– Нелепо.
Кроуфорд
– Смешно.
Фарфарелло
– Безрассудно.
Наги
– Безумно!..
Шулдих
– Волшебно!!!
Айя-тян
Суббота, вечер
Фудзимия Ран был озадачен. Его сестра, глядя на него умильными и честными до полной прозрачности глазами, подробно объясняла, что сегодняшнюю ночь она проведет у своей подружки Мако-тян, что они собираются втроем с еще одной девочкой, что Мако-тян зайдет за ней минут через десять…
Ран заикнулся было о том, что ему бы не хотелось, чтобы Айя-тян ночевала вне дома; однако в тут же увлажнившихся глазах сестры он ясно прочел, что девочке, пролежавшей в коме два года, так не хватает общения со сверстниками, что само наличие у нее подружки – уже радость, и что он, Ран, ужасный эгоист и ничего не хочет понимать.
Пристыженный старший брат немедленно согласился отпустить Айю-тян к Мако, и почти тут же раздался звонок. Мигом повеселевшая девочка подхватила рюкзачок и кинулась к двери, где ее ожидала подруга, застенчиво улыбавшаяся открывшему дверь Кену.
Ран проводил глазами девочек, шагавших по улице. Какое-то у него было нехорошее предчувствие…
"Это я просто все время за нее боюсь. Пора успокаиваться. Дважды в одно место молния не бьет", – сказал он сам себе и вернулся в дом.
– Айя-тян, ты уверена? – в третий раз переспросила Мако, снимая целлофановые перчатки и критически оглядывая свою работу. Айя, со свежеперекрашенными в рыжий цвет и довольно коротко остриженными волосами, вертелась перед зеркалом с феном.
– Мако-тян, ты уже спрашивала!
– А что ты скажешь брату насчет волос?
– Скажу... скажу... А! Скажу, что хотела такой же цвет, как у него, а у меня не получилось... Он поворчит и забудет.
– Знаешь, я все-таки боюсь. В конце концов, меня туда могут просто не пустить… Ведь мне даже семнадцати нет.
– А мне уже восемнадцать! Мако-тян, если не хочешь, ты можешь не ходить. Я одна пойду. Только, если Ран спросит, не говори ему…
– Ну, конечно! Если он позвонит, я скажу, что ты уже спишь.
– Пожалуйста, помоги мне это застегнуть. И, Мако, накрась меня, ладно?
– Давай… Погоди, ты точно хочешь эту помаду? Мне кажется, она не очень-то сюда подходит…
– Нормально! В клубе другое освещение!…
В клубе было очень шумно. Блики светомузыки скользили по белому костюму, окрашивая ткань то в красный, то в синий, то в зеленый. Обладатель костюма меланхолично оглядывал зал, читая мысли приглянувшихся посетителей, и небольшими глотками пил свой виски. Безо льда.
– Ух ты, какая грива! Ты здорово подходишь мне по цвету! – услышал он высокий голос прямо над ухом. Лениво поднял голову и увидел рядом с собой существо с короткими огненно-рыжими волосами, раскрашенное как индеец на тропе войны. Облачено это чудо было в ботфорты на изрядных каблуках, короткую кожаную юбку и оранжевый топ с изображением солнца на груди.
"А ничего себе фигурка…" – оценил Шулдих и вопросительно поднял бровь: мол, а что дальше?
– Закажи мне что-нибудь! – чирикнуло существо ("Девочка? Девушка? Женщина?… – Девица"), плюхнувшись на стул напротив. Шулдих вздернул брови еще выше – вот это наглость! – но все же махнул пробегающему официанту:
– Кампари с соком и со льдом для дамы.
Существо расплылось в радостной улыбке, потом попыталось сделать ее кокетливой, отчего адресат получившейся гримасы чуть не выронил стакан. "Сказки дедушки-вампира", – подумал он, подавляя нервную ухмылку.
"Дама", получив свой коктейль, немедленно вцепилась в соломинку. "Хм… Алкоголичка?" – удивился Шулдих, но существо, сделав два глотка, оторвалось от бокала и взмахнуло ресницами в сторону визави.
– Вкусно! А как тебя зовут?
"Сейчас я представлюсь, и она отстанет", – не без злорадства подумал он, прекрасно зная, что любой нормальный японец при попытке произнести это немецкое слово чувствует себя так, будто язык у него завязывается узлом.
– Шулдих, – медленно по слогам назвался он. Глаза существа из просто больших стали огромными.
– Шу… – запнулась девица. – О, я надеюсь, ты не против – я буду звать тебя Шу-тян?…
"Шу-тян" позеленел.
– А тебя как звать? – поинтересовался он сквозь зубы.
– А-а… Цунами, – заявила та после некоторой заминки.
– Тебе подходит, – от всего сердца согласился Шулдих.
– Шу-тян, тебе здесь нравится? – существо по имени Цунами устремило на собеседника испытующий взор.
"Не понял?! А она что, предлагает пойти... куда-то еще?!"
– Ну... я знаю места и получше, – осторожно ответил он.
– Правда? – в голосе девицы прозвучал явный интерес. – А например?
"Она что, хочет лекцию о ночных клубах? Не верю. Да что она вообще такое?"
– Ну, например... "I&Myself", "Белая лилия", "Отражение"...
– Ой, "Белая лилия"... Как романтично! – девица сложила руки перед грудью жестом полного умиления, и Шулдих второй раз чуть не уронил стакан. "Белая лилия" была стриптиз-клубом, где выступали европейские танцовщицы.
– Что, хочешь сходить? – не без ехидства осведомился он.
– А ты приглашаешь?! – надежду в этом голосе можно было резать ножом.
– Приглашаю, – решился Шулдих, встал и подал девице руку.
"Она забавный зверек. Вряд ли она думает что-то особенное, но как она себя ведет! Не стану я ее читать. Так веселее..." – в этот момент у него на локте повисло сорок килограмм живого веса, и парочка двинулась к выходу.
Ему давно не приходилось наблюдать такой своеобразной походки. То ли девице сильно жали сапоги, то ли она боялась сломать каблук, но двигалась она как манекен – на полусогнутых и немного вперевалку. Шулдих искренне старался не заржать. Цунами вцепилась в его локоть и, по всей видимости, отпускать не собиралась.
"Белая лилия" встретила их тихой музыкой, приглушенным светом, алым бархатом кресел. Шоу должно было начаться буквально вот-вот.
Цунами с живым интересом водила пальцем по карте напитков, пока не остановилась на одном из названий.
– Что, самое романтичное? – поинтересовался Шулдих, не глядя в меню, и заказал "Голубую лагуну" по выбору Цунами и виски со льдом – для себя.
За меню он схватился, когда принесли заказанное. "Голубая лагуна" оказалась прозрачной жидкостью химически-синего цвета, с анемичной вишенкой на краю бокала. "Блю кюрасао, джин" – лаконично сообщало меню о составе коктейля.
Цунами опять цапнула соломинку, глотнула... Шулдих оценил, какое усилие она сделала над собой, чтобы не скривиться. Он подозвал официанта и попросил для спутницы пирожное послаще. Через минуту девица держала в руке какую-то кремовую конструкцию, и радости в ее глазах было даже больше, чем при виде первого "кампари".
В это время началось шоу.
Шулдих бывал здесь не раз и знал, что танцовщицы выступают разные. Поэтому первые несколько минут он смотрел на сцену довольно внимательно, оценивая номер. Пару раз он ловил на себе недоуменный взгляд Цунами, которая, похоже, не понимала, что именно делает на сцене эта блондинка в мужском костюме и с томным взором.
Занятая своим пирожным, облизыванием крема с пальцев и борьбой с коктейлем, Цунами пропустила момент, когда танцовщица начала раздеваться, и подняла глаза уже тогда, когда на девушке осталось одно белье.
Шулдих услышал потрясенный вздох и обернулся к спутнице... Та сидела с совершенно стеклянными глазами, неотрывно глядя на сцену.
– Но это же неудобно! Как она с таким... такими... э-э... бегает?! – еле слышно бормотала она, наблюдая, как танцовщица медленно избавляется от бюстгальтера.
У рыжего глаза полезли на лоб. Ничего себе реакция!
– И как можно сесть в такую позу... – на сцене девушка играла с офисным стулом. – А если эта штука сломается...
И без того обалдевший Шулдих живо представил себе, что будет, если сломается "эта штука", и понял, что в "Белую лилию" он теперь не заглянет очень долго. Непосредственность Цунами разнесла в клочья то интимное настроение, которое должно было создать представление.
– Ладно, пойдем отсюда, – сказал он и почти вытащил "enfant terrible" за руку из-за стола. Девица спотыкалась и постоянно оглядывалась на сцену.
На выходе она зацепилась за что-то каблуком и пошатнулась, издав испуганный писк. Шулдих подхватил падающую Цунами и, представив себе, как она будет ковылять дальше, поднял на руки. Она немедленно обхватила его руками за шею, светясь от восторга.
"До "I&Myself" идти минут десять. Такси в это время я полчаса буду ловить, а пешком девчонка доплетется еще через час. Донесу-ка я ее так; будет ей романтика. Интересно, этого она добивалась?.."
Айя-тян была на седьмом небе от счастья. Высокий симпатичный парень нес ее так, будто она вообще ничего не весила; сапоги на кошмарных каблуках (она и не думала, что будет так тяжело) больше не причиняли боли; и к тому же ей было так удобно и спокойно, как будто она с этим парнем была знакома давным-давно, и он только тем и занимался, что носил ее на руках. Затуманенное алкоголем сознание плавно скользнуло в лабиринт обрывочных мыслей о надежности теплых ладоней, собственной удаче, неприлично задравшейся юбке, самой интересной ночи в ее жизни...
Из грез ее выдернул тот факт, что она вернулась в вертикальное положение и должна оставаться в нем, по возможности самостоятельно. Это потребовало некоторых усилий.
– Ну, приехали, – произнес вкрадчивый голос у нее над ухом. – Пойдем...
Айа-тян, уставившись на яркие неоновые буквы над входом, постаралась выудить из своих довольно скудных знаний английского, что же означают эти слова. Оба слова были ей известны, но смысл сочетания она не улавливала.
– Шу-тян, а почему это место так называется?..
Шулдих поморщился и тут же осознал, что перед ним возникла не такая уж, в сущности, простая задача: доступно перевести с неродного языка на другой неродной язык суть абстрактного выражения...
– Ну, это примерно... – "Я и я сам"?.. "Я и я же"?.. "Я и мое Я"?.. Ну и вопросы она задает!"
– Тьфу! В общем, имеется в виду, что здесь принято быть самим собой, ну и вести себя... естественно.
На лице Цунами нарисовалось не совсем понятное выражение. Казалось, она пытается думать несколько мыслей одновременно. Шулдих удержал себя от машинальной попытки заглянуть в чужой разум. "Ну уж нет! Я просто подожду и посмотрю."
В этот момент девчонка, решив что-то про себя, потянула его за рукав ко входу в клуб.
Они прошли мимо двух малозаметных молодых людей в темных костюмах, спустились на несколько ступенек вниз и окунулись в теплый воздух, насыщенный музыкой, голосами, прядями искусственного дыма. В зале царил полумрак, подсветка выхватывала из темноты все светлые пятна, заставляя лица и руки людей, детали их одежды сиять неоновой белизной. Постепенно Айя-тян начала различать столики, бар, ступеньки, ведущие к танцполу. Возвышение, где играли музыканты, было полускрыто огромными колонками.
Ее спутник, в своем белом костюме светившийся с ног до головы, провел ее к ближайшему столику.
– Хочешь чего-нибудь?
У нее перед глазами появился образ бокала, и она тут же поняла, что алкоголя ей больше не хочется.
– А можно мне лучше газировки?..
Он кивнул и ушел в направлении бара. Айя-тян принялась разглядывать окружающих.
Большая часть столиков пустовала. Люди передвигались по залу, обмениваясь фразой-другой, останавливались у бара. Довольно много народу танцевало, парами или группками, под ритмичную, но не агрессивную музыку. Их свободные и раскованные движения не всегда соответствовали мелодии, подчиняясь, казалось, какому-то внутреннему настроению, но это не резало глаз, а добавляло странной теплоты в атмосферу.
"Быть собой... вести себя естественно... какой из самих себя?" Айя-тян опустила голову, словно пряча лицо от чужого взгляда. Родная, но почти забытая за два года девочка внутри нее в ужасе шептала: "Что ты вообще здесь делаешь?!" Другая, взбалмошная и неудержимая, весело напевала: "Давай, давай, давай, действуй, двигайся – все впереди!" Именно эта, другая, отхватила от старого Ранова плаща подол, чтобы сшить юбку, перекрасила сегодня вечером волосы в рыжий цвет и отправилась в ночной город на поиски приключений... Айя-тян тряхнула копной коротких волос, и испуганный шепот затих окончательно. Сегодня она хочет быть такой, как окружающие – свободной и раскованной.
Она задорно улыбнулась подошедшему Шу, взяла у него высокий стакан и, сделав пару глотков, отставила на столик:
– Потанцуешь со мной? – получилось скорее утверждение, чем вопрос.
Он усмехнулся, подал ей руку – правую, в левой был стакан – и повел на танцпол. Спутница забавляла его все больше и больше. Теперь она, видимо, почувствовала себя увереннее, пытается брать инициативу на себя...
Только вот то, как она повисла у него на плече... Ну что, что это такое? Ее фирменный стиль, ее каблуки, или она так пьяна, что уже не держится на ногах? А формы у нее, действительно, совсем даже ничего! Впрочем, как бы то ни было, ей явно пора на свежий воздух. Потому что навряд ли она с какой-то определенной целью положила ему голову на плечо и уткнулась носом куда-то в ключицу. Сейчас еще заснет...
Шулдих отконвоировал девицу наружу, провожаемый сочувственными взглядами ребят на контроле, и немного подождал, пока в глазах Цунами появится осмысленное выражение.
– Ну, я думаю, уже хватит. Куда тебя отвезти?
И тут Айя-тян вдруг с ужасом поняла, что домой ей в таком виде никак нельзя. Нельзя и к Мако – та давно спит. И что ж теперь делать?..
– А ты где живешь?..
"Кажется, меня сняли, – подумал Шулдих, ошеломленный таким поворотом событий. – Нет, вот теперь я совсем ничего не понимаю. Да что ей нужно от меня в конце концов?!" – и, наплевав на придуманную игру, он сосредоточился, собираясь разгребать мысли пьяной девицы в поисках хотя бы картинки с названием улицы и номером дома. Ведь где-то же она живет!
И уперся в стену.
Примерно так в его сознании отображались ментальные щиты Кроуфорда. Как железобетонная стена до самого неба. С яркой надписью "Пшел вон, Шулдих!!!"
Здесь стена была из чего-то непонятного, но столь же непробиваемого. И тоже бесконечная во всех направлениях.
Он выпал назад, в реальный мир, и неверяще уставился на девицу. Она похлопала глазами, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.
Шулдих все-таки не сдержался и буркнул себе под нос что-то нецензурное по-немецки, а потом махнул рукой, подзывая такси, – возле этого клуба их всегда хватало.
– Поехали ко мне, – сказал он Цунами, назвал адрес шоферу и всю дорогу мрачно размышлял о том, что никак не ожидал встретить что-то подобное вне SZ, а уж тем более в токийском ночном клубе. Неважно, что скажет Кроуфорд, когда Шулдих в четвертом часу утра привезет ЭТО к ним в дом. Пусть ругается. Пусть. Он просто должен это увидеть!
По приезде Цунами пришлось вынимать из машины. Она задремала и просыпаться отказывалась решительно. Шулдих довел ее до входа, прислонил к себе, нашаривая в кармане ключ, открыл дверь, втащил девицу внутрь... и столкнулся нос к носу с Брэдом.
"Это что такое?! – Кроуфорд опасно сверкнул очками. – Зачем ты притащил сюда свою шлюху?!"
"Это не то, что ты подумал," – телепат старался не дать Цунами сползти на пол.
"И что я должен думать?"
"Брэд, я не могу ее читать. Совсем не могу. Как тебя."
Возникла пауза. Кроуфорд оглядел с ног до головы существо, висевшее на Шу, и бросил вслух:
– Разбуди ее.
– А можно я все-таки войду? – не без раздражения поинтересовался Шулдих, прошел в ярко освещенную гостиную и посадил Цунами в кресло.
"Что с ней, Шулдих? Она пьяна, обкурена, или ты ее вырубил?"
"Она пьяна. Но не очень сильно. Думаю, сейчас очнется."
– Эй, что у вас тут происходит? – раздался с лестницы голос Наги. – Ой, Шу, а кто это?!
Свет и голоса проникли в сознание Айи-тян, и она открыла глаза. Она сидела в огромном кресле посреди просторной комнаты. Над ней стоял высокий человек в костюме, изучая ее холодным взглядом из-под очков. За его спиной по лестнице спускался мальчик, слегка растрепанный, очень напоминавший Оми после ночи, проведенной в Интернете.
Айя-тян нашла глазами Шу, который выглядел как-то неуверенно, и решив, что пора включаться в ситуацию, жизнерадостно спросила:
– Ой, Шу-тян, а это твои друзья? Познакомь нас, пожалуйста!
"Да, это кто угодно, но только не шлюха, – Кроуфорд был крайне удивлен. – И где Шулдих ее откопал?.."
"Шу-тян?! Ну ничего себе!" – потрясенный Наги подошел поближе, чтобы не пропустить чего-нибудь еще столь же интересного.
– Это Кроуфорд... Брэд Кроуфорд, это Наоэ Наги, – уныло сообщил Шулдих.
– А как зовут даму? – ледяным голосом осведомился Брэд.
Шу поморщился:
– Дама представилась как Цунами.
Наги хихикнул. Ему вообще было весело. Шу-тян, надо же!
– Ну... – девица явно смутилась, – это... это мое школьное прозвище...
Слово "школьное" повисло в воздухе между Брэдом и Шулдихом.
"Ш-шулдих!!"
"Да откуда мне было знать?! Я и подумать не мог..."
"Ты к этому вообще не способен!"
– Дело в том, – продолжала Цунами, – что я не очень люблю мое настоящее имя. Тем более, что теперь так называют моего брата... почему-то... – она слегка надулась. – А так меня зовут Айя... Фудзимия Айя.
И она совершенно не поняла, почему ее, в общем-то, совершенно обычное имя произвело эффект разорвавшейся бомбы. Теперь все трое смотрели на нее с плохо скрытым ужасом. Лицо Шу на глазах приобрело серый оттенок, взгляд Брэда стекленел. Айя-тян завертела головой, не понимая, что происходит.
– Ребята, что-то не так? Я вам помешала? Чего вы все?..
– Наги, сделай гостье чаю, – приказным тоном произнес Кроуфорд, не слушая. "Шу, я иду звонить Фудзимии. Пускай он ее отсюда забирает. А с ее талантами потом разберемся."
Наги умчался на кухню, Кроуфорд куда-то вышел, и Айя-тян сосредоточилась на Шу.
– Что случилось? Я что-то не то сказала?
– Да нет, все нормально, – Шулдих окончательно перестал понимать, как обращаться со своей новой "старой знакомой", которая была совершенно на себя не похожа... Черт, она вообще была ни на что не похожа! – Лучше просто не обращай внимания. Брэд всегда такой.
– Всегда такой сердитый?
– Нет... – "Всегда такой отмороженный." – Не сердитый. У него такой характер.
– Мой брат тоже на меня иногда сердится. Но всегда прощает. На самом деле он очень добрый.
"Добрый Фудзимия?.. – скептически подумал Шулдих. – Что-то у меня воображение отказывает..."
Тут вернулся Наги с чашками, сбегал за печеньем, а потом тоже включился в разговор. Он действительно чем-то напоминал Оми, о чем Айя-тян не преминула ему сообщить:
– А знаешь, ты очень похож на одного друга моего брата. Его зовут Оми, и он очень любит компьютеры...
– Да, действительно? – сказал Наги. – А у него какой компьютер?
– Я не знаю... Он меня за него не пускает... больше. Я правда не знаю, что я сделала не так, но он его чинил потом почти неделю... А что, у тебя тоже есть компьютер?
"Цунами, да? – Наги трагически покосился на немца. – Нет, все-таки, где ты ее нашел... Шу-тян?"
"Убью," – лаконично отозвался Шулдих и продолжил "светскую беседу" с Айей-тян:
– Есть, но он у него только для работы.
– А в какой школе ты учишься? – перехватил инициативу Наги.
Айя-тян оживилась:
– В гимназии...
Кроуфорд перелистал справочник и набрал номер цветочного магазина. Через восемь или десять гудков в трубке щелкнуло и раздался очень сонный голос:
– Фудзимия слушает...
– Это Кроуфорд.
Непродолжительное молчание. После чего ледяной голос очень четко произнес:
– Что. Тебе. Нужно.
– У нас твоя сестра.
Послышался грохот. Кажется, упал стул.
– Чего. Вы. Хотите.
– Просто приезжай и забери ее отсюда, – ответил Брэд, подавив желание отвечать такими же рублеными словами-фразами. – Диктую адрес...
Положив трубку, Кроуфорд вернулся в гостиную и молча уселся на диван. Сестра этого отморозка весело чирикала с Наги. Похоже, ее абсолютно не беспокоит тот факт, что она находится в чужом доме в четыре часа утра, что ее окружают незнакомые люди, которые не очень-то рады ее здесь видеть. Впрочем, последнее обстоятельство до нее, похоже, вообще не дошло. Либо она очень хорошо притворяется...
Тем временем Айя-тян нервничала все больше. Остатки хмеля почти совсем выветрились из головы, и ей стало окончательно не по себе в этом странном месте. Действительно, кто такие эти люди – мальчик-японец и два взрослых европейца, живущие под одной крышей? Почему так нервничает Шу, почему так странно смотрит Кроуфорд (да, конечно, Шу сказал, что Брэд всегда такой, но...) И почему ее имя произвело на них такое странное впечатление? И что такое здесь вообще творится?.. Она с нетерпением ждала момента, когда наконец можно будет уйти, доехать до Мако, переодеться и вернуться домой. Кроме того, ей здорово хотелось спать и немного – есть, а попросить чего-нибудь она стеснялась. И что она тут делает?.. Как она оказалась в этом доме?.. – ах, да, кажется, была машина... И, главное, зачем она вообще все это затеяла?!
Звонок в дверь заставил подскочить всех четверых. Кроуфорд поднялся и молча пошел открывать.
На пороге стоял Фудзимия – в полной экипировке, с катаной в руке. "Хорошо хоть меч в ножнах оставил," – подумал Брэд.
– Где она? – фиолетовые глаза метали молнии. Брэд посторонился, пропуская Рана в гостиную. В следующий момент глава Шварц был сторицей вознагражден за все отрицательные эмоции этой ночи: выражение лица Фудзимия, когда тот увидел свою сестру в кресле с чашкой чая, было просто неописуемым.
Он метнулся к Айе-тян, выдернул ее из кресла, оглядел с ног до головы, потом в несколько секунд содрал с себя плащ и замотал в него сестру едва ли не по уши.
Шварц поняли, что ситуация имела несколько больше аспектов, чем им казалось. Похоже, внешний вид Айи-тян... не соответствовал тому, что ожидал увидеть ее брат.
Фудзимия пулей вылетел за дверь, таща девочку за собой, сопровождаемый хихиканьем Наги и выразительным взглядом Брэда: "Раньше надо было за сестрой следить!" Айя-тян даже умудрилась помахать рукой на прощание.
Шварц выдохнули. Брэд вернулся на диван. Шулдих спрятал лицо в ладонях, собираясь с чувствами, потом резко отбросил волосы назад.
– Ну и что все это было такое? – с нескрываемым интересом осведомился Наги. – Брэд, а что, мне теперь тоже можно приводить, э-э, друзей домой? Или это только на Вайс распространяется? Так я давно хотел поближе познакомиться с этим... как его... Оми.
– Заткнись!! – взревел Шулдих, бледнея от ярости, и даже Кроуфорд укоризненно взглянул на мальчика: мол, ну зачем же так хамить. Затем продолжил уже вслух:
– Наги, все немного сложнее, чем кажется. У Шулдиха были основания привести ее сюда, – короткая пауза. – А теперь, Шу, я хочу наконец услышать, что произошло!
– Я был в ночном клубе...
– Естественно... – пробормотал Наги.
– Она подошла ко мне и попросила купить ей чего-нибудь выпить...
– Шу, на тебя ведутся школьницы! – восторгу Наги не было предела. Шулдих зашипел, как потревоженная кобра, но продолжил:
– Мы выпили, сходили на стриптиз, потанцевали, а потом я предложил отвезти ее домой...
– Тебя посадят за растление малолетних! – это уже напоминало смеховую истерику.
– К НЕЙ домой, придурок! А если меня и посадят, то с тобой за компанию! Кстати о малолетних...
Наги понял, что всерьез обозлил телепата, ойкнул и спрятался за диван, где сидел Кроуфорд.
– Дальше! – угрожающе произнес тот.
– А дальше она спросила, где живу я. Я решил, что это слишком, и попытался достать из ее головы ее адрес. Ну и...
– Ну и?!
– Не получилось.
– Пить надо меньше, – ядовито подсказали из-за дивана.
Шулдих зарычал и сделал вид, что встает. За диваном пискнули и затихли.
– Ее ментальные щиты не хуже твоих, Брэд, – почти спокойно проговорил рыжий, – только у нее они естественные... кажется.
Повисло молчание.
– Насколько я могу судить, до... инцидента она ничем подобным не отличалась, – добавил Шулдих.
– Хм. Попытка снять в ночном клубе парня, заметно старше ее самой, да еще европейца – не самое обычное поведение для несовершеннолетней японской девочки, – Брэд поправил очки.
– С таким-то братом, – подал голос Наги, – неудивительно, что она себя необычно ведет!
– А что не так с ее братом? – Кроуфорд приподнял одну бровь в наигранном удивлении. – Вполне приличный молодой человек, владелец цветочного магазина, обожает сестру, пылинки с нее сдувать должен... Ну, не считая того, что он наемный убийца.
– Во-во, я и говорю, с таким братом у кого угодно крыша съедет...
– Она говорит, что он добрый, – произнес Шу в пространство невыразительным голосом.
Шварц в унисон захихикали – каждый в меру своих способностей к смеху.
Воскресенье, очень раннее утро.
Ран вел машину. Айя-тян сидела рядом с ним, закутанная в плащ, уставившись на собственные сложенные на коленях руки, и молчала. Ран тоже молчал, боясь, заговорив, сорваться и сказать что-то, о чем потом сильно пожалеет.
"Я знал, что может случиться что-то плохое, но не думал, что настолько плохое. Я просто трус. Мне нужно было поговорить с ней раньше. Сразу после истории с Кеном. Я ведь чувствовал, что что-то не так. Даже эта их прогулка с Йоджи..."
Поселившись вместе с Раном, Айя-тян оказалась окружена неусыпным вниманием со стороны брата и его друзей. Ее баловали, угощали конфетами, засыпали цветами и постоянно предлагали как-нибудь развлечь. За право пойти с ней в воскресенье в парк аттракционов Йоджи с Кеном чуть в шутку не подрались. Им почти удалось заставить Рана улыбнуться.
Победил Йоджи, заявив, что у него больше опыта в обращении с девушками, и вообще он их лучше понимает. Кен покраснел, надулся, но уступил. Впрочем, Айя-тян тут же пообещала ему, что с ним она тоже куда-нибудь сходит.
Специально для этого похода Ран купил сестре новое кимоно и битый час инструктировал Йоджи на кухне, чего тот не должен говорить, делать, покупать, куда смотреть, а под конец попытался всучить коллеге денег на Айины расходы. Йоджи покрутил пальцем у виска и посоветовал Рану расслабиться.
Утром Йоджи застрял в ванной минут на пятнадцать дольше обычного, протер до ослепительного блеска очки, часы и ботинки и даже раскопал где-то галстук. Правда, такой расцветки, что Оми тут же отобрал у него эту деталь туалета и обещал больше никому никогда не показывать.
Напутствуемая пожеланиями удачи, парочка направилась в сторону парка... Под вечер домой влетела счастливая Айя-тян, за которой плелся зеленоватый Йоджи с затравленным взглядом, слегка пошатываясь.
– А я всегда считал, что у меня хороший вестибулярный аппарат, – горестно пожаловался он Оми, упав в кресло в гостиной. Было слышно, как Айя-тян, захлебываясь от восторга, рассказывает Рану, как чудесно она провела день.
– А что случилось-то? – не понял Оми.
– Ну как тебе сказать... Три круга на колесе обозрения. Дважды – комната ужасов. Русские горки с мертвой петлей – я не помню, сколько раз... И еще всякое по мелочам. Клоуны, шарики, автомат с игрушками. Кажется, мы участвовали в каких-то конкурсах, не помню... Тайская еда, венгерская еда, американская еда... ох. И... и... мороженое... И, может, я еще чего-то забыл. Слушай, Оми, принеси аптечку, что-то мне нехорошо...
Поход с Кеном в кафе-мороженое состоялся через неделю. Видимо, Кену Ран доверял больше, поэтому инструктаж занял всего десять минут и свелся к тому, что место должно быть приличным и дома Айя-тян должна быть не позже восьми. Польщенный экс-футболист, захваченный мыслями о романтическом свидании, гордо пропустил мимо ушей предупреждение Йоджи о том, что мороженое Айя-тян поглощает в неограниченных количествах...
Когда они вернулись домой, Кен находился в состоянии шока.
– Я... я думал, мы поговорим о ее школьной жизни, о книгах, о фильмах, о спорте, в конце концов... Она обсудила со мной всех молодых людей, которые проходили мимо, и всех девушек... в подробностях. Мы перепробовали все, что было в меню. Мы познакомились с парой, которая сидела за нами, с теми, кто пришел на их место, с официантом... Я не смог ей ни о чем рассказать. Да я вообще слова вставить не мог! И у меня кончились деньги. Все...
– Я тебя предупреждал, Кенкен, – Йоджи расплывался в сочувственной ухмылке. – Тебе одолжить до получки?..
Больше предложений провести выходные вместе с Айей-тян не поступало. Ран собирался куда-то ее отвести, но тут случилась какая-то миссия, и на субботу девочка оставалась предоставленной самой себе.
Оми на миссию не уходил, он занимался дома, и Айя пришла посмотреть, как он работает на своем ноутбуке.
Оми так и не понял, что можно было сотворить с машиной за те пять минут, которые он провел на кухне, чтобы сделать им чаю. По словам удивленной Айи-тян, "экран просто мигнул и погас". А когда Оми вскрыл ноутбук, обнаружилось, что три платы просто сгорели. Таких у него дома не водилось, поэтому ремонт затянулся на неделю. Мальчик ходил злой, Айя скучала и чувствовала себя немного виноватой, хотя и не понимала, в чем именно.
А потом наступили вот эти выходные.
"Я просто хотел, чтобы она была такой же, как раньше. И отказывался замечать, что она изменилась. Делал вид, что ничего не происходит. Что так и надо, что это просто случайности... Не обращал внимания на слова Йоджи, на обиду Кена... Мне достаточно было только поговорить с ней, спросить ее. А я спрятал голову в песок. И вот теперь... Зачем ей это понадобилось? Что она хочет доказать и кому? И хочет ли? Или это просто возраст?.. Господи, какой возраст?! Шестнадцать ей или восемнадцать? Я ужасный брат. Я совсем не понимаю свою сестру...
Как она вообще оказалась у Шварц? Она не напугана, они, кажется, ничего плохого ей не сделали... но откуда я могу знать?! Случайность ли это, или снова происходит что-то, чего я не понимаю..."
Машина остановилась у дома. Брат и сестра молча вошли в темную гостиную, а затем в кухню, не желая будить остальных голосами. Не успел Ран включить свет, как Айя-тян бросилась ему на шею.
– Прости меня! Пожалуйста! Я не хотела тебя огорчать... Я не должна была этого делать!
– Что делать?.. – Ран не знал, с чего начать расспросы.
– Ну... Я разрезала твой старый плащ, и взяла сапоги у сестры Мако-тян, и постриглась... Мне так хотелось посмотреть ночную жизнь! Сходить в какой-нибудь клуб...
– С тобой ведь ничего не случилось? – Ран отодвинул ее от себя и тревожно заглянул в глаза. – Тебе никто не сделал ничего плохого?
– Нет, совсем нет! Я сразу познакомилась с Шур... Шу... ну, с тем рыжим, вы, кажется, знакомы... Он был таким милым...
– Кто? Шулдих?!
– Ну да! Он угостил меня коктейлем, а потом сводил в "Белую лилию"... там еще на сцене была такая девушка... со стулом... А потом мы танцевали. А потом он предложил отвезти меня домой, а мне нельзя было сюда... ну, ты понимаешь... и к Мако было еще очень рано. И...
– Погоди. Ты не... не чувствовала ничего такого... у тебя голова не кружилась? Голоса какие-нибудь, мысли странные... нет?
– Да нет... кажется... И потом, понимаешь, коктейль... и мне очень хотелось спать. А так ничего. Ну, и я спросила, где он живет. Мне почему-то казалось, что он должен жить один и в гостинице, и если я посижу у него до утра, то не будет ничего страшного... А он на меня так странно посмотрел... И потом мы поехали к нему... к ним.
– А они? Они тебе что-нибудь говорили, что-нибудь предлагали, поили тебя чем-нибудь?
– Ну, Брэд велел Наги сделать чаю... И мы немножко поговорили. Про школу, про друзей... А потом приехал ты. Они не сделали мне ничего плохого, не беспокойся. Они вообще приятные люди, а Шу-тян мне очень понравился, он такой замечательный...
Тут Айя-тян почувствовала, что ее брата отчетливо передернуло. А его голос, когда он заговорил, ее просто испугал.
– Ты. Никогда больше. Не должна. Встречаться. С этим человеком.
– Но, Ран, почему?! Что не так?.. Кто он? Откуда они тебя знают? И они так странно отреагировали, когда я сказала, как меня зовут... Что происходит, Ран?
Вместо ответа он крепко прижал ее к себе. Она тихо зашептала ему на ухо:
– Ран! Я уже большая, я могу понять... Если что-то серьезное, я должна знать! Ран, пожалуйста!
– Айя-тян, это длинная история. Сейчас я сделаю нам кофе...
Айя-тян не знала, что подумать. Ее брат уже минут десять смотрел в чашку с пугающим выражением лица. Раза два он вроде бы порывался заговорить, но тут же осекался и продолжал молчать, не поднимая на нее глаза. Что такого страшного он должен ей рассказать?! Он что, смертельно болен?.. Или они по уши в долгах и ему угрожают? Он связался с якудза? Ну что, что происходит?!
В этот момент затрещала, зашипела и погасла лампа дневного света. Айя-тян вздрогнула. Голос Рана прозвучал потусторонне:
– Ну вот, самое подходящее освещение для таких рассказов... – за окном брезжил мутный, грязный городской рассвет.
– Айя, я... Прежде, чем я тебе расскажу... Я хочу, чтобы ты знала... я очень тебя люблю. А то, что я делаю... То, кем я стал... Понимаешь, я – убийца. Да, это на пользу обществу, да, мы наказываем злодеев, но... А они, они просто... Из-за этого Шулдиха погибла сестра Оми. Фарфарелло убил собственную мать. А Кроуфорд, Кроуфорд... Они – зло! У них нет чести, они предали собственных хозяев, они... собирались убить тебя! И у них почти получилось... Я хочу, чтобы ты больше никогда не встречалась с этим человеком! – Ран выдохнул последнюю фразу и хотел сказать что-то еще, но понял, что больше не может. Оказалось, что придумывать себе оправдания, думая о сестре, лежащей на больничной койке, было несравнимо легче, чем говорить все это живой, перепуганной Айе-тян, смотревшей на него огромными глазами. Он совсем не так представлял себе этот разговор. Он много раз думал об этом, но даже в худшем варианте этого объяснения не было места Шварц! Он так надеялся, что она сможет понять его...
Он заставил себя поднять глаза на Айю-тян.
Айя-тян ничего не поняла. Безумие прошедшей ночи, переодевание, клуб, интересное знакомство, алкоголь, еще клубы, странные люди, знакомые с Раном... Она устала, хотела спать, она готова была выслушать упреки брата, но то, что он ей сказал... Он – убийца?! А те, у кого она гостила – еще хуже?.. Что он имел в виду? И этот страшный затравленный взгляд... Да пусть бы лучше он кричал и бранил ее, чем смотрел так, будто совершил что-то непоправимое... Но ведь это она виновата, а не он!
Рану было плохо. Ему было очень плохо, и с этим нужно было немедленно что-то делать. Айя-тян проглотила комок в горле и обняла брата.
– Ран, я очень тебя люблю. Ты самый лучший. Ты самый лучший брат. Я... мы поговорим обо всем завтра, хорошо? Тебе надо отдохнуть. Прости, что тебе пришлось из-за меня куда-то ехать среди ночи... – и уткнулась лбом ему в плечо.
Ран немного успокоился, решив, что самое страшное уже позади. Он понимал, что проблема еще не разрешена, но у него не было сил что-то делать с этим прямо сейчас. К тому же Айя не спала почти сутки, она устала и едва держится на ногах. Девочке надо отдохнуть. Да и сам он чувствовал себя так, будто попал под асфальтовый каток.
Он проводил сестру до ее комнаты, потом, подумав, вернулся в кухню и написал коллегам записку, чтобы их не беспокоили. Добрел до собственной постели и заснул, не успев раздеться.
Понедельник, утро.
Было чудесное утро. Йоджи стоял на табуретке, разложив на кухонном столе детали плафона и отвертки, и менял лампу дневного света. Настроение у него было скверное. Вчера он вернулся домой поздно вечером и застал привычную картину: Оми у себя за компьютером, Кен смотрит видео в гостиной, Айя и Айя-тян спят. Будучи изрядно нетрезвым, Йоджи отправился на кухню налить себе стакан воды и обнаружил, что там перегорела лампочка. Этот факт его не остановил, но в результате он промахнулся мимо стакана и плеснул воды на себя. И это было бы еще ничего, но намокли сигареты. Последние.
И вот теперь хмурый, похмельный, лишенный утренней порции никотина Йоджи мстительно вкручивал лампу, бормоча себе под нос, что лампы дневного света не перегорают. Во всяком случае, не трижды в течение месяца. Или, может, им попалась бракованная коробка?..
Оми, который не дотягивался до потолка даже с табуретки, стоял рядом и сочувствовал. Рядом с кучкой запчастей на столе лежала записка, содержание которой означало, что тот, кто потревожит спящих Фудзимия, умрет в страшных муках. Кен оккупировал ванную, и, похоже, надолго, так что электриком волей-неволей приходилось работать Йоджи, и нельзя сказать, чтобы ему это сильно нравилось.
На кухню спустился помятый Ран, протирая заспанное лицо мокрым полотенцем. Обвел присутствовавших мутным взором, посмотрел на календарь.
– Что, сегодня понедельник? А почему лампу вчера не сменили?
– ... ...!! – высказался Йоджи и тут же нервно оглянулся, проверяя, нет ли рядом Айи-тян. Ее не оказалось, и блондин расслабился: это значило, что ножнами катаны он по шее не схлопочет.
– Сам бы поменял! – перевел он собственную фразу на доступный язык. Ран одарил его сумрачным взглядом. Оми покосился на одного, на другого и бочком выскользнул из кухни. Понедельник – день тяжелый...
Ран направился было к выходу, но вдруг снова обернулся к Йоджи:
– Ты не знаешь, что за клуб "Белая лилия"?
Йоджи выронил отвертку и немедленно получил по затылку полупривинченным плафоном. Чертыхнулся, спрыгнул с табуретки и подмигнул Рану:
– И давно ты начал интересоваться гайдзин-стриптизом? Хороший клуб, интересный и дорогой... Эй, ты чего?!
На лице у Рана было ясно написано, что сейчас он кого-то убьет. Он пулей вылетел из кухни, и через несколько секунд хлопнула дверь комнаты его сестры. Потом хлопнула еще раз, и лидер Вайс ворвался в кухню с почти истерическим воплем:
– Когда ушла моя сестра?!!
Йоджи вторично уронил только что подобранную отвертку и растерянно спросил:
– А она вообще сегодня дома ночевала?..
В следующий момент он понял, что сказал, и приготовился прикрывать голову. Однако Ран стоял неподвижно и молча, в глазах его плескался нарастающий ужас. Потом он метнулся прочь, бросив Йоджи:
– Я возьму твою машину, у меня бензина нет!
– Куда?! Фудзимия, какого черта?! Кто магазин открывать будет?.. – Йоджи кинулся следом и, выскочив на крыльцо, только и успел увидеть, как его белый кабриолет, визжа новенькими шинами, разворачивается и скрывается за углом.
– А чьи это там такие ботфорты в углу?.. – окончание фразы Кена потонуло в звоне и хрусте стекла. Заглядевшись на кожаные сапоги на шпильках под вешалкой, футболист вступил точно в коробку с лампочками.
– Доброе утро, Кудо Йоджи, – меланхолично пропел горе-электрик. – ОМИ! СБЕГАЙ ЗА СИГАРЕТАМИ!!
Воскресенье (предыдущий день), поздний вечер.
Звонок в дверь застал Шварц врасплох. Брэд с Шулдихом только что упаковали Фарфарелло в смирительную рубашку. Наги заканчивал делать уроки на завтра и предвкушал очередной выход в Интернет – у него было несколько интересных задумок. Эту мирную семейную жизнь нарушила трель звонка.
Кроуфорд дернулся и чуть не выматерился вслух. Он не просматривал будущее на сегодняшний вечер, и это было для него неожиданностью. Неожиданностей он не любил.
– Кого-то ждем? – осведомился Шулдих с верхней площадки лестницы.
– Сейчас посмотрим, – разминая ладони, Брэд направился к двери. Наги с любопытством выглянул из своей комнаты, потом даже спустился вниз. Уроки ему смертельно надоели, а гости у Шварц бывали так редко!..
Кроуфорд открыл дверь, привычно отступая назад в коридор, чтобы в случае чего иметь простор для действий. Он был готов к любым неожиданностям...
...но не к этой.
Большие лиловые глаза, глядящие на него снизу вверх, отправили Брэда в состояние, близкое к столбняку.
– Здравствуйте, Кроуфорд-сан. А Шуру... дих... сан... дома?..
Воскресенье, ранний вечер.
Проснувшись под вечер, Айя-тян некоторое время слушала забавную звонкую пустоту в голове. Это было совершенно новое ощущение, и она какое-то время наслаждалась им, пока в ее памяти не всплыл вчерашний разговор с братом.
Было ясно, что ничего не ясно. Ран сказал, что он убийца. Как? Почему? Что все это означало? Какое отношение имел Шу-тян к сестре Оми?.. Кто этот тип с длинным именем на букву "Ф"? Вопросы роились в голове, ответов на них не было. Но самое неприятное было то, что ни в коем случае нельзя было расспрашивать Рана.
Айя-тян прекрасно видела, как ее обожаемый старший брат будто клещами вытягивал из себя каждое слово и как его при этом корежило. Она вовсе не хотела устраивать ему подобную пытку еще раз, задавая свои вопросы.
Это значило, что спрашивать нужно кого-то другого.
Айя-тян догадывалась, кого можно спросить.
Правда, Ран сказал что-то про то, что эти люди хотели ее убить... Но если они не сделали этого вчера, когда им ничто не мешало, то, наверно, больше им от нее ничего не надо?..
Девочка умылась, оделась, застелила постель и, захватив рюкзачок, вышла. В гостиной работал телевизор – наверно, Кен смотрел очередной футбольный матч. Йоджи и Оми не было видно. Ран, наверно, еще спал.
Помаленьку темнело, но было еще не поздно. Несмотря на усталость, нынче ночью Айя-тян запомнила приметные дома в том районе, откуда Ран увозил ее, и два указателя улиц. Эти места она помнила; еще когда были живы родители, они всей семьей, бывало, гостили у знакомых в тех краях. А у дома, где жил Шу-тян, было довольно оригинальное крыльцо... "Найду!" – решила девочка и поспешила к метро. По дороге она еще задержалась, чтобы позвонить из автомата Мако, уверить ее, что все в порядке и что подробности будут завтра в школе...
Пришлось немного поблуждать, но менее чем через час Айя-тян уверенно нажимала кнопку звонка. "Только бы дверь открыл Шу-тян!"
Не повезло. Ну что ж, все хорошо не бывает...
Воскресенье, поздний вечер.
– Проходи, – сухо сказал Брэд, впуская девочку внутрь. Сейчас, без макияжа и прилично одетая, она была очень хорошенькой, короткие рыжие волосы ее совсем не портили, и Кроуфорда посетила странная мысль о том, что подобное умение изменять себя – признак профессионала... "???" – удивился он сам себе и отогнал посторонние размышления.
– Наги, позови Шулдиха, – велел он младшему из команды. Наги взлетел вверх по лестнице, а Брэд указал гостье на диван и предложил располагаться. "Этого надо было ожидать. Шулдих нравится женщинам, действительно нравится. Но я не думал, что она найдет дорогу. Талантливая девочка."
– Шу-тян!.. – Наги изо всех сил старался не заржать. – Спускайся! Там твое... стихийное бедствие явилось!
Шулдих, который было двинулся к Наги с явным намерением проучить его за непочтительное обращение, резко развернулся и направился в сторону своей комнаты.
– Эй, ты куда? – опешил мальчик.
– Стреляться!! – изрек Шулдих голосом смертельно больного человека, которому предложили эвтаназию.
– Ну нет, – Наги сосредоточился, и через секунду обездвиженного немца пронесло по коридору обратно, к началу лестницы.
– Лучше иди, а то Брэд тебя сам пристрелит.
– Я тебе этого не забуду, уродец, – выдохнул Шулдих, которому возвратили свободу. – Не забуду, так и знай.
– Я испугался, – согласился Наги.
Рыжий хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и сбежал вниз по лестнице.
– Шу-тян! – совершенно незнакомая девочка школьного возраста вскочила с дивана ему навстречу.
– Teuffel! – вырвалось у Шулдиха. Нет, это, конечно же, была та самая девочка, ее ментальный рисунок остался прежним, но... "Вот из таких и получаются ниндзя," – бросил он Брэду.
– Извини, что ты сказал?.. – не поняла Айя-тян.
– А... ничего особенного. Привет.
"Раз она пришла сюда, значит, Фудзимия ничего ей не сказал и даже мозги не прочистил," – Кроуфорд заметно расслабился.
"Как неосторожно. Он теряет навыки..." – Шулдих плюхнулся в кресло напротив. Наги уже возился на кухне, слышно было, как брякают чайные ложечки. В этом доме чай пили по-английски.
– Шу-тян, прости, что я тебя побеспокоила... – девочка выглядела смущенной и растерянной. "Извиняться, что ли, явилась?.." – Мне... я... у меня есть к тебе вопрос... несколько... можно?
– Ну? – "Наги, сколько можно копаться?.. Ей рот заткнуть нечем. Принеси печенья, что ли!"
– Дело в том, что мой брат сказал мне... но, наверно, я неправильно поняла... Шу-тян, а что у вас было с сестрой Оми?
… Молчание …
– Ой, я, наверное, не так спросила?..
– Девочка, – Кроуфорд начисто забыл про японские правила хорошего тона, – что именно рассказал тебе твой брат?
Айя-тян испугалась. Взгляд Кроуфорда стал настолько пронзительным и суровым, что девочке показалось, что она попала под рентгеновский луч. А Шулдих молча хватал ртом воздух, напоминая зеркального карпа в пруду в императорском парке.
– Ну... он сказал, что Шу-тян виноват в смерти сестры Оми, и еще про какого-то человека на букву "Ф", и что он убийца, а вы еще хуже, и я не должна больше к вам приближаться... но...
– И чего тебе стоило послушаться старшего брата! – Брэд поднялся, не сводя с нее тяжелого взгляда.
– Но ведь Ран... он же... он не может быть плохим! Он самый лучший! И Шу-тян... он тоже... тоже хороший...
– Так, – Кроуфорд прервал ее сбивчивую речь, и в наступившей тишине стало слышно, как на кухне всхлипывает и повизгивает от смеха Наги. Шулдих пошел пятнами.
– Шу... тян. Ты сейчас пойдешь, угостишь девушку мороженым, прогуляешься с ней по парку и доступно объяснишь, что именно пытался рассказать ее косноязычный брат.
– Почему я?! – едва не взвыл рыжий, но Брэд одарил его дружелюбным оскалом:
– Потому что ты у нас самый хороший.
В резиденцию Шварц Айя-тян вернулась задумчивой, чтобы не сказать подавленной. В отличие от Рана, Шулдих не собирался щадить чувства девочки, виноватым перед ней он себя не чувствовал и косноязычием не страдал, поэтому картина, нарисованная им, получилась весьма безрадостной.
Девочка прошла в гостиную, пустым взглядом посмотрела в пространство, присела на диван и через пару минут просто отключилась.
– Эмоциональный шок, – констатировал Брэд. – С какой степенью подробности ты ей все это рассказывал?
– Без внутренностей на асфальте, если ты об этом. Ей хватило фактов.
– Эй, Шулдих, ты все еще "хороший"? – окликнул его Наги.
– Не знаю, я был скромен и про себя говорил мало, – ухмыльнулся Шулдих, который, судя по всему, чувствовал себя заметно лучше, чем до прогулки.
– А про кого ты тогда говорил?..
– Про Вайс, – рыжий обернулся к Брэду. – Оказывается, Фудзимия изящно опустил большую часть сведений о себе и прочих цветочниках. Зато сказал пару гадостей про нас. Ну, я восстановил справедливость, раз уж Вайс об этом не позаботились. Думаю, она узнала много нового о друзьях своего брата...
– Всегда знал, что ты сволочь, – восхитился Наги.
– Ну конечно. Да, кстати, теперь она знает, что тебе, мелкий извращенец, нравятся девочки, у которых не все ладно с головой.
Наги фыркнул и надулся, не придумав, чем ответить на колкость.
– Брэд, когда нас посетит Фудзимия? – поинтересовался Шулдих, состроив мученическую гримасу.
– Утром, около восьми.
– Ну, тогда я хочу выпить. Составишь компанию?
– Нет, подожди. Попробуй на трезвую голову посмотреть, что такое эта девочка. Она в отключке, ее щиты должны ослабеть.
Шулдих недовольно дернул плечом, но подошел к Айе-тян. Наклонился над ней и тут же выпрямился:
– Ничего себе! Она спит! Мне бы такие нервы... Любая на ее месте валялась бы в обмороке или истерику катала. А этой даже кошмары вроде не снятся.
– Так проверь, что там ей снится...
Телепат сосредоточился, прикрыл глаза, его лицо стало отстраненно-спокойным. Потом он вдруг нахмурился, нагнулся ближе к девочке...
Кроуфорд успел увидеть, как брови Айи-тян дрогнули и сдвинулись, зеркально отображая выражение лица Шулдиха. А потом будто невидимый кулак врезался рыжему под ребра. Шулдиха отшвырнуло назад, впечатав спиной в стену. В полете немец задел кресло, и оно с грохотом опрокинулось.
Айя-тян, не открывая глаз, подложила руку под щеку и подтянула колени к груди.
– Что за черт?! – вырвалось у Брэда.
– Шулдих, ты жив?! – Наги подбежал к распростертому на полу немцу.
– Дура, больно же... – прошептал тот и, видимо, потерял сознание.
Кроуфорд посмотрел на Айю-тян. Девочка безмятежно спала. Он поднял с перевернутого кресла плед, аккуратно укрыл ее, почти автоматически подоткнув края ткани, и подошел к лежащему в отключке Шулдиху.
– Наги, переправь его наверх. Надеюсь, он ничего себе не сломал...
Ран нажимал на кнопку звонка, все еще не будучи уверенным, что действует правильно. Больше всего ему хотелось проникнуть в дом, забрать сестру и оставить килограмма три взрывчатки в качестве прощального подарка Шварц. Однако, несмотря на всю свою ярость, Ран понимал, что совершить диверсию в доме, где живет провидец, ему вряд ли удастся. Приходилось идти открыто.
Дверь открылась сразу, как будто Кроуфорд дежурил возле нее.
– Мы заждались, – тихо сказал он.
– Где она?!
– Не кричи. Она спит. Зайди в дом, есть разговор.
– Мне не о чем с вами говорить.
– Ошибаешься. Входи.
Ран увидел Айю-тян сразу, как только оказался в гостиной. Она сладко посапывала, свернувшись комочком на диване, накрывшись пледом почти с головой.
– Зачем она вам?.. – не удержался Ран, ожидавший увидеть гораздо менее идиллическую картину. – Чего вы снова хотите от нее?
– Она пришла сама... – попытался напомнить Кроуфорд.
– Ваш рыжий урод промыл ей мозги!!
– Наш рыжий урод со вчерашнего вечера в отключке, – сухо заметил Брэд. – Твоя сестра приложила его об стену.
Ран ошарашенно оглянулся на маленькую, беззащитную девочку:
– Как?..
– Наш рыжий урод, – прозвучал с лестницы голос Наги, – минут пять как пришел в себя и все это время ругается по-немецки. Я ничего не понимаю, но, кажется, ему очень плохо...
– У нас есть полчаса, – произнес Кроуфорд, – потом она проснется. Пойдем ко мне в кабинет, я тебе кое-что объясню.
... – Какими именно способностями она обладает, мы пока не знаем, – голос Брэда звучал спокойно и чуть-чуть устало, – но, думаю, это все последствия той аварии, после которой она лежала в коме. Это нужно выяснять; девочку необходимо учить. Тебе повезло: я готов этим заниматься.
– Ты серьезно думаешь, что я вам ее доверю? – Ран, ошеломленный свалившимися на него известиями, даже не подумал сомневаться в правдивости Кроуфорда. Однако последние слова главы Шварц показались ему смехотворными.
– У тебя нет выбора. Сам ты ничего не сможешь сделать. А если она окажется в руках Критикер, то будет всю жизнь работать на правительство... если только они ее на кусочки не разберут в процессе изучения... и в любом случае ты ее никогда больше не увидишь.
– Я вообще не хочу ничего с этим делать!
– Не получится. Подобный дар нельзя скрыть, рано или поздно он проявится. Пока она его не осознает, она не может его контролировать. А это неизбежно приведет ее либо в больницу, либо в сумасшедший дом. Это не шутки, Фудзимия. Меня научили контролю очень рано. Шулдиху повезло меньше, он не избежал психушки. Наги справлялся сам довольно долго, но, когда я его нашел, он был на грани гибели... Просто имей в виду: это само не проходит.
Ран сидел, сгорбившись, обхватив голову руками, и думал, думал... Все это было так неожиданно и пугающе. Стоило ему поверить, что теперь-то с Айей-тян все будет хорошо, и вот... Что же теперь делать? Что вообще можно с этим сделать?! Кроуфорд прав, во всем прав... Но отдать сестру им?! Почему Кроуфорд берется обучать ее, он ведь ничего не делает просто так. Какие планы у него на Айю-тян, и сможет ли он, Ран, вовремя помешать Шварц, если что-то пойдет не так? И этот "Шу-тян"... только его не хватало. Отпускать Айю к этим психам... Фарфарелло, Шулдих... Да, но... выхода нет.
– Что... ты намерен делать?
– Сначала всесторонняя проверка, анализы. Она давно проходила медицинский осмотр?.. Впрочем, неважно, придется пройти еще раз. Потом – анализ потенциала. Психологический профиль, IQ, возможно, один-два гороскопа. Ей придется научиться работать с Шулдихом. И тренинги... самоконтроль, разные уровни взаимодействия. Может, йога. Она никогда не занималась боевыми искусствами? Какая-нибудь из школ у-шу ей бы подошла...
Ран мысленно застонал.
– Заниматься придется постоянно, – продолжал Кроуфорд, тактично не замечая расширившихся глаз собеседника. – Я не буду предлагать переселить ее сюда, но ей придется бывать здесь ежедневно...
Понедельник, вечер.
– Оми, ты позвал Айю ужинать?
– Да, она сейчас спустится...
– Ребята, может кто-нибудь сменить меня в четверг вечером? Кен? – Йоджи с надеждой оглядывал коллег. Ран сидел мрачный, как туча; он выглядел так с самого утра, после того, как вернулся домой, и на вопросы не отвечал. Оми жизнерадостно копался в холодильнике в поисках сока. Кен спокойно ожидал, когда подойдет Айя-тян и можно будет сесть за стол.
– Как вкусно пахнет! – девочка появилась в дверях, и тут Кен хлопнул себя по лбу:
– Я все хотел спросить: это твои ботфорты там, под вешалкой? Я ни разу тебя в них не видел...
Айя-тян удушливо покраснела, и тут же лампочка, только утром вкрученная, с шипением перегорела.
– Да это черт знает что!! – возопил Йоджи, вскакивая.
Ран помрачнел еще на пару порядков. "Да... само это не проходит."
Когда улеглась суматоха, вызванная поиском по дому целой лампочки, заменой перегоревшей и накрыванием стола по второму разу, компания все же уселась ужинать.
Ран сидел с настолько издерганным видом, что Йоджи великодушно решил избавить его от части обязанностей, хоть и не самой тяжелой:
– Айя-тян, хочешь, я подвезу тебя завтра из школы?
– Нет, спасибо, Йоджи. Шу-тян обещал за мной заехать.
– Кто-кто?.. – блондин перевел изумленный взгляд на Рана.
– А-а... Шулдих, – раздраженно и устало махнул рукой тот.
– Чего??? – на него уставилось три пары очень круглых глаз.
Ран обвел коллег тяжелым взглядом и медленно, раздельно произнес:
– Я. Вам. Потом. Все. Объясню.
– Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад...
Йоджи, Кен, Оми
– СОВЕРШЕННО!!!
Ран
