[Квадратными скобками обозначены мысли Оми]
{Фигурными – Кена}
<а вот такими – мысли Ёджи>
Если мысли Айи не обозначены ничем, это еще не значит, что он не думает вообще. Просто все свои размышления он пожелал оставить при себе...

 

За окном было пасмурно. Серные тучи затянули и без того серое небо, капал мелкий дождик. Погода грустила. Депрессия у нее продолжалась уже вторую неделю и, видимо, не думала проходить. Темное небо все сильнее и сильнее давило на крышу здания магазина «Котенок в доме» и создавалось такое впечатление, что у всех четверых его обитателей тоже депресняк, хотя каждый из них стал бы это отрицать.

[Уйди. Исчезни. Не смотри.] Оми лежал в постели, уже проснувшись, но не открывая глаз, и чувствовал в комнате чье-то присутствие и запах табачного дыма. Ёджи. Кто же еще? Оми крепко зажмурился, и в тот же момент кто-то – предположительно Ёджи – соскользнул с подоконника и присел на уголок кровати.

– Ну, и давно ты не спишь? -  Ёджи положил руку на ничем не прикрытую спину Оми.

– Я же тебя просил не курить в моей комнате, – Оми едва можно было расслышать из-за охрипшего голоса.

– С чего ты взял, что я курил?

– Рука... холодная, – Оми поднял голову и, взглянув в глаза Балинезийцу своими уставшими и заспанными, снова уткнулся носом в подушку.

– Не бойся. Не простудишься, – Ёджи прошелся пальцами по позвоночнику мальчика. – Вставай, а то опоздаешь.

Оми с усилием повернул голову, взглянул на часы.

– Уже опоздал. Не мог разбудить меня пораньше? – прошипел он.

– Да что это с тобой? Какой ты злой сегодня! Опять поздно лег?

– Час назад.

– За компом сидел?

– Нет. Бессоница.

– Странно...

– Ничего странного. Просто, я слишком много думал, – Оми запнулся.

– О ком это ты дуал? – Ёджи заговорчески улыбался, хотя в этот момент улыбка далась ему не просто.

– Не о ком, а о чем.

– Не о чем, а именно о ком. Хватит выкручиваться. – <Хватит меня мучать.Скажи наконец.> – Черт, ну и кто же это?!

– Я тебя не понял, – проговорил Оми голосом, совершенно лишенным чувств и эмоций. Или, по крайней мере, очень тщательно их скрывающим.

<Совсем как Айа! Проклятье!>

– Ладно, вставай, а то опоздаешь.

– Ёджи...

– Что?!

– Я уже опоздал!

– Ну, вот я и говорю: не опоздай на второй урок, – Ёджи поднялся с кровати и беззвучно вышел из комнаты.

– Скорее на третий, – успел буркнуть Оми ему вслед.

Выйдя из комнаты Бомбейца, Ёджи присел на пол прямо рядом с дверью и тупо улыбнулся грусной улыбкой. <Айа.. прости. Я не виноват. Или все же?..>

 

 

Кен как раз разбил пятый за этот день цветочный горшок, когда Оми защел в магазин. Впрочем, именно колокольчик над дверью, который зазвенел в тот момент, когда Оми открыл дверь, и побудил Кена к такому действию.

– Ну! Все из-за тебя! – возмущенно воскликнул несомненно виновный Кен.

– Я мог бы вообще не возвращаться, – пробурчал Оми захлопывая за собой дверь.

– Эй! Что с тобой такое?! – Кен хотел было броситься вслед за Бомбейцем, как вылезший из-за кассы Айа ледяным голосом остановил его:

– Оставь его в покое. Ты же из-за него горшок разбил.

– Да, но...

– Никаких «но». Если у него депрессия, это еще не значит, что ему можно срываться на остальных.

– Ты что?! Он ни на кого не срывался!

Айа только презрително хмыкнул в ответ.

{За что он, интересно, так Оми не взлюбил? Жалко даже мальчишку. Жизни теперь ему не будет. И кто меня за язык тянул... Не жалко мне этого горшка...}

 

За ужином все четверо сидели за столом и жевали что-то по вкусу очень отдаленно напоминающее какое-то мясо. Какое – никому установить не удалось. Над столом висела гробовая тишина. Айа ничего не выражающими глазами смотрел вникуда, Ёджи – в свою тарелку, как, впрочем, и Оми -  в свою. Кен, совершенно ничего не понимающий, не знал, куда ему устремить свой взгляд. Пришлось взгляду бегать по лицам друзей, и временами натыкаясь на сиреневые льдышки в лазах Айи, Кен его отводил. Взгляд, в смысле. Грустно было видеть помрачневшие и как-то даже посеревшие лица Оми и Ёджи, свешивающиеся над тарелками. {Ну что такое? Почему я – единственный, кто ничего не знает, не понимает? Я тут, кажется, лишний. Еще месяц назад все было спокойно, нормально, а теперь... Черт, никто даже не ржет и не орет на меня, если я что-нибудь разбиваю. Айа хмыкает, остальные просто молчат, уставившись в пол. И не поймешь ни за что, о чем они думают. Не могу я больше в этой тишине находиться}. Задумавшись, Кен даже не заметил, как остановил свой взгляд на лице Айи, который, видимо, устал разглядывать свое «никуда» и решил проверить, что твориться вокруг него. Первое, что он увидел, был замерший взгляд Кена, уставленный прямо на него. Испепеляющим взглядом  – ну, умеет Айа смотреть таким взглядом, когда лед в его глазах до такой степени холоден, что сжигает человека до тла  – он уставился в глаза Кену, и был возмущен тем, что тот продолжал сидеть, ничего не замечая. Никому не известно, что такое проишло ему в голову, но он встал, швырнув вилку на тарелку Ёджи, презрительно взглянул на Оми с Кеном, молча удалился. Что, впрочем, не помешало ему вернуться через полсекунды и многозначительно взглянуть на Ёджи, который в сою очередь тут же вскочил из-за стола, пробормотал что-то вроде «спасибо» , и, не поднимая глаз, вышел из кухни вслед за Ёджи.

– Кен, – чуть слышно сказал Оми охрипшим голосом, – можешь со мной поговорить?

– Ну конечно! А о чем? – видимо, Кену наконец-то подвернулся шанс разъяснить все, что творилось вокруг. Но он этого шанса упорно не хотел замечать. Ну, хорошо, он заметил, но не сразу. {Я туплю. Сейчас он, конечно, скажет «забудь» и запрется в своей комнате}.

– Пошли в мою комнату, – все так же тихо произнес Оми. -  Посуду вымоешь потом.

 

 

Оми свернулся калачиком на полу в своей комнате, Кен развалился на кровати Оми и приготовился внимательно слушать. Пока слушать было нечего: Оми собирался с силами. [Очень интересный вопрос: почему я не могу это ему сказать? И... неужели я и правда не могу этого сделать? Он ведь... всегда был моим лучшим другом... Пусть немного туповат, но всегда был мне как брат... ]

– Мне нравится Ёджи.

Такого в этот момент не ожидал никто. Кен – понятно, почему. Но даже Оми не мог поверить, что может такое сказать вслух. Но слово – не воробей. Вылетит – не поймаешь.

Кен открыл рот, выпучил глаза – в общем, совершенно нормальная реакция на такие слова из уст Оми. Минуты через две он начал пытаться что-то сказать. Пытался он долго и упорно, и, когда наконец мог спокойно говорить, рассуждать он тоже мог вполне логически. И даже подумал над тем, что он сейчас скажет. Правда, подумал он, видимо, не очень старательно.

– Ну, и в чем же дело? У него же никого нету...  Я в том смысле, что все его женщины – это ведь несерьезно...

– Нет. Ты прав. Они – несерьезно, – Оми горько усмехнуся,- на них даже Айа закрыл глаза.

– А Айа здесь причем?

– Идиот.

– Слушай, ну, что за...

– Ты до сих пор не понял?!

– Нет, – потупился Кен.

– Ёджи спит с Айей уже полгода.

Реакция на это у Кена была почти такая же, как и на первое заявление Оми.

– Теперь ВСЕ понял?

– Да, понял... – Кен подумал с полминуты и добавил: – А по-моему, ты нравишься Ёджи.

– Понял... Да что ты понял?!

– Ну я понял... что ты страдаешь...

– Идиот.

– Да знаю я. Объясни наконец...

– Ёджи я и правда нравлюсь, даже... неважно, что... мне кажется. – Оми помолчал немного [Говорить – не говорить? Разболтает – не разболтает? Конечно, не разболтает, Кену можно доверять. Но все же боязно].

– А ты понимаешь, что сделает Айа, если...

– Понимаю, можешь не продолжать.

– Вот и я понимаю. А Ёджи, похоже, не очень. Или он просто не хочет понять. А я боюсь. За Ёджи. За себя. За Айу в конце-концов... мало ли что он надумает... – Оми тяжело вздохнул. – А знаешь, каково мне, когда приходится Ёджи посылать?! Он же обижается. Тоже переживает.

– То есть он не знает, что он тебе нравиться?

– Нет. И не узнает.

– Ты ведь не обидешься, если я ничего тебе не посоветую? Не знаю я, что тебе делать. Не знаю...

– Никто не обижается. Никто давно не ожидает от тебя никаких советов, – Оми улыбнулся сквозь слезы, которые Кен заметил только сейчас. Хотелось бы сказать, что слезы у Оми из глаз сочились с того момента, когда он задавался вопросом «кто из вайсов понимает, что может сделать Айа?».

– Оми. Ну, не плачь ты... Ты же никогда еще...

Оми прервал Сибиряка, бросившись ему на шею и разрыдашись.

 

 

В эту секунду мимо приоткрытой двери комнаты Бомбейца проходил растрепанный Ёджи. В эту же секунду он скользнул взглядом внутрь комнаты. Он увидел слишком мало, чтобы что-либо правильно понять, но достаточно, чтобы отвернуться и броситься бежать прочь от этого места. А уже того, что додумало его воображение, хватило даже на то, чтобы забыть про все свои принципы. Картина, представившаяся его взгляду была довольно безобидной: Кен, сидящий на кровати, обнимающий Оми, стоящего рядом с ним на коленях, положившего голову ему на грудь. Больше всего Ёджи впечатлило обнаженное плечо Оми, с которого всего-навсего сползла великоватая мальчику на пару размеров футболка. Богатое воображение Ёджи мелькало у него перед глазами яркими картинками, от которых Балинезиец и пытался сбежать.

 

 

Спустя три часа запыхавшийся Ёджи сидел на холодном кафельном полу в давно закрытом магазине. Дверь распахнулась и внутрь влетел Оми. [Ёджи... прошу тебя, не прячь глаза. Ну, посмотри же на меня. Я бежал за тобой через пол города... для того, чтобы смотреть, как ты сидишь в темном углу и боишься взглянуть на меня?..] Он присел рядом с Ёджи. Так они сиднли плечо к плечу, и молчали, оба промокшие. Молчали не только потому что не могли отдышаться. Ни один не знал, что нужно говорить и нужно ли говорить вообще.

– Ёджи... – Оми положил голову Балинезийцу на плечо, – это прозвучит смешно, но ты неправильно все понял.

– Да! Конечно! Неправильно. Ты сидел у Кена на коленях и рыдал, потому что у тебя сломался комп. Все именно так и было.

– Это не смешно. Я и правда... ну... в общем... – [А может сказать ему, что мы с Кеном любовники? Тогда... Нет. Я не  могу. А что все-таки тогда? Что я еще могу сказать?! ] – ...я люблю только тебя. Но ты не должет этого знать. Поэтому я и рыдал... Но...

Если Ёджи сказанное другом и потрясло, то он старался не показывать этого. <Почему?! Почему, Оми?! Почему ты молчал, почему ты прятался от меня?.. >

– Почему я не должен этого знать?

– Айа.

– Ты прав. А я и не подумал, – Ёджи уронил голову на грудь, – и что теперь делать? От него ничего не скроешь.

– Ничего не знаю. – [Нет. Я знаю лишь одну вешь. Я люблю тебя и только тебя. Но мне не наплевать, если даже Айа покончит с собой. Нет. Не наплевать.]

Ёджи медленно сполз по стенке на пол и увлек за собой Оми. Мальчик полжил голову другу на грудь, Ёджи обнял его и запустил пальцы в мягкие волосы котенка.

– Я давно ничего не испытываю к Айе. Я просто боюсь его. И за него. Поэтому не могу уйти.

– Я это понял. Но... – [Мне наплевать на все страхи, я только хочу быть с тобой. Хочу все время ощущать твои руки, обнимающие меня.]

– А давай... наплюем на Айу на один вечер. А потом – будь, что будет...

– Ты совсем на себя не похож..

– Я знаю... Оми... – Ёджи сел, облокотившись о стенку и прижимая мальчика к своей груди. Потом он взял его лицо в ладони, коснулся уголка его губ своими. – Ты простудишься. Сними футболку.

Оми что-то пробормотал, не забыл покраснеть и все-таки снял футболку, мерзко прилипающую к телу, подумал с полсекунды, подполз к Ёджи и стащил с него свитер, положил руку ему на грудь и чуть слышно прошептал:

– Ты такой холодный..

– Знаю. Еще знаю, что ты очень теплый.

Ответ заменило горячее дыхание котенка и его руки, скользящие по животу Ёджи.

 

 

А мы совсем забыли про остальных вайсов. Кен вот, например, сразу после того, как Оми убежал, задумался: {Так... это, конечно, я виноват... неприятно... я ж ничего не сделал. Ну, ладно... в лучшем случае я получу по морде, в худшем – никто не будет со мной разговаривать. Или наоборот...}

С Аей же дело обстояло сложнее. Сначала он где-то полчаса не вылезал из постели. Когда, наконец, вылез и решил спросить у Кена, где Ёджи, получил невнятный ответ, из которого заключил, что Ёджи собственной персоной побежал черт знает куда за Оми. Почувствовав себя оскорбленным, он сел на стул на кухне и обиделся. Просидел он с каменным лицом до тех пор, пока не понял, что нужно срочно найти остальных вайсов, пока с ними что-нибудь не случилось. Слово «случилось» Айа, видимо, понимал как-то по-своему...

Искать он пошел... Добрел до магазина, распахнул дверь. Принюхиваясь, ходил из угла в угол не включая света. Ходил, пока не наткнулся на мирно сопящий в два голоса цветок. Цветок, надо сказать, был на растение мало похож. Да и цвета он был не зеленого. Айа пнул цветок ногой. А нога была в сапоге... И в каком...

 

 

Оми проснулся от удара. Было такое ощущение, как будто ему сломали пару ребер. [Айа]. Других мыслей в голову не прходило. Что делать, тоже было не понятно... Надо будить Ёджи: он что-нибудь придумает. Но разбудить его мальчику было не так-то просто. Как же сладко Балинезиец спал, положив голову на руку Оми! Но делать было нечего.

Ёджи испугался не на шутку. Он сразу же встал, всучил Оми его джинсы, прошептал «Одевайся и бегом из магазина, только чтобы Айа не заметил». Оми что-то промычал в ответ, помотал головой и надел-таки джинсы.

Айа за этой сценой наблюдал ледяными глазами. Слышно было, как по крыше стучал дождь.

– Поговорить. – Айа явно хотел сказать «кажется, нам нужно поговорить» но был взбешен до такой степени, что слова довались ему с трудом. Ну как же... Ёджи, его собственность..

В руках его сверкнула катана и в мгновение ока она оказалась у Ёджи на горле. Балинезией покрылся потом, смотря на лезвие катаны, которое, казалось, его гипнотизировало. Он сдавленным голосом прошептал:

– Оми, выйди пожалуйста из магазина.

– Нет, он не выйдет. С ним мне предстоит еще разобраться.

– Оми, отойди за кассу.

Мальчик его не послушал. Он сделал то, что задумал Ёджи. Прыжок. Взмах ногой, и катана оказалась на том месте, где Бомбеец стоял миг назад. Ёджи тоже на месте не стоял. Удар ногой в грудь отправил Айу к стенке, по которой он плавно сполз на пол. Сознание он не потерял, но тот факт, что кто-то оказался сильнее него, до такой степени поразил его, что рационально рассуждать ему стало очень трудно.

Оми с Ёджи одновременно броселись к двери. Одновременно же остановились.

– Оми, а с ним сейчас можно спокойно поговорить..

– Ага... И еще тебе не мешало бы одеться.

Через минуту эта парочка сидела на корточках около Айи. Ёджи заговорил первым:

– Айа, прости меня... – <Блин, мне больше нечего ему сказать.>

Произошло то, о чем кто-либо даже подумать боялся.

– Я понимаю. Мне больно, но все в порядке.

Вопросителные взгляды, обращенные в сторону Айи.

– С тобой я разберусь позже, – он кинул взгляд на Оми. Тот спрятал глаза, отвернулся. – Можете идти. Мне все равно.

– Но с тобой точно все в порядке? И... Извини, ладно?

– Не волнуйся, Ёджи, – Айа с трудом поднялся и вышел из магазина, предварительно кинув на Оми полный ненависти взгляд.

 

 

У Оми из глаз непонятно почему потекли слезы. Он бросился к Балинезийцу на шею. После долгих объятий мальчик наконец понял, что плачет от счастья.

Он схватил Ёджи за руку и потянул к выходу, выскочил на дорогу и, что-то радостно крича, прыгал, размахивал руками, подставлял лицо дождю, и снова вопил от счастья и от восторга.

А Ёджи остался стоять в двери по очень простой причине: одежды на нем не было никакой. С блаженной улыбкой на губах он наблюдал за своим котенком, но потом все же начал замерзать и зашел внутрь, чтобы что-нибудь на себя натянуть.

Оми стоял посреди дороги, протянув руки к небу и закинув голову. Странно, что он не чувствовал холода, ведь одет он был в одни только джинсы, и те не до конца застегнутые. Дождь и собственные слезы мальчика струились по его обнаженной груди.. Ничего вокруг для него не существовало.

Ёджи стоял в спиной к выходу и застегивал брюки, когда послышался приближающийся шум мотора.  Балинезиец забил на брюки и кинулся к выходу, потому что какое-то нехорошее предчувствие закралось ему в душу. Точнее даже не закралось, а ворвалось со скоростью света, отбросив Ёджи к двери. Ужас застыл в его глазах, когда он увдел зажмурившегося котенка, явно ничего не видящего и не слышавшего вокруг, утонувшего где-то в своих эмоциях и вишневый автомобиль, летящий на большой скорости прямо на мальчика. Даже если бы водитель затормозил сейчас, машина не успела бы остановиться. Но водитель, похоже, не думал о таких вещах, как тормоза. Он летел прямо на Бомбейца.

Душераздирающий вопль, переходящий в вой и глухой звук упавшего на асфальт тела раздались одновременно. Ёджи в это мгновение находился в пяти шагах от своего котенка. Еще один рывок, и он склонился над бездыханным телом мальчика и поливая его слезами. <Мне не хватило одной сотой секунды. Я недостаточно быстр. Все моя вина.> Балинезиец пытался нащупать пулься у мальчика, и все безуспешно. Он прижимался к его груди и ничего не чувствовал, не слышал. Последний вопль в пустоту. Дождь, все сильнее и сильнее колотил Ёджи по обнаженной спине. Не осталось ничего. Только пустота. Дождь в душе, выливающийся слезами.

<Меня сгючило, или у водителя были красные волосы?..>