В полдень, в Йокогаме

1. "Давно ждешь, Ран?"

 

В полдень мне надо быть в Иокогаме. А сейчас половина одиннадцатого, и непохоже, чтобы Мэнкс собиралась замолкать. Интересно, если схватиться за катану и заорать "Сдохни!", это подействует?

Я посмотрел на часы. Посмотрел на Мэнкс.

– Что случилось, Айя-кун? – спросила она – наверное, у меня был очень недобрый взгляд.

– Пока ничего, – ответил я.

– Что-то не так с миссией?

– Все в порядке, – ответил я, правда, без особой уверенности, потому что не слышал ничего из того, что говорила Мэнкс. Она кивнула и продолжила речь, а я снова посмотрел на часы. Дерьмо. Дерьмо.

Опоздаю. Не дождется.

Стрелка часов действовала на меня как маятник гипнотизера. Я вновь отключился, и голос Мэнкс казался не более осмысленным шумом, чем гул Токио.

– Шварц.

Я вскинул голову. Мэнкс смотрела прямо на меня, и мне вдруг показалось, что она что-то подозревает. Впрочем, я был уверен, что по моему лицу ничего нельзя прочитать – в конце концов, не в первый раз нам приходилось сталкиваться со Шварц на миссиях. Если я до сих пор никак себя не выдал – и не выдам и дальше. А если выдал – то почему я до сих пор жив?

– А кто здесь боится Шварц? – с мягким смешком спросил Йоджи.

– Я бы на вашем месте относилась к ним более серьезно, – сурово сказала Мэнкс.

– Милая, – задушевно начал Йоджи, и Оми приглушенно фыркнул, – я бы на твоем месте относился более серьезно к некоторым из присутствующих здесь привлекательных молодых людей. А что касается нашего места, то на нем ни к чему нельзя относиться слишком серьезно.

Мэнкс выразительно посмотрела на меня. Уйми этого клоуна, говорил ее взгляд. Я пожал плечами:

– Это все?

– Все.

– Отлично, – кивнул я. – До свидания, Мэнкс.

Она вышла за дверь, и я поднялся с дивана и направился вверх по лестнице. Мне нужно было переодеться.

– Ты так нам всех девушек распугаешь, Фуджимия! – рассмеялся мне вслед Кудо.

– Перейдешь на юношей! – заржал Оми.

– И начну с тебя, не возражаешь?

– Эээ, Кудо! – их вопли доносились до меня даже с первого этажа и сквозь запертую дверь.

– Руки убери! Почему я?!

– А тебе деваться некуда! – хохотал Балинез.

Я хоть и спешил, все же задержался возле зеркала. Он утверждает, что я не умею одеваться... Советует консультироваться с Йоджи. Но, черт... разве это возможно? Балинез изведет вопросами... И я ношу черное. В этом цвете я, по крайней мере, уверен – он всем идет.

Я хотел незаметно прошмыгнуть через холл и магазин, но троица все еще вертелась там, и Кудо заорал мне вслед:

– Абиссинец, куда такой красивый?!

Я подарил ему Самый Злобный Взгляд и выскочил за дверь.

Я мог бы вызвать такси, но по телефону следовало сказать, куда я собираюсь ехать, и парни могли услышать. Впрочем, такси было предостаточно и на улице; я остановил машину и велел ехать побыстрее, молясь, чтобы на улицах не было пробок. Впрочем, выходной, пробки маловероятны...

На вокзале я был в двадцать пять минут двенадцатого. В 11.26 уходил поезд в Иокогаму, и я несся на него так, как никогда не бегал на миссиях. Обычно я старался уехать поездом в 10.58 – чтобы уж наверняка не опоздать. А сейчас...

Не дождется. Уйдет.

Я вскочил на подножку последнего вагона, едва успев в захлопывающиеся двери. Выход из иокогамского вокзала был ближе к первому вагону, и я перебрался туда – на мое счастье, поезд был пуст.

Я сел у окна, привалившись головой к стеклу. Увы, поезда ходят точно по расписанию, и никакая сила не заставит этот мчаться быстрее и прибыть в Иокогаму не в 11.57, а хотя бы пятью минутами раньше. Мне останется три минуты на то, чтобы добраться до кафе. Недалеко от вокзала, это хорошо, но напрямик, дворами, не меньше десяти минут. На такси – дольше, такси едет вкруговую, там такая глушь... Почему я не умею летать? Никогда не мечтал об этом раньше...

Уйдет. Не простит.

Я выскочил из поезда первым, едва только двери начали разъезжаться в стороны. Я бы и на ходу выскочил, но эти чертовы двери не открываются до полной остановки!

Я пролетел по вокзалу, выскочил на улицу, свернул в знакомый переулок и помчался, считая про себя секунды.

Возможно, я столкнусь с ним в дверях...

Прошло полторы минуты, но я еще был слишком далеко.

Я едва не сбил кого-то с ног. Потом поскользнулся в луже и еле удержался на ногах – не хватало еще примчаться в грязной одежде. Срезал двор наискось, одним прыжком перелетев через мусорные бачки.

Издалека донесся бой часов – полдень.

Мысленно взвыв, я прибавил скорость.

Не простит. Не позвонит.

В две минуты первого я взлетел по ступенькам кафе. Дверь не распахнулась мне навстречу, выпуская его, и я немного воспрял духом – ведь не мог же он уйти ровно в полдень? Подождал бы хоть минуту...

Я немного отдышался, провел рукой по волосам и вошел в кафе.

Мне показалось, что за нашим любимым столиком в углу пусто, но там царила полутьма, а спинки диванчиков - высокие, так что, может быть, он все-таки там?

Я подошел к столику. Никого не было, столик сиял стерильной чистотой.

Я упал на стул.

Опоздал? Он не опаздывает.

Ушел.

Я опустил голову на сжатые кулаки.

Ушел.

Не позвонит. А я не знаю, куда...

– Давно ждешь, Ран?

 

2. Мне следовало опоздать...

 

Я поднял голову и несколько секунд просто смотрел в его ореховые глаза, прячущиеся за стеклами очков. Очень хотелось броситься ему на шею...

– Привет, Брэдли. Нет, всего пару минут.

– Я опоздал, извини, – он наклонился ко мне, положив руку мне на затылок, и поцеловал. Мы встречались уже полгода, а я все никак не мог привыкнуть к этим ритуальным поцелуям. Я не знаю, я никогда не знал, как встречают друг друга влюбленные, и все ли они целуются при встрече; знаю только, что мне всегда было неловко при мысли, что кто-то может целовать меня на людях. И когда мы встречались с Брэдом, мне тоже было неловко – до поцелуя и после – на нас всегда глазели. Но только не во время поцелуя...

Может быть, дело в том, что до Брэда меня никто не целовал. Мама, Айя-тян – это же совсем не те поцелуи...

А может, просто Брэд Кроуфорд целовался лучше всех людей на земле.

И думал я все это не во время поцелуя – разве можно, пока он целует меня? Было бы кощунством думать в такой момент...

Все эти мысли пронеслись в моей голове, когда он выпустил меня, и я снова опустился на диванчик, а он сел напротив.

– Ты что-нибудь заказал?

– Нет, я только что пришел.

– В таком случае, я закажу. Не против?

– Нет.

Я не был голоден, но Брэд любил заказывать для нас двоих.

Нам подали рыбу и зеленый чай. Брэд снял очки и потер глаза.

– Как прошла неделя?

– Нормально, – я ковырял рыбу. Есть определенно не хотелось. Как всегда, впрочем. Я так хотел видеть Брэда... сама мысль о том, что я его мог не застать, сводила меня с ума... Но вот мы с ним – и я снова в тупике. Сейчас мы перекусим, потом пойдем в ближайший отель, снимем номер, займемся любовью, а потом Брэд скажет: "До свидания, Ран", и я отправлюсь на вокзал, оттуда – в Токио, в "Конеко"... Буду составлять букеты, мотаться на миссии, всякий раз молясь неведомо кому, чтобы не встретиться на этот раз со Шварц… ждать звонка. Чудесная у меня жизнь.

– Вам сообщили о новой миссии?

Я рассеянно кивнул. Потом вздрогнул и поднял голову.

– Откуда ты знаешь?

– Мне было бы стыдно не знать о ваших миссиях, котенок, – слегка насмешливо отозвался Брэд. Как всегда, подчеркивает свое превосходство.

– И что? – я положил хасими. – То, что у нас новая миссия, что-то меняет? Мы уже встречались с тобой на миссиях, Брэдли.

– Встречались, – кивнул Брэд. – И оба живы.

– Чудом.

– Чудес не бывает. Меня трудно убить, а тебя я велел не трогать. И твоих маленьких цветочных котят – тоже.

Я кивнул. Я так и думал, в общем-то. Правда, это предполагало, что Брэд что-то ко мне чувствует, а в это я поверить не мог. Ну... не мог, и все. Разве моя катана что-нибудь чувствует? Могу предположить, что ей нравится вкус крови, но она – бесчувственная сталь. Вот и Брэд такой же.

У Кроуфорда запищал мобильник, и он, бросив мне короткое "Извини", щелкнул крышечкой.

– Кроуфорд. Да. Ты сам знаешь. – Пауза. – Вот как? Ты их сам видел? – Брэдли слушал, не меняясь в лице. Я слышал голос, что звучал в трубке, но ни узнать его, ни тем более слов разобрать не мог. Впрочем, наверное, это был кто-то из его команды. – Ах, так даже? Бери Наги, и поезжайте туда. Нет, не надо, еще порежет кого, мне же потом... Очень смешно, – голос Брэда стал слегка раздраженным. – Сейчас самое время шутить. Что? Нет, ничего, просто следите. Да, и ее тоже. Я позвоню. Да, держи в курсе, – слушает. – Еще одно слово в этом роде, и я отрежу тебе язык, – снова слушает, на лице – досада. – Очень серьезно.

Брэдли закрыл телефон и убрал его в карман. Не выключил, даже на вибровызов не поставил. Хорошо, что я умею не выдавать своих чувств. Я лишь спросил:

– Почему он не мог поговорить с тобой телепатически?

– Слишком далеко, – ответил Брэд. – Почему ты не ешь?

– Не хочу.

Я смотрел в свою тарелку, чувствуя макушкой взгляд Брэда. Потом раздался его тихий вздох.

– Ран, что происходит? Я тебя чем-то обидел?

– Нет, – я покачал головой. – Извини, я немного устал и действительно не хочу есть.

Брэд протянул руку, и его пальцы коснулись моего лица.

– Ты очень похудел за последнее время, знаешь?

Уголок моего рта дернулся. Это что-то вроде тика. Появилось совсем недавно – собственно, с тех пор, как я начал встречаться с Брэдом. Все время так бывает, когда он что-то подобное говорит...

– Ран... и не носи черное. Ты и так худой. А в этой одежде похож на призрака.

– Я не знаю, что еще носить, – я снова качнул головой. – Я не разбираюсь, ты же знаешь...

– Ну, а твой Кудо?

– Интересно, – буркнул я, – что я ему скажу? Йоджи, не мог бы ты мне помочь подобрать одежду? Я тут встречаюсь с одним парнем – ты его знаешь, это тот самый Шварц, которого я не могу победить, потому что он предвидит каждое мое движение, – как ты думаешь, что ему понравится?!

– Люблю, когда ты злишься, – Брэд улыбался. – Ты становишься похож на человека.

Я закрыл глаза. Ненавижу... устал... невыносимо...

– Давай прекратим все это, Брэдли, – услышал я свой голос и сам испугался того, что сказал. Его пальцы скользнули по моей руке, нежно погладили костяшки... Я его люблю, и с этим нельзя ничего сделать. Вот что ужасно. Если бы это кончилось, возможно... А я даже не могу покончить с собой, потому что есть еще Айя-тян, и кто-то должен оплачивать ее лечение...

– Почему именно сегодня? – спросил Брэд.

– Потому что сегодня я слишком быстро бежал, – ответил я. – А теперь думаю – что я пытался догнать? Мне следовало опоздать, Брэдли. Чтобы ты не дождался меня и ушел...

– Счет принесите, пожалуйста, – прозвучал голос Брэда, и я открыл глаза. – У нас не очень много времени, Ран, давай не будем тратить его на разговоры.

– У нас с тобой никогда не было и не будет достаточно времени, – ответил я. – Ты разве не слышал, что я тебе сказал?

– Слышал, Ран, успокойся, – он взял мои руки в свои. – Просто, если уж ты так хочешь, чтобы это было последнее свидание, пусть оно будет полным. Хорошо, Ран?

Я еще думал, что ему возразить, а мое тело уже решило за меня, поднимаясь вслед за Кроуфордом. А еще я должен был ему сказать, что вовсе не хочу, чтобы это было наше последнее свидание. Но не сказал.

 

3. Сильный и нежный

 

В лифте Брэдли взял меня за руку, и я, удивившись, поднял голову. Я не маленького роста, вообще-то, но он, тем не менее, выше меня, и я всегда смотрю на него немного снизу.

Брэд смотрел на меня, чуть прищурившись. В ответ на мой удивленный взгляд он улыбнулся.

– Вот, подумал, увижу ли я твою улыбку при этой жизни.

У меня снова дернулся уголок рта.

– Это не улыбка, Ран.

– А я и не улыбаюсь.

– А попытаться?

– Зачем?

Он провел ладонью по моему лицу, по щеке и подбородку, потом рука его скользнула на шею... У него удивительно сильные и нежные руки, и очень большие ладони, больше моих; он может обхватить мои запястья, и большой палец его зайдет на указательный. Когда он держит в своих ладонях мое лицо, мне кажется, что я для него – птенец, такой же маленький и беспомощный, и меня это пугает и радует. Когда же он, как сейчас, обхватывает мою шею, я понимаю, что этот человек может убить меня вполдвижения, и я ничего не смогу ему противопоставить, даже если бы у меня была с собой катана.

– Ты такой красивый, Ран, – прошептал Брэд мне в волосы. – Но ты очень мрачен. Если бы улыбался, ты стал бы еще красивее.

– А зачем? – спросил я.

– Чтобы нравиться людям, котенок.

– Я не хочу нравиться никому, кроме тебя, – ответил я, приникая головой к его плечу.

Его ладонь взъерошила мне волосы, и тут дверцы лифта открылись.

– Идем, Ран, – он снова взял меня за руку, и мы вышли из лифта.

В номере Брэд первым делом опустил жалюзи. Я стоял, прислонившись к стене, и смотрел на широкую кровать в центре номера. Стандартный люкс. Как всегда. Не более и не менее роскошный. За полгода я не заплатил ни иены ни за наши обеды, ни за номера...

Брэд снял очки, скинул пиджак и подошел ко мне. Я помню, что в первый – мой первый – раз я так старался не потерять контроль над собой, что Брэд наконец сказал мне:

– Ран, я не могу заниматься любовью с ледяной статуей. Расслабься, прошу тебя.

Интересно, что Брэд так ухитряется произносить фразы типа "Прости меня" или "Прошу тебя", что сразу становится понятно – он не извиняется и не будет ни о чем просить. Никогда.

Я шагнул к нему навстречу, позволяя Брэду снять с меня пиджак. За пиджаком последовала футболка, потом он расстегнул мои брюки, они упали к босым ногам, и Брэд поднял меня на руки.

Потом я оказался на кровати, а он начал развязывать галстук. Я сел на кровати, перехватывая его руки, расстегивая его рубашку – и он мне позволил, позволил моим пальцам вытаскивать пуговицы из петель и ремень из ушек! Я почувствовал слезы, подступающие к глазам – уж если он позволил мне раздевать себя, значит, это точно последний. Было глупо, конечно, плакать из-за таких вещей после того, как я сам потребовал разрыва, но... черт, если бы он только попросил меня... я бы даже, наверное, выдал ему все, что мог, все наши миссии, все наши секреты... их, правда, нет у нас, но ему-то откуда знать? Только вот Брэд не спрашивал меня ни о чем. Ни разу. Зачем я ему?

Вот так я думал, а когда обнаженный Брэдли оказался рядом со мной, в одной кровати, я перестал думать.

Брэдли мой... сильный и нежный... Он заводит мне руки за голову, прижимая их к подушке, и касается языком косточек в локтевом сгибе, а вторая его рука гладит внизу... черт... там... с внутренней стороны бедра, где кожа... оххх... такая... тонкая...

И мне – только выгибаться ему навстречу, пытаясь вырваться, и хрипло дышать, и сжимать зубы... и тогда он целует меня, крепко целует, почти больно... и глотает мои стоны...

Он сильный. От его пальцев останутся синяки... он не жалеет меня... причиняет боль... терзает и рвет мое тело...

Он нежный. Он берет меня... так бережно, что я плачу от любви к нему... я никогда больше не плачу, только когда он – во мне, и надо мной, и все, что есть у меня... и тогда он пальцем стирает с моих щек слезы, и слизывает их с пальца... и улыбается мне.

Я запрокидываю голову, но не закрываю глаза...

Я хочу, чтобы он кончил раньше, хочу видеть его лицо, когда это произойдет... но так не бывает никогда... и вот я уже бьюсь, и кричу, и рвусь ему навстречу... теплое разливается по животу, а он все еще внутри, и теперь он движется быстро и яростно, а рука его скользит по моей коже, растирая и лаская... Как же мне хорошо, мой бог, мой Брэдли, мой любимый...

Он слизывает мое семя с пальцев, и от этого я возбуждаюсь вновь...

Он стонет над моей головой, его лоб – в каплях пота, глаза закрыты, он тяжело дышит сквозь стиснутые зубы, и он все движется и движется во мне, и я сжимаю ногами его талию, поднимаясь ему навстречу... я, кажется, схожу с ума… мне так хорошо, что почти больно...

Крик:

– Ран! – пальцы переплетаются с моими, распиная руки.

– Брэдли... – выдыхаю я. Во второй раз – одновременно с ним.

 

4. "А ты уверен, что этому стоит доверять?"

 

– Брэдли, – тихо позвал я.

Он перевернулся на кровати и оперся на локоть, вопросительно глядя на меня.

– Почему ты зовешь меня Ран, а не Айя?

– Потому что мне нравятся парни, а не девушки, – без улыбки ответил он. – И еще мне больше нравится, как звучит имя Ран.

– Почему?

– Не знаю. Может, потому, что оно сильнее...

– Брэдли...

– Что, Ран?

– Ты столько раз мог убить меня. И меня, и ребят … любой из вас. Почему вы этого не сделали?

– А если я скажу, – Брэдли насмешливо улыбался, – что мне было видение о том, как мы с тобой занимаемся любовью, и я не захотел терять свой шанс?

– Я серьезно, Брэд.

– Почему ты думаешь, что я шучу?

– Ты сразу же убил бы меня, чтобы не допустить этого.

– Что плохого в таком будущем?

– То, что это ни к чему не приведет, – я сел. – Нам пора, Брэд.

Он накрыл ладонью мою руку.

– Странно ты рассуждаешь, Ран. Значит, по-твоему, узнав, что в будущем мне предстоит иметь в любовниках самого потрясающего парня из всех, что мне встречались, я должен был убить его?

В этот момент меня начало трясти так, что застучали зубы. Я, вырвав ладонь, обхватил себя руками за плечи и пробормотал:

– Я понимаю, что тебе...

– Что? – переспросил Брэд. Усилием воли преодолев дрожь, я повторил:

– Я понимаю, что тебе было совершенно безразлично, что должен чувствовать этот парень... но ты мог... ты мог проявить хоть немножко сочувствия?!

– Сочувствия? – приподнял брови Брэд. – Напомни-ка мне, Фуджимия, кто кого бросает!

Я оскалился.

– Тебя бросишь, Кроуфорд...

Запищал мобильник, и Брэд, не сводя меня прищуренных глаз, дотянулся до пиджака и вытащил из внутреннего кармана телефон.

– Кроуфорд.

Наступила пауза. Я встал и начал одеваться.

– Так, понятно. Нет, ничего, еще котят положите, Фуджимия меня порубит в капусту.

Я резко обернулся. Что происходит?! Мои ребята?!

– Сейчас я тут улажу и дам сигнал. Быстро.

Он отключил связь и поднял на меня глаза.

– Уже уходишь, Ран?

– Что происходит? – мне снова стало холодно. Ребята мои... братья мои...

– Тебя выследили, Ран, – ответил Брэд. – И теперь Персия убежден, что ты предатель. Десять минут назад он с ударной группой приехал в Конеко и взял твоих друзей в заложники. Впрочем, не думаю, что котята понимают, что происходит – насколько я понял со слов Шульдиха, новая ударная группа Персии – что-то вроде Шрайнт... только многочисленнее.

– Причем тут парни?! – заорал я, стискивая кулаки.

– Тише, Ран, тише, – Брэдли встал наконец с кровати и начал одеваться. – Разумеется, при том, что Персии нужен ты. Ты как источник информации – ведь ты контактируешь со мной, – и по-прежнему как боец. Ты слишком хорош, чтобы тебя терять, koi, – он улыбнулся мне через плечо, надевая пиджак.

Уголок рта снова дернулся. Черт, да когда же это пройдет?!

– Мне нужно в Токио, Брэд.

– Разумеется, мы поедем в Токио, – кивнул он. – Но сначала все-таки нужно кое-что сделать, – он протянул мне телефон. – Позвони Кудо. Объясни ему ситуацию. Боевая готовность. Наверняка девочки с огнестрельным оружием, так что мы не можем рисковать твоими парнями и позволять им отмачивать ваши вайссовские штучки. Звони.

Не отводя взгляда от Кроуфорда, я начал набирать номер. Гудки. Потом трубку сняли, и женский голос вкрадчиво произнес:

– Хэллоу?

– Прошу прощения, могу ли я поговорить с Йоджи Кудо? – очень вежливо спросил я.

– А кто его спрашивает?

– Ран Фуджимия, – ответил я, и Брэд слегка улыбнулся, блеснув глазами.

– Одну минуточку, – произнесла девица, и я услышал ее далекий голос: – Йо-тян, это ваш друг. Скажи ему, пусть скорее приезжает – мы хотим на него посмотреть! – и многоголосый женский смех. Йоджи что-то ответил, а через мгновение я услышал в трубке его голос:

– Где пропал, командир?

– Балинез, – я прикрыл глаза, молясь, чтобы Йоджи был еще достаточно в своем уме, чтобы понять меня. – Пожалуйста, чтобы я сейчас тебе ни говорил, не меняй выражение лица и тон голоса. А главное, верь мне.

– О чем разговор, Абиссинец, – весело отозвался плейбой, и я выдохнул. Больше всего я боялся, что Персия посвятил их, и парни станут считать меня предателем. Разубеди их, попробуй...

– Кто в гостях?

– Айя-кун, тааакие девочки! И где ты только шляешься?

– Много?

– По двое всем, даже мелкому, хотя ему и не положено, – раздался возмущенный вопль Оми. – А тебе, как главному – три. Потянешь?

– Йоджи, это убийцы.

– Понял, шеф.

Гениальный Кудо... Голосок не изменился ни на секунду!

– Персия там?

– Ну, а как же?

– А Мэнкс и Бирман?

– И кошечки здесь!

– Одни не справитесь?

– Ну, если ты притащишь парочку-троечку крепких ребят на подмогу... – и, чуть отодвинув трубку: – Не возражаете, девочки?

– Кудо, оружие у них есть?

– Не заметил. Что там у тебя, Айя-кун?

– Йоджи, Персия считает, что я предатель, и хочет использовать вас против меня.

– Что скажешь в свое оправдание? – кокетливо поинтересовался Йоджи.

Я ненадолго умолк, глядя на Брэда. Потом выпалил:

– Йоджи, я любовник Брэда Кроуфорда, – Йоджи в трубке закашлялся, и я услышал его голос, произнесший: "Черт, не в то горло..." А Брэдли, чуть усмехнувшись, опустил голову. – Я люблю его, – добавил я. Брэд посмотрел на меня из-под челки. Йоджи хмыкнул.

– Вряд ли я тебе завидую, Абиссинец.

– Я никого не предавал.

– Короче, шеф.

– Пусть падают на пол, – тихо, почти одними губами сказал мне Кроуфорд. Я кивнул.

– Оми и Кен далеко от тебя? Можешь подсесть к ним?

– Уже, – после непродолжительной возни произнес Йоджи. – Ребят, Абиссинец спрашивает, не надо ли чего подкупить в смысле хорошо провести время, – раздался его приглушенный голос. Кроуфорд достал другой мобильник и начал набирать номер.

– Йоджи, когда я скомандую, падайте на пол и не поднимайте головы, – сказал я.

– Это Кроуфорд, – произнес Брэд в другую трубку. – Минутная готовность.

– Минутная готовность, Йоджи, – повторил я.

– Айя, братишка, а ты уверен, что этому стоит доверять? – раздался по-прежнему веселый голос Кудо. Только я, наверное, услышал в этом голосе нервозность. Ну, еще, может быть, Оми и Кен.

– Да, Йоджи, – я не сводил глаз с Брэда. Пусть это действительно будет так... потому что если Брэдли лжет мне, тогда Айю-тян придется все-таки отключать от системы жизнеобеспечения...

– Рад за тебя, – отозвался Йоджи. – Только не прикончи нас всех, Абиссинец.

– Пора, – шепнул Брэд.

– Сейчас! – приказал я.

– Огонь! – скомандовал Брэд в другую трубку. В телефоне загрохотало, зашипело, кто-то закричал, а потом зазвучали короткие гудки.

Я отключил телефон и сел на кровать, стискивая мобильник в мокрых ладонях. Брэдли, присев рядом, осторожно отнял у меня трубку и взял мои руки в свои.

– Ран, успокойся.

Я покачал головой. Пусть только будут живы... пусть с ними ничего не случится... Оми, Кен, Йоджи... братишки...

Айя-тян...

Я поднял глаза на Брэда.

– Почему они не воздействовали на меня через Айю?

– Они попытались захватить ее, – кивнул Брэд. – Но Шульдих успел раньше.

– Шульдих? – повторил я. Кровь потихоньку покидала мое тело – я чувствовал, что холодею. – Он убил ее?!

– Ран, – его ладони обнимают мое лицо, – не беспокойся ни о чем. С этой минуты все будет хорошо.

Я вцепился в его запястья и потянул на себя. Мы упали на кровать. Его губы бешено исследовали мое лицо. Его руки пробрались под одежду, сжимая кожу. Я укусил его в губу и расцарапал спину. Он перевернул меня на живот, втиснув лицом в покрывало, содрал штаны, кажется, оторвав пуговицу, и вошел рывком.

– Брэдли... Брэдли... Брэдли... – твердил я как завороженный, подаваясь ему навстречу.

– Ран... – выдох у меня над ухом. – О, мой Ран...

Твой Ран... владей мной...

 

5. "Ты улыбаешься, Айя?"

 

Запищал мобильник. Брэд щелкнул крышечкой.

– Кроуфорд, – пауза. – Блестяще, Шу. Нет, – и раздраженно: – Я не задыхаюсь!

– Йоджи... – я потянулся к трубке.

– Дай телефон Кудо, – приказал Брэд и протянул мне мобильник.

– Йоджи! – я сел на кровати. – Вы в порядке?

– Да, даже не задело, – голос у Балинеза был усталый, но довольный. – Кен, правда, кипит по твоему поводу. Надеемся успокоить до твоего возвращения, а то он на тебя с бангаком кидаться начнет, чего доброго. Ты когда вернешься-то, кстати?

– Ну, я не знаю... – я обернулся к Брэду. Тот улыбался. – Когда мы возвращаемся, Брэдли?

– Не сегодня, – покачал Кроуфорд, обнимая меня за талию.

– Не сегодня, – покорно отозвался я в трубку, откидывая голову на плечо Брэда. – Завтра, наверное... Я рад, что с вами все хорошо, ребят. Не обижайте Шварцев.

– Их обидишь, ага, – хмыкнул Йоджи. – Тут этот рыжий козел вовсю пристает к котенку!

– Что? – спросил Брэд тихо, очевидно, что-то прочитав по моему лицу.

– Шульдих клеится к Оми, – шепотом ответил я. Брэд закатил глаза.

– Скажи, пусть не обращает внимания. Он ко всему клеится, что движется на двух ногах.

– Балинез, засвети рыжему в глаз и займись котенком сам, – сообщил я в трубку.

Там поперхнулись, а потом настороженный голос Йоджи поинтересовался:

– Айя, а это точно ты?

– С утра я был, – ответил я, стараясь не мурлыкать, потому что в этот момент Брэд уложил меня на спину и начал легонько целовать мою грудь.

– А что с твоим голосом?

– А что с ним?

– Ты улыбаешься, Айя?

Я прикоснулся пальцем к губам и с удивлением понял, что Балинез прав.

– Улыбаюсь...

– Жаль, что я этого не вижу, – немного грустно заметил Йоджи. – Удачного медового месяца, Абиссинец.

– Кудо!.. – возмутился было я, но мерзавец уже повесил трубку. – Зарррежу!

– Я же говорил, – Брэд склонился надо мной. – Ты и правда гораздо красивее, когда улыбаешься.

Я посмотрел на него снизу вверх.

– Ну, так что? – спросил после небольшой паузы Брэдли. – Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы прекратить отношения?

– Зачем тебе это? – спросил я в ответ. – Я тебе зачем?

– Это должно было случиться, – Брэд пожал плечами. – Как я мог противостоять судьбе?

– Если знать будущее, его можно исправить...

– А зачем? – усмехнулся Брэд.

– Брэдли...

– Все-то ты хочешь знать, Ран...

И я не стал спрашивать больше ничего.

В конце концов, я еще найду время для вопросов.

 

6. Еще одно условие

 

Брэдли вел машину и негромко говорил.

Я смотрел на него и слушал.

– В Японии нам все равно не дадут покоя. Не Эстет, так Критикер... Кроме того, я не хочу, чтобы мальчишки выросли убийцами. Хватит с них уже. У меня есть одна идея... воплощать ее мы поедем, думаю… в Англию.

– Почему? – спросил я.

– Шульдих очень просил. Ты против?

– Нет.

– Вот и отлично!

– Брэдли...

– Да?

– А если ребята не захотят?

– А кто у вас главный? – удивился Брэд. Я чуть наклонил голову, пытаясь прочесть по его лицу больше, чем было сказано словами, но он лишь покосился на меня с недоумением.

– Они же свободные люди...

– Ты главный и ты за них отвечаешь, – отрезал Брэд. – То есть, отвечал – теперь буду я. И мы едем в Англию.

Я не стал ни спрашивать, ни спорить. Кроуфорд был слишком силен, чтобы быть сильным рядом с ним. Он снимал с меня ответственность, как одежду, и я знал, что теперь могу улыбаться, и плакать, и дуться, и капризничать, и смеяться, и валять дурака. Я вдруг вспомнил, что мне всего двадцать один год...

– И, Ран, еще одно условие...

Я повернулся к нему, и он, не глядя, провел пальцем по моим улыбающимся губам.

– Ты выбросишь этот кошмарный рыжий свитер и никогда в жизни больше не наденешь ничего подобного!