Мягкий шелест клавиш в очередной раз прервался, и Ая глянул в сторону стола через спинку дивана. Кроуфорд поморгал, снова потер глаза, на пару секунд сдвинув очки, и принялся писать дальше. Пятый раз за последние пятнадцать минут.

Пожалуй, пора было прекращать наблюдение и переходить к действиям.

К счастью, нужный флакон нашелся там же, где Ая его до этого оставил: во внутреннем кармане пальто. Помнится, он забирал из магазина пакет с заказом, а капли, распаковав, просто сунул в карман и забыл.

А сейчас вот — вспомнил, для чего, собственно, заказывал. Вернее — для кого.

Когда он вернулся в комнату, клавиши шелестели снова, теперь резче, почти сердито.

Кроуфорд, похоже, настолько погрузился в работу, что не отреагировал даже, когда Ая остановился за спинкой кресла. Но одного взгляда на экран хватило, чтобы понять, почему: Кроуфорд и камня на камне не оставлял от анализируемой системы безопасности Ташико-групп.

Небольшая кучка камней все еще оставалась, но, похоже, Кроуфорд был решительно настроен закончить с ней непременно сегодня. Если, конечно, что-нибудь не заставит его отвлечься.

Впрочем, мешать Ая не собирался. И даже отвлекать не было нужды: уже через пару минут Кроуфорд потер глаза снова — и Ая мягко вплел пальцы в короткие волосы на затылке.

— Ммм... — устало промычал Кроуфорд и, остановившись, наклонил голову, позволяя Ае помассировать затылок. — Бывают же идиоты, не представляешь. Кто им делал эту систему... Ммм... Руки повыдергать нужно.

— Судя по тому, что им потребовался сторонний аудит, именно этого они и опасаются, — Ая чуть усмехнулся, проходясь пальцами по макушке и массируя кожу. — Вовремя спохватились, м?

Кроуфорд промычал что-то неопределенное и недоуменно поднял брови, когда Ая потянул его за волосы к себе, заставляя запрокинуть голову и прислонить ее к животу. Понимающе улыбнулся, когда Ая потянул очки за дужку на переносице и опустил веки.

— Нет, это потом, — Ая усмехнулся подобной готовности. — Держи глаза открытыми.

Кроуфорд усмехнулся и поднял бровь, молчаливо вопрошая, что это пришло Ае в голову. Особенная прелесть жизни с пророком: зацикливаясь на просчете какой-то одной ситуации, тот не мог предугадать мелочей в другой. Ая беззастенчиво этим пользовался.

Вот и сейчас — стоило вытащить пузырек из кармана, и Кроуфорд близоруко прищурился, пытаясь разобрать надпись. Ая открутил крышку, осторожно поймал пальцами веки и уронил по паре капель сначала в один глаз, а потом в другой.

Кроуфорд ошарашенно моргнул, когда ментол начал действовать, и Ая наклонился ниже. Шепнул:

— Вот теперь можно закрывать глаза, — и, не дожидаясь ответа, удобнее перехватил под затылок, чтобы потом накрыть эти насмешливые обычно губы поцелуем.

Кроуфорд тихо застонал. Этот первый стон всегда звучал с нотами удивления и облегчения одновременно, как будто пророк все не мог поверить, что уже несколько лет живет с бывшим противником, спит с ним... Любит. Но краткий миг удивления таял, и следом словно приходил покой — и счастье от того, что все существует так, и не иначе.

Ая втайне наслаждался этими двумя моментами. Каждый день, каждый раз. Они словно грели душу.

Возможно, именно поэтому поцелуй вышел удивительно нежным — не полным страсти, которая была не чужда им обоим, а бережным, наполненным едва слышным шепотом признаний, на которые они оба были не слишком щедры, не иначе как от желания не сглазить, не спугнуть это чувство, о котором так сладко было молчать наедине друг с другом.

— Лучше ведь? — негромко спросил Ая, когда поцелуй все-таки закончился, без удивления обнаружив себя успевшим присесть на колени к любовнику.

— Намного, — ответил Кроуфорд, обнимая Аю так крепко, что у того даже хрустнуло в спине. — Ты делаешь меня счастливым. А я, дурак, этого когда-то боялся.

Ая удивлённо моргнул.

— Боялся чего именно? — осторожно осведомился он, неторопливо скользя пальцами по коротко стриженному затылку — пальцы словно гладили бобровую шубу. — Что политическая ситуация не позволит нам быть вместе?

— Считаешь, что какая-то политика меня остановила бы? — он усмехнулся, а потом вздохнул, запуская руку в волосы Аи. — Нет. Я боялся вот этого, — и коснулся губ Аи, вкладывая в поцелуй свою нежность.

Кроуфорд словно пытался признаться в чем-то, и предчувствие потери на мгновение резануло сердце — но в поцелуе не было горечи, и Ая успокоился.

— Влюбиться в тебя, — шепнул Кроуфорд, едва поцелуй прервался, и у Аи захватило дух.

Будто Кроуфорд каким-то образом сумел разделить с ним чувства: немыслимо сладкую боль даже не в сердце — а за ребрами, почти у лопаток.

— Поэтому ты в первый момент удивляешься, да? — выдохнул он, и Кроуфорд вопросительно поднял брови.

Пришлось пояснить.

— Каждый раз, во время первого после перерыва поцелуя у тебя такое лицо, словно ты не веришь, что это возможно, что это вообще происходит, — Кроуфорд даже чуть дернул головой, словно пытался отвернуться и успел остановить себя, — поэтому?

Не то чтобы Ае был так уж нужен ответ — но все же, после ещё одного поцелуя Кроуфорд всё-таки решился ответить.

— Видение, там, еще в Токио, — проговорил он, выглядя при этом слегка неуверенно, что по меркам Брэда означало, конечно же, крайнее смущение. — Я испугался, что... Потеряю себя, если обрету потребность в другом человеке. Звучит смешно, и ты можешь смеяться, я не обижусь.

Ая лишь представил, что всех этих лет — даже этого вечера! — могло не быть, а потом взглянул Кроуфорду у лицо, и волной облегчения, нежности и иррационального умиления затопило сердце.

Сколько же тот носил в себе глупый страх ошибки, которую едва не совершил? Даже уже оставив его позади… боялся, что он не прошел до конца?

— Смеяться я точно не стану, — Ран легко, не глядя, расправился с застежкой брюк Кроуфорда. — Ты говоришь с человеком, который сколько мог, столько и избегал лидерских позиций — лишь бы не быть ответственным за кого-то кроме себя. Так что...

Он улыбнулся и, наклонившись ближе, шепнул Кроуфорду на ухо:

— Тут мы два сапога пара, — пальцами чувствуя, как тот отозвался на немудренный флирт.

— Ты сидишь на мне верхом, — слишком спокойно для столь заинтересованного человека, напомнил Кроуфорд.

— Угу, — расстегивая уже свои джинсы, отозвался Ая, улыбаясь, как сумасшедший.

— И ты же мне прошлый раз выговаривал за стол, — все еще не двигаясь, произнес Кроуфорд.

Ая ухмыльнулся.

— И еще раз выговорю, непременно, — он соскользнул с колен и стряхнул с себя джинсы, оставшись в одном свитере. Прислонился к столешнице бедром и чуть склонил голову набок:

— Неужели тебя эта перспектива не привлекает?

Обнаженные бедра слегка холодило от прикосновения к полированному дереву, но во взгляде Кроуфорда уже горел знакомый огонь, и Ая облизнул губы, наблюдая, как спокойствие любовника идет трещинами.

— Верхний ящик, — вдруг сказал Брэд и впихнул свои ноги между ног Аи, пытаясь заставить его расставить их шире.

Ая сжал колени, не позволяя развести себе ноги рывком — а потом, добившись внимания, медленно раздвинул их. Вышло даже чуть шире, чем было необходимо, но напряженный, жаркий взгляд Кроуфорда того стоил.

И только потом отодвинул ящик, вытащил флакон и фыркнул: тот оказался початым, тем самым.

— Я прямо вижу, как ты был травмирован выговором, ага.

— До глубины души, — Кроуфорд подвинулся, оказываясь к Ае еще ближе, а потом неспешно, широко провел ладонями по его бедрам. — Прямо психологическую травму получил.

Ая усмехнулся, а в следующий миг голову сковало обручем боли, перед глазами все пошло черными пятнами, и Кроуфорд, стиснув зубы, шумно выдохнул, откинувшись на спинку барного стула.

— Ненавижу, когда ты так делаешь.

Сидящий рядом Шульдих криво усмехнулся и отсалютовал ему бокалом, в котором пива оставалось едва ли четверть.

— Зато здорово ставит мозги на место, — ответил телепат. — Я, знаешь ли, не нанимался быть вашим семейным психологом.

Кроуфорд вздохнул, поймал взгляд официанта и махнул рукой, прося повторить заказ. Два полных бокала проскользили по всей стойке и достаточно было лишь протянуть руку, чтобы поймать их за вмиг запотевшие стеклянные бока.

— Я мог бы сейчас устроить тебе допрос, когда ты за нами подслушивал, — сказал он Шульдиху, но потом вспомнил об оставшемся дома Ае, о случившейся ссоре, о собственном страхе… Под ребрами ворочалась чужая нежность и любовь, и от того становилось еще хуже на душе. Он тяжело вздохнул. — Но не буду.

— Потому что я прав, — устало проговорил Шульдих, прикладываясь губами к пенной шапке пива. — Никогда не думал, что пророки могут быть настолько слепы.

Он сделал хороший глоток и демонстративно-медленно облизнул белую полоску над губами.

— Позер, — Кроуфорд сдержал желание шлепнуть друга по макушке.

Но как ни крути, телепат действительно был прав. Ая всегда предпочитал один удар отрезанию хвоста по кусочкам, так что однажды он мог просто исчезнуть из жизни Кроуфорда — и с концами.

Мысль ужаснула так, что даже пальцы задрожали.

— Но все же, как ни забавно наблюдать за вами со стороны, я все же дам тебе один совет, — Шульдих вдруг усмехнулся и повернулся к Кроуфорду, облизываясь, точно довольный кот. И, судя по тому, с какой поспешностью и бармен и прочие посетители бара резко отвернулись в другие стороны, телепат еще и взял их всех на ментальный поводок. — Не тормози, а то опоздаешь.

Кроуфорд обернулся, уже зная, кого именно увидит: Ая успел найти их взглядом и теперь шел прямо навстречу, со своей обычной целеустремленностью, больше подходящей какому-нибудь атомному ледоколу. Он смотрел прямо в глаза, словно пытался взглядом удержать Кроуфорда на месте, как если бы тот норовил сбежать.

— Нет меня, общайтесь, — Шульдих фыркнул напоследок и оказался на дальнем краю стойки, и даже пиво из бокала не пролил, засранец.

Кроуфорд вновь взглянул на Аю, чувствуя, как все то, растревоженное, испуганное, нервное и взбудораженное встает на свое место, вновь собирая Кроуфорда из кусков в единое целое, как будто одно присутствие Аи, даже такого, расстроенного и погасшего, делало весь мир светлее и чище.

Особенно для того, кто когда-то звался тварью тьмы.

— Так и думал, что найду тебя здесь, — равнодушно скользнув взглядом по барной стойке, Шульдиху и бармену, который тер бокал, точно заведенный, сказал Ая.

— Хочешь сказать, я повторяюсь? — не в силах сдержать улыбку, Кроуфорд смотрел на него во все глаза, замечая и грустные складки у краешков губ, и опущенные плечи, и пальцы, стискивающие снятую куртку.

Ая слабо усмехнулся.

— Постоянство — тоже часть характера, Брэд.

— Как и верность, — Кроуфорд забыл и про пиво, и про Шульдиха, и шагнул к Ае, чувствуя, как что-то горячее рвется в груди, словно птица — на волю.

— Ты только скажи мне, когда она закончится, хорошо? — Ая запрокинул голову и стоял теперь совсем рядом, но не касаясь. — Чтобы... исключить неясности.

"Неясности" Фудзимия не терпел. И все же... Столько лет был рядом, не спрашивая, не настаивая — просто любя. Сердце сжалось, а к горлу подкатил комок.

Наверное, Шульдих не зря сказал "не тормози".

Кроуфорд качнулся вперед, обнимая Аю, крепко прижимая его к себе, и шепнул, закрывая глаза:

— Прости меня. Я так тебя люблю, что иногда мне страшно.

Ая тихо хмыкнул в ответ.

— Я знаю, Брэд, — он тоже обхватил Кроуфорда руками и замер. — Ты говорил.

И, может, уже правда стоило прекращать бояться?

"На углу Риджент-сквер и пятьдесят третьей улицы есть хороший ювелирный," — вдруг сообщил Шульдих, тихо посмеиваясь в голове Кроуфорда. — "И он еще открыт."

Ая тихо дышал рядом, и Кроуфорд даже не стал одергивать Шульдиха за бесцеремонность.

Напротив — он собирался успеть.

— Пойдем, — Кроуфорд подтолкнул Аю под спину, и тот с заметной неохотой отстранился, непонимающе поднял голову. — Нам надо успеть в одно место.