Зима всегда вызывает у тебя печаль.

Ты в Нью Йорке, на острове Манхэттен, вокруг миллионы людей, и ты как никогда ощущаешь свое одиночество.

Тебе сказали: «Ради нее, Айя.». И ты уступил. Если ты уедешь, ей будет легче вести нормальную жизнь, по крайней мере, шанс появится. Они правы.

Теперь ты живешь один. Каждое последнее воскресенье месяца навещаешь приют, мимо которого прошел, когда только приехал в Гарлем. Задаешься вопросом – что еще ты можешь им дать кроме денег?

Критикер связываются с тобой только изредка, информируя о жизни твоей сестры. Ты смотришь на детей, разговариваешь с ними, и стараешься не думать о семье, которую потерял. Размышляешь о том, как росли Шварц в Розенкройц, об их боли, и что ни один ребенок не должен больше испытать этого. Кроуфорд со своими сделали доброе дело, когда разнесли ту лавочку. Ты тоже приложил к этому руку.

~ * ~

Днем ты работаешь в библиотеке, и это приносит покой. Ты подолгу читаешь.

Время от времени заходишь в кафе по соседству и рассматриваешь цветочный магазин через дорогу, вспоминая Токио, и понимая, что туда уже не вернуться.

Коллеги иногда расспрашивают тебя о семье, о прошлом, есть ли у тебя любовница. Ты улыбаешься и переводишь разговор на них. На эту тему можно сказать или слишком много, или вообще ничего.

Как человеку, не испытавшему потерю любимых, можно рассказать о кошмарах про гибель своей семьи? Как объяснить тому, кто меняет любовников по прихоти, из-за потери интереса или подвернувшейся новой интрижки, что твое сердце вычерпано до дна, опустошено ради того, за кого ты бы отдал жизнь.

Когда ОН проснулся, ничего не помня о Вайсс, Оми сказал: «Ради него, Айя». От этих слов по всему телу прокатилась ослепляющая боль, за которой пришло онемение. Как объяснить, что ты ушел прочь, оставив позади единственную хорошую вещь в твоей жизни.

Ты не знаешь, как говорить с этими людьми. Ты стоишь рядом с ними, но твое сердце отделяют от них галактики.

Внутри ты истекаешь кровью, но они этого никогда не увидят и не поймут. Этого нельзя объяснить, ты бы хотел, чтобы все было просто, как математика - точная наука, без эмоций и переживаний.

~ * ~

Иногда ты сидишь в Центральном парке и просто смотришь, как плывут облака.

Вспоминаешь первый раз, когда увидел кровь на своих руках - кровь сестры, еще задолго до первого убийства.

Вспоминаешь первый раз, когда вы встретились, он спросил: кто ты, и дал тебе имя.

Думаешь о пути мести, усеянном кровью, монстрами и кошмарами. Вы были изгоями, но у тебя была любовь твоей команды, вы были все равно как семья.

Отчего-то, теперешняя зияющая пустота внутри причиняет больше боли, чем тогда.

Месть так долго была смыслом твоего существования, что когда все кончилось, появилось ощущение, что кто-то выдернул из под ног ковер, и ты падаешь вниз. Как в чистилище, ты чувствуешь свою чужеродность, чувствуешь, что пережил отпущенное тебе время. Ведь ты же не ожидал, что покинешь Вайсс живым.

~ * ~

Ты стараешься делать что-то для удовольствия. Стараешься быть нормальным.

Это бессмысленно, и приносит радость ненадолго, а потом пустота наваливается еще сильнее.

Ты чуть ли не скучаешь по тем годам. То единственное, о чем ты мечтал всю свою жизнь, исполнилось, и ты не знаешь что делать. Не знаешь, ради чего стоит жить.

Ты не прочь попытаться стать нормальным. И вечно оставаться одиноким не собираешься.

Но ты знаешь, что больше не сможешь завести друзей, и устал от своих собственных историй. Кажется вечность живешь запершись изнутри, ты слишком стар, чтобы хоть чем-нибудь поделиться, выйти наружу, познакомиться с кем-нибудь, все равно с кем. Легче жить одному, чем бояться, что время вышло.

Иногда тебе приходит в голову, а вдруг в другой жизни ты встретишь своих ребят и вы заживете идиллической жизнью. Просто четверо студентов колледжа, обитающих в одной квартире.

Судя по книгам, нормальная жизнь это прекрасно.

Проходят дни, и ты стараешься не задумываться, мерещится ли Йоджи на улицах Токио твой призрак. И не думать, вспомнит ли он тебя когда-нибудь.

Одиночество оставляет лишком много времени для размышлений. И тебе придется принять свою судьбу.

~ * ~

На рассвете в комнате становится светлее, но тени еще темно-голубые. Ты уже довольно давно проснулся и смотришь, как спит Йоджи. В тикие дни у вас обоих меньше кошмаров. Это так ново и непривычно, ты хотел бы вечно греться в этих ощущениях.

Его ресницы вздрагивают, и он медленно просыпается.

- Эй, - окликаешь ты.

- Эй, - улыбается он.

Йоджи лениво потягивается, слегка поворачиваясь. Его ладонь находит твою, он переплетает их вместе и снова закрывает глаза.

Молчание успокаивает, оно прекрасно. Ты хотел бы вечность провести вот так, но знаешь, что нельзя. Таким как ты нельзя.

Но ты все равно притворяешься.

~ * ~

«Айя,

Если ты это читаешь, значит я не выбрался из Койя. Прости.

Сам знаешь, при нашей работе это неизбежно, профессиональный риск и все такое. Но мы совершили доброе дело. Я горжусь тем, что мы сделали для мира. И тоже должен гордиться.

Слов нет, до чего я рад, что ты ушел из Крашерс, иначе мы бы никогда не встретились.

Просто знай это.

И знай, что даже если пламя разорвет небеса и добьет до Рая, даже если моря высохнут и земля потрескается до самого ядра, даже если завтра ничегошеньки не останется в этом мире - я с тобой. Мое сердце всегда будет с тобой.

Всегда, всегда, всегда.

Й.»

End.