– «………..». – мысленная речь.
– Не могу поверить, ты сделал мне предложение во время инструктажа по миссии, – Шульдих смотрел, как Кроуфорд надевает пуленепробиваемый жилет. Волосы рыжего пребывали в беспорядке, а сам он совершенно голый, приподнявшись на локтях, возлежал на кровати. Вид у него был встрепанный, как и всегда после секса.
– Это не было предложением.
– Конечно, было. Ты сказал, очень отчетливо: "Шульдих, ты выйдешь за меня замуж".
– Если так в твоем представлении выглядит предложение, то у тебя низкие запросы.
– А я не утверждал, что предложение должно выглядеть именно так с моей точки зрения. Это я тонко намекал, что так оно выглядит с твоей.
Кроуфорд занялся рубашкой:
– Знаешь, меньше чем через час ты должен стоять у алтаря.
– Ты же понимаешь, большинство гостей прибудут только с целью убить нас. А остальные этому лишь порадуются.
Кроуфорд проверял запонки и не смотрел на телепата:
– Опаздываешь.
– Ты вообще слышал, что я только что сказал? – поинтересовался Шульдих, намеренно не реагируя на то, что Оракул считал себя всеведущим.
– Тебе не стоит опаздывать, – изрёк Кроуфорд, это прозвучало как напоминание и предупреждение, но не угроза. Он никогда не угрожал – не было нужды. С рассеянным видом он проверил, правильно ли застегнут ремень, и наклонился за наплечной кобурой. Шульдих повернул голову набок, любуясь редким зрелищем – склоненной фигурой американца.
– Мы бы избежали множества препирательств, если бы пригласили только тех, кого собираемся убить, – пробормотал Шульдих.
– У тебя уходит уйма времени, чтобы расчесать свою гриву, так что я бы рекомендовал не мешкать, – разумно посоветовал Кроуфорд, перекидывая через голову ремень кобуры и застегивая ее на плече.
Иногда казалось, что они ведут два отдельных разговора.
– Мне немного обидно, что ты решил жениться на мне, только чтобы убить кучку людей.
– Я же говорил, до Дюстер добраться трудно. Страж появляется лишь на важных светских мероприятиях.
Шульдих осклабился:
– А с каких пор наша свадьба стала важным светским мероприятием?
– С тех пор, как мы угробили Старейшин. Шульдих, ты все еще голый.
– О, я рад, что ты это заметил. Но откуда ты знаешь, что они дождутся конца церемонии, чтобы напасть на нас?
– Они захотят усыпить нашу бдительность фальшивым чувством безопасности. А остальные гости тоже друг другу не доверяют и некоторое время будут пытаться вычислить, кто первым нанесет удар.
– А они хотя бы принесут подарки?
– Ну, если даже и принесут, ты их не увидишь, если не поторопишься.
Кроуфорд взял другую кобуру и пристегнул ее на место, под ремнем, вплотную к телу:
– Ну хорошо, хорошо.
Шульдих лениво поднялся с кровати в форме сердца и направился к черно-белой кучке одежды, лежащей на кресле возле зеркала. Рядом стояла ваза с огромным букетом розовых и красных роз. Шульдих усмехнулся и выхватил одну красную розу.
– Ах, Брэд, это было совсем не обязательно, – проворковал телепат, бросая через плечо взгляд на партнера.
– Цветы не от меня. Поздравление от отеля счастливой паре. Для поддержания настроения.
Шульдих закатил глаза:
– Честно. Если ты сам палец о палец не ударил, мог бы и соврать!
– И тем самым поощрить тебя?
– А что плохого, если я стану наслаждаться этим знаменательным событием как обычная невеста?
– Я думал, ты не хочешь быть невестой.
– Не меняй тему. Ты же знаешь, шанс увидеть, как ты идешь к алтарю, выпадает лишь раз в жизни.
– Если не поторопишься, вообще не увидишь, как я иду к алтарю.
– Я к тому, что пусть даже это все фальшивка, я хочу получить от нее удовольствие.
Кроуфорд вздохнул. Громко. Его голос слегка дрогнул:
– Я же снял номер для новобрачных, разве нет?
Шульдих положил розу на стол и взял свой пуленепробиваемый жилет. Огляделся по сторонам и задумался:
– Номер для новобрачных – это мило, – заключил телепат. – Но разве до свадьбы мы не должны спать в разных комнатах?
Кроуфорд не ответил. Точно. Шульдих на секунду даже перестал одеваться.
– В этот номер мы не вернемся, верно? – полыхнул он глазами на Кроуфорда. – Почему?
Кроуфорд поставил ногу на скамеечку для ног, которая походила на здоровенный леденец, и принялся застегивать на щиколотке кобуру.
– Потому что тебя подстрелят, – по его тону Шульдих понял, что тот не шутит.
– Что? – возопил он. – И когда ты собирался мне об этом поведать?
– О чем именно? – с любопытством поинтересовался Кроуфорд, быстро окинув взглядом разъяренного телепата, натягивающего рубашку. – О том, что тебя подстрелят, или о том, что мы не вернемся в номер?
– Обо всем, – рявкнул Шульдих. – У меня были планы на этот номер! Я уже заказал нам шампанское на ночь!
– Знаю. Ничего страшного, я заранее обговорил с ними наш бюджет и предупредил, что к твоим заказам можно не прислушиваться.
– Так вот почему сегодня утром мне не принесли шоколад.
Все так же злобно сверкая глазами, Шульдих застегивал наплечную сбрую:
– Дешевый ты ублюдок.
– Могу я напомнить, что сэкономил твои деньги?
– Учитывая, что это общие деньги, равномерно распределенные по разным счетам, думаю лучше называть их нашими деньгами.
– Ты забываешь, что именно я веду бухгалтерию, – заметил Кроуфорд тем самым вежливо- бухгалтерским голосом, которым пользовался, чтобы разозлить Шульдиха. – Я точно знаю, сколько ты мне должен.
– Это я тебе должен? Да пошел ты! Если это не наши деньги, тогда это ты мне должен за все те случаи, когда ты помешал мне тратить мои собственные деньги.
Кроуфорд учтиво воздержался от комментариев на столь нелогичное замечание. Шульдих не настаивал. В бухгалтерской отчетности Кроуфорда он никак не мог сомневаться.
Эти самые отчеты Кроуфорд, вероятно, тоже мог предъявить, Шульдих ничуть бы не удивился. Превосходный и безупречный оракул, который все предвидит, верно? Как, например то, что Шульдиха подстрелят. Предвидел, но очевидно, ничего на этот счет делать не собирается. Телепат сердито уставился на Кроуфорда, извлекающего из сумки запасные боеприпасы.
– И где собираешься быть ты, пока в меня будут стрелять, ублюдок ты этакий?
– Буду стрелять в того, кто выстрелит в тебя. Возьми запасные обоймы, – Кроуфорд перебросил ему пару обойм из сумки, – Чтобы уложить Гриценко потребуется в два раза больше патронов, чем ты думаешь.
Шульдих поймал обоймы в воздухе и пристроил их на место, моментально отвлекшись на кроуфордовский комментарий:
– Гриценко тоже явится? Я думал, он все еще в России.
– Был, но когда услышал новость, не смог устоять перед искушением, – Кроуфорд помолчал минуту. – О, у тебя шесть минут в запасе. Фарфарелло опоздает.
Шульдих прищелкнул языком:
– Я же говорил, не стоит его посылать. Сам знаешь, как на него действует общение с духовенством.
– Может, вспомнишь, что именно ты настаивал на священнике, – поддел его Кроуфорд. – Хотя я все еще не понимаю, почему.
– Я всегда хотел свадьбу в церкви. Хотя бы в этом ты должен пойти мне навстречу. Но я все равно не считаю хорошей идеей послать Фарфарелло за священником.
– Он справится и будет счастлив. Разве ты не хочешь, чтобы наша семья была счастливой в наш знаменательный день?
– Фальшивый знаменательный день, – сухо напомнил Шульдих. – Так ты собираешься поведать мне, как, черт побери, меня подстрелят?
– Ты сам подставишься под пулю.
Шульдих замолк. Вытаращил глаза.
– … Почему? – недоверчиво спросил он.
Кроуфорд проверил обойму в своем пистолете:
– Потому что, если ты этого не сделаешь, подстрелят меня.
– Что ж, тогда тебе не повезло, верно? – заметил Шульдих. Нашел дурака. Если Кроуфорд хоть на одну секунду подумал, что Шульдих собирается подставиться ради него – ха! Что бы он там не предвидел, это абсурд. Шульдих поверить не мог, что Кроуфорд фактически злорадствует по этому поводу!
Ага. Злорадствует. Что есть, то есть. Шульдих покосился на Оракула, поглощенного тем, как лучше скрыть пистолет в брюках. И это был далеко не единственный его пистолет. Шульдих точно знал, где размещается каждая единица оружия под смокингом. Кроуфорд, черт его подери, являл собой ходячее воплощение смерти. А еще он был весьма компетентным и получал огромное удовольствие, когда оказывался прав, а Шульдих ошибался.
Но дело в том, что Кроуфорд не злорадствовал. Ему это было не нужно.
Шульдих неохотно поддался любопытству. Навешивая на себя остальную амуницию, он как бы между делом произнес: – Тем не менее, предположим, я действительно сделаю это… почему я так поступлю?
– Потому что если ты это сделаешь, они подумают, что ты готов рискнуть своей жизнью ради меня. И сочтут тебя слабаком.
Ну, хорошо. Это имеет смысл. Именно поэтому он так не поступит. Чтобы не выглядеть слабаком. Плюс, потенциально убитым слабаком. Ни то, ни другое его не прельщало.
– А что нам это даст?
Оракул провел рукой по своим черным волосам, медленно, как будто проверяя их на упругость. Шульдих думал, что в действительности тот ничуть не менее тщеславен, чем он сам. – Оракулы сочтут, что все идет в соответствии с их планами. Это заставит Стража совершить ошибку.
Шульдих обдумал сказанное:
– Так, подожди. Ты говоришь, что я должен получить пулю, чтобы запутать гребаных провидцев?
– Да.
– Фантастика. Ненавижу провидцев.
Причесываясь перед зеркалом, Шульдих сердито смотрел на свое отражение. Этот план ему нисколечко не нравился.
Кроуфорду же увиденное в зеркале, похоже, пришлось по душе. Он обернулся, чтобы посмотреть на Шульдиха. Выражение его лица заметно помрачнело, и он снова глянул на часы.
– Долго ты еще обираешься возиться с волосами?
– Забавно слышать такой вопрос от Оракула, – Шульдих прищурился на свое отражение и наклонился к зеркалу, чтобы рассмотреть несколько выбившихся прядей у виска.
– Шульдих.
– Разве ты не хочешь, чтобы я красиво выглядел для тебя?
– Если именно это ты пытаешься сделать, можешь не стараться, потому что с такой прической это невозможно.
Шульдих бросил на него злой взгляд:
– Ты понимаешь, что я прощу тебе эти слова только потому, что сегодня мы женимся невзаправду.
Кроуфорд взглянул на часы:
– Если ты вообще там покажешься.
– Красота требует времени. Не торопи меня, – Шульдих продолжал причесываться, ни в малейшей степени не беспокоясь о маячившем поблизости разозленном Оракуле. Что ж, он это заслужил, предложив такой план, следуя которому телепата подстрелят.
– Шульдих…
Рыжий приятно улыбнулся:
– Да, Брэд, дорогуша?
Не утруждая себя ответом, Кроуфорд подошел к нему. Одной рукой он остановил движение щетки для волос. Шульдих удивленно поднял глаза, Кроуфорд держал ту самую розу, которую рыжий оставил раньше на столе. Оракул ухватил несколько рыжих локонов, ближе к макушке. Шульдих отвлекся на одеколон Кроуфорда и острые лацканы его смокинга. Он не знал, что тот творит с розой и его волосами, но даже не подумал уточнять.
Кроуфорд убрал руки и улыбнулся. Шульдих поднял глаза. Улыбки Кроуфорда он помнил на вкус. Взгляд телепата опустился на рот Оракула, голова немного наклонилась. Но вместо того, чтобы сделать встречное движение, Кроуфорд извлек свой пистолет и, прижав дуло к подбородку Шульдиха, повернул его лицом к зеркалу. Рыжий посмотрел на свое отражение. Первое, о чем он подумал, что красная роза подходит к его волосам.
Потом подумал, что рядом с Кроуфордом он смотрится великолепно. Оракул облачился в черный, наглухо застегнутый, смокинг, черный галстук-бабочку и белоснежную рубашку. Он держал пистолет у головы Шульдиха. Шульдих тоже был одет в черно-белое, только галстук был красно-оранжевым, в тон к кушаку, видневшемуся под расстегнутым смокингом. Роза в волосах Шульдиха смотрелась совершенно нелепо. Ее бы следовало вдеть в петлицу, но если Кроуфорд вставил ее сюда, Шульдих просто понадежнее воткнет ее в волосы, лишь бы досадить Кроуфорду. И Оракул, несомненно, это знал. Может быть, он это видел. А может, он подначивал Шульдиха сделать наоборот, переставить цветок в петлицу. Может быть, он даже знал, что Шульдих об этом подозревает, и, соответственно, оставит розу в волосах.
И почему этот ублюдок вечно оказывается в выигрыше, а?
Наклонившись поближе, Кроуфорд шепнул ему на ухо:
– Пора идти.
Больше препираться Шульдиху не хотелось. Он оставил в покое щетку и повернулся к Кроуфорду, тот убрал пистолет и направился к двери. Шульдих бросил еще один взгляд на свое отражение в зеркале и тут его осенило.
– «Это все равно не делает из меня невесту».
Кроуфорд никак не показал, что услышал это.
Спустя несколько минут – и опоздав всего на две минуты – Шульдих стоял возле алтаря отдаленной церквушки, которую Кроуфорд зарезервировал для церемонии. Книга записей лежала на маленьком столике перед священником, который ожидал их, широко раскрыв испуганные глаза. Рядом с ним стоял Фарфарелло, прижимая нож к его спине. Шульдих бы предпочел, чтобы это был пистолет, а не нож, но Фарфарелло есть Фарфарелло.
Церковь была переполнена. Большинство телекинетиков парили в воздухе – самодовольные ублюдки – и Шульдих был почти уверен, что слепая цыпочка в первом ряду – ясновидящая. Он не помнил ее имя. Должно быть, она со стороны Кроуфорда. Шульдих вовсе не желал видеть всех телепатов, он так и заявил Кроуфорду – категорически заявил – но вот они, пожалуйста, сбились в кучу как рой пчел, Шульдих ясно ощущал их гудение. мыслящий улей, объяснял Шульдих Кроуфорду, вот что получаешь, когда собираешь в одной комнате толпу телепатов. Он не желал их видеть, потому что не хотел быть втянутым в этот рой, но Кроуфорд спросил, он что, боится, и тем самым положил конец дискуссии.
Двойная дверь на противоположном конце церкви распахнулась, и появился Кроуфорд. Шульдих углядел Наги за правым плечом Оракула. Парнишка в смокинге выглядел непривычно, но рассматривать Наги Шульдиху было не особенно интересно.
Кроуфорд двинулся по проходу. Шульдих описал бы это именно так, не вдаваясь в нюансы или художественное оформление. Для рыжего это были лишь детали. Слова кончились. Вот чем был Кроуфорд. Никаких слов, только детали.
Когда Кроуфорд остановился перед Шульдихом, он улыбался, и это была одна из самых странных улыбок, какие только видел телепат на его губах. Шульдиху она понравилась.
Он уловил мысль Кроуфорда:
– «Список гостей?»
– «Полон дом», – подтвердил телепат.
Улыбка Кроуфорда стала шире. Он взглянул на Фарфарелло и кивнул. Сереброволосый мужчина, в свою очередь, слегка подтолкнул священника. Тот весьма нервно шагнул вперед и прочистил горло.
– Гм… гм… возлюбленные чада. Мы собрались здесь все вместе перед лицом Бога, чтобы стать свидетелями и благословить союз этих… этих… – взгляд мужчины подозрительно заметался между Шульдихом и Кроуфордом, в то время, как они созерцали его с довольными улыбками. – Мм. Этих двух мужчин в святом браке. Обязательства и брачный договор…
– Пропустим эту часть, – нетерпеливо встрял Шульдих, махнув рукой.
Кроуфорд нахмурился:
– Если ты собираешься торопить священника, зачем мы вообще старались добыть тебе его?
– Заткнись, дорогой, – с нажимом произнес Шульдих и всучил священнику лист бумаги. – Просто прочтите это.
Священник неуверенно взял бумагу, но когда Шульдих недобро на него глянул, продолжил.
– Да… гм… Мне…ээ… мне нужно знать ваши имена.
– Джон Смит, – подсказал Кроуфорд.
– «Серьезно?» – Шульдих закатил глаза.
– Джон Смит, – произнес священник и повернулся к Шульдиху, – и…
– Вессон, – заявил Шульдих. – Гарри Вессон.
Губы Кроуфорда дернулись в улыбке: «Смит и Вессон?»
– «Твою мать, все лучше, чем Капитан Джон Смит и Принцесса Покахонтас».
– Джон Смит и Гарри Вессон, – повторил священник. Он взглянул на бумагу, и его глаза полезли из орбит, но после приступа кашля и некоторого понукания острием ножа Фарфарелло, он сумел продолжить. – Джон Смит, берете ли вы этого мужчину себе в мужья, чтобы… чтобы… – священник наконец выдавил из себя это слово. – трахать и лелеять, в болезни и здравии, отказавшись от всех других, заниматься… заниматься с ним сексом до конца ваших дней?
Кроуфорд посмотрел на Шульдиха:
– «Ты написал?»
– «Просто отвечай на вопрос, Оракул.»
Кроуфорд криво усмехнулся. – Беру.
Шульдих расплылся в улыбке.
– Гарри Вессон, – продолжал священник, все больше бледнея. – берешь ли ты этого мужчину себе в мужья, чтобы… чтобы трахать его мозг и его тело, в болезни и здравии, отказавшись от всех других, и заниматься с ним сексом до конца ваших дней?
– Беру, – подтвердил Шульдих.
Священник сглотнул, его взгляд заметался между стоящими перед ним двумя убийцами:
– Гм. Да. А… кольца?
Наги поднял руки, демонстрируя два маленьких гладких сверкающих предмета, черный и серебристый. Карманные пистолеты взмыли вверх, кружась вокруг друг друга, как будто танцуя.
– «Милая деталь, Наги», – одобрил Шульдих.- «Я рад, что хоть кто-то отнесся к этому серьезно».
Наги сдержано улыбнулся:
– «Мне это доставило удовольствие, мамочка».
– «Я же говорил, я не невеста».
– «Как скажешь, мамочка».
Кроуфорд ухмылялся. Шульдих решил не обижаться на Наги. Священник вновь выпучил глаза. Кроуфорд протянул руку к черному пистолету, но телепат шлепнул его по руке, и выжидательно посмотрел на священника.
– Ваше благословение, Отец? – он указал на парящие предметы.
Священник неохотно кивнул и возложил трясущиеся руки на пистолеты:
– Благослови, о, Господь, эти… пистолеты, как символ клятв, которыми эти двое мужчин связали себя друг с другом, именем Господа нашего Иисуса Христа. Аминь, – очень быстро договорил он и отдернул руки прочь с таким видом, будто вот-вот хлопнется в обморок.
Шульдих ухмыльнулся и предложил Кроуфорду руку. Оракул едва заметно покачал головой, но все равно принял руку телепата. Он схватил черный пистолет и вложил его в подставленную Шульдихом ладонь:
– Этим пистолетом я обручаюсь с тобой.
– «И это все? Неубедительно».
Кроуфорд протянул ему ладонь:
– «Давай заканчивать».
Шульдих цапнул серебристый пистолет и хлопнул его в ладонь Кроуфорда:
– Прими этот пистолет как знак моей страсти и символ того, что мы делим, и пристрели меня из него же, если я когда-либо соглашусь выйти за тебя снова.
Кроуфорд улыбнулся. Нежно.
– Как я понимаю, Отец, здесь ваша реплика, – подсказал Фарфарелло и ткнул мужчину в спину ножом, продырявив его одеяние. Священник вспотел и выглядел столь же бледным, как бумага у него в руках.
– Теперь вы соединены в … в святом мужеложстве. Тех, кого… кого… соединило мужеложство, да никто не разлучит, – дрожащим голосом продолжил священник. – Вы можете поцеловать невесту.
Шульдих рванулся вперед, закинул руку на шею Кроуфорда и притянул его в поцелуе. Оракул обнял одной рукой телепата за талию и прижался к нему бедрами. Наги хмыкнул и воздел руки ладонями вверх. Обнявшаяся супружеская пара взмыла в воздух.
Присутствующие разразились громкими одобрительными возгласами.
– «Шульдих».
– «Заткнись и целуй меня», – пальцы Шульдиха исследовали волосы Кроуфорда.
Ладонь Кроуфорда скользнула вниз и легла на ягодицу телепата:
– «Шульдих».
Шульдих раздраженно укусил его за губу:
– «Что?»
– «Пора».
Телепат издал едва слышный стон, приглушенный губами и языком Кроуфорда:
– «Уже?»
– «После моего сигнала».
– «А могли просто целоваться дальше».
Кроуфорд сжал задницу Шульдиха:
– «Сначала дело, потом удовольствие».
– «Бессердечный».
Наги опустил их. Шульдих продолжал держаться за шею Кроуфорда. Тот, похоже, не возражал и свою руку оставил на заднице Шульдиха, переложив пистолет в его карман и позволяя телепату цепляться за себя, пока наклонялся над столиком и брал ручку, чтобы подписать бумаги.
Поставив подписи, Оракул пригнул голову и отпустил Шульдиха как раз вовремя, чтобы уклониться от просвистевшей над его головой пули, которая угодила священнику точно между глаз.
Шульдих развернулся и выхватил пистолет.
– Твою мать! – заорал он, паля в телекинетика, который пытался убить Кроуфорда. – Ты застрелил моего священника! Я сам хотел это сделать! – он запихнул свадебный пистолет в карман и вытащил свой Глок.
Телекинетик воспользовался своим Даром – но и Наги не остался в стороне.
Свадебная церемония превратилась во всеобщую анархию и хаос. Наги воспользовался скамьей и прихлопнул ею самых бестолковых телекинетиков. Фарфарелло извлек небольшой взрывпакет и с радостным воплем швырнул его в левую часть ничего не подозревающей аудитории. Последовавшие за этим агонизирующие крики и смерть большей части роя телепатов доставили Шульдиху огромное личное удовольствие. Взрыв несколько сравнял шансы.
Секундой позже, Шульдих и Кроуфорд залегли за алтарем, прислушиваясь к разнообразным звукам: стрельба, разлетающаяся на кусочки мебель, воздушная битва Наги с остальными телекинетиками, крики и влажный хруст вонзающегося в плоть ножа Фарфарелло.
– Ты был прав, – заметил Шульдих, торопливо перезаряжая свои пистолеты. – Долбаный Гриценко погорел.
Кроуфорд, тоже меняя обойму, огляделся по сторонам и заметил дымящийся труп:
– Да уж.
– Зря испортили хороший канделябр. Надо будет поговорить с Фарфарелло на эту тему, – Шульдих пальнул из-за угла алтаря. – О, та симпатичная слепая блондинка в первом ряду – твоя подружка?
– Просто знакомая.
– Это хорошо, потому как Фарфарелло только что снес ей голову.
– Ну и ладно. Она все равно ею не слишком пользовалась, – Кроуфорд не глядя высунул руку из-за алтаря и выпустил очередь – трое противников упали, не издав ни звука.
– Твою мать! Это был один из моих гостей!
Кроуфорд приподнял бровь:
– О, прости. Твой друг?
– Нет! Но ты, по крайней мере, мог проявить вежливость и дать мне самому перестрелять моих гостей в день моей свадьбы.
Кроуфорд открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг:
– Энергетический шар! – заорал он, прыгая в сторону и перекатывая их обоих по полу церкви – как раз во время, через секунду взрыв уничтожил алтарь.
– Черт! – Шульдих высматривал нападавшего, подобно хищнику, стоя на четвереньках над Кроуфордом. Он расстрелял все патроны одного пистолета в трех замеченных противников, с трудом удержавшись, чтобы не пристрелить заодно рыжеволосую малютку, съежившуюся позади скамеек и попавшуюся ему на глаза – она ему не нравилась, но он хорошо знал, что не стоит убивать тех немногих гостей, которые выступали на их стороне.
Рядом с ними рухнула здоровенная статуя – как раз вовремя, чтобы укрыть их от града пуль. Наги глянул через плечо, чтобы убедиться, что уронил статую куда нужно, а затем пригнулся, уклоняясь от летящего в него трупа, запущенного другим телекинетиком в отчаянной попытке достать его. Юный японец обернулся к стене и повел рукой – большие куски оторвались от стены и отправились в полет.
Перезаряжая пистолет, Шульдих прищелкнул языком. Он по-прежнему восседал на Кроуфорде, который лежал под ним на спине. – Надеюсь, эта стена не являлась несущей.
– Нет, не являлась, – успокоил его Кроуфорд, не прекращая палить в женщину-телекинетика, ухитрившуюся подкрасться сзади. С глухим стуком она свалилась на пол.
Все вражеские умы обретались позади павшей статуи. Шульдих, улыбаясь и пригибая голову, опустил взгляд на лицо Кроуфорда, надеясь, что под этим углом статуя их прикроет.
– Передаю дело в твои руки, Кроуфорд. Уж ты-то знаешь, как покидать вечеринку.
Ответная улыбка Кроуфорда внезапно замерзла. Он крепко схватил Шульдиха за руку и плечо. У озадаченного телепата была лишь доля секунды, чтобы понять, что именно предвидел Кроуфорд, а именно – оракула позади них, притаившегося прямо за статуей, с прочными, очень прочными и почти не поддающимися обнаружению щитами. Шериф.
Стоящий перед Кроуфордом выбор вспыхнул в сознании Шульдиха: или Шульдих окажется на пути пули, или убрать телепата с дороги – и рискнуть получить пулю самому.
Выбрал Шульдих. Не то чтобы у него было на это много времени, он вообще едва успел сообразить, что происходит, и действовал на одних инстинктах. Возможно, где-то в подсознании отложились сказанные Кроуфордом слова. Шульдих ухватил Кроуфорда за руку и с силой пнул того в живот, отбрасывая с дороги и оставляя себя на виду.
Очередь прошлась по ребрам – жилет едва выдержал удар, боль парализовала правую руку. Телепат с трудом поднял левую руку и вслепую пальнул в стрелявшего. Где-то рядом выстрелы Кроуфорда слились с его огнем. Вражеский оракул отступил за статую. Стиснув зубы, Шульдих старался сделать вдох, когда он жал на курок, становилось как-то легче, и он продолжал отстреливаться.
Кроуфорда рядом больше не было. Тот куда-то помчался.
– «Остановись немедленно», – Кроуфорд вскинул пистолет, Шульдих опустил свой. Противник появился снова. Кроуфорд со своей позиции одним выстрелом уничтожил нападавшего, и тот упал так же бесшумно, как и появился.
– Твою мать, – бурчал Шульдих, силясь доползти до стоящей позади него статуи. – Мать. Мать. Мать.
Кроуфорд вернулся:
– Он успел связаться с Сиамцами.
– У меня все замечательно, спасибо за беспокойство, – простонал Шульдих.
– У тебя трещины в паре ребер, постарайся не двигаться.
– Фантастика. Твою мать. Знаешь, я и правда ненавижу оракулов. Особенно тебя.
– С тобой все будет в порядке. Просто не двигайся.
– Спасибо, я сам знаю что делать, когда сломаны ребра! Твою мать.
Кроуфорд выстрелил поверх прикрывшей их статуи. Шульдих, расстрелявший почти все патроны из одного пистолета, отбросил его и переложил второй, с полной обоймой, из ныне недействующей правой руки в левую. От жгучей боли даже дышать было трудно.
А затем показались Сиамцы. Шульдих слышал их. На данный момент только они остались от роя телепатов. Эти двое были близнецами, телохранителями Стража. Самыми лучшими. Сам Страж шел за ними следом, его усиленный психический барьер укрывал их от падающих с потолка обломков – над их головами все еще продолжалась битва телекинетиков.
– «Шульдих… мы сначала не поверили, когда Шериф нам сказал,» – прошипели Сиамцы в мозгу Шульдиха. Они вообще никогда не разговаривали. Шульдих даже не знал, умеют ли они говорить. – «Но сейчас мы видим… это правда. От любви ты стал слабым. А сейчас ты умрешь рядом со своим любовником. Как романтично».
Шульдих локтем ткнул ногу Кроуфорда:
– Они идут.
– Знаю.
– Надеюсь, у тебя есть план, – телепат поднял пистолет.
Кроуфорд посмотрел на него. Он улыбался. И ничего не сказал. Вместо этого, он отпустил свои пистолеты болтаться на больших пальцах, поднял руки и встал. Шульдих неверяще уставился на него.
– «Какого хрена ты вытворяешь?»
– «Верь мне».
Кроуфорд повернулся лицом к надвигающемуся трио. Страж повел рукой. Близнецы, должно быть, передали его команду по цепочке, выстрелы затихли. Схватка телекинетиков прекратилась. Воцарилось молчание. Шульдих чувствовал, что Фарфарелло и Наги так же поражены, как и он сам.
– Оракул. Ты сдаешься? – сузив глаза, спросил Страж. Его телекинетическое поле переливалось голубым и пурпурным цветом, полностью окружая его и телепатов-близнецов.
Кроуфорд стоял спокойно, держа руки поднятыми и исподлобья глядя на лидера Дюстер:
– А у нас есть выбор?
Страж улыбнулся, потом расхохотался.
– Нет, – согласился он. – Думаю, его нет! Сложите оружие. Мы заберем вас с собой. Тебя и твоего телепата-неудачника. Ведите себя хорошо, и вы, возможно, останетесь в живых.
Наги опустился ниже, вокруг него витали обломки потолка и стен. Он выглядел смущенным и неуверенным. Страж поднял глаза, и его улыбка стала шире.
– А ты, – окликнул Страж. – Вундеркинд! Можешь присоединиться к моей команде. Я найду применение для твоих талантов. И для твоих тоже, Берсеркер. Вместе мы сможем достигнуть всего, чего пожелаем.
Наги вскинул подбородок, не выказывая сильного энтузиазма. Фарфарелло вытер щеку тыльной стороной руки, оставив кровавый след. Шульдиха отвлекала боль, но он заставил себя сосредоточиться на своей команде и на остальных людях, сохранивших возможность драться. Он слышал их мысли. Слабые уже уничтожены, в живых остались только самые сильные и лучшие. А среди них лучшими из лучших являлись Дюстер и Шварц. Две величайших в мире команды сошлись лицом к лицу. Остальные убийцы просто намеревались дождаться, кто окажется в выигрыше. Они последуют за той командой, которая сегодня победит. А прямо сейчас похоже, что это будут Дюстер. Разум Стража был силен, он сиял, он торжествовал так, что словами не передать.
Кроуфорд опустился на колени. Он бросил пистолеты, положил руки на пол и склонил голову. Идеальный образ поражения. Это подорвало уверенность его команды. Наги спустился на пол, а Фарфарелло уронил руки. Шульдих чувствовал их разочарование и неверие, и он знал, что Сиамцы тоже это чувствуют.
Тогда-то Шульдих и понял. Это было превосходно, мать твою.
Наги опустил обломки. И вот оно… Страж проявил беспечность: его чувства затмили сосредоточенность. Шульдих просканировал его психический щит. А тот даже не знал, что он так может, он понятия не имел, что получается, когда объединяешь команду паранормов по такому типу, как создавались Шварц. Сиамцы тоже ничего не почувствовали. Они упивались поверхностными эмоциями Шульдиха, его болью, которую тот выставил напоказ как маскировочный щит.
Телепат уловил нужный момент и вскинул пистолет. Ему нужен всего лишь один выстрел.
Смех Стража оборвался внезапным «Ах…», а затем он упал. Голубые и пурпурные переливы цвета испарились. Спохватились Сиамцы, но у них не было ни единого шанса. Кроуфорд подхватил свой пистолет и укокошил телепатов. Шульдих слышал, как шок прокатился по умам всех присутствующих. Всех, за исключением Оракула, стоящего на коленях в трех футах от него. Кроуфорд являл собой приятный островок тишины, где телепат отдыхал, пережидая всплеск боли.
Кроуфорд поднялся на ноги – неторопливо, собранно, спокойно. Как будто столь незначительные неудобства его не беспокоили. Не обращая внимания на потрепанный и заляпанный кровью костюм. Создавалось впечатление, что ничто его не задевает. Ничто не пристает к Кроуфорду, даже грязь, особенно грязь. Провидец отвернулся от трех упавших тел и с вежливой улыбкой огляделся.
– Я полагаю, это стало завершением вечера, – произнес он. – Благодарю за то, что удостоили нас своим присутствием, но думаю, настало время подвести черту. Мы обязательно вышлем открытки с благодарностью всем тем, кто остался в живых.
Наги открыто улыбался. Фарфарелло ухмыльнулся и обвел всех сияющим желтым глазом, высматривая тех, кто вдруг не понял намека. Шульдих не потрудился встать, он и так чувствовал их разумы. И наслаждался тем, как шок у них сменился страхом, а затем уважением. Все гости уходили – точнее, бежали прочь.
Теперь Шварц стали неоспоримыми владыками убийц-паранормов по всему свету. Эта мысль почти стоила терзавшей легкие Шульдиха боли. Он прислонился головой к статуе и улыбнулся, закрывая глаза.
– Шульдих, – рядом стоял Кроуфорд.
Кроуфорд. Снова Кроуфорд, Кроуфорд, Кроуфорд – никуда от него не деться.
– Шульдих.
Телепату даже не нужно было открывать глаза, чтобы ухватиться за протянутую руку Кроуфорда. Шульдих дал поставить себя на ноги, и, поднявшись, качнулся вперед. Одной рукой он обхватил Оракула за шею.
– Брэд Кроуфорд, – прошептал Шульдих, глядя на Оракула снизу вверх полными боли, голодными глазами. – Ты гребаный король демонов.
Ответный поцелуй Кроуфорда продемонстрировал, что именно он думает об этом титуле.
– Фу, – скривился Наги. – Один из вас ранен, вы оба покрыты кровью и стоите в комнате, заваленной изуродованными трупами. Да что с вами такое?
Шульдих начал хохотать, но боль превратила его смех в стон. Он опустил голову на грудь Кроуфорда. – Ох, – признался он.
– Пора уходить, – сказал Кроуфорд и бросил ключи Фарфарелло. – Машина ждет за углом. Сходи, подгони ее, пожалуйста.
Одноглазый мужчина кивнул и потопал прочь. Кроуфорд поддерживал телепата за талию. Шульдих полагал, что без помощи Наги не обошлось, поскольку пока они медленно тащились из церкви, дышать стало немного легче.
– Знаешь, сдается мне, – очутившись в машине и комфортно угнездившись под бочком у Кроуфорда, заметил Шульдих. – Нет смысла тащить меня в больницу. Они лишь сделают кучу ненужных рентгеновских снимков и посоветуют побольше отдыхать. Так почему бы нам не вернуться в номер для новобрачных?
– Потому что мы не хотим рисковать, что нас там выследят полицейские, – ответил Кроуфорд. – И потому что я купил нам катер.
Наги обернулся к ним с переднего сиденья. – Катер?
– Да. На нем мы поплывем до следующего города.
– Как романтично, – прокомментировал Наги. Фарфарелло на водительском сиденье усмехнулся.
Кроуфорд пожал плечами:
– Нам было нужно транспортное средство для бегства.
Наги хмыкнул:
– Точно. Как скажешь, папочка.
– Вновь повторяю, – раздраженно запротестовал Шульдих. – Я не женщина.
– Конечно, мамочка.
Шульдих нахмурился:
– Дай ребенку от моего имени подзатыльник, Брэд.
– Я бы не стал злить ребенка, помощь которого ускорит твой процесс выздоровления, – спокойно сообщил Кроуфорд.
Шульдих обдумал сказанное:
– Хороший аргумент. Наги, ты прощен.
– Данке, мамочка!
– Кроуфорд…
Тот вздохну:.
– Наги, пожалуйста. Мне еще с ним спать в одной постели.
– Не будь столь уверен. Думаю, на катере найдется кушетка, – едко заметил телепат.
– Разве так подобает начинать брак? – поинтересовался Наги. – Отослать своего мужа на кушетку в брачную ночь?
Шульдих промолчал. Он задумался, в чем именно заключается разница между только что произошедшим событием и настоящей свадьбой. Им же все равно пришлось бы подписываться вымышленными именами, верно? И что тогда настоящее? А если подумать, то все выжившие гости считают этот брак настоящим. Для всех заинтересованных лиц они женаты. Он покосился на Кроуфорда. Оракул смотрел в окно, на его лице ничего прочитать было невозможно. Шульдих испытывал сильнейшее искушение попытаться пробраться в мозг Кроуфорда и покопаться там, но он слишком устал и слишком отвлекался на боль, чтобы быть уверенным, что не попадется.
Спустя несколько часов, Шульдих полусидел на мягкой постели в окружении кипы роскошных подушек. Чувствовал он себя куда как лучше. Он решил, что одобряет выбор Кроуфорда. На катере имелось три каюты, Наги и Фарфарелло получили свои собственные. Обстановка была шикарной, и Шульдих уже выяснил, где расположен минибар. Он собирался заглушить боль. Не станет он проводить свой фальшивый медовый месяц, будучи калекой, да еще и без выпивки.
Кроуфорд вошел в каюту с прикроватным подносом в руках. На нем был одет японский халат, и он так улыбался, что Шульдих поначалу даже не взглянул на поднос. Затем он углядел бутылку шампанского. Кроуфорд поставил поднос. Там оказалось два стакана, коробка шоколада – тот самый сорт, который он заказал в отеле, но так и не получил – и простой белый конверт.
Он нахмурился.
– Если таким образом ты пытаешься подлизаться за шоколад, шампанское и сломанные ребра, этого мало. Секса я тоже хотел.
– Не глупи, – спокойно произнес Кроуфорд, обходя кровать. – Это – взятка и аванс.
Шульдих не спускал с него глаз. Этот прохвост был великолепен как всегда, а вот сам Шульдих слишком плохо себя чувствовал для секса, и настроение у него было соответствующее.
– За что?
– Открой конверт, – Кроуфорд сбросил халат с плеч и скользнул под одеяло.
Шульдих с любопытством и подозрительностью уставился на конверт:
– Что там внутри?
Губы Кроуфорда дрогнули.
– Не бомба, обещаю, – он разлил шампанское по бокалам.
– Хмм, – Шульдих провел изящным пальцем вдоль края конверта. Черта с два он доставит Кроуфорду такую радость – скончается от любопытства, но… пропади все пропадом.
Он распечатал конверт и извлек оттуда помятый, грязный и заляпанный кровью лист бумаги, сложенный пополам. С сомнением глянул на Кроуфорда, но у того выражение лица расшифровке не поддавалось. Нахмурившись, телепат развернул бумагу. И тут же опознал в ней свидетельство о браке. Некоторое время он непонимающе ее рассматривал. Грязная и отвратительная бумажка, зачем Кроуфорд всучил ее ему? Неужели он думает, что она его интересует? И какое самому Оракулу до этого дело, если уж на то пошло?
Взгляд Шульдиха скользил вниз по документу. И остановился на подписи Оракула. Там значилось имя не Джон Смит.
Шульдих шокировано уставился на Кроуфорда.
Тот протянул ему бокал с шампанским:
– Я подумал, что ты тоже захочешь подписать.
Шульдих смотрел на Кроуфорда. Тот вернул взгляд.
– Я хочу тебя прикончить, – сообщил Шульдих.
Кроуфорд ничего на это не ответил. Он встал на колени на постели и приложил ладонь к щеке Шульдиха. Осторожно прикоснулся своими губами к его губам, только чтобы ощутить исходящее от него тепло. От Кроуфорда пахло одеколоном и шампунем, а еще фундуком и бренди. Шульдих прикусил нижнюю губу Оракула, втянул ее в себя и втолкнул ему в рот свой язык как можно глубже.
Губы Кроуфорда спустились ниже.
– Я и вправду хочу тебя прикончить прямо сейчас, – шепнул Шульдих.
– Просто лежи себе тихонечко и пей шампанское, – мурлыкнул Кроуфорд. – Отсутствие секса я тебе тоже возмещу.
Шульдих знал, что у него все будет чертовски болеть, и это даже может быть опасно, если он не станет лежать совершенно неподвижно и размеренно дышать. Но Кроуфорд не стал бы ничего такого делать, если бы думал, что это его убьет. Шульдих смотрел на подпись внизу грязного листка бумаги, чувствуя, как губы Кроуфорда путешествуют вниз по его телу, и решил, что боль – лишь ублюдочный брат наслаждения. Он запустил пальцы в волосы Кроуфорда и крепко в них вцепился, поднося к губам бокал. В несколько больших глотков он наполовину опустошил его.
– Разумеется, это не совсем легальный союз, – сообщил Кроуфорд, выпутывая его из одеял. – И как только ты его подпишешь, нам придется сжечь документ.
Шульдих закрыл глаза:
– Мне плевать.
Кроуфорд достиг своей цели, Шульдих прикусил губу и решил, что секс, боль и наслаждение – суть близнецы-сыновья короля демонов.
