Фудзимия грохнул на пол десятую корзину цветов и прогнулся до хруста в пояснице. Кэн как нельзя удачно свалился с гриппом, поэтому доставкой занимался один Ая, Ёдзи с Оми ударно отрабатывали смену с утра до вечера.

Распорядитель пересчитал корзины, любовно погладил листья пальмы, которую только чудом удалось не сломать в фургоне, и расписался в накладной. Попытался немедленно сбежать раздавать указания, но Ая процедил:

— Подождите, я перепроверю, — и без всякой спешки сверил всё по списку сам. После десятой поездки за три часа он уже никуда не хотел спешить. Холодно кивнул нервно топчущемуся распорядителю и захлопнул дверцы фургона. За дальней от тротуара дверцей оказался рыжий, пестро одетый иностранец, который с усилием ему улыбнулся. Ая хотел обойти его, чтобы сесть за руль, но тот тяжело вздохнул и окликнул:

— Абиссинец?

Ая немедленно развернулся на месте, оказываясь с ним лицом к лицу.

— Вы меня с кем-то путаете, — произнёс тихо и уверенно.

Рыжий скептически хмыкнул.

— Абиссинец, Вайс, Фудзимия? Что, вообще никаких ассоциаций?

— Вы наш новый… — Ая попытался подобрать подходящее слово, которое можно было бы трактовать максимально широко, — консультант?

— Я гораздо хуже, — рыжий огляделся, — слушай, время обеденное, пойдем вон в то кафе? Я тебе всё расскажу, жрать только очень хочется. Кстати, я Шульдих.

Руки, к счастью, не протянул, терпеливо дождался короткого кивка, и как только Ая запер фургон, немедленно рванул к кафе.

...Ел этот Шульдих как не в себя. После двух чашек лапши заказал ещё риса с курицей и задумчиво проводил взглядом салат, который официантка несла к соседнему столику. Ая допил чай и посмотрел на Шульдиха в упор.

— О чем ты собирался рассказать?

Тот немедленно отложил палочки, вытер рот и вздохнул тяжелее прежнего.

— Я же не Кроуфорд, это он дипломат, — тоскливо пробормотал себе под нос и сказал уже обращаясь к Ае: — У меня к тебе предложение взаимовыгодного сотрудничества. Если ты согласишься, то и ко всем Вайс. Видишь ли, я принадлежу в боевой группе Шварц, мы — примерно как вы, только наоборот.

— Преступники, — кивнул Ая понимающе и немедленно встал.

— Да сядь ты и послушай, — Шульдих страдальчески заломил брови. — Я не переманиваю тебя на темную сторону. От твоего согласия зависит благополучие моего шефа, а в конечном итоге — обеих наших команд и твоей сестры.

— Если это шантаж, — Ая сел обратно и наклонился к самому лицу Шульдиха, — то должен сказать, что терпеть не могу шантажистов.

— Хуже, — не-шантажист пальцами вынул из пиалы кусок курицы и с наслаждением прожевал. — Мой начальник предвидит будущее. И, как правило, именно его видения приводят к самым благоприятным последствиям — мы проверяли. Проблема в том, что он считает, будто его видения сбываются автоматически — с определенной погрешностью, конечно. И страшно нервничает, когда дела идут не так, как он видел. Поэтому твоя команда, и особенно ты, должны поступать согласно его пророчествам. Если по сути, то на ближайшем задании ты должен кинуть катану в вертолет.

Сказал и уставился в пиалу, стал вылавливать палочками рисинки из соуса. Глаз не поднимал, поэтому всю гамму переживаемых Аей эмоций пропустил.

— Разве шизофреникам дают визу? — спросил Фудзимия куда-то в направлении окна.

— Кому её только ни дают… — Шульдих рискнул на него посмотреть. — Понимаю, мне сложно поверить. Но кроме меня в команде ребенок, псих со справкой и этот самый пророк, мой начальник, который самый убедительный. А ему-то о нашем разговоре знать нельзя ни в коем случае. Распсихуется и начнет такое видеть — туши свет!

Ае стало даже весело. Тип напротив, насколько позволяла понять мимика европейского лица, не особо надеялся на согласие. Пришёл поговорить из чувства долга — или что там вместо него у шизофреников?

— Понимаешь, — начал Ая мягко, — катана у меня хорошая, острая. Дорогая вещь, память об учителе. Если я кину её в вертолет, она упадет обратно. И поцарапается.

— Сколько может стоить ремонт? — обреченно спросил Шульдих.

Ая назвал сумму. Шульдих присвистнул, но потянулся за кошельком.

— Вот ты, цена свободы и здорового психологического климата в команде, — вытащил пачку долларов, положил перед Фудзимией и строго сказал: — Половину сейчас, половину потом. К мастеру пойдем вместе!

Ая равнодушно пожал плечами и кивнул. Взял купюру, посмотрел на свет, пощупал. Педантично пересчитал все деньги и убрал в карман.

— Да! — спохватился Шульдих. — Чуть не забыл. Там будет мужик, которого ты очень не любишь. Ты должен на него побежать с катаной наголо, а Кроуфорд тебя обезвредит.

— Я до или после кину катану в вертолет? — заинтересовался Ая. — Если после, скажи своему шефу, чтобы обезвреживал меня аккуратнее.

— Не переживай, он будет нежен, — Шульдих жадно допил соус из-под курицы. — Потому что тебе как раз потом катану кидать. И дальше с нами встречаться. Кроуфорд трепетно относится к воплощению своих видений. Ты у него любимый герой сезона.

Пропустив мимо ушей ненужную информацию, Ая задумался: о каком “нелюбимом мужике” может идти речь? Редких упущенных преступников он не любил абстрактно, Персию — в моменты, когда Критикер опять давали неполные данные. Конкретно и истово он ненавидел только одного человека.

— Скажи, почему этот ваш Кроуфорд будет защищать от меня Такатори Рейдзи?

Шульдих заёрзал, будто на стуле разом оказалось с полсотни кнопок, и в юбилейный десятый раз пожалел, что пошёл на эту авантюру.

— Какой шеф хороший пророк, — осуждающе сказал он. — Предупреждал, что Фудзимия из Вайсс умный, так не ошибся.

— Если хочешь, я тебе придумаю комплимент в ответ, попозже, — посулил Ая. — Так что насчет Такатори?

— Нам приказали на него работать, — решил признаться Шульдих. — Поэтому убьешь ты его позже, когда мы взбунтуемся.

— Договорились, — сказал Ая после тяжелой паузы, во время которой Шульдих весь извелся. — Будет твоему шефу театр одного актера. Но учти: если дальше мне придется делать ещё более глупые вещи, тебе придется стать убедительнее.

Глядя в спину уходящего Фудзимии, Шульдих размышлял, сколько стоит убедительность в долларовом эквиваленте и что с так называемыми хорошими парнями вполне можно договориться.