Ветер

Я сидел на краю крыши, свесив ноги вниз, курил и потирал шишку на затылке. Голова гудела так, что спрыгнуть вниз казалось не самой худшей идеей. Особенно в предвкушении того, во что Кроуфорд превратит меня за провал.

Хотя, судя по тому, как мне везет в последнее время, если я шагну вниз, выяснится, что я умею летать. Хе. Как смешно, Шу-Шу.

Я бросил окурок и долго смотрел, как он падает. Голова болела все сильнее, к горлу подкатывала тошнота. Сотрясение мозга, не иначе. Брэд обхохочется.

Ну и черт с ним. Информацию я получил, Джувари – кандидат в психушку, а отстреливать слишком шустрых котят – не моя работа.

Интересно, Брэд предвидел, что у Фуджимии иммунитет к телепатии? Этот бешеный и так был не сахар, а теперь… Наверное, мне действительно не стоило лезть к нему в мозги так глубоко.

А, ерунда! Айя не первый и не последний, к тому же, он не особо сопротивлялся. Когда я ломал его внутренние запреты, он мне сам помогал. Да, и что в результате? Провал в памяти и роза на полу. Может, я все же трахнул Айю и отпустил? Ну нет, такое я бы запомнил!

Классно он целуется. Жаль, не моя школа.

Если я старался для влюбленного по уши Кудо, я превращу жизнь блондинчика в ад.

 

К Брэдли я вошел без стука.

– Привет, дорогуша!

Если бы Кроуфорд умел убивать взглядом, я давно бы сдох. Единственное, что его интересовало – работа, и я быстренько передал ему полученную информацию.

– Что-то еще? – поинтересовался он.

– Там были Вайсс. Кудо и Фуджимия. Охотились. Я дал им зама Джувари. Убрались счастливые.

Я попытался прочесть мысли Брэда, но он закрылся. Как всегда. Я присел на краешек стола: дразнить Брэдли так забавно.

– Убери свою задницу, живо!

Я оскалился пошире и начал болтать ногами в воздухе.

Момента, когда раздражение Брэда перешло в ярость, я не уловил. Теряю форму. Не успел отскочить, не успел закрыться. От удара в челюсть у меня чуть мозги не вылетели через затылок. Я приложился головой об пол и отключился.

В сознание меня привели мысли Брэда и боль в заднице. Брэдли поставил меня на четвереньки, спустил штаны и трахал. "Чтоб тебя самого без смазки отымели!" – пожелал я и пошире расставил колени.

"Шулдих… классная шлюха…" Как всегда. Я выгнулся, чтобы Брэду было удобнее, а он ухватил меня за член. Его мысли были не менее возбуждающими, чем движения, но я почти сразу разорвал ментальный контакт и просто отдался удовольствию, чувствуя накат скорого оргазма.

Я кончил Брэду на руку, вопя во все горло. Через пару секунд Брэдли дернулся, а потом оттолкнул меня и встал. Я перевернулся на спину и смотрел, как он вытирает салфеткой испачканную ладонь, а потом вместе с презервативом выкидывает бумажный комок в мусорную корзину. Чистюля Брэд.

"Как ты ухитрился сохранить такую тесную задницу?"

"Секреты профессионала, Брэ-Брэ".

"Ты дешевка".

– Да, – вслух согласился я и начал натягивать штаны. – Но я твоя дешевка.

Брэда перекосило.

 

День был премерзкий: дикая сырость и северный ветер. В такую погоду у меня всегда мерзнут руки, да и не только руки, но я шатался по улицам, даже не собираясь домой. Не хотелось лишний раз нарываться, а видеть кислую рожу Брэдли и молчать – такие подвиги мне не по силам.

Город… Я обучен закрываться от него, и все равно давление на мозг постепенно сводит меня с ума. Даже рядом с Брэдом мне долго не протянуть. А, ерунда. Я уже давно умер. Так что надо найти, кого трахнуть сегодня. Жаль, лезть к Айе – все равно что садиться голым задом на кактус. Впрочем, всегда что-то найдется. Я же шлюха, не так ли?

 

С первого взгляда я решил, что это девка. Шикарная шведка с волосами ниже задницы. Кроме нее, клеить здесь было некого, но на хрена мне девка? Тут до меня дошло, что в гей-баре девке взяться неоткуда. Не иначе, мне мозги просквозило. Значит, парень.

Я шуганул того, кто сидел справа от блондина, сел рядом, заказал кофе по-ирландски и попробовал залезть парню в мозги.

Он меня не пустил. Блока там не было, что-то другое. Блок – это стена: можно перелезть, можно взорвать, можно найти щель. А тут – как в вату ухнул.

Я оглядел его с головы до ног. Белые казаки из змеиной кожи, черные джинсы, черная водолазка, белый кожаный жилет с бахромой. Фигура вроде ничего, шмотки дорогие, волосы – мечта, так почему он один? Ждет кого-то?

Я не видел его лица – волосы мешали, так что я занялся кофе. Пополам виски и воды, и все равно я не мог отогреться.

Блондин повернул голову и глянул на меня. "Слишком красив. И никакой он не швед" – подумал я. Его взгляд прикоснулся ко мне, как теплый ветер. Это было так странно, но я пришел сюда не загадки разгадывать. Интересно, этот парень так же хорош в постели, как с виду?

– Ты танцуешь? – спросил он по-английски.

С таким голосом в телефонном сексе можно бешеные бабки заколачивать.

– А ты приглашаешь?

– Да.

– Тогда пойдем.

Он соскользнул с табурета, оставив пустой бокал, и оказался еще и высоким. Я позволил ему взять себя за руки, и мы начали двигаться под что-то медленное и мелодичное. А народ пялился.

Он не собирался обниматься и лапать меня за задницу, он действительно хотел танцевать. А я хотел трахаться, с ним или нет, и сейчас. Я попробовал дать ему мысленный посыл – бесполезно. Так что мы просто танцевали, легонько касаясь друг друга, и было странно, что я так возбужден. Он трогал меня совсем мимолетно, кончиками пальцев задевая шею, плечи, грудь, а я гладил его грудь и бедра, заводясь все больше. Мы уже тянулись друг к другу, чтобы поцеловаться, когда запищал мой сотовый. Брэд, как ты достал!

– Шулдих, домой, немедленно.

– Эй, Брэ-Брэ, ты обламываешь мне ночку с классным парнем! Тебе придется его заменить.

– Чтоб был дома в течение часа.

– Полтора. Я на другом конце города.

– Час пятнадцать.

Возбуждение спадало, оставляя мерзкий похмельный привкус. Я убрал телефон и пошел к выходу, забрав у гардеробщика пальто. На пороге я все-таки оглянулся. Он снова сидел у барной стойки и смотрел мне вслед. Мне хотелось подойти, поцеловать его, договориться о встрече… Спокойно, Шу-Шу, такие вещи не для тебя.

 

Я никак не мог выкинуть блондина из головы. Вспоминались мелочи: темная голубизна больших глаз, рельеф мышц, красивые пальцы, рубиновая капелька серьги, платиновое кольцо на руке, жасминовый запах волос. Я без конца думал, каким был бы секс с ним. Уж всяко интереснее, чем с Брэдли, который просто трахал меня, когда ему хотелось. Впрочем, мне это нравилось, как нравилось изводить его и Наги, лазить в чужие мозги и бесить людей.

Сестрица Фуджимии неожиданно начала выздоравливать. Кудо по-прежнему пускал слюни при виде Рана, и был почти уверен, что скоро его трахнет. Не знаю, что сам Ран думал по этому поводу. Я по-прежнему не мог его прочесть. Брэда это почему-то не беспокоило.

Такатори гонял нас как проклятых. Впрочем, таковыми мы и были. Даже Наги спал всего по четыре часа в сутки; мелкий паршивец, наверное, потом отсыпался на уроках.

После того, как эта гонка закончилась, я сутки дрых, а потом три часа валялся в ванне. Кроуфорд и Наги сидели за компами, Фарфи отдыхал в подвале, а я тихо собрался и улизнул.

С неба лилась какая-то мерзость, норовя испортить мне прическу. Прогулка не получалась. Я поймал такси и назвал адрес.

 

Его не было у стойки. Я подавил разочарование. А чего я ждал? Он явно не был завсегдатаем. Турист. Но я все-таки огляделся.

Он сидел за столиком в самом темном углу и смотрел на меня. Я двинулся к нему, ухмыляясь и пытаясь унять начавшуюся дрожь. Он не то чтобы раздевал меня глазами – к такому я привык и не замечал; я просто чувствовал его губы под рубашкой…

Я сел напротив него. Официант тут же поставил передо мной бокал.

– Это глинтвейн, – спокойно сказал он. – Холодно.

– Я не заказывал.

– Я заказал.

Я начал пить, обжигаясь и чувствуя, как тепло из желудка разливается по всему телу. А заодно размышлял: на приготовление глинтвейна нужно время, он что, заранее знал, что я приду, и точное время, и что я замерзну?

Его бокал с глинтвейном был почти пуст. Похоже, он пришел минут 15 назад.

– Часто здесь бываешь? – спросил я.

– Второй раз. А ты?

– Тоже.

– Хочешь продолжить?

– Хочу попробовать тебя.

Он улыбнулся.

– Хотя бы назовись.

– Шулдих.

Никакой реакции. И с чего я взял, что он знает немецкий?

Мы пили и трепались, вернее, трепался я, а он подавал реплики. Вскоре я пересел ближе, и он тут же начал гладить мое бедро. Я моментально завелся, и тут он притянул меня к себе и поцеловал.

Целовался он странно: слишком много чувства. И все равно, от таких поцелуев можно кончить. Он отпустил меня только когда я начал задыхаться. Я совершенно ошалел, а он был почти спокоен, только глаза заблестели.

– Попробовал? – спокойное поддразнивание.

Я усмехнулся и облизал губы. Вкус вина и пряностей. Его безмятежность была вызывающей. Я закурил и откинулся на спинку стула. Всё было неправильным: и поведение блондина, и мои реакции. Не я, а он должен был сейчас дрожать от возбуждения. Это был вызов, и я решил принять его.

– Меня зовут Ясон, – произнес он и протянул мне руку, приглашая на танец.

После второго танца я предложил ему продолжить где-нибудь в другом месте. Я был более чем готов, к тому же все эти пялящиеся рожи начали меня доставать. От занюханного клерка до вышибалы – все думали только о том, чтобы поиметь кого-нибудь из нас, а лучше – обоих.

– Ты всегда такой замороженный? – спросил я на улице, закуривая. – Или твой темперамент от погоды зависит?

Ясон подставил ладонь мерзости, лившейся сверху.

– Снег с дождем. И это называют погодой. Поехали.

– Мне придется играть с тобой в "оживи покойничка"?

Ясон усмехнулся.

– Узнаешь. Пойдем, замерзнешь.

У него был золотистый родстер-"мазда", такой же броский, как и он сам. Я плюхнулся на кожаное сиденье, рассыпая пепел, и опустил стекло. Пока я докуривал, Ясон завел мотор и оставил прогреваться на холостых оборотах.

– Куда-то поедем?

– Ко мне. Это рядом.

– Я думал, мы трахнемся в машине.

– Холодно и тесно. Не вдохновляет.

– А тебя хоть что-то вдохновляет?

– То, как ты двигаешься. Твой запах. Твоя кожа. Твои губы.

– Незаметно.

Ясон со смешком притянул меня к себе и поцеловал, щекоча языком, в шею под ухом, одновременно расстегивая на мне штаны и гладя член. Стоял у меня как надо, хоть под флагшток используй. И у Ясона ширинку кожаных штанов распирало то еще копье. Я сжал его рукой, и Ясон замурлыкал.

Мы выехали на дорогу. Из-за мокрого снега не было видно ни зги, только какие-то световые кляксы. Я оставил Ясона в покое: не хотелось окончить путешествие в морге. Зато он меня не оставлял: правая рука на руле, левая – у меня в штанах, или под рубашкой, или еще где-нибудь. Он не давал мне ни остыть, ни кончить. Будь его дом чуть дальше, я бы умер от удовольствия и от страха: водил он как Джей во время обострения.

Мы доехали до выглядевшего заброшенным коттеджа. Ясон остановил машину у крыльца. Я кое-как застегнулся и вышел. Ноги подкашивались. Ясон обнял меня, а потом я просто повис на нем, обхватив руками за шею, а ногами за талию. Он взлетел по ступенькам легко, словно я ничего не весил. Мы целовались, как пьяные вампиры, пока Ясон шел через темный дом к спальне. Там он опустил меня на кровать и лег сверху, раздевая и раздеваясь, лаская и растягивая меня пальцами, как будто я в этом нуждался. Наконец, он вошел в меня, скользя так издевательски медленно, что я чуть не заплакал.

Я лежал на спине, ноги у Ясона на плечах, мои руки он прижал к кровати, так что ритм задавал именно он: медленные, глубокие движения, пробиравшие до печенок. Мои вопли и просьбы его нисколько не трогали. Я еще никогда не чувствовал себя настолько уке. Я уже задыхался, когда Ясон начал двигаться быстрее, и очень скоро оргазм почти лишил меня сознания. Ясон не отстал, кончив с криками, от которых я чуть не оглох.

Мы не насытились друг другом. Ясон не давал мне остыть, вообще, лучшего любовника, чем он, у меня еще не случалось. Второй раз – обнявшись, целуясь, вжимаясь друг в друга, утопая в жасминовом запахе; третий – бешеная скачка и глаза в глаза; четвертый – медленный, нежный, тягучий, как мед, уже ни криков, ни стонов, только мурлыканье и тихие вздохи. Последний оргазм Ясона, с поцелуем в шею; мне он помог рукой, а потом облизал пальцы. Возбуждающее зрелище, но я уже устал. Слишком много страсти, ласки, нежности. Я не привык. Ясон обнял меня, легонько целуя. Затухающее эхо… Я прижался к нему, думая о том, что мне хорошо. Просто хорошо, впервые за черт знает какое время. Да и было ли такое время?

Ясон что-то шептал на незнакомом языке. Я бы уснул под этот шепот, но слишком уж хотелось есть.

– Ты чудо, – услышал я вдруг.

– Ты говоришь это всем парням, которых снимаешь?

– Только тебе, рыжик.

Я попытался прочесть его мысли, но нащупал только огромное удовольствие от того, что красивое рыжее чудо обнимает, ластится… Он что, ни о чем не думает? Я попытался забраться глубже, но не нашел ничего, кроме ментального эквивалента мурлыканья. Хорошо было не мне одному.

Я отступил в… тишину. Моя защита исчезла в какой-то момент, неудивительно при таком сексе, но исчез и внешний мир. Вокруг сходил с ума огромный город, а я читал только своего любовника, у которого было сознание трехлетнего ребенка – одни образы, никаких слов.

Быстрый поиск обнаружил двух мужчин и женщину в паре сотен метров от дома. Я без труда прочел их сонные мысли, узнал имена, занятия, а потом мне стало скучно. Люди и люди.

Я перевернулся на спину. Ясон тоже принес тишину. Было бы странно, если бы Брэд оказался единственным.

– Рыжик, я в душ.

– Я есть хочу.

– Я тоже. На кухне должен быть ужин.

– Не помнишь, где мое пальто?

– Где-то. Сигареты есть в столике справа, поройся.

– Так ты куришь?

– Нет.

Кроме сигарет, в столике была пепельница из черного стекла и золотой "Ронсон" с гравировкой: "Тики от Ясона. Просто так". Ну, все ясно. Тики уехал (глупо думать, что это женщина), Ясон пустился развлекаться. А чего я ждал?

Я докуривал, когда Ясон вышел из ванной в психоделическом – зеленые облака в синем небе – халате. Я осторожно встал. Черт, три дня нормально сидеть не смогу! Ясон обнял меня, и я плюнул на Тики. Сейчас это долговязое сокровище мое, а там посмотрим.

Мылся я долго. Я люблю быть чистым, просто не сую это всем под нос, как Брэд. Может, он на этом свихнулся?

Задница болела ощутимо. Все-таки размер у Ясона соответствовал росту, а рост был побольше двух метров. Не будь Ясон так внимателен и осторожен, я бы и стоять сейчас не мог. Проверено. Я уже нарывался на по-настоящему крупные члены. Даже смазка мало помогает.

И тут я сообразил, что у нас не было презервативов. Fuck! Хотя, не так уж это меня волновало. Все, кроме СПИДа, лечится, СПИД может не проявиться лет пять, а столько я и так не проживу.

Я влез в черный в золотистых бамбуках халат. Почти впору. Тики? Плевать.

Дом был неплох. Американский "новый модерн", но смягченный диким количеством лианной растительности, которая еще и цвела. Это в ноябре-то. И везде ковры и циновки, так что босиком холодно не было.

Ясон готовил кофе. Я встал в дверях, прислонившись к косяку, и смотрел. Как могут существовать настолько красивые люди?

– Кто такой Тики?

– Рыжее чудовище, – ответил Ясон, разливая кофе по чашкам. – Похолодало, снег идет.

Он подошел ко мне и обнял, зарываясь лицом в мои волосы. Мы долго стояли так, Ясон гладил меня по спине, и никому из нас не было дела ни до какого Тики.

Я решил остаться на ночь. Брэд, конечно, взбесится, но я ночую дома не из-за его приказов. Просто моя защита тает, когда я засыпаю, и уснуть не дома я боюсь. А Ясон – это тишина.

Я слишком давно не обнимался ни с кем, меня слишком давно не целовали – Брэд ненавидел лизаться, особенно после секса, вообще не любил, когда я к нему прикасался. Те, кого я снимал на час-другой – не в счет. И я уже не помнил, когда засыпал не один. Я отвык. Но попробовать хотелось. Что значит одна ночь? Утром Ясон наверняка попробует дать мне денег, хотя бы на такси, я пошлю его, и все кончится. Мне останется Брэдли, Ясону – его рыжее чудовище Тики.

Ели мы молча. Я слишком проголодался для трепа.

– Хороший у тебя кофе.

– Спасибо.

– В такую погоду кофе надо пить по-ирландски. С виски.

– Или пополам с "Айриш Мист". Сделать?

– Не стоит. А пиво у тебя есть?

– Увы. Тебе рано вставать?

– Нет.

Мягкий голос, теплый взгляд, ласковые руки. А завтра он захочет забыть обо всем, и я – тоже. Кольцо у него на пальце – обручальное; секс был хорош, но это всего лишь секс. Вряд ли Ясону будет очень приятно вспоминать, что он приволок в семейную постель такую дешевку, как я.

Я закурил. Хорошие у Тики сигареты. Повезло парню.

– Шу, я говорил тебе, что ты мне очень нравишься?

– Обычно я слышу это до того, как меня трахнут.

– Я не имел в виду только твою сексуальность, рыжик. Не хмурься так.

– Не буду, если ты отнесешь меня в постель.

Ясон рассмеялся, подождал, пока я докурю, и взял меня на руки.

Кровать была широченная, но заснул я, прижавшись к Ясону и обнимая его.

 

Утро высветило все мои шрамы, но Ясону было плевать. В его взгляде и мыслях были восхищение и желание, и я тоже хотел его. Прекрасная разминка, лучше всякой пробежки. Моя несчастная задница… За ночь ей стало получше, но мы быстро исправили положение. И все равно было здорово.

За ночь похолодало градусов на десять, а на моей рубашке почему-то не осталось пуговиц. Ясон дал мне свитер из золотистой шерсти. Я посмотрел на магазинную упаковку, на лейбл дизайнера – и не стал спорить. Размер был мой, Брэд на такой подарок в жизни не раскошелится, а Тики не обеднеет.

Я вис на Ясоне все утро. Ему нравилось обниматься, и целоваться, и он не обижался на дурацкие шутки. Я опрокинул на его светлые брюки кофе – нечаянно, разумеется, и покопался в холодильнике, пока он ходил переодеваться. Смешал в одной тарелке пару маринованных осьминогов, консервированные персики, соевые ростки, а гренки и три разных джема были и так. Вернулся Ясон, на этот раз в черном, снова сварил кофе – себе и мне. Я отключил мигающий и трясущийся сотовый, и понял, что не хочу уезжать.

Если Ясон и не хотел меня отпускать, в его мыслях этого заметно не было. Но – да, я ему действительно очень нравился, только он об этом думал не словами. Я вызвал такси, записал на какую-то бумажку телефон, по которому никогда не позвоню…

– Приезжай, Шу.

– Может быть. Привет Тики.

И все-таки он обнял и поцеловал меня на прощание.

 

Дома меня ждала выволочка – за отключенный телефон. Но сегодня Брэд читался на редкость хорошо. На самом деле, его взбесил свеженький засос, который он углядел у меня на шее, и я только усмехался, пока он молотил меня, как боксерскую грушу. Брэдли ревнует! Это любовь…

 

Я приехал к Ясону через две недели. В темных очках, хотя был вечер. Готовый увидеть Тики. Готовый развернуться и уйти, едва разговор зайдет о том, что я не должен никому позволять так с собой обращаться. Все это время Брэдли срывался чаще обычного: одна миссия накрылась, еще одна прошла до того странно, что никто ничего не мог понять. Вдобавок и я его доводил. Не мог удержаться. Все время казалось, что раз он начал чаще трахать меня, то должен стать и ласковее. Глупость. Но я злился, начинал говорить гадости, а Брэдли принимался выбивать из меня дерьмо. Синяки у меня не сходили, но лучше побои, чем раздраженное равнодушие.

Я не звонил Ясону, просто взял такси и назвал адрес. Вряд ли меня ждали, но…

Машину я отпустил у ворот. В окнах горел свет, вечнозеленые кусты вдоль дорожки присыпало искрящимся снежком. Предрождественская идиллия, да и только.

Мне открыла горничная-японка. Она взяла у меня пальто и проводила в гостиную. Ясон вышел через пять минут, улыбаясь так, что я забыл о том, что уже собрался развернуться и уйти. Он обнял меня, крепко, но осторожно, не причиняя боли, словно знал, что у меня трещина в ребре.

– Здравствуй, рыжик.

 

Я сидел у Ясона на коленях, устроив голову у него на плече, и пытался прочесть его ощущения. Пополам удовольствие и воспоминание о ком-то, кто часто сидел так же, как я сейчас. Но удовольствие было большим, а воспоминание – смазанным и очень старым. Мы пили вересковый мед, слушали музыку – две гитары плюс три голоса, спокойный нераздражающий фон. Ясон рассказывал о лошадях и Сан-Франциско. Он оказался американцем, хотя я не смог заметить акцента ни в его японском, ни в немецком – слишком правильном, мне это резало ухо, так что мы снова перешли на английский. Я попробовал проехаться насчет того, чем сейчас развлекается Тики, но Ясон просто сказал, что Тики занят в общем проекте с его братом и вряд ли скоро вернется.

Я выпил достаточно, чтобы перестать чувствовать боль, но заснул у Ясона на руках раньше, чем мои намерения насчет него стали достаточно определенными.

Рано утром меня разбудил его рот. Я и не знал, что проснуться от минета так здорово. Надо будет попробовать с Брэдом, когда выдастся случай. Ясон не просто здорово работал ртом, он старался именно для меня. Я очень скоро кончил, и он проглотил мою сперму до капли, а потом лег рядом, обнял и дал мне уснуть, хотя ему наверняка и самому хотелось. Засыпая, я попытался прочесть в мыслях Ясона, что я для него значу, но не получилось. А спрашивать я не стал – побоялся услышать ответ.

 

Мы валялись в постели, обнимались и пили кофе. Я курил, осыпая пеплом меховое одеяло. Бок почти не болел, синяки тоже, даже фонарь под глазом поуменьшился. Ясон ко мне по-прежнему не приставал, чему я был только рад. Вчера я еще куражился, но если честно, Брэдли не только избил меня, но и трахал весь день, причем, как всегда, без смазки. Ясон после Брэда… Я выдерживал и не такое, но если можно обойтись, лучше обойтись.

– Рыжик, как у тебя со временем?

– Завтра вечером я должен быть… В общем, рабочий график у меня зависит только от шефа. Он звонит – я еду. А что, у тебя есть идеи?

– В "Желтой рыбе" dance-party.

– Сегодня?

– Да. Пойдем?

– Знаю я эту "Рыбу". Выпендрежное местечко.

– Я люблю танцевать.

– Я заметил. Для такого заведения у меня прикид неподходящий. И не вздумай предлагать мне шмотки своего любовника, или мужа, или как там ты его зовешь.

– Они тебе и не подойдут. Тики кареглазый, и волосы у него намного темнее твоих.

– Его халат на мне неплохо смотрится.

– Без халата ты лучше. Не хочешь поездить по магазинам?

– Две недели до Рождества.

– Это же Япония, рыжик.

– Ладно, но я сам за себя плачу.

 

Те места, куда Ясон меня повез… Если бы Брэд заметил такую утечку с моего счета, он бы уложил меня в больницу. В травматологию, разумеется. Так что почти все оплатил Ясон. Но это не напрягало. Он покупал не меня, он просто платил за свою вечеринку. Я был псих, но Ясон – безумец. И безумие было очень заразно.

Он одел меня в черную шелковую блузу со шнуровкой на груди и в костюм из белой кожи, вся фурнитура на котором была из зеленого золота, и шнуры на рубашке были золотые, и окантовка на сапогах. А сам нарядился в черное, и тоже с золотом. Брюки из тончайшей матовой кожи облегали его так, что было видно каждое сухожилие.

Хозяин магазинчика чуть ли не руки Ясону целовал. Мой любовник явно был постоянным клиентом. Ничего странного, я бы скорее удивился, если бы Ясон одевался в магазинах готовой одежды. Такая дылда…

Мы встали рядом, глядя в зеркало.

– К этому нужна косметика, – заявил я. – Но я не умею нормально краситься.

– Я помогу.

 

Ясон осторожно расписывал меня мягкими кисточками: веки, ресницы, губы. Щекотно, но я терпел. Было в этом что-то бесконечно интимное, как разговор в темноте. Косметику Ясон купил сам, и по скорости, с которой он обернулся, стало ясно, что все обдумано и выбрано давным-давно. Я уловил радостное предвкушение, с которым Ясон распаковывал кисти и краски, чтобы заняться мной, и решил не заморачиваться. А Тики, наверное, не красится или красится сам.

– Ну вот и все. Любуйся.

Я повернулся к зеркалу. Оттуда глянул ухоженный, совсем юный, едва ли не нетронутый мальчик. Я усмехнулся ему, но отражение не изменилось. Ясон, что ты со мной сделал?

– Нравится? – спросил Ясон, складывая кисти в шкатулку.

– Это не я.

– Это именно ты, рыжик. Можешь спокойно курить, эта краска для губ так просто не стирается.

– Ты сам-то будешь краситься?

– Да, конечно.

Он вышел, оставив меня наедине с зеркалом.

Я курил одну сигарету за другой, и пытался понять…

Неведение – благо. Ясон ничего не знал обо мне, ни о чем не спрашивал, и его отношение… Я не привык к такому, я никогда не смогу привыкнуть к тому, каким он меня видит. Но мне хотелось, чтобы это сохранилось, хотя бы ненадолго. Хотя бы пока не вернется Тики, пока меня не вышвырнут из этого дома пинком.

А любой клуб – наркотик для меня. Включаются рефлексы, которые я не могу контролировать. И Ясон увидит, как его солнечный рыжик превращается в дешевую шлюху. Господи, нет!

У меня уже глаза щипало от дыма, когда вернулся Ясон – сногсшибательно красивый и холодно-сексуальный, с губами и ногтями под цвет волос, с глазами, ставшими еще выразительнее.

– Классно выглядишь, – сказал я.

– Ты лучше.

Я подошел к нему. Мы потрясающе смотрелись вместе – зеркало не лжет. Но я с трудом сохранял остатки самообладания.

– "Золотая рыба" упадет к твоим ногам, Шу. Ты неотразим.

– Я не хочу ехать, – вырвалось у меня.

Я боялся посмотреть на Ясона, но попытался прочесть его мысли. Там была пустота. Никаких слов, никаких эмоций. Ясон сел на диван, заставил меня сесть к нему на колени, взял мое лицо в ладони и посмотрел в глаза. Взгляд теплый, как летнее небо, в котором я сразу начал тонуть…

– Ты поезжай, – произнес я, пытаясь не поддаться магии этих глаз. – Ты слишком красив, не лишай "рыбников" кайфа. Довезешь меня в центр, до дома я сам доберусь. Прости, что тебе пришлось потратиться. Я верну деньги.

Ясон поцеловал меня, заставив замолкнуть.

– Мы останемся дома, рыжик.

– Ты не всерьез.

– Еще как всерьез, Шу. Я хотел поехать потанцевать с тобой. И моя красота – для тебя. Так что не едешь ты – не еду я, вот и всё.

Я почувствовал, что расплываюсь в совершенно идиотической улыбке. Ясон распустил шнуровку у меня на груди и поцеловал в ключицу.

– Но я все равно буду танцевать, и ты составишь мне компанию.

– Конечно, – прошептал я, начиная возбуждаться. Ясон заводил меня мгновенно. – Но я тебя не понимаю.

– Не все надо понимать, моя радость.

 

Мы вошли в темный сад. Фарфарелло метнул нож и убил одного добермана, Брэд свернул шею второму. Псы не лаяли – у них были вырезаны связки. Наги занялся сигнализацией, а я попытался просканировать и вырубить тех, кто был в доме.

"Брэд, там пусто", – сообщил я.

"Проверь".

"Двое детей на втором этаже, спят. Больше никого".

"Не давай им проснуться. Нам нужен мальчик".

Мы бесшумно вошли, подсвечивая дорогу фонариками, с пистолетами наготове. Впрочем, Фарфи, как всегда, предпочитал ножи. Нам приказали уничтожить всех в доме, кроме семьи Теру. Его жену мы должны были изуродовать у него на глазах, сына – похитить. Акция устрашения.

В доме должно было быть семь взрослых. Мы нашли восьмерых. Мертвых. Семерых убили в постелях, отсекли головы. Четкий, лаконичный удар. Никаких признаков паники. Брэд был потрясен. Нас опередили, и он ничего не предвидел.

– Фарфарелло, переверни этого.

Парня убили без того изящества, которое отличало предыдущие трупы. Сердце вырезано, кисти рук отрезаны, отрублена голова.

– Маньяк какой-то, – сказал Наги.

– Шулдих, Наги, обыщите дом. Мне нужна голова. Быстро.

Голову мы не нашли, наверное, тот, кто здесь был, унес сувенирчик с собой. Брэд скомандовал отход.

– А мальчишка? – спросил я.

– Даже Такатори не сможет надавить на покойника, идиот! Есть кто снаружи?

Я быстро просканировал окрестности. Никого, кроме далеких соседей и пары бродячих кошек. Какое-то смутно знакомое ощущение скользнуло у границы восприятия, но я не смог его идентифицировать.

– Все чисто.

– Уходим.

Возвращались мы в молчании. Второй случай за месяц, кто-то делает работу за нас. Второй труп без головы и сердца.

Фарфарелло размышлял о клинке, которым можно так чисто отсечь голову, восхищался и завидовал. Ирландец был уверен, что убийца был один.

Наги думал о завтрашней контрольной по истории, а еще о том, как бы подсмотреть за мной и Брэдли. Мелкий паршивец. Я тебе устрою "подсмотреть".

Брэд вычислял, кто же нас подставляет.

Я попытался прикинуть, как можно войти в дом, не потревожив ни собак, ни сигнализацию. Может, ему кто-то открыл? Вскоре я выкинул миссию из головы. Пусть Брэдли думает, ему за это платят. Жаль, сегодня он мне не достанется. Такатори вздрючит его по полной еще до утра. Может, одолжить вазелин?

Рядом с Фарфи становилось все неуютнее. Парень опять завелся. Неудивительно: море крови, горы трупов. Самое время трахнуть ирландца, у него от таких вещей встает лучше, чем от любой порнухи, вот только как бы поиметь его и чтоб он меня при этом на салат не порезал? Еще пять минут – и Джей окончательно слетит с катушек.

Брэд тормознулся так резко, что у меня зубы клацнули.

"Эй, ты совсем сбрендил?!"

"Заткнись! Иди, проверь Вайсс. Это слишком похоже на катану".

"Ты подождешь?"

"Вернешься на такси".

"В два ночи? Ты свихнулся!"

"Пошел, живо".

"Не забудь связать Фарфарелло, дорогуша!"

Я послал ему образ нашего с ним последнего секса, чтобы скрасить предстоящую беседу с Такатори, и вышел из машины.

 

Ран и Йоджи трахались, как спятившие кролики. В этом городе что, закон такой: у каждого рыжего должен быть свой блондин? А я-то думал, что Ран – уке. Я ошивался около цветочного магазина еще час, чтобы точно выяснить, кто из них кто. Котята менялись местами. Я ловил только мысли Кудо, но и этого хватило, чтобы завестись. Ну, надеюсь, Ран вспоминает меня, когда Йоджи его трахает. Чтобы остыть, я быстро переключился на Кена. Тот дрых. А Оми? Майн Готт! Котеночек воображал себе попку Наги, причем довольно близко к оригиналу, и дрочил вовсю. Забавное воображение. А Наги-то мается… Надо будет подкинуть ему идейку, и хоть кто-то из Шварц поимеет Вайсс. Или наоборот. Какая разница?

С такси мне повезло. По дороге я размышлял, как бы заставить Брэдли потрахаться: хотелось неслабо, а всех стоящих мужиков в такое время уже разобрали. Но ничего, кроме как спровоцировать Брэда на драку, в голову не приходило. Черт, опять придется синяки лидокаином забрызгивать…

 

…Мы с Ясоном танцевали вальс. Напоследок. Сначала был быстрый фокстрот, который я танцевать не умел, но Ясон учил меня, и это оказалось легко; что-то вольное; фанданго… Как же нам было хорошо!

Ясон двигался, как ветер, но был надежен настолько, что это пугало. Как с Брэдом на миссии. Стена.

Я не буду проверять ни границы, ни степень этой надежности…

 

В тишине моего сознания был только вальс. Остальные… Их уже давно не было. Я с прежней легкостью проникал в человеческие мозги, но давление тысяч бормочущих сознаний исчезло. Что-то случилось с миром. Или со мной?

Брэдли сидел за компьютером, уронив голову на клавиатуру. По экрану бегали пестрые змейки скринсейвера. Я погладил Брэда по плечу. Устал… Мы все устали. Я начал кончиками пальцев ласкать шею Брэда. Такие мышцы! А кожа мягкая. И я никак не могу запомнить, какая она на вкус.

Прежде чем поцеловать Брэдли, я заглянул в его сознание, чтобы убедиться, что он спит.

"Ненавижу эти блядские повадки!"

Это он про что?

"Проклятая шлюха!"

Я не умею предугадывать спонтанные порывы, поэтому, когда Брэд схватил меня за кисть и швырнул через всю комнату, это было слишком неожиданно. В левом запястье что-то хрустнуло, и я заорал от боли.

– Ты мне руку сломал, придурок! – крикнул я, вскочил и рванул к двери.

Улизнуть мне не удалось: Брэд перехватил меня, сбил с ног и швырнул на середину комнаты. Я приземлился на поврежденную руку. Боль была такая, что у меня потемнело в глазах.

– Оставь шлюшьи замашки для своих педиков!

– Ты псих со сдвинутыми мозгами, Брэд, – усмехнулся я.

В следующий момент Брэд уперся коленом мне в живот и ударил. Он целил по рту, но я увернулся, и удар пришелся по скуле. Ничего, Брэд разбил мне губы вторым ударом. Он избивал меня, пока не понял, что я вот-вот потеряю сознание.

"Вряд ли он найдет, кого трахнуть, с такой мордой. Шлюха!"

"Отъебись от меня, мудак!"

Брэд вывернул мне левую руку. Я выгнулся от боли и попробовал сбросить его, но содрал с меня джинсы, перевернул меня лицом вниз, и начал расстегивать свои брюки.

Трахая меня, Брэд по-прежнему выкручивал мне руку. Я кусал кромку ковра, чтобы не кричать, потому что навыки профи мне отказали. Слишком много боли. Когда Брэд кончил и встал, я остался лежать. Не было сил.

– Что делали Вайсс? – спросил Брэд

– Спали.

– Покажи руку. Это просто вывих.

Он взял меня за кисть и предплечье и дернул. Сустав со щелчком встал на место. Я даже не дернулся.

– Иди вымойся.

 

Позже Наги сделал мне укол морфия и перебинтовал руку, чтобы зафиксировать сустав. Смотреть на меня он избегал, и я прекрасно понимал, почему. То еще личико: на скуле черный синяк, губы распухли, под глазами фонари, в левом лопнул сосуд, залив белок кровью.

Морфий почти не помог. Болело всё. Наги смылся в школу, Брэд, спокойный, как антарктический ледник, уехал к Такатори. Я шатался по дому, пока не понял, что боль не даст мне уснуть, и отправился бродить по улицам, стараясь загнать себя в транс. Позже я напьюсь и забуду все хотя бы на несколько часов.

…Такси остановилось около знакомого дома. Я расплатился, не помня, как и когда я поймал машину и велел ехать сюда. В кустах кричали снегири. На кормушке висела гроздь рябины – яркое пятно на сером зимнем фоне. Гравий хрустел под ногами.

Горничная посмотрела на меня, не узнавая, потом взяла пальто и ушла. В ее мыслях было сочувствие и беспокойство: хватит ли продуктов на обед для двоих. Господин в спальне, а если друг разбудит его, то это их дела.

Спальня была пуста, но в ванной шумела вода. Я улегся на застеленную постель и закрыл глаза. Боль чуть утихла, но уснуть я не мог. Хотелось пить, но не было сил пошевелиться. Голова стала пустой и прозрачной.

Я услышал, как Ясон вышел из ванной и сел на кровать рядом со мной. Он нежно провел рукой по моим синякам. Пальцы у него были холодные.

– Милый мой рыжик… Рябиной пахнешь. Ягодами. Я рад, что ты приехал.

– А я думал, ты увидишь мою рожу и выпрешь меня за дверь.

Говорить было больно.

– Раздевайся – и под одеяло. У тебя, кажется, температура поднялась. Хочешь пить?

– Да.

Я начал стягивать с себя одежду. Ясон сходил за водой. У нее был странный вкус. А может, у меня просто губы еще кровоточили. Ясон помог мне раздеться до конца, укрыл и лег рядом. Я покрепче прижался к нему. Боль утихала, слабый запах китайского жасмина успокаивал. Как будто ничего и не случилось.

– Ты спал хоть сколько-нибудь, Шу?

– Нет.

Я пожалел, что слишком измочален, чтобы заняться любовью, и нырнул в сознание Ясона. Там были нежность и тепло, но и гнев – не на меня.

– Только не надо меня жалеть, Ясон. Я сам выбрал все это.

– Я не хочу, чтоб тебя калечили, рыжик. Ты слишком дорог мне.

У меня как-то странно трепыхнулось сердце. Ясон, это правда?

– Сегодня я сам был виноват.

– Не поверю.

– Я не хочу об этом говорить.

– Любишь его?

– А если люблю, то что?

– Ничего, рыжик. Любовь бывает зла. Спи.

– Ты выгонишь меня? Я…

– Молчи. Ничего не изменилось.

Я не поверил.

– Ясон, я тебя хочу.

– Спи, мой сладкий.

Я лизнул Ясона в грудь и уснул с прохладным вкусом его кожи на языке.

 

Уже стемнело, когда я проснулся. Ясона рядом не было, но быстрое сканирование дома показало, что он в гостиной. Как всегда, я не смог прочесть его мысли, но не слишком огорчился.

Я поплелся в ванную и встал под душ. Неплохо было бы побриться. Бритвы у Ясона были только одноразовые. Я соскреб щетину, радуясь, что на мне ничего толком не растет. Мои синяки побледнели до желтизны, а глаз стал почти нормальным. Запястье еще болело, но не слишком сильно. Ясон был для меня чем-то вроде волшебного зелья, стимулировал регенерацию. И не только ее…

Я снова забрался под одеяло, закурил, закрыл глаза и порадовался тому, что я не дома.

Ясон ходил бесшумно, но волна запаха двигалась впереди него.

– Где ты столько ходил?

– Заждался?

И Ясон потянул с меня одеяло. Я торопливо загасил сигарету и подставил губы для поцелуя.

Я все еще не мог привыкнуть к тому, что моего блондинистого красавца больше всего заводило не то, что я с ним делал, а то, что он делал со мной, словно его желание проявлялось, только если его кто-то по-настоящему хотел. Такие парни попадаются редко, а мне – и вовсе никогда. Они не интересуются шлюхами.

И зачем ему понадобился я?

 

Брэдли был мрачен, как грозовая туча.

– Доброе утро, дорогуша! Что киснешь? Запор замучил? Послать Наги в аптеку? А еще, говорят, стакан оливкового масла на голодный желудок – и все как рукой снимет.

Брэд даже головы не повернул. В мозгах у него был хаос: воспоминания о беседе с Такатори мешались с беспокойством за Наги – у паршивца проблемы в школе; злость на весь свет и раздражение на меня перемежались с желанием избить первого, кто подвернется под руку.

"Брэд, у тебя в мозгах помойка!"

– Убирайся из моей головы, Шулдих!

– Там так забавно… Эй, что такое с новым заданием?

– Не твое дело.

– Тебе видней, ми-и-илый. О, не смотри на меня с такой страстью, я сгораю…

Я юркнул в дверь быстрее, чем Брэд встал из-за стола, пошел к себе и завалился в постель, не забыв запереть дверь. Кожу над левой ключицей чуть-чуть саднило – свеженький засос. Жаль, что пришлось уехать. Хотя, если Брэд ничем не нагрузит, вечером Ясон поведет меня развлекаться. "Танцы на опасной земле". Я – и ирландский балет! Хе-хе. Туда бы Фарфарелло. Ирландцы в Японии – то, что надо. Джей окончательно слетит с катушек.

В дверь постучали.

– Шу-Шу, это я, – сообщил Наги. – Брэд велел съездить за продуктами.

– Ну так поезжай.

– Я не вожу машину. Шу-Шу, поехали. Я буду в гараже.

Я спустился на кухню и сунулся в холодильник. Н-да, там мышь повесилась. Придется ехать. Хорошо Ясону: у него слуги. Небось, мой любовник за всю жизнь и тарелки не вымыл.

Наги сидел в машине и размышлял обо мне и Брэде.

"Тебя это не касается", – сообщил я.

– Не лезь в мои мысли.

– А ты думай о своем, чибик.

– Ты все равно залезешь.

– Учись блокировать.

– Пошел ты… Брэд опять бесится.

– Его проблемы.

– Не перестанешь пропадать сутками – будут твои.

– Брэд хочет меня контролировать. Не выйдет.

– А тебе его мало? Или ты кайфуешь от побоев?

– Не твое дело.

– В следующий раз он уложит тебя в больницу. Зачем ты его дразнишь?

– Это забавно. К тому же, я не виноват, что Брэд идиотски реагирует на нормальные вещи. И вообще, лучше поразмысли о том, почему Оми Тсукиено только о тебе и думает.

– Мы враги.

– Конкуренты.

– Ну, он все равно хочет убить меня.

– Я бы не сказал, что его мысли о тебе – смерть или ненависть. Скорее, наоборот.

Наги порозовел и задумался о том, что не умеет целоваться. Что, ему нравится Оми?

"Так и быть, я дам пару уроков. Но тебе придется попросить!"

 

Ирландцы были великолепны. Жаль, среди них не оказалось никого масти Фарфи. Особенно мне понравилось трахаться в ложе во время антракта. Правда, Ясону пришлось заглушать мои вопли, но он справился.

Ужинать мы поехали в португальский ресторанчик. Ясон был крут в нахождении местечек "только для своих". Хозяин встретил нас как принцев, а его мысли о Ясоне меня потрясли. Этот мужик верил, что приход Ясона принесет ему пять лет удачи. Разумеется, он не собирался брать с нас денег. Я залез поглубже в его мозги, но нашел только кучу суеверий и твердое убеждение в том, что мой любовник – не совсем человек. Людская глупость безгранична.

 

– Я хочу, чтобы ты больше времени проводил дома, – заявил Брэд за завтраком.

Я налил себе вторую чашку кофе, потер глаза и ответил:

– Хоти сколько влезет. Я подчиняюсь тебе в том, что касается работы. Моим личным временем ты не распоряжаешься.

– Ты растреплешь о нас всему свету.

– По-твоему, я представляюсь: "Привет, я наемный убийца из SZ на службе Такатори"? Ты совсем рехнулся. И вообще, с каких это пор мои дела тебя беспокоят?

Прочесть мысли Брэда мне не удавалось, и я весь подобрался, приготовившись врать про Ясона. Невозможно скрыть что-то от Оракула, но я постараюсь.

Брэд промолчал. То ли он ревновал, то ли просто злился.

– Как там дела с Теру?

– Тебя это не касается.

– Брэ-э-эдли, не будь таким букой!..

– Заткнись!

Наги сидел с нами и смотрел в свою тарелку. Он не любил ссор в доме, хотя к тому, что мы с Брэдом без конца цапаемся, давно пора было привыкнуть.

– Нашли семь тел, – сказал он тихо. – Восьмое сгорело без остатка на лужайке перед домом. Уже после нашего ухода. Куча пепла, ни костей, ни зубов. Такатори доволен.

– Ну что ж, все счастливы.

Позже Брэд пришел ко мне. Его намерения были написаны у него на лице, никакой телепатии не надо. Брэд молча сел на кровать, спихнув меня на пол, и расстегнул брюки. Что ж, я знаю свою работу, стоны Брэдли были хорошим подтверждением. Я слушал их и старался изо всех сил. Может, сегодня мне удастся заставить его закричать.

Брэд кончил с задавленным хрипом. Я вылизал его дочиста и сел поудобнее, вытирая губы ладонью и читая спутанные после оргазма мысли.

"Классная соска… Моя личная шлюха". А еще он думал о деньгах.

"Если я так выгоден, Брэд, повысь мне жалованье".

Я быстро поднялся, поцеловал его, еще не пришедшего в себя после секса, и отскочил прежде, чем Брэд успел двинуть мне в челюсть.

– Завтра миссия, – сказал Брэд, застегиваясь. – Сиди дома. И выспись.

 

Я ходил по дымящей на холоде крови за совершенно спятившим Фарфарелло. Был сочельник, натравили нас на каких-то итальяшек… Они как раз вернулись с мессы. Охрана у них была неплохая, только не хрен гадить на территории Такатори.

Мы отработали быстро и четко. Чистой я бы эту работу не назвал – тридцать семь трупов, мозги по стенам – Наги перестарался.

Фарфи был готов вырезать весь город – Господень праздник, еще бы! Когда мы закончили, ирландца пришлось вырубить и запаковать в смирительную рубашку прямо на месте. Машину мы с Наги отмывали до рассвета.

А потом приперся Брэд, выволок меня из постели за волосы и поставил на четвереньки. Пол был холодный, а Брэдли – горячий. Никогда не пойму, почему он признает только заднюю позицию.

 

Котята из Вайсс решили устроить себе отпуск и смылись куда-то в горы. Нам отпуска не полагалось – в аду каникул не бывает. Но перед самым новым годом Брэд объявил, что неделю-другую все будет спокойно.

Я позвонил Ясону из бара.

– Привет. Это я.

– Здравствуй, рыжик. Рад тебя слышать. Я соскучился.

– Я тоже. Я собираюсь к тебе.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Я не в городе.

– Когда вернешься?

– Часам к восьми.

– Приеду в девять.

– Выспись, это же новогодняя ночь. Что тебе подарить?

– Себя. В праздничной упаковке.

– На какое место привязывать бантик?

– На член, разумеется.

– Я буду ждать, рыжик.

– Ладно. До вечера.

– До вечера.

Зеркало за стойкой отразило счастливо скалящегося рыжего придурка. Влюбленного придурка – понял вдруг я, но не испугался.

"А Брэд? – спросил я себя. – Я же его люблю?"

Ответа не было.

 

На воротах и вдоль дорожки светились бумажные фонарики. Их раскачивал ветер, и разноцветные пятна света метались на снегу. Год кончился. Будет новый. Такой же.

Все, чего я хотел – устроиться у Ясона на коленях и забыть. Ни прошлого, ни будущего, только настоящее – тепло и тишина.

Я толкнул дверь, прежде чем позвонить. Было не заперто. Я вошел, повесил пальто, разулся и пошел к свету и музыке гостиной. В доме пахло хвоей. Наверное, Ясон нарядил елку. От него всего можно ожидать.

Но не такого. Ясон, поднимающийся мне навстречу, в чем-то белом. Искрящаяся игрушками елка в углу. И смуглый темно-рыжий парень в дальнем кресле. Красивый. Угрюмый. Глаза – темный янтарь. Мысли не прочесть, закрыт, как Брэдли год назад.

Я развернулся и пошел в темноту. Слезы мешали видеть, щекотали кожу. Я смахивал их, а они все текли. Если сразу вызову такси, успею снять кого-нибудь еще до полуночи. Сегодня в любом клубе пропасть народу.

Я думал, я быстрый. Но Ясон обогнал меня и перехватил у самого входа. Я попытался вырваться, но его руки были как ласковая сталь.

– Рыжик мой, рыжик… Я тебя так ждал.

– У тебя есть Тики.

– А ты сразу решил, что больше не нужен? Милое мое солнышко, мой любимый рыжик, чудо зеленоглазое.

Я снова рванулся. Без толку.

– Я не буду приправой к вашему сексу, – сказал я. Прозвучало неубедительно.

– Дело не в сексе, рыжик.

– И кем ты тогда предлагаешь мне быть? Вашей общей игрушкой?

– Шу, ты – мой.

– Отпусти. Я хочу уйти.

Ясон опустил руки.

– Ты свободен, рыжик.

Я попробовал прочесть его мысли. Теплая пустота. И что-то еще, во что я просто боялся поверить. Я посмотрел на Ясона, коснулся его руки. Кажется, я доверяю ему больше, чем кому бы то ни было в моей угробленной жизни.

– Вы где? – раздался мягкий баритон. – Шу, привет. Жаль, что ты не смог приехать на Рождество.

Тики стоял в дверном проеме – гибкий, грациозный и расслабленный. Свет падал сзади, и я не видел его лица, а ощущение угрозы – не лично мне, а вообще, как от дикого животного – меня напрягло. Ясон притянул меня к себе, наклонился и поцеловал. Такой красивый, что красота становилась силой. От нее я еще мог бы сбежать. Но если я действительно "любимый рыжик"…

 

Стол накрыли в гостиной. Скатерть на низком столике и два десятка подушек по всему полу. Приглушенный свет, неназойливая музыка, хорошая выпивка…

Мне хотелось обнять Ясона, и чтобы он обнял меня, но на глазах у Тики… Я опасался. Слишком этот рыжий был непонятен. Я нервничал, а вот Ясон был спокоен. Впрочем, и я дергался до первого коктейля. Их смешивал Тики, и очень неплохо, рассказывая что-то про Норвегию. Я не слушал, прикидывая, как бы незаметно подползти к Ясону. Впрочем, после второго коктейля – бальзам "Белая река", вишневый сок и толченый лед – я вытянулся на полу, положив голову Ясону на колени и принялся таскать кусочки из его тарелки. Пил Ясон, как всегда, "Айриш Мист" с шоколадной крошкой. Я глотнул из его бокала, пока Тики колдовал с шейкером.

Тики начал рассказывать про лапландских колдунов и еще какую-то лабуду. Ясон смеялся, я тоже – за компанию, поскольку совершенно не врубался в разговор. И вообще, я хотел Ясона. И напиться. Второе удавалось прекрасно.

Тики улыбался, глядя в пространство, и посверкивал глазами в мою сторону, то и дело отбрасывая челку со лба. Его мышцы перекатывались под тонким свитером, как у кота. Очень-очень дикого кота. Мне захотелось потрогать его. Эти прямые волосы – каковы они на ощупь? Сандалово-звериный запах – его собственный или это парфюм? А как он целуется?

Тики улыбнулся мне и смешал еще пару коктейлей. Ясон гладил меня по плечам и груди, стянул мою бандану и нежно взъерошил волосы. Мне было слишком жарко в водолазке. Ясон устроился поудобнее, чтобы поцеловать меня. Я обвил его шею руками, и бледно-золотые волосы скрыли от меня и комнату, и Тики.

Ясон целовался с такой жадностью, словно у него не было никого, кроме меня. Как же я по нему соскучился! Ясон снял с меня водолазку, чтобы без помех ласкать мне шею и грудь, щекоча кожу длинными волосами. Его неспешность сводила меня с ума, а Ясону только того и надо было. Он не желал касаться меня ниже пояса, и когда Тики начал гладить мои бедра, это была как нельзя вовремя!

Теперь они занимались мною вдвоем. Руки рыжего были такие горячие, что я чувствовал это даже через джинсы. Я так хотел хоть кого-нибудь, но Ясон не давал мне даже застонать. Ну, тогда пусть Тики меня трахнет, я же не могу больше!

Тики раздел меня и прокладывал жгучие цепочки поцелуев от колен вверх. Я ерзал и постанывал, и он сжал мой член рукой. Я приподнял бедра, требуя движения, и Тики послушался. А потом оседлал меня, и я застонал, входя в него, но Ясон снова заглушил мой стон поцелуем. Тики был такой тесный, и горячий, и умелый. Мне хотелось видеть, как он насаживается на мой член, но Ясон не давал. Скоро я начал двигаться под Тики, не мог спокойно лежать. Я гладил его везде, куда только мог дотянуться, Тики вскрикивал каждый раз, когда я входил в него до конца. Это заводило со страшной силой. Я ласкал его, а когда Тики закричал и кончил, стиснув меня бедрами, его сперма брызнула на нас с Ясоном. Я вцепился в твердые бедра Тики, вогнал в него член как можно глубже и высвободился с придушенным воплем.

Вскоре Тики сполз с меня и лег рядом. Вместе с Ясоном они слизали с меня белесые брызги, кто-то вытер мой член горячим влажным полотенцем, и тут же Ясон повернул меня набок и пристроился сзади. Сегодня ему не терпелось, и готовил он меня недолго, а вошел резко, и я дернулся от неожиданной боли. Тут же Тики лизнул меня. Ясон выждал, пока я привыкну, а Тики заглотил мой член по самые яйца. Мозги у меня отключились окончательно…

 

В первый день нового года я проснулся, как еще никогда не просыпался. Ясон грел мне спину, обняв меня, как плюшевую игрушку, а я льнул к нему всем телом. Я не спешил просыпаться окончательно, пока не услышал:

– А ты красивый, рыжик.

Ну да, Тики был тут же. Первый, кого я увидел, открыв глаза. Он отвел волосы, упавшие мне на лицо, и сказал:

– С новым годом.

– И тебе того же, – сказал я и принялся вспоминать вчерашний вечер.

Голова у меня не болела, даже странно. Мало пил, наверное. Так, мы втроем кувыркались всю ночь, и я трахнул Тики. Кажется, не раз. А Ясон – меня, Тики, снова меня… Не помню. Неважно. А потом мы все вместе полезли в ванну, я вылил полный флакон пены в джакузи, и кого-то назначили снеговиком. Ясона, потому что Тики сказал, что он ледышка. И Тики захотел, чтобы мы трахнулись в ванне, а Ясон к нам приставал и щекотался. Мы полванны выплеснули на пол.

Хорошая новогодняя ночь. И утро хорошее. Домой можно неделю не показываться. Эх, если бы год так прошел… Не с моим счастьем.

Тики провел кончиками пальцев по моему плечу. В мыслях – тихое довольное урчание. Ну и люди!

Я выкрутился из рук Ясона и сел, потягиваясь. Черт, спина разболелась. Как не вовремя!

– Я в ванную, – оповестил я и встал.

Ясон и Тики проводили меня улыбками. Оказывается, я проснулся последним

 

Я вернулся в спальню, совершенно убежденный в том, что Тики и Ясон поругались из-за меня. Было что-то такое в их мыслях. Спина болела все сильнее. Теперь так и будет продолжаться, пока меня совсем не скрутит.

Я снова лег, Ясон тут же обнял меня. Стало легче.

– А Тики где?

– Пошел умываться в гостевую. Из какого ресторана закажем завтрак? У прислуги выходной.

– Все равно.

– Так больно? – спросил Ясон, безошибочно кладя ладонь на то место, куда когда-то пришелся самый сильный удар.

– Терпимо. Будет хуже. Погода меняется. У тебя есть морфий или что-то в этом роде?

– Проще причину устранить, рыжик.

– Обследование, операция… Слишком муторно. А еще мне отпуск на лечение не положен.

– Тебе хватило бы хорошего мануального терапевта. Мне Тики все утро выговаривал, что я знал о твоей проблеме и ничего не сделал.

– Проблема-то – моя.

– Не только. Тики прав. Прости. Я же действительно могу помочь.

– Скажи еще, ты мануальщик.

– Не совсем. С Тики вдвоем мы как раз составляем одного хорошего целителя.

– Хотите на мне попрактиковаться?

– Мы можем помочь, Шу.

– Я подумаю, ладно? Мне пока не так плохо. Побудь со мной, вот и все.

До обеда я проспал – руки Ясона унимали боль. Но после еды стало хуже. Тики налил мне какой-то микстуры, она помогла на время, но еще через пару часов я готов был выть.

Больше Ясон и Тики ни о чем меня не спрашивали. Ясон отнес меня в дальнюю комнату, где сильно пахло благовониями и горели свечи. Тики накрыл парой одеял низкий стол. Они вместе раздели меня и уложили ничком. Рыжий провел рукой по моей спине и сказал:

– Плохо. Ясон, видишь?

– Да.

– Что такое? – дернулся я.

Ясон ответил:

– Шу, сейчас все твои мышцы, кроме контролирующих внутренние органы, полностью расслабятся. Ты не сможешь управлять своим телом. Не бойся. Это не навсегда. Еще у тебя исчезнет болевая чувствительность. У тебя смещены позвонки, мы вправим их, но будет легче, если ты не будешь напрягаться в ожидании боли. Дыши спокойно. Все будет хорошо.

Ясон говорил и гладил меня: голова, шея… Боль утихала, а потом ослабло и мышечное напряжение, к которому я настолько привык, что давно перестал замечать. Я закрыл глаза и позволил себе забыться. Ясону я доверял, а Тики… У меня было плоховато с выбором, а руки у рыжего были добрые.

Я не представлял, что они делали, хотя резкий хруст в позвоночнике о чем-то да говорил. Кажется, я задремал. Мне снилось, что огонь и ветер, переплетаясь, лепят меня заново. Пламя выжигало боль, а ветер остужал и развеивал пепел.

 

Я очухался на том же столе, почему-то на спине, укрытый до самого подбородка. Спать больше не хотелось, но тело оставалось расслабленным. Зато спина не болела.

– Как ты?

Я глянул направо. Ясон сидел на полу и смотрел. Я шевельнулся на пробу. Вроде все в порядке.

– Хорошо. А где рыжий?

– Спит. Скоро утро. Мы работали с тобой почти семь часов, а потом ты уснул.

– Почему ты остался? Шел бы спать.

– Не хотелось, чтобы ты проснулся в одиночестве.

– Ты сумасшедший. Кто я тебе?

– Ты – мой любимый рыжик. Вот и все. Пойдем в спальню?

– Иди.

– Обиделся… На что?

– Ты играешь, верно? Нашел смазливого парня и решил поиграть в любовь.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

– У тебя есть Тики.

– У тебя тоже кто-то есть. И о Тики, раз уж ты заговорил: он теперь полгода, не меньше, будет шпынять меня за то, что я о тебе не забочусь.

– Вы оба психи.

– Нет, просто мы – это мы.

– Я и говорю, психи. Кто еще способен встретить любовника своего парня так, как Тики встретил меня?

– Тики искренен, ты знаешь.

– Знаю.

– И он сделает все, чтобы тебе было хорошо с нами.

– А если я хочу быть только с тобой?

– В прошлую ночь я этого не заметил.

– Я был пьян.

– Повторим на трезвую голову.

Я слез со стола, кутаясь в одеяло. Ясон обнял меня. Мне было и хорошо, и жутко, сердце куда-то то ли летело, то ли проваливалось…

– Ты же только используешь меня, верно? – тихо спросил я. – Такое тонкое манипулирование, что почти незаметно? Всего лишь игра?

– Нет, – ответил Ясон. – Нет.

Я с яростью отчаянья ворвался в его сознание. Помилуй меня бог – Ясон говорил правду!

А еще я увидел кое-что по-настоящему пугающее: Ясон не лгал никогда.

 

Тошно мне было. Тошно и страшно. Я не знал, почему.

Ясон ушел досыпать, но сначала принес мне одежду. Я принялся шататься по дому, думал, пытался хоть что-то понять. Не смог. И уехать не решился. Куда? Вернуться домой означало сдаться. Я не хотел. Сколько можно?

Хорошо, что Тики покупал сигареты блоками. Хорошо, что он еще спал. Хорошо, что холодильник полон. И домашний бар. Правда, напиваться мне не хотелось.

Страшнее, чем сейчас, мне было, только когда я сбежал из дома. Мне только-только исполнилось одиннадцать, был вечер, шел дождь…

Воздух в гостиной посинел от дыма. Я открыл окно, впуская снежинки, а потом выдернул с полки первую попавшуюся книгу на английском.

С большой чашкой какао и тарелкой горячих сэндвичей я устроился на диване и начал читать.

"…Человек в черном шел по пустыне, а стрелок преследовал его…"

Комната проветрилась и остыла, я замерз, но не мог оторваться от книги. Кто-то закрыл окно, включил обогреватель и укрыл меня пледом, а я даже не заметил, кто это был. Какая разница? Я не хотел быть здесь, и меня здесь не было.

Только вечером, дочитав, я начал возвращаться в реальность. Не до конца, какое там…

Ясон прикоснулся ко мне – тенью мысли. Тепло. Нежность. Ласка. И умиление, словно я – ребенок.

"Ясон, а дальше что-то есть?"

"Четыре книги".

"Это хорошо…"

"Можно к тебе?"

Я огляделся. В этой комнате его и вправду не было.

"Я сам приду. Где ты?"

"В кабинете".

 

Он сидел за столом и даже не пытался притворяться, что чем-то занят. Красивый. Теплый. Любящий. Встретивший меня улыбкой.

Я закурил, чтобы не поддаться, поискал пепельницу. Эта ракушка сойдет.

– Что ты со мной делаешь, Ясон?

– Просто ты пытаешься вернуться по собственным следам, рыжик.

Непонятно. Я присел на подлокотник его кресла. Глядя в темное окно, я попытался сформулировать вопрос.

– Ты действительно любишь меня?

– Да.

Как оттиск на горячем сургуче.

Неправда. Невозможно. Только не для меня.

– А если я не буду больше спать с тобой?

– Все равно.

– А Тики?

– Поговори с ним сам.

– Поговорю. Я могу остаться у тебя до конца недели? Только я буду спать в гостевой.

– Все будет так, как ты захочешь, Шу. Можно, я обниму тебя?

Я кивнул.

Сильный он был, и нежный, и все понимающий. Господи, я не верю! Не могу. Нет.

 

В гостевую я все-таки не перебрался. Не мог я отказаться от Ясона. Ушел Тики. Сам.

Я переоделся в новую шелковую пижаму.

– Глупо это, наверное, – сказал я. – Я голый сплю.

– Похоже, тебе это нужно. Я зажгу свечу?

– Как хочешь.

Мы легли. Я хотел было обвиться вокруг Ясона, но коснулся его – и отодвинулся.

– Рыжик, чем ты так напуган?

– Я тебе не верю. Со мной не может произойти ничего хорошего. Никогда. Меня все просто используют, я привык.

– Как будто, если бы мне был нужен просто toy-boy, было бы проще.

– Да. Намного.

– Я люблю тебя, Шу.

Он взъерошил мои волосы. Я еще отодвинулся, кровать была большая.

– А Тики?

– И его.

– Так не бывает.

– Бывает.

– Меня невозможно любить. Только использовать. Больше я ни на что не гожусь.

– Наверное, никто из тех, кого ты знал раньше, любить не умел. А использовать человека можно только в той степени, в какой он позволяет.

– Я подчиняюсь тому, кто сильнее.

– Тогда обними меня.

– Нет.

– Вот слово, с которого начинается свобода.

– Давай не будем об этом.

– Как скажешь, рыжик.

– Ты такой покладистый, – я усмехнулся. – Не представляю, как ты ухитрился приручить Тики. Он совершенно дикий.

– Шу, Тики – Доминик, если быть точным, – моя гордость. Он очень долго был независимым внешне и совершенно покорным в душе. Много сил ушло на то, чтобы он перестал оглядываться на меня на каждом шагу.

– Что, он спрашивал у тебя разрешения отлить?

– Вроде того. Когда-то он поступил в Беркли на факультет социологии и социальной психологии, хотя хотел изучать юриспруденцию в Нью-Йорке. Но я жил в Калифорнии, около Монтерея, я не очень люблю большие города, и Тики не решился уехать на восток. Два года ему понадобилось на то, чтобы понять: наши отношения не зависят ни от времени, ни от расстояния, ни от его профессии.

– А я-то думал, почему он так спокоен. Я бы так не смог, если бы…

– Если бы твой мужчина привел любовника, да еще сказал, что любит его? У Тики было полтора месяца, чтобы свыкнуться с ситуацией. Он с самого начала почуял, насколько ты для меня важен.

– Я – важен?

– Очень.

Я протянул руку и коснулся разметавшихся по постели волос Ясона. Такие шелковистые… Я могу зарыться в них лицом, и сказать Ясону, чтобы он любил меня, и он будет делать это так, как я хочу, и даже Тики не посмеет нам помешать… И Ясон никогда не спросит, что я делал до него, кем был, как зарабатывал.

Сейчас я мог читать Ясона без труда. Такой искренний. Любящий. Открытый? Нет, но честный. И сильный. Может, даже сильнее Кроуфорда. Но не сильнее пули.

Я хотел быть с Ясоном. Пусть даже третьим, с краю. Я был готов сделать все, что Ясон попросит, неважно, чем он занимается.

Призрак счастья… Остаться в этом доме, забыть про Шварц, забыть про SZ, быть просто любимым рыжиком – не шлюхой, не убийцей… Сколько дней это продлится? Три? Четыре? А потом появится Брэд с Фарфарелло, и Ясон и Тики умрут. Я тоже, но я и так мертвец.

У меня еще пять дней – остаток обещанной недели. Отказаться от них я не смогу, но потом постараюсь забыть все. Счастье – не для меня. Я Шулдих из Шварц. Я убиваю по приказу, получаю побои и ложусь под Брэда. Можно получать удовольствие и от такой жизни.

– Ты плачешь, – тихо сказал Ясон.

– Не обращай внимания. Все в порядке.

И я придвинулся к Ясону и начал ласкать его со всем умением профессионала. Пусть он забудет… Разумеется, я очень недолго старался один. Ясону не слишком нравилась собственная неподвижность. Тики – такой счастливчик!

В этот вечер Ясон был так хорош! Но я не смог забыть. На самом пике нашего слитного оргазма слезы снова хлынули: ликование Ясона оттого, что я с ним, меня добило. Я торопливо поцеловал его, вывернулся из объятий и уткнулся лицом в подушку. Ясон снова обнял меня и без единого слова гладил по плечам. Постепенно я успокоился. Решение принято, жалеть не о чем, не стоит портить последние дни.

 

Мы неплохо поладили втроем. Не хуже, чем в новогоднюю ночь. Тики был сдержан, предупредителен, непрошибаем, и как-то, когда Ясон залег в ванну (часа на два, быстрее у него не получалось), я сказал Тики:

– Скоро перестанешь дергаться, рыжий. Я смоюсь послезавтра и больше не вернусь.

– Ясону будет плохо, – спокойно сообщил Тики.

– Зато тебе хорошо.

– По-твоему, я настолько не люблю Яся? Пойдем, кофе выпьем.

Мы перебрались на кухню, Тики начал готовить кофе, а я продолжил:

– Я – конкурент.

– Нет. То, что Ясон отдает тебе, я никогда не мог взять. А то, что ты ему отдаешь – у меня нет и никогда не будет таких свойств.

– Из-за меня ты спал в гостевой. Мне было бы обидно. И я ворую у тебя внимание Ясона.

– Ты ошибаешься. Не стану объяснять, поверь на слово. Не уходи. Нам будет не хватать тебя.

– Тебе-то что?

Тики налил мне и себе кофе, кинул в свою чашку три куска сахара, налил сливок, сел рядом со мной и только тогда ответил:

– Я начал к тебе привязываться, Шу. Если ты дашь мне время, это может стать чем-то большим.

– Вы психи, – сказал я. – Оба.

– Вижу, в чем-то я тебя убедил.

– В том, что ты стоишь за ясоновы интересы, как хороший адвокат. Сторожевой пес.

– Кот. Мы же семья. Мы с Ясем не просто супруги и любовники. Все, что происходит с ним, отражается и на мне. Сейчас Ясон счастлив. В нашем доме давно не было такой радости.

– Не понимаю.

– Поймешь со временем.

Это прозвучало так внушительно, что мы оба расхохотались

 

– Шу-Шу, что с тобой? – удивленный голос и встревоженный взгляд Наги оказались первым приветствием от Шварц в новом году.

– Привет, чибик. Ты так давно меня не видел, что забыл, как я выгляжу?

– Выглядишь ты, как человек, кишки которого обмотали вокруг дерева, а он еще не умер, – сказал Фарфарелло.

– О, так вот чем вы без меня развлекались! Или это твои несбывшиеся мечты, Джей?

– Это то, что ждет тебя, когда Брэд вернется, – ехидно сказал Наги. – А по твоей морде видно, что ты и сам это знаешь. Или тебе было так плохо без нас?

– Брэдли может удавиться на собственном галстуке, – как можно мягче сказал я. – А я просто увидел ваши рожи – и пожалел, что не умер до рождения. Пожалуй, надо почаще смываться…

– Смоешься сегодня – Кроуфорд тебя зароет, – сказал Фарфарелло. – Вечером миссия.

– Сейчас день.

 

Плохо мне было как никогда, словно возвращение было самой большой ошибкой за всю мою жизнь. И то, что я побоялся сказать Ясону, когда мы прощались… Но если бы я сказал, я бы уже не смог уйти.

Нет у меня будущего, и настоящее мое – тьма. Может, у Наги еще есть иллюзии, и, наверное, у Вайсс… А у меня – нет.

Я валялся на кровати, курил, дремал и ждал Брэда.

Кроуфорд вернулся к вечеру. Его настроение я почувствовал, как только он переступил порог: странная смесь раздражения и довольства.

Через десять минут Брэд стоял в дверях моей комнаты.

– Где ты шлялся, Шулдих?

– Не твое дело. Работе это не мешало. А ты соскучился?

– По тебе?

– Или по моей заднице.

Брэдли сел на кровать и расстегнул на мне брюки.

– Ты угадал, немец. У тебя только три достоинства: узкая задница, умелый рот и талант телепата.

– И сегодня ты хочешь все три оптом, – сказал я, раздеваясь. – Я твой. Бери.

Как жаль, что я только сейчас выяснил, насколько Брэда заводят эти слова. Грубый он был, как всегда, но позаботился и о моем удовольствии, а это нечасто случалось. Три месяца назад это сделало бы меня счастливым.

 

Казалось, все пошло своим чередом. Правда, Брэд куда меньше распускал руки, но и я доставал его больше по привычке. Раньше я пользовался любым предлогом, чтобы привлечь его внимание, но теперь все мои силы уходили на борьбу с наваждением.

Говорят, что время лечит. Я этого не замечал. Мне такого труда стоило не звонить Ясону! Если бы я не боялся за него, меня бы ничто не удержало.

Я не представлял, что может существовать такая беспросветная тоска. Выпивка не помогала, о наркотиках я старался не думать. Даже приключений на собственную задницу искать не хотелось. Я сидел дома, пялился в телевизор и спал. А во сне видел Ясона. Мы танцевали, разговаривали, занимались любовью… Просыпаться было ужасно.

 

Наги уже давно смотрел на меня, как на животное неизвестной породы, и как-то спросил:

– Как тебе удалось укротить Брэда? Я думал, он тебя убьет, когда ты на неделю пропал.

– Он наверняка знал, где я и что делаю. Он же у нас Оракул.

– Он не мог тебя увидеть. И злился.

– Так бывает, если долго не трахаться. Кстати, это и тебя касается.

– Иди в задницу!

– В твою?

Наги покраснел. Я залез в его мысли.

– Эй, ни к чем смущаться, Наги. Тебе самое время начинать.

– Не с тобой же!

– Как выберешь. У меня опыта наверняка побольше, чем у Тсукиёно.

– Ты… ты ничего не понимаешь!!!

– Уж конечно! Нужны будут презервативы – возьмешь у меня в комнате, под зеркалом. Не в аптеку ж тебе идти!

От щек Наги можно было прикуривать.

"Какая аптека, мы еще даже…" Дальше была только цепочка образов, которые меня удивили.

– Вы даже не целовались толком? Почему?

– Я же никогда не был шлюхой, Шу-Шу, – огрызнулся Наги. – Я не умею.

"Если Оми узнает, что я не умею, подумает, что я еще совсем ребенок, и решит, что со мной не стоит связываться, и…"

– Он тебя не бросит. Ты ему нравишься. А пару уроков могу дать и я. Хочешь?

Наги ухитрился одновременно кивнуть и пожать плечами.

– А ты его любишь?

– Не твое дело.

"Мог бы и сам увидеть"

– Если любишь – пусть он тебя и учит. Так будет лучше. У меня слишком специфический опыт.

– Думаешь, он захочет?

– Я бы захотел.

– Он – не ты.

– Это точно. Тсукиёно, похоже, тоже девственник. Токио грозит сексуальная катастрофа.

– Чего?

– Два девственника в одной постели – это и есть сексуальная катастрофа. Ну, в Интернете полно информации. Ты наверняка облазил все сайты с гей-тематикой.

– Мне моя спина дорога, придурок! До сих пор рубцы…

– Брэд? За что?

– Он узнал, что я лазил на Gay.com. Сказал, что мне еще рано думать о сексе и что одного гея в доме ему достаточно. А потом избил.

– Одного? А себя он не считает? Или он думает, что раз он семэ, он не гей?

– Какой ты смелый! Вот и скажи это Брэду, если тебе жить надоело. А мне умирать еще рано. И Оми… Если Брэд узнает, он может убить его.

– Угораздило же тебя влюбиться в Вайсс! Ну, если ваши отношения не будут мешать работе, можешь не дергаться. А нужна консультация – так я готов.

– Какая забота! Если будешь приставать…

– Нужен ты мне! Думаешь, мне бестолковые девственники нравятся?

Наги это убедило.

– Тогда приду. Брэд уезжает сегодня на весь вечер. Но если ты...

– На практические занятия не рассчитывай. Тренироваться будешь на своем котеночке.

"И Брэд его убьет".

– Если ты будешь только уке – несомненно. Не может же он позволить Вайсс отыметь Шварц.

– Я не понимаю.

– Меняйтесь. Только дураки держатся за свои роли. Хотя у уке кайфа больше.

– То-то ты из-под Брэда полуживой выползаешь. Ты бы еще к Фарфи подкатил.

– Не люблю ирландцев.

Наги фыркнул и убежал к себе – список вопросов составлять, наверное. А я сходил на кухню за пивом и сел смотреть телевизор.

 

– Шулдих, завтра работаем в паре, – сообщил как-то Брэд. – Тебе должно понравиться.

– Это непристойное предложение? Как мило! Ну, я готов, дорогуша.

– Перебьешься. Заказан компромат на Оониси Сигэру. Он косит под натурала, хотя какая тебе разница. Ты его трахнешь, я сниму на видео. Все просто.

– Слишком просто. Трахни его сам.

– Он переборчив. Ты убедишь его в том, что ты – именно то, что ему нужно. К тому же, мне нужно будет пронести камеру.

– Оператор хренов. Где этого Оониси ловить и как он выглядит?

– Вот фото. Клуб "Золотая рыба". Закрытое заведение, вход только по клубным картам. Знаешь?

– Был там пару раз. А парень-то страшен, как моя судьба. И еще перебирает?

– Деньги.

– Семэ?

– Уке. Тебе повезло.

– Тебе бы такое везение. Ладно, буду трахать его и представлять, что это ты.

Брэд с размаху ударил меня в живот, и пока я корчился на полу, пытаясь вздохнуть, сказал:

– Удалишь все волосы на теле, чтобы тебя нельзя было опознать.

"Интересно, как он будет выглядеть".

 

"Золотая рыба" мне всегда нравилась. Конечно, Брэдли в костюме-тройке рядом со мной смотрелся по-идиотски, зато мини-камера под пиджаком была почти не видна. Мы без проблем прошли мимо охраны. Народу было немного, впрочем, здесь никогда не было толпы. Брэд сел за столик и заказал сухой мартини. Ему придется отбиваться от завсегдатаев, только я не собирался его предупреждать. Я пошел танцевать. Оониси был на танцполе, я засек его еще от входа, но позволил себе несколько минут иллюзии. Я здесь не на миссии, я просто жду Ясона… Я закрыл глаза, растворяясь в тягучем ритме, и представил, как он идет ко мне сквозь толпу и смотрит на меня, не отводя взгляда.

Музыка сменилась, и я очнулся. Оониси вытанцовывал напротив – обезьяна в дорогом шмотье. Я вполне мог обойтись без телепатии, парень и так облизывался. Я усмехнулся, взял его за руку и притянул к себе, одновременно проникая в его сознание. Такие похотливые мыслишки…

– Эй, парень, давай развлечемся!.. – шепнул я.

Мы подождали до конца композиции, и Оониси повел меня наверх. Там были номера для тех, кому неймется. Брэдли не отставал. Оониси его в упор не видел. Как только Оониси запер дверь, Брэд начал снимать.

Я словно со стороны смотрел, как Оониси раздевался и раздевал меня, как упрашивал трахнуть его поскорее и вертел волосатой задницей, как сосал мой член – довольно неумело. Плохой секс лучше, чем никакого, хотя в моем личном рейтинге Оониси занял одну из нижних строк. Когда все кончилось, я вырубил Оониси в обморок и попросил Брэда уйти. Все равно мне надо было в душ. А еще я хотел распотрошить заначку японца – десяток самокруток с травкой. Брэду об этом знать ни к чему.

Я мылся с болезненной тщательностью, словно вода могла все смыть… Кожа, обработанная депилятором, была неприятно безволосой. Ничего, пройдет и это. Я вытерся, оделся, закурил самокрутку и вышел. Оониси так и не очухался. Брэд должен был ждать внизу. Я начал спускаться по лестнице в грохот и дым зала, пытаясь нащупать сознание Кроуфорда. Больше не было повода здесь задерживаться, к тому же Брэда завело то, что я выделывал с Оониси, так что я рассчитывал на компенсацию.

За столиком Брэда сидел какой-то парень с каштановыми волосами. Я видел только мускулистую спину, обтянутую вишневым шелком, и отблеск в очках Брэдли, все мысли которого были только о сексе с незнакомцем. Непохоже на Брэда, но уж если он решил снять кого-то, значит, уверен, что все будет в порядке. А кто я такой, чтобы мешать ему и нарываться на неприятности?

Я вернулся наверх и вышел на балкон, опоясывающий здание. Влажный февральский ветер показался мне теплым. Скоро весна. Я закурил еще одну самокрутку. Травка была хорошая, хотя марихуана меня и десять лет назад по-настоящему не забирала. Но она смягчала депрессию.

Я мог взять такси и поехать домой, мог тусоваться здесь, дожидаясь Брэда, мог найти кого-то на ночь. Но все это было не то. А запах жасмина и ласковое тепло для меня недостижимы.

– Рыжик, ты совсем замерз.

Мне на плечи легли знакомые руки. Глюк, но все равно хорошо. Чего ж в эту травку намешано?

– Ты так звал, что я не мог не приехать.

– Я люблю тебя, – сказал я в пустоту.

Глюк неожиданно прижал меня к себе так, что я только пискнул. Окурок полетел вниз, рассыпая искры. У меня за плечом бешено колотилось чужое сердце.

– Спасибо, рыжик, – услышал я. – Я тоже люблю тебя.

Кольцо рук ослабло, и я втянул в себя воздух. Повернуться я боялся.

– Я думал, мне мерещится, – пробормотал я. – Ты здесь давно?

– Минут пятнадцать. Я видел, как ты поднимался сюда, и пошел следом.

– А Тики тоже тут?

– Он остался внизу, там есть забавный парень, а Тики любит раскрывать убежденным активам прелести пассивной роли.

– Проще говоря, Тики любит нагибать семэ?

– Именно. Не будем ему мешать. Я очень соскучился по тебе.

– Я тоже. Пойдем куда-нибудь?

– Я арендую здесь один из номеров.

– Хорошо быть богатым. Отнесешь меня?

– Конечно. Когда ты меня поцелуешь.

И я повернулся к Ясону.

 

Комната была черной, как и наша одежда. Ясон внес меня туда, как-то ухитрившись отпереть дверь, уложил на широченную кровать с балдахином и лег рядом.

– Ну и обстановочка, – сказал я. – Даже потолок черный. Наверное, твои любовники фигеют от этого.

– Тики не нравится. А я люблю контрасты. Ты такой бледный… – и Ясон начал раздевать меня, а я – его. Его губы скользнули по моей груди вниз, к животу, а потом еще ниже. – …и такой восхитительно гладкий.

Секс с Ясоном всегда был чем-то большим, чем простая физиология и биохимия тела. В эту ночь нас унесло куда-то в запределье. Может, это была травка, а может, что-то еще. Ясон успел сходить в ванную и вернуться, а я все никак не мог прийти в себя.

– Возвращайся, рыжик.

– Я тут. Просто мне хорошо… – сказал я и открыл глаза.

Ясон сидел на кровати, загорелый и шелковистый. Я изогнулся и тронул его пах. Тонкий светлый пушок, как у ребенка. А я раньше и не замечал.

Я повернулся на бок, придвинулся и потерся щекой о бедро Ясона, впитывая запахи воды, жасмина и чистой кожи. Ясь нежно перебирал мои волосы. Я лизнул его член, собираясь, наконец, распробовать его вкус, но Ясон взял меня за подбородок и шепнул:

– Не надо.

Я подставил ему губы, и мы поцеловались, а потом я спросил:

– Почему ты никогда этого не хочешь? Я…

– …слишком долго и слишком часто делал это по принуждению. Ведь так, Шу? А я не могу хотеть того, что не доставит тебе радости.

Я шарахнулся в сторону. Ясон коснулся меня, но я отодвинулся и опустил голову.

– Я здесь сегодня не развлекался, – неизвестно зачем сказал я. – Работа. Я действительно шлюха, все правильно. Так что не отказывайся. Кому есть дело до моих ощущений?

– Мне.

Ясон сел рядом и обнял меня, будто ничего не случилось.

– Зря ты со мной связался, – сказал я.

– Если ты любишь меня, то не зря. Зря вообще ничего не бывает, рыжик.

– Наверное.

Мы легли. Ясон укрыл нас. Я обнял его, закрыл глаза и прошептал:

– Завтра проснусь, и окажется, что это был просто глюк. Травка, понимаешь? А на самом деле ты спишь с Тики и видишь уже третий сон.

– Тики… Он был хорошим слугой после того, как побыл уличной проституткой. Было с чем сравнивать, наверное.

– Тики был уличной шлюхой?!

– Да, лет с пяти. И примерно до четырнадцати, насколько я помню. Неважно. Все это в прошлом.

Я потряс головой. Все это как-то не укладывалось.

– А что его родители?

– Он сирота. У Тики есть только он сам и я. И ты, разумеется.

– Только меня ему не хватало!

– Видимо, да. Он тоже по тебе скучал.

– Как ни странно, это взаимно. Слушай, а с какой радости ты позволяешь ему клеить левых парней?

– Почему нет? Тики осторожен, и у него хороший вкус. Он и сейчас нашел классного парня: высокий, с хорошей фигурой, красивый, но не приторный, явно не дурак. Брюнет, правда, я не люблю брюнетов, но это дело Тики.

– В темно-сером деловом костюме?

– Да.

– Это мой шеф.

Ясон рассмеялся.

– Тики объяснит ему, как хорошо быть уке.

– Если они подерутся, Брэд может убить Тики.

– Не надо недооценивать Доминика. Поверь, все останутся довольны, и все будет хорошо.

И я действительно поверил. А что мне оставалось?

 

Я ушел из "Золотой рыбы" за час до закрытия и полчаса просидел в машине, ожидая Брэдли. Он появился, держа Тики под руку, и я прикинулся, что сплю, но видел, как Тики по-хозяйски поцеловал Брэда и облапил за задницу. В мозгах у Кроуфорда была сумятица – тяжело ему было осознать себя уке, несмотря на превосходный секс. Я открыл глаза, когда Брэд сел в машину, и зевнул.

– Домой?

– Да. Поторопись.

На сиденье Брэдли устроился как-то боком. О, Тики!

Мы выехали со стоянки, когда заверещал сотовый Брэда. Я навострил уши.

– Кроуфорд, – сказал Брэд.

Мне пришлось "вытаскивать" собеседника из сознания Брэда, но оно того стоило.

– Привет, детка. Еще не спишь?

– В чем дело?

– Я увез твою видеокамеру, сладенький. Случайно.

– Где ты?

– Еду домой. Спать…

– Мне срочно нужна запись.

– Ну, детка, не ты один хочешь посмотреть, что мы с тобой вытворяли. Можем встретиться завтра вечером.

– Где?

– Например, в "Осаму". Знаешь этот отель?

– Да. Во сколько?

– Часов в семь. Раньше я не смогу.

– Какой номер?

– Спросишь у портье, в каком номере Ричард Лопез. Адиос, детка!

Впервые в жизни я пожалел Брэда. Со мной Тики такой сволочью не был. Интересно было бы посмотреть эту видеозапись. Но на той кассете был и я…

Мы домчались до дома в рекордный срок. Брэд сразу убрел к себе, а я пошел за сигаретами в ночной магазин. Отойдя от дома достаточно далеко, я достал телефон и набрал номер, промахиваясь по кнопкам.

– Ясь, это я.

– Здравствуй, рыжик. Что-то случилось?

– Тики уволок у моего шефа видеокамеру с трехчасовой кассетой.

– Не думаю, что случайно.

– Неважно. Первые семьдесят или восемьдесят минут на кассете – я.

– Стереть?

– Чтобы мне пришлось все отрабатывать заново? Я не вынесу.

– Так плохо?

– Да. Дальше, кажется, Тики и Брэд. Сделайте копию.

– Любишь крутое порно?

– Кто ж его не любит!

– Хорошо, сделаем.

– И не смотрите начало. Обещаешь?

– Обещаю, рыжик.

– Я люблю тебя.

– И я тебя. Спокойной ночи.

Разговор с Ясоном успокоил меня. Много ли мне надо, если уснуть и проснуться рядом с ним для меня счастье, а неделю в начале года я вспоминал как каникулы в раю?

 

Я проспал до середины следующего дня. Умылся, решил позавтракать. Наги возился на кухне. Я принюхался к запахам, налил себе кофе и начал пить.

Какая-то посудина с грохотом упала на пол. Я пригляделся к Наги. Такое на него не похоже. Н-да, глазки блестят, а круги под ними на пол-лица. И движения суматошные. А такой был уравновешенный мальчик. Интересно, что случилось? Ну-ка, проверим…

Хорошо, что я сидел.

"Наги, ты заразился от Фарфарелло? Это же безумие в чистом виде. Если Брэд узнает, вы оба покойники".

"Шу-Шу, прочь из моей головы!"

"Да уж, что интересного у мозгах у полного идиота. Я думал, ты умнее. Привести Тсукиёно сюда…"

"Вас все равно не было почти до утра, а Фарфарелло заперт. Если ты не проболтаешься, никто и не узнает. Брэд не видит прошлое".

"Вам что, пойти некуда было?!"

"А куда? В подсобку их магазина?"

"В отель, придурок!!!"

"Мы несовершеннолетние, нас не пустят!"

"Думаешь, в Токио мало мотелей, куда пустят кого угодно, если заплатить вдвое?"

"Я не знал. И не мог ждать. Слишком удобный случай".

"Если ты не научишься обуздывать свои гормоны – погибнешь. Оно хоть стоило такого риска?"

"ДА!!!"

Приятно, когда кто-то следует твоим советам. Вдобавок, Наги считал себя моим должником. Пригодится на будущее.

 

Я смотрел телевизор, точнее, скакал с канала на канал, не в состоянии остановиться на чем-нибудь, когда в гостиной нарисовался Брэдли.

– Привет, дорогуша! – радостно завопил я.

– Прекрати меня так называть, – ответил Брэд.

Странно, обычно он начинает злиться.

– О, ваше высочество, прошу простить! Как вы провели ночь? А вчерашний вечер? Кстати, тот парень был чем-то стоящим, или тебе просто захотелось свежатинки?

– Он был лучше тебя, – холодно сообщил Брэд.

– Профи?

– Могу специально поинтересоваться. А где ты был?

– Пока ты обрабатывал своего дружка? Оттягивался по-своему. Потом пошел спать в машину. Если б я знал, что ты так застрянешь, уехал бы домой. Терпеть не могу спать сидя.

– Ты был обязан меня дождаться.

– Я и дождался, какие проблемы? И вообще, за тобой должок после Оониси. Я бы не смог трахаться с таким уродом, если бы не надеялся на то, что ты меня потом ублажишь.

– Перебьешься.

– Шу-Шу в отставке, у Брэдли новый фаворит? Мое сердце разбито!

– Ты никогда не был фаворитом, Шулдих. Просто ты всегда под рукой.

Я усмехнулся пошире. Не думал, что мне станет так больно от каких-то слов. Хуже всего, что Брэд сказал именно то, что думал.

– Фаворит или нет, сейчас я под рукой.

– У меня нет времени. Пойди и займись собой сам. А меня ждут.

– Кланяйся заказчику.

– Я встречаюсь с Диком.

Почему-то это меня добило. Что с того, что я знал, каков этот Дик и как он относится к Брэдли… Я все равно останусь тем куском, за которым не надо далеко тянуться. Пресное блюдо с приправой из побоев. А я-то считал, что нужен…

 

– Ясон, приезжай за мной.

– Куда?

– Знаешь святилище Исэ?

– Да. Ты там?

– В парке, рядом. Ты приедешь?

– Конечно. Через полчаса.

– Давай быстрее. Я замерз.

– Может, возьмешь такси?

– Не хочу.

– Хорошо, рыжик. Я еду.

Я спрятал сотовый в карман, закурил последнюю сигарету и засунул озябшие ладони под мышки. Глупо, конечно, шататься по городу в домашней одежде. Впрочем, я же просто вышел на крыльцо позвонить. А вместо этого два часа бродил по городу.

Пошел дождь. Я скорчился на скамейке, но лило все сильнее. Волосы намокли, вода потекла за шиворот. У меня зуб на зуб не попадал. Наверняка простужусь.

Парк был закрыт для автомобилей, но родстер Ясона остановился в полуметре от меня. Я с трудом поднялся и сел в машину. Жалкий я был, как мокрая кошка, но Ясон только вздохнул:

– Рыжик мой, рыжик… Снимай с себя мокрое, живенько.

– Трусы оставить? – вяло огрызнулся я.

Ясон помог мне снять свитер и майку. Пока я кое-как вытирал волосы банданой, он разделся, оставшись в одной футболке, и накинул мне на плечи свою рубашку и куртку. Они были теплые и пахли им. Великоваты, правда, но это я переживу. Я выкрутил регулятор печки на максимум и подставил руки потоку горячего воздуха.

– Как тебя угораздило? – спросил Ясон.

– Вышел погулять.

– Ты ждал, пока Тики уедет?

– Ждал, так и что с того?

– Ничего. Держи, – он протянул мне фляжку.

– Что это?

– Бальзам на травах. Согреешься.

Я глотнул, сморщился и глотнул еще.

– Дрянь.

– Его пьют с чаем или кофе.

– А-а-а, главное, что на спирту! Поехали.

– Куда?

– Куда хочешь. Если я и тебе не нужен, можешь высадить меня возле какого-нибудь клуба. Не пропаду.

Ясон был как-то мрачен, и настроение его не читалось. Машина медленно ехала по аллее. Мы молчали.

– Думаешь, если бы ты раньше позвонил и сказал, что тебе плохо из-за Тики и твоего шефа, я бы не приехал?

– А приехал бы?

– Да. И тебе не пришлось бы бог знает сколько бродить под дождем.

– Дождь только начался. А Брэд – единственный человек на свете, которого я люблю. Был единственным. И я для него ничего не значу. Я что, это должен был тебе сказать? "Ясон, приезжай скорее, мне плохо, оттого что Брэдли снова смешал меня с дерьмом"? Высади меня на этом углу.

– Скоро приедем домой. Запомни, рыжик: я люблю тебя независимо от того, что с тобой происходит. Брэд или просто хандра – для тебя я есть всегда. А если твой шеф с тобой не считается, тем хуже для него.

– Я хочу быть нужным Брэду.

– И поэтому ты позволяешь ему с собой так по-скотски обращаться. Зачем? Он и так в тебе нуждается. Ему нужен кто-то, кем можно легко манипулировать – ты даешь эту возможность. Ему не приходится искать секс на стороне. Да и нельзя не привязаться к такому ласковому и страстному любовнику, как ты.

– Я половину побоев получаю за попытки ластиться.

– Брэд так боится, что ты привяжешь его к себе? Тем лучше: если бы он хоть что-то делал, чтобы тебя удержать, у меня не было бы шансов.

– Ты шутишь?

– Нет, любимый. Мы почти дома.

– Ты самый лучший, Ясь.

 

Позже, приняв ванну, одевшись в сухое и напившись кофе все с тем же бальзамом, я устроился у Ясона на коленях. Он обнял меня. Мне нравилось вслушиваться в его мысленное мурлыканье. Я потерся щекой о его плечо и закрыл глаза.

– Тики снимает парней прямо при тебе, и ты это позволяешь. И на то, что я сплю с кем-то, кроме тебя, тебе плевать. Не могу тебя понять, ты же такой собственник.

– Я собственник, но не ревнив. Ревновать – значит, согласиться с тем, что у тебя никогда не будет тех качеств, как у того, кого ты ревнуешь или к кому ты ревнуешь.

– А ты круче всех?

– А разве нет? И потом, я люблю вас – тебя, Тики. Для меня любовь – состояние души, а не желание посадить любимого на цепь и не отпускать от себя. Любовь – свет сердца, а что вы вытворяете… Пока вы возвращаетесь ко мне, это неважно.

– Но мы же уходим. Тики вот сейчас наверняка с Брэдом.

– А ты – со мной. Да, Тики сделал копию с той кассеты. Он и Брэд.

– Ты смотрел?

– Нет. Тики я и так знаю, а Брэд мне неинтересен.

Я пожал плечами и пошел смотреть.

Тики каким-то образом завладел камерой с самого начала и пристроил ее на прикроватном столике. Змей! Как он смог?

Я редко видел Брэдли голым, и, кажется, ни разу не видел, как он раздевается. Такой красивый, сильный…

Они почти не разговаривали. По-моему, до последнего момента Брэд был уверен, что Тики – уке. Но состязание воль Кроуфорд проиграл еще до того, как они вошли в номер, и даже не понял этого. Так что я не очень удивился, когда Брэд, явно изумленный, но не сопротивляющийся, коснулся члена Тики губами.

Тики оказался и физически сильнее, но большого значения это не имело. Рыжий был безупречен как семэ. Тот же стиль, что у Ясона, но больше страсти и агрессивности. Брэд был немного смущен, но доволен… А вот меня ты не получишь, Тики.

У Брэда стиля не было – только эгоистичная требовательность. Раньше я думал, это потому, что он – семэ, а я – шлюха. Кто заботится об удовольствии шлюхи?

Стиснув зубы, я досмотрел до конца, потом перемотал на начало. Нашел в баре откупоренную бутылку с джином, глотнул из горлышка, закурил…

Я был готов убить Тики. Что он сделал с Брэдли! И что он сделал со мной… Рыжему захотелось поиграть, да?! Ну, будут ему игры!!!

Но успокоился я как-то очень быстро. Все мы играем. Если б не Тики, я бы никогда не узнал, что я стою для Брэда. Конечно, ничего приятного. Зато правда.

Бояться Брэдли я больше не стану. А трахаться? Ну, посмотрим.

Я отыскал Ясона. Он листал какую-то распечатку и увлекся так, что не заметил, как я вошел.

– Ясь, я останусь у тебя сегодня?

– Что, я когда-то был против? Да и "Бесплодные Земли" ты не дочитал.

– Помню. Дочитаю. И все твои книги.

– Все не успеешь. Весной я вернусь в Калифорнию.

У меня внутри что-то оборвалось. Комната поплыла перед глазами. Ясон тут же оказался рядом и обнял меня.

– Поедешь со мной, рыжик?

 

Я пытался придумать ответ. Так и не смог. Трое суток, свернувшись в клубок, между Ясоном и Тики, между любовью и пониманием. Лил дождь, но нам было плевать. Мы занимались любовью, трепались обо всем на свете, выбирали, из какого ресторана заказать еду, спорили о чем-то… Можно подумать, у этой парочки не было дел важнее меня.

Не знаю, в какой момент я перестал бояться за них. Может быть, когда Брэд сказал, что для него я ничего не значу. Возможно, Ясон был прав, и Брэдли лгал и себе, и мне – это уже не имело значения. Что-то умерло.

 

Теперь я беспрекословно слушался Брэдли на всех заданиях. Нервы ему мотал другой рыжий. Я не вмешивался. Все равно Тики поступал так, как хотел.

Тики оставлял Брэда с постоянным ощущением, что тот недостаточно хорош для такого великолепного парня и что он, Тики-Дик, не ищет чего получше только из лени. Рыжий вел себя с Кроуфордом в точности как тот – со мной, только я и так всю жизнь был дерьмом, а у Брэда самолюбие зашкаливало, и ему приходилось хуже. Тики поймал его в ловушку из классного секса и желания быть самым лучшим. Очень скоро Брэд захотел быть для Дика единственным. Ха! А Тики мог отменить встречу просто потому, что шел дождь, и ему не хотелось вылезать из постели, где мы устроились втроем, и ехать через полгорода. Дело шло к тому, что когда Ясон и Тики уедут, мы с Брэдли будем утешать друг друга.

Брэд не был бы Брэдом, если бы не собрал досье на своего любовника. Ричард Лопез, гражданин Канады, представитель "Силикон графикс", 31 год, холост, в Токио в долгосрочной командировке – обычный яппи. Возможно, этот Лопез действительно существовал, только к Доминику Линксу, женатому гею без определенных занятий, он не имел никакого отношения. Если бы Брэд хоть раз попробовал позвонить своему Дику на работу, это бы выяснилось, но Кроуфорд не звонил. И с предвидением у него стало плохо: он не видел Тики, Ясона, меня, и так старался увидеть хоть что-то, что не отслеживал даже выкрутасы Наги. Чудо, что его хватало для предвидения миссий.

Время от времени Брэдли, словно спохватившись, звал к себе меня. Наверное, чтобы не забыть, каковы ощущения семэ. Я тихо радовался – за себя и за него. Ясон и Тики вернутся в Соединенные Штаты, а мы с Брэдли останемся вдвоем. Не так уж плохо.

Ехать с Ясоном я не собирался. Из-за Брэда, из-за Шварц и из-за крови на моих руках. Не стоит испытывать Яся. Может, ему и плевать на то, что я шлюха, но убийство – это убийство. А я отправил в ад чертову уйму народа! Я мог бы попытаться забыть, но подобные вещи всегда возвращаются, как их ни прячь. Мои руки в крови по плечи. К тому же я псих. Разве можно быть в Шварц – и остаться в здравом рассудке?

Ясонова тишина всегда была со мной… Почему он не встретился мне раньше? За иллюзию тишины и умение ставить щит я продался с потрохами. Теперь поздно что-то менять.

 

Я не был у Ясона неделю. Даже не звонил – не получалось. Миссии шли одна за другой, я дико устал, снова ныла спина, и я мечтал только о том, чтобы выспаться. Но как только Брэд объявил отбой и отдых, я поехал к Ясю.

Перед крыльцом стоял матово-черный джип. Ни Тики, ни Ясон на таком не ездили. Я обошел машину, тронул капот – еще теплый. Я напрягся, еще не понимая, почему, а потом увидел кровь на гравии. Тут я пожалел, что безоружен. Адреналин обжег кожу, но спешить было нельзя. Ясон и Тики были живы, я чувствовал. Кроме них, в доме – никого.

Цепочка кровавых пятен вела в дом. Я толкнул дверь – не заперто. Кровавый след вел в гостевую. Я вошел в комнату.

Запах крови мешался с запахом благовоний, в ванной шумела вода. Тики лежал в постели, то ли спящий, то ли без сознания, бледный до зелени. Но дышал он ровно, разве что слишком часто, и пульс был в порядке. Я сунулся в ванную. Ясон, голый по пояс, мыл руки. Его волосы были собраны в хвост – впервые за все время, что я его знал. На полу валялась груда окровавленного тряпья. В ванне отмокала черная косуха. Вода была ржавой от крови. На Ясоне не было ни царапины.

– Что случилось? Что с Тики?

– Через сутки будет как новенький. Я отвлекся, он сглупил… Бывает.

– Ему врач нужен.

– Обойдемся. Не в первый раз. Бывало и хуже. Не бойся за Тики, он проспит часов двадцать и проснется целенький. А мне еще убирать.

– Я помогу.

– Спасибо. Принеси мне какую-нибудь рубашку, пожалуйста.

Мы вынесли тряпье на задний двор, облили бензином и подожгли. Взметнулось прозрачно-белое пламя, костер прогорел минут за пять, оставив только черное пятно на камнях. Ни копоти, ни дыма.

– Вот и все, – спокойно сказал Ясон. – Пойдем спать. Я устал.

– Я так за вас испугался!..

– Спасибо, рыжик, но не стоит. Это просто наша с Тики жизнь. Случается и такое.

– Да что произошло?!

– Прости, Шу, но это пока не для тебя.

– Я бы понял.

– Я знаю.

Тревожащий запах благовоний пропитал весь дом. Я уснул в кресле, пока Ясон расстилал постель, и не проснулся, когда он перенес меня на кровать.

Тики очухался к следующей полуночи. Он был голоден, как людоед, и изрядно осунулся, но для вчерашнего полупокойника держался очень бодренько. Я попробовал расспросить его, но Тики только улыбнулся и сказал:

– Бывает.

На том разговор и закончился.

 

До отъезда Ясона и Тики оставался месяц. Скоро конец моему счастью. А может, и нет. Брэд, столько времени ломавший голову над тем, как бы снять Шварц с крючка, кажется, что-то придумал. А я придумаю, как смыться от Брэда.

Возможно, Ясон сможет понять. Я сомневался, что тот, кто ранил Тики, ушел невредимым. А может, и вовсе не ушел. Ясон, конечно, похож на аристократа в черт знает каком колене, а не на наемного убийцу, но Наги Наоэ тоже кажется обычным школьником. Внешность – штука ненадежная.

Итак, Ясь – киллер, Тики – шлюха в отставке, а я – и то, и другое. Может получиться прекрасная семья.

 

Брэда подстрелили. Это было настолько глупо, что ни у кого не нашлось слов. Зайти в магазин за какой-то ерундой, вроде салфеток для очков, нарваться на наширявшегося придурка и дать себя ранить – это было дико непохоже на Кроуфорда! Рана была пустяковая, – мелкокалиберная пуля прошла через правую ладонь навылет, не задев кость, – но очень болезненная, я по опыту знал. Торчка повязали, Брэд смылся, не забыв свои салфетки, а наш дом снова превратился в лазарет. Наги колол обезболивающее, я занимался перевязкой, а Брэд корчил героя и ругался из-за того, что новенькое пальто измазалось кровью.

– Как такое могло случиться? – допытывался Наги. – Ты же предвидишь даже изменения погоды. Позволить себя подстрелить!

Брэд лежал на кровати с закрытыми глазами и молчал. Похоже, переживал все прелести постшокового синдрома. Если бы не испарина на лбу и лихорадочно пульсирующая жилка на виске, можно было бы подумать, что он спит.

– Брэд, ты ответишь?

"Наги, заткнись", – велел я.

"Я имею право знать!"

"Займись лучше своими делами, Брэду нужен сон".

"Да не уснет он сейчас, сам же знаешь!"

"Вколи ему снотворное, черт возьми!"

Наги испепелил меня взглядом и достал из упаковки новый шприц.

Я вернулся к исследованию сознания Брэда. Неудивительно, что он так подставился: даже сейчас все мысли были только о Дике. Они встретились сегодня; перед этим три встречи подряд сорвались: две отменил Дик, одну – сам Брэд. Для Кроуфорда Дик был "рыжий бес" и "ходячая загадка", тварь, которой невозможно управлять, но которая с легкостью управляла самим Брэдом; человек, ни разу не появившийся в предвидениях; наркотик, от которого невозможно отказаться. Наполовину дело было в сексе, наполовину – в непостижимости. Брэдли был так зачарован, что его рука показалась мне цветочками. Но если он хоть раз проколется на миссии…

Кроуфорд начал засыпать. Наги, стараясь не шуметь, собирал распотрошенную аптечку. Ему было хреново: несколько дней назад на одном из заданий мы столкнулись с Вайсс, и Фарфи хорошенько порезал Оми – не смертельно, но серьезно. Котеночка отправили в больницу, Вайсс ошивались там целыми днями, а Наги не мог даже позвонить.

Я укрыл Брэда и поцеловал. Губы у него были сухие и солоноватые.

Я ушел на кухню покурить, заодно открыл пиво. У меня жизнь тоже не задалась: Ясон решил съездить в Индию на недельку. Неделя прошла, но он не вернулся. Я звонил ему домой, Тики сказал, что Ясь задержится еще дня на четыре. Я пытался смотреть на это как на репетицию разлуки. Было больно. Когда они уедут, будет еще больней. Ничего, выдержу.

За окном была тьма и ветер. Их вкус я чувствовал даже сквозь стекло. Перестукивались голые ветви.

Кто-то вошел на кухню. Я обернулся.

– Шел бы ты спать, Наги.

– Шу-Шу, помоги мне пройти в госпиталь.

– Нашел няньку! – огрызнулся я. – Иди сам. Ты наемный убийца.

– Я же не убивать пойду. Пожалуйста, Шу!

– Ох, только не реви. Если Брэд узнает, он тебя убьет. И меня заодно. К тому же, ты перед школой не выспишься.

– Я привык. А Брэд проспит сутки.

– Ну так ты ему приснишься. Ладно. За такси сам заплатишь.

Палата Тсукиёно была в блоке интенсивной терапии, второй этаж. Мы вошли туда, как призраки, и это было бы даже забавно, если бы Наги так не психовал.

"Уймись, – приказал я. – Тоже мне, проблема: навестить приятеля. Держи себя в руках".

"Легко тебе говорить!"

"Легко. Не рвись, там сиделка. Пусть выйдет. На обратную дорогу деньги есть?"

"Да. А ты уйдешь?"

"Нафиг я тебе сдался?"

"А как я выйду?"

"Смена в семь утра. Уберешься отсюда в шесть тридцать. Никто тебя не заметит".

"Спасибо".

Я почувствовал, что Наги хочет поцеловать меня, но он не решился и сжал мою руку. Сиделка вышла, и он проскользнул в дверь, не успевшую закрыться за женщиной. Я постоял в коридоре. Оми не спал, и я слышал щенячьи восторги маленьких паршивцев. Их связи долго не продержаться, даже если они по-настоящему любят друг друга. Не судьба.

Я вышел на улицу, вызвал такси и пошел бить Тики морду.

 

Рыжий был один и спал. Я не стал его будить и открыл дверь своим ключом. Дом настолько пропах сандалом, что у меня в горле запершило. Свет включать я тоже не стал: дом знакомый, да и в темноте я вижу.

В спальне горели свечи, от догорающей палочки вилась спираль серого дыма. Тики разметался на постели лицом вниз. Голый, гладкий, соблазнительный. Такому не морду бить, такого трахать нужно. И немедленно!

Я разделся, взял со столика у кровати тюбик со смазкой и лег рядом с Тики. Тело профессионального танцора, гибкость акробата, дикость чёрта и потрясающая задница, которую Брэдли в жизни не попробовать. Я тихо хохотнул, намазал член гелем и резко вошел в Тики. Он дернулся и сильно сжал меня, а потом расслабился и пробормотал:

– Сделай это не торопясь.

Я укусил Тики за плечо и начал двигаться, одновременно пытаясь проникнуть в его сознание. Это было классно – разделенные ощущения и громкое урчание довольного кота. Тики нравилось, когда я его трахал. Мы кончили почти одновременно, и я был слишком доволен, чтобы злиться. Потом, переведя дух, мы закурили, и Тики сказал:

– Если Ясь появится прямо сейчас, скажу, что это ты курил. Он не позволяет мне дымить в спальне.

Я хихикнул и стряхнул пепел ему на живот.

– А мне позволяет.

– Ясон считает, что детей надо баловать.

– Я не ребенок!

– Ты просто младший. Между прочим, мог бы и почаще заезжать.

– Я по делу.

– Я заметил. Я тебя снова хочу…

– Позже, может быть. Я действительно по делу, Herr Lopez.

Тики фыркнул и сказал по-немецки:

– Бедненький Брэдли жалуется на плохое обращение.

– У тебя кошмарный акцент. В каком борделе ты учился?

– Германия большая. Но Австрия мне нравится больше. Эти венские кафе…

– Вот и клеил бы мужиков в Вене.

– Рыжик, ты что, ревнуешь?

– Ты заморочил Брэду голову настолько, что он позволил подстрелить себя при дурацком ограблении магазина.

– Ну и что? Это его проблемы, а не твои.

– Будут мои, если он не сможет нормально распланировать задание. Оставь Кроуфорда в покое.

– Ты серьезно? А если я его люблю?

– Зато он тебя ненавидит.

– Я переживу.

– Брэд вывихивает себе мозги, пытаясь понять, что ты такое, а тебе все игры.

– Скажи ему, что много думать вредно. И потом, я все равно скоро уеду, так почему бы не поиграть пока? Брэду нравится манипулировать людьми, а мне нравится манипулировать манипулятором. Любовник он так себе, но фигура у него неплохая, и поговорить нам есть о чем. Вот вы с Ясем – это настоящее.

– Я-то с какой радости?

– А вот так... Ладно, я сообщу Брэду, что уезжаю, но не жди, что я подслащу пилюлю. Трахать его было не более чем занятно, а остальные качества твоего шефа меня не интересовали. Нет там ничего, мертвое сердце, понимаешь?

– Нет.

– Любить такие люди не умеют и никогда не научатся. Зато они прекрасно изображают что угодно, пока им это нужно: заботу, привязанность, страсть, все на свете. Но на самом деле они боятся чувств.

– Чушь.

– А тот ты сам в этом не убедился.

– Все равно, оставь его в покое.

 

Тики распрощался с Кроуфордом в день возвращения Ясона. Он позвонил мне и попросил приехать, а сам умчался к Брэду. Я был благодарен Тики за деликатность, за то, что я шатался по прихожей, дожидаясь Ясона, в одиночестве.

Ясь вошел, бросил сумку под вешалку и снял куртку. Я неслышно подошел сзади и зарылся лицом в его волосы.

– Ты пропах индусами, – пробормотал я. – Я заждался.

– По-моему, вы с Тики без меня не скучали.

– Он классный.

– Разумеется. Может, ты отпустишь меня? Я переоденусь.

– Не отпущу. Ты бросил меня на полторы недели.

– Всего десять дней.

– Целых десять дней.

– Прости, рыжик.

Ясон быстро и плавно повернулся, обнял меня и опустился на колени. Его ладони скользнули по моей спине и плотно обхватили талию.

– Ты такой тоненький. Октябрьская рябина. Хотел бы я, чтобы ты остался здесь недели на две.

– Размечтался! Брэд вызовет – поеду.

– Не пущу. А когда полечу во Фриско, увезу тебя с собой. Как сувенир из Японии.

– Ничего не выйдет, – вздохнул я. – А если ты так меня хочешь, пошли в спальню.

– Я хочу тебя прямо здесь.

– Голым задом на циновке? Фу!

Но Ясон уже раздевал меня, и в его руках я растаял. Мы занялись любовью прямо в прихожей, только Ясь не дал мне коснуться пола – удерживал весь мой вес на руках. Как это было хорошо!

Мы все-таки добрались до спальни, и там Ясон торжественно вручил мне подарок – амулет. Это была толстая плоская шестиугольная пластина из прозрачного камня с выгравированной надписью, оправленная в золото, на золотой цепочке из крупных звеньев. Я никогда не любил побрякушки, но из этих рук я принял бы и собачий ошейник. Когда холодный металл коснулся моей кожи, я поежился.

– Не снимай его, – попросил Ясон. – Даже в ванне.

– Почему?

– Впереди у тебя не самые легкие дни, любимый. Это – хороший оберег.

– Я не верю в такие штуки.

– А им плевать, веришь ты или нет.

– Камень на шею – и в воду! Ладно, раз ты так просишь, буду носить.

– Спасибо.

 

Кроуфорд оторвался от Такатори и SZ и принялся избавляться от хвостов. Для начала он застрелил ирландца. Пуля в голову – милосердно. Бог Фарфарелло умер вместе с ним. Я услышал отголосок смерти и подобрался, когда Брэдли, неторопливо свинчивая глушитель, вошел в гостиную.

– Кто следующий? – спросил я спокойно, хотя меня трясло от страха. – Наги? Я? Или ты пустишь пулю в лоб?

– Узнаешь в свое время.

– Еще указания будут?

– Избавься от тела.

– Как скажешь, дорогуша.

Я позвал на помощь Наги. Он пошел без единого слова. Фарфарелло Джей упокоился на дне бухты с пятидесятикилограммовым грузом, привязанным к ногам.

– Смывайся из страны, Шу-Шу, – посоветовал Наги. – Меня-то Брэд не тронет.

– Будет с тебя пушинки сдувать. Если б он узнал, из-за чего ты прогулял школу в пятницу, оплеухами бы не ограничилось. В ушах больше не звенит?

– Он может меня контролировать, а тебя – нет.

– Он не найдет другого телепата.

– Или другую шлюху?

– Посмотрим, как ты запоешь, когда Кроуфорд решит свалить из страны и тебе придется распрощаться с твоим обожаемым Оми.

– Он не сможет забрать меня. Я несовершеннолетний.

– Ну так он вывезет тебя нелегально.

– Какая же ты дрянь, Шулдих! – сказал Наги дрожащим голосом.

– Просто у меня нет иллюзий. Если Брэд съедет с катушек, беги к Вайсс. Прикинешься идиотом, который ничего не знал, и, может, они тебя примут.

– И вы придете, чтобы их убить.

– Один Брэд не справится.

Наги подумал, что я окончательно свихнулся. Но все было проще: Ясон уехал, и я не верил, что когда-нибудь увижу его. Я сам отказался лететь с ним, но когда его самолет оторвался от земли, почувствовал себя брошенным. Я обещал, что прилечу в Сан-Франциско при первой же возможности, но сам в такую возможность не верил. Без защиты Брэда SZ уничтожит и меня, и Ясона, и Тики. А тут меня убьет сам Брэд, если только не решит, что я еще могу сгодиться.

 

Мы с Наги шли по подземной стоянке к лифту, когда первая пуля ударила меня в правую лопатку и развернула лицом к стрелку. Я увидел, как переливается свет в выпуклых линзах, уловил мысли, полные убийства и какой-то неуверенности. Брэд. Где-то далеко вскрикнул Наги.

Следующая пуля попала в живот, еще одна ушла "в молоко". Я все еще держался на ногах.

"Эту шлюху и убить не так просто".

– Брэд, придурок, ты мне пальто испортил! – крикнул я. В груди что-то хлюпнуло. Я сплюнул на пол. Слюна была красной.

Пуля, направленная в голову, просто сбила с меня очки. Следующая разворотила левое плечо. Кровь, выплескиваясь из раны фонтанчиками, весело побежала по рукаву. Боли все еще не было. Два пули, одна за другой, ударили в живот и в грудь, отбрасывая меня назад. Я упал в золотые ладони ветра, а дальше была только тьма…

 

Мне снились сны. Страдающие глаза Ясона, в которых я тонул. Консилиум оборотней, поивших меня кровью. Чародей, купающий руки в моих ранах. Брэд, распятый на старом гингко, со вспоротым животом и кишками, свисающими почти до земли и поблескивающими в лунном свете. Онемевший от шока Наги, бьющийся у Оми на руках. Персия и сидящие перед ним Вайсс, обсуждающие судьбу Наоэ. Длиннохвостая рысь, наблюдающая за ними из темноты. Брэд в отделении реанимации, система жизнеобеспечения тихо пищит, пыхтит "искусственное легкое".

И снова Ясон, его любовь, не отпускающая меня в темноту, его удерживающие руки.

Мне снова снился Брэд, сворачивающий шею собаке, трупы, и Ясон, стоящий перед домом с мечом в одной руке и оскаленной получеловеческой головой – в другой, терпеливо ждущий, пока мы уйдем.

Тики, весь в черной коже и серебре, берет в руки уродливую статуэтку из мыльного камня, и она оживает, превращаясь в чудище из ночного кошмара. Голодная тварь бросается на Тики, Ясон разрубает ее пополам, и каждая из половин вспыхивает черным пламенем, а Тики падает. Он ранен, и я вижу, как в разорванной груди бьется его сердце.

 

Я проснулся от жажды. Пить хотелось невыносимо. Ну, хочу пить, значит, жив. Лежу в больнице. Сейчас прискачет сиделка, даст мне воды с глюкозкой… Я не чувствовал ни капельниц, ни датчиков, к тому же ни в одной больнице не может быть так тихо. Зато я чувствовал, как сквозняк ерошил мою челку, а за окном шебуршились и пищали птицы. Тело не ощущалось. Странно все это…

Проще всего было бы открыть глаза, но я не был уверен, что это получится. Для начала надо выяснить, есть ли кто рядом. Я начал сканировать окрестности. Недалеко от меня спал кто-то очень знакомый, но я не сумел его распознать. Еще где-то поблизости был человек, которого я не знал, полностью закрытый от любого вторжения. Больше я не смог нащупать никого. Пустота, безлюдье. Так не бывает!

Я открыл глаза и сразу зажмурился: свет оказался слишком ярким. Я попробовал прищуриться и сначала видел только радугу на ресницах, но потом глаза привыкли. Fuck, где это я?! В окне были горы, а сверху в проем свешивались побеги винограда. Я, как смог, огляделся. Зеленые в морозных разводах стены и потолок, золотистый лепной бордюр, серебряная ваза с единственной веткой какой-то нецветущей зелени, даже одеяло зеленое.

Не больница, точно. И не Япония.

Я попробовал шевельнуться, но тело не слушалось. А пить хотелось еще сильнее.

"Ночь на краю волшебства, ветер пьян от луны, воздух полон жасмина…"

Сонная мысль коснулась моего сознания. Чужая, но настолько знакомая! Кто-то поцеловал мои пальцы, мне показалось, что кровь сразу потеплела. Единственный человек мог согреть меня простым прикосновением…

"Ясон?"

"Я здесь, рыжик".

Сразу появились силы, чтобы повернуть голову. Ясон почему-то снова устроился на полу и смотрел на меня.

"Если ты не дашь мне воды, я помру снова".

Он улыбнулся, а потом помог мне напиться. Интересно, как лежачих больных поили, когда пластиковых трубочек еще не было?

"Я не знал, что ты тоже телепат".

"Не так, как ты".

И меня затопила его радость. В ней не было слов, только чувство, чистое, как у ребенка. Я раскрылся навстречу, даже не думая, что делаю. На пару мгновений мы стали единым целым, а потом я испугался. И испугался еще больше, когда сообразил, что наверняка разочаровал Яся.

"Все в порядке, рыжик".

"Ну… Где я? И почему?"

"Ты был ранен. Теперь выздоравливаешь. А это место – мой дом в Ардисе".

Я уловил образ Ардиса – нечеловеческие просторы, воля и безлюдье, огромный мир, открытый ветру.

"Я был мертв?"

"Нет, хотя и прошел по кромке".

"Твой амулет не помог".

Мягкий смешок.

"Наоборот. Он принял пулю, направленную в сердце".

"Все равно я не должен был выжить".

"Должен. Я не собирался отпускать тебя, пусть даже в смерть. И если бы у меня было право предотвратить… Прости, любимый".

"За что? Я не понимаю".

"Неважно. Я люблю тебя".

Я почувствовал себя подбитой птицей в оберегающих ладонях.

"Ясон, а чем меня здесь накачали? Или я парализован? Я же никакой боли не ощущаю".

"Об этом спроси меня".

Незнакомец вошел бесшумно, как призрак. Темно-синяя рубашка в тон глазам, черные с синим отливом волосы, смуглая тонкая кожа. Высокий и юный, как Ясь. Они были похожи, но чем?

"Мы с Фао братья, – объяснил Ясон. – Он – наш семейный врач".

"Не люблю врачей".

"Я буду с тобой".

Я закрыл глаза. Смотреть на Фао было страшно, а не смотреть – невозможно. Его красота была слишком нечеловеческой. Когда он взял меня за запястье, я попытался отодвинуться, но не смог.

"Спокойно, рыжик".

"Ясь, ты знаешь, я нервный".

"Знаю".

Мне стало спокойнее.

Вернулась подвижность. Я попробовал немного повернуться, и меня затопила боль. Не стоило дергаться. Кажется, я застонал, но тут все прошло. Ясон и Фао о чем-то заговорили – мне было плевать: я наслаждался отсутствием боли, пока не уснул.

Фао больше не появлялся, зато Ясон был рядом. Я почти все время спал, но чувствовал его присутствие даже во сне. Когда я просыпался, Ясь поил меня каким-то зельем – стимулятором регенерации местного изобретения, а потом устраивался рядом и обнимал меня. Мы даже не разговаривали, потому что у меня было слишком много вопросов, а ответов я боялся. Особенно боялся узнать, что же такое мой любимый. И я прятался за слабость, чтобы как можно дольше ничего не знать.

К тому же, если я узнаю, кто такой Ясь, мне придется рассказать о себе. Я не могу так испытывать его любовь.

 

Я сидел в плетеном кресле на террасе и смотрел на сидящую на перилах чайку. Я в первый раз добрался сюда сам, но вымотался настолько, что не мог даже протянуть руку и взять со стола стакан с водой. Вот отдохну, тогда и возьму.

"Как они ухитряются так бесшумно подбираться?", – подумал я, глядя на ясеву копию, появившуюся из ниоткуда. Глюк, что ли?

– Здравствуй, – сказал глюк. У Ясона голос ниже. – Я Лери.

– Я тебя знаю?

– Мы виделись, но вряд ли ты меня запомнил.

– Да?

Я наконец-то взял стакан и начал пить, одновременно разглядывая гостя. Он и вправду был очень похож на Ясона, но ощущение было совсем другое.

– Ты ясев брат?

– Младший.

– "Было у мельника три сына: двое умных, а третий – Ганс-дурачок".

– Не обольщайся. Мы все дураки.

– Приятно, когда кто-то оценивает себя по заслугам. Так когда мы пересекались? И почему я тебя не помню?

– Я не хотел, чтобы ты меня заметил.

– Это еще почему?

Он послал мне образ, короткий и яркий: я и Айя в старом зоопарке.

– Черт! Так это ты его трахнул?!

– Спасибо тебе за Рана.

– Ты тоже на него охотился?

– Можно сказать и так.

– И мне пришлось сделать за тебя всю черную работу, а ты пришел на готовенькое!? Ах ты сволочь!

– Ран бы убил тебя, как только освободился. Глупо, но вполне по-человечески.

– Может, и не убил бы.

– Как бы то ни было, это в прошлом.

– Но ты мой должник.

– Не спорю.

Тут у меня в мозгах что-то перещелкнуло.

– Это ты рассказал Ясону обо мне?

– Мы делимся впечатлениями от поездок. Ты – очень яркое впечатление. Но у меня не хватило вдохновения на то, чтобы искать изумруды в твоей глине.

– Ты о чем?

– Ясон сильнее, чем я. У меня никогда не хватит сердца, чтобы любить такого, как ты. Меня не хватило даже на то, чтобы в открытую пересечь наши пути.

– Предпочитаешь нетронутых мальчиков?

– Твоя ли это забота?

– Не моя.

Мне был необходим Ясон. Немедленно. Он был где-то недалеко, не в доме, но рядом. Вот и хорошо, пройтись мне не повредит. Я встал – слишком резко. Меня качнуло, перед глазами поплыли черные кляксы. Плевать!

Лери не стал мне помогать – и правильно сделал. Нечего такому чистенькому об меня пачкаться!

Мне надо было вниз, в долину, к лошадям – Ясь, кажется, решил поездить верхом. Я прикинул: около километра вниз по склону. Пришлось отдыхать через каждые сто метров, а за гребнем холма я и вовсе плюхнулся в траву – ноги не держали.

Отсюда моря было почти не слышно. Куст шиповника укрывал меня от солнца, ветерок обвевал, за спиной был дом, который я почти привык считать своим… Во всем этом благолепии я был так же уместен, как каирский нищий на приеме у микадо.

Когда меня немного отпустило, я посмотрел вниз. Десяток разноцветных лошадей пасся на дальнем склоне, а в лощине на вороном коне гарцевал всадник в черном. Развевающаяся на ветру конская грива была под цвет волос всадника – бледное золото. Красиво. А я думал, что он – человек. Да он никогда человеком не был!

Копыта простучали совсем близко. Конь наклонил голову и обнюхал мои руки. Я погладил его морду. Какой нос бархатистый…

– А ты понравился Вайю, – сказал Ясон и спрыгнул на землю. Конь тут же ускакал к остальным, а Ясь сел рядом со мной и обнял. – Почему ты плачешь?

– Сколько тебе лет, Ясон?

Он ответил не сразу, и я поторопил:

– Ну же!

– Примерно семьдесят. Тики младше меня лет на пять, а поженились мы, когда мне было двадцать девять. Что-нибудь еще о цифрах?

– Ты старше меня втрое.

– Думаешь, двадцать три и семьдесят хуже, чем, одиннадцать и тридцать три?

Я помотал головой.

– Ты мог бы сказать, кто ты.

– Ты с самого начала знал, что мы с Тики – не люди. Просто подобное не вписывалось в твою картину мира.

– Я думал, мы с тобой встретились случайно.

– Для таких, как я, не существует случайностей, только закономерности, которые не всегда удается распознать сразу. Да и какая разница, случайно я тебя встретил или искал специально?

– Разница есть. Ты же заранее знал, что я шлюха, что я Шварц, да и все остальное. Так собирают досье на очередной объект разработки: прошлое, настоящее, привычки, манера поведения. А потом…

– Солнышко мое… У Лери талант: дать посылку, из которой кто угодно сделает неверные выводы.

– И в чем я ошибся?

– Ты решил, что мой брат собрал на тебя информацию, а потом поделился ею со мной.

– Разве нет?

– Милый, милый мой рыжик…

Импульс был сильным и ярким, но совсем простым: я глазами Лери. И не только глазами: тут была вся гамма ощущений. Ничего о Шварц, вообще ни о чем. Но что в этом зацепило Ясона? Сплошная глина…

– Лери постоянно оказывается свидетелем узловых событий моей жизни. Проводник и вестник.

– Ты хочешь сказать, что поперся к черту в задницу неизвестно за кем только потому, что вам с Лери что-то там померещилось?

– Не только твой бывший шеф способен предвидеть будущее.

– И какие еще у тебя таланты?

– Не счесть. Так что ты мне не просто приглянулся. Я заменил Лери в Токио, чтобы найти тебя. Время и место первой встречи я увидел во сне, а как ты себя называешь, не знал и не интересовался. И чем ты занимаешься, было неважно.

– А когда ты узнал?

– Когда ты заставил пересесть моего соседа и занял его место. Ты так легко раскрылся и дал мне возможность увидеть даже то, о чем ты сам постарался забыть, словно ждал этого.

– И ты все равно решил, что со мной стоит иметь дело? Я же убийца. И шлюха.

– Твое отношение к себе до сих пор определяет то, что с тобой произошло в одиннадцать лет.

– По-твоему, это не имеет значения? И то, что меня мог поиметь любой, кто был готов заплатить тридцать марок, а иногда я и на двадцатку соглашался? Вот чего я стою – тридцать гребаных девальвированных марок. Десять баксов. Я дешевка. Брэдли это всегда знал.

– Это не имеет значения, рыжик. Это в прошлом. Ты прошел через смерть, а смерть очищает. Все минуло и сгорело, так что не стоит беречь пепел. Пусть его развеет ветром.

– Я не хотел бы забыть все. Там было не только плохое. Послушай, я же… Меня будут искать.

– SZ? Не найдут. Это Ардис. Только об этом – не сегодня.

– Почему?

– Многовато разговоров для одного дня. Отнести тебя в дом?

– Давай. Ляжешь со мной?

– Конечно.

Ясон поднял меня на руки и понес. Как хорошо! Я прижался к нему и закрыл глаза. Ни с того ни с сего вспомнились Estets…

– Эти придурки ищут бессмертия. Видели бы они тебя!

– Я же фейри. Мы не стареем до самой смерти, а живем долго.

– И ты любишь меня? Не могу поверить!..

– Люблю.

– Почему?

– Потому что. В твою комнату или в мою?

– В твою. Я все равно не понимаю, почему ты меня любишь. Это ненормально.

– Забудь человеческие нормы. И ту маску, которую ты называл Шулдихом: она – не ты.

– Что, Шулдиху конец?

– Кроуфорд его добил.

– И кто же я тогда?

– Мой любимый рыжик.

– А имя?

– Выберешь сам.

– Нет, ты!

– Как скажешь. Ну, вот мы и пришли.

– Сначала в душ.

Ясон послушно отнес меня в ванную, помог раздеться и собрать волосы в хвост. Я оглядел себя в зеркале. Скверное зрелище: кожа, кости и темные рубцы на груди и животе. На левое плечо вообще было страшно взглянуть.

– Ясь, это пройдет, или так и останусь пятнистым?

– Будешь как новенький.

Я фыркнул и встал под душ. Вода понемногу смывала пот и напряжение.

"Ясь, а когда мне можно будет нормально есть?"

"Когда аппетит появится".

"Экономишь?"

"И не думаю".

"Потому что нечем. Тебя Лери ждет, помнишь?"

"Мой брат найдет, чем развлечься. Я занят".

"Он меня пришибет, если ты заявишь, что я важней него".

"Лери и так это знает. Дойдешь до кровати или донести?"

"Донести, конечно!"

Ясь завернул меня в махровую простыню и отнес в постель, а сам вышел.

"Ты куда?"

"Мне тоже надо в душ".

"Я хочу поболтать".

"Что мешает?"

"Да, действительно… Что с Наги и Брэдом?"

"Ты же знаешь".

"Я думал, мне снится".

"Сны бывают вещими".

"Тогда кто подвесил Брэда на дерево? Ты?"

"Тики развлекался".

"Зачем?!"

"У него такие представления о справедливости. Боль за боль".

"Убью!"

"За что?"

"Ну… Найду, за что".

"Брэд выжил. Убежден, что убил тебя. Теперь жалеет".

"Он же не проверил, жив я или умер. И потом, он всегда добивает выстрелом в голову. Он вообще всегда в голову целится. Жалеет…"

"Во-первых, я не поскупился на иллюзию, во-вторых, он был привязан к тебе".

"Что-то я не замечал!"

"Он даже себе в этом не признавался. Я ж говорил, рыжик: к тебе нельзя не привязаться".

"А Наги?"

"Он видел то, что было на самом деле. Тики потом отвез его к другу".

"К Тсукиёно, что ли?"

"Да. Навестишь их?"

"Я подумаю… Ты скоро?"

"Скоро. Не хочешь выпить свое зелье?"

"Ты зануда".

"Стакан на подоконнике"

"Да нет там ничего. Черт! Колдуешь?"

"Где ты видел фейри без магии?"

"Да где я их вообще видел?"

Пришлось встать и дойти до окна. Все те же горы, лес на дальнем склоне, кони в долине, теннисный корт… Я сам себе удивлялся: не надоедало смотреть на одну и ту же картинку. Я быстро выпил бальзам и вернулся в постель. Жаль, что эта штука глушит все сексуальные импульсы. Хотя, у нас еще будет время.

Ясон встал в дверях, посмотрел на меня, почему-то покачал головой и лег. Я тут же перекатился на бок, чтобы потеснее прижаться к своему мужчине. Он осторожно обнял меня. На глаза почему-то навернулись слезы.

"Ты уже придумал мне имя?" – мне надо было отвлечься.

"Как тебе не терпится!"

"Я резвый, нетерпеливый и неугомонный".

"Буду знать. Ты не хочешь вернуться к имени, которое тебе родители дали?"

"Даже не предлагай!"

"Тогда – Регис".

– Регис, – произнес я вслух. – Латынь? А почему Регис?

– Потому что я так хочу.

– И я уже не смогу отказаться?

– Нет.

– Регис… Ну, пусть будет по-твоему. Теперь ты меня не выгонишь?

– Я никогда не выгоню и не брошу тебя.

Я все-таки расплакался – от счастья. И никак не мог понять, отчего на дне души закопошился ужас…