Он сидел на кровати, когда раздался стук в дверь. Он знал, что это случится, но все равно вздрогнул. Синие глаза метнулись к двери, отчетливо выделявшейся в полумраке комнаты. Каждый мускул в его теле сжался от напряжения. Он понял, что сдерживает дыхание. Это было глупо – ведь спрятаться все равно негде, но не мог ничего с собой поделать. Здравый смысл подсказывал, что Оми не сможет определить сквозь дверь, спит он или нет. Но и два месяца назад здравый смысл говорил, что того, что происходит между ними, быть не может. Здравый смысл ошибался.

Кен неподвижно сидел на кровати, пока его нежеланный визитер вслушивался в тишину. Стук раздался снова, но Кен отказывался отвечать. Прошло не так много времени, и он услышал звяканье металла о металл. Его губы сложились в беззвучном проклятии. Он заставил себя лечь и понадеялся, что матрас не выдаст его скрипом. Он даже умудрился накрыться с головой простыней – в тот самый момент, как повернулся ключ.

Он слышал, как отворилась дверь, слышал тихий шелест снимаемой у входа обуви. Щелкнул замок. Теперь он слышал ровное дыхание.

– Кен? – тихо позвал Оми.

Я тебя не слышу. Я сплю, – направил он в темноту.

Ноги в носках мягко прошлись по полу. Когда кровать прогнулась под чужим весом, Кен закрыл глаза. Моментом позже простыня сползла и прохладный воздух омыл его лицо.

– Глупенький, – прошептал Оми. – Нельзя так спать. Что, если ты задохнешься?

Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь задохнулся под простыней, безмолвно подумал Кен. Можно подумать, я умру из-за такой ерунды. Я слишком много пережил, чтобы умереть такой дурацкой смертью.

Прохладные пальцы осторожно пробежались по его горячей коже – спустились по плечу к груди, оттуда – к бинтам на животе.

– Я не должен был позволять тебе идти с Ёджи, – решил Оми, взявшись за край повязки. – Он слишком любит создавать неприятности. Конечно, тебе нельзя было идти с ним. Посмотри, как получилось...

От этих слов что-то скрутило у него в животе. Всего несколько месяцев назад он и подумать не мог, что Оми скажет что-то подобное о ком-то из их команды. Но все изменилось. После той судьбоносной миссии, когда Кен провел три недели в больнице и дважды чуть не умер. Эти два месяца, что он вернулся, его товарищи вели себя совершенно по-другому. Ая разговаривал мягче, словно он наконец понял, что Вайсс что-то для него значат. Ёджи реже просил его о каких-либо одолжениях, и чаще проводил время с ними, а не со своими женщинами. Оми...

Сначала Кен надеялся, что это всего лишь забота. Он хотел в это верить. Но слово «забота» не объясняла полностью того, что происходило. Оми работал вместе с ним каждую смену и почти каждую минуту неотрывно на него смотрел. Он смотрел, чтобы Кен соблюдал диету, лично менял ему повязки, следил за тем, что он делает в свободное время. Когда по оговоркам Кен понял, что Оми выходит за ним каждый раз, когда он покидает Конеко, у него встали дыбом волосы. Однажды он вызвал Оми на разговор. Сделать это второй раз он не решился. Этот разговор напомнил ему, что их маленький ясноглазый Оми с детства воспитывался у Критикер.

– Тебя опять ранили, Кен, – выдохнул Оми. – Он не смог тебя уберечь. Это я должен был быть с тобой. Конечно, он не может позаботиться о тебе так, как я. Он просто не понимает. Но мы же заставим его понять? Как бы ему понравилось быть раненым по чьей-то неосторожности? Ты знаешь, скоро у нас миссия. Я сделаю так, что он никогда больше не сможет так поступать с тобой.

– Не надо, – наконец сказал Кен, чувствуя, что ему становится плохо.

– Кен, ты не должен меня избегать, – пожурил его Оми. – Посмотри на меня.

– Я устал.

– Посмотри на меня, – ровно повторил Оми. Кен попытался найти силы для протеста, но не смог. Вместо этого он открыл глаза. Сегодня Оми не улыбался. На него смотрел не ребенок, а Бомбеец. – Почему ты избегаешь меня?

– Сон – лучшее лекарство, – ответил Кен. – Я просто хочу спать.

– Ты будешь спать, – заверил его Оми. – После того как я сменю тебе повязку.

– Ая это уже сделал.

– А я сменю ее еще раз, – спокойно ответил Оми. – Как следует.

– На самом деле в этом нет необходимости... – начал было Кен, но выражение, появившееся на лице Оми, заставило его проглотить остаток фразы. Все, что он мог – это сидеть молча, пока Оми разматывал его повязку. Когда тот посмотрел на его испачканный кровью живот, Кен снова ощутил, что его желудок скручивает в узел. Последний проблеск тепла покинул большие детские глаза. Кен знал, куда собирается Оми, когда тот отвернулся, собираясь встать. Он надеялся, что ошибается. Но знал, что нет.

– Оми, – позвал он. В его голосе прозвучала мольба. Оми мгновенно остановился. Он обернулся так быстро, что Кен внутренне содрогнулся. Он заставил свои губы сложиться в улыбку. Его мутило, и единственное, что позволяло ему держаться, был страх за Ёджи. – Мне холодно, – сказал он, протягивая руки. – Останешься со мной?

– Конечно! – тут же сказал Оми. Он забрался обратно на кровать и, успокоительным жестом пригладив Кену волосы, поцеловал его в лоб. – Конечно, я останусь. Почему ты спрашиваешь? Для тебя я сделаю все.

– Я знаю, – ответил Кен, пока Оми укладывался сбоку. Он чувствовал, как легкие пальцы коснулись его повязки, а потом рука Оми замерла на его груди. Кен лежал и смотрел в темный потолок. – Я знаю.