Падение

Дорогой любимой DieMarchen в день рождения

 

Он закрыл глаза, бездумно покачиваясь в такт музыке. Светлые волосы накрыли лицо шелковым водопадом, занавешивая, отсекая от окружающего мира – от полутемного зала небольшого диско-бара, освещенного мечущимися разноцветными огнями, от жадных взглядов посетителей… Он знал, что хорош. Стройное тренированное тело, обтянутое коротким топом и черными джинсами, точеные черты, удивительно светлые волосы и глаза… В "Ночной орхидее" не выпивка – самый дорогой товар…

– Привет, красавчик. Свободен?

Он плавно повернулся, позволив себе лениво окинуть взглядом фигуру высокого мужчины. Строгий костюм, ничем не примечательное стандартное лицо. Все они одинаковы, эти искатели запретных удовольствий…

 

– Привет… – он добавил хрипотцы в голос, отбросил с шеи волосы, и словно невзначай провел рукой по груди, не прекращая покачиваться в такт чувственной медленной мелодии. – Потанцуем? – скользнул в объятия, прижимаясь бедром к бедру мужчины, руки положил ему на плечи и томно посмотрел из-под накрашенных ресниц. – А у тебя хватит денег, милый? Моя такса…

 

– Я знаю, – хрипло оборвал его посетитель. Ну, раз так…

– Извини, приятель, он занят, – неожиданно раздавшийся над ухом резкий голос заставил его вздрогнуть. И повернувшись, блондин встретил взгляд прищуренных зеленых кошачьих глаз.

– Шу…

Мужчина хотел было что-то возразить, но неожиданно вспомнил о совершенно неотложных делах. Рыжий ухмыльнулся и обнял мальчика за талию.

– Скучал, мой хороший? – он прильнул к губам блондина, неспешно и сладко целуя.

– Какого черта, Шульдих? – лениво поинтересовался тот, когда телепат оторвался от него. – Неужели тебе сегодня никто не дал… бесплатно?

"Не груби, маленький, – раздался в голове голос. Немец привлек его к себе, направляясь к выходу. – Сегодня ты со мной… Точнее, у меня есть для тебя небольшая работа."

– Вечеринка у Шварц? – сделал неуклюжую попытку пошутить мальчик.

Телепат фыркнул. "Ты как всегда, проницателен".

Плюхнувшись на переднее сиденье спортивной машины, мальчик невольно усмехнулся. Ладно… Добиться прямого ответа от ехидного немца было задачей практически невыполнимой, но по крайней мере, он никогда не причинял боли. Не то, что…

Сердито тряхнув головой, он уставился в окно. Сильные пальцы схватили его за подбородок и повернули голову.

– Расслабься, котенок, – тихо сказал Шульдих. – Он будет нежным. Обещаю.

Машина с ревом сорвалась с места и растворилась в ночной тьме.

 

Оми никогда особенно не задумывался над тем, почему все сложилось именно так. Хотя, пожалуй, при желании мог бы привести с десяток причин. Одиночество. Тоска. Боль. Необходимость постоянно носить маску. Симпатичный подросток, школьник. Как все, не лучше и не хуже. Безжалостный маленький киллер, мальчик без прошлого, машина, запрограммированная на уничтожение. Убивающий с такой же легкостью, с которой он обрывал засохшие лепестки в букете…

Однажды он наткнулся в сети на какую-то таблицу, где анализировался рост проституции и наркомании. Так вот, подавляющее большинство – дети из неблагополучных или неполных семей. Помнится, тогда Оми безразлично усмехнулся и закрыл окно. Семья... Конечно, у него была семья. Почти. За эти годы Вайсс стали ему "почти семьей". Но все же они были другими. Бескомпромиссный жесткий Кен, блистательный Йоджи, бесстрастный Айя. Они были и добры к "малышу", и участливы, и кажется, любили его… Только это было не то. Иногда Оми казалось, что они его просто не видят. А ему хотелось, чтобы кто-то оценил его не как профессионального убийцу, чтобы кто-то заметил его красоту, его молодость, его самого.

Взломав от нечего делать чей-то почтовый сервер, он наткнулся на приватную переписку. "…в "Ночной орхидее" самые сладкие мальчики", – сообщал автор письма своему приятелю. – "такие послушные, просто прелесть… И позволяют делать с собой все, то угодно". Случайность? Совпадение? Но в тот же вечер Оми стоял перед дверьми ночного клуба.

Может быть, спроси его громила у входа – "Что это ты здесь делаешь, сопляк?", Оми просто бы повернулся и пошел домой, но охранник даже не взглянул на мальчика, и он прошел внутрь, в полутемный прокуренный зал.

"Зачем я здесь?" – мелькнула запоздавшая мысль, но словно прикованный, Оми не мог найти в себе сил повернуться и уйти. Грохотала музыка, сквозь плавающий слоями сигаретный дым мальчик видел, как посетители с интересом поглядывают на него, и, повернув голову, наткнулся на спокойный взгляд темных глаз.

Широкоплечий мужчина за стойкой бара рассматривал мальчика. Без похоти, без любопытства. Только интерес. Вот он, отдав какое-то распоряжение бармену, миловидному шустрому юноше, повернулся в сторону мальчика и сделал знак подойти.

– Что ты тут делаешь, малыш? – прозвучал вопрос, который Оми ожидал услышать, едва появился здесь. – Только не говори, что ищешь работу, ты слишком мал для этого… Твои родители знают, что ты здесь?

Оми не успел даже раскрыть рта.

"Так-так… – прозвучал в голове ехидный голос, – малютка Вайсс решил сменить профессию?" – и на плечо Оми легла узкая сильная ладонь.

"Отстань, Шульдих", – напрягся Оми

"Удачный выбор, малыш", – телепат и не думал последовать совету мальчика, а вслух обратился к хозяину:

– Это чудо у тебя работает, Рао?

– Не знаю, – медленно ответил мужчина, внимательно глядя в лицо мальчика. – Он не произнес еще ни слова. Ты что, немой?

Оми покачал головой.

– Нет.

– Какая прелесть… – мурлыкнул Шульдих. Тут хозяина окликнул какой-то посетитель, и он отвернулся от странной пары. - "Так что делает такой милый мальчик в этом ужасном месте? – телепат явно издевался, – дай-ка угадаю… очередная миссия? Нет… а может…" - Оми ощутил, как призрачные пальцы прошлись сквозь его мозг, безжалостно выворачивая наизнанку сознание, вытаскивая на поверхность все потаенные желания, мысли и воспоминания, и лишь вздрогнул, в напрасной попытке помешать вторжению. – "Ну надо же… – в "голосе" немца было слышно едва сдерживаемое веселье. – Подумать только. Не знал, что в Вайсс все так плохо".

"Убирайся прочь", – безмолвно всхлипнул мальчик.

"Тшшш… bishonen…" – неожиданно нежно сказал Шульдих и притянул его к себе. И вдруг стало так уютно, так тепло и спокойно… и эта ласковая рука, поглаживающая его напряженную спину, и чуткие губы, касающиеся мочки уха… и шепот… или это лишь мысли? Словно пеленой заволокло разум, и ничего не осталось кроме них двоих, и было неважно, что рыжий немец – Шварц, их враг и соперник… Имела значение лишь эта безмолвная нежность, немыслимая чувственность. Тогда Оми даже не понял, что Шульдих управлял его сознанием, просто с ним было так… – "Хорошо… – шепнул телепат, – с тобой так хорошо, маленький…Пойдем?" Он не успел даже сообразить, что делает, когда послушно кивнул – "да", и его спутник, обняв его за талию, повел куда-то. Словно сквозь туман Оми видел, как из руки рыжего перекочевала к хозяину крупная купюра, и как они оказались в крошечной комнатке с одной-единственной кроватью… И эти колдовские зеленые глаза напротив, лишающие воли, и его губы, когда он наконец жадно, властно поцеловал Оми. Мальчик даже не успел удивиться, когда сказал ему: "Знаешь, ты у меня… первый…" – "Знаю, малыш," – в ответ, и водоворот рук, ласковых губ, прикосновений, становящихся все яростнее, откровенней – и не вырваться, не отстраниться, не защититься… "Хорошо… Как… хорошо…" – стонал Шульдих, входя в него, а Оми мог лишь подчиняться силе другого мужчины, дрожа словно в лихорадке, глядя в расплывающийся перед глазами потолок…

– Знаешь, мне кажется, что тебе стоит взять этого малыша, – сказал Шульдих хозяину, приобнимая Оми за талию, а тот недоуменно хлопал глазами, не понимая, когда, как они снова оказались здесь? Телепат взял его за подбородок и повернул голову, притягивая к своему лицу. – Он такой сладкий…. – прошептал рыжий, коротко целуя его. "Теперь ты мой, вайсс…" – и, слегка оттолкнув Оми, стремительно вышел из бара. А он остался, едва держась на ногах и глядя вслед.

 

Что было дальше, Оми помнил какими-то урывками, словно в забытьи. Он о чем-то говорил с хозяином, потом сразу, без перехода оказался в своей комнате, на своей кровати… Лежал, свернувшись в клубочек и дрожал, как промокший котенок... Тогда он подумал: а было ли это на самом деле? Клуб, Шульдих, дешевый номер? Но неприятная ломота во всем теле и саднящая боль в шее подтвердила – да. И волосы до сих пор пахли табачным дымом. Оми безотчетно потянул светлую прядь, вдохнул этот запах… и внезапно его замутило. Сил едва осталось на то, чтобы метнуться в ванную и запереть за собой дверь. Судорожно вцепившись в край раковины, он пережидал, пока пройдет эта жуткая слабость, и утихнет дрожь в коленях. В дверь постучали.

– Оми, это ты? – послышался за дверью сонный голос Айи. Мальчик вздрогнул. Не хватало еще, чтобы его увидели в таком состоянии. – С тобой все в порядке?

– Да, Айя-кун, – слабым голосом отозвался он. – Все… все нормально.

– Уверен? – голос красноволосого лидера был встревоженным. Оми закрыл глаза и стал считать до десяти.

– Да, просто… Просто что-то не то съел, наверное. Уже прошло.

Помолчав немного, Айя ответил:

– Ладно. Тогда ложись. Четвертый час.

– Да, – едва слышно ответил Оми и оторвался от раковины. Необходимо было хотя бы принять душ и спрятать испачканную одежду…

Он включил воду и забрался под горячие струи, дрожа всем телом и беззвучно всхлипывая, с отчаянием натирая покрасневшее тело губкой. Он до сих пор чувствовал ладони Шульдиха, его запах, а там, где он жестоко целовал его, уже вспухали багровые следы. "Меченый, меченый… его собственность…" – звучало в голове. "Теперь ты мой, вайсс…" Оми тихонько завыл и съехал по стене на пол. Что же он натворил? Что он сделал с собой?

 

Весь остаток ночи Оми вертелся с боку на бок и к утру выглядел просто ужасно. Темные круги под глазами, бледное лицо… За завтраком он вяло отвечал на вопросы товарищей, пытаясь повыше подтянуть застегнутый наглухо ворот рубашки, чтобы спрятать следы засосов. Айя заметил, что он выглядит больным и велел остаться дома.

– Нет! – почти выкрикнул Оми. Остаться для него сегодня означало снова думать, вспоминать, а он не хотел, не хотел этого… – Все в порядке, Айя-кун, – сказал он, взяв себя в руки. – Сегодня… важный тест, я не могу его пропустить. Я… все будет в порядке…

Он поднялся из-за стола и вышел, стараясь держать спину прямо и не опускать голову. Ведь ему же нечего стыдиться? Правда? Никто ничего не узнает… Тут Оми снова вспомнил насмешливые зеленые глаза и, похолодев, едва не разрыдался. Что же он наделал?! Собственными руками дал Шварц оружие против себя, против Вайсс…

 

День прошел как в тумане, а к вечеру Оми немного пришел в себя и думал, шагая по дороге к дому, что наверняка преувеличивает. Ну да, он был с рыжим телепатом, но это было один раз, и потом, немец ведь не заставит его ничего делать против воли… И тут он вспомнил, как пошел за Шульдихом, словно щенок на веревочке, и снова с головой захлестнуло отчаяние… И Оми решил рассказать все Айе. Пусть они узнают о его позоре, но зато придумают что-нибудь вместе.

– Ooi, – Кен, обрезавший подросшее деревце, рассеянно улыбнулся мальчику. – Как прошел день?

– Нормально, – через силу улыбнулся побелевшими губами Оми, а Айя, вошедший быстрым шагом, приложил изящную кисть к его лбу.

– Как ты? – просто спросил он, и Оми, проглотив нежданно подкативший к горлу ком, вдруг понял, что ничего не скажет им. Что готов нести это бремя один, но не допустит, чтобы в этих глазах, смотревших на него сейчас с такой теплотой, с такой лаской и любовью, появились холод и отчуждение. Почему он не видел этого раньше?! А теперь поздно…

– Хорошо, Айя-кун, – ответил он, и в неосознанном жесте потерся щекой о ласковую руку. – Я… можно, я прилягу?

– Конечно, – ответил тот. – Тебе принести что-нибудь?

– Нет, – прошептал Оми, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться, и пошел к лестнице.

 

Так прошла неделя. С тела сошли отметины, оставленные Шульдихом, а Оми почти сумел запрятать это происшествие вглубь памяти. Но однажды вечером, после закрытия магазина, переставляя кадки с растениями, загромождавшие проход, Оми вдруг услышал в голове знакомый голос и керамический горшок, выскользнув из его рук, разлетелся на мелкие осколки.

"Как дела, маленький? Скучал?"

Оми прикусил губу, чтобы не застонать, а в голове заметались обрывки мыслей, и неосознанное желание убежать, спрятаться, от этого насмешливого голоса.

"Ну что ты, дурачок? – удивленно протянул Шульдих. – Кажется, я не сделал тебе ничего плохого, (так) почему ты так напуган?"

"Шульдих. Где ты?" – наконец нашел силы ответить Оми.

"Рядом с домом, bishonen. Да не трясись так, меня никто не увидит…"

"Уходи. Пожалуйста".

Немец рассмеялся.

"Маленький, я просто истосковался… Жду тебя сегодня там же в то же время..."

"Я не приду!" – попробовал сопротивляться Оми.

"Да что ты? – искренне удивился Шульдих. – Почему? Разве я тебе не нравлюсь?" – И телепат послал ему картинку-воспоминание: Оми, жарко стонущий под ним, умоляющий: да… быстрее… еще… – "Ну так что же? Малыш… Я так соскучился по твоей маленькой заднице, что могу и в магазин зайти. Только не думаю, что остальным котяткам понравится мое присутствие… Как ты думаешь, сможешь вразумительно объяснить им мое появление?"

"Сволочь", – беспомощно всхлипнул мальчик.

"Может быть, – легко согласился Шульдих. – Сегодня, маленький. И не опаздывай. Я, знаешь ли, могу занервничать и отправиться искать тебя…"

Словно опустилась завеса – телепат исчез из его головы, а Оми понял, что уже минут пять стоит неподвижно, глядя прямо перед собой и сжимая пальцы так, что ногти оставили кровоточащие лунки в ладонях.

– Оми, что с тобой? – из-за двери выглянул Йоджи и недоуменно посмотрел на разбитый горшок.

– Ничего, – ответил Оми, опускаясь на колени и сгребая мусор. – Я сейчас уберу… "Что же я наделал?!"

 

"Я заждался, маленький, – Оми вошел в зал "Орхидеи" и быстро огляделся. – Я здесь, котенок, прямо перед тобой". Шульдих, по виду весьма довольный жизнью, сидел за столиком в углу, и, покачивая ногой, попивал непонятный коктейль ядовито-оранжевого цвета.

– Слушай, Шульдих… – всю дорогу Оми старательно репетировал, что он скажет настырному немцу, чтобы заставить того больше не приближаться к себе, и сейчас готовился все это высказать.

– Т-шшш, маленький, – Шульдих приложил палец к губам, и, неожиданно потянув на себя Оми, заставил того опуститься прямиком себе на колени. Мальчик попытался рвануться, но телепат держал крепко. – А теперь послушай меня… "Никуда ты от меня не денешься, котенок… Ты можешь сколько угодно убеждать себя в том, что я тебя заставил, принудил, обманом заставил переспать с собой… – рука Шульдиха зарылась в мягкие светлые волосы, губы чуть коснулись ушка, – но свое тело ты убедить в этом не сможешь. Потому что тебе нравится, что я делаю с тобой… – он лизнул его шею и Оми вздрогнул. – Конечно, нравится… – шепот проникал в самые потаенные уголки души и мальчик почувствовал знакомый жар и истому во всем теле, а когда рука телепата скользнула по его бедру и дотронулась до паха, не смог не смог сдержать тихий стон. Шульдих усмехнулся, развернул его лицом к себе, обхватил маленькие упругие ягодицы и прижал к своим бедрам.

– Нравится… – прошептал он в полуоткрытый рот Оми и накрыл его своим. Не так жадно и настойчиво, как в первый раз, нежно и мягко, целуя неторопливо и осторожно, и мальчик вдруг понял, что вцепился в плечи телепата за плечи и льнет к нему, прижимаясь всем телом… Шульдих негромко рассмеялся и чуть отстранился.

– Какой ты горячий, котенок… – сказал он. Оми беспомощно смотрел на него из-под упавших на лицо волос, отчаянно пытаясь сообразить, что он должен делать, но все мысли растаяли словно прошлогодний снег под зеленым взглядом, полным желания. Шу притянул его ближе, и запустил руки под тонкую майку. "Ты будешь приходить сюда, когда я скажу, маленький… И я буду иметь тебя, когда захочу, потому что ты тоже хочешь этого… Правда?" – он чуть сжал его сосок и Оми вздрогнул всем телом. – "Правда?" – настойчиво повторил телепат, сильно потерев подушечкой большого пальца и мальчик закусил губу, сдерживая стон. Он не понимал, что с ним происходит, почему его тело так бурно реагирует на ласки Шульдиха и почему он ерзает на его коленях, стараясь прижаться теснее… "Да…" – безмолвно простонал он, и тяжесть в голове отпустила, немец улыбнулся и поцеловал в шею, пощекотав языком ямочку над ключицей. "Да, котенок…"

Оми плохо понимал, что с ним происходит, тело неожиданно стало таким легким, от груди до кончиков пальцев разошлась морозно-обжигающая волна, невероятно обострились все ощущения. Он приоткрыл рот, стараясь отдышаться, но грудь сдавило еще сильнее, когда кошачьи глаза напротив чуть прищурились, немец чувственно облизнул губы, и в голове не осталось ни одной связной мысли… Только он вдруг понял, что готов умолять телепата потрогать его еще, сильнее обнять, и неосознанно подался назад, потеревшись ягодицами о руки Шульдиха. "Ну пожалуйста… Ты же знаешь, что мне нужно… Ну же…" Но телепат, язвительно усмехнувшись, и словно не заметив его движения, положил руку на пояс брюк Оми, едва касаясь его поясницы.

– Скажи, котенок, как тебе удалось уйти? – осведомился он.

Мальчик сосредоточенно нахмурился, пытаясь понять смысл вопроса Шульдиха, слегка вздрогнул, когда тот принялся легко поглаживать его спину, проводя кончиками пальцем по мягкому пушку на крестце, и подавил невольный стон.

– Я… Я… – задыхаясь, выговорил он.

– Что – "ты"? – мурлыкнул Шульдих и наклонился ближе, к самому его рту, оставив между ними расстояние в полсантиметра, делая вид, что не замечает умоляюще приоткрытых ему навстречу губ, не переставая поглаживать его.

– Я… – Оми поерзал на его коленях, – Я сказал, что иду спать, а сам выбрался наружу и пришел сюда…

– А если кто-то заметит? – прошептал немец, легко проводя губами вдоль щеки мальчика, но пока еще не касаясь…

– Не заметит… – почти простонал Оми. – Йоджи нет… Кен… Кен тоже ушел… Айя не придет… Шульдих… ну что ты делаешь…

– А что я делаю? – невинно поинтересовался тот, забираясь рукой выше и проводя пальцами вдоль позвоночника, заставляя мальчика выгнуться.

– Все… это… Зачем? – Оми уже не понимал, что говорит, все мысли были сосредоточены лишь на этих руках, губах и жгучем желании, терзавшем изнутри.

"Затем, что тебе это нужно, котенок, – ответил Шульдих. – Скажи, маленький, чего ты хочешь?"

Оми беспомощно посмотрел на него.

"Я… ты же знаешь!"

"Я знаю, – согласился немец. – Но знаешь ли ты? Чего хочешь ты, хороший?"

"Я…" – Оми прикусил губу, и вдруг, подняв глаза, встретил ненавидящий темный взгляд. Такой взгляд заставил бы его немедленно выхватить оружие, если бы его мозги не были заняты в данный момент совершенно другим.

Стройный, довольно высокий темноволосый незнакомый юноша смотрел на него, не моргая. Он был в кожаных брюках и переливающейся лайкровой майке, оставлявшей обнаженными руки, и открывавшей грудь почти до сосков. Оми подумал, что это и есть один из "мальчиков Орхидеи". Юноша смотрел на него с такой ненавистью, такой злостью и яростью, что блондин краем сознания подумал, что тот непременно вцепился бы ему в горло, если бы не Шульдих. А когда юноша посмотрел на рыжего, на его лице появилось такое затравленное выражение, что Оми стало его даже жаль. Что было у немца с этим парнем?

– Это Рик, – проинформировал его Шульдих, – не обращай внимания, котенок. Он тебя не тронет.

Оми, частично пришедший в себя, несколько секунд смотрел на него, пытаясь собраться с мыслями. И снова промелькнуло в голове: "Что я здесь делаю?!" Надо немедленно встать, и уйти отсюда, чтобы никогда, никогда не возвращаться…

"Глупый… – Шульдих рассмеялся и ухватил мальчика за волосы. Почти грубо, но тот даже не поморщился, почувствовав внезапный взрыв желания. – Ты никуда не денешься от меня. Разве ты до сих пор не понял этого?"

И, резко притянув его к себе, он впился в его губы, требовательно и жестко. Оми застонал ему в рот, а затем, схватив его руку, прижал к своему болезненно напряженному члену.

– Пожалуйста… – задыхаясь, выговорил он. Ему уже не было никакого дела до Вайсс, Шварц, кровавых разборок, мальчишки с темными ненавидящими глазами. – Прошу тебя. Я тебя хочу …

Зеленые глаза торжествующе блеснули, Шульдих резко встал, не отпуская мальчика, и обхватив его за ягодицы, заставил усесться себе на пояс. Оми застонал, почувствовав, как он возбужден.

– Да, маленький, – хрипло прошептал он, снова жадно целуя его, а затем понес куда-то прямо мимо посетителей, глядевших им вслед. Мальчишка с темными глазами чуть вздрогнул, когда телепат со своей ношей прошел рядом и Оми слегка задел его коленом… Но блондину уже было все равно, он, постанывая, терся о Шу бедрами, и запустив руки в растрепанную рыжую гриву, покрывал поцелуями его шею.

– Полегче, малыш, – выдохнул Шульдих, прислоняясь к косяку двери, чтобы открыть дверь номера. – Я же сейчас себе в штаны кончу…

Оми застонал, судорожно рванул на себе майку и, нетерпеливо прильнув к нему, поцеловал, вложив в этот поцелуй весь свой небольшой опыт и все свое огромное желание.

Шульдих негромко рассмеялся и упал на кровать вместе с ним, прижимая к кровати

 

Оми лежал на растерзанной постели и тупо смотрел прямо перед собой. Шульдих, обнаженный, стоял у окна и курил, глядя на ночной город.

Мысли в голове мальчика текли медленно, словно с трудом проворачивались ржавые колесики допотопного механизма. Скрип-скрип… Что я сделал? Скрип-скрип… За-чем? Невероятная смесь ощущений – усталость после дикого, почти животного секса, приятная опустошенность, отвращение, злость на Шу, на себя, на весь окружающий мир… За-чем? Что меня заставило? Почему я здесь?

– Прекрати, – негромко сказал Шульдих, затушив окурок и выбрасывая его в окно. – У меня от твоего самокопания уже голова болит.

– Почему я здесь? – едва слышно сказал мальчик, обращаясь не столько к немцу – тот услышал бы его мысли, сколько к себе.

Шульдих негромко фыркнул.

– Потому что ты шлюха, – будничным тоном сказал он. – Это в тебе, маленький. И этого не изменить…

Оми был так ошарашен, что в первый момент даже не смог ничего сказать. Он – шлюха?! Но нет, как же… А потом – "А разве нет?" – ехидно спросил внутренний голос. – "Ты пришел в "Орхидею", хотя знал, что это за место, ты пошел с Шульдихом, а ведь он тебя не в компьютерные игры звал поиграть. Ты пришел снова, зная, что этим закончится. Наконец, ты сам попросил его сделать это с тобой. Вот и вывод. Ты – шлюха. Маленькая шлюха – убийца…"

Оми судорожно прикусил губу, сдерживая слезы.

– Маленький… – пропел Шульдих, наклоняясь к нему, и мальчик, дернувшись, отвернулся к стене. Немец настойчиво потянул его обратно. – Ну что ты… хороший… – прошептал он, ложась сверху и целуя в шею, и Оми едва не разрыдался, когда понял что глупое тело снова начинает пробуждаться от его близости. – Ты такой красивый… Не надо стесняться этого, котенок. Тебе нравится это, а значит, это правильно. Пойми, все, что доставляет тебе удовольствие – хорошо. И плевать, что об этом думают другие…

Оми растерянно смотрел на него, а немец погладил его щеку тыльной стороной ладони и дразняще улыбнулся.

– Будешь моей маленькой шлюхой? – вдруг спросил он и Оми, задохнувшись, сделал попытку вырваться, сбросить его с себя.

– Я не шлюха! – выкрикнул он дрожащим от злости и затаенных слез голосом. Шульдих удержал его, прижимая к постели, не давая вырваться.

– Конечно, нет, – нежно прошептал он, покрывая лицо Оми короткими поцелуями, лизнул прикушенную губу, чувствуя, как мальчик понемногу начинает расслабляться под ним. – Конечно, нет…

 

Третий месяц. Третий месяц Оми приходил в "Орхидею" каждую неделю. Сначала Шульдих был с ним постоянно, потом все реже… В первый раз, когда Оми пошел с другим, он полночи лежал на кровати и плакал, но потом на смену боли пришло странное спокойствие. "Тебе это нравится, значит, это хорошо…" И он прекратил терзать себя. Появлялся в клубе в середине недели, когда проще было соврать дома, что готовится к занятиям у какого-нибудь школьного друга, и шел только с теми, кто вызывал у него симпатию. Рао, оказавшийся весьма неплохим парнем (явно сказалась протекция Шульдиха), был с Оми даже мил, не заставляя подчиняться жесткому графику, удовлетворяясь неплохими процентами, которые получал с симпатичного блондина. Хотя мальчишек, работавших на него, гонял нещадно. Кстати, с мальчиками из "Орхидеи" у Оми установились напряженно-безразличные отношения. В следующий же вечер, когда вайсс пришел снова, темноглазый Рик со своим приятелем попытались заставить Оми позабыть дорогу в клуб. Но после того, как худенький и слабосильный на вид новичок отметелил обоих, зареклись приближаться к нему и передали всем остальным – этого сумасшедшего лучше не трогать. Кстати, потом Рик, ища путей к примирению, даже научил Оми правильно красить ресницы, когда они оба маялись от скуки в полупустом зале бара. К удивлению вайсса, темноглазый парнишка оказался существом вполне мирным, не любящим конфликтов. Про Шульдиха они не говорили, хотя, увидев немца, Рик всякий раз исчезал с потерянным видом… А в "Орхидее" Оми назвался другим именем: Каро.

Шульдих. Он бывал таким разным… То нежным, то холодно-отстраненным. То безразличным, то страстным. В конце концов Оми устал от постоянной смены образов, позволяя своей жизни катиться по налаженной колее. Школа – Вайсс – "Орхидея". Кстати, "ночная работа" – неплохой способ снятия стресса. Это Оми понял. Однажды после миссии, невероятно тяжелой психологически, он пришел в бар и снял сразу двоих. Судя по лицам молодых людей, не намного старше самого Оми, подобное было для них впервые. Да и для Оми это было впервые, но когда он пришел домой, совершенно вымотанный, то уснул с довольной улыбкой на лице.

На одной из миссий Вайсс встретились со Шварц. Мимолетная встреча, бойцы даже не видели друг друга толком. Но Оми до сих пор охватывало неприятное чувство, похожее на тошноту, стоило вспомнить, как рыжий любовник скользнул по нему безразличным взглядом, словно не узнавая, и скрылся в машине Кроуфорда. Сколько он твердил себе – остановись, это опасно, это смертельно опасно, нельзя привязываться к врагу… Но эта странная зависимость от Шульдиха, от его объятий, и осознание того, что он готов до бесконечности обманывать своих друзей ради того, чтобы ощутить на себе теплый зеленый взгляд и сильные руки. И одновременно – дикая ненависть, при мысли о том, что Шульдих – свидетель его слабостей, причина его падения, и что, в сущности, ему нет до Оми никакого дела… Телепат завладел его сознанием столь прочно, что становилось страшно.

Так и шло. По кругу. Школа – Вайсс – Орхидея. Не давая остановиться, подумать, разобраться в себе, решить, что же это, куда все это заведет и во что он начинает превращаться…

 

– Ну и куда ты меня везешь? – спросил Оми, поворачиваясь к рыжему Шварц, ведущему машину с уверенностью гонщика.

– Все в свое время, маленький, – невозмутимо отозвался Шульдих, вписываясь на скорости в крутой поворот. – Держись крепче, – посоветовал он Оми, которого швырнуло на дверцу машины. Тот вцепился в ручку и промолчал. Какая, в самом деле, разница? Немец давно получил на него все права, добившись безоговорочного подчинения: то лаской, от которой Оми просто таял, то замаскированными угрозами, заставляя маленького вайсс дрожать от ненависти и жгучего желания… Так что в сущности мальчику было все равно, куда везет его любовник и что потребует. Единственное, что Оми никогда не сделал бы – это не причинил бы вред Вайсс. За три месяца метаний и бесплодных раздумий Айя, Кен и Йоджи стали для него не просто друзьями, которых он наконец-то смог по-настоящему оценить, но и еще своеобразным символом прошлой жизни, о которой Оми теперь вспоминал с тоской.

Но юный убийца все равно вздрогнул всем телом, когда машина остановилась возле неприметного небольшого дома на окраине города.

– Ты привез меня к Шварц?! – не веря своим глазам, вскинулся Оми. Телепат пожал плечами.

– Да, а что?

– Немедленно отвези меня назад, – потребовал мальчик. Шульдих, приподняв бровь, холодно смотрел на него. – Ладно! – Оми повернулся к дверце, собираясь открыть ее и рвануть по улице куда-нибудь, когда щелкнул замок, запирая их внутри. Телепат держал в ладони маленький пульт.

– Успокойся, – неожиданно жестко сказал он, и Оми застыл. – Сейчас мы выйдем из машины и зайдем в дом. Ты не сделаешь попытки убежать, ты не станешь перечить мне и сделаешь то, что я скажу…

– Нет! – выкрикнул Оми, – Я не пойду к Шварц! Я не стану ничего делать для вас! Ты… ты заманил меня в ловушку!

Внезапно он с громким вскриком сжал ладонями взорвавшуюся болью голову. Шульдих, прикрыв глаза и концентрируясь, бесстрастно смотрел на стонущего мальчика.

– Пре… Прекрати… – наконец нашел в себе силы прохрипеть Оми и безумная боль утихла столь же внезапно, как и началась. Он скорчился на сиденье, пытаясь отдышаться.

– Успокоился? – безразлично спросил телепат и мальчик, помедлив, кивнул. – Значит, так. Я очень разочарован в тебе, bishonen. Ты не только непослушный, но еще и глупый. За это время я мог бы сотню раз рассказать котяткам правду об их милом дружке. Но я не сделал этого. Почему?

Оми покачал головой, забираясь с ногами на сиденье и обхватывая колени руками в неосознанном жесте защиты.

– Потому что мне нет никакого дела до Вайсс… Когда наконец дойдет до ваших безмозглых хорошеньких головок, что вы не помеха нам? А здесь ты только потому, что кое-кто очень хочет посмотреть на твою милую мордашку. Ну, или не просто посмотреть, – он фыркнул. – Но, по-моему, это для тебя уже давно не проблема. Назови цену, он заплатит любые деньги.

Оми смотрел на него, начиная понимать. Господи, да что же это?! Во что он ввязался?! Теперь он отчетливо осознал, что сам загнал себя в ловушку и закрыл все пути к отступлению. Вспыхнувшая, как факел, страсть к Шульдиху столь же быстро угасла, разбившись о его холодное безразличие, оставив после себя опустошение и какую-то извращенную привязанность, заставлявшую несмотря ни на что желать его до боли. Ну что ж…Дороги назад нет.

– Вот и правильно, – кивнул телепат. – Выходи.

Щелкнул замок, и Оми тяжело выбрался из машины. Постоял немного, вдохнул ночной воздух и направился вслед за Шульдихом к двери.

 

– Вот сюда… – Шульдих, взяв его за локоть, повел по неосвещенному коридору. Оми инстинктивно прижался ближе к немцу, и тот хмыкнул. – Не бойся, тебя не съедят. Фарф в подвале, Наги видит десятый сон. Вот мы и пришли…

Они остановились перед приоткрытой дверью, из которой в темный коридор выползала полоса тусклого света и слышался сухой стук клавиатуры. Как ни странно, именно этот звук вернул Оми подобие самообладания, и он подумал, что, пожалуй, сможет встретить это без страха. Может быть. А к кому его ведут, он понял еще в машине. Шульдих толкнул дверь и они вошли в просторную комнату. Судя по шкафам, набитым книгами, это была библиотека. Напротив двери на удобном широком диване сидел человек в строгом темно-сером костюме, и, держа на коленях ноутбук, что-то быстро набирал на клавиатуре. Сверкнули очки – сидевший на диване поднял голову, оглядывая вошедших. Оми резанул быстрый взгляд, словно стальной клинок, а затем Кроуфорд снова уткнулся в экран.

– Он здесь, Брэд, – Шульдих, развязно прислонившись к косяку, слегка подтолкнул Оми вперед.

– Вижу, – отрезал тот негромким низким голосом.

– Ну… Тогда я пошел, – мальчик заметил внезапную перемену в голосе телепата и недоуменно поднял на него глаза. Таким он Шульдиха не видел еще ни разу. Он выглядел… растерянным. Словно происходило то, во что он не мог поверить, и это что-то ранило его очень больно… Но мгновенно на лицо рыжего вернулось прежнее скучающе-презрительное выражение и, не произнеся больше ни слова, он развернулся и исчез за дверью. Оми остался один на один с Кроуфордом.

 

Некоторое время он разглядывал лидера Шварц. Оми и раньше встречался с пророком, но в такой, с позволения сказать, домашней обстановке не видел его ни разу. И он вынужден был признать, что сидевший напротив него молодой мужчина был весьма привлекателен. Прекрасная фигура, ухоженные темные волосы, синие глаза за стеклами очков в изящной оправе. Если бы Оми не знал, что перед ним один из самых безжалостных и хладнокровных убийц, в равной степени непринужденно обращающийся с оружием и колонками цифр, то наверняка принял бы его за молодого преуспевающего адвоката. "Адвокат дьявола", – подумал Оми и подавил неуместный смешок.

Американец со вздохом закрыл ноутбук, снял очки и устало потер переносицу. Мальчик, по-прежнему стоявший в дверях, нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– Значит, ты и есть… Каро? – спросил Брэд, и Оми слегка вздрогнул. Глупо было бы думать, что Кроуфорду неизвестно его настоящее имя. Но… пусть так.

– Да, – тихо ответил он. Американец снова надел очки и несколько минут молча смотрел на него. Оми невольно поежился под этим оценивающим взглядом.

– Шульдих сказал, что ты очень хорош… – негромко продолжил Кроуфорд. – Подойди ближе, я хочу рассмотреть тебя.

Чувствуя себя товаром, выставленным на продажу, мальчик неуверенно шагнул вперед. Но странно… это ощущение зависимости… Они одни здесь, Брэд волен делать с ним все, что захочет, а Оми совершенно беспомощен. Мальчик покраснел, когда понял, что его тело откликается на эту ситуацию совершенно недвусмысленно.

Кроуфорд, прикрыв глаза и задумчиво потирая подбородок, рассматривал его неторопливо, изучая каждую линию юного тела, светлые волосы и вспыхнувшее от смущения лицо.

– Да… – наконец нарушил молчание американец. – Ты миловидный мальчик. Знаешь, зачем ты здесь?

Оми, опустив лицо, кивнул.

– Хорошо, – американец стремительно поднялся и мальчик невольно вздрогнул всем телом, но тот всего лишь подошел к столику у окна, на котором стоял графин с вином и бокал. Вдохнув аромат дорогого парфюма, Оми почувствовал, как у него начинает кружиться голова.

Кроуфорд налил себе вина и опустился обратно на диван. Сесть Оми он не предложил, весьма ясно давая понять, что не считает мальчика своим гостем. Он был… игрушкой, мимолетной забавой, проституткой, согласившейся провести с ним ночь. Оми проглотил комок в горле. Такому унижению его не подвергали ни разу.

– Подойди ближе, – низкий голос вырвал его из раздумий.

Ом послушно сделал шаг к Кроуфорду, остановившись в полуметре. Тот, сделав глоток, посмотрел на него поверх бокала.

– Ближе.

Мальчик сделал еще шаг, на этот раз почти упираясь коленями в колени американца. Тот отставил бокал и внимательно посмотрел на него

– Почему ты дрожишь? – вдруг спросил он, и Оми понял, что его в самом деле неудержимо трясет. Он мотнул головой и подавил желание обхватить себя за плечи. Кроуфорд поднял руку и мягко дотронулся до его лица. Оми замер.

– Ты боишься? – спросил Брэд, легко проведя по его щеке.

– Боюсь, – честно ответил Оми, делая над собой усилие, чтобы не стучали зубы.

– Не надо, – почти прошептал американец и вдруг, мягко нажав на затылок мальчика, заставил его наклониться, и поцеловал.

Оми едва не задохнулся, и сердце заколотилось быстро-быстро, словно у пойманного зверька. Губы американца оказались нежными и опытными, пальцы, поглаживавшие его шею – осторожными. Оми видел лишь черно-синие озера его глаз, и невольно прикрыв свои, вдохнул аромат его тела…

Брэд целовал мальчика до тех пор, пока тот не начал расслабляться, и только тогда отпустил его. Оми выпрямился, чуть не задыхаясь, с пылающими щеками.

– Хорошо, – кивнул американец. – Теперь раздевайся.

Оми вздрогнул. Истома, наполнившая его тело во время поцелуя, исчезла без следа, оставив после себя непонятное сожаление и неясное беспокойство. В самом деле, зачем Кроуфорду было целовать его? Шлюх на одну ночь не целуют…

Он нерешительно потянул вверх короткий топ и снял его через голову. Прохладный кондиционированный воздух в комнате чуть охладил его разгоряченное тело. Прикусив губу, Оми потянулся к застежке на брюках, когда уверенные большие руки остановили его.

– Нет, – тихо сказал Кроуфорд, – Иди сюда.

И прежде, чем Оми успел что-то сообразить, он уже стоял между расставленных ног американца, а тот, обхватив его за тонкую талию, притянул к себе. И Оми снова задрожал, но на этот раз не от страха. Кроуфорд был очень высок, и его лицо находилось на уровне груди мальчика. Брэд наклонился к нему, вдыхая запах юного тела.

– Как ты хорошо пахнешь… – сказал он. Руки скользнули вверх по спине, лаская и успокаивая, а губы коснулись ключицы.

Господи…

Оми едва сдержал стон, когда Брэд, поглаживая его спину, лизнул напряженный сосок и взял его в рот. Закрыв глаза, мальчик подался вперед, наслаждаясь этим ощущением. Никто… Даже Шульдих не делал с ним этого… Боги, как же хорошо… Он часто дышал, едва сдерживаясь, чтобы не запустить руки в густые темные волосы и не прижать его к себе, пока американец неторопливо исследовал его грудь, чуть покусывая соски. Наконец он оторвался от Оми, поднял голову, и мальчик увидел, что на смуглых щеках появилась легкая краска.

– Ты сладкий… – хрипло прошептал Брэд. – Они такие чувствительные… и такие красивые… словно вишенки… – Он коснулся пальцами сосков, и на этот раз Оми не выдержал, приглушенно застонав. – И ты красивый… – Он провел пальцем по губам Оми, и тот взял его в рот и слегка лизнул. Американец едва заметно вздрогнул и убрал руку.

– Теперь снимай брюки, – кивнул он, и Оми потянулся к пряжке, запоздало вспомнив, что под брюками у него ничего нет… Кроуфорд нахмурился, и мальчик, неловко отвернувшись, стянул джинсы и выпрямился, не решаясь повернуться к американцу лицом, ведь тогда он увидит… Chi, он увидит, что Оми уже возбужден…

– Повернись.

Мальчик обреченно повернулся к американцу, ожидая чего угодно – насмешки, убийственного ледяного взгляда… Но Кроуфорд посмотрел в его лицо и неожиданно улыбнулся. Руки снова легли на талию, притягивая к себе.

– Маленький, – выдохнул американец, целуя его подтянутый живот. – Ты уже не боишься? – Одна рука легла на его эрекцию и легонько сжала.

– Нет, – простонал Оми, инстинктивно двинув бедрами.

– Вот и хорошо… – бормотал Брэд, покрывая поцелуями бедра, живот, грудь, поглаживая упругие ягодицы. – Вот и умница…

Оми уже забыл, кто он, где он, с кем он, постанывая, теряясь в ласках. Потом Кроуфорд развернул его и заставил наклониться, опершись руками о столик рядом с диваном. Внутри Оми все замерло, и он вскрикнул в голос, когда нежные губы коснулись его ягодиц…

Мужчина гладил, ласкал его сзади, а Оми самозабвенно стонал, бесстыдно выгибаясь под уверенными руками. Господи, как хорошо… Как хорошо… Он прогнулся сильнее, безмолвно умоляя взять его сейчас, пожалуйста, пожалуйста! И тут Брэд неожиданно отстранился, заставив Оми всхлипнуть от разочарования.

– Помоги мне раздеться, хороший мой, – с улыбкой в голосе произнес американец, и Оми, подосадовав на собственную недогадливость, повернулся и опустился на колени перед Брэдом, лихорадочно развязывая галстук и расстегивая пуговицы на рубашке. Когда в вырезе показалась смуглая грудь, Оми не выдержал начал покрывать ее поцелуями, вызвав глубокий стон. Но когда он сделал попытку снять рубашку с плеч, американец остановил его, взглядом показывая на свой ремень.

Оми торопливо расстегнул пряжку и молнию на брюках, и запустил руку внутрь, освобождая напряженный член. Брэд коротко выдохнул, по телу пробежала легкая дрожь. Но когда Оми, сжав член рукой, наклонился, намереваясь коснуться его ртом, снова остановил мальчика. Блондин остановился в растерянности, не в силах сообразить, чего от него хотят.

Американец, откинувшись на назад, притянул к себе Оми, усаживая на колени спиной к себе, и тот снова застонал, почувствовав ягодицами его возбуждение. Брэд обхватил мальчика за пояс, и, положив руку на его член, стал целовать плечи и трогательно выступающие позвонки. Совершенно обезумевший, Оми тихонько взвыл, нетерпеливо ерзая по его коленям, и сжал руки на бедрах американца.

– Что, маленький? – чуть задыхаясь, спросил Брэд, не переставая поглаживать его спереди.

– Я… я не понимаю… – простонал Оми.

– Чего, сладкий? – ласковая рука сжала сосок, и по телу мальчика пробежала волна дрожи.

– Зачем ты… все это… делаешь?

– Тебе не нравится? – тихим шепотом в ухо.

Это было слишком много для Оми. Искусные ласки сводили с ума, и он был готов на что угодно, лишь бы получить разрядку, и потом…

– Мне никогда… так не делали… – выдохнул он наконец. Американец прижал его к своей обнаженной груди, и сильнее сжал руку на члене мальчика.

– Ты такой… хороший, мой сладкий, – прошептал он. – Я хотел бы ласкать тебя долго-долго…

Снова внутри Оми звякнул неясный звоночек, словно предупреждение об опасности. Зачем? Зачем Кроуфорд делает все это? Почему именно с ним?!

Но тревожные мысли были благополучно смыты шквалом желания, обрушившегося на него, когда американец, не переставая гладить его спереди, сильнее прижался бедрами к его ягодицам.

– Маленький… Что ты хочешь сейчас?

Где-то в глубине памяти мелькнула неясная картина – бар, Шульдих и Оми на его коленях – "Чего ты хочешь, маленький?" – словно зеркальное отражение.

– Я… – простонал Оми. Близость Брэда лишала его остатков разума, и он думал лишь о том, что может ощутить внутри его горячую плоть, и наконец-то дать выход этому томительному напряжению. – Хочу тебя…

Американец за его спиной чуть вздрогнул, резко потянулся в сторону и достал из ящика столика баночку смазки. Оми застонал, снова начиная нетерпеливо ерзать на коленях Брэда. И громко вскрикнул, когда скользкий от крема палец проник внутрь, в тугое кольцо мышц.

– Тише, тише, маленький… – жарко шептал Брэд ему в шею, поглаживая его внутри. – Ох, какой ты… Вот так…

Он добавил второй палец и мальчик мучительно изогнулся, подаваясь назад, стараясь принять побольше…

– Ох, мой хороший, – выдохнул Брэд, чуть прикусив его плечо. Он резко вынул пальцы из Оми, вызвав обиженный всхлип, и, чуть откинулся назад, смазывая себя. – Так… Теперь осторожно…

Мальчик приподнялся над ним, чувствуя твердый член, прижимающийся к его входу, и, застонав, подался назад, насаживаясь на него. За спиной сдавленно охнул Брэд, и сжал пальцами член Оми.

– А-ахх… Оми выгнулся всем телом, замерев на мгновение.

– Ну же, давай, – почти прошипел Брэд, и, взяв его за бедра, начал коротко и резко двигаться, входя в него. Поначалу неглубоко, потом постепенно увеличивая размах, почти полностью доставая из него член и с силой вгоняя обратно. Оми уже непрерывно кричал, не столько от боли, о ней он забыл почти сразу, сколько от жгучего наслаждения, неведанного доселе. Так у него не было еще ни с кем. Шульдих был слишком поглощен собой, чтобы заботиться о его удовольствии, а случайные связи были слишком мимолетны и безлики.

– Да… да… хороший… маленький… сладкий… – вскрикивал Брэд, – такой узкий… м-м… ох… хороший мой… да… еще…

Оми почувствовал, что больше не выдержит. Со сдавленным вскриком он кончил, подаваясь назад и сжимая ягодицы. Американец глухо застонал, стиснув бедра мальчика, последним движением вгоняя в него член, и задрожал в оргазме.

 

– Шульдих? – Наги, полусонный, в пижаме, приоткрыл дверь спальни немца.

Тот лежал на кровати полностью одетый и безразлично разглядывал потолок. Лампы он не включал, и комната была освещена только луной, смущенно проглядывавшей сквозь жалюзи.

– Чего тебе? – резко отозвался телепат. – Почему ты не спишь?

Наги потер босой пяткой другую ногу.

– Мне показалось, ты звал меня…

– Никого я не звал, – ответил Шульдих. – Иди спать.

Мальчик пожал плечами, повернулся было, чтобы уйти, когда что-то остановило его.

– А почему ты не спишь?

– Main Gott! – не выдержал тот. – Уйдешь ты или нет?! – он рывком перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку.

Телекинетик некоторое время постоял, глядя на напряженные плечи немца, затем закрыл дверь и решительно подошел к постели.

"Шу… Что случилось?"

"Иди спать, Наги", – повторил Шульдих, но в голосе не было раздражения и злости, только невероятная усталость и боль.

"Не пойду, пока не скажешь мне, что случилось".

"Упрямец. А если не скажу?"

"Тогда я пойду к Брэду и спрошу у него".

Шульдих коротко рассмеялся.

"Иди. Только он сейчас немного занят".

"Чем?"

"Трахает Вайсс, – немец коротко вздохнул, будто ему не хватало воздуха. – Он будет очень расстроен, если ты ему помешаешь…"

"Вайсс?!"

"Да. Вайсс", – безразлично ответил Шульдих, но это было безразличие на грани срыва, и он послал телекинетику короткий образ – светловолосый мальчик, скорчившийся на сиденье в машине, обхвативший колени.

"Оми Тсукиено?!" – догадался Наги.

"Мамору Такатори, – фыркнул телепат. – Каро. Будь он неладен… Чертов Брэд. Чертов пророк. Ненавижу…"

Наги нерешительно коснулся рукой его плеча и слегка погладил. И тут, словно что-то сломалось в Шульдихе, он резко сел на постели, так что Наги испуганно отдернул руку, и зашептал, глядя в лицо мальчика сухими, покрасневшими глазами.

– Что же он делает, Наги, что он делает… Что он делает со мной. Ничего не видит, ничего не чувствует. Сделай это, сделай то. И я подчиняюсь, подчиняюсь, делаю всю грязную работу… А зачем? Для чего?! Растоптать Вайсс, развалить изнутри. Думаешь, это все так просто и легко? Подбросить пару непристойных картинок, прийти в этот клуб… Наги, ведь он был девственник. Я не моралист и не ханжа, но он… мне не по себе. "Сделай это, Шульдих, но не слишком увлекайся" – передразнил он интонацию Кроуфорда, – Это значит – соврати мальчишку, но не вздумай подпускать к себе слишком близко, для тебя же это не проблема, шлюха Шу, делай то, что я говорю, а я посмотрю со стороны. Я слышу его, Наги, слышу все время, – он прижал ладони к голове, зажимая уши, – Я могу опустить завесу, но едва я это делаю, меня просто трясет, и я снова, снова слушаю… А ему это нравится. Он знает, что мучает меня, и мальчишку он тоже мучает, он старается привязать его к себе, показать – смотри, это совсем по-другому, чем с ним, я другой, я думаю о тебе… Зачем, зачем…

Шепот Шульдиха становился все более бессвязным и сбивчивым, и Наги, потянувшись к немцу, крепко обнял его. А телепат, отчаянно вцепившись в него, только судорожно и глухо всхлипывал, дрожа всем телом, уткнувшись в худенькое плечо.

– Тихо, тихо, – Наги шептал пустые успокаивающие словечки, поглаживая растрепанные рыжие волосы. От него не требовалось ничего другого, ведь Шу говорил скорее со своими мыслями, чем с ним. "Глупый, глупый… Разрываешь свое сердце, а ему ты не нужен… Для него все – пешки, давно бы уже пора понять, Шульдих…"

Некоторое время они сидели так – Наги, забравшись с ногами на кровать немца, обнимая его, как ребенка и укачивая, и телепат, спрятав лицо на плече у младшего товарища. А потом Шу, словно услышав что-то, поднял голову.

– Все, – негромко сказал он, и Наги опустил руки, выпутав пальцы из встрепанных рыжих волос. – Я должен отвезти его. Брэд зовет.

Телекинетик кивнул. Шульдих, двинувшись к выходу, остановился на пороге и обернулся.

– Наги, – тот поднял голову. – Забудь все, что я тебе наговорил.

На его лицо вновь вернулась маска самоуверенного спокойствия. Изящно-расхлябанным жестом, с легкой усмешкой, он приложил кисть ко лбу, коротко отсалютовал мальчику и скрылся в коридоре. Вот его легкие шаги на лестнице… и все стихло.

Наги отвернулся и посмотрел в окно. И пальцы его безотчетно поглаживали подушку, на которой еще оставался отпечаток головы Шульдиха…

 

– Оми? Ты хорошо себя чувствуешь?

Мальчик поднял голову от тарелки, в которой сосредоточенно выписывал какие-то узоры вилкой и принужденно улыбнулся, глядя в вишневые глаза.

– Все нормально, Айя-кун, а почему ты спрашиваешь?

– Выглядишь усталым, – ответил тот, отпив сока. – Вчера ты ушел к себе так рано. Ты не заболел?

– Тебе показалось, – ответил он, из последних сил стараясь держаться. Красноволосый лидер смотрел пристально, и Оми почувствовал неприятный холодок. Вдруг он что-то узнал? Но Оми вчера как следует запер дверь, и в комнату никто не входил, никто не видел, что он вернулся в шестом часу утра… Слава богам, Йоджи и Кен на миссии, уж плейбой-то точно не преминул бы отпустить какую-нибудь шуточку по поводу его замученного вида.

Вчера Шульдих повез его домой. По дороге неожиданно свернул в какой-то переулок, сделал Оми знак – "выходи". Молча.

Мотель под сверкающей неоновой вывеской. Оми несовершеннолетний, но кому до этого есть дело, и ключ покачивается в пальцах Шульдиха. Грязный номер. Быстрый секс. Безумный, яростный. Словно месть. Отчаяние в каждом жесте. И пустота в зеленых глазах.

Никто не произнес ни слова.

– …Оми?

Мальчик вздрогнул.

– А?

– Я спросил тебя, пойдешь ли ты со мной на склад? – терпеливо повторил Айя. – Нужно кое-что заказать для Koneko. На обратном пути можем прогуляться.

Больше всего на свете Оми хотелось выспаться, но вызывать ненужные подозрения тоже не следовало, поэтому он вымученно улыбнулся.

– Конечно.

Айя кивнул.

– Хорошо. Собирайся.

 

Оми сидел, подпирая голову рукой и лениво ковыряя ложечкой кремовое пирожное. На оптовом складе они заказали все, что нужно, и, как обещал Айя, на обратном пути зашли в небольшое кафе. Оми попросил чашку крепкого кофе и пирожное. Абиссинец удивленно приподнял брови – обычно Оми не пил кофе, но тому уже было почти плевать, что подумает старший товарищ, главное – не свалиться со стула. Поэтому он и примостился на самом краешке, чтобы неудобная поза не давала заснуть, и невольно поморщился – Шульдих вчера не был особенно осторожен.

– Тепло сегодня, верно? – негромко спросил Айя, свободно откинувшись на спинку стула и поигрывая с прядью темно-красных волос.

– Ага, – отозвался Оми, поднимая лицо к солнцу и прикрывая глаза. Chi, еще немного, и он просто заснет прямо здесь…

– Даже не верится, что под утро хлынул ливень… Ты не промок?

– Нет, не промок, – ответил мальчик, не открывая глаз, – А разве был дождь? Я не заметил…

И внезапно задохнувшись, широко открыл глаза. Айя смотрел на него, не изменив расслабленной позы, но в глазах не было и следа прежнего благодушия, взгляд прожигал, словно раскаленный прут.

– Я… то есть… – забормотал Оми, мгновенно смешавшись.

– Ты не ночуешь дома, – тихий голос Айи оборвал его. – Ты стал непохож сам на себя. Под глазами темные круги, не слышишь, когда к тебе обращаются, от усталости еле двигаешься. Если бы не Кен, ты завалил бы прошлую миссию. Что происходит с тобой? Где ты бываешь, Оми? Скажи. Только говори правду, я сразу вижу, когда ты врешь… – он подался вперед и взял его ладонь в свою. – Ты устал и запутался. Но что бы там ни было, я помогу тебе. Обещаю.

Мальчик опустил голову, внезапно почувствовав настоящее, невероятное облегчение, такое, что подступили слезы. Конечно, Айя узнал, не мог не узнать. И теперь можно было не притворяться, не изворачиваться, не лгать.

– Я бываю в "Ночной Орхидее", – едва слышно сказал он. И подняв голову, встретил серьезный взгляд карих глаз. Айя молчал и ждал продолжения. – Я там иногда…

– Я знаю, что это за место, – бесстрастно сказал Айя. – Ты там работаешь?

Оми коротко вздохнул.

– Да. Иногда. Не часто, но…

– Это ведь не все, так? – внимательно изучая лицо бомбейца, сказал юноша, легко поглаживая руку Оми.

– Да… – судорожно выдохнул мальчик, чувствуя непреодолимую потребность высказать все, что накопилось на душе за последние три месяца, выплеснуть всю боль, терзавшую его изнутри. Только сейчас он понял, как это давило на него, вынуждая скрывать от товарищей свою двойную сущность… Ладно, значит быть по сему. Поздно отступать.

Айя, молча держа Оми за руку, не торопил его, давая возможность самому принять решение. И, словно прыгнув в холодную воду, мальчик продолжил

– Шварц, – наконец сказал он, – Шульдих. Я встречался с ним почти три месяца. А вчера он отвез меня к Кроуфорду. И я… я был не только с ними, я… Господи, я… Я хочу, чтобы все закончилось, – со слезами в голосе простонал он, вырывая руку и закрывая лицо, – я не могу больше…

Айя потянулся к нему и отвел руки, заглядывая в голубые, заплаканные глаза.

– Тебе нечего стыдится, – тихо сказал он. – Кому, как не нам знать, как могут заморочить голову Шварц? Посмотри на меня. – Он взял Оми за подбородок, и тот беспомощно посмотрел на старшего товарища, не в силах остановить льющийся поток слез. Абиссинец осторожно вытер сверкающие дорожки указательным пальцем.

– Я люблю тебя, Оми, – мягко сказал он. – Мы все тебя любим, и ни за что не стали бы презирать... Почему ты не сказал мне раньше, глупый?

Оми отчаянно обнял Айю и разрыдался у него на плече.

– Я… думал… – бормотал он сквозь всхлипывания.

– Т-шшш, мой хороший, – юноша поглаживал его по волосам. – Тихо, успокойся…

На них уже начинали оглядываться, плачущий мальчик в объятиях другого привлекал внимание, но Айе не было никакого дела до зрителей.

– Теперь все будет хорошо. Обещаю.

 

– Кроуфорд слушает.

– Слушай меня внимательно, Кроуфорд. Повторять я не буду…

– Фудзимия. Как ты узнал мой номер?

– Неважно. Замолчи и послушай меня. Я все знаю о твоих грязных планах относительно Оми. Больше никогда, ни при каких обстоятельствах ты или твой рыжий мерзавец не приблизятся к нему. А мне ты просто дал дополнительный повод убить тебя.

– Ты страшен в гневе, Фудзимия. Что, если я не послушаю тебя?

– Тогда война. Насмерть. Я сделаю это ради Оми. Я никогда не прячусь за спинами своих товарищей, как это делаешь ты, выполняя грязную работу чужими руками. Мир станет чище без таких подонков, как вы. Запомни. Я пойду до конца.

Короткие гудки.

Брэд аккуратно положил трубку на рычаг и посмотрел на Шульдиха, который сидел на диване, поигрывая выкидным ножом и усиленно делал вид, что не прислушивался к разговору.

Некоторое время лидер Шварц задумчиво рассматривал своего бойца. Наконец немец поднял голову и посмотрел сверкающими от бешенства глазами в лицо Кроуфорда.

– Что-то хочешь мне сказать? – сквозь зубы осведомился он.

Брэд сел за стол и открыл ноутбук.

– Скажи Наги, пусть сменит номер телефона, – бесстрастно сказал он, внимательно глядя на экран. – И убери свою игрушку, меня раздражает это мелькание.

Шульдих со щелчком закрыл нож и, стремительно поднявшись, направился к выходу. На полпути остановился, резко развернулся и, подойдя к Брэду и наклонившись, оперся о край его стола.

– Ты же хренов пророк, Брэдли… – прошипел он. – Ты же, мать его, предсказатель. Ты не мог не знать, что этот номер с мальчишкой Вайссов не пройдет…

– Убери руки с моего стола, Шульдих, – ровным тоном сказал Кроуфорд, но его губы сжались в тонкую линию. Немец не обратил на предостережение никакого внимания.

– Так какого, я спрашиваю тебя, ты приказал мне его трахать?! Какого дьявола я три месяца…

Сильный удар отбросил его назад. Шульдих приложился головой о стену и со стоном съехал вниз.

Кроуфорд, потирая костяшки пальцев, опустился обратно в кресло.

– Теряешь форму, Шульдих, – не повышая голоса, сказал он, снова уставившись в экран. – Реакция ни к черту. Тебе надо меньше шляться по кабакам, напиваться и трахаться…

– Пошел ты на ***, Брэд… – прошептал рыжеволосый, закрыв глаза и потирая затылок. Лидер Шварц, не отрываясь от экрана, продолжил:

– Я не обязан отчитываться перед тобой. Так что придержи язык и выметайся.

Немец с трудом поднялся и вышел из комнаты.

 

Кроуфорд откинулся на спинку кресла, глядя на закрывшуюся за телепатом дверь. Поднес к лицу покрасневшую руку… и неожиданно втянул неуловимый аромат кожи Шульдиха, впечатавшийся в его кисть. Легкий, мягкий…

"Шульдих. Рыжий мерзавец, как назвал тебя Фудзимия. Не увернулся. Не смог? На прошлой миссии ты двигался словно молния. Не хотел. Предпочитаешь, чтобы я коснулся тебя хоть так? Твои желания написаны на твоем лице крупным шрифтом, и для этого не обязательно уметь читать мысли. Стройное тело напрягается, и раздуваются ноздри, ловя мой запах, когда я прохожу мимо. Хочешь меня. Хочешь получить надо мной власть, чтобы управлять, как остальными. Не выйдет.

Бесишься, что не можешь читать меня. И хорошо, что не можешь. Видишь лишь то, что я хочу. Если бы ты прорвался чуть глубже… Тогда на твоем лице появилась бы эта ехидная усмешка, и глаза сверкнули сознанием превосходства. Дьявол, как же иногда хочется схватить тебя за волосы и рвануть изо всех сил, заставляя откинуть голову… И впиться в шею жестоким поцелуем, а потом придавить тебя к полу, сорвать одежду и заставить тебя стонать, кричать мое имя, потерять голову от наслаждения… Я хочу разорвать тебя на части, выпить твою душу до дна…

Нет. Мне удается держать себя в руках. Держать дистанцию.

Но знаешь ли ты, что я чувствую, когда ты, повязав на голову эту идиотскую бандану и нацепив очки, небрежно подкинув в воздух и поймав ключи от машины, уходишь в ночь? Что я чувствовал, когда полгода назад Наги пришел к тебе и попросил научить… любви? И когда ты не отказал ему? Мальчишка очень неглуп. У него хватило ума не влюбляться в тебя, и теперь ваши отношения напоминают отношения двух братьев. Но кто из вас старше?

С мальчишкой Вайсс – это не моя блажь. Порой ход событий зависит от поступков личности, и даже я не вижу всего. Если бы Тсукиено не сломался и не рассказал все Фудзимии, оставался бы шанс. Да и сейчас есть еще возможность. Мальчишка – слабое звено Вайсс, и еще доставит своим немало хлопот. Но теперь не ты, Шульдих. Красное торнадо с женским именем Айя на тропе войны… Зачем? У меня и без него хватает дел. И знаешь, учитывая твой темперамент, Шульдих, Оми – это лучше, чем кто-нибудь еще. По крайней мере, это я мог контролировать".

Брэд посмотрел на экран ноутбука, на сменяющие друг друга диаграммы… И раздраженно захлопнул крышку.

"Наги, Наги… что же делать с тобой?"

 

Наги спустился в гостиную и невольно вздрогнул, услышав из темной кухни приглушенные чертыхания. Что-то упало и покатилось по полу. Шульдих рылся в холодильнике и матерился сквозь зубы.

– Шульдих? Ты дома? А я думал…

Телепат мрачно глянул на него поверх холодильника, и Наги невольно охнул. На левой скуле немца красовался шикарный кровоподтек. Отвернувшись, он вытряхнул из формочек несколько кусочков льда и, свернув два компресса, один приложил к щеке, другой – к затылку и выругался вполголоса.

Мальчик подошел поближе.

"Иди отсюда", – неприязненно покосился на него Шульдих здоровым глазом.

Не обращая внимания, Наги отвел от лица его руку и осмотрел поврежденную щеку. Спрашивать, кто отделал немца, смысла не было, все было ясно без слов.

"И как ты ухитряешься все время выводить его из себя?"

"Отстань".

Наги взял из руки Шульдиха салфетку со льдом, и осторожно дотронулся до его скулы. Телепат зашипел и дернулся.

– Бесполезно, – прокомментировал мальчик. – Опухоли не будет, но роскошный фонарь тебе гарантирован.

Шульдих посмотрел на него и швырнул в мойку салфетку, которую прикладывал к затылку.

– Почему ты все время дразнишь Брэда?

– Отстань, – повторил Шульдих и отвернулся, делая вид, что что-то разыскивает на полочке, бессмысленно переставляя банки. Наги вздохнул и обнял его за пояс, уткнувшись лицом в спину.

"Дурак ты, Шу…"

"Отвали, мелкий"

"Не-а…"

Шульдих вздохнул.

"Отцепись, змееныш".

"Отцепи меня сам".

Немец усмехнулся, повернулся и обнял мальчика.

"Змееныш, – нежно повторил он, зарывшись носом в пушистые темные волосы. – Мохнатый змееныш…"

Наги приглушенно фыркнул ему в шею.

"Змеи бывают мохнатыми?"

"Бывают. Все бывает…"

Несколько минут они стояли молча, наслаждаясь близостью, и Наги поглаживал спину Шульдиха.

"Шульдих…"

"А?"

"Расскажи мне про Оми".

"Зачем тебе, мелкий?"

"Интересно"

Шульдих скользнул в его мысли.

"Наги, не надо", – серьезно сказал он.

"Почему?" – мальчик отстранился.

Немец вздохнул.

"Ты знаешь".

"Ну Шу-у…, – протянул Наги и снова обнял его. – Пожалуйста".

Телепат снова вздохнул, сдаваясь.

"Ну ладно, – он прикрыл глаза и слегка чмокнул мальчика в макушку. – У него… такие мягкие волосы, мягче, чем у тебя. И он такой… как ребенок. И сладкий…"

"Как я?"

Шульдих удивленно посмотрел на него.

"Почему как ты?"

"Не знаю, – Наги пожал плечами. – Однажды ты назвал меня "сладкий".

Немец фыркнул.

"Наверное, я был не в себе. Ты какой угодно, но не сладкий. Ты… сильный, Наги. Не то, что он… Не то, что я…"

– Ладно! – вдруг оборвал себя немец и слегка оттолкнул Наги. – Хватит ныть. Сегодня я вряд ли пойду куда-нибудь такой разукрашенный, так что… – он порылся в стенном шкафчике и выудил запечатанную бутылку виски. – Шотландский, – протянул он, посмотрев на этикетку. – Брэд подобьет мне второй глаз, и ну его к черту! Я собираюсь хорошенько надраться сегодня…

– Шульдих, – нахмурился Наги, – может не надо?

Немец достал бокал и посмотрел на телекинетика.

– Мамочка Наги, – съязвил он. – Заботишься обо мне? – и вихляющей походкой направился к двери.

Мальчик закатил глаза и направился следом.

– Брэд размажет тебя по стенке, – сообщил в спину Шульдиху. – А потом размажет по стенке меня, потому что я не остановил тебя.

– Брэдли сегодня крупно облажался, – зло фыркнул телепат, поднимаясь по лестнице. – А теперь сидит и трахается с компьютером, финансовый гений…

Наги обеспокоено глянул вниз, выискивая Кроуфорда, никого не обнаружил и с возгласом: "Подожди, Шульдих!", побежал следом.

 

Немец растянулся на кровати и потягивал виски из невысокого стакана. Наги забрался рядом и укоризненно посмотрел на рыжего.

– Ну чего тебе? – недовольно спросил тот и приложил холодное стекло к поврежденной скуле. – Ай… зараза…

– Так что случилось, расскажешь? – полюбопытствовал мальчик.

Шульдих залпом проглотил остаток виски и глупо хихикнул.

– Вайсс все-таки поимели нашего Брэдли, – сообщил он и налил себе еще. – Сладкий котенок Оми нажаловался Айе, и тот пригрозил Брэду, что порвет его, если я или Оракул приблизимся к мальчишке.

Наги нахмурился и попытался незаметно спрятать бутылку под кровать.

– И что самое интересное, наш умник даже ничего не сказал на это! Оставь… – немец поймал мальчика за руку. – Он просто промолчал! Для чего тогда было все это?!

– Шу, – осторожно сказал Наги, – у Брэда на все есть причины, я не думаю, что этот случай исключение.

– А! – махнул рукой рыжий. – Плевать я хотел на Брэда, на чокнутого Фудзимию с катаной, на его котяток… – он со вздохом откинулся на подушки.

– Интересно, – задумчиво сказал Наги, – чем так хорош этот Оми?

Телепат приоткрыл один глаз и покосился на мальчика.

– Хочешь знать? – ухмыльнулся он. – Могу показать… – и в мозгу Наги вспыхнули картинки, образы – Оми, задыхающийся, с приоткрытым ртом, слипшиеся от пота светлые волосы, он на коленях, стройные ноги, мучительно напряженные бедра, его мысли, чувства Шульдиха, чувства Брэда, желание, страсть, боль, безумие, обладание…

– О-ох… – Наги, судорожно втянув в себя воздух, прижал к мгновенно вспыхнувшим щекам ладони.

– Понравилось? – ехидно поинтересовался телепат. Мальчик смог лишь неопределенно мотнуть головой. Шульдих рассмеялся и приложился к стакану.

Наги, отвернувшись, несколько минут пытался прийти в себя, анализируя то, что он увидел и почувствовал. Рыжий с отсутствующим видом накручивал на палец прядь волос.

– Знаешь, – наконец негромко сказал мальчик. – Мне его жаль. Это было грязно.

– Грязно? – рассмеялся Шульдих. – Это говорит Шварц?

Наги скорчил негодующую рожицу и забрал стакан у немца.

– Да, – твердо ответил. – И хватит пить, Шу, а то Брэд явится и хорошенько тебя отделает…

– Не сомневайся, – вдруг раздался от двери холодный низкий голос и телекинетик вздрогнул.

Брэд стоял в проеме двери, скрестив на груди руки, и смотрел на них.

– Брэдли! – расплылся в широкой улыбке Шульдих. – Ну что же ты? Заходи, присаживайся…

Ярость, полыхнувшая от лидера Шварц, ощущалась физически.

– Иди к себе, Наги, – процедил сквозь зубы пророк. Мальчик без возражений спрыгнул с кровати и направился к двери. Брэд был в бешенстве, попасться ему под горячую руку – увольте. Исключение составлял разве что один безбашенный немец, нахально развалившийся на кровати.

Маленький телекинетик прикрыл за собой дверь и направился к себе. Спустя несколько секунд из спальни Шульдиха раздался глухой звук удара и приглушенный стон. Наги покачал головой. Ну зачем рыжему опять потребовалось выводить из себя Брэда?! Сейчас он изобьет немца так, что тот проваляется пару дней в постели, и тому же Наги придется ухаживать за ним… Какого черта? Он дошел до своей комнаты и включил компьютер. "Один слишком гордый, у другого эта самая гордость отсутствует напрочь… – думал он, глядя на бегущие по экрану мерцающие строчки. "Оми, Оми, – вдруг пришло в голову,- как же ты угодил между этими двумя мельничными жерновами?" Мелькнула в мозгу картинка из воспоминаний Шульдиха – светловолосый мальчик, скорчившийся на сиденье в машине, обхвативший колени… Наги встряхнул головой, поклявшись выбросить все мысли о юном Вайсс и погрузился в работу.

Надо дописать код.

Некогда думать о каком-то Оми.

Некогда.

Оми.

Оми.

Оми.

 

Оми, вскрикнув, выронил нож для обрезки деревьев и прикусил губу. На пальце красовался глубокий порез, и кровь капала на карликовую пальму, заливая красными каплями ярко-зеленые листья. Мальчик торопливо стер с деревца кровь, и, обреченно вздохнув, направился в кухню, к аптечке.

"Я полный кретин, – думал он, доставая из аптечки флакон с перекисью и щедро поливая руку. Жидкость зашипела, пузырясь, и Оми зачарованно уставился, как она, смешиваясь с кровью, стекает с ладони розовыми струйками. – Господи, да что же это такое…"

Прошел почти месяц с его встречи с Шу и Брэдом. Айя сдержал слово, и Шварц исчезли с горизонта, не напоминая Оми о своем существовании. Абиссинец даже не сказал ничего Кену и Йоджи, и ничем не давал понять, что помнит о том, что рассказал ему мальчик.

Но зато помнил Оми.

И еще он помнил жадные губы, сильные руки на своем теле, ласки, лишающие разума, горячее тело, вжимающее его в кровать, сладкая боль и наслаждение… И это напряжение сводило его с ума. Можно было расслабиться в душе, или ночью под одеялом… Помогало. Но ненадолго.

И скоро Оми начал ловить себя на том, как пристально рассматривает губы Йоджи, когда тот слизывает с пальцев сливочный крем, или как представляет, какие сильные руки у Кена, или какая гладкая кожа у Айи… И как должно быть, он хорош обнаженный… Привыкшее к регулярному сексу юное тело отчаянно требовало своего.

Оми вздохнул и достал из аптечки бинт.

"Долго мне удастся продержаться, пока я не начну открыто предлагать им себя?" – горько подумал он и слегка вздрогнул, ощутив за спиной присутствие.

– Дай посмотрю, – Айя взял ладонь Оми в свою, осматривая рану.

– Ерунда, – севшим голосом сказал бомбеец, почувствовав, как внезапно ослабли колени. – Н-неглубокий порез…

Айя взял бинт и принялся умело накладывать повязку. А Оми, чуть не задыхаясь, смотрел на четкий профиль его сосредоточенного лица, и судорожно втянул в себя воздух, вдыхая аромат его тела. И внезапно стала такой тесной одежда...

"Господи, еще немного…"

– Все, – Айя аккуратно обрезал бинт и положил остаток в шкафчик. – И будь поосторожней.

Оми кивнул, нервно сглотнув.

– Айя…

– Да? – обернулся красноволосый.

– Айя, я… Спасибо.

– Не за что, – пожал плечами тот, и повернулся, чтобы уйти.

– Я хотел… – сказал ему в спину мальчик.

Абиссинец обернулся, через плечо посмотрев на Оми, между бровями пролегла морщинка.

– Оми, в магазине полно посетителей, давай вечером? – слегка нетерпеливо сказал он.

– А… да, конечно, – упавшим голосом сказал блондин.

Айя подошел к нему, и отведя со лба волосы, легко поцеловал.

– Вот и хорошо.

Он вышел, а Оми, прислонившись к шкафчику, глубоко вздохнул.

"Что со мной происходит…"

 

Оми вышел из душа и направился в свою комнату, задумчиво расчесывая потемневшие от воды волосы. Встряхнул головой и положил расческу на столик у кровати. С Айей поговорить так и не удалось, лидер был страшно занят, перебирая счета, накладные, заявки, – или же он просто делал вид, что занят… Да Оми и сам уже не знал, что скажет. Ну в самом же деле, не говорить же: "У меня едет крыша от воздержания, поэтому трахни меня, пожалуйста…" Бред. Но к горлу отчего-то подступили слезы.

Оми шмыгнул носом и забрался под одеяло. Рука привычно скользнула в пижамные штаны, сжав уже напряженный член. Да-а… вот так… Он быстро задвигал ладонью по стволу, прикусив губу чтобы не застонать, затем облизнул палец и ввел его в себя. Поглаживая внутри, он выгнулся на постели, не переставая ласкать себя спереди, и закрыл глаза. О, господи… еще немного… вот… сейчас… а-аахх… да-а…

– Оми?

Мальчик вздрогнул, широко раскрыв еще затуманенные удовольствием глаза. Боги, он забыл запереться…

Айя, приоткрыв дверь, смотрел на него. По бесстрастному лицу ничего нельзя было прочитать, и Оми не понял, видел ли абиссинец, как он ласкает себя, или нет.

– Ты хотел поговорить? – Айя вошел и прикрыл за собой дверь.

Оми тайком вытер руки о простыню и сел на кровати, отчаянно пытаясь привести мозги в порядок. Хорошо, что успел кончить… Айя, в короткой майке, открывающей сильные руки, с влажными волосами, вызывал вполне определенные желания.

– Ерунда, – ответил мальчик, глядя в сторону.

Айя сел на кровать и некоторое время молча смотрел на него.

– Оми… – наконец сказал он. – Почему бы тебе не завести кого-нибудь… в школе?

Тот натянул на себя одеяло, избегая взгляда Айи, и неопределенно пожал плечами.

– Не знаю… – прошептал он.

– А эта девочка, которая приходит в магазин, и все время старается привлечь твое внимание? – продолжил Айя, растрепав свои подсыхающие красные волосы.

Оми покачал головой и, внезапно повернувшись, посмотрел в глаза лидера.

"А ты?!" – безмолвно молил этот взгляд. Абиссинец не отвел глаз.

"Нет. Прости, малыш", – он слегка покачал головой.

Оми отвернулся и натянул одеяло повыше.

– Я так хочу спать… – пробормотал он. Айя погладил его по волосам и легко поднялся.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи… И… спасибо, – едва слышно добавил Оми.

Айя тихо прикрыл за собой дверь.

 

Оми плелся домой, опустив голову и рассеянно подкидывая носком кроссовка мелкие камешки, попадавшиеся на пути. Последний урок отменили, поэтому мальчик не спешил, оттягивая момент возвращения в Кoneko. Сегодня было дежурство Йоджи и Кена, а старший вайсс никогда не упускал случая свалить на кого-нибудь работу, чтобы в свое удовольствие пофлиртовать с симпатичными покупательницами.

– Привет, – неожиданно раздался рядом негромкий, странно знакомый голос. Оми резко повернул голову и встретился с темными глазами хрупкого мальчика.

– Чего тебе надо, Наоэ? – спросил он, отворачиваясь и ускоряя шаг. – Кто тебя прислал?

Телекинетик едва заметно усмехнулся.

– Ничего мне от тебя не надо, Тсукиено, – ответил он, зашагав быстрее, подстраиваясь под Оми. – И никто меня не присылал. Кстати, Брэд оторвет мне голову, если узнает, что я разговариваю с тобой. Если, конечно, он уже не знает…

Оми резко остановился.

– Тогда зачем ты пришел?

– Просто так, – пожал плечами мальчик. – Я шел мимо и увидел тебя.

– Ну и иди себе дальше, – буркнул Оми, продолжив путь.

– Ладно тебе, Тсукиено. Стой, – он дотронулся до его плеча, и блондин дернулся, неприязненно взглянув в лицо Наги.

– Ну?!

– Пошли погуляем, – вдруг предложил телекинетик, и Оми застыл с открытым ртом.

– Куда? – спросил он, опешив. – То есть, как это "погуляем"?

Миловидный брюнет фыркнул.

– Ну хочешь, в парк, – он кивнул головой на ограду, вдоль которой они шли. – Хочешь – в кино…

Оми несколько секунд размышлял.

– Слушай, – наконец сказал он, опуская голову и глядя на телекинетика исподлобья. – Что бы тебе ни говорил Шульдих, я не собираюсь…

Громкий смех прервал его. Наги хохотал, согнувшись пополам, весело и самозабвенно. Оми недоуменно смотрел на него, потом неуверенно заулыбался сам.

– Ты псих, Тсукиено, – сообщил ему мальчик, вытирая слезы, набежавшие от смеха. – К тому же псих, зацикленный на себе… Пошли.

Он схватил его за руку и потянул ко входу в парк. Оми пошел за ним, недоумевая, что же он делает. Но только прикосновение этой теплой сильной ладошки было таким приятным…

– Я не могу! – он вдруг вырвал руку. Наги нахмурился.

– Почему?

– Потому что… Я тороплюсь в магазин, опаздываю уже…

– Не ври, – отмахнулся тот. – У вас отменили занятия, так что два свободных часа у тебя есть.

– Но… – Оми изумленно посмотрел на него. – Ты же сказал, что просто проходил мимо!

– Я тебе соврал, – лукаво улыбнулся Наги.

Оми стоял в полной растерянности. Телекинетик вздохнул и опустил глаза.

– Ладно, как хочешь… Иди в свой магазин, – он отвернулся и пошел по тропинке в парк, слегка ссутулившись.

И спрятал улыбку, когда услышал рядом легкие шаги.

– Я подумал, – неуверенно сказал Оми, – что вполне могу погулять часок-другой…

 

Они бродили в молчании по ухоженным тропинкам парка, пока наконец ни вышли к небольшому искусственному озерцу. Оми прислонился к дереву и кинул на траву рюкзак.

– Ну теперь-то скажешь, зачем ты следил за мной? – устало сказал он.

Наги, не отвечая, подошел к нему вплотную, и вайсс инстинктивно вжался в ствол дерева. Телекинетик пристально посмотрел ему на него. Не опуская взгляда, он протянул руку и дотронулся до волос Оми. Провел по ним кончиками пальцев, наслаждаясь их мягкостью, и запустил в них обе руки. Блондин невольно прикрыл глаза. Это было так… приятно. Наги почти лежал на нем, и Оми, почувствовав жар, исходивший от его тела, едва не застонал. Телекинетик наклонил голову и уткнулся носом в волосы Оми.

– Такие мягкие… – прошептал он. – Так приятно пахнут…

– Что ты делаешь… – едва слышно отозвался Оми, не находя в себе сил пошевелиться

Наги прикоснулся губами к его шее и вайсс не выдержал, приглушенно застонав.

– Целую тебя… – прошептал он, руки оставили волосы и скользнули ниже, проведя по плечам, погладив грудь, и задержались на талии.

– Не… надо… – простонал Оми, судорожно вцепившись в ствол дерева, сдерживаясь из последних сил.

Наги прижался к нему бедрами и у вайсса захватило дух. А потом горячие губы накрыли его рот, и все остатки здравомыслия покинули Оми. Он застонал в рот мальчика и, судорожно обхватив за его плечи, ответил на поцелуй, полностью отдаваясь своему желанию…

– Я хочу тебя… – выговорил прерывающимся голосом Наги, с трудом оторвавшись от него несколько минут спустя. Оми, переводя дух, облизнул припухшие губы. – Боги… как я тебя хочу, – повторил телекинетик, снова вцепляясь в волосы партнера. – Если бы сейчас было хоть немного темнее, я взял бы тебя прямо здесь…

Блондин вздрогнул всем телом от немыслимой чувственности этого жеста и жгучего желания, прозвучавшего в голосе юного Шварц.

– Не могу от тебя оторваться… – прошептал Наги, снова прижимаясь к нему, и целуя в шею. Одна рука, судорожно рванув пряжку ремня, скользнула внутрь и сжала напряженный член. – А ты? – спросил он, погладив головку большим пальцем, и Оми вскрикнул, вцепляясь в плечи брюнета.

– Да-а… Хочу… Боже, что ты де-елаешь…

Наги быстро огляделся, и вдруг, опустившись на колени, взял в рот его член. Оми взвыл, запрокидывая голову и едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в волосы партнера и не войти в его горло полностью.

– О, боже… О, боже… – стонал он, зажимая себе рот ладонью. – Да… еще, господи, еще… а-ааххх…

Долгая дрожь пронзила его тело и он замер, откинувшись на ствол дерева, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Наги поднялся с колен, вытирая ладонью губы и прильнул ко рту Оми, и тот снова застонал, ощутив свой собственный вкус. Напряженный член настойчиво терся о его бедро, и блондин сжал его ладонью, ловя судорожный вздох любовника.

Оми быстро повернулся, опираясь на дерево и приподнимая ягодицы. Наги понял его без слов, и, резко сдернув с него джинсы, быстро расстегнул свои брюки. Одним сильным толчком вошел в мальчика, и сразу же задвигался, обжигая горячим дыханием шею, судорожно сжимая упругие ягодицы блондина.

Оми застонал от боли, немедленно сменившейся наслаждением, когда член Наги задел волшебную точку внутри, и прогнулся, помогая войти глубже. В этот момент ему было совершенно плевать, что их могут увидеть, все мысли были сосредоточены на этом немыслимое удовольствии, и на том, что наконец-то…

– Да, милый… глубже, вот так… быстрее… да… – всхлипывал он, прикусывая собственное запястье, чтобы не кричать.

Наги задвигался сильнее и кончил со вскриком, стискивая бедра Оми.

Не открывая глаз, помог ему натянуть и застегнуть джинсы, застегнулся сам и уткнулся носом в плечо вайсса, пытаясь уравновесить дыхание. Наги не сразу он заметил, что плечи его любовника подозрительно вздрагивают.

– Оми? – неуверенно спросил он, пытаясь развернуть мальчика к себе. Тот вырвался и закрыл лицо руками, разрыдавшись.

– Оми, тебе было больно? – встревожился Наги. Господи, ну что же это? Он не хотел причинять ему боль, не хотел!

– Оми, прости меня! – он развернул его к себе, – Ну прости меня, я не хотел! – беспомощно повторял он, – Ну почему ты плачешь?

Вайсс отнял руки от лица и посмотрел на брюнета покрасневшими глазами.

– Уходи, – глухо сказал он. Наги оторопел.

– Почему? Тебе… не понравилось?

– Уходи, – повторил Оми, и его губы искривились, словно он с трудом сдерживал рыдания. – Понравилось! Ты это хотел услышать?! Мне понравилось, когда ты имел меня… И все вы… – его голос сорвался, он опустился на траву и прижал ко рту ладонь, судорожно всхлипывая. – Можешь доложить, что справился на все сто…

Наги сел рядом с ним.

– Глупый ты, Оми, – нежно сказал он и притянул мальчика к себе. – Какой ты глупый…

 

Напевая, Оми кружил по магазину, и работа, словно по волшебству, спорилась в его руках.

– Ohayou, Кен-кун! – футболист вошел в магазин с мячом подмышкой и улыбнулся младшему товарищу.

– Ooi, – отозвался тот. – По какому поводу так сияешь?

Оми сверкнул улыбкой.

– Да так, просто настроение хорошее, – он звонко рассмеялся и порывисто обнял Кена, от неожиданности выронившего мяч. Тот запрыгал по полу и подкатился к ногам Йоджи. Плейбой придержал его носком изящного ботинка.

– А меня? – улыбнулся он.

– Йоджи! – радостно завопил Оми, бросаясь на шею зеленоглазому, так что тот пошатнулся. – Я тебя тоже люблю!

Айя, в фартуке и с горшком в руках, вошел с черного хода.

– Оми сегодня любит весь мир, – сообщил он.

Младший вайсс послал лидеру ослепительную улыбку, и, кинув взгляд на стенные часы, внезапно переменился в лице.

– Chi! – воскликнул он, бросаясь наверх.

– Оми! – возмущенно крикнул Айя.

– Извини, Айя-кун, – прокричал мальчик. – Я опаздываю!

Наверху хлопнула дверь.

– Кажется, малыш влюбился, – ухмыльнулся Йоджи, и посмотрел на Кена, неодобрительно разглядывая его перемазанную в земле футболку. – Ты бы пошел, помылся, что ли…

Тот подхватил с пола мяч и покосился на расфранченного плейбоя.

– Тебя это так волнует? – осведомился он. Щеки Йоджи вспыхнули.

– От тебя воняет хуже, чем от навозного мешка, – заявил он, демонстративно зажав нос.

– Прекратите, – оборвал обоих Айя. – Кен, переоденься, пойдем ужинать. Оми… – он посмотрел наверх, – с нами не останется…

– Айя, а ты знаешь, кто эта счастливица? – нахально улыбаясь, осведомился плейбой.

Красноволосый бесстрастно посмотрел на него.

– Нет, – ответил он, отворачиваясь. – Надеюсь, это не тот, о котором я думаю, – добавил он.

Но Кен и Йоджи, вновь увлекшись перебранкой, ничего не услышали…

 

 

Часть 2

Примечание:Этот фик - немного запоздавший подарок к Новому году Эсси Эргане (без которой - "Оми-Оми", не был бы написан этот рассказ). Спасибо за то, что ты есть!

 

Тихо, словно мышка, Оми проскользнул через заднюю дверь магазина. Прислонился к ней и на минуту прикрыл глаза. В доме царила тишина, очевидно, Айя, как обычно наверху, Кен пинает мяч с мальчишками, а Йоджи уже удрал на очередное свидание. Тем лучше, подумал Оми и тяжело вздохнул. Никто не увидит, как он вернулся спустя полтора часа после того, как с сияющим лицом вылетел из "Конеко" на встречу… И еще сказал Айе, что опаздывает, что его ждут, и что вернется поздно…

А Наги не пришел.

Юноша закусил губу и ниже опустил голову. На что он рассчитывал?! Да, они встретились несколько раз, да, им было хорошо вместе, но что потом?! Наги знал, кем Оми был для Шульдиха и Кроуфорда, так на что он мог рассчитывать, кроме пары встреч?! Блондин стащил с головы бейсболку и прижал ко рту ладонь. Нет, он не станет плакать… Еще не хватало. Он встряхнул головой и решительно направился к двери.

– Оми? – донесся из гостиной голос Йоджи.

– Я здесь, – спустя полминуты отозвался мальчик. Боги, неужели в этом доме нельзя хоть немного побыть одному?!

– Оми, иди сюда, – крикнул плейбой. – Мне скучно…

Блондин торопливо вытер глаза и постарался улыбнуться. Что бы там ни было, Йоджи не должен узнать… Никто не должен. Легким шагом мальчик вошел в гостиную. Йоджи сидел на диване, закинув руки за голову и положив ноги в лакированных ботинках на невысокий столик перед телевизором. Оми постарался поскорее проскользнуть мимо и сел позади плейбоя в кресло, стараясь, чтобы товарищ не заметил его расстроенного лица. Зеленоглазый слегка усмехнулся, без труда разгадав его маневр.

– Почему ты еще дома, Йоджи? – торопливо спросил Оми, безотчетно боясь, что тот заговорит первым и скажет нечто такое…

– Он что, не пришел? – вместо ответа спросил старший Вайсс.

– Он? – Оми похолодел, но старательно сделал удивленные глаза. Балинез нетерпеливо прищелкнул языком и развернулся так, чтобы видеть юношу. Тот инстинктивно запахнул полы клетчатой рубашки и подобрал ноги.

– Перестань, котенок, уж мне-то можешь не врать, – с оттенком превосходства сказал плейбой. – Можешь пудрить мозги нашему штатному девственнику – Сибиряку, но не мне. Это же очевидно…

– Неужели так заметно? – пробормотал Оми, опуская голову и пряча лицо.

– Ну… – хмыкнул Йоджи, – Я вообще-то был детективом, если ты не забыл, и кое-что замечаю, чего не видят другие… Ты отрастил волосы, сережку с камушком повесил в ухо… Меня уже пару раз спросили, что это за девушка с нами работает. Да и взгляд у тебя изменился, – он изящным жестом потянул ко рту соломенную прядь и запрокинул голову, – И кстати, таскаешь мои вещи, – прибавил он с усмешкой.

Оми вспыхнул. Сегодня он и вправду залез в шкаф старшего, и вытащил новый топик темно-синего цвета с едва заметным блеском, тонкий и шелковистый, который так приятно ласкал кожу. Все-таки Йоджи сказал, что не будет ночевать дома, и потом, он думал, что эта маечка должна понравится Наги… А после свидания можно было положить на место…

– Я… Извини… Я думал… – залепетал Оми. Йоджи махнул рукой.

– Да ладно, носи на здоровье… Хотя мог бы и сказать! – он посмотрел на юношу в упор. – Ну и, сколько ему лет?

– Пятнадцать… Почти шестнадцать, – прошептал тот, ощущая жгучий стыд и одновременно странное облегчение, что может поделиться с кем-то своим секретом. В конце концов, как это надоело – скрывать от всех, что он встречается с парнем…

– И ты позволил ему быть сэме? – поднял бровь Йоджи. – Хотя… это от возраста не зависит, – пробормотал он себе под нос. Оми вскинул голову.

– Йоджи, а ты? Ну ты… когда-нибудь…

– Спал с мужчинами? – помог ему плейбой. – Да, – коротко ответил он и пожал плечами. – Нам отпущено слишком мало времени, котенок, чтобы мы подчинялись обывательским законам, – он усмехнулся и щелкнул Оми по носу, и тот невольно улыбнулся в ответ. – Но вообще-то я предпочитаю девушек, – он поудобнее устроился на диване, и положил голову на подлокотник, – Ну так и что случилось с твоим парнем?

– Не знаю, – снова сник Оми. – Он просто не пришел…

– Он знает, кто ты? – серьезно спросил Йоджи.

– Нет… да… нет, не знает… – пряча глаза, ответил юноша. Одно дело – встречаться с мальчиком, а совсем другое дело, если этот мальчик – боец из числа Шварц. Некоторое время старший молча смотрел на Оми с непроницаемым лицом, а затем поднялся одним гибким движением.

– Мне пора, – нейтральным тоном сказал он и провел по груди, расправляя тонкую ткань черного топа, открывающего живот. Отбросил со лба светлые волосы и, достав из кармана длинного плаща пачку, выбил сигарету. – И не бери в голову! Если твой koi не полный идиот, он не за что не бросит такого красавчика, – Йоджи тепло улыбнулся и провел по щеке Оми мимолетным ласкающим движением. А затем развернулся на каблуках и шагнул за порог, через мгновение слившись с темнотой.

 

Оми посидел несколько минут, уткнувшись носом в колени, а потом, тяжело выбравшись из уютного кресла, поплелся наверх, в свою комнату. Надо занять себя чем-нибудь… У него полно работы, Айя торопит с новой программой, и вообще… Юноша сел за стол и включил компьютер. С негромким жужжанием тот стал загружаться.

"Может, у Наги что-то случилось? – вдруг беспомощно подумал он, – Например, неожиданная миссия… Идиот! – с неожиданно злостью он сжал руку в кулак. – Я просто идиот! Даже машину выключил, а не оставил в ждущем режиме, как обычно… Поверил..."

Наги обронил вскользь, чтобы в следующий раз Оми рассчитывал на целую ночь. И что?! К горлу подкатил комок. Конечно, что он из себя представляет? Бывшая шлюха, с которой можно не церемониться, не предупреждать, если вдруг изменятся планы, просто пожать плечами – Оми? Хм… подождет! И Шульдих… Мальчик задохнулся и сжался в комочек, испугавшись ярких образов, внезапно возникших в его голове. Шульдих и Наги, а что если они… Если они… Оми невольно всхлипнул и стиснул зубы.

"Йоджи прав. Я стал как девчонка. Все, больше никогда… Но он даже не знает моей IСQ, а может, он захочет…- мелькнула предательская мысль. – Нет!! Хватит, Оми, хватит! Он тебя просто бросил…"

И бегущие по экрану строчки внезапно потеряли свою четкость…

 

Оми спал, положив голову на сложенные на столе руки, сбросив кроссовки, и скрестив ноги в белых носочках. На дисплее сменяли друг друга разноцветные звездочки хранителя экрана, настольные часы показывали 02:37. Верхняя лампа была погашена, и комната освещалась только неверным мерцанием монитора. Юноша горько вздохнул во сне и поджал губы, повернул голову набок, открывая шею. Светлые волосы рассыпались по клавиатуре, и ветер из открытого окна растрепал спутанные прядки.

Из скопища теней внезапно отделилась тонкая фигурка и приблизилась к спящему. Оми чуть вздрогнул, еще не просыпаясь, что-то пробормотал, а затем две горячие руки обвились вокруг него, и влажные губы прижались ко рту, приглушая случайный вскрик.

– Наги?! – потрясенно распахнулись голубые глаза. Темноволосый мальчик крепко обнимал его, покрывая поцелуями лицо, – Я думал… ты же не пришел…

– Прости… я не смог… Брэд… – шептал юный Шварц, распахнув рубашку Оми и лаская обнаженную кожу, – срочное задание… отключить сигнализацию… не успел предупредить… – он рывком поставил блондина на ноги и, расстегнув его шорты и обхватив ягодицы, крепко прижал к себе.

– Я думал, ты меня… – простонал Оми, отвечая на поцелуи, – я испугался…

– Я так скучал, – выдохнул Наги, – чуть с ума не сошел… Думал о тебе, едва не замкнул цепь на Фарфа… – он сделал шаг к кровати, и мальчики упали на нее, не прерывая поцелуя. Телекинетик оказался сверху и судорожно дернул шорты Оми вниз. Коротко застонав, мальчик выпутал из штанины одну ногу, и притянул к себе Наги. Прикосновение твердого, горячего члена к бедру было таким возбуждающим, что Оми вскрикнул, запоздало вспомнив, что в соседней комнате спит Айя, а его сон очень чуток…

– На-аги… – простонал он, помогая Шварц расстегнуть молнию. – Там… Айя… он спит…

– К черту, – отрезал тот и накинулся на Оми жадными поцелуями, и юноша выгнулся под ласками, хватая раскрытым ртом воздух, – Прямо сейчас… Я тебя хочу…

Эти три слова, произнесенные задыхающимся хрипловатым голосом, лишили Оми остатков разума, и судорожно втянув в себя воздух, он обхватил ногами спину любовника, почти отчаянно прижимаясь к нему. И плевать, что не заперта дверь, что они оба почти полностью одеты…

Наги приподнял его бедра и вошел в него одним резким движением.

– А-ах!! – юноша вскрикнул от боли и забился, прикусив запястье. Наги со стонами двигался в нем, обжигая шею горячим дыханием.

– Прости… больно? – выдохнул темноволосый, замерев на мгновение. Оми зашипел сквозь зубы и стиснул челюсти, вцепившись в его предплечье сведенными судорогой пальцами.

– Черт… На-аги… Сильнее! – простонал он и сам двинул бедрами навстречу.

Наги вскрикнул и резко подался вперед, врываясь в податливую глубину тела, нетерпеливо и быстро.

– Нет, – Оми стиснул его ягодицы и качнул бедрами, подсказывая нужный ритм, – не так… быстро… Просто сильнее…

Кажется, юноша понял, что от него требуется, потому что, поймав нужный темп, задвигался ровно и глубоко, одной рукой вцепившись в бедро вайсса, насаживая его на себя, а другой обхватив за шею, и глухо вскрикивал в такт своим движениям. Оми вторил ему глубокими стонами, крепко прижимаясь к любовнику.

– Ах… да… еще… А-ааа!!!! – он запрокинул голову, мучительно прогнувшись в позвоночнике, и кончил, содрогаясь всем телом. Наги последовал за ним с беззвучным стоном.

 

Все еще крепко прижимая к себе Наги и пытаясь отдышаться, Оми приоткрыл один глаз и посмотрел на часы. 02:45. Невероятно. Прошло чуть больше пяти минут. Телекинетик со стоном выскользнул из него и откатился в сторону. Оми улыбнулся и погладил его по щеке. Как он мог сомневаться в своем koi? Тот вздохнул и отвел со лба влажные пряди.

– Останешься? – прошептал Оми, обводя пальцем контур губ Наги.

– Не могу, – тихо отозвался тот, – Я едва сумел вырваться, Брэд наверняка что-то знает про нас… Уже несколько дней смотрит на меня своим фирменным взглядом, словно собирается дырку прожечь…

Оми отвел глаза, сдерживая непрошеные слезы, когда Наги поднялся, застегнул брюки и поправил прилегающий френч. Он встал по другую сторону кровати и натянул шорты.

– Мне пора, – неловко сказал телекинетик и отвернулся к окну.

– Ты придешь? Когда мы снова увидимся? Я смогу позвонить тебе? – поток вопросов вырвался из Оми, прежде чем он сумел взять себя в руки. Наги молча смотрел на него, и блондин чувствовал, как растворяется умиротворение и удовольствие, смытое волной беспокойства и неуверенности.

– Мне пора, – повторил Шварц, и, приблизившись, коротко поцеловал юношу. А затем, вспрыгнув на подоконник, ловко соскользнул по стене вниз. Оми, метнувшись к окну, заметил, как мелькнула темная гибкая фигурка… А в следующую секунду – шум мотора, и мимо Конеко пронеслась спортивная машина.

"Привет, мой сладкий!" – возникла в сознании Оми насмешливая мысль, и, задохнувшись, мальчик отпрянул от окна. Коротко просигналив, красный "Порше" исчез в ночи.

 

"Ну ты даешь, мелкий", – с ноткой восхищения ухмыльнулся Шульдих, открывая дверь в темный коридор дома.

– Убирайся из моей головы, грязный извращенец! – замахнулся на него Наги, но на лице расплылась совершенно дурацкая довольная улыбка. Немец без труда увернулся.

– Я бы рад, да ты думаешь так громко, смакуя подробности своего свидания, что у меня уже стоит! – рассмеялся он. – Пойти, что ли, Фарфи разбудить…

Телекинетик расхохотался от души.

– Вот он отрежет предмет твоей гордости, будешь знать! – выговорил он сквозь смех.

– Тихо ты, – вдруг шикнул на него телепат и поднял голову, всматриваясь в темноту дома. – Фарф в своей комнате, а Брэда я не чувствую…

Наги притих и напрягся.

– Вполне возможно, он сейчас стоит… – шепотом продолжил Шульдих, – где-то рядом… и только и думает, как… откусить тебе голову! – неожиданно повысил голос он, вцепившись скрюченными пальцами в шею мальчика. Тот взвизгнул от неожиданности и подпрыгнул на месте.

– Придурок! – сердито выкрикнул он, вырываясь. Телепат давился от беззвучного смеха. – Я пошел спать. Чтоб тебе Брэда встретить! – пожелал он Шу на прощание и пошел к лестнице.

– И тебе спокойной ночи, – отозвался немец. Заложив руки в карманы, он покачивался с носков на пятки, глядя, как поднимается по лестнице Наги. Наверху тот обернулся.

– Шу…

– Да?

– Спасибо.

Шульдих послал мальчику воздушный поцелуй и развернулся на каблуках, направляясь в кухню.

– Ты задержался, – раздался позади него холодный голос.

 

Рыжий резко обернулся. Брэд стоял у двери в библиотеку, скрестив на груди руки. Как всегда, безупречный деловой костюм, идеально завязанный галстук, несмотря на поздний час, аккуратная прическа.

– Черт тебя дери, Брэд, – воскликнул телепат, переводя дух. – Напугал меня. Ты что, совсем не спишь?

– Ты вернулся поздно, – повторил лидер. Шульдих усмехнулся.

– С каких пор тебя это волнует? – ехидно осведомился он. На бесстрастном лице Кроуфорда не дрогнул не один мускул.

– С тех пор, как ты гуляешь с Наги, – ровным тоном ответил он. Немец фыркнул.

– Наги? – переспросил он, пожимая плечами, – Он наверное, десятый сон уже видит!

Брэд вздохнул.

– Шульдих, я слишком устал, чтобы препираться с тобой, и мне совсем не хочется разбивать тебе физиономию перед заданием, – он снял очки и потер переносицу. – Но так больше продолжаться не может. Его связь с мальчишкой Вайссов – прямая угроза.

– Брэд, – торопливо заговорил телепат, – подожди, ты не понимаешь…

– Я все прекрасно понимаю, – устало сказал Кроуфорд и прошел мимо Шу. – Скажешь ему сам или это сделать мне?

– Но это совсем не так, как раньше! Послушай, это, конечно, глупо, но Наги на самом деле любит этого котенка, и ты…

– Это не причина, – холодно отрезал лидер, поднимаясь по лестнице, – И ты прекрасно знаешь, что никто из нас не может себе этого позволить…

– Да, не причина! Ты же не знаешь, что творится у него в голове, а я знаю! – неожиданно взорвался телепат. – Для тебя это не причина! Уж ты-то наверняка никого и никогда не любил!

Брэд медленно обернулся. И Шульдих вдруг испугался его застывшего лица.

– Да, ты прав, – наконец сказал он. – Я никогда не любил. Сделай одолжение, не говори ему до завтрашнего вечера. На миссии он нужен мне в рабочем состоянии, – бросил он через плечо, отвернувшись и продолжая подниматься.

– Брэд, подожди! – в отчаянии Шульдих кинулся за ним, – Может быть, мы не имеем права на чувства, но уж так вышло… – он не отрывал взгляда от высокой фигуры лидера, – Я прошу за него. Дай им хоть немного времени, – почти прошептал немец.

Брэд остановился и положил руку на перила.

– У нас нет времени, – тихо сказал он и посмотрел на рыжего. – И не проспи завтра, – в голос вернулись прежние стальные нотки. – С утра мы выезжаем в Киото.

 

Черный "плимут" с погашенными фарами медленно катил между коробками складом промышленной части Киото. Неподалеку от крайнего здания машина затормозила.

Четверка Шварц сидела в молчании. Каждый прокручивал в голове инструкции, полученные накануне.

"Так, – говорил Кроуфорд, вызвав на экран своего ноутбука схему. – Здесь – промышленные склады. Наша цель – этот. Подпольный оружейный склад, замаскированный под мебельный. Три уровня под землей, около десятка охранников круглосуточно, сложная сигнализация… не для тебя, разумеется, – он кинул быстрый взгляд на Наги, который сосредоточенно слушал лидера. – Итак. Главный вход. Шульдих, Фарфарелло, – оба одновременно подняли глаза, – берете на себя охрану. Когда Master Mind заставит их открыть дверь, твой выход, Berkserсer…

Ирландец кивнул и быстро облизнул кончиком языка пухлые губы, перечеркнутые шрамом.

– Они узрят всех демонов ада, – уверенно сказал он. Шульдих негромко фыркнул.

– Не сомневаюсь, – бесстрастно ответил Брэд. – Prodigy. Идешь следом, из комнаты охраны отключаешь сигнализацию на всех уровнях, это не займет много времени. Когда Шульдих и Фарфарелло очистят здание от остальных, установишь три взрывателя, – он пробежал пальцами по клавиатуре и на схеме замигали три красных крестика. Сама по себе их мощность невелика, но когда сдетонирует взрывчатка на последнем уровне, начнется настоящий фейерверк… Пульт управления у меня, когда закончишь, я их активизирую. Машина будет стоять вот здесь, – схема склада сменилась другим планом, – у вас троих будет ровно шесть с половиной минут, чтобы выбраться из здания. Через семь минут на месте склада Мафасимо останется один котлован. Все понятно? – Брэд обвел взглядом команду. Все синхронно кивнули. – Отлично. – Кроуфорд захлопнул ноутбук и поднялся. – Выезжаем завтра ровно в восемь".

 

– Отец, – Брэд повернул голову и встретился с темным серьезным взглядом сидящего рядом мальчика. Шульдих и Фарфарелло, выскользнув из машины, уже растворились в темноте. – Ты что-то видел? Ты не похож на себя… Что-то случится с… кем-то из нас?

Кроуфорд покачал головой. Как ни удивительно, юный Шварц был единственным, с кем лидер мог позволить себе подобие откровенности.

– Не знаю. Это странно. Будто застилает туман, ничего не вижу. Миссия будет выполнена, это все, что я знаю…

"Prodigy, путь свободен", – прозвучал в их головах "голос" Шульдиха.

"Да, Master Mind", – отозвался Наги и, подхватив кейс с взрывчаткой, открыл дверцу машины. Кинул обеспокоенный взгляд на лидера и побежал к двери склада.

Когда мальчик оказался внутри, Шульдих тут же захлопнул за ним тяжелую дверь. "Туда" – телепат показал на ярко освещенную комнату. По сравнению с непроглядным мраком снаружи сияние ламп дневного света било по глазам. Поджав губы, Наги прошел мимо двух изуродованных трупов охранников – Фарфарелло славно поработал с ними, мальчик едва не вступил в кровавую лужу. Из коридора донесся сумасшедший смех ирландца и чьи-то приглушенные стоны – очевидно, Эрро нашел себе новое развлечение.

Наги сел за пульт управления, окинул взглядом камеры наблюдения. Коридоры здания были пусты, только на втором уровне прохаживались двое охранников, беспечно и непринужденно беседуя о чем-то.

Так, приступим… Разобраться в системе действительно оказалось нетрудным делом, как и говорил Брэд. Через пять минут мальчик отодвинул стул.

"Master Mind, питание отключено. Двое этажом ниже".

Телепат ответил мысленным кивком.

Наги установил один взрыватель в коридоре, у двери, которая была помечена на схеме Брэда красным крестом.

"Один есть, где вы?"

"В коридоре этажом ниже, – отозвался телепат, – иди прямо и спускайся по лестнице".

Мальчик последовал его указанию и оказался в просторном помещении. До самого потолка громоздились контейнеры с оружием. Один из ящиков был открыт, и Наги разглядел сложенные ровными рядами автоматы, блестящие от масла.

Недалеко от входа лежало тело человека, это был один из тех двоих охранников, что Наги видел в мониторе. Теперь он лежал на спине, смотря остекленевшими глазами в потолок, а в животе зияла широкая рана.

– Боже Духов и всякия плоти! Ты твориши ангелы Своя духи, и слуги Своя пламень огненный…- донеслось до Наги. Он повернулся и у противоположной стены увидел Фарфарелло с одним из охранников. Совсем молодой человек, почти мальчишка, темные волосы слиплись от крови, синяя униформа висела лохмотьями, он был весь залит кровью, но все еще стоял на ногах и пытался броситься на ирландца, танцующего вокруг него танец смерти.

– Пред Тобою трепещут Херувимы и Серафимы и тьмы тем и тысяча тысяч со страхом и трепетом предстоят Престолу Твоему...- единственный глаз ирландца горел фанатичным огнем, на лице – безумная улыбка. Он уворачивался без труда, и каждый раз наносил новую рану полуживому охраннику.

– …хранили во всех путях наших от всякого зла и таинственно наставляли и вразумляли нас даже до последнего издыхания нашего…

Наги пробрала дрожь. Ирландец читал отходную молитву.

– Ты повелел изъяти душу от поминаемого нами раба Твоего… – свист ножа, болезненный стон, – ... молим Тебя, Господи, не отними от души его… – глубокий голос Фарфарелло разносился под сводами склада, – … молим Тебя, да будет ей заступником и защитником от злого сопротивника в прохождении мытарств, да приведет его Тебе, как к Судии неба и земли… – молитва звучала страшной насмешкой, а гибкая фигура ирландца казалась олицетворением одного их тех самых демонов ада, о которых он говорил Брэду. -… и истязались духами злобы поднебесными!…

Шульдих показался в проеме двери, ведущей на следующий этаж. Бросил быстрый взгляд на Наги и щелчком закрыл окровавленный выкидной нож, который держал в руке.

– Эрро, время, – вслух сказал он. – Кончай его.

Янтарный глаз Фарфарелло вспыхнул.

– Да защитят, оградят и сохранят его от нападения и истязания страшных и злых оных духов, – сократил он молитву. Охранник, пошатываясь, с трудом выпрямился и попытался разглядеть своего мучителя сквозь заливающую глаза кровь, – как истязателей и мытарей воздушных, служителей князя тьмы; молим Тебя, – Фарфарелло взмахнул стилетом, – освободи его…, да не увидит он злых демонов полчище; – кинжал просвистел в воздухе и вонзился в горло мужчины, – …страшный сей путь со Ангелы Твоими, да вознесут его поклониться Престолу Твоему и да приведут его к свету, – голос упал до свистящего шепота, – Твоего милосердия…

Фарфарелло подошел к трупу охранника и выдернул оружие. Раздался тихий всплеск и Наги увидел кровь на полу у своих ног. Стряхнув с себя оцепенение, он быстро установил две оставшиеся бомбы.

"Oracle, готово", – обратился он к Брэду.

"Уходите", – отозвался лидер и на взрывателе вспыхнула красная лампочка. Отсчет начался.

Наги и Фарфарелло, теперь выглядящий спокойным и умиротворенным, быстрым шагом направились к выходу. Шульдих замыкал шествие, с любопытством оглядываясь по сторонам.

 

Телекинетик открыл дверцу машины и забрался на заднее сиденье. С другой стороны внутрь скользнул ирландец.

Брэд сидел за рулем, положив на него руки.

– Где Шульдих? – он метнул быстрый взгляд на своих бойцов, и у Наги перехватило дыхание. Рыжий немец шел последним, но куда же он делся?!

"Здесь я, не кипятись, Брэдли!" – рассмеялся Шульдих в голове Кроуфорда. Тот стиснул зубы.

"Шульдих. В машину. Быстро".

"Да ладно, – отмахнулся тот, – еще целых пять минут! Слушай Брэд, – немец показал лидеру картинку – ящики до потолка, набитые оружием, – вот если бы мы все это толкнули на черном рынке, сразу стали бы миллионерами…"

Кроуфорд сжал кулаки так, что побелели пальцы.

"Шульдих, если ты сейчас же не выйдешь, обещаю, что следующие две недели ты проведешь прикованным к постели…"

"Только с тобой, Брэдли… – издевательски протянул немец. – Слабо? – он хмыкнул. – Ладно, ладно, выхожу… И все-таки жаль, что столько добра…" – глухой взрыв прервал его слова.

Наги вздрогнул всем телом и увидел, как Кроуфорд смертельно побледнел.

"Шульдих?!" – но ментальная связь оборвалась.

Телекинетик схватился за ручку двери, но Брэд грозно рявкнул:

– Сидеть! – и тот застыл, – Фарфарелло, увози Наги! – И, выскочив из машины, метнулся к зданию.

– Почему так рано сработал взрыватель, я не… – забормотал мальчик. Ирландец, выкрутив до отказа руль, развернулся и рванул с места. – Подожди! – завопил Наги, вцепившись в его плечо. – Там Брэд и Шульдих, надо им помочь!

Фарфарелло отогнал машину на десять метров и резко затормозил, так что Наги едва не ткнулся носом в спинку сиденья.

– Брэд приказал сидеть в машине, – отрезал ирландец. – Он не даст погибнуть Шульдиху, – с усмешкой произнес он, – а когда они выйдут, нам всем придется удирать со скоростью света…

 

Кроуфорд бежал по проходу мимо контейнеров с оружием, высматривая Шульдиха. Он звал его мысленно, но немец не отзывался, вероятно, был без сознания. О том, что рыжий мерзавец мог быть мертв, Брэд предпочитал не задумываться. Потом он разберется, почему взрыв был на пять минут раньше, почему Шульдих не вышел вместе со всеми… За поворотом он увидел неподвижную фигуру – ярко-рыжие волосы, бледное лицо, на виске – глубокая рана, нанесенная обломком железной двери, развороченной взрывом. Немец вполне мог остаться без головы, но он всегда был везучей сволочью…

Брэд наклонился, быстро приложил пальцы к шее, нащупывая пульс.

"Жив…" – с облегчением выдохнул он и поднял Шульдиха на руки. Немец слабо застонал, приходя в себя.

– Брэд? – пробормотал он, пытаясь поднять голову с плеча лидера. – Что за… Как…

– Заткнись, – оборвал его Кроуфорд, быстрым шагом направляясь к выходу. Он кожей чувствовал угрозу – назревающий взрыв в подземелье, а времени оставалось все меньше…

– Брэд, я могу идти, – слабо выговорил немец, вытирая со лба кровь.

И в этот момент прогремел второй взрыв. Пол вздыбился, выплевывая обжигающее пламя, стена слева пошла трещинами, полетели осколки. Брэд упал вместе с Шульдихом, снова вскочил. Рядом неуверенно поднимался на ноги телепат, пошатываясь и сжав руками голову.

– Скорее… – прохрипел лидер и схватив Шульдиха за руку, побежал к выходу.

Третий взрыв. Пол дрожал под ногами, вокруг падали бетонные обломки. Немец собрал все силы и рванулся к выходу, теперь он тащил за собой внезапно ослабевшего Кроуфорда, осталось совсем немного, вот уже и дверь…

 

– Скорей же, скорее! – молился про себя Наги, стискивая кулаки, до боли в глазах вглядываясь в дверной проем. Уже несколько раз он порывался кинуться туда, но Фарфарелло всякий раз удерживал его. – Вот они! – не своим голосом завопил мальчик, увидев две фигуры, показавшиеся из дверей склада. Джей сдал машину назад и Шульдих вместе с Кроуфордом упали на заднее сиденье.

– Гони, Эрро, – выдохнул немец.

Фарфарелло дал газ и машина сорвалась с места. Не успели они отъехать и полсотни метров, как за спиной раздался оглушительный грохот. Рвалась взрывчатка в подвале. Взрывы следовали один за другим, пока не слились в единый рев.

Ирландец, пригнувшись к рулю, вел машину на полной скорости, Наги, сосредоточившись, ограждал их от летящих дождем раскаленных осколков. Позади разверзался настоящий ад.

 

Через пять минут Фарфарелло съехал с дороги за городом и остановился. Позади дымом затянуло полнеба – горели склады. По трассе с воем неслись пожарные машины.

– Быстро, – усмехнулся ирландец. С заднего сиденья донесся болезненный стон.

Шульдих закрыв глаза, сжимал раскалывающуюся голову. Пробормотал что-то по-немецки…

– Что с Брэдом?! – в голосе Наги прозвучал нешуточный испуг. Телепат повернулся к лидеру и ахнул.

Тот был без сознания. Очки он потерял при взрыве, на лице ссадины, безвольно запрокинутая голова, дыхание вырывается с хрипом… а на груди, превращая некогда белоснежную рубашку в алую, расплылось кровавое пятно.

– Брэдли… – прошептал телепат. С левой стороны груди, на три дюйма повыше сердца, торчал металлический обломок.

Шульдих соскользнул на пол.

– Брэдли, – испуганно повторил он, – Господи боже… Брэдли, очнись! – он потряс Кроуфорда за плечо и тут же отдернул руку. Американец застонал громче и закашлялся, на губах показалась кровавая пена. – Брэдли… – беспомощно повторил Шульдих, – Господи, Брэд, не вздумай умирать, сволочь, что я стану без тебя делать…

– Я еще не умираю, идиот, – с трудом выговорил Кроуфорд побелевшими губами.

– Брэд, тебе нельзя говорить, – немедленно среагировал Шульдих, но на лице была написана растерянность. Он неуверенно протянул руку к лицу Кроуфорда, словно собираясь отереть покрытый потом лоб, но рука повисла в воздухе. – Ты главное…

– Закрой рот, – выдохнул американец, – черт… больно…

Фарфарелло наклонился к лидеру и внимательно осмотрел рану.

– Пробито легкое, – спокойно констатировал он. – Если вытаскивать осколок, он умрет от потери крови. Надо наложить повязку и отвезти Брэда в больницу.

– Никакой… больницы… – прохрипел Кроуфорд. – Вытащи… сам…

– Брэд, мне нечем зашить рану, – терпеливо, объясняя словно ребенку, сказал ирландец. – Нечем дезинфицировать. Мы не довезем тебя до Токио.

Наги едва слышно всхлипнул. Шульдих сжав губы в тонкую линию, смотрел прямо перед собой.

– Вылезай, – обратился ирландец к телепату, решительно открыв дверцу машины. – Пусти меня.

Фарфарелло склонился над Брэдом и взмахом стилета вспорол ткань рубашки.

– Плохо, – серьезно сказал он, разглядывая торчащий осколок и лениво струящуюся по груди кровь. Американец дышал с трудом, борясь за каждый вздох. Джей быстро скинул с себя куртку и рубашку, и разорвал ее на ленты.

– Будет больно, – обратился он к лидеру. Тот едва заметно кивнул.

– Брэд, – Шульдих, забравшись на переднее сиденье, нагнулся и взял в свою руку пальцы Кроуфорда. Тот вздрогнул и поморщился. – Брэд, я могу отключить боль. Пусти меня, сбрось этот чертов блок…

– Нет, – прошипел тот и сделал попытку выдернуть пальцы.

– Брэд, пожалуйста, – настаивал телепат. – Я не стану копаться в твоей голове, я просто хочу избавить тебя от боли!

– Нет, – выдохнул лидер.

– Черт, мне не нужны твои секреты, – выкрикнул Шульдих, сжав ладонь Кроуфорда, – Я просто хочу помочь!

– Кончай истерику, – процедил Фарфарелло. – И отпусти его руку, ты мне мешаешь. Или продолжай вопить, и тогда он истечет кровью.

Шульдих выпустил руку Брэда и, выйдя из машины, стал на пронизывающем ветру, пока ирландец умело накладывал тугую повязку. Он машинально провел рукой по лбу, и вздрогнул от боли, задев свежую рану, про которую совсем забыл. Но теперь она напомнила о себе ноющей болью. Голова закружилась, и к горлу подкатила тошнота. Морщась, Шульдих отодрал бандану, приклеившуюся к голове его же кровью, и швырнул подальше. Скомканная тряпка взлетела и пропала в ночи, унесенная порывом ветра. Обхватив себя руками, телепат стоял, дрожа от холода и страха. А в голове билось: "Брэд, Брэд, Брэд…"

– Шульдих, – кто-то прикоснулся к его плечу. Карие глаза Наги были расширены от ужаса. Немец уловил его мысли: безумная тревога за Брэда, горечь, и мучительное чувство вины. Но сейчас ему не было дела до переживаний Наги. Кроуфорд умирал. – Поедем, – тихо сказал мальчик. – Эрро дозвонился до Такатори, он предоставит в наше распоряжение загородный дом неподалеку от Киото, и пришлет врача…

– А Брэд? – спросил телепат.

– Опять потерял сознание, – почти прошептал Наги, и его голос дрогнул. – Шу, скорее…

Немец согласно кивнул и сел в машину рядом с бесчувственным лидером, положил его голову себе на колени и осторожно обхватил за пояс, не давая сползти на пол. И всю дорогу несмело поглаживал его темные волосы…

 

Шульдих проснулся и резко сел на постели, разбуженный будто оттого, что его грубо тряхнули за плечо. Жутко болела голова, он прикоснулся ко лбу и нащупал повязку. Немедленно вернулась тошнота. Конечно… Они приехали в этот дом, Эрро гнал, как сумасшедший… Охрана была предупреждена, и пропустила без вопросов, врач, пожилой полусонный мужчина, уже ждал их. Кажется, он совсем не удивился, увидев, как Наги транспортирует раненого лидера в дом. Брэда положили на стол в большой комнате, кажется, это была гостиная. Врач было потребовал, чтобы все покинули комнату и не мешали ему, но после того, как Фарф, взмахнув ножом, заявил, что он желает лично проследить за ходом операции, замолчал. А Шульдих просидел все время в углу, обхватив себя руками и не отрывая взгляда от неподвижного тела Кроуфорда. Это не укладывалось в голове. Брэд, всегда такой сильный, спокойный, надежный, как скала… Он просто не мог умереть… Но он лежал там, едва дыша, такой беспомощный… И страшно нелепа была мысль, вдруг мелькнувшая в голове телепата, что раньше он не обращал внимания, какие же у Брэда длинные ресницы…

Врач вытащил осколок, быстро зашил рану и вколол Брэду какой-то дряни, "Чтобы не было заражения крови", так он сказал. И взялся за Шульдиха. Тот пытался отвертеться, уверяя, что все с ним в порядке, но к этому времени уже едва различал окружающие предметы.

Ему зашили рассеченную бровь, и наложили повязку. "Вместо моей банданы", – хотел съязвить телепат, но перед глазами все поплыло, и он едва не упал со стула. "Сильное сотрясение", – сказал врач, а потом Шу почувствовал укол шприца. И больше не помнил ничего.

Шульдих спустил босые ноги на пол, игнорируя страшное головокружение. За окнами темнота, неужели он проспал так долго? Надо узнать, как там Брэд… Он быстро просканировал пространство, не обращая внимания на внезапно возникшую ломоту в висках. Уловил мысли Наги, мальчик был в соседней комнате, сидел у постели Кроуфорда… Фарфарелло спал в смежной.

Стараясь не упасть, держась за стены, телепат добрел до соседней спальни и открыл дверь. Наги даже не повернул головы. Поникшие плечи, склоненная голова, пальцы сжимали ладонь лидера.

– Как он? – нерешительно спросил Шульдих, испугавшись своего хриплого голоса.

– Не приходил в сознание, – прошептал Наги, – Почти сутки прошли…

Немец подошел к постели. В приглушенном свете ночника он разглядел глубокие тени под глазами Брэда, измученное лицо. Шульдих осторожно скользнул в его сознание – мешанина темных пугающих образов, страдание, боль… Наги наконец повернулся к Шульдиху, и тот заметил, что глаза у мальчика красные от бессонницы.

– Ты совсем не спал, мелкий? – спросил немец, погладив темные волосы. Тот судорожно вздохнул, будто собираясь расплакаться, и неопределенно пожал плечами. – Иди, отдохни… Я посижу с Брэдом.

Наги беспомощно посмотрел на него.

– Шульдих, – вдруг сказал он. – Это моя вина. Я виноват в том, что случилось с вами.

– Что за глупости, – нахмурился телепат.

– Нет, – упрямо тряхнул головой Наги. – Я должен был проверить взрыватели, это только моя вина, что он сработал раньше, если бы я больше думал о работе, и меньше об… – он прикусил губу. – Я едва не убил тебя и Брэда, – тихо закончил он.

Шульдих устало вздохнул.

– Наги, поговорим об этом потом, ладно? Иди, отдыхай, – он поставил мальчика на ноги и обнял. Поцеловал в макушку и, выпустив из объятий, подтолкнул к двери. – Все будет хорошо, слышишь?

Тот кивнул и направился к выходу. Бросил быстрый взгляд на Брэда. И его губы искривились, задрожав от сдерживаемых рыданий. Проскользнув за дверь, он тихо прикрыл ее за собой.

 

Шульдих некоторое время смотрел в лицо Кроуфорда, а затем сел рядом с постелью прямо на пол.

– Все будет хорошо, Брэдли, – прошептал он и нежно погладил темные волосы. – Я здесь… – Он прикрыл глаза и проник в его мысли, изгоняя кошмары, навеянные болью, заменяя страдание теплом и успокоением. Брэд едва слышно вздохнул, разгладилась морщинка между бровями. Шульдих взял его ладонь и прижался к ней щекой.

– Только не умирай, ладно? – тихо сказал телепат.- Я сделаю, что захочешь… я даже не буду больше изводить тебя. Хочешь, монахом стану… Эрро понравится, – нервно хмыкнул он. – Брэд, все что угодно, только не бросай меня…

Шульдих прижался к его руке губами. Дрогнули пальцы? Нет, показалось…

– Я не умею молиться, – тихо продолжил он, – Но если бы умел, попросил бы у боженьки только одного… Чтобы меня убили раньше, чем тебя…

Рыжий осторожно положил кисть Брэда обратно на покрывало и поднялся. Отошел к окну и несколько минут всматривался в темноту.

"Не уходи…" – Шульдих резко повернулся. Кроуфорд еще не пришел в себя, но в мешанине смутных образов снова всплыла отчетливая мысль: "Не уходи…"

Показалось?! Но… другая мысль, четче предыдущей, словно стон, на выдохе: "Шульдих…"

Немец кинулся к нему, упал на колени возле кровати.

– Я здесь, я здесь, – шептал он, улыбаясь, как безумец, – Я здесь, Брэд, я никуда не уйду…

Он сидел у постели Кроуфорда, держа его руку. А потом несмело потянулся к лицу. Провел по щеке, сначала едва ощутимо, отвел волосы со лба.

– Брэдли… – прошептал он.

"Останься…" – и смутное желание объятия, тоска по теплу… Господи, да неужели…

– Как захочешь, Брэдли, – повторял Шульдих, гладя его волосы, прикосновения становились все уверенней. "Холодно…" – мелькнула мысль, и немец поднялся одним движением.

– Сейчас, сейчас… – он быстро сбросил одежду и скользнул под одеяло, прижавшись к крепкому, худощавому телу лидера. Даже если это бред, даже если завтра Кроуфорд не вспомнит об этом… Только быть рядом, ощущать тепло его тела, касаться гладкой кожи, вдыхать его запах…

Шульдих осторожно обнял его одной рукой, другой повернул к себе его лицо и нежно прикоснулся к губам. В сознании Брэда – тепло, спокойствие… В мыслях Шульдиха – смятение, буйная радость, счастье… Приходилось отчаянно сдерживать себя, чтобы не накинуться на желанное тело жадными поцелуями и безумными ласками, ведь Брэд не сможет ответить… Немец, улыбаясь, перебирал его волосы, касался легкими поцелуями лица.

– Наконец-то ты мой, – прошептал он, счастливо улыбаясь. – Тебе ведь хорошо со мной, правда, Брэд? Зачем же ты так долго меня мучил? Но теперь все, все… Я рядом, Брэдли, я всегда буду с тобой рядом…

Держа любимого в объятиях, Шульдих незаметно заснул. Фарфарелло, заглянув в комнату под утро, ничуть не удивился, увидев ярко-рыжую голову на подушке рядом с Брэдом. Несколько минут постоял, всматриваясь в умиротворенные лица спящих, усмехнулся и закрыл дверь.

 

Кроуфорд открыл глаза. Во всем теле страшная слабость, но боли не было… И какое-то странное чувство… Приятное тепло, кто-то обнимал его… Что?! Брэд повернул голову. Шульдих спал рядом с ним, прядь рыжих волос упала на лоб, пушистые ресницы отбрасывали тень на щеки…

– Какого черта, Шульдих?! – Кроуфорд сделал попытку отодвинуться, но немедленно вернулась тянущая боль в груди. Немец мгновенно проснулся.

– Брэдли… Как ты себя чувствуешь? – улыбнувшись, спросил он. Брэд смотрел на него в немом изумлении. Шульдих был обнажен, да и, как понял Кроуфорд, пошевелившись, он тоже…

– Прекрасно, – нахмурившись, ответил он. – А какого черта ты делаешь в моей постели, да еще и голый?!

Лицо Шульдиха застыло.

– Ты сам меня позвал… – медленно сказал он.

Брэд постарался повыше подтянуть одеяло.

– Не помню, – отрезал он. – Убирайся.

Шульдих полминуты смотрел на него, и на лице проступали боль и разочарование. Без единого слова он поднялся и взял в руки одежду.

– Знаешь, Брэд, – медленно сказал телепат, – вчера ты говорил совсем другое. – Он натянул брюки прямо на голое тело, надел майку и тряхнул головой, заставив волосы рассыпаться по плечам. Подошел к двери и остановился. – Я знал, что тебе было хорошо со мной… – тихо сказал он, не оборачиваясь. – Странно, да? Мы оба едва не погибли, а первое, что спрашиваешь ты, придя в себя в чужом доме – что рядом делаю я… – он усмехнулся. – Ты так старательно запрещаешь чувствовать себе, заковываешься в эту броню неприступности… И запрещаешь чувствовать другим. Ты знаешь, – он посмотрел на Брэда через плечо, – что Наги винит себя в том, что случилось?

Но лицо Кроуфорда было непроницаемо.

– Отдыхай, Брэдли, – прошептал Шульдих, кладя ладонь на ручку двери. – Желаю тебе скорейшего выздоровления. И еще. Спасибо за то, что спас мне жизнь.

 

Глядя прямо перед собой в пространство, Оми полировал вазу тонкого голубого стекла, не замечая, что уже несколько минут трет одно и то же место. Сегодня была его очередь убираться, но время уже перевалило за полдень, а он все еще крутился в гостиной, бестолково переставляя с места на место предметы.

– Оми! – мальчик вздрогнул и едва не выронил вазу. – Положи ее на место, дыру протрешь. – Оми посмотрел на Йоджи отсутствующим взглядом, и Балинез, вздохнув, взял у него вазу и поставил на полку, коснувшись при этом его руки. – Эй! Да у тебя же руки ледяные!

Плейбой потер кисть. Оми растерянно посмотрел на свою руку, все еще сжимающую тряпку.

– Да? – сказал он. – Странно…

– Что с тобой происходит, малыш? – в голосе Йоджи прозвучало сочувствие. – Ты сам не свой.

Оми вдруг шагнул к старшему и порывисто его обнял, уткнувшись лицом в плечо. Тот ошеломленно выдохнул, но обнял юношу в ответ.

– Ну что, что такое? – нежно прошептал он. – Снова, да?

Оми кивнул, не поднимая головы.

– Вот что, – Йоджи взял мальчика за плечи и отодвинул на расстояние вытянутой руки. – Это никуда не годится. Сегодня вечером мы с тобой кое-куда сходим, и ты выбросишь из головы все глупости, договорились?

– Куда? – пробормотал Оми, вдруг вспомнив "Орхидею".

– В мой любимый клуб, "Сияние", – улыбнулся Йоджи. – Кен и Айя вернутся не раньше завтрашнего утра, так что вечер – наш! Мне тоже не помешает развеяться, я так давно никуда не выходил, чувствую себя отставшим от жизни…

Оми посмотрел на него, пытаясь что-то сообразить.

– Ты же каждый вечер уходишь, – сказал он, нахмурившись. Балинез на мгновение растерялся или ему показалось?

– Я хотел сказать, что давно не был в том клубе, – быстро ответил Йоджи. – И кстати, я разрешаю тебе порыться в моем шкафу… Но! – он поднял палец, – Только сегодня! А ну-ка, быстро улыбнись! – он потрепал мальчика по щеке и тот послушно улыбнулся. – А теперь бегом в мою комнату!

Он схватил Оми за руку и потащил наверх. И поднимаясь за Йоджи вверх по лестнице, мальчик пытался решить для себя, не была ли эта внезапная щедрость попыткой отвлечь его? Но от чего? Он встряхнул головой и решил подумать над этим потом.

 

У входа в "Сияние" выстроилась приличная очередь, и Оми на мгновение почувствовал разочарование.

– Не бойся, котенок, прорвемся, – хмыкнул Йоджи, подхватил юношу под руку и решительно направился к входу.

– Йоджи, старик! Давно тебя не было видно! – воскликнул охранник, высокий темноволосый парень, и снял цепочку, пропуская их. Толпа негодующе зашумела.

– Как ты, Дики? – улыбнулся Балинез и пожал ему руку. – Парнишка со мной, – он обнял Оми за плечи. Дик с сомнением посмотрел на юношу.

– А ему хоть двадцать есть?

Йоджи рассмеялся.

– Конечно, Дики. Ну… почти.

Охранник фыркнул в ответ.

– Ладно, заходите. Еще увидимся.

Внутри царил дымный полумрак, разбавленный вспышками неоновых лучей. Йоджи остановился на пороге и втянул воздух, наполненный табачным дымом и запахом разгоряченных танцем тел. Оми наморщил нос.

– Отлично, – улыбнулся Йоджи, – Пойдем-ка, выпьем чего-нибудь…

Не успел Оми опомниться, как плейбой потянул его к барной стойке и заказал какой-то напиток, напоминающий шипучку, отсвечивающей в свете неона голубым.

– За тебя! – Йоджи поднял свой стакан, в котором плескалось нечто темного цвета, на вид гораздо крепче напитка Оми. Опрокинул его в себя одним махом и закурил длинную сигарету.

Юноша нерешительно посмотрел на свой стакан и сделал глоток. Ничего, даже приятно…Отдает хвоей, и приятно пощипывает язык…

– Йоджи! – раздался радостный девичий вопль, и плейбой мгновенно напрягся, но через мгновение лицо приняло прежнее расслабленное выражение. Сквозь толпу к ним проталкивалась невысокая стройная девушка с малиновыми волосами, почти как у Айи, короткой полупрозрачной блузке и черных обтягивающих брюках с блестящим поясом на бедрах.

– Теса, – улыбнулся балинез и обнял девушку. – Как ты, милая?

– Ты мерзавец, – нежно протянула она. – Как ты смел пропасть на столько времени и даже не позвонить мне?

– Теса, любимая, – проворковал плейбой, – Я был так занят, ни одной свободной минутки… Но никто не сожалеет об этом больше меня, это подтвердит даже Оми… – он кивнул на своего спутника. Девушка посмотрела на него и широко улыбнулась. Зубки у нее были мелкие и острые, придающие ей сходство с хищным зверьком.

– Какой хорошенький… – она встряхнула длинными волосами и поправила расшитую красными бусинками блузку, подчеркивающую ее роскошную грудь. – Привет, Оми… – и протянула ему руку с кроваво-красным маникюром.

– Привет, – отозвался тот, коротко пожав тонкие пальцы и снова уткнулся в свой стакан. Йоджи рассмеялся.

– Он немного застенчив… Мы работаем вместе, – сообщил он девушке.

– Правда? – она склонила голову к плечу, переключив свое внимание на Оми. – Как интересно… Потанцуем?

За ее спиной Йоджи кусал губы, чтобы не расхохотаться, когда на лице юноши появилось выражение неприкрытой муки.

– А… Я не умею танцевать, – попытался отвертеться он, но Теса цепко ухватила его за руку и потянула в круг танцующих.

– Это просто, дурачок, – пропела она, прижимаясь к нему и кладя руки на плечи. – Просто слушай музыку…

Сдавшись, Оми позволил ей вести себя, и положил руки на тонкую талию. Прикосновение к обнаженной коже было приятным, хотя это и было совсем по-другому, чем обнимать мужчину… Обнимать Наги. Он стиснул зубы и поклялся, что больше не вспомнит о нем, не вспомнит, что он с ним сделал, не вспомнит, что он его бросил… Может быть, он даже заведет себе девушку. Оми осторожно передвинул руки ниже, на бедра Тесы. Та в ответ прижалась крепче и провела руками по его плечам. А потом юноша почувствовал прикосновение влажного язычка к своей шее. Он вздрогнул, но не отстранился, позволяя Тесе целовать себя. Приятно… По телу разлилось тепло, мягко толкнув в низ живота. Лизнув напоследок мочку уха, девушка чуть отодвинулась и прямо перед лицом Оми увидел ее глаза, обведенные черными тенями и пухлые губы, накрашенные ярко-малиновой помадой. Она чуть улыбнулась и прикоснулась к его рту. И вот тут Оми понял, что не может поцеловать ее. Просто не может и все. Он так резко дернулся, отшатываясь назад, что Теса изумленно застыла.

– Извини, – пробормотал он, – Мне надо… Я сейчас…

И развернувшись, он покинул площадку, оставляя девушку недоуменно глядеть ему вслед.

 

Оми зашел в туалет и захлопнул дверь. Недовольно поморщился – кто-то разбил лампочку, на полу еще валялись осколки, другая едва светила, не в силах разогнать серые тени в углах. Напротив над раковиной висело зеркало, и юноша несколько минут всматривался в свое отражение. Встрепанные светлые волосы, пустые глаза. На кого он стал похож?! Такого взгляда у него не было даже когда он встречался с Шульдихом. Наги… – выдохом. Сломал, уничтожил, разбил сердце на сотню крошечных осколков…

К черту. Оми встряхнул головой и зашел в крайнюю кабинку. И едва он закрыл за собой дверь, как в туалет вошли двое…Или, судя по звукам, просто влетели. С треском захлопнулась дверь, отсекая громкую музыку и буханье тяжелых басов.

– Ты что здесь…

Оми вздрогнул. Голос Йоджи. А затем, судя по звукам, тот, кто вошел с ним, просто швырнул его на стену. Шорох одежды, короткий стон. Бомбей едва не рванул на помощь старшему, когда другой голос просто пригвоздил его к месту.

– Мы же договорились, разве нет? – тихий, чуть хрипловатый. Оми отчаянно пытался сообразить, где же он его слышал…

– Ты с ума сошел, – голос Балинеза был слегка задыхающимся, словно он только что пробежал кросс, и еще в нем было… желание?! – А если кто-то зайдет?

Щелкнул замок.

– Теперь не зайдет, – в голосе незнакомца явно прозвучала угроза. Он говорил очень тихо, оттого почти лишенный интонаций голос казался безликим. – Так что ты делаешь здесь с малышом?

– Пусти волосы, больно, – выдохнул Йоджи, – Как ты мог подумать, я с ним просто… Ему надо было… просто отдохнуть…

– Мы же договорились… – прошептал незнакомец ласково. -Ты можешь сколько угодно клеить девиц в магазине, поддерживая свою чертову репутацию бабника, но не шатаешься по кабакам без меня… А стоило мне отвернуться, как ты тут же побежал крутить задницей…

"Вот тебе и "предпочитаю девушек", – ошеломленно подумал Оми. Он чувствовал себя дико неловко, что стал невольным свидетелем разговора, но в самом деле, выйти сейчас будет еще хуже. Поэтому он притих, стараясь не выдать своего присутствия даже дыханием, и порадовался, что запер на щеколду дверь.

– Послушай, это не то, что ты думаешь, – попытался твердо сказать Йоджи, но Оми вдруг живо представил, как он должен сейчас выглядеть: лихорадочный румянец на бледных щеках, приоткрытый рот… Снова шорох одежды… И вдруг Балинез застонал, приглушенно, жарко. Незнакомец что-то прошептал, у Оми услышал, как они целуются. Жадно, неистово. Юноша прижался к стенке кабинки, чувствуя, как невольно возбуждается сам.

– Сумасшедший… – выдохнул Йоджи.

Звук расстегиваемой молнии, шорох сдираемой одежды.

– Давай… – прошептал незнакомец, и вдруг Йоджи вскрикнул, низко, надрывно. Крик перешел в глубокий приглушенный стон, очевидно, тот просто зажал партнеру рот. – Тихо… тихо… – стонал незнакомец в такт своим ритмичным и быстрым движениям. – Вот так… еще… умница… такой тугой…ты и правда меня ждал…

Йоджи вскрикивал уже беспрерывно, подаваясь под сильными толчками. Оми тихонько застонал и прижал ладонь к болезненно пульсирующему члену.

– Ке-ен… – вдруг простонал Балинез, и Оми вздрогнул, пытаясь понять, не послышалось ли ему это сквозь бешеный стук крови в ушах. Йоджи был с… неужели?!

Тут любовники вскрикнули в унисон, и наступила тишина, нарушаемая лишь звуками их неровного дыхания.

Зашуршала одежда, звякнула пряжка ремня. И снова звук поцелуя.

– Я люблю тебя, знаешь?

Оми едва узнал голос Йоджи, таким он был нежным и умиротворенным. Ни следа от нахального Балинеза, на всех смотревшего сверху вниз.

– Знаю, – прошептал партнер и снова поцеловал его.

Щелкнула задвижка. И через секунду Оми остался один.

 

Бомбей пробивался сквозь толпу, высматривая светловолосую голову старшего товарища. Chi, неужели он ушел со своим… Да неужели это и правда был Кен?! "Поверить не могу, – мрачно подумал он. – А почему нет? – ответил он сам себе. Кен красивый, он вообще классный парень… Ну а Йоджи… Господи, неужели Айя думал обо мне так же, когда я рассказал ему о Шу… А может, показалось? И это был не Йоджи, ведь тот, другой, ни разу ни назвал своего парня по имени, и это был какой-нибудь другой Кен. А Сибиряк не ходит по таким местам… Но ты тоже не ходил!" – вклинился нахальный внутренний голос.

– Оми! – кто-то крепко ухватил его за локоть. Йоджи, на котором висели сразу три девицы, широко улыбался. – Где ты был, я тебя всюду ищу!

– В туалете не пробовал посмотреть? – буркнул юноша, опуская глаза. Он вдруг понял, что ему отчего-то неприятно смотреть в сияющее лицо плейбоя.

– Что? – переспросил тот.

– Ничего! – ответил Оми. – Я просто… – он повернул голову и заметил Тесу, которая пробиралась к ним, подняв над головой стакан с коктейлем и махая рукой. – Йоджи, пошли отсюда!

Лицо Балинеза вытянулось.

– Да мы же пришли недавно!

– Йоджи, я хочу домой, – устало сказал Оми, глядя в сторону. – Если хочешь, можешь остаться, я доберусь сам. Да и Айя с Кеном должны скоро вернуться… – добавил он, внимательно наблюдая за реакцией.

Старший Вайсс разочарованно фыркнул.

"Нет, наверняка показалось, – подумал Оми, – это не мог быть он".

– Йо, милый… – капризно протянула одна девица, с выкрашенными в белый цвет короткими волосами, – пошли потанцуем, как раз медленная музыка…

– Извини, детка, – Йоджи улыбнулся, решительно снял с себя ее руки и быстро чмокнул в щеку. – Нам давно пора… Увидимся, любимая! – он подхватил Оми под руку и потащил к выходу.

– …И тогда я ей говорю – "Дорогая…"

Захлебываясь смехом, Йоджи открыл заднюю дверь. Оми, чуть улыбаясь, вошел следом. Всю дорогу Балинез трещал без умолку, но от этого была несомненная польза – можно было отвлечься от собственных невеселых мыслей.

– О, кажется, кто-то дома… – машинально отметил Оми, заметив полоску света, просачивающуюся из-под двери в кухню. Йоджи замолчал на полуслове.

За столом сидел Кен в черной майке без рукавов и пил чай из большой белой кружки. Левая рука была перевязана повыше локтя.

– Привет, – с тревогой сказал Оми. – Ты ранен? Вы давно вернулись? А почему так рано? А где Айя?

Йоджи прислонился к стене и молча смотрел на Сибиряка.

– И вам привет, – ответил Кен, окинув быстрым взглядом юношей. – Мы вернулись полчаса назад. Миссия завершена. Айя спит в своей комнате, потому что за трое суток почти не сомкнул глаз. А у меня – ерундовая царапина…

– Может… – начал Йоджи слегка охрипшим голосом и откашлялся. – Может, – повторил он тверже, – я тебя перевяжу?

– Я уже сделал перевязку, – с легким недоумением ответил Кен, поднялся и поставил чашку в раковину.

– А… – протянул Балинез, не отводя взгляда. – Тогда ладно.

– Ладно… – согласился Кен.

Они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Йоджи стоял в полуметре от Кена, не прикасаясь к нему, ни один не произнес больше ни слова, но их напряженные позы говорили яснее любых слов. И Оми вдруг почувствовал себя лишним.

– Я… пойду… – неловко сказал он и повернулся. Кен едва кивнул, а Йоджи вообще не подал вида, что заметил реплику Оми.

Уже от двери мальчик обернулся. Теперь они стояли вплотную друг к другу, и Кен, протянув руку, сжал в горсть пышные локоны Балинеза.

– У тебя волосы пахнут дымом, – тихо сказал он.

Йоджи прикрыл глаза и наклонился к лицу Кена.

– У тебя тоже…

Оми коротко выдохнул и вылетел их кухни. На языке он почувствовал металлический привкус крови и понял, что прокусил себе губу. Вбежал к себе в комнату и с размаху кинулся на постель, отчаянно вжимаясь в подушку. Образы Кена и Йоджи, неотрывно смотрящих друг другу в глаза, так и стояли перед его внутренним взором. Это безумное притяжение между ними, наэлектризованный желанием воздух… Все то, чего Оми теперь был лишен.

"За что?! – беззвучно простонал он. – Зачем?! За что?! Почему так?! Зачем ты бросил меня?! Что же ты сделал со мной, Наги…"

Теперь он был один и можно было скорчиться в комочек, подтянув к груди колени, чтобы не было так больно, и можно было дышать… Полвздоха. Выдох… Дать волю так долго сдерживаемым слезам и выть в подушку, все равно не услышит никто…

 

– Привет, мелкий, чем занимаешься? – Шульдих, влетев в комнату вихрем, бесцеремонно уселся на край стола.

Наги недовольно покосился на него, и подальше отодвинул ноутбук.

– Я занят, – коротко ответил он, вернувшись к прерванному занятию и снова застучал по клавиатуре.

Немец фыркнул.

– Ладно тебе, целый день сидишь не разгибаясь, пошли, прокатимся с нами!

– Шульдих, я занят, – повторил Наги.

– Ты скоро станешь точной копией Брэда, – недовольно сказал телепат и слез со стола. – Расслабься хоть ненадолго, да что с тобой? Ну, хочешь, мы с Эрро отвезем тебя… Сам знаешь, куда.

Наги коротко взглянул на него.

– Не хочу, – отрезал он. Шульдих вздохнул.

– Я же знаю, что хочешь, – тихо сказал он и отвел со лба юноши темные волосы. – Ты об этом постоянно думаешь.

– Это не имеет отношения к делу, – ровно ответил Наги. – Я не намерен больше видеться с… ним. Я обсудил это с Брэдом, сказал, что признаю свою ошибку и что больше это никогда не повторится.

Телепат молча смотрел на него, скрестив на груди руки. Повисло томительное молчание и Наги опустил глаза.

– Почти два месяца прошло, – наконец сказал телекинетик. – Он наверняка забыл про меня. А если не забыл, то видеть не захочет…

– Я могу узнать, – нахмурился Шульдих. – Хочешь? Котенок мне всегда нравился…

Наги стиснул зубы.

– Нет, – почти выкрикнул он. – Не ты!

Телепат презрительно скривил губы, уловив его мысли.

– Ты совсем свихнулся. Не собирался я трахать твоего плаксивого дружка…

– Да ты… – Наги вскочил со стула и вокруг Шульдиха мгновенно сжалось кольцо силы, парализуя, выдавливая из легких воздух. – Не смей так говорить о нем!

– Пусти… – прохрипел немец и хватка ослабла. Он судорожно вздохнул. – Ты… совсем рехнулся…

Наги упал обратно на стул.

– Прости, – глухо сказал он. – Не знаю, что со мной происходит…

Телепат рассмеялся и тут же закашлялся.

– Черт… Все ты знаешь. Только вот Брэд для тебя такой авторитет, что ты не хочешь подумать своей головой. Хочешь стать такой же бесчувственной сволочью? Так вперед!

Он встряхнул головой и направился к двери.

– И кстати, – обернулся он на пороге. – Ты не выяснил у Оракула, почему оказались неисправными те чертовы взрыватели?

Наги встрепенулся.

– Шульдих, что ты хочешь этим…

Но телепат уже исчез.

Несколько минут Наги смотрел прямо перед собой, что-то напряженно обдумывая. Внезапно он резко вскочил на ноги и помчался к двери. Вихрем слетел по лестнице и замер перед дверью библиотеки. Затем глубоко вздохнул и решительно постучал.

– Отец, – произнес он, открывая дверь, – Можно с тобой поговорить?

 

А пятнадцать минут спустя Наги летел по улице, не чувствуя под собой ног, не понимая, зачем, куда бежит. Вытирая слезы обиды и злости, дрожа от переполняющих эмоций, и вспоминая, прокручивая в голове слово за словом, каждый жест, каждое движение…

"Почему ты думаешь, что можешь позволить себе так разговаривать со мной?" – холодные синие глаза смотрят с кажущимся равнодушием.

Он не ожидал сам от себя, что внезапно нахлынувшее негодование сметет всю выдержку, что он воспитывал в себе годами, все почтение, что испытывал к Брэду как к человеку, заменившему ему отца, и лидеру их группы. И позволит взглянуть наконец на него как на мужчину, человека со своими недостатками и слабостями, толкнет на первый в своей жизни бунт.

"А ты?! – закричал он тогда, – Почему ты позволяешь себе обращаться с нами, будто мы бездушные куклы, марионетки?! Зачем ты сделал это?! Я всегда любил тебя и всегда верил! А ты просто идешь по трупам к своей цели!"

"Не смей кричать на меня, Наги", – с угрозой произнес лидер.

"И что ты сделаешь, отец? – тихо сказал юноша. – Ты забыл, что нам нечего терять, и поэтому мы свободны. Наш дар дает нам свободу. Мы можем делать почти все, и в этом сродни Всевышнему, – "Спасибо Фарфарелло за каждодневные лекции", – мелькнула в голове неуместная мысль. – Только для чего все это, если мы заперты в клетке условностей?!"

"Ты не понимаешь, о чем говоришь, Наги", – Брэд сидел очень прямо, стараясь казаться сдержанным и спокойным.

"Да я… Господи, – телекинетик махнул рукой, – Ты же не слушаешь меня!" – и он выскочил из комнаты.

"Наги, вернись!" – донеслось до него.

А теперь он бежал по улице, пока не начало колоть в боку, и только тогда остановился.

"Куда я?" – отстранено подумал юноша. И понял, куда, к кому он спешит. И, шагнув к бровке тротуара, поднял руку, останавливая такси.

Полчаса спустя он стоял напротив "Koneko".

 

* * *

 

– Да расслабься, Эрро! – смеясь, как сумасшедший, Шульдих открыл дверь и ввалился в темный коридор дома. – Ты только вспомни его глаза!

Ирландец, сдержанно улыбаясь, прикрыл дверь.

– Это было бессмысленно, – спокойно заявил он. – А поэтому глупо. Иногда ты бываешь совершенно невменяемым.

Шульдих поднял брови и безудержно расхохотался. Фарфарелло хмыкнул в ответ.

– Иди ты к черту, – наконец дружелюбно бросил светловолосый смеющемуся товарищу и повернулся. – Я иду спать.

Неожиданно Шульдих обхватил его за плечи и звонко чмокнул в щеку.

– Эрро… – томно протянул он. – Желаю тебе эротических снов с моим участием…

Ирландец рассмеялся.

– Ну разве что кошмаров…

– Ну тебя, – с наигранным недовольством сказал телепат и отстранился. – Я можно сказать, в любви ему признаюсь, а он! Ну и иди к себе, жестокий! – он театральным жестом прикрыл глаза ладонью.

Фарфарелло фыркнул и в несколько прыжков оказался наверху лестницы. А Шульдих, усмехнувшись, развернулся и направился в гостиную. Спать ему не хотелось.

Тяжело вздохнув, телепат опустился в одно из кресел. Стянув с головы бандану, запустил пальцы в спутанные волосы и потер виски. А на лице появилась странная горькая улыбка, так не вяжущаяся с привычным обликом беспечного мерзавца. Закрыв глаза, он откинул голову на спинку кресла и замер.

Неожиданно ударивший в глаза яркий свет заставил его дернуться, как от удара током. В дальнем кресле у стены возле выключателя сидел Брэд.

– Брэдли, черт тебя возьми! – воскликнул телепат, переводя дух. – Что ты взял за привычку пугать меня до смерти?! Решил угробить раньше времени?!

Лидер молча смотрел на него с застывшим лицом. Он не так давно оправился от раны, на задания пока не выезжал, но немец вовремя сообразил, что напомнить Кроуфорду о позднем времени и рекомендациях врача будет не самым лучшим вариантом. Не надо было уметь читать мысли, чтобы понять, что Брэд в бешенстве. Сжатые в тонкую линию губы, пылающие бешенством синие глаза… По всей видимости, он сидел здесь уже давно, поджидая Шульдиха. И на мгновение тому стало не по себе.

Ни один из них не спешил нарушать тяжелое молчание. Мужчины мерили друг друга взглядами, пока Шульдих не вспылил.

– Да что происходит, в конце концов?! – он попытался проникнуть в сознание Брэда, и как всегда, наткнулся на безупречный блок. Уголок рта Кроуфорда слегка дернулся, что, вероятно, должно было означать усмешку.

– Я надеялся, ты объяснишь мне, что происходит, – наконец произнес он.

– Я?! – удивленно вскинул брови телепат, внутренне подобравшись. Подобное начало не предвещало ничего хорошего.

– Именно ты, – сказал Брэд. – В последнее время произошло немало событий и я надеялся разобраться в них… с твоей помощью.

Несколько секунд Шульдих молчал, лихорадочно припоминая все свои выходки.

– А почему я? – наконец подал он голос. – Брэдли, ты можешь выражаться яснее?

Не успел рыжий моргнуть, как Кроуфорд одним прыжком оказался возле него и, вцепившись в отвороты зеленого пиджака, дернул на себя, вытаскивая из удобного кресла. Их глаза оказались почти на одном уровне.

– Яснее? – процедил он, – Хорошо… Я выскажусь яснее. Сегодня ко мне приходил Наги и едва не бился в истерике. Фактически он обвинил меня в посягательстве на его личную жизнь и свободу. Заявил, что верил мне всегда, но после того, что я сделал… Не сказал, что именно, вылетел, как ошпаренный, и его до сих пор нет дома…

– И ты его не видишь? – попытался усмехнуться телепат.

– Я знаю, где он, – сказал Кроуфорд. – Но сейчас меня интересует совсем другое. Я представляю, откуда у Наги взялись эти мысли. Тебя не устраивает мое руководство, Шульдих? – голос лидера был обманчиво спокоен. – Быть может ты забыл, сколько я сделал для тебя, откуда вытащил? Моей ошибкой было позволять тебе немного больше, чем остальным, учитывая твою ценность, но теперь ты решил склонить к неподчинению и Наги? Что же дальше? Быть может, возьмешь на себя руководство Шварц?

Пока Кроуфорд говорил, первоначальный испуг, вызванный неожиданностью, прошел и Шульдих почувствовал прилив негодования. Резко дернувшись, он вырвался из рук Брэда.

– Да ты послушай сам себя! – выпалил он. – Это говорит Брэдли Кроуфорд, образец чистоты и непорочности! Засунь свое руководство себе в задницу, вот что я тебе скажу! – Брэд тяжело дыша, обжигал его яростным взглядом. -Ах, как мы взбесились! – кричал Шульдих, – Надо же, кто-то осмелился перечить нашему непогрешимому лидеру! Если хочешь знать, ничего я не говорил Наги! Но я просто счастлив, что малыш наконец-то додумался сложить два и два, а точнее, один и три!

Кроуфорд, овладев собой, скрестил на груди руки с видом полного бесстрастия. Теперь в бешенстве был телепат.

– Продолжай, – невозмутимо сказал лидер. Шульдих зло рассмеялся.

– Продолжу, Брэдли, не сомневайся! Думаешь, испугаюсь тебя? Да, конечно, в твоей воле засадить мне пулю между глаз, да только положения вещей это не изменит! Наконец-то малыш додумался до того, что мне стало ясно почти сразу!

– И что?

– А то! – заорал совершенно вышедший из себя телепат. Одновременно со жгучей яростью он ощущал небывалое торжество. Наконец-то Брэд был в его власти! Он заставил слушать себя, заставил видеть себя, а не скользить равнодушным взглядом мимо, словно он – пустое место.

– Такатори никогда не присылает неисправного оружия! – не понижая голоса, продолжал немец. – Наги всегда проверяет его и тот раз не был исключением! Так почему рвануло раньше?! Эрро бомбы – до фени, ножички – вот его стихия. Я мог бы перевести часовой механизм, но вот незадача – я был внутри! И что остается? – он издевательски усмехнулся и развел руками. – Остается наш несгибаемый Брэдли!

Тот с белым от ярости лицом стоял совершенно неподвижно, как каменное изваяние.

– Что скажешь, Оракул? – ухмыльнулся Шульдих. – Ты хотел, чтобы малыш почувствовал себя виноватым и бросил своего котенка, но ты не увидел, что внутри буду я, и весь твой идеальный план полетит к чертям! И рискуя своей задницей, тебе пришлось вытаскивать меня, за что я тебе безмерно признателен! – он отвесил шутовской поклон. – Но только знаешь, что самое смешное, Брэдли? Именно то, что ты не видел меня. Наги говорил мне, давно… Ты никогда не видишь себя и тех, к кому испытываешь сильные чувства. Потому что не хочешь их терять. Поэтому ты не видел смерти своих родителей, поэтому ты не увидел меня…. Наги – это другое. Но ты не хочешь признать, что не такой бесчувственный, каким хочешь казаться, ты не признаешься даже самому себе, что беспорочного, идеального, безупречного Брэда Кроуфорда угораздило влюбиться в беспутную, беспринципную рыжую шлюху!

Тяжело дыша, в бешенстве они смотрели друг на друга.

– Да ты… – прошипел Кроуфорд и сгреб его за воротник.

– Ударишь меня, Брэдли? – усмехнулся ему в лицо телепат. – Давай! Ты же этого хочешь! Сделай, если тебе от этого станет легче!

Американец было занес руку для удара. Шульдих, нахально улыбаясь, не опускал глаз, неприкрыто издеваясь над ним. В глазах у Кроуфорда потемнело. Эта ничтожество смеет насмехаться над ним! Но хуже всего, что он утратил над собой контроль. Тварь, сволочь, подонок! Нет, он покажет ему, кто здесь хозяин…

Все это пронеслось в голове Кроуфорда за долю секунды. А затем он сделал то, чего Шульдих не ожидал от него совершенно. Рука, занесенная для удара, вцепилась в растрепанные рыжие волосы и Брэд, резко притянув его к себе, впился в губы жестоким поцелуем.

"Получи, тварь, – билось в голове Кроуфорда, пока он в кровь терзал его рот, с исступленной радостью чувствуя на языке медный солоноватый вкус. – Ты же давно этого хотел, так наслаждайся!" Зеленые глаза широко распахнулись от шока и боли, застонав, немец рефлекторно попытался вырваться, но Брэд был сильнее. Рванув рыжие пряди, он заставил Шульдиха запрокинуть голову назад.

– В чем дело? – прошипел он, чуть отстранившись, – Разве ты не этого ждал от меня?

И снова притянув его к себе, Кроуфорд поцеловал его еще более жестко, чем в первый раз, ощущая нарастающее возбуждение. Сейчас он покажет ему, кто здесь главный! А затем он почувствовал, как вокруг него обвились две горячие руки, и Шульдих, прильнув к нему, отвечает на поцелуй. Отвечает, несмотря на боль, и бедром он ощутил возбуждение рыжего. Кроуфорд резко отпрянул.

Немец, тяжело дыша, прикрыл затуманенные глаза и облизнул искусанные губы.

– Какой же ты голодный, Брэдли… – прошептал он.

Ах ты… негодование с новой силой нахлынуло на лидера.

Схватив его за плечо, Кроуфорд с силой толкнул телепата к стене. Тот крепко приложился виском, в голове зазвенело, перед глазами поплыли цветные круги. Одной рукой вцепившись в шею, другой Брэд дернул застежку на его брюках. Немец не сделал попытки вырваться, и только коротко простонал, когда лидер, сдернув с него джинсы, грубо стиснул ягодицы.

– Шлюха, – прошипел он на ухо Шульдиху. – Сейчас получишь…

Только теперь до рыжего дошло, что это уже не шутки, он действительно довел Брэда до такого состояния, что тот его просто изнасилует, а Шульдих даже не может ничего сделать! Дьявол, ведь это же их первый раз, неужели все будет… так?!

– Брэд, подожди, – попытался он остановить лидера, – Постой, не надо! – но тот, уже совершенно обезумев, одним движением расстегнул свои брюки, и, вцепившись в бедра Шульдиха, дернул на себя, врываясь в его тело.

От дикой боли рыжий взвыл, и прикусил запястье, чтобы не заорать в голос. Брэд, стиснув зубы, двигался в нем резко и безжалостно. Черт, до чего же больно… Из глаз брызнули слезы, и он зажмурился, ниже опуская голову, чтобы Кроуфорд не видел этого. По бедру потекло что-то теплое, и немец понял, что это его собственная кровь.

Насилуя его, американец не издавал почти ни звука, только изредка что-то шипел сквозь зубы. Шульдих различил "шлюха", "получи" и "тугая задница"… Боги, за что… Он впился зубами в прокушенную ранее губу, глухо постанывая.

Еще несколько резких движений – и Кроуфорд кончил, не сдержав приглушенного вскрика, вцепившись в бедра немца и дрожа всем телом. А затем пальцы на его ягодицах разжались, оставив кровоподтеки, и Брэд оттолкнул от себя Шульдиха. Рыжий едва удержался на подгибающихся ногах, боясь оторваться от стены. Волосы налипли на лоб и лезли в глаза, но он не решался поднять руку, чтобы убрать их, даже не делал попытки прикрыться. Между ног было тепло и мокро. Он не поворачивался, чтобы Брэд не увидел его искаженного болью лица. Шульдиха било мелкой дрожью. Нет, дело было даже не в боли физической, телепат умел ее переносить. Дело было в боли душевной. Один Брэд умел наносить ему такие раны, которые не рубцевались подолгу, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством. И сейчас он расплачивался за краткий миг торжества над Кроуфордом. Разве он хотел этого?

"Ты же любишь меня, я знаю, – беззвучно простонал он. – И я люблю тебя. Так почему?! Почему у нас… так?!"

Он слышал, как Кроуфорд тяжело опустился на диван. Морщась от боли, Шульдих натянул джинсы и только тогда повернулся.

Брэд сидел, откинув голову на спинку и смотрел прямо перед собой.

– Можешь идти, – бесцветным голосом произнес он и перевел пустой взгляд на телепата. И на мгновение Шульдиху показалось, что он сейчас скажет что-то еще, быть может… Нет, что за безумные мысли?! Он молчал и ждал, сам не зная чего, а потом Брэд отвернулся. На мгновение в синих глазах промелькнула тень какого-то чувства, не то сожаление, не то горечь… Нет, глупо все это.

Шульдих направился к двери, стараясь идти ровно и не кривиться от боли в заднице, и не обращать внимание на расплывающееся по джинсам влажное пятно, на саднящие губы, и на страшное головокружение…

Он уже положил ладонь на ручку двери, и вдруг понял, что не может больше сделать и шага. Обессилено телепат привалился к косяку и прикрыл глаза.

 

Десять минут до закрытия магазина. Оми сидел под прилавком, переставляя по размеру глиняные горшки, завезенные три дня назад. Конечно, этим можно было бы заняться и раньше, но все время находились какие-то дела, так что посудины оставались неразобранными. В Конеко не было ни одного покупателя, хихикающие школьницы давно разбежались по домам, Айя на заднем дворе скандалил с поставщиками, которые не только приехали на полдня позже, но еще и перепутали заказ, Йоджи и Кен были на задании. Юноша напевал что-то под нос, мечтая о том, что скоро запрет двери, поднимется в свою комнату и включит компьютер. Вчера в чате он познакомился с милым пареньком под забавным ником Рыбка. Они проболтали до пяти утра, и договорились встретиться в сети сегодня. Из задумчивости его вывел мягко звякнувший дверной колокольчик. Оми недовольно наморщил нос и выглянул из-под прилавка, посмотреть, кого принесло на ночь глядя. И, задохнувшись, тут же нырнул обратно. В магазин вошел Наги.

Младший Шварц неторопливо оглядывался по сторонам, и, кажется, еще не видел Оми. А тот с неистово колотящимся сердцем отчаянно пытался привести в порядок свои мысли. Зачем он пришел?! Что ему здесь надо?! За последнюю неделю ему наконец-то удалось избавиться от назойливых мыслей о темноволосом любовнике, только-только обрести подобие душевного равновесия, и вот опять… Если бы здесь был хоть Йоджи или Кен, он бы попросил заменить себя, но увы. А Айю не дозовешься, мрачно подумал он, да и не ползти же под прилавком до двери! Нет, что за ерунда! Оми глубоко вздохнул и решительно выпрямился.

– Здравствуй, Наги, – громко сказал он, выходя навстречу юноше. – Если ты хотел выбрать цветы, поторопись, мы скоро закрываемся. Я могу тебе помочь?

Тот резко обернулся. С полминуты молча смотрел в лицо Оми, а затем слегка кивнул.

– Добрый вечер, – мягко сказал он. – Думаю, можешь…

Блондин сцепил пальцы под фартуком.

– Слушаю.

– Я хотел выбрать букет для своего друга, – не опуская глаз, произнес Наги. – Мы сильно поссорились, и я подумал, что это будет отличной идеей…

Сердце Оми ухнуло куда-то вниз, и словно издалека он услышал собственный голос, звучащий спокойно и деловито.

– Хорошо. Значит, цветы для мужчины… Назови примерный возраст и две-три черты характера, чтобы мне было проще сориентироваться…

Наги чуть улыбнулся.

– Ему двадцать три. Кстати, вот эти розы… – он подошел к напольной вазе, в которой стояли пара дюжин прекрасных алых роз на длинных стеблях и осторожно дотронулся до нежных лепестков. – Очень подойдут к его волосам. Да, он такой же, как этот цветок, – с полуулыбкой сказал Наги. – Красивый, яркий и колючий. Но если знаешь, как с ним обращаться… – он обвел пальцем тонкий шип.

Оми постарался улыбнуться без напряжения.

– Отличный выбор. Значит, розы. А для упаковки могу предложить вот это… – он обогнул телекинетика и ловко вытянул из-под стойки рулон черно-золотой бумаги. – Недавно завезли, с красными розами будет смотреться очень стильно…

– Нет, – покачал головой Наги и подошел вплотную к Оми. Тот инстинктивно отшатнулся. – Лучше эту, – он указал на бумагу светло-фисташкового цвета. – Как его глаза.

Блондин кивнул и отвернулся. Рыжие волосы, зеленые глаза. Значит, он не ошибся. Значит, они вместе…

– Отличный выбор, – безразличным тоном сказал он. – Я упакую семь роз, будет хороший букет…

Наги достал бумажник и отсчитал деньги.

– Благодарю за помощь. Ты настоящий профессионал своего дела.

Пропустив мимо ушей намек, Оми вынул розы из вазы и занялся делом, стараясь, чтобы не дрожали руки. Подровнять стебли, добавить несколько веточек сухостоя, выбрать ленту…

– Он такой нежный… – вдруг услышал вайсс тихий голос. Наги, присев на корточки возле стеллажа с букетами, склонился к бледно-лиловым фрезиям. Этот букет Оми составлял сегодня утром, старательно и от души, выбрал самые крупные цветы, подобрал бумагу в тон…

– Я так виноват перед ним, – прошептал Наги и вдохнул аромат цветов. – А он такой ранимый… хрупкий… нежный… словно ребенок… Скажи, – он обернулся к замершему юноше, – если я подарю ему этот букет и попрошу прощения, он простит меня?

Оми сделал над собой усилие, чтобы не сорвался голос.

– Почему ты спрашиваешь меня? – он пожал плечами и отвернулся. – Ты уже выбрал букет для Шульдиха, так спроси у него сам…

– Шульдих? – улыбнулся Наги. – Я говорю не о нем, – он взял в руки цветы и подошел к Оми. – Я говорю о тебе. Я прошу прощения у тебя. Мы можем… – он сжал прохладными тонкими пальцами руку юноши, – снова быть вместе?

Оми ошеломленно смотрел на него, а сердце в груди расходилось безумными толчками, и он отвлеченно подумал, что Наги наверняка слышит его стук. Прикусив губу, он спрятал лицо в благоухающих лепестках.

– Оми? – тревожно спросил телекинетик. – Ты… сможешь простить меня?

Блондин глубоко вздохнул.

– Нет.

– Нет? – в глубине темных глаз плеснула тщательно сдерживаемая боль.

– Нет, – повторил Оми. – Не прощу. По крайней мере… – Наги дыхание, – пока ты не объяснишь мне, что произошло.

Юный Шварц прикусил губу и склонил голову.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Это было два месяца назад…

 

Когда туман в голове немного разошелся, Шульдих понял, что лежит на полу, достаточно удобно, даже голова не болит… лежит он это самой головой на чьей-то широкой груди, и обеспокоенный голос Кроуфорда зовет его по имени.

"Испугался? – сквозь дикую слабость и головокружение пробилась злорадная мыслишка, – Черт, как же меня угораздило грохнуться в обморок…" – но перепуганный лидер – такое зрелище увидишь не каждый день, поэтому Шульдих решил не спешить с "приходом в сознание".

– Да очнись же! – с отчаянием в голосе воскликнул Брэд и потянулся куда-то в сторону, а затем на рыжего обрушился шквал холодной воды и что-то мокрое залепило глаза и нос. Все желание разыгрывать из себя умирающего разом пропало. Фыркая и отплевываясь, немец стряхивал с лица лепестки белых астр. Кроуфорд сидел на полу с хрустальным кувшином в руках.

– Ну неужели, – выдохнул лидер. – Ты… в порядке?

На мгновение телепат почувствовал прилив злости. Еще и спрашивает! Но только на груди Брэда, в кольце его рук было так хорошо, что вся злость моментально схлынула. Да и в конце концов, он сам его спровоцировал...

– Не в порядке… – прошептал он, сделал попытку пошевелиться и застонал. – Боги… Брэд, ты же меня пополам… Знаешь, что ты редкая сволочь?

– Знаю, – просто ответил лидер. – Извини. Я не хотел.

Шульдих вытаращил глаза. Полный раскаяния Кроуфорд – черт, это стоило того! А пока…

– Господи… – простонал он, решив воспользоваться этим на полную катушку, – у меня в глазах темно… наверное, сотрясение… или от потери крови…

– Не паясничай, – недовольно отозвался Брэд, но в голосе была слышна неуверенность. И еще, он не сделал попытки отпихнуть от себя Шульдиха. – От этого еще никто не умер.

– Тебе-то откуда знать? – телепат поднял глаза на лицо Кроуфорда. Лидер сжал губы.

– Догадываюсь, – коротко ответил он.

Шульдих прикрыл веки ладонью.

– Долго я был без сознания? – слабым голосом поинтересовался тот, гадая, отчего Брэд продолжает держать его на коленях, хоть ему явно неудобно…

– С полминуты, – подумав, ответил лидер. – Ты можешь встать?

Шульдих поморщился.

– Не знаю… Голова кружится…

Брэд поднес руку к его лицу.

– Сколько пальцев? Отвечай!

– Двадцать пять, – буркнул Шульдих и попытался отпихнуть от себя его кисть. – Пусти меня…

С трудом он встал на колени. Брэд, легко поднявшись, настороженно наблюдал за телепатом. Тот, стиснув зубы и полузакрыв глаза, вцепился в дверной косяк и сделал попытку подняться. Голова закружилась еще сильнее, к горлу подкатила тошнота. Покачнувшись, он осел прямо на руки Кроуфорда.

– Так, – решительно произнес лидер. – Я тебя отнесу наверх.

– Пусти, – прошептал Шульдих, – немедленно… Вдеть тебя не могу.

– Тебе не надо меня видеть, – невозмутимо отозвался Кроуфорд. – Я отнесу тебя в комнату и уложу в постель. У тебя же явно сотрясение…

– За что я должен благодарить тебя, мать твою… – не удержался немец, попытавшись вырваться из рук Брэда, но попытка бесславно провалилась.

– Послушай, Шульдих, – ровно сказал тот. – Я признаю, что был несколько… несдержан, но это и твоя вина…

Немец попытался усмехнуться.

– Несдержан? Это теперь называется так?!

Неожиданно раздавшийся спокойный голос заставил обоих вздрогнуть.

– Не спится? – Фарфарелло, в одних брюках, стоял внизу лестницы, опираясь на перила, и меланхолично жевал плитку шоколада.

Шульдих живо представил, как они с Брэдом выглядят со стороны и едва не рассмеялся. Кажется, Кроуфорд тоже растерялся на секунду.

– Вы орали так, что едва стены не обрушились, – спокойно заявил ирландец и откусил еще кусочек, не сводя с них своего единственного глаза. – Что-то не так? – цепкий взгляд прошелся по растрепанным волосам Брэда, смятой одежде Шульдиха, и Фарф едва заметно усмехнулся.

– Все в порядке, – ровным тоном сказал Кроуфорд.

Ирландец кивнул.

– Ладно, – он повернулся и бросил через плечо. – Рад за вас.

Не успел ошеломленный лидер ответить хоть что-то, как Фарфарелло уже скрылся в дверях кухни. Вспыхнул яркий свет, звякнули бутылки в холодильнике.

Брэд взглянул на Шульдиха, но тот, сориентировавшись в обстановке, вовремя прикрыл глаза и сделал вид, что разговора с Эрро он не слышал.

– Великолепно, – процедил тот себе под нос и стал подниматься по лестнице.

Немец, осторожно приоткрыв один глаз, посмотрел поверх плеча Кроуфорда вниз. Фарфарелло, выглянув из дверей кухни, с любопытством наблюдал за ними. Внезапно светловолосый широко ухмыльнулся и отсалютовал стаканом сока. Слабо улыбнувшись, Шульдих подмигнул в ответ.

 

Наверху Брэд осторожно положил Шульдиха на кровать, попутно стряхнув с покрывала раскиданную одежду, стопку журналов и пепельницу. Тот со стоном вытянулся на постели и закрыл глаза. Так странно… Он не хотел видеть Брэда и одновременно не хотел, чтобы тот уходил. От двери послышался тихий вздох. Кроуфорд стоял у входа, опустив плечи, словно не мог решить, что ему делать.

А затем он молча подошел и опустился рядом на кровать, не глядя на Шульдиха.

– Что со мной происходит? – глухо сказал он. – Что происходит с нами? Почва уходит прямо у меня из-под ног, все летит к черту, а я не могу контролировать ситуацию… – он замолчал и сцепил пальцы так, что побелели костяшки. – Все то, к чему я так долго стремился, всю свою жизнь, все рассыпается пеплом… – его голос прервался.

Шульдих смотрел на него, чувствуя, как в груди поднимается теплая волна нежности.

"Брэд, Брэд… – думал он. – Ну когда же ты позволишь себе быть просто человеком…"

Он протянул руку и дотронулся до его плеча. Ошеломленно распахнулись синие глаза. Словно пытаясь что-то сказать, Кроуфорд приоткрыл рот, но тут же его губы накрыла узкая ладонь. Шульдих легко провел по его щеке, убрал темную прядь со лба.

– Брэдли, – тихо сказал он.

Лидер судорожно выдохнул. А затем чуть склонил голову и прижался щекой к его руке.

 

– …Ну, вот так все и было, – вздохнув, закончил Наги. – Я сказал Брэду, что думаю об этом и ушел. Знаешь… – он усмехнулся. – Я его совсем не виню. В конце концов, ему с нами тоже не сладко приходится. Единственное, о чем я жалею, это о том, что не понял этого раньше.

– Чего не понял? -отозвался Оми. Все время пока телекинетик вел рассказ, он упорно смотрел в пол, машинально обрывая бледно-лиловые лепестки своего букета.

– Что я тебя… – Наги запнулся. – Ну ведь ты… Короче, я же прошу тебя быть со мной, ты же понял?

– Пытаешься сказать, что любишь меня? – горько улыбнулся тот.

Темноволосый кивнул.

– В общем, да… – он помолчал. – Теперь, когда ты знаешь, что скажешь?

Оми поднял голову и поморгал, словно приходя в себя. Удивленно посмотрел на растерзанный букет и положил его на стойку.

– Не знаю, – уставившись куда-то за спину Наги, тихо сказал он. – Понимаешь, когда ты пропал, я много думал, просто с ума сходил, мне казалось, я бы продал душу дьяволу, появись ты и скажи то, что говоришь теперь… А сейчас я тебя слушаю и не чувствую ничего, только пустоту…

– Как это? – телекинетик не на шутку испугался. – Слушай, ты не можешь сказать, что я пришел зря! Для нас еще не поздно, ты не можешь…

– Оми! – раздался из дома голос Айи. – Что ты там возишься, закрывай магазин и иди в дом!

– Сейчас! – крикнул в ответ юноша и повернулся к Наги. – Мне пора, ты сам слышал… Да и не стоит ему видеть тебя здесь, мне еще магазин закрывать надо, а потом…

Младший Шварц взглянул в сторону двери, и она мгновенно захлопнулась. Щелкнул замок.

– Теперь не надо, – спокойно ответил он. – И я не отпущу тебя, пока мы все не выясним.

Он подошел вплотную и Оми инстинктивно вжался в стойку.

– Я пришел. Сюда. К тебе, – тихо сказал Наги. – Я послал к черту Брэда. Я… боже! Я так скучал…

Он положил руки на плечи юноши и наклонил голову, вдыхая запах его тела. Оми прикрыл глаза, чувствуя, как мгновенно ослабли колени.

– Не… надо… – выдохнул он, – не делай этого…

– Я ничего не делаю… – прошептал Наги, почти касаясь губами ушка, и по телу Оми прошла волна дрожи. – Я ничего не делаю… Ты и теперь скажешь, что ничего не чувствуешь ко мне?

Вайсс кусал губы, отчаянно сдерживаясь.

– На-аги… Это же нечестно…

– Что нечестно? – юноша поцеловал его в изгиб шеи. – Это? – прижался всем телом и прикусил мочку уха. -Или это?

Оми вздрогнул.

– Наги, подожди! – он собрал все силы и оттолкнул от его себя. – Подожди, дай мне сказать!

Телекинетик опустил руки и сжал их в кулаки.

– Хорошо, говори, – тихо сказал он, – Я слушаю.

– Наги, – торопясь, начал Оми, – ты же сам знаешь, что с нами будет! Мы… да, я тебя хочу так, что просто… О, нет, – он прикусил костяшки пальцев и отвел взгляд. – Мы поднимемся ко мне и будем всю ночь заниматься любовью, и нам будет хорошо вместе… – тихо сказал он. – Но что потом?! – его голос окреп, он взглянул в лицо Наги. – А потом ты снова вернешься к Шварц, Брэд снова скажет, что тебе нельзя со мной встречаться, и все заново?! Нет, не хочу! Не хочу так, ты понимаешь?!

Наги шагнул к нему и крепко обнял.

– Понимаю, понимаю, – шептал он, поглаживая светлые волосы, – все понимаю… Я ведь тоже много думал, и знаешь, что я решил?

– Нет, – прошептал Оми, отчаянно прижимаясь к нему.

– Я решил, что больше никому, никогда не позволю встать между нами! – он отстранился и взглянул в голубые глаза. – Никому. А если Брэд станет настаивать, я просто пошлю его к черту! Он не может позволить себе потерять меня, поэтому ему ничего не останется, как смириться. А насколько я знаю Оракула, – Наги улыбнулся, – он преподнесет все так, словно это его собственное решение. Ну? – он погладил юношу по щеке и прикоснулся к его губам. – Согласен?

Оми, не опуская глаз, несколько минут молчал. Да что же это… ни одной ясной мысли, Наги здесь, рядом… Все, о чем он мечтал так долго… Наконец юноша несмело улыбнулся и прильнул к любимому.

– Да, – прошептал он. – Согласен.

 

КОНЕЦ