Бывают просто плохие дни. Сломалась бритва, добривался одноразовым станком, забытым на раковине случайной любовницей, завтрак сгорел, а какой-то пидарас поцарапал байк. Бывают такие, что тупо хочется сдохнуть – ну, знаете, какая-нибудь крыса хвостом махнула, и парней из твоей группы кого не в гроб уронили, так полиция повязала, а ты выжил. Ебаный пиздец, короче, а не дни, Дог знал и в оттенках разбирался.

А бывают такие, как сейчас. Когда головой понимаешь, что всё, ты уже много раз покойник, но зачем-то дышишь, и хорошо ещё, если хоть сдохнуть получится так, как хотелось. С ним.

Потому что, еби Каннон во все милосердные дыры, вконец охуевшая крыша на самом верху только что закопала Рановых предков, вместе с соплюхой-сестрой. А Ран собрался мстить.

Нет, Дог понимал. Ран, при всех его заебах, на семью молился и как-то, видно, поэтому сумел чем-то таким вроде приблудному волкодаву из якудза стать.

А началось всё с того, что они подрались. Тогда, при встрече, не было сил смотреть на золотого мальчика, белый воротничок, лиловая рубашка, Дог был только из больнички, где ещё один из его парней откинулся… В общем, распахать щегольской костюм тремя ножами да расписать морду высокомерной твари.

С ножами тогда не получилось, рука у Рана оказалась ничуть не легче, зато после честной драки в голове немножко прояснилось. Достаточно, чтобы приволочь вырубившегося Рана к себе и разделить пополам найденный в морозилке лёд. К следующему вечеру в голове прояснилось достаточно, чтобы Дог решил: нахуй, этого он от себя никуда не отпустит. Наотпускался уже, на поминки, как на работу, а если кто будет против, так тех всегда можно с Железными Лапами познакомить, при необходимости – с обеими.

Короче, нормально всё было, охуенно просто, жить наконец-то хотелось, а не только убивать. Кумитё одобрил внезапно прорезавшуюся у Дога «дипломатичность», даже старым, почти забытым именем назвал – «Кэн. Хидака Кэн» - Дог и откликаться-то на него перестал давно.

А теперь вот… это.

И главное, Ран первый раз приехал сам, да ещё сюда, к Догу, не к Сиону в додзё, не к Кикё – ууу, как Дог не выносил осведомителя, а уж после того, как узнал, что тот периодически тоже учит Рана, так и вовсе! – но. Дикая, горькая собственническая радость оказалась отравлена до самых гланд. Обидно.

А ещё обидней, что Ран как деревянный сейчас. Ему же, на самом деле, обычно много не надо – поймай за локоть, сгреби за рубашку и выцарапай свой поцелуй, а потом всё. Потом Ран забудет, куда шёл, сдетонирует, как граната, и похуй уже, кто и как, лишь бы – скорей. Прямо сейчас, пока трясёт, словно в горячке, пока выдранные с мясом запонки – запонки, блядь! – падают в чашку с чаем, пока Ран под руками дрожит и стонет, и держаться стоит хотя бы потому, что не насмотреться на него такого, затаиться и глядеть, гладить взглядом в дополнение к ладоням. Держать. Мой.

А теперь он уже не здесь, он там, на кладбище, там, над телами, там, над взорванным домом. И хорошо если вернётся оттуда, если вдруг невозможным идиотским чудом выйдет так, что Рэйдзи, суку, он всё-таки убьёт.

Догу хочется сдохнуть от тоски уже сейчас. От отстранённого, сосредоточенного взгляда, от высохших стрелочками ресниц после слёз пополам со страшным матом, от того, что Рану придется убить.

Хотя нет. Здесь он спиздел. Убивающий Ран, с мечом в крови вместо бесполезного безопасного кендо – старая, но всё ещё безотказная эротическая фантазия. Проверено, самое то для быстрой дрочки в душе после херового дня, когда сам объект в очередной раз не смог впустить к себе. Включить воду, чтобы лупила по плечам, взяться за член и закрыть глаза. Десять минут, и ты желе.

Вот и сейчас он не Дог. Он желе. Поджилки мало что ходуном не ходят, потому что Ран всё это скажет сейчас. Что он уходит, что ему не будет покоя, пока Рэйдзи не умрет, и тому подобную очевидную хуету. А потом пойдёт и ляжет на первой же линии охраны.

И Ран, натурально, говорит. Кроме, твою мать, самого главного. Что теперь делать желе? В смысле, Догу. Кроме как кончиться на пороге тут, так и не выпустив Рана наружу.

- Мне предложили возможность отомстить, - наконец, Ран отмирает. Даже что-то осмысленное. Стоп, кто?

Кажется, Дог только что жопой этот самый животрепещущий вопрос не изобразил. В самом деле, кто?

- Критикер. Она назвалась одной из связных.

Есть анекдот про оптимиста, который скажет «Лечу!», даже падая в пропасть. Вот и они сейчас так. Летят.

Критикер, на самом деле, не тайна. Скорее так, этакая страшная сказка среди якудза и птичек повыше. Мало кто верит – знает! – что ни хера это не сказка. Если ты перейдешь определенную грань, бука из-под кровати действительно сожрёт тебя.

Ликвидаторы Критикер. Чистильщики, ассенизаторы. Высоко замахнулось тамошнее руководство, на одного из Такатори! Впрочем, Рану им достаточно просто пообещать.

- И ты?..

Ран ответил коротким недоумённым взглядом, таким знакомым по старой жизни, старое доброе «что за идиотский вопрос, Кэн?». Мол, при его раскладе какие ещё варианты?

Кстати, да. Ран единственный, кто не выносит кличку. Зовёт по имени, и хоть ты обосрись. Да хер бы с этим, Дог сначала шипел, потом, когда всё-таки, через неделю после знакомства, своего добился, решил, что на этих губах оно звучит неплохо. Особенно стоном.

Но ладно. Ладно.

- Когда и куда едем? – а руки-то, руки ледяные. Лучше под пули, чем говорить такое и ждать ответа.

- Кэн.

- Иди нахуй. Один ты не поедешь.

И всё-таки дёрнуть его за локоть, взбеситься снова от растерянности в глазах, протянуть неторопливо и опасно:

- Мне тоже есть, что ему предъявить.

Да. Вот так. Едем?

Кумитё (кумичо) – глава клана якудза