Глава 1. Гипотетически
Я всегда знал, что умру на миссии.
А кто из нас не знал? Ничья удача не длится так долго.
Забавно, как это романтично представляется, когда размышляешь отстранено, будучи живым.
Лично я думал об этом очень много.
Я думал об этом, когда напивался. Я думал об этом, когда пребывал в депрессии. Иногда я думал об этом за обедом, когда моя спутница ни с того, ни с сего начинала разглагольствовать о том, как она бойкотирует шампунь марки Х, потому что его компонент для усиления блеска тестируют на бедных, беззащитных кроликах.
Можно сказать, что мысли об этом постоянно вертелись у меня в голове.
Я представлял свою смерть точностью до драматических звуковых эффектов и финальных титров.
Шрифт: Tempus Sans ITC, синее на черном. Играет Doors (This is The End….My only friend, The End…).
Сюжет развертывается в мрачном офисе какого-нибудь заброшенного бизнес-центра. Детали интерьера комнаты играют не столь важную роль, как освещение. Там должно быть темно. Но не совсем темно – света должно быть достаточно для того, чтобы создать множество зловещих теней. Зловещие тени абсолютно необходимы!
Потолочный люк бесшумно открывается. Появляется Ёдзи Кудо – воплощенное хитроумие. Экстраординарный наемник. Убийца темных тварей и покоритель женских сердец. (Остановите меня, если я слишком увлекусь)
Ёдзи, то есть я, спрыгивает на пол (бесшумно, разумеется) и направляется к массивному столу в глубине комнаты. Уделим внимание цели. Он сидит на стуле спиной ко мне, но это не значит, что он ни о чем не догадывается. О, нет, он знает, что я здесь. Вы же не думали, что я встречу свой конец от рук какой-то дурацкой пародии на бандита? Нет-нет, мой будущий убийца умен. Он международный шпион, или контрабандист, или босс якудза. В общем, птица высокого полета. Подробности оставляю на воображение зрителей.
Я крадусь к столу, держа проволоку в руках наготове. Будущий убийца Ёдзи Кудо учтиво разворачивает свой стул, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. Я не колеблюсь – моя леска уже летит к нему, готовая затянуть его в паучью сеть острых как бритва нитей.
Беда в том, что он в нее не затягивается.
Моя леска, да-да именно так, он перехватывает мою леску!
Один быстрый рывок и я обезоружен. Как я мог оказаться обезоружен? Мою леску нельзя схватить – она просто отрежет пальцы! Почему ему она их не отрезала?!
Он с торжествующим видом поднимает проволоку вверх, держа ее рукой, затянутой в черную перчатку.
– Кевлар, - говорит он, со злорадной усмешкой кивая на перчатку.
Сукин сын приготовился к нашей встрече.
У меня нет времени, чтобы осмыслить это, потому что буквально ниоткуда материализуется пистолет и, угадайте, на кого он направлен? Боюсь, что не на будущего убийцу Ёдзи Кудо.
Знаете, «будущий убийца Ёдзи Кудо» немного многословно, нет? Начиная с этого места, я буду называть его просто «Очень, очень плохим парнем».
О’кей, итак я застываю на месте, глядя в дуло пистолета «Очень, очень плохого парня»
Бах.
Прямо в плечо. Черт, это больно!
Бах.
В низ живота. Я чувствую себя… далеко не звездой шоу.
Бах.
Прямо в сердце.
И все падает вниз.
Переключаем внимание на Аю, который неожиданно появляется рядом со мной, хрен знает откуда. Ая, который умоляет и кричит, чтобы я не смел умирать. Ая, который ведет себя совершенно не по-Аевски, и это все из-за меня.
– Держись, Ёдзи, – говорит он. – Ты будешь в порядке, я знаю это!
Ая хватает мою руку и прижимает к своей груди.
– Ты должен жить Ёдзи. Ты должен жить, потому что я не сказал тебе о чувствах, которые испытываю, – тут его самообладание дает трещину. – Я люблю тебя, Ёдзи, я всегда любил, но боялся сказать тебе, – он начинает плакать. – Ты должен жить для меня, Ёдзи, потому что я не смогу жить без тебя!
Я, задыхаясь (для усиления эффекта из моего рта толчками выплескивается кровь), восклицаю:
– Мы можем быть вместе в аду! – или, возможно, какое-нибудь другое столь же драматичное клише.
Он заставляет меня замолчать поцелуем. И мир блекнет...
Вот он – конец Ёдзи Кудо, режиссерская версия Ёдзи Кудо.
Довольно стильно, правда? Я до всего додумался сам.
Но проблема в том, что, когда дело касается смерти, редко можно сказать что-либо определенное.
Вот почему сейчас я так выведен из себя.
В данный момент, я истекаю кровью, но не от пулевого ранения, а от несметного количества тонких «бумажных» порезов, нанесенных путами моей собственной проволоки.
Ая, точно также связанный леской, опирается о мою спину, а вовсе не объявляет о своем тайном влечении ко мне. Вместо этого он бормочет:
– Господи, Кудо, я всегда знал, что моя смерть будет на твоей совести, ты чертов нимрод.
Моя кровь не растекается вокруг меня эффектным кроваво-карминным озером, а черной клейкой грязью застывает на моей одежде. Проклятье, моя куртка теперь полностью испорчена!
Так что, извините, я признаю, что моя реакция на происходящее далека от – «О жестокая судьба, сколь многого я не успел достичь в этой жизни!»
Нет, на самом деле я думаю: «Эти чертовы ублюдки испортили мой сценарий!»
Мне приходит на ум, что план может быть частично спасен моим импровизационным признанием Ае в тайной любви.
Но я не в настроении.
Хотя, черт с ним, мне ведь не придется смотреть ему в глаза завтра утром.
– Ээээ, Ая, – говорю я. – Могу я задать гипотетический вопрос?
– Вряд ли я могу тебя остановить, – слышится в ответ невнятное бормотание Аи.
– Хорошо... если гипотетически ты был бы влюблен в одного человека, но никогда не говорил ему об этом…
Мне чудится невнятное "О, нет, почему я!"... Но это может быть игрой моего воображения.
– И скажем, гипотетически ты собираешься умереть, – продолжаю я. – Рассказал бы ты о своих чувствах... гипотетически…
– Скажем так… – задумчиво отзывается Ая. – Скажем так... гипотетически... скорее ад замерзнет.
– Отлично, буду знать.
И тут я теряю сознание от потери крови.
Глава 2. Кролики
Итак, на чем я остановился?
Ах, да. Я потерял сознание.
Потом мне рассказали, что, как только я отключился, моя голова непроизвольно откинулась назад, и в итоге я пустил слюни на одну из длинных прядей волос Аи. И без того бывший не в восторге от происходящего Ая немедленно перешел в свое любимое состояние – «я вне себя от гнева и сдерживаюсь из последних сил». Нет, правда, просто удивительно, что он, вызволив нас из этой западни, еще и взял на себя труд дотащить мою несчастную задницу до дома.
Но пока я этого не знаю.
Все, что я знаю сейчас это то, что боль заметно уменьшилась, и окружающий мир погрузился в благословенную тьму. Но, как бы ни было забавно рассказывать о фантастических злоключениях Ёдзи Бессознательного, все-таки разумнее немного изменить повествование, и объяснить какие прискорбные события привели к текущему затруднительному положению.
Так, что вернемся на несколько дней назад в комнату для миссий.
Ах, эта комната для миссий! Действительно, разве что-нибудь важное для нас начиналось НЕ в комнате для миссий? Я бы хотел однажды оказаться замешенным в события, начавшиеся где-нибудь в другом месте. Например, в баре Канкуны. Что-нибудь начавшееся в баре Канкуны, а закончившееся на тропическом острове, где буду только я и племя одиноких амазонских красоток. Да, это была бы хорошая история. Думаю, стоит написать такую.
Но вернемся к нашим баранам.
Итак, мы сидим в комнате для миссий, и Бирман только что проинструктировала нас насчет новой миссии. Окей, окей, вы меня поймали. Это на самом деле была Манкс, а не Бирман. Но я думаю, что Бирман погорячее Манкс, а кто, в конце концов, рассказывает эту историю? Да, именно так я и думаю.
Итак, как я уже говорил, Бирман только что выключила видеозапись речи Персии и ждала нашей реакции.
Моя была примерно такая: «Ха-ха-ха-ха!»
Ответ Кена был близок к – «Ты ведь шутишь, правда? Это будет самая идиотская миссия из всех, которые нам предлагали!»
Ая лишь пробормотал:
-Какая разница, если нам за нее заплатят.
Оми, между тем, Оми казался взволнованным.
– О, боже, бедные кролики! – воскликнул он, – Мы должны помочь им, а не уничтожать их спасителей!
Бирман оставалась невозмутимой.
– Оми, у работников фабрики есть семьи. Взрыв этой компании не будет способствовать защите прав животных.
– Но кролики…, – зашмыгал носом Оми.
– Оми, ты знаешь, что на птицеводческих фермах обрезают клювики у цыплят, чтобы они не поклевали друг друга, а все потому, что содержание в клетках ограничивает их активность, порождая ментальную нестабильность и агрессивное поведение? – проговорила Бирман. – Почему бы тебе не побеспокоиться, например, об этом?
– ЧТО?! – завопил Оми, метнулся к лестнице и исчез. Мне показалось, что наверху хлопнула дверь.
– Так, Оми не участвует, – констатировала Бирман. – Нужны, по крайней мере, два человека. Кто из вас пойдет?
– Я берусь за это, – принял удар на себя Ая.
Ох, Ая. Ты как всегда непредсказуем. Нда, я обожаю это в тебе, Ая. Твою презабавную спонтанность.
Кен отказался, сказав, что у него найдется занятие получше, чем резать банду «вульгарно невежественных, живущих коммуной и питающихся чечевицей, хиппующих кроликофилов». Я не шучу. Он действительно это сказал.
– Похоже, остаемся только ты и я, а командир? – я шутя легонько пихнул Аю локтем, но он в ответ негромко, но угрожающе зарычал. Обидчивый.
– Тогда все детали вы найдете в файлах, – сказала Бирман. – Не провалите дело.
Я прижал файл к груди в притворном восхищении.
– С самого начала своей карьеры наемного убийцы я просто мечтал о том, чтобы не позволить радикальной группе защитников животных взорвать фабрику по производству шампуня! О, мое сердце сейчас остановится!
Ая фыркнул. Потом взглянул. Потом ушел.
Мое сердце остановилось.
Но, по крайней мере, я смог сделать вид, что мне все равно.
Или нет. Я был настолько выведен из равновесия настроением Аи, что совершенно забыл приударить за Бирман, прежде чем она ушла. Черт, надеюсь, никто не заметил.
У меня было предчувствие. Одно из тех, которые говорят вам о том, что предстоит очень плохой день.
Который может превратиться в плохую неделю. Которая, в свою очередь, может превратиться в плохую…
Жизнь?
Да, ребята, эта миссия будет полным дерьмом.
Глава 3. Девушка из ада.
Итак, мы украдкой пробираемся через цех с оборудованием для тестирования шампуня марки Х. Вот здесь то все и происходит, ребята. Эта новая роскошная упругость ваших якобы ослабленных волос. Вполне вероятно, что она стоила зрения какому-нибудь ангорскому кролику. Не то, чтобы это мешало мне покупать последние новинки из линии ухода за волосами или что-то в этом роде. Это я просто так сказал.
Так или иначе, вместо обычной детской порнографии, или вконец спятивших докторов, или «тут вставляется какой-нибудь неординарный криминал», нас посылают на ликвидацию каких-то придурков, решивших, что парочка паршивых кроликов важнее моих потрясающих волос. Да, иногда Критикер мыслят ооочень здраво.
Ае все это тоже порядком осточертело. Видимо, его мнение о миссии было столь же «лестным», как и мое. Неужели не нашлось другой, более подходящей для подобного задания группы? Наемные убийцы – средство все-таки слишком радикальное, если кому-то интересно мое мнение. Но оно никогда никого не интересовало. Поэтому я просто участвую в этом идиотском деле, тихонько напевая про себя тему «Mission Impossible». Обычное мое развлечение во время нудных миссий. Ая убил бы меня, если бы знал, чем я занимаюсь. Но есть масса вещей, за которые Ая убил бы меня, если бы знал о них. Например, настоящая причина того, почему я согласился на эту миссию. Это уж точно не кролики.
Знаете, список совершенных мною глупостей довольно впечатляющ. Длиннее, чем у кого-либо из моих знакомых, а это кое о чем свидетельствует, учитывая мое окружение (это относится к тебе, Кен, так и запиши). Но, несомненно, самая большая совершенная мною глупость – то, что я позволил себе увлечься этим высоким, бледным и своенравным парнем. Серьезно, даже я не мог быть таким идиотом. А может, и не идиотом. Может, это всего лишь проявление тенденции к саморазрушению, кто знает? Главное, что я как-то умудрился по уши влюбиться в самого фригидного человека в Токио. И в результате, ради мизерного шанса провести с ним несколько лишних часов, мне приходится браться за все его миссии. Но Ая никогда не отказывается от миссий, что оборачивается для меня сильным недосыпом. Кто бы ни сказал, что «любовь зла», он явно имел ввиду мой случай.
Мы достигли цели. В лаборатории горел свет, подтверждающий, что наши жертвы придерживаются расписания. Мы с Аей встали по разные стороны двери, намереваясь ворваться внутрь, воспользовавшись элементом неожиданности. Согласно плану, я должен был идти первым – прежде чем переходить к рукопашной, лучше сначала атаковать оружием дальнего действия, и все такое. Я и вошел первым. Это оказалась единственная часть плана, которую удалось осуществить. Дальше все пошло кувырком.
Я в шоке застыл на месте, даже не успев достать гарроту. Не сориентировавшись вовремя Ая налетел прямо на меня, после чего последовало несколько громких и несвойственных ему ругательств. Передо мной, держа под мышками кроликов, напоминавших пушистые, живые футбольные мячики, стояла она. Йоми. Подружка из ада. Вряд ли в моей жизни могла сложиться более неловкая ситуация.
Она приподняла бровь и, не теряя времени, выставила меня перед Аей полным кретином.
– Ну кто бы мог подумать, – с насмешливым презрением протянула она. – Кудо не просто трепал языком.
Почти вытащивший катану из ножен Ая замер, чтобы в один голос со мной воскликнуть:
– Что?!!
– Вся эта болтовня про наемных убийц, – сказала она, закатывая глаза. – оказалась не просто попыткой пустить пыль в глаза, как я подумала, – она сделала паузу, чтобы сказанное окончательно дошло до нас. – У вас не нашлось более достойной цели? – она снова усмехнулась. – Могу тебя уверить, что не я ответственна за наше неудачное свидание.
Ая устремил на меня самый уничтожающий взгляд, который я когда-либо видел (уж поверьте мне, я был свидетелем многого … за эти годы). Серьезно, его вспышки ярости наверное можно регистрировать по шкале Рихтера.
– Ты рассказал одной из своих шлюх о Вайсс? – зашипел он.
– Я не говорил! – отчаянно замотал головой я. – Я не понимаю, о чем она говорит!
– Я говорю, о твоем бормотании во сне, кретин, – сухо ответила она. – Неужели они не учили вас не делать этого в вашей школе наемников?
Господи, пожалуйста, просто испепели меня молнией. Я потерял волю к жизни.
Моя рука метнулась к часам. Йоми должна умереть сейчас.
К черту миссию, под угрозой моя репутация!
Я едва успел ухватиться за леску, как перед глазами у меня все померкло. Я не только ослеп, но мой рот вдобавок оказался забит шерстью и что-то вцепилось мне в лицо, царапая мою замечательную кожу.
Ну и что за фигня?!
То, что Йоми вела ожесточенную борьбу с тестированием продукции на животных, ничуть не мешало ей этими животными кидаться.
Приглушенное рычание означало, что Ая точно так же получил в лицо кроликом.
Следующее, что я помню – это рывок за запястье и падение на Аю, в результате которого мы оказываемся довольно болезненно связанными. Сила всемирного тяготения даже не успела подействовать на вцепившегося в мое лицо кролика.
Проклятье! Кто же знал, что Йоми так умеет? И, что более важно, почему она скрывала это, пока мы спали вместе. Эгоистичная сука.
За считанные секунды комната была оставлена, как моей убойной экс-подружкой, так и ее пушистыми соучастниками.
Остались лишь я и Ая.
Я. Ая. И тикающее взрывное устройство.
Оглушительное тиканье было прервано тихим рычанием Аи:
– Ненавижу кроликов.
Глава 4. Цыплята и кофе
Придя, наконец, в сознание, я обнаруживаю, что лежу, растянувшись на тротуаре прямо перед Конеко. И судя по подозрительно выглядящим следам на одежде, не все пешеходы стали утруждать себя лишний раз и обходить вокруг мое бесчувственное тело. Раскаленный асфальт и отпечатки обуви на груди – отличное начало нового дня!
Как мило со стороны Аи – спасти меня и дотащить до самого дома, только для того чтобы счесть еще три шага до двери слишком затруднительными.
Я затаскиваю свою многострадальную задницу внутрь Конеко, который встречает меня ароматными запахами. Признаюсь, это довольно необычно. При совместном проживании четырех парней прием пищи имеет обыкновение превращаться в самообслуживание, которое в свою очередь сводится к употреблению малосъедобных полуфабрикатов. Ая неплохо готовит, но редко бывает в настроении делать что-то для всех четверых, а готовить только на себя считает нецелесообразным.
Но, чудо из чудес – на кухне обнаруживается Ая со сковородкой в руке. Возможно, он решил загладить свою вину за то, что оставил меня на милость ног прохожих на всю ночь. Кто знает, случаются и более странные вещи. Не то чтобы я действительно могу придумать что-нибудь более странное, но уверен, что такое бывает. На его вопросительное «Завтрак?», я отвечаю торопливым кивком. Сейчас я готов убивать за что-нибудь из Аиной стряпни.
…Эта мысль прерывается внезапным стуком о стоящую передо мной тарелку – это Ая церемонно выкладывает на нее сырые яйца. Потеряв дар речи, я с отвисшей челюстью наблюдаю, как за яйцами следует порция сырой овсянки. Нет, воду-то он в нее добавил, он просто не стал ее готовить. Ей, это что кубик льда там плавает…?!
Может мне действительно стоит кого-нибудь убить?
Но прежде чем я успеваю высказать Ае все, что думаю, он затыкает меня взглядом, очень похожим на тот, который он метнул в меня, услышав, что Йоми известно о Вайсс. У меня от этого взгляда мурашки по спине побежали. Его значение абсолютно ясно – я не только не смею жаловаться, мне еще придется действительно съесть все, что он дал, если я хочу и дальше жить этом доме, оставаясь невредимым. Я раньше говорил, что «любовь зла»? Нет, на самом деле я имел в виду, что любовь – жестокая, садистская сука. Если я когда-нибудь встречу купидона, то он обнаружит свою стрелу, засунутой в место, где солнце уже не светит.
На самом деле сырая овсянка не так уж и плоха. То есть когда консистенция того, что впихиваешь в себя, напоминает средство для кошачьего туалета, то начинаешь ценить то, что оно хотя бы на вкус похоже на овес. С яйцами дело оказалось немного сложнее. Не то чтобы для меня в новинку есть сырые яйца. Не верится, что есть какое-нибудь средство от похмелья, которое я не попробовал, а это как раз из тех, которые снимают последствия похмельного синдрома. Но дело в том, что последний раз подобное средство я применял после 70-градусного ликера. С тем же успехом я мог тогда моторное масло выпить и не заметить разницы. Будучи же этим утром до отвращения трезвым, я попробовал (и, к несчастью, прочувствовал) разницу во всей ее красе. Думаю, что вычеркну этот способ лечения из своего списка. Лучше уж от головной боли мучиться.
Тарелка, наконец, пуста и я поспешно спасаюсь бегством. Мой план прост – принять душ (я все еще перепачкан кровью и отпечатками ботинок) и, запершись в комнате, смотреть порнуху до тех пор, пока Ая не вернется в свое нормальное состояние. В нем он все-таки умеренно злобен, а не доходит до – «я собираюсь преследовать тебя и превратить твою жизнь в ад на земле». Да, это хороший план. Можно еще улучшить его парочкой бутылок пива, но за ними надо было идти, что повышало риск столкнуться с Аей. А избегать контактов с Аей – основа моего плана.
Душ – это райское наслаждение. Серьезно, помимо всех остальных аспектов, работа наемником оказывает на вашу жизнь важнейшее воздействие – вы никогда не будете воспринимать душ как нечто обыкновенное. Ничто не сравнится с ощущением свежести и чистоты, даже если это только недолгая иллюзия. Ожог ледяной воды возвращает меня к реальности. Я кручу кран, но неожиданно оказывается, что там нет ничего кроме ледяной жидкости. Тут раздается короткий стук в дверь и Кен, не дожидаясь приглашения, просовывает голову внутрь.
– Ей, Ёдзи, – жизнерадостно говорит он. – Ая сказал, что запустил посудомоечную и стиральную машину, так что горячей воды пока не будет. Учти на случай, если захочешь принять душ, ага?
Я чуть не выскочил из ванны, чтобы придушить его. Честно.
– Я уже ПОД этим хреновым душем, идиот! – ору я в ответ голосом, обещающим немедленную смерть, тому, кто скажет мне еще какую-нибудь глупость.
– А, действительно, – отвечает этот кретин. – Ну, тогда удачи.
К счастью для себя Кен убирается из ванной раньше, чем я успеваю вытереться, чтобы осуществить свое желание и придушить его. Похоже, до следующего показа футбольного матча он доживет.
На этом прием душа заканчивается, и, запахнувшись в полотенце, я направляюсь в свою комнату. Моя комната – моя крепость. Как бы ни было все плохо, я всегда могу уединиться в своей комнате, закутаться в пушистый плед и заняться чем-нибудь приятным, убежав от жестокой реальности. Сегодня я начну с самого старого и непритязательного занятия – чтения: «самого домашнего» – того, что никогда не покинет пределы моей комнаты. А потом я найду самую безмозглую, какую только можно вообразить, передачу и полностью погружусь в свой мир. И не выйду из него до тех пор, пока не забуду, что Ая вообще существует. Может быть, стоит подождать, пока я не забуду и о существовании Вайсс, тоже. Лучше лишний раз перестраховаться.
Отвлекшись на фантазии о том, как проведу день, я дергаю ручку двери намного дольше, чем того требуется, чтобы понять, что она не открывается. Она… не открывается?..
Как это моя дверь не открывается?! Я никогда не запираю ее снаружи. Никогда! Я и изнутри то редко ее запираю. Сегодня должен был быть один из таких редких дней, но…
Я не могу войти…
Ая.
У Аи есть ключи от всех дверей наших апартаментов.
Ая должен умереть!
Но не могу же я убить его голым.
Нет, сама по себе идея конечно интересная, но нет. Не в непосредственной близости от наивных и юных наемных убийц.
Экспериментально я убеждаюсь, что дверь в комнату Аи не заперта (вот это не очень умно, Ая, ты пожалеешь об этой промашке). Мне нужно одеться специально для совершения убийства, и выбрать для этого одежду моей намеченной жертвы представляется наилучшей стратегией. Теперь, даже если этот план закончится столь же плачевно, как и все остальное, задуманное мной последние несколько дней, то хотя бы удастся достать его тем, что моя кровь испоганит его любимый свитер.
Облачившись в лохматое нечто, которое он называет свитером и в его джинсы (он их гладит, богом клянусь), я отправляюсь вниз, в подвал, надеясь спасти хотя бы ту часть плана, которая включает в себя просмотр ТВ до полной потери соображения. Судя по часам, там сейчас как раз должна идти парочка подходящих мыльных опер.
К несчастью я обнаруживаю, что подвал уже занят, и я не единственный в нашем доме, разработавший потрясающий план по использованию большого экрана ТВ для миссий, чтобы развлекаться на халяву.
Погодите, вычеркните слово «развлекаться».
Развлекаться – это широкое понятие, я знаком со многими его значениями (так я, скрепя сердце, позволяю Кену применять его для его футбольной чуши, а Ае – для исторического канала)
Однако то, что происходит на фантастично дорогом плазменном экране, которого я домогаюсь, в понятие «развлечение» никак не вписывается. На нем по конвейерной ленте вдоль стеллажей из клеток с весьма убого выглядевшими цыплятами катятся яйца.
– Хм, Оми, – я решаю, что лучший способом выиграть немного телевизионного времени – это не просить, а убеждать. – Разве ты не должен сейчас быть в школе?
– Школа, – мрачно отзывается Оми. – Вот настоящая причина – она только упрочняет жестокие стандарты социума, которые приводят к рабскому положению живых существ, которых мы считаем ниже себя. Я не буду больше быть безучастным участником этого злодейского геноцида.
– Хм, ну ладно, – я начинаю отступать. Вряд ли Оми прислушается к разумным доводам этим далеко не прекрасным утром.
Он хватает меня за руку.
– Куда это ты собрался?
– Я только хочу налить кофе…
– Тропические леса вырубаются для посадок коммерчески выгодных сортов кофе, что ставит тропических птиц на грань исчезновения. Не говоря уж о том, что пестициды используемые для ее роста…
Со вздохом я признаю свое поражение. Похоже, что в ближайшее время улизнуть от Оми мне не удастся.
Я плюхаюсь на кушетку и начинаю придумывать как отомстить Ае, не нанося ему физических повреждений (физически я предпочитаю оставить его невредимым для собственных, не совсем невинных намерений).
Для начала неплохо бы натравить на него Оми.
Глава 5. Помехи
Если кто-нибудь станет уверять вас, что война благородна и романтична, советую врезать этому придурку от всей души.
Нет в ней ничего романтичного. И близко не лежало. Война – это уродливая, больная садистка, все прелести которой я испытал на своей шкуре. Конеко в настоящее время находится в состоянии холодной войны, и одно из моих военных преступлений пытается проклевать дырку в моей ноге.
Я упоминал о об ароматах? Война еще очень плохо пахнет.
Примерно сто пятидесятый раз за день я ловким пинком вышибаю из-под стола мистера Ко-ко, заработав укоризненный взгляд Оми, который полагает, что подвергшуюся опасности птицу надо всячески оберегать и защищать.
Что, черт возьми, на меня нашло, когда я отправился помогать Оми героически освобождать этого дурацкого цыпленка? Ах, да. Я отыгрывался на Ае за то, что тот отыгрывался на мне из-за провала миссии. Да, месть, скажу я вам, тоже малопривлекательная дама.
Но эффективная. Ая прожигает в нас взглядом дырки, хотя, возможно, не только и не столько из-за цыплят. Мое второе военное преступление сидит прямо напротив меня, и оно куда более назойливо, чем мистер Ко-ко.
– Все эти цветы в магазине напичканы пестицидами, – говорит между тем мое военное преступление № 2, – вы знаете, в каких условиях их растят ваши поставщики?
У Аи так разовьется нервный тик.
– Я срываю только те цветы, которые развожу сама, в этом заключается глубокий духовный смысл.
Военное преступление № 2 на самом деле зовут Ваками. Кажется. Ее настоящее имя не отложилось в моей памяти, потому что она требует, чтобы ее звали то Жатва, то Танец Дождя, то Скворец. По-моему, скворцы на редкость надоедливые паразиты, так что я буду звать ее именно так.
По настоящему, конечно, все сводится к вопросу – чем я, черт возьми, думал, когда привел сюда Скворца (или ее имя все-таки Искорка?) Признаю, я не раз принимал неудачные решения. Но идея позвать в гости одну из подружек Юми, только чтобы позлить Аю, определенно возглавляет список. В моем представлении Искорка была хорошим кандидатом на то, чтобы пообниматься с ней на глазах у Аи, не опасаясь при этом, что ее заинтересует нечто столь тривиальное, как серьезные отношения. К несчастью, мне и в голову не приходило, что она еще и идеальный кандидат в Омины новые лучшие друзья навеки.
И. Теперь. Она. Не. Уходит.
– Надеюсь, этот чай от приличной торговой компании, – говорит она, подозрительно разглядывая содержимое принесенной Оми чашки.
Вдобавок ко всему прочему, ее невозможно заткнуть.
Конечно, были маленькие, но бесценные моменты, компенсирующие отчасти издержки моего неудачного плана. Например, наблюдение за тем, как Ая таскается по дому с разноцветным ожерельем из макарон поверх свитера. Всех, кто имел несчастье попасть в радиус трех футов, Искорка одаривала этим украшением как символом дружбы. Снимать его Ая отказывался, потому что это означало бы, что он признает существование Искорки. Игнорирование неприятных явлений всегда хорошо ему удавалось.
Ну, до определенного момента. Когда Скворец объявила, что «использовать эхинацею в букете – только зря переводить прекрасное растение, незаменимое в травяной медицине», Ая сорвался и сменил игнорирование на старый добрый праведный гнев. Мое запястье неожиданно оказалось в железных тисках его пальцев, и меня без особых церемоний выволокли в соседнюю комнату.
– Она исчезнет.
Выражение лица у Аи смертоносное.
И сексуальное. Не стоит опускать даже малозначительные детали.
– Она отсюда исчезнет, – рычит он. – Либо она, либо ты.
Я поднимаю руки. Препираться с ним совсем не хочется.
– Легче сказать, чем сделать, малыш.
Видимо, нервный тик у него не только из-за Скворца.
– Когда я говорил, что исчезнешь ты, – уточняет Ая, – то имел в виду, что ты умрешь.
– А, спасибо, что разъяснил.
Я безучастно смотрю на него. У меня и вправду нет ни малейшей идеи, как от нее избавиться.
– Знаешь, а макароны тебе очень к лицу.
Он пропускает мой комплимент мимо ушей и рычит:
– Избавься от нее. Переспи с ней, наконец.
Должен сказать, я считаю, что неплохо изучил Аю. И, как правило, довольно точно могу предсказать, что он скажет. Ну, по крайней мере, основную идею, учитывая, что добрая половина моих реплик рассчитана на извлечение именно таких (предсказуемо оскорбительных) ответов. «Переспи с ней, наконец» определенно не входит в набор ожидаемых Ая-измов. Кто бы мог подумать.
– Я думал, ты хочешь от нее избавиться, – я пойман врасплох.
– Именно, – в его голосе нет ни намека на шутку, похоже, он совершенно серьезен. – После того как они доберутся до твоей постели, они никогда надолго не задерживаются. Так что давай, переспи с ней, она заскучает и уйдет.
Я не могу решить, оскорбиться ли мне… или чувствовать себя польщенным тем, что Ая обращает на меня достаточно внимания, чтобы заметить такие подробности.
Оскорбиться – забавнее.
– Ты говоришь, как отвергнутый ревнивец, – одариваю его самой проверенной из коллекции раздражающих усмешек. – Видимо, я должен пожертвовать собой ради команды.
Его глаза суживаются, но на мои подколки он не отвечает.
– Но только потому что ты настаиваешь, – беспечно добавляю я.
Ая уходит, бормоча что-то вроде «нужно что-то куда-то отнести», но я не вслушиваюсь, да и, честно говоря, мне все равно. Я по уши в дерьме. Или буду там в ближайшее время
Мисс Шала-лу-ла ничего так из себя, но стоит ей открыть рот, как от привлекательности не остается и следа.
По шкале эротичности я бы поставил нашему с ней поцелую 1,2 балла. Из 10. Она прерывается на середине, чтобы поинтересоваться, что входит в состав моих продуктов для ухода за зубами. Не знаю, как вам, но мне фраза: «Фторид – канцерогенное вещество, не забудь об этом, когда в следующий раз пойдешь за покупками», – в разгар (не очень) откровенного флирта, который заставит Аю ревновать, – убивает напрочь весь настрой. И наносит непоправимый ущерб задаче заставить Аю ревновать.
Но что остается делать?
Очистить кухню от Оми удается простым восклицанием:
– Там по телеку не про охоту на китов рассказывают?
Бедный ребенок.
На кухне остаюсь только я… и эта Инопланетянка. Точнее, я, Инопланетянка и груда плохо покрашенных макарон. Пора приниматься за дело.
– Итак… – я присаживаюсь на стул рядом с ней и подкручиваю мощность своей патентованной «у Кудо сегодня будет бурная ночь» улыбки. – И что такая хорошенькая, экологически озабоченная девушка забыла в таком месте?
Хм, возможно, стоило начать с вопроса, ответа на который я еще не знаю.
– Я здесь не для бессмысленных разговоров, – сухо отвечает она, одновременно блокируя мои попытки обнять ее за талию.
– Никогда не встречал никого с таким… талантом… распространения… уникальной… достоверной информации, – я переключаюсь на тактику лести.
– Куда делся Оми? – жалобно спрашивает она.
Черт, это не должно быть так трудно.
– Ладно, Скворец, – я решаю перейти сразу к сути, но она прерывает меня раньше.
– Жаворонок.
– Что?
– Мое имя – Жаворонок, – повторяет она, кажется, раздраженно, хотя у меня плохо получается угадывать ее настроение.
– О, – говорю я. – Ну хорошо, Жаворонок, – я выделяю ее имя (хотя, честное слово, кто в здравом уме будет так себя звать), чтобы доказать, что я действительно ее слушаю (непростая задача). – Раз уж разговоры тебя не привлекают, почему бы нам не пропустить все тонкости и не заняться чем-нибудь поинтереснее? – я выразительно приподнимаю бровь, на случай если она пропустила намек. – Что скажешь?
– Если ты имеешь в виду сексуальные отношения, – произносит она с клиническим обаянием патологоанатома, – боюсь, я должна отказаться.
О, мля, я повержен.
– Позволь предположить, – говорю я. – Твои взаимоотношения с противоположным полом ограничены только духовным общением. Или у тебя просто кончились экологически безопасные презервативы без латекса.
– Вообще-то, нет, – она безмятежно улыбается. – Мне неловко потворствовать твоему сексуальному заблуждению.
– А?
– Говорю, мне неловко…
– Я слышал.
– Тогда и тебе наверняка…
– Ну а мне не неловко, – теперь моя очередь ее обрывать.
Она недоуменно смотрит на меня, а затем парирует:
– Что, ты просто отрицаешь это?
Кто тут что отрицает? Нет, она не раздражающая, она просто невыносимая.
– Думаю, ты что-то перепутала, – сообщаю я.
– О нет, – она самодовольно кивает. – Ауры не лгут.
Что?
Я просто молча смотрю на нее – у меня не находится слов.
– Твоя аура полностью выдает твою гомосексуальность, – добивает она. – Абсолютно.
Что?
Это… как бы сказать… неприкольно.
– Ты случаем не под кайфом?.
– Нет, – серьезно отвечает она. – Наркотики разрушают естественную связь разума и души. Я никогда не поступила бы так с храмом своего тела.
Я снова в полном ауте. Эта цыпочка вообще в своем уме?
– Я не гей, – выплевываю я.
– Твоя аура переливается, как свет в фальшивом брильянте, – надменно добавляет она.
– Ладно, – лучше вмешаться прежде, чем она нанесет моему эго еще больший ущерб. – Ладно, Жаворонок. Если ты такой великий гуру, то почему бы тебе не рассказать, как выглядит аура Аи?
Ха! Беспроигрышная ситуация! Либо я разоблачу ее грандиозный обман, либо получу информацию (надеюсь, что полезную) о внутреннем мире Аи. Ха. Идеально. Ха-ха.
– Которого, рыжего? – она пожимает плечами. – Туманно-серая с вкраплениями фиолетового.
Я хлопаю глазами.
– И что это значит?
Жаворонок снова пожимает плечами.
– Не все так примитивны, как ты, – ухмыляется она.
Кажется, достаточно с меня этой девочки. К счастью, есть и другие способы от нее избавиться.
– Что ж, – прохладно говорю я. – Все, конечно, было интересно и все такое, но я думаю, ты у нас загостилась.
– Да, пожалуй, – она сгребает в сумку непригодившиеся макароны. – У вас все равно нет тофу, – не могу поверить, но она действительно идет к дверям. – Передай Оми, чтобы он позвонил мне.
Я киваю, зло думая про себя: «Черта с два».
– И не пытайся вот так же пикапить Тумана, – добавляет она, прежде чем, наконец, убраться. – Не сработает.
Тумана? Что… нет, я давно потерял способность даже пытаться понять, что она говорит. Так или иначе, мы от нее избавились.
Я настолько сбит с толку странной перепалкой, что не смотрю, куда иду, и врезаюсь прямо в Кена.
– Эй, ты чего такой надутый? – спрашивает он.
Я позволяю себе оглянуться на, к счастью, уже закрытую дверь.
– Меня только что обломал сержант Пеппер.
– Кто? – Кен окидывает взглядом пустую кухню. – А, она.
– Да, она, – бормочу я. – Ты не поверишь, – наверное, не стоит трепаться, но это такой идиотизм, что я хочу, чтобы кто-нибудь разделил мое негодование. – Она только что сказала, что у меня аура гея.
Кен почему-то не демонстрирует то потрясение, на которое я рассчитываю.
Вместо этого он скептически рассматривает мою (немыслимо дорогую) леопардовую рубашку, между прочим, от известного дизайнера
- Не тянет на главную новость этого столетия.
Кажется, список моих кровных врагов в Конеко стабильно пополняется.
Глава 6. Вопрос логики
Ёдзи Кудо НЕ гей.
Все меня слышали?
Понимаю, это плохо сочетается с моим предыдущим заявлением, что я якобы влюблен в одного рыжего парня. Признаю, это противоречие даже меня поставило в тупик. Для его разрешения понадобилось немало глубоких размышлений и детального самоанализа.
И я пришел к выводу, что проблема заключается не во мне, а совершенно очевидно – в Ае.
Нет, нет, дослушайте меня. Это же все объясняет.
Я вел подсчет. Больше года (это не только помогает прийти к важным научным результатам, но и не дает заснуть во время работы в магазине).
И по результатам наблюдений я вынужден признать, что у Аи поклонниц больше, чем у любого из нас. Даже больше, чем у нас всех, вместе взятых. Такова горькая правда. Мне не хватило духу намекнуть об этом Кену и Оми, лучше им ничего не знать.
Однако учтите – «заполучил» еще не значит, что он благосклонно относится к их вниманию. Просто он бы мог поиметь кучу девчонок, если бы испытывал к этому хоть малейшую склонность. Хотя, если уж речь зашла о том, кто тут скрытый гомосексуалист, именно Ая самый подходящий кандидат. Не будем торопиться с выводами, я просто высказываю свое мнение.
Если он и привлекательнее остальных, то в лучшем случае, минимально. Заметьте, я великодушен и по здравому размышлению могу это допустить. Но в сочетании с совершенно невыносимым характером – у него нет ни малейшего шанса. Ни одна психически нормальная девушка не свяжется с таким парнем, если рядом есть кто-то вроде меня. Это попирает все законы логики (а я эксперт в этой области, я же был детективом).
Очевидно, копать надо глубже.
Я пришел к выводу, что тут должен быть какой-то биологический фактор, который, в силу законов естественной эволюции, сделал Аю абсолютно неотразимым. Полагаю, я не промахнусь, если скажу, что дело в феромонах. Вот и получается, что Ая – ходячее химическое оружие, и его столкновение с моей безусловной гетеросексуальностью не могло не привести к несчастному случаю.
Так что это не моя вина.
Серьезно. Следите за ходом моей мысли. Ая – единственный парень против… ха. Даже не могу назвать точное число, давно сбился со счета. Против такого количества девчонок, что никакой гей столько в жизни своей не видел. Да Ая вообще не считается, даже сравнивать смешно.
Кроме того, если бы я был геем, то западал бы не только на Аю, так? Конечно же, у меня мелькали бы грязные мыслишки и о других парнях. Например, о Кене, Оми…
…Прошу прощения, мне надо пойти продезинфицировать мозги.
Ага, о чем это я? В общем, рассуждая логически, если бы я был геем, то те нелепые сны, которые мне регулярно снятся, где Ая работает стриптизером в сафари-клубе в Южной Африке, были бы не только об Ае. Хоть изредка, но бывали бы и другие парни. Обязательно бывали бы.
Выходит, я абсолютно нормален, а Ая представляет опасность не только для моей репутации, но, возможно, и для моего физического и душевного здоровья.
Пора с этим заканчивать.
Да, мне нужно выбросить его из головы.
Есть только одна проблема…
…Я ни малейшего понятия не имею, как это сделать.
Можно сказать, что я эксперт в другой сфере отношений – в том, как расставаться с людьми. А все это «выбросить из головы» для меня в новинку.
Это не значит, что я ни к кому не привязываюсь! Я привязываюсь! Просто такого давно не было. И последнего человека, которого мне однажды могло понадобиться «выбросить из головы», застрелили, когда я все еще был к нему, в смысле, к ней, довольно сильно привязан! И, думаю, ни для кого уже не секрет, что забыть ее мне не очень-то удалось. Хм, да. Ну и зачем было поднимать эту тему? Так я впаду в депрессию.
А у меня нет времени на депрессию, когда под угрозой моя мужественность.
Итак, сначала я думал, что будет достаточно продемонстрировать всему миру неопровержимость моей исключительно натуральной ориентации. Это очевидный ход. Я должен заставить заткнуться глупых куриц (вроде этой, как там ее, Мухоловки?), которые не способны распознать настоящего натурала, даже если тот совершенно случайно заедет им прямо по хорошенькой мордашке (кстати, неплохая идея).
Но знаете что? Я решил, что не буду опускаться до этого.
Да, глубокая медитация над этой проблемой (боже, неужели эта хиппующая дура все-таки достала меня) привела меня к нелегкому выводу, что мне надо для начала доказать это самому себе.
И Ае.
Самое важное – чтобы о моей непоколебимой гетеросексуальности был информирован Ая.
А все остальные могут пойти куда подальше.
…Или подавиться какими-нибудь мюслями без сахара. Я не придирчив.
Невыясненным остается вопрос, как мне подойти к делу. Ая уже ясно продемонстрировал свое циничное отношение к моему так называемому «списку побед», предатель. Его будет нелегко убедить.
К счастью, решение очевидно.
Фишка в том, чтобы разложить все по полочкам, не позволяя раненому эго сильно влиять на процесс. Давайте взглянем на факты:
Мужчины. Меня. Не. Привлекают. Просто у меня небольшие проблемы из-за того, что мне приходится есть, спать и дышать рядом с Аей, чья неразборчивая сексуальность дурно влияет на мои инстинкты.
Следовательно, все проблемы у меня в голове. На самом деле ничем таким заниматься с этим парнем я не собираюсь, просто не могу выкинуть его из головы. Я только думаю, что хочу что-то с ним… ха! Да я совершенно уверен, что если только попытаюсь что-то сделать, реальность происходящего сразу вызовет во мне отторжение. Определенно.
Значит, единственным логически верным способом решить проблему будет соблазнение Аи.
Точно.
Мне нужна хорошая доза неприятной действительности, чтобы мы оба могли забыть эту дурацкую ситуацию, и я смог бы спокойно вернуться к своей совершенно нормальной гетеросексуальной жизни.
Ладно, возможно, «совершенно нормальной» – не лучшее определение.
Я отклоняюсь от темы.
Это похоже на то, как родители заставляют ребенка выкурить целую пачку сигарет, чтобы ему стало плохо, и он больше никогда в жизни к ним не притронулся.
Хм, хотя, если подумать, со мной эта тактика не очень-то сработала…
Плохой пример. На этот раз все будет совсем по-другому. Стопроцентная гарантия, что все сработает как надо.
В общем, можете меня поздравить с моей готовностью принести себя в жертву благой цели. Очевидно, что только человек, полностью и непоколебимо убежденный в своей мужественности, решится на такие радикальные меры. Этот план сам по себе доказывает, что я натурал.
Поэтому я прямо сейчас и стучу в дверь Аи.
Минуту спустя дверь медленно приоткрывается. Увидев меня, Ая тут же начинает хмуриться. Видимо, он надеялся, что к нему зашел… кто угодно, только не я.
– Видишь ли, – жизнерадостно начинаю я. – Так вышло, что по случайному стечению обстоятельств я прогуливался по коридору.
– Могу себе представить, – бормочет он, скрещивая руки на груди.
– И раз твоя дверь выходит в коридор, я подумал, почему бы не постучать и не сказать «привет».
Не отвечая, он выжидающе смотрит на меня.
– Ну, эээ…. привет.
Его взгляд в упор немного выбивает меня из колеи.
– Это все? – недружелюбно интересуется он.
– Ну, еще так вышло, что я пока не ужинал, – добавляю я. – А ты?
– Сейчас час дня. Я еще не был даже на обеде.
– Отлично! Значит, вечер у тебя свободен?
– Что?
– Чтобы поужинать со мной, – разъясняю я. – Не ешь много за обедом.
– Ты шутишь, – хмурый вид Аи сменяется редким для него недоуменным выражением.
– Разве похоже на то, что я шучу? – меня начинает раздражать его неотзывчивость. Он совершенно не ценит того, какое это для меня суровое испытание – пригласить его на свидание.
– Да. Ты всегда выглядишь так, как будто шутишь.
– Тогда запомни – так я выгляжу, когда не шучу, – я скрещиваю руки на груди, копируя его позу.
– Могу себе представить, – повторяет он.
– Что скажешь?
– Я сегодня не в настроении готовить тебе ужин, извини.
Может, я слишком циничен, но особого сожаления в голосе Аи я при этом не слышу.
– Нет, – поправляю его я. – Я хочу пойти куда-нибудь. В ресторан.
Еще один проблеск недоумения.
– С Кеном и Оми? – скептично уточняет он.
– Нет, – разочарование начинает подтачивать мою жизнерадостность. – Только с тобой.
На этот раз он разглядывает меня минуты две с совершенно непроницаемым выражением лица.
– Ты. Хочешь пойти. Со мной. В ресторан, – наконец повторяет он таким тоном, как будто разговаривает с несмышленым ребенком. – Только со мной.
Я киваю, не рискуя говорить что-то вслух – доля сарказма в моем голосе может оказаться чересчур убийственной.
Он все еще неверяще смотрит на меня, и я готовлюсь к очередному «Могу себе представить», но вместо этого он заявляет:
– Ты платишь.
– Безусловно, – снова киваю я, будучи не слишком уверен, действительно ли он всерьез обдумывает мое предложение или просто меня проверяет.
– Я все еще зол на тебя, – добавляет он. – И я злопамятный, так что тебе не удастся откупиться от меня обедом.
– Ты оскорбляешь меня предположением, что я могу пригласить кого-то на свидание по скрытым мотивам.
В ответ на мое почти чистосердечное заявление Ая театрально закатывает глаза.
– Ну конечно, – фыркает он и тут же снова хмурится. – И это будет не свидание, я просто не в настроении готовить.
Черт. Разговор идет совсем не в том направлении, которое я планировал.
– Итак, увидимся в семь? – оптимистично уточняю я.
Ая упирается руками в бока.
– Ты ведь не затеял какую-нибудь пакость, нет?
Я пытаюсь изобразить на лице искреннее возмущение тем, что такая идея могла прийти ему в голову.
– Кто? Я? – надеюсь, это звучит достаточно шокированно. – Как ты мог подумать?!
Он оценивающе смотрит на меня.
– …
– Я возьму с собой катану.
Глава 7. Обольстительные штучки
Заметка на будущее. Дорогие рестораны Аю не впечатляют.
Вернее, Аю не впечатляет вообще ничего дорогостоящее, за исключением медицинского страхования. Судя по реакции, я бы сказал, что необоснованные траты денег его только раздражают.
Или же его плохое настроение объясняется тем, насколько несоответствующее для этого заведения он одет. Его свитер очень выделяется на общем фоне.
Но я тут ни при чем.
Кстати говоря, я тоже отнюдь не соответствую. Он должен быть мне благодарен.
Хотя, конечно, он не знал, что я собираюсь его отвести в респектабельное место, а я знал. Я специально так оделся. То есть прямо-таки преднамеренно. Я чуть ли не целый день потратил, выбирая, что надеть.
Эй, не поймите меня неправильно. Я просто хотел увериться, что не выгляжу как гей.
…Что неожиданно оказалось сложнее, чем я ожидал; никогда не обращал на это внимания раньше, но теперь мне совершенно очевидно, что клубная одежда не очень способствует созданию мужественного образа. Фактически, как бы ни было обидно это признавать, я сам напросился на неприятности, слишком часто расхаживая на людях в коротких топах (эй, я же не виноват, что хорошо в них выгляжу). Прогулка по магазинам мне бы не помешала.
К счастью, в провидческом озарении я купил ковбойскую рубашку. О да. Нет никого мужественнее ковбоев. Если бы только Искорка увидела меня сейчас. Она бы сразу осознала свою ошибку. Я смотрюсь потрясающе.
…Хотя, возможно, немного неуместно для высококлассного итальянского ресторана.
Не то чтобы меня это волновало. Приоритеты, знаете ли.
Однако Ая всерьез рискует не заметить, как классно я выгляжу. Уткнулся носом в меню и даже не смотрит на меня. Хотя, может, он действительно обожает разглядывать копченую ветчину. С ним никогда не угадаешь.
Я заставляю его взглянуть на меня, протянув бокал вина, в стоимость которого явно включили чаевые официанта. Прежде чем осторожно принять фужер, Ая впивается в меня таким подозрительным и испытывающим взглядом, как будто допускает, что я что-то туда подсыпал.
Можно подумать, оно мне надо.
– Итааак, – говорю я, хватаясь за первую пришедшую на ум тему, чтобы нарушить тишину. – Смотрел в последнее время что-нибудь хорошее из фильмов?
Эта тема неизменно вызывает оживление у моих спутниц. Остается только не обращать внимания, что мы редко сходимся во мнении, что подразумевать под хорошим фильмом.
– Нет, – говорит Ая, в очередной раз наглядно демонстрируя явный недостаток женственности. Ну то есть… в смысле характера.
– Я тоже, – не растерявшись, вру я. – Но хотел сходить на это… его еще рекламируют по телеку каждые пять минут. Ну, ты знаешь, про путешествующих во времени пришельцев.
Ая устремляет на меня взгляд, который явно ставит под сомнение наличие у меня художественного вкуса.
– То есть, выглядит оно, конечно, глупо, – поспешно отступаю я, пытаясь спасти свое культурное реноме. – Абсолютно. Но мне нравится актриса в главной роли. Горячая штучка.
– Неужели, – равнодушно отвечает он, уставившись на растение в ящике рядом с кухней.
– О да, – кивком подтверждаю я. – К тому же, я однажды спал с похожей на нее девчонкой.
Ая медленно переключает внимание с растения обратно на меня. Хотя подо мной на самом деле подразумевается вышивка на моем воротнике. Видимо, она интереснее, чем мое лицо.
Ну что тут скажешь, эта рубашка действительно неотразима.
– Мои поздравления, – бормочет он.
– А ты когда-нибудь спал с кем-то, кто похож на знаменитость? – как бы невзначай спрашиваю я.
– Нет.
Какая неожиданность.
Я умудряюсь подавить желание уточнить, спал ли он вообще с кем-нибудь. Подозреваю, что такой вопрос может спровоцировать его на убийство, совершенное с особой жестокостью. И потом, я и сам могу угадать правильный ответ. Вместо этого я говорю:
– Тебе стоит как-нибудь попробовать.
Аметистовые глаза угрожающе сужаются. Предсказуемое «Хн» в этот раз произнесено особенно неодобрительным тоном. Который я полностью игнорирую.
– Иногда меня путают с Кид Роком, – игриво подмигнув, объявляю я. Надеюсь, что он не настолько любознателен, чтобы докопаться до того, что это бывает только с очень, очень пьяными людьми. Очень, очень пьяными людьми в сомнительной репутации заведениях туристического района, если совсем уж придираться.
Вместо того чтобы заглотнуть приманку, Ая переспрашивает:
– С кем?
Черт.
– Не бери в голову, – говорю я. – Сомневаюсь, что он в твоем вкусе.
Чем зарабатываю высоко поднятую бровь.
– В моем вкусе, – повторяет он, на этот раз глядя мне глаза в глаза. – Не соблаговолишь ли просветить меня, какие люди, по твоему мнению, «в моем вкусе»?
Я успеваю прикусить язык, прежде чем с него срывается «занудные».
На ум не приходит ни одно более лестное прилагательное.
– Эмм, – тяну я.
– Нет, серьезно, – продолжает он, и в его голосе слышится легкий намек на то, что можно назвать юмором (или игрой моего воображения с тем же успехом). – Мне интересно. Просвети меня.
С минуту я ломаю мозг в поисках гениального ответа. Но он почему-то не спешит материализоваться.
– Тихие, – говорю я за неимением лучшей альтернативы.
– Хн, – отвечает он, ничем не выдавая свое отношение к моей оценке. – Как познавательно.
Жду, что он развеет мои заблуждения, но Ая не торопится с откровениями.
– Ну и? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Что «ну и»? – со сводящей ума неопределенностью переспрашивает он. Явно наслаждаясь происходящим.
– Ты не собираешь намекнуть мне на правильный ответ?
– Нет, – отвечает он. Тут к нашему столу подходит официант, и дальнейшие препирательства приходится отложить.
* * *
– Итааак, – понимаю, что повторяюсь, но надо же мне как-то выводить беседу из мертвого штиля. – Как прошел твой день?
Оторвавшись от пасты, он глядит на меня с таким скептицизмом, как будто я в первый раз в жизни его об этом спрашиваю.
Погодите минутку, возможно, так оно и есть. Ха.
– Ты хочешь узнать, как я провел день? – недоверчиво уточняет он. – Ладно, я расскажу тебе, – он выпрямляется с суровым выражением лица, не совсем соответствующим заданному вопросу. – Все утро я провел в больнице. Когда я вернулся, ко мне пристал ты, – я посчитал выражение его лица суровым, но это детский лепет по сравнению с тем, что он вкладывает в последнее слово. – А потом меня изводила толпа помешанных школьниц. И каждая из них напоминала мне сестру. За исключением того, что они все слишком раздражающие, чтобы иметь с ней что-то общее, – он акцентирует окончание истории, со всей силы вонзив вилку в особо невезучую клецку, – и вполовину не такие милые.
– О, – я не уверен, как должен на это отреагировать. Пожалуй, для начала сойдет приличный глоток кьянти. – Значит, если бы они были симпатичнее, все было бы не так плохо?
– Нет, – поспешно отрезает Ая. – Наоборот. Привлекательность никак не компенсирует невыносимый характер. Она только делает ситуацию еще более нестерпимой.
Возможно, это игра воображения, но, кажется, теперь его хмурый взгляд предназначается мне, а не школьницам.
– Значит, тебе действительно нравятся тихони, – решаю проявить упорство я.
– Хн, – он снова возвращается к своей пасте.
Некоторое время мы жуем в полной тишине. Видите? Я тоже умею быть тихоней.
То, что я понятия не имею, что ему сказать, никакого отношения к этому не имеет.
Я останавливаю себя до того как, доказывая полную несостоятельность в общении, начать третий круг «итааак…» и предпочитаю замаскировать неловкость, долив бокал Аи. Конечно, он отпил из него всего-то глотка три, но, может, парня просто надо поощрить.
…А может, и нет. Он разрушает мои иллюзии, по собственной инициативе заявив:
– Знаешь, официант тебя надул.
– А? – только и могу выдавить я.
– Вино, – он любезно указывает на горлышко бутылки, которую я держу в руке. – Это не настоящее кьянти. Если бы оно действительно было из Кьянти, то тут стоял бы знак. Это не то, что ты заказал.
Смотрю, куда он тыкает пальцем, надеясь, что это выглядит так, как будто я имею представление, о чем он говорит.
Я собираюсь скрыть свое неведение, сказав: «Черт, ты прав». Но…
– Откуда ты это знаешь? – к несчастью, само собой срывается с языка.
Упс.
Не удержался. Не то чтобы мысль о том, что Ая образованнее меня, является ошеломляющим открытием. Но мир, в котором Ая может превзойти мои познания в алкоголе, явно свидетельствует, что во вселенной что-то разладилось. Этого просто не должно быть.
– Работал официантом, – пожимает он плечами. Фраза «в месте получше этого» не произносится вслух, но эффектно повисает в воздухе.
Его лицо становится задумчивым.
– Но ты и сам должен это знать. Та миссия. В ресторане…
– Я могу языком завязать в узел вишневый черенок. Хочешь посмотреть? – в панике предлагаю я.
Что угодно, только бы избежать темы миссий и тесно связанной с ней – моих промахов во время их проведения.
– Это отвратительно, – гримаса Аи сменяется сосредоточенным раздумьем. – Да и вишен у нас нет.
– Да, именно, – с энтузиазмом киваю я. – Десертные напитки с вишенками – замечательная идея.
Я машу официанту, прежде чем Ая успевает возразить, и довольно быстро перед нами ставят щедро украшенные бокалы.
Кажется, Ая слегка шокирован, но я не обращаю на это внимания, полностью сосредоточившись на своем фирменном трюке.
…Похоже, я долго не тренировался. Или же производители недавно договорились о новом стандарте более коротких черенков.
Я чувствую на себя взгляд Аи, позорно проигрывая своему неодушевленному противнику. Выразительный вздох разрушает мою концентрацию. Я успеваю поднять глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ая бросает в рот вишенку. И остолбеневаю.
Буквально через пару секунд Ая демонстрирует аккуратно завязанный узелком черенок. Черт. Круто.
– Что… за… – я пытаюсь подобрать отвисшую челюсть.
– Я только сказал, что это отвратительно, – в не таком уж и бесстрастном взгляде Аи мелькает едва заметное самодовольство. – А не то, что я не могу это сделать.
Действительно.
– У нас много миссий в барах, – добавляет он. – Ты научишься.
Я мог бы найти кучу достойных ответов, но к несчастью в моем мозгу крутилось только: – О нет. Только. Не. Он.
Адекватного ответа на такое не существует в природе.
– Офигительно сексуально.
Хотя. Постойте, я ошибся.
Смущенно поерзав на своем месте, Ая снова переводит взгляд на, должно быть, самый интересный в мире куст.
– Повтори еще разок, – науськиваю его я.
– Нет, – он продолжает разглядывать что-то за моей спиной. – У нас больше нет вишен. А я еще и не начал пить свой коктейль, – он кивает на стакан и одновременно хмурится. – Который даже и не хотел.
– Это легко поправить, – в доказательство я залпом выпиваю свой бокал.
– Что ты не понял во фразе – «который даже и не хотел»? – ворчит он, тем не менее отпивая глоток.
– То, что ты, оказывается, умеешь такие обольстительные штучки с ним вытворять, – ухмыляюсь я.
Возможно, у меня разгулялось воображение, но Ая выглядит чуть менее бледным, чем несколько минут назад. И его коктейль очень быстро заканчивается.
Он со стуком опускает пустой стакан на стол, хмурится и, не говоря ни слова, указывает на него. Понявший намек официант мгновенно делает повтор.
Теперь моя очередь вопросительно поднимать бровь.
– Это не потому, что ты этого хочешь, – просвещает меня Ая. – Это вопрос принципа, поскольку ты платишь, – он скрещивает руки. – Надеюсь, ты захватил кредитную карту?
– Целых две, – счастлив проинформировать его я.
– Отлично, – кивает он, доставая новую вишенку из своего бокала и с вызовом на нее глядя. – Ты что-то говорил о том, что хочешь посмотреть на космических пришельцев, так?
Вопрос застает меня врасплох…. Возможно, потому, что в этот момент все мое внимание монополизировано вишенкой.
– А..а? – запинаюсь я.
– Космические пираты, – невнятно повторяет он.
Я быстро проматываю в голове наш разговор. Ах, да.
– Кино? – спрашиваю я, недоумевая, зачем он возвращается к теме, к которой уже ясно продемонстрировал отвращение.
– Я думал, что никогда не дождусь приглашения, – манерно вздыхает он.
