Итак, борт «Орхидеи», где-то между Марсом и Землей, утреннее построение на капитанском мостике.

Ая в форме офицера воздушного флота, наглухо застегнутой на все пуговицы, расхаживает перед строем. Неосведомленный зритель может подумать, что Ая терзается мыслями о том, как бы ему потактичнее объявить личному составу о предстоящем подвиге, и будет неправ. Ничем таким Ая не терзается. У него есть Устав и инструкции, а инструкции предписывают каждое утро проводить с личным составом воспитательную работу и познавательные беседы. Команда переминается с ноги на ногу и молча терпит.

Ая, ровно: В военное время косинус угла может достигать четырех.

Кен, простодушно: Дааа?

Оми, удивленно: А нам в школе другое говорили.

Тут надо заметить, что Ая никогда не опускался до резких «разговорчики!», или «командир сказал хорек и никаких сусликов», или «упал - отжался» и прочих армейских маразмов. На все нежелательные выпады со стороны окружающих Фудзимия реагировал древним, хорошо проверенным еще со времен учебы способом – он медленно поворачивал голову и смотрел. Действовало безотказно. Собеседник сникал, начинал бормотать оправдания, потом спешно соглашался, и еще долго прятался по углам от прожигающих насквозь фиолетовых глаз.

Способ этот не давал сбоя ровно до той поры, когда на борту появился гражданский Кудо, и тщательно выверенный и отлаженный до последней секунды образ жизни обитателей «Орхидеи» не зашатался и не затрещал по швам. Ая это чувствует, но пока старается делать вид, что ничего не происходит, и грозно обводит взглядом строй.

Кен, в струнку: Есть косинус равен четырем!

Оми, тоже выпрямился: Ээ… ну ладно.

Йоджи Кудо, свежеспасенный пассажир с круизного лайнера со звучным названием «Титаник-2», подпирает переборку, нагло ухмыляется и откровенно таращится на обтянутую форменными штанами командирскую задницу. Взгляды Фудзимии не производят на него никакого впечатления. Ну, по крайней мере, не то, на которое рассчитывал Ая.

Они еще некоторое время играют в гляделки, потом Кен начинает осторожно покашливать, и Йоджи снисходит до ответа.

Йоджи, безмятежно улыбаясь: Как скажешь, Ая. Хоть пяти.

Ая задавил в себе желание немедленно выкинуть этого типа в открытый космос через мусорный отсек и перешел к следующему пункту программы.

Ая: Кен, проверь сегодня второй двигатель, там что-то стучит. Оми, убери пожалуйста котят со всех мониторов. Кудо.

Йоджи, мурлычет: Даа, кэп?

Ая, еле слышно скрипнув зубами: Сиди в своей каюте и ничего не трогай. На завтрак будет каша с изюмом. Кому не нравится, тот не ест. Температуру за бортом найдете в учебнике физики за восьмой класс, давление тоже. Свежие новости: в Америке новый президент, в Австралии землетрясение, вышел пятьсот восьмой том манги «Страсти на переменках», к Земле движется гигантский астероид. Миссия на сегодня: остановить падение объекта на поверхность путем прямого попадания.

Оми: Ура! И уже можно скачать? Ээ… погоди… что??? Кого попадания? Куда?

Кен напряженно обдумывает поступивший поток информации. Он пока еще не выделил главное. Йоджи, сказать по правде, не слушал вовсе, и втихаря крутил какой-то вентиль в стенке.

Ая, торжественно: Нам выпала особая честь. По всем расчетам астероид упадет на Землю уже завтра и вызовет катастрофу планетарного масштаба. Сбить его наземными ПВО уже не получится. Ближе всего к нему оказались мы.

Оми, жалобно: Так может мы в него чем запустим?

Кен, до которого дошло: Ая! Давай жахнем по нему ракетой? Или двумя?

Ая, сказал, как отрезал: Нечем. Наши ракеты его разве что поцарапают. Поэтому только лобовое столкновение. Приблизительно через три часа. Готовьтесь.

Йоджи, который все-таки разобрал, о чем речь: Как готовиться, Ая? Причесаться, вымыть уши? Написать завещание?

Ая, таким, знаете, ледяным тоном: В том числе.

И снова пытается пробуравить Кудо взглядом. Безуспешно, разумеется.

В этот момент вентиль, который от скуки накручивал Кудо, не выдержал такого обращения и отвалился. Взвыла сирена, замигала красная лампочка, а в образовавшуюся дыру начал с тоненьким свистом выходить воздух.

Кен, в ужасе: Разгерметизация!

И бросается грудью на стенку, судорожно подкручивая какие-то ручки и пытаясь вставить вентиль на место.

Оми, плачет: Йоджи-кун, у нас и так мало воздуха.

Йоджи, философски: Да теперь-то какая разница?

Ая, не выдерживает: Вон с глаз моих. Под домашний арест. До самого столкновения

Йоджи, кокетливо: Что, даже попрощаться не зайдешь? Ая, нам жить осталось три часа. Самое время начать делать глупости.

Ая, само собой, гордо молчит и думает, что одну глупость он уже сделал, когда принял сигнал бедствия и полез спасать выживших. Йоджи разворачивается, не забыв эффектно тряхнуть блондинистыми кудрями, и уходит.

Ая задумчиво смотрит ему вслед: Знаете, я начинаю понимать, что у них там могло случиться, на «Титанике».

Кен и Оми согласно кивают.

Следующая сцена. Камера долго-долго показывает нам Фудзимию со всех сторон. Как он ходит по рубке туда-сюда, как присаживается перед пультом управления, как смотрит на многочисленные экранчики, что-то подкручивает, периодически застывая на полпути с непроницаемым лицом. Режиссер пытается донести до нас внутренние переживания главгероя на фоне драматических событий, и у него это отлично получается – зритель начинает зевать и коситься на часы. Потому что понять суть глубинных размышлений Фудзимии решительно невозможно. Может, и нет их вовсе, этих глубинных размышлений.

Может, режиссеру и всей съемочной группе просто нравится Ая, мы не знаем.

Поэтому оставим Фудзимию в покое и посмотрим, что делают в этот напряженный момент Кен и Оми.

А вовсе и не то, что вы подумали. Кен чинит второй двигатель, как ему велели, а Оми пристроился рядом верхом на какой-то железке и ноет.

Оми: Кен! Я не хочу умирааааать! Мне всего семнаааадцать! Я еще не отомстил своему папаше. Более того – я даже пока не знаю, кто он.

Кен, рассудительно: Ая сказал надо – значит надо. Ему виднее.

Оми: Кен! Разве можно кому-то так слепо доверять?

Кен: Ае – можно.

И мы понимаем, что хотя бы один надежный человек у Фудзимии в этом дурдоме есть. Однако Оми не унимается.

Оми: Кен, я хочу обратно в плен. Там хорошо, тепло, туземцы добрые и кормят мясом, а не кашей. Давай сбежим!

Кен: Но ведь они обещали нас сожрать, забыл?

Оми: Да, если мы не согласимся драить у них сортиры до конца дней своих. А мне теперь это не кажется такой уж плохой перспективой.

Кен: Ты еще царский гарем вспомни. Как тебе эта перспектива?

Оми, вздрогнул: Нет, лучше сортиры.

Кен, отечески: Не дури. Умрем достойно. Наши имена войдут во все учебники истории. А сбегать это дезертирство.

Тут Кен смотрит на грустную физиономию Оми, чешет затылок и добавляет: Ну и кроме того, спасательный катер мы грохнули на прошлой миссии, и у нас осталась всего одна ремонтная капсула. Далеко на ней не улетишь.

Между прочим, Кен выглядит очень сексуально в своем рабочем комбинезоне на голое тело, слегка раскрасневшийся и перепачканный горюче-смазочными материалами. Но оценит это не Оми и не сейчас.

Тем временем сугубо гражданский человек Йоджи Кудо не теряет времени даром. Плевать он хотел на дисциплину, моральные устои и громкие жертвы. Йоджи был полон жизненных планов, и помирать не собирался. Поэтому, не долго думая, он тихонько приоткрыл двери своей каюты, внимательно осмотрел коридор в обе стороны и осторожно покрался в транспортный отсек.

Рев аварийной сирены второй раз за утро застал Кена, Оми и их несгибаемого командира за просмотром видеосообщения с Земли. Почти весь экран занимала внушительная фигура главы центра управления полетами Персии, который долго и пафосно вещал что-то о благодарном человечестве, вечной памяти, посмертных наградах, тут же срочно повысил Фудзимию до полковника, а Кена и Оми – с младших помощников до старших, и пожелал счастливого пути.

В этом месте все трое с некоторым облегчением рванули вниз по лесенкам и успели застукать Кудо прямо на месте преступления за похищением ремонтной капсулы.

Кен: В ней воздуху на полчаса. Зря старался.

Оми: Йоджи-кун! Так нечестно! По правилам сначала спасают женщин и детей!

Ая зловеще молчит. Камера медленно наплывает на его лицо, и мы понимаем, что сейчас грянет гром и случится страшное.

Страшное выждало ровно тридцать секунд, закрыло взглядом рты младшему персоналу и изрекло: Кудо.

Оми вздрогнул. Кен застыл. Были бы птички – перестали бы чирикать.

Фудзимия: За растрату кислорода, порчу казенного имущества, нарушение дисциплины и…

Йоджи: Эй, я к вам вообще не подписывался.

Ая, невозмутимо: …и техники безопасности, неподобающее поведение и общее разгильдяйство – один час наружных ремонтных работ.

Кен, восхищенно: Ох, и суров ты, Ая!

Оми захихикал.

Йоджи: Командир! Да ты сдурел! Какие наружные работы! Что, твой астероид обидится, если мы впилимся в него с нечищеным рылом?

Тут Ая соизволил махнуть рукой, пресекая все дальнейшие разговоры. Йоджи, не найдя поддержки на лицах Оми и Кена, обреченно выдыхает и лезет в капсулу.

Обратите внимание на нестыковку по кислороду.

Наша история приближается к апофеозу. Что чувствует человек, которому осталось жить меньше часа? Должен ли он сопротивляться силам судьбы или смиренно ожидать своей участи? Следует ли ему раздать долги, всех простить и сказать самые главные слова, на которые раньше не находилось времени?

Все эти, несомненно, важные вопросы никоем образом не касаются наших героев. У них устав, график, водные процедуры и даже лобовое столкновение с летающим ужасом скрупулезно вписано в расписание дня и пришпилено на стенку.

Вот медленно открывается шлюз и в открытый космос выплывает почти прозрачный пузырек с Кудо внутри. Йоджи что-то тихо бормочет себе под нос, но нам не слышно. Поверьте, это даже к лучшему. Он усаживает капсулу на обшивку «Орхидеи», собирает кудри в хвост и оглядывается по сторонам.

Йоджи, восхищенно: Ипонский городовой! И еще: Едрен-батон! И еще: Ыть! …твою тудыть!!!

И его можно понять. Потому что рядом параллельным курсом на всех парах с оглушительным ревом, простите, в полной тишине несется здоровенный булыжник размером со стадион. Булыжник ведет себя крайне напористо и самоуверенно, вселяя в зрителя благоговейный ужас, но не меньший ужас вселяет зрелище Земли, занимающей приличный кусок обзора прямо по курсу, куда вот-вот воткнется каменная смерть.

Поэтому Йоджи говорит еще много чего разного, пока Оми не начинает умолять его прекратить, потому что Ая и громкая связь. Услышав про Аю, Йоджи с нескрываемым удовольствием повторяет особо удачные пассажи, и Оми не выдерживает и отключается.

Дальше события начинают развиваться с невероятной скоростью. Разумеется, Йоджи и не собирался драить корпус, а принялся заниматься своим любимым делом – тыкать во все кнопки и крутить все, что не приколочено. Стучать по трем кнопкам ему быстро наскучило, поэтому он высунул из капсулы механические руки и принялся ковырять обшивку «Орхидеи».

Йоджи, выдирая проводочки: Вот тебе техника безопасности, вот тебе дисциплина труда, вот тебе твой устав… эээ, а это что???

Мимоходом зацепив какую-то железку, Йоджи, открыв рот, наблюдает, как в корпусе корабля торжественно-медленно распахиваются неприметные дверцы, и оттуда стремительно вырывается маленькая ракета, и на полном ходу уносится в космические дали, и попадает ровно посередине летающего стадиона.

Дальше идет замедленная съемка, потому что такие кадры нужно смотреть вдумчиво, замерев от восхищения. Что и делает личный состав «Орхидеи», наблюдая, как вестник апокалипсиса как будто наполняется изнутри жидким огнем, а затем разрывается на миллиарды своих маленьких клонов. Все. Армаггедон отменяется.

Первым отмирает Ая. Он хватает наушники и орет страшным голосом, и приказывает немедленно - я понятно выражаюсь? – немедленно возвращаться, потому что сейчас начнется, уже началось, и если ты не успеешь, я тебя лично через мусорный отсек на дальнюю орбиту. Потому что уже действительно началось, и первые камни застучали по обшивке, и нужно менять курс и валить, пока не изрешетило.

Мы видим, как Оми судорожно колотит по кнопкам, что-то меняя в программе управления, как Кен втаскивает Йоджи, которому все-таки успело прилететь по голове, через аварийный отсек, и вручную заворачивает гермозатвор, конечно же, в последний момент – по всем законам жанра, потому что буквально сразу же снаружи обрушивается град ударов, а в самих воротах появляются ощутимые вмятины. Мы видим, как бледнеет Ая, но не уходит со своего поста и продолжает ровным голосом что-то втолковывать, как Оми согласно кивает, успокаивается, и наконец вводит нужную команду, нажимает на красную кнопку и «Орхидея» уходит в подпространство.

Или в гиперпространство, автор не знает всех этих тонкостей.

Уходит и не видит, как в земной атмосфере начинают вспыхивать одна за другой яркие точки, постепенно сливаясь в один сплошной фон, а сами обитатели третьей планеты от Солнца имеют счастье лицезреть, наверное, самый красивый метеорный дождь за всю недолгую историю человечества.

Сцена последняя. Лунная база, ремонтный ангар. Ая заперся у себя и не выходит вторые сутки. Кен и Оми, отчаявшись достучаться, отправились в местный притон запивать стресс молочными коктейлями. А где же Кудо, спросите вы. А Кудо в медотсеке. Нет, он не потерял память, просто стукнуло больно. Валяться на больничной койке в одиночестве оказалось необыкновенно скучно, и потому наш герой сбегает из палаты, возвращается на «Орхидею», находит капитанскую каюту и начинает ломиться в нее всеми конечностями.

Йоджи, очень громко: Ая! Ая!!! Твою ж дивизию, открывай! Поговорить надо.

Фудзимия, разумеется, на это никак не реагирует. Но не на того напал.

Йоджи, надрывается: Ая! Открывай!!! Ты хоть понял, что вчера случилось?!

Ая, внезапно открыв дверь: Позавчера.

Йоджи застывает на полуслове с открытым ртом. И есть от чего: в своей комнате Ая обычно снимал капитанский китель и позволял себе неслыханную вольность - расстегнутую верхнюю пуговицу на рубашке.

Кудо во все глаза уставился на командирскую шею и чуть не забыл, зачем пришел.

Йоджи, уже спокойно: Ая. Скажи мне, пожалуйста, только одно. Что эта была за ракета? Ты ж божился, что вашими боеприпасами только рыбу глушить?

Ая, очень тихо: Я не знаю. У нас не было такой ракеты. Я ничего о ней не знал.

Тут Йоджи слегка теряет дар речи, и начинает понимать, почему Фудзимия заперся и не выходит на связь.

Йоджи, нервно: А кто знал? Персия ваш знал? Он что, специально вас туда отправил? Для надежности, чтоб точно не промахнуться?

Ая, устало: Я не знаю. Я уже ничего не знаю.

Йоджи чешет затылок, задумчиво теребит себя за ухо и сообщает: Я знаю. Кому-то ты сильно не нравишься, Фудзимия. Ты или кто-то из твоих подшефных. Настолько не нравишься, что и к астероиду вас в нужный момент подогнали с бомбой на борту. Я с самого начала не верил в эту вашу миссию. Твое корыто разве что вмятину на том булыжнике бы оставило. А так – все чисто! Галактика спасена, героям по ордену посмертно, а главное и не придерешься.

Во время этого монолога Ая несколько раз меняется в лице, и это тоже зрелище не для слабонервных, поэтому свою речь Йоджи произносит с запинками.

Короче, резюмирует Кудо, кто? Давай, думай.

Думать Фудзимия не хочет. Он вообще ничего не хочет, ему все надоело. И на «корыто» он тоже обиделся.

И в этот момент Йоджи делает шаг вперед, впечатывает командирское тело в переборку, наклоняется к уху и ласково так говорит: Ая, дорогой, а ведь они попробуют еще раз, это тебе приходило в голову?

Ая, что характерно, не сопротивляясь: Еще нет.

Йоджи, прижимаясь поближе: А зря!

Ая, почему-то шепотом: И что же делать?

Йоджи, по-прежнему в ухо: Внедриться во вражеские ряды и шпионить.

Ая, неуверенно: Но это же не по уставу?

Йоджи, очень ласково: Ая, я тебе даже больше скажу – это нарушает все уставы вместе взятые.

Ая, стараясь дышать ровнее: Я в таком не участвую.

Йоджи: Не расстраивайся, у тебя есть я.

Дует на красную прядку и отстраняется. Вот так, а вы что думали?

Железный Ая, у которого все же немного сбилось дыхание: Ты же с нами только до Луны собирался?

Йоджи, ухмыляясь: Нееет! Теперь я никуда не уйду. У вас тут так весело.

А еще мне очень нравится твоя задница и глубокий внутренний мир, подумал Кудо, но промолчал, чтобы не испортить момент.

А что подумал Ая так никто и не узнал, потому что это Ая.

И в этом месте мы прощаемся с полюбившимися героями. У зрителя остается множество интригующих вопросов: Кто подставил Фудзимию? Или не Фудзимию? Найдет ли Оми своего блудного папашу? Обретет ли Кен личное счастье в условиях, приближенных к боевым? Чему же равен косинус четырех?

Но на самом деле нам всем интересно только одно – когда же Ая и Йоджи от разговоров перейдут к делу?

Но об этом тоже в следующих сериях.