Новый мировой порядок

Глава 1

Наоэ Наги

 

Каждый вечер с востока налетал сухой ветер, пахнущий гарью, принося на город темно-сизые низкие тучи, отчего сумерки наступали на много часов раньше, чем обычно. Но дождя не было уже полгода.

Улицы тоже не освещались с тех самых пор, как настал Новый Мировой Порядок, поэтому в четыре часа дня почти стемнело, что, вообще-то, было не так уж плохо – сумерки скрыли громоздившийся по сторонам дороги мусор, выщербленные осколками стены и угрюмо-настороженные лица прохожих.

Ёдзи швырнул пустую пачку в развороченный мусорный бак, спугнув тощего кота. Впрочем, до начала комендантского часа оставалось немного времени. Если он поторопится с заказом, то еще успеет заехать за сигаретами.

Ёдзи поднял воротник плаща, спрятал руки в карманы и зашагал дальше.

Он свернул в ближайший переулок, откуда слышалась музыка, заглушая скрип раскачивающейся на ветру вывески бара "Монохром". Ёдзи усмехнулся – он когда-то бывал здесь, один раз даже с Кеном.

Кто-то поставил на тротуаре свечки, закрыв их от ветра стеклянными банками. Ёдзи предпочитал обходить такие места стороной – лучше держаться подальше от людей, которые привлекают к себе внимание. От них за версту несет опасностью. Смертью.

Отблески мелких огоньков мерцали на кирпичной стене, к которой прислонились две девушки. Одна из них хрипловато бросила ему вслед:

– Грустно и одиноко сегодня вечером…

Что-то мягко толкнуло Ёдзи в спину, и он оглянулся. Остановился. Музыка на секунду смолкла, из кучи отбросов послышалась возня. Крысы.

– Грустно и одиноко.

Ёдзи присмотрелся к фигуре, скрывающейся в тени. Явно сутенер – похожий на клерка невысокий тип. Животное чутье, развитая до галлюцинаций интуиция, благодаря которой Ёдзи все еще был жив, заставила его подойти ближе.

– Если тебе нужен мальчик, – сообщил ему тип, – это будет стоить вдвое дороже. Но он ничего, хорошенький, – и вытолкнул предмет разговора ближе к свету.

– Наое, – беззвучно прошептал Ёдзи.

– Балинез, – сказал Наги.

Ёдзи, как во сне, еще раз оглянулся по сторонам. Не может быть – младший из Шварц, обладающий нечеловеческой силой, убийца из высшей касты, любимый сын Кроуфорда – что он делал здесь, в этой грязной подворотне? Ёдзи-то был уверен, что все Шварц благополучно выбрались из той передряги и сейчас помогают Ае-тян осуществлять справедливое правление. Но у Наги был нехороший взгляд – загнанный, затравленный, и он тяжело, с трудом дышал.

Ёдзи протянул ему руку, и Наги ухватился за нее, сжав почти до боли ледяными ладонями.

– Деньги вперед, – предупредил тип.

– Вали отсюда, – прошипел Ёдзи.

Наги прижался к его боку и прошептал: «У него пистолет».

– Эй, ты не можешь просто так забрать парня.

– Это почему? – поинтересовался Ёдзи. В его руках зазвенела проволока, а глаза опасно сузились. Глаза убийцы. Мужчина отшатнулся.

– Не трогай, – едва слышно проговорил Наги.

Ёдзи отпустил проволоку, и она с шорохом скользнула обратно в часы. Наги вздрогнул.

– Идем, – сказал Ёдзи, снова беря его за руку.

На Гинзе жгли костры, от ветра красноватые тени метались, как живые. Тут, как всегда, было много народу, и Ёдзи замедлил шаг, больше не опасаясь получить пулю в спину.

– Спасибо, – все еще задыхаясь, сказал Наги. Он сказал бы это и раньше, но и так еле поспевал за Ёдзи.

– Да брось ты, – отмахнулся Ёдзи. – Куда тебя отвезти?

– Отвезти?

– У меня здесь недалеко мотоцикл припаркован.

Наги потупился, кутаясь в тонкое пальто.

Ёдзи немного помолчал, глядя на него. Шварц, похожий сейчас на измученного ребенка, вызвал у него острый приступ жалости, унизительной и ненужной.

– Тебе некуда ехать? – спросил Ёдзи жестче, чем собирался.

Наги кивнул, глядя в потрескавшийся от непрекращающихся подземных толчков асфальт.

– А как же Шварц?

– Никого, кроме меня, нет.

"Никого, кроме меня, тоже…" – подумал Ёдзи, но не смог сказать вслух, потому что не хотел в это верить. Даже думать не хотел.

Глава 2.

Кудо Ёдзи

 

Жить в городе уже давно стало невозможным – не работали системы водоснабжения и канализации, электроэнергию включали на два часа в неделю, метро превратилось в убежище для бездомных, обрушившиеся от землетрясений дома и полгода не убиравшиеся груды мусора, несмотря на низкую температуру, распространяли невыносимый запах. Хорошо, сейчас хоть немного разобрали завалы на дорогах и вовремя увозили трупы – поначалу, как помнил Ёдзи, на них никто не обращал внимания.

Но бензин все еще можно было достать, также как выпивку и сигареты, – на них в соседней деревне меняли продукты: рыбу, морскую капусту и, если повезет, рис. С оружием и патронами было намного сложнее.

– Это вилла Вайсс. В старые времена мы с ребятами иногда приезжали сюда на выходные – полчаса на машине, и ты на месте. Даже пару операций здесь провернули. Я перебрался сюда после того, как понял, что искать своих в Токио бесполезно, – объяснил Ёдзи, слезая с мотоцикла. – Заходи. Не очень тепло, но мы сейчас растопим печку.

Наги молча отправился за ним по ступенькам.

– Мне тогда еле удалось выпроводить из дома шайку каких-то уродов, которые терроризировали всю округу. Распотрошили все мои любимые шмотки, сволочи. Здесь, вообще-то, неплохо, намного лучше, чем в городе. Спокойнее, хотя все равно приходится постоянно быть настороже – всегда может нагрянуть патруль, Служба Спасения или одна из тех банд, что промышляют на больших трассах. Сейчас я посмотрю, кажется, у меня оставалась еда, можно разогреть. Будешь?

Наги кивнул. Он не собирался говорить Ёдзи, что за последние несколько дней ему досталась только пара кусочков хлеба и кружка ячменного напитка, который можно было принять за кофе только в страшном сне.

– Слушай, это, конечно, не мое дело, но как ты там оказался? Ты же телекинетик, я сам видел, как ты развалил особняк тех сумасшедших баб. О! У меня есть зеленый чай и вишневое варенье. Да, покопайся вон в том шкафу, там полно разного барахла, подыщи себе что-то потеплее, – Ёдзи махнул ложкой в сторону коридора. – Печка здесь слабовата, ночью все равно будет холодно.

– Спасибо, – уже в который раз повторил Наги, натягивая большой зеленый свитер. Ему не хотелось говорить. С чужими людьми он и в лучшие времена с трудом мог вымолвить хоть слово, а вайсс был не просто чужим, он был врагом.

– Где твои все? Неужели Кроуфорд сдох? Не могу поверить!

– Не знаю. А где твои? – тихо сказал Наги. Он надеялся, что Ёдзи тоже один, что с ним нет рыжего отморозка, который убил бы его, не раздумывая.

– Помнишь, мы все были в Храме, когда старые маразматики затеяли магический ритуал? Кто тогда мог поверить, что они действительно могут воскресить из мертвых своего лидера и поместить его дух в тело Аи-тян? – Ёдзи поставил на стол чашки, с опаской поглядывая на Наги – готовить он до сих пор не научился. – Черт, я был уверен, что это все просто бред старых придурков. Мы только хотели забрать Аю-тян, ну, и вас, прости, конечно, при случае пришибить, особенно рыжего. Ты ешь, ешь, я сейчас.

– Спасибо, – повторил Наги, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на еду, и боясь, что Ёдзи заметит.

Но Ёдзи не смотрел на него – Наги догадывался, что специально не смотрел, не хотел смущать, и от этого становилось очень стыдно, до боли. Чертов вайсс.

– Чайник сейчас вскипит, – объявил Ёдзи. – Так вот, когда началось землетрясение, и здание стало разваливаться, я попытался добраться до Аи – его сестра пришла в себя, и он схватил ее на руки, явно не отдавая себе отчет, насколько подозрительно выглядит ее чудесное исцеление. А потом хлынула вода. Когда я смог добраться до берега, уже настало утро, и с ним – долбанный Новый Мировой Порядок. Но тогда я этого еще не знал.

Ёдзи поставил перед Наги вторую чашку с рисом и обещанный зеленый чай.

– Я искал своих, но здание «Конеко» в ту ночь обвалилось от землетрясения, а в городе такое творилось, что вспомнить страшно. Ая-тян сейчас жива-здорова, ну, вернее, не Ая-тян, а то существо, дух которого вселился в ее тело после ритуала Эсцет, и я надеялся, что хотя бы Ая тоже выбрался, но так никого и не нашел.

Наги украдкой взглянул на него – у Ёдзи было приятное лицо, доброе, но глаза оставались печальными, даже когда он улыбался.

– Не нашел не только ребят, вообще никого из своих.

– Эсцет уничтожили бы любого, кто работал на Критикер, – сказал Наги.

– Не думаю, что Эсцет смогли отловить всех. Меня же не поймали. Наверное, все наши успели той ночью смыться из Токио, ведь не идиоты, видели, что на острове творится. Полгода почти прошло. Ты не поверишь, но я даже рад тебя видеть.

Наги чуть улыбнулся. Он наконец закончил с едой и принялся за чай, крепкий и очень горячий.

– Слушай, а со Шварц что случилось-то? Вы же были командой Эсцет.

– Кроуфорд их предал. Мы собирались все переиграть по-своему, – Наги немного помолчал, раздумывая, рассказывать вайссу про плитки или нет. Нет, вайсс про плитки знать не должен. – Но что-то пошло не так. Ты говорил, что началось землетрясение, когда Старейшины Эсцет закончили ритуал, но это просто здание не выдержало выброса энергии и стало разваливаться, хотя его строили с расчетом на такие нагрузки. Если бы оно рухнуло сразу, то нас всех накрыло бы, в том числе и Эсцет, и Аю-тян. Если бы я знал тогда… Если бы я знал, я позволил бы ему рухнуть, и мир остался бы прежним. Но нет, Кроуфорд никогда не предупреждал меня, чем это может обернуться, хотя он-то наверняка был в курсе. Я удерживал здание. Недолго – это было слишком тяжело даже для меня, и, хотя Кроуфорд кричал мне, чтобы я отпустил, что его план провалился и здание должно быть разрушено, что мы все должны умереть, я не поверил ему. А он был прав, наверняка весь этот Новый Мировой Порядок мерещился ему в кошмарных видениях. Но что уже теперь...

– Ты держал все это здание? – пораженно переспросил Ёдзи. – Ну, ни фига ж себе!

– Телекинез. Наверное, это и был мой предел. В какой-то момент я просто вырубился, а когда пришел в себя, не мог даже спичку с места сдвинуть. Кто-то вытащил меня с острова, но я не знаю, кто. Я тоже искал своих, но без толку – Шульдиха, который всегда обеспечивал ментальную связь всей команде, было не слышно. Я угнал трейлер и жил в нем, пока…

– Подожди, так ты что, полностью потерял свои способности?

– Сейчас немного лучше. Я толкнул тебя в спину, когда понял, что ты сейчас пройдешь мимо, но это было очень тяжело, тяжелее каменной глыбы.

– Да, я почувствовал толчок. И как ты оказался в этой подворотне?

– По глупости. Пытался стащить у этого мужика кошелек, а он меня поймал.

– Почему ты не убил его? – нахмурился Ёдзи.

– Я не могу убивать… руками.

– О, мы находили твоих жмуриков. Ни одной целой кости, – Ёдзи помолчал. – Этот тип, в переулке, он…

– Не важно, – перебил Наги. – Все нормально. Я не хочу говорить об этом.

– Извини.

– Ты не волнуйся, я скоро пойду.

– Куда ты пойдешь, чудо? Да тебя первый же патруль сцапает!

– Я виноват во всем. Уже полгода не было видно солнца, сейчас май, а температура не поднимается выше пяти градусов, недели не проходит без землетрясения. Мира, который мы знали, больше нет и никогда не будет. И я виноват во всем этом.

– Это потому, ты что не дал рухнуть долбанному дворцу? Ерунда, – фыркнул Ёдзи, прикуривая сигарету от раскалившейся каминной решетки. – Это все устроили Эсцет. Старые ублюдки и тот урод, что вселился в тело Аи-тян. Как думаешь, мы сможем до них добраться?

Глава 3

Рисовые зернышки

 

В воздухе кружились четыре рисовых зернышка; пятое, слегка дрогнув, медленно поднялось и заняло предназначенное ему место в трехмерном рисунке.

– Ух ты! – выдохнул Ёдзи, вваливаясь на кухню. Он удивился бы еще больше, если бы Наги пояснил ему, что зернышки движутся не просто так, а по строго выверенной кривой, на расчеты которой у опытного математика ушло бы несколько часов. Но Наги было не до объяснений – он сидел, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, а по его виску медленно катилась капля пота.

Зернышки на мгновение замерли, а потом двинулись снова, все больше набирая скорость.

– Слушай, ну как ты это делаешь? – спросил Ёдзи.

Зернышки разом взвились в воздухе и обрушились на Ёдзи, прямо за шиворот.

– Блин, сейчас получишь, парень, ты меня достал! – завопил Ёдзи, притворно скорчив убийственную рожу, но Наги за последнюю неделю уже успел раскусить вайсса. Ёдзи при нем даже ругаться не мог – видимо, считал невинным ребенком.

– Знаешь, раньше я мог сделать то же самое с железнодорожными вагонами без малейшего усилия, – печально усмехнулся Наги. Хотя он притворялся, говоря, что все так плохо. Неделю назад он не мог поднять и одного зернышка.

– Тебе просто нужно отдохнуть, успокоиться, побольше спать и лучше питаться, – заверил его Ёдзи так, словно что-то понимал в телекинезе.

– Что это ты принес?

– Пистолет, запасную обойму и аптечку.

– Рискуешь. Если тебя с этим засечет патруль... – Наги волновался, потому что сегодня Ёдзи слишком долго не возвращался из города.

– Пару раз уже засекал, – Ёдзи неприятно ухмыльнулся.

– Я приготовил ужин, – сказал Наги.

– Класс!

– Ты принес мне иглы?

– Вот.

Ёдзи положил на стол упаковку крохотных швейных иголок для шелка. Наги вскрыл упаковку, снова вцепился руками в стол и прикрыл глаза. Одна иголка шевельнулась, взмыла в воздух и рванулась в сторону. Мгновение спустя она вонзилась в кирпичную стену, покрытую старыми обоями. Ёдзи присвистнул.

– Надолго меня не хватит, – едва дыша, прохрипел Наги. – Они слишком тяжелые.

– Если целиться в глаза, то и эти подойдут.

– Я знаю минимум семь точек на теле человека, попадание в которые будет означать немедленную смерть. Глаза в этот список не входят.

– Слушай, я начинаю радоваться, что у нас перемирие, – Ёдзи попытался выдернуть из стены иголку, выругался сквозь зубы и пошел искать плоскогубцы.

С самого начала Ёдзи согласился с предположением Наги, что все изменения в Мировом Порядке вызваны личностью существа, которое теперь находилось в теле Аи-тян, и что его уничтожение неотвратимо повлечет за собой возвращение Старого Мирового Порядка. А Наги знал наверняка – он занимался изучением этого вопроса вместе с Кроуфордом целый год перед ритуалом. Но, пока плитки – источник силы Эсцет – находились в руках Старейшин, любые действия против них были обречены на провал, о чем Наги так и не сказал Ёдзи. Во время ритуала на острове был настоящий хаос – кто знает, где сейчас плитки? Стоило рискнуть.

План пока лишь слегка обрисовался. С оборудованием было неплохо – у Ёдзи скопилось уже несколько ноутбуков, найденных на развалинах. Он соорудил кустарный блок питания из автомобильного аккумулятора, куда вполне успешно можно было подключить любой из них. Но главная проблема была не в оборудовании – ни Ёдзи, ни Наги не умели разрабатывать планы подобных операций. У Шварц этим занимался исключительно Кроуфорд, а у Вайсс – Ая и Оми.

Но на них рассчитывать не приходилось.

Глава 4

Три одеяла

 

Наги проснулся от холода. Ночью температура всегда сильно падала, не спасали ни камин, ни старая коптящая печка, ни три одеяла. Отопление в доме не работало, а по ночам его сотрясали ураганные ветры. Когда Наги удавалось подавить ощущение холода и заснуть, его постоянно мучили кошмары, а Ёдзи – тот вообще ночи напролет сидел на кухне со свечкой и изводил сигареты пачками.

Наги не знал, который час, но была явно глубокая ночь. Дверь тихо скрипнула, на минуту прервав зловещий вой ветра за окном.

– Ёдзи, – прошептал он.

– Что? Чего не спишь? – тоже шепотом спросил Ёдзи.

– Холодно.

– Надо было еще пару свитеров надеть, я же говорил.

– Я в трех свитерах. Больше не налезает.

– Хочешь, я сделаю тебе чай? Точно согреешься.

– Нет. Бери одеяло и ложись со мной.

– Чего?! За кого ты меня принимаешь? За педофила?

– Брось, Ёдзи, я вовсе не зарюсь на твою невинность, просто это единственный способ согреться и хоть раз нормально выспаться.

– Невинность, – всхлипнул от смеха Ёдзи. – Слушай, запомни, это была твоя идея. Если что – я не виноват.

– Не волнуйся, ты совсем не в моем вкусе, – усмехнулся Наги. Странно, он всегда был уверен, что полностью лишен чувства юмора.

Ёдзи действительно взял свое одеяло, укрыл им Наги и устроился рядом, не раздеваясь.

Наги тихо сопел под боком, и Ёдзи натянул одеяло по самые уши, осторожно, чтобы не стащить его с парня. Впервые за долгое время ему удалось заснуть, не трясясь от холода – Наги хоть и был возмутительно маленьким и костлявым, от него исходило тепло, которого недоставало Ёдзи.

* * *

Наги проснулся от замечательного запаха, доносившегося с кухни. Все три одеяла были так заботливо обернуты вокруг него, что было даже немного жарко – настал день, а с ним и температура поднялась до плюсовой отметки. На стуле рядом висела ёдзина куртка, из внутреннего кармана выглядывал краешек фотографии. Наги попытался вытащить ее телекинезом, но она лишь слегка двинулась с места. Тогда он стянул с одной руки одеяло и достал ее так. Не старая, но мятая и грязная фотка, словно ее нашли на помойке. Все Вайсс в сборе. Кто мог предположить, что веселые беззаботные ребята на фотографии – команда профессиональных убийц, даже грозный Абиссинец в домашней футболке и с цветочной лейкой в руках выглядел безобидно. Вот Шварц, с долей гордости подумалось Наги, никогда не выглядели нормальными – Фарфарелло походил на сумасшедшего, да что уж там, он и был им, Шульдих смахивал на ядовитую гадюку, а Кроуфорд, почти заменивший Наги отца, был сам дьявол.

Наги скучал по Брэду. Ёдзи никогда не сможет быть похожим на него. Ёдзи совсем другой.

Наги отдавал себе отчет в том, что Брэд, скорее всего, погиб. Иначе давно забрал бы его из ада, в который превратился Токио. В который, как он знал, превратился весь мир.

Наги осторожно вернул фотографию обратно, понимая, что это весьма ценная для Балинеза вещь. Шварц никогда не фотографировались.

Ёдзи, готовил завтрак, размешивая что-то на сковородке. Его волосы были стянуты в хвост, к поясу прицеплен плейер. В наушниках пульсировал ритм. Вайсс тихо напевал какую-то песню на английском, жутко коверкая слова – Наги отлично знал язык, и это резало слух, а голос у Ёдзи был хоть и хрипловатый, но очень приятный. Наги невольно улыбнулся. Впервые за эти ужасные полгода он почувствовал себя хорошо.

– Привет, напарник, – улыбнулся Ёдзи. – Завтрак готов.

– У тебя плейер работает! – воскликнул Наги.

– Ну да. Я забыл тебе сказать. На прошлой неделе правительство национализировало заводы корпорации Мацусита Электрик, и теперь там выпускаются батарейки. По тридцать долларов за штуку.

– Тридцать долларов?!!

– Инфляция, малыш. Знаешь, что это такое?

– Знаю, – отмахнулся Наги. – Где ты взял деньги?

– Успокойся, я спер батарейки на складе. Еще две упаковки есть.

– Возьми меня с собой в город.

– Ты уверен? – прищурился Ёдзи. За прошедшую неделю Наги даже из дому не вышел ни разу, и Ёдзи стал всерьез беспокоиться о его психике.

– Точно. У меня там есть дела.

Глава 5

Монохром

 

На Гинзе снова жгли костры, хотя, судя по тому, что народу там поуменьшилось, совсем недавно здесь прошлась Служба Спасения. Как именно она спасала несчастных и обездоленных, достоверно известно не было, но Ёдзи слышал, что тех, кого Служба забрала, больше не видели. В дикие слухи о том, что Ая-тян приносит их в жертву богам, таким образом поддерживая жизнь в своем теле, он не верил, уж скорее их отправляли на ту грандиозную стройку, что затеяли на месте разрушенного ритуалом искусственного острова.

– Пойдешь сам, или мне подстраховать? – поинтересовался Ёдзи, останавливаясь у подворотни, из которой доносился скрип вывески бара "Монохром".

– Жди здесь, – Наги, не оглядываясь, отправился дальше.

– Как скажешь, – пожал плечами Ёдзи.

Он подошел к костру, и его обдало жарким воздухом с запахом сгоревших тряпок. Контуры зданий мерцали красным – пожар был где-то рядом, в соседнем квартале.

– Пацан твой? – покосился на него стоящий рядом тип, грея над костром руки в митенках.

– Ну? – Ёдзи попытался сделать угрожающее лицо, но не был уверен, что получилось.

– Не отпускай одного. Только что Служба подмела всех, кто не успел спрятаться.

– Вот уроды. На строительство храма, что ли?

– Наверное. Слышал, пару месяцев назад банда Одноглазого там все к чертовой матери разнесла? Вроде всех охранников перебили, уже готовый фундамент подорвали, а народ разбежался кто куда.

– Слышал. Все равно же новый построят.

– Говорят, что пока храм не готов, все еще можно вернуть. А потом будет поздно.

– Я не верю в легенды.

– Только в легенды и осталось верить.

Со стороны "Монохрома" послышались выстрелы. Тип быстро зыркнул на Ёдзи и, сунув руки под мышки, поспешно ретировался. Ёдзи скользнул в подворотню, но тут же остановился, прильнув к холодной кирпичной стене: Наги уже возвращался.

– Быстро ты его.

– Слишком быстро. Вот, его оружие. Нам пригодится.

– И он что, этот арсенал с собой таскал?

– Нет, у него были приятели.

– Я слышал выстрелы. Тебя не задело?

– Все нормально. Забудь.

– А девушки?

– Девушек я не трогал, убежали обе.

– Точно?

– Иди проверь, – Наги отвернулся. Поднимался ветер, а значит, было уже четыре часа.

Ёдзи положил руку ему на плечо и сказал:

– Да ладно, и так верю.

* * *

Бар освещался масляными светильниками, которые закоптили все стены, отчего когда-то прозрачная плитка почернела. От сигаретного дыма было трудно дышать.

– Привет, – буркнул Ёдзи, усаживаясь на высокий стул у барной стойки.

– А, это ты, – бармен сделал вид, что протирает стакан. – Я слышал, возле "Монохрома" только что стреляли. Ты не знаешь, случаем, кто?

– Не знаю и знать не хочу, – ухмыльнулся Ёдзи.

– Есть заказ.

– Сколько?

– Четыре тысячи.

Ёдзи фыркнул.

– Издеваешься? В шесть часов начинается комендантский час. По улицам не пройти, чтобы патруль документы не проверил, да еще и бандитов полно, и это уже не говоря о том, что человеческая жизнь священна, и совершенно неэтично ценить ее так низко. За кого ты меня принимаешь?

– Гуманист, елки зеленые! – истерически всхлипнул бармен.

– Пошел ты…

– Ладно, пять.

– Десять.

– Да ты сдурел, парень!

– Пойдешь сам мочить своих уродцев, – презрительно бросил Ёдзи.

– Они не мои.

– А мне по барабану.

– Заказчик платит тебе пятнадцать, – подал голос Наги, которого бармен заметил только сейчас. – Нам ты заплатишь десять, и при этом будешь молчать, потому что посредники обычно живут до тех пор, пока их нытье не надоест.

Бармен уставился на Наги, кивнул и поставил стакан на место, закашлявшись. Воротничок когда-то белой рубашки стал невыносимо тесным, словно его кто-то затягивал.

– Ничего напарник у тебя, – прохрипел он. – Шустрый парнишка.

– Заткнись, понял?

– Ладно, десять штук, только пусть не пялится на меня. Держи наводку.

– Отлично, – улыбнулся Ёдзи, забирая у него пакет с бумагами. – И налей мне саке.

Бармен потянулся за бутылкой, и Ёдзи прошептал Наги на ухо:

– Ну, ты даешь!

– Ты забыл, кто меня учил? – мрачно ответил Наги.

– А, ну да, – Ёдзи понимающе кивнул.

– Не пил бы ты. Пойдем лучше.

– Думаешь, он нас сдаст?

– Нет, наверняка, это же его бизнес. Просто противно.

– Давай посидим еще. Минут через десять должны включить электричество, хочу телек посмотреть.

– Зачем тебе это надо? Там же ерунду полную несут, в основном про величие и справедливость правительницы.

– Вот-вот. Всегда Аю-тян показывают. Стараюсь не пропускать.

И точно, скоро включили свет, но телевизор почти никто не смотрел – подобную чушь и так целыми днями передавали через установленные на машинах Службы Спасения ретрансляторы, в экран уставился только Ёдзи. Показывали репортаж про визит нового правительства в Осаку. Ёдзи недавно пришлось съездить в Осаку, и он видел собственными глазами, что полгорода лежало в руинах, но на экране показывали аккуратные белые домики, ровные асфальтовые дорожки и хорошо одетых улыбчивых людей.

– Если патруль когда-нибудь заметит, с какой мордой ты смотришь выпуски новостей, то сразу загремишь на строительство храма, – заметил бармен.

– Не дождешься, – ухмыльнулся Ёдзи.

Крупным планом показали Аю-тян – она улыбалась и что-то говорила нежным голоском; за ее спиной стояли два телохранителя, и один из них приподнял темные очки, всматриваясь куда-то в сторону.

Ёдзи, собиравшийся допить свое саке как раз в этот момент, поперхнулся. Наги схватил его за руку:

– Что такое?

– Ничего. Пойдем. Я зайду завтра за деньгами, – бросил он бармену, поднимаясь.

На улице уже совсем стемнело. Чтобы успеть с заказом до начала комендантского часа, нужно было сильно поторопиться.

– Ёдзи, кто это был? – спросил Наги, садясь позади него на мотоцикл.

– Кен.

Глава 6

Шульдих

 

Где-то в комнате капала вода. На потолке горели три лампы дневного света, из-за которых невозможно было открыть глаза. Ни рук, ни ног он уже давно не чувствовал – они были намертво прикреплены ремнями к кушетке.

Шульдих попробовал облизать потрескавшиеся до крови губы, но это только вызвало приступ судорожного кашля, от которого невыносимо болел живот.

Он потянулся к сознанию, что пульсировало совсем рядом ярким красным пятном. Охранник.

(Принеси мне воды, – попросил Шульдих. – Я умру, если не принесешь. Пожалуйста. Я не могу больше.)

– Очухался? – звонкий голос Рисса прозвучал где-то в стороне. – Отлично. Продолжим.

(Нет. Пошел ты.)

– Где Кроуфорд?

(Я не знаю, ублюдок.)

– Говори вслух.

– Я не знаю, – прошептал Шульдих. Вчера – или это было позавчера? или сегодня? – он так орал, когда ему под ноготь на мизинце загнали иголку, что начисто сорвал голос.

– Неправильный ответ. Попробуем еще раз. Где Кроуфорд?

– Я не знаю. Я уже все тебе рассказал.

Рассказал сразу, в первый же день, когда его накачали какой-то психотропной дрянью. Его тогда держали в обычной одиночной камере, утром приходил Рисс, делал несколько уколов специальных препаратов и начинал задавать вопросы, пыхтя маленькой длинной трубкой. Шульдих говорил сутками, не переставая, – выложил даже то, о чем и сам не знал, что еще помнит. Да, Кроуфорд вел собственную игру. Да, хотел уничтожить и Аю-тян и всех Эсцет, а плитки забрать себе. Да, они поддерживали его, все Шварц, и он, Шульдих, тоже. Нет, не раскаивается, и на Эсцет никогда работать не будет. Рисса интересовало все – вплоть до того, сколько ложек сахара Кроуфорд кладет в кофе. Брэд не добавляет в кофе сахар, одурев от наркотиков, шептал Шульдих, и это я научил его. Так вкуснее.

Несколько дней назад это закончилось. Начался новый этап нашего общения, как выразился Рисс. Шульдиха привели в эту похожую на операционную комнату и привязали к кушетке. Сначала он не представлял, что это может значить, но потом быстро разобрался.

– Где Кроуфорд? – будто не слыша его, повторил Рисс.

– Я не знаю. Я не видел его с того момента, как начало разваливаться здание. Я уже десять раз говорил об этом, и ты знаешь, что это правда!

– Где Кроуфорд?!

– Я не знаю!

– Я знаю, что ты не знаешь, Шульдих.

– Тогда чего ты от меня хочешь?!

– Эсцет очень нужен Кроуфорд. Очень сильно нужен.

– Я рад, что его здесь нет. Вы бы его на части разорвали, суки. Лучше бы он был мертв.

– На части разорвут тебя, если не скажешь, где он.

– Я не знаю, где он! – прохрипел Шульдих, всхлипывая от боли в горле.

– Так позови его, ты же телепат. Он придет за тобой. Он нам нужен – единственный пророк в мире, больше нет. Его никто не тронет, Эсцет и дальше хотят использовать его способности. И я тебя отпущу. Не буду больше мучить, – голос Рисса стал грустным, а рука легла Шульдиху на мокрый лоб, убирая челку.

– Врешь, вам нужны только плитки, которые он спер. Нет, он не придет. Он ненавидит вас всех. Надеюсь, он разберется с проклятыми плитками и найдет способ вас уничтожить.

– Но он любит тебя. Он придет. Не позволит, чтобы тебе причиняли боль.

– Нет, Брэд никогда не был идиотом.

– Придет. Только позови его. Он хорошо настроен на твою волну и услышит даже с большого расстояния.

– У меня нет сил, я даже у охранника воду выпросить не могу.

– Не переживай, силы у тебя очень скоро найдутся, – в руках у Риса появилась длинные металлические щипцы. – Вчерашняя иголка была просто разминкой, мой мальчик.

Шульдих закрыл глаза. На сетчатке отпечатались три белые точки в тех местах, куда попали лучи от ламп. Сердце билось часто-часто, а к горлу подступила тошнота.

Брэд, убей меня. Убей меня, пожалуйста, ты же все можешь.

Глава 7

Дым

 

Заказ оказался совсем пустяковым. Цель, какой-то наркоторговец среднего пошиба, как раз вышел из машины открыть дверь гаража, когда Ёдзи застрелил его, промчавшись мимо на мотоцикле. До начала комендантского часа еще оставалось время, и они заехали на почти опустевший базарчик купить Наги тонких иголок. Ёдзи все время молчал, и Наги не нашел, что ему сказать.

На трассе за ними увязались несколько мотоциклистов, явно из какой-то банды – на каждом мотоцикле были нарисованы белой краской две скрещенные стрелы, – но, как только Ёдзи пару раз выстрелил, явно целясь мимо, сразу отстали. В кювете у поворота к вилле Вайсс колесами кверху лежал грузовик, где явно успели помародерствовать те самые мотоциклисты – из кабины свешивался труп водителя, а в кузове рассыпалось что-то белое. Мука, рис или сахар.

– Сволочи, – сквозь зубы прошипел Ёдзи, оглядываясь, но мотоциклистов уже и след простыл. На их счастье – патронов у него хватило бы на всех.

 

* * *

 

– Не могу поверить, – сказал, наконец, Ёдзи, когда они уже пили чай.

– Ты должен радоваться – твой друг жив, – заметил Наги.

– Кто угодно мог быть там, даже я, но не Кен. Знаешь, у него было ненормальное чувство справедливости. Он не умел прогибаться, он бы лучше умер, чем поступился своими принципами.

– У Эсцет есть отличные специалисты по психокоррекции. Шульдих, например, мог полностью изменить личность, хотя это – далеко не основная его специализация, – Наги опустил голову.

– Будешь еще чай? – прервал неловкое молчание Ёдзи.

– Да. Слушай, ты все время смотрел эти проклятые новости. Похоже, ты предполагал, что увидишь там кого-то. Ведь так?

– Я был уверен, что рано или поздно увижу Аю. Это он вытащил сестру из разваливающегося здания. Но то уже была не Ая-тян, только ее тело, а ведь он никогда не согласился бы с этим… Но что делал там Кен?

– Давай попробуем узнать.

– Скорее всего, ему сделали психокоррекцию. Добровольно Кен никогда бы не согласился работать с Эсцет.

– Ты идеалист, Ёдзи.

– Последний в мире, – улыбнулся Ёдзи. – Ладно, пойдем спать. Утром думается лучше.

Ночью Ёдзи проснулся от того, что Наги плакал. Как всегда тихо, в подушку, отвернувшись, чтобы Ёдзи не услышал. Но Ёдзи каждый раз слышал, так как сам спал очень плохо. Почти каждую ночь. Обычно он ничего не предпринимал, зная, что Наги не хочет его участия, не нуждается в жалости и утешениях. Но сегодня что-то заставило протянуть руку и прижать парня к себе. Наги сотрясала крупная дрожь, он впился зубами в сжатые кулаки.

– Ну, малыш, что такое, плохой сон? Тише, все будет хорошо. Я не дам тебя в обиду, обещаю.

Он поцеловал Наги в висок, прилипшие ко лбу волосы, и тот притих, уткнувшись ему в плечо.

– Ё-тян, ты такой классный, – прошептал Наги осипшим от слез голосом.

– Ну, спасибо, малыш, – улыбнулся Ёдзи. – Если б хоть одна девушка сказала мне такое, я был бы счастлив.

– А что, ни одна не сказала?

– Все только и знали, что обзывать меня придурком, – притворно-печальным голосом поведал Ёдзи.

– Но почему? Ты веселый, добрый… и… и красивый… – пробормотал Наги.

– Ты действительно так думаешь? – подозрительно осведомился Ёдзи, про себя отметив, что Наги уже не всхлипывает, а, значит, разговор повернул в правильную сторону.

– Конечно, – удивился Наги.

– Знаешь, – выдал старший товарищ, трясясь от смеха, – девушки, кажется, ничего в этой жизни не понимают.

– Точно, – согласился Наги. – Бедная Тот. У нее мозгов было, что у улитки.

– Твоя девушка?

– Ну, типа того. Из Шрайнт, ты знаешь. Ее Фарфарелло чуть не убил.

– Я… видел тебя с ней тогда.

– Брэд говорил мне, перед самым ритуалом, что у него было видение про Тот. Она сидела на поляне, покрытой яркими весенними цветами, и смеялась, – Наги открыл глаза, до этого крепко зажмуренные. – Я думаю, что она умерла.

В темноте смутно вырисовывался контур окна. Похоже, до утра было не так уж далеко.

– Никогда ничего нельзя утверждать наверняка, – снова шепотом сказал Ёдзи, заботливо натягивая на него одеяло.

От его шепота и теплого дыхания у Наги холодок пробежал по спине. Он нашел под одеялом длинную светлую прядь – в темноте было не видно, но Наги за это время хорошо успел выучить все оттенки цвета его волос – и осторожно сжал зубами, чтобы Ёдзи не заметил. Волосы пахли дымом, как и все остальное в доме – полудекоративная печка из-за непомерной нагрузки постоянно дымила. Но не было ничего лучше этого запаха.

Множество мелких предметов – те самые рисовые зернышки, клочки бумаги, оторвавшиеся пуговицы – неслышно поднялись в воздух, двинувшись по никем не просчитанным траекториям, но в темноте этого не заметил ни засыпающий Ёдзи, ни полностью поглощенный своими размышлениями Наги.

Глава 8

Брэд Кроуфорд

 

В день, когда небо поглотили сумерки, когда пропало электричество, а с востока ветер принес запах горящего леса, когда настал конец того мира, к которому привыкли все ныне живущие, море выбросило на берег человека. Его нашел дядюшка Кензо в горе водорослей. Обнаружив, что человек еще дышит, он позвал сыновей, и те притащили его к старому доктору Вонгу. Доктор пожаловался, что у него нет необходимого оборудования, – человек был в тяжелом состоянии из-за переломов и внутренних повреждений и нуждался в квалифицированной помощи.

Доктор снарядил свой грузовичок, чтобы отвезти чужака в Итикаву – ближайший к их поселку городок, но так и не смог выехать на шоссе – там было настоящее столпотворение, словно все население Токио бросилось вон из города сломя голову, а по пятам за ними гнались демоны древнего мира.

Вонгу пришлось отвезти человека обратно в свою маленькую амбулаторию, где он мог хотя бы попытаться чем-нибудь помочь, хотя последние двадцать лет основными его пациентами были старушки, решившие приобрети новые очки, и дети, ободравшие коленки.

Человек слишком долго не приходил в себя, а запасы антибиотиков быстро таяли. Несколько раз доктор пытался разведать обстановку в клинике Итикавы, куда раньше направлял тяжело больных, или даже в Токио, но Токио вот уже месяц виднелся на горизонте заревом пожаров, а во всех больницах Итикавы после землетрясений даже коридоры были забиты ранеными и больными. Так что пришлось оставить пациента в поселке.

Но гайдзин все-таки выбрался. Однажды утром доктор Вонг пришел к нему в палату – надо заметить, единственную палату в его амбулатории – и обнаружил, что пациент с безразличием пялится в потолок.

– Доброе утро. Как Вы себя чувствуете? – сказал доктор Вонг, стараясь оправдать японской вежливостью свое китайское происхождение, но гайдзин только пристально взглянул на него, прищурил глаза, словно пытаясь что-то разглядеть, и ничего не ответил. Не говорит по-японски, решил доктор.

Он был свято уверен в этом до того самого дня, когда его жена, Йоко-тян, в очередной раз принесла гайдзину завтрак.

– Скажите сыну, чтобы не ходил сегодня в море. Будет шторм, – хриплый голос гайдзина заставил Вонга вздрогнуть. Откуда чужаку вообще известно про сына, ведь он до сих пор не может вставать из-за переломанных ног?

– Откуда Вы знаете? – спросил доктор, но гайдзин снова не ответил.

В тот день ни один рыбацкий катер не вышел в море, а к обеду разыгрался такой шторм, какого не доводилось видеть даже самым старым жителям поселка.

Приблизительно через неделю доктор Вонг обнаружил, что пациент все равно не может встать на ноги, хотя кости у него почти полностью срослись. Это было плохим признаком – пришлось сказать чужаку, что их придется ломать заново в тех же местах. Тот только сжал зубы и ответил:

– Делайте, как считаете нужным.

Хорошо, что в сейфе еще было припрятано немного обезболивающего на такой случай.

Глава 9

План

 

Утром бар пустовал. Бармен, облаченный в грязный халат, подметал пол, вздымая клубы пыли.

– Привет, – голос Ёдзи прозвучал непривычно гулко.

– А, это ты. Хорошая работа, я уже в курсе. Это ж надо! Единственный выстрел – и прямо между глаз, будто линейкой отмерил! – восхитился бармен. – Кем ты был до всего этого?

– Продавцом в цветочном магазине, – ответил Ёдзи. – Где деньги?

– Сейчас. И я же просил, чтоб пацан твой на меня не пялился!

Ёдзи перевел взгляд на Наги – тот слегка хмурился, прикусив нижнюю губу. – Наги, – шепнул Ёдзи.

– А? – Наги глянул на него, потом на бармена. Тот копался в своих вещах за стойкой. Ёдзи приподнял бровь.

– Вот, пересчитывать будешь? – бармен бухнул на липкий от пива столик пакет с полустершейся надписью "Sony".

– Я тебе верю, – с гнусной ухмылкой заверил Ёдзи. Пересыпал стянутые резинками пачки в свой рюкзак, брезгливо бросил пакет на пол.

– Заказчик хочет с тобой познакомиться. Спрашивал, сколько будет стоить постоянный контракт.

– Не боится? – Ёдзи перестал ухмыляться. Плохо. Посредника пора менять.

В этот момент бармен начал оседать на пол – он не услышал тонкого свиста иголки и так и не успел понять, что с ним происходит.

– Н-да, – задумчиво протянул Ёдзи, неспешно разворачиваясь к выходу. – И зачем ты это сделал?

Наги пожал плечами. Ёдзи некоторое время смотрел на него – Наги не дрогнул – потом вздохнул и пнул дверь на улицу.

– Ладно, садись, – Ёдзи завел мотоцикл, стоящий у входа.

– Домой? – спросил Наги, устраиваясь позади него и крепко обнимая за талию.

– Я должен поговорить с Кеном, – Ёдзи обернулся, нахмурившись. – Я отвезу тебя домой, а потом поеду, попытаюсь найти его.

– Я с тобой, – заявил Наги.

– Нет. Кен может меня сдать.

– Ёдзи, не спорь. Я больше не останусь один.

Ёдзи сунул в зубы сигарету и заглушил мотор.

– Дело в том, что я не представляю, где его искать.

– Ая-тян живет в императорском дворце.

– Знаю. Дворец в Первом круге оцепления. Во Втором все правительственные конторы и военное руководство, в Третьем и Четвертом их дома, в Пятом бары, казино, магазины и гостиницы. Не знаю, как охраняют дворец, но зайти в пятую зону оцепления, куда, как утверждается, уже открыли свободный вход для всех желающих, мне так и не удалось.

– Эх, был бы с нами Шульдих… – вздохнул Наги. – Он мог пройти куда угодно.

– Сумасшедший сукин сын. Придушил бы его голыми руками, – выдал Ёдзи злобно, и Наги усмехнулся. – Ну, допустим, кое-какие мысли по поводу того, как пробраться в третью зону, у меня есть, да и денег на первое время хватит. Недостает только оборудования. Нужен план, Наги.

Наги только открыл рот что-то ответить, но Ёдзи тут же перебил его:

– Только не говори ничего про своего Кроуфорда. Я скорее удавился бы, чем принял его помощь.

– Он учил меня, – Наги старательно принялся разглядывать колесо мотоцикла, выглядывающее из-за затянутого кожаными штанами бедра Ёдзи. – Я могу попробовать. Да и ты не совсем идиот. Ты же когда-то работал один, и никакой Фудзимия не указывал тебе, что делать.

– Я никогда не работал один, – резко ответил Ёдзи.

– Ой, не надо про то, что, будь с нами Фудзимия, мы провернули бы дело за полдня.

– Нет, просто всю ответственность он взял бы на себя. А так придется мне.

– Нам вместе, Ёдзи.

Глава 10

Хидака Кен

 

Кен никак не мог привыкнуть к тугому белому воротничку рубашки, которую был вынужден носить на работе. Шею натирало, как удавкой, да еще эти жесткие ботинки вместо кроссовок – едва закрыв за собой дверь квартиры, он принялся сдирать ненавистную одежду. Он прекрасно знал, что в самом Токио давно не работает водопровод, а электричество включают по часам, но у него как у персонального телохранителя Аи-тян, была квартира в Третьем круге оцепления, даже с кондиционером и велотренажером.

Надо же, горячей воды нет. Наверное, на станции снова авария, хотя в последние два дня сильных землетрясений вроде не было. Может, снова сели с гор прошли?

Кен, сжав зубы и дрожа от холода, медленно вымылся холодной водой, демонстрируя несгибаемую силу воли, и закутался в полотенце. Достал из ящика стола карту Токио. Он должен был разобраться. Должен найти способ выбраться самому и вытащить Аю.  Провести охранную систему психушки, где держали Аю, миновать посты патруля на выходе из Третьей зоны оцепления и скрыться от патрулей Службы Спасения.

Иногда ему казалось, что все зря. Он подозревал, что у Эсцет есть телепаты, и уж кто-кто, а он в первую очередь находится под пристальным наблюдением Службы Спасения. Но Ая-тян продолжала держать его при себе, объясняя Риссу, что испытывает нежные чувства к лучшему другу любимого брата, к сожалению, неизлечимо больного.

Наверное, она знала, что Кен мечтает убить ее, что почти каждую ночь видит во сне свой багнак, вгрызающийся в ее хрупкое горло, видела ненависть в его глазах, но только мило улыбалась, а однажды даже прикоснулась. Кен застыл, осоловело уставившись на нее.

– Ты не подходишь, – с сожалением сказало существо внутри тела аиной сестры. – Только Ран подходит. Но ты же поможешь мне, правда?

О, Кен знал, что она имеет в виду, хотя и не представлял, чем может помочь. Полгода назад, в ту ночь, когда Эсцет призвали Новый Мировой Порядок, он был рядом с Аей. С потолка валились каменные глыбы, ледяная морская вода хлестала из пробоин в стенах, а пол под ногами содрогался, точно началось землетрясение.

– Кудо, брось его, уходим! – проорал Ая Балинезу, пытавшемуся добраться до ухмыляющегося Шульдиха. – Где Оми?

Ая держал на руках маленькое тело своей сестры, и Кен заметил, что девочка смотрит на него из-под ресниц.

– А где Оми? – откликнулся Ёдзи, явно расслышавший только первую часть фразы, изящным движением уходя от молниеносного выпада немца.

– Не знаю, – закричал ему Кен.

– Убейте тварь! – приказ Кроуфорда прозвучал хрипло и негромко, но на Аю мгновенно бросились Фарфарелло и Шульдих. Кен прыгнул им навстречу, заметив краем глаза, что младший шварц, до этого неподвижно стоявший в стороне, повалился на пол. В тот же момент каменный пол вздыбился, выпуская фонтан воды, и все звуки утонули в ее бешеном реве.

Когда Кен добрался до берега, трясясь от холода, Ая уже был там. Странным взглядом смотрел на свою сестру, которая отдавала распоряжения оцепившим берег военным.

– Что происходит, Ая? – спросил Кен, подходя.

– Я не знаю, – глухо ответил Ая. – Где остальные?

– Не волнуйся за своих друзей, – вдруг обернулась к нему Ая-тян. – Здесь работают спасательные команды.

Ая не ответил.

Токио горел. Они поехали куда-то в закрытом грузовике, сидя по обе стороны от Аи-тян, в то время, как она говорила что-то сидящему напротив человеку на незнакомом языке.

Через несколько дней все немного успокоилось. Выстрелы с улиц слышались реже – землетрясение значительно умерило сопротивление гражданского населения.

Сначала все было терпимо – они с Аей сопровождали Аю-тян повсюду в качестве телохранителей. На второй день Кену удалось разузнать, что спасательные команды, о которых говорила Ая-тян, выловили только Шульдиха и Фарфарелло. Надо было попытаться найти остальных Вайсс, но военный патруль даже не выпустил его из здания. Он вернулся в комнату, которую выделили им на двоих, кипя от бешенства.

– Ая, какого черта! Скажи своей сестре, чтобы меня пропустили! Я должен найти ребят! Я уверен, что они живы.

– Сядь, Кен, – холодно сказал Ая. Приказал.

Кен сел, тяжело дыша. Ая смотрел в пол, щуря глаза.

– Кен, все пошло не так, – узкая шершавая ладонь Аи легла Кену на запястье, и Кен дернулся от этого странного жеста. – Но мы должны исправить свои ошибки. Любой ценой. Даже если ты останешься один, обещай мне сделать все, что будет в твоих силах.

– Ты о чем? – нахмурился Кен. – Что, вообще, происходит? Ты – как хочешь, а я ухожу искать ребят. Может, им помощь нужна! Я не могу сидеть сложа руки. Кто эти люди вокруг? Ая?! Почему мы ничего не делаем?!

В этот момент без стука вошла Ая-тян.

– Ран, пойдем со мной, – сказала она, и Ая молча последовал за ней, бросив на Кена всего один короткий взгляд.

Кен ждал его, прислушиваясь к далеким звукам канонады и дрожа от холода. Но Ая вернулся только утром, с застывшим взглядом и опухшими от поцелуев губами. Он молча взял катану и твердым шагом отправился обратно.

Кен не успел за ним – на выходе из комнаты его остановил патруль, но чуть позже он узнал из слухов, что любимый брат Аи-тян, который спас ей жизнь, сошел с ума и попытался ее убить, поэтому его заперли в отдельной комнате с мягкими стенами, убрали все острые предметы и вводят глюкозу внутривенно, потому что он отказывается от еды.

Постепенно Кен понял, что имел в виду Ая, говоря об ошибках. Он остался в личной охране Аи-тян и выпросил у нее разрешение навещать Аю, а в свободное время собирал информацию об Эсцет и обдумывал план побега. Оставалась еще слабая надежда, что ребята выбрались и смогут помочь ему, но с каждым днем она становилась все призрачней. И Ая молчал. С тех пор он не сказал ни слова.

Глава 11

Шаги

 

За те несколько месяцев, что Кроуфорд был вынужден лежать на больничной кушетке, у него странно обострился слух. Урчание отъезжающего пикапа доктора Вонга, вибрация бьющих о скалы волн, вой проносящегося между соснами ветра, стук колес проходящих невдалеке поездов. И шаги – мелкие и шаркающие – Йоко-тян, жена доктора Вонга. Она всегда приносила еду, в последнее время только рыбу. Он ненавидел рыбу, даже запаха ее не выносил, но никогда не отказывался. Он слишком хорошо знал, что больше ничего нет и не будет.

Шаги такие же шаркающие, но чуть тяжелее – это сам доктор Вонг, пожилой сморщенный китаец. Из своих видений Брэд знал, что доктор через два года умрет от рака желудка, о котором пока и понятия не имеет, а, значит, старик не увидит своих внуков, о которых так мечтает.

Шаги стремительные, громкие и неритмичные – сын дока. Он появлялся очень редко. В последний раз он ворвался в палату, стащил Брэда с кушетки вместе с простыней и матрасом и спрятал за большим металлическим шкафом, в котором находилась когда-то исправная рентгеновская установка, – и почти сразу Брэд услышал еще шаги – четкие, быстро приближающиеся. Несколько человек. Сын дока приложил к губам палец, и Брэд кивнул. Ноги пришлось согнуть, отчего колени иглой прошила острая боль.

– Мы ищем гайдзина. Вот его фото. По-японски говорит без акцента. Опасный государственный преступник.

– Да что вы, в наших краях с тех самых пор никого чужого не было, – ответил док.

– Служба Спасения, – чуть слышно прошептал сын дока, едва их шаги стихли в коридоре. – Дядюшка Кензо предупредил, что они тебя ищут.

– Спасибо, – сказал Брэд.

Он не предвидел этого, хотя должен был. Он так погрузился в видения о своей команде, что забыл о безопасности. Раскачивающаяся со скрипом вывеска с облезлой надписью "Монохром" и Наги, впившийся зубами в собственные кулаки, чтобы не кричать от боли. Значит, Наги еще жив. Бесконечно малая вероятность. Три точки-лампы, слепящие глаза Шульдиху, – он не мог понять значения, но эти лампы вызывали ассоциации с раскаленным металлом и кровью. Фарфарелло он не видел вообще, впрочем, так было всегда, – ирландца можно было увидеть, только просматривая линии тех, с кем он был непосредственно связан. Его особый дар.

Однажды ночью он проснулся от дикой боли в ладонях. "Убей меня, Брэд, – шептали видения, – так больно, убей…" Брэд знал, что этого еще не произошло, но не существовало вероятности, в которой это можно предотвратить.

Тем же утром, поборов сильное головокружение, Брэд впервые отправился на прогулку и сумел добраться до сосны, что росла на краю обрыва, – он целыми днями наблюдал за ней из окна. Путь назад дался сложнее, но с этим он тоже справился. Ветер с моря был холодный, влажный.

Брэд прикрыл глаза, призывая свой дар, и тот не замедлил откликнуться, что бывало далеко не всегда, – Наги на железнодорожных рельсах, руки вытянуты вперед, лицо залито кровью. Балинез из Вайсс стоит позади него, отвернувшись и зажмурившись, и держит его за плечи. Прямо на них несется поезд.

Брэд потянулся вперед, пытаясь распутать ниточку, которая вела к этому видению, но оно тут же оборвалось.

Он вдруг понял, что значат все эти хаотичные образы – мелькающие в глазах Наги строчки программного кода, вылетевшие от ударной волны стекла, неумело сложенный Шульдихом бумажный журавлик. Ая-тян, как в зеркало вглядывающаяся в лицо своего брата.

Вот она, точка отсчета, место, куда ведут все дороги, где встречаются все линии вероятностей.

Обе команды соберутся вместе, как и в тот раз.

Только плитки будут у него. Они и сейчас лежат на нижней полке шкафа в его комнате, завернутые в старую газету.

Брэд медленно добрался до дома, кивнул сидящему на крыльце доктору Вонгу и присел рядом. Было приятно помолчать вместе. Подумать.

(Мы опоздали! Оно пришло! Я чувствую!) – истеричный мысленный вопль Шульдиха.

(Я знаю.)

(Брэд, сделай что-нибудь! Ведь плитки уже у тебя!)

(Поздно. Наги, отпускай.)

(Мы же погибнем!)

(Так должно быть).

(Нет!) – это Шульдих.

(Если мы загнемся, Бог возрадуется.)

(Хоть ты заткнись, Фарф!)

(Наги, отпускай потолок! Если мы выберемся, будет хуже, намного хуже!)

(Я не верю тебе.)

(Шульдих, вырубай его!)

Вот она, ветка реальности. Он должен был сам застрелить Наги тогда. Но не хотел убивать, не мог. Понадеялся, что немец его просто оглушит.

(Брэд, у него щиты.)

Сейчас Брэд понимал, что Шульдих соврал, он просто тянул время. Пока не стало поздно. Пока он не увидел заволакивающие мир сумерки.

(Уходите!)

(А ты?! Брэд!)

(Уходи, Шульдих!)

(Я не уйду без тебя.)

(Придурок).

(Мы умрем?)

(Не знаю.)

Потом ментальная связь прервалась. Он успел дотащить Наги до маленького скалистого островка и поплыл обратно, искать в развалинах Шульдиха, когда все содрогнулось от теперь уже настоящего землетрясения.

– Доктор, у вас можно будет одолжить машину? – спросил Брэд. – Не сейчас, позже. Я обязательно верну.

Док почти подскочил на месте – обычно пациент был предельно молчалив.

– А, ну, да, конечно. Только вам пока лучше не ходить дальше этого дерева.

– Спасибо, я знаю.

Почти через месяц Брэд стоял на токийской трассе в сорока километрах от поселка, опираясь о зеленый пикап и глядя в затянутое тучами небо. Он подобрал себе неплохие очки из коллекции доктора, так что трасса просматривалась до самого горизонта, и мотоциклистов он увидел задолго до того, как услышал рев десятка моторов. Первым ехал человек со светлыми волосами, которого Кроуфорд узнал еще в том видении, которое привело его сюда.

Мотоцикл затормозил прямо напротив, и Брэд увидел направленный ему в лоб арбалет.

– Где Фарфарелло, Бомбеец? – спокойно спросил Брэд.

Глава 12

Цукиёно Оми

 

Оми задремал только под утро, после того, как вколол Манкс последнюю дозу антибиотиков. Манкс тоже спала, впервые за несколько дней. Ее сиплое дыхание, казалось, вот-вот разорвет легкие.

Рассвет немного растворил темноту в комнате. Ободранные стены, сложенные у камина спинки стульев, укутанный в одеяло подросток в кресле, заряженный арбалет, бледная, измученная женщина на кровати.

Ветер под утро разошелся, как всегда, сильнее, и голые черные ветки растущей у окна вишни скреблись в окна. Пару дней назад стекло в форточке треснуло, и сейчас там был прибит кусок фанеры.

Сначала все это имело смысл. Они с Манкс выбрались. Промокли до нитки, нахлебались соленой воды, замерзли, чуть не попались патрулирующим берег военным, но выбрались. Сунулись в «Конеко», но на его месте нашли только развалины. Нужно было ехать на виллу Вайсс. Машину можно было раздобыть без труда – спасающиеся бегством жители Токио десятками бросали застрявшие в пробках автомобили. Но Манкс простудилась. В тот же вечер она уже почти не могла разговаривать, а ночью, когда военных на улицах стало меньше, и они попытались выбраться из города, потеряла сознание. Градусника у Оми не было, но и так было ясно, что у нее сильный жар.

Будь на его месте взрослый человек, он без труда донес бы Манкс до окраин города, где не было пробок, но Оми едва мог сдвинуть ее с места. Пришлось спрятаться в подвале ближайшего дома. Холод пробирал до костей, как будто зима вернулась в Токио раньше времени. Во вторую ночь Нового Мирового Порядка снова началось землетрясение. Манкс спала, а Оми лежал в полной темноте, прислушиваясь к взрывам на поверхности, чувствуя, как дрожит фундамент здания. Клаустрофобия, о которой он почти забыл, дождалась своего часа. Шорохи, издаваемые невидимыми существами, тоже прятавшимися в подвале от начавшейся на поверхности войны, скребли по нервам, как пенопласт по стеклу. Оми даже не моргал. Боялся закрыть глаза и снова увидеть под веками расцветающее зарево. А они были здесь. Стены. Можно было вытянуть руку, чтобы коснуться холодной кирпичной кладки, которая дышала влагой и запахом плесени. От одной мысли о ней Оми начинал корчиться от приступов удушья. Здание трясло от мощных подземных толчков, и он смутно понимал, что снаружи более безопасно, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Когда в щели под потолком стал пробиваться свет, они всё еще были живы – и Манкс, и Оми, хотя за их жизни никто сейчас не дал бы и ломаного гроша.

Утром был туман. Странный. Красноватый. Здание, в котором они прятались, выстояло, а несколько соседних были разрушены. Через день со стороны развалин ветер начал доносить запах разлагающихся трупов. Манкс стало лучше, она даже смогла встать, и они отправились на виллу Вайсс.

Через несколько кварталов их остановила машина Службы Спасения. У Манкс был пистолет, у Оми – арбалет, и все бы ничего, но Оми ранили – прошедшая навылет через бедро пуля хотя и не задела кость, боль была оглушающей, и двигаться он все равно не мог.

Оми почти не помнил, как Манкс удалось дотащить его до этого небольшого особняка, брошенного хозяевами, ставшего для них убежищем на долгие три недели, превратившиеся в один нескончаемый кошмар. Оми поправлялся очень быстро, но Манкс снова стало плохо. В брошенных зданиях можно было найти антибиотики и обезболивающее, но ничего не помогало. Нужно было, конечно, попытаться съездить на виллу Вайсс, был реальный шанс, что ребята выбрались и отправились туда, только Манкс слабо хватала его за руки и просила не оставлять ее.

Этим утром все закончилось.

Когда Оми открыл глаза, устало щурясь от серого рассвета за окном, рука Манкс была холодной.

Глава 13

Пятый круг оцепления

 

Путь в Пятый круг оцепления через официальный пропускной пункт не был единственным. Существовали другие.

Ближайшая станция метро оказалась полностью блокирована рухнувшим на нее зданием, но в округе были еще две, ставшие постоянным местом жительства множества людей. Тоннели же оккупировали крысы, а в одном из поездов, застрявших между станциями в момент отключения электричества, обосновались представители какой-то религиозной секты, из-за которых пришлось повернуть назад. Ёдзи и Наги четыре дня пробирались по тоннелям метро с керосиновой горелкой, едва нашли выход на поверхность, и в конце концов решили отказаться от этого варианта.

Недавно заработала железная дорога, но поезда шли на большой скорости и без остановок до самого парома на материк.

Была еще канализационная сеть, но ее решили оставить на крайний случай.

За пропускным пунктом на выезде из Пятого круга оцепления они следили почти неделю, обосновавшись в полуразрушенном здании напротив, – с помощью раздобытого Ёдзи бинокля местность просматривалась как днем, так и ночью в свете расположенных по периметру зоны оцепления фонарей. Привезенная с собой печка дымила, как паровоз, хотя Ёдзи и соорудил что-то, отдаленно напоминающее дымоотвод. Спали по очереди, наблюдая за всеми въезжающими и выезжающими машинами, записывали номера и время. Ёдзи один раз уходил за продуктами, и за те полтора часа, что его не было, Наги чуть с ума не сошел, боясь, что его сцапал патруль или убили солдаты Службы Спасения. Но Ёдзи благополучно вернулся, сияя хитрой улыбкой, с пакетом еды и в отличных темных очках.

В ночь перед операцией, совершенно обычную ночь, Ёдзи стоял у окна, прислушиваясь к щелчкам клавиатуры и вою ветра за стеклами, до сих пор уцелевшими только чудом, и в голову ему пришла странная мысль – он почти не помнил, как выглядит луна.

– Охотники света, преследующие тьму, пресеките будущее этих темных созданий, – объявил он вслух, глядя на огни города за поясом оцепления.

– Что за бред? – поинтересовался Наги, не переставая стучать по клавишам. Обернувшись, Ёдзи заметил, что руки у него сложены на груди.

– Так всегда говорил наш бывший шеф.

– Персия, что ли?

– Точно. Даже как-то стремно идти на миссию без этого, как ты говоришь, бреда, – Ёдзи издевательски ухмыльнулся.

– Думаешь, у нас не получится?

– Получится, – Ёдзи сощурился, и Наги перестал стучать клавишами.

– Тогда что?

– Я бы хотел пойти один. Твой телекинез еще не восстановился.

Невидимая сила швырнула Ёдзи спиной в стекло, хрустнувшее от удара. Наги сосредоточенно смотрел на него, сжав кулаки.

– Я знаю, что это максимум, Наги.

– С каждым днем все лучше. Я справлюсь, – глухо сказал Наги.

– Это предварительная миссия. Я только хочу поговорить с Кеном. Останься, – почти умоляюще проговорил Ёдзи. – Здесь безопасно.

Наги не ответил. Снова уткнулся в монитор, быстро защелкали клавиши.

Ёдзи вздохнул и отвернулся к окну, кутаясь в плащ.

На рассвете они захватили джип Службы Спасения, остановившийся у сооруженной из старого автобуса баррикады. За рулем был парень, а на соседнем сидении оказалась перепуганная женщина, сжимающая в руках какие-то чертежи. Они не сопротивлялись, когда Ёдзи отобрал у них карточки-пропуска и верхнюю одежду. Лишние свидетели, которых надо убрать. Ёдзи оставил Наги у машины и затолкал их в подвал ближайшего пустующего дома. Женщина всхлипывала, осторожно ступая по битому стеклу, и Ёдзи, уже потянувший из часов проволоку, только связал их и оставил сидеть с заклеенными скотчем ртами.

Он бегом возвращался к дороге, когда земля под ногами содрогнулась – здание за его спиной рушилось. Наги, наблюдавший за происходящим с отсутствующим видом, чихнул от взметнувшейся пыли. Они обменялись взглядами: Ёдзи – сердитым, Наги – безмятежным, но никто не сказал ни слова. Все это заняло всего несколько минут – достаточно, чтобы успеть увести и джип, и автобус до появления дежурного патруля.

В четыре часа вечера джип миновал пропускной пункт Пятого круга оцепления – Ёдзи в форме водителя сидел за рулем, спрятав светлую челку под кепку, а Наги с серебристой помадой на губах и в темно-синем пальто просматривал чертежи, не обращая на охранников ни малейшего внимания.

Глава 14

Фудзимия Ран

 

Кен шел по длинному коридору с выкрашенными зеленой краской стенами. Стук ботинок был слышен, наверное, на соседних этажах – минус шестом и минус восьмом. Он подошел к металлической двери и приложил к датчику на стене ладонь. Крышка блока управления скользнула в сторону, обнажив пульт.

За дверью он сдал оружие, прошел через металлоискатель и двинулся дальше за одним из охранников. Еще семнадцать шагов.

Особый ритуал, повторявшийся изо дня в день вот уже полгода. То, что придавало Кену сил жить дальше.

По обе стороны располагались двери – на некоторых были таблички с именами, на других – только номера. На этой двери не было даже номера. Пока охранник набирал код, к ним подошел человек в белом халате и синей шапочке.

– Никаких изменений, к сожалению. Приходил господин Рисс, чтобы посмотреть его, но только махнул рукой, – сказал он Кену. – Приказал с понедельника увеличить дозы.

Рисс, скорее всего, телепат, первый помощник Аи-тян. Начальник Службы Спасения. Значит, Ая не притворяется, как надеялся Кен. Рисс распознал бы это. Значит, Ая на самом деле спятил.

Ая сидел на полу, прислонившись спиной к мягкой обивке. Его невероятные сиреневые глаза неподвижно смотрели в противоположную стену, неестественно яркие волосы настолько отросли, что их можно было заплести в косу, а бледное лицо оставалось совершенно спокойным.

– Привет, – сказал Кен, как только охранник закрыл за ним дверь. – Я всегда подозревал, что ты красишь волосы… хм, ну, ты только не обижайся. Не бывает такого цвета в природе. Теперь вижу, что натуральный. Ведь краску для волос уже давно не производят. Бедняга Ёдзи. Уж он-то наверняка свои патлы перекисью красил.

Ая не шелохнулся.

– У меня машина сломалась, представляешь! Хожу на работу пешком! Этот тип в ремонтной мастерской, ну, помнишь, я рассказывал, что он рихтовал в моей тачке бампер, когда я въехал в мусоровоз, так вот, он заявил, что деталей у него нет и уже не будет. Ну, разве что мне удастся найти такую же где-нибудь в Токио и разобрать ее на запчасти. Но я не могу попасть в Токио…

Кен посмотрел на Аю, заправил ему за ухо выбившуюся прядь. Улыбнулся.

– Здесь недалеко цветочный магазин открылся, прикинь! Там две девчонки работают, симпатичные такие… Вот только букеты составлять не умеют, ерунда получается, даже я вижу. Заходил туда как-то – все совсем не так, как у нас было. Помнишь, как ты говорил этим своим тоном, – Кен насупился, пытаясь изобразить Аю: – "Если вы ничего не собираетесь покупать, то покиньте магазин". Так я вчера торчал там с полчаса, рассматривая их бездарные букеты, а они даже слова не сказали… Боялись, наверное…

Кен опустил голову и на некоторое время замолчал.

– К тебе вчера Рисс приходил – это такой тип с трубкой, который раньше был старым дедулей из Эсцет, а после ритуала выглядит лет на двадцать и командует Службой Спасения. Ублюдок хренов. Ненавижу его. Что он тебе говорил? Знаешь, он сам пытает заключенных. Он… ничего тебе не сделал? – Кен сжал безвольную, покрытую следами уколов руку Аи. Ая никак не отреагировал.

– Нам надо убираться отсюда, Ран. Ая-тян… больше не твоя сестра, я точно знаю. Это существо… Оно… Ты ему нужен. Оно хочет тебя. Только тебя. Пожалуйста, Ран, нам нужно уходить, они рано или поздно придумают, как заставить тебя делать то, что ему нужно.

Кен вгляделся в устремленные в пустоту глаза друга. Если бы это было в его власти, он отдал бы ему всю свою жизненную силу, до последней капли крови, до последнего вздоха. Он чувствовал, что время, отмерянное им, подходит к концу.

– Эта тварь хочет тебя, Ран. Идеальное тело, как и у твоей сестры.

Кен никогда не говорил такого раньше – комнату прослушивали, и он не хотел нарываться, боялся, что его перестанут пускать к Ае. Но сейчас это уже не имело значения.

– Они используют шоковую терапию. Ударные дозы какой-то химии и электрический ток. И ты не знаешь… Ран, ты ничего не знаешь… Все изменилось... Токио разрушен, зима так и не закончилась, холод, вокруг холод, а эти… нет, не люди, они полностью контролируют то, что осталось от нашего мира. Ребят нигде нет, а ты не слышишь меня!..

Кен не мог остановиться, его трясло. Он продолжал говорить, уже не беспокоясь, что его могут услышать, срываясь на крик, когда Ая едва заметно сжал его руку.

Глава 15

Номер

 

В гостинице работал водопровод. Мало того, там была горячая вода! Ёдзи готов был просидеть в ванне хоть полдня, но у них было много дел.

Он закутался в ярко-салатовое полотенце и отправился в комнату. В номере было тепло. Градусов двадцать-двадцать пять.

Наги сидел в кресле, положив на голые коленки ноутбук, к которому тянулись сетевой провод и провод телефонной линии.

– Ну как, порнушку в Интернете еще можно найти? – поинтересовался Ёдзи, улыбаясь.

– Интернета больше нет, – ответил Наги. – Я зашел в локальную сеть этой гостиницы и сделал наш номер оплаченным на месяц вперед.

– Молодец, – похвалил Ёдзи. На оплату номера за сутки ушла почти половина имеющихся денег. – А по этой локальной сети нельзя выяснить что-нибудь про наших соседей?

Наги впервые посмотрел на него. Ёдзи, кутаясь в полотенце, развалился на кровати, потемневшие волосы облепили шею, дым от зажатой в зубах сигареты тянулся к потолку. Наги почему-то вспомнил досье Балинеза, которое ему когда-то пришлось изучить на работе, – там было написано, что он спит только с женщинами.

Наги отвернулся.

– Кто именно тебя интересует?

– Не знаю пока. Кто-нибудь с подходящими документами.

Конечно, в десяти теплых свитерах Ёдзи не выглядел так эффектно, как в этом зеленом полотенце, в тон цвету глаз. Хоть Наги и старался не смотреть на него, взгляд то и дело возвращался к полированной поверхности шкафа, где отражалась лениво распластавшаяся на кровати фигура.

– …Кроме того, тебе нужно что-то сделать с волосами, – закончил Ёдзи.

– Зачем? – спросил Наги.

– Чтобы было, как раньше. Знаешь, я скучаю по тому, что было раньше…

– Ты помнишь такие мелочи?

– Конечно, помню. У тебя были совсем короткие волосы и синяя школьная форма. Хотя сейчас вряд ли удастся найти такую же.

– Думаешь, это имеет какое-то значение?

– Все имеет значение, малыш, – Ёдзи был готов услышать "Я не малыш!", как часто возмущался Оми, но Наги промолчал. Ёдзи почувствовал что-то вроде разочарования.

– Кстати, как ты обвалил тот дом? Может, твой телекинез уже полностью восстановился?

– Нет. Дом и так еле держался, обвалился бы сам через пару дней. Я только слегка подтолкнул. Толкать всегда намного легче, чем поднимать. Но мне уже лучше.

Наги посмотрел на свои колени, придавленные ноутбуком. Шрамы едва проступали на бледной коже. Если бы все это еще не снилось по ночам. Лучше бы снился Ёдзи, такой, как сейчас, завернутый в полотенце. Или не завернутый…

– Слушай, если у тебя волосы уже высохли, то предлагаю пойти прикупить нормальную одежду. В этих лохмотьях нас ни в одно приличное место не впустят, – потягиваясь, предложил Ёдзи.

– Да, пойдем, – согласился Наги, откладывая ноутбук и стараясь не смотреть, как Ёдзи одевается. Если бы Брэд узнал, о чем он думает, то пристрелил бы, как больного щенка.

 

* * *

 

В Пятом круге оцепления было электричество, на перекрестках работали светофоры. Улицы патрулировали на легковых машинах, а не на бронированных военных джипах. Объявление в холле гостиницы гласило, что комендантский час наступает в семь, то есть на час позже, чем в самом Токио.

Они купили одежду и массу разных мелочей – Ёдзи снова стал похож на плейбоя с обложки журнала, Наги – на примерного школьника. Потом поужинали в ресторане, изучая постояльцев отеля. Все продукты, кроме морской капусты и рыбы, были привозными и поэтому стоили очень дорого – Наги умудрился оплатить счет с помощью эмулятора кредитной карточки, подключившись к локальной сети.

Мечтая о клубнике, и которую сейчас было не найти, Наги пропустил момент, когда Ёдзи принялся перемигиваться с миленькой японкой за соседним столиком. Он молча забрал со стола ключи от номера, кивнул Ёдзи и ушел спать.

Несмотря на то, что в номере было очень тепло и тихо, уснуть Наги смог только через несколько часов, когда вернулся Ёдзи. Он двигался совершенно бесшумно, стараясь не разбудить Наги, легко скользнул под одеяло и почти сразу отрубился. Сейчас от него пахло не дымом, как привык Наги, а какими-то специями.

Наги отвернулся и откатился на другой край кровати, но все равно долго не мог заснуть.

Глава 16

Фарфарелло

 

– Ну что, псих, будем обижать бога?

– Слушай, а он обидится, если я тебя трахну?

– Тьфу, ты посмотри на него, урод уродом, на фига он тебе сдался. Да, одноглазый?

– Я слышал, он был в команде Шварц, прикинь. И как такого дебила туда взяли?

– Так их же всех накрыло еще в ту ночь на острове, вроде.

– А этот выплыл.

– От него все равно толку никакого.

– Ну, Служба Спасения – это тебе не ножом по подворотням махать, тут особый подход нужен. Что смотришь, придурок?

– Слушай, не лезь ты к нему, а то опять взбесится, еще замочит кого-нибудь.

– Я ему замочу! Что его несчастный ножичек, когда у меня автомат. Пошли, скоро патруль вернется с уловом.

– Оставим себе парочку, а? Их все равно никто не считает.

– Посмотрим.

– А зачем их вообще регистрировать?

– А ты разве не знаешь, что во время ритуала нескольким преступникам удалось скрыться? Теперь по всей стране разыскивают. Кстати, и псих здесь, потому что может их опознать.

– Блин, неужели он соображает? Выглядит совершенно ненормальным.

– Но задница у него ничего. Слышь, ты, придурок, не хочешь перепихнуться? Твой бог обрыдается. Лови момент, пока я добрый, кто еще позарится на такого урода, как ты?

– Заткнись уже!

– Ладно, пошли. Псих, работать пора. Работать. Ра-бо-тать. Блин, он понимает, что я ему говорю или нет?

– А фиг его знает.

Двое солдат Службы Спасения отправились к грузовику, в который патрули собирали правонарушителей, бомжей и просто подозрительных личностей. Фарфарелло, одетый в такую же форму, пошел за ними, поигрывая стилетом. Это был уже второй, немного похуже качеством, а тот, самый любимый, утонул в море. Фарфарелло до сих пор горевал о нем. Отличный стилет был, острее хирургической иглы.

Он уже давно мечтал вогнать узкое лезвие в глотки этим двум типам – зрелище доставило бы ему настоящее эстетическое удовольствие, а вопли порадовали бы слух, но пока было слишком рано.

Из грузовика стали по одному выталкивать подозрительных личностей, снимали отпечатки пальцев, заполняли анкету и сортировали – кого на строительство храма, кого в камеру. Фарфарелло только наблюдал, зловещим взглядом провожая каждого. У него была фотографическая память и полный иммунитет против различных психовоздействий. Шульдих не мог читать его мысли, точно так же, как и другие телепаты Эсцет, Кроуфорд не мог видеть его линии вероятностей. Он знал, что искали, в первую очередь, Кроуфорда. Эсцет были уверены, что он, полный псих, будет работать на них и дальше, и сдаст Брэда, только тот появится. Фарфарелло рассмеялся бы, если б мог вспомнить, как это делается.

Когда конвой увел всех «правонарушителей», патрульный вытолкал из грузовика подростка – тот был без сознания, в светлых волосах запеклась кровь.

– Сопротивлялся, паршивец, – бросил патрульный. – Чуть дротик мне не всадил. Вчетвером еле взяли.

Фарфарелло подошел ближе.

– Такатори Мамору, – проговорил он медленно.

– Чё, серьезно? А ну-ка посмотри в списке.

– Нет тут такого.

– Смотри внимательно, идиот. Пропустишь – отдам психу на растерзание.

– О! Оми Цукиёно или Мамору Такатори. В первой десятке.

– Класс! Премия нам обеспечена! Молодец, псих! Так, приведите пацана в чувство, нужно допросить по всем правилам.

– По инструкции мы сразу же должны отправить его в Центр.

– Ну, никто же не узнает, если мы немного… Так, псих, ты свободен. Вали отсюда. В него все равно нельзя ножичек втыкать, это ценный объект.

Кривоватая усмешка исказила лицо Фарфарелло, отчего еще сильнее обозначились шрамы, единственный глаз недобро сверкнул.

– Сегодня у Бога будет настоящий праздник, – глухо сказал он.

– Что ты имеешь в виду? Собираешься…

Договорить ему не удалось. Стилет в руке Фарфарелло со свистом рассек воздух. Солдаты отшатнулись, хватаясь за оружие, но слишком медленно – ирландец несколькими ударами достал всех троих

На базе пока была тишина, если не считать хрипов умирающих на асфальте людей.

Он вскочил, подхватил Оми на руки – тот почти ничего не весил – и забросил в кабину грузовика, на пол отправил собранные у солдат автоматы.

Грузовик выбил металлические ворота базы, сработала сигнализация, но было уже поздно.

Глава 17

Вероятности

 

Наги проснулся от того, что кто-то стучал в дверь. Незаметно приоткрыв глаза, он сконцентрировал внимание на иголках, лежащих на журнальном столике, и вслушался в звук шагов Ёдзи. Щелкнул замок на входной двери.

Запах, проникший в комнату, заставил Наги открыть один глаз и принюхаться.

Кофе. Настоящий. И булочки с корицей.

Сон как рукой сняло.

– Доброе утро, – сказал Ёдзи, улыбаясь и протягивая чашку с кофе. У него в зубах торчала незажженная сигарета.

– Как девушка? – безразлично поинтересовался Наги, прижимая горячую чашку к щеке.

– Какая девушка? – Ёдзи зевнул и лениво потянулся.

– Та самая.

– Хм, не понимаю, о чем ты.

Среди постояльцев не обнаружилось никого с подходящими документами, зато через локальную сеть гостиницы Наги получил доступ к каналам связи Службы Спасения, контролировавшей все пропускные пункты. Почти неделя ушла на взлом защиты – Наги не выходил из номера, забывал о еде, спал урывками. Ёдзи не вмешивался, помня, как Наги однажды обошел защиту компьютерной системы Вайсс, которую создал Оми. А Оми был лучшим хакером Критикер.

Система поддалась поздно ночью. Наги откинулся на спинку стула и допил остывший кофе, часа два назад принесенный Ёдзи из бара. Работа была сделана. Он медленно оделся и пошел вниз, все еще видя перед глазами мелькающие строчки программного кода.

Ёдзи, как Наги и предполагал, сидел в баре у стойки и пил пиво, иногда поглядывая на двух типов в форме Службы Спасения.

– Присматриваешь нам форму? – поинтересовался Наги, усаживаясь на соседний стул.

– Ты уже закончил? – встрепенулся Ёдзи.

– Закажи мне пива. Надо отметить. Таких сложных задач мне еще не приходилось решать.

– Тебе нельзя. Ты несовершеннолетний, – заявил Ёдзи, продолжая улыбаться. – Спорю на сто баксов, Кроуфорд тебе не разрешал.

– Кроуфорд мне ничего не разрешал. Даже кофе.

– Садист!.. А мы все Оми разрешали, ну, кроме выпивки, конечно. Паршивец даже таскал у меня сигареты втихаря, чтоб Ая не узнал. Ая… У-у-у… Он бы нас обоих за это на лимонные дольки! А Кен все читал лекции о здоровом образе жизни… – Ёдзи запнулся. Перестал улыбаться. – Черт…

Наги взял его бутылку и сделал глоток. Пиво оказалось редкой гадостью.

– Тебя это так сильно задевает. Ты был влюблен в него?

– С ума сошел? Он был моим другом! И я – натурал! – возмутился Ёдзи.

Наги опустил голову на сложенные руки и посмотрел на Ёдзи. Тот почувствовал на своем лице и ладонях прикосновение – легкое и щекочущее. Бросившиеся вниз по спине мурашки заставили его задержать дыхание.

– Уверен?.. – прошептал Наги.

Прикосновение скользнуло по шее и ключицам. Давление на ладони усилилось, затем осторожно двинулось дальше, к запястьям.

– Наги… – в голосе Ёдзи проступила настороженность.

– Кроуфорд как-то сказал мне, что в той ветке реальности, в которой я пересплю с кем-то до того, как мне исполнится шестнадцать, я до шестнадцати не доживу, – Наги посмотрел бутылку на свет. Там оставалось еще немного. – Поэтому мне нельзя было этого делать, чтобы исключить возможность возникновения такой ветки.

– И когда тебе было шестнадцать? – Ёдзи нахмурился. Хороший парень Ёдзи. Верит в добро и справедливость.

– Будет в ноябре.

Заставка новостей в телевизоре закончилась, и на экране появился европейской наружности диктор. Ёдзи молчал, изучая бутылочные этикетки у бармена за спиной. Между его бровями пролегла складка.

– Брэд иногда ошибается, – тихо сказал Наги. – Очень редко, но такое бывало.

– Но ведь ты там… возле "Монохрома"…

Наги опустил взгляд.

– Расшифровать его видения обычно очень сложно. Иногда даже очевидные вещи на самом деле имеют совсем другой смысл.

– Я не верю, что все предрешено.

– Конечно, нет. Просто вероятности.

Глава 18

Окна

 

Ёдзи стоял посреди комнаты и грыз край полотенца. Вообще-то он мог сейчас взять шмотки и пойти куда-нибудь погулять, посидеть в баре. Здравый смысл подсказывал, что так было бы лучше.

– Ёдзи? – пауза, казалось, вызвала у Наги беспокойство.

– Чего?

– Не уходи.

– Ты знаешь, что делаешь?

– Ни минуты не сомневаюсь.

Ёдзи чувствовал себя странно – воздушный поток захватил его, как вода. Холодные тонкие пальцы скользнули по руке и потянули вниз. Ёдзи поймал ладонь и чуть коснулся губами где-то в районе запястья. Наги пробила нервная дрожь, когда Ёдзи одним движением опрокинул его на спину, несмотря на то, что одеяло оказалось зажатым между ними. Наги задержал дыхание, почувствовав на своей щеке его губы. Ему хотелось смотреть на Ёдзи часами, но от прикосновений становилось плохо, потому что тот мог сделать с ним… да, конечно, мог… За такое Наги поклялся убить любого.

– Черт, – Ёдзи отшатнулся и сел на кровати, сжав ладонями виски. – Не могу. Я не чертов педофил.

– А я и не ребенок, – в голосе Наги послышалось что-то, похожее на угрозу.

Воздух вокруг заклубился, вскипел, толкнул Ёдзи обратно на постель лицом вниз, и тот понял, что не может и пальцем пошевелить.

– Отпусти, – прошептал Ёдзи.

– Нет.

– Какого черта?..

– Дай мне.

– Что?

По плечам и спине промчался шершавый вихрь, скользнул по талии и исчез на внутренней стороне бедер. Ёдзи дернулся от неожиданности.

– Дай мне.

Что-то проскребло по затылку, разделяя волосы на множество прядей и откидывая их на лицо.

– С ума… сошел?.. – говорить было тяжело. И он до сих пор не мог сдвинуться с места.

– Да. Давно.

Ёдзи почувствовал себя попавшим в объятия восьмирукой Кали, индийской богини смерти, – не осталось ни единого участка кожи, куда не добрались бы невидимые пальцы, вминая, царапая, погружаясь. Он хрипло застонал, пытаясь выгнуться, избежать хотя бы части этих прикосновений, и Наги прошептал:

– Пожалуйста, Ёдзи…

Волна воздуха швырнула его на спину, перевернув вместе с одеялом, которое тут же снесло с кровати. Ёдзи сгреб волосы Наги в кулак и притянул его к себе. Возможность двигаться вернулась, но он все равно едва мог контролировать свое тело.

– Маленький ублюдок...

– Убьешь меня потом.

Наги толкнул его на подушку, больше пользуясь телекинезом, чем руками, и замер, глядя Ёдзи в глаза. Самые красивые в мире. Зеленые, как потемневшая в морской воде медь. По комнате с шорохом, скрипом и стуком, как от порыва ветра, закружились разбросанные предметы – одежда, провода, диски, бумаги, но никто из них не замечал. У Наги дрогнул уголок губ, как если бы он собирался ухмыльнуться. Ёдзи прищурился. Живот залило тяжелым жаром. Что-то рывком растянуло его руки в стороны, почти выворачивая суставы, не позволяя даже сжать ладони в кулаки. Ноги он раздвинул сам. Вокруг вихрем взвился воздух, расшвыривая к стенам комнаты вещи и мебель.

Ощущения были оглушающие, слишком сильные. "Отпусти… Не могу… – билось в висках. – Не могу… больше… Отпусти!" Он пытался сказать это вслух, но выходили только беспомощные всхлипы. Взгляд Наги – нежный, отчаянный – скользил по лицу, лаская и завораживая. В голове помутилось, он не слышал ничего, кроме неровного дыхания Наги, чувствовал только тяжелый, распирающий ритм внутри. Длинные темные пряди, слипшиеся от пота, щекотно били по щекам, а губы Наги были рядом, всего в паре сантиметров, Ёдзи даже казалось, что он чувствует, какие они горячие, хотя Наги отклонялся всякий раз, когда он пытался дотянуться до них. Потом Наги стал сбиваться с ритма и судорожно всхлипывать. Ёдзи понял, что руки снова свободны и осторожно погладил его по спине, стараясь прижать к себе – кожа была прохладной и неровной, словно покрытой шрамами.

– Не смей прикасаться ко мне, – прошипел Наги, сдавливая его со всех сторон, полностью лишая возможности двигаться. – Не смей… Никогда…

Но от прикосновения Ёдзи вдоль позвоночника словно огонь разлился. Горло сдавило острым спазмом, и Наги задохнулся, чувствуя, что кончает.

В этот момент во всей гостинице вылетели стекла.

Когда все стихло, Ёдзи рискнул пошевелиться. Профессиональные навыки ему не изменили – они с Наги лежали на полу, между стенкой и кроватью, Ёдзи – сверху, полностью закрывая его своим телом. Левой рукой он прижимал к голове подушку, а в правой держал пистолет. Шум стоял приличный – по коридору с воплями носились постояльцы, выла сигнализация. С улицы через разбитое стекло хлынул холод – Ёдзи показалось, что мокрая спина покрывается коркой льда.

– Черт, что это было? – сказал Ёдзи, начиная стучать зубами от холода, но не двигаясь с места. Он все еще часто, с трудом дышал. Руки тряслись.

– Окна, – прошептал Наги.

– Я думал, ты можешь это контролировать.

– Я тоже. Нужно уходить.

– Думаешь?

– Уверен.

Ёдзи отодвинулся, пытаясь отдышаться, глядя, как Наги поспешно натягивает на себя одеяло, словно боится, что Ёдзи его увидит.

– Ёдзи, ведь ты не…

– Не волнуйся из-за этого.

– В следующий раз все будет по-другому.

– Тогда на хрен все окна в Токио.

Глава 19

Третий

 

Ёдзи и Наги выехали за пределы пропускного пункта в Третий круг оцепления на серой "Тойоте" с опознавательными знаками Службы Спасения. Эта машина раньше принадлежала двум ее сотрудникам, которых Ёдзи присмотрел еще в баре. В Третьем круге о Новом Мировом Порядке напоминали только потрескавшийся асфальт да черные облезлые деревья. По пустынной улице ветер гнал обрывок газеты.

– Ненавидишь меня?

– Нет.

– Ненавидишь.

– Не говори глупостей.

– Тебе не понравилось.

– Наги…

– Не понравилось.

Ёдзи остановил машину и откинулся на спинку.

Наги изучал рычаг переключения скоростей, хотя больше всего ему хотелось смотреть на сложенные на руле руки Ёдзи.

Ёдзи улыбнулся, выкинул сигарету, наклонился к нему и прошептал на ухо:

– Наги-тян… Мне понравилось. Просто непривычно.

Краем глаза Ёдзи заметил, как пыль взметнулась из-под колес их машины.

– Правда?

– Правда. И ты ни разу не поцеловал меня.

– Я не люблю это.

– Ты просто не умеешь, – губы Ёдзи скользнули по его скуле, легко коснулись маленького носика, обожгли губы. Наги вжался в сидение, не дыша, готовый отшвырнуть его от себя в любое мгновение, но Ёдзи только улыбнулся и снова откинулся на сидении.

Они остановили "Тойоту" рядом с пропускным пунктом – благо, ни машина, ни позаимствованная форма не вызывали подозрений. Напротив остановилась машина ночного патруля, они пожаловались на тяжелые условия работы – ночные дежурства, холод собачий, сигареты закончились, а магазины откроются только в 9.00. Ёдзи сочувственно кивал, тоже жаловался на холод и недосыпание, потом, самодовольно улыбаясь, рассказал про девушку, которую ему удалось снять не далее, как на прошлой неделе. Наги сделал скучающее выражение лица и демонстративно уткнулся в ноутбук.

Джип отчалил минут через десять, и только тогда Ёдзи смог нормально вздохнуть. Наги встревожено посмотрел на него, но ничего не сказал. Он боялся, что Ёдзи не сможет сыграть, как надо, и патруль придется убирать прямо на глазах у охранников пропускного пункта, что Вайсс могут только тупо убивать.

К восьми утра стали появляться первые машины. Здесь всех без исключения обыскивали. Ёдзи стоял у открытого капота их "Тойоты", делая вид, что копается в моторе, и курил уже, наверное, десятую сигарету, когда появился Кен. Он шел пешком, сосредоточенно глядя в асфальт, и вряд ли заметил бы Ёдзи, если бы тот не бросил ему под ноги окурок. Кен вскинул взгляд и мгновенно уставился обратно в асфальт, ни на секунду не изменив ритма шагов.

Ёдзи услышал, как опустилось стекло машины, и заметил краем глаза замершие в воздухе иголки, готовые в любой момент рвануться вперед.

Кен подошел к пропускному пункту и стал о чем-то говорить с охранниками, повернувшись к Ёдзи спиной.

– Нет, Наги, подожди, – прислоняясь к окну, сказал Ёдзи.

– Идиот, – прошипел Наги. – Отойди.

– Он сейчас вернется. Вот увидишь. На пропускном пункте наверняка установлены видеокамеры, было бы подозрительным...

– Ты просто не можешь убить человека из своей команды. Отойди, или я сейчас вынесу лобовое стекло.

В этот момент Кен выхватил из кармана телефон, и до Ёдзи донеслось:

– Да, возвращаюсь! Нет вопросов…

Спрятал телефон обратно, кивнул охранникам и пошел в обратную сторону.

– Едем! – Ёдзи вернулся за руль.

– Не доверяй ему, – мрачно сказал Наги.

– Наги… не убивай Кена, даже если…

– Не переживай, сделаешь все сам.

Ёдзи стиснул зубы.

Кен ждал их за первым же поворотом, прислонившись спиной к кирпичной стене здания.

– Ёдзи! ЁДЗИ! Черт возьми! – завопил он, схватил за плечи, лихорадочно затряс. – Ёдзи, ты в порядке? Как ты смог сюда попасть? Почему ты в форме? Где ты все это время был? Как… – Кен на какое-то время замолчал, и та радость, что засветилась в его глазах, стремительно потускнела. – Оми?..

Ёдзи покачал головой.

– Я ничего не знаю ни про Оми, ни про Аю.

– Ёдзи, это же… – Кен оглянулся на Наги, сверлящего его подозрительным взглядом.

– Кен, почему ты в форме? Что ты здесь делаешь? – спросил Ёдзи, уже и без его объяснений видя, что Кен все тот же, прежний.

– Я все расскажу. Я знаю, где Ая. И где… – Кен снова посмотрел на Наги и неохотно продолжил: – ...где Шульдих.

– Он жив? – дернулся Наги. – А Кроуфорд?

– Кроуфорда Служба Спасения ищет по всей стране, но он как сквозь землю провалился.

Наги с облегчение выдохнул. Раз Эсцет ищут Брэда, значит, плиток у них нет. Значит, они еще уязвимы.

И, может, Брэд еще жив.

– С Аей совсем плохо, Ёдзи, нужно что-то делать, – глаза Кена лихорадочно блестели. Он вцепился Ёдзи в рукав плаща, умоляюще заглядывая в лицо. Выглядел Кен, как одержимый, и говорил, говорил без остановки, сбиваясь и повторяясь, но не упуская ни единой детали – с момента наступления Нового Мирового Порядка и до вчерашнего визита к Ае. – Я ждал вас, тебя или Оми, ждал, когда Ая придет в себя. Я собирал информацию про Эсцет. Про Аю-тян, про Рисса и остальных. У меня есть планы всех правительственных зданий, коды доступа, чертежи электропроводки и канализации, режимы смены патрулей и паролей, схемы подключения сигнализации, частоты радиосвязи, списки сотрудников и осведомителей, расписания движения поездов и самолетов. Ёдзи, ты пойдешь со мной?

– Попасть в здание, скорее всего, мы и сможем сами, но выйти – нет, – остановил его Наги. – Представляю, как охраняют Фудзимию. Тем более, там наверняка будет Рисс, к которому невозможно подобраться.

– Хорошо, что ты предлагаешь?

– Нам нужен Шульдих. Без него мы никогда не выберемся из здания Эсцет, я не говорю о кругах оцепления.

Наги опустил глаза и шепотом добавил:

– И Рисс всегда ненавидел Шульдиха. Нельзя его там оставлять.

– Наги, а что предсказывал Кроуфорд? – спросил Ёдзи. Кен нахмурился, но промолчал.

– Он почти никогда не говорил на эту тему.

– Ну хоть что-то?

– Только про дождь. Если пойдет дождь, значит, вернулся Старый Мировой Порядок. Так, ничего особенного, просто знак.

– До сих пор не было ни одного дождя.

– Не было.

– Слушай, раз Кроуфорд видел в будущем дождь, значит, он обязательно пойдет, и рано или поздно Старый Порядок вернется?

– Это ничего не значит. Он видит только вероятности. Дождь пойдет, если Новый Порядок закончится. Если он не закончится, дождь не пойдет никогда.

– В этом случае нам всем конец.

– Не беспокойся, мы умрем гораздо раньше.

Глава 20

Бункер

 

Оми с трудом разлепил глаза. Все тело болело, словно его толкли в ступе. Типы из Службы Спасения так отметелили его, что он боялся пошевелиться. Помещение было похоже на камеру – он лежал на холодном металлическом полу, от запаха влаги, ржавчины и бензина волнами накатывала тошнота.

Он осторожно сел, опираясь на пластиковые ящики, оказавшиеся рядом.

Помещение было завалено большими коробками, мешками и механизмами. Неподалеку стоял грузовик. Там же Оми заметил человека, сидящего на груде мешков. Рядом с ним на полу мерцала масляная горелка, бросавшая отблески света на неровно обкромсанные волосы и стилет в его руках. Хотя лицо человека было скрыто в тени, Оми мгновенно узнал его. Узнал бы его даже в полной темноте, по звуку его дыхания, по одному только его присутствию. По тени от его движения. По следам.

Оми вскочил и закричал:

– Что тебе нужно?!

Эхо его слов отразилось от стен и вернулось слабым шорохом.

Фарфарелло не ответил, продолжая вертеть стилет в руках. Тогда Оми схватил с пола доску с ржавыми гвоздями и бросился на него.

– Ты убил Оку! – заорал Оми. – Ты убил Оку!!! Ты убил…

Фарфарелло успел заслонить лицо рукой, и доска со свистом врезалась в нее. Он рассмеялся и отшвырнул Оми, как маленького котенка.

– Заткнись, – шварц безразлично выдернул застрявшие в предплечье гвозди и бросил на пол. – Если бы я помнил имена всех, кого убил, Он смог бы остановить меня.

– Кто – он?

– Он. Ты не поймешь. И твое имя я бы тоже забыл, вайсс, – он снова улыбнулся, слизывая с ладони кровь.

Оми не понял ни слова, но ему было плевать на бред ненормального. Он пытался нашарить доску, которая упала где-то справа, собираясь отвлечь его внимание разговорами.

– Что это за подвал?

– Старый правительственный бункер. Ублюдки не успели им воспользоваться. И перестань дергаться, а то я тебе переломаю ноги, я понятно говорю?

– Ненавижу тебя!

– Я тебя тоже, – улыбнулся Фарфарелло, проводя языком по клинку стилета.

Оми почувствовал, как по щекам покатились слезы. Вся его жизнь была нескончаемым кошмаром. Он потерял друзей. Не смог спасти Манкс. Снова остался один.

Прижавшись щекой к холодному бетону и пачкая светлые волосы в луже мазута, Оми потянулся за упавшим где-то рядом гвоздем, когда холодная сухая ладонь остановила его руку.

– Что может быть прекраснее медленной мучительной смерти, – проговорил Фарфарелло.

– Я убью тебя, – прошептал Оми.

– Мне нужно, чтобы ты открыл дверь в бункер, там тепло, и запасов на несколько лет хватит. И ты все время должен быть со мной. Если Кроуфорд увидит тебя, то увидит и меня. Меня одного Кроуфорд не видит.

Голос у Фарфарелло был неприятный. Хриплый, скрипучий, злой. И понять, о чем он говорит, было невозможно.

– Если хочешь умереть, вайсс, я с удовольствием помогу, – стилет прочертил на щеке Оми ровную дугу, которая тут же скрылась за набухающими бусинами крови. – Только сначала дождемся Кроуфорда.

Глава 21

Рисс

 

– Я помню, твои волосы сияли, как золото. И как же чудесно ты умел улыбаться! Он любил тебя таким. А сейчас посмотри, во что ты превратился. Такой ты ему не нужен, – шептал Рисс прямо на ухо, и Шульдих думал, что от него воняет плесенью и сыростью, хотя и был уверен, что потерял обоняние еще тогда, когда ему сожгли кожу на ладонях раскаленными спицами.

– А я помню тебя толстым, лысым и старым, – прохрипел Шульдих, хотя знал, что заплатит за каждое слово.

Рисс рассмеялся – искренним и добродушным смехом, совсем не похожим на тот, что слышал от него Шульдих во времена учебы в Розенкройц, но глаза его оставались холодными, а пальцы, сжимавшие остатки роскошных волос Шульдиха, напряглись, приподнимая ему голову.

– Да, герр Шульдих, я не нравился тебе, толстый и лысый, ты даже смотреть на меня не хотел… В шестнадцать не особенно ценишь перспективы… А ведь ты мог остаться в Швейцарии. Никто не заставлял тебя ехать с ним в эту дикую Японию. И сейчас ты правил бы миром вместе со мной. Но ты не захотел…

– Лучше сдохнуть, чем видеть твою морду по утрам.

– Конечно, конечно… Я просто напомнил. Так что там у нас на сегодня? Ах да… Татуировка на твоей заднице… Она мне уже примелькалась, да вот все забываю спросить – ты для него это сделал? И что значит этот иероглиф?

Рисс резко замолчал, подозрительно прищурив глаза, оглянулся через плечо. Спустя полминуты от двери послышался странный хруст. Звук нарастал, и Шульдих почувствовал, что Рисс не только отпустил его волосы, но еще и ушел из его головы.

– Что там происходит? – резко спросил Рисс своего телохранителя.

– Камера в коридоре не работает.

Шульдих уловил оттенок паники в словах человека и бросил в его сторону сгусток парализующего страха. Затем закрыл глаза и, пользуясь тем, что Рисс сосредоточился на сканировании происходящего за стенами, невидимой тенью скользнул сквозь двойные двери лаборатории, через весь коридор – там не оказалось ни одной живой души, хотя обычно он чувствовал двух-трех охранников. Дальше… Дальше…

(Шульдих, откликнись!!! Ты здесь?!!)

Рисс тоже услышал, встрепенулся, удивленно приподняв бровь.

(Наги-и-и!..) – завопил Шульдих, корчась от впившегося в его сознание Рисса.

– Заткнись! – проорал тот прямо Шульдиху в лицо.

(Держись, Шу! Мы идем!)

Рисс бросил свое сознание вперед, минуя с той же легкостью все двери, уже трещавшие по швам, готовый уничтожить любого, посягнувшего на его собственность, но натолкнулся на мощный, совершенно непроницаемый ментальный щит, отбросивший его, как резиновый мячик. Телохранитель бился в эпилептическом припадке. Металлические двери стали вминаться внутрь, но Рисс был вынужден только наблюдать, сосредоточившись на потоке ненависти, льющемся из-за щита. Тогда Шульдих впился в его мозг, когтями, шипами, клещами, горящей яростью, проламывая собственный щит Рисса. Мог ли тот предположить, когда учил заурядного, в общем-то, телепата, что он способен на такое?

Рисс заорал от боли, отбрасывая отчаянно сопротивляющегося, но уже теряющего сознание немца. Он даже успел отправить мысленный импульс, чтобы вызвать подмогу, когда вздрагивающую от ударов дверь сорвало вместе с арматурой и крошевом бетона. По инерции дверь пронеслась под потолком через всю комнату и выбила огромное, во всю стену окно. В лабораторию ворвался холодный влажный ветер, но Рисс не обратил внимания. Он смотрел на стоящего в проеме Наги. Мрачного и задыхающегося. Надо же, они были уверены, что телекинетик погиб – за полгода ни одного выброса энергии. Рисс провел большим пальцем по ладони, чувствуя, как накапливается электричество. Жаль, конечно, но мальчика придется убрать: паранормы, которых невозможно контролировать, для Эсцет бесполезны. Рисс стал поднимать ладонь, призывая стихию, когда что-то толкнуло в грудь – один, второй, третий раз, и электрические разряды, уже готовые ударить, потекли через нее рекой, словно там была дыра. Только сейчас он заметил, что телекинетик Шварц не один. А когда Кудо подошел ближе, и выстрелил ему в голову, было уже поздно.

– Шульдих, – Наги бросился к кушетке, где лежал телепат.

– Ты уверен, что это он? Что-то я вашего рыжего не узнаю. Какого черта этот тип с ним делал?

– Ёдзи, помоги, – отдирая крепления от кушетки, Наги почувствовал, как капля крови щекотно скатилась по верхней губе, и вытер ее ладонью.

Ёдзи обеспокоено посмотрел на него, но тут же отвернулся, взял Шульдиха за обожженную ладонь, ища пульс. Пульс был, только очень частый и слабый. Ёдзи стянул с себя плащ, завернул в него совершенно голого немца и подхватил на руки.

– Теперь – за Раном. Кен уже должен был все подготовить.

Наги вгляделся в бледное до синевы лицо немца.

– Шульдих в полной отключке. Нам не выйти.

– И не из таких передряг выбирались. Пошли.

Глава 22

Поезд

 

Кен шел по длинному коридору с выкрашенными зеленой краской стенами. Стук ботинок был слышен, наверное, на соседних этажах – минус шестом и минус восьмом. Он подошел к металлической двери и приложил к датчику на стене ладонь. Крышка блока управления скользнула в сторону, обнажив пульт.

За дверью он сдал оружие, прошел через металлоискатель и двинулся дальше за одним из охранников. Еще семнадцать шагов.

Но сейчас Кен с трудом сдерживался, чтобы не сорваться с места и не побежать. На этот раз он думал не об Ае, а о заточенной деревянной спице, спрятанной в рукаве.

Пока охранник набирал код, к ним никто не подошел – была суббота, выходной. Дверь начала отъезжать в сторону, и несколько секунд ничего не происходило. Когда она открылась настолько, что можно было увидеть лежащего ничком на кушетке Аю, Кен поинтересовался у охранника, который час. Тот резко ответил, что ему запрещено вести разговоры с посетителями, но задержался на долю секунды дольше. Этого Кену хватило, чтобы плавным движением всадить охраннику в горло спицу, одновременно выхватывая у него пистолет. Двумя выстрелами он убрал остальных охранников, едва успевших вскочить с мест, еще тремя – камеры видеонаблюдения в комнате и в коридоре, последним разнес блок управления охранной системы.

Потом бегом вернулся к входу, установил пакет со взрывчаткой и бросился обратно. Взрывчатку готовил Наги, и Кен допускал вероятность, что шварц может ошибиться или подставить их, но Ёдзи сказал, что ему можно доверять. А Кен доверял Ёдзи.

Взрыв почти оглушил, хотя Кен успел повалить Аю на пол и зажать уши. Когда они выскочили через полностью развороченную дверь в основной коридор, там было пусто, хотя тревогу уже наверняка подняли.

– Ая, мы на седьмом подземном этаже, – говорил Кен на бегу. – Сейчас мы доберемся до запасной лестницы, там нет автоматической блокировки уровней… На минус втором этаже встретимся с Ёдзи. Они должны уже быть там, иначе… В общем, не важно. А с минус второго идет тоннель до подземки, мы там оставили машину. Ая, ты меня слышишь?

– Кто готовил операцию?

Кен оглянулся.

– Мы с Ёдзи и… Ладно, потом расскажу.

– Нас не перехватят на запасной лестнице?

– Нет, я перекрыл ее на всех этажах кроме тех, которые нам нужны. Когда они поймут, как мы ушли, будет поздно.

– Кудо и Оми?

– Нет. Не Оми.

Ая больше не спрашивал.

Несмотря на опасения Кена, Ёдзи уже ждал их в условленном месте.

– Телепат в отключке, – сообщил он, скользнув по Ае настороженным взглядом. – Наш план полетел к черту.

Шульдих, завернутый в плащ, лежал на полу, и Наги, поставив у него на животе маленькую аптечку, делал ему какие-то уколы.

– Сколько у нас времени? – Наги поднял голову, стараясь не смотреть на Абиссинца.

– Пара минут, – ответил Кен. – Ая, твоей катаны нет. Она осталась… ну, ты знаешь, где. Возьми.

Ая взял пистолет, не отрывая взгляда от Наги.

– Ая, они с нами, – Ёдзи положил руку ему на плечо.

– Хорошо.

Когда машина неслась по тоннелю, Ёдзи сунул Ае в руки карту. Свет фар выхватывал из темноты стены с пучками погрызенного крысами кабеля.

– Вот здесь мы собирались выбраться наружу, тут недалеко пропускной пункт. Шульдих должен был запудрить охранникам мозги, и мы оказались бы в Четвертом круге. Но теперь я не знаю, что делать.

– Пропускной пункт? – голос Аи звучал глухо.

– Да, пропускной пункт. Нам надо в Токио, за пределы… – Ёдзи почти сразу замолчал под непонимающим взглядом Аи.

Их командир полгода провел в закрытой камере с мягкими стенами. Он не знает, что такое пропускные пункты. Он вообще ничего не знает.

– Черт! – Кен оглянулся. – Берем из багажника взрывчатку и прорываемся с боем!

– Дай карту, – сказал Наги. – Кен, в котором часу поезд до парома на материк?

– В девять тридцать. Но он идет без остановок.

– Через семь минут, – Наги напряженно посмотрел на Ёдзи. – Кен, можно проехать к тоннелю, по которому он идет?

– Да, но мы его не остановим! И атаковать на ходу нельзя, тоннель слишком узкий! А на поверхность поезд выйдет еще в пределах Кругов оцепления, там полно военных! Даже если мы поставим на рельсы машину…

– Не надо машину. Я сам попробую, – перебил Наги.

– Ты знал заранее! – закричал на него Ёдзи.

– И что с того?

– Как это он попробует? – снова оглянулся Кен.

– Кен, делай, как говорят. Быстрее!!! – скомандовал Ёдзи.

В тоннеле, где должен был пройти поезд, горели сигнальные огни. Кен остановил машину и принялся громко шуршать картой, что-то недовольно бормоча.

– Я позову вас, – сказал Наги, открывая дверцу. – Ёдзи, если что, присмотри за Шульдихом.

– Что он собирается делать? – спросил Кен.

– Кен, помолчи, – скривился Ёдзи. – Ждите здесь. И фары потушите.

– А ты куда? – Наги оглянулся.

– С тобой. И не надо так на меня смотреть!

– Ты не сможешь ничем помочь.

– Я попробую, – улыбнулся Ёдзи.

Крысы бежали им навстречу, чувствуя вибрацию, означавшую скорое приближение поезда. Кен выключил фары, и пространство наполнилось шорохами, цоканьем, хрустом. Ёдзи почувствовал, как Наги вцепился ему в руку, и ободряюще прошептал:

– Милые зверьки. У меня когда-то жила белая крыска с красными глазами. Прикольная была.

– Ты сделаешь, как я просил?..

– Ну, перестань. Никто не умрет сейчас.

– А это подходящий случай, – улыбнулся Наги. – Брэд вполне мог предвидеть именно этот момент.

– Что-то я не верю в видения, – заявил Ёдзи. – Нет, малыш, мы будем жить вечно.

– Хорошо бы. Ты уверен?

– Конечно, уверен!

– Может, и мне поверить… Подождешь меня здесь?

– А ты?

– Мне надо на рельсах стоять… Нужен прямой вектор, под углом – не сработает. У меня может не хватить сил.

– Значит, постоим вместе.

– Не спорь со мной! – раздраженно сказал Наги.

– Наги, я слышу поезд. Хватит препираться.

Сгусток света уже показался в глубине тоннеля, прокалывая темноту.

Ёдзи почувствовал, как Наги коротко прижался к нему, а затем обернулся к свету.

Поезд мчался на них, толкая перед собой волну горячего воздуха, смешанного с пылью.

Наги вытянул руки вперед и замер. Он уже мог дотянуться до механизма, приводящего в движение колеса, до пульта управления под пальцами машиниста, хотя свет был еще далеко.

Шпалы под ногами мелко подрагивали. Ёдзи крепко обнял Наги за плечи, глядя на поезд. Наги почему-то стал таким тяжелым… Ёдзи практически держал его на весу, сопротивляясь чему-то непонятному, пытающемуся оттолкнуть их, сбить с ног. Когда Наги закричал, Ёдзи отвернулся, зажмурившись, – он не мог больше смотреть, фары поезда слепили глаза, они были близко, так близко, надвигались, нависали, поглощали. Но оглушительный грохот колес, бивший в барабанные перепонки, с каждой секундой все больше походил на визг.

Ёдзи все-таки заставил себя открыть глаза и понял, что поезд практически остановился, хотя огни фар все равно приближаются – медленно, но неумолимо. Крик Наги превратился в судорожный хрип, его била крупная дрожь, но руки все еще были вытянуты вперед. Ёдзи подхватил его под мышки, со всей силы толкнул в сторону и прыгнул следом.

Поезд по инерции прокатился еще несколько метров и остановился. Дверь в кабину машиниста оказалась как раз напротив места, куда они упали.

Когда состав выехал из тоннеля на полной скорости, Кен с пистолетом в руках следил за машинистом, Ая сидел у окна, глядя на мелькающие за стеклом улицы Токио, а Шульдих тихо всхлипывал, свернувшись клубком на полу. В коридоре за кабиной Ёдзи копался в аптечке, пытаясь найти что-нибудь, что помогло бы Наги остановить кровь из носа.

Глава 23

Система управления

 

Оми трясло. Стены бункера защищали от ветра, но в нем не было никакого отопления.

Он спаял схему, которая могла бы подобрать код к входной двери, но алгоритм был слишком медленным, так что они могли просидеть в бункере целую вечность.

И у них совсем не было еды. Фарфарелло, кажется, такие мелочи не волновали, но у Оми периодически темнело в глазах, желудок сводило от голода, а губы потрескались до крови. Бутылка с водой, которую он нашел в кабине грузовика, была практически пустой.

На второй день ближе к вечеру Оми сдался и заговорил с Фарфарелло, попросил его привезти хотя бы воду, но тот безразлично ответил, что внутри бункера есть в любых количествах и вода, и еда, нужно только открыть дверь.

Оми перепаял схему, переписал алгоритм, подключил еще один компьютер.

Когда систему наконец удалось взломать, Оми с трудом держался на ногах, иногда впадая в забытье. Фарфарелло ходил у самого входа в бункер. Оми дотянулся до бутылки с водой и допил остатки. Ему нужны были силы, еще хотя бы немного.

Он не должен пускать психа внутрь.

Стараясь унять дрожь в руках, посиневших от холода, Оми принялся собирать электрошокер. В аккумуляторе еще хватит заряда на один смертельный удар.

Он уже почти закончил, когда внешние ворота бункера распахнулись. Рев моторов перекрыл вой ветра, и свет фар заметался по стенам, слепя глаза. Фарфарелло мгновенно оказался рядом с Оми и потащил его в сторону, но далеко уйти не успел, потому что дорогу перегородили мрачно выглядевшие типы, один из которых вышел вперед и спросил, ухмыляясь:

– Вы чего тут делаете?

Нехороший голос, хриплый, с каким-то непонятным акцентом.

– Какая цыпочка… Эй, гайдзин, по-доброму отдашь, или как? А тебя отпустим, правда. Ты подумай, я второй раз предлагать не буду.

За его спиной одобрительно загудели и засмеялись.

– Давай, шеф!

– Мы их обоих сделаем!

Оми чувствовал, что теряет сознание. Он давно бы упал, если бы Фарфарелло не держал его.

– Ну, одноглазый?

Фарфарелло коротко замахнулся, и в следующий момент тип завалился на спину. У него из горла торчал один из ножей ирландца.

Толпа взревела и бросилась вперед. Они не стреляли только потому, что после очередного неудачного «дела» не осталось патронов. Но у Фарфарелло патронов было достаточно, и первая же автоматная очередь заставила бандитов остановиться. Человек пять упали, остальные притихли.

Оми не видел, сколько их, фары слепили ему глаза, но и так было понятно, что им вдвоем не справиться. Фарфарелло в предвкушении улыбался, готовясь дорого продать свою жизнь.

– Спроси, знают ли они, что это за здание, – прошептал Оми.

Фарфарелло покосился на него и повторил вслух:

– Знаете, что это за здание?

Ему никто не ответил. Слышались какие-то шорохи и перешептывания, но они все еще стояли на месте.

– Скажи, что это правительственный бункер, что там полно воды, еды и оружия, – говорил Оми дальше, задыхаясь от слабости. – Скажи, что только у тебя есть ключ. Скажи, что если они будут подчиняться тебе, то получат все это. Скажи, что теперь ты – их главарь. Скажи, что любой, кто не согласен, отправится вслед за их бывшим шефом.

Фарфарелло повторил слово в слово, резко и зло.

Поначалу Оми собирался убрать психа. Когда они только зашли в бункер, потом – когда начали там обосновываться, когда подорвали первую машину Службы Спасения, но каждый раз понимал, что банда головорезов не будет слушаться его, отныне всем заправлял только бледный гайдзин с непроизносимым именем. Никто не знал, что на самом деле каждое слово Фарфарелло, как и все операции, просчитывает Оми.

Несколько месяцев и десяток удачных операций спустя банда Одноглазого была уже самой большой в округе, а когда они уничтожили недавно возведенные стены храма, об этом услышали в самых отдаленных уголках страны.

В тот день, когда Оми встретил на трассе Кроуфорда, он уже не собирался убивать Фарфарелло. Оми привык по вечерам слушать его странные речи и даже начал находить какое-то жуткое очарование в его жестокости.

Глава 24

Токио

 

– Что за гадость?! Я не буду это есть! – Шульдих раздраженно отодвинул от себя тарелку.

– Жри молча! – Ёдзи толкнул тарелку обратно.

– Сам жри свои водоросли!

– Достали! – сказал Кен, со скрежетом отодвинул свой стул и вышел из дома, хлопнув дверью.

– Черт! – выругался Ёдзи, бросил палочки на стол и побежал за ним.

Наги посмотрел вслед, хмурясь, и перевел взгляд на Шульдиха:

– Шульдих, зачем ты это делаешь?

– Ненавижу Вайсс!

– Тебе напомнить, где были бы мы с тобой, если бы не Вайсс?

– А мне плевать! Спасибо большое, что они мне помогли, но я не должен их за это любить. Наги! Давай уйдем! Мы найдем Брэда, если он жив, и двинем отсюда. Пусть проклятая Япония провалится сквозь землю!

– Нам некуда идти.

– Наги, послушай…

– Нет, Шу, это ты послушай! Знаешь, почему мы торчим в этой дыре? Потому что на вилле Вайсс дежурит Служба Спасения в надежде, что мы там появимся. Потому что ты еле ходишь, а Ёдзи и Кен вынуждены доставать тебе лекарства, хотя каждый патрульный знает нас в лицо! Потому что ты притворяешься, что потерял свои ментальные способности, чтобы не помогать им! Хочешь уйти? Уходи. Но я останусь здесь.

– Ты спишь с ним!

– Это тебя не касается!

– Наги, опомнись! Ты забыл, что говорил Брэд? Никакого секса до шестнадцати! Ни при каких условиях!

Наги внезапно расслабился, взял свою чашку и улыбнулся. Он никогда не позволял себе демонстрировать чувства, но иногда сдержаться было очень сложно. И сейчас улыбка у него вышла слишком странной, чтобы выглядеть настоящей. Шульдих предпочел бы этого не видеть.

– Черт… Тогда складывай бумажных журавликов.

– Что? – удивился Наги.

– Говорят, что если сложить тысячу штук, то можно выжить.

Шульдих опустил голову, закусив губу. Попытался снова взять вилку, но руки не стали слушаться лучше.

– Иди сюда, парень. Ну, не злись на меня. Ты же знаешь, какой я придурок. Эти водоросли не такие уж противные, просто я не могу зацепить их вилкой.

– Я думаю, что Брэд жив, Шу. Он найдет нас, как только сможет. Ну, ты чего?..

Мягкий поток воздуха, следовавший за движением его пальцев, попытался разгладить крохотные морщинки у Шульдиха под глазами:

– Все так плохо, Наги… Вдруг Брэд умер? Мне это постоянно снится... И они ненавидят меня.

– Вовсе нет. Они же хорошие парни, забыл?

Зайдя в комнату, Ёдзи застал мирную картину: Наги и Шульдих сидели рядом и о чем-то тихо говорили. А он уже решил устроить немцу взбучку – ежедневные истерики достали не только Кена. Конечно, ему несладко пришлось, пытки и все такое, но сколько же можно?

Ёдзи молча сел за стол, решив повременить с разговорами, когда Шульдих как-то странно на него посмотрел, сверкнул совершенно безумной улыбочкой и громко прошептал Наги на ухо:

– Attraktiv(1).

Ёдзи показалось, что сквозняк промчался по комнате.

– Не смей, не трогай его, – прошипел Наги, вцепляясь Шульдиху в плечо, но тот лишь отмахнулся, чуть скривившись от боли.

– Ух ты!.. – восхищенно выпалил Шульдих. – Я даже не удивлен! Наги всегда нравились умственно неполноценные! Да наш плейбой…

– Еще одно слово, и я запихну эти водоросли тебе в глотку! – заорал Ёдзи.

– Да ладно тебе, – Шульдих снисходительно улыбнулся. – И как это я раньше не посмотрел, что у тебя в башке варится? Но, прости, ты казался мне таким скучным. А, оказывается, Наги хорошо тебя отделал…

– Заткнись!

– Притворяешься, значит, что тебе…

Ёдзи вскочил, опрокидывая стул, и врезал ему. Свечка перевернулась, и комната погрузилась в серый полумрак.

– Заткнись, понял?! Заткнись!

– Ёдзи, не бей его! Он и так еле живой! – закричал Наги, и Ёдзи, готовый еще пару раз двинуть рыжему, наткнулся на невидимую стену.

Шульдих, морщась от боли, сел на полу, его плечи мелко вздрагивали.

– Где Ая? – на пороге появился Кен.

– А что, на скамейке его нет? – спросил Наги.

Ёдзи замер.

– Я с прошлого вечера его не видел.

Ая так и не пришел в себя. Он иногда разговаривал, иногда отвечал на вопросы, но по большей части неподвижно сидел на скамейке у той хибары, где они поселились, и смотрел на всегда одинаковое небо. Кен и Ёдзи поначалу пытались его расшевелить, заставить что-то делать, но все было без толку.

А сейчас Аи не было на скамейке. Нигде не было. Ёдзи с Кеном доехали до самого Токио, до Пятого круга оцепления, но так и не нашли его.

 

Небо было серым. Временами на нем различались отдельные слои, двигавшиеся с разной скоростью: те, что ниже, шли быстрее, те, что выше – медленнее. Глубина менялась, переливаясь жемчужным свечением, иногда пропадая вовсе – тогда серый терял свои слои, становясь двумерным, совсем размытым.

Иногда Ая пытался смотреть на небо ночью, когда все уже спали, но ночью неба не было вообще. Холодный ветер, терзавший склонившееся над побитой черепичной крышей дерево, был единственным доказательством того, что все вокруг настоящее, что он не завис в каком-то непрозрачном безвоздушном пространстве. Что он еще жив, что еще ничего не закончилось.

В этот раз ветер был не таким сильным, и Ая не чувствовал холода.

Когда начало темнеть, но еще можно было разглядеть ведущую к трассе дорожку, он встал и отправился в Токио. Они уже собираются спать, до самого утра его не хватятся. Наверное, нужно было сказать, куда он идет и зачем, но сама мысль причиняла слишком много боли. Достаточно того, что он должен это сделать.

Трасса ночью пустовала, только один раз ему навстречу промчался грузовик, обдав пылью.

К утру он добрался до окраины города. В некоторых окошках уже мерцал мутный свет – теперь Ая знал, что так выглядит огонек масляной горелки, если смотреть на него через потрескавшиеся и склеенные скотчем стекла. На углу старушка продавала спички, соль и нитки. Торговый центр, который Ая помнил еще со школы, с одной стороны завалился, крыша упала внутрь. Парка, что располагался рядом, – там еще всегда продавали черничное мороженое, а фонтаны в виде священных животных из китайского календаря не выключались даже зимой, – почему-то не было видно. Когда Ая подошел ближе, то понял, почему – от деревьев остались одни пеньки. Некоторые фигурки на фонтанах уцелели, но без бегущей воды казались такими же мертвыми, как и все вокруг.

Ая почувствовал, как у него защемило в груди.

Он остановился только напротив ворот пропускного пункта, где ему навстречу вышел охранник. Ая не сказал ни слова, только пристально посмотрел на него, но под этим взглядом человек побледнел и отвел глаза.

Ворота открылись почти сразу, и Ая не спеша отправился дальше.

Он добрался до Четвертого круга, когда ему навстречу примчался большой черный лимузин в окружении мотоциклистов. Из лимузина выбежала девушка с длинными угольно-черными косами и бросилась ему на шею.

---

1. Attraktiv – Симпатичный (нем.)

Глава 25

Миссия

 

Наги нравилось читать при свече – огонек чуть подрагивал, и тени казались гораздо более объемными, чем при электрическом свете. И над ней можно было греть руки. Света, правда, не хватало, приходилось сильно напрягать глаза, но Наги был уверен, что испортить зрение все равно не успеет. Из-под двери на кухню пробивалась тонкая полоска света, Ёдзи и Кен сидели там, как сидели каждый вечер, и о чем-то говорили.

Обычно Ёдзи спал рядом с ним, несмотря на косые взгляды Кена и насмешки Шульдиха. После того, как он остановил поезд, у него стал сильно болеть живот, так сильно, что иногда даже уснуть было нельзя. Но Ёдзи всегда был рядом, рассказывал какие-то глупости, посмеиваясь над собственными шутками, заставлял пить обезболивающее.

Наги замер, прислушиваясь. Ветер за тонкими стенами домика, неровное дыхание Шульдиха где-то рядом.

– Ёдзи, нельзя сидеть, сложа руки! – послышался голос Хидаки.

– Если у тебя есть план, я готов выслушать, – ответил Ёдзи, постепенно заводясь. – Мы рассчитывали на Шульдиха и на Аю, но от них обоих никакого толку. Шварц делает вид, что все происходящее его не касается, и ждет своего Кроуфорда, а Ая – вообще свалил!

– Мы не знаем точно, – пробормотал Хидака.

– Всё мы знаем, Кен! Свалил к сеструхе, кто бы сомневался! Ему же никогда ничего не нужно было, кроме нее!

– Не ори!

– Я не ору!

– Мы не можем вечно здесь сидеть!

– Наги говорит, что нужно ее убрать.

– Ее?

– Аю-тян. Тогда тот монстр, которого призвали Эсцет…

– Древний лидер, – подсказал Кен.

– Один черт, как оно называется! Когда оно уберется обратно в ту дыру, из которой его вытащили, вернется Старый Мировой Порядок. Но нам не пройти и до Второго круга, не говоря уже о Первом. Мы не сможем добраться до Аи-тян.

– Я  был рядом с ней, – пробормотал Кен упавшим голосом. – Я мог хотя бы попробовать…

– Что уж теперь. Да и не получилось бы у тебя, – возразил Ёдзи уже спокойным голосом.

– Храм! – воскликнул Кен.

– Что – храм?

– Когда его достроят, она должна будет провести там еще один ритуал. Что, если заминировать там все, а потом взорвать, когда она туда зайдет?

– Знаешь, что нынешний храм уже второй? Банда Одноглазого сравняла предыдущий с землей.

– Ты с ними знаком?

– Нет, но у меня есть некоторые идеи на этот счет.

Темнота вдруг стала невыносимой. Наги сполз с кровати и пошел на кухню – сегодня живот почти не болел, только совсем недолго, после того, как он решил поэкспериментировать с сюрикенами.

Ёдзи и Кен сидели друг напротив друга, склонившись над картой Токио, сигарета у Ёдзи в зубах истлела почти до самого фильтра, масляная горелка на загнутом краю карты так дымила, что на кухне можно было задохнуться.

– Что, не спится? – улыбнулся Ёдзи.

Наги пожал плечами.

– Ну ладно, я пошел, – Кен встал, стараясь не смотреть на Наги. Он до сих пор не мог привыкнуть к присутствию Шварц и старался их избегать, хотя в домике с двумя комнатами это было сложно. Впрочем, Наги было все равно.

– Давай, – махнул рукой Ёдзи.

Когда дверь за Кеном закрылась, Наги молча сел на его место и придвинул к себе карту. На ней были отмечены крестиками разрушившиеся от землетрясений здания.

– Вода в котле уже остыла? – спросил Наги.

– Да нет, еще горячая.

– Я пойду.

– Конечно!

Выражение глаз Ёдзи неуловимо изменилось, он наклонился и коснулся губами ладони Наги. Его волосы зашуршали по бумаге.

– Шульдих сказал… – начал Ёдзи.

– Манипулятор. Он всегда говорит только часть правды.

Ёдзи лизнул ему пальцы, и Наги выдохнул, пытаясь преодолеть головокружение. Огонек горелки заметался, а карандаши и ручки посыпались на пол.

– Они услышат, – прошептал Наги. Он на расстоянии чувствовал Ёдзи, все его тело, напряженные бедра, вцепившиеся в стол руки. – Ёдзи!

– Что?

– Они услышат.

– Ну и что? Они и так знают.

– Кен не знает.

– Не думай, что он идиот. Все он знает, уже высказал мне, что я ребенка совратил.

– Я не ребенок. И ты меня не совращал, – серьезно ответил Наги.

– Я ему так и сказал, но он не поверил, – уголок губ Ёдзи дернулся в мимолетной улыбке, а на щеке появилась ямочка. Наги протянул руку, погладил, и прошептал:

– Говорят, что люди, у которых ямочки на щеках, – очень счастливые.

– Значит, у меня еще все впереди.

Наги внезапно нахмурился и поспешно отдернул руку.

– Что это? – проговорил он.

Ёдзи замер, прислушиваясь.

Тишина никогда не бывала полной из-за ветра, и они так привыкли к этому звуку, что почти не замечали его. Сейчас звук изменился – где-то недалеко нарастал гул мотора.

Ёдзи бросился к двери в комнату.

– Кен, у нас гости!

Наги уже вытащил из-под стола ящик с оружием.

– Я говорил, что надо убираться! – сказал Ёдзи. – Не могу поверить! Неужели Фудзимия нас заложил?!!

– Что ты несешь?!! – заорал на него Кен.

– Тихо! Потом разберемся, – огрызнулся Ёдзи. – Наги, Шульдих сможет нам помочь? Хотя бы заранее сказать, кто это?

Но Наги улыбался, глядя перед собой в пустоту, и Ёдзи почувствовал нарастающую панику.

(Танцуй, Балинез.)

– Ты о чем? – Ёдзи оглянулся. Шульдих стоял в дверях, кутаясь в одеяло и стараясь пригладить взлохмаченные волосы.

– Танцуй, это свои.

Ёдзи открыл дверь, впуская вихрь холодного воздуха. К домику подъехал грузовик, скользнув по дверному проему светом фар. Когда к Ёдзи, чуть прихрамывая, подошел Кроуфорд, тишину нарушали лишь хрустящие под ногами ветки:

– Впустишь?

Ёдзи некоторое время вглядывался в его осунувшееся лицо, потом  посторонился, пропуская внутрь. За Кроуфордом  зашел Фарфарелло, даже не глянув на Ёдзи.

Оставалось только наблюдать, как Кроуфорд обнимает Наги, как улыбается немец, прижав к губам ладони и не сводя глаз с лидера Шварц.

Кен рассматривал пол, все еще крепко прижимая к себе винтовку. Они оба надеялись, что это будет Ая, что Ая все-таки вернется.

Ёдзи почему-то подумал о том, что Кроуфорд заберет Наги с собой, и в груди что-то сжалось. Не больно, но Ёдзи вдруг почувствовал сильную усталость и прислонился к стене.

Наверное, надо меньше курить.

– Ёдзи-кун! – звонкий вопль заставил его встрепенуться.

– Оми! – заорал Кен. – Оми!

В дом влетел Бомбеец и бросился Ёдзи на шею.

– Кхм, прошу минутку внимания, – сказал Кроуфорд. – Оставаться здесь надолго опасно. Поэтому предлагаю отложить сентиментальную часть, а сейчас решить срочные вопросы.

– Валите отсюда, – пробурчал Кен. – Оми остается с нами.

– Вы спасли моих людей, и я благодарен за это. Мы сейчас расположились в подземном бункере, предлагаю вам присоединиться. Гарантирую безопасность и свободу, и, думаю, вы не откажетесь участвовать в операции, которая запланирована нами, – Кроуфорд говорил, глядя прямо на Ёдзи, видимо, в отсутствие Аи признав за ним право лидера.

– Кем «нами»? – спросил Кен.

– Мной и Цукиёно. Почти обычная ваша миссия. Цель – Фудзимия Ая. Ая-тян.

– Ёдзи, Кен, пойдемте с нами, – Оми умоляюще переводил взгляд с одного на другого. – Пожалуйста! Вы нам нужны!

– С каких это пор Шварц планируют для нас миссии? – возмутился Кен. – И какого черта Оми…

– Заткнись, Кен, – оборвал его Ёдзи. – Мы согласны.

Глава 26

Оригами

 

В бункере было прохладно, да и с горячей водой оказалось не очень – Оми постоянно ругался, что нагрузка на электростанцию слишком большая, и, в конце концов, установил лимит на расход воды, так что по-настоящему согреться Наги удавалось нечасто. Большую часть времени он проводил в своей комнате, почти ни с кем не общаясь, впрочем, для него это было вполне нормально. Книг здесь было намного больше, да и аналитика, которой нагрузил его Брэд, отнимала слишком много времени.

Сейчас, когда времени до операции оставалось совсем мало, Ёдзи, Кен и Шульдих пропадали в городе по несколько дней кряду. Наги знал, что они ходили до самого Третьего круга. Их стараниями от управляющего состава Эсцет почти никого не осталось, а самолет с одной из Старейшин на борту упал в Желтое море по дороге в Китай.

В те дни, когда «ударная группа» отправлялась на очередную вылазку, Наги не мог спать. Хотя Брэд обязательно давал предварительный прогноз, однажды они попали под обвал и вернулись еле живые.

Сейчас их не было уже третий день, и Наги не мог перестать думать о смерти, которую предсказал ему Брэд. В минуты, когда Ёдзи находился где-то рядом, Наги почти забывал об этом, но стоило ему остаться одному, и мысли становились настолько навязчивыми, что все валилось из рук. Он пытался поговорить с Брэдом, уточнить, что именно тот видел, но Брэд велел забыть об этом, и больше никогда не вспоминать.

Наги пил кофе и читал книгу по атомному синтезу, пока строчки не стали расплываться перед глазами, к тому же он не мог вспомнить ни одной формулы с предыдущей страницы. Надо было хоть немного передохнуть. Он достал из-под матраса пачку белой бумаги и толкнул в воздух верхний лист. Сложил его ровно пополам по горизонтали, потом еще раз, уже по вертикали. И по диагонали.

Когда он опомнился, часы показывали шесть вечера, а вся комната была завалена фигурками оригами. Журавликами.

Наги свернулся в клубок на постели и заснул, чувствуя себя так, словно остановил еще один поезд.

Он проснулся от неясного шороха. В комнате витал запах жасмина. В последнее время Наги перешел исключительно на кофе, и ёдзин любимый жасминовый чай, обнаружившийся на складах бункера в пугающем количестве, обычно раздражал его, напоминая о школе.

Прохладные руки осторожно натянули на него одеяло и прижали спиной к горячему телу.

– Ёдзи? – прошептал Наги.

– Тихо, спи, – едва слышный выдох рядом с ухом.

– У вас все нормально?

– Да, все ОК, не переживай.

Наги вывернулся из его рук, сел на корточки и телекинезом включил свет.

– Черт, – недовольно протянул Ёдзи. – Я, между прочим, трое суток не спал.

– Почему вы так долго?

– План накрылся… Ну, раз мы не спим, то я допью чай, – Ёдзи потянулся к чашке, которую только что принес с кухни. Одеяло сползло, и Наги смог разглядеть большой синяк на боку.

– Кто это тебя так?

– С мотоцикла навернулся. В пятницу землетрясение сильное началось, когда мы ехали в Итикаву. Дорогу так перекосило, что на ней было не удержаться.

– Давай посмотрю. Ребра не сломаны? – Наги протянул руку и погладил его по боку.

– Не волнуйся, просто синяк.

– Поедешь со мной завтра посмотреть на Храм? Брэду нужны фотографии, а я должен просканировать здание.

– Конечно!

У них не было кровати. Наги и раньше всегда старался зафиксировать все вещи в своей комнате, так как периодически его телекинез выходил из-под контроля. А из-за того, что они с Кудо трахались в этой комнате, пришлось даже мебель убрать – остатки первого же комплекта на следующий день Ёдзи вытолкал пинками в коридор. С тех пор они спали на полу, а одежду складывали в картонную коробку.

Ёдзи лениво потянулся и вдруг застыл с чашкой в руках.

Конечно, он заметил бы журавликов и раньше, но они по большей части сбились в углах.

– Что это ты тут делал без меня? – спросил Ёдзи, настороженно глядя на него.

– Оригами, – пробормотал Наги. – Просто... заняться нечем было.

– Глупый... Иди сюда.

Ёдзи посмотрел ему в глаза, почти без улыбки, и осторожно поцеловал. Наги уже не сопротивлялся – Ёдзи лез целоваться по поводу и без, и Наги постепенно понял, что начинает забывать те поцелуи, чужие и липкие, от которых его тошнило. А эти, теплые, нетерпеливые, оказались просто чудесными.

– Я скучал, – Ёдзи дышал тяжело и неровно, а его руки забрались Наги под рубашку и потянули вверх.

– Перевернись, – хрипло проговорил Наги.

Ёдзи перевернулся на спину, не отрывая взгляда от его лица. Ёдзи всегда подчинялся, даже в мелочах.

У него обнаружилась еще парочка синяков на груди и длинная царапина на животе, которую просто необходимо было немедленно вылизать.

Наги провел пальцами по его бедру, оставляя скользкую дорожку смазки, и одним толчком вошел в него. Ёдзи задохнулся и закусил сразу же побелевшие губы. Его член оставался таким же твердым в руке Наги. Теперь так было почти всегда, но сейчас этого все равно показалось недостаточно. Наги хотел большего, хотел быть ближе, хотел получить его полностью, неважно, как именно, потому что с Ёдзи он мог делать все, что придет в голову.

Он с болезненной отчетливостью осознал, что Ёдзи с ним – не может.

– Ё-тян, – позвал Наги, дождался, когда взгляд у того сфокусируется, и поцеловал.

Ёдзи снова застонал – хотя Наги и не двигался, но все равно продолжал телекинезом нажимать на что-то внутри. Ощущения стали настолько острыми и пронизывающими, что терпеть дальше не было никаких сил. И неподвижность убивала.

– Давай еще, – прошептал Ёдзи.

Наги взял его руку и потянул себе за спину.

– Наги, что ты… – попытался спросить Ёдзи, но тот закрыл ему рот поцелуем, а потом отстранился и медленно опустился на его член.

Тяжесть, боль и немного страха только добавили вкуса остальным ощущениям, от которых пульс забился в бешеном темпе.

– Зло всегда трахает добро. Или хотя бы находится сверху, – прошептал Наги ему в приоткрытые губы.

Ёдзи рассмеялся и обхватил его за талию, сильнее насаживая на себя. Хотелось перевернуть его на спину и оттрахать как следует, но Ёдзи знал, что нельзя… одного намека на это будет достаточно, чтобы Наги впечатал его в стенку. Может, как-нибудь потом…

Наги снова добрался до его губ. Он хотел сказать Ёдзи, что тот тоже может делать с ним все, что заблагорассудится, прямо сейчас, но не мог разорвать поцелуй, а потом все слова вылетели из головы.

Подземный бункер, пятиметровые бетонные противорадиационные перекрытия и плотный каменистый грунт вокруг содрогнулись с глухим рокотом, как при землетрясении. В комнате поднялся целый вихрь из журавликов, а ёдзину чашку с остатками чая расплющило о стенку.

 

* * *

 

Вся береговая линия, сколько хватало глаз, была оцеплена. Строительную технику отогнали чуть дальше от берега, а отделочные работы шли полным ходом. С такого расстояния детали не просматривались даже в бинокль, но и так было понятно, что к Храму уже не пройти с бандой вооруженных до зубов бандитов, как это удалось Оми и Фарфарелло в прошлый раз.

Море слегка штормило, оно переливалось серо-голубым цветом, у самого горизонта переходя в смутную дымку. Ветер иногда доносил запах гари.

Ёдзи сделал несколько снимков и окликнул Наги, стоящего на самом краю обрыва.

– Надеюсь, у Кроуфорда есть план, как туда пробраться. Уверен, когда в храм прибудет Ая-тян, охраны будет в несколько раз больше.

– Как только Ая-тян окажется внутри храма, Фарфарелло и Оми отправят банду на центральный пропускной пункт. Там заранее будет установлена взрывчатка, и их должны поддержать несколько других группировок. И Брэд говорит, что весь народ из близлежащих районов пойдет за ними. Все внимание Эсцет будет приковано к бойне, и мы сможем пройти тихо.

Ёдзи прищурился и выудил из кармана сигарету.

– Тебе не нравится план? – спросил Наги.

– Нет, план хороший. Просто представил, сколько народу там поляжет… И когда мы зайдем в храм, рядом с Аей-тян будет Ран.

Сигарета выскользнула из ёдзиных пальцев, но ветер не успел перехватить ее раньше Наги. Хрупкий бумажный цилиндрик, дрожа, завис горизонтально в воздухе.

– Думаешь, мы с ним не справимся?

– Справимся, Наги.

Ёдзи взял сигарету и сунул ее обратно в карман.

– Поехали обратно. Холодно.

Глава 27

Ветер

 

Шульдих сидел на кровати и разглядывал небольшие обрывки бумаги, разрисованные Ёдзи на прошлом собрании. Просто карандашные наброски, легкие и небрежные. Наги с вытянутыми вперед руками. Руки распадались на кубики и превращались в вихрь из лепестков. Кен вполоборота, лица почти не видно, по скуле расползлась витиеватая татуировка, руки связаны за спиной. Он сам, Шульдих, с сумасшедшей улыбкой и змеями вместо волос.

Шульдих отложил в сторону рисунки, собираясь потом еще хорошенько их рассмотреть, и повернулся к Кроуфорду. Тот сидел в кресле, изучая какие-то схемы в большом блокноте.

Сколько всего произошло, а Брэд не изменился.

– Что с нами будет? – спросил Шульдих.

– Критический момент, от которого зависит дальнейшее развитие событий, настанет завтра около полуночи.

– Я не об этом, – Шульдих перегнулся через тумбочку, стараясь разглядеть, что там у Брэда в блокноте.

– С нами все будет хорошо, с Наги – нет. Я вижу одну-единственную картину, раз за разом.

– Какую?

– Пуля в лоб. Не могу уловить, кто стреляет.

– Но что-то же можно сделать! – воскликнул Шульдих, хватая его за руку.

Брэд осторожно пригладил его лохматую челку.

– Можно. Я попытаюсь объяснить. У Наги было две основные вероятности. Кудо мог не найти его в том переулке, не заметить и пройти мимо, и тогда Наги уже давно не было бы в живых. И Кудо мог его найти и забрать с собой. В таком случае я вижу пулю в лоб. Завтра.

Шульдих готов был биться об заклад, что Кроуфорд уже давно знает, как это предотвратить. Что у Брэда давно разработан план действий, а о деталях он, как всегда, сообщит остальным в последний момент, если сообщит вообще.

– Если сейчас попытаться убрать из композиции Кудо –  операция пройдет идеально. Все останутся живы, Хидаку только ранят, да и то легко.

– Убрать из композиции? – прошептал Шульдих.

Брэд посмотрел на него в упор.

– Кудо нужно убрать. Иначе завтра умрет Наги.

– Неужели нет больше ничего?..

– Нет.

– Ты с ума сошел. Наги тебя убьет.

– Наги не узнает, что это я, если ты сделаешь все как надо.

– Забыл, что Наги устроил в прошлый раз? А ведь он был лишь слегка влюблен в ту дурочку! Ты в курсе, что теперь он работает не только с полями, но и с атомами? Да тут в радиусе ста миль все превратится в радиоактивную пыль! – Шульдих вскочил.

– Не беспокойся, Наги я беру на себя. Все под контролем.

– Брэд, ты видел, что будет, если я уберу Кудо?

– Все будет нормально, – ровно ответил Кроуфорд.

– Ты видел или нет?!! – заорал Шульдих.

– Сядь и успокойся. Я видел, что все будет хорошо.

Шульдих перевел взгляд на рисунки. Где-то среди них был листок, где Ёдзи нарисовал и Брэда – в круглых черных очках и с тросточкой. Как у слепого, который иногда натыкается на стены, потому что ему доступна только часть поступающей из окружающего мира информации.

– Шульдих, – с нажимом произнес Брэд.

– Я понял.

– Хорошо. Иди прямо сейчас.

Шульдих снял с вешалки пальто и отправился к двери, но на полдороги замер и оглянулся.

Кроуфорд молча смотрел на него. Им уже давно не нужна была телепатия, чтобы читать мысли друг друга.

– Не смей, – предупредил Брэд.

– Знаю, – прошептал Шульдих.

– Иди.

Когда он вышел из комнаты, Брэд откинулся в кресле, снял очки и закрыл лицо руками.

Шульдих медленно шел по коридору, сцепив руки за спиной и внимательно рассматривая пол под ногами.

Именно Кудо с Наги вытащили его из лаборатории Эсцет. Прервали бесконечный поток боли, который накрывал его с головой, окуная в полное безумие.

Шульдих хорошо помнил, как очнулся в поезде, трясясь от холода, под чужим плащом, и понял, что боль ушла, и он снова может двигаться. Как завернулся в плащ и плакал.

Шульдих всегда считал себя профессионалом. Ничего личного. Просто работа.

Конечно же, он сможет это сделать. Точно так же, как делал десятки раз по приказу Брэда. Да и Кудо – небольшая потеря для команды, надо смотреть правде в глаза. Ни мозгов, ни способностей. Башка вообще пустая, если не считать мыслей о сексе, в чем Шульдих убедился за время их многочисленных совместных вылазок в Токио. От Кена, который принес с собой из кругов оцепления массу информации, и то больше проку. Только рисунки жалко. Он бы не отказался от своего портрета со змеями, в цвете и чуть больше размером. И Наги расстроится.

Черт, какая разница! Пусть расстраивается, зато он будет жив!

Шульдих ускорил шаг.

У двери он остановился и бегло просканировал помещение – там никого не было. Постоял немного, а потом поддался любопытству и заглянул внутрь. Холодок пробежал у него по спине.

Вся комната была завалена журавликами, словно здесь пронесся ураган.

Шульдих зашел, осторожно притворил за собой дверь и присел на корточки. Кроме журавликов на полу были рассыпаны белые листы, он выбрал один и принялся аккуратно складывать. Получалось не очень, потому что руки слушались плохо, да он и не умел.

Черт, ну надо же было так влипнуть!

Почему именно он? Почему Брэд не поручил Фарфу?

Нет, Фарфу нельзя, Наги сразу поймет, кто за этим стоит, а вот если Кудо через часик тихо повесится в кладовке, где его никто не найдет...

Шульдих скомкал готовую, но кривоватую фигурку журавлика, вскочил на ноги и бегом отправился к лифту на поверхность.

 

* * *

 

Они сидели на поваленном бревне и смотрели в ту сторону, где когда-то садилось солнце.

Вокруг бункера было полно высохших деревьев и брошенной, уже проржавевшей техники, а за окружавшими его холмами блестел океан. Наги  поежился от холода. В любом случае, он видит все это в последний раз – если завтра у них все получится, старые физические законы вернутся, и мир снова обретет краски. А иначе никто из них не проживет достаточно долго, чтобы увидеть еще один такой же выцветший мутный закат.

Ёдзи щелкнул зажигалкой.

– Когда еще сможем так посидеть…

Наги перевел взгляд на холмы. Уродливые, обветренные, серые.

– Не знаю, – прошептал он.

Ёдзи вдруг обернулся, хотя шума погрузочно-подготовительных работ у бункера не нарушил ни единый шорох. За спиной стоял Шульдих, пристально глядя на него.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Шульдих дрожал от холодного ветра, слишком длинные волосы мешали, лезли в лицо. Без привычной ухмылки он казался уставшим и настороженным.

Ёдзи приготовился услышать его голос в голове, к чему привык за время работы с телепатом, но пауза странно затянулась.

– Сигарету дай, а? – сказал, наконец, Шульдих. Наги тоже обернулся, подозрительно прищурив глаза.

– Не знал, что ты куришь, – Ёдзи протянул ему пачку.

– Я тоже, – широко улыбнувшись, Шульдих сунул сигарету в зубы, спрятал руки в карманы и прогулочным шагом отправился к бункеру.

– Эй, Шу! – окликнул Ёдзи.

– Чего? – тот оглянулся, недовольно морщась.

– Не хочешь с нами посидеть?

Шульдих пожал плечами, потоптался на месте. Потом поднял воротник пальто и вернулся.

Места на бревне вполне хватило и для троих.

Глава 28

Охотники света

 

Ран сидел на полу у подставки, на которой покоилась его катана. Теперь у него не было времени ни для того, чтобы заботиться о ней, как надо, ни для тренировок. Большую часть дней он проводил с Аей-тян: – на приемах, совещаниях, в поездках; они вместе завтракали, обедали и ужинали, часто – со Старейшинами Эсцет, какими-то военными и политиками. Теперь Ран всех их знал в лицо и по именам, иногда Ая-тян даже доверяла ему решать некоторые вопросы и давать распоряжения. Рану казалось, что все были только рады работать с ним, – их страх перед его сестрой бросался в глаза. С легкостью управляя людьми, она без малейшего труда заставляла их беспрекословно подчиняться, и Ран не видел в ее бесстрастном лице ни единой знакомой черты. Только по вечерам, когда они оставались одни, Ая менялась, снова начинала улыбаться, нежно называла его «братик», даже когда…

Ран не мог об этом думать.

Ему никогда, никакой кровью и никакими страданиями не искупить того, что он сделал.

– Ран! Пора ехать!

Ая-тян подбежала сзади и обняла за плечи. От нее всегда пахло цветами. Розами.

– Да, – ответил Ран, не двинувшись с места.

Она села рядом и погладила его по щеке:

– Ты грустишь.

Ран спокойно встретил ее взгляд.

– Идем, скоро полночь, – прошептала Ая-тян и легко поцеловала его в губы. – Не переживай, мы всегда будем вместе.

 

Кен разложил на столе пистолет, три запасные обоймы, несколько ножей, рацию. Его слегка лихорадило. Обычно он не волновался перед миссиями, руководствуясь простым принципом, – когда смерть придет, его уже не будет. Боль его давно не пугала. И за товарищей Кен не особенно беспокоился – практика показывала, что они могли сами о себе позаботиться. Да и судьбы мира мало его волновали… то есть, волновали, конечно, но он об этом никогда не задумывался.

Сейчас все изменилось. Ая был по ту сторону границы, которая делила для Кена мир на черное и белое.

– Кен, ты готов? – послышался из коридора голос Оми.

– Да, – откликнулся Кен.

Оми открыл дверь, и Кен заметил у него за спиной Фарфарелло.

– Через десять минут выезжаем.

– Иду, – Кен быстро отправил пистолет в кобуру, спрятал обоймы и ножи.

– Не переживай, Кроуфорд говорит, что все будет хорошо, – улыбнулся Оми.

– Думаешь, то, что хорошо для Кроуфорда, хорошо и для нас? – проговорил Кен, натягивая перчатку с багнаком и глядя в пол.

– Мы теперь одна команда, Кен! – Оми сжал его руки и снова ободряюще улыбнулся. – Не сомневайся!

Кроуфорд стоял у выхода из бункера. Увидев его белое от злости лицо, Кен начал сильно сомневаться, что все идет хорошо.

– Цукиёно, ты не видел Шульдиха?

– Они уже уехали, несколько часов назад, – ответил Оми.

– Они?

– Шульдих, Ёдзи и Наги. Я их предупреждал, что рано еще, но Шульдих сказал, что ты велел ехать сейчас. Что-то не так? – насторожился Оми.

– Нет, все нормально, – ровно произнес Кроуфорд.

 

Море волновалось, как и в прошлый раз. Сначала со стороны Токио показалось зарево, и лишь потом донесся далекий звук взрывов.

Когда они заходили в длинный тоннель, ведущий к центральному залу Храма, канонада уже звучала непрерывно, а пол под ногами подрагивал. Строители явно покидали здание в спешке – в залах еще громоздился мусор. Охрана осталась снаружи, пробраться мимо нее незаметно оказалось не так уж сложно, имея в распоряжении телепатию и телекинез. Но чем дальше они уходили вглубь здания, тем сильнее отдалялись звуки.

У входа в центральный зал лежал оставшийся Старейшина – его просторные белые одежды были забрызганы кровью.

– Оно здесь. Я чувствую, – пробормотал Фарфарелло, криво ухмыляясь.

Когда они зашли в зал, там царила полутьма. Ран сидел на полу, склонившись к лежащей у него на коленях маленькой фигурке, крепко прижимая ее к себе. Его плечи вздрагивали, а руки были измазаны кровью. Катана лежала рядом, обнаженная и тоже покрытая темной, почти черной кровью.

– Ая! – закричал Кен и бросился к нему.

– Шульдих, блокируй Фудзимию! – прошипел Кроуфорд. – Быстро!

С близкого расстояния стало заметно, что Ран дрожит. Он так вцепился в тело сестры, что разжать ему пальцы оказалось просто невозможно.

– Это был демон, Ран, – прошептал Шульдих. – Твоя сестра умерла полгода назад, когда Эсцет провели первый ритуал. Ты же знал об этом, правда?

– Конечно, он с самого начала знал, – сказал Кроуфорд.

Остальные тоже были рядом, но никто не произнес больше ни слова.

(Шульдих, ты можешь привести Фудзимию в чувство?)

(Он соображает, не переживай).

– Труп надо сжечь, – вслух произнес Кроуфорд. – Фарфарелло.

(Брэд…)

(Что?)

(Все закончилось, ведь правда? Мы все живы, и Наги тоже… Может, успокоишься уже?)

(Шульдих, ты не сделал, как я сказал. Ты даже не пытался.)

(Так убей меня, Брэд.)

Шульдих с вызовом глянул на него, но почти сразу снова повернулся к Рану.

(Еще ничего не закончилось, Шульдих. И мне нужна твоя помощь.)

Ёдзи не мог оторвать взгляда от хрупкого тела, которое Шульдих и Фарфарелло забрали из рук Рана. Он видел много трупов и мог поклясться, что с этим что-то не так, – кровь больше походила на мазут, как по цвету, так и по консистенции. Почему-то вдруг стало душно, хотя руки мерзли даже в перчатках. Ёдзи расстегнул молнию на воротнике плаща и отвернулся. Тишина, полумрак, странный запах – все вместе сдавило горло, не давая нормально вздохнуть.

Он подошел к стене с длинным сводчатым окном. Над Токио алело зарево, яркие огни строительной и военной техники виднелись на берегу, но по-прежнему не было слышно ни звука, словно здесь установили идеальную звукоизоляцию. Ёдзи протянул руку открыть окно и замер – стекла в нем не оказалось. Он, наконец, понял, что не так.

– Дождь пойдет, если все закончится. Если Новый порядок не закончится, дождь не пойдет никогда, – повторил Ёдзи.

Он обернулся и нашел взглядом Наги. Тот тоже смотрел на него.

– Дождя нет, – прошептал Ёдзи одними губами.

Глава 29

Охотники тьмы

 

Ран сидел на полу, безучастно глядя, как Фарфарелло заворачивает тело в белую ткань.

– Фудзимия, послушай, – тихо сказал Кроуфорд, устраиваясь рядом, – когда Эсцет призвали «древнего лидера» в тело твоей сестры, она была в коме, поэтому он уничтожил ее сознание и полностью завладел телом. Ты только что выгнал демона из ее тела, благодаря этому ее душа освободилась из плена пустой оболочки. Ты это понимаешь, Ран? Ответь мне, понимаешь?

Ран молчал.

– Я знаю, ты хотел, чтобы мир стал таким, как прежде. Мы можем вместе сделать это. У тебя есть тот же ген, что и у нее. Твое тело точно так же годится для ритуала, но ты сейчас в сознании. Ты сможешь подавить демона, но получишь все его паранормальные способности. Ты исправишь все, что натворили Эсцет. Твои товарищи будут с тобой, и на Шварц тоже можешь положиться. Я предвидел это.

Кроуфорд на мгновение повернулся к Шульдиху. Тот сверлил его взглядом.

– Ты собирался пойти вслед за ней, я знаю, – продолжил Кроуфорд. – Но только ты сможешь восстановить окружающую среду после разрушений, которые оставили Эсцет, поэтому ты должен занять ее место. Если ты откажешься, восстановление может затянуться на очень долгое время, потому что некому будет управлять им. С помощью вот этих плиток я могу призвать демона, – Кроуфорд положил на пол перед Раном тяжелый сверток. – Соглашайся добровольно, иначе я прикажу Шульдиху промыть тебе мозги.

– Ая-кун, – тихо сказал Оми. – Он прав. Мы все взвесили, так будет лучше. Ты должен сделать, как он говорит.

Ран молчал. Тишина стала вязкой и настолько душной, что, казалось, время замедлило свой ход.

(Он никогда не согласится на ритуал, Брэд,) – сообщил Шульдих.

(Согласится, если ты…)

(Ты не предупредил меня, что мы собираемся занять место Эсцет при чертовом демоне).

(Разве ты не со мной, Шульдих?) – Кроуфорд прищурил глаза, в упор глядя на него. Шульдих отвел взгляд и зажмурился.

(Я тебя ненавижу).

(Твоя ненависть принимает странные формы. Давай).

Кроуфорд поднял плитки с пола и разложил на прямоугольном камне, установленном в центре зала.

– Брэд, что ты делаешь? – голос Наги звучал глухо и едва слышно.

Он стоял у окна рядом с Кудо. Брэд уже видел эту картину где-то, даже горящий город у них за спиной, но сейчас, рядом с артефактами, реальность настолько смешалась с вероятностями, что у него рябило в глазах, и он не мог понять, из какого именно видения эта картина.

– Не вмешивайся, Наги, – предупредил он.

– Я не позволю тебе сделать это.

– Наги, прочь!

– Нет, – прошептал Наги, поднимая руки.

В тот же миг Брэд услышал, как трещат плитки, почувствовал, как рушатся целые слои вероятностей, как рвутся связи и меняется будущее. Шульдих упал на колени, обхватив голову руками. Фарфарелло смеялся, бормоча что-то на латыни.

Брэд молниеносным движением выхватил из кобуры пистолет, машинально снимая с предохранителя, и, почти не целясь, нажал на курок. В то же мгновение он понял, что именно это он видел уже много раз. Наги, Кудо и зарево у них за спиной. И пуля, которая бьет Наги ровно между бровей.

Брэд закричал, бросаясь вперед, словно мог остановить пулю, словно мог повернуть время вспять.

Тут же его накрыл шквал из пыли, мелких камешков, бумаг и пепла, толкнул обратно, едва не сбив с ног. Брэд заметил, что пыль клубится вокруг Наги, мягко огибая окружающую его невидимую сферу. Щит.

Рядом что-то глухо хрустнуло, и он понял, что плиток больше нет, – на месте камня, где они лежали, зияла воронка. Из нее поднимался черный дым.

В зал ворвался ветер, принеся с собой запах гари, холод и влагу. В мутном свете факелов закружились водоворотом редкие снежинки.

Глава 30

Дождь

 

Ветер разошелся не на шутку, снег повалил тяжелыми хлопьями, усиливаясь с каждым мгновением. Ёдзи поднял воротник плаща, но снежинки все равно заметало за шиворот.

Он стоял на площадке перед входом в тоннель, наблюдая за Раном, который о чем-то разговаривал с человеком в военной форме. За Кроуфордом и Оми рядом с ним. Под тентом для машин Фарфарелло делал перевязку Кену – его зацепило осколком стекла, когда Наги поднял в зале свои щиты. Шульдих сидел рядом с ними, отпуская какие-то комментарии, а потом, воровато оглянувшись на Брэда, извлек из внутреннего кармана куртки плоскую металлическую флягу и хитро ухмыльнулся.

– Фудзимия-сама, – донесся до Ёдзи голос военного. – Какое горе, что ваша сестра умерла. Что же нам теперь делать? Мятежники захватили уже Третий круг оцепления. Какой приказ отдать войскам?

Ран ответил ему что-то совсем тихо, и военный ощутимо занервничал, принялся кланяться:

– Мы сейчас же объявим о перемирии.

– Отменить комендантский час, – продолжил Ран уже громче. – Снять оцепление. Расформировать Службу Спасения. Отпустить всех политических заключенных.

Ёдзи подавил улыбку и отвернулся к морю. «Фудзимия-сама» звучало слишком непривычно.

Снег становился все тяжелее, и Ёдзи пропустил момент, когда он превратился в проливной дождь, совершенно ледяной. Но от этого дождя все равно пахло весной.

Вообще-то, хотелось курить, да и шульдихова фляга выглядела ужасно привлекательно, но он почему-то не сдвинулся с места.

Дождь внезапно прекратился. Нет, не прекратился, конечно, но на Ёдзи больше не попадало ни капли. Он посмотрел вверх и увидел над собой прозрачную полусферу, по которой стекали дождевые капли.

Ёдзи оглянулся. Наги стоял у входа в тоннель. Над ним не было «зонтика», поэтому он вымок до нитки.

– Откуда ты знал, что он выстрелит? – спросил Ёдзи. – Он же сам этого не знал. Пророк, называется.

– Шульдих предупредил за долю секунды до выстрела, – Наги чуть улыбнулся.

– А Шульдих откуда знал?

– Понимаешь, в будущем Брэд видит только причины и следствия, но механизм и детали происходящих событий ему неизвестны. Когда-то давно он сказал, что я умру, если… Ну, в общем, если бы я не встретил тебя, я не рассказал бы тебе о дожде, а ты единственный сейчас заметил, что дождя нет, и предупредил меня. Я сразу понял, что дождя не будет, пока существуют плитки, ведь их активировали во время первого ритуала, а как только я попытался их уничтожить, Брэд выстрелил. Он не знал, кто и почему будет стрелять, и, чтобы спасти меня, заранее попытался убрать ключевое звено, то есть тебя.

– Чего?

– Вчера вечером он приказал Шульдиху убрать тебя, но тот ослушался. Впервые в жизни перестал ему доверять, а когда увидел, что мы с Брэдом сцепились из-за плиток, сразу понял, кто будет стрелять.

– Получается, что если бы Кроуфорд не пытался заставить Шульдиха убить меня, то Шульдих сегодня в Храме не догадался бы, кто в тебя выстрелит, не предупредил бы тебя, и ты не успел бы поставить щит?

– Да. И не думай, что Брэд не рассчитал все это заранее. Он все рассчитал, просто не знал деталей. Результат получился именно такой, как он планировал.

– Ты уверен?

– Конечно. Посмотри на Фудзимию. Брэд знал, что он должен занять место сестры, тогда все военные и политические структуры окажутся в наших руках, но видения не говорили, как именно можно передать власть Фудзимии, и Брэд решил, что должен провести повторный ритуал.

– Но обошлось и без мистики, правильно? – усмехнулся Ёдзи. – Или тот генерал не просто так перед Раном пресмыкается? Шульдих постарался?

– Они боялись Аю-тян до чертиков, только и мечтали, чтобы Ран командовал вместо нее. Шульдих тоже руку приложил, но особо напрягаться ему не пришлось.

Они замолчали, и сквозь шум дождя донесся вопль Шульдиха:

– Эй, ты, вайсс, смотри, не выхлебай все, нам с Фарфом оставь!

– Я слышал, что все немцы жмоты, – пробурчал Кен в ответ.

– А все японцы – извращенцы! – не заставил себя ждать Шульдих.

Ёдзи прошелся вдоль берега, периодически поглядывая вверх, – полусфера послушно следовала за ним.

– Чем планируешь заниматься? – спросил он.

– Не знаю. Но больше я в эти игры не играю, – тон у Наги был мрачный. – Я уже сказал Брэду, что ухожу.

– Меня тоже политика как-то не интересует. Как ты думаешь, теперь можно будет вернуться на виллу Вайсс?

– Думаю, да.

– Там, если навести порядок, можно хорошо устроиться.

– Да, конечно, – согласился Наги.

– Если ты сейчас не знаешь, чем заняться, то, может, пока пойдешь со мной? – предложил Ёдзи. – Я согласен пожертвовать оставшимися окнами.

Наги молча подошел к нему и уткнулся лицом в плечо. «Зонтик» пропал, и на них обрушился дождь, уже далеко не такой холодный. На улице очень быстро теплело.

Ближе к утру, когда Ёдзи и Наги еще шли по улицам города, дождь почти прекратился, а густые темные тучи таяли на глазах. Предрассветное небо под ними оказалось нежно-розовым. К тому моменту, когда над горизонтом появился край солнца, оно стало пронзительно синим.

 

Конец.