За день до завтрашнего дня

Это весеннее утро она запомнила надолго. Оно начиналось, как обычно. Как обычно? Что значит, как обычно?

– Юко! Юко! Зараза! – Шульдих с полотенцем на голове заглянул в ее комнату. – Кто, твое величество, вылил на себя мой последний шампунь!?

Девушка даже не повернулась, запихивая тетрадки в сумку.

– И чего из-за этого так орать? – хихикнула она. – Можно подумать это последний шампунь в доме.

– Вот и взяла бы чей-нибудь другой!

– Мне нравится твой!

– Купи себе собственный!

– Вот пойди и купи мне его, – она повернулась. – И не злись, а то Кен тебя любить не будет.

– Паршивка.

– От паршивца слышу.

– А ну прекратите оба! – женский голос, доносившийся, видимо, с лестницы, заставил обоих скандалистов заметно перетрухнуть. – И идите завтракать.

– Да мам! – послушно вякнула Юко и показала телепату язык.

Тот закатил глаза. Сердиться на кого-то столь красивого очень сложно. Юко Кудо – гайдзинка на четверть, на три четверти японка – красива была до умопомрачения. Ее длинные темные волосы и яркие зеленые глаза будоражили воображение всех мальчишек школы. Но членов своей семьи она этой красотой давно уже не могла подкупить.

Семья. Шульдих – самый близкий после брата, совершенно ненормальный, вечный напарник по шалостям и идиотским шуткам.

Мимо комнаты прошел Кен, утянув за собой Шульдиха. Эти двое любовники. Не заметить это мог только слепой.

Хидака Кен – теплый, пушистый, домашний и добрый. Он всегда приходит в школу к Юко на все матчи и игры, чтобы поддержать их с братом. Дядя Кен был семьей даже больше чем Шульдих, который скорее был другом. Если перед кем Юко и бывало стыдно так это перед дядей Кеном, ведь он любил ее больше, чем она заслуживала.

В ее комнату заглянул брат.

– Хиро, – она кинула ему сумку, и он ее поймал. – Чего хмурый?

– Вы с Шульдихом опять шумите на весь дом.

– В этом доме стоит иногда закрывать двери, – наставительно произнесла она.

– Ну, да.

– И я не имею в виду только по ночам.

Хиро хмыкнул и ушел вместе с ее сумкой.

Немногословный, как и его отец. Красивый, так же, как и его отец. Такихиро Фудзимия не был Юко настоящим братом. Ее мать и его отец были родными. А Юко и Хиро приходились друг другу двоюродными братом и сестрой. Впрочем, об этом они часто забывали, между собой почитаясь родными. Юко любила своего младшего брата безумной любовью, помешанной старшей сестренки.

– Юко? – в дверь заглянула мама.

Что за… У нее дверь для украшения что ли? Не комната, а проходной двор!

Айя Кудо – то, на чем держался их сумасшедший дом. Удивительная женщина, способная навести страх на кого угодно. Прошлое матери для Юко не было такой уж тайной еще с тех пор, как их с братом пытались похитить в Париже. Но знать и понимать – это разные вещи. На Айе был фартук, а волосы сколоты на затылке. Совсем не похожа на человека способного спустить курок.

– Есть идешь?

– Да, мам.

– Мне кажется или ты надеваешь в университет черте что?

– Не. Не кажется, – заулыбалась девушка.

– Ну, слава Богу!

Мама вышла. А Юко еще раз глянула на себя в зеркало. Идеально. Изорванные джинсы, свободная мужская рубашка, на шее ворох амулетов, обрезанные перчатки и кеды прилагаются. В таком наряде не сложно потеряться среди толпы студентов. А Юко и не хотела выделяться. Она и так всю жизнь выделялась.

На лестнице девушка столкнулась с отцом. Так вот зачем мама поднималась наверх. Ощущение было такое, что Айя вытряхнула мужа из постели и задала ускорение в сторону кухни. Возможно, пинком. Ёджи Кудо зевал и шел, куда глаза глядят. Но если учесть, что они были у него все еще закрыты…

– Доброе утро, пап! – Юко чмокнула его в щеку и промчалась по лестнице вниз, пока Шульдих не утянул себе последнее молоко.

– Доброе утро, моя красавица! – заулыбался он ей вслед.

Самая организованная часть семьи уже была за столом: дядя Ран и дядя Брэд. Они не ворковали, как папа с мамой, и не липли друг к другу, как Шульдих и Кен, но при виде их у Юко каждый раз замирало сердце. Как можно так долго сохранять любовь? Ей девятнадцать, а не тринадцать. И она давно не верит в вечную любовь. Брэд Кроуфорд так поседел за последние годы. Лицо почти не изменилось. Только эти белые волосы немного пугали. Ран Фудзимия очень красив, даже красивее Хиро (надо сказать, что Юко это признавала весьма неохотно, и то, только потому, что Ран – отец Хиро).

– Доброе утро, – провозгласила она, подсаживаясь к столу.

– Доброе утро, Юко, – сказал Ран.

– Доброе, – кивнул Брэд. – Хорошо выглядишь.

– Как и всегда, – она стащила на свою сторону молоко.

Семья стягивалась к столу. Вообще-то семьей они не были. Они были старой командой по розыску и защите. Но Юко и Хиро не знали другой семьи. Они здесь выросли.

Брат сел рядом и поморщился, видя, как сестра пьет молоко, словно у нее отбирают. Сам он от отца унаследовал непереносимость лактозы. «Лучше бы унаследовал цвет волос», – с какой-то странной завистью подумала Юко.

Завтрак протекал спокойно. Шульдих отбил немного молока у девушки и дело закончилось миром. Айя просматривала какие-то бумаги, потом передала их Кроуфорду. Тот посмотрел и хмыкнул. Шульдих что-то нашептывал Кену на ухо, тот посмеивался.

Это весеннее утро запомнится ей надолго. Оно начиналось, как обычно. Юко еще не знала, что такого утра у нее больше не будет, иначе в тот момент она бы… она не знала, что сделала бы. Обняла бы каждого члена своей странной семьи по очереди и сказала бы им, как любит их? Каждого. Отца, мать, Шульдих, Кена, дядю Рана и дядю Брэда. Каждого.

 

 

Дым был виден издалека. Юко не предала этому значения. Она уехала в университет на байке Кена и больше думала о том, что получит сейчас от него нагоняй, чем смотрела в небо.

Она вывернула из-за угла и резко затормозила.

Да что это такое? Юко наконец подняла голову и ее сердце пропустило удар.

Девушка бросила байк прямо посреди мостовой.

Ее дом лежал в руинах. В абсолютных. Вывеска валялась поперек дороги, выплевывая искры прямо под ноги прохожим. Люди шли мимо, словно ничего и не замечали. Словно все было в порядке вещей.

Юко стояла, не смея даже моргнуть. Ужас накрывал ее волнами. Она даже не дышала, глядя на руины, от которых поднимался дымок. Осталась стоять только западная и северная стены. Все остальное просело внутрь. Офис на первом этаже был погребен намертво.

В пустой голове появилась первая мысль: Хиро. Брат должен был в это время вернуться из школы.

Девушка, больше не думая, рванулась к обломкам своего дома, перепрыгнула через разбитую вывеску.

– Хиро! Хиро! – она заметалась вдоль обломков, не понимая, что ей делать и как разгрести все это, и как ей искать брата и боясь лезть вверх по развалинам.

– Юко!

Брат бежал к ней с другой стороны.

– Хиро! – она бросилась к нему.

– Что с нашим домом? – он смотрел на обломки такими же ошарашенными глазами, как и она сама минуту назад.

– Я не знаю.

– Почему все идут мимо?

– Я не знаю! – почти на грани истерики.

Хиро прижал ее голову к своей груди, глядя на обломки. Юко уткнулась лицом в его куртку.

Через минуту, она отстранила его и сказала:

– Надо уходить.

– Что? – Хиро растерялся. – Зачем? Наверное, спасатели уже едут…

– Никто не приедет.

– Но почему?

– Хиро, в доме было три опытных паранорма. Они наверняка выбрались. И если их здесь нет, то и нам здесь незачем быть…

Она потянула брата за собой. Он растеряно пошел следом.

– Но куда мы идем?

– Не важно. Подальше отсюда.

Она подняла байк. Улица опустела как-то внезапно.

Хиро прищурился, озираясь. В такие моменты он был похож на отца, даже с черными волосами.

– Садись, – она завелась.

– Юко.

– Быстро!

Над головой прошла волна огня. Хиро вскочил на байк почти на ходу, и они рванули вперед.

Еще одна волна огня прошла ближе предыдущей.

– Пирокинетик? – спросила Юко.

Хиро обернулся. Знакомая с детства улица была абсолютно пуста.

– Я не вижу его.

– Хреново.

Она прибавила газу и свернула на соседнюю улицу.

 

 

До Белой Виллы они добрались часа за два. Сделав в дороге только одну остановку.

Хиро даже надеялся, что найдет семью именно здесь. Кто-то напал, и они отступали. Белая Вилла была второй точкой обороны в их системе. Старое здание с чуть просевшим фундаментом: три тайных хода, двойные стены.

Юко бросила ключи на столик и стала мерить комнату шагами. Она даже не осмотрела дом. Она, как и брат почувствовала, что здесь никого нет.

Что могло заставить всю команду Конеко отступить дальше второй точки обороны?

– Они бы нас не бросили, – сказал Хиро, опускаясь в кресло.

– Знаю, – зло ответила сестра.

Как же в такие моменты она была похожа на мать. Просто ужас! Однако Юко многое вобрала от мягкости отца. Айя не допустила бы той минутной слабости у развалин и не кинулась бы в объятия брата, как перепуганная девочка.

Юко металась по комнате. Она уже позвонила на все телефоны. Шульдих не отвечал даже на мысленный зов. Что произошло?

– Ты же понимаешь, что нам придется обратится к ним, – тихо сказал Хиро.

– Ни Брэд, ни мама этого решения бы не одобрили.

– Но какие тут могут быть варианты?

– Ты слишком юн, брат. – Хиро знал, что она не хотела сказать этого так резко. – И не понимаешь, что мы снова вгоним команду в долги. А быть должным кому-то вроде Такатори…

– Юко, ты действительно думаешь, что все они выжили?

Она фыркнула:

– Их трудно убить.

– Это отговорки.

Они замолчали. Юко не хотела говорить, что не поверит пока не увидит тел. Она только надеялась, что это вера, а не детская привычка в страхе прятать голову под одеяло. Кто-то напал на них. Кто-то серьезный. Недобитки Розенкройц? Но сколько лет прошло! Последние были раздавлены десять лет назад. Юко еще помнила, как команда уходила в тот бой. Они с Хиро были отосланы из страны. Помнила, как мама сжимала ее руку, когда везла в аэропорт.

Мысли брата похоже двигались в схожем направлении.

– Там были паранормы. Пирокинетик, телепат… Как минимум двое.

– Трое. Я не видела пирокинетика. А телепат не мог меня заблокировать.

– Телепат прикрыл дом от любопытных взглядов и разогнал толпу. И кто-то накрыл пирокинетика невидимостью. Плюс, чтобы нанести такой удар по Конеко у них должен быть пророк или ясновидец, иначе Брэд и мама разобрались бы с этим еще на стадии планирования.

– Итого: мы имеем дело с большой группой паранормов, которые что-то имеют против семьи.

– Против нас многие что-то имеют, но не многие отважились бы на такое нападение.

– Меня больше волнует, что они оставили нас.

– Да. Это странно, – согласилась Юко. – Они бы попытались спрятать нас. Только если…

– Только если что?

– Только если для нас сейчас тем безопаснее, чем дальше мы от них.

– Как в волчьей стае?

– Да. Стая уводит охотников от щенков.

Юко и Хиро одновременно усмехнулись. Слово стая подходило больше, чем семья.

– Нам нужно оружие, – решила девушка.

– Здесь полно оружия, – Хиро заметно приуныл.

Юко подошла к нему.

– Твоя катана…

– Осталась под развалинами.

Она села рядом с ним, на подлокотник кресла и обняла за плечи.

– Кто-то за это заплатит, – кровожадно сказала она.

– Согласен, – Хиро положил руку поверх ее руки.

Нападая на их стаю, кто-то не учел одного: щенки уже выросли и у них есть зубы.

 

 

Следующее утро преподнесло им новые сюрпризы.

– Наги не отвечает, – Юко спустилась по лестнице и застала брата перед телевизором.

– И не удивительно, – сказал он.

По телевизору шли новости. Дымился небоскреб.

«Взрыв газа в офисе Такатори или теракт?» – гласила надпись на экране.

Вот в этот момент Юко почувствовала, что их обложили по-настоящему. Кто-то хитрый, очень сильно сердит на них. Досталось даже Критикер, с которыми Конеко давно не имели дел.

– На этот раз погибли невинные люди, – сказал Хиро, в его фиалковых глазах отчетливо отражалась желание убивать.

– Это предупреждение для нас? – спросила она, присаживаясь рядом и снимая полотенце с волос. – Чтобы мы не смели обратиться к ним за помощью.

– Предупреждение гласит – не суйтесь или еще кто-нибудь пострадает? – уточнил Хиро.

– Похоже на то.

– Как ты можешь мыть голову в такое время? – раздраженно спросил он, глядя на то, как сестра вытирает волосы, глядя в телевизор.

– Если мне суждено умереть, то я сделаю это с чистой головой, – ответила Юко.

Хиро фыркнул, совсем как Ран. Девушка даже почувствовала ностальгию.

– У нас нет продуктов, – сказал он и встал. – Я схожу что-нибудь купить.

– Разделяться сейчас не лучшая идея, – заволновалась Юко.

– Сиди здесь, – остановил ее брат. – Ты слишком заметна.

– На себя посмотри! – возмутилась она.

Он уставился на нее своими странными глазами, унаследованными от отца:

– Ты знаешь, о чем я.

– Да, – она приуныла. – Мы вдвоем более заметны, чем по одному.

– Я быстро.

– Возьми оружие с собой.

– Возьму.

Она подала ему пистолет. Хиро проверил предохранитель и заткнул пистолет за пояс, надел сверху плащ. Оружие стало совсем не видно.

– Будь осторожен. Туда и обратно, – предупредила она его.

Хиро кивнул. Она конечно старше, но он то мужчина. Это он должен о ней заботиться, а не она о нем. Однако Юко страдала маминой сверхответственностью, и избавиться от этого было не так просто.

Юко проводила его до дверей, опасливо осмотрелась, выпустила его и заперла дверь. Потом присела в кресло. Ей было беспокойно. Это было не то беспокойство, которое испытывал бы любой другой человек на ее месте. Да, любимый дом в руинах. Да, пропали отец и мать. Да, они не могут найти никого из команды. Но они с Хиро готовы к этому давным-давно. Не к этому конкретно. Но к чему-то подобному. Юко не унаследовала ясновидение матери, которое так часто их спасало, но еще чаще добавляло детям геморроя. Но она в него верила. Стая выберется. Стая зла и умеет убивать. Беспокойство было иным. Никто не принимает их с Хиро в расчет. Брат еще очень молод. Ему всего семнадцать. Но ей уже девятнадцать! Она может сражаться не хуже остальных. А учитывая больную спину дяди Кена, так и лучше. Для Юко не существовало собственной смерти. И она вряд ли это осознавала.

Юко опустила взгляд на свои руки. Запястья обвивали тугие браслеты. Когда-то белые, теперь серые. Они долго сохли после душа и доставляли много неудобств. Снять их – соблазн, который девушка испытывала почти постоянно. Но что-то удерживало ее. Запрет мамы? Или предчувствие, что все может стать хуже и тогда они понадобятся гораздо сильнее?

Хиро все не возвращался.

Юко оделась, высушила волосы и вышла на крыльцо.

Здесь, в горах еще не сошел снег. А внизу уже через неделю сакуры зацветут.

Девушка принесла в дом дров, чтобы затопить камин. Прошлой ночью она зябла даже под теплым одеялом. Юко сложила дрова в камин, написала смс подруге по университету, что не придет на этой неделе, еще немного походила по дому.

Хлопнула дверь.

– Это я, – отозвался брат, понимая, что она сейчас скорее схватит пистолет, чем выбежит в коридор проверять.

– Хиро, – Юко вышла к нему. – За тобой никто не следил?

– Я не заметил, – коротко ответил он и передал ей пакеты.

– Хорошо.

 

 

За окном смеркалось. Юко затопила камин, и теперь Белая Вилла была больше похоже на жилище. Хиро не понимал, что они должны делать дальше и чего ждет сестра. Юко любила семью. Она бы сражалась вместе с ними, если бы ей позволили. Брэд пока разрешал ей выполнять только мелкие поручения по работе, списывая это на то, что она должна закончить обучение, а потом он подумает, присоединить ли ее к группе. Хиро догадывался, что скорее всего Кроуфорд просто тянул время, надеясь, что девушка передумает и найдет себе другое занятие по душе. Не то чтобы Фудзимия был большим специалистом по человеческим отношениям, но то что касалось стаи он понимал довольно легко. Даже то, что сам Брэд не был против включения Юко в команду. Он видел перспективу ее телекинетических способностей. Но тетя Айя этого не одобряла, и Кроуфорд подыгрывал ей. Что думает по этому поводу отец Хиро не знал, но догадывался, что в этом споре он на стороне сестры, а не любовника.

И сейчас Юко больше бесилась из-за того, что ее снова оставили за бортом. Хотя она уже мнила себя частью команды. Шульдих как-то в шутку сказал, что не станет с ней считаться, пока она не потеряет девственность. За что тут же схлопотал подзатыльник от дяди Кена и испепеляющий взгляд от тети Айи. А Юко покраснела до корней волос и не произнесла ни слова.

Где-то сейчас команда сражается с паранормами. Сильными и опасными противниками. А они с Юко даже не знают, что происходит. Не вернуться домой. Не двинуться с места. Они действительно словно дети, забытые на игровой площадке.

В дверь постучали. Стук раздался так громко и отчетливо, что Хиро вздрогнул.

Юко сжала пистолет, передернула затвор и показала брату рукой в коридор. Они прошли вдоль стен, как при обстреле. Хиро замер за дверью.

– Кто стучится в дверь мою? – певучим голосом красной шапочки, вопросила сестра.

– Я – друг, – раздался незнакомый голос из-за двери. – Позвольте мне войти.

– Если ты наш друг, то почему я тебя ни хрена не знаю? – с деланным удивлением спросила Юко и положила ладонь на ручку.

– Я мог бы залезть в окно, пока вы спите, но я пришел не таясь. Открывайте дверь и поговорим. У меня информация о вашей семье. И я замерз… – последняя фраза прозвучала так невпопад, что Юко невольно приподняла бровь.

Дверь открывалась во внутрь. Девушка медленно ее отворила, не сводя дула с незваного гостя.

На пороге стоял молодой парень. Не удивительно, что ему было холодно. Он был одет в потертое легкое пальто, к тому же распахнутое. Юко повела пистолетом снизу-вверх, осматривая их гостя.

Парень ей улыбнулся. Хиро нахмурился. Ему не нравилось, когда его сестре так улыбаются. Он даже забывал в такие моменты, что она и сама о себе может позаботиться.

Гость смело шагнул вперед, почти уткнувшись грудью в дуло пистолета и свет из коридора упал на его лицо. Юко сдавлено ахнула. Хиро едва сдержался, чтобы не попятиться.

Сам Шульдих мало состарился за последние годы. Но, тот кто стояло на крыльце Белой Виллы… так мог выглядеть Шульдих лет десять назад, если его подстричь. Бритый затылок и длинная челка, которую, видимо, не укладывали годами. Хиро готов был спорить, что такого цвета волос нет больше ни у кого. Он мальчишкой плакал, уткнувшись в эти волосы. Нет! Это был не Шульдих. Парень очевидно моложе их телепата. На шее видны старые шрамы, словно его душили колючей проволокой. И что-то еще в лице – иной изгиб губ, чуть более курносый нос.

Парень странно покосился на Хиро и снова обратился к Юко, видимо признав ее старшей.

– Никого не напоминаю?

– Входи, – сестра вдернула его в коридор и захлопнула дверь.

Ночной гость заулыбался, знакомой улыбкой Шульдиха. Юко обошла его кругом, рассматривая как диковинку, хотя Хиро был уверен, она больше искала глазами оружие.

– Команда Конеко уже сталкивалась с клонами, – сказала она, наконец. – Но видеть так близко нам доводится впервые. Я думала Критикер уничтожили всех.

– Совершенно верно. Всех.

Хиро показалось или парень расстроился при упоминании о клонах. У него была такая же богатая и интересная мимика, как и у Шульдиха.

– Тогда что ты такое? – Юко поставила пистолет на предохранитель и сунула за пояс.

– Такая красивая и такая злая! – пожаловался он.

Зря он это сделал. Упоминания о своей красоте Юко не выносила.

– Это не моя заслуга, – сквозь зубы ответила она. – Это наследственное.

Причем не ясно было, что она имеет ввиду – красоту или злость. Наверное, и то и другое.

Хиро успокаивающе положил ей руку на плечо. А незнакомец только усмехнулся:

– Тогда ты меня поймешь.

Юко удивленно моргнула.

– Я сын того, кого вы называете Шульдихом, – сказал парень и замолчал.

– Здорово, – прокомментировала сестра и жестом пригласила в дом. – Ну, проходи, сын Шульдиха.

 

 

Хиро видел, как дрожали пальцы их гостя, когда он принял горячую чашку. Он действительно замерз. И, похоже, смертельно устал. Вид у него был изнуренный и потрепанный.

– На себя посмотри, – бросил ему гость, отхлебывая из чашки.

Хиро улыбнулся. Ну, конечно же, телепат. Кто бы мог сомневаться.

– Не лезь в голову моего брата, – тут же окрысилась Юко. – Иначе я засуну твои яйца в этот блендер.

Она грохнула означенным предметом о стол и повернулась к парням, вытирая руки полотенцем.

– Теперь рассказывай.

– С самого начала? – уточнил гость.

– Сам реши.

– Меня зовут Гюнтер, – представился парень и снова отпил горячего чаю.

– Немцы значит, – девушка вздохнула.

– Да, – Гюнтер улыбнулся.

– Мы никогда не слышали о том, что у Шульдиха есть сын, – подал голос Хиро.

– Он и не знал. Догадывался, возможно. Его генетические образцы стали основой многих экспериментов. Но, наверное, он надеялся, что никто не выжил. Моя мать бежала на родину, в Ирландию, после падения Розенкройц.

– Это было давно.

– Да. Давно, – согласился Гюнтер.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

Юка и Хиро переглянулись, пытаясь посчитать, сколько же тогда было Шульдиху.

– И ты телепат? – спросил Хиро.

– Да, – парень кивнул. – Моя мать была носителем рецессивного гена. Они искусственно осеменили ее, чтобы получить альфа-телепата нового поколения.

– И получили? – уточнила Юко.

– В некотором роде, – Гюнтер посмотрел на нее.

– Ты ведь не специально выбрал это место и время, чтобы появиться, – спросил Хиро. Ему все больше и больше не нравились эти взгляды немца на сестру. – Ты знаешь кто мы?

– Вы – Юко Кудо и Такихиро Фудзимия, – мягкая шульдиховская усмешка. – Дети, которых имел честь растить мой генетический отец.

Такихиро почувствовал себя неуютно от этих слов. Он никогда не думал, что они с сестрой кого-то обкрадывают, получая столько любви и заботы.

– И ты знаешь, что произошло с нашей семьей и домом? – Юко налила ему еще чая.

– Я пытался успеть вовремя, – Гюнтер опустил глаза. – Путь из Европы занимает много времени. Особенно если у тебя нет денег. Но я прибыл, когда уже все началось.

– Однако, похоже, знаешь больше нас, – процедил Хиро.

– Я с трудом нашел вас, после тогда, как вы тогда убежали от дома.

– Тот телепат был ты? – Юко оперлась о стол.

– Да. Я накрыл остатки вашего дома телепатической иллюзией. И разогнал людей с улицы, когда увидел, что рядом Найн и Тор.

Хиро и Юко молчали, ожидая продолжения рассказа.

Гюнтер вздохнул.

– Не получается у меня рассказа. Сумбурно как-то. Найн и Тор – это команда Джека. А Джек это… это… – парень замолчал.

– Договаривай, – подтолкнула его Юко.

– Это тот, кто и организовал нападение, – не поднимая головы, сказал Гюнтер. – Он очень сильный паранорм. И он умрет ради того, чтобы уничтожить бывших Шварц.

Шварц. Хиро уже много лет не слышал этого названия. От него в желудке становилось холодно. Это что-то страшное, что было до них с сестрой.

– Он похитил Кроуфорда, – так же тихо, продолжал говорить Гюнтер. – Я прибыл слишком поздно.

– Похитил? – Хиро увидел, как глаза у сестры буквально лезут на лоб. – Что значит похитил?

– Он разделил вашу команду. Я не совсем понимаю его игры…

– Отец и Шульдих пошли, чтобы вернуть Брэда, – догадался Хиро.

– Да.

– А на остальных напали.

– Да.

Юко посмотрела на брата:

– Мама поняла, что все это ловушка и отвела команду.

– Но куда?

– Не знаю, – Юко стала нервно ходить по кухне. – А нас, видимо, должны были забрать Критикер.

– Поэтому второй удар пришелся по ним, – подсказал Хиро.

– Да, – Юко забегала быстрее. – Возможно, кто-то ранен. Но дядя Ран не вернется без Кроуфорда.

– Значит, это…

– Да. Конеко ведут спасательную операцию.

– Джека уже нет в стране, – подал голос Гюнтер.

Хиро ухватил сестру за плечо. Она рванулась к их гостю.

– Кто такой этот Джек? Почему именно Кроуфорд?

– Не думаю, что он убьет его быстро, – парень подозрительно шмыгнул носом. – Джек умеет причинять ни с чем не сравнимую боль. Он в этом мастер.

– Гюнтер!

– Нет. Кроуфорд ничего не сделал Джеку, если ты об этом. Он вообще его никогда не видел. Именно за это он и заставит его заплатить, – немного помолчав, он добавил. – Джек – его сын.

Юко вцепилась в руку брата, сжимая до боли.

 

 

Гюнтер задремал на софе, закутавшись в плед, так что из импровизированного кокона торчала только рыжая макушка.

Юко все еще нервно ходила по кухне. Хиро сидел у стола, наблюдая за ее беготней.

– Юко, мы не виноваты, – попытался он успокоить сестру, но она только отмахнулась.

– Дело не в вине, брат, – она остановилась. – Он хороший мальчик.

– Кто?

– Гюнтер. Он никогда не видел отца. Но что-то сподвигло его преодолеть полмира, чтобы предупредить Конеко о нападении.

– Я понимаю, что его влекло, – Хиро усмехнулся. – А вот тебе объяснить я вряд ли смогу.

– О, брат! – она кинулась к нему. – Разве тебе было плохо с нами? Разве мы любили тебя недостаточно? Почему ты продолжаешь думать о той женщине.

– Она меня родила.

– Но она тебе не мать!

– Это сложно, Юко, – Хиро отвернулся. – Хотим мы того или нет, но для создания ребенка нужны двое. Я знаю, что отец меня очень любит. И Брэд. И тетя Айя. И Шульдих. И Кен. И ты. Вы – моя семья. Но я не могу перестать думать о той части меня, которая досталась мне от матери, потому что это тоже часть меня. Не забыть. Не выкинуть.

Юко присела на корточки перед братом, заглядывая ему в лицо. Обычно он не говорил так много.

– Гюнтер похож на отца, – сказала она.

– Я вижу, – брат улыбнулся.

– Ты тоже.

– Знаю.

– Помнишь тогда в Париже? Когда мы сидели в том баке, пропахшем гнилью? Помнишь?

– Да.

– И то, что я сказала тогда тебе.

– Ты приказала мне верить в семью.

– Да. И теперь – поверь снова. – Юко положила руки ему на колени. – Все мы состоим из плохо подогнанных друг к другу частей. Не только ты. Я тоже.

– Юко…

Она показала ему серые плетеные браслеты на руках.

– Ты знаешь, что это, брат?

– Конечно.

– Я иногда бываю так зла. Так невероятна зла…

– Это я тоже знаю. Все бывают.

– Но у всех нет способностей стирать с лица земли города. Мама говорит, что много злости во мне от нее. Хотя я никогда не видела ее злой.

– Шульдих говорил, что во время последней миссии она уже была беременна тобой.

– Шульдих много болтает, – Юко одернула рукава рубашки. – Мы плохо собраны. Но мы научимся жить с этим. Я почти научилась.

– А Гюнтер?

– В нем есть та легкость Шульдиха, с которой он забывает все плохое. И любопытство.

Смена часовых поясов дала о себе знать. Гюнтер проснулся на рассвете. С кухни пахло едой. Негромко звякала посуда. У окна на втором диване спал Такихиро. Красивый мальчик. Гюнтер посмотрел на него с нескрываемым любопытством. Что-то было в нем не совсем японское. Наверное, его суррогатная мать все-таки была европейкой. Но черты лица красивые. И глаза интересные. Семнадцать лет – это уже мужчина или еще мальчик? Но тело хорошо натренированное, сильное. Эти было видно и вчера на кухне через одежду и сейчас под одеялом.

Гюнтер зевнул и встал. Есть хотелось ужасно. Он привык голодать, но радости в этом было мало. Запах с кухни повлек его к себе, и он пошел.

Красавица, которая вчера открыла ему дверь стояла у плиты. В фартуке и с заткнутым за пояс джинсов пистолетом она смотрелась довольно сексуально. Юко обернулась к нему и махнула лопаточкой.

– Садись, Гюнтер.

– Ты меня даже покормишь? – он охотно подсел к столу.

Юко молча поставила перед ним блюдо с американскими блинчиками и соусник с джемом.

От запаха желудок заурчал так громко, что слышно было, наверное, в соседней комнате.

Девушка приподняла бровь.

– Ты давно ел в последний раз? – спросила она.

– Дня два назад, – честно ответил Гюнтер и ухватил блинчик.

– О, мой Бог! – Юко кинулась к холодильнику. – Погоди. Не ешь в сухомятку. Я налью тебе молока.

– Угу, – вцепившись в блин зубами, ответил немец.

– Ты же пьешь молоко? – она высунулась из-за дверцы.

– Угу.

После четвертого блинчика и второго стакана молока он расслабился и блаженно растекся по стулу.

– Спасибо, – вздохнул он.

Юко улыбнулась.

– Не жалко.

– Чему ты улыбаешься?

– Ты похож на него.

– На отца?

– Да.

– Я знаю. Мне мама говорила.

– Твоя мать видела твоего отца? – Юко на самом деле удивилась. – Я думала, ты зачат суррогатно.

– Так и есть. Но это ведь не помеха увидеться, – хмыкнул Гюнтер. – Они виделись в коридоре. Перед процедурой.

– Как ужасно! – невольно вырвалось у девушки, и она смутилась собственных слов.

– Не знаю. Мама говорила, он был хороший. Его привели в наручниках. Он посмотрел на нее и сказал: «не бойся».

– И это все?

– Да. Все. Потом, гораздо позднее она слышала, что его направили в оперативную группу, – немец улыбнулся. – Мама выкрала меня, и мы бежали к ней на родину. А потом отец и остальные разрушили Розенкройц. Когда я вырос и мамы не стало, мне иногда казалось, что она влюбилась в моего отца. Тогда, за ту единственную минуту в коридоре лаборатории. Потому что он пожалел ее.

Юко вздохнула.

– Скажи, о чем ты думаешь? – спросил ее Гюнтер. – Я не могу читать твои мысли.

– Знаю. На мне блоки, – девушка встала, чтобы поставить на плиту чайник. – Я думаю, что ты сам себе это придумал, но это хорошо. Наши иллюзии поддерживают наш дух и делают нас самих лучше.

– Наверное, ты права. Но знаешь, ирландки такие странные бывают.

– Знаю.

– Ты бы пристрелила меня вчера? Прямо на пороге?

– Без жалости и чувства вины, – она широко улыбнулась. – Но я рада, что не сделала этого.

– Зачем быть ко мне такой доброй? – Гюнтер горько усмехнулся. – Я шел предупредить вас. И не успел. Я этого ничем не заслужил.

– Ты часть стаи, хочешь ты этого или нет, – ровно ответила она, как о само собой разумеющемся.

– Стаи?

– Нашей семьи. Мама не разрешает нам с братом так их называть. Но мы все равно зовем.

– Я – не мой отец.

– Знаю.

Они замолчали. Юко стояла к нему спиной и смотрела на закипающий чайник. Гюнтер любовался изгибом ее спины.

– Какой он на самом деле? – спросил Гюнтер, так и не выдержав этого долгого молчания.

– Шульдих?

– Да.

Девушка обернулась.

– Смешной.

– Смешной? – поразился немец. – Какое странное описание.

– Он гедонист. Любит жизнь. Много смеется, – Юко замялась.

– Говори же.

– Он… у него есть друг.

В глазах Гюнтера появилось понимание.

– Друг – в смысле любовник?

– Да, – она нахмурила лобик. – За пределами семьи об этом не принято говорить.

– И я догадываюсь почему.

– Я не знала, как ты к этому отнесешься.

– Ну, теперь у меня хоть есть оправдание, – немец махнул рукой. – Может это действительно наследственное.

– Ты…

– Джек был моим любовником.

– Ты вчера этого не говорил! – возмутилась Юко.

– К слову не пришлось.

– Ну, конечно, – она села рядом с ним. Ей все время казалось, что это дядя Шульдих. Голос, лицо, цвет волос.

– Джеку Кроуфорду сложно сопротивляться, – Гюнтер усмехнулся. – Сложнее, чем ты думаешь. Он пророк и эмпат. Чудовищное сочетание.

– Так он тебя что, заставлял что ли? – поразилась она.

– Заставлял – мало подходящее слово, – он отвернулся.

Девушка испугано замолчала. Она была боевой девочкой с чудовищной разрушительной силой, но ее всегда растили в любви, и она на самом деле не знала, ни настоящей боли, ни настоящей злобы, ни настоящего горя.

– Можно… – она тронула его за плечо. – Можно я тебя обниму?

– Из жалости?

– Так можно?

– Да.

Она встала и обняла его, прижав рыжую немытую голову к своему животу.

 

 

– Я приняла решение, – после завтрака объявила Юко. – Мы здесь уже второй день. И я не собираюсь прятаться вечно. Мы идем искать Джека.

Хиро хмыкнул. Чего-то подобного он от нее и ждал. Странно только, что она протерпела так долго.

– Не смешите, – Гюнтер махнул рукой. – Вам его не остановить, это – во-первых, а во-вторых – он уже в Ирландии.

– Тем хуже для него, – отрезала Юко.

– Он и его команда размажет вас, – попытался вразумить их немец.

– Мы заручимся поддержкой, – Хиро кивнул сестре. – Зря ты в нас не веришь.

– Я верю, что вы красивые, умные, способные волчата своей стаи. Но Джек Кроуфорд – это уже другая лига. Он обыграет вас на любом поле.

– Но оставлять все, как есть сейчас, тоже нельзя, – снова сказал Хиро. – Дядя Брэд в беде. Наша семья пропала. Наш дом лежит в руинах. Мы должны сражаться, защищая то, что нам дорого.

– Вы японцы все такие? – Гюнтер бросил на него странный взгляд. – Мужество так и прет. Ищите смерти или компенсируете недостаток размера в одном месте?

Такихиро покраснел. А Юко треснула немца по голове:

– Поговори мне тут.

– Но правда же!

– Мы должны защищать то, во что верим, – отрезала она. – Завтра нужный нам рейс. Я заказала билеты. На троих.

– В Ирландию? – удивился Гюнтер.

– Да.

– Откуда у вас такие деньги?

– Я совершеннолетняя, – Юко скрестила руки на груди. – У меня есть счет в банке. Дядя Брэд открыл на мое имя.

– Но ты их все равно не заработала…

– Не поняла, – она прищурилась. – Кто-то хочет лететь домой или нет?

– Хочу, – тихо вздохнул Гюнтер. – Но совершенно не хочу нести ответственности за ваши смерти.

 

 

Тор нащупал телефон не с первой попытки.

– Найн, прекрати, – зашипел он. – Это Джек.

– Привет ему, – блондин даже не поднял головы, целуя любовника в шею и ерзая по нему бедрами.

– Да, – выдохнул Тор в трубку.

– Щенки выжили, – этот голос мог лишить эрекции кого угодно.

– Мы знаем, Джек.

Найн недовольно заурчал и сполз ниже. Тор почувствовал, как он зубами расстегивает на нем ширинку. Дыхание снова сбилось.

– Они купили билеты на самолет. Они мне здесь не нужны. Уберите их.

– Мы… Джек, – Тор вцепился рукой в волосы любовника. – Мы потеряли их.

– Я перешлю вам данные.

– Да... хорошо... – последнее слово Тор почти простонал.

– Я вас не для этого там оставил. Закончите дела и возвращайтесь на базу, – приказал пророк, раздраженный однозначностью звуков.

– Я понял.

– Пусть Найн достанет твой член изо рта и тоже примется за дело.

Джек бросил трубку.

Тор потянул любовника за волосы. Светло-золотистые пряди проскальзывали между пальцев, словно сделанные из шелка. Найн оторвался от него, облизнул губы и посмотрел снизу-вверх:

– Трахнешь меня? Или он отбил тебе настроение?

– Он злится, что мы не убили щенков, – Тор обхватил его руками за талию и прижал к себе.

– Джек все время злится.

– Тоже верно.

Они жарко поцеловались.

 

 

Они ехали в такси. Юко хмуро смотрела в окно. Такихиро устроился между немцем и своей сестрой. Гюнтер уже понял, что взгляды, которые он сам бросает на красавицу Юко, не остаются незамеченными. Цены за такси привели немца в настоящий ужас, но он не стал ничего говорить. Раз уж ему не придется добираться домой самому.

Он хотел вернуться в Ирландию. Там его дом. Там могила его матери. Но там же и Джек. Последний год именно он был ему семьей. Как странно все изменилось.

– Мы сядем в Дублине. Полет будет долгий. С пересадкой, – негромко стала рассказывать Юко. Такихиро не слушал. Было похоже, что этот маршрут ему знаком. – Потом до Клэр.

– Графства Клэр? – поразился Гюнтер, которого знакомое название вывело из задумчивости.

– Да. Ты говорил, что Джек базируется где-то в Слайго, – Юко посмотрела в телефон. – От Клэр доедем сушей.

– Знаешь. Слайго – довольно большое графство, – вставил Гюнтер.

– Велик ли путь от Мунстера до Коннахта, – пожала плечами девушка.

– Но я не знаю где Джек сейчас, – ответил немец, хотя и порядком удивился тому, как хорошо они знают Ирландию. Лезть ради такой мелочи в голову Фудзимии Гюнтер не хотел. Угрозу про блендер он хорошо запомнил.

– Найдем. Ты знаешь, где он был.

– Знаю.

В ту ночь он впервые кричал на Джека. В ту ночь он впервые вырвался из его рук. В ту ночь он впервые почувствовал всю свою силу, чтобы защитить то, во что верил. Даже если это ложь. Он помчался спасать отца, который даже не помнил о его существовании. Не ради него самого. Ради того воспоминания об отважной рыжей ирландке, которая бежала от Розенкройц с пятилетним ребенком на руках. Мама заслужила того, чтобы он спас отца. Она всегда повторяла: «Он хороший человек». И возможно, где-то в глубине души Гюнтер просто хотел увидеть его. Какая польза в таком взрослом сыне? Не обнять, ни побаловать. Просто... посмотреть что получилось?

Джек часами изучал записи со Шварц, которые сумел достать. Отец там был... злым, что ли. Другой человек. Не тот, каким его помнила мама. Но в воспоминаниях Юко и Такихиро он, похоже, действительно добрый. Где же правда?

Они миновали въезд в аэропорт. Юко сменила свои рваные джинсы на джинсовый же комбинезон. Гюнтер не понимал – намеренно ли она придает своей внешности такой небрежный характер или это дело вкуса.

– Будьте внимательны, – предупредила их девушка, когда они вышли из такси и шли к зданию. – Нам пришлось оставить оружие, чтобы пройти досмотр. Мне это не нравится, но выбора особого нет.

Гюнтер почувствовал едва заметное искажение реальности. Он схватил девушку за руку.

– Найн и Тор где-то рядом.

Она завертела головой.

– Я ничего…

– Бежим! – дернул ее с другой стороны Хиро.

От парковки шли два гайдзина. Теперь и Юко их увидела. Один из них был просто гигант. Метра два ростом. Темные волосы стояли на голове так, словно его током шибануло. Он был одет в одну майку, давая в должной мере рассмотреть и ужаснуться тугим узлам мышц на руках. Второй гайдзин со светлыми до полной прозрачности глазами, был высоким и стройным. Лицо настолько красивое, что показалось Юко отталкивающим. Длинные светлые волосы свободно развевались на ветру. Бежевый плащ расстегнут. Казалось, у них нет оружия, но оно им и не нужно.

– Бегите. Давайте, – Гюнтер подтолкнул девушку в спину и повернулся лицом к бывшим друзьям.

– Нет! Стой! – заупрямилась она.

Хиро потащил сестру волоком в сторону здания. Он был хмур и сосредоточен. Он знал, что не должен избегать битвы, но он так же должен заботиться о сестре.

– Гюнтер, – Тор покачал головой, когда они подошли.

Немец вздернул подбородок и не двинулся с места.

– Зря ты пошел против Джека, – вздохнул гигант.

– Он хотел убить моего отца.

– И тебе не все равно? – изогнул красивую бровь Найн.

– Значит, не все равно, – Гюнтер поднял перед собой руки. – Не трогайте их.

– Джек приказал убрать их, – прозвучало в устах Тора почти с сожалением.

– Я не дам.

– Не поздно ли ты решил показать характер? – спросил Тор, подходя ближе. – Мы же убьем тебя.

– Попробуйте.

Гюнтер почувствовал, как воздух вскипает вокруг Тора. Как же страшно. Нет! Он не должен бояться. Ни огня Тора, ни предвиденья Джека, ни поглощения Найна. Ничего. Он так долго решал для себя вопрос, что же лучше – мертвый лев или живая собака. Что же нужнее, – жизнь или честь. До этого он не знал ничего о чести. Он делал все ради выживания. Но сейчас… он не переживет если Юко скажет, что он трус. Это и есть честь?

Гюнтер вскинул ладони. Тор ударил огнем. Найн успел вскрикнуть – его руки поднялись сами и огонь исчез, не дойдя до Гюнтера. Он много раз видел, как работает дар Найна, но никогда особо не понимал. Даже не знал, получится ли у него поглотить огонь.

– Сволочь, – зашипел блондин, извиваясь в мысленных путах. Сейчас вырвется. Сейчас.

Гюнтер отступал спиной назад. Тор не двигался, глядя то на Гюнтера, то на любовника. Немец давно хотел знать, что будет, если преданность Джеку и любовь к Найну войдет в резонанс. Но не думал, что доведется проверить самому.

– Отпусти его, – с угрозой сказал Тор.

– Не преследуйте нас.

– Когда ты успел стать таким решительным, Гюнтер?

– Когда ты стал игрушкой в руках Джека, Тор?

Расстояние ослабило давление на Найна и он рванулся из телепатических пут. Гюнтер вскрикнул – струны больно хлестнули его.

– Тор! – взвизгнул Найн.

Тот понял и воздух снова вскипел. Гюнтер кинулся на землю, пропуская над головой волну огня.

Огонь струился вокруг обнаженных рук Тора до самых плеч. Поэтому он и не носил ничего с рукавами – прожигал мгновенно.

Гюнтер в ужасе попятился от бывших друзей, не смея даже встать.

– Убей его, Тор, – сказал Найн.

Свинья. Он всегда его ненавидел.

– На него не было приказа. Мы должны убрать щенков.

– Волчат!

– Что? – Найн удивленно посмотрел на крыльцо.

Юко стояла, широко расставив ноги. Хиро на два шага позади нее – он с беспокойством смотрел на сестру. Воздух странно дрожал вокруг девушки. Левый рукав рубашки закатан до локтя.

«На мне блоки», – вспомнил Гюнтер. Блоки! Конечно же блоки! Блоки не от него. А от самой себя. Она тоже паранорм.

– Не щенков, – повторила она. – Волчат.

– Тор, – Найн повис на руке любовника. – Она телекинетик.

– Тогда отойди, – гигант задвинул его себе за спину.

– Гюнтер, иди ко мне! – приказала Юко.

Немец поднялся и рванул к ней. Хиро кивнул ему.

Юко повертела головой, словно разминаясь перед настоящим, а не телекинетическим боем. Тор ударил первым. Хороший прием. Огонь сдавленный его полем, которое раскрывается при попадании в цель. Шар ударился о невидимую преграду. Юко даже не дрогнула.

– Как такие слабаки могли думать, что причинят вред стае? – спросила она. Голос ее звучал не совсем естественно. Гюнтер чувствовал все растущее беспокойство, стоящего рядом Хиро. Он вертел в руках белый браслет, который раньше Гюнтер видел на руке Юко.

Новый шар огня она отбила движением руки. И еще один. Она даже не смотрела куда отбивает. Но, похоже, смотрел Тор. Он прищурился. Каменный карниз сложился, словно сделанный из бумаги под ударами двух огненных шаров и рухнул на голову Юко. Гюнтер не успел испугаться. А Хиро даже не вздрогнул. Девушка подняла голову, и обломки замерли прямо в воздухе. Еще одно движение рукой – и они полетели в Тора. Найн рванулся вперед, выставив вперед ладони и обломки исчезли, обращенные в ничто. Гюнтер знал, что даже молекул не остается.

Глаза Юко слабо светились, тем ярким оттенком зеленого, который так поразил немца еще на Белой Вилле.

– Юко, – Хиро бесстрашно шагнул в кипящее поле вокруг девушки. – Наш рейс. Надо торопиться. Им даже нет нужды убивать нас. Если они задержат нас здесь, то мы еще неделю не улетим в Дублин…

– Знаю, – огрызнулась она.

– Щенки вы или волчата. Мы не дадим вам уйти, – сказал Тор. Огонь вокруг него стал ярче.

– Если выберетесь, – девушка резко рубанула рукой воздух и асфальт под ногами Тора и Найна провалился. Дыра была аккуратной и явно глубокой.

Мгновенно стало тихо. Хиро накинул браслет на руку сестры и завязал. Она слабо застонала и покачнулась. Гюнтер ее подхватил.

– В самолет. Быстро, – приказала она, потирая глаза. – Они в подвальных помещениях. Выберутся рано или поздно.

До досмотра пришлось бежать бегом.

Уже на летном поле Гюнтер все оглядывался, ожидая преследователей, но их не было.

– Юко, – спросил он с опаской. – А ты самолет удержать сможешь, если он падать начнет?

– Не пробовала, – хмуро ответила она. – Может быть. Если оба браслета снять.

И в этот момент Гюнтер действительно ее испугался.

 

 

Юко спала, укрывшись пледом и отвернувшись к окну. Хиро равнодушно смотрел в экран телевизора. Непробиваемый парень. Гюнтер тронул его за руку. С тех пор, как познакомились, они не сказали друг другу и двадцати слов.

– Твоя сестра нравится мне, – не зная, как еще привлечь его внимание, сказал Гюнтер.

– Блендер, – сухо напомнил Хиро.

О, так у него все-таки есть чувство юмора! Это облегчает дело.

– Не до такой степени.

– Она красивая. Я знаю, – Хиро посмотрел на сопящий сверток с теплотой.

– Но она меня пугает.

– Она иногда пугает даже семью. Так что это нормально. Она привыкла и не ждет от тебя другой реакции.

Гюнтеру стало стыдно. На самом деле.

– Джек наводил о вас справки. О Шварц, о Вайс, о Конеко. Что за странное название – Конеко? – сказал он, чтобы просто что-то сказать.

– Оно старое, – слабо улыбнулся Хиро. – Так называется семейное агентство.

– Да. Это было написано на вывеске, на том здании, которое разнесли Тор и Найн, – Гюнтер заметил, что от этих слов Хиро напрягся. – Вы уже бывали в Ирландии?

– Да.

– Ты всегда такой многословный?

– Да, – на этот раз он улыбнулся.

– Ты ведь такой же, как и я, такой же, как и Джек, – Гюнтер потерся об него плечом.

– Что это значит?

– Это значит, что ты не знал своей матери.

– Мне это все равно, – парень отвернулся от него.

– Ты пытаешься сохранить лицо, но я знаю, что ты об этом думаешь. Я ведь и сам не знал отца.

– В мире полно сирот, и еще больше детей, у которых всего один родитель, – хмуро ответил Хиро. – Я не собираюсь из-за этого страдать. У меня прекрасный отец…

– Который бросил тебя и помчался за любовником?

– Прекрати!

Гюнтер отпрянул от него. Он и сам не совсем понимал, зачем дразнит его:

– Я не хотел…

– Дядя Брэд очень важен для нас всех. Он часть семьи.

– Я знаю. Но разве это не странно?

– Бывает. Немного, – Хиро снова замолчал, явно не намеренный этого больше обсуждать.

Гюнтер загрустил, тоже глядя в экран телевизора.

– Я просто пытаюсь понять, – сказал он через какое-то время. – Похож ли Джек на своего отца.

– Хм, – ответил Фудзимия.

– Это значит: «а какой сам Джек»? – усмехнулся Гюнтер.

– Нет. Это значит: «Так ли это важно»?

– Джек – садист. Мне не верится, что может быть еще один такой же.

– Дядя Брэд не садист, – Хиро покачал головой. – Хотя что-то такое в нем есть.

– Правда?

– Правда. Но папа бывает очень упрям. Иначе бы они не жили вместе двадцать лет, – Фудзимия снова улыбнулся.

– Мне нравиться, как ты говоришь «папа», – немец сдул с лица челку. – Это так мило.

– Это не модно, но я люблю своего отца.

– Я чувствую.

– Ты странный телепат, – вынес вердикт Хиро.

– А много ты их повидал? – немного обиделся Гюнтер.

– Ну, Шульдих работает по-другому.

– Я плохо читаю людей, словно через дебри продираюсь. Управлять легче. Потянул за нити, и они исполняют все, что пожелаешь. Но Найн своевольный, упертый и влюбленный. Такими сложнее управлять. Боюсь, что Тором я бы вообще не смог.

– Брэд говорил, что все способности разные. Видимо, и твоя уникальна.

– Похоже на то, – Гюнтер покосился на, ворочающуюся во сне, Юко. – Странно, что сам ты не паранорм. Наследственность то хорошая.

– Когда живешь с паранормами каждый день, такие мысли не могут не приходить в голову, – признался Хиро. – Но я видел, как много горя дар причиняет сестре. И даже если мне иногда хочется быть настолько же сильным, чтобы суметь защитить то, что я люблю. Даже если хочется – пожелать его себе я не могу. Это бы оскорбило Юко.

– И что ты делаешь?

– Просто становлюсь сильнее. Не всем обладать даром.

– Понятно, – Гюнтер сжал его ладонь, лежащую на подлокотнике. – Ты хороший мальчик.

Фудзимия залился краской, и немец отдернул руку. Какие скромные эти японцы. Просто сил нет.

 

 

– Значит, вот как, – Джек отложил телефон, и положил подбородок на скрещенные руки. – Все-таки это произойдет здесь.

Его кабинет выходил окнами к морю. Этот кусок земли у моря почти ничего не стоил ему. Но дал хорошее убежище. База была надежной. А Джек ждал гостей.

Вся команда Конеко как канула в воду после того, как обезумевший от горя Ран Фудзимия бросился за любовником и попал в ту ловушку. Но с ним был отец Гюнтера – могущественный телепат, поэтому логично предположить, что после взрыва они выжили.

Айя Фудзимия, единственная женщина среди них, отвела команду, причем проделала это так ловко, что и следов не осталось. Они даже бросили своих щенков. Впрочем, Джек никогда и не сомневался, что такие люди могут бросить детей. Зачем они вообще их завели?

Джек встал.

Кабинет выходил в коридор, который был выточен прямо в скале. Таких старых, заброшенных монастырей в Ирландии было полно. Этот же забытый не только людьми, но и Богом дал приют группе Джека. Они расчистили его, укрепили, провели электричество. Теперь это больше не был заброшенный монастырь у моря. Теперь это была маленькая укрепленная база. Наверное, когда-то сюда пришелся первый удар викингов. Монастырь запустел, а вскоре был забыт совсем.

Нижний этаж, отведенный под тюрьму и пустовавший так долго, теперь приютил своего долгожданного гостя.

Брэд Кроуфорд умудрялся сохранять лицо даже в такой ситуации. Когда Джек спустился по лестнице, пророк встал.

– Джек…

– Не зови меня по имени, – холодно ответил он.

Брэд вздохнул и покачал головой:

– Как же мне тебя звать? Хозяин? Господин? Сынок?

– Хорошо, что я не наследовал твое чувство юмора, – хмыкнул Джек.

Совершенно седой бывший Оракул производил двойственное впечатление. Джек знал, что его биологическому отцу чуть больше сорока, но видеть его было странно.

– Чего ты хочешь, Джек?

Снова по имени. Ничто в мире не заставит Кроуфорда-старшего принять чужие правила игры. Ни стальная решетка четыре на четыре шага, ни угрозы, ни пытки. До пыток Джек еще не дошел, хотя и испытывал такой соблазн.

– Ты знаешь, чего я хочу.

– Чтобы я заплатил за то, что делал?

– И за то, что не делал, – ухмыльнулся Джек.

– Уже слишком поздно, – Брэд качнул головой. Очки и отросшие белые волосы делали его совсем не похожим на сына. Единственным сходством оставался рост.

– Заплатить по счетам никогда не поздно.

– Я тебе ничего не должен, Джек. Я это уже говорил.

– Даже сейчас ты такой самодовольный, – младший Кроуфорд не подозревал, как становится похож на отца в молодости, когда делает такое лицо. – Я не могу тебе этого простить. Ты знал о моем существовании. Знал! И ничего не сделал.

– Сорок шесть, – холодно ответил Брэд.

– Что?

– У меня сорок шесть детей. Я знал это, но отказываюсь принимать на себя ответственность за них. Я их не хотел. Ты знаешь, что ты плод селекции, а не любви.

– Поэтому в моем существовании нет никакого смысла? – Джек смотрел на отца прямо и безжалостно.

– Это значит, что ты должен позаботиться о себе сам. Как я позаботился в свое время о себе. Если вы мои дети – вы выживете.

– Какое потрясающее самодовольство, старик.

– Возможно, – Брэд отвернулся.

Джек почувствовал в этом слабость. Желание уйти от этого разговора.

– Ты просто спрятал голову в песок.

– Я не буду нести ответственность за то, что сделали Розенкройц.

– Будешь! – окрысился Джек. – Я тебя заставлю. Если ты сам не способен понять. Я заставлю тебя это сделать. Ты знаешь, как тренируют пророков. Знаешь!

– И что я должен был сделать? – тоже повысил голос Брэд.

– Найти нас…

– Вас?

– Всех сорока шести. И прекратить наше существование!

– Если ты хочешь смерти – я готов выполнить это твое желание прямо сейчас, – тихо и хмуро ответил Кроуфорд.

– Уже поздно. Не находишь?

– Поздно, чтобы умереть? Оригинально.

– У тебя двое приемных детей.

– Это так.

– Бросить сорок шесть своих и завести двух приемных?

Кроуфорд вздохнул. Наги. Хиро. Оба его сына уже выросли. Он ими гордился больше чем клонами и собственными селекционными детьми, о которых никогда не хотел знать.

– Ты поймешь однажды.

– Я пойму это, когда увижу, как твое самодовольство сходит с лица, когда я убью каждого из твоей команды у тебя на глазах.

– И это твой план? – Кроуфорд приподнял бровь.

– Твои щенки едут сюда. Ты это предвидишь?

Брэд дрогнул помимо своей воли. Джек не мог этого не заметить. Но он вряд ли понял причину. Волчата стаи выросли не в меру боевыми. И Юко раскатает Ирландию по камушку, пытаясь найти его. Почему опять расплачиваются их дети? Почему семя, падая в землю, прорастает тем же цветком, от которого оно отделилось?

– Вижу, что предвидишь. Предвижу и я, – сказал Джек. – Твои щенки тоже заплатят.

– За то, что я любил их больше тебя? – усмехнулся Кроуфорд. – Сколько тебе лет, что ты все еще не можешь это перерасти?

– Не приписывай мне инфантильности, – Джек Кроуфорд оскалился. – Убивая тебя и твою команду, я просто восстанавливаю баланс.

– Неужели?

Джек развернулся и вышел из тюрьмы. Брэд прислонился к решетке, глядя в крохотное окно под потолком. Только клочок неба и шум волн вдалеке. Беспокоиться ли он о своей команде? Конечно, беспокоиться. О Ране. Тот, наверное, просто сходит с ума. О Шульдихе – будет ли он в порядке так далеко от Оракула. Об Айе, которая попытается его спасти, во что бы то ни стало. После исчезновения Кроуфорда она должна была принять командование и разработать план действий. Что она затеяла? Разве можно быть уверенной, что в голове у этой женщины. И дети. Почему они остались одни? Они должны были бежать на Белую Виллу и ждать пока их не заберут, если и там их найдут – обратиться в Критикер к дяде Наги и дяде Оми, если и это станет опасным они должны были вернуться в Ирландию. Вряд ли Джек понимает, что их прилет сюда может быть просто совпадением.

В аэропорту Юко сняла машину на прокат.

И в тот же вечер они покинули Дублин.

Гюнтеру не доводилось часто бывать в столице. Всего несколько раз. С мамой, с Джеком, и в последний раз, когда улетал спасать отца. Город ему очень нравился и одновременно пугал его. Вызывая почти те же чувства, что и сама Юко.

– Куда мы едем? – спросил он, когда Дублин исчез в вечернем тумане.

– К друзьям, – ответила она и покосилась на него. – Умеешь водить?

– Да. Конечно.

– Сменишь меня после полуночи.

– Юко, – брат тронул ее за локоть. – Нам лучше остановится где-нибудь хотя бы ненадолго. Ты не отдохнула толком…

– Я выспалась в самолете.

– Сестра.

– Знаю, – она дернула плечом. – Знаю, но сейчас не время. Доберемся до дома дяди Фарфарелло и там решим, как действовать.

– Тебе не кажется, что стая где-то здесь? – спросил он.

– Не знаю. Я же не мама. Я не чувствую таких вещей.

Хиро вздохнул и оставил ее в покое.

Гюнтер задремал. За окном машины проносилось шоссе, во мраке ничего не разглядеть. Он проснулся от того, что они притормозили у какой-то забегаловки.

– Что будешь есть? – спросила его Юко, отстегивая ремень.

– А? Что? – спросонья заморгал немец.

– Перерыв на поздний ужин, – усмехнулась она. – Вылезай. Сейчас ты выпьешь кофе и сядешь за руль, а я потом посплю.

– Хорошо, – Гюнтер вылез из машины.

Ночь была теплой и влажной. Откуда-то с континента шли облака, делая ночное небо белесым.

Юко зевнула и устроилась за столиком у окна.

– Я отойду, – Хиро кивнул ей. – Закажи мне что-нибудь.

– Да. Знаю. Без хлеба, – она улыбнулась. – Иди опорожнись. А то ехать еще долго.

Фудзимия ушел. Гюнтер покачал головой. А вот она была чересчур прямолинейной для японки. Не то чтобы он это раньше не замечал. Просто только что задумался над тем контрастом, который они с братом составляли.

– Ты тоже сходи, – велела она, открывая меню.

– Да нет, – Гюнтер подсел к ней. – Я не хочу пока.

– Хм, – вздохнула она. – Может картошки ему заказать? О! Салатик!

Немец подтянул к себе второе меню и тоже начал читать.

Доводилось ли Гюнтеру прежде думать о природе неприятностей? Конечно, доводилось. Любой, кто влипает в неприятности с такой периодичностью, как он, об этом рано или поздно задумывается. Засмотреться на высокого парня, сидя на бортике фонтана – это было к явным неприятностям. Гюнтер это сразу тогда почувствовал. Джек перевел на него взгляд и неприятность случилась.

Сейчас Гюнтер чувствовал что-то похожее. Юко отложила меню и разговаривала с официантом, который определенно на нее пялился. Наконец он принял заказ и ушел к стойке.

– Ты хорошо говоришь на гэльском, – сказал Гюнтер.

– Знаю. Это западный акцент дяди Фарфи.

– Я уже заметил, что у тебя много дядей.

– Ну, извини, – она фыркнула. – Лучше тебе приготовиться к встрече с нашими друзьями здесь.

– К этому надо готовиться?

– Да, – она помолчала, глядя в потолок. – Они немного странные. Дядя Фарфарелло когда-то работал с дядей Брэдом.

– Ну да. А дядя Брэд любовник брата твоей матери. Я уже начал понимать, как у вас все устроено.

Она хмуро на него посмотрела.

– Шутник. Весь в отца, – сказала Юко и продолжила, как ни в чем не бывало. – Дядя Фарфи живет в Тарро со своей семьей. У него жена и дочь.

– Какое счастье, что хоть у кого-то нормальная ориентация!

– Гюнтер!

– Ладно, извини, – он посмеиваясь поднял руки. – Ты же не принимаешь эти шутки, как оскорбительные, правда? Я и сам грешен.

– Нет. Я не считаю их оскорбительными, но они мешают рассказывать.

– Ладно.

– Я хочу забрать Кану с нами. Фарфарелло лучше не покидать дом сейчас. Скоро полнолуние. Он бывает в это время страннее обычного.

– Что-то я не пойму…

– Кана – его дочь. Она паранорм с удивительным сочетанием сил. Она тебе понравится.

– Вы поэтому часто бывали в Ирландии?

– Да, – Юко замолчала, ожидая пока официант нальет кофе и отойдет. – Это наше последнее прибежище.

Телепат посмотрел на ее руку.

– Это и есть твои блоки? – Гюнтер тронул Юко за запястье, чуть ниже браслета. Она убрала руку. Не отдернула. Просто отстранилась.

– Да.

– Что это такое? Я никогда о таком не слышал.

– Я же уже сказала – это блоки. Они запирают мой талант внутри меня самой, – немного раздраженно ответила девушка, явно давая понять, что не хочет об этом говорить. Но если Гюнтер хотел что-то знать, то от него было не отвязаться.

– Оно вроде сплетено из чего-то. Тонкие нити, чем-то смазаны, чтобы не пушились, да?

– Это волосы, – нехотя ответила Юко, глядя в окно.

– О! – немец замолчал, переваривая информацию.

У кого может быть такой дар? Внушение, сделанное телепатом, тоже может держаться довольно долго. Но это скорее благодаря способности человеческого ума к бесконечному самообману, а не чему-то другому. Как может существовать такой дар, который действует даже, когда паранорма нет рядом? Гюнтер тряхнул головой – он не аналитик. В этом смог бы разобраться Джек.

– И зачем ты их носишь? – вместо этого спросил Гюнтер.

Юко пожала плечами.

– Так надо.

– Ты избегаешь собственного дара?

– Не правда, – холодно ответила она. – Просто… я…

– Что? – Гюнтер снова тронул ее за руку и на этот раз она не отстранилась.

– Когда испытываю сильные эмоции – я не всегда себя контролирую. Это может быть опасно. А я училась в обычной японской школе. Я не хотела, чтобы кто-то пострадал.

– Вот как.

Он действительно подумал, что она добрая девочка.

– Что-то брат долго, – она встала, отстраняясь от Гюнтера. – Пойду проверю.

– В мужской туалет? – немец приподнял брови.

Она хмуро на него посмотрела.

Гюнтер хотел отпустить еще какую-нибудь шутку, но так и замер с открытым ртом.

Знакомое ментальное присутствие, как знакомый запах, заставило тело вздрогнуть непроизвольно. Это сигнал? Прощание? Такое смутное чувство. О чем он думает? Слишком быстро удаляется! Нет!

– Джек здесь… был, – сдавлено прошептал Гюнтер.

Юко изменилась в лице и рванулась к туалету. Телепат догнал ее одним прыжком и поволок к двери. Он не понимал, какого черта делает. Он знал только, что надо уходить. Джек так работает. Джек, так живет. Все или ничего. Он опустошает. Он ничего не оставляет после себя.

Взрыв раздался, когда они стояли на пороге. Гюнтер бросил Юко на землю и закрыл собственным телом. Она что-то кричала. Он не мог разобрать. Кажется, она звала брата. Осколки, доски, камни колотили по спине. Потом все стихло.

 

 

– Гюнтер? – Юко было тяжело и тесно. И она не могла высвободить руку с браслетом.

Когда они упали, немец смотрел на нее черными обезумевшими глазами, а потом потерял сознание.

– Гюнтер, – она с трудом высвободилась из под него. Коротко пощупала пульс. Нормальный. И спина просто исцарапана. Почему все считают, что ей нужна помощь? Чертовы мужчины.

Гюнтер застонал и открыл глаза.

– Ты как? – спросила она, яростно расшнуровывая браслет.

– Что ты… да, я нормально, – он сел.

– Ты отключился на минуту.

– Просто оглушило. Что ты делаешь?

– Там мой брат, – она вытянула последний шнурок. – Я подниму обломки.

– Юко… я боюсь, его там нет, – отводя взгляд, сказал Гюнтер.

– Что? – она замерла.

– Джек дал мне почувствовать свое присутствие. И оно резко удалялось. Наверное, он уже был на трассе, когда так решил проститься со мной.

– Хочешь сказать, – было похоже, что девушку трясет от холодной ярости. – Он увез моего брата?

– Да. Боюсь, что так, – телепат на всякий случай от нее отодвинулся.

Она резко отвернулась, рассматривая обломки.

– Там есть выжившие?

– Да, – Гюнтер тоже встал рядом с ней. – Там. Официант, который нас обслуживал.

– Хорошо. Помоги мне его достать.

Немец с сожалением посмотрел на нее, но не смог поймать взгляда. Она резко двигалась. Лицо застыло. И по нему пробегали странные гримасы боли. Перед кем она пытается быть сильной?

– Джек, не убьет его, – сказал он ей в спину.

Она кивнула и стала расшвыривать обломки, как ребенок мог бы раскидывать кубики. Ужасающая сила. На самом деле ужасающая. Но во второй раз уже не так страшно.

 

 

Гюнтер вел машину. Юко спала на сидении рядом. Вид у нее был измученный. Она заранее сделала пометки на карте, чтобы он не сбился с пути.

Девушка вздрогнула во сне. Ей снилось что-то плохое. Гюнтер едва сдержался, чтобы не погладить ее по плечу, успокаивая. Но он побоялся, что она проснется.

Гюнтер не знал, но вполне догадывался, какого труда ей стоило продолжать путь без брата. Она его любила. Телепат не мог ее читать, но это и не было нужно. Он видел это в ее лице, движениях, слышал в голосе. Наверное, ей потребовалось нечеловеческое усилие, чтобы понять – они по-прежнему не знают, где искать Джека. И им по-прежнему нужна помощь. Без Хиро в машине было странно пусто. Гюнтер этого не понимал. Мальчишка был красивый, умненький, но тихий и такой невозмутимый, что его потеря не должна была стать для него такой болезненной. А она стала.

Телепат, чувствовал, что словно ступает на неизвестный для себя путь. Он усеян битым стеклом. Но пройти его надо. Гюнтер впервые что-то делал по собственной воле. Он вкладывал свою волю хоть во что-то. Раньше он и не знал, что она у него есть. Он просто плыл по течению. Роценкройц осталось в таком раннем детстве, что он почти ничего и не помнил. Мама увезла его. Потом она умерла, и он скитался по жизни ни к чему не привязанный. Он ел, пил, спал, трахался, танцевал. Производил какие-то действия, просто потому, что жизнь вела его и бросала. Он не принимал решений сам. Просто плыл по течению, даже не задумываясь правильно это или нет, нравится ему это или нет. Так и с Джеком получилось. Джек его подобрал. Дал кров, еду, команду. Он велел – Гюнтер выполнял. И снова не думал. Даже, когда Джек его трахал или играл с его чувствами – это было почти безразлично Гюнтеру. Словно это была не его жизнь. Словно это странное и длинное кино. Словно он не имеет к этому отношения и не может ничего изменить.

И теперь он идет, как по битому стеклу. Так странно принимать решения самому. Так странно самому себе выбирать сторону. Так странно самому проявлять симпатию, тянуться к кому-то и добиваться. И даже беспокойство за Хиро приносило ощущение новизны. Разве он о чем-то волновался раньше? И почему теперь он все время думает о маме? С ее смерти он почти и не вспоминал о ней.

Юко была совсем на нее не похожа.

О, Юко. Гюнтер снова бросил на нее взгляд. Словно его кривое отражение. Воля и сила. Что-то в ней проскальзывает порой, похожее на те старые записи со Шварц, которые смотрел Джек. Улыбка и жест – это Шульдих. Наклон головы и то, как она хмурится – это Кроуфорд. Гюнтер никогда не думал, как сложилась бы его жизнь, если бы его растил отец. И об этом ему тоже впервые предстоит подумать. Не поздно ли в двадцать один рождаться заново? Наверное, никогда не поздно.

Он не сказал Юко на что способен Джек. Пытки в его исполнении могут быть весьма изощренными. Он любит все красивое. Но сейчас, похоже, ему требуется средство воздействия на отца. И приемный сын Оракула для этого подойдет как нельзя лучше. Сколько у них с Юко остается времени, чтобы спасти их? Джек ведет свою игру расчетливо и неспешно. И он не упустит получить удовольствие от своей игры.

Нет. Гюнтер не думал о Джеке слишком много.

Воля Джека имела другую природу. Она была огромной, ужасающей и уродливой. Если Хиро и Юко имели волю, которую сам Гюнтер не имел, то в случае Джека, скорее воля руководила действиями младшего Кроуфорда. Он был ей сам не хозяин. Почему телепат понял это только сейчас?

– Мы почти приехали, – Юко после сна, казалась еще более измотанной. – Здесь поверни налево.

– Хреново выглядишь, – с сочувствием сказал Гюнтер.

– На себя посмотри, – мгновенно огрызнулась она.

Немец улыбнулся. Похоже, она все-таки в норме.

– Я тебя познакомлю с дядей и его семьей, – она попыталась пригладить волосы. – Веди себя хорошо. Не заговаривай о религии и уйдешь целым.

– Я вообще атеист, – растеряно ответил Гюнтер.

– О, мой Бог. И это у вас наследственное, – она оглянулась назад, словно ожидая увидеть на заднем сидении брата. Вздохнула и сжала губы.

– Это вряд ли связано с отцом.

– Да. Возможно, и не связано.

– Куда теперь?

– Снова налево, – подсказала она. – Не приставай к Кане. Не говори о Боге. Скажи «понял».

– Понял, – он улыбнулся.

– Не трусь. Дядя Фарфарелло не любит трусов.

– Хорошо, – эта улыбка далась ему тяжелее. С каких пор с ним это?

– Они тебе понравятся.

– Что-то в свете предупреждений, у меня есть на этот счет сомнения.

– Все будет хорошо, – она хлопнула его по плечу. – Направо и наверх.

– Я не вижу там деревни.

– Они живут не в деревне. Их дом стоит один на холме. Вся эта земля вон до того леса принадлежит им. Дядя Фарфарелло купил ее, когда я уже ходила в первый класс.

– Хорошее вложение денег.

– Да.

Она завязала волосы в хвост и поправила одежду.

Гюнтер уже видел дом на вершине холма, к которому они ехали. До леса было километра два. Трава была почти по пояс. Сухая и новая вперемешку. Она шелестела и качалась, как море. Гюнтер внезапно понял, что ему здесь нравится. Зелено-желтое море качалось вдоль узкой дороги, по которой они ехали. В долине под холмом лежала деревушка. Дом с зеленой черепицей смотрелся так, словно вырос здесь сам по себе. Серое небо стало светлеть.

Гюнтер остановил машину перед домом, прошуршав мелкой галькой дорожки.

Юко кивнула ему и вышла из машины, хлопнув дверью. По ступенькам крыльца кто-то спускался. И Гюнтер тоже вышел из машины, чтобы поздороваться. Он ожидал увидеть «дядю Фарфарелло» о котором говорила Юко. Не то чтобы он совсем не понимал, о ком речь. Но одноглазый берсерк на записях Джека тяжело ассоциировался со словами «дядя Фарфарелло».

Но на крыльце стояла девушка. Гюнтер замер, разглядывая ее. До него начало доходить, почему Юко велела не приставать к ней. Эта девушка вряд ли была человеком. Белые волосы, сплетенные в две тугие косы. Желтые волчьи колдовские глаза. Красота Юко была совсем иной. Она была слишком человеческой.

– Юко? – голос у нее тоже был невероятный. Медленный, красивый.

– Кана, прости, что без предупреждения.

Юко поднялась на крыльцо и девушки обнялись.

– Ты знаешь, что тебе всегда здесь рады, – ответила беловолосая колдунья и перевела взгляд на Гюнтера. – Кто это?

– О, Кана! – Юко стиснула ее руку. – Ты разве не видишь сама?

– Это сын Шульдиха, – ее лицо приобрело озадаченное выражение. – Не знала, что у дяди Шульдиха есть сын.

– Теперь есть.

– А где Хиро? – спросила Кана.

– Я… у нас большая беда, – Юко опустила взгляд. – Папа дома?

– Да. Мама уехала. А отец в подвале.

– В каком он состоянии?

– Сносном. Для полнолуния.

Гюнтер ничего не понял из этого странного разговора.

– Давай позовем его, и я все расскажу.

– Да. Проходите, – Кана приглашающее махнула. – Я вижу вы устали.

 

 

Юко наблюдала картину, которую видела миллион раз. То, как Кана действует на мужчин. То, как они смотрят на нее впервые. То, как вздрагивают, когда она смотрит на них. Младшая Малефики не была глупой и все понимала, но не была она и тщеславной, четко проводя линию.

Почему же эту картину в исполнении Гюнтера Юко так сложно наблюдать? Какое-то странное чувство. Почему этот мальчишка так смотрит на Кану? Юко знает почему. Но ее все равно это злит.

Она тряхнула волосами. В этом нет никакой логики. Что с ней, в конце концов, происходит!? Ерунда какая.

Кана провела их в дом, усадила за стол, налила чаю.

– Отдыхайте. Я позову отца, – сказала она, перекидывая косу, через плечо. Гюнтер проследил за этим движением инстинктивно. Юко бросила на него испепеляющий взгляд.

Младшая Малефики вышла.

– Какого черта ты так на нее пялишься? – зашипела Юко на телепата.

– А что такого-то? – обиделся тот.

– Не смотри на нее так, а то ее отец вырвет тебе глаза и заставит их съесть.

– Я… не понимаю, почему так смотрю, – казалось он стушевался. И Юко вздохнула. Да, что с ней самой? Почему она сердиться?

– Она на всех так действует. Это у нее от матери. Она глушит собственный дар, но не может сделать этого полностью.

– Но этот дар… – Гюнтер уставился на Юко. – Ты же не хочешь сказать, что ее мать Малефики?

– Да, – коротко и почти сердито.

– Тогда понятно.

– Не смотри на нее, – предупредила Юко. – Это расстраивает ее. И злит Фарфарелло.

– И куда же мне смотреть?

– Смотри на меня! – зло бросила девушка.

Они с Гюнтером уставились друг на друга. Чем бы закончилось это противоборство неизвестно. Но в кухню вернулась Кана с отцом.

– Дядя Фарфарелло! – Юко сорвалась с места и бросилась ему на шею.

Кана улыбнулась. А Гюнтер поежился. Вошедший был похож на того берсерка с записей, но был гораздо старше. Светлые короткие волосы. Такие же желтые глаза, как и у дочери. Изрезанное старыми шрамами лицо. Не говоря уже о том, что у него не было одного глаза. Жуть.

– Не лучшее время для путешествий ты выбрала, – хрипло сказал мужчина, обнимая Юко.

– Знаю. Но у нас не было выбора, – она отстранилась и показала на Гюнтера. – Это сын Шульдиха.

– Похож, – осмотрев его, вынес вердикт Фарфарелло. – Как тебя зовут?

– Гю-гюнтер…

Нда. Предупреждение о том, что нельзя трусить сейчас вспомнилось особенно ясно.

– Хорошо. Ты знаешь кто я, Гюнтер?

– Вы друг моего отца, – на этот раз ответ вышел более уверенным.

– Верно, – он снова повернулся к Юко. – Что случилось, что ты примчалась сюда, да еще и привезла попутчика?

– Скажи лучше, что у нас не случилось! – девушка села к столу. – Несколько дней назад на нас напали.

Гюнтер слушал, как она спокойно подробно и обстоятельно рассказывает все, что произошло. Рассказ ее вышел на удивление коротким, емким и спокойным. Фарфарелло все внимательно выслушал и посмотрел на дочь.

– Пойдешь с ней?

– Я бы хотела, – Кана склонила голову.

– Хорошо. Я посмотрю, что могу сделать сам.

– Спасибо, – Юко слабо улыбнулась.

 

 

Похищение щенка было отличной идеей. Мальчишка без сознания лежал на сидении. Может ли быть средство лучше, чем это, чтобы сделать больно отцу? Жаль, что девчонка выбралась из огня. Хорошо было бы убить ее.

Ничего. Тор и Найн прибудут через несколько часов. Они займутся ею и Гюнтером. Маленький предатель тоже за все заплатит. Хотя перед его смертью Джек предпочел бы увидеть, как он мучается. Кто бы мог подумать, что у него хватит дури пойти против него.

Джек перевел взгляд на свою добычу. Странное ощущение. Приемный сын Брэда Кроуфорда был красив. Джек почему-то не думал об этом раньше. Возможно, пытать его будет интереснее, чем он думал.

Мягкие черные волосы падали на лицо, их трепал ветер, врывавшийся в салон, сквозь приоткрытое окно.

Взять его было даже легче, чем Джек рассчитывал. Оставалось надеяться, что мальчишка не надышался слишком сильно. Не хотелось бы привезти остывающий труп. Тогда игра потеряет смысл.

Спустя пару часов мальчишка так и не очнулся. Джек перенес его в убежище и с удовольствием защелкнул на руках и ногах специальные кандалы. Пока рано показывать его отцу. Мальчишка застонал. Джек облизнулся. Скоро. Совсем скоро он поиграет по-настоящему.

 

 

Такихиро почувствовал, что лежит в неудобной позе. Голова кружилась. Сознание возвращалось медленно. Что произошло? Он был в придорожном кафе. А потом словно провал в памяти.

Фудзимия с усилием открыл глаза. Сначала все поплыло, но потом обрело четкость и ясность. Обычная спальня. Хиро дернул руками. Он связан? Или скорее скован.

– Ты очнулся? – над ним навис мужчина.

– Где я? – Хиро закашлялся.

– Ты у меня в гостях, – мужчина наклонился ниже, явно разглядывая его глаза. – Можешь начинать бояться.

– Ты… – вдруг Хиро озарило. – Ты Джек?

– Верно, – широкая усмешка.

Фудзимия вжался в постель, пытаясь отстраниться. Он не знал, каким ожидал увидеть их врага. Но это был молодой красивый мужчина. Короткие темные волосы. Глубокие глаза странного кофейного оттенка. Если присмотреться к лицу и вспомнить, что волосы Брэда не всегда были белыми – пожалуй, даже можно уловить явное сходство.

– Нравлюсь? – спросил Джек. Да, это самодовольное выражение лица его сильно портило.

– Ты напал на мою семью и разрушил мой дом, – холодно сказал Хиро.

– Совершенно верно, – снова эта усмешка. – И сделаю еще больше.

– Ты псих? – холодно спросил Хиро. Он понимал, что должен бояться. Но не видел в этом смысла. Семья найдет его. И дядя Брэд где-то здесь.

– Вряд ли, – ответил Джек. – Совсем меня не боишься, малыш?

– Меня зовут Фудзимия. Такихиро Фудзимия.

– Мне это известно.

– Неужели?

Джек улыбнулся неизвестно чему и отстранился. Хиро облегченно вздохнул.

 

Мальчишка вел себя странно. Неужели он все еще не понял, что он теперь игрушка и оружие для шантажа? Какое странное спокойствие и бесстрашие. Какое невозмутимое лицо. Джек оттягивал сладкий миг перед пыткой. Он, правда, это любил. Он успеет увидеть все выражения этого лица, и он будет этим наслаждаться. Он найдет то непередаваемое ощущение, которое для каждого свое собственное, то, что причиняет самую страшную муку. И как разряды тока будет посылать его в сознание. Такихиро Фудзимия. Красивые глаза. Непередаваемо красивые. Какое у них будет выражение?

Мальчишка дернул руками в кандалах. Джек видел, как напряглись мышцы под черной футболкой на плечах парня, когда он потянул за цепь.

Джек помимо воли почувствовал, что сам возбуждается.

Он снял пиджак и повесил его на стул. Мальчишка, молча, следил за его передвижениями по комнате.

Джек бросил на него взгляд. Потрясающе. Сама невинность. Когда младший Кроуфорд видел что-то настолько чистое, ему хотелось запятнать это, рвать, ломать и уничтожать.

Он сел на кровать и склонился к лицу своего пленника.

Яркие фиалковые глаза смотрели на него прямо и немного вопросительно. Джек провел пальцем по его губам. Вот тогда мальчишка вздрогнул.

– Ты похож на своего отца, – сказал Джек.

– А ты на своего, – все так же спокойно ответил он.

– Вряд ли.

– Брэд сказал бы «неужели».

Джек прижал его к подушке. Маленький. Чистый. Спокойный. Красивый. Эмпат не должен терять головы. Эмпат должен контролировать то, что принимает и излучает. Джек поцеловал мальчишку в губы. Тот изумленно распахнул глаза. Поцелуй длился секунды две. Потом Фудзимия укусил его, и Джек отстранился, посасывая прокушенную губу. Он едва держал себя в руках. Мальчишка еще не знал, что сопротивление бесполезно и потому его трепыхания только делают все интересней.

– Не понравилось? – спросил Джек, разглядывая эти невероятные глаза.

Фудзимия промолчал, тяжело дыша и слизнув с губы кровь.

– А теперь понравится, – младший Кроуфорд положил ладонь на скулу мальчишки.

– Нет, – Такихиро дернулся, пытаясь уклониться. – Нет… я… не… хочу…

– Хочешь, – Джек вновь наклонился к его губам.

Импульс, который он посылал, был простым и одним из его самых любимых.

Малыш послушно приоткрыл губы, впуская чужой язык. Джек усилил нажим на его сознание. Вот так.

Они целовались долго, пока не стало перехватывать дыхание. Потом Джек отстранился. Мальчишка закрыл глаза и тяжело дышал. Его красивые губы опухли. Он казался в смятении, смущенным и одурманенным разом.

– Малыш? – Джек продолжал держать ладонь на его щеке. Только так он мог контролировать чужие чувства – голая кожа к голой коже. – Понравилось?

– Что ты… – Такихиро открыл глаза. – Ты заставляешь меня это делать.

– Не делать. Я заставляю тебя страстно желать. А ты охотно уступаешь своим желаниям. – Джек прищурился. – Я могу заставить тебя захотеть все что угодно.

– Это… ужасно…

Кроуфорд почувствовал, что мальчишка на грани обморока. Слишком интенсивные ощущения. Но Джеку казалось, что внутри этого красивого сознания словно теплится маленький уголек. Хотелось разорвать его в клочья и добраться до этого уголька.

Нет. Пока рано. Он будет подчинять его себе медленно и надежно.

– Насиловать тебя нет никакого смысла, – Джек с сожалением покачал головой. – Ты не воспринимаешь это так, как другие мужчины. Это не унизит твою мужественность. Странное отношение. Это из-за твоего отца?

Такихиро промолчал, отведя взгляд.

– Если будешь вести себя хорошо – я позволю тебе увидеть Брэда.

– Где он? – а вот это настоящее беспокойство.

Джек ощутил, как от этого маленького уголька внутри Такихиро исходит странная дрожь. Это так приятно.

– Он надежно заперт. Не волнуйся, – надо было уже отпустить его, но Джек не хотел. Приятные эмоции: смятение, смущение, боль, стыд, беспокойство. Но страха по-прежнему нет.

– Чего ты хочешь? – тихо спросил мальчишка.

Он лежал прижатый к кровати и прикованными к изголовью руками и умудрялся сохранять спокойствие. Хотя еще пару минут назад страстно целовал того, кого считает своим врагом.

– Я хочу вашей смерти. И чтобы перед смертью вы мучились, – Джек погладил его по щеке. – Все, что я сделаю с тобой, причинит боль моему отцу. И я собираюсь многое с тобой сделать.

Такихиро снова промолчал.

 

 

Гюнтер вышел из душа, вытирая волосы. Кана ушла спать, сказав, что постелила ему постель в гостиной и, извинившись, что нет свободных гостевых спален. Похоже, беловолосая колдунья и не подозревала, в каких ужасных условиях доводилось жить телепату прежде. В гостиной ровно горел камин. У решетки сидела Юко. Вид у нее был потерянный. Она подбросила полено в огонь и так и замерла с вытянутой рукой.

– Юко? – Гюнтер сел на застеленный чистой простынею диван и взбил подушку. – Я думал, ты ушла в свою комнату спать.

– Не могу заснуть, – ответила она, не оборачиваясь.

– Вот как, – немец боролся с желанием подсесть к ней и обнять.

– Прости.

– Ничего. Я понимаю.

Юко сидела у огня. Гюнтер сидел на постели. Как можно быть так далеко друг от друга, когда они в одной комнате?

– С ним все в порядке, – сказал телепат. – Если бы он хотел его убить, то убил бы сразу.

– Знаю, – она подозрительно шмыгнула носом. – Ложись спать. Я скоро уйду.

Гюнтер смотрел на ее спину. Одетая в футболку и шорты, с распущенными волосами девушка выглядела гораздо мягче, чем обычно. Ее хотелось обнять.

– Юко…

– Ложись.

Гюнтер вздохнул и лег. Укрылся одеялом и отвернулся к стене. Он все еще не знает, что нужно делать. Слишком много свободы воли разом.

Раздался шорох. Юко приподняла край одеяла и легла рядом с ним, прижавшись к его спине. Вот уж кто не страдал от недостатка воли.

– Юко, – сдавленным шепотом позвал телепат. – Ты собираешься здесь спать?

– Я останусь. Ладно? – тихо попросила она. – Не могу заснуть. Думаю о брате.

– Но я-то не твой брат, – он повернул к ней голову.

– Гюнтер, пожалуйста.

Он хотел сказать, что чувствует ее соски через две футболки – ее и свою, но язык не повернулся.

– Ладно, – вздохнул он.

Она обняла его поперек груди и уткнулась ему в волосы. Чувство было странным. Возбуждающим и успокаивающим одновременно. Он не мог ее читать. Она лежала рядом, но где бродили ее мысли, ему было совсем не понятно.

 

 

Кана встала на рассвете. Солнце поднималось за лесом. Она коротко помолилась, заплела волосы и стала собираться. Сегодня они поедут искать Джека. Хорошо, что мамы сейчас нет. Она бы волновалась, отпуская дочь. То, что для других странно, для Каны было единственной реальностью. В сумку легли два платья, смена белья, пара побрякушек. Вот и все.

В гостиной подруга спала в обнимку с сыном Шульдиха. Смотрелись они довольно мило. Он ее обнимал во сне за талию. А она уткнула ему в шею.

Нет, Кана не думала, что у них такие отношения.

Она бы почувствовала изменения.

На кухне Фарфарелло рылся в холодильнике.

– Папа? – Кана улыбнулась. – Ты пытаешься приготовить завтрак? Давай лучше я.

– Я думал, ты еще спишь.

– Уже встала, – она перекинула косы за спину. – Как ты?

– Нормально. Не выспался, – он пропустил дочь к холодильнику.

– Искал наших?

– Да.

– И есть результаты?

– Я видел тех двоих, о которых упоминала Юко. Бывших товарищей Гюнтера.

– Они в стране?

– Да.

Кана достала продукты, поставила на плиту сковородку.

– Кана, – Фарфарелло смотрел на нее, скрестив на груди руки.

– Что, папа? – она отложила нож, чувствуя его серьезную интонацию, но медлила повернуться.

– Послушай, волчонок.

– Да?

– Будь осторожна.

– Хорошо, – она улыбнулась.

– Я никогда не думал, что у меня будет ребенок. И уж тем более, что ты так вырастешь.

– Прости, – она все-таки повернулась.

Все знали, что ее отец безумен. Она жила с этим безумием долгие годы. И большую часть жизни оно ей совершенно не мешало. Но иногда ей казалось, что он нормальней нормальности. И она знала, что маме тоже так кажется. И то, как говорили с ним остальные члены его команды, наводило на мысль, что они тоже не думают о нем, как о психе.

– Папа…

– Кана, ты знаешь, что нужно делать.

– Да. Знаю, – и младшая Малефики знала.

– Ты избранная. И у тебя иная судьба, чем у меня, – он тронул ее за подбородок.

– Если я встречу Его, то напомню ему о тебе.

– Да. Напомни. Твой голос он услышит, – Фарфарелло притянул к себе дочь и обнял за плечи. – Делай, что должна.

– Хорошо.

 

 

Просыпаться было тепло и странно. Запах был чужой и знакомый одновременно. Юко открыла глаза. Она уткнулась Гюнтеру куда-то за ухо. Рыжие волосы попали в нос. Она фыркнула. Телепат завозился, перекатываясь на бок и притискивая ее к себе сильнее. Она хихикнула. Было непривычно, но странно уютно и тепло. Похоже, он привык спать с кем-то в обнимку. Это так мило.

В окно падал свет. Уже давно утро. С кухни доносились голоса Каны и Фарфарелло.

И еще один признак утра упирался Юко прямо в бедро. Девушка еще раз хихикнула и попыталась отодвинуться. Это и веселило, и смущало.

Гюнтер ее не отпускал, а наоборот подгреб еще ближе.

– Гюнтер! – он в третий раз попыталась отлепить его от себя. – Уже утро.

– А? – рыжий телепат открыл глаза и непонимающе заморгал.

Они лежали почти нос к носу.

– Отпустишь? – спросила она.

– Да. Извини, – она разжал руки и девушка, наконец, встала.

Гюнтер наблюдал, как она потягивается и зевает.

– Сегодня будет много дел, – она бросила на него озорной взгляд. – Иди в душ первым. Я пока помогу Кане на кухне.

Телепат тоже улыбнулся. Хорошо, что к Юко вернулось ее обычное язвительное настроение. Это значит, что она верит – они спасут ее брата.

Такихиро не знал, чего ему ждать. Большую часть ночи он пролежал, глядя в потолок. За окном шумел океан. Они где-то на побережье. Он пока не понимал, что должен делать. Чего на самом деле хочет Джек? Увидеть их мучения? Это глупо и не разумно. Фудзимия понимал и не понимал. В мире было мало вещей, которые могли бы испугать его. Наверное, никогда в жизни он не испытывал настоящего страха. Он часто сомневался и много думал, но бояться… незнакомое чувство. Доселе незнакомое. То с какой легкостью Джек заставил его поцеловать себя – пугало по-настоящему. Как это вообще возможно?

Он может заставить его сделать все что угодно? Отдаться ему? Убить собственную семью? Такихиро это пугало. Он только боялся, как бы этот страх не почувствовал Джек.

За этими мыслями юноша и заснул, чуть повернувшись на бок, насколько позволяли наручники.

Разбудило его то, что Джек вошел в комнату. На нем снова был костюм. Этим странным пристрастием к такой официальной одежде он напоминал Брэда.

– Проснулся? – мужчина снова сел на край постели. – Я отведу тебя в душ.

Такихиро промолчал. Он просто не знал, что должен сказать. В школе его считали замкнутым, потому что он не болтал, как другие. Не то чтобы ему нечего было сказать Джеку, но он просто не видел в этом смысла. Нет смысла просить или угрожать, взывать к разуму или чести.

Джек положил ладонь ему на шею, погладил. И Такихиро почувствовал к нему бесконечное доверие и симпатию. Он должен сделать все, что он говорит. Разве можно его ослушаться?

– Я освобожу тебя сейчас. Делай, как я говорю.

– Да, – на едином выдохе. Все что он скажет. Да. Так правильно. Все, что Джек ему прикажет. Почему нет?

Щелкнули кандалы.

– Иди со мной.

Такихиро поднялся. Голова чуть закружилась, но он устоял на ногах. Джек положил руку ему на талию, задрав футболку.

– Хороший, малыш, – Джек отвел его в душ и раздел.

Фудзимия встал под горячие струи. Мужчина гладил его по спине. Это так приятно. Он такой хороший. Джек погладил его по заднице. Такихиро замер. Если Джек прикажет ему…

– Готов раздвинуть передо мной ноги? – мужчина погладил пальцами его анус, легко надавил.

Такихиро вскрикнул, помимо своей воли. Нет, он доверяет Джеку. Все что он прикажет. Просто странное ощущение.

– Абсолютный девственник, – прокомментировал Джек. – Даже не верится. Тебе же восемнадцать? Отвечай.

– Семнадцать, – покорно ответил Фудзимия.

– Гюнтеру было столько же, когда я подобрал его.

Джек убрал руку с его задницы и сжал плечо.

– Домывайся. Я хочу снова тебя приковать, чтобы ты не сбежал.

Такихиро молча, исполнил то, что ему сказали. В комнате он сам подставил руки, чтобы его сковали. Джек усадил его, сковал ноги, потом отодвинулся, наблюдая, как в фиалковых глазах появляется сознание.

Мальчишка моргнул, тряхнул головой, снова заморгал. Посмотрел на свои руки.

– О, так тебе, наконец, стало страшно, – прокомментировал Джек.

– Не делай так, – тихо сказал Такихиро.

– Что? Я не расслышал, – младший Кроуфорд с удовольствием наблюдал за сменой эмоций мальчишки.

– Не делай этого со мной. Я не хочу.

– О, вот как… – Джек не успел договорить. Фудзимия кинулся не него, пользуясь тем, что руки просто скованы между собой. Что он собирался делать? Задушить его своими кандалами? Джек коснулся его вытянутой рукой, и мальчишка упал к его ногам, тяжело дыша и хватая ртом воздух.

– Это – боль, – Кроуфорд поднял его на ноги, потянув за цепь наручников. – Не заставляй меня внушать ее тебе. Это примитивно.

– Не надо, – Такихиро встал.

– Тогда больше не бросайся на меня.

– Я… убью тебя…

– Вряд ли, – Джек улыбнулся и по-хозяйски притянул его к себе за цепь наручников. – А даже если и убьешь – не велика потеря.

Такихиро замолчал, уставившись в пол.

Что он с ним делает? Как его чувства… Он же все помнит. Все что делает. Он не верит убийце и психу. И тут же готов для него сделать все, что угодно. Ощущение, что он не вполне в своем уме. Это похоже на навязчивые идеи Шульдиха, но не совсем. Страшно. Страшно того, что он может натворить.

– Малыш, – Джек оттолкнул его от себя. Такихиро сел на кровать. У него голова шла кругом. Он ничего не понимал. И плохо осознавал кто он, где и что должен делать.

– Это было только доверие и боль, а ты уже уплыл, – младший Кроуфорд жестко усмехнулся. – К концу дня ты будешь готов предстать перед моим отцом.

 

 

– Давай сбежим, – предложил Найн. Он лежал на груди любовника. Тор зарылся пальцами в его волосы и медленно поглаживал, от этих слов он дернул рукой и Найн зашипел. – Ты чего?

– Зачем ты это сказал? – Тор посмотрел на него.

Найн помолчал. Очередное утро они встретили в придорожном мотеле.

– Знаешь, я люблю тебя, – сказал блондин и закрыл глаза.

– Знаю. Я тоже тебя люблю. Но от чего мы должны бежать? – Тор обнял его за плечи.

– Я боюсь той девчонки.

– Откуда такие страхи? – Тор усмехнулся. – Разве мы не справлялись с противниками и покруче?

– Не знаю.

– Она просто малолетний необученный телекинетик. Умение швыряться вещами не самый крутой талант. Уж тебе ли не знать? И Джек предупредил бы нас, если бы знал, что она настолько опасна.

– Мне кажется, – тихо сказал Найн, так и не открывая глаз, – что Джек никогда и не планировал выбраться из всего этого живым. Он что-то видел. Просто не сказал нам.

– Найн, – Тор обнял его крепче. – Прекрати, а?

Любовник только вздохнул, потом открыл глаза и попросил:

– Трахни меня.

– Только если это развеет твое мрачное настроение.

Тор усадил его к себе на колени и стал целовать. Медленно, обстоятельно. Понемногу Найн расслабился в его руках и стал ерзать, пытаясь потереться членом о его обнаженный член.

Они вместе почти восемь лет. И каждый раз, как в первый.

Пока он наносил смазку, Найн целовал его шею, сладострастно изгибаясь в предвкушении.

Тор заставил его придвинуться и стал насаживать на свой член. Блондин протяжно застонал, хватаясь за его плечи. Тор не знал никого другого, кто мог бы получать удовольствие от такого. Слишком большой член, слишком глубоко, слишком больно.

– Тор, – выдохнул Найн, закатывая глаза и кусая губы. – Тор… Давай же.

Они целовались, трогая друг друга, словно впервые. Найн сам опустился до упора на член любовника и стол двигать бедрами, сначала медленно, потом быстрее, набирая глубину и скорость. Тор обхватил его руками, сжимая задницу, целуя шею. Движение этих бедер сводили его с ума. Только с ним… только так… только вместе.

Найн выгнулся и вскрикнул. По его телу прошла предоргазменная дрожь. Тор еще несколько раз толкнулся внутрь него, чувствуя жар. Только этот единственный жар мог достичь опытного пирокинетика. Найн сжал мышцы вокруг его члена и кончил. Тор сделал еще один толчок и излился в любовника.

Какое-то время они сидели, целуясь и обнимаясь. Потом Найн уперся лбом в его лоб и, не открывая глаз, сказал:

– Я пойду за тобой туда, куда ты скажешь. Если мы должны умереть из-за Джека, то сделаем это вместе.

Тор вздохнул и прижал его к себе. Почему он вечно стоит перед сложным выбором?

 

 

– Я сделал пометки на карте, – Фарфарелло передал планшет Юко, та кивнула.

– Это несложно.

– Не связывайся с пирокинетиком. Это опасно, – берсерк сжал ее плечо. – Я должен был бы идти с вами…

– Не в твоем состоянии, папа, – Кана вынесла и поставила в машину последнюю сумку. – Мы справимся.

– Юко, – Фарфарелло вытащил из-за пояса стилет с раскладным лезвием. – Ты старшая из наших волчат. Возьми.

Гюнтер услышал, как девушка ахнула и протянула обе руки за подарком.

Что такого в этом ноже? У них и так уже достаточно оружия. У одноглазого берсерка в доме обнаружился неплохой арсенал.

– Спасибо, – Юко приняла стилет и низко по-японски поклонилась. Потом распрямилась и по-европейски бросилась на шею психу. – Я люблю тебя, дядя Фарфарелло!

– Я знаю. Береги Кану, – он похлопал ее по спине.

– Знаю. Уберегу.

Гюнтер видел, как беловолосая колдунья смотрит на эту картину с улыбкой. Наверное, она что-то понимает, чего не может понять он.

Наконец, они сели в машину.

Юко заткнула стилет за пояс и разложила карту.

– Похоже, они двигаются за нами.

– Их ведет пророк, – сказа Кана своим красивым голосом. – Это не удивительно.

Гюнтер вздохнул.

– У нас есть план?

– Есть, – Юко улыбнулась. – Мы возьмем одного из них, и ты вытащишь из него информацию о новом убежище Джека.

– Мысль то хорошая, – неуверенно протянул телепат. – Но этих двоих невозможно разделить.

– А мы попытаемся, – улыбка Юко стала алчной. – Только надо придумать, кто из них уязвимее.

– Найн, наверное, – нехотя ответил Гюнтер.

– Я видела, как он уничтожил груду камней, даже не прикасаясь, – задумчиво ответила девушка.

– Но он не может развоплотить живое, – подсказал телепат.

– Это хорошо, – Юко кинула в него картой и взялась за руль. – Едем. Мы столкнемся с ними где-то на середине пути, если они продолжат двигаться к нам. И лучше самим заранее выбрать место встречи.

 

 

Такихиро хотел умереть. Джек оставил его одного ненадолго. Но понимание, что этот страшный человек сейчас вернется и одним движением заставит его делать все, что угодно – бросало в дрожь.

Смерть стала бы избавлением для него. Но он вспоминал отца, Брэда, тетю Айю, сестру и желание отступало. Стая может не пережить потери своего младшего волчонка. Если он погибнет из-за Брэда, отец не сможет с этим смириться. Значит надо жить. Значит надо терпеть? Как это можно терпеть. Одно прикосновение – и он не принадлежит себе. Он целует своего мучителя, потом боится его, потом почти любит, потом ненавидит, потом снова целует. От смены своих чувств Такихиро уже ничего не понимал.

Единственное, что он начал понимать – Джеку нравится его целовать. Дело ли тут именно в поцелуях, или в его внешности, или просто у младшего Кроуфорда давно не было секса. Так ли это важно?

Такихиро опустил лицо в скованные ладони. Когда это кончиться? Когда за ним придут? Или убьют его. Ему все равно. Лишь бы это закончилось. Он прожил свою короткую жизнь в любимой стае. Он никого и никогда больше не любил. И даже не знал, что его сердце способно переживать такую гамму эмоций, которую вызывал в нем Джек.

Какой страшный талант.

Странно, но Фудзимии начало казаться, что Джек похож на отца больше, чем думает. Просто Брэду чуть-чуть сильнее повезло. Он встретил Рана. Он был не один, с ним были Шварц: вечно лезущий не в свое дело насмешливый телепат, прямой, как стилет одержимый и честный берсерк, любимый приемный сын. Такихиро знал и раньше, что мы – это то, что нас окружает, но никогда не видел это так воочию.

Джек приковал его за скованные лодыжки к ножке кровати.

Почему он пытал его в спальне? И, похоже, в своей собственной спальне. Где тогда он сам спал этой ночью?

Фудзимия тряхнул головой. О чем он только думает. Он должен собраться.

Не получалось. Умереть, чтобы больше никогда не целовать это чудовище. Чтобы больше никогда даже не испытывать желания его целовать.

Так Гюнтер говорил об этом? О том, что Джек умеет причинять боль. Как телепат это выдерживал?

Это просто сумасшествие.

Такихиро насмотрелся в своей жизни на целующихся мужчин достаточно. Но ему всегда казалось, что это дело вкуса каждого. Он вообще не думал, что ему захочется кого-то когда-то целовать: ни мужчину, ни женщину.

Лучше бы Джек бил его и пытал. Боль можно вынести. Боль – это просто реакция тела. Но он выворачивал на изнанку душу. Смерть облегчила бы страдания…

 

 

Джек вошел в комнату. Мальчишка поднял на него взгляд.

Эти темные волны были знакомы эмпату. Он довел его до желания смерти. Слишком быстро. Разве нет?

О, нет, Джек не хотел, чтобы Такихиро умер так легко. Красивые глаза и самые сладкие поцелуи, которые он когда-либо получал. Секса не было уже почти неделю. Трахнуть мальчишку уже не казалось плохой идеей. Но скорее всего это сломает его слишком быстро. Или нет?

– Малыш? – Джек склонился над ним, заглядывая в пустые глаза. – Умереть пока тебе не грозит.

Он ждал, что пленник снова промолчит. Он вообще большей частью молчал. Но он разомкнул губы.

– Фудзимия. Такихиро Фудзимия. Меня так зовут. Не «малыш».

– Я зову тебя, как хочу, – Джек ухватил его за подбородок. – Ты голоден?

Понадобился эмпатический толчок, чтобы получить ответ.

– Нет.

Джек видел, как фиалковые глаза застилает привычной дымкой непонимания и покорности.

– Хочешь чего-нибудь.

– Воды, – почти стон.

Младший Кроуфорд убрал руку от пленника. Странное чувство было в нем самом. Он никогда не чувствовал подобного. Словно ему… стыдно?

– Пошли со мной, – Джек отстегнул цепь от его ног.

– Куда? – Такихиро избавившийся от очередного наваждения выглядел совсем потерянным.

– На кухню. Я дам тебе воды. Может быть, ты поешь, – Джек потянул его за цепь на руках. – Надо придумать тебе поводок.

Мальчишка встал. Он больше не пробовал бросаться на своего мучителя. Когда Джек вывел его в коридор, Такихиро посмотрел в окно, на скалы внизу. Младший Кроуфорд перехватил цепь крепче.

– Даже не думай, – предупредил он. – Иначе мне придется начать все с заново с твоей сестрой.

Такихиро отвел взгляд от скал.

– Я не собираюсь прыгать, – тихо сказал он.

– Я же чувствую, что ты хочешь.

– Не все, что хочется – надо делать.

– Вряд ли.

В кухне Джек усадил его в кресло. Такихиро чувствовал себя, как кукла. Пить хотелось ужасно, после стольких поцелуев.

Кроуфорд поставил перед ним стакан.

– Может, поешь все-таки?

Юноша удивленно на него посмотрел, услышав эти странные интонации.

– Тебе не все равно ли?

– Я не хочу заморить тебя голодом, – Джек отвернулся к столу.

– От голода я не умру.

– Возможно, просто не успеешь.

– Джек.

Кроуфорд вздрогнул. В устах мальчишки его имя звучало противоестественно.

– Ты ведь пророк, – Такихиро задумчиво на него посмотрел. – Ты должен знать, чем закончиться вся эта история.

– Я и знаю, – Джек повернулся и поставил перед ним тарелку. – Это картофельные клецки. Ешь.

– И чем же она закончиться? – Такихиро даже не посмотрел на еду.

– Вы убьете меня.

– И это все?

– Все, – Джек улыбнулся ему. – Чего ты еще хотел?

– Но почему тогда… ты делаешь это?

– Мне это нужно.

Кроуфорд замолчал. Такихиро не мог сказать, что совсем уж не понимает, что это значит. Есть вещи, которые сильнее тебя. И ничего нельзя с этим поделать.

– Ты знаешь, как умрешь? – спросил он вместо этого.

– Да.

– Как?

Джек испытующе на него посмотрел. Зачем он спрашивает? Но мальчишка впервые смотрит на него прямо, без принуждения, это стоило наградить. Тем более, что он не успеет никому рассказать. Все случится слишком скоро.

– Твоя сестра убьет меня, – ответил он. – Разорвет на части. Нечего будет даже хоронить.

Такихиро продолжал молча смотреть на него. В этот момент Джек хотел, никогда больше в жизни не видеть этих серьезных красивых глаз.

– Скажи что-нибудь, – почти попросил он.

– Я... не знаю, что сказать, – юноша вздохнул. – У меня плохо со словами.

– Я заметил, – ядовито улыбнулся Джек. – Ешь. И лучше думай о своей судьбе. О себе я позабочусь сам.

– Не похоже, что ты способен позаботиться хоть о ком то, – Такихиро заковаными руками отодвинул от себя тарелку.

– Это ты по Гюнтеру судишь? – Джек облокотился о стойку и скрестил руки на груди. – Он сам по себе странный. И без моей помощи.

– Ты делал с Гюнтером то же самое, что и со мной?

– Этого не требовалось.

Мальчишка смотрел на него не моргая.

– Ну может быть в самом начале, – уточнил Джек под этим взглядом.

– Ты запугал его, – сказал Фудзимия.

– Малыш, неужели ты думаешь Гюнтера можно напугать? Возможно ты что-то не так понял. Он совсем не трус. Просто сам об этом не знает.

– Так не бывает.

Джек резко втянул в себя воздух. Такихиро улыбнулся. На самом деле. Глупый, молчаливый, бесстрашный, наивный мальчишка!

– Зато ты, я смотрю, смел выше всякой меры, – Кроуфорд припечатал стену руками рядом с его головой.

Малыш Фудзимия вздрогнул и вжался в кресло, в котором сидел. Подальше от этих рук. От этого лица. От этих губ.

– Ты думаешь, что я ужасен? – спросил Джек прямо.

Он хотел быть ужасным. Он и был ужасным мучая такое невинное существо.

– Я думаю, что ты запутался, – сказал Такихиро. Он знал, что люди не выносят таких слов и за них ему придется дорого расплатиться.

– Неужели, – Джек так и стоял, склонившись над ним, но не трогая рукой. – Какие чувства я должен испытывать, глядя на тебя? Того, кого растил мой отец.

– Я не знаю...

– Верно. Ты не знаешь, – его лицо слишком близко. – Я разрушил твой дом. Я напал на твою семью.

– И зачем все это, если ты знаешь, как умрешь? – едва двигая губами спросил Такихиро.

– Зато вы меня запомните. Навсегда, – он положил руку на его скулу. – А теперь поцелуй меня.

– Не надо, – юноша закрыл глаза. – Пожалуйста, не надо... Я... сам.

– Хорошо, – Джек так и не понял, что это за странное чувство, когда Такихиро прижался к его губам своими. Но оно ему определенно нравилось.

 

 

– Здесь? – Гюнтер оглядел местность. – Ты уверенна?

Середина трассы между графствами. Здесь даже останавливаться нельзя. До съезда километра четыре. Камни, как острые зубы дракона подходят к самому краю скалы, которая резко обрывалась в море.

– Да. Я уверенна, – Юко щелкнула потертым стилетом, подаренным ей дядей. – Кана, займешься Найном. Я отвлеку пирокинетика.

– Папа сказал тебе не связываться с ним, – напомнила беловолосая колдунья.

– Он всего лишь огнеупорная тварь. Прямого удара ножа он не выдержит.

– Папа редко ошибается. Тот пирокинетик – опытный боец. Такие опасны даже если умеют высекать искру из пальца, – Кана облокотилась на машину.

– Боюсь, выбор у нас не богатый, – с сожалением призналась Юко, глядя на лабиринт из камней. Они не горят – это хорошо. Она сможет их двигать – это тоже хорошо. Им уже не найти лучшего места.

– Пусть... – Кана, казалось, смутилась. – Пусть Гюнтер отойдет, когда я начну работать.

– Не стой рядом с Малефики во время ее работы, – велела Юко Гюнтеру. Тот кивнул.

Он понимал.

– Они почти здесь, – Юко смотрела на уходящую вдаль трассу. Полуденное небо было серым. Ветер трепал ее волосы. Она сжимала рукоять стилета.

Гюнтер вздохнул и тронул ее за плечо.

– Юко.

– Что? – она встревожено к нему обернулась.

– Я здесь.

– Знаю, – она улыбнулась. – Спасибо тебе.

– Что это за нож? – он кивнул на оружие.

Она тоже посмотрела на стилет, снова щелкнула лезвием и поднесла к глазам.

– Им дядя Фарфарелло убил одного из Старейшин Эсцет. Я не могу взять на бой с пирокинетиком огнестрельное – оно взорвется прямо у меня в руке. Возьму это. Возможно, оно принесет мне удачу.

– Немного удачи нам понадобиться, – Гюнтер положил руки ей на плечи. – Будь осторожна. Они сильны. Разделить их почти невозможно.

– Они любовники? – непонятно зачем уточнила девушка.

– Да.

– Как романтично, – она улыбнулась. – Теперь мне сложнее будет убить одного из них.

– Юко…

– Я никогда не влюблялась. Никогда… до этого.

Гюнтер не успел ответить.

– Они здесь, – сказала Кана.

 

 

Маленький уголек души внутри красивого тела пульсировал и трепетал. Джек помимо своей воли стал поглаживать мальчишку по лицу, зарылся пальцами в его волосы. Такихиро целовал его и позволял целовать себя без всякого принуждения. Кроуфорд и не знал, как это может заводить. Когда Гюнтер обнимал его, то словно и не видел. Он всегда словно был не здесь. С телепатами это бывает. Фудзимия его определенно видел. Ощущал жар его тела. Чуть дрожал от прикосновений.

Сумрачный серый свет падал из широких окон кухни. Ветер с запахом моря. Такихиро в его руках. Джек не понимал, что с ним такое происходит. Он так долго это планировал. Он все сделал, как надо. Он схватил отца. Он разрушил все, что ему дорого. Он ранил его любовника и похитил приемного сына. Осталось только проиграть с честью. Проигрывать тоже надо уметь. И теперь, когда все почти закончилось он не чувствует удовлетворения от того, что сделал. Ему все равно. Безразлично. То, что было важным еще вчера, сейчас уже не казалось значимым. Просто день был хорош, и этот бесстрашный мальчишка целует его губы. Разве можно чувствовать себя счастливым от такой ерунды?

Джек заскользил руками по горячему телу Такихиро. Тот перестал его целовать и отстранился, тяжело дыша.

– Что ты… – юноша смотрел куда-то в сторону. – Что ты делаешь?

– Хочу тебя обнять.

Джек поставил колено между его ног, не переставая трогать его. Такихиро вжался в кресло. Вид у него был потрясающий. Опухшие от поцелуев губы. Растрепанная челка. Джек мог бы поклясться, что мальчишка возбужден. И прикасаться к нему так приятно. Его кожа такая горячая. Кроуфорд скользнул рукой под его футболку. Такихиро замер. Его тело натянулось, как струна.

– Ну, прекрати, – прошептал Джек и поцеловал его в шею. – Не сопротивляйся.

– Не прикасайся ко мне, – Такихиро уперся руками в наручниках в грудь своего тюремщика. – Не… прикасайся…

О, Кроуфорд чувствовал его смятение. Оно на вкус было восхитительным.

– Я не обижу тебя, – Джек сам себе не верил. – Я просто хочу к тебе прикоснуться.

– Не надо. Пожалуйста.

– Не сопротивляйся, – короткий эмпатический толчок и тело под руками расслабилось. Так просто. Так просто, как сломать что-то хрупкое.

Джек поднял мальчишку на руки. И не скажешь, что он такой тяжелый. Голова Такихиро безвольно мотнулась, глаза невидяще смотрели в пространство, губы чуть приоткрыты. Кроуфорд отнес его обратно в спальню и уложил на постель. Красивый мальчишка. Очень красивый. Джек с трудом отдавал себе отчет в том, что хочет и боится овладеть им. Если бы малыш не был девственником, такой вопрос перед эмпатом даже не стоял бы. Но это будет больно даже под наведенным желанием, которое он может легко внушить, и с этим ничего не поделать.

Такихиро лежал на постели, как красивая фарфоровая кукла. Неподвижен, послушен. Футболка задрана вверх, обнажая живот и крепкий подтянутый пресс. Джек провел ладонью до ширинки его джинсов. Когда его сестра размажет его по полу и стенам, будет ли он вспоминать о нем?

– Малыш?

Такихиро заморгал, освобождаясь. Обнаружил себя лежащим под нависающим над ним Джеком и замер, ожидая своей судьбы.

Кроуфорд улыбнулся ему, хоть и знал, что улыбка выйдет хищной.

 

 

Они хорошо смотрелись вместе. Тор не мог этого отрицать. Настоящая команда. Гюнтер вписался к ним так, как не мог вписаться в команду Джека годами. Девушка-телекинетик стояла посередине. Гюнтер справа от нее. Расчесанный отмытый с осмысленным взглядом – он выглядел почти незнакомым. Прошлой ночью они потеряли младшего мальчишку, но обрели неожиданную подмогу в лице еще одной девушки, стоящей слева. Толстые белые косы лежали на груди, оттеняя желтый, безумный оттенок глаз.

Найн снял перчатки и вышел из машины. Он даже не посмотрел на любовника. Время плохих предчувствий и сетований прошло. Теперь только вперед.

Молодые паранормы глупы и несдержанны. Тору было почти тридцать лет. И двадцать из них он управлял огнем. Он не боялся никого.

Девушка-телекинетик смотрела на него, не отрываясь. Она ничего не сказала, просто махнула рукой приглашая сойти с трассы.

Тор поднял ладонь и на ней появился огненный шар. Первый удар должен дать больше информации о противнике. Та короткая схватка у аэропорта почти ничего не сказала о них друг другу. Тор метнул шар в противников одним резким движением. Он ожидал, что девушка снова отобьет его, но не ожидал что они кинуться в рассыпную. Гюнтер исчез за скалой. Беловолосая рванулась вперед наперегонки с девушкой-телекинетиком.

Телекинетический удар отбросил Найна и едва покачнул Тора. Он пустил огненный хлыст. Девушка увернулась, снова нанося удар куда-то в область ног. Пирокинетик не мог обернуться и убедиться, что любовник справился с беловолосой, телекинетик завладела всем его вниманием. Она была ловкой, как змея. Они обменялись ударами. После третьего или четвертого им обоим пришлось отступить за скалы.

Недостаток умения она вполне искупала натиском.

Тор обернулся на дорогу. Найна не было. Что происходит?

Телекинетик ударила снова, пустив трещину по скале, за которой он прятался. Тор начал понимать, что все это не то, чем кажется. Они решили не убить их. Они затеяли что-то другое.

 

 

Гюнтер замер, ожидая, чем все разрешиться.

Кана оказалось, умеет двигаться почти так же быстро, как Юко. Гюнтер видел, как они мечутся, уворачиваясь от огня. Он многое понял в этот момент. Понял, как сильно Юко привязана к своей стае, своей семье. Как тяжело ей приходилось, когда ее единственная подруга живет на другом конце света. Когда ты не то, чем кажешься. Когда волки пытаются вырастить тебя невинной овечкой, не понимая, что кровь возьмет свое.

Юко увела Тора в сторону скал, нанося короткие удары, отгоняя его от любовника. Тот полыхал огнем, выбрасывая узкие гибкие струи.

Кана повалила Найна на дорогу, тот только вздрогнул и обмяк. Гюнтеру стало не по себе, когда беловолосая колдунья встала, потянув мужчину за руку, и тот пошел за ней. Телепат невольно попятился. Не человек! Она не человек! Она что-то… что-то чему нет названия. Ноги не удержали Гюнтера и он сел на землю. Кана выглядела, как богиня, сошедшая на землю. Она отвела Найна в машину и вколола наркотик. Тот потянулся к ней, но закрыл глаза и обмяк, уронив руку.

Женщина из женщин. Богиня из богинь. Гюнтер всхлипнул и прикусил ладонь до крови. Побежать к ней и упасть в ноги. Умолять о милости.

Все прошло внезапно.

В скалах все еще продолжался бой. Юко. Надо торопиться. Или ей придется не сладко. Гюнтер выскочил из укрытия и запрыгнул в машину.

– Гони!

Кана выжала сцепление. Гюнтер подхватил безвольное тело Найна, и положил руки ему на виски. Его красиво лицо было смертельно бледным. Видимо столкнуться с богиней так близко – не так-то просто.

– Прости, – бросила ему Кана. – Тебя зацепило? Пришлось усилить нажим. Он не повиновался сразу.

– Да. Он упрямый.

 

 

– Найн! – Тор рванулся за машиной.

– Не поворачивайся ко мне спиной! – телекинетик вырвала кусок скалы и швырнула в него.

Тор выпустил яркую струю пламени, отбивая его, и снова повернулся к ней. Маленькая дрянь. Да как они посмели. Они пожалеют.

Огонь разошелся широким кольцом. Девушка метнулась за скалы. Дура! Тор сжал кулак. Слои известняка, залегающие в породе, вспыхнули, обрушив на девчонку град камней и искр. Даже она не сумела отбить все.

Когда пирокинетик приблизился, он увидел, что она лежит на животе среди камней. Грязная. Маленькая. Оглушенная. Щенок. А не волчонок.

Они забрали Найна. Сейчас главное вернуть его. Все остальное потом.

Тор перевернул ее на спину.

Нет. Все-таки волчонок. Девушка открыла глаза, что-то сухо щелкнуло и ногу обожгло болью. Она воткнула в него нож. Чуть выше колена.

Телекинетик откатилась от него. Тор встал, чувствуя, как по ноге идет кровь. Она подняла руку, снова собираясь ударить.

– Верни Найна, – потребовал Тор и встал, чувствуя, что кровь уходит слишком быстро.

– Верну, – она обожжена и потрепана, но не сломлена. – Я могла бы убить тебя. Но ударила в ногу. Не преследуй меня. И мы его тебе вернем.

– Я тебе не верю.

Он сделал к ней шаг. Она нанесла короткий удар ему по ногам, и он рухнул.

– Мы его вернем. Вы нам не нужны, – она сложила стилет. – Я хочу вернуть брата и дядю.

– Джек их не отдаст.

– Значит, Джеку придется умереть. – Она вздохнула. – Не вынуждайте нас защищаться. Займись раной. Мы вернем тебе любовника через полчаса.

Тор попытался подняться, но понял, что не может.

– Как тебя зовут?

– Кудо. Юко Кудо, – хмуро ответила она, – Как можно не знать имени того, кого третий раз пытаешься убить?

– Так вот, Юко Кудо, Найн не знает того, что вы хотите знать.

– Гюнтер проверит.

– Он не знает! – почти крик.

– Но знаешь ты?

– Знаю.

– Ты скажешь мне?

– Да. Только верните его.

Когда Джек тянул его за собой за цепь наручников, Такихиро шел, но словно нехотя. Не упирался, но и не сдавался.

– Куда ты меня ведешь?

– Увидишь.

– Джек.

– Заткнись, – он дернул его за цепь.

Мальчишка споткнулся, и Кроуфорду пришлось подхватить его.

Тюрьма располагалась этажом ниже. Джек ввел своего пленника. Брэд встал. О, да. Сердце забилось сильнее, когда Джек увидел, как расширились глаза Оракула при виде приемного сына.

– Хиро!

Мальчишка рванулся к нему.

– Брэд!

Джек выпустил его, позволяя подойти к решетке.

– Брэд, ты в порядке?

– Да, – Брэд просунул руку через прутья и коснулся щеки мальчишки. – Как ты, Хиро? Он что-нибудь сделал тебе?

– Все нормально.

Джек не мог понять, что за чувство его одолевает, когда он наблюдает эту картину. Его отец все еще красив даже с отросшими абсолютно белыми волосами. Он трогает Такихиро за лицо. Мальчишка льнет к его руке и что-то говорит о том, как они волновались.

Джек преодолел расстояние, разделяющее их, и прямо за шиворот оттащил Такихиро от клетки.

– Не трогай его! – окрысился он на отца.

Брэд снова посмотрел на него этим чужим холодным взглядом.

– Это ты его не трогай.

– Ты не можешь мне помешать, – ухмыльнулся Джек.

– Не смей!

О да, вот теперь он был до конца уверен, что отец в шоке и смятении.

– Его отца тебе мало? Поглядываешь и на сына.

– Что? – Такихиро дернулся в его руках, пытаясь оглянуться и посмотреть своему тюремщику в лицо. – Ты что несешь?

– Разве он не похож на того, кого ты любишь?

Джек жадно смотрел, как меняется лицо отца. Брэд смотрел на него с каким-то странным выражением. Словно увидел его впервые. Младший Кроуфорд только сильнее стиснул одной рукой запястье Такихиро.

– Ты... действительно мой сын, – сказал Оракул.

И Джек не понял, что он имел ввиду. Но почему отец смотрит на него так, словно узнает в нем что-то или кого-то.

 

 

– Что это было, Джек? – Такихиро шел за ним, почти не упираясь.

– Я хотел, чтобы он тебя увидел.

Странно. Сердце так бьется. Оно бьется впервые. Оно такое холодное, что Джек иногда сам сомневался, есть ли оно у него. Сердце, согласное на секс без любви. Сердце, способное на жестокость. Даже более того, нуждающееся в ней. Сердце, способное предать свою команду. Он ведь знал, что они не справятся с бешеной девчонкой и младшей Малефики. Теперь осталось совсем немного. Они уже едут сюда. К утру будут здесь.

Он грубо впихнул Такихиро в комнату и толкнул на кровать.

– Ты чего? – мальчишка неловко упал на бок и приподнялся на локте. – С ума сошел?

– Давно, – усмехнулся Джек, больше играя, чем испытявая злорадство. – Еще в Розенкройц. Ты ведь знаешь, как тренируют пророков?

– Я... – Такихиро растерялся. – Нет. Не знаю.

– И лучше тебе не знать.

Красивый. Какой же он красивый. Эти глаза. Этот колдовской цвет. Это стройная сильная фигура.

– Хиро, – и новая усмешка. Не каждый сможет так улыбаться за двенадцать часов до собственной смерти. Почему эта мысль успокаивает?

– Что?

– Он зовет тебя – Хиро. Как «герой».

– Глупая шутка, – маленький Фудзимия убийственно серьезен. И в этой своей серьезности – он невероятно красив.

– Почему же? Тебе идет, Хиро.

Мальчишка покраснел и отвернулся. Вряд ли он искушал его намеренно, но так уж у него выходило.

– Я… – Такихиро начал говорить и неуверенно замолчал.

– Договаривай, – Джек отошел к бару, чтобы налить себе выпить.

– Я понимаю, что ты хочешь сделать.

– Неужели?

Джек поморщился. Это же слово-паразит его отца. Малыш тоже фыркнул.

– Понимаю. И я… мы…

Кроуфорд удивленно к нему обернулся. Что он пытается ему сказать?

– Я прошу у тебя прощения. Знаю, от Брэда ты этого никогда не дождешься, – Такихиро странно улыбнулся. – Поэтому я прошу твоего прощения сам.

– За что? – в горле пересохло, и Джек отхлебнул из стакана.

– Иногда меня одолевают похожие чувства. Я никогда не видел женщины, которая меня родила для отца.

– И никогда не хотел увидеть?

– Когда мне было четырнадцать, я поехал к ней. Один. Даже сестру не предупредил. Но нашел только могилу. Мать умерла за четыре года до того. Я вернулся. И Юко никому не сказала, куда я ездил. Поэтому, я понимаю. В тебе есть часть твоего отца и твоей матери. Но важно не то, что ты имеешь, важно – как ты это используешь.

– Я такой, какой есть, – Джек пожал плечами, хотя в горле стоял комок.

– Да. Такой, какой есть. Менять себя трудно.

– Иногда невозможно.

– И поэтому ты выбираешь смерть?

– Поэтому тоже.

Такихиро посмотрел на него странным долгим взглядом. Тем самым, от которого у Джека мурашки бежали по спине.

– Ты думаешь, что если нанесешь стае глубокий шрам – это докажет, что ты жил?

– И разве я не прав?

– Не знаю. Но зачем тебе Геростратова слава?

– А ты думаешь, что в моем существовании есть какой-то иной смысл?

Кроуфорд поставил стакан и подошел к кровати. Такихиро пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Надо сказать, что эмпат находил эту позицию очень сексуальной.

– Неужели было так плохо? – спросил Фудзимия.

– Да. Было.

– Хуже, чем твоему отцу?

– Не знаю. Наверное, так же. Но он нашел ради чего жить.

– А ты все еще ищешь?

– И искать осталось недолго, – Джек коснулся его лица.

– Прости нас, – вздохнул Такихиро. – Мы с сестрой никогда не думали, что обкрадываем кого-то. Мы просто жили.

– Знаю.

– Там под руинами дома остался мой меч.

– Прости, – так легко оказалось это сказать.

– Ничего.

Джек сам не понимал, как все стало так. Они разговаривают. Просто разговаривают.

– Я все равно не отступлю. Уже поздно для этого, малыш.

– Прости нас, Джек. Твой отец… он для меня тоже, как отец. Он водил меня в школу, учил водить машину, давал карманные деньги. Я всего этого не верну тебе.

– Мне и не надо.

И Джек действительно почувствовал, что ему это не нужно. Что ему осталось сделать перед тем, как все случиться?

– Чтобы мы поцеловались – либо тебе придется спуститься ко мне, либо мне подняться, – тихо сказал Такихиро.

Младший Кроуфорд посмотрел на него, чувствуя, как ледяная крошка осыпается с сердца. Если он не скончался от этих слов на месте, то это просто чудо. Значит это и есть то самое? То, ради чего жил и сражался его отец? Да. Оно без сомнений стоит боли и жертв. Без всяких сомнений. Его стоило ждать и искать. И ради него стоит умереть.

– Малыш… Хиро…

Джек опустился перед ним на колени. Такихиро протянул ему свои скованные руки. Эмпат открыл наручники и помассировал его покрасневшие запястья. Потом прижал их к своим губам. Такихиро вздрогнул, но скорее от неожиданности, потом тихо вздохнул. Джек приподнялся и поцеловал его в губы. И это было потрясающе. Он наклонился вперед, опрокидывая мальчишку на постель. Такихиро лег на спину, не разрывая их поцелуя, для этого обхватив Кроуфорда за плечи.

Джек в последний раз провел языком по его губам и заглянул в эти глаза, которые стали почти черными.

– Ты… последний кого я обнимаю.

– А ты первый, кого обнимаю я.

 

 

Найн моргнул. Небо над ним было чистым. Бледно горели звезды. Что произошло? Он видел глаза, как эти самые звезды, а потом ничего. Словно в омут упал. Тор! Он оставил любовника там одного! Найн дернулся и сел.

– Осторожнее, – Тор придержал его за плечо.

– О, ты… что с тобой? – блондин сел, чувствуя, как все плывет перед глазами.

– Она воткнула мне нож в ногу. Пришлось прижечь рану. Слишком быстро терял кровь.

– Тор, – Найн обнял его. – Прости…

– Ничего.

– Они бы не оставили нас просто так.

– Да.

– Ты сказал ей, где убежище Джека?

– Да.

– Прости.

Нет, Найн никогда не хотел заставлять его выбирать между собой и Джеком. Ему Тор обязан жизнью. Да что там, они все ему обязаны. Джек подбирал их на улице, как бездомных котят, отмывал, учил, заботился, трахал – куда ж без этого, но за это Найн был на него не в обиде.

Тор сидел, прислонившись спиной к скале. Штанина разорвана. Ткань густо пропиталась кровью. Найн обнял любовника.

– Уверен, Джек знал, что так будет.

– От этого не легче.

– Прости.

– Не извиняйся. Это было только мое решение.

– Ты звонил ему?

– Звонил. Но он отключил телефон.

 

 

Руки и губы Джека обжигали. Такихиро задыхался. Слишком много… слишком много ощущений сразу. Тяжесть тела Джека, ладони на бедрах, смешивающееся дыхание. Но он этого хотел. Здесь и сейчас. Хотел обнимать это чудовище. Что это? Чувство вины? Или просто слабость? Но Джек так приятно пах. На его языке вкус дорого коньяка. И как же классно он целуется. Не то чтобы Такихиро было с чем сравнивать. Просто у него каждый раз кружилась голова от этих поцелуев.

– Малыш? – Джек оторвался от его губ. – Я сниму с тебя одежду?

– Да…

Фудзимия знал, что ему должно быть стыдно. Он собирается сделать это с тем, о существовании кого не подозревал еще неделю назад. Убийцей. Преступником. Паранормом. Психом. Сыном своего приемного отца. Так он искупает вину? Или просто поддается собственной слабости?

Джек поцеловал его в шею. Хиро и не подозревал, что там есть такое чувствительно место. Каждый раз, как Джек его целовал в шею – он вздрагивал. Дышалось и то с трудом.

А когда он остался без одежды и Джек жадным взглядом обласкал его тело, то Фудзимия вообще закрыл глаза, чувствуя себя на грани обморока.

– Какой ты красивый, – ладони Джека заскользили от сосков к бедрам и снова вверх. – Слишком красивый, чтобы быть правдой.

– Но я же здесь… – едва шевеля губами, на выдохе.

Кроуфорд снова его поцеловал в шею, потом в губы. Склонился близко к его лицу.

– Малыш? Ты… хоть знаешь, что я хочу с тобой сделать?

Такихиро нашел в себе силы слабо улыбнуться. Неужели Джек считает его настолько невинным? Неужели он такой и есть?

– Знаю.

– И откуда же? – в этих странных карих глазах всегда были такие лукавые искорки? Такихиро не помнил.

– Мне Шульдих рассказал.

Быть прижатым к постели горячим телом Джека не так уж и неприятно. Тяжело. Но это приятная тяжесть.

– Хорошо, что не показал.

– Он хотел. Но получил нагоняй от тети Айи и больше не предлагал.

Джек посмотрел на него и улыбнулся. Впервые по-настоящему.

 

 

Хиро смотрел на него потемневшими от страсти глазами. Никогда у Джека не было никого настолько потрясающего. Невинного душой, но с таким натренированным телом. Хиро позволил раздеть себя и краснел каждый раз, как Джек на него смотрел.

Просто сказка.

Кроуфорд его целовал и гладил. Такихиро отзывался на каждое прикосновение. Вздрагивал, выгибался, целовал в ответ и подставлял шею под поцелуи.

Зачем мальчишка это делает? Нет. Джек не хотел думать об этом сейчас.

Слишком мало времени осталось.

Он проложил дорожку из поцелуев до самого живота. Хиро задержал дыхание. О, да, Джек хотел войти в него. Трахать его медленно, слушая стоны – вот чего он хотел по-настоящему. Понадобиться немного умения, побольше смазки и все получиться.

У мальчишки была потрясающая кожа. Горячая. Шелковистая. Джек хотел облизать его полностью. Каждый сантиметр. Он целовал его живот. Ниже. Еще ниже. На колени пришлось надавить, чтобы Такихиро развел ноги шире. Отлично. Там все было в порядке. Даже если это просто физиологическая реакция на ласки и поцелуи, член Хиро стоял просто отлично. Головка уже стала влажной. Джек наклонился и облизал ее. Мальчишка вскрикнул, словно он ударил его, а не взял у него в рот.

– Джек! Боже, Джек! – Хиро вцепился в его волосы. Непонятно только чего он хотел, чтобы это прекратилось, или чтобы это продолжалось еще и еще.

Кроуфорд медленно и уверенно сосал его член, каждый раз облизывая головку. Пальцы Хиро в волосах и его протяжные хриплые стоны только подстегивали.

Момент казался Джеку подходящим. Он потрогал пальцами тугой вход. Невероятно. Он будет первым, кто трахнет эту роскошную задницу. Чем он это заслужил? Хиро быстро привык к тому, что его трогают там. Джек отстранился, вызвав разочарованный вздох, потом выдавил на пальцы смазку.

Такихиро смотрел на него совершенно безумными глазами, следя за каждым движением. Он покраснел, когда Джек улыбнулся ему и опустил руку между его ног. Вот так. Анус мгновенно стал влажным и горячим. Хиро тяжело дышал, по-прежнему не делая попытки отстраниться.

– Я сейчас вставлю в тебя пальцы, чтобы немного растянуть.

– О, Боже, – мальчишка закрыл лицо ладонью. – Ты… не произноси этого.

Джек чуть не кончил от такой картины.

– Я просто хотел убедиться, что ты понимаешь.

– Я понимаю.

– Если ты боишься…

– Нет. Не боюсь, – Такихиро отвернул свое пылающее лицо. – Делай уже.

– Может быть немного больно.

Джек надавил на его проход. Один палец вошел легко с влажным чмокающим звуком. Хиро вскрикнул и совсем спрятал лицо в ладони. Но ноги свести он даже не попытался. Это без сомнения радовало.

– Не прячь лицо.

– Прости, – из-за ладоней отозвался Хиро.

Джек двинул пальцем, пытаясь достать до чувствительной точки внутри. Юноша только тяжело выдохнул. Пришлось добавить больше смазки. Через какое-то время Джек уже смог увереннее двигать пальцем внутри его тела. Хиро стонал и извивался. Кто бы мог подумать, что он окажется таким чувствительным, страстным и громким. И не заподозришь за такой холодной внешностью. Джек вернулся к минету, чтобы отвлечь Хиро, а сам втолкнул в него второй палец.

Ничего себе!

– Прости, – прошептал мальчишка.

Он кончил ему прямо в рот. Джек сглотнул и возобновил движения языком, трахая пальцами его задницу.

Если это извинение, то Кроуфорд готов его принять в такой форме.

Через несколько минут Хиро, снова возбужденный, хватался за его волосы.

– Джек… Джек… Хватит, я не могу больше. Давай сделаем это.

– Как ощущения здесь? – эмпат глубоко втолкнул пальцы и почувствовал, как странная буря чувств и ощущений проносится сквозь мальчишку.

– Странно, – прошептал он.

– Хотел бы я быть телепатом и понять о чем ты думаешь сейчас, – Джек погладил его второй рукой по соскам. Твердым и темным.

– И о чем я, черт возьми, могу думать… ох, черт!

Джек рассмеялся бы, если бы не был так возбужден. Он отстранился, снял рубашку и расстегнул брюки. По тяжелому вздоху Хиро он понял, что зрелище его удовлетворило. Рядом с Фудзимией он смотрелся просто качком. Хотя и был ниже чем отец.

– Надеюсь, ты готов, – Джек уселся между его ног и потерся возбужденным членом об его зад. Хиро кивнул.

Кроуфорд одной рукой придерживая партнера за бедро, второй направил себя внутрь. Тесно. Черт! Черт! Как тесно! Жарко и тесно.

– Малыш…

Хиро закрыл глаза и прикусил губу. Так не пойдет.

– Малыш, расслабься, – Джеку пришлось впихнуть пальцы в рот мальчишке, чтобы не дать ему навредить себе. – Вот так. Дыши.

Хиро застонал. На щеках у него горели алые пятна. Глаза безумные. Он цеплялся за Джека и вздрагивал.

Кроуфорд погладил его по ногам, пытаясь успокоить партнера и успокоиться сам. В этой одуряющей тесноте – он не понимал, как до сих пор не кончил. Наконец Такихиро смог дышать ровнее. Он провел пальцами по рукам Джека.

– Почему… – речь до сих пор давалась ему с трудом. – Почему ты не двигаешься?

– Если ты готов.

– Да.

Кроуфорд вдавил его в постель и начал двигаться. Хиро вскрикнул. Потом застонал. Это не боль. Так не стонут от боли. Джек наклонился, чтобы целовать его губы и шею.

Почему эти объятия такие горячие и такие судорожные? Почему все происходит именно так? Именно сейчас? Именно здесь?

Хиро царапал его спину и кричал в голос. Джек шептал его имя, толчок за толчком утверждая свое право на него, делая своим. Он целовал эти горячи губы, забыв обо всем. Хиро прогибался в спине, обхватив его ногами. Они сплетались теснее и теснее. Так что почти тяжело двигаться.

Джек за свою недолгую жизнь много, часто и изобретательно занимался сексом.

Каждый из партнеров-паранормов был в чем-то хорош. Но Фудзимия был чем-то совершенно иным. Если бы секс можно было оценить по десятибалльной шкале, то их с Хиро получил бы двенадцать.

Джек чувствовал, как близок Такихиро к оргазму. Никого никогда не было… настолько… настолько… принадлежащего ему. Так тесно. Влажная кожа под пальцами, красивые глаза в поволоке удовольствия. Все закончилось слишком быстро. Ударилось, разбилось. Джек чувствовал почти страх Хиро, когда он испытал свой первый в жизни оргазм. Это было потрясающе.

Джек припал к его губам сцеловывая стоны и вызывая новые. Его мальчишка. Его, только его. Его.

Рассвет медленно занимался за окном. Шумело море. Джек лежал, слушая мерное дыхание Такихиро.

Мальчишка спал глубоким сном. Кроуфорд убрал с его глаз прядку. Такое спокойное лицо. Почему-то, кажется, что и Хиро тоже что-то приобрел от того, что произошло между ними. Сейчас он казался таким маленьким. Джек наклонился и поцеловал его в шею. Недолго осталось. До самого момента распада он будет помнить этот горячий запах и страсть его объятий.

Они сделали это трижды этой ночью. И каждый раз Такихиро отдавался ему с такой страстью, словно это для него был последний раз.

Значит это и есть цена?

Он должен был вырасти без родителей. Скитаться. Убивать. Красть. Обозлиться на жизнь и людей. Все это, чтобы где-то Такихиро вырос таким, какой есть. Способным простить все это. Беспокойный океан видений молчал.

Джек сел на постели. Пора.

Время неумолимо. Сейчас оно отделит его от Такихиро. Оставит волчонка лежать в постели с зацелованной до синяков шеей. А Джека отправит навстречу судьбе.

Теперь он знает ответ. Видения говорят «как», но не говорят «почему».

Но сейчас младший Кроуфорд знает, почему не выстрелил в девчонку. Он не тронет сестру Хиро. А тогда видение казалось странным. Теперь ничего странного нет.

Маленький Фудзимия его простил. Но женщины прощать не умеют. Она придет расплатиться по всем счетам. Раз и навсегда.

И Джек ждет ее, как можно ждать самую большую радость в жизни.

Он встал, тихо оделся. Постоял немного над спящим Хиро, пытаясь запечатлеть его в своей памяти. Где-то в глубине души Джек верил в посмертие.

Такихиро спал. Спокойное лицо. На подушке лежит рука, запястье которой все еще перечеркнуто красным следом от наручников. Жаль. Джек не увидит, как заживет этот след.

 

 

– Поспи и ты, – сказала Кана, не оборачиваясь.

Ее профиль в свете огоньков от приборной панели был действительно пугающим.

Гюнтер обернулся. Юко спала, неловко завалившись на бок. Тревожный полусон. Явно от усталости, а не от того, что ей хочется отдыхать.

– Не спится, – признался телепат.

Кана сменила Юко за рулем пару часов назад. До рассвета теперь было уже не далеко. Гюнтер испытывал смешанные чувства от всего происходящего.

– Ты странный, – сказала Кана, глядя на дорогу.

Телепат чуть не рассмеялся в голос. Это ему говорит беловолосая ведьма с желтыми глазами?

– Кана – на гэльском значит «волчонок», – сказал он.

– Мы тоже странные, – покладисто согласилась она. – Но ты по-другому.

– И как же?

– Ты словно спал долго-долго и только проснулся. Ты впервые встретил настоящую женщину и впервые спасаешь кого-то.

– Может так и есть, – Гюнтер не знал, что еще ответить.

Он снова обернулся, чтобы посмотреть на Юко.

– Она любит тебя, – сказала ведьма, так словно в этом не было ничего особенного. – Не делай ей больно. Для нее это тоже впервые.

– Я не знаю, что делать.

– Узнаешь. В свой срок.

Руки Каны лежали на руле. Лицо совершенно спокойное. Отблески от приборной панели на лице и тугих белых косах подрагивали и скользили.

– Кана...

– Да?

– Браслеты, что она носит – это из твоих волос?

– Да, – прозвучал немного удивленный ответ.

– Значит ты действительно ведьма?

Девушка рассмеялась.

– О! Хотела бы я и сама знать ответ на этот вопрос. Боюсь, что способностью отнимать дар обладает любая часть моего тела. Просто волосы я могу отдать добровольно. Все остальное придется взять у меня силой.

– Ты действительно Малефики.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – улыбнулась она.

– Джек собирал информацию о бывших Шварц. И операция по спасению твоей матери не стала исключением. Он говорил, что Малефики – не паранорм в полном смысле этого слова.

– А кто же?

– Если бы у паранормов была королева – ты бы ей была.

– Это просто шутка такая?

– Даже не знаю.

– Ты пытаешься сказать, что природа моей силы лежит за гранью физических законов?

– Чудо? Да возможно, – Гюнтер пожал плечами. – Почему нет?

– Дядя Шульдих, не верит ни в Бога, ни в черта, ни в чудо, – ровным голосом ответила Кана. – Хотя и повторяет все время «О, мой Бог». Это он с детства подцепил. Даже сам не замечает, наверное. Так вот, он говорит, что я просто носитель альфа-гена. Как и моя мать. Нынешние паранормы потомки потомков людей с геном, отвечающим за способности. Я же наследница прямой линии. Поэтому обладаю той силой, которой обладаю.

– Тебе нравится эта версия?

– Не знаю, – Кана поморщилась. – Ты сам паранорм второго поколения. Хотя на тебе это отразилось не так ясно, как, например, на Юко.

– Ты о мутации дара?

– Мутации? – Кана искоса глянула на него. – Я бы не использовала это слово. Дар меняется. У Пророка рождается эмпат. У ясновидящей – телекинетик. Кто бы мог родиться у вас с Юко – я боюсь представить. Последними паранормами в третьем поколении были Старейшины, убитые моим отцом и остальными Шварц.

– А ты? – до Гюнтера начало доходить.

– Сотни поколений. Возможно сотни сотен поколений. Я паранорм с историей в мир. Все кто был когда-то моими предками – были паранормами. И все паранормы ходящие сейчас по земле – приходятся мне родней.

– Кана?

– И возможно это и есть чудо? – тихо спросила она. – Потому что случайно так не бывает.

– Значит чудо.

– Прости, – она тряхнула косами. – Для тебя внове слышать то, с чем мы живем каждый день. Об этом легко забыть.

– Понимаю.

– Поспи. Время еще есть.

– Не хочешь больше говорить со мной?

– Просто волнуюсь о вас. Болтливость у вас с отцом семейное.

– Я не очень болтлив, на самом деле.

– Жаль.

Гюнтер понял, что она смеется над ним. И послушно прикрыл глаза. Он ехал к Джеку. На заднем сидении спала женщина, которая его полюбила. За рулем сидела ведьма с белыми волосами, которая ищет Бога и не верит в него. А он сам? Что остается ему самому? Снова сделать усилие, чтобы не плыть по течению. Он только начал понимать, что усилие придется делать каждый день. Одного единственного рывка недостаточно.

 

 

На востоке загорелись первые отблески рассвета.

Юко смотрела на него невидящими глазами. Ее рука судорожно сжималась в кулак, медленно расжималась и снова сжималась.

– Здесь, – резко сказала она.

Гюнтер даже вздрогнул.

Красивое место. Так похоже на Джека. Он падок на красивое. Гюнтер старался не думать, что младший Кроуфорд мог за сутки сделать с Такихиро. А вот Юко похоже об этом думала. И картины, которые рисовало ее воображение, вряд ли были радужными. Гюнтер был рад, что не сказал ей о том, каким озабоченным и извращенным ублюдком может быть Джек. Пусть девушка думает о нем, как о злодее. И пытки в подвале самое худшее, что она сможет представить.

– Джек там, – сказал Гюнтер. – Я чувствую его.

– Хорошо.

Юко вышла из машины, проверила обоймы пистолетов, сунула за пояс стилет. Кана осуждающе посмотрела на телепата, словно он сказал совсем не то, что было надо, и тоже вышла из машины.

– Юко? – беловолосая тронула ее за плечи и заглянула в лицо. – Ты себя почти не контролируешь. Если ты снимешь браслеты, то сможешь ли управлять собственной силой?

Телекинетик дернула плечом, стряхивая ее руку.

– Присмотри за Гюнтером.

– Я не об этом.

– Кана!

– Убийство – грех, ты же знаешь.

– Твой отец так не считает.

– Но твой – считает!

Девушки уставились друг на друга. Гюнтер никогда не видел двух более не похожих людей: Юко похожа на взведенную пружину, тонкая до хрупкости, черноволосая с горящими зелеными глазами. Кана спокойна, как северное море и опасна как целый океан, широкая кость, толстые белые косы.

– Я пойду туда. Там мой брат и дядя, – решительно сказала Юко. – И если понадобиться – убью.

– Сына дяди Кроуфорда?

– Да. Можешь не ходить.

– Ты же знаешь, что я не оставлю тебя.

– Тогда зачем этот разговор? Словно у нас есть какой-то выбор.

– Перестань кипеть. Гнев делает тебя слабой.

– Прекрати, – Юко отвернулась. – Уже рассвет. Идем. Не хочу, чтобы брат оставался там хоть на минуту дольше.

Джек спустился в тюрьму. Отец встал ему на встречу. Он вообще спал? Солнце только начало подниматься. Как он умудрялся сохранять такой гордый и невозмутимый вид даже за решеткой? Джек совершенно не чувствовал в себе силы поговорить с ним, но больше шанса у него не будет.

Из-за белых волос глаза Оракула казались светлее. Красивый мужчина, хоть уже и не молод. Джек видел его любовника только мельком на записи. Красив. И похож на Хиро. Почему теперь младший Кроуфорд надеется, что тогда он пострадал от взрыва не так сильно? Так сложно много лет сохранять любовь. Они бы с Хиро сумели. Наверняка. Сумел бы он повторить все в судьбе отца – и хорошее и плохое? Слишком сложный вопрос, чтобы найти на него ответ в оставшееся время.

– Где Хиро? – спросил Брэд, разглядывая лицо сына.

– Спит. С ним все в порядке.

– Я надеюсь.

Джек покачал головой.

– Тебя не переделать, ведь так?

– Возраст не тот.

– Возможно и не в возрасте дело.

– Не трогай Хиро. Я тебя прошу, – Кроуфор подошел к решетке и взялся за прутья. – Джек. Он…

– Хороший мальчик. Я знаю, – оборвал его сын. – Не нужно этого говорить. Что ты видишь, когда смотришь на него? То, каким бы стал твой любовник без тебя? А я что? Твое кривое отражение.

Джек ждал от отца усмешки и нового едкого комментария. Но Кроуфорд сказал:

– Не такое уж и кривое.

И замолчал.

Джек вздохнул.

– Жаль времени уже совсем нет.

– Да. Мне тоже жаль, – кивнул Брэд.

– Он просил меня простить тебя. И я тебя прощаю, – сказал Джек, развернулся и пошел прочь. Вот теперь он все сказал.

– Сын! – окликнул его Кроуфорд.

Джек замер, не оборачиваясь.

– Мне не нужно твоего прощения.

– Знаю.

– Тогда зачем?

– Он меня просил.

Какие тут еще нужны были объяснения? Джек вышел и закрыл дверь.

– Совсем как ты в молодости, – тьма дрогнула, и от нее отделился силуэт мужчины с красными волосами.

– Ран, – Брэд выдохнул.

Любовник подошел к решетке. Его рука висела на перевязке через шею.

– Ты же не надеялся, что мы оставим тебя?

– Хиро здесь, – перебил его Брэд.

– Что? – Ран казалось, удивился.

 

 

Через высокие окна зала падал свет. Шумел океан. Утро было так потрясающе и невероятно прекрасно. Потому что это последнее утро? Или потому что он впервые в жизни влюблен? На коже все еще запах Такихиро. Джек встал у давно потухшего камина, заложил руки за спину и закрыл глаза.

Он чувствует, как она идет по коридору. Знает, где она появится. Как будет стоять. И как все случится, тоже знает. Три лестницы со второго этажа на первый спиралью огибали зал.

Джек открыл глаза. Она стояла на лестнице. На самом верху.

Телекинетик посмотрела на него долгим почти обезумевшим взглядом. Гюнтер по левую руку от нее выглядел на удивление правильно.

Джек все это видел уже. Даже скучно.

– Джек? Джек Кроуфорд? – спросила девушка негромко, но так, чтобы не услышать ее было нельзя.

– Да.

– Я – Юко Кудо. Где мой брат?

– Уверенна, что он все еще жив?

Воздух вокруг нее затрещал. Пряди ее волос сами собой поднялись в воздух. Лицо исказилось.

– Я ведь убью тебя, если с его головы упал хоть один волос.

Джек улыбнулся. Бешеная сучка. Но так и надо.

 

 

Такихиро проснулся и завозился в постели. Тело ныло, словно его сбил самосвал. Боль вернула воспоминания о прошлой ночи. О Джеке.

Фудзимия сел на кровати рывком. Комната была пуста.

Не может этого быть. Только недавно они заснули рядом. Ладонь Джека лежала на его плече. Сейчас Хиро себя сам не понимал. И если он думал, что совершенно запутался прошлой ночью, то утро сделало все только запутаннее.

Неужели уже все? Неужели он сегодня умрет? Джек!

Хиро встал. Было больно. Но не так, чтобы нельзя было идти. Натянул джинсы и рубашку.

Уж сестру то ему остановить под силу.

Подумать, что он делает и зачем – Хиро просто не успевал. Было чувство, что он катастрофически опаздывает. Как был босиком, он выскочил в коридор. Было тихо. Слышен только шум моря. Проведя здесь сутки, Хиро абсолютно не знал куда бежать. Старый монастырь был огромен.

Фудзимия повертел головой, прислушиваясь. Где-то вдалеке он словно уловил знакомую дрожь. Сестра? Хиро побежал по коридору. Оставалось надеяться, что еще не слишком поздно. И он поймет, почему это делает, когда будет на месте. Или нет.

Но Джек… Джек… они же… они были вместе этой ночью. Хиро отлично знал, что никто его не заставлял. Это было его собственное желание.

 

 

Смотреть на Джека сверху вниз, стоя на лестнице в окружении телекинетика и королевы паранормов было странно. Как Гюнтер умудрился попасть сюда?

Джек удостоил его короткого равнодушного взгляда. Значил ли он для него хоть что-то? Хоть когда-нибудь? Или Джек всегда знал, что будет так? Действительно знал? Ужасно быть пророком.

– Где мой брат? – спросила Юко и голос ее прозвучал страшно.

Джек смотрел на нее с каким-то странным чувством. Удовлетворения? Гюнтер никогда не видел у него такого выражения раньше. Теперь телепат бы себе смог признаться, что Джек очень красивый мужчина. Высокий. Сильный. Темноволосый. Настоящий альфа-самец. Но тогда Юко следовало признать альфа-самкой?

– Ты проделала долгий путь, – Джек усмехнулся. – Не боишься, что он был зазря?

– Зачем ты делаешь все это? – спросила она, хотя Гюнтеру сейчас не казалось, что она на самом деле хочет знать. Она во власти своего гнева и своей воли.

– Нет особых причин, – ответил Джек.

Гюнтер почувствовал, что он врет. Даже Юко это почувствовала, не смотря на злость. И это разозлило ее еще больше. Начал крошиться камень лестницы и части стен. Кана попыталась схватить Юко за руку, но ее отбросило в сторону и ударило о парапет. Гюнтер тоже ощутил эту ударную волну, но он покачнулся и устоял.

– Нет особых причин? – переспросила тихим от гнева голосом Юко. – Нет причин уничтожать мой дом? Нападать на мою семью? Похищать моего брата? Ломать мою жизнь? Нет особых причин!?

Последнюю фразу она почти выкрикнула. Новая волна прошла над залом. Гюнтер прикрыл лицо локтем и содрогнулся, пытаясь устоять на ногах.

Как она может так злиться? Так искренне. Теперь без обоих браслетов, которые Юко сняла перед входом в зал, телепат мог ее читать. Но делать это все равно, что совать мозги в мясорубку. Как вообще человек может испытывать такую злость? Ее волосы трепало словно от ветра. Кокон силы вокруг нее так ярок, что она стоит словно в жарком мареве.

Гюнтер бросил взгляд на Джека. Тот смотрел на девушку, не мигая. Он готов. Он знал заранее. Но не унизится до того, чтобы высказывать девчонке свои претензии. Таков Джек. Может с совестью у него и плохо, но гордость-то у него есть.

И вдруг в зале что-то изменилось. Словно кто-то сдернул покрывало невидимку. Вспыхнули сознания. Совсем рядом. Их прикрывал сильный телепат. На лестницу с другой стороны зала выскочила женщина. За ней несколько мужчин.

Гюнтер с запозданием и ужасом узнал среди них своего отца.

– Юко! Юко! – женщина рванулась вперед, но Шульдих схватил ее за плечо. Он что-то сказал, но пол прочертила трещина, начала осыпаться штукатурка и камни, и ничего нельзя было разобрать.

Это ее мать, понял телепат. Он не помнил, как она выглядит, даже если и видел когда-то записи с ней. Но это определенно Кудо Айя.

Юко посмотрела на мать невидящим взглядом. Гюнтеру кажется или у девушки и правда светятся глаза? Устоять на месте становилось все сложнее. Словно кто-то бил в лицо и живот. Телепат прикрыл голову рукой и смотрел на людей в зале. Отца он узнал сразу. Тот совсем не изменился с тех пор, как был членом Шварц. Высокий блондин с глазами Юко – это, скорее всего, ее отец – Кудо Ёджи. Вид у него потрясенный. Темноволосый невысокий японец – это любовник отца – Хидака Кен. При виде того, что творится с Юко лицо его исказилось. Отец Джека вышел последним, опираясь на плечо красноволосого японца. Четр! Как же Хиро похож на отца! И где вообще сам Хиро?

– Юко, прекрати! Все в порядке! Все живы! – крикнула Айя, пытаясь вырваться, но Шульдих ухватил ее крепко. – Юко!

– Никто тебя не спасет, – она обращалась сейчас только к Джеку.

– Знаю, – ответил он. И вид у него был такой самодовольный, что Гюнтер поморщился.

Юко подняла руки перед грудью. Гюнтер уже видел, как она работает. Движение ей необходимо, чтобы задать вектор удара.

– Нет!

Гюнтер даже не понял, откуда появился Хиро. Он просто встал между Джеком и сестрой, закрыв младшего Кроуфорда своим телом и раскинув руки крестом.

– Юко, нет!

Никогда до этого Гюнтер не видел такого выражения лица у Джека. Такого ошарашенного. Он смотрел на спину Хиро перед собой и, казалось, вообще не понимал, что происходит. Или просто не мог поверить.

Юко наклонила голову на бок. Выражение ее лица не нравилось Гюнтеру. Она сама-то понимает, что перед ней теперь ее брат? Нет. Похоже, что все-таки понимает.

– Ты, – она обращалась только к Джеку. – Что-то сделал с Хиро? Отпусти его. Твое эмпатическое воздействие… я вобью его в тебя, если ты немедленно не отпустишь его.

С потолка выпадали камни и летели в зал. По полу зазмеились трещины. Айя закрыла лицо руками. Шульдих смотрел на Юко. Лицо его перекосило. Гюнтер понимал, что отец пытается взять под контроль обезумевшую девчонку, но не может пробиться. Слишком больно. Слишком много. Казалось, воздух вокруг нее вскипал. Не может человек столько чувствовать разом. Она винит Джека во всем. Даже в том, в чем этот ублюдок не был виноват. Она забыла все хорошее, что с ней происходило когда либо. Сейчас она дрожащий комок гнева. Кана знала, что так будет? Именно поэтому пыталась тогда у машины остановить ее, именно поэтому она ждала поддержки от Гюнтера? Но какой? Что он может сделать? Юка не слышит, что ее зовет мать. Не подчиняется телепатическому давлению Шульдиха. Не смотрит на отца и брата. Даже не поворачивается к Кане, которую ударной волной вжало в крошащиеся перила парапета.

– Хиро! – Джек схватил младшего Фудзимию за руку и попытался оттолкнуть. – Ты с ума сошел? Что ты делаешь? Отойди!

– Нет!

Гюнтер видел, какими горячими взглядами обменялись эти двое.

Не может этого быть! Просто не может быть. Но есть.

– Хиро!

– Я не отойду! Не дам! – Такихиро отвернул от него горящее лицо.

– Так надо! – Джек схватил его за плечи и тряхнул. – Ты же знаешь!

– Нет!

Такихиро снова повернулся к сестре.

– Юко! Пожалуйста! Юко! Я тебя прошу! Не надо!

– Отойди, – уже совсем чужим голосом велела она.

– Ты с ума сошел! – все самодовольство слетело с Джека. Он кричал на мальчишку. Телепат никогда не видел, чтобы Джек на кого-то кричал. – Она же сейчас…

Гюнтер понимал умом, что все это заняло от силы несколько минут. Они ему казались вечностью.

– Гюнтер! – пробился через шум голос Каны.

И телепат шагнул в кипящее марево вокруг Юко. Он не боялся. Он знал, что надо делать. Его двигала его воля. Его желание. Его собственное чувство.

Он шагнул вперед и обнял. Стиснул в объятиях. Крепко-крепко. Так чтобы она почувствовала то, что он не мог донести до нее словами.

– Юко, – тихо позвал он, так чтобы слышала только она. – Все будет хорошо. Я люблю тебя.

Словно они персонажи сказки. Только Гюнтер побитый жизнью телепат, а не принц, а обезумевшая телекинетик – не принцесса. У нее, и правда, светились глаза, когда он наклонился к ее губам. Поцелуй вышел коротким и совсем не романтичным. Юко закрыла глаза, покачнулась и упала. Точнее упала бы, но телепат подхватил ее.

Все стихло. Со стен и потолка еще сыпалась штукатурка.

Старшие переглянулись.

Джек непонимающе огляделся, все еще сжимая запястье Хиро, который упирался и не желал отходить в сторону. Он боялся, что с Джеком что-то случится, как только он отойдет от него.

Это их, наверное, и спасло.

Крыша рухнула так резко, что Гюнтер не успел сначала ничего понять. Он отступил, держа Юко на руках.

 

 

Вот только что они стояли рядом. Джек стискивал его руку.

Он говорит, что Такихиро сошел с ума. Наверное, так и есть. Нет никаких других причин. Но он не может позволить убить Джека. Это сильнее него. Хиро пока не знал названия этому, но уже не мог сопротивляться. Он не даст его убить.

Все так резко прекратилось, и сестра упала на руки Гюнтеру.

Джек оглянулся.

– Малыш, ты мог пострадать…

– Я не дам им тебя убить.

– Ты говоришь ерунду…

– Джек, – Фудзимия отнял у него руку. Опасность миновала.

– Хиро! – младший Кроуфорд толкнул его вперед, что-то загремело. Такихиро ударился спиной и на минуту лишился дыхания, судорожно хватая ртом воздух. Грязь, пыль, обломки. Так тяжело. Тяжело?

Фудзимия открыл глаза.

– Джек?

Эмпат успел только накрыть его собой. Хиро почувствовал, как что-то влажное течет по шее. Кровь. Но не его. Младший Кроуфорд не шевелился.

– Джек? – голос сорвался. – Джек!

Зачем? Он-то зачем это сделал?

Над головой раздались голоса

– Хиро? Хиро, ты как? – Фудзимия оказался рядом быстрее остальных, даже более быстрых членов команды.

– Папа! Да. Я… да. Я в порядке. Но Джек…

– Сейчас.

Ран ухватил бесчувственное тело эмпата за плечо, пытаясь освободить из-под него сына. Хиро почувствовал это и с ужасом вцепился в Джека крепче. Сейчас они бросят его здесь, как что-то ненужное. Он же ранен. Ранен из-за него.

– Хиро?

– Нет, – сдавлено и испугано. – Не… не трогайте его.

– Хиро? – это голос Шульдиха. – Отпусти его. Ты делаешь только хуже.

– Вы его бросите, – как хорошо, что Шульдиху не надо что-то объяснять.

– Не бросим. Честно. Мне ты веришь? – телепат отстранил Рана и наклонился к лицу Такихиро. – Отпусти его. Он ранен.

– Джек… он… мой… я…

– Знаю. Знаю. Потом об этом, – Шульдих улыбнулся. – Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

– Ладно, – Хиро нехотя расцепил руки.

Шульдих и Ран осторожно освободили их.

– Прости, – Брэд присел рядом, осматривая спину Джека, лежащего в отключке.

Ран глянул на него взглядом «что ты несешь?» и помог встать Хиро.

Тот размазал грязь рукавом по лицу.

Неужели обошлось?

 

 

Кана подползла к ним на четвереньках, пощупала пульс Юко.

– Молодец, – она улыбнулась Гюнтеру. Тот кивнул. – Можешь встать?

Он снова кивнул. Перехватил Юко поудобнее и поднялся. Хиро сел среди обломков, а Джек остался лежать. Так много народу суетится вокруг них.

Это так мило. Сразу видно, что это одна стая.

– Можно? – к Гюнтеру подошел блондин.

Телепат не сразу понял, чего он хочет. А когда сообразил, медлил почти минуту. Ёджи улыбнулся и протянул руки. Гюнтер неохотно отдал ему его дочь. Юко выглядела такой мирной и маленькой.

– Как вы нас нашли? – спросила Кана у Ёджи.

– Твой отец помог, – ответила вместо мужа, подошедшая к ним Айя. Она посмотрела на дочь и вздохнула. – Отнеси ее в фургон.

– С ней все в порядке? – Ёджи заметно беспокоился.

– Физически она здорова.

– Ладно.

– Кана, помоги мне, – позвал старший Кроуфорд. Он все еще возился со своим непутевым отпрыском. Пытаясь перевязать. Хиро сидел рядом и держал Джека за руку. И на все уговоры отца, только упрямо хмурился.

Гюнтер покачал головой. Невероятная семейка. Спасают того, кто пытался их убить.

Большой вопрос, правда, спасали бы они его, если он перед этим не спас Такихиро.

Наконец, Джека тоже унесли в машину. Хиро ушел с ним.

Айя посмотрела на крышу и сказала:

– Убираемся отсюда к чертям. Пока все остальное нам на голову не рухнуло.

Ран и Брэд вышли, о чем-то тихо споря. Видимо, о своих сыновьях.

Гюнтер так и сидел на полуразрушенной лестнице.

В зале остался только он сам и отец. Шульдих отряхнул руки подошел к нему. Гюнтер чувствовал, как он ткнулся в его щиты. Вряд ли специально. Просто такой у телепатов инстинкт.

– Как тебя зовут? – спросил Шульдих, стоя перед ним и разглядывая его так внимательно, что от этого стало неуютно.

– Гюнтер.

Он никогда не думал о том, что должен сказать отцу при встрече. И должен ли вообще что-либо говорить? Было бы легче, если бы он не унаследовал его цвет волос и изгиб губ?

– Ты ведь сын Евы? – помолчав, спросил Шульдих.

– Да.

Гюнтер увидел, как отец широко ухмыляется:

– Ну, тогда встань и обними меня, как положено.

От удивления Гюнтер встал, но обниматься не полез.

– Отец…

– Черт! Классно звучит! – Шульдих похлопал его по щеке. – Идем, сынок. Я представлю тебя остальным.

– Но я…

Неужели так просто?

– Я никогда не хотел быть отцом, – сказал Шульдих, уловив его растерянный взгляд. – Но раз ты здесь, то я хочу узнать, что ты за человек.

Гюнтер расценил это, как предложение опустить щиты. Но не стал с этим торопиться.

– Фарфарелло сказал, что ты на меня похож, но я не ожидал, что настолько сильно. Тебе пойдут длинные волосы.

Они направились к выходу.

– Знаю, – Гюнтер инстинктивно провел рукой по коротко стриженому затылку.

– Отлично! – Шульдих бросил на него заинтересованный и веселый взгляд. – И все-таки телепат, да?

– Прости. У меня не спрашивали.

– Что стало с Евой? – Отец так быстро менял тему разговора, что Гюнтер за ним просто не успевал.

– Мама… мама умерла.

– Во время падения Розенкройц?

– Нет. Позднее.

– Как вы выбрались?

– С трудом. – Гюнтер покачал головой. – Я даже не думал, что ты помнишь ее. А уж тем более имя.

– Я в то время редко был вменяем. Но ее я помню. Ирландка. Рыжая. Красивая, – Шульдих широко улыбнулся. – Вот Черт! У меня и, правда, сын!

– Не думал, что ты будешь этому рад, – немного растерянное. – Я просто хотел увидеть тебя… вас…

На дороге был припаркован фургон.

Шульдих махнул рукой.

– Запрыгивай. И будь ко всему готов.

 

 

Как к этому можно было приготовиться?

Гюнтер сел рядом с бесчувственной Юко, которая сидела, уронив голову на плечо отца.

– Народ, – Шульдих тряхнул своей гривой. – Все знакомьтесь – это мой сын, Гюнтер.

Вся стая уставилась на него. И старший Кроуфорд, и Ран Фудзимия, и супруги Кудо, и Хидака. Даже Хиро и Кана посмотрели на него словно впервые. Гюнтер почувствовал себя бесконечно глупо и поближе придвинулся к Юко, словно даже ее бесчувственное тело могло его защитить.

– Шульдих! – рявкнула Айя. – Твой сын лапает мою дочь!

– И ничего ей не будет! – мгновенно отреагировал старший телепат.

– Весь в тебя, – вздохнул Кроуфорд и отвернулся.

Хидака окинул Гюнтера таким взглядом, что тому стало жарко, а потом он похолодел.

Это не стая. Это какой-то цирк шапито!

Кана хихикнула в кулак, продолжая что-то делать над спиной Джека, которого уложили на одно из сидений фургона лицом вниз.

– Брэд, правда у меня получилось лучше, чем у тебя, – Шульдих ухватил новоиспеченного сына за щеку и потянул.

Гюнтер ойкнул, и прижался еще ближе к Юко.

– Нашел что сравнивать! – Айя не поленилась встать, чтобы отвесить рыжему затрещину. – Словно ты имеешь к этому какое-то отношение.

– Но он же на меня похож!

– Черта лысого он на тебя похож!

– Брэд, – старший Фудзимия тронул любовника за руку. – Не слушай его.

– Нет. Отчего же, – Кроуфорд усмехнулся и посмотрел на своего сына. – Вышло у него действительно лучше.

– У него? Или у его матери? – уточнил Ран.

– Посмотри на Хиро, – вместо ответа сказал Брэд.

Такихиро сидел рядом с Джеком. Хмурый, молчаливый и готовый защищаться даже от собственной семьи.

– Я вижу, – со вздохом ответил Ран.

– Нет, – Брэд качнул головой. – Посмотри на него внимательно.

Ран еще раз с интересом глянул на сына. Что Брэд имеет ввиду? Ворот, плохо застегнутой рубашки, не скрывал красные отметины на шее. Засосы?

– Они…

– Провели вместе ночь, – кивнул Кроуфорд. – Но я имел ввиду не это.

– Не это? – Ран посмотрел на него ошарашено. – Твой и мой сын переспали, а ты имеешь ввиду не это?

– О, Ран! Не будь таким.

– Каким «таким»? – они ругались почти шепотом, но, похоже, обрывки разговора долетели до Хиро. Он напрягся всем телом.

– Ты сам был в его возрасте, когда мы встретились.

– Это было другое время. И другая ситуация.

– Все так говорят.

– И что же? Что же ты имел ввиду?

– Хиро любит его.

– Мы не будем обсуждать это сейчас, – Ран оглянулся вокруг.

Шульдих повернул к ним голову, прислушиваясь, хотя продолжал тискать сына, перегнувшись через сидение. Ёджи гладил дочь по голове. Айя укладывала оружие в ящик. Кана укрыла Джека одеялом и села у окна. Хиро благодарно кивнул ей и снова сел рядом с его неподвижным телом. Хидака вздохнул и стал пробираться вперед.

– Я сяду за руль. А то от вас толку нет.

– Хорошо, – Брэд кивнул Рану, давая понять, что разговор еще не окончен.

– Гююююнтер! – Шульдих уже успел везде его облапать. – Хорошее имя. Ты такой лапочка. Скажи мне «папа».

Гюнтер судорожно сглотнул. Куда он попал?

 

 

Первой должна была прийти боль. Но ее не было. Затекла рука, кружилась голова.

Разве он не должен быть мертв?

Что он видел последним перед тем как рухнуть в темноту?

Глаза. Хиро стоял перед ним. И смотрел на него таким взглядом, каким не должен был… не имел права смотреть. Потом было видение. За секунду до того, как все случилось. Он толкнул Хиро и накрыл собой. И все. Больше ничего.

Значит, он не умер. Мертвые не лежат на кровати, вспоминая, чем все закончилось. И не ощущают покалывание в затекшей руке.

Головокружение видимо от лекарств. Джек лежал на животе. Значит, пострадала спина. Ребра или позвоночник? Джек пошевелил ногами. Нет. Значит не позвоночник. Но где он вообще?

– Джек! – голос Хиро где-то сверху.

– Малыш? – вышло хрипло и надтреснуто.

– Я здесь, – младший Фудзимия сел на пол рядом с постелью, так чтобы Джек мог видеть его лицо.

– Ты… такой бледный… Ты в порядке?

– Я? – Такихиро слабо улыбнулся. – Я в порядке. Ты же спас меня. Хоть я и не понимаю зачем?

– Сам не понимаю, – Джек закрыл глаза. – Где мы?

– В доме дяди Фарфарелло.

– Какой кошмар.

Действительно кошмар. Его убежище в руинах. Он в доме тех, кого пытался убить. Вряд ли малыш сможет его по-настоящему защитить от взрослых волков своей стаи. Ни о чем подобном не было видений. Он беспомощен, обколот лекарствами, в логове волков. Хиро сжал его руку.

– Джек?

Но с ним Хиро. Это его цена?

– Я пленник? – спросил Джек.

– Нет. Нет… ты мой гость, – обычно такой невозмутимый Такихиро заметно волновался.

Младший Кроуфорд открыл глаза, чтобы рассмотреть его взволнованное лицо.

– Гость? Значит, я могу уйти?

– А ты собираешься уйти от меня?

Джек потерял дар речи. Откуда взялось это «от меня»? Что он имеет ввиду? Почему так сложно смотреть в эти глаза? Все тот же честный и прямой взгляд. На шее, у самого ворота след засоса. От этого зрелища Джеку стало жарко. Вот черт. Даже в таком состоянии?

– Нет. Я от тебя не уйду, – ответил он.

Хиро кивнул.

– Я знаю, что ты волнуешься…

– Что это за шум?

– Мой отец и… твой ругаются.

– Из-за чего?

– Из-за нас, – Хиро криво и натянуто улыбнулся. – Я боюсь туда идти. А Юко все еще спит.

– Наши отцы? – Джек приподнялся на локте. – Черт, странно как звучит…

– Знаю, – Такихиро попытался его уложить обратно. – Не думаю, что тебе можно вставать.

– Я хочу знать, что происходит.

– Я и так скажу. Брэд защищает тебя, а мой отец готов тебя четвертовать.

– Кто защищает меня?

Джек сел на постели, опираясь на ладонь Хиро.

– Твой отец.

Младший Кроуфорд помотал головой, пытаясь прояснить ее. Что происходит? У Брэда нет причин его защищать. Не единой. У любого из их стаи причин еще меньше. Так почему он все еще жив? Почему он наедине с Хиро, а не умирает на развалинах своего убежища?

– Я хочу это слышать. Помоги мне.

– Но Джек. – Хиро попытался удержать его на постели. – Нельзя же…

– Можно. Помоги встать.

 

 

– Это просто неслыханно! – Ран дернул висящей на перевязке рукой, так словно хотел схватиться за голову.

Брэд болезненно поморщился.

– Ран, ты сам себя не слышишь.

– Я себя не слышу? Он тебя похитил. Я чуть с ума не сошел.

– Это действительно так, – вставил Шульдих.

Он стоял у стены, скрестив руки на груди.

– Он ничего мне не сделал, – Кроуфорд вздохнул. – Ран…

– У тебя дыра в ноге! – взвился Фудзимия. – Это называется, ничего не сделал?

– Это была стрела со снотворным. Я упал на нее, и она вошла так глубоко…

– Мне все равно! И уж тем более это не оправдывает того, что он сделал с моим сыном!

– С нашим!

– С нашим сыном!

– И что же такого ужасного он с ним сделал? – тоже повышая голос, спросил Брэд.

– А то ты не понимаешь!

– Ты что думаешь, он его принудил?

– А ты думаешь – нет?

– Нет!

– Ран, – снова вмешался Шульдих. – Такихиро никто не заставлял. Он любит Джека.

– Не понимаю, на чьей ты стороне! – тут же набросился на него Фудзимия.

– Я на стороне детей. В данном случае.

– Даже если Хиро и умудрился влюбиться в Джека, это не значит, что Джек от этого стал лучше! – Ран посмотрел на Брэда, пылая от негодования.

Кроуфорд слабо улыбнулся. Отошел и сел на софу. Он помолчал, а потом спросил:

– Ты действительно так думаешь?

Ран с усилием потер переносицу.

– Это не имеет отношения к тебе. Ты не должен за него отвечать…

– Я должен.

– Нет, Брэд, – Фудзимия бросился к нему. Шульдих всегда поражался этому – как бы они не спорили, но всегда остаются на одной стороне. Это сложно объяснить.

– Не потому, что он мой сын.

– Но почему тогда?

– Тебе было тогда восемнадцать. А мне двадцать пять. Джеку сейчас и того меньше.

– И Хиро сейчас меньше, чем мне было тогда, – Ран улыбнулся. – К чему ты ведешь?

– Джек плохой человек. Но и я был таким, до встречи с тобой.

Фудзимия покраснел и отвернулся.

– Это не честно, – процедил он сквозь зубы.

– Но, правда.

– Ты не был плохим человеком.

– Был. И ты это знаешь. Был убийцей, вором, обманщиком и садистом…

– Кем только не был, – поддакнул Шульдих.

– Знаешь, – Ран резко к нему повернулся. – Если на то пошло – ты и сейчас такой. И это не имеет никакого отношения к Джеку. Он будет отвечать за то, что сделал сам.

– Он полюбил Хиро. Даже если еще не понимает.

– Брэд, – Фудзимия поджал губы и пытался прожечь его взглядом. – Это не то, что передается генетически!

– Он спас нашего сына.

– Он разрушил наш дом, ранил тебя, довел Юко до срыва…

– А если я перед ней извинюсь? – Джек стоял в дверях, опираясь на плечо Хиро.

Младший Фудзимия смотрел на него с неподдельной тревогой. Если раньше Ран и сомневался в том, что сын влюблен в того, кто напал на них, то сейчас все эти сомнения рассеялись.

– Что ты здесь делаешь? – Брэд встал. – Ты должен быть в постели.

Ран с трудом отвел взгляд от Джека и Хиро. Господи! Брэд прав. Тяжело сказать насколько Хиро похож на него самого. Но Джек определенно похож на Брэда. Чайного цвета глаза, короткие темные волосы, и эта привычка кривить уголок рта, словно в усмешке. Сейчас сходства почти не видно. У Брэда длинные белые волосы и узкие очки в черной оправе. Но Ран-то знал его достаточно долго.

– Ваша стая грызется из-за меня, – Джек сделал еще шаг, явно с трудом. – Вы только еще больше расстраиваете Хиро.

– Тебе то какое дело? – зло спросил Ран.

– Папа! – Такихиро осуждающе на него посмотрел.

– Не надо этого, – Джек покачал головой. – Хватит. Я не хотел, чтобы все закончилось так.

– А как? – Брэд посмотрел на сына. – Чего ты хотел?

– Это теперь не важно.

– Неужели? Поверить не могу, что у моего потомства совершенно нет мозгов.

– Брэд! – это снова Такихиро.

– Ничего, малыш, – Джек улыбнулся. – Я заслужил.

– Какое смирение, – фыркнул Ран.

– Но если вы решаете нашу судьбу, то может нам с Хиро стоит присоединиться к обсуждению?

– Мы не решаем, – Ран хмуро скрестил руки и отвернулся. – Мы уже решили. Ты вернешься с ними в Японию. И отработаешь каждую йену, которую мы из-за тебя потеряли. Ты принесешь извинения Юко, раз уж ты сам об этом заговорил. Но помни, что всегда будет оставаться риск того, что она оторвет тебе голову.

Старший Кроуфорд посмотрел на любовника и улыбнулся. Что это? Уступка со стороны Рана? Ну да. Под этой холодной внешностью чувственное сердце.

– Вы отдадите мне Хиро? – Джек удивленно приподнял брови. Такихиро только сильнее в него вцепился.

Ран тяжело на него глянул, потом на сына.

– Посмотрим, – только и ответил он.

Джек почувствовал, что помимо воли улыбнулся. Что, черт возьми, такое они с ним делают? Словно весь мир рухнул и собрался из осколков заново.

 

 

Гюнтер не привык спать на футоне. Но ему ли жаловаться? Он полжизни бродяжничал. И футон гораздо мягче многих поверхностей, на которых ему доводилось спать. Тепло. Очень тепло. Наверное, ему что-то хорошее снилось.

Футоны им постелили в верхней спальне, прямо на пол. Отец спал рядом, полночи донимая его разговорами, пока его любовник не пригрозил усыпить обоих ударом по голове. Гюнтер второй раз ночевал в этом доме. Почему такое ощущение, что здесь не может случиться ничего плохого?

Тепло. Гюнтер повозился, устраиваясь удобнее. Он любил обниматься. Во сне так теплее.

Он открыл глаза. Что-то странное. Он же вроде один засыпал. Кто же его обнимает?

Гюнтер снова завозился, пытаясь обернуться. Сильные руки.

– Шульдих, – буркнул этот неизвестный ему в ухо. – Еще пять минут…

Телепат издал придушенное «ой». Помимо горячих сильных рук, которые обнимали его за талию, в бедро упиралось кое-что посущественне.

Похоже отец встал и ушел уже давно, а Гюнтер с непривычки перекатился и оказался на его футоне. Значит, эти руки и этот… кхм… принадлежат любовнику его отца? Какой ужас! Гюнтер попытался выползти из-под его руки, но тот, только прижал его к себе теснее.

Телепат издал невнятный, но явно протестующий звук. Горячее дыхание на шее. Ой, мамочки! Так же и до греха недалеко!

– Ну, Шульдих…

– Эй! Что здесь происходит! – к облегчению Гюнтера рядом раздались мягкие шаги отца и он навис над ними, улыбаясь во весь рот. – Безобразие? И без меня?

– Что… – голос Кена хриплый со сна и совершенно озадаченный.

Гюнтер почувствовал, как рука с его талии поспешно убралась, и он отполз в сторону, боясь подняться и повернуться.

– Ну, хватит тут в тюленя играть, – Шульдих рывком поднял сына и поставил лицом к двери. – Сходи-ка, проведай как там Юко.

– Но я же в пижаме…

– Иди.

Гюнтер оглянулся и увидел, что отец уже уселся на живот любовника. Тот ухмыльнулся и положил руки на его разведенные ноги, поглаживая по-хозяйски. Мысленная связь между ними пульсировала. Они явно общались. И что отец нашел в этом японце? Просто симпатичный. И не молод уже к тому же. Гюнтер тряхнул головой и позорно сбежал от этих мыслей. Он хотел увидеть Юко.

Она спала в женской комнате. Ей отдали кровать Каны, а сама Беловолосая Ведьма устроилась на полу. Ну и атмосфера в доме. Словно отшумела гроза. Мягкое присутствие Джека. Такое знакомое чувство. Он уже проснулся, похоже.

Гюнтер постучал в комнату девочек.

– Входи! – голос Каны.

Юко ворочалась в постели, а ведьма сворачивала свой футон, освобождая пол.

Странный дом. Он совсем небольшой. Но сколько запасных спальных мест! Наверное, на них не первый раз сваливается вся стая целиком.

– Она сейчас проснется, – Кана сунула футон под кровать. – Побудь с ней. Я пойду вниз. Мама вернулась вчера ночью. Ты уже спал. Я помогу ей с завтраком.

– Да. Хорошо, – Гюнтер пытался сделать вид, что не замечает, как она настойчиво подталкивает его к подруге.

Кана тряхнула косами и тихо вышла, прикрыв дверь.

Гюнтер сел в ногах на кровати, ожидая, когда Юко проснется.

Девушка тяжело вздохнула и открыла глаза. Долго смотрела в потолок. Потом моргнула и перевела взгляд на Гюнтера. Он ей улыбнулся.

– Ты как?

– Как-то не очень, – призналась она.

– Не мудрено.

– Я ужасна.

– Не правда, – Гюнтер подсел ближе и взял ее за руку.

– Ужасна, – повторила она.

– Ты защищала брата, – то, что она уронила на него потолок ей пока лучше не знать.

– Я злилась.

– Все злятся.

– Ты – нет.

– Я и не чувствую почти ничего.

Она удивленно на него уставилась.

– Знаешь, – Гюнтер погладил ее по руке. – Я даже завидую, что ты можешь испытывать такие сильные чувства.

– Ты смеешься надо мной?

– Нет. Прежде чем полюбить тебя, я двадцать лет жил ничего не чувствуя.

– Гюнтер.

Телепат ей улыбнулся.

– Знаю, что ты тоже меня любишь. И я совсем не думаю, что злиться – это так уж плохо. Тем более, что Джек это заслужил.

– Пытаешься оправдать меня или просто успокоить? – Юко скорчила недоверчивую рожу.

– И то и другое, наверное, – он улыбнулся. – Все в порядке. Твоя семья цела. И я тоже здесь.

– Рядом?

– Да.

– Что случилось с Джеком?

– Он… – Гюнтер замешкался, не зная, как сказать.

– Я его убила?

– Нет. Ты на него крышу уронила.

Юко уставилась на него, явно пытаясь понять не шутит ли рыжий.

– А мой брат?

– Он не пострадал. Джек закрыл его собой.

– Зачем?

– Похоже, что у них любовь, – Гюнтер чуть не рассмеялся, глядя в ее ошарашенное лицо.

– У кого? – уточнила она, наконец.

– У Джека и Хиро.

– Издеваешься?

– Нет. Увидишь, как они воркуют друг с другом. Не то, что мы.

Она покраснела. Так странно. Гюнтер снова не мог ее читать. Но это было и не нужно. Он понимал и так. Папа читает любовника, как книгу. Наверное, это иногда тоже интересно. Но каков был бы соблазн зарыться в мысли любимой женщины и остаться там навсегда.

– Стоит отключиться на несколько часов и уже черте что творится! – пробурчала она и поманила пальцем Гюнтера к себе. Тот охотно подался поцеловать ее.

 

 

Юко выпроводила Гюнтера из комнаты, чтобы переодеться.

Раннее утро постепенно переставало быть таким уж ранним.

Пришлось одолжить у Каны рубашку и брюки, которые правда понадобилось хорошо утянуть собственным ремнем. Юко завязала волосы в хвост и улыбнулась отражению в зеркале.

Так и начинают все с начала? Дом в руинах. Одежда с чужого плеча. Но стая сильная. Стая выдержит.

Когда она вышла из комнаты, то голоса доносились только с первого этажа. И она пошла к ним.

Мама не будет ее судить, только за то, что напугала их. Папа ее любит – он ничего не скажет. Шульдих обсмеет. Стыдно будет перед дядей Кеном – Юко уже представила, как он будет качать головой. Дядя Ран скажет, что она напугала мать. Дядя Брэд спокойный и рассудительный профессионал – он поймет и так.

Юко остановилась в дверях кухни.

Вся семья за столом.

Юко оглядела их лица. Ее семья. Ее стая. Взгляд помимо воли остановился на Джеке, сидящем рядом с Хиро. Вид у него был потрясенный, но увидев ее, он упрямо наклонил голову. Юко сузила глаза. Этот? С ее братом? Ну они еще посмотрят.

– Ну ты и засоня, – Шульдих послал ей воздушный поцелуй. – Садись за стол. У нас банкет по поводу воссоединения.

– Я вижу.

– Наги звонил, – Айя сложила телефон.

– Как они? – спросила Юко, демонстративно не глядя на Джека.

– Нормально. Оми и Оука даже спрашивали не нужна ли нам помощь, но я ответила, что мы все уже уладили. Садись.

– Вы все... – Юко замолчала.

– Все нормально, – отец ей улыбнулся. – Будешь чай?

– Кофе.

Гюнтер отодвинул стул, и она села за общий стол. Телепат устроился рядом. Юко ему улыбнулась. Обвела взглядом стол. Джека, Хиро, Шульдиха, Кена, Рана, Брэда, Айю, Ёджи, Фарфарелло, Салли, Кану. Не важно. Она ничего не потеряла. Возможно, даже немножко приобрела.

 

FIN