1. Бытие и Ничто (Side B)
Они очень похожи:
оба японцы;
оба, по сравнению с ним, мальчишки;
оба еще в детстве остались без родителей;
оба выглядят младше своего возраста;
оба нелюдимы и неразговорчивы;
оба предпочитают японскую кухню;
оба умеют убивать …
Ран может и дальше перечислять сходства между Наги и Юки, а существенное различие лишь одно: ради Юки он готов пойти на всё, а ради Наги он не пошевелит и пальцем.
2. Вещь (в США)
Она очень красива и, сама по себе, даже невинна. Для него она не просто инструмент. Совершенство, объединившее форму и содержание, виртуозно исполненное в материи, уникальное по своей функциональности. Она – божество. Она – идеал. Она – вещь. И в тот момент, когда он это осознал, смерть стала желанной так же, как и жизнь.
3. О необходимости помнить (Глюхен)
Такатори Мамору – это новая ступень в этапе взросления. Ранее была «фаза Цуекино Оми» – яркая, наивная, жестокая, дружелюбная, строптивая, то есть детская.
Бомбейцу повезло: взросление у него происходило постепенно. Похищение, случившееся с ним, было лишь катализатором, позволившим развиться умению планировать, принимать взвешенные решения, выискивать слабости своих врагов, идти к цели любыми путями, отстаивать собственное мнение…
Такатори Мамору– это жестокая, беспринципная, хладнокровная, целеустремленная, своенравная личность, то есть идеальный представитель клана. Эта ступень была неизбежна. Её приняли, как нечто новое, самостоятельное.
Короткая историческая память, забывание – то, что помогает двигаться дальше, раз за разом отбрасывая прошлое.
4. О Другом (Капитель)
Я не всегда осознавал, что Шульдих проникает в мои мысли, но чувствовал вторжение каждый раз, когда оно осуществлялось. Сначала появлялась тревога, больше похожая на животный страх, который заставляет действовать, двигаться или замирать. Затем ощущение крови, молока и мёда – отвратительное сочетание, чуждое мне. Металлический, солоноватый привкус крови знаком и привычен. Слабый сладкий вкус молока напоминает о совместных завтраках Вайс, таких редких и желанных. А мед… Мед я не люблю: у него слишком много оттенков запаха, вкуса, консистенции и их сочетаний. Разнообразие разделяет, разъединяет, заставляет острее почувствовать своё одиночество.
Смесь серой реальности, ностальгии и безвыходности – это точно не мои переживания… чуждые.
Теперь я знаю Шульдиха. Он настолько отличен от меня, что, когда мы рядом, контраст очевиден, когда он в моём сознании – он там один.
5. О Ничто и ужасе (Глюхен)
Взрыв. – Крашерс. – Сестра.
Мгновение застывает. Перед Раном оказывается сбитое машиной тело сестры. Он не может дотянуться до нее, чтобы помочь. Он не понимает: жива она или уже мертва. Он знает, что чем быстрее преодолеет расстояние между ними, тем больше шансов у сестры выжить. Но он стоит и не ощущает своего тела. Она все ближе, ближе и дальше. У нее, как только что заметил Ран, накрашены ресницы. В то же время он понятия не имеет: закрыты её глаза или нет. Легкие горят от нехватки воздуха, но юноше трудно выбрать: вдохнуть или выдохнуть. Ран чувствует, как внутри него что-то холодеет. И в этот момент проскальзывает шальная спасительная мысль: «Мертв». Тут же заменяющаяся другой: «Первый взрыв – предупреждение».
