Поверхность вокруг него обуглена, так же как и искалеченное и изломанное тело, лежащее у его ног. От Такатори Рейджи немного осталось, и тем не менее, даже после смерти столь долго ненавидимого им человека, Айя все еще не чувствовал себя отомщенным.

– Это потому, что месть следует подавать холодной, – ночной ветерок донес до Айи голос и легкий запашок дыма. – Поджаришь – станет невкусно. Я подразумеваю – ну кто захочет это вот съесть?

Айя ничего не сказал. Даже взгляда не поднял. Но фигура, непринужденно восседающая на цементной стене крыши, усмехнулась и спрыгнула вниз.

– Неважно, что ты не говоришь этого вслух, – заявил он. – Я все равно слышу тебя. Да и вообще, чего тут смущаться. Шварц живут ради Шварц. Такатори был всего лишь пешкой. Для достижения наших целей он нам не нужен. Ты оказал нам услугу.

Шульдих подошел к лежащему у ног Айи трупу и пнул ногой пепел, бывший когда-то ногой Такатори. Серые известковые хлопья взлетели в воздух, и Шульдих рассмеялся, видимо восхищенный таким эффектом.

– Противная маленькая коала, – пробормотал он. – Избил меня клюшкой для гольфа. И все потому, что решил, что это я застрелил его драгоценную дочурку. А я тут не при чем, сам знаешь, это все паршивый выстрел Фарфа. Вот почему мы даем ему ножи.

Айя по-прежнему молчал.

– А знаешь, если бы ты не цеплялся так за ненависть к себе, то стал бы немножко счастливее.

Айя повернул голову.

– Что ты знаешь о ненависти к себе? – тихо спросил он. – Ты ничего не чувствуешь. Ни вины, ни сожаления…

– Я виновен, – прервал его Шульдих. – А что до сожалений, какой в них смысл? К чему переживать над тем, что не можешь изменить? – он вновь пнул труп Такатори. – Думаешь, те Твари, на которых вы охотились, сожалели о чем-нибудь? И этот вот сожалел?

Айя дернулся. Как бы ни хотелось отрицать, но в чем-то Шульдих был прав. Такатори уничтожил его жизнь и даже не обернулся. Ничего не почувствовал. В конце концов, к падению его привели его амбиции, а не его злодеяния.

Такатори ни о чем не сожалел, он просто неправильно оценил ситуацию.

И теперь его не стало.

– Точно, – Шульдих засунул руки в карманы. – Дураком он был. Высокомерным. И ладно бы что-то одно, но «два в одном флаконе» – это уже перебор.

– Да ну?

– Ага, – хмыкнул Шульдих. – Заметь, когда мы надирали ваши жалкие задницы при стычках, мы проявляли только свое высокомерие. Конечно, мы куда умнее среднестатистических людей, так что любому члену Шварц очень трудно быть глупым.

Ничуть не развеселившись, Айя направился прочь.

– Стой, не уходи! – Шульдих с неестественной скоростью оказался перед ним, блокируя путь. – Общение с тобой доставляет мне массу удовольствия. Раньше нам как-то не доводилось поболтать, а ты сегодня так мрачен!

– Отвали нахрен, – рявкнул Айя.

– Ахх, вот он Ран, которого я знаю и люблю, – Шульдих по-волчьи оскалился. – Без толики ярости ты сам не свой.

Айя остановился. Его ладонь крепче стиснула катану, глаза Шульдиха блеснули.

– Мы сражаемся? – поинтересовался он. – Я безоружен…

– Черта с два ты безоружен, – кончиком клинка Айя указал на пояс Шульдиха. – У тебя под пиджаком пистолет, я вижу.

Не переставая скалиться, Шульдих вскинул руки: 

– А с чего вы решили, что там именно пистолет, мистер Фудзимия?

Айя игнорировал грязный намек: 

– Уйди с дороги, Шульдих. Мы закончили. Мы оба сегодня уже достаточно сражались.

– А как насчет завтра? Звонить не нужно. Я узнаю твою мысленную подпись.

– Отрадно, – Айя опустил катану, но не убрал в ножны. – Но завтра ты не найдешь моей мысленной подписи. Моя миссия завершена. Такатори мертв. Я покончил с Вайсс.

– Вот так вот просто? Собираешься взять и уйти?

– Да.

Шульдих прищелкнул языком: 

– Какая жалость. Без тебя они ничто.

– Если под «ними» ты подразумеваешь Вайсс, то ты ошибаешься. Они были Вайсс задолго до меня, и останутся Вайсс после.

– Даже после смерти Персии?

Глаза Айи сузились: 

– Откуда ты об этом знаешь?

Шульдих указал на свой висок.

– Телепат, – напомнил он. – Он дал вам последнее задание, вы страшно обрадовались, а затем он отбыл в мир иной, предварительно извинившись перед малышом Оми за то, что был плохим папашей. Это было так трогательно.

Айя заворчал.

У Шульдиха хватило нахальства придвинуться почти вплотную и шепнуть Айе на ухо.

– Послушай, Ран. Ты же создан для всего этого. Создан, чтобы драться и убивать. Тебе вечно не хватает адреналина и никогда не найти удовлетворения в обычной жизни. Тебе это нужно постоянно. Всегда хочешь еще.

– Нет, – Айя оттолкнул Шульдих прочь. – Нет, ты ошибаешься!

– Неужели? – усмехнулся тот. – Думаю, я не ошибаюсь. Думаю, ты так убедил сам себя, что смерть Такатори удовлетворит твою жажду крови, что теперь не можешь смириться с тем, что она только выпустила на волю твою истинную натуру.

– Ты ошибаешься, – повторил Айя, но на этот раз его словам не хватало убежденности. – Мне плевать, читаешь ли ты мои мысли, или думаешь, что понимаешь меня – ты не понимаешь. Я не такой как ты. И никогда таким не стану.

– А вот это верно. Я куда более неординарная личность, тебе таким никогда не стать. Но мы с тобой, Цветочный Мальчик, оба рождены для такой жизни. Единственная разница в том, что я пребываю с ней в мире.

Порыв ветра взметнул кусочки пепла. Движением слишком быстрым, чтобы заметить, Шульдих взобрался обратно на стену и глянул вниз.

– Увидимся, Ран. Даже если ты уедешь, долго не продержишься. Я с нетерпением предвкушаю тот день, когда еще раз испробую эту прекрасную ярость. А пока – спокойной ночи…

И вот он исчез, оставив Айю отсутствующим взглядом рассматривать опустевшую крышу. Чем тот и занимался, пока не услышал как кто-то выкрикивает его имя.

– Айя.

Айя моргнул.

– Айя. Эй, Айя!

Кто-то встряхнул его. Пораженный Айя подпрыгнул и обернулся.

– Эй, – сказал Йоджи. – С возвращением. Где, черт побери, тебя носило?

Рука Йоджи лежала на его плече, сам он обеспокоенно хмурился. Позади него маячили Оми и Кен, первый выглядел задумчивым, последний – раздраженным.

– С кем ты разговаривал? – принялся допытываться Кен. – С призраком Такатори? На случай, если ты не заметил, здание горит. Неплохо бы нам свалить отсюда.

– Ты минут двадцать пялился в пространство, – добавил Оми. – И бормотал что-то. Все повторял: «ты ошибаешься».

Айя огляделся, в животе возникло холодное тянущее ощущение. Кен не соврал. Здание действительно горело. И никакого тела у его ног не было. Дым был таким плотным, что он едва мог разглядеть ограждение на крыше, не говоря уж о том, кто мог бы там стоять.

Да и вообще, кто в здравом уме полезет на крышу, где бушует пожар.

Будь это даже ухмыляющийся, анархичный и сумасбродный телепат.

– Я в порядке, – произнес он. – Я… пошли отсюда. Здесь нельзя оставаться.

Не дожидаясь ответа, Айя направился к пожарному выходу на дальней стороне здания, он скорее чувствовал, чем видел, что остальные Вайсс следуют за ним. Но в его голове все еще звучал насмешливый голос Шульдиха.

Единственная разница в том, что я пребываю в мире с жизнью.

Айя стиснул зубы. Мир. Да, он тоже хотел мира, но не так. Только не так. Он не был убийцей. Не был. Это все обстоятельства. Ситуация так сложилась. После смерти Такатори его здесь ничего не удерживает. Нет причин оставаться. Какой смысл чувствовать облегчение, когда все они спустились вниз, добрались до дома и расползлись по своим комнатам.

Какой смысл, ложась спать задаваться вопросом, исчезнут ли годами накопленные ярость и гнев, когда он проснется, или нет.

Какой смысл понимать, что если завтра будет миссия, он на нее согласится.