Тусклый желтый свет и теплая вода на полу, по щиколотки. Стены покрыты грязными разводами. Кровь Оми, соленая и темная. Органика, мокрый вязкий запах разложения. Прошло четырнадцать часов, как он убил охранника. Жара. Липкие горячие руки. Страх чертит по телу Оми тонкие линии вен, обожженные адреналином. Масафуми может почувствовать запах в микродозах, единичные молекулы в воздухе. Время движется скачками. То застывает, то истерически бьется. Сейчас – бьется. Все быстрее. Трещит. Как радиоактивные частицы в счетчике Гейгера. Оми здесь, рядом, и он больше никогда не уйдет.
* * *
Оми помнил тот вечер, когда привезли Масафуми. Он был без сознания, голый, худой, грязный, с трудом верилось, что он вообще жив.
– Вайсс все-таки иногда халтурят, – добродушно сообщил дедушка. – Это твой старший брат.
– Я был уверен, что он умер, – прошептал Оми.
– Судя по твоим отчетам с той миссии, Масафуми принял свой генетический препарат, поэтому от него можно ожидать чего угодно. Наверное, если бы он оставался человеком, то, конечно, умер бы еще тогда.
Но сейчас это тело выглядело таким слабым, тощим, больным, таким человеческим. Глядя на суетящихся вокруг него врачей, Оми мог думать только о том, как бы подойти поближе и рассмотреть его. Узнать, не осталось ли на нем следов той чудовищной трансформации.
– Он придет в себя?
– Пока неизвестно. Но у нас лучшие врачи, – заверил дедушка.
– Это значит, что его приговор отменен?
Сайдзё Такатори перевел взгляд на внука. Добродушия там уже не осталось, только сосредоточенность.
– Тебе решать, Мамору.
Этот человек однозначно заслуживал смерти. Список его жертв занимал несколько экранных страниц, и если бы они встретились в бою, Оми решил бы сразу, не колеблясь ни секунды.
– Что с его исследованиями? – голос внезапно охрип. – Генетические эксперименты из его дневников до сих пор никто не может воспроизвести в наших лабораториях. Если они нужны нам, думаю, он тоже нужен.
– Его исследования гениальны, – твердая рука деда легла Оми на запястье. – Я рад, что ты не спешишь с выводами.
Оми услышал, как тихо загудел механизм инвалидной коляски, но не оглянулся.
* * *
Каждый вечер Оми спускался в подвал. Первые несколько недель он только наблюдал за огоньками на приборах жизнеобеспечения, даже когда Масафуми уже пришел в себя. Поначалу длинные распечатки генетического анализа его клеток мало о чем говорили Оми, но он часами просиживал за книгами, чтобы разобраться, пока не понял достаточно – ДНК Масафуми претерпели необратимые изменения. Он никогда не станет нормальным человеком, а значит, никогда не выйдет из этого дома.
Дед позаботился, чтобы у Масафуми было все необходимое – в подвале особняка ему оборудовали большую лабораторию, совмещенную с жилой комнатой, привезли книги, приборы и реактивы. На самом деле это место было полностью изолировано от внешнего мира, напичкано видеокамерами и запиралось двенадцатизнаковым электронным ключом, а наверху, за стеклянной перегородкой, круглосуточно дежурил охранник. Но казалось, Масафуми это совершенно не волновало: с того момента, как он смог подняться на ноги, его занимали только книги, микроскоп и пробирки.
Наверное, Оми должен был испытывать к нему отвращение. Он даже пытался заставить себя, до бесконечности просматривая файлы с фотографиями людей, которых Масафуми пустил в расход ради своих экспериментов, и прокручивая в памяти моменты с той самой миссии, когда тот принял свой препарат. Оми до сих пор помнил, как щупальца спеленали его тело в тугой кокон. Тогда он впервые услышал свое настоящее имя, которое так и не смог принять. Почему Масафуми не убил его тогда?
Оми сначала хотел спросить его, но не решился, а потом это перестало заботить его.
– Привет. Как продвигается работа?
Масафуми, согнувшийся над микроскопом, едва обернулся, кивнул и пробормотал себе под нос что-то, похожее на "хорошо". Надетый на нем лабораторный халат был измазан грязно-желтыми пятнами, а на рукаве темнела пропаленная сигаретой дыра.
– На улице очень душно. Дождь, наверное, будет.
Оми заметил, что он замер, прислушиваясь к этим словам.
– Не хочешь сделать перерыв?
– Перерыв? – Масафуми наморщил лоб, словно само слово было незнакомым.
Один к пяти, что он снова превратится, в любой момент. И то, что пока этого не произошло ни разу, не говорит вообще ни о чем. Оми знал, что рискует, приходя сюда, но уже не мог заставить себя остановиться.
– Я принес тебе "Аиду".
Масафуми отставил микроскоп и прошептал, избегая смотреть Оми в глаза:
– Спасибо.
– Вот, держи.
Масафуми забрал у Оми диск, осторожно, чтобы даже случайно не прикоснуться к его ладони. Склонившись над ним, он принялся изучать надписи, близоруко щурясь.
"Он нестабилен. Ты должен быть очень внимательным. Может, мы лучше перевезем его в другое место? Я понимаю, что он твой брат, но он опасен". Наверное, дед был прав.
– Может, еще что-то нужно? – спросил Оми.
Масафуми мотнул головой и спросил, глядя в пол:
– Ты... придешь еще?
– Конечно! – Оми заставил себя улыбнуться.
Поднимаясь по металлической лестнице наверх, он кивнул охраннику, запер за собой дверь, и сполз на пол. Масафуми выглядел таким нормальным... и таким несчастным. Он скучал по внешнему миру, всегда спрашивал о погоде, Оми мог поклясться, что он мечтает о свободе, только не спрашивает, когда сможет выйти отсюда, потому что понимает – его никто не отпустит. Даже если он доведет свой препарат до совершенства, до стабильности в сто процентов, он все равно останется для них убийцей.
Убийцей? Оми, а ты сам? Твои убийства оправданы высшей целью, но ведь и его – тоже. Его препарат может стать ключом к бессмертию, а то, что сейчас он только трансформирует человеческое тело, просто переходный этап.
Оми вскочил на ноги и побежал наверх, в свою комнату, сдирая с себя рубашку. Воротник жал, а прикосновения одежды к коже вызывали невыносимую дрожь. Единственное, чего он хотел, – вернуться обратно в подвал, вдохнуть странный запах, от которого мутится в голове. Посмотреть ему в глаза, заставить его разжать губы, толкнуть вниз. Да, вот так. Оми рухнул на колени рядом с кроватью, ломая ногти, расстегнул молнию на брюках. Рубашка еще хранила запах химикатов, и Оми застонал, уткнувшись в нее пылающим лицом.
Знает ли Масафуми, что у Оми стоит каждый раз, когда он приходит в подвал? Догадывается, чем он занимается, когда уходит? Это началось, когда Оми впервые подумал о том, что может произойти с телом брата, как оно может измениться. Теперь Масафуми мог проводить эксперименты только на себе, и Оми не сомневался, что он это делает. В его крови чертова уйма какой-то химии, которая палит организм изнутри. В любой момент она может трансформировать его тело, вывернуть, выгнуть, превратить в то, что Оми снилось ночами, о чем он боялся думать, но не мог перестать.
Но так Масафуми тоже был хорош – находящийся на самом краю безумия, замкнутый и странный... красивый. Пальцы в царапинах и в тех же желтых пятнах, что и на халате. Эти пальцы могли бы сомкнуться на его члене, как сейчас... нет, к черту, поставить на колени и трахать его в рот, пока это не станет невыносимым, пока Масафуми не сломается сам, пока не включится его защитный механизм и не изменит его тело, тогда он, может быть, снова сделает это – сожмет Оми в тугое кольцо, перевернет ногами вверх, как в невесомости, и Оми будет просить – нет, не надо! – но он будет знать, что это не всерьез, что на самом деле он хочет, больше всего на свете, еще, пожалуйста, еще, возьми все, что сможешь, пройди меня насквозь, сильнее, как тебе нравится, я хочу, да, да, да!..
Оми очнулся от отвратительного чувства, что он сейчас задохнется от жары и нехватки воздуха. Он лежал на полу, прижимая руки к животу, измазанному чем-то липким.
Черт, черт, черт, что за мерзость!
Черт, он снова это сделал!
Он перевел взгляд на руки – сперма на них уже начала застывать, стягивая кожу, острый запах омыл лицо. Оми поперхнулся, прижал ко рту запястье, дрожа от отвращения и изо всех сил стараясь сдержаться, но его все равно вывернуло.
Слабость накатила волной. Нужно было идти в душ, прохладный, с лаймовым гелем. Он смоет все, Оми знал точно.
С этим надо заканчивать. Надо прямо сейчас позвонить деду и сказать, что он считает необходимым перевезти Масафуми в другое место. Это больше не может продолжаться, он просто сойдет с ума. Забыть о нем, навсегда! Он убийца, и плевать на его эксперименты, гениальность и прочую хрень! Он не человек, ему нельзя доверять ни на грамм, никто не знает, что может прийти ему в голову в следующий момент.
Никто не знает, во что он может превратиться.
Нет, об этом лучше не думать. В душ.
* * *
К утру дождь прекратился, и снова вернулась жара. Цветы, что росли в саду, источали удушающий сладковатый аромат, но для Оми все цветы теперь пахли металлом и кровью.
Он уже собрался позвонить дедушке и сказать, что нужно перевезти Масафуми в лаборатории Критикер, что там более серьезное оборудование и шире возможности для экспериментов, но почему-то подумал о том, что там с ним вообще никто не будет разговаривать. К нему будут относиться, как к ценному заключенному, никто не расскажет ему о погоде, никто не будет приносить ему диски с оперой. Да у него ведь и нет больше никого. Никого и ничего, кроме его экспериментов. Оми убил его родного брата, Абиссинец убил его отца, Вайсс убили его команду.
Оми положил трубку обратно. Может, лучше обдумать все еще раз? Масафуми здесь не при чем, он не виноват, что у Оми проблемы. Нужно только взять себя в руки, а это у него всегда хорошо получалось. Нужно пойти в какой-нибудь ночной клуб, познакомиться с кем-нибудь, ведь нравились же ему девушки... раньше, до того, как он начал думать о Масафуми, об изменениях, которым подвержено его тело, о том, что они могли бы сделать друг с другом...
А сейчас можно пойти заглянуть в подвал. Еще один раз, последний.
Никто не узнает, что он при этом чувствует.
Оми старался не думать о том, что это все повторяется уже не впервые. Даже не сосчитать, сколько раз он собирался звонить деду и просить забрать Масафуми из особняка, но каждый раз что-то мешало, каждый раз противоречия разрывали его на части, он не мог разобраться в себе и решить, что же должен делать. Нет, он знал, что должен делать, но не мог отказаться от него. Нет, ни за что.
Оми закрыл дверь и стал спускаться по лестнице. В подвале было слишком жарко, наверное, что-то с кондиционером случилось. Он хотел по привычке кивнуть охраннику, но замер на месте – внутренняя дверь в лабораторию Масафуми была распахнута настежь, а на полу темнели какие-то разводы. Кровь.
Оми инстинктивно потянулся за оружием, но на нем была только футболка.
– Мамору.
Оми попятился, когда в проеме двери появился Масафуми. Сейчас его сложно было узнать – совершенно голый, мокрый, растрепанные волосы, темный пронзительный взгляд в упор. Вода струилась по его телу, мягко огибая контуры и собираясь у босых ног.
– Масафуми, что ты делаешь?! Я же не смогу все это замять! Дед узнает! – закричал Оми.
– Это не имеет значения. Мой препарат стабилен на девяносто восемь процентов, и теперь я могу управлять трансформацией. Мне больше не нужна ваша лаборатория. Мамору, открой дверь.
Двойная бронированная дверь с тамбуром, каждая часть закрыта на двенадцатизнаковый электронный ключ. Ее невозможно вскрыть.
– Пойдем со мной, – голос Масафуми звучал твердо и спокойно.
– Что?
– Я же заметил, как ты на меня смотришь.
Масафуми протянул к нему руки, разжал ладони, рассыпая осколки стекла. Контуры его тела странно колеблись, как изображение в раскаленном воздухе. Отсюда можно было увидеть угол лаборатории – как раз там, в луже крови лежала оторванная голова охранника.
– Ты сошел с ума, – прошептал Оми.
Масафуми подошел ближе, не сводя с Оми глаз. Оми заметил, что его пальцы чистые, без царапин и тех желтых пятен от реактивов, что были на них еще вчера. Мокрые, длинные, тонкие. Спертый жаркий воздух, скорее всего, был причиной того, что дышать стало так трудно.
– Моя трансформация уже завершилась, ты же видишь.
Оми закрыл глаза. Шагов он не услышал, просто почувствовал, что Масафуми стоит рядом, за мгновение до того, как тот прикоснулся. Оми передернуло.
– Я не открою тебе дверь, – хрипло проговорил Оми, заставив себя посмотреть ему в глаза.
– Малыш Мамору... – Масафуми потерся щекой о его висок. – Откроешь, конечно, откроешь, и мы уйдем отсюда вместе.
Воздух заклубился вокруг, его резко дернуло за ноги, поднимая вверх, переворачивая, что-то скользнуло по губам, слегка царапаясь, тонкое, гладкое, нежное, как шелк, теплое, почти горячее, стараясь протолкнуться ему в рот. Оми так стиснул зубы, что они заскрипели, и крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть. Он бы и уши зажал, чтобы и не слышать тоже, но его руки оказались разведены в стороны, растянуты до боли в суставах, поэтому он слышал и тяжелое частое дыхание, и какой-то хруст, от которого кровь стыла в жилах.
– Просто скажи пароль, – тихий шепот у самого виска, щекочущий, мятный, прохладно-колючий. – Я не буду тебя заставлять, если хочешь остаться здесь – оставайся, но я знаю, что этот старый стервятник использует тебя. Я хочу, чтобы ты был со мной.
Оми мотнул головой, словно мог избавиться от него, отказываясь и отрицая. Он бы и сказал – нет, нет, нет! – но тогда это гладкое шелковое скольжение перешло бы во вторжение, от одной мысли о котором колени сводило судорогой. В глазах плыли цветные круги, отблески проникающего и через закрытые веки тусклого света. Он чувствовал мягкие настойчивые прикосновения, чувствовал, как под одеждой скользит что-то, похожее на выводок гладких толстых змей, обвивая ноги и талию.
– Каждый раз я думал, что ты больше никогда не вернешься. Не уходи больше.
– Нет, не надо, Масафуми, я не...
– Открой глаза.
Он был прекрасен – тонкое смуглое лицо, темные блестящие глаза, полускрытые длинными ресницами, капли воды на губах, падающие на скулы черные пряди. Оми не мог видеть, откуда выходят щупальца, но они окружали его, вились, гладили под одеждой. Когда Масафуми содрал с него брюки, Оми почувствовал его возбужденный член напротив своего.
– Ты хочешь это, или это? – одно щупальце скользнуло между ягодицами. – Или и то, и другое?
– Подожди, – сердце стучало в бешеном ритме, пульсом отдававшемся в стиснутых запястьях. Нужно что-то делать, он должен что-то придумать, ведь должен же быть какой-то выход! Выход всегда был, и он всегда мог найти его. Тихо, только не паника, и не в таких передрягах были, он выкрутится, он все сделает, как надо.
– Ты откроешь дверь сейчас?
– Стой, – Оми собрал всю волю в кулак, чтобы не дрожал голос, – мы можем решить вопрос в спокойной обстановке. Пожалуйста, не спеши. Давай попьем чаю, все обсудим, я уверен, мы сможем прийти к...
– Заткнись, – прошипел Масафуми, быстро и глубоко поцеловал его и продолжил: – ты открываешь дверь сейчас, и мы уходим вместе. Если ты не открываешь дверь, то мне придется трахать твою маленькую задницу до тех пор, пока ты не передумаешь. Как считаешь, надолго меня хватит? Знаешь, сколько их штук? Это могло бы быть интересным, не находишь? Ты же об этом думал, когда приходил ко мне? Да? Ну, скажи. Я ведь вовсе не хочу делать тебе больно. Просто открой дверь.
– Нет. Никогда! – заорал Оми, дергаясь в его тисках.
Мир перевернулся, перед глазами мелькнули металлические ступеньки, покрытые красными разводами, разбросанные по лаборатории книги. Масафуми держал его навесу, щупальца растянули ноги в разные стороны, начали протискиваться ему внутрь, сразу несколько, и Оми заорал, даже не от боли, – от ужаса. Боль пришла позже, прошила насквозь, прорвалась вместе с кровью.
– Они длинные, знаешь?..
Но Оми не слышал, судя по закатившимся глазам.
Масафуми ударил щупальцем по раковине, из разбитой трубы хлынул поток горячей воды, окатив их обоих. Оми всхлипнул, закашлялся.
Что-то было внутри него, двигалось, гораздо глубже, чем позволяли представить его знания об анатомии. Он поднял глаза, чтобы увидеть, что Масафуми держит его вверх ногами, как кровь стекает по животу, смешиваясь с водой, а длинные белые щупальца входят в него, по очереди и по несколько вместе, в неумолимо жестком ритме, горячие, толстые. Другие сжимали его, растягивали, мяли, протискивались в рот, но их Оми почти не замечал, потому что те, внутри, заполняли его до самого края.
– Если я нажму чуть сильнее, ты умрешь. Но не сразу, через несколько дней.
– Как хочешь, – прохрипел Оми. Рывки, сотрясающие его, ощущались одной сплошной вибрацией. Струйки крови докатились до подбородка, мягко обогнули его и скользнули к губам.
– Я не хочу так. Мамору... Оми, открой дверь, пожалуйста.
– Нет.
Масафуми одним движением выдернул из него щупальца – Оми закричал, все внутри словно окатили кипятком.
– Хорошо, тогда продолжим.
Может, следовало бы попробовать отрывать ему пальцы? Охранник так орал, так орал... Жаль, что он не знал, как открыть дверь.
Нет, нельзя, это же Мамору, его младший брат, маленький, самый любимый.
Масафуми положил его на стол, смахнув на пол все свои записи. Они теперь все равно не нужны. Бледное лицо Оми, перечеркнутое темными потеками крови, немного расслабилось.
– Ты должен открыть дверь, и все прекратится, – прошептал ему на ухо Масафуми, и снова поцеловал в висок.
2
$
14
er
.
w
9
Qw
@
Вот он, пароль, все 12 символов, он сам его задавал. Но Масафуми не должен выйти отсюда. Что произойдет, если он станет применять свой препарат на других людях? А ведь он станет, он уже делал это раньше. Он совершенно безумен.
Оми отвернулся.
Несколько часов спустя Масафуми начал всерьез сомневаться, что сможет чего-то добиться от Оми. Под конец тот почти не реагировал, только расширившиеся зрачки едва сужались от света. Он снова бросил Оми на стол и отправился к двери. Раньше он уже испробовал несколько способов открыть ее, но толку не было никакого.
Когда шаги Масафуми зазвучали на лестнице, Оми приподнялся на локтях, оглядываясь по сторонам. Все вокруг было залито теплой подкрашенной кровью водой, источающей одуряющий запах грязи и химикатов, и она еще лилась из разбитых труб. Его снова тошнило, но желудок уже давно был пуст. Нижнюю часть тела Оми почти не чувствовал, он даже стал думать, что Масафуми сломал ему позвоночник, перебрасывая в воздухе. Хотя так было легче – острая боль от бесконечных пронизывающих толчков притупилась, сейчас там было просто мокро и горячо.
Он перегнулся через стол и попытался открыть верхний ящик, и боль вернулась, прошив вдоль позвоночника, словно в него загнали кол. Оми сжал зубами руку, стараясь подавить стон, чтобы Масафуми не услышал, и снова потянулся к ящику – там лежали бумаги, ручки, карандаши и скрепки. На соседнем столе стояли колбы и пробирки, возможно, если повезет, там окажется какая-нибудь кислота, а в углу комнаты, рядом с разорванным телом охранника, лежала кобура с оружием, но Оми реально оценивал свои силы – он не сможет сейчас сделать и шага.
Он выгреб из ящика все ручки и карандаши, что там были, и затолкал их себе под бок.
– Здесь жарко, – сказал Масафуми. Он стоял прямо у изголовья, но Оми не помнил, как он подошел. За последние несколько часов он много чего не помнил. – Тебе не надоело? Мы сейчас могли бы быть где-нибудь на Окинаве, в номере с кондиционером.
– Масафуми, – прошептал Оми. Голос не слушался, срываясь. – Я не могу больше. Давай прекратим, пожалуйста.
– Давай. Ты откроешь дверь? – Масафуми, кажется, улыбался. Оми услышал, как вокруг зашуршали щупальца.
– Я скажу пароль, – едва слышно, задыхаясь.
– Я слушаю.
– Два. Значок доллара. Четырнадцать. Английская "е". Английская "r". То... чка...
– Что?
– Точка...
Масафуми наклонился ближе, Оми даже почувствовал его дыхание у своей щеки.
– Английская "w", – Оми нашарил под боком ручку и обхватил ее крепче. Ладонь была мокрой и скользкой. – Де... вять...
Оми протянул вторую руку и обнял Масафуми за шею, дрожа от слабости.
– Девять.
Он резко рванул голову Масафуми на себя, одновременно вгоняя ручку ему в глаз. Горячая кровь брызнула Оми в лицо, существо в его руках взвыло, шарахнулось в сторону, забилось, стегая щупальцами по сторонам. Оми оттолкнулся руками от стола, скатился на пол, прямо в воду, попытался подняться на ноги, но не смог даже встать на колени. Вой нарастал, переходя в визг. Оми пополз в ту сторону, где видел оружие охранника. Если повезет, он успеет, должен успеть, совсем немного осталось, всего несколько метров. Масафуми за его спиной притих, тихо поскуливая, потом раздался плеск. Оми рванулся вперед, чувствуя его за спиной, его шаги, его дыхание, его запах. Еще, еще совсем немного, быстрее, быстрее, Оми, ну давай же, ты же Вайсс, ты сможешь!
Оми схватил кобуру, расстегивая кнопку на ней и одновременно оборачиваясь к Масафуми. Щупальца ударили по воде совсем рядом, а залитое кровью и искаженное яростью лицо брата возвышалось над ними, он что-то говорил, кричал, но Оми не слышал, что, стреляя ему в голову. Пять выстрелов, один за другим, без перерыва. Оми увидел, что у существа снесло полголовы, увидел, как оно заваливается назад, но щупальца еще бьются, содрогаясь в конвульсиях. Только через несколько минут, когда они затихли, Оми позволил себе упасть на спину и потерять сознание.
Он лежал в теплой вонючей воде, а внизу спины жгло так, словно в него вкручивали раскаленный винт. Щупальца неподвижно застыли всего лишь в метре от его ног.
Оми подтянулся на руках и встал на колени. Его била крупная дрожь. Он добрался до стенки, осторожно поднялся на ноги и медленно пошел в сторону лестницы. Подъем по ступенькам он вообще не запомнил, только несколько раз обнаруживал, что лежит на них, слушая гул в ушах, отдыхал немного и двигался дальше. Кабинка охранника была совмещена с небольшим санузлом, где Оми нашел раковину, смыл с себя потеки крови и грязной воды. Он не думал ни о чем, хотелось только упасть и больше никогда не двигаться. Но нужно было выбраться отсюда, один запах сводил с ума.
В ванной нашлось полотенце, он завернулся в него и отправился к выходу. Открывая дверь, оглянулся. Существо, лежавшее посреди лаборатории в расплывшемся красном пятне, с раскинутыми во все стороны щупальцами, было похоже на гигантский уродливый цветок.
Оми внезапно захотелось вернуться, последний раз взглянуть на своего старшего брата, запомнить черты его лица, дотронуться до него.
Нет, Оми, забудь, у тебя больше нет братьев.
2$14er.w9Qw@
От чистого воздуха за дверью закружилась голова, Оми немного постоял, пытаясь отдышаться, и медленно отправился наверх. Ноги дрожали, но он пока мог идти, держась за стенку.
В холле было светло, заходящее солнце окрасило обстановку в золотистые тона. Оми не сразу понял, что за жужжание доносится со стороны коридора, ведущего на кухню.
– Мамору! Где ты был? Я уже с полчаса тебя жду.
– Дедушка? – Оми заставил себя улыбнуться. – Я не знал, что ты приехал. Я... был в душе, – Оми поправил полотенце, в которое был завернут. По ногам катились горячие дорожки крови, но полотенце было большое, длинное, может, дед ничего и не заметит.
– Собирайся, нас ждет Катоми-сан. Помнишь, я присылал тебе про него файлы?
– Нефтеперерабатывающий завод? Помню, конечно. Они все-таки решили подписать договор?
– Да, материалы, которые ты им направил, заставили их передумать.
– Отлично. Мне надо собраться, дедушка. Сколько до встречи?
– Полчаса у нас еще есть.
– Хорошо. Погуляй пока, я скоро буду, – Оми снова улыбнулся и пошел к лестнице на второй этаж, где была его комната. Ноги подгибались, но он держался. Полчаса. Может, он успеет хоть немного прийти в себя. Как это все выдержать?..
– Договорились. Да, Мамору, – окликнул дед все тем же спокойным голосом, – мусор в подвале уберешь сам, когда вернешься.
Оми застыл, не оборачиваясь.
Подвал напичкан видеокамерами, как он мог забыть. Дед все знает. Конечно, знает. Все эти часы знал.
Дыши, Оми. Ты выдержишь. И не в таких передрягах побывал.
– Хорошо, дедушка.
Конец.
