Это был маленький ресторанчик на окраине города, куда служащие среднего достатка обычно заходили после работы. Поставив поднос на их столик, молодая официантка кокетливо улыбнулась. Бретелька форменного фартука словно случайно соскользнула с её загорелого плеча. Масато едва заметно хмыкнул, закуривая очередную сигарету.

— Куда ты смотришь, Конь? Тут девушка перед тобой раздевается, а ты серьёзен, как на миссии, — сказал он, когда официантка ушла, расстроенная тем, что красивый клиент не обратил на неё внимания.

— Девушка? — Юси оглянулся по сторонам, но, не заметив никого подходящего под это описание, устремил на напарника хмурый взгляд. — Не смешно, Ладья. Хотя я тебе очень признателен за то, что нахожусь сейчас здесь.

Масато снова усмехнулся. Его собственный вид не располагал к тому, чтобы внушать девушкам романтические мысли: трёхдневная щетина, неизменная сигарета в зубах и слегка помятый вид человека, только недавно покинувшего больничную палату. Зато его друг и напарник Хондзё Юси всегда привлекает внимание женщин, где бы он ни находился. Их начальница Ферзь — очень красивая дама — тоже от него без ума. Под видом деловых встреч она часто приглашает Коня в дорогие рестораны, а он как ответственный сотрудник и истинный джентльмен не может ей отказать.

Но сегодня, заметив подавленное состояние друга, Масато решительно отказал начальству за него. Ферзь не увидела в этом подвоха, несмотря на всю свою проницательность. Действительно, Ладья недавно вышел из больницы, куда попал после служебного задания, и теперь имел полное право отметить своё возвращение к работе так, как ему вздумается. Поэтому никто из команды Крашерс не удивился, когда эти двое с многозначительным видом покинули базу. Разумеется, пошли вместе выпить, куда же ещё?

Cейчас перед ними стояла бутылка самого лучшего вина, которое нашлось в этом заведении, и Конь меланхолично разливал его по бокалам.

— Ну, дружище, давай за твоё возвращение, — сказал он. — Ты для меня лучший напарник: с тобой работать намного приятнее, чем с этим…

— С Раном? — уточнил Масато, пригубив вино.

Юси одним глотком осушил свой бокал.

— …с этим неотесанным типом, — закончил он с нотками досады в голосе.

Вообще-то Конь был не из тех людей, которые много пьют, даже когда есть хороший повод. И сегодняшнее его поведение говорило о том, что он сильно расстроен. Во всяком случае, Масато хорошо знал своего друга и умел за неизменной вежливой улыбкой различить все оттенки его настроения. Пожевав губами недокуренную сигарету, он затушил её в пепельнице и задумчиво произнёс:

— Слон мне рассказал, как Ран проявил себя на миссиях. Судя по всему, он хороший парень. И в команду вписался неплохо.

— Ты всегда был слишком снисходителен к людям, — ответил Юси, осушая следующий бокал. — Не знаю, как насчёт остальных, но меня он ужасно раздражал. Я даже рад, что его перевели в другую команду.

Масато понимающе кивнул.

— И поэтому ты решил сегодня напиться? Слушай, Конь, хватит валять дурака. Возьми себя в руки. Ты ведёшь себя как ребёнок, у которого отобрали конфету.

Если бы эти слова сказал кто-нибудь другой, Юси бы смертельно обиделся и перестал с ним разговаривать до конца жизни. Однако ни перед кем другим он бы никогда и не был так откровенен. Масато это отлично знал. Сам он не отличался деликатностью и порой мог, даже не желая того, ударить в самое больное, но всё-таки Конь доверял ему больше, чем остальным членам команды.

Поэтому сейчас в ответ на резкие слова друга Юси только криво усмехнулся.

— И в самом деле, что это я? Ран — не тот человек, за которого стоит волноваться.

Тем временем та же официантка принесла вторую бутылку вина, и Ладья, под столом незаметно пихнув друга ногой, заставил его обратить на неё внимание. Следуя своей неизменной привычке, которая скорее напоминала рефлекс, Юси подарил девушке очаровательную улыбку. Официантка покраснела до самых кончиков ресниц и, едва не выронив поднос, стремительно убежала прочь. Масато хмыкнул, закуривая очередную сигарету. Конь чертовски красив и обаятелен. И, к сожалению, знает об этом.

— Ну, а теперь можно и выпить по-человечески, — сказал он, лениво выпуская колечко дыма. — Признаться, я сначала подумал, что ты так расстроился из-за того, что Рана перевели в другую команду. Но раз дело не в этом…

— Не знаю. Я сам ещё не до конца понял, какие чувства к нему испытываю… Может, это потому, что я просто раньше не встречал таких людей?.. Хм, а вино и в самом деле неплохое. — Юси немного отпил из бокала. Кажется, он уже полностью вернул себе потерянное самообладание. — Ты ведь знаешь, что Вайсс — команда убийц?

Масато молча кивнул. Юси продолжил с задумчивым выражением на лице.

— И я всё ломаю голову, почему он ушёл именно туда? Он ведь мог остаться в Крашерс, мог вернуться в Критикер… Конечно, в Вайсс больше платят, а Ран сам говорил, что деньги для него важны. Но мне кажется, дело всё-таки не в этом.

— Деньги важны для каждого… в той или иной мере, — философски заметил Масато. — У тебя, например, есть сестрёнка, о которой нужно заботиться.

Юси кивнул, и его лицо осветила нежная улыбка.

— Это верно. С тех пор, как мы потеряли родителей, я остался для Тайё единственным близким человеком. Мне бы хотелось, чтобы она жила, ни в чём не нуждаясь и не чувствуя своей неполноценности по сравнению с окружающими. Я не могу вернуть ей зрение, но могу позаботиться о том, чтобы её драгоценный брат остался в живых.

Некоторое время Масато молча курил, пристально глядя на друга. Ему показалось, что он наконец понял, почему Юси сегодня выглядит таким взволнованным. Что бы он ни говорил, но с новым Ладьёй — Раном — они сработались отлично. Конь даже успел к нему искренне привязаться за это время. Вероятно, это всё потому, что оба они были идеалистами. Аристократ Хондзё, которому была открыта дорога и в бизнес, и в политику, пришёл работать в тайную организацию совсем не ради денег. Вернее, не только ради них. Ему хотелось сражаться за справедливость, выслеживая преступников и передавая их в руки закона. И хотя работа в Крашерс тоже была непростой и опасной, им не приходилось убивать, тогда как Вайсс несли это бремя на своих плечах. Ран ушёл туда, где его руки гарантированно будут запятнаны кровью. Это черта, из-за которой нет возврата. И Юси сейчас страдал оттого, что сам не смог переступить эту черту вслед за ним.

Затушив окурок в пепельнице, Масато залпом осушил свой бокал. Сейчас ему хотелось выпить чего-нибудь покрепче вина, но делать этого определённо не стоило.

— Идеалы — такая штука… — наконец медленно проговорил он. — Никогда не угадаешь, куда приведёт нас стремление к справедливости. Мы не знаем, что подтолкнуло Рана сделать этот шаг, поэтому, думаю, тебе нет смысла переживать. У каждого из нас своё место на этой шахматной доске. Главное, чтобы мы в итоге выиграли всю партию.

В прищуренных глазах Коня мелькнула улыбка. Его щёки, нежные, как у девушки, слегка порозовели от выпитого. Было заметно, что внутреннее напряжение постепенно отпускает его.

— За что я тебя люблю, так это за философское отношение к жизни, — сказал Юси, подзывая официантку одним лишь жестом руки — изящным и немного небрежным, даже не глядя в её сторону. Подобная самоуверенность, вероятно, возникла не на пустом месте, и этот жест был отточен до мелочей во время неоднократных походов в ресторан с их начальницей. Но эта догадка не сделала для Масато увиденную сцену менее эффектной: девушка сразу подбежала к их столику, неся счёт. Действительно, пора уже было возвращаться на базу.

«Любишь. Ну-ну, — ласково усмехнулся про себя Масато. — Таких людей, как ты, я, пожалуй, тоже раньше не встречал. Хорошо, что мы ещё поработаем вместе…»