Скользкие, противные, мерзкие капли стекают по волосам, забегают за шиворот рубашки, продолжая своё стремительное бегство по потной, не смотря на дубняк спине.
И всё же, я люблю дождь.
Мама в детстве рассказывала мне, что это слёзы Бога.
Так он якобы оплакивает наши грехи…
Я усмехнулся кривой усмешкой, пытаясь стереть запёкшуюся кровь с перчатки.
Хорошо въелась. Придётся долго оттирать.
Неужели я считаю, что какой- то мерзкий, кислотный дождь, поливающий грязные улицы Токио уже третий день подряд способен искупить мои грехи?
Монотонно скоблю багровое пятно железным когтём.
Кровь… Кругом одна кровь…
Такая липкая, почти не оттирающаяся, солоноватая жидкость…
Всего 3 литра…Чертовщина…
Готов поспорить с доблестными учёными, что все 6, нет 9, а может даже 12…Такая огромная лужа, и всего- то 3 литра?...
Чушь собачья….
Шипение в наушниках отрывает меня от будущей научной диссертации. Жаль…
Взволнованный голосок Оми и раскаты перестрелки где- то на другом конце занюханного переулка.
- Сибиряк, меняем позиции!
- Ок, Бомбеец, уже иду! - подрываюсь с места, поудобнее натягивая перчатку на руку. Запах крови резко ударяет в нос. Дерьмо. - Сколько их?
Мой голос спокоен. Даже слишком тих.
- Двадцать, не меньше… - звуки перестрелки не утихают.
Отличная рация. Слышно даже свист дротиков Оми, втыкающихся кому-то в тело.
- Держись, малыш.
- Ок, Сибиряк. Оставайся на связи! - голосок недовольного Оми мог рассмешить меня даже в такой ситуации. В закоулке с грязными стенами, где ещё воняет свежей кровью.
Хватаю за шкварник первого попавшегося трупа и осторожно выглядываю из укрытия. Чисто.
Прикрываясь телом недавно потерявшего необходимость носить шляпу, жмурика, я, стараясь быть незамеченным, подбираюсь к следующему переулку, где меня должен был ждать Оми.
Айя и Йоджи на своих позициях. Словно смерть притаились за углом. Ждут.
Ну и дерьмо!
Меня заёбывает переступать через чьи-то конечности, и я озираясь по сторонам, таща это обезглавленное чмо, начинаю карабкаться прям по трупам, пробивая себе “путь” отпихиванием голов, рук, ног и туловищ…
Крови то сколько…Сразу видна заботливая рука Айи.
Столько жестокости и насилия…
То-то благодарным сотрудникам Токийского морга работы привалит…
"А ребята-то совсем молоденькие…" - мельком бросаю взгляд на искорёженное болью и смертью довольно симпатичное личико одного из спецназовцев в защитного форма костюме и с каской на голове. На вид не более 17-18 лет.
Почти такой же, как Оми.
Доверчивый паренёк, со своими несбывшимися мечтами, прижимающий к сердцу чёрный автомат.
И кровь… Вокруг только кровь…
Всего 3 литра, а так много!
Свист пуль за спиной возвращает меня в реальность.
"Задумался, биолог сраный…" - матерюсь про себя, защищаясь уже мёртвым телом. Податливая кожа впускает в себя пару десятков пуль. Целый килограмм свинца мог сейчас застрять во мне.
Мои действия кажется немного их ошарашили. Чёрт! Неопытные мальцы просто уставились на труп бывшего товарища. Всего-то 30 секунд…
Айе и Йоджи хватило этой полминуты. Рванувшись с места как молнии, они режут и душат.
Леска Йоджи захватывает автоматы, а через секунду тонкая острая проволока перерезает горло их владельцам…
Стон, всхлип, крик - и перед глазами уже сникшие, но тёплые тела.
Айя двигается словно в танце. В грациозном танце со смертью. Эти 15 дюймов стали так облегчают ему жизнь…
Всего 30 секунд - и вокруг 25 трупов.
Грёбаные профессионалы. Ухмылка на губах. Чувство удовлетворения, превзойдённости в душе. Души? Они давно горят в аду. А мы лишь живые трупы, исполняющие чьи-то приказы. Мы работаем, нам платят. Всё просто.
- Кен, хватит тебе обнимать этого жмурика. Ты что некрофил? - дебильные шуточки Йоджи. Опять сигарета, торчащая изо рта. Он курит после секса и миссий. Я знаю. Наши комнаты находятся рядом. Каждую ночь, я, пытаясь уснуть, слышу эти дьявольские стоны и крики очередной “жертвы” Йоджи.
И то и другое доставляет ему удовольствие.
В обоих случаях его жертвы кричат…
- Отвали, - чуть слышно отвечаю я на колкость плейбоя, выпуская из рук окровавленное тело, как мясной пирог начинённое тяжёлым свинцом.
- Кен, ты опять как свинья, - бросает на меня холодный взгляд ещё горящих после боя аметистовых глаз Айя, вытирая лезвие своей "напарницы" об куртку ближайшего обезглавленного трупа.
- От тебя одни убытки, - продолжает он, всё с тем же холодным выражением лица. Катана плавно входит в ножны.
Чёртов профессионал. Даже не запачкался. Головорез, рассчитывающий безопасное от бьющей фонтаном крови расстояние.
Холодные аметисты ещё несколько секунд сверлят взглядом мои залитые уже запёкшейся кровью джинсы и когда-то белые кроссовки, которые теперь прийдётся выкинуть.
Затем Айя развернулся и, словно смерть, тихими шагами направился к чёрному джипу. Казалось, его не волновал даже ливень, нещадно поливающий его кожаный плащ. Он торопился домой, как- будто его там кто- то ждёт. Кто- то приготовил вкусный ужин, и сидит у окна, рисуя на запотевшем стекле сердечки, думая о нём…
Он так спешит в свою тёмную комнату, спешит погрузиться в одиночество. В свою спячку с открытыми глазами.
Спешит смыть кровь с тела. Спешит похоронить себя в своём тёмном гробу.
Просто машина для убийств…
- Эй, Кен-Кен!
Услышав идиотское прозвище, я обернулся. Йоджи. Кто же ещё? Ехидные зелёные глазки.
- Чё эт ты Абиссинца взглядом пожираешь? - брови Кудо взметнулись вверх. А эти очки на носу! Он был похож на добродушную бабульку. Вот только окровавленная проволока портила должный эффект.
Светлые, вьющиеся волосы, как всегда вызывающе одет, сигарета, уже почти докуренная до фильтра, мусолится во рту…
- И как только тебя девушки любят? - буд-то не слыша его вопроса констатирую я, и направляюсь вслед за Айей к машине.
Я доволен. Перекошенная рожа Йоджи - это как раз то, что мне сейчас нужно. Да у него даже очки на нос съехали… Хех, день прошёл не зря.
- Эй, ты чего? - болтливый Кудо догоняет меня уже возле машины.
Оми на заднем сидении. Что-то печатает, открыв незаменимый лэптоп. Айя докладывает обстановку Мэнкс.
Как всегда. Холодный расчётливый тон:
- Все убиты. Миссия выполнена.
Короткий разговор.
- Кен, садись, - добродушный взгляд Оми греет то, что я называю душой.
Опускаюсь на мягкое сидение, захлопываю дверцу.
Дождь неустанно пытается смыть кровь. Оглядываюсь в последний раз на здание, которое вот-вот взорвётся. Мы не оставляем следов.
Напевая под нос попсовую песенку, Оми неторопливо нажимает на кнопку "Enter"… Десятиэтажка взлетает на воздух.
Взвизг шин - Йоджи несётся по трассе, обгоняя других водителей. У него сегодня свидание.
Очередная “жертва” Йоджи. Опять скрипучая кровать.
Он снова пойдёт пить…
Аска всё стоит пред глазами. Она живёт в нём. А глупый Йоджи всё никак не поймёт, что убивая, он видит её глаза, что занимаясь грязным сексом в дешёвых гостиницах он ощущает её тело. Что напивается он только для того, чтоб сказать своему глюку: “Я тебя люблю”. Те три слова, которые он не успел сказать давно. Живому человеку.
Но глюк пропадает. И Йоджи снова одиноко. Ему нужны крики новых жертв. Ему нужна кровь. Ему нужно мстить…
Я пустым взглядом смотрю в зеркало заднего вида, ожидая ощутить на себе обжигающий холодом взгляд Айи.
Бесстрашный лидер с неестественными огненными волосами. Как дьявол, возникший из ниоткуда в моей жизни.
Айя - единственный из нашей команды, у кого нет мечты. Он единственный, кто не плачет (хоть иногда) в подушку по ночам, подсчитывая количество убитых людей. Он просто мстит, не зная что будет дальше.
Каждое воскресенье он тенью ускользает из дома и бродит как покинутый призрак по городу, ища свою душу.
Айя-Ран, Ран-Айя. Он и сам не знает кто он.
Он запутался.
Ни любви. Ни тоски. Ни жалости.
Он знает только боль.
Я мог бы помочь. Я мог бы спасти.
Он не хочет.
Он ищет каждое воскресенье свою навсегда покинутую душу. Он ищет ответы на несуществующие вопросы.
А когда мысли, лихорадочно сбиваясь приносят боль, и мешают думать - он идёт "на дело". Мозги, размазанные по асфальту, его удовлетворяют.
Власть над жизнью другого человека тешит его сумашедшее самолюбие.
Его сестрёнка, отключённая от проводов жизнеобеспчения заставляет его убивать. Айя-тян живёт внутри него. Ран никогда не смотрится в зеркало. Он видит лицо сестры. Он не смог спасти сестру и стал сумасшедшим. Он продал душу дьяволу, убивая, совершая кровавое жертвоприношение своей мести, как и все мы…
Он лишился чувств, убивая.
Катана в его руке - это и есть его душа.
Холодная, несущая смерть, сверкающая в солнечных лучах и в свете луны.
Он так заботливо вытирает с неё кровь…
- Кен-кун, хочешь кофе? - заботливый голосок Оми отвлекает от хищного оскала Айи. Всё таки заметил мой взгляд. Привычка убийцы…
- Эй, Кен?.. - Оми растерянно теребит меня за край мокрой кожаной куртки, не услыша ответа.
Его тихий, по-детски нежный голос, врывается в мой мозг, словно спасительный факел, и выводит из тёмной пещеры сознания.
Дождь хлещет по крыше джипа. Мы всё ещё несёмся на приличной скорости. Операция была за городом. Благо, пробок нет…
- Да, Оми. Горячий кофе, это как раз то, что мне сейчас нужно.
Мальчишка довольно кивает и наливает вкусно пахнущую коричневую жидкость в пластмассовые стаканчики из термоса.
Айя ворчит на предложение Оми “присоединиться” что-то типа: “если ты неуклюжая скотина, разольёшь хоть каплю на сидение, то будешь драить всю машину - изнутри и снаружи!”
…Нда, похоже сообщение лидера было адресовано мне…
Оми сконфуженно улыбается, глядя в мою сторону. Я подбадриваю его улыбкой, а через секунду салон джипа трясётся от нашего смеха, так, что звенят стёкла.
Айя что-то недовольно ворчит, типа что “меня окружают идиоты и бездельники…”
Йоджи уже выкурил все сигареты и не прочь бы был выпить кофе, но машину ведь должен кто-то везти… Сплюнув в открытое окно, плейбой изредка, не без зависти наблюдает за нами в зеркало заднего вида.
Обычно после миссий мы всегда едем молча. Каждый размышляет о своём.
Но в этот раз что-то сорвалось в душе Бомбейца. Мальчишку понесло… Видимо, подбадривающий смех очень много значит. Оми весело трепался о новых компьютерных играх, софте, драйверах, иногда перескакивая на выходки одноклассников. А я сидел и пил мелкими глотками кофе. В радио-магнитофоне тётка читала сводку о погоде. В душе у меня била тревога…
Я считал Оми самым нормальным из нас. До определённого момента - когда он плакал после каждой миссии, уткнувшись мне в плечо. Когда он переживал за каждого убитого человека. За кровь, которую никогда не смыть…
А в один вечер, после миссии, он просто сел в салон джипа, и вдруг, не проронив ни слезинки, уткнулся в лэптоп, заметая следы. Я ждал, что малыша прорвёт дома. Но ничего не произошло. И тогда я понял: Оми стал таким как мы. Оми вырос.
Мы ни разу не говорили на эту тему. Цукиёно с каменным лицом и хладнокровием убийцы “убирал” всех, кто стоял у него на пути, а потом сворачивал арбалет, прятал дротики в школьный портфель, и спокойно хавал сэндвич, дожидаясь остальных. Слушал MP3 плейер и наблюдал за действиями своих напарников, готовый в любой момент тут же убить одним лишь лёгким нажатием на курок своего арбалета. Готовый в любую секунду увидеть кровь…
Милый подросток, с вечно торчащей из стороны в сторону чёлкой. Дьявол с глазами ребёнка, держащий сотни человеческих жизней под прицелом своего детского маленького пальчика. Ребёнок, напевая песенки, взрывает здание с людьми… Клиника… Боже, ну где же черта?...
Иногда, смотря в глаза Оми, не вижу в них того детского огня, вспыхивающего в глазах детей, которых я учу играть в футбол пару раз в неделю.
Чего-то важного нет в этих больших глазах… Жалости, света, любви? Я не знаю. Этого нет ни в одном из нас. Но должно же быть в семнадцатилетнем подростке?
Кажется, что в юное тело посадили насильно уже старую, повидавшую всякое на своём пути, душу. Поэтому Оми и выглядит таким взрослым. Он потерял детство ещё в том сыром и тёмном подвале.
Взвизг шин заставляет меня прийти в себя. Машину тряхануло и толкнуло вперёд. Приехали.
Чёртов Йоджи! Не мог тормозить более аккуратнее что-ли?
Благо кофе я успел допить. А то не избежать в районе грома…
Из машины я вышел последним.
Дождь кончился. Хмурое серое небо нависло надо мной, пытаясь достать.
Всё время думаю: кто мы, “Вайс”?
Если трезво подумать, миллионы людей на земле сталкиваются с нашими проблемами. Их предают, убивают родных и любимых. Но они переступают через это и продолжают жить. А мы не смогли. Почему? Я не знаю. Никто не знает…
Истребляем “тьму”… ”Охотники Света”... Бла, бла, бла.
А что если нет света, а есть только тьма?
В озадаченности поднимаю голову вверх, встречаясь взглядом с нависшей над Токио большой, грязной, тёмно-серой тучей. Где-то невдалеке сверкают молнии.
Можно ли купаться в дерьме и оставаться чистым?
Сегодня мы опять забрали чьи-то жизни.
А кто заберёт наши?
Иногда мне кажется, что смерть махнула на нас своей костлявой рукой. Мы достали её - эту дряхлую старушку в чёрном балахоне. Мы делаем её работу, и она наплевала на нас - на четверых клоунов, играющих с жизнями, - и ушла…
- Кен! Ужин скоро будет готов! - опять Оми.
Открылась и закрылась скрипя петлями деревянная дверь.
Ну, кто ещё может волноваться, что я замёрзну в мокрой одежде?
Смятый в кулаке пластмассовый стаканчик отправляется в урну возле дома.
Это была ещё одна игра со смертью. И мы опять победили…
