Аю впихнули в комнату, предсказуемо задав направление пинком под зад. Пробежав по инерции несколько шагов, он все-таки ухитрился притормозить и не врезаться лбом в стену. Нет, удерживать равновесие Абиссинец не разучился, но со связанными за спиной руками особенно не подергаешься. Оттолкнувшись от стены плечами и коленом, он развернулся, чтобы оглядеть помещение, куда его засадили. Зарешеченное окно, стол с какими-то коробками на нем, табурет, на табурете Кроуфорд, кровать без белья, но с ортопедическим матрасом, мягкое кресло…

- Добрый вечер, - подал голос принятый Аей за предмет интерьера враг.

Фудзимия развернулся к говорившему; щека слегка дёрнулась: он заперт наедине со шварцевским пророком в комнате. Вдвоем. С Брэдом, черт его побери, Кроуфордом. Нет, не стоит пока об этом думать…

- Что ты здесь делаешь? – хмуро спросил он.

Оракул усмехнулся и пожал плечами:

- Разумеется, жду, пока ты придешь и скрасишь мой досуг. Заняться тут особо нечем, как видишь.

Не меняясь в лице, Ая отмел пришедшие на ум возможные занятия (правда, все они требовали его, Фудзимии, непосредственного участия) и спросил о более насущном:

- Тебя тоже пообещали убить на рассвете?

- Да, - кивнул Кроуфорд, по-прежнему сидя в довольно странной позе: очень прямо, заведя руки за спину. – Предадимся скорби?

- Неконструктивно, - отмел предложение Абиссинец и, наконец, полюбопытствовал: - Ты почему так странно сидишь?

Шварц с демонстративным раздражением возвел глаза к потолку.

- Руки связаны. Освободиться самостоятельно не получилось, - и, покосившись на Аю, спросил: - Поможешь?

Тот, вздохнув, помолчал, якобы раздумывая, для приличия, но довольно быстро кивнул, соглашаясь. Ая подошел к Кроуфорду и оглядел связанные руки: веревка оплетала предплечья от запястий и почти до самых локтей. Странно, что мужчина даже не морщится от боли.

- Здорово тебя скрутили, - профессионально оценил Фудзимия мастерство врагов. – Но слишком сильно.

- Нормально, - хмыкнул Кроуфорд. – Они адекватно оценили мою гибкость. Так ты меня развяжешь, или таким я тебя больше устраиваю?

«Он вообще думает над смыслом того, что говорит?»

- Развяжу, - сказал Ая, опускаясь позади пророка на колени. – Иначе и мне ходить так до самой смерти. Неутешительная перспектива, как считаешь?

- Да, и времяпровождение идиотское, - согласился Брэд и добавил сокрушенно: - Подумать только, несгибаемый Абиссинец со связанными руками добровольно стоит на коленях, а я и не вижу.

Фудзимия фыркнул, проглотив так и рвущееся с языка: «Тебе стоит только попросить», и вцепился зубами в первый узел веревки. Потянул, потеребил, подергал - и путы решили поддаться. Вытягивая веревку из петли, Ая подался назад и заметил, что Кроуфорд в меру физических возможностей наблюдает за его действиями, но благоразумно не комментирует.

- Я думал, ты её перегрызать будешь, а ты у нас умный, - мда, Фудзимия рано радовался.

- Мошно подумать, я у наш жаяш, - не выпуская бечевки из зубов, попытался прошипеть Ая.

Но Кроуфорд только улыбнулся, отворачиваясь: понимал, очевидно, что с потенциальным сообщником спорить не с руки.

У Абиссинца, увы, хоть и был занят рот и связаны руки, мозги работали с нормальной – извращенной, по мнению самого Фудзимии, - интенсивностью. Ая то утыкался в оракула носом (и почти дурел от запаха одеколона, смешавшегося с естественным запахом пота), то отклонялся, чтобы вытащить веревку (и теперь уже балдел от широких плеч мужчины).

Через десять минут и с дюжину застрявших между зубов синтетических волокон пророк был свободен. Встав с табурета, он стряхнул веревки и потянулся длинным движением, выдающим усталость долго бывших в напряжении мышц. Затем Брэд обернулся и удивленно посмотрел на всё ещё коленопреклоненного Абиссинца.

- Спасибо. У тебя ноги затекли или просто нравится стоять передо мной на коленях? – спросил он.

«Догадливый, черт!» - Ая легко поднялся, мельком пожалев, что не может отряхнуть штаны, и развернулся к Кроуфорду спиной. Тот молча смотрел ему в спину, не делая попыток освободить Абиссинца. Оглянувшись через плечо, Фудзимия с раздражением заметил, что Брэд даже не пробует его развязать.

- Чего ждешь? Тебя попросить надо? Ладно, я не гордый: развяжи меня, пожалуйста.

Ответом ему был слегка офонаревший взгляд сразу начавшего распутывать веревки пророка.

- Абиссинец, ты – и не гордый? – в голосе чувствовалось недоверие. – И вообще, что такое? Ты был такой молчаливый и хамоватый, а сейчас я тебя прямо не узнаю.

- Гордость не всегда полезна, - Ая подергал руками, затягивая обратно неразвязанные узлы, что вызвало утихомиривающий тычок в спину от Брэда. – Видишь ли, я очень ленив: если бы я вел себя с напарниками вежливо и дружелюбно, они бы сели мне на шею, и работы бы прибавилось.

- Ты мудр не по годам, - Кроуфорд, пользуясь относительной скованностью Фудзимии, одобряюще похлопал его по плечу. – Я думал, это ты из-за сестры такой.

- А вот Аю не трожь! – вызверился Абиссинец.

- Даже не собирался, - пророк стряхнул веревки на пол. – Я тебя буду…

Фудзимия, развернувшись, повел плечами и уставился на Кроуфорда, ожидая окончания фразы.

- …трогать, если нам придется быть противниками, - закончил Брэд; Ая, скрывая предсказуемое разочарование, отошел к столу, поблагодарив за освобождение.

Сняв крышку с двух коробок, Фудзимия удивленно хмыкнул:

- Роллы. Странные какие-то, желто-зеленые… И пицца, - он ткнул пальцем в продукт и добавил грустно: - Холодная пицца. С чего они вздумали о нас заботиться?

- Что, эти ребята тебе не сказали, что мы падем жертвой справедливого возмездия? – Кроуфорд подошел ближе, но не стал трогать еду, предпочитая разглядывать её с безопасного расстояния. – Может, они решили нам устроить последний ужин перед казнью?

- О, - Ая был удивлен. – Твоя команда тоже кого-то укокошила из семьи этого отморозка? Я думал, их фамилия отличилась дядюшкой-наркоторговцем.

- Нет, там ещё был брат, промышляющий шантажом и шпионажем. Неприятный тип, Фарфарелло даже не стал с ножа его кровь слизывать, - поделился оракул.

- Да, это показатель, - прищелкнул языком Фудзимия. – Как еду будем делить?

Кроуфорд отодвинул Аю от стола и придирчиво рассмотрел продукты питания.

- Есть будем пиццу, поровну. Ваше традиционное блюдо не вызывает у меня доверия ни цветом, ни… - он наклонился и принюхался, Абиссинец страдальчески отвел глаза от его провоцирующей позы. - …Запахом. Идем!

Кроуфорд решительно сгреб со стола коробку с пиццей и сел с ней на кровать, приглашающе похлопав по матрасу:

- Присаживайся.

Не заставив просить себя дважды, Ая устроился рядом, перед этим подхватив со стола бутылку воды. Взяв по куску пиццы, мужчины дружно вцепились в неё зубами.

- Мда, - произнес Фудзимия, когда сумел высвободить челюсть из коварного продукта.

- Они не держат слова, - посетовал Кроуфорд. – Неужели они думают, что мы умрем на рассвете от пищевого отравления? Поесть не получится, жаль. Чем займемся?

Под требовательным взглядом Брэда Ая не то что бы терялся, но в голову приходили сплошь предложения возмутительно нерациональные и малопристойные.

- Попробуем сбежать? – высказал он идею, которая посетила бы его в первую очередь, если бы сокамерником оказался кто угодно другой, а не человек, по нелепой прихоти судьбы бередивший его душу с первой встречи.

- Нет смысла, не получится, - покачал головой Кроуфорд. – Я всё-таки пророк.

- О, - Ая с наигранным удивлением обернулся прямо к нему. – Как же тогда тебя поймали? Или ты так себе пророк?

- Я не программа телепередач, - сухо заметил Брэд. – Схватили по дороге в магазин, кольнули в шею – и всё.

- А я шел в банк оплачивать счета, - вздохнул Фудзимия. – Самое обидное, что заплатить успел, а поймали меня на полпути к дому.

- Неэкономно получилось, - посочувствовал оракул и полез в карман брюк.

Вытащив нечто прямоугольное, мужчина развернул сверток и достал колоду бумажных карт. Рассеянно отделив перу десятков бумажек, он поднял глаза на Абиссинца и предложил:

- Перекинемся в дурачка?

- Почему бы и нет, - пожал плечами Ая. - Только в будущее не подглядывать!

- За кого ты меня принимаешь? – оскорбился Брэд. – Да, кстати, на что играем? Учти, на деньги – не вариант. Я, конечно, нагадал, что останусь живым, но определённый процент ошибки тоже существует.

Фудзимия вцепился в лежащие перед ним карты, посмотрел несколько картинок и тихо хихикнул:

- Так это гадальные карты?

- Да, Таро, - кивнул Кроуфорд. – Обычный подсобный инструмент пророков. Чего смешного?

Тихий смех перешел в громкий ржач.

- Т-тыыы, с пистолетом, в костюме, и с картами, гада-аешшшь… - у Абиссинца на глазах выступили слёзы. – А по руке тоже умеешь?

- Умею, - фыркнул оракул. – Тебя интересует длина линии жизни? Или количество внебрачных детей? Жены у тебя не будет, по глазюкам вижу!

- А без разницы, скажи что-нибудь, - и Фудзимия, с ногами усевшийся на кровати, протянул ему руки ладонями вверх.

Кроуфорд снял очки и с придирчивым прищуром рассмотрел сунутые ему под нос лапки. Взял их в свои – Аю прошибла нервная дрожь – повертел, потом со вздохом нацепил очки обратно и отпустил.

- Фудзимия, хочешь большой и чистой любви?

Ая недоуменно хлопнул вышеупомянутыми лиловыми глазюками.

- А придется! – потрепал его по плечу Брэд и деловито спросил. – Так ты надумал, на что играть будем?

- Ага, - оскалился Абиссинец и начал мешать карты. – На желания.

- Сойдет, - согласился пророк. – Но кукарекать я отказываюсь. Раздавай.

~*~

 

Первый кон сыграли вничью. Так же как и второй, третий и четвертый. На пятом коне заскучавший Кроуфорд начал поглядывать в окно, за которым сумерки сменились полноценной ночью. Фудзимия, пользуясь рассеянностью соперника, упоенно пялился на него, пытаясь про себя решить, сойдет ли за адекватное желание в случае выигрыша требование поцелуя.

- Я выиграл, - прервал его размышления голос пророка. – И теперь ты вытребуешь у охраны еды.

- Это желание? – на всякий случай уточнил Ая.

- Да. Я хочу есть, - взъерошенный Кроуфорд в мятой рубашке откинулся на спинку кровати и приготовился внимать зрелищу.

- Эй!!! – Абиссинец заколотил в дверь. – Мы хотим ужинать!

- А смысл? – меланхолично отозвались из-за двери. – Вы и так утром помрете, к чему продукты переводить?

Юноша в задумчивости облокотился на дверь.

- А на правах последнего желания? – крикнул он. – Мы не курим, поэтому предсмертная сигарета отпадает.

- Курить вообще вредно, - укоризненно заметил всё тот же голос. – А у вас деньги есть? Тогда я кого-нибудь сгоняю. Пленники вы тихие, не скандалите, хоть пожрете по-людски перед смертью…

Ая молча полез в карман. Очень честные мафиози, обыскав его при поимке, не присвоили кошелек, поэтому теперь он имел все шансы исполнить проигранное желание.

Кроуфорд, всё это время тихо ухохатывающийся на кровати, увидев количество денег, извлеченных Фудзимией из кошелька, от изумления потер переносицу и, прищурившись, чуть не подался вперед:

- Абиссинец, это твоя зарплата за год?

- Нет, с чего ты взял? – удивился Ая, не отрываясь от пересчета купюр. - За две стандартные миссии.

- Беру обратно всё, что я когда-либо думал о бескорыстии Вайсс. Похоже, вы вполне адекватные люди.

Фудзимия расслабленно откинул голову на дверной косяк и с улыбкой взглянул на Брэда. Спокойная поза стоящего убийцы никак не напоминала об обещанной скорой смерти, наоборот, провоцировала на долгую беседу, ужин в нескучной компании и, скорее всего, отличное настроение.

- Не знаю как остальные мои коллеги, но я полон загадок и сюрпризов, - сообщил Ая, разрывая зрительный контакт, оставляя Кроуфорда с чувством ожидания чего-то неизвестного.

- Вот, - опустившись на одно колено, Ая подпихнул деньги под дверь. – Сдачу можете оставить себе.

За дверью хохотнули. Купюры шустро исчезли в щели. После недолгого молчания, сопровождаемого шелестом, раздалось пораженное:

- Да здесь на пять ужинов хватит. Слушайте, парни, может, вы, - голос стих до шепота. – Женщину хотите? Тут и на это достаточно…

- Нет, - отмахнулся Ая, мельком покосившись на поморщившегося Брэда. – Мы собираемся проститься с миром, предавшись чревоугодию, а не разврату.

- Разврат, между прочим, приятнее, - с какой-то обидой заметил голос. – Может, передумаете?

- Ни в коем случае, - улыбка Абиссинца была тоньше лезвия бритвы. – Мы с моим сокамерником гомосексуалисты, этим вечером обретшие счастье друг в друге. Нам никто больше не нужен.

- Поэтому, - подал голос с кровати едва сдерживающий смех Брэд. – Мы требуем ужин при свечах!

- И с шампанским, - не преминул добавить Ая.

От гогота прежде меланхоличного охранника зазвенели стекла. Кроуфорд с Фудзимией, переглянувшись, синхронно пожали плечами и улыбнулись друг другу.

- Ладно, будет вам ужин.

Дальше из-за двери слышалось невнятное шушуканье, смех, сопровождаемый пошлыми шуточками охраны, оценившей остроумие смертников. Потом утихающий шорох пары ног показал, что кто-то, как минимум, ушел из коридора.

- Вот так, может быть, у нас и будет ужин, - сказал Ая, вновь усаживаясь на кровать напротив раскладывающего пасьянс пророка. – Ты доволен тем, как я выполнил твое желание?

- Вполне, - Брэд смешал карты. – Продолжим?

Не отвечая, Абиссинец долгим укоризненным взглядом смерил Кроуфорда с ног до головы – тот невольно расправил плечи – и строго произнес:

- Ты невежлив. Совершенно не умеешь благодарить.

- Что?..

Но Ая, которому осточертело ждать приемлемого предлога, с гримасой мучительной и насмешливой подался вперед – Брэд лишь прищурился, не попытался отодвинуться – и легко коснулся губ мужчины. Медленно вернулся в прежнюю позу, не отводя глаз от Кроуфорда.

- Фудзимия, - тон пророка был участлив и спокоен. – Ты точно не откусил пиццы? – он кивнул на стол. – А то ведешь себя как обкуренный.

- Нет, - фыркнул Ая. – Мои галлюциногены, - он коснулся пальцами виска. – Исключительно природного происхождения.

- Тогда ладно, - улыбнулся Брэд, выравнивая пальцами стопку карт, машинально перетасовал их несколько раз. – Ты проиграл, тебе раздавать.

Он протянул колоду Фудзимии, тот принял её, нарочито скользнув пальцами по тыльной стороне ладони оракула.

- Я непременно отыграюсь, - пообещал Абиссинец и начал медленно перемешивать карты.

Безмятежности лица Кроуфорда, от которого Ая не отрывался, могли позавидовать тибетские йоги. Пророк следил за неспешными движениями рук сокамерника и не выказывал ни малейшего нетерпения. С той же неторопливостью партнер принялся раздавать карты, аккуратно выкладывая легко мнущиеся бумажки полукругом перед каждым из них.

- Мечи – козыри, - Фудзимия вытянул карту из середины колоды. – Твой ход, Брэд. Что обозначают мечи?

- Мечи – это острый ум, сила разума, Ая, и порыв, и полёт. Бито.

В шорохе карт таится ожидание, обещание и немного страха неизвестности. Они оба так часто стояли между жизнью и смертью, что вспоминать о рассвете кажется глупым, гораздо интереснее попробовать угадать намерения сидящего напротив. И если одного, по его личному убеждению, интересует лишь стратегия игры противника, то другой до дрожи заинтересован в победе.

- Я выиграл, - сообщил Кроуфорд. – Ая, ты знаешь какие-нибудь ката, где не применяется катана?

- Само собой, - Фудзимия собрал карты и встал. – Показать?

- Да, - мужчина уже привычно откинулся на спинку кровати и подтянул к груди колено, обхватив его руками. – Это моё желание.

- Воля твоя, - юноша пожал плечами, быстро стянул с себя водолазку, бросил её на табурет и встал в стойку. – Я начинаю.

Стойки перетекали одна в другую, неторопливость движений становилась стремительным порывом, Ая погружался в себя, превращаясь в легкий ветер, чистый разум, безмолвие рассвета, безгрешность ночи. Выполняя ката, словно находясь в вакууме, краем сознания он знал, что производит впечатление на зрителя.

На секунду позже еле слышного скрипа пружин он резко развернулся, согласно следующему движению, и натолкнулся грудью на ладонь поднявшегося Кроуфорда. Переводя дыхание, он не шевелился, впитывая касание всей кожей.

- Я не закончил, - сообщил он, накрыв чужую руку своей.

- Мы лучше ещё сыграем, - пророк не отнимал ладони от серебрящейся испариной кожи. – Тебе опять раздавать.

Ая уже быстрее мешал карты, но Брэд был по-прежнему невозмутим, лёгкая улыбка то появлялась, то исчезала. Колода роздана, козырь ясен:

- Жезлы, - держа карту между средним и указательным пальцем, Абиссинец продемонстрировал туз. – Что это значит?

- Чистая сила. Энергия свершения, - Кроуфорд выкладывает перед ним тройку жезлов и тройку чаш.

- Беру.

Короткие жесты, отрывистые реплики. Противники не смотрели друг на друга, но Ая не видел ничего кроме лица Брэда, в чьих глазах, как обычно, плескалось укрощенное даром время. Партия коротка.

- Фудзимия, - в жизни пророков гораздо больше однообразия, чем хотелось бы. – Ты специально поддаешься?

- Ещё чего! – хороша была ярость в гордом развороте головы, тонкий профиль звал к прикосновениям.

- Убедительно. Спарринг! – Кроуфорд взметнулся с кровати, хотел было сдернуть следом Аю, но тот был быстрее, и на миг отстал от него самого.

- Что пожелаешь, - церемонно поклонился Абиссинец, встав в центре комнаты. – Но без предвиденья!

- Безусловно.

Они были резки и агрессивны. На выпад другой отвечал ударом, не блокируя, не уходя в сторону. Бросок на бросок, глаза в глаза, а в зрачках сверкала то сталь, то отблеск костра. Обоим казалось, что смести противника, смять – лучшее из возможного. Но не замечал ни тот, ни другой (Ая легко ярился в схватке), что удары всё более напоминают объятия. Рывок, удар, толчок – и Кроуфорд прижал Абиссинца к полу, а тот вырывается, ещё не отойдя от агрессии схватки.

Из звуков в комнате – прерывистые вдохи и выдохи. Едва стоило Ае почувствовать на лице дыхание провидца, как он обмяк и мягко, зовуще улыбнулся сопернику. Брэд молча смотрел ему в глаза, не исчезала жёсткая складка губ.

- Я проиграл, - тихо выдохнул Фудзимия. – Я в твоей воле.

Кроуфорд, вздрогнув, облизнул губы и сильнее сжал руки на его запястьях. Прикрыв глаза, Ая чуть подался вверх, потерся о напряженное тело соперника; дыхание обоих сорвалось…

- Ужин! – скрежет двери, шорох ящика по полу, дверь тут же захлопнулась.

Топот, удаляющийся смех и затихающее:

- Похоже, им там не скучно.

Но Кроуфорд уже стоял над распростертым на полу Абиссинцем, протягивая ему руку. Предсказуемо игнорируя предлагаемую помощь, тот вскочил, зло сверкнул глазами на пресловутую коробку и отрывисто спросил:

- И что? Есть будем?

- Нет, - спокойно ответил оракул. – Сыграем ещё кон, и если я тебя обыграю, будешь сервировать нам стол.

- А если выиграю я? – звон напряженной струны в голосе.

- То ты и будешь решать, что будет дальше, - смеялись карие глаза. – Бери карты.

Развернувшись к мужчине спиной, Ая идет к кровати, а ладонь Кроуфорда легким скользящим движением оглаживает его по спине.

- Что? – юноша не даже повернул головы.

- Ты запылился, пока лежал на полу, - опять насмешка, заставить бы замолчать этот рот…

Одновременно уселись напротив друг друга; видеть карты в сильных пальцах кажется правильным.

- Раздавай, - в голосе Брэда слышен приказ. Он что-то решил?

- Чаши?.. - вопросительный тон, бумажка ложится между ними.

- Это эмоции, близость, страсть, нежность, любовь, - Кроуфорд не дожидался просьбы объяснить значение. – Отбивайся.

Ае неизвестно самое важное, то, о чем очень легко догадаться: Брэд не азартен. Ему безразличен процесс, неинтересен итог. Ему, привыкшему обыгрывать время, любопытны соперники. А азартный соперник, желающий выиграть ради проигравшего…

- Ты, - и неверие в лиловых глазах, и насмешка в чайных. – Проиграл?

- Это было не очень сложно, - руки провидца неторопливо собирали карты. – Так чего хочешь ты, Ая?

Фудзимия перехватил его ладони, аккуратно вытянул колоду из пальцев.

- Ты не догадываешься? – он не смотрел на соперника.

- Я хочу, - пророк отобрал свои карты и кинул на стол. – Чтобы ты сказал своё желание вслух. Своё последнее желание.

Губы Аи растянулись в горчащей безумием манящей усмешке. И вновь – глаза в глаза.

- Тебя, - руки легли на плечи Брэда. – Мне нужен ты.

- Пир во время чумы, - шепнул мужчина, прежде чем их губы сомкнулись.

Фудзимия целовал так, что хотелось съязвить – дорвался. Отбрить словом, оттолкнуть – сейчас не те времена, чтобы свято блюсти карточный долг, да и платить собой, это так пошло… Если бы не…

Если бы страсть, похороненная в пепле логики после первой встречи, не восставала в ответ на пыл лиловоокого мечника. Если бы сильное юношеское тело не льнуло к рукам так откровенно, не отзывалось на каждое касание с таким нескрываемым наслаждением…
Их пальцы, мешая друг другу, расстегивали пуговицы рубашки Брэда, сдирали её с плеч. Дотрагиваться, вздрагивая от обоюдного удовольствия, глотать стоны и целовать, целовать, целовать… Темнеет в глазах, очки пророка со стуком летят на пол и разбиваются – пусть, вдруг завтра и правда умирать, но жаль было бы встретить смерть, не услышав шепотом произнесенных признаний:

- Это не должно быть любовью, ты заворожил, приковал, это не любовь…

Впиваться в белоснежную шею поцелуями, кому какое дело до оставляемых следов? И неустанно гладить, сжимать отзывчивое тело, потом не выдержать – погрести под собою, а юноша счастлив, стонет, сияет глазами, шепчет что-то неразличимое.

- Сейчас, - улыбнуться. Хотелось – недобро, получилось – нежно.

Быстро, скрывая дрожь предвкушения, стянуть брюки с себя, с него – ох, до чего же он красив! – швырнуть всё прочь и опуститься между его раздвинутых ног. Прильнуть к губам бесстыдного совершенства, приласкать гладкое бедро, запустить руку в алые волосы – а юноша почти мурлычет от удовольствия – и потереться всем телом, дразня.

- Аххх, - да, это собственный стон.

А как, да и зачем сдерживаться, когда прежде безвольно вздрагивающие руки Аи впиваются ногтями в спину, а потом, скользнув между прильнувшими друг к другу телами, сжимают напряженный член. Остается рвано выдыхать, принимая горячие поцелуи, и ласкать в ответ.

Отстраниться, приподнявшись на руках, и встретить жаркий и требовательный взгляд любовника.

- Красивый, - восхищенный выдох. – Мой.

А юноша безумен и счастлив: ожидая жестокости, он встретил нежность, предчувствуя равнодушие, получил страсть. Он не сдерживает крика, когда умелые губы сжимают сосок, когда партнер дразнит касаниями языка, легкой хваткой зубов, обещая большее.
И не стыдно предложить себя, откровенно подавшись ближе к нему, обхватывая его ногами. И почувствовать – да, ты нужен, не безразличен – по отблеску тревоги в расширенных зрачках, по мягким движениям смоченных только слюной пальцев. Полно, что за чушь, он не хочет причинять боли? Какая боль может быть после столь невыносимо долгого ожидания?

Но мыслей не остается, когда от осторожных пальцев по телу проносятся искры чувственного восторга. А потом – долгожданное слияние тел, когда дыхание перехватывает от боли-удовольствия, когда единственным объектом твоей вселенной становятся глаза напротив. Уверенные движения бедер любовника, почти вбивающего тебя в матрас, кусающего твои губы, ловящего каждый твой стон, ты, податливо принимающий его напор – да, желаниям свойственно сбываться, пусть и перед смертью.

Стонет пророк, невидяще распахнув глаза, выгибается, изливаясь в нагое прекрасное тело, потом, едва переведя дыхание, опускается ниже и обхватывает губами плоть любовника, резко и глубоко принимая её. Через пару движений мир Аи рушится осколками калейдоскопа, крик эхом бьётся о стены.

- Ты доволен? – слышит он вопрос Кроуфорда, едва придя в себя.

- Я счастлив, - признается Ая.

- Хорошо.

В наступившей тишине слышен голос меланхоличного охранника:

- А ведь не соврали… Кошачий концерт окончен, а еду покупали вообще зря.

- Убогие завистливые люди, - шепчет Фудзимия, погружаясь в сон. Тяжелая рука Брэда лежит у него на талии.

 

~*~

 

- Они считают, что это – рассвет? – разбуженный грохотом стрельбы Абиссинец с мукой посмотрел в кромешную черноту за окном.

Потянувшись, он спустил ноги с кровати, встал и, поморщившись, принялся одеваться.

- Возможно, у них казнь по расписанию? – предположил Брэд, следуя его примеру. – Почему мои брюки лежат под кроватью?

- Тебе лучше знать, ты снимал. Но одну пуговицу с рубашки тебе оторвал я, признаюсь, - Ая подошел к окну и попытался разглядеть, что происходит во дворе.

- Не чувствую раскаяния в голосе, - по мере возможности застегнув рубашку, Кроуфорд отыскал на полу разбитые очки, смиренно вздохнул и присоединился к разглядыванию темени.

В скором времени за дверью послышался топот, стрельба и очень знакомое азартное рычание. Сокамерники переглянулись.

- Фарфарелло, - констатировали они.

Ещё пару минут спустя дверь заскрипела и раздалось дружное:

- Шеф, извини, что так долго!

- Ая, а мы пришли тебя спасать!

В комнату ввалились Вайсс и Шварц, ревниво поглядывающие друг на друга. Оми и Наги, переглянувшись, хором заявили:

- Я в подошву твоей обуви на всякий случай поставил маячок! Поэтому мы смогли тебя найти и спасти.

- Спасибо, Наги, хорошая инициатива, - первым нашелся Кроуфорд и обернулся к Ае. – Как видишь, карты не солгали.

- Ни на секунду не сомневался, - юноша изогнул губы в той, ночной, улыбке. – Спасибо, ребята.

Подчиненные вышли, Брэд с Аей посмотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь – на коробку с едой, стоящую на полу.

- Как честный человек, предлагаю вместе позавтракать. Я угощаю, - сказал Кроуфорд тоном, не подразумевающим возможности отказа.

- Я принимаю твое предложение, - позволив обнять себя за плечи, Ая увлек любовника к выходу.

Колоду карт разносило сквозняком по опустевшей комнате.

 

КОНЕЦ.