Когда поток горячей воды сменился едва теплой струей, Фри, чертыхнувшись, вылез из-под душа. Возможно, стоило набрать ванну, чтобы можно было как следует отогреться, но Фри не захотел привлекать внимание к своим проблемам. А вот теперь придется выдать свое состояние дрожью под одеялом ― в старых домах не спасает даже современный бойлер. Нагретая вода имеет свойство заканчиваться внезапно.

Следовало бы уже запомнить, что скрыть что-либо от Аи ― изначально обреченная на провал задачка, и как ни вертись, ничего не выйдет. События словно сами складываются так, что от нелепости попытки в конце концов делается неловко.

Впрочем, пока Аи в спальне не было, и Фри с облегчением обрушился под одеяло. Теплее не стало, потихоньку накатывала дрожь, но хотя бы не приходилось удерживать себя вертикально. Интерлейкин иногда брал со слабого человеческого тела и такую цену: мышцы нервически дергались, словно от тика, озноб не позволял согреться, и все это просто нужно было перетерпеть. А белье Фри поменяет завтра.

Приход Аи выдала только страдальчески икнувшая дверная ручка. Дом вообще был полон таких звуков ― шорохов ног по коврам, скрипа половиц, скрежета петель. У Аи в комнате паркет и вовсе был доведен до состояния «соловьиного пола», и Кэн только периодически зубоскалил, мол, параноик. Ая каждый раз неизменно отвечал, что живой параноик лучше мертвого лоха, и не позволял клининговой службе исправить ситуацию.

Ая двигался бесшумно, так что Фри пришлось угадывать его жесты по шороху одежды. Впрочем, ничего сложного ― Ая разделся быстро и аккуратно сложил шмотки на стул.

Теплая сухая ладонь легла на плечо, разворачивая и отодвигая с края, и Фри только поморщился ― он успел взмокнуть за эти четверть часа, и теперь кожа была холодной и липкой, словно лягушачьей.

Аю это, похоже, не слишком смутило. Оказывается, он приволок с собой пропитанное чем-то полотенце. Принюхавшись, Фри опознал резкий сивушный запах и с облегчением подставил грудь и спину. Водка высохла быстро, а потом Ая, не пожелав остановиться на уже сделанном, уверенно устроился рядом. Жизнь сразу же стала значительно лучше.

Пока они возились, устраиваясь, озноб даже ненадолго отступил. Фри не пустил любовника на подушку, уложив голову себе на сгиб руки, а от прикосновения ледяных ступней Ая тихо выругался, впрочем, беззлобно, и прижался задницей прямо к промежности. Не то чтобы Фри сейчас был на что-то способен, но член устроился между ягодиц на редкость удобно. От Аи полыхало жаром, как от печки, и Фри закрыл глаза и коснулся радикально стриженой макушки губами.

Клонило в сон, но прямо сейчас он не мог перестать касаться. У Аи не тело, а мечта кинестетика, и Фри оглаживал шрамы на груди кончиками пальцев, молча улыбаясь в колючие ежиные прядки. От прикосновений холодных рук по коже у Аи пробегали мурашки, а соски и вовсе затвердели маленькими камешками.

― Спи уже, ― недовольно проворчал Ая, но не возразил, когда Фри сунул ему между ног колено. Горячая кожа промежности прижалась к бедру, ягодицы чуть разошлись. Если перевернуть его так на спину, можно целовать плечи и одновременно двигаться внутри… Утром. Обязательно.

― Утром, ― Ая отозвался эхом, убирая с груди руку Фри и переплетая пальцы. Вроде бы исключительно прагматичное движение: нужно греться и спать, а не начинать то, чего не сможешь сейчас закончить. Но в груди сжалось горячо и нежно.

Ая грел всю ночь, и Фри почти не просыпался от приливов холода. Утром, когда Ая ушел умываться, Фри в поисках тепла переполз на его место. Устроился поверх нагретой подушки и блаженно выгнулся, когда Ая, вернувшись, устроился за спиной. Прижался губами к шее, и Фри бросило в жар.

Ая длинно лизнул плечо, легко прихватил зубами загривок и тихо хмыкнул:

― Водка. Осталась на тебе.

Фри невольно дернул бедрами, втираясь пахом в ком одеяла.

― Надеюсь, тебя пьянит так же… ― мокрый язык неторопливо спускался вниз по позвоночнику, и он забыл, чем хотел закончить.

― Да, ― Ая жарко выдохнул в поясницу и слегка царапнул ягодицы ногтями. Между ними пульсировало голодно и жадно, и Фри с облегчением застонал, когда скользкие пальцы двинулись внутрь, почти не встретив сопротивления.

Желание выключило мозг как-то сразу и напрочь, и Фри дернулся назад, насаживаясь, немного жалея, что не может раскрыться сильнее. Ая перехватил его под бедро, сдерживая движение, потерся сначала пахом, а потом головкой, и Фри замер, полусуеверно боясь спугнуть или разрушить этот разделенный жар.

Пустой страх; Фри всегда с облегчением убеждался в этом, когда Ая, как сейчас, начинал двигаться внутри. Стоило бы избавиться от этого чувства совсем, но радость была слишком сладкой ― каждый раз.

Ая двигался ровными, мощными толчками, дергал на себя так, что бедра с силой ударялись друг о друга. Припадочно икала кровать, между бровей собирался едкий пот ― Фри словно плавился в блаженном ощущении принадлежности и единства.

Оргазм накатил, словно укол миорелаксанта, стремительный и беспощадный, Фри обмяк на середине движения, не в силах даже облизнуть губы, и какое-то время только моргал. Ая сверху глухо простонал в шею, отчаянно и почти зло, и устроился на спине, даже не подумав сползти на бок. Фри чувствовал его острый подбородок и мокрый лоб; в разделенное тепло хотелось завернуться целиком.

Спецы Криптона пытались исследовать постэффекты интерлейкина и способы релаксации, но Фри через раз ставил их гипотезы с ног на голову и ничуть об этом не жалел. Рядом с Аей и тик, и озноб отменялись, и это было последнее, в чем Фри бы признался на тестах.