Он стоит и смотрит на меня сверху вниз. Его голова немного наклонена набок, и он... улыбается. Как редко я вижу эту улыбку. Чаще это, ставшее таким родным лицо, похоже на непроницаемую железную маску. Я отвечаю ему такой же теплой улыбкой и, откладывая журнал, встаю с дивана. Он идет мне навстречу, протягивает ко мне руки, и через несколько мгновений я оказываюсь в его объятиях. Он легко касаясь гладит мои волосы, целует их. Я отстраняюсь от него и на мгновение задерживаю взгляд на его лице. Как я скучал по каждой черточке этого лица, по этим глубоким фиалковым омутам глаз, по этим губам, которые умеют быть такими нежными и ласковыми. Я все еще улыбаюсь, хотя чувствую, что по щекам неудержимо катятся маленькие соленые жемчужинки. Я прошу его, чтобы он обнял меня снова и больше никогда не отпускал. Он заключает меня в объятия, и я, прижимаясь к нему всем телом, дрожу как от холода. Его руки, еще недавно сжимавшие катану, гладят меня по голове, по спине, я начинаю успокаиваться. Он здесь. Он рядом. Он больше никуда не уйдет.

- Ангел...

Я отстраняюсь от него, а он тяжело опускатся на диван, прижимая руку к животу. Я в растерянности стою и смотрю на его бледное лицо не в силах понять, что же происходтит. Из его груди вырвался хриплый тяжелый вздох, он протянул мне руку, и я увидел на ней красное... кровь. Я бросился к нему, начал расстегивать плащ, путаясь с хитросплетением многочисленных ремней. Тут в комнату заглянули заспанные ребята. Кен побежал к телефону, а Еджи стал помогать мне. Через какое-то время Сибиряк возвратился и сказал, что машина скорой будет через пару минут. Мне стыдно говорить об этом, но у меня началась истерика, я действительно испугался за Айю. Ну зачем он пошел на эту (плохое слово!) миссию в одиночку? Что хотел этим доказать? Он же может умереть! Как он может даже думать, что я смогу без него? Я же сломаюсь! Только его уверенность и хладнокровие дают мне силы держаться и не раскисать! Что я буду делать, если лишусь возможности говорить ему, что люблю его? Что будет, если я никогда больше не смогу услышать эти слова от него?

Айа протянул ко мне руку и потрепал по щеке. Потом попросил Кена отвести меня на кухню и напоить чаем, а меня попросил не беспокоиться за него. Как же, не беспокоиться! Я метался по кухне, как раненый зверь по своей берлоге.

А потом приехала скорая, но Еджи запретил мне ехать вместе с ними в больницу.

- Об этом попросил Айа, - сказал он.

Я стоял на пороге нашего дома и смотрел вслед отъезжающей машине. Кен подошел с зади и, положив мне руку на плечо, сказал, что надо идти спать.

- Завтра все будет хорошо. Мы с утра поедем в больницу. А сейчас надо набраться сил.

Я согласился. но ничего другово мне просто не оставалось. Я долго лежал в постели и прокручивал в голове события прошедших месяцев. Я вспомнил, как первый раз посмотрел на Айю не только как на друга, на лидера Вайс, своего шефа, а как - то по - другому. Вспомнил его глаза, лед которых обычно таял, когда их взор обращался ко мне. Вспомнил, его улыбку, так редко озаряющую его лицо. Только со мной он мог вести себя так, в обществе же других людей - замыкался в себе, закутывался в свою непроницаемую холоднось, как в плащ. Да, он прятался от мира, но это не его вина - это этот грязный мир сделал го таким! Но за маской решимости скрывается такой же человек, как и все.

Нет, лучший из людей! Мой ангел... Так называл он меня. Но, нет! Это ты мой ангел, и если, ты погибнешь, то и я уйду. Уйду вслед за тобой...

Я чувствовал, что по моим щекам текут слезы. Но я не обращал внимания: сейчас можно, сейчас никто этого не видит. Но завтра я буду держаться. Хотя если не будет моего ангела, какое может быть завтра?..