможного… возможных… с перспективой, в общем.
Ощущения получались сложными и неоднозначными. С одной стороны, он никогда всерьез не думал о… хм… эээ… ладно, о сексе с другим мужчиной. С другой стороны, эта мысль, хотя и очень смущала, но дикого ужаса вроде бы не вызывала. Вчерашняя паника, скорее всего, была вызвана тем, что он столкнулся с проблемой неожиданно и ровным счетом ничего не помнил. Пожалуй, он в принципе мог бы, ну просто из интереса… особенно если бы был не совсем трезвым… А кстати, позавчера он действительно был не совсем трезвым.
К тому же, размышлял немного успокоившийся Кроуфорд, это позволило бы существенно укрепить отношения в команде. Как ни крути, Наги никуда не денется – телекинетик действительно воспринимал его если не как отца, то, во всяком случае, как очень близкого человека, и был предан до мозга костей именно Шварц, а не Эсцет. О Фарфарелло такого никогда нельзя будет сказать, но тут уж ничего не поделаешь – его придется держать под постоянным контролем. А вот Шульдих… Ни о какой любви тут, упаси Господи, речи идти не может, это совершенно не нужно, но люди, которые не только работают, но и спят вместе, поневоле привыкают и привязываются друг к другу…
После обеда Кроуфорд отправился на встречу с их теперешним работодателем – нужно было завершить все дела до конца года, подготовка к переезду в Японию тоже займет какое-то время – и вернулся довольно поздно. Шульдих возился у плиты, Наги, сидя на столе и болтая ногами, увлеченно рассказывал о том, какие чудеса, по поверьям разных народов, происходят в Рождество и под Новый год, и как этот праздник встречают в Японии. Кроуфорд поймал себя на том, что улыбается: все-таки праздничная атмосфера – штука заразительная.
Вечером, как и вчера, его ждал в постели Шульдих… и, как и вчера, ничего не случилось – телепат повернулся на бок и спокойно заснул.
Озадаченный сверх всякой меры Кроуфорд лежал в полной темноте и усиленно соображал. С одной стороны, он чувствовал облегчение, а с другой… Он почти морально подготовился к тому, что сегодня что-нибудь будет – и вот, пожалуйста, все напрасно. Впрочем, подсказал здравый смысл, ему-то никто не мешает немного поэкспериментировать... Тихо, стараясь не разбудить, он подобрался поближе, осторожно прижался к спине Шульдиха и не слишком крепко его обнял. Ничего. Ни возбуждения, ни отвращения – спокойно, тепло, и, в общем-то, довольно приятно. Вздохнув, Кроуфорд откатился на свою сторону кровати. Пожалуйста, пусть кто-нибудь ему объяснит, что за чертовщина происходит в их доме в последние два дня. Если это и есть новогодние чудеса, то, честное слово, с него уже хватит.
* * *
Утром Кроуфорд уже привычно выбрался из шульдиховских объятий, накинул халат и спустился на кухню. Сонный телепат появился, когда он уже дочитывал колонку новостей, побурчал «привет» и безошибочно направился к кофеварке. Оракул отложил газету – по утрам Шульдих, умудрявшийся, практически не просыпаясь, добраться до кухни и налить кофе, представлял собой довольно забавное зрелище. Вот и теперь он уселся напротив, смешно нахохлившись, как очень недовольное жизнью пернатое, и неожиданно сообщил:
– Сегодня кровать снова будет в полном твоем распоряжении. Спасибо за гостеприимство.
– Э… да?
– Ага. Батарею у меня починили. Вчера, пока тебя не было. Но вечером все равно еще холодно было…
Кроуфорд замер. Ну конечно. Отопление. В голове словно повернулся выключатель, и в памяти четко возник ночной разговор.
«- …Брэд! Брэд, ты спишь?
– Мммм… чего?…
– Брэд, у меня в комнате холод собачий! Отопления нет.
– Как нет? Есть. Сегодня починили.
– Везде есть, а у меня все нет! Я завтра ремонтную службу вызову.
– Вызывай.
– Брэд, они только послезавтра приедут! Можно, я у тебя пока посплю?
– Можно, можно, только отстань …»
Вот все и выяснилось. Оракул осторожно поставил на стол чашку с остывшим кофе. Ничего не было. Ничего и не должно было быть. Все правильно. Вот только почему он ощущает что-то, странно похожее на разочарование?
– Хорошо. Я пойду поработаю.
Кроуфорд встал из-за стола и вышел из кухни, не замечая направленного ему в спину очень удивленного взгляда.
* * *
Следующие несколько дней прошли в бесконечной суете: они с Шульдихом с утра до вечера мотались по городу и сидели на телефоне, завершая незаконченные дела, которых, как обычно, оказалось больше, чем хотелось бы. Наги наконец нашел себе новую причину для беспокойства, и теперь переживал по поводу того, не забыл ли он японский язык. Жизнь пришла в норму, и только по утрам Кроуфорд просыпался со странным чувством, что ему чего-то не хватает…
Тридцать первого декабря в доме творился настоящий бардак. Шульдих окончательно вышел из депрессии и теперь выдавал одну за другой идеи, как лучше встретить Новый год, дабы компенсировать безрадостно прошедшее Рождество. Для начала он предложил начать процесс встречи, когда праздник наступит в Японии, так как они очень скоро там окажутся. Кроуфорд возразил, что, по приметам, как встретишь год, так его и проведешь. А к моменту, когда новый год придет в Европу, они будут в таком состоянии, что проведут следующие 365 дней в жутком похмелье. Шульдих надулся, заявил, что Кроуфорд хочет обломать всем веселье, но правильность аргументов признал. Потом он заявил, что в полночь нужно обязательно поцеловать кого-нибудь – на счастье, а поскольку смотрел в этот момент на Наги, то перепуганный телекинетик, не удержавшись, приложил его спиной об стену – на всякий случай… Когда в три часа ночи оракул, пошатываясь, поднимался в спальню, у него было полное ощущение основательно встреченного года.
* * *
Кажется, Кроуфорд проспал совсем недолго – во всяком случае, когда он открыл глаза, в комнате было темно, а с улицы еще не доносилось утреннего шума. И что-то было не так.
Что именно – он понял не сразу: видимо, три ночи сделали присутствие рядом другого человека несколько привычным. Сообразив, в чем дело, оракул резко повернулся, дабы удостовериться, что это ему не показалось.
– Шульдих?!…
– Мммм… – телепат неохотно разлепил глаза. – Чего?
В голове беспорядочно мелькали фразы: «Что случилось?», «Ты чего здесь делаешь?», «Отопление же починили»… И тут Кроуфорд внезапно четко понял, что очень важное изменение в его жизни все-таки имело шанс произойти, причем вот именно сейчас, но любой из этих ответов может сделать его невозможным, и надо срочно что-то придумать, чтобы…
– Ничего. С Новым годом…
Шульдих сонно хмыкнул:
– А поцелуй на счастье?…
