КР пилотировал сам, явно получая удовольствие от ровного гудения двигателя и стрекота винта. Внизу плыли поля Хэмпшира, слева на горизонте уже поднималось зарево огней Саутгемптона. Ая прикрыл глаза — до посадочной площадки в поместье осталось минут десять. Это можно перетерпеть. Кэн дремал на соседнем сиденье, привалившись к плечу. Ая никогда не мог понять, как у Кэна получается заснуть в таком шуме, ему самому даже думать было сложно.

Например, о дне рождения Мишеля. Интересно, что они задумали? Судя по тому, как тщательно скрывали подготовку не только от самого Мишеля, но и от Криптона, Наны и Аи — праздник будет бурным. Хорошо, пусть Кэн с Хлоэ устраивают свой бардак, а он тогда ограничится подарком. Что можно подарить подростку на день рождения? Машину? Криптон, скорее всего, он уже купил что-то. Традиционный же подарок от опекуна на шестнадцатилетие воспитанника. А какие ещё варианты? Мишель сильно изменился за последние год-два. Все больше напоминает Мамору. Пожалуй, еще немного — и можно будет оставить на него команду. И уехать в Японию. Хоть племянника увидеть. Так. Это потом. Ая попытался сосредоточиться на идее подарка. Непростая задача, когда от гула закладывает уши. Оружие? Нет, это каждый выбирает сам. Может быть…

Вспышка, грохот, огнем опалило бок. Ремень безопасности лопнул, и Аю швырнуло на Кэна. И тут же дернуло назад — ноги повисли над пустотой, но Кэн успел схватить сразу и за плащ и за запястье. От рывка, кажется, выбило плечо, а обгоревший плащ расползался, оставаясь в кэновом кулаке. Голова была ясная — мозг уже не слушал умирающее тело. Вертолет вращался вокруг оси, кренясь, над головой, завывая, вращались лопасти. Криптон его держал, но это пока.

— Отпусти! Я перевешиваю… — разжать собственную судорожную хватку стоило всех сил.

— Нет!

— Пусти! — Крен все больше.

— Ни за что!

Второй взрыв ударил Кэну в спину, сжигая и ломая тело, вынося обоих из разбитой машины. И Ая снова сжал его запястье в безумной попытке удержать. Кэн приехал в Англию ради него, а мог бы остаться в Японии, работать с Оми. Или начать мирную жизнь, как Ёдзи. Если бы не Ая…

Лицо Кэна совсем рядом, видно было, что зрачки расширены до предела. Но на «прости» уже не хватает сил.

 

***

 

Первое, чему удивляется Ая, придя в себя — лесу. Удивляться отсутствию боли глупо, мертвым ее не полагается. А вот лес был прекрасным и в то же время совершенно чуждым. Как будто Ая был первым попавшим сюда человеком. Первым?

— Кэн? — его не было. — Кэн! Кээээн!

Тишина, только пульс шумел в ушах гулом вертолетного винта. Их таки разбросало. Как же так...

А еще мертвые все-таки чувствуют боль. По крайней мере, голос сорвать можно вполне, а значит, что-нибудь сломать тоже. Жажду мертвые тоже чувствуют, надо думать, голод себя ждать не заставит.

Мысль о голоде потянула за собой смутное и смазанное воспоминание о пустыне, белый песок которой — раскрошенные в порошок кости — освещала только вечно растущая луна. Попытки вырвать у памяти хоть немного больше осмысленного ни к чему не привели. Пустыня, голод, кварцевые деревья. И Кэн там был. Кажется. Была еще картинка города-оазиса, запах еды и люди в черном и с мечами. Получается, убить его успели уже дважды за… непонятно за сколько времени. Не важно, наверное. Вопрос в том, что с Кэном.

Поляна была небольшая, дальше начинался густой подлесок, но уклон, вроде бы был в ту сторону, откуда светило солнце. Запад это был, восток или юг — непонятно. Кто его знает, где в этом мире солнце встает. Не суть важно — вероятность найти воду выше, если идти под гору, раз уж сила тяжести тут обычная.

Идти было легко, даже нелюбимая с детства традиционная одежда не мешала. Так хорошо Ая себя не чувствовал со времен... Сендая? На плече не было ни одной из пулевых отметин, а шрамы от катаны Сиона остались, но, похоже, только на коже — ключица, если прощупать, казалась ровной. Интересно, у Кэна тоже все сошло? И ожог?

Вода нашлась довольно быстро — полноводный ручей прыгал по камням, идеальный, как на рекламе фирм ландшафтного дизайна. И такой же ледяной, каким принято описывать горные ручьи. Пить пришлось маленькими глотками, о купании и думать не стоило.

Если предположить, что местная география соответствует местной силе тяжести, то ручей рано или поздно приведет к реке. Или озеру, но тупики есть в любом лабиринте, можно будет просто вернуться и поискать водораздел. И надеяться, что где-то подхваченные теоретические знания о лесе и горах не подведут. А там будет видно.
На маленьком деревянном квадрате, который был пропуском в этот новый мир, стояли цифры и имена. Откуда он взялся было неизвестно, в памяти отложилось только мелькание белого и черного, а понимание, кажется, вложили прямо в голову. Здесь указывалось место, где Ае предстояло жить, и люди, которые станут его новыми родными. Принцип, по которому ему навязали семью, вызывал, мягко говоря, недоумение. Но надо было хотя бы взглянуть. В любом случае, сидя на месте, Кэна не найдешь.

 

***

 

Двадцатый район Южного Руконгая не спал никогда. В какой-то мере это упрощало дело — легко было найти людей, которые "всех тут знают". Так что район Ая отработал чуть ли не за неделю. Поиск ничего не дал, но Ая возвращался туда снова и снова — в этот центр развлечений заходили даже шинигами. Прогулки эти стоили Ае всех свободных денег и пары бессонных ночей в неделю. Довольно много, если учесть, что работать приходилось весь световой день, зарплата была мизерной, а еда ценилась на вес даже не золота, а бриллиантов. К тому же хозяин мастерской, где Ая теперь жил и работал, хотя и знал, что тот ищет друга, на походы в двадцатый район смотрел неодобрительно. Но прикармливать пару-тройку местных гуляк из тех, что с развесистыми ушами и хорошо подвешенным языком, имело смысл.

Возвращаться приходилось до рассвета и с запасом — насколько это получалось в мире, где часов не было. Хорошо, Ая не поддался первому порыву уйти от навязанной "семьи". Работа у мастера Ёсихиро Накамуры была слишком большой удачей, почти невероятной, настолько это место соответствовало идеалу. Небольшая усадьба в лесу на самой границе десятого и одиннадцатого районов, вдоволь воды и весьма неглупый работодатель. Достанься Ае по жребию какой-нибудь шестидесятый, да что там — любой район за сороковым — и пришлось бы кочевать с места на место, каждый раз начиная с поисков жилья и работы. Хотя результаты и тут пока сводились к одинаковому: "в районе номер такой-то никого похожего на Хидаку Кэна не появлялось".

Ая старательно умылся в ручье, протекавшем через сад и нырявшем в трубу под мастерской. К счастью, спиртное тут было невероятной редкостью. Но и без похмелья голова после бессонной ночи и шума таверн была тяжелой как чугунная заготовка. И ноги гудели. Километров десять бегом по улицам и через лес с каждым разом давались все легче, но до того, чтобы это сошло за разминку еще бегать и бегать. Ничего, после тренировки пройдет и головная боль и усталость.

Небо лишь слегка начало сереть, так что у него есть еще примерно час. А в кузнице лежит меч — новый шедевр мастера.

И спать сегодня уже не придется. И не будет снов, в которых Кэн кричит и зовет его.

 

***

 

Когда в таверну ввалилась шумная компания людей в черном, Ая понял, что вечер будет бурным, и избежать этого не удастся. Одиннадцатый отряд на выгуле — а судя по меткам на форме, это был именно Одиннадцатый, — недобро напоминал Окинаву и американских спецназовцев. А то, что возглавлял компанию человек с ярко-красной шевелюрой, обещало много внимания лично Ае. Его слишком часто окликали «эй, Ренджи» и «лейтенант Абарай», чтобы надеяться, что в этот раз цвет волос останется незамеченным.

Саки, очевидно, думал так же, поскольку прервался на середине очередной сплетни и свалил "во двор", аккуратно, прижимаясь к стене, обойдя гостей.

Хозяин суетился, пытаясь быть в пяти местах сразу — раскланивался с гостями, пинал прислугу, чтобы живее сдвигали тяжелые столы, кричал на повара и выпихивал девушек на помост. Невысокий и полный, он занимал своим мельтешением все пространство, свободное от господ шинигами и мебели. В конце концов, его попросили — на удивление вежливо — присесть и посмотреть представление вместе со всеми.

Наконец, зазвучала музыка и вояки попритихли. Ненадолго — не успели танцовщицы завершить первый круг по сцене, как компания взорвалась громкими, восторженными и весьма двусмысленными комментариями. До совсем откровенных шуток пока не дошло, но было понятно, что долго ждать не придется.

Ая посидел еще немного, ожидая, пока шинигами увлекутся танцем, и двинулся к выходу — его ожидаемо поймали на полпути к двери. Предсказуемым донельзя воплем "Абарай, смотри, тут твой родственник!" Шинигами живут долго, но, кажется, умения пользоваться разумом от этого не прибавляется.

— Эй, парень, стой!

— Стой, кому сказано!

— Это вы мне? — шинигами недоуменно моргнул, пытаясь сопоставить простую одежду и тон ответа — равный равному. Но гнуться откровенно надоело. А у этого Абарая оказались ясные глаза. И шеврон не одиннадцатого, а шестого отряда. Интересно.

— Тебе, тебе. Иди-ка сюда, — оскалившийся, он походил на Кэна. На Кэна, каким тот был, когда только приехал в Англию. Веселым, свободным. Азартным.

— Прошу простить, но мне нужно идти, — ровно, вежливо, ни намека на оскорбление. А такие татуировки популярны в самых бедных районах Руконгая.

Семьдесят пятый? Нет, дальше.

Ая, похоже, разглядывал лейтенанта слишком пристально и тому это не понравилось. Что, обычно на татуировки и поведение за столом никто не обращал внимания? Вон дернулся так, что чуть не свалился со стула, на котором раскачивался. Точно уличный мальчишка. И до сих пор этого стесняется. Детский сад.

— Тебе что, совсем не интересно? Лично я такой масти больше ни у кого не видел.

— И что? Думаю, на этом сходство заканчивается, — если этот парень похож на Кэна не только внешне, драка – лучший способ подружиться. Ае очень нужны были знакомые в Сейрейтее.

— Ну, наглец! — откликнулся один из компании. На вид лет двадцать, худой и угловатый, шальные глаза, горчинка жестокости в изгибе губ. Плохой противник.

— Точно родственник, — самый старший в компании, украшенный целой коллекцией шрамов, простоватый и улыбчивый великан положил руку на плечо соседа, напоминая, что право подраться тут было только у того, кто начал ссору. Все знали, что шинигами Одиннадцатого отряда сражаются один на один. И на это можно было ставить.

— Очень гордый, да?

— Это плохо?

— Это опасно, — Абарай раздул ноздри и подался вперед, предвкушая развлечение. Да, Ая не ошибся.

— Смотря где.

— Нарываешься, да? — Ае давали шанс сдаться сразу. Кэн бы тоже дал, если бы видел, что противник реально слабее. От столь резкого сходства внезапно стало весело.

— Мне кажется, обоюдно, — Ренджи заржал.

— Так бы сразу и сказал. Пошли.

Пять шагов до двери. Ая прикрыл глаза, вспоминая двор: примерно пятнадцать на тридцать футов, традиционная глинобитная ограда, хорошо утрамбованная сухая земля, две огромные бочки с водой у стены дома. Ладно, если что — ущерб за счет шинигами.
Выйдя за дверь, оба одновременно глубоко вздохнули — в таверне все-таки было невозможно душно. Ренджи ухмыльнулся схожему движению, а в следующее мгновение Ая впечатался спиной в ограду, даже не успев толком сгруппироваться. Второй и третий удары он не пропустил только благодаря старым рефлексам — не быть неподвижной мишенью. Встать не получилось, увернуться бы.

— Что ты такой медленный?! — очень самоуверен, Ае при жизни такие уже попадались... усовершенствованные. Истраченного Ренджи на слова мгновения хватило, чтобы нырнуть наконец в транс и встретить следующую атаку — песком в глаза и подсечкой. Уличная драка есть уличная драка. Ренджи, конечно, увернулся. Слишком быстрый. Даже помолодевшее тело едва успевало реагировать.

— Только ползать можешь?! — болтун. Лишний вдох ради пустых слов — Ае хватило, чтобы встать. Следующий удар он поймал и перенаправил в стену классическим приемом, от души добавив вслед. Настала очередь шинигами ломать собой ограду.

Уличный мальчишка, обученный боевым искусствам, два несоединимых стиля — Ая столько раз ловил на этом Кэна. Неожиданный и непривычный азарт кипел внутри, заставляя атаковать и смеяться, даже пропуская удары. Ае удалось поймать Ренджи еще раз. Так, как его самого ловил Кэн — на привычке к мечу в руках. Почти тем же движением, он лишь в последний момент успел развернуть кисть, чтобы ударить основанием ладони, а не пальцами, согнутыми как в перчатке багнака.

И когда Ренджи придавил-таки его к земле, мог думать только о том, что это была чертовски хорошая драка — и тот заржал в ответ.

— Ну ты псих!

— Сам такой.

— А говоришь — не родня.

— Какая родня? Мы в Обществе Душ, тут не рожают.

— Кроме аристократов.

— Пфф. Еще не хватало. Ты меня добьешь или слезешь уже, наконец?

— Ха! — Ренджи вскочил. — Ребят, доставайте вино, надо выпить за знакомство.

Ая тоже поднялся и тряхнул головой, вытрясая из волос землю и мелкий мусор.

Хмель веселья вытрясти не получилось. И хорошо.

Вино, на удивление неплохое, окончательно разъело какие-то преграды внутри, Ая смотрел будто со стороны на шумную компанию шинигами и себя, почти своего среди них. Разобраться с неожиданным выбрыком подсознания решил после, только жадно впитывал информацию о Сейрейтее. Он не спрашивал о Кэне — больше о жизни и быте.

Простой вопрос о свободном времени — и шинигами по три раза обсудили каждого из капитанов и их отношение к дисциплине. И службу, и новичков, и Академию. Ребята по одному, по два отлучались на второй этаж с кем-то из танцовщиц, и возвращались к разговору и выпивке. А потом Хитори — здоровяк был совсем не так прост, как хотел казаться, — спросил, где работает Ая, и разговор свернул на оружие. Помянув парой шуток руконгайцев, носящих железяки вместо духовных клинков, ребята быстро переключились на сравнение возможностей шикаев и разных систем тренировок. Даже опьяненный, разум послушно собирал и структурировал сказанное — как информацию по миссии — имена шинигами, имена занпакто, форма и возможности, уровень в кидо... Пока в какой-то момент Ая не заметил, что хозяин ушел, оставив вместо себя мальчишку — называть их по местному обычаю отцом и сыном у Аи до сих пор не получалось.

— Черт! Мне пора.

— Чего так рано?

— На рассвете я должен быть в кузнице.

— Слушай, это ж черт знает где отсюда. Ты шунпо владеешь?

— Нет, так бегаю.

— Во дает!

— Бывайте, ребята.

— Пока, Ая.

Ая надеялся, что пробежка, да еще с помятыми ребрами, поможет прийти в себя, но странное настроение и сейчас искрило где-то под сердцем непонятным удовлетворением. Мысли скакали с пятого на десятое. Академия, Готей 13 — если Кэн там и не может свободно передвигаться, может быть, поэтому он не дает о себе знать, и поэтому все знаки, оставляемые везде, куда Ая мог добраться, остались без ответа. И если Ая не найдет Кэна в Сейрейтее, сможет ли оттуда выбраться, чтобы продолжить поиск в оставшихся трех четвертях Руконгая. Информация в таверне лилась рекой, но для решения этого было недостаточно. Для логичного, рационального решения. Странная уверенность в том, что ему надо именно в Академию, настораживала. Слухи о шинигами ходили разные, в том числе поминали внушение, гипноз, изменения памяти. И то, что в голове билось «да, да, да!» очень на него походило.

Ая остановился, уперся ладонями в колени, пытаясь восстановить дыхание и обуздать волну слепящей нерассуждающей ярости. Наваждение отпустило, ушло куда-то вглубь вместе с бешенством, оставив в осадке досаду и удивление. Вот с этим точно придется что-то делать — вопить «шине!» тут явно бессмысленно и даже вредно. Ссора с Готей 13 положит конец его поискам очень быстро. И совсем отказываться от идеи поступить в Академию точно глупо.

Возобновить бег оказалось не просто — воздух жег горло, от выпитого начинало подташнивать. Но небо уже посветлело, еще немного и опоздание будет просто неприлично большим.

К тому же пришлось обежать усадьбу, чтобы умыться в ручье там, где он вытекал из-под стен мастерской. Утром вода должна была быть еще чистой. Свитер можно не переодевать — после драки его не то что на выход, на работу не очень-то оденешь.

 

***

 

Тропинки парка тут были каменистыми, приходилось смотреть под ноги, и то, что что-то происходит, Ая заметил, только войдя в пределы слышимости — в доме, похоже, шел бой. Где-то ближе, скорее всего в мастерской, тихо, будто зажимая рты, плакали женщины.

Про ворота Ая даже думать не стал, окно в задней стене было забрано решеткой, но сток был не защищен. Трубу Ая сам недавно чинил — изнутри за массивные кирпичи было удобно цепляться и течение не представляло проблем.
В кузнице сейчас были почти все — семья, слуги, подмастерья. Появление Аи вызвало дружный вопль ужаса.

Не было тут самого мастера, его брата и старшего помощника. Дверь никто не ломал, отсюда был слышен только неясный шум.

— Ая?!

— Я. Что это?

— Там Пустые. Много, — Ая слышал, что в отдаленных районах Руконгая нападения Пустых случались довольно часто, но тут, почти у границ Сейретея?

— Один большой, выше дома...

— Они пришли за папой!

Мастер единственный здесь кроме Аи испытывал потребность в еде, он говорил, это означает, что у души есть способности шинигами. А именно на такие души и охотятся Пустые. Прекрасно. Своим появлением Ая наверняка привлек внимание нападавших.

— Вам надо уходить, — взрослые смогут нырнуть, а дети? — До дома господина Исикавы бегом минут пятнадцать. В парке Пустых нет.

— Мы не можем оставить отца!

— Отцу мы все равно не поможем, идем, — Рюитиро взял сестру за руку. Хороший парень растет.
— Первым ныряет Кура, потом Маса, потом женщины, Рю, поможешь Хикари, вы сможете нырнуть вдвоем.

Все ринулись к бассейну, где скапливалась вода, прежде чем уйти в трубу. Ая пока подпер внешнюю дверь парой клиньев из найденных в куче мелочи для растопки и осмотрел стойку с мечами. За любой из этих клинков мастер его убьет. Кура нырнул, за ним, несколько поежившись, Маса — широкий в плечах, с бочкообразной грудью, он рисковал застрять. Ничего, Кура сообразительный, поможет. Дальше вышла заминка — госпожа Сайко уговаривала трехлетнего Като вдохнуть поглубже и потерпеть, пока она зажмет ему нос.

Тут распахнулась дверь, ведущая во внутренние помещения, и ввалился Сабуро, тащивший на себе бессознательного мастера. Рёхея не было. За горестными воплями тяжелый удар в дверь со стороны двора был почти не слышен. Но следующий снес дверь вместе с куском стены. Ая едва успел отскочить, чтобы не попасть под падающую стойку, споткнулся и упал. Над головой пролетело что-то похожее на большую собаку, проехалось боком, вспоров шипами плитки пола, перевернулось, встало на шесть костяных насекомьих лап и принюхалось, поводя слепой мордой. В дыре проема появилась еще одна такая же.

Ая оглянулся — на стойке было несколько почти готовых мечей, один из них валялся рядом, рукоять с сиреневой лентой оплетки лишь чуть дальше, чем можно было бы достать рукой.

Острие костяной ноги чужого пропороло бок. Царапина, но удар был на упреждение. Значит, тварь разумна и прекрасно видит, хотя на гладкой маске головы никаких глаз и нет. А раз так… обманный выпад. Пустой отдернул конечность, и Ая смог встать, и уйти в сторону, чтобы парировать удар второго. Белый хитин оказался на удивление прочным. Лапа с хрустом отвалилась, но на клинке появилась глубокая зарубка.

В просторном зале мастерской было слишком тесно для маневра. Даже охромевший, Пустой был быстр и проворен как хорошо тренированный на травлю пес. Рю ударил одного стальным прутом заготовки. Черт! Потянутые связки взвыли, но Ая успел достать стремительно обернувшегося Пустого вдоль туловища.

— Убирайтесь отсюда! Бегите!

Разрубленная тварь рассыпалась хлопьями пепла, меч треснул и сломался, рукоять вырвалась из руки. А Кэн здесь не прикрывал спину, второй Пустой почти дотянулся — хитиновое лезвие прошлось по ребрам. Боль алой волной плеснула в щит транса, зато удалось дотянуться до меча. И с разворота перерубить белому чудищу две левые ноги. Вновь целым клинком. Какого хрена?

Думать было некогда, Ая едва успел прикончить Пустого, как в проеме показались еще двое, одинаковые как куриные яйца в упаковке. Эти разделились сразу, и когда Ая, расправившись со своим, обернулся, Сабуро уже лежал с распоротым животом, Рю отлетел к дальней стене, и между матерью и пустым стояла только Хикари. В руках у нее был меч, но без рукояти клинок не удержать было даже детским рукам. Кэна нет и это как потерять руку. До них два шага и — не успеть, не достать.

Ая прыгнул, надеясь хотя бы отвлечь внимание. И тварь рассыпалась. Её могло максимум поцарапать, но выяснять, привиделись ли Ае три лиловых световых росчерка, вспоровших пустого вдоль хребта, не было времени. На улице уже показались сразу несколько тварей.

— Возьми прут.

Ая не посмотрел, послушалась ли Хикари, развернулся к двери. Единственный шанс для детей — удерживать Пустых на улице. И надеяться на то, что тварям таки не хватит ума проломить стены еще в паре мест. И что оповещение у шинигами хотя бы вполовину так хорошо поставлено, как они хвастали.

 

***

 

Ренджи вышел из таверны первым. Над Руконгаем занимался рассвет, пока прозрачный серо-голубой. До утра еще была масса времени. Нужды торопиться не было. За ребятами присмотрит Хитори, он не позволит никому зависнуть тут. А то Ячиру, может, и не заметит, а вот Иккаку с Аясегавой с него шкуру спустят, если что.
Свежий, еще пахнущий ночью воздух бодрил, и хотелось размяться. Но спина, кажется, была против. Не дело сидеть и пить после того, как тебя впечатали в стену.

Странный парень этот Ая. Сначала показался надменным, прямо как капитан Кучики. А потом сидел и пил со всеми. Хитори смотрел на них и тряс головой, жалуясь, что у него в глазах двоится. А как убегать собрался, так снова закрылся. Будто его капитан Хицугая шикаем задел — ледышка да и только. А говорят, умершие раздвоением личности не страдают. И реяцу у Аи тоже какая-то странная. Кстати!

Ренджи прислушался, принюхался к рассвету. Руконгай спал. Тишина и покой были правильные, как и положено в предутренние часы. Только вот в стороне Сейрейтея плескалась та самая странного двойного оттенка реяцу. Плескалась так, как плещется реяцу шинигами в бою. С кем он умудрился там сцепиться, бешеный?

На улицу, подгоняемые Хитори, вывалились ребята, на ходу оправляя одежду, прически, смеясь и обмениваясь тычками и подначками. Недогуляли. Командировка закончилась, выходной закончился, через пару часов начнется рутина. Угу.

— Хитори, ты чуешь?

— Реяцу? Да. Только с кем можно подраться в том районе под утро?

— Вот и я думаю. Сбегаю, проверю. А вы давайте домой.

— Как прикажете, лейтенант.

— Пошел ты.

— Иду, иду, — ветеран махнул всем лапищей и ушел в шунпо.

Ренджи не стал дожидаться, пока компания последует за ним. Где находится поместье мастера Накамуры, Ренджи знал: не раз там бывал еще когда учился — подрабатывал, испытывая стальные клинки.

Только сейчас поместье представляло собой поле боя. В небольшом изящном садике — предмете особых забот госпожи Сайко, — расположилась туша Пустого.
Полыхать она должна была до небес, но Ренджи ни чувствовал и следа его реяцу, похоже, теперь такие Пустые не редкость. Помесь ящерицы, паука и богомола, тварь была повыше дома, а на спине у нее копошились с полдюжины мелких ее копий. Еще штуки три пытались прорваться в мастерскую, но как раз откатились, потеряв по паре конечностей. У Аи хорошая позиция, еще на минуту-две его хватит.

— Реви, Забимару! — как хорошо, что запрет на высвобождение оружия действует только в пределах Сейрейтея.

Удар пришелся прямо по середине слепой маски вставшего на дыбы Пустого. Та треснула, но не раскололась. Пустой взревел, но не отступил. Ренджи собрал Забимару, чтобы отразить ответную атаку, и снова хлестнул сталью, обрубая обе передние конечности. И снова. Второго удара маска не выдержала и тварь сдохла.

К счастью, мелочь оказалась частью большого Пустого, не компаньонами, и рассыпалась тут же. Иначе отлавливать их пришлось бы по всему району.

Ая, когда Пустые перед ним исчезли, стойку сменить даже не подумал — выжидал, оценивал обстановку. И только убедившись, что опасности нет, опустил меч и что-то сказал, обернувшись в темноту мастерской. Судя по тону, отдавал приказания. Однако. Вел себя это парень как хороший опытный офицер. Вот разве что…

— Хей! Ты неправильно держишь меч, Фудзимия Ая.

— Знаю, старая привычка. Благодарю за помощь, лейтенант Абарай Ренджи, — вот же! Таким тоном о погоде говорят, а все равно приятно. Будто нет лучшей похвалы, чем за хорошо выполненную работу. А этот уже и думать забыл — меч рассматривает. Только что не обнюхивает. Блядь, это что, духовный клинок? Ренджи спустился, наконец, на землю. Да, это был занпакто. Просто-таки кладезь талантов этот Ая. Вблизи было видно, что ему прилично досталось — весь в крови, одежда висит лохмотьями. А по лицу и не скажешь — все внимание мечу. А это что?

— Кто это тебя так? — Ренджи кивнул на явно старые рубленые шрамы, пересекавшие обе ключицы.

— Это прижизненные еще. Пулевые сошли, а эти остались, — равнодушно. Ух ты! Мечник. Тогда понятно, почему он сам, без тренировок, смог получить духовный клинок. Капитан Кучики говорил, что раньше в Академию принимали только тех, у кого уже был занпакто, а потом таких стало очень мало, потому что в мире живых огнестрельное оружие вытеснило меч.

— Давно ты здесь?

— В Обществе Душ? Около года, — принялся за другую сторону клинка.

— А мечом где владеть учился?..

— Ая, ты цел? — из мастерской прихромал подросток, совсем еще мальчишка.

Уцепился за Аин локоть, посмотрел снизу вверх.

— Все хорошо, спасибо, Рю, — погладил по волосам, опустил, наконец, меч. — У меня был наставник. И у меня было много работы. У нас.

Из мастерской вышли люди, куда-то побежали, кто-то что-то спросил — Ая не ответил, кажется, даже не услышал. И Ренджи молчал и не шевелился, хотя Ая и смотрел-то не на него. А как-то сквозь. Или в себя. Только от тени одержимости аж мороз по коже. Не, Ренджи в это лезть не собирался. Видел таких маньяков. Охота искать призраков в Руконгае — вперед. Расшибется только.

А жаль, хороший парень. Ренджи его в отряд бы взял не глядя.

— Папа!

Из мастерской, тяжело опираясь на плечо супруги, вышел мастер. Наспех и неумело перевязанные раны еще кровоточили. Рю бросился помочь.

— Господин Накамура, — Ренджи поклонился. — Прошу простить, я пришел слишком поздно.

— Вы пришли. Лейтенант Абарай, я благодарю вас. — Поклон мастеру дался явно тяжело. И вернуть его следовало сторицей.

— Это мой долг, мастер Накамура, — кажется, поклон вышел слишком глубоким. Все эти тонкости только капитан может помнить.

— Я благодарю и тебя, Фудзимия Ая.

Ответный поклон у Аи получился несколько неуклюже. Наверное, меч мешал, который он так из рук и не выпустил. Да и благодарность его явно смутила.

— Не благодарите, мастер. Любой на моем месте поступил бы так же.

— Не любой, — старик пытался сказать еще что-то, но был вынужден переждать приступ слабости. Целителя надо…

— Вам нужно лечь, мастер, — Ая был почтителен, но ни на волос не подобострастен, да и растерянным уже не выглядел. — Я послал Хио за целителем, но ваши раны слишком тяжелы, чтобы дожидаться его на ногах.

— Да, хорошо…

— Прошу меня простить, мастер, — Ренджи поклонился. — Но я был вынужден вызвать сюда исследовательскую группу.

— Я понимаю. Это правильно. Если я могу чем-то помочь…

— Ая все сделает, папа, пойдем в дом.

— Хорошо. Прошу меня простить, лейтенант Абарай.

— Не стоит извинений, господин Накамура.
Ая махнул кому-то и из мастерской вышли двое подмастерьев — почему-то мокрые как мыши, — подхватили хозяина. Очень бережно. И понесли в дом. За ними двинулась дородная женщина с маленьким ребенком на руках. Госпожа Сайко поклонилась Ренджи и тоже ушла в дом. Рю было дернулся следом, но вдруг остановился.

Закусил губу, поморгал часто. И встал рядом с Аей. Это он вроде как за старшего, что ли?

— Рёхей? — не стоило спрашивать. Мальчик расплакался бы, не положи ему Ая руку на плечо. Даже сказать ничего не смог, только головой помотал. Вот же…

Рёхей Ренджи нравился. Хотя тот и завидовал страшно способностям Ренджи. А погиб как шинигами — в бою с Пустым. Смешно.

— Сабуро тоже умер, — девочка подошла так тихо, что Ренджи заметил ее только сейчас. Бледная, как снег. В кулачке зажат железный штырь. А в глазах ярости — на десяток мужиков хватит.

— Хикари, — Ая воткнул меч острием в землю и склонился к девочке. — Господина Накамуру отнесли в дом. Госпоже Сайко понадобится твоя помощь.

— Но!..

— Рёхея и Сабуро ждет новое рождение и жизнь в Генсее. Тем, кто здесь помощь нужнее, чем ушедшим. А это тебе больше не потребуется, можешь отдать, — Ренджи обожгли еще одним ненавидящим взглядом. Но прут лег в протянутую ладонь.

— Этот Пустой скрывал свою реяцу, — Ренджи остро хотелось оправдаться. — Мы обязательно узнаем, как. И больше никто не сможет застать нас врасплох.

— Уж постарайтесь! — и убежала в дом.

— Хикари еще ребенок, — Ая поднялся, явно с трудом. — Она поймет.

— Угу. Но все равно обидно. Ая?

— Что?

— Кем ты был при жизни?

— Убийцей. — Пауза была чуть заметной, но говорила о многом.

— Да ладно. Убийцы попадают в ад. Солдат?

— Нет. Просто убийца.

— Ну-ну.

На дворе один за другим стали появляться шинигами из Двенадцатого. Ничего, еще будет время поспрашивать.

 

***

 

Ноябрьское солнце скрылось за горизонтом, и даже лиловые отсветы почти исчезли, только самые близкие к западу цепочки облаков сохранили остатки цвета. Ая вложил меч в ножны. Тренировка затянулась дольше обычного, но можно было бы позаниматься и еще час-другой. Надо было начинать отрабатывать сложные связки, наконец, раз уж все простейшие ката снова стали простейшими. Да, можно стереть шрамы и восстановить подвижность руки — привычки перебарывать куда сложнее. Полтора года. Причем последние пять месяцев, после того как у Аи появился меч тренировки были регулярными. Непозволительно медленно.

Но над головой порхала адская бабочка, а значит, Ренджи вернулся из очередной командировки и звал пить и гулять. А Ая как раз хотел с ним поговорить, — меч с легким шорохом скользнул в ножны — так что на сегодня все.

Нужно было принимать решение. Слишком важное, от него зависела не только вся дальнейшая жизнь в этом мире, с ней как раз было бы просто определиться, но Кэн...

Один из путей не обещал ничего нового — с каждым днем поиск в Руконгае казался все более бессмысленным. Но второй путь терялся в неизвестности: возможность продолжать поиск из Академии, а потом из Сейрейтея, была как минимум, неопределенной.

Но туда тянуло. Казалось, именно там было его место, и этот — не признанный, не принятый — долг давил на плечи все сильнее с каждым днем, не давая отдыха ни во сне, ни в делах. Так плохо ему было разве что в Нью-Йорке, после того, как окончательно ушел из Вайсс. Тогда это закончилось с появлением КБ. Ая не сомневался, что этот мир просто избавится от души, не желающей играть по его правилам, быстро и эффективно. А пока только из общего альтруизма ждет, пока Ая наконец смирится.

То, что все это не внушение шинигами теперь было понятно. Ая расспрашивал Ренджи аккуратно, но, в общем, можно было не осторожничать. В Академию и так был огромный конкурс, они отбирали лучших из лучших, смысла в такой сложной вербовке не было никакого абсолютно.

Вода в бассейне мастерской была теплой и отдавала металлом на губах. Уже привычно. У Аи теперь была комната в доме, но он продолжал жить при кузнице. Уходить отсюда пришлось бы в любом случае, это было понятно уже давно, и плодить привязанности не хотелось. Он и так засиделся, если бы не то нападение пустого, уже нашел бы себе похожее место в другом секторе. Бросить же полуразрушенную мастерскую, переложив все на плечи детей, было бы подло. Зато сейчас мастер полностью вернулся к делам, Рюитиро готов заменить погибшего дядю, а на свое место старшего подмастерья Ая нашел сообразительного и честного парня — надо было только дать ему освоиться.

Ая вздохнул и натянул поверх косоде теплый свитер. Хикари, конечно, обидится. Насмерть, как всегда. Впрочем, может быть, оно и к лучшему — пока она воспринимает его как старшего не то родственника, не то товарища. Еще пару лет и начнет воспринимать уже как мужчину. Нет, если он найдет Кэна вот прямо завтра, и тому нужна будет поддержка, в том числе материальная — тогда Ая мог бы задержаться. Вариант казался совершенно фантастическим. В основном из-за первого пункта. Когда оно стало казаться настолько безнадежным? Еще один — и очень весомый — довод за то, чтобы что-то менять. Причем, кардинально.

Ая пересек двор, невольно оглянувшись на сад — последствия нападения были видны там до сих пор и будут видны еще долго. Материальное отражение пустоты, оставленной погибшими.

Калитка чуть скрипнула петлями, стукнула о косяк.

— Что ты так долго возился?

— Ренджи? — тот сидел на корточках под деревом. Один. С мечом и вязанкой бутылочек саке. — Что случилось?

— Да так. Ничего... — судя по тону это «ничего» может померяться силами с двумя-тремя капитанами разом. — Есть тут где посидеть, так чтоб не на дороге?

— Парк большой, там есть пара укромных углов. Пойдем.

Сухая палая листва зашуршала под ногами, пахнула остро и пряно поздней осенью. Тропинки тут были скорее условные, та же земля, покрытая толстым ковром разнообразных мхов, разве что более ровная, чем под деревьями. Выбранная Аей дорожка вела на вершину небольшого холма, увенчанной купой каких-то растений, напоминающих английский остролист. Пожелтевшие к зиме, кусты надежно укрывали маленькую, три-четыре шага в диаметре, поляну. Небольшая колода, которую Ая приволок сюда прошлой зимой, когда нашел это место, почти наполовину вросла в мох. Этот мир очень быстро поглощал любые следы человеческой деятельности. Странно, но, тем не менее, парк оставался парком, не превращаясь в лес, хотя ни одного садовника Ая тут не видел.

Впрочем, не так часто он тут бывал, только когда рутина и гуляки из тридцатого района надоедали до того, что хотелось кого-нибудь убить, а тренировки переставали спасать. Тратить больше вечера в месяц на собственное душевное равновесие Ая себе не позволял, жалел время. Бесконечно драгоценное время, и так большей частью расходуемое на ерунду вместо поисков Кэна. К тому же, всегда существовала вероятность, что вездесущие дети найдут это небольшое убежище. Но раз уж придется уходить, то можно звать сюда хоть Ренджи.

А тот плюхнулся на импровизированную лавку, странным образом умудрившись занять ровно половину, протянул бутылку. Ая взял, сделал вид, что глотнул — Ренджи, похоже, собрался напиться, соревноваться с ним в этом не хотелось — устроился рядом.

— Ну?

— Что «ну»?

— Ренджи, у тебя на лбу написано: «что-то случилось».

— Да? Ну, наверное. Неудивительно, в смысле. Да...

— Рассказывай давай.

Ренджи в пару глотков ополовинил свою бутыль, и замер, рассматривая ее в упор. Потом все-таки открыл рот.

— Рукия со мной не разговаривает.

— Совсем?

— Не то, чтобы совсем…

Разговор зашел в тупик очень быстро. Ренджи разрывался между старой дружбой и обидой. Ая же все не мог сообразить, нужно ли что-то сказать или достаточно просто слушать и сочувствовать. Поддакивать было глупо, а ставить вопрос ребром вовсе не имело смысла — хмельной уже Ренджи скорее расстроился бы еще больше. После второй бутылки Ренджи заметно повеселел — значит, правильно Ая молчал. Тактика сработала, как с Хлоэ и Мишелем. А с Фри и Кэном никогда не работала. Черт их знает, почему.

В конце концов, Ренджи таки задал сакраментальный вопрос "что теперь делать-то?" и они углубились в поиск вариантов, и Ая позволил себе расслабиться и пил наравне с приятелем, благо саке было очень неплохим, явно с грунта. В результате, Ренджи вытащил из него историю сестры, а Ая так и не задал ни одного своего вопроса. И только когда Ренджи, допив все, что принес, собрался уходить, спросил про то, куда деваются отставные шинигами. Ренджи, пьяно хмыкнув, сказал, что периодически кто-то вроде как увольняется, но он да, не может припомнить, видел ли этих людей после, впрочем, он их и не искал.

Ренджи ушел в шунпо, оставив после себя кучу пустых бутылок и не менее пустых размышлений. Ая смотрел в холодное ясное небо, считал падающие звезды и пытался вспомнить хоть одно созвездие из тех, что им с Кэном как-то показывал Хлоэ. Фигуры не складывались, похоже, небо тут было другое. Да и какая разница, Леониды это, Плеяды? Метеоритный поток и все. Можно по христианской примете загадать кучу желаний, хотя откуда ангелы в Обществе Душ? Разве что с легкой руки Кэна, если вера тут определяет хоть что-то. Если Кэн здесь, а не в своем католическом... аду? Чистилище?
Ая чокнулся бутылкой с одним из метеоров и выпил до дна, попросив звезду о скором окончании поиска. Немного удачи будет совсем не лишне. Собрал мусор, благо, бутылки имели веревочные петли, и пошел к дому. Он бы с удовольствием просидел в парке всю ночь, но не в это время года, слишком холодно.

 

***

 

В комнатке при мастерской, где стояла его кровать, Аю ждали дети. Хикари забегала сюда довольно часто, игнорируя материнский запрет и строгие наказания, а вот Рю заходил всего пару раз. Сейчас они оба сидели на кровати и молча смотрели на Аю.

Пришли попрощаться.

Удивительно, но только увидев детей, Ая понял, что решение принято. Точнее, ставка сделана. Чет-нечет, красное-черное... пятьдесят на пятьдесят. И можно выдохнуть и ждать, пока рулетка раскрутится. Раз уж по-другому никак.

— Когда ты уходишь, Ая?

— Экзамены в феврале, до тех пор я буду помогать здесь.

— Если ты станешь шинигами, я тебя возненавижу!

— Хикари! — брата она обычно слушала, но не сейчас.

— Почему? — старый, затасканный спор.

— Потому что они не спасли дядю Рёхея и Сабуро.

— Зато лейтенант Абарай спас твоего отца, мать и брата.

— Нет! Нас спас ты!

— У меня не было шансов выстоять против большого Пустого.

— Неправда!

— Хикари, — Ая подошел и смахнул с щеки девочки крошку. Запасы еды последнее время ему приходилось пополнять все чаще, сомнений в том, кто воришка, в общем, не было. — Если ты испытываешь голод, ты должна есть.

Хикари замолчала, пойманная врасплох разоблачением.

— Оттого, что ты ненавидишь шинигами, Пустые не перестанут нападать. Если ты сама станешь шинигами, может быть, ты сможешь кого-нибудь спасти, как спасли тебя.

Пауза висела, кажется, добрую минуту, потом Рю взял сестру за руку и потянул к выходу.

— Ая, ты знаешь, этот дом всегда будет открыт для тебя.

— Спасибо, Рю.

— Пообещай, что будешь приходить в гости, — внезапно так по-детски.

— Обещаю, — Ая поймал себя на мысли, что так долго не мог принять решение еще и потому, что привязался к детям. К счастью, в Академию поступать Хикари еще не скоро.

Дверь закрылась, отсекая этот длинный день от ночи. Смертельно хотелось спать, так, что подумалось, он и обычный кошмар сегодня проспит. Тот, в котором не было ни верха, ни низа, ни каких-либо ориентиров, только темнота и Кэн, который звал его, а Ая никак не мог понять, откуда слышит голос. С той битвы с пустым сон снился Ае почти каждую ночь, чувство беспомощности выматывало больше, чем работа и тренировки вместе взятые, но он каждый раз нырял в ту темноту с надеждой, что сможет наконец разобрать слова Кэна, или уловить направление. Смешно было верить в то, что это поможет поискам, но почему-то верилось. Как во Фри и его Таро.

Засыпая, Ая подумал, что завтра нужно будет усилить тренировки — поступить в Академию необходимо с первого раза. Терять год, а тем более два-три совершенно непозволительно.

 

***

 

Рангику шла по широкой аллее Академии, мысленно матеря главнокомандующего и капитанов вместе и по отдельности. Да, пополнение им нужно, как воздух, только как могли решить проблему новички, даже не закончившие Академию? И ладно бы шестой курс, ну хорошо, пятый. Но в приказе значился и четвертый. Да кому нужны дети, толком ни кидо, ни мечом не владеющие? Их же от Пустых защищать придется, да еще учить, и план тренировок всему отряду перетрясать, чтобы стажеры вписались. А кормить их кто будет?

И еще получилось бы отобрать нормальных ребят. А то капитан Хицугая возьмет всех, кого дадут, а потом сам же и убьется их натаскивать. Хорошо бы знакомый Ренджи оказался хотя бы вполовину так хорош, как его расхваливают. Перескочил через курс — это впечатляет. Только на прямой вопрос, чего это Ренджи себе такое сокровище не берет, тот выдал что-то невразумительное. Никогда такого не было, чтоб кто-то не хотел служить с приятелем. Ладно, ладно, когда друг — он же и начальник, действительно можно поругаться. Но что-то там было еще, темнил Ренджи. Рангику решила, что поговорит с этим Аей после того, как посмотрит на тренировку группы. А потом, если что — вытрясет душу из Ренджи. А может, и не вытрясет. Если парня зачислили после первого курса сразу на третий за успехи в кидо, он в отряде и без меча пригодится. Вряд ли на четвертом курсе есть хоть один курсант с шикаем, так что один хрен.

Дорожка закончилась, Рангику вышла на полигон. Мастер Камидзуми как раз построил подопечных — два десятка зеленых юнцов — и давал задание. На почтительно приветствие ответил хмурым кивком, а на просьбу понаблюдать за тренировкой нахмурился еще больше и кивнул еще резче. Так что Рангику едва удержалась от того, чтобы отпрыгнуть в сторону — желчный старик очень любил неожиданные «проверки на боеготовность», а уважения к должностям и званиям, кажется, не имел никакого вовсе. Вон Исане стоит в сторонке, расстроенная. Уже успела схлопотать замечание, похоже.
Мастер повернулся спиной к гостям и застыл, вскинув голову будто на пьедестале. Рангику успела уговорить Исане на поход по магазинам, глянуть краем глаза на кадетов в строю и заскучать достаточно, чтобы решиться пнуть мастера, когда, наконец, стало понятно, в чем дело. На площадке появился еще один кадет и протянул мастеру официальное хаори. Старик небрежно накинул его на плечи, велел ученику — Фудзимия? Этот что ли и есть приятель Ренджи? — принимать группу и ушел. Так что лейтенанты даже не успели ответить на прощальный кивок. Старый хрыч.
Хрен с ним. К счастью, они уже много лет как не студентки. И вообще, они тут вроде как за тем, чтобы посмотреть на курсантов. То есть, оценить работу мастера. Вот и посмотрим. Рангику кивнула Фудзимии, разрешая начинать, и отвернулась. Острый изучающий ответный взгляд ей не понравился — почти лишенный обычного мужского интереса, и слишком жесткий для бывшего подмастерья. А еще парень этот был старше Ренджи, на чем они сошлись, интересно, кроме цвета волос?
Тот вышел на середину площадки и вызвал двоих. Первая пара вряд ли будет интересной, разве что на Фудзимию посмотреть.

Так и вышло: первым вперед вышел мелкий и дерганый мальчишка, к лицу которого словно навечно прилипло выражение "ну ты у меня сейчас получишь". Такие в бою ложатся первыми, если их, конечно, не прикрывают большие заботливые дурни, вроде того, что сейчас встал вторым. Но бой получился занятным. Фудзимия выбил живчика первым же ударом. Но тот не согласился с тем, что «рана» смертельна и снова пошел в атаку, за наглость получил боккеном по голове, и встать не смог уже всерьез. При этом Фудзимия не позволил прервать спарринг и заставил здоровяка сражаться за то, чтобы помочь приятелю. Получалось у того неплохо, ну, для курсанта — слишком много сил вкладывал в каждый удар, да еще и открывался через раз — но у Рангику создалось впечатление, будто вся вторая половина боя была этаким подарком, возможностью показать себя. Уж очень чисто Фудзимия его уложил в результате.

Когда живчика утащили к целителям, Фудзимия вызвал новую пару, на этот раз пофамильно. Эти тоже были слабенькими. Один был слишком осторожен, чуть ли не прятался за напарника. А тот размахивал мечом, складно, но вроде бы вовсе не думая, что делает противник. Даже схлопотав пару легких «ранений», не одумался, и, в результате, вылетел из круга кувырком. Оставшийся встал вовсе в глухую защиту и продержался довольно долго, при чем не за счет грубой силы, отнюдь. Исанэ хмурилась, и теребила бусины в волосах. Поймав вопросительный взгляд, ответила:

— У этого мальчика одни из лучших на курсе показатели по лечащему кидо.

— Но?

— Сопровождать полевые операции он не сможет.

— Думаешь? Впрочем, раз занпакто им запрещены… — Парень трус, Рангику не взяла бы его в отряд, значит, и в Четвертом ему место будет в казармах.

Начался следующий бой. Рангику решила взять этих двух девчонок, не очень умелых, но отлично работавших в паре. Вдвоем они заставили Фудзимию побегать. Техника — дело наживное, с этими можно работать. Надо только что-то делать с этой, явно коронной комбинацией, когда одна подставляется, чтобы дать второй возможность ударить. В первой же настоящей схватке огребут.

За девчонками было что-то невразумительное, а вот следующий бой был уже всерьез и Фудзимия признал поражение. Похоже, всех отличников он оставил на потом, и в роли ведущего сменилось трое. Последний, судя по всему, Отанабэ, лучший мечник на курсе, оглянулся на строй, сообразил, что ему вызывать уже некого, и назвал было Фудзимию, но Рангику скомандовала отбой. Счеты потом сведут, а ей смотреть уже не на что — Отанабэ уже практически записан в Шестой, это Ренджи тоже сказал.

Разговор с Фудзимией получился странным. Рангику ожидала уверток, но тот на прямой вопрос, какого черта он забыл в Десятом, ответил прямо, что ему нужен лейтенант, который всегда даст увольнительную в Руконгай. Взамен он готов взять на себя любую дополнительную работу, и бумажную тоже. Да, вот этого Ренджи себе позволить не может, его капитан все по правилам делает. Какой-то рядовой, заполняющий формуляры и пишущий отчеты вместо лейтенанта — это ж возмутительная халатность. А новичков, одержимых идеей найти кого-то близкого в Руконгае — таких в Готее был не один и не два. И то, что Ая ищет друга, а не девушку, большой плюс — значит, отряд для него не пустой звук. Да и вообще, было бы здорово иметь в отряде хоть кого-то, кто разговаривает не только с вырезом твоего косоде.

 

***

 

Раздражение и досада змеиным клубком шипели где-то чуть повыше солнечного сплетения. Сигнал общей тревоги поймал Аю почти на выходе из казарм. Хороший повод оценить, насколько относительно везение — пять минут позже, и он оказался бы дезертиром, застряв в Руконгае, с другой стороны, общий сбор означал одно: поиск придется прервать на неопределенный срок. Ая только нашел несколько перспективных возможностей в Южном секторе. За неделю они, конечно, никуда не денутся, но если военное положение затянется, наверняка придется все начинать сначала. И да, злость ярче всего показывала, что желание найти Кэна действительно настоящая одержимость. Но избавляться от нее Ая не желал.

Все действия были привычными и непривычными одновременно: проверить оружие, проверить одежду, чтобы не сковывала движения — так он собирался на миссии. Разве что дополнительный арсенал тут все носили в голове: кидо вместо пистолетов и ножей. Только за дверью не будет ждать Кэн. И его отсутствие снова будет ощущаться как невидимая, но будто кожей ощущаемая, живая, голодная пустота. А еще, из тех, с кем Ае сейчас идти в патрулирование, он неплохо знал троих — и всех троих скорее придется прикрывать, чем рассчитывать на нормальную работу группы.

За последние несколько месяцев Ая практически уверился, что проклят. Непонятно, как ему прилетело именно это старинное проклятие, китайцев среди убитых им для КБ людей не было. Но пожелание жить в эпоху перемен, определенно, было кем-то сказано — и сказано от души. Сейрейтей лихорадило все время, что Ая тут находился. Другие шинигами из отряда, отслужившие сто, а то и больше лет, в один голос говорили, что такого не припомнят. Не припоминали, чтобы случалось так, что разрешение высшим офицерам высвобождать оружие в Сейрейтее «забыли» отменить. Не припоминали, чтобы в отряды брали курсантов, не окончивших Академию. Не припоминали, чтобы объявляли тревоги и боевое патрулирование в самом Сейрейтее по три раза в год. Это походило на партизанскую войну, только противники были каждый раз новые.

Мысль о том, что это все-таки война, Ая пока отложил. Нет ничего хуже, чем строить предположения на основе неполных данных. И отряд почти собрался, ждали только одного. Командир группы — талантливый, но совсем еще зеленый мальчик — не очень удачно изображал стоическое терпение. Закушенная губа и брови, то и дело встающие домиком, выдавали его с головой. Система, по которой офицерами становились более сильные, а не знающие или умные, у Аи вызывала глубокое недоумение. Понятно, что один пятнадцатый офицер стоил пятерых рядовых, но пятнадцатый офицер и пять рядовых в команде не равнялись тут десяти рядовым, скорее наоборот. Хорошо еще, что разведка поставлена прилично. Хотя ориентировка, которую им выдали в этот раз, поражала расплывчатостью. Некто — неизвестно кто и сколько их — представлял угрозу, неизвестно какую. Ходили слухи, судя по холму Сокиоку, не беспочвенные, что эти очередные риока успели наподдать всем капитанам разом, а Дед вообще исчез.
А у них в группе два человека с шикаем. Второго — вечно опаздывающего Осаму, ветерана отряда, шута и прекрасного рассказчика, — они сейчас и ждали. И если Канагава поставит, а он поставит, выбора у него нет, старого труса замыкающим, тыла, считай, не будет. Поддержки с воздуха тоже не будет, кто-то из лейтенантов, а то и капитанов, наверняка смотрит сверху, но на все патрули глаз не хватит, а в городе уже слышны были взрывы.

Осама, наконец, появился, на ходу поправляя хакама, получил свое место замыкающего, и группа вывалилась за ворота. До назначенного им участка они добежали быстро, перекинулись парой слов с соседями — Одиннадцатый отряд, и командиром Хитори. Вот это действительно повезло.

Ая державшийся рядом с Осамой, обменялся с приятелем кивками, как бы подтверждая договор о взаимной поддержке. Удивительно, как могут работать или не работать уставы, в зависимости от личных взаимоотношений. Человеческий фактор — он везде есть, и в загробном мире тоже.

Время тянулось плавно и медленно, как всегда на миссиях. Взрывы стали слышнее, откуда-то принесло запах большого пожара — дым, раскаленный кирпич, горелая плоть. Ветер менялся постоянно и дул то порывами, то стихал совсем, так что можно было сказать разве, что горели не их казармы.

Еще через два часа все стали нервничать. Осама переключился со сплетен о двенадцатом отряде на рассказ о вот таком же спокойном патрулировании. Если Ая правильно помнил, эта его история заканчивалась гибелью почти всего отряда. Пришлось рассказчика придержать. Осама кивок в сторону Юкими, шедшей рядом с Канагавой, понял правильно, подмигнул и переключился на что-то, обещающее стать скабрезным уже к середине повествования. Заставить его заткнуться смогло только появление противника.

Осама с Аей заметили его одновременно, остальные уже прошли эту башню, обозначающую западную границу территорий одиннадцатого отряда. Человек был одет в какое-то странное подобие плаща с меховой опушкой, и реяцу его Ая не чувствовал. Уровень не ниже пятого офицера. А если Канагава тоже ничего не почувствовал, то не ниже лейтенанта.

Осама заорал, привлекая внимание одновременно и своих и чужака, и отскочил за спину Аи. Риока спустился ниже, остановившись на уровне крыш, шесть шинигами с обнаженными мечами его забавляли, похоже, и собственный меч он из ножен доставать явно не собирался. Если катана у него не для красоты, конечно — пятидюймовые ногти наверняка секут запястья в бою. И да — они и были основным оружием. Парализующее кидо? Не похоже, но не было возможности ни вдохнуть, ни пошевелиться. Остальная группа оказалась у Аи за спиной, и что творилось с ними он не видел. С трудом видел даже то, что перед глазами, так остро полоснуло болью где-то внутри. И фигура, сгустившаяся из воздуха перед глазами, могла быть только галлюцинацией, наведенной иллюзией, вызванной из собственных его снов.

Полностью обретший материальность, Кэн ухмыльнулся — хищно и жестко, как во времена безумия, последних миссий Вайсс.

— Ну, привет, Ая. Давно не виделись.

И одними губами: «ты слева, я справа».

Ая успел только оценить его новые багнаки — три полосы металла, прикрывающие все предплечье и оканчивающиеся почти футовыми когтями. Ближний бой, как всегда.
Это было самое идеальное шунпо, на какое Ая был способен, черепица даже не хрустнула под ногой, когда он оттолкнулся, меняя направление прыжка. И все равно меч рассек только воздух, на мгновение отстав от трех лиловых росчерков кидо. Кэн?
Они встали спина к спине. Риока? Внизу шинигами сражались с чем-то или кем-то — то ли тени, то ли звери, полулюди, — но помочь им было пока нельзя. Основной бой сейчас вел Кэн. Очень непростой — Ая чувствовал его загнанное дыхание всей спиной.

— Почему? — глухой голос, низкий, с больной хрипотцой, будто чужак страдал застарелым бронхитом. Ая мог видеть его лишь боковым зрением — расслабленная поза, меч все еще оставался в ножнах. Плохо. Есть ли ограничения у способности оружия Кэна? До цели футов семьдесят, это важно? Как часто он может генерировать эти световые лезвия?

— Ты не на того нарвался, мудак. Мои инстинкты как раз в том, чтобы защищать его. — Кэн кивнул головой в сторону Аи.

— Интересно, но… — Когтистая рука легко отклонила очередную атаку, и снова захватила их в невидимые тиски, обездвиживая. Кэн взвыл от бешенства и боли, Ая же и вздохнуть не мог, только пытаться не уронить меч из сразу занемевшей руки.

Светящаяся черно-желтая жужелица налетела на чужака внезапно, заплясала вокруг, накрыв всю улицу тяжелой, капитанского уровня реяцу. Капитан Сой Фонг?

Удерживающее их с Кэном кидо исчезло так внезапно, что Ая едва успел сгруппироваться, чтобы падая не напороться на собственный меч.

— Я найду вас позже, — риока исчез в шунпо. Но тени, вызванные им, никуда не делись. Здоровенный минотавр старательно разбивал в кровавую кашу руки Канагавы, не обратив никакого внимания на Аю и Кэна. Умерла тварь, даже не всхлипнув. Ониси явно был мертв, обвившая его змея слишком долго разматывала кольца и осталась без головы.

Ая остановился только когда на земле остались только тела. Из всей группы живы были Юкими и Ито Сумия, самые молодые. Тадачи еще дышал, но то, что напало на него, обожгло почти все тело до мяса, а где-то и до кости. К ним уже бежал Хитори, но четвертый отряд вряд ли успеет. Ая впервые пробовал лечить кидо такие серьезные раны.

Это не тренировки в Академии на чистых разрезах и простых переломах. Затухающая реяцу едва билась, а собственная никак не хотела подчиняться, будто рассеченная на части длинными когтями чужака.

Рука Кэна сжала плечо.

— Отпусти, здесь уже все.

Тело Тадачи рассыпалось мелкими танцующими искрами, сталкиваясь, они, казалось, еле слышно мелодично позванивали, а потом стало тихо и темно. Ушел.

— Эй! А ты кто такой? — рык Хитори вырвал Аю из транса.

— Мой занпакто, — это был бред, но иначе не складывалось. Шикай Канагавы, шикай Ониси, золотой шмель с реяцу капитана второго отряда. И три световых сполоха убившие пустого в развороченной мастерской три с лишним года назад. И бесконечные сны, в которых Кэн пытался до него докричаться. — Это мой занпакто.

 

***

 

Шесть часов очередного патрулирования закончились уже давно, время, отведенное на отдых, утекало сквозь пальцы. Запах горелого человеческого мяса, кажется, накрыл весь Серейтей, хотя пожары в основном уже потушили. В казарме все провоняло дымом и кровью, и Кэн сидел во дворе, благо в нынешнем теле спать было не обязательно. Ая вышел во двор, когда луна на небе сдвинулась еще чуть ближе к основной башне отряда.
— Говорят, все капитаны и лейтенанты свалили в Генсей, — Кэн похлопал по земле рядом с собой, приглашая присоединиться. — Похоже, Мурамасе недолго осталось.
— Когда его убьют, ты… вернешься? — нужного слова, похоже, Ая подобрать не смог.
— Ну да.

Ая устроился рядом, прислонившись к его плечу. От него тоже пахло гарью.

— Повезло нам. Покопайся Мурамаса у меня в голове еще пару минут, и нашел бы за что зацепить.

— Надо найти способ вытащить тебя оттуда.

— Нафига? — Кэн не удивился. Это же Ая.

— Ты человек, а не часть моего меча, мой личности или что там означает быть занпакто.

— Я в курсе. И что? Мы и так всю жизнь работали в паре.

— У тебя была возможность уйти.

— Я пробовал, мне не понравилось, — та встреча в поместье КР до сих пор вспоминалась четко, как записанная на камеру. «Я хочу быть с тобой, и мне плевать, что ты об этом думаешь». Сколько раз нужно повторить?

— Как вообще ты оказался… там?

— Полагаю, ты меня съел, — хмыкнул Кэн.

— Пустыня — это было Уэко Мундо? Логично. В Великобритании, кажется, никто не патрулирует на грунте.

И у них не было шансов не стать пустыми.

— Я почти не помню, что там было.

— Я тоже.

Только белый песок, кварцевые деревья... Голод.

— Неважно, — Ая мотнул головой, будто прогоняя воспоминания. — Все равно надо что-то делать с тобой.

— Делать? Со мной? — Кэн отлип от стены и посмотрел Ае в глаза. Вот упертый. Он ведь всерьез. — А ну пошли.

Кэн толкнул Аю в плечо, выбрасывая в их внутренний мир, и тут же схватил за шиворот, чтобы тот не свалился с галереи.

Ая встал и огляделся. Судя по закушенной губе, зрелище более чем впечатлило. Скелет гигантского готического храма, который служил Кэну домом уже… сколько-то, действительно восхищал. Никаких люстр, резьбы, икон и прочего убранства – голый серо-бежевый камень, пучки тонких колонн. Вместо пола – те же нервюры и розетки, что над головой, будто потолок отражался в зеркале. Нет, весь храм отражался сам в себе, созданный отнюдь не для того, чтобы ходить в нем ногами. И никаких витражей – только бескрайнее небо, расцвеченное непреходящим рассветом.

Ая зачарованно потянулся за обрывком золотистого облака, вплывшим в оконный проем. И пошатнулся, случайно глянув вниз, в почти километровую пропасть нефа, отпрянул к стене. Вспомнил, как умирали, похоже.

— Ничего, привыкнешь.

Ая глянул дико, но тут же взял себя в руки и нахмурился.

— Ты тут жил все это время?

— Тут нет времени. Только когда у тебя там что-то происходит.

— А… — Ая еще раз огляделся. — Чем ты тут занимался?

— В основном пытался дозваться тебя. Теперь буду заниматься тобой, — Кэн устроился на перилах, Ая вздрогнул, явно представил себе, как Кэн сейчас навернется вниз.

— Прекрасно. А личная жизнь тебе тут какая-нибудь полагается?

Сволочь. Умеет он по самому больному. Впрочем, уже затянулось, зажило.

— Куруми осталась жить. А у меня есть ты.

— Хм. Ты предполагаешь, я буду водить тебе сюда женщин?

Кэн представил себе картину и заржал так, что правда чуть не свалился.

— Ну ты даешь, — Кэн вытирал слезы, пытаясь перестать хихикать. — Хотел бы я на это посмотреть.

— Даже не надейся, — выражение лица у Аи сделалось какое-то загадочное, будто он не мог решить, смеяться ему или торжествовать победу. Нет, определенно, в эту голову что-то вложить можно только с помощью хорошего пинка.

Кэн слез со своего насеста, прижал Аю к стенке и поцеловал. И целовал, пока тот не задохнулся. Отпустил немного, полюбовался — да, хорошо охренел, аж слова все растерял, умник. Отлично.

Кэн шагнул назад и выпал в окно, утягивая Аю за собой.

Воздух привычно подхватил в объятия. Подчиняясь, свиваясь в жгуты, плетя широкие крылья. Вираж, и громада собора перестает удаляться и снова нависает над головой. А потом опять уходит вниз.

— Сначала, Ая, я научу тебя летать. А там посмотрим.